Руки обнимали тёплое и мягкое. Серикт потёрся носом о пахнущее чистотой и женскими притираниями плечо, сдул щекочущую прядь и сонно поцеловал ложбинку меж лопаток.
Мягкое прижалось, обретая рельеф.
,,Приятное,, - решил командир, устраиваясь так, чтобы удобнее было нащупывать поцелуями нежную шею. Прихватил легонько губами солоноватую кожу, медленно выпуская. Лизнул. Обогрел долгим выдохом позвоночник. Тёплая откинула голову назад. Шелестяше вздохнула.
Целовать стало неудобно. Волосы закрыли шею. Он зарылся в них лицом, ощущая, как шелковистые змейки мягко скользят по лбу, носу, бровями, упруго упираются в ресницы. Прихватывая ртом прядки тихо потягивал на себя.
Мягкая двинулась, подставляя ухо его губам, и Серикт почуствовал, как его тайная плоть упруго легла в теснину меж её холмов. Куснул невесомо мочку, скользнул вниз, целуя лопатки и вернулся, сливая два вдоха в один неторопливым движением.
Замерли. Плавно откачнулись ведомые волнами невидимого моря и вновь соединились на гребне, успевая вдохнуть друг-друга до разъединения. Вниз-вверх, вниз-вверх, чтобы успеть вжаться друг в друга пока не разнесло мерной зыбью вечного океана жизни. Вверх-вниз. Вверх - к раскрывающемуся как цветок горизонту, вниз - к собирающемуся в точку зенита небу. Вверх-вниз. Вверх-вниз, вспышками осознания, прохладой расстояния. Вниз-вверх.
Тихий плеск вздоха, и его следом накрывает гребень гигантской волны. Несёт куда-то, и руки обнимают мягкое и тёплое.
Тихо перебирая волосы он провалился в сон.
Волосы оказались тёмно-русые. В лучах полуденого солнца, падающих из стрельчатого окна, они отливали перьями серебряного блеска. Оттеняли шею. Солёненькую.
Он лизнул её снова. Куснул легонько. Повторил требовательней, отягивая прихваченый загривок. В жёстких ладонях толкнулись груди, побуждая пальцы хватать, давить, то приотпуская, то берясь крепче, сжимая фалангами пропущеный меж указательным и средним соски, потягивая их, перекатывая с натугой. Ногти вдавливающиеся в упругую плоть, тяжёлое дыхание, путающееся в паутине волос, влажная и такая вкусная кожа над позвоночником. Мягкие бёдра. И сто-о-о-он.
Он опрокидывает мягкую на живот. Резко, внезапно даже для себя. Руки над головой. Запястья в осторожном, но крепком захвате, волосы рассыпаясь скрывают упёртое в подушку лицо, и открыта спина. Нежная. Беззащитная. Зовущая пройтись пальцами вдоль хребта, поглаживая, или ущипнуть. Вонзить ногти в лопатки, пройтись языком до самых ягодиц. И ниже. Кусать и целовать, слыша срывающееся от невысказаного дыхание. И войти туда куда приглашают молча.
Безумная скачка навстречу луне и солнцу, жаркая игра с дикой кобылицей в борьбу где поддаются двое. И ладонь ощущает биение обезумевшего сердца частящего на каждом толчке торопливых тел, спешащих туда где...
- Да-а-а-а-а... - протяжно чуть слышно выдыхает мягкая, отпуская наконец и его. Дрожью уходящего напряжения обессиленый он падает сверху. Выждав долгую минуту переворачивается вместе с тёплой, оказываясь заключён в золотящейся решётке её волос. Гладит плечи, руки, осторожно проводит по скулам пальцами, обрисовывает плавно контуры лба, запускает их в гриву, с лёгкой улыбкой самодовольства и благодарности.
- С кем имею честь?
Попытка вырваться, сумбурная донельзя, пресекается без труда, позиция, благо, удобная.
- Хм. Я рассматривал такой вариант, но отбросил его как маловероятный. Ошибся. - командир ловко выворачивается из под женщины и оказавшись над ней , говорит в сердитые глаза - я тоже ошибаюсь, бывает.
И с улыбкой касается языком кончика носа. Проводит им по его спинке, чуть сильней надавливая между глаз, целует нахмуреный лоб. Повторяет процедуру с глазами.
- Ладно. Покуролесили и хватит. Слезь с меня. - недовольно говорит та. - мне надо проверить, не оставили ли тут одни руины твои головорезы.
- Как можно? Мы воины церкви. Она благословила нас и дала наставления. Скорее уж следует проверить, не обесчестили ли оставшихся мужчин твои амазонки.
- Не понимаю - хмуро проговорила та - как церковь могла додуматься до такого. Иметь собственые отряды наёмников. Ведь это нарушает заповеди.
- Проще простого. За это платят деньги. А ещё мы не грабим и не насилуем в захваченых городах. Не устраиваем кровавых вакханалий. И города сдаются нам потому без боя. Может мы и убиваем. Но сколько нами спасено. Да и влиять на соотношение сил так проще - ответил Серикт, наблюдая за собирающей части доспехов амазонкой.
- Политика. Всегда была вне её.
- Зря. Тех кто вне её, политика съедает первыми. Сегодня приедет король. Может наденешь цивильное платье? - и не дождавшись ответа спросил - как ты здесь оказалась?
Девушка оторвала взгляд от пряжки портупеи, поясняя:
- Просто завалилась в первую попавшуюся приличную комнату. В такой темноте не то что послушника, слона потеряешь.
И не думай, что произошедшее может что-либо значить. У нас ничего не будет. Даже не пытайся.
Глядя в захлопнутую ей дверь командир задумчиво протянул:
- Не надейся, мягкая. Ведь ты такая тёплая. Можешь не притворяться.