Аннотация: Судьба одного рядового китайца. Ничего особенного, если не принимать во внимание судьбы прочих граждан.
Когда-то давным-давно, когда мир еще был громадным, и Земля представляла собой всю Вселенную, когда путешествие в соседнюю страну занимало полжизни, когда человек человеку был не друг, товарищ и брат, но и не враг, когда повсюду бродили в произвольном порядке разные чудовища, вроде драконов и великанов, когда мировой валютой был вовсе не доллар, короче, когда-то совсем уж давно жил среди прочих один гражданин. Извините, китаец. Ну, обыкновенный такой китайский мужчина средних лет.
Лопал за обедом рис и соевый сыр, креветки трескал за милую душу, не брезговал и стаканом-другим вина. В общем, человек был нормальный и даже положительный. Работал на процветание республики, или как тогда выражались, на процветание правящей династии.
Понятное дело, об экономических кризисах тогда люди представления не имели, за исключением, конечно, особо развитой цивилизации на другом конце света, а именно в Южной Америке. И благодаря такому счастливому обстоятельству, как удаленность от подобных экономических центров, в прочих странах народ ничего не боялся, сбережений не терял, надеялся на кормящую всех плодородную землю, силу своих рук и обычную человеческую смекалку. И так из столетия в столетие, из поколения в поколение.
Ясно, что в такой благоприятной, с позволения сказать, китайской атмосфере открытиями и прочей научной деятельностью мало кто интересовался, кроме императора, конечно, и военного министра. А потому прорывы в науке случались редко и относились по большей части к сферам простым, если не сказать элементарным. Ну, зонтик изобрели там, чай выращивать научились, компас случайно изготовили и прочее в том же роде.
Настоящими открытиями считались тогда указы и реформы. Вроде правила дорожного движения: дескать колея, оставляемая колесницей или телегой должна соответствовать строго определенному размеру и никакому другому. Тогда дороги не так разбиваются, и любой гражданин из пункта А в пункт Б путешествует без особых проблем в любое время года, даже самое дождливое.
Но, надо сказать, что и указы были делом редким, а уж реформы - и вовсе исключительным.
И вот в такой обстановке всеобщего процветания и взаимного между людьми понимания жил, значит, этот гражданин. По имени Лао-Цзы. Нормальное такое имя, китайскому слуху привычное.
И поскольку трудился и состоял он в должности архивариуса, то был человеком начитанным и вообще разумным. Правда, с письменностью в тогдашнем Китае творилась беда: в каждой области, а порой и деревне, всякий выводил слова кто во что горазд. Ну не было тогда единой системы письменности! Что уж говорить о многочисленных языках, на которых люди общались в пределах означенного государства!
В общем, прочесть написанное составляло большой труд, а понять прочитанное иногда было и вовсе невозможно! Короче, должность хранителя библиотеки представлялась непростой, и не всякому ее можно было доверить.
Однако гражданин Лао пошел дальше своих предшественников: он порой и пописывал кое-какие стишки, делал заметки, публиковал статейки в местной стенгазете. И не за вознаграждение! Не за блага какие-то! А просто для души, как говорится.
Скажем, обсуждается такая острая тема, как эффективное управление империей. Все пишут о гениальности руководящей партии, о ее дальновидности и прочем в том же роде. А Лао-Цзы возьми да напиши:
"Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которые требуют от народа его любить и возвышать. Еще хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те правители, которых народ презирает. Поэтому, кто не заслуживает доверия, не пользуется доверием. Кто вдумчив и сдержан в словах, успешно совершает дела, а люди говорят, что у него все получается само собой".
Или, например, радуются люди тому, что объявился-де во дворце какой-нибудь мудрец или исключительной храбрости воин. А Лао опять выступает:
"С уклонением от Пути появляется и понятие справедливости. Появление общечеловеческих норм следует за большими заблуждениями. Почтительность и уважение появляются перед распрями. Скоро начнутся беспорядки - значит, появляются верные слуги".
Вроде, и не "в пику" излагает, а с другой стороны, и не сильно поддерживает происшедшее.
Ему и намекали, и подсказывали, что не надо, мол, острить по такому серьезному поводу. А Лао и в ус не дует. Пишет, что пришло в голову, и всё тут. В качестве ответа оппонентам уж и статья готова:
"Издревле говорили: совершенствуй ущербное, выправляй согнутое, наполняй пустое, обновляй ветхое, приумножай малое, сторонись ошибочного. Все в одном: держись образца.
Для мудрого важнее ясно видеть, чем быть ослепленным блеском; важнее истина, чем мнения; важнее уважение, чем слава; важнее лидерство, чем высокомерие; важнее побеждать, чем сражаться".
Указанного гражданина даже в анархии обвиняли за высказывание:
"Путь - не в том, чтобы делать, а в том, чтобы сделать; тогда все совершается как бы само собой. Если бы властители поступали бы так же, все само собой изменялось бы к лучшему. А их действия подавляются реальной жизнью, подобной дереву, которого не касается рука мастера. Простота такого дерева лишена желания превратиться во что-то. В ней только покой, такой же, как в стране, где порядок организуется сам по себе".
Но все этому господину было нипочем! Скала! Могучий человек! Умница!
Хотя, истины ради надо заметить, что держался он стойко не по причине исключительных душевных достоинств, а больше - оттого, что было ему всё равно. Да-да! Абсолютно наплевать было на мнения и возражения! Ничем он не дорожил: ни почетной должностью, ни благосостоянием, ни уважением коллег! Говорю же: по-другому люди жили! И резали правду-матку, и работали не за страх, а за совесть. На себя полагались, а не на далекое правительство, оттого в ходу у них было самоуправление, в почете - самосознание, в фаворе - доброта и порядочность.
Все соглашались с мудрым гражданином, если тот высказывался:
"Когда тяжело - начинаешь все облегчать, когда много дел - относишься к ним спокойнее.
Чтобы идти есть ноги, для поклажи существует повозка.
Полноценная жизнь предполагает освобождение. Многие ли понимают, что жизнь должна быть легкой? Стремление к ней вынуждает отказаться от высокого статуса, трудности сопутствуют высокопоставленным".
Конечно, как и всюду, порой казнили людей толпами. И напрягали всякой, на первый взгляд, бессмысленной деятельностью. Вроде строительства Великой китайской стены. Но потом становилось понятно, что смысл в этом был, и от произведенных строительных работ в стране всё только налаживается и укрепляется. Хотя и не все так считали. Что же до казней, то в то время это было повсеместной практикой и отторжения ни у кого не вызывало.
С другой стороны, посудите сами: строили тогда на века, не в пример стройкам сегодняшним. А жизнь человека короткая, как световой день зимой. И потому, ясное дело, не сильно люди заботятся о том, что будет после них, а больше - о том, что происходит с ними сейчас. Или, в крайнем случае, что ожидается завтра.
Поэтому приходилось сажать рис, чтобы потом получить нормальный или даже обильный урожай; перекрывать крышу, чтобы затем в комфорте отдыхать в уютном и сухом помещении и так далее.
Потому как-то раз Лао-Цзы отрапортовал:
"Страна заявляет о своем величии и никогда о своих слабостях. Заявит о своих слабостях - и скоро станет мелкой. Не уменьшается потому, что заявляет о величии. А величие в том, чтобы обладать тремя сокровищами: первое - это забота о людях, второе - знание меры, а третье состоит в том, чтобы не поощрять превосходства над другими людьми.
Забота о людях возвращается преданностью, знание меры - щедростью, отсутствие поощрения превосходства - властью над происходящим.
Преданность без заботы о людях, щедрость без знания меры, власть при поощрении превосходства - гибельны. В битвах забота о людях приводит к победе: небо дарит спасение, потому что тоже о них заботится".
Ладно, неважно! Понятно, что гражданин Лао был таким разумным, что просто мама не горюй!
Речь не о том.
В общем, однажды упомянутый гражданин пошел на рынок. Ну, селедочки там прикупить, колбаски, например. Или что там у них ели. Пришел, значит, ходит по торговым рядам, приценивается. А продукты такие все замечательные, ну просто огурец к огурцу! Заглядение!
Наконец, выбрал он себе всякой гастрономии и собирается обратно домой идти, плов готовить. А может, и лапшу c пельменями. Вот делает пару шагов к выходу, а навстречу ему - такой оборванец, что даже глаза щиплет от его благоухания! Такой, короче, бедный, что даже российский МРОТ ему показался бы кладом!
- Привет, - говорит, - Лао! Как дети, как здоровье? Какие творческие планы и вообще?
Ну, тот из одного только человеколюбия беседу поддерживает, нос, между делом, платочком прикрывая:
- Спасибо, дорогой друг, за заботу! Всё у меня хорошо! А с кем имею честь вести приприятнейшую беседу?
- Да так, - отвечает маргинал, - С обыкновенным бродягой, если позволите. Имени своего, а равно и отчества, извините, не помню вследствие тотальной нищеты и сиротства. Но Вас хорошо знаю, как мудреца и большого умницу.
- Очень рад знакомству! Объясните однако причину Вашего, так сказать, намерения ко мне обратиться.
- С нескрываемым моим удовольствием! Первая причина - хотелось бы поесть. Знаете ли, не кушал уже неделю и даже во сне мечтаю о какой-нибудь случайно найденной груше. Вторая причина: за обедом я мог бы порассказать всякого небесполезного и интересного для Вас. Вот, собственно, и всё!
- Что ж, - подытожил Лао, - аргументация железная и перспектива вполне завлекательная. Только надо бы тебя скоренько отмыть для начала. Чтобы беседа шла в наиболее комфортном ключе.
- Не возражаю, - последовал ответ, и господа проследовали в дом нашего основного героя.
Ясный день, отмылся гость, освежился престижной парфюмерией и вообще. Присели господа за стол, кушают и болтают о том, о сём, как бы между прочим.
Нужно отметить, что в те времена в указанном географическом месте люди тоже баловались, так сказать, горячительными напитками. Но в том-то и дело, что только баловались. Не допивались до горячек, а так, поднимали себе настроение. Расслаблялись, в общем. И за чашкой-другой вина вели приятные беседы, сочиняли стихи, обменивались мнениями и далее в том же роде. Короче, отдыхали, но не до мордобоя. Культура, одним словом! Знали, чего хотят!
И вот, среди всяких слов и мнений нищий господин нет-нет, да закруглит этак какую-нибудь забавную мысль. Выдаст что-нибудь разумное, доброе, вечное. Например:
- Нечего потребовать с утратившего все. Бездействием ничего не испортишь, неисполнительностью ничего не загубишь. Настоящие потери - результат действий человека.
Или, скажем, обсуждается модный вопрос воинского мастерства и ратных подвигов. А гость возьми, да скажи:
- Не воинственность делает бойца умелым, не гнев делает воина опытным, не атака приносит победу, и слишком большая опека делает только хуже. Лучше полагаться не на агрессию, а на мастерство, использующее силу противника в соответствии с изначальным в природе. Один воин как-то сказал: веди себя как гость, жди приглашения; даже если атакуют на вершок, отклонись на аршин. Это значит не делать, а сделать: хватают за руку - а руки на месте нет; атакуют - а оружие промахивается; занимают позицию - а враг исчез. Недосягаемый противник - самый опасный: он не дает проявиться ни одному из преимуществ. Кто овладел уклонением от столкновения, тот овладел победой.
- Позвольте! - возражает начитанный Лао, - как это может быть? Ведь в конченом счете мир и благоденствие - результат мудрой политики и непримиримости к внешним врагам. Междоусобные войны закончились только когда император захватил все окрестные государства!
- Решительность в ненависти ведет к истощению жизни, решительность без ненависти - к расцвету жизни: одно вредно, другое полезно. Небо искореняет ненавидящих, какая разница почему? Путь Неба - побеждать, а не сражаться; не рассуждать, а давать точный ответ; не звать к себе, а приходить самому; оставаться свободным, а явлениями управлять. Небесные сети редки, но ничего не упустят.
Вот, значит, какие дела творятся под солнцем! Оказывается, и разумный человек вполне может пребывать в нищете и даже удивлять своими рассуждениями не менее разумного и вовсе не нуждающегося престижного индивидуума! И очень просто! А порой - в полный рост, как говорится!
В общем, прообщавшись с нежданным гостем около недели, мудрый Лао отпустил дорогого друга на все четыре географические стороны, снабдив, между нами, значительной суммой на первый случай. А сам не по-детски задумался и даже затосковал. По чему-то более ценному, чем престижная общественная деятельность в должности хранителя царского архива.
И в одно прекрасное утро, наскоро получив расчет по месту работы и распродав за бесценок всяческое свое имущество, двинул в направлении, наименее известном и малонаселенном, а именно - на запад от родной страны.
Это сейчас такие решения модно называют дауншифтингом, а тогда о таких явлениях представления не имели и, следовательно, в подобных удивительных акциях участия не принимали.
Короче, едет этот самый Лао-Цзы на таком приемлемом по тем временам виде транспорта, как обыкновенный мул. Ну, это было чем-то вроде какого-нибудь отечественного автомобиля, если провести хоть сколько-нибудь возможную аналогию. Вот, едет он, значит, а самому в голову светлые мысли так и сыплются, только успевай записывать! Конечно, Лао никаких записей не делал, потому что питал некоторое уважение к правилам дорожного движения и хорошо знал, что находясь за рулем, не надо отвлекаться на прочую деятельность, требующую участия рук. Так что счастливые идеи просто повисали в голове сочными гроздьями, ждущими, когда, наконец, соберут из них урожай. И такой случай, понятное дело, представился. И очень скоро!
На самой границе между Китаем и прочими, с позволения сказать, варварскими землями. Обычный начальник пограничной заставы, прознав о незаурядном уме и образованности нашего героя, попросил его накалякать что-нибудь на память, и тот, не раздумывая, согласился. И уже через пару недель вручил начальнику увесистый том философского содержания.
И, главное, как во всякой серьезной литературе, написано всё было довольно простым языком, не побрезговал автор и всякими поговорками, каковые были в ходу в то по-своему замечательное время.
Дальше, ясный день, Лао двинул дальше по намеченному маршруту, а его книжка в двух томах получила повсеместную популярность. И сильно повлияла на менталитет китайского народа, а равно и на его внутреннюю и внешнюю политику, военное дело и прочие сферы жизни от дворцовой до самой что ни наесть простецкой.
И, если вдуматься, указанный литературный труд, вообще-то, относился не столько к какой-нибудь общественной деятельности вроде управления государством или ведения сельского хозяйства. Вовсе не был он адресован министрам и прочим высоким чинам! Основной концепцией, само собой, оставалась мысль о том, что каждый человек распоряжается своей жизнью самостоятельно в рамках, отведенных природой и обстоятельствами, и может повлиять на ход событий и собственную судьбу исключительно через освобождение от всякого вредного и наносного, каким бы привлекательным последнее ни казалось.
У философского течения появились многочисленные последователи. Рассказывали о них, что некоторые благодаря удачно понятой концепции становились великими и непобедимыми воинами, другие - уникальными целителями, третьи чуть ли не летали по воздуху на облаках или каких-нибудь подручных предметах. Впрочем, не важно! Главное - люди как следует задумались над тем, что они из себя представляют, где живут и к чему стремятся. Короче, встало всё на свои места, если говорить о смысле жизни.
Вот мы и добрались до самого главного. Да-да, до банального и нелепого такого понятия, как смысл жизни! Но, согласитесь, утратив этот самый смысл, мы, дамы и господа, утрачиваем и самую жизнь, превращая ее в набор заготовок и запланированных событий, пресекаемых событиями как раз незапланированными и не всегда приятными. Короче, в хаос в неразбериху, не говоря уже о скуке и этакой ловкой подмене смысла своего существования бытовыми и заурядными, весьма сомнительными, впрочем, достижениями. И вечной жалобой на судьбу, правительство, случайности и болезни. Ну не ерунда ли? Согласитесь, фигня полная!
Конечно, я вовсе не желал настаивать на том, что книжка вышеозначенного Лао должна стать настольной книгой всякого уважающего себя джентльмена. Ничего подобного! Есть книги посерьезней да и поновее! И читать их даже проще! И, возможно, полезнее! Речь не об этом. В конце концов, в упомянутом произведении не всё как следует объяснено с точки зрения человека европейского ума и образа жизни.
Однако уверяю вас, господа и дамы, есть книги, способные несколько приподнять нас над пылью обыденности, и дающие возможность взглянуть на существование с другой, так сказать, перспективы. При вдумчивом прочтении, конечно. И, ясный день, написаны они могут быть даже очень простыми людьми, да хоть рыбаком начала нашей эры или, скажем, его приятелем, каким-нибудь врачом, или налоговым инспектором.
И приобрести такие творения не представляет никакого труда, и они, поверьте, совсем недороги!
Ладно, к делу! Впрочем, о каком это деле я сейчас упомянул? Да шут с ними, с этими вечными делами! Все дела нипочем не переделаешь! Одно сделаешь - другое останется. С одним разберешься - на тебе! - еще десяток. Всей жизни на них не хватит! Да и стОят ли они жизни? Как Вам лично кажется?