Райдо Витич : другие произведения.

Зеленый патруль: код Альфа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    НФ. "Фрактальный коридор под присмотром аттракторов - вот что любая жизнь. Будь то инфузория или камень, цветок или человек, комета или ливень - каждый бесконечно будет проходить заданный маршрут бесконечности, пересекаясь в строго определенных точках, эволюционируя по спирали, как по спирали расположены миры, согласно своему развитию. У одних путь по восьмерке будет коротким, у других долгим, у одних затратится миг, у других век. И если в движении, в действии представить все это многообразие одновременной работы - возникает естественное ощущение хаоса. В голове, прежде всего! И только в голове". Вышел в издательстве Лениздат - июль 2011 Купить можно здесь: http://www.ozon.ru/context/detail/id/3905515/
  Купить можно здесь: http://www.ozon.ru/context/detail/id/3905515/
  
   Райдо Витич
  
   Зеленый патруль
  
   Код альфа
  
   Давай придумай что-нибудь, попробуй взглядом обмануть
   вернуться с тем, чтобы вернуть - игру играешь. И не
   придуманная вдруг, глухая тишина вокруг, тот в зеркале
   тебе совсем не друг - теперь ты знаешь.
   Оттого что ты есть, продолжается путь, оттого что
   ты здесь, ничего не вернуть.
   Не откроется дверь, там за дверью стена и тогда и
   теперь - это та же война.
   И незаметно для себя изменишься ты навсегда, хотя так
   было не всегда - не отыграешь.
   БИ-2
  
  
  
   Пролог
  
   Полковник Казаков вызвал Федоровича, но к удивлению того не в кабинет, а в сектор четыре, отделения "Оуроборо" и без слов приветствия подвел к тонированным стенам одного из боксов.
   -- Смотри, капитан, -- нажал панель, убирая тон и открывая взору "зеленого", того, кто находится в боксе. Иван застыл изваянием, на минуту потеряв ориентиры. Растерянный взгляд ушел в сторону полковника.
   -- Э-э?...
   -- Поговорим не здесь, -- осек тот, вернув стенам непроницаемость. -- Разговор долгим будет.
  
  
   Глава 1
  
   Чиж с хмурым видом колол орехи кулаком и косился на Стасю. Та, подперев бока руками, оглядывала графа. Рядом, сложив руки на груди, стояли неразлучные друзья Сван и Иштван и, не скрывая ехидства, переглядывались. Борис скривился, почесал затылок и присоединился к Коле.
   Теофил с недоумением и долей ужаса таращился на патрульных и чувствовал себя шутом, однако протестовать из-за женщины остерегался.
   Ян вздохнув, развел руками, но озвучить свое отношение не успел - в комнату ввалился Федорович. Увидел чучело в форме фривольного формата и как споткнулся. Замер, рот открыв:
   -- Это еще что за неопознанный двуногий объект? -- прогудел недоуменно. Бойцы дружно уставились на капитана. Николай грохнул кулаком по грецкому ореху, не зная как лучше и точнее выразиться. Граф вздрогнул и видимо лишился терпения - сорвал с себя майку и кинул на стул:
   -- Простите, ангел мой, но я не привык к подобному отношению и привыкать не собираюсь, -- обратился к женщине.
   -- Стася, это что за "хм" с горы? -- пропел Иван и ткнул пальцем в сторону мужчины. -- Он мне очень сильно напоминает одного субъекта, -- выжидательно уставившись на женщину. -- Только не говори мне, что пока я был занят, ты притащила сюда средневекового рыцаря.
   -- С чего решил? -- изобразила беспечность Русанова. Чиж опять с досады сплющил кулаком орех, так что стол подпрыгнул.
   -- Та-а-ак!... Чижов, отставить портить имущество. Пеши, Сергеев - берите графа под белы ручки и за мной!
   И развернувшись на пятках, выплыл. Сван и Иштван сомкнув ряды, стиснули Теофила и, приподняв над полом, вынесли за дверь. Стася лишь рот открыть успела, а возразить, уже нет. Постояла и ринулась за ними, сообразив что Локлей сейчас не мудрствуя отправят восвояси с билетом в один конец - на родину.
   -- Ну, блин! -- в конец разозлился Николай и замахнулся, чтобы расплющить следующий орех, но ладонь пришлась по столешнице. Борис успел спасти плод. Растянул губы в улыбке:
   -- Извини, я один без пыли из скорлупы съем, ладно?
   Николай насупился, поднялся и, сунув руки в карманы брюк, пошел за Стасей, хоть и не хотел. Сейчас бы кстати было проявить гордость и выказать свою обиду. Но повод есть, а смысла нет. Русанова как была "сестрой" так и оставалась.
   -- Турнир только не устраивай, -- попросил его нагнавший Борис.
   -- Сдался мне этот древний экспонат, копья еще из-за него ломать!
  
   Но ристалище отменилось само по себе. Графа запихнули в одну дверь и тут же приставили дежурного, Стасю Иван бесцеремонно толкнул в свой кабинет и выставил ладонь перед мужчинами, упреждая: не вздумайте шуметь и ломиться за нами.
   -- Здорово! -- чертыхнулась женщина, уставилась на капитана, как только тот хлопнул дверью и воззрился на Русанову. -- Я никого не притаскивала, он свалился сам! Случайность!...
   -- Ты мне? -- мужчина развернул стул к себе и, оседлав его, обнял руками спинку. -- Ну, ну. Давай, милая, расскажи мне сказку про случайности, про отсутствие взаимосвязи меж следствием и причиной, о экстраспособностях графа, о машине времени, что он создал из туфельки прекрасной дамы... Какого черта, Стася?!!
   Женщина отпрянула от неожиданного крика, отошла к окну, пытаясь найти удобное для всех объяснение случившемуся и как-то спасти положение.
   -- Я не виновата. Он оказался умнее и упрямее, чем я думала.
   -- Хватит лепетать, -- бросил Иван. -- Ты вообще ничего не думала о последствиях, а о графе видимо много.
   -- Хорошо, что ты хочешь?! -- развела руками.
   Федорович помолчал. Встал, медленно подошел к женщине и тихо сказал:
   -- Вот такая мелочь ложиться порой в основу глобальных неприятностей. Знаешь, как начинается цепная реакция?
   Стася насторожено посмотрела на капитана:
   -- Что-то случилось, кроме явления Теофила Локлей?
   -- Ты не думала, почему не берут восьмерок из тех времен? Психология хрупкая, навыков ноль, энергопотенциал нестабильный, это понятно. И потому принято к объяснениям.
   -- Но? Говори, Иван.
   Лицо мужчины стало жестким, а взгляд больным:
   -- Вместе с нами развивается минимум две реальности.
   -- Твою!... Параллельные реальности, -- осела Русанова, сообразив, что к чему.
   -- Ты же знаешь, что есть точки соприкосновения и все что к ним прилегает трогать нельзя, искривление происходит мгновенно, начинается процесс внедрения и влияния прилегающих слоев. Риск ассимиляции огромен. Угроза будущему, всем усилиям, затратам что положены на стабилизацию нашей реальности, благому развитию человечества, более чем осязаема. Тебе озвучить даты поворотных событий, те самые точки соприкосновения?
   -- Теофила нужно срочно отправить обратно, -- уныло протянула женщина.
   -- Это не поможет.
   Капитаны уставились друг на друга: Стася с испугом, Иван с огорчением.
   -- Знаешь, где я был? -- спросил тихо. -- Знаешь, почему узнал графа?
   -- Ты предполагал, -- так же тихо ответила женщина, потерянно нахмурилась. -- Раньше это называлось ясновидением. Предсказание событий давалось единицам.
   -- Сейчас любой школьник умеет суммировать "случайности" и видеть знаки, слагать их, а потом и сам расставлять на своей дороге. Все закономерно и взаимосвязано.
   -- Но почему?! Я ведь ничего не хотела! Я не звала его!
   -- Его позвало сердце.
   -- Ерунда!
   -- Я бы не стал спорить еще час назад, а сейчас прямо скажу - ты не права. Что-то произошло...
   -- Он нашел передатчик и переходник, что я брала для Ильи.
   -- Не упрямься, Стася, и тебе и мне понятно, что дело не в этом. Находит лишь тот кому дано найти, а почему? И почему именно этот Локлей? Что-то связывает вас, причем намного серьезнее, чем ты или я можем предположить.
   -- Мне не нужен Локлей. Да он мил, пикантен, но он вызывает во мне лишь материнские чувства или сестринские, но не больше!
   -- Значит ты еще и слепа.
   -- Объясни.
   -- Не могу. Тебе продеться найти объяснение самой, и доказать что говоришь правду. У меня же других объяснений нет. Это единственно логически вытекающий вывод. И его сделал не только я.
   Стася внимательно посмотрела на мужчину: что он скрывает, к чему ведет, что произошло?
   -- Отдел Оуроборо поднят по тревоге. Первый раз за век. В тот момент, когда тебе на голову свалился граф, им свалилось кое-что еще. Секунда в секунду. Семь сорок один, сорок. И это уже не шутки.
   -- Что же случилось?
   -- А мне сказали? Знаю только, что у ребят головы пухнут в попытке понять и просчитать варианты. С таким еще не сталкивались, но уже выдвинули версии. Отвратительные. Пахнет большими неприятностями и ты, черт тебя подери, Стася, оказалась в центре событий! Ты вообще спокойно жить умеешь?!
   -- Да причем тут я?! Пойми ты, для меня явление Теофила такой же сюрприз, как для всех.
   -- Угу. Только никому, кроме тебя графы на голову не падают!
   -- Что ты предлагаешь? Застрелится?
   Иван фыркнул: только Стася в сложной ситуации может подкалывать. А еще плакать, когда счастлива и смеяться, когда больно. Уникум, блин!
   -- Ждать остается, Стася. Ждать решения ученых мужей. Все светила сползлись в кабинет к начальству и резво шевелят извилинами, шуршат частотными чипсетами своих анализаторов. Чувствую, по их трудоголизму, нас ждут "великие" дела.
   -- Что будет с Теофилом?
   -- Это тоже решится с часа на час.
   Стася плюхнулась на стул и, вытянув ноги, сложила их на второе сиденье. Насупилась задумавшись. И лишь через час, когда их вызвал полковник, поняла, что зря старалась и тратила время - предложенная Казаковым схема была напрочь исключена Стасей первой, как невероятная. Но именно ее и предложили.
  
   Казаков неспешно бродил по кабинету меря шагами время знакомства капитанов с документами. Первым положил на стол прочитанный файл Федорович, второй, чуть помедлив, Русанова.
   -- Хм, -- только и выдал Иван.
   Полковник остановился, уставился на него:
   -- Приказ ясен?
   Иван затылок потер, покосившись на Стасю, а та недоуменно на Казакова таращилась: в своем он уме или нет? Или это лихая первоапрельская шутка? Жаль в чем прикол неясно. Да и не апрель на дворе вроде.
   -- Капитан Вубс и его люди идет с вами сопровождающими, -- добавил Казаков.
   Вубс? -- наморщила лоб Русанова.
   Точно, шутка, -- уставилась на трех молча сидящих перед ними мужчин. Взгляды, что лица - бесстрастные. Форма стандартная, но без малейшего знака отличия. Видимо, на суд воображения данный вопрос отписан. Станислава бы молодчиков к роботам зачислила. А попытку догадаться кто из них Вубс, кто не Вубс отдала бы психологам, как новый тест-контроль на прозорливость.
   Задание - бред, а сопровождающие вовсе - фантастика.
   -- "О" три? -- спросил Федорович. Его мысли в другом направлении сработали, а каменные физиономии вызвали ассоциацию с особым отделом Оуроборо. Тоже вариант, -- мысленно согласилась Русанова.
   -- По дороге познакомитесь, -- заявил Казаков. -- Путь длинный.
   Стасю вовсе придавило. Одной идти, что в гости к Сатане завалиться, а с этими тремя неизвестными вовсе можно никуда не ходить - здесь представиться.
   -- Я одна справлюсь, -- выдавила.
   -- Приказ не обсуждается, капитан, -- отрезал полковник. Иван с тоской на Стасю глянул.
   -- Группа сопровождения не помешает...
   -- Отменяется до особого распоряжения. Но вашу семерку придержат, капитан Федорович. Будьте готовы выступить в любой момент. Занятия проводить по последнему уровню сложности.
   А Русанова, значит, без подготовки туда сунется, с этими биороботами вместо оснащения, поддержки и элементарных знаний. "Здорово", -- воззрился на Казакова. Тот бровью не повел.
   -- С этой минуты, капитан Русанова прикреплена к отдельной группе. Ваш код "Альфа". Он соответствует названию операции. Начало предположительно через тридцать шесть часов. Проведите его с толком, капитан. Отдельная инструкция у капитана Вубса.
   -- Имя у капитана есть? -- уставилась на сидящего меж товарищей мужчину с выдающимся носом, положившись на интуицию. И не ошиблась.
   -- Есть, -- ответил мужчина, как одолжение сделал. Стася с полминуты ждала продолжения и недовольно прищурилась.
   -- Хор-рошее имя. Сразу видно, сработаемся.
   Мужчина даже не моргнул.
   -- Отмерянное время на подготовку и инструктаж вы проведете в боксе, -- сказал полковник.
   С ними?! -- не сдержавшись ткнула пальцем в сторону каменных истуканов женщина, с ужасом глянув на Ивана: спасай!
   -- Свободны, -- отрезал Казаков. -- Капитан Федорович, останьтесь.
   Вот вляпалась! -- поднялась Стася. И вышла вслед за троицей, обменявшись взглядом с Иваном, как прощальными жестами.
   Встретимся, -- заверил тот, подмигнув. Для оптимизма почвы не было, а раз так, ее нужно было создать и себе, и товарищу. Только это он пока и мог.
   Не сомневайся, -- усмехнулась она, поддерживая нарочитый оптимизм друга: прорвемся.
  
  Спецлифт доставил их на закрытый этаж. Двое мужчин без знаков отличия на форме, но со значками оуроборо на предплечьях курток отвели группу в бокс - помещение со стеклянными стенами, поделенное на три сектора. Двери за спиной сомкнулись и стекла стали матовыми, полупрозрачными.
  - И на том спасибо! - отвесила поклон неизвестно кому Стася. Нервничала, вот и ерничала. И удостоилась взгляда капитана. - Не самый худший вариант, - буркнула в ответ и пошла исследовать предоставленные апартаменты.
  Тот плечами пожал, глянув ей вслед: да Бога ради, резвись, деточка.
  
  - Вольготно, но неуютно. Как будто голая. Какому умнику в голову идея пришла стены из стекла поставить?
  Мужчины хоть бы пошевелились, хоть бы одну букву алфавита для приличия произнесли. Один у стены сидел, ножичком играл, здоровым армейским тесаком. Второй над ним возвышался, руки сложив на груди, а капитан вовсе на полу лежал, потолок разглядывал. Стася вздохнула: хорошая команда подобралась. Но с другой стороны, сетуй - не сетуй, а придется 'горе идти к Магомету, раз Магомет не идет к горе'.
  - Есть предложение познакомиться ближе. Говорят, на задании это здорово помогает.
  Мужчины дружно уставились на нее. Вубс даже сел.
  Стася насторожилась, заподозрив, что они истолковали услышанное по-своему. Вопрос как?
  - Дон, - бросил мужчина с ножом.
  - Кир, - так же 'ласково' выдал его товарищ.
  - Вит, - буркнул капитан и снова лег, уставился перед собой. - Станислава. Можно просто Стася.
  Дон моргнул и вдруг кинул в женщину нож. Та успела отклониться и, перехватив оружие, кинула обратно. Мужчина чуть качнулся в сторону, пропуская клинок. Тот воткнулся в пластик стены, дрогнул. Кир оценил, с невозмутимой физиономией пару раз хлопнув в ладони.
  - Близкое знакомство? - холодно глянула на мужчин женщина. Те дружно кивнули. - Замечательно. Тепло, душевно, неординарно. И сразу ясно, сработаемся, - осела у стены, затосковав о своей группе, родных ребятах, братьях. Что ее ждет с этими бойцами, даже думать не хотелось.
   Я слишком консервативна, - заметила сама себе, чтобы приободриться, а то в таком душевном состоянии да в столь дружеском обществе недолго во тьму депрессии съехать. А эту 'мадам' при любом раскладе близко к себе подпускать нельзя - утопит мгновенно. Дела же и без нее пока скверные.
  
  Ни Станислава, ни Теофил, ни Иван не появлялись до вечера.
  - Полдня заседают! - восхитился Ян. - Что можно решать столько времени?
  Депортировать графа или нет? Вот дела!
  - Да, такого еще не было, - играя эспандером, заметил Сван. Чиж неприкаянно бродил
  по гостиной, поглядывая на ребят, и пытался справиться с беспокойством. Не на месте душа была и все тут!
  - Сядь, Коля, сока хлебни, - предложил Иштван, растягиваясь в кресле. - Не слушай умников. Нормальное дело.
  - Это я уже триста раз слышал. От Стаси. Ее любимое словосочетание.
   Он боится, что Теофила оставят с нами, - ухмыльнулся Сван.
  - Я бы тоже напрягся, - между прочим заметил Борис, листая архиватор прессслужбы. -
  Мужичок галантный, готов воспевать даму до разрыва голосовых связок. Взгляд пылкий, душа необъятна, и все это готово рухнуть к ногам возлюбленной. Ой, блин, - хохотнул, представив.
  - Ну, дама, положим, не шибко на такие подарки падка, - бросил Иштван.
  Чиж начал закипать: специально они, что ли ему по больному ездят?!
  - Ерунда все это, - глубокомысленно изрек Сван. - Пари могу заключить, что графа отсюда попросят. Ласково сотрут память и выкинут в родовое гнездо средневековья.
  - С чего взял? - навис над ним Николай.
  - Архив, - бросил Ян. - Чего проще. Доблестный граф должен погибнуть, геройски сложив свою романтическую голову в битве при Мюре.
  - Есть такое, - кивнул Сван.
  - И про Русанову там ни слова не сказано, - поддакнул Боря.
  - Тогда почему граф до сих пор здесь? - спросил Пеши. - Почему так долго решается вопрос о депортации?
  - Начальству видней.
  - Лишь бы оно чего нам не видно не углядело, - проворчал Чиж. И как в воду глядел - в гостиную вошли потерянные, всем составом - впереди Стася и Теофил, позади Иван.
  - Что обсуждаем? - спросил он, проходя к столу. Русанова же замерла у стены, граф занял позицию рядом, как верный телохранитель. Очень эта композиция ребятам не понравилась.
  Иштван прищурился, Сван смерил парочку подозрительным взглядом, Борис недоуменно переглянулся с Чижом. А тот вовсе помрачнел.
  - В нашем полку прибыло? - тихо спросил Пеши.
  - Граф немного побудет с нами, - бросил в рот вишню капитан и бесцеремонно забрал у Бориса архив, начал листать.
  - Стася, - шагнул к женщине Чиж, желая много что сказать, но взглядом с ее глазами встретился и слова проглотил, растерялся. В глазах любимой стоял холод, колючий как февральская пурга.
  Может, он обидел ее чем?
  - И на стрельбы граф с нами пойдет? - с ехидцей спросил Сван.
  - Если захочет, - кивнул капитан, не отрываясь от файлов и вишни. Ягода быстро убывала из вазы, а разъяснений не прибавлялось.
  - Не боишься, что Чиж ему в затылок пальнет? - качнулся к уху.
  - Нет.
  - Стася, сама тренировать рыцаря будешь?
  Женщина молчала. Цепкий, настороженный взгляд пробежал по лицам присутствующих и остановился на ... вишне. Ей Русанова уделила максимум внимания.
  - Ста-ась? - позвал ее опять Сван.
  - Она не ответит, - бросил Иван, не отвлекаясь от ягод и журнала.
  - Не понял? - развернуло Чижа. Бойцы дружно уставились на капитана. Пеши попросту вытянул из его рук файл и откинул в пустующее кресло. Федорович крякнул:
  - Значит так: историю полугодовой давности помните? Травму головы?
  - Да!
  - Это последствия. Небольшие патофизиологические изменения. Подробности у Рыгова. Кому интересно - вперед.
  - Стася, тебе плохо? - забеспокоился Николай. До ненависти колючий взгляд в ответ сразил его и уверил, что у любимой проблемы со здоровьем. Иначе, с чего ей так смотреть на него? - Нужно лечь в центр на обследование.
  - Уже, - заверил Федорович. - Сильно не наседайте и через недельку будет опять болтать без умолку.
  - А если на задание кинут?
  - Не кинут. Мы оставлены в запасе до особого распоряжения. Программа тренировок изменена. Возможно у нас впереди серьезное задание, придется поработать, ребята.
  - Поэтому группу графом усилили? - скривился Сван.
  - Так, объясняю и принимаю вопросы только сегодня, - со значением покосился на Николая капитан. - А то знаю вас, 'зеленые', потом нудеть начнете. Короче, ничего экстраординарного не происходит. Локлей остается с нами просто потому, что его пока некуда деть, вопрос по нему еще решается. Со Стасей все в норме, кроме голосового аппарата. Заморозка. Зачем, почему - к доктору за всей терминологией. Он меня час грузил, спасибо, сыт. Понял одно - введено лекарство, идет восстановление, но надобности в щадящем режиме нет. Все в норме.
  - Но говорить не может! - всплеснул руками Чиж. - Что за бред!
  Развернулся к женщине:
  - Стася, но ты хоть меня слышишь?
  Женщина с минуту рассматривала его, словно испепелить хотела или заморозить, и Николай невольно отпрянул. Что за чертовщина?
   И забыл, что спрашивал, потерялся, не зная, что думать.
  - Супер, - оценил Иштван, с прищуром поглядывая на Русанову. Не то в ней что-то было, ой, не то. И взяв вишенку, неожиданно для всех кинул в Стасю. Та не уклонилась, как обычно. Получила по лбу ягодой, стерла сок и тяжело посмотрела на мужчину. У того тут же виски сдавило от боли.
  - С ума сошел?! - возмутились сразу Ян, Николай и Борис. Сван насторожился, Теофил разозлился и попытался загородить собой женщину. А Иван тяжело уставился на Иштвана.
  - Иди-ка ты спать, - процедил с нажимом. Пеши лениво кивнул и медленно пошел к выходу. Остановился напротив женщины, внимательно посмотрел в ее глаза через плечо графа, будто что-то сказал, и вышел.
  В это время замигала сигналка: патруль подняли по тревоге.
  - Четвертые пошли, - вздохнул Борис. - А нам, значит, сиди.
  - Нет, нам спать. Завтра тренировки до упада, - объявил Федорович.
  Николай хотел проводить Стасю и выяснить, что с ней приключилось, почему она смотрит на него как на врага, но Иван не дал. Лично проводил ее до комнаты, засел там - не вытащишь. Чиж было сунулся и получил приказ пристроить графа. Здорово капитан придумал!
  
  
  Глава 2
  
  
  Стася отжималась, искоса поглядывая на лежащих вповалку мужчин. Сончас у них, вернее сон - день.
  - Полдня спали, ночь - не надоело?
  Вит приподнял голову, хмуро глянув на нее: кто это каркает?
  Кир и Дон сели, переглянулись и уставились на Стасю:
  - Зону высадки знаешь?
  - Нет.
  - Вот и мы - нет.
  - В смысле - смысл напрягаться?
  - Бессмысленно суетиться, - бросил Вит.
  - Форму потерять не боитесь?
  Дон и Кир синхронно склонили головы набок. Оба. Видимо, это у них означало высшую степень раздумий: а сама-то ты поняла, что сморозила? Выражал один взгляд на двоих.
  Русанова тяжело вздохнула: похоже, только она что-то не понимает, остальным давным-давно все ясно. Счастливые!
  Вот ведь странность, она всегда находила общий язык с людьми, а тут хоть плачь, хоть кричи - ни единой точки соприкосновения, ни тени желания наладить отношения. Словно завеса незримая меж ними.
  - Странно это, - протянула, сев у стены.
  - Что? - лениво поинтересовался Дон. Встал, прошелся по комнате, разминая мышцы.
  - Нам вместе идти на задание, вместе совать головы в неизвестность, а мы не только не знаем, что там, куда идем, мы даже не предпринимаем попыток узнать друг друга.
  - Не хочется, - тихо заметил Кир.
  - Вот это и странно. Я в патруле шестой год и знаю, что такое с необученными, не притершимися бойцами ходить даже туда, где все понятно и известно. Наверняка и вы знаете, что такое довериться человеку, о котором ничего не знаешь, надеяться на того, кто для тебя пустое место.
  - Допустим. Но оттого, что мы проведем пару душещипательных бесед, ничего не изменится. Есть задание, его надо выполнить, остальное не в счет, - сказал Вит.
  - Главное - дело - этот девиз 'зеленым' хорошо знаком.
  - Тогда незачем болтать, - бросил Кир.
  - О задании поговорить никто не хочет?
  - Нет.
  - Тогда просто объясните мне, чем чревато для нас искривление пространства, - решила изобразить дурочку Русанова.
  Вит сел и недобро уставился на нее:
  - Именно это тебе вместе с нами популярно объяснят на месте. За подробностями и идем.
  - А что за сюрприз упал на оуроборо?
  - Ты документ о неразглашении подписывала? - прищурил глаз Дон.
  - Да.
  - Вот и мы - да, - буркнул Кир, лег, повернувшись к ней спиной. Внушительная композиция.
  - Поговорили, - протянула разочарованно.
  - Не загружай голову ерундой. Мы группа, у нас одно задание, остальное частности, - сказал Вит, как отрезал, и снова спать лег. Просто медведь, впавший в спячку!
  - Как насчет обещанных инструкций?
  - Очень хочешь получить?
  - Жажду!
  - Ляг, поспи и все пройдет.
  Русанова чуть не выругалась с досады.
  
  Стася старательно избегала Чижа. Это нервировало, обижало и заставляло чувствовать себя без вины виноватым. Мужчина злился и ... подставлялся, бездарно открываясь для ударов. Если бы Иван вовремя не оттащил его от робота - противника, Николай бы провел остатки дня в медцентре.
  - Головой думай! - постучал костяшкой пальца по лбу. - Она у тебя не только для того, чтобы в нее есть.
  Чиж потер затылок, соображая, что же с ним действительно произошло? Ведь не пацан, простейшие выпады пропускать и себя подставлять. Даже в дворовых драках в бурной юности с ним такого не приключалось.
  Заметил взгляд любимой и готов был поклясться - он был злорадным. А может, показалось?
  - Надеюсь, Стася освобождена от тренинга.
  - Освобождена, - заверил Иван и пошел к Сван проверить результаты его боя. Николай пополз в раздевалку. Долго стоял под душем, вспоминая все, что могло задеть, обидеть Стасю, и нашел лишь один 'грех' - Локлей. Как граф явился, так все наперекосяк пошло. Засада куда ни глянь. Он рассеянным стал, любимая женщина словно по волшебству превратилась в неприятеля, патруль на прикол посадили, хотя обстановка тяжелая - четыре группы на временной полосе застряли, группа зачистки задерживается, Сиртакиса изрядно потрепали. Иштван ходит странный - то ли сонный, то ли больной. Сван не прикалывается. Ян молчит, Иван хмурится.
  Неспроста все это. Может, что-то не так с этим Теофилом?
  - Боря, - повернулся к парню, который через одну кабинку душ принимал. Облокотился на перегородку. - Ты графа видел сегодня?
  - Угу, - промычал тот, с наслаждением подставляя лицо воде.
  - Чего он?
  - Чего? - повернулся к Чижу, воду с лица стряхнул. - В коридоре бродит, наш язык декламирует. Кто-то ему лингватор презентовал, вот он с ним дуэтом и поет.
  - Капитан?
  - Наверное, - скопировал позу Николая, уставился на него. - Меня другое волнует - две группы что так и не вернулись пока.
  - Четыре.
  - Старые данные. Шестаков двадцать минут назад вышел и ассистентов вывел. Четыре десятки в общей сложности. У Сиртакиса две.
  - Нолей нет и то хорошо.
  - Это да. Другое нервирует - они там, а мы на скамье запасных. К чему, почему?
  - Надо Ивана спросить.
  - Надо.
  В душевую ввалился Иштван и хмуро уставился на ребят:
  - Вот вы где.
  - А где нам еще быть? - выключил воду Борис, обернул бедра полотенцем.
  - Ты как? - спросил Николай. - С утра хуже выглядел.
  - Ты на себя глянь, - усмехнулся тот. - Или цветные узоры на лице украшают мужчину?
  - Подставился, - поморщился, трогая заплывающий глаз.
  - К медикам сходи - выйдешь нормальным.
  - Ты оттуда? - понял Чиж. Потопал в раздевалку.
  - Оттуда, - пошел за ним Пеши. - Голову с утра как свинцом накачали. И знаешь, что мне Ритуля сказала?
  - Что? - подставил волосы под сушку, меньше всего интересуясь головной болью Пеши и разговорами с врачами.
  - Что кто-то подтянул у меня энергию.
  - Еще раз, - развернулся к нему Чиж, подумав, что ослышался.
  - Кто-то хорошо свампирил.
  - Та-ак, - протянул Николай, заподозрив Теофила и в этом. - Граф.
  - Подписи не оставили.
  Мужчины уставились друг на друга и только хотели озвучить каждый свою версию, как в раздевалку вошел Федорович и рыкнул, подгоняя бойцов:
  - Закончили прохлаждаться! Пять минут на сборы и дислокацию в сторону ангара для стрельб! Бегом!
  
  Оповеститель на стене замигал зеленым.
  Через минуту объявили:
  - Приготовиться.
  - Подъем, - приказал всем Вубс.
  Мужчины в две секунды преобразились, превратившись из сонно-ленивых в собранных. Стася сделала пару глубоких вдохов, смиряя волнение, и шагнула за ними прочь из опротивевших уже апартаментов.
  Группа прошла в сектор пи, в затемненный коридор с мигающей подсветкой и гудящей сигналкой. Стася невольно зажмурилась - яркие всполохи резали глаза. И чуть отстала от Дона. В тот же момент ей преградила путь стена из стекла, замкнув девушку в небольшом пространстве. Свет перестал мигать, стал обычным. Стена слева отъехала и появились двое мужчин.
  - Альфа четыре, раздевайтесь. Вот ваша одежда, - положил комплект один из мужчин, открыв панель. Второй раскрыл футляр и, вытащив стакер - медпистолет, приказал:
  - Дайте левую руку, капитан.
  Стася молча хлопнула руку на панель, понимая, что пройдет неприятную процедуру - в серебристой ампуле зарядки в жидкости болталась какая-то ерунда, похожая на наночип.
  Тюльпан дула прошел по вене, выискивая подходящее место и, раскрылся, выпустив в вену техногенную дрянь. Стасю скрутило. Она сжала кулак и еле устояла на ногах: боль в руке была ощутимой, ей словно мышцы срезали. По вене вверх пошла волна острого, болезненного и раздражающего жара, но ближе к плечу он затих, и женщина перевела дух:
  - Вашу маму, науку!... - чуть не топнула ногой.
  - Терпимо, - заверил мужчина.
  - Угу, - недобро сверкнула глазами. Встряхнула руку, проверяя дееспособность, посмотрела на маленькую точку ближе к локтевому сгибу и оценила. - Нормально. Для той каракатицы, что ей впрыснули, входное отверстие маленькое. На том спасибо.
  - Как самочувствие?
  - Норма.
  - Переодевайтесь и давайте сюда жетон.
  Стася молча сорвала с шеи номерной знак, начала снимать с себя форму и облачаться в обычный костюм сёрфера. С виду типичный, на деле отличный - ни нашивки, ни карманов для боекомплектов, ни ремней страховки.
  - А оружие?
  - Никакого оружия, капитан, никаких отличительных вещей и предметов. Только курсор в крови и это, - хлопнул на панель футляр.
  - Линзы, - поняла женщина.
  - Да. С их помощью мы увидим тоже, что будете видеть вы. Курсор поможет нам вытащить вас.
  - Ясно, - застегнула куртку: интересно, куда они засунут переговорное устройство?
  - Переговорник придется внедрить в ротовую полость, - равнодушно заметил мужчина.
  Второй достал второй стакер - мини.
  - Здорово, - оценила Стася, жалея, что не может послать их к чертям.
  - Откройте рот, капитан.
  Да, пошел ты! - рыкнула мысленно женщина, но рот открыла, дала прижать к нижнему резцу тюльпан стакера. И содрогнулась. Очередной чип вошел в десну с резким хрустом и словно взорвал корни зубов, прошелся по ним как лазерный луч по деревянному забору.
  Женщина, невольно вскрикнув, зажала рот рукой, зажмурилась: чеееерт!!
  - На вас не действует анестетик?
  Стася бы ответила, да челюсти свело от боли.
  - Паршивая процедура, знаю, - посочувствовал второй мужчина, перезаряжая стакер. У Стаси глаза из орбит вышли от мысли, что предстоит пройти еще одну 'инъекцию'.
  - Это не больно. Обычный тестировщик, чтобы корректировать ваше состояние и считывать параметры внешней среды, ее влияние на внутреннюю.
  Укол в сонную артерию и боль в челюсти прошла - теперь шея вместе с головой 'взорвались'.
  Стася тряхнула волосами, глухо выругавшись. Выставила ладонь и взглядом предупредила: еще одна процедура и я вам что-нибудь введу, причем, куда придется!
  Мужчины улыбнулись.
  - Ничего, капитан, потом спасибо скажешь.
  - Скажу, - заверила. И даже представила акт благодарности: душевный, двухминутный спарринг. Больше времени на то, чтобы уделать этих экспериментаторов, ей не потребуется.
  Мужчина подал линзы. Тоненькая пленка легла на радужку и закрепилась. Русанова поморгала, устанавливая фокус на зрачке, и уставилась на мужчин: что еще придумаете?
  - Пройдитесь, капитан.
  Стася прошлась по полу, жалея, что не может пройтись по зубам умников.
  - Дискомфорт есть?
  - Нет, - заверила, успокаиваясь.
  - Неприятные ощущения?
  - Нет.
  - Самочувствие?
  - В норме.
  - Ваши данные?
  - Капитан Русанова. Альфа четыре. Мужчина вытащил сканинг, провел им по воздуху возле Стаси, просматривая ее с головы до ног, и, удовлетворившись результатом, кивнул:
  - Идите, капитан. Удачи.
  - Встретимся, капитан, - тепло сказал второй.
  Стася, со значением глядя на них, потерла еще ноющую челюсть и заверила, не сдержав улыбки:
  - Не сомневайтесь.
  Стена, разделившая ее с остальными бойцами группы, отъехала, пропуская женщину.
  
  Круглый бокс был разделен на секторы как торт на порционные кусочки. Их было ровно восемь. Бойцы встали через один сектор друг от друга и вжались в угол. Двери сомкнулись, предупреждающе пискнув. Таймер начал отсчет и группу начало раскручивать, как бактерии в центрифуге. Цифровые обозначения и параметры сёрферов, высветившиеся на стенах, превратились в трассирующие линии, уши заложило, пошла нагрузка на тело. Его вдавило в угол и...
  
  Русанова тряхнула волосами, шагнув на темный, мокрый бетон. Перед глазами еще плыло и потому определить, где она, что перед ней, женщина не могла. Но вот пара глотков свежего воздуха и туман в голове прояснился, зрение стало нормальным, восстановился слух.
  И первое, что она увидела перед собой - огромное здание, похожее по форме на срез пирамиды, упиралось готическим шпилем в небо. Вокруг бетонная площадка, мокрая, темная. В воздухе чувствуется запах озона, вот только деревьев, травы, вообще какой-нибудь растительности видно не было.
  То ли поздний вечер, то ли раннее утро: прохладно и сумрачно. Зябкий ветер касается щек и доносит запахи осени. С темного неба опускаются планеры, вычерчивая светом фар на мокром бетоне разноцветные круги, с тихим шипением встают на прикол слева и справа. Шум шагов:
  - Привет! Как провел каникулы? - услышала звонкий, беззаботный голосок.
  Курносая девица в военной форме шла под руку с парнем в сторону ворот здания и помахала Стасе рукой.
  'Провел?' - чуть удивилась та, стараясь запомнить лица предполагаемых знакомцев.
  - Чего не в форме?
  - Ну, ты погулял! - толкнул ее в плечо кто-то. Стася повернулась и увидела улыбающиеся физиономии трех здоровенных парней в военной форме с кадуцеем на кокардах фуражек.
  - Кончай спать, Стас! - подтолкнул его один. - Каникулы закончились.
  'Стас?!!' - наморщила лоб женщина в попытке понять.
  - Да он еще в угаре! - хохотнул тот, что пониже. Рукой перед лицом махнул и заработал по ней от Стаси. - О! Очухался! Вперед! - с рыком возвестил и потащил к воротам.
  - Мы тоже неплохо отдохнули, - заверил другой парень, с конапушками на носу.
  - До Стаса все равно далеко, - хохотнул третий, смутно напоминающий Русановой Иштвана.
  'Стас! Бред какой-то', - подумала, вышагивая с парнями, и огляделась: 'где же Дон, Кир и Вит?'
  - Подружку ждешь? Обещала проводить?
  - Хм!
  - Вон не твоя? - кивнул конопатый на субтильного паренька в легкомысленной кофточке и брюках, стоящего у пик ограды, возле ворот.
  Стася закашлялась, заподозрив, что в этом мире некоторые мужчины и женщины поменялись местами.
  - Стасик? - позвал ее 'мальчик', неуверенно шагнув навстречу. Русанову передернуло.
  Она гордо прошагала мимо, вошла в ворота за темноволосым, примечая, что тот делает. И повторила: прижала ладонь к стеклу экрана слева, посмотрела на экран справа. Вспышка на стекле дала ей понять, что считали радужку. Интересно, заподозрят подвох или нет? Не заподозрили. Даже проходя через тубы установленных сканеров, Стасю не опознали как лазутчика.
  Только что дальше?
  А дальше фантасмагория из пластика и железа: подъемники, трассы эскалаторов, открытые лифты. И группки людей в однотипной военной форме: брюки, френчи, фуражки серого, но одновременно темно-синего цвета.
  Четверка встала на подъемник. Рука одного парня пробежала по ряду обозначений на панели в углу. Кабина пошла вверх по наклонной, стремясь к зданию, в левое крыло, выступающее впереди. Громада приближалась, становясь вовсе фантастически необозримой.
  - Слушай, - повернулась к невысокому пареньку Стася, взяла за лацкан кармана френча, изобразив неадекватность поведения, в надежде, что тот сам подскажет нужные слова, даст необходимые ориентиры. - А-а?... Пыф!
  - Соня, - подсказал тот, заулыбавшись. Взгляд ласковый, понимающий. Стася, как ни пыталась сдержать себя, закашлялась опять. По спине въехала пятерня конопатого.
  - Не переживай, мы тебя доставим на место, никто не заметит, что ты под шофе.
  - А на что еще нужны друзья? - ухмыльнулся темноволосый.
  - Не шумите, - нахмурился Соня и приобнял женщину. - Не обращай внимания, Стас. Стрижу лишь бы поприкалываться, а что засечь могут, не думает.
  Стрижу?... Н-да.
  Русанова потерла лицо ладонью: в чью галлюцинацию она попала? Что за вывернутый мир?
  Подъемник поднялся к зданию. Оно загородило небо и нависало, давя на психику своим видом.
  - Улыбочки оставили, - предупредил Стриж и лица парней стали серьезными.
  Кабина вошла в темный проем шахты. Остановилась с глухим щелчком и открыла заграждение. Вспыхнул свет, освещая узкий коридор с неоновыми лентами обозначений по полу и потолку, дымчатыми, почти зеркальными стенами.
  И вновь Стасю накрыло странное ощущение, как совсем недавно, когда она увидела силуэт здания, пикой упирающееся в темное небо. Она была здесь, но словно и не было ее, видела как обычно и все же со стороны, в замедленной пленке, в заторможенном потоке времени. Шаги четырех пар ног по зеркальному полу, высокие, тяжелые ботинки, черная кожа и серо-синее сукно френчей, плотно обступившее ее. Тонкие, еле заметные полосы опознавателей на стыке стенных панелей и ощущение, что ты наг и беззащитен, просмотрен, просканирован от мозговых клеток до пяточной кости, от затылка до подошвы.
  У Русановой возникло ощущение ареста или тотального контроля, что в ее понимании едино.
  Как только они вышли из коридорчика, время вновь перестало кривить пространство, превращая его в патоку, а разум в кисель. Стася глянула на разветвление коридоров и была увлечена в проем слева под грифом одиннадцать. Ботинки застучали по платформе перекрытия, скользя мимо ползущего эскалатора, что уводил вправо и вверх, влево и вниз. Как раз снизу доносились гортанные команды - на огромном поле шла тренировка бойцов, больше сравнимая с муштрой.
  К четверке курсантов присоединилась еще одна компания, галдя и перебивая друг друга. Трое парней сошли с эскалатора, еще один вынырнул из дверей прямо. Толпа увеличивалась.
  Стася пыталась запомнить лица мужчин и не заметила, как весь состав свернул в другой коридор и предстал перед двумя колоритными великанами с минимальной мимикой лица.
  Курсанты мигом смолкли и цепью выстроились у штакетников проходов.
  Они протягивали руки и получали то ли инъекции, то ли печати на левое запястье и уходили по ленте, бегущей вверх, под потолок, на следующий этаж.
  Стася автоматически протянула руку, получила лазерную гравировку на кожу и уже хотела пройти дальше, но ее руку не выпустили. Мужчина пристально посмотрел ей в глаза и сухо спросил:
  - Пьян?
  - Нет...
  И тут же получила удар под дых. Ее согнуло, но осесть женщина не смогла - руку мужчина так и держал, грозя вывернуть.
  - Пьян? - спросил вновь.
  - Нет...
  Удар пришелся коленом в грудину и суставы плеча все же затрещали. Стася на минуту потеряла ориентиры, задохнулась от боли и неожиданности.
  - Пьян? - последовал вновь вопрос. Русанова решила идти от противного и кивнула. Ее тут же отпустили, пихнув на руки Соне и курносому.
  - Курсант пять дробь шестьдесят явился в расположение части в неподобающем виде, - прозвучало равнодушно и отстраненно. И, видно, послужило приказом, потому что те улыбчивые мальчики, что, посмеиваясь, привели Стасю сюда, начали избивать ее. Это уже было не смешно, и женщина плюнула на приказы, конспирацию, взъярилась и начала методично укладывать попутчиков, щедро раздавая удары. Соня выбыл первым, подставив свой шикарный носик под кулак, темноволосый лег от удара стопы в грудь, неудачно приземлившись на охранника. Тот, не глядя, опустил ребра ладоней на его шею и откинул.
  - Хватит, - равнодушно приказал второй охранник. - Вы свободны, курсант. Еще одно нарушение и пойдете в дисзону. Убирайтесь.
  Русанова сплюнула кровь, поправила куртку, заодно проверяя живы ли суставы и кости, и похромала к ленте. Бойцы поднимались с трудом, но что примечательно - сами, как придется. Ни один не помог другому даже мимоходом. Пришлось вернуться и подхватить пытающегося подняться Соню. Она схватила его за шиворот и пихнула к выходу из зоны досмотра. Следом дополз Стриж, за которого зацепился курносый:
  - Ну, ты, Стас! Какого ляда?!
  Он еще не доволен? - удивилась Стася, развернулась, и парень, видно, приняв ее позу за предупреждение, выставил руку.
  - Проехали, - протянул Соня и попросил: Не трогай Шатуна.
  Ну, и нравы, - только и качнула головой женщина.
  - Ничего, - оттер губы Стриж. - Еще полгода этого дерьма и мы ... офицеры!
  - Да!! - закричали парни в один голос.
  Стася смотрела на них и силилась понять, неужели это и есть их цель жизни?
  Выглядело именно так.
  
  Курсанты располагались не в комнатах, а скорее камерах на две персоны. Узкое пространство между двумя лежаками, шкафчики с личными принадлежностями в головах. 'Экономия пространства', - услышала от кого-то из курсантов, что разбредались по своим конурам. Этот термин был ей не знаком, не понятен, но применительно к помещению осознался в полной мере.
  Она оглядела комнатку и без труда определила встроенные по периметру камеры слежения, сканеры. Все то же самое за стенами помещений - в коридорах, залах, лифтах, эскалаторах, подъемниках. Везде.
  Стася села на ту постель, на которой лежала стопка формы с нашивкой пять дробь шестьдесят, и задумалась. Что дальше? Что она здесь делает? Какую чертову информацию собирает и что разведует? Где ее группа?
  Кто она? Стас или Стася? Почему ее приняли за Стаса, и как играть мужчину, будучи женщиной? Или все-таки Стас женщина? Что за сюрприз свалился на голову оуроборо и почему именно ее пихнули сюда вместе с Вубсом? Удача это, случайность или провал - занять место одного из курсантов?
  'Собрать как можно больше информации, попытаться понять принципы и схемы взаимодействий структурных отделов мироустройства. Выявить возможности угрозы нам, пути проявления и внедрения. Предотвратить возможную экспансию и дестабилизацию. Получить данные о последних разработках, экспериментах'.
  Ничего задачка. Простая. Обычное задание.
  Стася начала расстегивать куртку, думая, что ей делать, где можно собрать информацию и выполнить задание.
  Переоделась не спеша, порадовалась просторной рубашке с коротким рукавом, в которой можно продолжать играть роль и мужчины, и женщины, благо выдающихся особенностей пола в ней у нее не наблюдается. И все равно долго она 'оно' изображать не сможет.
  Значит задача номер один - понять, кто она, чье место заняла и за кого принята.
  Задача номер два - освоиться и завести как можно больше знакомых и друзей, собрать максимум сведений за минимум времени и параллельно попытаться узнать, где ребята и тот, чье место она заняла.
  А вообще, это удача - занять чье-то место и чудо, что этот кто-то очень на нее похож.
  Не иначе - двойник. Удивительно. И интересно.
  В комнате появился мужчина с обветренным, каменным лицом и короткой стрижкой. Именно прическа смутила ее - будь волосы длиннее, скулы бы не так выдавались и представший перед ней мужчина был бы один в один Чижовым.
  Он кинул квадратную сумку на лежак и принялся раздеваться, не обращая внимания на Стасю. 'Тео' - прочла она надпись на нашивке гражданской куртки.
  - Тео... фил?
  - Тимофей Филосов, - уставился на нее мужчина, замерев с ботинком в руке. В позе и взгляде угадывалась угроза. - Ну?
  - Что 'ну'?
  - Начинай травить свои гнилые анекдоты, Аржаков.
  'Аржаков?... Так я заняла место мужчины... Стоп, а тот, что позвал меня у ворот, разве не мужчина'? - Стася тряхнула челкой, вовсе запутавшись.
  Тео понял, что никаких подколок не будет, а значит, спарринг отменяется, и кинул ботинок не в Стасю, а в свой шкаф. Потом что-то поднял с пола, убрал в карман.
  - На сегодня сыт? - буркнул, мазнув взглядом по потрепанной физиономии Русановой, и та вспомнила, что чуть разукрашена показательно-назидательной акцией у входа в сектор.
  - Да-а, есть немного, - потрогала припухшую губу.
  Мужчина будто не услышал: захлопнул дверцу шкафчика и завалился на постель.
  - Слушай...
  - Шшш! - приподнявшись, приложил палец к губам Тео. Прищурился недобро. - Мне еще полгода с тобой. Шесть месяцев! А ты мне за пять лет этого дерьма вот здесь стоишь! - рубанул ребром ладони по воздуху у кадыка. - Поэтому молчи и, может быть, за оставшиеся месяцы мы сможем не заметить друг друга!
  - Я что-то тебе сделал? - невозмутимо спросила Стася. Мужчину немного перекосило:
  - Издеваешься?
  - Амнезия.
  - Опять? Ну, этим диагнозом ты не удивишь. У тебя чуть что - амнезия. Удобно, - лег обратно. - Только учти, у меня с памятью нормально и я помню каждое свое посещение ipi. Теперь несанкционированный взлом базы данных через мою карту не получится. И оплачивать своих любовников моей картой тоже. Я сменил код.
  - Поздравляю, - кивнула Стася, чувствуя себя человеком с легкими отклонениями в психике. Похоже, после этого задания ей придется провести минимум сутки в медцентре и пройти курс психокоррекции.
  Но чудилось - до этого далеко.
  Русанова легла и закрыла глаза, накрыв их рукой: пора привести мысли и нервы в порядок, иначе двигаться дальше будет сложно.
  Интересно, что такое ipi?
  - Что такое ипи? - спросила тихо, повернув голову в сторону Тео.
  Того подбросило - сел, уставился зло:
  - Интерактивное поле информации, где ты, гаденыш, устроил мне аут... - и вдруг смолк, сообразив, что не видит привычное к себе презрение в глазах Стаса, надменного взгляда. Богатый сынок богатых родителей, прикрытый и пригретый, привыкший только брать и давить, самовлюбленный, эгоистичный Аржаков сейчас не походил сам на себя. Все та же смазливая физиономия, которой он уделял массу внимания, элитная стрижка, ухоженные ручки... вот только глаза другие. - Ладно, спи. В двенадцать подъем.
  - Ночи?
  - Не утра же. Каникулы закончились, до обеда спать не получится, - проворчал, укладываясь.
  Стася посмотрела на циферблат над дверью: 21. 43.
  У нее всего два часа семнадцать минут, чтобы что-то сложить и приготовиться неизвестно к чему. Хватит ли этого для первого - вопрос, а для второго кому вечности мало, а кому и миг - много.
  
  Глава 3
  
  Сирена завыла раздражающе громко и звук был настолько отвратительным, что сводил с ума. Хотелось избавиться от него, расстрелять источник звука, залезть от него под подушку, заткнуть уши. Стася вскочила, не соображая где, кто, как. После сна, которого не хотела, да и сном не могла назвать, а скорее незапланированным провалом в черноту и духоту, голова была тяжелой, а тут еще сирена била и била по ушам, ввинчивалась в мозг, давила на психику и перепонки.
  Зато не проспишь, - заметила сама себе и рванула за соседом, боясь отстать и что-то перепутать, не туда попасть.
  Толпа трусцой бежала неизвестно куда. Продолжала выть сирена, выгоняя курсантов из своих нор, ботинки дробно стучали по железным прутьям пола перекрытий. Куда ни глянь - люди в серо-синей форме, бегущие вереницей, и железо, грубые лестничные перила и пролеты, переходы без всяких эстетических намеков. Ровная масса серо-синего цвета, будь то человек или стены.
  Стася привыкла видеть сны, даже прикорнув на десять минут, она обязательно видела что-то яркое и чудесное, что как барометр отображало ее настроение, душевное состояние, уравновешивало и давало ощущение покоя и умиротворенности. Но здесь она не видела сна, а вот происходящее иначе, чем кошмаром, назвать не могла, и воспринималось это соответственно, состояние было подстать, дарило - тяжелое, тягостное настроение, беспокойство и растерянность, сродная со страхом.
  Зачем бежит эта толпа в однотипной форме, с тупыми взглядами, каменными лицами? Куда, почему?
  На перекрестке коридора образовался затор из двух потоков - один налево уходил, другой прямо, а посередине, в самой гуще их пересечения, шла борьба. Курсанты отпихивали, кто под руку подвернется, стремясь в заданном направлении, спеша работали руками и ногами, раздавали пинки, плюхи и удары. Упади кто-нибудь - его бы затоптали. Но к чему настолько безумно и бездумно стремиться?
  Она получила ответ.
  К ее ужасу, вся эта борьба, готовность раздавить и затоптать товарища, бешеный темп в слепом стремлении успеть вел на плац, где нужно было выстроиться длинной цепью. И все. Никто не умирал, никто не нуждался в помощи или поддержке. Ничего из ряда вон не происходило... просто курсантов выстроили на плацу.
  Русанова встала в строй, смиряя гнев и непонимание, постаралась убрать все мысли, боясь, что иначе ее заклинит. 'Главное дело', - напомнила себе, поглядывая на вальяжно разгуливающего с секундомером мимо строя мужчину с лычкой на предплечье форменной куртки. 'Видимо, младший комсостав. Сержант?' - подумала Стася.
  На поле под куполом вбежал последний курсант, встал в строй и мужчина объявил:
  - Тридцать отжиманий! Начали!
  Вся толпа рухнула на покрытие поля и начала выполнять команду. Стася отжималась, сосредоточившись только на виде пористой поверхности, что то приближалась, то отдалялась. Женщина, привыкшая думать и работать прежде головой, потом руками и ногами, тренировала тело, тренируя мозг - она анализировала состав покрытия и пришла к выводу, что это особая смесь бета-пластика и резины.
  Ерундовая задачка, не особо важная информация, но пережить отжимания помогла.
  Курсанты поднимались и опять образовывали ровный строй.
  Остался один, щуплый парень. Его не стали ждать.
  - Встать! В строй! - пинками подогнал его сержант и объявил всему составу. - На первый, второй расчитайсь!
  - Первый! Второй! Первый! Второй! - полетело по ряду.
  - Первый! - досталось Стасе.
  - Второй! - Тео.
  - Первый два шага вперед! Ваш противник второй! Начали!
  Это было неожиданно. Курсанты кинулись друг на друга и начали биться, словно перед ними был настоящий противник, ненавистный, и речь шла о жизни и смерти, а не о спортивном соревновании с товарищем. Стася хмуро смотрела на толпу дерущихся и уставилась на Тео. И получила удар в лицо. Кулак пришелся по носу и откинул женщину далеко в толпу. Стасю оглушило, противно хрястнула кость, кровь ринулась наружу. Мужчина не шутил, вложился в удар.
  Русанова с трудом поднялась, зажав сломанный нос, уставилась недоуменно на напарника: с ума сошел? Нечаянно? Не может быть, что специально.
  Но взгляд мужчины опроверг ее предположения - он не шутил, он рассчитал силу удара и внезапность нападения и сделал это с явным удовольствием. Вот это обучение! Чему, спрашивается, учат? Ненависти, злости, тому, что сила важнее, чем сострадание, понимание?
  - Что стоим?!! - рявкнул ей в ухо сержант и грубо толкнул в сторону Тео. Плевать ему, что лицо заливает кровь - ты должен биться, тупо мутузить товарища, по приказу воспринимая его соперником, врагом, а потом по тому же приказу опять товарищем. Как просто. Втравлено и воспринято на инстинктах по приказу бить, по приказу встать в строй, по приказу лечь. И нет ничего выше, и нет тебя, нет друзей - нет человека, нет личности - массовка, стая. Прикажи - рвать! - и ринутся, порвут без раздумий.
  Удар в живот заставил Стасю согнуться. Тео схватил ее за ворот и притянул к себе, с презрительной насмешкой глядя сверху вниз:
  
  - Не выспался, - прохрипела и, мысленно извинившись, ударила в пах. Мужчина задохнулся, выпустил ее и рухнул на поле, свернувшись эмбрионом. - Отдохни, - оттерла кровь, сплюнула сгустки и, качнувшись, развернулась к сержанту. Показала на нос, кровь. Тот прищурился, оценил состояние Философа и только тогда разрешил Стасе:
  - Пятнадцать минут на посещение регенератора! Кругом!
  Русанова, шатаясь и зажимая не прекращающую струиться из носа кровь, побежала прочь с поля.
  Еще бы знать, куда идти, - прижалась к стене, чтобы справиться с дурнотой и головокружением.
  - Ой, Стасик! - увидела ее большеглазая девушка, пробегающая мимо. Притормозила, оглядывая потрепанный вид. - Бедненький! К медологу иди.
  - Куда? - хрипло каркнула Русанова.
  - А вон на подъемник и на десятый этаж поднимайся, коридор налево. Везет тебе, если еще ни разу там не был. Да ты вообще, везунчик, - игриво повела плечиками, потрепала шлицу кармана рубашки. - Как насчет увидеться сегодня?
  Стася смотрела на девушку сверху вниз, запрокинув голову, и силилась понять, почему в голову курсантке пришло назначить свидание, вместо того, чтобы оказать помощь? Взаимосвязи она не видела, а логику подобного мышления понять и не пыталась.
  - Ничего, что я в таком виде?
  - Ерунда.
  - Угу, - спорить, говорить что-то сил не было - кровь не останавливалась и Стася уже захлебывалась. Отодвинула женщину, побежала к подъемнику, хлопнула по панели, отправляя его в путь.
  Коридор нашла быстро, толкнула стеклянные двери, за которыми виднелась аппаратура, схожая с операционными системами медцентра в ее мире. Ввалилась в кабинет и огляделась. Женщина в белом костюме с кокетливой шапочкой на голове окинула ее надменным взглядом и сухо спросила:
  - В чем дело, курсант?
  А то неясно! - мысленно возмутилась Стася.
  - Помощь нужна. Нос сломан, кровь не останавливается, - прошамкала.
  - Ваша карта? - протянула руку.
  Какая карта? - поморщилась Русанова.
  - Забыл!
  - Как найдете, тогда и придете, - отрезала женщина и отвернулась к шкафу с ампулированными суспензиями.
  Стася растерялась, не складывалось у нее в голове оказание помощи и какая-то карта.
  - Я позже принесу, - слабо понимая о какой карте вообще речь идет, прохрипела.
  - Я не оказываю помощь в долг, - процедила женщина, развернувшись. - Покиньте кабинет, курсант! Вы пачкаете пол и разводите антисанитарию!
  И хлопнула ладонью по кнопке на стене. Из-за аппаратов с жужжанием появился круглый миниробот и начал работать щупальцами, стирая капли крови с пола, отпаривая поверхность, полируя и одновременно отпихивая Стасю.
  Та вышла.
  Постояла, соображая, что делать, и решившись, сама вправила носовые кости. Хруст, боль лишили на секунду сознания - Русанова сползла по стене, переводя дух, пытаясь справиться с болью. В голове туман и тишина - мысли в разбег и ни одной дельной, связной.
  И только минут через пять дошло: нужно в санкомнату, умыться холодной водой и остановить кровь. Холод, нужен холод.
  Как добралась до своего этажа - не помнила, как ввалилась в уборную, сбивая робота-уборщика - тоже. Рванула реле крана в сторону холодной воды и сунула под струю голову. Чуть пришла в себя, уставилась на свое отражение в мутной полировке пластиковых зеркал умывальника: 'ничего... ничего. Все проходит и это пройдет. Надеюсь, дома знают, что здесь творится, передатчики работают и информация доставляется'.
  - Это всем нужно знать, ребята, - прошептала. - Спасите, все святые, мир от такой реальности...
  Только чтобы такое не повторилось, не пришло к ним, она готова была умереть здесь. И вдруг четко поняла, почему ее послали, как и что собирать, разведывать - вот оно, разведка уже идет. Из самой гущи, из нормы жизни дома уже складывают пазлы этой реальности и анализируют полученные данные. А значит, будут знать, что делать, как предотвратить, в чем причина, каково следствие и последствие. И можно быть уверенной - не допустят.
  - Работайте, ребята, я помогу. Сколько надо - останусь.
  И запрокинув голову, начала смачивать холодной водой переносицу, чтобы остановить кровь.
  
  Казаков снял наушник и откинул. Спецы молча смотрели на него, у капитана Лавричева, что вел это дело, глаза огромными стали:
  - Вытащить.
  - Нельзя, - тихо отрезал полковник Шульгин, непосредственный начальник службы Оуроборо. Казаков прошелся по кабинету, поглядывая на него. Тот словно ждал решения Казакова, наблюдал за ним.
  - Но если скажешь...
  - Нет, - отрезал, отворачиваясь.
  Шульгин кивнул.
  Пусть это останется на их совести, но задание должно быть выполнено. Данных слишком мало, а для сравнительного анализа и вовсе нет. Альфа два и три вышли из строя и только благодаря альфа один они знают, что ребята живы, но испорчена техника. И пока ее пытаются восстановить, собрать сведения в других районах и плоскостях, альфа четыре должна потерпеть. А с ней и они.
  Все, что происходит, имеет огромное значение и для будущего, и для настоящего. Возможно, человечество стоит на грани прорыва к настоящей свободе и осознанию своего назначения. И дело даже не в научной ценности полученных материалов, а в уверенности, что четкий, зафиксированный путь, выбранный для этой реальности - правильный, и все не зря.
  Как узнать поворотные точки, чреватые для человечества сменой направления, как понять, какое направление верно, как узнать, как вообще произошел человек, почему и зачем, как занять место среди массы миров, систем и сущностей на равных и на гармоничной основе взаимодействий?
  Прецедентов не было. Не было возможностей для исследований. Не было синхронизации и пути перехода. Освоенная лента времени и пространства стала узкой, все его многообразие и простор стал мал для осознания. Человек вырос из него и захотел понять, что там, за гранью, какова его роль, его место в этой глобальной системе? Не вселенная как представительница космических просторов привлекала внимание, а вселенная иного плана, вселенная миров и параллельностей. И появился шанс.
  Так случилось, что Станислава Русанова послужила и опорной точкой, и толчком, и способом использовать этот шанс, продвинуться, пойти дальше. Вооружиться не техническими средствами, но знаниями.
  - Пионерам всегда тяжело. Именно они собирают львиную дозу 'шишек', - заметил Шульгин. - Но факт, что такие появляются, факт, что их немного. И факт, что мы до сих пор не знаем систему их появления, причину, следствие, взаимосвязь с поворотными точками, мирами. А в этом что-то есть. Теория случайности, доказанная Пиергофом, гласит, что случайность дитя закономерности. Как мы еще проверим, проведем настолько масштабный эксперимент? Твой капитан выдает очень интересные данные. Показатели психофизического и энергетического состояния очень любопытны. Это уникальный материал, который поможет разрешить массу вопросов.
  - Не уговаривай, я понимаю, - кивнул Казаков. - Но девочку мою вытащи! - пригрозил пальцем.
  - Я еще ни одного не оставил, - даже обиделся Шульгин.
  - Извини. Держи меня в курсе, - вздохнул, задумчиво посмотрев на дисплей мониторов: держись, Стася. - Ребята будут готовы уйти за группой в любой момент.
  Шульгин отвел взгляд, промолчав.
  
  Станислава остановила кровь, сполоснулась и сполоснула рубашку, посидела, приходя в себя, и пошла обратно на плац.
  
  Занятия по контактному бою без оружия подходили к концу. Чиж уложил Яна, придержал почти нежно в падении, чтобы тот не сильно зашибся. И в тот же миг почувствовал удушье.
  Его словно схватили за горло стальные клешни. Мужчина рухнул рядом с напарником, захрипел, пытаясь избавиться от невидимого душителя.
  Пацавичус понять не мог, что происходит, затряс Николая:
  - Ты чего?! Чего?!
  Иштван рванул к нему, Сван, кинув гантели, ринулся на помощь. Иван же замер и медленно повернул голову в сторону Стаси. Та стояла за стеклом зала и невидяще, ненавидяще смотрела на Чижа. Каменное, отстраненное лицо и жуткий взгляд сказали больше, чем слова. Федорович инстинктивно шагнул к женщине, загораживая собой вид на бойцов, в частности, на Николая. Взгляд Русановой уперся в лицо Федоровича и смягчился. Женщина очнулась, тряхнула волосами и, настороженно покосившись на капитана, повернулась и отошла в сторону раздевалки.
  Иван белый от ярости и понимания, какую бомбу ему подсунули, посмотрел через плечо на ребят. Чиж уже не хрипел - отпустило. Пытался отдышаться и оттирал кровь, которая пошла из носа от напряжения. Ян придерживал его за плечи, Иштван вытащил гемогубку из аптечки и приложил к переносице. Сван, уперев руки в бока, стоял и смотрел на ребят сверху вниз, потом уставился на капитана:
  - Какого черта? - прошипел и было видно, что-то мелькнуло у него, но не оформилось в догадку.
  Федорович не знал, что ответить, что бы придумать такое. Да и не хотелось придумывать, если честно. Но правду говорить нельзя.
  Мужчина осел на скамью, потер затылок и постановил устало:
  - Свободны до обеда. Перерыв, братья.
  
  Теофил видел, что произошло, и сразу понял, что дело тут не чисто.
  Подошел к Стасе, что остановилась у окна и молча наблюдала работу фонтанов внизу, в огромном холле - парке.
  - Ты не Стася, - сказал тихо, не обвиняя. Он еще не верил сам тому, что говорит, и робел, боясь ошибиться, обвинить напрасно. Обидеть.
  'Стесси' - раздалось в голове, при этом девушка даже не повернулась к нему. Минут пять ушло у Локлей на осознание, что говорит мысленно, говорит неизвестно с кем, что не ошибся - перед ним не его ангел. С трудом отмел мысль о демоне и спросил:
  - Где Стася?
  Молчание. Только осадок горький на душе, но его ли, ее?
  - Безумство, - прошептал. - Я новичок здесь. Думал, здесь богов обитель, а Стася - ангел. Мне много непонятно, многое не укладывается, отвергается, но я все больше убеждаюсь - прав. Она ангел и люди здесь ей подстать. Они безумны и прекрасны, свободны и чисты как снег на вершинах Пиренеев.
  Трудно говорить с тем, кто ведет себя как демон, пышет чернотой почти осязаемой, но если дома Теофил бы поспешил исчезнуть или вступить в бой, тут не мог. Ему казалось так и надо, так сделала бы его любимая - поговорила. Она бы не ушла, не поспешила осудить или уничтожить, она бы понять попыталась, изменить, показать отвратность, низость ненависти, черноту злобы.
  Кощунство - демон в стане ангелов. Подло ничего не сделать.
  Мужчина осторожно, робко дотронулся до плеч женщины, положил ладонь на плечо, грея его и надеясь своим теплом лед желчи, горечи, обид чуть растопить. Не для себя - для Стаси.
  - Верни ее, освободи. Я далек от этого мира, мой дом во тьме веков, как говорят здесь. Но я преодолел его и готов преодолеть тьму раз столько. Готов на все. Верни ее, возьми лучше меня.
  Женщина повернула в его сторону голову, в глазах плескалось недоверие и изумление:
  'И жизнь готов отдать?'
  'Да', - не думая, заверил. Внутри же все дрожало. Страх за любимую, беспокойство за богов, их мир, что вольно или нет, но на мир людей имел влияние, сковывал сердце. Он не думал прав или нет, он понимал, что должен что-то сделать, и если б раньше, схватился за меч, свернул шею, тут замешкал. Нет, не боялся за себя, хотя робел, страшился сделать то, за что осудил бы его ангел, что навредило бы здесь всем.
  'За женщину готов отдать жизнь?'
  'Да. Верни ее, прошу. Пожалуйста, скажи, где хоть искать. Что с ней? Что происходит'?...
  Ее интересовало другое. Женщина повернулась к Теофилу, во все глаза уставилась ему в глаза, пытаясь найти фальшь, ложь, и не находила:
  'Ты готов пойти в неизвестность, готов отдать жизнь за женщину?... Почему?'
  - Люблю, - прошептал, в этот момент искренне пожалев женщину, не знающую что это такое. Теперь понятна стала ее злость. - Люблю. Нет в мире выше, чище, больше, чем любовь. Она дана нам как благословление свыше. Она, и губя, делает счастливым. Мне ничего не надо, веришь? Там в свое время я был знатен и богат, имел связи, возможности, но был несчастен, сир, и не жалею, что все бросил, и теперь у меня лишь эта странная одежда да небольшая зала, названная комнатой. И все же, я здесь богат, сильнее, больше, чем там был. Здесь я счастлив богатством этим. Воины, с которыми я познакомился - Боги благородства, любимая - ангел. Я равен им, принят равным. Кто я и кто они, но разве это дали мне понять? Отвергли, бросили, не объяснили?... Они тоже любят. Ты посмотри на них - они любят. Не делят это чувство на пол и сан, на возраст или положение в обществе. Они как братья друг другу. Мне многое еще не ясно, но главное я понял - здесь живет любовь, она цветет здесь в каждом взгляде, жесте. И это доказательство того, что здесь обитель Бога. Ты зря пытаешься напасть - любая злоба, ярость пуста и слаба против истинной любви. Все низменные чувства в миг разлетятся, в прах падут, уйдут, следа здесь не оставив. Утолись же не злостью, а любовью, и излечись. Да, ненависть, как болезнь, чума, и тут лекарство - любовь и вера. Пойми, обида рождает ненависть, а ненависть бесплодна, она рождает только пустоту.
  Женщина внимательно слушала его, но было видно, не согласна, не понимает.
  - Верни, прошу, Стасю.
  'Не понимаю, о ком речь. Я - Стася', - холодно прищурилась и гордо вздернула подбородок.
  - Но как же?... - растерялся.
  
  Чиж шел в раздевалку вместе с ребятами и остановился, заметив пару у окна. Стася и Теофил о чем-то говорили и выглядели как два голубка. Вернее, граф болтал без умолку, а капитан слушала его и вроде снисходительно, даже поощрительно поглядывала.
  Иштван хмуро глянул на них, потом на Николая и сжал его плечо, сочувствуя.
  - Насильно мил не будешь, - протянул Сван. И вздохнув, подтолкнул ребят в раздевалку.
  Николай осел на стул, потерянно уставился перед собой: что делать, как быть? И тошно, хоть вой. За что, почему? Чем ей этот графенок приглянулся, что в нем?
  - Он хороший человек, - тихо заметил Ян. - Романтичен, влюблен в Стасю, это невооруженным глазом видно.
  - Больно, старик? - подсел к Чижу Иштван. - Знаю. Но если ей так лучше...
  Николай кивнул. Однако свыкнуться с потерей не мог, сердце бунтовало и ревность желчью душу отравляла. Но не было и желания устраивать разборки, теснить соперника. Апатия вдруг навалилась и давила как могильная плита.
  Мужчина горько усмехнулся, сообразив, что хочется заплакать как ребенку, зашедшему в свой первый жизненный тупик. Хотя он не ребенок и тупик не первый, возможно, вовсе не тупик, но больно и непонятно, как в первый раз, и до отчаянья сумрачно в душе.
  - Надо пережить, - заметил Сван. - Паршиво, но не смертельно. А вот что тебя скрутило - это уже более предметный разговор. Сдается мне, братья, происходит что-то. Вопрос - что и где брать ответ?
  - Слушайте, а где Борис? - вспомнил вдруг Ян.
  - В архиве, - ответил Иштван. - Я попросил покопать. Мне, как и Сван, не нравится, что происходит.
  - А что происходит?
  - Многое. Но так, будто и нет.
  - У меня предложение, братья, - повернулся к мужчинам Сван. - Поговорить с капитаном и держать ухо востро, попытаться понять, откуда ноги растут.
  - Мне кажется, дело в Стасе, - тихо озвучил свои подозрения Пеши.
  - А мне - в Теофиле, - так же тихо высказал свою теорию Николай.
  - А может, в нас? - предположил Ян. - Бредовые теории. Причем тут граф, при чем тут Стася? О чем речь вообще?
  - О моей головной боли и об удушье Чижа. Два факта. Нужен третий? Жди, а я не буду.
  - Согласен, - кивнул Сван. - У меня нет желания смотреть, как что-то губит моих братьев. И потом, сегодня они, мы, а завтра? Если это нечто пойдет гулять по центру, по миру? Нет уж. Надо срочно искать 'ноги' и отрывать их нафиг! Кстати о Стасе - ты не прав, старик. С ней надо поговорить, она в неадеквате, но пойми, ей серьезно досталось, и хуже нет устраивать косяки на свою сестру.
  - Я почти уверен.
  - Доказательства? Сроду не поверю, что Стаська что-то может выкинуть. Да она, как и любой из нас, скорее костьми ляжет, чем допустит неприятности для любого из группы, не то что сама их доставит. А что ты всякие подозрения кидаешь - тоже ясно почему. Граф покоя не дает. И кончай Николаю уши тереть: что ему сказал, сначала к себе примени. Тут я скорее с Николаем соглашусь - в Теофиле дело. Но опять же подозревать, не поговорив, не выяснив - подло.
  - Согласен, - поднялся Чиж. - Я предлагаю выяснить, что к чему, а потом косить на кого-то.
  Пеши подумал и нехотя кивнул.
  - Для начала поговорим с Иваном.
  - Потом с графом.
  - Идет.
  - Блин, а с чем вы бороться-то собрались?! - взвился Ян.
  Мужчины уставились на него, соображая, что бы ответить. И ни у одного ответа не нашлось.
  
  Теофил потер висок. В груди сердце билось, словно желало выскочить, и страх сковывал все члены. Ведьма, самая настоящая ведьма перед ним, теперь он в том уверен. Ужас! В стан Богов прокрался враг, надел личину друга, и что будет предсказать не сможет и звездочет.
  Что делать графу? Должен помочь, но как?
  Увещевания не помогали, разговора доброго не получалось - ведьма слушала, но на своем стояла: не знаю, не понимаю. И впервые он понял, отчего сжигают на кострах, спеша и в панике, таких, как она. Он сам бы сжег, сейчас, здесь. Но что движет этим желанием? Отчаянье и страх, безысходность и незнание.
  - Что мне сделать?...
  Она не стала слушать, прочь пошла. Граф ринулся за ней:
  - Постой!
  И только прикоснуться хотел, развернуть к себе, схватив за плечи, получил удар, да настолько ощутимый, что отлетел к стене и замер, не понимая, как можно так ударить, не обернувшись, не задев.
  Ведьма!! - но крик остался в горле.
  
  Стася поспешила к строю своей группы и была остановлена сержантом:
  - Курсант пять дробь шестьдесят! Вы опоздали на пятнадцать минут.
  - Я...
  - Пятьдесят отжиманий. Пять дробь сорок и пять дробь двадцать - проследите, чтобы не отлынивал. Остальным: бегом ма-арш!
  К Стасе подошли Тео и Стриж.
  - Вперед, - ухмыльнулся последний.
  Русанова сжала зубы и приняла упор. Начала отжиматься.
  - Раз, два, три, - отсчитывал Тео, рождая желание дать ему в морду. Но именно это желание убило пробужденную в ней ненависть. Она поняла, что ее-то здесь и аккумулируют. Злость, агрессия, тотальный контроль и подчинение - постулаты воспитания будущих офицеров. Господи помилуй от такой армии! Нет, Стася не подчинится низким энергиям отрицательных эмоций, не станет питать атмосферу зла, как это делают другие курсанты. Пусть это даже ничего не изменит, но хоть поможет сохранить уважение к себе. А большей ей ничего не осталось. Потом, вернувшись, она сможет смотреть в глаза ребятам, не чувствуя себя предательницей, отступницей. Не притащит эту грязь, в которую окунулась по самую макушку.
  И сетовать не на кого.
  - Девятнадцать. Двадцать, двадцать один, - монотонно отсчитывал Тео.
  Обычное задание.
  Кап, - упала первая капля крови на покрытие, кап - вторая.
  - Двадцать шесть, двадцать семь.
  Обычное задание. Так надо.
  Кап, кап, - кровь на пол.
  И это тоже кому-то надо. И не зря, потому что зря и просто так ничего не бывает.
  - Тридцать, тридцать один.
  Чиж, милый, Чиж, если бы ты видел свой прототип!
  Но нет, нет, и на это не стоит обращать внимания. Это ты, все равно ты, даже если другой.
  Ей вспомнился древний, как сам мир. эксперимент по школьной программе, когда в один горшок с надписью 'любимый', а в другой с надписью 'дурак' посадили семена подсолнуха и поливали с этими же словами. 'Любимый' подсолнечник вырос крепким, высоким, подобным маленькому солнышку, качество его семян было чрезвычайно высоким и сам он излучал волны гармонии, успокаивал и улучшал настроение, а второй вырос кривым, с жухлыми листьями, полупустыми семенами и имел вялую адинамичную энергетику. Один притягивал, второй отталкивал. Но разве тот, кого изначально назвали 'дураком', виноват в том, что вырос ненужным, хлипким, и каким вырос то и дарил?
  Кап, кап, кап, - уже бежала кровь.
  - Тридцать пять, тридцать шесть.
  В такой атмосфере другим ты вырасти не мог. Нужно помочь тебе, нужно напомнить, что ты человек, а не скотина бездушная, с чужой головой на плечах.
  Нужно помочь им всем. Нужно.
  Кап, кап.
  - Сорок один.
  - Резвее! - ботинок Стрижа надавил на спину.
  Стася с трудом выпрямилась.
  Злость накапливалась, но не высовывалась. Она кипела, как каша в кастрюле, обособленно, в замкнутом узком пространстве, и вот 'крышка' слетела, но выпустив наружу злость, воля и вера изменили ее, превратив в разумное существо, способное отдавать отчет своим поступкам, и она не снесла окружающих, не навредила, пойдя по обычной в этом мире схеме. Она помогла выстоять хозяйке.
  Ботинок парня был скинут, и сделаны оставшиеся отжимания, а кровь остановилась.
  Русанова поднялась и уставилась в глаза Тео:
  - Все?
  Тот почувствовал себя неуютно и поспешил отойти, буркнув что-то себе под нос.
  Стася оттерла кровь и покосилась на Соню, что уже ретировался, догонял бегущих товарищей.
  - Курсант пять дробь шестьдесят, особое приглашение?! - рявкнул сержант. Стася встала в строй бегущих.
  Четырехчасовой бег по кругу ее окончательно доконал.
  В столовую она ползла за всеми, не понимая того. Дилемма освежиться и покушать была мучительна для определения первоочередных приоритетов. И женщина пошла на поводу толпы.
  
  В столовой образовалась очередь в два зала. Медленно продвигаясь к раздаче, Стася заметила, что курсанты сначала вставляют пластиковые картонки в паз коммуникатора и только потом набирают номера понравившихся блюд, получают подносы с пищей.
  Опять карточки, - поняла она - не поняла где их брать, а уж подумать, что их отсутствие грозит отсутствием человека, как такового, не могла.
  Она вообще мало понимала что-то в этой системе. Сам факт длинной, казалось, бесконечной очереди, толкотня у раздачи, отпихивание стула из-под курсантов самими же курсантами, гогот и возможность кинуть хлеб в человека, помешать ему нормально покушать, принятие пищи в столпотворении, гуле, гаме, безобразном помещении, воспринималось как ирреальность, самая шизофреничная фантастика, автора которой можно было лишь пожалеть как человека сугубо ущербного, обделенного, чем только можно обделить.
  Станислава похлопала себя по карманам, надеясь обнаружить заменитель обычного для нее жетона и отвлечься от лицезрения возмущающей 'трапезы', и не нашла.
  - Ты чего? - спросил Соня, стоящий за ней.
  - Карту забыл.
  - Ерунда! Я на свою возьму, - щедро улыбнулся тот. Стася не сдержала улыбки в ответ: хорошо. Люди все же здесь есть. Значит, этот мир не безнадежен.
  - Благодарю.
  - Чего? - переспросил парень, нахмурившись, и заржал. - Ну, ты Стас! Какое слово-то выучил! Силен ты ерундистику всякую учить да уши нам парить!
  Улыбка Русановой сползла с губ сама.
  
  Пища была довольно приятной, хотя эстетически неопрятной. Каша напоминала что угодно, только не нормальную пшенную кашу, гренки похоже делались из сухарей, а компот варили из чего придется. Но ростбиф был натуральным, соус деликатным и примирял с остальными недостатками.
  - Костыль сорвался сегодня, - заметил Соня, кивнув на Стасю. - Полтинник отжиманий!
  - Проехали.
  - Да, я б лег на тридцахе. А ты молоток, как всегда. Правильно, слабину дай, заборзеют. Всегда надо показывать кто ты и кто они.
  - Они - кто?
  - Тот же Тео. Быдло из утильной зоны. Опять ты с ним в одной комнате. Сочувствую. А хочешь, продавим его?
  - Зачем?
  - Чтоб место свое знал.
  Стася хлебнула компот, соображая: неужели здесь распределяют людей на низших и высших?
  - Пока знает.
  - А то смотри, если что, - помялся, поерзал парень. Увидел Стрижа и Шатуна, рукой помахал, приглашая к столу. - Наши.
  Парни бухнули подносы и, как ни в чем не бывало, начали разговаривать со Стасей, шутить. Надо же, а? - умиляясь их беспринципности, хмыкнула женщина.
  В зале стало очень много народа, мест не хватало. Столов словно в насмешку над курсантами было в два раза меньше, чем желающих позавтракать. Многие стояли с подносами, терпеливо ожидая, когда освободится место. Кто-то пытался есть, держа на весу одной рукой поднос. И ни один человек не подошел к пустующему месту за столом собравшейся четверки.
  Стася хотела высказаться на этот счет, но ее перебил Соня:
  - Обедаем за твой счет, - напомнил.
  - Без проблем.
  - А про Тео подумай. Борзеть начнет, свисни. За финч сделаем.
  Русанова насторожилась: это что?
  - Ладно, - по-своему растолковал ее взгляд Шатун и заверил. - За белую карту. Всего. Стандартный минимальный фрэш - один чек.
  - В конце концов, свои, - улыбнулся ей Стриж.
  - Угу?
  Интересно, а чем 'свои' определяются? Чем от 'не своих' отличаются?
  - Как погулял хоть? - ощерился Соня. - А то молчишь, темнишь. Колись.
  - Как всегда.
  - Да видели твое 'как всегда'. Трансляция шла по всем каналам. Слушай, - сложив руки на стол, качнулся к Русановой Шатун. - Сегодня третьяки солобонам задание дали вечером развлекуху устроить. В транспортном ангаре будут бои.
  - А кто участвует? - заинтересовался Стриж.
  - Шалима выставляют. Быдло, конечно, но боец упертый.
  - А у них в утильзоне все злые, как сторожевые собаки. Отбросы, а туда же, в академию лезут.
  - Единственный шанс подняться, - улыбнулся ехидно Соня.
  - Но мы же этого шанса не дадим? - хохотнул Стриж, хлебнул сок.
  - Поэтому и говорю, пора гасить Тео и Гаврика.
  - На? Гаврик сам загасится. Стоит вон доходяга у столовой, дежурит уже. А Тео, согласен. Ты как, Стас, за?
  - Подумаю, - буркнула, жалея, что пластид с собой не прихватила. А впрочем, что бы он решил. Разнести все к чертям, много ума не надо, а вот построить - тут и терпение, и понимание, и массу других ценных качеств нужно.
  Жаль, она сейчас больше к разрушению тяготеет, а не к созиданию.
  Пройдет, - заверила себя, почти приказала. Не суди строго, не разобравшись. Сегодня день, завтра другой будет. А рубить сгоряча здесь и без тебя найдется кому.
  Это все низкие энергии, которые настолько прочно укрыли человеческий разум, что кажется, спасенья от них нет, нет выхода - тупик. Но так не бывает, быть не может.
  - Ну, понятно, че? Под пресс в первый день попасть, какой тут о каком-то тупаре думать? - понимающе кивнул Соня.
  - Позже поговорим, - поморщилась Стася - лексикон резал слух, кривил, подспудно вызывая раздражение.
  Казалось, все здесь направлено на одно - именно на раздражение и возбуждение негодования. Это напоминало женщине болото, в котором, чавкая и бултыхаясь, жили эти люди, тянули всех и все в свою обитель и топили. Протягивали руку с криком 'помогите', но стоило поддаться на обманку и протянуть - тебя утаскивали вниз, к себе в болото. Вновь барахтались, расплескивая грязь. До бесконечности.
  Но закон трясины гласит - чтобы выбраться, нельзя делать резких движений и поддаваться панике. Эмоции лишь только повредят. Оглядись, оцени ситуацию и постепенно, медленно пытайся выбраться. Не можешь - значит утони, но не тяни за собой товарища.
  Любому 'зеленому' это известно, любому сёрферу. И ни один не оставит товарища, и ни один, оценив свое положение как финиш, не станет утаскивать с собой другого.
  Ей вспомнился Гоблин. Ринат умер как настоящий патрульный и спас ее.
  Почему он, а не она тогда ушла? Не затем ли, чтобы она помнила его поступок, поняла цену жизни и помогла понять ее другим, передав как эстафетную палочку завет товарища?
  Мир тебе, друг, я помню о тебе, - подумала, отдавая мысленно дань Ринату и часть тепла души, что больше пусть нужно не ему, но ей: доведется, я не обману и поступлю, как ты. Спасибо, брат.
  И встала. Сил больше не было сидеть и слушать ерунду про какие-то шмотки, новшества в технологии планеростроения, что бурно обсуждали за столом.
  Сгребла оставшиеся галеты - пригодятся. Поставила поднос в утилизатор и вышла.
  Интересно, здесь есть библиотека? А как насчет ipi, о котором говорил Тео?
  Парень, тот самый щуплый, невзрачный мальчишка, отставший на плацу от строя, бродил по коридору у столовой номер два и поглядывал на выходящих курсантов. К нему Русанова и подошла:
  - Привет, тебя как зовут?
  - Гаврик.
  - Приятно, - кивнула. - Мне нужен ipi, Гарик, что посоветуешь?
  - Э-э, - замялся, обдумывая, ошарашенно хлопнул ресницами, таращась на Стасю. - Так у своих чего?... Ну-у, я тоже могу. Фрэш. Доставлю прямо в комнату. Стандартно, час.
  - Фрэш?
  - Ну, белую карту, - засуетился. - Что это для тебя, Стас? Пшик, а мне... Чего ты?
  - Нет, - отрезала, подумав. Парень скис мгновенно, сник, будто лишенный гелия воздушный шарик.
  - А чего дашь?
  Стася вытащила галету, откусила, раздумывая. Хоть убей, не складывалось у нее, не принималось, что нужно платить за все, за каждую мелочь, пустячок, и не словом - делом, не от души и просто так, а чем-то осязаемым, какой-то гребанной картой! Она что, их Бог?!
  - Я сплю, - протянула. - Ущипни меня.
  И парень тут же щипанул.
  - Совсем? - возмутилась.
  - Сам же сказал, - пожал тот плечами, отодвигаясь испуганно. - А давай я ... за галеты принесу тебе доступ в ipi, - предложил несмело, странно поглядывая на сухую и невкусную печенку.
  Русанова повертела ее в руке и постеснялась надкусанную отдать. Достала целую упаковку и вложила в руку парня:
  - Возьми, если хочешь. Желудок-то не взбунтуется? Жуткое составляющее, по-моему. Опресовка смазочной жидкости в нем, что ли?
  Парень не слушал, с жадностью запихивал галеты в рот. Стася, глядя на него, забыла, о чем вообще говорила. И закашлялась: ой, гурманы.
  Развернулась и пошла прочь, кинув по дороге недоеденную галету в утилизатор мусора, обошла ворчащего робота-уборщика, что подчищал пол за не столь меткими, как Стася, курсантами. Кошмар. Один сплошной непреходящий триллер от горизонта до горизонта. Но такого быть не может! Даже в фантасмагории, в хаосе есть смысл!
  А тут он где? - вздохнула женщина.
  Злосчастная уже знакомая сирена накрыла ее на ленте лестниц, заставила вжать голову в плечи. И тут же в спину ударила волна человеческих тел в серо-синей форме. Курсанты рвались в неизвестность по звуку сирены как полоумные. Стася была подхвачена и увлечена за ними. Одно порадовало - лица знакомые, нашивки на карманах: пять дробь говорили - она со своими и бежит в правильном направлении.
  
  Толпа привела ее к ангару. Стрельбы не порадовали. Количество оружия, что было предоставлено к апробированию, ужасало. К чему, зачем столько?
  Она с трудом могла опознать от силы пять марок и типов автоматического оружия и столько же лазерного, хоть и смутно напоминающего известное ей. Но замысловатые турболайзеры, световые парализаторы, психошокеры, кастеты с лазерными наконечниками шокировали. Заморозка, огнеметы, распылители - только их хватило бы, чтобы разнести планету, а к ним еще прилагались геодезические жуки-наводчики, зонды сейсмологической наводки для создания эпицентра землетрясения, нанопулаторы с чипами в миллиметр вместо пуль и радиусом действия пятьсот метров.
  Запусти такой в человека, как снотворное в ампуле в животное, и отправь в толпу - разнесет всех.
  Сколько потрачено времени, сил на создание средств убийства? К чему?
  Человеческая конструкция и без того хрупка, ее и словом разрушить можно.
  Как охота тратить жизнь на то, чтобы лучше забрать ее у других?
  Абсурд.
  И старательно придавила свое отношение к арсеналу, начала методично изучать каждое оружие, слушать пояснения принципов действия и воздействия, разбирать на составные, очень надеясь, что дома это видят и слышат.
  К обеду голова от ассортимента оружия и названий, вызубренных для информации, значительно вспухла, хотя информация была преподана как повторный материал к уже пройденному в прошлых семестрах.
  Разобрал и собрал лазерный самонаводчик первым Тео и гордо возвестил о том, отчего-то с превосходством посмотрев на Стасю. Та прищурилась и, оттянув затвор психотрона, доложила:
  - Пять дробь шестьдесят задание выполнил.
  - Вторым. Плохо, курсант. Сдаете позиции, - сухо заметил пожилой преподаватель.
  - Третий, - щелкнул переходником газовой подачи на рахиме еще один курсант.
  - Неплохо.
  Следом пошли доклады остальных. Вводные занятия закончились, начались стрельбы.
  
  В столовую Стася пришла в глубокой задумчивости: закончится ли сегодняшний день. Что-то до неприличия затянут он.
  Ей казалось, что прошел век с тех пор, как она появилась здесь. Ни разу она еще так тяжело, со скрипом и противоборством не адаптировалась, ни разу не возникало у нее ощущения, что вообще не адаптируется. Все происходило само собой, а тут буксовало.
  - Стас!! - крикнул ему Соня из очереди, помахал призывая. - Я очередь занял. Обедаем на твои, не забыл? - спросил, когда женщина подошла.
  Та сообразила, похлопала по карманам и виновато глянула на парня:
  - Извини, опять не взял.
  - Сходи.
  - Точно.
  И побежала в комнату, надеясь, что где-нибудь там лежит эта злосчастная карточка.
  Открыла шкаф - пусто. Ничего кроме костюма сёрфера. Оно понятно, вещей у нее с собой было ноль. Переворошила постель, заглянула под нее - ничего. Где же она может быть, эта карта? Кто ее выдает? Кому, зачем или за что?
  Как узнать, не вызвав подозрений?
  И передернулась - столько времени тратить на кусок пластика! Ни тем для разговора больше нет, ни дел?!
  Вернулась в столовую и развела руками:
  - Извини, Соня, не могу найти карту.
  - Да? - подозрительно оглядел ее парень. - Может, Тео украл?
  - Я его за руку не ловил, - тяжело уставилась на него женщина. Противно было услышать обвинение в низости. Мало необоснованно, так еще предвзято. И как вообще в голову может прийти что-то у кого-то без спроса взять?!
  - Тогда, ой, - пожал плечами Соня. Выбил по нужным кнопкам порцию на себя и, вытащив карту, пошел забирать поднос с пищей.
  Стасю же отпихнул в сторону следующий курсант, потом другой. Так и толкали к выходу, а она все смотрела на Соню, но понять уже ничего не пыталась. Вышла, встретилась глазами с Гавриком и осела у стены.
  Бессмыслица: карта за питание, карта за информацию, карта за медицинскую помощь, карта за доступ в информационную систему. А если ее нет - нет человека?
  Потерла лицо, пытаясь сообразить: что выходит? Вот нет у нее этой карты, и что - ходить голодной? Заболеет - умирать?
  'Интересно', - мотнула головой. Достала припасенную упаковку галет и пошла в санкомнату. Без воды эта спрессованная гадость в горле встает.
  Ничего, - подмигнула своему отражению в мутном зеркале и улыбнулась почти бодро: прорвемся.
  
  Иван заметил, что Теофил нашел общий язык со Х-Стасей и отзвонился Казакову, найдя удобный повод узнать как там Русанова. Только трубку положил, не довольный молчанием полковника, как в дверь постучали и почти весь состав его группы ввалился в кабинет.
  - Не понял?
  - Иван, нужен разговор, - начал Сван. - Возможно это бред, но нас он беспокоит.
  - Ладно, располагайтесь и выкладывайте.
  - Два факта, - выставил два пальца Иштван. - Моя головная боль и удушье Николая.
  - Факты чего? Необходимости провести плановое обследование товарища Пеши и Чижова? - выгнул бровь Федорович.
  - Необходимости объяснений.
  - Пожалуйста, - развел руками и выставил палец в сторону Чижа. - Вам, сержант, нужно больше думать о подготовке, а не о женском поле и трагедии в личной жизни. Ну, а вам, сержант Пеши, больше спать, а не зависать с 'синими' в игровой зале, устраивая турниры по бильярду. Вот отчет медиков, - вытащил из стола файл с анализом последних данных состояния организма Иштвана. Тот прочитал и пожал плечами: сказать было нечего. Он действительно последний месяц увлеченно бился с бойцами из группы Макарова за право стать мастером бильярда и до пяти, а то и шести утра гонял шары. Азарт одолел.
  - Вопросы?
  - Нет, - поморщился, отдавая отчет.
  - Насчет Коли, думаю, придет не менее познавательная информация. Так что, сказать, парни, у меня есть только одно: если вы не позаботитесь о своем здоровье и не восстановите режим, переведу вас в диспетчера. Разболтались вы, смотрю, - бросил с укором. - По-человечьи-то не понимаете.
  Мужчины переглянулись и бочком, бочком начали покидать кабинет.
  Иван хмыкнул:
  - Ой, бойцы... дети! А как же пояснения, э?!!
  Дверь захлопнулась и Федорович улыбнулся: разведчики, блин.
  
  - Ну, что, поговорили? - протянул Ян. Сван глянул на него, потом на Пеши и усмехнулся:
  - Бильярдист!
  - Ну, увлекся, - покаялся тот.
  - И нас увлек!
  - За спрос по носу не щелкнут.
  - Не щелкнули. Но выглядели мы в глазах капитана как последние идиоты, - заметил Чиж.
  - Да уж, - кивнул Борис. - А я вам говорил - мнительность у вас повышенная. В архиве никакой инфы, значит, все чисто. А вы 'пошли, пошли, выясним'!
  - Кстати, не пошли, а побежали, - глянул на часы Сван. - Занятия в барокамере начинаются через три минуты. Пархоменко ждать не любит, опоздаем, прессинг устроит в назидание.
  Мужчины сорвались с места и ураганом промчались по коридору.
  
  Отдыха после обеда не было. Его, видно, вовсе не полагалось. Курсантов загнали на водное поле и заставили отжиматься лежа по уши в воде. Потом полоса препятствий высушила одежду огнем, но значительно ее испачкала. Затем кросс с песней под дождем с удалым хлюпаньем ботинок по грязевой полосе.
  Веселье продолжалось до десяти вечера.
  Ужин поставил точку. Вместе с ним был объявлен перерыв на сон.
  Стася побродила у столовой, сама не зная, чего ожидая, и ушла в санкомнату, решив более плодотворно потратить время. Пока все двигают челюстями, проще, не засветившись, привести себя в порядок.
  Сунула одежду в стиральный агрегат, не зная точно, получит ли другой комплект.
  Приняла душ и получила чистенькую, отглаженную форму. В этом отношении технический прогресс ее порадовал, но не удивил.
  Пришла в комнатку и рухнула на постель.
  Безумный день, безразмерный. Если каждый в таком темпе, то немудрено стать 'бревном' и 'поплыть по течению'.
  Но это еще посмотрим.
  
  
  Глава 4
  
  
  Русанова стояла у стойки получения порций и смотрела на список блюд. Николай ждать замучился, когда она выберет, но не торопил - и так злится и злится на него неизвестно из-за чего, а слово скажи, может вовсе не остынет, обидится вконец.
  Вот и мялся, с завистью поглядывая на ту половину своей группы, что уже взяла завтрак и уселась за стол.
  Подошедший Сван с минуту ждал и не выдержал:
  - Так, с терпением у меня плохо, а с аппетитом очень даже наоборот. Ста-ась? Долго буквы знакомые вспоминать будешь? Может, ну, его, алфавит этот? Ткни пальчиком, деточка, возьми, что Бог пошлет, и освободи дорогу следующему.
  Женщина, не мигая, уставилась на мужчину: как он узнал, что она не знает местного алфавита?
  - Ясно, - поджал тот губы. - Желудочный сок ударил в голову и повредил сферу восприятия. Давай я выберу?
  И бесцеремонно отбарабанил на дисплее привычный завтрак с любимым женщиной клубничным коктейлем и творожной запеканкой.
  - Все, получите! - выставил на поднос появившиеся блюда, видя, что Стася не собирается этого делать. - Вперед, родная, услаждать желудок.
  Женщина продолжала молчать и смотреть на мужчину, не двигаясь с места.
  Сван покосился на Чижа: что это с ней?
  Николай молча подхватил ее поднос, решив самому отнести его на стол, но запнулся на ровном месте и полетел на пол вместе с ношей. Конфуз тот еще - хоть сквозь землю провались. Руки в твороге, рубашка в салате и молочно-клубничных пятнах - какой завтрак теперь? Как на Стасю смотреть? Надо же неуклюжим таким быть?!
  Только Теофил, стоящий в стороне, у окна и не спускающий взгляда с женщины, заметил как вспыхнул ее взгляд, когда Чижов забрал ее пищу, и только он понял, что полет Чижа был устроен Стасей. Остальные засуетились, кто помогая Николаю встать, кто вызвал робота-уборщика, а
  Сван вновь набрал пропавший набор блюд и всучил поднос в руки женщины:
  - Довела мужика? С ног валится. Совесть-то где оставила?
  Русанова недобро глянула на него. Молча развернулась и пошла к пустующему столику, а не к своим ребятам. Сван проводил ее растерянным взглядом, покосился на Иштвана: какая муха ее укусила? Тот пожал плечами: а я-то откуда могу знать?
  Николай посмотрел на Стасю, надеясь что та проявит если не сочувствие, то внимание к нему, но она даже бровью в ее сторону не повела. Зато на графа, что осторожно, почти на цыпочках подошел к ней и сел напротив, уставилась внимательно, выжидательно.
  Мужчина понял одно - он для нее пустое место, и ушел, так и не позавтракав.
  - Почему он? - спросил Теофил, проводив Чижова взглядом. - Он хороший человек.
  Женщина просто глянула на графа, и тот перестал задавать вопросы. Их в принципе не осталось - в глазах Стесси стояли дикий холод и тьма. Ведьмины глаза парализовывали и разум, и язык, делали Локлей, знатного человека и храброго воина, маленьким, слабеньким человечком и внушали благоговейный страх. И все же мужчина не хотел, не мог сдаться. Но говорить с ведьмой - вовсе потерять себя, а значит не помочь другим, не вызволить ангела, а стать рабом колдуньи, соучастником ее преступлений.
  Возможно, ангел поступила бы иначе, попыталась очистить душу демона, но Теофил уже пытался и повторять пройденное не хотел - предпочел пойти простым путем, не испытывая судьбы. Он - не ангел, ему пути Господни неведомы, а терпение вполне человеческое - не бесконечное.
  Он ушел к патрульным, сел на предложенный Иваном стул и получил от каждого из 'зеленых' презент: шоколад, креманка с суфле, чашка чая и тарелка с ветчиной встали перед ним.
  - Приятного аппетита, - бросил капитан.
  - Вообще-то завтрак там заказывают, - кивнул в сторону раздачи Сван. - Еще не освоил? Показать?
  - Благодарю, обойдусь, - несколько смущаясь заботой воинов Божьих, ответил Локлей и с гордым видом принялся ковырять непонятное ему блюдо в высоком кубке, не зная как начать разговор.
  - Потренироваться с нами не желаете? - спросил Ян.
  - В чем, разрешите спросить, юноша? Иштван хмыкнул, спрятав хитрющий насмешливый взгляд.
  - В чем вам угодно, - копируя вальяжную надменность графа, ответил Пацавичус.
  - Я бы хотел кое-что узнать, - посмотрел на Ивана, уже зная, что он главный.
  - Спрашивайте, - кивнул тот, уплетая омлет.
  - Есть ли у вас средства борьбы с демонами?
  Федорович замер с ложкой у рта, Иштван подавился. Получил дружеский хлопок по спине от Сван и засмеялся:
  - Конечно, граф: кило взрывчатки на рога и детонатор в зубастую пасть. Нет проблем - разнесет вместе с адом.
  - Вы шутите? - нахмурился мужчина, угадав по тону насмешку. - Считаете вопросы веры смешными?
  Мужчины посерьезнели.
  - Нет. Извините, если нечаянно задели, - извинился за всех Федорович и взглядом дал понять бойцам, чтоб придержали свои шуточки при себе.
  Иштван изобразил озабоченность ветчиной, Ян вспомнил о яблочном пироге, а Сван очень заинтересовался пенкой на какао. Один Борис подпер рукой подбородок и уставился на графа:
  - Могу спросить: отчего вас интересует тема защиты от демонов, почему именно от демонов. Насколько мне известно, есть масса другой....
  - Мифической живности, - закончил за него Пеши.
  - Мифологической? - нахмурился Локлей, не понимая.
  - Сказочной, - уточнил Ян, но это ничего не сказало мужчине.
  - Придуманной, - бросил Сван.
  - Вы считаете демонов выдумкой? - удивился и озадачился Теофил. - А ведьм, позвольте спросить?
  Федорович предостерегающе глянул на готового ответить Пеши и сказал:
  - Дело в том, граф, что каждый человек обладает психической энергией. От Бога, так сказать. Один использует ее во благо, другой для себя или, как ваши ведьмы, во вред, но... хм... В общем, это долгий, длинный и нудный разговор...
  - Поэтому закруглимся с вводной частью по мифологии исторических мировоззрений и перейдем прямо к итогу, - влез Борис. - Он прост: ведьм нет.
  - Вы уверены?
  - Абсолютно.
  Локлей задумался, с сомнением поглядывая на мужчин. Было видно, что тема не производит на них впечатления, и ничего кроме скуки да желания позубосклисть, не вызывает. Значит, они действительно считают, что ведьм, служительниц дьявола нет? Какая недальновидность, какая досадная ошибка с их стороны.
  - Вы не правы - ведьмы есть, - заявил твердо.
  - Ага? - с улыбкой уставился на него Пеши.
  - Например? - качнулся к графу Иван, понимая, что тот не зря городит ерунду и основывается далеко не на свое отсталое мышление, затуманенное религиозными баснями. Граф был слишком озабочен, слишком напряжен и выглядел бледным, встревоженным - значит, почва у разговора есть. Конечно, графу могло привидеться колдовство и в работе обычного эскалатора, но тут уж ничего не поделать - его прикомандировали к группе под контроль Ивана, и никуда от суеверия темных рыцарей тому не деться. Придется гидом побыть, развенчать какие-то мифы, рассказать, показать, доказать.
  Капитан был уверен - граф скажет какую-нибудь ерунду, дав патрульным пищу для ехидных ремарок, но неожиданно для всех Теофил выдал:
  - Она, - кивнул в сторону мирно завтракающей Стаси.
  - Простите? - нахмурился Борис. Сван перестал жевать и уставился на капитана: рехнулся ухажер-то.
  Смотри, что делается: вчера серенады пел, а сегодня любимую на костер готов отправить:
  - Вполне в духе времен рождения инквизиции, - проворчал.
  Иштван же, пожалуй, единственный, принял утверждение Локлей серьезно. Он посмотрел на женщину и заметил, что она странно сидит, кушает: спина прямая, как лом проглотила, манеры ни дать, ни взять - светская львица времен Людовика - Короля - Солнца. И взгляд подстать - высокомерный.
  Королевна! Фыр!
  Когда это Стася себя так вела? А завтракала отдельно от группы?
  - Э-э-э, - протянул Федорович, не зная, что ответить. Любопытное утверждение, ничего не скажешь.
  - Прошла любовь, завяли помидоры? - с презрительной миной спросил Сван у Теофила. - Начнем показательное сожжение отказавших тебе женщин?
  - Вы не правильно поняли...
  - Да, ладно, - отмахнулся. - Не пой мне песни, птичка, а то завтра вдогонку к сегодняшнему аутодафе меня на костер отправишь.
  Встал и вышел, выказав тем презрение к графу. Ян потянулся следом, с осуждением глянув на Локлей.
  Эти взгляды были слишком красноречивыми, чтобы он не понял, что его не хотят слышать, не желают знать правды.
  - Вы в опасности, - прошептал. - А ангел в беде.
  Федорович нахмурился, не зная, послать ли графа чартером в обратный путь или прислушаться к его словам. Борис задумался, переводя недоуменный взгляд с мужчин на женщину, а Иштван опечалился, интуитивно соглашаясь с Теофилом.
  
  План разведки и попытки сложить одно к другому, найти свою группу проваливался.
  Стася начала обдумывать, что предпринять, и заснула. Но выспаться не удалось - Тео завалился в комнату с каким-то парнем и начал бурно торговаться. Русанова уже хотела вставить слово и попросить потише общаться, но торги закончились - Филосов получил массивные очки, напялил, скрыв ими поллица и, подкрутив реле с боков, начал постукивать пальчиками по стене. Минут десять Стася терпела и дождалась песнопений. Парень бездарно горланил нечто, видимо, подпевая тем, с кем общался в виртуале.
  Она терпела час и не выдержала, села, желая высказаться. Но тут явился вновь тот 'торговец' - ввалился в комнату и, не обратив внимания на Русанову, постучал по очкам Тео.
  - Время вышло.
  - Давай еще час, - сняв очки, попросил тот.
  - Ставка вдвое выше.
  - Это почему?
  - Потому, что уже забили. Откажу, пойду в убытки.
  - Блин, - разочарованно протянул Филосов, задумался. Борьба финансов и желания четко отпечаталась в его взоре. Стася подивилась: какие же глобальные вопросы и задачи решает местное человечество! А эти термины? Финансы, убытки, карты, ставка, забили - песня!
  - Ладно, - со вздохом отдал прибор и протянул карту. Парень провел ее краем по пазу плоского квадрата, висящего у него на груди, и вернул.
  - Квиты. Если что, свистни, - вышел.
  Стася не сдержала желчи:
   - Жадность победила. Или рачительность? - как это вообще у них называется. - А! Дай отгадаю! Экономия!
  - Не твое дело, ублюдок! - зыркнул Тео и лег.
  - Ублюдок, - повторила Стася, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться. Внутри все кипело, звало в бой. Но разум понимал - не она, а местная энергетика начала давить на психику, доводить до пика эмоций. Сама атмосфера академии расшатывала нервы и диктовала свои правила игры: агрессию, уничижение, подавление. Ненависть ко всем и вся.
  Нельзя ей поддаваться.
  - Ты карту мою не видел? - решила перевести разговор на более спокойную тему.
  - А на хрена мне твоя карта?! - взвело мгновенно Тео. - Ты мне что, воровство шьешь?!
  - Шью? - наморщила лоб.
  - Да! Приписываешь свои подвиги мне?! Сам влегкую тащишь, а на других пеняешь?!
  Стася задохнулась от возмущения и попыталась успокоить себя, напомнив, что ее принимают за другого человека. Однако это несильно уняло возникшую неприязнь и обиду. Последнюю, так остро, до слез, до желания накричать, женщина в жизни своей еще не испытывала. И вспомнила - именно так она обижалась один раз... на Чижа из-за какого-то алтына! И поразилась самой себе, открывшемуся факту, осела.
  - Извини, никто тебя ни в чем не обвинял. Я просто спросил. У меня мысли не было, что ты мог украсть или взять без спроса, - сказала. - Прости, я не хотел обидеть тебя.
  Парень открыл рот и закрыл:
  - А неслабо я тебя приложил сегодня, - протянул задумчиво.
  - Возможно.
  И засмеялась, вспомнив, как пыталась получить обычную помощь у медика. Работы-то на минуту! Но карты нет и отползай. Ай, молодца! Хор-рошая система - в ней выживет сильнейший... и подлейший. Последних, видно, воспитывают на подбор, а академия, как инкубатор.
  - Почему ты здесь? - пытливо уставилась на Тео.
  - Тупой вопрос.
  - Какой есть. Ответь. Неужели трудно?
  - А сам не знаешь?
  - Хочу услышать от тебя.
  - Ладно, умник, - сел и, сложив руки на коленях, воззрился на женщину. - Я стану офицером, - сообщил как великую тайну, как имя Бога вслух сказал.
  - Здорово. В чем прикол?
  Парень прищурился, изучая ее: издеваешься? - четко высветилось в глазах.
  - Тебе понятно, не понять, ты же у нас элита. Особый - сур! А мы утилитами родились. Асуры.
  - В смысле, четыре руки, восемь ног, мозг в районе пятки размером с грецкий орех, а вместо крови кислота?
  Парень скривился:
  - Тебе чего надо, а? Что ты изображаешь? Куда клонишь? А! Понял! - хлопнул себя по колену. - Решил мученика сыграть, угнетенного и доведенного асуром до психофизического истощения. Показательная акция, да? Решил теперь так меня из академии выкинуть. Не получится!! - рыкнул в лицо.
  - Не понял, - честно призналась Стася, немного забавляясь.
  Как он испугался, как завелся, придумав сам себе проблему, и вот готов в бой против всех ветряных мельниц, что встретит. А если не встретит - построит. Построит сам, сам победит.
  Чудесная система мышления, и времяпровождение ничего себе, занимательное. Главное - не скучно.
  - Не играй со мной. Оттого, что ты считаешь меня дураком, я им не стал. Ничего у тебя не получится.
  - Конечно, - улыбнулась. - А знаешь, почему? - спросила шепотом заговорщика. Поманила пальцем глупого. - Потому, что я ничего против тебя не имею и не задумывал. Прикинь? У Тео тик века образовался. Парень силился понять и не мог, файлы неимоверно глючило.
  - Хочешь сказать, что просто так решил помучиться? Не пошел на регенерацию, потому что нравится разукрашенным ходить, а не потому, что вместо проспекта об угрозах асуров ходишь? Не готовишь показательных акций?
  - У меня карты нет. Потерял, - развела руками Стася, не переставая улыбаться. Сама не понимала, но отчего-то ее умиляла нервозность Тео - Чижа, его мучительные изыскания того, чего нет, и готова была заключить пари на срок, когда он сам дойдет до понимания, что сам себе придумывает. Пари - на год минимум. Раньше не сложит - не тем разум занят.
  - Не смеши. У тебя этих карт, как оберток от галет в утилизаторе.
  - Извини. Мне с ним сейчас не сравниться.
  - Ложь.
  - Удивишься - правда.
  - Значит, я прав, - с чего-то решил.
  - Уже не спорю, - развела руками Стася.
  - Одну карту потеряешь, тебе десять пришлют, - лег, потеряв интерес. Но сомнения мучили и замолчать не дали. - Это мне все рассчитывать приходится, а у тебя нужды ни в чем нет. Закончишь академию и куда-нибудь на Сонорх, смотрителем алмазных приисков. Местечко уже приготовлено. А мне самому придется место искать. Самому биться. И статус выпускника высшей академии, звание универсального офицера откроет какие-то возможности, даст право. Конечно, максимум, что мне светит, это стать одним из службы охраны гражданских зон, но это лучше, чем сидеть в утилитарной зоне, жить как животное, имея одно право - умереть. И не мечтай, понял? Не мечтай, что у тебя получится меня выкинуть! Знаю я ваши штучки! Не-ет, не получится. Я начеку. И никуда лезть не собираюсь. Не спровоцируешь. Я законопослушен. Ни одного нарушения. Не было, не будет. Ничего не вижу, ничего не знаю, никуда не лезу. И буду офицером.
  Он бредит что ли? - озадачилась женщина.
  - Будешь, - заверила. - Если сильно желать, обязательно получишь. Только ты подумай - дальше-то что?
  Парень повернул к ней голову:
  - Ты напрашиваешься, да? Провоцируешь?
  - Нет. Я разговариваю с тобой как с человеком, а ты, видимо, к этому не привык. Но может быть день, два, и привыкнешь, перестанешь фырчать как ёж и выпускать свои 'колючки'. А насчет желаний я тебя всего лишь предупреждаю. Любое желание исполнимо, если сильно желать, если истинно верить, а не сиюминутно, поддавшись настроению или эмоции. Знаешь, как бывает? Накричали на тебя и ты ударить готов. А вот ударишь? Представь - и что? Спокойней стало, лучше, проще? Полегчало? Тупая физическая сила ничего не решает, если нет у человека принципов, если не движут им две удивительные вещи - любовь и вера.
  - Любовь? - взгляд стал насмешливым. Парень засмеялся. - Посмотрите, какие мы стали! Еще уверяет меня, что не играет, не придумал очередную подлянку! Любовь! Ха! Вера! Он это говорит мне! Сур - асуру! Подбиваешь на бунт? Ждешь, что я скажу что-нибудь запрещенное и начну поносить наше великое правительство? Старо! Мог придумать что-нибудь умнее! Я законопослушный гражданин и уважаю наше правительство! Да, я считаю его справедливым! - разозлился. Глаза пылали ненавистью, и было видно, что парень с удовольствием бы придушил товарища по комнате.
  Стася не стала раздражать его еще больше, легла и тихо заметила:
  - Асур или Ашшур - сын Сима. Обоготворенный родоначальник Ассирии. Великая династия, доложу тебе, великий народ... Выключи свет.
  Парень покосился на нее и промолчал. Но свет выключил - запустил ботинком в панель напротив постели.
  Воцарилась тишина.
  
  - Группа Макарова не вернулась, - тихо сообщил Ян ребятам в раздевалке.
  Пеши голову склонил, накрыв ее руками.
  - Может еще выйдут, - с вялым оптимизмом сказал Борис.
  Николай подумал и запустил ботинки в шкаф: чертовщина какая-то! Все не слава Богу, куда ни глянь - везде все наперекосяк.
  - Что-то не так, братцы, вы правы были, - протянул Ян.
  - Что-то еще случилось? - с подозрением уставились на него мужчины.
  - Угу, - отвел взгляд. - У Сван проблемы. Аппендицит.
  - Кто?! - не поверил Иштван. - Мы же вот вместе завтракали!
  - Вы завтракали - мы ушли. В коридор вышли - его скрутило. Уже удалили. Сутки в палате полежит, потом дней пять на диете посидит. А на 'зеленку' неделю - ни шагу.
  - Это что получается? - озарило Бориса. - Ты был прав, Николай! Теофил! Сван с ним повздорил и вот тебе, почти моментально, результат.
  - Когда успели?
  - Пока ты запеканку на рубашке домой нес, - ответил Пеши. - Граф про ведьм говорил и четко дал понять, что Стася одна из них, мы все в опасности.
  - Бред!
  - Не скажи. Дела-то чудесатые творятся. Без психического воздействия здесь явно не обошлось.
  - И на что воздействовали? - полюбопытствовал Борис. - На кого и кто? Стася, Теофил? На аппендицит или на группу Макарова? Может на тех трех пацанов, что решили без гида себе прогулку по местам боевой славы Хана Батыя организовать? Вот уж действительно бред.
  - Я бы ничего не исключал, - упрямо заявил Иштван. - Скепсис хорошо, но в разумных дозах. Давайте реально посмотрим на ситуацию. Что у нас есть по фактам?
  - Аппендицит! - хмыкнул Борис.
  - У нас есть масса странностей и первая... - Пеши развернулся к Чижову.
  - Я? - удивился тот.
  - Стася. У вас с ней были прекрасные отношения. Допустим, не такие, как ты бы хотел, но более близкие, чем у нас с ней. Она к тебе относилась слишком трепетно, слишком... Короче, нравился ты ей, без всяких сомнений. А тут резко, будто белены объелась, с ног на голову перевернулась. Она же даже смотрит на тебя с такой жгучей ненавистью, что я бы не удивился, если б ты вспыхнул. С чего, почему, отчего? Ругались? Нет. Когда бы успели? Из-за Теофила? Так и к нему она благосклонности не проявляет, нос вздернет и смотрит как на тлю. Что с ней происходит? А дальше? - развернулся к товарищам. - У Коли образовалось удушье, у меня головная боль, у Сван аппендицит, и всему этому предшествовали легкие, ничего не значащие стычки с Локлей и Русановой.
  - С графом. Сван с капитаном не ругался, - уточнил Борис.
  - Я тоже со Стасей не вздорил. А про графа сразу сказал - он воду мутит, с ним что-то не то, - заметил Чиж.
  В раздевалку вошел Федорович и хмуро уставился на бойцов, но вместо того, чтобы подогнать их для выхода на стрельбы, как ожидалось, сказал:
  - Русанова заболела.
  Мужчины с минуту молчали.
  - Теофил! Я же говорил! - выдохнул со злостью Чиж и рванул прочь из раздевалки: ну, держись, граф! Я тебе устрою мистическое образование, оккультист - любитель!
  - Иштван, Ян - задержите его, - приказал Иван, прекрасно понимая, что тому в голову взбрело. И осел на стул - устал, настроение плохое - что ни день, то подарок да такой, что передарить кому не знаешь. - Сван в медчасти, - сообщил Борису.
  - Знаю. Сам что думаешь, капитан? Ребята-то правы - нездоровая обстановка. Что к чему - как думаешь?
  Иван затылок потер: что здесь думать? Была бы здоровая - Оуроборо бы не суетилось, Стаська бы дома сидела, чай пила да апельсины жевала.
  Как она там? Жива, цела? Берегут ее?
  Пустые вопросы, но хоть бы на один ответ получить.
  - Молчишь? Я вчера в Вестник заглядывал - чудеса-то во всем мире творятся.
  Тоже не новость, - начал изучать свои руки Федорович.
  - Уровень солнечной активности растет. В зданиях стекла тонируют - прогноз-то неутешительный.
  - Обойдется, - без уверенности сказал Иван.
  - Думаешь? - подсел рядом. - Дождей нет и не обещают.
  - Ты прогнозист?
  - Аналитик - недоучка.
  - Ничего, через год профи станешь. Главное - желание.
  Борис кивнул, подумал и спросил:
  - Что со Стасей?
  - Криз. В обморок упала.
  - С чего? Она же здоровая, как...
  - Угу. Как она самая. И Сван, и Иштван. И Макаров не идиот всей семеркой подставляться. И Николай с координацией дружит. А солнечная активность повышается каждые двенадцать тысяч лет и сейчас вроде не по плану.
  - А еще в Арканзасе взяли пятерых парней, что искали оружие. После сканирования данных выяснили, что такие на земле не рождались...
  - А в порт Мурманска пристало пустое судно одна тысяча девятьсот двенадцатого года выпуска.
  - В Уральском тоннеле пропало десять пассажиров прямо на скоростной магистрали. Были и исчезли. Через тридцать шесть часов полным составом вывалились на купол Геодезического института.
  - Магнитные поля шалят.
  - Понятно. Вопрос с чего вдруг?
  - Может, закончим обмен новостями? А за пояснениями ты к ученым сбегаешь. Мне здесь головоломок хватает.
  Борис замолчал, а Иван говорить ничего не хотел. Так и сидели, думая каждый о своем, в ожидании ребят.
  
  - Коля, стой! - нагнал его Иштван, перехватил за плечо. - Остынь!
  - Отстань!...
  - Коля!...
  Мужчина сбросил руку товарища да еще оттолкнул его, чтобы не мешал. Но дорогу преградил Ян и спокойно попросил:
  - Николай, я тут подумал и понял - Теофил нипричем, вернее не он сам.
  - Защищаешь?!
  - Его просто нужно убрать отсюда.
  - А мордобитие ничего не решит! - подтвердил Иштван. - Глупо нарываться на неприятности из-за дремучего катара! Головой думай!
  - Я смотрю, вы у нас за всех думаете и решаете!
  - Николай, послушай меня, - начал объяснять Ян. - Скорей всего произошел сбой событий из-за искривления пространства, перетасовка событий естественна - ее повлекло исчезновение Локлей из своего времени. Теофил виноват в том косвенно. Дело в том, что любое изменение в точке отсчета чревато глобальными изменениями во всей временной и пространственной ленте, а граф жил как раз в этой точке. Стык тысяча двухсотого года - поворотные для Европейских дел даты, для Ватикана.
  Это время образования инквизиции и укрепления власти церкви над умами населения, ее внедрение в светскую и политическую жизнь. Локлей не какой-то севр, он граф, катар, участник крестовых походов, родственник короля Арагона. Короче, видная фигура, что должна сыграть свою роль на арене альбигойских течений. А он раз и сюда рухнул. Представь, как его отсутствие скажется на дальнейшей истории? Уже сказывается - мы же его потомки.
  - Чушь, - прищурился, но пыл поумерил.
  - Факт, любого школьника спроси. Графа нужно отправить домой и проблемы закончатся.
  - Тогда почему не отправляют?!
  - Может не время, может ждут чего-то, данные собирают, анализируют. Ждут выхода на оптимальную точку возврата. Это только он как с дуба рухнуть может. Взбрело в голову и рванул, трико подпоясав. Но у нас-то по-другому. Сам знаешь: 'зеленку' порой сутки ждать приходится, чтобы как граф не вломиться и не натворить бед.
  Чижов осел, успокоился. Аргументы парня показались ему здравыми, удобоваримыми. Одно 'но' было:
  - И когда его отправить планируют?
  - Давай у капитана спросим.
  - Спросите, а я к Стасе зайду, проведаю.
  - Точно? - подозрительно оглядел его Пеши.
  - Обещаю: тело графа не пострадает, - выдавил улыбку и спокойно пошагал в медчасть. Но Стаси там не оказалось.
  Он нашел ее в холле у фонтанов, но не подошел. Стоял и с удивленной настороженностью наблюдал, как дежурный офицер настойчиво просил ее покинуть холл, не пуская ни к воде, ни к выходу из Центра.
  Женщина долго таранила взглядом мужчину и вот развернулась, рванула к эскалатору, красная от гнева. А офицер с не менее яркой расцветкой лица после разговора опустился без сил на скамью и, видно, начал докладывать о происшествии.
  А может, подменить его просил?
  Выглядел он больным.
  Эта мимолетная картинка, нечаянным свидетелем которой стал Николай, заставила его задуматься и засомневаться во многих вещах. Но самое плохое - червячок сомнений коснулся и любимой.
  
  
  Глава 5
  
  
  Спала ли она, Стася не поняла. Мгновенно заснула и, кажется, вот только, как по ушам ударила сигнальная 'песня'.
  - Кинь еще один ботинок, - попросила Тео. Тот ухом не повел - вскочил, забегал в поисках улетевшей вчера обуви.
  Женщина села, морщась от надсадной, жуткой трели побудки, покосилась на часы - ровно пять утра. Шесть часов на сон вроде бы достаточно, но почему такое чувство у нее, будто вовсе не дремала? И голова тяжелая, нос и глаза болят.
  - Только без воспалений, - приказала опухшему носу. Поднялась, натянула ботинки и вышла вслед за Тео, мечтая посетить одно заведение и умыться.
  В уборную и душевую - очередь, как в столовую. Удобство так себе, переминаться на виду у всех, как все и ждать, ждать, ждать. К чему это придумано? Что это показывает, доказывает? Кому?
  Бред!
  Наконец зашла в кабинку, умылась и привела себя в порядок.
  Уже лучше.
  Напилась и прихватила лед из туба, чтобы протереть опухший нос, анестезировать хоть чуть-чуть. И поняла, что сильно хочет кушать, настолько сильно, что готова погрызть лед. Нужно было что-то решать с картой, иначе она попросту умрет с голода. Так себе смерть, бездарная и глупая. Представится на задании от голода, находясь в три тысячи пятьсот двадцать втором году! Только вдуматься - ум за разум заходит.
  - Стас, - пихнул ее в спину Соня. - Как насчет возвращения долга?
  - Какого?
  - За вчерашний завтрак.
  - А! Карту так и не нашел. Извини.
  - 'Извини'? - изумился курсант. - Борзеешь, Стасик. С какой горы вдруг рухнув, я тебе долг прощать буду? Дружба дружбой, а финчи врозь.
  - Финчи?
  - Финансовые чеки на карте! - разозлился. - В дурака не играй, а то им и станешь! Короче, к вечеру долг не вернешь, включу счетчик. Усек?
  Развернулся и пошел, а Стася осталась искать определение: чекам, счетчику и усек.
  Радарный счетчик она знала, но Соня явно имел ввиду совсем другое.
  - Н-да, что ни день, то просто бездна новой информации.
  И узрев Тео, перехватила его. Попросила, сгорая от стыда и унижения:
  - Извини, просьба небольшая. Если галеты не будешь, принеси, пожалуйста.
  Тот посмотрел на нее как на букашку и бросил как господин слуге:
  - Фрэш.
  'Понятно', - поджала губы Стася.
  - Свободен.
  И ругая себя, все же пошла в столовую. Побродила и подошла к Гаврику:
  - Привет. Вопрос есть, чего здесь стоишь?
  - Сам знаешь. Чеков нет, - отвернулся.
  - Почему нет?
  - Потому что асуру в долг финчи не дают, а карта оплаты на нулевом балансе. А все, что удалось скопить, я за обучение отдал. Ясно? - разозлился. Стася поняла, что это больная тема всех, кого ни коснись.
  - Ясно, - кивнула. - Поэтому столовая только снится?
  - Слушай, Стас, что ты ко мне пристал? Ну, хочешь ты Тео достать, сдать как ярого инсургента, я-то причем? Русанова закашлялась: да, здесь у всех видно паранойя. Почему это не удивляет?
  - Ладно. Опровергать не буду, знаю - бесполезно. Другой вопрос - где и как получить карту?
  - А ты не знаешь? - скривился. - Звонишь папочке с мамочкой и получаешь.
  - Угу? Другой вариант.
  - Заработать.
  - Как? Почему ты не заработал?
  - А мне дали? Что я, по-твоему, здесь стою?
  И вдруг рванул к парню, что вышел из зала номер один с пачкой то ли печенья, то ли вафель.
  - Котя, а Котя, дай, - протянул руку. - Ты же все равно не будешь.
  - Танцуй, - хохотнул тот и поднял вверх пачку. К ужасу Стаси, Гаврик начал кружить вокруг нее как дрессированная собачка. - А теперь ритму!
  Гаврик задрыгал ногами, изображая плохого танцора, но опытного припадочного. Стасю передернуло. Противно до омерзения стало.
  Она пошла к ним, желая попенять Коте и высказать свое возмущение Гаврику: как он может так унижаться? Но собравшаяся толпа не дала пройти. Парней окружили и дружными хлопками и ремарками начали подыгрывать плясуну.
  - Хватит! - протолкалась, наконец, женщина. Все смолкли, уставились на нее недобро и разбрелись.
  - Отдай ему, - кивнула Коте на Гаврика. Парень криво усмехнулся и .. размахнувшись, кинул пачку в мусор около утилизатора. Гаврик рванул за ней наперегонки с появившимся роботом-уборщиком, но исход 'битвы' за печенье женщине увидеть не удалось - Котя схватил ее за ворот и притянул к себе:
  - Хамишь, Стас!
  - Руки убери, - предупредила и взглядом прикинула полет 'орла' - почти как пачка печенья полетит.
  Парень отпустил ее и потопал к выходу, бросив через плечо:
  - Семестр длинный.
  Намек прозрачен, но неудачен.
  Гаврик занял привычную позицию у стены и принялся запихивать печенье в рот, глядя в глаза Стаси. Та грустно улыбнулась, покосившись на ворчащего робота, что довольствовался банками и обрывками оберток.
  - Шикарная победа, поздравляю, - бросила Гарику и двинулась на плац.
  
  Бег по пересеченной местности, отжимания, тренажерный класс, строевая подготовка - к обеду Стасю штормило. Желудок давило, словно в нем кирпич осел. Вода вместо пищи его не успокоила и не прибавила сил.
  На спаррингклассе Русанова оставила последние силы. 'Друзья' отлично дали понять, кем являются на самом деле, и изрядно вымотали ее, пытаясь избить. Но обошлось. Она пропустила лишь один удар и то по касательной. Сама же била без эмоций, методично и старательно, но так, чтобы не больно и не опасно. Не с роботами все же - с людьми общалась. Хотя людьми назвать их могла лишь по определению, но ей ли судить, кого бы не было? К тому же много ли ума надо, чтобы ответить злобой на зло, подлостью на подлость? И много ли проступков совершить, чтобы потерять себя, забыть про то, что она 'зеленая', человек, забыть про честь и совесть, кодекс патрульного? Один, всего один неверный шаг, проступок мелкий, незначительный, одна эмоция, вышедшая из-под контроля, и все. Как снежный ком обвалом вниз, во тьму местной 'экзотики'.
  Нет. Не-ет!
  И устояла, сдержалась.
  На уроке по техническому оснащению службы досмотра космостанций откровенно задремала. И получила удар в спину, что мгновенно привел ее в чувство.
  - Встать!! - рявкнуло над ухом.
  Русанова вскочила.
  - Курсант пять дробь шестьдесят, вас не интересует станция обслуживания космопорта? Он у нас спать изволил! Кто же ему спать не дал? Я?! - гаркнул сержант. - Не слышу?!
  - Нет.
  - А кто?! Ну?!
  - Никто.
  - Никто? - пропел, умиляясь. - Хорошо. Кто у нас сосед? Курсант пять дробь сорок!!
  - Я! - вскочил Тео. Лицо зеленое, взгляд затравленный и ненавидящий одновременно - на Стасю.
  - Вы не давали спать товарищу?!
  - Нет!
  - Он не дал вам выспаться?! - опять пристал к женщине сержант.
  - Нет.
  - Защищаем? - удивился мужчина. - Прекрасно, - пропел. - Решим спор честным поединком. Кто проиграет, тот виновен. Вперед!! - махнул рукой в конец огромной аудитории. Именно там было достаточно пространства для драки. Но какое это имело значение, если изначально Стася была поставлена в положение побежденной? Она могла уложить Тео даже усталая, голодная, но это бы означало, что парень понесет из-за нее двойное наказание, будет признан виновным неизвестно в чем.
  Несправедливо. Хотя о чем она думает? Какую логику в приказах, поступках пытается увидеть? Не понять ей этой системы - и прекрасно, замечательно, значит еще не часть ее, еще другая, еще сохранила себя.
  И она пропускала удары, вяло отмахиваясь.
  Курсанты галдели, призывая 'вдарить', а она смотрела на Тео и думала, как можно так жить? Как они не видят, как живут, что творят, что творится? Почему послушны как машины? Впрочем, глупый вопрос. Они так воспитаны, они для бездумного послушания созданы. Машины в мире машин - ровная гладь техномассы с человеческими лицами. Что робот - что человек, что человек - что робот.
  Сумасшедший мир, безумный.
  Удар - Стася отлетела к стене и решила не вставать.
  - Подъем!! - закричал сержант. Лицо перекосило от злобы и показалось женщине шаржем на человеческий облик. Она усмехнулась. Мужчину вовсе чуть паралич от злости не схватил.
  - Восемь часов дисзоны!!
  Нажал на панель, вызывая роботов сопровождения.
  Стася поднялась под скандирование курсантов: 'слабак, слабак', 'суффырь ' и с прищуром уставилась на беснующихся. До чего колоритная картина! Ну, просто 'прелесть'! - усмехнулась криво. И поймала растерянный взгляд Тео. Тот, вероятно, ничего не понимал, терялся в догадках. Но ничего, придумает что-нибудь себе в оправдание и в объяснение ее поступка. Как обычно, незатейливое и удобоваримое - логичное с его точки зрения.
  Явившиеся роботы вытолкали ее из аудитории и повели к лифту, а там вниз, на минус пятый этаж.
  Прекрасно. Там она еще не была, а значит, ребята из Оуоробо не видели происходящего в той зоне. Познакомятся.
  
  Здесь было жарко, как в ядре земли. Шла чистка роботов уборщиков, утилизация отходов с кухни, сортиров. Начинялись одноразовой посудой контейнеры, чинились приборы, стирались, гладились рубашки, белье, комплектовалась одежда. Маркировалось инфракрасным излучателем все от чипов до стаканов. Грузились в лифты-подъемники коробки с необходимым: пищей, одеждой, боекомплектами. Роботы сортировщики закидывали согласно своей программе определенное им и уносили.
  Дым, грохот, ароматы машинной смазки и отходов, пота и химических составов для обработки. Через контрофорсы двигались перевозчики, с лязгом шагали нагруженные роботы-сортировщики.
  Стася старалась посмотреть на все, чтобы передать своим увиденное, и пусть сама не запомнит, не сложит, ребята сделают это за нее. А что еще надо? Что может?
  Выбраться бы из этого ада. Да только мысль об этом вялая, желание почти нулевое.
  Значит не время. Значит, чего-то еще не поняла, не получили или недодала.
  
  Одурманенная, с гудящей головой и звоном в ушах, Стася вернулась в свой сектор.
  Смыть воспоминание о дисзоне, пропитавшей смрадным запахом форму - было первым желанием. Вторым спать. Кушать уже не хотелось, о пище в принципе не думалось.
  Женщина прошла в санкомнату и замерла, увидев отвратительное зрелище: четверо курсантов избивали одного. Парень лежал на полу и закрывал голову, пытаясь увернуться от ударов, но его пинали со всех сторон, с остервенением непонятным, даже если бы этот несчастный совершил преступление. А в это время Тео, хмуро поглядывая на драку, спокойно вытирался полотенцем. Мощный торс, сильные руки... но к чему они ему?
  Стасю заклинило, на глаза словно шоры упали - она сходу врезалась в лихую четверку. Не меря сил, въехала двум ближайшим ребрами ладоней по шее, столкнула головами, отправляя в аут. Ударила ногой в колено третьему, выворачивая сустав в другую сторону. Дикий крик парня оборвался тут же - прямые пальцы Стаси вошли поддых. Курсант рухнул и закрутился по полу, хватая ртом воздух. Четвертый решил напасть. Сделал выпад рукой. Женщина уклонилась, ушла вниз и ударила под ребра, одновременно сделав подсечку. Но курсант оказался вертким и стойким. В падении развернулся и устроил пируэт ногами, желая сокрушить Русанову, приложив ее литыми ботинками по голове. Она уклонилась и ушла под него. Перехватила и, зажав шею в локтевом сгибе, уже сделала захват за затылок, желая крутануть и свернуть шею, но взгляд встретился с глазами потерпевшего, что продолжал лежать, боясь пошевелиться, и наблюдал за ней. Ужас и доля ожидания финала - вот что было в его глазах.
  Рука Стаси замерла, и будто время остановилось.
  Миг, в котором промелькнула жизнь там, в ее родном, привычном мире, и жизнь палача, которую она держала в своей руке. Что стоило ее забрать и тем сравняться с ним, стать полноправной частью ада, который построили подобные ему, и в нем взрастили сыновей.
  До женщины дошло, что жертва ждет, что она убьет его противника. Но как могло случиться, что она действительно готова была убить?
  Так быстро и так низко опуститься. Что может быть позорнее для патрульного, чем убить бездумно, в пылу чувств, войдя в раж? Что хуже может быть для человека, чем осознание себя вершителем чужих судеб?
  Рука опустилась сама. Стася оттолкнула парня, давая ему возможность сбежать и уставилась на избитого четверкой, не видя его. Она смотрела на себя со стороны и видела животное, что уподобилось другим животным, существо, что пошло на поводу отрицательных энергий, уставшее, измученное... но разве это повод?
  Ей стало горько и противно самой себя. Чуть не испачкаться, чуть не испачкать тех, кто за спиной и смотрит на нее, и верит - она не подведет. И сорваться, поддаться стадному чувству отупевших, оболваненных, выпестованных на самых худших примерах, будто ничего она в жизни, кроме этой грязи, не видела, будто слаба и недалека, как они!
  Стыдно, капитан, - поморщилась.
  И, наконец, заметила парня, протянула руку, желая помочь подняться:
  - Вставай.
  Тот истолковал ее жест по-своему - дрожащей, окровавленной рукой начал спешно копаться в своем кармане и вытащил кусок белого пластика, протянул.
  Стася непонимающе нахмурилась.
  - Зза-а помощь.
  Рука женщины опустилась.
  Ну, вот и плата. Собирай.
  Стася с укором посмотрела на него:
  - А за пролитую кровь, за жизнь, за то, что дышишь?
  Парень непонимающе моргнул, подумал и полез за второй картой.
  Женщине стало горько до слез и жалко этих человечков, мир, не знающей иных отношений, чем торговых. И как ни странно - себя, в рекордные сроки докатившейся до однородности с этой массовкой людского болота.
  - Все продается, да? Купи себе сострадание и человечность, - бросила с печалью и вышла.
  Здорово освежилась.
  
  Станислава постояла в коридоре, раздумывая, не лечь ли спать в таком виде. И решила, что это будет окончательной капитуляцией, падением, поэтому есть у нее силы - нет, хочет она спать, кушать или нет, но сначала она пойдет в другой сектор, примет душ, выстирает форму, а потом будет сетовать на усталость, голод и прочие неудобства.
  Она привела себя в порядок, попила воды, морщась от противного привкуса железа и какого-то химического вещества, и пошла в свою комнату. Конечно, вода на завтрак, обед и ужин не выход, но иного пути хоть немного утолить сосущее под ложечкой чувство голода она не находила. Стася вообще смутно представляла последствия голода, так как никогда его не испытывала. И поэтому не думала о плохом, а воспринимала свое состояние как исследователь, четко фиксируя любые изменения. Легкое головокружение было даже приятно, негативные эмоции вяло проявляли себя, не имея базы для развития, ведь даже на то, чтобы по настоящему разозлиться, нужны силы. Смущали лишь мысли о пище, что становились все более навязчивыми. Она прогоняла их, но они настойчиво возвращались. В такие минуты она чувствовала себя монашкой искушаемой демоном, и немного забавлялась, подтрунивая над своим организмом и воображением.
  Так было проще держаться, проще контролировать себя.
  Она уже понимала, что голод сильное чувство, мучительное, порабощающее, сравнимое разве что с яростью в своем апогее... или любовью. Оно не просто испытание воли человеческой, гордости или уважения к себе, но как мина замедленного действия, подложенная под всю составную личности, способно подорвать в любой момент ценности, на которых она основывается, понятия морали, осознание себя человеком, и превратить его в животное. Только дай слабину, только дай голоду бразды правления собой.
  В эту минуту она поняла Гаврика, способного унизиться за пачку печенья, и испугалась. Ей показалось это началом деградации, ломки личности. Первая мысль была - снять линзы. Если она сорвется, если унизится, то пусть это никто не видит, не узнает. Вторая - возмущение на первую: ты уже сдалась, готова танцевать за пищу?
  Стасю передернуло: как быстро в клоаке сдают позиции чистые энергии, приоритеты начинают шататься. Но, полно, виновны ли в том факторы психоэнергетические, общественное, бессознательное, аура стаи или это дело рук самого человека, который кажется себе сильным, а на деле оказывается слабым? Стая состоит из особей, общество состоит из гражданина, так кто же формирует это общество и этого гражданина?
  Может ли один противостоять массе и изменить, казалось бы, неизменное, монументальное в своей мрачной подавляющей, воспротивиться вирусам чумной деградации как клетки, так и организма? Может. Она уверена в том, может! Даже самый густой мрак способен отойти и развеяться, уступив место свету, и то, что в темноте бурчало, страшило и давило, при свете вызывает смех и удивление себе самому. Как мог бояться фантомов, теней, поддаваться влиянию видений, надуманных себе самому?
  И не нужно ждать 'свет' снаружи, нужно найти его внутри себя. Даже в самом опустошенном состоянии, в самой жуткой подавляющей ситуации - маячок все равно есть, все равно работает, только не сдавайся - ищи.
  И она нашла.
  Эксперимент, - решила Стася. Так проще выдержать и продержаться, так больше шансов не только сохранить себя, но пусть одному, двум подарить сомнения в норме их мышления, правоте жизни, которой живут, заставить думать и реально смотреть на мир. И научить тому, что от рождения дано любому человеку - свободе и любви. Любви к себе и окружающим, к миру, даже к палачам. Какая тьма такой свет выдержит? Свободе веры, слова, мысли. Какой режим тогда не пошатнется?
  Женщина приободрилась и перестала гнать от себя понимание, что ей не выбраться, ее не вытащат. Невозможно: неизвестно как, чревато - не исследовано, не налажено. Поэтому в параллели экспедиций не было. И нечего ей ждать, а нужно делать. По тем данным, что получают ученые, служащие оуоробо через нее, они смогут воссоздать картину этой реальности, создать базу для изучения и, возможно, смогут противостоять экспансии и влиянию этого мира на свой.
  И нет обиды - есть благодарность. Она не зря живет, жила, а доведется умереть здесь, так тоже не беда - и это будет с толком. Она послужит делу и поймет себя. Лицом к лицу с собой побудет и узнает, кто она на самом деле.
  Легко быть сильной, цельной личностью в окружении себе подобных, рожденной, выращенной в любви и уважении, живущей в мире, где каждый человек воспринят человеком. А ты попробуй сохрани себя в том мире, где каждый сам за себя, где ты 'белая ворона', где ценится не человек, не личность, приоритеты вечных ценностей, а предательство, изворотливость, ложь, подлость. Где человек лишь орудие и средство государства, и у него только два права - родиться, умереть. И никому нет дела, что ты, как им не интересны мысли, чувства, мнения твоего никто не спросит. Ты зомби. Вещь, предмет, оружие труда, возделывающее чужое поле и не на благо всех, а только лишь хозяина его, а на себя - фиктивно.
  Попробуй пронеси и сохрани частичку того мира, что напитал и воспитал тебя, фактически взлелеял, как ласковая мать, в руках любви, через эту бездну мрака, неверия, злости, корысти, и подари его. Получится?
  Стася не знала, но знать и не хотела - появилась цель, а вера укажет к ней дорогу, и глупо задаваться пустыми вопросами. Они, что кустарники у дороги, как чертополох - растут и пусть.
  Среди зарослей дорога только четче.
  
  Тео переодевался, когда Стася зашла в комнату. На обнаженной спине были видны белесые шрамы. Они струились длинными тонкими полосами от лопаток к пояснице, убегали по ребрам к груди.
  Что он прошел? Откуда эти раны? - замерла женщина, с трудом сдержав себя, чтобы не прикоснуться с ним. Парень обернулся, хмуро глянул. Натянул футболку, рубаху сверху застегнул и сел, пропуская товарища к постели.
  Стася села и увидела открытый шкаф соседа, в котором на полукруглой полочке стоял стакан с чаем и долькой лимона, лежала тарелка с двумя пирогами. Тео начал кушать, размеренно двигая челюстями. У женщины слюна пошла. Немного в забытьи голода, минута в его власти, и Стася заулыбалась, посмеиваясь над собой, над Тео. 'Чего?' - одарил тот взглядом, как огрел. - Забавно, - еще шире расползлась улыбка. - Приятного аппетита. Парень на пару секунд замер, исподлобья рассматривая ее, и продолжил трапезу. Ну, как не посмеяться? Ни одному из ее группы, центра, целого мира не придет в голову кушать в одиночестве, поглощать пищу, не предложив товарищу. А здесь - нормально. Интересно, что он чувствует? Ничего? Или все же что-то шевельнется? На какой минуте он сообразит, что что-то не так, забеспокоится ли, разозлится? Предложит, спрячет, отвернется? - с пытливой насмешкой уставилась на Чижа - Тео.
  Ей не было обидно, горько - ей было любопытно, почти как матери, которая кормит голодного сына, любуется им, радуется за аппетит и то, что приготовленное ему нравится, и ждет терпеливо, когда он обратит на нее внимание.
  Филосов поерзал - видно неуютно стало. Взгляд то к ней, то в сторону, движение челюстей все медленнее. И вот вовсе прекратилось. Парень с трудом сглотнул пищу, хлебнул чай, в раздумьях глядя на оставшийся кусок пирога, и положил его на тарелку, хлопнул створкой шкафа.
  - Чего ты в душевую полез? - спросил вдруг.
  - Тебе не понять.
  Парень закашлялся, подумал и выдал:
  - Ты выбрал паршивую роль. Не знаю, что ты на этот раз задумал, но чувствуется, пакость редкостная. Только зря извращаешься, понял?
  - Понял, - с готовностью кивнула Стася, продолжая улыбаться и поглядывать на Тео снисходительно и сочувственно. Она его любила и не могла скрывать.
  Почти год Чиж был рядом, а она не думала, кто он, что ей, что она ему, а тут вдруг осенило! Бывает же...
  А в сердце радость - поняла! Пусть поздно, пусть в таком вот глупом положении, разбитом и опустошенном состоянии. Пусть перед ней не совсем Чиж, а его двойник чуть помоложе. Но так же смущается, отводит взгляд, смотрит, поворачивает голову, кушает. Один в один.
  Так жаль, что тот так и не узнает, что любим. Но с другой стороны, если сказать отражению в зеркале: ты прекрасно, то человек, смотрящий в него, почувствует подъем, повысится настроение, разгладятся морщинки, улыбка окрасит хмурое лицо. Стася как раз находится в зазеркалье, в том мире, что отображает ее в одном из вариантов развития. В какой-то миг, в какую-то точку отсчета произошло изменение, возможно, незаметное сперва, но привело в итоге к тому, что есть. Сугубо технократический путь развития во всей красе. Однако, в остальном все те же люди. Она и он...
  Правда, здесь она мужчина.
  Стася засмеялась - тоже интересно. Что это значит? Слишком много в ней мужского? Слишком логична и упряма? Рациональна? Чиж вон всего лишь лет на пять моложе, угрюм и недоверчив. Но и дома он недоверчив. Сколько его отогревали? Отогрели же. Возможно и ей пора немного измениться, перестать держаться за мужское, глушить желание любить и быть любимой, признаться хоть себе, что защищать себя она может, но рядом с любимым хочет быть под его защитой, что силы хватит выдержать и прессинг, и бои без правил, положить взвод бойцов, и стадо динозавров, но хочется все это позабыть на пять минут, на час от силы, слабой стать в объятьях любимого мужчины.
  Вот странность! Что же надо было ей пройти, чтобы понять и признать, что знала, но старательно отодвигала! Понять, что любит и рада быть любимой, глядя на отражение Чижа!
  А что же ты в глаза ему-то не сказала? Убогая! - качнула головой.
  - Ты чё лыбишься?! - закипел парень. Его нервировал взгляд Стаса, смущал разум.
  - Неуютно? - рассмеялась женщина. - Ты так забавен, когда злишься.
  - Хочешь, чтобы я тебе в зубы дал? - качнулся к ней, а злости в глазах нет - растерянность и удивление. Только ей или себе он удивлялся?
  - Пирожок?
  - А! - понял свое. Вытащил пирог, протянул. - Фреш.
  Стася голову склонила, пряча улыбку, и развела руками:
  - Нет твоего фреша.
  - Тогда отвали! - положил обратно и хлопнул дверцей шкафа, задвинув ее. - Тебе предлагали оплату.
  - За что? За помощь? А ты бы взял?
  Тео не знал, что ответить, с минуту соображал, подбирал слова, а выдал неожиданное:
  - Не подловишь.
  Интересно, какими путями шла его логика?
  - Это ты к чему? Очередная фантазия?
  Нет, он издевается! - возмутился курсант. Вроде обычные вопросы, понятные, а вроде ни черта не обычные и ни черта не понятные! И как отвечать, стоит ли отвечать - не знаешь. И так, и этак - ты же и дурак!
  - Давай, ты, как раньше, будешь меня подставлять, дружков подговаривать, крайним везде делать, а эту роль оставишь. Достал ты меня с ней больше, чем когда-либо! Кто-то надоумил, как получше над человеком поизмываться?...
  - А ты человек? Вы вообще люди? Мне показалось, вы об этом в принципе не вспоминаете, наверное, потому что не знаете.
  Нет, ну, как с ним разговаривать?! - возмутился Тео, кулаком по постели грохнул: я про одно, он про другое. Только про что - пойми.
  В дверь робко просунулся тот парень, что недавно был мишенью четверых.
  - Я это... - залепетал, неуверенно поглядывая на Стасю. - Короче ... оплатить и попросить, ну-у... если что, ты б не против меня, а? - и протянул стопку белых карточек. Рука подрагивала. - Больше нет... но если подождешь, я постараюсь найти, - склонил голову, приняв молчание за недовольство.
  - Ложишься под сильного? - спросил Тео с долей зависти. Ему это не снилось - финчи и статус не позволяли.
  - Да, иди ты! Стас, ну, что скажешь? Если что, я на тебя сошлюсь, да?
   Стася не знала, что сказать, и сил-то объяснять и говорить не было, смысла не видела. Они как будто на разных языках разговаривали, хоть и на одном.
  Дикость, право, платить за помощь, за естественное желание человека встать против своры оголтелых палачей и защитить жертву.
  - Тебя как зовут?
  - Э-э...Рельс.
  Парень и, правда, был худым и длинным. Женщина улыбнулась:
  - Рельс - предмет, а я спрашиваю имя человека.
  - Ну, Янош, - опустил руку с картами. Что Стасу надо?! Что привязался?! Не согласен, мало? Так сказал бы!
  - Красивое имя.
  Курсант недоуменно покосился на Тео: он к чему все, ты не знаешь? Тот в упор на Стасю смотрел, то же что товарищ, понять пытался. И судя по виду, мыслительный процесс не по-детски буксовал.
  Женщина не стала мучить ребят, сказала, с ее точки зрения, самое лояльное и удобоваримое для них:
  - Иди, Янош, отдыхай. Я помог тебе просто так.
  - Просто... как? - скривило обоих.
  Русанова запечалилась, сообразив, что предложения без слов: плата, цена, фрэш, счет, долг ими не воспринимаются, потому что суть без этих определений теряется, а с ней и смысл.
  Ладно.
  Попытка номер два:
  - Ты мне ничего не должен.
  - Совсем?! - судя по восклицанию, парень дошел до пика удивления, был поражен, и ни капли не верил. Похоже, в его 'практике' подобного не случалось.
  - Нет! Должен: для начала вспомнить, что ты человек, затем вспомнить, сколько заплатила твоя мать, родив тебя!....
  - Сто чеков.
  Стася открыла рот и закрыла:
  - В смысле?
  - Как обычно, - пожал плечами. - Я же третий в семье.
  - Ясно, - склонила голову женщина, потерла лицо, почувствовав себя безмерно уставшей. - Иди, а? Ничего ты мне не должен. Я помог тебе как человек - человеку не за что-то, а потому что не мог иначе. Нельзя смотреть, когда одного бьют четверо, неправильно мимо проходить и не помочь. Нельзя так, понимаешь? - уставилась на него в надежде: ну, дошло, сообразил? Тот не понял, силился и не мог.
  - Убить могли, - выдал.
  - Да, лучше умереть человеком, чем жить скотом!! - не сдержала возмущение. Парень отпрянул, Тео в стену уперся спиной и оба на Русанову как на свихнувшуюся революционерку посмотрели, словно она не прописную истину им сказала, а манифест с призывом устроить государственный переворот зачитала.
  Ой, как все запущено!
  Женщина встала и бесцеремонно вытолкала Яноша из комнаты:
  - Забудь. Просто больше не попадай в истории, а попался, не лежи, а дерись. И не давай никому себя унижать. Никому, понял?! А теперь спать!
  Дверь захлопнула и бухнулась на постель: прекрасно поговорили! Примерно как жираф с ежиком.
  Глаза закрыла, желая заснуть, но не получилось - взгляд Тео чувствовала. Буравил тот ей спину и затылок, видимо, месторождение каверз, подвохов и афер искал.
  - Выключи свет, - попросила, уверенная, сейчас ботинок опять ударит в панель. Но парень тихо встал, выключил и так же тихо лег. - Спасибо.
  - Хм.
  И тишина.
  Тео пялился в темноту, не мог заснуть - тревожил его Стас. Что задумал гаденыш, что в душу лезет? Пытается уверить, что изменился? Нашел дурака! Да у него этих 'масок' миллион и на все случаи жизни, как входов и выходов в любые 'двери', из любых ситуаций. Но надо же придумать себе новый образ! Агнц, нашелся!
  Нет, неспроста он такой. Вынюхивает, в доверие втирается - зацепки ищет, чтобы Тео выкинули из академии, а то и вовсе депортировали в рудники на Нару как политически ненадежный элемент. Не дождется.
  Что спокойно не живется, ведь все есть?! Нет, надо покуражиться, кого-нибудь до точки довести! Ну, сам напросился. Сам выбора асуру не оставляет.
  Придушить его, что ли? Тогда точно трибунал. Суд 'независимый и справедливый' и камера кремации. Привет!
  Но можно дождаться, когда сур заснет, и ударить по точкам у шейных позвонков.
  А еще можно запустить дестабилизатор в ухо. Стоит он правда столько, что Тео до конца семестра расплачиваться за него будет.
  Тогда пропитать постельное белье фазатроником - остановка сердца гарантирована.
  Нет, на тормозах смерть сынка председателя совета Социальной Безопасности не спустят. Будет расследование, просмотрят данные, возьмут пробы, и Тео конец.
  Для начала надо достать стоп-визуал, чтобы заклинить камеры слежения и пустить изображение, например, сегодняшней ночи. Тихий, мирный сон и ничего подозрительного. Точно. Придется раскошелиться, подтянуть пояс, но нужное достать. Завтра же. А то замешкай и поздно. Вон что вытворяет проклятый сур. Не знаешь, что от него через минуту ждать, не то что через сутки. И смотрит подозрительно, говорит, ведет себя. Нет, точно ждать нельзя, речь уже об одном из них: либо Стас, либо Тео.
  
  
  Глава 6
  
  
  Они вышли из ангара стрельб вместе с Пеши. Чижов сдал оружие, получив поощрительное:
  - Молодец. Можешь ведь, - от Ивана.
  Повернулся к товарищу, пока капитан отслеживал подходящего к финишу Бориса и отстающего Яна:
  - Иштван, почему ты заподозрил Стасю?
  Мужчина мазнул по нему задумчивым взглядом, снял наплечную кобуру и пожал плечами:
  - Если хочешь - интуиция.
  - А факты?
  - Знаешь, - замялся. - Предчувствие оно не всегда логике поддается, а фактами, к сожалению, лишь после того, как сбудется, подкрепляется. Трудно объяснить, Коля, но у меня часто такое: кольнет - это. И точно. Хоть думай, хоть нет, хоть вроде не сходится, а получается, как пришло. А почему спрашиваешь? У тебя-то Стася как раз сомнений не вызвала.
  - И не вызывает, но... - покосился на Ивана. - Командир, лишили увольнительных в город?
  - С чего взял? - развернулся капитан.
  - Стася пыталась выйти и не смогла, развернули.
  - Группа на приколе до особого распоряжения. Никто никуда из Центра не выходит, потому в холле вам делать нечего... тем более Русановой, - глухо и грубо отрапортовал Федорович, поспешил отвернуться, давая понять, что тема закрыта.
  Интересно, - выгнул бровь Иштван, глянув на Колю.
  Я про то же, - чуть заметно кивнул тот.
  - Где она сейчас?
  - Пытался найти...
  - Поэтому опоздал на занятия, - попенял Иван. - Хватит болтать, 'разведаналитики'. Вас уже ждут - тренинг по контактному бою никто не отменял. Надеюсь, на этот раз не опоздаете, сержант Чижов.
  Николай недовольно глянул на командира и потопал из ангара.
  - Сердится, - нагнав его, сжал за плечо Иштван, кивнув в сторону Ивана.
  - Вопрос - почему?
  - Эх, Коля, вопросов этих море. Главный - где ответы искать.
  Мужчина подумал и выдал:
  - У Стаси. Занятия закончатся, пойду к ней. Давно надо было поговорить.
  - Не думаю, что мысль дельная, но ... отчего бы не попытаться? Любопытно, что ее не допускают и до тренировок.
  - Русанову прихватите! - будто услышав, рыкнул им вслед Федорович. - Хорош ей прохлаждаться.
  Мужчины прибавили скорости и вылетели из ангара, рысцой направившись за капитаном.
  А Иван хлопнул ладонью по стойке: черт знает что! Конечно, влетит ему за самовольство, но что он должен? Продолжать лгать своим ребятам? Втемную играться? Все равно ведь поймут, догадываются уже.
  Паршивое положение: язык чешется - сказать, а нельзя.
  Стаська, Стаська, где же ты, как? Быстрее бы возвращалась, а то двойник твой грозит такой хаос устроить, что разгрести и не мечтай.
  Казаков тоже хорош: 'пока Русанова не вернется - Х-Русанова будет занимать ее место'. И точка. И пойди против, объясни, что она творит. И ведь знает, в курсе. Ее ж всю с ног до головы по самые молекулы просветили, исследовали, проанализировали. И оставили все как есть.
  Отпустили. Крутись, капитан, дальше, носись с этой 'гранатой'.
  Ералаш какой-то! - бухнул кулаком по сенсору и заорал в аудиофон экрана:
  - Пацавичус, отставить променад! Ты еще шоколадом кибербелочек накорми, юный натуралист, мать твою!!
  
  Видимо здесь брали измором, проверяли на стойкость организм. Закаляли физически.
  Оно понятно - что в голове - никому не интересно, главное сила и финансы, вернее, вся сила в финансах. Кто с финансами - тот силен - авторитет, кто силен - тот в финансах - востребован. А остальные отползайте. Как в Спарте недужных младенцев, вас скинут за борт.
  
  И финал понятен. Спарта-то уже была и благополучно исчезла, только память и осталась. Может, здесь она как раз до таких масштабов разрослась? Она и есть точка отсчета, в которой произошло искривление?
  Причем тут Стася?
  Русанова подтягивалась на перекладине на автомате, думая о своем, чтобы тело не вздумало противиться, напоминать, что хозяйка в последнее время слишком плохо относится к нему, а потому не должна требовать от него многого.
  - Быстрее, пять дробь шестьдесят! - хлопнул рукоятью электрохлыста по спине сержант.
  Капитан подтянулась последний раз и спрыгнула:
  - Упражнение закончил.
  - Бегом на строевые!
  Стася вялой трусцой побежала к тем, кто уже показал свои способности на перекладине, уступая место следующему.
  Началась муштра: декламирование устава курсанта и маршировка до упада, до синхронного, бездумного выполнения приказа. 'Налево, направо, шагом ма-арш!' ' На месте стоять!' 'Бегом ма-арш!'. 'Выше колено, выше! Носок тянуть!'
  Четыре часа этого маразма Стасю достали. За это время даже обезьяну можно было научить ходить строевым шагом!
  И каждый день одно и тоже.
  Разительные отличия обучения дома и здесь. Будучи курсанткой у себя, Стася, как и остальные, изучала научные дисциплины, психологию, основу медицины, а не только разбирала оружие, бегала по плацу и изображала дрессированную обезьянку. Сейчас она почти ностальгировала по курсантской жизни.
  Ей виделись цветущие сады за стеклом автопланера, что осваивали учащиеся, ровные беговые дорожки, травка на поле, вспоминались матчи по спортивным играм, жаркие дискуссии на тему парадигм и квазарного устройства вселенной, смех в столовой, когда один принес два подноса - на себя и на товарища, и второй сделал то же. Улыбчивые лица преподавателей, их терпение к любознательным студентам, внимание. Просторные аудитории, где шли интереснейшие дебаты и открывался целый мир. Мигание зеленой кнопки, оповещающей подъем нерезким оглушающим и встряхивающим, вернее, вытряхивающим из тела душу воем, а мягким зуммером на волновых частицах. А поддержка? Везде и всегда: бежишь ли кросс, подтягиваешься, сдаешь норматив по стрельбе, пишешь сочинение. Ей вспомнилось, как на первом курсе никак не удавалось подтянуться, и она как груша висела на перекладине, моталась, силясь приподнять непослушное тело. А за спиной скандировали: 'ты можешь,
  Стася, ты можешь, ты сделаешь!' И ведь подтянулась. Раз, два, скрипя и сопротивляясь, тело начало слушать ее, постепенно подчиняться. И достижение свое, маленькое, мелкое, воспринималось как гигантский прорыв, важный факт для всех!
  Один за всех, все за одного - там было нормой, здесь о том не слышали, тем более не знали.
  Поддержка?
  Слабость!
  Помощь?
  Оплати!
  Запнулся, упал - руку не протянут, обойдут и побегут дальше, как ни в чем не бывало.
  И как накликала - один курсант запнулся во время бега, полетел под ноги другого. Тот лишь отпрыгнул и помчался дальше, следующие стали обегать, отпихивая пытающегося подняться, толкая, перепрыгивая, кто на что горазд.
  Стася автоматически перехватила парня за ворот, помогла подняться:
  - Не ушибся? - и дальше побежала, мазнув взглядом по нашивке - пять дробь тридцать пять. И получила под колено от Сони, рухнула, услышав: должок!
  Здорово, - оценила.
  Попыталась подняться, но ее пихали как того, кому помогла она, один так вовсе оттолкнулся от ее спины, сваливая на поле. Мимо с равнодушной физиономией пробежал Тео, пять дробь тридцать пять умчался далеко, не оглянувшись. А Стася все пыталась подняться, падала, получала удары, поднималась, падала и только, когда последний боец просвистел мимо, смогла встать.
  Каких прекрасных здесь готовят офицеров! Чудных личностей! - побежала, прихрамывая за строем.
  А что еще ждать от тех, кто тренирует только тело, кто кроме агрессивных забав не знает ничего? Восемнадцать часов занятий в день, из них лишь час на принятие пищи. От двух до четырех часов муштра, строевая, шесть на мышцы: бег, тренажеры, подтягивания, спарринги с роботами и сокурсниками, четыре - на радость общения с оружием, два - на изучение технических средств и приспособлений, два на методы контроля, разведки, подавления и убийства гипотетического противника и час на занятия по изучению устава, законодательной системы Федерации.
  Хотя на последние можно было затратить от силы час за все пять с половиной лет обучения. Потому что постулировалось всего три права - рождаться, жить и умирать, с поправкой первого, строго для гражданина правительственной зоны, и миллион обязанностей для всех.
  'Бесценный' документ.
  И все остальное - песня. А выходной, один на десять дней в таком режиме - уже гимн.
  Кто дожил - герой.
  Она не мечтала, резона в 'героизме' не видела.
  Ее больше волновало, как найти своих. Что с ними, живы ли, целы, где находятся? А еще нужно было срочно что-то придумывать с картой, чтобы поесть. Стася уже еле ноги передвигала и понимала - долго так не протянет, а путь Гаврика не ее вариант. Расспросить Тео? Тот насторожен как ворующий сметану кот. И вообще, опасно любопытничать. Здесь каждый друг на друга смотрит как на потенциального лазутчика и врага, стучит по каждой мелочи. Остается лишь удивляться, что Стасю еще не засекли, и радоваться, что пусть не очень бодро и, возможно, не совсем нужная, но информация в центр поступает. И пусть еще день, два таким вялым темпом и по крупице новостей, но кто знает, может быть, они сыграют важную роль. Ребятам там видней, они сложат, смогут. С одной плоскости, снизу из глубины, реально не оценишь, в объеме не увидишь, а предположения могут оказаться однобокими, надуманными. Факты нужны, не мысли и эмоции.
  - Строй, стой!!
  Курсанты останавливались, по инерции еще пробегая шаг, два. Начали выстраиваться, восстанавливая дыхание. Последней Стася подползла, но место в конце цепи занять не успела - сержант подозвал.
  - Почему отстали от строя, пять дробь шестьдесят?! Ну, и какой ответ он хочет услышать? - вытянулась Стася.
  - Я спр-рашиваю: что помешало вам пр-рийти пер-рвым?!... Молчите?! Что скажут ваши товарищи?! - уставился на цепь курсантов. Те дружно выдали:
  - Позор!!
  - Тот, кто позорит своих товарищей, позорит академию!
  - Да!! А!! - пронеслось бездумное согласие по рядам.
  - Пять дробь тридцать пять, выйти из строя!! Вам предоставлена честь преподать урок своему товарищу и защитить честь доблестной академии и всего состава пятого курса!!
  - Да здравствует Федерация! - гордо выпятил тот грудь, вытянувшись по струнке, и принял из рук сержанта электрохлыст.
  В этом было что-то опереточное, фальшивое, но явно продуманное. Не кого-то, а именно того, кому Стася невзначай помогла, вызвали 'оказать честь'. Назидательная порка для тех, кто вдруг захочет поступить как она и протянуть руку, поддержать.
  Русанова вздохнула: что ж, вполне закономерно, все четко по системе программирования безликой, бездумной, а значит, послушной массы. Оно и, правда, зачем неприятности?
  Ведь вздумается одному подумать, да не дай Бог, высказаться, второму задуматься над сказанным, пойдут гулять революционные идеи, поднимут головы недовольные. Возникнет смута, смена режима, начнется посягательство на власть и теплые места, давно забитые, распределенные по приближенным персонам на века вперед.
  Стася сунула руки в карманы, сжав их в кулак, и повернулась спиной к курсанту: давай, малыш, поработай на благо Федерации себе подобных.
  Тот бил несмело, неумело, а может, специально выстраивал удары так, что не повреждал кожу - оставляя лишь неприятное ощущение ушиба.
  Проснулась совесть? Бред, конечно, но если не увериться в него, недолго возненавидеть каждого здесь. Нельзя забывать, что какими б они ни были, но это люди. Иначе их не станет вовсе.
  Душа болела больше, чем спина, и гнуло голову в раздумьях и от сожаления по этим изуродованным существам. Стася не знала, как помочь им, не знала, нужна ли помощь им, но понимала - так неправильно, нельзя. Они не ропщут, без всяких противлений играют в жизнь по тем правилам, что им в умы втравили. Иной жизни не видя, не зная, им трудно измениться - ориентиров нет. Поэтому судить их нельзя, а менять нужно осторожно.
  У меня горячка, - качнула головой и вспомнила белесые шрамы Чижа-Тео. Вот они откуда.
  - Встать в строй!! Экзекуция окончена? Стасю шатало, и приказали бы сейчас опять бегом или отжаться - просто бы упала и не встала. Но приказали разойтись. Она не верила, стояла, покачиваясь, как молоденькая ранетка на ветру, и пыталась избавиться от тумана в голове. Ей помогли: 'сердобольный' курсант хлопнул по спине и как ожег, засмеялся, удаляясь с плаца. И женщина за ними, радуясь, что чувствует боль, а значит, еще жива.
  Голову бы под холодную воду засунуть, чтобы вовсе очнуться, прояснить сознание.
  - Занятия по погрузчикам отменили, - услышала как через стену. - Почти два часа свободы!
  Ура, - согласилась и направилась прямиком в сектор пятого курса, в санкомнату.
  
  Теофил следовал за Стесси по пятам, на всякий случай. Он решил сам охранять Богов от Демона, взять его измором и выпытать местонахождение настоящей Стаси. Баллады о прекрасных девах, похищенных драконами, крепко вошли в его сознание усилиями матушки, и он готов был следовать их сюжету, твердо уверенный теперь, что сказания о злых чарах, драконах - слугах нечистого и привратников ада - не вымысел. Однако предмет его слежки исчез с поля зрения, закрыв дверь в свою комнату, и Теофилу ничего не оставалось, как топтаться поблизости.
  Его внимание привлекла ниша с блестящими ободками, светящимися линиями кругов и прямоугольной черной штучкой, выступающей над плоскостью стены.
  - К-ко-офе, - с трудом прочитал он над одним из светящихся кружков. Это ни о чем ему не говорило. Язык Богов, как и их алфавит, благодаря Высшей помощи в виде черной пуговки для уха, он выучил, но ориентировался в нем еще плохо. Слишком много незнакомых слов, непонятных для него определений.
  Граф начал читать дальше, водя по маленьким букашкам букв пальцем:
  - Мооор-с. Ага? Эль? Сбитень?... Мооо-лооо-кооо.
  И смекнул - речь идет о напитках. И размечтался - хорошо бы принять кубок вина, в крайнем случае, сидра. Только как?
  Пальцы пробежали по кружкам, надеясь тактильным способом понять, как получить желаемое. О сенсорах граф слышал от лингвоанализатора, но суть и смысл остался для него недосягаем... Пока он не получил урок.
  Автомат согласно требованиям начал выдавать один за другим одноразовые стаканы со всеми означенными в его списке напитками. Причем скорость их воспроизведения значительно опережала скорость потребления.
  Стакан кофе был опорожнен с трудом - кисловато-горькая настойка графу не понравилась и он порадовался, что умная 'стена' это поняла - выдала ему стакан с красноватой жидкостью. Однако - не вино, но весьма, - продегустировал Теофил и залпом выпил, увидев следующий стакан.
  Молоко он не просил, но как вернуть его обратно не знал и выпил, уже давясь. И тут же схватил следующий стакан с той же молочно-белой, но уже густой и пенящейся жидкостью, чтобы идущий следом 'кубок' не был вылит на пол. Но только взял, как увидел третий. Взял третий - вылез четвертый.
  Рук уже не хватало, в горло не шло, куда ставить, как вернуть гостеприимной 'стене' ее дары и уговорить остановиться - он не знал. И лишь как акробат, придерживая, выпивая и беря следующее угощение, смог провести по кружкам вновь, надеясь тем остановить подношения. Но упрямая 'стена' продолжила его кормить.
  - Хватит! Молю, остановитесь! - взвыл граф, не удержав стакан с коктейлем. Ниша, фыркнув, выплюнула в него стакан с кефиром, потом с настойкой шиповника. Квас разлился по полу у ног.
  Граф в ужасе начал водить, жать и хлопать по панели кружков, уговаривая машину остановиться. Но та выдавала нагора стакан за стаканом, видно, решив по доброте своей завалить Локлей ими с головой.
  Иштван и Николай невольно притормозили, увидев Локлей, заглядывающего в нишу для подачи напитков и уговаривающего ее остановиться.
  - Хм, - переглянулись. Пеши засмеялся, сообразив по несчастной физиономии мужчины, что тот не может справиться с автоматом.
  - Напились, граф? - хлопнул его по спине и нажал кнопку отмены.
  Локлей выпрямился, с тоской и благодарностью уставившись на 'зеленого'.
  - Н-да, - только и выдал Чижов, оценив ущерб, нанесенный внешнему виду мужчины.
  Пятна кефира на рубашке, разводы кофе и клубники по всей одежде, под ногами лужа из смеси всевозможных напитков и настоев, туча валяющихся стаканчиков.
  Куда сердиться на несчастного?
  Какой соперник?
  Недоразумение в метр семьдесят и больше ничего.
  - Вы что хотели-то, граф? - прищурился Иштван, с трудом скрывая смех.
  - Познакомиться, - протянул расстроенно. Оглядел себя с тоской: куда теперь в таком виде? И какой конфуз, какое унизительное положение? - Я растоптан, обесчещен.
  - Ну, уж, - хмыкнул Иштван: ой, дремучесть непролазная! - Пойдемте, смоем водой бесчестье. Я познакомлю вас с еще одним устройством.
  Граф отшатнулся, с ужасом уставившись на мужчину: не надо!
  - Это не больно, - хохотнул тот. - И более приятно, чем кефир в лицо. Коля, ты иди, а я графа в душевой прополощу, - подмигнул товарищу. Чиж улыбнулся, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
  Мужчины разошлись: Николай направо - к комнате Стаси, Иштван налево - в сторону душевой, в раздевалку за бильярдными столами.
  Чиж замер у дверей на пару секунд и несмело постучал. Вошел, не ожидая приглашения.
  Женщина расхаживала по комнате в глубоких раздумьях и то ли действительно не заметила посетителя, то ли намеренно игнорировала его.
  - Стась, что происходит? Что с тобой? - попытался ее обнять Чиж и ... вылетел в коридор.
  Мужчина сидел на полу, не понимая, как упал, и смотрел на грозную женщину, что сейчас была похожа на кого угодно, только не ту Стасю, что он знал.
  - За что? - растерялся и разозлился. Вскочил. - Отдых закончился, капитан приказал встать в строй. Так что придется тебе показывать свое мастерство в спортзале Нестеренко, а не мне, - процедил, чувствуя, что недалек от желания схватить Русанову и встряхнуть, чтобы хоть немного вправить извилины. - Понятия не имею, что происходит, но запомни, я тебе не мальчик для битья и не собираюсь терпеть подобные выкрутасы. Капризничаешь? Не нужен? Удачи! Томных вам менуэтов с графом!
  Развернулся и пошел прочь, бросив через плечо грубо, зло:
  - И ножками шевели - занятия уже начались!
  Стесси посмотрела ему вслед и поняла вдруг, что ей нужно сделать - убрать его. Убрать здесь, тогда возможно он уберется там, и она сможет вернуться, перестанет жить в этих жутких условиях, в окружении неотесанных, не видящих дальше собственного носа мужланов.
  
  Чиж просвистел мимо Иштвана и Теофила, чуть не сбив обоих с ног. Мужчины проводили его недоуменными взглядами. Пеши хотел остановить, спросить, что случилось, но лишь успел рот открыть и руку протянуть: подожди! Локлей же повернул голову в сторону застывшей в коридоре
  Стесси и сразу понял - она опять выказала свою нелюбезность к мужчине.
  Почему он? - в какой раз озадачился граф.
  Не твое дело, - прошипело в ответ.
  Ты ненавидишь его. За что?
  За то, что он есть. И не лезь - раздавлю, - прищурила полыхнувшие злостью глаза и проплыла за Николаем на выход.
  Пеши и Локлей нехотя пошли за ней.
  - Что у вас с Николаем происходит? - полюбопытствовал мужчина, но в ответ и взгляда не получил. На графа глянул и вовсе насторожился - тот явно чувствовал себя неуютно в одной кабинке лифта с женщиной, старался даже не смотреть на нее. Протирал взглядом носки своих ботинок и, судя по хмуро-озабоченному виду, мучился разгадкой какой-то тайны.
  Иштван решил внимательней приглядеться к 'треугольнику'. Уж больно странные в нем отношения, не менее настораживающие, чем происходящее в группе, и объяснений этому, чувствовал, иначе он не получит.
  
   открылись, пелена пропала от ледяного душа.
  - Хорошо, - подбодрила себя, стряхивая воду с лица, волос. Уставилась на свое отражение в зеркальной мути. - Красота, - оценила с усмешкой. - Полевой фантом!
  Но даже в этом есть свои плюсы - сейчас ни один самый зоркий не углядит в ней женщину. Полная маскировка! От шикарной гематомы на носу и синих кругов под глазами до висящей на плечах рубашки, в которой наглухо потеряны все достопримечательности пола.
  - Чистокровный Станислав!
  - Ста-ас! - ввалившись, развел руками Соня, приветствуя ее как будто долго не видел. За ним шли Стриж и Шатун. Остановились в проходе, поглядывая на товарищей, и Стасе стало ясно: планируется вытряхивание долгов в чисто 'дружеском' варианте.
  Она выключила воду и развернулась, приготовившись к отпору.
  - Когда долг вернешь? - прошипел курсант.
  - В следующей жизни.
  - Кинул, да? Друга? А чем это несет?! - скривился, закружил, вокруг нее куражась. - Асуром! Так ты на него спустил мои чеки? Хорош хоть любовник?
  Вопрос завел Стасю в тупик: 'я явно что-то пропустила', - нахмурилась.
  - Может тогда он и заплатит? Ты б сказал, Стас, какие проблемы? Мы бы поняли. А то крутишь, игнорируешь нас. Брезгуешь? А асуром не брезгуешь?
  И замахнулся. Кулак пошел снизу, целясь в живот. Стася отодвинулась и пропустила конечность. Костяшки с треском и хрустом врезались в ограждение раковин, парень вскрикнул и закрутился на месте, сжав другой рукой травмированную кисть.
  - Больно, да? - фальшиво удивилась женщина. - Не пластик, - постучала по поверхности. - Ты бы головой еще сюда вписался. Звону бы было-о.
  Соня вспрыгнул, пятка пошла Стасе в лоб, но встретилась с рукой и промахнулась.
  Стриж и Шатун пошли с двух сторон. Один сделал обманное движение, второй напал всерьез, и кулак у него не слабый - лететь бы челюсти в раковину, но Стася нырнула вниз, прошла меж парнями и локтем ударила в позвоночник Шатуна, перехватила другой рукой за шею и подставила его под удар Стрижа. Нокдаун. Шатун выбыл, осел на колени, мотая головой. Женщина оперлась ему на плечи и, сделав вертушку ногами, отправила к стене Соню. Шатун не сдержал равновесия и приложился лбом в раковину. Бам-с! - съехал на пол.
  Соня оттолкнулся от стены, Стриж пошел с другой стороны тараном, решив зажать
  Стасю и расплющить. Главное в этом приеме вовремя уйти - не рано и не поздно. Рано - тактику сменят, успеют, поздно - попадешь под пресс, как минимум зацепят. Старый прием, отработанный еще на третьем курсе, опасный для необученного противника и для нападающих, если те имеют дело со знающим - Русанова ушла легко и вовремя, но не далеко: в тот миг, когда парни соприкоснулись, она столкнула их лбами, рубанув по шеям. Хруст носов, брызги крови, Стриж еще и губу прикусил. Взревел и развернулся, чтобы снести вражину кулаком. Но лицо перекосило так, что один глаз почти не видел, да и эмоции в контактных боях плохой советчик. Стася не стала парировать, а попросту отпрянула в сторону Сони, зажавшего свой нос, под дых локтем толкнула. Стриж пролетел мимо, даже не задев женщины, и влетел бы в дверь с разбегу, но как назло в этот момент в душевую вошел Тео и обеспечил своей грудью мягкую посадку голове Стрижа. Рев, разворот и тот понесся вновь на абордаж.
  Шутить ни времени нет, ни сил - вымотал ее спарринг.
   Стася в последний миг отклонилась и вложила в удар по спине все силы, что остались. Стриж впечатался в раковину животом. Охнул, согнулся и оставил вмятину в зеркале лбом, но не угомонился. Пришлось ткнуть под челюсть пальцами, вывести из строя надолго.
  Тут Шатун попытался встать. Стася заняла стойку, готовая ударить кулаком в лицо, но парень оказался разумным, ладонь выставил: все, закончили, я не при делах.
  - Похвально, - перевела дух - самой бы лечь и чтобы минут двадцать никто не трогал, даже мимо не шуршал. А лучше на час залечь или на сутки.
  Парень вытащил карту и протянул:
  - Мир.
  А пожалуй, эту карту не зазорно взять, - смекнула Стася. Взяла. Следом фрэш протянул Соня:
  - Я тоже пас.
  - Ладно.
  Тот рванул к умывальнику прямо по товарищу, начал спешно смывать кровь с лица и вправлять нос. А Шатун ощупал карманы Стрижа, достал пачку карточек и подал белую Стасе:
  - В расчете.
  - Подходите, если что, - отмахнулась вяло и потащилась прочь, надеясь доползти до столовой и поесть наконец-то впервые за несколько дней. Тео на пару секунд задержал ее, не сразу освободив дорогу. Посмотрел сверху вниз на женщину, потом на приводящих себя в порядок парней и нехотя отодвинулся. Замешательство в его глазах ничего Стасе не сказало. Она даже не задумалась - сил просто не было. И цель другая - подкрепиться.
  - Проводить? - услышала вдруг.
  Чудеса! - покосилась на Филосова. Выставила карту, зажав меж пальцев: на, ты этого хотел?
  - Да ладно, - буркнул, будто через силу. - Мне все равно туда же.
  - Куда?
  - В столовую.
  - Попутчик, значит, - усмехнулась и чуть не рухнула. Тео поддержал. Миг и словно смутился, сам себя отдернул - выпустил Стасю. - Спасибо.
  Парень покосился и задичился, нагнал на лицо хмари.
  - Забодал уже со своим 'спасибо'. Что за слово заморское? Откуда выкопал? Понтуешься все, - проворчал.
  - Спасибо - спаси Бог, благодарю - дарю благо, - пояснила вяло. Промолчать бы, силы поберечь, да не могла.
  - Ты и даришь? - поморщился, не веря. Недоволен был - чего полез? Чего от фрэша отказался? За каким сопровождать вызвался? И главное - кого?!
  Злился на себя и не замечал, что не идет - плетется рядом со Стасом, готовый поддержать, если тот падать будет. Шатало того, будь здоров, удивительно, что вообще идти мог, а что дружков своих уложил - вовсе чудеса. Только их не бывает, это точно. Значит неспроста свои грызться начали, смысл в том есть. Другое, что Тео пока его не понять, но он подстраховался, стоп-визуал приобрел, так что во всеоружии. Пусть только Стас в его сторону дунет - тут же уберет. Хватит терпеть.
  А что они вместе сейчас идут, вроде как друзья, даже на руку. Почти рекламная акция - мы помирились! Пусть потом докажут, что Тео помог 'дружку' уйти. И мысли не возникнет.
  Стаса качнуло на повороте и Тимофей придержал того, ладонь нечаянно легла на талию. Всего одно мгновение, одно касание, и парня как током прошило фантастической догадкой, от которой даже ладони вспотели. Он потер их о бедра, не веря самому себе, покосился на Аржакова - да нет же, Стас это. Вон и родинка на шее за ухом... Но какая тонкая талия, изгиб плавный - женский!...
  Может, показалось? Показалось...
  Ладонь же сжалась в кулак, храня память секундного прикосновенья.
  - Ты это... - занервничал, а что сказать хотел, еще не придумал. - Стас...
  Стася отмахнулась - она увидела Гаврика, который дежурил на своем привычном месте у столовой, и направилась к нему, сунула в руку одну карту.
  - Это...чего это...
  - Иди, - кивнула в сторону залы. Парень обалдело посмотрел на нее и сорвался с места. Тео постоял, глядя ему вслед, головой качнул:
  - Повезло дураку. Всех одарить решил? 'Дарю благо', - передразнил.
  - Что можно на этот пластик? - выставила Стася картонку.
  - А ты не знаешь? - взгляд Филосова был пристальным, слишком въедливым, чтобы не заметить, не насторожить.
  - Забыл! - отрезала.
  - Да?... На фрэш ты можешь питаться в столовой номер два два дня...
  - Ipi?
  - Час.
  - Достанешь?
  - На сегодня?
  - Да.
  - Ладно.
  - Спасибо.
  Тео поморщился и пошел в столовую.
  Вторая зала была много хуже первой. Маленькие столики, неудобные, допотопные выдвижные табуреты.
  Один плюс - народу мало. Трое курсантов, не знакомых ей, и Гаврик.
  Стася пробежала взглядом по ряду наименований блюд, не нашла ни одного знакомого ей и набрала наугад, куда палец ткнул. А потом зависла над подносом, изучая полученное и пытаясь определить, что чему соответствует. Наименования не сходились с видом, вид с пищей.
  - Это едят? - с долей недоверия и испуга спросила у Тео. Тот одарил ее хмурым взглядом, забрал свой поднос и двинул к столу. Женщина за ним. Расположилась напротив, оглядела его пищу - тоже не деликатесы и смело сунула в рот ложку с суспензионной массой серого цвета. И так и осталась сидеть с пищей во рту, не зная умереть ли лучше с голоду самой или отравиться этой едой?
  Проглотила с трудом и уставилась на Тео:
  - Это протертая резина?
  - А ты хотел ханьям из омаров?
  - Не до жиру в общем-то, - передернулась. - Но не до такой же степени, чтобы химические реактивы есть?
  - Нормальная пища, - заметил, уминая пластичную массу цвета тины. Стася поковырялась в своей порции, попробовала другое блюдо, напоминающее видом жареные водоросли, и чуть не подавилась. Запечалилась над пищей, оставив ложку.
  - А-а?... Можно состав узнать? После этого вообще живут? - морщась, покосилась на суспензию в своей тарелке.
  - Биологически активная барацелла. Сытно.
  - Ага?... Это единственные требования к пище?
  - Слушай, чего ты хочешь? - прошипел. - Не нравится, иди в соседний зал: один фрэш, один обед. Какие проблемы?
  - Жить хочу, - призналась.
  - Животик нежный? - скривился презрительно. - А по-мне, вкусно. Не голодный ты. С голодухи тебе бы это райскими плодами показалось. У нас в зоне и такое редкость, 80 % синтетического суррогата сои, а здесь только 20 %, остальное натуральный соевый белок с биовитаминными добавками. Нормально.
  - Угу, - с тоской посмотрела на пищу и взяла ложку: извини, желудок. Всплакнем потом вместе. - Ты пироги вчера ел.
  - На ужин иногда дают. Бонус.
  - Н-да?
  Подумала и начала есть, не глядя запихивая в рот неприглядную массу. Жуть, но выбора нет.
  - Все равно жуки вкуснее, - заметила, вспомнив, как патруль застрял в мезозое, и они с Иштваном наловили огромных жуков, Сван для прикола испек их и попробовал. Ребята кривились, а Стася решилась - вкусно. Почти как креветки.
  - Жуков ел? - удивился Тео, мотнул головой. - Ну, у вас свои завороты. Натуралы. Не сказал - выплюнул. Стася загрустила:
  - Завидуешь?
  Парень есть перестал, уставился на нее зло:
  - А ты как думаешь? Наряд такой, наряд сякой, бантики, значочки, серебряное напыление, алмазное, золотое. Утка в клюквенном соке, устрицы под вино, вино под шоколад, серьга под кольцо, татуировка под цвет трусиков, трусики под цвет глаз, планер под сапожки, сапожки под бантик любимой собачки. Это же какие задачи решаете! Это ж какие трудности преодолеваете!... А мы, быдло, у нас все просто: одет - радуйся, покушал - повезло, родные живы - счастлив. И никаких заморочек.
  Стася подавленно посмотрела него:
  - Извини.
  - Да пошел ты со своим 'извини'! - процедил и в стакан с желтой жидкостью уткнулся.
  - Я не хотел на больное давить. Мне другое интересно, ты вот жил несладко, на суров в обиде, а сам в их ряды встал. Логика где?
  - Ты дурак, что ли? - не понял Тео. - Что ты идиота из себя изображаешь? Будто ты не знаешь, что нет у асуров другого шанса вылезти. А мне, знаешь, в зоне, как остальные, подыхать не хочется. И поэтому я вылезу, понял? И ты мне не помешаешь, и дружки твои гнилые. И стану офицером. Стану!
  - А потом? - спросила с грустью.
  - Что потом? Потом стабильность: работа, обеспечение, жизнь в гражданской зоне, повезет - в правительственной. Я всю жизнь на обучение в академии копил. Ничем не гнушался, за любую работу хватался, на всем экономил. Два года поступал. Два! Поступил. У меня все рассчитано, мне, в отличие от тебя, надеяться не на кого. И лишних чеков у меня нет. Их ровно до конца обучения, и я лимит не превышу. Я не хочу, понял, не хочу гнить в утильзоне, не хочу быть утилем, не хочу, чтобы дети мои были утилем. И поэтому я своего добьюсь.
  Кого он уверял? Ее ли?
  - У тебя подруга есть? - спросила вдруг Стася. Парень моргнул, замер и вот пятнами пошел, заерзал:
  - Это у тебя их вот, - рубанул дрогнувшей рукой у горла. - А мне не до этой ерунды. У меня на них чеков нет... Потом. Стану вот офицером, заработаю, накоплю и заведу семью, ребенка.
  Он нервничал, и Стася не могла понять отчего. Из-за отсутствия чеков на подружку?
  Глупо. Понятно, что девушке внимание уделять, а судя по торговым отношениям по любому поводу, ясно, что внимание здесь рассматривается сугубо в подарочно - финансовом обеспечении. Но разве нельзя просто встречаться, общаться? Разве не главное, видеть друг друга, слышать, помогать, знать, что любимый здоров, счастлив, рядом, что ты любима, ты нужна? Какой еще нужен подарок?
  - Скучно, - поморщилась. Получать подарки приятно, но что они по сравнению с пониманием, обществом любимого?
  - Избалованный ты. Тебе вон весь визуал оборвали твои подруги, а ты хоть бы одной ответил.
  - Возьми да ответь за меня, познакомься.
  - Я консервативен, мне такие подруги не нужны, - скривил рожицу.
  Теперь Стася пятнами пошла, от стыда и ужаса чуть под сиденье не провалившись - дошло, что она - мужчина, встречается с мужчинами. И здесь так бывает!
  Мама! - глаза стали огромными.
  Русанова поспешила сунуть в рот пищу, склонив голову почти до подноса.
  Это не реальность - это дурная ирреальность!
  Мужчины как женщины, женщины как мужчины, суры - асуры, зоны, финансы, плата за рождение, обучение, создание семьи, академия агрессивных тупых вояк как вершина всех достижений, билет в нирвану - военизированная тоталитарная колония неандертальцев!
  - Значит, предел твоих мечтаний карта и звание офицера? - уставилась опять на парня.
  - Цель, - поправил. - А еще раз обзовешь, ударю.
  - Разве обозвал? - нахмурилась, не понимая.
  - Мечтают слабаки, трусы и неудачники. А я сильный и удачливый!...
  - Потому что экономный, - кивнула. Смысл переубеждать?
  - Расчетливый.
  - Да хоть финансовый, - не сдержалась. - Другое показательно: суров ругаешь, а сам одним из них стать желаешь. И нет тебя. Суры - асуры - частности. А факт в том, что нет ни тех, ни других - есть люди, одни успешные, другие нет. А успех - карты. Вот эти маленькие финчи, - покрутила белую карту в пальцах, разглядывая 'чудо' технического прогресса, ее вершину. - Она заменяет вам все, даже душу, она ваш разум, ваш руководитель. Ничего у вас нет, даже самих себя, вы обычные рабы. И как рабов распределяют, как называют, значения не имеет. Раб он и есть раб, и идеология, и мышление у него рабское. Один на плантациях работает, другой в доме убирает, а хозяин бамбук курит и умело меж собой двух рабов стравливает, одного манит, другого злит, потом местами меняет. Удобно. Пока меж собой грызня идет - общее не видно, задуматься некогда. Когда финч, фрэш единственный Бог - интеллект, духовность и моральный кодекс уже не нужны. Он все заменяет. Он ваши души покупает и продает. Офицером стать хочешь? Станешь, не сомневаюсь. И будешь молодых муштровать, сквозь эту прессовку пропускать, как сам сквозь нее проходил. Пять лет! Пять лет убить, чтобы потом помогать убивать другим. Всю жизнь положить на эту тупую частотную хрянь! - шлепнула карту на стол. - Ничего ты не изменишь, став офицером, ты и понятия не имеешь, что такое настоящий офицер. Солдафон ты, и дети у тебя солдафонами будут, и внуки. Потому что папаша будущий далеко не их будущее строил, а в прошлом буксовал, не радость им готовил, а эшафот мастерил. Ты бы человеком для начала стал, своей головой думать научился, свою цель нашел, а не пер как баран со стадом к указанному водопою и на бойню.
  Все-таки политика, - смекнул Тео: решили меня по статье неблагонадежности выгнать, чтобы сразу все данные стереть и на рудники в дальний угол галактики отправить.
  Обломишься!
  - Все? - спросил спокойно.
  - Нет. Я бы много тебе сказал, да не поймешь - мозг не тренирован, клетки атрофировались. А и зачем они, правда, главное фрэш, финч, - почти пропела названия. - Будет у тебя этих карт много, много, закопаться можно. И будете вы с ними жить душа в душу, а умрешь - тебя не вспомнят, но они останутся. Такие красивые, такие милые твоему сердцу беленькие пластиковые хрянечки, предел человеческих стремлений, 'великое' достижение человеческой мысли. В одной красивая вещь, в другой планер, в третьей сочный бифштекс, в четвертой дом на горе, в пятой - приговор для врага, в шестой таблетка от головной боли и старения... Жаль от жадности таблеток нет, как нет их от корысти, подлости да глупости. А еще открою тебе великую тайну - нет карт на свет солнца, запах цветущей яблони, ветра в лицо, улыбки любимой, как нет чеков на верность, любовь, счастье, уважение, дружбу бескорыстную, радость матери и смех ребенка. Вот на все есть, а на это нет!... А и, правда, зачем тебе радость матери...
  Тео вскочил и ринулся прочь, закаменев лицом. Но не дошел до выхода, развернулся, вернулся к столу и навис над растерявшейся Стасей:
  - Моя мать... моя мать была утилизирована во время очередной зачистки, - прохрипел с перекошенным лицом, полными скорби глазами. В них слезы, стояла злость и такая боль, что
  Стасе плохо стало: побелела, онемела, перед глазами поплыло. Пока в себя приходила - парень ушел.
  Русанова долго сидела, обдумывая услышанное. Ковырялась в том, что называлось пищей, заставляя себя есть, и давилась. Надо кушать, восстановиться, а не могла - перед глазами четко вставала картинка убийства матери и растерянность, горе одинокого мальчишки. А следом вставали те дети - сироты, которых довелось ей видеть. И было до слез жалко, что помогала она капле в море.
  
  
  Глава 7
  
  
  Не она.
  Но как такое может быть?
  Нет, ну, точно - не она! - нервничал Иштван, поглядывая на неуклюжие, испуганные движения женщины. Чиж топтался рядом, растерянно разглядывая Русанову, которую как салагу обучал азам тренер. Она словно разучилась драться, забыла все приемы напрочь и, видно, вместе с практикой, стажем в шесть лет обеспеченья 'зеленки'.
  Так бывает?
  А эти нелепые взмахи рукой, волнение воздуха без цели и смысла? Она защищается, нападает или зовет: ну, помогите же кто-нибудь? А несчастный вид, затравленный взгляд?
  Стася?!
  Чиж скривился, не зная, что думать. Ян нахмурился, с долей испуга покосившись на товарищей. Борис пожал плечами:
  - Контузило ее не слабо.
  - Когда? Полгода назад? - зыркнул на него Иштван.
  - Что застыли, бойцы? - поинтересовался капитан Сидоркин. - Работаем! Русанова, хватит меня развлекать, пять минут на то, чтобы взяться за ум. Иди, вон, посиди, подумай.
  Женщина села на лавку, а 'зеленые' начали спарринг.
  Николай работал с Яном и щадил того по максимуму - мальчишка еще, зелен, неопытен. Да и не драка 'по понятиям', не учение по фейсу за дело - тренинг.
  Но капитану не понравилось, жестом остановил патрульных и приказал Пацавичусу встать с ним, а Русановой отрабатывать удары с Чижовым. Та больше не показывала 'женский' бокс, била метко, четко, работала как всегда - отлично, с одним лишь 'но' - сил не мерила, как будто в атаку с противником пошла, не с другом, не тренировка это - настоящий бой.
  Один пропущенный удар, и Николай полетел к стене, сбив с ног Бориса. Оттер кровь с губы и уставился на Стасю.
  - Сдурела? - удивился Боря. Но та и бровью не повела - жгла взглядом Колю.
  Он вскочил и решил не миндальничать. Видно, желает дама поучений, что ж, он выполнит ее каприз. Разминка тут же переросла в драку, и мужчины замерли, недоуменно разглядывая бойцов. Тренер не спешил разнять их, и пристально следил за маневрами подопечных. То, что оба злы, его меньше всего волновало. Нормальное дело чуть раздразниться, а большее допустят - минус им. Работать нужно четко, без эмоций, тогда толк будет.
  - Молодец, Русанова, молодец, умеешь, когда хочешь, - заметил, довольный, что женщина перестала изображать кисейную барышню и вспомнила все то, чему он ее учил. - Хор-рошо! Чижов эмоции убрать! Стыдитесь, женщина на класс выше показывает себя. Злость в дело, в дело, Чижов!
  Иштван чуть не сплюнул на пол с досады, увидев как мужчина получил по скуле и пошатнулся. Подсечка, захват и шея Николая оказалась в руках Стаси. Она вроде и не сжимала ее, а мужчина начал синеть, пытаясь вырваться из хватки.
  - Отставить, Русанова!! - двинулся к ним Сидоренко, насилу женщину от Николая оторвал, откинул в сторону. - Вы перешли границы!
  К Чижу рванули мужчины, помогли подняться.
  Теофил, стоящий за стеклом класса, помрачнел. Он точно понял - цель демона этот человек.
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"