И вот еще случай, кстати. Ну, кстати или некстати не знаю, но, с другой стороны, всякое может приключиться, независимо от того, насколько это кому-то придется по вкусу. Поэтому, в общем, что произошло, то произошло. Итак, Гоголь как-то раз, проснувшись поутру и умывшись тщательно (с мытьем ушей, между прочим), причесавшись и все такое, ощутил вдруг какую-то легкость, этакий, как бы сказать, подъем. Игривость ума, что ли. Принялся бодро так и весело по комнате прохаживаться и модный мотив насвистывать. Вот прямо чувствует, что сейчас муза какая-нибудь к нему снизойдет, вдохновение творческое тонкими крылышками навевая.
Вот, ходит Гоголь от окна к столу и обратно, свистит во все щеки, а муза, извините, нейдет! Ну что ты будешь делать! Главное, и настроение подходящее, и гигиена соблюдена, словно для ожидаемого дорогого гостя, а гость, представьте, медлит! Носу не показывает! Наказание одно!
- Ладно! - думает Николай Василич, - Я ужо тебя к рукам приберу! Я ужо тебя пришпорю, не будь я казаком! Покажись только!
А муза не показывается! Не идет вдохновение к писателю, хоть ты тресни!
До обеда вот таким бравым франтом Гоголь выхаживал да репертуар на пустую квартиру изводил. Ничего не помогает! Приблизился к окошку, стоит грустный, лбом в пыльное стекло упираясь. И даже слеза одна по щеке побежала.
А что Вы думаете? Со всяким бывает, иногда и с гением. И очень просто! Настроение, согласитесь, - оно как погода: то весело становится, то тоска какая-нибудь нахлынет, то потом опять весело. Настроение - это, я Вам скажу, ого-го!.. Себе на уме, как говорится!
Ну, значит, стоит Гоголь, окно лбом подпирает, а на улице, вообразите себе, баба семечками торгует. Каждый день тут ошивается. А клиент нейдет, прямо как муза к иным писателям. Проезжает, скажем карета, ну, или пролетка какая-нибудь, баба за ней бежит, товар свой нахваливает, да всё напрасно: только спелые черные зерна на мостовую падают, а барин проезжий так ничего и не покупает. Проходит мужик мимо, баба - за ним, и опять зря: не до семечек рабочему человеку днем! Как быть? Да еще если мужик суровый попадется, то и по кульку ручищей заедет! Так что баба целый день семечки с тротуара подбирает и обратно в кулек сыплет. До нового клиента. Но упражнений своих не оставляет.
И вот еще интересная подробность: на той же улице, только в другом доме, проживал тогда другой литературный господин по фамилии Некрасов. Но он поэзией увлекался, а не прозой, как Гоголь. И очень народ любил и жалел. Без шуток, серьезно! И хотя это было не очень патриотично, однако позволял себе печататься в изданиях с произведениями, обличающими недальновидную социальную политику правящего режима. Это сейчас у нас с социальной политикой всё, так сказать, в норме. Ну, законы разные приняты в этих целях, да и без целей тоже. Помощь социальная оказывается некоторым гражданам. И не всегда социальным даже, а порой и родственникам законодателей. А как же! Социальные программы - они как закон, как слепая Немезида, расточают накопленный потенциал не глядя, то направо, но налево. Кое-что и нуждающимся перепадает, наверное. А в то далекое и дикое время вообще никому ничего не доставалось. Хотя точно утверждать не берусь, некомпетентен в вопросе.
Короче, господин Некрасов в тот день тоже у окна застрял. А окна, заметьте, аналогично на улицу с бабой выходят, прямо, можно сказать, в самый изысканный ракурс. Так бывает. И вот, поэт смотрел на бабу, смотрел, на семечки ее и вообще, да дай, думает, пожалею бедную торговку! И вниз по лестнице устремился с намерением купить все эти семечки одним махом! Оптом, если позволите.
А Гоголь как сговорился с ним: тоже смотрел, смотрел, себя жалел, бабу жалел, семечек пустой расход на мостовую опять же жалел, да и пошел вниз к бабе все семечки покупать!
И вот подходят оба литератора к бабе почти одновременно. Один на себя кульки тянет, другой - на себя. Спорят, раскраснелись оба! Того и гляди до дуэлей дойдет! Ужас!
Но и это бы еще не беда! Дуэль - что? Жахнул из пистоля поутру и - в клуб. А за вистом все и забудется. Но тут, представьте себе, еще и Пушкин пожаловал. Его супруга, видите ли, скандаль закатила: мол, ты, Пушкин, семью не кормишь, скоро по миру пойдем рука об руку всем благородным семейством! Ни булок с круассанами, ни монпасье в коробочках, ничего в запасах не имеется! Хоть семечек мужицких купил бы что ли! Александр Сергеич обиделся тогда на супругу, и чтобы хоть чем-нибудь доказать ей свое расположение, а заодно и пристыдить, отправился на Невский за семечками. А там семечками не торгуют! И на другой улице, и на базаре тоже. В общем, весь Петербург изъездил напрасно, на одних извозчиков целое состояние извел, и всё, скажу я Вам, без особого толку!
В итоге счастливая планида привела его на гоголевскую, а заодно и на некрасовскую улицу. И что он видит? - Угрюмые господа за семечки сражаются, словно голодные тигры за сковородку яичницы! Пыль столбом стоит, во как!
Пушкин имел не только благородное происхождение, но и изысканные манеры, потому в бой не вступил, хотя и мог бы: по части использования трости поэт был большой мастер! Но подошел тихонько к бушующим господам и таким спокойным голосом говорит, что, мол, отдайте вы мне эти семечки, вам они не к месту и не по чину, а моей оголтелой супруге - в самый раз. Тем более, брат Гоголь, ты мой друг.
Однако, знаете, дружба - дружбой, а азарт уже у всех такой, неистовый каламбур такой в головах, что прямо неясно, чем дело кончится!
Но тут уж баба догадку проявила, а то глядишь, и ей достанется от этих господ! Народ тогда не то, чтобы бар боялся, а так, обходил стороной, полагая, что если их не трогать, то и не заметишь, у них своя жизнь, у народа - своя. Прямо как теперь.
И вот, догадливая баба учинила аукцион: кто больше пятаков за семечки предложит - того и товар. Что значит смекалка! Господа после эту идею у неизвестной бабы переняли, и аукционы даже в моду вошли!
Ну, значит, торгуются литераторы, ассигнациями размахивают как иной знаменосец флагом. Пушкин в ломбард побежал часы закладывать, Гоголь - в издательство, наброски продавать, Некрасов... не знаю, тоже куда-то пошел. К вечеру собрались на прежнем месте с пополненными капиталами, а бабы, да и семечек след простыл! Забрали бабу в участок, поскольку там у нее с пропиской не всё гладко оказалось. И служители искусства пошли бабу из участка выкупать. А заодно и регистрацию ей выправили.
А после, воодушевленные широким поступком, направились в клуб отметить это дело и до утра кричали друг дружке: виват! виват!
А семечки городовой все слузгал от скуки на дежурстве. И окончилась история ко всеобщей, можно сказать, пользе. Что значит благородство иных граждан!
Правда, супруге Пушкина не очень понравилось, что муж явился только под утро, без денег, без круассанов, без часов и без жилетки, но эту подробность можно и опустить, это ведь неважно, не так ли?
Зато все перечисленные поэты и писатели сразу разные творения принялись создавать о народе, и очень, скажу я Вам, талантливые вышли произведения! Сами прочтите, если не верите! Конечно, на жизни простых мужиков и неграмотных баб их творчество никак не повлияло, как и сейчас ничто не может повлиять на сложившиеся социальные нестроения, но всё же...
Баба еще долго появлялась на улице и всё пыталась навязать семечки знакомым господам, но им семечек больше не требовалось, а саму бабу каждый день забирали в участок. То за неуплату налогов от продаж, то просто так, потому что городовому делать нечего. Городовой потом еще на ней женился. И у них были дети. И тоже впоследствии стали городовыми. И тоже отбирали семечки и воблу для личного использования. А один даже дворянином стал и дослужился до генерала, но его потом застрелили за излишнюю придирчивость к предпринимателям. Другой же пошел по таможенной линии, и тоже не без последствий.
И только улица, где произошел, с позволения сказать, каверзный случай, претерпела достойно все фортели и времена. И до сих пор те дома глядят на мостовую пустыми окнами, в которых, возможно, новые гении лелеят творческие планы.