Аннотация: О книге "Все и каждый". Впервыев газете "ЧАС"
все и каждый
роман
Москва, Эксмо, 2003 г.
Анатолий Генрихович - человек весьма примечательный, сейчас уже и примечательно пожилой: ему почти 70. Он уже был поэтом, когда родители мои только учились ходить и читать. В числе сомнительных заслуг, но бессомненного счастья писателя его работа секретарём для Анны Ахматовой. По его собственным словам, относился к "асоветским" писателям, не был диссидентом или сторонником власти, но был и остаётся человеком, для которого любая власть противна. В последние годы много публикуется в журналах, издает стихи и прозу в книгах. Роман "Все и каждый" получил премию журнала "Октябрь" за 2003 год, где и был впервые опубликован.
"Все и каждый" - рассказ о жизни Андрея Новикова, сына архитектора Михаила Новикова. Автор успешно создаёт ощущение документальности романа, включая в повествование себя, как эпизодического героя, знакомого с Андреем. Но, поискав на всякий случай в Гугле, я обнаружил несколько десятков Андреев Новиковых, но ни одного архитектора, несколько архитекторов Новиковых, но ни одного Андрея. Андрей Новиков у Наймана действительно "каждый" и "все".
Все кто жил и живёт долго, детством помнит сороковые годы, шестидесятыми уже сделал какую-то карьеру, приспособился и к "усатому, лысому, гундосому", и к перестройке и девяностым, а сейчас, в новом веке, смотрит, вывернув шею, только назад - в прошлое, в сделанную жизнь, которую пытается понять и - не может. Каждый, кто сумел пожить однажды счастливо с любимым человеком, но сам разрушил это счастье, признался себе в этом и не надеется на его повторение.
"Судьба - фуфло, это я вам как Шекспир говорю... Ну что: дрался, сидел, поддавал, половые связи имел... в детстве лампочки бил по подъездам... Да-а, не хило. Но, согласись, не Гамлет..."
Не Гамлет, но новый кто-то, кто - далеко не идеал, не Гумбольдт Гумбольдт, а однако же, будучи с детства среди "серьёзных" людей, сумевший не присоединиться к ним, быть у них, растаскивающих всё ценное по своим берлогам, "на подозрении", сумевший отказаться присваивать по праву наследия и силы. Человек по своему одарённый, по своему изолированный от происходящей вокруг жизни, но и живущий в стране, очень тонко - пусть и находясь в известном отдалении - чувствующий и отмечающий происходящую эту жизнь.
Анатолий Найман не стремится своим романом создать новый "тип", как то бывало у Тургенева, не пытается сравняться с Толстым (о чем даже специально замечает), не ждёт лавров Достоевского. Но делится знанием, тем немногим ему доступным, зачастую фрагментарным, мозаичным представлением, взглядом на "эпоху", "время", "место" и "человека". Делится при этом используя великолепно отточенный русский: "О боже... он знает, как я обожаю его длинные фразы, сложно-сочинённые с подчинением, с крылечками деепричастных, с дорожками причастных оборотов, как я млею от "тех, с кем" и "тех, кто, как и он", от "психологического и особенно от "метафизического"..."