Глава 1

Восходящее солнце залило спальню потоком мягких утренних лучей, разгоняя мрак сошедшей на нет ночи. Тяжелое пуховое одеяло медленно откинулось, и в кровати, не раскрывая глаз, села Эмма. Спустя пару секунд задребезжал будильник на тумбочке. Эмма четко отработанным движением отключила его и упала обратно на подушку. Это была старая привычка, выработанная еще с первого класса школы, которую она закончила семь лет назад. Даже сейчас, когда девушке не нужно было никуда торопиться по утрам, она вставала за две-три секунды до звонка будильника.

Прошло около пятнадцати минут, прежде чем Эмма встала с постели, оставив попытки снова заснуть. Пейзаж за окнами, выходящими в сад за домом, слегка прикрытыми нависающими ветвями старых деревьев, нисколько не изменился со вчерашнего дня. Внутри двора, окруженного высоким старым забором, по которому полз плющ, перевиваясь с диким виноградом, шелестели листвой деревья, уже начавшие покрываться желтым налетом приближающейся осени, аккуратно подстриженная лужайка переливалась изумрудным блеском в лучах раннего солнца.

Эмма спустилась на первый этаж, в кухню небольшого дома на окраине города. На вымытые перед сном столы уже осела легкая пыль. Девушка достала из холодильника первое, что попалось под руку, и щелкнула кнопкой небольшой кофемашины. Где-то в отдалении проезжали редкие машины. Эмма бросила на сковороду пару яиц и ушла в ванную умываться. Там она долго разглядывала свое отражение: слегка посвежевшее за последний месяц лицо, карие, орехового оттенка, глаза, длинные, слегка вьющиеся каштановые волосы, родинка на левой щеке. Ничего особенного она в себе не находила, но и заурядной назвать себя не могла.

Совершив все утренние процедуры, Эмма вернулась на кухню, уже чувствуя запах горелого. На сковороде жалко свернулось нечто, десять минут назад бывшее яйцами. Выбросив кулинарное творение в переполненное мусорное ведро, она налила себе кофе, села за стол, и, закинув ногу на ногу, стала лениво перелистывать журнал, всегда лежавший за сахарницей и раз в месяц сменявшийся на что-нибудь свеженькое. Примерно так проходило каждое утро Эммы на протяжении уже двух месяцев.

Жизнь Эммы проходила по какому-то стандартному графику, не включавшему в себя никаких отхождений от него и хоть сколько-нибудь увлекательных происшествий. Сначала были дошкольная группа, потом школа на отлично, приличный институт, в котором Эмма училась хорошо, но так ни разу и не выделилась, достойная работа, за которую недурно платили. Нервный срыв, как результат переутомления, внес в плавное течение жизни небольшое разнообразие в виде реабилитационного центра, расшатанных нервов и запрета работать в течение трех месяцев. Эмма послушно глотала антидепрессанты, безо всякого интереса смотрела на окружающий бесцветный мир, и часами лежала на диване, то погружаясь в сон, то просто разглядывая книжные шкафы и телевизор перед собой. Финансовое положение вполне позволяло не работать не три, а семь месяцев - Эмма регулярно откладывала деньги от немаленькой зарплаты для осуществления мечты, которая так у неё и не появилась - да и потом родители, в свое время устроившиеся на теплом месте, каждый месяц присылали ей круглую сумму в желтом конверте, в месте с коротким письмом. Они почти не звонили друг другу, не встречались. Однако Эмма часто пересекалась с младшим братом, который только начал обучение в каком-то медицинском институте и не уставал удивлять её своим оптимизмом и восторженностью жизнью. Мать Эммы, привыкшая к тому, что на протяжении восемнадцати лет вся семья жила вместе, и теперь страдавшая оттого, что старшая дочь переехала в отдельный дом, а младший сын появляется дома крайне редко, не бросала идею о воссоединении всей семьи. Примерно раз в полгода она звонила дочери и долго уговаривала её переехать к ним с отцом, на свежий воздух. Но Эмма как-то странно привязалась к своему пыльному домику на окраине мегаполиса, да и воздух здесь был не хуже, чем в элитном поселке где-то в лесу, у моря, и все благодаря большому парку, находящемуся через дорогу.

Обычно после завтрака Эмма выходила с книжкой в этот парк и часами сидела на лавочке среди деревьев, или устраивала небольшой пикник на берегу пруда. Вот и сегодня, убрав чашку в посудомойку и закинув журнал обратно за сахарницу, Эмма стала неторопливо собирать сумку, уже представляя ближайшие часы, проведенные в компании самой себя, в мельчайших подробностях. Она придет в парк, находящийся недалеко от дома, сядет на уже полюбившуюся ей скамейку, и начнет размеренно перелистывать страницы, не вдаваясь в смысл прочитанного. Потом ей станет скучно. Она пройдет пару кругов по всем дорожкам парка, просто чтобы как-то скоротать время, и не возвращаться в одиночество своего пустого дома слишком рано. Наконец она пойдет в сторону дома, пытаясь запомнить каждую травинку, каждый листочек, попадающийся на её пути, без смысла, чтобы хоть чем-то занять свои мысли.

Иногда Эмма чувствовала непонятный для себя порыв действовать, перевернуть в своей жизни с ног на голову, сделать что-нибудь безрассудное, но пытаясь разобраться, проанализировать свои чувства, она бессознательно подавляла этот порыв, и так и не находила причину этого странного возбужденного состояния, так несвойственного ей.

На улице стояла теплая погода, естественная для начала сентября. Солнце светило, приятно припекая, теплый ветерок гонял по гравиевым дорожкам и широким аллеям парка рано облетевшие листья и разный сор. Лавочка Эммы как всегда не была занята. Почему-то никто никогда не занимал её, кроме девушки, хотя она стояла в самом удобном месте: солнце грело, но не очень, слегка виднелся пруд, слега зеленели кроны деревьев, ветер слегка дул, своей прохладной рукой убирая с лица волосы.

Сегодня в парке было чуть больше народу, чем обычно. Для утра субботы это было вполне естественно. Эмма рукой смахнула невидимые пылинки с лавки, присела и раскрыла книгу на первом попавшемся месте, сразу отгородившись от внешнего мира. Пожилые пары медленно прогуливались взад-вперед, постепенно исчезая с дорожек парка.

В конце аллеи появился молодой человек. Он медленно шел вперед, задумчиво устремив взгляд в сторону озера. Он был в светло-зеленом свитере с закатанными до локтей рукавами и светлых, широких джинсах. Дойдя до лавки, на которой сидела Эмма, он остановился и внимательно посмотрел на девушку. Эмма не видела его: она уже в который раз пробегала глазами по одной и той же строчке какого-то дешевого романа, который она захватила с собой. Это был конец абзаца, всего несколько слов: "Она решила, что это будет отправной точкой её новой жизни..."

Молодой человек постоял еще немного, провел рукой по волосам и, вздохнув, присел на ту же лавку. С минуту он созерцал озеро, видимое сквозь деревья, а потом решительно сдвинулся в сторону Эммы, ненароком задев её плечом. Эмма инстинктивно обернулась. Рядом с ней сидел молодой человек лет двадцати трех, со слегка взъерошенными черными, как смоль, волосами, светло-зелеными глазами, подбородком с едва заметной ямочкой и аккуратным, для мужчины, носом с горбинкой. Молодой человек, как ни в чем не бывало, любовался пейзажем, однако глаза его совершенно явно улыбались.

Эмму этот тип не заинтересовал, и она опять углубилась в чтение. Незнакомец украдкой посмотрел на неё и слегка нахмурившись, начал разглядывать свои запястья в поисках отсутствующих часов. Не обнаружив никакого признака их наличия, он повернул голову к девушке и многозначительно кашлянул.

"Извините, вы не подскажете, который час?"

Эмма нарочито сделала вид, что не услышала вопроса, поэтому незнакомцу пришлось повторить его еще раз, и только тогда девушка стала неторопливо копаться в сумке в поисках наручных часов, которые она обычно кидала на самое дно.

"Сейчас... вот... половина первого".

Незнакомец улыбнулся белозубой улыбкой и отвернулся. Еще с минуту он сидел молча, потом снова повернулся к Эмме и, как бы, между прочим, сказал, "Да, кстати, меня зовут Адам".

"Эмма", ответила девушка сухо.

"Неплохая сегодня погода, Эмма," Адам явно не желал оставить её в покое. "Вы часто здесь бываете?"

"Да, пожалуй," ответила Эмма, не задумываясь.

"Вы знаете, я тоже. Почему мы до сих пор не пересекались?"

Эмма глубоко вздохнула и захлопнула книгу. Она не была настроена на общение, особенно с назойливыми молодыми людьми, которых, однако, в её жизни было не так много.

"Однако мне пора... Приятно было познакомиться," девушка сгребла свою сумку и свернула на боковую дорожку, сразу за скамейкой.

Она перебралась на другой конец парка, и хотя место было совсем не то, что её любимое, на главной аллее, перед озером, Эмма вновь открыла книгу, в твердом намерении провести еще как минимум час среди природы, желая как можно сильнее отсрочить возвращение домой. Здесь было больше сосен, с красными стволами и далекими, едва различимыми ветвями, цепляющими легкие облака на небе. Сильно пахло хвоей, воздух был как будто более густым, плотным, чем в остальном парке. И дышать этим воздухом было приятно. Сзади что-то зашуршало, и Эмма резко обернулась: из-под лавки выкатился маленький еж и засеменил в сторону кленовой аллеи, где было больше травы и, вероятно, находилась его норка. Эмма проводила его взглядом и, положив книгу на колени, посмотрела вверх, над собой. Там по кусочкам складывалось голубое небо, закрытое ветвями сосен.

За скамейкой снова послышался хруст веток, и, прежде чем Эмма обернулась, на скамейку сзади облокотился непонятно откуда взявшийся Адам, с пучком желтеющих кленовых листьев в руке.

"Я думал вы ушли... Странно, что мы опять пересеклись, я редко бываю в этой части парка. Все больше, знаете ли, по главной аллее..."

"Вот и оставались бы там!" Эмма была откровенно раздражена. Её покой был нарушен, и снова этим нахальным молодым человеком.

"Грубо... Ну да ладно. Вы умеете делать венки?"

"Погребальный для тебя, с удовольствием," подумала Эмма и ответила, "Нет".

Похоже, тон и то, как девушка отвечала, нисколько не смущало Адама.

"И что же делать?"

"В смысле?"

"Ну что мне теперь делать с этими листьями, если ни вы, ни я не умеем делать венки?"

Вопрос поставил Эмму в тупик. Она повернулась к молодому человеку, который до сих пор стоял, облокотившись на спинку лавки, и еще раз внимательно посмотрела на него. Он выглядел серьезным. Иногда он проводил по волосам рукой, от чего они только больше топорщились, но ему это шло. Эмма слегка тряхнула головой, чтобы отогнать эту глупую мысль и сказала, "Я думаю, вам вообще не стоило собирать их. Теперь остается только выкинуть их".

Её жестокое решение, похоже, глубоко ранило Адама, который тут же прижал пук листьев к себе, но потом посмотрел на свой свитер и начал недовольно снимать с него веточки и пожухлые травинки.

"Да вы что! Вы не любите собирать листья?"

"Я как-то об этом не задумывалась"

"А что же вы любите делать?"
"Я люблю читать в одиночестве"

Адам хмыкнул, пожал плечами и отошел от скамейки. Слышно было, как он уходит. Эмма уже обрадовалась избавлению, как откуда-то сзади донесся голос Адама, "А кофе вы любите?"

"Нет", соврала Эмма.

"А я люблю", Адам вернулся обратно, уже без листьев, но с газетой в руках. Он присел сбоку и развернул её. С полчаса они сидели молча, каждый, уткнувшись в свое чтиво. Потом запищали часы. Эмма посмотрела на время и начала собираться уже всерьез. Пора было возвращаться домой, к пустой кухне, пустой гостиной, пустому кабинету... Адам делал вид, что не замечает, что Эмма уже уходит, но когда она молча отошла от скамейки на пятнадцать шагов, он её окликнул.

"А ведь вы могли бы пригласить меня на чашечку кофе!"

Прогуливающиеся бабушки, встревоженные криком, сердито зашептались.

"Мой молодой человек не поймет," Эмма развела руками и пошла дальше.

Глава 2

Входная дверь со стуком захлопнулась, и девушка привалилась к ней спиной с обратной стороны. В ней опять поднималось какое-то бунтарское чувство, только теперь её мысли были направлены в определенное русло. Эмма чувствовала, как где-то глубоко в ней разгоралось желание вскочить и сделать что-нибудь, и это желание не исчезало как обычно, потому что Эмма знала источник своего волнения. Молодой человек, этот Адам, определенно вызывал в ней неопределенные чувства. С одной стороны он раздражал её своей назойливостью, тем, что буквально заставил её отвечать на свои вопросы, тем, что заинтересовал её... стоп. А вот это уже неправда. Он совершенно не заинтересовал её. Такая же серая личность с неоправданной претензией на обаяние, как и все другие. Эмма раздраженно откинула сумку и присела на небольшой диванчик в длинном, узком холле. С другой стороны она до сих пор думала о нем, пусть и не самые лестные вещи. Еще в парке она так была занята этими мыслями, что не заметила, как дошла до дома.

Эмма запустила руки в волосы и вздохнула. Вторая половина её сознания, которую она обычно называла "разумной", не понимала, почему она просто не выкинет его из головы, ведь он был всего лишь незнакомцем, с которым она вряд ли еще встретится.

"Действительно! Кто он такой, чтобы... с чего это я должна забивать им голову... и почему вдруг..." Эмма резко встала и, бормоча себе под нос, пошла на кухню. Там она достала бутылку вина из холодильника, раскрошила кое-как кухонным ножом пробку и плеснула себе немного в стакан. Это было не в её правилах пить вино не по праздникам, но почему-то именно этим она решила поставить точку в своих глупых мыслях и сегодняшнем знакомстве. Сделав глоток, она поморщилась, потом сделала пару глубоких вдохов и замерла, прислушиваясь к себе. Убедившись, что все лишние мысли она из головы изгнала, и, сделав еще глоток, чтобы уж точно больше к этому не возвращаться, она пошла в гостиную, по пути скидывая с плеч легкое пальто.

Сегодня пухлый диванчик, придвинутый к одной из стен гостиной, был необычайно жестким и неудобным. Сидеть на нём Эмме было просто невыносимо. Она пробовала лежать на нем, сидеть с разных сторон, посередине, даже на подлокотниках, просто потому, что она всегда сидела на этом диване и смотрела телевизор после прогулки. Наконец, сердито пнув ногой диван, Эмма поставила себе стул и включила телевизор. Её день определенно не задался. По всем каналам крутили какую-то чушь. Кажется, вчера она смотрела то же самое, но сегодня эта белиберда показалась ей без сомнения самым глупым, что она когда-либо видела. Тогда Эмма плюнула на свои привычки и ушла наверх, на второй этаж, в небольшой кабинет, где стала перебирать книги, перекладывая их с места на место и пролистывая в наиболее интересных местах. Несмотря на "договор", заключенный с самой собой, она не могла не признать, что до сих пор не успокоилась и, волнение никак не уляжется, что заставляло её снова раздражаться. Конечно, теперь Эмма оправдывалась тем, что забыла вовремя принять таблетку, и что, наверное, что-то в погоде не то происходит, но ведь себя не обманешь. Часы, пробившие внизу четыре часа, стали для нее избавленьем от самой себя. Эмма торопливо спустилась в кухню и воодушевленно принялась за готовку. Настроение медленно, но верно поднималось, девушка даже стала напевать себе что-то под нос, а дело шло необыкновенно легко. Пообедав, Эмма окончательно восстановила душевное равновесие, и, посидев немного задумчиво за столом, внезапно решила устроить уборку во всем доме, и может даже переставить мебель.

Конечно, буквально через час её рвение постепенно сошло на нет, и она заснула на диване, перед включенным телевизором, с насадкой на пылесос в руке. Когда она проснулась через три часа, в её мыслях не было и доли дневных волнений. Она поужинала, не включая свет, убрала всю кухню перед сном и, проверив сигнализацию, ушла на второй этаж. Там Эмма включила ноутбук, и пока ванна наполнялась ароматной из-за гелей для ванны и соли, водой, отправила брату электронное сообщение о том, что все хорошо. Это была одна из их давних традиций - каждый день, вечером сообщать друг другу о своем дне или просто говорить, что все хорошо. Раньше они созванивались, но когда современные технологии окончательно внедрились в их жизнь, они стали общаться посредством Интернета. Брат быстро ответил Эмме. Все было хорошо, он нашел какую-то новую девочку, с учебой вроде все было в порядке, и Эмма засыпала с улыбкой на губах, думая, что хоть кто-то из них доволен жизнью.

Следующий день начался по расписанию: подъем, звонок будильника и еще пятнадцать минут в кровати. Потом подгоревший завтрак и стакан холодного чая. Разве что в парк Эмма собиралась чуть быстрее, чем обычно.

На улице стояла замечательная погода, прямо как по заказу: солнце теплыми лучами стирала с травы росу, ветра почти не было, только, кажется, опадающие листья чаще мелькали в воздухе, чем вчера.

Эмма чувствовала, что ноги несут её быстрее, чем вчера, да и воодушевления было как будто больше обычного, поэтому она нарочито часто останавливалась, чтобы рассмотреть кустик или дерево, попадающиеся на пути, и пыталась занять голову какими-нибудь безрадостными будничными мыслями, чтобы отогнать непонятную, бессмысленную надежду.

Её скамейка снова пустовала. Непрошенная надежда испарилась, словно предутренняя дымка. Эмма снова смахнула несуществующую грязь с теплых, нагретых солнцем досок скамьи и присела с краю. Вокруг было пусто, только в конце аллеи какой-то мужчина в тренировочном костюме выгуливал жизнерадостного боксера, который носился вокруг хозяина, и, казалось, вот-вот взлетит от счастья. Животные обладают поразительной способностью радоваться самым обычным вещам: прогулке с хозяином, косточке, незначительным знакам внимания. Особенно собаки: на них только посмотришь, и вот они уже радостно машут хвостом, подскакивая на задних лапах, норовя лизнуть тебя в нос.

Человек с собакой ушел, на аллее стало совсем пусто. Эмма посмотрела по сторонам, и, не обнаружив никого, достала вчерашнюю книгу. Еще пару раз она отрывалась от её страниц, украдкой поглядывая по сторонам, но тут же осаждала себя, повторяя про себя "Что за бред? Зачем? Глупости...".

Протекали минуты, а парк словно вымер. Вскоре наручные часы Эммы отсчитали час. По аллее за это время прошли две пожилые пары, и какая-то любительница поздних пробежек. Больше на горизонте никто не появлялся, и хотя Эмме постоянно мерещился хруст гравия на боковой дорожке за её спиной, она не отрываясь, читала. Вскоре ей надоело вздрагивать каждый раз, когда ей снова начинали мерещиться шаги, и она достала из сумки старый плеер. В наушниках разлилась приятная музыка, одна из успокаивающих композиций Enya, и Эмма, наконец, окончательно успокоилась. В этот момент скамейка как будто вздрогнула. Эмма медленно повернула голову и нервно дернулась. Рядом, как ни в чем не бывало, сидел Адам, с двумя большими картонными стаканами кофе в руках, с фирменными знаками какой-то модной кофейни на них. Он пытался достать из кармана ветровки газету, не прибегая к помощи рук. Когда он убедился, что все попытки бесполезны, он повернулся к Эмме и жалобно посмотрел на нее. Девушке он чем-то напомнил радостного боксера, прыгавшего вокруг хозяина и, останавливавшегося на секунду, забавно наклоняя голову, с повисающими набок ушами. Эмма торопливо отложила книгу и потянулась за газетой, но Адам остановил её и что-то заговорил. Из-за музыки ничего не было слышно. Девушка вытащила наушники из ушей и снова потянулась к газете.

"Да нет же, держите кофе!"

Эмма пожала плечами и взяла один из стаканов. Он был горячий и из прорези на пластмассовой крышке поднимался парок. Адам достал освободившейся рукой газету и развернул её.

"Извините, а кофе?"

"Что?" Адам удивленно приподнял брови, но тут же улыбнулся, "Ах, кофе! А что кофе? Пейте!"

"Но я же вам говорила, что не люблю..."

"Ох, неужели я забыл? Что ж, все же попробуйте этот! Даже ярые противники кофе не могут устоять перед этим эспрессо!"

Эмма поколебалась с секунду и потом, сняв крышку, отхлебнула немного, не сводя пристального взгляда с Адама. Тот все так же улыбался, ожидая её реакции. Конечно, кофе Эмме понравился - она всегда любила качественный эспрессо, не ту кислятину, которую подчас готовят в достаточно известных кафетериях. Этот эспрессо был ароматным, бархатным на вкус, тепло от одного глотка разливалось по всему телу. Это был действительно хороший эспрессо. И все же Эмма приняла до крайности серьезный вид, и, нахмурившись, протянула стакан обратно Адаму.

"Что ж, недурственно. Должна признать этот эспрессо лучше многих".

"Ну так допивайте," Адам еще раз коротко улыбнулся, отодвинул её руку со стаканом и демонстративно укрылся от Эммы газетой, развернув её так, что совсем скрылся из виду. Эмма пожала плечами, и, продолжив читать свою книгу, незаметно для себя постепенно допила кофе. Они опять сидели молча, но теперь время шло как будто быстрее. Адам покачивал ногой, шумно переворачивая страницы и что-то отмечая для себя красным карандашиком, который достал из кармана куртки.

Книга вскоре наскучила Эмме, и ей захотелось поговорить. Теперь Адам казался ей не таким нахальным и отталкивающим, а даже вполне дружелюбным, как она отметила про себя. Правда сегодня он был менее разговорчив, чем вчера, а Эмма никак не могла придумать, с чего и как начать разговор, чтобы ему не показалось, будто она заинтересована им. Конечно, обычно, когда она общалась с молодыми людьми, она не задумывалась о том, что говорить, или о том, что они могут подумать о ней нечто нежелательное, но сегодня, сидя рядом с Адамом, она думала только о том, как бы ему не "показалось". Наконец Адам, пролиставший газету до конца, сам пришел ей на помощь.

"Я вижу, вам действительно понравился кофе, или вас просто мучила жажда?"

Эмма смущенно посмотрела на абсолютно пустой стакан и смахнула его в урну. "Да, кажется, я поменяла свои взгляды на этот напиток. Где, вы говорите, я могу попробовать такой еспрессо?"

Адам хитро улыбнулся и покачал указательным пальцем, "Нет-нет, это секрет фирмы. Если я его раскрою, то мне будет нечем угощать вас!"

"Тогда встречи с вами станут для меня обязательными..." Эмма внезапно запнулась. Она была очень мнительной, и ей казалось, что в этой её фразе кроется какой-то намек. Адам многозначительно хмыкнул, отчего Эмма залилась краской и начала нервно почесывать руку, в попытке нащупать продолжение диалога. Адам снова помог ей, прервав возникшую на короткий миг неловкую тишину.

"Расскажите о себе. Мне, как человеку, близкому к психологии, нравиться собирать образы"

Эмму последние слова задели, "И что, я буду просто новым образом?"

"Извините, я не так выразился. Мне нравится не собирать образы, как что-то неодушевленное, как собирают марки, мне нравиться узнавать людей, ведь все они уникальны, и каждый, кем бы он ни был, достоин особого отношения. Представляете, я пытаюсь найти грани во внутреннем мире каждой личности, и чем сильнее я стараюсь приблизиться к ним, тем сильнее я удаляюсь"

Эмму такое объяснение запутало, но в нем, по крайней мере, она не нашла ничего оскорбительного.

"Так что же конкретно вы хотите узнать?"

"Ну, хотите, я буду задавать вопросы, а вы..."
"Хорошо"

Адам посмотрел на небо, задумчиво почесал кончик носа, собираясь с мыслями, и спросил, "Какую погоду вы любите?"

Эмма в свою очередь тоже подумала, и ответила, "Как сейчас. Солнечно, но не жарко, сухо, но не пыльно".

"Согласен с вами. А чем вы занимаетесь в свободное время?"

Эмма усмехнулась про себя. Свободное время - это последние пять недель.

"Ну, читаю, гуляю по парку, много чего!"

"А в кафе, рестораны, нет?"

"Разве что раз в месяц, с самыми близкими подругами. А так не люблю. Шумно, людно".

Адам покачал головой, снова собираясь с мыслями.

"С кем вы живете?"

"А что?"

"Нет-нет, если вы не хотите!.."

Эмма покачала головой. Снова воцарилась тишина. Эмма хотела что-нибудь сказать, но в этот момент у неё запищали часы. Снова пора было домой. Эмма стала медленно собирать сумку, хотя всего-то и было - положить книгу. Адам расстроено наблюдал за сборами, а потом предложил, "Может, я провожу вас до дома? А то время позднее, два часа дня, мало ли что?!"

Эмма улыбнулась и перекинула сумку через плечо, "Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз".

И почему она отказалась? Эмма шла по широкой аллее, и в голове у неё не было ничего, кроме приятной радости и довольства. Она совершенно ни о чем не думала, и только наслаждалась такой расслабленностью. Чем ближе она была к дому, тем ярче её радость становилась, потому что Эмма знала - этим чувством ей придется довольствоваться как минимум до завтрашней прогулки, и ей хотелось как можно больше растянуть удовольствие. Поэтому она снова и снова прокручивала в голове прошедшие полтора часа, каждый раз закрывая лицо руками, не в силах сдержать улыбку. И как же хорошо было общаться с незнакомым человеком, для которого ты можешь быть кем угодно, в отличие от старых подруг, посвященных во все твои проблемы, которые уже никогда не посмотрят на тебя по-новому, пусть даже ты сделаешь пластическую операцию или вступишь в какую-нибудь секту, на корню поменяв свои взгляды на жизнь. Как замечательно знать, что кто-то новый может дать тебе новую дружбу, внести что-то свежее в твою жизнь, особенно в жизнь Эммы, похожую на пруд с застоявшейся водой.

Однако вся эйфория испарилась, как только Эмма поднялась на порог своего дома и вставила ключи в замочную скважину. Сначала они просто не проворачивались, а потом дверь медленно распахнулась, обнажая прихожую неприветливого в этот момент дома. Во рту у Эммы мгновенно пересохло, сердце гулко заколотилось, казалось, перекрывая шум шагов по ковру, пока девушка неуверенно топталась в прихожей. Она точно помнила, что закрывала входную дверь, это было её пунктиком. Она даже иногда возвращалась, чтобы проверить, действительно ли дом заперт. Из кухни слышалась приглушенная музыка, и пахло жареным, или это было только больное воображение Эммы? Девушка медленно двинулась на звук и запах, прихватив с собой из коридора красную босоножку на экстремальной шпильке, в готовности нанести удар, если понадобится. Когда Эмма была почти у двери, и уже протянула к оловянной ручке, не занятую "оружием" руку, дверь сама распахнулась и на пороге появилась другая девушка, с большим ножом в кармане фартука и пятнами крови на нем. Обе девушки одновременно подскочили, взвизгнув. Эмма схватилась за сердце и повалилась в кресло, стоявшее сбоку. Другая девушка оперлась на дверной косяк, пытаясь перевести дыхание.

"Боже, что ты здесь делаешь Дженис?!"

Дженис с трудом оторвалась от косяка и упала на диван, рядом с Эммой, "Я...тебя... проведать. Ну нельзя же так пугать!"

"Извини, я, наверное, должна была позвонить в дверь и заявить на всю квартиру, что вот она я - пришла, даже не зная, кто пробрался ко мне!"

"Я не пробиралась! Ты сама рассказала мне, где запасные ключи и... от тебя давно ничего не слышно! Я приехала проведать тебя! И вообще, зачем тебе моя обувь?"

Эмма посмотрела на босоножку, которую до сих пор держала в руке, и положила её на ковер рядом с креслом, "Наверное, затем же, зачем тебе этот нож".

Дженис махнула рукой. "Я привезла всяких вкусностей и решила порадовать тебя обедом".

"А кровь откуда?"

"Ты ведь никогда не отказываешься от хорошего стейка? Ой, у меня ж горит!" и Дженис вскочила с дивана, бросившись на кухню, откуда действительно начало пахнуть горелым. Эмма глубоко вздохнула, словно возвращаясь в реальность из страшного триллера с кровью и убийствами, в котором только что побывала. Из кухни послышался голос Дженис, "Эмм, ты идешь? Все готово!"

Стол был сервирован по всем правилам. Еда разложена, как в ресторане, по сияющим белоснежным тарелкам, вино разлито по двум высоким бокалам. Дженис до сих пор хлопотала у плиты, передвигая кастрюли и сковородки.

"Неужели ты не видела мою машину у дома?" сказала девушка, присаживаясь напротив Эммы со сковородой в руках. Эмма пожала плечами, а Дженис фигурно выложила на тарелки спаржу и полила её соевым соусом. Действительно, а как можно было не заметить большой красный джип на лужайке у своего дома?

"Я звонила тебе целый день, разволновалась, и, наконец, решила тебя проведать. Ты ешь, ешь... Как только разобралась с заказами - села в машину и понеслась к тебе. Мясо я не пересушила? Прихожу - дом закрыт (благо я знала, где ключи), тогда я решила похозяйничать, пока ты где-то гуляешь, ну и... еще спаржи? И тут ты приходишь. Все-таки ты меня страшно напугала, подруга, " Дженис закончила свой монолог и стала придирчиво рассматривать Эмму. Девушка напряглась: у Дженис была ужасная особенность - она обожала болтать ни о чем. И вот сейчас она начнет обсуждать её внешний вид, не давая вставить Эмме и слова, потом расскажет обо все последних событиях, которые её саму касаются и не касаются, и, наконец, спросив как дела у самой Эммы, снова начнет о чем-нибудь болтать. С другой стороны Дженис не обязательно было отвечать. Эмма всегда могла перестать её слушать, или заняться своими делами - Дженис в этом случае чем-то напоминала радиоприемник.

"Знаешь, а ты ведь похудела, неплохо, да... Кстати, надо бы тебе подстричься. Я тут была на днях в одном салоне..."

Дженис была пухлой девушкой двадцати двух лет, с вытравленными краской русыми волосами, добродушной улыбкой и совершенно дикими, с точки зрения Эммы, нарядами. Вот и сегодня на ней был достаточно короткий джинсовый сарафан, цветастая шляпа, куча браслетов, закрывавших её полные руки до самого локтя, и все это дополнялось красными босоножками, которые Эмма хотела использовать в целях защиты.

"...и, представляешь, я ему говорю - я хочу только подравнять челку, а он..."

С другой стороны Дженис редко заставляла её выбираться из дома, в отличие от остальных подруг Эммы. Чувствуя, что энергия в Дженис кончится не скоро, а поэтому она еще долго будет болтать, Эмма мысленно отгородилась от неё и вернулась в воображении на час назад. "На самом деле", думала про себя Эмма, "он ведь очень неплох". Ей отвечал её внутренний, "разумный" голос:

"Да он не плох, но не для тебя".

"Я просто его объективно оцениваю!"

"В последний раз ты оценивала молодого человека в девятом классе, и ты помнишь, чем это закончилось..."

"Да, но я уже достаточно взрослый человек, чтобы контролировать себя, и я уж точно знаю, что Адама я оценила совершенно бесстрастно! Тем более у меня не хватает друзей-мужчин..."

"А чем плох Эдд?"

"Ты же знаешь, он потянет на половинку женщины, а не на целого мужчину".

"Тогда что ты имеешь в виду под словом "мужчина"?"

"Что ты улыбаешься?" громкий голос Дженис вернул Эмму в реальность. "Ты думаешь это смешно, что у нас со Стефаной одинаковые блузки?"

"Нет, извини, я так не думаю..."

"Ладно, " Дженис задумчиво посмотрела на свою пустую тарелку и взяла еще один стейк, " чем ты занимаешься в последнее время? Готова поспорить, что ты целым днями валяешься на диване и..."

"Не-ет".

"Тогда поехали с нами за город во вторник, на три дня".

Эмма замялась. Конечно, в глубине сердца ей не хотелось уезжать от парка на целых три дня, но с другой стороны, как бы она еще доказала самой себе, что Адам просто новый знакомый?

"Ну... Ладно".

Дженис просияла, "Замечательно! Тогда в следующий четверг я заеду за тобой с девчонками примерно к десяти, чтобы не попасть в пробку, и сразу рванем к морю!"

В гостиной часы пробили четыре. Дженис деловито посмотрела на часы и вздохнула, "Ууу... Похоже мне пора. Ну, держись, подруга! Мы вызволим тебя отсюда", она чмокнула Эмму в щеку, и выскочила из дома. Спустя минуту послышался рев мотора, и Дженис благополучно укатила по своим делам. Эмма философски взглянула груду грязной посуды, плиту с подгоревшим жиром, и еще раз порадовавшись тому, что живет одна, ушла в гостиную, прикорнуть на пухлом диванчике.

Две недели пролетели быстро и незаметно. В один из вечеров Эмма обнаружила себя, пакующей небольшой чемодан. Чемодан не хотел вмещать в себя лишний свитер и, тем более, закрываться. Но сейчас это не было проблемой. Эмма думала о том, что больше не хотела себе ничего доказывать, что просто хотела остаться в городе, рядом с парком... и Адамом. Прошедшие девять дней они виделись каждый день. Адам постоянно развлекал Эмму, девушка, не переставая, смеялась и улыбалась. Конечно, Адам не был заинтересован ею, как постоянно повторяла себе Эмма, но просто сидеть рядом с ним было уже замечательно. От него исходило тепло и сногсшибательное обаяние. Каждый вечер, отвечая на его письма, бесконечные пожелания доброй ночи, и постоянные вопросы, вроде "Ты еще не спишь?", Эмма осаждала себя, прекрасно понимая, что ей не нужны близкие отношения, что у Адама наверняка есть какая-нибудь очаровательная блондинка, которая в тот момент, пока он переписывается, греет ему постель, и, конечно, даже если такой блондинки нет, Адаму не нужна Эмма - ему нужна другая. Более общительная? Да. Более стильная? Конечно. Красивее? Несомненно.

Прокручивая каждый раз в голове такие мысли, Эмма, в конце концов, обижалась непонятно на кого, и отвечала Адаму что-нибудь грубое. Адам переставал ей писать, но на следующий день был таким же приветливым. Он никогда не обижался, в отличие от других знакомых Эммы. Он как будто понимал, что она не специально. И вот Эмма стояла в своей спальне, вечером в среду, понимая, что совершенно не хочет уезжать, пусть даже на три дня. Надо было что-то делать, придумать что-нибудь, чтобы подруги оставили её. Они знали, что Эмма любит придумывать разные истории, чтобы не ходить с ними, и искренно не понимали, почему Эмме нравится сидеть дома. Надо было изобрести что-нибудь новое, что было бы убедительнее всех предыдущих отговорок. Эмма подошла к столу, открыла ноутбук, в намерении спросить совета у брата, и её осенило.

На следующий день Эмма встала пораньше, накрасилась, красиво причесалась, и даже сбегала в магазин. Вернувшись, она начала торопливо прибирать кухню и гостиную, достала самый красивый чайный сервиз, включила спокойную музыку, выложила на стол только что купленные продукты: вишневый пирог, печенье, кучу разных конфет и вафли. Потом она поставила в середину вазу, с нарванными во внутреннем дворике пионами и люпинами, на которых еще не просохла роса. Все это время она нервно оглядывалась на часы. Стрелка неумолимо приближалась к десяти, времени было немного. Наконец, Эмма облегченно вздохнула - в дверь позвонили. Она стрелой помчалась, резко открыла дверь, и, бросив "Привет", протолкнула Адама в гостиную. Он выглядел немного сбитым с толку, и, пока Эмма беспорядочно носилась вокруг него, неуверенно положил на стол большой букет алых тюльпанов. Наконец, когда ему надоело это мельтешение, он попытался остановить Эмму, и, оставив попытки проследить глазами за направлением её движения, сказал:

"Извини, но я, если честно, не понимаю, что происходит. Я, конечно, не против, чтобы ты бегала вокруг, если ты этого хочешь, я даже могу присоединиться, но я думал, что когда кого-то приглашают на чай, все выглядит немного иначе..."

"Прости, пожалуйста. Садись за стол, я сейчас приду", Эмма выбежала из комнаты, в коридор. До десяти оставалось буквально несколько минут, Дженис редко опаздывала. Эмма посмотрелась в зеркало, поправила прическу, чтобы выглядеть убедительнее, начала подкрашивать ресницы, и чуть было не смазала всё, потому что вздрогнула от громкого гудка джипа Дженис, припарковавшегося в миллиметре от её любимого лимонного дерева. Эмма предупредила звонок в дверь, резво бросившись к двери, и открыв её наполовину, когда Дженис был уже в двух шагах от крыльца.

Сегодня она была в шортах, майке в цветочек и с двумя высокими хвостами, на манер школьницы. В джипе сидели Стефана и Лиз - две старые подруги Эммы. Они о чем-то самозабвенно сплетничали, но, заметив Эмму в дверях, приняли самый невинный вид и замахали руками.

"Привет! Так-так, я гляжу, ты навела красоту! Собираешься к чайкам кадриться?" Дженис коротко хохотнула своей шутке и толкнула дверь, чтобы войти. Эмма поставила ногу с другой стороны, не давая двери раскрыться до конца. Дженис немного удивилась, но жизнерадостно продолжила, "Так ты готова? Где твои сумки?"

Эмма замялась, и в этот момент из гостиной донесся звучный голос Адама, "Эмма, все хорошо?"

Пока Дженис пыталась сформулировать вопрос, одновременно выражавший все её удивление, возмущение и заинтригованность, сзади Эммы появился Адам собственной персоной. Не заметить его было сложно, потому что он был на добрые полголовы выше Эммы, и Дженис буквально захлебнулась в эмоциях. Эмма не без улыбки развела руками.

"Здравствуйте. Эмм, ты идешь?" Адам мельком взглянул на Дженис и положил руку Эмме на плечо, "Ты идешь?"

Дженис начала бессмысленно жестикулировать, то улыбаясь, то испуганно хватая ртом воздух. Потом она, наконец, совладала с собой и сказала, "Эмм?.. В смысле... Так молодой человек, вы не могли бы оставить нас на минутку?" уверенность стремительно возвращалась к ней.

"Да, Адам, пожалуйста. Я сейчас приду".

Адам послушно развернулся и ушел обратно в гостиную.

"Так, это кто, что и почему?" Дженис схватила Эмму за грудки и притянула к себе.

"Джен, ну ты же сама видела," Эмма попыталась освободиться из её железной хватки. Сзади кто-то пискнул: любопытная Лиз высунулась по пояс в окно и теперь не могла забраться обратно. "Джен, меня ждут... Пойми..."

"Кто он? Вы давно знакомы? Почему ты его не показывала?" Дженис приперла её к дверному косяку, готовая пытать её, только чтобы получить информацию. Эмма только смущенно улыбалась и молчала. Из гостиной послышалось какой-то стук. Джен вытянула шею, но, так и не увидев ничего, отпустила подругу и сердито махнула рукой, "А, ладно... Надеюсь это серьезно," она уже собралась уходить, но вдруг резко сунула указательный палец Эмме под самый нос и погрозила, "Но чтоб все потом рассказала!"

Эмма покивала, пытаясь скрыть триумф. Когда Дженис села в машину, сказала что-то подругам, которые тут же прижались носами к стеклу, как будто можно было увидеть что-то через стены дома, и уехала, Эмма захлопнула дверь, и, подскакивая, влетела в гостиную.

"Да, да! Получилось! Спасибо, " она, было, бросилась к Адаму, но, увидев его удивленное лицо, резко сменила курс и приземлилась на стул напротив.

"Извини?" Адам встал со стула и начал разливать чай по маленьким фарфоровым чашечкам.

"Да они уехали! " Эмма стала пританцовывать на месте, но, увидев непонимающее лицо Адама, остановилась. "Не важно, не обращай внимание".

Светская беседа о погоде и политике, та с которой начинался каждый их день в парке, плавно перетекла в дружескую. Эмма изо всех сил старалась вести себя как можно раскованнее, как закадычный друг. Адам снисходительно улыбался, но все же слегка приподнимал брови, когда она слишком сильно переигрывала.

Когда чайник опустел в третий раз, Эмма слегка замялась. На самом деле в её планах не были посиделки на весь день. Она собиралась заняться тем, чем давно не занималась: уборкой, чтением, разборкой старых вещей. Адам как будто почувствовал её настроение и пришел ей на помощь.

"Давай я помогу тебе с посудой?"

Эмма сразу согласилась, и они быстро перенесли все блюдечки и чашечки на кухню. Там они долго препирались по поводу того, кто будет мыть посуду, и их спор даже дошел до поливания водой, но, в конце концов, Адам был силой усажен за небольшой кухонный стол, а Эмма заняла своё законное место.

За окном день был в самом разгаре. Эмма легко водила губкой по посуде и напевала себе что-то под нос. Все-таки как же хорошо ей было рядом с Адамом. Но нельзя было не признать себе, что когда она думала о том, что он сидит за её спиной и дома они одни, у неё по спине пробегал холодок. К сожалению, посуда кончилась слишком быстро и Эмма, слегка разочарованная, повернулась к Адаму, неторопливо вытирая руки о пушистое кухонное полотенце.

"Я...Я, наверное, пойду", сказал Адам, однако, не делая попытки встать.

"Да, у меня еще дела," ответила Эмма, тоже не шевельнувшись.

"Тогда я иду," Адам даже не шелохнулся.

Внезапно Эмму обуяло какое-то непонятное желание. Все произошло в считанные секунды. Эмма быстро подошла к Адаму, её "разумное" сознание изо всех сил протестовало, она наклонилась к нему. Адам не потянулся к ней, но и не отпрянул. У него было такое выражение лица, как будто это было чужое тело, а он просто смотрел на все со стороны, как безучастный зритель. И когда Эмма была в нескольких сантиметрах от безрассудства, какой-то ложный удар сердца остановил её. Она наклонилась еще ниже, и подняла салфетки, валявшиеся за стулом Адама. Ей показалось, что из неё на пыльный пол выкатилась слеза. Тут Адам встал со стула.

"Мне действительно надо идти".

Когда Эмма выпрямилась и посмотрела на него, ей показалось, что в его глазах промелькнуло отражение её души. Адам странно дернулся, резко развернулся и ушел в прихожую. Эмме понадобилось два глубоких вдоха, чтобы вернуть себя в своё тело. Когда на лице снова было расслабленное выражение закадычного друга, она прошла в прихожую вслед за Адамом. Тот уже стоял в дверях.

"Ладно, я пошел," говорил он почему-то очень тихо. Эмма привалилась к дверному косяку и ответила спокойным, расслабленным голосом, "Ну хорошо, заскакивай еще!"

Адам положил руку ей на плечо и сделал шаг к ней. Эмма опустила глаза и сказала, теперь уже шепотом.

"Спасибо, что пришел. Мы хорошо поболтали, и ты мне помог с Дженис".

"Не за что," он чмокнул её в щеку и вышел.

Когда дом погрузился в тишину, на Эмму свалилось ощущение собственной глупости. Она коротко взвыла, и ударила кулаком в стену.

"Боже, какая я дура! Ну кто тянул меня... он же все понял! Он же подумает, что мне не все равно, а я просто сглупила!" хотелось биться головой о стену, вырвать у себя пару клоков волос, как-нибудь проучить себя за глупость. Эмма беспорядочно крутилась, сбивая все на своем пути, пока, наконец не порезалась об осколок коллекционной тарелочки, упавшей со стены, когда хотела добить этот осколок. Она медленно сползла по стене и закрыла глаза.

"Так, спокойно. Что со мной? Я с ума сошла..."

Эмма так и сидела с закрытыми глазами, боясь нового приступа ненависти к себе. Порезанный палец сильно кровоточил, она вслепую взяла салфетку со стола рядом, за которым недавно сидели они с Адамом. И зачем она на кухне цирк устроила? Вечно она все портила. Теперь вряд ли Адам захочет с ней общаться по-дружески. Скорее всего, он будет избегать её. Да, именно так. Эмма изо всех сил зажмурилась. Если бы в этот момент она их открыла, то слеза наверняка полились бы по её щекам. Это было бы последней каплей в нелюбви к себе. Её настоящее "Я", скрывающееся внутри, наверняка не выдержало бы, да только как из такой ситуации выйти? Её "Я" не было соседом, который мог бы съехать на другую квартиру, единственный выход был покончить с первым, внешним "Я". От такой мысли Эмма протрезвела. Она медленно встала, и поднялась на второй этаж, повалившись там в кровать. К сожалению, многие наши ошибки мы вспоминаем всю жизнь, пусть даже они были ничтожны - у каждого своя мера позора, поэтому Эмма, засыпая, вздрагивая, под толстым одеялом, надеялась на самом деле проснуться, собраться и уехать с Дженис, Лиз и Стефаной.

Глава 3

Проснулась она глубокой ночью, упав с кровати, тяжело дыша, вся в холодном поту от страха. Ей снилось, что она бегает по запутанному лабиринту и кто-то, похожий на нее саму, пытается разрубить её напополам острой как бритва, катаной. На лезвии катаны были высечены фразы, в которых угадывались её мысли. Эмма долго пыталась сообразить, где она, оглядывая темную комнату, освещавшуюся вспышками молнии, спутницы дикого ливня за окном. Ставни, по закону жанра, хлопали, шторы таинственно развевались. С новой вспышкой молнии девушка вскочила на ноги, судорожно убирая с лица волосы - ей показалось, что в углу стоит фигура из сна.

"Нет, это уже никуда не годится..." Эмма тряхнула головой, отгоняя детские страхи, но говоря нарочито громко. Пошарив рукой на тумбочке, она включила лампу и стала искать баночку с таблетками. Та оказалась под кроватью - абсолютно пустая, треснувшая у горлышка. Как всегда, когда хочется пить, если нет воды, Эмма начала волноваться, обнаружив отсутствие успокоительного.

"Ничего... Ничего..." приговаривала она, разбирая аптечку в ванной комнате, "У меня тут была запасная упаковка..."

Когда все лекарства были на полу, а запасной упаковки так и не нашлось, девушку охватила паника. Она села на пол и начала перебирать уже просмотренные лекарства, пытаясь сдержать слезы истерики. Когда и это не помогло, она попыталась просто взять себя в руки.

"Так. Спокойно. Я раньше и без таблеток справлялась. Все будет хорошо... Ааа!" после новой вспышки молнии оторвалась ветка стоящей рядом с домом яблони, в которую попал разряд, и яблоки застучали по подоконнику. Эмма пулей сбежала вниз по лестнице и села в кухне, на кафельном полу у посудомоечной машины, содрогаясь от паники, которая вот-вот должна была выплеснуться, мечтая о том, чтобы приехала мать, и забрала её, как всегда хотела. Девушка уже готова была жить с ней, лишь бы не сидеть сейчас одной в темном доме. Внезапно зазвонил телефон. Эмма вскрикнула от неожиданности и еще больше забилась в угол. Звонок долетал до нее через темноту, звуча как угроза. Когда ей стало казаться, что голова начинает рассыпаться от него, дробясь на мелкие кусочки, она поползла в коридор, чтобы прекратить это. Миновав гостиную, она вдруг поняла, что этот звонок может стать её избавлением, и поэтому, вскочив на ноги, уже просто бросилась к телефону, по дороге врезавшись в дверной косяк. Только она схватила трубку - на том конце её повесили. Пустые гудки и стали той разрядкой, которая требовалась, что истерика вырвалась наружу. Эмма сначала захохотала, потом сползла по стене, уже захлебываясь в слезах, сжав кулаки с такой силой, костяшки побелели, а на ладонях остались следы. Она не могла ни пошевелиться, ни продолжать сидеть на обуви, в коридоре, прислонившись спиной к курткам, дрожа от налетевшего сквозняка, пробравшего её до костей. Наверху со звоном разбилось стекло в незакрытом окне. Воздуха начинало не хватать, но Эмма не могла вдохнуть, она как будто забыла, как это делать. Разрядил обстановку новый звонок. Не думая, Эмма подняла руку к телефону, висевшему на стене, и сказала "Алло", услышав собственный голос, словно сквозь туман.

"Эмма?"

"Я не хочу!"

"Эмма, все в порядке? Что у тебя с голосом? Эмма, я только что обнаружил, что забыл свой сотовый у тебя! Ты не против, если я заскочу? Я понимаю, уже одиннадцать, но он мне очень нужен..."

Когда Эмма поняла, кто говорил на том конце, она снова зарыдала, сильнее прежнего, не в силах остановиться.

"Эмма? Эмма! Все, я еду, как..."

Девушка швырнула телефон в сторону, отчего из него выпал аккумулятор, и бросилась на кухню. Там она достала из ящика нож, и снова села на пол. Теперь ей казалось, что с ней говорила фигура из сна, что она приедет, и ей непременно надо обороняться, во что бы то ни стало отбивая свою жизнь.

Время потеряло счет, за окном то и дело полыхали молнии, и гремел гром. За всем этим шумом Эмма не сразу разобрала звонок в дверь. Когда она поняла, что было источником звона в её голове, она медленно встала на ноги, опираясь на раковину, и пошла вдоль стены, царапая пальцами обои. Она видела силуэт за дверью, он был ярко подсвечен уличным фонарем. И чем ближе она подходила, тем сильнее сжимала нож в руке. Новая вспышка молнии - дверь со стуком распахнулась, и Эмма высоко подняла нож, готовясь к страшному удару катаны. Фигура бросилась к ней, и девушка полоснула воздух ножом. Когда фигура отшатнулась, Эмма почувствовала, что нет больше сил, что ей все равно, ноги подкосились, кухонный нож упал на пол, и уже будучи подхваченной Адамом на руки, она снова заплакала, изо всех сил прижимаясь щекой к его плечу. Он бережно поднял её, и перенес в гостиную, усадив там в кресло.

"Что случилось?"

Эмма не отвечала, она поджала под себя ноги, и спрятала лицо за ладонями, сотрясаясь от разрывающих её рыданий без слез. Адам ушел на кухню. Эмма слышала, как он открывает ящики и скрипит дверцами шкафов. Она чувствовала, что больше ничего не боится, что на нее уже не давит паника, но она просто не могла успокоиться. Адам вскоре вернулся с кухни, с двумя кружками и запыленной бутылкой виски подмышкой.

"Я все перерыл и с трудом отыскал эти остатки. Как можно жить без бутылки хорошего виски или коньяка? Такая гроза... У тебя разбито наверху окно, я займусь им завтра, но пока туда лучше не подниматься - повсюду осколки..." Адам кое-как стер пыль с кружек и аккуратно разлил по ним виски. Он не переставал говорить, все подряд, полную бессмыслицу, но тихим, уверенным голосом, который успокаивал и усыплял, пока закрывал бутылку, ставил стул ближе к креслу, в котором свернулась клубком Эмма, заглядывал в давно нетопленный камин, и сравнивал кружки по количеству содержимого.

"Вот, выпей... Эмма, ну выпей, что такое..." он аккуратно взял её руки, крепко обнимавшие колени, и вложил в них кружку. Руки неумолимо тряслись, как и сама Эмма. Девушка смотрела на кружку, как будто первый раз её видела, и громко икала, то ли вздрагивая, то ли всхлипывая. Поняв, что ничего из этого не выйдет, Адам сам влил содержимое кружки ей в рот и похлопал по спине, когда она закашлялась, отплевываясь.

"Вот, так лучше, правда?" он убрал пустую кружку, залпом выпел свой виски и сел на корточки, на уровне глаз Эммы.

Виски пробежало огненной волной по всему телу, согревая заледеневшее сердце, и проясняя сознание. Эмма смотрела в его глаза, в полутьме казавшиеся изумрудными, и в ней поднималась волна горячих, живых слез. У нее не осталось сил, да она и не хотела их сдерживать. Она просто почувствовала у себя на щеке горячую дорожку, и, не пряча лица за ладонями, упала вперед, упершись в Адама, который в тот же момент крепко обнял её.

"Ну что ты плачешь? Что случилось?"

"Мне было так страшно..."

"Что? Почему?"

"Я не знаю... Я боялась... У меня закончилось успокоительное..."

Адам на секунду отодвинулся и заглянул ей в глаза, "Зачем тебе успокоительное?"

"Я...я-ааа..." новая волна слез не дала ей договорить, да и что можно было сказать? Чтобы объяснить, что происходило, надо было рассказать обо всей своей жизни, к чему Эмма не была готова. Проще было сделать этот момент отправной точкой её новой жизни и не вспоминать ни о чем, хотя сейчас девушке было не до самоанализа, просто она не хотела рассказывать, как несчастна она по-настоящему, не хотела унижаться, жалеть себя, но не могла она и закусить губу и осадить себя, как делала всю жизнь. Она уже чувствовала, что как будто глыба внутри нее трескается, хотя и не рассыпается в пыль, чувствовала, что что-то с ней происходит, не понимая, отчего. Наверное, это было теплое плечо Адама, естественная поддержка, которая сейчас казалась ей подарком судьбы, которого никак нельзя было ожидать. Его приезд виделся ей каким-то необычайным поступком, пусть где-то в глубине души она и понимала, что любой человек сделал бы так. Все это она осознала в считанные секунды, когда Адам, у которого уже порядком затекли ноги, аккуратно сел на ковер, стащив Эмму с кресла и посадив её на колени, не отпуская, поглаживая по спине, и что-то бормоча себе под нос. Потом он аккуратно стянул с дивана рядом плед, и накрыл им Эмму.

Они сидели так долго. Эмма в какой-то момент перестала глотать слезы, затихла, а потом, как ребенок, провалилась в глубокий сон. Адам еще долго не шевелился, боясь разбудить её. Он занимал себя, чем мог. Разглядывал комнату, пытаясь запомнить каждую мелочь, считал в уме овец, пытался дотянуться до стола, на котором лежал его забытый днем сотовый. В какой-то момент он решил, что надо уходить. Эмма спала крепко, и даже не дернулась, когда Адам все-таки зацепил сотовый, а тот упал, стукнувшись о непокрытый ковром паркет. Тогда он попытался встать и перенести Эмму на диван, собираясь потом уехать и позвонить утром.

Эмме больше не снились кошмары. Она вообще ничего не видела во сне, как будто кто-то опустил перед ней тяжелую портьеру, за которой ничего не было видно. Но в то же время она чувствовала, что до сих пор держит рукав мягкого свитера, что с ней есть кто-то еще. И в такие моменты, когда она была ближе к сознанию, чем ко сну, она сильнее сжимала этот рукав, и благодарности, которая переполняла каждую её клеточку, не было границ.

Глава 4

Кто-то стучал по голове. Настойчиво, громко. Яркий свет пробивался сквозь веки, как ни жмурься. Нет, просто невыносимо было лежать так, её буквально выталкивали из сна. Можно уже прекратить стучать? Так, наверное, крикнула бы она, если бы дар речи был ей подвластен. Стук не прекращался. И неужели никто не может это остановить?

Эмма медленно открыла глаза. Вместо тяжелых гардин и многочисленных подушек, её окружали ножки стульев и потертая обивка кресел. Эмма повернула голову направо и уперлась носом в мягкий свитер. Адам, прислонившийся спиной к одному из кресел, мирно спал, свесив голову на бок. Одна из рук у него лежала немного неестественно для спящего человека. Так спать было как минимум неудобно. Эмма, наконец, отпустила рукав, из-за которого Адам так и не смог устроиться поудобнее, и откинула плед. Стук прекратился, но все равно надо было встать - стучавший мог до сих пор стоять за дверью. Вот только сделать это было не так легко. Для начала Эмма почти не чувствовала затекших ног, потом она очень не хотела будить Адама, и поэтому подъем превратился в настоящий цирк. Любой мим позавидовал бы той пластике и изощренности, с которой Эмма выбиралась из-под руки своего "спасителя". Вскоре она с облегчением вздохнула, накрыв Адама пледом, под которым спала до этого, и кое-как поднявшись на ноги, которые теперь нестерпимо кололо тысячей маленьких иголочек, пошатываясь, пошла в сторону коридора. В дверь снова постучали.

"Да иду я, иду" Эмма чуть приоткрыла входную дверь и заглянула в щель. У двери стоял почтальон. Эмма не сразу его заметила: он был ростом чуть выше девятилетнего ребенка, лысеющий, и красный от злости. Одна из его штанин была порвана внизу, видимо собакой. Когда он увидел, что ему, наконец, открыли, он, чуть ли не по пояс сунулся внутрь, и сердито пихнул Эмме в руки пухлый желтый конверт.

"Вот, меня просили передать вам лично"

Вы когда-нибудь слышали рассерженный писклявый голос? Пока Эмма давилась смехом, пытаясь отвлечься на адрес на конверте, почтальон круто повернулся на каблуках и сердито хлопнул дверью.

В конверте были деньги от родителей. И как она могла забыть про это? Каждый месяц к ней в дверь стучался какой-нибудь раздраженный почтальон, которого "просили передать лично" и совал ей этот несчастный конверт. Мать Эммы была женщиной тревожной. Она не могла допустить потери денег, и тем более не доверяла работникам почты.

Эмма положила конверт в пальто, висевшее в коридоре, и пошла на кухню. По дороге она наткнулась на нож. Он был в крови. Девушка нервно оглянулась по сторонам, и дрожащей рукой подняла его. Откуда там кровь? Голова начинала кружиться. Неужели она опять видела что-то ночью? Эмма скорее побежала на кухню и отмыла там лезвие. Потом спрятала нож подальше, и замыла ковер, на котором остались бурые пятна. Что все это значит? Девушка вернулась на кухню, и поставила вариться кофе. Потом машинально протерла все столы. Все это время она пыталась восстановить в памяти вчерашний вечер. Она точно помнила, что заснула, когда ушел Адам. И проснулась в гостиной, у него на коленях. Эмма потихоньку заглянула в гостиную. Да, вот он спит, полулежа, подперев одной рукой голову... Но когда он приехал? Этого Эмма не помнила. Она вернулась на кухню и села за стойку, перед окном, за которым зеленели деревья, и летали разноцветные бабочки. В голову ничего не шло. Она попыталась уйти в себя и еще раз восстановить цепочку событий. Утром к ней приехал Адам. Джен с подругами уехала без неё. Они сидели, пили чай. Потом Адам ушел. Тогда Эмма пошла и легла спать. Она точно была чем-то расстроена. А потом... потом она проснулась в гостиной, на коленях у Адама. Что-то не сходится. Ну не мог же Адам пробраться ночью в дом и вытащить её из спальни?

"Доброе утро"

Эмма резко обернулась. Адам стоял у плиты, держа в руках турку, по которой медленно стекал кофе.

"Доброе, давай, я разолью" Эмма приняла у него турку и разлила кофе по двум чашечкам, "Вот, тебе с сахаром?"

Адам уже сидел за столом и задумчиво разглядывал журнал, до этого пылившийся за сахарницей.

"Нет, спасибо. Но я не отказался бы от сливок"

"Сливки, сливки..." Эмма открыла холодильник. Внутри все было перевернуто.

"Эээ... Прости, это я вчера немного разрушил твой холодильник... Я подумал, что ты можешь хранить там виски".

Эмма замерла. Значит, вчера они пили виски. Девушка побледнела. Неужели было что-то еще?!

"Эмма? Все хорошо?"

"Да, да... все нормально. И что... ты нашел виски?"

"Да. Но я приложил немало сил, чтобы отыскать его. Никогда не думал, что предмет первой необходимости можно засовывать под раковину!"

Точно пили. Надо как-нибудь осторожно выяснить, что еще было. Главное, чтобы он не подумал, что она ничего не помнит...

Эмма приняла самое будничное выражение лица и тоже села за стол.

"Конечно виски под раковиной! Я вообще не пью..."

"Но ведь помогло, а? Знаешь, я вчера очень за тебя испугался".

Так. Уже что-то.

"Не думал, что бывают такие сильные истерики..."

"Черт," Эмма хлопнула себя по лбу. Все прояснилось. Она снова забыла принять таблетку, и у нее была истерика. Самым плохим было то, что Адам был свидетелем её припадка. Что он теперь будет думать о ней? Что она психопатка? Замечательно. Но он будет прав! Снова все испорчено. От досады Эмме захотелось плакать.

"Извини, пожалуйста, за вчерашнее. Я...у меня такое редко бывает... просто..."

"Знаешь что, " Адам протянул руку и положил её на плечо Эммы, "мне кажется, тебе просто нужно сменить обстановку. Поехали со мной за город на пару деньков. Отдохнешь, погуляем на природе, и никаких таблеток. Давай! Вот увидишь. Они тебе больше не понадобятся! Поехали".

Эмма не верила в свое счастье. Он предлагает помощь. Он хочет общаться дальше, не смотря на её "странности". Эмма подняла взгляд на Адама и кивнула.

"Отлично!" Адам похлопал её по руке и встал, "Здорово! Тогда я сейчас заеду домой, а ты пока собирайся. Буду примерно... через два часа. Не забудь теплую одежду!" он ушел в гостиную и поднял сотовый с пола. "Да, кстати, насчет окна. Я сейчас позвоню одному знакомому, и он сделает все быстро... и бесплатно. Очень давний знакомый..." последние слова он говорил уже в дверях. Эмма подошла закрыть за ним дверь, и Адам на прощание чмокнул её в щечку. Он уже сел в машину, наскоро припаркованную на газоне, а Эмма все стояла перед раскрытой дверью, неосознанно дотрагиваясь до того места, где только что были его губы. Потом она, наконец, взяв себя в руки, закрыла дверь и ушла на второй этаж, проверять чемодан, уже бывший собранным, только для поездки с Джен и подругами. Кажется, жизнь снова налаживалась, хотя у Эммы никак не шла из головы та кровь на ноже. Она даже осмотрела всю себя, думая, что сама могла порезаться. Увы, нет, ни одной раны и даже царапины на ней не было. Тогда она просто плюнула на этот нож, и на эту кровь, и даже на этот дом, который она должна была покинуть на пару дней в приятной компании Адама. Она уже даже не осаждала себя, когда мечтала о том, чтобы Адам был рядом, чтобы он...ну, впрочем, это уже личное.

Отведенное для сборов время пролетело незаметно. Вскоре Адам снова стоял на пороге и подгонял Эмму, которая, как и все девушки, не смогла уложиться в срок.

"Ну пожалуйста! Ну давай быстрее! И...Ты не могла бы..." Эмма обернулась. Адам изобразил смущение, поковыряв носком ботинка коврик, "Ты не могла бы захватить с собой ту бутылку виски, которую я вчера нашел?"

Эмма укоризненно покачала головой и сунула Адаму собранный чемодан, чтобы сходить за бутылкой. Одна из его ладоней была перебинтована. Адам проследил направление взгляда Эммы и быстро убрал руку.

"Не обращай внимания. Со всеми случается, ты не виновата..."

"Что? Это я?.."

Теперь ясно откуда на ноже кровь.

"Ой, прости-и!" Эмма в ужасе схватила его за перебинтованную руку, отчего Адам поморщился. "Хочешь...Хочешь я перевяжу! Может надо обеззаразить? Что я могу сделать, скажи!"

Адам выдернул свою руку и аккуратно встряхнул Эмму за плечи.

"Спокойно. Без нервов, пожалуйста. Ты спасешь меня, если принесешь бутылку виски"

"Мне не смешно!" однако Эмма улыбнулась, когда Адам пошел относить в машину чемодан.

Девушка проверила все источники электричества, закрыла дверь на несколько замков и, положив ключ под камень возле своего любимого лимонного дерева, села в уже заведенный джип. Там её ждал сюрприз. Когда они тронулись и отъехали на несколько сотен метров от дома, Адам присвистнул, и между передними сидениями просунулась большая волосатая голова. Золотистый ретривер шумно дышал, видимо виляя хвостом, невидимым на заднем сидении, и пытался лизнуть Эмму в лицо.

"Это твоя?" спросила Эмма, тут же осознав всю глупость вопроса.

"Ну а чья же? Это Броди..." Адам повернулся, и начал трепать Броди за уши.

"Адам!" Эмма вжала голову в плечи и зажмурилась. На них, как в хорошем фильме, ехал огромный грузовик. Адам поспешно свернул со встречной полосы, и, даже не моргнув, включил музыку, продолжив гладить Броди, только уже одной рукой. Так, в молчании, просто улыбаясь друг другу и переглядываясь, они проехали около получаса. Первым заговорил Адам.

"Что ты любишь?"

"В смысле?"

"Ну...Вообще из всего. Чем ты любишь заниматься, и так далее..."

"Я?.." Эмма вытянула ноги и призадумалась, "Я люблю...Я люблю читать, и потом я люблю...ну не знаю..."

"Гулять любишь?"

"В принципе да"

"В городе, или больше нравится на природе?"

"Наверное, на природе"

"А музыку любишь?"

"Ну да..."

"Почему ты так неуверенно отвечаешь? Что ты обычно делаешь, когда у тебя есть свободное время?"

Эмма замялась. Рассказать ему все? Ну уж нет. Она решила отшутиться.

"В парке гуляю"

Адам засмеялся, "Да, об этом я знаю. А что еще?"

Эмма начала нервно постукивать по подлокотнику. Ну что ему сказать?! Адам посмотрел на нее и нахмурился. По радио передавали новости, и он сделал погромче. Снова воцарилось молчание. Когда минуло еще пятнадцать минут, Адам снова подал голос.

"Давай сделаем привал? Тут через пять километров есть замечательная кафешка. Я со вчерашнего вечера ничего не ел, ужасно голодный! Да заодно и Броди разомнется"

Эмма быстро согласилась.

Они проехали ровно пять километров и припарковались у какого-то "пыльного" кафетерия. Места были и снаружи и внутри. Чтобы не стеснять персонал присутствием шумного пса, Адам предложил занят место снаружи. Эмма снова согласилась, несмотря на то, что столики выглядели до крайности неприглядно, а стулья, казалось, были смастерены из пыли и песка. Как только они привязали Броди к ножке стола и сели, с опаской положив на его выцветшую от солнца поверхность в застарелых пятнах руки, к ним подошла усталая женщина среднего возраста с совершенно мужским выражением лица. Она грохнула на стол подставку с солью, горчицей, перцем и рваными салфетками и спросила прокуренным голосом старого моряка, "Что будете заказывать?"

"А что у вас есть?" Адам улыбнулся ей, и достал кошелек. От чего больше потеплел взгляд железной барышни было непонятно: от улыбки, особенно мужской, которую не часто получаешь от усталых заезжих, кем в основном являются дальнобойщики и несостоявшиеся ковбои, или от вида толстого кошелька из хорошей кожи, качество которой было видно и невооруженным глазом узколобой официантки. В любом случае женщина с нежным именем "Аннет" на мятом бейджике максимально преобразилась и принялась перечислять, чем могут угостить посетителей в скромном кафетерии "Кактус Дэви". Остановив свой выбор на горячих сэндвичах и крепком кофе и дав Аннет "задаток", чтобы все было принесено быстро, Адам откинулся на спинку древнего стула и снова улыбнулся.

"Итак...Мы не договорили. Чем ты любишь заниматься? И вообще, расскажи о себе!"

Эмма фыркнула, "Я, конечно, все понимаю, мы хорошо общаемся, вот, поехали отдохнуть, но я не очень хочу рассказывать, ты уж извини". Вышло неожиданно грубо и Эмма покраснела. Адам не обратил внимания ни на слова, ни на смущение.

"Ну ладно! Не сейчас, так потом. Тогда давай поговорим о...фильмах. Какой твой любимый фильм?"

Эмма на секунду задумалась и ответила, "Больше всего люблю "Амели". А твой какой?"

"Пожалуй "Леон"..."

"Почему? Он же такой слезливый!"

"Мне нравится главный герой, Леон. Какой образ жизни он ведет, чем он зарабатывает на жизнь...Иногда мне кажется, что мы с ним похожи"

"В смысле? Чем? Ты тоже наемный убийца?" Эмма хитро улыбнулась.

Адам засмеялся. Аннет принесла сэндвичи и тоже хохотнула, посмотрев на Адама. Потом она с превосходством бросила взгляд на Эмму и ушла летящей походкой в грязное помещение "Кактуса Дэви". Разговор продолжился уже за едой.

"Даже если бы я был наемным убийцей, я бы тебе не сказал," Адам еще раз хохотнул, и, раскачивая сэндвичем, продолжил речь, "Мне кажется, мы похожи, потому что он такой...Ну, такой...Он такой как он один. Ну ты понимаешь? Так вот..."

Эмма не слушала. Она по привычке, так же как и с Джен, ушла в свои мысли. С Адамом в этом плане было удобнее: не надо было даже поддакивать. Вот он сидит перед ней. Высокий, широкоплечий, с живым лицом разностороннего, харизматичного человека. Он говорит, весь поглощенный чувствами, размахивая этим ужасным сэндвичем, с которого во все стороны летят крошки, говорит так убедительно, спокойно, уверенно...Не то что Эдд, нелепый мальчуган, бродивший за ней по всей школе. Умный, добрый, но застенчивый, постоянно поправляющий заляпанные очки на переносице, не способный не то что выразить свои эмоции, а связать двух слов, если это не касается учебы. Конечно, в последнем, выпускном, классе он похорошел: перестал носить очки, сменив их на линзы, занялся спортом, подтянулся, даже как будто перестал так сильно дергаться. Но все эти нелепые попытки склонить Эмму к встрече или походу в кино убивали, по мнению Эммы, в нем то мужское, что наконец пробудилось. И пусть никто и никогда больше не подходил к Эмме, не то что с такой настойчивостью, а вообще, в принципе, пусть все подруги просили уже сжалиться над этим добрым и искренним малым, Эмма не выносила его присутствия на одном квадратном метре с собой.

"Вот в этом-то мы и сходимся. Как думаешь?"

"Наверное..."

"Когда ты узнаешь меня получше, ты подтвердишь сказанное мною. А почему тебе нравится Амели?"

Эмма задумалась. Просто хорошая, светлая девушка... Весь фильм хороший, он просто ей нравится. Адам ответил за нее:

"Посуди сама: она одинока! Чертовски одинока в душе! Она придумывает себе разные истории, живет детством, мечтает, но у нее никого нет. Конечно, заканчивается все хорошо, но весь фильм это представление её тоски с разных сторон!"

Эмма пожала плечами. Она почему-то была согласна со словами Адама, ей даже казалось, что она сама это знала, но скрывала от себя. Эмме вдруг стало себя жалко. Неужели она похожа на Амели? Неужели она действительно так одинока? Неужели под сочувствием к этой милой героине крылось общее, что занимало так много места в душе?

"Я сейчас", Эмма встала из-за стола и быстро ушла в "Кактус Дэви". Внутри было не так плохо, как казалось со стороны. Маленький, стареющий человечек за стойкой указал ей на дверь женского туалета. Оттуда несло естеством, но Эмма больше не могла находиться с людьми, ей остро понадобились пять минут в компании себя. Она быстро зашла внутрь и захлопнула за собой дверь, закрывшись на ржавый крючок. Потом открыла кран. Оттуда полилась ржавая вода. Эмма долго смотрела на нее, решая, рискнуть или нет. В конце концов она аккуратно намочила кусок туалетной бумаги, свернутой в несколько раз, и промокнула этим лоб. Вроде стало полегче. Жара стояла невыносимая. И что она, в самом деле, так разволновалась? Пора было менять взгляды на жизнь, раз она так легко согласилась поехать с человеком, которого знала около месяца, да еще и с мужчиной.

"Так. Я сейчас успокоюсь и перестану воспринимать прошлое и вообще себя, так близко к сердцу."

"Думаешь, получится?" ответило сознание.

Эмма улыбнулась. У нее был старый, проверенный способ. Она брезгливо закрыла крышку покосившегося унитаза и села сверху. Прислонилась спиной к холодному сливному бачку и закрыла глаза. Она была в небольшом доме. Это был ЕЁ дом. Дом внутри неё. В нем было три этажа. Ей нужен был чердак. Там она мысленно хранила все, о чем больше не стоило вспоминать. Туда она хотела поместить прошлое. Это было нелегко. Но обычно такое представление ей помогало. Она мысленно открыла дверцу на чердак: повсюду были запыленные банки с позором, стыдом, глупыми мечтами. Теперь она поставила туда банку с прошлым. И закрыла дверь. На большой замок. Это могло показаться странным, но когда она открыла глаза, ей полегчало. Просто отпустило. Эмма встала, посмотрела на себя в заляпанное зеркало, поправила волосы. Ноги немного дрожали, но это, наверное, от того, что она давно не принимала прописанных таблеток. И так, шаткой походкой, она вышла из туалета. Жара давила со всех сторон, сжимая легкие крепкой рукой. Снаружи, на улице, было даже более душно, чем в пыльном кафетерии, где, похоже, никогда не проветривали. До столика, за которым сидел Адам надо было идти целую вечность...И как она преодолела такое огромное расстояние, когда шла в кафе?

Эмма старалась не выдыхать. Духота была хитра, она действовала, как удав - чем больше выдохнешь, тем меньше вдохнешь. Терпеть это было невозможно, Эмма никогда не задерживала дыхание дольше, чем на десять секунд. Её даже не взяли в школьную сборную по плаванию. Вот Адам помахал ей рукой. Он улыбается. Почему так плохо видно? Эмма вдохнула. И поняла, что ошиблась. Легкие заполнил раскаленный воздух, все вокруг резко потемнело, ноги стали ватными. Она что-то слышала, может даже что-то видела, но точно ничего не понимала.

Глава 5.

Она летела. Высоко, под самыми облаками, где веял свежий ветерок. Ей было хорошо и свободно. Земля под ней была освещена полной луной, которая, казалось, светила из самой Эммы, будто этот белоснежный свет источала она сама. Эмма разглядывала леса и озера, над которыми она пролетала. Они все серебрились в её свете. Озера переливались черной массой, отражая в себе звезды. Где-то сбоку взору Эммы открылась полянка. Девушка стала кругами спускаться к ней и, наконец, приземлилась, перестав размахивать руками. Поляну окружал сплошной, темный лес. Из него веяло хвоей и прохладой. Здесь девушка была совсем одна, но это было даже к лучшему. На этой поляне ей было спокойно, легкий шелест листвы убаюкивал. Эмма закрыла глаза от удовольствия и вдруг почувствовала запах сирени. Застрекотали сверчки. Эмма снова открыла глаза и изумилась. Перед ней была влажная, как после дождя, мощеная мостовая. Где-то совсем близко были слышны звуки музыки и смеха. В воздух пускали салют. Эмма пошла на звук и быстро нашла место. Там были все её знакомые. Они танцевали и веселились, пили вино и ели фрукты. Все девушки были в нарядных платьях, все мужчины - в элегантных черных костюмах. Наверное, веселились они уже давно. Кто-то из дам уже оставил свою обувь у лестницы, ведущей на террасу, окруженную сиренью, где они и танцевали, кто-то из кавалеров скинул пиджак и развязал галстук. Эмме очень хотелось присоединиться к ним. Они так весело смеялись, выкрикивали тосты, радовались, аплодировали салютам, которые вновь и вновь взрывались в воздухе. Но она не могла подняться на эту террасу. Что-то её не пускало. Эмма не могла вот так взять и тоже начать веселиться, как не веселилась никогда. Где-то сбоку, в темноте, послышался шорох.

"Эмма"

Эмма вздрогнула и повернулась. Ей не было страшно, ничего не должно было произойти, просто этот голос, мягкий, медовый, прозвучал неожиданно.

"Эмма, пойдем танцевать".

"Я не могу"

"Почему?"

"У меня нет платья"

"Оно есть. Я даю тебе его"

Эмма посмотрела вниз и увидела, что на ней, как роза, расцвело красивое алое платье.

"Пойдем танцевать"

"Я все же не могу. Никто меня не приглашал. Никто меня не ждет."

"Неправда. Все ждут, когда ты присоединишься к их празднику. Они здесь из-за тебя."

"Но зачем?"

"Ты никогда не веселилась с ними. Они танцуют здесь давно. И ждут, чтобы ты, наконец, пришла танцевать с ними"

"Ладно, но как я приду к ним? Так просто?"

"Дай мне руку, и мы пойдем к ним. Просто дай мне руку. Этого достаточно."

Эмма протянула руку в темноту. Как только она почувствовала тепло прикосновение пальцев к ладони, она стала падать в мягкую темноту, без звуков музыки и смеха.

Она падала ниже и ниже. Издалека доносился чей-то голос. Постепенно он становился громче. Он был знаком, до боли знаком Эмме.

"...на этом мы заканчиваем наш эфир, встретимся в следующем выпуске новостей..."

Эмма медленно открыла глаза. Она лежала в небольшой комнате, на кровати. На соседней кровати сидел Адам с бутылкой виски и пультом в руке. Он медленно переключал каналы, пока, наконец, не остановился на каком-то старом черно-белом фильме. Все немного расплывалось перед глазами, но Эмма сделала усилие и села. Адам обернулся и, увидев, что Эмма пытается встать, подскочил к ней и уложил обратно.

"Как ты?"

Эмма не смогла ответить. Язык не подчинялся, как после долгого сна.

"Я думал ты до утра не проснешься!"

Еще одно титаническое усилие, "А что было?"

Голос звучал хрипло, как будто не нее.

"Да я не знаю! Наверное, солнечный удар. Ну, или что-то в этом роде. Вчера было очень душно, а ты полночи не спала. Я помню, как ты шла из "Кактуса Дэви", бледная, я бы даже сказал зеленая. Вдруг ты обмякла и просто свалилась на месте. Что я не делал, как я ни старался, ты не приходила в себя. Я, честно скажу, сильно поволновался"

Он взял с тумбы у изголовья полотенце, полил на него из кувшина, стоявшего там же, и приложил его к голове Эммы. Полотенце было холодное, Эмма сразу пришла в себя. Голова перестала гудеть, как будто даже прибавилось сил.

"Вот. Аннет показала мне, где ближайший мотель. Я отвез тебя сюда, снял комнату. Ну, ты это и сама видишь"

"Который час?" язык ворочался с трудом, но все же уже лучше.

"Сейчас где-то час ночи. Хочешь чего-нибудь? Поесть, попить?"

Эмма подумала и вдруг, неожиданно для себя, взяла бутылку виски, которую Адам до этого положил на кровать. Она отвинтила крышку, и пока Адам таращился на нее, сделала один большой глоток. Потом, и глазом не моргнув, аккуратно встала с кровати и направилась к двери, за которой предположительно находилась ванная комната. Адам остался сидеть на кровати, проводив её шокированным взглядом. Когда она скрылась за дверью, он странно хмыкнул, сел обратно на свою кровать, и продолжил, прихлебывая оставшийся виски, переключать каналы.

Эмма закрылась, и включив воду, стала рассматривать себя в зеркало. И до чего же ей надоели собственные странности, обмороки, припадки! Надо было с этим заканчивать. Только как? Девушка умылась холодной водой и попыталась расчесаться гребешком, который нашла в шкафчике за зеркалом. Конечно, все необходимое лежало в чемодане, который Адам, наверное, принес в номер, но Эмме было лень идти и искать расческу. Вид у нее был странный. Глаза немного безумные, волосы так и не расчесались и теперь торчали в разные стороны, при этом у нее на лице была какая-то кривая улыбка, которая никак не сходила, как будто застыла навсегда. Эмма даже похлопала себя по щекам, а рот все равно скособочился и растянулся в странной улыбке. Тогда она просто махнула на свое отражение рукой и вышла из ванной. Очень хотелось есть.

"Адам, а у нас есть что-нибудь из еды?"

Адам призадумался, "Нет, по-моему. Но если ты голодна, я схожу!"

"Не надо, я сама"

"Ну куда тебе?!"

Эмма махнула рукой и на Адама и вышла из номера. В коридоре она столкнулась с большим зеркалом, в котором увидела себя с ног до головы. Джинсы были сбоку испачканы, наверное, этим боком она упала, белый топ весь измят. Теперь Эмма махнула и на себя. Она обернулась и прошла в конец коридора. Там она нажала на кнопку древнего лифта. Он медленно, со скрипом, подъехал откуда-то снизу и остановился. Внутри было только три кнопки. Видимо здесь было два этажа - под третьей кнопкой чьей-то заботливой рукой было подписано "падвал". Лифт ехал с этажа на этаж целую вечность. Когда он наконец-то остановился на первом, Эмма увидела перед собой небольшой холл и деревянную стойку. За ней никого не было. Однако, когда Эмма сделала в её сторону пару неуверенных шагов, из-за нее встал старый, сухой дедок с огромными, как лупы, очками. Он долго вглядывался в Эмму, очки, видимо, не помогали, потом придвинулся ближе и спросил хриплым голоском, легка шепелявля, "Вам что-то нужно? Я вас слушаю"

"Да, у вас здесь есть какой-нибудь бар?"

Старик закашлялся, "Деточка, счастье, что здесь есть ванные в каждом номере! Вот в мои времена..."
"Ясно. А магазин здесь есть поблизости?"

Дедок подумал минуту и показал сморщеной рукой куда-то в сторону.

"Да, вот как выйдешь, иди прямо, до шоссе. Там поверни направо и топай, пока не увидишь вывеску круглосуточного магазина, только..."

Эмма махнула ему рукой, недослушав его инструкций, и пошла к выходу. На улице стояла ночь. Воздух был по-осеннему прохладным, пробираясь по узкой дорожке между разросшимися кустами, Эмма сто раз пожалела о том, что не накинула никакой куртки. С кустов осыпалась каплями ледяная роса, когда Эмма задевала их, и у нее постоянно пробегали мурашки по коже. Вскоре дорожка расширилась и уперлась в небольшую площадку. Эмма тут же споткнулась о выщербленый камень, которым была выложена земля.

"Вам нужна помощь?"

Эмма вздрогнула. Голос донесся откуда-то сбоку, из темноты. Вокруг вообще было темно - ближайший фонарь стоял в стах метрах от площадки. Эмма отряхнула колено, на которое приземлилась, пытаясь представить, что ничего не происходит.

"Вам нужна помощь?"

Повторный вопрос выбил Эмму из равновесия. Она собрала все свои силы и сказала максимально уверенным голосом, "Нет, спасибо", и потом быстро зашагала вперед, в сторону широкого шоссе. Ей казалось, что вопрос повторился и в третий раз, но его заглушила проехавшая мимо машина. Эмма остановилась у шоссе и подняла руки. Она помахала одной так, как будто пишет и удовлетворенно кивнула самой себе. Писала она левой, значит идти надо было в противоположную сторону. Она развернулась и быстро, почти бегом, направилась в сторону, где предположительно находился магазин. По дороге фонарей было мало, но когда Эмма попадала в их рыжий свет, она шла медленнее, растягивая чувство безопасности, которое сменялось на тихую панику, как только она снова вступала в тьму. Вскоре она начала напевать себе под нос какую-то детскую песенку. Шоссе с двух сторон было окружено влажным лесом, что усугубляло её страх темноты. Вскоре, вдалеке Эмма увидела разноцветную табличку. Тут она уже бросилась бежать, не в силах больше терпеть муки страха, который терзал её изнутри. Чем ближе она была к табличке, тем радостнее сердце билось в груди, и тем сильнее становился страх. Когда она добежала до столба, на который крепилась табличка, она резко остановилась, подняв в воздух клубы пыли. Надпись на табличке звучала как приговор: "Круглосуточный магазин. 300 метров". Дорога дальше сворачивала, и Эмме не было видно наличие магазина. Девушке хотелось обнять этот столб и так и остаться стоять на свету, пока её кто-нибудь не заберет, но голод и страх быть забытой здесь погнали её дальше. Она бежала все быстрее, пока не начало колоть в боку. Пыль забивалась в рот, которым она судорожно дышала, и Эмма то и дело останавливалась, чтобы откашляться. Вскоре, миновав поворот, она увидела долгожданный магазин. Это было покосившееся сооружение с тусклым светом внутри. Перед входом стояло несколько машин, и группа молодых людей в черных куртках и косухах смеялись, потягивая пивко. Рядом с ними отдельной группкой стояло три девушки в мини-юбках и едва заметных топах, которые танцевали под музыку, исходящую из одной машины. Эмма, с замирающим сердцем, медленно направилась ко входу. Конечно, её появление заметили. Девушки прекратили танцевать, парни о чем-то заговорили, кто-то присвистнул. Эмма продолжала идти чуть ли не с закрытыми глазами. Она уже представляла, как её затащат куда-нибудь. Все о чем-то говорили, посмеивались, только она не разбирала слов. Она просто шла, еле дыша, пока не уперлась в холодное стекло входной двери носом. Сзади раздался взрыв хохота. Эмма быстро заскочила внутрь, и зашла за ближайшие стеллажи с продуктами. Сердце бешено колотилось. Никогда еще она так сильно не боялась людей. Звякнул колокольчик. Все, они пришли за ней.

"Барни, еще ящик пива"

"Нее, Гарри, деньги вперед"

Эмма выглянула из-за полок. У кассы стоял один из парней - здоровенный детина, задумчиво роющийся в карманах потертых джинс.

"Барни, продай в долг. А? По старой дружбе..."

Барни покачал головой, а потом медленно достал из-под прилавка обрез. Гарри недовольно заворчал что-то под нос, и достал из заднего кармана несколько купюр.

"Давай уже, пошевеливайся"

Барни, не убирая обреза, поднял с пола под кассой ящик пива и толкнул его через прилавок к Гарри. Тот поднапрягся, взял его, и ушел на улицу. Барни так же спокойно убрал обратно обрез и сел на стул. Эмма спряталась обратно за полки. Кажется, у нее начинался новый приступ паники. Девушка шумно сглотнула и повернулась к полкам лицом. Если бы она просто так стояла, чувствуя вспотевшей спиной холодные банки с фасолью, это выглядело бы подозрительно. Она начала быстро брать с полок все, что попадалось под руку, даже не смотря на количество или качество того, что хватала. Видимо, лишний шум привлек Барни, потому что он встал со своего места и теперь наблюдал за передвижениями Эммы. Она же, поняв, что привлекает внимание, стала собирать предметы еще более беспорядочно. Когда в руках уже не было места, она подошла к кассе, с огромными от ужаса глазами, не замечая, что тычет рулоном туалетной бумаги Барни в лицо. Барни недовольно оттолкнул её руку и начал подсчитывать сумму, нажимая грязным пальцем с большим желтым ногтем кривые кнопки древнего калькулятора. Эмма нервно постукивала по прилавку и облизывала губы.

"Пакет нужен?"

Эмма дернулась, случайно скинув злосчастный рулон туалетной бумаги с переполненного товарами прилавка.

"А?"

"Я говорю, пакет тебе нужен?"

Эмма судорожно повела головой. Барни счел это за нет и последний раз ткнул в калькулятор.

"Тридцать долларов", и он для верности показал Эмме сумму на экране калькулятора.

Эмма слабо улыбнулась подозрительно прищурившемуся Барни и начала хлопать себя по карманам. Она уже поняла, где ошиблась, но продолжала хлопать себя по ногам, зная, что денег там нет. Эмма почувствовала, что у нее волосы дыбом встали, а по коже побежали мурашки. Глаза словно остекленели, все вокруг было как в тумане. Только стук сердца и тиканье часов на стене над кассой. Что же она ему скажет? Что забыла деньги и сейчас за ними сбегает? И тогда Барни достанет свой обрез, и непонятно, что еще с ней будет.

"Я, пожалуй, пойду", вырвалось у нее, и Эмма в ужасе прижала пальцы к губам.

"Что ты говоришь?" Барни или был туг на ухо, или Эмма, на свое счастье, сказала слишком тихо. Значит, можно было еще все исправить.

"Куда ты пойдешь?!"

Нет, исправить было нельзя. Эмма стала медленно боком шагать к двери.

"А ну, стой-ка!" Барни потянулся под прилавок, и Эмма замерла, "Покажи-ка карманы!"

Эмма медленно вывернула все карманы. Пальцы одеревенели и не слушались. Барни покрутил рукой, и Эмма повернулась на месте.

"Ты что, накурилась чего?" Барни уже откровенно достал обрез и положил его на прилавок, "Ты из той компании?" он кивнул головой в сторону двери. Эмма снова повела головой. Шея тоже не слушалась. Вообще все тело было словно из дерева высечено. Барни хмыкнул, "Я не знаю, откуда ты тут взялась, я тебя раньше не видел, но я могу сейчас сделать все что угодно, сославшись на то, что ты пыталась своровать фасоль. Так что подойди обратно и расплатись или объясни, какого черта тут происходит"

Эмма послушно вернулась к прилавку, но так и не вымолвила ни слова. Голова была совершенно пуста. Снаружи послышался звук подъезжающей машины. Свет фар на секунду блеснул в мутном стекле двери. Барни оглянулся и неохотно убрал обрез, потом зло глянул на Эмму.

"Я не хочу отпугивать покупателей, поэтому ты сейчас отойдешь в сторону, и мы продолжим разговор, когда они уйдут" и он указал рукой место в углу магазина, подальше от двери. Эмма послушно, как робот, отошла туда, куда показывал грязный кривой палец подозрительного продавца. Барни, разнервничавшийся от происходящего, достал из заднего кармана платок, полосатый, весь в пятнах и потеках, и вытер им вспотевший лоб и жирные щеки.

"Эй, мужик, закурить не найдется?" крикнул кто-то на улице, и послышались одобрительный гогот остальной компании. Потом был какой-то удар, как будто на машину кинули что-то тяжелое, и возмущенные возгласы парней. Сразу за этим резкое затишье и чей-то тихий голос. Эмме не было слышно слов, но стало еще страшнее. Колокольчик над дверью бодро звякнул, в магазин ворвался Адам. Он бросился было к Барни, убирая что-то за пояс, под куртку, но его взгляд упал на Эмму, и он облегченно поднял руки к потолку.

"Я думал, ты или потеряешься или найдешь себе неприятностей" Адам подошел к Эмме и крепко обнял её. От него сильно пахло виски. "Ты же даже денег не взяла!" он снова обнял Эмму, еще крепче, и, отпустив, вернулся к прилавку, ведя за руку ничего не понимающую девушку. "Так, это то, что ты взяла? Сколько мы должны?"

Барни недовольно потыкал в калькулятор и показал его Адаму.

"Пятьдесят?" Адам оглядел количество вещей и недоуменно поднял брови, "Впрочем, неважно. Упакуйте это"

Пока Барни зло запихивал продукты в бумажные пакеты, Адам приподнял Эмму и покружился на месте. "Ты не представляешь, как я перепугался. Я подумал, что ты, не найдя в мотеле бара, вернешься! Но через пятнадцать минут я понял, что так просто ты не сдашься. Спасибо," Адам бросил на прилавок сотню и, взяв обеими руками пакеты, пошел к двери. Эмма заспешила за ним, бросив в последний раз взгляд на Барни, подозрительно разглядывавшего купюру.

На улице было тихо, музыка не гремела, как прежде. Когда Адам с Эммой вышли из магазина, вся компания как-то посторонилась, придвинувшись ближе к машинам. Адам зажал один пакет локтем и помахал им на прощание. Один из парней сделал шаг в его сторону, но другой, с кровью под носом, остановил его. Адам спокойно посадил Эмму на переднее сиденье, сел сам, кинул пакеты назад, и завел машину. Они тихо отъехали от магазина, а компания проводила их неприличными жестами.

Лунный свет, падавший на все вокруг, придавал ночи синий оттенок. Они тихо катили по пустой дороге обратно, к мотелю, Адам что-то напевал себе под нос, а Эмма смотрела в окно на казавшийся бархатным лес. Было слышно, как шуршат колеса по влажному асфальту, в отдалении полыхали молнии, предвещая скорый ливень. Вскоре, когда они были в сотне метров от мотеля, Адам остановил машину. Пока Эмма непонимающе осматривалась, он разглядывал потолок. Потом медленно опустил голову и внезапно начал яростно стучать по рулю, буквально рыча.

"Боже! Как ты меня напугала! Почему ты постоянно так ведешь себя?! Что такое? Что ты мне не рассказала о себе?!"

Эмма испуганно глядела на него, пытаясь понять, что происходит. Адам глубоко вздохнул и отхлебнул из бутылки, которую достал из-под сиденья.

"Пожалуйста, я вижу, что что-то не так! Расскажи мне, я хочу помочь! Какого черта ты постоянно падаешь в обмороки и ведешь себя как ненормальная?!"

Он внезапно замолчал, еще раз вздохнул и положил руку Эмме на плечо.

"Извини, извини что кричу. Просто ты чертовски меня напугала. Ты мне очень нравишься, я хочу помочь тебе, хочу радовать тебя, но я тебя ни черта не понимаю. Да, ты мне очень нравишься", еще не договорив эти слова, он спокойно придвинулся к ней и поцеловал в губы. Эмма, вжавшаяся в дверь, когда Адам кричал, даже не пошевелилась. Она просто чувствовала его теплые губы, не понимая, что происходит. По крыше забарабанил дождь. Сначала неуверенно, коротко, потом сильнее, чаще. Слышно было, как большие капли разбиваются о еще не остывшую после дневной жары крышу джипа. Вскоре Адам оторвался от Эммы. Он застыл в миллиметре от нее, задумчиво и как будто немного равнодушно разглядывая её большие карие глаза с пушистыми ресницами. Потом он аккуратно убрал прядь волос, упавшую на её лицо, и, как ни в чем не бывало, завел машину. Они остановились у самого входа в мотель, но все равно, пока забегали внутрь, успели порядочно промокнуть. С козырька над входом водопадом стекала дождевая вода, образовывая лужи по бокам от бетонной дорожки, в жалких клумбах, где когда-то что-то цвело.

Старичок за стойкой крепко спал и даже не проснулся, когда Адам с Эммой хлопнули дверью.

"Он часом не умер?" шепнул Адам, захихикав. Эмма толкнула его, и покрутила у виска, в свою очередь шепнув, "С ума сошел так шутить?", однако сама улыбнулась, потому что подумала то же самое. Они быстро пробежали к лифтам, оставляя за собой мокрые следы. Дождь как будто привел Эмму в чувство, она повеселела и уже забыла о пережитом ею страхе. Пока они ждали лифт, размокшие от дождя пакеты начали рваться, из одного выпала фасоль. Эмма подняла её и положила Адаму в карман его куртки. Адам недоуменно посмотрел на нее и спросил, "А зачем нам фасоль?" Потом он заглянул в пакет и удивился еще больше.

"А зачем туалетная бумага и отбеливатель? Ты думаешь, я везу тебя в заброшенный домик в глухом лесу?"

Эмма пожала плечами, "Я не помню, зачем взяла все это, даже не спрашивай".

Адам улыбнулся и боком протиснулся в прибывший лифт. Из пакетов вывалилось еще несколько предметов, которые Эмма собрала и распихала по карманам своих джинсов. Лифт медленно тронулся. Эмма разглядывала древние, вдавленные внутрь кнопки. Сколько людей нажимало их? Кто и зачем здесь останавливался? Внезапно ей захотелось отмахнуться как от назойливой мухи, кружащей возле уха. Она резко обернулась и увидела, что Адам пристально смотрит на нее, чуть наклонив голову.

"Что?" Эмма посмотрела на себя, отряхнула топ, поправила джинсы, "Что-то не так?"

Адам загадочно улыбнулся и покачал головой. Лифт остановился, он вышел первым. Выходя за ним, Эмма снова поправила волосы, чувствуя, что краснеет. Но, столкнувшись со своим отражением в коридоре, резко побледнела и закусила губу. Ну что она себе воображает? Ужас какой... Да как еще зеркало от нее не разбилось! Она начала сердито наматывать прядку волос на палец и чуть не выдернула их, когда услышала дикий вопль Адама. Тот как ошпаренный выскочил из номера и бросился к небольшой лестнице, едва заметной за лифтом. Послышался топот шагов, потом какой-то треск и его безумный крик, "Что здесь, мать твою, происходит?". Потом сонный лепет старика и снова треск. Эмма забежала в номер. Все в нем было перевернуто, один чемодан раскрыт и пуст, других не было видно. Девушка быстро осмотрела всю комнату, спотыкаясь о брошенные Адамом пакеты. Ничего не было. Похоже, остальные чемоданы просто уволокли.

"Черт!" Эмма яростно ударила в стену, и тут же стала потирать руку, чуть подвывая. Снова послышался топот, Адам вбежал в номер, с поводком в руках, на конце которого болтался Броди.

"За мной, быстро, объясню потом!"

Эмма послушно побежала за Адамом, который выскочил из номера и остановился у соседней двери. Внизу слышался какой-то шум. Адам деликатно постучался, и когда услышал, как поворачивается ручка двери, изо всех сил толкнул её. Дверь распахнулась, за ней на пол повалился тощий молодой человек в засаленной майке и больших очках. Он беспомощно барахтался на полу, запутавшись в упавшем на него с вешалки пальто. Адам перескочил его и подбежал к окну в глубине комнаты. Броди пробежался прямо по несчастному парню, Эмма же попыталась аккуратно обойти его, но, похоже, все-таки отдавила ему пару пальцев, судя по его сдавленному писку. Адам возился у окна, которое, видимо, давно не открывали. Он пару раз рванул его изо всех сил, кряхтя и отдуваясь, и на третий раз окно поддалось, с жутким скрипом раскрывшись до предела.

"Давай сюда, здесь должна быть пожарная лестница, это угловая комната"

"С чего это?" спросила Эмма, подходя к окну и выглядывая наружу. Дождь лил изо всех сил, ничего не было видно вокруг - все заслоняли крупные холодные капли.

"Я уже был в таких мотелях, я знаю, она здесь", снизу послышался какой-то грохот, "Быстрее! Лезь и жди меня внизу".

Эмма послушно похлопала рукой по наружной стене. Она протягивала её все дальше и дальше, не чувствуя ничего. Потом она так же похлопала с другой стороны. Ничего не было.

"Адам, её нет здесь!"

Адам, который зачем-то закрыл входную дверь, предварительно выставив полуодетого парнишку за дверь, подбежал к окну и начал ощупывать все снаружи, вылезая все больше и больше наружу. Шум и крики нарастали, за дверью робко просился обратно очкарик.

"Всё тут есть! Иди сюда", Адам подтолкнул Эмму к окну и помог встать на подоконник, "Я держу тебя за руку, ты вытягиваешься и хватаешься за лестницу", и пока она не начала протестовать, уже видя страх в её глазах, он вытолкнул Эмму наружу, упершись коленом в стену и крепко держа её за руку. Эмма, ухнувшись на метр вниз, громко взвизгнула и зажмурилась.

"Тсс!", она подняла голову и увидела напряженного Адама, который выразительно нахмурился, "Я раскачиваю, насчет три..."

"Нет", сказала Эмма беззвучно.

"Раз..."

Вода заливалась за шиворот. Она никогда не зацепится за эту лестницу... Обязательно упадет. Где-то раздалась серия глухих ударов. Адам быстро обернулся назад, потом без предупреждения изо всех сил, буквально кинул Эмму вбок. Она ударилась виском о холодный, мокрый металл лестницы, но кое-как ухватилась, и замерла, обвив всеми конечностями перекладины ступеней. Сбоку послышался какой-то шорох, хруст, потом чье-то сопенье, снова шорох и хруст.

"Ты спустишься?", донеслось откуда-то снизу.

Эмма осторожно открыла один глаз и посмотрела вниз. Адам, заляпанный грязью, стоял как ни в чем не бывало, рядом с основательно помятыми кустами. Возле него кружился Броди. Внезапно, с жутким грохотом распахнулось окно в том номере, где они остановились. Эмма чисто интуитивно вжалась в стену и замерла. Из окна высунулся большой разъяренный мужик с битой в руке. Это был один из компании у магазина. Он зло хрюкнул и убрался обратно. Послышались какие-то крики, стук. Эмма начала быстро спускаться, забыв про боязнь упасть. На последней ступеньке, когда до земли оставалось около метра, Адам подхватил её, и быстро повел в обход, вокруг мотеля, к тому месту, где он поставил машину. При виде своего джипа он тихо охнул. Окна были разбиты, кузов помят, передние колеса сдуты. Адам прислонился спиной к стене и до боли сжал кулаки, закусив губу. Эмма хотела как-нибудь его утешить, но он неожиданно сорвался с места и побежал, подтягивая Броди на поводке, к машине. Эмма поспешила за ним.

"Ты же не собираешься?"

Адам шикнул на Эмму, и оббежав покореженный джип, остановился у красного Фиата, припаркованного ближе всех к выезду. Дверь, на счастье, оказалась открытой. Пока Эмма и Броди забирались на заднее сиденье, Адам вернулся к джипу, и аккуратно просунул руку через окно, из которого торчали остатки тонированного стекла, и достал маленький чемоданчик из кармана за водительским сиденьем. Потом он, пригнувшись, вернулся к Фиату и пробрался на водительское сиденье.

"На, держи", он сунул Эмме в руки только что извлеченный чемоданчик. Он был холодный, металлический. Эмма удивленно разглядывала его, но почему-то открывать желания не было. Адам, тем временем, копался под приборной панелью. Некоторые приемы, замеченные в фильмах, действуют, и Эмма убедилась в этом, увидев, как Адам, вынырнув из-под руля, тихо начал сдавать назад. Конечно, такое умение за несколько секунд завести машину без ключа зажигания, могло показаться подозрительным, но Эмме было не до этого. Адам ехал прямо по лужайке, чтобы срезать путь. Когда до шоссе оставался десяток метров и невысокая живая изгородь, из мотеля вывалила на улицу вся веселая компания. Тут же поднялся переполох, крики "Где машина?!" с отборной руганью в качестве фона. Парни стали быстро рассаживаться по машинам, кто-то с досады еще пару раз ударил по джипу Адама, и в тот же момент Эмме показалось, что Адам как будто тихо застонал. Времени выезжать на подъездную дорожку не было, Адам обернулся назад, сурово взглянул на Эмму, отчего та вжалась в сиденье еще больше, и, смерив взглядом кусты, преграждавшие путь, изо всех сил газанул. Эмма зажмурилась. Раздался треск, скрежет, машина подскочила. Потом ликующие крики, и завывание еще нескольких машин.

"Глаза не открывай"

"Что?" Эмма сделала маленькую щелочку между руками, которыми закрыла лицо.

"Говорю, глаза не открывай" Адам взял чемоданчик с её коленей, не сбавляя ход, и прикрикнул на Броди, который нервно поскуливал, пуская слюни в ботинки Эммы. Девушка успела заметить только то, что они уже выехали на шоссе. Дальше все смешалось: завывание надрывающегося двигателя, улюлюканье где-то позади, жалобный лай Броди и еще какой-то грохот, звон. Эмма только чувствовала, что они до сих пор несутся по шоссе, и была не совсем уверена, следит ли Адам за дорогой.

В какой-то момент грохот прекратился. За ним постепенно смолкли крики. Потом Эмма поняла, что различает только гул Фиата, катящего по ночной дороге. Она медленно убрала руки от лица и нерешительно открыла глаза. Адам сосредоточенно вел машину. Из приоткрытого окна с его стороны дуло, Броди просунул голову ближе к щели и жадно дышал, раздувая ноздри и иногда выкатывая язык наружу. Девушка посмотрела вниз и начала неуверенно смахивать с коленей осколки: заднее стекло было разбито, и частично рассыпалось по сиденью, в уцелевших местах покрывшись паутинкой трещин. Спереди потянуло сигаретным дымом. Адам, придерживая одной рукой руль, с наслаждением затягивался, стряхивая пепел под сиденье.

"Перелезай сюда", Адам похлопал рукой по пассажирскому месту. Эмма послушно привстала, и, согнувшись в три погибели, перелезла куда сказал Адам. Он снова странно улыбался. Что-то дурное было в его глазах, как у кота, наевшегося сметаны. Сзади засопел Броди, быстро устроившийся на освободившемся месте.

"Ничего мы их, да?" Адам подмигнул Эмме и вышвырнул окурок на шоссе, "Ничего, они сами виноваты...ничего..."

Поймав на себе настороженный взгляд Эммы, он принял свое обычное приветливое выражение лица.

"Знаешь, вообще в моих планах не было останавливаться в этом мотеле. Когда ты упала в обморок, я никак не мог привести тебя в сознание. Не мог же я ехать по страшной жаре, с тобой, бессознательной, на заднем сидении? Аннет подсказала мне ближайший мотель, и я направился прямиком туда. Извини, кстати, за вещи. Я, наверное, не запер дверь, когда побежал за тобой в тот магазин"

Эмма молча смотрела на дорогу, пытаясь представить, как Адам возился с ней, и сколько неудобств она ему доставила.

"Кстати, не представляю, как ты добралась до магазина, потому что у того старика явно отшибло память. Он несколько раз повторил, что магазин находится слева по шоссе. На мое счастье я столкнулся с охранником, патрулирующим территорию этой помойки, названной мотелем. Он сказал, что видел, как ты шла к шоссе, говорил, что ты не реагировала на его вопросы и вообще вела себя странно... Вот и...Эмма?"

Эмма, сморенная тихим голосом Адама и размеренным шумом дождя снаружи, засопела, аккомпанируя мирно спящему Броди, прислонившись головой к стеклу. Адам снисходительно улыбнулся, покачал головой, и, проверив ногой маленький холодный чемоданчик, который он спрятал под сидение, прибавил скорость, прорезая светом фар ночь на мокром шоссе.

Глава 6.

В глаза бил солнечный свет. Эмма не торопилась их открывать, она наслаждалась моментом, зная, что когда она окончательно проснется, она будет лежать в мягкой постели, среди своих любимых больших подушек и маленьких валиков, набитых лавандой и другими душистыми травами. Такой странный сон ей приснился...Страшные бесчинства. Нет... Это был плохой сон. Такого бы с ней точно никогда не случилось. В одну ночь столько всего! Это может только присниться... Наверное, снова не приняла таблетку.

Где-то чирикали птицы... Что-то шумело подобно морю. Потрясающий звук... Сейчас бы к морю! Закричала чайка и еще что-то, что заставило Эмму насторожиться. Несколько секунд она прислушивалась, потом недовольно поморщилась. Звуки, так расстроившие Эмму, становились громче. Девушка уже знала, что это. Она только не знала, что она увидит, раскрыв глаза.

"Броди! Броди ко мне! Ооо, хороший мальчик! Броди!"

Послышался лай, далекие всплески, и смех хозяина радостного ретривера. Эмма, пытаясь разубедить себя в такой пугающей реальности, стала ощупывать пространство рядом с головой, в надежде почувствовать под пальцами мягкую ткань дорогих наволочек. Увы, под рукой была только шершавая обивка сидений Фиата, одного из напоминаний выходящей за рамки приличия ночи. Эмма захныкала, потирая руки. Пока она не двигалась, грезя о своей уютной кроватке, затекшие конечности не давали о себе знать. Теперь же вся радость сна в машине проявилась в полной мере. Однако, даже растирая руки и разминая шею, Эмма держала глаза плотно закрытыми, боясь столкнуться с чем-то еще, прекрасно вписывающимся в ряд ночных событий.

Откуда-то сбоку подул легкий ветер. Настолько нежный, что его хотелось задержать в руках и дать плавно протечь сквозь пальцы. Ветер пах морем и лесом, теплым мхом и белоснежными ракушками. Ветер дотронулся до щеки Эммы, и, запутавшись в волосах, растворился без остатка. Откуда-то появилась радость, силы, Эмма широко распахнула глаза, и задержала дыхание, пытаясь вобрать в себя всю прелесть открывшегося перед ней пейзажа. Голубое море, на тон светлее неба, переливалось и играло волнами. Над ним, кучерявясь, зависли облака, блистающие белизной на небе густо-синего оттенка, как в морозный день. Сбоку от машины, в сотне метров от линии песка, раскидывался живой, яркий лес, пронизанный солнечными лучами, поднимающийся к небу на крепких стволах разлапистых деревьев. С другого бока стоял двухэтажный деревянный дом с террасой, весь выкрашенный в белый цвет. По берегу, закатав до колена джинсы, бегал Адам, то и дело закидывая большую черную палку, которую держал в руках, подальше и наблюдая за тем, как Броди, радостно подскакивая, приносил её в зубах, умоляя одними глазами "Еще! Еще!"

Вместе с ветром, растворившимся в Эмме, в ней как будто растворилось что-то еще. Она распахнула дверь Фиата, вылезла наружу, и, раскинув руки, пошла в сторону моря, постепенно прибавляя шаг. Сойдя с площадки, на которой стояла машина, на землю, она перешла на бег. Бархатный песок, засыпающийся в кеды, мешал, и Эмма скинула обувь прямо по пути, не останавливаясь. Она бежала, чуть подскакивая, как в детстве, когда чувствуешь за спиной невидимые миру крылья. Адам, заметив её приближение, радостно замахал обеими руками, и когда Эмма, видящая перед собой только море, поравнялась с ним, перерезал ей дорогу, и схватив за талию, утянул вместе с собой на песок. Они были в нескольких сантиметрах от моря, волны дотягивались до них, смешиваясь с песком в растрепавшихся волосах Эммы, пробегая холодком по её спине и рукам Адама, на которые он опирался. Адам тихо смеялся, уткнувшись Эмме в плечо, а она просто улыбалась, разглядывая облака над собой. Они все были похожи на цветы, что-то из детства, на улыбки...Такого сильного желания жить Эмма, пожалуй, никогда не испытывала. И откуда оно так неожиданно появилось? Она еще не понимала, что именно в ней исчезло этим солнечным утром, но была уверена, что без этого она скучать не будет.

"Ты знаешь," Адам зарылся лицом в её волосы, там где они еще не промокли от накатывающих волн, шумно втягивая воздух. "Ты знаешь, твои волосы...они пахнут...Я даже не могу сказать чем...как будто лаванда...а вот тут," он провел носом по виску, и заговорил уже шепотом, в самое ухо, от чего Эмма чуть прикрыла глаза, чувствуя, что заливается румянцем, "вот тут они пахнут карамелью...Потрясающе..." он перевернулся на спину рядом с Эммой и тоже поднял глаза к облакам. Был слышен только шум прибоя и шелест леса.

"Скажи, что здесь хорошо..."

"Да..."

"Просто замечательно..."

"Да..."

"И море хорошее"

Эмма кивнула. Разговаривать не хотелось, хотелось просто лежать так и ни о чем не думать, разве что лежать головой вниз под уклоном было не очень удобно. Раздался всплеск, тяжелое дыхание. Откуда-то прибежал Броди и бросил принесенную палку прямо в воду, в миллиметре от их голов. Прохладные брызги немного оживили Эмму. Она привстала, и потрепав Броди по холке, пошла к домику, по дороге захватив брошенные кеды. Адам тут же вскочил, и снова забросив палку подальше, тоже поспешил к дому.

Внутри было светло и достаточно пусто, пахло деревом и свежестью. Просторная кухня с выходом на террасу, гостиная с закругленным диваном и камином напротив, две двери - все это открывалось взору, как только человек входил в дом. На второй этаж вела винтовая лестница, расположенная в углу гостиной. Адам предложил Эмме осмотреться, пообещав найти пока что-нибудь съестное.

Второй этаж тоже был просторным. Две спальни с арками вместо дверей, разделенные небольшой площадкой, тесной из-за коробок, наваленных посередине и туалет, слава Богу, с дверью. Эмма сразу поняла, какую из спален занимал Адам: все в ней было не совсем на своих местах, хотя в целом она была убрана. На секретере напротив окна лежали сугубо мужские вещи: молоток, какие-то провода, разобранный телевизионный пульт и явно дырявый носок. Сбоку от окна к стене была приставлена небольшая лесенка, ведущая к люку в потолке.

Вторая спальня была в идеальном порядке. Картину портила только пыль, осевшая на все поверхности. Комната выглядела нетронутой, необжитой, как будто здесь никто никогда не ночевал и даже не заходил в нее. Эмма достала из кармана резинку для волос и положила на комод: так комната выглядела поживее.

"Я нашел! Эмма!"

Внизу послышался звон, треск и тихое ругательство.

"Подожди! Пока не спускайся!"

Эмма замерла, в нескольких миллиметрах от винтовой лестницы. Снизу снова послышался звон и несколько ударов, как будто кто-то с силой хлопал дверцами шкафчиков.

"Эмма! Ну ты где застряла!?"

Эмма улыбнулась про себя и начала спускаться.

"Упс...Нет, нет, нет! Не спускайся, подожди!"

Эмма, сошедшая только на одну ступень, устало присела. Спустя две минуты Адам снова закричал, "Эмма! Ну сколько можно ждать! Где ты?"

Наконец спустившаяся Эмма была встречена упаковкой странных хлопьев, банкой пива, запыленной бутылкой колы и фразой "Клянусь, я только что нашел мертвого крокодила в холодильнике". "Добытчик" виновато развел руками, высыпав в тарелки хлопья серого оттенка, и предложил девушке стул.

"Извини, все продукты остались в мотеле, тут только это. Колу время не портит, а хлопья только в сухомятку..."

Эмма смущенно развела руками, дескать, "ну что тут поделаешь, ничего страшного!", и села за стол. С её неприхотливостью вполне можно было съесть хлопья без молока и выпить колу за отсутствием цивилизованной пищи и питья.

Адам приступил к импровизированному завтраку раньше Эммы, развеяв её уверенность в собственной неприхотливости. После первой ложки хлопьев он минут пять отплевывался и кашлял. Эмме не пришлось давиться, Адам сам, пытаясь оправиться от испытанного потрясения, выхватил у нее тарелку, и, с криком "В топку!", выбросил содержимое в мусорный бачок. Потом он одним движением открыл банку пива, и начал жадно глотать, закатив глаза.

"Черт," сказал он удивленно, отправляя пиво вслед за хлопьями, "А ведь пиво оказалось алкогольным...Так. Я сейчас быстро сгоняю в магазин - он тут в нескольких километрах, и привезу нормальную еду, идет?"

Эмма поспешно закивала. Пустой желудок поддержал её жалобным урчанием.

"Тогда чистая вода в шкафчике над раковиной, можешь погулять, дом не запирай - здесь все свои. И потом далеко ты не уйдешь, я надеюсь..." Адам задумался на секунду, "Да, и потом здесь Броди, хотя лучше тебе взять его с собой..."

"О! И еще забыл," сказал Адам, уже заводя машину, "Ради собственной безопасности - не открывай холодильник. Я не уверен, что выбросил все инородное, что там было"

Машина, подняв в воздух пыль с не подметенной площадки, выехала на дорогу и вскоре скрылась за деревьями. Со стороны моря снова подул свежий ветерок, окутав Эмму, словно шелк.

"Пожалуй я последую совету Адама..." сказала Эмма вслух.

Броди был уже тут как тут, словно предугадав её намерения. Они пошли вдоль берега, у самой воды: Эмма, засунув руки в карманы джинс и сквозь прикрытые глаза разглядывая слепящий диск солнца, и Броди, кусающий подкатывающие волны, кружащийся вокруг Эммы и собственной оси одновременно, радостно лая. Полоса пляжа тянулась далеко за пределы видимого, сливаясь с горизонтом. Эмма в первый раз в жизни ни о чем не думала, испытывая ощущение радостного спокойствия, а не давящей пустоты. Ей давно не было так хорошо, она давно не гуляла с таким удовольствием, и она была уверенна, что жизнь, как монета, показывает ей свою обратную сторону. Эмме за прошедшие сорок минут, что она провела в новом дне, открылись многие истины, которые она раньше не могла заметить. Например, что каждую секунду жизни нужно ценить, что удача приходит, когда её не ждешь, что за тучей всегда скрывается солнце. И пусть за это ничтожное время, что она начала дышать свободно, она еще не успела проверить эти истины в действии, она была уверена в них уже на все сто.

Она так засмотрелась на солнце и небо, что не заметила, как сбоку, из-за деревьев, появился еще один дом, похожий на дом Адама. Стены, выкрашенные в кремово-песочный цвет, приятно гармонировали с густо-бежевой черепицей. Окна на всех трех этажах были большими, открытыми солнцу. На террасе стояло два лежака под большим полосатым зонтом. Броди, забыв про брызги волн, которые он только что ловил, побежал к дому, не слушая крики Эммы, умоляющей остановиться.

Ну вот, уже проблемы. Не успела она начать радоваться жизни, как совершенно чужой пес, бежит сломя голову к совершенно чужому дому, причем и пес и дом принадлежат совершенно разным людям. Бросившись за непоседливым ретривером, и приближаясь к дому, Эмма заметила, что у раскрытой двери, выходящей на террасу, облокотившись о дверной косяк, стоит человек. Эмма побежала еще быстрее, уверенная, что теперь не избежать неприятной сцены. Ну кто знает, что взбрело в голову Броди, или что взбредет этому человеку, когда он увидит немаленького пса, бешено несущегося на него.

"Извините! Извините! Броди! Бро..." Эмма оборвалась на полуслове увидев как Броди, добежав до человека, послушно остановился и сел, бешено крутя хвостом. Эмма притормозила, и, прижав руку к боку, прерывисто вдыхая, уже неторопливо пошла к дому.

Мужчина, стоящий в дверях своего дома, смеялся и говорил что-то Броди, на что тот свешивал голову то на один, то на другой бок, и вертел хвостом еще сильнее. Эмма дошла до ступеней, ведущих на террасу, и облокотилась на перила.

"Здравствуйте!" хозяин дома махнул Эмме и погрозил пальцем Броди, "Поднимайтесь сюда!"

Эмма с трудом осилила ступени, и схватила подбежавшего к ней Броди за ошейник.

"Простите пожалуйста, я не ожидала, что он вот так побежит..."

"Да ничего! Мы с Броди старые знакомые, он тот еще хулиган!" мужчина отставил стакан, который держал с самого начала в руках на небольшой столик возле двери и подошел к Эмме.

"Алан," мужчина протянул руку для приветствия.

"Эмма, очень приятно," Эмма ответила на его рукопожатие, и он аккуратно сжал её худенькую ладонь в своих руках. Они были теплыми, непривычно мягкими для мужчины. Броди вырвался из ошейника, за который Эмма до сих пор его держала, и принялся гонять чаек, стайкой собравшихся на берегу. Теперь Эмма, с одним ошейником в руках, смогла выпрямиться и рассмотреть Алана. Он был высоким, с хорошим телосложением здорового человека. Эмма подняла глаза и её взгляд столкнулся с темно-серыми, буквально искрящимися глазами, от которых разбегались лучиками улыбчивые морщинки. Волосы у висков были чуть тронуты сединой, на вид ему было около пятидесяти.

"Вы, кажется, прогуливались?"

"А...что?" Эмма никак не могла оторвать взгляд от возмутительно блестящих, по-кошачьему хитрых глаз, "Да, да, я гуляла..."

"Вы не будете против, если я составлю вам компанию?"

Эмме понадобилось усилие, чтобы отвести взгляд, "Да, конечно..."

Теперь они шли втроем. Точнее Алан и Эмма неспешно ступали по влажному песку, а Броди снова нарезал круги, постоянно забегая вперед. Какое-то время они шли в молчании. Эмма украдкой разглядывала Алана, пока тот, мечтательно наклонив голову и заложив руки за спину, смотрел на облака, принимающие неожиданные формы. Что-то было в его лице, помимо глаз, что сразу привлекало внимание, но в то же время невозможно было понять, что это. Это были не удивленно изогнутые брови, не высокий лоб, даже не по-женски изящный маленький рот...Что-то другое. Разглядывать его столь явно было неприлично, и Эмма перевела взгляд на Броди, который копал невдалеке яму.

"Какими судьбами вы здесь? Покупаете дом? Гостите?" Алан лукаво улыбнулся. Если Адам улыбался быстро, как будто нервно, то улыбка Алана была широкой, уверенной.

"Я приехала на пару дней с...другом"

Блестящие глаза сузились, "Случайно не с Адамом?"

"Да, вы его знаете?"

"Конечно," Алан устремил взгляд вдаль, и Эмма чуть ли не вздохнула от облегчения. Его проницательный взгляд определенно вводил её в замешательство, "Адам бывает здесь довольно часто, мы стали с ним добрыми соседями, как только он въехал в этот дом...года два назад"

Снова они шли в молчании. Алан ступал уверенно, в его ровной осанке скрывалась какая-то особая стать, даже что-то от гордости. Теперь у Эммы почти не было возможности смотреть в его сторону - как будто настала его черед наблюдать за новой знакомой, Алан почти не отводил от нее пристального взгляда.

"Вы здесь всегда живете?" Эмма нарочито заговорила, чувствуя, что уже не может терпеть на себе его взор.

"Да, я почти не навещаюсь в свою квартиру в городе. Море и лес вдохновляют меня, это важно для моей деятельности, и потом воздух здесь полезен для здоровья"

"А чем вы занимаетесь?"

"Я пишу. Прозу...преимущественно. Не могу сказать, что красивый пейзаж всегда срабатывает. В последнее время муза не приходит ко мне по первому взгляду на закат или полную луну над морем..."

"И...много вы написали?" Эмму уже начинал занимать этот разговор.

"Около шести книг, и все - чепуха, лишенная смысла. То, над чем я тружусь сейчас требует настоящего мастерства. В моем новом детище есть мысль, душа, которых не хватает в остальном..." глаза Алана сверкали, пока он произносил эти слова, он говорил горячо, с жаром, однако в его ясном, низком голосе не пропадали нотки уверенного спокойствия. Он завел руку, которой жестикулировал, обратно за спину и начал, в свою очередь, спрашивать Эмму, "А чем занимаетесь вы? Вообще, расскажите о себе!"

Алан располагал к беседе...Однако и ему, как и Адаму, нельзя было рассказать настоящую историю своей жизни. В этот момент Эмме совсем не хотелось показаться скучной, серой личностью, какой была на самом деле, как она считала. Она начала приукрашивать, добавлять детали, без которых в любом случае нельзя было обойтись. Прежняя скучная жизнь, изменившаяся всего день назад, уже успела стереться из её памяти, она не могла точно вспомнить, что было в прошлом. Рассказывая вкратце, как она попала сюда, что было раньше, Эмма вошла во вкус. Та картина, которая складывалась из её слов, нравилась ей самой. Под конец она даже начала верить в то, что говорит. Все это время Алан внимательно её слушал, пробегая взглядом по лицу, волосам, по аристократически бледным рукам, как профессионал бегло осматривает предмет своего знания. Эмма, в те редкие моменты, что она отвлекалась от своей речи, поворачиваясь к Алану, ловила этот изучающий взгляд, и к своей досаде ощущала, что краснеет.

Вскоре они повернули обратно, и пошли в сторону своих домов. Слово принял Алан, он рассказал еще о своей жизни, как подбирает образы, как придумывает сюжет. Эмма слушала с неподдельным интересом. И как он так быстро вызывает к себе настолько искреннее доверие? Разговор начал перескакивать с темы на тему, Алан шутил, звонко смеясь вместе с Эммой, отчего та еще больше заливалась смехом и вдруг, прикрывая рот рукой, краснела. Когда он начинал говорить о чем-то серьезном, Эмма молча ругала себя за непозволительно детский смех, за то, что никак не могла держаться соответственно взрослому человеку. Но только Алан снова начинал шутить, или делал ей лестный комплимент, она снова заливалась краской или смеялась, пытаясь прекратить, но не в силах, потому что искренний смех невозможно сдержать.

Наконец, они поравнялись с домом Алана.

"Что ж, заглядывайте ко мне, я покажу вам мои работы, мы еще посмеемся...Заходите, в конце концов, просто на чашечку чая! Я всегда буду рад вас видеть"

Алан снова пожал ей руку, и, потрепав подбежавшего Броди за ухом, пошел к дому, чуть покачивая головой и напевая что-то себе под нос.

Эмма двинулась дальше, чуть прикрыв глаза, улыбаясь. Она была очень рада знакомству с Аланом, он определенно был интересным человеком, надо было еще зайти к нему, он же приглашал! И потом со своей новой жизнью она вполне могла позволить себе такой безрассудный поступок. "И вообще надо менять отношение к жизни" подумала Эмма, или, кажется, даже произнесла это вслух. Броди внезапно зашелся лаем и побежал к дому. На террасе стоял Адам с пакетами в руках, безуспешно пытаясь открыть дверь шире. Эмма бросилась к нему и, переняв половину пакетов, прошла в дом.

"Не надо, я сам все разберу", сказал Адам, силой отнимая у нее пакеты с фруктами, "Я сейчас, сбегаю еще кое за чем в машину, подожди"

Адам заговорщически потер руки и выбежал с кухни. Эмма прислонилась к раковине, проводя пальцами по холодной поверхности, мечтательно закусив губу. Мысли перескакивали с Алана на Адама. Почему-то она постоянно бессознательно сравнивала их, начиная с того момента, как пожала Алану руку. Адам был молодым, суетливым, Алан - в возрасте, с соответствующей неспешностью и умудренным спокойствием. Адам был непоследовательным, в нем остались яркие отпечатки юности, с другой стороны все движения Алана, его походка, осанка, все было пропитано основательной уверенностью. Но...разве можно вот так сравнивать двух совершенно разных людей? В кухню, с трудом пряча за спиной ворох разноцветных пакетов, ввалился Адам.

"Вот, из-за меня ты лишилась всех вещей...ну и я позволил себе..."

У Эммы не было слов. Адам заискивающе смотрел в её глаза, скромно раскачивая перед ней пакетами.

"Ну...ты же попробуешь? Не уверен, что угадал с размером..."

Эмма бросилась к нему на шею, с трудом сдерживая себя от того, чтобы не поцеловать его в губы, "Спасибо...я...ну я не знаю...Подожди!", Эмма отстранилась от Адама, который пытался удержаться на ногах под весом пакетов и натиском девушки, "Скажи мне сразу, сколько я должна тебе!"

Адам в момент посуровел, "Я вполне могу позволить себе купить одежду своей...тебе! И потом я виноват в том, что у тебя пропал чемодан! Все, хватит слов," он отдал Эмме половину пакетов, и прежде чем она успела возразить, закрыл ей рукой рот, развернул за плечи, и легкими толчками в спину проводил до спальни на втором этаже.

"Вот, примеряй, я буду в своей комнате...И обязательно покажи, как что сидит! Может менять придется!" крикнул он вдогонку скрывшейся в спальне Эмме.

Девушка побросала все пакеты на пол и повернула большое напольное зеркало к себе. Она была бледна, как домашний цветок, не видевший солнца. После сегодняшней прогулки у нее слегка обгорел нос, но это было совсем незаметно, разве что он неприятно щипал. Эмма стала считать пакеты, не зная, с какого начать. Наконец-то можно было скинуть грязный мятый топ. Неужели Алан видел её в таком виде? Слава Богу, большие грязевые "наросты" внизу джинс были не видны - они намокли от воды и были обсыпаны прилипшим песком. Брезгливо отодвинув горку грязной одежды ногой, словно что-то мертвое, Эмма взяла в руки короткий алый сарафан, который извлекла из первого пакета. Она легко его одела, возиться с молнией не пришлось - он завязывался за шеей. Сидел сарафан поразительно хорошо, он был из какой-то легкой ткани, жаль, что Эмма в них не разбиралась. Такой сарафан мог сойти и для прогулки летней ночью и для похода в тихое кафе. И когда она начала так классифицировать одежду? Во втором пакете была пара плетеных сандалий на небольшой танкетке, идеально подходящих к сарафану. Примеряя их, Эмма невольно разглядывала себя. Бледность была ей к лицу, длинная шея красиво изгибалась, когда она поворачивалась перед зеркалом, волосы мягко струились по плечам. Почему она раньше этого не замечала? Что-то дрогнуло в зеркале, Эмма резко обернулась. Она могла поклясться, что еще секунду назад из-за двери были видны непослушные черные волосы. Она быстро прошла через комнату, выглянула на лестничную площадку. На ней стоял Адам, разглядывая с необычайной серьезностью перила. Он хмурил брови, присаживался на корточки, ковырял пальцем дерево, озадаченно чесал затылок. Эмма кашлянула и поставила руки в боки. Адам обернулся, даже как будто вздрогнул, испугавшись неожиданного появления, и все это - с выражением крайней невинности. Эмма невольно улыбнулась и опустила руки.

"Ты прекрасно выглядишь. На манекене это смотрелось не так хорошо", Адам быстро встал и, взяв Эмму за руку, раскрутил её на месте. Эмма, подчиняясь его движениям, сделала изящное па и приземлилась в его объятия, "Просто замечательно".

На какой-то момент Адам был всего в миллиметре от её лица, но тут же выпрямился, подняв за собой Эмму, и уверенно прошел в спальню.

"Вот, смотри, неплохо, да? А вот это?" он поочередно доставал из пакетов вещи, поднимая их к глазам и потом скидывая на кровать позади себя. Они действительно были недурны, только подобраны явно мужчиной. Все немного укорочены, заужены, открыты, с вырезами в пределах нормы. Казалось, что он скупил как минимум полмагазина.

"Ты с ума сошел!"

"Тебе не нравится?" Адам мгновенно помрачнел и скомкал последние бриджи, которые извлек из небольшого красного пакета. "Я могу сейчас же отвезти все обратно, если тебе не нравится..."

Эмма подошла к нему и положила руку на плечо, "Нет, все замечательно, просто я не могу понять, зачем все это? Мы же на пару дней, я могла и постирать свои вещи!"

Адам снова посмотрел своим странным изучающим взглядом, с которым она впервые столкнулась в лифте, в мотеле. Он мягко снял её руку с плеча и сжал в своей. Сердце у Эммы забилось быстрее. Она как никогда остро ощутила пустоту дома, уединение. Адам не мигая смотрел своими нежно-зелеными глазами, чуть прищурившись, сжимая руку еще крепче. Время остановилось, по крайней мере, Эмме казалось, что она успела прожить всю жизнь, заново родиться и вернуться сюда, в спальню на втором этаже домика у моря.

"Зачем утруждать себя стиркой! Ну же, примеряй остальное, я пока вниз схожу!"

Эмма и не заметила, что он уже выпустил её руку, ободряюще похлопал по плечу и вышел за дверь. Наваждение прошло так же быстро, как и появилось. Ну как ей могла померещиться нежность в его глазах? Что заставило подумать, что вот он - желанный момент близости, когда души, наконец, открываются, словно двери в заколдованном замке? Эмма начала торопливо разбирать горку одежды, изо всех сил стараясь подавить в себе чувство досады, подкатывавшего к горлу, порождавшего за собой злость. Ей очень хотелось ударить Адама. Просто ударить. В челюсть. С размаху. Иногда возникает такое желание, именно под воздействием досады. Люди слишком часто делают что-то, выбивающееся из нашего "сценария", слишком часто разочаровывают и не оправдывают наши надежды. Эмма закусила губу, борясь с обидой, скоро пришедшей на место этого желания. Послышались шаги по лестнице - Адам возвращался.

"Кстати, а почему здесь нет дверей?" Эмма выбрала из всего удобную голубую безрукавку и узкие белые шорты и начала со злостью стягивать с себя сарафан.

"Двери-то есть...Просто мне приделать их было не досуг. Вот гляди, тут...Извини, не смотрю! Вот тут," Адам, закрыв рукой глаза, ткнул пальцем в дверной косяк, "Тут даже петли есть, нужно только дверь из подвала принести"

"Ясно," Эмма вертелась перед зеркалом. Похоже, Адам переоценил прекрасные формы Эммы, потому что шорты она с трудом застегнула, а безрукавка болталась в области груди. "Ладно, пусть будет, как есть...Ничего страшного...Это не конец," убеждала себя Эмма, скидывая всю оставшуюся одежду в один пакет и доставая из многочисленных коробок пару удобных шлепанцев.

"Можно зайти?"

Скучно ему там, что ли?

"Да, я уже переоделась"

Адам зашел в комнату с видом маленького ребенка, которому, наконец, что-то разрешили, но он еще не верит в свою удачу.

"Хорошо выглядишь"

Эмма немного подобрела и отвернула зеркало к стене. Адам плюхнулся на кровать и закинул руки за голову, "И все-таки хорошо здесь...Ой! Так что я развалился!" он мгновенно вскочил вытаращив глаза, "У меня сейчас все сгорит!" и побежал прочь из комнаты, по дороге ругая себя. Эмма неторопливо спустилась вслед за ним. Адам в очередной раз поменял образ. Она уже видела его спокойным молодым человеком, для определения которого напрашивается слово "европеец". Видела его заботливым другом, готовым подставить плечо и умеющим успокоить, видела этаким супергероем, спасающим её из лап страшной шпаны. Видела в нем шкодливого мальчишку, играющего со своей собакой. Теперь перед ней предстал Адам-кухарка. Он стоял у плиты в зеленом фартуке, напоминая хлопотливую домохозяйку. Эмма присела за стол, ненароком любуясь его уверенными движениями. Казалось, поставь его сейчас за штурвал корабля, он и там справится с задачей. Скольких Адамов, сколько перевоплощений ей еще предстоит увидеть?

Вскоре к столу был подан импровизированный обед - часы над раковиной показывали час дня. Вкусные блюда, в виде тушеных овощей с кисло-сладким соусом, наскоро состряпаной пиццы и свежих фруктов благотворно повлияли на настроение Эммы. Она стала шутить и отвечать Адаму, который, было, начал волноваться по поводу её плохого настроя. После обеда, сытые и изнемогающие от жары, они разошлись по своим спальням и заснули здоровым сном. Так они проспали до шести часов, и проснулись оттого, что Броди, запертый от пекла в проветриваемом доме, громко скулил и просился наружу по естественным надобностям. Единогласно решив совершить прогулку по лесу, они собрали корзинку с фруктами и отправились под сень деревьев. По границе леса шла широкая тропинка, не углубляясь в сам лес, как он есть. Из-за сосен и буков проглядывалось рыжее от заходящего солнца море.

Они шли молча. Шли и полной грудью вдыхали аромат деревьев и травы. Это было мирное, уютное молчание, говорящее о бессознательной духовной близости, когда это что-то естественное, и ты знаешь, что не нужно подбирать слова, производить положительное впечатление или стараться создать приятную обстановку - она возникает сама собой.

В лесу они, кажется, были совсем одни. Да и вряд ли кто мог сейчас в нем гулять - на побережье домов было мало. Броди снова забегал вперед, не пропуская ни одного дерева, тщательно обнюхивая каждый ствол.

"Ты здесь часто бываешь?" тишина леса зачаровывала, но Эмме захотелось услышать красивый, теплый голос Адама.

"Не очень. Когда работа позволяет"

Снова тишина. Только хруст веточек под ногами.

"А ты давно была у моря?"

Эмма задумалась, запрокинув голову. Там, между ветвями, синело небо, темнея с каждой минутой, совсем как в парке, где она впервые встретила Адама.

"Почитай никогда. В детстве была пару раз, но я не помню, как это было. Родители предпочитали ездить в горы, кататься на лыжах"

Солнце, заходящее в море, медленно краснело, как в предсмертной агонии. Адам переложил корзинку с фруктами, которую нес от дома, в другую руку, и обнял Эмму за талию. Девушка почти бессознательно положила голову ему на плечо, внезапно почувствовав приятный аромат его одеколона, и чуть прикрыла глаза, наслаждаясь благодатью, сошедшей на них. Броди впереди залаял. Адам громко позвал его, заставив Эмму вздрогнуть и открыть глаза. Вдали кто-то шел. Броди, достигнув еле различимый силуэт, начал скакать вокруг него.

"Ааа.." протянул Адам недовольно и убрал руки в карманы, чуть отстранившись от Эммы. Девушка в недоумении посмотрела на него, потому на силуэт, начавший обрисовываться в уже знакомого ей человека. Навстречу им, с трубкой во рту, шел Алан, грозя пальцем Броди, пытавшемуся лизнуть его в лицо, и посмеиваясь над смиренным выражением его морды, когда пес прекращал попытки допрыгнуть до головы Алана, и, еле повиливая хвостом, плелся чуть сбоку от него. Когда они поравнялись друг с другом, Алан вежливо склонил голову и, вынув трубку изо рта, пожелал им приятного вечера, добавив что-то про то, что не хочет им мешать. Адам коротко кивнул ему, еле улыбнувшись, и подозвал Броди, с трудом скрывая раздражение. Алан пошел дальше, своей неспешной походкой вразвалочку, напевая что-то под нос, как и днем. Эмма посмотрела на Адама. Он шел, насупившись, похожий на маленького ребенка больше, чем обычно. Маленький мальчик в нем сердито топал ножкой, но взрослый мужчина пытался подавить порыв злости, вызванный...вот только чем?

"Адам?"

Адам хмыкнул, не оборачиваясь.

"Все в порядке?"

"Да, конечно," в голосе слышалась все та же злость. Эмме стало обидно: ну чем она заслужила такие эмоции? Она передвинулась к краю дороги, увеличивая расстояние, появившееся вместе с Аланом. Сложно было демонстративно игнорировать Адама, если он сам игнорировал её. Наконец, он спохватился.

"Извини, пожалуйста", он снова приблизился к Эмме и осторожно взял её за руку, "Ты обиделась?"

"Вот игнорировать его теперь или нет?" подумала девушка. Снова почувствовав терпкий аромат его туалетной воды, она приняла решение отложить месть на потом.

"Нет, конечно!" Эмма снова прильнула к нему и положила голову на плечо. Рука Адама вернулась на свое законное место - на талию Эммы. "Но почему ты так разозлился?"

"Я? Когда?"

"И что ты под дурака косишь?" подумала Эмма, а сама сказала, "Мне показалось, что ты...кхм...расстроился. Вы с Аланом в ссоре?"

Адам помрачнел, но это был только отголосок той грозы, которая бушевала на его лице несколько минут назад.

"Нет, не в ссоре. Так, старые дела...Неважно", он остановился, и посмотрел между деревьев на море. Солнце почти зашло, оно вот-вот должно было вспыхнуть прощально на горизонте, уступая место своей сестре луне. "Пошли туда. Там выше, и песок суше, чем на остальном пляже"

Место было замечательное. Лес тут уходил вглубь, отчего кусок пляжа казался огражденным. Словно фокусник, Адам достал из небольшой корзинки, набитой фруктами, достаточно крупный клетчатый плед, и расстелил его на песке. Потом, из-под ветровки, которую он накинул на себя, неожиданно появилась бутылка вина. Пока Эмма выкладывала фрукты, обнаруживая помимо них свежий ароматный хлеб, большой ломоть сыра, разные вкусности, Адам стер пыль рукавом с этикетки темной бутылки, и прищурившись, прочитал вслух,

"Шато Лафит-Ротшильд...девяностого года...Что ж, попробуем!" он ловко достал из "бездонной" корзинки два бокала, бережно завернутые в кухонные полотенца, и, вытащив пробку зубами, разлил по ним вино. "Итак..." он протянул один из бокалов Эмме, которая уже разложила яства на неровной поверхности пледа, "мой тост будет предельно прост: за нас!"

Они звонко чокнулись и отпили. Вино было удивительно мягким и нежным, с ароматом ореха, смородины и кедра. Все это Эмма почувствовала в один момент, чуть только рубиново-пурпурная жидкость коснулась её губ, хоть она не была ценителем и не особо разбиралась в винах.

Пока они наслаждались Шато, солнце окончательно закатилось за горизонт, и на небе, темного, бархатного цвета индиго, рассыпались бриллиантами бесконечно далекие звезды. Они блистали, перемигивались, переливались ярким белым светом.

"О, смотри, смотри!" Адам указал рукой на промелькнувшую желтую стрелу падающей звезды. Эмма, утирая салфеткой сладкий сок от груши, текший по подбородку, успела заметить только исчезающую вспышку. Адам разочаровано покачал головой и подлил еще вина в бокалы.

"Ну ничего, они здесь часто падают," он сделал большой глоток и подцепил палочкой для канапе кусок сыра. Эмма, отложив слишком сочную грушу, взяла ветку винограда, и начала задумчиво обдирать её, перекатывая в пальцах теплые виноградины, и лопая их языком. Действительно, за одной звездой упала другая, и почти сразу - еще одна. Это не было чем-то уникальным, но все равно завораживало, как и необычайное количество звезд, их яркая россыпь, которую не увидишь из окна в городском доме. После вина глаза смыкались, чувствовалось приятное тепло, расслабляющее, усыпляющее. Адам и Эмма обменивались короткими, ничего не значащими фразами, не отрывая взгляда от неба, на горизонте, у моря, переходящего в густо-синий, не такой темный, как над их головами. С моря веяло солью и свежестью, прохладными волнами, бесконечными глубинами и вечностью.

Бутылка вина быстро опорожнилась. Адам слегка разочаровано заткнул горлышко пробкой, и бережно отложил бутылку в пустую корзину. У них еще было много еды, фляга с водой, но ни тому, ни другому, не хотелось и притрагиваться к ним, потому что наполненный желудок сморил бы их еще быстрее, чем просто вино с виноградом и сыром. Откуда-то из заднего кармана Адам достал пакетик с грецкими орехами, и, откинувшись на спину, на клетчатый плед, и подложив руку под голову, положил пакетик так, что и Эмма могла брать оттуда орехи. Эмма, не в силах больше сопротивляться дреме, тоже откинулась на спину. Она лежала, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми, но в них словно песка насыпали, так и тянуло сморгнуть его, однако раз прикрыв глаза, Эмма рисковала так и заснуть посреди пляжа, на пледе. Девушка не заметила, как с горизонта пропали все звезды, стало темно, она начала куда-то проваливаться. Эмма услышала, как зашуршало что-то рядом, почувствовала тепло, и что-то мягкое. Она с трудом открыла один глаз и поняла, что Адам придвинулся к ней, и теперь она лежала у него на плече, упершись коленями в бедро. От него исходило постоянное, уверенное тепло. Больше не было сил бороться со сном. И что она делала? Засыпала посреди пляжа, под звездным небом на плече у самого необычного друга...или почти друга...Губы Адама коснулись её лба. Больше ничто не имело значения. Эмма спиной чувствовала, как раздвигается песок, позволяя ей провалиться в темную, уютную пустоту сна.

"Эмма? Э-эмма....Не спи-им!"

Эмма неохотно вернулась в реальность и почувствовала прикосновение губ Адама к виску. Она улыбнулась и, повернув голову набок, приоткрыла глаза. Адам сам готов был вот-вот уснуть, он еле держался, так же приоткрыв глаза и улыбаясь.

"Мы же не будем спать посреди пляжа?" спросил он, пробегая томным взглядом по лицу Эммы.

"У меня глаза слипаются," Эмма поерзала, устраиваясь удобнее, прижимаясь сильнее к Адаму, от которого исходило привычное, мягкое тепло. С моря дул прохладный бриз, и по спине Эммы, ничем не закрытой, пробегали мурашки. Адам и сам поежился, и протянув руку, накрыл Эмму свободным куском пледа, и потом себя, создав что-то вроде кокона. Стало тепло, потрясающе комфортно. Эмма вдруг дернулась, вспоминая о еде, которую они, должно быть, раздавили и размазали по себе, но Адам, поняв, о чем она подумала, без слов указал глазами на пространство над их головами. Эмма посмотрела туда, и увидела всю еду, сложенную в корзинку, непонятно когда сдвинутую в сторону. Она снова успокоилась. Адам под пледом взял её руки в свои. Они смотрели друг другу в глаза, стараясь не сомкнуть их, но дыхание их постепенно становилось размеренным, как у спящих.

Глава 7

Море накатывало на берег, по песку расхаживали жадные до наживы чайки, громко перекрикивая шум прибоя. Солнце нежно согревало тот кусочек лица, который неловко выдавался из-под пледа. И почему каждое утро должно начинаться с пробуждения? Почему нельзя выходить из состояния сладкой дремы постепенно? Пробуждение казалось резким прыжком в холодную воду, а хотелось заходить туда медленно, привыкая к прохладе. Однако в этом райском месте просыпаться было так же приятно, как и засыпать.

Эмма уже пять минут смотрела на небо прямо над собой, даже не осознавая того, что уже проснулась. Когда эта мысль, наконец, посетила её сознание, она внезапно почувствовала каждый миллиметр своего тела, как не бывает во сне. Она почувствовала холодную спину, с которой слетел плед, но по которой уже проходилось горячими лучами солнце, почувствовала пальцы, обвитые пальцами Адама, мирно спящего рядом. Он слегка посапывал, приоткрыв рот. Кажется, тело затекло, ведь она не шевелилась всю ночь. Эмма подергала ногой, но тут же заворочался Адам, и она притихла. Надо было выбираться из этих приятных, однако, неудобных объятий.

Спасение из "ловушки" заняло порядка пятнадцати минут. Эмма сдвигалась на миллиметр, стараясь не разбудить Адама. Под конец ей это уже надоело, и она быстро выкатилась на влажный песок. Заботливо прикрыв собутыльника освободившейся частью пледа, Эмма пошла вдоль по пляжу, потягиваясь и потирая кисти. Ей хотелось побыть одной.

Солнце разливалось жидким золотом по волнам, лес все так же шумел листвой, пели птицы. Отойдя достаточно далеко от места их ночевки, Эмма сошла к воде, скинула шлепанцы, одежду, и, оставшись только в трусах, зашла в воду. Она была кристально чистой, бодряще-прохладной. По бархатному песку под ногами пробегали отблески солнца, прокатывающиеся по водной глади. Вокруг не было ни души, Эмма чувствовала необычайную свободу, и хотя она вся покрылась мурашками, она заходила все глубже и глубже. Наконец, когда воды было по грудь, она поплыла. На секунду холод сдавил легкие, но Эмма быстро справилась с этим неприятным ощущением, задышав спокойно, глубоко. Под ней, покрывая песок, росли островками водоросли. Между ними сновали мелкие блестящие рыбки. Эмма, набрав воздуха, нырнула, дотронувшись пальцами рук до водорослей. Вынырнув, она с наслаждением стала отряхиваться, фыркая и потирая глаза. Потом она легла на поверхность, где вода уже чуть прогрелась, раскинув руки и ноги.

Прошло много времени. Эмма лежала, не двигаясь, и только отфыркиваясь, когда вода попадала на лицо. Единение с природой умиротворяло, с головой погружая в дрему, Эмма готова была вновь заснуть, наплевав на элементарную безопасность. Вдалеке слышался плеск воды, воображение Эммы уже рисовало размытые картины, которые никак не могли преобразиться во что-то определенное. Звук плеска нарастал, даже как будто он раздавался совсем рядом, Эмму начало легко покачивать на волнах. Было еще как будто какое-то постукивание и свист. Внезапно плеск стих. Эмма не стала открывать глаза, и проверять, что это, ей было слишком хорошо и слишком не до этого.

"Доброе утро, Эмма!"

Соленая вода залилась сразу в рот и в нос. Эмма на секунду ушла под воду, но тут же вернулась на поверхность. В глаза тоже попала вода, хотелось протереть их, она никак не могла разглядеть что перед ней, потому что одной рукой она прикрывалась, а с помощью другой держалась на плаву. Наконец, проморгавшись, она увидела, что издавало этот плеск. Увидела и ужаснулась.

"Не хотите ко мне?" Алан стоял на палубе маленькой белоснежной яхты, с трубкой во рту, и лучезарно улыбался.

"Да вы что!" Эмма быстро погребла в сторону берега, возмущаясь нахальству этого писаки. А его нахальству не было предела. Незаметно подплыть, когда она...почти в неглиже! Да еще так нагло улыбаться!

Внезапно, к её несчастью, у нее свело левую ногу. До берега было далеко. Плыть было неудобно. Она остановилась в нерешительности. Посмотрела под собой. Дна не было видно, она не скоро смогла бы встать на песок. Под ней проплыло нечто, отбрасывающее большую тень.
"Ладно!" крикнула Эмма, с трудом скрывая панику, повернулась обратно и погребла к яхте. Алан на палубе посмеивался. Под Эммой снова промелькнула жуткая тень, и она поплыла с удвоенной скоростью, забыв про то, что надо прикрываться. Когда она коснулась рукой прохладного белого борта "Флювии", у Алана в руках было полотенце, которое он кинул в воду. Завернувшись в него, Эмма, не без помощи Алана, взобралась на палубу, с трудом опираясь на ногу.

"Как насчет Маргариты?"

Эмма упала в один из плетеных лежаков, растирая ногу, "А есть что-нибудь безалкогольное?"

"Да, конечно", Алан развел руками, словно охватывая все доступное пространство вокруг, и неспешно спустился в трюм. Под лежаком Эммы что-то зашевелилось. Только когда это что-то начало тыкаться влажным носом в её ладонь, девушка догадалась перегнуться через подлокотник и посмотреть, что это. На нее, свесив на бок язык, смотрел вполне довольный жизнью Броди.

"Броди?! Алан!!!"

"Бедняжку все бросили, он прибежал ко мне вчера вечером, весь в листьях и земле. Наверное, колесил по лесу..." голос Алана доносился откуда-то из-под Эммы, "Я его накормил, а с утра взял с собой...Кстати", он вернулся на палубу, с большим, высоким стаканом в руках, "где вы были? Я пытался достучаться до вас, чтобы отдать вам малыша, но никто не отзывался!"

Эмма хмыкнула и взяла протянутый ей стакан, "Что здесь?" Не хотелось обсуждать ночную идиллию с этим самодовольным нахалом.

"Я позволил себе смешать несколько свежевыжатых соков. Обычно, всем нравится," Алан потрепал подбежавшего к нему Броди, и ушел в рубку. Яхта стала медленно набирать скорость.

Эмма отпила немного "коктейля". Что-то в нем горчило, но в целом он ей очень понравился. Сделав несколько глотков, она начала согреваться после прохладной воды. Алан не появлялся, и она вытянулась в лежаке, устроившись поудобнее, подоткнув под себя полотенце, чтобы наверняка не слетело. Её вновь начало клонить в сон. Подул свежий ветер. В мокром полотенце было неуютно сидеть на открытой палубе, Эмма инстинктивно натянула его до плеч. Из рубки прибежал Броди и улегся у нее в ногах. Такая беспричинная поездка с едва знакомым ей Аланом совершенно не волновала Эмму, как и многое другое в последнее время. Она постепенно задремала под яркими лучами солнца, гревшего сильнее, чем дул ветер. "Флювия" все дальше отходила от берега.

"Вот, я нашел вам...Эмма?"

Снова разбудили. Эмма приоткрыла глаза, и увидела Алана, стоящего над ней с белой майкой.

"Вот, я нашел вам одежду, все, что было. Это моя, она будет вам велика, но лучше, чем ничего"

"Я пойду тогда?" Эмма указала большим пальцем на дверь в каюту у себя за спиной.

"Да, конечно, туда" Алан махнул рукой и снова ушел в рубку, задумчиво потирая подбородок.

Эмма неохотно встала с лежака и, придерживая полотенце, поплелась к небольшой дверце, перебирая босыми ногами по горячей палубе. Внутри было очень уютно. Радиоприемник, небольшой телевизор, лежанка, покрытая клетчатым пледом, кресло и, конечно, стол с печатной машинкой, вот что наполняло достаточно просторную каюту. В ней пахло теплым деревом, смолой, чернилами и свежей бумагой. А еще, к удивлению Эммы, в ней витал едва уловимый запах библиотеки. И даже не самой библиотеки, а библиотечной пыли. Этот неповторимый запах тишины коридоров, выстроенных из книжных шкафов, скрипучих стульев со старой обивкой и удобных столов, со слегка потрескавшейся крышкой. По крайней мере так представлялась Эмме библиотека. Такой образ пронесла она через года, ярко помня те часы, когда приходила в такую библиотеку с отцом, у которого гостила на выходных, пока они с матерью были в разводе. Отец легкой рукой выбирал ей самую интересную книгу из всех и, усаживая малютку на стул, сам погружался в свою литературу. Он пытался освоить навыки ведения бизнеса, чтобы поднять безнадежно упавший семейный бюджет, который послужил распадом горячо любимой им семьи. Он каждые пять минут справлялся о настроении "маленькой Эми", не хочет ли она чего, удобно ли ей сидеть, и всегда необычайно ласково поглаживал её по голове. Вскоре его старания увенчались успехом, бизнес начал процветать, была сыграна вторая, более счастливая свадьба, и, наконец, родился брат Эммы. Девочка стала "достаточно взрослой, и вполне могла бы сходить в библиотеку сама", родители были постоянно заняты: мать - грудным братишкой, отец - сделками, новыми проектами, привлечением клиентов. Как ни странно, только еще ничего не понимающий братик был отдушиной Эммы, в этом "штиле" родительского внимания. Он никогда не понимал, да и не мог бы понять переживаний Эммы, но рядом с этим кладезем откровений, с его большими, широко раскрытыми глазами, Эмма всегда чувствовала себя старше и морально сильнее. Они горячо любили друг друга, и это спасало девушку темными вечерами, когда она робким подростком плакала в углу от очередной обиды, а братишка, завернутый в одеяло, ласково обнимал её, поглаживая по спине маленькими теплыми ручками.

Эмма поняла, что уже с минуту стоит, вдыхая этот давно забытый аромат, сжимая в руках большую белую майку, чувствуя, как слеза дрожит на ресницах, готовая вот-вот сорваться в бездну, разбившись о полосатый коврик на полу. Она, наконец, вернулась в себя, и взяв себя в руки, развернула майку перед собой. В нос ей ударил сладкий аромат мужского одеколона. Эмма быстро скинула полотенце, и натянула её на себя. Она была теплой, мягкой, доставала почти до колена. Найдя зеркало, задвинутое за стеллаж, Эмма посмотрелась в него. У нее чуть обгорел нос и торчали волосы, зато в этой необъятной майке она выглядела хрупкой нимфой.

"Эмма, все в порядке?"

"Да, да" взгляд девушки упал на несколько исписанных листов, прижатых к столу углом тяжелой печатной машинки. Эмма аккуратно приподняла её, и вытащила всю стопку. Написано было от руки, летящим, но до ужаса запутанным почерком. Разобрать изящные каракули Эмма не успела, потому что послышались шаги на палубе, и скрип дверцы. Девушка дернулась, и листы выпали из её рук, разлетевшись по всему полу. Девушка мгновенно залилась краской.

"О Боже, что делать...только я могла так..." думала Эмма про себя. Ей было почти смешно, но когда она увидела Алана, стоящего на последней ступени лестницы, ведущей в каюту, Эмма явственно почувствовала, как краска сходит с её лица. Молчание длилось считанные секунды, по прошествии которых Алан залился громким, чуть хриплым смехом.

"Ну как? Как я мог не подумать?! Оохохо...Эмма," Алан опустился на корточки, чтобы помочь собрать листы. Эмма, в смятении, не могла и пошевелиться.

"Ну конечно! Любопытство... Нет, нет, не смотрите так испуганно, ничего плохого вы не сделали! Я прочитал бы вам написанное в любом случае, просто смотреть сырую работу никуда не годится...Нет, нет! Вот вы опять побледнели!" Алан провел тыльной стороной ладони по щеке Эммы, и ободряюще улыбнулся, когда она отдернулась от нее, но потом не выдержал и снова сорвался на смех. Все листы выпали из его рук и опять беспорядочно разлетелись. Пользуясь тем, что не в силах держаться на ногах, Алан осел назад, держась за живот, хохоча непонятно над чем, Эмма быстро собрала все листы и положила их обратно под машинку. Пока она неловко пихала их под нее, один из листов порвался, что привело её в еще больший ужас. "И нету тебе оправдания!" кричал в её голове внутренний голос.

"И-извините!"

Алан, оправившийся от приступа смеха, с трудом поднялся на ноги, и вытащил все листы, не поднимая машинки, отчего половина углов осталась под ней. Потом, широко улыбаясь, он скомкал их все и кинул в мусорное ведро под столом. Эмма растеряно смотрела то на него, то на листы, хватая ртом воздух.

"Ничего! Я напишу новое, я напишу лучше! Ведь со мной вы! Вы здесь, моя муза!" Алан подхватил Эмму на руки, но та быстро вырвалась, и, выдержав театральную паузу, с размаху дала ему пощечину. Звонкий хлопок повис в воздухе вместе с пылью, оседающей в солнечных лучах, раздаваясь в ушах обоих так громко, что даже заглушил хлопок двери, когда Эмма вылетела на палубу. Взбегая по лестнице, она все же расслышала единственное слово, слетевшее с губ Алана: "Божественна"

На палубе разгуливал Броди. В порыве злости, Эмме хотелось схватить его, и вместе сигануть за борт, но ретривер был слишком тяжел. Тогда она оставила попытки поднять его, и разбежалась сама. Она успела только коснуться борта руками, когда сзади её обхватил Алан, не давая прыгнуть. Она стала размахивать всеми конечностями сразу, пытаясь задеть Алана, ударить его, вырваться, только не оставаться с этим старым нахалом на одной яхте. Вокруг них, то взволнованно лая, то жалобно подвывая, крутился Броди. Алан держал Эмму с силой здорового юноши, правда раз чуть не уронил её, когда оступился, и Эмма слишком сильно перегнулась через перила, но тут же вытащил её обратно, продолжая безмолвную борьбу. В какой-то момент Эмме показалось, что он начал выдыхаться, она специально замерла, усыпляя внимание тяжело дышащего мужчины, но он понял её намерения, и грубо развернув её лицом к себе, поднял за плечи на полметра и хорошенько встряхнул. У него кончилось терпение.

"А ну прекратить немедленно!!!"

Эмма с секунду смотрела на него ошарашенными глазами, а потом, изо всех сил пнув его голой ступней в колено, отчего удар вышел не таким болезненным, как ей хотелось, вырвалась из его рук и обиженно плюхнулась на лежак. Солнце, зашедшее за облако во время их "сражения", снова выглянуло, ощутимо пройдясь по обгоревшему носу девушки. Алан, согнувшись в три погибели, потирал ушибленное колено, бормоча какие-то ругательства под нос. Эмма демонстративно положила ногу на ногу и, скрестив руки, отвернулась. Солнце теперь било точно в глаза, но она принципиально не отворачивалась от слепящего света. Алан, чуть прихрамывая, подошел к ней вплотную и опустился на корточки, поморщившись.

"Слушай, оой," он снова потер колено, "слушай, что тебе в голову взбрело? Нет, ты меня слушай!" Алан схватил её за подбородок двумя пальцами и грубо повернул лицом к себе. Эмма попыталась вложить в свой взгляд максимум презрения, но перед глазами скакали рыжие и черные пятна после солнца, и она скорее скривилась, чем глянула на мужчину исподлобья.

"Отвезите меня обратно"

"Куда?" Алан немного растерялся.

"Откуда взяли"

Он покачал головой и отпустил подбородок. Эмма повела головой, и еще сильнее сжала скрещенные на груди руки. "Как пожелаешь, деточка, только скажи," Алан почему-то перешел на хриплый шепот, жестикулируя, чуть прижав локти к себе, чтобы не задеть Эмму, "только скажи, чего я тебе такого сделал?"

Целая тирада готова была вот-вот сорваться с языка Эммы, но она внезапно запнулась. Действительно, а что он ей сделал? Если рассуждать логически - то ничего кроме фактического комплимента. Так что же она? Решила поиграть в несчастную пленницу на яхте вдали от берега? В униженную и оскорбленную? Злость на себя как всегда начала закипать внутри. Алан, пристально смотревший все это время в её глаза, как будто уловил её смятение, похлопал её по плечу, встал и направился в сторону рубки с какой-то самодовольной улыбкой на губах. Эмма осталась одна, на растерзание самой себе. Броди тоже куда-то ушел, и девушка чувствовала себя как в детстве, когда оставляли одну в комнате, со словами "подумай над своим поведением".

На смену злости пришел стыд. Ну как она могла так вести себя при взрослом, почти незнакомом человеке? Как она могла позволить себе такие "выкрутасы"? Эмма стукнула себя по ноге кулаком и, поднявшись с лежака, решительно направилась к Алану. Яхта разворачивалась в сторону берега.

Он стоял спиной ко входу и дымил своей ужасной трубкой. Клубы приторного дыма развивались кольцами и наполняли комнату.

"Алан?" Эмма тихо постучала по дверному косяку.

Мужчина начал напевать себе что-то под нос, раскачиваясь на пятках взад-вперед.

"Алан?" Эмма прошла в рубку, стараясь ничего не задеть. Помимо разных рычажков и кнопочек, здесь были свернутые в мотки провода, гайки, выковырянные панели. Стоило задеть хоть что-нибудь из этого, и все "богатство" посыпалось бы на пол.

"Алан," в третий раз позвала Эмма, тронув Алана за плечо. Он удивленно обернулся, как будто только это услышал и вообще впервые увидел Эмму. Странная улыбка до сих пор освещала его лукавое лицо.

"Да? Вы что-то хотели?"

Эмма покраснела. Может за краснотой обгоревших щек этого не видно?

"Да...я хотела...извините меня пожалуйста. Я не представляю, что на меня нашло! И...вот..." Эмма очень искренне посмотрела на него своими блестящими от подступающих жалостливых слез глазами. Алан нажал на одну из кнопок, и снисходительно склонил голову набок.

"Ну что вы? Никаких вопросов! Со всеми бывает. Вы, наверное, творческая личность? Ох, помню себя в молодости...Вот были скандалы!"

Эмма убрала руку с его плеча и снова покраснела. Может она все сильнее обгорает?

"Вы точно прощаете меня?"

"Да, конечно. А чтобы вы были уверены в этом, поцелуйте старика в знак примирения!"

Эмма заколебалась. Алан отложил дымящую трубку в сторону, "Ну же!" Он действительно выглядел вполне безобидным. Однако никак не стариком.

Конечно, она метила в щеку. Но этот редкостный пройдоха вовремя подставил губы. Да, этот поцелуй длился на мгновение дольше, чем поцелуй примирения. Да, Алан зачем-то обхватил её за шею. Ну и что такого, думала Эмма, однако громко замычала и вырвалась, когда этот виртуозный наглец укусил её за губу.

"Ну вот уж!" Эмма махнула рукой, задев Алана по носу, резко развернулась, и, вся пылая, ушла на палубу. Алан снова рассмеялся и взял уже кадящую трубку, стерев ладонью кровь под носом, "А размах у этой девчонки неплохой..."

Теперь на палубе было ветрено. Эмма снова полулежала в облюбованным ею лежаке, поджав под себя ноги и ежась. Яхта медленно, но верно приближалась к родному берегу. Девушка предпочитала не думать о всей этой утренней канители, и просто разглядывала лес вдалеке, не забывая возмущенно сопеть. Броди опять присоединился к ней. Из угла рта у него торчала пожеванная бумажка. Эмма брезгливо выдернула её, отчего пес начал облизываться, видимо, после употребления того, чем был этот обрывок вначале. На куске бумаги был обрывок слова "парк", написанный тем же почерком, что и бумаги в трюме, лежавшие под машинкой. Дверца в трюм хлопнула на ветру, Эмма успела обернуться и совершенно точно заметить хоровод листов Алана. И поделом ему.

"Молодец, хороший мальчик!" Эмма ласково потрепала Броди по голове, и улыбнулась своей коварности. Вот она просто возьмет и не пойдет собирать эти листы. Наверное, Алан долго трудился, исписывая их, или он не помнил порядок, в котором они лежали...А теперь это все валялось по полу трюма. Ехидно хохотнув, Эмма откинулась сильнее, поправляя большую майку так, чтобы она прикрывала колени.

Еще десять минут яхта неспешно двигалась по прямой, а потом начала сбавлять ход. Эмма уже ходила кругами по палубе, облюбовывая себе место для спуска. Из рубки вышел Алан.

"Что ж, дальше я вас не повезу, примерно на этой глубине я вас и взял. Так что, плывите сами!"

Эмма немного возмутилась, но не подала виду. Она, похоже, уже разочаровалась в Алане как в джентльмене.

"Мы ведь друзья?" Алан подошел ближе, и дружественно обнял за плечо. Эмма хмуро кивнула и перекинула ногу через парапет. Алан помог ей встать на крошечную полоску, выступающую из-за парапета, и развернуться.

"Ну же, заходите ко мне на чай, мое предложение в силе. И, ради Бога, не дуйтесь!" Алан крепко обнял её на прощание и легонько толкнул в спину. Эмма взвизгнула, но успела оттолкнуться, и сделав в воздухе достаточно изящный пируэт, вошла в соленую воду рыбкой. За ней добровольно последовал Броди, хотя Алан призывал его остаться и покататься еще.

Здесь было значительно мельче чем там, где он подобрал Эмму. Девушка плыла, не оборачиваясь, слыша за спиной только фырканье пса и плеск яхты. Через некоторое время уже можно было дотрагиваться кончиками больших пальцев до дна. Склизкие водоросли неприятно щекотали ступни, и Эмма быстро отдернула ноги, которые, было, поставила на дно. Солнце, отраженное от воды, сильно жгло нос, Эмма то и дело погружалась с головой под воду, чтобы хоть как-нибудь снять это жжение и охладиться. Вскоре плыть было уже неприлично мелко, и она встала в полный рост из воды, которая тут же ручьями потекла по ней. Эмма обернулась назад, приставив ладонь козырьком к глазам: яхта "Флювия" плыла куда-то вбок достаточно далеко от берега.

Выйдя на берег, девушка упала на влажный песок, а Броди уже вовсю отряхивался и бегал вокруг. Все-таки она не привыкла так далеко плавать. Эмма перевернулась на спину, позволяя солнцу обсушить себя. Оно пробивалось красным светом через веки, девушка морщилась, отворачивалась, но не вставала. Она уже чувствовала соль, подсыхающую на обгоревших щеках и носу.

Через несколько минут песок начал осыпаться с нее, Эмма привстала, стряхивая его с ног и плеч, и заодно осмотрелась. Вокруг был только лес и песок, не понятно было, в какую сторону нужно идти. Эмма повалилась обратно. Собственный пофигизм давно перестал удивлять её. Вместо того, чтобы думать, как найти дом Адама, руководствуясь врожденным топографическим кретинизмом, Эмма погрузилась в мысли, далекие от планирования маршрута. Два голоса снова беседовали в её голове.

"Какой он наглец!"

"Не говори..."

"Неужели он не мог высадить ближе к берегу, и вообще у дома Адама? Он не на машине, это не составило бы труда!"

"Согласна..."

"И вообще, он форменный нахал!"

"И у него замечательные глаза..."

"Что?!"

Эмма аж привстала. Что она подумала? Откуда такие мысли?

"Какие глаза?" переспросила она сама у себя.

"Замечательные. Блестящие, яркие, молодые, притягательные..."

"Хватит, хватит, хватит!" последнее Эмма прокричала во все горло. За спиной, в лесу, взлетела стайка птиц. Девушка рывком встала и огляделась вокруг. Лес. Все деревья абсолютно неотличимы друг от друга. Пойти направо? Или налево? Щеки горели, в голове вихрем носились мысли. Эмма обхватила её руками, пытаясь остановить беспорядочное мельтешение. В ногу ткнулось что-то влажное. Девушка обернулась. На нее смотрел Броди своими умными собачьими глазами. Во рту у него была голубая безрукавка, которую он радостно жевал. Эмма с минуту смотрела на нее, а потом снова посмотрела на пляж вокруг себя. Поодаль лежала кучка одежды. Одежды, которую она здесь оставила перед тем, как пойти искупаться. И как она сразу её не заметила? Эмма быстро добежала до нее, натянула белые шорты, с облегчением одела шлепанцы, освобождая себя от надобности ходить по сильно нагревшемуся песку. Голубая безрукавка была безнадежно утрачена, по крайней мере до того момента, как Эмма доберется до стиральной машины, а пока её, как ни в чем не бывало, жевал Броди. Девушка завязала безразмерную майку под грудью и побежала к тому месту, где предположительно находилось их с Адамом место ночевки. Там было пусто. Только истоптанный песок, в центре образующий небольшое углубление. Именно тут они спали.

"Хорошо, по крайней мере я знаю, откуда мы пришли!" Эмма воздела указательный палец к небу, и бодрым шагом пошла в сторону дома Адама. Как он её встретит? Об этом она не подумала. Она провела на яхте с Аланом не меньше полутора часов! И потом она еще будет полчаса идти. Что скажет Адам? Эмма стала нервно кусать губу, чувствуя себя нашкодившим ребенком, убежавшим из дому без разрешения. Когда на горизонте появился маленький белый дом, она неожиданно нашла себе оправдание.

"В конце концов я взрослый человек! И Адам не должен меня опекать! Я могу в любой момент пойти куда хочу!"

И шепотом повторяя слова "взрослый человек", Эмма аккуратно толкнула входную дверь, чувствуя как испаряется её уверенность в своей невиновности. Адам был на кухне. Стоял спиной ко входу, и, глядя в окно, беспокойно барабанил пальцами по столу. Эмма замерла в пяти шагах от него, краснея и бледнея по очереди. Обстановку разрядил Броди. Он влетел в дом с громким лаем и бросился к хозяину. Адам резко обернулся к нему и, конечно, тут же заметил Эмму, которой больше всего на свете хотелось провалиться сквозь землю. Молодой человек резко посинел, и с широко раскрытыми глазами, которые того и гляди должны были вывалиться наружу, в один прыжок преодолел расстояние между собой и теребящей край шорт, девушкой. Эмма чуть зажмурилась, ожидая крика, удара, подзатыльника, но никак не того, что Адам стиснет её в объятиях, горячо шепча обрывки фраз.

"Как я испугался...проснулся...один...куда делась...обошел все..."

Он переходил с места на место, волоча за собой Эмму, которая никак не могла ровно встать на ноги.

"Никогда, никогда меня так не пугай!!!"

Они сидели на веранде, прямо на полу. Эмма таскала из прозрачной миски свежие овощи, а Адам большой ложкой мазал её обгоревшие щеки и нос сметаной с выражением невероятной серьезности на лице. Пожеванная Броди безрукавка и соленая майка Алана крутились сейчас с древней стиральной машинке в подвале, Эмма переоделась в мягкий зеленый сарафан с длинной юбкой. Девушка капризничала, и постоянно дергалась, но Адам с терпеливо, чуть хмурясь, продолжал свое "благое" дело.

"Итак...расскажи мне что-нибудь о детстве?"

"О своем?" Эмма с трудом откусила от огромного огурца, и скривилась с приближением новой порции сметаны.

"Конечно," Адам снисходительно улыбнулся и на секунду опустил ложку. "Между прочим, многие проблемы приходят из детства...Что ты смеешься?! Я серьезно!"

Он зачерпнул еще сметаны и шлепнул её на самый кончик носа смеющейся Эммы. Девушка отомстила ему, размазав по щеке половину снятой со своего лица сметаны. Адам закатил глаза, стерев сметану салфеткой, а Эмма залилась звонким смехом, откинув голову.

"Так что ты мне расскажешь что-нибудь?"
"Зачем тебе это нужно?" Эмма взяла с пола маленькое зеркальце и, посмотревшись в него, отодвинула руку Адама с ложкой, "Все, сметаны много уже. Так зачем?"

"Ну...мне кажется, что у тебя что-то не так. Стоит изменить отношение к жизни"

"Действительно?" Эмма пожала плечами и уставилась в гладкие деревянные доски, проводя пальцем по линиям между ними.

"Ну ладно, как знаешь, только мы еще к этому вернемся..." Адам по-хулигански подмигнул и, собрав всю посуду, унес её в дом. С веранды Эмма услышала, как в гостиной мелодично пробили часы. Раз...два...три...Стукнуло шесть часов. И когда целый день успел пролететь?

"Как насчет позднего обеда, плавно перетекающего в ранний ужин?" Адам выглянул из кухни, повиснув на дверном косяке. Эмма кивнула в знак согласия и, кряхтя, поднялась и перетащила плетеное кресло под самое солнце, ближе к парапету. Лучи мягко ласкали кожу, девушка устроилась в кресле поудобнее и закинула ноги на парапет.