Аннотация: Собственно, убийство девочки-оленя: кровавое, жестокое и совершенно бессмысленное; возможно, вы получите некоторое удовольствие от сей гадкой и странно чувственной сцены. И еще: в аннотации нет ни одного правдивого слова.
Сюзанна Винтер работала в отеле "Королевский знак", что в верхнем городе. Ей было двадцать пять лет, она окончила городской университет; в верхний город попала благодаря связям отца - и своим местом ужасно гордилась. 15 августа этого года Джон Кальвинас (в меру правый политик эльфийского происхождения) напоил Сюзанну в ресторане, затем вызвался отвезти домой; по дороге Кальвинас свернул в подворотню, где избил и изнасиловал девушку - прямо в салоне автомобиля, так и не сняв своего элегантного пиджака.
Как и прочие эльфы, Кальвинас уважал благоразумие и житейскую мудрость - а потому весьма удивился, когда Сюзанна отказалась принимать деньги, как это называется, "в компенсацию за причиненные неудобства".
Сюзанна вернулась в родительский дом - что в нижнем городе, на Кандидовой улице: невысокие уютные домики, шелест листвы по ночам, тротуары, песочницы, лай собак. В отеле "Королевский знак" жаловались: потеряли неплохую работницу. Впрочем, замена ей нашлась быстро - в верхний город стремились многие.
Саймон Винтер (троюродный брат Сюзанны, 14 лет) узнал о произошедшем от матери; достопочтенная Элизабет Винтер обожала подобные истории - с чернотой, с привкусом скандальности. "Бедняжка Сюзи!" - сказала она. И чуть позже добавила: "Безусловно, в этом есть и ее вина".
Разговор о кузине состоялся утром. Весь день прошел в беспокойстве: Саймон все думал и думал, анализируя информацию, стараясь вникнуть в каждую деталь.
У него родилась дерзкая идея: наказать зарвавшегося эльфа.
Как и многие в его возрасте, Саймон мнил себя бессмертным и всемогущим; мысль о неудаче так и не пришла в его голову.
Саймон рассмотрел несколько вариантов мести.
Первый был глобальным, разрушительным и ужасным по сути своей: слепить из мыла сотню-другую бомб и взорвать верхний город. Эффектно и очень эффективно. Но Саймон забраковал сей план - за чрезмерную жестокость.
Второй был таким: купить на рынке снайперскую винтовку, проникнуть в верхний город - и пристрелить мерзкого Кальвинаса. Замечательный план, если честно; но у Саймона не было денег, а покупать винтовку мать отказалась наотрез.
И тогда Саймон понял - выхода нет. Придется прибегнуть к помощи Люксуса.
Люксус был демоном; обитал он за границей города, в лесу - где росли железные деревья и ползали в листве алые жуки. Люксус исполнял желания - за определенную плату, разумеется.
- Хочешь помочь Сюзи? - спросил у Саймона отец. Он чинил автомобиль; пальцы испачкались в машинном масле. Отец слабо знал Сюзанну. Она была родственницей достопочтенной Элизабет.
- Да, - кивнул Саймон.
Грела мысль о том, что правда - на его стороне. Здесь, во дворе у отца (под этим жарким солнцем), месть казалась чем-то невероятно далеким - и правильным по сути своей.
- Тебя отвезти за город? - спросил отец.
- Нет, - ответил Саймон. - Сам дойду.
Покинув отцовский дом, он направился к Кристоферу. Этот двадцатилетний оболтус был для Саймона старшим товарищем - вечно пьяный и вечно веселый. У Кристофера всегда водились интересные вещи (например, журналы - истрепанная бумага, захватанные страницы, бесценное содержание), и он щедро делился ими с другом.
Кристоферу задумка с Люксусом понравилась.
- Сай-кан, это великолепно! - сказал он. - Горжусь тобой, без шуток. Люксуса не каждый осмелится вызвать. Знаешь ведь о плате?
- Знаю, - ответил Саймон.
- И не страшно, Сай-кан? - Кристофер вытащил баночку пива. - Хочешь?
- Немного страшно, - Саймон с благодарностью кивнул.
- И все равно идешь в лес?
- Угу.
- Ты вырос, Сай-кан, - Кристофер давился от смеха. - Слушай, ты хоть раз видел эту Сюзанну?
Саймон облокотился о подоконник. Неторопливо открыл баночку пива, глотнул. И лишь потом ответил:
- Пару раз, в детстве.
Саймон солгал: с Сюзанной они часто виделись - на ярмарках, на празднествах, на свадьбах; родственники, как-никак. Но при этом общение их проходило по весьма однообразному сценарию ("Привет" - "Привет" - "Пока" - "Пока"), так что слова его были недалеки от истины.
Разговор плавно свернул к обсуждению Джонатана Крука, хозяина забегаловки "Под хвостом" - именно в этом заведении и работали Саймон с Кристофером. Кристофер хвастал, что соблазнил на днях хозяйскую дочку - и все расписывал, какие же толстые у нее бедра и какой мягкий живот. Саймон сидел и завидовал.
- Завтра придешь на работу? - спросил Кристофер.
- Нет. Завтра - нет.
Пиво закончилось. Саймон попрощался с другом, вышел на улицу. Полуденный жар стих; в небесах тонуло механическое солнце. До заката осталось совсем немного. Саймон подумал: "Пора бы и в лес", - и направился к городским воротам.
Из леса Саймон вернулся с Люксусом.
Он шел, еле живой от усталости, а на плечах его восседал черный демон - грязный и уродливый, вонючий, как свинья. Ноги его врастали в плоть Саймона - чуть пониже шеи, чуть выше лопаток. То было условие: Саймон должен неделю носить Люксуса, питая его собственной кровью. Лишь по истечению срока демон выполнит желание, причем в своей собственной манере. Желание звучало так: "Наказать Джона Кальвинаса".
Саймон попытался объяснить ей: это - демон, оружие мщения. Но мать не желала слушать.
Она сказала:
- Выброси эту гадость! Если не выбросишь, ночевать будешь на улице.
- Вот и отлично! - разозлился Саймон. - Переночую у отца.
Развернувшись, он двинулся дальше по тротуару: отец жил на той же улице, практически по соседству.
- Подожди, - позвала мать; Саймон не стал ее слушать.
"Она жалеет о сказанном, - произнес Люксус. - Она впустит тебя - если вернешься прямо сейчас".
- Вот еще, - пробормотал Саймон. - Буду я перед ней извиняться.
"Можешь не извиняться. Ей все равно".
- Ей все равно, и мне все равно.
Отец удивился, когда увидел на пороге Саймона - вместе с Люксусом. Он усадил сына за стол, напоил чаем, и лишь затем спросил:
- Ты и в самом деле вызвал демона?
Саймон оскорбился.
- А ты сомневался?
- Нет, что ты, - смутился отец. - Нет, конечно же.
Заснул Саймон с трудом. Мешал Люксус, что тяжелым мешком давил на плечи. Шея онемела от боли. "А еще он кровью питается", - вспомнилось Саймону.
Говорят, Люксус честно выполняет желания, вот только - на свой собственный лад, как говорится. У Люксуса ведь нет души, и он может быть сколь угодно жестоким. Саймон представил себе - Джон Кальвинас, такой великий, высокомерный, эльф, гражданин верхнего города - и валяется в собственной крови, и молит о прощении, и целует туфельки Сюзанны, а рядом Саймон, благородный мститель - улыбается...
Он сам не заметил, как заснул.
В этом году Джон Кальвинас баллотировался в Высокий парламент.
Вот фотография в газете, "Дж. Кальвинас с семьей". Вот сам он (интеллигентный, в очках), на руках его младенец, а рядом - жена (узкобедрая эльфийка), и вокруг дети: девочка-подросток, разнополые близняшки лет десяти и хмурый мальчик лет трех-четырех. Кальвинас счастлив, он улыбается в камеру.
"И ведь действительно счастлив", - сказал Люксус.
- Недолго ему осталось, - отозвался Саймон; и отложил газету в сторону.
Прошло уже три дня, и он как-то притерпелся к Люксусу. Подумаешь, спина болит, голова, шея. Зато - уважение окружающих. Осознание собственной храбрости.
Мать пришла на следующее утро, попросила вернуться. Саймон и вернулся - поломавшись немного для приличия.
В гости к ним приехал дедушка, ветеран одной из никому не нужных войн. Осмотрел Саймона, потрогал осторожно Люксуса. Крякнул: "Вот ведь бывает!" - и похвалил внука. Но, прибавил дедушка, не стоит ограничиваться одним только Кальвинасом. Нужно покарать всех эльфов, всю ту шваль, что заправляет верхним городом. Саймон сказал: хорошо, деда.
- Дедушка - дурак, - сказала достопочтенная Элизабет. - Кровожадный придурок. Для него еще не закончилась война.
Дедушка привез с собой репродукцию известной картины - "Убийство девочки-оленя" - и повесил в гостиной. Саймон долго рассматривал картину. На ней была изображена отвратительная сцена: охотники настигли девочку-оленя, изрешетили тело ее пулями. И лежит она на опушке, чуть живая, истекающая кровью - нежная и чистая девочка-олень. На заднем плане сами охотники: лица, перекошенные от злобы и вожделения, напряженные позы, блеск ножей. Сквозь листву просвечивает еще живое, не механическое солнце.
- Нравится? - спросил дедушка.
Саймон хотел сказать: "Нет", - но не стал расстраивать дедушку. Он кивнул:
- Да, деда.
- Оно не опасное? - спросил Джонатан Крук, разглядывая Люксуса.
- Нет, мистер Крук, - ответил Саймон. - Ни в коем случае.
Успокоившись, хозяин вручил Саймону емкость с чистящим средством. Мыть посуду - занятие в самый раз для подростка. Кристофер же хозяйничал на кухне: жарил гамбургеры, окунал в кипящее масло кусочки картофеля, разливал по стаканам газировку. Платили ему больше, чем Саймону.
Саймон мыл посуду, чистил полки; затем брал в руки швабру и проходился по залу. Люксус молча сидел на плечах мальчика, держал его за волосы. Это было неприятно, но Саймон терпел - до мщения осталось всего два дня. Люди, что сидели в забегаловке, фотографировали демона на телефоны. Симпатичная девочка крикнула Саймону: "Где ты подцепил эту обезьяну?" Он смутился и ничего не ответил.
Потом был обеденный перерыв, и Кристофер спросил у Саймона:
- Сай-кан, вот скажи мне, как другу. Ты этого уродца из леса притащил, чтобы людям понравиться?
- Что? - не понял Саймон. Он растирал усталую шею, стараясь не задеть при этом Люксуса.
- Ты ведь хочешь, чтобы на тебя обратили внимание? Только честно, Сай-кан. Да?
Саймон промолчал.
Кристофер подождал немного, затем вздохнул.
- Прости, прости, - сказал он. - Я просто спросил.
Саймон опустил глаза.
- Вот, значит, что ты обо мне думаешь.
- Да я же извинился.
- Ага, - сказал Саймон. - Считай, что извинения приняты.
"Ему и в самом деле жаль", - сказал Люксус, хотя никто его не спрашивал.
Вечером Саймон отправился в верхний город.
Он пересек Большую автостраду и осмотрелся. Верхний город раскрылся перед ним, подобно механической устрице: пластиковые жабры, стальная мантия, стеклянное нутро. Небо над ним было расцвечено рекламными транспарантами. Мерно гудели механизмы. Роботы развозили граждан по домам. На тротуаре сидели цыгане: мать с красноротым младенцем на руках, рядом - старуха в капоре. Пьяный эльф, что возвращался домой с работы, бросил им пару монеток.
Саймон сел на скамейку и прикинул, что же ему делать дальше. Он хотел встретиться с Кальвинасом - причем, желательно, до момента мщения. Саймон сам не знал, зачем ему это. Чтобы убедиться в вине Кальвинаса?
"Кальвинас виноват, - сказал Люксус. - Но не осознает своей вины".
- Мне это ничего не дает, - ответил Саймон.
Вскоре пришел полицейский; размахивая дубинкой, он накричал на цыган, прогнал их - а затем заинтересовался и Саймоном.
Пришлось уйти.
Ночь Саймон встретил за городом. Вот закат: механическое солнце остановилось у кромки горизонта, затем несколько раз мигнуло - и наконец, погасло. Мягкая мгла опустилась на землю. В верхнем городе зажглись разноцветные огни.
Саймон сидел на холме и рассматривал лес, что подступал к самым границам города.
Лес этот тянется на несколько километров; дальше - мясное поле. Огромное безлюдное пространство, заваленное плотью; плоть эта черная, зловонная, пронизанная червями - она гниет, и сгнить до конца не может. Людям, чтобы построить новый город, приходится долго очищать землю: разрубать сухожилия, распиливать кости, измельчать плоть, сжигать ее в доменных печах.
Вот она, мать-природа - мертва и абсолютно бесполезна; хорошо, есть механическое солнце (их, говорят, всего-то пять или шесть штук) - в нем горит жир, добытый из девочки-оленя, и оно питает весь город энергией. Интересно, как живется цыганам в их поселениях - без механизмов, без нормальной еды?
Саймон потянулся.
- Люксус, - позвал он. - Скажи, есть ли разница между людьми и эльфами?
"Нет".
- А как же благородное происхождение, благородная кровь? - не унимался Саймон.
Люксус молчал.
- Скажи, ты и в самом деле можешь убить Кальвинаса? Или любого другого эльфа? - спросил Саймон, не надеясь особо на ответ.
Но Люксус ответил:
"Да".
- Почему тебя еще не уничтожили?
"Эльфы знают обо мне - но думают, будто охранные системы способны защитить их. Это не так".
Саймон взглянул на небо. Оно было усеяно иллюзорными звездами; в самом центре его висела огромная желтая луна - интересный оптический эффект.
- Вот придурки, - сказал Саймон.
Был день, Саймон сидел за столом в ожидании обеда. Люксус почти перестал давить на плечи. Саймон, кажется, привык к нему. Он привычным движением почесал шею, размял кожу, провел пальцем вдоль позвоночника. Люксус ничего не сказал.
Достопочтенная Элизабет поставила на стол тарелку супа. Погладила сына по плечу: "Давай, кушай", - и ушла.
- Я собираюсь убить человека... то есть эльфа, и мать знает об этом. И не возражает. Не могу поверить, что ей все равно, - негромко произнес Саймон.
"Она боится, - отозвался Люксус. - Она слаба и не имеет воли к жизни, как и большинство здешних людей. Она полностью полагается на тебя. Считает, будто ты способен принять верное решение".
- Ерунда, - сказал Саймон.
Сказанное несколько испугало его.
А еще он представил: Джон Кальвинас, великий, высокомерный, эльф, гражданин верхнего города - и валяется в собственной крови, и молит о прощении, и целует землю.
...Аппетит куда-то пропал.
До мщения остался всего день. Саймона мутило. Он решил: посплю часов восемь - а там, глядишь, все и начнется.
Но ему помешала Сюзанна.
Она пришла в гости к своей родственнице, достопочтенной Элизабет - и с порога начала скандалить.
- Болван! - кричала она. - Придурок! Где этот идиот?!
- Успокойся, Сюзи, - увещевала ее достопочтенная Элизабет.
На шум вышел Саймон. Увидев Сюзанну, он замер - затем поднял руку в приветствии, выдавил из себя что-то абсолютно ненужное.
Сюзанна с размаху отвесила ему пощечину.
- Сволочь!
Саймон, потрясенный, отступил в собственную комнату. Сюзанна преследовала его; лицо ее пылало от гнева.
- Какая же ты сволочь, - сказала она с яростью. - Тебя кто-нибудь просил что-то делать, а? Нет!
- Я...
- Ну что я тебе такого сделала? Чем заслужила такое отношение?
- Сюзи, я...
Сюзанна показала на Люксуса.
- Снимай эту штуку, немедленно.
- Я не могу, - сказал он.
- Ты можешь!
- Нет, не могу! - закричал Саймон, срываясь.
Сюзанна молча толкнула его в грудь; вместе они упали на кровать. Люксус ударился о стену. Сюзанна схватила демона за голову и начала тянуть: раз, еще раз, с большей силой - тщетно. Люксус боли не чувствовал; однако у Саймона было ощущение, будто из него вытягивают позвоночник.
- Прекрати, Сюзи! - взвыл он.
Сюзанна наконец ослабила хватку. Саймон немедленно выполз из-под нее и встал с кровати; осторожно тронул шею - и поморщился.
- Я не могу, - повторил он.
- Ненавижу тебя, - сказала Сюзанна. И вдруг расплакалась.
- Сегодня Кальвинас умрет, - сказал Саймон. И икнул. Баночка пива тряслась в его руках. - Сегодня, после обеда.
- Ну, умрет и умрет. Что поделаешь, Сай-кан? - вздохнул Кристофер. - Порой и не такое случается. Вон, девочку-оленя убили. И ничего, мир до сих пор стоит.
"Ему все равно. Он слишком устал, чтобы еще и тебе сочувствовать", - сказал Люксус.
Саймона передернуло.
- Спасибо, а то я не знал.
Кристофер хохотнул.
- Остроумный ты, Сай-кан. Хочешь со мной в бригаде поработать?
- Ты еще и в бригаде работаешь? - удивился Саймон.
- Угу. Ну, знаешь, спускаться под землю, торговать с подземными уродами. Представь себе, Сай-кан: пещера, вонь, мерзкие гномьи лица - и еда, и эту еду мы получаем в обмен на капсулы с энергией, они золотистые такие... Грузовики, набитые продуктами, поднимаются вверх - вверх и вверх, и прямо в верхний город. А оттуда часть их идет к нам, в город нижний. Малая часть, Сай-кан. Самое вкусное остается у эльфов... и у нас, рабочих, - Кристофер многозначительно улыбнулся.
Саймон не слушал его.
Саймон тоже устал.
- А зачем гномам свет? - спросил он ради приличия.
Кристофер почесал в затылке.
- Откуда я знаю? Нравится он им, наверное.
Солнце перевалило через зенит.
Саймон обнял мать, пожал руку отцу - и принял напутствия от Кристофера. Дедушка прислал открытку. Саймон не стал ее читать.
- Ну, я пошел, - сказал он.
Ему долго махали вслед.
- Скажи, Люксус, им ведь все равно? - спросил Саймон, когда впереди показалась Большая автострада.
"Это не так. Они не верят, что я смогу справиться с охранной системой. Они ждут, когда же ты вернешься к ним - живой и невредимый, без демона".
Саймон дрогнул.
- Но ты ведь справишься, верно?
"Да".
С чмоканьем Люксус отлепился от него и сполз на землю. Был разгар дня, и тени выглядели подобно кляксам; тень Люксуса выглядела огромной кляксой - и Саймон опасался поворачиваться.
Раздался сухой щелчок.
Саймон все-таки повернулся - и увидел демона, огромного, черного, страшного; Саймон вспотел от страха. Люксус извлек из тела собственное сердце (крылатое, напоминавшее крупную бабочку) и отпустил в небо. Бабочка поднялась к солнцу, забила бешено крыльями - и вдруг взорвалась; мигнув, солнце погасло.
- Все охранные системы работают от этого источника, - пояснил Люксус.
- А, - сказал Саймон. - Ну, все понятно.
Они пересекли Большую автостраду: Люксус - впереди, Саймон - чуть позади. Было темно. Кто-то кричал, кто-то тихо подвизгивал; гремел металл, ломалось стекло - судя по всему, в городе воцарилась паника.
- Скажи, Люксус, - облизав пересохшие губы, произнес Саймон, - а желание... ну, его можно отменить?
"Да. Но тогда вместо Кальвинаса придется умереть тебе".
Саймон натужно рассмеялся.
- Вот еще, - сказал он, пытаясь обрести уверенность в себе. - Вот еще! Он... так, как он поступил с моей сестрой, поступать нельзя! Кто, как не он, заслуживает наказания?! - почувствовав фальшь в собственном голосе, Саймон возвысил тон. - Ну да, он заслужил!..
Люксус на его слова никак не отреагировал. Он молча шагал впереди.
Они прошли сквозь темный, забитый испуганными эльфами верхний город. Люксус легко отыскал Джона Кальвинаса - и разорвал его на части.
Было темно, и Саймон не мог сказать точно, был ли то Кальвинас или нет - но кровь в его жилах текла теплая. Люксус работал неаккуратно: кровь брызнула Саймону на лицо.
Саймон судорожно вздохнул. Стер с щеки кровь.
Он чувствовал, что должен что-то сказать.
- Я просто хотел помочь Сюзи, - выдавил он из себя. - Я не думал, что придется... вот так.
Люксус не ответил ему. Он ушел.
Люксус ушел, и Саймон остался один, совершенно один. Он стоял, залитый чьей-то кровью, и плакал от жалости к себе. Огромное горе его умалялось всего одной радостью - было темно, да, было темно, и никто не мог увидеть его, и посмеяться над ним.
А потом солнце зажглось вновь.