Райвич Николай Юрьевич
Искусство лежать в гамаке

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Искусство лежать в гамаке
  
  
  
  
  Николай Райвич
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Отец Никифор
  
  
  
  
  
  
  БАТЮШКА.
  
   Отец Никифор закончил молитву и сел обедать.
  Чугунок со щами уже дымился на столе, попадья нарезала хлеб и лук.
  - Сейчас-сейчас, касатик, проголодался, чай, - приговаривала она,
  нежно, но робко поглядывая на отца Никифора.
  - Ну, что ж, - сказал тот, устало взглянув на попадью, - водочку-то
  неси.
   Попадья засеменила к погребу:
  - Холодненькой достану, что Пантелеймон давеча принёс.
   Вот уж и голова попадьи с поднятой над ней бутылью показалась из
  погреба. Да видать поспешила она, оступилась. Грохот и звон
  бьющегося стекла вывели батюшку из задумчивости. С минуту сидел
  он, слушая оханья попадьи и осознавая случившееся, а осознав, только
  и молвил:
  - Тьфу, дура, блядь, прости Господи! - и снова погрузился в свои мысли.
  
  
  
  АНФИСА.
  
   Вся деревня знала, что Анфиска - блядь.
   Идёт она, бывало по улице - морда накрашена, подол за пояс заткнут,
  не то что ляжки - чуть ли не жопа видна - и бесстыжими глазами по
  сторонам зыркает.
   Пелагея, отца Никифора соседка, тут сразу же за коромысло - и давай
  мужика своего хуячить - чтоб неповадно было. И уж по всей деревне
  бабы окна да двери затворяют.
   И только отец Никифор тогда выходит из дому, становится посреди улицы и плюёт, плюет ей вслед, пока та совсем не скроется из виду.
  
  
  
  
  
  
  СКОТИНА.
  
   Отец Никифор ждал в гости отца Онуфрия из соседней Хряковки.
   Попадья напекла пирогов с мясом и с капустой. Она уже волновалась:
  - Глянь, батюшка, времени-то уж осьмой час, а отец Онуфрий всё чтой-
  то не едет.
  - Приедет, - успокаивал её отец Никифор, - куда он денется, скотина.
  
  
  ДАРМОЕДЫ.
  
   Отец Никифор захворал: вечером жар начался, ночь спал плохо, всё охал да ворочался, попадья извелась вся.
  С утра пришли его проведать купец Пантелеймон да Николка Ебанько, столяр. Видят - жар не меньше, Николка и говорит:
  - Может за доктором съездить?
  - Да не любит он их больно, докторов-то, - отвечает попадья.
   Тут и больной глаза открыл и говорит:
  - Не люблю. Не люблю докторов. И столяров не люблю. И купцов не люблю. Дармоеды.
  
  
  
  
  
  
  ДИАВОЛ.
  
   Однажды отец Никифор увидел Диавола.
  Был он тогда у Пантелеймона на именинах и вышел на двор по нужде.
  Видит - Он, возле амбара маячит. Отец Никифор - в сени, схватил пантелеймонову двустволку, валенки надел, и на улицу.
  Тот от него удирает через огороды, в поле, в лес уйти норовит. Но и отец Никифор не отстаёт: через изгороди, по сугробам ... Остановится, прицелится, стрельнет, и снова за ним ...
   Только к утру вернулся. И слёг: месяц хворал. Говорит, убил. Уж за версту от Хряковки.
   Мужики ходили, правда, не нашли ничего.
   Чёрт его знает, дело тёмное.
  
  
  
  
  БЛИНЫ. (КОСАРИ).
  
  
   Любил отец Никифор по утрам ходить на косарей смотреть. Смотрит, как мужики сено косят, любуется: "Ладно косят!" - думает. Аппетит нагуляет и к обеду домой возвращается.
   Возвращается, думает: "Вот сейчас пельменей покушаю." А в тот раз попадья блинов напекла.
  - Отведай, - говорит, - со сметанкой, с грибочками или с вареньем.
  - Сметанка, грибочки, - передразнил отец Никифор, - водка да рыла свиные кругом. - И, вздохнув, только немного съел и пошёл отдыхать.
  
  
  
  
  
  
  ДРАКА.
  
  
   Отец Никифор поужинал и теперь сидел возле печки и смотрел на огонь. Тут на улице мужики затеяли драку. Отец Никифор поспешил к окну.
   Но мужики подрались совсем недолго и разошлись. Тогда отец
  Никифор вернулся к своему месту возле печки и продолжал смотреть на огонь.
  
  
  
  
  
  
  
  БАТЬКА МАХНО.
  
  
   - Ну что, отпущаешь грех мой, или как? - повторил батька Махно,
  сдвигая брови.
   Отец Никифор отвёл глаза. Тёплый майский ветерок играл листьями берёзы за окном и чубами трёх висящих на ней казаков.
  - Отпущаю, чего уж ...
  - Ну и ладно. Хлопцы, батюшку обратно доставить!
   "Ну и сволочь, - думал отец Никифор, залезая в телегу. - Кадилом бы тебя по ебалу!"
  
  
  
  
  
  
  РЕВОЛЮЦИЯ.
  
  
  К отцу Никифору батька Махно всегда приходил с большой
  трёхлитровой бутылью самогона.
   Бывало, разгорячившись, заводил батька Махно разговор о своих хлопцах и конях, о России и о своей роли в мировой революции.
  - Говно, - отвечал, захмелев, отец Никифор, - твои хлопцы, и кони твои - говно. И Россия - говно, и революция твоя, да и сам ты - говно.
  
  
  
  
  
  
  ХРЯКОВКА В ОГНЕ.
  
  
   Под вечер в избу ворвался батька Махно с окровавленной шашкой.
  - Где красные?! - орёт.
  - А в Хряковке, - пошутил отец Никифор.
   Уже ложась спать, услышал он канонаду, глянул в окно - над
  Хряковкой зарево.
  - Ишь, воюють, - усмехнулся отец Никифор.
  
  
  
  
  
  
  
  ПОМИНКИ.
  
  
   Отец Никифор любил ходить на поминки. Так бывало разгуляется! ..
   Однако, вёл себя сдержанно и никаких скабрезностей не допускал.
  
  
  
  
  ИЕРУСАЛИМ.
  
   Николка Ебанько полез в церкви крышу чинить, да и свалился. Лежит, не шевелится.
   Послали за отцом Никифором. Тот как раз в бане парился. Оделся наспех, побежал к церкви, а тут его ещё шмель в шею укусил.
   Бросился он на колени возле Николки, возопил:
  - Господи! Да что ж такое делается! Люди набожные и работящие
  мрут, а эти, - на мужиков столпившихся указал, - живут, паскуды, и шмели их не кусают!
   Тут Николка сел, головой трясёт, перегаром от него за версту разит.
   Встал тогда отец Никифор, печально посмотрел вокруг себя:
  - Уйду я от вас на хуй, - говорит. - в Иерусалим.
  
  
  
  
  ПАРАДОКС.
  
  
   Как-то раз отец Никифор любовался на работу косарей, прислонясь к стогу сена, и сам не заметил, как заснул. И было ему чудное видение: будто явился к нему ангел небесный, весь в белом, и молвит: "Поведаю я сейчас тебе, отец Никифор, феньку одну. Коли послушаешь меня, первым станешь средь приходских священников и неоценимую помощь принесёшь отечеству ..."
   Возрадовался сердцем отец Никифор. Но тут ударил гром, и он проснулся.
   "Парадокс," - вспоминал потом этот случай отец Никифор.
  
  
  
  
  
  
  
  ХАВРОНЬЯ.
  
  
   Вскоре после Вербного Воскресенья Хавронья опоросилась. Довольный отец Никифор, бывало, по нескольку раз на день наведывался в хлев посмотреть на приплод.
   А по вечерам, сидя на крыльце, с эадумчивой улыбкой размышлял над тайнами Творения, едва отвечая на приветствия возвращающихся с покоса мужиков.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  СТАРУШКИ.
  
  
   Хотя и много было вокруг набожных старушек, но отец Никифор их не жаловал.
   На вопрос, почему он их не жалует?
   - Дуры они, - отвечал.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  МУЗЫКА.
  
  
   Любил отец Никифор слушать, как Николка Ебанько на гармошке играет. Нарочно в гости звал. Слушает, бывало, а сам плачет.
   А из поэтов любил он Горация.
  
  
  
  ЛУНА.
  
   Отец Никифор сидел на крыльце и смотрел на луну.
  - Вот так же, наверно, и отец Гавриил, что до меня тут был, смотрел на луну, - думал он, - да и раньше ещё, отец Амвросий, да и до него кто- то, бог его знает, да и прежде ещё ...
   Все умерли. И я тоже умру. И попадья... И даже Николка Ебанько, хоть молодой ещё и крепкий такой. И священник новый, что заместо меня придёт.
   Хоть он, может, церковь покрасит. А когда-нибудь, глядишь, и новую построют. Ведь и этой когда-то не было ... Хорошо! ..
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПОДАРОК.
  
  
   Отец Никифор с ярмарки всегда попадье подарок привозил. То бусы купит, то платок какой. А попадья потом всё перед зеркалом крутится, довольная.
   Да и сам отец Никифор доволен, смотрит на неё, радуется:
  "Ну и баба у меня, ну и дура!"
  
  
  
  
  
  
  
  
  УХОД.
  
  
   В конце августа отец Никифор ушёл в Иерусалим. Вроде и не
  собирался, а только встал однажды утром чуть свет:
  - Всё, - говорит, - пора, пойду я.
   Попадья рыдает, однако вещичек да пирогов в дорогу собрала. Обошёл он в последний раз двор, в хлев заглянул, обнял попадью и ушёл.
   Навсегда ушёл. В последний раз его в Калязине видели.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  * * *
  
   В Иерусалиме отцу Никифору не понравилось.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ночь с обезьянами
  
  Настеньке
  
  
  
  Всю ночь снились мне только одни обезьяны...
  Ф. М. Достоевский.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ИМЕНА
  
  Аминодав родил Якова. Яков родил Екусиила. Екусиил родил Льва и Йону. Лев убил Екусиила. Йона убил Льва. Йона родил Махмута и Петровича. Махмут подарил Софье ящик с конфетами. Софья съела конфеты и умерла. Петрович убил Махмута. Он отрезал ему голову и принёс Йоне. Йона убил Петровича.
  Махмут родил Евстигнея. Марфа отрезала ему голову и принесла Йоне. Йона задушил Марфу. Улумбек родил Алексея и умер. Алексей задушил Йону и отрезал ему голову. Алексей родил восемь сыновей и ушёл в пустыню. Дарья отравила сыновей и отрезала им головы. Иван отрезал ей голову и принёс Алексею. Алексей родил Евдокию. Евдокия задушила Матвея, Петра, Станислава, Марка и Авдотью. Алексей отравился. Авдотья родила Акулину и отрезала ей голову. Марк родил Аврелия, задушил Авдотью и отрезал себе голову. Аврелий ушёл в пустыню и родил Германа и Ваську. Васька убил Германа. Герман убил Аврелия. Васька родил Добермана и Кузю. Кузя поимел Добермана. Доберман поимел Ваську. Кузя родил Пелагею и назвал её Анной.
  Анна родила Шульца и научила его взрывать мосты. Сигизмунд убил Зигфрида. Зигфрид убил Германа. Герман убил Бальтасара. Уильям родил Михаила, Брюса и Иосифа. Арнольд отрезал голову Иосифу, Брюсу и Михаилу, задушил Уильяма и принёс Пелагее. Пелагея задушила Арнольда и родила Аминодава.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  КАРНАВАЛ
  
  Рассказывая о Бразилии, нельзя не упомянуть о таком явлении, как карнавал.
  Это удивительное зрелище издавна привлекало внимание европейских исследователей. Хотя происходит карнавал весною, подготовка к нему начинается уже осенью, когда земледельцы, отдохнув от предыдущего карнавала и собрав урожай, обеспечены пищей на всю долгую зиму.
  С приходом весны города и деревни украшаются флагами, цветами и лозунгами: "Все - на карнавал!". Люди надевают яркие праздничные одежды и выходят на улицы. Многие, даже большинство, появляются в масках.
  Начинается карнавал.
  Под звуки барабанов и других музыкальных инструментов люди передвигаются, ритмично подпрыгивая. Они машут цветами, флагами и другими предметами. К исходу следующего дня некоторые уже не выдерживают напряжённого ритма карнавала. Эти рискуют быть затоптанными толпой. Измождённые люди срывают с себя одежду. Кое-кто пытается выбраться из людской массы. Тогда в ход идёт холодное оружие.
  В последующие дни только наиболее стойким и тренированным участникам карнавала удаётся продолжать танец. Но и таких остаётся всё меньше и меньше.
  К концу праздничной недели карнавал представляет собой слабо колышащееся кровавое месиво.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПЕДРО РОДРИГЕС
  
  в Испании есть небольшой и, в общем-то, ничем не примечательный городок, название которого я не стану здесь приводить, ибо по-русски звучит оно двусмысленно, а изменить его, значило бы погрешить против истины. В этом городке родился, жил, да и по сей день, если только не умер, живет некий Педро Родригес. Я ничем не рискую, называя его настоящее имя, поскольку людей с таким именем в Испании хватает, да к тому же наш герой совершенно и не отличается от большинства своих тёзок. Более того, человек этот настолько зауряден, туп и не стоит нашего внимания, что и заговорил-то я о нём только для того, чтобы сообщить, что большинство, увы, громадное большинство людей, встреченных мною за годы моих странствий, были такими же долбоёбами, как и упомянутый Педро Родригес.
  
  
  
  КУТЬ-ЧЬЯНЬ
  
  Эта игра называется Куть- Чьянь. Возможно это самая древняя игра в истории человечества. Она простая и нескучная, в ней нет ни выигравших, ни проигравших. Играют двое. Первый играющий приходит ко второму (который в это время ест, спит, читает газету или курит - по своему выбору) и говорит: "Пойдем, я тебе что-то покажу". В дверях он пропускает второго играющего вперёд и стреляет ему в затылок.
  
  
  
  МЕЧТА
  
  У каждого человека есть мечта...
  Один мечтает прославиться, другой разбогатеть, кто-то мечтает освободить угнетённых, кто-то - накормить голодных, кто-то - защитить отечество, кто-то - посвятить жизнь науке или искусству, или путешествовать, или совершить подвиг.
  Но о чём бы вы ни мечтали, к чему бы вы ни стремились - знайте, что у вас никогда ничего не получится!
  
  
  
  НАБЛЮДЕНИЯ
  
  
  Человек.
  Удивительное всё-таки создание - человек!
  Ведь вот как родится, так и живет до самой смерти. Как заводной, ей-богу!
  
  Аборигены.
  Интересно, куда бы я ни приехал, везде преобладает местное население. Со своими обычаями, понимаете, нравами, укладом жизни. Иной раз смотришь - вроде и ничего, но по мне - так лучше б его и не было совсем.
  
  Туристы.
  В больших красивых автобусах приезжают туристы, обычно американцы.
  Ездят они себе по городу в этих своих автобусах и на аборигенов смотрят. А те, наоборот, остановятся и на туристов глазеют. Ну чистый зоопарк!
  
  
  
  В ОЖИДАНИИ ДЕДА МОРОЗА.
  
  
  Я всегда волнуюсь, когда жду Деда Мороза. Ещё бы...
  На столе горят свечи, за окном мелькают снежинки, и вот, в сером проёме окна - тень.
  Это он. Стук в дверь...
  Помню, в первый раз, давным-давно, я подслушал их разговор с отцом. Отец говорил, что отменяет заказ, он кричал и ругался. Дед Мороз с угрозой отвечал, что заказ делается раз и навсегда, и никому не дано его отменить. Потом послышался шум борьбы, и когда Дед Мороз вошёл в комнату, лицо его было в
  крови. Он подошёл ко мне и сказал:
  - Но ты, ты-то ведь хочешь, чтобы я приходил?
  - Хочу, - сказал я.
  Он улыбнулся и протянул мне пряник. Я попробовал откусить и сломал два зуба.
  - Хочу, - повторил я, - приходи.
  На следующий день умер дедушка. Кажется, Дед Мороз дал ему что-то
  посмотреть из своего мешка. Никогда нельзя заглядывать в мешок Деда
  Мороза...
  Странно, что несмотря ни на что, его приход всегда застаёт меня врасплох. В последний раз я был, казалось, полностью готов. Но он не постучал, он ухитрился совершенно бесшумно взломать дверь и вырос передо мной внезапно, будто из-под земли. Он опередил меня на долю секунды.
   Но на этот раз ошибки не будет, я начал готовиться к его приходу, как только вышел из больницы, целый год я только и думал об этом дне.
  
  На столе горят свечи. За окном мелькают снежинки. Указательный палец на курке, предохранитель спущен, взгляд мой устремлён в серый проём окна...
  
  
  
  
  БОЖИЙ ПРОМЫСЕЛ.
  
  - Но подумай, Ихтюлла, ведь ты ещё так молода! А каково будет твоим
  родным! Если уж ты решила посвятить себя богу, почему бы тебе просто не дать обет девственности, как поступают многие, и не славить его самою жизнью своей здесь, среди нас? Во всяком случае, так у тебя будет достаточно времени, чтобы подумать, прежле чем идти на этот последний подвиг!
  - Не ты ли сам учил нас всегда, что из всех способов достигнуть
  блаженства самый верный тот, который я избрала? И мне ли с моей красотой давать обет безбрачия! Кто знает, надолго ли хватит мне нынешней твёрдости духа? А если я и выдержу искушения многих лет и по-прежнему буду готова к жертве, что я выиграю?
  К тому же пойми, я хочу предстать пред ним такою, как сейчас. Ведь позже я уже не буду так прекрасна ...
  - Прости меня. Ты, конечно, права... Просто я так привык к тебе ... Уверен, ты сможешь добиться его милости к нащему народу. Благословляю тебя!
  Знай, что ты достойнее всех когда-либо вознесённых!
  Прощай... Нет, подожди: я провожу тебя ...
  Ихтюлла, увы, была слишком молода и полна жизни, чтобы умереть быстро.
  Несмотря на пронзённое горло, она ещё долго извивалась и билась на
  раскалённых солнцем камнях ...
  - У, какая весёленькая рыбка! - сказал мальчик.
  Дружный хохот взрослых был ему ответом.
  
  
  АНГЕЛ В ДЫМОХОДЕ.
  
  Нет, ребят, не скажу я вам, на что русалка клюет. Да и не
  поймаете вы её сейчас, не сезон. Вот летом приедете - другое дело, вместе пойдём ловить, но только бреднем. А так не надо, браконьерство это, ребят.
  Посмотрите, мамке покажете, коли не верит, а потом обратно выпустим. Без воды-то они долго не могут, умирают они без воды. Вялить? Эх, ты! Сорванцы вы, ребят, ничего, как посмотрю, святого для вас нету. Да что там, и я ведь когда-тотаким был. Ни бога, ни чёрта не боялся. Потом поумнел, жизнь научила.
  Как? А так - ангел меня надоумил. Смеётесь? А я ведь серьёзно. Хотите - расскажу,только тогда тихо сидите и слушайте, невесёлая это история.
  
  Случилось это давно. Я ещё только в школу пошёл, и был хулиган - не хулиган, а так, озорник, как и прочие все. Жил я тог да у бабушки своей, Софьи Ильиничны, и трудно, думаю, ей со мной приходилось. Как-то раз, дело было зимой, может и на Рождество, точно уж не помню, зашёл к нам дядя Гриша.
  Посидели они немного с бабушкой и в церковь ушли. А на столе бутылка вина початая осталась. Ну, а я, сорванец, и обрадовался. Свернул самокрутку (махорки я у дяди Гриши заранее потихоньку отсыпал), подкинул дровец в печку, сижу, курю и вино прямо из горлышка потягиваю. А на коленях у меня кот улёгся. Пригрелся, мурлычет, глаза закрыл. Тут я возьми да и прижги ему ухо самокруткой. А он как сиганёт, так что я и сам испугался. Отпрянул я,
  бутылка-то у меня из руки и выскользнула. Ну и вдребезги, конечно.
  "Господи! - думаю (в первый раз тогда бога вспомнил). - Что ж будет-то?!"
  Суров был дядя Гриша. Заплакал я и всё причитаю: "Господи, миленький, помоги мне как-нибудь!"
  И вдруг слышу - шум какой-то, будто птица огромная крыльями хлопнула. А в печке, смотрю, зола посыпалась, и весь дым в дом идёт. И будто стоны человеческие из печки доносятся. И тут вижу - из дымохода белое крыло прямо сквозь огонь свесилось, перья трещат, чернеют, стоны всё громче, а огонь уже печку лижет.
  
  Как я тогда из дома выбрался - сам не знаю. Очнулся я у дяди Гриши. Так мы с
  бабушкой у него и поселились, наш-то дом весь сгорел, не успели потушить: пока увидели, пока из церкви добежали ... Да, видать, Рождество было, весь народ потому что в церкви был.
  Как ангела из дымохода доставали - я не знаю, не спрашивал, а дядя Гриша сам не рассказывал, бледный ходил, молчаливый, плакал даже. И бабушка тоже всё плакала и молилась много.
  
  И вот уж сколько лет прошло, а я всё думаю об ангеле этом, не могу забыть.
  Бог ли послал мне его в утешенье, или сам он, витая под звёздным небом, устремился на помощь, заслышав жалобный детский плач?.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПОДВИГ ВОЖДЯ
  
  
  Умирая, последний из жрецов Тецкальтипока, верховного божества ацтеков, знаменитый Хнтлаврынса, велел позвать своего внука, и вот что он поведал ему:
  - Ты, наверное, слышал, Хрмамарти, легенду о Хмиридумпти, или Дикой Пантере, как её называли, дочери вождя Ястребиный Коготь. Перед смертью Ястребиный Коготь поручил ей спрятать от бледнолицых священные сокровища ацтеков. Мне и ещё двум жрецам было приказано сопровождать её.
  Мы взяли трёх, нет, четырёх волов и столько же лошадей и отправились в сторону Великих Гор. Хмиридумпти, чьи Глаза, должен тебе сказать, кхе... напомина... кхе, кхе...
  Старик закашлялся и схватился руками за грудь. Немного погодя, он продолжал:
  - Глаза её... Впрочем, мне надо успеть сказать тебе самое главное. Ведь я последний, кто знает, где спрятаны сокровища ацтеков.
  - Как, о Хнтлаврынса! - воскликнул юноша. - Неужели это правда, и наши сокровища не достались испанцам?!
  - Это так! Слушай же. Сначала мы хотели спрятать их у истоков Красной Реки, но Хмиридумпти, или Дикая Пантера, как... кхе, кхе... не важно... сказала, при этом глаза её... кхе... кхе...
  Старик опять закашлялся. Затем, собравшись с силами, снова заговорил:
  - На следующий день неожиданно поднялся ветер, что нередок в тех краях, особенно в конце весны, когда наконец расцветают кактусы той редкой породы, что носит название Хртл... кхе, кхе... Впрочем, перехожу к самому главному. Дикая Пантера решила, что сокровища мы спрячем... Да, она так и сказала: "Сокровища мы спрячем", и при этом глаза её... кхе... кхе... кхе...
  - Ну, дедушка, ну где же вы их... - И тут юноша увидел, как тело старика, содрогнувшись в последний раз, вдруг вытянулось и обмякло, руки его безжизненно упали, и глаза его...
   В-общем, он ушёл в страну предков, унеся с собой тайну сокровищ ацтеков.
  
  
  
  
  ДЖАЗ
  
  Разреши дать тебе добрый совет: если хочешь вполне насладиться моим нехитрым, но милым рассказом, не поленись, открой бутылочку старого доброго пива, поджарь парочку старых добрых сосисок, и я буду беседовать с тобой на "ты", как со старым добрым братом, а ты будешь пить пиво, а я буду думать о тебе и радоваться, а ты тоже будешь радоваться и есть сосиски, слушая мою нехитрую повесть, как слушаешь ты старый добрый джаз...
  Поразительно! Оказывается, сны людям снятся всего какую-то долю секунды, перед самым пробуждением, а не все восемь часов, как мы думали. Да, брат, стареем... А наука идёт вперёд, и искусство идёт вперёд, и жизнь идёт вперёд, и медицина идёт вперёд вместе с наукой. А нам остаётся только помахать им рукой...
  Мне часто снятся такие удивительные сны, что я просыпаюсь в слезах...
  Расскажу тебе... А вообще-то нет, брат, не буду. Пей своё пиво, жри свои сосиски...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  НЕОКОНЧЕННЫЙ РАССКАЗ
  
  (Посвящается О.C.)
  
  "- ...и скажу вам честно, - закончила Люда свой рассказ, - таких хуёв я ещё никогда не видела!"
  Все молчали, поражённые.
  Первым прервал молчание Константин Фёдорович, доктор филологии.
  - Да, - сказал он, - никогда нельзя предсказать поведение человека в экстремальной ситуации... Помню, как-то в Мюнхене, сидел я в небольшом кабачке на Цангермейстерштрассе. Была осень, накрапывал дождь, и других посетителей не было. Я смотрел в окно. Ветер раскачивал дерево, и ветви его в опускающихся сумерках напоминали сражающихся рыцарей.
  И вдруг словно какая-то тень заслонила окно, казалось, беззвучно упали чёрные шторы. В то же мгновение пламя свечи, стоявшей передо мной на столе, вздрогнуло, и она погасла, будто от резкого порыва ветра. Так же внезапно оборвалась негромкая музыка. Я оказался в полной, кромешной темноте. Я вскрикнул, но не услышал собственного голоса, попробовал встать, но не смог пошевелиться.
  И тут я увидел серебристое сияние, которое всё сильнее разливалось на неопределённом расстоянии от меня. Чуть позже я осознал, что сияние не усиливалось, оно приближалось. Ко мне. Вот оно уже совсем близко, и я начинаю различать в самом центре его сменяющие друг друга чёрные и красные знаки, равномерно вспыхивающие острые и прямые линии, направленные в меня, в мои зрачки, в мой мозг, моё сердце.
  Темнота вокруг стала наливаться таинственным багровым светом. И тогда я услышал звук. Тихий вначале, напоминающий шипение змеи, он постепенно набирал силу. Это было похоже... Попробуйте представить себе тоскливый, пронзительный крик чайки, но только нарастающий, бесконечно нарастающий и как бы ввинчивающийся в сознание, сверлящий, лишающий разума...
  Но в тот момент, когда я думал, что вот-вот умру, и кошмар этот исчезнет, что-то подобное молнии сверкнуло из мрака, сталью прозвенело по стеклам окон, брызнувших багровыми осколками, впуская свежий осенний ветер. Вспыхнули скатерти, в баре посыпались бутылки, и фонтаны вина вырвались из разбившихся в щепки бочек. И тогда предо мною...
  
  Эх, Ольга Семёновна, Ольга Семёновна! Вечно вы со своей свёклой! В самый неподходящий момент! И далась вам эта свёкла! "А что, свёклу, мол, тоже жрать можно!" Додумалась!
  Ну, и как я теперь могу писать? Откуда я теперь возьму вдохновение?
  Естественно, я уже не могу писать, простите...
  
  
  
  
  
  ПАРАДОКСЫ ТВОРЧЕСТВА,
  или почему я не написал роман о маркизе де Саде
  
  Тогда я решил написать историко-эротический роман о маркизе де Саде. Я объездил все крупнейшие европейские библиотеки, собирая необходимый материал, и даже побывал в библиотеке Конгресса.
  Наконец мне показалось, что я достаточно разобрался как в сложной личности самого маркиза, так и в современной ему исторической обстановке. И я принялся за свой труд. Начал я так:
  "Той хмурой осенней ночью, когда лишь редкие газовые фонари освещали кое-как мокрые парижские улицы, а усталые горожане мирно спали под кровлями своих домов, маркиз де Сад в башне своего замка ебал сразу трёх графинь..."
  И вот ведь как бывает: с одной стороны, сама муза водила моим пером, когда я писал эти строки, и ни за что на свете я не согласился бы изменить ни единого слова, а с другой стороны, как честный художник и историк, я не мог вполне представить себе описываемого мною же события!
  Вот почему я был вынужден отказаться от своего по меньшей мере многообещающего замысла.
  
  
  
  
  
  
  
  
  МОРДА ВО ТЬМЕ
  (Поэма)
  
  Морда во тьме, морда во тьме...
  С детсва вижу я эту морду, особенно во тьме. Днём не так, а вечером, стоит выключить свет - и вот она, пожалуйста.
  Как описать её? Не знаю. И к тому же темно, ни черта почти не видно. Морда как морда. Да и привык я к ней.
  Иногда думаю, а вдруг вот сейчас выключу свет, а морды нет? Даже как-то не по себе становится. Но нет, вот она, во тьме.
  Да и что мне эта морда? Мало ли что там может быть, во тьме? Никогда не знаешь, темно потому что.
  И всё-таки что-то в этом есть. Таинственное что-то: морда - во тьме!..
  
  
  
  СОБАКА
  
  С детства запечатлелся в моей памяти один сон: собака, скользящая над зеркальной поверхностью воды, почти касаясь её короткими своими лапами.
  Уши её были непомерной длины, и порою, когда она улыбалась, мне казалось, что это и не собака даже, но свинья. Ей было видимо трудно лететь, и каждую секунду она рисковала сорваться в бездну. Но берег был уже близко, и я с замиранием сердца следил за её бесшумным полётом. И вот, уже совсем у берега, силы оставили её. Она вздохнула и канула в пучину...
  Удивительные, чудесные образы рождает порою девственное наше подсознание!..
  
  
  
  ХОЧУ РАССКАЗАТЬ
  
  Хочу рассказать о человеке исключительной судьбы, гинекологе, Аароне Исаевиче Зельцмане.
  Однажды он залез на одинокостоящее дерево, а была гроза, и в это дерево ударила молния.
  Так оборвалсь жизнь этого удивительного человека, гинеколога.
  НЕПРИЯТНОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ ИНЖЕНЕРА ЗУЕВА
  
  Пробуждение инженера Зуева было неприятным.
  - Зуев! - осторожно позвал его Кирюхин.
  Но Зуев не слышал, он спал.
  - Зуев! - позвал его Кирюхин громче.
  Но Зуев продолжал спать, обратив лицо к небесам.
  - Зуев!! - заорал тогда Кирюхин. Но Зуев спал, и ему снилось, что он катает барышню на лодке.
  Тогда Кирюхин взял весло и ударил им Зуева плашмя по морде.
  
  
  
  ФЕЛИСИЯ
  
  - Каким спортом? Волейболом. О!.. Как я любила волейбол! Я занималась волейболом каждый день. Как я играла! А мой парень - как он играл! Что? Нет.
  Он бегал. И я тоже бегала. Сколько я получила медалей! Но он бегал ещё быстрее. Он всё делал так быстро... И у нас всё так быстро кончилось...
  На, ешь конфету... Я бегала в Гане, Заире, Зимбабве... Это был мой первый парень.
  Это он устроил меня в министерство иностранных дел. Да, я работала на таможне, я обыскивала женщин. О! Сколько у них было наркотиков! Гашиш, героин, кокаин, о, сколько кокаина! А ещё, не знаю как по-французски... Боже! Какой язык! Но я его не учила в Париже... Я работала, я не учила французский. Боже, сколько я работала! Но в Париже можно жить, не то что в Ивудживике. Там нет ночи, всё время день, как сейчас. Что там? О, там канадская военно-воздушная база. Боже, как там холодно, сорок градусов, пятьдесят, обычно - шестьдесят градусов. Что я там делала? О! Я работала. Поваром. Боже! Какие они были худые! Как ты. Зато потом - какие они были толстые! Как было весело! Только всё время ночь, как сейчас, ещё темнее. Ничего, это конфета от насморка... У меня была такая книга, чтобы учить французский! Боже, какая книга! Где она теперь? Если я увижу такую книгу, я её сразу куплю. А это сок мзизи-квенза, вот, понюхай. Правда он замёрз. Я добавила мёда, потому что нет ничего лучше для зимы, особенно с супом. Когда я сюда прилетела, я стала учиться фотографировать. Чтобы заработать много денег. Боже! Сколько стоит аппаратура! Я бросила съёмки и пошла учить французский. Я так хотела выйти замуж за какого-нибудь американского парня, но, боже! Как я их не люблю! У меня дома есть пачка американских сигарет. Я тебе завтра принесу.
  Ужасно крепкие! Я их положила в холодильник - лучше всего держать сигареты в холодильнике. Тогда содержание никотина понижается, куришь - и ничего не чувствуешь!.. Нет, сейчас я не бегаю. Даже за автобусом. Как я могу бегать в таких туфлях?!..
  
  А пустыня уже переходила в полярную ночь, эскимосы кутались в газеты, один билет - две тысячи долларов, никто не поверит, но - боже! - она бы заплатила и больше...
  
  
  ПЕРУАНКА
  (ПОДАРОК.)
  
  - Ой, я забыла, о чём я должна говорить?
  - Вообще-то, о подарке, наша тема - "Мой самый лучший подарок", но если хочешь, то...
  - Ах да, подарок! Вспомнила. Мне было тогда шестнадцать лет, и мы с подругами поехали в деревню, к моей бабушке. Мы хотели вернуться к вечеру, но... А, мы опоздали на автобус. Поэтому мы остались у бабушки ещё на пять дней. А мои родители очень волновались, они обошли все больницы, морги...
  - Почему же ты им не позвонила?
  - Я забыла. Так вот, у бабушки, однажды ночью, когда я спала, кто-то подкрался и пощекотал меня за пятку. Я страшно испугалась! Я чуть не умерла от страха, до сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю. А когда я вернулась домой, родители ужасно ругались, и папа сказал, чтобы я принесла справку от врача, что я всё ещё девушка. Потому что раньше я всегда ночевала дома...
  - А ты...
  - Нет, я же говорю, я ездила к бабушке! Это уже потом я как-то пришла домой беременная. О, это был ужас, папа избил меня до полусмерти!
  - Нет, я хотел спросить, пошла ли ты тогда к врачу за справкой?
  - Ой, нет. Я забыла.
  - А в ту ночь, у бабушки, кто же это всё-таки пощекотал тебе пятку?
  - Пятку? Ах, да... Ой, не знаю... Может... нет, даже не представляю, кто бы это мог быть...
  
  
  
  ШОППИНГ
  
  - Когда делаешь шоппинг, твои глаза - это твой мозг, поэтому надо покупать что-нибудь.
  - Нет, я так не считаю, - возразила Рита, - я езжу по магазинам, выбираю, смотрю где дешевле, сравниваю, но никогда ничего не покупаю.
  Фелисия пожала плечами и сказала философски:
  - Все люди разные... Вот здесь мы сядем на 35-й автобус.
  - Здесь только 34-й.
  - Да... Давай обойдём метро и поищем.
  Они обошли метро.
  - Лучше спросить у кого-нибудь, - предложила Рита.
  На автобусной остановке женщина читала толстую книгу. Вместе с ней они ещё раз обошли метро. Её автобус ушёл.
  - Ничего, - сказала толстая женщина, - я вообще не жду автобуса, я жду мужа.
  - Поедем на 34-м, нет никакой разницы, - сказала Фелисия, - 34, 35...
  - Ты думаешь, она жцёт мужа? - кивнула Рита на толстую женщину, снова стоящую на остановке.
  - Вряд ли. Я думаю, она - детектив.
  - Да, скорее всего... Из какой ты страны?
  - Я? О!.. Из восточной Африки.
  - Я не спрашиваю, с какого континента! Из какой страны?
  - Одна женщина меня тоже спросила, из какой страны? Я ей сказала. А она мне не сказала, из какой она страны. Но я сама догадалась и сказала ей. "О, - воскликнула она, - ты читаешь мои мысли?!" И тогда я ей сказала: "Да провались ты со своими мыслями!.."
  Обратно ехали на метро. Фелисия рассказывала:
  - Однажды в метро мужчина столкнул с платформы женщину с ребёнком.
  После оказалось, что он сумасшедший. Я его видела потом... В парке. Боже!
  Одна половина лица белая, другая красная, а в центре - чёрная полоса! - Фелисия рассмеялась. - К счастью поездов не было, и женщина с ребёнком залезли обратно на платформу!
  Фелисия купила вязаные тапочки, мягкие рейтузы, книгу и пол-кило куриных жопок.
  Рита ничего не купила.
  
  
  
  
  СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ
  
  
  ... Потому что северное сияние - это души мёртвых. Твоя бабушка рассказывала мне, когда я была ещё маленькая, что она не слушалась старших и однажды, когда увидела северное сияние, стала смеяться, свистеть и вот так потирать ногтями. И северное сияние тут же исчезло. Она так испугалась, что даже заболела.
  Маленькая, я никогда не смеялась, видя северное сияние. Но потом я стала ходить в школу и верить в Иисуса Христа и думала, что ничего не случится с северным сиянием, если одна небольшая девочка будет смеяться, свистеть или потирать ногтями.
  Но как только я это сделала, северное сияние упало... Я заплакала, побежала домой и долго потом не выходила на улицу.
  Поэтому, когда видишь северное сияние, ни в коем случае не смейся, не свисти и не потирай ногтями, вот так...
  
  
  
  ПОЗДНЯЯ ТРАПЕЗА АУРЕЛИО О' ПАРРА
  
  Аурелио О'Парра ел чилес-рэйенос и верещал.
  Вы спросите, кто такой Аурелио О'Парра?
  - Художественный образ, герой этого произведения.
  Вы спросите, почему трапеза его названа поздней?
  - Потому что время было заполночь.
  Вы спросите, почему он верещал?
  - От восторга: Аурелио О'Парра очень любил чилес-рэйенос.
  
  
  
  БАБУШКА БЕРТА.
  
  Бабушка Берта никого на хотела убивать. Просто она была очень молодая и капризная. Как -то на Кузнецком мосту она остановилась у витрины оружейной лавки и воскликнула:
  - Ах, Жоржик, купите мне этот револьвер!
  - Что вы, Берточка, зачем вам оружие?
  - Чтобы защитить свою честь, - отвечала бабушка Берта. - Посмотрите, какой он маленький и изящный!
  Жорж ни в чём не мог отказать Берте.
  В тот же вечер она его случайно застрелила. Тогда она позвонила Сене и сказала, что, кажется, убила Жоржа и теперь в отчаянии.
   Сеня, молодой талантливый врач и её давний поклонник, не
  заставил себя ждать.
  - Сенечка! - бросилась к нему Берта. - Спасите меня, я не знаю, что делать!
  Надо куда-то спрятать тело!
  - Не волнуйтесь, Берточка, он жив! - радостно воскликнул Сеня минуту спустя, нащупав пульс.
  - О боже! Что вы радуетесь? У меня сейчас будет истерика ... Ну, сделайте же что- нибу дь!
  - Я отправлю его в больницу ...
  - Да вы что?! Чтобы он там умер, а меня посадили в тюрьму? Я, кажется, сейчас сама умру ... Ну, что вы стоите? Вы же мне клялись в любви! Убейте его скорее, мужчина вы или нет?! Умоляю, Сенечка!
  Дрожащими руками Сеня задушил Жоржа и повернул к Берте бледное лицо ...
  - Арсений, вы чудовище, - в ужасе прошептала она и выстрелила.
  
  
  
  
  
  
  КАК ХОРЯ УЧИЛ ЛЯЛЮ НЕ БОЯТЬСЯ СОБАК
  
  - Ни одна собака тебя не укусит, если ты её не боишься, - говорил Хоря. - Но даже самая безобидная собака опасна, если чувствует в тебе страх. А любая собака сразу его чувствует, от собаки это не скроешь. Тогда она может внезапно броситься на тебя и вцепиться в горло своими острыми зубами, а если ты закроешь горло, то в живот или в сердце.
  Поэтому, проходя мимо собаки, ничего никогда не бойся.
  
  
  
  ОПЫТ
  
  Однажды Хоря спросил Лялю, не хочет ли она засунуть голову в батарею, чтобы посмотреть, влезет она туда или нет. Ляля отказалась. Тогда Хоря решил позвать в гости своего друга Гришу. Но Гриши не было дома. Хоря вздохнул и сел делать уроки.
  
  
  
  ТРАКТОРА
  
  - Восемьдесят тысяч... - сказал папа с безумными глазами.
  - Бедный! - причитала мама. - Он копил эти деньги всю жизнь!
  - Восемьдесят тысяч... - сказал папа.
  - Он отказывал себе во всём. Он мечтал купить себе...
  - Восемьдесят тысяч... - сказал папа с каменным лицом.
  - Ну что ты заладил?! Может быть, даже больше. Может, девяносто тысяч.
  - Девяносто тысяч... - сказал папа, и рот его остался открытым.
  - Ведь кроме нас у него никого не было. О! Как он был одинок! Он всю жизнь трудился и откладывал деньги. И вот, не успел выйти на пенсию, как...
  - Девяносто тысяч... - сказал папа уже твёрже.
  На пороге комнаты появился заспанный Хоря.
  - Вы мешаете мне спать, - сказал он.
  - Хоречка, ласточка, - сказала мама. - Мы получили письмо... Умер дедушка Йозеф...
  - Кто это?
  - Это твой двоюродный дедушка, он был очень хороший и...
  - Девяносто тысяч... - сказал папа.
  - Да замолчишь ты или нет?!
  - Папа, ты купишь мне трактор, такой же, как у Гриши?
  - Хоречка, солнышко, - сказала мама. - Иди спать, пожалуйста, ты же видишь, у нас...
  - Девяносто тысяч, - сказал папа.
  - О, боже!
  - Папа, ты купишь мне трактор, такой же, как...
  - Трактор? - папа встал, налил себе стакан воды и выпил его большими глотками. - Трактор? - он неспеша промокнул салфеткой губы. Потом щёлкнул зубами, расправил плечи, потрепал Хорю по затылку и сказал гордо:
  - Я куплю тебе три трактора!
  
  
  
  ТАРАКАНЫ.
  
  - Однажды, - рассказывал дедушка, - два таракана сидели на стене в кухне и разговаривали. Но тут вошла хозяйка, включила свет и увидела их. Один таракан сразу же бросился бежать и скрылся в щели за раковиной. Оттуда, из укрытия, он стал звать своего товарища, говоря:
  - Беги скорее, спасайся! А то она снимет тапочек и убьёт тебя, как поступала уже не раз с нашими братьями!
  Но второй таракан не двигался с места. Как зачарованный, смотрел он на хозяйку и думал: "Зачем ей убивать меня? Разве сделал я ей что-то плохое? Я молод и хорош собой. Быть может, разглядев меня получше, она сжалится и не станет меня убивать. А может быть, она вообще не такая жестокая, какой её считают, и ..."
  Но к этому моменту хозяйка уже сняла тапочек и убила таракана.
  - Ну, а дальше? - спросил Хоря.
  Что дальше? Ничего. Это такая притча: один таракан убежал,
  руководствуясь рассудком, и спасся, а другой ...
  - А тот, который убежал, что с ним стало потом?
  - Потом? Ну, он жил себе жил, и дожил до глубокой старости. Но это не важно, важно, что ...
  - Вообще-то, я не люблю тараканов, - сказал Хоря.
  - Кто ж их любит, - согласился дедушка.
  
  
  
  
  
  
  
  
  УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА
  
  - Не так - то это просто - убить человека, - сказал дедушка, укладывая Хорю спать.
  - Это точно, - вздохнул папа.
  - Одному человеку отрезали ноги... - продолжал дедушка.
  - Прекрати сейчас же! - воскликнула мама. - На ночь рассказывать ребёнку всякие глупости!
  - Расскажи, дедушка! - попросил Хоря.
  - Одному человеку отрезали ноги...
  - По-моему, ноги - потом, - перебил папа.
  - Нет-нет, сначала ноги...
  - Ты что-то путаешь, - сказал папа.
  - Сами вы всё путаете! Вообще не буду рассказывать! - рассердился дедушка. - Спи, Хоря!
   И он ушёл на кухню.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ХОМЯЧКИ
  
  - Дедушка!
  - Чего тебе? Чего не спишь?
  - Я вот думаю. Другие люди - они что, все такие же как я?
  - Не такие, не волнуйся, спи.
  - А какие?
  - Какие-какие! Другие.
  - Какие - другие?
  - Ой, ну их вроде как взяли и посадили в такие, что ли, коробочки... Как этих, ну, мы видели же с тобой...
  - Хомячков?
  - Во-во, хомячков, точно. Хомячков. Понял теперь?
  - Ага.
  - Ну и всё, спи!
  
  
  
  СТАРЫЙ ТОПОЛЬ
  
  Возле моего дома есть небольшой сад. Там растут рябины, лиственницы, яблони, сосны, ели, дикая черешня, маслины, кедры и один старый тополь.
  Этому тополю более четырёхсот лет, он толще и выше всех других деревьев. На его ветвях весною поют соловьи, иволги, перепела, стрижи, ласточки, зяблики, совы и токующие глухари, а тополиный пух покрывает весь сад, словно снег.
  Дятлы стучат по его твёрдой коре. В образовавшихся дуплах поселяются грачи и белки.
  Потом прилетают кукушки и выгоняют грачей или подкладывают им свои яйца. Грачи думают, что это их яйца и высиживают их. А белки не знают, что им делать с яйцами. Они скачут по ветвям с удивлёнными криками.
  Осенью листья желтеют и падают на землю. Птицы улетают на юг. В опустевшие гнёзда залезают медведи и устраиваются там на зимнюю спячку. В ясный погожий зимний день можно насчитать до пятидесяти медведей.
  Иногда один из них просыпается и начинает петь. Тогда и другие просыпаются и подхватывают его песню. Так они часто поют долгими зимними ночами, и кажется, будто это поёт само дерево.
  В ненастную погоду, когда на дворе метель, и неистовый ветер раскачивает деревья, можно услышать приглушённые удары, будто какой-то великан в мягких валенках бродит по саду: это медведи падают на землю.
  
  
  КАБАНЫ
  
  За садом находится луг. Каждое лето я кошу там траву для скотины. Я встаю до зари и иду через тёмный сад. По обеим сторонам тропинки слышатся возня и хрюканье - это кабаны. Часто они перебегают тропинку прямо передо мной.
  Я их не боюсь: свиньи и есть свиньи.
  А днём их не увидишь, днём они ищут жёлуди. Только приглядевшись, различишь иной раз торчащий из-под земли хвостик.
  К осени весь сад изрыт кабаньими подземными ходами.
  Но поиски их напрасны: в саду нет желудей.
  
  
  
  ДИКОБРАЗЫ
  
  К двум часам ночи у меня устали глаза, и я уже не мог читать. Тогда я выключил свет и негромко включил радио. Шёл дождь. Огромная автостоянка лоснилась в лучах прожекторов. Перед моей будкой медленно прошёл дикобраз.
  Я проследил глазами, как он пересёк освещённую площадку и скрылся среди машин. Я вглядьвался ещё какое-то время в темноту, пока не увидел, как он возвращается. Я вышел из будки. Дикобраз, всё так же не спеша, прошёл мимо меня. "Странно, - подумал я. - Дикобразы не водятся на этой широте, их нет даже в зоопарке."
  Я вернулся в будку. Дождь усиливался. Вскоре мимо будки опять прошёл дикобраз. Я хотел выйти, чтобы погладить его, но тут увидел, что следом за ним идут ещё два дикобраза. Они были меньше размером и смешно переваливались при ходьбе. От удивления я остался сидеть на месте и тогда увидел ещё двух дикобразов, вполне взрослых.
  Я вышел на улицу, но дождь был таким сильным, что мне пришлось вернуться. Следом за этими двумя пробежала целая стайка молодых дикобразов, а за ними прошёл ещё один, причём очень крупный.
  Я не знал, что думать. Я ничего не понимал. Мне было жаль дикобразов, что они мокнут под дождём, но что Я мог сделать?.. Я ничего не мог сделать.
  Шёл дождь, радио играло Баха, а за окном, один за другим, нескончаемой вереницей шли дикобразы...
  
  
  
  БАБОЧКИ
  (ВЕСЕННЯЯ НОЧЬ)
  
  Приезжал проверяющий. Я сказал ему, что эти бабочки меня достали. Они лезут изо всех щелей, садятся на книги, и я не могу читать, мне противно. Я их бью газетой. Уже две газеты растрепал, весь пол усыпан дохлыми бабочками.
  Он сказал - это души мёртвых, летят на свет. Я сказал - я не могу выключить свет. Какая-нибудь из них может сесть на меня, так я хоть их вижу. Он сказал - евреи, даже ортодоксы, считают, что бабочки - это души умерших людей, и вот они летят на огонь... Я сказал, это они набрались у греков. Интересно, на костёр они полетят? Я бы развёл костёр. Он сказал - нельзя, на автостоянке...
  Только он уехал, как прибежал румын, сторож со стройки. Стал что-то кричать. По-румынски. Надоел страшно. Пробовал говорить с ним на латыни, прочитал любимый отрывок из "Энеиды". Он внимательно выслушал, развёл руками и убежал.
  Я закурил (пришлось выключить свет и открыть окно). Но тут прибежал ещё один придурок и заорал, что у него в машине разбили стекло и спёрли радио. Я молча поставил перед ним на подоконник телефон. Но он почему-то не стал звонить и ушёл, ругаясь.
  Потом опять приехал проверяющий: забыл расписаться в журнале. Мне пришлось включить свет, и бабочки влетели стаей. Я сказал - ещё одна такая ночь с бабочками, и я увольняюсь к чёрту. Он сказал - нет, это только один раз в году...
  Светало, бабочки постепенно пропадали. Я добил оставшихся в будке и стал подметать пол...
  
  
  
  
  
  
  ОБЕЗЬЯНЫ
  (НАДЕЖДА)
  
  - Мадам, - сказал я, - вот мой билет.
  - А где ваша квитанция о сдаче багажа? - спросила она.
  - У меня нет квитанции, поскольку у меня нет багажа, - объяснил я.
  - Извините, но вы должны мне предъявить квитанцию, таковы правила.
  - Мадам, я не имею возможности предъявить вам квитанцию, так как не сдавал багажа. У меня нет багажа.
  - Месье, поймите, без квитанции о сдаче багажа я не могу зарегистрировать ваш билет.
  - Мадам, - сказал я, - у меня был багаж, но его украли, и теперь у меня его нет.
  Поэтому мне нечего сдать в багаж. И, следовательно, я не могу предъявить вам квитанцию о сдаче багажа.
  - Если у вас украден багаж, вам следует обратиться в полицию.
  - Я обращался в полицию, мне не смогли помочь. В любом случае, с багажом или без, я хотел бы улететь этим рейсом.
  - Но я тем более не могу вам помочь, вы же понимаете...
  - Мадам, - сказал я, - я не прошу вас о помощи. Мне не нужен мой багаж, я уже забыл о нём. Я хочу улететь своим рейсом, это всё.
  - Но, месье, вы ведь не предъявили мне квитанцию о...
  - Мадам, - сказал я, - у меня нет квитанции. Раньше, понимаете, раньше, у меня был багаж. У меня были два чемодана. Я их поставил под свой столик, когда сидел в ресторане. Потом я отошёл на минуту, а вернувшись, обнаружил, что чемоданы исчезли. Официантка не видела, кто взял мои чемоданы. В полиции мне сказали, что постараются их найти. Но как бы то ни было, в настоящий момент у меня нет багажа, и следовательно, не может быть квитанции.
  - Месье, - сказала она и улыбнулась, - я думаю, вы понимаете, что я не брала ваших чемоданов. Они мне не нужны. Всё, что мне от вас нужно - это квитанция о сдаче багажа, таковы правила, извините.
  - Мадам, - сказал я, - я прилетел сюда неделю назад. Прежде чем ехать в отель, я решил выпить кофе в ресторане "Доброе утро", находящемся на втором этаже здания аэропорта.
  - Разумеется, я знаю этот ресторан.
  - Прекрасно! Так вот, я вошёл в ресторан и сел за столик возле окна, оттуда видно взлётное поле. Было пять утра, солнце ещё не взошло. Я пил кофе, курил и смотрел на самолёты. Чемоданы я поставил под столик. Кроме меня в ресторане было всего два человека, судя по всему, итальянцы. Они пили вермут и громко о чём-то спорили. Официантка дремала за стойкой бара.
   Я тоже, несмотря на выпитый кофе, чувствовал себя усталым. Чтобы взбодриться, я решил умыться в туалете этого же ресторана и затем уже ехать в отель, чтобы оставить там вещи - мне предстоял трудный день. Итак, я умылся и вернулся за свой столик, чтобы взять чемоданы, но чемоданов не было. Итальянцев тоже не было. Официантка продолжала дремать за стойкой...
  - Месье, - перебила она меня, - я хотела бы видеть вашу квитанцию о сдаче багажа.
  - У меня нет багажа, - сказал я. Была ночь. В огромном зале мы были почти одни.
  - Вы хотите сказать, что летите на другой континент без багажа? - Она улыбнулась.
  - Да, - сказал я тихо.
  - Простите, месье, но я должна попросить у вас квитанцию, таковы правила, извините.
  - Мадам, - сказал я мягко. В огромном ночном зале аэропорта мы были совершенно одни. Я и она. Слова наши отдавались эхом. Мягкий свет освещал наши удивлённые лица.
  - Мадам, - произнёс я вкрадчиво. - Мадам, - повторил я почти шёпотом.
  - Мадам, - сказал я. - Я родился в городе Сухуми, который на Чёрном море. Там же прошло моё детство. Мой дедушка работал сторожем в обезьяньем питомнике. Обезьяний питомник - главная достопримечательность города Сухуми, который на Чёрном море. Конечно же, я часто бывал в этом питомнике. Я очень любил наблюдать за обезьянами и смеялся над их забавными проделками. Дедушка смотрел на меня и тоже смеялся, как смеются люди, вышедшие из тюрьмы или из больницы, или проигравшие миллион.
   По вечерам мы любили вдвоём сидеть в кафе на набережной и смотреть на уходящие в море корабли. Дедушка при этом пил водку, и я тоже рано пристрастился к этому напитку. Так мы сидели, пили водку и смотрели на корабли.
  Я смотрел на корабли, и неясная смутная тоска просыпалась в моём сердце. И я говорил дедушке:
  - Дедушка! Я чувствую смутную тоску в моём сердце от вида отплывающих куда-то кораблей...
  А дедушка наливал мне и говорил:
  - На, выпей лучше водки, и пойдём смотреть на обезьян. И тоска твоя рассеется, как туман. Мы будем смотреть на обезьян и смеяться, и ты забудешь о кораблях, плывущих в неведомые дальние страны.
  - Нет, - отвечал я. - Нет, - говорил я ему. - Даже глядя на обезьян, не забуду я о своей тоске. И смеясь над ними, буду думать я в глубине души о неведомых дальних странах, куда плывут корабли. Ибо, может, в тех землях и есть родина многих обезьян, и обезьяны видом своим будут мне живым напоминанием об этих странах.
  - Глупец, - отвечал мне дедушка, наливая водку. - Зачем мечтать тебе о неведомых дальних странах, родине многих обезьян, если и здесь ты можешь наблюдать представителей даже наиболее редких пород?
  - Нет, дедушка, - говорил я. - Не понять тебе моей тоски и возвышенного парения моей души. Мне интересно наблюдение жизни обезьян, но сколько же ещё удивительных вещей укрыто от моего взора!
  - На, выпей водки, - отвечал мне дедушка и качал головой.
  Но однажды дедушка устал от моих жалоб и сказал:
  - Хорошо, я куплю тебе билет на большой пароход, и он отвезёт тебя в дальние неведомые страны, ибо глупость твоя не поддаётся излечению. Но сначала я хочу, чтобы ты в последний раз посмотрел на обезьян.
  И мы пошли к обезьянам. Была уже ночь, в питомнике было совсем темно, и все обезьяны спали. Дедушка открыл одну клетку, и мы вошли в неё.
  - Стой здесь, - сказал дедушка.
  Я услышал, как захлопнулась сзади меня дверца, и дедушка запер её на ключ. Я остался один в кромешной темноте среди спящих обезьян. Мне стало страшно, и я позвал: "Дедушка!", но он не отзывался. Он стоял возле клетки и курил.
  Зато я своим криком разбудил обезьян. Ко мне приближалась огромная горилла. Я чуть не умер от страха и решил притвориться обезьяной, чтобы горилла меня не съела. Я на четвереньках дополз до дерева и повис на ветке, зацепившись за неё руками и ногами. Горилла ещё немного посмотрела на меня и отошла. Тогда я потихоньку спустился с дерева, но обезьяна это заметила и опять подошла ко мне. Мне снова пришлось взобраться на ветку. Но я не мог долго висеть: у меня затекли руки и ноги, я пыхтел, обезьяны не спали и смотрели на меня с подозрением. Я не мог больше висеть и спрыгнул на землю.
  Обезьяны встали и обступили меня кольцом. В ужасе я закричал:
  - Дедушка, дедушка, мне страшно!
  Дедушка вошёл, отогнал обезьян и выпустил меня из клетки.
  
  Он сдержал своё обещание. Он купил мне билет на пароход. Прощаясь со мной, он сказал:
  - Я прожил долгую жизнь, но не знаю ничего лучше, чем пить водку и смеяться над обезьянами. И ты, если узнаешь, что есть что-то лучше, напиши мне, пожалуйста.
  С тех пор прошло двадцать лет. Я ни разу так и не написал ему. Не знаю, жив ли ещё мой дедушка. Мне часто становится страшно, и тогда я кричу про себя: "Дедушка, дедушка, мне страшно!" и плачу про себя. Но иногда, иногда, мадам...
  - Иногда, мадам, - сказал я ей. - Иногда, мадам, - сказал я, - иногда во мне всё ещё вспыхивает надежда...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Удивительный полёт
   Татьяне
  
  
  УДИВИТЕЛЬНЫЙ ПОЛЁТ
  
  Подошла стюардесса. Она спросила:
  - Хотите чаю?
  - Нет, спасибо, - сказал я.
  - А кофе?
  - Нет.
  - А шампанского?
  - Нет, спасибо.
  - Бренди?
  - Нет.
  - Может быть пива, или лимонада?
  - Нет, не надо.
  - Хотите шоколадных конфет? Очень вкусные!
  - Нет, я ничего не хочу.
  - Я могу поджарить вам яичницу...
  - Спасибо, я совсем не голодный.
  Она задумалась, а потом предложила:
  - А хотите, я вам спою?
  - Да, - сказал я.
  Тогда она засмеялась, села мне на колени и стала петь. И так она пела всю дорогу, до самой посадки.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ВСПЛЫВАЮЩИЕ ТРУПЫ
  
  Юноша и девушка жили одни на острове посреди океана. Они купались, ели фрукты и любовались закатом.
  Но однажды со дна океана стали всплывать трупы. Они всплывали по ночам, и прибой выбрасывал их на берег. Юноше и девушке пришлось уйти вглубь острова, но и оттуда они видели лежащих на берегу мертвецов.
  Вечером они сидели у костра, и девушка говорила:
  - Какими бы мы могли быть счастливыми, если бы не эти трупы, которые всё время всплывают возле нашего острова!
  - Да, - отвечал юноша, обнимая её, - мы бы были самыми счастливыми людьми на свете!
  
  
  
  ДЕЗЕРТИР
  
  - Доброе утро. Вы в больнице Святой Селестины в пятидесяти милях от Лондона.
  Вас привезли десять дней назад. Вы попали в аварию и потеряли память.
  Мы так пока и не знаем, кто вы...
  - При мне не было документов?
  - При вас были документы!.. Простите. Мне приходится рассказывать вам одно и то же каждое утро, и поэтому я... Да, самое интересное, что вы не просто потеряли память. Каждую ночь вы забываете всё, что произошло с вами за день... При вас были следующие документы: водительские права на имя Джона Хопкинса, социальный номер Томаса Марлоу и паспорт гражданина Аргентины Хосе Хуареса. Кстати, у вас есть акцент, но не испанский. Вы не говорите по- испански. Так вот, самое удивительное, что все документы подлинные, на каждом ваша фотография. В то же время никто, ни британское министерство внутренних дел, ни консульство Аргентины, не располагают о вас никакой информацией.
  - Как это может быть?
  - Не знаю.
  - А банк? Кредитная карточка...
  - Банк отказался сотрудничать. Впрочем, всем этим занимается полиция. Моя задача - вернуть вам память. И я верну вам память. Но вы должны мне помочь.
  - Да, конечно, я...
  - Вот ваши документы. Точнее, их копии: оригиналы в полиции. Вы должны внимательно, очень внимательно, один за другим их изучить и постараться попробовать как бы отождествить себя с каждым из этих людей. В-общем...
   Ах, да! В первую очередь вот что: посмотрите, пожалуйста, в окно. Видите?
  - Что? Мост?
  - Да нет, ближе, в саду. Вы видите женщину?
  - Да.
  - Вы её узнаёте? Ну, хоть немного?
  - Нет...Совсем. Кто она?
  - Ваша жена. То есть, это она так говорит. Она пришла дня три назад, увидев вашу фотографию в газете.
  - А вы думаете...
  - Не знаю. Но документам вашим я тоже не верю.
  - Как её зовут?
  - Дейзи. Позже я разрешу ей войти к вам... Каждый день всё повторяется. Даже ваши вопросы! Слово в слово. Я говорю вам всё что знаю о вас, потом вы разглядываете документы, я знакомлю вас с вашей женой, часами она рассказывает вам о себе и о вас. И всё! Вы ложитесь спать, а когда просыпаетесь, то опять ничего не помните. Как будто во сне вы...
  - Я видел сон...
  - Сон? Говорите! Так вы видите сны?!
  - Да. То есть сейчас я понимаю, что это был сон... Я шёл по какому-то мосту...
  - Ну, ну... Вы шли по мосту...
  - Это, кажется, всё, что я помню.
  - Я помогу вам. Вы шли по мосту. По какому? Деревянному?
  - Нет, он был каменный. Да, я знаю, потому-что я был босой.
  - Так-так, вы были босой...А что вы видели?
  - Ничего. Была ночь.
  - Вы были один?
  - Нет. Был ещё кто-то. Были люди. Но я их не видел. Была ночь...
  - Люди разговаривали?
  - Не знаю...Нет, больше ничего не помню...
  - Ну что ж, это прекрасно! Да, это ниточка! Сны! Подсознание!
  Знаете? Я, кажется, что-то придумал.
  - Что?
  - Я решил изменить тактику. С завтрашнего дня я не буду больше просиживать с вами часами, пытаясь найти какую-нибудь зацепку. Вы будете один. То есть недолго со мной, какое-то время с Дейзи, но в основном один. И вы будете писать, записывать всё, что случилось за день, всё, что вы вспомните, а главное - сны. Потому что... Впрочем, зачем я это вам говорю? Вы всё равно забудете. Завтра я скажу вам, что делать. Завтра с утра. А сейчас я позову Дейзи, поговорите с ней.
  Только спокойно, лучше сегодня не напрягайтесь, отдохните.
  
  5 сентября.
  Я шёл по мосту. Я был босиком, и мои ноги скользили по мокрому камню. Потому что шёл небольшой дождь. Мне было трудно идти. И у меня очень болело плечо. А сзади что-то твёрдое иногда ударяло меня в спину. Впереди меня шёл человек. Я плохо видел его в темноте.
  Были и ещё люди. Я слышал их шаги и дыхание. Это всё, что я помню.
  
  Я нахожусь в больнице. Как только я проснулся, пришел доктор и сказал, что я потерял память, и чтобы вернуть её, я должен записать, что мне снилось. Ещё он сказал, чтобы я записывал всё, что буду видеть, думать и делать в течение дня. Я хотел его расспросить подробнее, что со мной произошло, и кто я вообще, но он сказал, что я должен сам вспомнить, оставил мне эти листы и ушел.
  
  Я думаю, мне лет 30-35.
  Я долго смотрел на себя в зеркало, но так ничего и не вспомнил.
  Я довольно сутулый, через всю грудь - глубокий белый шрам. На левой щеке большая родинка. Я не очень-то красивый. Жаль. Потом я подумал, что не знаю, как меня зовут. Это странно, потому что я помню названия вещей. Когда я писал это, в комнату вошла женщина.
  Она спросила, узнаю ли я её. Я сказал, что нет, и что я даже себя не узнаю, но что доктор сказал, что скоро я всё вспомню. Женщина засмеялась и сказала, что её зовут Дейзи и что она моя жена, а меня зовут Чарли. Она рассказала, как мы жили на ферме и были очень счастливы вдвоём, а потом я исчез, и она искала меня и не могла найти, а потом увидела однажды фотографию в газете, и сразу меня узнала, но я ничего не помню. Дейзи очень красивая, я рад, что у меня такая красивая и любящая жена. Мне показалось, что я вот-вот уже вспомню, но тут пришел доктор и увёл Дейзи, а мне сказал, чтобы я записывал всё, что вспомню. Когда я остался один, я стал вспоминать.
  Вот я возвращаюсь домой. Я купил щенка для Дейзи. Я знал, что она любит маленьких собак, поэтому я выбрал самого маленького щенка. Калитка скрипнула, и Дейзи услышала. Она меня ждала. Она выбегает на улицу в одном халате. Я говорю - скорее пойдём в дом, на улице мороз. Я обнимаю её, и мы идём к камину. На столе ужин и бутылка вина. Я достаю из-за пазухи щенка. Дейзи в восторге. Она целует меня и щенка и наливает ему молоко в блюдечко. Щенок очень маленький и смешной. Он хочет бегать и всё время падает...
  Приходил доктор. Уже поздно.
  Он дал мне лекарство.
  
  6 сентября.
  Мне снилось, что я шёл по мосту. То есть, меня вели. Человек, идущий сзади, всё время подталкивал меня в спину. Я не мог обернуться, я устал, и у меня очень болело плечо, я даже не мог поднять руку. Мне было трудно идти, ноги скользили по холодным камням. Тот, кто шёл впереди, тоже не оглядывался. Я плохо видел его: было темно, и к тому же, казалось, что-то застилало мне глаза.
  На мосту было много людей. Они спешили. Я не видел их, но слышал их шаги и дыхание.
  
  Дурацкое имя. Джон Хопкинс. Но что поделаешь, это моё имя.
  И фотография моя. Какое ещё может быть имя у человека с таким лицом? Немудрено, что эти права - всё, что у меня осталось. Я даже не хочу, чтобы ко мне вернулась память. Может, я специально её потерял? Но она возвращается. И мне грустно. Мне почти сорок лет.
  Волосы на висках уже поседели. Я так и не женился. У других к этому возрасту уже по нескольку детей... С моей работой... При чём тут работа? Я сам выбрал эту работу. По девять часов каждый день считать чужие деньги... Когда я уставал считать чужие деньги, я считал свои, и это было приятно. Ведь я их почти не тратил. На что?
  Зачем-то я купил машину... Ах да, чтобы ездить в город. По вечерам.
  В кино. Чтобы не быть дома. Я хотел...Я ничего не хотел. Я боялся.
  Да, вот именно, я боялся. Чего я боялся? О боже! Что это? Шрам?! Да, у меня шрам, и довольно глубокий. На груди. В этом всё дело. Это тогда, в детстве, всё казалось так легко, и я хотел перепрыгнуть с крыши на крышу, как мои друзья. Я хотел быть таким же, как они... я хочу всё забыть опять. У меня прерывистое дыхание, и дрожат руки.
  Пришёл доктор. Я скажу ему, что я хочу всё...
  Доктор дал мне лекарство, и я уже засыпал, когда в мою палату вошла женщина. Её зовут Дейзи, я решил записать это, потому что Дейзи - очень милая женщина, и она произвела на меня хорошее впечатление.
  
  7 сентября.
  Мне снилось, что я иду по мосту. Я почти ничего не вижу из-за крови, стекающей со лба. Мелкий дождь не может смыть её. Наверно, у меня сломана ключица: очень болит плечо. Передний стражник не оборачивается.
  Он мог бы идти медленней. Я устал, ноги скользят, я боюсь упасть.
  Задний всё время толкает меня в спину. Краем щита.
  Я слышу шаги и дыхание многих людей. Они куда-то спешат.
  
  Странно. Просыпаюсь я - передо мной доктор. Сказал, чтобы я немедленно записал свой сон. Дал мне бумагу и карандаш. Я стал писать, хотя ещё ничего не соображал. Наверно, он гипнотизёр. Потом он мне объяснил, что я попал в аварию, и мне отшибло память, и что память вернётся, если я буду писать всё подряд. Я и правда потерял память. Но теперь, кажется, дело пошло на лад. Я вспомнил, что меня зовут Том Марлоу. Странно. Заходит женщина. Я в одной пижаме.
  Спрашиваю, что ей нужно. Она молчит, смотрит на меня.
  Потом сказала, что её зовут Дейзи, и что она зашла просто посмотреть на меня. Я обалдел, но тоже представился и сказал, что я ещё красивей, если она подождёт, и я переоденусь. Тут она вдруг отвернулась и выбежала из палаты. Надо будет спросить доктора, что это такое было.
  Однако, симпатичная.
  Итак, имя у меня ничего, звучное. Выгляжу я молодо, мне нет и тридцати. Лицо мужественное. На щеке, правда, родинка. Но она не портит меня. Наоборот. Женщины любят эту родинку. И шрам.
  Я старый боец. Как приятно всё вспомнить на досуге! Машины, женщины...
  Но мозги шевелятся с трудом. Мне надо ещё поспать.
  Привет, доктор. Проснусь - допишу.
  
  7 сентября.
  Я иду по мосту. Кровь заливает мне глаза, я почти ослеп. Задний стражник толкает меня ребром щита, и я спотыкаюсь. Дикая боль в плече.
  Я на секунду потерял сознание. Он снова бьёт меня в спину. Я оборачиваюсь.
  Он окликает переднего. Тот подходит, хватает меня за волосы и опрокидывает мою голову назад. Другой рукой он достаёт меч.
  - Ты не смеешь! - хриплю я. - Я римский гражданин!
  - Ты дезертир!
  Я падаю, ударяясь плечом о перила моста. Я больше ничего не вижу, и уже не чувствую боли. Мимо идут люди, много людей.
  Я слышу их дыхание. Они спешат...
  
  Жуткий сон. Странный доктор. Зачем ему это надо? Да, я Хосе. Я живу здесь легально, и никому не мешаю. Я напишу тебе всё, что ты хочешь, всё, что было со мной здесь, в Мексике, в Германии, но только не в Аргентине.
  Это тебя не касается. Это никого не касается. Ты видел шрам у меня на груди?..
  Я отвлёкся, потому что вдруг заметил, что в дверях стоит женщина и смотрит на меня. Она была очень печальна, и я пригласил её войти.
  Она сказала, что её зовут Дейзи...
  
  
  
  ИЗ ВОСТОЧНОЙ МУДРОСТИ
  
  Однажды три философа забрались на вершину горы, и один сказал:
  - Самая совершенная фигура - шар. Так как положенный на ровную плоскость, его можно катать в любую сторону.
  - Ты не прав, - возразил ему другой философ. - Самая совершенная фигура есть куб. Ибо в отличие от шара он не укатится, а будет пребывать в неподвижности, куда его ни положь!
  - Вы оба заблуждаетесь, - сказал тогда третий философ. - Совершенны не шар и не куб, но шар со штырьками, приклеенный к кривому кубу.
  Поскольку фигура сия и не покатится, как шар, и не станет покоиться подобно кубу, а будет вечно лишь болтаться, дёргаясь туда-сюда под порывами горного ветра.
  
  
  
  
  СВЕТЛЫЕ ПОЛЯНКИ
  
  
   Уже стемнело, когда Борис Петрович подъехал к постоялому двору.
  На пороге встретила его хозяйка, полная женщина лет пятидесяти.
  Она усадила его за столик в углу и спросила, чего подать.
  - Селёдка есть? - спросил Борис Петрович.
  - А как же, есть, Борис Петрович, - ответила хозяйка.
  - Откуда вы знаете, как меня зовут? - удивился Борис Петрович и внимательнее посмотрел на хозяйку. - Ой, господи!.. Нет, не может быть!.. Неужели...Дарья Васильевна?!..
  - Ну вот, узнали наконец. А я-то вас сразу узнала, Борис Петрович.
  - Это же сколько лет прошло?!..
  - Тридцать пять лет, Борис Петрович. Тридцать пять лет, восемь месяцев и ещё неделя.
  - Боже мой, боже мой!..
  - Да, Борис Петрович... Ну и как вы живёте, голубчик?
  - Ох, и не спрашивайте, Дарья Васильевна! Хреново живу. Никакой радости. А вы?
  - Да я не жалуюсь. Ничего живу. Трёх сыновей вырастила...
  - Неужели мои?
  - А то чьи же, Борис Петрович?
  - Боже мой, боже мой! Вся жизнь прошла...
  - А помните, мы гуляли с вами, а вы ещё напевали: "Светлые полянки, светлые полянки..."?
  - Нет, Дарья Васильевна, не помню, что-то вы наверно путаете.
  - Ну как же: "Светлые полянки, светлые полянки..."
  - Да нет, Дарья Васильевна, я и песни-то такой не знаю: "Светлые полянки..." Может, вам кто другой напевал?
  - Вы, вы, Борис Петрович. Экая память у вас!
  - Память у меня хорошая, а песни я такой не знаю, и не знал никогда:
  "Светлые полянки...", тоже мне...
  - Ну и бог с вами тогда, Борис Петрович! Вот ваша селёдка. - И хозяйка пошла на кухню.
  - Тоже мне, выдумала! "Светлые полянки..."! Тьфу! Ещё чего не хватало, - ворчал Борис Петрович, принимаясь за селёдку, - я и песни такой не знаю:
  "Светлые полянки..."!
  
  
  
  ВЕНЕЦИЯ
  
  Ступени лестницы спускались прямо в канал. Это было странно и немного жутко, особенно ночью. Ночь была безлунная, и только по слабому плеску можно было угадать где-то внизу границу воды. Я сидел на ступенях и курил, наслаждаясь грустью и одиночеством.
  Вдруг я увидел девушку. В белом платье, чрезвычайно бледная, она будто бы светилась изнутри. Девушка медленно шла вниз по лестнице.
  Я окликнул её, и она обернулась. В глазах её был ужас.
  - Куда вы идёте? - спросил я.
  Она показала вниз.
  - Мне страшно.
  Я подошёл и взял её за руку. Её рука была холодной, как лёд.
  - Ну вот, - сказал я, - всё хорошо, всё прошло, вам не надо никуда идти.
  - Я должна, - сказала девушка.
  - Почему?
  - Двести лет назад, в отчаянии, я впервые спустилась по этой лестнице, и с тех пор мне суждено навечно, раз в семнадцать лет, повторять этот путь. Мне страшно...
  Мне тоже вдруг сделалось страшно, и я попытался освободить руку, но она сжала её так сильно, что я с трудом удержался, чтобы не застонать.
  - Пойдём со мной, - прошептала она. - Мы пойдем вместе, и нам не будет так страшно. Пойдем! Ты будешь моим женихом... - И она потянула меня вниз.
  В ужасе я пытался сопротивляться, тщётно упираясь и хватаясь свободной рукою за скользкие мраморные ступени. Она неумолимо влекла меня вниз.
  - Жених мой! Возлюбленный! - шептала она.
  Ноги мои по щиколотку уже погрузились в холодную воду. Отчаяние придало мне силы, и изловчившись, я лягнул её в бок. От удивления она на секунду выпустила мою руку, но тут же схватила меня за шиворот. Тогда я со всей силой ударил её по уху. Продолжая держать меня за шиворот, она била меня в солнечное сплетение. Тогда я ударил её ногой по колену, она вскрикнула и отпустила меня. Не успел я, однако, повернуться, чтобы бежать, как почувствовал страшный удар по шее. Я еле удержался на ногах и попытался ударить её локтем с разворота, но промахнулся и получил сокрушительный удар головой в переносицу, от которого чуть не потерял сознание. Падая, я успел схватить её за волосы, и мы покатились, сцепившись, по мокрой лестнице.
  - Возлюбленный мой! - шептала она, пытаясь выцарапать мне глаз.
  Чудом мне удалось укусить её за палец. Хрустнули кости. Она застонала и немного ослабила хватку. Я намотал на кулак её длинные волосы и стал бить её головой о мрамор. Казалось, победа была близка, и я даже отпустил её волосы, собираясь ударом ноги спихнуть её в воду, но она, будто ожидая этого, мгновенно впилась острыми зубами мне в ляжку и стала пятиться, увлекая меня за собой. И тогда, когда надежда уже почти оставила меня, и я бессильно барахтался в чёрной воде, я вдруг вспомнил про свой старый верный кривой кинжал, подарок арабского друга, что всё время носил в кармане. Я выхватил его и с трудом, несколькими ударами, перерезал ей горло. Зубы её разжались, и тело её бесшумно ушло под воду. Обливаясь кровью, я заполз на набережную и лишился чувств... Теперь, годы спустя, вспоминая этот случай, я думаю, что если бы не кинжал, она бы меня точно утопила.
  
  
  
  ДОЖДЕВАЯ ВЕДЬМА
  
  
  Когда я был маленький, бабушка рассказывала мне про Дождевую Ведьму.
  Это ведьма, которая приходит к маленьким детям, когда идёт дождь.
  И им становится страшно. Если ребёнок плохо себя ведёт или капризничает, она забирает его к себе, под дождь, и он уже не возвращается. Иногда, правда, она уносит и хороших детей, особенно когда они спят. И взрослых тоже... Её нельзя увидеть. Но если кто-то всё-таки увидит её, он ослепнет и не сможет ничего нарисовать.
  А главное - нельзя ей отвечать, если она заговорит с тобой.
  Но теперь я знаю, что это только сказка.
  Я видел Дождевую Ведьму, говорил с ней, и со мной ничего не случилось.
  
  
  
  
  
  
  ПОГРЕМУШКА
  
  "Вот это погремушка! - думал младенец, глядя на погремушку. - Ничего себе! Первый раз вижу такую погремушку. Вроде не очень-то и отличается от других погремушек, а всё-таки... Всё-таки какая-то она... приятная, что-ли. Да, вот именно. Очень как-то приятно на неё смотреть..."
  - Посмотри, - сказала мама, - он улыбается!
  - Ещё бы, - сказал папа, - такая погремушка!...
  
  
  
  НЕСКАЗАННЫЙ ВОСТОРГ БЫТИЯ
  
  Степан проснулся поутру с ощущением, что вот-вот подхватит его и закружит в безумном вихре несказанный восторг бытия.
  Он ждал довольно долго, но несказанного восторга всё не было.
  Степан перевернулся на бок и снова заснул.
  
  
  
  ХРЕНЬ В ЛАБИРИНТЕ
  (виртуальная сказка)
  
  - Что это такое?
  - Замок.
  - Что-то не похоже на замок.
  - Похоже - не похоже, а это замок. И очень красивый к тому же. А это - дерево.
  - Ничего себе дерево!
  - Да, вот такое дерево.
  - А кто живет в замке?
  - А вот, например, свинья. Видишь?
  - Ну, вижу, свинья. Только странно, что она живет в замке.
  - А ещё в замке есть подвал. Квадратное отверстие и длинный-длинный вертикальный коридор, иногда он извивается, как лабиринт.
  По нему можно лететь много часов. Может быть, он даже бесконечный.
  - А это что?
  - Это такая хрень, она живёт в лабиринте и жрет всех, кто падает в подвал.
  - А кто падает в подвал?
  - Никто. Слава богу, никто туда не падает.
  - А свинья?
  - И свинья. Она гуляет себе по замку и не лезет в подвал.
  - Но когда-нибудь она...
  - Никогда. Она всегда будет спокойно гулять по замку. И хрень в лабиринте так и будет напрасно ждать её. Всегда. Вечно.
  
  
  
  
  КРАТКИЙ САМОУЧИТЕЛЬ ИНОСТРАННОГО ЯЗЫКА
  
  Урок 1.
  (именные предложения, вопросы).
  
  Стол. Лампа. Комната.
  - Где стол?
  - Стол в комнате.
  - Что в комнате?
  - В комнате стол.
  - Где лампа?
  - Лампа на столе.
  - На столе лампа. Лампа и стол в комнате. Лампа на столе.
  - Что ещё в комнате?
  - Ничего.
  
  
  Урок 2.
  (личные ипритяжательные местоимения; члены семьи).
  
  СВЕТЛАНА. Здравствуйте. Меня зовут Светлана. А это мой муж. Его зовут Василий.
  ВАСИЛИЙ. Здравствуйте. Я её муж.
  СВЕТЛАНА. Я жена Василия.
  ВАСИЛИЙ. Светлана моя жена.
  СВЕТЛАНА. У нас двое детей, мальчик и девочка. Девочку зовут Лиза.
  ЛИЗА. Меня зовут Лиза.
  СВЕТЛАНА. Кто я?
  ЛИЗА. Ты моя мама, Светлана.
  ВАСИЛИЙ. Кто я?
  СВЕТЛАНА. А мальчика зовут Костя.
  КОСТЯ. Меня зовут Костя.
  ВАСИЛИЙ. Кто я?
  СВЕТЛАНА. Ты его папа, Василий.
  КОСТЯ. Ты мой папа, Василий.
  СВЕТЛАНА. А ты его сын. Костя - сын Василия.
  ЛИЗА. Ты, Костя, мой брат.
  КОСТЯ. А ты моя сестра.
  СВЕТЛАНА. Костя и Лиза - брат и сестра.
  ВАСИЛИЙ. Кто я?
  
  Урок 3.
  (имена прилагательные, наречия; описание жилища)
  
  СВЕТЛАНА. Это наш дом.
  ЛИЗА. Он большой и красивый.
  СВЕТЛАНА. Гостиная большая и светлая. Рядом с гостиной кухня.
  КОСТЯ. На кухне есть холодильник. А в гостиной диван и зелёное кресло.
  ЛИЗА. И ковёр.
  СВЕТЛАНА. А это детская комната. Она не очень большая.
  КОСТЯ. Это моя комната. Лиза спит в гостиной.
  СВЕТЛАНА. Да, это Костина комната. Лиза уже большая.
  КОСТЯ. Я тоже большой!
  ЛИЗА. Нет, ты маленький. Иди спать.
  СВЕТЛАНА. А это наша спальня. Она очень уютная и чистая.
  КОСТЯ. Ещё у нас есть туалет с унитазом!
  СВЕТЛАНА. Костя, иди в свою комнату. А вот ванная.
  КОСТЯ. У нас ещё есть одна комната! Там только стол и лампа.
  ЛИЗА и СВЕТЛАНА. Иди спать, Костя!!
  ЛИЗА. Наш дом очень хороший.
  СВЕТЛАНА. И у нас довольно много мебели.
  АГЕНТ. Да, у вас хороший дом и много мебели. До свидания.
  ЛИЗА и СВЕТЛАНА. До свидания.
  
  
  
  Урок 4.
  
  (настоящее время, повелительное наклонение; разговор по телефону)
  
  СВЕТЛАНА. Звонит телефон.
  ВАСИЛИЙ. Возьми трубку. Меня нет дома.
  ЛИЗА. Меня тоже.
  КОСТЯ. Меня тоже нет дома!
  СВЕТЛАНА. Замолчи! - Алё. - Алё! - Я не слышу! - Перезвоните, пожалуйста!
  ВАСИЛИЙ. Молчат?
  СВЕТЛАНА. Да. Вот опять звонят. - Алё! - Костю?! - Костя, тебя к телефону!
  КОСТЯ. Меня нет дома.
  СВЕТЛАНА. Костя, это Гриша.
  КОСТЯ. Меня нет дома.
  СВЕТЛАНА. - Простите, его нет дома. - До свидания. Костя, как ты себя ведёшь?! Почему я должна врать?
  ЛИЗА. Телефон. Я подойду сама. - Алё. - Нет, его нет. - Не знаю, может быть, завтра. - Не за что.
  ВАСИЛИЙ. Меня?
  ЛИЗА. Да.
  КОСТЯ. Опять телефон! Меня нет дома!
  ЛИЗА. Заткнись! - Алё. - Алё! - Алё!! - Ничего не слышно! - Перезвоните! - Опять молчат.
  
  Урок 5.
  (настоящее время - продолжение)
  
  ЛИЗА. Где папа?
  СВЕТЛАНА. На кухне.
  ЛИЗА. Что он там делает?
  СВЕТЛАНА. Сидит.
  ЛИЗА. А Костя?
  СВЕТЛАНА. Играет в своей комнате.
  ЛИЗА. Мама, мне кажется, я беременна.
  КОСТЯ. Это большая радость!
  СВЕТЛАНА. Костя, иди погуляй.
  КОСТЯ. Не хочу. Вот Лиза много гуляла, и теперь...
  ЛИЗА. Заткнись!!
  ВАСИЛИЙ. Что случилось?
  СВЕТЛАНА. Ничего.
  ЛИЗА. Ничего.
  КОСТЯ. Ничего не случилось.
  
  Урок 6.
  (будущее время; описание города)
  
  ВАСИЛИЙ. Привет.
  СВЕТЛАНА. Привет. Хочешь есть?
  ВАСИЛИЙ. Нет.
  СВЕТЛАНА. Устал?
  ВАСИЛИЙ. Да. Дети спят?
  СВЕТЛАНА. Костя спит, а Лизы ещё нет.
  ВАСИЛИЙ. Хочешь поехать с детьми в город N.?
  СВЕТЛАНА. Зачем?
  ВАСИЛИЙ. N. - очень красивый город. Он расположен на берегу моря.
  Там много музеев, театров и концертных залов.
  СВЕТЛАНА. И там много зелени. И очень дешёвые овощи.
  ВАСИЛИЙ. И прекрасные рестораны.
  ЛИЗА. Добрый вечер.
  СВЕТЛАНА. Лиза, мы поедем в город N.
  ЛИЗА. Ой, как здорово! Мы будем ходить на пляж!
  ВАСИЛИЙ. Да, днём вы будете загорать на пляже, а вечером ходить в музеи и рестораны.
  ЛИЗА. И ещё я буду ходить на танцы!
  СВЕТЛАНА. А я - готовить вкусные салаты из овощей.
  ЛИЗА. И мы купим много всякой красивой одежды, и будем ездить на открытой машине!
  ВАСИЛИЙ. А потом мы купим дом на берегу моря.
  ЛИЗА. И яхту...
  СВЕТЛАНА. И вертолёт. Когда мы должны ехать?
  ВАСИЛИЙ. Завтра. Ночным поезом.
  
  
  
  
  
  
  Упражнение.
  
  Переписать следующие предложения в будущем времени.
  
  1. Василий сидит на кухне.
  2. Лиза красит губы.
  3. Костя надевает ботинок.
  4. Светлана закрывает чемодан.
  5. Она плачет.
  6. Лампа стоит на столе.
  
  Урок 7.
  (прошедшее время)
  
  ВАСИЛИЙ. Привет.
  СВЕТЛАНА. Привет.
  ВАСИЛИЙ. Дети спят?
  СВЕТЛАНА. Костя недавно заснул. Он опять кашлял. А Лиза ещё не пришла. Будешь чай?
  ВАСИЛИЙ. Да, и включи, пожалуйста, телевизор.
  СВЕТЛАНА. Лиза? Ну наконец-то. Мы уже волнуемся.
  ЛИЗА. Не волнуйтесь.
  СВЕТЛАНА. Что с тобой?
  ЛИЗА. Ничего. Что ты смотришь?
  ВАСИЛИЙ. Сначала был фильм, а теперь новости.
  ЛИЗА. Интересно?
  ВАСИЛИЙ. Нет.
  ЛИЗА. Мам, дай чаю.
  СВЕТЛАНА. На. И возьми печенье.
  ЛИЗА. Я сделаю погромче.
  ТЕЛЕВИЗОР.... озабочены обеспечением безопасности...
  СВЕТЛАНА. Я сделала такой прекрасный салат, и никто не ест.
  ЛИЗА. Ну вот! Я облилась! Чёрт! Моё платье!
  ТЕЛЕВИЗОР....состоялось совещание, посвящённое проблемам безопасности...
  ЛИЗА. И ебёт их эта безопасность!
  СВЕТЛАНА. Лиза!
  ЛИЗА. Что?
  ВАСИЛИЙ. Пора собираться. Разбуди Костю.
  Упражнение.
  
  Переписать следующие предложения в прошедшем времени.
  
  1. Лампа стоит на столе.
  2. Мама готовит салат.
  3. Папа читает газету.
  4. Лиза смотрит телевизор.
  5. Я играю в игрушки в моей комнате.
  
  
  
  
  ОШИБОЧНАЯ ГИПОТЕЗА
  
  - Во всех индо-европейских языках абсолютивные конструкции появились достаточно поздно. И санскрит в этом смысле не исключение. Обратите внимание: все рассмотренные нами примеры абсолютива взяты из классического санскрита. А что же мы находим в Ведах? В Ведах мы находим... Кстати, я хочу вам кое-что показать, - профессор достал небольшую коробку и положил её на кафедру. - Подойдите ближе.
  Мы подошли, и он открыл крышку:
  - Что это по-вашему?
  Все молчали. Потом кто-то спросил неуверенно:
  - Утюг?
  - Нет, не утюг!
  - Может, эпилятор?
  - Нет, не эпилятор!
  - Парасака? - предположил я. Профессор на секунду задумался, но тут же покачал головой:
  - Нет...
  - А что же это тогда?
  - Понятия не имею. Это я в коридоре нашёл, - профессор закрыл коробку и бросил её в урну.
  - Ну ладно, продолжим. Итак, в Ведах мы практически не встречаем абсолютива. Более того, почти все случаи абсолютива в ведийском санскрите спорны. Часть я бы объяснил поздними вставками, часть же - результат ошибочного прочтения, например, инструментальный падеж отглагольных существительных и так далее. И вообще, эта гипотеза о существовании в прото-индоевропейском языке некоего примитивного синтаксиса не выдерживает никакой критики...
  
  
  
  СНАЙПЕР НА КРЫШЕ
  
  Мне снилось, что кругом весеннее утро, и я гуляю по крыше.
  И вдруг вижу снайпера. Снайпер стоял на одном колене возле трубы и целился куда-то вниз. Я подождал, пока он выстрелит, и поздоровался с ним.
  - Здравствуйте, - сказал я. - Ну как, попали?
  - Конечно, - улыбнулся снайпер. - Я ведь профессионал. Я всегда попадаю.
  - Наверно, трудно так метко стрелять?
  - Проще, чем вы думаете. Главное - опыт. К тому же у меня прекрасная винтовка. Если бы вы знали, сколько я за неё заплатил! Зато стрелять из неё одно удовольствие. Хотите попробовать?
  - Ой, а можно? Я вообще-то раньше никогда не стрелял...
  - Ничего, ничего, я вас научу.
  Снайпер показал мне, как держать винтовку и как целиться. Потом он взял бинокль и сказал:
  - Теперь вы должны выбрать цель.
  Я стал смотреть вниз через прицел и увидел толпу людей, не спеша куда-то идущих. Я видел их очень ясно. В основном это были мужчины лет 40-50, прилично одетые, в очках, в шляпах и без.
  - Куда это они? - спросил я.
  - Не знаю. Думаю, на Васильевекий. Я предложил бы вам вон того господина, в чёрном пальто, видите?
  - Да.
  Этот мужчина был крупнее других и лысый. Лучшую мишень трудно было найти.
  - Цельтесь в лысину, - посоветовал снайпер. - И не забудьте задержать дыхание, когда будете спускать курок.
  Я задержал дяхание, услышав как громко бьётся от волнения моё сердце, и плавно нажал на спуск.
  Раздался выстрел, винтовка дрогнула в моих руках, и я потерял цель из виду.
  - Прекрасно! - воскликнул в ту же секунду снайпер. - Правда вы взяли чуть-чуть ниже чем следовало, но для первого раза - очень, очень недурно! Поздравляю!
  - О! Я так волновался! - сказал я.
  - Ничего, это только поначалу. Потом вы почувствуете себя уверенней.
  А теперь понаблюдайте, как буду стрелять я.
  Он отдал мне бинокль, взял винтовку и снова прицелился...
  К сожалению, от звука его выстрела я проснулся. Но я не сомневаюсь, что он попал. Потому что у него хорошая винтовка.
  А главное - он профессиональный снайпер!
  
  
  
  ДВА ПАНА
  
  - Ах, женщины, женщины... Если бы вы знали, пан Збышек, до чего довели меня женщины! До чёрного дела, до убийства - вот до чего довели меня женщины!
  - О! Расскажите, пан Забарский!
  - Да если я вам это расскажу, то вы, пожалуй, возьмёте меня за седую бороду и плюнете мне в очи!
  - Бросьте, пан Забарский, расскажите!
  - Ну ладно. Слушайте.
  Случилось это давно. Был я тогда молод и горд. Но беден. И влюбился в богатую паночку. Замуж за меня её бы никогда не отдали, и я решился её похитить. Ночью, как вор, проник я в богатый дом. Долго блуждал я по тёмным коридорам со свечою в одной руке и ятаганом в другой, пока не добрался до опочивальни. Но когда я подходил уже к спящей паночке, передо мной, как тень, вдруг возникла испуганная служанка. Она завизжала, и ударом ятагана я обезглавил её. Паночка проснулась и тут же упала без чувств. Я подхватил её на руки и бросился прочь из опочивальни. Но тут дорогу мне преградил её престарелый отец. Чудовищным ударом я раскроил ему череп и продолжил свой путь с паночкой на руках. Поднялся шум, из комнат выбегали полуодетые люди. Ятаганом я прокладывал себе дорогу, кровь заливала меня с головы до ног, и вид мой был страшен. Во дворе я бросил паночку поперёк седла, вскочил на коня и помчался во весь опор. Братья паночки с ружьями выскочили из дому и, тоже оседлав коней, устремились в погоню. Я свернул в лесок и притаился в овраге.
  Когда братья её были совсем близко, паночка вдруг очнулась. Я испугался, что она криком выдаст нас, и зажал ей рот мощной дланью.
  Так держал я её, пока братья, покружив возле леса, не промчались дальше. Когда же я отнял руку, паночка уже не дышала...
  
  Ну, и что вы скажете теперь, пан Збышек? Не хочется ли вам взять меня за седую...
  - Бросьте, пан Забарский, Я тоже в молодости любил одну паночку и не мог на ней жениться из-за бедности... В-общем, я поджёг дом, чтобы спасти её из огня...
  - Ну, ну...
  - Пламя было настолько сильное... Я даже не смог приблизиться к дому...
  - Бедный, бедный пан Збышек!
  - Бросьте, пан Забарский, Налейте мне лучше ещё пива.
  
  
  
  Печаль
  
  
  Что может быть печальней одинокого дантиста,
  от которого ушла ассистентка!
  За окном бегут серые облака и он знает,
  что ничего хорошего в его жизни уже не будет.
  Вечереет.
  Со стен смотрят на него его дипломы...
  
  
  Теперь я знаю
  
  Теперь я знаю, что было.
  Я родился в 90-м году, В 4-й год революции. Я знал, что должен быть смысл, и я искал этот смысл. Шли годы, я старел, блуждая по пустынным улицам. Я был болен и слаб, и меня решили убить.
  Мне стреляли в спину, но я продолжал идти. Я понял: я должен был дойти до столба. И я дошёл до столба, хотя пули прошивали моё тело насквозь, и в глазах было темно. Я дошёл до столба и, обхватив его, медленно сполз на землю. И теперь я знаю, что будет. Я рожусь в 90-м году, в 4-й год революции...
  
  
  
  НОЧНОЙ ПОЛЁТ
  
  - Эй, стажёр, курить будешь? - позвал механик.
  - Нет, спасибо, я не курю.
  - Странный ты какой-то: не пьёшь, не куришь, молчишь, как не родной.
  - Ну и молодец, - сказал пилот. - Значит, воля есть.
  - А мой-то, зараза, и пьёт и курит, как сволочь. Школу не успел закончить - уже дома не ночует, мать расстраивает, - вздохнул механик.
  Где-то внизу, в полной темноте, замигал вдруг тусклый, еле заметный огонёк и тут же исчез.
  - Люди, - почему-то шёпотом сказал стажёр.
  - Горное селение, - объяснил пилот.
  - Я вот как раз думал, - продолжал стажёр, всё так же задумчиво глядя вниз, - как всё-таки мало заселена наша планета! Летим уже целый час - и ни одного огонька!
  - Дубина, мы же над морем летели! - удивился механик.
  - Сам дубина, - сказал пилот. - Давно уже летим вдоль побережья.
  - Какая разница? Тут ведь одни скалы. Кто тут будет жить? Ни дорог, ничего.
  - Так и скажи, - пилот обернулся к стажёру. - На самом деле, в горах есть небольшие деревни. Горцы живут, как тысячу лет назад. Многие даже без электричества.
  - Совсем дикие, - подтвердил механик. - У них там до сих пор кровная месть.
  Они помолчали.
  - Горы здесь красивые, - сказал механик. - Днем, то есть.
  - Зато город ночью даже лучше, - сказал пилот.
  - О, да! - согласился механик. - Город - сказка!
  - А скоро он? - спросил стажёр.
  - Сейчас уже будет. Ещё минут пять.
  Вскоре впереди показались огни. Они густели, спускаясь со склонов: город располагался в долине.
  - Возьми пониже, - попросил механик.
  Стали видны освещённые ленты дорог и едущие по ним машины.
  - Большой город! - сказал стажёр.
  - Три миллиона жителей, - сказал механик. - А вон, видишь, - порт.
  - А что это за крестики?
  - Церкви. Они сверху всегда такие. Здесь много церквей. А вон - главная площадь.
  - Я даже вижу людей...
  - Субботний вечер. Все гуляют.
  - Ну всё, пора, - сказал пилот.
  - Набираем высоту? - спросил стажёр.
  - Конечно, стажёр, ты должен знать: три тысячи метров, как минимум, если не хочешь облучиться. И целься ближе к порту.
  Так мы накроем целиком всю долину - по вечерам ветер здесь дует с моря.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Небольшие поучительные истории
  
  
  ЛЮДИ, ЛЕЖАЩИЕ В ПЫЛИ.
  
  Люди лежали в пыли, как свиньи. И к тому же ворочались, и от этого становились ещё более пыльными. И лица их были тоже пыльные. Граф подошёл к окну и сказал:
  - Посмотрите на этих людей. Они лежат в пыли, как свиньи. И даже лица у них пыльные!
  И он обратился к ним:
  - Люди! Вы лежите в пыли, подобно свиньям. И ещё ворочаетесь с боку на бок, становясь пыльнее. И пыль оседает на ваших лицах!
  Но люди не слушали его. Они лежали в пыли и ворочались с боку на бок.
  
  
  МАЛЕНЬКИЙ ГРЯЗНЫЙ КОРАБЛИК.
  
  Кораблик был маленький и грязный. Мама спросила:
  - Ну что, тебе нравится кораблик?
  - Нет! - ответил мальчик. - Мне не нравится этот кораблик, потому что он маленький и грязный.
  
  
  НЕСКОНЧАЕМЫЙ ДОЖДЬ.
  
  - Это какой-то нескончаемый дождь. Когда же он наконец кончится?
  - Он никогда не кончится, поэтому он так и называется.
  
  
  СТРАННАЯ КОШКА.
  
  - Какая странная кошка! - воскликнул мальчик. - Смотрите, смотрите! Какая странная кошка!
  Все молчали. Кошка действительно была странная.
  
  
  ЛОПУХИ.
  
  - Вон, лопухи растут, - сказала Ольга.
  - Нет.
  - Да вон же, растут.
  - Нет, не растут. Это только кажется, что они растут, а на самом деле они не растут.
  "Странно,"- подумала Ольга. Она ясно видела, что растут лопухи.
  
  
  ТОЛСТАЯ МАНЯ.
  
  Толстая Маня шла по воду.
  - Ой, опять эта толстая Маня идёт по воду! - кричали дети. - Смотрите, какая она толстая, эта Маня. А ещё идёт по воду!
  - Замолчите, - сказала мама. - Пусть Маня толстая. Это ничего не значит. Зато она идёт по воду, И она ходит по воду каждый день.
  
  
  СВЕЖИЙ ВЕТЕР.
  
  Анатолий распахнул окно, и в комнату ворвался свежий ветер. Он опрокинул графин, раскидал листы со стола и разметал мусор, который только что подмела Светлана. Светлана сказала:
  - Дурак ты, Анатолий, - и закрыла окно.
  
  
  СВИНЬЯ В АПЕЛЬСИНАХ.
  
  Однажды поросятники запустили свинью в апельсины. Ну, просто отнесли её в комнату с апельсинами и там оставили. А сами пошли обедать. Когда они вернулись, свинья по-прежнему сидела посреди комнаты и задумчиво перекатывала апельсины.
  - Ну как? - спросили поросятники.
  - Ничего не понимаю, - вздохнула свинья, глядя на апельсины. - Ничего!
  
  
  ДЕВУШКА И ЛУНА.
  
  - Ну вот, - вздохнула девушка, высовываясь в окно, - я, кажется, потеряла невинность!
  - Не горюй, - сказала ей луна. - Не ты одна, но и многие другие девушки потеряли невинность в эту прекрасную лунную ночь.
  
  
  ТРУДНЫЕ БУКВЫ.
  
  1
  Мама мыла Лялю.
  Лора ела мыло.
  Мама: Ёлы-палы! Мало мыла!
  Лора: Съела. Думала - сало.
  
  2
  Сара роет репу.
  Рася ругает Сару:
  Рано рыть репу, дура!
  
  
  МАШЕНЬКА.
  
  Девушка пела, стоя у рояля. Она пела так прекрасно и жалобно, что у Марьи Петровны слёзы наворачивались на глаза. Что уж тогда и говорить об Анне Игнатьевне? Конечно, Анна Игнатьевна плакала навзрыд. Даже у молодого человека, аккомпанирующего девушке на рояле, блестели в глазах слёзы. Да и Семен Семёнович был тронут. Он громко высморкался и сказал:
  - Заткнулись бы вы, барышня! И без вас тошно.
  - Приторчите, Семён Семёнович! - сказала Марья Петровна. - Машенька, милая, продолжайте, пожалуйста!
  И Машенька продолжала петь.
  
  
  ПАМЯТНЫЙ ЧАЙ.
  
  - Тамара Васильевна, идёмте пить чай! - позвала хозяйка.
  - Ах, не говорите мне про чай! Если бы вы знали, каким чаем меня однажды напоил Архип Архипович!
  - Каким же это чаем вас напоил Архип Архипович?
  - Ах, не говорите мне про этого человека! Если бы вы знали, каким чаем он меня однажды напоил! ..
  Хозяйка оставила Тамару Васильевну и пошла пить чай.
  
  
  НЕПРИЛИЧНОЕ СЛОВО.
  
  На стене было написано неприличное слово.
  - Посмотрите-ка, Осип Семёнович, какое неприличное слово написано на стене! - сказала Марья Абрамовна.
  - Это что же за слово такое? - спросил Осип Семёнович, близоруко щурясь через очки.
  - Это очень неприличное слово, - сказала Марья Абрамовна. - Я сейчас принесу щётку и ведро с мыльной водой и сотру это слово.
  
  
  
  ПИСЬМО.
  
  Вечером Леонид Петрович писал письмо Марии Ильиничне.
  "Дорогая Мария Ильинична! - писал он. - Я по Вас очень скучаю! .."
  Но тут в окно влетела какая-то птица, клюнула Леонида Петровича в голову и улетела.
  Леонид Петрович подождал немного и продолжал:
  "А сейчас в окно влетела какая-то птица, клюнула меня в голову и улетела ..."
  Он задумался, потом перечитал написанное, порвал письмо и пошёл спать.
  
  
  
  ЖЕЛЕЗЯКА.
  
  Два приятеля прогуливались по бульвару. Вдруг перед ними на асфальт упала железяка.
  - Ничего себе железяка! - воскликнул Алексей Фёдорович. - А представляете, Пётр Андреевич, если бы эта железяка упала вам на голову?! Вы бы, наверно, тогда сразу умерли.
  - Да уж наверно! - отвечал Пётр Андреевич. - А вы, Алексей Фёдорович, если бы эта железяка упала вам на голову, тоже бы наверно умерли!
  - Ещё бы! - сказал Алексей Фёдорович, и оба приятеля рассмеялись: они были рады, что остались живы.
  
  
  ГЛУПЫЙ СПАНИЭЛЬ.
  
  Один мужик гулял со своим спаниэлем, а спаниэль остановился возле помойки и стал жрать какую-то дрянь. Мужик сказал: "Фу!", но спаниэль продолжал жрать. Мужик стал тянуть его за поводок, но спаниэль упирался и жрал. Тогда мужик подошёл к спаниэлю и дал ему такого пинка, что тот пролетел три или четыре метра. Одни конечно скажут: "Нельзя так пинать животных!". Но другие им возразят: "А чего он всякую дрянь жрет?"
  
  
  НЕПРИЯТНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ.
  
  Люди вышли на праздник. Они гуляли, ели мороженое, пили пиво. Люди радовались. Вдруг кто-то достал автомат и стал стрелять в людей. Люди визжали и разбегались. Приехала полиция и скорая помощь, и все трупы убрали. Но радость людей была омрачена.
  
  
  ЗАГАДКА.
  
  Прекрасным солнечным летним утром я вышел в сад и увидел, что на одном из деревьев висит молодой человек. Я смотрел на него, и разные мысли кружились у меня в голове. Я думал:
  - Кто он? И как он попал в мой сад? И сам ли он повесился? Или, может быть, кто-то его повесил?.
  
  
  МИР ВОКРУГ НАС.
  
  За одной стеной соседи ебутся, за другой смотрят телевизор. Очень громко. Лучше б они еблись.
  
  
  ОТВЕТ ПИСАТЕЛЯ.
  
  У одного писателя спросили:
  - Вот вы всё пишете, пишете ... А ведь много есть и других писателей, и они тоже что-то пишут.
  А писатель ответил:
  - Ну и что же? Они зато все хуёвые.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Волшебныи букет
  
  Максиму
  
  
  ИНТЕРВЬЮ.
  
  
  - А раньше у вас была какая-нибудь профессия?
  - Да ... я преподавал санскрит.
  - Когда?
  - В 95. Или 94... В Киеве.
  - О! Моя дочка как раз недавно была в Киеве!
  - Красивый город.
  - Очень, очень красивый город!
  Старушка закашлялась.
  - Ваша социальная работница сказала мне, что в России вы работали в
  овощном магазине ...
  - Да ... То есть ... Ну, в общем, да.
  - Понимаю, понимаю. Вы работали в России в овощном магазине, а в
  Киев ездили преподавать санскрит.
  - Да, иногда ...
  - Сложный язык!
  - Да.
  - Очень, очень ...
  Старушка опять закашлялась.
  - А у вас ведь есть диплом парикмахера?
  - Парикмахера? Ах, да, парикмахера.
  Я подумал: "Моё прошлое так же темно, как моё будущее".
  - Почему же вы не хотите работать парикмахером? Это очень хорошая
  специальность ...
  - Я плохой парикмахер ... Очень, очень плохой.
  - Понимаю ... Ну что же, я считаю, что вы сделали правильный выбор,
  решив учиться на водителя грузовика. И вы нашли прекрасные курсы,
  очень, очень ...
  - Может быть они немного дорогие ...
  - Что вы! Вполне умеренная цена для таких хороших курсов. Я
  надеюсь, мы сможем вам помочь в оплате ...
  Старушка опять закашлялась.
  - Астма? - спросил я.
  Она кивнула и продолжала кашлять.
  - У меня тоже астма, - вздохнул я.
  Она кашляла и кашляла, всё больше краснея. Я пробовал вспомнить 94
  или 95 год и не мог.
  Старушка перестала кашлять и сидела, раскрыв рот и вытаращив глаза.
  Она не дышала.
  Я пошёл к секретарше.
  - Эта женщина, с которой я говорил ...
  - Ну? ..
  - Она, кажется, умерла.
  Секретарша вскочила и побежала в кабинет. Какое-то время я стоял
  возле её столика, прислушиваясь. Потом повернулся и пошёл к лифту.
  Мой лучший друг нервно прохаживался туда-сюда перед подъездом и
  курил одну сигарету за другой.
  Он сразу бросился ко мне.
  - Ну как? Дали? Да? Дали? Или не дали? Нет? Не дали? Дали или не
  дали? Ну что ты молчишь? Говори!
  - Чёрт его знает, друг ... - сказал я.
  И мы взвалили на плечи наши тяжёлые мешки и ушли в хмурую
  осеннюю ночь.
  
  
  
  ОДИНОКАЯ ЖИЗНЬ В ТАЙГЕ.
  
  
  - Ну вот, теперь огурчиков, капустки квашеной ... Ага! Полнёхонька!
  Лесник схватил бутылку, плеснул немного на стол и поднёс спичку. По
  столу забегал синий огонёк. Лесник улыбнулся.
  - Так, остудить теперь ...
  Он закупорил бутылку и, открыв дверь, воткнул её в ближайший
  сугроб.
  Снег кончился. Над головой простиралось бескрайнее звёздное небо.
  Лесник закрыл дверь и подбросил дров в печку.
  - Ну вот, капустки теперь ... Закончилась что ли? Закончилась. Ну и бог
  с ней, и без капусты хорошо ... - бормотал лесник, присаживаясь перед
  печкой, - и с капустой хорошо, и без капусты хорошо. И так хорошо, и
  эдак хорошо. И здесь хорошо, и там ...
  Лесник потряс головой. Он чуть было не задремал.
  - Картошечка, - он поставил на стол таганок, - лучок, огурчики ...
  Стаканчик ... Ага! Ну всё, можно ...
  Лесник приоткрыл дверь, нашаривая рукой бутылку. Потом открыл
  дверь шире и стал шарить по сугробу двумя руками. От холода,
  идущего в комнату , проснулась кошка и недовольно мяукнула. Лесник
  вышел и прикрыл за собой дверь. Через минуту он снова вошёл,
  потирая озябшие руки. Какое-то время он стоял, задумчиво глядя на
  кошку. Потом снова вышел, и его не было дольше.
  - Так не бывает ... - сказал он, входя и садясь перед печкой. - На тыщи
  вёрст вокруг - ни души, - объяснил он кошке.
  Кошка равнодушно закрыла глаза.
  - Так не бывает! - повторил лесник.
  Кошка спала.
  - Медведь? .. Нет. Медведь спит ... - бормотал лесник, начиная дремать. - Спит медведь ... тыщи вёрст... и кошка спит... и медведь спит... и
  заяц ...
  
  
  
  ЛЕНИВАЯ ЖИЗНЬ В ТРОПИКАХ.
  
  
  Уже лёжа в гамаке, Фернандо съел ещё одно манго и, облизав пальцы,
  закурил сигарету. Ветви смыкались над ним густым шатром, лёгкий
  ветерок обдувал его тело, и ему не было жарко.
  "Мне не жарко", - подумал Фернандо. Его клонило в сон, но после
  съеденных фруктов курить было приятно. Мысли в голове приятно
  путались, ему было хорошо.
  "Приятно", - подумал Фернандо.
  Он закрыл глаза и почувствовал, что вот-вот заснет. Ему уже не
  хотелось курить, но жалко было начатой сигареты.
  "Последнюю затяжку", - подумал Фернандо, с трудом приоткрывая
  глаза. Сигарета выскользнула из пальцев. Фернандо засмеялся. Ему не
  хотелось смеяться, но он ничего не мог с собой поделать. Он смеялся
  всё тише, и наконец, успокоившись, опустил на лицо сомбреро и
  сложил руки на животе.
  - Фернандо!
  "Это я!" - подумал Фернандо во сне.
  - Вы арестованы!
  
  
  
  ПОЕЗД.
  
  
  Однажды вечером заяц сказал:
  - Зайчиха!
  - Что, дорогой?
  - Слушай!
  Зайчиха ничего сначала не услышала, но потом стала различать шум,
  который всё усиливался.
  - Что это, дорогой?
  - Поезд.
  - Нет!
  - Вот увидишь!
  Они вылезли из норы и стали ждать. Через минуту мимо них с
  грохотом промчался поезд.
  - Спасибо тебе, дорогой! - сказала зайчиха, смахивая слезинку, и
  поцеловала зайца. И они радостно пошли спать.
  
  
  
  ПОРТРЕТ ДЕДУШКИ СТИВА.
  
  
  Однажды мой однокурсник Стив пригласил меня провести выходные в
  его фамильном замке.
  Фамильный замок Стива был довольно большой. Весь день он водил
  меня из комнаты в комнату. Заходили мы также в библиотеку и в
  погреб. Но особенно меня поразила одна картина. На ней был
  изображён пожилой мужчина в мундире старого покроя, забрызганном
  кровью, со свирепым выражением лица и топором в руках.
  Вечером, когда мы сидели в креслах перед камином и пили портвейн, я
  спросил Стива об этой картине.
  - Это портрет моего дедушки. Он умер, когда меня ещё не было на
  свете, - сказал Стив. - Его повесили. - добавил он.
  Оказалось, что дедушка Стива в молодости был мельником и там, на
  мельнице, продал душу дьяволу. Тогда он заперся в замке и выходил из
  него только по ночам, отлавливал одиноких путников, приводил их в
  замок, рубил топором и ел.
  - Говорят, он по ночам сходит с портрета и бродит по замку с топором,
  но я не верю в это. Хотя и слышу иногда подозрительные шаги в
  коридоре, - закончил Стив.
  - Только люди со слабым умом могут верить в такую чушь, - сказал я.
  - Конечно, - согласился Стив. - Такие люди боятся зеркал, фотографий,
  картин ...
  - Чёрных кошек тоже, - добавил я.
  - Вот именно, и солнечных затмений ...
  - Это тёмные люди, полные предрассудков.
  - Таких людей надо убивать! - закончил Стив.
  
  Постелено мне было в той самой комнате, где висел портрет дедушки
  Стива. Я лёг, но долго не мог заснуть. То мне казалось, что дедушка
  хмурится, то наоборот, что смеётся. А в руке его то топор, то голова,
  то вообще что-то непонятное. Я встал и занавесил портрет простынёй.
  Но не успел я лечь, как простыня стала развеваться, будто от картины
  дул на неё сильный ветер. Я сдёрнул простыню и обомлел: дедушки на
  картине не было. Тогда я взял заряженный мушкет, лежавший на
  тумбочке, забился в угол кровати и так, сидя, проспал до рассвета.
  Когда я проснулся, дедушка был на своём месте, и даже лицо его
  казалось не таким свирепым. "Конечно, это был сон!" - подумал я и
  поклялся никогда больше не пить портвейн.
  Спустившись вниз к завтраку, я увидел, что стол накрыт только на
  одного.
  - Где же Стив? - спросил я.
  - Увы, его зарезали ночью, - сказала горничная.
  Я в ужасе приказал запрягать лошадей и сразу после завтрака уехал в
  город, подальше от этого проклятого замка.
  
  
  
  ТАИНСТВО СМЕРТИ.
  
  
  Молодой человек спешит на свидание. Выскакивает из квартиры -
  лифт сломан. Он мчится вниз по лестнице. Седьмой этаж, шестой,
  пятый ... На четвёртом этаже он спотыкается и падает, ударяясь
  головой о батарею. Несколько секунд он шевелит ногами, потом
  застывает в неподвижности.
  От тела отделяется ошарашенная душа и начинает медленно подниматься вверх по лестнице.
  
  
  
  СПЯЩИЙ ИНОК.
  
  
  Инок спит. Дыхание его ровно и глубоко. Но сон его лёгок, как
  утренний туман. Дунет ветерок, и туман исчезнет. Был ли он, нет ли? ..
  Чутко спит инок. Так спит хищный зверь в джунглях. Охотник,
  радуясь, наводит ружье, целится. И вдруг - где же он, зверь-то? Нет
  его. Пусто кругом. Охотник озирается, трёт глаза и тут чувствует за
  спиною горячее дыхание зверя... Или ещё так спит лихой человек на
  пароме. Пошепчутся попутчики, посовещаются, порешат сковырнуть
  его за борт. А чуть только подойдут - глядь, а он и не спит вовсе, и
  глаза-то его открыты, и в руках он острый ножик держит. А то и
  топор ...
  Ну и пусть спит себе инок с миром. Дело молодое. До заутрени ещё
  часа полтора осталось ...
  
  
  
  
  
  РАССКАЗЫ О ЖИВОТНЫХ.
  
  
  ПТИЧКА.
  
  На дереве сидела птичка. Дунул сильный ветер, птичка ударилась об
  забор и сдохла.
  
  
  ЛОШАДЬ.
  
  На берегу стояла лошадь. Дунул сильный ветер, лошадь упала в речку
  и утонула.
  
  
  БОБЁР.
  
  В реке сидел бобёр. На него упала лошадь, и он утонул.
  
  
  БАБОЧКА.
  
  Бабочка порхала с одного цветка на другой, с другого на третий, с
  третьего на четвёртый и так далее, пока не сдохла.
  
  
  
  ОЛЕНЬ.
  
  По лесу шёл олень и жрал стекловату. Все думали, что он сдохнет, но
  он не сдох!
  
  
  
  
  
  
  БЕЗ НАЗВАНИЯ.
  
  
  Адам и Ева гуляли по саду и всему что видели давали имена.
  - Так. Это кактус, - говорил Адам.
  - Кактус! - повторяла Ева.
  - Это пусть будет заяц, это - носорог, а вон то, скажем, свинья.
  - Свинья, свинья! - радовалась Ева. - А это пусть будет скорпион,
  ладно?
  Так они гуляли довольно долго, пока в самом глухом углу Эдемского
  сада не увидели ...
  - Что это? - спросила Ева.
  - Это... А ты как думаешь?
  - М-м... Не знаю ...
  - Ну скажи что-нибудь. Не важно что.
  - Э-э... Ничего не могу сказать ...
  - Я почему-то тоже ...
  Так это и осталось неназванным.
  
  
  
  СОН МЛАДЕНЦА.
  
  
  Птицы пели неправильно.
  "Ки-Ки! Ки-Ки!" - сердился младенец, начиная засыпать.
  Сначала ему снилась собака. Это была хорошая собака, с длинным хвостом. Она не подходила слишком близко и негромко говорила "Гав-Гав!". Потом собака ушла, и пришла кошка. Она сказала "Мяу!" и помахала пушистым хвостом. Последней пришла большая умная птица.
  "Ки-Ки!" - сказала птица. Младенец улыбнулся ей и дальше спал уже без сновидений.
  
  
  
  
  ЛЕТЯЩАЯ ОБЕЗЬЯНА.
  
  
  - Одна обезьяна, - рассказывал дедушка,- всё время прыгала. Другие
  обезьяны созерцали природу, добывали пропитание, воспитывали
  детей, а эта всё время только прыгала с ветки на ветку. Потому что
  каждая ветка издали казалась лучше, чем была на самом деле. К тому
  же даже самые лучшие ветки ей быстро надоедали. И вот однажды
  обезьяне что-то такое померещилось, она прыгнула, а там ничего не
  оказалось ...
  - Вообще ничего?
  - Вообще.
  - Ну и что обезьяна?
  - Она так до сих пор и падает.
  
  
  
  МОЛОДА.
  
  
  "А ведь я уже не молода," - подумала Маша, идя с работы. "Немолода!" - эта мысль поразила её как громом. Скрылось солнце, небо потемнело, птицы на деревьях замолкли, и наступила страшная тишина. "Не молода, не молода!" - повторяла Маша про себя. Под
  ногами у неё загудела земля. Маша зажмурилась и сжала руками виски. Из глаз её брызнули слёзы. Ей показалось, что вот-вот что-то огромное упадет с неба и раздавит её.
  "Но вообще-то ведь я молода," - подумала Маша. "Молода!" Гул прекратился. "Молода, молода!" - повторяла Маша, вытирая слёзы.
  Небо прояснилось, выглянуло солнце, и на деревьях запели птицы.
  Маша улыбнулась и продолжила свой путь.
  
  
  
  
  
  ТРОИЦА.
  
  
  Я встретил его в винном магазине и сразу узнал, ведь это был я сам,
  только лет двадцать назад. Он тоже узнал меня.
  - Вот ведь как бывает ... - сказал я. - Ты что берёшь?
  - Портвейн.
  Молодой я покраснел.
  - Убери свои деньги, студент, - сказал я.
  - А где мы будем пить, у тебя? - спросил молодой я.
  - М-м ... Мы можем поехать в одно место, я там живу временно ... У
  одной женщины ...
  На самом деле мне не очень хотелось, чтобы молодой я видел эту
  женщину.
  - А может поедем в общагу? - предложил молодой я.
  Выходя из магазина, мы столкнулись со стариком потёртого вида.
  - Ребят! - старик схватил меня за рукав. - Помогите! Чуть-чуть не
  хватает! ..
  - А пошёл ты! - сказал я, отталкивая старика, и вдруг обомлел. И
  молодой я тоже. И старый я.
  - Ну что ж, - сказал я, понемногу приходя в себя, - пойдём, у нас есть.
  Закуси только нет.
  - Да чёрт с ней, с закусью, - сказал старый я.
  Мы не поехали в общагу , а расположились на ящиках во дворике возле
  церкви.
  - Я пишу поэму ... - сказал молодой я.
  - Помолчи, - сказал старый я.
  Чуть позже он сказал:
  - Мы сидим как Отец, Сын и Святой Дух ...
  - Аминь, - сказал я, и дальше мы пили молча.
  
  
  
  
  
  
  
  МЁРТВЫЙ ГОРОД.
  
  
  Расскажу вам о мёртвом городе. Когда-то это был оживлённый
  торговый город. Но в одну прекрасную ночь все его жители исчезли.
  Сто тысяч жителей. С тех пор это мёртвый город. Даже звери и птицы
  обходят его стороной. Только одна мрачная старуха бродит с фонарём
  по ночным улицам.
  - Где же люди? - спрашиваю я у старухи.
  - Какие ещё люди? - шамкает старуха.
  - Но ведь были же люди!
  - Были да сплыли! - хохочет старуха.
  Она хохочет всё громче, и от её хохота поднимается вьюга и
  разбиваются окна в домах ...
  
  
  
  ДАР БОГОВ.
  
  
  Вот я сижу, как паук, плету свою паутину. Вдруг - грохот, звон,
  влетает розовое фламинго.
  - Это ещё что за шутки?! - я высовываюсь в окно.
  Улицы пусты, четыре часа утра.
  Окно разбито, рама сломана, стол сломан, стакан разбит. Хромое
  фламинго сидит на полу. Я тоже сижу на полу напротив фламинго.
  - Здравствуй, утренняя птица!
  Из разбитого окна тянет утренней свежестью.
  На рынке фламинго никто не берёт, и меня же штрафуют любители
  дикой природы.
  Я смиряюсь, найдя в старой книге изречение древней мудрости:
  "Тому, кого они хотят возвысить, боги дарят розовое фламинго."
  
  
  
  ВОСКРЕСЕНИЕ.
  
  
  Когда Христос воскрес, он вернулся к семье, в родной Вифлеем.
  - Ну как там, в Иерусалиме? - спросил его за ужином отец, плотник
  Иосиф.
  - Да ничего.
  - Пойдёшь туда ещё?
  - Нет, - улыбнулся Христос, - больше не пойду.
  
  
  
  ОДНАЖДЫ
  
  
  Однажды, когда Исус Христос спал, кошка описала ему сандали.
  Он долго гонялся за ней, но так и не поймал.
  
  
  
  
  МУДРЫЙ КОЛДУН.
  
  
  Один земледелец вырастил много помидоров, но прилетела жар-птица
  и сожрала весь урожай. Так было и на другой, и на третий год. Тогда
  он пошёл искать совета у старого колдуна, известного своей
  мудростью. Долго ли, коротко ли, только добрался он наконец до
  места, где жил колдун. После долгих уговоров тот согласился
  выслушать земледельца.
  - Ну, говори, чего пришёл? - сказал колдун.
  - А что это такое у тебя на носу? - спросил земледелец.
  - Это очки, - объяснил колдун.
  И он щедро наградил земледельца и отправил с богатыми дарами в
  большой город, где земледелец вскоре открыл своё дело.
  
  
  
  ДУРАЦКИЙ СОН.
  
  
  Одному человеку снился дурацкий сон, будто кругом одни подонки,
  ходят, бубнят чего-то. Денег нету к тому же. Взял он тогда и
  застрелился.
  Просыпается - в дверях генерал в парадном мундире.
  - Эй, генерал, тебя как звать?
  - Харитоном, - отвечает генерал, - и родом я из колмыцких степей.
  - Ты, это, Харитон ... Береги меня.
  - Не извольте беспокоиться, Ваше Величество! - говорит Харитон.
  
  
  РАЗГОВОР.
  
  Человек садится на землю и смотрит на камень, а камень смотрит на
  человека.
  - Интересно, сколько тебе лет? - спрашивает человек.
  Камню несколько миллионов лет, и он молчит, смотрит на человека.
  - Молчит... - говорит человек. - Внеподвижности... Мне, например,
  тридцать.
  Вечереет.
  - Тебе не холодно? - спрашивает человек.
  - Ква, ква, ква, - говорит камень.
  72
  - Издеваешься? Ну и пожалуйста.
  Человек встаёт, отряхивает штаны и уходит.
  
  
  
  
  
  ПОВЕСТЬ О ДВУХ БЛЯДЯХ.
  
  
  Хочу рассказать вам о двух блядях. Итак, жили-были две бляди. И
  одевались они как бляди, и красились как бляди, и разговаривали по-
  блядски. И походка, и мысли - всё у них было блядское.
  Уж вижу я, как мой читатель, дойдя до этого места, восклицает с
  возмущением: "Вот ведь, блядь, какой общественный порок!"
  Но посмотри на себя, о читатель! Сам-то ты чем лучше? И речи твои, и
  мысли, и походка ...
  
  
  
  ВОЛШЕБНЫЙ БУКЕТ.
  
  
  Сначала мне снилась таблица химических элементов. Нет, не как у
  Менделеева. Гораздо лучше.
  Потом приснился "Иллюстрированный Словарь Садовода". Я искал там
  слово "интуиция", но не нашёл. Зато прочитал статью к слову "корова".
  "К сожалению, - говорилось в статье, - по техническим причинам мы
  не смогли проиллюстрировать это животное. Корову вы можете
  увидеть на одной из следующих ферм ..." Дальше шёл список ферм, где
  можно посмотреть на корову.
  
  Потом мне приснился сборник рассказов болгарских писателей, из
  которых я запомнил только один.
  Один лётчик влюбился в одну девушку и пригласил её поужинать к
  себе в гостиницу.
  - Я приготовлю много вкусных вещей, - сказал лётчик. Но девушку
  тогда так тошнило, что она отказалась.
  Лётчик очень обиделся, а девушку вскоре перестало тошнить, и она
  пошла ужинать к другому своему знакомому. Но оказалось, что он
  живет в бедности. Она купила ему кусок колбасы, а сама пошла в
  ресторан. Но в ресторане ей не понравилось, и она поехала в гостиницу
  к лётчику.
  Лётчик встретил её упрёками.
  - Неблагодарная! - кричал он, бросая к её ногам цветы, браслеты и
  драгоценную заморскую буженину.
  Девушка испугалась, схватила один небольшой персик и убежала. А
  лётчик в отчаянии сел на букет белых роз и завыл.
  Но никто не услышал его воя. Ибо это был волшебный букет. Он
  впитывал в себя человеческую боль и облегчал страдания. Если же боль была слишком сильной, то слушая вой, опытный врач мог поставить правильный диагноз и начать лечение.
  
  
  
  
  ЖЕНЩИНА, СМОТРЯЩЯЯ НА ЭКСКАВАТОР.
  
  
  Я ехал на велосипеде и увидел молодую женщину. Она стояла и
  смотрела на экскаватор. Я проехал мимо и обернулся. Она всё так же
  смотрела на экскаватор. Я ехал и смотрел на неё, а она смотрела на
  экскаватор. Я ехал и ехал и всё смотрел на неё, и чуть не врезался в
  столб.
  Может она инженер, черт её знает ...
  
  
  
  ЗАЛОЖНИК.
  
  
  - Ну, будешь звонить домой?
  - У меня нет дома.
  - Как знаешь. Пятьдесят тысяч - не такие уж большие деньги. Другие
  заплатят. И они вернутся домой целые и невредимые, и будут
  вспоминать этот случай как забавное приключение. А тебя мы
  расстреляем.
  Утром мы шли через джунгли, и покрытые росой листья были
  удивительно яркие, а среди листьев ещё более яркие огромные жёлтые
  цветы.
  - Ещё далеко? - спросил я солдата.
  - Нет, почти пришли.
  Я стал смотреть на листья ещё внимательней.
  - Мы не убийцы, - сказал солдат, когда мы вышли на поляну, - просто
  нам нужны деньги для революции.
  Через поляну бежал ручей.
  - Посмотри, - сказал солдат, щелкая затвором, - возле ручья трава
  лилового цвета, а в воде плавают разноцветные рыбы. Они едят
  жемчуг, который лежит на дне ...
  Я заглянул в ручей, и он выстрелил.
  Потом он подошёл, и мы вместе смотрели на жемчуг.
  - Если долго идти вниз по ручью, - сказал солдат, - то выйдешь к
  большой реке. Только тебе придётся идти очень-очень долго. По
  деревьям будут прыгать обезьяны, жёлтые цветы завянут, и расцветут
  красные, а по ночам к ручью будут прилетать попугаи. А потом ты
  будешь идти вдоль реки. Много-много дней, пока не увидишь город.
  Там есть рынок и церковь, а вечером идёт дождь.
   Там есть один дом, очень старый дом из брёвен, с синими ставнями. Это твой дом. На завалинке лежит кошка, пол скрипит, а в сенях стоит ведро с водой.
  
  
  
  
  
  РУСАЛКИ.
  
  
  - А ежели девка какая утопнет, - рассказывал дедушка, - то становится
  русалкой ...
  Тут на улице послышались крики, и он выглянул в окно.
  - Чего там ещё?
  - Ой, страсти! - закричала соседка. - Тимка опять надрался! Машка с
  дитями от него заперлись, а он дверь топором рубит!
  Дедушка взял ружьё и пошёл к двери.
  - Ты куда это? - заволновалась бабушка.
  - Пойду пристрелю гада, - сказал дедушка, выходя.
  
  
  
  
  СТАРАЯ ИСТОРИЯ.
  
  
  Герцог приказад удвоить патрули, однако беспорядки продолжались:
  была задета честь знатнейшего семейства Толедо. Нанятые доном
  Рибера, по городу рыскали наёмные убийцы. Каждое утро находили
  новые трупы, но Педро Гарсии среди них не было. Братья Рибера
  поклялись не переступать порога дома, пока не найдут убийцу сестры.
  Педро нашёл их сам, узнав, что гибнут его друзья. Он успел ранить
  старшего Риберу. Ещё живого Педро принесли к герцогу, и наутро он
  был повешен.
  - Но на этом история не заканчивается, - сказал профессор. - О, нет! У
  Педро был брат. Приехав из Мадрида, он под видом просителя явился
  к дону Рибера и перерезал ему горло. Он не успел уйти. Говорят,
  братья Рибера разрезали его на куски. Его звали Хосе Гарсия ...
  Вот такая история. А всё началось здесь, на этом самом месте,
  четыреста лет назад. Мария Рибера выходила из церкви, когда Педро
  подошёл и ударил её кинжалом.
  - Почему он это сделал? - спросил я. В Толедо я был проездом. В то
  время я только закончил академию и готовился принять сан.
  - Почему он её убил? Из ревности. Он приревновал её к сыну герцога,
  молодому Мигелю Перейро. Совершенно без оснований, я думаю.
  - А У Хосе Гарсии не было родни?
  - Нет. К счастью. Правда, незадолго до своей кончины он женился, но
  детей у него не было.
  - Вы, наверно, очень хороший профессор. Вы помните все имена, все
  детали этой истории ...
  - Ах, молодой человек! Да ведь может из-за этой-то истории я и стал
  учёным! Вы знаете, как меня звать? Аурелиано Рибера! Я последний из
  древнего рода Рибера! Вот так-то, молодой человек ...
  Профессор вздохнул и погрузился в свои мысли.
  Опускались сумерки. На ступени церкви лежал серый камень.
  "Наверно, этому камню тоже четыреста лет ..." - подумал я.
  - У него был сын ...
  - Что?
  - У Хосе Гарсии был сын, - сказал я и ударил профессора камнем по
  голове.
  Он упал с проломленным черепом на том самом месте, где четыреста
  лет назад я зарезал прекрасную Марию Риберу, беспричинно
  приревновав её к сыну герцога, молодому Мигелю Перейро.
  
  
  
  СЛУЧАЙ С ХАСИДОМ.
  
  
  - Или вот ещё недавно на Крите, - рассказывал девушке профессор, -
  нашли одно удивительное захоронение. Кувшины, драгоценности,
  оружие... Но главное - прекрасно сохранившийся скелет молодого
  вельможи в парадном облачении. На ногах его были золотые браслеты,
  на поясе меч, в руках скипетр, украшенный рубинами, а в зубах - вы не
  представляете, что было у него в зубах! ..
  Тут самолёт тряхнуло, и в салоне запахло дымом. Появилась
  стюардесса.
  - Пристегните, пожалуйста, ремни.
  - Скажите, ведь всё нормально, - испуганно заговорила женщина сзади,
  - Ведь мы не упадём, правда же мы не упадём?!
  - Не знаю, - сказала стюардесса. - Пристегните ремни!
  - Мама ... - сказал профессор.
  Сидящий впереди молодой хасид обернулся:
  - Так что же всё-таки ... А, впрочем ... - он махнул рукой и снова
  погрузился в чтение, нервно кусая пейсы.
  - У меня жених в Индиане! - завизжала девушка.
  - Заткнись! - сказала стюардесса по-испански.
  Самолёт кувыркнулся, штопором пошёл вниз, упал на скалы и
  взорвался.
  
  
  
  ЛУНА.
  
  
  Ночь. Город спит. Темно. Только на площади горит один фонарь.
  Вокруг фонаря кружатся бабочки. Много бабочек. Вот и ещё одна. Она
  подлетает и ударяется о стекло. Фонарь разбивается, на землю летят
  осколки, и бабочки разлетаются в разные стороны.
  "Я всем приношу несчастье, - думает бабочка. - Это потому что я сама
  несчастна." Она замечает в небе круглую луну, и летит к луне.
  А в самом центре луны за пультом сидит человек.
  - Учитель, - говорит человек. - Все лампочки мигают хорошо, и
  приборы гудят ровно ... Только я забыл, какую кнопку надо нажать,
  синюю или красную?
  Ответа нет.
  - Учитель, учитель! - зовёт он испуганно.
  Тишина. Учителя нет.
  Человек закрывает глаза и нажимает на обе кнопки ...
  Но ничего не происходит. Мигают лампочки, и луна всё так же ровно
  плывет по небу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ЛИСТЬЯ (Пася).
  
  
  В парке мы собираем букеты из листьев. Из красных и жёлтых листьев, упавших с клёна. Только я собираю все листья подряд. Я срываю зелёные листья кустов и поднимаю мокрые чёрные листья, лежащие в лужах. Мой букет самый большой. Я бросаю его вверх, и ветер уносит листья. Другие дети смеются и что-то кричат мне. Но я не понимаю их языка.
  
  
  
  УХОД ГЕРОЯ ИЗ ДОМА.
  
  
  - Героя только из дома выпусти, а дальше он уж сам пойдёт куда надо,- сказал дьявол.
   И вот он стоит на пороге. Причесался, подпоясался, сапоги начистил.
  - Ну, я пошёл.
  - Ну ступай.
  - Смотри-ка, котомку забыл, - говорит дьявол.
  - Ну вот! .. Не спокойно мне что-то. Ты б проводил его немного.
  - Да. Провожу, пожалуй. До леса.
  Я подхожу к окну. Вечереет. Идёт мелкий дождь со снегом. Герой уже
  далеко. Топает по грязи, трёт озябшие уши. За ним, шагах в десяти, с
  котомкой идёт дьявол.
  
  
  
  ПОСЛАНИЕ.
  
  
  Два ангела летели над водной гладью.
  - Ну, и где они? - спросил один другого.
  - А вон.
  Из воды поднимался утёс. На нём стояли люди. Они стояли, сбившись в кучу, и боялись пошевелиться, чтобы не упасть в воду.
  - А я думал, это деревья.
  - Нет. Видишь, у них головы вертятся.
  Ангелы облетали утёс слева, и лица людей поворачивались, следя за ними.
  - Смотрят на нас ...
  - А теперь чего не смотрят?
  - У них дальше головы не поворачиваются. Полетели в другую сторону. Ангелы полетели направо.
  - Вот видишь, и в эту сторону так же.
  - Градусов где-то на девяносто.
  - Да, примерно. У кого больше, у кого меньше.
  - А давай полетим наверх.
  Теперь ангелы летели вверх, и люди поднимали лица всё выше.
  Раздался слабый всплеск.
  - Всё, это предел.
  - Ну, говори.
  Ангелы спустились чуть ниже, и один из них сказал:
  - Радуйтесь, люди ,...
  - Ну, чего ты?
  - Подожди ... Радуйтесь, люди! .. Не помнишь, как там дальше?
  - Нет.
  - В общем, радуйтесь! - сказал ангел, и они повернули обратно.
  
  
  
  ХОРОШИЙ ДЕНЬ.
  
  
  1.
  С утра я встаю и вижу, что моя шапка лежит на полу. Вчера вечером
  она висела на вешалке, а сейчас лежит на полу. Значит она упала
  ночью, пока я спал!
  
  2.
  Я чищу зубы и смотрю в зеркало. У меня молодое и румяное лицо. Но меня это не радует.
  О, нет, меня это не радует!
  Да, меня это радует!
  
  
  
  СКАЗКА.
  
  
  Однажды Кащей Бессмертный похитил прекрасную принцессу, а Иван- Царевич пришёл её вызволять.
  - Кулаками махать - большого ума не надо, - сказал Кащей Бессмертный. - А давай лучше - кто кого перепьёт.
  Первым выпил Кащей, полный ковшик, покачнулся, но устоял. Тогда и Иван-Царевич выпил полный ковшик и тоже устоял. А Кащей Бессмертный выпил второй ковшик, и морда его стала дикая и зубастая. Но Иван-Царевич тоже выпил, и у него тоже сделалась страшная морда. Тогда Кащей Бессмертный выпил третий ковшик и запел:
  "Сидит добрый молодец во сырой темнице,
   Ждёт лютой смерти."
  А Иван-Царевич тоже выпил и запел:
  "А красна девица ждёт его, плачет,
   Но не дождётся и удавится."
  И им обоим стало грустно. Кащей Бессмертный выпил ещё ковшик и так свистнул, что даже стены задрожали, а Иван-Царевич свой ковшик выпил и как даст кулаком по столу!
  Тогда Кащей Бессмертный ещё выпил, ударился оземь и обернулся жирным горбатым пингвином. А Иван-Царевич тоже ударился оземь и обернулся старой облезлой обезьяной. Посмотрели они друг на друга и заплакали - так им стало противно.
  - Уйди ты с глаз моих, ради Христа! - сказал Кащей Бессмертный. - Уж больно тошно мне на тебя смотреть.
   Но Иван-Царевич уже и сам уходил и плевался.
  
  
  
  
  
  
  ДЕМОНСТРАЦИЯ ТАНКОВ.
  
  
  - Вот это самый большой танк в мире, - сказал генерал. И действительно, танк был такой огромный, что я даже не стал обходить его кругом, чтобы не терять времени.
  - А это самый маленький танк в мире, - сказал генерал. И правда, танк был совсем-совсем маленький, и стоял на лыжах.
  Я тогда вспомнил, как один геолог показывал мне свои камни. У него было три камня. Один он нашёл на юге, другой на севере, а третий на востоке. Чем больше я на них смотрел, тем больше убеждался, что они одинаковые.
  - Они же одинаковые!
  - Совершенно одинаковые. Поэтому я их и подобрал.
  - Как же ты их различаешь?
  - А там снизу приклеены бумажки.
  И верно, снизу к ним были приклеены разноцветные бумажки: чёрная, жёлтая и зелёная.
  
  
  
  СЫН НАВЕЩАЕТ ОТЦА.
  (Пьеса.)
  
  
  На койке лежит старый отец.Входит сын с лукошком.
  СЫН. Здорово, батя!
  ОТЕЦ. А, здорово.
  СЫН. Вот я тебе крыжовнику принёс.
  ОТЕЦ. А...
  Едят крыжовник. 3а окном раздаётся страшный грохот.
  СЫН. Ой! Чего это?!!
  ОТЕЦ (Спокойно). Люлька наверно свалилась. Маляры там стену красят.
  СЫН. А... А я аж испугался - такой грохот! Думал - может лопнуло чего.
  ОТЕЦ. Не, люлька должно быть.
  СЫН. А...
  Едят крыжовник.
  СЫН. Ну ладно, бать, пойду я. А то уже живот болит от этого крыжовника.
  ОТЕЦ. Ну, иди, чего.
  СЫН. Ну, я пошёл.
  ОТЕЦ. Ну, ступай.
  СЫН. Ну, пока.
  ОТЕЦ. Ну, бывай.
  Сын уходит.
  
  
  
  ФИАЛКИ.
  
  В этом стихотворении рассказывается о человеке, который забрался на гору и нашёл там череп.
  
  
  Собирая фиалки, я поднимаюсь в гору.
  Чем выше я лезу, тем больше вокруг фиалок.
  Вот уж я на вершине, и что же я вижу?
  Увы! Я вижу череп и мёртвые кости.
  
  Осторожно я спускаюсь с вершины.
  В голове моей кружатся всякие мысли.
  В одной руке у меня череп.
  В другой руке у меня букет фиалок.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Страна восходящего солнца
  
  
  
  * * *
  Осенний ветер унёс мою жену и собачку.
  Принесёт ли он их обратно?
  Я пью саке, греясь у очага.
  
  
  * * *
  - Эй, старик, почему ты не предложишь нам напиться? Разве часто
  такие богатые караваны проходят у твоего колодца?
  - Час назад вас не было, и ещё через час вас не будет. Я пока ещё могу
  различать миражи.
  - Тихо старик, молчи.
  Мы уходим, тёмные силуэты на фоне звёзд.
  
  * * *
  Если б я был звездочётом, я бы считал звёзды.
  Если б я был садоводом, я бы сажал деревья.
  Восходит солнце. Я смотрю на него из-под руки.
  
  
  * * *
  Снег засыпает землю.
  Консьерж разгребает снег.
  Мужественный маленький консьерж.
  
  
  * * *
  
  Ветер уносит брошенную на крыльцо газету.
  - Мудак, - говорит старушка уходящему почтальону.
  
  
  * * *
  
  Не спрашивай у собаки, куда она бежит по весне: она не сможет тебе
  ответить.
  
  
  * * *
  Только вчера выпал снег,
  а сегодня он уже тает.
  Природа не очень-то умная.
  
  * * *
  Вечер. Люди идут с работы.
  Бедные люди!
  Наверно они устали.
  
  * * *
  Нищий старик на углу просит мелкую монету.
  Неужели ему никто не поможет?
  Боже мой!
  
  * * *
  По горной дороге
  Лао Цзы уходит на запад.
  Солнце печёт ему лысину.
  
  
  * * *
  Каравелы
  Шторм
  Тишина. Подводные клады.
  
  * * *
  Весенняя дымка над морем.
  На белых пароходах
  евреи едут в Америку.
  
  * * *
  Лунная ночь. Не спится.
  То на спину перевернусь
  то на живот.
  
  * * *
  Снег тает.
  Деревья
  застыли в танце.
  Собака
  неподвижной мордой
  смотрит на горизонт.
  у моих дверей человек в шляпе
  листает толстую книгу.
  Моя странная жизнь.
  
  * * *
  На верхушку дерева садится птица. Но ветер качает дерево, и птице
  трудно удержаться. Поболтавшись какое-то время, она улетает.
  
  * * *
  В моей душе шумят деревья
  Начинается дождь
  В моей душе вечер.
  
  
  * * *
  Люди уходят с площади
  Ветер играет листьями
  Тени на поверхности воды появляются и исчезают.
  
  
  * * *
  Тишина
  телефон
  ошиблись номером
  тишина
  
  
  
  * * *
  
  Паруса
  простынь.
  Монреаль.
  
  
  * * *
  
  Воскресенье.
  Можно спать.
  Mожно не спать.
  
  
  
  * * *
  
  Сиеста.
  Вязкое
  время.
  
  
  
  * * *
  
  От лая собак
  тишина
  слышнее.
  
  
  
  * * *
  
  В еловой чаще
  росток клёна.
  Никаких шансов...
  
  
  
  * * *
  
  Восемьдесят
  Десять тысяч
  Пятнадцать
  Шесть
  
  Четыре
  Семь
  Одиннадцать
  Тридцать два
  
  Тридцать два
  Одиннадцать
  Семь
  Четыре
  
  Восемьдесят
  Десять тысяч
  Пятнадцать
  Шесть.
  
  
  * * *
  
  Гринго в красных трусах собирает ракушки
  Эй, гринго, на хрен тебе ракушки?
  Не слышит, собирает ракушки на берегу океана.
  
  
  * * *
  
  Под водой плывёт рыба и видит черноту и серебряные искры.
  Потом она выныривает и смотрит вверх.
  Так получается вселенная.
  
  
  
  * * *
  
  Узоры веток
  на сером небе
  острые листья сирени
  
  
  * * *
  
  Все деревья остались на своём месте
  Мы вырастем, родим детей и умрём.
  
  
  * * *
  
  Отражение в зеркале
  Оглядываюсь встревоженно:
  Никогда не знаешь ...
  
  
  
  * * *
  
  Женщина, умершая ужасной смертью,
  склонившись надо мной говорила
  Я открою тебе великую тайну
   Я открою тебе великую тайну
   Я открою тебе великую тайну
  
  
  * * *
  
  Какая разница между человеком до смерти и после смерти?
  Казалось бы никакой. Точно также он смеётся, пьёт пиво, смотрит на
  витрины и на проходящих женщин
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ловец жемчуга
  
  
  Катрин
  
   Белка собирает орехи и прячет, готовясь к зиме.
   Она не видит,что кругом все ветки усыпаны удивительными орехами,
   и что так будет всегда.
  
  
  
  
  
  
  ОДИН ВОЛШЕБНИК
  
  
  Один волшебник хотел превратить скалу в апельсин, но ошибся, и сам
  стал скалою.
  Так они и стоят рядом. Иногда они разговаривают, но больше молчат.
  
  
  
  
  
  
  ХРУСТАЛЬНЫЕ ГЛАЗА
  
  
  Плач кошек на холмах
  Плач кошек сдавленных
  между землёй и небом
  Плач кошек смотрящих на облака
  Плач дымчатых кошек
  Плач облачных кошек
  уплывающих вдаль
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  СТУДЕНТ .
  
  
  
   ...Вчера был у гадалки. Она предсказала
   мне жизнь в бедности и лютую смерть ...
   (Из письма).
  
  
  То, что я принял за гостиницу, оказалось жилым домом.
  - Нет здесь гостиницы, - сказала старуха, сидящая на крыльце. - Была,
  говорят, да сгорела. Сто лет назад.
  На крыльцо вышла женщина средних лет.
  - Вот он, - сказала ей старуха,- тот самый студент. Каждые пятьдесят
  лет приходит. Ещё бабка моя его знала. Гостиницу ищет. И в прошлый
  раз тоже искал.
  - Очень приятно, - сказала женщина.
  - Мне тоже очень приятно, - сказал я.
  Я уже понял, что старуха была не в своём уме, но что-то мешало мне
  уйти.
  - Ты ему воды принеси, - сказала старуха. - Он должен воды попить. И
  в прошлый раз воду пил. И дальше так будет.
  Женщина принесла мне воды из колодца. Я выпил полную кружку,
  хотя дрожал от холода и пить не хотел.
  - Совсем не изменился, - сказала старуха. - Такой и остался: нищий
  студент. В тот-то раз, мы ещё с ним на берегу тогда, помню, сидели -
  так он через год вернуться обещал. Говорил - вот денег в городе
  заработаю и вернусь.
  - Что ж вы не вернулись? - спросила меня женщина. Я с удивлением
  посмотрел на неё, а потом мы вместе - на старуху.
  - Его на Свистухе мужики убили, - объяснила она. - За то что он
  ихнюю конюшню сжёг.
  Какое-то время все молчали. Потом женщина предложила:
  - Может, пусть он у нас переночует?
  - Нет, - сказала старуха. - Пущай в сельсовет идёт, там переночует у
  сторожа.
  
  Солнце уже зашло, я шёл по тёмной пустынной улице, и дующий с
  реки ветер шумел у меня в ушах. И мне казалось, что когда-то я уже
  шёл по такой-же улице, так же шумел в моих ушах ветер, и всё так же я
  не мог разобрать, что он мне шепчет.
  
  
  
  АХ, СУДЬБА
  
  
  Ах, судьба! Ты как богатая тётя, что прилетев оделяет родных
  дорогими подарками. А мне говорит:
  - Ты мой самый любимый племянник! - и хлоп рюмку водки, а потом
  ещё и ещё... А с утра у неё самолёт.
  
  
  
  
  СВАДЬБА БУБЫ.
  
  
  Я почувствовал подвох, когда Буба представлял меня своей невесте: его
  дядя, капитан второго ранга, уставился на нас и опрокинул
  шампанское. А главное, как раз в этот момент, часы торжественно
  пробили восемь. Потому-то я и сказал весело:
  - Ба! Да мы, кажется, знакомы!
  Невеста, конечно, ожидала другой реакции. Она смотрела на меня молча и без улыбки, а Буба даже забыл удивиться. Он был бледен и смотрел отрешённо.
  Но окончательно всё провалил опять же его дядя. Он подошёл ко мне и
  сказал:
  - Вот, к племяннику приехал... Капитан второго ранга... Хотите
  посмотреть кортик?
  Мне стало совсем смешно.
  - Потом посмотрю, попозже, - сказал я, подмигнув, и он понимающе
  закивал.
  Когда часы пробили девять, дверь распахнулась, и вошёл маленький
  усатый человек в клетчатой кепке.
  - Итак, совершено убийство ... - начал он с порога.
  - Идиот, у нас свадьба! - заорал Буба, и тот убежал.
  Гости танцевали, и их лица становились всё более бессмысленными.
  - Ну, и что вы теперь будете делать? - спросил я Бубу.
  - Это всё из-за дяди, - сказал Буба равнодушно.
  Дядя к этому времени уже почти растаял в воздухе.
  - А может быть начнём всё сначала? - сказала невеста. - Ведь это же всё
  для тебя ...
  И мы переставили часы на без пяти восемь и начали всё сначала.
  
  
  
  СМЕРТЬ МЯСНИКА.
  
  
  Ангел Смерти в чёрном плаще и маске входит в мясную лавку.
  Усталый мясник склонился над окороком.
  Ангел Смерти. - Эй, мясник!
  Мясник (поднимая голову). - Чего тебе?
  Ангел Смерти снимает маску. Мясник хватается за сердце и умирает.
  
  
  
  У РАЙСКИХ ВРАТ.
  
  
  У райских врат Архангел Гавриил лежит под деревом и грызёт
  травинку.
  Появляется человек.
  Арх. Гавриил. - Ты кто такой?
  Человек (тихо). - Мясник.
  Архангел Гавриил грызёт травинку, смотрит на человека, человек
  смотрит в землю.
  Арх. Гавриил. - Ну заходи.
  Человек подходит к воротам, оборачивается.
  Арх. Гавриил. - Заходи, заходи ...
  Мясник скрывается за воротами. Архангел Гавриил лежит, грызёт
  травинку. Слышится пенье кукушки.
  
  
  ОДИН БЕДУИН
  
  
  Один бедуин заблудился в пустыне. Он умирал от жажды и роптал на
  Аллаха.
  - Чего ты хочешь? - спросил его Аллах.
  - Воды.
  И Аллах принёс ему воды.
  - Тебе ещё что-нибудь нужно?
  - Нет.
  Вечером он развёл костёр и долго сидел у огня. Потом он умер, и Аллах
  взял его к себе на небо.
  
  
  
  МОЛДАВСКАЯ ПОХОРОННАЯ ПЕСНЯ.
  
  
  - Похороните меня на высоком берегу!
  Парни: - Опа! Опа! Опа! Опа!
  Девки: - Ая-яй-яй-яй-яй!
  - На высоком берегу Дуная!
  Парни: - Опа! Опа! Опа! Опа!
  Девки: - Ая-яй-яй-яй-яй!
  -Заройте меня поглубже!
  Девки: -Ая-яй-яй-яй-яй!
  Парни: - Опа! Опа! Опа! Опа!
  Барабан: Бух! Бух! Бух! Бух!
  
  
  
  
  
  
  
  ПАСТУХ.
  
  
  На берегу озера сидел пастух и играл на свирели. Мы подошли
  поближе и похвалили его игру.
  - Тут как я никто не играет, - сказал он. - Даже русалки вылазят из
  воды, чтобы послушать.
  И действительно, тут только мы заметили лежащих вокруг него на
  траве русалок.
  
  
  
  ЛУКИНИЧНА.
  
  
  Старуха Лукинична была ведьма. Отец Никифор, как увидит её, так
  бывало и говорил:
  - Ведьма ты, Лукинична, старая ведьма.
  - Да и ты ведь не молод уже, отец Никифор, - отвечала Лукинична.
  - И то правда.
  И, вздохнув, шли они каждый своей дорогой.
  
  
  
  ЛОВЕЦ ЖЕМЧУГА.
  
  
  - Ну как? - спросил я ловца жемчуга, когда он вынырнул.
  - Так себе, - сказал он. - Тут ведь чего? То бывает нырнёшь разок и
  нормально, а то ныряешь-ныряешь и ни хрена.
  И он опять нырнул.
  
  
  
  
  
  
  ЛЁТЧИКИ.
  
  
  Лётчики сидели в землянке и играли в шахматы.
  - Чего ж вы не летаете? - спросил я.
  - Погода нелётная, - объяснили лётчики. - Когда можно летать, мы
  летаем, а когда погода нелётная, мы играем в шахматы.
  - А я ещё хожу на курсы Красного Креста, - сказал самый молодой из
  них, - чтобы заботиться о младшем брате: он от рождения ничего не
  видит и не слышит.
  - Вот ведь какая хуйня, - подумал я.
  
  
  
  ЗИМНИЙ ЛЕС.
  
  
  Зима. Все деревья покрыты снегом. Кроме одного: на нём прыгает
  птица и стряхивает снег на землю.
  О, глупая птица! Бесполезны твои дурацкие усилия! Улетай, вредная
  птица, не мешай мне любоваться зимним лесом!
  
  
  
  ПРИНЦ.
  
  
  - Ну что за хуйня! Все люди как люди, работают, веселятся, а я - то у
  меня руки болят, то ноги, то живот.
  - Это потому, что ты принц. Королевской крови. Просто тебя в
  роддоме с кем-то перепутали. Спи, не бери в голову.
  Но принц долго ещё не мог заснуть, всё ворочался с боку на бок и
  матерился.
  
  
  
  
  ПОЛНОЛУНИЕ.
  
  
  Я стою перед окном. Я стою посреди комнаты. Я стою перед окном
  посреди комнаты и говорю.
  Я говорю, говорю, а лунный свет льётся в моё окно, а сам я стою
  посреди комнаты, на ковре, возле разобранной кровати, и губы мои
  что-то бормочут, бормочут беззвучно, а свет луны, льющийся в
  комнату через раскрытое окно пронизывает меня насквозь и
  беспрепятственно проходит через моё тело, заливая голубоватым
  светом ковёр и разобранную кровать, возле которой я стою и говорю,
  говорю, говорю совершенно беззвучно в лунном свете,
  беспрепятственно проходящем через моё тело и пронизывающем мои
  беззвучно что-то шепчущие губы голубоватым светом луны, льющимся
  через открытое окно на ковёр и на разобранную кровать, возле которой
  я стою посреди комнаты и бормочу, бормочу, бормочу что-то
  беззвучное, как лунный свет, льющийся и. т. д.
  
  
  
  НОЧЬ.
  
  
  Я проснулся ночью от шума ветра. По небу бегут облака, дерево перед
  моим окном качается и на стене пляшут тени: в доме напротив горит
  лампа, из тех, что зажигаются сами, как только стемнеет. Лампа горит,
  по стене мечутся тени, дерево качается, шумит ветер, по небу бегут
  облака, горит лампа, и так каждую ночь.
  
  
  
  ТЕС
  
  Я увидел его из окна автобуса: Тес сидел на скамейке и разговаривал с Бьянкой, моей коллегой по работе.
   А я и не знал, что они знакомы.
  Я помахал им рукой и Тес не спеша поднялся в автобус. Он сел возле меня, положил ноги на противоположное сиденье и закурил сигару. Маленькая лохматая собачка улеглась возле его ног.
  Как странно! -подумал я. Ни шофёр, ни пассажиры не возмущались, как будто ничего не видели, как будто их не было, как будто нас не было.
  - Откуда ты знаешь Бьянку? - спросил я.
  - От тебя конечно, откуда ещё?
  Я точно знал, что не знакомил его с Бьянкой.
  - Как и всех остальных, - добавил он.
  Становилось интересно. Я попытался вспомнить, откуда знаю самого Теса. Мне казалось, что знал я его давно, но виделись мы редко, хотя последнее время я встречал его всё чаще.
  - Ты хочешь сказать, что ты - это я? - спросил я. Он молчал и курил сигару. Дым был сладковатый, терпкий, очень приятный.
  - Ты моя болезнь? - спросил я. Он молчал.
  - Ты моя смерть? -спросил я.
  - Ты будешь мной после того, как я умру? - подумал я.
  Тес покачал головой:
  - Нет, это ты будешь мной после того, как ты умрёшь.
  - Почему?
  - Почему нет?
  Действительно, почему бы и нет, подумал я.
  Если такова необходимость, если таков закон, если такова воля.
  Если такова моя воля. Если таково моё желание. Которое всегда закон.
  Которое не может не исполниться, потому что оно и есть необходимость, оно и есть закон, оно и есть я.
  
  "Бесполезно!" - услышал я, и тупые равномерные удары в грудь прекратились.
  - Бесполезно, - я потянул за поводок Джека, лающего на подъезжающий амбуланс, затушил сигару и бросил в урну.
  - Всё, пошли домой!
  
  
  
  
  
  Я ПОМНЮ ТЕБЯ
  
  
  - Я помню тебя весёлой маленькой девочкой, а теперь ты совсем
  взрослая женщина, работаешь официанткой в ресторане большого
  отеля и даже, говорят, спишь за деньги с туристами.
  По ночам ветер качает деревья, а звёзды падают днём и их тоже никто не видит.
  Когда я думаю об этом, у меня обрывается сердце.
  - Ветер качает деревья, и мы качаемся вместе с деревьями, и я ничего
  не понимаю из того, что ты говоришь.
  Ни одного слова, ни одного звука.
  
  
  
  ЗАТМЕНИЕ СОЛНЦА.
  
  
  Я хотел купить тёмное стекло, чтобы посмотреть на затмение солнца,
  но в магазине его не было.
  - Ты можешь купить стакан и масляную краску, - сказал продавец. -
  Правда, тогда ты ничего не увидишь. Или ты можешь купить
  стаканчик мороженого. Но если ты его съешь, то сразу заболеешь.
  Однажды я купил своему другу стаканчик мороженого, он его съел и
  сразу заболел.
  Я купил стаканчик мороженого и дал своему другу. Он съел его и сразу
  заболел.
  - Все вещи, - сказал продавец, - взаимозаменяемы.
  
  
  
  ПУТЕШЕСТВЕННИК ВО ВРЕМЕНИ.
  
  
  Однажды я проснулся, и был полумрак.
  - Это утро? - спросил я.
  - Нет, - сказала моя сестра, - это вчерашний вечер. Видишь - идёт
  дождь, И вчера шёл дождь. Значит, это вчера. Не может же дождь идти
  каждый день.
  Я заснул и проснулся ещё через сутки.
  - Ну вот, - сказал я, - теперь это сегодня.
  - Нет, - сказала сестра. - Сегодня ты проспал, это завтра.
  Я встал, и всё было странным вокруг меня.
  С тех пор я живу отчуждённо, как путешественник, и ничего не
  принимаю близко к сердцу.
  
  
  
  
  
  КРАСИВЫЕ КАМНИ
  
  
  Один человек любил собирать красивые камни на пляжах.
  Он умер, оставив
  целые пляжи красивых камней.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Мёртвые цветы
  
  Ольге
  
  ВОЛШЕБНЫЙ ОВРАГ
  
  
  - Если долго идти по этому оврагу, можно прийти чёрт знает куда...
  
   Я собрал вещи и отправился в путь.
   Была весенняя ночь и сначала я видел звёзды.
   Потом их заслонили деревья.
   На рассвете я увидел лань. Мы стояли и зачарованно смотрели друг на друга.
   Днём я встретил рысь. Она не причинила мне зла, но тревога с тех пор кружила вокруг меня.
   Всё потемнело. Из-за крон деревьев бесшумно выплыла огромная чёрная птица. Она была древней как мир и я не должен был смотреть на неё.
   Небо становилось всё меньше, пока совсем не исчезло.
   Я оказался в пещере, перед неподвижным озером.
   Я разделся и вошёл в чёрную воду.
  
   Когда я вернулся была осень. Незнакомые люди говорили на чужом языке.
   Я шёл и не слышал своих шагов, и мне некому было сказать о своей печали.
   - Ты видел лань и купался в подземном озере, - сказала чёрная птица. - Зачем тебе жить с людьми?
   - Ты видел лань и чёрную птицу, - сказала рысь, - и деревья и звёзды! Какого чёрта тебе ещё надо?!
   А лань сказала:
   - Хочешь, всё будет как раньше?
   Ранним утром в саду ты будешь собирать смородину и клубнику. Я буду варить варенье, а вечером под сонный шум дождя рассказывать тебе сказки и печь пироги с капустой и с яблоками. И цвета и звуки земли будут клубиться сказочной дымкой.
  И однажды, весенней ночью, я расскажу тебе о волшебном овраге...
  
  
  
  ДЕТИ ТУМАНА
  
  
  Один держал лестницу, я и ещё двое были наверху, перед дверью. Похоже это был хлев. До этого мы долго шли по воде. (Ламанш?) Что было во Франции - совершенно не помню. Итак это было огромное помещение, а из животных только щенки. Но если есть щенки может прийти и взрослая собака. Да, вот и она, смешная такса. Но всё равно, кто её знает. К счастью хозяйка рядом, смотрит на нас удивлённо. Почему же другие не поднимаются? Если хозяйка бросит собаку вниз, то они испугаются и залезут быстрее. Так она и поступает. Теперь такса придёт не скоро, наверно ей будет непросто, по лестнице. Хозяйка интересуется кто мы и что тут делаем. Я объясняю.
  
   Мои сны последнее время всё более нелепые... Вот сейчас - куда мы идём? Ну хорошо, кажется в Англию. А зачем? И сколько нас, и кто мы вообще такие? Да ладно мы, а как же мне неудобно перед хозяйкой! Она возникла чтобы бросить в пропасть собаку? И всё? И вот-вот опять исчезнет. А собака? Она-то вообще ничего не понимает. Она появляется, её бросают со скалы. И всё!
  
   Мне смешно. Я стараюсь сдержаться, но не могу. Кажется хозяйке обидно. Но разве я сам в другом положении? Я сейчас тоже исчезну. И проснусь другим, где-то в другом месте. А она, а такса? Может быть тоже, окуда я знаю?
  
  До, после и вокруг всё окутано мраком. Мы его дети, появляемся и исчезаем. Блики солнца на поверхности океана. Шелест листьев, оттеняющий великое спокойствие леса. Падающие звёзды, свидетельствующие о бесконечности вселенной. Мы её дети.
  
  
  
  
  
  
  Я ШЁЛ И СМОТРЕЛ НА ДОМА
  
  
  Я шёл и смотрел на дома и выбирал себе дом, смотрел на женщин и выбирал себе женщин.
  Потом я лежал на траве и смотрел как переливаются листья.
  
  
  
  КОРОВЬИ ПИСЬМА
  
  
  Давно уже существует телефон и интернет а у нас всё ещё пишут письма на коровах.
  Бывает что корова заблудится и придёт не туда, или вообще никуда не придёт, или придёт, но слишком поздно.
  Длинные письма пишут на нескольких коровах, и они приходят постепенно, частями, в разнобой, не полностью, не туда.
  Или не приходят. Или слишком поздно.
  Время здесь течёт медленно, и люди привыкли ждать.
  Я живу так высоко, что коровы сюда не доходят. Только однажды я получил письмо. "Приходи 9 числа, я буду ждать."
  Я очень обрадовался, написал на другой стороне коровы "Спасибо, я обязательно приду" и отправил её обратно.
  Было ещё только тринадцатое, оставался почти месяц, но я всё равно стал готовиться.
  У меня в пещере есть зеркало. Я брил бороду, но она сразу опять вырастала, а к вечеру становилась седой.
  Я думал - это девушка.
  Каждую весну девушки пишут письма на коровах, надеясь на что-то необыкновенное.
  Я скажу ей - пойдём ко мне наверх, там воздух чистый как хрусталь, и по кристаллам воздуха можно ходить и бегать. Бегая по хрустальному воздуху мы сами станем хрустальными и никогда не умрём.
  Когда я спустился вниз всё было покрыто снегом. На нём кое-где виднелись следы коров.
  У меня в пещере есть зеркало и фотографии на стенах. Я там не живу. Это просто такое место, чтобы плакать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГАСПЕЗИ
  
  
   * * *
  Всё замерло:
  середина лета.
  
   * * *
  Живые деревья похожи на женщин,
  а мёртвые на мужчин.
  
  * * *
  Тюлени блестят на солнце.
  Осень смотрит
  огромными прозрачными глазами.
  
  * * *
  Холодает.
  На пляже
  ссорятся чайки.
  
  * * *
  Ветер не знает куда идти
  и задумчиво рисует
  на воде.
  
  * * *
  Пустынный пляж.
  Большая странная птица.
  Разве здесь твоё место?..
  
   * * *
  Берёзовый лист над морем
  далеко-далеко
  чёрт знает где.
  
  
  
  ВОТ И ВСЁ
  
  
  Ну вот и всё.
  Оказывается я просто задремал после обеда под шум дождя.
  Возле печки хлопочет бабушка, пахнет горячими пирожками.
  Побегу в сад смотреть на радугу.
  Как клочья тумана рассеиваются остатки сна: лица, поезда, улицы, квартиры, одиночество, отчаянье, боль,
  молча выходящие из кафельной комнаты люди в белых халатах...
  
  
  
  ЖИЗНЬ ЭТО
  
  
  Жизнь это способ существования любви.
  
  
  
  МИР
  
  
  Мир -
  сломанная игрушка...
  Любовь и грусть.
  
  
  
  ЖИЗНЬ
  
  
  Жизнь это девушка.
  
  
  
  УЙДУТ
  
  
  
  уйдут из дома дети, умрут родители, уйдёт жена, вы останетесь одни.
  
  уйдут гости, потеряются друзья, замолчит телефон, вы останетесь одни.
  
  пройдут женщины, умрёт собака, потеряются фотографии, вы останетесь одни.
  
  пройдёт дождь, замолчат соседи, проедет автобус, вы останетесь одни.
  
  уйдут люди, умрут горы, умрут звёзды, вы останетесь один.
  
  
  
  
  ПОЕЗДКА В АВТОБУСЕ
  
  
  На автобусном терминале в Торонто шумно, как в стране третьего мира, только холодно, минус тридцать.
  Кондуктор, молодой латино, забрасывает чемоданы, шум моторов, дым, дым, закопчённые стены. Голуби жмутся на пыльных балках, очередь мёрзнет, индусы, китайцы, арабы.
  Над всем, высоко, в дыму, на крыше больницы надпись "Sick Kids".
  И всё.
  Больные дети.
  Сердце хочет остановиться от грусти.
  
  В пригороде деревья. Пытаются меня удержать. Цепляются ветками за облака. Царапают небо. Принимают трагические позы. Театрально страдают. Искренне грустят.
  
  Замёрзшие реки. Там тихо, подо льдом. Там спят рыбы.
  
  Снежные поля. Можно долго идти, проваливаясь по пояс, потом упасть и, замерзая, смотреть на вечернее небо.
  
  Белый лес. Иней. Деревья торжественны и прекрасны. Каждая веточка самая главная, самая важная, самая вечная, самая хрупкая и единственная.
  
  Меня больше нет. Я иней на ветках, ручьи подо льдом, клочья дыма на автобусном терминале под надписью "Sick Kids".
  
  
  
  
  КОГДА ЧЕЛОВЕК УХОДИТ
  
  
  
  Когда человек уходит, остаётся красота:
  
  Освещённые вечерним солнцем лес, поле, холмы, озёра, паутинками в вышине стаи диких гусей.
  
  Солнце уже совсем низко, и пронзённые лучами деревья теряют очертания, и холмы замирают, и облака вспыхивают, и дикие гуси спускаются ниже и, разбившись на мелкие группы, ищут место для ночлега на моей земле.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПЕРЕД СМЕРТЬЮ ВСЁ ЗАМИРАЕТ
  
  
  
  Перед смертью всё замирает:
  деревья, облака, птицы.
  Лучше всего умирать весной,
  в унисон с затаившими дыхание готовыми родиться листьями,
  неподвижно зависшими чайками,
  остановившимися ручьями,
  каплями дождя.
  Любовь, горевшая в глубине и принимавшая разные формы,
  взорвётся ослепительным светом,
  и тогда я смогу наконец вам помочь,
  всем,
  навсегда.
  
  ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ
  
  
  Одна девочка хотела, чтобы мама рассказала ей сказку про фею.
  Но мама сказала: мне надо готовить еду, попроси папу.
  А папа сказал: оставьте меня в покое!
  Тогда девочка пошла к реке и села в лодку и сказала лодочнику: расскажи мне сказку про фею!
  И лодочник сказал:
  - Мы все чего-то хотим. Ты хочешь сказку, мама хочет готовить еду, папа - чтобы его оставили в покое. А я хочу, чтобы фея, которая заколдовала меня, снова превратила меня в молодого принца.
  А фея сказала:
  - Вы все чего-то хотите. Но если бы вы послушали, о чём шепчутся деревья, вы бы поняли, что вас ожидает большой сюрприз.
  Вы все чего-то хотите, но если бы вы прислушались к плеску воды, вы бы поняли, что все ваши желания давно исполнились.
  И не только те желания о которых вы знаете, но и те удивительные желания, о которых вы не имеете ни малейшего понятия.
  Вы все чего-то хотите, но все ваши желания исполнились сто миллионов лет назад, не только нынешние, но и те желания, которые вы могли бы иметь, проживи вы сто миллионов жизней.
   И вам остаётся только плыть по реке, слушая шум деревьев и плеск воды.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Высокие мысли
  
  
  ***
  Мы как электрические лампочки:
  погорим, погаснем.
  Придёт бог, вздохнёт, новую ввинтит.
  Не его ж вина, что все такие хуёвые.
  
  
  ***
  Вот, сдохни я, прямо сейчас, как есть, голый, в гамаке, от овердозы, потеряло бы, скажем, что-нибудь человечество, пожалело бы, опечалилось?..
  
  Мда...
  
  Но мне на него... тоже в принципе похуй...
  
  ***
  Мои мысли как весенние льдинки в ручье, прозрачные, хрупкие, бегут, сталкиваются, звенят, так весело наблюдать за ними!
  
  А иногда они как рыбки в аквариуме: плавают отрешённо кругами, смотришь на них и охуеваешь...
  
  
  ***
  Смотрю на себя в зеркало.
  Боже!...
  Что ж, наверно так и было задумано...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Куба
  
  Мисделис
  
  
  Заметки о Кубе
  
  
  
  Мне снилось что я бабочка в стеклянной банке. Вижу свет и пространство, хочу вырваться, бьюсь, взвиваюсь, но со всех сторон прозрачная стена.
  Просыпаюсь, светит солнце, блестит роса, и я по-прежнему порхаю с цветка на цветок.
  
  
  
  Cuando sali de La Habana Когда я уходил из Гаваны
  De nadie me despedi Никто меня не провожал
  Solo de un perrito chino Только щенок чау-чау
  Que venia atras de mi. Который шёл за мной.
  
  Como el perrito era chino Поскольку щенок был чау-чау
  Un senor me lo compro Его у меня купил один сеньор
  Por un poco de dinero За небольшие деньги
  Y unas botas de charol. И за лаковые ботинки.
  
  Las botas se me rompieron Ботинки порвались
  El dinero se acabo Деньги закончились
  Ay! Perrito de mi vida, О щенок моей жизни,
  Ay! Perrito de mi amor. О щенок моей любви!
  
   Так поёт Орайси укачивая на руках свою внучку Омару Салет. Орайси говорит: - Омара - моя жизнь. Вся, вся,вся моя жизнь, - и плачет.
  
  У Орайси самые красивые и печальные глаза на свете.
   Орайси 38 лет. У неё тело богини и походка королевы. Раньше она была танцовщицей. На спине, на талии, на груди и внизу живота у неё татуировки: бабочки,цветы, узоры.
  
  Дочку Орайси, маму Омары Салет зовут Янери, ей 15 лет, её муж бросил её когда она была на пятом месяце, от второго она сама ушла на днях, полюбила другого.
  
  Омаре Салет 6 месяцев, у неё аллергия и она может пить только козье молоко. Орайси купила козу. Коза забеременила и почти не даёт молока.
  
  У Орайси есть сын, ему 19 лет. Уже неделю он в полиции, забыл принять таблетки и хотел убить свою бабушку, маму Орайси. Его приговорят к общественным работам и отпустят.
  
  Бабушка Орайси была гаитянка и занималась мёртвым колдовством, её дом был полон костей и трупов животных, она насылала болезни и убивала людей. Мама Орайси лечила людей руками и заклинаниями. У Орайси тоже есть этот дар.
  
  У Орайси шрамы на лице, на руках и на груди. На деревенском празднике её муж нанёс ей пять ударов ножом. Он сел на восемь лет. Он был пьяница и сумасшедший. Второй муж был грубым и избивал её, и она от него ушла.
  
  Когда Орайси была маленькая её сбил грузовик и она лежала в больнице два года, и ещё много месяцев потом, взрослая, из-за осложнений.
  
  Раньше у Орайси была младшая сестра, она тоже танцевала, но умерла в двадцать лет от долгой неизлечимой болезни. В честь неё назвали Омару.
  
  У Орайси опухоль в голове. Она принимает таблетки чтобы унять боль. Иногда она становится сумасшедшей, когда ей слишком плохо. Однажды ей стало так плохо, что она приняла много-много таблеток чтобы умереть.
  
  Ay! Perrito de mi vida,
  Ay! Perrito de mi amor.
  
  Так поёт Орайси укачивая на руках свою внучку Омару Салет.
  Наверное это самая грустная песня на свете.
  
  
  Ожидание. Попутки, автобуса...
  - Придёт.
  - Уже прошёл.
  - Другой придёт.
  - Сегодня уже нет.
  Молчание. Придёт - не придёт... Цикады. Тишина.
  
  
  Дорога. Солнце, кактусы, сухая трава, стук копыт, скрип телеги.
  Постепенно забываешь куда и зачем едешь, время исчезает, и кажется, что начинаешь понимать Кубу.
  
  
   Земляной пол, стены из фанеры, пара досок, картонные перегородки, пара жестяных листов - крыша. Типичное жилище хинетеры.
   Алтарь в углу: Чанго ли, Элегуа, Очун, монеты, сигары, немного рома в пластиковом стаканчике. Кукла, плюшевый мишка, такие старые и потрёпанные, что хочется плакать.
   Возле кровати с продавленным матрасом на столике осколок зеркала, дешёвая косметика, презервативы. Ящик с одеждой, туфлями, бельём. И всё.
   И девушки, слегка смущённые, хлопотливые, хозяйственные, красивые как цветы.
  
  
   По приезде в отель.
  Франк.
  Из Торонто, лет 60, бодрый, напористый, разговорчивый, работает в шоу бизнесе. В прошлый приезд купил своей девушке дом в Сьенфуэгос. "Что такое десять тысяч? А я с ней пробуду ещё годика три -четыре, потом возьму другую. Представляешь сколько бы в Канаде стоила такая цаца?!" На фото очень красивая тригенья, обнажённая.
  
  Джо.
  Он так и остался британцем, хотя большую часть жизни провёл в Канаде. Добродушный, спокойный. Ему лет 65-70. Рачель, худенькая мулатка лет двадцати, снимает ноги с его колен, жестом показывает: - Поди, принеси ещё пива. Он вздыхает, идёт, приносит, она целует его в лоб, снова кладёт ноги ему на колени и возвращается к своему телефону.
  
  Стив.
  Тоже канадец, 55 лет, его девушка, полная мулатка, раньше работала в этом же отеле, мыла туалеты. Теперь они здесь проводят пару недель каждые 2-3 месяца, он регулярно присылает деньги, она больше не работает.
  
  Неделю спустя.
  
   Вот уже несколько дней Франк одинок. Тригенья захотела холодильник для своего дома. Большой, за 800. Франку показалось дорого, он купил за 500. Она возмутилась и выгнала его. Почему-то мне его не жалко.
  
  Джо тоже остался один. Дедушка Рачель серьёзно заболел и попал в больницу. Джо очень переживал, дал ей 300 долларов и она уехала в Санта Клара, в больницу к дедушке. Враньё. Я видел её на следующий день в Сьенфуэгос в парке, в обнимку со своим чуло. Разумеется я не стал расстраивать Джо.
  
  Стив поссорился со своей мулаткой. Она разбила мобильник и потребовала новый, "а они здесь такие дорогие, я сказал, что привезу из Канады, но она заперлась в номере и не хочет разговаривать,"- жаловался Стив.
  
  Я прощался с Яни. Красивая, цыганского типа, нас познакомила Рачель. Накануне в городе Яни выпросила у меня два платья и на удивление блядские туфли, и теперь была в шоке, узнав, что у меня больше нет денег. Даже на такси. И кредитной карточки. Это было трогательное прощание. Она плакала. Особенно когда я снял с неё мои солнечные очки:
  - Любовь моя, у тебя такие красивые глаза!
  - В следующий раз как приедешь пойдём ко мне домой.
  - И что мы будем делать?- спросил я, обнимая её.
  Она поцеловала меня в губы и, отстранившись, сказала без улыбки:
  - Я тебя зарежу.
  
  В аэропорту две компатриотки попросили меня объяснить:
  - Мы никогда ещё не видели такого блядства как в этом отеле! Как можно?! Бедные кубинские девочки и эти старые козлы!
  - Это Куба, - сказал я, - Здесь всё очень, очень неоднозначно...
  
  
  
   На Кубе нет полутонов, счастье мгновенно сменяется отчаяньем, и от таких перепадов кружится голова, и, казалось бы, можно уже привыкнуть, стать спокойным и мудрым,
  но...
  Лёгкое, почти случайное прикосновение, взгляд, дерзкий, томный, гордый, снисходительный, лукавый, манящий, из глубины накрашенных глаз,
  - Хочешь?
  из глубины веков,
  - Хочешь меня?
  со дна омута, из ада, из рая, из ночи...
  - Да. Хочу.
  
  
  
   Ядаирис Герреро Гонзалес. Проститутка из Парка Цветов.
  Моя любовь, моя несбывшаяся мечта.
  Чудовище, убившее мою мечту.
   Ночью на набережной меня окликнул хинетеро, Орестес Рохас, и я сказал ему, что умираю от любви. Мы пили ром, и он говорил, что ей выпал счастливый билет, и что влюблённый мужчина подобен быку, и надо стараться не сесть в тюрьму, и что кубинкам постоянно нужен секс...
   Наутро я был в её деревне. Перед её домашним алтарём, перед Санто Лазаро (Бабалу Айе) мы поклялись больше не блядовать и не изменять друг друг другу.
   Позже я узнал, что пока я отчаянно добывал для неё деньги, стараясь не сесть в тюрьму, она продолжала приходить в Парк Цветов.
  
  В Гвардалаваке на пляже, я был пьян, я приревновал её к к спутнику её подруги. Высокий молодой негр, представленный мне как племянник Ядаирис сказал мне: - Если любишь человека надо ему доверять!..
  Позже я узнал, что это был её муж. Я переспросил: - любовник, сутенёр? Нет, законный любимый муж.
  
   Первый муж Ядаирис бросил её ради туриста из Швейцарии. Это нормально, плохо только, что он так мало помогает дочери. Её подруга Чина живёт с мужем душа в душу, ищут друг другу клиентов, и вот уже неделю у него есть юма, пожилой канадец, а она в Парке Цветов, а дети у бабушки.
  
   На Кубе кладбища очень красивые. Белые чистые надгробья, статуи, обелиски, кресты. Пусто, тихо. Идеальное место чтобы плакать. Особенно когда идёт дождь, и на всех окнах крест накрест скотч, и город пуст, все заперлись и ждут урагана. Я замечаю вдалеке, у ворот, фигурку под зонтом. Я думаю: если это она, если только это она, волнуется, ищет меня, как я там один, под дождём, я всё забуду, все свои обиды, я вернусь к ней опять. Но нет. Это марикон. Женский зонтик, цветастые шорты, смотрит на меня с любопытством.
  
   Как причудливо сплетаются ветки под тропическим солнцем. Какие удивительные цветы, бабочки, птицы в сельве. Какое великое спокойствие. Одни люди рождаются, другие умирают, от болезни, или режут себе горло. Деревенские девушки выходят в парки, на пляжи, на дискотеки, к отелям, дома их ждут любимые мужья. И дети, приходящие в ужас при виде полицейского.
   Ночью повсюду музыка и молчание звёзд, поутру визг, режут свиней, и собаки ещё долго не могут успокоиться, потом дети в красивой отглаженной форме, в красных и синих галстуках идут в школу, перепрыгивая через лужи, их провожают сонные матерящиеся мамы, не успевшие смыть косметику. У девочек в глазах вызов.
  
   Глаза это что-то особенное, глаза - они нам не принадлежат. Не может быть у семилетних девочек таких пронзительных глаз.
  
  Из них смотрит Женщина, Богиня, хозяйка этого тела и этого острова.
  
  И всех других, и тел и островов.
  
  
  
  
  
  Сезон манго
  
  
  
  Ночью на крыше соседского дома видели сову, и к утру соседка наконец умерла.
  
  На дороге идущей вдоль моря тихо и пусто. Машин нет, людей нет, нет ветра. Мы идём молча, держась за руки. Наши руки мокрые от пота. На этой дороге нет ни прошлого ни будущего. Мы будем идти по ней до самой смерти. И после. Я так хочу.
  
  Моя любовь моё сердце моя жизнь моя мечта.
  
  Возле высокой изгороди из кактусов пожилой крестьянин с мачете распрямляется и какое-то время смотрит на нас, как смотрят на облака.
  
  Мы спускаемся к морю. Под ногами мёртвые кораллы камни водоросли песок.
  
  Мангле образуют естественный бассейн с тёплой прозрачной водой. Мы стоим на коленях на белом песчаном дне и пьём ром из плоских ракушек. Стайки рыб. По корням бегают крабы.
  
  Карибская сказка, карибская древность, карибская вечность. Время остановилось, солнце остановилось, тени замерли.
  
  Я говорю, наверное это рай. Милагрос говорит, что в раю должна быть река. И расти яблоки, груши и клубника, эти фантастические плоды, которые она никогда не пробовала. Но пальмы должны быть тоже. И вино из настоящего винограда. И снег.
  
  Над горами собираются тучи.
  
  Сезон манго подходит к концу. Приближается сезон ураганов.
  
  
  
  
  Остров погибших надежд
  
  
  
  Сильвия - Нико
  
   Привет Нико! Как дела?
  Это Сильвия, помнишь, испанка, подруга Карлоса.
  Я пыталась связаться с Милагрос, но почему-то она не отвечает. Надеюсь у вас всё в порядке?
   Представляешь, мы с Карлосом тоже решили пожениться. Но эта бюрократия! И так всё дорого... Нельзя ли как-то ускорить, упростить? Расскажи если что знаешь.
  И фотки, пришлите свадебные фотки!
   Привет Милагрос. Чао.
  
  
  Ким
  
   Мне и самой уже смешно. Корея и сальса!
  Но всё-таки я же занималась почти два года и мне казалось, что я могу немного танцевать... А кубинцы смеялись. Они не понимают, как нам трудно, потому что мы разные... И я решила - буду только смотреть.
   А Ребекка сказала - я отведу тебя в клуб где самая лучшая сальса. Но она меня забыла в парке. Она сказала - подожди здесь и пошла говорить с кубинскими друзьями. Она была рассеянная и грустная. Я ждала, ждала целый вечер, но она не вернулась.
  
  
  Ребекка
  
  - Я его знаю,- сказала Милагрос,- Он танцует в Тропикане. Пинга! Даже не поздоровался! И что он делает с этой немкой? Он же гей на двести процентов!
  
   Так уж совпало, что на следующее утро за завтраком Ребекка, средних лет бухгалтер из Мюнхена, была одна. Я хотел было спросить где её танцор, но посмотрел ей в глаза и не стал. Через день она улетает, поменяла билет.
  - Если хочешь я отведу тебя вечером в одно место, там лучшая сальса в Сантьяго, - сказала она Ким.
  
  
  Омара
  
   Я знаю, что он приедет. Рано или поздно. Я увижу его. Я знаю. Я жду. Я буду ждать столько, сколько надо. Я ничего не хочу от него. Я только спрошу, посмотрю на него и спрошу "Почему?" "Почему ты так поступил?" Я знаю, у него никого нет, и не будет, теперь он уже старый и никому не нужен в своей Италии, и я тоже почти старая, и я хочу спросить, увидеть его, его лицо, смотреть не него и спросить почему, почему, все эти годы, почему, чего ты испугался, да, мой бывший отказался дать Милагрос разрешение на выезд, ну и что, надо было только подождать, да я бы убила его, да я бы... Или была другая причина?.. Почему?..
  
  
  
  Серж
  
   Вот, познакомься. Мирелис, моя супруга. Ей девятнадцать, мне... Но я вижу, ты не ханжа. Я купил ей дом, мебель... Мало у кого в Сантьяго есть такой дом... Кондиционер... Серьги, цепочки, кольца... Она любит золото...
  
   Прошлым летом у меня был второй инфаркт. Она думала, что я умру и украла деньги...
  
  Но что такое деньги?..
  
  
  Нико
  
   Вскоре после взлёта, когда низкие облака остались внизу, и сверкнуло солнце, и я на мгновение снова почувствовал себя живым и подумал - а хорошо бы он упал, падают же они иногда, а старик сидящий рядом сказал - о, у нас одинаковые штаны - да, похожие, - да нет, совсем одинаковые, только немного разного цвета, ха-ха, у нас хороший вкус, где вы их покупали?
  
  
  Ярис
  
   Ты правда говорил с ним? Он мне так и не написал...
   Помнишь, он ждал меня у столовой каждый вечер, и даже когда было много работы, и я задерживалась, и потом всё говорил, говорил по-французски, так красиво, и держал меня за руки, а я говорила - Стефан, я ничего не понимаю, позови Нико, а ты сказал - что тут понимать, просто слушай. И я стала мечтать, как маленькая девочка и улыбалась когда ехала в автобусе на работу, и на работе, пока мыла посуду.
  
   Когда вернёшься в свою страну... нет, больше не надо ему звонить.
  
  
  
  Луиза
  
   Если честно, Милагрос, мне не понравился Рейнерис. Пусть он сто раз твой сантеро, крёстный и второй отец.
  Знаешь, Нико, как я рассталась со своим мужчиной? Однажды он попросил у меня денег, чтобы заплатить сантеро за какую-то инициацию. Я ответила - нет, я присылаю тебе достаточно, но платить сантеро не собираюсь, со своей религией разбирайся сам.
   Когда я прилетела, мы по дороге зашли к сантеро, и тот назначил ему инициацию на следующий день. Дома я, естественно, хотела заняться с ним любовью, и тут он говорит - нельзя, табу. Нельзя видите ли перед этим обрядом, назначенным на завтра! Нет, вы понимаете?! Я прилетаю из грёбаной Италии, мы не виделись три месяца, а этот урод назначает назавтра грёбаную инициацию, специально, чтобы мне отомстить, за то что я не дала денег! Он попытался меня обнять, я сказала - убери свои руки!..
   Мы потом сходились ещё два раза. Но у него всегда были другие женщины, он такой бабник...
  
  Он звонил мне на прошлой неделе...
  
  
  Мария
  
   Эта страна как зияющая рана. А вы как мухи, слетающиеся на кровь. Вам не хватает тепла, жизни, страсти, любви, в вашей холодной стране. Только море, белый песок, танцы, доступные женщины, это фасад, а чуть дальше - нищета, ложь, жестокость, меркантильность, отчаянье, предательство, смерть.
  
   Но что бы я ни говорила, ты меня не услышишь. Ты очарован своей танцовщицей. А я - я такая же как ты, Нико, я тоже живу своей мечтой. И мы оба погибнем.
  
  
  
  Бабушка
  
   Она его потеряла. Как её мать, потерявшая своего итальянца. Боже милосердный, Милагрос, ну нельзя быть такой безрассудной!
   Она по-прежнему ругается и смеётся громче всех, помыкает друзьями, прима балерина, цыганская королева, но боже, сколько же она курит, и какая тоска в её глазах! Скоро карнавал. Боже милосердный, что с нею будет, если она не сможет танцевать...
  
  
  Арлетис
  
   Нет, ты всё перепутал! Три мальчика это у Лили, а у меня дочка и два поросёнка. И её муж всё ещё в тюрьме, а мой уже вышел, но я ушла от него ещё раньше. И она спит с полицейскими, а я нет и поэтому не могу приходить к отелю. Они заставили меня подписать какую-то бумагу, и сказали, что теперь если что посадят. Я тогда так испугалась, подумала - зачем мне это, у меня же есть дочка и домик в горах и мама и два поросёнка...
   Нико, не думай о ней, найди для меня местечко в твоём сердце...
  
  
  Милагрос
  
   Рейнерис обещал мне самую красивую карросу на карнавал. Но он много чего обещает. Он обещал вернуть Нико. Пинга! Они все думают, что это моя вина. Когда мать заговорила со мной о нём я так ударила рукой по стене, что из кольца выпал камушек. Пинга! Оставьте уже меня в покое!
  На карросе площадка совсем небольшая, метра два, нужно быть осторожной, но я буду так высоко, я буду танцевать, а все будут смотреть на меня снизу, такие маленькие, а я опять буду королевой, и у меня будут крылья и перья и блёстки на лице и маска и никто не увидит что я плачу.
  
  
  
  Нико - Сильвии
  
   Привет. Очень рад за вас с Карлосом!
  
   К сожалению ни упростить ни ускорить тут ничего нельзя. Но всё не так уж и сложно, за месяц вполне можно управиться. Дорого, да.
   Зато свадьба, даже самая роскошная обойдётся недорого. И огромный зал на берегу залива на сотни гостей, и цветы, и машины и ленты и воздушные шары и прекрасное платье и фотограф и ром и шампанское и торт и музыка и вальс.
  
  
  
  В церкви
  
  
  В церкви тоже было жарко. Но зато пусто и тихо. Я шёл между рядами к алтарю, всё больше воспаряя душою.
   (Думаю феномен этот связан с особенностями архитектуры. Душа стремится вверх чтобы заполнить купол).
  Но впереди кто-то молился, и, чтобы не нарваться на грубость (в церкви люди ищут уединения) и соблюсти положенную 2-х метровую дистанцию я свернул и присел на лавку возле статуи францисканского монаха.
  
   В руке францисканец держал книгу, на книге стоял младенец с серьёзным лицом и тянулся ручками к лицу монаха, который смотрел на него с нежностью.
  
   - Кто это? - спросил я проходящего служку.
  
   - Это же Святой Антоний Падуанский! - возмущённо воскликнул служка.
  
   "Ебать!" - подумал я, вслух же сказал:
  
   - Ах да, ну конечно! Благодарю Вас! - и достал телефон, намереваясь прогуглить Святого Антония, но увидел, что за короткое время с выключенным звуком Мисделис прислала три эсэмэски и поспешил на улицу.
  
   Моя душа мгновенно заполнила голубой купол неба, а солнце жарило нещадно, хотя и меньше, чем там, на Кубе, где Мисделис приходится подниматься на гору, чтобы мне позвонить, потому что до деревни "Две Пальмы" мобильная связь не доходит.
  
   Она сказала - где тебя носит средь бела дня - она сказала - мне плохо, я скучаю, когда кончится эта зелёная хрень, мы здесь как в тюрьме, и все в масках, как зомби, и кругом полиция, и я не могу без тебя.
  
   А у нас тоже зомби, только потолще, и то же самое солнце и купол неба, и та же часть света, и жара и зелёная хрень, и всё отменено и закрыто и что я могу поделать, и я тебя люблю.
  
  
  
  
  Встреча
  
  
  Перед тем, как заснуть я думал о Милагрос, и во сне мы встретились. Взявшись за руки, мы шли по вечернему Сантьяго. Было непривычно тихо и красиво. Мы всё ещё любили друг друга. Стемнело, и в небе появились удивительные звёзды. Мы спустились к морю и молча смотрели на звёзды.
  
  
  
   Дьявол на Кубе
  
  
  Четыре бутылки светлого рома...
  Если только она благополучно доберётся до Гаваны, устроится с жильём и с работой, если мама выздоровеет, и отец вернётся, и брата выпустят из тюрьмы, и она встретит хорошего парня, и второй брат бросит пить и найдёт работу, и... четыре бутылки это очень много... и пусть сдохнет тот гад, который украл её деньги, и соседка - ведьма, если только это она подкинула к её дверям ту дрянь...
  
   Она дала этот обет, когда закрыла за собой калитку, впервые покидая деревню. У неё был небольшой старый рюкзак и ещё маленькая красивая сумочка.
   Светало, чернели контуры гор, просыпались птицы, начинали розоветь облака. Мисделис помедлила, глядя на горы. Четыре бутылки это так много...
  
   - Но почему дьяволу?! Почему не твоей Африканской Королеве? Почему не Очун, не Обатала, не Бабалу Айе? Почему не Элегуа, если уж на то пошло, с его злой ипостасью Ешу? В сантерии вообще нет дьявола!
  
   - У Маруфины есть ром и сигары и монетки, Очун я налила чашку мёда, а других богов у меня дома нет, ты же знаешь. Но перед отъездом я была у сантеро и мыла голову кровью, и на мне всегда крестик с Исусом Христом, и потом я убила чёрную курицу для Элегуа... А дьявол... Ну так, на всякий случай. Чтобы иметь поддержку с обеих сторон. И к тому же это было первое, что я увидела, закрыв калитку, на столбе у соседки. Она вообще-то хорошая женщина, хотя мне не очень нравится, что она ведьма.
  
   Старый, растрескавшийся от солнца и дождей коровий череп, прибитый к дереву. Один рог чёрный, другой белый, между ними огарок свечи. Краски давно потускнели.
  
   - Но ведь он же ничего тебе не дал...
   - Что-то всё-таки дал, - она отворачивается, пряча улыбку.
  
   Мы стоим перед ним, держась за руки. Дьявол смотрит на нас чёрными пустыми глазницами.
  
  
  
  
  
  Белые стены
  
  А у нас тут всё белое потому что идёт снег и холодно и ветер и метель. А у вас жара и на улице дым и шум мотоциклов и голые стены и тоже всё плохо.
  
  Всё закончилось всё обрушилось всё сгорело всё прошло. Мои мечты твои мечты наши мечты глупые мечты волшебные мечты всё погибло.
  
  Сможешь ли ты танцевать? Ты будешь так танцевать что все замрут от восторга а потом им захочется плакать. А ты будешь плакать смывая косметику болтать с друзьями и плакать и плакать ложась спать.
  
  Ты смотришь на шумный город на жаркий город на дымный город на голые стены местами в пятнах от копоти местами (там были фотографии) всё ещё белые как снег.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Весенний ад, сюита
  
  
  
  
  
   Земля такая маленькая и так быстро
   вертится, что никогда не знаешь, где
   окажешься...
  
  
  
  * * *
  
   Как страшно! Здесь убивают по-настоящему. Здесь умирают по-настоящему. Страдают, мучаются, плачут, сходят с ума, всё по-настоящему. Как интересно! Какой хаос, какая дьявольская гармония! Все дороги сплетаются в лабиринт и кончаются тупиком, все двери открываются в бездну, надежда оборачивается отчаяньем, оазисы оказываются миражами.
   Какая странная игра!
  
  
  
   Молитва
  
  
  Пусть предадут меня те кто ещё не предали отвернётся кто ещё не отвернулся забудет кто ещё не забыл отними у меня последнюю надежду разбей последние мечты ввергни в ещё большее отчаянье причини ещё худшую боль убей только не оставь меня господи не дай мне уснуть.
  
  
  
  
  
  
   МДП или Gracias a la Vida
  
  
  
  
   ... Я поняла, что письмо успокаивает
  
   страдания в душе. В моей их слишком много.
  
   Сегодня я буду петь так, что это будет
  
   криком тревоги.
  
   Виолета Парра
  
  
  
  
  Я открыл холодильник, на пол упала пластиковая банка йогурта и я зарыдал, я сложился пополам и завыл, я убирал с пола йогурт, по щекам текли слёзы, и я выл, стараясь потише, стесняясь соседей.
  
   Сколько на земле людей? Скажем 10 миллиардов. Значит эту боль надо помножить на десять миллиардов. Земля не выдержит этого. Солнце не выдержит, вселенная не выдержит, бог не выдержит. Эта боль взорвёт всё как ядерный взрыв, будет ядерный взрыв, всё погибнет, я знаю. Будет другая жизнь, без боли, простая и хорошая, где такие как я будут умирать в детстве, пока их ещё кто-то любит.
  
   Психиатр говорит, Вы построили себе панцирь, много лет назад, чтобы защититься от потерь. Какой к чёрту панцирь, у меня даже нет кожи, я всегда жил без кожи, но больше не могу, не могу жить, но я хочу выжить, забиться куда-нибудь и выжить, как есть, без панциря.
   Но он хочет надеть на меня панцирь , он спрашивает: - Через 2 года Вам будет 50, может быть дело в этом? Он считает меня лузером, я живу на пособие и работаю подопытным кроликом, у меня нет женщины, нет дома, нет машины, нет друзей, мои дети не хотят меня видеть.
  
   (Я представляю.
   Юбилей, 50-летие. Длинный стол в ресторане, нет, лучше дома, нет, лучше в саду собственного дома. За столом под яблонями мои многочисленные дети, многие уже взрослые, у них на коленях младенцы - мои внуки. Потом мои друзья, школьные, армейские, университетские, коллеги по работе. У всех на лицах радость и добрые блядь улыбки. А вот рядышком любимая супруга, смотрит на меня нежно и с гордостью. А ещё можно добавить немножко этнический или религиозный мотив, скажем гости в кипах, старенький мудрый раби, друг семьи, или весёлый добродушный батюшка, а гости тогда в рубахах, сарафанах, или блядь с чубами, а может мулла и все в тюбетейках. Вот встаёт с бокалом в руке мой лучший друг: - Я поднимаю этот тост за нашего дорогого любимого...)
  
   - Нет, говорю я, вряд ли дело в этом. Упавший йогурт меня трогает куда больше, я вспоминаю о нём и не могу сдержать слёз.
  
   Виолета Парра, которая сочинила самую прекрасную песню на свете "Спасибо жизни" через год после этого застрелилась, ей было 50 лет. Если бы я был рядом я бы ей помешал, я бы всё сделал чтобы ей помешать. Я бы утешил её, я бы сделал ради неё всё, я бы умер ради неё. Она моя сестра.
  
   Психиатру лет 60, у него есть всё, его панцирь не пробьёшь из пушки. В другое время я бы его пожалел, но сейчас мне бы только вынырнуть.
  
   Я искал на интернете летальные таблетки и меня выкинуло на сайт против самоубийств. Это был очень добрый сайт, наверно писала женщина. Я следовал пошаговой инструкции как сделать чтобы мои защитные ресурсы превзошли или уравновесили боль. Я плакал и чувствовал облегчение. Пока она не сказала: теперь снимите трубку и позвоните кому-нибудь. Я как будто ударился об стену на полном ходу. Мне некому позвонить.
  
   В парке при больнице весёлый сумасшедший убирает мусор, он кричит издалека, приветствует, машет рукой, он счастлив. Я завидую ему, у него есть небо, деревья, ветер, он жив.
  
   Раньше у меня не было своей души.
   Наверно если долго кого-то мучить она появляется как рана. Раньше любая боль делилась на 10 миллиардов и всё было легко.
  
   Психиатр говорит: в какой-то момент Ваш груз стал непосильным. Не знаю. Одно время в Иерусалиме я работал сторожем в психиатрической больнице и как-то ночью привезли женщину. - Такая хорошая женщина, - рассказывал санитар, - скромная, религиозная, четверо детей, и вдруг стала кричать, выбрасывать в окно вещи, мебель...
  
   (Я представляю.
  Мулла, священник и раввин смотрят на религиозную женщину, которая беснуется на балконе, выбрасывая мебель. Раввин молчит, потупился. - Ну, что думаешь? - спрашивает мулла. - Чёрт её знает, вздыхает батюшка, - наверно надо в психушку.)
  
   Не знаю насчёт груза. Было хорошо - я смеялся, плохо - плакал. Вот та женщина, она да... Моя сестра.
  
   Однажды в парке я встретил лыжницу. Она раскраснелась от мороза, на её лице была улыбка. А в глазах такая тоска, что я отшатнулся, её улыбка была гримасой боли.
  
   Психиатр говорит: Вас должно быть угнетает чувство вины.
   (Трое священнослужителей дружно кивают.)
   У меня нет чувства вины. Я ничего не сделал.
   Мы все задыхаемся от чувства вины, мучаем себя и других. Никто не может быть ни в чём не виноват. Никто никогда ничего не сделал.
  
   Виолета Парра пела: "Любовь делает нас невинными".
  Кроме любви ничего и нет, жизнь это концентрация любви, сердце сияет любовью как солнце. Мы рождаемся, это апофеоз любви, и растворяемся в ней когда умираем, как волны, которые бьются о берег и отступают, возвращаются в океан, опять и опять и опять, великое спокойствие, великое безумие, одна и та же вечная неутолимая страсть.
  
   Я хочу жить. Я хочу умереть. У меня в груди возле горла живёт змея. Когда я пишу я заклинаю змею, я пишу кровью. Она просыпается и мне хочется умереть, она засыпает и боль превращается в сияние сердца.
  
   Она пела:
   "Спасибо жизни, которая столько дала мне,
  которая дала мне смех и которая дала мне слёзы,
  чтобы я отличала счастье от отчаянья,
  два матерьяла, из которых сделана моя песня,
  и ваша тоже. Она одна у всех. Это МОЯ песня."
  
   Со мной что-то не то, что-то совсем неправильно, я больше не могу я так больше не могу мне плохо всё очень очень очень плохо я всё забываю в холодильнике какие-то конверты я не могу есть не могу спать я боюсь телефона там всегда писем нет если я умру кто узнает мне никто не звонит никто непридёт лекарство я не могувыйти наулицумне плохоплохоплохоплохоплохо
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Весенняя игра в шахматы
  
  
  
   В сквере два старика играли в шахматы.
  
   Строились планы, разрабатывались стратегии, просчитывались ходы и комбинации, плелись интриги.
  
   На доске было затишье. Затишье перед грозой, перед битвой, перед гекатомбой, перед катастрофой. Фигуры застыли. Застыли короли в ужасе от собственного бессилия, застыли ферзи в роковом экстазе, готовясь к смерти, обречённо застыли ладьи, вслушиваясь в тишину, в последние секунды пытаясь понять. Замерли слоны и кони, дрожащие от напряжения, затаившие дыхание, скорей бы уже началось, скорей бы всё кончилось.
  Замерли удивлённые пешки. Им не вполне ясен смысл происходящего, они знают, что сейчас умрут, но в душе всё ещё не верят.
  Одна из них (белая, вторая справа) вдруг понимает, что всё было обманом, ей никогда не пройти в ферзи, ей ничего не изменить, ей никогда не измениться, она просто кусок дерево, а впереди пустота.
  
   Старик, тот что в очках, щёлкнул языком и покачал головой. Второй, бородатый в берете, кивнул и улыбнулся.
  
   Снег в сквере уже почти весь растаял, ветра не было, и на деревьях кричали белки.
  
  
  
  
   Если ты свернул с дороги
  
  
   Если ты свернул с дороги, если попёр по бездорожью, через лес, через болото, кто тебе виноват? Кто тебя гнал в болото, в лес? А если и гнали? Надо было цепляться, руками и зубами, за то что было. А у тебя в башке что-то переклинило, ты и пошёл. Тебе на болоте что-то померещилось - ты и пошёл. Через болото, через лес, через чащу, через грязь, через завалы, через сугробы, через просеку, через гору, через реку, через дюны, через виноградники, через ручей, через рощу, через холмы, через поле, через лужайку, через озеро, через степь, через море, через остров, через пустыню.
  
  
  
  
   Жизнь и смерть N
  
  
  N, 30 лет назад осуждённый на пожизненное заключение за страшное преступление, которого он не совершал, был освобождён досрочно за примерное поведение и в связи с ухудшающимся состоянием здоровья.
  
   Первые несколько лет после суда он ещё пытался что-то кому-то доказать, но когда жена, получив развод, передала ему через адвоката, что он никогда больше не увидит своего сына, смирился. Позже ему даже стало казаться, что он и вправду виновен, а потом и вовсе стало всё равно. Другие заключённые сторонились его: от него веяло несчастьем.
  
   Перед тем как покинуть тюрьму он получил некогда принадлежащие ему предметы: связку ключей, усохший от времени пустой бумажник и записную книжку, распухшую за эти годы от телефонов и имён, ни одно из которых ни о чём ему не говорило. Выйдя за ворота он выбросил в урну ключи, сунул в бумажник выданные купюры и привычно пробормотав: "Я не убивал" двум поджидавшим его журналистам, пошёл к автобусной остановке.
  
   Жизнь его после освобождения изменилась мало, разве что дни без привычного тюремного распорядка тянулись дольше. По вечерам он слушал молчание телефона, перелистывал альбомы с фотографиями и записную книжку, перед ним проплывали смутно знакомые персонажи, обрывки слов и событий. С каждым днём фотографии становились всё более чужими, постепенно превращаясь в картинки из журналов, а записная книжка худела, пока совсем не исчезла.
  
   Иногда во сне он кричал, не понятно к кому обращаясь, "Отдайте мою жизнь!" и плакал.
  
   Однажды, гуляя в парке, он увидел своего сына, тот возвращался из школы с друзьями. N шёл за ним до самого дома, но так и не узнал его.
  
   В другой раз на соседнюю скамейку присела женщина с коляской, и младенец долго смотрел на N круглыми чистыми глазами. Потом он стал смотреть на голубей, а на душе у N вдруг стало легко.
  Через несколько дней на этой же скамейке он умер.
  
  
  
  
   Путешествие Софи
  
  
  
  Здравствуй, дорогая сестрёнка!
   Ну конечно я расскажу, как провела отпуск!..
   Я, как тебе и обещала, полетела на юг. Да, наконец-то, в первый раз (знаешь, для меня это было наверно как полететь в космос, я ведь ещё ни разу не уезжала из города!) и, кажется, в последний...
  Хотя ты не подумай, я ни о чём не жалею! Впрочем обо всём по порядку.
   Сначала потерялся мой багаж, и наша группа уехала к морю, а мне пришлось задержаться. Я провела в аэропорту целые сутки, но знаешь, мне понравилось. Помнишь, я раньше любила приходить на вокзал, смотреть на уходящие поезда, ты ещё надо мной смеялась? А в аэропорту ещё интересней, особенно ночью, когда совсем пусто и тихо, только изредка шум самолётов, и таинственно, и шаги отдаются эхом. Я пила кофе и ела пирожки в буфете, и к утру мне стало плохо, видимо я отравилась. А может быть ещё из-за нервов и из-за усталости, в общем я потеряла сознание. Меня отвезли в больницу, и я проспала почти целый день.
   Вечером меня отпустили, правда оказалось, что я упала очень неудачно, сильно ушибла коленку и почти не могу ходить. Мне пришлось снять комнату, совсем недорого, но у хозяев был праздник, всю ночь играла музыка, и ещё было очень жарко, и я не могла спать, всю ночь сидела на балконе и смотрела на звёзды, они там такие большие!
   Поэтому я переехала в гостиницу, хотя это дороже, и я не рассчитывала на такие траты, но хотя бы выспалась! На следующий день я хотела погулять по городу, но коленка так разболелась, что мне опять пришлось идти в больницу. Я прождала всю ночь, а когда меня наконец вызвали, от волнения забыла на стуле свою сумочку, и кто-то её украл...
   Так что я осталась совсем без денег, и следующие сутки мне пришлось опять провести в аэропорту. Но там хорошо, впрочем об этом я уже писала...
   К тому же это были последние сутки, и коленка болела меньше, и, представляешь, они даже нашли мой чемодан! А на следующий день вернулась моя группа, все были такие радостные, загорелые, а мне почему-то стало стыдно, и я старалась не попадаться им на глаза.
   Хотя почему мне должно быть стыдно? Просто моё путешествие было другим, не таким как у них, ну и что?.. Знаешь, наверно если смотреть откуда-то очень издалека, откуда-то сверху, это вообще всё равно, никакой разницы, просто как след от кометы, или как млечный путь: если присмотреться - много-много маленьких звёздочек, и вроде бы никакого в них смысла, но каждая на своём месте, и всё правильно и красиво...
   В общем не знаю как объяснить, да и чувствую я себя всё ещё как-то странно, всё-таки путешествия это такой стресс, но я ни о чём не жалею, совсем-совсем не жалею. Ни о чём. Твоя Софи
  
  Девушка в автобусе
  
  
  Она сидит у окна, ко мне в профиль, прекрасная как мечта. Я смотрю на неё не таясь, я знаю: она привыкла собирать дань взглядов. Она купается в них, она упивается ими. Она упивается весной, молодостью, солнцем, видом из окна. В её глазах восторг, торжество, экстаз, она хотела бы его скрыть, да не в силах, и уже не пытается. Её лицо светится счастьем. У неё обречённая улыбка. Она обречена на счастье. Она вдыхает весну, она живёт весной, она творит весну.
  Идя к выходу она скользит по мне взглядом и дарит мне немного своего света.
  Автобус тормозит, она придерживается за поручень.
  Её руки от запястья до локтя исчерчены поперечными шрамами.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Мошка в янтаре
  
  
  
   Не многим повезло так, как ей: увязнуть в смоле.
  
   В середине жизни осознать бесполезность усилий, почувствовать свою эфемерность, замереть, застыть, остановиться.
  
   Она, как и прочие до неё, поначалу не понимала своего счастья, билась, вырывалась, молила: "Отче! Пронеси чашу сию мимо меня!"
  
   Теперь она смотрит на нас из вечности, из зазеркалья, сквозь янтарную дымку времени, с окрашенного закатом облака, с далёкой звезды.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Между небом и землёй
  
  
  Жилю
  
  Былина
  
  
  Как во темном-то краю на потаённой стороне стоит терем высок
  Ко тому ко терему ни тропинки нету ни дороги столбовой
  А и стоит тот терем на лунном берегу у серебряной реки
  У серебряной реки на высоком берегу где всё время ночь
  Где всё время ночь, и во тереме том и вокруг него
  Во ночной-то тишине ни птицы не поют ни зверь не кричит
  Только слышится будто из того ли из окошечка
  То ли шёпот слышится то ли пенье сладкое
  Пенье сладкое, да нездешнее, пенье тихое, непонятное
  А и свет горит в том окошечке
  Свет изменчивый, убегающий
  То ли есть ещё, то ли нет его
  То ли нет его да и не было, да и пения того, али шёпота
  Померещилось тебе, показалося
  Ты иди да поспешай своей дорогою, а коли конный едешь погоняй коня
  Горяча коня да тонкой плёточкой, и на терем тот не заглядывайся
  Не стреноживай горяча коня, не ступай на крыльцо скрыпучее, не толкай десницей дверь дубовую
  Не входи во сени кромешные,
  Сени тёмные, непроглядные
  Как ошую там кости мёртвые, а одесную остры топоры.
  Не броди хоромами пыльными, по стенам бо там пятна чёрные,
  Пятна чёрные, вельми страшные, и горе и долу, и на лавках они,
  И на лавках они, и на дубовых столах
  Не броди хоромами пыльными, не всходи на высоку лестницу,
  Не слушай тихого шёпота, не покорствуй пению сладкому
  А того пуще не ходи во горенку, во светлицу не входи тесную
  Как одесную в ней красное окно, а ошую в ней -
  Не гляди туда, паче выколи себе очи ясные.
  Как войдёшь во ту светлицу добрым молодцем, а и выйдешь ты седым стариком
  Поспешай к окошечку красному, бросайся с утёсу высокого,
  С утёсу высокого да во серебряну реку
  А как станешь тонуть, слушай птицу вещую,
  Птицу вещую, птицу сирина.
  А и молвит птица сирин таковы слова:
  Можешь доплыть, а можешь утонуть
  можешь успокоиться, а можешь сойти с ума
  можешь найти, а можешь потерять
  можешь смеяться, а можешь плакать
  можешь выть, а можешь стонать
  можешь уйти, а можешь остаться
  мне вещей птице до тебя дела нет
  ни до тебя ни до других людей.
  Ты плыви себе лунной ночью
  Лунной ночью по серебряной реке
  Мимо берега высокого,
  Мимо терема печального.
  Убаюкают тебя волны ласковы,
  То ли есть ты, то ли нет тебя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Праздничный ужин с Богом
  
  
  
   Лисицы имеют норы и птицы гнёзда,
  а Сын человеческий не имеет
   где преклонить голову.
   И. Христос
  
  
  
  Итак я налил две рюмки. И сказал:
  
   - Господи! Раздели со мною скромную мою трапезу! Ибо нет для тебя секретов во всей вселенной, и в безграничном знании твоём известно тебе, что больше её разделить мне не с кем.
  
   Известно тебе и то, что испытания ниспосланные мне тобою зело превосходят скудные мои силы. Моя ли вина что с юных лет очарованный чудесами твоего творения преисполнился я жадной страсти и всегда просил у тебя более нежели был в состоянии вынести? Не ты ли создал меня таким? Не ты ли создал и всё что питало мою страсть, этот огонь, сжигающий меня изнутри? Зачем не отняв разума повергаешь меня в безумие, зачем губишь, не затушив прежде пожирающую меня жажду жизни? Не дав довольно сил дабы утолить её?
  
   И вот, не успел я произнести эти слова, как свет неожиданно соединился с тенью, сгустился, и передо мною, напротив меня за столом Он возник.
  Один глаз его был белый и как бы смотрел в себя, другой смотрел прямо, и вся боль мира была в этом взгляде. Он поднял рюмку, но рука его дрожала так сильно, что ему пришлось придержать её другою, на которой не хватало трёх пальцев. Вообще и руки его, и запястья, и лицо, и, особенно шея были покрыты множеством шрамов. Он опрокинул рюмку, будто это был самогон.
  
   - Вообще-то это хороший коньяк, - заметил я. Он кивнул и жадно принялся за еду. Худоба его была чрезмерной, редкие седые волосы и седая щетина обрамляли его бледное уродливое лицо.
  
   - Ещё? - спросил я, когда он расправился со всем, что было на столе. - У меня есть немного курицы и картошка. Он кивнул и откинулся на стуле, но тут же вскрикнул и схватился за спину. Лицо его потемнело от боли.
  
   Он стонал и тёр спину, пока я возился у плиты и разливал коньяк. Когда я поставил перед ним тарелку, он поднял глаза, и сказал устало:
  
   - Ты что-то имел спросить?
  
   - Нет, ерунда, ты ешь, ешь...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  За солью. Сюита
  
  
  
   1
   У меня закончилась соль. В этом нет ничего удивительного. И всё же... Вот так берёшь по щепотке каждый день, казалось бы она и не убывает, но вдруг, в один прекрасный день её больше нет, она нужна тебе, а её нет, и это странно, и думаешь, что уж если она закончилась, то значит закончиться может всё что угодно, нет ничего постоянного, разница лишь в продолжительности циклов, она разная у кошек, людей, попугаев, соли, слонов, деревьев... В этом нет никакой трагедии, достаточно пойти и купить соли, и всё возродится, воскреснет, всё вернётся на круги своя.
  
   2
  
   Когда идёшь за солью ни на кого не рассчитывай и не оглядывайся назад. Как бы ни было трудно надо дойти, купить соль и вернуться. Вам будут мешать, толкаться, задавать дурацкие вопросы, свистеть и бубнить под ухом. Бейте их и они заткнутся, посылайте и они уйдут. Помните: вы соль земли, и если соль потеряет силу, получится какая-то наверное уже полная хуйня.
  
   3
  
   Я осторожно открываю дверь. На лестнице полумрак. Шорох, приглушённый вскрик, шаги. Огонёк лифта горит красным. Лестница уходящая вниз. Неподвижная пыль в прямых лучах солнца, на лестничных клетках, из окон в грязных разводах. Звенящая тишина. На последней площадке неожиданно распахивается дверь. Консьерж. В руках его чёрный мешок, в глазах пустота. На улице солнце ослепляет меня. Старухи на лавочке вдруг замолкают. Шёпот. Беспокойные взгляды. Птиц не слышно.
  
  
   4
  
   От моего дома до магазина минут десять неспешным шагом. Полдень. Всё замерло. Солнце зависло в зените. Тишина, умиротворение. Природа отдыхает. Время неги, сиесты, ленивых медленно текущих мыслей, неторопливых шагов. Как прекрасны, как мимолётны эти летние погожие спокойные дни! Как прозрачен воздух, как ласково солнце!
  
   5
  
   Это просто пиздец! Эти бляди со своими газонокосилками! Откуда такая ненависть ко всему живому? Чем им мешают жёлтые, белые, синие цветы? У них в голове тоже моторы, и они уже не могут остановиться. Убивать цветы, деревья, уродовать кусты, уродовать котов. Школы, больницы, тюрьмы. Войны, асфальт, бетон. Всё залить бетоном, всё уничтожить.
   На скамейке в сквере Ахмед. Толкает крэк. И клиентов всё больше. А что ещё остаётся? Что ещё нам осталось?..
  
  
   6
   За сквером Странный Дом. Старинный особняк с заколоченными окнами, стенами увитыми плющом, буйно разросшимся садом. Уже много лет в нём никто не живёт. Его тёмные стены хранят страшные тайны. Однажды ночью они озарились оранжевым и синим светом, по саду засновали лучи фонарей, и до самого утра люди в белых комбинезонах и масках таскали на носилках и погружали в кареты скорой помощи длинные пластиковые мешки. Прошли годы. На мрачных стенах заброшенного дома так и не появилось ни одного граффити...
  
   7
  
   Жара. Смог накрывает город. Грязное небо над горизонтом. Всё плывёт. Пот заливает лицо. Каждый шаг даётся с трудом. У редких прохожих воспалённые безумные лица, медленная нетвёрдая походка. Мы зомби. Мы погибшие души. Мы тени в раскалённом аду. Наш удел одиночество. Мы проиграли. Наш удел отчаянье и смерть. Жизнь, где ты?!
  
   8
  
   Подхожу к магазину. Да, десять минут, не больше. Хотя что мне в том? Что нам во времени? Почему так случилось, что единственный из всех живых существ человек отделился от времени? Так неразумный пловец гребёт против течения, борется со стихией. Над головою его пролетает величественная цапля, стремительно скользя по течению круглым глазом удивлённо смотрит на него мудрый корморан. А он, поглощённый бессмысленными своими усилиями, ничего не видит вокруг, и наконец, выбравшись на пологий берег, падает в изнеможении на песок и умирает, так ничего и не поняв... Зачем я здесь? Чего ищу? Ах да, соль...
  
   9
  
   Вдалеке вдоль полок идёт девушка. Она появляется и исчезает, появляется и исчезает, появляется и исчезает.
  - Где она? -спрашиваю я кассиршу.
  - Кто? - она отрывается от книги.
  - Там была девушка, куда она пропала?
  Она стучит по клавишам.
  - С вас три доллара.
  - Тебе здесь не скучно?
  - Спасибо. Хорошего дня.
   Чудес не бывает.
  
   10
  
   Я выхожу из магазина. Как красива, как сказочно красива пустынная улица! Солнце играет в листьях деревьев. Ветер усилился. Парусами надувает бельё на верёвках. Как в замедленной съёмке колышатся волнами ветви плакучей ивы. Пронзительная тишина человека, отправляющегося в последнее путешествие. Волшебная тишина проснувшегося ребёнка. Таинственная тишина воскресшего из мёртвых. Шум ветра в ветвях деревьев. Дорога домой.
  
  
  
  
  Охота на лиса
  
  
   - Этой маске не менее трёхсот лет, - говорил Распорядитель, затягивая мне проволоку на затылке. Маска, красного цвета, была тяжёлая и неудобная. Не менее древним очевидно было оружие и снаряжение охотников. Латы, рогатые шлемы, мечи. Мой лёгкий оранжевый комбинезон давал мне несомненное преимущество в скорости. Впрочем, как объяснил Распорядитель, единственным оружием, которым воспользуются самураи, будут луки. Остальное - дань традиции.
  
   Когда-то в незапамятные времена Лис повадился воровать священных птиц принадлежащих богине солнца. Шестеро её сыновей решили убить его дабы восстановить гармонию мироздания. Они преследовали его шестьдесят земных лет. Они выпустили шестьдесят стрел. Шестьдесят лет метался Лис по священному лесу, и оставляемый им кровавый след становился всё ярче и яснее. И неотступно шли за ним охотники, читая на белом снегу красные знаки, учась каллиграфии, обретая мудрость и спокойствие. В лисьих следах они смогли прочитать все тайны вселенной ибо они были написаны кровью, спонтанно бьющей из её сердца. (Позже, в тёмные века, гадание по следам раненого зверя использовалось жрецами для предсказания будущего).
   Когда же они подошли к мёртвому Лису, то поняли, что совершили ошибку, что гармония навсегда покинула землю, что мир накренился и готов сорваться в пропасть. И тогда произошло чудо. Лис вознёсся на небо и стал созвездием, а перед ними на снегу лежал их брат, седьмой, самый младший, оставшийся дома.
  
   - Для охотников до самой смерти ты останешься Лисом, - говорил Распорядитель. - У вас одна задача. Постарайся выжить как можно дольше: бежать, идти, ползти, главное пребывать в движении. То что ты напишешь на снегу должно быть красиво.
   Посмотри на эту рощу, на деревья покрытые ранним снегом. На оранжевые гроздья рябины, на красные, оставшиеся с осени плоды. Ты видишь? Всё готово. Всё ждёт только тебя. Ты творец, ты картина, ты подпись.
   Беги!
  
  
   Так не бывает, так не должно быть.
  Я раненое больное умирающее животное хочу исчезнуть хочу чтобы меня добили.
   Последний шанс последняя отчаянная попытка всё или ничего. Я поднимаю глаза я улыбаюсь:
  Это всё не на самом деле.
   Какое-то мгновение я смотрю на себя сверху. Деревья покрытые снегом. Красные знаки на белом. Умирающий Лис.
   Я вижу: Всё это на самом деле.
  Жемчужный воздух. Восторг падения.
  Капли ручьи реки красной настоящей крови.
  
  
  
   всё что я сделал
  
  
   Всё что я делаю всё что я сделал всё что вы сделали всё что вы можете сделать.
  всё это лишь бесполезная попытка ускользнуть.
  спрятаться от беспощадного огня которым горит моё сердце.
  
   Я по-прежнему распят.
  
   И по-прежнему орёл клюёт мою печень.
  
  
  
  
   Японская девушка
  
  
  Я слушала крики чаек
  Крики чаек над морем
  Беспокойные
  Тоскливые крики
  
  Я гладила камни
  Остывающие камни
  На закате
  Гладкие камни
  
  Мне хотелось плакать об их любви
  Об их любви
  О моей любви
  
  Мне хотелось плакать от их любви
  О моей любви
  О любви
  
  
  Удивительная невыразимая немыслимая красота.
  Она появляется она приходит из неоткуда она настигает меня я падаю в неё я растворяюсь в ней я исчезаю а она остаётся она остаётся она остаётся.
  
  
  Почти полнолуние. Мои глаза спокойно вмещают луну, холмы, облака, придорожные домики. В окне свет. Мягкий золотистый уютный свет. Почти ночь.
  
  
  На этой границе, между вечером и ночью возможно всё. Бог наклонился к моему уху и что-то шепчет, шепчет. А я киваю сонно, как будто слушаю, как будто что-то понимаю. Как будто хочу понять.
  
  
  
  
  Путешествие Лиса
  
  
  Однажды Лис услышал стук. Он раздавался сверху, и Лис стал взбираться на гору. Он лез всё выше, и стук становился всё громче и отчётливей. Выбиваясь из сил, гонимый извечным ненасытным своим любопытством, он приближался к вершине, от напряжения темнело в глазах, а стук участился и уже оглушал его.
  
   На вершине ничего не было. Внизу остались долины, холмы, неподвижные облака. А тут только камни поросшие мхом, кристально прозрачный воздух, тишина и стук его сердца.
  
  
  
  
  
  
  
  Путешествие муравья
  
  
   Он не понял, как оказался в реке. Всё произошло слишком быстро. Что-то подхватило ветку, по которой он шёл, и бросило в воду. Человек или, может, птица. Что-то огромное. Был полёт и было падение. Когда он пришёл в себя кругом сверкала вода, ветку несло по течению, и он понял, что всё ещё жив.
  
   Ещё он понял, что всё пропало, что ничего не вернуть, что ему никогда не вернуться. Со временем отчаянье сменилось спокойной грустью и, наконец, странной радостью, захватывающим дыхание восторгом обречённости.
  
   Он плыл по реке бесконечно долго, почти три дня. Была осень. По ночам дул ветер и на далёком берегу шумели деревья, ветку качало, плескались волны, и порою чёрной тенью мелькали под водою чудовища, живущие в глубине. Ближе к утру опускался туман. В тишине было слышно как листья падали в воду. Иногда где-то далеко хрустела ветка, и звук разносился над водой оглушительным эхом.
  
   Река просыпалась. Ныряли, сверкнув на солнце рыбы, утки, взлетая, били по воде крыльями, неслышно проносились над самой водой тяжёлые цапли.
  
   Днём царило великое спокойствие. Деревья облачились в удивительные, сказочные одежды, изменчивые и неуловимые, как мечта. Высоко в лазурном небе плакали дикие гуси, мягкое осеннее солнце смотрелось в реку, отвечавшую тысячью ослепительных отражений.
  
   Тогда муравью казалось, что он уже умер, так непохоже всё это было на то, что он знал раньше, в своей прежней, продолжительной, не менее десяти долгих дней жизни. Он думал, что вот он плывёт на своей ветке по бесконечной реке, и ничего не может сделать, и не хочет, потому что всё так красиво, и наверное он скоро умрёт, и ему всё равно.
  
   И ещё он думал, что река, она тоже течёт не по своей воле, и дикие гуси, летящие на юг, их тоже что-то гонит, и ветер, срывающий листья деревьев, и даже грустное вечернее солнце, все они подчиняются какому-то одному неведомому, удивительному закону, красивому, мудрому и навсегда непонятному.
  
   Однажды ночью он проснулся от странной тишины и неподвижности. Его ветку выбросило на берег.
  
   За время своего путешествия муравей успел забыть о прежней своей жизни и потому без труда приспособился к новому социуму. Какая разница? Их везде так много, муравьёв. Он стал почти своим. Один за другим проходили долгие дни, всё ускоряясь. Иногда ему снился волшебный лес, бескрайнее небо, сверкающая вода.
  
   Он прожил долго. Он видел зиму, весну и лето. И вот снова, как когда-то давным давно, наступила осень. По ночам ветер шумел в ветвях деревьев, срывая красные и жёлтые листья, бросая их в реку.
  
   Ветка склонялась к самой воде. Муравей выбрал самый крайний, самый сухой лист, раскачивающийся так, что замирало сердце. Он схватился покрепче за черенок и стал ждать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ночная поездка
  
  
  
  Тёмная полоса дороги,
  светлая полоса снега,
  чёрная полоса леса.
  Бледная полоса неба.
  
  Холод, лёд, пустота.
  
  По радио женщина поёт о любви.
  
  Она поёт по-испански о страсти, о ревности, о разлуке, об отчаянии, о нежности, о грусти, об измене, о страдании, о смерти.
  
  Холод, лёд, пустота.
  
  В свете фар мёртвые деревья кричат о любви.
  
  
  
  
   Грусть в большом городе
  
  
  Бросаю рюкзак в угол съёмной подвальной комнаты спального пригорода оазиса благополучия маленького Китая Большого Торонто.
  
  Улицы пусты. Все работают все умерли все уехали все спят. В парке пустая площадка неподвижные качели тишина. Вдруг замечаю ветку с пожелтевшими листьями. Скоро осень. Поэтому осеннее солнце осеннее одиночество осенняя тишина. Скоро осень, а спокойствия всё нет. Нет спокойствия нет дома нет денег нет еды нет мелочи на автобус. Нет еды на деревьях нет яблок нет груш нет черешни.
  
  Вечером парочки сидят на скамейках семьи идут из церкви семьи сидят на терасах ужинают на терасах гуляют в парке едят что-то едят всё время что-то едят.
  
  Жизнь заблудилась во мне я поселился в большом городе заблудился в большом городе потерялся в большом городе грусть поселилась во мне.
  
  
  
  
   Когда деревья умирают
  
  
   Когда деревья умирают, они превращаются в горы. Горы, умирая, становятся солнцем. Солнце становится ветром. Ветер становится небом и океаном. От их любви рождаются совы, цветы и черепахи. Совы становятся звёздами. Звёзды становятся рыбами. Рыбы становятся летучими мышами. Черепахи прячутся на островах. Цветы засыпают укрытые туманом и росой. От их любви рождаются деревья. Когда деревья умирают они превращаются в горы. Потому что им выпало такое счастье потому что нам выпало такое счастье потому что мне выпало такое счастье
  
  
  
  Часы
  
  1
  Шум вентилятора. Старые часы на стене. Минутная стрелка ползёт вверх и срывается, падает на шесть. Снова ползёт вверх. Падает. Иногда ей почти удаётся коснуться девяти.
  
  Старушка дремлет в кресле качалке.
  
  Всё, что могло случиться уже случилось, и всё, что не могло случиться случилось тоже. Когда-то, где-то, с нею или с кем-то ещё. Уже не важно, уже не различишь.
  
  Срывающаяся стрелка часов. Неравномерный разорванный ритм времени. Шум вентилятора. Старые фотографии в пыльных рамках.
  
  2
  Однажды в далёкой юности мне подарили настольные электронные часы. Какое-то время они шли, как любые другие часы в парке, в метро, на башне, в гостях, на вокзале, в больнице. Потом что-то случилось, и цифры стали появляться в произвольном порядке. Минуту назад было 12:63, и вот уже 38:90 и тут же 00:69.
  Тщетно пытался я найти последовательность, расшифровать таинственные сообщения. Важные даты предстоящей жизни? выигрышные билеты лотереи? телефонные номера? аккорды неведомой симфонии? Цифры были непредсказуемы. Часы смеялись над временем.
  
  Эти странные взбунтававшиеся часы задали сбивчивый, хаотичный ритм всей моей жизни.
  
  Потом они устали и умерли.
  
  Это были красивые часы в деревянном корпусе, и цифры были зелёного цвета.
  
  
  
  
  Изэнэми
  
  
   Незадолго до очередной своей смерти Сато Наоки, четвёртое перевоплощение великого самурая Такахаси Ичиро, терзаемый многими недугами пожилой разорившийся крестьянин, поднялся в храм Изэнэми, Богини Счастья, и, с горечью и раздражением, инстинктивно приняв характерную позу своего воинственного кармического предка, вскинув голову и скрестив на груди руки, вопрошал:
  
   - За что? За что ты так обошлась со мной, Изэнэми? Со мной, чьи мысли с самого детства были полны одной тобою? Где была ты все эти долгие годы? Почему ни разу не одарила меня ни улыбкой ни взглядом ни прикосновением?!
  
   И тогда богиня спустилась с вечернего неба и, приняв образ прекрасной женщины, воскликнула в гневе:
  
   - Да как ты смеешь, Сато Наоки! Не я ли подарила тебе бедность, чтобы ярче горели твои мечты и желания? Не я ли наделила тебя болезнями, чтобы с юности ты узрел хрупкую красоту вселенной? Не я ли сделала тебя ранимым и слабым дабы ты породнился с жизнью и слился с её безмолвным течением? Не я ли подарила тебе несчастья и неудачи, чтобы твои пальцы оставались всегда на моём запястье? Я сделала всё, чтобы ты стал мудрым и счастливым! А ты - ты продолжаешь жить в страхе и суете, будто какой-нибудь император! Как смеешь ты, Сато Наоки?!
  
   И Сато Наоки преклонил колени и молился в древнем полуразрушенном храме, где как колонны стволы деревьев, и ветви как крыша, и пол усыпали опавшие листья.
  
  
  
  
  
  Утром в парке
  
  
   Утром в парке я видел играющих белок. Они носились друг за другом по веткам, как тени, и на землю медленно падали жёлтые листья.
  
  Ещё я видел, на лужайке под оранжевым клёном старый китаец учил молодого, как правильно бить ладонью снизу, чтобы ломались шейные позвонки.
  
  И ещё двух женщин на скамейке, одна плакала, другая курила.
  
  И диких гусей, и толстого мужчину с собакой, и красивую девушку, и кричащих чаек.
  
  А ещё у ручья я видел стрекозу, танцующую на осенних цветах.
  
   И я растерян, я в сметении, я не знаю что думать, что делать, я не знаю, как называется этот танец.
  
  
  
  
  Как хорошо
  
  
  Как хорошо смотреть на звёзды под шум прибоя
  
  Как хорошо пить мохито и танцевать
  
  Как хорошо держать твою руку, целовать твои тонкие пальцы
  
  придёт время и мы умрём.
  
  
  
  
  
   Муха
  
  
  1
   В окно влетела муха и лениво кружила по кухне. Я сбил её ладонью, она приземлилась возле раковины, пытаясь прийти в себя, и я щелчком отправил её за холодильник. Вот и всё.
   Я ещё тогда подумал, что муха не должна быть такой инертной, должна быть живее, энергичнее, что ли, но потом вспомнил, что на дворе глубокая осень, и наверное это последняя осенняя муха. Я и сам из-за этой погоды всё время какой-то усталый и сонный.
  
  2
   Оказывается она не умерла. Я увидел её на следующий день, она сидела на углу шкафчика. Я хотел было убить её, но не стал. Разумеется я не люблю мух. И никто их не любит, потому что они назойливые и некрасивые, и это грустно, и вообще мне почему-то грустно думать о любви и красоте. Мухе, казалось, было всё равно, убью я её или нет, то ли она смирилась, то ли забыла вчерашнее. Мне приятней думать, что забыла.
  
  3
   К вечеру муха уже не казалась такой обречённой. Она неспеша кружила по кухне, осваиваясь, ища чем поживиться. Потом я видел её в ванной, кажется она спала.
  
  4
   Я отсутствовал несколько дней, а когда вернулся, муха всё ещё была жива, да и выглядела куда бодрее. Она летала вокруг меня и даже жужжала. Она совсем меня не боялась, и, казалось, была рада меня видеть. Ничего удивительного, так тоскливо оставаться в одиночестве в пустой квартире, в тишине, когда за окном дождь.
  
  
  5
   Шли дни. Муха совершенно не боялась меня, садилась на руки, когда я готовил еду, будила меня с утра, с жужжанием накручивая круги по квартире. Я ворчал и ругался, но скорее в шутку, я привык к ней и даже как бы немного привязался.
   Я думал о том, что с моим образом жизни невозможно завести не только собаку, кошку или, скажем, рыбок, но даже цветок, даже кактус, он умрёт, не дождавшись меня. А тут настоящая живая муха, летает, жужжит, радуется...
  
  6
   Каждый раз, возвращаясь домой, я слегка волновался, там ли она ещё, и да, она была там, она меня ждала, и это было удивительно, я и не знал, что мухи живут так долго. Я с грустью думал, что рано или поздно она умрёт, хотя и понимал, что из всех живых существ умираем только мы, люди, потому нам так и нужны кошки, собаки, попугаи, хомяки, кактусы... Это маленькие плоты, уносящие нас с собой в бессмертие.
   Мы плывём, постепенно исчезая в тумане, каждый на своём плоту, кто с собакой, кто с хомяком, кто с мухой, кто с кактусом, кто с попугаем...
  
  
  
  
   Уйти, остаться...
  
  
  Давным-давно на берегу большой реки сидели два человека, старый и молодой. Молодой смотрел на плывущие льдины и видел движение и пространство и тайну, у него замирало сердце, и вопрос, который он задал шаману, уже казался бессмысленным:
  
  - Что лучше, уйти или остаться?
  
   Старик, впрочем, не удивился и отвечал спокойно и размеренно, как будто продолжая разговор:
  
  - Есть люди зимы, есть люди осени, есть люди лета. Кто-то уходит, кто-то остаётся. Так было всегда. Кто-то уходил, кто-то оставался. Кто-то всегда уходил.
  
   Того, кто оставался уносило время, ушедший же, наоборот, оставался, так как время для него замирало. Оставшийся видел изменения природы и вещей, а для того, кто ушёл всё по-прежнему было впервые. Только перед самой смертью тот, кто остался, понимал, что ничего не изменилось, а ушедший, что он никуда не уходил.
  
   Крикнула птица, её крик отразился от бесконечно высокого неба, прокатился эхом по весеннему замершему в изумлении лесу. Наступившую тишину нарушал только шум ледохода. Старик смотрел на реку и видел шатры, караваны, повозки, костры в ночи, осаждённые города.
  
  - Уходили смелые, лёгкие, проигравшие. Оставались мудрые, осторожные, сильные... Кто-то уходил, чтобы остаться, кто-то всегда уходил.
  
   Уходить надо весной. Это знают перелётные птицы и знает лёд на реке, потому что лёд - часть реки, а перелётные птицы часть неба.
  
   Есть люди зимы, есть люди осени, есть люди лета. Есть такие, что уходят, как тени, как облака, как лёд, не оборачиваясь, не оставляя следов, они уходят, как завороженные, как будто их тянет магнитом, они уходят, как будто бросаются в пропасть. Это люди весны. Это те, кто уходят всегда.
  
   Его собеседник слушал слова шамана, всплески воды и шорох льдин, как неспешную странную повесть на почти забытом языке.
  
   Старик замолчал.
  
   Два человека сидели на берегу большой реки, и казалось, что они неподвижны.
  
  
  
  
  
  
  
   Между небом и землёй
  
  
  Все реки впадают в море, и даже ручьи в конечном счёте, все, рано или поздно. Конечно, им страшно, они думают, что потерялись, они паникуют, петляют, мечутся, отчаиваются, бросаются вниз, шумят, пенятся, останавливаются, задумчиво блестят на солнце.
  Пробираются через песок, через холмы, через корни деревьев, через дремучий лес, по тёмным оврагам, через ночь, через осоку, наугад, наощупь, нервно, отчаянно, вслепую.
  То солнце, то луна, то снег, то весна, то утро и пенье птиц, небо, земля, и они одни между небом и землёй.
  И вот в тишине, в таинственной тишине, в зачарованной тишине между деревьями осторожно появляется просвет, всё больше, всё ближе, и там переливается серебро, спокойное, бескрайнее, бесконечное серебро, это море, и так хочется поскорее с ним слится, и так хочется ещё немного поблуждать.
  
  
  
  
  Чужое прошлое
  
  
  По дороге из больницы супруга болтала без умолку, нервно смеялась и прятала глаза, дети молчали. Сам я тоже молчал, улыбался устало и умиротворённо. Я возвращался домой чтобы умереть.
  
   В саду отцветала сирень, мы ужинали на веранде. Позже супруга достала несколько старых кассет и предложила посмотреть фильм, название которого ни о чём мне не говорило, но в котором я сам, по её словам, когда-то играл.
  
   Обычно, появляясь в любительских видео семейных торжеств и застолий, я испытывал неловкость, даже фотографироваться не любил, всегда старался стушеваться.
  
   К моему изумлению в фильме, жанр которого я отнёс поначалу к лирической комедии, я держался легко и уверенно, голос звучал проникновенно, движения были легки и грациозны. Чем дальше, тем больше я убеждался, что не просто играю свою роль вполне профессионально и даже блестяще, но что роль моя является главной.
  
   Как мог я забыть о таком факте своей биографии? По мере развития сюжета я понял, что фильм, пожалуй мелодрама, был многосерийным. То есть работа над ним должна была занять многие месяцы, а то и годы моей жизни. Она должна была бы кардинально изменить мою судьбу.
  
   Я актёр, настоящий, самобытный актёр, из тех, кого узнают на улице!
  
   Но как я ни старался, мне не удавалось вписать это удивительное открытие в свою в целом обычную, небогатую событиями жизнь. Два образа были слишком разные, они никак не сочитались.
  
   То есть наверное при определённом стечении обстоятельств моя жизнь могла бы сложиться и так. Почему нет? Почему я не мог стать артистом? Ну, или таким, как герой фильма (теперь, несомненно, драма), который, будучи предан всеми кого любил, теряет состояние, остаётся один на свете и узнаёт о неумолимом диагнозе. Но сложить вместе столь разные судьбы невозможно, они могут существовать только параллельно, в отдельных реальностях.
  
   Более того, мне стало казаться, что я, сидящий перед экраном в кругу семьи, и завидующий и себе самому, тому, которого забыл, его таланту и успеху, и величию трагедии героя фильма - это тоже кто-то другой, и я искал себя, такого, каким знал когда-то, или думал что знаю, и не мог найти, как в потёмках я шарил и натыкался на сотни, тысячи, миллионы возможных судеб, кричащих, дышащих, куда более ярких, реальных, чем та, которую я когда-то считал своею.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Орхидея
  
  Почему она? Почему именно эта орхидея? Она ведь была ничем не примечательна, ничем от других особо не отличалась, разве что как раз невзрачностью. Другие были ярче, красивей, свежее, а эта - и цветки поникшие, и листья по краям подвяли...
  А он - ему вообще цветы пофигу были, и в магазин-то он цветочный случайно зашёл: от дождя прятался. Дождь тогда начался, а у него ни зонтика ни плаща. Огляделся рассеянно, видит - зелень всякая, цветы, какие в горшках, какие так, срезаны, букеты тоже.
  И тут его будто током ударило, это он орхидею увидел, и перед ним как будто вся его жизнь промелькнула, только не прошлая, а будущая. И он подумал- ну что ж, значит так надо, и опять всё забыл. Чем его эта орхидея так поразила? Может быть как раз больными листьями и грустными цветами? Но только он тогда как будто бы в первый раз увидел цветок, да и вообще как будто в первый раз что-то увидел.
  Сразу к продавцу - беру мол. Продавец ещё и двойную цену заломил, видит - человек двинулся: не торгуется, смотрит насквозь, как лунатик.
  А ведь орхидеи, если они нормальные, они же могут долго жить. Если б он не сгоряча, если б он с умом... А так - что им обоим оставалось...
  Орхидея каждый день умирала немного больше, и он умирал вместе с ней. Ночей не спал, ухаживал за нею, паром, каплями специальными брызгал, чтобы как в тропиках. А только всё бестолку. Просто её жизнь оказалась маленькой и к тому времени уже почти прошла, да и что там раньше в этой жизни было - чёрт её знает, скорее всего ничего хорошего. Она была всё более хрупкой, обречённо смотрели большие цветы.
  Его друзья видели, как он увядает, пытались помочь, говорили - посмотри в окно, какая красота, выйди на улицу, там осень, солнце, листопад... А он говорил - я знаю, я всё это знаю, но что я могу, если так получилось? А они говорили - это же просто цветок, их миллионы, а ещё есть деревья, собаки, храмы в конце концов. И он соглашался но уходил к своей орхидее, и говорил друзьям, что ему так лучше, что ему хорошо, и друзьям становилось не по себе, потому что они знали, что он страдал и плакал.
  Как только упал последний лепесток, он тоже поспешил уйти.
  Но вот что интересно. Я видел его незадолго до его смерти, и мне показалось, что он как бы уже не здесь, не с нами, и ещё мне показалось, что он знал, что делает, и орхидея знала, и продавец, и дождь. И осенние листья, каждый из которых падает на своё заветное, предназначенное от века место.
  
  
  
   Светает
  
  
  Светает.
  Мотылёк на стекле
  затих
  
  
  
  
  Смысл жизни
  
  
  Жизнь это концентрация любви,
  её смысл появляться и исчезать
  
  
  
  
  
  
  
  Я спросил режиссёра
  
  
  Я спросил режиссёра:
  
  - Почему в нашей пьесе так много грусти и слез и крови и всякого негатива и всё на грани безумия и абсолютно непонятно в чем смысл?
  
  Он махнул рукой:
  
  - Да просто чтобы публика не заснула, всё равно потом, когда смываешь грим, не остаётся ничего.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Страх высоты
  
  Один человек всю жизнь боялся высоты.
  Когда он умер, и душа его поплыла ввысь, последней увязавшейся мыслью была: "Зачем же я так боялся?"
  Потом и она осталась где-то внизу.
  
  
  
  Тропинка у подножия храма
  
  
  Отдаленный храм оказался почти полностью разрушен. Две девушки - смотрительницы показывали мне дорогу, легко прыгая в шлепанцах по серым покрытым лишайником камням.
  
  Я пытался говорить с ними, они виновато улыбались. И тоже обращались ко мне, на хмерском, и я тоже не понимал ни слова.
  
  Они болтали и смеялись всю дорогу, и я тоже смеялся, потому что мне было хорошо.
  
  А потом мы долго шли по лесной тропинке, усыпанной жёсткими сухими листьями и молчали.
  Прощаясь одна из них протянула мне небольшой упавший с дерева цветок.
   Вот и всё.
  
  Но я знаю что тогда, когда мы шли по этой тропинке что-то произошло, что-то очень важное и не менее удивительное, чем древние храмы Ангкора. В какой-то момент слова стали совершенно не нужны. Мы стали одним целым. И деревья, и горы тоже это чувствовали и были вместе с нами.
  
  Не знаю, причиной ли тому тишина тропического леса, наше молчание, осенний шелест листьев под ногами.
  
  Или то, что в глубине души, как и они я знал, что больше никогда их не увижу
  
  
  
  Вне любви
  
  
  Предрассветные сумерки.
  
  Рядом со мной спит женщина, доверчиво прижавшись ко мне, положив голову мне на плечо.
  
  Она не любит меня. Я тоже её не люблю, и она это знает. И я знаю, что она знает, что я её не люблю. И она знает, что я знаю, что она не любит меня.
  
  И так мы лежим с ней, обнявшись, в предрассветных сумерках, без любви, вне любви, помимо любви, со всех сторон окутанные любовью .
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Сны
  
  
  Осмыслить, найти логику, понять причины и следствия, упорядочить, исправить, это то, что мы регулярно пытаемся сделать с нашей жизнью, и нет занятия глупее.
  
  Тем же занят наш мозг когда мы спим. Из любых разрозненнных данных он построит подчас абсурдную, но для себя безупречную сюжетную линию, к счастью более хрупкую, чем наяву: иногда случаются сбои и мы оказываемся вне её, там где ничего нет и есть всё.
  
  
  1
  
  Мне снилось, что я катаюсь с горы.
  
  Лыжи скользили мягко, несмотря на скорость, виражи давались без всяких усилий.
  
  Подъёма не помню. Если он и был, то сразу сменялся восхитительным спуском.
  
  - А ведь это сон, - шепнул кто-то в тот момент, когда я был на вершине.
  
  - Ну и что же? Давайте им воспользуемся чтобы покататься на лыжах.
  
  
  2
  
  Мы едем в автобусе на куриную выставку или спектакль.
  
  Неожиданно моя спутница превращается в курицу.
  
  Возмущенный я подхожу к полицейскому.
  
  - Я могу ещё как-то понять куриное шоу, но что бы вот так ни с того ни с сего женщины превращались в куриц - это совершенно недопустимо!
  
  - Но ведь Вы понимаете, что это это Вам только снится? - доверительно говорит полицейский.
  
  - Разумеется! Но и Вы, я надеюсь понимаете,что если я сейчас проснусь, то всё исчезнет, и Вы в том числе!
  
  
  
  3
  
  Мне снится, что я в ресторане. Сделал заказ. Жду.
  
  Клонит в сон.
  
  Засыпаю, положив голову на руки...
  
  ...И просыпаюсь в реальности в своей постели. Засыпаю и просыпаюсь в ресторане...
  
  Официант заставляет себя ждать. Очень хочется спать...
  
  Заснув, просыпаюсь в своей постели...
  
  
  4
  
  Приснилось что-то очень смешное.
  
  Бужу жену, рассказываю, вместе смеёмся.
  
  Через какое-то время просыпаюсь и понимаю, что разговора с женой не было, рассказываю ей об этом и... снова просыпаюсь.
  
  Понимаю, что до этого момента всё, что произошло, было сном.
  
  Рассказываю жене...
  
  
  5
  
  
  Похоже на луна парк. Много людей, все смеются, развлекаются, счастливы.
  
  Каким-то образом узнаю, что всех нас скоро убьют.
  
  Говорю с людьми - да, всё так, все подтверждают, всем это известно, они находят это нормальным и естественным, так было всегда, это в порядке вещей.
  
  Я с этим не согласен.
  
  Я не останусь здесь, я убегу.
  
  Луна парк окружён высокими стенами , но я найду выход, я уверен.
  
  Я знаю, что мне это удастся.
  
  
  6
  
  Я купил у уличной торговки билет на что-то вроде экскурсии, она сказала, что возможно я по дороге увижу что-то интересное.
  
   Я не сильно воодушевился и шёл равнодушно в компании ещё нескольких людей, которых не видел, по городской улице куда-то в сторону моря. Было скучно.
  
  И вдруг перед нами открылось огромное тёмное пространство, смутно угадывались море и горы, это было настолько удивительно, все разом остановились, кто-то сказал - Здесь - хотя это было совершенно лишнее.
  
  Я обогнул их, прошёл чуть вперёд по траве...
  
  Это была смерть, и это было настолько прекрасно, сказать прекрасно значит ничего не сказать...
  
  Я почти проснулся, и, находясь в полусне, я был на этой границе со смертью. Она притягивала меня, я делал шаг вперёд и это было восхитительно до слез, и в то же время я физически чувствовал слабость и недомогание, и я отступал, и жизнь затягивала меня назад , и это тоже было очень хорошо.
  
  Я знал, что стоит мне сказать Да , и я останусь в смерти , но я сказал да только когда уже полностью проснулся, и это уже не было серьёзно. Я передумал, как только почувствовал слабость.
  
   Так я увидел и испытал без тени сомнения и без всякой метафоры, что смерть и любовь это одно и то же.
  
  
  
  Саломея
  
  
  Шломит танцевала жизнь и весну.
  
  Когда ей приказали станцевать смерть, Шломит рассмеялась ключевым смехом Очун, а потом её жёлтое платье исчезло, обнажив лиловое тело, глаза почернели, а шею обвило ожерелье из мертвых голов.
  
  Шломит танцевала, ноги её скользили по крови, капающей с серебряного блюда, ставшего золотым в руках многорукой Кали.
  И раздавался крик, и в кроваво-красном платье появлялась Ойа, богиня ветров и кладбищ.
  
  И вновь золотыми становились браслеты и платье и белыми бусы из ракушек и лился серебряный смех.
  
  Шломит танцевала, она не умела ничего другого.
  
  
  Марьям
  
  
  - Он жив, - Марьям подняла заплаканное лицо, - ведь правда? Он жив, правда?!
  
   Мужчины потупившись молчали.
  
   - Он жив потому что он сын бога, я знаю, раз он бог - значит он жив. Ведь так, правда?
  
   - Видишь ли, - сказал Шимон, - все мы в каком-то смысле являемся детьми бога, как бы его продолжением, подобно взметающимся стремительно и столь же быстро гаснущим искрам великого бессмертного пламени, и весь наш земной путь есть не более, чем игра теней...
  
   - Он жив! - перебила Марьям, - я знаю, он жив потому что он сын бога и поэтому он бог и поэтому он жив... Он жив потому что он сын бога и потому что я знаю! И потому что он воскрес! Он воскрес, я знаю! Ведь он воскрес?!...
  
   Апостолы переглянулись.
  
   - Понимаешь, - начал было Шимон, но Адир взял его за локоть и сказал твёрдо:
   - Да, он воскрес.
  
   И Шауль сказал: - Ну конечно он воскрес!
  
   И Йоханан и Томас закивали оживлённо, и тогда, чуть помедлив, Шимон произнёс:
   - Он воскрес. Он сын бога и он бог и он воскрес и он будет жить вечно. Не надо плакать, Марьям!
  
   И все апостолы сказали: - Не плачь, Марьям!
  
   Но Марьям плакала и плакала, и не могла остановиться...
  
  
  
  
  Мне снилось
  
  Мне снилось, что всё меня достало, и захотелось нырнуть, погрузиться, зависнуть в невесомости среди рыб и кораллов, и вроде всё приготовил, и жилет, и регулятор, и баллоны, но то маску забуду, то ласты, и приходится возвращаться, бежать куда-то, а уже вечереет, вот-вот будет темно, и я бы нырнул и ночью, ещё и лучше, только нужен фонарик, а фонарика у меня нет.
  
  
  Сон с колибри
  
  
  Колибри зависла под цветком магнолии переливаясь зелёным и тёмно- синим. Она была так близко, так громко трепетали невидимые крылья.
  
   Я осторожно потянулся за телефоном чтобы сделать видео, но обнаружил, что не могу найти нужную кнопку.
  
   В растерянности я обернулся. Люди проходили мимо и не видели колибри. Я хотел их позвать, но почему-то не мог.
  
   Мой сын, стоящий рядом, сказал:
  
   - Эта колибри из другой вселенной, она не имеет отношения ни к людям, ни к телефонам. Она только твоя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Параллельные реальности
  
  
   Перед тем как заснуть я внимательно смотрю закрытыми глазами и вижу неподвижные тени деревьев на стене с золотистыми обоями, освещёнными утренним солнцем. В прошлый раз это был цветок, кажется орхидея, на старинном письменном столе.
  
   В моей комнате обоев нет, нет цветов, нет письменного стола, нет деревьев, нет солнца - окно выходит на соседнее здание.
  
   Эти странные вечерние видения, хоть и длятся лишь несколько секунд, почему-то кажутся чётче, объёмней, ярче того, что окружает меня в обычной жизни.
  
   Как-то раз я видел гостиную, стол с десятком стульев, с остатками праздничного ужина. Хрустальные рюмки, бокалы, полупустые бутылки, я даже смог прочитать название вина. Видимо гости только что ушли, на хрустале дрожали блики, как от свечей.
  
   А у меня всего два стула, и один из них завален одеждой, и нет гостиной, а из посуды только пара тарелок и стакан.
  
   Однажды я увидел женщину. Это была красивая женщина средних лет. Она сидела в кресле и в руках её была открытая книга, но она не читала, она смотрела в пространство, и я не мог понять, весело ей или грустно, хотя видел её лицо во всех деталях, даже едва заметные морщинки возле серых глаз.
  
   А в другой раз возникла тумбочка, и на ней в беспорядке коробки от лекарств, и блестящие ампулы, и шприц, и окровавленные бинты.
  
  
  Один опытный человек объяснил мне, что просто это параллельные реальности, иначе говоря, альтернативные жизни. Они, мол, существуют, и пусть себе существуют, а нам не стоит заглядывать туда слишком часто.
  
   Как странно... Значит в какой-то из них я сижу за письменным столом, и пью вино из хрустальных бокалов, и принимаю гостей, и люблю женщину с серыми глазами...
  
   Как странно! Она совсем не в моём вкусе.
  
  
  
  
  Клаустрофобия
  
  
  Стены, пол, потолок. Стены сдвигаются, потолок опускается ниже. Ещё немного и я не смогу пошевелиться. Господи, я не могу дышать, как в гробу, мне тесно, мне не хватает воздуха.
  
  Я вырываюсь на балкон.
  
  Звёздное небо, тишина, ветер с моря.
  
  Я дышу так глубоко, что моё дыхание постепенно заполняет всё пространство между звёздами и морем, я вижу, что звёзды это просто точки на низком тяжёлом небе, море подступает к самому горлу, я сдавлен между небом и землёй, мне не хватает воздуха, я понимаю, почему вселенная расширяется, разлетается стремительно: она пытается вдохнуть, миллиарды лет я пытаюсь наполнить лёгкие, и это всего лишь один вдох, что будет дальше? Мне не хватает времени, мне не хватает космоса, мне не хватает вечности, я задыхаюсь.
  
  Я закрываю глаза.
  
  Где-то сама по себе и не двигаясь с места продолжает разбегаться вселенная, мерцают звёзды, шумит неподвижный прибой. Спят мои рыбы, люди, моря, звёзды, галактики, прибрежная полоса, пальмы, стервятники на пальмах, пеликаны.
  
  
  
  Послеобеденный сон
  
  
  Послеобеденный сон.
  
  За окном рабочие раскричались.
  
  Пидорасы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Смутное время
  
  
  
  
  В дурдоме
  
  
  - А не слышите ли вы голоса?
  - Откуда Вы знаете? - пациент смотрел на врача почти с ужасом. - Вы что, тоже?..
  
  "Ну вот, как я и думал, шизофрения" - психиатр поздравил себя с правильно поставленным диагнозом и сделал пометку в блокноте.
  
  - Расскажите мне об этом поподробнее.
  - Да что же тут рассказывать? Если Вы... так Вы и сами знаете...
  - И всё- таки. Я бы хотел услышать от Вас.
  - Про один процент?
  - И про процент, и про всё остальное.
  - Ну, нас осталось один процент, хотя сейчас уже наверно меньше, правильно?
  - Правильно, правильно, продолжайте. А, кстати, почему меньше?
  - Кто ж такое долго выдержит? Ведь если не спрячешься - так они найдут, распознают, задушат, а спрячешься, притворишься - еще хуже: нервы сдадут, и в петлю.
  
  "Мания преследования", - черкнул психиатр.
  
  - А вы их очень боитесь?
  - Чего ж их бояться-то? Они ж мёртвые (Тут врач что-то ещё записал в блокноте), - потому на них и злиться нельзя, и убивать их смысла нет.
  - Конечно. Ну а голоса-то, они Вам что говорят?
  - То и говорят, злиться нельзя, убивать нельзя. Но только не голоса, голос, он же один, одинаковый у всех.
  - А у всех - это у кого?
  - Так у нас же, у живых.
  - А, так это живых один процент, - он зачеркнул "преследования".
  - Меньше уже, доктор.
  - Меньше, конечно, меньше. И что же они, эти мертвецы, эти зомби от вас хотят?
  - Разве мертвецы могут хотеть? Ведь в том -то вся и проблема! Это мы всё чего-то хотим, всё бьёмся башкой об стену. А им - чего? Они мёртвые, им нормально. Только пока это поймёшь - столько времени, столько сил, столько слёз потеряешь! А и поняв - всё одно, голос так и говорит - живите, живите, живите!
  - А мертвецы, они где обитают, ну где Вы с ними, так сказать пересекаетесь?
  - Как где? Да в любой кабинет зайдите, в приёмную, только что меня анкету два раза заставили переписать.
  -- Ну да, ну да... А вот своих-то , живых, вы их как определяете, это ж непросто наверно, голос-то внутри у каждого.
   - По глазам. - Пациент пристально посмотрел в лицо врача, и тот, как под гипнозом, снял очки с толстыми матовыми стёклами.
  
  Больной вздохнул и отвёл взгляд.
   - Конечно, это уж учиться сколько лет... - он посмотрел в окно. - Вы, доктор, мне что-нибудь пропишите, да я и пойду. Я тихий сумасшедший, я не опасный, Вы же видите.
  
  Придя домой, психиатр остановился в прихожей перед зеркалом, снял очки.
  
   - Глаза как глаза...
  
  
  
  
  
  
  Дневник Хильды Берг
  
  
  15 августа
  
  Почему сегодня? А потому! Потому что сегодня тот самый день! Когда всё-всё так сошлось, так совпало, что... ну, в общем, вот, по порядку.
  
  Во-первых Фридочке исполнилось 7 лет, и уже через две недели ей идти в школу. А кажется ещё вчера она была совсем крошкой. Вот передо мной альбом с фотографиями, вот её первые фотки, вот мы все втроём. Гюнтер такой смешной! Как бережно и робко он её держит, маленький свёрточек! А вот мы на озере, она уже стоит на ножках...
  
  Господи! Опять я плачу! Всё-таки я слишком сентиментальная, Гюнтер прав. Как же он изменился с тех пор! Он возмужал, фигура, осанка, голос - во всём чувствуется уверенность, сила, и когда он говорит, и когда он идёт по улице, и все это чувствуют, и все уступают ему дорогу, а я иду с ним под руку и так горжусь, ну просто до неприличия!..
  
  И даже среди его друзей он выделяется, хотя они все молодые, красивые, а главное - они увлечённые, у них есть цель, мечта. Я думаю это очень важно, у мужчины обязательно должна быть цель. А Петер, его начальник, так и сказал: "Гюнтер - он образец, он наш эталон!"
  
  А вот, кстати и во-вторых.
  Сегодня Гюнтеру повысили жалование. Я уверена, Петер специально это приурочил ко дню рождения Фридочки!
  
  И в третьих...
  
  Вчера вечером я перечитала свой старый дневник. Боже! Какой же я была дурой. Все эти глупые стишки, рассуждения, переживания... А если бы это кто-то увидел? Я чуть не умерла от стыда. В общем, я торжественно сожгла его, и с сегодняшнего дня начинаю новый дневник и новую жизнь!
  
  Ну, а самое главное -... Впрочем нет, пока не буду об этом, подожду, пока буду совершенно уверена... Боже, как я счастлива!
  
  
   16 августа
  
  Фрида не расстаётся с куклой, которую ей вчера подарила Ребекка. Раньше Ребекка приходила почти каждый день, они с Фридочкой постоянно ссорились, отнимали друг у друга игрушки, плакали, и при этом оставались лучшими подругами.
  
  За те несколько месяцев, что я не видела Ребекку, она очень изменилась, стала серьёзной, тихой... Фрида так расстроилась, когда узнала, что они не смогут учиться в одном классе. Всё спрашивает, почему, и почему папа Ребекки закрыл свою булочную, и почему они переехали.
  
  Как мне ей объяснить?...
  
  
   9 сентября
  
  Перечитала предыдущую запись. Смешно. Оказывается это только я в сомнениях. У Гюнтера всё просто. Когда Фрида опять стала ныть, мол почему больше нельзя играть с Ребеккой, он сказал:
  - Потому что она заразная.
  - Она больная?
  - Нет. Она просто заразная.
  
  Пожалуй лучше и не скажешь! Фрида взяла куклу и ушла играть в свою комнату.
  
  Ну да ладно, не для того я снова взялась за дневник.
  
  Подтвердилось. Теперь это уже точно, без всяких сомнений, я беременна! Вчера сказала Гюнтеру, он так рад! Мы устроили небольшой праздник. Гюнтер так хочет мальчика! Думаю это мальчик. Я чувствую.
  
  
   18 сентября
  
  Сегодня, возвращаясь из церкви, встретила Сару, маму Ребекки. Боже! Как она постарела! Лет на десять! Честно говоря, встреча была не из приятных. Пожалуй, стоит записать.
  
  Я понимаю, им не просто в их нынешнем положении, но говорить о дискриминации!.. Извините! Я с трудом сдержалась. Но всё-таки объяснила достаточно спокойно и, думаю, доступно. Недаром я прослушала столько горячих речей и дискуссий друзей Гюнтера всякий раз как они у нас собирались.
  
  Дискриминация - сказала я ей - это когда действия (запреты и тд) направлены против тебя как личности. Здесь же ситуация иная. Речь идёт о поведении. У вас был выбор. Вам давно уже предлагали уехать и оставить нас в покое. Вы свой выбор сделали. А любое действие имеет последствия. Происходящее сейчас это последствия вашего поведения на протяжении многих-многих лет! Вы представляете угрозу обществу, угрозу здоровью нации, и должны отвечать за своё поведение!
  
  Надеюсь, она поняла. Я во всяком случае почувствовала себя лучше, высказав то, что накипело.
  
  Они уезжают в Польшу.
  
  
   11 декабря
  
  Боже, кто бы мог подумать, что бывают такие совпадения! Последняя запись в дневнике про Польшу, и вот, не прошло и трёх месяцев, и мы сами в Варшаве!
  
  Здесь воочию убеждаешься в правоте нашей идеологии и проводимой политики. И если даже в Берлине все расступались перед Гюнтером и его друзьями в их красивой чёрной униформе, то здесь улицы буквально пустеют!
  
  Поляки просто варвары, звери. Без нашего присмотра, я уверена, они бы просто перебили сперва евреев, а потом и друг друга.
  Мы защитили евреев от поляков, мы выделили им район для проживания, создали административную структуру, но это такой народ, они и тут не довольны! На днях они устроили бунт!
   Гюнтеру с друзьями пришлось вмешаться.
  
  Я чувствую, как во мне зреет жизнь. Мой мальчик, (да, обязательно мальчик!) уже шевелится вовсю... Так хочется уехать всем вместе куда-нибудь к морю и обо всём забыть! Бедный Гюнтер, он так устаёт!
  
  
   22 декабря
  
  То что случилось сегодня... Боже! Мне не найти слов. Я никогда в жизни не испытывала такого шока. Гюнтер хотел отвезти нас с Фридочкой за рождественской ёлкой, он хотел чтобы мы сами выбрали, но по дороге нас перехватил посыльный от начальника станции, пришлось туда заехать, а шофёр... тупая польская скотина, он же знал, что там сейчас! Так он, вместо того, что бы высадить меня с Фридой, отвёз нас прямо на станцию, прямо к поезду!
  
  Бедная Фридочка. Она тряслась как в лихорадке, она даже не могла плакать от шока. Только на обратном пути она наконец смогла говорить.
  
  - Почему её так били, ту женщину?
  - Потому что она неправильно себя вела. Ей говорили сесть в поезд, а она упрямилась, - сказал Гюнтер, и остаток дороги все молчали.
  
  Только уже дома, когда мы зажгли свечи и сели за стол, Гюнтер заговорил.
  
  - Вы когда-нибудь видели, как вырезают аппендицит? Разумеется нет. Это рутинная, несложная операция, но уверяю вас, присутствуй вы на ней, вы упали бы в обморок от ужаса. Честно говоря, думаю даже мне стало бы не по себе. Но операция эта необходима! Без неё человек умрёт. Хирург спасает жизнь и здоровье человека. А мы спасаем жизнь и здоровье нации. Как хирург, мы тоже боремся с болезнью.
  Эта болезнь - она как спрут, она везде.
  Она источила, обескровила страну. Она принесла позор поражения, унижение, нищету!
  
  Но мы не сдались. Мы восстали, как феникс из пепла. И чтобы расправить крылья мы должны окончательно избавиться от этой болезни. Мы можем и мы должны её победить. Посмотрите на них. Что у них есть кроме жажды наживы, интриг, подлости, предательства, средневекового мракобесия? На нашей стороне истина: разум, современная передовая наука, здоровье!
  
  - Но разве они виноваты, что они такие? - спросила Фрида. Гюнтер говорил с ней как со взрослой, и, думаю, она это оценила. - Они ведь такими родились?
  
  - Ошибаешься, многие из них полукровки, никто их не гнал из Германии, это был их выбор, им достаточно было оставить свою ретроградную вырожденческую веру. А впрочем да! Такими они родились!
  
  
  Господи, как я устала. Мне ведь так мало надо, я просто хочу нормальной жизни! Для моей семьи, для Фридочки, для моей страны, моего народа, моей расы!
  
  И я верю, что всё будет хорошо, и уже скоро родится мой мальчик, моё сокровище, и все трудности будут позади, и нас всех ждёт долгая, радостная, светлая-светлая жизнь.
  
  Фрида зовёт свою куклу Ребеккой. Она приклеила ей на платье жёлтую звёздочку.
  
  
  
  
  
  
  Твари
  
  
  Я получил Письмо.
  
  Я думал, что готов к нему, я ждал его со дня на день, но когда услышал трёхкратный размеренный стук, у меня ёкнуло сердце и потемнело в глазах. Как в тумане я видел падающую, согласно протоколу выбитую дверь, и пришёл в себя только когда журналисты, как и положено вошедшие первыми, уже начали съёмку. Один из Миротворцев стоял у меня за спиной, второй протягивал серый конверт.
  
  По закону я должен был прочитать Письмо стоя на коленях. Будучи Тварью, я, разумеется, отказался, получил удар поддых, другой под коленки, мне надавили на плечи и Письмо было зачитано вслух.
  
  И всё. Они ушли, я остался один. У меня оставалось три дня до Рекреации, положенные по закону три дня, последние три дня жизни.
  
  Честно говоря, я почувствовал облегчение. Я не боец, я слабый человек, в прошлом интеллектуал, я так устал за последние пару лет! Я чувствовал себя развалиной, глубоким стариком.
  
  О Рекреации ходили разные слухи, но все сводились лишь к разным способам умертвления. Во всяком случае, о благородном донорстве для нас, асоциальных тварей, добровольно отказавшихся от Спасения, и следовательно, по определению, неизлечимо больных, не могло быть и речи. Для нас был только один исход, бесславный и быстрый.
  
  Не знаю, сколько времени я просидел на полу, совершенно обессиленный, и в то же время в состоянии какой-то странной эйфории. В проёме двери время от времени появлялись любопытствующие Спасённые. Переговаривались, показывая пальцами, смеялись, всячески выражали презрение.
  
  Вечером пришёл Стив, в далёком прошлом мой коллега по университету. Он был Защитником и мог не бояться зашквариться, общаясь со мной. Вскоре после того, как он принял Спасение у него парализовало левую часть лица, и ему пришлось оставить преподавание. Позже он вне очереди пожертвовал почку, подняв таким образом свой социальный статус до Защитника, получив всеобщее уважение и неограниченный доступ к еде.
  
  Несмотря на разные убеждения, мы оставались друзьями. Стив принёс бутылку бренди, он помог мне приладить дверь, мы сели за стол.
  - Ну, как ты?
  - Хорошо, - я нервно рассмеялся. - Нет, правда хорошо.
  - Понимаю...
  
  Из-за своего паралича Стив говорил медленно, размеренно, и оттого слова его казались весомей и многозначительней. И он действительно понимал.
  - Какие планы?
  - Какие уж тут могут быть планы, - я усмехнулся, и вдруг понял, что ведь и вправду, никаких планов нет и быть не может, всё и так идёт по плану, в точности так, как и должно идти, без волнения и суеты, безо всякой необходимости что либо менять в эти оставшиеся три, нет, уже, скорее, два дня. И в этом понимании было что-то от давно забытого спокойного счастья.
  - Пойду на протест, если разрешат, потом в распределитель...
  - Если нужна еда - я принесу.
  - Нет, спасибо, я должен увидеть Риту...
  - Ну да... А у меня завтра лотерея...
  - Не боишься?
  - Чего? Стать Героем?
  
  Героями становились либо выигравшие в лотерею право пожертвовать социуму жизненно важный орган, либо (главный приз) - отдать обществу всего себя, все свои органы, всю кровь... Так что получить статус Героя, он же наивысший социальный статус, можно было только посмертно. Лотереи проводились Спасителями, по установленному для каждого округа графику, и участие в них было почётной гражданской обязанностью всех Спасённых.
  - Нет, не боюсь, - сказал Стив, и он действительно не боялся. Он ничего не боялся и не ведал сомнения. Иногда мне казалось, что это он, а не я должен был стать Тварью.
  
   2
  
  Несмотря на то, что я пришёл поздно, на протесте было всего человек двадцать. Они скучились в центре площадки, несколько Спасённых лениво бросали в них из-за проволоки камни, и, кажется, ещё гнилые помидоры, на грязно-серых робах появлялись красные пятна. Неподалёку скучали два Миротворца.
  
  Раньше протесты были куда более многочисленными и жестокими. Тогда ещё не было проволоки, и Спасённые ибивали нас дубинками и цепями. Порою до вмешательства Миротворцев они успевали убить нескольких Тварей. Тварям было запрещено защищаться.
  
  Я помню последнее из этих побоищ. Тогда ещё с нами был Рене. То есть благодаря Рене то побоище и стало последним. Рене был не таким как большинство Тварей. В нём чувствовалась сила. Он ни с кем не общался, постоянно хмурился, казалось, смотрел на нас свысока.
  
  Но в тот день он был другим. Он был весел, он улыбался. Поймав мой удивлённый взгляд, он подмигнул мне и сказал: "Ты увидишь! Сейчас ты увидишь!", и расссмеялся.
  
  Оказалось, он пронёс на протест короткую заточенную отвёртку, и с нею он бросился на опешевших Спасенных, как только те приблизились. Он бил их отвёрткой и хохотал, он бил их в горло, в живот и в глаза, преследовал убегающих и снова бил, и кричал в каком-то сладострастном зверином экстазе.
  
  Он успел покалечить с десяток Спасённых, прежде чем проложивший себе дорогу через толпу бесстрастный Миротворец быстрыми, неуловимыми движениями сломал ему локтевые и коленные суставы и, как соломенную куклу, на вытянутой руке вынес с площадки.
  
  Миротворцы, хоть и стоят на социальной лестнице чуть ниже Защитников, считаются одной из вершин достижений современной инженерно-медицинской науки, и пусть их интеллект остался на уровне пятилетнего ребёнка, они функциональны, преданны, надёжны и почти так же долговечны, как сами Спасители.
  
  Рене, разумеется, был в тот же день отправлен на Рекреацию, а протесты с тех пор приняли свою нынешнюю форму. Да и само слово - протест - уже давно утратило прежний бунтарский смысл и означало теперь скорее просто встречу, пусть под градом камней и оскорблений, встречу забитых, запуганных и почти сломленных людей, желающих убедиться что они всё ещё не одни, чтобы не сойти с ума от одиночества.
  
  Прощаясь с Тварями, я угадывал в их взглядах невольный упрёк. Они понимали, конечно, что я покидаю их не по своей воле, и всё-таки... Или это была зависть? В глубине души я знал, что заслужил их упрёк, и мне было стыдно.
  
  Я не Рене, во мне нет его силы, его звериной ярости. Но у меня тоже что-то есть. Что-то, что я храню уже много лет, что будет при мне послезавтра, когда меня поведут на Рекреацию.
  Небольшой кухонный нож с острым керамическим лезвием, неуловимым для детекторов.
  
   3
  
  В распределителе дежурил Жак, пожилой тучный Спасённый. Много лет назад, выиграв в лотерею, он стал евнухом, и за это срок его активного служения обществу был продлён до шестидесяти лет - редкая честь для гражданина, оказываемая только за большие заслуги.
  
  - Твою еду съела собака, - сказал он мне и отвернулся. Это была его обычная шутка.
  - Прекрати, сегодня ты не можешь отказать мне в еде, я получил Письмо. - Тут он посмотрел на меня с интересом. - Но я не голоден, я хочу, чтобы ты отдал мою еду Рите. - Он недоумённо нахмурился. Он был глуп. Таких обычно ограничивают двадцатью годами. - Рите, понимаешь, Рите! Кстати, где она?
  
  Последние несколько дней, с тех пор, как её близнецы стали Героями, Рита постоянно находилась в распределителе. Она сидела на полу, качаясь из стороны в сторону, а иногда собирала крошки.
  
  Младенцев забрали сразу после родов, по другому и быть не могло, Тварям строго запрещалось иметь детей. Неизвестно от кого она забеременела и почему не сделала аборт, аборты были бесплатны и поощрялись премиями для представителей всех социальных статусов и даже для асоциальных Тварей. Рита всегда была недалёкой и легкомысленной, но окончательно подвинулась умом, потеряв детей. Тогда же она попросила Врача о Спасении.
  
  - Рита? Рита тю-тю! - Жак ухмылялся. - Шалава! Врачу разрешили, врач дал ей Спасение! Тридцать таблеток на тридцать дней. Она могла выжить! Дура съела все сразу, шалава, у неё разорвалось сердце!
  
  Ну и хорошо, думал я, возвращаясь домой, лучше и быть не могло. Врач знает что делает. Конечно, Врачи это высший после Героев социальный статус, некоторые из них, говорят, могут общаться со с
  Спасителями чуть ли не каждый день, и вряд ли в них есть хоть капля жалости, но я был уверен, Рита умерла бы и от одной, первой таблетки. Сумасшедших не спасают. К счастью.
  
   4
  
  Дома меня ждал Стив. Стоящая перед ним бутылка была наполовину пуста.
  - Поздравь меня, я выиграл! - медленно роняя слова сказал Стив и криво улыбнулся.
  - Уходишь Героем?
  - Нет, не Героем. Но ухожу. Я выиграл почку! Понимаешь? Я должен отдать почку, а у меня, как тебе известно, лишних нет, - он рассмеялся, при этом левая половина лица оставалась неподвижной. - Так что уйдем вместе! - Стив был пьян, я видел его таким в первый раз.
  - Но разве нельзя подать на аппеляцию? - начал я осторожно. - Ведь если у тебя только одна почка то она должна считаться жизненно важным органом и, следовательно, тебе положен статус Героя...
  Тут Стив захохотал так, что из его правого глаза покатились слёзы.
  - Нет, ты что, и вправду считаешь меня идиотом? Скажи, ты вправду считаешь, что мне важен их ебучий статус?! Ты думаешь, я бы остался на кафедре, ты думаешь, я бы принял их зелье, если бы не сын? Если бы я этого не сделал, эти пидорасы разобрали бы его на органы!
  - Твой чип... - прошептал я.
  - Ну что, что мой чип? Пусть слушают, уроды, - он ущипнул себя за кожу на виске. - Теперь-то что, теперь он сам один из них!
  
  Его сын уже много лет не общался со Стивом, он поднялся по социальной лестнице неимоверно высоко, он был Врачом, причём из тех, что видишь только по телевизору, из тех, у кого есть реальный шанс стать Спасителем.
  - Твой чип, - повторил я в страхе. - Тебе будет больно...
  - Я знаю.
  - Нет, ты не знаешь...
  
  Однажды мне пришлось видеть, как умирал Предатель, Спасённый, укрывший от правосудия осуждённую Тварь, и ничего более ужасного я в своей жизни не видел.
  
  Стив схватился за висок, вскочил со сула и бросился к окну, но не добежал. Он не добежал, он упал на пол, скрючился и тонко завыл, раздирая ногтями кожу.
  
  Тогда я достал из-под матраца свой нож и, склонившись над воющим Стивом, воткнул его ему в шею. С правой, с живой стороны, туда, где пульсировала жилка.
  
   5
  
  - Уважаемые Твари! - Спаситель сделал паузу. Он знал, что в этот момент миллионы Спасённых во всём мире скрючились от смеха перед экранами.
  
  - А знаете ли вы, Твари, что у вас всё ещё есть шанс. Да! несмотря на ваше упрямство, глупость, суеверия, трусость, наглость, эгоизм, саботаж наконец, у вас тем не менее до сих пор есть шанс. Нет, разумеется не на Спасение, закатайте губу, но у вас есть шанс умереть достойно! Умереть, принеся посильную пользу социуму. Слишком долго вы были обузой! Слишком долго терпели мы ваше бесполезное, скотское существование, слишком долго вы отравляли наш воздух вашим болезнетворным дыханием!
  Бля, надоело... - Спаситель зевнул.
  
  Раздались аплодисменты.
  - Ша, бляди!
  
  Журналисты перестали хлопать.
  
  - Короче, так... Нет у вас никакого шанса! Завтра нах все на опыты пойдёте.
  
  И у вас тоже нет шанса! Так что не лыбьтесь суки, работайте! И ебала все задрапируйте к завтраму, уже тошнит от вас, вы сами хуже Тварей. Что б от каждой фермы, или как там у вас, округа? В общем что б по пять процентов от поголовья каждый месяц на бойню, или как там у вас, на жатву! Врачи, озаботьтесь! А то развелось вас блядей! А не то по утрам будем вам чипы, сука, включать вместо будильников!
  Всё нах, спокойной ночи!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Адденда
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ранние стихотворения
  
  Вайсуэре
  
  
  
  КОШКА.
  
  В зелёных глазах
  спящие львы
  и сфинксы в песках.
  В моих руках
  нежность и страх:
  под тёплой шерстью
   пульсирует время.
  
  
  
  * * *
  
  На ваших звенящих плащах
  блики холодных звёзд.
  В ваших шуршащих словах
  эхо белых полей.
  В ваших тусклых глазах
  вечный и страшный вопрос:
  как у вселенной успеть
  урвать островочек тепла,
  покуда в железных котлах
  медленно варится смерть.
  Я смотрю на вас, удивляясь,
  какие же вы однако
  печальные, злые и знаю:
  В сущности в каждом из вас
  Сидит небольшая собака,
   отчаянно ждущая кость.
  
  У меня есть кость.
  
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Отчего-то вздрогнул:
  хрустнула страница,
  проурчал автобус,
  я боюсь всего.
  Я бегу из дома
   в ночи раствориться
  под дождём укрыться
  от своих шагов.
  Вышел, оглянулся -
  Тихо стонет ветер,
  тихо плачут окна,
  каплями блестя,
  фонари согнулись
  и почти не светят,
  и асфальт под ними
  весь в слезах дождя.
  Тихо плачут крыши,
  люди и дереиья,
  всхлипывают лужи
  мягкой мостовой.
  Замигал автобус,
  грустный и последний,
  и вздохнул, я знаю -
  тёплый и живой.
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Господи, пожалуйста, задуй
  этот холодный и бессмысленный рассвет
  иль просто запрети мне думать
  что больше ничего не будет
  что я умру, как муха на стекле
  
  
   * * *
  
  Вода, пролитая в песке, вода
  Звезда, не увиденная никем, звезда
  Белка,умершаяв тайге, жила
  Жизнь, которая прошла, есть
  
  
  * * *
  
  Как-то раз я порезал руку
  и увидел кровь и подумал,
  что она, капая на пол
  находит нужное место,
  становясь частицей гармонии.
  И мне стало легко и спокойно,
  потому что тогда я понял,
  что я действительно есть.
  
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Молчат тёмные скалы.
  Дыхание моря спокойно.
  На моих тёплых щеках
  Солёные брызги прибоя.
  Море хочет сказать мне,
  что все мы родные братья,
  я, море и скалы
  когда-нибудь снова станем
  Одной яркой звездою.
  
  
  
  * * *
  
  Я услышал далёкую песню
  на красивом чужом языке.
  Я не ищу её смысла,
  я просто иду за ней.
  Всё яснее и ближе,
  и становится страшно,
  потому что я знаю:
  как только пойму слова,
  я сольюсь с ней,
  и сам стану частью дороги.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  История путешествия младого инока Афанасия в Брянскую пустошь, диаконом Николаем записанная с его слов
  
   К исходу четвёртого месяца в обители усердие моё стало ослабевать, сомнение закралось в душу, и, дабы укрепиться в вере, я, по воле игумена нашего отца Григория, предпринял паломничество в Брянскую пустошь к святому старцу-отшельнику отцу Никифору.
  Осьмого дня пути поутру приблизившись к оной пустоши узрел я кровлю избы и не находя проезжей дороги полез чрез кусты смородины, когда неожиданно свистнуло возле уха и грохот раздался и пронзило болью ухо моё и понял я, что в меня стреляют на поражение. Поняв же возопил, моля не лишать меня живота в сие смутное для меня время душевных сомнений и неуверенности.
  Кусты раздались и показался мужик брадатый годов за шестьдесят с ружьём и молвил:
  - Куда ж ты прёшь, блядино?! Я ж чуть не грохнул тебя, мудило, чуть грех на душу не взял! Я ж думал это кабан опять, повадился скотино коноплю топтать. Огородик тут у меня, - пояснил мужик. К этому моменту мы уже вылезли из кустов и подошли к избе, коей подле крыльца и впрямь произрастала конопля.
   - Дашка! Подь сюда! - заорал мужик, и на крыльцо, поправляя волосы, проворно вышла курносая круглолицая баба. - Глянь, Дашка, чё с ухом у него, нук тащи давай самогон!
  Ахнув, баба скрылась в избе и вскоре появилась снова с большой бутылью.
  Ухо мне омыто было самогоном, при чём я не мог удержать криков и слёз, убедившись, что уши мои, уже от природы будучи несколько оттопыренными, левое тепереча было ещё и рваным.
  После чего мы прошли в избу и я, узнавши, что мужик, простреливший мне ухо и есть святой старец, хоть и пребывая ещё в смятении чувств, передал ему поклон от преподобного игумена отца Григория и попросил благословения. Разоблачившись от испачканных кровию одежд я по настоянию отца Никифора испил изрядный стакан самогона, Дарья же изготовила самокрутку с коноплёю и втроём поочерёдно её курили, ибо Отец Никифор прояснил, что оное действо не есть греховное табакокурение, но подобно тому как просвиры суть христово тело, а вино его кровь, сие есть дух Христа, несущий всякому страждущему душевную радость и умиротворение. Воистину так и есть, ибо я почувствовал лёгкость и даже веселие и, Дарья удалившися на кухню стряпать, попросил отца Никифора исповедать меня, на что он согласился с веселием и лёгкостью. Из грехов моих прежде виделись мне наивеличайшими сомнение и печаль, но тут я учуял, что днесь душу мою тяжелят наипаче блудные мечтания и пленения, услышав о коих, отец Никифор вопрошал, сдвинувши брови:
  - Дрочишь поди?
  - Дрочу, батюшка...
  - Ну и дрочи, бог с тобой.
  Я услышал, как Дарья захрюкала на кухне.
  - Да как же, грех ведь!..
  - Хуйня, главное чтоб душа была чистая. Всё, пойдём поедим, - отец Никифор погладил круглый живот.
  Несмотря на Апостольский пост на кухне ожидала нас обильная трапеза с пельменями, самогоном, грибами, свиными шкварками и маринованными огурцами. По словам отца Никифора жизнь святого отшельника и так есть постоянный подвиг, пост, борьба с диаволом и прославление господа, и ни белое ни чёрное духовенство ему не указ.
  - И на тебе греха нету, коли со мною. Жри давай, а то вишь дохлый какой, бледный, да и с ухом этим ещё, чисто клоун! - он беззлобно рассмеялся, ему вторила Дарья и принялась усердно подливать и подкладывать.
  - Невелика заслуга, - вещал отец Никифор по окончании обеда, - вознестись мыслями в божьем храме, когда кругом иконы! Это ли подвиг - не поддаться соблазну в ските, ибо какой и том ските соблазн-то нахрен?! А ты вот попробуй... - тут он достал сигару и закурил. - Старцу можно, пояснила Дарья. - Мне можно, - согласился отец Никифор. Я тоже кивнул, и у меня закружилась голова. С непривычки ли, от усталости я сильно захмелел и уже с трудом сидел на лавке.
   - Да ты выдь на двор, подыши, - забеспокоилась Дарья, - давай провожу.
  - Я сам.
  Однако же выйдя на крыльцо я оступился, упал, и в глазах у меня потемнело. Когда я очнулся я лежал под кустом конопли, надо мною склонился отец Никифор.
  - Экий ты невезучий! Вот ребро теперь сломал... Больно поди? Погодь, сейчас Дашка косячок свернёт, полегчает.
  Последующие события того дня покрыты как бы пеленою тумана. Помню что под вечер дюже блевал, Дарья смеялась, мне было совестно, а отец Никифор утешал меня, говоря, что сие есть очищение, и сам господь, глядя на меня с небес, радуется и веселится.
  Пробудился я незадолго до полудня нагой и только прикрытый Дарьиной исподней юбкою, и стал сбираться в обратный путь.
  - А хочешь - поживи со мной, многому тебя научу, - предложил отец Никифор. Но я пока ещё не чувствовал себя готовым к подвигу отшельнической жизни. Я обещал вернуться следующим летом, отдохнув и набравшись сил.
  Дарья напекла мне в дорогу пирогов. Улучив момент, я спросил отца Никифора, живёт ли она при нём постоянно.
  - Да нет, так, приходит иногда, за благословением. Эй, Дашь, ты ж это, благославилась уже, ну и ступай себе, вон инока заодно проводи.
  - Ага, сейчас пойду. А ты б ухо-то ему подправил, а то смотреть жалко!
  - И то верно, давай-ка я руки наложу.
  Когда на следующий день, устраиваясь в поле на ночлег, я случайно коснулся уха, оно было целым. Не осталося даже и шрама.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Искусство лежать в гамаке
  
  
  
  
  Николай Райвич
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Отец Никифор
  
  Рисунки Ольги Йоффе
  
  
  
  
  БАТЮШКА.
  
   Отец Никифор закончил молитву и сел обедать.
  Чугунок со щами уже дымился на столе, попадья нарезала хлеб и лук.
  - Сейчас-сейчас, касатик, проголодался, чай, - приговаривала она,
  нежно, но робко поглядывая на отца Никифора.
  - Ну, что ж, - сказал тот, устало взглянув на попадью, - водочку-то
  неси.
   Попадья засеменила к погребу:
  - Холодненькой достану, что Пантелеймон давеча принёс.
   Вот уж и голова попадьи с поднятой над ней бутылью показалась из
  погреба. Да видать поспешила она, оступилась. Грохот и звон
  бьющегося стекла вывели батюшку из задумчивости. С минуту сидел
  он, слушая оханья попадьи и осознавая случившееся, а осознав, только
  и молвил:
  - Тьфу, дура, блядь, прости Господи! - и снова погрузился в свои мысли.
  
  
  
  АНФИСА.
  
   Вся деревня знала, что Анфиска - блядь.
   Идёт она, бывало по улице - морда накрашена, подол за пояс заткнут,
  не то что ляжки - чуть ли не жопа видна - и бесстыжими глазами по
  сторонам зыркает.
   Пелагея, отца Никифора соседка, тут сразу же за коромысло - и давай
  мужика своего хуячить - чтоб неповадно было. И уж по всей деревне
  бабы окна да двери затворяют.
   И только отец Никифор тогда выходит из дому, становится посреди улицы и плюёт, плюет ей вслед, пока та совсем не скроется из виду.
  
  
  
  
  
  
  СКОТИНА.
  
   Отец Никифор ждал в гости отца Онуфрия из соседней Хряковки.
   Попадья напекла пирогов с мясом и с капустой. Она уже волновалась:
  - Глянь, батюшка, времени-то уж осьмой час, а отец Онуфрий всё чтой-
  то не едет.
  - Приедет, - успокаивал её отец Никифор, - куда он денется, скотина.
  
  
  ДАРМОЕДЫ.
  
   Отец Никифор захворал: вечером жар начался, ночь спал плохо, всё охал да ворочался, попадья извелась вся.
  С утра пришли его проведать купец Пантелеймон да Николка Ебанько, столяр. Видят - жар не меньше, Николка и говорит:
  - Может за доктором съездить?
  - Да не любит он их больно, докторов-то, - отвечает попадья.
   Тут и больной глаза открыл и говорит:
  - Не люблю. Не люблю докторов. И столяров не люблю. И купцов не люблю. Дармоеды.
  
  
  
  
  
  
  ДИАВОЛ.
  
   Однажды отец Никифор увидел Диавола.
  Был он тогда у Пантелеймона на именинах и вышел на двор по нужде.
  Видит - Он, возле амбара маячит. Отец Никифор - в сени, схватил пантелеймонову двустволку, валенки надел, и на улицу.
  Тот от него удирает через огороды, в поле, в лес уйти норовит. Но и отец Никифор не отстаёт: через изгороди, по сугробам ... Остановится, прицелится, стрельнет, и снова за ним ...
   Только к утру вернулся. И слёг: месяц хворал. Говорит, убил. Уж за версту от Хряковки.
   Мужики ходили, правда, не нашли ничего.
   Чёрт его знает, дело тёмное.
  
  
  
  
  БЛИНЫ. (КОСАРИ).
  
  
   Любил отец Никифор по утрам ходить на косарей смотреть. Смотрит, как мужики сено косят, любуется: "Ладно косят!" - думает. Аппетит нагуляет и к обеду домой возвращается.
   Возвращается, думает: "Вот сейчас пельменей покушаю." А в тот раз попадья блинов напекла.
  - Отведай, - говорит, - со сметанкой, с грибочками или с вареньем.
  - Сметанка, грибочки, - передразнил отец Никифор, - водка да рыла свиные кругом. - И, вздохнув, только немного съел и пошёл отдыхать.
  
  
  
  
  
  
  ДРАКА.
  
  
   Отец Никифор поужинал и теперь сидел возле печки и смотрел на огонь. Тут на улице мужики затеяли драку. Отец Никифор поспешил к окну.
   Но мужики подрались совсем недолго и разошлись. Тогда отец
  Никифор вернулся к своему месту возле печки и продолжал смотреть на огонь.
  
  
  
  
  
  
  
  БАТЬКА МАХНО.
  
  
   - Ну что, отпущаешь грех мой, или как? - повторил батька Махно,
  сдвигая брови.
   Отец Никифор отвёл глаза. Тёплый майский ветерок играл листьями берёзы за окном и чубами трёх висящих на ней казаков.
  - Отпущаю, чего уж ...
  - Ну и ладно. Хлопцы, батюшку обратно доставить!
   "Ну и сволочь, - думал отец Никифор, залезая в телегу. - Кадилом бы тебя по ебалу!"
  
  
  
  
  
  
  РЕВОЛЮЦИЯ.
  
  
  К отцу Никифору батька Махно всегда приходил с большой
  трёхлитровой бутылью самогона.
   Бывало, разгорячившись, заводил батька Махно разговор о своих хлопцах и конях, о России и о своей роли в мировой революции.
  - Говно, - отвечал, захмелев, отец Никифор, - твои хлопцы, и кони твои - говно. И Россия - говно, и революция твоя, да и сам ты - говно.
  
  
  
  
  
  
  ХРЯКОВКА В ОГНЕ.
  
  
   Под вечер в избу ворвался батька Махно с окровавленной шашкой.
  - Где красные?! - орёт.
  - А в Хряковке, - пошутил отец Никифор.
   Уже ложась спать, услышал он канонаду, глянул в окно - над
  Хряковкой зарево.
  - Ишь, воюють, - усмехнулся отец Никифор.
  
  
  
  
  
  
  
  ПОМИНКИ.
  
  
   Отец Никифор любил ходить на поминки. Так бывало разгуляется! ..
   Однако, вёл себя сдержанно и никаких скабрезностей не допускал.
  
  
  
  
  ИЕРУСАЛИМ.
  
   Николка Ебанько полез в церкви крышу чинить, да и свалился. Лежит, не шевелится.
   Послали за отцом Никифором. Тот как раз в бане парился. Оделся наспех, побежал к церкви, а тут его ещё шмель в шею укусил.
   Бросился он на колени возле Николки, возопил:
  - Господи! Да что ж такое делается! Люди набожные и работящие
  мрут, а эти, - на мужиков столпившихся указал, - живут, паскуды, и шмели их не кусают!
   Тут Николка сел, головой трясёт, перегаром от него за версту разит.
   Встал тогда отец Никифор, печально посмотрел вокруг себя:
  - Уйду я от вас на хуй, - говорит. - в Иерусалим.
  
  
  
  
  ПАРАДОКС.
  
  
   Как-то раз отец Никифор любовался на работу косарей, прислонясь к стогу сена, и сам не заметил, как заснул. И было ему чудное видение: будто явился к нему ангел небесный, весь в белом, и молвит: "Поведаю я сейчас тебе, отец Никифор, феньку одну. Коли послушаешь меня, первым станешь средь приходских священников и неоценимую помощь принесёшь отечеству ..."
   Возрадовался сердцем отец Никифор. Но тут ударил гром, и он проснулся.
   "Парадокс," - вспоминал потом этот случай отец Никифор.
  
  
  
  
  
  
  
  ХАВРОНЬЯ.
  
  
   Вскоре после Вербного Воскресенья Хавронья опоросилась. Довольный отец Никифор, бывало, по нескольку раз на день наведывался в хлев посмотреть на приплод.
   А по вечерам, сидя на крыльце, с эадумчивой улыбкой размышлял над тайнами Творения, едва отвечая на приветствия возвращающихся с покоса мужиков.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  СТАРУШКИ.
  
  
   Хотя и много было вокруг набожных старушек, но отец Никифор их не жаловал.
   На вопрос, почему он их не жалует?
   - Дуры они, - отвечал.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  МУЗЫКА.
  
  
   Любил отец Никифор слушать, как Николка Ебанько на гармошке играет. Нарочно в гости звал. Слушает, бывало, а сам плачет.
   А из поэтов любил он Горация.
  
  
  
  ЛУНА.
  
   Отец Никифор сидел на крыльце и смотрел на луну.
  - Вот так же, наверно, и отец Гавриил, что до меня тут был, смотрел на луну, - думал он, - да и раньше ещё, отец Амвросий, да и до него кто- то, бог его знает, да и прежде ещё ...
   Все умерли. И я тоже умру. И попадья... И даже Николка Ебанько, хоть молодой ещё и крепкий такой. И священник новый, что заместо меня придёт.
   Хоть он, может, церковь покрасит. А когда-нибудь, глядишь, и новую построют. Ведь и этой когда-то не было ... Хорошо! ..
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПОДАРОК.
  
  
   Отец Никифор с ярмарки всегда попадье подарок привозил. То бусы купит, то платок какой. А попадья потом всё перед зеркалом крутится, довольная.
   Да и сам отец Никифор доволен, смотрит на неё, радуется:
  "Ну и баба у меня, ну и дура!"
  
  
  
  
  
  
  
  
  УХОД.
  
  
   В конце августа отец Никифор ушёл в Иерусалим. Вроде и не
  собирался, а только встал однажды утром чуть свет:
  - Всё, - говорит, - пора, пойду я.
   Попадья рыдает, однако вещичек да пирогов в дорогу собрала. Обошёл он в последний раз двор, в хлев заглянул, обнял попадью и ушёл.
   Навсегда ушёл. В последний раз его в Калязине видели.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  * * *
  
   В Иерусалиме отцу Никифору не понравилось.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ночь с обезьянами
  
  Настеньке
  
  
  
  Всю ночь снились мне только одни обезьяны...
  Ф. М. Достоевский.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ИМЕНА
  
  Аминодав родил Якова. Яков родил Екусиила. Екусиил родил Льва и Йону. Лев убил Екусиила. Йона убил Льва. Йона родил Махмута и Петровича. Махмут подарил Софье ящик с конфетами. Софья съела конфеты и умерла. Петрович убил Махмута. Он отрезал ему голову и принёс Йоне. Йона убил Петровича.
  Махмут родил Евстигнея. Марфа отрезала ему голову и принесла Йоне. Йона задушил Марфу. Улумбек родил Алексея и умер. Алексей задушил Йону и отрезал ему голову. Алексей родил восемь сыновей и ушёл в пустыню. Дарья отравила сыновей и отрезала им головы. Иван отрезал ей голову и принёс Алексею. Алексей родил Евдокию. Евдокия задушила Матвея, Петра, Станислава, Марка и Авдотью. Алексей отравился. Авдотья родила Акулину и отрезала ей голову. Марк родил Аврелия, задушил Авдотью и отрезал себе голову. Аврелий ушёл в пустыню и родил Германа и Ваську. Васька убил Германа. Герман убил Аврелия. Васька родил Добермана и Кузю. Кузя поимел Добермана. Доберман поимел Ваську. Кузя родил Пелагею и назвал её Анной.
  Анна родила Шульца и научила его взрывать мосты. Сигизмунд убил Зигфрида. Зигфрид убил Германа. Герман убил Бальтасара. Уильям родил Михаила, Брюса и Иосифа. Арнольд отрезал голову Иосифу, Брюсу и Михаилу, задушил Уильяма и принёс Пелагее. Пелагея задушила Арнольда и родила Аминодава.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  КАРНАВАЛ
  
  Рассказывая о Бразилии, нельзя не упомянуть о таком явлении, как карнавал.
  Это удивительное зрелище издавна привлекало внимание европейских исследователей. Хотя происходит карнавал весною, подготовка к нему начинается уже осенью, когда земледельцы, отдохнув от предыдущего карнавала и собрав урожай, обеспечены пищей на всю долгую зиму.
  С приходом весны города и деревни украшаются флагами, цветами и лозунгами: "Все - на карнавал!". Люди надевают яркие праздничные одежды и выходят на улицы. Многие, даже большинство, появляются в масках.
  Начинается карнавал.
  Под звуки барабанов и других музыкальных инструментов люди передвигаются, ритмично подпрыгивая. Они машут цветами, флагами и другими предметами. К исходу следующего дня некоторые уже не выдерживают напряжённого ритма карнавала. Эти рискуют быть затоптанными толпой. Измождённые люди срывают с себя одежду. Кое-кто пытается выбраться из людской массы. Тогда в ход идёт холодное оружие.
  В последующие дни только наиболее стойким и тренированным участникам карнавала удаётся продолжать танец. Но и таких остаётся всё меньше и меньше.
  К концу праздничной недели карнавал представляет собой слабо колышащееся кровавое месиво.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПЕДРО РОДРИГЕС
  
  в Испании есть небольшой и, в общем-то, ничем не примечательный городок, название которого я не стану здесь приводить, ибо по-русски звучит оно двусмысленно, а изменить его, значило бы погрешить против истины. В этом городке родился, жил, да и по сей день, если только не умер, живет некий Педро Родригес. Я ничем не рискую, называя его настоящее имя, поскольку людей с таким именем в Испании хватает, да к тому же наш герой совершенно и не отличается от большинства своих тёзок. Более того, человек этот настолько зауряден, туп и не стоит нашего внимания, что и заговорил-то я о нём только для того, чтобы сообщить, что большинство, увы, громадное большинство людей, встреченных мною за годы моих странствий, были такими же долбоёбами, как и упомянутый Педро Родригес.
  
  
  
  КУТЬ-ЧЬЯНЬ
  
  Эта игра называется Куть- Чьянь. Возможно это самая древняя игра в истории человечества. Она простая и нескучная, в ней нет ни выигравших, ни проигравших. Играют двое. Первый играющий приходит ко второму (который в это время ест, спит, читает газету или курит - по своему выбору) и говорит: "Пойдем, я тебе что-то покажу". В дверях он пропускает второго играющего вперёд и стреляет ему в затылок.
  
  
  
  МЕЧТА
  
  У каждого человека есть мечта...
  Один мечтает прославиться, другой разбогатеть, кто-то мечтает освободить угнетённых, кто-то - накормить голодных, кто-то - защитить отечество, кто-то - посвятить жизнь науке или искусству, или путешествовать, или совершить подвиг.
  Но о чём бы вы ни мечтали, к чему бы вы ни стремились - знайте, что у вас никогда ничего не получится!
  
  
  
  НАБЛЮДЕНИЯ
  
  
  Человек.
  Удивительное всё-таки создание - человек!
  Ведь вот как родится, так и живет до самой смерти. Как заводной, ей-богу!
  
  Аборигены.
  Интересно, куда бы я ни приехал, везде преобладает местное население. Со своими обычаями, понимаете, нравами, укладом жизни. Иной раз смотришь - вроде и ничего, но по мне - так лучше б его и не было совсем.
  
  Туристы.
  В больших красивых автобусах приезжают туристы, обычно американцы.
  Ездят они себе по городу в этих своих автобусах и на аборигенов смотрят. А те, наоборот, остановятся и на туристов глазеют. Ну чистый зоопарк!
  
  
  
  В ОЖИДАНИИ ДЕДА МОРОЗА.
  
  
  Я всегда волнуюсь, когда жду Деда Мороза. Ещё бы...
  На столе горят свечи, за окном мелькают снежинки, и вот, в сером проёме окна - тень.
  Это он. Стук в дверь...
  Помню, в первый раз, давным-давно, я подслушал их разговор с отцом. Отец говорил, что отменяет заказ, он кричал и ругался. Дед Мороз с угрозой отвечал, что заказ делается раз и навсегда, и никому не дано его отменить. Потом послышался шум борьбы, и когда Дед Мороз вошёл в комнату, лицо его было в
  крови. Он подошёл ко мне и сказал:
  - Но ты, ты-то ведь хочешь, чтобы я приходил?
  - Хочу, - сказал я.
  Он улыбнулся и протянул мне пряник. Я попробовал откусить и сломал два зуба.
  - Хочу, - повторил я, - приходи.
  На следующий день умер дедушка. Кажется, Дед Мороз дал ему что-то
  посмотреть из своего мешка. Никогда нельзя заглядывать в мешок Деда
  Мороза...
  Странно, что несмотря ни на что, его приход всегда застаёт меня врасплох. В последний раз я был, казалось, полностью готов. Но он не постучал, он ухитрился совершенно бесшумно взломать дверь и вырос передо мной внезапно, будто из-под земли. Он опередил меня на долю секунды.
   Но на этот раз ошибки не будет, я начал готовиться к его приходу, как только вышел из больницы, целый год я только и думал об этом дне.
  
  На столе горят свечи. За окном мелькают снежинки. Указательный палец на курке, предохранитель спущен, взгляд мой устремлён в серый проём окна...
  
  
  
  
  БОЖИЙ ПРОМЫСЕЛ.
  
  - Но подумай, Ихтюлла, ведь ты ещё так молода! А каково будет твоим
  родным! Если уж ты решила посвятить себя богу, почему бы тебе просто не дать обет девственности, как поступают многие, и не славить его самою жизнью своей здесь, среди нас? Во всяком случае, так у тебя будет достаточно времени, чтобы подумать, прежле чем идти на этот последний подвиг!
  - Не ты ли сам учил нас всегда, что из всех способов достигнуть
  блаженства самый верный тот, который я избрала? И мне ли с моей красотой давать обет безбрачия! Кто знает, надолго ли хватит мне нынешней твёрдости духа? А если я и выдержу искушения многих лет и по-прежнему буду готова к жертве, что я выиграю?
  К тому же пойми, я хочу предстать пред ним такою, как сейчас. Ведь позже я уже не буду так прекрасна ...
  - Прости меня. Ты, конечно, права... Просто я так привык к тебе ... Уверен, ты сможешь добиться его милости к нащему народу. Благословляю тебя!
  Знай, что ты достойнее всех когда-либо вознесённых!
  Прощай... Нет, подожди: я провожу тебя ...
  Ихтюлла, увы, была слишком молода и полна жизни, чтобы умереть быстро.
  Несмотря на пронзённое горло, она ещё долго извивалась и билась на
  раскалённых солнцем камнях ...
  - У, какая весёленькая рыбка! - сказал мальчик.
  Дружный хохот взрослых был ему ответом.
  
  
  АНГЕЛ В ДЫМОХОДЕ.
  
  Нет, ребят, не скажу я вам, на что русалка клюет. Да и не
  поймаете вы её сейчас, не сезон. Вот летом приедете - другое дело, вместе пойдём ловить, но только бреднем. А так не надо, браконьерство это, ребят.
  Посмотрите, мамке покажете, коли не верит, а потом обратно выпустим. Без воды-то они долго не могут, умирают они без воды. Вялить? Эх, ты! Сорванцы вы, ребят, ничего, как посмотрю, святого для вас нету. Да что там, и я ведь когда-тотаким был. Ни бога, ни чёрта не боялся. Потом поумнел, жизнь научила.
  Как? А так - ангел меня надоумил. Смеётесь? А я ведь серьёзно. Хотите - расскажу,только тогда тихо сидите и слушайте, невесёлая это история.
  
  Случилось это давно. Я ещё только в школу пошёл, и был хулиган - не хулиган, а так, озорник, как и прочие все. Жил я тог да у бабушки своей, Софьи Ильиничны, и трудно, думаю, ей со мной приходилось. Как-то раз, дело было зимой, может и на Рождество, точно уж не помню, зашёл к нам дядя Гриша.
  Посидели они немного с бабушкой и в церковь ушли. А на столе бутылка вина початая осталась. Ну, а я, сорванец, и обрадовался. Свернул самокрутку (махорки я у дяди Гриши заранее потихоньку отсыпал), подкинул дровец в печку, сижу, курю и вино прямо из горлышка потягиваю. А на коленях у меня кот улёгся. Пригрелся, мурлычет, глаза закрыл. Тут я возьми да и прижги ему ухо самокруткой. А он как сиганёт, так что я и сам испугался. Отпрянул я,
  бутылка-то у меня из руки и выскользнула. Ну и вдребезги, конечно.
  "Господи! - думаю (в первый раз тогда бога вспомнил). - Что ж будет-то?!"
  Суров был дядя Гриша. Заплакал я и всё причитаю: "Господи, миленький, помоги мне как-нибудь!"
  И вдруг слышу - шум какой-то, будто птица огромная крыльями хлопнула. А в печке, смотрю, зола посыпалась, и весь дым в дом идёт. И будто стоны человеческие из печки доносятся. И тут вижу - из дымохода белое крыло прямо сквозь огонь свесилось, перья трещат, чернеют, стоны всё громче, а огонь уже печку лижет.
  
  Как я тогда из дома выбрался - сам не знаю. Очнулся я у дяди Гриши. Так мы с
  бабушкой у него и поселились, наш-то дом весь сгорел, не успели потушить: пока увидели, пока из церкви добежали ... Да, видать, Рождество было, весь народ потому что в церкви был.
  Как ангела из дымохода доставали - я не знаю, не спрашивал, а дядя Гриша сам не рассказывал, бледный ходил, молчаливый, плакал даже. И бабушка тоже всё плакала и молилась много.
  
  И вот уж сколько лет прошло, а я всё думаю об ангеле этом, не могу забыть.
  Бог ли послал мне его в утешенье, или сам он, витая под звёздным небом, устремился на помощь, заслышав жалобный детский плач?.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПОДВИГ ВОЖДЯ
  
  
  Умирая, последний из жрецов Тецкальтипока, верховного божества ацтеков, знаменитый Хнтлаврынса, велел позвать своего внука, и вот что он поведал ему:
  - Ты, наверное, слышал, Хрмамарти, легенду о Хмиридумпти, или Дикой Пантере, как её называли, дочери вождя Ястребиный Коготь. Перед смертью Ястребиный Коготь поручил ей спрятать от бледнолицых священные сокровища ацтеков. Мне и ещё двум жрецам было приказано сопровождать её.
  Мы взяли трёх, нет, четырёх волов и столько же лошадей и отправились в сторону Великих Гор. Хмиридумпти, чьи Глаза, должен тебе сказать, кхе... напомина... кхе, кхе...
  Старик закашлялся и схватился руками за грудь. Немного погодя, он продолжал:
  - Глаза её... Впрочем, мне надо успеть сказать тебе самое главное. Ведь я последний, кто знает, где спрятаны сокровища ацтеков.
  - Как, о Хнтлаврынса! - воскликнул юноша. - Неужели это правда, и наши сокровища не достались испанцам?!
  - Это так! Слушай же. Сначала мы хотели спрятать их у истоков Красной Реки, но Хмиридумпти, или Дикая Пантера, как... кхе, кхе... не важно... сказала, при этом глаза её... кхе... кхе...
  Старик опять закашлялся. Затем, собравшись с силами, снова заговорил:
  - На следующий день неожиданно поднялся ветер, что нередок в тех краях, особенно в конце весны, когда наконец расцветают кактусы той редкой породы, что носит название Хртл... кхе, кхе... Впрочем, перехожу к самому главному. Дикая Пантера решила, что сокровища мы спрячем... Да, она так и сказала: "Сокровища мы спрячем", и при этом глаза её... кхе... кхе... кхе...
  - Ну, дедушка, ну где же вы их... - И тут юноша увидел, как тело старика, содрогнувшись в последний раз, вдруг вытянулось и обмякло, руки его безжизненно упали, и глаза его...
   В-общем, он ушёл в страну предков, унеся с собой тайну сокровищ ацтеков.
  
  
  
  
  ДЖАЗ
  
  Разреши дать тебе добрый совет: если хочешь вполне насладиться моим нехитрым, но милым рассказом, не поленись, открой бутылочку старого доброго пива, поджарь парочку старых добрых сосисок, и я буду беседовать с тобой на "ты", как со старым добрым братом, а ты будешь пить пиво, а я буду думать о тебе и радоваться, а ты тоже будешь радоваться и есть сосиски, слушая мою нехитрую повесть, как слушаешь ты старый добрый джаз...
  Поразительно! Оказывается, сны людям снятся всего какую-то долю секунды, перед самым пробуждением, а не все восемь часов, как мы думали. Да, брат, стареем... А наука идёт вперёд, и искусство идёт вперёд, и жизнь идёт вперёд, и медицина идёт вперёд вместе с наукой. А нам остаётся только помахать им рукой...
  Мне часто снятся такие удивительные сны, что я просыпаюсь в слезах...
  Расскажу тебе... А вообще-то нет, брат, не буду. Пей своё пиво, жри свои сосиски...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  НЕОКОНЧЕННЫЙ РАССКАЗ
  
  (Посвящается О.C.)
  
  "- ...и скажу вам честно, - закончила Люда свой рассказ, - таких хуёв я ещё никогда не видела!"
  Все молчали, поражённые.
  Первым прервал молчание Константин Фёдорович, доктор филологии.
  - Да, - сказал он, - никогда нельзя предсказать поведение человека в экстремальной ситуации... Помню, как-то в Мюнхене, сидел я в небольшом кабачке на Цангермейстерштрассе. Была осень, накрапывал дождь, и других посетителей не было. Я смотрел в окно. Ветер раскачивал дерево, и ветви его в опускающихся сумерках напоминали сражающихся рыцарей.
  И вдруг словно какая-то тень заслонила окно, казалось, беззвучно упали чёрные шторы. В то же мгновение пламя свечи, стоявшей передо мной на столе, вздрогнуло, и она погасла, будто от резкого порыва ветра. Так же внезапно оборвалась негромкая музыка. Я оказался в полной, кромешной темноте. Я вскрикнул, но не услышал собственного голоса, попробовал встать, но не смог пошевелиться.
  И тут я увидел серебристое сияние, которое всё сильнее разливалось на неопределённом расстоянии от меня. Чуть позже я осознал, что сияние не усиливалось, оно приближалось. Ко мне. Вот оно уже совсем близко, и я начинаю различать в самом центре его сменяющие друг друга чёрные и красные знаки, равномерно вспыхивающие острые и прямые линии, направленные в меня, в мои зрачки, в мой мозг, моё сердце.
  Темнота вокруг стала наливаться таинственным багровым светом. И тогда я услышал звук. Тихий вначале, напоминающий шипение змеи, он постепенно набирал силу. Это было похоже... Попробуйте представить себе тоскливый, пронзительный крик чайки, но только нарастающий, бесконечно нарастающий и как бы ввинчивающийся в сознание, сверлящий, лишающий разума...
  Но в тот момент, когда я думал, что вот-вот умру, и кошмар этот исчезнет, что-то подобное молнии сверкнуло из мрака, сталью прозвенело по стеклам окон, брызнувших багровыми осколками, впуская свежий осенний ветер. Вспыхнули скатерти, в баре посыпались бутылки, и фонтаны вина вырвались из разбившихся в щепки бочек. И тогда предо мною...
  
  Эх, Ольга Семёновна, Ольга Семёновна! Вечно вы со своей свёклой! В самый неподходящий момент! И далась вам эта свёкла! "А что, свёклу, мол, тоже жрать можно!" Додумалась!
  Ну, и как я теперь могу писать? Откуда я теперь возьму вдохновение?
  Естественно, я уже не могу писать, простите...
  
  
  
  
  
  ПАРАДОКСЫ ТВОРЧЕСТВА,
  или почему я не написал роман о маркизе де Саде
  
  Тогда я решил написать историко-эротический роман о маркизе де Саде. Я объездил все крупнейшие европейские библиотеки, собирая необходимый материал, и даже побывал в библиотеке Конгресса.
  Наконец мне показалось, что я достаточно разобрался как в сложной личности самого маркиза, так и в современной ему исторической обстановке. И я принялся за свой труд. Начал я так:
  "Той хмурой осенней ночью, когда лишь редкие газовые фонари освещали кое-как мокрые парижские улицы, а усталые горожане мирно спали под кровлями своих домов, маркиз де Сад в башне своего замка ебал сразу трёх графинь..."
  И вот ведь как бывает: с одной стороны, сама муза водила моим пером, когда я писал эти строки, и ни за что на свете я не согласился бы изменить ни единого слова, а с другой стороны, как честный художник и историк, я не мог вполне представить себе описываемого мною же события!
  Вот почему я был вынужден отказаться от своего по меньшей мере многообещающего замысла.
  
  
  
  
  
  
  
  
  МОРДА ВО ТЬМЕ
  (Поэма)
  
  Морда во тьме, морда во тьме...
  С детсва вижу я эту морду, особенно во тьме. Днём не так, а вечером, стоит выключить свет - и вот она, пожалуйста.
  Как описать её? Не знаю. И к тому же темно, ни черта почти не видно. Морда как морда. Да и привык я к ней.
  Иногда думаю, а вдруг вот сейчас выключу свет, а морды нет? Даже как-то не по себе становится. Но нет, вот она, во тьме.
  Да и что мне эта морда? Мало ли что там может быть, во тьме? Никогда не знаешь, темно потому что.
  И всё-таки что-то в этом есть. Таинственное что-то: морда - во тьме!..
  
  
  
  СОБАКА
  
  С детства запечатлелся в моей памяти один сон: собака, скользящая над зеркальной поверхностью воды, почти касаясь её короткими своими лапами.
  Уши её были непомерной длины, и порою, когда она улыбалась, мне казалось, что это и не собака даже, но свинья. Ей было видимо трудно лететь, и каждую секунду она рисковала сорваться в бездну. Но берег был уже близко, и я с замиранием сердца следил за её бесшумным полётом. И вот, уже совсем у берега, силы оставили её. Она вздохнула и канула в пучину...
  Удивительные, чудесные образы рождает порою девственное наше подсознание!..
  
  
  
  ХОЧУ РАССКАЗАТЬ
  
  Хочу рассказать о человеке исключительной судьбы, гинекологе, Аароне Исаевиче Зельцмане.
  Однажды он залез на одинокостоящее дерево, а была гроза, и в это дерево ударила молния.
  Так оборвалсь жизнь этого удивительного человека, гинеколога.
  НЕПРИЯТНОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ ИНЖЕНЕРА ЗУЕВА
  
  Пробуждение инженера Зуева было неприятным.
  - Зуев! - осторожно позвал его Кирюхин.
  Но Зуев не слышал, он спал.
  - Зуев! - позвал его Кирюхин громче.
  Но Зуев продолжал спать, обратив лицо к небесам.
  - Зуев!! - заорал тогда Кирюхин. Но Зуев спал, и ему снилось, что он катает барышню на лодке.
  Тогда Кирюхин взял весло и ударил им Зуева плашмя по морде.
  
  
  
  ФЕЛИСИЯ
  
  - Каким спортом? Волейболом. О!.. Как я любила волейбол! Я занималась волейболом каждый день. Как я играла! А мой парень - как он играл! Что? Нет.
  Он бегал. И я тоже бегала. Сколько я получила медалей! Но он бегал ещё быстрее. Он всё делал так быстро... И у нас всё так быстро кончилось...
  На, ешь конфету... Я бегала в Гане, Заире, Зимбабве... Это был мой первый парень.
  Это он устроил меня в министерство иностранных дел. Да, я работала на таможне, я обыскивала женщин. О! Сколько у них было наркотиков! Гашиш, героин, кокаин, о, сколько кокаина! А ещё, не знаю как по-французски... Боже! Какой язык! Но я его не учила в Париже... Я работала, я не учила французский. Боже, сколько я работала! Но в Париже можно жить, не то что в Ивудживике. Там нет ночи, всё время день, как сейчас. Что там? О, там канадская военно-воздушная база. Боже, как там холодно, сорок градусов, пятьдесят, обычно - шестьдесят градусов. Что я там делала? О! Я работала. Поваром. Боже! Какие они были худые! Как ты. Зато потом - какие они были толстые! Как было весело! Только всё время ночь, как сейчас, ещё темнее. Ничего, это конфета от насморка... У меня была такая книга, чтобы учить французский! Боже, какая книга! Где она теперь? Если я увижу такую книгу, я её сразу куплю. А это сок мзизи-квенза, вот, понюхай. Правда он замёрз. Я добавила мёда, потому что нет ничего лучше для зимы, особенно с супом. Когда я сюда прилетела, я стала учиться фотографировать. Чтобы заработать много денег. Боже! Сколько стоит аппаратура! Я бросила съёмки и пошла учить французский. Я так хотела выйти замуж за какого-нибудь американского парня, но, боже! Как я их не люблю! У меня дома есть пачка американских сигарет. Я тебе завтра принесу.
  Ужасно крепкие! Я их положила в холодильник - лучше всего держать сигареты в холодильнике. Тогда содержание никотина понижается, куришь - и ничего не чувствуешь!.. Нет, сейчас я не бегаю. Даже за автобусом. Как я могу бегать в таких туфлях?!..
  
  А пустыня уже переходила в полярную ночь, эскимосы кутались в газеты, один билет - две тысячи долларов, никто не поверит, но - боже! - она бы заплатила и больше...
  
  
  ПЕРУАНКА
  (ПОДАРОК.)
  
  - Ой, я забыла, о чём я должна говорить?
  - Вообще-то, о подарке, наша тема - "Мой самый лучший подарок", но если хочешь, то...
  - Ах да, подарок! Вспомнила. Мне было тогда шестнадцать лет, и мы с подругами поехали в деревню, к моей бабушке. Мы хотели вернуться к вечеру, но... А, мы опоздали на автобус. Поэтому мы остались у бабушки ещё на пять дней. А мои родители очень волновались, они обошли все больницы, морги...
  - Почему же ты им не позвонила?
  - Я забыла. Так вот, у бабушки, однажды ночью, когда я спала, кто-то подкрался и пощекотал меня за пятку. Я страшно испугалась! Я чуть не умерла от страха, до сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю. А когда я вернулась домой, родители ужасно ругались, и папа сказал, чтобы я принесла справку от врача, что я всё ещё девушка. Потому что раньше я всегда ночевала дома...
  - А ты...
  - Нет, я же говорю, я ездила к бабушке! Это уже потом я как-то пришла домой беременная. О, это был ужас, папа избил меня до полусмерти!
  - Нет, я хотел спросить, пошла ли ты тогда к врачу за справкой?
  - Ой, нет. Я забыла.
  - А в ту ночь, у бабушки, кто же это всё-таки пощекотал тебе пятку?
  - Пятку? Ах, да... Ой, не знаю... Может... нет, даже не представляю, кто бы это мог быть...
  
  
  
  ШОППИНГ
  
  - Когда делаешь шоппинг, твои глаза - это твой мозг, поэтому надо покупать что-нибудь.
  - Нет, я так не считаю, - возразила Рита, - я езжу по магазинам, выбираю, смотрю где дешевле, сравниваю, но никогда ничего не покупаю.
  Фелисия пожала плечами и сказала философски:
  - Все люди разные... Вот здесь мы сядем на 35-й автобус.
  - Здесь только 34-й.
  - Да... Давай обойдём метро и поищем.
  Они обошли метро.
  - Лучше спросить у кого-нибудь, - предложила Рита.
  На автобусной остановке женщина читала толстую книгу. Вместе с ней они ещё раз обошли метро. Её автобус ушёл.
  - Ничего, - сказала толстая женщина, - я вообще не жду автобуса, я жду мужа.
  - Поедем на 34-м, нет никакой разницы, - сказала Фелисия, - 34, 35...
  - Ты думаешь, она жцёт мужа? - кивнула Рита на толстую женщину, снова стоящую на остановке.
  - Вряд ли. Я думаю, она - детектив.
  - Да, скорее всего... Из какой ты страны?
  - Я? О!.. Из восточной Африки.
  - Я не спрашиваю, с какого континента! Из какой страны?
  - Одна женщина меня тоже спросила, из какой страны? Я ей сказала. А она мне не сказала, из какой она страны. Но я сама догадалась и сказала ей. "О, - воскликнула она, - ты читаешь мои мысли?!" И тогда я ей сказала: "Да провались ты со своими мыслями!.."
  Обратно ехали на метро. Фелисия рассказывала:
  - Однажды в метро мужчина столкнул с платформы женщину с ребёнком.
  После оказалось, что он сумасшедший. Я его видела потом... В парке. Боже!
  Одна половина лица белая, другая красная, а в центре - чёрная полоса! - Фелисия рассмеялась. - К счастью поездов не было, и женщина с ребёнком залезли обратно на платформу!
  Фелисия купила вязаные тапочки, мягкие рейтузы, книгу и пол-кило куриных жопок.
  Рита ничего не купила.
  
  
  
  
  СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ
  
  
  ... Потому что северное сияние - это души мёртвых. Твоя бабушка рассказывала мне, когда я была ещё маленькая, что она не слушалась старших и однажды, когда увидела северное сияние, стала смеяться, свистеть и вот так потирать ногтями. И северное сияние тут же исчезло. Она так испугалась, что даже заболела.
  Маленькая, я никогда не смеялась, видя северное сияние. Но потом я стала ходить в школу и верить в Иисуса Христа и думала, что ничего не случится с северным сиянием, если одна небольшая девочка будет смеяться, свистеть или потирать ногтями.
  Но как только я это сделала, северное сияние упало... Я заплакала, побежала домой и долго потом не выходила на улицу.
  Поэтому, когда видишь северное сияние, ни в коем случае не смейся, не свисти и не потирай ногтями, вот так...
  
  
  
  ПОЗДНЯЯ ТРАПЕЗА АУРЕЛИО О' ПАРРА
  
  Аурелио О'Парра ел чилес-рэйенос и верещал.
  Вы спросите, кто такой Аурелио О'Парра?
  - Художественный образ, герой этого произведения.
  Вы спросите, почему трапеза его названа поздней?
  - Потому что время было заполночь.
  Вы спросите, почему он верещал?
  - От восторга: Аурелио О'Парра очень любил чилес-рэйенос.
  
  
  
  БАБУШКА БЕРТА.
  
  Бабушка Берта никого на хотела убивать. Просто она была очень молодая и капризная. Как -то на Кузнецком мосту она остановилась у витрины оружейной лавки и воскликнула:
  - Ах, Жоржик, купите мне этот револьвер!
  - Что вы, Берточка, зачем вам оружие?
  - Чтобы защитить свою честь, - отвечала бабушка Берта. - Посмотрите, какой он маленький и изящный!
  Жорж ни в чём не мог отказать Берте.
  В тот же вечер она его случайно застрелила. Тогда она позвонила Сене и сказала, что, кажется, убила Жоржа и теперь в отчаянии.
   Сеня, молодой талантливый врач и её давний поклонник, не
  заставил себя ждать.
  - Сенечка! - бросилась к нему Берта. - Спасите меня, я не знаю, что делать!
  Надо куда-то спрятать тело!
  - Не волнуйтесь, Берточка, он жив! - радостно воскликнул Сеня минуту спустя, нащупав пульс.
  - О боже! Что вы радуетесь? У меня сейчас будет истерика ... Ну, сделайте же что- нибу дь!
  - Я отправлю его в больницу ...
  - Да вы что?! Чтобы он там умер, а меня посадили в тюрьму? Я, кажется, сейчас сама умру ... Ну, что вы стоите? Вы же мне клялись в любви! Убейте его скорее, мужчина вы или нет?! Умоляю, Сенечка!
  Дрожащими руками Сеня задушил Жоржа и повернул к Берте бледное лицо ...
  - Арсений, вы чудовище, - в ужасе прошептала она и выстрелила.
  
  
  
  
  
  
  КАК ХОРЯ УЧИЛ ЛЯЛЮ НЕ БОЯТЬСЯ СОБАК
  
  - Ни одна собака тебя не укусит, если ты её не боишься, - говорил Хоря. - Но даже самая безобидная собака опасна, если чувствует в тебе страх. А любая собака сразу его чувствует, от собаки это не скроешь. Тогда она может внезапно броситься на тебя и вцепиться в горло своими острыми зубами, а если ты закроешь горло, то в живот или в сердце.
  Поэтому, проходя мимо собаки, ничего никогда не бойся.
  
  
  
  ОПЫТ
  
  Однажды Хоря спросил Лялю, не хочет ли она засунуть голову в батарею, чтобы посмотреть, влезет она туда или нет. Ляля отказалась. Тогда Хоря решил позвать в гости своего друга Гришу. Но Гриши не было дома. Хоря вздохнул и сел делать уроки.
  
  
  
  ТРАКТОРА
  
  - Восемьдесят тысяч... - сказал папа с безумными глазами.
  - Бедный! - причитала мама. - Он копил эти деньги всю жизнь!
  - Восемьдесят тысяч... - сказал папа.
  - Он отказывал себе во всём. Он мечтал купить себе...
  - Восемьдесят тысяч... - сказал папа с каменным лицом.
  - Ну что ты заладил?! Может быть, даже больше. Может, девяносто тысяч.
  - Девяносто тысяч... - сказал папа, и рот его остался открытым.
  - Ведь кроме нас у него никого не было. О! Как он был одинок! Он всю жизнь трудился и откладывал деньги. И вот, не успел выйти на пенсию, как...
  - Девяносто тысяч... - сказал папа уже твёрже.
  На пороге комнаты появился заспанный Хоря.
  - Вы мешаете мне спать, - сказал он.
  - Хоречка, ласточка, - сказала мама. - Мы получили письмо... Умер дедушка Йозеф...
  - Кто это?
  - Это твой двоюродный дедушка, он был очень хороший и...
  - Девяносто тысяч... - сказал папа.
  - Да замолчишь ты или нет?!
  - Папа, ты купишь мне трактор, такой же, как у Гриши?
  - Хоречка, солнышко, - сказала мама. - Иди спать, пожалуйста, ты же видишь, у нас...
  - Девяносто тысяч, - сказал папа.
  - О, боже!
  - Папа, ты купишь мне трактор, такой же, как...
  - Трактор? - папа встал, налил себе стакан воды и выпил его большими глотками. - Трактор? - он неспеша промокнул салфеткой губы. Потом щёлкнул зубами, расправил плечи, потрепал Хорю по затылку и сказал гордо:
  - Я куплю тебе три трактора!
  
  
  
  ТАРАКАНЫ.
  
  - Однажды, - рассказывал дедушка, - два таракана сидели на стене в кухне и разговаривали. Но тут вошла хозяйка, включила свет и увидела их. Один таракан сразу же бросился бежать и скрылся в щели за раковиной. Оттуда, из укрытия, он стал звать своего товарища, говоря:
  - Беги скорее, спасайся! А то она снимет тапочек и убьёт тебя, как поступала уже не раз с нашими братьями!
  Но второй таракан не двигался с места. Как зачарованный, смотрел он на хозяйку и думал: "Зачем ей убивать меня? Разве сделал я ей что-то плохое? Я молод и хорош собой. Быть может, разглядев меня получше, она сжалится и не станет меня убивать. А может быть, она вообще не такая жестокая, какой её считают, и ..."
  Но к этому моменту хозяйка уже сняла тапочек и убила таракана.
  - Ну, а дальше? - спросил Хоря.
  Что дальше? Ничего. Это такая притча: один таракан убежал,
  руководствуясь рассудком, и спасся, а другой ...
  - А тот, который убежал, что с ним стало потом?
  - Потом? Ну, он жил себе жил, и дожил до глубокой старости. Но это не важно, важно, что ...
  - Вообще-то, я не люблю тараканов, - сказал Хоря.
  - Кто ж их любит, - согласился дедушка.
  
  
  
  
  
  
  
  
  УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА
  
  - Не так - то это просто - убить человека, - сказал дедушка, укладывая Хорю спать.
  - Это точно, - вздохнул папа.
  - Одному человеку отрезали ноги... - продолжал дедушка.
  - Прекрати сейчас же! - воскликнула мама. - На ночь рассказывать ребёнку всякие глупости!
  - Расскажи, дедушка! - попросил Хоря.
  - Одному человеку отрезали ноги...
  - По-моему, ноги - потом, - перебил папа.
  - Нет-нет, сначала ноги...
  - Ты что-то путаешь, - сказал папа.
  - Сами вы всё путаете! Вообще не буду рассказывать! - рассердился дедушка. - Спи, Хоря!
   И он ушёл на кухню.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ХОМЯЧКИ
  
  - Дедушка!
  - Чего тебе? Чего не спишь?
  - Я вот думаю. Другие люди - они что, все такие же как я?
  - Не такие, не волнуйся, спи.
  - А какие?
  - Какие-какие! Другие.
  - Какие - другие?
  - Ой, ну их вроде как взяли и посадили в такие, что ли, коробочки... Как этих, ну, мы видели же с тобой...
  - Хомячков?
  - Во-во, хомячков, точно. Хомячков. Понял теперь?
  - Ага.
  - Ну и всё, спи!
  
  
  
  СТАРЫЙ ТОПОЛЬ
  
  Возле моего дома есть небольшой сад. Там растут рябины, лиственницы, яблони, сосны, ели, дикая черешня, маслины, кедры и один старый тополь.
  Этому тополю более четырёхсот лет, он толще и выше всех других деревьев. На его ветвях весною поют соловьи, иволги, перепела, стрижи, ласточки, зяблики, совы и токующие глухари, а тополиный пух покрывает весь сад, словно снег.
  Дятлы стучат по его твёрдой коре. В образовавшихся дуплах поселяются грачи и белки.
  Потом прилетают кукушки и выгоняют грачей или подкладывают им свои яйца. Грачи думают, что это их яйца и высиживают их. А белки не знают, что им делать с яйцами. Они скачут по ветвям с удивлёнными криками.
  Осенью листья желтеют и падают на землю. Птицы улетают на юг. В опустевшие гнёзда залезают медведи и устраиваются там на зимнюю спячку. В ясный погожий зимний день можно насчитать до пятидесяти медведей.
  Иногда один из них просыпается и начинает петь. Тогда и другие просыпаются и подхватывают его песню. Так они часто поют долгими зимними ночами, и кажется, будто это поёт само дерево.
  В ненастную погоду, когда на дворе метель, и неистовый ветер раскачивает деревья, можно услышать приглушённые удары, будто какой-то великан в мягких валенках бродит по саду: это медведи падают на землю.
  
  
  КАБАНЫ
  
  За садом находится луг. Каждое лето я кошу там траву для скотины. Я встаю до зари и иду через тёмный сад. По обеим сторонам тропинки слышатся возня и хрюканье - это кабаны. Часто они перебегают тропинку прямо передо мной.
  Я их не боюсь: свиньи и есть свиньи.
  А днём их не увидишь, днём они ищут жёлуди. Только приглядевшись, различишь иной раз торчащий из-под земли хвостик.
  К осени весь сад изрыт кабаньими подземными ходами.
  Но поиски их напрасны: в саду нет желудей.
  
  
  
  ДИКОБРАЗЫ
  
  К двум часам ночи у меня устали глаза, и я уже не мог читать. Тогда я выключил свет и негромко включил радио. Шёл дождь. Огромная автостоянка лоснилась в лучах прожекторов. Перед моей будкой медленно прошёл дикобраз.
  Я проследил глазами, как он пересёк освещённую площадку и скрылся среди машин. Я вглядьвался ещё какое-то время в темноту, пока не увидел, как он возвращается. Я вышел из будки. Дикобраз, всё так же не спеша, прошёл мимо меня. "Странно, - подумал я. - Дикобразы не водятся на этой широте, их нет даже в зоопарке."
  Я вернулся в будку. Дождь усиливался. Вскоре мимо будки опять прошёл дикобраз. Я хотел выйти, чтобы погладить его, но тут увидел, что следом за ним идут ещё два дикобраза. Они были меньше размером и смешно переваливались при ходьбе. От удивления я остался сидеть на месте и тогда увидел ещё двух дикобразов, вполне взрослых.
  Я вышел на улицу, но дождь был таким сильным, что мне пришлось вернуться. Следом за этими двумя пробежала целая стайка молодых дикобразов, а за ними прошёл ещё один, причём очень крупный.
  Я не знал, что думать. Я ничего не понимал. Мне было жаль дикобразов, что они мокнут под дождём, но что Я мог сделать?.. Я ничего не мог сделать.
  Шёл дождь, радио играло Баха, а за окном, один за другим, нескончаемой вереницей шли дикобразы...
  
  
  
  БАБОЧКИ
  (ВЕСЕННЯЯ НОЧЬ)
  
  Приезжал проверяющий. Я сказал ему, что эти бабочки меня достали. Они лезут изо всех щелей, садятся на книги, и я не могу читать, мне противно. Я их бью газетой. Уже две газеты растрепал, весь пол усыпан дохлыми бабочками.
  Он сказал - это души мёртвых, летят на свет. Я сказал - я не могу выключить свет. Какая-нибудь из них может сесть на меня, так я хоть их вижу. Он сказал - евреи, даже ортодоксы, считают, что бабочки - это души умерших людей, и вот они летят на огонь... Я сказал, это они набрались у греков. Интересно, на костёр они полетят? Я бы развёл костёр. Он сказал - нельзя, на автостоянке...
  Только он уехал, как прибежал румын, сторож со стройки. Стал что-то кричать. По-румынски. Надоел страшно. Пробовал говорить с ним на латыни, прочитал любимый отрывок из "Энеиды". Он внимательно выслушал, развёл руками и убежал.
  Я закурил (пришлось выключить свет и открыть окно). Но тут прибежал ещё один придурок и заорал, что у него в машине разбили стекло и спёрли радио. Я молча поставил перед ним на подоконник телефон. Но он почему-то не стал звонить и ушёл, ругаясь.
  Потом опять приехал проверяющий: забыл расписаться в журнале. Мне пришлось включить свет, и бабочки влетели стаей. Я сказал - ещё одна такая ночь с бабочками, и я увольняюсь к чёрту. Он сказал - нет, это только один раз в году...
  Светало, бабочки постепенно пропадали. Я добил оставшихся в будке и стал подметать пол...
  
  
  
  
  
  
  ОБЕЗЬЯНЫ
  (НАДЕЖДА)
  
  - Мадам, - сказал я, - вот мой билет.
  - А где ваша квитанция о сдаче багажа? - спросила она.
  - У меня нет квитанции, поскольку у меня нет багажа, - объяснил я.
  - Извините, но вы должны мне предъявить квитанцию, таковы правила.
  - Мадам, я не имею возможности предъявить вам квитанцию, так как не сдавал багажа. У меня нет багажа.
  - Месье, поймите, без квитанции о сдаче багажа я не могу зарегистрировать ваш билет.
  - Мадам, - сказал я, - у меня был багаж, но его украли, и теперь у меня его нет.
  Поэтому мне нечего сдать в багаж. И, следовательно, я не могу предъявить вам квитанцию о сдаче багажа.
  - Если у вас украден багаж, вам следует обратиться в полицию.
  - Я обращался в полицию, мне не смогли помочь. В любом случае, с багажом или без, я хотел бы улететь этим рейсом.
  - Но я тем более не могу вам помочь, вы же понимаете...
  - Мадам, - сказал я, - я не прошу вас о помощи. Мне не нужен мой багаж, я уже забыл о нём. Я хочу улететь своим рейсом, это всё.
  - Но, месье, вы ведь не предъявили мне квитанцию о...
  - Мадам, - сказал я, - у меня нет квитанции. Раньше, понимаете, раньше, у меня был багаж. У меня были два чемодана. Я их поставил под свой столик, когда сидел в ресторане. Потом я отошёл на минуту, а вернувшись, обнаружил, что чемоданы исчезли. Официантка не видела, кто взял мои чемоданы. В полиции мне сказали, что постараются их найти. Но как бы то ни было, в настоящий момент у меня нет багажа, и следовательно, не может быть квитанции.
  - Месье, - сказала она и улыбнулась, - я думаю, вы понимаете, что я не брала ваших чемоданов. Они мне не нужны. Всё, что мне от вас нужно - это квитанция о сдаче багажа, таковы правила, извините.
  - Мадам, - сказал я, - я прилетел сюда неделю назад. Прежде чем ехать в отель, я решил выпить кофе в ресторане "Доброе утро", находящемся на втором этаже здания аэропорта.
  - Разумеется, я знаю этот ресторан.
  - Прекрасно! Так вот, я вошёл в ресторан и сел за столик возле окна, оттуда видно взлётное поле. Было пять утра, солнце ещё не взошло. Я пил кофе, курил и смотрел на самолёты. Чемоданы я поставил под столик. Кроме меня в ресторане было всего два человека, судя по всему, итальянцы. Они пили вермут и громко о чём-то спорили. Официантка дремала за стойкой бара.
   Я тоже, несмотря на выпитый кофе, чувствовал себя усталым. Чтобы взбодриться, я решил умыться в туалете этого же ресторана и затем уже ехать в отель, чтобы оставить там вещи - мне предстоял трудный день. Итак, я умылся и вернулся за свой столик, чтобы взять чемоданы, но чемоданов не было. Итальянцев тоже не было. Официантка продолжала дремать за стойкой...
  - Месье, - перебила она меня, - я хотела бы видеть вашу квитанцию о сдаче багажа.
  - У меня нет багажа, - сказал я. Была ночь. В огромном зале мы были почти одни.
  - Вы хотите сказать, что летите на другой континент без багажа? - Она улыбнулась.
  - Да, - сказал я тихо.
  - Простите, месье, но я должна попросить у вас квитанцию, таковы правила, извините.
  - Мадам, - сказал я мягко. В огромном ночном зале аэропорта мы были совершенно одни. Я и она. Слова наши отдавались эхом. Мягкий свет освещал наши удивлённые лица.
  - Мадам, - произнёс я вкрадчиво. - Мадам, - повторил я почти шёпотом.
  - Мадам, - сказал я. - Я родился в городе Сухуми, который на Чёрном море. Там же прошло моё детство. Мой дедушка работал сторожем в обезьяньем питомнике. Обезьяний питомник - главная достопримечательность города Сухуми, который на Чёрном море. Конечно же, я часто бывал в этом питомнике. Я очень любил наблюдать за обезьянами и смеялся над их забавными проделками. Дедушка смотрел на меня и тоже смеялся, как смеются люди, вышедшие из тюрьмы или из больницы, или проигравшие миллион.
   По вечерам мы любили вдвоём сидеть в кафе на набережной и смотреть на уходящие в море корабли. Дедушка при этом пил водку, и я тоже рано пристрастился к этому напитку. Так мы сидели, пили водку и смотрели на корабли.
  Я смотрел на корабли, и неясная смутная тоска просыпалась в моём сердце. И я говорил дедушке:
  - Дедушка! Я чувствую смутную тоску в моём сердце от вида отплывающих куда-то кораблей...
  А дедушка наливал мне и говорил:
  - На, выпей лучше водки, и пойдём смотреть на обезьян. И тоска твоя рассеется, как туман. Мы будем смотреть на обезьян и смеяться, и ты забудешь о кораблях, плывущих в неведомые дальние страны.
  - Нет, - отвечал я. - Нет, - говорил я ему. - Даже глядя на обезьян, не забуду я о своей тоске. И смеясь над ними, буду думать я в глубине души о неведомых дальних странах, куда плывут корабли. Ибо, может, в тех землях и есть родина многих обезьян, и обезьяны видом своим будут мне живым напоминанием об этих странах.
  - Глупец, - отвечал мне дедушка, наливая водку. - Зачем мечтать тебе о неведомых дальних странах, родине многих обезьян, если и здесь ты можешь наблюдать представителей даже наиболее редких пород?
  - Нет, дедушка, - говорил я. - Не понять тебе моей тоски и возвышенного парения моей души. Мне интересно наблюдение жизни обезьян, но сколько же ещё удивительных вещей укрыто от моего взора!
  - На, выпей водки, - отвечал мне дедушка и качал головой.
  Но однажды дедушка устал от моих жалоб и сказал:
  - Хорошо, я куплю тебе билет на большой пароход, и он отвезёт тебя в дальние неведомые страны, ибо глупость твоя не поддаётся излечению. Но сначала я хочу, чтобы ты в последний раз посмотрел на обезьян.
  И мы пошли к обезьянам. Была уже ночь, в питомнике было совсем темно, и все обезьяны спали. Дедушка открыл одну клетку, и мы вошли в неё.
  - Стой здесь, - сказал дедушка.
  Я услышал, как захлопнулась сзади меня дверца, и дедушка запер её на ключ. Я остался один в кромешной темноте среди спящих обезьян. Мне стало страшно, и я позвал: "Дедушка!", но он не отзывался. Он стоял возле клетки и курил.
  Зато я своим криком разбудил обезьян. Ко мне приближалась огромная горилла. Я чуть не умер от страха и решил притвориться обезьяной, чтобы горилла меня не съела. Я на четвереньках дополз до дерева и повис на ветке, зацепившись за неё руками и ногами. Горилла ещё немного посмотрела на меня и отошла. Тогда я потихоньку спустился с дерева, но обезьяна это заметила и опять подошла ко мне. Мне снова пришлось взобраться на ветку. Но я не мог долго висеть: у меня затекли руки и ноги, я пыхтел, обезьяны не спали и смотрели на меня с подозрением. Я не мог больше висеть и спрыгнул на землю.
  Обезьяны встали и обступили меня кольцом. В ужасе я закричал:
  - Дедушка, дедушка, мне страшно!
  Дедушка вошёл, отогнал обезьян и выпустил меня из клетки.
  
  Он сдержал своё обещание. Он купил мне билет на пароход. Прощаясь со мной, он сказал:
  - Я прожил долгую жизнь, но не знаю ничего лучше, чем пить водку и смеяться над обезьянами. И ты, если узнаешь, что есть что-то лучше, напиши мне, пожалуйста.
  С тех пор прошло двадцать лет. Я ни разу так и не написал ему. Не знаю, жив ли ещё мой дедушка. Мне часто становится страшно, и тогда я кричу про себя: "Дедушка, дедушка, мне страшно!" и плачу про себя. Но иногда, иногда, мадам...
  - Иногда, мадам, - сказал я ей. - Иногда, мадам, - сказал я, - иногда во мне всё ещё вспыхивает надежда...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Удивительный полёт
   Татьяне
  
  
  УДИВИТЕЛЬНЫЙ ПОЛЁТ
  
  Подошла стюардесса. Она спросила:
  - Хотите чаю?
  - Нет, спасибо, - сказал я.
  - А кофе?
  - Нет.
  - А шампанского?
  - Нет, спасибо.
  - Бренди?
  - Нет.
  - Может быть пива, или лимонада?
  - Нет, не надо.
  - Хотите шоколадных конфет? Очень вкусные!
  - Нет, я ничего не хочу.
  - Я могу поджарить вам яичницу...
  - Спасибо, я совсем не голодный.
  Она задумалась, а потом предложила:
  - А хотите, я вам спою?
  - Да, - сказал я.
  Тогда она засмеялась, села мне на колени и стала петь. И так она пела всю дорогу, до самой посадки.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ВСПЛЫВАЮЩИЕ ТРУПЫ
  
  Юноша и девушка жили одни на острове посреди океана. Они купались, ели фрукты и любовались закатом.
  Но однажды со дна океана стали всплывать трупы. Они всплывали по ночам, и прибой выбрасывал их на берег. Юноше и девушке пришлось уйти вглубь острова, но и оттуда они видели лежащих на берегу мертвецов.
  Вечером они сидели у костра, и девушка говорила:
  - Какими бы мы могли быть счастливыми, если бы не эти трупы, которые всё время всплывают возле нашего острова!
  - Да, - отвечал юноша, обнимая её, - мы бы были самыми счастливыми людьми на свете!
  
  
  
  ДЕЗЕРТИР
  
  - Доброе утро. Вы в больнице Святой Селестины в пятидесяти милях от Лондона.
  Вас привезли десять дней назад. Вы попали в аварию и потеряли память.
  Мы так пока и не знаем, кто вы...
  - При мне не было документов?
  - При вас были документы!.. Простите. Мне приходится рассказывать вам одно и то же каждое утро, и поэтому я... Да, самое интересное, что вы не просто потеряли память. Каждую ночь вы забываете всё, что произошло с вами за день... При вас были следующие документы: водительские права на имя Джона Хопкинса, социальный номер Томаса Марлоу и паспорт гражданина Аргентины Хосе Хуареса. Кстати, у вас есть акцент, но не испанский. Вы не говорите по- испански. Так вот, самое удивительное, что все документы подлинные, на каждом ваша фотография. В то же время никто, ни британское министерство внутренних дел, ни консульство Аргентины, не располагают о вас никакой информацией.
  - Как это может быть?
  - Не знаю.
  - А банк? Кредитная карточка...
  - Банк отказался сотрудничать. Впрочем, всем этим занимается полиция. Моя задача - вернуть вам память. И я верну вам память. Но вы должны мне помочь.
  - Да, конечно, я...
  - Вот ваши документы. Точнее, их копии: оригиналы в полиции. Вы должны внимательно, очень внимательно, один за другим их изучить и постараться попробовать как бы отождествить себя с каждым из этих людей. В-общем...
   Ах, да! В первую очередь вот что: посмотрите, пожалуйста, в окно. Видите?
  - Что? Мост?
  - Да нет, ближе, в саду. Вы видите женщину?
  - Да.
  - Вы её узнаёте? Ну, хоть немного?
  - Нет...Совсем. Кто она?
  - Ваша жена. То есть, это она так говорит. Она пришла дня три назад, увидев вашу фотографию в газете.
  - А вы думаете...
  - Не знаю. Но документам вашим я тоже не верю.
  - Как её зовут?
  - Дейзи. Позже я разрешу ей войти к вам... Каждый день всё повторяется. Даже ваши вопросы! Слово в слово. Я говорю вам всё что знаю о вас, потом вы разглядываете документы, я знакомлю вас с вашей женой, часами она рассказывает вам о себе и о вас. И всё! Вы ложитесь спать, а когда просыпаетесь, то опять ничего не помните. Как будто во сне вы...
  - Я видел сон...
  - Сон? Говорите! Так вы видите сны?!
  - Да. То есть сейчас я понимаю, что это был сон... Я шёл по какому-то мосту...
  - Ну, ну... Вы шли по мосту...
  - Это, кажется, всё, что я помню.
  - Я помогу вам. Вы шли по мосту. По какому? Деревянному?
  - Нет, он был каменный. Да, я знаю, потому-что я был босой.
  - Так-так, вы были босой...А что вы видели?
  - Ничего. Была ночь.
  - Вы были один?
  - Нет. Был ещё кто-то. Были люди. Но я их не видел. Была ночь...
  - Люди разговаривали?
  - Не знаю...Нет, больше ничего не помню...
  - Ну что ж, это прекрасно! Да, это ниточка! Сны! Подсознание!
  Знаете? Я, кажется, что-то придумал.
  - Что?
  - Я решил изменить тактику. С завтрашнего дня я не буду больше просиживать с вами часами, пытаясь найти какую-нибудь зацепку. Вы будете один. То есть недолго со мной, какое-то время с Дейзи, но в основном один. И вы будете писать, записывать всё, что случилось за день, всё, что вы вспомните, а главное - сны. Потому что... Впрочем, зачем я это вам говорю? Вы всё равно забудете. Завтра я скажу вам, что делать. Завтра с утра. А сейчас я позову Дейзи, поговорите с ней.
  Только спокойно, лучше сегодня не напрягайтесь, отдохните.
  
  5 сентября.
  Я шёл по мосту. Я был босиком, и мои ноги скользили по мокрому камню. Потому что шёл небольшой дождь. Мне было трудно идти. И у меня очень болело плечо. А сзади что-то твёрдое иногда ударяло меня в спину. Впереди меня шёл человек. Я плохо видел его в темноте.
  Были и ещё люди. Я слышал их шаги и дыхание. Это всё, что я помню.
  
  Я нахожусь в больнице. Как только я проснулся, пришел доктор и сказал, что я потерял память, и чтобы вернуть её, я должен записать, что мне снилось. Ещё он сказал, чтобы я записывал всё, что буду видеть, думать и делать в течение дня. Я хотел его расспросить подробнее, что со мной произошло, и кто я вообще, но он сказал, что я должен сам вспомнить, оставил мне эти листы и ушел.
  
  Я думаю, мне лет 30-35.
  Я долго смотрел на себя в зеркало, но так ничего и не вспомнил.
  Я довольно сутулый, через всю грудь - глубокий белый шрам. На левой щеке большая родинка. Я не очень-то красивый. Жаль. Потом я подумал, что не знаю, как меня зовут. Это странно, потому что я помню названия вещей. Когда я писал это, в комнату вошла женщина.
  Она спросила, узнаю ли я её. Я сказал, что нет, и что я даже себя не узнаю, но что доктор сказал, что скоро я всё вспомню. Женщина засмеялась и сказала, что её зовут Дейзи и что она моя жена, а меня зовут Чарли. Она рассказала, как мы жили на ферме и были очень счастливы вдвоём, а потом я исчез, и она искала меня и не могла найти, а потом увидела однажды фотографию в газете, и сразу меня узнала, но я ничего не помню. Дейзи очень красивая, я рад, что у меня такая красивая и любящая жена. Мне показалось, что я вот-вот уже вспомню, но тут пришел доктор и увёл Дейзи, а мне сказал, чтобы я записывал всё, что вспомню. Когда я остался один, я стал вспоминать.
  Вот я возвращаюсь домой. Я купил щенка для Дейзи. Я знал, что она любит маленьких собак, поэтому я выбрал самого маленького щенка. Калитка скрипнула, и Дейзи услышала. Она меня ждала. Она выбегает на улицу в одном халате. Я говорю - скорее пойдём в дом, на улице мороз. Я обнимаю её, и мы идём к камину. На столе ужин и бутылка вина. Я достаю из-за пазухи щенка. Дейзи в восторге. Она целует меня и щенка и наливает ему молоко в блюдечко. Щенок очень маленький и смешной. Он хочет бегать и всё время падает...
  Приходил доктор. Уже поздно.
  Он дал мне лекарство.
  
  6 сентября.
  Мне снилось, что я шёл по мосту. То есть, меня вели. Человек, идущий сзади, всё время подталкивал меня в спину. Я не мог обернуться, я устал, и у меня очень болело плечо, я даже не мог поднять руку. Мне было трудно идти, ноги скользили по холодным камням. Тот, кто шёл впереди, тоже не оглядывался. Я плохо видел его: было темно, и к тому же, казалось, что-то застилало мне глаза.
  На мосту было много людей. Они спешили. Я не видел их, но слышал их шаги и дыхание.
  
  Дурацкое имя. Джон Хопкинс. Но что поделаешь, это моё имя.
  И фотография моя. Какое ещё может быть имя у человека с таким лицом? Немудрено, что эти права - всё, что у меня осталось. Я даже не хочу, чтобы ко мне вернулась память. Может, я специально её потерял? Но она возвращается. И мне грустно. Мне почти сорок лет.
  Волосы на висках уже поседели. Я так и не женился. У других к этому возрасту уже по нескольку детей... С моей работой... При чём тут работа? Я сам выбрал эту работу. По девять часов каждый день считать чужие деньги... Когда я уставал считать чужие деньги, я считал свои, и это было приятно. Ведь я их почти не тратил. На что?
  Зачем-то я купил машину... Ах да, чтобы ездить в город. По вечерам.
  В кино. Чтобы не быть дома. Я хотел...Я ничего не хотел. Я боялся.
  Да, вот именно, я боялся. Чего я боялся? О боже! Что это? Шрам?! Да, у меня шрам, и довольно глубокий. На груди. В этом всё дело. Это тогда, в детстве, всё казалось так легко, и я хотел перепрыгнуть с крыши на крышу, как мои друзья. Я хотел быть таким же, как они... я хочу всё забыть опять. У меня прерывистое дыхание, и дрожат руки.
  Пришёл доктор. Я скажу ему, что я хочу всё...
  Доктор дал мне лекарство, и я уже засыпал, когда в мою палату вошла женщина. Её зовут Дейзи, я решил записать это, потому что Дейзи - очень милая женщина, и она произвела на меня хорошее впечатление.
  
  7 сентября.
  Мне снилось, что я иду по мосту. Я почти ничего не вижу из-за крови, стекающей со лба. Мелкий дождь не может смыть её. Наверно, у меня сломана ключица: очень болит плечо. Передний стражник не оборачивается.
  Он мог бы идти медленней. Я устал, ноги скользят, я боюсь упасть.
  Задний всё время толкает меня в спину. Краем щита.
  Я слышу шаги и дыхание многих людей. Они куда-то спешат.
  
  Странно. Просыпаюсь я - передо мной доктор. Сказал, чтобы я немедленно записал свой сон. Дал мне бумагу и карандаш. Я стал писать, хотя ещё ничего не соображал. Наверно, он гипнотизёр. Потом он мне объяснил, что я попал в аварию, и мне отшибло память, и что память вернётся, если я буду писать всё подряд. Я и правда потерял память. Но теперь, кажется, дело пошло на лад. Я вспомнил, что меня зовут Том Марлоу. Странно. Заходит женщина. Я в одной пижаме.
  Спрашиваю, что ей нужно. Она молчит, смотрит на меня.
  Потом сказала, что её зовут Дейзи, и что она зашла просто посмотреть на меня. Я обалдел, но тоже представился и сказал, что я ещё красивей, если она подождёт, и я переоденусь. Тут она вдруг отвернулась и выбежала из палаты. Надо будет спросить доктора, что это такое было.
  Однако, симпатичная.
  Итак, имя у меня ничего, звучное. Выгляжу я молодо, мне нет и тридцати. Лицо мужественное. На щеке, правда, родинка. Но она не портит меня. Наоборот. Женщины любят эту родинку. И шрам.
  Я старый боец. Как приятно всё вспомнить на досуге! Машины, женщины...
  Но мозги шевелятся с трудом. Мне надо ещё поспать.
  Привет, доктор. Проснусь - допишу.
  
  7 сентября.
  Я иду по мосту. Кровь заливает мне глаза, я почти ослеп. Задний стражник толкает меня ребром щита, и я спотыкаюсь. Дикая боль в плече.
  Я на секунду потерял сознание. Он снова бьёт меня в спину. Я оборачиваюсь.
  Он окликает переднего. Тот подходит, хватает меня за волосы и опрокидывает мою голову назад. Другой рукой он достаёт меч.
  - Ты не смеешь! - хриплю я. - Я римский гражданин!
  - Ты дезертир!
  Я падаю, ударяясь плечом о перила моста. Я больше ничего не вижу, и уже не чувствую боли. Мимо идут люди, много людей.
  Я слышу их дыхание. Они спешат...
  
  Жуткий сон. Странный доктор. Зачем ему это надо? Да, я Хосе. Я живу здесь легально, и никому не мешаю. Я напишу тебе всё, что ты хочешь, всё, что было со мной здесь, в Мексике, в Германии, но только не в Аргентине.
  Это тебя не касается. Это никого не касается. Ты видел шрам у меня на груди?..
  Я отвлёкся, потому что вдруг заметил, что в дверях стоит женщина и смотрит на меня. Она была очень печальна, и я пригласил её войти.
  Она сказала, что её зовут Дейзи...
  
  
  
  ИЗ ВОСТОЧНОЙ МУДРОСТИ
  
  Однажды три философа забрались на вершину горы, и один сказал:
  - Самая совершенная фигура - шар. Так как положенный на ровную плоскость, его можно катать в любую сторону.
  - Ты не прав, - возразил ему другой философ. - Самая совершенная фигура есть куб. Ибо в отличие от шара он не укатится, а будет пребывать в неподвижности, куда его ни положь!
  - Вы оба заблуждаетесь, - сказал тогда третий философ. - Совершенны не шар и не куб, но шар со штырьками, приклеенный к кривому кубу.
  Поскольку фигура сия и не покатится, как шар, и не станет покоиться подобно кубу, а будет вечно лишь болтаться, дёргаясь туда-сюда под порывами горного ветра.
  
  
  
  
  СВЕТЛЫЕ ПОЛЯНКИ
  
  
   Уже стемнело, когда Борис Петрович подъехал к постоялому двору.
  На пороге встретила его хозяйка, полная женщина лет пятидесяти.
  Она усадила его за столик в углу и спросила, чего подать.
  - Селёдка есть? - спросил Борис Петрович.
  - А как же, есть, Борис Петрович, - ответила хозяйка.
  - Откуда вы знаете, как меня зовут? - удивился Борис Петрович и внимательнее посмотрел на хозяйку. - Ой, господи!.. Нет, не может быть!.. Неужели...Дарья Васильевна?!..
  - Ну вот, узнали наконец. А я-то вас сразу узнала, Борис Петрович.
  - Это же сколько лет прошло?!..
  - Тридцать пять лет, Борис Петрович. Тридцать пять лет, восемь месяцев и ещё неделя.
  - Боже мой, боже мой!..
  - Да, Борис Петрович... Ну и как вы живёте, голубчик?
  - Ох, и не спрашивайте, Дарья Васильевна! Хреново живу. Никакой радости. А вы?
  - Да я не жалуюсь. Ничего живу. Трёх сыновей вырастила...
  - Неужели мои?
  - А то чьи же, Борис Петрович?
  - Боже мой, боже мой! Вся жизнь прошла...
  - А помните, мы гуляли с вами, а вы ещё напевали: "Светлые полянки, светлые полянки..."?
  - Нет, Дарья Васильевна, не помню, что-то вы наверно путаете.
  - Ну как же: "Светлые полянки, светлые полянки..."
  - Да нет, Дарья Васильевна, я и песни-то такой не знаю: "Светлые полянки..." Может, вам кто другой напевал?
  - Вы, вы, Борис Петрович. Экая память у вас!
  - Память у меня хорошая, а песни я такой не знаю, и не знал никогда:
  "Светлые полянки...", тоже мне...
  - Ну и бог с вами тогда, Борис Петрович! Вот ваша селёдка. - И хозяйка пошла на кухню.
  - Тоже мне, выдумала! "Светлые полянки..."! Тьфу! Ещё чего не хватало, - ворчал Борис Петрович, принимаясь за селёдку, - я и песни такой не знаю:
  "Светлые полянки..."!
  
  
  
  ВЕНЕЦИЯ
  
  Ступени лестницы спускались прямо в канал. Это было странно и немного жутко, особенно ночью. Ночь была безлунная, и только по слабому плеску можно было угадать где-то внизу границу воды. Я сидел на ступенях и курил, наслаждаясь грустью и одиночеством.
  Вдруг я увидел девушку. В белом платье, чрезвычайно бледная, она будто бы светилась изнутри. Девушка медленно шла вниз по лестнице.
  Я окликнул её, и она обернулась. В глазах её был ужас.
  - Куда вы идёте? - спросил я.
  Она показала вниз.
  - Мне страшно.
  Я подошёл и взял её за руку. Её рука была холодной, как лёд.
  - Ну вот, - сказал я, - всё хорошо, всё прошло, вам не надо никуда идти.
  - Я должна, - сказала девушка.
  - Почему?
  - Двести лет назад, в отчаянии, я впервые спустилась по этой лестнице, и с тех пор мне суждено навечно, раз в семнадцать лет, повторять этот путь. Мне страшно...
  Мне тоже вдруг сделалось страшно, и я попытался освободить руку, но она сжала её так сильно, что я с трудом удержался, чтобы не застонать.
  - Пойдём со мной, - прошептала она. - Мы пойдем вместе, и нам не будет так страшно. Пойдем! Ты будешь моим женихом... - И она потянула меня вниз.
  В ужасе я пытался сопротивляться, тщётно упираясь и хватаясь свободной рукою за скользкие мраморные ступени. Она неумолимо влекла меня вниз.
  - Жених мой! Возлюбленный! - шептала она.
  Ноги мои по щиколотку уже погрузились в холодную воду. Отчаяние придало мне силы, и изловчившись, я лягнул её в бок. От удивления она на секунду выпустила мою руку, но тут же схватила меня за шиворот. Тогда я со всей силой ударил её по уху. Продолжая держать меня за шиворот, она била меня в солнечное сплетение. Тогда я ударил её ногой по колену, она вскрикнула и отпустила меня. Не успел я, однако, повернуться, чтобы бежать, как почувствовал страшный удар по шее. Я еле удержался на ногах и попытался ударить её локтем с разворота, но промахнулся и получил сокрушительный удар головой в переносицу, от которого чуть не потерял сознание. Падая, я успел схватить её за волосы, и мы покатились, сцепившись, по мокрой лестнице.
  - Возлюбленный мой! - шептала она, пытаясь выцарапать мне глаз.
  Чудом мне удалось укусить её за палец. Хрустнули кости. Она застонала и немного ослабила хватку. Я намотал на кулак её длинные волосы и стал бить её головой о мрамор. Казалось, победа была близка, и я даже отпустил её волосы, собираясь ударом ноги спихнуть её в воду, но она, будто ожидая этого, мгновенно впилась острыми зубами мне в ляжку и стала пятиться, увлекая меня за собой. И тогда, когда надежда уже почти оставила меня, и я бессильно барахтался в чёрной воде, я вдруг вспомнил про свой старый верный кривой кинжал, подарок арабского друга, что всё время носил в кармане. Я выхватил его и с трудом, несколькими ударами, перерезал ей горло. Зубы её разжались, и тело её бесшумно ушло под воду. Обливаясь кровью, я заполз на набережную и лишился чувств... Теперь, годы спустя, вспоминая этот случай, я думаю, что если бы не кинжал, она бы меня точно утопила.
  
  
  
  ДОЖДЕВАЯ ВЕДЬМА
  
  
  Когда я был маленький, бабушка рассказывала мне про Дождевую Ведьму.
  Это ведьма, которая приходит к маленьким детям, когда идёт дождь.
  И им становится страшно. Если ребёнок плохо себя ведёт или капризничает, она забирает его к себе, под дождь, и он уже не возвращается. Иногда, правда, она уносит и хороших детей, особенно когда они спят. И взрослых тоже... Её нельзя увидеть. Но если кто-то всё-таки увидит её, он ослепнет и не сможет ничего нарисовать.
  А главное - нельзя ей отвечать, если она заговорит с тобой.
  Но теперь я знаю, что это только сказка.
  Я видел Дождевую Ведьму, говорил с ней, и со мной ничего не случилось.
  
  
  
  
  
  
  ПОГРЕМУШКА
  
  "Вот это погремушка! - думал младенец, глядя на погремушку. - Ничего себе! Первый раз вижу такую погремушку. Вроде не очень-то и отличается от других погремушек, а всё-таки... Всё-таки какая-то она... приятная, что-ли. Да, вот именно. Очень как-то приятно на неё смотреть..."
  - Посмотри, - сказала мама, - он улыбается!
  - Ещё бы, - сказал папа, - такая погремушка!...
  
  
  
  НЕСКАЗАННЫЙ ВОСТОРГ БЫТИЯ
  
  Степан проснулся поутру с ощущением, что вот-вот подхватит его и закружит в безумном вихре несказанный восторг бытия.
  Он ждал довольно долго, но несказанного восторга всё не было.
  Степан перевернулся на бок и снова заснул.
  
  
  
  ХРЕНЬ В ЛАБИРИНТЕ
  (виртуальная сказка)
  
  - Что это такое?
  - Замок.
  - Что-то не похоже на замок.
  - Похоже - не похоже, а это замок. И очень красивый к тому же. А это - дерево.
  - Ничего себе дерево!
  - Да, вот такое дерево.
  - А кто живет в замке?
  - А вот, например, свинья. Видишь?
  - Ну, вижу, свинья. Только странно, что она живет в замке.
  - А ещё в замке есть подвал. Квадратное отверстие и длинный-длинный вертикальный коридор, иногда он извивается, как лабиринт.
  По нему можно лететь много часов. Может быть, он даже бесконечный.
  - А это что?
  - Это такая хрень, она живёт в лабиринте и жрет всех, кто падает в подвал.
  - А кто падает в подвал?
  - Никто. Слава богу, никто туда не падает.
  - А свинья?
  - И свинья. Она гуляет себе по замку и не лезет в подвал.
  - Но когда-нибудь она...
  - Никогда. Она всегда будет спокойно гулять по замку. И хрень в лабиринте так и будет напрасно ждать её. Всегда. Вечно.
  
  
  
  
  КРАТКИЙ САМОУЧИТЕЛЬ ИНОСТРАННОГО ЯЗЫКА
  
  Урок 1.
  (именные предложения, вопросы).
  
  Стол. Лампа. Комната.
  - Где стол?
  - Стол в комнате.
  - Что в комнате?
  - В комнате стол.
  - Где лампа?
  - Лампа на столе.
  - На столе лампа. Лампа и стол в комнате. Лампа на столе.
  - Что ещё в комнате?
  - Ничего.
  
  
  Урок 2.
  (личные ипритяжательные местоимения; члены семьи).
  
  СВЕТЛАНА. Здравствуйте. Меня зовут Светлана. А это мой муж. Его зовут Василий.
  ВАСИЛИЙ. Здравствуйте. Я её муж.
  СВЕТЛАНА. Я жена Василия.
  ВАСИЛИЙ. Светлана моя жена.
  СВЕТЛАНА. У нас двое детей, мальчик и девочка. Девочку зовут Лиза.
  ЛИЗА. Меня зовут Лиза.
  СВЕТЛАНА. Кто я?
  ЛИЗА. Ты моя мама, Светлана.
  ВАСИЛИЙ. Кто я?
  СВЕТЛАНА. А мальчика зовут Костя.
  КОСТЯ. Меня зовут Костя.
  ВАСИЛИЙ. Кто я?
  СВЕТЛАНА. Ты его папа, Василий.
  КОСТЯ. Ты мой папа, Василий.
  СВЕТЛАНА. А ты его сын. Костя - сын Василия.
  ЛИЗА. Ты, Костя, мой брат.
  КОСТЯ. А ты моя сестра.
  СВЕТЛАНА. Костя и Лиза - брат и сестра.
  ВАСИЛИЙ. Кто я?
  
  Урок 3.
  (имена прилагательные, наречия; описание жилища)
  
  СВЕТЛАНА. Это наш дом.
  ЛИЗА. Он большой и красивый.
  СВЕТЛАНА. Гостиная большая и светлая. Рядом с гостиной кухня.
  КОСТЯ. На кухне есть холодильник. А в гостиной диван и зелёное кресло.
  ЛИЗА. И ковёр.
  СВЕТЛАНА. А это детская комната. Она не очень большая.
  КОСТЯ. Это моя комната. Лиза спит в гостиной.
  СВЕТЛАНА. Да, это Костина комната. Лиза уже большая.
  КОСТЯ. Я тоже большой!
  ЛИЗА. Нет, ты маленький. Иди спать.
  СВЕТЛАНА. А это наша спальня. Она очень уютная и чистая.
  КОСТЯ. Ещё у нас есть туалет с унитазом!
  СВЕТЛАНА. Костя, иди в свою комнату. А вот ванная.
  КОСТЯ. У нас ещё есть одна комната! Там только стол и лампа.
  ЛИЗА и СВЕТЛАНА. Иди спать, Костя!!
  ЛИЗА. Наш дом очень хороший.
  СВЕТЛАНА. И у нас довольно много мебели.
  АГЕНТ. Да, у вас хороший дом и много мебели. До свидания.
  ЛИЗА и СВЕТЛАНА. До свидания.
  
  
  
  Урок 4.
  
  (настоящее время, повелительное наклонение; разговор по телефону)
  
  СВЕТЛАНА. Звонит телефон.
  ВАСИЛИЙ. Возьми трубку. Меня нет дома.
  ЛИЗА. Меня тоже.
  КОСТЯ. Меня тоже нет дома!
  СВЕТЛАНА. Замолчи! - Алё. - Алё! - Я не слышу! - Перезвоните, пожалуйста!
  ВАСИЛИЙ. Молчат?
  СВЕТЛАНА. Да. Вот опять звонят. - Алё! - Костю?! - Костя, тебя к телефону!
  КОСТЯ. Меня нет дома.
  СВЕТЛАНА. Костя, это Гриша.
  КОСТЯ. Меня нет дома.
  СВЕТЛАНА. - Простите, его нет дома. - До свидания. Костя, как ты себя ведёшь?! Почему я должна врать?
  ЛИЗА. Телефон. Я подойду сама. - Алё. - Нет, его нет. - Не знаю, может быть, завтра. - Не за что.
  ВАСИЛИЙ. Меня?
  ЛИЗА. Да.
  КОСТЯ. Опять телефон! Меня нет дома!
  ЛИЗА. Заткнись! - Алё. - Алё! - Алё!! - Ничего не слышно! - Перезвоните! - Опять молчат.
  
  Урок 5.
  (настоящее время - продолжение)
  
  ЛИЗА. Где папа?
  СВЕТЛАНА. На кухне.
  ЛИЗА. Что он там делает?
  СВЕТЛАНА. Сидит.
  ЛИЗА. А Костя?
  СВЕТЛАНА. Играет в своей комнате.
  ЛИЗА. Мама, мне кажется, я беременна.
  КОСТЯ. Это большая радость!
  СВЕТЛАНА. Костя, иди погуляй.
  КОСТЯ. Не хочу. Вот Лиза много гуляла, и теперь...
  ЛИЗА. Заткнись!!
  ВАСИЛИЙ. Что случилось?
  СВЕТЛАНА. Ничего.
  ЛИЗА. Ничего.
  КОСТЯ. Ничего не случилось.
  
  Урок 6.
  (будущее время; описание города)
  
  ВАСИЛИЙ. Привет.
  СВЕТЛАНА. Привет. Хочешь есть?
  ВАСИЛИЙ. Нет.
  СВЕТЛАНА. Устал?
  ВАСИЛИЙ. Да. Дети спят?
  СВЕТЛАНА. Костя спит, а Лизы ещё нет.
  ВАСИЛИЙ. Хочешь поехать с детьми в город N.?
  СВЕТЛАНА. Зачем?
  ВАСИЛИЙ. N. - очень красивый город. Он расположен на берегу моря.
  Там много музеев, театров и концертных залов.
  СВЕТЛАНА. И там много зелени. И очень дешёвые овощи.
  ВАСИЛИЙ. И прекрасные рестораны.
  ЛИЗА. Добрый вечер.
  СВЕТЛАНА. Лиза, мы поедем в город N.
  ЛИЗА. Ой, как здорово! Мы будем ходить на пляж!
  ВАСИЛИЙ. Да, днём вы будете загорать на пляже, а вечером ходить в музеи и рестораны.
  ЛИЗА. И ещё я буду ходить на танцы!
  СВЕТЛАНА. А я - готовить вкусные салаты из овощей.
  ЛИЗА. И мы купим много всякой красивой одежды, и будем ездить на открытой машине!
  ВАСИЛИЙ. А потом мы купим дом на берегу моря.
  ЛИЗА. И яхту...
  СВЕТЛАНА. И вертолёт. Когда мы должны ехать?
  ВАСИЛИЙ. Завтра. Ночным поезом.
  
  
  
  
  
  
  Упражнение.
  
  Переписать следующие предложения в будущем времени.
  
  1. Василий сидит на кухне.
  2. Лиза красит губы.
  3. Костя надевает ботинок.
  4. Светлана закрывает чемодан.
  5. Она плачет.
  6. Лампа стоит на столе.
  
  Урок 7.
  (прошедшее время)
  
  ВАСИЛИЙ. Привет.
  СВЕТЛАНА. Привет.
  ВАСИЛИЙ. Дети спят?
  СВЕТЛАНА. Костя недавно заснул. Он опять кашлял. А Лиза ещё не пришла. Будешь чай?
  ВАСИЛИЙ. Да, и включи, пожалуйста, телевизор.
  СВЕТЛАНА. Лиза? Ну наконец-то. Мы уже волнуемся.
  ЛИЗА. Не волнуйтесь.
  СВЕТЛАНА. Что с тобой?
  ЛИЗА. Ничего. Что ты смотришь?
  ВАСИЛИЙ. Сначала был фильм, а теперь новости.
  ЛИЗА. Интересно?
  ВАСИЛИЙ. Нет.
  ЛИЗА. Мам, дай чаю.
  СВЕТЛАНА. На. И возьми печенье.
  ЛИЗА. Я сделаю погромче.
  ТЕЛЕВИЗОР.... озабочены обеспечением безопасности...
  СВЕТЛАНА. Я сделала такой прекрасный салат, и никто не ест.
  ЛИЗА. Ну вот! Я облилась! Чёрт! Моё платье!
  ТЕЛЕВИЗОР....состоялось совещание, посвящённое проблемам безопасности...
  ЛИЗА. И ебёт их эта безопасность!
  СВЕТЛАНА. Лиза!
  ЛИЗА. Что?
  ВАСИЛИЙ. Пора собираться. Разбуди Костю.
  Упражнение.
  
  Переписать следующие предложения в прошедшем времени.
  
  1. Лампа стоит на столе.
  2. Мама готовит салат.
  3. Папа читает газету.
  4. Лиза смотрит телевизор.
  5. Я играю в игрушки в моей комнате.
  
  
  
  
  ОШИБОЧНАЯ ГИПОТЕЗА
  
  - Во всех индо-европейских языках абсолютивные конструкции появились достаточно поздно. И санскрит в этом смысле не исключение. Обратите внимание: все рассмотренные нами примеры абсолютива взяты из классического санскрита. А что же мы находим в Ведах? В Ведах мы находим... Кстати, я хочу вам кое-что показать, - профессор достал небольшую коробку и положил её на кафедру. - Подойдите ближе.
  Мы подошли, и он открыл крышку:
  - Что это по-вашему?
  Все молчали. Потом кто-то спросил неуверенно:
  - Утюг?
  - Нет, не утюг!
  - Может, эпилятор?
  - Нет, не эпилятор!
  - Парасака? - предположил я. Профессор на секунду задумался, но тут же покачал головой:
  - Нет...
  - А что же это тогда?
  - Понятия не имею. Это я в коридоре нашёл, - профессор закрыл коробку и бросил её в урну.
  - Ну ладно, продолжим. Итак, в Ведах мы практически не встречаем абсолютива. Более того, почти все случаи абсолютива в ведийском санскрите спорны. Часть я бы объяснил поздними вставками, часть же - результат ошибочного прочтения, например, инструментальный падеж отглагольных существительных и так далее. И вообще, эта гипотеза о существовании в прото-индоевропейском языке некоего примитивного синтаксиса не выдерживает никакой критики...
  
  
  
  СНАЙПЕР НА КРЫШЕ
  
  Мне снилось, что кругом весеннее утро, и я гуляю по крыше.
  И вдруг вижу снайпера. Снайпер стоял на одном колене возле трубы и целился куда-то вниз. Я подождал, пока он выстрелит, и поздоровался с ним.
  - Здравствуйте, - сказал я. - Ну как, попали?
  - Конечно, - улыбнулся снайпер. - Я ведь профессионал. Я всегда попадаю.
  - Наверно, трудно так метко стрелять?
  - Проще, чем вы думаете. Главное - опыт. К тому же у меня прекрасная винтовка. Если бы вы знали, сколько я за неё заплатил! Зато стрелять из неё одно удовольствие. Хотите попробовать?
  - Ой, а можно? Я вообще-то раньше никогда не стрелял...
  - Ничего, ничего, я вас научу.
  Снайпер показал мне, как держать винтовку и как целиться. Потом он взял бинокль и сказал:
  - Теперь вы должны выбрать цель.
  Я стал смотреть вниз через прицел и увидел толпу людей, не спеша куда-то идущих. Я видел их очень ясно. В основном это были мужчины лет 40-50, прилично одетые, в очках, в шляпах и без.
  - Куда это они? - спросил я.
  - Не знаю. Думаю, на Васильевекий. Я предложил бы вам вон того господина, в чёрном пальто, видите?
  - Да.
  Этот мужчина был крупнее других и лысый. Лучшую мишень трудно было найти.
  - Цельтесь в лысину, - посоветовал снайпер. - И не забудьте задержать дыхание, когда будете спускать курок.
  Я задержал дяхание, услышав как громко бьётся от волнения моё сердце, и плавно нажал на спуск.
  Раздался выстрел, винтовка дрогнула в моих руках, и я потерял цель из виду.
  - Прекрасно! - воскликнул в ту же секунду снайпер. - Правда вы взяли чуть-чуть ниже чем следовало, но для первого раза - очень, очень недурно! Поздравляю!
  - О! Я так волновался! - сказал я.
  - Ничего, это только поначалу. Потом вы почувствуете себя уверенней.
  А теперь понаблюдайте, как буду стрелять я.
  Он отдал мне бинокль, взял винтовку и снова прицелился...
  К сожалению, от звука его выстрела я проснулся. Но я не сомневаюсь, что он попал. Потому что у него хорошая винтовка.
  А главное - он профессиональный снайпер!
  
  
  
  ДВА ПАНА
  
  - Ах, женщины, женщины... Если бы вы знали, пан Збышек, до чего довели меня женщины! До чёрного дела, до убийства - вот до чего довели меня женщины!
  - О! Расскажите, пан Забарский!
  - Да если я вам это расскажу, то вы, пожалуй, возьмёте меня за седую бороду и плюнете мне в очи!
  - Бросьте, пан Забарский, расскажите!
  - Ну ладно. Слушайте.
  Случилось это давно. Был я тогда молод и горд. Но беден. И влюбился в богатую паночку. Замуж за меня её бы никогда не отдали, и я решился её похитить. Ночью, как вор, проник я в богатый дом. Долго блуждал я по тёмным коридорам со свечою в одной руке и ятаганом в другой, пока не добрался до опочивальни. Но когда я подходил уже к спящей паночке, передо мной, как тень, вдруг возникла испуганная служанка. Она завизжала, и ударом ятагана я обезглавил её. Паночка проснулась и тут же упала без чувств. Я подхватил её на руки и бросился прочь из опочивальни. Но тут дорогу мне преградил её престарелый отец. Чудовищным ударом я раскроил ему череп и продолжил свой путь с паночкой на руках. Поднялся шум, из комнат выбегали полуодетые люди. Ятаганом я прокладывал себе дорогу, кровь заливала меня с головы до ног, и вид мой был страшен. Во дворе я бросил паночку поперёк седла, вскочил на коня и помчался во весь опор. Братья паночки с ружьями выскочили из дому и, тоже оседлав коней, устремились в погоню. Я свернул в лесок и притаился в овраге.
  Когда братья её были совсем близко, паночка вдруг очнулась. Я испугался, что она криком выдаст нас, и зажал ей рот мощной дланью.
  Так держал я её, пока братья, покружив возле леса, не промчались дальше. Когда же я отнял руку, паночка уже не дышала...
  
  Ну, и что вы скажете теперь, пан Збышек? Не хочется ли вам взять меня за седую...
  - Бросьте, пан Забарский, Я тоже в молодости любил одну паночку и не мог на ней жениться из-за бедности... В-общем, я поджёг дом, чтобы спасти её из огня...
  - Ну, ну...
  - Пламя было настолько сильное... Я даже не смог приблизиться к дому...
  - Бедный, бедный пан Збышек!
  - Бросьте, пан Забарский, Налейте мне лучше ещё пива.
  
  
  
  Печаль
  
  
  Что может быть печальней одинокого дантиста,
  от которого ушла ассистентка!
  За окном бегут серые облака и он знает,
  что ничего хорошего в его жизни уже не будет.
  Вечереет.
  Со стен смотрят на него его дипломы...
  
  
  Теперь я знаю
  
  Теперь я знаю, что было.
  Я родился в 90-м году, В 4-й год революции. Я знал, что должен быть смысл, и я искал этот смысл. Шли годы, я старел, блуждая по пустынным улицам. Я был болен и слаб, и меня решили убить.
  Мне стреляли в спину, но я продолжал идти. Я понял: я должен был дойти до столба. И я дошёл до столба, хотя пули прошивали моё тело насквозь, и в глазах было темно. Я дошёл до столба и, обхватив его, медленно сполз на землю. И теперь я знаю, что будет. Я рожусь в 90-м году, в 4-й год революции...
  
  
  
  НОЧНОЙ ПОЛЁТ
  
  - Эй, стажёр, курить будешь? - позвал механик.
  - Нет, спасибо, я не курю.
  - Странный ты какой-то: не пьёшь, не куришь, молчишь, как не родной.
  - Ну и молодец, - сказал пилот. - Значит, воля есть.
  - А мой-то, зараза, и пьёт и курит, как сволочь. Школу не успел закончить - уже дома не ночует, мать расстраивает, - вздохнул механик.
  Где-то внизу, в полной темноте, замигал вдруг тусклый, еле заметный огонёк и тут же исчез.
  - Люди, - почему-то шёпотом сказал стажёр.
  - Горное селение, - объяснил пилот.
  - Я вот как раз думал, - продолжал стажёр, всё так же задумчиво глядя вниз, - как всё-таки мало заселена наша планета! Летим уже целый час - и ни одного огонька!
  - Дубина, мы же над морем летели! - удивился механик.
  - Сам дубина, - сказал пилот. - Давно уже летим вдоль побережья.
  - Какая разница? Тут ведь одни скалы. Кто тут будет жить? Ни дорог, ничего.
  - Так и скажи, - пилот обернулся к стажёру. - На самом деле, в горах есть небольшие деревни. Горцы живут, как тысячу лет назад. Многие даже без электричества.
  - Совсем дикие, - подтвердил механик. - У них там до сих пор кровная месть.
  Они помолчали.
  - Горы здесь красивые, - сказал механик. - Днем, то есть.
  - Зато город ночью даже лучше, - сказал пилот.
  - О, да! - согласился механик. - Город - сказка!
  - А скоро он? - спросил стажёр.
  - Сейчас уже будет. Ещё минут пять.
  Вскоре впереди показались огни. Они густели, спускаясь со склонов: город располагался в долине.
  - Возьми пониже, - попросил механик.
  Стали видны освещённые ленты дорог и едущие по ним машины.
  - Большой город! - сказал стажёр.
  - Три миллиона жителей, - сказал механик. - А вон, видишь, - порт.
  - А что это за крестики?
  - Церкви. Они сверху всегда такие. Здесь много церквей. А вон - главная площадь.
  - Я даже вижу людей...
  - Субботний вечер. Все гуляют.
  - Ну всё, пора, - сказал пилот.
  - Набираем высоту? - спросил стажёр.
  - Конечно, стажёр, ты должен знать: три тысячи метров, как минимум, если не хочешь облучиться. И целься ближе к порту.
  Так мы накроем целиком всю долину - по вечерам ветер здесь дует с моря.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Небольшие поучительные истории
  
  
  ЛЮДИ, ЛЕЖАЩИЕ В ПЫЛИ.
  
  Люди лежали в пыли, как свиньи. И к тому же ворочались, и от этого становились ещё более пыльными. И лица их были тоже пыльные. Граф подошёл к окну и сказал:
  - Посмотрите на этих людей. Они лежат в пыли, как свиньи. И даже лица у них пыльные!
  И он обратился к ним:
  - Люди! Вы лежите в пыли, подобно свиньям. И ещё ворочаетесь с боку на бок, становясь пыльнее. И пыль оседает на ваших лицах!
  Но люди не слушали его. Они лежали в пыли и ворочались с боку на бок.
  
  
  МАЛЕНЬКИЙ ГРЯЗНЫЙ КОРАБЛИК.
  
  Кораблик был маленький и грязный. Мама спросила:
  - Ну что, тебе нравится кораблик?
  - Нет! - ответил мальчик. - Мне не нравится этот кораблик, потому что он маленький и грязный.
  
  
  НЕСКОНЧАЕМЫЙ ДОЖДЬ.
  
  - Это какой-то нескончаемый дождь. Когда же он наконец кончится?
  - Он никогда не кончится, поэтому он так и называется.
  
  
  СТРАННАЯ КОШКА.
  
  - Какая странная кошка! - воскликнул мальчик. - Смотрите, смотрите! Какая странная кошка!
  Все молчали. Кошка действительно была странная.
  
  
  ЛОПУХИ.
  
  - Вон, лопухи растут, - сказала Ольга.
  - Нет.
  - Да вон же, растут.
  - Нет, не растут. Это только кажется, что они растут, а на самом деле они не растут.
  "Странно,"- подумала Ольга. Она ясно видела, что растут лопухи.
  
  
  ТОЛСТАЯ МАНЯ.
  
  Толстая Маня шла по воду.
  - Ой, опять эта толстая Маня идёт по воду! - кричали дети. - Смотрите, какая она толстая, эта Маня. А ещё идёт по воду!
  - Замолчите, - сказала мама. - Пусть Маня толстая. Это ничего не значит. Зато она идёт по воду, И она ходит по воду каждый день.
  
  
  СВЕЖИЙ ВЕТЕР.
  
  Анатолий распахнул окно, и в комнату ворвался свежий ветер. Он опрокинул графин, раскидал листы со стола и разметал мусор, который только что подмела Светлана. Светлана сказала:
  - Дурак ты, Анатолий, - и закрыла окно.
  
  
  СВИНЬЯ В АПЕЛЬСИНАХ.
  
  Однажды поросятники запустили свинью в апельсины. Ну, просто отнесли её в комнату с апельсинами и там оставили. А сами пошли обедать. Когда они вернулись, свинья по-прежнему сидела посреди комнаты и задумчиво перекатывала апельсины.
  - Ну как? - спросили поросятники.
  - Ничего не понимаю, - вздохнула свинья, глядя на апельсины. - Ничего!
  
  
  ДЕВУШКА И ЛУНА.
  
  - Ну вот, - вздохнула девушка, высовываясь в окно, - я, кажется, потеряла невинность!
  - Не горюй, - сказала ей луна. - Не ты одна, но и многие другие девушки потеряли невинность в эту прекрасную лунную ночь.
  
  
  ТРУДНЫЕ БУКВЫ.
  
  1
  Мама мыла Лялю.
  Лора ела мыло.
  Мама: Ёлы-палы! Мало мыла!
  Лора: Съела. Думала - сало.
  
  2
  Сара роет репу.
  Рася ругает Сару:
  Рано рыть репу, дура!
  
  
  МАШЕНЬКА.
  
  Девушка пела, стоя у рояля. Она пела так прекрасно и жалобно, что у Марьи Петровны слёзы наворачивались на глаза. Что уж тогда и говорить об Анне Игнатьевне? Конечно, Анна Игнатьевна плакала навзрыд. Даже у молодого человека, аккомпанирующего девушке на рояле, блестели в глазах слёзы. Да и Семен Семёнович был тронут. Он громко высморкался и сказал:
  - Заткнулись бы вы, барышня! И без вас тошно.
  - Приторчите, Семён Семёнович! - сказала Марья Петровна. - Машенька, милая, продолжайте, пожалуйста!
  И Машенька продолжала петь.
  
  
  ПАМЯТНЫЙ ЧАЙ.
  
  - Тамара Васильевна, идёмте пить чай! - позвала хозяйка.
  - Ах, не говорите мне про чай! Если бы вы знали, каким чаем меня однажды напоил Архип Архипович!
  - Каким же это чаем вас напоил Архип Архипович?
  - Ах, не говорите мне про этого человека! Если бы вы знали, каким чаем он меня однажды напоил! ..
  Хозяйка оставила Тамару Васильевну и пошла пить чай.
  
  
  НЕПРИЛИЧНОЕ СЛОВО.
  
  На стене было написано неприличное слово.
  - Посмотрите-ка, Осип Семёнович, какое неприличное слово написано на стене! - сказала Марья Абрамовна.
  - Это что же за слово такое? - спросил Осип Семёнович, близоруко щурясь через очки.
  - Это очень неприличное слово, - сказала Марья Абрамовна. - Я сейчас принесу щётку и ведро с мыльной водой и сотру это слово.
  
  
  
  ПИСЬМО.
  
  Вечером Леонид Петрович писал письмо Марии Ильиничне.
  "Дорогая Мария Ильинична! - писал он. - Я по Вас очень скучаю! .."
  Но тут в окно влетела какая-то птица, клюнула Леонида Петровича в голову и улетела.
  Леонид Петрович подождал немного и продолжал:
  "А сейчас в окно влетела какая-то птица, клюнула меня в голову и улетела ..."
  Он задумался, потом перечитал написанное, порвал письмо и пошёл спать.
  
  
  
  ЖЕЛЕЗЯКА.
  
  Два приятеля прогуливались по бульвару. Вдруг перед ними на асфальт упала железяка.
  - Ничего себе железяка! - воскликнул Алексей Фёдорович. - А представляете, Пётр Андреевич, если бы эта железяка упала вам на голову?! Вы бы, наверно, тогда сразу умерли.
  - Да уж наверно! - отвечал Пётр Андреевич. - А вы, Алексей Фёдорович, если бы эта железяка упала вам на голову, тоже бы наверно умерли!
  - Ещё бы! - сказал Алексей Фёдорович, и оба приятеля рассмеялись: они были рады, что остались живы.
  
  
  ГЛУПЫЙ СПАНИЭЛЬ.
  
  Один мужик гулял со своим спаниэлем, а спаниэль остановился возле помойки и стал жрать какую-то дрянь. Мужик сказал: "Фу!", но спаниэль продолжал жрать. Мужик стал тянуть его за поводок, но спаниэль упирался и жрал. Тогда мужик подошёл к спаниэлю и дал ему такого пинка, что тот пролетел три или четыре метра. Одни конечно скажут: "Нельзя так пинать животных!". Но другие им возразят: "А чего он всякую дрянь жрет?"
  
  
  НЕПРИЯТНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ.
  
  Люди вышли на праздник. Они гуляли, ели мороженое, пили пиво. Люди радовались. Вдруг кто-то достал автомат и стал стрелять в людей. Люди визжали и разбегались. Приехала полиция и скорая помощь, и все трупы убрали. Но радость людей была омрачена.
  
  
  ЗАГАДКА.
  
  Прекрасным солнечным летним утром я вышел в сад и увидел, что на одном из деревьев висит молодой человек. Я смотрел на него, и разные мысли кружились у меня в голове. Я думал:
  - Кто он? И как он попал в мой сад? И сам ли он повесился? Или, может быть, кто-то его повесил?.
  
  
  МИР ВОКРУГ НАС.
  
  За одной стеной соседи ебутся, за другой смотрят телевизор. Очень громко. Лучше б они еблись.
  
  
  ОТВЕТ ПИСАТЕЛЯ.
  
  У одного писателя спросили:
  - Вот вы всё пишете, пишете ... А ведь много есть и других писателей, и они тоже что-то пишут.
  А писатель ответил:
  - Ну и что же? Они зато все хуёвые.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Волшебныи букет
  
  Максиму
  
  
  ИНТЕРВЬЮ.
  
  
  - А раньше у вас была какая-нибудь профессия?
  - Да ... я преподавал санскрит.
  - Когда?
  - В 95. Или 94... В Киеве.
  - О! Моя дочка как раз недавно была в Киеве!
  - Красивый город.
  - Очень, очень красивый город!
  Старушка закашлялась.
  - Ваша социальная работница сказала мне, что в России вы работали в
  овощном магазине ...
  - Да ... То есть ... Ну, в общем, да.
  - Понимаю, понимаю. Вы работали в России в овощном магазине, а в
  Киев ездили преподавать санскрит.
  - Да, иногда ...
  - Сложный язык!
  - Да.
  - Очень, очень ...
  Старушка опять закашлялась.
  - А у вас ведь есть диплом парикмахера?
  - Парикмахера? Ах, да, парикмахера.
  Я подумал: "Моё прошлое так же темно, как моё будущее".
  - Почему же вы не хотите работать парикмахером? Это очень хорошая
  специальность ...
  - Я плохой парикмахер ... Очень, очень плохой.
  - Понимаю ... Ну что же, я считаю, что вы сделали правильный выбор,
  решив учиться на водителя грузовика. И вы нашли прекрасные курсы,
  очень, очень ...
  - Может быть они немного дорогие ...
  - Что вы! Вполне умеренная цена для таких хороших курсов. Я
  надеюсь, мы сможем вам помочь в оплате ...
  Старушка опять закашлялась.
  - Астма? - спросил я.
  Она кивнула и продолжала кашлять.
  - У меня тоже астма, - вздохнул я.
  Она кашляла и кашляла, всё больше краснея. Я пробовал вспомнить 94
  или 95 год и не мог.
  Старушка перестала кашлять и сидела, раскрыв рот и вытаращив глаза.
  Она не дышала.
  Я пошёл к секретарше.
  - Эта женщина, с которой я говорил ...
  - Ну? ..
  - Она, кажется, умерла.
  Секретарша вскочила и побежала в кабинет. Какое-то время я стоял
  возле её столика, прислушиваясь. Потом повернулся и пошёл к лифту.
  Мой лучший друг нервно прохаживался туда-сюда перед подъездом и
  курил одну сигарету за другой.
  Он сразу бросился ко мне.
  - Ну как? Дали? Да? Дали? Или не дали? Нет? Не дали? Дали или не
  дали? Ну что ты молчишь? Говори!
  - Чёрт его знает, друг ... - сказал я.
  И мы взвалили на плечи наши тяжёлые мешки и ушли в хмурую
  осеннюю ночь.
  
  
  
  ОДИНОКАЯ ЖИЗНЬ В ТАЙГЕ.
  
  
  - Ну вот, теперь огурчиков, капустки квашеной ... Ага! Полнёхонька!
  Лесник схватил бутылку, плеснул немного на стол и поднёс спичку. По
  столу забегал синий огонёк. Лесник улыбнулся.
  - Так, остудить теперь ...
  Он закупорил бутылку и, открыв дверь, воткнул её в ближайший
  сугроб.
  Снег кончился. Над головой простиралось бескрайнее звёздное небо.
  Лесник закрыл дверь и подбросил дров в печку.
  - Ну вот, капустки теперь ... Закончилась что ли? Закончилась. Ну и бог
  с ней, и без капусты хорошо ... - бормотал лесник, присаживаясь перед
  печкой, - и с капустой хорошо, и без капусты хорошо. И так хорошо, и
  эдак хорошо. И здесь хорошо, и там ...
  Лесник потряс головой. Он чуть было не задремал.
  - Картошечка, - он поставил на стол таганок, - лучок, огурчики ...
  Стаканчик ... Ага! Ну всё, можно ...
  Лесник приоткрыл дверь, нашаривая рукой бутылку. Потом открыл
  дверь шире и стал шарить по сугробу двумя руками. От холода,
  идущего в комнату , проснулась кошка и недовольно мяукнула. Лесник
  вышел и прикрыл за собой дверь. Через минуту он снова вошёл,
  потирая озябшие руки. Какое-то время он стоял, задумчиво глядя на
  кошку. Потом снова вышел, и его не было дольше.
  - Так не бывает ... - сказал он, входя и садясь перед печкой. - На тыщи
  вёрст вокруг - ни души, - объяснил он кошке.
  Кошка равнодушно закрыла глаза.
  - Так не бывает! - повторил лесник.
  Кошка спала.
  - Медведь? .. Нет. Медведь спит ... - бормотал лесник, начиная дремать. - Спит медведь ... тыщи вёрст... и кошка спит... и медведь спит... и
  заяц ...
  
  
  
  ЛЕНИВАЯ ЖИЗНЬ В ТРОПИКАХ.
  
  
  Уже лёжа в гамаке, Фернандо съел ещё одно манго и, облизав пальцы,
  закурил сигарету. Ветви смыкались над ним густым шатром, лёгкий
  ветерок обдувал его тело, и ему не было жарко.
  "Мне не жарко", - подумал Фернандо. Его клонило в сон, но после
  съеденных фруктов курить было приятно. Мысли в голове приятно
  путались, ему было хорошо.
  "Приятно", - подумал Фернандо.
  Он закрыл глаза и почувствовал, что вот-вот заснет. Ему уже не
  хотелось курить, но жалко было начатой сигареты.
  "Последнюю затяжку", - подумал Фернандо, с трудом приоткрывая
  глаза. Сигарета выскользнула из пальцев. Фернандо засмеялся. Ему не
  хотелось смеяться, но он ничего не мог с собой поделать. Он смеялся
  всё тише, и наконец, успокоившись, опустил на лицо сомбреро и
  сложил руки на животе.
  - Фернандо!
  "Это я!" - подумал Фернандо во сне.
  - Вы арестованы!
  
  
  
  ПОЕЗД.
  
  
  Однажды вечером заяц сказал:
  - Зайчиха!
  - Что, дорогой?
  - Слушай!
  Зайчиха ничего сначала не услышала, но потом стала различать шум,
  который всё усиливался.
  - Что это, дорогой?
  - Поезд.
  - Нет!
  - Вот увидишь!
  Они вылезли из норы и стали ждать. Через минуту мимо них с
  грохотом промчался поезд.
  - Спасибо тебе, дорогой! - сказала зайчиха, смахивая слезинку, и
  поцеловала зайца. И они радостно пошли спать.
  
  
  
  ПОРТРЕТ ДЕДУШКИ СТИВА.
  
  
  Однажды мой однокурсник Стив пригласил меня провести выходные в
  его фамильном замке.
  Фамильный замок Стива был довольно большой. Весь день он водил
  меня из комнаты в комнату. Заходили мы также в библиотеку и в
  погреб. Но особенно меня поразила одна картина. На ней был
  изображён пожилой мужчина в мундире старого покроя, забрызганном
  кровью, со свирепым выражением лица и топором в руках.
  Вечером, когда мы сидели в креслах перед камином и пили портвейн, я
  спросил Стива об этой картине.
  - Это портрет моего дедушки. Он умер, когда меня ещё не было на
  свете, - сказал Стив. - Его повесили. - добавил он.
  Оказалось, что дедушка Стива в молодости был мельником и там, на
  мельнице, продал душу дьяволу. Тогда он заперся в замке и выходил из
  него только по ночам, отлавливал одиноких путников, приводил их в
  замок, рубил топором и ел.
  - Говорят, он по ночам сходит с портрета и бродит по замку с топором,
  но я не верю в это. Хотя и слышу иногда подозрительные шаги в
  коридоре, - закончил Стив.
  - Только люди со слабым умом могут верить в такую чушь, - сказал я.
  - Конечно, - согласился Стив. - Такие люди боятся зеркал, фотографий,
  картин ...
  - Чёрных кошек тоже, - добавил я.
  - Вот именно, и солнечных затмений ...
  - Это тёмные люди, полные предрассудков.
  - Таких людей надо убивать! - закончил Стив.
  
  Постелено мне было в той самой комнате, где висел портрет дедушки
  Стива. Я лёг, но долго не мог заснуть. То мне казалось, что дедушка
  хмурится, то наоборот, что смеётся. А в руке его то топор, то голова,
  то вообще что-то непонятное. Я встал и занавесил портрет простынёй.
  Но не успел я лечь, как простыня стала развеваться, будто от картины
  дул на неё сильный ветер. Я сдёрнул простыню и обомлел: дедушки на
  картине не было. Тогда я взял заряженный мушкет, лежавший на
  тумбочке, забился в угол кровати и так, сидя, проспал до рассвета.
  Когда я проснулся, дедушка был на своём месте, и даже лицо его
  казалось не таким свирепым. "Конечно, это был сон!" - подумал я и
  поклялся никогда больше не пить портвейн.
  Спустившись вниз к завтраку, я увидел, что стол накрыт только на
  одного.
  - Где же Стив? - спросил я.
  - Увы, его зарезали ночью, - сказала горничная.
  Я в ужасе приказал запрягать лошадей и сразу после завтрака уехал в
  город, подальше от этого проклятого замка.
  
  
  
  ТАИНСТВО СМЕРТИ.
  
  
  Молодой человек спешит на свидание. Выскакивает из квартиры -
  лифт сломан. Он мчится вниз по лестнице. Седьмой этаж, шестой,
  пятый ... На четвёртом этаже он спотыкается и падает, ударяясь
  головой о батарею. Несколько секунд он шевелит ногами, потом
  застывает в неподвижности.
  От тела отделяется ошарашенная душа и начинает медленно подниматься вверх по лестнице.
  
  
  
  СПЯЩИЙ ИНОК.
  
  
  Инок спит. Дыхание его ровно и глубоко. Но сон его лёгок, как
  утренний туман. Дунет ветерок, и туман исчезнет. Был ли он, нет ли? ..
  Чутко спит инок. Так спит хищный зверь в джунглях. Охотник,
  радуясь, наводит ружье, целится. И вдруг - где же он, зверь-то? Нет
  его. Пусто кругом. Охотник озирается, трёт глаза и тут чувствует за
  спиною горячее дыхание зверя... Или ещё так спит лихой человек на
  пароме. Пошепчутся попутчики, посовещаются, порешат сковырнуть
  его за борт. А чуть только подойдут - глядь, а он и не спит вовсе, и
  глаза-то его открыты, и в руках он острый ножик держит. А то и
  топор ...
  Ну и пусть спит себе инок с миром. Дело молодое. До заутрени ещё
  часа полтора осталось ...
  
  
  
  
  
  РАССКАЗЫ О ЖИВОТНЫХ.
  
  
  ПТИЧКА.
  
  На дереве сидела птичка. Дунул сильный ветер, птичка ударилась об
  забор и сдохла.
  
  
  ЛОШАДЬ.
  
  На берегу стояла лошадь. Дунул сильный ветер, лошадь упала в речку
  и утонула.
  
  
  БОБЁР.
  
  В реке сидел бобёр. На него упала лошадь, и он утонул.
  
  
  БАБОЧКА.
  
  Бабочка порхала с одного цветка на другой, с другого на третий, с
  третьего на четвёртый и так далее, пока не сдохла.
  
  
  
  ОЛЕНЬ.
  
  По лесу шёл олень и жрал стекловату. Все думали, что он сдохнет, но
  он не сдох!
  
  
  
  
  
  
  БЕЗ НАЗВАНИЯ.
  
  
  Адам и Ева гуляли по саду и всему что видели давали имена.
  - Так. Это кактус, - говорил Адам.
  - Кактус! - повторяла Ева.
  - Это пусть будет заяц, это - носорог, а вон то, скажем, свинья.
  - Свинья, свинья! - радовалась Ева. - А это пусть будет скорпион,
  ладно?
  Так они гуляли довольно долго, пока в самом глухом углу Эдемского
  сада не увидели ...
  - Что это? - спросила Ева.
  - Это... А ты как думаешь?
  - М-м... Не знаю ...
  - Ну скажи что-нибудь. Не важно что.
  - Э-э... Ничего не могу сказать ...
  - Я почему-то тоже ...
  Так это и осталось неназванным.
  
  
  
  СОН МЛАДЕНЦА.
  
  
  Птицы пели неправильно.
  "Ки-Ки! Ки-Ки!" - сердился младенец, начиная засыпать.
  Сначала ему снилась собака. Это была хорошая собака, с длинным хвостом. Она не подходила слишком близко и негромко говорила "Гав-Гав!". Потом собака ушла, и пришла кошка. Она сказала "Мяу!" и помахала пушистым хвостом. Последней пришла большая умная птица.
  "Ки-Ки!" - сказала птица. Младенец улыбнулся ей и дальше спал уже без сновидений.
  
  
  
  
  ЛЕТЯЩАЯ ОБЕЗЬЯНА.
  
  
  - Одна обезьяна, - рассказывал дедушка,- всё время прыгала. Другие
  обезьяны созерцали природу, добывали пропитание, воспитывали
  детей, а эта всё время только прыгала с ветки на ветку. Потому что
  каждая ветка издали казалась лучше, чем была на самом деле. К тому
  же даже самые лучшие ветки ей быстро надоедали. И вот однажды
  обезьяне что-то такое померещилось, она прыгнула, а там ничего не
  оказалось ...
  - Вообще ничего?
  - Вообще.
  - Ну и что обезьяна?
  - Она так до сих пор и падает.
  
  
  
  МОЛОДА.
  
  
  "А ведь я уже не молода," - подумала Маша, идя с работы. "Немолода!" - эта мысль поразила её как громом. Скрылось солнце, небо потемнело, птицы на деревьях замолкли, и наступила страшная тишина. "Не молода, не молода!" - повторяла Маша про себя. Под
  ногами у неё загудела земля. Маша зажмурилась и сжала руками виски. Из глаз её брызнули слёзы. Ей показалось, что вот-вот что-то огромное упадет с неба и раздавит её.
  "Но вообще-то ведь я молода," - подумала Маша. "Молода!" Гул прекратился. "Молода, молода!" - повторяла Маша, вытирая слёзы.
  Небо прояснилось, выглянуло солнце, и на деревьях запели птицы.
  Маша улыбнулась и продолжила свой путь.
  
  
  
  
  
  ТРОИЦА.
  
  
  Я встретил его в винном магазине и сразу узнал, ведь это был я сам,
  только лет двадцать назад. Он тоже узнал меня.
  - Вот ведь как бывает ... - сказал я. - Ты что берёшь?
  - Портвейн.
  Молодой я покраснел.
  - Убери свои деньги, студент, - сказал я.
  - А где мы будем пить, у тебя? - спросил молодой я.
  - М-м ... Мы можем поехать в одно место, я там живу временно ... У
  одной женщины ...
  На самом деле мне не очень хотелось, чтобы молодой я видел эту
  женщину.
  - А может поедем в общагу? - предложил молодой я.
  Выходя из магазина, мы столкнулись со стариком потёртого вида.
  - Ребят! - старик схватил меня за рукав. - Помогите! Чуть-чуть не
  хватает! ..
  - А пошёл ты! - сказал я, отталкивая старика, и вдруг обомлел. И
  молодой я тоже. И старый я.
  - Ну что ж, - сказал я, понемногу приходя в себя, - пойдём, у нас есть.
  Закуси только нет.
  - Да чёрт с ней, с закусью, - сказал старый я.
  Мы не поехали в общагу , а расположились на ящиках во дворике возле
  церкви.
  - Я пишу поэму ... - сказал молодой я.
  - Помолчи, - сказал старый я.
  Чуть позже он сказал:
  - Мы сидим как Отец, Сын и Святой Дух ...
  - Аминь, - сказал я, и дальше мы пили молча.
  
  
  
  
  
  
  
  МЁРТВЫЙ ГОРОД.
  
  
  Расскажу вам о мёртвом городе. Когда-то это был оживлённый
  торговый город. Но в одну прекрасную ночь все его жители исчезли.
  Сто тысяч жителей. С тех пор это мёртвый город. Даже звери и птицы
  обходят его стороной. Только одна мрачная старуха бродит с фонарём
  по ночным улицам.
  - Где же люди? - спрашиваю я у старухи.
  - Какие ещё люди? - шамкает старуха.
  - Но ведь были же люди!
  - Были да сплыли! - хохочет старуха.
  Она хохочет всё громче, и от её хохота поднимается вьюга и
  разбиваются окна в домах ...
  
  
  
  ДАР БОГОВ.
  
  
  Вот я сижу, как паук, плету свою паутину. Вдруг - грохот, звон,
  влетает розовое фламинго.
  - Это ещё что за шутки?! - я высовываюсь в окно.
  Улицы пусты, четыре часа утра.
  Окно разбито, рама сломана, стол сломан, стакан разбит. Хромое
  фламинго сидит на полу. Я тоже сижу на полу напротив фламинго.
  - Здравствуй, утренняя птица!
  Из разбитого окна тянет утренней свежестью.
  На рынке фламинго никто не берёт, и меня же штрафуют любители
  дикой природы.
  Я смиряюсь, найдя в старой книге изречение древней мудрости:
  "Тому, кого они хотят возвысить, боги дарят розовое фламинго."
  
  
  
  ВОСКРЕСЕНИЕ.
  
  
  Когда Христос воскрес, он вернулся к семье, в родной Вифлеем.
  - Ну как там, в Иерусалиме? - спросил его за ужином отец, плотник
  Иосиф.
  - Да ничего.
  - Пойдёшь туда ещё?
  - Нет, - улыбнулся Христос, - больше не пойду.
  
  
  
  ОДНАЖДЫ
  
  
  Однажды, когда Исус Христос спал, кошка описала ему сандали.
  Он долго гонялся за ней, но так и не поймал.
  
  
  
  
  МУДРЫЙ КОЛДУН.
  
  
  Один земледелец вырастил много помидоров, но прилетела жар-птица
  и сожрала весь урожай. Так было и на другой, и на третий год. Тогда
  он пошёл искать совета у старого колдуна, известного своей
  мудростью. Долго ли, коротко ли, только добрался он наконец до
  места, где жил колдун. После долгих уговоров тот согласился
  выслушать земледельца.
  - Ну, говори, чего пришёл? - сказал колдун.
  - А что это такое у тебя на носу? - спросил земледелец.
  - Это очки, - объяснил колдун.
  И он щедро наградил земледельца и отправил с богатыми дарами в
  большой город, где земледелец вскоре открыл своё дело.
  
  
  
  ДУРАЦКИЙ СОН.
  
  
  Одному человеку снился дурацкий сон, будто кругом одни подонки,
  ходят, бубнят чего-то. Денег нету к тому же. Взял он тогда и
  застрелился.
  Просыпается - в дверях генерал в парадном мундире.
  - Эй, генерал, тебя как звать?
  - Харитоном, - отвечает генерал, - и родом я из колмыцких степей.
  - Ты, это, Харитон ... Береги меня.
  - Не извольте беспокоиться, Ваше Величество! - говорит Харитон.
  
  
  РАЗГОВОР.
  
  Человек садится на землю и смотрит на камень, а камень смотрит на
  человека.
  - Интересно, сколько тебе лет? - спрашивает человек.
  Камню несколько миллионов лет, и он молчит, смотрит на человека.
  - Молчит... - говорит человек. - Внеподвижности... Мне, например,
  тридцать.
  Вечереет.
  - Тебе не холодно? - спрашивает человек.
  - Ква, ква, ква, - говорит камень.
  72
  - Издеваешься? Ну и пожалуйста.
  Человек встаёт, отряхивает штаны и уходит.
  
  
  
  
  
  ПОВЕСТЬ О ДВУХ БЛЯДЯХ.
  
  
  Хочу рассказать вам о двух блядях. Итак, жили-были две бляди. И
  одевались они как бляди, и красились как бляди, и разговаривали по-
  блядски. И походка, и мысли - всё у них было блядское.
  Уж вижу я, как мой читатель, дойдя до этого места, восклицает с
  возмущением: "Вот ведь, блядь, какой общественный порок!"
  Но посмотри на себя, о читатель! Сам-то ты чем лучше? И речи твои, и
  мысли, и походка ...
  
  
  
  ВОЛШЕБНЫЙ БУКЕТ.
  
  
  Сначала мне снилась таблица химических элементов. Нет, не как у
  Менделеева. Гораздо лучше.
  Потом приснился "Иллюстрированный Словарь Садовода". Я искал там
  слово "интуиция", но не нашёл. Зато прочитал статью к слову "корова".
  "К сожалению, - говорилось в статье, - по техническим причинам мы
  не смогли проиллюстрировать это животное. Корову вы можете
  увидеть на одной из следующих ферм ..." Дальше шёл список ферм, где
  можно посмотреть на корову.
  
  Потом мне приснился сборник рассказов болгарских писателей, из
  которых я запомнил только один.
  Один лётчик влюбился в одну девушку и пригласил её поужинать к
  себе в гостиницу.
  - Я приготовлю много вкусных вещей, - сказал лётчик. Но девушку
  тогда так тошнило, что она отказалась.
  Лётчик очень обиделся, а девушку вскоре перестало тошнить, и она
  пошла ужинать к другому своему знакомому. Но оказалось, что он
  живет в бедности. Она купила ему кусок колбасы, а сама пошла в
  ресторан. Но в ресторане ей не понравилось, и она поехала в гостиницу
  к лётчику.
  Лётчик встретил её упрёками.
  - Неблагодарная! - кричал он, бросая к её ногам цветы, браслеты и
  драгоценную заморскую буженину.
  Девушка испугалась, схватила один небольшой персик и убежала. А
  лётчик в отчаянии сел на букет белых роз и завыл.
  Но никто не услышал его воя. Ибо это был волшебный букет. Он
  впитывал в себя человеческую боль и облегчал страдания. Если же боль была слишком сильной, то слушая вой, опытный врач мог поставить правильный диагноз и начать лечение.
  
  
  
  
  ЖЕНЩИНА, СМОТРЯЩЯЯ НА ЭКСКАВАТОР.
  
  
  Я ехал на велосипеде и увидел молодую женщину. Она стояла и
  смотрела на экскаватор. Я проехал мимо и обернулся. Она всё так же
  смотрела на экскаватор. Я ехал и смотрел на неё, а она смотрела на
  экскаватор. Я ехал и ехал и всё смотрел на неё, и чуть не врезался в
  столб.
  Может она инженер, черт её знает ...
  
  
  
  ЗАЛОЖНИК.
  
  
  - Ну, будешь звонить домой?
  - У меня нет дома.
  - Как знаешь. Пятьдесят тысяч - не такие уж большие деньги. Другие
  заплатят. И они вернутся домой целые и невредимые, и будут
  вспоминать этот случай как забавное приключение. А тебя мы
  расстреляем.
  Утром мы шли через джунгли, и покрытые росой листья были
  удивительно яркие, а среди листьев ещё более яркие огромные жёлтые
  цветы.
  - Ещё далеко? - спросил я солдата.
  - Нет, почти пришли.
  Я стал смотреть на листья ещё внимательней.
  - Мы не убийцы, - сказал солдат, когда мы вышли на поляну, - просто
  нам нужны деньги для революции.
  Через поляну бежал ручей.
  - Посмотри, - сказал солдат, щелкая затвором, - возле ручья трава
  лилового цвета, а в воде плавают разноцветные рыбы. Они едят
  жемчуг, который лежит на дне ...
  Я заглянул в ручей, и он выстрелил.
  Потом он подошёл, и мы вместе смотрели на жемчуг.
  - Если долго идти вниз по ручью, - сказал солдат, - то выйдешь к
  большой реке. Только тебе придётся идти очень-очень долго. По
  деревьям будут прыгать обезьяны, жёлтые цветы завянут, и расцветут
  красные, а по ночам к ручью будут прилетать попугаи. А потом ты
  будешь идти вдоль реки. Много-много дней, пока не увидишь город.
  Там есть рынок и церковь, а вечером идёт дождь.
   Там есть один дом, очень старый дом из брёвен, с синими ставнями. Это твой дом. На завалинке лежит кошка, пол скрипит, а в сенях стоит ведро с водой.
  
  
  
  
  
  РУСАЛКИ.
  
  
  - А ежели девка какая утопнет, - рассказывал дедушка, - то становится
  русалкой ...
  Тут на улице послышались крики, и он выглянул в окно.
  - Чего там ещё?
  - Ой, страсти! - закричала соседка. - Тимка опять надрался! Машка с
  дитями от него заперлись, а он дверь топором рубит!
  Дедушка взял ружьё и пошёл к двери.
  - Ты куда это? - заволновалась бабушка.
  - Пойду пристрелю гада, - сказал дедушка, выходя.
  
  
  
  
  СТАРАЯ ИСТОРИЯ.
  
  
  Герцог приказад удвоить патрули, однако беспорядки продолжались:
  была задета честь знатнейшего семейства Толедо. Нанятые доном
  Рибера, по городу рыскали наёмные убийцы. Каждое утро находили
  новые трупы, но Педро Гарсии среди них не было. Братья Рибера
  поклялись не переступать порога дома, пока не найдут убийцу сестры.
  Педро нашёл их сам, узнав, что гибнут его друзья. Он успел ранить
  старшего Риберу. Ещё живого Педро принесли к герцогу, и наутро он
  был повешен.
  - Но на этом история не заканчивается, - сказал профессор. - О, нет! У
  Педро был брат. Приехав из Мадрида, он под видом просителя явился
  к дону Рибера и перерезал ему горло. Он не успел уйти. Говорят,
  братья Рибера разрезали его на куски. Его звали Хосе Гарсия ...
  Вот такая история. А всё началось здесь, на этом самом месте,
  четыреста лет назад. Мария Рибера выходила из церкви, когда Педро
  подошёл и ударил её кинжалом.
  - Почему он это сделал? - спросил я. В Толедо я был проездом. В то
  время я только закончил академию и готовился принять сан.
  - Почему он её убил? Из ревности. Он приревновал её к сыну герцога,
  молодому Мигелю Перейро. Совершенно без оснований, я думаю.
  - А У Хосе Гарсии не было родни?
  - Нет. К счастью. Правда, незадолго до своей кончины он женился, но
  детей у него не было.
  - Вы, наверно, очень хороший профессор. Вы помните все имена, все
  детали этой истории ...
  - Ах, молодой человек! Да ведь может из-за этой-то истории я и стал
  учёным! Вы знаете, как меня звать? Аурелиано Рибера! Я последний из
  древнего рода Рибера! Вот так-то, молодой человек ...
  Профессор вздохнул и погрузился в свои мысли.
  Опускались сумерки. На ступени церкви лежал серый камень.
  "Наверно, этому камню тоже четыреста лет ..." - подумал я.
  - У него был сын ...
  - Что?
  - У Хосе Гарсии был сын, - сказал я и ударил профессора камнем по
  голове.
  Он упал с проломленным черепом на том самом месте, где четыреста
  лет назад я зарезал прекрасную Марию Риберу, беспричинно
  приревновав её к сыну герцога, молодому Мигелю Перейро.
  
  
  
  СЛУЧАЙ С ХАСИДОМ.
  
  
  - Или вот ещё недавно на Крите, - рассказывал девушке профессор, -
  нашли одно удивительное захоронение. Кувшины, драгоценности,
  оружие... Но главное - прекрасно сохранившийся скелет молодого
  вельможи в парадном облачении. На ногах его были золотые браслеты,
  на поясе меч, в руках скипетр, украшенный рубинами, а в зубах - вы не
  представляете, что было у него в зубах! ..
  Тут самолёт тряхнуло, и в салоне запахло дымом. Появилась
  стюардесса.
  - Пристегните, пожалуйста, ремни.
  - Скажите, ведь всё нормально, - испуганно заговорила женщина сзади,
  - Ведь мы не упадём, правда же мы не упадём?!
  - Не знаю, - сказала стюардесса. - Пристегните ремни!
  - Мама ... - сказал профессор.
  Сидящий впереди молодой хасид обернулся:
  - Так что же всё-таки ... А, впрочем ... - он махнул рукой и снова
  погрузился в чтение, нервно кусая пейсы.
  - У меня жених в Индиане! - завизжала девушка.
  - Заткнись! - сказала стюардесса по-испански.
  Самолёт кувыркнулся, штопором пошёл вниз, упал на скалы и
  взорвался.
  
  
  
  ЛУНА.
  
  
  Ночь. Город спит. Темно. Только на площади горит один фонарь.
  Вокруг фонаря кружатся бабочки. Много бабочек. Вот и ещё одна. Она
  подлетает и ударяется о стекло. Фонарь разбивается, на землю летят
  осколки, и бабочки разлетаются в разные стороны.
  "Я всем приношу несчастье, - думает бабочка. - Это потому что я сама
  несчастна." Она замечает в небе круглую луну, и летит к луне.
  А в самом центре луны за пультом сидит человек.
  - Учитель, - говорит человек. - Все лампочки мигают хорошо, и
  приборы гудят ровно ... Только я забыл, какую кнопку надо нажать,
  синюю или красную?
  Ответа нет.
  - Учитель, учитель! - зовёт он испуганно.
  Тишина. Учителя нет.
  Человек закрывает глаза и нажимает на обе кнопки ...
  Но ничего не происходит. Мигают лампочки, и луна всё так же ровно
  плывет по небу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ЛИСТЬЯ (Пася).
  
  
  В парке мы собираем букеты из листьев. Из красных и жёлтых листьев, упавших с клёна. Только я собираю все листья подряд. Я срываю зелёные листья кустов и поднимаю мокрые чёрные листья, лежащие в лужах. Мой букет самый большой. Я бросаю его вверх, и ветер уносит листья. Другие дети смеются и что-то кричат мне. Но я не понимаю их языка.
  
  
  
  УХОД ГЕРОЯ ИЗ ДОМА.
  
  
  - Героя только из дома выпусти, а дальше он уж сам пойдёт куда надо,- сказал дьявол.
   И вот он стоит на пороге. Причесался, подпоясался, сапоги начистил.
  - Ну, я пошёл.
  - Ну ступай.
  - Смотри-ка, котомку забыл, - говорит дьявол.
  - Ну вот! .. Не спокойно мне что-то. Ты б проводил его немного.
  - Да. Провожу, пожалуй. До леса.
  Я подхожу к окну. Вечереет. Идёт мелкий дождь со снегом. Герой уже
  далеко. Топает по грязи, трёт озябшие уши. За ним, шагах в десяти, с
  котомкой идёт дьявол.
  
  
  
  ПОСЛАНИЕ.
  
  
  Два ангела летели над водной гладью.
  - Ну, и где они? - спросил один другого.
  - А вон.
  Из воды поднимался утёс. На нём стояли люди. Они стояли, сбившись в кучу, и боялись пошевелиться, чтобы не упасть в воду.
  - А я думал, это деревья.
  - Нет. Видишь, у них головы вертятся.
  Ангелы облетали утёс слева, и лица людей поворачивались, следя за ними.
  - Смотрят на нас ...
  - А теперь чего не смотрят?
  - У них дальше головы не поворачиваются. Полетели в другую сторону. Ангелы полетели направо.
  - Вот видишь, и в эту сторону так же.
  - Градусов где-то на девяносто.
  - Да, примерно. У кого больше, у кого меньше.
  - А давай полетим наверх.
  Теперь ангелы летели вверх, и люди поднимали лица всё выше.
  Раздался слабый всплеск.
  - Всё, это предел.
  - Ну, говори.
  Ангелы спустились чуть ниже, и один из них сказал:
  - Радуйтесь, люди ,...
  - Ну, чего ты?
  - Подожди ... Радуйтесь, люди! .. Не помнишь, как там дальше?
  - Нет.
  - В общем, радуйтесь! - сказал ангел, и они повернули обратно.
  
  
  
  ХОРОШИЙ ДЕНЬ.
  
  
  1.
  С утра я встаю и вижу, что моя шапка лежит на полу. Вчера вечером
  она висела на вешалке, а сейчас лежит на полу. Значит она упала
  ночью, пока я спал!
  
  2.
  Я чищу зубы и смотрю в зеркало. У меня молодое и румяное лицо. Но меня это не радует.
  О, нет, меня это не радует!
  Да, меня это радует!
  
  
  
  СКАЗКА.
  
  
  Однажды Кащей Бессмертный похитил прекрасную принцессу, а Иван- Царевич пришёл её вызволять.
  - Кулаками махать - большого ума не надо, - сказал Кащей Бессмертный. - А давай лучше - кто кого перепьёт.
  Первым выпил Кащей, полный ковшик, покачнулся, но устоял. Тогда и Иван-Царевич выпил полный ковшик и тоже устоял. А Кащей Бессмертный выпил второй ковшик, и морда его стала дикая и зубастая. Но Иван-Царевич тоже выпил, и у него тоже сделалась страшная морда. Тогда Кащей Бессмертный выпил третий ковшик и запел:
  "Сидит добрый молодец во сырой темнице,
   Ждёт лютой смерти."
  А Иван-Царевич тоже выпил и запел:
  "А красна девица ждёт его, плачет,
   Но не дождётся и удавится."
  И им обоим стало грустно. Кащей Бессмертный выпил ещё ковшик и так свистнул, что даже стены задрожали, а Иван-Царевич свой ковшик выпил и как даст кулаком по столу!
  Тогда Кащей Бессмертный ещё выпил, ударился оземь и обернулся жирным горбатым пингвином. А Иван-Царевич тоже ударился оземь и обернулся старой облезлой обезьяной. Посмотрели они друг на друга и заплакали - так им стало противно.
  - Уйди ты с глаз моих, ради Христа! - сказал Кащей Бессмертный. - Уж больно тошно мне на тебя смотреть.
   Но Иван-Царевич уже и сам уходил и плевался.
  
  
  
  
  
  
  ДЕМОНСТРАЦИЯ ТАНКОВ.
  
  
  - Вот это самый большой танк в мире, - сказал генерал. И действительно, танк был такой огромный, что я даже не стал обходить его кругом, чтобы не терять времени.
  - А это самый маленький танк в мире, - сказал генерал. И правда, танк был совсем-совсем маленький, и стоял на лыжах.
  Я тогда вспомнил, как один геолог показывал мне свои камни. У него было три камня. Один он нашёл на юге, другой на севере, а третий на востоке. Чем больше я на них смотрел, тем больше убеждался, что они одинаковые.
  - Они же одинаковые!
  - Совершенно одинаковые. Поэтому я их и подобрал.
  - Как же ты их различаешь?
  - А там снизу приклеены бумажки.
  И верно, снизу к ним были приклеены разноцветные бумажки: чёрная, жёлтая и зелёная.
  
  
  
  СЫН НАВЕЩАЕТ ОТЦА.
  (Пьеса.)
  
  
  На койке лежит старый отец.Входит сын с лукошком.
  СЫН. Здорово, батя!
  ОТЕЦ. А, здорово.
  СЫН. Вот я тебе крыжовнику принёс.
  ОТЕЦ. А...
  Едят крыжовник. 3а окном раздаётся страшный грохот.
  СЫН. Ой! Чего это?!!
  ОТЕЦ (Спокойно). Люлька наверно свалилась. Маляры там стену красят.
  СЫН. А... А я аж испугался - такой грохот! Думал - может лопнуло чего.
  ОТЕЦ. Не, люлька должно быть.
  СЫН. А...
  Едят крыжовник.
  СЫН. Ну ладно, бать, пойду я. А то уже живот болит от этого крыжовника.
  ОТЕЦ. Ну, иди, чего.
  СЫН. Ну, я пошёл.
  ОТЕЦ. Ну, ступай.
  СЫН. Ну, пока.
  ОТЕЦ. Ну, бывай.
  Сын уходит.
  
  
  
  ФИАЛКИ.
  
  В этом стихотворении рассказывается о человеке, который забрался на гору и нашёл там череп.
  
  
  Собирая фиалки, я поднимаюсь в гору.
  Чем выше я лезу, тем больше вокруг фиалок.
  Вот уж я на вершине, и что же я вижу?
  Увы! Я вижу череп и мёртвые кости.
  
  Осторожно я спускаюсь с вершины.
  В голове моей кружатся всякие мысли.
  В одной руке у меня череп.
  В другой руке у меня букет фиалок.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Страна восходящего солнца
  
  
  
  * * *
  Осенний ветер унёс мою жену и собачку.
  Принесёт ли он их обратно?
  Я пью саке, греясь у очага.
  
  
  * * *
  - Эй, старик, почему ты не предложишь нам напиться? Разве часто
  такие богатые караваны проходят у твоего колодца?
  - Час назад вас не было, и ещё через час вас не будет. Я пока ещё могу
  различать миражи.
  - Тихо старик, молчи.
  Мы уходим, тёмные силуэты на фоне звёзд.
  
  * * *
  Если б я был звездочётом, я бы считал звёзды.
  Если б я был садоводом, я бы сажал деревья.
  Восходит солнце. Я смотрю на него из-под руки.
  
  
  * * *
  Снег засыпает землю.
  Консьерж разгребает снег.
  Мужественный маленький консьерж.
  
  
  * * *
  
  Ветер уносит брошенную на крыльцо газету.
  - Мудак, - говорит старушка уходящему почтальону.
  
  
  * * *
  
  Не спрашивай у собаки, куда она бежит по весне: она не сможет тебе
  ответить.
  
  
  * * *
  Только вчера выпал снег,
  а сегодня он уже тает.
  Природа не очень-то умная.
  
  * * *
  Вечер. Люди идут с работы.
  Бедные люди!
  Наверно они устали.
  
  * * *
  Нищий старик на углу просит мелкую монету.
  Неужели ему никто не поможет?
  Боже мой!
  
  * * *
  По горной дороге
  Лао Цзы уходит на запад.
  Солнце печёт ему лысину.
  
  
  * * *
  Каравелы
  Шторм
  Тишина. Подводные клады.
  
  * * *
  Весенняя дымка над морем.
  На белых пароходах
  евреи едут в Америку.
  
  * * *
  Лунная ночь. Не спится.
  То на спину перевернусь
  то на живот.
  
  * * *
  Снег тает.
  Деревья
  застыли в танце.
  Собака
  неподвижной мордой
  смотрит на горизонт.
  у моих дверей человек в шляпе
  листает толстую книгу.
  Моя странная жизнь.
  
  * * *
  На верхушку дерева садится птица. Но ветер качает дерево, и птице
  трудно удержаться. Поболтавшись какое-то время, она улетает.
  
  * * *
  В моей душе шумят деревья
  Начинается дождь
  В моей душе вечер.
  
  
  * * *
  Люди уходят с площади
  Ветер играет листьями
  Тени на поверхности воды появляются и исчезают.
  
  
  * * *
  Тишина
  телефон
  ошиблись номером
  тишина
  
  
  
  * * *
  
  Паруса
  простынь.
  Монреаль.
  
  
  * * *
  
  Воскресенье.
  Можно спать.
  Mожно не спать.
  
  
  
  * * *
  
  Сиеста.
  Вязкое
  время.
  
  
  
  * * *
  
  От лая собак
  тишина
  слышнее.
  
  
  
  * * *
  
  В еловой чаще
  росток клёна.
  Никаких шансов...
  
  
  
  * * *
  
  Восемьдесят
  Десять тысяч
  Пятнадцать
  Шесть
  
  Четыре
  Семь
  Одиннадцать
  Тридцать два
  
  Тридцать два
  Одиннадцать
  Семь
  Четыре
  
  Восемьдесят
  Десять тысяч
  Пятнадцать
  Шесть.
  
  
  * * *
  
  Гринго в красных трусах собирает ракушки
  Эй, гринго, на хрен тебе ракушки?
  Не слышит, собирает ракушки на берегу океана.
  
  
  * * *
  
  Под водой плывёт рыба и видит черноту и серебряные искры.
  Потом она выныривает и смотрит вверх.
  Так получается вселенная.
  
  
  
  * * *
  
  Узоры веток
  на сером небе
  острые листья сирени
  
  
  * * *
  
  Все деревья остались на своём месте
  Мы вырастем, родим детей и умрём.
  
  
  * * *
  
  Отражение в зеркале
  Оглядываюсь встревоженно:
  Никогда не знаешь ...
  
  
  
  * * *
  
  Женщина, умершая ужасной смертью,
  склонившись надо мной говорила
  Я открою тебе великую тайну
   Я открою тебе великую тайну
   Я открою тебе великую тайну
  
  
  * * *
  
  Какая разница между человеком до смерти и после смерти?
  Казалось бы никакой. Точно также он смеётся, пьёт пиво, смотрит на
  витрины и на проходящих женщин
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ловец жемчуга
  
  
  Катрин
  
   Белка собирает орехи и прячет, готовясь к зиме.
   Она не видит,что кругом все ветки усыпаны удивительными орехами,
   и что так будет всегда.
  
  
  
  
  
  
  ОДИН ВОЛШЕБНИК
  
  
  Один волшебник хотел превратить скалу в апельсин, но ошибся, и сам
  стал скалою.
  Так они и стоят рядом. Иногда они разговаривают, но больше молчат.
  
  
  
  
  
  
  ХРУСТАЛЬНЫЕ ГЛАЗА
  
  
  Плач кошек на холмах
  Плач кошек сдавленных
  между землёй и небом
  Плач кошек смотрящих на облака
  Плач дымчатых кошек
  Плач облачных кошек
  уплывающих вдаль
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  СТУДЕНТ .
  
  
  
   ...Вчера был у гадалки. Она предсказала
   мне жизнь в бедности и лютую смерть ...
   (Из письма).
  
  
  То, что я принял за гостиницу, оказалось жилым домом.
  - Нет здесь гостиницы, - сказала старуха, сидящая на крыльце. - Была,
  говорят, да сгорела. Сто лет назад.
  На крыльцо вышла женщина средних лет.
  - Вот он, - сказала ей старуха,- тот самый студент. Каждые пятьдесят
  лет приходит. Ещё бабка моя его знала. Гостиницу ищет. И в прошлый
  раз тоже искал.
  - Очень приятно, - сказала женщина.
  - Мне тоже очень приятно, - сказал я.
  Я уже понял, что старуха была не в своём уме, но что-то мешало мне
  уйти.
  - Ты ему воды принеси, - сказала старуха. - Он должен воды попить. И
  в прошлый раз воду пил. И дальше так будет.
  Женщина принесла мне воды из колодца. Я выпил полную кружку,
  хотя дрожал от холода и пить не хотел.
  - Совсем не изменился, - сказала старуха. - Такой и остался: нищий
  студент. В тот-то раз, мы ещё с ним на берегу тогда, помню, сидели -
  так он через год вернуться обещал. Говорил - вот денег в городе
  заработаю и вернусь.
  - Что ж вы не вернулись? - спросила меня женщина. Я с удивлением
  посмотрел на неё, а потом мы вместе - на старуху.
  - Его на Свистухе мужики убили, - объяснила она. - За то что он
  ихнюю конюшню сжёг.
  Какое-то время все молчали. Потом женщина предложила:
  - Может, пусть он у нас переночует?
  - Нет, - сказала старуха. - Пущай в сельсовет идёт, там переночует у
  сторожа.
  
  Солнце уже зашло, я шёл по тёмной пустынной улице, и дующий с
  реки ветер шумел у меня в ушах. И мне казалось, что когда-то я уже
  шёл по такой-же улице, так же шумел в моих ушах ветер, и всё так же я
  не мог разобрать, что он мне шепчет.
  
  
  
  АХ, СУДЬБА
  
  
  Ах, судьба! Ты как богатая тётя, что прилетев оделяет родных
  дорогими подарками. А мне говорит:
  - Ты мой самый любимый племянник! - и хлоп рюмку водки, а потом
  ещё и ещё... А с утра у неё самолёт.
  
  
  
  
  СВАДЬБА БУБЫ.
  
  
  Я почувствовал подвох, когда Буба представлял меня своей невесте: его
  дядя, капитан второго ранга, уставился на нас и опрокинул
  шампанское. А главное, как раз в этот момент, часы торжественно
  пробили восемь. Потому-то я и сказал весело:
  - Ба! Да мы, кажется, знакомы!
  Невеста, конечно, ожидала другой реакции. Она смотрела на меня молча и без улыбки, а Буба даже забыл удивиться. Он был бледен и смотрел отрешённо.
  Но окончательно всё провалил опять же его дядя. Он подошёл ко мне и
  сказал:
  - Вот, к племяннику приехал... Капитан второго ранга... Хотите
  посмотреть кортик?
  Мне стало совсем смешно.
  - Потом посмотрю, попозже, - сказал я, подмигнув, и он понимающе
  закивал.
  Когда часы пробили девять, дверь распахнулась, и вошёл маленький
  усатый человек в клетчатой кепке.
  - Итак, совершено убийство ... - начал он с порога.
  - Идиот, у нас свадьба! - заорал Буба, и тот убежал.
  Гости танцевали, и их лица становились всё более бессмысленными.
  - Ну, и что вы теперь будете делать? - спросил я Бубу.
  - Это всё из-за дяди, - сказал Буба равнодушно.
  Дядя к этому времени уже почти растаял в воздухе.
  - А может быть начнём всё сначала? - сказала невеста. - Ведь это же всё
  для тебя ...
  И мы переставили часы на без пяти восемь и начали всё сначала.
  
  
  
  СМЕРТЬ МЯСНИКА.
  
  
  Ангел Смерти в чёрном плаще и маске входит в мясную лавку.
  Усталый мясник склонился над окороком.
  Ангел Смерти. - Эй, мясник!
  Мясник (поднимая голову). - Чего тебе?
  Ангел Смерти снимает маску. Мясник хватается за сердце и умирает.
  
  
  
  У РАЙСКИХ ВРАТ.
  
  
  У райских врат Архангел Гавриил лежит под деревом и грызёт
  травинку.
  Появляется человек.
  Арх. Гавриил. - Ты кто такой?
  Человек (тихо). - Мясник.
  Архангел Гавриил грызёт травинку, смотрит на человека, человек
  смотрит в землю.
  Арх. Гавриил. - Ну заходи.
  Человек подходит к воротам, оборачивается.
  Арх. Гавриил. - Заходи, заходи ...
  Мясник скрывается за воротами. Архангел Гавриил лежит, грызёт
  травинку. Слышится пенье кукушки.
  
  
  ОДИН БЕДУИН
  
  
  Один бедуин заблудился в пустыне. Он умирал от жажды и роптал на
  Аллаха.
  - Чего ты хочешь? - спросил его Аллах.
  - Воды.
  И Аллах принёс ему воды.
  - Тебе ещё что-нибудь нужно?
  - Нет.
  Вечером он развёл костёр и долго сидел у огня. Потом он умер, и Аллах
  взял его к себе на небо.
  
  
  
  МОЛДАВСКАЯ ПОХОРОННАЯ ПЕСНЯ.
  
  
  - Похороните меня на высоком берегу!
  Парни: - Опа! Опа! Опа! Опа!
  Девки: - Ая-яй-яй-яй-яй!
  - На высоком берегу Дуная!
  Парни: - Опа! Опа! Опа! Опа!
  Девки: - Ая-яй-яй-яй-яй!
  -Заройте меня поглубже!
  Девки: -Ая-яй-яй-яй-яй!
  Парни: - Опа! Опа! Опа! Опа!
  Барабан: Бух! Бух! Бух! Бух!
  
  
  
  
  
  
  
  ПАСТУХ.
  
  
  На берегу озера сидел пастух и играл на свирели. Мы подошли
  поближе и похвалили его игру.
  - Тут как я никто не играет, - сказал он. - Даже русалки вылазят из
  воды, чтобы послушать.
  И действительно, тут только мы заметили лежащих вокруг него на
  траве русалок.
  
  
  
  ЛУКИНИЧНА.
  
  
  Старуха Лукинична была ведьма. Отец Никифор, как увидит её, так
  бывало и говорил:
  - Ведьма ты, Лукинична, старая ведьма.
  - Да и ты ведь не молод уже, отец Никифор, - отвечала Лукинична.
  - И то правда.
  И, вздохнув, шли они каждый своей дорогой.
  
  
  
  ЛОВЕЦ ЖЕМЧУГА.
  
  
  - Ну как? - спросил я ловца жемчуга, когда он вынырнул.
  - Так себе, - сказал он. - Тут ведь чего? То бывает нырнёшь разок и
  нормально, а то ныряешь-ныряешь и ни хрена.
  И он опять нырнул.
  
  
  
  
  
  
  ЛЁТЧИКИ.
  
  
  Лётчики сидели в землянке и играли в шахматы.
  - Чего ж вы не летаете? - спросил я.
  - Погода нелётная, - объяснили лётчики. - Когда можно летать, мы
  летаем, а когда погода нелётная, мы играем в шахматы.
  - А я ещё хожу на курсы Красного Креста, - сказал самый молодой из
  них, - чтобы заботиться о младшем брате: он от рождения ничего не
  видит и не слышит.
  - Вот ведь какая хуйня, - подумал я.
  
  
  
  ЗИМНИЙ ЛЕС.
  
  
  Зима. Все деревья покрыты снегом. Кроме одного: на нём прыгает
  птица и стряхивает снег на землю.
  О, глупая птица! Бесполезны твои дурацкие усилия! Улетай, вредная
  птица, не мешай мне любоваться зимним лесом!
  
  
  
  ПРИНЦ.
  
  
  - Ну что за хуйня! Все люди как люди, работают, веселятся, а я - то у
  меня руки болят, то ноги, то живот.
  - Это потому, что ты принц. Королевской крови. Просто тебя в
  роддоме с кем-то перепутали. Спи, не бери в голову.
  Но принц долго ещё не мог заснуть, всё ворочался с боку на бок и
  матерился.
  
  
  
  
  ПОЛНОЛУНИЕ.
  
  
  Я стою перед окном. Я стою посреди комнаты. Я стою перед окном
  посреди комнаты и говорю.
  Я говорю, говорю, а лунный свет льётся в моё окно, а сам я стою
  посреди комнаты, на ковре, возле разобранной кровати, и губы мои
  что-то бормочут, бормочут беззвучно, а свет луны, льющийся в
  комнату через раскрытое окно пронизывает меня насквозь и
  беспрепятственно проходит через моё тело, заливая голубоватым
  светом ковёр и разобранную кровать, возле которой я стою и говорю,
  говорю, говорю совершенно беззвучно в лунном свете,
  беспрепятственно проходящем через моё тело и пронизывающем мои
  беззвучно что-то шепчущие губы голубоватым светом луны, льющимся
  через открытое окно на ковёр и на разобранную кровать, возле которой
  я стою посреди комнаты и бормочу, бормочу, бормочу что-то
  беззвучное, как лунный свет, льющийся и. т. д.
  
  
  
  НОЧЬ.
  
  
  Я проснулся ночью от шума ветра. По небу бегут облака, дерево перед
  моим окном качается и на стене пляшут тени: в доме напротив горит
  лампа, из тех, что зажигаются сами, как только стемнеет. Лампа горит,
  по стене мечутся тени, дерево качается, шумит ветер, по небу бегут
  облака, горит лампа, и так каждую ночь.
  
  
  
  ТЕС
  
  Я увидел его из окна автобуса: Тес сидел на скамейке и разговаривал с Бьянкой, моей коллегой по работе.
   А я и не знал, что они знакомы.
  Я помахал им рукой и Тес не спеша поднялся в автобус. Он сел возле меня, положил ноги на противоположное сиденье и закурил сигару. Маленькая лохматая собачка улеглась возле его ног.
  Как странно! -подумал я. Ни шофёр, ни пассажиры не возмущались, как будто ничего не видели, как будто их не было, как будто нас не было.
  - Откуда ты знаешь Бьянку? - спросил я.
  - От тебя конечно, откуда ещё?
  Я точно знал, что не знакомил его с Бьянкой.
  - Как и всех остальных, - добавил он.
  Становилось интересно. Я попытался вспомнить, откуда знаю самого Теса. Мне казалось, что знал я его давно, но виделись мы редко, хотя последнее время я встречал его всё чаще.
  - Ты хочешь сказать, что ты - это я? - спросил я. Он молчал и курил сигару. Дым был сладковатый, терпкий, очень приятный.
  - Ты моя болезнь? - спросил я. Он молчал.
  - Ты моя смерть? -спросил я.
  - Ты будешь мной после того, как я умру? - подумал я.
  Тес покачал головой:
  - Нет, это ты будешь мной после того, как ты умрёшь.
  - Почему?
  - Почему нет?
  Действительно, почему бы и нет, подумал я.
  Если такова необходимость, если таков закон, если такова воля.
  Если такова моя воля. Если таково моё желание. Которое всегда закон.
  Которое не может не исполниться, потому что оно и есть необходимость, оно и есть закон, оно и есть я.
  
  "Бесполезно!" - услышал я, и тупые равномерные удары в грудь прекратились.
  - Бесполезно, - я потянул за поводок Джека, лающего на подъезжающий амбуланс, затушил сигару и бросил в урну.
  - Всё, пошли домой!
  
  
  
  
  
  Я ПОМНЮ ТЕБЯ
  
  
  - Я помню тебя весёлой маленькой девочкой, а теперь ты совсем
  взрослая женщина, работаешь официанткой в ресторане большого
  отеля и даже, говорят, спишь за деньги с туристами.
  По ночам ветер качает деревья, а звёзды падают днём и их тоже никто не видит.
  Когда я думаю об этом, у меня обрывается сердце.
  - Ветер качает деревья, и мы качаемся вместе с деревьями, и я ничего
  не понимаю из того, что ты говоришь.
  Ни одного слова, ни одного звука.
  
  
  
  ЗАТМЕНИЕ СОЛНЦА.
  
  
  Я хотел купить тёмное стекло, чтобы посмотреть на затмение солнца,
  но в магазине его не было.
  - Ты можешь купить стакан и масляную краску, - сказал продавец. -
  Правда, тогда ты ничего не увидишь. Или ты можешь купить
  стаканчик мороженого. Но если ты его съешь, то сразу заболеешь.
  Однажды я купил своему другу стаканчик мороженого, он его съел и
  сразу заболел.
  Я купил стаканчик мороженого и дал своему другу. Он съел его и сразу
  заболел.
  - Все вещи, - сказал продавец, - взаимозаменяемы.
  
  
  
  ПУТЕШЕСТВЕННИК ВО ВРЕМЕНИ.
  
  
  Однажды я проснулся, и был полумрак.
  - Это утро? - спросил я.
  - Нет, - сказала моя сестра, - это вчерашний вечер. Видишь - идёт
  дождь, И вчера шёл дождь. Значит, это вчера. Не может же дождь идти
  каждый день.
  Я заснул и проснулся ещё через сутки.
  - Ну вот, - сказал я, - теперь это сегодня.
  - Нет, - сказала сестра. - Сегодня ты проспал, это завтра.
  Я встал, и всё было странным вокруг меня.
  С тех пор я живу отчуждённо, как путешественник, и ничего не
  принимаю близко к сердцу.
  
  
  
  
  
  КРАСИВЫЕ КАМНИ
  
  
  Один человек любил собирать красивые камни на пляжах.
  Он умер, оставив
  целые пляжи красивых камней.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Мёртвые цветы
  
  Ольге
  
  ВОЛШЕБНЫЙ ОВРАГ
  
  
  - Если долго идти по этому оврагу, можно прийти чёрт знает куда...
  
   Я собрал вещи и отправился в путь.
   Была весенняя ночь и сначала я видел звёзды.
   Потом их заслонили деревья.
   На рассвете я увидел лань. Мы стояли и зачарованно смотрели друг на друга.
   Днём я встретил рысь. Она не причинила мне зла, но тревога с тех пор кружила вокруг меня.
   Всё потемнело. Из-за крон деревьев бесшумно выплыла огромная чёрная птица. Она была древней как мир и я не должен был смотреть на неё.
   Небо становилось всё меньше, пока совсем не исчезло.
   Я оказался в пещере, перед неподвижным озером.
   Я разделся и вошёл в чёрную воду.
  
   Когда я вернулся была осень. Незнакомые люди говорили на чужом языке.
   Я шёл и не слышал своих шагов, и мне некому было сказать о своей печали.
   - Ты видел лань и купался в подземном озере, - сказала чёрная птица. - Зачем тебе жить с людьми?
   - Ты видел лань и чёрную птицу, - сказала рысь, - и деревья и звёзды! Какого чёрта тебе ещё надо?!
   А лань сказала:
   - Хочешь, всё будет как раньше?
   Ранним утром в саду ты будешь собирать смородину и клубнику. Я буду варить варенье, а вечером под сонный шум дождя рассказывать тебе сказки и печь пироги с капустой и с яблоками. И цвета и звуки земли будут клубиться сказочной дымкой.
  И однажды, весенней ночью, я расскажу тебе о волшебном овраге...
  
  
  
  ДЕТИ ТУМАНА
  
  
  Один держал лестницу, я и ещё двое были наверху, перед дверью. Похоже это был хлев. До этого мы долго шли по воде. (Ламанш?) Что было во Франции - совершенно не помню. Итак это было огромное помещение, а из животных только щенки. Но если есть щенки может прийти и взрослая собака. Да, вот и она, смешная такса. Но всё равно, кто её знает. К счастью хозяйка рядом, смотрит на нас удивлённо. Почему же другие не поднимаются? Если хозяйка бросит собаку вниз, то они испугаются и залезут быстрее. Так она и поступает. Теперь такса придёт не скоро, наверно ей будет непросто, по лестнице. Хозяйка интересуется кто мы и что тут делаем. Я объясняю.
  
   Мои сны последнее время всё более нелепые... Вот сейчас - куда мы идём? Ну хорошо, кажется в Англию. А зачем? И сколько нас, и кто мы вообще такие? Да ладно мы, а как же мне неудобно перед хозяйкой! Она возникла чтобы бросить в пропасть собаку? И всё? И вот-вот опять исчезнет. А собака? Она-то вообще ничего не понимает. Она появляется, её бросают со скалы. И всё!
  
   Мне смешно. Я стараюсь сдержаться, но не могу. Кажется хозяйке обидно. Но разве я сам в другом положении? Я сейчас тоже исчезну. И проснусь другим, где-то в другом месте. А она, а такса? Может быть тоже, окуда я знаю?
  
  До, после и вокруг всё окутано мраком. Мы его дети, появляемся и исчезаем. Блики солнца на поверхности океана. Шелест листьев, оттеняющий великое спокойствие леса. Падающие звёзды, свидетельствующие о бесконечности вселенной. Мы её дети.
  
  
  
  
  
  
  Я ШЁЛ И СМОТРЕЛ НА ДОМА
  
  
  Я шёл и смотрел на дома и выбирал себе дом, смотрел на женщин и выбирал себе женщин.
  Потом я лежал на траве и смотрел как переливаются листья.
  
  
  
  КОРОВЬИ ПИСЬМА
  
  
  Давно уже существует телефон и интернет а у нас всё ещё пишут письма на коровах.
  Бывает что корова заблудится и придёт не туда, или вообще никуда не придёт, или придёт, но слишком поздно.
  Длинные письма пишут на нескольких коровах, и они приходят постепенно, частями, в разнобой, не полностью, не туда.
  Или не приходят. Или слишком поздно.
  Время здесь течёт медленно, и люди привыкли ждать.
  Я живу так высоко, что коровы сюда не доходят. Только однажды я получил письмо. "Приходи 9 числа, я буду ждать."
  Я очень обрадовался, написал на другой стороне коровы "Спасибо, я обязательно приду" и отправил её обратно.
  Было ещё только тринадцатое, оставался почти месяц, но я всё равно стал готовиться.
  У меня в пещере есть зеркало. Я брил бороду, но она сразу опять вырастала, а к вечеру становилась седой.
  Я думал - это девушка.
  Каждую весну девушки пишут письма на коровах, надеясь на что-то необыкновенное.
  Я скажу ей - пойдём ко мне наверх, там воздух чистый как хрусталь, и по кристаллам воздуха можно ходить и бегать. Бегая по хрустальному воздуху мы сами станем хрустальными и никогда не умрём.
  Когда я спустился вниз всё было покрыто снегом. На нём кое-где виднелись следы коров.
  У меня в пещере есть зеркало и фотографии на стенах. Я там не живу. Это просто такое место, чтобы плакать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГАСПЕЗИ
  
  
   * * *
  Всё замерло:
  середина лета.
  
   * * *
  Живые деревья похожи на женщин,
  а мёртвые на мужчин.
  
  * * *
  Тюлени блестят на солнце.
  Осень смотрит
  огромными прозрачными глазами.
  
  * * *
  Холодает.
  На пляже
  ссорятся чайки.
  
  * * *
  Ветер не знает куда идти
  и задумчиво рисует
  на воде.
  
  * * *
  Пустынный пляж.
  Большая странная птица.
  Разве здесь твоё место?..
  
   * * *
  Берёзовый лист над морем
  далеко-далеко
  чёрт знает где.
  
  
  
  ВОТ И ВСЁ
  
  
  Ну вот и всё.
  Оказывается я просто задремал после обеда под шум дождя.
  Возле печки хлопочет бабушка, пахнет горячими пирожками.
  Побегу в сад смотреть на радугу.
  Как клочья тумана рассеиваются остатки сна: лица, поезда, улицы, квартиры, одиночество, отчаянье, боль,
  молча выходящие из кафельной комнаты люди в белых халатах...
  
  
  
  ЖИЗНЬ ЭТО
  
  
  Жизнь это способ существования любви.
  
  
  
  МИР
  
  
  Мир -
  сломанная игрушка...
  Любовь и грусть.
  
  
  
  ЖИЗНЬ
  
  
  Жизнь это девушка.
  
  
  
  УЙДУТ
  
  
  
  уйдут из дома дети, умрут родители, уйдёт жена, вы останетесь одни.
  
  уйдут гости, потеряются друзья, замолчит телефон, вы останетесь одни.
  
  пройдут женщины, умрёт собака, потеряются фотографии, вы останетесь одни.
  
  пройдёт дождь, замолчат соседи, проедет автобус, вы останетесь одни.
  
  уйдут люди, умрут горы, умрут звёзды, вы останетесь один.
  
  
  
  
  ПОЕЗДКА В АВТОБУСЕ
  
  
  На автобусном терминале в Торонто шумно, как в стране третьего мира, только холодно, минус тридцать.
  Кондуктор, молодой латино, забрасывает чемоданы, шум моторов, дым, дым, закопчённые стены. Голуби жмутся на пыльных балках, очередь мёрзнет, индусы, китайцы, арабы.
  Над всем, высоко, в дыму, на крыше больницы надпись "Sick Kids".
  И всё.
  Больные дети.
  Сердце хочет остановиться от грусти.
  
  В пригороде деревья. Пытаются меня удержать. Цепляются ветками за облака. Царапают небо. Принимают трагические позы. Театрально страдают. Искренне грустят.
  
  Замёрзшие реки. Там тихо, подо льдом. Там спят рыбы.
  
  Снежные поля. Можно долго идти, проваливаясь по пояс, потом упасть и, замерзая, смотреть на вечернее небо.
  
  Белый лес. Иней. Деревья торжественны и прекрасны. Каждая веточка самая главная, самая важная, самая вечная, самая хрупкая и единственная.
  
  Меня больше нет. Я иней на ветках, ручьи подо льдом, клочья дыма на автобусном терминале под надписью "Sick Kids".
  
  
  
  
  КОГДА ЧЕЛОВЕК УХОДИТ
  
  
  
  Когда человек уходит, остаётся красота:
  
  Освещённые вечерним солнцем лес, поле, холмы, озёра, паутинками в вышине стаи диких гусей.
  
  Солнце уже совсем низко, и пронзённые лучами деревья теряют очертания, и холмы замирают, и облака вспыхивают, и дикие гуси спускаются ниже и, разбившись на мелкие группы, ищут место для ночлега на моей земле.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПЕРЕД СМЕРТЬЮ ВСЁ ЗАМИРАЕТ
  
  
  
  Перед смертью всё замирает:
  деревья, облака, птицы.
  Лучше всего умирать весной,
  в унисон с затаившими дыхание готовыми родиться листьями,
  неподвижно зависшими чайками,
  остановившимися ручьями,
  каплями дождя.
  Любовь, горевшая в глубине и принимавшая разные формы,
  взорвётся ослепительным светом,
  и тогда я смогу наконец вам помочь,
  всем,
  навсегда.
  
  ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ
  
  
  Одна девочка хотела, чтобы мама рассказала ей сказку про фею.
  Но мама сказала: мне надо готовить еду, попроси папу.
  А папа сказал: оставьте меня в покое!
  Тогда девочка пошла к реке и села в лодку и сказала лодочнику: расскажи мне сказку про фею!
  И лодочник сказал:
  - Мы все чего-то хотим. Ты хочешь сказку, мама хочет готовить еду, папа - чтобы его оставили в покое. А я хочу, чтобы фея, которая заколдовала меня, снова превратила меня в молодого принца.
  А фея сказала:
  - Вы все чего-то хотите. Но если бы вы послушали, о чём шепчутся деревья, вы бы поняли, что вас ожидает большой сюрприз.
  Вы все чего-то хотите, но если бы вы прислушались к плеску воды, вы бы поняли, что все ваши желания давно исполнились.
  И не только те желания о которых вы знаете, но и те удивительные желания, о которых вы не имеете ни малейшего понятия.
  Вы все чего-то хотите, но все ваши желания исполнились сто миллионов лет назад, не только нынешние, но и те желания, которые вы могли бы иметь, проживи вы сто миллионов жизней.
   И вам остаётся только плыть по реке, слушая шум деревьев и плеск воды.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Высокие мысли
  
  
  ***
  Мы как электрические лампочки:
  погорим, погаснем.
  Придёт бог, вздохнёт, новую ввинтит.
  Не его ж вина, что все такие хуёвые.
  
  
  ***
  Вот, сдохни я, прямо сейчас, как есть, голый, в гамаке, от овердозы, потеряло бы, скажем, что-нибудь человечество, пожалело бы, опечалилось?..
  
  Мда...
  
  Но мне на него... тоже в принципе похуй...
  
  ***
  Мои мысли как весенние льдинки в ручье, прозрачные, хрупкие, бегут, сталкиваются, звенят, так весело наблюдать за ними!
  
  А иногда они как рыбки в аквариуме: плавают отрешённо кругами, смотришь на них и охуеваешь...
  
  
  ***
  Смотрю на себя в зеркало.
  Боже!...
  Что ж, наверно так и было задумано...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Куба
  
  Мисделис
  
  
  Заметки о Кубе
  
  
  
  Мне снилось что я бабочка в стеклянной банке. Вижу свет и пространство, хочу вырваться, бьюсь, взвиваюсь, но со всех сторон прозрачная стена.
  Просыпаюсь, светит солнце, блестит роса, и я по-прежнему порхаю с цветка на цветок.
  
  
  
  Cuando sali de La Habana Когда я уходил из Гаваны
  De nadie me despedi Никто меня не провожал
  Solo de un perrito chino Только щенок чау-чау
  Que venia atras de mi. Который шёл за мной.
  
  Como el perrito era chino Поскольку щенок был чау-чау
  Un senor me lo compro Его у меня купил один сеньор
  Por un poco de dinero За небольшие деньги
  Y unas botas de charol. И за лаковые ботинки.
  
  Las botas se me rompieron Ботинки порвались
  El dinero se acabo Деньги закончились
  Ay! Perrito de mi vida, О щенок моей жизни,
  Ay! Perrito de mi amor. О щенок моей любви!
  
   Так поёт Орайси укачивая на руках свою внучку Омару Салет. Орайси говорит: - Омара - моя жизнь. Вся, вся,вся моя жизнь, - и плачет.
  
  У Орайси самые красивые и печальные глаза на свете.
   Орайси 38 лет. У неё тело богини и походка королевы. Раньше она была танцовщицей. На спине, на талии, на груди и внизу живота у неё татуировки: бабочки,цветы, узоры.
  
  Дочку Орайси, маму Омары Салет зовут Янери, ей 15 лет, её муж бросил её когда она была на пятом месяце, от второго она сама ушла на днях, полюбила другого.
  
  Омаре Салет 6 месяцев, у неё аллергия и она может пить только козье молоко. Орайси купила козу. Коза забеременила и почти не даёт молока.
  
  У Орайси есть сын, ему 19 лет. Уже неделю он в полиции, забыл принять таблетки и хотел убить свою бабушку, маму Орайси. Его приговорят к общественным работам и отпустят.
  
  Бабушка Орайси была гаитянка и занималась мёртвым колдовством, её дом был полон костей и трупов животных, она насылала болезни и убивала людей. Мама Орайси лечила людей руками и заклинаниями. У Орайси тоже есть этот дар.
  
  У Орайси шрамы на лице, на руках и на груди. На деревенском празднике её муж нанёс ей пять ударов ножом. Он сел на восемь лет. Он был пьяница и сумасшедший. Второй муж был грубым и избивал её, и она от него ушла.
  
  Когда Орайси была маленькая её сбил грузовик и она лежала в больнице два года, и ещё много месяцев потом, взрослая, из-за осложнений.
  
  Раньше у Орайси была младшая сестра, она тоже танцевала, но умерла в двадцать лет от долгой неизлечимой болезни. В честь неё назвали Омару.
  
  У Орайси опухоль в голове. Она принимает таблетки чтобы унять боль. Иногда она становится сумасшедшей, когда ей слишком плохо. Однажды ей стало так плохо, что она приняла много-много таблеток чтобы умереть.
  
  Ay! Perrito de mi vida,
  Ay! Perrito de mi amor.
  
  Так поёт Орайси укачивая на руках свою внучку Омару Салет.
  Наверное это самая грустная песня на свете.
  
  
  Ожидание. Попутки, автобуса...
  - Придёт.
  - Уже прошёл.
  - Другой придёт.
  - Сегодня уже нет.
  Молчание. Придёт - не придёт... Цикады. Тишина.
  
  
  Дорога. Солнце, кактусы, сухая трава, стук копыт, скрип телеги.
  Постепенно забываешь куда и зачем едешь, время исчезает, и кажется, что начинаешь понимать Кубу.
  
  
   Земляной пол, стены из фанеры, пара досок, картонные перегородки, пара жестяных листов - крыша. Типичное жилище хинетеры.
   Алтарь в углу: Чанго ли, Элегуа, Очун, монеты, сигары, немного рома в пластиковом стаканчике. Кукла, плюшевый мишка, такие старые и потрёпанные, что хочется плакать.
   Возле кровати с продавленным матрасом на столике осколок зеркала, дешёвая косметика, презервативы. Ящик с одеждой, туфлями, бельём. И всё.
   И девушки, слегка смущённые, хлопотливые, хозяйственные, красивые как цветы.
  
  
   По приезде в отель.
  Франк.
  Из Торонто, лет 60, бодрый, напористый, разговорчивый, работает в шоу бизнесе. В прошлый приезд купил своей девушке дом в Сьенфуэгос. "Что такое десять тысяч? А я с ней пробуду ещё годика три -четыре, потом возьму другую. Представляешь сколько бы в Канаде стоила такая цаца?!" На фото очень красивая тригенья, обнажённая.
  
  Джо.
  Он так и остался британцем, хотя большую часть жизни провёл в Канаде. Добродушный, спокойный. Ему лет 65-70. Рачель, худенькая мулатка лет двадцати, снимает ноги с его колен, жестом показывает: - Поди, принеси ещё пива. Он вздыхает, идёт, приносит, она целует его в лоб, снова кладёт ноги ему на колени и возвращается к своему телефону.
  
  Стив.
  Тоже канадец, 55 лет, его девушка, полная мулатка, раньше работала в этом же отеле, мыла туалеты. Теперь они здесь проводят пару недель каждые 2-3 месяца, он регулярно присылает деньги, она больше не работает.
  
  Неделю спустя.
  
   Вот уже несколько дней Франк одинок. Тригенья захотела холодильник для своего дома. Большой, за 800. Франку показалось дорого, он купил за 500. Она возмутилась и выгнала его. Почему-то мне его не жалко.
  
  Джо тоже остался один. Дедушка Рачель серьёзно заболел и попал в больницу. Джо очень переживал, дал ей 300 долларов и она уехала в Санта Клара, в больницу к дедушке. Враньё. Я видел её на следующий день в Сьенфуэгос в парке, в обнимку со своим чуло. Разумеется я не стал расстраивать Джо.
  
  Стив поссорился со своей мулаткой. Она разбила мобильник и потребовала новый, "а они здесь такие дорогие, я сказал, что привезу из Канады, но она заперлась в номере и не хочет разговаривать,"- жаловался Стив.
  
  Я прощался с Яни. Красивая, цыганского типа, нас познакомила Рачель. Накануне в городе Яни выпросила у меня два платья и на удивление блядские туфли, и теперь была в шоке, узнав, что у меня больше нет денег. Даже на такси. И кредитной карточки. Это было трогательное прощание. Она плакала. Особенно когда я снял с неё мои солнечные очки:
  - Любовь моя, у тебя такие красивые глаза!
  - В следующий раз как приедешь пойдём ко мне домой.
  - И что мы будем делать?- спросил я, обнимая её.
  Она поцеловала меня в губы и, отстранившись, сказала без улыбки:
  - Я тебя зарежу.
  
  В аэропорту две компатриотки попросили меня объяснить:
  - Мы никогда ещё не видели такого блядства как в этом отеле! Как можно?! Бедные кубинские девочки и эти старые козлы!
  - Это Куба, - сказал я, - Здесь всё очень, очень неоднозначно...
  
  
  
   На Кубе нет полутонов, счастье мгновенно сменяется отчаяньем, и от таких перепадов кружится голова, и, казалось бы, можно уже привыкнуть, стать спокойным и мудрым,
  но...
  Лёгкое, почти случайное прикосновение, взгляд, дерзкий, томный, гордый, снисходительный, лукавый, манящий, из глубины накрашенных глаз,
  - Хочешь?
  из глубины веков,
  - Хочешь меня?
  со дна омута, из ада, из рая, из ночи...
  - Да. Хочу.
  
  
  
   Ядаирис Герреро Гонзалес. Проститутка из Парка Цветов.
  Моя любовь, моя несбывшаяся мечта.
  Чудовище, убившее мою мечту.
   Ночью на набережной меня окликнул хинетеро, Орестес Рохас, и я сказал ему, что умираю от любви. Мы пили ром, и он говорил, что ей выпал счастливый билет, и что влюблённый мужчина подобен быку, и надо стараться не сесть в тюрьму, и что кубинкам постоянно нужен секс...
   Наутро я был в её деревне. Перед её домашним алтарём, перед Санто Лазаро (Бабалу Айе) мы поклялись больше не блядовать и не изменять друг друг другу.
   Позже я узнал, что пока я отчаянно добывал для неё деньги, стараясь не сесть в тюрьму, она продолжала приходить в Парк Цветов.
  
  В Гвардалаваке на пляже, я был пьян, я приревновал её к к спутнику её подруги. Высокий молодой негр, представленный мне как племянник Ядаирис сказал мне: - Если любишь человека надо ему доверять!..
  Позже я узнал, что это был её муж. Я переспросил: - любовник, сутенёр? Нет, законный любимый муж.
  
   Первый муж Ядаирис бросил её ради туриста из Швейцарии. Это нормально, плохо только, что он так мало помогает дочери. Её подруга Чина живёт с мужем душа в душу, ищут друг другу клиентов, и вот уже неделю у него есть юма, пожилой канадец, а она в Парке Цветов, а дети у бабушки.
  
   На Кубе кладбища очень красивые. Белые чистые надгробья, статуи, обелиски, кресты. Пусто, тихо. Идеальное место чтобы плакать. Особенно когда идёт дождь, и на всех окнах крест накрест скотч, и город пуст, все заперлись и ждут урагана. Я замечаю вдалеке, у ворот, фигурку под зонтом. Я думаю: если это она, если только это она, волнуется, ищет меня, как я там один, под дождём, я всё забуду, все свои обиды, я вернусь к ней опять. Но нет. Это марикон. Женский зонтик, цветастые шорты, смотрит на меня с любопытством.
  
   Как причудливо сплетаются ветки под тропическим солнцем. Какие удивительные цветы, бабочки, птицы в сельве. Какое великое спокойствие. Одни люди рождаются, другие умирают, от болезни, или режут себе горло. Деревенские девушки выходят в парки, на пляжи, на дискотеки, к отелям, дома их ждут любимые мужья. И дети, приходящие в ужас при виде полицейского.
   Ночью повсюду музыка и молчание звёзд, поутру визг, режут свиней, и собаки ещё долго не могут успокоиться, потом дети в красивой отглаженной форме, в красных и синих галстуках идут в школу, перепрыгивая через лужи, их провожают сонные матерящиеся мамы, не успевшие смыть косметику. У девочек в глазах вызов.
  
   Глаза это что-то особенное, глаза - они нам не принадлежат. Не может быть у семилетних девочек таких пронзительных глаз.
  
  Из них смотрит Женщина, Богиня, хозяйка этого тела и этого острова.
  
  И всех других, и тел и островов.
  
  
  
  
  
  Сезон манго
  
  
  
  Ночью на крыше соседского дома видели сову, и к утру соседка наконец умерла.
  
  На дороге идущей вдоль моря тихо и пусто. Машин нет, людей нет, нет ветра. Мы идём молча, держась за руки. Наши руки мокрые от пота. На этой дороге нет ни прошлого ни будущего. Мы будем идти по ней до самой смерти. И после. Я так хочу.
  
  Моя любовь моё сердце моя жизнь моя мечта.
  
  Возле высокой изгороди из кактусов пожилой крестьянин с мачете распрямляется и какое-то время смотрит на нас, как смотрят на облака.
  
  Мы спускаемся к морю. Под ногами мёртвые кораллы камни водоросли песок.
  
  Мангле образуют естественный бассейн с тёплой прозрачной водой. Мы стоим на коленях на белом песчаном дне и пьём ром из плоских ракушек. Стайки рыб. По корням бегают крабы.
  
  Карибская сказка, карибская древность, карибская вечность. Время остановилось, солнце остановилось, тени замерли.
  
  Я говорю, наверное это рай. Милагрос говорит, что в раю должна быть река. И расти яблоки, груши и клубника, эти фантастические плоды, которые она никогда не пробовала. Но пальмы должны быть тоже. И вино из настоящего винограда. И снег.
  
  Над горами собираются тучи.
  
  Сезон манго подходит к концу. Приближается сезон ураганов.
  
  
  
  
  Остров погибших надежд
  
  
  
  Сильвия - Нико
  
   Привет Нико! Как дела?
  Это Сильвия, помнишь, испанка, подруга Карлоса.
  Я пыталась связаться с Милагрос, но почему-то она не отвечает. Надеюсь у вас всё в порядке?
   Представляешь, мы с Карлосом тоже решили пожениться. Но эта бюрократия! И так всё дорого... Нельзя ли как-то ускорить, упростить? Расскажи если что знаешь.
  И фотки, пришлите свадебные фотки!
   Привет Милагрос. Чао.
  
  
  Ким
  
   Мне и самой уже смешно. Корея и сальса!
  Но всё-таки я же занималась почти два года и мне казалось, что я могу немного танцевать... А кубинцы смеялись. Они не понимают, как нам трудно, потому что мы разные... И я решила - буду только смотреть.
   А Ребекка сказала - я отведу тебя в клуб где самая лучшая сальса. Но она меня забыла в парке. Она сказала - подожди здесь и пошла говорить с кубинскими друзьями. Она была рассеянная и грустная. Я ждала, ждала целый вечер, но она не вернулась.
  
  
  Ребекка
  
  - Я его знаю,- сказала Милагрос,- Он танцует в Тропикане. Пинга! Даже не поздоровался! И что он делает с этой немкой? Он же гей на двести процентов!
  
   Так уж совпало, что на следующее утро за завтраком Ребекка, средних лет бухгалтер из Мюнхена, была одна. Я хотел было спросить где её танцор, но посмотрел ей в глаза и не стал. Через день она улетает, поменяла билет.
  - Если хочешь я отведу тебя вечером в одно место, там лучшая сальса в Сантьяго, - сказала она Ким.
  
  
  Омара
  
   Я знаю, что он приедет. Рано или поздно. Я увижу его. Я знаю. Я жду. Я буду ждать столько, сколько надо. Я ничего не хочу от него. Я только спрошу, посмотрю на него и спрошу "Почему?" "Почему ты так поступил?" Я знаю, у него никого нет, и не будет, теперь он уже старый и никому не нужен в своей Италии, и я тоже почти старая, и я хочу спросить, увидеть его, его лицо, смотреть не него и спросить почему, почему, все эти годы, почему, чего ты испугался, да, мой бывший отказался дать Милагрос разрешение на выезд, ну и что, надо было только подождать, да я бы убила его, да я бы... Или была другая причина?.. Почему?..
  
  
  
  Серж
  
   Вот, познакомься. Мирелис, моя супруга. Ей девятнадцать, мне... Но я вижу, ты не ханжа. Я купил ей дом, мебель... Мало у кого в Сантьяго есть такой дом... Кондиционер... Серьги, цепочки, кольца... Она любит золото...
  
   Прошлым летом у меня был второй инфаркт. Она думала, что я умру и украла деньги...
  
  Но что такое деньги?..
  
  
  Нико
  
   Вскоре после взлёта, когда низкие облака остались внизу, и сверкнуло солнце, и я на мгновение снова почувствовал себя живым и подумал - а хорошо бы он упал, падают же они иногда, а старик сидящий рядом сказал - о, у нас одинаковые штаны - да, похожие, - да нет, совсем одинаковые, только немного разного цвета, ха-ха, у нас хороший вкус, где вы их покупали?
  
  
  Ярис
  
   Ты правда говорил с ним? Он мне так и не написал...
   Помнишь, он ждал меня у столовой каждый вечер, и даже когда было много работы, и я задерживалась, и потом всё говорил, говорил по-французски, так красиво, и держал меня за руки, а я говорила - Стефан, я ничего не понимаю, позови Нико, а ты сказал - что тут понимать, просто слушай. И я стала мечтать, как маленькая девочка и улыбалась когда ехала в автобусе на работу, и на работе, пока мыла посуду.
  
   Когда вернёшься в свою страну... нет, больше не надо ему звонить.
  
  
  
  Луиза
  
   Если честно, Милагрос, мне не понравился Рейнерис. Пусть он сто раз твой сантеро, крёстный и второй отец.
  Знаешь, Нико, как я рассталась со своим мужчиной? Однажды он попросил у меня денег, чтобы заплатить сантеро за какую-то инициацию. Я ответила - нет, я присылаю тебе достаточно, но платить сантеро не собираюсь, со своей религией разбирайся сам.
   Когда я прилетела, мы по дороге зашли к сантеро, и тот назначил ему инициацию на следующий день. Дома я, естественно, хотела заняться с ним любовью, и тут он говорит - нельзя, табу. Нельзя видите ли перед этим обрядом, назначенным на завтра! Нет, вы понимаете?! Я прилетаю из грёбаной Италии, мы не виделись три месяца, а этот урод назначает назавтра грёбаную инициацию, специально, чтобы мне отомстить, за то что я не дала денег! Он попытался меня обнять, я сказала - убери свои руки!..
   Мы потом сходились ещё два раза. Но у него всегда были другие женщины, он такой бабник...
  
  Он звонил мне на прошлой неделе...
  
  
  Мария
  
   Эта страна как зияющая рана. А вы как мухи, слетающиеся на кровь. Вам не хватает тепла, жизни, страсти, любви, в вашей холодной стране. Только море, белый песок, танцы, доступные женщины, это фасад, а чуть дальше - нищета, ложь, жестокость, меркантильность, отчаянье, предательство, смерть.
  
   Но что бы я ни говорила, ты меня не услышишь. Ты очарован своей танцовщицей. А я - я такая же как ты, Нико, я тоже живу своей мечтой. И мы оба погибнем.
  
  
  
  Бабушка
  
   Она его потеряла. Как её мать, потерявшая своего итальянца. Боже милосердный, Милагрос, ну нельзя быть такой безрассудной!
   Она по-прежнему ругается и смеётся громче всех, помыкает друзьями, прима балерина, цыганская королева, но боже, сколько же она курит, и какая тоска в её глазах! Скоро карнавал. Боже милосердный, что с нею будет, если она не сможет танцевать...
  
  
  Арлетис
  
   Нет, ты всё перепутал! Три мальчика это у Лили, а у меня дочка и два поросёнка. И её муж всё ещё в тюрьме, а мой уже вышел, но я ушла от него ещё раньше. И она спит с полицейскими, а я нет и поэтому не могу приходить к отелю. Они заставили меня подписать какую-то бумагу, и сказали, что теперь если что посадят. Я тогда так испугалась, подумала - зачем мне это, у меня же есть дочка и домик в горах и мама и два поросёнка...
   Нико, не думай о ней, найди для меня местечко в твоём сердце...
  
  
  Милагрос
  
   Рейнерис обещал мне самую красивую карросу на карнавал. Но он много чего обещает. Он обещал вернуть Нико. Пинга! Они все думают, что это моя вина. Когда мать заговорила со мной о нём я так ударила рукой по стене, что из кольца выпал камушек. Пинга! Оставьте уже меня в покое!
  На карросе площадка совсем небольшая, метра два, нужно быть осторожной, но я буду так высоко, я буду танцевать, а все будут смотреть на меня снизу, такие маленькие, а я опять буду королевой, и у меня будут крылья и перья и блёстки на лице и маска и никто не увидит что я плачу.
  
  
  
  Нико - Сильвии
  
   Привет. Очень рад за вас с Карлосом!
  
   К сожалению ни упростить ни ускорить тут ничего нельзя. Но всё не так уж и сложно, за месяц вполне можно управиться. Дорого, да.
   Зато свадьба, даже самая роскошная обойдётся недорого. И огромный зал на берегу залива на сотни гостей, и цветы, и машины и ленты и воздушные шары и прекрасное платье и фотограф и ром и шампанское и торт и музыка и вальс.
  
  
  
  В церкви
  
  
  В церкви тоже было жарко. Но зато пусто и тихо. Я шёл между рядами к алтарю, всё больше воспаряя душою.
   (Думаю феномен этот связан с особенностями архитектуры. Душа стремится вверх чтобы заполнить купол).
  Но впереди кто-то молился, и, чтобы не нарваться на грубость (в церкви люди ищут уединения) и соблюсти положенную 2-х метровую дистанцию я свернул и присел на лавку возле статуи францисканского монаха.
  
   В руке францисканец держал книгу, на книге стоял младенец с серьёзным лицом и тянулся ручками к лицу монаха, который смотрел на него с нежностью.
  
   - Кто это? - спросил я проходящего служку.
  
   - Это же Святой Антоний Падуанский! - возмущённо воскликнул служка.
  
   "Ебать!" - подумал я, вслух же сказал:
  
   - Ах да, ну конечно! Благодарю Вас! - и достал телефон, намереваясь прогуглить Святого Антония, но увидел, что за короткое время с выключенным звуком Мисделис прислала три эсэмэски и поспешил на улицу.
  
   Моя душа мгновенно заполнила голубой купол неба, а солнце жарило нещадно, хотя и меньше, чем там, на Кубе, где Мисделис приходится подниматься на гору, чтобы мне позвонить, потому что до деревни "Две Пальмы" мобильная связь не доходит.
  
   Она сказала - где тебя носит средь бела дня - она сказала - мне плохо, я скучаю, когда кончится эта зелёная хрень, мы здесь как в тюрьме, и все в масках, как зомби, и кругом полиция, и я не могу без тебя.
  
   А у нас тоже зомби, только потолще, и то же самое солнце и купол неба, и та же часть света, и жара и зелёная хрень, и всё отменено и закрыто и что я могу поделать, и я тебя люблю.
  
  
  
  
  Встреча
  
  
  Перед тем, как заснуть я думал о Милагрос, и во сне мы встретились. Взявшись за руки, мы шли по вечернему Сантьяго. Было непривычно тихо и красиво. Мы всё ещё любили друг друга. Стемнело, и в небе появились удивительные звёзды. Мы спустились к морю и молча смотрели на звёзды.
  
  
  
   Дьявол на Кубе
  
  
  Четыре бутылки светлого рома...
  Если только она благополучно доберётся до Гаваны, устроится с жильём и с работой, если мама выздоровеет, и отец вернётся, и брата выпустят из тюрьмы, и она встретит хорошего парня, и второй брат бросит пить и найдёт работу, и... четыре бутылки это очень много... и пусть сдохнет тот гад, который украл её деньги, и соседка - ведьма, если только это она подкинула к её дверям ту дрянь...
  
   Она дала этот обет, когда закрыла за собой калитку, впервые покидая деревню. У неё был небольшой старый рюкзак и ещё маленькая красивая сумочка.
   Светало, чернели контуры гор, просыпались птицы, начинали розоветь облака. Мисделис помедлила, глядя на горы. Четыре бутылки это так много...
  
   - Но почему дьяволу?! Почему не твоей Африканской Королеве? Почему не Очун, не Обатала, не Бабалу Айе? Почему не Элегуа, если уж на то пошло, с его злой ипостасью Ешу? В сантерии вообще нет дьявола!
  
   - У Маруфины есть ром и сигары и монетки, Очун я налила чашку мёда, а других богов у меня дома нет, ты же знаешь. Но перед отъездом я была у сантеро и мыла голову кровью, и на мне всегда крестик с Исусом Христом, и потом я убила чёрную курицу для Элегуа... А дьявол... Ну так, на всякий случай. Чтобы иметь поддержку с обеих сторон. И к тому же это было первое, что я увидела, закрыв калитку, на столбе у соседки. Она вообще-то хорошая женщина, хотя мне не очень нравится, что она ведьма.
  
   Старый, растрескавшийся от солнца и дождей коровий череп, прибитый к дереву. Один рог чёрный, другой белый, между ними огарок свечи. Краски давно потускнели.
  
   - Но ведь он же ничего тебе не дал...
   - Что-то всё-таки дал, - она отворачивается, пряча улыбку.
  
   Мы стоим перед ним, держась за руки. Дьявол смотрит на нас чёрными пустыми глазницами.
  
  
  
  
  
  Белые стены
  
  А у нас тут всё белое потому что идёт снег и холодно и ветер и метель. А у вас жара и на улице дым и шум мотоциклов и голые стены и тоже всё плохо.
  
  Всё закончилось всё обрушилось всё сгорело всё прошло. Мои мечты твои мечты наши мечты глупые мечты волшебные мечты всё погибло.
  
  Сможешь ли ты танцевать? Ты будешь так танцевать что все замрут от восторга а потом им захочется плакать. А ты будешь плакать смывая косметику болтать с друзьями и плакать и плакать ложась спать.
  
  Ты смотришь на шумный город на жаркий город на дымный город на голые стены местами в пятнах от копоти местами (там были фотографии) всё ещё белые как снег.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Весенний ад, сюита
  
  
  
  
  
   Земля такая маленькая и так быстро
   вертится, что никогда не знаешь, где
   окажешься...
  
  
  
  * * *
  
   Как страшно! Здесь убивают по-настоящему. Здесь умирают по-настоящему. Страдают, мучаются, плачут, сходят с ума, всё по-настоящему. Как интересно! Какой хаос, какая дьявольская гармония! Все дороги сплетаются в лабиринт и кончаются тупиком, все двери открываются в бездну, надежда оборачивается отчаяньем, оазисы оказываются миражами.
   Какая странная игра!
  
  
  
   Молитва
  
  
  Пусть предадут меня те кто ещё не предали отвернётся кто ещё не отвернулся забудет кто ещё не забыл отними у меня последнюю надежду разбей последние мечты ввергни в ещё большее отчаянье причини ещё худшую боль убей только не оставь меня господи не дай мне уснуть.
  
  
  
  
  
  
   МДП или Gracias a la Vida
  
  
  
  
   ... Я поняла, что письмо успокаивает
  
   страдания в душе. В моей их слишком много.
  
   Сегодня я буду петь так, что это будет
  
   криком тревоги.
  
   Виолета Парра
  
  
  
  
  Я открыл холодильник, на пол упала пластиковая банка йогурта и я зарыдал, я сложился пополам и завыл, я убирал с пола йогурт, по щекам текли слёзы, и я выл, стараясь потише, стесняясь соседей.
  
   Сколько на земле людей? Скажем 10 миллиардов. Значит эту боль надо помножить на десять миллиардов. Земля не выдержит этого. Солнце не выдержит, вселенная не выдержит, бог не выдержит. Эта боль взорвёт всё как ядерный взрыв, будет ядерный взрыв, всё погибнет, я знаю. Будет другая жизнь, без боли, простая и хорошая, где такие как я будут умирать в детстве, пока их ещё кто-то любит.
  
   Психиатр говорит, Вы построили себе панцирь, много лет назад, чтобы защититься от потерь. Какой к чёрту панцирь, у меня даже нет кожи, я всегда жил без кожи, но больше не могу, не могу жить, но я хочу выжить, забиться куда-нибудь и выжить, как есть, без панциря.
   Но он хочет надеть на меня панцирь , он спрашивает: - Через 2 года Вам будет 50, может быть дело в этом? Он считает меня лузером, я живу на пособие и работаю подопытным кроликом, у меня нет женщины, нет дома, нет машины, нет друзей, мои дети не хотят меня видеть.
  
   (Я представляю.
   Юбилей, 50-летие. Длинный стол в ресторане, нет, лучше дома, нет, лучше в саду собственного дома. За столом под яблонями мои многочисленные дети, многие уже взрослые, у них на коленях младенцы - мои внуки. Потом мои друзья, школьные, армейские, университетские, коллеги по работе. У всех на лицах радость и добрые блядь улыбки. А вот рядышком любимая супруга, смотрит на меня нежно и с гордостью. А ещё можно добавить немножко этнический или религиозный мотив, скажем гости в кипах, старенький мудрый раби, друг семьи, или весёлый добродушный батюшка, а гости тогда в рубахах, сарафанах, или блядь с чубами, а может мулла и все в тюбетейках. Вот встаёт с бокалом в руке мой лучший друг: - Я поднимаю этот тост за нашего дорогого любимого...)
  
   - Нет, говорю я, вряд ли дело в этом. Упавший йогурт меня трогает куда больше, я вспоминаю о нём и не могу сдержать слёз.
  
   Виолета Парра, которая сочинила самую прекрасную песню на свете "Спасибо жизни" через год после этого застрелилась, ей было 50 лет. Если бы я был рядом я бы ей помешал, я бы всё сделал чтобы ей помешать. Я бы утешил её, я бы сделал ради неё всё, я бы умер ради неё. Она моя сестра.
  
   Психиатру лет 60, у него есть всё, его панцирь не пробьёшь из пушки. В другое время я бы его пожалел, но сейчас мне бы только вынырнуть.
  
   Я искал на интернете летальные таблетки и меня выкинуло на сайт против самоубийств. Это был очень добрый сайт, наверно писала женщина. Я следовал пошаговой инструкции как сделать чтобы мои защитные ресурсы превзошли или уравновесили боль. Я плакал и чувствовал облегчение. Пока она не сказала: теперь снимите трубку и позвоните кому-нибудь. Я как будто ударился об стену на полном ходу. Мне некому позвонить.
  
   В парке при больнице весёлый сумасшедший убирает мусор, он кричит издалека, приветствует, машет рукой, он счастлив. Я завидую ему, у него есть небо, деревья, ветер, он жив.
  
   Раньше у меня не было своей души.
   Наверно если долго кого-то мучить она появляется как рана. Раньше любая боль делилась на 10 миллиардов и всё было легко.
  
   Психиатр говорит: в какой-то момент Ваш груз стал непосильным. Не знаю. Одно время в Иерусалиме я работал сторожем в психиатрической больнице и как-то ночью привезли женщину. - Такая хорошая женщина, - рассказывал санитар, - скромная, религиозная, четверо детей, и вдруг стала кричать, выбрасывать в окно вещи, мебель...
  
   (Я представляю.
  Мулла, священник и раввин смотрят на религиозную женщину, которая беснуется на балконе, выбрасывая мебель. Раввин молчит, потупился. - Ну, что думаешь? - спрашивает мулла. - Чёрт её знает, вздыхает батюшка, - наверно надо в психушку.)
  
   Не знаю насчёт груза. Было хорошо - я смеялся, плохо - плакал. Вот та женщина, она да... Моя сестра.
  
   Однажды в парке я встретил лыжницу. Она раскраснелась от мороза, на её лице была улыбка. А в глазах такая тоска, что я отшатнулся, её улыбка была гримасой боли.
  
   Психиатр говорит: Вас должно быть угнетает чувство вины.
   (Трое священнослужителей дружно кивают.)
   У меня нет чувства вины. Я ничего не сделал.
   Мы все задыхаемся от чувства вины, мучаем себя и других. Никто не может быть ни в чём не виноват. Никто никогда ничего не сделал.
  
   Виолета Парра пела: "Любовь делает нас невинными".
  Кроме любви ничего и нет, жизнь это концентрация любви, сердце сияет любовью как солнце. Мы рождаемся, это апофеоз любви, и растворяемся в ней когда умираем, как волны, которые бьются о берег и отступают, возвращаются в океан, опять и опять и опять, великое спокойствие, великое безумие, одна и та же вечная неутолимая страсть.
  
   Я хочу жить. Я хочу умереть. У меня в груди возле горла живёт змея. Когда я пишу я заклинаю змею, я пишу кровью. Она просыпается и мне хочется умереть, она засыпает и боль превращается в сияние сердца.
  
   Она пела:
   "Спасибо жизни, которая столько дала мне,
  которая дала мне смех и которая дала мне слёзы,
  чтобы я отличала счастье от отчаянья,
  два матерьяла, из которых сделана моя песня,
  и ваша тоже. Она одна у всех. Это МОЯ песня."
  
   Со мной что-то не то, что-то совсем неправильно, я больше не могу я так больше не могу мне плохо всё очень очень очень плохо я всё забываю в холодильнике какие-то конверты я не могу есть не могу спать я боюсь телефона там всегда писем нет если я умру кто узнает мне никто не звонит никто непридёт лекарство я не могувыйти наулицумне плохоплохоплохоплохоплохо
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Весенняя игра в шахматы
  
  
  
   В сквере два старика играли в шахматы.
  
   Строились планы, разрабатывались стратегии, просчитывались ходы и комбинации, плелись интриги.
  
   На доске было затишье. Затишье перед грозой, перед битвой, перед гекатомбой, перед катастрофой. Фигуры застыли. Застыли короли в ужасе от собственного бессилия, застыли ферзи в роковом экстазе, готовясь к смерти, обречённо застыли ладьи, вслушиваясь в тишину, в последние секунды пытаясь понять. Замерли слоны и кони, дрожащие от напряжения, затаившие дыхание, скорей бы уже началось, скорей бы всё кончилось.
  Замерли удивлённые пешки. Им не вполне ясен смысл происходящего, они знают, что сейчас умрут, но в душе всё ещё не верят.
  Одна из них (белая, вторая справа) вдруг понимает, что всё было обманом, ей никогда не пройти в ферзи, ей ничего не изменить, ей никогда не измениться, она просто кусок дерево, а впереди пустота.
  
   Старик, тот что в очках, щёлкнул языком и покачал головой. Второй, бородатый в берете, кивнул и улыбнулся.
  
   Снег в сквере уже почти весь растаял, ветра не было, и на деревьях кричали белки.
  
  
  
  
   Если ты свернул с дороги
  
  
   Если ты свернул с дороги, если попёр по бездорожью, через лес, через болото, кто тебе виноват? Кто тебя гнал в болото, в лес? А если и гнали? Надо было цепляться, руками и зубами, за то что было. А у тебя в башке что-то переклинило, ты и пошёл. Тебе на болоте что-то померещилось - ты и пошёл. Через болото, через лес, через чащу, через грязь, через завалы, через сугробы, через просеку, через гору, через реку, через дюны, через виноградники, через ручей, через рощу, через холмы, через поле, через лужайку, через озеро, через степь, через море, через остров, через пустыню.
  
  
  
  
   Жизнь и смерть N
  
  
  N, 30 лет назад осуждённый на пожизненное заключение за страшное преступление, которого он не совершал, был освобождён досрочно за примерное поведение и в связи с ухудшающимся состоянием здоровья.
  
   Первые несколько лет после суда он ещё пытался что-то кому-то доказать, но когда жена, получив развод, передала ему через адвоката, что он никогда больше не увидит своего сына, смирился. Позже ему даже стало казаться, что он и вправду виновен, а потом и вовсе стало всё равно. Другие заключённые сторонились его: от него веяло несчастьем.
  
   Перед тем как покинуть тюрьму он получил некогда принадлежащие ему предметы: связку ключей, усохший от времени пустой бумажник и записную книжку, распухшую за эти годы от телефонов и имён, ни одно из которых ни о чём ему не говорило. Выйдя за ворота он выбросил в урну ключи, сунул в бумажник выданные купюры и привычно пробормотав: "Я не убивал" двум поджидавшим его журналистам, пошёл к автобусной остановке.
  
   Жизнь его после освобождения изменилась мало, разве что дни без привычного тюремного распорядка тянулись дольше. По вечерам он слушал молчание телефона, перелистывал альбомы с фотографиями и записную книжку, перед ним проплывали смутно знакомые персонажи, обрывки слов и событий. С каждым днём фотографии становились всё более чужими, постепенно превращаясь в картинки из журналов, а записная книжка худела, пока совсем не исчезла.
  
   Иногда во сне он кричал, не понятно к кому обращаясь, "Отдайте мою жизнь!" и плакал.
  
   Однажды, гуляя в парке, он увидел своего сына, тот возвращался из школы с друзьями. N шёл за ним до самого дома, но так и не узнал его.
  
   В другой раз на соседнюю скамейку присела женщина с коляской, и младенец долго смотрел на N круглыми чистыми глазами. Потом он стал смотреть на голубей, а на душе у N вдруг стало легко.
  Через несколько дней на этой же скамейке он умер.
  
  
  
  
   Путешествие Софи
  
  
  
  Здравствуй, дорогая сестрёнка!
   Ну конечно я расскажу, как провела отпуск!..
   Я, как тебе и обещала, полетела на юг. Да, наконец-то, в первый раз (знаешь, для меня это было наверно как полететь в космос, я ведь ещё ни разу не уезжала из города!) и, кажется, в последний...
  Хотя ты не подумай, я ни о чём не жалею! Впрочем обо всём по порядку.
   Сначала потерялся мой багаж, и наша группа уехала к морю, а мне пришлось задержаться. Я провела в аэропорту целые сутки, но знаешь, мне понравилось. Помнишь, я раньше любила приходить на вокзал, смотреть на уходящие поезда, ты ещё надо мной смеялась? А в аэропорту ещё интересней, особенно ночью, когда совсем пусто и тихо, только изредка шум самолётов, и таинственно, и шаги отдаются эхом. Я пила кофе и ела пирожки в буфете, и к утру мне стало плохо, видимо я отравилась. А может быть ещё из-за нервов и из-за усталости, в общем я потеряла сознание. Меня отвезли в больницу, и я проспала почти целый день.
   Вечером меня отпустили, правда оказалось, что я упала очень неудачно, сильно ушибла коленку и почти не могу ходить. Мне пришлось снять комнату, совсем недорого, но у хозяев был праздник, всю ночь играла музыка, и ещё было очень жарко, и я не могла спать, всю ночь сидела на балконе и смотрела на звёзды, они там такие большие!
   Поэтому я переехала в гостиницу, хотя это дороже, и я не рассчитывала на такие траты, но хотя бы выспалась! На следующий день я хотела погулять по городу, но коленка так разболелась, что мне опять пришлось идти в больницу. Я прождала всю ночь, а когда меня наконец вызвали, от волнения забыла на стуле свою сумочку, и кто-то её украл...
   Так что я осталась совсем без денег, и следующие сутки мне пришлось опять провести в аэропорту. Но там хорошо, впрочем об этом я уже писала...
   К тому же это были последние сутки, и коленка болела меньше, и, представляешь, они даже нашли мой чемодан! А на следующий день вернулась моя группа, все были такие радостные, загорелые, а мне почему-то стало стыдно, и я старалась не попадаться им на глаза.
   Хотя почему мне должно быть стыдно? Просто моё путешествие было другим, не таким как у них, ну и что?.. Знаешь, наверно если смотреть откуда-то очень издалека, откуда-то сверху, это вообще всё равно, никакой разницы, просто как след от кометы, или как млечный путь: если присмотреться - много-много маленьких звёздочек, и вроде бы никакого в них смысла, но каждая на своём месте, и всё правильно и красиво...
   В общем не знаю как объяснить, да и чувствую я себя всё ещё как-то странно, всё-таки путешествия это такой стресс, но я ни о чём не жалею, совсем-совсем не жалею. Ни о чём. Твоя Софи
  
  Девушка в автобусе
  
  
  Она сидит у окна, ко мне в профиль, прекрасная как мечта. Я смотрю на неё не таясь, я знаю: она привыкла собирать дань взглядов. Она купается в них, она упивается ими. Она упивается весной, молодостью, солнцем, видом из окна. В её глазах восторг, торжество, экстаз, она хотела бы его скрыть, да не в силах, и уже не пытается. Её лицо светится счастьем. У неё обречённая улыбка. Она обречена на счастье. Она вдыхает весну, она живёт весной, она творит весну.
  Идя к выходу она скользит по мне взглядом и дарит мне немного своего света.
  Автобус тормозит, она придерживается за поручень.
  Её руки от запястья до локтя исчерчены поперечными шрамами.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Мошка в янтаре
  
  
  
   Не многим повезло так, как ей: увязнуть в смоле.
  
   В середине жизни осознать бесполезность усилий, почувствовать свою эфемерность, замереть, застыть, остановиться.
  
   Она, как и прочие до неё, поначалу не понимала своего счастья, билась, вырывалась, молила: "Отче! Пронеси чашу сию мимо меня!"
  
   Теперь она смотрит на нас из вечности, из зазеркалья, сквозь янтарную дымку времени, с окрашенного закатом облака, с далёкой звезды.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Между небом и землёй
  
  
  Жилю
  
  Былина
  
  
  Как во темном-то краю на потаённой стороне стоит терем высок
  Ко тому ко терему ни тропинки нету ни дороги столбовой
  А и стоит тот терем на лунном берегу у серебряной реки
  У серебряной реки на высоком берегу где всё время ночь
  Где всё время ночь, и во тереме том и вокруг него
  Во ночной-то тишине ни птицы не поют ни зверь не кричит
  Только слышится будто из того ли из окошечка
  То ли шёпот слышится то ли пенье сладкое
  Пенье сладкое, да нездешнее, пенье тихое, непонятное
  А и свет горит в том окошечке
  Свет изменчивый, убегающий
  То ли есть ещё, то ли нет его
  То ли нет его да и не было, да и пения того, али шёпота
  Померещилось тебе, показалося
  Ты иди да поспешай своей дорогою, а коли конный едешь погоняй коня
  Горяча коня да тонкой плёточкой, и на терем тот не заглядывайся
  Не стреноживай горяча коня, не ступай на крыльцо скрыпучее, не толкай десницей дверь дубовую
  Не входи во сени кромешные,
  Сени тёмные, непроглядные
  Как ошую там кости мёртвые, а одесную остры топоры.
  Не броди хоромами пыльными, по стенам бо там пятна чёрные,
  Пятна чёрные, вельми страшные, и горе и долу, и на лавках они,
  И на лавках они, и на дубовых столах
  Не броди хоромами пыльными, не всходи на высоку лестницу,
  Не слушай тихого шёпота, не покорствуй пению сладкому
  А того пуще не ходи во горенку, во светлицу не входи тесную
  Как одесную в ней красное окно, а ошую в ней -
  Не гляди туда, паче выколи себе очи ясные.
  Как войдёшь во ту светлицу добрым молодцем, а и выйдешь ты седым стариком
  Поспешай к окошечку красному, бросайся с утёсу высокого,
  С утёсу высокого да во серебряну реку
  А как станешь тонуть, слушай птицу вещую,
  Птицу вещую, птицу сирина.
  А и молвит птица сирин таковы слова:
  Можешь доплыть, а можешь утонуть
  можешь успокоиться, а можешь сойти с ума
  можешь найти, а можешь потерять
  можешь смеяться, а можешь плакать
  можешь выть, а можешь стонать
  можешь уйти, а можешь остаться
  мне вещей птице до тебя дела нет
  ни до тебя ни до других людей.
  Ты плыви себе лунной ночью
  Лунной ночью по серебряной реке
  Мимо берега высокого,
  Мимо терема печального.
  Убаюкают тебя волны ласковы,
  То ли есть ты, то ли нет тебя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Праздничный ужин с Богом
  
  
  
   Лисицы имеют норы и птицы гнёзда,
  а Сын человеческий не имеет
   где преклонить голову.
   И. Христос
  
  
  
  Итак я налил две рюмки. И сказал:
  
   - Господи! Раздели со мною скромную мою трапезу! Ибо нет для тебя секретов во всей вселенной, и в безграничном знании твоём известно тебе, что больше её разделить мне не с кем.
  
   Известно тебе и то, что испытания ниспосланные мне тобою зело превосходят скудные мои силы. Моя ли вина что с юных лет очарованный чудесами твоего творения преисполнился я жадной страсти и всегда просил у тебя более нежели был в состоянии вынести? Не ты ли создал меня таким? Не ты ли создал и всё что питало мою страсть, этот огонь, сжигающий меня изнутри? Зачем не отняв разума повергаешь меня в безумие, зачем губишь, не затушив прежде пожирающую меня жажду жизни? Не дав довольно сил дабы утолить её?
  
   И вот, не успел я произнести эти слова, как свет неожиданно соединился с тенью, сгустился, и передо мною, напротив меня за столом Он возник.
  Один глаз его был белый и как бы смотрел в себя, другой смотрел прямо, и вся боль мира была в этом взгляде. Он поднял рюмку, но рука его дрожала так сильно, что ему пришлось придержать её другою, на которой не хватало трёх пальцев. Вообще и руки его, и запястья, и лицо, и, особенно шея были покрыты множеством шрамов. Он опрокинул рюмку, будто это был самогон.
  
   - Вообще-то это хороший коньяк, - заметил я. Он кивнул и жадно принялся за еду. Худоба его была чрезмерной, редкие седые волосы и седая щетина обрамляли его бледное уродливое лицо.
  
   - Ещё? - спросил я, когда он расправился со всем, что было на столе. - У меня есть немного курицы и картошка. Он кивнул и откинулся на стуле, но тут же вскрикнул и схватился за спину. Лицо его потемнело от боли.
  
   Он стонал и тёр спину, пока я возился у плиты и разливал коньяк. Когда я поставил перед ним тарелку, он поднял глаза, и сказал устало:
  
   - Ты что-то имел спросить?
  
   - Нет, ерунда, ты ешь, ешь...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  За солью. Сюита
  
  
  
   1
   У меня закончилась соль. В этом нет ничего удивительного. И всё же... Вот так берёшь по щепотке каждый день, казалось бы она и не убывает, но вдруг, в один прекрасный день её больше нет, она нужна тебе, а её нет, и это странно, и думаешь, что уж если она закончилась, то значит закончиться может всё что угодно, нет ничего постоянного, разница лишь в продолжительности циклов, она разная у кошек, людей, попугаев, соли, слонов, деревьев... В этом нет никакой трагедии, достаточно пойти и купить соли, и всё возродится, воскреснет, всё вернётся на круги своя.
  
   2
  
   Когда идёшь за солью ни на кого не рассчитывай и не оглядывайся назад. Как бы ни было трудно надо дойти, купить соль и вернуться. Вам будут мешать, толкаться, задавать дурацкие вопросы, свистеть и бубнить под ухом. Бейте их и они заткнутся, посылайте и они уйдут. Помните: вы соль земли, и если соль потеряет силу, получится какая-то наверное уже полная хуйня.
  
   3
  
   Я осторожно открываю дверь. На лестнице полумрак. Шорох, приглушённый вскрик, шаги. Огонёк лифта горит красным. Лестница уходящая вниз. Неподвижная пыль в прямых лучах солнца, на лестничных клетках, из окон в грязных разводах. Звенящая тишина. На последней площадке неожиданно распахивается дверь. Консьерж. В руках его чёрный мешок, в глазах пустота. На улице солнце ослепляет меня. Старухи на лавочке вдруг замолкают. Шёпот. Беспокойные взгляды. Птиц не слышно.
  
  
   4
  
   От моего дома до магазина минут десять неспешным шагом. Полдень. Всё замерло. Солнце зависло в зените. Тишина, умиротворение. Природа отдыхает. Время неги, сиесты, ленивых медленно текущих мыслей, неторопливых шагов. Как прекрасны, как мимолётны эти летние погожие спокойные дни! Как прозрачен воздух, как ласково солнце!
  
   5
  
   Это просто пиздец! Эти бляди со своими газонокосилками! Откуда такая ненависть ко всему живому? Чем им мешают жёлтые, белые, синие цветы? У них в голове тоже моторы, и они уже не могут остановиться. Убивать цветы, деревья, уродовать кусты, уродовать котов. Школы, больницы, тюрьмы. Войны, асфальт, бетон. Всё залить бетоном, всё уничтожить.
   На скамейке в сквере Ахмед. Толкает крэк. И клиентов всё больше. А что ещё остаётся? Что ещё нам осталось?..
  
  
   6
   За сквером Странный Дом. Старинный особняк с заколоченными окнами, стенами увитыми плющом, буйно разросшимся садом. Уже много лет в нём никто не живёт. Его тёмные стены хранят страшные тайны. Однажды ночью они озарились оранжевым и синим светом, по саду засновали лучи фонарей, и до самого утра люди в белых комбинезонах и масках таскали на носилках и погружали в кареты скорой помощи длинные пластиковые мешки. Прошли годы. На мрачных стенах заброшенного дома так и не появилось ни одного граффити...
  
   7
  
   Жара. Смог накрывает город. Грязное небо над горизонтом. Всё плывёт. Пот заливает лицо. Каждый шаг даётся с трудом. У редких прохожих воспалённые безумные лица, медленная нетвёрдая походка. Мы зомби. Мы погибшие души. Мы тени в раскалённом аду. Наш удел одиночество. Мы проиграли. Наш удел отчаянье и смерть. Жизнь, где ты?!
  
   8
  
   Подхожу к магазину. Да, десять минут, не больше. Хотя что мне в том? Что нам во времени? Почему так случилось, что единственный из всех живых существ человек отделился от времени? Так неразумный пловец гребёт против течения, борется со стихией. Над головою его пролетает величественная цапля, стремительно скользя по течению круглым глазом удивлённо смотрит на него мудрый корморан. А он, поглощённый бессмысленными своими усилиями, ничего не видит вокруг, и наконец, выбравшись на пологий берег, падает в изнеможении на песок и умирает, так ничего и не поняв... Зачем я здесь? Чего ищу? Ах да, соль...
  
   9
  
   Вдалеке вдоль полок идёт девушка. Она появляется и исчезает, появляется и исчезает, появляется и исчезает.
  - Где она? -спрашиваю я кассиршу.
  - Кто? - она отрывается от книги.
  - Там была девушка, куда она пропала?
  Она стучит по клавишам.
  - С вас три доллара.
  - Тебе здесь не скучно?
  - Спасибо. Хорошего дня.
   Чудес не бывает.
  
   10
  
   Я выхожу из магазина. Как красива, как сказочно красива пустынная улица! Солнце играет в листьях деревьев. Ветер усилился. Парусами надувает бельё на верёвках. Как в замедленной съёмке колышатся волнами ветви плакучей ивы. Пронзительная тишина человека, отправляющегося в последнее путешествие. Волшебная тишина проснувшегося ребёнка. Таинственная тишина воскресшего из мёртвых. Шум ветра в ветвях деревьев. Дорога домой.
  
  
  
  
  Охота на лиса
  
  
   - Этой маске не менее трёхсот лет, - говорил Распорядитель, затягивая мне проволоку на затылке. Маска, красного цвета, была тяжёлая и неудобная. Не менее древним очевидно было оружие и снаряжение охотников. Латы, рогатые шлемы, мечи. Мой лёгкий оранжевый комбинезон давал мне несомненное преимущество в скорости. Впрочем, как объяснил Распорядитель, единственным оружием, которым воспользуются самураи, будут луки. Остальное - дань традиции.
  
   Когда-то в незапамятные времена Лис повадился воровать священных птиц принадлежащих богине солнца. Шестеро её сыновей решили убить его дабы восстановить гармонию мироздания. Они преследовали его шестьдесят земных лет. Они выпустили шестьдесят стрел. Шестьдесят лет метался Лис по священному лесу, и оставляемый им кровавый след становился всё ярче и яснее. И неотступно шли за ним охотники, читая на белом снегу красные знаки, учась каллиграфии, обретая мудрость и спокойствие. В лисьих следах они смогли прочитать все тайны вселенной ибо они были написаны кровью, спонтанно бьющей из её сердца. (Позже, в тёмные века, гадание по следам раненого зверя использовалось жрецами для предсказания будущего).
   Когда же они подошли к мёртвому Лису, то поняли, что совершили ошибку, что гармония навсегда покинула землю, что мир накренился и готов сорваться в пропасть. И тогда произошло чудо. Лис вознёсся на небо и стал созвездием, а перед ними на снегу лежал их брат, седьмой, самый младший, оставшийся дома.
  
   - Для охотников до самой смерти ты останешься Лисом, - говорил Распорядитель. - У вас одна задача. Постарайся выжить как можно дольше: бежать, идти, ползти, главное пребывать в движении. То что ты напишешь на снегу должно быть красиво.
   Посмотри на эту рощу, на деревья покрытые ранним снегом. На оранжевые гроздья рябины, на красные, оставшиеся с осени плоды. Ты видишь? Всё готово. Всё ждёт только тебя. Ты творец, ты картина, ты подпись.
   Беги!
  
  
   Так не бывает, так не должно быть.
  Я раненое больное умирающее животное хочу исчезнуть хочу чтобы меня добили.
   Последний шанс последняя отчаянная попытка всё или ничего. Я поднимаю глаза я улыбаюсь:
  Это всё не на самом деле.
   Какое-то мгновение я смотрю на себя сверху. Деревья покрытые снегом. Красные знаки на белом. Умирающий Лис.
   Я вижу: Всё это на самом деле.
  Жемчужный воздух. Восторг падения.
  Капли ручьи реки красной настоящей крови.
  
  
  
   всё что я сделал
  
  
   Всё что я делаю всё что я сделал всё что вы сделали всё что вы можете сделать.
  всё это лишь бесполезная попытка ускользнуть.
  спрятаться от беспощадного огня которым горит моё сердце.
  
   Я по-прежнему распят.
  
   И по-прежнему орёл клюёт мою печень.
  
  
  
  
   Японская девушка
  
  
  Я слушала крики чаек
  Крики чаек над морем
  Беспокойные
  Тоскливые крики
  
  Я гладила камни
  Остывающие камни
  На закате
  Гладкие камни
  
  Мне хотелось плакать об их любви
  Об их любви
  О моей любви
  
  Мне хотелось плакать от их любви
  О моей любви
  О любви
  
  
  Удивительная невыразимая немыслимая красота.
  Она появляется она приходит из неоткуда она настигает меня я падаю в неё я растворяюсь в ней я исчезаю а она остаётся она остаётся она остаётся.
  
  
  Почти полнолуние. Мои глаза спокойно вмещают луну, холмы, облака, придорожные домики. В окне свет. Мягкий золотистый уютный свет. Почти ночь.
  
  
  На этой границе, между вечером и ночью возможно всё. Бог наклонился к моему уху и что-то шепчет, шепчет. А я киваю сонно, как будто слушаю, как будто что-то понимаю. Как будто хочу понять.
  
  
  
  
  Путешествие Лиса
  
  
  Однажды Лис услышал стук. Он раздавался сверху, и Лис стал взбираться на гору. Он лез всё выше, и стук становился всё громче и отчётливей. Выбиваясь из сил, гонимый извечным ненасытным своим любопытством, он приближался к вершине, от напряжения темнело в глазах, а стук участился и уже оглушал его.
  
   На вершине ничего не было. Внизу остались долины, холмы, неподвижные облака. А тут только камни поросшие мхом, кристально прозрачный воздух, тишина и стук его сердца.
  
  
  
  
  
  
  
  Путешествие муравья
  
  
   Он не понял, как оказался в реке. Всё произошло слишком быстро. Что-то подхватило ветку, по которой он шёл, и бросило в воду. Человек или, может, птица. Что-то огромное. Был полёт и было падение. Когда он пришёл в себя кругом сверкала вода, ветку несло по течению, и он понял, что всё ещё жив.
  
   Ещё он понял, что всё пропало, что ничего не вернуть, что ему никогда не вернуться. Со временем отчаянье сменилось спокойной грустью и, наконец, странной радостью, захватывающим дыхание восторгом обречённости.
  
   Он плыл по реке бесконечно долго, почти три дня. Была осень. По ночам дул ветер и на далёком берегу шумели деревья, ветку качало, плескались волны, и порою чёрной тенью мелькали под водою чудовища, живущие в глубине. Ближе к утру опускался туман. В тишине было слышно как листья падали в воду. Иногда где-то далеко хрустела ветка, и звук разносился над водой оглушительным эхом.
  
   Река просыпалась. Ныряли, сверкнув на солнце рыбы, утки, взлетая, били по воде крыльями, неслышно проносились над самой водой тяжёлые цапли.
  
   Днём царило великое спокойствие. Деревья облачились в удивительные, сказочные одежды, изменчивые и неуловимые, как мечта. Высоко в лазурном небе плакали дикие гуси, мягкое осеннее солнце смотрелось в реку, отвечавшую тысячью ослепительных отражений.
  
   Тогда муравью казалось, что он уже умер, так непохоже всё это было на то, что он знал раньше, в своей прежней, продолжительной, не менее десяти долгих дней жизни. Он думал, что вот он плывёт на своей ветке по бесконечной реке, и ничего не может сделать, и не хочет, потому что всё так красиво, и наверное он скоро умрёт, и ему всё равно.
  
   И ещё он думал, что река, она тоже течёт не по своей воле, и дикие гуси, летящие на юг, их тоже что-то гонит, и ветер, срывающий листья деревьев, и даже грустное вечернее солнце, все они подчиняются какому-то одному неведомому, удивительному закону, красивому, мудрому и навсегда непонятному.
  
   Однажды ночью он проснулся от странной тишины и неподвижности. Его ветку выбросило на берег.
  
   За время своего путешествия муравей успел забыть о прежней своей жизни и потому без труда приспособился к новому социуму. Какая разница? Их везде так много, муравьёв. Он стал почти своим. Один за другим проходили долгие дни, всё ускоряясь. Иногда ему снился волшебный лес, бескрайнее небо, сверкающая вода.
  
   Он прожил долго. Он видел зиму, весну и лето. И вот снова, как когда-то давным давно, наступила осень. По ночам ветер шумел в ветвях деревьев, срывая красные и жёлтые листья, бросая их в реку.
  
   Ветка склонялась к самой воде. Муравей выбрал самый крайний, самый сухой лист, раскачивающийся так, что замирало сердце. Он схватился покрепче за черенок и стал ждать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ночная поездка
  
  
  
  Тёмная полоса дороги,
  светлая полоса снега,
  чёрная полоса леса.
  Бледная полоса неба.
  
  Холод, лёд, пустота.
  
  По радио женщина поёт о любви.
  
  Она поёт по-испански о страсти, о ревности, о разлуке, об отчаянии, о нежности, о грусти, об измене, о страдании, о смерти.
  
  Холод, лёд, пустота.
  
  В свете фар мёртвые деревья кричат о любви.
  
  
  
  
   Грусть в большом городе
  
  
  Бросаю рюкзак в угол съёмной подвальной комнаты спального пригорода оазиса благополучия маленького Китая Большого Торонто.
  
  Улицы пусты. Все работают все умерли все уехали все спят. В парке пустая площадка неподвижные качели тишина. Вдруг замечаю ветку с пожелтевшими листьями. Скоро осень. Поэтому осеннее солнце осеннее одиночество осенняя тишина. Скоро осень, а спокойствия всё нет. Нет спокойствия нет дома нет денег нет еды нет мелочи на автобус. Нет еды на деревьях нет яблок нет груш нет черешни.
  
  Вечером парочки сидят на скамейках семьи идут из церкви семьи сидят на терасах ужинают на терасах гуляют в парке едят что-то едят всё время что-то едят.
  
  Жизнь заблудилась во мне я поселился в большом городе заблудился в большом городе потерялся в большом городе грусть поселилась во мне.
  
  
  
  
   Когда деревья умирают
  
  
   Когда деревья умирают, они превращаются в горы. Горы, умирая, становятся солнцем. Солнце становится ветром. Ветер становится небом и океаном. От их любви рождаются совы, цветы и черепахи. Совы становятся звёздами. Звёзды становятся рыбами. Рыбы становятся летучими мышами. Черепахи прячутся на островах. Цветы засыпают укрытые туманом и росой. От их любви рождаются деревья. Когда деревья умирают они превращаются в горы. Потому что им выпало такое счастье потому что нам выпало такое счастье потому что мне выпало такое счастье
  
  
  
  Часы
  
  1
  Шум вентилятора. Старые часы на стене. Минутная стрелка ползёт вверх и срывается, падает на шесть. Снова ползёт вверх. Падает. Иногда ей почти удаётся коснуться девяти.
  
  Старушка дремлет в кресле качалке.
  
  Всё, что могло случиться уже случилось, и всё, что не могло случиться случилось тоже. Когда-то, где-то, с нею или с кем-то ещё. Уже не важно, уже не различишь.
  
  Срывающаяся стрелка часов. Неравномерный разорванный ритм времени. Шум вентилятора. Старые фотографии в пыльных рамках.
  
  2
  Однажды в далёкой юности мне подарили настольные электронные часы. Какое-то время они шли, как любые другие часы в парке, в метро, на башне, в гостях, на вокзале, в больнице. Потом что-то случилось, и цифры стали появляться в произвольном порядке. Минуту назад было 12:63, и вот уже 38:90 и тут же 00:69.
  Тщетно пытался я найти последовательность, расшифровать таинственные сообщения. Важные даты предстоящей жизни? выигрышные билеты лотереи? телефонные номера? аккорды неведомой симфонии? Цифры были непредсказуемы. Часы смеялись над временем.
  
  Эти странные взбунтававшиеся часы задали сбивчивый, хаотичный ритм всей моей жизни.
  
  Потом они устали и умерли.
  
  Это были красивые часы в деревянном корпусе, и цифры были зелёного цвета.
  
  
  
  
  Изэнэми
  
  
   Незадолго до очередной своей смерти Сато Наоки, четвёртое перевоплощение великого самурая Такахаси Ичиро, терзаемый многими недугами пожилой разорившийся крестьянин, поднялся в храм Изэнэми, Богини Счастья, и, с горечью и раздражением, инстинктивно приняв характерную позу своего воинственного кармического предка, вскинув голову и скрестив на груди руки, вопрошал:
  
   - За что? За что ты так обошлась со мной, Изэнэми? Со мной, чьи мысли с самого детства были полны одной тобою? Где была ты все эти долгие годы? Почему ни разу не одарила меня ни улыбкой ни взглядом ни прикосновением?!
  
   И тогда богиня спустилась с вечернего неба и, приняв образ прекрасной женщины, воскликнула в гневе:
  
   - Да как ты смеешь, Сато Наоки! Не я ли подарила тебе бедность, чтобы ярче горели твои мечты и желания? Не я ли наделила тебя болезнями, чтобы с юности ты узрел хрупкую красоту вселенной? Не я ли сделала тебя ранимым и слабым дабы ты породнился с жизнью и слился с её безмолвным течением? Не я ли подарила тебе несчастья и неудачи, чтобы твои пальцы оставались всегда на моём запястье? Я сделала всё, чтобы ты стал мудрым и счастливым! А ты - ты продолжаешь жить в страхе и суете, будто какой-нибудь император! Как смеешь ты, Сато Наоки?!
  
   И Сато Наоки преклонил колени и молился в древнем полуразрушенном храме, где как колонны стволы деревьев, и ветви как крыша, и пол усыпали опавшие листья.
  
  
  
  
  
  Утром в парке
  
  
   Утром в парке я видел играющих белок. Они носились друг за другом по веткам, как тени, и на землю медленно падали жёлтые листья.
  
  Ещё я видел, на лужайке под оранжевым клёном старый китаец учил молодого, как правильно бить ладонью снизу, чтобы ломались шейные позвонки.
  
  И ещё двух женщин на скамейке, одна плакала, другая курила.
  
  И диких гусей, и толстого мужчину с собакой, и красивую девушку, и кричащих чаек.
  
  А ещё у ручья я видел стрекозу, танцующую на осенних цветах.
  
   И я растерян, я в сметении, я не знаю что думать, что делать, я не знаю, как называется этот танец.
  
  
  
  
  Как хорошо
  
  
  Как хорошо смотреть на звёзды под шум прибоя
  
  Как хорошо пить мохито и танцевать
  
  Как хорошо держать твою руку, целовать твои тонкие пальцы
  
  придёт время и мы умрём.
  
  
  
  
  
   Муха
  
  
  1
   В окно влетела муха и лениво кружила по кухне. Я сбил её ладонью, она приземлилась возле раковины, пытаясь прийти в себя, и я щелчком отправил её за холодильник. Вот и всё.
   Я ещё тогда подумал, что муха не должна быть такой инертной, должна быть живее, энергичнее, что ли, но потом вспомнил, что на дворе глубокая осень, и наверное это последняя осенняя муха. Я и сам из-за этой погоды всё время какой-то усталый и сонный.
  
  2
   Оказывается она не умерла. Я увидел её на следующий день, она сидела на углу шкафчика. Я хотел было убить её, но не стал. Разумеется я не люблю мух. И никто их не любит, потому что они назойливые и некрасивые, и это грустно, и вообще мне почему-то грустно думать о любви и красоте. Мухе, казалось, было всё равно, убью я её или нет, то ли она смирилась, то ли забыла вчерашнее. Мне приятней думать, что забыла.
  
  3
   К вечеру муха уже не казалась такой обречённой. Она неспеша кружила по кухне, осваиваясь, ища чем поживиться. Потом я видел её в ванной, кажется она спала.
  
  4
   Я отсутствовал несколько дней, а когда вернулся, муха всё ещё была жива, да и выглядела куда бодрее. Она летала вокруг меня и даже жужжала. Она совсем меня не боялась, и, казалось, была рада меня видеть. Ничего удивительного, так тоскливо оставаться в одиночестве в пустой квартире, в тишине, когда за окном дождь.
  
  
  5
   Шли дни. Муха совершенно не боялась меня, садилась на руки, когда я готовил еду, будила меня с утра, с жужжанием накручивая круги по квартире. Я ворчал и ругался, но скорее в шутку, я привык к ней и даже как бы немного привязался.
   Я думал о том, что с моим образом жизни невозможно завести не только собаку, кошку или, скажем, рыбок, но даже цветок, даже кактус, он умрёт, не дождавшись меня. А тут настоящая живая муха, летает, жужжит, радуется...
  
  6
   Каждый раз, возвращаясь домой, я слегка волновался, там ли она ещё, и да, она была там, она меня ждала, и это было удивительно, я и не знал, что мухи живут так долго. Я с грустью думал, что рано или поздно она умрёт, хотя и понимал, что из всех живых существ умираем только мы, люди, потому нам так и нужны кошки, собаки, попугаи, хомяки, кактусы... Это маленькие плоты, уносящие нас с собой в бессмертие.
   Мы плывём, постепенно исчезая в тумане, каждый на своём плоту, кто с собакой, кто с хомяком, кто с мухой, кто с кактусом, кто с попугаем...
  
  
  
  
   Уйти, остаться...
  
  
  Давным-давно на берегу большой реки сидели два человека, старый и молодой. Молодой смотрел на плывущие льдины и видел движение и пространство и тайну, у него замирало сердце, и вопрос, который он задал шаману, уже казался бессмысленным:
  
  - Что лучше, уйти или остаться?
  
   Старик, впрочем, не удивился и отвечал спокойно и размеренно, как будто продолжая разговор:
  
  - Есть люди зимы, есть люди осени, есть люди лета. Кто-то уходит, кто-то остаётся. Так было всегда. Кто-то уходил, кто-то оставался. Кто-то всегда уходил.
  
   Того, кто оставался уносило время, ушедший же, наоборот, оставался, так как время для него замирало. Оставшийся видел изменения природы и вещей, а для того, кто ушёл всё по-прежнему было впервые. Только перед самой смертью тот, кто остался, понимал, что ничего не изменилось, а ушедший, что он никуда не уходил.
  
   Крикнула птица, её крик отразился от бесконечно высокого неба, прокатился эхом по весеннему замершему в изумлении лесу. Наступившую тишину нарушал только шум ледохода. Старик смотрел на реку и видел шатры, караваны, повозки, костры в ночи, осаждённые города.
  
  - Уходили смелые, лёгкие, проигравшие. Оставались мудрые, осторожные, сильные... Кто-то уходил, чтобы остаться, кто-то всегда уходил.
  
   Уходить надо весной. Это знают перелётные птицы и знает лёд на реке, потому что лёд - часть реки, а перелётные птицы часть неба.
  
   Есть люди зимы, есть люди осени, есть люди лета. Есть такие, что уходят, как тени, как облака, как лёд, не оборачиваясь, не оставляя следов, они уходят, как завороженные, как будто их тянет магнитом, они уходят, как будто бросаются в пропасть. Это люди весны. Это те, кто уходят всегда.
  
   Его собеседник слушал слова шамана, всплески воды и шорох льдин, как неспешную странную повесть на почти забытом языке.
  
   Старик замолчал.
  
   Два человека сидели на берегу большой реки, и казалось, что они неподвижны.
  
  
  
  
  
  
  
   Между небом и землёй
  
  
  Все реки впадают в море, и даже ручьи в конечном счёте, все, рано или поздно. Конечно, им страшно, они думают, что потерялись, они паникуют, петляют, мечутся, отчаиваются, бросаются вниз, шумят, пенятся, останавливаются, задумчиво блестят на солнце.
  Пробираются через песок, через холмы, через корни деревьев, через дремучий лес, по тёмным оврагам, через ночь, через осоку, наугад, наощупь, нервно, отчаянно, вслепую.
  То солнце, то луна, то снег, то весна, то утро и пенье птиц, небо, земля, и они одни между небом и землёй.
  И вот в тишине, в таинственной тишине, в зачарованной тишине между деревьями осторожно появляется просвет, всё больше, всё ближе, и там переливается серебро, спокойное, бескрайнее, бесконечное серебро, это море, и так хочется поскорее с ним слится, и так хочется ещё немного поблуждать.
  
  
  
  
  Чужое прошлое
  
  
  По дороге из больницы супруга болтала без умолку, нервно смеялась и прятала глаза, дети молчали. Сам я тоже молчал, улыбался устало и умиротворённо. Я возвращался домой чтобы умереть.
  
   В саду отцветала сирень, мы ужинали на веранде. Позже супруга достала несколько старых кассет и предложила посмотреть фильм, название которого ни о чём мне не говорило, но в котором я сам, по её словам, когда-то играл.
  
   Обычно, появляясь в любительских видео семейных торжеств и застолий, я испытывал неловкость, даже фотографироваться не любил, всегда старался стушеваться.
  
   К моему изумлению в фильме, жанр которого я отнёс поначалу к лирической комедии, я держался легко и уверенно, голос звучал проникновенно, движения были легки и грациозны. Чем дальше, тем больше я убеждался, что не просто играю свою роль вполне профессионально и даже блестяще, но что роль моя является главной.
  
   Как мог я забыть о таком факте своей биографии? По мере развития сюжета я понял, что фильм, пожалуй мелодрама, был многосерийным. То есть работа над ним должна была занять многие месяцы, а то и годы моей жизни. Она должна была бы кардинально изменить мою судьбу.
  
   Я актёр, настоящий, самобытный актёр, из тех, кого узнают на улице!
  
   Но как я ни старался, мне не удавалось вписать это удивительное открытие в свою в целом обычную, небогатую событиями жизнь. Два образа были слишком разные, они никак не сочитались.
  
   То есть наверное при определённом стечении обстоятельств моя жизнь могла бы сложиться и так. Почему нет? Почему я не мог стать артистом? Ну, или таким, как герой фильма (теперь, несомненно, драма), который, будучи предан всеми кого любил, теряет состояние, остаётся один на свете и узнаёт о неумолимом диагнозе. Но сложить вместе столь разные судьбы невозможно, они могут существовать только параллельно, в отдельных реальностях.
  
   Более того, мне стало казаться, что я, сидящий перед экраном в кругу семьи, и завидующий и себе самому, тому, которого забыл, его таланту и успеху, и величию трагедии героя фильма - это тоже кто-то другой, и я искал себя, такого, каким знал когда-то, или думал что знаю, и не мог найти, как в потёмках я шарил и натыкался на сотни, тысячи, миллионы возможных судеб, кричащих, дышащих, куда более ярких, реальных, чем та, которую я когда-то считал своею.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Орхидея
  
  Почему она? Почему именно эта орхидея? Она ведь была ничем не примечательна, ничем от других особо не отличалась, разве что как раз невзрачностью. Другие были ярче, красивей, свежее, а эта - и цветки поникшие, и листья по краям подвяли...
  А он - ему вообще цветы пофигу были, и в магазин-то он цветочный случайно зашёл: от дождя прятался. Дождь тогда начался, а у него ни зонтика ни плаща. Огляделся рассеянно, видит - зелень всякая, цветы, какие в горшках, какие так, срезаны, букеты тоже.
  И тут его будто током ударило, это он орхидею увидел, и перед ним как будто вся его жизнь промелькнула, только не прошлая, а будущая. И он подумал- ну что ж, значит так надо, и опять всё забыл. Чем его эта орхидея так поразила? Может быть как раз больными листьями и грустными цветами? Но только он тогда как будто бы в первый раз увидел цветок, да и вообще как будто в первый раз что-то увидел.
  Сразу к продавцу - беру мол. Продавец ещё и двойную цену заломил, видит - человек двинулся: не торгуется, смотрит насквозь, как лунатик.
  А ведь орхидеи, если они нормальные, они же могут долго жить. Если б он не сгоряча, если б он с умом... А так - что им обоим оставалось...
  Орхидея каждый день умирала немного больше, и он умирал вместе с ней. Ночей не спал, ухаживал за нею, паром, каплями специальными брызгал, чтобы как в тропиках. А только всё бестолку. Просто её жизнь оказалась маленькой и к тому времени уже почти прошла, да и что там раньше в этой жизни было - чёрт её знает, скорее всего ничего хорошего. Она была всё более хрупкой, обречённо смотрели большие цветы.
  Его друзья видели, как он увядает, пытались помочь, говорили - посмотри в окно, какая красота, выйди на улицу, там осень, солнце, листопад... А он говорил - я знаю, я всё это знаю, но что я могу, если так получилось? А они говорили - это же просто цветок, их миллионы, а ещё есть деревья, собаки, храмы в конце концов. И он соглашался но уходил к своей орхидее, и говорил друзьям, что ему так лучше, что ему хорошо, и друзьям становилось не по себе, потому что они знали, что он страдал и плакал.
  Как только упал последний лепесток, он тоже поспешил уйти.
  Но вот что интересно. Я видел его незадолго до его смерти, и мне показалось, что он как бы уже не здесь, не с нами, и ещё мне показалось, что он знал, что делает, и орхидея знала, и продавец, и дождь. И осенние листья, каждый из которых падает на своё заветное, предназначенное от века место.
  
  
  
   Светает
  
  
  Светает.
  Мотылёк на стекле
  затих
  
  
  
  
  Смысл жизни
  
  
  Жизнь это концентрация любви,
  её смысл появляться и исчезать
  
  
  
  
  
  
  
  Я спросил режиссёра
  
  
  Я спросил режиссёра:
  
  - Почему в нашей пьесе так много грусти и слез и крови и всякого негатива и всё на грани безумия и абсолютно непонятно в чем смысл?
  
  Он махнул рукой:
  
  - Да просто чтобы публика не заснула, всё равно потом, когда смываешь грим, не остаётся ничего.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Страх высоты
  
  Один человек всю жизнь боялся высоты.
  Когда он умер, и душа его поплыла ввысь, последней увязавшейся мыслью была: "Зачем же я так боялся?"
  Потом и она осталась где-то внизу.
  
  
  
  Тропинка у подножия храма
  
  
  Отдаленный храм оказался почти полностью разрушен. Две девушки - смотрительницы показывали мне дорогу, легко прыгая в шлепанцах по серым покрытым лишайником камням.
  
  Я пытался говорить с ними, они виновато улыбались. И тоже обращались ко мне, на хмерском, и я тоже не понимал ни слова.
  
  Они болтали и смеялись всю дорогу, и я тоже смеялся, потому что мне было хорошо.
  
  А потом мы долго шли по лесной тропинке, усыпанной жёсткими сухими листьями и молчали.
  Прощаясь одна из них протянула мне небольшой упавший с дерева цветок.
   Вот и всё.
  
  Но я знаю что тогда, когда мы шли по этой тропинке что-то произошло, что-то очень важное и не менее удивительное, чем древние храмы Ангкора. В какой-то момент слова стали совершенно не нужны. Мы стали одним целым. И деревья, и горы тоже это чувствовали и были вместе с нами.
  
  Не знаю, причиной ли тому тишина тропического леса, наше молчание, осенний шелест листьев под ногами.
  
  Или то, что в глубине души, как и они я знал, что больше никогда их не увижу
  
  
  
  Вне любви
  
  
  Предрассветные сумерки.
  
  Рядом со мной спит женщина, доверчиво прижавшись ко мне, положив голову мне на плечо.
  
  Она не любит меня. Я тоже её не люблю, и она это знает. И я знаю, что она знает, что я её не люблю. И она знает, что я знаю, что она не любит меня.
  
  И так мы лежим с ней, обнявшись, в предрассветных сумерках, без любви, вне любви, помимо любви, со всех сторон окутанные любовью .
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Сны
  
  
  Осмыслить, найти логику, понять причины и следствия, упорядочить, исправить, это то, что мы регулярно пытаемся сделать с нашей жизнью, и нет занятия глупее.
  
  Тем же занят наш мозг когда мы спим. Из любых разрозненнных данных он построит подчас абсурдную, но для себя безупречную сюжетную линию, к счастью более хрупкую, чем наяву: иногда случаются сбои и мы оказываемся вне её, там где ничего нет и есть всё.
  
  
  1
  
  Мне снилось, что я катаюсь с горы.
  
  Лыжи скользили мягко, несмотря на скорость, виражи давались без всяких усилий.
  
  Подъёма не помню. Если он и был, то сразу сменялся восхитительным спуском.
  
  - А ведь это сон, - шепнул кто-то в тот момент, когда я был на вершине.
  
  - Ну и что же? Давайте им воспользуемся чтобы покататься на лыжах.
  
  
  2
  
  Мы едем в автобусе на куриную выставку или спектакль.
  
  Неожиданно моя спутница превращается в курицу.
  
  Возмущенный я подхожу к полицейскому.
  
  - Я могу ещё как-то понять куриное шоу, но что бы вот так ни с того ни с сего женщины превращались в куриц - это совершенно недопустимо!
  
  - Но ведь Вы понимаете, что это это Вам только снится? - доверительно говорит полицейский.
  
  - Разумеется! Но и Вы, я надеюсь понимаете,что если я сейчас проснусь, то всё исчезнет, и Вы в том числе!
  
  
  
  3
  
  Мне снится, что я в ресторане. Сделал заказ. Жду.
  
  Клонит в сон.
  
  Засыпаю, положив голову на руки...
  
  ...И просыпаюсь в реальности в своей постели. Засыпаю и просыпаюсь в ресторане...
  
  Официант заставляет себя ждать. Очень хочется спать...
  
  Заснув, просыпаюсь в своей постели...
  
  
  4
  
  Приснилось что-то очень смешное.
  
  Бужу жену, рассказываю, вместе смеёмся.
  
  Через какое-то время просыпаюсь и понимаю, что разговора с женой не было, рассказываю ей об этом и... снова просыпаюсь.
  
  Понимаю, что до этого момента всё, что произошло, было сном.
  
  Рассказываю жене...
  
  
  5
  
  
  Похоже на луна парк. Много людей, все смеются, развлекаются, счастливы.
  
  Каким-то образом узнаю, что всех нас скоро убьют.
  
  Говорю с людьми - да, всё так, все подтверждают, всем это известно, они находят это нормальным и естественным, так было всегда, это в порядке вещей.
  
  Я с этим не согласен.
  
  Я не останусь здесь, я убегу.
  
  Луна парк окружён высокими стенами , но я найду выход, я уверен.
  
  Я знаю, что мне это удастся.
  
  
  6
  
  Я купил у уличной торговки билет на что-то вроде экскурсии, она сказала, что возможно я по дороге увижу что-то интересное.
  
   Я не сильно воодушевился и шёл равнодушно в компании ещё нескольких людей, которых не видел, по городской улице куда-то в сторону моря. Было скучно.
  
  И вдруг перед нами открылось огромное тёмное пространство, смутно угадывались море и горы, это было настолько удивительно, все разом остановились, кто-то сказал - Здесь - хотя это было совершенно лишнее.
  
  Я обогнул их, прошёл чуть вперёд по траве...
  
  Это была смерть, и это было настолько прекрасно, сказать прекрасно значит ничего не сказать...
  
  Я почти проснулся, и, находясь в полусне, я был на этой границе со смертью. Она притягивала меня, я делал шаг вперёд и это было восхитительно до слез, и в то же время я физически чувствовал слабость и недомогание, и я отступал, и жизнь затягивала меня назад , и это тоже было очень хорошо.
  
  Я знал, что стоит мне сказать Да , и я останусь в смерти , но я сказал да только когда уже полностью проснулся, и это уже не было серьёзно. Я передумал, как только почувствовал слабость.
  
   Так я увидел и испытал без тени сомнения и без всякой метафоры, что смерть и любовь это одно и то же.
  
  
  
  Саломея
  
  
  Шломит танцевала жизнь и весну.
  
  Когда ей приказали станцевать смерть, Шломит рассмеялась ключевым смехом Очун, а потом её жёлтое платье исчезло, обнажив лиловое тело, глаза почернели, а шею обвило ожерелье из мертвых голов.
  
  Шломит танцевала, ноги её скользили по крови, капающей с серебряного блюда, ставшего золотым в руках многорукой Кали.
  И раздавался крик, и в кроваво-красном платье появлялась Ойа, богиня ветров и кладбищ.
  
  И вновь золотыми становились браслеты и платье и белыми бусы из ракушек и лился серебряный смех.
  
  Шломит танцевала, она не умела ничего другого.
  
  
  Марьям
  
  
  - Он жив, - Марьям подняла заплаканное лицо, - ведь правда? Он жив, правда?!
  
   Мужчины потупившись молчали.
  
   - Он жив потому что он сын бога, я знаю, раз он бог - значит он жив. Ведь так, правда?
  
   - Видишь ли, - сказал Шимон, - все мы в каком-то смысле являемся детьми бога, как бы его продолжением, подобно взметающимся стремительно и столь же быстро гаснущим искрам великого бессмертного пламени, и весь наш земной путь есть не более, чем игра теней...
  
   - Он жив! - перебила Марьям, - я знаю, он жив потому что он сын бога и поэтому он бог и поэтому он жив... Он жив потому что он сын бога и потому что я знаю! И потому что он воскрес! Он воскрес, я знаю! Ведь он воскрес?!...
  
   Апостолы переглянулись.
  
   - Понимаешь, - начал было Шимон, но Адир взял его за локоть и сказал твёрдо:
   - Да, он воскрес.
  
   И Шауль сказал: - Ну конечно он воскрес!
  
   И Йоханан и Томас закивали оживлённо, и тогда, чуть помедлив, Шимон произнёс:
   - Он воскрес. Он сын бога и он бог и он воскрес и он будет жить вечно. Не надо плакать, Марьям!
  
   И все апостолы сказали: - Не плачь, Марьям!
  
   Но Марьям плакала и плакала, и не могла остановиться...
  
  
  
  
  Мне снилось
  
  Мне снилось, что всё меня достало, и захотелось нырнуть, погрузиться, зависнуть в невесомости среди рыб и кораллов, и вроде всё приготовил, и жилет, и регулятор, и баллоны, но то маску забуду, то ласты, и приходится возвращаться, бежать куда-то, а уже вечереет, вот-вот будет темно, и я бы нырнул и ночью, ещё и лучше, только нужен фонарик, а фонарика у меня нет.
  
  
  Сон с колибри
  
  
  Колибри зависла под цветком магнолии переливаясь зелёным и тёмно- синим. Она была так близко, так громко трепетали невидимые крылья.
  
   Я осторожно потянулся за телефоном чтобы сделать видео, но обнаружил, что не могу найти нужную кнопку.
  
   В растерянности я обернулся. Люди проходили мимо и не видели колибри. Я хотел их позвать, но почему-то не мог.
  
   Мой сын, стоящий рядом, сказал:
  
   - Эта колибри из другой вселенной, она не имеет отношения ни к людям, ни к телефонам. Она только твоя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Параллельные реальности
  
  
   Перед тем как заснуть я внимательно смотрю закрытыми глазами и вижу неподвижные тени деревьев на стене с золотистыми обоями, освещёнными утренним солнцем. В прошлый раз это был цветок, кажется орхидея, на старинном письменном столе.
  
   В моей комнате обоев нет, нет цветов, нет письменного стола, нет деревьев, нет солнца - окно выходит на соседнее здание.
  
   Эти странные вечерние видения, хоть и длятся лишь несколько секунд, почему-то кажутся чётче, объёмней, ярче того, что окружает меня в обычной жизни.
  
   Как-то раз я видел гостиную, стол с десятком стульев, с остатками праздничного ужина. Хрустальные рюмки, бокалы, полупустые бутылки, я даже смог прочитать название вина. Видимо гости только что ушли, на хрустале дрожали блики, как от свечей.
  
   А у меня всего два стула, и один из них завален одеждой, и нет гостиной, а из посуды только пара тарелок и стакан.
  
   Однажды я увидел женщину. Это была красивая женщина средних лет. Она сидела в кресле и в руках её была открытая книга, но она не читала, она смотрела в пространство, и я не мог понять, весело ей или грустно, хотя видел её лицо во всех деталях, даже едва заметные морщинки возле серых глаз.
  
   А в другой раз возникла тумбочка, и на ней в беспорядке коробки от лекарств, и блестящие ампулы, и шприц, и окровавленные бинты.
  
  
  Один опытный человек объяснил мне, что просто это параллельные реальности, иначе говоря, альтернативные жизни. Они, мол, существуют, и пусть себе существуют, а нам не стоит заглядывать туда слишком часто.
  
   Как странно... Значит в какой-то из них я сижу за письменным столом, и пью вино из хрустальных бокалов, и принимаю гостей, и люблю женщину с серыми глазами...
  
   Как странно! Она совсем не в моём вкусе.
  
  
  
  
  Клаустрофобия
  
  
  Стены, пол, потолок. Стены сдвигаются, потолок опускается ниже. Ещё немного и я не смогу пошевелиться. Господи, я не могу дышать, как в гробу, мне тесно, мне не хватает воздуха.
  
  Я вырываюсь на балкон.
  
  Звёздное небо, тишина, ветер с моря.
  
  Я дышу так глубоко, что моё дыхание постепенно заполняет всё пространство между звёздами и морем, я вижу, что звёзды это просто точки на низком тяжёлом небе, море подступает к самому горлу, я сдавлен между небом и землёй, мне не хватает воздуха, я понимаю, почему вселенная расширяется, разлетается стремительно: она пытается вдохнуть, миллиарды лет я пытаюсь наполнить лёгкие, и это всего лишь один вдох, что будет дальше? Мне не хватает времени, мне не хватает космоса, мне не хватает вечности, я задыхаюсь.
  
  Я закрываю глаза.
  
  Где-то сама по себе и не двигаясь с места продолжает разбегаться вселенная, мерцают звёзды, шумит неподвижный прибой. Спят мои рыбы, люди, моря, звёзды, галактики, прибрежная полоса, пальмы, стервятники на пальмах, пеликаны.
  
  
  
  Послеобеденный сон
  
  
  Послеобеденный сон.
  
  За окном рабочие раскричались.
  
  Пидорасы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Смутное время
  
  
  
  
  В дурдоме
  
  
  - А не слышите ли вы голоса?
  - Откуда Вы знаете? - пациент смотрел на врача почти с ужасом. - Вы что, тоже?..
  
  "Ну вот, как я и думал, шизофрения" - психиатр поздравил себя с правильно поставленным диагнозом и сделал пометку в блокноте.
  
  - Расскажите мне об этом поподробнее.
  - Да что же тут рассказывать? Если Вы... так Вы и сами знаете...
  - И всё- таки. Я бы хотел услышать от Вас.
  - Про один процент?
  - И про процент, и про всё остальное.
  - Ну, нас осталось один процент, хотя сейчас уже наверно меньше, правильно?
  - Правильно, правильно, продолжайте. А, кстати, почему меньше?
  - Кто ж такое долго выдержит? Ведь если не спрячешься - так они найдут, распознают, задушат, а спрячешься, притворишься - еще хуже: нервы сдадут, и в петлю.
  
  "Мания преследования", - черкнул психиатр.
  
  - А вы их очень боитесь?
  - Чего ж их бояться-то? Они ж мёртвые (Тут врач что-то ещё записал в блокноте), - потому на них и злиться нельзя, и убивать их смысла нет.
  - Конечно. Ну а голоса-то, они Вам что говорят?
  - То и говорят, злиться нельзя, убивать нельзя. Но только не голоса, голос, он же один, одинаковый у всех.
  - А у всех - это у кого?
  - Так у нас же, у живых.
  - А, так это живых один процент, - он зачеркнул "преследования".
  - Меньше уже, доктор.
  - Меньше, конечно, меньше. И что же они, эти мертвецы, эти зомби от вас хотят?
  - Разве мертвецы могут хотеть? Ведь в том -то вся и проблема! Это мы всё чего-то хотим, всё бьёмся башкой об стену. А им - чего? Они мёртвые, им нормально. Только пока это поймёшь - столько времени, столько сил, столько слёз потеряешь! А и поняв - всё одно, голос так и говорит - живите, живите, живите!
  - А мертвецы, они где обитают, ну где Вы с ними, так сказать пересекаетесь?
  - Как где? Да в любой кабинет зайдите, в приёмную, только что меня анкету два раза заставили переписать.
  -- Ну да, ну да... А вот своих-то , живых, вы их как определяете, это ж непросто наверно, голос-то внутри у каждого.
   - По глазам. - Пациент пристально посмотрел в лицо врача, и тот, как под гипнозом, снял очки с толстыми матовыми стёклами.
  
  Больной вздохнул и отвёл взгляд.
   - Конечно, это уж учиться сколько лет... - он посмотрел в окно. - Вы, доктор, мне что-нибудь пропишите, да я и пойду. Я тихий сумасшедший, я не опасный, Вы же видите.
  
  Придя домой, психиатр остановился в прихожей перед зеркалом, снял очки.
  
   - Глаза как глаза...
  
  
  
  
  
  
  Дневник Хильды Берг
  
  
  15 августа
  
  Почему сегодня? А потому! Потому что сегодня тот самый день! Когда всё-всё так сошлось, так совпало, что... ну, в общем, вот, по порядку.
  
  Во-первых Фридочке исполнилось 7 лет, и уже через две недели ей идти в школу. А кажется ещё вчера она была совсем крошкой. Вот передо мной альбом с фотографиями, вот её первые фотки, вот мы все втроём. Гюнтер такой смешной! Как бережно и робко он её держит, маленький свёрточек! А вот мы на озере, она уже стоит на ножках...
  
  Господи! Опять я плачу! Всё-таки я слишком сентиментальная, Гюнтер прав. Как же он изменился с тех пор! Он возмужал, фигура, осанка, голос - во всём чувствуется уверенность, сила, и когда он говорит, и когда он идёт по улице, и все это чувствуют, и все уступают ему дорогу, а я иду с ним под руку и так горжусь, ну просто до неприличия!..
  
  И даже среди его друзей он выделяется, хотя они все молодые, красивые, а главное - они увлечённые, у них есть цель, мечта. Я думаю это очень важно, у мужчины обязательно должна быть цель. А Петер, его начальник, так и сказал: "Гюнтер - он образец, он наш эталон!"
  
  А вот, кстати и во-вторых.
  Сегодня Гюнтеру повысили жалование. Я уверена, Петер специально это приурочил ко дню рождения Фридочки!
  
  И в третьих...
  
  Вчера вечером я перечитала свой старый дневник. Боже! Какой же я была дурой. Все эти глупые стишки, рассуждения, переживания... А если бы это кто-то увидел? Я чуть не умерла от стыда. В общем, я торжественно сожгла его, и с сегодняшнего дня начинаю новый дневник и новую жизнь!
  
  Ну, а самое главное -... Впрочем нет, пока не буду об этом, подожду, пока буду совершенно уверена... Боже, как я счастлива!
  
  
   16 августа
  
  Фрида не расстаётся с куклой, которую ей вчера подарила Ребекка. Раньше Ребекка приходила почти каждый день, они с Фридочкой постоянно ссорились, отнимали друг у друга игрушки, плакали, и при этом оставались лучшими подругами.
  
  За те несколько месяцев, что я не видела Ребекку, она очень изменилась, стала серьёзной, тихой... Фрида так расстроилась, когда узнала, что они не смогут учиться в одном классе. Всё спрашивает, почему, и почему папа Ребекки закрыл свою булочную, и почему они переехали.
  
  Как мне ей объяснить?...
  
  
   9 сентября
  
  Перечитала предыдущую запись. Смешно. Оказывается это только я в сомнениях. У Гюнтера всё просто. Когда Фрида опять стала ныть, мол почему больше нельзя играть с Ребеккой, он сказал:
  - Потому что она заразная.
  - Она больная?
  - Нет. Она просто заразная.
  
  Пожалуй лучше и не скажешь! Фрида взяла куклу и ушла играть в свою комнату.
  
  Ну да ладно, не для того я снова взялась за дневник.
  
  Подтвердилось. Теперь это уже точно, без всяких сомнений, я беременна! Вчера сказала Гюнтеру, он так рад! Мы устроили небольшой праздник. Гюнтер так хочет мальчика! Думаю это мальчик. Я чувствую.
  
  
   18 сентября
  
  Сегодня, возвращаясь из церкви, встретила Сару, маму Ребекки. Боже! Как она постарела! Лет на десять! Честно говоря, встреча была не из приятных. Пожалуй, стоит записать.
  
  Я понимаю, им не просто в их нынешнем положении, но говорить о дискриминации!.. Извините! Я с трудом сдержалась. Но всё-таки объяснила достаточно спокойно и, думаю, доступно. Недаром я прослушала столько горячих речей и дискуссий друзей Гюнтера всякий раз как они у нас собирались.
  
  Дискриминация - сказала я ей - это когда действия (запреты и тд) направлены против тебя как личности. Здесь же ситуация иная. Речь идёт о поведении. У вас был выбор. Вам давно уже предлагали уехать и оставить нас в покое. Вы свой выбор сделали. А любое действие имеет последствия. Происходящее сейчас это последствия вашего поведения на протяжении многих-многих лет! Вы представляете угрозу обществу, угрозу здоровью нации, и должны отвечать за своё поведение!
  
  Надеюсь, она поняла. Я во всяком случае почувствовала себя лучше, высказав то, что накипело.
  
  Они уезжают в Польшу.
  
  
   11 декабря
  
  Боже, кто бы мог подумать, что бывают такие совпадения! Последняя запись в дневнике про Польшу, и вот, не прошло и трёх месяцев, и мы сами в Варшаве!
  
  Здесь воочию убеждаешься в правоте нашей идеологии и проводимой политики. И если даже в Берлине все расступались перед Гюнтером и его друзьями в их красивой чёрной униформе, то здесь улицы буквально пустеют!
  
  Поляки просто варвары, звери. Без нашего присмотра, я уверена, они бы просто перебили сперва евреев, а потом и друг друга.
  Мы защитили евреев от поляков, мы выделили им район для проживания, создали административную структуру, но это такой народ, они и тут не довольны! На днях они устроили бунт!
   Гюнтеру с друзьями пришлось вмешаться.
  
  Я чувствую, как во мне зреет жизнь. Мой мальчик, (да, обязательно мальчик!) уже шевелится вовсю... Так хочется уехать всем вместе куда-нибудь к морю и обо всём забыть! Бедный Гюнтер, он так устаёт!
  
  
   22 декабря
  
  То что случилось сегодня... Боже! Мне не найти слов. Я никогда в жизни не испытывала такого шока. Гюнтер хотел отвезти нас с Фридочкой за рождественской ёлкой, он хотел чтобы мы сами выбрали, но по дороге нас перехватил посыльный от начальника станции, пришлось туда заехать, а шофёр... тупая польская скотина, он же знал, что там сейчас! Так он, вместо того, что бы высадить меня с Фридой, отвёз нас прямо на станцию, прямо к поезду!
  
  Бедная Фридочка. Она тряслась как в лихорадке, она даже не могла плакать от шока. Только на обратном пути она наконец смогла говорить.
  
  - Почему её так били, ту женщину?
  - Потому что она неправильно себя вела. Ей говорили сесть в поезд, а она упрямилась, - сказал Гюнтер, и остаток дороги все молчали.
  
  Только уже дома, когда мы зажгли свечи и сели за стол, Гюнтер заговорил.
  
  - Вы когда-нибудь видели, как вырезают аппендицит? Разумеется нет. Это рутинная, несложная операция, но уверяю вас, присутствуй вы на ней, вы упали бы в обморок от ужаса. Честно говоря, думаю даже мне стало бы не по себе. Но операция эта необходима! Без неё человек умрёт. Хирург спасает жизнь и здоровье человека. А мы спасаем жизнь и здоровье нации. Как хирург, мы тоже боремся с болезнью.
  Эта болезнь - она как спрут, она везде.
  Она источила, обескровила страну. Она принесла позор поражения, унижение, нищету!
  
  Но мы не сдались. Мы восстали, как феникс из пепла. И чтобы расправить крылья мы должны окончательно избавиться от этой болезни. Мы можем и мы должны её победить. Посмотрите на них. Что у них есть кроме жажды наживы, интриг, подлости, предательства, средневекового мракобесия? На нашей стороне истина: разум, современная передовая наука, здоровье!
  
  - Но разве они виноваты, что они такие? - спросила Фрида. Гюнтер говорил с ней как со взрослой, и, думаю, она это оценила. - Они ведь такими родились?
  
  - Ошибаешься, многие из них полукровки, никто их не гнал из Германии, это был их выбор, им достаточно было оставить свою ретроградную вырожденческую веру. А впрочем да! Такими они родились!
  
  
  Господи, как я устала. Мне ведь так мало надо, я просто хочу нормальной жизни! Для моей семьи, для Фридочки, для моей страны, моего народа, моей расы!
  
  И я верю, что всё будет хорошо, и уже скоро родится мой мальчик, моё сокровище, и все трудности будут позади, и нас всех ждёт долгая, радостная, светлая-светлая жизнь.
  
  Фрида зовёт свою куклу Ребеккой. Она приклеила ей на платье жёлтую звёздочку.
  
  
  
  
  
  
  Твари
  
  
  Я получил Письмо.
  
  Я думал, что готов к нему, я ждал его со дня на день, но когда услышал трёхкратный размеренный стук, у меня ёкнуло сердце и потемнело в глазах. Как в тумане я видел падающую, согласно протоколу выбитую дверь, и пришёл в себя только когда журналисты, как и положено вошедшие первыми, уже начали съёмку. Один из Миротворцев стоял у меня за спиной, второй протягивал серый конверт.
  
  По закону я должен был прочитать Письмо стоя на коленях. Будучи Тварью, я, разумеется, отказался, получил удар поддых, другой под коленки, мне надавили на плечи и Письмо было зачитано вслух.
  
  И всё. Они ушли, я остался один. У меня оставалось три дня до Рекреации, положенные по закону три дня, последние три дня жизни.
  
  Честно говоря, я почувствовал облегчение. Я не боец, я слабый человек, в прошлом интеллектуал, я так устал за последние пару лет! Я чувствовал себя развалиной, глубоким стариком.
  
  О Рекреации ходили разные слухи, но все сводились лишь к разным способам умертвления. Во всяком случае, о благородном донорстве для нас, асоциальных тварей, добровольно отказавшихся от Спасения, и следовательно, по определению, неизлечимо больных, не могло быть и речи. Для нас был только один исход, бесславный и быстрый.
  
  Не знаю, сколько времени я просидел на полу, совершенно обессиленный, и в то же время в состоянии какой-то странной эйфории. В проёме двери время от времени появлялись любопытствующие Спасённые. Переговаривались, показывая пальцами, смеялись, всячески выражали презрение.
  
  Вечером пришёл Стив, в далёком прошлом мой коллега по университету. Он был Защитником и мог не бояться зашквариться, общаясь со мной. Вскоре после того, как он принял Спасение у него парализовало левую часть лица, и ему пришлось оставить преподавание. Позже он вне очереди пожертвовал почку, подняв таким образом свой социальный статус до Защитника, получив всеобщее уважение и неограниченный доступ к еде.
  
  Несмотря на разные убеждения, мы оставались друзьями. Стив принёс бутылку бренди, он помог мне приладить дверь, мы сели за стол.
  - Ну, как ты?
  - Хорошо, - я нервно рассмеялся. - Нет, правда хорошо.
  - Понимаю...
  
  Из-за своего паралича Стив говорил медленно, размеренно, и оттого слова его казались весомей и многозначительней. И он действительно понимал.
  - Какие планы?
  - Какие уж тут могут быть планы, - я усмехнулся, и вдруг понял, что ведь и вправду, никаких планов нет и быть не может, всё и так идёт по плану, в точности так, как и должно идти, без волнения и суеты, безо всякой необходимости что либо менять в эти оставшиеся три, нет, уже, скорее, два дня. И в этом понимании было что-то от давно забытого спокойного счастья.
  - Пойду на протест, если разрешат, потом в распределитель...
  - Если нужна еда - я принесу.
  - Нет, спасибо, я должен увидеть Риту...
  - Ну да... А у меня завтра лотерея...
  - Не боишься?
  - Чего? Стать Героем?
  
  Героями становились либо выигравшие в лотерею право пожертвовать социуму жизненно важный орган, либо (главный приз) - отдать обществу всего себя, все свои органы, всю кровь... Так что получить статус Героя, он же наивысший социальный статус, можно было только посмертно. Лотереи проводились Спасителями, по установленному для каждого округа графику, и участие в них было почётной гражданской обязанностью всех Спасённых.
  - Нет, не боюсь, - сказал Стив, и он действительно не боялся. Он ничего не боялся и не ведал сомнения. Иногда мне казалось, что это он, а не я должен был стать Тварью.
  
   2
  
  Несмотря на то, что я пришёл поздно, на протесте было всего человек двадцать. Они скучились в центре площадки, несколько Спасённых лениво бросали в них из-за проволоки камни, и, кажется, ещё гнилые помидоры, на грязно-серых робах появлялись красные пятна. Неподалёку скучали два Миротворца.
  
  Раньше протесты были куда более многочисленными и жестокими. Тогда ещё не было проволоки, и Спасённые ибивали нас дубинками и цепями. Порою до вмешательства Миротворцев они успевали убить нескольких Тварей. Тварям было запрещено защищаться.
  
  Я помню последнее из этих побоищ. Тогда ещё с нами был Рене. То есть благодаря Рене то побоище и стало последним. Рене был не таким как большинство Тварей. В нём чувствовалась сила. Он ни с кем не общался, постоянно хмурился, казалось, смотрел на нас свысока.
  
  Но в тот день он был другим. Он был весел, он улыбался. Поймав мой удивлённый взгляд, он подмигнул мне и сказал: "Ты увидишь! Сейчас ты увидишь!", и расссмеялся.
  
  Оказалось, он пронёс на протест короткую заточенную отвёртку, и с нею он бросился на опешевших Спасенных, как только те приблизились. Он бил их отвёрткой и хохотал, он бил их в горло, в живот и в глаза, преследовал убегающих и снова бил, и кричал в каком-то сладострастном зверином экстазе.
  
  Он успел покалечить с десяток Спасённых, прежде чем проложивший себе дорогу через толпу бесстрастный Миротворец быстрыми, неуловимыми движениями сломал ему локтевые и коленные суставы и, как соломенную куклу, на вытянутой руке вынес с площадки.
  
  Миротворцы, хоть и стоят на социальной лестнице чуть ниже Защитников, считаются одной из вершин достижений современной инженерно-медицинской науки, и пусть их интеллект остался на уровне пятилетнего ребёнка, они функциональны, преданны, надёжны и почти так же долговечны, как сами Спасители.
  
  Рене, разумеется, был в тот же день отправлен на Рекреацию, а протесты с тех пор приняли свою нынешнюю форму. Да и само слово - протест - уже давно утратило прежний бунтарский смысл и означало теперь скорее просто встречу, пусть под градом камней и оскорблений, встречу забитых, запуганных и почти сломленных людей, желающих убедиться что они всё ещё не одни, чтобы не сойти с ума от одиночества.
  
  Прощаясь с Тварями, я угадывал в их взглядах невольный упрёк. Они понимали, конечно, что я покидаю их не по своей воле, и всё-таки... Или это была зависть? В глубине души я знал, что заслужил их упрёк, и мне было стыдно.
  
  Я не Рене, во мне нет его силы, его звериной ярости. Но у меня тоже что-то есть. Что-то, что я храню уже много лет, что будет при мне послезавтра, когда меня поведут на Рекреацию.
  Небольшой кухонный нож с острым керамическим лезвием, неуловимым для детекторов.
  
   3
  
  В распределителе дежурил Жак, пожилой тучный Спасённый. Много лет назад, выиграв в лотерею, он стал евнухом, и за это срок его активного служения обществу был продлён до шестидесяти лет - редкая честь для гражданина, оказываемая только за большие заслуги.
  
  - Твою еду съела собака, - сказал он мне и отвернулся. Это была его обычная шутка.
  - Прекрати, сегодня ты не можешь отказать мне в еде, я получил Письмо. - Тут он посмотрел на меня с интересом. - Но я не голоден, я хочу, чтобы ты отдал мою еду Рите. - Он недоумённо нахмурился. Он был глуп. Таких обычно ограничивают двадцатью годами. - Рите, понимаешь, Рите! Кстати, где она?
  
  Последние несколько дней, с тех пор, как её близнецы стали Героями, Рита постоянно находилась в распределителе. Она сидела на полу, качаясь из стороны в сторону, а иногда собирала крошки.
  
  Младенцев забрали сразу после родов, по другому и быть не могло, Тварям строго запрещалось иметь детей. Неизвестно от кого она забеременела и почему не сделала аборт, аборты были бесплатны и поощрялись премиями для представителей всех социальных статусов и даже для асоциальных Тварей. Рита всегда была недалёкой и легкомысленной, но окончательно подвинулась умом, потеряв детей. Тогда же она попросила Врача о Спасении.
  
  - Рита? Рита тю-тю! - Жак ухмылялся. - Шалава! Врачу разрешили, врач дал ей Спасение! Тридцать таблеток на тридцать дней. Она могла выжить! Дура съела все сразу, шалава, у неё разорвалось сердце!
  
  Ну и хорошо, думал я, возвращаясь домой, лучше и быть не могло. Врач знает что делает. Конечно, Врачи это высший после Героев социальный статус, некоторые из них, говорят, могут общаться со с
  Спасителями чуть ли не каждый день, и вряд ли в них есть хоть капля жалости, но я был уверен, Рита умерла бы и от одной, первой таблетки. Сумасшедших не спасают. К счастью.
  
   4
  
  Дома меня ждал Стив. Стоящая перед ним бутылка была наполовину пуста.
  - Поздравь меня, я выиграл! - медленно роняя слова сказал Стив и криво улыбнулся.
  - Уходишь Героем?
  - Нет, не Героем. Но ухожу. Я выиграл почку! Понимаешь? Я должен отдать почку, а у меня, как тебе известно, лишних нет, - он рассмеялся, при этом левая половина лица оставалась неподвижной. - Так что уйдем вместе! - Стив был пьян, я видел его таким в первый раз.
  - Но разве нельзя подать на аппеляцию? - начал я осторожно. - Ведь если у тебя только одна почка то она должна считаться жизненно важным органом и, следовательно, тебе положен статус Героя...
  Тут Стив захохотал так, что из его правого глаза покатились слёзы.
  - Нет, ты что, и вправду считаешь меня идиотом? Скажи, ты вправду считаешь, что мне важен их ебучий статус?! Ты думаешь, я бы остался на кафедре, ты думаешь, я бы принял их зелье, если бы не сын? Если бы я этого не сделал, эти пидорасы разобрали бы его на органы!
  - Твой чип... - прошептал я.
  - Ну что, что мой чип? Пусть слушают, уроды, - он ущипнул себя за кожу на виске. - Теперь-то что, теперь он сам один из них!
  
  Его сын уже много лет не общался со Стивом, он поднялся по социальной лестнице неимоверно высоко, он был Врачом, причём из тех, что видишь только по телевизору, из тех, у кого есть реальный шанс стать Спасителем.
  - Твой чип, - повторил я в страхе. - Тебе будет больно...
  - Я знаю.
  - Нет, ты не знаешь...
  
  Однажды мне пришлось видеть, как умирал Предатель, Спасённый, укрывший от правосудия осуждённую Тварь, и ничего более ужасного я в своей жизни не видел.
  
  Стив схватился за висок, вскочил со сула и бросился к окну, но не добежал. Он не добежал, он упал на пол, скрючился и тонко завыл, раздирая ногтями кожу.
  
  Тогда я достал из-под матраца свой нож и, склонившись над воющим Стивом, воткнул его ему в шею. С правой, с живой стороны, туда, где пульсировала жилка.
  
   5
  
  - Уважаемые Твари! - Спаситель сделал паузу. Он знал, что в этот момент миллионы Спасённых во всём мире скрючились от смеха перед экранами.
  
  - А знаете ли вы, Твари, что у вас всё ещё есть шанс. Да! несмотря на ваше упрямство, глупость, суеверия, трусость, наглость, эгоизм, саботаж наконец, у вас тем не менее до сих пор есть шанс. Нет, разумеется не на Спасение, закатайте губу, но у вас есть шанс умереть достойно! Умереть, принеся посильную пользу социуму. Слишком долго вы были обузой! Слишком долго терпели мы ваше бесполезное, скотское существование, слишком долго вы отравляли наш воздух вашим болезнетворным дыханием!
  Бля, надоело... - Спаситель зевнул.
  
  Раздались аплодисменты.
  - Ша, бляди!
  
  Журналисты перестали хлопать.
  
  - Короче, так... Нет у вас никакого шанса! Завтра нах все на опыты пойдёте.
  
  И у вас тоже нет шанса! Так что не лыбьтесь суки, работайте! И ебала все задрапируйте к завтраму, уже тошнит от вас, вы сами хуже Тварей. Что б от каждой фермы, или как там у вас, округа? В общем что б по пять процентов от поголовья каждый месяц на бойню, или как там у вас, на жатву! Врачи, озаботьтесь! А то развелось вас блядей! А не то по утрам будем вам чипы, сука, включать вместо будильников!
  Всё нах, спокойной ночи!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Адденда
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ранние стихотворения
  
  Вайсуэре
  
  
  
  КОШКА.
  
  В зелёных глазах
  спящие львы
  и сфинксы в песках.
  В моих руках
  нежность и страх:
  под тёплой шерстью
   пульсирует время.
  
  
  
  * * *
  
  На ваших звенящих плащах
  блики холодных звёзд.
  В ваших шуршащих словах
  эхо белых полей.
  В ваших тусклых глазах
  вечный и страшный вопрос:
  как у вселенной успеть
  урвать островочек тепла,
  покуда в железных котлах
  медленно варится смерть.
  Я смотрю на вас, удивляясь,
  какие же вы однако
  печальные, злые и знаю:
  В сущности в каждом из вас
  Сидит небольшая собака,
   отчаянно ждущая кость.
  
  У меня есть кость.
  
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Отчего-то вздрогнул:
  хрустнула страница,
  проурчал автобус,
  я боюсь всего.
  Я бегу из дома
   в ночи раствориться
  под дождём укрыться
  от своих шагов.
  Вышел, оглянулся -
  Тихо стонет ветер,
  тихо плачут окна,
  каплями блестя,
  фонари согнулись
  и почти не светят,
  и асфальт под ними
  весь в слезах дождя.
  Тихо плачут крыши,
  люди и дереиья,
  всхлипывают лужи
  мягкой мостовой.
  Замигал автобус,
  грустный и последний,
  и вздохнул, я знаю -
  тёплый и живой.
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Господи, пожалуйста, задуй
  этот холодный и бессмысленный рассвет
  иль просто запрети мне думать
  что больше ничего не будет
  что я умру, как муха на стекле
  
  
   * * *
  
  Вода, пролитая в песке, вода
  Звезда, не увиденная никем, звезда
  Белка,умершаяв тайге, жила
  Жизнь, которая прошла, есть
  
  
  * * *
  
  Как-то раз я порезал руку
  и увидел кровь и подумал,
  что она, капая на пол
  находит нужное место,
  становясь частицей гармонии.
  И мне стало легко и спокойно,
  потому что тогда я понял,
  что я действительно есть.
  
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Молчат тёмные скалы.
  Дыхание моря спокойно.
  На моих тёплых щеках
  Солёные брызги прибоя.
  Море хочет сказать мне,
  что все мы родные братья,
  я, море и скалы
  когда-нибудь снова станем
  Одной яркой звездою.
  
  
  
  * * *
  
  Я услышал далёкую песню
  на красивом чужом языке.
  Я не ищу её смысла,
  я просто иду за ней.
  Всё яснее и ближе,
  и становится страшно,
  потому что я знаю:
  как только пойму слова,
  я сольюсь с ней,
  и сам стану частью дороги.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  История путешествия младого инока Афанасия в Брянскую пустошь, диаконом Николаем записанная с его слов
  
   К исходу четвёртого месяца в обители усердие моё стало ослабевать, сомнение закралось в душу, и, дабы укрепиться в вере, я, по воле игумена нашего отца Григория, предпринял паломничество в Брянскую пустошь к святому старцу-отшельнику отцу Никифору.
  Осьмого дня пути поутру приблизившись к оной пустоши узрел я кровлю избы и не находя проезжей дороги полез чрез кусты смородины, когда неожиданно свистнуло возле уха и грохот раздался и пронзило болью ухо моё и понял я, что в меня стреляют на поражение. Поняв же возопил, моля не лишать меня живота в сие смутное для меня время душевных сомнений и неуверенности.
  Кусты раздались и показался мужик брадатый годов за шестьдесят с ружьём и молвил:
  - Куда ж ты прёшь, блядино?! Я ж чуть не грохнул тебя, мудило, чуть грех на душу не взял! Я ж думал это кабан опять, повадился скотино коноплю топтать. Огородик тут у меня, - пояснил мужик. К этому моменту мы уже вылезли из кустов и подошли к избе, коей подле крыльца и впрямь произрастала конопля.
   - Дашка! Подь сюда! - заорал мужик, и на крыльцо, поправляя волосы, проворно вышла курносая круглолицая баба. - Глянь, Дашка, чё с ухом у него, нук тащи давай самогон!
  Ахнув, баба скрылась в избе и вскоре появилась снова с большой бутылью.
  Ухо мне омыто было самогоном, при чём я не мог удержать криков и слёз, убедившись, что уши мои, уже от природы будучи несколько оттопыренными, левое тепереча было ещё и рваным.
  После чего мы прошли в избу и я, узнавши, что мужик, простреливший мне ухо и есть святой старец, хоть и пребывая ещё в смятении чувств, передал ему поклон от преподобного игумена отца Григория и попросил благословения. Разоблачившись от испачканных кровию одежд я по настоянию отца Никифора испил изрядный стакан самогона, Дарья же изготовила самокрутку с коноплёю и втроём поочерёдно её курили, ибо Отец Никифор прояснил, что оное действо не есть греховное табакокурение, но подобно тому как просвиры суть христово тело, а вино его кровь, сие есть дух Христа, несущий всякому страждущему душевную радость и умиротворение. Воистину так и есть, ибо я почувствовал лёгкость и даже веселие и, Дарья удалившися на кухню стряпать, попросил отца Никифора исповедать меня, на что он согласился с веселием и лёгкостью. Из грехов моих прежде виделись мне наивеличайшими сомнение и печаль, но тут я учуял, что днесь душу мою тяжелят наипаче блудные мечтания и пленения, услышав о коих, отец Никифор вопрошал, сдвинувши брови:
  - Дрочишь поди?
  - Дрочу, батюшка...
  - Ну и дрочи, бог с тобой.
  Я услышал, как Дарья захрюкала на кухне.
  - Да как же, грех ведь!..
  - Хуйня, главное чтоб душа была чистая. Всё, пойдём поедим, - отец Никифор погладил круглый живот.
  Несмотря на Апостольский пост на кухне ожидала нас обильная трапеза с пельменями, самогоном, грибами, свиными шкварками и маринованными огурцами. По словам отца Никифора жизнь святого отшельника и так есть постоянный подвиг, пост, борьба с диаволом и прославление господа, и ни белое ни чёрное духовенство ему не указ.
  - И на тебе греха нету, коли со мною. Жри давай, а то вишь дохлый какой, бледный, да и с ухом этим ещё, чисто клоун! - он беззлобно рассмеялся, ему вторила Дарья и принялась усердно подливать и подкладывать.
  - Невелика заслуга, - вещал отец Никифор по окончании обеда, - вознестись мыслями в божьем храме, когда кругом иконы! Это ли подвиг - не поддаться соблазну в ските, ибо какой и том ските соблазн-то нахрен?! А ты вот попробуй... - тут он достал сигару и закурил. - Старцу можно, пояснила Дарья. - Мне можно, - согласился отец Никифор. Я тоже кивнул, и у меня закружилась голова. С непривычки ли, от усталости я сильно захмелел и уже с трудом сидел на лавке.
   - Да ты выдь на двор, подыши, - забеспокоилась Дарья, - давай провожу.
  - Я сам.
  Однако же выйдя на крыльцо я оступился, упал, и в глазах у меня потемнело. Когда я очнулся я лежал под кустом конопли, надо мною склонился отец Никифор.
  - Экий ты невезучий! Вот ребро теперь сломал... Больно поди? Погодь, сейчас Дашка косячок свернёт, полегчает.
  Последующие события того дня покрыты как бы пеленою тумана. Помню что под вечер дюже блевал, Дарья смеялась, мне было совестно, а отец Никифор утешал меня, говоря, что сие есть очищение, и сам господь, глядя на меня с небес, радуется и веселится.
  Пробудился я незадолго до полудня нагой и только прикрытый Дарьиной исподней юбкою, и стал сбираться в обратный путь.
  - А хочешь - поживи со мной, многому тебя научу, - предложил отец Никифор. Но я пока ещё не чувствовал себя готовым к подвигу отшельнической жизни. Я обещал вернуться следующим летом, отдохнув и набравшись сил.
  Дарья напекла мне в дорогу пирогов. Улучив момент, я спросил отца Никифора, живёт ли она при нём постоянно.
  - Да нет, так, приходит иногда, за благословением. Эй, Дашь, ты ж это, благославилась уже, ну и ступай себе, вон инока заодно проводи.
  - Ага, сейчас пойду. А ты б ухо-то ему подправил, а то смотреть жалко!
  - И то верно, давай-ка я руки наложу.
  Когда на следующий день, устраиваясь в поле на ночлег, я случайно коснулся уха, оно было целым. Не осталося даже и шрама.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Искусство лежать в гамаке
  
  
  
  
  Николай Райвич
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Отец Никифор
  
  Рисунки Ольги Йоффе
  
  
  
  
  БАТЮШКА.
  
   Отец Никифор закончил молитву и сел обедать.
  Чугунок со щами уже дымился на столе, попадья нарезала хлеб и лук.
  - Сейчас-сейчас, касатик, проголодался, чай, - приговаривала она,
  нежно, но робко поглядывая на отца Никифора.
  - Ну, что ж, - сказал тот, устало взглянув на попадью, - водочку-то
  неси.
   Попадья засеменила к погребу:
  - Холодненькой достану, что Пантелеймон давеча принёс.
   Вот уж и голова попадьи с поднятой над ней бутылью показалась из
  погреба. Да видать поспешила она, оступилась. Грохот и звон
  бьющегося стекла вывели батюшку из задумчивости. С минуту сидел
  он, слушая оханья попадьи и осознавая случившееся, а осознав, только
  и молвил:
  - Тьфу, дура, блядь, прости Господи! - и снова погрузился в свои мысли.
  
  
  
  АНФИСА.
  
   Вся деревня знала, что Анфиска - блядь.
   Идёт она, бывало по улице - морда накрашена, подол за пояс заткнут,
  не то что ляжки - чуть ли не жопа видна - и бесстыжими глазами по
  сторонам зыркает.
   Пелагея, отца Никифора соседка, тут сразу же за коромысло - и давай
  мужика своего хуячить - чтоб неповадно было. И уж по всей деревне
  бабы окна да двери затворяют.
   И только отец Никифор тогда выходит из дому, становится посреди улицы и плюёт, плюет ей вслед, пока та совсем не скроется из виду.
  
  
  
  
  
  
  СКОТИНА.
  
   Отец Никифор ждал в гости отца Онуфрия из соседней Хряковки.
   Попадья напекла пирогов с мясом и с капустой. Она уже волновалась:
  - Глянь, батюшка, времени-то уж осьмой час, а отец Онуфрий всё чтой-
  то не едет.
  - Приедет, - успокаивал её отец Никифор, - куда он денется, скотина.
  
  
  ДАРМОЕДЫ.
  
   Отец Никифор захворал: вечером жар начался, ночь спал плохо, всё охал да ворочался, попадья извелась вся.
  С утра пришли его проведать купец Пантелеймон да Николка Ебанько, столяр. Видят - жар не меньше, Николка и говорит:
  - Может за доктором съездить?
  - Да не любит он их больно, докторов-то, - отвечает попадья.
   Тут и больной глаза открыл и говорит:
  - Не люблю. Не люблю докторов. И столяров не люблю. И купцов не люблю. Дармоеды.
  
  
  
  
  
  
  ДИАВОЛ.
  
   Однажды отец Никифор увидел Диавола.
  Был он тогда у Пантелеймона на именинах и вышел на двор по нужде.
  Видит - Он, возле амбара маячит. Отец Никифор - в сени, схватил пантелеймонову двустволку, валенки надел, и на улицу.
  Тот от него удирает через огороды, в поле, в лес уйти норовит. Но и отец Никифор не отстаёт: через изгороди, по сугробам ... Остановится, прицелится, стрельнет, и снова за ним ...
   Только к утру вернулся. И слёг: месяц хворал. Говорит, убил. Уж за версту от Хряковки.
   Мужики ходили, правда, не нашли ничего.
   Чёрт его знает, дело тёмное.
  
  
  
  
  БЛИНЫ. (КОСАРИ).
  
  
   Любил отец Никифор по утрам ходить на косарей смотреть. Смотрит, как мужики сено косят, любуется: "Ладно косят!" - думает. Аппетит нагуляет и к обеду домой возвращается.
   Возвращается, думает: "Вот сейчас пельменей покушаю." А в тот раз попадья блинов напекла.
  - Отведай, - говорит, - со сметанкой, с грибочками или с вареньем.
  - Сметанка, грибочки, - передразнил отец Никифор, - водка да рыла свиные кругом. - И, вздохнув, только немного съел и пошёл отдыхать.
  
  
  
  
  
  
  ДРАКА.
  
  
   Отец Никифор поужинал и теперь сидел возле печки и смотрел на огонь. Тут на улице мужики затеяли драку. Отец Никифор поспешил к окну.
   Но мужики подрались совсем недолго и разошлись. Тогда отец
  Никифор вернулся к своему месту возле печки и продолжал смотреть на огонь.
  
  
  
  
  
  
  
  БАТЬКА МАХНО.
  
  
   - Ну что, отпущаешь грех мой, или как? - повторил батька Махно,
  сдвигая брови.
   Отец Никифор отвёл глаза. Тёплый майский ветерок играл листьями берёзы за окном и чубами трёх висящих на ней казаков.
  - Отпущаю, чего уж ...
  - Ну и ладно. Хлопцы, батюшку обратно доставить!
   "Ну и сволочь, - думал отец Никифор, залезая в телегу. - Кадилом бы тебя по ебалу!"
  
  
  
  
  
  
  РЕВОЛЮЦИЯ.
  
  
  К отцу Никифору батька Махно всегда приходил с большой
  трёхлитровой бутылью самогона.
   Бывало, разгорячившись, заводил батька Махно разговор о своих хлопцах и конях, о России и о своей роли в мировой революции.
  - Говно, - отвечал, захмелев, отец Никифор, - твои хлопцы, и кони твои - говно. И Россия - говно, и революция твоя, да и сам ты - говно.
  
  
  
  
  
  
  ХРЯКОВКА В ОГНЕ.
  
  
   Под вечер в избу ворвался батька Махно с окровавленной шашкой.
  - Где красные?! - орёт.
  - А в Хряковке, - пошутил отец Никифор.
   Уже ложась спать, услышал он канонаду, глянул в окно - над
  Хряковкой зарево.
  - Ишь, воюють, - усмехнулся отец Никифор.
  
  
  
  
  
  
  
  ПОМИНКИ.
  
  
   Отец Никифор любил ходить на поминки. Так бывало разгуляется! ..
   Однако, вёл себя сдержанно и никаких скабрезностей не допускал.
  
  
  
  
  ИЕРУСАЛИМ.
  
   Николка Ебанько полез в церкви крышу чинить, да и свалился. Лежит, не шевелится.
   Послали за отцом Никифором. Тот как раз в бане парился. Оделся наспех, побежал к церкви, а тут его ещё шмель в шею укусил.
   Бросился он на колени возле Николки, возопил:
  - Господи! Да что ж такое делается! Люди набожные и работящие
  мрут, а эти, - на мужиков столпившихся указал, - живут, паскуды, и шмели их не кусают!
   Тут Николка сел, головой трясёт, перегаром от него за версту разит.
   Встал тогда отец Никифор, печально посмотрел вокруг себя:
  - Уйду я от вас на хуй, - говорит. - в Иерусалим.
  
  
  
  
  ПАРАДОКС.
  
  
   Как-то раз отец Никифор любовался на работу косарей, прислонясь к стогу сена, и сам не заметил, как заснул. И было ему чудное видение: будто явился к нему ангел небесный, весь в белом, и молвит: "Поведаю я сейчас тебе, отец Никифор, феньку одну. Коли послушаешь меня, первым станешь средь приходских священников и неоценимую помощь принесёшь отечеству ..."
   Возрадовался сердцем отец Никифор. Но тут ударил гром, и он проснулся.
   "Парадокс," - вспоминал потом этот случай отец Никифор.
  
  
  
  
  
  
  
  ХАВРОНЬЯ.
  
  
   Вскоре после Вербного Воскресенья Хавронья опоросилась. Довольный отец Никифор, бывало, по нескольку раз на день наведывался в хлев посмотреть на приплод.
   А по вечерам, сидя на крыльце, с эадумчивой улыбкой размышлял над тайнами Творения, едва отвечая на приветствия возвращающихся с покоса мужиков.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  СТАРУШКИ.
  
  
   Хотя и много было вокруг набожных старушек, но отец Никифор их не жаловал.
   На вопрос, почему он их не жалует?
   - Дуры они, - отвечал.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  МУЗЫКА.
  
  
   Любил отец Никифор слушать, как Николка Ебанько на гармошке играет. Нарочно в гости звал. Слушает, бывало, а сам плачет.
   А из поэтов любил он Горация.
  
  
  
  ЛУНА.
  
   Отец Никифор сидел на крыльце и смотрел на луну.
  - Вот так же, наверно, и отец Гавриил, что до меня тут был, смотрел на луну, - думал он, - да и раньше ещё, отец Амвросий, да и до него кто- то, бог его знает, да и прежде ещё ...
   Все умерли. И я тоже умру. И попадья... И даже Николка Ебанько, хоть молодой ещё и крепкий такой. И священник новый, что заместо меня придёт.
   Хоть он, может, церковь покрасит. А когда-нибудь, глядишь, и новую построют. Ведь и этой когда-то не было ... Хорошо! ..
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПОДАРОК.
  
  
   Отец Никифор с ярмарки всегда попадье подарок привозил. То бусы купит, то платок какой. А попадья потом всё перед зеркалом крутится, довольная.
   Да и сам отец Никифор доволен, смотрит на неё, радуется:
  "Ну и баба у меня, ну и дура!"
  
  
  
  
  
  
  
  
  УХОД.
  
  
   В конце августа отец Никифор ушёл в Иерусалим. Вроде и не
  собирался, а только встал однажды утром чуть свет:
  - Всё, - говорит, - пора, пойду я.
   Попадья рыдает, однако вещичек да пирогов в дорогу собрала. Обошёл он в последний раз двор, в хлев заглянул, обнял попадью и ушёл.
   Навсегда ушёл. В последний раз его в Калязине видели.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  * * *
  
   В Иерусалиме отцу Никифору не понравилось.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ночь с обезьянами
  
  Настеньке
  
  
  
  Всю ночь снились мне только одни обезьяны...
  Ф. М. Достоевский.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ИМЕНА
  
  Аминодав родил Якова. Яков родил Екусиила. Екусиил родил Льва и Йону. Лев убил Екусиила. Йона убил Льва. Йона родил Махмута и Петровича. Махмут подарил Софье ящик с конфетами. Софья съела конфеты и умерла. Петрович убил Махмута. Он отрезал ему голову и принёс Йоне. Йона убил Петровича.
  Махмут родил Евстигнея. Марфа отрезала ему голову и принесла Йоне. Йона задушил Марфу. Улумбек родил Алексея и умер. Алексей задушил Йону и отрезал ему голову. Алексей родил восемь сыновей и ушёл в пустыню. Дарья отравила сыновей и отрезала им головы. Иван отрезал ей голову и принёс Алексею. Алексей родил Евдокию. Евдокия задушила Матвея, Петра, Станислава, Марка и Авдотью. Алексей отравился. Авдотья родила Акулину и отрезала ей голову. Марк родил Аврелия, задушил Авдотью и отрезал себе голову. Аврелий ушёл в пустыню и родил Германа и Ваську. Васька убил Германа. Герман убил Аврелия. Васька родил Добермана и Кузю. Кузя поимел Добермана. Доберман поимел Ваську. Кузя родил Пелагею и назвал её Анной.
  Анна родила Шульца и научила его взрывать мосты. Сигизмунд убил Зигфрида. Зигфрид убил Германа. Герман убил Бальтасара. Уильям родил Михаила, Брюса и Иосифа. Арнольд отрезал голову Иосифу, Брюсу и Михаилу, задушил Уильяма и принёс Пелагее. Пелагея задушила Арнольда и родила Аминодава.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  КАРНАВАЛ
  
  Рассказывая о Бразилии, нельзя не упомянуть о таком явлении, как карнавал.
  Это удивительное зрелище издавна привлекало внимание европейских исследователей. Хотя происходит карнавал весною, подготовка к нему начинается уже осенью, когда земледельцы, отдохнув от предыдущего карнавала и собрав урожай, обеспечены пищей на всю долгую зиму.
  С приходом весны города и деревни украшаются флагами, цветами и лозунгами: "Все - на карнавал!". Люди надевают яркие праздничные одежды и выходят на улицы. Многие, даже большинство, появляются в масках.
  Начинается карнавал.
  Под звуки барабанов и других музыкальных инструментов люди передвигаются, ритмично подпрыгивая. Они машут цветами, флагами и другими предметами. К исходу следующего дня некоторые уже не выдерживают напряжённого ритма карнавала. Эти рискуют быть затоптанными толпой. Измождённые люди срывают с себя одежду. Кое-кто пытается выбраться из людской массы. Тогда в ход идёт холодное оружие.
  В последующие дни только наиболее стойким и тренированным участникам карнавала удаётся продолжать танец. Но и таких остаётся всё меньше и меньше.
  К концу праздничной недели карнавал представляет собой слабо колышащееся кровавое месиво.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПЕДРО РОДРИГЕС
  
  в Испании есть небольшой и, в общем-то, ничем не примечательный городок, название которого я не стану здесь приводить, ибо по-русски звучит оно двусмысленно, а изменить его, значило бы погрешить против истины. В этом городке родился, жил, да и по сей день, если только не умер, живет некий Педро Родригес. Я ничем не рискую, называя его настоящее имя, поскольку людей с таким именем в Испании хватает, да к тому же наш герой совершенно и не отличается от большинства своих тёзок. Более того, человек этот настолько зауряден, туп и не стоит нашего внимания, что и заговорил-то я о нём только для того, чтобы сообщить, что большинство, увы, громадное большинство людей, встреченных мною за годы моих странствий, были такими же долбоёбами, как и упомянутый Педро Родригес.
  
  
  
  КУТЬ-ЧЬЯНЬ
  
  Эта игра называется Куть- Чьянь. Возможно это самая древняя игра в истории человечества. Она простая и нескучная, в ней нет ни выигравших, ни проигравших. Играют двое. Первый играющий приходит ко второму (который в это время ест, спит, читает газету или курит - по своему выбору) и говорит: "Пойдем, я тебе что-то покажу". В дверях он пропускает второго играющего вперёд и стреляет ему в затылок.
  
  
  
  МЕЧТА
  
  У каждого человека есть мечта...
  Один мечтает прославиться, другой разбогатеть, кто-то мечтает освободить угнетённых, кто-то - накормить голодных, кто-то - защитить отечество, кто-то - посвятить жизнь науке или искусству, или путешествовать, или совершить подвиг.
  Но о чём бы вы ни мечтали, к чему бы вы ни стремились - знайте, что у вас никогда ничего не получится!
  
  
  
  НАБЛЮДЕНИЯ
  
  
  Человек.
  Удивительное всё-таки создание - человек!
  Ведь вот как родится, так и живет до самой смерти. Как заводной, ей-богу!
  
  Аборигены.
  Интересно, куда бы я ни приехал, везде преобладает местное население. Со своими обычаями, понимаете, нравами, укладом жизни. Иной раз смотришь - вроде и ничего, но по мне - так лучше б его и не было совсем.
  
  Туристы.
  В больших красивых автобусах приезжают туристы, обычно американцы.
  Ездят они себе по городу в этих своих автобусах и на аборигенов смотрят. А те, наоборот, остановятся и на туристов глазеют. Ну чистый зоопарк!
  
  
  
  В ОЖИДАНИИ ДЕДА МОРОЗА.
  
  
  Я всегда волнуюсь, когда жду Деда Мороза. Ещё бы...
  На столе горят свечи, за окном мелькают снежинки, и вот, в сером проёме окна - тень.
  Это он. Стук в дверь...
  Помню, в первый раз, давным-давно, я подслушал их разговор с отцом. Отец говорил, что отменяет заказ, он кричал и ругался. Дед Мороз с угрозой отвечал, что заказ делается раз и навсегда, и никому не дано его отменить. Потом послышался шум борьбы, и когда Дед Мороз вошёл в комнату, лицо его было в
  крови. Он подошёл ко мне и сказал:
  - Но ты, ты-то ведь хочешь, чтобы я приходил?
  - Хочу, - сказал я.
  Он улыбнулся и протянул мне пряник. Я попробовал откусить и сломал два зуба.
  - Хочу, - повторил я, - приходи.
  На следующий день умер дедушка. Кажется, Дед Мороз дал ему что-то
  посмотреть из своего мешка. Никогда нельзя заглядывать в мешок Деда
  Мороза...
  Странно, что несмотря ни на что, его приход всегда застаёт меня врасплох. В последний раз я был, казалось, полностью готов. Но он не постучал, он ухитрился совершенно бесшумно взломать дверь и вырос передо мной внезапно, будто из-под земли. Он опередил меня на долю секунды.
   Но на этот раз ошибки не будет, я начал готовиться к его приходу, как только вышел из больницы, целый год я только и думал об этом дне.
  
  На столе горят свечи. За окном мелькают снежинки. Указательный палец на курке, предохранитель спущен, взгляд мой устремлён в серый проём окна...
  
  
  
  
  БОЖИЙ ПРОМЫСЕЛ.
  
  - Но подумай, Ихтюлла, ведь ты ещё так молода! А каково будет твоим
  родным! Если уж ты решила посвятить себя богу, почему бы тебе просто не дать обет девственности, как поступают многие, и не славить его самою жизнью своей здесь, среди нас? Во всяком случае, так у тебя будет достаточно времени, чтобы подумать, прежле чем идти на этот последний подвиг!
  - Не ты ли сам учил нас всегда, что из всех способов достигнуть
  блаженства самый верный тот, который я избрала? И мне ли с моей красотой давать обет безбрачия! Кто знает, надолго ли хватит мне нынешней твёрдости духа? А если я и выдержу искушения многих лет и по-прежнему буду готова к жертве, что я выиграю?
  К тому же пойми, я хочу предстать пред ним такою, как сейчас. Ведь позже я уже не буду так прекрасна ...
  - Прости меня. Ты, конечно, права... Просто я так привык к тебе ... Уверен, ты сможешь добиться его милости к нащему народу. Благословляю тебя!
  Знай, что ты достойнее всех когда-либо вознесённых!
  Прощай... Нет, подожди: я провожу тебя ...
  Ихтюлла, увы, была слишком молода и полна жизни, чтобы умереть быстро.
  Несмотря на пронзённое горло, она ещё долго извивалась и билась на
  раскалённых солнцем камнях ...
  - У, какая весёленькая рыбка! - сказал мальчик.
  Дружный хохот взрослых был ему ответом.
  
  
  АНГЕЛ В ДЫМОХОДЕ.
  
  Нет, ребят, не скажу я вам, на что русалка клюет. Да и не
  поймаете вы её сейчас, не сезон. Вот летом приедете - другое дело, вместе пойдём ловить, но только бреднем. А так не надо, браконьерство это, ребят.
  Посмотрите, мамке покажете, коли не верит, а потом обратно выпустим. Без воды-то они долго не могут, умирают они без воды. Вялить? Эх, ты! Сорванцы вы, ребят, ничего, как посмотрю, святого для вас нету. Да что там, и я ведь когда-тотаким был. Ни бога, ни чёрта не боялся. Потом поумнел, жизнь научила.
  Как? А так - ангел меня надоумил. Смеётесь? А я ведь серьёзно. Хотите - расскажу,только тогда тихо сидите и слушайте, невесёлая это история.
  
  Случилось это давно. Я ещё только в школу пошёл, и был хулиган - не хулиган, а так, озорник, как и прочие все. Жил я тог да у бабушки своей, Софьи Ильиничны, и трудно, думаю, ей со мной приходилось. Как-то раз, дело было зимой, может и на Рождество, точно уж не помню, зашёл к нам дядя Гриша.
  Посидели они немного с бабушкой и в церковь ушли. А на столе бутылка вина початая осталась. Ну, а я, сорванец, и обрадовался. Свернул самокрутку (махорки я у дяди Гриши заранее потихоньку отсыпал), подкинул дровец в печку, сижу, курю и вино прямо из горлышка потягиваю. А на коленях у меня кот улёгся. Пригрелся, мурлычет, глаза закрыл. Тут я возьми да и прижги ему ухо самокруткой. А он как сиганёт, так что я и сам испугался. Отпрянул я,
  бутылка-то у меня из руки и выскользнула. Ну и вдребезги, конечно.
  "Господи! - думаю (в первый раз тогда бога вспомнил). - Что ж будет-то?!"
  Суров был дядя Гриша. Заплакал я и всё причитаю: "Господи, миленький, помоги мне как-нибудь!"
  И вдруг слышу - шум какой-то, будто птица огромная крыльями хлопнула. А в печке, смотрю, зола посыпалась, и весь дым в дом идёт. И будто стоны человеческие из печки доносятся. И тут вижу - из дымохода белое крыло прямо сквозь огонь свесилось, перья трещат, чернеют, стоны всё громче, а огонь уже печку лижет.
  
  Как я тогда из дома выбрался - сам не знаю. Очнулся я у дяди Гриши. Так мы с
  бабушкой у него и поселились, наш-то дом весь сгорел, не успели потушить: пока увидели, пока из церкви добежали ... Да, видать, Рождество было, весь народ потому что в церкви был.
  Как ангела из дымохода доставали - я не знаю, не спрашивал, а дядя Гриша сам не рассказывал, бледный ходил, молчаливый, плакал даже. И бабушка тоже всё плакала и молилась много.
  
  И вот уж сколько лет прошло, а я всё думаю об ангеле этом, не могу забыть.
  Бог ли послал мне его в утешенье, или сам он, витая под звёздным небом, устремился на помощь, заслышав жалобный детский плач?.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПОДВИГ ВОЖДЯ
  
  
  Умирая, последний из жрецов Тецкальтипока, верховного божества ацтеков, знаменитый Хнтлаврынса, велел позвать своего внука, и вот что он поведал ему:
  - Ты, наверное, слышал, Хрмамарти, легенду о Хмиридумпти, или Дикой Пантере, как её называли, дочери вождя Ястребиный Коготь. Перед смертью Ястребиный Коготь поручил ей спрятать от бледнолицых священные сокровища ацтеков. Мне и ещё двум жрецам было приказано сопровождать её.
  Мы взяли трёх, нет, четырёх волов и столько же лошадей и отправились в сторону Великих Гор. Хмиридумпти, чьи Глаза, должен тебе сказать, кхе... напомина... кхе, кхе...
  Старик закашлялся и схватился руками за грудь. Немного погодя, он продолжал:
  - Глаза её... Впрочем, мне надо успеть сказать тебе самое главное. Ведь я последний, кто знает, где спрятаны сокровища ацтеков.
  - Как, о Хнтлаврынса! - воскликнул юноша. - Неужели это правда, и наши сокровища не достались испанцам?!
  - Это так! Слушай же. Сначала мы хотели спрятать их у истоков Красной Реки, но Хмиридумпти, или Дикая Пантера, как... кхе, кхе... не важно... сказала, при этом глаза её... кхе... кхе...
  Старик опять закашлялся. Затем, собравшись с силами, снова заговорил:
  - На следующий день неожиданно поднялся ветер, что нередок в тех краях, особенно в конце весны, когда наконец расцветают кактусы той редкой породы, что носит название Хртл... кхе, кхе... Впрочем, перехожу к самому главному. Дикая Пантера решила, что сокровища мы спрячем... Да, она так и сказала: "Сокровища мы спрячем", и при этом глаза её... кхе... кхе... кхе...
  - Ну, дедушка, ну где же вы их... - И тут юноша увидел, как тело старика, содрогнувшись в последний раз, вдруг вытянулось и обмякло, руки его безжизненно упали, и глаза его...
   В-общем, он ушёл в страну предков, унеся с собой тайну сокровищ ацтеков.
  
  
  
  
  ДЖАЗ
  
  Разреши дать тебе добрый совет: если хочешь вполне насладиться моим нехитрым, но милым рассказом, не поленись, открой бутылочку старого доброго пива, поджарь парочку старых добрых сосисок, и я буду беседовать с тобой на "ты", как со старым добрым братом, а ты будешь пить пиво, а я буду думать о тебе и радоваться, а ты тоже будешь радоваться и есть сосиски, слушая мою нехитрую повесть, как слушаешь ты старый добрый джаз...
  Поразительно! Оказывается, сны людям снятся всего какую-то долю секунды, перед самым пробуждением, а не все восемь часов, как мы думали. Да, брат, стареем... А наука идёт вперёд, и искусство идёт вперёд, и жизнь идёт вперёд, и медицина идёт вперёд вместе с наукой. А нам остаётся только помахать им рукой...
  Мне часто снятся такие удивительные сны, что я просыпаюсь в слезах...
  Расскажу тебе... А вообще-то нет, брат, не буду. Пей своё пиво, жри свои сосиски...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  НЕОКОНЧЕННЫЙ РАССКАЗ
  
  (Посвящается О.C.)
  
  "- ...и скажу вам честно, - закончила Люда свой рассказ, - таких хуёв я ещё никогда не видела!"
  Все молчали, поражённые.
  Первым прервал молчание Константин Фёдорович, доктор филологии.
  - Да, - сказал он, - никогда нельзя предсказать поведение человека в экстремальной ситуации... Помню, как-то в Мюнхене, сидел я в небольшом кабачке на Цангермейстерштрассе. Была осень, накрапывал дождь, и других посетителей не было. Я смотрел в окно. Ветер раскачивал дерево, и ветви его в опускающихся сумерках напоминали сражающихся рыцарей.
  И вдруг словно какая-то тень заслонила окно, казалось, беззвучно упали чёрные шторы. В то же мгновение пламя свечи, стоявшей передо мной на столе, вздрогнуло, и она погасла, будто от резкого порыва ветра. Так же внезапно оборвалась негромкая музыка. Я оказался в полной, кромешной темноте. Я вскрикнул, но не услышал собственного голоса, попробовал встать, но не смог пошевелиться.
  И тут я увидел серебристое сияние, которое всё сильнее разливалось на неопределённом расстоянии от меня. Чуть позже я осознал, что сияние не усиливалось, оно приближалось. Ко мне. Вот оно уже совсем близко, и я начинаю различать в самом центре его сменяющие друг друга чёрные и красные знаки, равномерно вспыхивающие острые и прямые линии, направленные в меня, в мои зрачки, в мой мозг, моё сердце.
  Темнота вокруг стала наливаться таинственным багровым светом. И тогда я услышал звук. Тихий вначале, напоминающий шипение змеи, он постепенно набирал силу. Это было похоже... Попробуйте представить себе тоскливый, пронзительный крик чайки, но только нарастающий, бесконечно нарастающий и как бы ввинчивающийся в сознание, сверлящий, лишающий разума...
  Но в тот момент, когда я думал, что вот-вот умру, и кошмар этот исчезнет, что-то подобное молнии сверкнуло из мрака, сталью прозвенело по стеклам окон, брызнувших багровыми осколками, впуская свежий осенний ветер. Вспыхнули скатерти, в баре посыпались бутылки, и фонтаны вина вырвались из разбившихся в щепки бочек. И тогда предо мною...
  
  Эх, Ольга Семёновна, Ольга Семёновна! Вечно вы со своей свёклой! В самый неподходящий момент! И далась вам эта свёкла! "А что, свёклу, мол, тоже жрать можно!" Додумалась!
  Ну, и как я теперь могу писать? Откуда я теперь возьму вдохновение?
  Естественно, я уже не могу писать, простите...
  
  
  
  
  
  ПАРАДОКСЫ ТВОРЧЕСТВА,
  или почему я не написал роман о маркизе де Саде
  
  Тогда я решил написать историко-эротический роман о маркизе де Саде. Я объездил все крупнейшие европейские библиотеки, собирая необходимый материал, и даже побывал в библиотеке Конгресса.
  Наконец мне показалось, что я достаточно разобрался как в сложной личности самого маркиза, так и в современной ему исторической обстановке. И я принялся за свой труд. Начал я так:
  "Той хмурой осенней ночью, когда лишь редкие газовые фонари освещали кое-как мокрые парижские улицы, а усталые горожане мирно спали под кровлями своих домов, маркиз де Сад в башне своего замка ебал сразу трёх графинь..."
  И вот ведь как бывает: с одной стороны, сама муза водила моим пером, когда я писал эти строки, и ни за что на свете я не согласился бы изменить ни единого слова, а с другой стороны, как честный художник и историк, я не мог вполне представить себе описываемого мною же события!
  Вот почему я был вынужден отказаться от своего по меньшей мере многообещающего замысла.
  
  
  
  
  
  
  
  
  МОРДА ВО ТЬМЕ
  (Поэма)
  
  Морда во тьме, морда во тьме...
  С детсва вижу я эту морду, особенно во тьме. Днём не так, а вечером, стоит выключить свет - и вот она, пожалуйста.
  Как описать её? Не знаю. И к тому же темно, ни черта почти не видно. Морда как морда. Да и привык я к ней.
  Иногда думаю, а вдруг вот сейчас выключу свет, а морды нет? Даже как-то не по себе становится. Но нет, вот она, во тьме.
  Да и что мне эта морда? Мало ли что там может быть, во тьме? Никогда не знаешь, темно потому что.
  И всё-таки что-то в этом есть. Таинственное что-то: морда - во тьме!..
  
  
  
  СОБАКА
  
  С детства запечатлелся в моей памяти один сон: собака, скользящая над зеркальной поверхностью воды, почти касаясь её короткими своими лапами.
  Уши её были непомерной длины, и порою, когда она улыбалась, мне казалось, что это и не собака даже, но свинья. Ей было видимо трудно лететь, и каждую секунду она рисковала сорваться в бездну. Но берег был уже близко, и я с замиранием сердца следил за её бесшумным полётом. И вот, уже совсем у берега, силы оставили её. Она вздохнула и канула в пучину...
  Удивительные, чудесные образы рождает порою девственное наше подсознание!..
  
  
  
  ХОЧУ РАССКАЗАТЬ
  
  Хочу рассказать о человеке исключительной судьбы, гинекологе, Аароне Исаевиче Зельцмане.
  Однажды он залез на одинокостоящее дерево, а была гроза, и в это дерево ударила молния.
  Так оборвалсь жизнь этого удивительного человека, гинеколога.
  НЕПРИЯТНОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ ИНЖЕНЕРА ЗУЕВА
  
  Пробуждение инженера Зуева было неприятным.
  - Зуев! - осторожно позвал его Кирюхин.
  Но Зуев не слышал, он спал.
  - Зуев! - позвал его Кирюхин громче.
  Но Зуев продолжал спать, обратив лицо к небесам.
  - Зуев!! - заорал тогда Кирюхин. Но Зуев спал, и ему снилось, что он катает барышню на лодке.
  Тогда Кирюхин взял весло и ударил им Зуева плашмя по морде.
  
  
  
  ФЕЛИСИЯ
  
  - Каким спортом? Волейболом. О!.. Как я любила волейбол! Я занималась волейболом каждый день. Как я играла! А мой парень - как он играл! Что? Нет.
  Он бегал. И я тоже бегала. Сколько я получила медалей! Но он бегал ещё быстрее. Он всё делал так быстро... И у нас всё так быстро кончилось...
  На, ешь конфету... Я бегала в Гане, Заире, Зимбабве... Это был мой первый парень.
  Это он устроил меня в министерство иностранных дел. Да, я работала на таможне, я обыскивала женщин. О! Сколько у них было наркотиков! Гашиш, героин, кокаин, о, сколько кокаина! А ещё, не знаю как по-французски... Боже! Какой язык! Но я его не учила в Париже... Я работала, я не учила французский. Боже, сколько я работала! Но в Париже можно жить, не то что в Ивудживике. Там нет ночи, всё время день, как сейчас. Что там? О, там канадская военно-воздушная база. Боже, как там холодно, сорок градусов, пятьдесят, обычно - шестьдесят градусов. Что я там делала? О! Я работала. Поваром. Боже! Какие они были худые! Как ты. Зато потом - какие они были толстые! Как было весело! Только всё время ночь, как сейчас, ещё темнее. Ничего, это конфета от насморка... У меня была такая книга, чтобы учить французский! Боже, какая книга! Где она теперь? Если я увижу такую книгу, я её сразу куплю. А это сок мзизи-квенза, вот, понюхай. Правда он замёрз. Я добавила мёда, потому что нет ничего лучше для зимы, особенно с супом. Когда я сюда прилетела, я стала учиться фотографировать. Чтобы заработать много денег. Боже! Сколько стоит аппаратура! Я бросила съёмки и пошла учить французский. Я так хотела выйти замуж за какого-нибудь американского парня, но, боже! Как я их не люблю! У меня дома есть пачка американских сигарет. Я тебе завтра принесу.
  Ужасно крепкие! Я их положила в холодильник - лучше всего держать сигареты в холодильнике. Тогда содержание никотина понижается, куришь - и ничего не чувствуешь!.. Нет, сейчас я не бегаю. Даже за автобусом. Как я могу бегать в таких туфлях?!..
  
  А пустыня уже переходила в полярную ночь, эскимосы кутались в газеты, один билет - две тысячи долларов, никто не поверит, но - боже! - она бы заплатила и больше...
  
  
  ПЕРУАНКА
  (ПОДАРОК.)
  
  - Ой, я забыла, о чём я должна говорить?
  - Вообще-то, о подарке, наша тема - "Мой самый лучший подарок", но если хочешь, то...
  - Ах да, подарок! Вспомнила. Мне было тогда шестнадцать лет, и мы с подругами поехали в деревню, к моей бабушке. Мы хотели вернуться к вечеру, но... А, мы опоздали на автобус. Поэтому мы остались у бабушки ещё на пять дней. А мои родители очень волновались, они обошли все больницы, морги...
  - Почему же ты им не позвонила?
  - Я забыла. Так вот, у бабушки, однажды ночью, когда я спала, кто-то подкрался и пощекотал меня за пятку. Я страшно испугалась! Я чуть не умерла от страха, до сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю. А когда я вернулась домой, родители ужасно ругались, и папа сказал, чтобы я принесла справку от врача, что я всё ещё девушка. Потому что раньше я всегда ночевала дома...
  - А ты...
  - Нет, я же говорю, я ездила к бабушке! Это уже потом я как-то пришла домой беременная. О, это был ужас, папа избил меня до полусмерти!
  - Нет, я хотел спросить, пошла ли ты тогда к врачу за справкой?
  - Ой, нет. Я забыла.
  - А в ту ночь, у бабушки, кто же это всё-таки пощекотал тебе пятку?
  - Пятку? Ах, да... Ой, не знаю... Может... нет, даже не представляю, кто бы это мог быть...
  
  
  
  ШОППИНГ
  
  - Когда делаешь шоппинг, твои глаза - это твой мозг, поэтому надо покупать что-нибудь.
  - Нет, я так не считаю, - возразила Рита, - я езжу по магазинам, выбираю, смотрю где дешевле, сравниваю, но никогда ничего не покупаю.
  Фелисия пожала плечами и сказала философски:
  - Все люди разные... Вот здесь мы сядем на 35-й автобус.
  - Здесь только 34-й.
  - Да... Давай обойдём метро и поищем.
  Они обошли метро.
  - Лучше спросить у кого-нибудь, - предложила Рита.
  На автобусной остановке женщина читала толстую книгу. Вместе с ней они ещё раз обошли метро. Её автобус ушёл.
  - Ничего, - сказала толстая женщина, - я вообще не жду автобуса, я жду мужа.
  - Поедем на 34-м, нет никакой разницы, - сказала Фелисия, - 34, 35...
  - Ты думаешь, она жцёт мужа? - кивнула Рита на толстую женщину, снова стоящую на остановке.
  - Вряд ли. Я думаю, она - детектив.
  - Да, скорее всего... Из какой ты страны?
  - Я? О!.. Из восточной Африки.
  - Я не спрашиваю, с какого континента! Из какой страны?
  - Одна женщина меня тоже спросила, из какой страны? Я ей сказала. А она мне не сказала, из какой она страны. Но я сама догадалась и сказала ей. "О, - воскликнула она, - ты читаешь мои мысли?!" И тогда я ей сказала: "Да провались ты со своими мыслями!.."
  Обратно ехали на метро. Фелисия рассказывала:
  - Однажды в метро мужчина столкнул с платформы женщину с ребёнком.
  После оказалось, что он сумасшедший. Я его видела потом... В парке. Боже!
  Одна половина лица белая, другая красная, а в центре - чёрная полоса! - Фелисия рассмеялась. - К счастью поездов не было, и женщина с ребёнком залезли обратно на платформу!
  Фелисия купила вязаные тапочки, мягкие рейтузы, книгу и пол-кило куриных жопок.
  Рита ничего не купила.
  
  
  
  
  СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ
  
  
  ... Потому что северное сияние - это души мёртвых. Твоя бабушка рассказывала мне, когда я была ещё маленькая, что она не слушалась старших и однажды, когда увидела северное сияние, стала смеяться, свистеть и вот так потирать ногтями. И северное сияние тут же исчезло. Она так испугалась, что даже заболела.
  Маленькая, я никогда не смеялась, видя северное сияние. Но потом я стала ходить в школу и верить в Иисуса Христа и думала, что ничего не случится с северным сиянием, если одна небольшая девочка будет смеяться, свистеть или потирать ногтями.
  Но как только я это сделала, северное сияние упало... Я заплакала, побежала домой и долго потом не выходила на улицу.
  Поэтому, когда видишь северное сияние, ни в коем случае не смейся, не свисти и не потирай ногтями, вот так...
  
  
  
  ПОЗДНЯЯ ТРАПЕЗА АУРЕЛИО О' ПАРРА
  
  Аурелио О'Парра ел чилес-рэйенос и верещал.
  Вы спросите, кто такой Аурелио О'Парра?
  - Художественный образ, герой этого произведения.
  Вы спросите, почему трапеза его названа поздней?
  - Потому что время было заполночь.
  Вы спросите, почему он верещал?
  - От восторга: Аурелио О'Парра очень любил чилес-рэйенос.
  
  
  
  БАБУШКА БЕРТА.
  
  Бабушка Берта никого на хотела убивать. Просто она была очень молодая и капризная. Как -то на Кузнецком мосту она остановилась у витрины оружейной лавки и воскликнула:
  - Ах, Жоржик, купите мне этот револьвер!
  - Что вы, Берточка, зачем вам оружие?
  - Чтобы защитить свою честь, - отвечала бабушка Берта. - Посмотрите, какой он маленький и изящный!
  Жорж ни в чём не мог отказать Берте.
  В тот же вечер она его случайно застрелила. Тогда она позвонила Сене и сказала, что, кажется, убила Жоржа и теперь в отчаянии.
   Сеня, молодой талантливый врач и её давний поклонник, не
  заставил себя ждать.
  - Сенечка! - бросилась к нему Берта. - Спасите меня, я не знаю, что делать!
  Надо куда-то спрятать тело!
  - Не волнуйтесь, Берточка, он жив! - радостно воскликнул Сеня минуту спустя, нащупав пульс.
  - О боже! Что вы радуетесь? У меня сейчас будет истерика ... Ну, сделайте же что- нибу дь!
  - Я отправлю его в больницу ...
  - Да вы что?! Чтобы он там умер, а меня посадили в тюрьму? Я, кажется, сейчас сама умру ... Ну, что вы стоите? Вы же мне клялись в любви! Убейте его скорее, мужчина вы или нет?! Умоляю, Сенечка!
  Дрожащими руками Сеня задушил Жоржа и повернул к Берте бледное лицо ...
  - Арсений, вы чудовище, - в ужасе прошептала она и выстрелила.
  
  
  
  
  
  
  КАК ХОРЯ УЧИЛ ЛЯЛЮ НЕ БОЯТЬСЯ СОБАК
  
  - Ни одна собака тебя не укусит, если ты её не боишься, - говорил Хоря. - Но даже самая безобидная собака опасна, если чувствует в тебе страх. А любая собака сразу его чувствует, от собаки это не скроешь. Тогда она может внезапно броситься на тебя и вцепиться в горло своими острыми зубами, а если ты закроешь горло, то в живот или в сердце.
  Поэтому, проходя мимо собаки, ничего никогда не бойся.
  
  
  
  ОПЫТ
  
  Однажды Хоря спросил Лялю, не хочет ли она засунуть голову в батарею, чтобы посмотреть, влезет она туда или нет. Ляля отказалась. Тогда Хоря решил позвать в гости своего друга Гришу. Но Гриши не было дома. Хоря вздохнул и сел делать уроки.
  
  
  
  ТРАКТОРА
  
  - Восемьдесят тысяч... - сказал папа с безумными глазами.
  - Бедный! - причитала мама. - Он копил эти деньги всю жизнь!
  - Восемьдесят тысяч... - сказал папа.
  - Он отказывал себе во всём. Он мечтал купить себе...
  - Восемьдесят тысяч... - сказал папа с каменным лицом.
  - Ну что ты заладил?! Может быть, даже больше. Может, девяносто тысяч.
  - Девяносто тысяч... - сказал папа, и рот его остался открытым.
  - Ведь кроме нас у него никого не было. О! Как он был одинок! Он всю жизнь трудился и откладывал деньги. И вот, не успел выйти на пенсию, как...
  - Девяносто тысяч... - сказал папа уже твёрже.
  На пороге комнаты появился заспанный Хоря.
  - Вы мешаете мне спать, - сказал он.
  - Хоречка, ласточка, - сказала мама. - Мы получили письмо... Умер дедушка Йозеф...
  - Кто это?
  - Это твой двоюродный дедушка, он был очень хороший и...
  - Девяносто тысяч... - сказал папа.
  - Да замолчишь ты или нет?!
  - Папа, ты купишь мне трактор, такой же, как у Гриши?
  - Хоречка, солнышко, - сказала мама. - Иди спать, пожалуйста, ты же видишь, у нас...
  - Девяносто тысяч, - сказал папа.
  - О, боже!
  - Папа, ты купишь мне трактор, такой же, как...
  - Трактор? - папа встал, налил себе стакан воды и выпил его большими глотками. - Трактор? - он неспеша промокнул салфеткой губы. Потом щёлкнул зубами, расправил плечи, потрепал Хорю по затылку и сказал гордо:
  - Я куплю тебе три трактора!
  
  
  
  ТАРАКАНЫ.
  
  - Однажды, - рассказывал дедушка, - два таракана сидели на стене в кухне и разговаривали. Но тут вошла хозяйка, включила свет и увидела их. Один таракан сразу же бросился бежать и скрылся в щели за раковиной. Оттуда, из укрытия, он стал звать своего товарища, говоря:
  - Беги скорее, спасайся! А то она снимет тапочек и убьёт тебя, как поступала уже не раз с нашими братьями!
  Но второй таракан не двигался с места. Как зачарованный, смотрел он на хозяйку и думал: "Зачем ей убивать меня? Разве сделал я ей что-то плохое? Я молод и хорош собой. Быть может, разглядев меня получше, она сжалится и не станет меня убивать. А может быть, она вообще не такая жестокая, какой её считают, и ..."
  Но к этому моменту хозяйка уже сняла тапочек и убила таракана.
  - Ну, а дальше? - спросил Хоря.
  Что дальше? Ничего. Это такая притча: один таракан убежал,
  руководствуясь рассудком, и спасся, а другой ...
  - А тот, который убежал, что с ним стало потом?
  - Потом? Ну, он жил себе жил, и дожил до глубокой старости. Но это не важно, важно, что ...
  - Вообще-то, я не люблю тараканов, - сказал Хоря.
  - Кто ж их любит, - согласился дедушка.
  
  
  
  
  
  
  
  
  УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА
  
  - Не так - то это просто - убить человека, - сказал дедушка, укладывая Хорю спать.
  - Это точно, - вздохнул папа.
  - Одному человеку отрезали ноги... - продолжал дедушка.
  - Прекрати сейчас же! - воскликнула мама. - На ночь рассказывать ребёнку всякие глупости!
  - Расскажи, дедушка! - попросил Хоря.
  - Одному человеку отрезали ноги...
  - По-моему, ноги - потом, - перебил папа.
  - Нет-нет, сначала ноги...
  - Ты что-то путаешь, - сказал папа.
  - Сами вы всё путаете! Вообще не буду рассказывать! - рассердился дедушка. - Спи, Хоря!
   И он ушёл на кухню.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ХОМЯЧКИ
  
  - Дедушка!
  - Чего тебе? Чего не спишь?
  - Я вот думаю. Другие люди - они что, все такие же как я?
  - Не такие, не волнуйся, спи.
  - А какие?
  - Какие-какие! Другие.
  - Какие - другие?
  - Ой, ну их вроде как взяли и посадили в такие, что ли, коробочки... Как этих, ну, мы видели же с тобой...
  - Хомячков?
  - Во-во, хомячков, точно. Хомячков. Понял теперь?
  - Ага.
  - Ну и всё, спи!
  
  
  
  СТАРЫЙ ТОПОЛЬ
  
  Возле моего дома есть небольшой сад. Там растут рябины, лиственницы, яблони, сосны, ели, дикая черешня, маслины, кедры и один старый тополь.
  Этому тополю более четырёхсот лет, он толще и выше всех других деревьев. На его ветвях весною поют соловьи, иволги, перепела, стрижи, ласточки, зяблики, совы и токующие глухари, а тополиный пух покрывает весь сад, словно снег.
  Дятлы стучат по его твёрдой коре. В образовавшихся дуплах поселяются грачи и белки.
  Потом прилетают кукушки и выгоняют грачей или подкладывают им свои яйца. Грачи думают, что это их яйца и высиживают их. А белки не знают, что им делать с яйцами. Они скачут по ветвям с удивлёнными криками.
  Осенью листья желтеют и падают на землю. Птицы улетают на юг. В опустевшие гнёзда залезают медведи и устраиваются там на зимнюю спячку. В ясный погожий зимний день можно насчитать до пятидесяти медведей.
  Иногда один из них просыпается и начинает петь. Тогда и другие просыпаются и подхватывают его песню. Так они часто поют долгими зимними ночами, и кажется, будто это поёт само дерево.
  В ненастную погоду, когда на дворе метель, и неистовый ветер раскачивает деревья, можно услышать приглушённые удары, будто какой-то великан в мягких валенках бродит по саду: это медведи падают на землю.
  
  
  КАБАНЫ
  
  За садом находится луг. Каждое лето я кошу там траву для скотины. Я встаю до зари и иду через тёмный сад. По обеим сторонам тропинки слышатся возня и хрюканье - это кабаны. Часто они перебегают тропинку прямо передо мной.
  Я их не боюсь: свиньи и есть свиньи.
  А днём их не увидишь, днём они ищут жёлуди. Только приглядевшись, различишь иной раз торчащий из-под земли хвостик.
  К осени весь сад изрыт кабаньими подземными ходами.
  Но поиски их напрасны: в саду нет желудей.
  
  
  
  ДИКОБРАЗЫ
  
  К двум часам ночи у меня устали глаза, и я уже не мог читать. Тогда я выключил свет и негромко включил радио. Шёл дождь. Огромная автостоянка лоснилась в лучах прожекторов. Перед моей будкой медленно прошёл дикобраз.
  Я проследил глазами, как он пересёк освещённую площадку и скрылся среди машин. Я вглядьвался ещё какое-то время в темноту, пока не увидел, как он возвращается. Я вышел из будки. Дикобраз, всё так же не спеша, прошёл мимо меня. "Странно, - подумал я. - Дикобразы не водятся на этой широте, их нет даже в зоопарке."
  Я вернулся в будку. Дождь усиливался. Вскоре мимо будки опять прошёл дикобраз. Я хотел выйти, чтобы погладить его, но тут увидел, что следом за ним идут ещё два дикобраза. Они были меньше размером и смешно переваливались при ходьбе. От удивления я остался сидеть на месте и тогда увидел ещё двух дикобразов, вполне взрослых.
  Я вышел на улицу, но дождь был таким сильным, что мне пришлось вернуться. Следом за этими двумя пробежала целая стайка молодых дикобразов, а за ними прошёл ещё один, причём очень крупный.
  Я не знал, что думать. Я ничего не понимал. Мне было жаль дикобразов, что они мокнут под дождём, но что Я мог сделать?.. Я ничего не мог сделать.
  Шёл дождь, радио играло Баха, а за окном, один за другим, нескончаемой вереницей шли дикобразы...
  
  
  
  БАБОЧКИ
  (ВЕСЕННЯЯ НОЧЬ)
  
  Приезжал проверяющий. Я сказал ему, что эти бабочки меня достали. Они лезут изо всех щелей, садятся на книги, и я не могу читать, мне противно. Я их бью газетой. Уже две газеты растрепал, весь пол усыпан дохлыми бабочками.
  Он сказал - это души мёртвых, летят на свет. Я сказал - я не могу выключить свет. Какая-нибудь из них может сесть на меня, так я хоть их вижу. Он сказал - евреи, даже ортодоксы, считают, что бабочки - это души умерших людей, и вот они летят на огонь... Я сказал, это они набрались у греков. Интересно, на костёр они полетят? Я бы развёл костёр. Он сказал - нельзя, на автостоянке...
  Только он уехал, как прибежал румын, сторож со стройки. Стал что-то кричать. По-румынски. Надоел страшно. Пробовал говорить с ним на латыни, прочитал любимый отрывок из "Энеиды". Он внимательно выслушал, развёл руками и убежал.
  Я закурил (пришлось выключить свет и открыть окно). Но тут прибежал ещё один придурок и заорал, что у него в машине разбили стекло и спёрли радио. Я молча поставил перед ним на подоконник телефон. Но он почему-то не стал звонить и ушёл, ругаясь.
  Потом опять приехал проверяющий: забыл расписаться в журнале. Мне пришлось включить свет, и бабочки влетели стаей. Я сказал - ещё одна такая ночь с бабочками, и я увольняюсь к чёрту. Он сказал - нет, это только один раз в году...
  Светало, бабочки постепенно пропадали. Я добил оставшихся в будке и стал подметать пол...
  
  
  
  
  
  
  ОБЕЗЬЯНЫ
  (НАДЕЖДА)
  
  - Мадам, - сказал я, - вот мой билет.
  - А где ваша квитанция о сдаче багажа? - спросила она.
  - У меня нет квитанции, поскольку у меня нет багажа, - объяснил я.
  - Извините, но вы должны мне предъявить квитанцию, таковы правила.
  - Мадам, я не имею возможности предъявить вам квитанцию, так как не сдавал багажа. У меня нет багажа.
  - Месье, поймите, без квитанции о сдаче багажа я не могу зарегистрировать ваш билет.
  - Мадам, - сказал я, - у меня был багаж, но его украли, и теперь у меня его нет.
  Поэтому мне нечего сдать в багаж. И, следовательно, я не могу предъявить вам квитанцию о сдаче багажа.
  - Если у вас украден багаж, вам следует обратиться в полицию.
  - Я обращался в полицию, мне не смогли помочь. В любом случае, с багажом или без, я хотел бы улететь этим рейсом.
  - Но я тем более не могу вам помочь, вы же понимаете...
  - Мадам, - сказал я, - я не прошу вас о помощи. Мне не нужен мой багаж, я уже забыл о нём. Я хочу улететь своим рейсом, это всё.
  - Но, месье, вы ведь не предъявили мне квитанцию о...
  - Мадам, - сказал я, - у меня нет квитанции. Раньше, понимаете, раньше, у меня был багаж. У меня были два чемодана. Я их поставил под свой столик, когда сидел в ресторане. Потом я отошёл на минуту, а вернувшись, обнаружил, что чемоданы исчезли. Официантка не видела, кто взял мои чемоданы. В полиции мне сказали, что постараются их найти. Но как бы то ни было, в настоящий момент у меня нет багажа, и следовательно, не может быть квитанции.
  - Месье, - сказала она и улыбнулась, - я думаю, вы понимаете, что я не брала ваших чемоданов. Они мне не нужны. Всё, что мне от вас нужно - это квитанция о сдаче багажа, таковы правила, извините.
  - Мадам, - сказал я, - я прилетел сюда неделю назад. Прежде чем ехать в отель, я решил выпить кофе в ресторане "Доброе утро", находящемся на втором этаже здания аэропорта.
  - Разумеется, я знаю этот ресторан.
  - Прекрасно! Так вот, я вошёл в ресторан и сел за столик возле окна, оттуда видно взлётное поле. Было пять утра, солнце ещё не взошло. Я пил кофе, курил и смотрел на самолёты. Чемоданы я поставил под столик. Кроме меня в ресторане было всего два человека, судя по всему, итальянцы. Они пили вермут и громко о чём-то спорили. Официантка дремала за стойкой бара.
   Я тоже, несмотря на выпитый кофе, чувствовал себя усталым. Чтобы взбодриться, я решил умыться в туалете этого же ресторана и затем уже ехать в отель, чтобы оставить там вещи - мне предстоял трудный день. Итак, я умылся и вернулся за свой столик, чтобы взять чемоданы, но чемоданов не было. Итальянцев тоже не было. Официантка продолжала дремать за стойкой...
  - Месье, - перебила она меня, - я хотела бы видеть вашу квитанцию о сдаче багажа.
  - У меня нет багажа, - сказал я. Была ночь. В огромном зале мы были почти одни.
  - Вы хотите сказать, что летите на другой континент без багажа? - Она улыбнулась.
  - Да, - сказал я тихо.
  - Простите, месье, но я должна попросить у вас квитанцию, таковы правила, извините.
  - Мадам, - сказал я мягко. В огромном ночном зале аэропорта мы были совершенно одни. Я и она. Слова наши отдавались эхом. Мягкий свет освещал наши удивлённые лица.
  - Мадам, - произнёс я вкрадчиво. - Мадам, - повторил я почти шёпотом.
  - Мадам, - сказал я. - Я родился в городе Сухуми, который на Чёрном море. Там же прошло моё детство. Мой дедушка работал сторожем в обезьяньем питомнике. Обезьяний питомник - главная достопримечательность города Сухуми, который на Чёрном море. Конечно же, я часто бывал в этом питомнике. Я очень любил наблюдать за обезьянами и смеялся над их забавными проделками. Дедушка смотрел на меня и тоже смеялся, как смеются люди, вышедшие из тюрьмы или из больницы, или проигравшие миллион.
   По вечерам мы любили вдвоём сидеть в кафе на набережной и смотреть на уходящие в море корабли. Дедушка при этом пил водку, и я тоже рано пристрастился к этому напитку. Так мы сидели, пили водку и смотрели на корабли.
  Я смотрел на корабли, и неясная смутная тоска просыпалась в моём сердце. И я говорил дедушке:
  - Дедушка! Я чувствую смутную тоску в моём сердце от вида отплывающих куда-то кораблей...
  А дедушка наливал мне и говорил:
  - На, выпей лучше водки, и пойдём смотреть на обезьян. И тоска твоя рассеется, как туман. Мы будем смотреть на обезьян и смеяться, и ты забудешь о кораблях, плывущих в неведомые дальние страны.
  - Нет, - отвечал я. - Нет, - говорил я ему. - Даже глядя на обезьян, не забуду я о своей тоске. И смеясь над ними, буду думать я в глубине души о неведомых дальних странах, куда плывут корабли. Ибо, может, в тех землях и есть родина многих обезьян, и обезьяны видом своим будут мне живым напоминанием об этих странах.
  - Глупец, - отвечал мне дедушка, наливая водку. - Зачем мечтать тебе о неведомых дальних странах, родине многих обезьян, если и здесь ты можешь наблюдать представителей даже наиболее редких пород?
  - Нет, дедушка, - говорил я. - Не понять тебе моей тоски и возвышенного парения моей души. Мне интересно наблюдение жизни обезьян, но сколько же ещё удивительных вещей укрыто от моего взора!
  - На, выпей водки, - отвечал мне дедушка и качал головой.
  Но однажды дедушка устал от моих жалоб и сказал:
  - Хорошо, я куплю тебе билет на большой пароход, и он отвезёт тебя в дальние неведомые страны, ибо глупость твоя не поддаётся излечению. Но сначала я хочу, чтобы ты в последний раз посмотрел на обезьян.
  И мы пошли к обезьянам. Была уже ночь, в питомнике было совсем темно, и все обезьяны спали. Дедушка открыл одну клетку, и мы вошли в неё.
  - Стой здесь, - сказал дедушка.
  Я услышал, как захлопнулась сзади меня дверца, и дедушка запер её на ключ. Я остался один в кромешной темноте среди спящих обезьян. Мне стало страшно, и я позвал: "Дедушка!", но он не отзывался. Он стоял возле клетки и курил.
  Зато я своим криком разбудил обезьян. Ко мне приближалась огромная горилла. Я чуть не умер от страха и решил притвориться обезьяной, чтобы горилла меня не съела. Я на четвереньках дополз до дерева и повис на ветке, зацепившись за неё руками и ногами. Горилла ещё немного посмотрела на меня и отошла. Тогда я потихоньку спустился с дерева, но обезьяна это заметила и опять подошла ко мне. Мне снова пришлось взобраться на ветку. Но я не мог долго висеть: у меня затекли руки и ноги, я пыхтел, обезьяны не спали и смотрели на меня с подозрением. Я не мог больше висеть и спрыгнул на землю.
  Обезьяны встали и обступили меня кольцом. В ужасе я закричал:
  - Дедушка, дедушка, мне страшно!
  Дедушка вошёл, отогнал обезьян и выпустил меня из клетки.
  
  Он сдержал своё обещание. Он купил мне билет на пароход. Прощаясь со мной, он сказал:
  - Я прожил долгую жизнь, но не знаю ничего лучше, чем пить водку и смеяться над обезьянами. И ты, если узнаешь, что есть что-то лучше, напиши мне, пожалуйста.
  С тех пор прошло двадцать лет. Я ни разу так и не написал ему. Не знаю, жив ли ещё мой дедушка. Мне часто становится страшно, и тогда я кричу про себя: "Дедушка, дедушка, мне страшно!" и плачу про себя. Но иногда, иногда, мадам...
  - Иногда, мадам, - сказал я ей. - Иногда, мадам, - сказал я, - иногда во мне всё ещё вспыхивает надежда...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Удивительный полёт
   Татьяне
  
  
  УДИВИТЕЛЬНЫЙ ПОЛЁТ
  
  Подошла стюардесса. Она спросила:
  - Хотите чаю?
  - Нет, спасибо, - сказал я.
  - А кофе?
  - Нет.
  - А шампанского?
  - Нет, спасибо.
  - Бренди?
  - Нет.
  - Может быть пива, или лимонада?
  - Нет, не надо.
  - Хотите шоколадных конфет? Очень вкусные!
  - Нет, я ничего не хочу.
  - Я могу поджарить вам яичницу...
  - Спасибо, я совсем не голодный.
  Она задумалась, а потом предложила:
  - А хотите, я вам спою?
  - Да, - сказал я.
  Тогда она засмеялась, села мне на колени и стала петь. И так она пела всю дорогу, до самой посадки.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ВСПЛЫВАЮЩИЕ ТРУПЫ
  
  Юноша и девушка жили одни на острове посреди океана. Они купались, ели фрукты и любовались закатом.
  Но однажды со дна океана стали всплывать трупы. Они всплывали по ночам, и прибой выбрасывал их на берег. Юноше и девушке пришлось уйти вглубь острова, но и оттуда они видели лежащих на берегу мертвецов.
  Вечером они сидели у костра, и девушка говорила:
  - Какими бы мы могли быть счастливыми, если бы не эти трупы, которые всё время всплывают возле нашего острова!
  - Да, - отвечал юноша, обнимая её, - мы бы были самыми счастливыми людьми на свете!
  
  
  
  ДЕЗЕРТИР
  
  - Доброе утро. Вы в больнице Святой Селестины в пятидесяти милях от Лондона.
  Вас привезли десять дней назад. Вы попали в аварию и потеряли память.
  Мы так пока и не знаем, кто вы...
  - При мне не было документов?
  - При вас были документы!.. Простите. Мне приходится рассказывать вам одно и то же каждое утро, и поэтому я... Да, самое интересное, что вы не просто потеряли память. Каждую ночь вы забываете всё, что произошло с вами за день... При вас были следующие документы: водительские права на имя Джона Хопкинса, социальный номер Томаса Марлоу и паспорт гражданина Аргентины Хосе Хуареса. Кстати, у вас есть акцент, но не испанский. Вы не говорите по- испански. Так вот, самое удивительное, что все документы подлинные, на каждом ваша фотография. В то же время никто, ни британское министерство внутренних дел, ни консульство Аргентины, не располагают о вас никакой информацией.
  - Как это может быть?
  - Не знаю.
  - А банк? Кредитная карточка...
  - Банк отказался сотрудничать. Впрочем, всем этим занимается полиция. Моя задача - вернуть вам память. И я верну вам память. Но вы должны мне помочь.
  - Да, конечно, я...
  - Вот ваши документы. Точнее, их копии: оригиналы в полиции. Вы должны внимательно, очень внимательно, один за другим их изучить и постараться попробовать как бы отождествить себя с каждым из этих людей. В-общем...
   Ах, да! В первую очередь вот что: посмотрите, пожалуйста, в окно. Видите?
  - Что? Мост?
  - Да нет, ближе, в саду. Вы видите женщину?
  - Да.
  - Вы её узнаёте? Ну, хоть немного?
  - Нет...Совсем. Кто она?
  - Ваша жена. То есть, это она так говорит. Она пришла дня три назад, увидев вашу фотографию в газете.
  - А вы думаете...
  - Не знаю. Но документам вашим я тоже не верю.
  - Как её зовут?
  - Дейзи. Позже я разрешу ей войти к вам... Каждый день всё повторяется. Даже ваши вопросы! Слово в слово. Я говорю вам всё что знаю о вас, потом вы разглядываете документы, я знакомлю вас с вашей женой, часами она рассказывает вам о себе и о вас. И всё! Вы ложитесь спать, а когда просыпаетесь, то опять ничего не помните. Как будто во сне вы...
  - Я видел сон...
  - Сон? Говорите! Так вы видите сны?!
  - Да. То есть сейчас я понимаю, что это был сон... Я шёл по какому-то мосту...
  - Ну, ну... Вы шли по мосту...
  - Это, кажется, всё, что я помню.
  - Я помогу вам. Вы шли по мосту. По какому? Деревянному?
  - Нет, он был каменный. Да, я знаю, потому-что я был босой.
  - Так-так, вы были босой...А что вы видели?
  - Ничего. Была ночь.
  - Вы были один?
  - Нет. Был ещё кто-то. Были люди. Но я их не видел. Была ночь...
  - Люди разговаривали?
  - Не знаю...Нет, больше ничего не помню...
  - Ну что ж, это прекрасно! Да, это ниточка! Сны! Подсознание!
  Знаете? Я, кажется, что-то придумал.
  - Что?
  - Я решил изменить тактику. С завтрашнего дня я не буду больше просиживать с вами часами, пытаясь найти какую-нибудь зацепку. Вы будете один. То есть недолго со мной, какое-то время с Дейзи, но в основном один. И вы будете писать, записывать всё, что случилось за день, всё, что вы вспомните, а главное - сны. Потому что... Впрочем, зачем я это вам говорю? Вы всё равно забудете. Завтра я скажу вам, что делать. Завтра с утра. А сейчас я позову Дейзи, поговорите с ней.
  Только спокойно, лучше сегодня не напрягайтесь, отдохните.
  
  5 сентября.
  Я шёл по мосту. Я был босиком, и мои ноги скользили по мокрому камню. Потому что шёл небольшой дождь. Мне было трудно идти. И у меня очень болело плечо. А сзади что-то твёрдое иногда ударяло меня в спину. Впереди меня шёл человек. Я плохо видел его в темноте.
  Были и ещё люди. Я слышал их шаги и дыхание. Это всё, что я помню.
  
  Я нахожусь в больнице. Как только я проснулся, пришел доктор и сказал, что я потерял память, и чтобы вернуть её, я должен записать, что мне снилось. Ещё он сказал, чтобы я записывал всё, что буду видеть, думать и делать в течение дня. Я хотел его расспросить подробнее, что со мной произошло, и кто я вообще, но он сказал, что я должен сам вспомнить, оставил мне эти листы и ушел.
  
  Я думаю, мне лет 30-35.
  Я долго смотрел на себя в зеркало, но так ничего и не вспомнил.
  Я довольно сутулый, через всю грудь - глубокий белый шрам. На левой щеке большая родинка. Я не очень-то красивый. Жаль. Потом я подумал, что не знаю, как меня зовут. Это странно, потому что я помню названия вещей. Когда я писал это, в комнату вошла женщина.
  Она спросила, узнаю ли я её. Я сказал, что нет, и что я даже себя не узнаю, но что доктор сказал, что скоро я всё вспомню. Женщина засмеялась и сказала, что её зовут Дейзи и что она моя жена, а меня зовут Чарли. Она рассказала, как мы жили на ферме и были очень счастливы вдвоём, а потом я исчез, и она искала меня и не могла найти, а потом увидела однажды фотографию в газете, и сразу меня узнала, но я ничего не помню. Дейзи очень красивая, я рад, что у меня такая красивая и любящая жена. Мне показалось, что я вот-вот уже вспомню, но тут пришел доктор и увёл Дейзи, а мне сказал, чтобы я записывал всё, что вспомню. Когда я остался один, я стал вспоминать.
  Вот я возвращаюсь домой. Я купил щенка для Дейзи. Я знал, что она любит маленьких собак, поэтому я выбрал самого маленького щенка. Калитка скрипнула, и Дейзи услышала. Она меня ждала. Она выбегает на улицу в одном халате. Я говорю - скорее пойдём в дом, на улице мороз. Я обнимаю её, и мы идём к камину. На столе ужин и бутылка вина. Я достаю из-за пазухи щенка. Дейзи в восторге. Она целует меня и щенка и наливает ему молоко в блюдечко. Щенок очень маленький и смешной. Он хочет бегать и всё время падает...
  Приходил доктор. Уже поздно.
  Он дал мне лекарство.
  
  6 сентября.
  Мне снилось, что я шёл по мосту. То есть, меня вели. Человек, идущий сзади, всё время подталкивал меня в спину. Я не мог обернуться, я устал, и у меня очень болело плечо, я даже не мог поднять руку. Мне было трудно идти, ноги скользили по холодным камням. Тот, кто шёл впереди, тоже не оглядывался. Я плохо видел его: было темно, и к тому же, казалось, что-то застилало мне глаза.
  На мосту было много людей. Они спешили. Я не видел их, но слышал их шаги и дыхание.
  
  Дурацкое имя. Джон Хопкинс. Но что поделаешь, это моё имя.
  И фотография моя. Какое ещё может быть имя у человека с таким лицом? Немудрено, что эти права - всё, что у меня осталось. Я даже не хочу, чтобы ко мне вернулась память. Может, я специально её потерял? Но она возвращается. И мне грустно. Мне почти сорок лет.
  Волосы на висках уже поседели. Я так и не женился. У других к этому возрасту уже по нескольку детей... С моей работой... При чём тут работа? Я сам выбрал эту работу. По девять часов каждый день считать чужие деньги... Когда я уставал считать чужие деньги, я считал свои, и это было приятно. Ведь я их почти не тратил. На что?
  Зачем-то я купил машину... Ах да, чтобы ездить в город. По вечерам.
  В кино. Чтобы не быть дома. Я хотел...Я ничего не хотел. Я боялся.
  Да, вот именно, я боялся. Чего я боялся? О боже! Что это? Шрам?! Да, у меня шрам, и довольно глубокий. На груди. В этом всё дело. Это тогда, в детстве, всё казалось так легко, и я хотел перепрыгнуть с крыши на крышу, как мои друзья. Я хотел быть таким же, как они... я хочу всё забыть опять. У меня прерывистое дыхание, и дрожат руки.
  Пришёл доктор. Я скажу ему, что я хочу всё...
  Доктор дал мне лекарство, и я уже засыпал, когда в мою палату вошла женщина. Её зовут Дейзи, я решил записать это, потому что Дейзи - очень милая женщина, и она произвела на меня хорошее впечатление.
  
  7 сентября.
  Мне снилось, что я иду по мосту. Я почти ничего не вижу из-за крови, стекающей со лба. Мелкий дождь не может смыть её. Наверно, у меня сломана ключица: очень болит плечо. Передний стражник не оборачивается.
  Он мог бы идти медленней. Я устал, ноги скользят, я боюсь упасть.
  Задний всё время толкает меня в спину. Краем щита.
  Я слышу шаги и дыхание многих людей. Они куда-то спешат.
  
  Странно. Просыпаюсь я - передо мной доктор. Сказал, чтобы я немедленно записал свой сон. Дал мне бумагу и карандаш. Я стал писать, хотя ещё ничего не соображал. Наверно, он гипнотизёр. Потом он мне объяснил, что я попал в аварию, и мне отшибло память, и что память вернётся, если я буду писать всё подряд. Я и правда потерял память. Но теперь, кажется, дело пошло на лад. Я вспомнил, что меня зовут Том Марлоу. Странно. Заходит женщина. Я в одной пижаме.
  Спрашиваю, что ей нужно. Она молчит, смотрит на меня.
  Потом сказала, что её зовут Дейзи, и что она зашла просто посмотреть на меня. Я обалдел, но тоже представился и сказал, что я ещё красивей, если она подождёт, и я переоденусь. Тут она вдруг отвернулась и выбежала из палаты. Надо будет спросить доктора, что это такое было.
  Однако, симпатичная.
  Итак, имя у меня ничего, звучное. Выгляжу я молодо, мне нет и тридцати. Лицо мужественное. На щеке, правда, родинка. Но она не портит меня. Наоборот. Женщины любят эту родинку. И шрам.
  Я старый боец. Как приятно всё вспомнить на досуге! Машины, женщины...
  Но мозги шевелятся с трудом. Мне надо ещё поспать.
  Привет, доктор. Проснусь - допишу.
  
  7 сентября.
  Я иду по мосту. Кровь заливает мне глаза, я почти ослеп. Задний стражник толкает меня ребром щита, и я спотыкаюсь. Дикая боль в плече.
  Я на секунду потерял сознание. Он снова бьёт меня в спину. Я оборачиваюсь.
  Он окликает переднего. Тот подходит, хватает меня за волосы и опрокидывает мою голову назад. Другой рукой он достаёт меч.
  - Ты не смеешь! - хриплю я. - Я римский гражданин!
  - Ты дезертир!
  Я падаю, ударяясь плечом о перила моста. Я больше ничего не вижу, и уже не чувствую боли. Мимо идут люди, много людей.
  Я слышу их дыхание. Они спешат...
  
  Жуткий сон. Странный доктор. Зачем ему это надо? Да, я Хосе. Я живу здесь легально, и никому не мешаю. Я напишу тебе всё, что ты хочешь, всё, что было со мной здесь, в Мексике, в Германии, но только не в Аргентине.
  Это тебя не касается. Это никого не касается. Ты видел шрам у меня на груди?..
  Я отвлёкся, потому что вдруг заметил, что в дверях стоит женщина и смотрит на меня. Она была очень печальна, и я пригласил её войти.
  Она сказала, что её зовут Дейзи...
  
  
  
  ИЗ ВОСТОЧНОЙ МУДРОСТИ
  
  Однажды три философа забрались на вершину горы, и один сказал:
  - Самая совершенная фигура - шар. Так как положенный на ровную плоскость, его можно катать в любую сторону.
  - Ты не прав, - возразил ему другой философ. - Самая совершенная фигура есть куб. Ибо в отличие от шара он не укатится, а будет пребывать в неподвижности, куда его ни положь!
  - Вы оба заблуждаетесь, - сказал тогда третий философ. - Совершенны не шар и не куб, но шар со штырьками, приклеенный к кривому кубу.
  Поскольку фигура сия и не покатится, как шар, и не станет покоиться подобно кубу, а будет вечно лишь болтаться, дёргаясь туда-сюда под порывами горного ветра.
  
  
  
  
  СВЕТЛЫЕ ПОЛЯНКИ
  
  
   Уже стемнело, когда Борис Петрович подъехал к постоялому двору.
  На пороге встретила его хозяйка, полная женщина лет пятидесяти.
  Она усадила его за столик в углу и спросила, чего подать.
  - Селёдка есть? - спросил Борис Петрович.
  - А как же, есть, Борис Петрович, - ответила хозяйка.
  - Откуда вы знаете, как меня зовут? - удивился Борис Петрович и внимательнее посмотрел на хозяйку. - Ой, господи!.. Нет, не может быть!.. Неужели...Дарья Васильевна?!..
  - Ну вот, узнали наконец. А я-то вас сразу узнала, Борис Петрович.
  - Это же сколько лет прошло?!..
  - Тридцать пять лет, Борис Петрович. Тридцать пять лет, восемь месяцев и ещё неделя.
  - Боже мой, боже мой!..
  - Да, Борис Петрович... Ну и как вы живёте, голубчик?
  - Ох, и не спрашивайте, Дарья Васильевна! Хреново живу. Никакой радости. А вы?
  - Да я не жалуюсь. Ничего живу. Трёх сыновей вырастила...
  - Неужели мои?
  - А то чьи же, Борис Петрович?
  - Боже мой, боже мой! Вся жизнь прошла...
  - А помните, мы гуляли с вами, а вы ещё напевали: "Светлые полянки, светлые полянки..."?
  - Нет, Дарья Васильевна, не помню, что-то вы наверно путаете.
  - Ну как же: "Светлые полянки, светлые полянки..."
  - Да нет, Дарья Васильевна, я и песни-то такой не знаю: "Светлые полянки..." Может, вам кто другой напевал?
  - Вы, вы, Борис Петрович. Экая память у вас!
  - Память у меня хорошая, а песни я такой не знаю, и не знал никогда:
  "Светлые полянки...", тоже мне...
  - Ну и бог с вами тогда, Борис Петрович! Вот ваша селёдка. - И хозяйка пошла на кухню.
  - Тоже мне, выдумала! "Светлые полянки..."! Тьфу! Ещё чего не хватало, - ворчал Борис Петрович, принимаясь за селёдку, - я и песни такой не знаю:
  "Светлые полянки..."!
  
  
  
  ВЕНЕЦИЯ
  
  Ступени лестницы спускались прямо в канал. Это было странно и немного жутко, особенно ночью. Ночь была безлунная, и только по слабому плеску можно было угадать где-то внизу границу воды. Я сидел на ступенях и курил, наслаждаясь грустью и одиночеством.
  Вдруг я увидел девушку. В белом платье, чрезвычайно бледная, она будто бы светилась изнутри. Девушка медленно шла вниз по лестнице.
  Я окликнул её, и она обернулась. В глазах её был ужас.
  - Куда вы идёте? - спросил я.
  Она показала вниз.
  - Мне страшно.
  Я подошёл и взял её за руку. Её рука была холодной, как лёд.
  - Ну вот, - сказал я, - всё хорошо, всё прошло, вам не надо никуда идти.
  - Я должна, - сказала девушка.
  - Почему?
  - Двести лет назад, в отчаянии, я впервые спустилась по этой лестнице, и с тех пор мне суждено навечно, раз в семнадцать лет, повторять этот путь. Мне страшно...
  Мне тоже вдруг сделалось страшно, и я попытался освободить руку, но она сжала её так сильно, что я с трудом удержался, чтобы не застонать.
  - Пойдём со мной, - прошептала она. - Мы пойдем вместе, и нам не будет так страшно. Пойдем! Ты будешь моим женихом... - И она потянула меня вниз.
  В ужасе я пытался сопротивляться, тщётно упираясь и хватаясь свободной рукою за скользкие мраморные ступени. Она неумолимо влекла меня вниз.
  - Жених мой! Возлюбленный! - шептала она.
  Ноги мои по щиколотку уже погрузились в холодную воду. Отчаяние придало мне силы, и изловчившись, я лягнул её в бок. От удивления она на секунду выпустила мою руку, но тут же схватила меня за шиворот. Тогда я со всей силой ударил её по уху. Продолжая держать меня за шиворот, она била меня в солнечное сплетение. Тогда я ударил её ногой по колену, она вскрикнула и отпустила меня. Не успел я, однако, повернуться, чтобы бежать, как почувствовал страшный удар по шее. Я еле удержался на ногах и попытался ударить её локтем с разворота, но промахнулся и получил сокрушительный удар головой в переносицу, от которого чуть не потерял сознание. Падая, я успел схватить её за волосы, и мы покатились, сцепившись, по мокрой лестнице.
  - Возлюбленный мой! - шептала она, пытаясь выцарапать мне глаз.
  Чудом мне удалось укусить её за палец. Хрустнули кости. Она застонала и немного ослабила хватку. Я намотал на кулак её длинные волосы и стал бить её головой о мрамор. Казалось, победа была близка, и я даже отпустил её волосы, собираясь ударом ноги спихнуть её в воду, но она, будто ожидая этого, мгновенно впилась острыми зубами мне в ляжку и стала пятиться, увлекая меня за собой. И тогда, когда надежда уже почти оставила меня, и я бессильно барахтался в чёрной воде, я вдруг вспомнил про свой старый верный кривой кинжал, подарок арабского друга, что всё время носил в кармане. Я выхватил его и с трудом, несколькими ударами, перерезал ей горло. Зубы её разжались, и тело её бесшумно ушло под воду. Обливаясь кровью, я заполз на набережную и лишился чувств... Теперь, годы спустя, вспоминая этот случай, я думаю, что если бы не кинжал, она бы меня точно утопила.
  
  
  
  ДОЖДЕВАЯ ВЕДЬМА
  
  
  Когда я был маленький, бабушка рассказывала мне про Дождевую Ведьму.
  Это ведьма, которая приходит к маленьким детям, когда идёт дождь.
  И им становится страшно. Если ребёнок плохо себя ведёт или капризничает, она забирает его к себе, под дождь, и он уже не возвращается. Иногда, правда, она уносит и хороших детей, особенно когда они спят. И взрослых тоже... Её нельзя увидеть. Но если кто-то всё-таки увидит её, он ослепнет и не сможет ничего нарисовать.
  А главное - нельзя ей отвечать, если она заговорит с тобой.
  Но теперь я знаю, что это только сказка.
  Я видел Дождевую Ведьму, говорил с ней, и со мной ничего не случилось.
  
  
  
  
  
  
  ПОГРЕМУШКА
  
  "Вот это погремушка! - думал младенец, глядя на погремушку. - Ничего себе! Первый раз вижу такую погремушку. Вроде не очень-то и отличается от других погремушек, а всё-таки... Всё-таки какая-то она... приятная, что-ли. Да, вот именно. Очень как-то приятно на неё смотреть..."
  - Посмотри, - сказала мама, - он улыбается!
  - Ещё бы, - сказал папа, - такая погремушка!...
  
  
  
  НЕСКАЗАННЫЙ ВОСТОРГ БЫТИЯ
  
  Степан проснулся поутру с ощущением, что вот-вот подхватит его и закружит в безумном вихре несказанный восторг бытия.
  Он ждал довольно долго, но несказанного восторга всё не было.
  Степан перевернулся на бок и снова заснул.
  
  
  
  ХРЕНЬ В ЛАБИРИНТЕ
  (виртуальная сказка)
  
  - Что это такое?
  - Замок.
  - Что-то не похоже на замок.
  - Похоже - не похоже, а это замок. И очень красивый к тому же. А это - дерево.
  - Ничего себе дерево!
  - Да, вот такое дерево.
  - А кто живет в замке?
  - А вот, например, свинья. Видишь?
  - Ну, вижу, свинья. Только странно, что она живет в замке.
  - А ещё в замке есть подвал. Квадратное отверстие и длинный-длинный вертикальный коридор, иногда он извивается, как лабиринт.
  По нему можно лететь много часов. Может быть, он даже бесконечный.
  - А это что?
  - Это такая хрень, она живёт в лабиринте и жрет всех, кто падает в подвал.
  - А кто падает в подвал?
  - Никто. Слава богу, никто туда не падает.
  - А свинья?
  - И свинья. Она гуляет себе по замку и не лезет в подвал.
  - Но когда-нибудь она...
  - Никогда. Она всегда будет спокойно гулять по замку. И хрень в лабиринте так и будет напрасно ждать её. Всегда. Вечно.
  
  
  
  
  КРАТКИЙ САМОУЧИТЕЛЬ ИНОСТРАННОГО ЯЗЫКА
  
  Урок 1.
  (именные предложения, вопросы).
  
  Стол. Лампа. Комната.
  - Где стол?
  - Стол в комнате.
  - Что в комнате?
  - В комнате стол.
  - Где лампа?
  - Лампа на столе.
  - На столе лампа. Лампа и стол в комнате. Лампа на столе.
  - Что ещё в комнате?
  - Ничего.
  
  
  Урок 2.
  (личные ипритяжательные местоимения; члены семьи).
  
  СВЕТЛАНА. Здравствуйте. Меня зовут Светлана. А это мой муж. Его зовут Василий.
  ВАСИЛИЙ. Здравствуйте. Я её муж.
  СВЕТЛАНА. Я жена Василия.
  ВАСИЛИЙ. Светлана моя жена.
  СВЕТЛАНА. У нас двое детей, мальчик и девочка. Девочку зовут Лиза.
  ЛИЗА. Меня зовут Лиза.
  СВЕТЛАНА. Кто я?
  ЛИЗА. Ты моя мама, Светлана.
  ВАСИЛИЙ. Кто я?
  СВЕТЛАНА. А мальчика зовут Костя.
  КОСТЯ. Меня зовут Костя.
  ВАСИЛИЙ. Кто я?
  СВЕТЛАНА. Ты его папа, Василий.
  КОСТЯ. Ты мой папа, Василий.
  СВЕТЛАНА. А ты его сын. Костя - сын Василия.
  ЛИЗА. Ты, Костя, мой брат.
  КОСТЯ. А ты моя сестра.
  СВЕТЛАНА. Костя и Лиза - брат и сестра.
  ВАСИЛИЙ. Кто я?
  
  Урок 3.
  (имена прилагательные, наречия; описание жилища)
  
  СВЕТЛАНА. Это наш дом.
  ЛИЗА. Он большой и красивый.
  СВЕТЛАНА. Гостиная большая и светлая. Рядом с гостиной кухня.
  КОСТЯ. На кухне есть холодильник. А в гостиной диван и зелёное кресло.
  ЛИЗА. И ковёр.
  СВЕТЛАНА. А это детская комната. Она не очень большая.
  КОСТЯ. Это моя комната. Лиза спит в гостиной.
  СВЕТЛАНА. Да, это Костина комната. Лиза уже большая.
  КОСТЯ. Я тоже большой!
  ЛИЗА. Нет, ты маленький. Иди спать.
  СВЕТЛАНА. А это наша спальня. Она очень уютная и чистая.
  КОСТЯ. Ещё у нас есть туалет с унитазом!
  СВЕТЛАНА. Костя, иди в свою комнату. А вот ванная.
  КОСТЯ. У нас ещё есть одна комната! Там только стол и лампа.
  ЛИЗА и СВЕТЛАНА. Иди спать, Костя!!
  ЛИЗА. Наш дом очень хороший.
  СВЕТЛАНА. И у нас довольно много мебели.
  АГЕНТ. Да, у вас хороший дом и много мебели. До свидания.
  ЛИЗА и СВЕТЛАНА. До свидания.
  
  
  
  Урок 4.
  
  (настоящее время, повелительное наклонение; разговор по телефону)
  
  СВЕТЛАНА. Звонит телефон.
  ВАСИЛИЙ. Возьми трубку. Меня нет дома.
  ЛИЗА. Меня тоже.
  КОСТЯ. Меня тоже нет дома!
  СВЕТЛАНА. Замолчи! - Алё. - Алё! - Я не слышу! - Перезвоните, пожалуйста!
  ВАСИЛИЙ. Молчат?
  СВЕТЛАНА. Да. Вот опять звонят. - Алё! - Костю?! - Костя, тебя к телефону!
  КОСТЯ. Меня нет дома.
  СВЕТЛАНА. Костя, это Гриша.
  КОСТЯ. Меня нет дома.
  СВЕТЛАНА. - Простите, его нет дома. - До свидания. Костя, как ты себя ведёшь?! Почему я должна врать?
  ЛИЗА. Телефон. Я подойду сама. - Алё. - Нет, его нет. - Не знаю, может быть, завтра. - Не за что.
  ВАСИЛИЙ. Меня?
  ЛИЗА. Да.
  КОСТЯ. Опять телефон! Меня нет дома!
  ЛИЗА. Заткнись! - Алё. - Алё! - Алё!! - Ничего не слышно! - Перезвоните! - Опять молчат.
  
  Урок 5.
  (настоящее время - продолжение)
  
  ЛИЗА. Где папа?
  СВЕТЛАНА. На кухне.
  ЛИЗА. Что он там делает?
  СВЕТЛАНА. Сидит.
  ЛИЗА. А Костя?
  СВЕТЛАНА. Играет в своей комнате.
  ЛИЗА. Мама, мне кажется, я беременна.
  КОСТЯ. Это большая радость!
  СВЕТЛАНА. Костя, иди погуляй.
  КОСТЯ. Не хочу. Вот Лиза много гуляла, и теперь...
  ЛИЗА. Заткнись!!
  ВАСИЛИЙ. Что случилось?
  СВЕТЛАНА. Ничего.
  ЛИЗА. Ничего.
  КОСТЯ. Ничего не случилось.
  
  Урок 6.
  (будущее время; описание города)
  
  ВАСИЛИЙ. Привет.
  СВЕТЛАНА. Привет. Хочешь есть?
  ВАСИЛИЙ. Нет.
  СВЕТЛАНА. Устал?
  ВАСИЛИЙ. Да. Дети спят?
  СВЕТЛАНА. Костя спит, а Лизы ещё нет.
  ВАСИЛИЙ. Хочешь поехать с детьми в город N.?
  СВЕТЛАНА. Зачем?
  ВАСИЛИЙ. N. - очень красивый город. Он расположен на берегу моря.
  Там много музеев, театров и концертных залов.
  СВЕТЛАНА. И там много зелени. И очень дешёвые овощи.
  ВАСИЛИЙ. И прекрасные рестораны.
  ЛИЗА. Добрый вечер.
  СВЕТЛАНА. Лиза, мы поедем в город N.
  ЛИЗА. Ой, как здорово! Мы будем ходить на пляж!
  ВАСИЛИЙ. Да, днём вы будете загорать на пляже, а вечером ходить в музеи и рестораны.
  ЛИЗА. И ещё я буду ходить на танцы!
  СВЕТЛАНА. А я - готовить вкусные салаты из овощей.
  ЛИЗА. И мы купим много всякой красивой одежды, и будем ездить на открытой машине!
  ВАСИЛИЙ. А потом мы купим дом на берегу моря.
  ЛИЗА. И яхту...
  СВЕТЛАНА. И вертолёт. Когда мы должны ехать?
  ВАСИЛИЙ. Завтра. Ночным поезом.
  
  
  
  
  
  
  Упражнение.
  
  Переписать следующие предложения в будущем времени.
  
  1. Василий сидит на кухне.
  2. Лиза красит губы.
  3. Костя надевает ботинок.
  4. Светлана закрывает чемодан.
  5. Она плачет.
  6. Лампа стоит на столе.
  
  Урок 7.
  (прошедшее время)
  
  ВАСИЛИЙ. Привет.
  СВЕТЛАНА. Привет.
  ВАСИЛИЙ. Дети спят?
  СВЕТЛАНА. Костя недавно заснул. Он опять кашлял. А Лиза ещё не пришла. Будешь чай?
  ВАСИЛИЙ. Да, и включи, пожалуйста, телевизор.
  СВЕТЛАНА. Лиза? Ну наконец-то. Мы уже волнуемся.
  ЛИЗА. Не волнуйтесь.
  СВЕТЛАНА. Что с тобой?
  ЛИЗА. Ничего. Что ты смотришь?
  ВАСИЛИЙ. Сначала был фильм, а теперь новости.
  ЛИЗА. Интересно?
  ВАСИЛИЙ. Нет.
  ЛИЗА. Мам, дай чаю.
  СВЕТЛАНА. На. И возьми печенье.
  ЛИЗА. Я сделаю погромче.
  ТЕЛЕВИЗОР.... озабочены обеспечением безопасности...
  СВЕТЛАНА. Я сделала такой прекрасный салат, и никто не ест.
  ЛИЗА. Ну вот! Я облилась! Чёрт! Моё платье!
  ТЕЛЕВИЗОР....состоялось совещание, посвящённое проблемам безопасности...
  ЛИЗА. И ебёт их эта безопасность!
  СВЕТЛАНА. Лиза!
  ЛИЗА. Что?
  ВАСИЛИЙ. Пора собираться. Разбуди Костю.
  Упражнение.
  
  Переписать следующие предложения в прошедшем времени.
  
  1. Лампа стоит на столе.
  2. Мама готовит салат.
  3. Папа читает газету.
  4. Лиза смотрит телевизор.
  5. Я играю в игрушки в моей комнате.
  
  
  
  
  ОШИБОЧНАЯ ГИПОТЕЗА
  
  - Во всех индо-европейских языках абсолютивные конструкции появились достаточно поздно. И санскрит в этом смысле не исключение. Обратите внимание: все рассмотренные нами примеры абсолютива взяты из классического санскрита. А что же мы находим в Ведах? В Ведах мы находим... Кстати, я хочу вам кое-что показать, - профессор достал небольшую коробку и положил её на кафедру. - Подойдите ближе.
  Мы подошли, и он открыл крышку:
  - Что это по-вашему?
  Все молчали. Потом кто-то спросил неуверенно:
  - Утюг?
  - Нет, не утюг!
  - Может, эпилятор?
  - Нет, не эпилятор!
  - Парасака? - предположил я. Профессор на секунду задумался, но тут же покачал головой:
  - Нет...
  - А что же это тогда?
  - Понятия не имею. Это я в коридоре нашёл, - профессор закрыл коробку и бросил её в урну.
  - Ну ладно, продолжим. Итак, в Ведах мы практически не встречаем абсолютива. Более того, почти все случаи абсолютива в ведийском санскрите спорны. Часть я бы объяснил поздними вставками, часть же - результат ошибочного прочтения, например, инструментальный падеж отглагольных существительных и так далее. И вообще, эта гипотеза о существовании в прото-индоевропейском языке некоего примитивного синтаксиса не выдерживает никакой критики...
  
  
  
  СНАЙПЕР НА КРЫШЕ
  
  Мне снилось, что кругом весеннее утро, и я гуляю по крыше.
  И вдруг вижу снайпера. Снайпер стоял на одном колене возле трубы и целился куда-то вниз. Я подождал, пока он выстрелит, и поздоровался с ним.
  - Здравствуйте, - сказал я. - Ну как, попали?
  - Конечно, - улыбнулся снайпер. - Я ведь профессионал. Я всегда попадаю.
  - Наверно, трудно так метко стрелять?
  - Проще, чем вы думаете. Главное - опыт. К тому же у меня прекрасная винтовка. Если бы вы знали, сколько я за неё заплатил! Зато стрелять из неё одно удовольствие. Хотите попробовать?
  - Ой, а можно? Я вообще-то раньше никогда не стрелял...
  - Ничего, ничего, я вас научу.
  Снайпер показал мне, как держать винтовку и как целиться. Потом он взял бинокль и сказал:
  - Теперь вы должны выбрать цель.
  Я стал смотреть вниз через прицел и увидел толпу людей, не спеша куда-то идущих. Я видел их очень ясно. В основном это были мужчины лет 40-50, прилично одетые, в очках, в шляпах и без.
  - Куда это они? - спросил я.
  - Не знаю. Думаю, на Васильевекий. Я предложил бы вам вон того господина, в чёрном пальто, видите?
  - Да.
  Этот мужчина был крупнее других и лысый. Лучшую мишень трудно было найти.
  - Цельтесь в лысину, - посоветовал снайпер. - И не забудьте задержать дыхание, когда будете спускать курок.
  Я задержал дяхание, услышав как громко бьётся от волнения моё сердце, и плавно нажал на спуск.
  Раздался выстрел, винтовка дрогнула в моих руках, и я потерял цель из виду.
  - Прекрасно! - воскликнул в ту же секунду снайпер. - Правда вы взяли чуть-чуть ниже чем следовало, но для первого раза - очень, очень недурно! Поздравляю!
  - О! Я так волновался! - сказал я.
  - Ничего, это только поначалу. Потом вы почувствуете себя уверенней.
  А теперь понаблюдайте, как буду стрелять я.
  Он отдал мне бинокль, взял винтовку и снова прицелился...
  К сожалению, от звука его выстрела я проснулся. Но я не сомневаюсь, что он попал. Потому что у него хорошая винтовка.
  А главное - он профессиональный снайпер!
  
  
  
  ДВА ПАНА
  
  - Ах, женщины, женщины... Если бы вы знали, пан Збышек, до чего довели меня женщины! До чёрного дела, до убийства - вот до чего довели меня женщины!
  - О! Расскажите, пан Забарский!
  - Да если я вам это расскажу, то вы, пожалуй, возьмёте меня за седую бороду и плюнете мне в очи!
  - Бросьте, пан Забарский, расскажите!
  - Ну ладно. Слушайте.
  Случилось это давно. Был я тогда молод и горд. Но беден. И влюбился в богатую паночку. Замуж за меня её бы никогда не отдали, и я решился её похитить. Ночью, как вор, проник я в богатый дом. Долго блуждал я по тёмным коридорам со свечою в одной руке и ятаганом в другой, пока не добрался до опочивальни. Но когда я подходил уже к спящей паночке, передо мной, как тень, вдруг возникла испуганная служанка. Она завизжала, и ударом ятагана я обезглавил её. Паночка проснулась и тут же упала без чувств. Я подхватил её на руки и бросился прочь из опочивальни. Но тут дорогу мне преградил её престарелый отец. Чудовищным ударом я раскроил ему череп и продолжил свой путь с паночкой на руках. Поднялся шум, из комнат выбегали полуодетые люди. Ятаганом я прокладывал себе дорогу, кровь заливала меня с головы до ног, и вид мой был страшен. Во дворе я бросил паночку поперёк седла, вскочил на коня и помчался во весь опор. Братья паночки с ружьями выскочили из дому и, тоже оседлав коней, устремились в погоню. Я свернул в лесок и притаился в овраге.
  Когда братья её были совсем близко, паночка вдруг очнулась. Я испугался, что она криком выдаст нас, и зажал ей рот мощной дланью.
  Так держал я её, пока братья, покружив возле леса, не промчались дальше. Когда же я отнял руку, паночка уже не дышала...
  
  Ну, и что вы скажете теперь, пан Збышек? Не хочется ли вам взять меня за седую...
  - Бросьте, пан Забарский, Я тоже в молодости любил одну паночку и не мог на ней жениться из-за бедности... В-общем, я поджёг дом, чтобы спасти её из огня...
  - Ну, ну...
  - Пламя было настолько сильное... Я даже не смог приблизиться к дому...
  - Бедный, бедный пан Збышек!
  - Бросьте, пан Забарский, Налейте мне лучше ещё пива.
  
  
  
  Печаль
  
  
  Что может быть печальней одинокого дантиста,
  от которого ушла ассистентка!
  За окном бегут серые облака и он знает,
  что ничего хорошего в его жизни уже не будет.
  Вечереет.
  Со стен смотрят на него его дипломы...
  
  
  Теперь я знаю
  
  Теперь я знаю, что было.
  Я родился в 90-м году, В 4-й год революции. Я знал, что должен быть смысл, и я искал этот смысл. Шли годы, я старел, блуждая по пустынным улицам. Я был болен и слаб, и меня решили убить.
  Мне стреляли в спину, но я продолжал идти. Я понял: я должен был дойти до столба. И я дошёл до столба, хотя пули прошивали моё тело насквозь, и в глазах было темно. Я дошёл до столба и, обхватив его, медленно сполз на землю. И теперь я знаю, что будет. Я рожусь в 90-м году, в 4-й год революции...
  
  
  
  НОЧНОЙ ПОЛЁТ
  
  - Эй, стажёр, курить будешь? - позвал механик.
  - Нет, спасибо, я не курю.
  - Странный ты какой-то: не пьёшь, не куришь, молчишь, как не родной.
  - Ну и молодец, - сказал пилот. - Значит, воля есть.
  - А мой-то, зараза, и пьёт и курит, как сволочь. Школу не успел закончить - уже дома не ночует, мать расстраивает, - вздохнул механик.
  Где-то внизу, в полной темноте, замигал вдруг тусклый, еле заметный огонёк и тут же исчез.
  - Люди, - почему-то шёпотом сказал стажёр.
  - Горное селение, - объяснил пилот.
  - Я вот как раз думал, - продолжал стажёр, всё так же задумчиво глядя вниз, - как всё-таки мало заселена наша планета! Летим уже целый час - и ни одного огонька!
  - Дубина, мы же над морем летели! - удивился механик.
  - Сам дубина, - сказал пилот. - Давно уже летим вдоль побережья.
  - Какая разница? Тут ведь одни скалы. Кто тут будет жить? Ни дорог, ничего.
  - Так и скажи, - пилот обернулся к стажёру. - На самом деле, в горах есть небольшие деревни. Горцы живут, как тысячу лет назад. Многие даже без электричества.
  - Совсем дикие, - подтвердил механик. - У них там до сих пор кровная месть.
  Они помолчали.
  - Горы здесь красивые, - сказал механик. - Днем, то есть.
  - Зато город ночью даже лучше, - сказал пилот.
  - О, да! - согласился механик. - Город - сказка!
  - А скоро он? - спросил стажёр.
  - Сейчас уже будет. Ещё минут пять.
  Вскоре впереди показались огни. Они густели, спускаясь со склонов: город располагался в долине.
  - Возьми пониже, - попросил механик.
  Стали видны освещённые ленты дорог и едущие по ним машины.
  - Большой город! - сказал стажёр.
  - Три миллиона жителей, - сказал механик. - А вон, видишь, - порт.
  - А что это за крестики?
  - Церкви. Они сверху всегда такие. Здесь много церквей. А вон - главная площадь.
  - Я даже вижу людей...
  - Субботний вечер. Все гуляют.
  - Ну всё, пора, - сказал пилот.
  - Набираем высоту? - спросил стажёр.
  - Конечно, стажёр, ты должен знать: три тысячи метров, как минимум, если не хочешь облучиться. И целься ближе к порту.
  Так мы накроем целиком всю долину - по вечерам ветер здесь дует с моря.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Небольшие поучительные истории
  
  
  ЛЮДИ, ЛЕЖАЩИЕ В ПЫЛИ.
  
  Люди лежали в пыли, как свиньи. И к тому же ворочались, и от этого становились ещё более пыльными. И лица их были тоже пыльные. Граф подошёл к окну и сказал:
  - Посмотрите на этих людей. Они лежат в пыли, как свиньи. И даже лица у них пыльные!
  И он обратился к ним:
  - Люди! Вы лежите в пыли, подобно свиньям. И ещё ворочаетесь с боку на бок, становясь пыльнее. И пыль оседает на ваших лицах!
  Но люди не слушали его. Они лежали в пыли и ворочались с боку на бок.
  
  
  МАЛЕНЬКИЙ ГРЯЗНЫЙ КОРАБЛИК.
  
  Кораблик был маленький и грязный. Мама спросила:
  - Ну что, тебе нравится кораблик?
  - Нет! - ответил мальчик. - Мне не нравится этот кораблик, потому что он маленький и грязный.
  
  
  НЕСКОНЧАЕМЫЙ ДОЖДЬ.
  
  - Это какой-то нескончаемый дождь. Когда же он наконец кончится?
  - Он никогда не кончится, поэтому он так и называется.
  
  
  СТРАННАЯ КОШКА.
  
  - Какая странная кошка! - воскликнул мальчик. - Смотрите, смотрите! Какая странная кошка!
  Все молчали. Кошка действительно была странная.
  
  
  ЛОПУХИ.
  
  - Вон, лопухи растут, - сказала Ольга.
  - Нет.
  - Да вон же, растут.
  - Нет, не растут. Это только кажется, что они растут, а на самом деле они не растут.
  "Странно,"- подумала Ольга. Она ясно видела, что растут лопухи.
  
  
  ТОЛСТАЯ МАНЯ.
  
  Толстая Маня шла по воду.
  - Ой, опять эта толстая Маня идёт по воду! - кричали дети. - Смотрите, какая она толстая, эта Маня. А ещё идёт по воду!
  - Замолчите, - сказала мама. - Пусть Маня толстая. Это ничего не значит. Зато она идёт по воду, И она ходит по воду каждый день.
  
  
  СВЕЖИЙ ВЕТЕР.
  
  Анатолий распахнул окно, и в комнату ворвался свежий ветер. Он опрокинул графин, раскидал листы со стола и разметал мусор, который только что подмела Светлана. Светлана сказала:
  - Дурак ты, Анатолий, - и закрыла окно.
  
  
  СВИНЬЯ В АПЕЛЬСИНАХ.
  
  Однажды поросятники запустили свинью в апельсины. Ну, просто отнесли её в комнату с апельсинами и там оставили. А сами пошли обедать. Когда они вернулись, свинья по-прежнему сидела посреди комнаты и задумчиво перекатывала апельсины.
  - Ну как? - спросили поросятники.
  - Ничего не понимаю, - вздохнула свинья, глядя на апельсины. - Ничего!
  
  
  ДЕВУШКА И ЛУНА.
  
  - Ну вот, - вздохнула девушка, высовываясь в окно, - я, кажется, потеряла невинность!
  - Не горюй, - сказала ей луна. - Не ты одна, но и многие другие девушки потеряли невинность в эту прекрасную лунную ночь.
  
  
  ТРУДНЫЕ БУКВЫ.
  
  1
  Мама мыла Лялю.
  Лора ела мыло.
  Мама: Ёлы-палы! Мало мыла!
  Лора: Съела. Думала - сало.
  
  2
  Сара роет репу.
  Рася ругает Сару:
  Рано рыть репу, дура!
  
  
  МАШЕНЬКА.
  
  Девушка пела, стоя у рояля. Она пела так прекрасно и жалобно, что у Марьи Петровны слёзы наворачивались на глаза. Что уж тогда и говорить об Анне Игнатьевне? Конечно, Анна Игнатьевна плакала навзрыд. Даже у молодого человека, аккомпанирующего девушке на рояле, блестели в глазах слёзы. Да и Семен Семёнович был тронут. Он громко высморкался и сказал:
  - Заткнулись бы вы, барышня! И без вас тошно.
  - Приторчите, Семён Семёнович! - сказала Марья Петровна. - Машенька, милая, продолжайте, пожалуйста!
  И Машенька продолжала петь.
  
  
  ПАМЯТНЫЙ ЧАЙ.
  
  - Тамара Васильевна, идёмте пить чай! - позвала хозяйка.
  - Ах, не говорите мне про чай! Если бы вы знали, каким чаем меня однажды напоил Архип Архипович!
  - Каким же это чаем вас напоил Архип Архипович?
  - Ах, не говорите мне про этого человека! Если бы вы знали, каким чаем он меня однажды напоил! ..
  Хозяйка оставила Тамару Васильевну и пошла пить чай.
  
  
  НЕПРИЛИЧНОЕ СЛОВО.
  
  На стене было написано неприличное слово.
  - Посмотрите-ка, Осип Семёнович, какое неприличное слово написано на стене! - сказала Марья Абрамовна.
  - Это что же за слово такое? - спросил Осип Семёнович, близоруко щурясь через очки.
  - Это очень неприличное слово, - сказала Марья Абрамовна. - Я сейчас принесу щётку и ведро с мыльной водой и сотру это слово.
  
  
  
  ПИСЬМО.
  
  Вечером Леонид Петрович писал письмо Марии Ильиничне.
  "Дорогая Мария Ильинична! - писал он. - Я по Вас очень скучаю! .."
  Но тут в окно влетела какая-то птица, клюнула Леонида Петровича в голову и улетела.
  Леонид Петрович подождал немного и продолжал:
  "А сейчас в окно влетела какая-то птица, клюнула меня в голову и улетела ..."
  Он задумался, потом перечитал написанное, порвал письмо и пошёл спать.
  
  
  
  ЖЕЛЕЗЯКА.
  
  Два приятеля прогуливались по бульвару. Вдруг перед ними на асфальт упала железяка.
  - Ничего себе железяка! - воскликнул Алексей Фёдорович. - А представляете, Пётр Андреевич, если бы эта железяка упала вам на голову?! Вы бы, наверно, тогда сразу умерли.
  - Да уж наверно! - отвечал Пётр Андреевич. - А вы, Алексей Фёдорович, если бы эта железяка упала вам на голову, тоже бы наверно умерли!
  - Ещё бы! - сказал Алексей Фёдорович, и оба приятеля рассмеялись: они были рады, что остались живы.
  
  
  ГЛУПЫЙ СПАНИЭЛЬ.
  
  Один мужик гулял со своим спаниэлем, а спаниэль остановился возле помойки и стал жрать какую-то дрянь. Мужик сказал: "Фу!", но спаниэль продолжал жрать. Мужик стал тянуть его за поводок, но спаниэль упирался и жрал. Тогда мужик подошёл к спаниэлю и дал ему такого пинка, что тот пролетел три или четыре метра. Одни конечно скажут: "Нельзя так пинать животных!". Но другие им возразят: "А чего он всякую дрянь жрет?"
  
  
  НЕПРИЯТНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ.
  
  Люди вышли на праздник. Они гуляли, ели мороженое, пили пиво. Люди радовались. Вдруг кто-то достал автомат и стал стрелять в людей. Люди визжали и разбегались. Приехала полиция и скорая помощь, и все трупы убрали. Но радость людей была омрачена.
  
  
  ЗАГАДКА.
  
  Прекрасным солнечным летним утром я вышел в сад и увидел, что на одном из деревьев висит молодой человек. Я смотрел на него, и разные мысли кружились у меня в голове. Я думал:
  - Кто он? И как он попал в мой сад? И сам ли он повесился? Или, может быть, кто-то его повесил?.
  
  
  МИР ВОКРУГ НАС.
  
  За одной стеной соседи ебутся, за другой смотрят телевизор. Очень громко. Лучше б они еблись.
  
  
  ОТВЕТ ПИСАТЕЛЯ.
  
  У одного писателя спросили:
  - Вот вы всё пишете, пишете ... А ведь много есть и других писателей, и они тоже что-то пишут.
  А писатель ответил:
  - Ну и что же? Они зато все хуёвые.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Волшебныи букет
  
  Максиму
  
  
  ИНТЕРВЬЮ.
  
  
  - А раньше у вас была какая-нибудь профессия?
  - Да ... я преподавал санскрит.
  - Когда?
  - В 95. Или 94... В Киеве.
  - О! Моя дочка как раз недавно была в Киеве!
  - Красивый город.
  - Очень, очень красивый город!
  Старушка закашлялась.
  - Ваша социальная работница сказала мне, что в России вы работали в
  овощном магазине ...
  - Да ... То есть ... Ну, в общем, да.
  - Понимаю, понимаю. Вы работали в России в овощном магазине, а в
  Киев ездили преподавать санскрит.
  - Да, иногда ...
  - Сложный язык!
  - Да.
  - Очень, очень ...
  Старушка опять закашлялась.
  - А у вас ведь есть диплом парикмахера?
  - Парикмахера? Ах, да, парикмахера.
  Я подумал: "Моё прошлое так же темно, как моё будущее".
  - Почему же вы не хотите работать парикмахером? Это очень хорошая
  специальность ...
  - Я плохой парикмахер ... Очень, очень плохой.
  - Понимаю ... Ну что же, я считаю, что вы сделали правильный выбор,
  решив учиться на водителя грузовика. И вы нашли прекрасные курсы,
  очень, очень ...
  - Может быть они немного дорогие ...
  - Что вы! Вполне умеренная цена для таких хороших курсов. Я
  надеюсь, мы сможем вам помочь в оплате ...
  Старушка опять закашлялась.
  - Астма? - спросил я.
  Она кивнула и продолжала кашлять.
  - У меня тоже астма, - вздохнул я.
  Она кашляла и кашляла, всё больше краснея. Я пробовал вспомнить 94
  или 95 год и не мог.
  Старушка перестала кашлять и сидела, раскрыв рот и вытаращив глаза.
  Она не дышала.
  Я пошёл к секретарше.
  - Эта женщина, с которой я говорил ...
  - Ну? ..
  - Она, кажется, умерла.
  Секретарша вскочила и побежала в кабинет. Какое-то время я стоял
  возле её столика, прислушиваясь. Потом повернулся и пошёл к лифту.
  Мой лучший друг нервно прохаживался туда-сюда перед подъездом и
  курил одну сигарету за другой.
  Он сразу бросился ко мне.
  - Ну как? Дали? Да? Дали? Или не дали? Нет? Не дали? Дали или не
  дали? Ну что ты молчишь? Говори!
  - Чёрт его знает, друг ... - сказал я.
  И мы взвалили на плечи наши тяжёлые мешки и ушли в хмурую
  осеннюю ночь.
  
  
  
  ОДИНОКАЯ ЖИЗНЬ В ТАЙГЕ.
  
  
  - Ну вот, теперь огурчиков, капустки квашеной ... Ага! Полнёхонька!
  Лесник схватил бутылку, плеснул немного на стол и поднёс спичку. По
  столу забегал синий огонёк. Лесник улыбнулся.
  - Так, остудить теперь ...
  Он закупорил бутылку и, открыв дверь, воткнул её в ближайший
  сугроб.
  Снег кончился. Над головой простиралось бескрайнее звёздное небо.
  Лесник закрыл дверь и подбросил дров в печку.
  - Ну вот, капустки теперь ... Закончилась что ли? Закончилась. Ну и бог
  с ней, и без капусты хорошо ... - бормотал лесник, присаживаясь перед
  печкой, - и с капустой хорошо, и без капусты хорошо. И так хорошо, и
  эдак хорошо. И здесь хорошо, и там ...
  Лесник потряс головой. Он чуть было не задремал.
  - Картошечка, - он поставил на стол таганок, - лучок, огурчики ...
  Стаканчик ... Ага! Ну всё, можно ...
  Лесник приоткрыл дверь, нашаривая рукой бутылку. Потом открыл
  дверь шире и стал шарить по сугробу двумя руками. От холода,
  идущего в комнату , проснулась кошка и недовольно мяукнула. Лесник
  вышел и прикрыл за собой дверь. Через минуту он снова вошёл,
  потирая озябшие руки. Какое-то время он стоял, задумчиво глядя на
  кошку. Потом снова вышел, и его не было дольше.
  - Так не бывает ... - сказал он, входя и садясь перед печкой. - На тыщи
  вёрст вокруг - ни души, - объяснил он кошке.
  Кошка равнодушно закрыла глаза.
  - Так не бывает! - повторил лесник.
  Кошка спала.
  - Медведь? .. Нет. Медведь спит ... - бормотал лесник, начиная дремать. - Спит медведь ... тыщи вёрст... и кошка спит... и медведь спит... и
  заяц ...
  
  
  
  ЛЕНИВАЯ ЖИЗНЬ В ТРОПИКАХ.
  
  
  Уже лёжа в гамаке, Фернандо съел ещё одно манго и, облизав пальцы,
  закурил сигарету. Ветви смыкались над ним густым шатром, лёгкий
  ветерок обдувал его тело, и ему не было жарко.
  "Мне не жарко", - подумал Фернандо. Его клонило в сон, но после
  съеденных фруктов курить было приятно. Мысли в голове приятно
  путались, ему было хорошо.
  "Приятно", - подумал Фернандо.
  Он закрыл глаза и почувствовал, что вот-вот заснет. Ему уже не
  хотелось курить, но жалко было начатой сигареты.
  "Последнюю затяжку", - подумал Фернандо, с трудом приоткрывая
  глаза. Сигарета выскользнула из пальцев. Фернандо засмеялся. Ему не
  хотелось смеяться, но он ничего не мог с собой поделать. Он смеялся
  всё тише, и наконец, успокоившись, опустил на лицо сомбреро и
  сложил руки на животе.
  - Фернандо!
  "Это я!" - подумал Фернандо во сне.
  - Вы арестованы!
  
  
  
  ПОЕЗД.
  
  
  Однажды вечером заяц сказал:
  - Зайчиха!
  - Что, дорогой?
  - Слушай!
  Зайчиха ничего сначала не услышала, но потом стала различать шум,
  который всё усиливался.
  - Что это, дорогой?
  - Поезд.
  - Нет!
  - Вот увидишь!
  Они вылезли из норы и стали ждать. Через минуту мимо них с
  грохотом промчался поезд.
  - Спасибо тебе, дорогой! - сказала зайчиха, смахивая слезинку, и
  поцеловала зайца. И они радостно пошли спать.
  
  
  
  ПОРТРЕТ ДЕДУШКИ СТИВА.
  
  
  Однажды мой однокурсник Стив пригласил меня провести выходные в
  его фамильном замке.
  Фамильный замок Стива был довольно большой. Весь день он водил
  меня из комнаты в комнату. Заходили мы также в библиотеку и в
  погреб. Но особенно меня поразила одна картина. На ней был
  изображён пожилой мужчина в мундире старого покроя, забрызганном
  кровью, со свирепым выражением лица и топором в руках.
  Вечером, когда мы сидели в креслах перед камином и пили портвейн, я
  спросил Стива об этой картине.
  - Это портрет моего дедушки. Он умер, когда меня ещё не было на
  свете, - сказал Стив. - Его повесили. - добавил он.
  Оказалось, что дедушка Стива в молодости был мельником и там, на
  мельнице, продал душу дьяволу. Тогда он заперся в замке и выходил из
  него только по ночам, отлавливал одиноких путников, приводил их в
  замок, рубил топором и ел.
  - Говорят, он по ночам сходит с портрета и бродит по замку с топором,
  но я не верю в это. Хотя и слышу иногда подозрительные шаги в
  коридоре, - закончил Стив.
  - Только люди со слабым умом могут верить в такую чушь, - сказал я.
  - Конечно, - согласился Стив. - Такие люди боятся зеркал, фотографий,
  картин ...
  - Чёрных кошек тоже, - добавил я.
  - Вот именно, и солнечных затмений ...
  - Это тёмные люди, полные предрассудков.
  - Таких людей надо убивать! - закончил Стив.
  
  Постелено мне было в той самой комнате, где висел портрет дедушки
  Стива. Я лёг, но долго не мог заснуть. То мне казалось, что дедушка
  хмурится, то наоборот, что смеётся. А в руке его то топор, то голова,
  то вообще что-то непонятное. Я встал и занавесил портрет простынёй.
  Но не успел я лечь, как простыня стала развеваться, будто от картины
  дул на неё сильный ветер. Я сдёрнул простыню и обомлел: дедушки на
  картине не было. Тогда я взял заряженный мушкет, лежавший на
  тумбочке, забился в угол кровати и так, сидя, проспал до рассвета.
  Когда я проснулся, дедушка был на своём месте, и даже лицо его
  казалось не таким свирепым. "Конечно, это был сон!" - подумал я и
  поклялся никогда больше не пить портвейн.
  Спустившись вниз к завтраку, я увидел, что стол накрыт только на
  одного.
  - Где же Стив? - спросил я.
  - Увы, его зарезали ночью, - сказала горничная.
  Я в ужасе приказал запрягать лошадей и сразу после завтрака уехал в
  город, подальше от этого проклятого замка.
  
  
  
  ТАИНСТВО СМЕРТИ.
  
  
  Молодой человек спешит на свидание. Выскакивает из квартиры -
  лифт сломан. Он мчится вниз по лестнице. Седьмой этаж, шестой,
  пятый ... На четвёртом этаже он спотыкается и падает, ударяясь
  головой о батарею. Несколько секунд он шевелит ногами, потом
  застывает в неподвижности.
  От тела отделяется ошарашенная душа и начинает медленно подниматься вверх по лестнице.
  
  
  
  СПЯЩИЙ ИНОК.
  
  
  Инок спит. Дыхание его ровно и глубоко. Но сон его лёгок, как
  утренний туман. Дунет ветерок, и туман исчезнет. Был ли он, нет ли? ..
  Чутко спит инок. Так спит хищный зверь в джунглях. Охотник,
  радуясь, наводит ружье, целится. И вдруг - где же он, зверь-то? Нет
  его. Пусто кругом. Охотник озирается, трёт глаза и тут чувствует за
  спиною горячее дыхание зверя... Или ещё так спит лихой человек на
  пароме. Пошепчутся попутчики, посовещаются, порешат сковырнуть
  его за борт. А чуть только подойдут - глядь, а он и не спит вовсе, и
  глаза-то его открыты, и в руках он острый ножик держит. А то и
  топор ...
  Ну и пусть спит себе инок с миром. Дело молодое. До заутрени ещё
  часа полтора осталось ...
  
  
  
  
  
  РАССКАЗЫ О ЖИВОТНЫХ.
  
  
  ПТИЧКА.
  
  На дереве сидела птичка. Дунул сильный ветер, птичка ударилась об
  забор и сдохла.
  
  
  ЛОШАДЬ.
  
  На берегу стояла лошадь. Дунул сильный ветер, лошадь упала в речку
  и утонула.
  
  
  БОБЁР.
  
  В реке сидел бобёр. На него упала лошадь, и он утонул.
  
  
  БАБОЧКА.
  
  Бабочка порхала с одного цветка на другой, с другого на третий, с
  третьего на четвёртый и так далее, пока не сдохла.
  
  
  
  ОЛЕНЬ.
  
  По лесу шёл олень и жрал стекловату. Все думали, что он сдохнет, но
  он не сдох!
  
  
  
  
  
  
  БЕЗ НАЗВАНИЯ.
  
  
  Адам и Ева гуляли по саду и всему что видели давали имена.
  - Так. Это кактус, - говорил Адам.
  - Кактус! - повторяла Ева.
  - Это пусть будет заяц, это - носорог, а вон то, скажем, свинья.
  - Свинья, свинья! - радовалась Ева. - А это пусть будет скорпион,
  ладно?
  Так они гуляли довольно долго, пока в самом глухом углу Эдемского
  сада не увидели ...
  - Что это? - спросила Ева.
  - Это... А ты как думаешь?
  - М-м... Не знаю ...
  - Ну скажи что-нибудь. Не важно что.
  - Э-э... Ничего не могу сказать ...
  - Я почему-то тоже ...
  Так это и осталось неназванным.
  
  
  
  СОН МЛАДЕНЦА.
  
  
  Птицы пели неправильно.
  "Ки-Ки! Ки-Ки!" - сердился младенец, начиная засыпать.
  Сначала ему снилась собака. Это была хорошая собака, с длинным хвостом. Она не подходила слишком близко и негромко говорила "Гав-Гав!". Потом собака ушла, и пришла кошка. Она сказала "Мяу!" и помахала пушистым хвостом. Последней пришла большая умная птица.
  "Ки-Ки!" - сказала птица. Младенец улыбнулся ей и дальше спал уже без сновидений.
  
  
  
  
  ЛЕТЯЩАЯ ОБЕЗЬЯНА.
  
  
  - Одна обезьяна, - рассказывал дедушка,- всё время прыгала. Другие
  обезьяны созерцали природу, добывали пропитание, воспитывали
  детей, а эта всё время только прыгала с ветки на ветку. Потому что
  каждая ветка издали казалась лучше, чем была на самом деле. К тому
  же даже самые лучшие ветки ей быстро надоедали. И вот однажды
  обезьяне что-то такое померещилось, она прыгнула, а там ничего не
  оказалось ...
  - Вообще ничего?
  - Вообще.
  - Ну и что обезьяна?
  - Она так до сих пор и падает.
  
  
  
  МОЛОДА.
  
  
  "А ведь я уже не молода," - подумала Маша, идя с работы. "Немолода!" - эта мысль поразила её как громом. Скрылось солнце, небо потемнело, птицы на деревьях замолкли, и наступила страшная тишина. "Не молода, не молода!" - повторяла Маша про себя. Под
  ногами у неё загудела земля. Маша зажмурилась и сжала руками виски. Из глаз её брызнули слёзы. Ей показалось, что вот-вот что-то огромное упадет с неба и раздавит её.
  "Но вообще-то ведь я молода," - подумала Маша. "Молода!" Гул прекратился. "Молода, молода!" - повторяла Маша, вытирая слёзы.
  Небо прояснилось, выглянуло солнце, и на деревьях запели птицы.
  Маша улыбнулась и продолжила свой путь.
  
  
  
  
  
  ТРОИЦА.
  
  
  Я встретил его в винном магазине и сразу узнал, ведь это был я сам,
  только лет двадцать назад. Он тоже узнал меня.
  - Вот ведь как бывает ... - сказал я. - Ты что берёшь?
  - Портвейн.
  Молодой я покраснел.
  - Убери свои деньги, студент, - сказал я.
  - А где мы будем пить, у тебя? - спросил молодой я.
  - М-м ... Мы можем поехать в одно место, я там живу временно ... У
  одной женщины ...
  На самом деле мне не очень хотелось, чтобы молодой я видел эту
  женщину.
  - А может поедем в общагу? - предложил молодой я.
  Выходя из магазина, мы столкнулись со стариком потёртого вида.
  - Ребят! - старик схватил меня за рукав. - Помогите! Чуть-чуть не
  хватает! ..
  - А пошёл ты! - сказал я, отталкивая старика, и вдруг обомлел. И
  молодой я тоже. И старый я.
  - Ну что ж, - сказал я, понемногу приходя в себя, - пойдём, у нас есть.
  Закуси только нет.
  - Да чёрт с ней, с закусью, - сказал старый я.
  Мы не поехали в общагу , а расположились на ящиках во дворике возле
  церкви.
  - Я пишу поэму ... - сказал молодой я.
  - Помолчи, - сказал старый я.
  Чуть позже он сказал:
  - Мы сидим как Отец, Сын и Святой Дух ...
  - Аминь, - сказал я, и дальше мы пили молча.
  
  
  
  
  
  
  
  МЁРТВЫЙ ГОРОД.
  
  
  Расскажу вам о мёртвом городе. Когда-то это был оживлённый
  торговый город. Но в одну прекрасную ночь все его жители исчезли.
  Сто тысяч жителей. С тех пор это мёртвый город. Даже звери и птицы
  обходят его стороной. Только одна мрачная старуха бродит с фонарём
  по ночным улицам.
  - Где же люди? - спрашиваю я у старухи.
  - Какие ещё люди? - шамкает старуха.
  - Но ведь были же люди!
  - Были да сплыли! - хохочет старуха.
  Она хохочет всё громче, и от её хохота поднимается вьюга и
  разбиваются окна в домах ...
  
  
  
  ДАР БОГОВ.
  
  
  Вот я сижу, как паук, плету свою паутину. Вдруг - грохот, звон,
  влетает розовое фламинго.
  - Это ещё что за шутки?! - я высовываюсь в окно.
  Улицы пусты, четыре часа утра.
  Окно разбито, рама сломана, стол сломан, стакан разбит. Хромое
  фламинго сидит на полу. Я тоже сижу на полу напротив фламинго.
  - Здравствуй, утренняя птица!
  Из разбитого окна тянет утренней свежестью.
  На рынке фламинго никто не берёт, и меня же штрафуют любители
  дикой природы.
  Я смиряюсь, найдя в старой книге изречение древней мудрости:
  "Тому, кого они хотят возвысить, боги дарят розовое фламинго."
  
  
  
  ВОСКРЕСЕНИЕ.
  
  
  Когда Христос воскрес, он вернулся к семье, в родной Вифлеем.
  - Ну как там, в Иерусалиме? - спросил его за ужином отец, плотник
  Иосиф.
  - Да ничего.
  - Пойдёшь туда ещё?
  - Нет, - улыбнулся Христос, - больше не пойду.
  
  
  
  ОДНАЖДЫ
  
  
  Однажды, когда Исус Христос спал, кошка описала ему сандали.
  Он долго гонялся за ней, но так и не поймал.
  
  
  
  
  МУДРЫЙ КОЛДУН.
  
  
  Один земледелец вырастил много помидоров, но прилетела жар-птица
  и сожрала весь урожай. Так было и на другой, и на третий год. Тогда
  он пошёл искать совета у старого колдуна, известного своей
  мудростью. Долго ли, коротко ли, только добрался он наконец до
  места, где жил колдун. После долгих уговоров тот согласился
  выслушать земледельца.
  - Ну, говори, чего пришёл? - сказал колдун.
  - А что это такое у тебя на носу? - спросил земледелец.
  - Это очки, - объяснил колдун.
  И он щедро наградил земледельца и отправил с богатыми дарами в
  большой город, где земледелец вскоре открыл своё дело.
  
  
  
  ДУРАЦКИЙ СОН.
  
  
  Одному человеку снился дурацкий сон, будто кругом одни подонки,
  ходят, бубнят чего-то. Денег нету к тому же. Взял он тогда и
  застрелился.
  Просыпается - в дверях генерал в парадном мундире.
  - Эй, генерал, тебя как звать?
  - Харитоном, - отвечает генерал, - и родом я из колмыцких степей.
  - Ты, это, Харитон ... Береги меня.
  - Не извольте беспокоиться, Ваше Величество! - говорит Харитон.
  
  
  РАЗГОВОР.
  
  Человек садится на землю и смотрит на камень, а камень смотрит на
  человека.
  - Интересно, сколько тебе лет? - спрашивает человек.
  Камню несколько миллионов лет, и он молчит, смотрит на человека.
  - Молчит... - говорит человек. - Внеподвижности... Мне, например,
  тридцать.
  Вечереет.
  - Тебе не холодно? - спрашивает человек.
  - Ква, ква, ква, - говорит камень.
  72
  - Издеваешься? Ну и пожалуйста.
  Человек встаёт, отряхивает штаны и уходит.
  
  
  
  
  
  ПОВЕСТЬ О ДВУХ БЛЯДЯХ.
  
  
  Хочу рассказать вам о двух блядях. Итак, жили-были две бляди. И
  одевались они как бляди, и красились как бляди, и разговаривали по-
  блядски. И походка, и мысли - всё у них было блядское.
  Уж вижу я, как мой читатель, дойдя до этого места, восклицает с
  возмущением: "Вот ведь, блядь, какой общественный порок!"
  Но посмотри на себя, о читатель! Сам-то ты чем лучше? И речи твои, и
  мысли, и походка ...
  
  
  
  ВОЛШЕБНЫЙ БУКЕТ.
  
  
  Сначала мне снилась таблица химических элементов. Нет, не как у
  Менделеева. Гораздо лучше.
  Потом приснился "Иллюстрированный Словарь Садовода". Я искал там
  слово "интуиция", но не нашёл. Зато прочитал статью к слову "корова".
  "К сожалению, - говорилось в статье, - по техническим причинам мы
  не смогли проиллюстрировать это животное. Корову вы можете
  увидеть на одной из следующих ферм ..." Дальше шёл список ферм, где
  можно посмотреть на корову.
  
  Потом мне приснился сборник рассказов болгарских писателей, из
  которых я запомнил только один.
  Один лётчик влюбился в одну девушку и пригласил её поужинать к
  себе в гостиницу.
  - Я приготовлю много вкусных вещей, - сказал лётчик. Но девушку
  тогда так тошнило, что она отказалась.
  Лётчик очень обиделся, а девушку вскоре перестало тошнить, и она
  пошла ужинать к другому своему знакомому. Но оказалось, что он
  живет в бедности. Она купила ему кусок колбасы, а сама пошла в
  ресторан. Но в ресторане ей не понравилось, и она поехала в гостиницу
  к лётчику.
  Лётчик встретил её упрёками.
  - Неблагодарная! - кричал он, бросая к её ногам цветы, браслеты и
  драгоценную заморскую буженину.
  Девушка испугалась, схватила один небольшой персик и убежала. А
  лётчик в отчаянии сел на букет белых роз и завыл.
  Но никто не услышал его воя. Ибо это был волшебный букет. Он
  впитывал в себя человеческую боль и облегчал страдания. Если же боль была слишком сильной, то слушая вой, опытный врач мог поставить правильный диагноз и начать лечение.
  
  
  
  
  ЖЕНЩИНА, СМОТРЯЩЯЯ НА ЭКСКАВАТОР.
  
  
  Я ехал на велосипеде и увидел молодую женщину. Она стояла и
  смотрела на экскаватор. Я проехал мимо и обернулся. Она всё так же
  смотрела на экскаватор. Я ехал и смотрел на неё, а она смотрела на
  экскаватор. Я ехал и ехал и всё смотрел на неё, и чуть не врезался в
  столб.
  Может она инженер, черт её знает ...
  
  
  
  ЗАЛОЖНИК.
  
  
  - Ну, будешь звонить домой?
  - У меня нет дома.
  - Как знаешь. Пятьдесят тысяч - не такие уж большие деньги. Другие
  заплатят. И они вернутся домой целые и невредимые, и будут
  вспоминать этот случай как забавное приключение. А тебя мы
  расстреляем.
  Утром мы шли через джунгли, и покрытые росой листья были
  удивительно яркие, а среди листьев ещё более яркие огромные жёлтые
  цветы.
  - Ещё далеко? - спросил я солдата.
  - Нет, почти пришли.
  Я стал смотреть на листья ещё внимательней.
  - Мы не убийцы, - сказал солдат, когда мы вышли на поляну, - просто
  нам нужны деньги для революции.
  Через поляну бежал ручей.
  - Посмотри, - сказал солдат, щелкая затвором, - возле ручья трава
  лилового цвета, а в воде плавают разноцветные рыбы. Они едят
  жемчуг, который лежит на дне ...
  Я заглянул в ручей, и он выстрелил.
  Потом он подошёл, и мы вместе смотрели на жемчуг.
  - Если долго идти вниз по ручью, - сказал солдат, - то выйдешь к
  большой реке. Только тебе придётся идти очень-очень долго. По
  деревьям будут прыгать обезьяны, жёлтые цветы завянут, и расцветут
  красные, а по ночам к ручью будут прилетать попугаи. А потом ты
  будешь идти вдоль реки. Много-много дней, пока не увидишь город.
  Там есть рынок и церковь, а вечером идёт дождь.
   Там есть один дом, очень старый дом из брёвен, с синими ставнями. Это твой дом. На завалинке лежит кошка, пол скрипит, а в сенях стоит ведро с водой.
  
  
  
  
  
  РУСАЛКИ.
  
  
  - А ежели девка какая утопнет, - рассказывал дедушка, - то становится
  русалкой ...
  Тут на улице послышались крики, и он выглянул в окно.
  - Чего там ещё?
  - Ой, страсти! - закричала соседка. - Тимка опять надрался! Машка с
  дитями от него заперлись, а он дверь топором рубит!
  Дедушка взял ружьё и пошёл к двери.
  - Ты куда это? - заволновалась бабушка.
  - Пойду пристрелю гада, - сказал дедушка, выходя.
  
  
  
  
  СТАРАЯ ИСТОРИЯ.
  
  
  Герцог приказад удвоить патрули, однако беспорядки продолжались:
  была задета честь знатнейшего семейства Толедо. Нанятые доном
  Рибера, по городу рыскали наёмные убийцы. Каждое утро находили
  новые трупы, но Педро Гарсии среди них не было. Братья Рибера
  поклялись не переступать порога дома, пока не найдут убийцу сестры.
  Педро нашёл их сам, узнав, что гибнут его друзья. Он успел ранить
  старшего Риберу. Ещё живого Педро принесли к герцогу, и наутро он
  был повешен.
  - Но на этом история не заканчивается, - сказал профессор. - О, нет! У
  Педро был брат. Приехав из Мадрида, он под видом просителя явился
  к дону Рибера и перерезал ему горло. Он не успел уйти. Говорят,
  братья Рибера разрезали его на куски. Его звали Хосе Гарсия ...
  Вот такая история. А всё началось здесь, на этом самом месте,
  четыреста лет назад. Мария Рибера выходила из церкви, когда Педро
  подошёл и ударил её кинжалом.
  - Почему он это сделал? - спросил я. В Толедо я был проездом. В то
  время я только закончил академию и готовился принять сан.
  - Почему он её убил? Из ревности. Он приревновал её к сыну герцога,
  молодому Мигелю Перейро. Совершенно без оснований, я думаю.
  - А У Хосе Гарсии не было родни?
  - Нет. К счастью. Правда, незадолго до своей кончины он женился, но
  детей у него не было.
  - Вы, наверно, очень хороший профессор. Вы помните все имена, все
  детали этой истории ...
  - Ах, молодой человек! Да ведь может из-за этой-то истории я и стал
  учёным! Вы знаете, как меня звать? Аурелиано Рибера! Я последний из
  древнего рода Рибера! Вот так-то, молодой человек ...
  Профессор вздохнул и погрузился в свои мысли.
  Опускались сумерки. На ступени церкви лежал серый камень.
  "Наверно, этому камню тоже четыреста лет ..." - подумал я.
  - У него был сын ...
  - Что?
  - У Хосе Гарсии был сын, - сказал я и ударил профессора камнем по
  голове.
  Он упал с проломленным черепом на том самом месте, где четыреста
  лет назад я зарезал прекрасную Марию Риберу, беспричинно
  приревновав её к сыну герцога, молодому Мигелю Перейро.
  
  
  
  СЛУЧАЙ С ХАСИДОМ.
  
  
  - Или вот ещё недавно на Крите, - рассказывал девушке профессор, -
  нашли одно удивительное захоронение. Кувшины, драгоценности,
  оружие... Но главное - прекрасно сохранившийся скелет молодого
  вельможи в парадном облачении. На ногах его были золотые браслеты,
  на поясе меч, в руках скипетр, украшенный рубинами, а в зубах - вы не
  представляете, что было у него в зубах! ..
  Тут самолёт тряхнуло, и в салоне запахло дымом. Появилась
  стюардесса.
  - Пристегните, пожалуйста, ремни.
  - Скажите, ведь всё нормально, - испуганно заговорила женщина сзади,
  - Ведь мы не упадём, правда же мы не упадём?!
  - Не знаю, - сказала стюардесса. - Пристегните ремни!
  - Мама ... - сказал профессор.
  Сидящий впереди молодой хасид обернулся:
  - Так что же всё-таки ... А, впрочем ... - он махнул рукой и снова
  погрузился в чтение, нервно кусая пейсы.
  - У меня жених в Индиане! - завизжала девушка.
  - Заткнись! - сказала стюардесса по-испански.
  Самолёт кувыркнулся, штопором пошёл вниз, упал на скалы и
  взорвался.
  
  
  
  ЛУНА.
  
  
  Ночь. Город спит. Темно. Только на площади горит один фонарь.
  Вокруг фонаря кружатся бабочки. Много бабочек. Вот и ещё одна. Она
  подлетает и ударяется о стекло. Фонарь разбивается, на землю летят
  осколки, и бабочки разлетаются в разные стороны.
  "Я всем приношу несчастье, - думает бабочка. - Это потому что я сама
  несчастна." Она замечает в небе круглую луну, и летит к луне.
  А в самом центре луны за пультом сидит человек.
  - Учитель, - говорит человек. - Все лампочки мигают хорошо, и
  приборы гудят ровно ... Только я забыл, какую кнопку надо нажать,
  синюю или красную?
  Ответа нет.
  - Учитель, учитель! - зовёт он испуганно.
  Тишина. Учителя нет.
  Человек закрывает глаза и нажимает на обе кнопки ...
  Но ничего не происходит. Мигают лампочки, и луна всё так же ровно
  плывет по небу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ЛИСТЬЯ (Пася).
  
  
  В парке мы собираем букеты из листьев. Из красных и жёлтых листьев, упавших с клёна. Только я собираю все листья подряд. Я срываю зелёные листья кустов и поднимаю мокрые чёрные листья, лежащие в лужах. Мой букет самый большой. Я бросаю его вверх, и ветер уносит листья. Другие дети смеются и что-то кричат мне. Но я не понимаю их языка.
  
  
  
  УХОД ГЕРОЯ ИЗ ДОМА.
  
  
  - Героя только из дома выпусти, а дальше он уж сам пойдёт куда надо,- сказал дьявол.
   И вот он стоит на пороге. Причесался, подпоясался, сапоги начистил.
  - Ну, я пошёл.
  - Ну ступай.
  - Смотри-ка, котомку забыл, - говорит дьявол.
  - Ну вот! .. Не спокойно мне что-то. Ты б проводил его немного.
  - Да. Провожу, пожалуй. До леса.
  Я подхожу к окну. Вечереет. Идёт мелкий дождь со снегом. Герой уже
  далеко. Топает по грязи, трёт озябшие уши. За ним, шагах в десяти, с
  котомкой идёт дьявол.
  
  
  
  ПОСЛАНИЕ.
  
  
  Два ангела летели над водной гладью.
  - Ну, и где они? - спросил один другого.
  - А вон.
  Из воды поднимался утёс. На нём стояли люди. Они стояли, сбившись в кучу, и боялись пошевелиться, чтобы не упасть в воду.
  - А я думал, это деревья.
  - Нет. Видишь, у них головы вертятся.
  Ангелы облетали утёс слева, и лица людей поворачивались, следя за ними.
  - Смотрят на нас ...
  - А теперь чего не смотрят?
  - У них дальше головы не поворачиваются. Полетели в другую сторону. Ангелы полетели направо.
  - Вот видишь, и в эту сторону так же.
  - Градусов где-то на девяносто.
  - Да, примерно. У кого больше, у кого меньше.
  - А давай полетим наверх.
  Теперь ангелы летели вверх, и люди поднимали лица всё выше.
  Раздался слабый всплеск.
  - Всё, это предел.
  - Ну, говори.
  Ангелы спустились чуть ниже, и один из них сказал:
  - Радуйтесь, люди ,...
  - Ну, чего ты?
  - Подожди ... Радуйтесь, люди! .. Не помнишь, как там дальше?
  - Нет.
  - В общем, радуйтесь! - сказал ангел, и они повернули обратно.
  
  
  
  ХОРОШИЙ ДЕНЬ.
  
  
  1.
  С утра я встаю и вижу, что моя шапка лежит на полу. Вчера вечером
  она висела на вешалке, а сейчас лежит на полу. Значит она упала
  ночью, пока я спал!
  
  2.
  Я чищу зубы и смотрю в зеркало. У меня молодое и румяное лицо. Но меня это не радует.
  О, нет, меня это не радует!
  Да, меня это радует!
  
  
  
  СКАЗКА.
  
  
  Однажды Кащей Бессмертный похитил прекрасную принцессу, а Иван- Царевич пришёл её вызволять.
  - Кулаками махать - большого ума не надо, - сказал Кащей Бессмертный. - А давай лучше - кто кого перепьёт.
  Первым выпил Кащей, полный ковшик, покачнулся, но устоял. Тогда и Иван-Царевич выпил полный ковшик и тоже устоял. А Кащей Бессмертный выпил второй ковшик, и морда его стала дикая и зубастая. Но Иван-Царевич тоже выпил, и у него тоже сделалась страшная морда. Тогда Кащей Бессмертный выпил третий ковшик и запел:
  "Сидит добрый молодец во сырой темнице,
   Ждёт лютой смерти."
  А Иван-Царевич тоже выпил и запел:
  "А красна девица ждёт его, плачет,
   Но не дождётся и удавится."
  И им обоим стало грустно. Кащей Бессмертный выпил ещё ковшик и так свистнул, что даже стены задрожали, а Иван-Царевич свой ковшик выпил и как даст кулаком по столу!
  Тогда Кащей Бессмертный ещё выпил, ударился оземь и обернулся жирным горбатым пингвином. А Иван-Царевич тоже ударился оземь и обернулся старой облезлой обезьяной. Посмотрели они друг на друга и заплакали - так им стало противно.
  - Уйди ты с глаз моих, ради Христа! - сказал Кащей Бессмертный. - Уж больно тошно мне на тебя смотреть.
   Но Иван-Царевич уже и сам уходил и плевался.
  
  
  
  
  
  
  ДЕМОНСТРАЦИЯ ТАНКОВ.
  
  
  - Вот это самый большой танк в мире, - сказал генерал. И действительно, танк был такой огромный, что я даже не стал обходить его кругом, чтобы не терять времени.
  - А это самый маленький танк в мире, - сказал генерал. И правда, танк был совсем-совсем маленький, и стоял на лыжах.
  Я тогда вспомнил, как один геолог показывал мне свои камни. У него было три камня. Один он нашёл на юге, другой на севере, а третий на востоке. Чем больше я на них смотрел, тем больше убеждался, что они одинаковые.
  - Они же одинаковые!
  - Совершенно одинаковые. Поэтому я их и подобрал.
  - Как же ты их различаешь?
  - А там снизу приклеены бумажки.
  И верно, снизу к ним были приклеены разноцветные бумажки: чёрная, жёлтая и зелёная.
  
  
  
  СЫН НАВЕЩАЕТ ОТЦА.
  (Пьеса.)
  
  
  На койке лежит старый отец.Входит сын с лукошком.
  СЫН. Здорово, батя!
  ОТЕЦ. А, здорово.
  СЫН. Вот я тебе крыжовнику принёс.
  ОТЕЦ. А...
  Едят крыжовник. 3а окном раздаётся страшный грохот.
  СЫН. Ой! Чего это?!!
  ОТЕЦ (Спокойно). Люлька наверно свалилась. Маляры там стену красят.
  СЫН. А... А я аж испугался - такой грохот! Думал - может лопнуло чего.
  ОТЕЦ. Не, люлька должно быть.
  СЫН. А...
  Едят крыжовник.
  СЫН. Ну ладно, бать, пойду я. А то уже живот болит от этого крыжовника.
  ОТЕЦ. Ну, иди, чего.
  СЫН. Ну, я пошёл.
  ОТЕЦ. Ну, ступай.
  СЫН. Ну, пока.
  ОТЕЦ. Ну, бывай.
  Сын уходит.
  
  
  
  ФИАЛКИ.
  
  В этом стихотворении рассказывается о человеке, который забрался на гору и нашёл там череп.
  
  
  Собирая фиалки, я поднимаюсь в гору.
  Чем выше я лезу, тем больше вокруг фиалок.
  Вот уж я на вершине, и что же я вижу?
  Увы! Я вижу череп и мёртвые кости.
  
  Осторожно я спускаюсь с вершины.
  В голове моей кружатся всякие мысли.
  В одной руке у меня череп.
  В другой руке у меня букет фиалок.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Страна восходящего солнца
  
  
  
  * * *
  Осенний ветер унёс мою жену и собачку.
  Принесёт ли он их обратно?
  Я пью саке, греясь у очага.
  
  
  * * *
  - Эй, старик, почему ты не предложишь нам напиться? Разве часто
  такие богатые караваны проходят у твоего колодца?
  - Час назад вас не было, и ещё через час вас не будет. Я пока ещё могу
  различать миражи.
  - Тихо старик, молчи.
  Мы уходим, тёмные силуэты на фоне звёзд.
  
  * * *
  Если б я был звездочётом, я бы считал звёзды.
  Если б я был садоводом, я бы сажал деревья.
  Восходит солнце. Я смотрю на него из-под руки.
  
  
  * * *
  Снег засыпает землю.
  Консьерж разгребает снег.
  Мужественный маленький консьерж.
  
  
  * * *
  
  Ветер уносит брошенную на крыльцо газету.
  - Мудак, - говорит старушка уходящему почтальону.
  
  
  * * *
  
  Не спрашивай у собаки, куда она бежит по весне: она не сможет тебе
  ответить.
  
  
  * * *
  Только вчера выпал снег,
  а сегодня он уже тает.
  Природа не очень-то умная.
  
  * * *
  Вечер. Люди идут с работы.
  Бедные люди!
  Наверно они устали.
  
  * * *
  Нищий старик на углу просит мелкую монету.
  Неужели ему никто не поможет?
  Боже мой!
  
  * * *
  По горной дороге
  Лао Цзы уходит на запад.
  Солнце печёт ему лысину.
  
  
  * * *
  Каравелы
  Шторм
  Тишина. Подводные клады.
  
  * * *
  Весенняя дымка над морем.
  На белых пароходах
  евреи едут в Америку.
  
  * * *
  Лунная ночь. Не спится.
  То на спину перевернусь
  то на живот.
  
  * * *
  Снег тает.
  Деревья
  застыли в танце.
  Собака
  неподвижной мордой
  смотрит на горизонт.
  у моих дверей человек в шляпе
  листает толстую книгу.
  Моя странная жизнь.
  
  * * *
  На верхушку дерева садится птица. Но ветер качает дерево, и птице
  трудно удержаться. Поболтавшись какое-то время, она улетает.
  
  * * *
  В моей душе шумят деревья
  Начинается дождь
  В моей душе вечер.
  
  
  * * *
  Люди уходят с площади
  Ветер играет листьями
  Тени на поверхности воды появляются и исчезают.
  
  
  * * *
  Тишина
  телефон
  ошиблись номером
  тишина
  
  
  
  * * *
  
  Паруса
  простынь.
  Монреаль.
  
  
  * * *
  
  Воскресенье.
  Можно спать.
  Mожно не спать.
  
  
  
  * * *
  
  Сиеста.
  Вязкое
  время.
  
  
  
  * * *
  
  От лая собак
  тишина
  слышнее.
  
  
  
  * * *
  
  В еловой чаще
  росток клёна.
  Никаких шансов...
  
  
  
  * * *
  
  Восемьдесят
  Десять тысяч
  Пятнадцать
  Шесть
  
  Четыре
  Семь
  Одиннадцать
  Тридцать два
  
  Тридцать два
  Одиннадцать
  Семь
  Четыре
  
  Восемьдесят
  Десять тысяч
  Пятнадцать
  Шесть.
  
  
  * * *
  
  Гринго в красных трусах собирает ракушки
  Эй, гринго, на хрен тебе ракушки?
  Не слышит, собирает ракушки на берегу океана.
  
  
  * * *
  
  Под водой плывёт рыба и видит черноту и серебряные искры.
  Потом она выныривает и смотрит вверх.
  Так получается вселенная.
  
  
  
  * * *
  
  Узоры веток
  на сером небе
  острые листья сирени
  
  
  * * *
  
  Все деревья остались на своём месте
  Мы вырастем, родим детей и умрём.
  
  
  * * *
  
  Отражение в зеркале
  Оглядываюсь встревоженно:
  Никогда не знаешь ...
  
  
  
  * * *
  
  Женщина, умершая ужасной смертью,
  склонившись надо мной говорила
  Я открою тебе великую тайну
   Я открою тебе великую тайну
   Я открою тебе великую тайну
  
  
  * * *
  
  Какая разница между человеком до смерти и после смерти?
  Казалось бы никакой. Точно также он смеётся, пьёт пиво, смотрит на
  витрины и на проходящих женщин
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ловец жемчуга
  
  
  Катрин
  
   Белка собирает орехи и прячет, готовясь к зиме.
   Она не видит,что кругом все ветки усыпаны удивительными орехами,
   и что так будет всегда.
  
  
  
  
  
  
  ОДИН ВОЛШЕБНИК
  
  
  Один волшебник хотел превратить скалу в апельсин, но ошибся, и сам
  стал скалою.
  Так они и стоят рядом. Иногда они разговаривают, но больше молчат.
  
  
  
  
  
  
  ХРУСТАЛЬНЫЕ ГЛАЗА
  
  
  Плач кошек на холмах
  Плач кошек сдавленных
  между землёй и небом
  Плач кошек смотрящих на облака
  Плач дымчатых кошек
  Плач облачных кошек
  уплывающих вдаль
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  СТУДЕНТ .
  
  
  
   ...Вчера был у гадалки. Она предсказала
   мне жизнь в бедности и лютую смерть ...
   (Из письма).
  
  
  То, что я принял за гостиницу, оказалось жилым домом.
  - Нет здесь гостиницы, - сказала старуха, сидящая на крыльце. - Была,
  говорят, да сгорела. Сто лет назад.
  На крыльцо вышла женщина средних лет.
  - Вот он, - сказала ей старуха,- тот самый студент. Каждые пятьдесят
  лет приходит. Ещё бабка моя его знала. Гостиницу ищет. И в прошлый
  раз тоже искал.
  - Очень приятно, - сказала женщина.
  - Мне тоже очень приятно, - сказал я.
  Я уже понял, что старуха была не в своём уме, но что-то мешало мне
  уйти.
  - Ты ему воды принеси, - сказала старуха. - Он должен воды попить. И
  в прошлый раз воду пил. И дальше так будет.
  Женщина принесла мне воды из колодца. Я выпил полную кружку,
  хотя дрожал от холода и пить не хотел.
  - Совсем не изменился, - сказала старуха. - Такой и остался: нищий
  студент. В тот-то раз, мы ещё с ним на берегу тогда, помню, сидели -
  так он через год вернуться обещал. Говорил - вот денег в городе
  заработаю и вернусь.
  - Что ж вы не вернулись? - спросила меня женщина. Я с удивлением
  посмотрел на неё, а потом мы вместе - на старуху.
  - Его на Свистухе мужики убили, - объяснила она. - За то что он
  ихнюю конюшню сжёг.
  Какое-то время все молчали. Потом женщина предложила:
  - Может, пусть он у нас переночует?
  - Нет, - сказала старуха. - Пущай в сельсовет идёт, там переночует у
  сторожа.
  
  Солнце уже зашло, я шёл по тёмной пустынной улице, и дующий с
  реки ветер шумел у меня в ушах. И мне казалось, что когда-то я уже
  шёл по такой-же улице, так же шумел в моих ушах ветер, и всё так же я
  не мог разобрать, что он мне шепчет.
  
  
  
  АХ, СУДЬБА
  
  
  Ах, судьба! Ты как богатая тётя, что прилетев оделяет родных
  дорогими подарками. А мне говорит:
  - Ты мой самый любимый племянник! - и хлоп рюмку водки, а потом
  ещё и ещё... А с утра у неё самолёт.
  
  
  
  
  СВАДЬБА БУБЫ.
  
  
  Я почувствовал подвох, когда Буба представлял меня своей невесте: его
  дядя, капитан второго ранга, уставился на нас и опрокинул
  шампанское. А главное, как раз в этот момент, часы торжественно
  пробили восемь. Потому-то я и сказал весело:
  - Ба! Да мы, кажется, знакомы!
  Невеста, конечно, ожидала другой реакции. Она смотрела на меня молча и без улыбки, а Буба даже забыл удивиться. Он был бледен и смотрел отрешённо.
  Но окончательно всё провалил опять же его дядя. Он подошёл ко мне и
  сказал:
  - Вот, к племяннику приехал... Капитан второго ранга... Хотите
  посмотреть кортик?
  Мне стало совсем смешно.
  - Потом посмотрю, попозже, - сказал я, подмигнув, и он понимающе
  закивал.
  Когда часы пробили девять, дверь распахнулась, и вошёл маленький
  усатый человек в клетчатой кепке.
  - Итак, совершено убийство ... - начал он с порога.
  - Идиот, у нас свадьба! - заорал Буба, и тот убежал.
  Гости танцевали, и их лица становились всё более бессмысленными.
  - Ну, и что вы теперь будете делать? - спросил я Бубу.
  - Это всё из-за дяди, - сказал Буба равнодушно.
  Дядя к этому времени уже почти растаял в воздухе.
  - А может быть начнём всё сначала? - сказала невеста. - Ведь это же всё
  для тебя ...
  И мы переставили часы на без пяти восемь и начали всё сначала.
  
  
  
  СМЕРТЬ МЯСНИКА.
  
  
  Ангел Смерти в чёрном плаще и маске входит в мясную лавку.
  Усталый мясник склонился над окороком.
  Ангел Смерти. - Эй, мясник!
  Мясник (поднимая голову). - Чего тебе?
  Ангел Смерти снимает маску. Мясник хватается за сердце и умирает.
  
  
  
  У РАЙСКИХ ВРАТ.
  
  
  У райских врат Архангел Гавриил лежит под деревом и грызёт
  травинку.
  Появляется человек.
  Арх. Гавриил. - Ты кто такой?
  Человек (тихо). - Мясник.
  Архангел Гавриил грызёт травинку, смотрит на человека, человек
  смотрит в землю.
  Арх. Гавриил. - Ну заходи.
  Человек подходит к воротам, оборачивается.
  Арх. Гавриил. - Заходи, заходи ...
  Мясник скрывается за воротами. Архангел Гавриил лежит, грызёт
  травинку. Слышится пенье кукушки.
  
  
  ОДИН БЕДУИН
  
  
  Один бедуин заблудился в пустыне. Он умирал от жажды и роптал на
  Аллаха.
  - Чего ты хочешь? - спросил его Аллах.
  - Воды.
  И Аллах принёс ему воды.
  - Тебе ещё что-нибудь нужно?
  - Нет.
  Вечером он развёл костёр и долго сидел у огня. Потом он умер, и Аллах
  взял его к себе на небо.
  
  
  
  МОЛДАВСКАЯ ПОХОРОННАЯ ПЕСНЯ.
  
  
  - Похороните меня на высоком берегу!
  Парни: - Опа! Опа! Опа! Опа!
  Девки: - Ая-яй-яй-яй-яй!
  - На высоком берегу Дуная!
  Парни: - Опа! Опа! Опа! Опа!
  Девки: - Ая-яй-яй-яй-яй!
  -Заройте меня поглубже!
  Девки: -Ая-яй-яй-яй-яй!
  Парни: - Опа! Опа! Опа! Опа!
  Барабан: Бух! Бух! Бух! Бух!
  
  
  
  
  
  
  
  ПАСТУХ.
  
  
  На берегу озера сидел пастух и играл на свирели. Мы подошли
  поближе и похвалили его игру.
  - Тут как я никто не играет, - сказал он. - Даже русалки вылазят из
  воды, чтобы послушать.
  И действительно, тут только мы заметили лежащих вокруг него на
  траве русалок.
  
  
  
  ЛУКИНИЧНА.
  
  
  Старуха Лукинична была ведьма. Отец Никифор, как увидит её, так
  бывало и говорил:
  - Ведьма ты, Лукинична, старая ведьма.
  - Да и ты ведь не молод уже, отец Никифор, - отвечала Лукинична.
  - И то правда.
  И, вздохнув, шли они каждый своей дорогой.
  
  
  
  ЛОВЕЦ ЖЕМЧУГА.
  
  
  - Ну как? - спросил я ловца жемчуга, когда он вынырнул.
  - Так себе, - сказал он. - Тут ведь чего? То бывает нырнёшь разок и
  нормально, а то ныряешь-ныряешь и ни хрена.
  И он опять нырнул.
  
  
  
  
  
  
  ЛЁТЧИКИ.
  
  
  Лётчики сидели в землянке и играли в шахматы.
  - Чего ж вы не летаете? - спросил я.
  - Погода нелётная, - объяснили лётчики. - Когда можно летать, мы
  летаем, а когда погода нелётная, мы играем в шахматы.
  - А я ещё хожу на курсы Красного Креста, - сказал самый молодой из
  них, - чтобы заботиться о младшем брате: он от рождения ничего не
  видит и не слышит.
  - Вот ведь какая хуйня, - подумал я.
  
  
  
  ЗИМНИЙ ЛЕС.
  
  
  Зима. Все деревья покрыты снегом. Кроме одного: на нём прыгает
  птица и стряхивает снег на землю.
  О, глупая птица! Бесполезны твои дурацкие усилия! Улетай, вредная
  птица, не мешай мне любоваться зимним лесом!
  
  
  
  ПРИНЦ.
  
  
  - Ну что за хуйня! Все люди как люди, работают, веселятся, а я - то у
  меня руки болят, то ноги, то живот.
  - Это потому, что ты принц. Королевской крови. Просто тебя в
  роддоме с кем-то перепутали. Спи, не бери в голову.
  Но принц долго ещё не мог заснуть, всё ворочался с боку на бок и
  матерился.
  
  
  
  
  ПОЛНОЛУНИЕ.
  
  
  Я стою перед окном. Я стою посреди комнаты. Я стою перед окном
  посреди комнаты и говорю.
  Я говорю, говорю, а лунный свет льётся в моё окно, а сам я стою
  посреди комнаты, на ковре, возле разобранной кровати, и губы мои
  что-то бормочут, бормочут беззвучно, а свет луны, льющийся в
  комнату через раскрытое окно пронизывает меня насквозь и
  беспрепятственно проходит через моё тело, заливая голубоватым
  светом ковёр и разобранную кровать, возле которой я стою и говорю,
  говорю, говорю совершенно беззвучно в лунном свете,
  беспрепятственно проходящем через моё тело и пронизывающем мои
  беззвучно что-то шепчущие губы голубоватым светом луны, льющимся
  через открытое окно на ковёр и на разобранную кровать, возле которой
  я стою посреди комнаты и бормочу, бормочу, бормочу что-то
  беззвучное, как лунный свет, льющийся и. т. д.
  
  
  
  НОЧЬ.
  
  
  Я проснулся ночью от шума ветра. По небу бегут облака, дерево перед
  моим окном качается и на стене пляшут тени: в доме напротив горит
  лампа, из тех, что зажигаются сами, как только стемнеет. Лампа горит,
  по стене мечутся тени, дерево качается, шумит ветер, по небу бегут
  облака, горит лампа, и так каждую ночь.
  
  
  
  ТЕС
  
  Я увидел его из окна автобуса: Тес сидел на скамейке и разговаривал с Бьянкой, моей коллегой по работе.
   А я и не знал, что они знакомы.
  Я помахал им рукой и Тес не спеша поднялся в автобус. Он сел возле меня, положил ноги на противоположное сиденье и закурил сигару. Маленькая лохматая собачка улеглась возле его ног.
  Как странно! -подумал я. Ни шофёр, ни пассажиры не возмущались, как будто ничего не видели, как будто их не было, как будто нас не было.
  - Откуда ты знаешь Бьянку? - спросил я.
  - От тебя конечно, откуда ещё?
  Я точно знал, что не знакомил его с Бьянкой.
  - Как и всех остальных, - добавил он.
  Становилось интересно. Я попытался вспомнить, откуда знаю самого Теса. Мне казалось, что знал я его давно, но виделись мы редко, хотя последнее время я встречал его всё чаще.
  - Ты хочешь сказать, что ты - это я? - спросил я. Он молчал и курил сигару. Дым был сладковатый, терпкий, очень приятный.
  - Ты моя болезнь? - спросил я. Он молчал.
  - Ты моя смерть? -спросил я.
  - Ты будешь мной после того, как я умру? - подумал я.
  Тес покачал головой:
  - Нет, это ты будешь мной после того, как ты умрёшь.
  - Почему?
  - Почему нет?
  Действительно, почему бы и нет, подумал я.
  Если такова необходимость, если таков закон, если такова воля.
  Если такова моя воля. Если таково моё желание. Которое всегда закон.
  Которое не может не исполниться, потому что оно и есть необходимость, оно и есть закон, оно и есть я.
  
  "Бесполезно!" - услышал я, и тупые равномерные удары в грудь прекратились.
  - Бесполезно, - я потянул за поводок Джека, лающего на подъезжающий амбуланс, затушил сигару и бросил в урну.
  - Всё, пошли домой!
  
  
  
  
  
  Я ПОМНЮ ТЕБЯ
  
  
  - Я помню тебя весёлой маленькой девочкой, а теперь ты совсем
  взрослая женщина, работаешь официанткой в ресторане большого
  отеля и даже, говорят, спишь за деньги с туристами.
  По ночам ветер качает деревья, а звёзды падают днём и их тоже никто не видит.
  Когда я думаю об этом, у меня обрывается сердце.
  - Ветер качает деревья, и мы качаемся вместе с деревьями, и я ничего
  не понимаю из того, что ты говоришь.
  Ни одного слова, ни одного звука.
  
  
  
  ЗАТМЕНИЕ СОЛНЦА.
  
  
  Я хотел купить тёмное стекло, чтобы посмотреть на затмение солнца,
  но в магазине его не было.
  - Ты можешь купить стакан и масляную краску, - сказал продавец. -
  Правда, тогда ты ничего не увидишь. Или ты можешь купить
  стаканчик мороженого. Но если ты его съешь, то сразу заболеешь.
  Однажды я купил своему другу стаканчик мороженого, он его съел и
  сразу заболел.
  Я купил стаканчик мороженого и дал своему другу. Он съел его и сразу
  заболел.
  - Все вещи, - сказал продавец, - взаимозаменяемы.
  
  
  
  ПУТЕШЕСТВЕННИК ВО ВРЕМЕНИ.
  
  
  Однажды я проснулся, и был полумрак.
  - Это утро? - спросил я.
  - Нет, - сказала моя сестра, - это вчерашний вечер. Видишь - идёт
  дождь, И вчера шёл дождь. Значит, это вчера. Не может же дождь идти
  каждый день.
  Я заснул и проснулся ещё через сутки.
  - Ну вот, - сказал я, - теперь это сегодня.
  - Нет, - сказала сестра. - Сегодня ты проспал, это завтра.
  Я встал, и всё было странным вокруг меня.
  С тех пор я живу отчуждённо, как путешественник, и ничего не
  принимаю близко к сердцу.
  
  
  
  
  
  КРАСИВЫЕ КАМНИ
  
  
  Один человек любил собирать красивые камни на пляжах.
  Он умер, оставив
  целые пляжи красивых камней.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Мёртвые цветы
  
  Ольге
  
  ВОЛШЕБНЫЙ ОВРАГ
  
  
  - Если долго идти по этому оврагу, можно прийти чёрт знает куда...
  
   Я собрал вещи и отправился в путь.
   Была весенняя ночь и сначала я видел звёзды.
   Потом их заслонили деревья.
   На рассвете я увидел лань. Мы стояли и зачарованно смотрели друг на друга.
   Днём я встретил рысь. Она не причинила мне зла, но тревога с тех пор кружила вокруг меня.
   Всё потемнело. Из-за крон деревьев бесшумно выплыла огромная чёрная птица. Она была древней как мир и я не должен был смотреть на неё.
   Небо становилось всё меньше, пока совсем не исчезло.
   Я оказался в пещере, перед неподвижным озером.
   Я разделся и вошёл в чёрную воду.
  
   Когда я вернулся была осень. Незнакомые люди говорили на чужом языке.
   Я шёл и не слышал своих шагов, и мне некому было сказать о своей печали.
   - Ты видел лань и купался в подземном озере, - сказала чёрная птица. - Зачем тебе жить с людьми?
   - Ты видел лань и чёрную птицу, - сказала рысь, - и деревья и звёзды! Какого чёрта тебе ещё надо?!
   А лань сказала:
   - Хочешь, всё будет как раньше?
   Ранним утром в саду ты будешь собирать смородину и клубнику. Я буду варить варенье, а вечером под сонный шум дождя рассказывать тебе сказки и печь пироги с капустой и с яблоками. И цвета и звуки земли будут клубиться сказочной дымкой.
  И однажды, весенней ночью, я расскажу тебе о волшебном овраге...
  
  
  
  ДЕТИ ТУМАНА
  
  
  Один держал лестницу, я и ещё двое были наверху, перед дверью. Похоже это был хлев. До этого мы долго шли по воде. (Ламанш?) Что было во Франции - совершенно не помню. Итак это было огромное помещение, а из животных только щенки. Но если есть щенки может прийти и взрослая собака. Да, вот и она, смешная такса. Но всё равно, кто её знает. К счастью хозяйка рядом, смотрит на нас удивлённо. Почему же другие не поднимаются? Если хозяйка бросит собаку вниз, то они испугаются и залезут быстрее. Так она и поступает. Теперь такса придёт не скоро, наверно ей будет непросто, по лестнице. Хозяйка интересуется кто мы и что тут делаем. Я объясняю.
  
   Мои сны последнее время всё более нелепые... Вот сейчас - куда мы идём? Ну хорошо, кажется в Англию. А зачем? И сколько нас, и кто мы вообще такие? Да ладно мы, а как же мне неудобно перед хозяйкой! Она возникла чтобы бросить в пропасть собаку? И всё? И вот-вот опять исчезнет. А собака? Она-то вообще ничего не понимает. Она появляется, её бросают со скалы. И всё!
  
   Мне смешно. Я стараюсь сдержаться, но не могу. Кажется хозяйке обидно. Но разве я сам в другом положении? Я сейчас тоже исчезну. И проснусь другим, где-то в другом месте. А она, а такса? Может быть тоже, окуда я знаю?
  
  До, после и вокруг всё окутано мраком. Мы его дети, появляемся и исчезаем. Блики солнца на поверхности океана. Шелест листьев, оттеняющий великое спокойствие леса. Падающие звёзды, свидетельствующие о бесконечности вселенной. Мы её дети.
  
  
  
  
  
  
  Я ШЁЛ И СМОТРЕЛ НА ДОМА
  
  
  Я шёл и смотрел на дома и выбирал себе дом, смотрел на женщин и выбирал себе женщин.
  Потом я лежал на траве и смотрел как переливаются листья.
  
  
  
  КОРОВЬИ ПИСЬМА
  
  
  Давно уже существует телефон и интернет а у нас всё ещё пишут письма на коровах.
  Бывает что корова заблудится и придёт не туда, или вообще никуда не придёт, или придёт, но слишком поздно.
  Длинные письма пишут на нескольких коровах, и они приходят постепенно, частями, в разнобой, не полностью, не туда.
  Или не приходят. Или слишком поздно.
  Время здесь течёт медленно, и люди привыкли ждать.
  Я живу так высоко, что коровы сюда не доходят. Только однажды я получил письмо. "Приходи 9 числа, я буду ждать."
  Я очень обрадовался, написал на другой стороне коровы "Спасибо, я обязательно приду" и отправил её обратно.
  Было ещё только тринадцатое, оставался почти месяц, но я всё равно стал готовиться.
  У меня в пещере есть зеркало. Я брил бороду, но она сразу опять вырастала, а к вечеру становилась седой.
  Я думал - это девушка.
  Каждую весну девушки пишут письма на коровах, надеясь на что-то необыкновенное.
  Я скажу ей - пойдём ко мне наверх, там воздух чистый как хрусталь, и по кристаллам воздуха можно ходить и бегать. Бегая по хрустальному воздуху мы сами станем хрустальными и никогда не умрём.
  Когда я спустился вниз всё было покрыто снегом. На нём кое-где виднелись следы коров.
  У меня в пещере есть зеркало и фотографии на стенах. Я там не живу. Это просто такое место, чтобы плакать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ГАСПЕЗИ
  
  
   * * *
  Всё замерло:
  середина лета.
  
   * * *
  Живые деревья похожи на женщин,
  а мёртвые на мужчин.
  
  * * *
  Тюлени блестят на солнце.
  Осень смотрит
  огромными прозрачными глазами.
  
  * * *
  Холодает.
  На пляже
  ссорятся чайки.
  
  * * *
  Ветер не знает куда идти
  и задумчиво рисует
  на воде.
  
  * * *
  Пустынный пляж.
  Большая странная птица.
  Разве здесь твоё место?..
  
   * * *
  Берёзовый лист над морем
  далеко-далеко
  чёрт знает где.
  
  
  
  ВОТ И ВСЁ
  
  
  Ну вот и всё.
  Оказывается я просто задремал после обеда под шум дождя.
  Возле печки хлопочет бабушка, пахнет горячими пирожками.
  Побегу в сад смотреть на радугу.
  Как клочья тумана рассеиваются остатки сна: лица, поезда, улицы, квартиры, одиночество, отчаянье, боль,
  молча выходящие из кафельной комнаты люди в белых халатах...
  
  
  
  ЖИЗНЬ ЭТО
  
  
  Жизнь это способ существования любви.
  
  
  
  МИР
  
  
  Мир -
  сломанная игрушка...
  Любовь и грусть.
  
  
  
  ЖИЗНЬ
  
  
  Жизнь это девушка.
  
  
  
  УЙДУТ
  
  
  
  уйдут из дома дети, умрут родители, уйдёт жена, вы останетесь одни.
  
  уйдут гости, потеряются друзья, замолчит телефон, вы останетесь одни.
  
  пройдут женщины, умрёт собака, потеряются фотографии, вы останетесь одни.
  
  пройдёт дождь, замолчат соседи, проедет автобус, вы останетесь одни.
  
  уйдут люди, умрут горы, умрут звёзды, вы останетесь один.
  
  
  
  
  ПОЕЗДКА В АВТОБУСЕ
  
  
  На автобусном терминале в Торонто шумно, как в стране третьего мира, только холодно, минус тридцать.
  Кондуктор, молодой латино, забрасывает чемоданы, шум моторов, дым, дым, закопчённые стены. Голуби жмутся на пыльных балках, очередь мёрзнет, индусы, китайцы, арабы.
  Над всем, высоко, в дыму, на крыше больницы надпись "Sick Kids".
  И всё.
  Больные дети.
  Сердце хочет остановиться от грусти.
  
  В пригороде деревья. Пытаются меня удержать. Цепляются ветками за облака. Царапают небо. Принимают трагические позы. Театрально страдают. Искренне грустят.
  
  Замёрзшие реки. Там тихо, подо льдом. Там спят рыбы.
  
  Снежные поля. Можно долго идти, проваливаясь по пояс, потом упасть и, замерзая, смотреть на вечернее небо.
  
  Белый лес. Иней. Деревья торжественны и прекрасны. Каждая веточка самая главная, самая важная, самая вечная, самая хрупкая и единственная.
  
  Меня больше нет. Я иней на ветках, ручьи подо льдом, клочья дыма на автобусном терминале под надписью "Sick Kids".
  
  
  
  
  КОГДА ЧЕЛОВЕК УХОДИТ
  
  
  
  Когда человек уходит, остаётся красота:
  
  Освещённые вечерним солнцем лес, поле, холмы, озёра, паутинками в вышине стаи диких гусей.
  
  Солнце уже совсем низко, и пронзённые лучами деревья теряют очертания, и холмы замирают, и облака вспыхивают, и дикие гуси спускаются ниже и, разбившись на мелкие группы, ищут место для ночлега на моей земле.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПЕРЕД СМЕРТЬЮ ВСЁ ЗАМИРАЕТ
  
  
  
  Перед смертью всё замирает:
  деревья, облака, птицы.
  Лучше всего умирать весной,
  в унисон с затаившими дыхание готовыми родиться листьями,
  неподвижно зависшими чайками,
  остановившимися ручьями,
  каплями дождя.
  Любовь, горевшая в глубине и принимавшая разные формы,
  взорвётся ослепительным светом,
  и тогда я смогу наконец вам помочь,
  всем,
  навсегда.
  
  ИСПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ
  
  
  Одна девочка хотела, чтобы мама рассказала ей сказку про фею.
  Но мама сказала: мне надо готовить еду, попроси папу.
  А папа сказал: оставьте меня в покое!
  Тогда девочка пошла к реке и села в лодку и сказала лодочнику: расскажи мне сказку про фею!
  И лодочник сказал:
  - Мы все чего-то хотим. Ты хочешь сказку, мама хочет готовить еду, папа - чтобы его оставили в покое. А я хочу, чтобы фея, которая заколдовала меня, снова превратила меня в молодого принца.
  А фея сказала:
  - Вы все чего-то хотите. Но если бы вы послушали, о чём шепчутся деревья, вы бы поняли, что вас ожидает большой сюрприз.
  Вы все чего-то хотите, но если бы вы прислушались к плеску воды, вы бы поняли, что все ваши желания давно исполнились.
  И не только те желания о которых вы знаете, но и те удивительные желания, о которых вы не имеете ни малейшего понятия.
  Вы все чего-то хотите, но все ваши желания исполнились сто миллионов лет назад, не только нынешние, но и те желания, которые вы могли бы иметь, проживи вы сто миллионов жизней.
   И вам остаётся только плыть по реке, слушая шум деревьев и плеск воды.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Высокие мысли
  
  
  ***
  Мы как электрические лампочки:
  погорим, погаснем.
  Придёт бог, вздохнёт, новую ввинтит.
  Не его ж вина, что все такие хуёвые.
  
  
  ***
  Вот, сдохни я, прямо сейчас, как есть, голый, в гамаке, от овердозы, потеряло бы, скажем, что-нибудь человечество, пожалело бы, опечалилось?..
  
  Мда...
  
  Но мне на него... тоже в принципе похуй...
  
  ***
  Мои мысли как весенние льдинки в ручье, прозрачные, хрупкие, бегут, сталкиваются, звенят, так весело наблюдать за ними!
  
  А иногда они как рыбки в аквариуме: плавают отрешённо кругами, смотришь на них и охуеваешь...
  
  
  ***
  Смотрю на себя в зеркало.
  Боже!...
  Что ж, наверно так и было задумано...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Куба
  
  Мисделис
  
  
  Заметки о Кубе
  
  
  
  Мне снилось что я бабочка в стеклянной банке. Вижу свет и пространство, хочу вырваться, бьюсь, взвиваюсь, но со всех сторон прозрачная стена.
  Просыпаюсь, светит солнце, блестит роса, и я по-прежнему порхаю с цветка на цветок.
  
  
  
  Cuando sali de La Habana Когда я уходил из Гаваны
  De nadie me despedi Никто меня не провожал
  Solo de un perrito chino Только щенок чау-чау
  Que venia atras de mi. Который шёл за мной.
  
  Como el perrito era chino Поскольку щенок был чау-чау
  Un senor me lo compro Его у меня купил один сеньор
  Por un poco de dinero За небольшие деньги
  Y unas botas de charol. И за лаковые ботинки.
  
  Las botas se me rompieron Ботинки порвались
  El dinero se acabo Деньги закончились
  Ay! Perrito de mi vida, О щенок моей жизни,
  Ay! Perrito de mi amor. О щенок моей любви!
  
   Так поёт Орайси укачивая на руках свою внучку Омару Салет. Орайси говорит: - Омара - моя жизнь. Вся, вся,вся моя жизнь, - и плачет.
  
  У Орайси самые красивые и печальные глаза на свете.
   Орайси 38 лет. У неё тело богини и походка королевы. Раньше она была танцовщицей. На спине, на талии, на груди и внизу живота у неё татуировки: бабочки,цветы, узоры.
  
  Дочку Орайси, маму Омары Салет зовут Янери, ей 15 лет, её муж бросил её когда она была на пятом месяце, от второго она сама ушла на днях, полюбила другого.
  
  Омаре Салет 6 месяцев, у неё аллергия и она может пить только козье молоко. Орайси купила козу. Коза забеременила и почти не даёт молока.
  
  У Орайси есть сын, ему 19 лет. Уже неделю он в полиции, забыл принять таблетки и хотел убить свою бабушку, маму Орайси. Его приговорят к общественным работам и отпустят.
  
  Бабушка Орайси была гаитянка и занималась мёртвым колдовством, её дом был полон костей и трупов животных, она насылала болезни и убивала людей. Мама Орайси лечила людей руками и заклинаниями. У Орайси тоже есть этот дар.
  
  У Орайси шрамы на лице, на руках и на груди. На деревенском празднике её муж нанёс ей пять ударов ножом. Он сел на восемь лет. Он был пьяница и сумасшедший. Второй муж был грубым и избивал её, и она от него ушла.
  
  Когда Орайси была маленькая её сбил грузовик и она лежала в больнице два года, и ещё много месяцев потом, взрослая, из-за осложнений.
  
  Раньше у Орайси была младшая сестра, она тоже танцевала, но умерла в двадцать лет от долгой неизлечимой болезни. В честь неё назвали Омару.
  
  У Орайси опухоль в голове. Она принимает таблетки чтобы унять боль. Иногда она становится сумасшедшей, когда ей слишком плохо. Однажды ей стало так плохо, что она приняла много-много таблеток чтобы умереть.
  
  Ay! Perrito de mi vida,
  Ay! Perrito de mi amor.
  
  Так поёт Орайси укачивая на руках свою внучку Омару Салет.
  Наверное это самая грустная песня на свете.
  
  
  Ожидание. Попутки, автобуса...
  - Придёт.
  - Уже прошёл.
  - Другой придёт.
  - Сегодня уже нет.
  Молчание. Придёт - не придёт... Цикады. Тишина.
  
  
  Дорога. Солнце, кактусы, сухая трава, стук копыт, скрип телеги.
  Постепенно забываешь куда и зачем едешь, время исчезает, и кажется, что начинаешь понимать Кубу.
  
  
   Земляной пол, стены из фанеры, пара досок, картонные перегородки, пара жестяных листов - крыша. Типичное жилище хинетеры.
   Алтарь в углу: Чанго ли, Элегуа, Очун, монеты, сигары, немного рома в пластиковом стаканчике. Кукла, плюшевый мишка, такие старые и потрёпанные, что хочется плакать.
   Возле кровати с продавленным матрасом на столике осколок зеркала, дешёвая косметика, презервативы. Ящик с одеждой, туфлями, бельём. И всё.
   И девушки, слегка смущённые, хлопотливые, хозяйственные, красивые как цветы.
  
  
   По приезде в отель.
  Франк.
  Из Торонто, лет 60, бодрый, напористый, разговорчивый, работает в шоу бизнесе. В прошлый приезд купил своей девушке дом в Сьенфуэгос. "Что такое десять тысяч? А я с ней пробуду ещё годика три -четыре, потом возьму другую. Представляешь сколько бы в Канаде стоила такая цаца?!" На фото очень красивая тригенья, обнажённая.
  
  Джо.
  Он так и остался британцем, хотя большую часть жизни провёл в Канаде. Добродушный, спокойный. Ему лет 65-70. Рачель, худенькая мулатка лет двадцати, снимает ноги с его колен, жестом показывает: - Поди, принеси ещё пива. Он вздыхает, идёт, приносит, она целует его в лоб, снова кладёт ноги ему на колени и возвращается к своему телефону.
  
  Стив.
  Тоже канадец, 55 лет, его девушка, полная мулатка, раньше работала в этом же отеле, мыла туалеты. Теперь они здесь проводят пару недель каждые 2-3 месяца, он регулярно присылает деньги, она больше не работает.
  
  Неделю спустя.
  
   Вот уже несколько дней Франк одинок. Тригенья захотела холодильник для своего дома. Большой, за 800. Франку показалось дорого, он купил за 500. Она возмутилась и выгнала его. Почему-то мне его не жалко.
  
  Джо тоже остался один. Дедушка Рачель серьёзно заболел и попал в больницу. Джо очень переживал, дал ей 300 долларов и она уехала в Санта Клара, в больницу к дедушке. Враньё. Я видел её на следующий день в Сьенфуэгос в парке, в обнимку со своим чуло. Разумеется я не стал расстраивать Джо.
  
  Стив поссорился со своей мулаткой. Она разбила мобильник и потребовала новый, "а они здесь такие дорогие, я сказал, что привезу из Канады, но она заперлась в номере и не хочет разговаривать,"- жаловался Стив.
  
  Я прощался с Яни. Красивая, цыганского типа, нас познакомила Рачель. Накануне в городе Яни выпросила у меня два платья и на удивление блядские туфли, и теперь была в шоке, узнав, что у меня больше нет денег. Даже на такси. И кредитной карточки. Это было трогательное прощание. Она плакала. Особенно когда я снял с неё мои солнечные очки:
  - Любовь моя, у тебя такие красивые глаза!
  - В следующий раз как приедешь пойдём ко мне домой.
  - И что мы будем делать?- спросил я, обнимая её.
  Она поцеловала меня в губы и, отстранившись, сказала без улыбки:
  - Я тебя зарежу.
  
  В аэропорту две компатриотки попросили меня объяснить:
  - Мы никогда ещё не видели такого блядства как в этом отеле! Как можно?! Бедные кубинские девочки и эти старые козлы!
  - Это Куба, - сказал я, - Здесь всё очень, очень неоднозначно...
  
  
  
   На Кубе нет полутонов, счастье мгновенно сменяется отчаяньем, и от таких перепадов кружится голова, и, казалось бы, можно уже привыкнуть, стать спокойным и мудрым,
  но...
  Лёгкое, почти случайное прикосновение, взгляд, дерзкий, томный, гордый, снисходительный, лукавый, манящий, из глубины накрашенных глаз,
  - Хочешь?
  из глубины веков,
  - Хочешь меня?
  со дна омута, из ада, из рая, из ночи...
  - Да. Хочу.
  
  
  
   Ядаирис Герреро Гонзалес. Проститутка из Парка Цветов.
  Моя любовь, моя несбывшаяся мечта.
  Чудовище, убившее мою мечту.
   Ночью на набережной меня окликнул хинетеро, Орестес Рохас, и я сказал ему, что умираю от любви. Мы пили ром, и он говорил, что ей выпал счастливый билет, и что влюблённый мужчина подобен быку, и надо стараться не сесть в тюрьму, и что кубинкам постоянно нужен секс...
   Наутро я был в её деревне. Перед её домашним алтарём, перед Санто Лазаро (Бабалу Айе) мы поклялись больше не блядовать и не изменять друг друг другу.
   Позже я узнал, что пока я отчаянно добывал для неё деньги, стараясь не сесть в тюрьму, она продолжала приходить в Парк Цветов.
  
  В Гвардалаваке на пляже, я был пьян, я приревновал её к к спутнику её подруги. Высокий молодой негр, представленный мне как племянник Ядаирис сказал мне: - Если любишь человека надо ему доверять!..
  Позже я узнал, что это был её муж. Я переспросил: - любовник, сутенёр? Нет, законный любимый муж.
  
   Первый муж Ядаирис бросил её ради туриста из Швейцарии. Это нормально, плохо только, что он так мало помогает дочери. Её подруга Чина живёт с мужем душа в душу, ищут друг другу клиентов, и вот уже неделю у него есть юма, пожилой канадец, а она в Парке Цветов, а дети у бабушки.
  
   На Кубе кладбища очень красивые. Белые чистые надгробья, статуи, обелиски, кресты. Пусто, тихо. Идеальное место чтобы плакать. Особенно когда идёт дождь, и на всех окнах крест накрест скотч, и город пуст, все заперлись и ждут урагана. Я замечаю вдалеке, у ворот, фигурку под зонтом. Я думаю: если это она, если только это она, волнуется, ищет меня, как я там один, под дождём, я всё забуду, все свои обиды, я вернусь к ней опять. Но нет. Это марикон. Женский зонтик, цветастые шорты, смотрит на меня с любопытством.
  
   Как причудливо сплетаются ветки под тропическим солнцем. Какие удивительные цветы, бабочки, птицы в сельве. Какое великое спокойствие. Одни люди рождаются, другие умирают, от болезни, или режут себе горло. Деревенские девушки выходят в парки, на пляжи, на дискотеки, к отелям, дома их ждут любимые мужья. И дети, приходящие в ужас при виде полицейского.
   Ночью повсюду музыка и молчание звёзд, поутру визг, режут свиней, и собаки ещё долго не могут успокоиться, потом дети в красивой отглаженной форме, в красных и синих галстуках идут в школу, перепрыгивая через лужи, их провожают сонные матерящиеся мамы, не успевшие смыть косметику. У девочек в глазах вызов.
  
   Глаза это что-то особенное, глаза - они нам не принадлежат. Не может быть у семилетних девочек таких пронзительных глаз.
  
  Из них смотрит Женщина, Богиня, хозяйка этого тела и этого острова.
  
  И всех других, и тел и островов.
  
  
  
  
  
  Сезон манго
  
  
  
  Ночью на крыше соседского дома видели сову, и к утру соседка наконец умерла.
  
  На дороге идущей вдоль моря тихо и пусто. Машин нет, людей нет, нет ветра. Мы идём молча, держась за руки. Наши руки мокрые от пота. На этой дороге нет ни прошлого ни будущего. Мы будем идти по ней до самой смерти. И после. Я так хочу.
  
  Моя любовь моё сердце моя жизнь моя мечта.
  
  Возле высокой изгороди из кактусов пожилой крестьянин с мачете распрямляется и какое-то время смотрит на нас, как смотрят на облака.
  
  Мы спускаемся к морю. Под ногами мёртвые кораллы камни водоросли песок.
  
  Мангле образуют естественный бассейн с тёплой прозрачной водой. Мы стоим на коленях на белом песчаном дне и пьём ром из плоских ракушек. Стайки рыб. По корням бегают крабы.
  
  Карибская сказка, карибская древность, карибская вечность. Время остановилось, солнце остановилось, тени замерли.
  
  Я говорю, наверное это рай. Милагрос говорит, что в раю должна быть река. И расти яблоки, груши и клубника, эти фантастические плоды, которые она никогда не пробовала. Но пальмы должны быть тоже. И вино из настоящего винограда. И снег.
  
  Над горами собираются тучи.
  
  Сезон манго подходит к концу. Приближается сезон ураганов.
  
  
  
  
  Остров погибших надежд
  
  
  
  Сильвия - Нико
  
   Привет Нико! Как дела?
  Это Сильвия, помнишь, испанка, подруга Карлоса.
  Я пыталась связаться с Милагрос, но почему-то она не отвечает. Надеюсь у вас всё в порядке?
   Представляешь, мы с Карлосом тоже решили пожениться. Но эта бюрократия! И так всё дорого... Нельзя ли как-то ускорить, упростить? Расскажи если что знаешь.
  И фотки, пришлите свадебные фотки!
   Привет Милагрос. Чао.
  
  
  Ким
  
   Мне и самой уже смешно. Корея и сальса!
  Но всё-таки я же занималась почти два года и мне казалось, что я могу немного танцевать... А кубинцы смеялись. Они не понимают, как нам трудно, потому что мы разные... И я решила - буду только смотреть.
   А Ребекка сказала - я отведу тебя в клуб где самая лучшая сальса. Но она меня забыла в парке. Она сказала - подожди здесь и пошла говорить с кубинскими друзьями. Она была рассеянная и грустная. Я ждала, ждала целый вечер, но она не вернулась.
  
  
  Ребекка
  
  - Я его знаю,- сказала Милагрос,- Он танцует в Тропикане. Пинга! Даже не поздоровался! И что он делает с этой немкой? Он же гей на двести процентов!
  
   Так уж совпало, что на следующее утро за завтраком Ребекка, средних лет бухгалтер из Мюнхена, была одна. Я хотел было спросить где её танцор, но посмотрел ей в глаза и не стал. Через день она улетает, поменяла билет.
  - Если хочешь я отведу тебя вечером в одно место, там лучшая сальса в Сантьяго, - сказала она Ким.
  
  
  Омара
  
   Я знаю, что он приедет. Рано или поздно. Я увижу его. Я знаю. Я жду. Я буду ждать столько, сколько надо. Я ничего не хочу от него. Я только спрошу, посмотрю на него и спрошу "Почему?" "Почему ты так поступил?" Я знаю, у него никого нет, и не будет, теперь он уже старый и никому не нужен в своей Италии, и я тоже почти старая, и я хочу спросить, увидеть его, его лицо, смотреть не него и спросить почему, почему, все эти годы, почему, чего ты испугался, да, мой бывший отказался дать Милагрос разрешение на выезд, ну и что, надо было только подождать, да я бы убила его, да я бы... Или была другая причина?.. Почему?..
  
  
  
  Серж
  
   Вот, познакомься. Мирелис, моя супруга. Ей девятнадцать, мне... Но я вижу, ты не ханжа. Я купил ей дом, мебель... Мало у кого в Сантьяго есть такой дом... Кондиционер... Серьги, цепочки, кольца... Она любит золото...
  
   Прошлым летом у меня был второй инфаркт. Она думала, что я умру и украла деньги...
  
  Но что такое деньги?..
  
  
  Нико
  
   Вскоре после взлёта, когда низкие облака остались внизу, и сверкнуло солнце, и я на мгновение снова почувствовал себя живым и подумал - а хорошо бы он упал, падают же они иногда, а старик сидящий рядом сказал - о, у нас одинаковые штаны - да, похожие, - да нет, совсем одинаковые, только немного разного цвета, ха-ха, у нас хороший вкус, где вы их покупали?
  
  
  Ярис
  
   Ты правда говорил с ним? Он мне так и не написал...
   Помнишь, он ждал меня у столовой каждый вечер, и даже когда было много работы, и я задерживалась, и потом всё говорил, говорил по-французски, так красиво, и держал меня за руки, а я говорила - Стефан, я ничего не понимаю, позови Нико, а ты сказал - что тут понимать, просто слушай. И я стала мечтать, как маленькая девочка и улыбалась когда ехала в автобусе на работу, и на работе, пока мыла посуду.
  
   Когда вернёшься в свою страну... нет, больше не надо ему звонить.
  
  
  
  Луиза
  
   Если честно, Милагрос, мне не понравился Рейнерис. Пусть он сто раз твой сантеро, крёстный и второй отец.
  Знаешь, Нико, как я рассталась со своим мужчиной? Однажды он попросил у меня денег, чтобы заплатить сантеро за какую-то инициацию. Я ответила - нет, я присылаю тебе достаточно, но платить сантеро не собираюсь, со своей религией разбирайся сам.
   Когда я прилетела, мы по дороге зашли к сантеро, и тот назначил ему инициацию на следующий день. Дома я, естественно, хотела заняться с ним любовью, и тут он говорит - нельзя, табу. Нельзя видите ли перед этим обрядом, назначенным на завтра! Нет, вы понимаете?! Я прилетаю из грёбаной Италии, мы не виделись три месяца, а этот урод назначает назавтра грёбаную инициацию, специально, чтобы мне отомстить, за то что я не дала денег! Он попытался меня обнять, я сказала - убери свои руки!..
   Мы потом сходились ещё два раза. Но у него всегда были другие женщины, он такой бабник...
  
  Он звонил мне на прошлой неделе...
  
  
  Мария
  
   Эта страна как зияющая рана. А вы как мухи, слетающиеся на кровь. Вам не хватает тепла, жизни, страсти, любви, в вашей холодной стране. Только море, белый песок, танцы, доступные женщины, это фасад, а чуть дальше - нищета, ложь, жестокость, меркантильность, отчаянье, предательство, смерть.
  
   Но что бы я ни говорила, ты меня не услышишь. Ты очарован своей танцовщицей. А я - я такая же как ты, Нико, я тоже живу своей мечтой. И мы оба погибнем.
  
  
  
  Бабушка
  
   Она его потеряла. Как её мать, потерявшая своего итальянца. Боже милосердный, Милагрос, ну нельзя быть такой безрассудной!
   Она по-прежнему ругается и смеётся громче всех, помыкает друзьями, прима балерина, цыганская королева, но боже, сколько же она курит, и какая тоска в её глазах! Скоро карнавал. Боже милосердный, что с нею будет, если она не сможет танцевать...
  
  
  Арлетис
  
   Нет, ты всё перепутал! Три мальчика это у Лили, а у меня дочка и два поросёнка. И её муж всё ещё в тюрьме, а мой уже вышел, но я ушла от него ещё раньше. И она спит с полицейскими, а я нет и поэтому не могу приходить к отелю. Они заставили меня подписать какую-то бумагу, и сказали, что теперь если что посадят. Я тогда так испугалась, подумала - зачем мне это, у меня же есть дочка и домик в горах и мама и два поросёнка...
   Нико, не думай о ней, найди для меня местечко в твоём сердце...
  
  
  Милагрос
  
   Рейнерис обещал мне самую красивую карросу на карнавал. Но он много чего обещает. Он обещал вернуть Нико. Пинга! Они все думают, что это моя вина. Когда мать заговорила со мной о нём я так ударила рукой по стене, что из кольца выпал камушек. Пинга! Оставьте уже меня в покое!
  На карросе площадка совсем небольшая, метра два, нужно быть осторожной, но я буду так высоко, я буду танцевать, а все будут смотреть на меня снизу, такие маленькие, а я опять буду королевой, и у меня будут крылья и перья и блёстки на лице и маска и никто не увидит что я плачу.
  
  
  
  Нико - Сильвии
  
   Привет. Очень рад за вас с Карлосом!
  
   К сожалению ни упростить ни ускорить тут ничего нельзя. Но всё не так уж и сложно, за месяц вполне можно управиться. Дорого, да.
   Зато свадьба, даже самая роскошная обойдётся недорого. И огромный зал на берегу залива на сотни гостей, и цветы, и машины и ленты и воздушные шары и прекрасное платье и фотограф и ром и шампанское и торт и музыка и вальс.
  
  
  
  В церкви
  
  
  В церкви тоже было жарко. Но зато пусто и тихо. Я шёл между рядами к алтарю, всё больше воспаряя душою.
   (Думаю феномен этот связан с особенностями архитектуры. Душа стремится вверх чтобы заполнить купол).
  Но впереди кто-то молился, и, чтобы не нарваться на грубость (в церкви люди ищут уединения) и соблюсти положенную 2-х метровую дистанцию я свернул и присел на лавку возле статуи францисканского монаха.
  
   В руке францисканец держал книгу, на книге стоял младенец с серьёзным лицом и тянулся ручками к лицу монаха, который смотрел на него с нежностью.
  
   - Кто это? - спросил я проходящего служку.
  
   - Это же Святой Антоний Падуанский! - возмущённо воскликнул служка.
  
   "Ебать!" - подумал я, вслух же сказал:
  
   - Ах да, ну конечно! Благодарю Вас! - и достал телефон, намереваясь прогуглить Святого Антония, но увидел, что за короткое время с выключенным звуком Мисделис прислала три эсэмэски и поспешил на улицу.
  
   Моя душа мгновенно заполнила голубой купол неба, а солнце жарило нещадно, хотя и меньше, чем там, на Кубе, где Мисделис приходится подниматься на гору, чтобы мне позвонить, потому что до деревни "Две Пальмы" мобильная связь не доходит.
  
   Она сказала - где тебя носит средь бела дня - она сказала - мне плохо, я скучаю, когда кончится эта зелёная хрень, мы здесь как в тюрьме, и все в масках, как зомби, и кругом полиция, и я не могу без тебя.
  
   А у нас тоже зомби, только потолще, и то же самое солнце и купол неба, и та же часть света, и жара и зелёная хрень, и всё отменено и закрыто и что я могу поделать, и я тебя люблю.
  
  
  
  
  Встреча
  
  
  Перед тем, как заснуть я думал о Милагрос, и во сне мы встретились. Взявшись за руки, мы шли по вечернему Сантьяго. Было непривычно тихо и красиво. Мы всё ещё любили друг друга. Стемнело, и в небе появились удивительные звёзды. Мы спустились к морю и молча смотрели на звёзды.
  
  
  
   Дьявол на Кубе
  
  
  Четыре бутылки светлого рома...
  Если только она благополучно доберётся до Гаваны, устроится с жильём и с работой, если мама выздоровеет, и отец вернётся, и брата выпустят из тюрьмы, и она встретит хорошего парня, и второй брат бросит пить и найдёт работу, и... четыре бутылки это очень много... и пусть сдохнет тот гад, который украл её деньги, и соседка - ведьма, если только это она подкинула к её дверям ту дрянь...
  
   Она дала этот обет, когда закрыла за собой калитку, впервые покидая деревню. У неё был небольшой старый рюкзак и ещё маленькая красивая сумочка.
   Светало, чернели контуры гор, просыпались птицы, начинали розоветь облака. Мисделис помедлила, глядя на горы. Четыре бутылки это так много...
  
   - Но почему дьяволу?! Почему не твоей Африканской Королеве? Почему не Очун, не Обатала, не Бабалу Айе? Почему не Элегуа, если уж на то пошло, с его злой ипостасью Ешу? В сантерии вообще нет дьявола!
  
   - У Маруфины есть ром и сигары и монетки, Очун я налила чашку мёда, а других богов у меня дома нет, ты же знаешь. Но перед отъездом я была у сантеро и мыла голову кровью, и на мне всегда крестик с Исусом Христом, и потом я убила чёрную курицу для Элегуа... А дьявол... Ну так, на всякий случай. Чтобы иметь поддержку с обеих сторон. И к тому же это было первое, что я увидела, закрыв калитку, на столбе у соседки. Она вообще-то хорошая женщина, хотя мне не очень нравится, что она ведьма.
  
   Старый, растрескавшийся от солнца и дождей коровий череп, прибитый к дереву. Один рог чёрный, другой белый, между ними огарок свечи. Краски давно потускнели.
  
   - Но ведь он же ничего тебе не дал...
   - Что-то всё-таки дал, - она отворачивается, пряча улыбку.
  
   Мы стоим перед ним, держась за руки. Дьявол смотрит на нас чёрными пустыми глазницами.
  
  
  
  
  
  Белые стены
  
  А у нас тут всё белое потому что идёт снег и холодно и ветер и метель. А у вас жара и на улице дым и шум мотоциклов и голые стены и тоже всё плохо.
  
  Всё закончилось всё обрушилось всё сгорело всё прошло. Мои мечты твои мечты наши мечты глупые мечты волшебные мечты всё погибло.
  
  Сможешь ли ты танцевать? Ты будешь так танцевать что все замрут от восторга а потом им захочется плакать. А ты будешь плакать смывая косметику болтать с друзьями и плакать и плакать ложась спать.
  
  Ты смотришь на шумный город на жаркий город на дымный город на голые стены местами в пятнах от копоти местами (там были фотографии) всё ещё белые как снег.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Весенний ад, сюита
  
  
  
  
  
   Земля такая маленькая и так быстро
   вертится, что никогда не знаешь, где
   окажешься...
  
  
  
  * * *
  
   Как страшно! Здесь убивают по-настоящему. Здесь умирают по-настоящему. Страдают, мучаются, плачут, сходят с ума, всё по-настоящему. Как интересно! Какой хаос, какая дьявольская гармония! Все дороги сплетаются в лабиринт и кончаются тупиком, все двери открываются в бездну, надежда оборачивается отчаяньем, оазисы оказываются миражами.
   Какая странная игра!
  
  
  
   Молитва
  
  
  Пусть предадут меня те кто ещё не предали отвернётся кто ещё не отвернулся забудет кто ещё не забыл отними у меня последнюю надежду разбей последние мечты ввергни в ещё большее отчаянье причини ещё худшую боль убей только не оставь меня господи не дай мне уснуть.
  
  
  
  
  
  
   МДП или Gracias a la Vida
  
  
  
  
   ... Я поняла, что письмо успокаивает
  
   страдания в душе. В моей их слишком много.
  
   Сегодня я буду петь так, что это будет
  
   криком тревоги.
  
   Виолета Парра
  
  
  
  
  Я открыл холодильник, на пол упала пластиковая банка йогурта и я зарыдал, я сложился пополам и завыл, я убирал с пола йогурт, по щекам текли слёзы, и я выл, стараясь потише, стесняясь соседей.
  
   Сколько на земле людей? Скажем 10 миллиардов. Значит эту боль надо помножить на десять миллиардов. Земля не выдержит этого. Солнце не выдержит, вселенная не выдержит, бог не выдержит. Эта боль взорвёт всё как ядерный взрыв, будет ядерный взрыв, всё погибнет, я знаю. Будет другая жизнь, без боли, простая и хорошая, где такие как я будут умирать в детстве, пока их ещё кто-то любит.
  
   Психиатр говорит, Вы построили себе панцирь, много лет назад, чтобы защититься от потерь. Какой к чёрту панцирь, у меня даже нет кожи, я всегда жил без кожи, но больше не могу, не могу жить, но я хочу выжить, забиться куда-нибудь и выжить, как есть, без панциря.
   Но он хочет надеть на меня панцирь , он спрашивает: - Через 2 года Вам будет 50, может быть дело в этом? Он считает меня лузером, я живу на пособие и работаю подопытным кроликом, у меня нет женщины, нет дома, нет машины, нет друзей, мои дети не хотят меня видеть.
  
   (Я представляю.
   Юбилей, 50-летие. Длинный стол в ресторане, нет, лучше дома, нет, лучше в саду собственного дома. За столом под яблонями мои многочисленные дети, многие уже взрослые, у них на коленях младенцы - мои внуки. Потом мои друзья, школьные, армейские, университетские, коллеги по работе. У всех на лицах радость и добрые блядь улыбки. А вот рядышком любимая супруга, смотрит на меня нежно и с гордостью. А ещё можно добавить немножко этнический или религиозный мотив, скажем гости в кипах, старенький мудрый раби, друг семьи, или весёлый добродушный батюшка, а гости тогда в рубахах, сарафанах, или блядь с чубами, а может мулла и все в тюбетейках. Вот встаёт с бокалом в руке мой лучший друг: - Я поднимаю этот тост за нашего дорогого любимого...)
  
   - Нет, говорю я, вряд ли дело в этом. Упавший йогурт меня трогает куда больше, я вспоминаю о нём и не могу сдержать слёз.
  
   Виолета Парра, которая сочинила самую прекрасную песню на свете "Спасибо жизни" через год после этого застрелилась, ей было 50 лет. Если бы я был рядом я бы ей помешал, я бы всё сделал чтобы ей помешать. Я бы утешил её, я бы сделал ради неё всё, я бы умер ради неё. Она моя сестра.
  
   Психиатру лет 60, у него есть всё, его панцирь не пробьёшь из пушки. В другое время я бы его пожалел, но сейчас мне бы только вынырнуть.
  
   Я искал на интернете летальные таблетки и меня выкинуло на сайт против самоубийств. Это был очень добрый сайт, наверно писала женщина. Я следовал пошаговой инструкции как сделать чтобы мои защитные ресурсы превзошли или уравновесили боль. Я плакал и чувствовал облегчение. Пока она не сказала: теперь снимите трубку и позвоните кому-нибудь. Я как будто ударился об стену на полном ходу. Мне некому позвонить.
  
   В парке при больнице весёлый сумасшедший убирает мусор, он кричит издалека, приветствует, машет рукой, он счастлив. Я завидую ему, у него есть небо, деревья, ветер, он жив.
  
   Раньше у меня не было своей души.
   Наверно если долго кого-то мучить она появляется как рана. Раньше любая боль делилась на 10 миллиардов и всё было легко.
  
   Психиатр говорит: в какой-то момент Ваш груз стал непосильным. Не знаю. Одно время в Иерусалиме я работал сторожем в психиатрической больнице и как-то ночью привезли женщину. - Такая хорошая женщина, - рассказывал санитар, - скромная, религиозная, четверо детей, и вдруг стала кричать, выбрасывать в окно вещи, мебель...
  
   (Я представляю.
  Мулла, священник и раввин смотрят на религиозную женщину, которая беснуется на балконе, выбрасывая мебель. Раввин молчит, потупился. - Ну, что думаешь? - спрашивает мулла. - Чёрт её знает, вздыхает батюшка, - наверно надо в психушку.)
  
   Не знаю насчёт груза. Было хорошо - я смеялся, плохо - плакал. Вот та женщина, она да... Моя сестра.
  
   Однажды в парке я встретил лыжницу. Она раскраснелась от мороза, на её лице была улыбка. А в глазах такая тоска, что я отшатнулся, её улыбка была гримасой боли.
  
   Психиатр говорит: Вас должно быть угнетает чувство вины.
   (Трое священнослужителей дружно кивают.)
   У меня нет чувства вины. Я ничего не сделал.
   Мы все задыхаемся от чувства вины, мучаем себя и других. Никто не может быть ни в чём не виноват. Никто никогда ничего не сделал.
  
   Виолета Парра пела: "Любовь делает нас невинными".
  Кроме любви ничего и нет, жизнь это концентрация любви, сердце сияет любовью как солнце. Мы рождаемся, это апофеоз любви, и растворяемся в ней когда умираем, как волны, которые бьются о берег и отступают, возвращаются в океан, опять и опять и опять, великое спокойствие, великое безумие, одна и та же вечная неутолимая страсть.
  
   Я хочу жить. Я хочу умереть. У меня в груди возле горла живёт змея. Когда я пишу я заклинаю змею, я пишу кровью. Она просыпается и мне хочется умереть, она засыпает и боль превращается в сияние сердца.
  
   Она пела:
   "Спасибо жизни, которая столько дала мне,
  которая дала мне смех и которая дала мне слёзы,
  чтобы я отличала счастье от отчаянья,
  два матерьяла, из которых сделана моя песня,
  и ваша тоже. Она одна у всех. Это МОЯ песня."
  
   Со мной что-то не то, что-то совсем неправильно, я больше не могу я так больше не могу мне плохо всё очень очень очень плохо я всё забываю в холодильнике какие-то конверты я не могу есть не могу спать я боюсь телефона там всегда писем нет если я умру кто узнает мне никто не звонит никто непридёт лекарство я не могувыйти наулицумне плохоплохоплохоплохоплохо
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Весенняя игра в шахматы
  
  
  
   В сквере два старика играли в шахматы.
  
   Строились планы, разрабатывались стратегии, просчитывались ходы и комбинации, плелись интриги.
  
   На доске было затишье. Затишье перед грозой, перед битвой, перед гекатомбой, перед катастрофой. Фигуры застыли. Застыли короли в ужасе от собственного бессилия, застыли ферзи в роковом экстазе, готовясь к смерти, обречённо застыли ладьи, вслушиваясь в тишину, в последние секунды пытаясь понять. Замерли слоны и кони, дрожащие от напряжения, затаившие дыхание, скорей бы уже началось, скорей бы всё кончилось.
  Замерли удивлённые пешки. Им не вполне ясен смысл происходящего, они знают, что сейчас умрут, но в душе всё ещё не верят.
  Одна из них (белая, вторая справа) вдруг понимает, что всё было обманом, ей никогда не пройти в ферзи, ей ничего не изменить, ей никогда не измениться, она просто кусок дерево, а впереди пустота.
  
   Старик, тот что в очках, щёлкнул языком и покачал головой. Второй, бородатый в берете, кивнул и улыбнулся.
  
   Снег в сквере уже почти весь растаял, ветра не было, и на деревьях кричали белки.
  
  
  
  
   Если ты свернул с дороги
  
  
   Если ты свернул с дороги, если попёр по бездорожью, через лес, через болото, кто тебе виноват? Кто тебя гнал в болото, в лес? А если и гнали? Надо было цепляться, руками и зубами, за то что было. А у тебя в башке что-то переклинило, ты и пошёл. Тебе на болоте что-то померещилось - ты и пошёл. Через болото, через лес, через чащу, через грязь, через завалы, через сугробы, через просеку, через гору, через реку, через дюны, через виноградники, через ручей, через рощу, через холмы, через поле, через лужайку, через озеро, через степь, через море, через остров, через пустыню.
  
  
  
  
   Жизнь и смерть N
  
  
  N, 30 лет назад осуждённый на пожизненное заключение за страшное преступление, которого он не совершал, был освобождён досрочно за примерное поведение и в связи с ухудшающимся состоянием здоровья.
  
   Первые несколько лет после суда он ещё пытался что-то кому-то доказать, но когда жена, получив развод, передала ему через адвоката, что он никогда больше не увидит своего сына, смирился. Позже ему даже стало казаться, что он и вправду виновен, а потом и вовсе стало всё равно. Другие заключённые сторонились его: от него веяло несчастьем.
  
   Перед тем как покинуть тюрьму он получил некогда принадлежащие ему предметы: связку ключей, усохший от времени пустой бумажник и записную книжку, распухшую за эти годы от телефонов и имён, ни одно из которых ни о чём ему не говорило. Выйдя за ворота он выбросил в урну ключи, сунул в бумажник выданные купюры и привычно пробормотав: "Я не убивал" двум поджидавшим его журналистам, пошёл к автобусной остановке.
  
   Жизнь его после освобождения изменилась мало, разве что дни без привычного тюремного распорядка тянулись дольше. По вечерам он слушал молчание телефона, перелистывал альбомы с фотографиями и записную книжку, перед ним проплывали смутно знакомые персонажи, обрывки слов и событий. С каждым днём фотографии становились всё более чужими, постепенно превращаясь в картинки из журналов, а записная книжка худела, пока совсем не исчезла.
  
   Иногда во сне он кричал, не понятно к кому обращаясь, "Отдайте мою жизнь!" и плакал.
  
   Однажды, гуляя в парке, он увидел своего сына, тот возвращался из школы с друзьями. N шёл за ним до самого дома, но так и не узнал его.
  
   В другой раз на соседнюю скамейку присела женщина с коляской, и младенец долго смотрел на N круглыми чистыми глазами. Потом он стал смотреть на голубей, а на душе у N вдруг стало легко.
  Через несколько дней на этой же скамейке он умер.
  
  
  
  
   Путешествие Софи
  
  
  
  Здравствуй, дорогая сестрёнка!
   Ну конечно я расскажу, как провела отпуск!..
   Я, как тебе и обещала, полетела на юг. Да, наконец-то, в первый раз (знаешь, для меня это было наверно как полететь в космос, я ведь ещё ни разу не уезжала из города!) и, кажется, в последний...
  Хотя ты не подумай, я ни о чём не жалею! Впрочем обо всём по порядку.
   Сначала потерялся мой багаж, и наша группа уехала к морю, а мне пришлось задержаться. Я провела в аэропорту целые сутки, но знаешь, мне понравилось. Помнишь, я раньше любила приходить на вокзал, смотреть на уходящие поезда, ты ещё надо мной смеялась? А в аэропорту ещё интересней, особенно ночью, когда совсем пусто и тихо, только изредка шум самолётов, и таинственно, и шаги отдаются эхом. Я пила кофе и ела пирожки в буфете, и к утру мне стало плохо, видимо я отравилась. А может быть ещё из-за нервов и из-за усталости, в общем я потеряла сознание. Меня отвезли в больницу, и я проспала почти целый день.
   Вечером меня отпустили, правда оказалось, что я упала очень неудачно, сильно ушибла коленку и почти не могу ходить. Мне пришлось снять комнату, совсем недорого, но у хозяев был праздник, всю ночь играла музыка, и ещё было очень жарко, и я не могла спать, всю ночь сидела на балконе и смотрела на звёзды, они там такие большие!
   Поэтому я переехала в гостиницу, хотя это дороже, и я не рассчитывала на такие траты, но хотя бы выспалась! На следующий день я хотела погулять по городу, но коленка так разболелась, что мне опять пришлось идти в больницу. Я прождала всю ночь, а когда меня наконец вызвали, от волнения забыла на стуле свою сумочку, и кто-то её украл...
   Так что я осталась совсем без денег, и следующие сутки мне пришлось опять провести в аэропорту. Но там хорошо, впрочем об этом я уже писала...
   К тому же это были последние сутки, и коленка болела меньше, и, представляешь, они даже нашли мой чемодан! А на следующий день вернулась моя группа, все были такие радостные, загорелые, а мне почему-то стало стыдно, и я старалась не попадаться им на глаза.
   Хотя почему мне должно быть стыдно? Просто моё путешествие было другим, не таким как у них, ну и что?.. Знаешь, наверно если смотреть откуда-то очень издалека, откуда-то сверху, это вообще всё равно, никакой разницы, просто как след от кометы, или как млечный путь: если присмотреться - много-много маленьких звёздочек, и вроде бы никакого в них смысла, но каждая на своём месте, и всё правильно и красиво...
   В общем не знаю как объяснить, да и чувствую я себя всё ещё как-то странно, всё-таки путешествия это такой стресс, но я ни о чём не жалею, совсем-совсем не жалею. Ни о чём. Твоя Софи
  
  Девушка в автобусе
  
  
  Она сидит у окна, ко мне в профиль, прекрасная как мечта. Я смотрю на неё не таясь, я знаю: она привыкла собирать дань взглядов. Она купается в них, она упивается ими. Она упивается весной, молодостью, солнцем, видом из окна. В её глазах восторг, торжество, экстаз, она хотела бы его скрыть, да не в силах, и уже не пытается. Её лицо светится счастьем. У неё обречённая улыбка. Она обречена на счастье. Она вдыхает весну, она живёт весной, она творит весну.
  Идя к выходу она скользит по мне взглядом и дарит мне немного своего света.
  Автобус тормозит, она придерживается за поручень.
  Её руки от запястья до локтя исчерчены поперечными шрамами.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Мошка в янтаре
  
  
  
   Не многим повезло так, как ей: увязнуть в смоле.
  
   В середине жизни осознать бесполезность усилий, почувствовать свою эфемерность, замереть, застыть, остановиться.
  
   Она, как и прочие до неё, поначалу не понимала своего счастья, билась, вырывалась, молила: "Отче! Пронеси чашу сию мимо меня!"
  
   Теперь она смотрит на нас из вечности, из зазеркалья, сквозь янтарную дымку времени, с окрашенного закатом облака, с далёкой звезды.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Между небом и землёй
  
  
  Жилю
  
  Былина
  
  
  Как во темном-то краю на потаённой стороне стоит терем высок
  Ко тому ко терему ни тропинки нету ни дороги столбовой
  А и стоит тот терем на лунном берегу у серебряной реки
  У серебряной реки на высоком берегу где всё время ночь
  Где всё время ночь, и во тереме том и вокруг него
  Во ночной-то тишине ни птицы не поют ни зверь не кричит
  Только слышится будто из того ли из окошечка
  То ли шёпот слышится то ли пенье сладкое
  Пенье сладкое, да нездешнее, пенье тихое, непонятное
  А и свет горит в том окошечке
  Свет изменчивый, убегающий
  То ли есть ещё, то ли нет его
  То ли нет его да и не было, да и пения того, али шёпота
  Померещилось тебе, показалося
  Ты иди да поспешай своей дорогою, а коли конный едешь погоняй коня
  Горяча коня да тонкой плёточкой, и на терем тот не заглядывайся
  Не стреноживай горяча коня, не ступай на крыльцо скрыпучее, не толкай десницей дверь дубовую
  Не входи во сени кромешные,
  Сени тёмные, непроглядные
  Как ошую там кости мёртвые, а одесную остры топоры.
  Не броди хоромами пыльными, по стенам бо там пятна чёрные,
  Пятна чёрные, вельми страшные, и горе и долу, и на лавках они,
  И на лавках они, и на дубовых столах
  Не броди хоромами пыльными, не всходи на высоку лестницу,
  Не слушай тихого шёпота, не покорствуй пению сладкому
  А того пуще не ходи во горенку, во светлицу не входи тесную
  Как одесную в ней красное окно, а ошую в ней -
  Не гляди туда, паче выколи себе очи ясные.
  Как войдёшь во ту светлицу добрым молодцем, а и выйдешь ты седым стариком
  Поспешай к окошечку красному, бросайся с утёсу высокого,
  С утёсу высокого да во серебряну реку
  А как станешь тонуть, слушай птицу вещую,
  Птицу вещую, птицу сирина.
  А и молвит птица сирин таковы слова:
  Можешь доплыть, а можешь утонуть
  можешь успокоиться, а можешь сойти с ума
  можешь найти, а можешь потерять
  можешь смеяться, а можешь плакать
  можешь выть, а можешь стонать
  можешь уйти, а можешь остаться
  мне вещей птице до тебя дела нет
  ни до тебя ни до других людей.
  Ты плыви себе лунной ночью
  Лунной ночью по серебряной реке
  Мимо берега высокого,
  Мимо терема печального.
  Убаюкают тебя волны ласковы,
  То ли есть ты, то ли нет тебя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Праздничный ужин с Богом
  
  
  
   Лисицы имеют норы и птицы гнёзда,
  а Сын человеческий не имеет
   где преклонить голову.
   И. Христос
  
  
  
  Итак я налил две рюмки. И сказал:
  
   - Господи! Раздели со мною скромную мою трапезу! Ибо нет для тебя секретов во всей вселенной, и в безграничном знании твоём известно тебе, что больше её разделить мне не с кем.
  
   Известно тебе и то, что испытания ниспосланные мне тобою зело превосходят скудные мои силы. Моя ли вина что с юных лет очарованный чудесами твоего творения преисполнился я жадной страсти и всегда просил у тебя более нежели был в состоянии вынести? Не ты ли создал меня таким? Не ты ли создал и всё что питало мою страсть, этот огонь, сжигающий меня изнутри? Зачем не отняв разума повергаешь меня в безумие, зачем губишь, не затушив прежде пожирающую меня жажду жизни? Не дав довольно сил дабы утолить её?
  
   И вот, не успел я произнести эти слова, как свет неожиданно соединился с тенью, сгустился, и передо мною, напротив меня за столом Он возник.
  Один глаз его был белый и как бы смотрел в себя, другой смотрел прямо, и вся боль мира была в этом взгляде. Он поднял рюмку, но рука его дрожала так сильно, что ему пришлось придержать её другою, на которой не хватало трёх пальцев. Вообще и руки его, и запястья, и лицо, и, особенно шея были покрыты множеством шрамов. Он опрокинул рюмку, будто это был самогон.
  
   - Вообще-то это хороший коньяк, - заметил я. Он кивнул и жадно принялся за еду. Худоба его была чрезмерной, редкие седые волосы и седая щетина обрамляли его бледное уродливое лицо.
  
   - Ещё? - спросил я, когда он расправился со всем, что было на столе. - У меня есть немного курицы и картошка. Он кивнул и откинулся на стуле, но тут же вскрикнул и схватился за спину. Лицо его потемнело от боли.
  
   Он стонал и тёр спину, пока я возился у плиты и разливал коньяк. Когда я поставил перед ним тарелку, он поднял глаза, и сказал устало:
  
   - Ты что-то имел спросить?
  
   - Нет, ерунда, ты ешь, ешь...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  За солью. Сюита
  
  
  
   1
   У меня закончилась соль. В этом нет ничего удивительного. И всё же... Вот так берёшь по щепотке каждый день, казалось бы она и не убывает, но вдруг, в один прекрасный день её больше нет, она нужна тебе, а её нет, и это странно, и думаешь, что уж если она закончилась, то значит закончиться может всё что угодно, нет ничего постоянного, разница лишь в продолжительности циклов, она разная у кошек, людей, попугаев, соли, слонов, деревьев... В этом нет никакой трагедии, достаточно пойти и купить соли, и всё возродится, воскреснет, всё вернётся на круги своя.
  
   2
  
   Когда идёшь за солью ни на кого не рассчитывай и не оглядывайся назад. Как бы ни было трудно надо дойти, купить соль и вернуться. Вам будут мешать, толкаться, задавать дурацкие вопросы, свистеть и бубнить под ухом. Бейте их и они заткнутся, посылайте и они уйдут. Помните: вы соль земли, и если соль потеряет силу, получится какая-то наверное уже полная хуйня.
  
   3
  
   Я осторожно открываю дверь. На лестнице полумрак. Шорох, приглушённый вскрик, шаги. Огонёк лифта горит красным. Лестница уходящая вниз. Неподвижная пыль в прямых лучах солнца, на лестничных клетках, из окон в грязных разводах. Звенящая тишина. На последней площадке неожиданно распахивается дверь. Консьерж. В руках его чёрный мешок, в глазах пустота. На улице солнце ослепляет меня. Старухи на лавочке вдруг замолкают. Шёпот. Беспокойные взгляды. Птиц не слышно.
  
  
   4
  
   От моего дома до магазина минут десять неспешным шагом. Полдень. Всё замерло. Солнце зависло в зените. Тишина, умиротворение. Природа отдыхает. Время неги, сиесты, ленивых медленно текущих мыслей, неторопливых шагов. Как прекрасны, как мимолётны эти летние погожие спокойные дни! Как прозрачен воздух, как ласково солнце!
  
   5
  
   Это просто пиздец! Эти бляди со своими газонокосилками! Откуда такая ненависть ко всему живому? Чем им мешают жёлтые, белые, синие цветы? У них в голове тоже моторы, и они уже не могут остановиться. Убивать цветы, деревья, уродовать кусты, уродовать котов. Школы, больницы, тюрьмы. Войны, асфальт, бетон. Всё залить бетоном, всё уничтожить.
   На скамейке в сквере Ахмед. Толкает крэк. И клиентов всё больше. А что ещё остаётся? Что ещё нам осталось?..
  
  
   6
   За сквером Странный Дом. Старинный особняк с заколоченными окнами, стенами увитыми плющом, буйно разросшимся садом. Уже много лет в нём никто не живёт. Его тёмные стены хранят страшные тайны. Однажды ночью они озарились оранжевым и синим светом, по саду засновали лучи фонарей, и до самого утра люди в белых комбинезонах и масках таскали на носилках и погружали в кареты скорой помощи длинные пластиковые мешки. Прошли годы. На мрачных стенах заброшенного дома так и не появилось ни одного граффити...
  
   7
  
   Жара. Смог накрывает город. Грязное небо над горизонтом. Всё плывёт. Пот заливает лицо. Каждый шаг даётся с трудом. У редких прохожих воспалённые безумные лица, медленная нетвёрдая походка. Мы зомби. Мы погибшие души. Мы тени в раскалённом аду. Наш удел одиночество. Мы проиграли. Наш удел отчаянье и смерть. Жизнь, где ты?!
  
   8
  
   Подхожу к магазину. Да, десять минут, не больше. Хотя что мне в том? Что нам во времени? Почему так случилось, что единственный из всех живых существ человек отделился от времени? Так неразумный пловец гребёт против течения, борется со стихией. Над головою его пролетает величественная цапля, стремительно скользя по течению круглым глазом удивлённо смотрит на него мудрый корморан. А он, поглощённый бессмысленными своими усилиями, ничего не видит вокруг, и наконец, выбравшись на пологий берег, падает в изнеможении на песок и умирает, так ничего и не поняв... Зачем я здесь? Чего ищу? Ах да, соль...
  
   9
  
   Вдалеке вдоль полок идёт девушка. Она появляется и исчезает, появляется и исчезает, появляется и исчезает.
  - Где она? -спрашиваю я кассиршу.
  - Кто? - она отрывается от книги.
  - Там была девушка, куда она пропала?
  Она стучит по клавишам.
  - С вас три доллара.
  - Тебе здесь не скучно?
  - Спасибо. Хорошего дня.
   Чудес не бывает.
  
   10
  
   Я выхожу из магазина. Как красива, как сказочно красива пустынная улица! Солнце играет в листьях деревьев. Ветер усилился. Парусами надувает бельё на верёвках. Как в замедленной съёмке колышатся волнами ветви плакучей ивы. Пронзительная тишина человека, отправляющегося в последнее путешествие. Волшебная тишина проснувшегося ребёнка. Таинственная тишина воскресшего из мёртвых. Шум ветра в ветвях деревьев. Дорога домой.
  
  
  
  
  Охота на лиса
  
  
   - Этой маске не менее трёхсот лет, - говорил Распорядитель, затягивая мне проволоку на затылке. Маска, красного цвета, была тяжёлая и неудобная. Не менее древним очевидно было оружие и снаряжение охотников. Латы, рогатые шлемы, мечи. Мой лёгкий оранжевый комбинезон давал мне несомненное преимущество в скорости. Впрочем, как объяснил Распорядитель, единственным оружием, которым воспользуются самураи, будут луки. Остальное - дань традиции.
  
   Когда-то в незапамятные времена Лис повадился воровать священных птиц принадлежащих богине солнца. Шестеро её сыновей решили убить его дабы восстановить гармонию мироздания. Они преследовали его шестьдесят земных лет. Они выпустили шестьдесят стрел. Шестьдесят лет метался Лис по священному лесу, и оставляемый им кровавый след становился всё ярче и яснее. И неотступно шли за ним охотники, читая на белом снегу красные знаки, учась каллиграфии, обретая мудрость и спокойствие. В лисьих следах они смогли прочитать все тайны вселенной ибо они были написаны кровью, спонтанно бьющей из её сердца. (Позже, в тёмные века, гадание по следам раненого зверя использовалось жрецами для предсказания будущего).
   Когда же они подошли к мёртвому Лису, то поняли, что совершили ошибку, что гармония навсегда покинула землю, что мир накренился и готов сорваться в пропасть. И тогда произошло чудо. Лис вознёсся на небо и стал созвездием, а перед ними на снегу лежал их брат, седьмой, самый младший, оставшийся дома.
  
   - Для охотников до самой смерти ты останешься Лисом, - говорил Распорядитель. - У вас одна задача. Постарайся выжить как можно дольше: бежать, идти, ползти, главное пребывать в движении. То что ты напишешь на снегу должно быть красиво.
   Посмотри на эту рощу, на деревья покрытые ранним снегом. На оранжевые гроздья рябины, на красные, оставшиеся с осени плоды. Ты видишь? Всё готово. Всё ждёт только тебя. Ты творец, ты картина, ты подпись.
   Беги!
  
  
   Так не бывает, так не должно быть.
  Я раненое больное умирающее животное хочу исчезнуть хочу чтобы меня добили.
   Последний шанс последняя отчаянная попытка всё или ничего. Я поднимаю глаза я улыбаюсь:
  Это всё не на самом деле.
   Какое-то мгновение я смотрю на себя сверху. Деревья покрытые снегом. Красные знаки на белом. Умирающий Лис.
   Я вижу: Всё это на самом деле.
  Жемчужный воздух. Восторг падения.
  Капли ручьи реки красной настоящей крови.
  
  
  
   всё что я сделал
  
  
   Всё что я делаю всё что я сделал всё что вы сделали всё что вы можете сделать.
  всё это лишь бесполезная попытка ускользнуть.
  спрятаться от беспощадного огня которым горит моё сердце.
  
   Я по-прежнему распят.
  
   И по-прежнему орёл клюёт мою печень.
  
  
  
  
   Японская девушка
  
  
  Я слушала крики чаек
  Крики чаек над морем
  Беспокойные
  Тоскливые крики
  
  Я гладила камни
  Остывающие камни
  На закате
  Гладкие камни
  
  Мне хотелось плакать об их любви
  Об их любви
  О моей любви
  
  Мне хотелось плакать от их любви
  О моей любви
  О любви
  
  
  Удивительная невыразимая немыслимая красота.
  Она появляется она приходит из неоткуда она настигает меня я падаю в неё я растворяюсь в ней я исчезаю а она остаётся она остаётся она остаётся.
  
  
  Почти полнолуние. Мои глаза спокойно вмещают луну, холмы, облака, придорожные домики. В окне свет. Мягкий золотистый уютный свет. Почти ночь.
  
  
  На этой границе, между вечером и ночью возможно всё. Бог наклонился к моему уху и что-то шепчет, шепчет. А я киваю сонно, как будто слушаю, как будто что-то понимаю. Как будто хочу понять.
  
  
  
  
  Путешествие Лиса
  
  
  Однажды Лис услышал стук. Он раздавался сверху, и Лис стал взбираться на гору. Он лез всё выше, и стук становился всё громче и отчётливей. Выбиваясь из сил, гонимый извечным ненасытным своим любопытством, он приближался к вершине, от напряжения темнело в глазах, а стук участился и уже оглушал его.
  
   На вершине ничего не было. Внизу остались долины, холмы, неподвижные облака. А тут только камни поросшие мхом, кристально прозрачный воздух, тишина и стук его сердца.
  
  
  
  
  
  
  
  Путешествие муравья
  
  
   Он не понял, как оказался в реке. Всё произошло слишком быстро. Что-то подхватило ветку, по которой он шёл, и бросило в воду. Человек или, может, птица. Что-то огромное. Был полёт и было падение. Когда он пришёл в себя кругом сверкала вода, ветку несло по течению, и он понял, что всё ещё жив.
  
   Ещё он понял, что всё пропало, что ничего не вернуть, что ему никогда не вернуться. Со временем отчаянье сменилось спокойной грустью и, наконец, странной радостью, захватывающим дыхание восторгом обречённости.
  
   Он плыл по реке бесконечно долго, почти три дня. Была осень. По ночам дул ветер и на далёком берегу шумели деревья, ветку качало, плескались волны, и порою чёрной тенью мелькали под водою чудовища, живущие в глубине. Ближе к утру опускался туман. В тишине было слышно как листья падали в воду. Иногда где-то далеко хрустела ветка, и звук разносился над водой оглушительным эхом.
  
   Река просыпалась. Ныряли, сверкнув на солнце рыбы, утки, взлетая, били по воде крыльями, неслышно проносились над самой водой тяжёлые цапли.
  
   Днём царило великое спокойствие. Деревья облачились в удивительные, сказочные одежды, изменчивые и неуловимые, как мечта. Высоко в лазурном небе плакали дикие гуси, мягкое осеннее солнце смотрелось в реку, отвечавшую тысячью ослепительных отражений.
  
   Тогда муравью казалось, что он уже умер, так непохоже всё это было на то, что он знал раньше, в своей прежней, продолжительной, не менее десяти долгих дней жизни. Он думал, что вот он плывёт на своей ветке по бесконечной реке, и ничего не может сделать, и не хочет, потому что всё так красиво, и наверное он скоро умрёт, и ему всё равно.
  
   И ещё он думал, что река, она тоже течёт не по своей воле, и дикие гуси, летящие на юг, их тоже что-то гонит, и ветер, срывающий листья деревьев, и даже грустное вечернее солнце, все они подчиняются какому-то одному неведомому, удивительному закону, красивому, мудрому и навсегда непонятному.
  
   Однажды ночью он проснулся от странной тишины и неподвижности. Его ветку выбросило на берег.
  
   За время своего путешествия муравей успел забыть о прежней своей жизни и потому без труда приспособился к новому социуму. Какая разница? Их везде так много, муравьёв. Он стал почти своим. Один за другим проходили долгие дни, всё ускоряясь. Иногда ему снился волшебный лес, бескрайнее небо, сверкающая вода.
  
   Он прожил долго. Он видел зиму, весну и лето. И вот снова, как когда-то давным давно, наступила осень. По ночам ветер шумел в ветвях деревьев, срывая красные и жёлтые листья, бросая их в реку.
  
   Ветка склонялась к самой воде. Муравей выбрал самый крайний, самый сухой лист, раскачивающийся так, что замирало сердце. Он схватился покрепче за черенок и стал ждать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ночная поездка
  
  
  
  Тёмная полоса дороги,
  светлая полоса снега,
  чёрная полоса леса.
  Бледная полоса неба.
  
  Холод, лёд, пустота.
  
  По радио женщина поёт о любви.
  
  Она поёт по-испански о страсти, о ревности, о разлуке, об отчаянии, о нежности, о грусти, об измене, о страдании, о смерти.
  
  Холод, лёд, пустота.
  
  В свете фар мёртвые деревья кричат о любви.
  
  
  
  
   Грусть в большом городе
  
  
  Бросаю рюкзак в угол съёмной подвальной комнаты спального пригорода оазиса благополучия маленького Китая Большого Торонто.
  
  Улицы пусты. Все работают все умерли все уехали все спят. В парке пустая площадка неподвижные качели тишина. Вдруг замечаю ветку с пожелтевшими листьями. Скоро осень. Поэтому осеннее солнце осеннее одиночество осенняя тишина. Скоро осень, а спокойствия всё нет. Нет спокойствия нет дома нет денег нет еды нет мелочи на автобус. Нет еды на деревьях нет яблок нет груш нет черешни.
  
  Вечером парочки сидят на скамейках семьи идут из церкви семьи сидят на терасах ужинают на терасах гуляют в парке едят что-то едят всё время что-то едят.
  
  Жизнь заблудилась во мне я поселился в большом городе заблудился в большом городе потерялся в большом городе грусть поселилась во мне.
  
  
  
  
   Когда деревья умирают
  
  
   Когда деревья умирают, они превращаются в горы. Горы, умирая, становятся солнцем. Солнце становится ветром. Ветер становится небом и океаном. От их любви рождаются совы, цветы и черепахи. Совы становятся звёздами. Звёзды становятся рыбами. Рыбы становятся летучими мышами. Черепахи прячутся на островах. Цветы засыпают укрытые туманом и росой. От их любви рождаются деревья. Когда деревья умирают они превращаются в горы. Потому что им выпало такое счастье потому что нам выпало такое счастье потому что мне выпало такое счастье
  
  
  
  Часы
  
  1
  Шум вентилятора. Старые часы на стене. Минутная стрелка ползёт вверх и срывается, падает на шесть. Снова ползёт вверх. Падает. Иногда ей почти удаётся коснуться девяти.
  
  Старушка дремлет в кресле качалке.
  
  Всё, что могло случиться уже случилось, и всё, что не могло случиться случилось тоже. Когда-то, где-то, с нею или с кем-то ещё. Уже не важно, уже не различишь.
  
  Срывающаяся стрелка часов. Неравномерный разорванный ритм времени. Шум вентилятора. Старые фотографии в пыльных рамках.
  
  2
  Однажды в далёкой юности мне подарили настольные электронные часы. Какое-то время они шли, как любые другие часы в парке, в метро, на башне, в гостях, на вокзале, в больнице. Потом что-то случилось, и цифры стали появляться в произвольном порядке. Минуту назад было 12:63, и вот уже 38:90 и тут же 00:69.
  Тщетно пытался я найти последовательность, расшифровать таинственные сообщения. Важные даты предстоящей жизни? выигрышные билеты лотереи? телефонные номера? аккорды неведомой симфонии? Цифры были непредсказуемы. Часы смеялись над временем.
  
  Эти странные взбунтававшиеся часы задали сбивчивый, хаотичный ритм всей моей жизни.
  
  Потом они устали и умерли.
  
  Это были красивые часы в деревянном корпусе, и цифры были зелёного цвета.
  
  
  
  
  Изэнэми
  
  
   Незадолго до очередной своей смерти Сато Наоки, четвёртое перевоплощение великого самурая Такахаси Ичиро, терзаемый многими недугами пожилой разорившийся крестьянин, поднялся в храм Изэнэми, Богини Счастья, и, с горечью и раздражением, инстинктивно приняв характерную позу своего воинственного кармического предка, вскинув голову и скрестив на груди руки, вопрошал:
  
   - За что? За что ты так обошлась со мной, Изэнэми? Со мной, чьи мысли с самого детства были полны одной тобою? Где была ты все эти долгие годы? Почему ни разу не одарила меня ни улыбкой ни взглядом ни прикосновением?!
  
   И тогда богиня спустилась с вечернего неба и, приняв образ прекрасной женщины, воскликнула в гневе:
  
   - Да как ты смеешь, Сато Наоки! Не я ли подарила тебе бедность, чтобы ярче горели твои мечты и желания? Не я ли наделила тебя болезнями, чтобы с юности ты узрел хрупкую красоту вселенной? Не я ли сделала тебя ранимым и слабым дабы ты породнился с жизнью и слился с её безмолвным течением? Не я ли подарила тебе несчастья и неудачи, чтобы твои пальцы оставались всегда на моём запястье? Я сделала всё, чтобы ты стал мудрым и счастливым! А ты - ты продолжаешь жить в страхе и суете, будто какой-нибудь император! Как смеешь ты, Сато Наоки?!
  
   И Сато Наоки преклонил колени и молился в древнем полуразрушенном храме, где как колонны стволы деревьев, и ветви как крыша, и пол усыпали опавшие листья.
  
  
  
  
  
  Утром в парке
  
  
   Утром в парке я видел играющих белок. Они носились друг за другом по веткам, как тени, и на землю медленно падали жёлтые листья.
  
  Ещё я видел, на лужайке под оранжевым клёном старый китаец учил молодого, как правильно бить ладонью снизу, чтобы ломались шейные позвонки.
  
  И ещё двух женщин на скамейке, одна плакала, другая курила.
  
  И диких гусей, и толстого мужчину с собакой, и красивую девушку, и кричащих чаек.
  
  А ещё у ручья я видел стрекозу, танцующую на осенних цветах.
  
   И я растерян, я в сметении, я не знаю что думать, что делать, я не знаю, как называется этот танец.
  
  
  
  
  Как хорошо
  
  
  Как хорошо смотреть на звёзды под шум прибоя
  
  Как хорошо пить мохито и танцевать
  
  Как хорошо держать твою руку, целовать твои тонкие пальцы
  
  придёт время и мы умрём.
  
  
  
  
  
   Муха
  
  
  1
   В окно влетела муха и лениво кружила по кухне. Я сбил её ладонью, она приземлилась возле раковины, пытаясь прийти в себя, и я щелчком отправил её за холодильник. Вот и всё.
   Я ещё тогда подумал, что муха не должна быть такой инертной, должна быть живее, энергичнее, что ли, но потом вспомнил, что на дворе глубокая осень, и наверное это последняя осенняя муха. Я и сам из-за этой погоды всё время какой-то усталый и сонный.
  
  2
   Оказывается она не умерла. Я увидел её на следующий день, она сидела на углу шкафчика. Я хотел было убить её, но не стал. Разумеется я не люблю мух. И никто их не любит, потому что они назойливые и некрасивые, и это грустно, и вообще мне почему-то грустно думать о любви и красоте. Мухе, казалось, было всё равно, убью я её или нет, то ли она смирилась, то ли забыла вчерашнее. Мне приятней думать, что забыла.
  
  3
   К вечеру муха уже не казалась такой обречённой. Она неспеша кружила по кухне, осваиваясь, ища чем поживиться. Потом я видел её в ванной, кажется она спала.
  
  4
   Я отсутствовал несколько дней, а когда вернулся, муха всё ещё была жива, да и выглядела куда бодрее. Она летала вокруг меня и даже жужжала. Она совсем меня не боялась, и, казалось, была рада меня видеть. Ничего удивительного, так тоскливо оставаться в одиночестве в пустой квартире, в тишине, когда за окном дождь.
  
  
  5
   Шли дни. Муха совершенно не боялась меня, садилась на руки, когда я готовил еду, будила меня с утра, с жужжанием накручивая круги по квартире. Я ворчал и ругался, но скорее в шутку, я привык к ней и даже как бы немного привязался.
   Я думал о том, что с моим образом жизни невозможно завести не только собаку, кошку или, скажем, рыбок, но даже цветок, даже кактус, он умрёт, не дождавшись меня. А тут настоящая живая муха, летает, жужжит, радуется...
  
  6
   Каждый раз, возвращаясь домой, я слегка волновался, там ли она ещё, и да, она была там, она меня ждала, и это было удивительно, я и не знал, что мухи живут так долго. Я с грустью думал, что рано или поздно она умрёт, хотя и понимал, что из всех живых существ умираем только мы, люди, потому нам так и нужны кошки, собаки, попугаи, хомяки, кактусы... Это маленькие плоты, уносящие нас с собой в бессмертие.
   Мы плывём, постепенно исчезая в тумане, каждый на своём плоту, кто с собакой, кто с хомяком, кто с мухой, кто с кактусом, кто с попугаем...
  
  
  
  
   Уйти, остаться...
  
  
  Давным-давно на берегу большой реки сидели два человека, старый и молодой. Молодой смотрел на плывущие льдины и видел движение и пространство и тайну, у него замирало сердце, и вопрос, который он задал шаману, уже казался бессмысленным:
  
  - Что лучше, уйти или остаться?
  
   Старик, впрочем, не удивился и отвечал спокойно и размеренно, как будто продолжая разговор:
  
  - Есть люди зимы, есть люди осени, есть люди лета. Кто-то уходит, кто-то остаётся. Так было всегда. Кто-то уходил, кто-то оставался. Кто-то всегда уходил.
  
   Того, кто оставался уносило время, ушедший же, наоборот, оставался, так как время для него замирало. Оставшийся видел изменения природы и вещей, а для того, кто ушёл всё по-прежнему было впервые. Только перед самой смертью тот, кто остался, понимал, что ничего не изменилось, а ушедший, что он никуда не уходил.
  
   Крикнула птица, её крик отразился от бесконечно высокого неба, прокатился эхом по весеннему замершему в изумлении лесу. Наступившую тишину нарушал только шум ледохода. Старик смотрел на реку и видел шатры, караваны, повозки, костры в ночи, осаждённые города.
  
  - Уходили смелые, лёгкие, проигравшие. Оставались мудрые, осторожные, сильные... Кто-то уходил, чтобы остаться, кто-то всегда уходил.
  
   Уходить надо весной. Это знают перелётные птицы и знает лёд на реке, потому что лёд - часть реки, а перелётные птицы часть неба.
  
   Есть люди зимы, есть люди осени, есть люди лета. Есть такие, что уходят, как тени, как облака, как лёд, не оборачиваясь, не оставляя следов, они уходят, как завороженные, как будто их тянет магнитом, они уходят, как будто бросаются в пропасть. Это люди весны. Это те, кто уходят всегда.
  
   Его собеседник слушал слова шамана, всплески воды и шорох льдин, как неспешную странную повесть на почти забытом языке.
  
   Старик замолчал.
  
   Два человека сидели на берегу большой реки, и казалось, что они неподвижны.
  
  
  
  
  
  
  
   Между небом и землёй
  
  
  Все реки впадают в море, и даже ручьи в конечном счёте, все, рано или поздно. Конечно, им страшно, они думают, что потерялись, они паникуют, петляют, мечутся, отчаиваются, бросаются вниз, шумят, пенятся, останавливаются, задумчиво блестят на солнце.
  Пробираются через песок, через холмы, через корни деревьев, через дремучий лес, по тёмным оврагам, через ночь, через осоку, наугад, наощупь, нервно, отчаянно, вслепую.
  То солнце, то луна, то снег, то весна, то утро и пенье птиц, небо, земля, и они одни между небом и землёй.
  И вот в тишине, в таинственной тишине, в зачарованной тишине между деревьями осторожно появляется просвет, всё больше, всё ближе, и там переливается серебро, спокойное, бескрайнее, бесконечное серебро, это море, и так хочется поскорее с ним слится, и так хочется ещё немного поблуждать.
  
  
  
  
  Чужое прошлое
  
  
  По дороге из больницы супруга болтала без умолку, нервно смеялась и прятала глаза, дети молчали. Сам я тоже молчал, улыбался устало и умиротворённо. Я возвращался домой чтобы умереть.
  
   В саду отцветала сирень, мы ужинали на веранде. Позже супруга достала несколько старых кассет и предложила посмотреть фильм, название которого ни о чём мне не говорило, но в котором я сам, по её словам, когда-то играл.
  
   Обычно, появляясь в любительских видео семейных торжеств и застолий, я испытывал неловкость, даже фотографироваться не любил, всегда старался стушеваться.
  
   К моему изумлению в фильме, жанр которого я отнёс поначалу к лирической комедии, я держался легко и уверенно, голос звучал проникновенно, движения были легки и грациозны. Чем дальше, тем больше я убеждался, что не просто играю свою роль вполне профессионально и даже блестяще, но что роль моя является главной.
  
   Как мог я забыть о таком факте своей биографии? По мере развития сюжета я понял, что фильм, пожалуй мелодрама, был многосерийным. То есть работа над ним должна была занять многие месяцы, а то и годы моей жизни. Она должна была бы кардинально изменить мою судьбу.
  
   Я актёр, настоящий, самобытный актёр, из тех, кого узнают на улице!
  
   Но как я ни старался, мне не удавалось вписать это удивительное открытие в свою в целом обычную, небогатую событиями жизнь. Два образа были слишком разные, они никак не сочитались.
  
   То есть наверное при определённом стечении обстоятельств моя жизнь могла бы сложиться и так. Почему нет? Почему я не мог стать артистом? Ну, или таким, как герой фильма (теперь, несомненно, драма), который, будучи предан всеми кого любил, теряет состояние, остаётся один на свете и узнаёт о неумолимом диагнозе. Но сложить вместе столь разные судьбы невозможно, они могут существовать только параллельно, в отдельных реальностях.
  
   Более того, мне стало казаться, что я, сидящий перед экраном в кругу семьи, и завидующий и себе самому, тому, которого забыл, его таланту и успеху, и величию трагедии героя фильма - это тоже кто-то другой, и я искал себя, такого, каким знал когда-то, или думал что знаю, и не мог найти, как в потёмках я шарил и натыкался на сотни, тысячи, миллионы возможных судеб, кричащих, дышащих, куда более ярких, реальных, чем та, которую я когда-то считал своею.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Орхидея
  
  Почему она? Почему именно эта орхидея? Она ведь была ничем не примечательна, ничем от других особо не отличалась, разве что как раз невзрачностью. Другие были ярче, красивей, свежее, а эта - и цветки поникшие, и листья по краям подвяли...
  А он - ему вообще цветы пофигу были, и в магазин-то он цветочный случайно зашёл: от дождя прятался. Дождь тогда начался, а у него ни зонтика ни плаща. Огляделся рассеянно, видит - зелень всякая, цветы, какие в горшках, какие так, срезаны, букеты тоже.
  И тут его будто током ударило, это он орхидею увидел, и перед ним как будто вся его жизнь промелькнула, только не прошлая, а будущая. И он подумал- ну что ж, значит так надо, и опять всё забыл. Чем его эта орхидея так поразила? Может быть как раз больными листьями и грустными цветами? Но только он тогда как будто бы в первый раз увидел цветок, да и вообще как будто в первый раз что-то увидел.
  Сразу к продавцу - беру мол. Продавец ещё и двойную цену заломил, видит - человек двинулся: не торгуется, смотрит насквозь, как лунатик.
  А ведь орхидеи, если они нормальные, они же могут долго жить. Если б он не сгоряча, если б он с умом... А так - что им обоим оставалось...
  Орхидея каждый день умирала немного больше, и он умирал вместе с ней. Ночей не спал, ухаживал за нею, паром, каплями специальными брызгал, чтобы как в тропиках. А только всё бестолку. Просто её жизнь оказалась маленькой и к тому времени уже почти прошла, да и что там раньше в этой жизни было - чёрт её знает, скорее всего ничего хорошего. Она была всё более хрупкой, обречённо смотрели большие цветы.
  Его друзья видели, как он увядает, пытались помочь, говорили - посмотри в окно, какая красота, выйди на улицу, там осень, солнце, листопад... А он говорил - я знаю, я всё это знаю, но что я могу, если так получилось? А они говорили - это же просто цветок, их миллионы, а ещё есть деревья, собаки, храмы в конце концов. И он соглашался но уходил к своей орхидее, и говорил друзьям, что ему так лучше, что ему хорошо, и друзьям становилось не по себе, потому что они знали, что он страдал и плакал.
  Как только упал последний лепесток, он тоже поспешил уйти.
  Но вот что интересно. Я видел его незадолго до его смерти, и мне показалось, что он как бы уже не здесь, не с нами, и ещё мне показалось, что он знал, что делает, и орхидея знала, и продавец, и дождь. И осенние листья, каждый из которых падает на своё заветное, предназначенное от века место.
  
  
  
   Светает
  
  
  Светает.
  Мотылёк на стекле
  затих
  
  
  
  
  Смысл жизни
  
  
  Жизнь это концентрация любви,
  её смысл появляться и исчезать
  
  
  
  
  
  
  
  Я спросил режиссёра
  
  
  Я спросил режиссёра:
  
  - Почему в нашей пьесе так много грусти и слез и крови и всякого негатива и всё на грани безумия и абсолютно непонятно в чем смысл?
  
  Он махнул рукой:
  
  - Да просто чтобы публика не заснула, всё равно потом, когда смываешь грим, не остаётся ничего.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Страх высоты
  
  Один человек всю жизнь боялся высоты.
  Когда он умер, и душа его поплыла ввысь, последней увязавшейся мыслью была: "Зачем же я так боялся?"
  Потом и она осталась где-то внизу.
  
  
  
  Тропинка у подножия храма
  
  
  Отдаленный храм оказался почти полностью разрушен. Две девушки - смотрительницы показывали мне дорогу, легко прыгая в шлепанцах по серым покрытым лишайником камням.
  
  Я пытался говорить с ними, они виновато улыбались. И тоже обращались ко мне, на хмерском, и я тоже не понимал ни слова.
  
  Они болтали и смеялись всю дорогу, и я тоже смеялся, потому что мне было хорошо.
  
  А потом мы долго шли по лесной тропинке, усыпанной жёсткими сухими листьями и молчали.
  Прощаясь одна из них протянула мне небольшой упавший с дерева цветок.
   Вот и всё.
  
  Но я знаю что тогда, когда мы шли по этой тропинке что-то произошло, что-то очень важное и не менее удивительное, чем древние храмы Ангкора. В какой-то момент слова стали совершенно не нужны. Мы стали одним целым. И деревья, и горы тоже это чувствовали и были вместе с нами.
  
  Не знаю, причиной ли тому тишина тропического леса, наше молчание, осенний шелест листьев под ногами.
  
  Или то, что в глубине души, как и они я знал, что больше никогда их не увижу
  
  
  
  Вне любви
  
  
  Предрассветные сумерки.
  
  Рядом со мной спит женщина, доверчиво прижавшись ко мне, положив голову мне на плечо.
  
  Она не любит меня. Я тоже её не люблю, и она это знает. И я знаю, что она знает, что я её не люблю. И она знает, что я знаю, что она не любит меня.
  
  И так мы лежим с ней, обнявшись, в предрассветных сумерках, без любви, вне любви, помимо любви, со всех сторон окутанные любовью .
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Сны
  
  
  Осмыслить, найти логику, понять причины и следствия, упорядочить, исправить, это то, что мы регулярно пытаемся сделать с нашей жизнью, и нет занятия глупее.
  
  Тем же занят наш мозг когда мы спим. Из любых разрозненнных данных он построит подчас абсурдную, но для себя безупречную сюжетную линию, к счастью более хрупкую, чем наяву: иногда случаются сбои и мы оказываемся вне её, там где ничего нет и есть всё.
  
  
  1
  
  Мне снилось, что я катаюсь с горы.
  
  Лыжи скользили мягко, несмотря на скорость, виражи давались без всяких усилий.
  
  Подъёма не помню. Если он и был, то сразу сменялся восхитительным спуском.
  
  - А ведь это сон, - шепнул кто-то в тот момент, когда я был на вершине.
  
  - Ну и что же? Давайте им воспользуемся чтобы покататься на лыжах.
  
  
  2
  
  Мы едем в автобусе на куриную выставку или спектакль.
  
  Неожиданно моя спутница превращается в курицу.
  
  Возмущенный я подхожу к полицейскому.
  
  - Я могу ещё как-то понять куриное шоу, но что бы вот так ни с того ни с сего женщины превращались в куриц - это совершенно недопустимо!
  
  - Но ведь Вы понимаете, что это это Вам только снится? - доверительно говорит полицейский.
  
  - Разумеется! Но и Вы, я надеюсь понимаете,что если я сейчас проснусь, то всё исчезнет, и Вы в том числе!
  
  
  
  3
  
  Мне снится, что я в ресторане. Сделал заказ. Жду.
  
  Клонит в сон.
  
  Засыпаю, положив голову на руки...
  
  ...И просыпаюсь в реальности в своей постели. Засыпаю и просыпаюсь в ресторане...
  
  Официант заставляет себя ждать. Очень хочется спать...
  
  Заснув, просыпаюсь в своей постели...
  
  
  4
  
  Приснилось что-то очень смешное.
  
  Бужу жену, рассказываю, вместе смеёмся.
  
  Через какое-то время просыпаюсь и понимаю, что разговора с женой не было, рассказываю ей об этом и... снова просыпаюсь.
  
  Понимаю, что до этого момента всё, что произошло, было сном.
  
  Рассказываю жене...
  
  
  5
  
  
  Похоже на луна парк. Много людей, все смеются, развлекаются, счастливы.
  
  Каким-то образом узнаю, что всех нас скоро убьют.
  
  Говорю с людьми - да, всё так, все подтверждают, всем это известно, они находят это нормальным и естественным, так было всегда, это в порядке вещей.
  
  Я с этим не согласен.
  
  Я не останусь здесь, я убегу.
  
  Луна парк окружён высокими стенами , но я найду выход, я уверен.
  
  Я знаю, что мне это удастся.
  
  
  6
  
  Я купил у уличной торговки билет на что-то вроде экскурсии, она сказала, что возможно я по дороге увижу что-то интересное.
  
   Я не сильно воодушевился и шёл равнодушно в компании ещё нескольких людей, которых не видел, по городской улице куда-то в сторону моря. Было скучно.
  
  И вдруг перед нами открылось огромное тёмное пространство, смутно угадывались море и горы, это было настолько удивительно, все разом остановились, кто-то сказал - Здесь - хотя это было совершенно лишнее.
  
  Я обогнул их, прошёл чуть вперёд по траве...
  
  Это была смерть, и это было настолько прекрасно, сказать прекрасно значит ничего не сказать...
  
  Я почти проснулся, и, находясь в полусне, я был на этой границе со смертью. Она притягивала меня, я делал шаг вперёд и это было восхитительно до слез, и в то же время я физически чувствовал слабость и недомогание, и я отступал, и жизнь затягивала меня назад , и это тоже было очень хорошо.
  
  Я знал, что стоит мне сказать Да , и я останусь в смерти , но я сказал да только когда уже полностью проснулся, и это уже не было серьёзно. Я передумал, как только почувствовал слабость.
  
   Так я увидел и испытал без тени сомнения и без всякой метафоры, что смерть и любовь это одно и то же.
  
  
  
  Саломея
  
  
  Шломит танцевала жизнь и весну.
  
  Когда ей приказали станцевать смерть, Шломит рассмеялась ключевым смехом Очун, а потом её жёлтое платье исчезло, обнажив лиловое тело, глаза почернели, а шею обвило ожерелье из мертвых голов.
  
  Шломит танцевала, ноги её скользили по крови, капающей с серебряного блюда, ставшего золотым в руках многорукой Кали.
  И раздавался крик, и в кроваво-красном платье появлялась Ойа, богиня ветров и кладбищ.
  
  И вновь золотыми становились браслеты и платье и белыми бусы из ракушек и лился серебряный смех.
  
  Шломит танцевала, она не умела ничего другого.
  
  
  Марьям
  
  
  - Он жив, - Марьям подняла заплаканное лицо, - ведь правда? Он жив, правда?!
  
   Мужчины потупившись молчали.
  
   - Он жив потому что он сын бога, я знаю, раз он бог - значит он жив. Ведь так, правда?
  
   - Видишь ли, - сказал Шимон, - все мы в каком-то смысле являемся детьми бога, как бы его продолжением, подобно взметающимся стремительно и столь же быстро гаснущим искрам великого бессмертного пламени, и весь наш земной путь есть не более, чем игра теней...
  
   - Он жив! - перебила Марьям, - я знаю, он жив потому что он сын бога и поэтому он бог и поэтому он жив... Он жив потому что он сын бога и потому что я знаю! И потому что он воскрес! Он воскрес, я знаю! Ведь он воскрес?!...
  
   Апостолы переглянулись.
  
   - Понимаешь, - начал было Шимон, но Адир взял его за локоть и сказал твёрдо:
   - Да, он воскрес.
  
   И Шауль сказал: - Ну конечно он воскрес!
  
   И Йоханан и Томас закивали оживлённо, и тогда, чуть помедлив, Шимон произнёс:
   - Он воскрес. Он сын бога и он бог и он воскрес и он будет жить вечно. Не надо плакать, Марьям!
  
   И все апостолы сказали: - Не плачь, Марьям!
  
   Но Марьям плакала и плакала, и не могла остановиться...
  
  
  
  
  Мне снилось
  
  Мне снилось, что всё меня достало, и захотелось нырнуть, погрузиться, зависнуть в невесомости среди рыб и кораллов, и вроде всё приготовил, и жилет, и регулятор, и баллоны, но то маску забуду, то ласты, и приходится возвращаться, бежать куда-то, а уже вечереет, вот-вот будет темно, и я бы нырнул и ночью, ещё и лучше, только нужен фонарик, а фонарика у меня нет.
  
  
  Сон с колибри
  
  
  Колибри зависла под цветком магнолии переливаясь зелёным и тёмно- синим. Она была так близко, так громко трепетали невидимые крылья.
  
   Я осторожно потянулся за телефоном чтобы сделать видео, но обнаружил, что не могу найти нужную кнопку.
  
   В растерянности я обернулся. Люди проходили мимо и не видели колибри. Я хотел их позвать, но почему-то не мог.
  
   Мой сын, стоящий рядом, сказал:
  
   - Эта колибри из другой вселенной, она не имеет отношения ни к людям, ни к телефонам. Она только твоя.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Параллельные реальности
  
  
   Перед тем как заснуть я внимательно смотрю закрытыми глазами и вижу неподвижные тени деревьев на стене с золотистыми обоями, освещёнными утренним солнцем. В прошлый раз это был цветок, кажется орхидея, на старинном письменном столе.
  
   В моей комнате обоев нет, нет цветов, нет письменного стола, нет деревьев, нет солнца - окно выходит на соседнее здание.
  
   Эти странные вечерние видения, хоть и длятся лишь несколько секунд, почему-то кажутся чётче, объёмней, ярче того, что окружает меня в обычной жизни.
  
   Как-то раз я видел гостиную, стол с десятком стульев, с остатками праздничного ужина. Хрустальные рюмки, бокалы, полупустые бутылки, я даже смог прочитать название вина. Видимо гости только что ушли, на хрустале дрожали блики, как от свечей.
  
   А у меня всего два стула, и один из них завален одеждой, и нет гостиной, а из посуды только пара тарелок и стакан.
  
   Однажды я увидел женщину. Это была красивая женщина средних лет. Она сидела в кресле и в руках её была открытая книга, но она не читала, она смотрела в пространство, и я не мог понять, весело ей или грустно, хотя видел её лицо во всех деталях, даже едва заметные морщинки возле серых глаз.
  
   А в другой раз возникла тумбочка, и на ней в беспорядке коробки от лекарств, и блестящие ампулы, и шприц, и окровавленные бинты.
  
  
  Один опытный человек объяснил мне, что просто это параллельные реальности, иначе говоря, альтернативные жизни. Они, мол, существуют, и пусть себе существуют, а нам не стоит заглядывать туда слишком часто.
  
   Как странно... Значит в какой-то из них я сижу за письменным столом, и пью вино из хрустальных бокалов, и принимаю гостей, и люблю женщину с серыми глазами...
  
   Как странно! Она совсем не в моём вкусе.
  
  
  
  
  Клаустрофобия
  
  
  Стены, пол, потолок. Стены сдвигаются, потолок опускается ниже. Ещё немного и я не смогу пошевелиться. Господи, я не могу дышать, как в гробу, мне тесно, мне не хватает воздуха.
  
  Я вырываюсь на балкон.
  
  Звёздное небо, тишина, ветер с моря.
  
  Я дышу так глубоко, что моё дыхание постепенно заполняет всё пространство между звёздами и морем, я вижу, что звёзды это просто точки на низком тяжёлом небе, море подступает к самому горлу, я сдавлен между небом и землёй, мне не хватает воздуха, я понимаю, почему вселенная расширяется, разлетается стремительно: она пытается вдохнуть, миллиарды лет я пытаюсь наполнить лёгкие, и это всего лишь один вдох, что будет дальше? Мне не хватает времени, мне не хватает космоса, мне не хватает вечности, я задыхаюсь.
  
  Я закрываю глаза.
  
  Где-то сама по себе и не двигаясь с места продолжает разбегаться вселенная, мерцают звёзды, шумит неподвижный прибой. Спят мои рыбы, люди, моря, звёзды, галактики, прибрежная полоса, пальмы, стервятники на пальмах, пеликаны.
  
  
  
  Послеобеденный сон
  
  
  Послеобеденный сон.
  
  За окном рабочие раскричались.
  
  Пидорасы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Смутное время
  
  
  
  
  В дурдоме
  
  
  - А не слышите ли вы голоса?
  - Откуда Вы знаете? - пациент смотрел на врача почти с ужасом. - Вы что, тоже?..
  
  "Ну вот, как я и думал, шизофрения" - психиатр поздравил себя с правильно поставленным диагнозом и сделал пометку в блокноте.
  
  - Расскажите мне об этом поподробнее.
  - Да что же тут рассказывать? Если Вы... так Вы и сами знаете...
  - И всё- таки. Я бы хотел услышать от Вас.
  - Про один процент?
  - И про процент, и про всё остальное.
  - Ну, нас осталось один процент, хотя сейчас уже наверно меньше, правильно?
  - Правильно, правильно, продолжайте. А, кстати, почему меньше?
  - Кто ж такое долго выдержит? Ведь если не спрячешься - так они найдут, распознают, задушат, а спрячешься, притворишься - еще хуже: нервы сдадут, и в петлю.
  
  "Мания преследования", - черкнул психиатр.
  
  - А вы их очень боитесь?
  - Чего ж их бояться-то? Они ж мёртвые (Тут врач что-то ещё записал в блокноте), - потому на них и злиться нельзя, и убивать их смысла нет.
  - Конечно. Ну а голоса-то, они Вам что говорят?
  - То и говорят, злиться нельзя, убивать нельзя. Но только не голоса, голос, он же один, одинаковый у всех.
  - А у всех - это у кого?
  - Так у нас же, у живых.
  - А, так это живых один процент, - он зачеркнул "преследования".
  - Меньше уже, доктор.
  - Меньше, конечно, меньше. И что же они, эти мертвецы, эти зомби от вас хотят?
  - Разве мертвецы могут хотеть? Ведь в том -то вся и проблема! Это мы всё чего-то хотим, всё бьёмся башкой об стену. А им - чего? Они мёртвые, им нормально. Только пока это поймёшь - столько времени, столько сил, столько слёз потеряешь! А и поняв - всё одно, голос так и говорит - живите, живите, живите!
  - А мертвецы, они где обитают, ну где Вы с ними, так сказать пересекаетесь?
  - Как где? Да в любой кабинет зайдите, в приёмную, только что меня анкету два раза заставили переписать.
  -- Ну да, ну да... А вот своих-то , живых, вы их как определяете, это ж непросто наверно, голос-то внутри у каждого.
   - По глазам. - Пациент пристально посмотрел в лицо врача, и тот, как под гипнозом, снял очки с толстыми матовыми стёклами.
  
  Больной вздохнул и отвёл взгляд.
   - Конечно, это уж учиться сколько лет... - он посмотрел в окно. - Вы, доктор, мне что-нибудь пропишите, да я и пойду. Я тихий сумасшедший, я не опасный, Вы же видите.
  
  Придя домой, психиатр остановился в прихожей перед зеркалом, снял очки.
  
   - Глаза как глаза...
  
  
  
  
  
  
  Дневник Хильды Берг
  
  
  15 августа
  
  Почему сегодня? А потому! Потому что сегодня тот самый день! Когда всё-всё так сошлось, так совпало, что... ну, в общем, вот, по порядку.
  
  Во-первых Фридочке исполнилось 7 лет, и уже через две недели ей идти в школу. А кажется ещё вчера она была совсем крошкой. Вот передо мной альбом с фотографиями, вот её первые фотки, вот мы все втроём. Гюнтер такой смешной! Как бережно и робко он её держит, маленький свёрточек! А вот мы на озере, она уже стоит на ножках...
  
  Господи! Опять я плачу! Всё-таки я слишком сентиментальная, Гюнтер прав. Как же он изменился с тех пор! Он возмужал, фигура, осанка, голос - во всём чувствуется уверенность, сила, и когда он говорит, и когда он идёт по улице, и все это чувствуют, и все уступают ему дорогу, а я иду с ним под руку и так горжусь, ну просто до неприличия!..
  
  И даже среди его друзей он выделяется, хотя они все молодые, красивые, а главное - они увлечённые, у них есть цель, мечта. Я думаю это очень важно, у мужчины обязательно должна быть цель. А Петер, его начальник, так и сказал: "Гюнтер - он образец, он наш эталон!"
  
  А вот, кстати и во-вторых.
  Сегодня Гюнтеру повысили жалование. Я уверена, Петер специально это приурочил ко дню рождения Фридочки!
  
  И в третьих...
  
  Вчера вечером я перечитала свой старый дневник. Боже! Какой же я была дурой. Все эти глупые стишки, рассуждения, переживания... А если бы это кто-то увидел? Я чуть не умерла от стыда. В общем, я торжественно сожгла его, и с сегодняшнего дня начинаю новый дневник и новую жизнь!
  
  Ну, а самое главное -... Впрочем нет, пока не буду об этом, подожду, пока буду совершенно уверена... Боже, как я счастлива!
  
  
   16 августа
  
  Фрида не расстаётся с куклой, которую ей вчера подарила Ребекка. Раньше Ребекка приходила почти каждый день, они с Фридочкой постоянно ссорились, отнимали друг у друга игрушки, плакали, и при этом оставались лучшими подругами.
  
  За те несколько месяцев, что я не видела Ребекку, она очень изменилась, стала серьёзной, тихой... Фрида так расстроилась, когда узнала, что они не смогут учиться в одном классе. Всё спрашивает, почему, и почему папа Ребекки закрыл свою булочную, и почему они переехали.
  
  Как мне ей объяснить?...
  
  
   9 сентября
  
  Перечитала предыдущую запись. Смешно. Оказывается это только я в сомнениях. У Гюнтера всё просто. Когда Фрида опять стала ныть, мол почему больше нельзя играть с Ребеккой, он сказал:
  - Потому что она заразная.
  - Она больная?
  - Нет. Она просто заразная.
  
  Пожалуй лучше и не скажешь! Фрида взяла куклу и ушла играть в свою комнату.
  
  Ну да ладно, не для того я снова взялась за дневник.
  
  Подтвердилось. Теперь это уже точно, без всяких сомнений, я беременна! Вчера сказала Гюнтеру, он так рад! Мы устроили небольшой праздник. Гюнтер так хочет мальчика! Думаю это мальчик. Я чувствую.
  
  
   18 сентября
  
  Сегодня, возвращаясь из церкви, встретила Сару, маму Ребекки. Боже! Как она постарела! Лет на десять! Честно говоря, встреча была не из приятных. Пожалуй, стоит записать.
  
  Я понимаю, им не просто в их нынешнем положении, но говорить о дискриминации!.. Извините! Я с трудом сдержалась. Но всё-таки объяснила достаточно спокойно и, думаю, доступно. Недаром я прослушала столько горячих речей и дискуссий друзей Гюнтера всякий раз как они у нас собирались.
  
  Дискриминация - сказала я ей - это когда действия (запреты и тд) направлены против тебя как личности. Здесь же ситуация иная. Речь идёт о поведении. У вас был выбор. Вам давно уже предлагали уехать и оставить нас в покое. Вы свой выбор сделали. А любое действие имеет последствия. Происходящее сейчас это последствия вашего поведения на протяжении многих-многих лет! Вы представляете угрозу обществу, угрозу здоровью нации, и должны отвечать за своё поведение!
  
  Надеюсь, она поняла. Я во всяком случае почувствовала себя лучше, высказав то, что накипело.
  
  Они уезжают в Польшу.
  
  
   11 декабря
  
  Боже, кто бы мог подумать, что бывают такие совпадения! Последняя запись в дневнике про Польшу, и вот, не прошло и трёх месяцев, и мы сами в Варшаве!
  
  Здесь воочию убеждаешься в правоте нашей идеологии и проводимой политики. И если даже в Берлине все расступались перед Гюнтером и его друзьями в их красивой чёрной униформе, то здесь улицы буквально пустеют!
  
  Поляки просто варвары, звери. Без нашего присмотра, я уверена, они бы просто перебили сперва евреев, а потом и друг друга.
  Мы защитили евреев от поляков, мы выделили им район для проживания, создали административную структуру, но это такой народ, они и тут не довольны! На днях они устроили бунт!
   Гюнтеру с друзьями пришлось вмешаться.
  
  Я чувствую, как во мне зреет жизнь. Мой мальчик, (да, обязательно мальчик!) уже шевелится вовсю... Так хочется уехать всем вместе куда-нибудь к морю и обо всём забыть! Бедный Гюнтер, он так устаёт!
  
  
   22 декабря
  
  То что случилось сегодня... Боже! Мне не найти слов. Я никогда в жизни не испытывала такого шока. Гюнтер хотел отвезти нас с Фридочкой за рождественской ёлкой, он хотел чтобы мы сами выбрали, но по дороге нас перехватил посыльный от начальника станции, пришлось туда заехать, а шофёр... тупая польская скотина, он же знал, что там сейчас! Так он, вместо того, что бы высадить меня с Фридой, отвёз нас прямо на станцию, прямо к поезду!
  
  Бедная Фридочка. Она тряслась как в лихорадке, она даже не могла плакать от шока. Только на обратном пути она наконец смогла говорить.
  
  - Почему её так били, ту женщину?
  - Потому что она неправильно себя вела. Ей говорили сесть в поезд, а она упрямилась, - сказал Гюнтер, и остаток дороги все молчали.
  
  Только уже дома, когда мы зажгли свечи и сели за стол, Гюнтер заговорил.
  
  - Вы когда-нибудь видели, как вырезают аппендицит? Разумеется нет. Это рутинная, несложная операция, но уверяю вас, присутствуй вы на ней, вы упали бы в обморок от ужаса. Честно говоря, думаю даже мне стало бы не по себе. Но операция эта необходима! Без неё человек умрёт. Хирург спасает жизнь и здоровье человека. А мы спасаем жизнь и здоровье нации. Как хирург, мы тоже боремся с болезнью.
  Эта болезнь - она как спрут, она везде.
  Она источила, обескровила страну. Она принесла позор поражения, унижение, нищету!
  
  Но мы не сдались. Мы восстали, как феникс из пепла. И чтобы расправить крылья мы должны окончательно избавиться от этой болезни. Мы можем и мы должны её победить. Посмотрите на них. Что у них есть кроме жажды наживы, интриг, подлости, предательства, средневекового мракобесия? На нашей стороне истина: разум, современная передовая наука, здоровье!
  
  - Но разве они виноваты, что они такие? - спросила Фрида. Гюнтер говорил с ней как со взрослой, и, думаю, она это оценила. - Они ведь такими родились?
  
  - Ошибаешься, многие из них полукровки, никто их не гнал из Германии, это был их выбор, им достаточно было оставить свою ретроградную вырожденческую веру. А впрочем да! Такими они родились!
  
  
  Господи, как я устала. Мне ведь так мало надо, я просто хочу нормальной жизни! Для моей семьи, для Фридочки, для моей страны, моего народа, моей расы!
  
  И я верю, что всё будет хорошо, и уже скоро родится мой мальчик, моё сокровище, и все трудности будут позади, и нас всех ждёт долгая, радостная, светлая-светлая жизнь.
  
  Фрида зовёт свою куклу Ребеккой. Она приклеила ей на платье жёлтую звёздочку.
  
  
  
  
  
  
  Твари
  
  
  Я получил Письмо.
  
  Я думал, что готов к нему, я ждал его со дня на день, но когда услышал трёхкратный размеренный стук, у меня ёкнуло сердце и потемнело в глазах. Как в тумане я видел падающую, согласно протоколу выбитую дверь, и пришёл в себя только когда журналисты, как и положено вошедшие первыми, уже начали съёмку. Один из Миротворцев стоял у меня за спиной, второй протягивал серый конверт.
  
  По закону я должен был прочитать Письмо стоя на коленях. Будучи Тварью, я, разумеется, отказался, получил удар поддых, другой под коленки, мне надавили на плечи и Письмо было зачитано вслух.
  
  И всё. Они ушли, я остался один. У меня оставалось три дня до Рекреации, положенные по закону три дня, последние три дня жизни.
  
  Честно говоря, я почувствовал облегчение. Я не боец, я слабый человек, в прошлом интеллектуал, я так устал за последние пару лет! Я чувствовал себя развалиной, глубоким стариком.
  
  О Рекреации ходили разные слухи, но все сводились лишь к разным способам умертвления. Во всяком случае, о благородном донорстве для нас, асоциальных тварей, добровольно отказавшихся от Спасения, и следовательно, по определению, неизлечимо больных, не могло быть и речи. Для нас был только один исход, бесславный и быстрый.
  
  Не знаю, сколько времени я просидел на полу, совершенно обессиленный, и в то же время в состоянии какой-то странной эйфории. В проёме двери время от времени появлялись любопытствующие Спасённые. Переговаривались, показывая пальцами, смеялись, всячески выражали презрение.
  
  Вечером пришёл Стив, в далёком прошлом мой коллега по университету. Он был Защитником и мог не бояться зашквариться, общаясь со мной. Вскоре после того, как он принял Спасение у него парализовало левую часть лица, и ему пришлось оставить преподавание. Позже он вне очереди пожертвовал почку, подняв таким образом свой социальный статус до Защитника, получив всеобщее уважение и неограниченный доступ к еде.
  
  Несмотря на разные убеждения, мы оставались друзьями. Стив принёс бутылку бренди, он помог мне приладить дверь, мы сели за стол.
  - Ну, как ты?
  - Хорошо, - я нервно рассмеялся. - Нет, правда хорошо.
  - Понимаю...
  
  Из-за своего паралича Стив говорил медленно, размеренно, и оттого слова его казались весомей и многозначительней. И он действительно понимал.
  - Какие планы?
  - Какие уж тут могут быть планы, - я усмехнулся, и вдруг понял, что ведь и вправду, никаких планов нет и быть не может, всё и так идёт по плану, в точности так, как и должно идти, без волнения и суеты, безо всякой необходимости что либо менять в эти оставшиеся три, нет, уже, скорее, два дня. И в этом понимании было что-то от давно забытого спокойного счастья.
  - Пойду на протест, если разрешат, потом в распределитель...
  - Если нужна еда - я принесу.
  - Нет, спасибо, я должен увидеть Риту...
  - Ну да... А у меня завтра лотерея...
  - Не боишься?
  - Чего? Стать Героем?
  
  Героями становились либо выигравшие в лотерею право пожертвовать социуму жизненно важный орган, либо (главный приз) - отдать обществу всего себя, все свои органы, всю кровь... Так что получить статус Героя, он же наивысший социальный статус, можно было только посмертно. Лотереи проводились Спасителями, по установленному для каждого округа графику, и участие в них было почётной гражданской обязанностью всех Спасённых.
  - Нет, не боюсь, - сказал Стив, и он действительно не боялся. Он ничего не боялся и не ведал сомнения. Иногда мне казалось, что это он, а не я должен был стать Тварью.
  
   2
  
  Несмотря на то, что я пришёл поздно, на протесте было всего человек двадцать. Они скучились в центре площадки, несколько Спасённых лениво бросали в них из-за проволоки камни, и, кажется, ещё гнилые помидоры, на грязно-серых робах появлялись красные пятна. Неподалёку скучали два Миротворца.
  
  Раньше протесты были куда более многочисленными и жестокими. Тогда ещё не было проволоки, и Спасённые ибивали нас дубинками и цепями. Порою до вмешательства Миротворцев они успевали убить нескольких Тварей. Тварям было запрещено защищаться.
  
  Я помню последнее из этих побоищ. Тогда ещё с нами был Рене. То есть благодаря Рене то побоище и стало последним. Рене был не таким как большинство Тварей. В нём чувствовалась сила. Он ни с кем не общался, постоянно хмурился, казалось, смотрел на нас свысока.
  
  Но в тот день он был другим. Он был весел, он улыбался. Поймав мой удивлённый взгляд, он подмигнул мне и сказал: "Ты увидишь! Сейчас ты увидишь!", и расссмеялся.
  
  Оказалось, он пронёс на протест короткую заточенную отвёртку, и с нею он бросился на опешевших Спасенных, как только те приблизились. Он бил их отвёрткой и хохотал, он бил их в горло, в живот и в глаза, преследовал убегающих и снова бил, и кричал в каком-то сладострастном зверином экстазе.
  
  Он успел покалечить с десяток Спасённых, прежде чем проложивший себе дорогу через толпу бесстрастный Миротворец быстрыми, неуловимыми движениями сломал ему локтевые и коленные суставы и, как соломенную куклу, на вытянутой руке вынес с площадки.
  
  Миротворцы, хоть и стоят на социальной лестнице чуть ниже Защитников, считаются одной из вершин достижений современной инженерно-медицинской науки, и пусть их интеллект остался на уровне пятилетнего ребёнка, они функциональны, преданны, надёжны и почти так же долговечны, как сами Спасители.
  
  Рене, разумеется, был в тот же день отправлен на Рекреацию, а протесты с тех пор приняли свою нынешнюю форму. Да и само слово - протест - уже давно утратило прежний бунтарский смысл и означало теперь скорее просто встречу, пусть под градом камней и оскорблений, встречу забитых, запуганных и почти сломленных людей, желающих убедиться что они всё ещё не одни, чтобы не сойти с ума от одиночества.
  
  Прощаясь с Тварями, я угадывал в их взглядах невольный упрёк. Они понимали, конечно, что я покидаю их не по своей воле, и всё-таки... Или это была зависть? В глубине души я знал, что заслужил их упрёк, и мне было стыдно.
  
  Я не Рене, во мне нет его силы, его звериной ярости. Но у меня тоже что-то есть. Что-то, что я храню уже много лет, что будет при мне послезавтра, когда меня поведут на Рекреацию.
  Небольшой кухонный нож с острым керамическим лезвием, неуловимым для детекторов.
  
   3
  
  В распределителе дежурил Жак, пожилой тучный Спасённый. Много лет назад, выиграв в лотерею, он стал евнухом, и за это срок его активного служения обществу был продлён до шестидесяти лет - редкая честь для гражданина, оказываемая только за большие заслуги.
  
  - Твою еду съела собака, - сказал он мне и отвернулся. Это была его обычная шутка.
  - Прекрати, сегодня ты не можешь отказать мне в еде, я получил Письмо. - Тут он посмотрел на меня с интересом. - Но я не голоден, я хочу, чтобы ты отдал мою еду Рите. - Он недоумённо нахмурился. Он был глуп. Таких обычно ограничивают двадцатью годами. - Рите, понимаешь, Рите! Кстати, где она?
  
  Последние несколько дней, с тех пор, как её близнецы стали Героями, Рита постоянно находилась в распределителе. Она сидела на полу, качаясь из стороны в сторону, а иногда собирала крошки.
  
  Младенцев забрали сразу после родов, по другому и быть не могло, Тварям строго запрещалось иметь детей. Неизвестно от кого она забеременела и почему не сделала аборт, аборты были бесплатны и поощрялись премиями для представителей всех социальных статусов и даже для асоциальных Тварей. Рита всегда была недалёкой и легкомысленной, но окончательно подвинулась умом, потеряв детей. Тогда же она попросила Врача о Спасении.
  
  - Рита? Рита тю-тю! - Жак ухмылялся. - Шалава! Врачу разрешили, врач дал ей Спасение! Тридцать таблеток на тридцать дней. Она могла выжить! Дура съела все сразу, шалава, у неё разорвалось сердце!
  
  Ну и хорошо, думал я, возвращаясь домой, лучше и быть не могло. Врач знает что делает. Конечно, Врачи это высший после Героев социальный статус, некоторые из них, говорят, могут общаться со с
  Спасителями чуть ли не каждый день, и вряд ли в них есть хоть капля жалости, но я был уверен, Рита умерла бы и от одной, первой таблетки. Сумасшедших не спасают. К счастью.
  
   4
  
  Дома меня ждал Стив. Стоящая перед ним бутылка была наполовину пуста.
  - Поздравь меня, я выиграл! - медленно роняя слова сказал Стив и криво улыбнулся.
  - Уходишь Героем?
  - Нет, не Героем. Но ухожу. Я выиграл почку! Понимаешь? Я должен отдать почку, а у меня, как тебе известно, лишних нет, - он рассмеялся, при этом левая половина лица оставалась неподвижной. - Так что уйдем вместе! - Стив был пьян, я видел его таким в первый раз.
  - Но разве нельзя подать на аппеляцию? - начал я осторожно. - Ведь если у тебя только одна почка то она должна считаться жизненно важным органом и, следовательно, тебе положен статус Героя...
  Тут Стив захохотал так, что из его правого глаза покатились слёзы.
  - Нет, ты что, и вправду считаешь меня идиотом? Скажи, ты вправду считаешь, что мне важен их ебучий статус?! Ты думаешь, я бы остался на кафедре, ты думаешь, я бы принял их зелье, если бы не сын? Если бы я этого не сделал, эти пидорасы разобрали бы его на органы!
  - Твой чип... - прошептал я.
  - Ну что, что мой чип? Пусть слушают, уроды, - он ущипнул себя за кожу на виске. - Теперь-то что, теперь он сам один из них!
  
  Его сын уже много лет не общался со Стивом, он поднялся по социальной лестнице неимоверно высоко, он был Врачом, причём из тех, что видишь только по телевизору, из тех, у кого есть реальный шанс стать Спасителем.
  - Твой чип, - повторил я в страхе. - Тебе будет больно...
  - Я знаю.
  - Нет, ты не знаешь...
  
  Однажды мне пришлось видеть, как умирал Предатель, Спасённый, укрывший от правосудия осуждённую Тварь, и ничего более ужасного я в своей жизни не видел.
  
  Стив схватился за висок, вскочил со сула и бросился к окну, но не добежал. Он не добежал, он упал на пол, скрючился и тонко завыл, раздирая ногтями кожу.
  
  Тогда я достал из-под матраца свой нож и, склонившись над воющим Стивом, воткнул его ему в шею. С правой, с живой стороны, туда, где пульсировала жилка.
  
   5
  
  - Уважаемые Твари! - Спаситель сделал паузу. Он знал, что в этот момент миллионы Спасённых во всём мире скрючились от смеха перед экранами.
  
  - А знаете ли вы, Твари, что у вас всё ещё есть шанс. Да! несмотря на ваше упрямство, глупость, суеверия, трусость, наглость, эгоизм, саботаж наконец, у вас тем не менее до сих пор есть шанс. Нет, разумеется не на Спасение, закатайте губу, но у вас есть шанс умереть достойно! Умереть, принеся посильную пользу социуму. Слишком долго вы были обузой! Слишком долго терпели мы ваше бесполезное, скотское существование, слишком долго вы отравляли наш воздух вашим болезнетворным дыханием!
  Бля, надоело... - Спаситель зевнул.
  
  Раздались аплодисменты.
  - Ша, бляди!
  
  Журналисты перестали хлопать.
  
  - Короче, так... Нет у вас никакого шанса! Завтра нах все на опыты пойдёте.
  
  И у вас тоже нет шанса! Так что не лыбьтесь суки, работайте! И ебала все задрапируйте к завтраму, уже тошнит от вас, вы сами хуже Тварей. Что б от каждой фермы, или как там у вас, округа? В общем что б по пять процентов от поголовья каждый месяц на бойню, или как там у вас, на жатву! Врачи, озаботьтесь! А то развелось вас блядей! А не то по утрам будем вам чипы, сука, включать вместо будильников!
  Всё нах, спокойной ночи!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Адденда
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ранние стихотворения
  
  Вайсуэре
  
  
  
  КОШКА.
  
  В зелёных глазах
  спящие львы
  и сфинксы в песках.
  В моих руках
  нежность и страх:
  под тёплой шерстью
   пульсирует время.
  
  
  
  * * *
  
  На ваших звенящих плащах
  блики холодных звёзд.
  В ваших шуршащих словах
  эхо белых полей.
  В ваших тусклых глазах
  вечный и страшный вопрос:
  как у вселенной успеть
  урвать островочек тепла,
  покуда в железных котлах
  медленно варится смерть.
  Я смотрю на вас, удивляясь,
  какие же вы однако
  печальные, злые и знаю:
  В сущности в каждом из вас
  Сидит небольшая собака,
   отчаянно ждущая кость.
  
  У меня есть кость.
  
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Отчего-то вздрогнул:
  хрустнула страница,
  проурчал автобус,
  я боюсь всего.
  Я бегу из дома
   в ночи раствориться
  под дождём укрыться
  от своих шагов.
  Вышел, оглянулся -
  Тихо стонет ветер,
  тихо плачут окна,
  каплями блестя,
  фонари согнулись
  и почти не светят,
  и асфальт под ними
  весь в слезах дождя.
  Тихо плачут крыши,
  люди и дереиья,
  всхлипывают лужи
  мягкой мостовой.
  Замигал автобус,
  грустный и последний,
  и вздохнул, я знаю -
  тёплый и живой.
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Господи, пожалуйста, задуй
  этот холодный и бессмысленный рассвет
  иль просто запрети мне думать
  что больше ничего не будет
  что я умру, как муха на стекле
  
  
   * * *
  
  Вода, пролитая в песке, вода
  Звезда, не увиденная никем, звезда
  Белка,умершаяв тайге, жила
  Жизнь, которая прошла, есть
  
  
  * * *
  
  Как-то раз я порезал руку
  и увидел кровь и подумал,
  что она, капая на пол
  находит нужное место,
  становясь частицей гармонии.
  И мне стало легко и спокойно,
  потому что тогда я понял,
  что я действительно есть.
  
  
  
  
  
  
  * * *
  
  Молчат тёмные скалы.
  Дыхание моря спокойно.
  На моих тёплых щеках
  Солёные брызги прибоя.
  Море хочет сказать мне,
  что все мы родные братья,
  я, море и скалы
  когда-нибудь снова станем
  Одной яркой звездою.
  
  
  
  * * *
  
  Я услышал далёкую песню
  на красивом чужом языке.
  Я не ищу её смысла,
  я просто иду за ней.
  Всё яснее и ближе,
  и становится страшно,
  потому что я знаю:
  как только пойму слова,
  я сольюсь с ней,
  и сам стану частью дороги.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  История путешествия младого инока Афанасия в Брянскую пустошь, диаконом Николаем записанная с его слов
  
   К исходу четвёртого месяца в обители усердие моё стало ослабевать, сомнение закралось в душу, и, дабы укрепиться в вере, я, по воле игумена нашего отца Григория, предпринял паломничество в Брянскую пустошь к святому старцу-отшельнику отцу Никифору.
  Осьмого дня пути поутру приблизившись к оной пустоши узрел я кровлю избы и не находя проезжей дороги полез чрез кусты смородины, когда неожиданно свистнуло возле уха и грохот раздался и пронзило болью ухо моё и понял я, что в меня стреляют на поражение. Поняв же возопил, моля не лишать меня живота в сие смутное для меня время душевных сомнений и неуверенности.
  Кусты раздались и показался мужик брадатый годов за шестьдесят с ружьём и молвил:
  - Куда ж ты прёшь, блядино?! Я ж чуть не грохнул тебя, мудило, чуть грех на душу не взял! Я ж думал это кабан опять, повадился скотино коноплю топтать. Огородик тут у меня, - пояснил мужик. К этому моменту мы уже вылезли из кустов и подошли к избе, коей подле крыльца и впрямь произрастала конопля.
   - Дашка! Подь сюда! - заорал мужик, и на крыльцо, поправляя волосы, проворно вышла курносая круглолицая баба. - Глянь, Дашка, чё с ухом у него, нук тащи давай самогон!
  Ахнув, баба скрылась в избе и вскоре появилась снова с большой бутылью.
  Ухо мне омыто было самогоном, при чём я не мог удержать криков и слёз, убедившись, что уши мои, уже от природы будучи несколько оттопыренными, левое тепереча было ещё и рваным.
  После чего мы прошли в избу и я, узнавши, что мужик, простреливший мне ухо и есть святой старец, хоть и пребывая ещё в смятении чувств, передал ему поклон от преподобного игумена отца Григория и попросил благословения. Разоблачившись от испачканных кровию одежд я по настоянию отца Никифора испил изрядный стакан самогона, Дарья же изготовила самокрутку с коноплёю и втроём поочерёдно её курили, ибо Отец Никифор прояснил, что оное действо не есть греховное табакокурение, но подобно тому как просвиры суть христово тело, а вино его кровь, сие есть дух Христа, несущий всякому страждущему душевную радость и умиротворение. Воистину так и есть, ибо я почувствовал лёгкость и даже веселие и, Дарья удалившися на кухню стряпать, попросил отца Никифора исповедать меня, на что он согласился с веселием и лёгкостью. Из грехов моих прежде виделись мне наивеличайшими сомнение и печаль, но тут я учуял, что днесь душу мою тяжелят наипаче блудные мечтания и пленения, услышав о коих, отец Никифор вопрошал, сдвинувши брови:
  - Дрочишь поди?
  - Дрочу, батюшка...
  - Ну и дрочи, бог с тобой.
  Я услышал, как Дарья захрюкала на кухне.
  - Да как же, грех ведь!..
  - Хуйня, главное чтоб душа была чистая. Всё, пойдём поедим, - отец Никифор погладил круглый живот.
  Несмотря на Апостольский пост на кухне ожидала нас обильная трапеза с пельменями, самогоном, грибами, свиными шкварками и маринованными огурцами. По словам отца Никифора жизнь святого отшельника и так есть постоянный подвиг, пост, борьба с диаволом и прославление господа, и ни белое ни чёрное духовенство ему не указ.
  - И на тебе греха нету, коли со мною. Жри давай, а то вишь дохлый какой, бледный, да и с ухом этим ещё, чисто клоун! - он беззлобно рассмеялся, ему вторила Дарья и принялась усердно подливать и подкладывать.
  - Невелика заслуга, - вещал отец Никифор по окончании обеда, - вознестись мыслями в божьем храме, когда кругом иконы! Это ли подвиг - не поддаться соблазну в ските, ибо какой и том ските соблазн-то нахрен?! А ты вот попробуй... - тут он достал сигару и закурил. - Старцу можно, пояснила Дарья. - Мне можно, - согласился отец Никифор. Я тоже кивнул, и у меня закружилась голова. С непривычки ли, от усталости я сильно захмелел и уже с трудом сидел на лавке.
   - Да ты выдь на двор, подыши, - забеспокоилась Дарья, - давай провожу.
  - Я сам.
  Однако же выйдя на крыльцо я оступился, упал, и в глазах у меня потемнело. Когда я очнулся я лежал под кустом конопли, надо мною склонился отец Никифор.
  - Экий ты невезучий! Вот ребро теперь сломал... Больно поди? Погодь, сейчас Дашка косячок свернёт, полегчает.
  Последующие события того дня покрыты как бы пеленою тумана. Помню что под вечер дюже блевал, Дарья смеялась, мне было совестно, а отец Никифор утешал меня, говоря, что сие есть очищение, и сам господь, глядя на меня с небес, радуется и веселится.
  Пробудился я незадолго до полудня нагой и только прикрытый Дарьиной исподней юбкою, и стал сбираться в обратный путь.
  - А хочешь - поживи со мной, многому тебя научу, - предложил отец Никифор. Но я пока ещё не чувствовал себя готовым к подвигу отшельнической жизни. Я обещал вернуться следующим летом, отдохнув и набравшись сил.
  Дарья напекла мне в дорогу пирогов. Улучив момент, я спросил отца Никифора, живёт ли она при нём постоянно.
  - Да нет, так, приходит иногда, за благословением. Эй, Дашь, ты ж это, благославилась уже, ну и ступай себе, вон инока заодно проводи.
  - Ага, сейчас пойду. А ты б ухо-то ему подправил, а то смотреть жалко!
  - И то верно, давай-ка я руки наложу.
  Когда на следующий день, устраиваясь в поле на ночлег, я случайно коснулся уха, оно было целым. Не осталося
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"