Как-то раз Гоголь, став уже известным писателем, окруженный славой, заглянул в одно престижное заведение, где подавали всякие деликатесы, недоступные простой публике.
Понятное дело, разные штуки, имеющие и гордо носящие звание элитных, отчего-то некоторым гражданам представляются чрезвычайно привлекательными и даже где-то таинственными, чем-то, что может удивительным образом изменить их жизнь. Кажется иногда, что всякие элементы зависти - показатель неравнодушного отношения судьбы к отдельно взятому человеку, каковой, если разобраться, вообще-то мало чем отличается от прочих жителей города или, скажем, планеты.
Короче, некоторые доверчивые господа на что угодно готовы пойти, лишь бы разжиться чем-нибудь престижным, урвать, так сказать, кусок жизни. Ну, все мы родом из детства, и кому-то удалось повзрослеть за каких-нибудь два-три десятилетия, а кто-то сильно застрял в возрасте, когда дети в песочнице хвастаются друг перед дружкой ярким совочком, ведерком в горошек, грузовичком без колес и другими важными вещами незрелого детского обихода.
Вот я и говорю: зашел, значит, Гоголь в одно элитное кафе. Не потому, что не имел дома кофея, а так просто, поддавшись всеобщему увлечению. Присел писатель за столик у окошка, заказал себе чашку черного напитка, с лимончиком. И ждет. И газету скромно читает.
Минут через пять, а может быть, десять, или не знаю сколько, это ведь неважно, на столе Николая Василича возникла дымящаяся чашка кофейку. И он, не желая отказывать себе в предполагаемом удовольствии, сразу же отхлебнул глоточек. А кофе оказался - жуткий кипяток! Такой горячий! Ну, такой! Хоть пельмени в нем вари, вот какой!
И обжегся классик, и губы обжег, и язык, и прочие какие-то внутренние органы, я в этом не очень разбираюсь. А от неожиданности рука его дрогнула и предательски пролила остатки напитка из фарфоровой посуды на самый что ни наесть дорогой сюртук и даже на брюки. И тут уж не только губы и язык - что там язык! чепуха! - тут уж по всему, извините, телу ожоги образовались! В самых неудобных местах! И никакое воспитание не остановило Гоголя, как он вскочил из-за стола, как он стул опрокинул! Как закричал от боли и досады! Таким медведем взревел! Очень его жалко!
Суета, конечно, поднялась, официанты забегали, дамы засмущались, господа тоже... в потолок уставились. В общем, как-то стало напряженно. Но, что интересно, когда Гоголь заведение покинул и уехал в карете скорой помощи, почти все присутствующие тут же постарались заказать себе такого же точно кофе, горячего и беспощадного, как солнце Египта. И тоже, как недавно уехавший писатель, после первого глотка стали вскакивать, опрокидывать мебель и спешно покидать ресторанчик. Показалось, видите ли, многим такое поведение гламурным, особенным, элитным. Престижным, короче.
С тех пор и стали называть известный черный напиток Мескафе Классик, в честь Гоголя, классика отечественной литературы. Впрочем, первая часть названия возникла только на следующий день. Когда Гоголь зашел все в то же кафе и обожженным языком попытался испросить чего-нибудь более щадящего. "Дайте", - говорит, - "Вместо кАфейку..." и так далее. Но дикция после вчерашнего - ужасная, никак не понять, что там шепелявит Николай Василич. И слышится только "...мес...кафе..." Ну, так и закрепилось это наименование.
Были и другие разные случаи. И тоже не без последствий. Вокруг элиты общества всегда крутятся всевозможные несуразности. Да и что делать еще ей, этой, с позволения сказать, элите? Скучная жизнь у такого человека! Разнообразие перешагнуло за грань возможного, и вот уже удивление вызывает скорее скромность и порядочность, чем жонглирование банальными исключениями. Оттого люди, подобные Гоголю, остаются навсегда в сердцах других людей, а произведения, написанные когда-то великим классиком до сих пор не теряют своего глубокого смысла и значения.
Что до подражателей и граждан, завидующих господам, выбившимся, что называется, в высшие сферы... то, пожалуй, и шут с ними! Одним - свою жизнь проживать, другим - чужую. Одним - редька с хреном, другим - хрен хотя бы, пусть он и не сладкий. Кто-то фокстрот танцует, кто-то - верхом на палочке гарцует. Может, и смешно, может, и слезы на глазах, а бросить начатого никак нельзя: престиж!
Гоголь, кстати, после инцидента от кофе отказывался. И посещать дорогие заведения прекратил. Всё больше употреблял времени на творчество, на общение с друзьями. Чаще стал ездить на родину. Вы давно были в родном городе? В районе, где прошло Ваше детство? В деревне, где выросли?