Рахметов А.В. : другие произведения.

Лебеда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Глава 1.
  1.
  - Ты когда-нибудь ел лебеду, Юэн? - спросил Артур, рассматривая вырванное с корнем растение.
  Юэн-Заика отрицательно покачал головой.
  - Говорят, она съедобная. Из нее лепешки делают, хлеб пекут... - сказал Артур. По правде говоря, он не был даже уверен, что это лебеда. Обыкновенный сорняк с треугольными бороздчатыми листьями и белым пушком у черешка. Старик Донел как-то назвал эту вездесущую травку "лебедой", но он запросто мог ошибиться.
  - Я тоже слышала, - сказала Лорна. - Только хлеб зеленым получается, и на вкус как трава. Сама видела, как им в подворотнях блюют.
  Не остановившись на этом, Лорна взяла из рук Артура растение, повертела, а затем сунула один из бороздчатых листьев себе в рот.
  - Трава, трава, - невозмутимо сказала она, жуя. - А тебе зачем?
  - Мать принести велела... - сказал Артур. - Для пирожков. Ее недавно одна знакомая портниха научила рецепту. Хочет попробовать.
  - Такая пакость, - сказала Лорна, прожевав листок до конца. Лицо ее по-прежнему оставалось невозмутимым. Жующей Лорна выглядела столь же солидно и спокойно, как и соседская корова, и сама напоминала корову - наверное, причина была в слишком широко расставленных глазах, а может, в постоянно влажном сопливом носу; или в рыжих конопушках, обильно усыпавших румяные щеки девочки.
  - Понятное дело. Кто ж ее сырой ест? - спросил Артур, слегка раздосадованный.
  - Сырой, не сырой. Любая еда, которую нужно варить-жарить-печь, является съедобной и в сыром виде. Только менее вкусной. А вот несъедобную ничего не спасет. Хоть ты ее до скончания веков кипяти, - заявила Лорна. - Сам попробуй на досуге рыбный фарш или тесто прожевать, удивишься, что их легко есть. А лебеду хоть в пирожках, хоть в хлебе запекай, не выйдет ничего.
   - Откуда ты такая умная? - спросил уязвленный Артур.
  - Не откуда, а в кого, - сказала Лорна. - Я ведь принцесса.
  Юэн хрюкнул от смеха.
  Артур и сам не удержался, хоть сам недавно обещал Лорне больше не смеяться над этим. Была у нее такая странная черта - считать себя принцессой. При первой встрече она поведала ему об этом торжественно, будто выдала невзначай страшную тайну. Дальше, поняв, что никто ей не верит, Лорна начала относиться к этому более равнодушно - но все равно порой обижалась, когда над ней смеялись.
  Лорна бросила на него угрюмый взгляд.
  - Я правда принцесса, - буркнула она.
  - Хорошо, - сказал Артур кротко. - Ты принцесса. Ты живешь в замке.
  - Именно, - сказала Лорна. - Живу в замке. У меня две сотни платьев, духи, туфли, булочки с маслом на завтрак и армия слуг. У меня есть церемониальный меч, которым я посвящаю людей в рыцари. Он называется Мистльтейн. И если ты не прекратишь хихикать, я отрублю тебе им голову и велю слугам играть с нею в мяч!
  - Прекрати, - сказал Артур. - Юэн сейчас умрет от смеха.
  - Ладно, - смилостивилась Лорна. - Юэн, кончай смеяться. Все, я перестала. Больше не буду тебя смешить. Юэн! Да Юэн! Кончай ржать, балбес!
  Юэн закрыл себе рот руками. А затем его прорвало, и он стал смеяться еще сильнее, да так заразительно, что и Артур с Лорной стали хихикать.
  - Хватит, - сказал Артур, кое-как отойдя от смеха, - помогите мне собрать лебеду.
  Когда они ползали на карачках, собирали лебеду в закоулках лагеря, проходившие мимо люди смотрели на них, как на идиотов. Либо вовсе не смотрели - кому интересны дети с их глупыми забавами, когда в мире происходит такое. На днях явились из столицы торговцы, которые принесли тревожные вести. Произошел переворот. Король Уильям убит. В трактирах, которых у них в лагере было огромное количество, за кружкой спиртного передали друг другу самые удивительные, самые невероятные подробности этого убийства. Говорят, его убили церковники. Или имперские шпионы. Или фрателийские беженцы, но это, конечно же, чушь - кто из беженцев станет убивать доброго короля, который дал им приют в своей стране? Наверняка это имперцы. Это их происки - мерзавцев, ублюдков, клятвопреступников. Вся их империя основана на ненависти к людям, и наверняка убийство их рук дело. Ой, что теперь будет...
  Покачиваясь, из трактира "Арфист" вышел старик Донел и громко, протяжно рыгнул. Затем огляделся вокруг. Выронил из рук пустой мех из-под вина. Заметив Артура, который слонялся в округе в поисках лебеды, Донел махнул ему рукой:
  - Эй, Артур! Иди сюда, мой мальчик!
  Артур неохотно повиновался.
  В пьяном виде старик Донел ему не нравился.
  - Ну-ка, - сказал Донел. - Подойди. Артур, подойди поближе, кому говорят.
  Он вгляделся в Артура своими красноватыми глазками.
  - Ближе.
  Артур подошел, и старик немедленно навалился на него сверху всей тушей. Артур едва не упал от неожиданности. От Донела воняли вином, темным пивом и рыбными скелетиками. Оперевшись как следует, Донел приблизил свои толстые губы к уху Артура и выдохнул:
  - Ты это... помоги старику добраться до дому. Перепил я. Один не справишься. Я здоровый, а ты у нас дрищ. Этого... второго позови. Который тупой.
  - Юэна? - спросил Артур без восторга.
  - Не помню, как его зовут, - просипел Донел. - Который тупой.
  Артур закатил глаза, но отказывать не стал.
  - Юэн!
  Явился Юэн, в обоих руках державший по внушительной связке самых разных сорных растений - судя по всему, лебеды среди них вообще не было, зато были подорожник, люцерна, крапива и чертополох. Завидев Донела, Юэн немедленно скис, но возражать тоже не стал. Вместе они подхватили старика с обеих сторон, а Лорна, которой оба отдали собранную ими траву, встала рядом и начала давать полезные советы.
  - Под плечи его берите. Так легче будет. Осторожнее, он жирный.
  - Брысь с дороги, рыжая, - буркнул старик Донел, оглядывая Лорну мутными глазами. - Ты вообще чьих? Из Кинниров?
  - Нет, - сказала Лорна.
  - Она п-принцесса Эл-ле-леонора, - сказал Юэн-Заика. При этих словах Лорна насупилась и скрестила руки на тощей груди. Неудивительно. Артур знал - она не любила, когда кому-то, кроме их кружка, вообще говорили эту шутку.
  - Кто? - вот и старик Донел шутку не оценил. - Че несешь, болван? Ты лучше держи меня покрепче, а то совсем шатает тебя, дурня. Бери с Артура пример. Ты вообще драться умеешь, заика?
  - Ум-мею.
  - Тогда чего такой хилый?
  - Я н-не хилый.
  - Чушь, - рыгнул старик Донел. - Пошлите уже. Топайте, дурни. В ваши годы я уже был воином клана и сражался как настоящий зверь. Мы били имперцев в хвост и в гриву, лупили как хотели, а они только и могли, что молить о пощаде. Я лично зарубил сорок одного имперца. А потом мне отрубили ногу по колено... с тех пор я такой. Бесполезный калека. А дальше и война закончилась, эх... Шагайте ровнее!
  Лорна шла рядом с ними, понемногу перебирая собранную траву и выкидывая ту, которая ей не понравилась. Чертополох она пожевала, покачала головой, затем выдернула из листьев несколько игл и сунула к съедобной траве. К разговору старика она прислушивалась без особого интереса, а вот Артур заинтересовался.
  Он довольно много знал о войне, в которой фрателийцы лишись родины. Однако никогда не упускал случая узнать побольше.
  - Вот воевали мы, воевали... - продолжал старик Донел. - Довоевались. И ладно бы, имперцы в бою честном победили. Нет же, навалились всей массой... огромные армии у них были, сто, двести, триста тысяч человек... Куда уж нам, бойцам-фехтовальщикам, против этого громадного полчища крыс. И как и всякие крысы, имперцы - они свирепые и безжалостные, когда чувствуют, что сила на их стороне, но жутко трусливые в прямом бою. Фрателия ведь не сразу пала. Поначалу имперцы вели переговоры, пытались убедить наших отдельных представителей, что они не хотят никого завоевывать - просто помочь хотят горным кланам в борьбе против короля Эйдана. А королю Эйдану имперцы говорили, что пришли ему на помощь. Они пытались разобщить нас, всячески, изо всех сил. Неоднократно били в спину. Потом захватили столицу внезапным ударом. Установили своего собственного короля, герцога Бомонта, фальшивку, предателя, а нашего дурака Эйдана увезли в империю, где долго мучили, довели до полного безумия страшными пытками, а потом судили, говорят, за какие-то "преступления против имперской армии и человеческого достоинства", и повесили как самого распоследнего бандита. И тогда мы остались беззащитны, и имперцы показали свое нутро во всей красе. Они разделили страну на "лорд-капитанства", порезали ее на ровные квадраты, и стали нещадно грабить и мучить наших людей. Сжигали целые города и поселения за неповиновение. Секли, пороли, унижали за малейший проступок. Обращали вольных крестьян в рабство тысячами. Довели людей до скотского совершенно состояния. Мы восставали неоднократно, но с каждым нашим восстанием имперцы свирепели все больше и больше, и все тяжелее становился их сапог, топчущий наше лицо... - Донел испустил странный звук, похожий на всхлип. - В нашем клане никто не собирался сдаваться просто так. Мы воевали против имперцев до последнего мужчины... а потом мужчины кончились, остались лишь калеки вроде меня, да старики с детьми. Приехали имперские проверяющие. Один из них, самый гнусный, потребовал от нас выдать все запасы еды и хлеба, которые только были в деревне. Даже не оружие с драгоценностями - оружие у нас отняли давным-давно, да и драгоценности у наших женщин, какие только были, имперцы уже забрали в прошлый раз. Мы принесли. Он потребовал еще, сказав, что знает, что у нас есть запасы, а в случае неповиновения пригрозил сжечь деревню. Мы принесли все, до последнего зернышка. Посреди площади высилась огромная куча еды. Люди смотрели на нее, ожидая чего-то ужасного. Имперцы повозились немного, как муравьи, а затем обложили ее хворостом и сожгли, деловито отгоняя обезумевших наших женщин копьями. Имперский проверяющий со смехом сказал мне: "Посмотрим - сдохнете от голода сами или придется потом помочь оружием!" И я не выдержал. Убил его на месте. Расколол пустую черепушку голыми вот этими руками, - прошептал Донел.
  - А затем вас убили? - вырвалось у Артура.
  - Да... а затем меня убили, - вздохнул Донел и погрузился в себя.
  Артуру стало безумно стыдно. Он не хотел этого говорить. Просто Донел рассказывал эту историю неоднократно, и всякий раз заканчивал одинаковыми словами. И всякий раз кто-то в трактире говорил ему насмешливо: "А затем тебя убили?" Порой Донел злился, порой лез в драку - но никогда не протестовал против этих слов. Ведь ясно было: восстань он против имперского офицера, погиб бы на месте, и не смог бы стоять здесь и сейчас.
  - Когда-нибудь мы вернемся домой, - сказал Артур, чтобы утешить старика.
  - Надеюсь, малыш, - ответил Донел.
  Юэн за это время не произнес ни слова. Он тоже прочувствовал горечь момента. Вдвоем с Артуром довели старика до его лачуги - где он жил в компании двоих таких же оборванцев. Лачуга была, по сути, обыкновенной землянкой со стенами, обмазанными глиной, и с соломенной крышей. Мало кто в лагере жил лучше, на самом деле. Конечно, были и исключения. Например, особняк лорда Брейди - начальника лагеря, который все в обиходе называли "дворцом". Артур и Юэн отворили дверь и помогли старику Донелу вползти вовнутрь. Они усадили его на грубо сколоченную скамью, и старик испустил усталый вздох.
  - Спасибо, ребятки.
  - Простите, - сказал Артур. - За дерзость. Я... не хотел.
  - Ничего. Фрателиец и должен дерзить старшим. Иначе какой он фрателиец? - спросил старик и усмехнулся, глядя в окно, затянутое прозрачным бычьим пузырем.
  Они вышли на улицу, где их уже ожидала Лорна.
  - Вот, - она протянула Артуру сноп травы. - Вроде вся съедобная.
  - Спасибо.
  - Л-лорна, - сказал вдруг Юэн, переминаясь с ноги на ногу. - А е-если ты п-правда принцесса, то ты з-знаешь принца Дерека?
  Лорна посмотрела на него с удивлением.
  - Конечно. Все принцы и принцессы знают друг друга. По правде говоря, мы с принцем Дереком неоднократно играли в детстве в морру на щелбаны, и он постоянно проигрывал, - она говорила вдохновенно. - И я ему вот так! Вот так! Щелбаны жесткие отвешивала, постоянно до слез принца доводила.
  - Он с-скоро приедет в лагерь, - пояснил Юэн. - З-завтра или послезавтра.
  - Откуда знаешь? - спросил Артур.
  - П-папа сказал.
  - И че?
  - Я х-хочу на ж-живого принца посмотреть, яс-сно тебе? - засмущался Юэн. - Г-где еще его увидишь потом? И е-е-если Лорна у нас принцесса...
  Он с надеждой взглянул на девочку. Та замялась. Артур, который доселе пребывал в меланхоличном и подавленном состоянии, оставшимся после разговора со стариком Донелом, слегка развеселился. Порой Юэн удивлял его - он действительно верил в то, что Лорна является настоящей принцессой Элеонорой. Теперь ему было любопытно посмотреть, какие же образом Лорна станет выкручиваться из положения.
  Лорна начала:
  - Юэн, я не знаю, захочет ли принц Дерек встречаться с тобой. Он ведь очень занятый человек, пускай и дурак тот еще, по моей памяти. Ладно, так и быть. Не хнычь, - сказала она, хотя Юэн и не собирался хныкать. - Когда встречу его, предложу сыграть в морру, только не на щелбаны, а на встречу с Юэном Беккетом. Хорошо?
  - А ты честно так сделаешь? - спросил Юэн.
  Артур фыркнул, но Лорна отнеслась к просьбе максимально серьезно.
  - Честно. Клянусь! А теперь пойдемте к матери Артура. Кстати, как вам идея сходить потом на рыбалку? У меня есть черви накопанные.
  Артур с матерью жили в маленьком домике в центральной части лагеря. Здесь было относительно чисто и не так скученно, как в остальных его частях. Когда первые корабли с фрателийскими беженцами пристали к берегам Инистрии, король Уильям распорядился выстроить для них лагеря - и поначалу строили по четко размеченному плану. Портовый город Крейт был выбран с умыслом: он находился на берегу моря, в доступности от столицы, а в окрестных холмах располагалась шахты, где в больших количествах добывали жирную пластовую глину - дешевую и прочную. Именно из нее и выстроили первые дома для беженцев. Строили поначалу инистрийские мастера, затем стали все больше и больше привлекать фрателийских рабочих из беженцев, оплачивая им лишь половину оклада. Глину мотыгами и заступами рабочие извлекали из шахт, смешивали с соломой, которую королевские чиновники целыми снопами закупали у крестьян, формировали из них кирпичи, оставляли сушиться на ветру и солнце - а затем, не давая просохнуть как следует, пускали на постройку домов. Очень спешили. Не хватало ни рук, ни времени, ни места. Договор, который заключили лорды Брейди и Косгрейв с королем Уильямом, предусматривал размещение пяти тысяч фрателийских семей в Крейте - однако лорды просчитались в своих расчетах и не смогли сдержать слово, данное королю. Беженцев оказалось намного больше. Из захваченной Фрателии люди бежали беспорядочно, целыми тысячами, используя все подручные средства: привлекали к этому рыбаков, морских торговцев, пиратов, расплачивались чем только могли, изыскивали последние средства. Многие гибли, пытаясь переплыть море на утлых лодчонках; многих пираты обманывали и вместо дружественной Инистрии привозили в Партофу или Несфоджихан, закованными уже в цепи, наполовину уморенными голодом, и продавали в рабство; многие умирали в пути от голода; и многих не пускали в Инистрию королевские солдаты - поскольку во Фрателии, доведенной имперским правлением до совершенного ничтожества, как раз началась эпидемия чумы. Тех, у кого выявляли болезнь, солдаты безжалостно загоняли в припортовые бараки, откуда их позже забирали баржи, отправлявшиеся обратно во Фрателию. Что с ними происходило потом, неизвестно, но скорее всего, сброшенных на родной берег беженцев убивали имперские пограничники. А лагерь в окрестностях Крейта все рос, и рос бесконтрольно - никто больше не заботился о том, чтобы обеспечить беженцев жильем. Они строили все сами, и строили плохо, а то и вовсе обходились норами, прикрытыми сверху древесными фашинами, кое-как обмазанными глиной от протекания. Крейтские холмы, на всю страну известные своей дешевой и прочной пластовой глиной, перестали существовать - беженцы срыли их подчистую. Вырубили все окрестные леса. Разобрали на камни целые отрезки королевских трактов - не все до сих пор еще восстановили. Крестьяне боялись выгонять стада на выпас, ведь велик был шанс натолкнуться на вооруженные шайки беженцев, занимавшиеся мародерством и грабежом. Поэтому крестьяне вооружались. Постоянно происходили стычки: инистрийцы, и солдаты, и крестьяне, регулярно подвергались нападению со стороны беженцев, и сами нападали в ответ. Ситуацию исправило вмешательство короля Уильяма. Он лично приехал в лагерь, оглядел голодные и полные надежды лица беженцев, и велел сформировать из них отдельные отряды для инистрийской армии. "Хватит сидеть, сложа руки! - воскликнул король Уильям. - Я найду для вас занятие вам по душе!" Вскоре он объявил войну Аппераанской империи.
  С тех пор стало заметно лучше. Мужчины ушли в армию, и напряжение заметно спало. Королевские службы потратили немало времени, чтобы изъять у беженцев остатки оружия, привезенного из Фрателии - был совершен не один рейд на лагерь, во время которого солдаты безжалостно выявляли и уничтожали среди беженцев бандитов, повадившихся грабить местное население. В конечном итоге Инистрия получили полный, тотальный контроль над лагерем. Было налажено патрулирование, лагерь был разбит на зоны ответственности. Фрателийский лорд Майкл Брейди, объявленный начальником лагеря, получил полномочия инистрийского чиновника и находился отныне в постоянном общении с королевской канцелярией. Вместе с королевскими службами он постепенно наладил трудовую жизнь в лагере. Для женщин и детей нашлось занятие. Цеховые братства Крейта и еще трех городов регулярно теперь обращались к лорду Майклу с заказами, не требовавшими особой квалификации от исполнителей. Да, платили за них очень мало, но это был постоянный заработок для общины. На эти день лорд Майкл закупал у королевских служб хлеб и прочие продукты для лагеря. Конечно, лагерь нельзя было назвать самодостаточным - больше половины продуктов для него поставляли безвозмездно. Однако то, что беженцы все же работали, было для них очень важно. Это был единственный путь сохранить чувство собственного достоинства.
  Мать говорила эта постоянно.
   "Артур, ты должен работать, - сказала она однажды, пропуская через пальцы пряжу. - Без работы... на этой чужой земле мы не выживем. Без работы мы сойдем с ума. Или сопьемся".
  "А Фергус сказал, что мой папа спился".
  "Фергус говорит глупости! - отрезала мать. - Твой отец не был пьяницей. Клянусь Богом Колесованным! И что вообще за наветы? Таких слов больше людям с рук не спускай! В следующий раз отлупи Фергуса как следует!"
  И Артур отлупил Фергуса.
  "Молодец, - сказала ему мать тогда. - Только зря ты ему глаз выбил. Слишком".
  "Я нечаянно", - ответил Артур, и это было правдой. Он не ожидал, что во время драки Фергус после пропущенного удара упадет на дерево так неудачно, что острая ветка проткнет ему глаз. Крови натекло немного, а вот крик поднялся ужасный. Артур и сам едва не кинулся в слезы от того, что он натворил, но сдержался.
  "Что ж, ладно. Пусть знает, как злить моего сына!", - сказала мать.
  Фергус после неоднократно грозился, что его отец, как вернется из армии, выбьет Артуру оба глаза, однако война никак не заканчивалась, и постепенно это дело сошло на нет. Фергус и сам успокоился. Нет, он не простил, однако выражал ненависть к Артуру теперь не открыто, а в своем собственном кругу. С тех пор Артур прослыл среди мальчишек ненормальным, а дружить с ним никто не хотел, кроме Заики Юэна, которого тоже никто не любил, и Лорны, которая и появлялась на улицах время от времени, и страшно дичилась всех прочих детей.
  Зато его матери Лорна понравилась.
  Вот и сейчас - завидев на пороге Лорну с пучками травы в обеих руках, мать отвлеклась от работы и радостно воскликнула:
  - Рыжая!
  - Здравствуйте, госпожа Келли, - чинно ответила Лорна.
  - Хорошо, что ты здесь. Помоги мне с шерстью, а то мой балбес ее толком расшинькать не сможет, вечно колючки оставляет, - мать кивнула на огромную груду начесанной бараньей шести, наполовину вываленную из мешка. - Ты девочка, у тебя руки подходящие. Вот какие маленькие и цепкие. Ногти-то стрижешь хоть?
  Лорна с готовностью показала руки. Ногти на них были безжалостно огрызены.
  - Какой ужас! - ахнула мать, а Лорна расхихикалась. - Ну-ка, возьми с полки камень, немножко их отшлифуй, чтобы на девчачьи походили. А то сразу видно, что ногти жрешь. Что мальчики о тебе подумают?
  - А что в этом такого? - удивилась Лорна.
  - От ногтей бывают черви, - значительно произнесла мать. - Садись, рыжая. Что это у тебя? Вы траву, что ли, принесли?
  - Да, мам, - вмешался Артур. - Ты сама говорила...
  Мать спорно раскидала траву по скамье, осмотрела и после напряженной паузы, во время которой и Лорна затаила дыхание, внезапно улыбнулась.
  - Молодцы. Суп сварю. Потроха как раз принесли... Артур, сходи к Бирнам, позаимствуй немного репы в обмен на работу. Клэр знает, она тебе работу придумает. Сама недавно жаловалась, что рук не хватает... Сначала репу принеси, а потом уже работай, понял? - запоздало произнесла мать. - Юэн?
  Артур с Юэном уже выходили.
  - Д-да, госпожа Келли? - спросил он на пороге, обернувшись.
  - Ты не голодный? Есть хочешь?
  - Н-нет, с-спасибо, - Юэн улыбнулся.
  - Ты смотри, не стесняйся. Если жрать хочешь так, так и говори. И вечером обязательно на ужин приходи, мы с рыжей как раз закончим работать, да и суп сварится. Отец твой нормально?
  Юэн кивнул.
  - Хорошо. Теперь идите, - сказала мать. - Что я забыла?... Артур! Артур! Больше яблоки у Бирнов не воруй, понял меня, паршивец?
  - Ладно, - ответил Артур, покачавшись на пятках, но пальцы все же скрестил.
  2.
  Вечером, когда Артур и Юэн возвращались с рыбалки, неся с собой ивовый прут с нанизанным уловом - несколькими мелкими рыбками, выловленными в заливе - посреди перекрестка, образованного главной дорогой лагеря и сразу двумя переулками, они наткнулись на неожиданное зрелище. В лучах заходящего солнца, в мягких оранжевых сумерках, мальчишки из окрестных улиц играли в пелиот с тяжелым мячом, сшитым из овечьей кожи. Комендантский час должен был начаться буквально через несколько минут, и непонятно, когда они собирались расходиться по домам; вдобавок королевские офицеры не раз и не два напрямую запрещали как-либо занимать главную дорогу и мешать продвижению по ней телег - даже сейчас возле "ратуши" на перекрестке ("ратушей" в лагере звали здоровенную избу из настоящих бремен, в которой время от времени собирался совет толлменов) висела приколоченная табличка сразу на двух языках: "Не плевать, не мусорить, ходить редко!" Но парням, видимо, на этот запрет было плевать. Они яростно толкались в пыли, азартно пинали тяжеленный мяч и остервенело богохульствовали, поминая Колесо через слово. Одного из парней на глазах у Артура толкнули на землю; он вскочил и схватил обидчика за плечо, яростно жестикулируя, полностью забыв об игре. Крик и ругань стояли на всю улицу.
  Артур узнал кое-кого из них и собрался уже пройти мимо. Пелиот ему не нравился, а среди парней были его враги. С Юэном тоже никто не дружил. Не сговариваясь, они пошли по другой стороне дороги, медленно и размеренно, сосредоточенно глядя перед собой. Но это не помогло.
  - Эй, Артур! - раздался крик. - Стой! Стой!
  Артур вздохнул.
  Со стороны мальчишек, на время остановивших игру, чтобы понаблюдать за зрелищем, к нему со всех ног спешил Фергус. Одетый в грубую рубаху, порванную под мышками, и неоднократно залатанные штаны, он был весь перемазан в поту и пыли, а его мясистое, щекастое одноглазое лицо не выражало ничего, кроме радости от встречи с Артуром. Подбежав поближе, Фергус выдохнул:
  - Куда идешь?
  Артур невольно поморщился. От Фергуса оглушительно несло кислым пивом, даже похлеще, чем от старика Донела по вечерам. Первым порывом было отодвинуться от него подальше. Тем не менее, Артур сдержался. Сейчас ему меньше всего хотелось драться с Фергусом и его приятелями.
  - Домой иду, - миролюбиво ответил он.
  - Ага, вижу. А че несешь?
  - Рыбу, - сказал Артур.
  - А че за рыба?
  - Не знаю... Сельдь или сардина. Потом разберемся.
  - А она вкусная?
  - Узнаем.
  - А нам дашь? - не отставал Фергус. Артур сжал зубы. Было ясно, что так просто из ситуации не выпутаться.
  Юэна это тоже начало раздражать.
  - Ф-фергус, кончай! - сказал он.
  Очнувшись, Фергус наконец-то заметил Юэна.
  - О, это ты. Привет, Заика, - сказал он, вызывающе положив руки на пояс. - Вот тебе совет: много не болтай, не умеешь.
  - Х-х-ва-ва-ва-ва... - запнулся Юэн, переволновавшись. - Хва-ва-ва...
  Фергус хрюкнул от смеха, затем не выдержал и расхохотался во все горло.
  - Хва-ва-ва...
  Ситуация начала выходить из-под контроля. Остальные мальчишки, явно заинтересованные в драке, начали стягиваться вокруг них с Юэном в кольцо. Сдавшись, Артур все же предпринял последнюю попытку разрешить все миром.
  - Фергус, ты пил, что ли? - спросил он.
  Фергус уставился на Артура выпученными глазами, словно увидел в первый раз. Артур понял, что вопрос был задан верно. Это для пьяниц вроде Донела попойки были делом рядовым и заурядным; для мальчишки вроде Фергуса это наверняка стало настоящим приключением, о котором ему столь же наверняка хотелось рассказать кому-то постороннему. И Фергус все же дал слабину. Он ответил, икнув:
  - Да все пьют. У Костнеров, Гелдофов, Бру...
  - Почему?
  - Ты дурак, что ли? - удивился Фергус. - Вот дурак! Завтра приезжает принц Дерек! Он заберет нас на войну, и мы наконец-то вернемся во Фрателию!
  Новость оглушила Артура. До этого он не задумывался даже, чем для них может обернуться прибытие принца Дерека. Стать воином, сражаться вместе бок о бок инистрийцами на Ржавом берегу против имперцев... он думал об этом, неоднократно, однако для него это было далеким, туманным будущим. Желанным будущим. Однако что-то в словах Фергуса не сходилось.
  - Мы ведь еще не воины, - сказал Артур. - Кого он заберет?
  - Всех, - торжественно произнес Фергус, схватив его за плечи и приблизившись вплотную, - вообще всех в лагере! Лорд Косгрейв, слыхал, уже отбыл во Фрателию! И из второго лагеря скоро приедут сюда люди. Все в одном месте соберемся, фрателийцы! А затем нас всех, и детей, и кого угодно, и тебя, и Заику - всех отвезут домой! Там наши уже отвоевали достаточно земель, чтобы расселить всех из лагеря. Там уже можно жить! Жить дома, на родине, во Фрателии, под власть собственного короля! Слыхал, Артур? Ты че такой кислый, не рад, что ли?!
  Артур не мог поверить своим ушам.
  Он вырос на рассказах Донела и прочих пьяниц в трактире, на хмурых сетованиях матери, вырос, глядя в безнадежные лица людей на улицах, и не мог поверить даже, что будущее, ради которого погиб его отец, ради которого столько людей полегло в беспрестанных сражениях с имперцами - может настать как быстро и бесцеремонно.
  - П-победа? - спросил Юэн, тоже потрясенный.
  - Победа! - осклабился Фергус, затем небрежно потрепал Артура по щеке. - Слыхал? А теперь пойдем, Артур, Заика, с нами поиграете в пелиот. Пива больше нету, так побегаете.
  Артур сбросил его руку с плеча.
  - Спасибо за предложение, - сказал он, уйдя в себя. - Но я домой.
   Фергус выглядел поистине удивленным.
  - А почему домой?
  - Мне надо сказать матери, - пояснил Артур.
  К счастью, это послужило для Фергуса достаточно уважительной причиной. Живя в горных кланах, фрателийцы почитали (по крайней мере, на людях) и своих, и чужих родителей. Как ни хотелось Фергусу спровоцировать Артура на драку - момент был упущен, и он, скривив недовольно лицо, все же кивнул и отступил. С холодным осознанием Артур вдруг заметил, что всю последнюю минуту разговора вторая рука Фергуса лежала на поясе за спиной - словно он хотел выхватить разбойничий нож, да так и не решился.
  - Иди, - буркнул Фергус, убирая руку с пояса. - Только рыбу оставьте. И ты, и Заика.
  Подумав, Артур протянул Фергусу свою ивовую связку.
  - Юэн свою оставит, - сказал он. - Иначе его семье есть нечего будет.
  - Хорошо, - с раздражением произнес Фергус. - А теперь валите отсюда.
  Остальные парни, наблюдавшие за ними, слегка приуныли, а Мэт, приятель Фергуса, показал Артуру неприличный жест и засмеялся - однако подходить для выяснения отношений не стал. Всегда отличавшийся трусливостью, с годами смелее Мэт не стал.
  Главная площадь осталась позади. К этому времени сумерки сгустились окончательно, и в небе начали открываться бледные звезды. Откуда-то сверху полился колокольный звон - на часовой башне били отбой. Начался комендантский час. Королевские солдаты заранее давали знать, когда они будут патрулировать улочки лагеря - чтобы все, кто боялся инистрийских властей и ругал их только за спиной, могли спрятаться по домам. Надо было и им спешить домой.
  Юэн шел позади Артура. Догнав его, он сказал:
  - С-спасибо. Ты к-как?
  - Нормально, - сказал Артур задумчиво. - Ты веришь Фергусу? Что мы правда скоро отправимся домой?
  - Не з-знаю, - сказал Юэн. - К-как скажут, так и б-будет. Д-давай рыбу поделим на двоих?
  - Тогда всего по одной на каждого останется, - возразил Артур.
  - Н-ничего, - Юэн улыбнулся. - З-зато честно.
  3.
  Юэн оставаться на ужин не стал - они с Артуром слишком сильно задержались на рыбалке, за что и получили выволочку от матери Артура. Она посетовала на их безалаберность и ветер в голове, а также на то, что они даже толком это время не потратили - поймали всего-то по рыбке на человека. Юэн был отправлен домой. Впрочем, перед уходом мать все равно всунула ему в руки здоровенную четвертинку хлеба, изнутри заполненную холодным мясом с покрошенной сверху зеленью. Мясо было в лагере относительной редкостью и досталось ей случайно - в качестве платы за две дня прошедшего труда.
  - Не спорь, - сказала она внушительно. - Отнеси отцу, поешьте хоть.
  Юэн попытался что-то сказать, но мать сгребла его в охапку, звучно поцеловала в макушку и приобняла до хруста костей. После этого Юэн, слегка пошатываясь, попрощался со всеми и ушел, неся с собой еду.
  Затем мать повернулась к Артуру.
  Ее взгляд не предвещал ничего хорошего. Внутренне он подготовился к буре. Массивная и высокая, телосложением напоминавшая медведя, мать нависла над ним.
  - Все бы ничего, сынок, - опасно ласковым тоном произнесла она, - но кто проводит домой Лорну?
  Лорна выглядывала из-за ее плеча и выглядела крайне сконфуженной. Судя по всему, она уже делала безуспешные попытки незаметно слинять - но мать явно удерживала ее железной рукой, ожидая, пока Артур вернется домой. Он мужчина, он должен проводить ее домой. Наверняка так и было.
  Он и сам почувствовал себя неловко. Лорна никогда не показывала ему, где она живет. Ни ему, ни кому-либо другому. Она всегда говорила, что не след им знать, где находится дворец, в котором она живет - но Артур подозревал, что она попросту происходит с прибрежья или с Затонов; районов, где жили наихудшие, наибеднейшие люди в лагере, и просто стесняется этого. Всегда, когда Артур якобы выходил провожать Лорну, они прощались у главной площади - а сам Артур, хоть и делал попытки проследить за ней, неизменно терял Лорну из виду; так хорошо она умела растворяться в запутанных улочках лагеря.
  Но тогда было по-другому. Никогда еще они с Лорной не выходили на улицу после наступления комендантского часа.
  - Я проведу ее, мам, - сказал Артур. - Лорна, не бойся. Все нормально будет.
  Лорна скептически взглянула на него, но промолчала. Она уже была нагружена снопом обработанной пряжи и такой же четвертиной хлеба, что и у Юэна, а ее рыжие, обычно всклокоченные, волосы сейчас были тщательно расчесаны, как у невесты на выданье. Наверняка над ней поработала мать. Артур представил, как мать раз за разом вычесывает бедную Лорну в ожидании его с Юэном, чтобы стравить напряжение, и вновь ощутил неловкость.
  - Все нормально будет, - повторил он.
  - Нож возьми, - деловито произнесла мать, повернувшись к столу и протягивая ему кухонный нож.
  - Мам!
  - А вдруг солдаты захотят тебя убить? С них станется, - сказала мать. - Они ж инистрийцы. Для них мы чужие, они нас не любят.
  - Да не будут инистрийцы ничего такого делать! - возмутился Артур. - И вообще, завтра принц Дерек приезжает, чтобы нас во Фрателию отвезти.
  - Глупости, - хмыкнула мать.
  - Я сам слышал.
  - И я слышала, а что толку? Что мы, инистрийцев не знаем? Только рекрутов опять наберет, чтобы в Камелине воевать нашими руками, наобещает с три короба и таков, - хмуро сказала мать. - Вот увидишь, ничего не поменяется, кроме трактирных разговоров. Иди. И нож возьми, хоть Лорну защитишь, если что. Она девочка храбрая, но всех девочек защищать надо, даже самых рыжих и косматых.
  Лорна фыркнула.
  - Меня защищать не надо, - сказала она, но тихо.
  Артур с сомнением взял нож, на котором до сих пор были следы точильного ножа, и попытался сунуть в карман. Нож лег неудобно, а при первом же движении пропорол ткань и провалился вглубь штанины. Артур покраснел и стал доставать нож обратно. Мать вздохнула, подтянула Артура к себе и аккуратно вложила нож ему за пояс - как раз позади спины, так, чтобы можно было выхватить его правой рукой.
  - Все! - сказала мать, отпуская его. - Иди, мужчина.
  Весь красный, Артур вышел на улицу в сопровождении Лорны. Она не спускала с него насмешливого взгляда все это время, но молчала. И лишь когда дверь за ними захлопнулась, Лорна приблизилась к Артуру и заговорщицки произнесла:
  - Эй, "мужчина". Я же знаю, ты специально это подстроил. Специально задержался допоздна. Так сильно хочешь увидеть, где я живу?
  Не успел он ответить, как Лорна вдруг улыбнулась и сказала:
  - Хорошо, ты победил. Пойдем во дворец!
  Ночью лагерь выглядел совсем иначе, чем днем. Царили странная, непривычная тишина, лишь изредка взлаивали собаки, привязанные у домов; не находя поддержки, они быстро замолкали на одной и той же ноте. В темноте смутно угадывались силуэты домов; из-за неровного рельефа лагеря какие-то улицы казались выше, а какие-то ниже, и вместе это напоминало бугристую, шипастую спину огромного, неуклюжего, но не страшного совсем зверя, спящего во тьме. В окнах не горело огней, лишь мерцали над головой яркие звезды, холодные и колючие. Соленый морской запах, привычный для лагеря, почти не ощущался - ночью ветер дул в сторону моря, а не обратно.
  Артур и Лорна пробирались через кривые, извилистые улицы лагеря, по большей части храня молчание. С непривычки было страшно. Артур все ожидал, что из-за поворота появится патруль, вооруженный ручными фонарями, и солдаты угрожающе окликнут их с Лорной на инистрийском языке. Говорят, патрульные - то есть ночные стражники - гораздо злее и более скоры на расправу, чем караульные - дневные стражники. Слишком уж часто на них нападали. Патрульные хранили покой лагеря, неустанно прочесывая его по ночам и выискивая бандитов, мародеров, убийц. Дневные стражники, с которыми время от времени беседовал Артур, когда они лениво слонялись по лагерю или украдкой пили пиво в трактирах, отзывались о ночных стражниках с большим уважением. Но эти же патрульные в одну из ночей убили Гиббинса, соседского старика, вместе с двумя его сыновьями. Говорят, за разбой, но Донел позже с пеной у рта уверял Артура, что это не так, и что Гиббинса убили по ошибке. "Такое случается", - повторял он. Как объяснить им, что они просто дети, которым нужно домой?
  - Бу! - внезапно сказала ему Лорна на ухо.
  От неожиданности Артур аж подпрыгнул и едва не выронил четвертинку хлеба, которую Лорна уже успела всучить ему - "неси, раз ты у нас мужчина".
  - Ты что? - зашипел он, придя в себя. - Ты это зачем?
  - Чтоб ты не боялся, - невинно произнесла она.
  В темноте не было видно, что Артур был уверен, что Лорна ухмыляется.
  - Мы скоро придем? - жалобно спросил он.
  - Скоро, - ответила она.
  Артур поежился.
  Было трудно ориентироваться. Да, он излазил лагерь вдоль и поперек, и по праву считал себя знатоком этого места, но это было днем, а ночью все сливалось в одну мешанину холмов, смутно темневших домов и улиц. Артур поднял глаза к небу. Говорят, моряки умеют ориентироваться по звездам. Если взглянуть на расположение Рыбака и Сетей, то...
  - Мы в Затонах, да? - спросил он наугад.
  - Не знаю, - ответила Лорна беспечно. - Я потерялась.
   Артур застыл.
  Он знал, что так в итоге получится. Слишком далеко они зашли.
  - Ну прости, - сказала Лорна.
  - Тогда вернемся ко мне домой, - сказал Артур ровно. - Я дорогу найду.
  - А как ты это сделаешь? - спросила Лорна. Страха в ее голосе не чувствовалось, одно любопытство.
  - Ратушу-то я вижу, - обернувшись, Артур показал на смутный контур высокого здания. - Вон она. Пойдем к ней. А там на месте я путь домой уже с закрытыми глазами найду.
  - Ладно, - поскучнела Лорна.
  - Ко мне домой?
  - Нет. Извини, я соврала, хотела тебя испугать немного. Мы почти на месте. Пойдем, - и Лорна взяла его за руку.
  В голове у него промелькнуло множество ответов, один язвительнее другого. Но больше всего ему хотелось треснуть Лорну по голове. Затем Артур подумал, что ей, наверное, еще страшнее, чем ему, и он сдержался.
  - Ты правда во дворце живешь? - спросил он тихо.
  - Угу, - ответила Лорна. - Но тебе там не понравится. Там очень скучно. Одни горничные да слуги, которые тебе в глаза не смотрят, взгляд отводят. Ваше Величество то, Ваше Величество сё... Здравствуйте, Ваше Величество, вы проснулись? Пожалуйте на корт. Пожалуйте на танцы. Пожалуйте на уроки манер. Одни обязанности. Учи инистрийский. Учи камелинский. Учи аппераанский. А вчерашний урок помните? Будьте любезны оттарабанить как есть - в каком году и при каких обстоятельствах лорд Дервал Донован разбил Микала Кантвелла по прозвищу Облысевший Душегуб? А? Неверный ответ. Плохо помните, Ваше Величество! Сегодня разберем тему подробнее.
  Артур хмыкнул.
  - А я ничего не учил. Только у отца Брайана арифметику и гармонию.
  - Ты счастливый человек, - сказала Лорна.
  - Знаю, - ответил он.
  Лорна помолчала.
  - Ты ведь мне не веришь? - спросила она вдруг.
  Вопрос поставил Артура в тупик.
  - Нет, - ответил честно.
  - И правильно делаешь, - сказала Лорна с непонятным выражением в голосе. - Мы пришли.
  Они стояли у дома. Вернее, у землянки, чья высота была им, детям, примерно по колено - с соломенной крышей и большей частью помещения под землей. В темноте этого не было толком видно, что Артур сразу заметил, насколько здесь убого и неприбранно. Вокруг росла высокая трава, в том числе и на крыше, наполовину присыпанной землей.
  Пахло морем.
  - Вот тут я и живу, - сообщила Лорна.
  Артур молчал.
  - Спасибо, что довел меня до дому, - сказала Лорна. - Теперь можешь возвращаться.
  Она неловко тронула его рукой.
  - Иди уже.
  - Почему ты этого стеснялась? - спросил Артур.
  - Что?
  - Неужели ты думала, что из-за такого пустяка мы с Юэном станем хуже к тебе относиться? - спросил Артур с горечью. - Мы ведь друзья. Хотя ты, конечно, та еще зараза, - добавил он сразу.
  Лорна замялась.
  - Не знаю. Вдруг я тебе окажусь... неприятна.
  - О чем ты таком говоришь? - вздохнул Артур, про себя почему-то ответил, что она сказала "тебе", а не "вам с Юэном". Абсурдно, но ему эта оговорка понравилась. Тему требовалось, впрочем, сменить. - Ладно. Ты живешь с родителями?
  - У меня нет родителей. Только дядя, - ответила Лорна тихо.
  - И он... он там спит сейчас? - Артур показал на землянку.
  - Я не знаю. Наверное, - Лорна пожала плечами. - Он много работает, наверное, утомился.
  Вот как. Выходит, у Лорны нет родителей. Чего-то похожего он и ожидал.
  Да и вряд ли дядя ее работает.
  Но говорить этого Артур, конечно, не стал.
  - Ладно. Тогда я пойду, - попрощался он.
  - Пока, - ответила Лорна.
  Воцарилось странное, неловкое молчание.
  - Ну и чего ты не уходишь? - не выдержала Лорна. - Давай, иди. Мне и так не по себе, что ты мой дворец увидел. Хватит на него пялиться. Иди-иди. Не смотри, как я сюда лезу.
  Сразу стало намного легче. Такую Лорну он знал хорошо - взбалмошную и острую на язык.
  - Я ушел, - сказал Артур.
  И пройдя половину улицы, погруженный в раздумья, вдруг сообразил, что несет в руке ту четвертинку хлеба, которую отдала ему Лорна. Выругавшись, Артур немедленно повернул обратно. Благо, ушел он недалеко. Без Лорны идти было страшновато. Он машинально сунул руку за пояс и нащупал кухонный нож. Это успокоило его. Артур подошел к землянке, неловко потоптался на месте, а затем, найдя среди соломы хлипкую дверь, похожую на дверь в погреб, взялся на нее и потянул на себя. Дверь не поддалась.
  Тогда он постучал.
  Ничего.
  - Лорна, - произнес Артур, но недостаточно громко. - Ты хлеб забыла!
  Никакой реакции.
  Тогда он дернул дверь изо всех сил, и она поддалась со скрипом - неожиданно тяжелая и массивная, внезапно добротная. Пахнуло сыростью и грибами. И вместо жалкого жилища, каморки бездомных, вперед пораженным Артуром вдруг предстала длинная и извилистая бревенчатая лестница, ведущая вниз в темный проход - куда-то в неизвестность.
  У Артура не было слов. Он не знал, что и думать. Бревна, сложенные в столь длинную и замысловатую конструкцию, были крепкими и толстыми. Где они смогли взять столько дерева, тем более в окрестностях Крейта? И... что это вообще значит? Где Лорна и ее дядя?
  Под неясным светом звезд лестница казалась бесконечной, а черная бездна внутри - угрожающей. Будто бы пасть чудовища.
  - Лорна? - позвал Артур.
  Ответа он не получил. Все же надеясь, что это объяснится логически, Артур сунул голову в проход.
  И сделал первый шаг вниз - сам не понимая, зачем.
  4.
  Спуск длился недолго. Вскоре скользкая бревенчатая лестница закончилась, и Артур увидел вперед тусклый пляшущий свет. Он сделал последние несколько шагов и оказался в длинном коридоре с плотным каркасом из деревянных балок. Они с двух сторон врезались в утрамбованные земляные стены и вместе подпирали крепкий, дочерна закопченный потолок из узлистых бревен. Промежутки между балками составляли один-два метра. На некоторых из них висели маслянистые факелы, наклоненные вперед, чтобы их огонь не мог коснуться ни балок, ни потолка. Пахло сыростью и плесенью. Артур сделал еще шаг, и что-то мягко хрустнуло у него под ногами. Замерев, Артур посмотрел вниз. От лестницы и дальше по коридору тянулась ровная полоса из перемешанных с песком ракушек и мелких камней, чтобы ходить было удобнее. Не зная, что и подумать, Артур двинулся дальше.
  Ему вдруг пришло в голову, чтобы это напоминает эльфийские пещеры, о которых рассказывал ему старик Донел. Говорят, что где-то глубоко под землей обитают эльфы. Некогда они владели землей, в те древние, ископаемые, доисторические времена, о которых не осталось более летописей - но потом пришли люди, ведомые двенадцатью святыми королями, с огнем в сердце, с именем Колесованного Бога на устах, и в яростных сражениях истребили большинство эльфов. Те из них, кто выжил, укрылись в самых темных пещерах под твердью, где столетиями жили, не зная солнечного света, голодали, вырождались, обращаясь постепенно в неописуемых чудовищ. В этих катакомбах они неустанно избивали друг друга, мечтая полакомиться человечиной. Выходя из пещер лишь глубокой ночью, безлунными ночами, эльфы пели на деревенских окраинах сладкими голосами, выманивая из хат глупых девушек и юношей, бодрствующих, когда надо спать. На тех, кто поддался на очарование и вышел, эльфы нападали безликими тенями, душили своими длинными пальцами и после пожирали, не оставляя даже костей.
  Артур поежился.
  Он никогда не верил в эти сказки, но сейчас... Почему Донел всегда рассказывал ему такую чушь?
  Внезапно его взгляд привлекла дверь в стене - массивная и плотная, с обитой железом дверной ручкой. Артур с сомнением приблизился и после секундного колебания толкнул. Внутри оказалось обширное помещение. В неровном свете факелов Артур увидел множество деревянных стоек, заполненных чем-то... круглым? Стойки занимали все помещение. Подойдя поближе, Артур вгляделся в один из кругов, понюхал и вдруг понял, что это сырное колесо - большое, по длине и высоте размером с настоящее тележное, только вдвое толще. Он провел пальцем по маслянистой поверхности, после чего лизнул подушечку пальца. Действительно - сыр. Правда, слегка заплесневелый, судя по грибному запаху.
  Пакость какая.
  Говорят, лишь дворяне едят такой сыр. Простому человеку такое переварить решительно невозможно.
  Вид сырного погреба немного успокоил Артура, но вместе с тем внес множество вопросов. Не зная, что и подумать, он вышел из комнаты и продолжил свой путь.
  "Лорна - принцесса", - сказал он себе.
  Это была глупая мысль, с самого начала, но как иначе объяснить подобные чудеса? И сыр, и катакомбы, и тайный ход? Артур представил себе, как завтра будет сидеть вместе с Лорной и Юэном, не в силах вымолвить ни слова - потому что Лорна принцесса, и как обращаться к ней, если ты обыкновенный бедняк? А Лорна наверняка будет злиться и дразнить его, чтобы он обращался с ней попроще. Это в ее характере... Как объяснить все Юэну?
  А может, не надо ничего объяснять?
  Может, не надо сообщать Лорне, что он разгадал ее тайну?
  Просто повернуть обратно, пока не поздно, и вернуться домой, чтобы не вляпаться ненароком в опасную историю? Это было бы резонно. И кто-нибудь наверняка поступил так. И Артур тоже, не будь он дураком.
  Но он дурак.
  Спустя несколько минут он добрался до конца коридора. По пути ему встретилось еще несколько дверей, за которыми скрывались те же самые сырные погреба, что и первый. Последняя же дверь, конечная, была на вид немного тяжелее остальных. Артур даже заопасался, а вдруг он закрыта? Но когда он толкнул ее, дверь поддалась также, как и прочие. Он сделал небольшой зазор и протиснулся внутрь, после чего оказался в каменном коридоре, неожиданно темном после освещенного факелами тайного хода. Первый же шаг по камню оказался сухим и звонким, слишком громким в этой мрачной тишине, и Артур вдруг остро осознал, что никакого плана действий у него нет - как он сможет найти Лорну в этом незнакомом для себя месте?
  "Я просто посмотрю, - сказал он себе для успокоения, - правда это дворец или нет? Не могу же я уйти просто так! Доберусь до окна и посмотрю наружу. Если мы на холме, значит, это особняк лорда Майкла Брейди, где и живет принцесса Элеонора. А значит, она и есть Лорна!"
  Едва он составил план, стало намного легче.
  Артур двинулся вперед. За этой дверью последовало еще две. Они миновал несколько одинаковых погребов. Обернувшись после одного из них, Артур вдруг заметил табличку, на которой с трудом, шевеля губами, прочитал "ПРИСЛУГА НЕ ВХОДИ". Хмыкнув, он попытался сообразить, можно ли выходить из этой двери, и даже поднес руку к затылку, чтобы как следует почесать его - когда ухо его вдруг различило странный шум.
  Артур замер.
  - Ах, Джек... хватит, - раздался женский голос. - Нас заметят... Там дверь хлопнула.
  Это был до странного слабый, податливый голос, говоривший с непонятными, незнакомыми Артуру интонациями. Обычно женщины с ним так не говорили.
  - Ничего не хлопнула, - ответил мужской голос, грубый, с сильным инистрийским акцентом.
  - Джек, хватит... - заскулила женщина.
  - Не ломайся, - ответил Джек. - Юбку задирай.
  - Джек...
  После этого последовала череда хлюпающих звуков.
  - Уххх, - пискнула женщина.
  Артур понял, что нельзя ему это слушать. Находясь в темноте и не видя себя, он вдруг явственно ощутил, как покраснели его щеки. Что-то в этом действии безумно смущало его. Он решил уйти, и как можно скорее. С трудом ориентируясь в темноте, он двинулся вперед, продолжая свой путь, и почти уже достиг следующей двери, как вдруг напоролся плечом на одну из стоек.
  Удар получился слабым, но крайне неудачным. Что-то хрупкое, что стояло на самом краю, после жуткой, безумно долгой паузы рухнуло вниз и разбилось. Артур закрыл глаза. Бах. Раздались звуки проливающейся жидкости. Кажется, это был горшок с маслом. Вот почему его поставили на самый край?!
  "Ой", - простонало что-то внутри Артура.
  Женщина слабо взвизгнула.
  - Че там?! - зарычал Джек где-то совсем близко. - Ты кто?!
  Отлепившись от женщины, он начал вслепую шарить в темноте, расталкивая полки с посудой, и немедленно локтем задел что-то. На пол рухнул еще один горшок - судя по звуку, прямиком на ногу Джеку, после чего покатился по полу и в конце громко ударился о стену. Раздраженный, Джек импульсивно выругался, путая инистрийские и фрателийские слова, и попытался найти горшок, для чего опустился на корточки, незаметно для себя оказавшись рядом с замершим от испуга Артуром.
  - Ты что творишь? - возмутилась женщина. - Меня же потом ругать будут!
  - Да ладно тебе... - ответил Джек.
  - Чего ладно?! - сказала женщина. - Ну... ну, ладно...
  Пока Джек искал горшок, стоя на коленях и демонстрируя спину с полуспущенными портками, Артур как можно незаметнее отполз к углу, где царила совсем непроглядная темнота. Оттуда рукой подать было до противоположной двери. Ползти было неудобно. Коленями он чувствовал влагу - штаны насквозь пропитались маслом. Стараясь не шуметь, Артур добрался до двери. Из узкой щели между ней и косяком лился яркий и резкий, объемный свет. Прекрасно осознавая, что в тот момент, когда он попытается пролезть, его тут же заметят, Артур замер, ожидая, что будет дальше.
  Наконец Джеку надоело шарить в темноте. Он выпрямился и вернулся к женщине.
  - Показалось, - пробормотал он.
  - А ты горшок поднял? - спросила женщина. - На место положил?
  - Положил, - сказал Джек. - Давай уже.
  Поняв, что это его шанс, Артур сжался как можно сильнее и буквально втиснулся в щель между дверь и косяком, благодаря Бога, что проход Джек и его знакомая не удосужились закрыть.
  Он оказался в коридоре. В отличие от подвального, здесь было намного светлее. Факелы на стенах висели чаще и в два ряда, масло на них чадило не так сильно и удушливо, и горело не черным, чадящим, а светлым пламенем; кроме того, здесь был очень высокий беленый потолок, из-за этого пламя будто бы отражалось сверху. Здесь были окна - лишь с одной стороны, узкие и каплевидной формы. Артур встал, провел ладонью по штанинам, безуспешно выжимая масло, и подошел к ближайшему из окон. На подоконнике не было пыли. Его явно совсем недавно мыли. Уперевшись ладонями в подоконник, Артур с трепетом, ощущая нешуточное волнение, выглянул из окна - и увидел лишь колышущие во тьме деревья, почти полностью заслонявшие обзор.
  "Ладно, - подумал он. - Все равно это дворец. Что толку продолжать. Пора возвращаться, пока меня никто не убил".
  Но самоубийственное, озорное чувство незавершенности его поисков все равно подзуживало Артура продолжать поиски. Ему страшно хотелось увидеть лагерь из окна. Именно так, и никак иначе. Он чувствовал внутри азарт. И кажется, в глубине души считал это настоящим приключением, и наслаждался этим.
  "Еще немного", - решил он.
  Но всю его браваду сдуло в мгновение ока, когда он услышал вдруг голоса из-за угла. Сюда кто-то шел. И судя по всему, не один человек. Артур в панике метнулся прочь, оставляя за собой жирные пятна из масла. Он успел забежать за другой угол и, скорчившись, затаился за углублением в стене, где стоял огромный горшок с незнакомым ему растением. Мимо него прошли две горничные, беседуя между собой и хихикая. Это были самые настоящие горничные - в красных сорочках с широкими белыми передниками, с волосами, убранными под чепец. Одна несла швабру на плече. Артур проводил их взглядом и, дождавшись, пока они уйдут, вернулся обратно к окну. Требовалось поскорее решить, как поступить. Он уже переборол сомнения и решил вернуться обратно - когда давешняя дверь вдруг распахнулась, и наружу выбрался всклокоченный мужчина со светлой кудлатой бородой. Джек. Расстояние между ними составляло около метра. Протяни руку - и можно схватить. Джек взглянул на Артура и только открыл рот, чтобы произнести что-то - но Артур уже мчался прочь по коридору, сверкая пятками и не разбирая пути.
  Он сам не понимал теперь, куда и зачем бежит.
  Джек что-то крикнул ему вслед, но Артур не услышал, поглощенный испугом. Навстречу ему попалась горничная. Артур шарахнулся прочь, и горничная крикнула ему: "Опять кто-то своих детей привел! А ну стой!" - но преследовать его не стала. Добравшись до первой же попавшейся двери, Артур судорожно рванул ее на себя; дверь не поддалась, и он рванул ее изо всех сил, проклиная - и вдруг понял, что ее надо толкать вперед. Ввались внутрь, Артур зашарил глазами по помещению, ища, где бы спрятаться, невольно подметив, какое же оно огромное и пустое - и взгляд его упал на огромный прозрачный гроб в противоположном конце комнаты, накрытый свисавшими с потолка шелковыми штандартами. Это мгновенно приковало его внимание. Артур даже перестал бояться на секунду. Он подошел поближе.
  "Что это"?
  Его шаги по полу отдавались легким цокающим эхом. Пол в комнате был выложен фиолетовым и белым стеклом, образующим мозаику в виде цветка ириса. Один из штандартов, белого цвета, тоже был с ирисом, на втором же были вышиты две короны на голубом поле. Штандарты ниспадали на гроб плотными складками, покрывая его с двух сторон, и доставали до пола. Сам же гроб стоял на постаменте, освещенный равноудаленными факелами; к нему вели три широкие каменные ступени. Поднявшись по ним, Артур нерешительно замер. Менее всего ему хотелось нарушить покой мертвого человека или совершить иное святотатство. Ведь даже ему, безродному мальчишке из лагеря на чужбине, было известно, что означают оба этих символа. Ирис - знак Фрателии, его родной страны. А две короны на голубом поле - личный герб фрателийского короля.
  Пересилив себя, Артур все же сделал шаг и взглянул через стекло на содержимое гроба.
  Вопреки его опасениям, внутри не оказалось ни короля Эйдана, ни какой-либо части его тела. Лишь плотный фиолетовый бархат, на котором лежал в специальном углублении длинный полуторный меч. Выкованный из тусклой матовой стали, он казался тяжелым и прочным, и, очевидно, неоднократно побывал в бою. Ремни на рукояти наполовину стерлись, а на стальном навершии, выкованном в виде цветка, и загнутой назад гарде виднелись следы ударных насечек и сколов. За лезвием явно ухаживали - никакой пыли или ржавчины, а режущий край клинка блестел, словно его недавно затачивали. Артур смотрел на меч и молчал. Он знал, что лежит перед ним. Это был Мистльтейн - меч фрателийских королей.
  Этим мечом убили святого Томаса, святого Николаса и святого Беду; зарубили великомученицу Селестину в дни Великой Тьмы; отсекли голову рокнедскому королю Альфистайну Отважному и его правнуку Альфистайну Убогому, что в разное время штурмовали Фрателию; казнили с его помощью знаменитого разбойника Люкаса-Две-Шпажки и благородного пирата Морнака; им жестоко убили эльфийскую королеву Элейн и злокозненную, но крайне несчастную в любви и добрую с простым людом фею Женевьеву; пропороли брюхо Морскому Зверю; от его клинка приняли смерть множество мятежных горных вождей, хулителей веры и предводителей разбойников; а сколько персонажей сказок было убито этим мечом! Меч не был добрым. Нет, он был холодным и жестоким, и покорялся лишь силе. Он не защищал фрателийских королей. Он мог в любой момент повернуться против них, если бы нашелся кто-то сильнее; но всякий раз возвращался в королевскую династию, ибо лишь она рождала самых отважных и самых жестоких людей в стране. Впрочем, она же рождала и глупцов, и трусов, и предателей. Рано или поздно все они погибали от этого меча - от меча, что лежал сейчас перед Артуром.
  В стекле было вырезано прямоугольное отверстие, через которое можно было просунуть руку. Вероятно, таким образом меч чистили. Или касались его, чтобы получить благословение стали. Артур не особо над этим задумывался. Сам не понимая, что делает, он просунул в отверстие руку и протянул пальцы к рукояти. При этом его лицо на миг отразилось в лезвии меча. Странное дело, но оно будто бы не принадлежало Артуру, несмотря на одинаковые черты - но рассмотреть его не удалось, оно исчезло, и пальцы Артура сомкнулись на рукояти.
  После этого он закричал.
  В голове возник образ раскаленной добела стали, с шипением прижигавшей незащищенную кожу - настолько яркий, что нос почувствовал запах горелой плоти. Весь мир сузился до одной черной точки. Артур немедленно отдернул пальцы и с ужасом поднес к лицу. Несмотря на панику, он сразу понял, что рука не пострадала - ничего с его пальцами не случилось; но ужас пережитого был настолько силен, что его ноги затряслись, а тело охватила такая слабость, что он едва устоял в вертикальном положении и, чтобы не упасть, оперся левой рукой о гроб. Мистльтейн лежал внутри как ни в чем не бывало - но его лезвие будто бы потускнело и утратило свой блеск, а гарда отсюда ощущалась не стальной, а какой-то ненастоящей, из крашеного дерева.
  "Что это было?" - возникла в голове паническая мысль.
  И сразу же перекрыла и подавила другая, не менее паническая. Ему надо было спрятаться, и как можно скорее, пока в зал не вбежали горничные. Кто-то наверняка да услышал его крик. По-прежнему ощущая в теле страшную слабость, Артур побрел прочь к двери. С ним что-то было определенно не так. Он чувствовал себя нездоровым. Его била крупная дрожь. Взглянув ненароком на свою правую руку, Артур вдруг заметил, как на тыльной стороне ладони возникла и сразу же исчезла тень, напоминавшая кровавое пятно. От этого ему стало настолько дурно, что его едва не вывернуло наизнанку. Остановившись посередине комнаты, Артур развернулся и направился шатающейся походкой к штандартам. Приподняв край синего штандарта, он залез под его и прижался спиной как можно ближе к стене, после чего скорчился и замер. Не знал, насколько его видно или нет из середины комнаты, но у него уже не оставалось сил заботиться об этой насущной проблеме. Он был совершенно обессилен и хотел лишь одного - упасть в обморок и больше не ощущать ничего.
  В этот момент в комнату кто-то вошел.
  "Я умру", - тоскливо подумал Артур.
  Но вошедший никак не мог отыскать его. Или не хотел. Или не ставил себе такой цели. Вместо этого он тяжелым шагом приблизился к гробу и остановился. Сквозь синий шелк Артур смутно различал силуэт мужской фигуры - высокой и широкоплечей, явно принадлежавшей воину. Мужчина постоял немного перед гробом, а затем встал на колени.
  - Эйдан, я совершил ошибку, - спросил он глубоким, но надломленным голосом. - Скажи, как я должен поступить?
  "Отведи войска. Скажи, что мы проиграли", - чуть не ответил ему Артур и сам поразился этому. Ему стоило огромных трудов удержаться от ответа. Казалось, что губы сами пытались сложиться так, чтобы ответить - но отвечал он не этому мужчине; он отвечал иному собеседнику, более молодому, более отважному; и еще не сломленному и еще полному надежд
  - Завтра прибудет принц Дерек. Смогу ли я принять решение?
  "Уведи Элеонору. Мы сдаемся".
  - Я не знаю, Эйдан. Не знаю, как поступить, - сказал мужчина. - Надеюсь, я смогу избежать ошибок больших, чем совершил ранее.
  "Это конец, Майкл. Фрателия пала".
  Мужчина протянул руку и коснулся меча, а затем резко встал и пошел прочь, не оглядываясь.
  Артур этого почти не осознавал. Он все-таки потерял сознание.
  5.
  Когда он очнулся, то не сразу понял, где именно находится. Вокруг была лишь нежная синева. Нечто мягкое и прохладное обволакивало его лицо, подобно паутине, чуть-чуть колыхаясь от ветра. Шелк, подумал Артур. Он попытался поднять руку и ощутил легкое, незначительное сопротивление, а затем сгреб шелковое покрывало в кулак, удивляясь его мягкости и текучести. Сквозь шелк пробивался солнечный свет, придавая ему яркий, прозрачный синий цвет. Значит, сейчас уже день. Артур никогда не просыпался так поздно - обычно-то мать будила его на рассвете, чтобы он бежал поскорее на двор к отцу Брайану. Артур потянулся, с хрустом выпрямляя затекшую спину. Затем прислонился к стене, рассеянно поиграл немного с шелком, зажатым в кулаке, и попытался вспомнить, что было вчера - и вдруг замер. Смутные воспоминания, что доселе лежали на окраине памяти, не попадая в поле зрения, склеились вдруг воедино и оказались не сном и не выдумкой. Он действительно совершил вчера череду немыслимых глупостей - забрался вслед за Лорной во дворец, едва не избежал поимки, а затем коснулся священного меча Фрателии и потерял от этого сознание.
  Каким образом это произошло?
  Почему?
  Охваченный волнением, Артур поспешно встал, обеими руками стащил у себя с головы шелковый штандарт и вышел наружу. Тело после сна ощущалось ватным и каким-то чужим. Чтобы прийти в себя, Артур тряхнул поочередно каждой ногой, а после похлопал ладонями по щекам, не забыв проверить перед этим свою правую ладонь. Никаких кровавых пятен на ней не было. Похоже, ему это причудилось. Преодолев внутреннее сопротивление, Артур подошел к прозрачному гробу с Мистльтейном и с трудом открыл глаза, чтобы осмотреть меч - почему-то они оказались крепко зажмуренными. Однако при свете дня меч выглядел мирно и совершенно обыденно. Просто древний клинок, покрытый сколами и вдобавок неправильной формы, слегка скошенный вбок - наверное, стесался со временем.
  "Неужели мне все приснилось?" - подумал Артур.
  Как ни крути, меч, лежавший перед ним, был обыкновенной безжизненной железкой. Никакого волшебства. Никакой магии. Никаких чудес.
  "Надо потрогать его", - подумал Артур и почти застонал от собственной глупой безрассудности. Все в нем противилось этому решению.
  Но он не мог не коснуться меча еще раз. Он должен был удостовериться в том, что все это неправда, чтобы в дальнейшем спать спокойно.
  Опершись о гроб, Артур запустил руку внутрь, не спуская напряженного взгляда с Мистльтейна, но коснуться меча просто не успел - в этот момент раздался женский крик, и он в панике отшатнулся назад, едва не сбросив гроб с постамента. Обернувшись, Артур увидел немолодую горничную, застывшую на пороге комнаты с тряпкой и шваброй в руках. Она была возрастом старше его матери и была почти столь же тучной. Надо было поскорее бежать, прорываться сквозь нее - но Артур лишь виновато сжался, как побитая собака. Он не знал, как ему оправдаться перед всеми этими людьми, как объяснить, почему он вообще забрался сюда и что хотел сделать с мечом.
  И что сделал.
  - Стой на месте! - закричала горничная строго. - Стой! Теперь отойди от саркофага! Иди сюда.
  Артур нерешительно подошел. Он не знал, что такое "саркофаг", но подозревал, что речь идет о гробе с Мистльтейном. Остановившись перед горничной, Артур виновато уставился в пол.
  - Молодец, - сказала она, после чего вдруг схватила его сухими мозолистыми пальцами за ухо, да так больно, что Артур крякнул от боли. - Теперь говори, кто такой.
   - Артур, - пробормотал он, тщетно пытаясь принять позу, в которой его ухо выкручивали бы не так болезненно. - Я из лагеря.
  - Итак, Артур-из-лагеря, потрудись объяснить, что, во имя всего святого, ты забыл в зале короля Эйдана? И поспеши, пока я тебе ухо не открутила.
  - Я просто... просто... зашел внутрь... случайно получилось.
  - Значит, "случайно"? Думаешь, сюда так просто попасть? Говори, негодник, как именно ты влез сюда? Ты вор?
  - Нет!
  - Ах, не вор? Врешь! Говори, как влез!
  - На берегу есть тайный ход, - тяжело дыша, ответил Артур. - Я его нашел случайно.
  Горничная сверлила его злыми глазами.
  Артур ни разу еще не сталкивался с такой откровенной враждебностью в свой адрес и потому сильно растерялся. Да, у него были проблемы с Фергусом и прочими мальчишками, но там вражда была старая и обоснованная. Артур понимал, почему Фергус ненавидит его. А горничная взъелась на него буквально из ничего, да так сильно и откровенно, что Артур впал в ступор. Она дернула его на себя, затем выволокла наружу в коридор, растолкав уже появившихся иных горничных, помоложе, и закричала:
  - У нас тут воришка!
  Артур ощутил полуобморочный страх. Он не видел никаких больше путей к спасению. Горничные, человек пять или шесть, смотрели на него во все глаза, хихикали и шушукались, и он понимал, что не сможет сбежать. Кроме них, в залитом солнечным светом коридоре стояли два дюжих инистрийских солдата с мечами на поясе. Услышав слова горничной, они посмотрели на Артура, и он, к своему ужасу, не увидел в их глазах никакого сочувствия - только равнодушное деловитое любопытство. Так смотрят не на человека - а на скот перед закланием.
  - Саймон, - сказала горничная одному из солдат, тяжело дыша, - неси веревку. Повесим его во дворе!
  - Не надо, - сказал Артур ужасно слабым голосом.
  Он сам не понимал, почему его голос прозвучал насколько незнакомо.
  - Ах, "не надо"? - зарычала горничная. - "Не надо", значит? Так ты теперь запел? А вы знаете, что эта погань украсть хотела? Наш меч Мистльтейн! Наше последнее сокровище!
  Одна из горничных ахнула.
  - Ублюдок беспородный! - и горничная тряхнула Артура.
  - Мэм, - подал голос солдат, названный Саймоном. - Ваш святой меч мы уважаем, нам он нравится. Но мы так просто людей не убиваем. Надо его сперва к вашему главному отвести. Пускай лорд Майкл сам решит, что с ним делать.
  - Так и быть, - ответила горничная. - Лорд Майкл его собственными руками придушит!
  И тут Артур укусил ее.
  От неожиданности горничная вскрикнула, и Артур смог вывернуться из ее хватки. Толкнув толстуху на пол, он со всех ног рванулся вперед, расталкивая визжащих горничных на своем пути. Во рту ощущался вкус крови, а в висках стучал бешеный набат. Артур сам не понимал, что делает - он хотел лишь добраться до свободного раскрытого окна и выброситься наружу, чтобы сбежать отсюда, из этого страшного, запретного для него места.
  - Вот почему я не взял арбалет! - выругался позади него второй солдат. - Застрелил его бы сейчас, и все дела.
  Эти слова привели Артура в ужас.
  Все окна на пути его оказались заперты на щеколды. Он промчался через весь длинный коридор и оказался в угловом зале, где дежурило сразу несколько стражников. Привлеченные суматохой, они тоже включились в погоню за Артуром. Двое перекрыли вход, с ухмылками скрестив алебарды, а остальные, рассредоточившись по залу, стали ловить его, как волки одинокую овцу. Не прошло и нескольких секунд, как Артура сбили с ног, затем рывком ткнули лицом в холодный каменный пол, заставляя лежать смирно. Он даже вдохнуть как следует не мог.
  - Поднимите его! - скомандовал Саймон, быстрым шагом входя в зал.
  - Есть!
  Артура вздернули наверх, заставляя принять вертикальное положение. Сбежать он больше никуда не мог - стражники цепко держали его огромными лапищами за плечи. Следом за Саймоном в зал вбежал второй стражник, на ходу рассказывая что-то по-инистрийски - очевидно, что-то очень смешное, потому что из-за хохота он не мог выговорить и половины слов. Саймоном взглядом заставил его замолчать, затем обратился к прочим стражникам.
  - К лорду Майклу его.
  Не церемонясь, стражники заломили Артуру руки, заставив его вскрикнуть, и развернули в сторону двери. Движения их были грубыми, но в них не чувствовалось злобы. Его провели еще по одному коридору, показавшемуся Артуру бесконечным - наверное, потому что всю дорогу из-за неудобной позы ему приходилось смотреть вниз, на каменный пол, посыпанный соломой. Саймон шел рядом, сохраняя молчание. Наконец они добрались до лестницы, которая вела наверх - там стражникам пришлось подождать, потому что путь им преградили два поваренка, которые, обливаясь потом от натуги и ответственности, поднимали вверх по лестнице невероятно массивный многоступенчатый торт. Во время вынужденной паузы к ним присоединилась горничная с мокрой метлой, которая явно сгорала от любопытства и все пыталась заглянуть Артуру в опущенное вниз лицо. Не выдержав, она ткнула в Артура пальцем и спросила у Саймона:
  - А это же он укусил Дракониху?
  - Да, - ответил Саймон.
  - Она там рвет и мечет, - с восторгом произнесла девушка. - Помирать собралась. Говорит, у нее непременно будет заражение крови, потому что грязные оборванцы зубы не чистят - но вот голосит и ругается как здоровая.
  Саймон хмыкнул и ничего не ответил.
  Наконец поварята донесли торт до следующего лестничного пролета, освободив путь, и стражники с Артуром стали подниматься по лестнице. Однако им вновь пришлось остановиться, чтобы склониться в поклоне. Двумя руками придерживая подол блестящего тяжелого платья, белого с фиолетовым, перед ними спускалась по ступеням Лорна.
  У Артура перехватило дыхание.
  Спасен. Он не мог поверить, что после всех произошедших с ним злоключений он вновь повстречает знакомое лицо. Но даже сейчас, полный надежд и страхов, что вперемешку теснились в его голове и грозили вот-вот разорвать ее на части - он не мог не обратить внимание на то, что непривычно царственно и великолепно выглядела Лорна. С совершенно прямой спиной, с рыжими волосами, расчесанными и уложенными сейчас в послушную прическу, с подведенными углем глазами и в роскошных одеждах, осиянная светом, чтобы лился из окна позади, она двигалась естественно и плавно, будто бы плыла над землей, и глядела перед собой спокойно и непроницаемо, с огромным внутренним достоинством, как и полагается принцессе. Лицо ее, обычно веселое, грязное и совершенно коровье по своим чертам, сейчас разительно преобразилось; при сохранении тех же черт оно казалось теперь очаровательным и очертаниями своими напоминало скорее сердце. Лорна милостиво кивнула Саймону, что склонился перед ней в поклоне, и перевела взгляд на Артура.
  Выражение ее лица практически не изменилось, когда она спросила:
  - Кто этот человек?
  - Мелкий воришка, Ваше Высочество, забрался в особняк, чтобы поживиться, - сказал Саймон, похлопав Артура по плечу. - Ведем его к лорду Майклу.
  Лорна вздохнула. Надо признаться, это был очень аристократический вздох.
  - Но лорд Майкл отрубит ему голову, - сказала она печально.
  - Вы полагаете? - склонил голову Саймон.
  - Я хорошо знаю своего опекуна и наставника, друг мой. Можете не сомневаться. Он великий воин, но, как и всякий воин, очень свиреп и скор на расправу. Он непременно казнит этого бедного мальчика от моего имени... Но я не хочу карать собственных подданых в столь торжественный день, как сегодня, - сказала Лорна. - Впервые за долгое время наш скромный особняк посетит член вашей королевской семьи. Уверена, мы заключим с принцем Дереком взаимовыгодный договор, который принесет обоим нашим народам исключительно благо. И мое сердце будет неспокойно, если в тот момент, когда мы будем составлять вместе этот договор, я буду знать, что жизнь моего подданого вот-вот оборвется или уже оборвалась на нашем заднем дворе. Что этого мальчика замучили, лишь бы не досаждать мне его проблемами... Нет, Саймон. Отпустите его. Я не ваша принцесса, а потому не могу вам приказывать. Я лишь скромно прошу вас.
  Саймон резко склонился в поклоне.
  - Нет, Ваше Высочество. За эти годы вы стали и для меня принцессой. Ваше слово для меня - закон.
  - Спасибо, Саймон, - сказала Лорна и утерла невидимую слезинку в глазу.
  Обуреваемый чувствами, Саймон поклонился еще раз.
  Артур же, по-прежнему удерживаемый стражниками, боялся вздохнуть или сделать какое-либо лишнее движение.
  Он мог только слушать.
  - Отпустите его, - сказала Лорна более обыденным тоном, обращаясь к стражникам. - Я побеседую с ним наедине. Выслушаю его проблемы, как и полагается принцессе, а потом отпущу из замка. Не бойтесь, этот мальчик ни за что не причинит мне вреда. Я даже отсюда вижу покорность в его глазах.
  - Вы уверены, Ваше Высочество? - спросил Саймон и на всякий случай заглянул Артуру в глаза.
  Артур, как мог, изобразил покорность.
  - Конечно, - сказала Лорна. - Вы говорили, он воришка. А что он пытался украсть?
  - Тот большой святой меч из гроба, - ответил Саймон.
  - Ах, вот значит, как? - сказала Лорна странно спокойным и ласковым тоном. - Хорошо, идите. Я очень благодарна вам за помощь. Особенно вам, Саймон.
  Когда стражники ушли, она поднялась на пару шагов выше по лестнице, чтобы проверить, не подходит ли кто, затем подошла к Артуру.
  - Лорна, - начал было он, но не успел закончить мысль.
  Потемнев лицом, Лорна схватила его за грудки и совсем не по-аристократически грубо встряхнула, прошипела:
  - Ты дурак? А если бы ты умер? Вот зачем ты за мной полез?
  - Ты хлеб забыла, - сказал Артур тихо.
  Лорна фыркнула, словно не могла поверить в услышанное, и отпустила его.
  - Это вчерашний, что ли? - она протянула руку. - Ладно, давай. Но я в платье. Куда потом девать его, не знаю.
  - Я его потерял. Уже не помню где. Наверное, в подвале еще.
  - Ох и дурак же ты! - сказала Лорна.
  - Прости.
  Иных слов для оправдания у него не нашлось. Не мог же он сказать: "Кто знал, что ты взаправду принцесса?" Это прозвучало бы совсем неблагодарно и глупо. Особенно после того, как она спасла его от Саймона с его стражниками. И вдобавок... она принцесса. Артур не конца еще уместил это в своей голове, однако уже стало понятно: между ним и Лорной в мгновение ока воздвигся огромный и неодолимый барьер.
  Ему стало очень холодно.
  - Наверное, я должен тебе поклониться, - смущенно сказал Артур, глядя себе под ноги.
  - Должен, а как же, - охотно согласилась Лорна. - Только ты опоздал. Ты уже не поклонился царственной персоне вовремя, а значит, проявил дерзостное неуважение к верховной власти, что карается вырывание ноздрей и сотней батогов на конюшне, либо, на выбор судьи, вырыванием ноздрей и денежным штрафом. Да хватит так глупо на меня смотреть. Я не шучу. Я всю жизнь изучала Хартию и весь свод законов, написанных моими предками - особенно Томасом Гнусным, Бренданом Буйным и Лорганом Тупицей. Брендан бы тебя еще и скипетром самолично отлупил по голове, прежде чем приговорить к вырыванию ноздрей.
  - А можно без вырывания? - пошутил Артур и сразу почувствовал шутку неловкой и неуместной.
  Теперь все в Лорне смущало его. Даже ее присутствие.
  - Нельзя, - вздохнула она. - Но как монарх, я мог помиловать тебя, - она взяла его за плечо. - Чего стоишь? Пошли вниз. Ты ведь пролез за мной через тайный ход, вот через него и вернешься. Принц Дерек уже в лагере, осматривает его вместе с лордом Майклом. Скоро они будут здесь. А вот тебе пора домой.
  Они начали спускаться по лестнице.
  - Ничего, что ты держишь меня за плечо? - спросил Артур робко.
  - На самом деле, очень плохо, - серьезно ответил Лорна. - Мне не полагается. Лорд Майкл, если ему кто донесет об этом, будет крайне расстроен. Он может даже применить ко мне телесные наказания.
  - Тогда...
  - Так пока ж никто не видит, - легкомысленно сказала она, но руку с плеча сняла.
  Когда из-за угла вышли два инистрийских стражника, держа алебарды на плечах, Артур невольно вжал голову в плечи. Однако стражники, хоть и бросили каждый по недоуменному взгляду на него, лишь поклонились Лорне и прошли мимо, печатая шаг. То же самое происходило и с горничными, и с поварятами, и с прочими слугами - никто не осмелился остановить принцессу. Артур, который шел чуть позади нее, не выдержал и тихонько спросил:
  - А что будет дальше?
  - Ты про что? - спросила Лорна, не оборачиваясь.
  - Теперь я знаю, что ты принцесса. Но я узнал это нечаянно. Я не хотел раскрывать твой секрет. Ты... ты же продолжишь приходить к нам с Юэном? - спросил он тихо.
  Раньше он не осознавал этого, наверное, что Лорна - его друг.
  Самый настоящий, обыкновенный друг.
  Они, может, и знакомы были не более года, однако за это время успели сдружиться, и Артур воспринимал Лорну как непосредственную и неотъемлемую часть своей жизни. При мысли о том, что именно он своими неосторожными и безответственными действиями поставил эту дружбу под угрозу, ему стало очень тоскливо.
  Ему хотелось, чтобы Лорна ответила: "Конечно".
  Но вместо этого ответила:
  - Я постараюсь.
  - Это из-за меня? - спросил он сразу.
  - Что? Нет, конечно, - невольно рассмеялась Лорна. - Дело не в этом. Я старше тебя, Артур, понимаешь? Мне скоро 14 лет. А значит, скоро моя нудная учеба, состоящая из монотонной зубрежки и танцев, уроков этикета и игры на музыкальных инструментах, учеба, которую я ненавижу всей душой, подойдет к концу. И я лишусь даже той жалкой свободы, что есть у меня сейчас.
  Артур молчал.
  - Прости, - сказала Лорна. - Вот мы и на месте.
  Они стояли в том же коридоре, откуда и начал свой путь Артур по дворцу.
  - Передай Юэну, что мне жаль, что я не смогла исполнить его просьбу. Принц Дерек съел слишком много гороха и стал крайне вонючим. А поэтому не может встретиться со своим юным заочным другом Юэном, - сказала Лорна.
  Артур посмотрел на дверь. Отсюда она выглядела крайне обыденно.
  - Жалко, ты не попробовала лебеду, - сказал он зачем-то.
  - Артур, мне не завтра 14 лет, - сказала она спокойно. - И не послезавтра. "Скоро" это не значит, что прямо "сейчас". Иди давай, - и она распахнула перед ним дверь. - Завтра поговорим, или даже сегодня вечером. Кстати, лебеда несъедобна. Я вроде тебе говорила...
  Из раскрывшегося проема повеяло странным, тревожным запахом.
  Лорна смолкла, смущенная этим. Она заглянула вовнутрь, стараясь понять, что именно не так, но не успела - Артур сразу отстранил ее и полез по ступеням первым. Он узнал этот запах, поскольку неоднократно помогал цеховым на окрестных фермах. Так пахло на бойнях. То ли знакомость запаха, то ли присутствие Лорны, а может, и то, и другое вместе - все это придало ему странной и абсурдной уверенности. Не таясь, он пошел вперед. Когда его глаза привыкли к полумраку, Артур вдруг различил множество мужчин, сидевших в погребе - кто на скамьях, а кому не хватило места, на ящиках, на продуктах и прямиком на полу. Все они были тяжелыми и могучими, и вооруженными до зубов - Артур различил и мечи, короткие, предназначенные для боя в закрытых помещениях, и кинжалы, и арбалеты. На них всех были доспехи. Мужчины смотрели на него, но продвигаться вперед не мешали - только молчали и ухмылялись, а один негромко жевал вынутую из мешка морковку, насмешливо посматривая на опешившего Артура.
  В дальнем углу лежал в неестественной позе Джек - инистрийский стражник, которого вчера чуть не спугнул Артур, когда он встречался здесь с женщиной. Артур узнал его по кудлатым всклокоченным волосам. На лице у Джека застыло выражение крайнего испуга и удивления, а руки его лежали на боку живота, где было темное набрякшее пятно, испускавшее резкий запах человеческой крови. Должно быть, он умер быстро, не успев понять, что произошло. Чтобы Джек не мешал, его положил спиной на ящик, где он и лежал теперь, выгнув вверх спину. Приглядевшись, Артур с приступом дурноты вдруг осознал, что из-под тела Джека торчит женская рука. Девушка была здесь тоже.
  Жевавший морковку мужчина подмигнул Артуру.
  - Прости нас за эту досадную мелочь, - сказал он со слабым, почти незаметным акцентом, улыбаясь. - Пришлось расчистить место для дозора.
  - Артур, - слабым голосом произнесла Лорна. Она спустилась вслед за ним. - Что это?!
  - Здравствуйте, принцесса, - сказал мужчина и встал.
  Следом за ним встали все остальные, и в погребе резко стало тесно. Неяркий свет, который шел из приоткрытой двери, вдруг высветил лица вооруженных мужчин. Сквозь страх и ошеломление Артур внезапно заметил, что улыбались, подобно предводителю, далеко не все. Некоторые из мужчин даже не пытались натянуть маску приветствия - они стояли и лишь пялились на Лорну с плотоядным выражением. Их глаза сально блестели. Это заставило Артура очнуться от ступора. Он сам не понял, как выдвинулся вперед и оказался между испуганной Лорной и вооруженными мужчинами, расставив руки в стороны. Сердце его бешено колотилось, и что делать дальше, он совершенно не представлял - однако знал, что добровольно с места не сдвинется. Предводитель присвистнул:
  - Смотрите, ребята! А девочка под охраной!
  Воины зашлись от хохота, да так громко, что первым порывом Артура было закрыть глаза и сбежать, однако огромным усилием воли удержал себя на месте. Коленки у него бесславно плясали. Артур чувствовал их дрожь всем телом, и знал, что его страх виден всем, и Лорне тоже. Отсмеявшись, предводитель с преувеличенным уважением обратился к Артуру:
  - Вижу, ты воин. Небольшой, я бы даже сказал, карликовый, но все-таки воин.
  - Я не воин, - зачем-то ответил Артур.
  - Отчего же? - притворно удивился предводитель. - Вижу, храбрости тебе не занимать. Это ведь главное качество, присущее воину. Остальное - лишь тренировки и время. А вот из труса воина не сделать, как не слепить из песка замок. Правильно я говорю, ребята?
  Последовал новый взрыв хохота, а предводитель наклонился поближе к Артуру, нависнув над ним так близко, что Артур ощутил запах морковки и грязных зубов из его рта, окаймленного густой квадратной бородой, увидел блеск его ярких голубых глаз, в которых, несмотря на улыбку, не было и намека на веселье.
  - Не бойся, парень. Обещаю, мы не причиним ей вреда. Даю слово, как рыцарь, - приняв прежнюю позу, предводитель издевательски положил ладонь на рукоять меча. - Просто дай мне поговорить с принцессой.
  - Артур, - подала голос Лорна, тихо и жалобно. - Пожалуйста. Они же убьют тебя.
  - Во, принцеска правильно говорит, - сказал предводитель, после чего, сочтя политес законченным, схватил Артура за плечо и без видимых усилий отбросил в сторону, как тряпичную куклу. Артур ударился о стену спиной и сполз вниз. Он заметил, как взгляд Лорны метнулся к нему, испуганный донельзя, однако через мгновенье она выпрямилась, как молодое деревце, и посмотрела в глаза предводителю.
  - Что все это значит? - спросила она холодно. - И если вы рыцарь, представьтесь!
  - Огастес Мейденхолл, инистрийский рыцарь, - ответил предводитель, поклонившись почти без иронии. - Я охраняю этот тайный проход по поручению Его Высочества принца Дерека.
  Лорна побледнела.
  - Охраняете?
  - Да, - посерьезнел Мейденхолл. - Хорошо, что мы заблаговременно узнали о существовании этого прохода. Наверняка он существовал ранее, еще до построения этого лагеря, и держался прежним владельцем особняка в секрете. Мы о нем не знали. Но благодаря вам и вашим постоянным, крайне необдуманным и опасным для юной леди вылазкам в лагерь, замечу, мы узнали об этом проходе и посему, когда пришел решительный час, принц Дерек послал нас заблокировать его. Проследить, чтобы вы не использовали его. Чтобы смирненько оставались в особняке, как он и задумал. Чтобы не сбежали в самый разгар веселья.
  - Я не понимаю.
  - Скоро поймете, уверяю вас. А пока возвращайтесь в особняк.
  - Я требую объяснений, - упрямо сказала Лорна.
  - Вы ничего не можете от меня требовать, принцесса. Ни от меня, ни от моих людей, ни от принца Дерека. Вы никто в этой стране. Просто чумазая беженка, такая же, как и этот малец, - Мейденхолл кивнул на Артура. - Для меня нет никакой разницы между вам и ним. Все вы неблагодарные свиньи. Ваш так называемый лорд Майкл предал мою страну, предал Инистрию, доверчиво приютившую его, связавшись с мятежниками. И поэтому вы все понесете наказание. Позвольте совет, принцесса: делайте, как вам говорят, и останетесь живы. И даже ваш храбрый поваренок останется жив. Или кто он вам. Возвращайтесь в особняк и ждите принца Дерека.
  Сейчас он говорил с откровенным гневом.
  "Они ж инистрийцы. Для них мы чужие, они нас не любят", - неожиданно вспомнил Артур слова матери, и в глазах у него потемнело от подобной несправедливости. Ему страшно захотелось броситься на Мейденхолла и его всех солдат - но он не стал мешать разговору Лорны.
  Она же сжала кулаки и посмотрела на Мейденхолла с не меньшим гневном.
  - Значит, так. Вы решили от нас избавиться.
  - Нет, принцесса, - сказал Мейденхолл. - Ошибаетесь. Это Я хочу от вас избавиться. Но не путайте меня с принцем Дереком. Он гораздо милосерднее меня и гораздо мудрее. Вы сами увидите, какую судьбу он уготовил вам и вашим фрателийцам. А теперь - возвращайся в особняк, девочка. Больше я ни слова на тебя не потрачу.
  Лорна вспыхнула.
  - Вы же понимаете, что я подниму всех на борьбу? Всех стражников в замке? Всех поваров, всех конюхов, всех служек, и всех женщин тоже? Не знаю, где сейчас лорд Майкл, но мы не станем смиренно ждать, пока вы нас всех перережете... Мы будем сражаться.
  - Делайте, что хотите, - сказал Мейденхолл. - У вас вся стража из инистрийцев. Думаете, хоть кто-то останется за вас, когда приедет принц Дерек?
  - Да! - горячо сказала Лорна. - Мы подружились с этими людьми!
  - Ладно, - сказал Мейденхолл. - Тогда поступим так...
  Он подошел к Артуру и огромной ладонью схватил его за голову, заставив подняться. После чего приставил к шее кинжал. Артур, беспомощно зажатый в этой хватке, неспособный даже встать прямо, так как ноги его едва касались пола, ощутил холодное прикосновение стали к коже, затем острый укол - и следом теплоту льющейся крови. Он сжал зубы, глядя на Лорну. Та выглядела совершенно затравленной - одинокой, загнанной в угол, и это зрелище остро и болезненно ранило его сердце. Не помня себя, Артур выкрикнул:
  - Не думай об мне! Они все равно нас убьют! Сама знаешь! Лорна, делай, как ты сказала!
  - Нет, - сказал Мейденхолл спокойно. - Не убьем. Не всех. И принцесса это знает. Выбирайте, принцесса. Я жду.
  Солдаты молчали.
  Артур дергался в неудобной позе, отчаянно пытаясь докричаться до Лорны. Мейденхолл, которому это надоело, сунул кинжал себе за пояс и вместо этого сомкнул пальцы на рту Артура, подавляя его крик. Наконец Лорна сказала:
   - ... ладно.
   - Вы говорите очень тихо, принцесса, - сказал Мейденхолл. Не убирая левой руки со рта Артура, он локтем резко прижал его к себе, высвободив правую руку, после чего стиснул ею уже его горло. - Советую говорить погромче. Я не чувствую вашей покорности.
  Беспомощный что-либо изменить, Артур мог только биться в его руках. Краем глаза он увидел, как от лица стоявшей перед ними Лорны отхлынула вся кровь. Но не был страх, и не было отчаяние. Даже в таком положении Артур понял это ясно.
  Лорна побледнела от ярости.
  - Хорошо. Я сделаю, как вы скажете, - сказала она, не скрывая ненависти.
  - Тогда ступайте, - сказал рыцарь. - Поверьте, вы поступили мудро.
  Несмотря на столь учтивые речи, он не смог удержаться от смешка, произнося это.
  На пороге Лорна наполовину обернулась и сказала:
  - До встречи, Артур. Не вини себя. От тебя ничего не зависело.
  Она открыла дверь, и свет резко очертил ее тонкую фигуру - подростковую и угловатую, но вместе с тем статную, прямую, полную достоинства и решимости, несмотря на понесенные унижения. Спустя секунду она пропала. Артур такой и запомнил ее - не Лорну-пацанку, что вместе с ними удила рыбу и помогала старику Донелу выползать пьяному из канавы; но неземную и далекую принцессу Элеонору, холодную и прекрасную, волевую и знающую лучше всех, что им нужно на самом деле; принцессу, что ради своих подданных согласилась на позор бездействия - позор и для них, и для себя в первую очередь.
  После ее ухода воцарилось молчание.
  Хмыкнув, Мейденхолл разжал пальцы и выпустил Артура из своей хватки, после чего легонько толкнул ладонью в спину. Артур упал на колени, глотая ртом спертый воздух подвала. Ему казалось, что никогда не сможет остановиться. Перед глазами все плыло. Темный, практически черный пол отчего-то был полон для него разноцветных кругов, что сталкивались друг с другом, разбивались на осколки и собирались вновь. Горло саднило. Порез горел огнем. Его тошнило от нахлынувшего головокружения. Но это было ничего. Гораздо больше его тошнило от собственной беспомощности.
  - Эй, малец, - доверительным тоном сказал Мейденхолл, присаживаясь рядом с ним на корточки. Даже так он был выше, чем Артур в полный рост. - А знаешь, почему я того парня убил? Который сейчас на ящиках валяется? Как думаешь?
  Артур не ответил, и рыцарь ответил за него:
  - Потому что он струсил.
  В голове прозвучал скрытый гнев.
  - Когда мы вошли с той стороны, этот чахлый блудодей сразу бросил свою девку и как был, со спущенными портками, бросился наутек. Еще и голосил при этом. Настолько он свою никчемную жизнь ценил, что готов был пожертвовать чем угодно и кем угодно, даже этой несчастной девчонкой, лишь бы выжить самому. Меня это привело в бешенство! Принц Дерек велел никого не убивать, но я не смог удержаться! Я лично оттащил этого хорька от спасительной двери, в которую он вцепился в последний момент, да так сильно и цепко, что пришлось для начала его в печень кинжалом садануть, чтобы обмяк и отпустил, и после уже швырнуть на пол. Умер он почти без мучений, а жаль, - Мейденхолл поскучнел. - После такого пришлось убить и девку. У нее началась истерика.
  Мейденхолл вздохнул.
  - А вот ты мне нравишься, - продолжил он. - Ты меня не испугался. Видно, конечно, что слегка мочи в портки подпустил, но это нестрашно. Молодец, что за принцеску свою гонористую заступился. Не хочу тебя убивать.
  - Значит, вы меня отпустите? - спросил Артур, неосознанно потирая раненое горло.
  - Да, - сказал Мейденхолл. - Вот проход. Иди вперед и выйдешь неподалеку от пляжа. Это в вашем лагере. Конечно, там сейчас тоже опасно. Но шансов погибнуть гораздо меньше. При должной смекалке выживешь. Авось, и впрямь станешь воином. Когда-нибудь.
  Артур молчал. Он пытался понять, что значат эти слова о том, что в лагере опасно. Воображение рисовало ему самые ужасные и тревожные картины. Ему хотелось немедленно отправиться домой и проверить, в порядке ли все с матерью. Но вместе с тем - ему не хотелось оставлять Лорну. Она идет на встречу с принцем Дереком, с принцем, который заготовил для нее что-то совершенно ужасное - и не может даже защитить себя, ведь иначе, как она думает, Артур погибнет.
  "До чего же я беспомощен", - подумал Артур и сжался.
  Ему было дурно.
  - Что вы сделали с лагерем? - спросил он тихо, не надеясь особо на ответ.
  - Подожгли, - рассеянно сообщил Мейденхолл, все же расслышав его слова. - Со стороны пляжа. Ветер как раз сильный, огонь будет славный.
  Артур непонимающе уставился на рыцаря. О чем он говорит?
  - Но там же люди...
  - Бунтовщики, - поправил его Мейденхолл. - Фрателийцы. Выживут не все, но оставшиеся будут точно покорны королеве Делайле. Не волнуйся, малец. Мы не собираемся убивать всех... Ты жить будешь, - он показал Артуру кинжал, который недавно поцарапал ему горло. - Свобода - это вещь о двух лезвиях. Одно из них ранит врага, второе ранит тебя. Если позволишь провести аналогию...
  Договорить он не успел. Не помня себя от ярости, Артур выхватил кинжал из руки изумленного Мейденхолла, перевернул и вбил прямиком в стык между толстой шеей и широким плечом рыцаря.
  Мейденхолл взвыл. Лицо его чудовищно исказилось, однако он не умер - нож не вошел глубоко, Артур ощутил это рукой. Мышцы в этом месте оказались очень твердыми, и лезвие попросту увязло в плотном мясе, отказавшись идти дальше. Постанывая от боли, Мейденхолл оттолкнул Артура, а следом, не меняя позы, ударил его кулаком в лицо. Удар вышел смазанным из-за неудобного угла и явной растерянности рыцаря, и потому Артур не потерял сознание - лишь отшатнулся назад с мгновенно затуманившимся взглядом и расколовшейся по ощущениям головой. Мир обратился в смутное пятно с всполохами красного по краям, однако Артур даже в таком состоянии продолжил видеть. На его глазах Мейденхолл встал и с проклятиями вырвал нож из раны, затем оттолкнул подбежавших к нему солдат, а одного из них, подвернувшегося некстати под руки, свалил на пол тяжелым ударом. Посмотрел на кинжал в своей левой руке и переложил в правую руку. После с ничего не выражающим лицом Мейденхолл подошел к Артуру, зажимая кровоточащую рану на плече, и молча ударил его кинжалом прямиком в грудную клетку. Простой, короткий и безыскусный, практически не видимый глазом, удар отозвался оглушительной болью в сердце, настолько сильной и всеобъемлющей, что Артур от нее оцепенел и утратил всякое ощущение тела. Закатив глаза, он начал падать, однако Мейденхолл выбросил вперед левую руку и схватил его за шею, буквально подняв в воздух, и нанес еще несколько беспорядочных ударов в грудь и в живот, и последним из них, косым и с оттяжкой, выпустил Артуру кишки.
  Сложившись пополам, Артур упал ему под ноги.
  - Уберите его, - тяжело дыша, произнес Мейденхолл, после чего плюнул на тело Артура. - Не хочу к нему прикасаться.
  Вокруг зашуршали сапоги.
  6.
  Артур резко, рывком проснулся.
  "Это был сон", - подумал он, лежа на твердом полу. Вокруг была темнота. Артур выпростал руку из-под головы и поднес к глазам. Ладонь успокаивающе белела во тьме. Он оттянул вверх рубаху и провел рукой по животу. Никаких выпущенных кишок. Просто гладкая теплая кожа. Подумав, Артур подробно ощупал пальцами грудную клетку - и не нашел никаких следов ранения. Конечно, это был сон. Никаких сомнений.
  Если бы он умер, то и проснуться бы не смог.
  А на загробный мир это темное место никак не подходило.
  "Тогда почему рубаха мокрая?" - вдруг осознал он.
  Встревоженный, Артур присел. Подтянув подол рубахи к лицу, он понюхал ее. Пахло высыхающей кровью. Он по-прежнему находился в том самом подвале, где вместе с Лорной они встретили рыцаря Мейденхолла и его солдат. Встав, Артур лишь с большим трудом удержал равновесие - его шатало, будто пьяного. На нетвердых ногах он добрался до места, где лежали Джек и его возлюбленная. Протянул руку вперед. Пальцы его натолкнулись на уже остывшую человеческую плоть. Они по-прежнему были мертвы. Все, что было до того, как они с Лорной спустились в подвал, и немного после - все это было правдой. Артур вновь проверил собственный живот. Никаких ран.
  "Что это значит?" - возникла тревожная, свербящая мысль.
  Однако затем ее вытеснила мысль вторая, гораздо более важная. Что произошло, пока он лежал тут и видел сны о собственной смерти? Что произошло с Лорной?
  Артур кое-как добрался до двери и наконец-то распахнул ее. Он увидел знакомые уже факелы под беленым потолком и ступил на каменный пол. Огляделся, по-прежнему прижимая руку к животу. Вокруг не было ни души. Судя по тому, что из окон не лился свет, сейчас вновь наступил вечер. Артур заколебался на мгновение, вспомнив суровое лицо Саймона, а затем все же решил, что встретить Лорну ему важнее. Поэтому он выпрямился и пошел как можно быстрее по уже запомненному пути - вперед к лестнице, на которой он впервые встретил Лорну в красивом платье.
  "Я умер, я умер по-настоящему", - вдруг обрушилось на него понимание.
  Оно оказалось настолько сильным, внезапным и тяжелым, что Артур в отчаянии прижался к стене и беззвучно закричал, глядя в пустоту. Он чувствовал себя, словно древний герой из священной книги, на которого вдруг обрушилось небо, похоронив навечно. Настолько же безнадежно, настолько же безысходно. Он чувствовал себя в западне, которой обернулся весь мир. Невозможно было обманывать себя. Он умер - и не забыл этого.
  "Но почему я до сих пор жив?"
  Этому не было ответа.
  Артур опустился на колени и неуклюже сложил руки в попытке помолиться. Хоть как-то воззвать к Богу и попросить его поддержки, попросить его одобрения, получить успокоение. Затем, когда он уже стоял на коленях и читал первые строки гимна Отцу по памяти, его пронзила еще одна мысль. Пока он тут переживает из-за какой-то чуши - с Лорной могло произойти что угодно. Мгновенно предстали в памяти те взгляды, которыми одаривали ее солдаты Мейденхолла. Гнев и ярость охватили его, как бушующее пламя. Артур встал. Он прижал пальцы ко лбу, пытаясь изгнать из себя всяческие сомнения. И шагнул вперед.
  И сразу за поворотом обнаружил убитого стражника.
  Это был один из тех стражников, что под командованием Саймона преследовали его. Обычный инистрийский парень в доспехах. Он лежал в неуклюжей позе, свернувшись. Очевидно, убийцы застали его врасплох. Либо напали из-за угла, со спины, либо он даже представить себе не мог, что они убьют его - и потому позволил приблизиться к себе с занесенным оружием. Артур сжал зубы. Он свернул за следующий угол - застыл в потрясении: весь коридор был полон убитых стражников. Среди распростертых тел встречались и горничные. Женщины были убиты столь же легко и хладнокровно, как и мужчины - без особой жестокости, одним поставленным ударом.
  Память услужливо подсказала ему, что совсем рядом тот зал, где он нашел меч Мистльтейн. Артур понимал, что это тратит драгоценное время - но он не мог заглянуть туда. Поэтому он ускорил шаг и, когда оказался перед знакомой дверью, поскорее распахнул ее и вошел внутрь. И уже на пороге его охватила тошнота. Все пространство от двери до саркофага было заполнено убитыми людьми - и стражниками, и слугами. Все они лежали на полу, залитому кровью. Кровь успела уже застыть и больше напоминала желе или черный пудинг. "Бойня", - подумал Артур, борясь со стремлением закрыть глаза и не видеть этого. Все-таки сделав шаг, он сразу же наступил на пальцы убитой горничной - совсем молодой девчонки, ненамного старше Лорны. Раздался влажный холодный хруст.
  Не выдержав, Артур согнулся и выблевал то, что еще оставалось в его желудке.
  Ему не хотелось идти дальше. Даже отсюда он видел, что саркофаг, половина которого от ударов рухнула на пол и была истоптана в стеклянную крошку сапогами, был совершенно пуст. Священный меч похитили, несмотря на все оказанное слугами и стражей сопротивление. В иное время это испугало или возмутило бы Артура, но не сейчас.
  "Лорна, - подумал он. -Я должен найти Лорну".
  Неосознанно вытерев губы рукавом, он вышел в коридор, осторожно закрыв за собой дверь. Сразу же ему в глаза бросилось окно напротив. Артур приблизился. Судя по всему, на дворе была сейчас глубокая ночь. Разлапистые деревья мягко колыхались, колеблемые ночным ветром; их смутно различимые силуэты больше напоминали густые водоросли, когда смотришь на них со дна. Артур изо всех сил вгляделся в эту движимую тьму, пытаясь разглядеть хоть что-либо - следы бойни, резни, пожара, однако ночь казалась столь же мирной и спокойной, как и вчера. Все ужасы тонули в успокаивающем мраке.
  Добравшись до лестницы, Артур вбежал наверх. Здесь он замер, колеблясь - подняться дальше на третий этаж, или же отправиться на второй. Взгляд его, впрочем, мгновенно притянула баррикада, сооруженная на втором этаже. Здесь явно был тяжелый бой. Защитник замка лежали повсюду, исколотые и изрубленные, с отсеченными конечностями и вспоротыми внутренностями. Один из стражников был буквально вбит в стену - с такой силой, что меч не смогли извлечь обратно, да так и оставили в теле. Среди трупов попадались и солдаты Инистрии. Артур легко узнал их по грязным и практичным боевым доспехах, совсем не напоминавшим парадные мундиры стражников. Ему вдруг пришло в голову, что по замку по-прежнему могут рыскать отряды инистрийских солдат - в поисках наживы или оставшихся в живых стражников. А если нет, они все равно вернутся сюда в ближайшее время, хотя бы для того, чтобы забрать и похоронить убитых своих. Проглотив комок в горле, Артур обошел баррикаду и стал исследовать все комнаты по очереди, пытаясь найти Лорну или хоть какие-то зацепки, которые могли бы пролить свет на ее судьбу. Но ему встречались лишь следы жесточайшего разгрома - перевернутые шкафы и кровати, за которые прятались от стрел стражники, сорванные со стены и истоптанные картины, разбитые горшки и кувшины; мертвые тела, и мужские, и женские, зачастую совершенно изуродованные ударами; порой невозможно было понять, кто именно перед тобой; кровь, размазанная множеством сапогов по полу, и сейчас запекшаяся в причудливые узоры. Все эти ужасы вскоре слились для Артура в одно бесконечное красно-белое месиво и оказались заперты где-то в самых далеких уголках разума, став фоном, на котором его глаза никак не могли сосредоточиться. Наверное, таким образом он защищался, чтобы не спятить окончательно.
  Артур обошел весь второй этаж, благо, он оказался не таким же и огромным, как представлялось изначально, после чего отправился на третий. Этот этаж был последним. Комнаты здесь, в отличие от функциональных бальных и приемных залов внизу, оказались гораздо меньше и гораздо более личными: кабинеты, спальни и дамские туалеты. Тут Артур увидел еще более количество убитых. За первым же поворотом он нашел следы яростного столкновения. Там, среди прочих убитых, он заметил вдруг Саймона. Пронзенный множеством клинков, главный стражник сидел на полу и держался руками в белых перчатках за два меча, застрявшие в груди. Его лицо не было повреждено или хоть как-то задето, из-за чего создавалось впечатление, что Саймон просто спит. Артур подумал, что совсем недавно это был живой человек, который ходил, салютовал и довольно нелепо, но очень трогательно пытался понравиться Лорне. А теперь он умер. Не зная, что еще сделать, Артур опустился на колени перед Саймоном и сотворил перед ним знак Колеса.
  Одна из дверей была буквально обращена в хлам многочисленными ударами - судя по всему, солдаты придавали ей большое значение и штурмовали ее целым отрядом. Ворвавшись внутрь, они уничтожили всех защитников комнаты с большим ожесточением, даже еще большим, чем то, что Артур видел внизу. Остановившись на пороге, Артур оглядел содержимое комнаты, более напоминавшее мясной рынок, и понял, что ему хочется вновь опустошить свой желудок. Он часто задышал и посмотрел в потолок, чтобы перевести дух. Практически сразу глаза его натолкнулись на надпись, выжженную факельными смолистыми головами на белой штукатурке: "ЛИШЬ ИСТИНА ПОБЕЖДАЕТ". Они были написаны на чужом языке, но он знал перевод. Это был девиз Инистрии. Значит, вот как оно было. Встав окровавленными сапогами на матрас и покрывала, инистрийские солдаты усердно мазюкали эти слова над кроватью, празднуя свою победу, пока вокруг них расплывались, расползались целые моря крови.
  Истина победила.
  Внезапно раздался неясный шум. Артур вздрогнул и прислушался. Шум доносился из шкафа. Не веря своим глазам, Артур приблизился и резко распахнул дверцу. Внутри оказалась одна из горничных - почти голая, в разорванной одежде и с множеством синяков по всему телу, свернувшаяся в клубок. Глаза у нее были совершенно безумными. Когда Артур приблизил к ней руку, намереваясь показать, что он не враг, горничная забилась и попыталась закричать, но издала лишь тонкий свистящий звук. Ее голое изрезанное плечо опустилось, и Артур увидел, что в груди у девушки торчит кинжал, мешающий говорить. Ужаснувшись, Артур убрал руки за спину и торопливо забормотал что-то, пытаясь ее успокоить, однако горничная не слушала его. На глазах у него она вывалилась из шкафа, сделала несколько конвульсивных движений, издавая все те же свистящие звуки - и вдруг расслабилась, глядя в потолок, раскрыв свое голое истерзанное тело миру. Зрачки ее заволокло белесой пеленой. Сжатые пальцы разжались. Не помогший в итоге никому, Артур тоненько взвыл, стоя под победоносным девизом Инистрии.
  Все это произошло из-за него.
  Он дал Мейденхоллу повод убить себя, и это привело к бойне.
  "...всех стражников в замке, всех поваров, всех конюхов, всех служек, и всех женщин тоже... Мы не станем смиренно ждать, пока вы нас всех перережете... Мы будем сражаться", - всплыли в его голове слова Лорны.
  Выходит, они все стали сражаться, и все были убиты.
  Особняк был совершенно пуст. Здесь осталась лишь смерть.
  7.
  Пошатываясь, Артур выбрался из тайного прохода. Первое, что бросилось ему в глаза - блестящее черное небо и потоки жирного пепла, что нес в своих туго свернутых вихрях ветер. Выглядело это совершенно инфернально. Один из вихрей врезался в грудь Артура и рассыпался легкими черными хлопьями, оставив после себя запах жженой плоти. Артур бездумно провел рукой по телу, стирая жирные следы, и побрел к дымящимся остовам домов. Он не видел отсюда, что творится сейчас за холмами Затонов - но было ясно, что пожар случился колоссальный, а разрушения, принесенные им, оказались ужасающими.
  На пляже Артур встретил первых живых людей. Это были фрателийцы, грязные, угрюмые, которые сосредоточенно рыскали на пепелище. Женщина в разорванном переднике стояла, широко расставив ноги, и мелкими птичьими движениями подбирала с земли обгоревшие монетки. Еще одна женщина молча смотрела на пепелище и с отсутствующим видом все чесала излохмаченную ожогом руку. Двое детей копались в пепле, извлекая оттуда нечто, похожее на остатки еды, издавая глупые смешки. Старик с обезумевшими глазами рылся в грязи. Должно быть, они искали свои вещи, не уничтоженные пламенем - или пытались поживиться соседскими. Какая теперь разница. На Артура они не обратили никакого внимания, и он прошел мимо.
  Когда Артур взошел на холм Затонов, то увидел множество чадящих остовов, которые остались от домов и землянок лагеря. Какие-то уже догорели, какие-то - до сих пор курились, время от времени с оглушительным треском выбрасывая в небо искры. Эта гигантская, однообразная ожоговая проплешина тянулась от горизонта до горизонта, от края до края. Раньше он не понимал, насколько же большой у них лагерь. И лишь теперь, когда стены и крыши домов обратились в прах, смог разглядеть это. Подумать только - и как Инистрия позволяла себе содержать столько человек в одном месте?
  Чуть далее он наткнулся на отряд инистрийских солдат. Верхом на конях, с мечами наголо и в наглухо застегнутых доспехах, они конвоировали в сторону Крейта фрателийских мужчин - человек двадцать или тридцать; на шее у каждого из пленников был затянут прочный кожаный ремешок, а руки их - связаны за спиной. Артур остановился. Он очень давно не видел фрателийцев - взрослых здоровых мужчин, не калек, не стариков и не запойных пьяниц. Сейчас они брели, хромая и спотыкаясь, то и дело падая, однако предельно настороженные и напряженные солдаты даже не думали снижать темпа. Солдаты смотрели на всех проходивших мимо с такой ненавистью, что люди сразу же отводили взгляд, не выдерживая. Когда один из мужчин упал и, несмотря на недовольные окрики, остался лежать лицом в грязи, солдат повернул к нему коня, завозился, доставая взведенный арбалет - и наконец разрядил прямиком в повернутый к небу затылок. Болт проломил череп с глухим звуком. Пленник дернул плечом и умер. Это вызвало всеобщий глухой ропот, и тогда солдаты один за другим стали поднимать в воздух мечи в угрожающем жесте, крича по-инистрийски. Пленники быстро замолчали, и процессия продолжила путь.
  На Артура опять никто не обратил внимания. Встретив на останках улицы старика в рванине, с обожженным плечом, Артур без особого желания обратился к нему:
  - Что случилось? Я только вернулся из города...
  - Пожгли нас, - ответил старик. - Потом вернулись и еще много человек побили.
  - За что? - громко спросил Артур.
  Он не хотел громко.
  - Просто так, - сказал старик и замкнулся, не желая продолжать разговор.
  - А где лорд Майкл? Принцесса Элеонора?! - совсем громко закричал Артур.
  - Умер лорд Майкл, - угрюмо ответил старик. - Ублюдки Дерека хотели его захватить живьем, но не смогли. Куда им против него. Он сам бросился на меч, когда понял, что его окружили. Царствие небесное господину регенту. А вот принцесса... принцесса дала им славный бой! - старик вдруг улыбнулся сквозь грязь и пепел. - Кто знал, что дочка Эйдана настолько бешеная и бесстрашная? Настоящая воительница, вылитая Фианна, храни ее Господь! Билась в первых рядах, с мечом и щитом, распустив косы. Целую орду их положила в замке. Мерзавцы бежали от нее, роняя мечи и алебарды. Поистине славная дева Фрателии.
  - Она жива?!
  - Не знаю, - ответил старик, и в глазах его блеснули слезы. - Говорят, ее одолели числом и смогли пленить. Заковали в цепи, избили, лишив прежней красоты, а теперь повезут в столицу. За жизнь ее не ручаюсь. Погибнет, как Эйдан когда-то в лапах имперцев, или того еще хуже...
  - Они хуже имперцев, - пробормотал Артур, ничего не видя перед собой.
  - Хуже! Куда как есть хуже! - закричал старик в согласии. - Пусть проклятие падет на них, на всех до седьмого колена!
  Не понимая, куда идет, Артур все же добрался до ратуши, где суетились инистрийские солдаты. Они пытались потушить пламя, еще тлевшее внутри здания. Им помогали фрателийские добровольцы, все угрюмые, с потухшими глазами. Воду приносили с самого пляжа и сразу же опрокидывали в чадящее пламя. Резкими окриками, даже не пытаясь использовать фрателийский язык, солдаты всячески подгоняли вялых добровольцев, среди которых Артур вдруг заметил Фергуса. Заметив Артура, он зачем-то помахал рукой. Не изменившись в лице, Артур поднял руку и помахал в ответ. Фергус жив. Хорошо. Не желая задерживаться здесь, Артур побрел в сторону дома. Чем ближе он становился, тем сильнее в чем росло отчаянное желание увидеть свой дом невредимым. Что его дом судьба пощадила, в отличие от тысяч других.
  И тем сильнее было его отчаяние, когда он увидел собственный дом - вернее, то, что от него осталось. Дом выгорел дотла. Сильно пахло гарью. Среди обугленных останков дома валялось то, что не могло сгореть - камни, железные обручи от бочек, закопченная металлическая посуда и еще какая-то мелочь. Это стало последним ударом для Артура. Он упал на колени и погрузился в безвольное, блаженное состояние несознания. Ему не хотелось больше быть. Он утратил постепенно все человеческие чувства, одно за другим, и видел впереди лишь смутное пятно кровавого тумана - оно вело его куда-то далеко, прочь от Инистрии. Вперед. Вперед. В разрушенную, оскверненную Фрателию. На краткий миг он воспарил над всем королевством и объял, обнял его покоренную землю своим всевидящим взглядом; увиденное продрало его до самых внутренностей, вселило в него холодный липкий страх. Это не было обычным завоеванием. Нельзя было объяснить то, что созидали сейчас имперцы во Фрателии, обычными мерзостями захватчиков в завоеванной стране. Нет... это было нечто непоправимое, необъяснимое, чуждое человеческой природе, то, что невозможно описать словами, кроме как "абсолютное зло". Но взгляд Артура не задержался на родине надолго. Влекомый зовом, он неудержимо понесся дальше. Еще дальше. На север, в Империю. В землю страха, где само время истекает в трещины земли. Нет, я не хочу. К пульсирующему сердцу, сотканному из тьмы. Нет, остановись, я не могу, я не хочу, я не способен смотреть на это! К корням мира.
  А затем исчезло все.
  Осталось лишь изображение саркофага, разбитого и истоптанного в стеклянную крошку. Артур понял сейчас нечто очень важное, нечто такое, что невозможно было сформулировать - но оно существовало. "Лорна", - прошептал он. И в тот момент, когда он подобрался к тайне, мир вдруг треснул и обрушился вниз множеством осколков.
  Очнулся он лишь в объятиях матери. Она очутилась где-то сразу вокруг, обхватывая его своими теплыми руками, плача от счастья, выкрикивая: "Он нашелся! Мой Артур нашелся!" - а рядом стоял растерянный, заплаканный и одновременно обрадованный, выживший Юэн-Заика, неуклюже пытаясь коснуться Артура рукой.
   - Да, мама, - произнес Артур, глядя в черное угольное небо. - Я нашелся.
  
  Глава 2.
  1.
  - Никакая я не "Кара". Я - королева Эутелия.
  Измученный всем навалившимся на него в последнее время, Норберт Дринкуотер еще раз взглянул на свою супругу Каролину и буркнул:
  - Ты ведь шутишь, да?
  - Никаких шуток, - сказала Кара. - Минуту назад я стояла на поле Месх, окруженная эгильраанцами, и разила этих чудовищ налево и направо. Мой меч сломался, и я сражалась кинжалом. Надо мной реяло знамя сокола, а оруженосец, поставив ногу на поверженного эгильраанца, из последних сил трубил в боевой рог, созывая на помощь моих вассалов. Но к нам не успели пробиться. Эгильраанцы сразили оруженосца, а затем и меня. Мне пронзили печень. Вот здесь, - и Кара задрала сорочку, чтобы показать Норберту на печень. - Почему я жива?
  В ее голубых глазах было искреннее удивление.
  - Ты не можешь быть королевой Эутелией, - сказал Норберт устало. - Она умерла почти тысячу лет назад. А ты прочитала про нее в книжке. Кара, скажи, пожалуйста, что ты шутишь.
  Кара долго молчала, прежде чем заговорить.
  - Я думала, это ты шутишь. Что я какая-то "Кара". И что я умерла настолько давно, - сказала она тихо. - Но чем больше я разговариваю с тобой, тем больше сомневаюсь. Возможно, ты прав, и с тех пор, как меня убили на том кровавом поле, прошла уже тысяча лет. Но заверяю тебя, коротыш, я настоящая королева Эутелия, Дева-сокол.
  - Ты не Эутелия! - сорвался Норберт. - И я не "коротыш"!
  - Но у тебя туловище короткое, - сказала Кара извиняющимся тоном.
  Вздохнув, Норберт закрыл ладонями лицо. Что ж, Кара сошла с ума. Он хорошо знал ее. Кара просто физически не способна была к шуткам. Она была из тех, кого называют занудами. Ей бы и в голову не пришло изображать из себя древнюю королеву из "Фариниона", чтобы разыграть его. Выходит, тяжелая душевная болезнь, которая почти на два месяца приковала Кару к постели, не прошла бесследно. Да, Кара в последнее время стремительно пошла на поправку, стала вновь узнавать его, улыбалась и много разговаривала о будущих планах, и он думал уже, что все позади - а получилось вот что.
  - Чего невеселый? - спросила Кара, дергая себя за золотистый локон.
  - У меня жена сошла с ума, королевой себя воображает, - мрачно ответил Норберт.
  - Сочувствую твоему горю, - сказала Кара. - Но я могу сделать, если я по-настоящему Эутелия? Я не твоя жена. Не обманывайся, коротыш, и не думай, что сможешь убедить меня в обратном. Я не буду ради твоего душевного спокойствия притворяться, будто я некая "Кара". Не в моем это характере.
  - Меня зовут Норберт, - сказал он. - А не "коротыш".
  - А я Эутелия Ллодграсс Ирча аэп Талисси-и-Ффиннон. Королева Нистара, - сказала Кара. - Зови меня Эутелия. Ни в коем случае не сокращай это имя. Оно священное, а ты просто крестьянин, судя по произношению. Не могу понять, правда, на каком языке ты говоришь. Это не фирен. Больше напоминает некую грязную, искаженную форму фирена. Но как ни странно, я понимаю каждое твое слово. Должно быть, это потому, что понимала она. А теперь напомни, как звали твою жену?
  Норберт уставился на нее.
  - Каролина Дринкуотер. А тебе зачем, королева Эутелия? Не ты ли говорила, что не собираешься притвориться моей женой?
  - Я же не дура, - сказала Кара спокойно. - Я вовсе не собираюсь говорить каждому встречному, что я королева Нистара. Это поступок полного идиота. У вас наверняка есть король или королева, которому эти слова не понравятся. Если до них дойдет вдруг, что я вернулась из небытия... мало ли, что со мной может вдруг случиться. А я собираюсь жить, и жить достаточно долго. Мне надо понять, почему я вообще жива, и что я должна сделать в этой внезапной новой жизни. А пока - на людях я буду притворяться твоей женой. Только не думай, что это дает тебе право меня трогать. Я Дева-сокол, обрученная с самим королевством. Если я вдруг лишусь девственности, клянусь Богом, Нистар падет. Таково пророчество.
  - Ты не девственница, - сказал Норберт, больше из упрямства. - Давно уже. Можешь проверить.
  Кара покраснела и ничего не ответила.
  - Знаешь, это больно, - наконец сказала она, глядя себе на руки.
  - Что больно?
  - Умирать, - сказала Кара, и ее глаза сузились, - Я умерла, Норберт. Для тебя это дела тысячелетней давности, а меня убили только что. Мое тело сломалось, будто треснула ветка, и выпустило душу. Я буквально почувствовала, как она отлетает прочь. Но это не самое худшее. Гораздо хуже иное. Я не должна была оживать. Не должен, не может жить на земле человек, который помнит, как он умер. Лишь Колесованный Бог пережил это. Но то Он, а это лишь я. Не понимаю, зачем я говорю тебе это. Просто трудно такое выносить. Дай мне поспать. Авось я проснусь, и вдруг пойму, что это было всего лишь наваждение, и что я на самом деле Каролина Дринкуотер, как ты меня назвал. Я правда этого хочу.
  Норберт встал.
  - Согласен, это здравая мысль, - сказал он.
  - У тебя есть тренировочный зал? - спросила вдруг Кара, уже завернувшаяся в одеяло. - Я бы хотела поупражняться с мечом. Все тело ноет. Очень хочется потренироваться в фехтовании. Возможно, это отвлекло бы меня от глупых мыслей, будто я и правда твоя жена.
  - Нет у меня зала. Я же крестьянин, сама сказала, - буркнул Норберт.
  - А кто ты на самом деле?
  - Ты правда не помнишь? - уже ни на что не надеясь, спросил он.
  Кара медленно покачала головой.
  - Я не могу помнить того, чего не знала никогда, Норберт.
  - Я работаю в королевской канцелярии. Юрист, - несколько холоднее, чем хотелось, сказал он, после чего задул свечи на столе и встал. - Спите, королева Эутелия. Вдруг вы правы, и уже завтра вы испаритесь, оставив мне мою Кару. Спите. И он вышел, закрыв за собой дверь и оставив Кару в темноте.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"