Раша Николай Александрович : другие произведения.

Западня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это моё старое произведение про двух девушек, по глупости и любопытству в буквальном смысле влипнувших в латекс. И что странно, им это понравилось... Текст был сырой, теперь я его отредактировал и привёл в порядок. Когда побываешь на шаг от смерти, хочется оставить после себя порядок в делах. Вот, навёл чуток. Оцените усилия.
[]
  Вся эта история произошла, в общем, из-за того, что две закадычные подружки, Наташа и Люба, слишком обожали "сидеть" в интернете. Хотя имелась некоторая предыстория, можно считать, что по настоящему всё началось в предпоследний день уходящего года. В тот день девочки, как обычно, пришли после института к Наташе. С занятий школяров в преддверии праздника отпустили ещё утром, да и не было никаких занятий уже, ведь начинались зимние каникулы. Завтра вечером в клубе должна была состояться новогодняя дискотека, и до неё ещё оставалась масса времени.
   "Ну что? Погуляем в Интернете?" - Наташа скинула свою модную куртку из мягкой чёрной кожи прямо на пол прихожей и прошла к компьютеру, не дожидаясь Любашиного ответа. Люба бережно подняла куртку подруги, невольно ласково погладив ладошкой её шелковистую кожу, и аккуратно повесила на плечики в занимающий полприхожей стенной шкаф с уходящим к потолку зеркалом. "Была бы у меня такая куртень, я бы её так не раскидывала!" - девочка мечтательно вздохнула и повесила рядом свой невзрачный розовый пуховичок, старенький, но чистый и главное - тёплый. В сэконд-хэндах, где Любе в основном покупали одежду родители, таких шикарных вещей, как носит Наташа, не встретишь! Правда, недавно там удалось дёшево купить кожаную юбку, почти такую же, как у подруги, только немного потёртую местами. Люба закрасила эти потёртости гуталином, и теперь эта юбка выглядела вполне прилично. Можно будет даже на новогоднюю дискотеку надеть. Там в полутьме сойдёт за новую! Люба робко прошла по сияющему паркету за подругой в комнату с компьютером. Никак не могла она к этому полу привыкнуть. Знала ведь давно уже, что это блестит ламинат, покрывающий пол, что его фиг поцарапаешь! Наташа сколько раз уже это объясняла! И всё равно каждый раз Люба испытывала робость, ступая на него! Наташа сидела за компьютером, она сразу вошла в интернет и уже вовсю "чатилась". Люба заглянула через её плечо на монитор.
   "Опять уже болтаешь с этим Морфеусом?" - пробурчала она недовольно - "Зря стараешься! Всё равно ты ничего от него не выпытаешь. Голову он тебе только заморочит, как и обычно!" Морфеус был их недавним виртуальным знакомым. Наташа любила с ним общаться, да и Любаша тоже, хотя последняя отчего-то постоянно ощущала при общении с этим, явно уже зрелым, судя по его фразам, мужчиной, тревогу, подсознательно чего-то опасаясь. Люба даже сама не понимала - почему бы это? Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что знакомство с этим человеком может привести их к неприятностям. Хотя, возможно, ей просто не нравилось, что оставалось всегда непонятно, что именно он имеет в виду при разговоре. Любаша во всём предпочитала определённость, а слова Морфеуса частенько несли двойной смысл, который не всегда и уловишь сразу. А если и уловишь, всё равно остаётся сомнение, правильно ли ты всё понял. Возможно, опытный человек однозначно понял бы иронию и суть двусмысленных шуток Морфеуса, но Люба в них часто в связи с молодостью и неопытностью "не въезжала" и это её пугало, как пугает всё непонятное. "Может, перекусим?" - предложила Любаша подруге. "Да, да! Погляди там чего-нибудь вкусненькое в холодильнике, и на меня разогрей заодно!" - Наташа, не отрываясь от экрана монитора, махнула рукой в сторону кухни. Другой она в это время быстро набирала текст на клавиатуре. У Наташиного папы, Семёна Кирилловича Лисянского, стоял дома отличный современный компьютер, к которому была постоянно подключена выделенная линия для выхода в интернет. Вообще-то он первоначально установил дома интернет скорее из-за престижа, чем по необходимости. Ведь пользовался домашним компьютером отец крайне редко, в основном просматривая почту и бизнес-новости. Но только вот и дома-то Семён Кириллович, директор крупной компании, тоже бывал редко, приезжая обычно уже поздно ночью, и исчезая рано поутру. Поэтому самые необходимые данные у него были в ноутбуке, который у него всегда был при себе. Им он пользоваться привык, потому и дома чаще использовал тоже его. Так что как-то незаметно получилось, что домашний компьютер стал полностью Наташиным. К тому же отец постоянно последнее время мотался по командировкам за границей, поэтому порой его по полмесяца и более, вообще не было дома. Не было, по обыкновению, никого у Наташи дома и сейчас. Люба ещё раз заглянула через плечо подруги на монитор и с грустным вздохом побрела на кухню. "Мда-а, у нас половина квартиры, как Наташина кухня!" - подумала она уже не первый раз, заходя в сияющее современным кухонным оборудованием помещение. "А кухня - с холодильник!" - логически продолжила свою мысль Люба, открыв дверцу и задумчиво обозревая рядами лежащие на полках необъятного холодильника продукты, с горькой иронией вспоминая тесную "хрущобу" своих родителей с вечно громко тарахтящей и трясущейся, как припадочная, "Окой" на кухне. "Одно у нас дома хорошо, никогда не надо думать, что именно приготовить на ужин! Что нашёл в холодильнике, то и готовь. Если вообще там что-то нашёл! А у Натахи мозги свихнёшь, пока надумаешь, что выбрать поесть, глаза в разные стороны разбегаются! Вот они где находятся, закрома родины! Живут же ведь люди!" - бормотала Люба, меланхолично осматривала холодные просторы Наташиного холодильника, битком набитого разноцветными коробочками и баночками, содержимое многих из которых оставалось для неё до сих пор загадкой. И это притом, что они с Наташей давно дружили, и Люба частенько исполняла роль добровольной кухарки при подруге. Впрочем, содержимое некоторых баночек не было известно и самой Наташе, ведь многое она брала в супермаркете из-за яркой иностранной этикетки, не вчитываясь особо в название продукта. Да потом ещё что-то в глубину полок постепенно "уходило", так позднее и вовсе было не упомнить, что это такое выплыло из туманных глубин холодильника, и для чего покупалось. Люба вздохнула и, выбрала какую-то китайскую еду с мудрёным названием, о которой точно помнила только то, что уже ела её и она вкусная. Проверив её срок годности, девушка сунула картонные контейнеры с иероглифами в микроволновку. Ей всегда было завидно, как живёт подруга. Той всё давалось легко - учёба, красивая одежда, вкусная еда, современный компьютер с интернетом. Конечно, у всего этого были и определённые минусы. Например, чрезмерная занятость Наташиных родителей работой. Наталья иногда жаловалась подруге, что совсем редко видит маму. "Скоро вообще забуду, как она выглядит! Совсем со своей работой забыла, что у неё дочурка есть!" - порой плакалась подруге Наталья. Но она всё равно любила свою маму, возможно как раз оттого, что редко видела, даже ещё больше, и старалась на неё походить во всём. "А моих родителей сама часто видеть не захочешь!" - пробормотала Люба в ответ на собственные мысли, отходя от микроволновки - "А уж ещё и походить на них? Не дай бог! Вот Наташина мама, это супер!" И, действительно, эта всё ещё по девичьи стройная, несмотря на свой зрелый возраст, миниатюрная женщина с пышной гривой чёрных, как смоль, волос, всегда выглядела шикарно и сексуально. Люба каждый раз невольно сравнивала её со своей матерью, полной дамой неопределённого возраста, с бесформенной фигурой и невыразительным расплывшимся лицом, и снова завидовала подруге. "Неужели я буду через двадцать лет такой же, как моя мамаша?" - ужасалась частенько Люба - "Нет, только не это! Надо суметь стать такой, как Вероника Георгиевна, Наташина мать. Она ведь сумела сохранить привлекательность? Значит и я смогу!" Люба присела на табурет, ожидая, пока разогреется еда, и мечтательно вздохнула, снова вспоминая Натальину родительницу. Вероника Георгиевна обычно всегда выглядела, как эдакая женщина-вамп, особенно из-за того, что постоянно, даже в летнюю жару, ходила в своих излюбленных облегающих нарядах из гладкой блестящей чёрной кожи. Она была просто фанаткой кожаных нарядов! У неё были из такой кожи и брюки, и юбки с шортами, и открытое летнее платье, притом не одно, и много чего ещё. И даже бюстгальтер с трусиками! Люба сама их на ней один раз случайно видела, когда та переодевалась, забыв прикрыть дверь! А ещё раньше Наташа рассказывала подруге по секрету, как в свое время часто подглядывала за родителями в те редкие вечера, когда они бывали дома и оставались вдвоём, отправив дочку пораньше спать. Девочка с замирающим сердцем из своей комнаты через щёлку наблюдала, как появляется из ванной мама, в таких случаях всегда одетая в соблазнительные наряды, частенько опять из своей любимой чёрной кожи, в ажурных чёрных чулках и туфлях на высоком каблуке, и с собранными в "конский хвост" волосами. Отец сидит в кресле за столом, работая и не замечая маму. Или только делая вид, что не замечает? Мама тихонько подходит сзади и обнимает его за плечи, склоняется к нему, целуя в шею. Затем отец сажает маму к себе на колени, и после этого они долго обнимаются в кресле, целуются, а затем отец на руках уносит супругу в спальню. К Наташиному сожалению, там они всегда гасили свет, и она не могла увидеть дальнейшего. Но, судя по вздохам и сладким стонам, доносившимся из темноты, родителям там было очень хорошо вдвоём! Вероника Георгиевна работала в компании вместе с Семёном Кирилловичем, и бывала дома не намного больше его, повсюду сопровождая мужа. Её можно было понять - таким образом, она старалась остаться единственной любимой женщиной у своего супруга, ведь кандидатки в любовницы всегда вьются вокруг преуспевающих людей. Надо сказать, её политика была небезуспешна, Семён Кириллович все эти годы её очень любил и никогда не помышлял о супружеской измене, по крайней мере, не выказывал подобных намерений явно. Но, у всего есть оборотная сторона, получилось, что мать фактически забросила собственного ребенка ради мужа. Впрочем, возможно оно этого и стоило.... Наташе очень нравились обтягивающие кожаные наряды её матери, но особенно нравились именно те пикантные одеяния, в которых Вероника Георгиевна, не подозревая, что дочка подсматривает сквозь щёлку в дверях, не раз обольщала Семёна Кирилловича по вечерам. Парочка из этих вещиц произвела на Наташу совершенно неизгладимое впечатление и потому особенно хорошо запомнилась. В обтягивающем чёрном боди на шнуровке, сшитом из глянцевой тончайшей кожи, отделанном кружевом и в ажурных чулках, мать показалась дочке особенно молодой и стройной. А ещё у матери был потрясающе красивый, чёрный длинный пеньюар, но вроде это была уже не кожа, а что-то похожее больше на тонкую резину, только с поверхностью, сверкающей, словно чёрное стекло. Наташа пыталась найти этот пеньюар в отсутствие родителей, чтобы посмотреть поближе, что это за вещь, но так и не нашла его в залежах маминых нарядов.
   Как бы там ни было, а папин компьютер был уже вовсе и не папин, он находился ныне целыми сутками в полном распоряжении Наташи, к тому же практически предоставленной родителями самой себе. Никто давно не контролировал, какие сайты она посещает и что там смотрит. Считалось, что в восемнадцать лет она девочка уже достаточно взрослая, чтобы не пребывать под постоянным присмотром и контролем родителей, что она уже может позаботиться о себе сама. "Главное, чтобы ребенок ни в чем не нуждался!" - не раз говаривала Наташина мама. Ну, как раз с этим проблем в семье давно уже не было, денег вполне хватало для безбедного существования. Родители почти ни в чём не отказывали дочери, да и себе тоже. Странно, что Наташа при таком слабом контроле со стороны родителей продолжала хорошо учиться, да еще и по дому успевала родителям помогать. Наверное, сказывался целеустремлённый характер, доставшийся ей в наследство от мамы с папой. В одежде она пыталась соблюдать мамин стиль, но ей не разрешали пока покупать излишне откровенные наряды из кожи. "Тебе ещё рано носить провокационные наряды. И в институте тебя не поймут. Успеешь ещё нарядиться!" - неизменно отвечала ей Вероника Георгиевна на просьбы разрешить купить что-нибудь "эдакое". Приходилось пока носить вещи относительно скромного покроя, но всё равно кожаную одежду девочка просто обожала. Видимо, эта любовь передалась ей по наследству от мамы. Вообще Наташа была умной девочкой и понимала уже, что даром достаток, окружающий её со всех сторон дома, не даётся. Она старалась доставлять со своей стороны папе с мамой как можно меньше хлопот и даже, по мере своих сил - помогать. Те воспринимали поведение Натальи, как должное и, убедившись в самостоятельности и благоразумии дочери, постепенно совсем забросили её воспитание, погрузившись в свой бизнес по самое некуда. Фактически всё ведение домашнего хозяйства понемногу оказалось на Наташе. А точнее, по большей части на Любе, которая охотно помогала подруге во всём, пропадая у неё всё свободное время. Впрочем, обеим подругам нравилось заниматься домашним хозяйством, просто как-то так уж чаще всего получалось, что для этого именно у Любы было всегда гораздо больше времени и желания. У Наташи имелось всегда много иных дел, и только благодаря её кипучей энергии, ей хватало времени и на учебу, и на компьютер, и на друзей. Впрочем, домашнее хозяйство в современной богатой квартире, это больше развлечение, чем работа. По крайней мере, так считала Наталья. Наверное, во многом потому, что просторная родительская квартира была буквально нашпигована современной бытовой техникой, и для Наташи ведение домашнего хозяйства всегда сводилось в основном к нажиманию нужных кнопок! Притом, даже это чаще всего за неё делала Люба, а Наташа лишь наблюдала со стороны. Вот и выходило, что в работе по дому Наташе, как правило, лучшая подруга помогала, а зачастую она и вовсе подменяла её. Так что много времени и сил у Натальи домашние хлопоты не отнимали. А все необходимые покупки, при наличии оставляемых Наташе родителями немалых сумм денег и подробного списка, совсем несложно было сделать раз в неделю в ближайшем супермаркете и привезти на папиной служебной машине домой. Даже носить ничего не требовалось, Сан Саныч, папин шофер, охотно помогал дочери шефа донести продукты от машины до дверей квартиры. Этот пожилой, слегка лысеющий шофёр с добрыми печальными глазами, и со смешным огромным дырчатым носом, не только формой, но даже цветом похожим на большую клубничину, очень давно работал у Наташиного отца и поэтому был почти членом семьи. Что неудивительно притом, что они и в школе вместе отцом Наташи учились. Правда, Семён Кириллович был на три, или даже четыре года старше своего шофёра, хотя сейчас и выглядел моложе его. А ещё шофёр Сан Саныч давно и совершенно без надежды на взаимность был влюблён в Веронику Георгиевну, и похоже, что все вокруг это знали. Но даже Семён Кириллович, тоже находившийся в курсе душевных переживаний своего шофёра, относился к этому спокойно, понимая, что у этого некрасивого дядьки нет никаких шансов. Да тот и сам это прекрасно знал, но только сердцу ведь не прикажешь! Зато Семён Кириллович мог быть абсолютно уверен в лояльном отношении шофёра к своей работе, ведь на ней тот имел возможность временами видеть предмет своего обожания. Вероника Георгиевна тоже прекрасно знала о чувствах Сан Саныча, и иногда даже делала вид, что немного флиртует с ним, чтобы заставить мужа слегка ревновать её. Конечно, это была всегда только игра. Она делала вид, что флиртует, а Семён Кириллович, что немного ревнует. А Сан Саныч делал вид, что всерьёз относится к заигрываниям жены шефа, в душе прекрасно понимая, что ему, в самом деле, ничего не светит. И все были счастливы, кроме, разве что, бедного Сан Саныча, который был гораздо умней, чем казался на первый взгляд. Последнее было нисколько не удивительно! Ведь у него было высшее образование, а в шофера он подался вынужденно, когда в стране наступила безработица после развала СССР. Сначала он думал, что это временная работа, до лучших времён. Да вот только так и застрял он в шоферах из-за своих сердечных переживаний. Но, поскольку он был не слишком занят по своей службе из-за частого отсутствия шефа в стране, то последние годы в свободное время подрабатывал ещё и на телевидении. И там он по некоторым слухам сделал неплохую карьеру! По этим слухам выходило, что он работал на телестудии последнее время уже чуть ли не помощником продюсера и порой получал за свою работу на этой должности очень неплохие деньги. Притом, неплохие не для директорского шофёра, а неплохие даже для самого Семёна Кирилловича! Сан Саныч при таких заработках мог бы давно уже бросить свою шофёрскую необременительную службу у Наташиного отца и полностью отдаться постановкам шоу на телевидении, но всё никак не мог покинуть предмет своих сердечных страданий, Веронику Георгиевну. Наташа тоже прекрасно знала о неравнодушном отношении папиного шофёра к своей маме и вовсю этим пользовалась. Она беззастенчиво эксплуатировала этого добродушного дядьку, а тот никогда не отказывался помочь дочери шефа, в которой в последнее время всё отчётливей проступали материнские черты. Все эти семейные перипетии со слов Наташи знала и Люба. Она в душе сочувствовала Сан Санычу, но тоже с удовольствием эксплуатировала его безотказность и доброту. Так что у подружек в распоряжении всегда был помощник и, во многом благодаря ещё и этому, было всегда достаточно времени на разные глупости. И они их периодически совершали, эти глупости.
   Люба привстала и глянула на микроволновку - "Так, ещё пара минут!" - она снова опустилась на табурет и опять вспомнила недавние события. Поскольку Наташа с Любой были девушками молодыми и любопытными, их, естественно, изрядно интересовали вопросы взаимоотношения полов, благо информацию на эту тему им в интернете искать было несложно. Конечно, многое они и так уже знали - от подруг, из книг, телевизора и кино. Кое-что подглядела у своих родителей Наташа и потом рассказала Любе. Но, всё это было как-то очень уж в общих чертах и, оставалось неизвестным и непонятным самое интересное, детали и подробности. Конечно, девочки уже прекрасно знали, откуда появляются дети, и как они туда попадают, уже тоже в основном знали. Но вот сам этот процесс, точней, его тонкости.... Как раз в это время девочки и увлеклись путешествиями по интернету, и много нового на интересующую их тему почерпнули именно оттуда. В один из вечеров полмесяца назад, когда тоже не было дома Наташиных родителей, Люба отчётливо это помнила, Наталья неожиданно предложила ей после возвращения из школы, включив интернет - "Ну что, сегодня зайдём на гадости поглядеть?" "В каком смысле?" - не поняла Люба. "Я тут порносайты нашла, вирусов там как на собаке блох, но я новый антивирусник поставила, должен справиться! Так-что ща порнуху глядеть будем!" - немного нервно засмеялась Наташа, сама, видимо, слегка опасаясь того, что затеяла. "Может, не надо?" - Люба заранее, ещё ничего не увидав, смутилась и густо покраснела. Они уже сунулись как-то, ещё давно, на пару порносайтов, но там начали грузиться какие-то левые программы и они еле выскочили оттуда. Отец потом долго ругался, что Наташа где-то нахватала на компьютер вирусов. Хорошо хоть не посмотрел дневник посещений. За порнуху он наверное не похвалил бы, хоть дочь и была уже совершеннолетней. "Когда-нибудь всё равно увидим, почему не сейчас?" - Наташа решительно застучала по клавишам. "Есть! Смотрим!" Конечно, в вопросах взаимоотношений между полами подруги не были совсем уж несведущими. Чай, по восемнадцать недавно стукнуло! И даже фотографии кое-какие видали, этого добра и на обычных сайтах с каждым годом всё больше! Да и фильмы многие с эротикой уже посмотрели. Но, такого изобилия и именно порнографического фото они не ждали! В разных позах, мужчины и женщины, толстые и худые, красивые и страшные, молодые и старые, многие из женщин с гипертрофированно раздутыми страшными грудями, похожими на морские мины.... Сотни и сотни фотографий! Женских снимков было ощутимо больше. Чем они только не занимались на этих фотографиях, эти женщины! С мужчинами, друг с другом, сами с собой.... У подруг буквально глаза на лоб полезли! Нет, ну они знали обо всём этом. В теории... Девушки были просто в шоке! Но, тем не менее, преодолевая порой отвращение, они потом ещё несколько часов непрерывно лазали в интернете по разным порносайтам. Оторваться же было невозможно! Несомненно, они приобрели за это время изрядный визуальный опыт о том, что происходит в постели между мужчиной и женщиной, точнее - как это происходит! Ведь одно дело знать это по описаниям других, и совсем другое дело, подробно рассмотреть самим. Это была как раз та самая информация, которую им так хотелось получить. Правда, порой их тошнило от некоторых снимков, над другими они смущённо хихикали, но оторваться от развернувшегося перед ними зрелища всё равно как-то не получалось!
   Впрочем, для Наташи приобретённый в тот вечер опыт не оказался совсем уж положительным, хотя этого Люба как раз не узнала. Просматривая один за другим порносайты, Наталья сразу обратила своё внимание на то, что на многих эротических фотографиях красивые женщины сами, и весьма недвусмысленно, ласкают себя в определенных местах, при том, с явным наслаждением на лицах. Наташа знала о мастурбации, но считала это постыдным занятием. Ну, а тут этим на фото занимались все женщины через одну и выходит, ничего "такого" в этом нет. И судя по всему, занятие это весьма приятное. Она тут же решила проверить, насколько это приятно, в ближайшую ночь. Ей захотелось прочувствовать самой, что же такого приятного во всём этом процессе находят те, кто этим занимается. Наташе никогда до этого случая не приходило в голову попробовать заняться мастурбацией. Зато после просмотра порнографии эта мысль показалась ей не такой уж дикой и не лишённой привлекательности. Ведь на просмотренных ею сайтах подобные развлечения оказались обычным делом! Дождавшись ночи, и выпроводив от себя подругу, тоже впечатлённую увиденными в интернете фотками, Наташа поспешно легла в постель. Она полностью разделась под одеялом и принялась за дело. Сначала Наталья долго энергично гладила и мяла свои маленькие и упругие груди. Это было немного приятно, но не слишком, и восторг, написанный на лицах красавиц из Интернета, делающих то же самое, остался ей, по большому счёту, глубоко непонятен. Потом ей стало вообще больно, и Наташа оставила свои груди в покое. Примерно с теми же результатами она попыталась гладить свою маленькую, поросшую нежными тёмными волосиками киску. В этом месте ощущения от поглаживаний оказались немного приятней, но какого-то особого восторга у девочки тоже не вызвали. В конце концов, Наташа осознала, что еще немного, и она натрет себе между ног мозоль и, прекратила свои бесполезные упражнения. Она поняла, что, возможно, упустила что-то существенное в этом процессе и решила возобновить свои опыты, лишь полностью разобравшись в данном вопросе. Дефицита общения у Наташи, несмотря на постоянное отсутствие дома родителей, никогда не возникало, у неё в институте было полно друзей. Но особенно тесно она дружила только с Любой. Но, даже той о своём неудачном ночном опыте она почему-то рассказать постеснялась. Возможно, именно из-за неудачи этого опыта.
   Наталье нравилось покровительствовать над своей робкой и нерешительной подружкой, которая всегда и во всём готова была её поддержать. И Люба это покровительство с удовольствием принимала, она была слишком инертная и робкая. Она терпеть не могла принимать самостоятельные решения, так что переложить всю ответственность на подружку и ничего не решать самой - что можно быть лучше для Любы? Девочки всегда садились в институте рядом, вместе по вечерам у Наташи учили конспекты, выходные дни тоже частенько проводили вместе, а последнее время и вовсе были почти неразлучны. Ходили вместе гулять, в кино, в магазины. Обе увлекались интернетом, часто часами сидели в чатах. Это ещё задолго до того, как забрались на порносайты. Говорят, противоположности притягиваются, здесь тоже был, похоже, именно этот случай.
   "Повезло тебе с родителями!" - не раз с завистью вздыхала Люба, болтая с Натальей. "Хватило им ума вовремя свой бизнес организовать, когда Союз крякнулся! А мои всё на госпредприятии горбатятся до сих пор! Всё надеются, что им там за многолетнюю верность родному заводу чего-нибудь обломится! Щ-щас! Там уже всё разворовали давно!" Любаша была из обычной по российским меркам семьи. Её родители всю жизнь с трудом сводили концы с концами. Хотя вечерами и в выходные они всегда были дома, на общение с дочерью у них всё равно не оставалось ни времени, ни сил. К тому же всё своё свободное время мама последние годы возилась с Любашиным младшим братом, капризным и болезненным дошколёнком. А папа, если не смотрел, лёжа на диване, телевизор, норовил удрать из дома к друзьям, "попить пивка", как он выражался. Но, вероятно, на самом деле он ходил попить не только "пивка". По крайней мере, приходил он после таких прогулок поздно и изрядно подшофе, и сразу падал в постель спать. Хорошо хоть, не скандалил никогда, был тихий. В дочери родители, если и замечали её, видели лишь дармовую няньку и домработницу и, к тому же, без конца шпыняли её за "неуды" и "хвосты" в институте. А девочка при таком отношении, естественно, старалась при малейшей возможности улизнуть из дома. Люба всегда ощущала себя обделённой лаской и вниманием, хотя и не держала за это особого зла на родителей. Обе подруги, таким образом, находились в похожей ситуации дефицита родительского внимания, хотя и совершенно по разным причинам. Это их тоже очень сближало. Последнее время Люба старалась сбегать из дома к подруге каждый день и там охотно помогала во всем Наташе, пропадая у нее все свое свободное время. В этом не было ничего странного. Ей нравилось ощущать покровительство богатой подружки, нравилось поводить время в обстановке зажиточного дома, столь разительно отличавшегося от нищего родительского, находиться среди дорогих красивых вещей. К тому же Наташа часто отдавала ей свою одежду, стильные и дорогие вещи, которые надоело носить самой, и такой одежды родители Любе никогда бы не купили. Наташа была лидером, авантюристкой по характеру и очень самостоятельной для своего молодого возраста. А порой, наверное, излишне самоуверенной! По крайней мере, Любе так частенько казалось, но она это мнение держала при себе. Девочки прекрасно дополняли друг друга. Наташа постоянно тормошила Любу, подвигая её на активные действия и втягивая в разные авантюры, а та служила иной раз неким тормозом, голосом здравого смысла, когда подругу слишком уж заносило в её затеях. Люба, сама вечно колеблющаяся при принятии любых решений, обычно охотно во всем подчинялась своей более решительной подружке, но, при сомнении в правильности действий Наташи своё критическое мнение непременно высказывала. И порой этим уберегала Наташу от необдуманных действий. Любины родители, целиком занятые собственными взаимоотношениями и воспитанием её младшего брата, не слишком возражали, когда их старшая дочь надолго исчезала у своей богатой подруги, частенько даже ночуя у той. Ведь тесная "хрущевка", в которой жила семья Любы, была явно мала для родителей с двумя детьми. К тому же Любашины родители, вероятно, в глубине души надеялись, что благополучная подруга со временем, став совсем взрослой и, хорошо устроившись с помощью богатого папы в жизни сама, пристроит рядом с собой на теплое место и их дочь.
   Подружки, увлекаясь интернетом, прекрасно разбирались, где какие данные в нём находятся. По вечерам, пока родителей Наташи не было дома, девочки часами "чатилась" с поклонниками разных теле- и кинозвёзд. Частенько также они бродили и по бесчисленным музыкальным сайтам, слушали и записывали там музыку. В интернете было много чего интересного! Но, постепенно им всего этого стало мало, и вот теперь их потянуло на "клубничку". Целых полмесяца с Любашей "бродили" раз там, куда, по мнению "приличных девушек", им категорически нельзя было заглядывать. Хотя Люба отчётливо помнила, как в тот первый вечер им было интересно смотреть все эти порносайты, уже через неделю они всё там узнали и, это девочкам, честно говоря, порядком наскучило. Слишком всё оказалось на этих порносайтах, если внимательно приглядеться, однообразно! К тому же многое там по-прежнему казалось девочкам просто неприятным, даже вызывающим отвращение. Одни только груди некоторых порнозвёзд, размером с хороший арбуз, все в синих прожилках кровеносных сосудов, с огромными сосками, чего стоили!
   "Ужас какой-то! Неужели мужчинам ТАКОЕ может нравиться?" - не выдержав, заявила, наконец, Люба. Она первой окончательно утратила интерес к порносайтам и ушла на кухню возиться с ужином и глядеть там "телик". А Наташа упрямо продолжала ещё некоторое время путешествовать по ссылкам, потому что ей хотелось чего-нибудь более пикантного, но в то же время и более красивого. Вот тогда Наташа случайно и зашла на какой-то интернет-сайт о резиновой одежде. Вернее, как там было написано - одежде из латекса, хотя в тот момент Наташа не заметила никакой разницы. Резина, как резина!
   Увидев размещённые на том сайте фотографии, она сразу вспомнила мамин пеньюар, виденный ею однажды ночью. Ну конечно, теперь ей сразу стало ясно, что он как раз и был из этого самого латекса! "Жаль, не удалось его тогда найти и померить!" - подумала она с досадой, разглядывая цветные картинки на сайте. Правда, как уже говорилось, Наташа не очень то и поняла поначалу, в чем разница между латексом и резиной, на вид одежда из него выглядела самой обычной, хотя и блестящей, но именно резиной. Впрочем, фотомодели на обнаруженном Наташей сайте, в своих разноцветных обтягивающих резиновых нарядах выглядели очень даже красиво и сексуально. Наташа, кроме того давнего случая с маминым пеньюаром, никогда еще не встречала никого в подобной одежде. "Или встречала?" - Наташа задумалась - "А ведь и правда, встречала! Ну да, точно! В заграничных фильмах. В одежде из такого же латекса шастала по гостинице Мадонна в роли ведьмочки из фильма "Четыре комнаты", а ещё была Персефона, одна из героинь фильма "Матрица". Во второй "Матрице" вообще куча народу в латексе была в каком-то клубе! А ещё была молоденькая вампирша в фильме "Другой мир" в облегающем чёрном латексном комбинезоне! Возможно, ещё кто-то где-то, это неважно. Но то всё в кино!" Наташа в задумчивости почесала нос. Странно, но в реальной жизни никто из её знакомых такую одежду не никогда надевал, разве что мама в тот раз, когда отца захотела очаровать. "Странно, почему у нас никто такие красивые вещи не носит? И вот ещё интересно, где мать тот пеньюар латексный покупала? Небось, где-нибудь за бугром!" - продолжала размышлять Наташа - "Ведь в наших магазинах я такой одежды никогда не встречала, а я очень много магазинов посещала!" Девочка с растущим интересом продолжила рассматривать многочисленные фото. На многих девушках были надеты не только платья, но даже и чулки из латекса, и смотрелось это просто ошеломляюще красиво! По крайней мере, Наташе зрелище очень понравилось. Иногда девушки на фотографиях притворялись, что ласкают друг друга в интимных местечках сквозь эту туго обтягивающую их тела тонкую резину, изображая на лицах блаженство. Но, скоро снимки на сайте закончились. Наташа стала искать другие сайты, подобные понравившемуся ей. И таких интернет-сайтов неожиданно оказалось в сети довольно много. На некоторых из них попадались ещё и фотографии "резиновых" красавиц, всячески скованных по рукам и ногам блестящими наручниками и кандалами. Разглядывая этих затянутых в резину, скованных сверкающими цепями, беспомощных пленниц, Наташа почему-то вдруг ощутила приятный холодок в животе, и это чувство ей сразу понравилось. Были на этих сайтах и девушки в латексных нарядах, безжалостно скрученные верёвками. Однако Наташе отчего-то понравились больше именно девушки в сверкающих металлом оковах, связанные же верёвками у неё вызвали ассоциации с колбасными изделиями. Правда, были ещё и фотографии, где девушки были лишены свободы с помощью ремней или разнообразных специальных нарядов из того же латекса, и эти фото Наталье тоже понравились, хотя и не все. Но, по большому счёту, всё это было по-прежнему непонятно Наташе, хотя, по крайней мере, выглядело гораздо красивей простой порнухи, и даже почему-то странно взволновало её. Захотелось понять подробней, для чего всё это резиновое великолепие нагорожено в интернете. Вот эти картинки, кстати, по Наташиному мнению, вполне могли нравится мужчинам и это ей было понятно. Потому что - красиво. Сразу захотелось показать всю обнаруженную красоту подруге.
   "Любашка! Иди смотреть, что я тут надыбала! Как тебе вот эти фотки? Совсем другое дело ведь, не то, что вся эта порнуха ужасная!" - Наташа мельком глянула на выходящую на её зов из кухни, вытирая руки полотенцем, подругу.
   Люба вспомнила, как тогда подошла и с любопытством посмотрела на находящуюся как раз в этот момент на экране компьютера фотографию стройной блондинки. Та была в красивом бальном платье из блестящей розовой резины и в таких же перчатках, туго обтягивающих её руки по самые плечи. Платье гладко облегало грудь фотомодели, талию и бёдра, спадая ниже вокруг ног красиво драппирующимися тяжёлыми волнами. Сквозь туго натянутую тонкую резину отчётливо были видны мельчайшие детали тела девушки, проступали отчётливо на блестящей гладкой поверхности латекса даже её соски. Декольте открывало глубокую ложбинку её небольшого красивого бюста, а всё платье было отделано рюшем и воланами из белой резины, придававшими ему особенно роскошный вид. У Любы от вида девушки на этой фотографии внезапно даже перехватило дыхание. Ничего красивей она никогда в своей жизни не видела! Девушка выглядела ошеломляюще роскошно и в то же время чрезвычайно сексуально и трогательно! Люба вдруг отчего-то ощутила от вида этой красавицы сладкое томление у себя в груди. Страшно захотелось самой надеть нечто подобное, чтобы выглядеть столь же шикарно!
   "Классная одёжка! Мне бы такую!" - только и смогла выдавить внезапно пересохшим горлом Люба. Она была просто не в силах оторвать своих восхищённых глаз от фотографии. Наташа тем временем стала "пролистывать" другие сохранённые на компьютере фотографии, особенно ей понравившиеся.
   "Ой, смотри! И невеста вся в резине!" - Люба не могла сдержать восторг - "Класс!" На фотографии оказалась девушка в очень красивом, длинном и узком белоснежном резиновом платье, несомненно, свадебном. Фата и длинные "оперные" перчатки тоже были, несомненно, из сияющей белоснежной резины. На другом фото резиновый наряд невесты дополняли блестящие стальные наручники, которыми были скованы её руки поверх резины перчаток.
   "А как тебе такая медсестра?" - Наташа "открыла" фотографию с медсестрой. Внешне девушка на фотографии, и правда, была одета, как самая обычная медсестра. Только вся её беленькая униформа была сделана из белоснежной резины, туго обтягивающей красивую фигурку. Коротенькое облегающее платьице дополняли длинные белые чулки и снова "оперные" перчатки до плеч, тоже сделанные из гладкой блестящей резины. На головке девушки была надета белая резиновая косынка с красным крестом, на талии завязан резиновый беленький фартучек. Увидев эту фотографию, Люба вдруг неожиданно для себя самой, заметила - "Да-а! У такого доктора я бы полечилась!" - и вслед за этим сразу засмеялась смущённо, сама не понимая, почему она вдруг высказала такое пожелание и отчего ощутила после этого смущение.
   "А я бы вот у такой монашки помолилась!" - засмеялась, снимая невольно повисшее напряжение, следом за подругой и Наташа, "открывая" следующую фотографию. На ней действительно была сфотографирована девушка - католическая монашка. Правда, более сексапильную и развратную монашку было бы трудно себе и представить! Всё её чёрно-белое монашеское одеяние и косынка на голове были сделаны тоже из сверкающей, словно новенькие галоши, резины. Голову и шею у неё туго обтягивал капуз из тончайшего белого латекса, обрамляя красиво накрашенное лицо. Было немного странно, что "монашка" казалась в своём наряде такой сексапильной, ведь этот наряд был ей не в обтяжку, а напротив, скрывал тело фотомодели в сверкающих, свободно драппирующихся складках. И всё равно её вид взволновал девочек и показался им очень сексуальным. И вообще, латекс оказался странным материалом! Буквально все наряды, вроде бы обычные по покрою, но выполненные из этого необычного материала, сразу начинали казаться удивительно красивыми и отчего-то делали наряженных в них девушек очень сексуально привлекательными! Подружки просмотрели ещё несколько фотографий. На одной из них Любаша увидела красивую брюнетку в чрезвычайно узком закрытом чёрном платье, разумеется, тоже из резины. Фотомодель на этом фото немного была похожа на Наташину маму, только была моложе. Платье, надетое на ней, было длинное, до пят, с длинными рукавами и закрывающим шею высоким воротником-стойкой. Свои обтянутые этими узкими длинными рукавами руки брюнетка скрывала за спиной, гордо развернув туго обтянутую сверкающим латексом грудь. Казалось совершенно удивительным, как эта девушка сумела втиснуться в такой тесный наряд. Непонятно было к тому же, как в платье с таким узким подолом можно ходить? Фотомодель выглядела очень строго и неприступно, но в то же время её вид был чрезвычайно эротичен, все подробности стройного тела отчётливо проступали сквозь туго натянутую тонкую сверкающую резину платья. Девушка больше всего напоминала в этом своём наряде громадную чёрную змею из лоснящегося латекса.
   "Такое бы платье, да тебе!" - невольно заметила Люба, отчего-то сразу представив в подобной одежде подругу - "На дискотеку новогоднюю пойти!"
   "Да, можно было бы!" - с деланно серьёзным видом согласилась Наталья, но, не выдержав, прыснула от смеха, видимо, представив реакцию окружающих на своё появление в подобном наряде на дискотеке. Да ещё, в дополнение к этому, представив то, как ей придётся мелко семенить ногами, чтобы ходить в таком узком платье. Наташа щёлкнула клавишей. На следующем фото оказалась та же девушка, но снятая со спины, и тут подругам сразу стало видно, как она попала в своё платье. По всей длине её узкого наряда сзади проходила длинная, туго затянутая шнуровка. Впрочем, ниже коленей платье было зашнуровано не совсем плотно, и края узкого подола сходились там не полностью, да иначе девушка и вовсе не смогла бы в нём ходить. Ведь её ноги можно было с помощью шнуровки стянуть воедино этим платьем в эдакий "русалочий хвост", совсем лишив девушку возможности по-отдельности пошевелить ногами. А ещё на этой фотографии стало видно, почему она прячет за спиной свои руки. Оказалось, что просто иначе она стоять и не может, ведь у девушки на запястья рук, сведённых за спиной, надеты стальные полицейские наручники, ярко блистающие на фоне чёрной резины, делающие её в этом наряде абсолютно беспомощной и, одновременно, очень трогательной в этой своей беспомощности. Только теперь девочкам стало ясно, что на фотографии запечатлена не грозная женщина-вамп, а беспомощная пленница! Наташа заржала. Люба сначала фыркнула, а затем тоже заливисто захохотала следом за Натальей.
   "Вот-вот, тебе к этому платью непременно тоже надо будет надеть наручники, иначе некомплект получится! Что тебе стоит так на дискотеку придти!" - слабо пискнула она сквозь хохот. Девочки ещё долго по этому поводу перешучивались, весело смеясь. Всё же это фото почему-то особенно запомнилось подружкам. А ещё та, где невеста тоже в наручниках. Как-то вот латекс и блестящий металл уж больно хорошо сочетались друг с другом. Потом девочки немного успокоились и ещё некоторое время с интересом рассматривали обтянутые разноцветной резиной тела манекенщиц на других фотографиях. Притом Люба отчего-то всё сильней ощущала незнакомое ей прежде сладкое томление в груди от их вида. Большинство сайтов были иностранными, но попадались и на русском языке. Подружки обнаружили на одном из этих русских интернет-сайтов чат, в котором оказалась чудная публика, помешанная слегка на этой самой одежде из латекса. По крайней мере, судя по их разговорам, было на это похоже. Вот у этих людей подруги немедленно и попытались выяснить заинтересовавшие их вопросы. Именно тут они и познакомились с одним занимательным и странноватым человеком. Он скрывался под ником "Морфеус". Впрочем, познакомились с ним девочки не сразу. Некоторое время подруги просто читали переговоры посетителей, находящихся в чате, но в итоге ничего из них не поняли. Тогда решили поговорить с посетителями чата сами. Первым делом Наташа, зайдя в чат, поинтересовалась наболевшим вопросом. Она написала:
   -"Здравствуйте! Нас зовут Наташа и Люба. Кто-нибудь нам объяснит, чем этот ваш латекс от резины отличается?"
   Шквал обрушившихся на них в ответ шуточек прервал как раз этот Морфеус.
   -"Ну что же вы? Девушки интересуются серьёзным вопросом, а вы как маленькие! Не все же знают такие тонкости!"
   Затем обратился к подругам -"Я вам смогу всё объяснить в подробностях, если вас действительно так интересует данный вопрос. Латексом в наших кругах называют тонкую плёнку из натурального вулканизированного каучука. Собственно сам латекс, это природный продукт, высохший млечный сок пальмы Гевеи. Его потом вулканизируют при высокой температуре с добавлением серы - получается упругий материал, который раньше и назывался резиной. Так вот, это и есть наша латексная резина или натуральный каучук. Называйте, как хотите. Для краткости у нас все называют её просто латексом. Первоначально только он и был известен людям. Потом появились ещё и синтетические каучуки. У них есть отличия от натурального каучука, и некоторые из них нам важны. И то, что мы называем резиной теперь, это чаще всего как раз обычно синтетический продукт, ненатуральный. Такая резина дешевле, менее эластична, чем латексная, есть ещё ряд отличий, но для нас главное не это. Вы химию помните?" Девочки прыснули со смеху. Похоже, Морфеус их за пожилых тётенек принимает!
   -"Немного помним ещё!"
   -"Ну, так вот! При высыхании в латексе микроскопические отверстия остаются. Если вы помните химию, то знаете, что молекула воды больше, чем молекула кислорода. Так в эти дырочки на латексе кислород может протиснуться, хотя и с большим трудом, очень медленно, а вот H2O в них не пролазит! Впрочем, водяные пары вроде чуть просачиваются, хотя и очень помалу. Зато синтетическая резина ничего не пропускает, ни воздух, ни воду, ни пар! Вот и получается, что в одежде из латекса тело, хоть и потеет, но немного дышит, а в синтетической резине через пять минут задохнётся! Да и аллергия от синтетического каучука будет! Теперь всё понятно?"
   -"Нет, мы согласны, что одежда из латекса красивая! Смотреть на одетых неё девушек и любоваться, это понятно! Но мы тут прочитали, что всем здесь и самим нравится, когда латекс на них надет, притом на голое тело. Вот это нам совсем непонятно! Это что же за удовольствие, в такой одежде потеть, пусть она сделана и из латексной резины, которая по вашим словам лишь совсем чуть-чуть пропускает воздух?"
   -"О-о, именно это-то как раз самое наслаждение! Только вы не поймёте. Словами это не объяснишь! Впрочем, скоро вы всё и так об этом сами узнаете, из своего собственного опыта. Тогда и поговорим. Вы поймёте, что потеть бывает очень приятно. И потом, вы забыли, что существует такое гениальное изобретение человечества, как душ?"
   -"А каким образом мы сами сможем узнать, что это за наслаждение?"
   -"Догадайтесь с трёх раз!"
   -"Ты нам подаришь такую одежду?"
   -"Этот вариант я ещё обдумаю. Возможно, такое может произойти, но немного позже".
   -"А если это не произойдёт? Тогда как мы узнаем? У нас же нет такой одежды. И в магазинах такой одежды тоже что-то не видно".
   -"Узнаете непременно. Вы же уже здесь? Ведь вы уже считаете, что латекс на теле, это красиво? И вам всё здесь интересно. Это веская причина померить подобную одежду. Следствием же будет то, что вскоре вы непременно будете постоянно и с большим удовольствием носить одежду из латекса!"
   -"А может, не будем! Может, мы вообще сюда больше не зайдём!"
   -"Ага. Будете, как раньше, в валенках ходить. И потеряете возможность испытать наслаждение, о котором не имеете собственного представления. Не верю я чегой-то!"
   -"Какие валенки? И вообще, чего там может быть за наслаждение?"
   -"Да вы только представьте себе - вот сидите вы у компьютера, как сейчас, только в этой самой латексной одежде, тело у вас всё потное, чешется везде, резина прилипла к коже, давит повсюду. Представляете, какое это райское наслаждение? А вы себе ещё представьте, как приятно надевать по утрам холодный латекс на голое тело?"
   -"Уже представили! Бр-р-р! Жуть! Но, всё равно мы ничего не поняли. Зачем тогда вам всем эта одежда, если в ней такие жуткие ощущения?"
   -"Так для наслаждения же!"
   -"?"
   -"!"
   У Морфеуса оказалось несколько шокирующее девочек чувство юмора. Но им показалось интересно с ним общаться, ведь никогда невозможно было понять, шутит он, или говорит серьёзно. Похоже, это был зрелый мужчина и, девушкам льстило, что он с ними общается на равных. Только было непонятно, зачем он с ними возится, объясняя всё и без устали отвечая на их наивные вопросы. Он бывал в чате почти каждый день и, у девочек с ним завязалась своеобразная виртуальная "дружба". Наташа теперь каждый день допытывалась у него, что такого "эдакого" в ощущениях от ношения латекса? Морфеус своими ответами её, как всегда, только запутывал, или смешил. А ведь судя по словам немногочисленных девушек в том же чате, им всем очень нравилось носить латексную одежду на своём теле, и она даже вызывала у этих девушек некие сексуальные ощущения, которые они не могли объяснить на словах. Именно сексуальная сторона вопроса особенно интересовала и интриговала Наташу, которая пока не испытывала в своей жизни никаких сексуальных переживаний, но как раз поэтому очень жаждала их вкусить, наконец, хоть в какой-то мере, любым доступным ей способом. Притом, даже девушки из чата так и не смогли толком объяснить ей, чем их привлёк латекс. Но, это касалось только Натальи. А вот Люба, неожиданно для себя, быстро разобралась в этом вопросе самостоятельно. Вот только Наташе ничего о своём опыте не сказала. Однако Люба по причине своей осведомлённости уже на другой день гораздо меньше, чем подруга, стала интересоваться темой ощущений от латексной одежды, вопросы об этом Морфеусу теперь почти не задавала, и только смеялась вместе с Наташей над его очередными шутками. А ещё рассматривала по-прежнему, и даже с растущим интересом, каждый вечер всё новые фотографии с "латексными" красавицами. Наташа не могла не заметить изменения в поведении подруги. "Похоже, ей уже стало что-то понятно, но тогда почему она ничего не расскажет мне?" - гадала Наташа, исподтишка поглядывая на столь явно изменившую поведение подругу. "Неужели я пропустила или не поняла что-то важное?" Правда, спросить об этом напрямую у Любы, и тем самым показать, что она считает в чём-то подругу умней себя, было нестерпимо для гордости привыкшей быть во всём лидером девочки, и Наташа ничего не спрашивала принцыпиально. Ей же самой по-прежнему было непонятно, зачем всем этим людям эта латексная одежда, если в ней так жарко и неудобно, как рассказывает всё время Морфеус? То есть понятно было, что для красоты, но было непонятно, почему им в ней приятно? Всё это интриговало больше и больше, лишь разжигая Наташино любопытство. Непонятным для неё оставалось и поведение всегда такой простодушной и открытой Любаши, явно что-то узнавшей, но, по непонятной причине, не спешившей, на сей раз, поделиться с подругой информацией. На все вопросы Наташи к посетителям в чате, касающихся причин такой их всеобщей любви к ношению одежды из латекса, Морфеус отвечал, что объяснять тут бесполезно, надо это ощутить. То же самое отвечали в его отсутствие и остальные посетители чата. Это с каждым днём всё сильней подогревало интерес Натальи к странной одежде. В чате можно было обсуждать такие вопросы, которые девушки постеснялись бы задать взрослому незнакомому мужчине в реальной жизни. Надо сказать, отвечал им на подобные пикантные вопросы обычно Морфеус, всегда делая это тактично и с юмором, и никогда не опускаясь до пошлости. Но юмор у него все же был странным, каким-то уж очень "черным". Вот и вчера, за пару дней до этого вечера в канун Нового года, он вдруг им полушутливо пообещал:
   "Ладно, не нудите, будет вам от меня подарок на Новый год, потом долго вспоминать мою доброту будете! Минимум - неделю! Давайте адрес, куда посылку высылать!" Люба про себя недоумевала - "Почему вспоминать эту доброту они будут именно неделю?" Они от своего невеликого ума сразу дали Морфеусу адрес. Не домашний адрес конечно, а всего лишь свой E-mail. Ну и номер почтового отделения, куда им можно эту посылку с подарком до востребования присылать. Девочки перед этим обещанием Морфеуса как раз обсуждали с ним грядущие новогодние торжества, жаловались ему, что идти на новогодний бал им в этом году совсем не в чем. Намёки их были очень толстыми. Хотя Морфеус подругам ничего определённого на эти намёки не ответил, только пообещал вдруг подарок, но какой именно, не сказал. И девочкам было теперь непонятно, что же за подарок он имел в виду, вожделённую одежду из латекса, или что-то другое? По логике вроде получалось, что подарком должна быть именно одежда из латекса. Но, Морфеус этого не подтверждал. Да и вообще было непонятно, не пошутил ли он, по своему обыкновению.
   "Да ну его! Ему, наверное, просто адрес нашего "мыла" понадобился" - буркнула разочарованно Наташа, так и не сумев вытянуть косвенными вопросами из собеседника сведений о том, что именно будет в подарке.
   "Ну, колись, чего ты нам пришлёшь, в подарок-то?" - не выдержала она, наконец, и спросила напрямую.
   "А-а! Хитренькие какие! Если я скажу сейчас, это уже не будет для вас сюрпризом, вам будет меньше радости и неожиданностей от моего подарка!" - только и ответил ей на этот прямой вопрос Морфеус и сразу сменил тему разговора, показывая, что вопрос закрыт. Потом подруги с Морфеусом ещё долго болтали на другие темы и затем, благополучно забыв об его обещании, не вспоминали о нём до следующего дня.
  
   2.
   Звякнула и автоматически выключилась "микроволновка".
   "Натуля, иди есть, всё готово!" - Люба достала коробочки с разогретой китайской едой и быстро накрыла на стол. Наташа с трудом оторвалась от компьютера и присоединилась к подруге. Девочки быстро поели на кухне и, пока Люба заваривала чай, Наталья, выскочив из-за стола, снова вернулась к компьютеру и защёлкала клавишами.
   "Люба! Нам тут на "мыло" сообщение пришло!" Люба подошла к сидящей за компьютером Наташе и глянула через её плечо на монитор. В пришедшем электронном письме девочкам сообщалось, что им прислали посылку до востребования. Можно её получить по паспорту на почте в любое время. А время как раз сегодня ещё было. "Неужели так быстро дошёл подарок от Морфеуса?" - Люба с Наташей переглянулись, сразу вспомнив вчерашний разговор. Затем, глянув на часы, подруги немедля ринулись на почту, пока она не закрылась. Как любые особы женского пола, подружки любили подарки и были к тому же жутко любопытными. Получив в почтовом отделении небольшой, но увесистый пакет и приложенное к нему письмо, девчата вернулись к Наташе домой. Письмо оказалось отпечатано на принтере и, действительно было от Морфеуса, как и посылка. В-первых же строчках этого письма было написано, что в посылке всё же лежат именно два платья, и именно из латекса, наряды из которого так мечтали всё это время померить на себя Наташа с Любашей!
   "Й-ес-с! Теперь-то я узнаю, наконец, что такого приятного все нашли в этой одежде!" - удовлетворённо крикнула Наталья, прочтя информацию о содержимом посылки и мысленно уже потирая руки. Люба и вовсе чуть не задохнулась от счастья. Ей тоже хотелось поскорей примерить латексный наряд, и, вероятно, даже больше подруги, но хотелось ей этого именно оттого, что она уже определённо догадывалась, как ей это понравится, и даже примерно представляла, какие собственно испытает при этом ощущения. Тому имелись некоторые веские причины. Дело в том, что ещё в тот первый вечер, когда подруги обнаружили в интернете "латексные" сайты, насмотревшись с подругой картинок с красавицами в латексных нарядах по компьютеру, Люба, как уже упоминалось, сразу ощутила странное томление. Поздним вечером того же дня, когда она уже пришла к себе домой и легла спать, это томление у неё не только не исчезло, но наоборот, стало расти всё сильнее и сильнее, не давая ей уснуть. Стоило ей закрыть глаза, как из памяти всплывали обтянутые сверкающей тугой резиной округлые формы красавиц с сегодняшних фотографий. Чтобы как-то расслабиться и отвлечься, Люба решила принять ванну. Она прошла в ванную комнату и включила кран. Когда она уже совсем разделась и собиралась погрузиться в воду, на глаза ей вдруг попались висящие в углу ванной комнаты на бельевой веревке розовые резиновые перчатки. Мама обычно мыла в них посуду и вешала их сюда просушиться. Их розовая резина невольно напомнила Любе про то роскошное платье на блондинке, что она увидела самым первым из всех латексных нарядов! Пожалуй, именно оно произвело отчего-то на девочку из всего увиденного ею первый раз в жизни латексного "обмундирования" самое неизгладимое впечатление. Люба, всё ещё находящаяся под впечатлением от зрелища туго затянутой в розовую резину красавицы из интернета, почти неосознанно протянула руку и сняла перчатки с веревки. Их тонкая гладкая резина показалась ей в этот момент такой нежной и приятной на ощупь! "Наверное, именно такими должны были бы быть на ощупь те наряды из латекса, что надеты на фотомоделях, на которых мы любовались сегодня с Наташей!" - предположила Люба. Она почти непроизвольно прижала обеими руками прохладную шелковистую резину перчаток к обнажённой груди и ощутила странное наслаждение от прикосновения к разгорячённой коже их холодной и гладкой поверхности. Тогда, сама не до конца сознавая, зачем это делает, она натянула перчатки себе на руки. Она не раз надевала до этого случая на себя резиновые перчатки, чтобы вымыть посуду или покрасить волосы, но ощущений, подобных сегодняшним, у неё это никогда раньше отчего-то не вызывало. Видимо, нужен был особый настрой, именно такой, как в этот вечер. Упругая резина перчаток сразу легонько и нежно сжала ей кисти рук, и это вдруг отозвалось щекочущим сладким холодком в животе. "Вот оно как! Наверно именно эти ощущения не могли описать любители латекса?" Действительно, Люба тоже не смогла бы сейчас объяснить, почему у неё вызывает такое сладкое томление в груди ласковое прикосновение гладкой резины к её коже. Девочка прижала прохладные резиновые ладошки к внезапно запылавшему лицу, с наслаждением вдыхая их какой-то уютный, "домашний" запах. Затем Любины руки соскользнули с лица и опустились ниже, на грудь, и там она сразу невольно коснулась своих отчего-то затвердевших и напрягшихся сосков. Её тело в тот же момент содрогнулось от пронзившего его острого чувства наслаждения. Люба стала нежно и осторожно ласкать свои крохотные девичьи груди и особенно соски этими ладонями, затянутыми в скользкую розовую резину. Прохладная поверхность перчаток легко скользила по тёплому девичьему телу. Собственные руки в перчатках казались Любе теперь чужими, их гладкие прикосновения всякий раз вызывали сладкое щекочущее ощущение в животе. Соски давно уже напряглись и сделались теперь совсем каменно-твердыми, касаться их было особенно приятно. Продолжая одной рукой с наслаждением теребить свои похожие на твёрдые розовые горошинки соски, девушка, почему-то тяжело дыша и ощутив слабость в ногах, присела на краешек ванны. Её вторая рука скользнула по животику, и недолго там задержавшись, соскользнула еще ниже. Ноги при этом непроизвольно раздвинулись, открывая для ласки розовый бутончик слегка поросшей светлыми волосиками киски, набухшей от возбуждения и ставшей вдруг очень влажной. Облечённая в резину рука легко заскользила в обильной смазке, невольно нащупывая тот крошечный бугорок, что дарит наибольшее наслаждение. Люба всё ещё ощущала свои затянутые в резину руки чужими, а перед глазами у неё по-прежнему стояли обтянутые латексом красавицы из интернета. Тем временем сладкая волна внутри живота понемногу нарастала, поднимаясь всё выше, пока вдруг не захлестнула сознание Любы. Её тело внезапно задрожало в сладких судорогах и, когда они стихли, ей сразу же стало легче. Томление, весь вечер не оставлявшее девочку, наконец её покинуло. Его сменила непонятная лёгкость во всём теле, но одновременно пришло и некое чувство стыда, словно Люба совершила что-то нехорошее. Это чувство было столь велико, что она потом так и не смогла поделиться происшедшим с ней в этот вечер с Наташей, хотя очень этого желала в глубине души. А тогда Люба торопливо сняла перчатки и, сполоснув, аккуратно повесила их на прежнее место. Затем поспешно искупалась в ванной и пошла спать. Уснула она после этого почти мгновенно, словно провалилась в тёмную яму. А во сне она снова видела девушек в разноцветной глянцевой резине, но теперь они были не на фотографиях, а живые, они гладили и целовали её тело, и Любе всё это было очень приятно.
   И вот, с того самого вечера Люба, словно с цепи сорвалась! Она просто не могла теперь удержаться, и маниакально продолжала, почти каждый вечер, снова надев на руки резиновые перчатки, перед сном ласкать себя до тех пор, пока новый оргазм не снимал её напряжение. И самое странное для неё в этом было, что ей с каждым разом всё больше нравилось то, что она делала! На сэкономленные на школьных обедах деньги она себе сразу купила такие же розовые резиновые перчатки, как у мамы, но поменьше размером. Ей захотелось, чтобы их резина более плотно сжимала руки, так было приятней. Она спрятала их у себя под матрасом. Сделала это она совершенно умышленно, чтобы не прятаться каждый раз для своих тайных занятий в ванной. И к тому же, лёжа в кровати заниматься этим было и, гораздо удобней, а главное - наслаждение усилилось! Отныне, едва неясное томление снова, накопившись, не давало ей заснуть, Люба, лёжа под одеялом, тихонько доставала свои резиновые розовые перчатки и с наслаждением натягивала их себе на ладошки. А томление это, как уже ранее говорилось, возникало у неё теперь почти каждый вечер, возможно ещё и потому что Люба после занятий в школе каждый раз подолгу рассматривала дома у Наташи, будучи не в силах оторваться, всё новых и новых красавиц в нарядах из латекса. Теперь она смеялась не только над шутками Морфеуса, но порой и над Наташей, часто не понимающей истинного смысла этих шуток. При этом рассказать подруге о собственном опыте у неё почему-то по-прежнему не поворачивался язык. Было нестерпимо стыдно даже подумать о том, что можно кому-то рассказать о своих ночных развлечениях с резиновыми перчатками. Да и о чём там было рассказывать, если задуматься? И главным для Любы было теперь смотреть всё новые и новые фотографии. Это уже стало для неё какой-то постоянной потребностью. Надо ли удивляться, что домой после этого Люба приходила, сексуально истомлённая до предела и при первой же возможности сразу юркала к себе в комнатку. Несмотря на тесноту с недавнего времени у неё была в квартире своя личная комната, если это можно было так называть. По правде говоря, под личную комнату Любе выделили бывшую крошечную кладовку без окон с тусклой лампочкой на стене. У Наташи, наверное, дома стенной шкаф в прихожей был примерно такого же размера, если не больше. Собственно, и это тоже был фактически, стенной шкаф, только с узенькой кроватью и тумбочкой вместо стола внутри. В нём даже пара полок с разным барахлом под потолком сохранилась! Встав с кровати, Люба сразу неизбежно упиралась носом в дверь. Но девочка была рада и такому помещению, всё-таки своя территория, где можно от всех спрятаться! Особенно в последнее время её "доставал" братишка, который норовил везде сунуться, всё подсмотреть и немедленно обо всём наябедничать родителям. Он вступил в тот возраст, когда многие дети бывают особенно вредными, но братик был в этом как-то особенно талантлив. Его ещё и звали Павликом, и Люба в сердцах не раз обзывала его Павликом Морозовым. Вообще-то, он был неплохим мальчишкой, и Люба любила брата, но, порой он становился совершенно невыносим. Особенно часто это стало проявляться в последнее время. Так что эта кладовка давала теперь возможность хоть иногда от него скрыться, заперевшись изнутри. В комнатке можно было лишь сидеть на кровати, либо лежать на ней же. Но и это помещение досталось Любе с боем. Его выделили ей, лишь, когда она наотрез отказалась раздеваться по вечерам ко сну в присутствии брата, который начал явственно проявлять нездоровый интерес к вопросам анатомических различий между собой и сестрой. Зато теперь, скрывшись за дверью в своей комнатке, и заперевшись изнутри, Люба могла заниматься чем угодно! Это оказалось весьма кстати именно сейчас, и она пользовалась этим теперь сполна. Каждый вечер она уходила к себе, закрывалась, спешно ныряла там под одеяло и начинала блаженствовать! Уже процесс облачения рук в прохладную резину всякий раз вызывал у Любы знакомое щекочущее ощущение в животе. Ей нравился так же исходящий от перчаток запах латекса, какой-то нежный, прохладный и волнующий. Никакие французские духи уже не могли для неё сравниться с этим сладостным запахом! Она с наслаждением вдыхала этот лишающий её покоя запах, нежно гладя туго обтянутыми резиной ладошками своё лицо, потом начинала осторожно ласкать и поглаживать свою кожу по всему телу, животик, грудь, бёдра. Лишь насладившись всем этим в полной мере, девочка запускала руку себе между ног и быстро достигала после этого оргазма. Сразу наступало приятное расслабление, тело становилось лёгким. Возникавшее поначалу после оргазма чувство вины с каждым разом становилось всё слабее, потом как-то незаметно исчезло вовсе. Остались только расслабленность и лёгкость в теле. Теперь порой Люба так и засыпала после своих вечерних развлечений прямо в резиновых перчатках, забывая их снять. Лишь утром, обнаружив, что её руки все еще затянуты в розовую резину, Люба поспешно стаскивала перчатки со вспотевших за ночь ладошек. А в самые последние перед описываемыми событиями дни, она совершенно неожиданно наткнулась на способ ещё добавить себе приятных "резиновых" ощущений в постели. На одной из сохранившихся верхних полок в своей кладовке она, разбирая лежащий там хлам, случайно наткнулась на пару большущих, метра по два в длину и ширину, полотнищ из резиновой желтовато-белой медицинской клеёнки. Видимо, они остались лежать там ещё с той поры, когда Люба была совсем маленькой, а её мама подрабатывала по вечерам в соседней больнице санитаркой. Как все работники, выросшие в нашей несчастной социалистической стране, она тянула с работы домой всё, что плохо лежит, даже не считая это воровством. Вероятно, тогда она притащила домой и эти большие куски тонкой прорезиненной ткани, но не придумала им применения, да так и забыла о них, закинув на верхнюю полку кладовки. Конечно, это был не латекс, но всё-таки на ощупь оказалось немного на него похоже. А Любе как раз уже к этому моменту стало мало ощущений от резиновых перчаток на руках, ей совершенно нестерпимо хотелось ощущать прикосновение к телу чего-то большего. Чего-нибудь, хотя бы отдалённо соотносимого по своей величине с вожделенным латексным нарядом. А тут ей попалась под руки такая куча резины! Грех было не воспользоваться ею! Наткнувшись на клеёнку, девочка сразу пощупала рукой её холодную резиновую поверхность, потом уже вполне удовлетворённо погладила её, задумалась на мгновение и забрала оба полотнища с полки. Люба пока и сама толком не понимала, почему она так поступила и что конкретно в этот момент она собиралась делать с этой кучей тяжёлой прорезиненной ткани. Она действовала этим вечером под влиянием какого-то внутреннего наития, совершенно не пытаясь подвергать логическому осмыслению свои действия. Просто ей так хотелось делать, и она, не задумываясь, зачем и почему, так делала. Постелив себе на кровать одну резиновую клеёнку поверх простыни, она полностью разделась. Неспешно натянув на руки свои розовые перчатки, Люба с наслаждением легла на обжигающую своим ледяным прикосновением гладкую поверхность клеёнки всем своим обнажённым телом, мысленно представляя, как касается её кожи латексный наряд, подобный тому, о котором она мечтает. Собственные ощущения ей понравились. Поёрзав с наслаждением попкой и спиной по холодной и гладкой резине, Люба поняла, что хотя ей это и очень приятно, но ей этого явно мало. Очень кстати, что вторая клеёнка лежала рядом на тумбочке. Этого тяжёлого прорезиненного полотнища ей как раз хватило, чтобы полностью накрыться уже и сверху, вместо одеяла. Мало того, Любаша сразу же ещё и аккуратно подоткнула это резиновое покрывало под себя со всех сторон, таким образом, совсем уже плотно закутываясь в эту леденящую теперь её кожу со всех сторон резиновую клеёнку. Всё тело сразу покрылось щекотными мурашками. Но, самое удивительное было в том, что всё происходящее доставляло Любаше несомненное, и весьма сильное наслаждение! Она просто ощутила себя на вершине блаженства! И это испытываемое ею блаженство от ощущения наконец-то окружившей её тело со всех сторон холодной гладкой резины она не смогла бы объяснить постороннему человеку при всём своём желании. Однако это странное наслаждение было совершенно явственным и настолько сильным, что в результате Любино дыхание моментально стало частым и прерывистым от возбуждения. Она, даже легонько засучив от наслаждения ножками в укутавшей всё её тело скользкой холодной резине, блаженно заёрзала по её холодной поверхности спиной, попкой и грудью, слегка перекатываясь при этом с боку на бок. Неожиданно она ощутила, что от этих движений резина ощутимо плотней сомкнулась вокруг её тела. Тогда Люба с каждым мгновением уже всё более целенаправленно заелозила по окружившей её со всех сторон холодящей кожу гладкой резиновой поверхности клеёнки, уже намеренно, всё плотнее в неё заматываясь всем телом и отчего-то всё больше именно от этого процесса распаляясь. И совсем скоро она просто изнемогала в своей постели от похоти, извиваясь среди совсем уже туго спеленавшей всю её тонкую фигурку громко хрустящего прорезиненного полотнища, которое совершенно теперь уже лишило Любу малейшей возможности двигать руками и ногами. Трудно сказать, что заставило Любу намеренно приводить своё тело в такое беспомощное положение в этот первый раз, всё это было на уровне инстинкта. Но, в дальнейшем она, уже совершенно сознательно, каждый раз старалась потуже запеленать сама себя в эту холодную гладкую резину, поняв, что именно от этого получает дополнительное, и весьма острое, наслаждение. В конечном итоге в результате своих действий девочка вся представляла собой похрустывающий и шуршащий узкий резиновый свёрток, из которого виднелась лишь её головка. Возможно, со стороны всё это выглядело довольно глупо, но Люба в этот момент не могла, да и не хотела думать о подобных вещах. Да и не видел её никто со стороны! Поскольку она действовала, вообще в этот момент ни о чём не думая, под влиянием некоего первобытного инстинкта, то, в конце концов, Люба оказалась в таком положении, когда могла в своём тугом резиновом свёртке только слегка извиваться, лёжа на своей застеленной прорезиненной скользкой простынёй кровати. Руки добровольной пленницы резины оказались плотно примотаны к бокам, а ноги туго спелёнаты резиной вместе.
   "Мои ноги стянуты резиной совсем как у той девушки в чёрном резиновом платье со шнуровкой! Наверное, она чувствовала в нём то же, что сейчас ощущаю я!" - мелькнула вдруг мысль, отзываясь сладким холодком в груди. Лишь теперь Люба начала, с трудом преодолевая весь этот тугой резиновый плен, свои обычные развлечения с руками в перчатках, и делать это оказалось теперь несравненно трудней но, наверное, именно оттого и гораздо приятней, чем раньше. Она с усилием, понемногу, под шуршащей и плотно со всех сторон обвившей всё её туловище резиной протиснула одну руку к груди. Рука коснулась давно трепещущих от вожделения сосков, буквально закаменевших от долгого соприкосновения с туго сжимающей нежную грудь холодной резиновой поверхностью. Сначала она коснулась одного соска, потом и второго.... Любино тело, и без того всё дрожащее, правда, непонятно теперь уже и отчего, то ли от прикосновения холодной прорезиненной поверхности туго спеленавшей его клеёнки, то ли скорее всё же от переполняющей его похоти, сразу содрогнулось и выгнулось от наслаждения. Тогда Люба стала потихоньку проталкивать под плотно обтянувшей бёдра резиной вторую ладошку к себе на животик. Там она потихоньку спустила её вниз и с трудом протиснула между своих ножек, по-прежнему плотно спелёнатых вместе всё ещё продолжающей холодить кожу гладкой резиной. Дальше резиновые пальчики уже легко скользнули по обильной влаге, давно переполнявшей трепещущую от ожидания ласковых прикосновений Любину киску. Остальное было делом техники и было хорошо знакомо Любе, хотя она теперь была возбуждена гораздо сильней, чем в прежние вечера. Да и спеленавшая тело резина сильно сковывала движения. Зато наслаждение, изведанное девушкой на сей раз, едва её рука достигла клитора, было трудно даже с чем-либо сравнить, и очень скоро Люба содрогнулась в великолепнейшем оргазме. В первую ночь Люба сразу после оргазма с большим трудом, хотя и с изрядным сожалением, выпуталась из своего клеёнчатого кокона и, аккуратно сложив тяжёлые прорезиненные полотнища, спрятала их обратно на полку над кроватью. Она опасалась, что шелест резины может услышать братишка, спавший в соседней комнате. А вот в последующие две ночи она так и засыпала среди всей этой туго спеленавшей её тело со всех сторон резины, уверившись, что в соседнем помещении, видимо, ничего не слышно. Для того чтобы не выбираться ночью из спеленавшей её тело резины, у Любы было пара весьма веских причин. Во-первых, было лень выпутываться из всей этой спеленавшей её клеёнки. Да и резина к этому моменту уже слегка нагрелась от её тела, став от этого какой-то странно уютной. К тому же, она теперь немного липла своей гладкой влажной поверхностью к коже, ещё более затрудняя Любины движения. Резина, подобно живому существу, как будто специально удерживала её в своих клейких объятиях и не хотела выпускать пленницу наружу. А, во-вторых, Любе было просто приятно продолжать расслабленно лежать в этих гладких и каких-то даже нежных резиновых объятиях после оргазма, ощущая при этом, как всё трудней ей в них пошевелиться. Зато потом, поздно ночью, Люба несколько раз просыпалась вся мокрая, в этом ещё более плотно облепившем за время сна всё её тело липком резиновом плену. Каждое движение, когда она пыталась ворочаться с боку на бок, только невольно теснее сжимало и без того туго обвившую всё её тело, буквально присосавшуюся к коже мокрую резину клеёнки, и теперь требовались и вовсе немалые усилия, чтобы выпутаться из этого тугого влажного свёртка. А ещё для освобождения из этого добровольного плена теперь нужно было очень большое желание, но именно его отчего-то как раз и не было! Наоборот! Любе было по-прежнему очень приятно лежать в этой лишающей малейшей возможности шевельнуться, отчего-то ещё туже за время сна спеленавшей её по рукам и ногам скрипучей мокрой резине. Видимо, даже во сне Люба невольно ворочалась, непреднамеренно всё туже заматываясь в широкое резиновое полотнище. Просыпаясь, она всякий раз при этом обнаруживала, что снова жутко возбуждена и, как следствие, сразу опять начинала себя непроизвольно ласкать, продолжая это делать до тех пор, пока не достигала нового оргазма. Благо, её руки всю ночь оставались на прежних местах, одна на груди, другая между плотно спелёнатых ног. Сдвинуть теперь их в этом липком и влажном, тугом резиновом свёртке было почти невозможно. И после очередного оргазма, само собой разумеется, каждый раз не оставалось ни малейших сил освобождаться из этого клейкого резинового кокона, цепко держащего в своём скрипучем плену её измученное тело, и Люба вновь проваливалась в забытьё, по-прежнему оставаясь плотно опутанная мокрой резиной. И хотя в течение ночи она пробуждалась несколько раз, но так и не нашла сил освободиться. Так и провела всю ночь, пока не наступало утро, когда волей-неволей приходилось вырываться из тесных резиновых объятий, чтобы идти в институт. В результате Люба провела две ночи подряд, туго запелёнатая в резину, словно плотно замотанная пауком в паутину муха. Лишь периодически в течение ночи она, проснувшись очередной раз, слабо трепыхалась в спеленавшей всё её тело мокрой скрипучей резиновой клеёнке. Потом она снова, после очередного оргазма, так и засыпала в этом тесном и жарком резиновом плену. Голова была потом весь день тяжёлая, всё тело ломило, и в то же время, Люба получила от этих ночей особое, неизъяснимое наслаждение. Но Наташе обо всём этом рассказывать Люба так и не стала, да и как? При любой попытке описать её ночные развлечения словами всё становилось похоже на бред сивой кобылы в безлунную ночь! Зато теперь Люба уже нисколько не сомневалась, что надеть платье из столь сексуально волнующего её с недавних пор материала, как латекс, будет ей очень и очень приятно.
   "Уж если в его жалком подобии, коим была медицинская клеёнка, оказалось так классно! А тут настоящее латексное платье. Гладкое! Ароматное!! Холодненькое и упругое!!!" - от одной только мысли о возможности надеть наряд из настоящего латекса у Любы по коже щекотные мурашки забегали, и сладко что-то заныло внизу живота!
   Морфеус писал в своём письме девочкам в своей обычной шутливой манере:
   "Привет вам от дедушки Морфоза, морковки! Я не забыл, как обещал при первом знакомстве прислать вам в подарок латексные платья, и вот, теперь пришла пора мне сдержать своё слово. Получайте новогодние подарки! Я предлагаю вам попробовать использовать подаренные мною платья для новогодней дискотеки. Конечно, вид у вас в них будет необычный для наших диких российских мест, но всё равно, хотя бы примерьте их. Даже если вы не решитесь идти в присланных платьях на новогодний бал, сочтя свой вид в них излишне вызывающим, ничто не мешает их хотя бы разок надеть дома и выяснить, наконец-то, свои ощущения от ношения латекса на теле. Вам это непременно придётся по нраву, хотя, возможно, и не сразу! Так что не торопитесь, сразу эти платья с себя не снимайте, походите в них часок, другой, прочувствуйте все свои ощущения в них. Может, первые минуты вам будет и не очень приятно, но потом всё равно очень понравится. Скажу вам даже больше, как говаривал незабвенный Михал Сергеевич! Так понравится, что вам будет от них просто не оторваться! Будете носить эти платья, не снимая, гарантирую! Неделю меня будете вспоминать!"
   Девочки и без его советов давно мечтали померить нечто подобное и настойчивые рекомендации Морфеуса их нисколько не насторожили. В своём письме он рекомендовал непременно надевать платья на совершенно голое тело. Морфеус писал далее подругам:
   "Вы только тогда и сумеете оценить всю красоту обтянувшего тело платья и только так сможете испытать всю прелесть ощущений от контакта кожи с латексом. А чтобы платья легче надевались и лучше сидели, советую спрыснуть их изнутри прилагающимся к ним спреем. Он смажет латекс изнутри, сделав более скользким, и тот будет легче надеваться. Да и к телу платье плотнее будет прилегать, а это очень важно для ваших дальнейших ощущений!"
   Девочки немедленно развернули пакет и обнаружили там помимо двух платьев из тонкого шелковистого латекса ещё и баллончик спрея. На нём было что-то очень мелко написано по-английски, но они тогда не стали читать этот мелкий текст. Наташа пощупала платья. Латекс оказался, и по внешнему виду и на ощупь - типичной резиной, правда, очень тонкой, мягкой и эластичной. И запах его сразу показался Наташе, в отличие от запаха резины, очень приятным. Платья благоухали каким-то тропическим сладковатым ароматом, свежим и экзотическим. Впрочем, Любе-то этот запах был уже весьма знаком и более того, давно нравился. Ведь её перчатки дома тоже были из латекса и пахли примерно так же! Одно платье, будто специально для неё, оказалось розового цвета, короткое, с открытой спиной и без рукавов. Второе - черное, чуть более закрытое, тоже довольно простого фасона, вроде летнего сарафанчика с узенькой юбкой. Оба платьица были простенькими, без молний и застёжек. Ещё платья были очень короткими, и Люба даже ощутила на мгновение некоторое разочарование, она предпочла бы длинное платье, примерно как на блондинке с фотографии в интернете.
   "Ну, вообще-то дарёному коню..." - мысленно махнув рукой, она выжидательно посмотрела на Наташу. Та с интересом продолжала изучать платья. Внешняя сторона у них была блистающая и скользкая как шелк, а вот изнутри их резина была чуть матовая и, когда Наташа провела по внутренней стороне платья ладонью, рука ощутимо тормозила по ней, она как бы липла к поверхности.
   "Действительно, смазка здесь бы не помешала, несомненно, она поможет лучшему скольжению резины по телу при надевании платьев. Без смазки такое платьице вообще затруднительно будет натянуть, узкое больно!" - Наташа ещё раз провела ладошкой по скрипучей резиновой поверхности. Как у любых особ женского пола в подобной ситуации, вопрос - мерить или нет, даже не возникал в девичьих головках. Почти не задумываясь, какой цвет кому больше к лицу, Наташа решительно взяла себе черное платье. Люба облегчённо вздохнула! Она очень обрадовалась Наташиному выбору, так как очень боялась, что подруге тоже понравится розовое платье. Она даже собиралась в этом случае убеждать Наташу, что чёрный цвет ей идёт больше. Но, к её радости, этого не потребовалось. Так что, вздохнув ещё раз с облегчением, Люба взяла оставшийся розовый наряд. Затем они с Наташей разделись, нисколько не смущаясь друг перед другом, догола. Девочки вывернули платья наизнанку и, как и советовал Морфеус в письме, тщательно обрызгали спреем их матовую внутреннюю поверхность, повизгивая, когда холодные брызги из баллончика ненароком попадали им на тело. Потом, вывернув платья снова, стали надевать их на себя. Первое ощущение у Натальи было такое, словно она натягивает на себя лягушачью кожу, холодную и, теперь, вдобавок к этому, ещё и мокрую от спрея. Она невольно попискивала от леденящих кожу скользких прикосновений платья, ежилась, но упорно продолжала облачаться в скрипучую резину.
   "Пока только в этом и прав был Морфеус" - бормотала она при этом недовольным голосом - "то ещё удовольствие, надевать на голое тело этот латекс! Пока я только неприятные ощущения заметила. Так что пока всё равно ничего не понимаю. Ну что за радость все испытывают от ношения этой одежды? Какой-то презерватив, надетый на всё тело!" Люба молчала, почти не слушая недовольное Наташино бурчанье, она в это время тоже надевала своё платье и, в отличие от подруги, откровенно наслаждалась получаемыми ощущениями. Ей-то, как раз, доставлял неописуемое блаженство уже сам процесс облачения своего тела в гладкие нежные объятия розового латекса. Прикосновения холодной мокрой резины к тёплой коже Любе казалось самым приятным, что только могла она ощутить в этот момент. Дыхание у неё буквально замирало от восторга и наслаждения, и от резиновых холодных прикосновений щекотные мурашки снова бегали по её спине. С наслаждением натянув на себя розовую резину платья, незаметно для подруги она стала украдкой с удовольствием нежно поглаживать сквозь гладкий латекс своё тело, при Наталье всё же стесняясь себя откровенно ласкать. От спрея внутренняя поверхность нарядов стала скользкой, и хотя по-прежнему оставалась слегка липучей, резина платьев относительно легко соскальзывала по юным телам девочек, сразу плотно облепляя их кожу упругой и влажной, туго натянутой прохладной оболочкой. В конечном итоге ощущения от процесса облачения в резиновую одежду чем-то всё же понравились и Наташе, от холодной щекотки у неё даже почему-то пару раз сладко перехватывало дух. А потом ещё и тонкий латекс быстро нагрелся на её теле, и ощущения от стянувшей тело тугой резиновой плёнки сразу же стали казаться Наташе гораздо приятней. Ей это показалось похожим на то, будто кто-то невидимый нежно сжал всё её тело в своих упругих объятиях. И это новое чувство было приятным и даже как-то волновало Наташу. Надев, наконец, платья на себя полностью, подруги словно обрели вдруг вторую кожу, гладкую и блестящую. В то же время их собственная кожа уже через минуту почти перестала осязать надетые платья, едва только нежно стянувшая её тончайшая резина слегка нагрелась, и теперь малейший ветерок ощущался прямо на коже, словно на телах девочек и не было ничего надето. Странно, но Наташе показалось, что теперь её осязание, благодаря этой, натянутой поверх её кожи тончайшей резиновой плёнке чрезвычайно обострилось! Так оно и было, малейшее прикосновение к туго натянутому латексу остро ощущалось всей кожей! А ещё у подруг, впервые находящихся в одежде из латекса, появилось странное двойственное чувство обнажённости и защищённости тела одновременно. Впоследствии они убедились, что одежда из латекса, надетая на обнажённое тело, подобное чувство вызывает всегда, и девочки быстро полюбили это ощущение. Наташа, надевшая чёрное платье, первой подошла к большому зеркалу в прихожей и, сразу окончательно забыв обо всех своих неприятных ощущениях, возникших у неё поначалу при облачении в латекс, невольно залюбовалась на свое отражение, разглаживая резину на теле руками. Она выглядела теперь нисколько не хуже любой из "тех" фотомоделей. Платье идеально повторяло очертания её стройной фигуры, и лишь небольшие складочки на нем в отдельных местах слегка портили общую картину. Она продолжила тщательно разглаживать мельчайшие морщинки на поверхности хрустящей и попискивающей под пальцами резины, ровнее расправляя её на теле, и не прекращала этого занятия, пока платье не облекло её тело идеально гладкой сверкающей плёнкой. Теперь части её тела, скрытые латексом, казалось отлитыми из блестящего чёрного стекла. В ходе разглаживания резины на теле, у Наташи возникло ещё одно странное противоречивое чувство. Обтянутая идеально повторяющей очертания её фигуры тонкой резиновой оболочкой, собственная кожа казалось ей ныне на ощупь незнакомой и чужой. А её тело, казавшееся теперь ей самой неестественно упругим и скользким, при этом не узнавало сквозь резину прикосновений собственных рук, девочке постоянно чудилось, что её тело гладит кто-то посторонний. К тому же она окончательно убедилась, что чувствительность кожи, благодаря покрывающей её тугой латексной плёнке, действительно значительно возросла. От всего этого у Наташи всё то время, пока она разглаживала платье на себе, словно щекочущий холодный ветерок в животе гулял. Как будто там, легко махая крыльями, летала стая бабочек. Это ощущение было для неё новым и незнакомым, но сразу, вне всяких сомнений, показалось ей очень приятным и волнующим. Она почувствовала вдруг, что её лицо начало всё гореть, отчего-то внезапно раскрасневшись. Все эти, возникшие в связи с облачением тела в латекс ощущения, у Натальи возникли впервые в жизни. Она внимательно оглядела себя в зеркале ещё разок, поворачиваясь то так, то эдак. Теперь, когда на гладкой резине совсем не осталось складок, платье сидело на теле идеально, как ни один другой наряд. Даже самые обтягивающие кожаные мамины наряды не шли ни в какое сравнение с этим платьем! Наташа её теперь явно перещеголяла! Девушка ощутила гордость за себя. Почему-то собственный вид в зеркале снова вызвал у Наташи в животе сладкую дрожь. Она, глядя в зеркало на свою затянутую в сверкающую чёрную резину фигуру, вдруг ощутила себя отнюдь не взбалмошной студенткой, а совсем другим человеком. Она теперь ощущала себя властной и чувственной "роковой женщиной". Она немало таких уже видела на порносайтах - в чёрной коже или резине, с хлыстами и наручниками в руках. Теперь-то она сразу поняла, что это значит, и ей это ощущение понравилось! Одежда сама теперь диктовала ей этот образ и соответствующее ему поведение. Наташа почувствовала, что в платье она преобразилась не только внешне, но и внутренне. До глубины души удовлетворённая своим "роковым" видом, Наталья отвернулась от зеркала и, хотя этого вроде и не требовалось, по-хозяйски стала помогать расправить платье Любаше. Той, и без того возбуждённой процессом облачения в резиновый наряд, прикосновения рук Натальи к своему телу сквозь упругую резину понравились даже больше, чем до этого - собственные прикосновения. Стесняясь ласкать сама себя при подруге, Люба сразу же с наслаждением отдалась в строгие руки Наташи, по-кошачьи выгибаясь под малейшими их прикосновениями. Наташа сначала полагала, что Любаша, насмотревшись фотографий ласкающихся лесбиянок в интернете, теперь только изображает наслаждение, всего лишь дурачась, и играет роль нежного розового резинового ангелочка, жаждущего ласки от суровой подружки. Она охотно включилась в эту игру, и шутливо разглаживая тонкую резину на Любином теле, изображала всё ту же затянутую в чёрный латекс "роковую красавицу", благо это было ей совсем нетрудно, ведь Наташа себя именно таковой и ощущала сейчас. Прямо вот не хватало ей только какой-нибудь плётки в руках! Но постепенно она поняла, что Люба вовсе не дурачится, и по-настоящему наслаждается её прикосновениями к своему телу. Что это розовое нежное существо по-настоящему жаждет ласки от неё! И Наташе это оказалось очень приятно! Люба не сводила восхищённого взгляда с подруги, казавшейся в своей блистающей чёрной резине такой прекрасно-недоступной и властной! Ей так хотелось подчиняться этой новой, ставшей какой-то пугающе незнакомой в своём чёрном наряде подруге! Наталье тоже было приятно гладить тугое и скользкое в латексном платьице тело Любы, и то, что это доставляет взаимное удовольствие, ещё более воодушевило её. Незаметно для себя Наташа уже совсем всерьёз вошла в свой образ роковой красавицы и властной хозяйки. Вскоре она совсем перестала притворяться, что просто разглаживает несуществующие складки, и уже с нескрываемым наслаждением гладила своими ладошками заключённое в упругий латекс тело подруги. Процесс этот становился для Наташи всё более приятен, ведь тело подруги в резиновом платье стало каким-то непривычным, незнакомо тугим и гладким! К тому же Люба совершенно открыто просто упивалась происходящим между ними, она с наслаждением выгибалось, и блаженно жмурилась, словно большая резиновая кошечка. Только что не мурлыкала! Её гибкое блестящее розовое тело невольно хотелось бесконечно гладить и даже тискать и, Наташа просто не смогла удержаться, чтобы этого не сделать. Она, в конце концов, не выдержала и, шагнув совсем вплотную к Любе, нежно обняла её обеими руками. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, она крепко прижала к себе затянутую в аппетитный розовый латекс подругу. Сквозь тончайшую резину Наташа сразу ощутила жар её юного девичьего тела и его нежный трепет. А так-же кое-что ещё - твёрдые девичьи груди с твёрдыми горошинами сосков. И тонкий натянутый латекс ощущать их совсем даже не мешал. Возможно, что и напротив, ведь чувствительность кожи в этой тонкой резине даже повысилась. Ей и самой внезапно стало трудно дышать, и она почувствовала, как между ног у неё стало вдруг жарко и влажно. Люба подсознательно, вероятно уже давно ждала подобных действий от Наташи, она тоже с готовностью обняла и нежно прижала к себе тело подруги, туго обтянутое блестящей чёрной резиной. Они и раньше в шутку обнимались, в том числе даже в душе, будучи совершенно обнажёнными, но ощущений, подобных теперешним, у Любы с Наташей это прежде никогда не вызывало. Они слегка отпрянули, оставаясь рядом. Их маленькие груди соприкоснулись и сквозь глянцевую резину платьев у обеих подружек отчётливо проступили напрягшиеся и затвердевшие бугорки сосков, подтверждая их сексуальное возбуждение. Девушки невольно стали тереться грудью и животиками друг о друга. Наслаждение от скольжения гладкой резины по соскам, казавшимся обнаженными, несмотря на обтягивающую их тончайшую резиновую оболочку, было пронзительно сладким, от него у обеих девочек сразу ослабели ноги, и участилось дыхание. Они вынуждены были перейти для удобства на диван, где продолжили тереться затянутыми в латекс телами. Руками они тоже продолжили ласкать тела друг друга сквозь скользкую шелковистую резину. Всё это время подруги не сказали друг другу ни слова, и только всё тяжелей становилось их дыхание. Да им и не нужны уже были слова! Ощущения от прикосновений рук к телу сквозь платья казались всё более приятными и возбуждающими, сильней и сильней будоража подруг. Обтянутые гладким латексом, их собственные тела казались им теперь незнакомыми и прекрасными, совершенными, словно античные статуи, отлитые из некого гибкого металла. Девочкам теперь сразу стали понятны все виденные ими в интернете фотографии, на которых красавицы в резиновых нарядах с наслаждением обнимались и гладили друг друга. Это поистине оказалось восхитительно сладостным занятием, и подруги нисколько не смущаясь, занялись тем, что уже было им так знакомо по тем фотографиям теоретически - лесбийской любовью. Они ни о чём не договаривались, просто делали то, что хотелось делать в данный момент. Несмотря на то, что девочки никогда в своей жизни ещё не занимались лесбосом, да и никогда не планировали этого, они благодаря интернету оказались весьма сведущими в этом деле. По крайней мере, представляли себе - что, где, куда и как. Ну, а практические действия им подсказывали теперь их собственные разгорячённые тела, затянутые в прохладный тонкий латекс. Сначала они сидели, обнявшись и лаская тела друг друга, затем и вовсе легли. Латекс, легонько стиснувший в своих нежных объятиях их юные стройные фигурки, странным образом волновал подруг, у обеих по-прежнему было ощущение, что их тела ласково сжимает в своих объятиях невидимый любовник, и в непроизвольном порыве неожиданно губы девушек слились для поцелуя. Подруги и раньше часто целовались при встречах и расставаниях, но, на сей раз, всё было совсем по-другому. Это был отнюдь не дружеский поцелуйчик! Их губы соединились в страстном поцелуе любовников! Не в силах уже остановиться, подружки всё сильней терлись друг о друга обтянутыми скользкой хрустящей резиной телами. Их руки инстинктивно скользнули друг другу под подолы коротеньких платьев. Теперь их радовало, что платьица настолько коротки. Там пальцы девочек сразу нашли друг у друга нежные, слегка поросшие волосиками сочащиеся влагой бутончики, давно жаждущие, чтобы их погладили и поцеловали. Вот теперь, наконец-то, Наталья окончательно поняла, почему у тех девушек на виденных ею фотографиях было такое наслаждение на лицах! Она сама, наконец, таки ощутила его! Некоторое время подруги гладили и ласкали киски друг другу руками. Но по мере продолжающего расти возбуждения, им и этого стало уже мало. Девочки были теперь уже совсем не в силах противиться своим желаниям, тем более что эти желания у них совпадали, и они прекрасно знали, что им надо делать дальше. В интернете подружки уже не раз рассматривали на фотографиях во всех подробностях, как совершаются подобные дела. Там были целые серии этих фотографий, по которым можно было подробно проследить всю последовательность действий в подобных случаях. Подругам не требовалось изобретать что-то новое! И они оказались неплохими ученицами. Люба скользнули по подруге вниз, принимая так называемую позу "шестьдесят девять", и Наташа уже через мгновение содрогнулась от совершенно нового для неё наслаждения, ощутив нежный язычок подруги на своей давно жаждущей ласки, истекающей соком киске. Она ответила не менее нежным поцелуем в оказавшийся спустя секунду перед её губами розовый влажный бутончик подруги, и сразу ощутила сквозь тонкую резину платья сладкую ответную дрожь её тела. Эта дрожь показалась сказочно приятной и ещё больше взволновала Наташу. Она, словно не раз уже до этого занималась подобными вещами, быстро нащупала кончиком остренького язычка тугой бугорок Любиного клитора и нежно его затеребила. Подруга сразу же блаженно застонала в ответ. Вслед за этим Наталья вновь ощутила её ответную ласку на собственном клиторе и тоже невольно охнула от наслаждения. Это было совсем непохоже на то чувство, которое она испытывала во время своих недавних неудачных опытов по мастурбации! "Так вот оно что! Надо было настроиться! А я то, вот дура-то была!" - Наташа тут же забыла об этой, промелькнувшей в её голове на переферии сознания мысли, и задышала часто-часто. Снова и снова подруги целовали и ласкали друг друга подобным образом, давно уже будучи не в силах остановиться. Скоро их дыхание еще более участилось и, внезапно для себя, они почти одновременно содрогнулись, тесно сплетя свои туго обтянутые резиной тела в сладостных судорогах оргазма, уже знакомого Любе, но первого в Наташиной жизни. Правда, и Любины ощущения в этот раз были гораздо острее и ярче, то ли оттого, что на сей раз, её клитор ласкала подруга, а не она сама, то ли оттого, что на сей раз, всё её тело нежно стягивал гладкий восхитительный латекс, столь давно ею вожделённый. А, скорее всего, все эти ощущения у неё превосходно дополняли и изрядно усиливали друг друга. Последовавшее после оргазма приятное расслабление постепенно перешло у подружек в дремоту, и девочки, незаметно для себя, так и заснули на диване в своих латексных платьицах, по-прежнему нежно обнимая друг друга.
   Спали они недолго, возможно, всего около часа. Проснувшись, подруги обнаружили, что уже с минуты на минуту может вернуться домой отец Наташи. Кожа у обеих подружек слегка зудела и немного чесалась под плотно прилипшей к ней резиной.
   "И с этим не обманул Морфеус!" - хмыкнула Наташа, безуспешно пытаясь почесаться сквозь тугую резину платья. Девушки глянули друг на друга и, не сговариваясь, бросились в ванную комнату, чтобы там переодеться и умыться к приходу Наташиного родителя. Вот тогда-то они и обнаружили, что попались в умело расставленную для них Морфеусом западню. В красивую и упругую - резиновую западню. Этой западнёй для них неожиданно стали их собственные наряды! Оказалось, что платья из латекса, пока подруги спали, не прилипли, а намертво приклеились к их коже, став с ней единым целым. От них теперь, действительно, было не оторваться, как и обещал Морфеус в своём письме! Физически было не оторваться! Более того, выяснилось, что теперь невозможно подковырнуть ногтями даже краешек резины, фактически ставшей отныне неотделимой частью их тела, их второй кожей. Наверное, оттого, что платья приклеились к их телам, девочки и ощущали теперь этот зуд. Все попытки подружек отлепить резину от своего тела вызывали лишь острую боль, словно они пытались содрать с себя собственную кожу. Встав затем под душ, Наташа с Любой быстро убедились, что это тоже бессмысленное занятие. Ни горячая вода, ни мыло, ни шампуни - ничто не помогало отклеить платья от кожи ни на один миллиметр. Вода весело стекала по скользкой сверкающей резине, даже и не думая проникать под нее. Вот тут уже настоящий ужас охватил подружек.
   "Сейчас заявится мой отец, и что он увидит? Почти голую дочь с такой же подругой, одетых в обтягивающие резиновые платьица самого развратного вида? Что он о нас после этого может подумать? И как теперь вообще объяснять родственникам, да и вообще всем окружающим, почему мы обе так странно одеты?" - Наташа находилась на грани истерики. Ей казалось, что теперь любой человек, увидевший их в этих обтягивающих резиновых нарядах, моментально догадается об недавних лесбийских забавах подружек. Платье казалось Наталье в этот момент равнозначным прилепленному у неё на лбу объявлению о том, что она сегодня стала лесбиянкой, при том объявлению, написанному крупными буквами. И снять ей с себя теперь это объявление было, похоже, невозможно!
   "Ну, Морфеус! Ну, редиска! Это же надо такое устроить! Если я до тебя только доберусь...." - Наталья погрозила кулаком компьютеру. Она готова была сейчас голыми руками придушить "шутника".
   "Да ладно тебе! Что твой отец подумает? То, что произошло у нас, про то и подумает! Только зачем ему всё это видеть-то? Это же не смертельно! Можно попытаться спрятать на какое-то время эту нашу резиновую "кожу" под обычной одеждой. Никто и не заметит ничего! Резина же тоненькая и подолы у платьиц короткие, их даже в джинсы можно убрать. А там, возможно, всё же получится изобрести способ стянуть с себя эту предательскую резину!" - Люба, как всегда, оказалась менее эмоциональна, и гораздо более рассудительна, чем подруга. Отчего-то у неё ужас от невозможности снять с тела резину платья вместо паники вызывал ощутимое сексуальное возбуждение. Если бы не возможное скорое возвращение Наташиного отца, Люба сейчас вообще охотней всего возобновила бы любовные игры с подругой. Успокаивая запаниковавшую Наталью, она сама уже деловито надевала поверх резины платья свою белую блузку. В её предложении был несомненный резон. Вместо того, чтобы бесцельно метаться по квартире и рвать на себе волосы, Наташа тоже поспешно стала рыться в залежах одежды в шкафу. Надеть свою обычную одежду прямо поверх обтянувшей их тела резины оказалось неплохой идеей. Впрочем, сразу выяснилось, что всю одежду поверх платьев не надеть, ведь приклеившиеся к ягодицам и ногам резиновые подолы не давали теперь возможности надеть колготки и трусики. Когда этот неприятный факт обнаружился, это снова испугало и без того пребывающую в ужасе от своего безвыходного положения Наташу. Но, одновременно, по непонятным для неё причинам, это обстоятельство ещё и как-то взбудоражило её. Без трусиков обеим подружкам ходить было непривычно, прохладный воздух при каждом движении щекотно овевал их маленькие девичьи киски, всё больше наэлектризовывая этим подруг. Да и невозможность снять эту страшно возбуждающую их своим неотвратимым пленом одежду по-прежнему волновала обеих девочек. В отличие от Натальи, Люба при том испытывала довольно смешанное чувство - её, разумеется, тоже переполнял ужас от невозможности снять с себя это розовое платье и, одновременно, она не хотела, чтобы заканчивалось это наслаждение от самого ощущения нежно сжимающей её тело гладкой упругой резины. Она с удивлением осознала, что вообще-то в глубине души ей совсем не хотелось бы расставаться с пленившей её тело в своих объятиях резиной в ближайшее время! Ей очень нравилось её вынужденное продолжение пребывания в этой резиновой коже! И сознание того, что платье не снять, вызывало у Любы приятное нарастающее щекотное ощущение в животе, постепенно заглушающее в ней последние крохи испуга. Но и к Наташе, напуганной гораздо более подруги, постепенно тоже стало снова возвращаться столь приятно ощущаемое всей её кожей, сладостное ощущение этого гладкого резинового объятия. Пленившего столь неожиданно её нежное юное тело так надёжно и надолго. И с каждой минутой это ощущение ей тоже становилось всё приятней и приятней, скоро ей уже снова казалось, что это не платье, а невидимый любовник бережно и нежно обнимает её всю. А следом за этим к ней вернулись и остальные ощущения, которые вызывал у неё новый наряд. По мере того, как проходил испуг, Наташа опять начала всё сильней ощущать себя всё той же роковой красавицей в неприступной и непроницаемой чёрной резине. И это ощущение вновь начинало всё сильней доставлять Наталье странное, почти болезненное наслаждение и снова вызвало у неё сладкое томление внутри. Отца всё не было, а вот возбуждение обеих подруг постепенно всё больше нарастало. И когда отец Наташи позвонил, сообщив, что опять задерживается, девочки ощутили явное облегчение. Они немедленно, не сговариваясь, дружно снова разделись. Опять оставшись только в своих сверкающих резиновых нарядах, они сразу обнялись и, даже не сговариваясь, немедленно прошли к дивану. Впрочем, в глаза они друг другу при этом почему-то смотреть пока стеснялись. По крайней мере, Наталья отчего-то отвела глаза в сторону, да и Люба потупила взор. Тем не менее, они незамедлительно стали на диване вновь легонько тереться грудью друг о друга, а потом, снова разгорячившись, перестали друг друга стесняться, и опять обнялись и слились в поцелуях. Их маленькие розовые бутончики между ножек опять набухли влагой и запульсировали в ожидании ласки. Люба уже привычно развернулась к ногам подруги и скользнула по чёрной резине её платья вниз. Там она сразу с наслаждением слизнула язычком горячую влагу, сочащуюся из Наташиной киски и, ощутив ответную ласку на своём клиторе, тихо застонала в наслаждении. На этот раз девушки ласкали друг друга уже более умело, и смогли растянуть взаимное наслаждение на более долгое время. Наконец, новый взаимный оргазм вернул их все же к реальности. Конечно, они убедились, что платья почти не были видны из-под обычной одежды. Но, резина под одеждой при каждом движении еще и предательски скрипела и похрустывала, как свежевыпавший снежок, казалось, эти звуки будут слышать все вокруг и сразу догадаются об их резиновом происхождении. Подругам казалось, что из-за этого всем сразу станет известно о резине, скрытой под одеждой на их телах. А следом все вокруг сразу догадаются и о лесбийских играх подружек! Подобные умственные построения казались в данный момент девочкам совершенно логичными. По крайней мере, Наташе и Любе вся подобная роковая цепочка, неумолимо их разоблачающая, казалась естественно проистекающей из услышанного окружающими людьми попискивания и хруста резины под их верхней одеждой. Нужно было срочно что-то с этим делать. Наташа в задумчивости машинально подошла к компьютеру и зашла в чат. И сразу обнаружила там Морфеуса.
   -"Ну что, прилипли? Я же вам честно писал, что вам от платьев будет не оторваться!"
   -"Изверг, ты чего с нами сделал? Нам что, так и ходить теперь в этих презервативах всю оставшуюся жизнь? Как нам теперь их с себя снять - эти твои резиновые платья?"
   -"Фу, зачем так грубо? Разве вы не красиво выглядите в этих платьях? Платья эти теперь не мои, а ваши. И не резиновые они, а латексные. И никак вам их с себя не снять! Я ведь вам всё открытым текстом писал! И не надо на меня напраслину возводить, ничего я с вами не делал. Меня с вами даже рядом не было. Вы сами себя в латекс запаковали. И клеем сами его намазали! И ещё дождались, пока клей высохнет! Разве не так?"
   Впрочем, это всё и без Морфеуса было ясно. Только теперь девочки, наконец, узнали от него, что спрей, которым они так тщательно обработали платья изнутри, это никакая не смазка. Они узнали, что это новейший медицинский клей для заклеивания порезов и приклеивания донорской кожи при ожогах. Если бы они не поленились, и сразу прочитали и перевели текст на баллончике, могли бы узнать об этом заранее.
   "Говорила мне мама, учи лучше английский язык!" - буркнула Люба.
   Морфеус с удовольствием сообщил подругам, что этот клей после высыхания невозможно ничем растворить, но зато через неделю он сам собой рассосется и, тогда платья легко снимутся.
   -"Бросьте, не обижайтесь на мою небольшую новогоднюю шуточку!". "Ничего себе шуточка!" - невольно пробормотала Наташа - "Вот мой папа и моя мама её оценят-то, ежели узнают!"
   -"Я вам сразу написал, что неделю меня вспоминать будете! Я был прав? А теперь, пока латекс приклеен и не снимается, советую вам веселиться и не расстраиваться по таким пустякам. Как новый год встретите, таким он весь у вас и будет!"
   -"Это что же, получается, мы весь год теперь в резине будем ходить?" - невольно подумала Наталья, прочитав эти строки. "Хотя, - ещё немного подумав, решила она - возможно, это не так уж и страшно". Наташе уже определённо нравилось ощущать на своём теле гладкий нежный латекс. Про Любу и вовсе не стоило говорить, та просто тихо млела в своём розовом платьице.
   -"Знаете что, морковки резиновые? Вы только не режьте латекс, это вам ничего не даст, только ещё поранитесь нечаянно и платья испортите. А вот если платья в целости через неделю снимете, я вам ещё по одному латексному наряду подарю. Притом, вы сами выберете себе любые - из моей коллекции. И на сей раз, они будут без всякого клея, честное слово! Ладно, до связи!" - Морфеус, как обычно, внезапно покинул чат.
   Платье из латекса Наташе, несмотря на возникшие проблемы, а может как раз благодаря их наличию, нравилось всё больше, а Люба и вовсе от объятий латекса в блаженном трансе пребывала, так что получить по одному платью навыбор показалось подругам очень неплохой идеей. Да и надетые сию минуту на них им останутся. Итого, по два платья за неделю, проведённую в латексе. Вполне справедливо, если подумать. То, что резина приклеилась к их коже не на всю жизнь, как с перепуга думали поначалу подруги, а всего на неделю, тоже утешало.
   "Ну что такое неделя по сравнению со всей жизнью? Так, пустяк, мгновенье!" - с деланным весельем заметила Наталья.
   "Ага! Только как провести неделю в резиновом платье, чтобы вокруг тебя никто этого не заметил? Скрипит этот латекс при каждом движении, как не знаю что! Да и жарко в этой самой резине, притом уже сейчас, после пары часов её ношения! Ты хоть представляешь, Натаха, что будет дальше?" - возразила Люба. Сама-то она уже более-менее отчётливо себе представляла, каково им будет дальше, в этом она уже имела некоторый опыт, полученный ею в давешние две ночи, проведённые завернувшись медицинскую резиновую клеёнку. И Люба прекрасно понимала, что даже целая ночь, проведённая в резине, из которой можно при большом желании выбраться в любую секунду, это всё же совсем не то, что целая неделя в платье из латекса, которое невозможно снять даже при всём своём желании. От одной мысли об этом ей становилось жутковато. Но как раз именно эта жуть сразу и отзывалась сладким щекочущим холодком в животе у Любы.
   "Ладно, платья скрывают не всё тело, так что есть надежда, что выдержать неделю заключения в латексе будет не слишком мучительно. И потом, Морфеус говорил, что латекс немного пропускает воздух!" - успокоила себя мысленно Люба. Впрочем, если вдуматься, выбора у девушек всё равно ведь не было, им оставалось в любом случае только терпеть, поскольку латекс приклеился к их коже насмерть, и подруги в этом уже убедились. Надо было ещё суметь замаскировать резиновую поверхность на теле так, чтобы её не было заметно даже с близкого расстояния. Наташа ещё немного покопалась в своём шкафу с одеждой, прикидывая на себя то одно, то другое и, наконец, подобрав себе самый подходящий наряд, надела поверх своего резинового платья толстый свитер с высоким воротом и длинную черную кожаную юбку-годэ. Идея с юбкой из кожи оказалась особенно удачной, теперь скрип и шуршание резины, если не вслушиваться, можно было принять за звуки, издаваемые юбкой. Правда, покрытое резиной тело, стало непривычно скользким, и свитер, одетый навыпуск, при наклоне легко соскальзывал по гладкой резине платья к голове, обнажая Наташину затянутую черным латексом талию. Так что теперь Наташа опасалась резко наклоняться. Да ещё юбка всё время норовила сбиться набок, скользя по гладкой резине на бёдрах и талии.
   "Ладно, сойдёт! Думаю, эта маскировка на первое время сгодится, если не маячить всё время перед родителями и не скрипеть этой резиной у них над самым ухом!" - сказала Наташа, осторожно покрутившись немного перед зеркалом. Подумав ещё немного, она поверх свитера затянула на талии широкий кожаный пояс.
   "Во, теперь полный порядок!" - Наталья несколько раз резко крутанулась у зеркала и снова пару раз наклонилась. Действительно, свитер теперь не соскальзывал, юбка тоже оставалась более-менее на месте, и можно было почти не опасаться, что кто-нибудь нечаянно заметит обтягивающую её тело чёрную резину.
   "А мне-то чего делать?" - Люба задумчиво обозревала свою одежду, в которой она пришла к подруге. Люба совершенно не представляла теперь, как ей всё это надеть.
   "Надевай как-нибудь то, в чём пришла, и беги скорее домой, пока твои родители не пришли! Там придумаешь чего-нибудь!" - Наташа была совершенно уверена, что у подруги тоже найдётся что-то в гардеробе, подходящее для маскировки. У той такой твёрдой уверенности не было, но просить вещи у Натальи она стеснялась. Немного помучившись, Люба всё же надела, как смогла, свою одежду поверх пленённого резиной тела и помчалась домой, надеясь успеть до прихода родителей, собиравшихся после работы зайти к друзьям в гости. По опыту Люба знала, что в таких случаях родителей раньше часа ночи можно не ждать, но рисковать не хотелось, и она спешила. К счастью, подол ее розового платья был короткий и эластичный. Она смогла натянуть на себя джинсы, в которых пришла, хотя идти в них по улице оказалось не очень удобно из-за натянувшейся резины подола. Дома к Любиному облегчению, действительно никого ещё не было. Она спешно скрылась в свою комнатку и разделась. Помимо сопровождавшего каждое ее движение и казавшегося Любаше оглушительным, скрипа и шороха резины, яркое розовое платье явственно просвечивало через надетую на ней тонкую белую блузку, а проходящий вокруг шеи ремешок и вовсе предательски выглядывал из-под воротничка. К счастью у Любы тоже имелась теперь юбка из кожи, купленная на днях в сэконд-хэнде, в ней теперь и предстояло ходить всю неделю, чтобы тоже хоть немного маскировать издаваемый резиной шум. Впрочем, Люба в ближайшие дни большую часть времени рассчитывала находиться у подруги, тем паче, что у той родители улетали отдыхать за границу на все праздники. Тонкий плотный свитер-"бадлон" с высоким воротом довершил наряд, надежно спрятав под собой, и резиновый ремешок на ее шее и ярко-розовую резину платья, туго охватившую небольшой Любин бюст. Она ещё раз оглядела себя в зеркале и, удовлетворённая своим видом, легла на диван у телевизора. И даже попыталась его смотреть. Однако смотреть телевизионные передачи в этот вечер, по понятным причинам, у Любы получалось плохо. Её тело по-прежнему ощущало на себе спрятанную под одеждой резину платья, нежно стянувшую своей влажной поверхностью кожу, и это само по себе уже невольно будоражило и волновало девочку, ей сладостно было ощущать свой стан в упругом плену гладкой резины. К тому же у неё под юбкой при малейшем движении возникал лёгкий ветерок, всякий раз легонько овевая своим прохладным дуновением её обнажённую влажную киску, словно напоминая ей этим о сегодняшних любовных утехах с подругой. Да и свитер, скользя при малейшем движении по гладкому латексу, щекотал туго обтянутую резиновой пленкой грудь. Люба невольно всё время ёрзала и изгибалась, лёжа на диване напротив телевизора, чтобы усилить удовольствие, получаемое от стягивающего кожу латекса и прикосновения сквозь него одежды. Она поминутно просовывала руку под свитер и поглаживала своё затянутое в скользкий латекс тело. Похрустывание складочек платья, возникающих на резине при малейших изгибах тела, ей были очень приятны, тоже ежесекундно напоминая, что это именно платье из латекса, а не что-то другое, нежно сжимает своими влажными объятиями её кожу. Наконец она поняла, что больше не в силах выносить в бездействии получаемое ею наслаждение от стесняющей тело резины и, пройдя в ванну, скинула там с себя одежду, оставшись лишь в своей новой резиновой "коже". Она пошла туда из-за зеркала, уж больно хотелось снова посмотреть на себя. Люба уже и так была возбуждена, а вид собственной фигуры, гладко обтянутой блестящим розовым латексом, ещё более взбудоражил девочку. Едва увидев своё отражение в висящем в ванной большом зеркале, Люба ощутила новую щекочущую волну у себя в животе. Её киска моментально стала совершенно горячей и влажной. Люба, не спеша и с наслаждением, дополнила нынешний наряд своими любимыми розовыми резиновыми перчатками, которые не забыла захватить с собою из своей комнатки. Её возбуждение при этом возросло ещё больше. Затем девочка стала с медленно гладить свои обтянутые скользким латексом ягодицы, потом живот и грудь. Её руки в перчатках легко, как намыленные, заскользили по гладкой поверхности платья. Соски опять явственно проступили сквозь тонкую резину, словно приглашая их потрогать. Приглашение это было немедля с энтузиазмом принято их обладательницей. Все больше распаляясь, Люба ласкала свое тело сквозь тонкую резиновую пленку, легко представляя себе теперь, что это уже не собственные руки ласкают её тело, а Наташины. Она вспоминала затянутое в блестящий чёрный латекс гибкое сильное тело подруги, и от одного только этого воспоминания сразу же сладко сосало в животе. Наконец рука Любы почти непроизвольно соскользнула под подол и сразу оказалась там между слегка раздвинутых ног, затеребив все больше выступающий между нежных розовых губ ее киски давно набухший бугорок клитора. Едва коснувшись его своими гладкими резиновыми пальчиками, девочка сразу же невольно сладко застонала. Она продолжала теребить и ласкать свой клитор все быстрее и стонать всё слаще, и так до тех пор, пока не разрядилась очередным, уже третьим за этот день оргазмом. Люба теперь окончательно осознала, что ощущать на своем теле слегка стягивающую кожу прохладную шелковистую резину, чуять ее запах, слышать легкое похрустывание мелких складочек и морщинок, возникающих при любом движении, является для нее уже само по себе наслаждением. Всё это всегда будет ассоциироваться теперь с первыми в ее жизни оргазмами и первым опытом женской любви. А ещё поняла, что любит Наташу, любит уже не только как подругу, но и как любовницу. Но, Люба была в этот вечер не одинока в своих ощущениях, испытываемых ею от ношения латекса на теле. Если бы она в этот момент заглянула в комнату Наташи, то увидела бы содрогающуюся в оргазме подружку, также ласкающую свое юное тело сквозь гладкий упругий латекс. В Наташином сознании первые оргазмы после сегодняшних забав с подругой тоже неразрывно соединились с ощущениями, которые дарил ей нежно охватывающий тело латекс. Ощущение от находящегося в упругом резиновом плену тела всё больше ей нравилось. А коль снять латекс не представлялось возможным, Наталья тоже, как и Люба, постоянно ощущала его нежное давление на кожу и так же, как подруга, поневоле медленно в нем "закипала", пока не достигла точки, после которой уже не могла не начать ласкать свое тело. И она занялась этим, не испытывая ни малейшего смущения. Тем более что ей хотелось убедиться, что она теперь всё правильно поняла, и ныне при мастурбации её не ожидает неудача, как в тот первый раз. Поначалу Наташа стала легонько поглаживать слегка похрустывающую под её пальцами резину на животе и талии, потом почти непреднамеренно коснулась затвердевших сосков и сразу вздрогнула от пронзившей её волны острого наслаждения. Невольно захотелось повторить прикосновение, чтобы испытать такое ощущение ещё раз. Она убедилась, что это наслаждение от прикосновения сквозь тонкую резину платья к соскам ей хочется испытывать без конца. Некоторое время Наташа играла своей туго затянутой в чёрную резину грудью, незаметно для себя всё более возбуждаясь при этом. Скоро она поняла, что ей стало этого уже мало, её киска просто истекала горячей влагой смазки. Наташа робко коснулась её рукой. На сей раз, ощущение оказалось совсем не таким, как при первом неудачном опыте, когда она пыталась себя ласкать пару недель назад. Теперь Наташа испытала от своего прикосновения острое наслаждение, вероятно, такое же, что испытывали те девицы с фотографий в интернете. И собственные ощущения Наташе понравились, это было несомненно! Она стала уже смелее ласкать свою крошечную киску, не оставляя своим вниманием при этом и грудь. Дыхание девушки понемногу стало частым и прерывистым, затем Наташа начала и вовсе легонько постанывать от наслаждения. Лишь последовавший вскоре оргазм дал ей облегчение от накопившегося напряжения. Хотя, как потом выяснилось, ненадолго.
  
   3.
  
   Любашины родители в этот вечер пришли очень поздно и не слишком "доставали", только задали несколько вопросов об начинающейся у студентов после нового года сессии и сразу пошли спать. Так что Люба, вскоре после их прихода, минутку помаячив у них на глазах, тихо "слиняла" из общей комнаты к себе, сказав, что устала и хочет спать, что было неудивительно для позднего времени. Она мысленно ещё раз поблагодарила себя за то, что предусмотрительно "выбила" себе это крошечное помещение. Теперь эта личная комнатка дала возможность Любе избежать немедленного разоблачения и скрыть своё облепленное резиной тело от посторонних взглядов, когда она ложилась в постель. Она тихонько разделась, выключила свет и юркнула под одеяло. Резина оглушительно скрипела при каждом движении, но, похоже, никто не прислушивался к звукам, доносящимся из кладовки. Тем более, что дверь выходила в прихожую, где ночью никто не ходит. Так что теперь Люба лежала под одеялом в своей клетушке в полной темноте, тщетно пытаясь заснуть, и героически пытаясь не замечать лишающие её душевного покоя ощущения от своего плененного гладкой резиной тела. Тугая резиновая преграда, отделявшая теперь Любину кожу от шершавой простыни, вызывала у неё странное непривычное чувство изолированности от окружающего, но всё же это ощущение было скорей приятное. В то же время туго натянутая резиновая "кожа" делала её тело непривычно чувствительным к малейшему прикосновению. И снова она не удержавшись, стала себя сначала просто трогать, а затем уже и поглаживать сквозь туго натянутую на теле гладкую резину, да иначе было и не заснуть, слишком волновали ощущения от нежно стягивающего её стан платья. Вначале она гладила себя голыми ладошками, но потом, ощущая растущее возбуждение, снова не удержалась и надела резиновые перчатки. И без того сладкие ощущения от прикосновений к туго натянутой на теле резине стали уж и вовсе упоительно приятными. Немного погодя Люба тихо выскользнула из постели и достала свои резиновые "простыни". Постелив их, она, стараясь не шуметь, нырнула в объятия холодной резины. Возникшие ощущения доставили Любе такое наслаждение, о каком она и не мечтала! Описать свои чувства она, пожалуй, просто не смогла бы! В человеческом языке нет слов, которыми можно было выразить, что именно Люба испытала. Разгоряченное под давно не снимавшимся латексом тело особенно остро ощущало сквозь тонкую плёнку платья холодную гладкую резину клеёнки. Тело в латексе легко скользило по её ровной поверхности, совершенно не прилипая к ней. Люба заёрзала в окружении леденящей тело резины, закручиваясь в неё поплотней. Теперь, в скользком платье, это оказалось сделать сложнее, чем раньше. Перед её закрытыми от наслаждения глазами сразу же снова замелькали виденные в Интернете красавицы в латексных нарядах, потом Наташа в лоснящейся чёрной резине.... Одна Любашина рука уже привычно затеребила напрягшиеся соски, другая соскользнула между ног к опять уже истекающей соком киске. Её тело, скрипя резиной, выгнулось в наслаждении и всё затрепетало. Она незаметно для себя стала легонько постанывать, перекатываясь по постели с боку на бок и уже не замечая, как громко хрустит и поскрипывает своим резиновым нарядом и шелестит резиновыми простынями. Каждое мгновение дарило всё новую волну наслаждения и, одновременно росло напряжение во всём теле. Потом ещё миг, взрыв и - снова сладкое падение в бездну.... Девочка прислушалась. Кажется, издаваемого ею шума никто не услышал. Во всём организме теперь ощущалась лёгкость и приятное расслабление, Люба повернулась на бок и, наконец, смогла уснуть. Она даже не заметила, как это произошло. Сны свои она запомнила смутно, но они носили явно эротическую окраску, а вот последний сон запомнился довольно хорошо. В этом сне какой-то человек, с чёрным резиновым лицом и сам весь обтянутый с ног до головы чёрной сверкающей гладкой резиной, или вовсе сделанный из неё, обнимал и нежно ласкал Любу. Он вроде был чем-то похож на Наташу, но, как это часто бывает во сне, Люба точно знала, что на самом деле этот человек и есть Морфеус. В его объятиях ей было страшно и в то же время как-то уютно и жутковато-приятно. Потом тело этого резинового человека, обнимающего Любу, вдруг начало делаться все тоньше и шире, стремительно превращаясь в тонкое широкое резиновое полотнище, укутывающее и упруго сжимающее её тело со всех сторон. Пытаясь вырваться, Люба во сне в ужасе забилась в сжимающемся вокруг неё всё туже резиновом плену, но как это часто бывает во снах, не могла даже шелохнуться. А резина вокруг неё смыкалась всё плотней и эта неволя тоже порождала острую волну щекочущего ужаса, но вместе с тем дарила пленнице небывалое по силе наслаждение. Одновременно Люба чувствовала в этом сне, как спеленавшая её по рукам и ногам гладкая резина, по-прежнему оставаясь Морфеусом, стала ласково гладить соски её грудей, а потом и клитор. Стало ещё приятней, так приятно, что от этого она внезапно проснулась. Пробудилась Люба сексуально очень возбужденной, и только тогда обнаружила, что это она сама вновь себя ласкает через всё так же туго сжимающий её тело латекс платья. Не Морфеус, превратившийся в резиновое полотнище, а постеленная ею самой вечером резиновая клеёнка, как и в предыдущие ночи, плотно спеленала всё её тело. Любины руки по-прежнему обтягивала резина так и не снятых перед сном перчаток и у девочки промелькнула шальная мысль, что, раз уж она их всё равно забывает снять, их тоже можно было бы приклеить тем спреем. Да и прорезиненную простыню.... Хотя нет, с клеёнкой, это будет уже чересчур! Надо ведь в туалет как-то ходить, есть, умываться.... Тем не менее, одна только мысль о подобном сразу отозвалась новой щекочущей волной в животе и, ещё более распалила девочку. Правда, она уже поздней, за завтраком, сообразила, что и приклеенные к рукам перчатки потом будет нереально спрятать от окружающих, но эта идея всё равно отложилась где-то в глубине сознания. А пока Люба, лёжа в постели вся замотанная в резину, будучи уже не в силах остановиться, продолжила начатое во сне дело. Скоро она снова стала выгибаться и ворочаться в постели, распаляясь ещё больше. Хотя она при этом старалась производить минимум шума, ей это довольно плохо удавалось. Трудно себя контролировать, находясь в подобном состоянии. И опять все закончилось восхитительным оргазмом, снявшим переполняющее Любу напряжение. Отдышавшись, она стянула, наконец, с рук влажную резину перчаток и, выпутавшись из резиновых простыней, встала с постели. Тело девочки уже почти сутки находилось под не пропускающей воздух резиной. Да ещё эта ночёвка в резиновой постели! В этих условиях тело Любы усиленно потело, но приклеившаяся к коже резина не пускала влагу, и та возвращалась обратно в тело. В результате кожа под платьем за ночь набухла, и резина на ней натянулась ещё туже, всё более ощутимо стягивая ее. Ощущение было приятно-возбуждающим и одновременно, тяжелым. Снова поспешно надев свитер и кожаную юбку, резиновая невольница тихонько прошла в туалет и ванну. Там её ждали новые нелегкие испытания. Приклеившийся к ногам и ягодицам подол платья очень мешал, не давая сесть на унитаз, но к Любиному счастью, резина оказалась весьма эластичной и в конечном итоге девочка сумела приноровиться и сделать то, за чем пришла. С содроганием она вспомнила, что у Наташи платье длиннее и мысленно посочувствовала ей. Впрочем, потом она узнала, что Наташино платье растягивалось не хуже её собственного и, подруга тоже, хотя и с большим трудом, справилась утром с возникшими у неё проблемами. А пока Люба вышла к завтраку, пребывая в ужасе, что кто-нибудь всё же непременно догадается об её оклеенном резиной теле. Но, именно этот ужас и то, с чем он связан, сексуально будоражил и возбуждал её. А резина на Любашином теле между тем, как специально, оглушительно скрипела и хрустела при каждом движении, а когда садилась за стол, и вовсе громко пискнула. Было просто удивительно, как отец с матерью ничего не заметили, но, тем не менее, завтрак прошел, как обычно. Снова были привычные разговоры о нехватке денег, о приближающихся новогодних праздниках, к кому можно пойти в гости, на другие обыденные темы, потом папа уткнулся в телевизор с утренними новостями, а мама вскоре и вовсе ушла мыть посуду и собирать в садик младшего брата. Не раз во время этого завтрака у Любы начинало учащенно биться сердце, и выступал на лбу от ужаса холодный пот. Стоило ей наклониться, протягивая по привычке за чем-нибудь на столе руку, как резина на её теле опять издавала характерный громкий хруст. Люба сразу испуганно замирала. Однако родители продолжали завтрак, как ни в чём, ни бывало. И вот только младший братик, похоже, как раз что-то заметил. По крайней мере, так подумала Люба. А может, он что-то слышал ещё раньше, через дверь Любиной комнатушки, когда она билась в сладких конвульсиях приближающегося оргазма. Брат не стал, на сей раз, как обычно, ябедничать. Возможно, потому, что не знал ничего наверняка. В этот раз он поступил по-другому. Уходя с мамой в садик, и уже находясь в прихожей, Павлик, ни с того, ни с сего, вдруг завопил там известный детский стишок - "Резиновую Зину, купили в магазине...." Вроде ничего особенного, обычная детская песенка, да уж больно по теме был текст. Люба от ужаса чуть не упала в обморок. Ей показалось это странным, но никто, кроме неё, не обратил на творчество ребенка ни малейшего внимания, и с лестницы ещё долго доносился его звонкий голос, распевающий всё тот же стишок, пока не хлопнула внизу дверь на улицу. Люба могла лишь молить бога, чтобы этот "пионер-герой" не наболтал чего-нибудь о слышанных им из кладовки звуках маме по дороге в детский сад. Был последний, предпраздничный день и лекций в институте почти не было. Зато вечером должен был состояться новогодний бал с дискотекой. Немного отдышавшись после выходки братишки, Люба дождалась ухода отца и побежала к Наташе. Под юбку на улице непривычно поддувало ледяным ветерком, хорошо, хоть нашлись гимнастические гетры, согревавшие ноги. Это было единственное, что удалось подобрать для выхода на улицу, ведь колготки и рейтузы теперь было не надеть. У Наташи родители, если они вообще бывали дома, уходили на работу рано и, обычно - допоздна. А сегодня у них ещё намечалась корпоративная вечеринка по поводу предстоящего новогоднего праздника, после которой они сразу же улетали ночным рейсом самолета в Египет на все новогодние праздники. Так что домой они сегодня уже заходить не собирались, с вечеринки уезжая прямо в аэропорт. Возвратиться же из Египта они обещали после нового года числа пятнадцатого, не раньше. Всё это, в виду произошедших накануне событий, было для Наташи просто спасением. Если верить Морфеусу, (Хотя как ему теперь можно было верить?), к приезду родителей из Египта Наташа сможет освободиться от своего платья.
   Наталья в эту ночь тоже спала беспокойно. Это было неудивительно, ведь её тело тоже сжимала в своих жарких объятиях упругая резина приклеившегося к коже платья. Правда девушка всё же смогла уснуть после того, как проворочалась с боку на бок часа полтора. Лежать в постели со стянутым резиной телом было непривычно, а главное - нестерпимо жарко. Совсем измученная, Наталья, в конце концов, даже не заснула, а впала в некое полубредовое забытьё. Тем не менее, ей даже что-то снилось, притом какие-то жуткие кошмары, которые совсем её измучили. Приснилась и Люба. Во сне она была всё в том же розовом резиновом платьице, что и накануне вечером. Но, её руки и ноги в этом сне были закованы в блестящие стальные браслеты наручников и кандалов, как у красавиц на тех фотографиях, что особенно понравились Наташе и так странно её взволновали. Да и сама Люба этом сне была прикована в блестящими цепями к большой чёрной кровати. Наташа во сне ласкала свою беспомощную подругу и, ей отчего-то было особенно приятна именно беззащитность закованной в цепи Любы. Более того, во сне Наташу очень возбуждало беспомощно бившееся в оковах и цепях резиновое тело подруги. Та бессильно рвалась из надетых на неё наручников и цепей, и молила о пощаде. А Наташа в этом сне всё ласкала и ласкала Любино обтянутое резиной тело, получая от созерцания своей беспомощной пленницы странное наслаждение. Потом опять снились какие-то не запомнившиеся кошмары. Однако, странное дело, хотя утром Наташа проснулась с тяжёлой головой и не выспавшаяся, она сразу ощутила дикое возбуждение. Вероятно оттого, что сразу отчётливо вспомнила свой сон со скованной Любой. Наташина киска буквально хлюпала от переполняющей её влаги, а сама девочка просто трепетала от вожделения. Едва коснувшись себя руками, Наташа сладострастно застонала и содрогнулась. Её кожа под туго натянутой резиновой плёнкой стала за ночь сверхчувствительной, и даже лёгкое прикосновение ощущалось с небывалым наслаждением. Она стала совсем легонько себя поглаживать, вся сотрясаясь от острого блаженства, потом опустила руку между ног и слегка коснулась клитора. Это было похоже на прикосновение к бомбе с чутким взрывателем! Одного касания оказалось довольно, Наташино тело сразу скрутила жесточайшая судорога, и она с криком провалилась в бездну мощнейшего оргазма. Хорошо, что в огромной квартире Наталья была одна, а её родители уже были где-то в Египте. Лишь благодаря этому Наташа никого не разбудила и не перепугала своим сладострастным воплем. После того, как последние судороги оргазма перестали сотрясать её тело, Наталья расслабилась и незаметно для себя снова задремала. Окончательно она пробудилась только тогда, когда таймер включил в холле телевизор, служащий девушке своеобразным "будильником".
   Наташа ставила в мойку грязную посуду, оставшуюся после завтрака, когда прозвенел звонок в дверь. Она впустила Любу и, сняв мамин халат, который накинула, чтобы открыть дверь, осталась в своем черном резиновом платье. Затем Наташа прошла на кухню, где продолжила собирать посуду со стола. Желтые хозяйственные резиновые перчатки, которые она надела для этого, прекрасно дополняли ее сверкающий черный наряд и, при взгляде на подругу Люба снова ощутила возбуждение. Её и без того возбуждала резина на собственном теле, а уж вид сияющего резинового платья на теле подруги - тем более. Она поспешно скинула всю свою одежду и тоже осталась лишь в коротком розовом латексном платьице. Раздеваясь, она с наслаждением любовалась на обтянутую черным латексом гибкую фигуру Наташи, на её затянутые в гладкую жёлтую резину руки, ощущая, как продолжает нарастать возбуждение. Люба сейчас испытывала острое желание ощутить, как эти руки в перчатках ласкают её киску, невольно уже потеплевшую и увлажнившуюся от одного только предвкушения подобной возможности. Люба поспешно натянула свои розовые перчатки, которые сегодня захватила с собой, на руки и стала помогать подруге. Наташа, при виде обтянутого розовым латексом Любиного тела, сразу снова припомнила свой ночной сон с закованной в наручники подругой. Она даже почему-то почувствовала смущение, словно в действительности этой ночью заковывала подругу в цепи и потом издевалась над ней. В то же время, от своего воспоминания Наташа сразу ощутила сильное сексуальное возбуждение. В животе пробежала холодная волна, а её киска быстро стала влажной и легонько затрепетала. Закончив поскорей работу, Наташа присела с Любой на диван, намереваясь обсудить, как им быть дальше, но не удержалась и сразу стала гладить тело подруги. Перед её мысленным взором по-прежнему навязчиво мелькали картины из ночного сна, она почему-то никак не могла от них избавиться. А может, и не желала.... Это становилось какой-то идеей фикс, но Наташе теперь очень хотелось увидеть Любу закованной в наручники, сделать её своей игрушкой и беспомощной пленницей наяву. Сейчас она это уже явственно осознала. Странно, но до сегодняшней ночи и этого странного сна у Наташи никогда не проявлялось подобных наклонностей. А теперь даже одни мысли о подобных играх каждый раз заставляли её всю трепетать от вожделения. Возможно, этому немало способствовало и стянувшее тело резиновое чёрное платье, диктовавшее роль роковой женщины. Присев на диван, она сначала хотела снять перчатки, но Люба не дала ей этого сделать. Она шепнула, дико покраснев - "Оставь их, мне так гораздо больше нравится!" Излишне говорить, что сама Люба тоже не стала снимать перчатки. Несомненно, обе подруги тайно уже давно томились в ожидании взаимной ласки, и едва они обнялись, их губы сразу соединились в горячем поцелуе взасос. Горячо целуя друг друга, девочки упали на диван, где и возобновили немедленно свои любовные игры. Наташе сразу понравилось ласкать подругу в перчатках, ведь теперь ладони так легко и приятно скользили по натянутой резине платья! Это оказалось так удобно, что даже события, приснившиеся ночью, на время как-то отошли в глубину сознания, хотя и не забылись. Ощущая на своей киске гладкие, похожие на резиновые сосиски, пальчики подруги, Наташа и сама теперь получала от прикосновений к клитору гораздо большее наслаждение, чем накануне. Соответственно, возбуждение у девочек на сей раз, нарастало тоже гораздо стремительней, чем прошлым днём. Вскоре, присев на корточки над лицом лежащей на спине подруги, Наташа уже ласкала руками в перчатках через тугую резину платья собственную грудь, ощущая у себя между ног быстрый Любин язычок и постанывая от блаженства. Она не раз видела подобные позы у любовниц на фотографиях, и ей самой тоже понравилось так делать. Потом она тоже легла и, с наслаждением вдохнув уже ставший таким родным запах Любиной киски, лизнула её набухший и покрасневший от возбуждения клитор. Та выгнулась и сразу застонала в полном блаженстве. Продолжая обнимать и гладить тела друг друга сквозь скользкую, хрустящую под руками резину, девушки дружно заработали язычками, изредка прерываясь лишь на сладкие стоны и вздохи. Наконец их сплетённые тела содрогнулись почти одновременно в сладостных судорогах и обмякли. Лишь доведя друг друга до оргазма, подружки слегка успокоились и смогли немного задуматься. И было над чем, ведь уже вечером им надо было идти на дискотеку. Впрочем, они уже знали, что надеть, а остальное можно было решить потом.
   "Будем решать все проблемы по мере их поступления!" - заметила, одеваясь, Наталья.
   Хорошо, что на дискотеке было шумно. Подружки после долгих раздумий и некоторой работы над своим гардеробом были теперь одеты и накрашены в стиле "готика" но, несмотря на обилие кожи, и ремней на них, присутствие резиновой одежды на их телах становилось все более явным. Хотя, возможно, это только казалось им. В тихом месте резиновые платья издавали весьма характерные звуки, которые стали казаться заметно громче. Тела девочек, сильно потевшие под резиной первые сутки, теперь привыкли немного к своей резиновой "коже" и перестали опухать. Зато сама резина платьев слегка набухла от постоянного контакта с влажным телом и стала более мягкой и менее скользкой, видимо, поэтому издавая теперь гораздо больше характерного скрипа и хруста. В зале этих звуков было не слышно, зато, когда одноклассницы позвали подружек в туалет пить пиво, те оказались в затруднительном положении. В гулком туалете их резиновая "кожа" издавала весьма громкие звуки и лишь, то, что все вокруг беспрерывно громко болтали и смеялись, позволяло списать все на скрип кожаной амуниции подруг. Одноклассницы немного удивились, что Люба и Наталья вдруг ударились в готику, никогда до этого их не привлекавшую. Но вести беседы о стилях и модах в праздничный вечер казалось скучным. Гораздо интересней им было болтать о парнях, хотя Наташе с Любой теперь эти разговоры не казались столь актуальными, как было ещё пару дней назад. Гораздо больше их сейчас волновал латекс, приклеившийся к их коже и громко хрустящий при любых движениях. И он их волновал не только с точки зрения обнаружения окружающими их резинового одеяния. Он просто волновал их сексуально и притом весьма сильно. Слушать, кто на кого посмотрел и, кто с кем сколько раз танцевал, оказалось в таком состоянии совсем неинтересно. Подружки находились теперь в постоянном сексуальном возбуждении и оно снова понемногу нарастало. Да и трудно было ожидать иного, находясь в столь сексуально волнующей одежде, постоянно всем телом её ощущая и слыша издаваемые ею характерные звуки. Правда, после выпитого пива скрип резины перестал казаться подругам таким уж оглушительным и девочки неплохо "поколбасились" в этот вечер. В основном они танцевали друг с другом и, это их всё больше возбуждало. Ведь только они знали про резиновый секрет, скрытый под одеждой у каждой из них. Впрочем, долго наслаждаться танцами друг с другом девушкам не дали. "Вы чё, лесбиянками заделались? Весь вечер сегодня только друг с дружкой танцуете!" - раздалось внезапно совсем рядом. Девочки обернулись. На подруг насмешливо смотрела их давние соперницы, Валька и Галка, две закадычные подруги из параллельного класса. Валентина была давней соперницей Наташи, она была тоже из богатой семьи. По этой причине она вечно старалась перещеголять Наташу в нарядах. А ещё у неё были красивые длинные ноги, которыми она жутко гордилась, собираясь после школы податься в манекенщицы. К Валькиному сожалению, у неё совершенно не росла грудь, девочка была абсолютно плоской и потому особенно завидовала Наташе. У той не было таких длиннющих, "от ушей", ног, но зато была вполне заметная, хоть пока и небольшая, красивой формы грудь. Валина подружка, Галка, словно специально, для контраста, была маленькая, рыжая и толстенькая. Да ещё и в очках. У неё, возможно, с грудью был полный порядок, но эта деталь её фигуры бесследно терялась в жирненьких складочках пухленького тельца. Наташа окрестила соперниц - "Дон Кихот и Санчо Панса". Действительно, они внешне сильно напоминали эту литературную парочку. Но, Валька страшно обиделась на подобное сравнение и теперь, при каждом удобном случае, старалась сказать какую нибудь гадость. Так что ничего странного не было в её словах и сейчас. Однако Наташа и Люба жутко смутились от столь неожиданно попавшего в точку вопроса, и если бы не полутьма зала, все бы заметили, как они густо покраснели.
   "Ой, и как вы только об этом догадались? Наверное, по себе судите!" - дурашливо ответила Наташа после секундного замешательства, находчиво отбрив нахалок. Тем не менее, остаток вечера Наташа и Люба танцевали со всеми мальчишками подряд, хотя, по-прежнему не сводили влюблённых глаз друг с друга. К концу дискотеки у каждой из подруг оказался свой провожатый из одноклассников, как и у большинства девочек на дискотеке. Но вот уж от провожатых подруги решительно отказались и, коварно смывшись от них, вдвоём пошли к Наташе, у которой родители прошлой ночью улетели в туристическую поездку в Египет на целых две недели. Раньше, до получения роковой посылки, у подружек были совсем другие, далеко идущие планы, связанные с этим приятным фактом. Люба даже заранее договорилась со своими родителями, что поживет эти две недели у Наташи. Естественно, подруги рассчитывали, что у них будут гости в новогоднюю ночь. Только вот теперь они ощущали, что им будет гораздо лучше остаться в эту ночь вдвоем. Ныне объятия и поцелуи с парнями моментально раскрыли бы их резиновый секрет, а объяснять им, почему у них под одеждой скрывается резина, подругам как-то совсем не хотелось. Да и не нужны им теперь были эти глупые мужчины. Для счастья им сегодня было достаточно ощущения гладкой резины на собственной коже и любимой подруги в таком же резиновом наряде рядом. Впереди Наташу с Любой ждала вся новогодняя ночь, а еще их ждала восхитительная неделя совместной жизни в Наташиной квартире, а потом еще, возможно, и новые латексные платья в подарок. Остальное казалось сейчас подругам совсем не важным.
   В эту новогоднюю ночь подруги, естественно, легли в постель вместе. Может, и не совсем естественно, но как-то так уж вышло. Исторически так сложилось! Правда, сложилось это не сразу, а уже под самое утро первого дня нового года. А пока, придя домой и едва закрыв за собой дверь квартиры, Наташа поспешила раздеться и вновь осталась только в обтягивающем тело латексе. Обернувшись затем к подруге, она обнаружила, что и Люба предпочла снять с себя всё, что снимается. Это было неудивительно, подруги изрядно упарились в своих резиновых платьицах за время дискотеки. Всю эту праздничную ночь они так и оставались лишь в обтянувших юные тела латексных нарядах. Это, помимо того, что красиво выглядело, создавало подругам ещё и хоть некоторое ощущение прохлады. Носить одежду из латекса под обычной одеждой оказалось весьма и весьма жарко. Раздевшись, девочки занялись приготовлением праздничного стола. Пока Наташа извлекала из огромного холодильника всякие вкусности, накупленные ей родителями на Новый год, Люба зашла в ванную. Через пару минут она вернулась. Руки её уже обтягивала розовая резина перчаток. "Надень!" - попросила она, протягивая Наташе её жёлтые перчатки. Наташа не стала возражать и натянула скользкую резину на руки. Перчатки показались ей почему-то влажными внутри. "Видимо, не просохли с утра" - решила она беспечно. Подруги вместе занялись сервировкой праздничного стола. Получалось это у них довольно медленно, поскольку они смотрели больше друг на друга, чем на то, что делают и вообще - поминутно целовались. Иногда их затянутые в резину перчаток руки нечаянно встречались и замирали в эти моменты, продлевая сладкие прикосновения. Наконец стол был всё же накрыт, да и время близилось к полуночи. Наташа хотела снять свои перчатки, но Люба ей не дала этого сделать.
   "Натуленька, не снимай, они так к твоему платью хорошо подходят! Чёрное с жёлтым! Так красиво!" - заканючила она.
   "Ладно, если тебе так больше нравится, могу их не снимать!" - Наташа пожала плечами. Впрочем, ей самой тоже было уже приятно ощущать гладкую резину не только на теле, но и на руках. Девочки включили телевизор и сели за праздничный стол. Выглядели они, на сторонний взгляд, странновато для подобного мероприятия - в резиновых обтягивающих коротких платьицах и с резиновыми перчатками на руках. Тем не менее друг другу они в этом виде очень даже нравились, а посторонних не предвиделось. А что ещё нужно любовницам? Да и вообще, им очень хотелось поскорей закончить с официальной частью праздника и упасть, наконец, снова в объятия друг друга. Однвако традицию нарушать тоже не хотелось, какой же Новый год без застолья? Тем более что на праздничном столе стояло столько вкусных вещей! Люба многое из находящегося на столе вообще не пробовала никогда в своей жизни, а некоторые блюда она даже не знала, как и называются! Даже более того, порою не знала, из чего это вообще сделано? Было на столе и дорогое шампанское из холодильника в серебристом ведёрке со льдом. Как и положено, с боем курантов Наташа открыла бутылку, с грохотом стрельнув пробкой в потолок. Девочки взвизгнули от громкого хлопка, а пенная струя, неожиданно ударившая из бутылки, окатила обеих. Впрочем, часть вина всё же попала и в бокалы. Подруги чокнулись звонким хрусталём и поздравили друг друга с новым годом. Выпив поспешно из бокалов пенящееся вино, оказавшееся к тому-же очень вкусным, и с тонким ароматом, подружки занялись друг другом. Их резиновые платьица оказались щедро политы сладким шампанским. Наташа сначала хотела принести с кухни тряпку, чтобы протереть их, но Люба предложила просто ополоснуться в ванной под душем, ведь намокать то на них всё равно было нечему! Девочки вдвоём забрались в просторную ванну. От выпитого шампанского у Наташи слегка закружилась голова, Любе тоже вино ударило в голову. Наташа опустилась в ванне на колени и, глянув снизу на стоящую рядом Любу, невольно залюбовалась ею. Сверкающие капельки вина была рассыпаны по лоснящейся розовой резине её платья, как крошечные бриллианты, переливаясь под ярким светом. В каждой капле виднелись крошечные газовые пузырьки. Эти капельки вина выглядели так аппетитно.... Вместо того чтобы включить душ, Наташа вдруг, поддавшись какому-то неосознанному порыву, стала язычком нежно слизывать капли вина с туго обтягивающей тело подруги глянцевой резины платья. Любаша вздрогнула и часто задышала. Ощущение, возникшее в этот момент у неё, было удивительно сильным и щекочуще-приятным. Она снова явственно почувствовала, насколько её обтянутая тугой резиновой оболочкой кожа стала чувствительней к любому прикосновению. Наташа в это время добралась до груди склонившейся к ней подруги и лизнула сквозь тонкую, туго натянутую резиновую плёнку самый её кончик, на котором сверкала особенно крупная капля шампанского. Люба снова содрогнулась и, не выдержав, застонала. Её соски на глазах увеличились в размерах и очень явственно проступили сквозь резину, словно пытаясь её проткнуть. Наташа лизнула ещё и ещё раз.... Люба почти затряслась от наслаждения. Потом сама вдруг присела, и тоже начала жадно слизывать капли вина с платья откинувшейся назад подруги. Первоначально стала лизать ей плоский животик. Наталья невольно втянула его, но ей было скорей приятно, чем щекотно. Затем Люба стала подниматься по телу всё выше, пока не достигла маленьких крепких грудей подруги, на которых тоже уже давно и весьма призывно торчали затвердевшие в ожидании ласкового прикосновения соски. Когда Люба лизнула отчётливо проступающую сквозь натянутый латекс твёрдую горошинку, Наташа сразу часто задышала. Любина рука невольно легла на туго стянутую чёрной резиной гибкую талию подруги, в то время как другая уверенно скользнула ей под подол. Там уже давно истекал любовным соком приоткрывшийся в ожидании ласки розовый бутончик. Любина рука в перчатке легко заскользила в обильной смазке, нащупывая набухший и уже почти подрагивающий от вожделения клитор подруги. Наташа ещё более глубоко и часто задышала, потом не выдержала и тихо застонала. Её руки скользнули по ягодицам подруги, затем одна задержалась на них, а другая, ласково скользнув по бедру, тоже переместилась к ней под подол платья, меж слегка раздвинутых ног. Любина киска была не менее влажной от желания, чем Натальина, пальцы затянутой в жёлтую резину руки почти плавали в любовном соку, уверенно нащупывая точку, дарящую наивысшее наслаждение. Люба уже совсем громко застонала, но подругу ласкать не прекратила, даже наоборот, стала действовать ещё интенсивней. Вскоре обе девочки для удобства, не прекращая друг друга ласкать, опустились на самое дно ванны. Люба оказалась более ловкой и нежной в своих ласках, так что на сей раз Наташа первой, с протяжным криком, содрогнулась в оргазме. Быстро придя в себя после этого, она немедленно продолжила обрабатывать язычком соски подруги, её рука тоже вновь пришла в движение. Вскоре и Люба стала всё сильнее выгибаться под уверенными руками подруги, её стоны становились всё громче, постепенно переходя в сладострастные крики. Потом Любино тело выгнулось, словно тугой лук, дугой и задрожало, сотрясаемое сладкой судорогой. Подруги без сил распластались на дне ванной. Немного погодя они, собравшись с силами, всё же ополоснулись под душем от остатков вина, а затем даже вернулись к праздничному столу. Хорошо, что девочки поставили на стол только холодные закуски, горячие блюда за время их отсутствия наверняка бы остыли. После бурного оргазма у подружек пробудился зверский аппетит, и они с удовольствием отдали должное расставленным на праздничном столе явствам. А там было чему отдать это самое "должное". Сочная буженина соседствовала с розовой жирной сёмгой, ветчина была такая нежная, что просто таяла во рту. Были там и крабы, икра всех цветов, устрицы, мидии и ещё много чего вкусного. Были даже лягушачьи лапки! Люба, преодолев брезгливость, попробовала одну, но не нашла в них ничего особенного.
   "И чего в них такого особого французы с китайцами нашли?" - заметила она, обсасывая тоненькую косточку. По вкусу было похоже на обычную курицу, только рыбой отдавало. Зато тигровые креветки оказались очень хороши! Люба от них просто не могла оторваться! В конечном счете, девочки даже слегка объелись. Впрочем, Люба даже и не слегка, а весьма и весьма изрядно! Да и как можно было ожидать иного, ведь они провели за праздничным столом не один час! Хорошо, что латекс легко растягивается. В данном случае - на животе. Однако девочки знали и хороший способ борьбы с чувством переполненного желудка. Музыки в эту новогоднюю ночь хватало, и они пошли танцевать. Постепенно в животах полегчало и, напрыгавшись вволю под быструю музыку, подруги включили медленную. Наталья обняла Любу и прижала к себе. Снова ощутив сквозь тонкую туго натянутую резину разгорячённое тело подруги, она опять почувствовала растущее сексуальное возбуждение. Впрочем, полностью оно у неё с тех пор, как резина стянула её собственное тело, и не исчезало! У Любы в объятиях Натальи тоже сразу ослабли ноги, она приникла к груди подруги и опустила голову ей на плечо, наслаждаясь чувством растущего в животе сладкого ледяного комочка. Так и не добравшись в эту ночь до торта, подруги прошли в спальню. Впрочем, это было уже раннее утро, и за окнами даже забрезжил поздний зимний рассвет. В спальне Наташа хотела, перед тем как лечь с Любой в постель, снять, наконец, со своих рук перчатки и только теперь вдруг обнаружила, что это невозможно! Она сразу вспомнила непонятное ощущение влаги, когда надевала их. Так значит, это был всё тот же спрей! Вот только как он мог попасть в перчатки? Впрочем, одного взгляда на покрасневшую и смущённо потупившую глаза Любу было довольно, чтобы догадаться, чьих шаловливых рук это дело. Она и не скрывала своей вины. Только протянула к подруге свои руки и подёргала намертво приклеенную к рукам розовую резину перчаток.
   "Ну и зачем ты это всё сделала? Как теперь нам выйти на улицу с этими резинками на руках?" - Наталья ничего не понимала. Она была удивлена и возмущена коварной выходкой подруги.
   "А мы и не будем выходить! Потом вместе с платьями и перчатки снимем! Мне так нравиться, когда мы обе ещё и в перчатках.... Я не хочу, чтобы ты их могла снять, я так тебя ещё больше люблю, когда знаю, что это невозможно! Я люблю тебя! Понимаешь?" - Люба лихорадочно шептала, как безумная, при этом уже нежно обнимая и целуя подругу. Похоже, она сама была перепугана своим поступком и не понимала, как смогла решиться на подобное. Наташа, неожиданно услышав от Любы это сбивчивое объяснение в любви, ощутила в своей душе некое чувство почти материнской нежности к ней. Она более не смогла ругать подругу за её проделку. Напротив, Наташа тоже ласково обняла испуганно прильнувшую к ней подругу, прижав легонько к своей груди и, девочки вместе почти упали в постель. Люба сразу скользнула по телу подруги вниз, и слегка попутно поласкав ей язычком и руками грудь, быстро опустилась ещё ниже. Ну, как можно было сердиться на неё, ощутив горячий быстрый язычок на своей киске? Наташа сразу простила Любе её проступок, а вскоре и вовсе перестала думать о нём и стала тихо постанывать, блаженно подставляя своё тело под ласковые руки подруги. Эти стоны делались всё громче и слаще, потом раздался крик, и Наташа в который уже раз в эту ночь, содрогнулась, падая в очередную "чёрную дыру". Надо ли говорить, что она к этому моменту вовсе забыла о коварном проступке подруги. Отдышавшись, Наташа сама стала понемногу поглаживать тело Любы. Та сразу вся затрепетала, видимо уже и без того возбуждённая сверх меры. Наташа опустила руку ей между ног и едва только успела коснуться клитора пару раз, как подруга выгнулась колесом и, её мучительный стон возвестил, что она тоже благополучно финишировала. Наташа снова ощутила огромную, какую-то материнскую, но в то же время и хозяйскую нежность к подруге, это чувство сейчас уже просто переполняло её всю. Она ещё некоторое время, расслабившись, нежно целовала Любу, обнимая её под одеялом и бережно к себе прижимая, как некую драгоценность, которой отныне обладала. Та блаженно закрыла глазки и, уютно свернувшись в объятиях подруги, вскоре задремала. Потом Наташино сознание незаметно угасло, и она тоже начала подрёмывать. Окончательно заснула она, когда на улице уже совсем рассвело.
  
  
   4.
   Разбудил девочек громкий и требовательный звонок в дверь. Так обычно звонят разные официальные лица - водопроводчики, почтальоны, работники жилконторы, или милиция. Наталья в ужасе подскочила на кровати, её сердце бешено заколотилось в груди. Она почувствовала, как к ней сзади прижалось дрожащая Люба, тоже вскочившая, и в испуге обнявшая подругу за плечи. Несмотря на совершенно неподходящий момент, Наталья вдруг почувствовала нарастающее сексуальное возбуждение, её киска сразу стала влажной от этого ощущения прижавшегося к спине сквозь прохладную резину трепещущего горячего тела подруги. Кто бы там ни был за дверьми, он пришёл явно не вовремя! Превозмогая желание обернуться и обнять подругу, Наташа встала с постели и подошла к своей одежде. Она кинула Любины вещи на кровать, где всё ещё испуганно жалась подруга. "Одевайся скорей!" - скомандовала застывшей в испуге подружке Наталья, быстро одеваясь сама. Перепуганные девушки поспешно надели поверх резины свою обычную одежду и, проверив у зеркала, всё ли удалось под нею скрыть, нерешительно подошли к входной двери. В это мгновение из-за неё снова позвонили. На испуганное Наташино - "Кто там?" - мальчишеский голосок из-за дверей сообщил:
   "Я курьер из службы доставки, принёс вам посылку!"
   "Мы не ждём никаких посылок! Вы, наверное, ошиблись адресом!" - крикнула Наташа через дверь. У неё немного отлегло от сердца. Курьер ответил, что посылка именно в эту квартиру, для девочки Наташи и её подруги Любы.
   "Здесь есть такие?" - поинтересовался курьер. Это было очень странно, кто же мог знать, что они обе здесь сейчас находятся? Посмотрев в глазок, Наташа увидела тщедушного молоденького парнишку в синей почтовой униформе, похожего на студента. Вероятно, это и был студент, подрабатывающий на почте. Он переминался за дверью с ноги на ногу, со свёртком в пластиковой упаковке в руках. На грабителя он похож не был, наверное это и правда был курьер. Люба тоже посмотрела в глазок и согласилась с подругой:
   "Вроде это действительно настоящий курьер. Открывай уж, интересно же, что за посылка?" У подружек теперь окончательно отлегло от сердца, всё же за дверьми были не родители Наташи и не милиция, как подумали было, любовницы спросонья. Впрочем, у родителей имелись ключи от дверей и они не стали бы звонить. Да и с чего им было появляться, ведь они только что улетели в Египет! А милицию никто не вызывал! Только от кого могла быть посылка в этот ранний час? Да ещё в новогоднее утро, когда все отсыпаются после новогодних гуляний? Наташа, охваченная любопытством, нерешительно открыла дверь. Уже принимая посылку и заметив недоуменный взгляд курьера, она сообразила, что на её руках по-прежнему надеты жёлтые резиновые перчатки. Да и как могло быть иначе, ведь они были приклеены к рукам! Наташа, оказывается, уже так быстро привыкла к ним, что даже перестала замечать. Она поначалу смутилась, но потом подумала:
   "Ничего необычного в том, что девочка с утра после Нового года моет посуду в перчатках, нет. А то, что я не сняла их, получая посылку и расписываясь в квитанции, так может мне лень их снимать! И нечего пялиться на меня!" Успокоив себя подобными соображениями, Наташа сразу обрела свою обычную уверенность в себе и уже почти надменно глянула на посыльного. Тот сразу отвёл глаза, всем своим видом как бы говоря:
   "Да я что, я ничего, ваши дела меня не касаются! Моё дело казённое!" Расписавшись в квитанции, Наталья забрала у посыльного тяжелый пакет и поспешила в комнату, чтобы проверить его содержимое. Уже закрывая дверь, она подумала, что Любе всё же не стоило стоять рядом с ней в дверях, или надо было хоть ей спрятать руки в резиновых перчатках за спину, а то перебор какой-то получился. "Две девочки, утром, явно спросонья, но не в домашних халатиках, а в свитерах и кожаных юбках, и почему-то обе при этом в резиновых перчатках! Странная все же, если вдуматься, картинка!" - однако Наташины мысли тут же переключились на полученную посылку. Она нетерпеливо вскрыла её. Внутри пластикового пакета оказалось несколько небольших и очень тяжелых плоских свертков из плотной вощёной бумаги жёлтого цвета и письмо, напечатанное на принтере. Письмо было снова от Морфеуса. Вот это оказался неожиданный сюрприз! У Наташи похолодело в груди, и она даже села от неожиданности на ближайший стул. Непонятно было, как Морфеус узнал адрес Наташиной квартиры, но это было фактом - он теперь знал, где находятся подруги! И даже знал, что сейчас они здесь обе! Иначе откуда об этом знал посыльный, принесший от него этот пакет? Видимо, Морфеус незаметно проследил накануне на почте, кто придёт за его посылкой. А потом спокойно проследовал за девочками до Натальиного дома. Теперь они были для Морфеуса не безликими подписями на мониторе компьютера, а вполне реальными студентками, живущими по реальному адресу. Подобное развитие событий совсем не входило в планы подруг, когда они затевали это знакомство, и теперь они обе были не на шутку испуганы. Впрочем, приклеиваться к своим резиновым платьям они тоже ведь не планировали! Похоже, теперь не они решали, как развиваться событиям! И именно это особенно пугало! Только вот сделать теперь ничего уже было нельзя. Их адрес перестал быть тайной, да и самих подружек их коварный знакомый наверняка хорошо рассмотрел по пути от почтового отделения до дома. Впрочем, пока ничего страшного их виртуальный знакомый не предпринимал. Напротив! В своём письме Морфеус еще раз извинялся за временные неудобства, доставленные его первым подарком. В компенсацию за них, он, чтобы девушкам не было скучно вдвоем, предлагал им воспользоваться присланными им в посылке игрушками. Бросив читать письмо в этом месте, девочки поспешно развернули присланные пакеты и застыли в недоумении. "Игрушки" оказались весьма своеобразными, во всех пакетах оказались разного вида и размера наручники, ножные кандалы и цепочки с замками. У Наташи сначала ухнуло куда-то вниз, а затем сразу часто и гулко застучало сердце. Наручники выглядели в точности как те, что она накануне видела в своём эротическом сне надетыми на Любу! Если это и было совпадением, то каким-то уж больно невероятным!
   "Мистика какая-то!" - невольно пробормотала она вслух.
   "Ты это о чём?" - заинтересовалась сразу Люба. Наташа только отмахнулась от подруги, с интересом уже перебирая и изучая позвякивающие тяжёлые оковы. Всё присланное было отнюдь не игрушечное, а совершенно настоящее, изготовленное из прочного блестящего металла, и к каждым наручникам прилагались маленькие ключики. Подруги никогда подобных вещей в руках не держали и, вообще не совсем хорошо представляли, как можно играть со всеми этими тяжёлыми и холодными железяками. Некоторый интерес Люба к присланным оковам все же ощутила, но пока что гораздо больше ей хотелось спать. Зато Наташа, хотя и сделала спешно безразличное лицо, внутренне вся трепетала от одной мысли, что теперь у неё появилась возможность не во сне, а наяву попробовать заковать подругу во все эти сверкающие браслетики и цепочки. Ей страшно хотелось попробовать сделать это немедленно, но она пока не знала, как объяснить своё желание подруге и вообще, как начать! "Ведь нельзя же, в конце концов, ни с того, ни с сего, вот так вот - взять, и заковать вдруг лучшую подругу в наручники? Нужен же хоть какой-нибудь формальный повод для этого! Или не нужен?" - задумалась Наташа и вздохнула. Вот вроде и возможность появилась поэксперементировать, а как её реализовать, пока неясно. Девочки снова вернулись к письму. Морфеус дальше сообщал в нём, что все наручники и замки защелкиваются без ключей. Ну, это Наташа знала и без него из многочисленных американских фильмов! Там чуть ли не в каждом фильме кого-нибудь заковывают в наручники, или приковывают ими к чему-то. Так что принцип действия механизма наручников она там наблюдала не раз. В дальнейшем Морфеус ещё рекомендовал все браслеты после надевания, отрегулировав, чтобы охват был плотный, но не тугой, ставить на стопор. После этого браслет невозможно будет сжать туже. В противном случае, писал Морфеус, можно нечаянно затянуть какой-нибудь браслет во время игр слишком туго и, причинить тем самым сильную боль. Дальше он подробно сообщал, как воспользоваться стопором. Это было довольно просто. Чтобы поставить замки браслетов на стопор, надо было штырьком, находящимся на колечке ключа наручников просто нажать до упора в отверстие, находящееся на боковой поверхности замка. Осмотрев присланные наручники, девушки действительно с легкостью обнаружили на всех эти отверстия. Во время своих путешествий по интернету Наташа рассматривала там фотографии красавиц в латексных нарядах, в том числе и всячески скованных похожими наручниками. Она почему-то каждый раз неосознанно их выделяла, они всегда как-то волновали её и очень нравились. Девушки на этих снимках казались особенно трогательными в своей беспомощности и оттого, очень сексуальными. Наташа всегда показывала эти снимки подруге, вероятно, поэтому идея попробовать поиграть с оковами показалась Любе если и не интересной, то, по крайней мере, она не показалась ей уж очень необычной. Ну, а Наташе после её странного сна, так и вовсе хотелось поскорей проверить, так ли ей будет интересны подобные игры в реальности? Сон, он и есть сон, мало-ли что нам снится? Поскольку было ещё довольно рано, то девочки хотели спать. По крайней мере, Люба этого очень хотела. Поэтому, равнодушно отвернувшись от вороха позвякивающих оков, она снова легла в постель и почти сразу уснула. Наташа тоже легла рядом, но, поворочавшись полчаса, поняла, что спать больше не может. Разложенные на столе среди обрывков упаковочной бумаги сверкающие стальные игрушки притягивали её взгляд к себе, словно магнит. В конце концов, Наташа не выдержала и, тихонько выбравшись из-под одеяла, снова подошла к столу. Она вновь стала тихо перебирать позвякивающие в её руках наручники и прочий металл, единственное назначение которого было в лишении человека свободы. Его основательность и надёжность невольно порождали у Наташи приятное щекочущее ощущение бабочек в нижней части живота. Она тщательно всё изучила, проверила, как всеми этими штучками можно пользоваться, и даже осторожно померила на себе, какая из них для чего предназначена. По мере того, как она этим занималась, её возбуждение ощутимо росло одновременно вместе с желанием примерить всё это железо на подругу. Наташа, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, подошла к компьютеру и зашла в чат. Там, несмотря на раннее утро, уже ждал Морфеус. Наталья застучала по клавишам.
   -"Здравствуй Морфеус. Это Наташа".
   -"Привет! Как тебе мои игрушки? Нравятся?"
   -"Прикольно! Только зачем ты нам именно их прислал?"
   -"Поиграете в полицию! Разве тебе не хочется побыть строгим полицейским? Или госпожой? Или накажи подружку за какой-нибудь проступок!"
   -"Вообще, возможно, что и хочется! Только ты-то вот как об этом догадался?"
   -"А как ты догадалась, что я об этом догадался?" - Наташа, прочитав последнюю строку, фыркнула - опять эти непонятные шутки! Потом вместо ответа шлёпнула на строчку смайлик с рожицей, у которой было удивлённое выражение, всё время съезжались в кучку глазки, и высовывался язык.
   Проигнорировав смайлик, Морфеус продолжил беседу.
   -"Ты всё ещё в чёрном резиновом платье?"
   -"Сам будто не знаешь? Куда я из него могу деться? А теперь вот я ещё и в резиновых перчатках!"
   -"Перчатки-то откуда, я не присылал вроде?"
   -"Сама надела".
   -"А чего не снимешь? Нравится в них?"
   -" Ну, не настолько, чтобы сутками в них ходить! Просто Любаха, дурочка, их зачем-то тоже твоим клеем намазала! Втихаря! И мне ничего не сказала! Теперь только вместе с платьем снимутся через неделю!"
   -"Молодец! Ловко она пошутила! Моя школа! Не ждал, не ждал такого коварства от Любани! Игрушки мои мерили уже?"
   -"Нет ещё. Да и вообще, как в них играть? На себя надевать вроде глупо, на Любню ещё глупей!"
   -"А строгим полицейским побыть?"
   -"С чего это я вдруг себя строгим полицейским объявлять должна?!
   -"??????????????"
   Морфеус внезапно покинул чат, а Наташа вдруг задумалась и посмотрела на кровать. Люба всё ещё продолжала мирно спать. В квартире было тепло и тихо, и она лежала теперь без одеяла, вся такая трогательная и беззащитная в своём розовом резиновом платьице и перчатках. "Перчатки? Точно, перчатки!" - Наташа задумчиво перевела взгляд на собственные руки в резиновых перчатках. "Теперь ясно, на что намекал Морфеус своими вопросительными знаками! Ну что же, - она облегчённо вздохнула - "вот и пришла пора рассчитываться с подругой за шутку с перчатками. Точно! Вот он, законный повод заковать тебя, Любаня, в наручники! Это будет наказание за твоё коварство! Да за это нужно не только в наручники заковать, вон ещё и для ног симпатичные кандалы есть. И ещё есть всякое железо интересное, много-о-о... Ух, ну держись, Любаня! Всё, теперь твоя подруга строгий полицейский, пришедший покарать тебя за коварную проделку. О-очень строгий! Начинаю мстю!" Наташа вдруг ощутила от этих своих мыслей огромное возбуждение, её киска от этих мыслей стала сразу горячей и влажной. Неторопливо выбрав особенно понравившиеся ей браслеты, Наталья с неожиданно учащённо забившимся сердцем тихо подошла к спящей, ничего не подозревая подруге и порывисто дыша от растущего возбуждения, склонилась над нею с наручниками в руках.
   Люба внезапно проснулась от ощущения ледяного металла, плотно сомкнувшегося вокруг запястья правой руки. Она, не открывая глаза, инстинктивно отдёрнула её, точнее, попыталась отдёрнуть, но плотно сомкнувшийся за мгновение до этого с металлическим хрустом на запястье стальной браслет не пускал руку. В это же время она ощутила, что вокруг другого её запястья так же плотно сжалось второе холодное металлическое кольцо. Девушка спросонья запоздало задёргала руками в разные стороны и почувствовала, что они надёжно скованы холодным металлом вместе, и она не в силах их теперь разъединить. От осознания этого её сердце почему-то внезапно ухнуло вниз и сразу забилось чаще. Странно, но она, несмотря на испуг, испытала вдруг ещё и сильное возбуждение, ощутив на себе так внезапно сковавший её руки тяжелый металл, леденящий теперь своим объятием кожу запястий даже сквозь резиновые манжеты перчаток. Люба сама не понимала, что с ней происходит, но ощущение неожиданно плененных безжалостной сталью рук странным образом гармонично сочетались в ней с чувством уже ранее плененного гладкой резиной тела, резко обостряя эти ощущения. Люба открыла глаза и, увидев свои руки в наручниках, часто задышала в ещё более сильном возбуждении от открывшегося её взору зрелища. Ей самой было непонятно, почему на неё так подействовал вид собственных рук, скованных этими наручниками, но только она немедленно ощутила, как пульсирует, наливаясь горячей влагой, её маленькая похотливая киска. Присмотревшись, она обнаружила, что её руки надёжно скованы между собой не обычными наручниками с короткой цепочкой, а двумя блестящими стальными браслетами, соединенными вместе подвижными перемычками. Эта модель наручников ограничивала Любины движения гораздо больше, чем это могли сделать обычные полицейские наручники, какие можно часто видеть на поясе у милиционеров или охранников. В этих странных наручниках, надетых сейчас на Любины запястья, она могла лишь слегка двигать руками параллельно друг другу, неловко вытянув их при этом перед собой. Наверное, такие наручники предназначались для особо буйных преступников. Между тем Наташа, столь коварно надевшая исподтишка эти суровые оковы на подругу, пока та спала, достала из вороха "подарков" еще и приглянувшиеся ей браслеты для ног. Правда, эти ножные кандалы, хотя и были с довольно короткой цепочкой, но всё же позволяли, мелко семеня, потихоньку ходить в них. Наташа, не спеша, с видимым удовольствием плотно застегнула с хрустом их холодную сталь на Любиных лодыжках. Замки с металлическим треском закрылись, и холодные стальные браслеты сжали её щиколотки, окончательно сделав Любашу беспомощной Наташиной узницей, скованной теперь сверкающими оковами по рукам и ногам, словно опасная преступница.
   "Будешь теперь моей пленницей, пока я не прощу тебя за твою шутку с перчатками!" - объявила Наташа. Люба, ещё не проснувшаяся окончательно и сразу впавшая в какой-то сладостный ступор от одного только вида своих рук в блестящих стальных наручниках, даже уже и не пыталась оказать сопротивление при помещении своих ног в стальные кандалы. Лишь ощутив сжавшийся холодный металл на своих лодыжках, она слабо пошевелила ногами, слегка натянув соединившую их цепь и сразу опять ощутив в животе от чувства этого нового ограничения свободы ещё большую волну сосущего вожделения. Нетрудно догадаться, что процесс заковывания подруги в сверкающие тяжелые оковы Наташе не только очень понравился, она этим откровенно упивалась и, когда Люба потеряла последние остатки свободы, скованная по рукам и ногам, её тюремщица тоже была уже безмерно возбуждена. Наташа ощущала, что даже руки у неё непроизвольно подрагивают от переполнившего её возбуждения. Впрочем, Любе сложно было понять, что именно в данное время возбуждает её подругу, ведь обе девочки по-прежнему были ещё и в резиновом "плену", по-прежнему сильно волновавшем и тоже возбуждавшем их. А к волнующему шороху резиновой одежды, теперь добавился не менее волнующий Наташин слух звон Любиных оков. Разумеется, девочки не могли оставаться спокойными, находясь так близко, и будучи уже так сильно при этом "разогреты". Наташа при этом не смогла долго сохранять и свой нарочито строгий вид, уже через мгновенье она нежно обняла свою беспомощную скованную пленницу. Тем не менее, освобождать её Наташа, разумеется, не собиралась! Она поцеловала Любаню в губы, нежно поглаживая при этом напряженные соски её груди сквозь гладкую резину платья, столь явственно через неё проступивших, едва сомкнулась сталь наручников на запястьях пленницы. По этому признаку Наташа вдруг с растущей радостью поняла, что и подругу возбуждает их новая игра. Люба, насколько позволяли скованные руки, неловко отвечала на ласки подруги. С каждой минутой становилось всё заметней, что сковавшие движения её рук наручники уже возбуждают не только Наталью, но и саму пленницу. Вскоре сложно стало уже и понять, кому из девушек более нравилось наблюдать беспомощные движения скованных сияющей сталью рук пленницы. Ей самой или её мстительной подруге. Наташу ныне, когда удалось реализовать её эротические грёзы наяву, теперь определённо гораздо сильнее возбуждала трепещущая в её объятиях закованная в тяжёлые наручники подружка. Затянутая в столь возбуждающего вида резиновое платье, и столь-же безжалостно скованная сияющей сталью по рукам и ногам, она возбуждала Наталью больше, чем в том сне. Сон и явь теперь слились воедино. Возбуждение у Любы, теперь уже вне всяких сомнений, тоже обостряла сковывающая ее руки и ноги безжалостная сталь. Уже невозможно было это не замечать, и это обстоятельство Наташу безмерно радовало. Ещё бы! Ведь подобное обстоятельство оказалось сказочным везением, пусть где-то и предсказуемым. Ничего не надо будет впредь объяснять, снова, надевая на подругу наручники, раз ей это и самой приятно! Можно будет делать вид, что это делается исключительно для Любаниного удовольствия. Хотя пленнице трудно было руками в наручниках ответить на ласки Натальи, но руки не требуются там, где можно нежно ласкать подругу язычком. И Люба это быстро сообразила. Она легла на спину, вытянув скованные руки над головой и раздвинув ноги, насколько позволяли сковавшие их кандалы. Снова ощутив при этом, как надёжно соединил воедино её руки безжалостный металл наручников, а натянувшаяся цепь ограничила движения ног, Люба невольно ещё сильнее затрепетала вся от сладостного ощущения своей беспомощности и даже легонько засучила от этого скованными ножками, звеня цепочкой кандалов. Наташа встала на колени над лицом подруги. Она осторожно опустилась на неё сверху, скользнув головой к её раздвинутым ногам, и Люба сладко застонала, ощутив у себя меж ног язычок подруги. Девочки уже почти двое суток были в плену своей резиновой одежды, но, несмотря на изнемогающие без доступа воздуха тела, возбуждающее действие стягивающей кожу резины не только не ослабевало, оно стало даже сильнее! А теперь еще стальные "игрушки" явно добавляли возбуждения обеим подругам. Люба с какой-то рабской благодарностью стала вылизывать оказавшуюся у неё перед лицом Натальину киску. Сейчас это был для неё единственный, и очень приятный способ выразить своё отношение к подруге. Наташа задрожала и часто задышала. Это не помешало ей самой, обхватив ладонями ягодицы подруги, погрузить свой остренький подвижный язычок в покрывающую киску подруги любовную влагу. Так что через пару минут обе девушки уже снова содрогались, наслаждаясь падением в темноту "маленькой смерти". Удивительным показалось обеим подругам то, что оргазм с каждым разом становился у них все более сильным. Каждый раз они думали, что сильнее уже не бывает, и всякий раз ошибались! Разумеется, это была приятная ошибка. Немного придя в себя после эротических игр в постели, Люба почувствовала, что один из браслетов довольно больно сдавил ее запястье, ведь они совсем забыли про совет Морфеуса ставить замки на стопор.
   "Натуля, мне больно руку! Ты совсем забыла про стопор? Морфеус же нас в письме об этом предупредил. Ой-ой! Совсем стало больно, сними с меня скорее эти наручники!" Люба сморщилась от боли. Наташа поспешно взяла ключик, но совсем наручники снимать с рук не стала, и только отрегулировала затянувшийся браслет, немного ослабив его. Она явно не собиралась так скоро освобождать подругу из плена стальных оков, игра ей определенно понравилась, и хотелось её продлить подольше. "Да и самой Любе тоже в наручниках нравится!" - успокоила свою, шевельнувшуюся было совесть Наташа, вспоминая, какое выражение лица стало у подруги, когда она обнаружила себя скованной. И, когда подружкаа робко поинтересовалась, сколько ей придётся теперь ходить скованной этими браслетами, она услышала ответ, невольно напугавший её.
   "Пока перчатки не снимем!" - с серьёзным видом объявила Наташа своей пленнице. Сладковатая волна ужаса от перспективы всю неделю оставаться пленницей этих неудобных "украшений", тем не менее, снова породила стайку бабочек в животе у Любы, и она вновь ощутила растущее возбуждение. И Наташа это с удовлетворением подметила. Да и вид своих закованных в наручники рук по-прежнему вызывал у Любы в груди сладкое сосущее чувство, немного похожее на бесконечно длящийся оргазм, хотя и очень слабый, но не менее от этого приятный. Так что угрызений совести Наталья больше не испытывала. Она деловито поставила все замки надетых на узницу наручников и ножных кандалов на стопор, показывая этим, что не собирается шутить, а ключи забрала и унесла в другую комнату, чтобы спрятать. Хотя плен стальных оков доставлял ей уже несомненное наслаждение, Люба решила проверить, сможет ли от него при необходимости избавится самостоятельно. Мало ли что? Пока Наташа ходила прятать ключи, Люба попыталась открыть свои оковы ключиком от других наручников, по виду очень похожему на ключи, унесенные Наташей. Однако стало очевидно, что все ключи чем-то отличались друг от друга, замки не открылись. Впрочем, Любе трудно было сделать выводы, ведь она смогла вставить ключ лишь в замки кандалов, надетых на её ноги. Но там ключ не поворачивался, и тогда Люба попыталась освободить руки. Но тут её ждал совсем неприятный сюрприз. Оказалось, что наручники на её запястьях были сделаны так, чтобы пленник даже при наличии ключа не мог самостоятельно снять с себя эти оковы. Оба отверстия для ключей находились с одной стороны браслетов, и Наташа надела их на Любины запястья так, чтобы эти отверстия оказались по противоположную от кистей её рук сторону. Развернуть же кисти рук относительно друг друга не давала соединяющая браслеты в единую конструкцию шарнирная петля, сгибающаяся лишь в одной плоскости. Как Любаша не изгибала свои руки, достать ключом до нужного места так и не смогла. Тихо вернувшаяся в комнату Наташа некоторое время с интересом наблюдала за не замечающей её подругой, всецело поглощённой своей борьбой с наручниками.
   "Так-так!" - подумала она - "Бунт на корабле? А ведь, похоже, эти наручники Любашке нипочём самой теперь не снять!" Чувство собственной власти над подругой сразу приятно отозвалось очередными "бабочками" в животе. Наташа снова тихо вышла и вернулась с ключом от Любашиных наручников. Она дала его молча подруге в руку, а на безмолвный вопросительный взгляд насмешливо объявила - "Если ты, Любаня, сможешь открыть самостоятельно на себе эти наручники, то, так и быть, можешь оставаться весь день свободной. Более того, я тебе в этом случае позволю надеть эти наручники на весь день на меня саму!" При последних словах у самой Наташи всё же ёкнуло сердце - вдруг подруга сможет-таки открыть на себе наручники? И Люба очень старалась их открыть, она даже пробовала вставить ключ зубами. К её огорчению, все попытки оказались безрезультатными. Если бы браслеты не были так плотно закрыты вокруг запястий.... Но что уж там говорить, при самых удачных попытках всё равно не хватало пары сантиметров. Хотя бы её запястья хоть самую чуточку двигались в этих тугих браслетах. К сожалению, браслеты у наручников оказались необычно маленькие, овальной формы и в точности повторяли конфигурацию её тонких девичьих запястий! Как будто кто-то специально ей их померил и по этой мерке сделал эти наручники именно для Любани! Наверное, это была специальная женская модель наручников. Даже руки провернуть в этих браслетах было невозможно и, приходилось их всё время держать ладошками друг к другу. Вскоре Люба с сожалением констатировала факт, что с наручниками ей самостоятельно не справиться. Одновременно с сожалением осознание полной власти Натальи над её свободой вызвало и у неё какой-то приятный щекочущий холодок в животе.
   "Вообще это кажется мне очень странным, что эти браслеты сделаны специально на тонкое запястье, женское или детское! В интернете на фотографиях скованных девушек наручники обычно бывают больше!" - Люба, чтобы проверить себя, специально включила компьютер и заглянула в интернете на сайты со скованными девушками. С наручниками на запястьях компьютером было пользоваться не слишком-то удобно, но это даже как-то и возбуждало. Наташа подошла и стоя позади, с интересом наблюдала за неловкими манипуляциями скованной подруги. Люба быстро нашла несколько фотографий с девушками в наручниках той же модели, что были надеты сейчас и на ней самой. Ещё вчера она все эти наручники между собой не особо-то различала, но теперь поневоле уже начинала разбираться в отличиях разных моделей друг от друга. Во всяком случае находящуюся постоянно перед глазами на собственных запястьях модель Люба рассмотрела поневоле. Оказалась, что на фотографиях повсюду бросалось в глаза одно существенное отличие всех прочих наручников от надетых на неё. Браслеты наручников на девушках с фотографий, даже плотно закрытые, часто болтались у тех вокруг тонких запястий довольно свободно, будучи явно им великоваты. Ни у одной их сталь не сидела плотно, как на Любиных запястьях. Это касалось и браслетов на ногах, у девушек они тоже болтались довольно свободно, а у Любы они опять же сидели на щиколотках, словно влитые! А запястья металл наручников вообще охватывал просто идеально, без малейшего зазора, хотя при том нигде не давил, сжимая руки равномерно по всему своему диаметру. Это было красиво, даже некоторым образом - удобно, если можно говорить в подобном случае об удобстве, но всё же наводило на размышления. Откуда у Морфеуса эти оковы? Почему они такие маленькие? На кого делались или покупались? И главное - для чего? Ответов на эти вопросы пока не было, а в чате в этот момент Морфеуса, чтобы их задать, найти не удалось. Весь этот день Любе пришлось ходить скованной по рукам и ногам, и ходить, мелко семеня и демонстративно звеня цепью по полу. К тому же она теперь не могла надеть ничего поверх своего розового резинового платьица - и этому тоже теперь мешали скованные руки и ноги. Впрочем, это как раз не имело большого значения, в квартире работал кондиционер, и подругам было совсем не холодно в их тоненьких латексных нарядах. Зато Люба выглядела очень трогательно и эротично в своём обтягивающем коротком резиновом платьице и перчатках, скованная сияющим металлом по рукам и ногам. Даже сама она, видя себя в подобном виде в зеркале, сразу ощущала волну возбуждения. Что уж говорить о её подруге, у которой она была перед глазами постоянно! Она весь день чувствовала себя безмерно возбуждённой, и не только из солидарности с подругой ничего не надевала весь день поверх своего черного резинового платья. Просто так было гораздо легче перейти в очередной раз к любовным играм. Наташа с удовольствием весь день заботилась о своей скованной пленнице, кормила ее, умывала, и конечно - без конца ласкала. Ласки эти в течение дня еще несколько раз приводили их в постель, где после бурных поцелуев и объятий завершались взаимным оргазмом. Спать девушки легли усталыми, но даже на ночь Наташа не стала снимать с Любы оковы. "Вот ещё, буду я освобождать её! Завтра не даст снова надеть на себя наручники, и что же, силой я их буду ей надевать?" - подумала Наташа. Хотя, представив, как борется с подругой, стараясь снова сковать её наручниками, Наташа невольно ощутила некое возбуждение. "Ладно, это ещё всегда успеется. И в это поиграем. Нам ещё тут неделю играть!" - подумала она. Сначала Люба усиленно демонстрировала подруге, как ей неудобно готовиться ко сну со скованными руками, но, видя, что это не производит никакого впечатления, вздохнула, легла к ней в объятия, и доверчиво прижалась к своей повелительнице. Наталья от души наслаждалась, ведь она ещё вчера даже не могла мечтать, что будет вот так обнимать в постели скованную и затянутую в гладкую резину беспомощную подругу, прижимая её нежно к своей обтянутой чёрной резиной груди. Скрежет и звяканье сковывавших Любу наручников и цепей звучали для Наташи, как райская музыка и каждый звук отзывался у неё в животе всё теми-же порхающими бабочками. И снова Наташа, не удержавшись, стала ласкать свою беспомощную подругу-пленницу, потом, когда Любино дыхание участилось, а тело начало выгибаться и подрагивать, положила её спиной на постель, а сама снова оказалась сверху. И опять, в который уже раз, девочки заработали язычками, стремительно катясь к очередной пропасти оргазма, с каждым разом всё более глубокой и сладкой для них. Потом подруги, обессиленные бессонной новогодней ночью и напряжением бесчисленных оргазмов первого дня наступившего года, незаметно для себя погрузились в сон. Любе, несмотря на все неудобства, всё так же приятно было ощущать себя беспомощной пленницей, её по-прежнему возбуждал сковывающий руки и ноги металл, но к утру, она всё же несколько утомилась от своих оков. Нелегко, уж поверьте, сутки оставаться со скованными, сложенными вместе, словно у монашки в молитве, руками. Это не слишком-то удобно, когда лежишь в постели, да ещё с затянутым в жаркую резину телом. Наверное, от этого неудобства Люба проснулась раньше подруги и, несмотря на возбуждение, не оставлявшее её с того момента, как подруги надели злосчастные платья, не стала будить Наталью. Неловко опираясь на скованные руки, Люба выбралась из постели и подошла, стараясь не звенеть цепью на ногах, к журнальному столику, стоящему в углу спальни. Она стала от скуки рассматривать оставшиеся железки, присланные Морфеусом и все ещё лежавшие на нём горкой. С наручниками на запястьях копаться в этих "сокровищах" было неудобно, но понемногу Любаша распутала клубок серебристых цепей. Она долго рассматривала все эти причиндалы, пытаясь разобраться, что для чего предназначено и как действует. Когда разобралась, снова стало скучно и, оставив оковы в покое и включив компьютер, Любаша зашла в интернет. В чате, несмотря на ранний час, снова оказался Морфеус, и Люба решила с ним от нечего делать пообщаться.
   -"Привет, это я, Люба!"
   -"Привет, давно не было тебя! Как игрушки?"
   -"Да на мне они, где им быть-то? И вообще, ничего себе игрушки... Садюги вы оба с Натахой! Я догадываюсь, кто ей насоветовал их на меня надеть. А ну, колись, почему твои наручники такие маленькие? Они что, специально, женские или детские?"
   -"Раз ты это спрашиваешь, то подозреваю, что у тебя руки до сих пор в этих самых наручниках сейчас! Угадал?"
   -"Угадал. Но ты мне не ответил про размер!"
   -"Да я не угадывал, просто ты чего-то тормозишь печатать текст. Наручники тебе мешают быстро печатать. Натаха их тебе надела и ночевать в них оставила?"
   -"В общем, да. А кто ещё-то тут мог? Не сама же я себя в них заковала? Дрыхнет вот теперь, а я замучилась уже в этих железках!"
   -"Ну, не скажи! Бывают среди нас и любители сами себя заковать! Потом поймёшь. И что, значит, она самые строгие надела тебе? С перемычкой?"
   -"Ты чего, подглядываешь за мной?"
   -"Нет, просто другие наручники ты сняла бы уже давно с себя, пока Натаха спит! А эти самой снять - фигушки! Ты тоже виновата, зачем ты Наташке пакость с перчатками подстроила?"
   -"Нравится, вот и подстроила! Я про латекс уже всё давным-давно поняла, меня давно уже колбасит от него!"
   -"Вот это уже хорошо! Рад это слышать. А чего не спишь?"
   -"Дык, не спится, в наручниках-то. Я же уже сказала. Скучно, и руки уже болят от этих железок!"
   - "Скучно, говоришь? Развлекуха нужна? А слабо тебе Натали тоже упаковать в наручники? Пока она спит? Вот и развлечешься. Потом баш на баш предложи, она тебя освободит, ты - её!"
   -"А вот и не слабо! Сейчас пойду и упакую! Ещё покруче, чем она меня упаковала!"
   -"Ну-ну, флаг тебе...." - Морфеус исчез из чата как обычно, внезапно. Только теперь Люба сообразила, что он так и не ответил ей на вопрос о размере наручников. Наталья все еще спала, стало ещё более скучно, и Люба решила действительно немного развлечься, как коварно посоветовал Морфеус, да заодно и немного "отомстить" подруге за свой плен. Она выбрала из кучки цепей понравившиеся ей вещицы и крадучись вернулась к кровати, где продолжала беспечно спать Наташа, не подозревая о готовящейся против неё операции. Тихонько обернув вокруг талии подруги цепочку с наручниками на конце, Люба закрыла её на маленький блестящий замочек таким образом, чтобы наручники оказались лежащими у подруги на животе. Наташа спала так крепко, что даже не почувствовала этого. Теперь Люба, затаив дыхание, осторожно опустила сначала одну, затем и вторую руку лежащей на спине подружки и тоже сложила их ей на живот. Та лишь слегка пошевелилась в ответ, впрочем, по-прежнему продолжая крепко спать, как ни в чём не бывало. Наташины руки теперь находились совсем рядом с уже прикованными на её поясе наручниками, но пока что не в них! Если бы Наташа в этот момент проснулась, закованная в неудобные строгие наручники Любаша едва ли с нею смогла бы справиться и силком надеть ей на руки эти стальные браслеты, закреплённые на талии. Даже если бы Люба смогла заковать одну из рук подруги в стальной браслет, та с лёгкостью справилась бы с ней второй рукой. Способ осуществить задуманное мог быть лишь один - внезапно защёлкнуть наручники на обоих запястьях Наташи одновременно. Только крепкий сон подруги давал Любаше надежду проделать подобную штуку и уровнять таким способом своё положение с подругой. Убедившись, что Наталья по-прежнему крепко спит, Любаша взяла в свои руки наручники с пояса подруги и осторожно, по одному щелчку, продавила до упора одинарные скобы браслетов наручников сквозь их двойную часть. Теперь наручники оказались открыты и Люба тихонько, с колотящимся сердцем, подвела их под запястья ничего не подозревающей спящей подруги и осторожно подняла вверх. Таким образом, Наташины запястья оказались лежащими в открытых наручниках. Затем Люба бесшумно перекинула наверх и осторожно опустила поверх уже лежащих в нижних двойных полукольцах наручников запястий верхние скобы. Ловушка была готова! Любаша с учащённо забившимся от волнения сердцем резко надавила сверху на обе скобы одновременно до упора, с треском вогнав их зубчатые концы в замки и мгновенно защёлкнув, таким образом, наручники на запястьях ничего не подозревающей спящей Натальи. Лишь теперь, когда холодный металл браслетов одновременно туго сомкнулся у неё на руках, она, наконец, почувствовала что-то неладное, и инстинктивно рванула спросонья руки из нежданного плена. Но было уже поздно, оба запястья крепко сжало стальными наручниками, они были уже скованы, да еще и прикованы к цепочке на уровне талии. Наталья даже не могла теперь поднять свои руки к лицу, запястья были зафиксированы у нее наручниками возле пупка. Пока она спросонья беспомощно дёргалась, скрежеща цепями и тщетно пытаясь освободить свои скованные руки, по мере пробуждения постепенно осознавая, что теперь она ещё беспомощней своей подруги, Люба успела надеть ей на лодыжки такие же кандалы, какие сковывали её собственные ноги. Почувствовав ещё и этот холодный металл, плотно сжавший её лодыжки, Наташа беспомощно задёргала скованными ногами и ещё долго продолжала молча с учащённым дыханием биться в своих оковах, хотя это было уже явно бесполезно. На самом деле у неё возникло, подобное тому, как накануне у Любы, сладкое ощущение беспомощности от так внезапно скованных надёжными оковами рук и ног. Видимо в этом что-то было, Наталья сейчас тоже ощущала некое сладкое томление во всём своём сжатом резиной и скованном цепями теле. Ощущение это, как и у Любы накануне, немного напоминало слабый растянутый во времени оргазм. Впрочем, Наташа чуть не достигла и полноценного оргазма, бессильно трепыхаясь в сковывающих её цепях. Да и Люба от вида беспомощно бьющейся в оковах подруги тоже внезапно испытала растущее возбуждение на грани оргазма. Памятуя, как ей зажало накануне браслетом руку, Люба, дождавшись, пока подруга перестанет буянить, поспешно отрегулировала все браслеты на её руках и ногах, и поставила каждый из них на стопор. Затем она надела всё ещё дрожащей от возбуждения подруге на шею ещё и металлический ошейник, представлявший собой увеличенную копию браслета наручников. Она так же тщательно отрегулировала плотность охвата шеи подруги, чтобы ошейник не болтался свободно, но чтобы и не душил ее. Затем она и его закрыла на стопор. Длинны присоединенной к ошейнику цепочки Любе хватило как раз, чтобы стоя рядом, обернуть свободный конец вокруг собственной талии. Люба закрыла свой конец цепочки на замочек, и теперь подруги были скованы вместе и не могли отойти друг от друга ни на шаг. Впрочем, в данный момент им этого делать вовсе и не хотелось. Обеих ужасно возбудила вся эта утренняя возня с железом, девушки снова стали усиленно тереться грудью, как делали уже не раз до этого, поглаживать и ласкать друг друга сквозь гладкую резину. Теперь производить все это было очень непросто из-за скованных у обеих рук и, вероятно, и как раз это, еще более распаляло юных узниц латекса и стали. То, что ласкать друг друга приходилось, преодолевая неудобства, доставляемые оковами, только добавляло девочкам возбуждения. Скрип резиновой одежды и бряцанье цепей также сильно возбуждали подруг и без того находившихся всё это время в предоргазменном состоянии. Неудивительно, что вскоре их головки снова оказались под подолами друг у друга. Девочки заработали единственным, что оставалось у них свободно - своими язычками. Этими ласками окончательно сразило обеих подружек и, вскоре из постели, по всей квартире вновь понеслись их сладкие стоны, которые дополнял звон цепей и похрустывание резины, обтягивающей их юные тела. Лежать в постели и ласкать друг другу киски язычками оковы мешали не слишком сильно, и девочки постарались максимально растянуть наслаждение от взаимных ласк. Но всё равно довольно скоро опять достигли сладостного финиша. Ведь они и без того уже находились на грани оргазма! И такого сильного наслаждения они ещё никогда не испытывали! Девочки бились в своих цепях, стонали и визжали, извиваясь на кровати. Если бы они не поставили предусмотрительно друг другу замки всех браслетов на стопор, не обошлось бы без членовредительства. Наконец последние конвульсии прекратились и обессиленные подруги затихли. Они даже задремали немного, но скоро голод вынудил их покинуть постель. Прежде чем сесть завтракать, Наташа с Любашей решили, наконец, освободиться на время хотя бы от Морфеусовских стальных игрушек, неудобных и, к тому же, слишком возбуждавших их своим пленом, чтобы, возможно, надеть их снова, но позже. Наташа принесла ключ от надетых на Любу наручников и вставила его в их замок.
   "Достаточно с нас и того, что невозможно снять резиновые платья" - пробормотала она при этом. Ох, наверное, зря она так сказала! Не все видимо считали так же, как Наташа! Оказалось, что неснимаемых латексных платьев с подруг недостаточно. Ведь как раз сейчас девочек ожидал новый страшный удар. Ключ в замке Любиных наручников не поворачивался ни в одну из сторон, и наручники на её запястьях не открывались никоим образом. И если бы только наручники! Оказалось, что вообще ни один замок невозможно открыть! Девочки лихорадочно перепробовали все ключи на всех надетых на них оковах, и ни один не действовал! Они ещё раз перебрали ключики по очереди. Те свободно входили в замочки, но не поворачивались там! Люба в отчаянии даже слегка погнула и едва не сломала один из ключей. Всё было бесполезно. Видимо, после закрытия на стопор замки наручников открывались теперь совсем другим ключом, и именно его коварный Морфеус подругам, конечно же, не прислал! А от замочка, закрывавшего цепь с наручниками у Натальи на поясе, вообще не было ключей! Теперь девочки были полнейшими невольницами не только надетых на них резиновых платьев, но и сковывающих их руки и ноги стальных оков, подсунутых им коварным Морфеусом. Двойными невольницами, даже тройными! Ведь мало того, что обе они были теперь безжалостно скованы по рукам и ногам, они еще и друг к другу были прикованы! Без всякого сомнения, Морфеус и на сей раз, умышленно подготовил подругам эту хитрую ловушку, теперь уже стальную, в которую они друг друга снова так старательно упаковали. Вот только интересно, догадывался ли сам Морфеус о том наслаждении, которое доставили его ловушки девушкам?
   Положение пленниц было ужасным! Если платья с перчатками еще была надежда снять через неделю, да и на улицу выйти они не очень мешали, то что было делать подругам теперь, будучи скованными по рукам и ногам стальными оковами? Их ведь под одежду не спрячешь! Да и саму одежду из-за них надеть теперь невозможно. И зачем только Любаша приковала Наташу ещё и к себе?! Впрочем, это не намного меняло суть дела. Несомненно, необходимые ключи были у Морфеуса, но как их от него теперь получить, да и захочет ли тот их отдать подругам? И на каких условиях? А главное - когда? Через две недели прилетят из отпуска Наташины родители, и к тому времени обязательно надо что-то сделать. Ведь папу с мамой кондрашка хватит от зрелища, которое они увидят дома, если подруги не снимут с себя резину и все эти цепи к их появлению! Девочки подошли к компьютеру, и зашли в чат, но Морфеуса там не было. Как бы там ни было, а узницам пока пришлось готовить себе еду и завтракать, по-прежнему оставаясь в том виде, в какой они сами друг друга "упаковали". Если кто-нибудь думает, что делать домашние дела скованными, подобно девочкам, это лёгкое занятие, может попробовать подобное развлечение на себе. Даже наличие современной кухонной техники не намного облегчило подругам эту деятельность. Но ещё это оказалось для них, хотя и мучительно неудобным, но одновременно очень возбуждающим занятием. По крайней мере, для Любы с Наташей все возникающие в связи с любыми их движениями проблемы были сладостно-приятными. Девочки не могли разойтись теперь ни на шаг и вынужденно постоянно терлись обтянутыми гладкой резиной телами друг о друга. Надо ли подчёркивать, что это доставляло им большое удовольствие и снова и снова возбуждало их? Невозможность освободиться от наручников и прочих оков тоже сильно будоражила им кровь. И именно ужас их положения отчего-то лишь усиливал сексуальное возбуждение подружек. Наталья, всегда ощущавшая себя сильней подруги, сейчас оказалась, благодаря прикованным наручниками к цепочке на талии рукам, совершенно беспомощной и почти во всём зависимой от Любы, которой обычно сама покровительствовала. Приходилось во всём принимать её помощь, неловко осуществляемую той руками, скованными строгими тугими наручниками. Правда, по сравнению с неподвижно прикованными к поясу руками Наташи, Любины руки были почти свободны. Гладкий металл, сомкнутый на её запястьях, постоянно попадался на глаза Наташе, и это зрелище неизменно её заводило. Вообще всё происходящее страшно возбуждало Наталью, даже ощущение от сковывающих её собственные руки и ноги стальных оков. А Люба теперь и вовсе почти не выходила из постоянного предоргазменного состояния! В результате подруги два раза прерывали приготовление завтрака и возвращались в постель, из которой выбирались все более обессиленными очередными оргазмами. Лишь с третьей попытки им удалось приготовить немудрёный завтрак. Кормление друг друга вновь невольно превратилось у них в любовную игру, девочки и поесть смогли лишь со второй попытки. Сначала Люба пыталась кормить Наталью, поднося ей скованными руками по очереди бутерброд и кофе ко рту. Для удобства ей пришлось при этом сесть своей туго обтянутой резиной попкой к подруге на колени и повернуться к той боком. Эта поза сразу снова возбудила обеих подружек. Ведь Наташа ощущала на своих коленках обтянутые скользким латексом горячие тугие ягодицы подруги, а перед лицом постоянно мелькали её безжалостно скованные серебристой сталью руки. Всё это будоражило Наталью безмерно, и она невольно дёргала скованными руками сама, рефлекторно пытаясь обнять и прижать к себе любимую подругу. Сковавшая её собственные руки сталь сразу напоминала о себе, не отпуская рук, и это ещё сильней взвинчивало Наташу, стремительно доводя её снова до предоргазменного состояния. Кусок не лез в горло и, тогда уже Наташа попыталась накормить Любу. Ей для этого пришлось встать со стула, а подруге встать перед ней на колени, чтобы голова находилась на уровне прикованных к поясу рук подруги. Но ведь и Люба была не железная, кормление беспомощной подруги, скованной сверкающими оковами и одетой в гладкое резиновое платье, её тоже наэлектризовало до крайности. Серебристый металл цепочки на талии и сковывающие Наташины запястья наручники на фоне чёрной резины выглядели особенно эффектно и эротично. Стоит ли удивляться, что, едва начав кормить подругу, Наташа сразу ощутила Любашины скованные руки под подолом своего платья. Там она ловко нашла уже давно влажную от вожделения киску подруги и ласково в ней зашебаршила своими гладкими резиновыми пальчиками, несмотря на ощутимо мешающие ей плотно сжимающие запястья браслеты наручников. Наталья затрепетала и, застонав от наслаждения, едва не вылила на Любашу горячий кофе из чашки. Обеим стало окончательно не до завтрака. Так что через минуту подруги снова оказались на кровати, где ласкать друг дружку было, несомненно, гораздо удобней и безопасней. Мытье посуды, умывание, просмотр телевизора - всё теперь невольно возбуждало Наташу с Любашей, становилось через некоторое время новой любовной игрой, ведь они теперь, скованные короткой цепочкой вместе, не могли не касаться друг друга. Находясь в стягивающей тело резине и лишающих свободы их ноги и руки оковах, Наташа и Люба невольно находились постоянно в сексуальном возбуждении. А нечаянные соприкосновения обтянутых латексом тел, происходящие при любом движении одной из подружек, непроизвольно их возбуждали ещё более, и с каждым разом это происходило всё легче, а оргазмы были все сильнее. Не в силах больше противиться зову плоти и, не имея возможности разойтись, подруги вынуждены были почти постоянно заниматься услаждением друг друга. Оргазмы позволяли им хоть на время расслабиться и сделать самые необходимые дела, например, быстро поесть или немного поспать. Затем снова начинались взаимные ласки, поцелуи, сладкие вздохи и стоны. Девочки постепенно потеряли всякое представление об окружающем. Состояние подружек становилось всё более сладостно-бредовым. Наташа и Люба уже изнемогали от этих бесчисленных оргазмов, но ничего не могли с собой поделать. Им было по-прежнему приятно ощущать своё беспомощное состояние скованных цепями рабынь, уже от одного этого их киски не просыхая, постоянно пульсировали в вожделении, а их усталые измученные тела всё так же получали наслаждение от стянувшей нежную кожу душной упругой резины. Родители оставили много еды и подруги не голодали, но чем ближе было возвращение родственников домой, тем сильнее тревожил девушек их плен. Но тревога эта тоже сказывалось на них своеобразно. Едва тревожные мысли пробивались сквозь их затуманенный разум, они снова шли в постель, возобновляя с новыми силами свои любовные игры, то ли сбрасывая, таким образом, растущее напряжение, то ли пытаясь там забыть о своих проблемах. Девочки уже потеряли всякое представление о реальности, день и ночь для них перепутались. Наташа с Любой жаждали свободы, но одновременно, в глубине души, вроде бы уже и не хотели её. Самые прекрасные ощущения теперь были у них неразрывно связаны с их теперешним положением, подругам, несмотря на полное изнеможение, хотелось продлевать его до бесконечности. Тем не менее капля здравого смысла всё-таки сохранилась в их головках. После очередного, неизвестно какого по счёту оргазма, примерно за четыре дня до возвращения родителей, Наташа с Любой, пользуясь своим ослабевшим на краткое время возбуждением, подошли-таки к компьютеру. Зайдя в чат, печально знакомый им обеим, они на сей раз, сразу застали там своего старого знакомого и злого гения - Морфеуса. Люба неловко застучала пальцами скованных наручниками и затянутых в розовую резину перчаток рук по клавишам, спеша поговорить с ним.
   -"Привет! Это снова Люба. И Наташа тоже здесь!"
   -"Здорово! Вы что-то давно не появлялись в чате! Куда-нибудь уезжали на время каникул?"
   -"В резиновых платьях и наручниках? Снова издеваешься, да?"
   -" Ах, да, я чуть не забыл. Вы там ещё обе и в наручниках теперь, как я мог запамятовать такое приятное обстоятельство? И конечно, вы не знаете, как их теперь снять? Пожалуй, ты права, в наручниках вам трудно было бы уехать! Да и из дому выйти как-то неудобно, правда?"
   -"Изверг! Отдай ключ, у нас родичи через четыре дня вернутся!"
   -"Отдам обязательно, только выполните некоторые мои условия. Не пугайтесь, ничего невыполнимого не потребую! Только вначале расскажите подробно, что и как вы надели, иначе разговора не будет вообще. Пусть тогда потом ваши родичи вызывают слесаря, распилить наручники, а потом и вас самих пусть пилят всю оставшуюся жизнь за ваше лесбиянство!"
   -"А про это ты откуда знаешь?" - Люба готова была провалиться сквозь пол, оттого что их отношения названы их настоящим именем, да ещё чужим человеком.
   -"Знаю, и всё тут! Рассказывайте, или я пошёл!" Пришлось с мельчайшими подробностями, запинаясь и краснея, написать подробно, как девочки заковали друг друга в Морфеусовы подарки. Особенно его интересовало, какие ощущения это у них породило. Когда Люба пыталась врать, Морфеус по каким-то признакам мгновенно это замечал, и снова грозил прервать разговор. Пришлось выложить всё, и про сладкий транс, охвативший девочек, и про постоянную жажду секса. С затаённым ужасом подруги поинтересовались под конец беседы:
   -"Ты скажи, наконец, как же нам снять эти твои наручники и обрести свободу и, какова будет её цена?" Морфеус подтвердил:
   -"Ну, наручники эти теперь уже не мои, а ваши, раз вы их так носить любите! А ещё скажу вам, морковки вы мои резиновые, что чтобы снять с себя оковы, действительно нужен особый ключ, и этот ключ у меня есть. Только просто так я теперь его вам не отдам. Для начала вам надо дождаться звонка в дверь и забрать там мою новую посылку. Не бойтесь, новых наручников там не будет! Потом выйдете в чат, и будете ждать от меня дальнейших инструкций".
   Через пару часов в двери позвонили. Девочки никого не успели увидеть в глазок, лишь звук уходящего вниз лифта показал им, что позвонивший в звонок человек уже ушёл. Тихонько приоткрыв дверь, девочки выглянули на лестницу. Возле дверей лежала небольшая коробка, которую подруги поспешно забрали, и торопливо захлопнув входную дверь, отнесли в комнату. В коробке оказался цифровой фотоаппарат на странной массивной подставке сложной конструкции и провод. Зайдя снова в чат, Люба некоторое время ожидала там Морфеуса. Появившись только через полчаса, он объяснил, где поставить камеру и как её подключить к компьютеру. Потом переслал по электронной почте пару небольших программ и велел их установить в компьютере, а сам компьютер приказал оставить включённым. После этого попрощался до завтра и велел не обращать на фотокамеру внимание. Фотокамера, между тем, сразу после подключения к компьютеру зажила своей, какой-то неведомой подругам жизнью. В её подставке порой слышалось лёгкое жужжание, она поворачивалась из стороны в сторону, иногда поднималась или опускалась на телескопической стойке, её объектив тоже двигался. Временами неожиданно фотокамера щёлкала, сверкая вспышкой. Первоначально девочки от этого вздрагивали, потом понемногу привыкли и действительно, перестали обращать на это внимание. Тем более что их терпение и так иссякло, и они уже давно хотели возобновить свои любовные утехи, общаясь с Морфеусом из последних сил и трепеща от переполнявшей их похоти. Благо - слегка отдохнули. Наташа была неглупа и понимала, что фотокамерой каким-то образом через интернет управляет Морфеус, и что он их фотографирует, но выхода не было. Приходилось это ему позволить, ведь ключ от всех оков, надетых на девочек, всё ещё был у него. Наташа надеялась в глубине души, что ей удастся обмануть их незримого тюремщика. Она знала, что на всех цифровых фотокамерах стоит Flash-карта с памятью, на которой обычно и остаются все снимки. Девочка была слегка знакома с аппаратурой подобного типа, у папы был похожий фотоаппарат. Наташа собиралась попытаться незаметно стереть все снимки из его памяти, когда Морфеус будет забирать фотоаппарат и принесёт им ключи от наручников. Рассказав подруге о своём плане, Наташа сразу успокоилась, и они с Любой занялись любовными играми, как будто и не было рядом ежеминутно пыхающего вспышкой фотоаппарата. Потом девочки уснули, а утром сразу возобновили сексуальные развлечения, да так и провели в них весь день. В этот день Морфеус появился в чате лишь под вечер.
   -"Привет, Морфеус! Это мы, твои пленницы!"
   -"Привет морковки! Свои собственные вы пленницы! Молодцы, всё правильно делаете, скоро "на свободу с чистой совестью!"
   -"Когда ключи пришлёшь?"
   -"Придётся вам ещё чуток потерпеть! Ну, да чтоб я так терпел, как вы терпите! Я завтра вам ещё одну посылку пришлю, сами сообразите, что делать с её содержимым. Только не вздумайте комп выключать!"
   Морфеус снова внезапно пропал из чата. Вечер и часть ночи прошли у подружек в бурных любовных играх. Наташа с Любашей понимали, что их сладострастный "отдых" подходит к концу, оставалось всего два дня, а их всё так же переполняли, несмотря на огромную усталость, похоть и возбуждение. Это было совершенно непонятно. Может девушки, как говориться - "дорвались до сладкого"? Возможно и так! Утром подруги очередной раз занимались услаждением друг друга, когда прозвенел звонок в дверь. С трудом оторвавшись от своих занятий, девочки, гремя по полу цепями на ногах, побежали в прихожую но, заглянув в глазок, убедились, что за дверьми снова никого нет. Под дверьми на полу опять стояла небольшая коробка. Забрав её, девочки поспешили обратно в постель. Там они, прежде чем возобновить прерванные любовные игры, открыли посылку. Первое, что они увидели внутри, был небольшой ключ. Девочки обрадовано встрепенулись - неужели свобода? К их большому сожалению, ключ открыл только замки на цепочках. Но всё равно это была почти свобода! Теперь Наташа обрела возможность хоть немного пользоваться своими руками, хотя и скованными по-прежнему аккуратными миниатюрными наручниками, но отныне уже не прикованными цепью к поясу. Таким образом, она сразу стала гораздо свободней своей подруги, ведь стальные браслетики на Наташиных запястьях соединяла короткая, в пару звеньев, цепочка, дававшая ей несравненно большую свободу движений, чем надетые на Любу браслеты с перемычкой. А ещё девочки теперь могли ходить отдельно друг от друга! Хотя стальной ошейник, как и прежде, плотно окольцовывал Наташину шею жёстким металлом, конец отходящей от него цепи теперь свободно свисал, ведь Люба отцепила его, наконец, от своей талии! Впрочем, отходить друг от друга девочки в данный момент совсем не собирались, они опять были сильно возбуждены и поэтому у них были совсем иные намерения. Убедившись, что ключ не подходит к наручникам, Люба хотела уже продолжить прерванные ласки, но Наталья решила вначале проверить, что же ещё лежит в присланной коробке? Она разорвала упаковку лежащего на её дне пакета и неожиданно обнаружила внутри очень актуальные в данный момент, хотя и смутившие их своим видом предметы. Из разорванного пакета выпало два очень натурально выполненных из резины мужских члена. Девушки уже видели такие в интернете, да и без этого прекрасно знали, по крайней мере, теоретически, как ими пользуются. Один член был вполне обычен, с удобной ручкой, другой был двухсторонним, как если бы два мужских органа соединить основаниями. Наталья немедленно взяла односторонний член в руку, она даже знала, что эти женские игрушки называются "дилдо". Концом этого дилдо она и стала теперь водить по влажной киске подруги, понемногу раздвигая им при этом её припухшие влажные губки. Люба часто задышала и скользнула под подол к подруге, захватив туда вторую "игрушку". Через секунду Наташа ощутила Любашин язычок на своём клиторе и слабо застонала от наслаждения. Затем сама лизнула той клитор, сразу ощутив привычный трепет тела подруги. Тогда Наташа стала непрерывно ласкать ей клитор язычком, одновременно раздвинув пальцами левой руки розовые губки её киски, а другой осторожно вводя лёгкими толчками кончик дилдо в обнажившуюся маленькую пульсирующую влажную дырочку Любашиного влагалища, легонько двигая его, то туда, то сюда. При этом с каждым толчком она засовывала резиновую "игрушку" всё глубже во влагалище подруги. Казалось, дилдо нипочём не пройдёт в такое крошечное отверстие, но скоро это отверстие стало на глазах у Натальи заметно растягиваться и неожиданно оказалось, что уже вся головка дилдо скрылась внутри. Люба стонала всё слаще и громче, и не похоже было, что ей больно от толстого резинового "инструмента", который с каждым толчком всё глубже погружала Наташа в её крошечную киску. Наоборот, Люба теперь явно наслаждалась новым ощущением наполнившей её влагалище резины, уже сама помогая Наташе и насаживаясь на фаллоимитатор судорожными толчками. Затем, поглотив внутри себя весь немаленький инструмент, Люба судорожно задвигала бёдрами то вперёд, то назад, постепенно наращивая скорость. Наташа помогала ей встречными движениями, крепко держа дилдо за ручку. Подруги уже много дней занимались сексуальными играми, но таких сладких стонов и всхлипываний Наташа от подруги ещё не слыхала! А когда та задрожала и забилась в оргазме, Наташа не на шутку встревожилась, опасаясь, что Люба сейчас просто не перенесёт таких сильных ощущений и умрёт. Подруга издавала такие, явно предсмертные звуки, что Наталья уже не на шутку перепугалась. Однако же Любаша не умерла, наоборот, немного отойдя от полнейшего беспамятства, в которое ухнула в момент наступления этого сильнейшего в её жизни оргазма, выглядела теперь, несмотря на скованные наручниками руки очень счастливой и умиротворённой. А, чуть отдышавшись, с благодарностью продолжила ласкать Наташу. Скоро та ощутила, что Люба тоже ласкает ей киску не только язычком. Первоначально Наталье было немного больно от давившего ей толчками на влагалище упругого дилдо, хотя и приятно было тоже, но в какой-то момент она вдруг ощутила, как лопнула с короткой резкой болью её девственная плева. Несмотря на авантюрный характер Наташа к восемнадцати годам ухитрилась сохранить девственность. Она вскрикнула и дёрнулась. Боль сразу совершенно прекратилась, и Наташа ощутила, как в неё уже легко толчками входит что-то толстое и упругое. И это было её самое приятное ощущение за эти каникулы. Она тоже, подобно Любе, невольно задвигала бёдрами и застонала сладко от ощущения двигающегося в ней и постепенно заполнившего всё её влагалище дилдо. "Вот чего мне не хватало всё это время! Ощущения наполненности влагалища!" - промелькнуло в Наташиной голове. Между тем Люба, снова возбуждённая своими занятиями и видом наслаждающейся сексом подруги, перевернулась в постели и села ягодицами на Наташины бёдра, повернувшись к ней лицом, и раздвинув ноги, насколько позволяли кандалы. Её скованные руки оставались внизу, под коротким подолом платья. Она изогнула остающуюся часть двухстороннего дилдо и ввела его второй конец в свою снова трепещущую от вожделения дырочку. На сей раз, дилдо вошёл в неё гораздо свободней и быстрее, всего за несколько толчков. Теперь длинный дилдо находился одновременно в обеих любовницах, соединяя их собой, словно толстый шланг. Любаша неловко опёрлась скованными руками на Наташину грудь, и бёдра девушек ритмично задвигались в такт. От этого пришёл в движение и находящийся в девушках дилдо, даря обоим наслаждение своими колебаниями. Наташа невольно стала всё интенсивней двигать бёдрами навстречу движениям подруги, ощущая, как всё глубже входит в неё и Любу при каждом таком движении объединивший их резиновый "инструмент". Скоро киски подружек совсем поглотили его, несмотря на приличную длину и, соприкоснувшись, стали тереться друг об друга. Всё это вызвало у Натальи такое наслаждение, что она полностью потеряла над собой контроль. Она рычала и завывала, словно дикий зверь, бессильно рвалась из своих наручников, содрогалась всем телом и мотала головой. Сидящая на ней верхом Люба с трудом удерживала равновесие, не имея возможности руками опереться на постель по бокам от себя из-за сковывающих их вместе браслетов. К тому же Люба в это время и сама уже снова сладко охала и вздрагивала от наслаждения. Потом на Наташино сознание упала тьма, верней, это сознание у неё ухнуло в чёрную пропасть запредельного оргазма. Когда она немного погодя открыла глаза, Люба уже лежала рядом, положив свои скованные руки со сложенными "лодочкой" ладошками под щёку и блаженно улыбалась, глядя на медленно приходящую в себя подругу, а новые игрушки аккуратно лежали на тумбочке рядом с кроватью. Наташа только теперь стала осознавать, что они с Любой уже обе не девочки, что они стали полноценными любовницами, познавшими взаимный секс, а не только лесбийские ласки. Пара капелек крови, расплывшаяся на смятой простыне, неопровержимо подтверждала факт произошедшей Наташиной дефлорации. Стало грустно и радостно, как бывает всегда, когда расстаёшься с чем-то привычным и одновременно обретаешь нечто новое и незнакомое. Впрочем, долго грустить девушки не стали, ведь они теперь были относительно свободны и смогли почти с комфортом позавтракать, сидя за столом напротив друг друга. Правда, лицезрение подруги в лоснящейся резине, неловко пользующейся скованными наручниками руками, снова порождало у обоих аппетит иного рода. Неудивительно, что Наташа с Любой после завтрака снова оказались в постели, где ещё раз опробовали новые игрушки. Особенно им понравился двухсторонний дилдо, позволявший подругам наслаждаться сексом одновременно. Результат его использования их полностью удовлетворил, как в прямом, так и в переносном смысле. В течении дня девушки ещё несколько раз возвращались в постель. Они теперь занимались сексом заметно реже, но их ощущения были теперь несравненно сильней, чем в первые дни их плена. Между тем наступил вечер, завтра оставался последний день, и родители Наташи уже позвонили из Египта, напоминая, что скоро прилетают домой. Наконец поздно вечером Наташа обнаружила, что Морфеус появился в чате. Он поблагодарил подруг за проделанную "работу" и терпение, и предложил им на следующее утро ровно в девять часов утра отключить фотоаппарат от компьютера и, положив в коробку, немедленно выставить за дверь. В обмен они через десять минут смогут забрать там же коробку с обещанными нарядами из латекса и ключами от наручников. Морфеус дал девушкам адрес в интернете, где те могли познакомиться на фотографиях с коллекцией резиновой одежды, принадлежащей Морфеусу и выбрать себе по любому из нарядов, как и было им обещано. Подруги немедленно зашли в этот виртуальный "магазин". У них глаза разбежались от обилия шикарных резиновых вещей, захотелось всего сразу. Тут были и простые обтягивающие тело комбинезоны, и костюмы монашки, медсёстры и, наконец, просто красивые платья. Выбрать было трудно, нравилось всё сразу. Однако они, хоть и с трудом, после долгих раздумий и споров, наступив на горло собственной жабе, выбрали себе то, что понравилось каждой более всего в данную минуту. Потом вернулись в чат и сообщили Морфеусу свой выбор. После этого они отключились, надеясь никогда более не общаться с этим коварным человеком. Утром Наташа выполнила свой план и стёрла из памяти фотоаппарата все фотографии, прежде чем положила его в коробку.
   Все же конец бывает у всего, казалось, что наступил он и у этого затянувшегося приключения. Утром того самого дня, когда должны были вернуться родители Наташи, она выставила в условленное время за дверь коробку с фотоаппаратом и, выждав десять минут, снова выглянула на лестницу. Заглянув перед этим тихонько в дверной глазок, Наташа заметила лишь неясный силуэт мужчины в закрывающемся лифте. Когда он появился и как выглядит, она не успела заметить, хотя и перед этим заглядывала в глазок каждую минуту. Кабина лифта ушла вниз и, осторожно приоткрыв дверь, девочки увидели у порога на полу небольшой сверток. Забрав этот свёрток домой, они нетерпеливо сорвали обертку. Внутри лежали в плоских коробочках два выбранные ими накануне новеньких наряда из латекса и маленький ключик, сразу легко открывший все наручники и кандалы на девочках. Ещё там лежал на дне толстый фотоальбом, но на него поначалу они не обратили внимания, всецело поглощённые освобождением своих исстрадавшихся рук и ног от стальных браслетов. Перчатки теперь тоже снялись без всяких проблем, как и платья, хотя девушки снимали их ныне с огромным сожалением, совсем привыкнув к ним за время вынужденного заключения. У них было ощущение, что они расстаются с собственной кожей, настолько сроднились их тела за эти дни с обтягивавшей их резиной. Тело без резиновой "кожи" казалось непривычно рыхлым и дряблым, а своя собственная кожа слишком мягкой и бесчувственной. Руки и ноги тоже казались без наручников непривычно легкими и даже немного мешали, задевая всё вокруг. Правда, обнаружилось, что у обеих девушек на коже запястий остались глубокие вмятины от сжимавших их две недели стальных браслетов. К тому же Наташа, когда в безумии рвалась из наручников во время оргазмов, понаставила себе на руках синяков. Но это было уже не страшно, всё это легко маскировалось одеждой с длинными рукавами! Спрятав поспешно снятые с себя цепи, а так же новые наряды и фотоальбом, который так и не успели открыть, в шкаф, Наташа и Люба бросились в ванную. Времени девушкам как раз хватило, чтобы хорошенько помыться в душе и успеть навести порядок в квартире. Прибыв из поездки, Наташины родители застали идиллическую картинку - подружек, мирно сидящих на диване у телевизора. Правда, обе подруги изрядно исхудали за время отсутствия взрослых. Но, когда Семён Кириллович шутливо поинтересовался, как такое могло произойти при обилии оставленных продуктов, девушки сослались на то, что решили на каникулах испытать новую методику для похудания, вычитанную в модном журнале.
   Немного ещё покрутившись у подруги, Люба незаметно забрала свои латексные вещички и подалась домой. Она несколько раз за время своего плена говорила с мамой по телефону, но на всё более настойчивые предложения забежать домой отвечала расплывчатыми обещаниями, которые не собиралась выполнять. Да и не могла же она заявиться домой вся в резине и цепях!
   "Вот была бы картина "не ждали!" - Люба представила, какими могли стать при её появлении дома в резине и наручниках лица у родителей, и невольно фыркнула. Теперь легко было смеяться на эту тему, когда они с Наташей обрели свободу и освободились от власти Морфеуса. Впрочем, освободились ли? Люба, почему-то не была в этом твёрдо уверена. Что-то её тревожило, какая-то заноза сидела в её памяти. Уже придя домой и поздно вечером, лёжа без сна в своей кладовке, Люба вдруг явственно вспомнила - альбом! Они же так и не заглянули в него! Что там могло скрываться? Зная уже теперь привычки Морфеуса, ничего хорошего от его подарков ждать не приходилось. Они никогда не бывали случайными и всегда содержали подвох. Люба ещё долго, встревоженная, не могла заснуть в эту ночь. Да и резины на теле ей теперь вроде как не хватало, хотя она всего несколько часов назад с наслаждением освободила от её плена измученное тело. Наконец она не выдержала и тихонько достала розовое платье. Стараясь не шуршать, с наслаждением натянула на себя прохладную гладкую резину, снова легла и, вот чудеса - сразу уснула.
   Назавтра снова пришлось бежать в институт. После первой пары Наташа отозвала Любу в укромный уголок на лестнице у чердака, где никто не ходит - посекретничать.
   "Сегодня снова можем пойти ко мне, родители уже опять уехали. Теперь по работе на два дня в Австрию. Слушай, мне так нравятся новые вещи, подаренные Морфеусом!" - шепнула она. Потом, глянув вниз по лестнице, не идёт ли кто наверх, слегка подняла просторный свитер, давая Любаше возможность заглянуть под него. Под свитером белела глянцево поблескивающая, надетая прямо на голое тело и туго обтягивающую Наташин торс, новая футболочка из белоснежной резины. Люба только молча кивнула, и без этого зрелища уже возбужденная приятным чувством от упруго стягивающих её собственные ягодицы и ноги под джинсами новеньких леггинсов из желтоватого, матово-прозрачного латекса. А её грудь под блузкой холодила гладкая резина тугого топа того же цвета. Любаша тоже не могла удержаться, и не померить утром резиновые обновы, да так и осталась в них на весь день, не в силах с ними расстаться. А тем временем Наташа, приоткрыв сумочку, незаметно достала оттуда лежащие там тяжелые никелированные наручники, так печально знакомые Любаше и шепнув: "Поиграем сегодня?" - неожиданно, делая вид, что просто обнимает подругу, ловко замкнула стальные браслеты на её запястьях за спиной и, Любаша сразу ощутила прилив влажного жара у себя между ног. Она запоздало затрепыхалась, не сразу даже поняв, что случилось. Люба никак не ожидала подобного поступка от Наташи здесь, в институте. Она растерянно топталась в уголке с закованными за спиной руками, возбуждённая до крайности своим нежданным пленением и в то же время не на шутку испуганная деянием подруги. Люба с ужасом прислушивалась, не поднимается ли кто-нибудь сейчас по лестнице. Ведь тогда её сразу увидят с руками в этих наручниках и неизвестно что о ней подумают! Её лицо запылало от смущения, а может и возбуждения. К счастью Наташа, насладившись с минуту ужасом подружки, сжалилась над ней и, нежно поцеловав в губы, хотя и неохотно, но сняла с неё стальные браслеты, спрятав их обратно к себе в сумку. Но и Люба вздохнула с облегчением, при этом в глубине души одновременно сожалея о так быстро закончившемся пленении. Предстоящие лекции казались ей теперь особенно длинными и нудными. Ей хотелось всё бросить и немедля бежать к подруге в гости. Впрочем, и Наташе тоже этого хотелось не меньше, чем Любе.
   Морфеус сдержал обещание и освободил девочек от резиновой одежды и оков, да и с подарками не обманул. Только они всё равно остались теперь пленницами латекса и узницами стальных оков, уже добровольными на сей раз, и никто отныне был не в силах подарить им свободу от всего этого. Да они этого и сами больше уже не желали и никому бы не позволили лишить их всех этих радостей. Прошедшая неделя навсегда определили дальнейшую судьбу подруг, круто её изменив. Впрочем, Морфеус не был бы Морфеусом, если бы не приготовил девочкам новую коварную ловушку, о которой они пока не подозревали. Любу не зря беспокоил альбом, в который они так и не заглянули.
  
  
   5.
   Прибежав из института к Наташе домой, девочки снова обо всём позабыли, и о существовании присланного Морфеусом альбома в том числе. Едва Люба сняла в прихожей блузку, обнажая свою небольшую туго обтянутую полупрозрачным желтоватым латексом крепкую девичью грудь, Наташа схватила её за руки, и ловко завела их ей за спину. Клацнул металл. "Крак, крак!" - и холодные стальные браслеты плотно сомкнулись на Любиных запястьях за спиной, а их леденящий плен сразу отозвался знакомой сладкой дрожью в животе. Она пошевелила руками - так и есть, наручники были опять те же самые, строгие, в которых она ходила две недели и которые невозможно самой снять даже с ключом! Только теперь ещё и руки за спиной! Люба, чувствуя растущее возбуждение, обречённо вздохнула - со скованными такими наручниками руками она теперь была полностью во власти Наташи. Вообще-то она была совсем и не против подобного развития событий! О-очень даже не против! Люба ещё раз шевельнула за спиной скованными руками, ощущая приятную тяжесть надёжного металла на своих запястьях. Её туго сжатая резиной леггинсов киска сразу стала совсем мокрой, и вся затрепетала от предвкушения ласки и сразу возникшего чувства особой незащищённости. Ведь теперь с закованной в наручники пленницей можно было делать всё, что угодно, и она уже примерно представляла, что именно Наташе будет угодно. Любе теперь поневоле пришлось из-за скованных за спиной рук принять горделивую осанку, отведя плечи далеко назад и выдвинув вперёд свою напрягшуюся в этом положении беззащитную грудь с просвечивающими сквозь обтягивающий её латекс тёмными кружками вокруг сосков. Сами соски, мгновенно затвердев, казалось, сейчас пронзят насквозь туго натянутый латекс топика. Наташа обняла подругу за плечи и, ласково целуя в шейку, повлекла в свою комнату к кровати. Там она стала одной рукой нежно ласкать напряжённую грудь совершенно беззащитной подруги, другой рукой расстёгивая при этом на ней джинсы. С обтянутых гладким латексом бёдер Любаши джинсы легко скользнули на пол, едва оказались расстёгнуты. Она перешагнула их и неловко присела на краю кровати. Наташа на мгновение отвлеклась, чтобы снять с себя свитер и юбку. Она выглядела прекрасно и обольстительно в своём новом резиновом наряде - белоснежной футболочке и короткой голубой с металлическим отливом расклешённой юбочке. Вернувшись к скованной подруге, Наташа присела сбоку от неё и продолжила ласкать, потом нежно уложила на бок и легла рядышком, головой к её ногам. Раздвинув их и осторожно расстегнув на её леггинсах молнию, расположенную в промежности, Наташа охватила ладошками по-прежнему облечённые в латекс ягодицы подруги и нежно лизнула освободившуюся из резинового плена тёпленькую и влажную, давно исходящую любовным соком киску. Люба содрогнулась и, прерывисто задышав, потянулась головой под юбку к подруге, беспомощно дёргая скованными за спиной руками. Та помогла ей, сама приподняв рукой подол юбочки, и открывая вид уже на свою киску, обтянутую голубенькими с белыми оборками, тончайшими латексными трусиками. Её набухший от вожделения бутончик явственно во всех своих мельчайших подробностях проступал сквозь их резину. Люба так и стала лизать его прямо сквозь эту тоненькую гладкую преграду, и Наташа сразу откликнулась сладким стоном. Трусики нисколько не ослабляли ощущения, а может статься, даже усиливали их. Скоро обе подруги уже громко стонали от наслаждения. Наконец им стало мало того, чем они занимались. Наташа достала из тумбочки у кровати двухсторонний "инструмент" и снова легла рядом с подругой, широко раздвинув ноги. Осторожно оттянув в сторону эластичный латекс трусиков со своей уже плавающей в горячем сиропе киски, она плавными толчками ввела один его конец в себя, каждый толчок сопровождая сладким постаныванием. Люба беспомощно ворочалась рядом и только сладко поскуливала от вожделения. Затем Наташа легла на спину и помогла скованной подруге сесть на себя верхом. Оказавшись на Наташе, Любаша слегка приподнялась и сразу ощутила, как подруга изогнула рукой остающуюся на свободе часть дилдо под прямым углом и вводит его конец в её изнемогающую от ожидания дырочку. С блаженным прерывистым стоном Люба толчками стала аккуратно, тщательно сохраняя равновесие, опускаться на извивающуюся под нею в наслаждение Наталью, ощущая, как дилдо входит в неё всё глубже, постепенно заполняя влагалище. Вскоре дилдо совершенно исчез, поглощённый полностью. Наташа сжала Любину талию ладонями, и девушки всё энергичнее задвигали навстречу друг другу бёдрами, их поросшие волосиками киски сразу соприкоснулись и стоны слились, становясь с каждой минутой всё громче. Так хорошо им ещё никогда не было! Вскоре обе забились в оргазме, крича и извиваясь. Если бы Наташа не продолжала при этом удерживать руками подругу, та неизбежно упала бы с кровати, ведь ей трудно было сохранять равновесие во время оргазма, поскольку её руки по-прежнему находились за спиной в наручниках. Но, именно последнее обстоятельство и сделало Любин оргазм особенно глубоким и тягуче-сладким. Ощущения от скованных за спиной рук добавили немало остроты её чувствам в этот раз. Наташа тоже испытывала жгучее наслаждение, видя, как беспомощно трепещет сидящая на ней подружка в оргазме, лишь бессильно поводя плечиками в бесполезных попытках вырвать руки из-за спины и, только понапрасну трепыхаясь в надёжно сковавших её запястья стальных наручниках. Наконец Люба обессилено склонилась вперёд и легла на подругу, расслабившись. Наташа осторожно перекатила её на бок, уложив рядом с собой, и нежно обняла. Люба даже слегка задремала и не слышала, как подруга тихо встала и отошла. Неожиданно сквозь дремоту Люба ощутила сжимающуюся холодную сталь на руке повыше локтя. Это Наташа застёгивала там стальной браслет таких же наручников, какие уже были надеты Любашины запястья, но с большим диаметром браслета. Вообще Люба думала, что эти браслеты для ног, но Наташа нашла для них другое местечко. Она силой свела Любе локти вместе, и сомкнула на другой руке второй браслет. Теперь пленница стала ещё беспомощней, её плечи оказались отведены назад насколько это только возможно, а сведённые за спиной локти удерживались вместе вторыми наручниками. Если до этого момента скованные руки ещё сохраняли минимальную подвижность, то теперь малейшая попытка ими пошевелить вызывала боль, да и невозможно было теперь пошевелить руками, напряжёнными в двойных оковах! Люба теперь стала ещё беспомощней, но, несмотря на очевидное неудобство своего положения, она ощутила снова растущее возбуждение. Наташа между тем продолжала свои развлечения, хотя тоже была снова возбуждена, и её руки уже подрагивали от волнения. Она достала ещё одни строгие наручники большого размера, и на сей раз, сковала ими уже Любины ножки. Теперь та могла ими лишь легонько сучить, лодыжки были надёжно соединены вместе тяжёлыми стальными браслетами. Однако, даже этого сегодня оказалось мало. Наталья продолжила экзекуцию. Она перевернула подругу на живот, согнула в коленках её скованные ноги, и силой притянув к скованным рукам, соединила их вместе ещё одними наручниками, так что пленница теперь уже совсем не могла пошевелиться. Люба слабо затрепетала, но теперь она была уж совсем беспомощной, она могла только неподвижно лежать с согнутыми ногами, вся выгнувшись назад дугой, на боку или на животе. Между тем она от всего происходящего испытывала не только боль и неудобство, но и странное наслаждение, столь безжалостно скованная, она ощущала при том стремительно нарастающее, совершенно дикое возбуждение. Она намеренно слабо трепетала в своих оковах, невольно постанывая от боли, доставляемой впившимися в тело стальными браслетами, но гораздо больше она стонала от наслаждения, получаемого ею сейчас от ощущения этой своей абсолютной неволи. Наташу вид затянутой в прозрачный латекс подруги, изнемогающей в несомненном блаженстве от безжалостно сковавшего её по рукам и ногам металла, волновал ещё сильнее, чем саму пленницу. Она словно снова очутилась в том сладком сне, в котором впервые увидела на подруге наручники. Расположившись в глубоком кожаном кресле напротив кровати, и глядя на легонько ворочающуюся на постели, скрипящую латексным нарядом и скрежещущую оковами, слабо постанывающую от блаженства Любу, Наташа непроизвольно стала рукой ласкать свою киску сквозь тонкую резину трусиков. Затем достала одинарный дилдо и быстрыми толчками ввела в себя. Видя, как возбуждает подругу её беспомощный вид, Люба тоже ощущала ещё более растущее возбуждение, всё сильней начиная биться и ворочаться в своих оковах, уже с огромным трудом перекатываясь через живот с боку на бок. От зрелища бессильно рвущейся из сковавшего её металла подруги, да и от дилдо, которым она энергично работала в это время, Наташа уже через пару минут вся содрогнулась и со сладострастным криком забилась в кресле. Самое странное, что одновременно оргазм ощутила и Люба, содрогаясь, она затрепетала в стальных оковах из последних сил, сладко вскрикнула пару раз и, сразу обмякла, провалившись в блаженное беспамятство. Когда чувство реальности вернулось к ней, её ноги уже были свободны, а Наташа уже ей расстёгивала наручники на запястьях, наконец-то даря своей пленнице полную свободу.
   "Ну, что, давай, посмотрим, что там за альбомчик прислал этот Морфеус!" - Наташа нырнула в шкаф и достала коробку. "Блин! Я же все снимки с аппарата стёрла, когда его отдавала!" - Наталья растерянно листала прозрачные странички, заполненные их с Любой фотографиями. Это были "Те самые фотографии", подруги в латексных платьицах, всячески закованные в сверкающие кандалы, целовались на них и занимались лесбийскими играми в самых разных позах! Были тут и фотографии их развлечений с дилдо. Конечно, девочки и без альбома помнили, чем они занимались в присутствии фотоаппарата, и как были одеты, но одно дело знать об этом, и совершенно другое - видеть всё это на фотографиях! Наташа вдруг сообразила, что снимки напечатаны явно не из памяти фотоаппарата, ведь когда она его отдавала, снимки уже были готовы. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что коварный Морфеус снова провёл подруг, вероятней всего он все фотографии перекачал через интернет к себе на компьютер ещё ночью, а на фотоаппарате оставил только те, что ему по той, или иной причине не понравились.
   "Что же теперь будет-то?" - Люба, подняв с пола, растерянно листала отброшенный подругой в сердцах фотоальбом. Несмотря на испуг, она ощущала растущее возбуждение, рассматривая довольно мастерски сделанные фотографии. "Надо будет снова Натаху в наручники упаковать! Не всё ей командовать, могу и я иногда для разнообразия! А главное, она тогда в отместку меня снова закуёт, и надолго!" - подумала деловито Люба, рассматривая на снимках скованную подружку и от одних только своих "крамольных" мыслей ощущая, как становится горячо и влажно между ног.
   "Пошли к компу, узнаем у этого изверга, что он хочет от нас ещё!" - Наташа тем временем решительно направилась в кабинет с компьютером. Люба, поколебавшись, взяла строгие наручники, ещё не остывшие от её собственных запястий, открыла их и, спрятав за спиной, прошла за подругой. Морфеус был в чате, видимо давно ожидая там своих подопечных.
   -"Как вам фотки? Понравились? У меня таких ещё много!"
   -"Ужасные фотки! И что ты с ними теперь делать собираешься?"
   -"Выпущу фотоальбом - "Как мы провели новогодний отпуск". Буду его через интернет продавать, желающие найдутся!"
   -"И что ты хочешь от нас за то, чтобы не делать этого?"
   -"Я подумаю ещё, пока не решил. Хотя одно условие есть! Чтобы я продолжал находиться в задумчивости о дальнейшей судьбе ваших пикантных фотографий, заберите-ка вы через пару часиков уже знакомый вам фотоаппарат под дверью. Подключать его вы уже умеете. Там ещё игрушки будут. Играйте на здоровье, только от фотоаппарата не уходите далеко!"
   -"А родителям что говорить?"
   -"Так прячьте аппарат, когда дома родители, я буду не в претензии. Только редко, Наташенька, твои родители тебя своим присутствием балуют. Ты сама мне жаловалась!" Наталья только вздохнула. Она, действительно, сама подробно ввела Морфеуса в курс своих семейных проблем, теперь глупо было отнекиваться. Кто же мог знать, что тот воспользуется полученной информацией подобным образом. Когда она ему плакалась на частое и долгое отсутствие родителей, Морфеус был лишь строчкой на экране. Никто не думал знакомиться с ним так близко.
   -"Вы только не снимайте новые наряды, пока я вас не сфотографирую! Нравится футболочка?"
   Наташа невольно с наслаждением провела снизу вверх ладошками по обтягивающему её животик и грудь белоснежному латексу. Потом нахмурилась.
   -"Почему ты решил, что я в латексе?"
   -"И Любаня в своём прозрачном наряде за спиной у тебя стоит! Небось, ты уже снова железок на неё так навешала, что бедной не пошевелиться?"
   -"А вот и не угадал, наручники я с неё уже все сняла!"
   - "Эх, опоздал! Ну, ничего, вы мне на бис повторите, когда фотоаппарат установите!" - Морфеус вновь внезапно пропал из чата.
   Наташа поднялась, потянувшись, от компьютера и повернулась к стоящей позади Любаше. Та сразу обняла подругу, прижав к себе. Сначала Наташе показалось, что Люба нечаянно обняла её так неловко, и непреднамеренно свела её руки за спиной. Но, в следующее мгновение она ощутила холод металла на запястьях, и за её спиной закрылись с металлическим хрустом одновременно оба браслета наручников. Наташа запоздало рванула руки из их стального плена.
   "Поздно!" - Люба радостно отскочила и засмеялась, хлопая в ладоши, безмерно счастливая тем, что ей тоже ловко удалось заковать подругу в наручники.
   -"Теперь твоя очередь немножко побыть моей пленницей!"
   -"Мы ни о какой очереди не договаривались!" - сделав сердитый вид, Наташа беспомощно задёргала плечами - "Немедленно меня освободи! Слышишь? А то потом неделю будешь у меня скованной по рукам и ногам ходить!" Впрочем, она всё это произносила уже больше для вида, Наташе нравилось происходящее, она ощущала в наручниках особенно непривычную ей беззащитность, от которой её киска почти завибрировала, вдруг вся сразу наполнившись горячим любовным соком.
   "Всё-всё! Пошли в постель! Ты же сама знаешь, что эти наручники самостоятельно ключом не откроешь?" - Люба подтолкнула пленницу к двери в спальню. Наташина угроза лишь порадовала её. Неожиданно в чате снова появился Морфеус.
   -"Эй, морковки резиновые! Не ушли ещё?"
   Наташа теперь не могла из-за скованных за спиной рук пользоваться компьютером, подошла Люба.
   -"Тут мы ещё, тут!"
   -"Чего делаете?"
   - Да, вот, снова я Наташку сумела в наручники упаковать, теперь вон стоит, руки за спину! А ты писал - слабо!"
   -"Молодец! Растёшь в моих глазах, скоро совсем взрослой станешь!"
   -"Я и так взрослая, в ноябре восемнадцать исполнилось!"
   -"Так ты старше Натали?"
   -"Младше - на три месяца! Ей в феврале уже девятнадцать будет!"
   -"Какие вы взрослые девушки, надо же! Придётся вам ещё подарков подарить. Ждите. Только не вздумай, Любаха, Натали сегодня из наручников выпускать до появления фотоаппарата!"
   -"Не боись, раз уж я дорвалась покомандовать, то свободы ей до утра не видать, это уж гарантия!" Наташа ужаснулась подобным планам подруги, ощутив в то же время сладкое томление оттого, что от неё ничего уже не зависит. "Всё равно теперь будет так, как решит эта недотёпа Любаха. С закованными в наручники руками над ней не покомандуешь! Ну, ничего, зато уж в следующий раз она нипочём не дождётся от меня свободы! Будет день и ночь ходить у меня скованной!" - мстительно подумала Наташа, приходя от этих своих планов в ещё большее возбуждение. Морфеус снова пропал, на сей раз, похоже - совсем. Девушки прошли к кровати, ставшей их любимым местом времяпровождения в этой квартире. Наташа покорно присела на краю постели и Люба, сев рядышком, её обняла, прижав к себе напряжённой твёрдой грудью. Они стали опять целоваться, Наташа, и без поцелуев сильно возбуждённая, тёрлась грудью об подругу и сладко стонала. Люба тоже была безмерно возбуждена видом своей беспомощной подруги, а ещё и непривычным ощущением своей неожиданной власти над нею. Она достала вскоре двусторонний "инструмент", и начала заправлять его конец в Наташину разгорячённую киску. Для этого она поставила подругу коленями на пол и положила грудью на постель. Затем, стоя у подруги за спиной, второй конец, изогнув, ввела в себя, и сразу задвигала ритмично бёдрами, ощущая, как дилдо входит при каждом качке всё глубже в неё саму и в Наташу. Люба опёрлась для удобства рукой на поясницу подруги. Через минуту обе девушки содрогались при каждом движении от наслаждения и громко в такт стонали. Прямо перед Любой находились сведённые за спиной, скованные сверкающей сталью наручников Наташины руки, которыми она временами беспомощно шевелила. Это зрелище добавляло Любе немало остроты в ощущения, она даже финишировала первой, но и пленница не заставила себя долго ждать и, услышав за спиной прерывистый крик кончающей подруги, отозвалась немедленно похожим воплем, содрогаясь в сладких судорогах. Потом девочки долго обессилено лежали на кровати рядом, изредка целуясь. Люба, похоже, действительно, как и грозилась, не собиралась до утра давать свободу Наташе, та так и лежала на боку, со сведёнными за спиной, скованными руками. Впрочем, ей было по-прежнему даже приятно ощущать себя во власти подруги, лелея планы своей "страшной" мести. И время этой мести было не за горами, ведь утром надо будет идти в институт, и Любе всё равно придётся снять наручники с подруги.
   "Завтрашний вечер и ночь будут принадлежать мне! Уж больше я Любаню не пожалею, завтра она будет скована наручниками и прочим железом по полной программе! А может и сверх программы!" Так думала Наташа, лёжа скованная в объятиях подружки в сладкой полудремоте. Внезапно, словно гром, прозвенел звонок во входную дверь. Подруги подскочили на кровати с бьющимися сердцами. Лишь через мгновение они сообразили, что это, вероятно, принесли фотоаппарат от Морфеуса. Наташа осталась беспомощно лежать на кровати, а Любаша на цыпочках вышла в прихожую. Там она осторожно подкралась к двери и заглянула в глазок, готовая бежать освобождать подругу, если за дверью окажутся родственники. На лестнице вообще никого не оказалось, лишь гудел уходящий вниз лифт и, приоткрыв осторожно дверь, Люба быстро втащила в прихожую тяжёлую коробку. Закрыв замок, она отнесла коробку в комнату и там открыла. Над ухом взволнованно дышала Наталья, заглядывая через плечо и приятно при этом прижимаясь твёрдой грудью к спине подруги. Сверху в коробке был уже знакомый фотоаппарат. Люба достала его и сноровисто подключила к компьютеру длинным проводом, поставив на старое место напротив кровати. Аппарат, как ни в чём не бывало, немедленно зажужжал, задвигался и начал сразу пыхать во все стороны своей вспышкой. Между тем Люба стала доставать остальное содержимое коробки. В ней оказались несколько вещей из латекса, видимо одежда, и разного рода предметы, назначение которых было не совсем понятным. Наташа лишь задумчиво смотрела на появляющиеся из коробки вещи, сидя на кровати со сведёнными за спиной руками. Люба пошла к компьютеру за инструкциями от Морфеуса. Наташа осталась сидеть на кровати.
   -"Ну и что нам со всеми этими радостями делать?"
   -"Смотря по тому, чего ты сама захочешь. Постепенно ты разберёшься, что там к чему. Или в этом разберётся Натали и это скорей всего так и будет. Она наверняка уже лелеет коварные планы на твой счёт! Тебе, Любаня, завтра тяжёлая ночка предстоит, помяни моё слово!" Люба и сама подозревала, что подруга завтра на ней отыграется за сегодняшнее пленение. Собственно, она именно этого больше всего и хотела, заковывая Наташу. Мысль об этом теперь страшила и возбуждала одновременно.
   -"А что это за одежду странную ты прислал, как её носить?"
   -"А это не совсем, чтобы одежда. И уж в ней не особо походишь, она не для этого!"
   -"Что, запеленать в неё на ночь человека можно?"
   -"Так, это интересно уже. Какая сообразительность у тебя! Такое ощущение, что ты этим уже интересовалась! Ну-ка, рассказывай давай, что у тебя с этим связано? Я вам ничего подобного раньше не присылал. Давно чувствую, у тебя кое-какой опыт помимо меня есть в этих делах!"
   -"С чего ты взял?" Люба вспомнила, как спала, замотавшись в резиновую клеёнку и, сразу покраснела, смутившись. Однако вспоминать свои связанные с этим ощущения было всё же приятно.
   -"Ты же заметила, я чую такие вещи. Ладно, рассказывай всё, не ломайся!"
   Люба начала робко рассказывать всё с самого начала. Как пришла к ней идея с перчатками, как ей этого стало мало. Как нашла медицинскую клеёнку и постелила её себе в кровать. Первоначально Люба стеснялась подробностей, потом воспоминания разожгли её и, в возбуждении она неожиданно выложила Морфеусу все подробности произошедшего тогда с нею и, более того, даже подробно описала все свои ощущения. Морфеус был хорошим собеседником и ловко направлял Любу. Она сама не поняла, как вышло, что она выложила ему все эпизоды с резиновой постелью до самых мелких деталей. Даже про сон рассказала!
   -"Это хорошо, что у тебя такие ощущения, мы теперь ещё больше подружимся. Ты меня гораздо легче сможешь теперь понять, чем Натали. Хотя, если с ней ещё поработать.... Я тебе, пожалуй, позже настоящее постельное бельё из латекса подарю. Вот где балдеть-то будешь по-настоящему! Это тебе не какая-нибудь медицинская клеёнка!" От такого обещания Люба ощутила сразу сладкую дрожь в теле. Только представив себя в подобной постели, среди скользкого ароматного, и прохладного латекса, она едва не ухнула в очередной оргазм. Морфеус, между тем, покинул чат.
   Люба, возбуждённая разговором до дрожи в теле, вернулась к подруге, которая лежала на кровати, свернувшись калачиком и, уже успела задремать. Достав некоторые вещицы, о назначении которых она догадалась, Люба положила их поближе к кровати и склонилась к подруге. Она стала нежно гладить и целовать Наталью, та проснулась и охотно откликнулась на ласки. Ощутив, что её руки по-прежнему скованы, пленница от этого почти моментально достигла того же уровня возбуждения, что и подруга. Любина рука скользнула к Наташе в трусики. Поласкав слегка взмокшую очередной раз киску подружки, Любаша взяла пару соединённых коротким шнуром шариков, приготовленных ею заранее, и поочерёдно ввела их Наташе во влагалище. Снаружи остался длинный тонкий проводок с пластмассовой коробочкой на конце. После этого Люба сняла с подруги юбку и сунула её ноги в мешок из чёрного латекса. Потом потянула этот мешок вверх, к бёдрам и выше. При этом она не забывала ласкать и гладить Наташино тело, целоваться с ней, поддерживая её возбуждённое состояние. Достаточно широкий в верхней своей части, мешок постепенно сужался к закрытому нижнему концу. Когда Наташины ноги достигли дна мешка, они оказались плотно сжаты в упругой резиновой трубе. Люба расправила мешок на теле Наташи, и он скрыл её тело по самые подмышки, заканчиваясь выше груди. Скованные руки остались снаружи, поверх мешка. Снаружи Любаша заботливо оставила и коробочку с уходящим теперь в резиновые недра проводом. После того, как упругая резина мешка поглотила её тело и ноги, упруго сплотив их воедино, Наташа ощутила себя ещё беспомощней. И это непривычное ощущение возбуждало её сейчас больше, чем ласки Любаши. Она теперь лишь бессильно пошевеливала ножками в стягивающей их холодной резине и, сердечко каждый раз отчего-то сладко ёкало в ответ. Любу вид спелёнатой тугой резиной подруги тоже безумно возбуждал, хотя более всего она сейчас мечтала поменяться местами с нею. Постоянно представляя себе ощущения подруги, Люба от этого заводилась всё сильней. Своими дрожащими от возбуждения руками она продолжила начатое дело, стремясь довести его до конца. Посадив Наташу на кровати, Люба натянула ей на скованные позади руки узкий с глухим концом рукав второй половины этого странного одеяния, а остальную часть через голову надела на подругу сверху. Голова у Натальи очутилась в тесном резиновом шлеме, вроде водолазного, оставляющего открытым только лицо. Наташино тело теперь, поверх нижнего мешка, скрыл не менее узкий, верхний резиновый мешок, доходящий до талии. На талии в петлях проходил толстый резиновый ремень, который Люба немедленно туго стянула. Теперь выбраться из этой резиновой упаковки самостоятельно, да ещё с наручниками на запястьях, не смог бы даже сам великий Гуддини. Руки за спиной плотно сжимала тугая резина узкого рукава, стягивая Наташе вместе локти не хуже дополнительных наручников. От ощущения этого тотального резинового плена девушка тяжело и прерывисто дышала, легонько извиваясь в поскрипывающей чёрной резине, стянувшей всё её тело с головы до ног. Люба тоже находилась давно в обычном для неё в последнее время предоргазменном состоянии, вся трепеща. Она прижала к себе резиновый кокон, в который превратилась её стараниями Наташа и нажала кнопочку на пластиковой коробочке, которая по-прежнему оставалась снаружи. И сразу пришли в движение шары во влагалище пленницы, о которых та почти забыла. Она ощутила в себе их какие-то очень сладкие вибрации, нарастающие с каждым мгновением. Наташа заёрзала, хрустя и попискивая стягивающей её тело резиной, и громко застонала. Потом ещё, ещё, с каждым разом всё громче. Скоро Наташа уже с криком из последних сил билась в немыслимом наслаждении, непроизвольно извиваясь в тщетных попытках вырвать своё тело из тесных резиновых объятий. Рядом с ней, лихорадочно работая дилдо, лежала Люба, заворожено глядя на свою пленницу, беспомощно бьющуюся в своём тугом резиновом коконе. Впрочем, дилдо был не слишком нужен в этот раз, от одного только вида беспомощно трепыхающейся в резиновом свёртке подруги, Люба неизбежно всё равно достигла бы оргазма через минуту, таким возбуждающим было для неё это зрелище. Просто с дилдо это произошло чуть быстрей. Наташа испытала на сей раз не просто оргазм, ей показалось, что она совсем умерла от наслаждения, только эта смерть всё длилась и длилась. Сжавшая её тело со всех сторон гладкая резина, совсем не дающая двигаться, усиливала ощущения от оргазма многократно. Пожалуй, если бы Люба вовремя не отключила вибратор, её подруга и в самом деле могла умереть от наслаждения. Тем не менее, когда Наталья немного пришла в себя, она обнаружила, что по-прежнему находится всё в той же в тесно спеленавшей её тело резине. И Люба явно не собиралась выпускать из неё свою пленницу до утра. Она нежно обняла резиновый свёрток с подругой и, с блаженным видом прижав его к себе, дремала, постепенно засыпая. Возражать было всё равно бессмысленно, и Наташа это прекрасно понимала. Поэтому, насколько могла, расслабилась и вскоре тоже задремала. Спать в резине очень тяжело. Со скованными за спиной руками делать это вдвойне тяжелей. А когда тебя эта резина ещё и тесно сжимает, это уже становится немыслимо мучительно. Наташа испытала на себе в эту ночь, каково это всё. Она постоянно просыпалась, обтянутая мокрыми жаркими объятиями резины, с ноющими от неподвижности руками и ногами. Ей казалось это тогда ещё странным, но она при этом каждый раз пробуждалась не только измученной, но и изнемогающей от похоти. Наталья каждый раз начинала ворочаться в этом мокром, скрипящем жарком резиновом плену, ещё более возбуждаясь от бесполезной борьбы со спеленавшей тело резиной. Люба тоже пробуждалась, ощутив напрягшееся в плену тело зашевелившейся подруги. Она сразу находила пульт и, включала вибратор. И без того возбуждённая, Наташа почти мгновенно начинала содрогаться в очередном оргазме. Затем засыпала, обессиленная, едва Люба выключала шары. Так повторялось несколько раз. Утром Наташа пробудилась не выспавшаяся, и снова возбуждённая. Плечи уже жутко ломило от неудобной позы. Люба к этому моменту не спала и лежала рядом, задумчиво глядя на Наталью. К руке она держала какой-то небольшой резиновый мячик с ремешком и пряжкой, но Наташа его не разглядела как следует. А зря! Ведь на сей раз, она попыталась возмутиться и потребовать, наконец, своего освобождения. Едва Наталья открыла рот и набрала в грудь воздух, чтобы заговорить, Люба молча ловко вставила ей в открытый рот резиновый кляп, который, как раз и был в её в руке. Туго затянув, она застегнула ремешки на затылке пленницы, чтобы кляп невозможно было выплюнуть. Наташа, вместо заготовленной речи о своём немедленном освобождении, смогла лишь возмущённо нечленораздельно промычать что-то. Внезапно лишившись ещё и возможности разговаривать, пленница ощутила себя гораздо беспомощней, но это только добавило возбуждения её, и без того трепещущему от вожделения во влажном резиновом плену измученному телу. Сразу за этим снова ощутив вибрации включённых Любой шариков у себя во влагалище, Наташа непроизвольно из последних сил забилась, скрипя мокрой спеленавшей тело резиной, и беспомощно мыча через кляп от охватившего её наслаждения, хотя ей казалось, что после сегодняшней ночи у неё уже не осталось сил на оргазм. Люба стала нежно ласкать руками Наташино, напрягающееся в непроизвольных конвульсиях в борьбе со спеленавшей его резиной тело, до мельчайших деталей теперь проступающее сквозь стянувшую и плотно облепившую гибкий девичий стан тонкую, мокрую изнутри резину. Сама Люба тоже всё более возбуждалась от вида подруги, бьющейся перед нею в бесполезных попытках освободиться. Вскоре Люба уже лежала на спине, широко раздвинув ноги, обтянутые леггинсами, прилипшими за ночь к её влажному телу и ставшими от этого совсем прозрачными. Наташа лежала рядом с ней на животе, по-прежнему извиваясь в тесном резиновом плену, а подруга ублажала себя резиновым дилдо, не отрывая от неё горящих вожделением глаз. Всё это время Наташа ощущала вибрации шаров в своём влагалище, и нет ничего странного в том, что подруги скоро дружно забились в оргазме, сжигая свои последние силы.
   Немного передохнув и придя чуть-чуть в себя, Люба в этот раз освободила-таки лежащую на кровати почти без признаков жизни Наташу. У той едва хватило сил, когда подруга освободила её полностью от пропотевшей резины и впившихся в запястья наручников, молча доплестись до ванной и забраться под душ. Лишь когда она вышла через полчаса оттуда и позавтракала, к ней постепенно начала возвращаться её обычная, присущая ей энергия. Люба тоже устала за эту ночь, но сил у неё ещё хватало, чтобы ухаживать за вконец измученной подругой. Латекс надевать не стали, Люба весь его вымыла и повесила сохнуть, а в институте обе девушки весь день клевали носом, почти засыпая на ходу и лишь к тому времени, когда пришла пора идти домой, обе немного ожили. Придя после института домой к Наташе, девочки по привычке заглянули в интернет. Морфеус уже ждал их.
   -"Ну, вы выдали ночью, морковки резиновые, даже я такого от вас не ждал! А от Любани, тем более! Вас так надолго не хватит, хоть отдыхайте иногда немного!"
   -"Ничего, она у меня сегодня получит по полной программе, вон стоит за спиной, потупив глазки, сама чувствует, что провинилась!" Люба действительно ощущала свою вину, она сама не понимала, что это вдруг на неё нашло? А может, понимала? И сама жаждала теперь наказания? Одно было совершенно точно, это то, что она совершенно не жалела о произошедшем накануне. Вспоминать картины вчерашней ночи было сладко и приятно, в животе сразу рождался щекочущий приятный холодок. А ещё более сладко ныло в животе от предвкушения сегодняшней "мести" со стороны Наташи.
   -"Ладно, вам видней, дело молодое. Я такой нагрузки долго не выдержал бы. Там есть ещё разные вещицы забавные, развлекайтесь!" Морфеус пропал из чата.
   "Ну что? Раздевайся догола, мстить тебе сейчас буду!" - Наталья, хищно улыбаясь, обернулась к затрепетавшей подруге. Та беспрекословно и с радостно забившимся сердцем подчинилась. Пока Люба снимала с себя одежду, Наташа разбирала Морфеусовы игрушки, прикидывая, что использовать для наказания коварной подруги. Занятие это уже само по себе понемногу её возбуждало. Наконец она подошла к обнажённой и покорно ожидающей, сидя на кровати, своей нелёгкой участи Любе. Для начала Наташа приказала свести ей руки за спиной и надела на них узкую моно-перчатку из толстой чёрной резины. Она представляла собой застёгивающийся на молнию чехол с округлым закрытым нижним концом, удерживающий руки пленницы сведёнными вместе. Застегнув молнию, чтобы он не соскальзывал с рук, Наташа закрепила его широкими резиновыми ремнями, перекинув их через плечи подруги и скрестив на её груди, застегнув там на металлические пряжки. Затем она туго затянула ещё два закреплённые поверх моноперчатки широких толстых ремня, одним плотно стянув Любины запястья, а вторым её локти, да так, что они соприкоснулись внутри моноперчатки. Едва холодная резина охватила её руки и туго сжала их вместе за спиной, Люба уже ощутила влажный жар между своих ног. А по мере того, как Наташа возилась с леденящими кожу толстыми резиновыми ремнями и звенящими металлическими пряжками, опутывая этими ремнями подругу, та и вовсе задышала чаще, затем, ощутив, как стягиваются плотно её запястья за спиной, Люба сразу непроизвольно сладко застонала. Второй стон она невольно издала, чувствуя, как неумолимо сближаются её локти, упруго стягиваемые вторым ремнём. Наташа осталась довольна первым результатом своей деятельности. Любу многообещающее начало и вовсе сразу вогнало в привычное уже ей состояние сладкого ступора. Наталья достала из вороха вещей узкую длинную, до щиколоток, резиновую юбку на шнуровке и неторопливо натянула её на бёдра подруги. Та ощутила, что уже сейчас совсем изнемогает от вожделения и вот-вот готова кончить - ведь гладкая чёрная резина так приятно охватила своими эластичными объятиями её ноги и бёдра, легонько и нежно сжав талию! Положив свою пленницу на живот, Наташа стала понемногу затягивать находящуюся на юбке позади шнуровку. Люба ощутила, как при этом всё плотнее сплачивает упругая резина узкого подола её ноги по всей их длине, делая их постепенно монолитом. Скоро она уже совсем не могла пошевелить ногами по отдельности. Наконец Наташа затянула шнуровку и на ягодицах подруги, туго сжав их вместе, но оставив в этом месте между краёв юбки маленькую щель. Прохладный воздух приятно овевал через эту щёлку, крепко стиснутую между ног, разгорячённую, давно уже мокрую от любовной влаги Любину киску. В этот момент Люба попробовала в своём плену пошевелиться. Руки были мягко, но надёжно стянуты резиной моноперчатки, ноги сплотила воедино упругая резина юбки. Любе было удобно и оттого особенно приятно ощущать на руках и ногах этот надёжный резиновый плен, её киска уже давно трепетала от желания. Тем временем Наталья методично продолжала лишать подругу последних капель свободы. Она достала из коробки с вещами закрытый резиновый шлем и вывернула его наизнанку. В приоткрытый рот тяжело дышащей от возбуждения Любы она вставила маленький резиновый кляп, находящийся внутри шлема, а сам шлем вывернула снова, надев его при этом на голову подруге. Прожужжала молния на затылке, прохладная резина приятно прильнула к горящей коже лица и легонько его сжала, отделив Любины глаза непроницаемой чернотой от окружающего мира. Она теперь могла дышать только носом через две трубочки, которые Наташа ей заботливо вставила в ноздри, когда надевала шлем. Неожиданно Люба ощутила, как толчками раздувается кляп у неё во рту, заполняя его весь и плотно придавливая язык. Вероятно, его накачала маленькой помпой, находящейся снаружи, Наташа. Затем стала толчками сжиматься резина самой маски, сдавливая мягко, но плотно лицо и голову, Люба ощутила давление гладкой резины даже на коже век закрытых глаз. В итоге даже их теперь было не открыть, хотя это и без того было бессмысленно в этом шлеме, сделанном без отверстий для глаз. Вероятно, Наталья привела в действие вторую помпу, накачивающую воздух в пространство между двойными стенками шлема на Любиной голове. Наружная поверхность шлема раздулась, подобно шару, а внутренняя туго сжала голову и лицо пленницы. Теперь та ничего не видела и не слышала вокруг, рот полностью заполнял раздувшийся кляп. Чувство абсолютного пленения и изоляции от окружающего мира достигло максимума, ощущение было жутковатым, но эта жуть была приятна Любе. Она ощутила, как подруга ставит её на колени и кладёт грудью на что-то мягкое. Вероятно - на край постели. Трудно было определить точно, будучи упакованной в резину и с руками за спиной. Затем Люба почувствовала, как сквозь щель в шнуровке на ягодицах в её истекающую смазкой киску входит толстый и упругий дилдо, медленно раздвигая собою туго сжатые резиновой юбкой ягодицы. Люба хотела сладко застонать, но даже этого не смогла теперь сделать, кляп и маска позволили ей только жалобно захныкать через нос. Дилдо в её киске тем временем стал совершать энергичные фрикции, постепенно наращивая темп. Люба не слышала, что делает Наташа за её спиной, и только сама тонко попискивала через нос от испытываемых ею сейчас ощущений, делающихся всё более острыми с каждым новым мгновением. Тональность этого писка нарастала по мере приближения Любы к оргазму. Наконец она судорожно забилась в своей резиновой темнице, пискнула на почти ультразвуковой тональности и сразу вся обмякла. Наташа, стоявшая за спиной подруги и находившаяся на втором конце дилдо, в следующий момент тоже содрогнулась и вскрикнула, хотя поначалу ей казалось, что сегодня сил на оргазм у неё нет. Скоро Люба ощутила, как поверх её сжатых резиной ног скользит ещё один холодный чехол, сразу охолодивший своим объятием разгорячённое тело до подмышек. Она ничего не могла видеть, но догадалась, что Наташа надела на неё поверх юбки резиновый мешок, в котором сама провела предыдущую ночь. Пошевелив ступнями, Люба ощутила окружающую их резину и утвердилась в своём предположении окончательно. Она уже не удивилась, почувствовав, как её руки за спиной о потом и тело, стягивает вторая, верхняя часть холодного резинового мешка и затягивается вокруг талии ремень. Это ужасно, но Любино вожделение от осязания окружившего её тело со всех сторон двойного слоя холодной толстой резины снова стало стремительно нарастать. Притом, если Наташа накануне лежала в одинарном мешке и с открытым лицом, то Люба теперь была обтянута двумя слоями холодной резины со всех сторон тотально, без малейшего просвета, единственное сообщение с внешним миром осталось у неё через трубочки в носу. Между тем она ощутила, как подруга положила её, видимо, на кровать и крепко стягивает ещё тело ещё и поверх резиновой поверхности мешка, вероятно, ремнями. Сначала сжало широким ремнём щиколотки, потом другим ремнём плотно сдавило колени. Последним ремнём, на талии, туго прижало стянутые позади руки к спине. Теперь Люба совершенно не могла пошевелиться, лишь совсем немножко извиваясь беспомощно в своём толстом непроницаемом резиновом коконе, словно большая, чёрная резиновая гусеница. Испытываемые в этом сплошном резиновом плену ощущения возбуждали Любу с каждой секундой всё сильней, в то время как Наташа и не думала продолжать любовные игры. Её тоже возбуждали беспомощные конвульсии стянутой толстым слоем латекса и перетянутой ремнями подруги, но сказывалось изнеможение предыдущей ночи. Наташа уже была полностью обессилена. Она обнажённой легла в постель рядом с Любой, упорно ворочающейся в своей резиновой упаковке. Обняв свою обтянутую лоснящейся гладкой резиной подругу, Наталья нежно прижала её к себе и моментально сладко уснула. Зато Любе не спалось! Полностью окружившая её тело резина, ласково, но непреодолимо сжавшая каждый миллиметр её кожи, будоражила и возбуждала всё сильней, Любина киска пылала и трепетала от щекочущего чувства полной беспомощности. "А ведь это то же ощущение, что и во сне, в котором Морфеус превратился в сжимающую тело со всех сторон резину!" Вспомнив свой сон, Люба ощутила новую волну возбуждения, она уже непроизвольно забилась в тщетной попытке пошевелить туго стянутыми за спиной руками или разлепить стянутые вместе ноги. У неё, естественно, ничего из этого не вышло, но зато она внезапно для себя вдруг выгнулась дугой и содрогнулась в превосходном оргазме. Это показалось Любе странным! Ведь она не ласкала на этот раз свою киску, она вообще не могла себя ласкать! Всё произошло у неё от одного только возбуждения. От напряжения всего тела в напрасной борьбе с пленившей его резиной она смогла полноценно разрядиться! Затем она убедилась в течение последующей ночи, и еще не один раз, в возможности достигать оргазма таким способом. Наташа сладко спала, обессиленная предыдущей ночью, а вот Люба только временами могла погрузиться даже не в сон, а в полубредовое состояние дремоты. Это состояние было ей уже знакомо по опыту сна в постели из резиновой клеёнки, но сейчас всё было куда мучительней, острей и слаще, ведь даже лицо пленницы было в липучих объятиях гладкой резины. Люба всю эту ночь страшно потела, полностью лишённая резиной контакта с внешним миром. Она постоянно пробуждалась, ворочаясь в мокрой от пота, скрипящей на теле резине, дико возбуждённая всякий раз к моменту своего очередного пробуждения. Просыпаясь, Люба снова начинала извиваться, делать тщетные попытки вырваться из своей душной резиновой темницы. Она пыталась шевелить туго стянутыми резиной ногами, бесполезно рвала из-за спины руки, лишь бессильно дёргая и поводя при этом плечами. Происходящая раз за разом безрезультатная борьба со спеленавшей всю пленницу бездушной резиновой упаковкой, неизменно заканчивалась на грани полной потери сил очередным оргазмом, после которого Люба просто "отрубалась" на некоторое время. Так прошла в этом сладком бреду вся ночь, полностью вымотавшая Любу, но и подарившая ей почти неземное наслаждение. Она была безмерно благодарна Наталье, подарившей ей в "наказанье" такую сказочную ночь. Утром в своё очередное пробуждение Люба вдруг поняла, что в плену резины остаётся только её тело выше талии, она лежит на спине на своих стянутых резиной руках, а между широко раздвинутых ног работает такой знакомый и родной на ощупь, ловкий язычок подруги. Люба снова, или всё ещё - было возбуждена, она невольно стала сладко попискивать сквозь нос и через секунду ощутила на своих бёдрах тяжесть Наташиного тела. В её исстрадавшуюся за ночь от вожделения киску толчками вошёл резиновый "дружок", столь много раз уже объединявший собою подруг. Девушки заколыхали во встречном движении бёдрами, ускоряя темп и скоро Люба, слабо пискнув напоследок, снова "выключилась", упав в сладкое небытие. Наталья над нею тоже застонала в это время, но подруга не могла этого слышать и видеть сквозь непроницаемую резину шлема, по-прежнему украшавшего её головку. Когда Люба через некоторое время открыла глаза, в них ударил яркий свет. Подслеповато щурясь после окружавшей её всю ночь кромешной тьмы, она села на кровати, понемногу привыкая к освещению спальни, оказавшемуся совсем неярким, мягким светом настольной лампы. На бывшей узнице уже ничего не было надето, руки и ноги были свободны. Из ванной доносился плеск воды, очевидно, там мылась Наташа.
  
   6.
   А на другой день снова приехали Наташины родители, и началась обычная жизнь. Оказалось, подруги немного запустили учёбу в последнее время, что не было странным, при их времяпровождении в последнее время. Конечно, их обеих тянуло заняться лесбийскими играми снова, и Люба была бы не против продолжения, но Наташа ей твёрдо сказала:
   "Всё, пока все "хвосты" не сдадим, никаких игр! Эдак можно вообще учёбу забросить!" Она решительно собрала все подарки Морфеуса и закрыла их в большой запирающийся ящик в своём шкафу. Люба немного погрустила и смирилась с решением подруги. Тем более что ощущала себя изрядно уставшей от сексуальных развлечений! Отныне она лишь изредка продолжала развлекать сама себя по ночам дома, временами надевая для этого свои розовые резиновые перчатки и заворачиваясь обнажённой до утра в холодную медицинскую клеёнку у себя в постели. А что ещё ей оставалось делать? Но эти занятия были теперь, после их совместных с Наташей новогодних приключений и всего произошедшего с подругами за последнее время, лишь хилой заменой и производили слабое впечатление. Как езда на дорожном велосипеде после поездки на спортивном автомобиле. Вроде - тоже ведь едешь и колёса есть, а всё - не то! Ни скорости, ни комфорта! Только воспоминания об играх с подругой, об запертых у неё в шкафу игрушках Морфеуса и накопившееся возбуждение дарили подобным развлечениям хоть некоторую остроту, позволяя достичь оргазма. Люба таким способом временами лишь сбрасывала накопившееся напряжение, когда становилось совсем невмоготу терпеть отсутствие столь полюбившихся развлечений с Наташей. Морфеус девушек пока тоже почти не беспокоил. Он остался доволен материалом, отснятым в последние две ночи, и согласился дать им перерыв до лета, чтобы подруги закончили семестр. Да и не было всё равно возможности для ночных развлечений! Ведь родители Наташи всю весну почти не выезжали за границу, у них как раз накопились дела на родине, которые они целыми днями и "разгребали". Так что возможности поиграть у девочек всё равно было мало, хотя они по-прежнему были неразлучны. Правда, чаще родители Наташи дома бывать не стали, но ночевать теперь приезжали домой почти регулярно.
   Впрочем, один случай показал, что Наташа всё же была не слишком тверда в своих решениях. После своего дня рождения, отметив его с родителями и друзьями, она уединилась с Любой у себя в комнате. Друзья и родные уже разошлись, а родители уехали снова на свою фирму. Они лишь на пару часов вырвались с трудом оттуда, чтобы поздравить дочь с девятнадцатым днём рождения. Был субботний день, точнее - ранний вечер, и до нового возвращения родителей Наташи была теперь масса времени.
   "Морфеус тоже подарок мне к дню рождения прислал!" - неожиданно сообщила Наташа. Люба удивлённо на неё посмотрела. После решения посвятить все силы достойному окончанию семестра девочки намеренно не вспоминали в своих разговорах о нём. Они вообще тщательно делали вид, что в новогоднюю неделю между ними ничего не происходило. Будто совсем не было тех сладострастных ночей в жарких резиновых объятьях латекса и в плену стальных оков. И не было в их жизни этого коварного Морфеуса. Но, в этот вечер Наташа была слегка навеселе от выпитого за праздничным столом шампанского, и её твёрдая решимость обо всём забыть ощутимо дрогнула. Тем паче, что она не сбрасывала всё это время, прошедшее после их совместных новогодних оргий, копившееся напряжение, подобно Любе. А тут ещё новый подарок от Морфеуса!
   "Ладно, не смотри на меня так, я помню наше решение! Могу я один раз расслабиться, в день своего девятнадцатилетия? Раз в жизни бывает, между прочим!" Наташа решительно направилась к шкафу. Люба ощутила знакомую дрожь в животе.
   "А как же твои предки? Они же скоро вернутся!"
   "Ну да, скоро! Они теперь раньше часа ночи не появятся! У нас есть целых шесть часов. Я не думаю, что ты столько сможешь пользоваться новой игрушкой!" Наташа вытащила из шкафа большой свёрток чёрной резины, пучок пластиковых труб и маленький агрегат неясного назначения с электрическим проводом.
   "Что это?" - Люба с подозрением уставилась на электрический агрегат.
   "Компрессор! Это вакуумная кровать. Ладно, садись, я сейчас!" Наташа сноровисто собрала из трубок большую прямоугольную раму. Затем она натянула на эту раму большой резиновый мешок, и положила полученное изделие поверх кровати, накрыв её. К торчащему сбоку шлангу Наталья подключила компрессор и включила вилку в розетку. В верхней части мешка на резине виднелось небольшое круглое отверстие, сбоку проходила длинная молния. Конструкцией это сооружение больше всего походило на большой туристский спальный мешок, только из тонкой резины, натянутый на прямоугольную раму, и полностью закрывающийся по периметру на молнию. Было непонятно, для чего эта штука, но видимо, Морфеус проинструктировал Наташу, и она знала, что делает. Пока Люба с интересом и некоторой опаской осматривала новый подарок Морфеуса, Наташа вышла и через пять минут вернулась. Люба моментально забыла о лежащем на кровати "подарке". У неё сразу часто забилось при Наташином виде сердечко. На подруге было "То самое платье" из чёрного латекса, в котором Наташа находилась все новогодние каникулы. Теперь его ещё дополняли длинные, до паха, чёрные латексные чулки, гладко обтягивавшие стройные ноги Наташи. Руки подруги тоже были облечены в такие же чёрные, длинные резиновые перчатки, скрывавшие руки по самые плечи. Наташа подошла и обняла Любу этими, затянутыми в лоснящуюся чёрную резину руками, и жадно поцеловала её в губы. Та ответила не менее страстным поцелуем. Любино сердце ухнуло куда-то вниз и там затрепетало. Некоторое время подруги только целовались, обнявшись, затем Наташа стала постепенно раздевать Любу. Та охотно помогала подруге, тяжело и прерывисто дыша от возбуждения. Её киска уже привычно хлюпала от влаги в предвкушении ласки. Раздевшись, Люба, дрожа от растущего наслаждения, снова прильнула к обтянутому гладкой резиной телу подруги, ощущая сладкие прикосновения обнимающих и гладящих ей спину и ягодицы рук в скользких перчатках. Скоро она ощутила руку Наташи у себя между ног, потом почувствовала, как в её влагалище погрузилось что-то гладкое и округлое. Раз, потом второй.... Люба догадалась, что это вибрационные шарики, но ей сейчас было всё равно, лишь бы Наталья продолжала её обнимать и ласкать. Подруги уже к этому моменту сидели на краю постели, рядом с подаренным Морфеусом сооружением из резины и трубок. Наташа одной рукой гостеприимно откинула угол резинового покрывала и, перекатла Любу по постели на холодную резину. Затем, продолжая её ласкать, настойчиво стала погружать в этот своего рода "спальный мешок". Люба не сопротивляясь, дала себя уложить в холодном резиновом мешке на спину, лицом вверх внутри рамы. Лишь только она там оказалась, Наташа полностью накрыла подругу сверху резиной и, приподняв Любину голову, просунула её с усилием в узкое отверстие на покрывале. Края отверстия плотно сжались вокруг её шеи. Прожужжала молния, и подруга оказалась заперта между двумя холодными скользкими резиновыми листами, внутри натянутого на трубчатую раму мешка. Теперь снаружи осталась только её голова. Краем глаза она заметила, что Наталья не забыла вывести наружу пульт от шариков, находящихся в её киске. Продолжая гладить и обнимать подругу сквозь разделившую их теперь гладкую холодную резину мешка, Наташа уложила Любу поудобней и затем, протянув руку, включила компрессор. Тот тихо зажужжал, зашипел воздух и, пленница резинового мешка сразу ощутила, как зашевелилась вокруг, словно живая, резина, натягиваясь на раме и жадно обхватывая со всех сторон её тело. Из мешка стремительно уходил воздух, создавая внутри мешка вакуум. И согласно законам физики, атмосферное давление со всей дури давило на наружную поверхность мешка, стремительно сжимая резиной содержимое в леденящих кожу объятиях. Пара секунд растерянности и Люба запоздало встрепенулась, поняв вдруг, что теперь не может пошевелить даже пальцем, намертво запаянная между двумя туго натянутыми на раму листами резины, словно кусочек курицы в вакуумной упаковке. Сквозь натянувшуюся резину проступили мельчайшие подробности Любиного тела. Острыми бугорками обозначились затвердевшие соски на груди, обрисовалась впадина пупка, даже волосики на киске отчётливо проступили сквозь глянцевую резиновую мембрану, плотно обтянувшую всё тело. Сразу сладко заныло в животе. Люба, не переставая ни на минуту, продолжала бессильно биться в своей эластичной тюрьме, ей было опять жутковато и приятно ощущать своё сдавленное со всех сторон гладкой резиной беспомощное тело, начисто сейчас лишённое свободы. Пленница могла лишь легонько подергиваться и слегка выгибаться в этом абсолютном резиновом плену. Любое движение упруго гасилось резиновой мембраной, которая неумолимо возвращала тело в исходное положение, когда Люба, из последних сил преодолевая сопротивление сжавшей её со всех сторон резины, чуть смещала руку или ногу. Положение пленницы было бы мучительным, но для такой, как Люба, любительницы резины, напротив - приятным, она снова была словно во сне, когда ей снился превратившийся в резину Морфеус. А когда Наташа включила виброшарики, Люба куда сильней забилась в этом резиновом плену, словно большая муха в туго натянутой блестящей чёрной паутине, и громко закричала от наслаждения и бессилия на что-то повлиять. Впрочем, долго кричать Наташа ей не позволила, сразу же вставив в рот резиновый шар на ремешке. Теперь Люба билась в этой вакуумной кровати, лишь тонко попискивая через нос вместо сладких стонов. Лишённая возможности кричать и охать, она испытала от этого дополнительного неудобства ещё большее наслаждение. Наташа продолжала гладить и ласкать беспомощно бьющуюся в резиновом плену подругу. Она уже и сама была предельно возбуждена зрелищем тела пленницы бессильно пытающегося вырваться из издевательски скрипящего и гремящего натянутым полотном резины. Наташины руки, затянутые в чёрную глянцевую резину, непроизвольно подрагивали от волнения. Наконец Наташа не выдержала и лёжа на боку рядом с Любой, достав одинарный дилдо, толчками ввела его одной рукой в свою трепещущую киску, сладострастно двигая бёдрами навстречу входящей в неё упругой "игрушке". Другой рукой она обнимала и продолжала гладить бьющуюся в экстазе подругу. Скоро и сама Наташа стала всё громче стонать, а через несколько минут вовсе содрогнулась в оргазме и сладко закричала от наслаждения. Затем её тело обмякло. В этот момент и Люба выгнулась в своей вакуумной "упаковке" из последних сил, тоже финишируя с громким писком, который только и смогла издать сквозь кляп. Наташа выключила вибратор и бессильно откинулась на спину. Ей было теперь приятно просто лежать рядом с по-прежнему абсолютно беспомощной, прочно запечатанной в гладкую резиновую плёнку Любой. И она в ближайшие часы, до прихода родителей, явно не собиралась освобождать подругу, наслаждаясь её беспомощным положением и видом. Впрочем, приятно было пока и самой пленнице, у неё снова, едва стали возвращаться силы, возникло и стало расти возбуждение. Люба вновь слабо затрепыхалась в своей туго натянутой на раму резиновой мембране, вновь ощущая нарастающую холодную щекотку в животике, возникающую у неё от тотального ощущения гладкого упругого полотница, столь надёжно и неумолимо сжимающего её тело со всех сторон в этом эластичном плену. Глядя на Любу, снова пыхтя сражающуюся с неодолимою, натянутой туго резиной, цепко удерживающей её тело, Наташа тоже стала вновь понемногу возбуждаться. Да и трудно было ей этого избежать, глядя на беспомощные и бесплодные попытки подруги освободиться. Наталья протянула руку и ласково коснулась пальцами беззащитных сосков подруги, явственно проступающих сквозь туго натянутую сверкающую поверхность резины. Соски от этого лёгкого прикосновения сразу снова окаменели, на глазах увеличились в размере и проступили на гладкой поверхности резины гораздо сильней. Сама Люба от этого прикосновения страстно содрогнулась и вся затрепетала. Тогда Наташа стала гладить и нежно теребить её соски уже непрерывно, с наслаждением наблюдая, как от этого с нарастающей силой бьётся в резиновом плену Люба, вздрагивающая от каждого прикосновения к своим соскам сквозь эту тонкую сверкающую оболочку, туго обтягивающую её гибкий девичий стан. Наташа села на бессильно бьющееся тело верхом, продолжая свои ласки. Немного погодя она вынула изо рта подруги кляп и немедленно закрыла его поцелуем. Одновременно она вновь включила вибратор и подруга тут же под ней выгнулась, вся трепеща от наслаждения. Некоторое время девушки, тяжело дыша, целовались, потом Наташа оторвалась от жадных Любиных губ. Перевернувшись в сторону ног пленницы, Наталья легла на неё, обняв за бёдра и прижимаясь щекой к туго обтянутому резиной, пульсирующему животику подруги. Любино лицо очутилось между широко раздвинутыми, согнутыми в коленях ногами Наташи и нос почти уткнулся в тёплую, с таким родным и нежным запахом влажную киску подруги. Люба, по-прежнему трепеща и содрогаясь в сладостных конвульсиях, благодарно лизнула набухший от вожделения клитор подруги, ощущая волнующую ответную дрожь лежащей на ней Наташи. Она лизнула снова, затем непрерывно заработала язычком всё быстрее, явственно ощущая его власть над телом подруги. Возникшее ощущение трудно передать словами, ведь Люба была по-прежнему совершенно беспомощна, надёжно запечатанная между двух туго сжимающих её тело резиновых мембран вакуумной кровати, и одновременно, одним только язычком, она почти повелевала телом лежащей на ней подруги, заставляя Наталью содрогаться со сладкими стонами от его малейших движений. Да ещё эти сводящие с ума от наслаждения непрекращающиеся вибрации шариков во влагалище! Такие ощущения невозможно переносить долго. Неудивительно, что скоро обе подруги бурно финишировали. Замечательно то, что это у них произошло практически одновременно. Как-то они уже научились такой синхронности, которая дарила им дополнительное наслаждение при оргазмах. Так уж получалось, что оргазм одной подруги служил последним толчком и для второй. Едва Люба выгнулась и судорожно затрепетала под Наташей, как та тоже ощутила падение в тёмную бездну наслаждения. Немного погодя Люба пришла в себя, лёжа с закрытыми глазами, она почувствовала, как её подруга встала с постели. Вибратор был выключен, во рту снова, придавив язык, находился кляп.
   "И когда только она его мне успела сунуть?" - Люба открыла глаза и глянула на подругу. Та шутливо помахала ей ручкой и вышла из комнаты, плотно затворив за собой дверь. Люба беспомощно рванулась вслед и только слегка затрепыхалась в своей резиновой "паутине". Она снова убедилась, что резина по-прежнему надёжно держит её тело в своём упругом цепком плену. Беспомощная пленница снова ощутила растущее возбуждение, но на сей раз подруги, чтобы её поласкать и включить вибратор, рядом не было, а сама Люба была в этом тотальном резиновом плену слишком беспомощна даже для того, чтобы саму себя поласкать. Это было очень сладко и мучительно, лежать сжимаемой гладкой резиной со всех сторон. Возбуждаясь постепенно при этом всё сильнее и при этом не имея возможности коснуться себя, да и просто пошевелить конечностями и ощущая на теле только туго сжавшую его со всех сторон холодную гладкую резину. Наташа оставила подругу в одиночестве не так уж и надолго, может быть, всего часа на полтора, но и за это время та дошла до полнейшего морального и физического изнеможения. Хорошо, что у Наташи не было возможности оставить подругу в этой резиновой упаковке на всю ночь, Люба не вынесла бы такой длительной пытки! По крайней мере, она была в этом уверена даже после всего-то полуторачасового нахождения в плену вакуумной кровати. Её киска уже просто готова была взорваться, а тело ломило от вынужденной неподвижности во влажном пространстве сжавшей тело резины. Когда Наташа, в своём прежнем резиновом наряде, вошла, наконец, в комнату, Люба забилась из последних сил в натянутой резине, призывно и жалобно пища через нос. Она всем своим видом старалась дать понять подруге, что больше ни минуты не в состоянии выносить свой резиновый плен. Тем не менее жестокая Наташа, удобно расположившись рядом с кроватью на кресле, снова не стала освобождать беспомощно трепыхающуюся, наглухо запечатанную в резине подругу, созерцая с каким-то плотоядным удовлетворением свою бессильно бьющуюся в тугом резиновом плену жертву. Она напоминала сейчас паука, с удовлетворением созерцающего и готовящегося съесть попавшуюся в его паутину глупую муху. Несомненно, Наталью возбуждало наблюдаемое зрелище. Через некоторое время она достала дилдо и стала водить им у себя между широко раздвинутыми ногами, не отводя глаз от отчаянно бьющейся в резине Любы. Затем Наташа толчками ввела резиновый член в свою киску, давно намокшую у неё зрелища бесплодно бьющейся на кровати в скрипучей резине мычащей пленницы. Люба, продолжая судорожно рваться из резинового плена, жалобно захныкала через нос. После этого Наташа всё же сжалилась, наконец, над подругой. Она продолжила одной рукой энергичные поступательные движения находящимся в своём влагалище фаллоимитатором, а другой нащупала на тумбочке пульт и включила вибратор в недрах Любиной киски. И при первых же вибрациях, в этих изнемогающих от похоти недрах словно взорвалась бомба, притом похоже, что атомная, увлёкшая Любино сознание в сладкую чёрную бездну. Оргазм такой силы и продолжительности был, наверное, чем-то даже опасен для жизни! Люба чуть не умерла от наслаждения, по крайней мере, она в результате подчистую после оргазма "вырубилась" и уже не слышала, как следом за ней и Наталья на кресле рядом с кроватью содрогнулась от оргазма и закричала в наслаждении. Когда подруги слегка пришли в себя, Наташа глянула на часы. Родители могли вернуться в любой момент, и она поспешно выключила компрессор. Затем вынула кляп изо рта подруги и расстегнула молнию сбоку мешка. Люба пошевелилась и ощутила, как с шипением входит в её влажную резиновую темницу прохладный свежий воздух. Резина сначала ослабила свою хватку, а потом медленно, словно неохотно, отпустила её измученное тело из своих тугих объятий. Наташа тем временем с явным сожалением снимала своё резиновое облачение. Девочки успели всё спрятать и даже помыться в душе, когда подъехали Наташины родители. Обнаружив в гостях у дочери припозднившуюся подругу, отец Наташи позвонил на мобильный телефон своему шофёру, который ещё не успел отъехать от дома. Хотя Люба жила неподалёку, Сан Саныч отвёз её по распоряжению Наташиного папы домой на машине и даже проводил до самых дверей квартиры. На другой день, когда Люба прибежала к подруге, та, как ни в чём ни бывало, зубрила конспект и делала вид, что накануне ничего не происходило. На Любины намёки, что неплохо бы было продолжить вчерашние игры, она сверкнула глазами и строго сказала:
   "Забудь об этом до лета! Вчера была минутная слабость. Мы же решили, что никаких игр до окончания семестра? Вот и давай неукоснительно выполнять это решение!" И хотя это решение на самом деле целиком принадлежало одной Наташе, Люба вынуждена была подчиниться, лишь мысленно вздохнув. Всё пошло, как до знакомства с Морфеусом. Впрочем, дома у Любы всё так же оставалась сексуальная отдушина в виде перчаток и резиновой клеёнки, а воспоминаний для обострения своих ощущений у неё теперь, после плена в вакуумной кровати, значительно прибавилось. Теперь она чаще всего, когда лежала в своей самопальной резиновой постели, вспоминала именно эти переживания, связанные с последними событиями. Этих воспоминаний хватало для того, чтобы Любины пальчики в розовой резине перчаток, ласкающие влажную киску, легко и быстро доводили её всякий раз до очередного оргазма. Не в силах пошевелиться, да и, не имея особого желания выпутываться сразу после оргазма из окутавшей тело клеёнки, Девушка скоро засыпала и в результате обычно в подобных случаях проводила среди резины всю ночь, ещё неоднократно пробуждаясь и немедленно снова начиная себя ласкать. После таких бурных ночей Люба на некоторое время успокаивалась. Ей даже опять становилось немного стыдно за свои ночные действия, и она старалась о них не думать, погружаясь в учёбу. Так незаметно пролетела весна, потом - в горячке весенней сессии, подругам совсем стало не до воспоминаний о новогодних приключениях. И вот - свершилось! Всё сдано, народ разъезжается по домам до осени. Но и теперь не удалось вспомнить о совместных развлечениях - Наташа на следующий день улетела с родителями отдыхать в Турцию, Люба уехала на лето в деревню к бабушке. Лето тянулось для Любы бесконечно долго. Конечно в деревне и речка и, лес с грибами и ягодами. Но, зато в длинные тёмные ночи не было даже резиновых перчаток и клеёнки, чтобы хоть как-то сбросить накопившееся желание вновь ощутить на теле любимую резину. Наконец это бесконечное лето всё-же закончилось. Все вернулись в город. Девочки, соскучившиеся друг по другу после столь долгой разлуки, снова собрались вместе - отметить начало нового учебного года. Вдвойне радовало, что именно в этот день у Наташи не было дома родителей, вновь улетевших сразу на десять дней по своим делам за границу. И забот об учёбе на ближайшее время тоже не предвиделось, сентябрь, у студентов в их институте - практика. Наталью от практики за деньги "отмазал" папа, а Люба притащила из маминого медучереждения липовую справку о своём надорванном здоровье и тоже осталась в городе. Так что месяц относительной свободы у девушек теперь был. Люба мчалась к подруге, словно на крыльях - наконец-то у Наташи не найдётся отговорок и можно будет освежить потускневшие воспоминания об их любовных совместных играх!
   Люба в этот раз не напрасно надеялась, Наталья встретила её на пороге квартиры в коротком, восхитительном халатике из белоснежного латекса, аппетитно обрисовывающим её стройную фигурку. На голове подруги была белая латексная косынка с красным крестом, руки и ноги скрывала белая резина длинных чулок и перчаток. Она выглядела в своём наряде точь-в-точь, как одна из медсестёр на фотографии из интернета.
   "Классный нарядец!" - отметила Люба слегка осипшим от восхищения и волнения голосом, - "Лечиться будем"? Она уже догадывалась, что Наташа сегодня будет её усиленно "лечить" и, естественно, тоже была совершенно не против этого. В больницах и так всегда много резины, хотя работницы там и не ходят в латексных халатах (а жаль!), а уж в Наташином "медицинском учреждении" её явно будет с избытком. "Ну, что, сегодня, я так поняла, играем в больницу?" - весело поинтересовалась Люба, любуясь на затянутую в белоснежную резину подругу. Более восхитительной медицинской сестрички она для себя и желать не могла! Такого наряда она ещё на Наталье ни разу не видела. Вероятно, снова проявился Морфеус со своими подарками. Но, именно это как раз и не сулило в ближайшее время лёгкой жизни! У Любы в душе шевельнулась тревога, ведь она вполне обоснованно не ждала от Морфеуса ничего, кроме очередных подвохов. Действительно, в комнате Наташи снова стоял подключённый к компьютеру фотоаппарат, сразу засверкавший навстречу подругам яркими вспышками. Наталья развела руками:
   "Опять Морфеус грозил родителям фотографии прислать, пришлось подключить аппарат!"
   "Так ведь фотографий в результате станет ещё больше, зачем они ему в таком количестве?" - Люба покосилась на фотоаппарат.
   "Ну, не знаю. Может, он в нас влюбился и их коллекционирует?" - Наташа пожала плечами. "Ладно, прежде чем садиться к праздничному столу, переоденься. Поскольку ты у меня сегодня пациентка, вот тебе больничная рубаха, надень!" Наташа подала подруге расстёгнутую на спине, длинную до пят, узкую голубую рубашку из очень толстого, но мягкого латекса - этакую удлинённую распашонку с высоким стоячим воротом. У рубашки были длинные рукава с отворотами на запястьях. На спине находилась молния с несколькими замками. Рубашка, из-за толщины латекса, из которого она была сделана, была гораздо тяжелее всех прежних нарядов. Люба на некоторое время выкинула из головы мысли о коварном Морфеусе и охотно разделась догола. Как бы там ни было, а её ждала её любимая резина, по которой она так скучала летом. Да ещё и новый, неизвестный ей пока наряд из ароматной, новенькой голубой поскрипывающей резины. Наташа помогла ей погрузить руки в прохладные глубины холодных латексных рукавов. Затем Люба ощутила и ледяную тяжесть резины, опустившейся на её плечи. Рубашка была тяжёлой и холодной. Зайдя подруге за спину, Наталья стянула там края резины и быстро застегнула на спине подруги верхнюю половину молнии. Резина сразу плотно сжала Любину грудь своей холодной гладкой поверхностью, показавшейся ей не только холодной, но даже как будто и чуть влажной. Это было неожиданно приятно девушке. Она словно вернулась в родной дом, сразу ощутив и возбуждение и, глубокий покой, всё одновременно, едва гладкая голубая резина отделила её от окружающего мира. Высокий ворот тоже упруго сжал её стройную девичью шею. Наташа тем временем потянула второй замок молнии и нижняя часть рубашки, оказавшаяся "ну очень узкой", обтянув бёдра, плотно сжала вместе Любины ноги так, что она теперь совершенно не могла шагнуть. Разве только могла теперь мелко семенить, перебирая одними ступнями ног. Впрочем, шагать никуда не пришлось, Наташа посадила Любу в кресло, у которого та стояла. Но не сразу. Прежде, чем посадить её, коварная подруга отогнула и опустила вниз обшлага рукавов, сразу ставших длиннее кончиков пальцев и неожиданно застегнула ладошки молниями в подобие варежек без пальцев. Ладони Любиных рук оказались в результате этого в закрытых наглухо, длинных и узких резиновых чехлах, к тому же заканчивающихся скрывавшимися до этого за обшлагами резиновыми ремнями с пряжками. Быстро обернув эти ремни вокруг Любиной талии, Наташа потянула за них и застегнула на блестящую металлическую пряжку на спине. Люба, как всегда - запоздало, задёргала пленёнными руками, которыми теперь вынужденно крепко сама себя обнимала за талию. Она только теперь сообразила, что на ней надета не просто резиновая, а самая настоящая - смирительная рубашка, какие надевают на буйных помешанных в психиатрических лечебницах. Правда, Люба никогда не слышала, чтобы подобные вещи делались из латекса! Да и короткими их обычно делают! Впрочем, именно то, что рубаха резиновая, с узким и длинным подолом, делало совершенно невозможным самостоятельное освобождение из её тесных упругих объятий, сразу липнущих своей холодной влажной поверхностью к заключённому в них телу. Пожалуй, даже сам великий Гудини не выскользнул бы из этой рубашки! Именно потому он бы и не выскользнул, что резина совершенно не скользила по телу, сразу прилипая своей гладкой влажной поверхностью к коже. Что-то уже знакомое напомнили Любе ощущения от плотно облепившей её кожу холодной резины... Упав в стоящее рядом с нею кресло, Люба отдалась всецело во власть подруги. Ничего другого ей теперь и не оставалось! Она снова ощущала себя совершенно беспомощной и уже оттого - изрядно возбуждённой. И возбуждение это стремительно росло, как от ощущения снова пленённого гладкой и влажной резиной тела, так и от созерцания прекрасного тела подруги в глянцево поблескивающем белоснежном латексе. Наташа прикатила к креслу столик на колёсиках, на котором стояли фужеры с шампанским и лёгкая закуска. Она подняла оба бокала за тонкие ножки и звонко коснувшись ими друг по другу, лучезарно улыбнулась Любе:
   "Ну, с новым учебным годом, подруга!" Выпив свой бокал, Наташа отставила его, и поднесла второй к губам своей то-ли пациентки, то-ли пленницы. Люба глотнула шипучего вина. Потом Наталья, не спеша, закусила сама и накормила с ложечки беспомощную обездвиженную пациентку. Как это уже бывало, ужин плавно перешёл в любовную игру. Для этого Наталья, как бы нечаянно, снова пролила Любе на грудь немного шампанского и стала его слизывать. Через толстую резину смирительной рубашки ощущения доходили более приглушённо, чем через тонкий латексный наряд, но Любе это даже чем-то понравилось. Приходилось усиленно прислушиваться к своим ощущениям , приглушённым толстой резиной смирительной рубашки. Соски всё равно ощутили нежную щекотку и, моментально затвердев, отчётливо проступили даже сквозь такой толстый латекс, как у этой рубашки. При этом чувствительность сосков сразу выросла и Люба стала вздрагивать и постанывать при каждом прикосновении язычка подруги сквозь резину к своим соскам. Наслаждение усиливало то, что вокруг сосков осязание по-прежнему оставались приглушённым толстой резиной, контраст ощущений оказался особенно приятен. Скоро Наташа помогла беспомощной и возбуждённой Любе перебраться на кровать, находящуюся рядом с креслом. Подруги долго и с наслаждением там "кувыркались". Люба могла, как не раз уже случалось в подобной ситуации, пользоваться для ласки лишь своим язычком и Наталья предоставила ей возможность выразить любовь и признательность, подставив под него свою киску, затянутую в тончайшие белые трусики из латекса. Затем, когда обе подруги уже тяжело и прерывисто дышали, настал черёд "тяжёлой артиллерии". Люба по просьбе подруги легла на животик, и Наталья расстегнула дополнительный замочек молнии, находящийся на смирительной рубашке в районе попки. Затем заставила, согнув ноги, понять попку кверху. Через секунду Люба ощутила, как, раздвинув ей невольно плотно сжатые ягодицы, Наташа толчками вводит в её скользкую от вожделения киску их излюбленный упругий толстый "инструмент". Скоро подруга и сама оказалась на его втором конце, встав на колени позади Любы и плавно колыхала бёдрами, держась за стянутую резиной талию своей "пациентки. Кажется, это называется "дог стайл", или на простом русском языке - по-собачьи. Несколько энергичных качков, и двусторонний дилдо - излюбленная игрушка подруг, оказался целиком внутри их нежных кисок, кажущихся только со стороны такими крошечными. Началась изумительный, сладострастный процесс, где медсестра была суровым и страстным кобелём. Люба тоже оказалась весьма норовистой сучкой, невзирая на почти полностью лишивший её свободы латекс, стянувший всё тело и на связанные руки. Скоро девушки сполна насладились глубоким и ярким оргазмом, который, уже по своему обыкновению, ощутили почти синхронно. Потом они долго лежали на кровати расслаблено рядом, и Наташа нежно обнимала подругу, собираясь с духом, чтобы сообщить ей не самую приятную новость. Потом она решила отложить это мероприятие до утра и снова стала ласкать и гладить беспомощную, туго затянутую в толстый голубой латекс Любу. Изголодавшаяся по сексуальным играм с подругой за почти полугодовой перерыв, та с готовностью напряглась и сладострастно выгнулась в сильных руках подруги. Она явно тоже не наигралась и была совершенно не против продолжения, не требуя пока своего немедленного освобождения. Игры подружек затянулись до поздней ночи, хотя Наталья по-прежнему из-за смирительной рубашки могла войти в подругу лишь из положения сзади. А затем девушки незаметно для себя заснули рядом, обе одетые в свой непроницаемый гладкий латекс. Утром Люба пробудилась первой, уже порядком за эту ночь измученная душным нескончаемым пленом, и в то же время, по обыкновению, именно этим вновь возбуждённая. Неловко ворочаясь, она всё же проникла головой под подол Натальиного медицинского халатика и стала нежно лизать сквозь резину трусиков её мягкую нежную киску. Наташа, ещё сквозь сон, стала блаженно постанывать и лишь затем постепенно проснулась, обнаружив при этом Любин язычок между своих широко раздвинутых ножек. Конечно, подобное приятное пробуждение не могло не иметь бурного продолжения. Поэтому встали девочки из постели только час спустя. Вернее, встала Наталья, Люба в своей узкой смирительной рубашке сама встать не могла и только с трудом, скрипя резиной на талии, села на край кровати, свесив вниз туго стянутые узким латексом ножки. Подёргав легонько руками на талии, она взмолилась: "Натуль, ну выпусти меня! Хоть на пяток минуточек, а? Писать я хочу! Схожу в туалет и потом снова согласна в эту рубашку упаковаться, хоть на весь день!" Наташа в ответ только вздохнула: "Я бы и не против этого, только не выйдет у нас сейчас ничего. Морфеус вновь припёр вчера меня к стенке со снимками, велел снова одежду спреем побрызгать! И твоя рубашка, и моё платье с чулками и перчатками, всё это теперь мы только через неделю снять сможем!" У Любы упало сердце: "А в туалет я теперь тоже только через неделю смогу пойти?"
  "Нет, успокойся, там позади молния есть, если помнишь!" Наташа нежно потрепала Любу по туго обтянутой толстым голубым латексом попке.
   "Только вот ходить в этой рубашке у тебя не получится, придётся прыгать, как кенгуру!" Наталья развязала Любины руки и закатала с ладошек рукава. В этом месте на резине, к счастью, не было клея, и кисти рук легко оказались на свободе. Люба поскакала неловкими прыжками в туалет, поддерживаемая подругой под локоток. Вообще-то всё оказалось не так уж смертельно, ведь зимой, когда подруги помимо приклеившегося к телу латекса сковали друг друга наручниками, им пришлось гораздо труднее. Когда заметно повеселевшая Люба прискакала из ванной на кухню, она даже смогла принять участие в приготовлении завтрака. Правда ходить по кухне ей было бы затруднительно, но всё, что не требовало от неё перемещений, она делала легко. Едва девушки поели, они немедленно вернулись на кровать. Ведь подруги уже почти отвыкли видеть друг друга в этой возбуждающей одежде из латекса, и за время завтрака снова изрядно разгорячились, наблюдая друг друга. А ещё аромат новенького латекса, все эти звуки при каждом движении, похрустывание и скрип резины на теле - они просто сводили подружек с ума. Люба безропотно позволила застегнуть "варежки" на ладошках и связать снова рукавами рубашки свои ручки, притом на сей раз Наталья их связала, скрестив за спиной. Ремни снова обернула вокруг талии, но пряжка теперь оказалась на животике. В этом положении Люба ощутила ещё большее возбуждение, её невольно напряжённая из-за связанных за спиной рук грудь теперь особенно отчётливо обрисовалась сквозь натянувшийся латекс, несмотря на его немалую толщину. Плечи пришлось отвести как можно сильнее назад, при этом гордо развернув грудь как можно шире. Это зрелище несомненно возбудило и Наташу, хотя её до этого момента уже и так сильно возбудил сам процесс связывания Любиных рук. Да и не стоит забывать, что девушки снова находились в латексе, который опять не могли снять всю ближайшую неделю. Так что они обе сейчас были узницами своих резиновых нарядов. Неудивительно, что связывание подруги у Натальи перешло, вполне естественно и плавно, в поглаживание затянутого в голубой глянцевый латекс Любиного тела, в объятия и поцелуи. Затем последовали и более интенсивные ласки, снова закончившиеся, вне всяких сомнений, бурным сексом с применением любимого двухстороннего "инструмента". Встав на колени и лёжа грудью на кровати с заломленными за спину руками и, ощущая в своей киске движение упругого дилдо, Люба безмерно наслаждалась своим беспомощным состоянием. Вскоре она снова билась в любовном экстазе под влиянием пристроившейся сзади к её оттопыренной попке Натальи. Потом девушки снова отдыхали. В глубине своей души Люба теперь ощущала спокойную радость, несмотря на то, что по-прежнему оставалась пленницей. Ведь она теперь знала точно, что их игры с Наташей продлятся ещё долго, поскольку клей быстро не рассасывается, и всё это время им придётся быть дома у Натальи. И это обстоятельство не пугало, а радовало Любу, несмотря на уже появившееся чувство мучительной духоты от туго стянувшей тело смирительной рубашки из латекса. Впрочем, эта духота и влажная резина на теле стали ей уже довольно привычны, и уже давно доставляли гораздо больше наслаждения, чем мучений. Наташе ощущение сжимающего тело гладкого латекса нравилось, возможно, пока ещё не так сильно, как подруге, но, несомненно, тоже действовало на неё очень возбуждающе. Возможно, Наталья просто ещё не совсем привыкла к окружающей её тело резине, а может, ей недоставало развлечений с наручниками. Однако беспомощным теперешним положением подруги она тоже откровенно наслаждалась и, связывая Любу, либо иным способом лишая её свободы, она всякий раз ощущала у себя сладостный холодок в районе пупка. Резиновая смирительная рубашка была удобна для любовных игр со связыванием, но всё же давала не слишком много вариантов лишения свободы заключённой в неё пленницы. Только снять её всё равно было нельзя, и пришлось Наташе развлекать себя тем, что есть. Когда девушки снова немного набрались сил, Наташа развязала Любины руки. Но тут же привязала ремни рукавов к спинке кровати! Теперь Люба лежала на спине, её руки были привязаны над головой, и она снова была беспомощна перед ласками подруги. Наташа вновь стала поглаживать сквозь гладкий латекс свою пленницу, потом, когда та снова тяжело задышала, приподняла её стянутые узким подолом ножки, согнула их вверх и, расстегнув молнию на ягодицах, ввела во влагалище подруге виброшары. После этого дело пошло ещё веселей - ощутив щекочущие вибрации в себе, Люба застонала от наслаждения и забилась на кровати, скрипя резиной и снова сладко выгибаясь в своём узком и тугом голубом "платье". Её вид не мог оставить равнодушной Наталью. Скоро и Любиному язычку вновь нашлась работа. Так весь день и прошёл незаметно в любовных утехах. Уснули подруги только поздней ночью, совершенно обессиленными, но безмерно счастливыми.
   Следующий день был не менее прекрасен, Наташа изощрялась, как только могла, всячески связывая свою пленницу. И той нравилось подобное отношение к ней подруги, ведь все эти связывания девушек в равной мере возбуждали, и рано или поздно заканчивались бурным сексом. Тела Любы и Натальи понемногу снова привыкали к непрерывно стягивающему их вторые сутки, почти не пропускающему воздух латексу. Девушки по-прежнему ощущали его ласковое давление на кожу, и снова наслаждались им. Это ощущение непрерывного и тугого резинового плена неизбежно вновь и вновь возбуждало подружек, заставляя почти непрерывно продолжать свои любовные игры. Только вот Наташа напрасно считала Любу бессловесной пленницей. Той нравилось быть беспомощной сексуальной игрушкой в руках подруги, но бывали у неё и другие желания. Когда Наташа на вторую ночь не стала связывать Любе руки перед сном, она тем самым совершила большую ошибку. Она поняла это только утром, когда сквозь сон вдруг ощутила смыкающийся на своих запястьях холодный металл стальных браслетов. Она рванула руки, но Люба успела сжать браслеты на её запястьях. Так что руки уже были надёжно скованы и да ещё и строгими петлевыми наручниками, которые невозможно снять самой. Хотя Люба и сковала Наташе руки спереди, та всё равно не могла теперь освободиться самостоятельно. А Люба снова категорически отказалась освободить руки подруги.
   "Ничего, походишь и ты немного скованной, не одной же мне твоей пленницей ходить всю неделю! Зимой ведь было совсем неплохо, помнишь?" - напомнила Люба на требование немедленно освободить руки подруги из наручников. Она была взволнована своим поступком, но держалась твёрдо. Наташу, несмотря на то, что она поначалу немного рассердилась на подругу за коварство, сексуально возбуждали столь внезапно лишившие её свободы наручники. Она подошла к зеркалу и невольно залюбовалась на себя. Затянутая в белый латекс, скованная сверкающими никелированной сталью наручниками медсестра, это выглядело так эротично! Наташа даже изобразила фотомодель, позируя перед фотоаппаратом так и этак, со скованными руками. При этом усиленно демонстрируя свои скованные наручниками руки. Фотоаппарат жужжал и охотно пыхал вспышкой. Смена ролей внесла некое разнообразие в отношения с Любой. Возможно, Наталье уже несколько наскучило всё время самой связывать её, и она в глубине души даже немного хотела чего-то подобного от подруги. Возможно, она даже, сама того не осознавая, преднамеренно не связала Любе на ночь руки, предвидя её действия. И даже неосознанно желая их. Как бы там ни было, но эта внезапная смена ролей сразу возбудила Наталью. Да и Люба тоже тяжело дышала от возбуждения. Несмотря на свои жёстко скованные наручниками руки, Наташа смогла связать и Любины руки ей за спиной. Да та и не сопротивлялась этому, вполне удовлетворённая своей утренней вылазкой. Впрочем, скованные наручниками запястья и в дальнейшем не слишком помешали Наталье изображать страстного кобелька, пристроившегося сзади к сучке. Естественно, это с неизбежностью привело девушек к новому бурному оргазму. И, несомненно, даже добавили остроты ощущений. Тем не менее, в дальнейшем Наташа подругу, не связав ей на ночь надёжно руки рукавами рубашки, спать не укладывала, во избежание обнаружения утром на себе новых металлических "украшений". Достаточно, что ей самой тоже пришлось все оставшиеся дни проходить с неудобными наручниками на запястьях. Впрочем, неудобными они казались только в первый день. Затем руки привыкли к жёстко сковывающему их металлу и Наталья их почти не замечала. Люба так всю неделю и не согласилась их с неё снять, оказалось, ей тоже нравится видеть подругу скованной блестящим металлом. А может, она хотела ещё чего-то? Наташа за всю неделю так и не поняла этого. Это небольшое приключение не ослабило любовный пыл подруг, и даже внесло большое разнообразие в их любовные игры. Вся неделя прошла весьма бурно и, когда они смогли снять потную резину со своих измученных тел, то уже находились на грани полного истощения своих сексуальных сил. Лишь с некоторым сожалением выбравшись из тёплого, снова ставшего уже даже каким-то родным, мягкого латекса смирительной рубашки, Люба взяла ключик и отомкнула наручники на Наташиных запястьях. Освобождённые из недельного заточения в наручниках руки теперь казались Наталье неуклюжими, они за всё цеплялись и всё задевали с непривычки. Девочки побрели в ванну, смыть со своих тел недельный пот и промыть пропотевшую одежду.
   Несколько дней подруги отходили от своего приключения, набираясь сил. Этому способствовало то, что родители Наташи снова каждый вечер бывали дома, и у девушек не было повода заночевать вместе. Потом они ощутили, что силы к ним вернулись полностью и сразу заскучали. Занятия в институте становились всё интенсивней и девушки понимали, что скоро им станет совсем не до развлечений. Ведь учится надо было всерьёз, несмотря на все посторонние желания. Хотелось воспользоваться последними днями уходящего бабьего лета и развлечься вместе ещё хоть разок по полной программе. Наташины родители, как назло, торчали в городе и упорно не ехали за границу. Подруги тем временем уже изнемогали, снова жаждя друг друга. Вот тут Морфеус, с которым девушки опять общались каждый день в чате, подал им дельный совет:
   -"Чего вы, как маленькие! Возьмите палатку, да махните на природу. Погода-то какая стоит! Тепло же ещё, почти как в августе! Только мой фотик с собой захватите!" Погода действительно стояла тёплая и сухая. А уж какая осенняя красота, уже раскрасившая лес первыми яркими пятнами увядающей листвы была за городом! Подруги недолго думали. Наврав родителям, что едут с друзьями на дачу, они вдвоём уехали на знакомое им ещё по позапрошлогоднему отдыху в летнем лагере лесное озеро. Там у знакомого лодочника взяли лодку, и на неделю забрались на крошечный островок, скрытый густо растущими вдоль его берегов кустами и камышом. Для постороннего глаза островок казался просто заросшей камышами отмелью, каких немало было и по соседству. Немногие знали о его существовании. Девочки случайно наткнулись на этот остров, когда пару лет назад отдыхали в местном оздоровительном лагере. Это было их секретное место, сейчас оно им очень пригодилось. Единственно, девочки нашли остров в тот год, когда стояло очень сухое и жаркое лето. Болота в том году совсем высохли, в лесу почти не было комаров. Мало их тогда было и на островке. А вот в нынешний год лето выдалось очень сырым и дождливым. Только в конце его выпала пара погожих неделек. Да ещё и бабье лето немного решило компенсировать недостаток летнего тепла. Именно тогда подружки и осуществили свою поездку на природу. Наташа первой выскочила на берег и втащила за собой лёгкую пластиковую лодку.
   "Класс! Смотри, никаких следов человека! Сразу видно, что тут никого не бывает!" - она весело запрыгала на крошечном песчаном пляже.
   "А чего тут людям делать-то? Комаров кормить?" - выбравшаяся из лодки вслед за подругой Люба отчаянно отбивалась от налетевшей на неё тучи летающих кровопийц. Злющие комары ухитрялись кусать даже сквозь футболку.
   "Интересно, чем они тут питаются, когда на острове никого нет? И что бы они здесь ели, если бы мы не приплыли?" - Люба спешно распаковывала рюкзак, продолжая поминутно прихлопывать на теле комаров.
   "Наверное, друг друга едят. Здесь больше есть некого!" - Наташа тоже отчаянно отбивалась от комаров и поспешно вынимала из своего рюкзака шуршащую одежду из латекса.
   "Надеюсь, латекс им не прокусить!" - она всё же с сомнением пощупала резину, кажущуюся слишком уж тонкой, чтобы противостоять этим огромным лесным комарам. Девочки поспешно облачились с ног до головы в одежду из латекса. И подобные наряды неожиданно оказались самой удобной одеждой для такого места. Практически - идеальной! Для отдыха на природе Морфеус прислал подружкам новые костюмы. Основной их частью были полностью скрывающие тело латексные комбинезоны, облегающие, словно вторая кожа. Наташа традиционно выбрала себе чёрный, а Любе достался оставшийся, розовый. На островке было кошмарное количество злых и кусачих комаров, но латекс-то, даже совсем тонкий, они действительно прокусить не могли, и девочкам в этих комбинезонах на острове оказалось неожиданно очень комфортно! Их руки закрывали тонкие перчатки, на ноги подруги надели резиновые носочки, а лица скрыли под резиновыми масками в цвет остального наряда. Не осталось не одного, даже самого крошечного участка открытого тела, куда могли бы теперь кусать комары, всё скрыл гладкий латекс. На затылке у масок находились отверстия для волос и теперь обе подруги ходили по острову, словно две инопланетянки, с гладкими резиновыми телами и лицами, с торчащими из отверстий на затылке хвостиками волос и, с узкими раскосыми прорезями на лицах, из глубины которых поблескивали их глаза. Комары обиженно пищали, бессильно тычась носами в непроницаемый латекс, лишь отдельные изредка случайно залетали девушкам в нос. Практически на этом изобилующем комарами островке невозможно было бы нормально отдыхать, но в латексе девушкам теперь было почти незаметно, что на них постоянно покушаются стаи маленьких кровопийц. Тонкая резина комбинезонов почти не ощущалась на теле, подругам казалось, что они гуляют голышом. Ветерок приятно овевал их тела, затянутые в сверкающий на солнце латекс.
   "Мда-а! Хитёр этот Морфеус, снова нам ловушку устроил! Латекс к телу в этот раз у нас не приклеен, но снимать его здесь сама не захочешь! Придётся снова целую неделю носить резину на теле, не снимая не на минуту, иначе комары сожрут!" - Наташа отфыркнулась от особо наглого комара, попытавшегося залететь ей прямо в рот.
   "Иди сюда, водичка совсем тёплая, как парное молоко!" - Люба призывно замахала рукой из воды. Она уже плескалась в маленьком неглубоком заливчике у берега, свободном от камыша и словно специально отведённом для купания. Благодаря небольшой глубине вода в нём быстро прогревалась ещё по летнему тёплым солнцем. Наташа не заставила звать себя дважды и немедленно присоединилась к подруге. Девушки вдвоём стали весело бултыхаться в тёплой прозрачной воде озера. Они не снимали для купания с себя латекс, да и зачем? Он совершенно не ощущался в воде, у подруг было чувство, что их тела абсолютно обнажены, и свободно омываются прохладной влагой. Сначала подружки просто весело бултыхались. Наташа, прежде чем зайти в воду, поставила на берегу фотокамеру и включила репортажный режим. Фотоаппарат теперь через определённые промежутки времени автоматически делал снимки купающихся подруг. При этом он, также автоматически, следил за движущимися объектами в своём поле зрения. Хорошо, что только за крупными, ведь вокруг летало ещё и множество мелких кровососущих объектов. Было бы забавно, если бы Морфеус получил кучу снимков с комарами вместо подружек! Скоро девушки наплескались вволю и, прямо в озере стали обниматься и ласкать тела друг друга. В воде ощущения от резины на теле были не совсем привычными, и оттого возбуждение охватило в ней подруг даже быстрее, чем это бывало дома в подобных случаях. Возможно, сказывалась ещё и необычность обстановки. Да и мокрый, покрытый каплями воды латекс на теле выглядел восхитительно красиво. А скрывающие лица маски делали внешность подружек незнакомой друг другу и оттого, какой-то жутковато-волнующей. Скоро девушкам пришлось перебираться из озера на берег. Там, на мягкой траве, Наташа опрокинула на спину Любу и, через мгновение та ощутила, как расстегнулась у неё в промежности молния комбинезона. В следующую секунду ловкий горячий язычок подруги проник в её мокрую и прохладную после купания киску, уверенно нащупывая там клитор. Люба задрожала и сладко охнула. Наслаждение от действий подруги не помешало и самой Любе, продолжая нежно постанывать, протянуть руку и осторожно расстегнуть молнию между ног у Натальи. Через мгновение Люба тоже проникла в святая святых своей подруги и энергично заработала там языком. Обе девушки сплелись на траве, словно огромные резиновые змеи, в любовной игре, которая давно уже им нравилась, и с каждым разом нравилась всё более. Скоро они обе бурно, с криком и судорожной дрожью блестящих тел, подтвердили достижение ими очередного оргазма. После этого они надолго остались лежать расслабленно рядышком на зелёной пахучей травке. Но, Наташа не была бы сама собой, если бы надолго успокоилась после такого многообещающего начала отдыха. Вскоре она поднялась и отошла к всё ещё лежащим кучей вещам. Она достала из сумки наручники и вернулась к подруге. Люба продолжала нежиться на траве и начала уже подрёмывать под ласковыми лучами вечернего солнышка, когда ощутила, как подошедшая и склонившаяся над нею Наташа решительно перекатила её на живот, а руки ей бесцеремонно свела за спиной. Люба даже не попыталась оказать подруге сопротивление, лишь нарочито-обречённо вздохнула, ощущая, как плотно смыкается на запястьях холодная сталь браслетов. Одновременно её киска непроизвольно блаженно сжалась внутри от долгожданного ощущения сладостной неволи. Люба пошевелила скованными руками за спиной - убедиться, что наручники на неё надеты излюбленные обеими подружками, строгой петлевой модели. Разумеется, Наташа надела на подругу именно эту модель, да и как иначе? Она подстраховалась подобным образом, поскольку теперь намного лучше изучила свою подругу, и знала, что та, хотя и мямля, но если сможет освободиться, сама способна заковать её исподтишка во время сна в наручники, и уж будьте уверены, уж она-то сделает это на всё время отдыха! Так что обычные наручники, которые можно снять самостоятельно, для Любиного сковывания в данной ситуации явно не годились. По крайней мере, на время сна её в обычных наручниках с цепочкой оставлять точно не стоило! Впрочем, спать девушки пока не могли. Люба была изрядно возбуждена фактом своего внезапного, но такого желанного пленения, да и Наташа, надевая на подругу наручники, ощутила привычный холодок в районе пупка и сразу прерывисто задышала. Так что скоро подруги снова громко и протяжно стонали, лёжа на траве и услаждая друг друга язычками. Потом Наташа снова извлекла и их излюбленный двухсторонний "инструмент". Любе почти не мешали уже её скованные руки, она быстро приноровилась к подобному своему состоянию. Так что подруги неплохо провели этот вечер, полностью отведя душу за весь вынужденный перерыв. Потом они мирно вместе поужинали. Поскольку Наташа не собиралась, по меньшей мере - до утра, снимать с Любы её наручники, ей пришлось самой кормить подругу. Как не раз уже было, кормление постепенно снова перешло в любовные игры, вновь приведя подружек к закономерному финалу в горизонтальной плоскости с криками счастья и сладкими стонами. Лишь когда неправдоподобно огромная луна посеребрила тёмную воду озера, выглянув из-за иззубренной кромки прибрежного леса, девушки оторвались от своих развлечений и в изнеможении побрели спать в палатку. Наташа помогла поудобней улечься скованной Любе, легла рядышком и, нежно обняв беспомощную подругу, заснула, ощущая себя самым счастливым человеком на земле. Несмотря на неудобство, доставляемое ей скованными за спиной руками, моментально заснула и Люба. Видимо, сказалась усталость и свежий воздух. Латекс на теле подругам теперь уже совершенно не мешал. Напротив, они снова получали от ощущения своей стянутой влажной резиновой оболочкой кожи огромное наслаждение. Правда, наслаждение это у них сопровождалось ещё и сексуальным возбуждением, изрядно мешающим уснуть. Тем не менее, на природе сон так крепок, что девушки проспали до самого утра. Зато пробудились они утром почти одновременно, и в таком сильнейшем возбуждении, что немедленно сплелись в очередном любовном соитии. Из палатки девочки вышли, когда уже высоко поднявшееся солнышко стало ощутимо припекать. Наташа сжалилась над Любой, и освободила её, позволив той без наручников заняться утренним туалетом и приготовлением завтрака. Как только девушки позавтракали, Наталья снова с деланно хмурым лицом сунула руку в сумку и подошла к Любе с наручниками в руке, самом деле с трепещущим на от счастья сердечком снова сковав руки подруги. Та сама повернулась к ней, ни слова не говоря, спиной и сама протянула руки за спину.
   "Сама виновата!" - буркнула Наталья нарочито угрюмо, плотно защёлкивая браслеты на Любиных запястьях - "Не могу я тебе доверять. С тобой, только зазеваешься, сама в наручниках окажешься!"
   "Да ладно врать-то!" - Люба с наслаждением пошевелила скованными руками - "Что я, слепая? Ты сама тащишься, как удав по шиферу, в то время, когда на меня все эти железяки навешиваешь! Я же чувствую! Тебе нравится, когда я в наручниках! Что, разве нет?" - Люба влюблено заглянула в глаза своей тюремщицы.
   "Ну, положим, тебя это тоже здорово колбасит, вон глазки-то какие масляные сразу делаются, едва наручники увидишь! А уж какая у тебя морда счастливая, когда их на тебе надеваю... Прям лимончик тебе дать хочется!" - Наташа немного смутилась, обнаружив, что подруга её раскусила. Затем обе посмотрели в глаза друг другу и дружно рассмеялись, поняв, что между ними не осталось секретов в данном вопросе. Так что даже купаться Любе в этот день пришлось в наручниках, со скованными всё так же за спиною руками. Наташа нежно придерживала её в воде, чтобы она случайно не утонула, но всё равно наручники с подруги так и не сняла. Впрочем, скоро девушки снова переместились из воды на травку, заниматься там своими любовными играми. И наручники на Любиных запястьях отнюдь не стали тому помехой. Неделя пролетела, как один миг. Не успели подруги оглянуться, как уже пришла пора возвращаться в город. И вот, настал грустный момент. Наталья неохотно освободила Любу от наручников, в которых той пришлось с небольшими перерывами ходить всю неделю, и подруги собрали вещи. Девушки с сожалением сняли свою латексную кожу, с которой сроднились за эту неделю и, которая их так превосходно все эти дни спасала от комаров. Разумеется, латекс они с себя сняли, предусмотрительно отплыв от острова, и уже находясь посреди озера на лодке. Иначе обманутые комары не преминули бы искусать девушек напоследок. Разминая рубцы от наручников, оставшиеся на её запястьях, Люба мечтательно заметила:
   "Теперь тебе всегда придётся наручники на меня надевать, когда вдвоём остаёмся. Хорошо, что тебя от этого тоже прёт! Ведь и тут Морфеус нам ловушку устроил! Если ты не наденешь наручники на меня, так тогда я не удержусь от искушения и сама тебя в них при любой возможности закую! Тем более, что и это тебе тоже нравится!"
   "Да, пожалуй, это правда! Тут ничего уже не изменить. Даже если ты скажешь, что не будешь пытаться на меня во сне наручники надевать, так ведь я всё равно тебе ни за что не поверю! Да и наслаждение нам обоим доставить я не упущу случая!" - Наташа засмеялась. Ей приятно было сознавать, что отныне у неё всегда есть вполне законный повод надеть на Любу наручники. А ведь это так классно делать! Особенно зная, что и подруга наслаждается этим моментом не меньше тебя! Хотя Любины руки только что обрели свободу после недельного плена, от одной мысли о возможности снова заковать подругу в наручники Наташа ощущала холодную щекотку в животике. Хоть снова их на неё надевай! Теперь было неизвестно, кто из подружек при надевании наручников получал большее наслаждение, пленяющий, или пленяемый! Любу вообще ощущение сковавшего запястья металла каждый раз неизменно повергало в сладкий ступор, подобный очень слабому, но непрерывному оргазму. Так что её провокационные действия было нетрудно теперь понять, она сразу умышленно не оставила подруге выбора, как только всегда заковывать её, либо как-то ещё лишать свободы. Ведь резиновая смирительная рубашка тоже хорошо справлялась с лишением свободы Любиных рук. Впрочем, проснуться скованной самой для Наташи тоже было вполне себе приятно и возбуждающе. Так что "забывать" связать подругу на ночь она конечно-же будет и не раз! Морфеус, действительно здесь всё просчитал, ведь это именно он в первый раз подбил Любу "отомстить" подруге, исподтишка тоже заковав её в наручники. И этим он навсегда сделал Любу добровольной пленницей Натальи! А Наташу сделал добровольной пленницей Любы. Ведь не связав её руки на ночь, Наталья фактически давала разрешение на ответное связывание себя. Впрочем, на Морфеуса за это девушки были не в обиде! Ведь они обе теперь получали от всех этих игр массу наслаждения!
   Между тем, наступил октябрь, девушки отправились в институт.
   7.
   Дальше жизнь подруг пошла по накатанной колее. Учёба, дом, не слишком частые, но очень бурные совместные ночи. Одежды и, разного рода игрушек, лишающих человека свободы, у Наташи с Любой было теперь столько, что хватало для самых разнообразных игр. Подруги стали относиться к своим развлечениям ровней, но отнюдь не прохладней. Они почти всё время носили под обычной одеждой латекс на теле, это им по-прежнему доставляло огромное наслаждение, а их сердца волновала эта совместная тайна, о которой знали только они двое. При малейшей возможности подруги уединялись и начинали любовные игры. Вообще-то им теперь было хорошо и просто находиться вместе. Особенно когда тело под одеждой у обеих подружек привычно стягивала гладкая поверхность латекса. С тех пор, как девушки стали студентками, Морфеус не слишком им досаждал, лишь временами требуя новых фотографий. Было не совсем понятно, зачем ему всё новые интимные фото подруг, но отказать было невозможно, слишком далеко всё зашло. Девушки периодически пытались выяснить, кто же он такой, этот их злой гений, но все попытки вызвать его на личную встречу кончались провалом.
   "Давайте останемся виртуальными друзьями. Вам меня лучше не видеть. Я вам не понравлюсь!" - отвечал чаще всего Морфеус. Тем не менее, общение с Морфеусом постепенно стало для Наташи и Любы жизненно необходимым. Когда он пропадал надолго, они даже ощущали явственный дискомфорт. Морфеус всегда поддерживал их дельным советом, особенно много полезного, естественно, подруги постепенно узнавали от него насчёт того, какими ещё способами можно доставить побольше наслаждения друг другу. Как-то так постепенно вышло, что от него у девушек совсем не осталось секретов в интимной области. Они делились с Морфеусом всеми своими личными ощущениями, сначала только по его настойчивому требованию, но потом постепенно стали делать это уже совершенно добровольно. Он же всегда советовал, что можно придумать ещё, чтобы эти сладкие ощущения обострить и продлить. Понемногу подруги стали ощущать уже просто какую-то болезненную необходимость регулярно исповедоваться перед своим виртуальным другом и покровителем обо всех своих любовных играх. Так незаметно пролетело почти два года. Родственники всё подозрительней посматривали на подруг, недоумевая, почему они не встречаются с парнями и, всё свободное время предпочитают проводить вдвоём. Незаметно девушкам исполнилось по двадцать лет, они стали совсем взрослыми. И вот тогда, как раз к летним каникулам, Морфеус неожиданно предложил им снова необычное развлечение. Он внезапно прислал им на электронную почту большой документ. В сопроводительном письме он написал:
   "Мне на глаза недавно случайно попались условия одного необычного шоу. И сразу, зная ваши способности и пристрастия, я понял - это шоу для вас. Высылаю вам его условия. Нисколько не сомневаюсь, что вам нетрудно будет победить остальных соискателей!" Когда Наташа прочитала сами условия шоу, она засмеялась:
   "Любаха, а ведь Морфеус прав, словно для тебя придумано! Сама смотри!" Люба внимательно прочла документ. Сверху стоял заголовок: "Реалити-шоу "Добровольная тюрьма". Концепция". Далее следовал длинный текст, который Люба прочла, не отрываясь.
   Текст этот гласил следующее:
   "Десять красивых молодых девушек добровольно помещаются в некое подобие телевизионной тюрьмы на полгода. У каждой имеется своя камера со стеклянной стеной, через которую ведётся съёмка, но есть и общие помещения, где можно общаться между собой и развлекаться. Есть двор для прогулок, вроде больничного парка, но меньше. Везде тоже происходит непрерывная съёмка в режиме реального времени. Девушки набирают разными описанными ниже способами очки, борясь за призовой фонд. У каждой ведётся индивидуальный учёт её очков, каждый день показывается график, представляющий зрителям и болельщикам, сколько очков набрала каждая участница. Помимо повремённого набора очков ношением разных тюремных аксессуаров, а так же одежды, в которой невозможно находиться долго, каждая участница может своим поведением, видом, своими занятиями постараться привлечь к себе внимание и симпатии максимально возможного количества зрителей. Часть времени девушек можно будет видеть по телевизору, а постоянно можно будет наблюдать каждую девушку отдельно в режиме реального времени по интернету, посредством установленной в индивидуальном помещении у каждой участницы шоу веб-камеры, но уже за некоторую плату. Есть веские основания надеяться, что в этой части шоу активно подключатся зрители и из других стран. Трафик по работе вэб-камеры у каждой девушки фиксируется, принося ей дополнительные очки. В результате может победить совсем не та, что навешала на себя много аксессуаров, а та, за которой было интересно подглядывать, на которую по интернету постоянно смотрело максимальное количество зрителей, принося этим участнице дополнительные очки.
  
  
   Условия для участниц.
  
  I.
   -- Срок реалити-шоу "добровольная тюрьма" (в дальнейшем - шоу) - шесть месяцев (возможен второй заход).
   -- Все частницы шоу, дошедшие до финиша, получают общий приз в десять миллионов рублей на всех, поделенный в пропорциональной зависимости от набранных каждой участницей очков.
   -- Участница шоу, дошедшая до финиша, и набравшая при этом максимальное количество очков, получает ещё и супер-приз в три миллиона рублей единолично.
   -- Участвуют в шоу девушки не моложе 18 лет, психически здоровые, имеющие красивую внешность и фигуру, согласные со всеми условиями шоу.
   -- Участницы шоу подписывают с организаторами договор, где обязуются не предъявлять в дальнейшем никаких претензий в случае, если на их здоровье случайно отразится участие в шоу.
   -- Все действия участницами на протяжении шоу осуществляются на сугубо добровольной основе, что отражается в договоре сторон.
   -- Организаторы обеспечивают всех участниц в течение их занятости в шоу полноценным трехразовым горячим питанием, предметами личной гигиены, возможностью осуществлять гигиенические процедуры, а так же спецоборудованием и спецодеждой.
   -- Все права на видео и фотоматериалы, полученные в ходе проведения шоу, принадлежат его организаторам с правом их коммерческого использования.
   -- Доходы от рекламы в ходе проведения шоу так же принадлежат его организаторам.
   -- Участницы шоу имеют в своём распоряжении один час времени в сутки на любые личные занятия без съёмки, но без права покинуть место проведения шоу.
   -- Организаторы обязуются освободить и выпустить любую участницу шоу по её первому требованию.
   -- Добровольно покинувшая место проведения шоу участница выбывает из дальнейшей борьбы за призы и не может претендовать на вознаграждение или главный приз, её очки аннулируются.
   -- Во время проведения шоу в течение 23 часов в сутки девушки находятся под наблюдением видео, веб и фотокамер, фиксирующих все их занятия.
   -- Участницы шоу обязаны выглядеть всегда по возможности опрятно, не скрывать умышленно свои лица при съёмке, избегать появления телесных повреждений, для последнего они должны неукоснительно выполнять указания медработника шоу, остальное зависит от их добровольных пожеланий. При появлении повреждений на теле (ссадин, потёртостей, раздражения кожи) участницы временно отстраняются от съёмки, оставаясь в "заключении", но не получая очков. Лишь по выздоровлении они снова активно включаются в шоу.
   -- Участницы шоу могут ежедневно общаться с родными и друзьями в отведённом для этого зале через стеклянную перегородку, при этом они остаются объектом видео наблюдения и съёмки. Посетители в кадр не попадают, если сами не проявят такого желания.
  
  
  II.
  
   -- Участницы шоу в течение шести месяцев находятся в помещениях, являющихся для них местом добровольного заключения, под постоянным наблюдением фото, видео и веб-камер.
   -- Участницы шоу дают письменное обязательство не разглашать подробности съёмочного процесса и не давать интервью по окончании шоу, кроме случаев, когда это будет разрешено организаторами шоу. За нарушение предусматриваются крупные штрафные санкции.
   -- Участницы шоу зарабатывают индивидуальные очки повременно, оговорёнными в четвёртом пункте способами, на добровольной основе. Помимо этого каждая участница шоу получает очки с помощью зарегистрировавшихся по телефону зрителей по принципу: один голос за одну из участниц - одно очко. Дополнительно каждая участница получает очки исходя из трафика каждого пользователя Интернета, подключившегося к работающей в режиме реального времени веб-камере.
   -- Повременно участницы шоу получают очки в следующих случаях:
  
   А) Когда запястья участницы скованы спереди обычными наручниками - 1 очко в час.
   Б) Наручниками строгой модели (без цепочки) - 2 очка в час.
   В) Наручниками за спиной - 2 очка в час.
   Г) Наручниками строгой модели за спиной - 3 очка в час.
   Д) Наручниками за спиной за локти - 4 очка в час. (Если скованы одновременно запястья и локти, очки плюсуются).
   Е) Наручниками строгой модели за спиной за локти - 3 очка в час.
   Ж) Скованные обычными кандалами ноги - 1 очко в час.
   З) Скованные наручниками с короткой цепочкой ноги - 2 очка в час.
   И) Скованные строгими наручниками ноги - 3 очка в час.
   К) Скованные за спиной руки и скованные ноги, пристёгнутые друг к другу - дополнительно 4 очка в час.
   "Пример - участнице, у которой будут одновременно скованы строгими наручниками запястья, локти, лодыжки, и ноги пристёгнуты к рукам, будет начисляться 15 очков в час. Очков много, только час так никто всё равно не продержится! Хотя - кто её знает?"
   Л) Скованные пальцевыми наручниками руки - 1 очко в час.
   М) Скованные пальцевыми наручниками большие пальцы ног - 1 очко в час.
   Н) Присоединение скованных рук к талии, ошейнику или к ножным кандалам дополнительной цепью - 1 очко в час.
   О) Металлический ошейник - 1 очко в час.
   П) Скованные наручниками рука-нога - 2 очка в час.
   Р) Стояние с прикованными к кольцу в стене над головой руками - 5 очков в час.
   С) Стояние посреди помещения с руками, прикованными к свисающей с потолка цепи - 6 очков в час.
   Т) Сон с прикованными к кровати руками - 2 очка в час.
   У) Сон с прикованными к кровати ногами - 2 очка в час.
   Ф) Кляп-шар во рту - 1 очко в час.
   Х) Руки за спиной в резиновой моноперчатке - 5 очков в час.
   Ц) Рубашка смирительная резиновая короткая, руки на груди - 3 очка в час.
   Ч) Рубашка смирительная резиновая короткая, руки за спиной - 4 очка в час.
   Ш) Рубашка смирительная резиновая длинная, руки на груди - 4 очка в час.
   Щ) Рубашка смирительная резиновая длинная, руки за спиной - 5 очков в час.
   Э) Сон в закрытом узком резиновом спальном мешке - 6 очков в час.
   Ю) Сон в закрытом узком резиновом спальном мешке с откачанным воздухом - 7 очков в час.
   Я) Сон в вакуумной кровати - 8 очков в час.
   А1) Ношение одежды из латекса: трусиков, бюстгальтеров за единицу, коротких перчаток и носков за пару - 1 очко в час.
   Б1) Латексные топы, майки, короткие юбки, шорты - 2 очка в час за единицу.
   В1) Длинные чулки, длинные перчатки (пара), короткие латексные платья - 4 очка в час за единицу.
   Г1) Латексные длинные юбки широкие - 4 очка в час, длинные узкие латексные юбки, брюки или леггинсы - 5 очков в час.
   Д1) Латексные длинные узкие платья с длинными рукавами, либо закрытый латексный комбинезон - 6 очков в час.
   Е1) Если в одежде использован полупрозрачный латекс + 1 очко в час.
  
   P.S.
   Если врач признает, что для участницы продолжать находиться в латексе или оковах вредно, девушке придётся некоторое время для отдыха носить свою повседневную одежду, хотя это не принесёт участнице очков. Тем не менее, участницы шоу не имеют права оспаривать решения медиков. Надевание нескольких пар наручников одновременно на одни конечности не запрещено, но не приносит дополнительных очков участнице, засчитываются лишь одни надетые на её запястья наручники".
   Далее шли координаты организационного комитета и условия приёма кандидаток.
   Люба оторвалась, наконец, от текста.
   "Ну, что? Класс ведь! Ты там, как нефиг делать, выиграешь! Тебе ли тяжело будет полгодика скованной походить, да ещё в привычной и любимой одежде!" - Наталья выжидательно смотрела на Любу - "Оттянешься по полной программе, да ещё кучу бабла за удовольствие получишь!" Та задумчиво почесала нос:
   "Вообще-то три лимона мне бы не помешали, особенно учитывая нищету предков. Только одна я туда не пойду, и не потому, что мне трудно там будет в железках и латексе походить. Это я как раз с удовольствием! Просто мне там полгода без тебя будет не прожить! Меня же эта вся атрибутика постоянно заводить будет, сама же знаешь, и что я без тебя там буду делать? У меня киска уже через пару дней там просто взорвётся от желания, как паровой котёл без предохранителя!" Теперь уже Наталья задумалась. Разумеется, ей нравилось, когда порой подруга изредка бунтовала, и менялась с ней ролями, становясь из пленницы - тюремщицей, и надевая на неё саму оковы. Но, это бывало не слишком часто. А здесь всё-таки и ей надо будет находиться в плену оков целых полгода, без перерыва! Да ещё снимать на телекамеру непрерывно будут, неужели под прицелом этих телекамер придётся заниматься и сексом? Хотя, их ведь уже часто снимал Морфеус своей автоматической фотокамерой! Привыкли! И потом, ведь после этого шоу у МОРФЕУСА БУДУТ ВЫБИТЫ ВСЕ КОЗЫРИ ИЗ РУК! Подругам станет наплевать на его угрозы публикации компрометирующих фотографий. За шесть месяцев зрители и не такое увидят! Потом ещё Наташа отчётливо вспомнила и тот первый, уже далёкий теперь Новый год, когда они вдвоём, перепуганные, впервые в жизни запечатанные в латекс девчушки и, к тому же, обе закованные по самое некуда в цепи, познавали первые азы лесбийской любви. Сердце затрепетало от накативших ностальгических воспоминаний.
   "А что? Наверное, я сошла с ума. Но... Давай вместе поучаствуем! По крайней мере, я хоть тебя там поддержу, ежели сама мало очков наберу. Да мне, собственно, деньги и не нужны, ты сама знаешь. Зато будет, как на Новый год! Нет, я серьёзно, на наш первый Новый год - совместный! Помнишь?" Можно было не спрашивать! Могла ли Люба забыть тот зимний отпуск? У них с Наташей было много прекрасных мгновений, но всё же! Ничего прекрасней тех новогодних праздников в её жизни всё равно не было. И вот сейчас предлагают нечто похожее. Только теперь подобное развлечение обещало продлиться не неделю, а целых шесть месяцев! Разве можно от такого было отказаться? Хотя, с другой стороны, оставались и большие сомнения.
   -"Натаха, а как с учёбой?"
   -"Ой, вот ещё проблема! Возьмём академический отпуск на год!" - Наташа беспечно махнула рукой. Она уже приняла решение.
   - "А родители? Что они скажут? Моя матыга с памперсом меня из дому выгонят за такое шоу!" - Люба всё ещё колебалась. Наташа презрительно хмыкнула и снова махнула рукой:
   "Мои предки телевизор не смотрят, им некогда. Папик бабки зарабатывает, маманя его от любовниц сторожит! А ты на своих вообще наплюй! Пусть сначала зарабатывать научатся, потом будут обсуждать тебя! На три лимона ты себе собственную квартиру купишь, обставишь её мебелью полностью, и ещё на жизнь останется! Всё равно в вашей "хрущёбе" тебе ничего не светит! А ещё ведь после шоу можно будет карьеру актрисы и модели сделать. Ведь ты же знаменитостью станешь!" Любе пришлось согласиться с резонными доводами подруги. Её давно тяготила совместная жизнь с родителями. Их нищета и связанная с этим скупость её давно раздражали, но податься было некуда. А тут? Ведь это действительно великолепный выход из ситуации!
   "Ладно, ты действительно права, чёрт возьми! Давай попробуем. Не выиграем, так хоть удовольствия получим массу!" - Люба поспешно, пока не иссякла её решимость, засобиралась на телестудию.
   Кандидаток, желающих принять участие в шоу, оказалось неожиданно очень много. Хотя, казалось, суровые условия этого шоу должны были отпугнуть любую здравомыслящую девушку. Но оказалось, что нездравомыслящих девушек у нас тоже имеется в изобилии. Претенденток набралось так много, что шансов попасть в участницы, да ещё сразу обеим подругам, было очень немного. Но, девушкам неслыханно повезло, во многом потому, что они подошли на телестудию одними из первых. Видимо, Морфеус очень своевременно дал им информацию. Сразу следом за Любой и Натали пришла ещё целая толпа соискательниц. Однако комиссия не стала перебирать всю эту кучу народа, набрав уже из первых полутора сотен всю десятку участниц. Поразительно, но Люба с Натальей оказались в числе девушек, принятых в шоу. И это было уже само по себе неслыханным везением! Десятке счастливых участниц шоу велели остаться. Остальные девушки, после объявления о прекращении набора в шоу, разочарованно переговариваясь, побрели гурьбой к выходу из телецентра. Оставшихся девушек внимательно обследовала врачиха, потом они долго беседовали по очереди с юристом, изучали условия своего участия в шоу. Затем подписали документы. Только после этого всех отпустили домой, улаживать в течение недели личные дела. Через семь дней участницы были обязаны явиться в студию, чтобы прожить там безвыходно эти непростые полгода в своей жизни. Наташа легко смогла объяснить свою затею родителям. Правда, в подробности она на всякий случай не вдавалась. Просто сказала, что участвует в реалити-шоу, наподобие передачи "За стеклом", или "Дом-2" рассчитанном на полгода, что там будет трудно, что приз - три миллиона рублей. Семён Кириллович скептически хмыкнул, услыхав сумму выигрыша, потом махнул рукой:
   "Ладно! Тоже деньги! Чем бы дитя ни тешилось.... Развлекайся!" А вот Любе пришлось выдержать дома целую битву. Мать сразу попыталась выяснить все подробности шоу. Едва Люба туманно намекнула, что это за программа, как оказалось, что откуда-то её родительница в курсе всех пикантных подробностей готовящегося шоу. Его, оказывается, уже рекламировали, хотя и по очень захолустному каналу.
   "И когда мамаша успела там посмотреть рекламу этого шоу? Она же вечно одни мексиканские сериалы смотрит!" - недоумевала Люба. Тем не менее, теперь мать встала стеной на пути у дочери, да и вообще она была против перерыва в учёбе. Её даже не соблазнила сумма выигрыша.
   "Да ты эти миллионы в жизни не выиграешь! Там всё подстроено, дура! Там все деньги свои подсадные получат, а ты только опозоришь нас на всю страну! Знаю я, как эти шоу делаются, один обман там!" - орала мать. В конце концов, Люба напомнила матери, что она уже давно взрослая и совершеннолетняя и сама может за себя решать, что ей делать. И она не в проститутки идёт работать, а в артистки. Пусть и в очень своеобразные. Тут они с матерью окончательно разругались, и Люба ушла из дому, хлопнув дверью. Оставшиеся дни она провела у подруги, ведь домой мать велела ей не возвращаться. С оформлением академического отпуска у подружек проблем не возникло. И вот уже настал момент начала шоу. Участниц торжественно стали представлять немногочисленным зрителям в студии и телевизионной аудитории. Только потом их должны были отправить в предназначенные каждой "камеры". Когда начали представлять участниц, Люба с Наташей были уже с ног до головы одеты в латекс, как и остальные участницы шоу. Руки подруг сковывали за спиной строгие наручники, на ногах были надеты кандалы. Впрочем, так выглядели, по крайней мере пока, все участницы шоу и Люба с тревогой подумала, что выиграть ей будет не так просто, как им с Наташей показалось поначалу. Подружки впервые так открыто предстали перед посторонними глазами в подобном виде - в латексной одежде и закованные в наручники. Раньше Люба с Наташей максимум на что решались, так это только гулять в безлюдных местах в плащах из латекса на голое тело, пряча оковы под ними. Люба ощущала сейчас волнение и смущение, но именно это, как раз ещё больше её и возбуждало, как и стягивающий тело латекс. И когда ассистенты сковали её руки и ноги, Люба ощутила, что сейчас всё бы отдала, чтобы оказаться где-нибудь в уединении с Наташей. Это желание очень окрепло, когда Люба вошла в зал для представления участниц шоу и узрела там Наталью, тоже затянутую в сверкающий латекс и скованную цепями. Для представления зрителям, участницам дали надеть совершенно одинаковые наряды, только разного цвета. Каждая сама выбирала, какого цвета наряд ей надеть. Наташа была в топе и юбке чёрного цвета с красной окантовкой, и такого же цвета длинных чулках и перчатках. Она выглядела в своём наряде очень эффектно! Люба тоже выделялась среди участниц. Она, когда одевалась, попросила дать ей всё розовое, и ей не отказали. Но она попросила, чтобы латекс её наряда был полупрозрачным. Нашёлся и такой. Теперь оказалось, что в полупрозрачную одежду пока решилась одеться только Люба. "Ну, что же! Одно очко в мою пользу всё же есть!" - удовлетворённо подумала она, уже с превосходством поглядывая на соперниц, заметно потеющих с непривычки в своих разноцветных нарядах из непрозрачного латекса. В студии от ярко горящих софитов было жарковато, и участницам, не привыкшим ходить в этой одежде из непроницаемой резины, надетой на голое тело, приходилось тяжело, они все сразу порядком взмокли и теперь ёрзали, не решаясь открыто почесать кожу, уже зудящую у них под латексом от пота. Впрочем, со скованными за спиной руками, почесаться было бы им при всём желании совсем непросто! Выглядеть через несколько минут, пока шло их представление зрителям, участницы тоже стали не лучшим образом. Все они постарались выглядеть максимально красиво, но обильную косметику на их лицах стало быстро размывать ручейками стекающего со лбов пота, и она сразу у всех потекла, оставляя грязные подтёки на коже. Смахнуть капли пота рукой с лица опять же не давали наручники, но просить их снять на первых же минутах борьбы не захотел никто. Более опытные Люба с Наташей косметикой пользоваться не стали, да и не потели они почти что, давно привычные к латексу на своём теле. Так что выглядели они в результате на фоне потных соперниц очень выигрышно, и это быстро отразилось на диаграмме, выведенной на большой экран, закреплённый на стене. За подружек зрители подавали явно больше голосов, чем за других участниц шоу. Люба радостно отметила, что находится чуть впереди подруги. Желание предаться с ней любовным играм от этого только усилилось. Однако Люба решила, тем не менее, терпеть до последнего. Ей было пока стыдно даже представить себе, что можно заняться лесбийскими играми на глазах у всех телезрителей, следящих за ними сейчас по телевизорам. Да и не разрешит никто такого наверняка! Люба, пытаясь отвлечься от мыслей о сексе с подругой, попросила прямо сейчас надеть ей дополнительные наручники на локти. Она встала со своего места. Подошедший ассистент легко свёл ей за спиною вместе локти, а второй застегнул на них наручники. Садясь обратно на своё место с отведёнными далеко назад плечами, Люба с мысленной усмешкой подумала, что Наташа с надеванием наручников ей на локти и одна легко справлялась. Вот только зря она опять подругу вспомнила! Вновь, ещё более остро, захотелось ощутить немедля её шершавый язычок в своей пылающей киске. От этого желания Люба едва не застонала вслух. Со стороны казалось, что она ужасно мучается от своего нелёгкого положения, но как раз стянутые наручниками локти были уже довольно привычны Любе, ведь Наталья во время любовных игр не раз часами оставляла её в таком виде. Люба по своему опыту знала, что болеть её плечи начнут часа через три, не раньше. А терпеть эту боль потом можно ещё часа два. Пока же она страдальчески морщилась совсем от другой причины. Она просто хотела ощутить рядом Наташу. И немедленно! Однако приходилось терпеть, хотя вот это Любе терпеть было, куда тяжелей, чем оковы на своих руках! Наташа тоже не могла оторвать глаз от Любы. Подруга была очень хороша в своём розовом полупрозрачном наряде, со сведёнными за спиной локтями и смущённым румянцем на лице. Наташе не меньше подруги хотелось сейчас где-нибудь уединиться и заняться с ней сексом. Тем не менее, Наташа временами мельком посматривала и по сторонам. Неожиданно у неё ёкнуло сердце. Показалось, что среди работников студии где-то на заднем плане промелькнуло странно знакомое лицо. Наташа пригляделась внимательней, но человек уже исчез из студии. Рассмотреть его так и не удалось, но осталось неясное чувство, что это кто-то очень близко ей знакомый. Наташа стала вспоминать. Если бы она рассмотрела мелькнувшее лицо как следует! Но - увы! Так и не вспомнив ничего, Наталья снова стала любоваться на подружку, хотя тревожный осадок в её душе остался. Наконец девушек развели по "камерам" и предоставили самим себе. Наташа всего несколько минут посидела у себя на кровати, потом вышла. Запирать пленниц никто не собирался, они могли спокойно гулять в пределах своей "тюрьмы". Так что Наталья сразу прошла к Любе. Обе подруги были взволнованы и смущены, но это только усиливало привычное чувство возбуждения от ощущения латекса на теле. Да и надетые оковы действовали возбуждающе даже на Наташу, а уж о Любе и говорить было нечего, она уже давно вся "плыла". Возможно от смущения, но скорее всё же от страшного возбуждения, они немедленно стали нежно целоваться прямо на глазах у изумлённых телезрителей. Правда, дальше прижиманий и сладких вздохов они идти пока не решились, хотя это далось им очень нелегко. Перед началом шоу всех участниц предупредили, что съёмка будет непрерывной, двадцать три часа в сутки. Один час в сутки, с пяти до шести часов утра, девушки могут посвятить целиком вопросам гигиены, сняв с себя весь латекс и оковы. Но в прямой эфир на телевидение будет идти пока не более двух часов в день, и всегда можно будет узнать об этом, посмотрев на сигнальную лампочку над телекамерой. Если она красная, значит идёт прямая трансляция в телеэфир, если зелёная - идёт запись. Эту запись всё равно потом отредактируют, так что во время неё можно чувствовать себя свободней. Правда, по интернету девушек обещали показывать непрерывно, все двадцать три часа в сутки, но и там было условие. Если к веб-камере не было ни одного подключения, загорался второй зелёный огонёк. В такие моменты девушки, как и в свой свободный час, теоретически могли делать всё, что угодно. Правда, надо было иметь в виду, что второй зелёный огонёк мог погаснуть в любую секунду. Ведь подключиться к веб-камере из интернета могли каждый момент. Люба с Наташей с трудом дождались, чтобы погас красный огонёк и зажёгся зелёный. Увы, он был один, второго зелёного огонька они так и не дождались. Проходил час за часом, девушки изнемогали от желанья, а на них упорно смотрели какие-то зрители из интернета. Наконец терпение девушек, продолжавших прижиматься друг к другу, целоваться и тереться обтянутыми резиной грудями, лопнуло. Вокруг не было не души. Работники студии давно насмотрелись на участниц шоу и разбрелись, кто куда, камеры теперь снимали автоматически, остальные узницы "тюрьмы" пытались спать, а до следующего прямого эфира оставалось ещё и вовсе часов шесть.
   "Слушай, давай плюнем на эту веб-камеру? Я тебя уже так хочу, что просто никаких сил нету больше это терпеть! Щас взорвусь на фиг!" - Люба снова слабо затрепыхалась в своих оковах, она давно тяжело прерывисто дышала, ощущая, что если бы не резиновые трусики, любовная влага уже текла бы сейчас по её ногам.
   "Давай действительно плюнем на всё! Там, может, один любитель и сидит-то, да и тот просто уснул уже у своего компьютера, забыв отключиться!" - Наталья сама уже давно изнемогала от желания и хотела предложить то же самое, что и Люба. Момент для сексуальных забав был самый подходящий, посторонних и зрителей вокруг не было. Только веб-камера.... Ну, на неё решили не обращать внимания! Девушки привычно легли на бок, головами в разные стороны в позицию, именуемую в лесбийских кругах, как шестьдесят девять. В этом положении скованные за спиной руки нисколько им не мешали, а ласкать друг друга язычками сквозь резину трусиков, им было вполне привычно и нравилось не менее чем без оной. Поскольку они уже целый вечер жаждали друг друга, обе подруги, едва ощутив у себя между ног привычную ласку, немедленно сладко застонали. Тем не менее, они давно научились в этих играх не торопиться, растягивая своё наслаждение. Смогли они растянуть его и в этот раз, лишь через полчаса Люба не выдержала, и задрожала, выгибаясь в судорожных конвульсиях. Следом сразу содрогнулась со сладким воплем и Наталья. На шум заглянул кто-то из персонала студии, но подружки уже просто тихо лежали на кровати рядом, расслабившись, насколько позволяли им скованные руки. Казалось, никто не заметил лесбийской игры подруг. Правда, девушки заблуждались насчёт веб-камеры, с её помощью на них смотрели, и не один человек, а очень много людей, хотя для Любы с Наташей это было незаметно, ведь определить количество подобных зрителей им было невозможно. Расслабленно лёжа рядом с подругой, Наташа вдруг сообразила, кого напоминал ей промелькнувший в толпе работников студии человек. Конечно, она не была уверена, но он был чем-то немного похож на бывшего шофёра её папы, на Сан Саныча! Тот уже полтора года, как уволился-таки, окончательно отдавшись своей второй работе. И ведь именно на телестудии! Правда, Наташа не знала, на какой именно, но теперь она ещё больше подозревала, что это именно Сан Саныча она мельком видела. Или только похожего человека? Интересно, если это был он, узнал ли он их с Любой? Наверняка должен был узнать, ведь они виделись частенько, а Наташа не настолько неузнаваемо изменилась внешне с тех пор! Работая шофёром, Сан Саныч не раз помогал им с Любой привозить из супермаркета продукты. Тогда почему он не подошёл поближе, не попытался заговорить? Может, это был всё же не он? Вроде этот моложе, да и нос другой. Может, сын? Интересно, а есть ли у него сын? Мысли ворочались в голове всё медленней и ленивей. Наташа понемногу задремала, нежно прижавшись к давно посапывающей во сне подруге. Потом и вовсе уснула. Пробудились девушки в аккурат к следующему прямому эфиру. Люба сама удивилась, что столько проспала. Ведь она ещё никогда не проводила так много времени со скованными локтями. Тем не менее, она чувствовала, несмотря на уже появившуюся боль в плечах, что может потерпеть ещё, поэтому попросила надеть строгие оковы ещё и на ноги. "Как я сразу не сообразила их надеть? Ведь всё равно до "свободного часа" никуда ходить не собираюсь" - подумала она. Кроме лодыжек, ей по её просьбе сковали большие пальцы ног и рук пальцевыми наручниками, а ещё её ноги, согнутые в коленях, приковали к скованным запястьям. Пока ассистенты неторопливо выполняли всё это под прицелом транслирующих их действия в прямой эфир камер, Люба приобрела немало новых поклонников. Она вообще-то не ставила себе такую цель, но так вышло. Наташа вернулась тем временем в свою "камеру". Она не слишком рвалась набирать очки, так что по её просьбе руки сковали ей теперь уже спереди, правда, добавив ещё и пальцевые оковы. Помимо этого надели ошейник, к которому и пристегнули цепью руки. Проходя в свою камеру, Наташа с удовлетворением отметила, что все остальные девушки уже давно сняли с себя резиновые перчатки и чулки, перестегнули руки из-за спин вперёд, да и резиновые топы с юбками на теле терпят из последних сил. Глядя на потных, измученных соперниц, Наташа усмехнулась и удовлетворённо пробормотала себе под нос:
   "Мда-а, куда вам до нас с Любаней! У нас за плечами больше двух лет тренировок, да ещё и просто очень нравится нам всё это!" Она посмотрела на экран. График показывал, что Люба по набранным очкам лидирует с огромным отрывом и, немного отставая, следом за подругой идёт сама Наташа. Остальные участницы пока безнадёжно отстают от подружек. Оставшись этим фактом весьма удовлетворена, Наташа вновь прошла в "камеру" к подруге. Та лежала, выгнувшись дугой, и подруга безошибочно поняла, что дышит она тяжело отнюдь не от мучений. Люба явно опять была "на взводе". Да и Наталья от её вида снова ощутила привычную щекотку в животике. Она присела рядом на кровать и стала ласкать и целовать подругу. Теперь это было делать вполне удобно, несмотря на строгие наручники, надетые на сей раз спереди, Наташины руки теперь обладали достаточной свободой для подобных действий. Люба, и без того находящаяся в привычном для неё в подобной ситуации сладком предоргазменном трансе, под ласковыми прикосновениями подруги слабо задёргалась в оковах, постанывая от наслаждения. Только красный огонёк, указывающий на продолжающийся прямой эфир, удерживал Наталью от того, чтобы запустить скованные руки подруге под юбочку, и начать там ласкать её киску, столь явственно проступающую сквозь совершенно мокрую изнутри полупрозрачную резину трусиков. Излишне упоминать, что зелёный огонёк стал для Наташи сигналом к более активным действиям. Несмотря на неудобную позу, Люба тоже исхитрилась благодарно ответить подруге с помощью своего язычка. Для этого, правда, Наталье пришлось снова принять позу "шестьдесят девять". На этот раз девушки даже не особо смотрели по сторонам, есть ли случайные зрители их развлечений, им было уже не до этого. Они самозабвенно занялись любимым делом и не успокоились, пока не финишировали со сладкими стонами. Немного придя в себя, Люба ощутила, что её терпение истощилось, плечи, да и всё тело, уже совершенно невыносимо ломило от неудобной позы. Она позвала ассистентов и, наконец, попросила освободить её руки и ноги. Сил уже не было, поэтому она сразу, едва сняли оковы, легла спать. Правда, латекс с себя снимать не стала, да ещё и попросила её в спальный резиновый мешок упаковать. Затем Люба совершенно спокойно заснула, с наслаждением ощущая своё окружённое прохладной и упругой резиной мешка тело. Наталья пошла спать к себе в "камеру", чтобы не возбуждать свои и Любины желания лишний раз. Там она не только не стала раздеваться, но и надела на ноги вместо кандалов строгие наручники. Потом спокойно заснула. Другим участницам, непривычным к одежде из латекса и оковам, приходилось несладко. Девушка из соседней с Любашей "камеры" пыталась по примеру соседки набрать очки со скованными локтями, но выдержала с большим трудом всего час, после чего решительно потребовала освободить её руки. Примерно то же было и с остальными. Они пробовали на себе разные комбинации из оков и латекса, приносящие максимум очков, но долго их не выдерживали. Да и латекс с себя через несколько часов ношения все постепенно вовсе поснимали, переодевшись на ночь для сна в обычную одежду. Всё-таки, без привычки, долго в латексе пробыть представлялось всем затруднительным. А уж заснуть в одежде из него не мог пока что вообще никто, кроме Натальи с Любой. Некоторые попытались поначалу, по примеру Любы, спать в резиновых спальных мешках, но через пару часов отказались от идеи провести всю ночь в тесных объятиях мокрой резины, не в силах в ней уснуть. Таким образом, утром, когда прозвенел звонок, возвещающий "час свободы", по настоящему освобождать пришлось только Наташу и Любу. На остальных участницах шоу к этому моменту не было одежды из латекса, хотя все участницы смогли провести эту ночь с наручниками на руках и ногах. Правда, выспались при этом в первую ночь, как раз только Наташа и Люба. Остальным оковы изрядно мешали спать с непривычки, хотя руки у всех были скованы уже спереди, да и наручники все предпочли на ночь надеть обычные, не строгие. Все девушки с наслаждением помылись в душе, позавтракали, многие занялись гимнастикой. Час прошёл незаметно. Все снова оделись в туалеты из латекса, а потом прошли к компьютерам. Там на имя каждой участницы уже было получено много писем от зрителей и всем предстояло ответить на них. Особенно много писем пришло Наташе и Любе. Большинство из этих писем было однотипно. Их многочисленные авторы признавались девушкам в любви, и многие предлагали хоть завтра выйти за них замуж. Притом авторы отчего-то предполагали, что девушки будут охотно продолжать свою тюремную жизнь у них дома. Однако подобные идеи не вдохновляли ни Любу, ни Наташу. Пришла подружкам, естественно, и весточка от Морфеуса. Он писал, что рад тому, что девушки его послушались и приняли участие в шоу. Ещё Морфеус писал, что он за них болеет, и вообще нисколько не сомневается в их победе. Люба с Наташей разослали всем своим корреспондентам общий текст со словами благодарности и лёгким намёком на возможность последующих отношений. Это они сделали как раз по совету Морфеуса. Тот написал им:
   "Главное, не отпугивайте своих болельщиков. Это ваши голоса, это ваши очки. Не важно, что все эти предложения руки и сердца от ваших поклонников вам фиолетовы. Намекайте всем в своих ответах, что вполне возможно, что вы будете после конца шоу готовы на взаимность, они обретут надежду и будут вам в течение всего шоу приносить очки!"
   На второй день участницам дали возможность самим выбирать, что на себя надеть. Сразу стало заметно, кто в ношении одежды из латекса профессионал, а кто - любитель. Чулки и перчатки из латекса надели только Наташа и Люба. В остальном гардеробе участниц ныне тоже наблюдалось большое разнообразие. Люба надела прозрачные трусики и бюстгальтер, и длинное узкое закрытое полупрозрачное платье с длинными рукавами. Наташа в этот день предпочла надеть всю одежду красного цвета. Только поверх латексного нижнего белья она надела не платье, как подруга, а закрытый комбинезон, наподобие тех, что они с Любой надевали для выезда на природу. Другие участницы оделись значительно легче подруг, рассчитывая видно, что благодаря необременительности своих нарядов смогут зато подольше находиться в них. Большинство добровольных пленниц предпочло сидеть у компьютера со свободными руками, надев оковы только на ноги. Только Наташа и Люба даже сидя за компьютерами, были в строгих наручниках, изрядно им мешавших и, замедлявших их работу на клавиатуре. Но подруги резонно полагали, что им ведь всё равно некуда спешить, поскольку полугодовое шоу только-только началось! То же самое было и за завтраком. Некоторые девушки, глядя на пример подруг, всё же надели к завтраку наручники, но обычные. Даже со скованными короткой цепочкой запястьями пользоваться руками за завтраком без привычки было достаточно неудобно. Только Люба с Наташей, давно уже обладая изрядным навыком жизни в оковах, довольно ловко управлялись с завтраком своими скованными строгими наручниками руками. Потом подруги долго гуляли в саду, обе с руками, скованными уже за спиной. Они снова нежно тёрлись друг о друга грудью и горячо целовались. Правда, директор шоу их предупредила, чтобы они прекратили, по возможности, свои лесбийские забавы. Слухи о "сладкой парочке" уже как-то проникли в высшее руководство телевещанием и "сверху" шоу тут-же пригрозили закрыть, если подобное будет продолжаться.
   "Ну да! Сами, небось, смотрят, не отрываясь, а потом запрещают смотреть другим!" - обиженно заявила в ответ на директорское предупреждение Наташа - "И вообще, мы в прямом эфире ничем таким и не занимались! А если они за деньги платный канал по интернету смотрят, так это уже к телевещанию отношения не имеет!" С такими резонными доводами директор вынуждена была согласиться, но всё равно ещё раз настойчиво попросила девочек постараться не дразнить начальство и, если и не прекратить совсем свои лесбийские игры, то хотя бы перенести их на часы, когда горят два сигнальных зелёных огонька. Наташа с Любой довольно неуверенно пообещали ей это. Ведь они пока ещё не разу не замечали, чтобы загорелся второй зелёный сигнал, но решили в следующую ночь попробовать этого момента дождаться. День прошёл незаметно в разнообразных занятиях. С большим интересом подруги посмотрели по стоящему в общем холле телевизору передачу, в которой хмурые дедушки-импотенты, и бабушки, которые, судя по их внешности, явно давно уже не пользующиеся сексуальным успехом у своих мужей, да и у прочих мужиков, беспощадно ругали реалити-шоу "Добровольная тюрьма". Бабульки с пеной у рта доказывали зрителям, что этот телевизионный проект представляет собой уже полный разврат и падение нравов. Потасканного вида мужички охотно вторили им. Посмотреть на эту передачу собрались почти все участницы реалити-шоу. Все оживлённо комментировали высказывания участников просматриваемой телепередачи и дружно веселились. Кроме телевизора в "тюрьме" были ещё кой-какие развлечения. Например, были неплохие игровые автоматы и роскошный бильярд. Особенно интересно в них оказалось играть со скованными за спиной руками! Правда, это было трудно и утомительно, но, судя по стремительно растущему количеству очков на счету игроков, зрителям это представление как раз очень понравилось. Ведь подруги затеяли игру прямо во время очередного прямого эфира. Сделали они это не без умысла. В своём последнем письме Морфеус им посоветовал:
   "Если хотите выгодно отличаться от остальных морковок, участвующих в шоу, примите мой совет вам - больше двигайтесь! Не застывайте на месте, это скучное зрелище. Даже если ничем не занимаетесь, хоть во время прямого "кефира" старайтесь шевелить всем, что у вас шевелится. Латекс и оковы лучше всего смотрятся в движении!" Люба с Натальей и сами по своему опыту знали о том, о чём напомнил им Морфеус. Так что, в отличие от остальных участниц, норовивших посидеть, а то и полежать побольше, подруги действительно старались непрерывно двигаться. И ещё постоянно демонстрировать на телекамеру свои скованные конечности, а также те неудобства, которые у них вызывали оковы. И это приносило свои плоды! Их рейтинг был теперь самым высоким, а Люба по очкам вообще была вне конкуренции. Правда, ещё предстояло удержать внимание зрителей в течение полугода, а это тоже было непросто. За шесть месяцев многое могло произойти, симпатии болельщиков ещё могли десять раз измениться, да и конкурентки могли многому научиться и ко многому привыкнуть. Так что лёгкой победы тут быть не могло. Но пока что Люба и Наташа легко держались впереди конкуренток. Тем было очень тяжело с непривычки постоянно находиться даже в обычных наручниках, многие периодически просили их на время снять, чтобы дать передохнуть рукам и ногам. Только Наталья с Любой носили оковы, практически не снимая их все двадцать три часа в сутки. Единственное, что они себе позволяли, так это периодически менять их комбинации. То же самое касалось одежды из латекса. Конечно, и подруги не могли непрерывно в течение полугода носить латекс на всём теле, совсем не снимая его. Но они умело чередовали подобную одежду, давая отдохнуть то одним частям тела, то другим. И при том неизменно выглядели очень эротично, поскольку всегда умели подчеркнуть свою женственность хотя бы парочкой сверкающих резиновой поверхностью вещиц. Но вот целую ночь провести в окружении резины не смог пока никто, кроме Любы, и иногда ещё Натальи. А уж в вакуумной кровати тем более, никто не смог выдержать целую ночь, это вообще смогла одна только Люба. Ну, а чтобы ещё и удовольствие от этого всего получить...? Хотя, надо заметить, уже на третий день стало заметно, что на некоторых участниц шоу латекс и оковы тоже начинают понемногу действовать возбуждающе. То ли их Люба и Наталья своим примером заразили, то ли, и это скорее всего, в самой женской природе заложено нечто такое, что под воздействием ощущения непрерывно стягивающего кожу гладкого латекса и лишающих свободы оков порождает у женщины сексуальное возбуждение. Факт был налицо! И это обстоятельство породило постепенно некоторую проблему. Проходили дни, и сексуальное напряжение у девушек, участниц шоу, росло. Это уже становилось весьма заметно. Контактировать им приходилось только с ассистентами, точнее - ассистентками. Те появлялись в "тюрьме", когда надо было надеть или снять оковы, приносили пищу, одежду и прочее. Они не говорили с участницами, их лица всегда скрывали маски. Участницам шоу приходилось общаться лишь между собой, или с посетителями, но с теми уже через стеклянную перегородку. Правда, раз в неделю, проходил часовой эфир, где участницы шоу общались с гостями в студии, но подходить к ним тоже было нельзя. Так что проблема была в том, что налицо имелось сексуальное возбуждение, но не было ни одного доступного мужчины, чтобы снять это возбуждение. А лесбийских наклонностей ни у кого из участниц шоу, помимо Любы и Натальи, не обнаружилось. К счастью, хоть мастурбировать, видимо, умели все! А если кто и не умел, пришлось поневоле научиться! А что ещё оставалось делать несчастным узницам? Участницы шоу быстро изучили свою "тюрьму", и скоро нашли в ней пару местечек, где можно было уединиться, скрывшись от "всевидящего ока" телекамер и посторонних глаз. И Наталья вскоре заметила, что постепенно в этих укромных уголках стали периодически уединяться по очереди все участницы шоу. Выходили они оттуда раскрасневшимися и очень потными, но при этом довольными и расслабленными. Можно было легко предположить, чем они там, в одиночестве, одетые в латекс и оковы, могли заниматься. Хотя никто этого и не видел, ответ напрашивался сам. Люба с Наташей тоже взяли эти укромные места на заметку и стали использовать именно их для своих сексуальных забав. На телекамеру они теперь только ласкались, целовались, или нежно обнимали друг друга. Претензии к ним со стороны дирекции шоу сразу прекратились.
   Между тем Наташа уже несколько раз видела того человека, что на первый взгляд показался ей таким знакомым. Это был зрелый, но не старый ещё мужчина, на вид лет тридцати пяти. Он был явно моложе бывшего отцовского шофёра и показался Наташе при более внимательном рассмотрении весьма симпатичным. Она сразу поняла, что он просто слегка похож на Сан Саныча мимикой, да и глаза были похожи. Только вот черты лица были совсем другими. Хотя этого мужчину тоже звали Александром, но все окружающие звали его просто Шуриком. Он был значительно моложе бывшего отцовского шофёра, но всё же не настолько, чтобы оказаться его сыном. А братьев, как известно, одним именем звать не могут! Так что близким родственником бывшего папиного шофёра этот человек тоже был навряд ли. Тем не менее, Наташу не оставляло ощущение, что этот человек ей давно знаком. Он неизменно привлекал её взгляд при каждом своём появлении в студии. И с каждым днём Наташе отчего-то всё труднее было оторвать от него свой взгляд, а скоро она вдруг и вовсе с удивлением ощутила в своём сердце возникающий каждый раз при его появлении странный трепет. И этот трепет становился всё сильнее! С густой тёмной шевелюрой на голове, прямым аккуратным носом, Александр всегда был элегантно одет, в поведении деловит и сдержан. На висках у него, несмотря на моложавое лицо, уже проступила ранняя седина, которая его только украшала, придавая ему какой-то особенно благородный вид. В нём ощущалась порода, такими обычно изображали на старых портретах дворян. Именно таким Наташа всегда и представляла настоящего мужчину. А скоро Наташа из разговоров персонала узнала, что Саша является продюсером всего этого шоу. К тому времени его вид ещё больше стал волновать Наташу, она уже просто не сводила с него глаз при каждом его появлении в студии, и он это, похоже, заметил! Более того, он тоже отчего-то стал выделять Наташу среди остальных участниц шоу, часто внимательно поглядывая на неё, и скоро она заподозрила, что он к ней тоже неравнодушен! Наташа отчего-то ощутила от этого радость. И последующие события полностью подтвердили её предположение. Уже где-то на втором месяце шоу, когда Наташа, в коротком прозрачном платье и чулках из латекса, со скованными спереди строгими наручниками руками, не спеша, проходила мимо известного уже всем участницам укромного уголка, оттуда вдруг высунулась чья-то рука и быстро втянула её за декорации. Наталья даже не успела испугаться! Удивлённо подняв глаза, с внезапно заколотившимся сердцем рядом с собой она увидала Александра. Даже мысленно она всегда его называла только так, а уж вслух назвать его Шуриком у неё язык бы и вовсе не повернулся! Как он попал сюда, в этот укромный уголок "тюрьмы", было совершенно непонятно! Они не сказали друг другу ни единого слова, просто посмотрели в глаза друг другу. И их глаза, оказавшиеся впервые так близко друг к другу, всё рассказали им лучше всяких слов. Словно молния проскочила между ними! В следующее мгновение, не говоря ни слова, Наташа закинула свои скованные руки Александру за шею и, их губы слились в долгом горячем поцелуе! Наташа ощутила его нежные и сильные руки, ласкающие её тело сквозь тонкий латекс, и сразу задышала судорожно и часто. Её киска немедля стала горячей и влажной, как было обычно при любовных играх с Любой. Наташа увлекла продюсера на пол, опрокидывая его на себя, её обтянутые гладким латексом ноги широко раздвинулись и, уже через несколько мгновений, она ощутила входящую в её трепещущую киску тугую горячую плоть. Сказать, что эти мгновения были прекрасны, то же самое, что не сказать ничего! Впервые в жизни ощущая на себе тяжесть мужского тела, чувствуя движение его твёрдого горячего члена в своём пульсирующем от возбуждения влагалище, Наташа, наконец, поняла, что такое рай. Ведь она ощутила себя сейчас именно в нём, и уже через пару минут провалилась в сладкое небытиё такой силы и глубины, каких себе даже представить до этого не могла. Наверное, они с Сашей изрядно шумели, по крайней мере, Наталья кричала от наслаждения наверняка! Во всяком случае, когда она выбралась из закутка, одна случайно оказавшаяся неподалёку участница посмотрела на Наташу очень недоумённо. Самое удивительное, Наташа с Александром в эту первую их встречу так и не сказали ни одного слова друг другу. Пока она, лёжа на полу, приходила в себя после своего дикого по силе оргазма, он встал, деловито поправил свою одежду и, по-прежнему ни слова не говоря, вышел. Теперь Наташа узнала, как он попал в закуток. Оказалось, что одна из панелей декорации легко сдвигается в сторону, словно дверь в вагоне метро, открывая проход в какой-то пустынный полутемный коридорчик. Для того чтобы открыть проход, надо было просто вынуть неприметный гвоздик в углу этой панели. Когда Наташа в этот день, всё ещё под впечатлением произошедшего с ней, зашла потом к Любе, та явно сразу что-то почуяла. Она ничего не сказала подруге, но заметно надулась на неё. Проявилось это у Любы весьма своеобразно. Демонстративно не разговаривая с Натальей, Люба попросила ассистенток запечатать её в вакуумную кровать. Там она, всё так же демонстративно мучаясь, безвыходно пролежала почти сутки, до самого "свободного часа". Такого длительного пребывания в этой резиновой "бяке" не выдерживал ещё никто, даже сама Люба! Она и без этого была в этом виде мучений рекордсменкой, но тут побила свой же рекорд сразу чуть ли не втрое! Весь период своего плена она бессильно пыталась ворочаться, хныкала в изнеможении, но так и не попросила себя освободить. Её вынули из вакуумной "упаковки" просто потому, что в "час свободы" освобождали из плена всех подряд, ни о чём не спрашивая. Наташа была уверена, что если бы не это, Люба готова была и далее лежать в своём резиновом плену, дуясь на неё. Подруги не разговаривали после этого ещё несколько дней. Люба по-прежнему дулась на Наталью и демонстративно продолжала заказывать для себя самые мучительные варианты пленения. Наташа и без этого ощущала себя провинившейся, а тут ещё Люба в таких мучениях постоянно пребывала! И ясное дело, из-за неё, из-за Наташи! Но, в то же время при каждом воспоминании об Александре у Натальи невольно начинало учащённо биться сердце и гореть лицо, а киска становилась влажной и судорожно сокращалась, словно ощущая в себе снова наполняющую её тугую плоть. Наташа уже поняла, что впервые в жизни по уши влюблена в мужчину. И это притом, что она его совершенно не знает! Не знает даже, свободен ли он, или женат. Это даже не казалось ей сколь-нибудь важным! А главное, что, несмотря на полную неизвестность впереди, и на ощущение огромной вины перед подругой, Наташа была сейчас совершенно счастлива. Она сама себе удивлялась, ведь ещё неделю назад она считала себя убеждённой лесбиянкой, которую мужчины не интересуют в принципе! И вот, теперь эта внезапная, совершенно сумасшедшая любовь к абсолютно незнакомому мужчине, вдруг свалившаяся откуда-то на её голову! Наташа уже давно не пыталась сообразить, на кого похож этот мужчина, она теперь просто постоянно и страстно хотела его! Впрочем, то ли по привычке, то ли ещё отчего-то, но и Люба в Натальиных глазах совершенно не утратила своей сексуальной привлекательности. Едва та перестала дуться, любовные игры между подругами возобновились с ещё большей страстью. Тем паче, что продюсер несколько дней не давал о себе знать, а Наташа ощущала себя виноватой перед подругой. А потом Саша появился вновь. Хотя это произошло почти ночью, Наташа сразу его заметила в безлюдной студии. Александр убедился, что девушка смотрит на него, и, показав одними глазами на знакомый закуток, тут же вышел из студии. С бьющимся сердцем Наталья, выждав пару минут, прокралась за декорации. Панель отодвинулась, и в проёме появился её возлюбленный. Он, ни слова не говоря, поманил Наталью рукой, отступая назад в коридорчик. Она неловко прошла следом. Её неуклюжесть была вполне естественна, ведь у Наташи в этот момент руки были скованы за спиной, к тому же "любимыми" строгими наручниками. Да и на ногах были кандалы надеты. Она не решилась звать ассистентку, чтобы всё это снять, не желая привлекать к себе внимание, и так и пришла на свидание скованной по рукам и ногам. Да, честно говоря, в данный момент её совсем не волновали подобные мелочи вроде наручников на запястьях, а так же надетое на ней длинное узкое платье из чёрного латекса. Её сердце сейчас трепетало от близости любимого мужчины! Александр задвинул за Наташей панель, и она немедленно очутилась в его объятиях, жадно целуя любимого в губы. Сейчас она ощутила, как ей хочется его снова обнять, но наручники этого сделать ей не давали. И это лишь обострило Наташину страсть. Саша подхватил скованную узницу на свои сильные руки и, продолжая жадно целовать, унёс вглубь коридора, где оказалась дверь, ведущая в небольшую комнатку. В этой комнатке почти не было мебели, лишь кожаный диван и журнальный столик. Следующие полчаса этот диван подвергся влюблёнными суровым испытаниям на прочность. Притом Александр так и не стал освобождать Наталью от её оков. Возможно, у него просто не было ключа, но Наташе отчего-то показалось, что ему очень нравится заниматься с ней сексом, когда она столь беспомощна в своих оковах. Впрочем, Наташе и самой несказанно нравилось быть пленницей стальных оков. Это были совсем не те ощущения, что с Любой, Наталье было впервые в жизни по-настоящему приятно подчиняться и быть столь беспомощной в объятиях любимого мужчины. От неё ничто более не зависело! Оставляя её скованной, он как бы брал всю ответственность за происходящее на себя, и Наталья просто таяла от ощущения всепоглощающего счастья. Комнатка оказалась идеальным местом для любовных встреч. Позже из разговоров с Сашей выяснилось, что это была комната для отдыха, скрывающаяся позади личного кабинета главного продюсера. О ней мало кто знал, а о проходе из тюрьмы, пожалуй, вообще никто, кроме счастливых возлюбленных. Они стали теперь бывать здесь вдвоём регулярно, но очень мало разговаривали между собой. Да и о чём было говорить? Наташа с Александром понимали друг друга без слов, им было довольно посмотреть в глаза друг другу. Однажды Наталья шепнула ему:
   "Милый! Ты тот, кого я ждала всю жизнь! Давай поженимся после окончания этого шоу? Я же чувствую, ты хочешь этого! Ты ведь просто стесняешься сам мне это предложить, потому что считаешь себя слишком старым для меня? Ведь так?" И услышала в ответ:
   "Господи! Ты просто читаешь мои мысли. Именно так! Наконец-то между нами полная ясность! Ведь и я тебя ждал всю жизнь! Ну конечно, мы поженимся после шоу! Если бы ты только знала, СКОЛЬКО я тебя ждал!"
   Тогда она восприняла лишь половину сказанного, лишь много позже весь смысл слов Александра стал понятен Наташе. А сейчас Наташу обуревали противоречивые чувства. Она была совершенно счастлива. При этом ей было бесконечно стыдно перед Любой за это своё безбашенное, совершенно свинячье ощущение счастья. А подруга чувствовала что-то неладное и переживала не на шутку. Выражалось у неё это всё так же своеобразно. Она всё также ничего не спрашивала у подруги и только по-прежнему занималась усиленным самоистязанием. Любе уже ничего не стоило проваляться сутки на кровати, с прикованными к скованным за спиною рукам ногами, да ещё и с наручниками на локтях. Или в вакуумной кровати. А в латексе она теперь вообще ходила, практически его с себя не снимая, словно не замечая его. Она могла неделю ходить в закрытом латексном комбинезоне, не снимая его даже в "час свободы". На недоумённые расспросы она только вяло отмахивалась:
   "Да ну, надоело. Снимай, потом снова надевай. Он мне не мешает!" Действительно, это было совершенно поразительным, даже почти невероятным, но Любино тело как-то притерпелось к скрывающему его латексу, приспособившись каким-то чудом довольствоваться теми крохами воздуха, которые слабо просачивались сквозь него. Врачиха, особенно внимательно следившая именно за Любой, только руками разводила:
   "Я ничего не понимаю, наверное, это какая-то природная аномалия, но девушка совершенно здорова и может продолжать участие в шоу!" Тело Любы оставалось под резиной совершенно чистым и даже почти не потело, лишь чуть увлажняясь. Не возникало и никаких аллергий. В результате этих чудес все участницы шоу потеряли последнюю надежду догнать и без того уже давно оторвавшуюся на безумное количество очков от своих соперниц Любу. Однажды, через месяц после появления у Натальи любовника, или даже позже, Люба всё же не выдержала и, находясь уже на грани истерики, внезапно лихорадочно набросилась с вопросами на Наталью:
   "Что с тобой произошло? Ты меня разлюбила? Нашла себе здесь другую любовницу? Кто эта мерзавка, укравшая тебя у меня? Чем она лучше, чем я?" Вопросы сыпались без остановки, Люба никак не могла остановиться. Она вся дрожала и беспомощно заглядывала Наталье в глаза.
   "Глупая! Я тебя люблю по-прежнему! Ты здесь самая лучшая, никто из девчонок с тобой не сравнится! Никто из них мне не нужен!" - Наталья ощутила острую, но теперь уже больше материнскую, любовь и нежность к подруге. Она обняла её дрожащее тело и смогла немного успокоить Любу. Они снова стали гораздо чаще ходить в закуток, заниматься там своими обычными любовными играми, но по-настоящему любила Наталья теперь только Александра, и это изменение чувств было трудно скрыть, так что полностью сомнения подруги рассеять ей не удалось. Ведь Люба не могла не ощущать изменений, произошедших в поведении подруги. Из-за этого у неё теперь всегда был, когда она смотрела на Наталью, взгляд, как у побитой собаки. Тайные Наташины встречи с продюсером были нечастыми, но, именно от этого особенно страстными. Было совершенно явственно заметно, что ему нравится, когда Наташа одета в скользкий латекс и закована в наручники, он никогда даже не пытался её раздеть и освободить, занимаясь с ней сексом. А Наташа теперь впервые стала по-настоящему понимать ощущения своей подруги. Ведь она теперь сама испытывала желание быть рабски зависимой от своего возлюбленного, ей теперь впервые по-настоящему доставляла наслаждение собственная беспомощность в оковах, когда она находится в объятиях этого мужчины, своего господина и повелителя. Все события, происходящие вокруг, теперь проходили мимо сознания Наташи, почти не касаясь его, для неё отныне значение имел лишь её возлюбленный. Увидеть его, коснуться своей обтянутой скрипучим латексом кожей, ощутить его сильные руки, сжимающие стянутое тугой резиной тело, изнемогать от желания его обнять, бессильно трепеща при этом в безжалостных стальных оковах - только это теперь имело значение. Все эти события целиком поглотили внимание Наташи, дни пролетали теперь незаметно и когда внезапно объявили, что завтра их заключение заканчивается, и будут объявлены результаты шоу, она была несказанно изумлена.
   "Как, разве уже целых шесть месяцев прошло?" - поразилась она, услышав это объявление.
   И вот, он наступил, этот день, день окончания мучений, выпавших десяти участницам шоу. Сюрприза особого ни для кого не было, когда победительницей объявили Любу. Она даже на торжественную передачу, посвящённую окончанию шоу, не стала переодеваться в обычное платье и пришла в студию в сверкающем розовом комбинезоне из латекса. Люба была единственная, кто остался в подобной одежде. Правда, организаторы шоу, хотя и с трудом, но всё же уговорили её надеть на заключительную передачу хотя бы модель из непрозрачного материала. Хотя за полгода остальные участницы тоже порядком привыкли к латексу, а многим из них он теперь даже нравился, все захотели всё же отдохнуть от него. Любе же было в настоящее время, после нескольких месяцев непрерывного ношения латекса, уже совершенно "по барабану", сколько времени на ней надета эта непроницаемая резина, она отныне воспринимала весь этот латекс на себе, словно естественную, и очень приятную часть своего тела. И к тому же она теперь совершенно не стеснялась надетой на неё латексной одежды. Впрочем, как не стеснялась теперь и наручников! Её мысли ныне занимало совсем иное, её нестерпимо мучило изменившееся отношение к ней её подруги, любовницы и её госпожи. Теперь она уже не могла воспринимать свою подругу иначе, чем свою абсолютную, ничем не ограниченную госпожу, любимую и обожаемую. Окончательное осознание этого факта пришло к Любе именно здесь, в этой "тюрьме", и это сильно изменило девушку. Люба последние месяцы на фоне мучений, вызванных разъедающей её душу ревностью, почти перестала ощущать такую мелочь, как неудобства от своих скованных конечностей. И ей по-прежнему было приятно ощущать на себе приятно стягивающий тело латекс, а вот неприятные ощущения от его ношения она теперь тоже совсем перестала замечать, так что Люба и в самом деле не видела теперь повода, чтобы надевать на себя что-то другое, помимо одежды из этого восхитительного и красивого материала. Разве что сверху была согласна надеть для тепла что-нибудь, когда надо будет идти на улицу. Ведь в городе уже зима наступила, пока шоу шло! Не пойдёшь же на мороз с одной тонюсенькой резиной на теле! Во время вручения чека с её выигрышем осуществляющий его передачу телеведущий всё же не вытерпел и поинтересовался:
   "Люба, ведь шоу уже закончено. Почему на вас по-прежнему надет этот наряд из латекса?"
   "Меня полгода все зрители только в такой одежде и видели, все к ней привыкли уже. И я к ней привыкла! Да и, судя по моей победе, нравлюсь я в таком виде многим. А главное, мне самой эта одежда очень нравится! А ещё, и это самое главное, эта одежда, надетая на мне, нравится моей подруге! Не вижу после этого ни одной причины надевать на себя что-то другое! Теперь я спокойно могу продолжать и в дальнейшем одежду из латекса носить, у окружающих меня людей это вопросов не вызовет! Ведь любая женщина стремится надеть то, в чём выглядит лучше всего. Я убедилась, что лучше всего выгляжу в нарядах из латекса! А мужчины и вовсе от моего вида тащатся! Разве нет?" - заявила Люба спокойно в ответ и, с видимым наслаждением проведя со скрипом сверху вниз по своему туго обтянутому сверкающим латексом телу руками, шутливо повела упругими резиновыми грудями в сторону телеведущего, словно пытаясь его ими забодать. Тот сразу с преувеличенным испугом отскочил в сторону и отчаянно замахал руками:
   "Ну что вы, что вы! Конечно, вы смотритесь обалденно, но не надо так-то, я же женатый человек!" Весь зал дружно загоготал. Дальше всё пошло своим чередом. Остальным участницам шоу тоже вручили их чеки, ведь они тоже кое-что смогли заработать за время шоу. Потом была ещё небольшая пресс-конференция, и лишь по её окончанию всех участниц шоу наконец-то отпустили по домам. Точнее, развезли на машинах. Во время пресс-конференции участниц неплохо приодели, в этом активно и с удовольствием поучаствовали многочисленные спонсоры шоу. Ещё бы, такая реклама для них! На Любины плечи роскошную лисью шубку накинул сам хозяин какой-то меховой компании. Пока этот пухленький мужичок пятился, залюбовавшись на одетую в пушистый рыжий мех и сверкающий розовый латекс Любу, он едва не рухнул со сцены, где вручали подарки. Его можно было понять, пушистый мех очень красиво сочетался с латексом на девичьем теле, было и правда, трудно отвести взгляд. Ещё всем участницам подарили красивые тёплые сапожки от какой-то обувной компании. В общем, раздетым не ушёл никто, всех участниц шоу одели тепло и вполне по сезону. Люба поехала с телестудии к Наташе, ведь в собственном доме её теперь не ждали, да она и сама туда не жаждала возвращаться. Впрочем, ей теперь действительно было, на что купить собственное жильё, это был теперь вопрос ближайшего времени, а пока она и у подруги могла пожить. Наташа, ощущавшая себя слегка виноватой перед подругой за свои "измены", сама позвала Любу жить к себе.
  
  
   8.
   Девушки радостно влетели в квартиру, памятную им по стольким приятным событиям их жизни. Наташиных родителей по обыкновению не было дома, они снова укатили по делам за границу, хоть и знали о дате возвращения домой дочери.
   "Что поделаешь, бизнес есть бизнес!" - пожала плечами Наталья, прочтя записку от родителей в прихожей. Семён Кириллович поздравлял дочь с окончанием шоу и обещал, что они с Вероникой Георгиевной постараются вырваться домой как можно скорей. Родители Наташи уже знали о победе Любы и в записке просили передать ей их искренние поздравления. Подруги прошли по старой привычке к компьютеру, и зашли на знакомый чат. Вне сомнений, Морфеус уже поджидал их там.
   -"Привет, морковки резиновые! Любаш, тебя особо поздравляю, с победой!" Наташа бодро застучала в ответ по клавишам:
   -"Привет, привет! Спасибо за классную наводку, Люба у нас теперь миллионерша! Мы тут праздновать сейчас это событие будем! А вот тебе-то с чего радоваться? Наоборот, ты должен быть расстроен! Ведь кончилась твоя власть над нами?"
   -"Вы о чём это?"
   -" Так ведь теперь все про нас всё знают, по телевизору видели. Теперь можешь нас не стращать теми пикантными снимочками, что у тебя хранятся! Кому они теперь нужны? Мы теперь вообще можем спокойно по улицам разгуливать в латексных нарядах. Можем гулять даже в наручниках, никто не удивится!"
   -"И не собираюсь я вас стращать, да и зачем мне это?"
   -"Ну, как же? А чтобы снова надели что-то на себя, или сделали что-то!"
   -"Ага, а если я теперь вам просто пришлю чего-то новенькое из латексной одежды, или наручники какие-то необычные? Вы хотите сказать, что мне вас надо будет силком заставлять это на себя померить???" Прочтя эти строки, Люба и Наталья переглянулись и прыснули со смеху.
   -"Да уж, уел ты нас. Ведь, и правда, мы и без твоих указаний в новые наряды с готовностью влезем, да ещё и клеем их намажем, чего доброго! Да и в наручниках нам и без твоих указаний давно уже нравится, сами в них друг дружку готовы каждый день заковывать!"
   -"Во! И я вам о том!"
   -"Слушай, тогда, может быть, хватит прятаться? Давай приходи к нам в гости, вместе отметим Любину победу. Познакомимся, наконец!"
   -"Не, я вам могу не понравится. Может, потом как-нибудь приду!" - по обыкновению ответил Морфеус и, не прощаясь, исчез из чата.
   "Ну вот, так всегда!" - разочарованно пожала плечами Наташа. Она ныне позвала Морфеуса в гости не без умысла. В душе Наташа надеялась, что Любе при встрече может понравиться Морфеус и, тогда можно будет уже закономерно вовлечь в их компанию и её собственного возлюбленного. А потом дружить парами. Шоу закончилось так внезапно, что Наталья даже не успела договориться с Александром о дальнейших встречах, уже вне шоу. Ей казалось, это шоу будет длиться целую вечность и вот, теперь оно вдруг закончилось. Наташа была немного растеряна. В заключительный день Саша не появился, Наталья так и не увидела его, а открыто разыскивать своего возлюбленного по всей телестудии при Любе не решилась. Да и некогда было это делать, ведь вначале проходило вручение денежных чеков, потом - пресс-конференция и подарки спонсоров и рекламодателей, а затем их сразу по домам повезли. Теперь Наталья даже не представляла, как ей продолжить любовные встречи с продюсером, не обидев при этом подругу. Она задумалась, продолжая сидеть у компьютера, пока Люба хлопотала на кухне. Отчего-то Наташа ощущала, что совершенно не хочет расставаться с Любой, хотя и испытывает безумную любовь к продюсеру. Наташа чувствовала, что она, несомненно, любит подругу всё так же сильно, как и прежде, только совсем иначе, чем Александра. С Любой она ощущала себя сильной, ощущала сладостное чувство безграничной власти, а что может быть для её властной натуры слаще этого? Люба давно воспринималась Натальей, как её неотъемлемая собственность, примерно как любимый диван - она была такая же удобная, уютная и привычная. Или, может быть ещё как любимая собака, всегда заглядывающая хозяину, виляя хвостом, в глаза, и готовая во всём его поддержать! Ну, разве можно предать такого друга, и отказаться от него, даже ради страстной любви к мужчине? Тем более, что к Любе чувства были несоизмеримо сильней, чем к какому-нибудь, пусть и очень любимому, дивану! Наташа сама теперь не понимала, как ей совместить все эти, переполняющие её разноречивые ощущения. Победила, в конце концов, Наташина безбашенная натура: "А, ладно, чего голову ломать! Само как-нибудь потом рассосётся! Может быть..." - решила она, мысленно махнув рукой, и пошла к уже давно накрытому заботливой подругой праздничному столу.
   Разумеется, за стол обе подруги сели в нарядах из латекса. Люба сняла свой красивый розовый комбинезон, в котором приехала из телестудии. На улице и в машине его почти не было видно из под новой шубки и под высокими, до колена, сапогами, но, придя домой, Люба снова осталась в одном латексе. Правда этот комбинезон Любе уже несколько надоел, да и хотелось показать Наташе, какое положение согласна она занимать отныне. Так что к столу Люба переоделась, надев нежно розовый наряд горничной из полупрозрачного латекса, с длинными чулками и перчатками того же цвета. Наташа после минутного раздумья надела роскошное, длинное узкое платье в китайском стиле, сделанное из ярко алого толстого латекса и отделанное золотистым и узорами. Она, не спеша, застегнула на нём длинную молнию, с наслаждением ощущая, как холодный тяжёлый латекс упруго сжимается вокруг её стана, надёжно отделяя тело от всего окружающего и даруя ей привычное чувство защищённости и какой-то особой уверенности. Едва Наташа царственно села на своё место, Люба сразу подошла к ней и услужливо подала ей наручники, а затем молча протянула руки. Наталья с наслаждением защёлкнула холодные стальные браслеты на тонких запястьях подруги, ощутив привычное возбуждение от этого действия. Несмотря на то, что в наручниках всё делать было неудобно, да и праздновали подруги Любину победу, именно виновница торжества прислуживала за столом Наташе, хотя у той руки были как раз свободны, а не наоборот. После шоу и изменившегося отношения к ней Натальи, изменилось и отношение к подруге самой Любы. Ей теперь всё время казалось, что она вот-вот может потерять свою госпожу, всё остальное перед этим сразу отошло на второй план и стало неважным.
   "Я буду терпеть, я всё буду терпеть! Мне нравится всё это терпеть! Всё, что тебе хоть немного нравится. Я нужна тебе, я это докажу!" - крутилось в её голове - "Только не выгоняй меня, оставь рядом, позволь сносить от тебя любые мучения, ты же видишь, Наташенька, любимая, я на всё для тебя готова!" Люба ничего из этого не произносила вслух, но её поведение, лицо, глаза всё говорили Наташе лучше всяких слов. Наташа теперь окончательно ощутила себя госпожой, которой полностью, без всяких условий, принадлежит её рабыня. Принадлежит вся, без остатка, готовая всю оставшуюся жизнь носить, не снимая, если это приятно хозяйке, тяжёлые душные наряды из холодной резины и стальные оковы на руках и ногах и, при этом ещё, буквально, сдувать пылинки со своей госпожи. Готовая на всё, только бы оставаться рядом с предметом своего обожания, со своей госпожой! Наташа снова ощутила неизъяснимое наслаждение от осознания своего могущества, ощущать себя властной госпожой ей было очень приятно. Более того, Наташа теперь окончательно осознала, что это всегда и были именно те отношения, к которым подсознательно стремилась она с тех пор, как они подружились с Любой. Когда девушки поели, Люба первой помчалась в спальню, и уже привычно ловко пользуясь скованными руками, быстро приготовила постель, застелив её восхитительно гладким, белоснежным латексом. Это был подарок Морфеуса, он подарил латексное постельное бельё, давно им обещанное, Любе перед самым шоу и она ещё не успела его опробовать. Однако теперь всё могло принадлежать лишь её госпоже, её любимой обожаемой Наташеньке. Девушки, не снимая с себя свои латексные наряды, лишь скинув обувь, с наслаждением нырнули в эту скользкую, такую восхитительно прохладную, похрустывающую новеньким ароматным латексом глубину постели. Люба протянула своей госпоже ключик и когда та открыла один из браслетов, с готовностью сама закрыла его снова, сама сковав свои руки у себя за спиной. Затем она беспомощно и доверчиво прильнула напрягшейся грудью к подруге и та просто не смогла отказать ей в ласке. В результате очень скоро из тумбочки появилось их излюбленное двухстороннее "орудие", и ещё через некоторое время спальню снова огласили сладкие стоны и крики подруг. Спать вдвоём, в окружении нежного и гладкого латекса, оказалось ещё более сексуально, чем спать одной, запелёнатой в резину. Люба в этом быстро убедилась. Поняла это скоро и Наталья. Простыни, словно специально, липли к телам и скоро плотно опутали собой парочку. Они неизменно при любом движении прижимали подруг своими эластичными объятиями друг к другу, и в результате этого они каждый час пробуждались, всякий раз всё более возбуждёнными. И снова приходилось начинать сексуальные игры, ведь без очередной "разрядки" заснуть было невозможно. К утру девушки изнемогали от усталости, хотя обе остались в полнейшем восторге от прошедшей ночи. Утром, с трудом выпутавшись после последнего оргазма из резиновой постели, Наташа строго заявила:
   "Всё, Любаха, вылезай! В этой постели классно, но спать в ней надо не чаще раза в месяц. Иначе мы скоро ноги от истощения протянем прямо в этой резине!" Люба с минутку со скрипом поворочалась беспомощно в ворохе опутавшего её тело белого латекса и жалобно посмотрела на подругу. Та, глядя на это зрелище, сразу вновь ощутила холодный ветерок возбуждения в животе и с трудом преодолела желание снова нырнуть в постель к подруге. Она только теперь сообразила, что если даже ей было нелегко выбраться из этого резинового плена, то Любе, с её скованными за спиной руками, сделать это было совершенно нереально. Наташа подошла к кровати и, из последних сил сдерживаясь, чтобы не лечь туда снова, помогла выбраться из липучих латексных объятий подруге. Она удовлетворённо осмотрела затянутую в прозрачный розовый латекс Любу, беспомощно и покорно стоящую перед ней со скованными за спиной руками и, смилостивившись, достала ключик:
   "Ладно уж, давай твои ручонки, поворачивайся. На время утренних процедур освобожу тебя от наручников, так уж и быть! И смотри, чтобы к завтраку снова их на себя надела! Только надень их спереди, ты мне прислуживать за завтраком будешь. Мне вчера понравилось, как ты прислуживала мне за ужином!" - Наталья освободила Любины запястья от нагревшихся за ночь тяжёлых стальных браслетов и, небрежно бросив их на прикроватную тумбочку, прошла в ванну.
   После завтрака подруги занялись неотложными делами, они обзвонили агентства недвижимости и быстро подыскали подходящую квартиру для Любы. Потом поехали заключать договор. Люба на служащих агентства произвела весьма глубокое и неизгладимое впечатление. Она снова надела розовый комбинезон, в котором была на заключительной телепередаче и, надев сверху только тёплые сапоги и шубу, поехала в подобном виде заключать договор о покупке квартиры. Поглядев на подругу, Наталья на секунду задумалась, а затем махнула рукой и сказала:
   "А-а, какого чёрта, действительно!" - после чего тоже надела под шубку латексный комбинезон, только чёрный. Таксист, отвозивший подруг, через зеркало всё время смотрел на девушек, пожалуй, даже больше, чем на дорогу, так что лишь отсутствие встречных машин и широкие улицы помогли благополучно без аварий доехать ему до агентства. К счастью, Наташа сняла с Любиных рук наручники, ведь та готова было ехать прямо со скованными руками, если это угодно её госпоже. Но и без наручников Люба в распахнутой шубе, из-под которой выглядывала её обтянутая аппетитным розовым латексом грудь, производила незабываемое впечатление на служащих-мужчин. Они при виде Любы моментально столбенели и сразу переставали что-либо соображать, отвечая на вопросы невпопад, а чаще вообще лишь что-то невнятно блея, не в силах отвести взглядов от затянутых в тугой латекс её девичьих прелестей, маячащих перед их глазами. А когда замечали за спиной Любы ещё и Наталью в сверкающей чёрной резине под чернобуркой, вовсе теряли дар речи. Женская часть коллектива реагировала двояко - старые тётки явно злились, молоденькие девчонки Любе с Натальей откровенно завидовала. Главное, что вопросов по поводу резинового одеяния подруг не возникло ни у кого, и было понятно, что все сотрудники этого агентства реалити-шоу "Добровольная тюрьма" хоть раз, да посмотрели. Несмотря на ступор, охвативший мужскую часть коллектива, подругам довольно быстро смогли составить и подписать все необходимые документы. Хотя на разные оформления нужных бумажек, которые целиком взяли на себя сотрудники фирмы, нужно было ещё несколько дней, Любе, в виде исключения, сразу выдали ключи от её новой квартиры и сказали, что она может уже сегодня въезжать в своё новое жильё. Ну, как тут было удержаться? Разумеется, подруги покатили на новую квартиру! Благо, они подобрали адрес на соседней от Наташиного дома улице. Всё тот же водитель отвёз подруг, он дождался возле дверей агентства их специально, чтобы ещё раз увидеть. Таксист снова не сводил с подружек восхищённого взгляда, а когда приехали, наотрез отказался от денег:
   "Какие деньги, что вы! Это ещё я должен бы приплатить за оказанную честь!" - замахал он руками, когда девушки заикнулись об оплате.
   Подруги не стали настаивать и вышли. Дом оказался довольно новый, а купленная трёхкомнатная квартира в очень хорошем состоянии. Единственное, что огорчало, в ней пока не было мебели. Правда, в прихожей на полу стоял телефонный аппарат. Пока Люба, прогуливаясь по гулким пустым комнатам, соображала, сколько у неё осталось денег после покупки жилья, и куда ехать покупать обстановку, Наталья уселась прямо на пол в просторной прихожей и набрала несколько номеров.
   "Ну что, когда за мебелью поедем? Сегодня, или завтра с утра?" - Люба вернулась, наконец, из своих странствий по просторам нового жилья.
   "Сиди, никуда нам не надо ехать! Мы же звёзды теперь, или ты уже забыла?" - Наташа потянула подругу за руку, и та покорно плюхнулась на пол рядом с нею.
   Через несколько минут за дверью послышался шум, какие-то стуки, затем в дверь требовательно зазвонили. Открывшую дверь Любу сразу оттеснили в сторону, а в квартиру шумно ввалилась, и засновала по ней, целая толпа каких-то людей. Мужики откровенно и с удовольствием пялились на резиновые наряды подружек, точнее на их содержимое, но работу свою делали. В результате всей этой работы, уже через полтора часа, вся Любина квартира была полностью обставлена новёхонькой мебелью, на столе и в кухне стояла разнообразная посуда, бытовая техника тоже появилась, как по мановению волшебной палочки. Затем забегали люди с яркими лампами, штативами и фотоаппаратами, а Любу с Натальей заставили принимать разные позы то в одном, то в другом месте квартиры, непременно улыбаясь при этом. Вскоре этот дурдом прекратился столь же внезапно, как и начался, все покинули квартиру, хлопнула дверь. Стало тихо и подруги остались вдвоём.
   "И что это, интересно, было? И сколько мне за всё это удовольствие надо будет заплатить?" - поинтересовалась понемногу приходящая в себя Люба, осматривая столь внезапно возникшую вокруг роскошь.
   "Ты ещё и денег от них хочешь?" - Наташа недоумевающее посмотрела на подругу. Потом сообразила, что имеет в виду Люба и, прыснула от смеха - "Ой, я подумала, ты ещё хочешь и денег за рекламные снимки срубить! Да бесплатно это тебе всё! Точней, в обмен на то, что они сейчас на фоне своих товаров нас сфотографировали! Ченч! Им рекламные снимки, нам обстановочка в квартиру, поняла?"
   "Слушай, а звездой не так уж и плохо быть!" - Люба восторженно осмотрелась ещё раз, с трудом ещё веря, что всё это богатство вокруг неё стало принадлежать ей вот так, за такую безделицу, как несколько десятков её фотографий.
   "Представляешь теперь, как легко ты деньги сможешь заработать? И какие? Твоим предкам в самых сладких снах такие суммы не привидятся!" Наташа с наслаждением плюхнулась на широкий диван и вытянулась на нём - "Ну всё, иди сюда, давай твои ручонки, браслеты надену. Будешь сейчас меня кормить и поить, там, на кухне, холодильник полный - подарки от благодарных рекламщиков!" - Наталья потянулась и вынула из кармана лежащей на полу рядом с нею шубки блестящие наручники, оказывается, она не забыла их с собой захватить из дома. Люба с радостью подскочила к подруге, с готовностью протягивая ей свои руки. Клацнул металл на её запястьях и, теперь уже совсем счастливая, Люба со скованными руками устремилась на кухню. Свою собственную кухню! Она сейчас была на вершине счастья, ведь сбылись все её мечты! У неё была теперь своя роскошная квартира, не менее роскошно обставленная, тело стягивал восхитительный розовый латекс, руки были надёжно скованы сверкающими тяжёлыми наручниками, а на диване лежала её обожаемая госпожа, её Наташенька, и милостиво разрешала за собой поухаживать своей рабыне. Могло ли у Любы быть ещё большее счастье?
   В холодильнике действительно, было полно продуктов. Конечно, ассортимент был здесь победней, чем в Наташиных "закромах родины", но всё же.... Нашлись здесь и шампанское, и свежие фрукты. Так что сервированный Любой стол отнюдь не выглядел бедно. Потом было дружеское застолье, как обычно, перешедшее в игры на кровати. Свою любимую "игрушку", двухсторонний дилдо, подруги оставили дома у Наташи. Но в телевизионной "тюрьме" они тоже без него прекрасно обходились, обошлись и здесь. Уже расслабленно лёжа рядом на кровати после оргазма, Наташа захотела открыть наручники, чтобы на ночь сковать Любаше руки за спиной, и только тогда обнаружила, что не взяла с собой ключик. Это поначалу показалось ей мелочью. За то немалое время, пока у них с Любой в любимых игрушках были всяческие оковы, девочки их прекрасно изучили. Замочки на них оказались в основном простенькие, даже примитивней амбарного. Любые наручники легко открывались обычной тонкой проволочкой, например, простой канцелярской скрепкой. Только вот ничего подходящего в Любиной квартире не оказалось, даже скрепок! Не успела она ещё, эта новенькая квартирка, обрасти всяким хламом, среди которого всегда можно найти что-то подходящее для открытия наручников. В конце концов, можно было оставить спать Любашу, как есть, со скованными спереди руками, а утром сбегать за ключом домой, благо это рядом. Только Наталья перед трудностями не привыкла отступать! "Жди здесь, я сейчас вернусь, только выскочу на пару минуток!" - Наталья соскочила с кровати и выбежала в прихожую. Она вспомнила, что внизу на входе в подъезд сидит то ли грозный "секъюрити", то ли просто консьерж, во всяком случае, у этого человека наверняка есть наручники и ключ к ним! Или какой нибудь журнал учёта жильцов, какие-нибудь другие документы, содержащие обычно массу скрепок. Вообще Наташа сначала собиралась просить именно скрепку, просить дать ей ключ от наручников, это уж было бы как-то немного странновато.
   "Хотя, почему странновато? От бывшей узницы "добровольной тюрьмы" именно такая просьба, пожалуй, будет как раз вполне естественной!" - пробормотала после секундного раздумья в прихожей Наташа - "Ладно, там увидим!" - и она махнула рукой. Надев сапоги и накинув на плечи шубку, Наталья стремительно выскочила на лестницу. И там сразу с изумлением обнаружила Александра. Наташа буквально налетела на него, в тот момент, когда он неспешно открывал ключом дверь в соседнюю квартиру. Они с изумлением уставились друг на друга, последовала немая сцена. Помимо безмерного счастья, сразу охватившего Наташу при столь внезапной встрече с возлюбленным, её наполняло и безмерное изумление.
   "А-а, как ты тут? Почему?" - кроме пары бессвязных слов она даже не нашла что сказать.
   "Чаво, чаво - живу я здесь!" - опомнился, наконец, и Саша - "А вот ты-то что здесь делаешь? Откуда ты мой адрес узнала? Он ведь на студии никому не известен!" - он нахмурился и испытующе глянул на Наталью.
   "Да я и не знала, где ты живёшь! Завтра ещё только собиралась идти тебя на студии разыскивать! Я у подруги здесь в гостях, в соседней квартире!" - Наташа сама не верила в такое невероятное совпадение - два её любимых человека, оказывается, теперь живут на одной лестничной площадке, разделённые только тонкой стеной между квартирами!
   "Зайдёшь ко мне?" - продюсер открыл дверь в свою квартиру и шагнул в сторону, пропуская Наталью.
   "Зайдёт ли она? И он ещё, после всего, что между ними было, спрашивает?" - Наташа сама не заметила, как очутилась в прихожей. Едва щелкнул, закрываясь, замок входной двери, она почти повисла на шее у своего возлюбленного, забыв обо всём на свете, лихорадочно целуя его и при этом спешно срывая с него одежду. Александр понемногу отступал под её натиском и к тому моменту, когда Наталья его окончательно раздела, целующиеся влюблённые уже оказались в спальне, где и упали, продолжая бурно целоваться, на широкую кровать с ажурными металлическими спинками. Здесь Наташа сразу очутилась внизу, с наслаждением ощутив на себе мускулистое мужское тело любимого. Неожиданно Шурик взял Наташины руки и поместил их ей за голову. В следующую секунду раздался знакомый звук закрывающегося браслета наручников, и Наташа ощутила на своём запястье холодное кольцо металла. Она подёргала рукой и убедилась, что та прикована наручниками к кроватной спинке. Затем возлюбленный приковал к спинке кровати и вторую руку Наташи. После этого он продолжил целовать и ласкать её затянутое в чёрный сверкающий латекс тело. Наташа лишь бессильно извивалась на кровати под ним, снова лишённая возможности обнять своего возлюбленного, как не раз было до этого в телевизионной "тюрьме". Немного погодя Саша нырнул к Наташиным ногам и там ловко приковал ей их на противоположной стороне кровати, защёлкнув на её лодыжках заранее прикреплённые цепями к спинке стальные браслеты. Теперь пленница была полностью распята в своих оковах на кровати, лёжа с широко раздвинутыми ногами и могла лишь чуть-чуть извиваться. Похоже было, что кровать специально предназначалась для подобных игр, но когда Александр мог её приготовить? Или для кого? Но Наташа в этот момент была не в состоянии думать об этом. Ведь в это время Саша, уже не спеша, вновь стал ласкать и целовать сквозь туго натянутую резину комбинезона беспомощное тело своей любовницы, умело приводя её раз за разом на грань оргазма, а затем, снова давая слегка остыть. Наташа только бессильно билась под ним в оковах, изнемогая без продолжения, она испытывала в умелых руках своего любовника сказочное наслаждение и в то же время ощущала мучение от невозможности разрядиться оргазмом. Она не могла никак повлиять на происходящее, и это тоже было ей мучительно, но в то же время очень приятно. Неизвестно, сколько всё это длилось, Наталья потеряла уже всякое представление о времени. Казалось, прошла вечность. Лишь когда Наташа уже изнемогла окончательно и почувствовала, что её переполненная горячей влагой смазки киска вот-вот взорвётся, Шурик сжалился над пленницей, и она ощутила его горячий тугой "инструмент" внутри себя. Наташа чуть не задохнулась от сразу нахлынувшего наслаждения. Затем она почувствовала в своём влагалище движение, толчки всё ускорялись и делались всё мощней. Она уже не могла терпеть это наслаждение молча!
   "Да, о да! Так! Ещё, ещё! Е-щё-о! О-о-о-о!" - по мере приближения оргазма Наташа издавала всё более нечленораздельные звуки, пока с громким воплем не забилась в судорогах, бессильно трепеща и беспомощно извиваясь на кровати под любовником в сковывающих её цепях. Оргазм у неё всё длился и длился, пока Наташино сознание не поглотила сладкая темнота.
   Когда она снова стала способна воспринимать окружающий мир, руки и ноги оказались свободны от оков, с кухни раздавались шаги и звяканье посуды. Наташа встала с кровати и прошла на кухню.
   "Ага! Очнулась! Садись, чайку попьём!" - Саша снял с плиты испускающий струю пара чайник. Наташа невольно бросила взгляд на висящие на стене кухни часы и ужаснулась. Она вышла от Любаши "на минутку" уже более двух часов назад! Что подумает подруга? Она там уже все больницы и морги обзвонила, небось!
   "Нет-нет! Мне пора. Подруга меня уже обыскалась, наверное. У тебя можно попросить на время ключик от наручников?" - Наташа вопросительно глянула на Александра. Тот нисколько не удивился странной просьбе, и невозмутимо сходив в комнату, вернулся с ключом.
   "Оставь себе, у меня их много!" - сказал он, провожая Наталью к двери на лестницу. Подхватив свою валяющуюся в прихожей на полу шубку, Наташа вышла на лестничную площадку. Ещё через несколько секунд она уже была в Любиной квартире. Здесь Наташа облегчённо вздохнула, обнаружив, что в её отсутствие Люба так и заснула в кровати, и похоже, не заметила, что подруга пропала на пару часов вместо обещанных пары минут. Почувствовав, как Наталья расцепляет её руки и снова сковывает их, но уже за спиной, Люба сонно приоткрыла глаза и счастливо улыбнулась своей госпоже. Наталья уложила сонную подругу поудобней, и тихонько легла с ней рядом, нежно её обняв и прижав к своей груди. Стало уютно и хорошо. Наташа быстро погрузилась в сон. А Люба и вовсе толком не просыпалась.
   У подруг началась новая жизнь. Наташа теперь фактически переехала жить на квартиру к Любе, и та была неизмеримо счастлива от этого обстоятельства, не подозревая пока о своём сопернике за стеной. Девушки перевезли в новую квартиру весь свой немалый резиновый гардероб и всю свою коллекцию наручников, цепей и прочего металла. Только сейчас, при переезде, они поняли, сколько подобных "богатств" у них накопилось за это время. У Наташи все латексные наряды и тем паче, оковы, приходилось прятать по ящикам в шкафах, поэтому было незаметно, сколько их накопилось. Зато в Любиной квартире прятать всё это уже не требовалось, особенно после участия подруг в реалити-шоу. Девушки потратили целый день, с наслаждением разбирая свои вещи и развешивая их на плечиках по шкафам и вешалкам. Резиновый гардероб подружек оказался разнообразным и впечатляющим по объёму! А когда они ещё развесили по стенам все цепи и наручники, квартира стала походить на тюремные застенки. Однако подобный дизайн пришёлся Любе с Натальей вполне по вкусу.
   "Надо будет вызвать мастера, кольца в стены и потолки вделать. Чтобы тебя можно было приковывать!" - Наташа мечтательно огляделась.
   "Конечно, Наташенька, обязательно! Ведь мне так нравится, когда ты всякие подобные штуки со мной делаешь. А если ещё и тебе от этого удовольствие будет, тогда я самой счастливой девушкой на свете стану!" - Люба нежно прильнула к подруге обтянутой розовым латексным топом грудью и поцеловала Наташу в губы. Кроме топа на пленнице были надеты латексные лосины, тоже розовые, а Любины руки уже были снова скованы за спиной, Наташа сковала свою добровольную рабыню наручниками сразу, едва они закончили разбирать вещи. Излишне упоминать, что обе подруги получили наслаждение при помещении Любиных запястий в холодную сталь тяжёлых браслетов. Пока Люба млела в блаженстве, ощущая, как медленно нагревается за спиной плотно сжимающая её запястья сталь наручников, Наташа вспомнила свой вчерашний вечер с возлюбленным. Она оценивающе осмотрела Любину кровать. Та вполне подходила для игр, подобных вчерашней, её тоже венчали прочные металлические фигурные спинки. Наталья сняла со стены несколько пар наручников и направилась к Любаше.
   "Вот что! Давай-ка, начнём сегодня осваивать новые забавы! А то всё одно и то же!" - Наталья деловито провела пленницу к кровати в спальне. Она сама застелила кровать белой резиной и сняла с Любиных запястий строгие наручники.
   "Ложись на спину посередине, руки положи за голову и выпрями, прямые ноги раздвинь в стороны. Поняла?" Люба безропотно подчинилась, ни о чём не спрашивая подругу. Наталья, не торопясь, с наслаждением зафиксировала свою пленницу в этой позе на кровати с помощью четырёх пар наручников. Она подобрала такую длину цепочек, что все они оказались натянутыми, когда Наташа замкнула парные браслеты надетых на Любины конечности наручников на металлических вензелях кроватных спинок. В результате Люба оказалась растянута оковами на застилающем кровать белоснежном латексе в форме большой буквы "Х". Когда Наташа закрыла последний браслет, Люба нерешительно подёргалась, пытаясь ослабить натяжение распявших её за руки и ноги в разные стороны цепей, потом поёрзала попкой по скользкой простыне. Она убедилась, что может лишь совсем легонько извиваться и слегка двигать бёдрами, крепко-накрепко прикованная к спинкам кровати стальными браслетами на запястьях и лодыжках. Люба обречённо вздохнула и жалобно посмотрела на свою мучительницу.
   "Ладно тебе! Вот не надо только делать такое сиротское выражение лица! Я же знаю, что тебя сейчас от всего этого колбасит! И ты знаешь, что я это знаю!" Не обращая больше ни малейшего внимания на деланно жалобные вздохи подруги, в довершение всего Наталья положила Любе под голову резиновую подушку, на секунду задумалась, а потом, ещё и накрыла пленницу тяжёлой латексной простынёй сверху, оставив открытым лишь её лицо.
   "Всё, теперь лежи и жди меня, пока не вернусь. Я вижу, что у тебя уже киска вся мокрая! Ишь, как тебя прёт-то! Ничего, будешь терпеть до моего возвращения. И не вздумай без меня кончать! Иначе всю ночь так будешь лежать у меня!" - Наташа оставила истекающую любовной влагой подругу одну и, накинув поверх своего красного латексного "китайского" платья шубку, выскочила на лестничную площадку. Люба вся трепетала от мучительного вожделения, наслаждаясь ощущением беспомощности своего тела, распятого стальными браслетами на скользком латексе. Она попыталась думать о чём-то отвлечённом, но это оказалось невозможно.
   "Боже, ещё и этот холодный тяжёлый латекс, лежащий на мне сверху! Господи, так приятно ощущать на себе его прохладную тяжесть, до чего же это невыносимо сладкое ощущение! Как же хочется закутаться в этот гладкий латекс поплотней!" - Люба, не в силах больше противится страстному желанию, бессильно затрепетала в своих оковах. Она ничего не смогла изменить в своём положении, но зато сразу ощутила от своих беспомощных попыток шевельнуться растущее щекочущее ощущение в животе, свидетельствующее о приближении оргазма. Люба с огромным трудом сдержала себя, неподвижно замерев. Ведь Наташа ясно сказала: "Не вздумай без меня кончать!" И Люба не хотела её ослушаться, поэтому она героически сдерживалась, сколько могла. Но Наташа поставила перед ней непосильную задачу, даже неподвижно лежать в столь беспомощном состоянии, ощущая холодную безжалостную сталь на запястьях и щиколотках, среди этого ароматного восхитительного латекса, такого гладкого и похрустывающего при малейшем движении, словно свежевыпавший снежок, было настолько эротически волнующе для пленницы, что долго она такое выносить не смогла! Она дышала всё чаще, а её распятое на кровати тело начало непроизвольно подрагивать, с каждым мгновением всё сильнее. Наконец, чувствуя, что всё равно вот-вот упадёт в сладкую темноту оргазма, Люба обречённо задвигала бёдрами и отчаянно забилась на кровати среди груды шуршащего похрустывающего латекса, лишь беспомощно извиваясь и выгибаясь в своих стальных оковах, глухо звенящих под скрывающим её тело резиновым покрывалом.
   "Наташенька, милая, о-о! Прости меня, да, ах! Накажи, а-а, я так хочу этого, да-а, сильней накажи меня, да-да-да! А-а! О-о-о!" - по мере того, как её тело всё судорожней беспомощно билось в плену натянутых цепей, сотрясая кровать, с губ у Любы рвались непроизвольно эти слова, перемежаясь с всё более сладкими стонами. Потом её обтянутый розовым латексом стан внезапно напрягся из последних сил, она выгнулась дугой, после чего сразу бессильно расслабилась. После этого Люба несколько минут лежала бессильно, ощущая только огромную вину перед подругой, а тем временем силы медленно возвращались в её измученное тело. Только одновременно с силами к ней возвращалось и ощущение этого тела. Её тела, столь безжалостно распятого стальными оковами среди такого гладкого и тяжёлого, такого восхитительно приятного латекса. И эти ощущения снова породили чувство наслаждения и, внезапно Люба поняла, что вновь стремительно возбуждается. Её киска опять затрепетала, снова ощутив в себе пришедшую из глубины влагалища сладкую волну горячей влаги. На сей раз, Люба не стала тратить свои силы на заранее обречённую на провал борьбу с собой, она теперь уже покорно лежала и тихо наслаждалась своими ощущениями, чувствуя растущее напряжение в теле, а потом опять забилась в цепях под тяжёлым резиновым покровом, падая в сладкую бездну нового оргазма. И так повторялось ещё несколько раз, пока не вернулась подруга. Надо заметить, Наташа нехило провела ту пару часиков, пока её подруга изнемогала в одиночестве от похоти, а также, пока она наслаждалась раз за разом сотрясающими её беспомощное тело многочисленными оргазмами, распятая оковами на своей кровати среди белоснежной, бездушной и гладкой резины. За это время Наташа успела в соседней квартире сполна насладиться сексом со своим возлюбленным. И хотя он при этом опять заковал её руки в наручники, сковав их ей спиной, едва Наташа шагнула через порог квартиры и сбросила шубку, это нисколько не испортило ей удовольствие. Странно, но Александр совершенно не вызывал у Наташи ни малейшего желания властвовать и повелевать. Напротив, оказалось, что именно когда любимый мужчина, вот так, решительно и по-хозяйски лишает её свободы, это доставляет Наталье несказанное райское наслаждение. Саша в первый раз овладел ею стоя, усадив прямо на кухонном столе. Узкий подол платья не стал ему в этом помехой, ведь на нём имелись две длинные, доходящие почти до талии, молнии, которые Александр расстегнул, едва усадив Наталью на столешнице. Наташа сидела на кухонном столе, широко раздвинув ноги и откинувшись назад, опираясь на свои скованные за спиной руки, и глядя влюблёнными глазами, как он стремительно скидывает с себя одежду. Её увлажнившаяся киска уже вся трепетала от вожделения. Едва Александр вошёл в неё, Наташа сразу же страстно обвивала ногами талию своего любовника, а её бёдра сладострастно заколыхались в такт его движениям. С Сашей ей определённо не хотелось быть такой, какой она была обычно с Любой, сильной и решительной. Отчего-то с ним было гораздо слаще ощущать себя как раз совершенно беспомощной, чувствуя себя в полной власти своего возлюбленного и сбросив с себя вместе со свободой всякую ответственность за происходящее. Уже через пару минут Наташа стала постанывать, потом задрожала и, с последним криком её тело сразу как-то обмякло. Содрогнулся в этот момент с лёгким стоном и Саша, тоже достигнув пика своего наслаждения. После своего первого оргазма на кухонном столе любовники, не прекращая поцелуев, переместились на стул. Теперь Александр сидел, откинувшись на спинку этого стула, а Наташа, по-прежнему со скованными за спиной руками, села на любовника верхом. Саша теперь обеими руками нежно прижимал к себе её беспомощное тело, гладя его сквозь тугую скользкую резину платья, не прекращая страстно целоваться со своей возлюбленной. Уже через пять минут она ощутила под собой его плоть, снова твердеющую с каждой секундой. Тогда Наташа осторожно привстала и с вздохом наслаждения опустилась снова, чувствуя при этом, как плавно входит в неё эта горячая и уже почти звенящая от напряжения мужская плоть, заполняя собой её пульсирующую от похоти, сочащуюся любовной влагой пещерку. Наташины бёдра плавно колыхнулись, потом ещё и ещё раз. Она с нарастающей скоростью устремилась к новому оргазму. Саша бережно поддерживал её своими сильными руками, чтобы она не упала. Но теперь Наталья, наученная своим любовником, продвигалась к оргазму не спеша, с передышками, растягивая этим взаимное наслаждение. Лишь когда Александр охнув, сладко содрогнулся, Наталья тоже позволила себе финишировать в этой долгой любовной скачке. Потом был ещё и третий раз, снова на кухонном столе. Только на этот раз Наташа лежала на нём грудью, согнувшись под прямым углом и оттопырив попку, с наслаждением ощущая, как любовник овладевает ею сзади. Его руки при этом нежно ласкали ей грудь, и это добавило немало наслаждения к Наташиным ощущениям. Её собственные руки так и остались скованными за спиной, но это тоже было ей приятно. Хотя это и помешало ей повиснуть на его шее. А ей очень захотелось это сделать, когда после их третьего в этот вечер оргазма, едва она отдышалась и выпрямилась, Саша неожиданно спросил её:
   "Ну что, ты не передумала? Выйдешь за меня замуж?" Сразу резко обернувшись и, лишь шепнув:
   "Да, конечно! Как можно спрашивать?" - и прижимаясь к нему грудью и всем телом, Наташа стала его лихорадочно целовать.
   В Любину квартиру Наташа вернулась в приподнятом настроении, что было не удивительным. Но, глянув на содрогающуюся под латексной простынёй в очередном оргазме, не замечая её, Любу, Наталья невольно задумалась. Завтра они договорились встретиться с Александром днём и подать заявление на регистрацию брака. Вот только как быть теперь с Любой? С одной стороны, неизвестно, как она воспримет подобный поворот. С другой стороны, Наташа пока не выяснила и отношение Александра к её любовным играм с подругой! Хотя, он, наверное, знал об их отношениях с Любой, ведь не мог главный продюсер не знать то, что было известно любому осветителю в его шоу. Но Саша никак пока не проявил своей позиции в этом вопросе. Позволит ли он сохранить Наташе любовницей при себе Любу? Наташу вполне бы это устроило. Только согласится ли в этом случае и сама Люба остаться добровольной сексуальной рабыней при замужней подруге? И какие у неё при этом будут отношения с Александром? Наташе показалось, что от всех этих размышлений у неё даже мозги вспотели. Тем временем Люба очнулась после очередного оргазма и только сейчас заметила стоящую в дверях подругу. Несмотря на растянувшие её тело на кровати оковы, она как-то ухитрилась съёжиться от ужаса под своим латексным покрывалом и испуганно пискнула оттуда:
   "Ой! Натуленька, прости меня! Я не смогла! Я хотела тебя дождаться, я пыталась, правда! Это невозможно, но я научусь терпеть, честное слово, научусь!" Наташину задумчивость Люба отнесла на счёт своего поведения и теперь с ужасом ждала, что ей скажет подруга. Тут и до Наташи дошло, чем занималась её пленница в момент её возвращения. Сразу вспомнив, что она здесь госпожа, Наташа грозно нахмурила брови:
   "Так! Значит бунт? Ну, ладненько. Всю ночь останешься, как я и обещала, в таком же виде. К утру, думаю, научишься терпеть!" Люба опять сделала сиротское выражение лица. Наташа не выдержала и рассмеялась. Потом снова сделала серьёзное лицо и сообщила:
   "Всё, довела ты меня! Выхожу замуж!"
   Люба, несмотря на оковы, так и подпрыгнула на кровати:
   "А я? Ты меня теперь бросишь?" - от ужаса такого предположения у неё осёкся голос, а в глазах заблестели слёзы.
   "Ну, что ты! Нет, конечно же!" - поспешно стала успокаивать подругу Наталья - "Ты при мне останешься, всё между нами будет по-прежнему!" - она села на краешек кровати и стала нежно гладить распятое под скользкой белой резиной девичье тело.
   "Да, но это если твой муж согласится!" - Люба слегка успокаивалась. Наташа заглянула подруге в её ещё не просохшие от слёз глаза:
   "И ты согласишься делить меня с мужчиной?"
   "А у меня что, есть выбор? Я согласна на всё, что угодно, лишь бы быть с тобой, ты же знаешь это сама! Ведь ты моя госпожа!" - Люба заискивающе посмотрела в глаза Наташе. Та ощутила нежность к своей пленнице и поцеловала в губы, продолжая гладить её тело сквозь резину. Люба закрыла глаза и стала потихоньку подрагивать, дыхание её снова участилось. Наташина рука скользнула вниз, между широко разведённых ног подруги, и она даже через толстую резину ощутила там обильную скользкую влагу, переполняющую Любину киску. Уже через пару секунд подружка выгнулась и мелко задрожала в очередном оргазме. Когда она обмякла, Наташа оставила её и ушла спать в столовую на диван. Ей было жалко оставлять подругу, но надо было держать слово - "Если госпожа обещала наказать, так тому и быть!" Так что Любе всю ночь пришлось провести на кровати одной, лёжа распятой на туго натянутых цепях, да ещё и под тяжёлым и душным резиновым покровом. Она совершенно измучилась за эту ночь, но и оргазм ещё не раз сотрясал её тело, хотя Наташа к ней более не подходила.
  
   Эпилог.
   "Совсем эта молодежь с ума посходила! В резиновой одежде регистрировать свой брак припёрлись! Да ещё на подружку невесты зачем-то наручники нацепили!" - проворчала работница дворца бракосочетания, и неодобрительно поглядела вслед прошедшим в здание жениху и невесте. Впрочем, жених был как раз в обычном, и весьма элегантном тёмном костюме. Зато невеста и впрямь была вся в белой резине, громко шелестящей и скрипящей при каждом её движении! Точнее, на невесте было надето платье из белоснежного латекса, очень узкое и длинное. Из того же материала была сделана и её фата. Рядом шла подруга невесты, в роскошном платье из розового латекса, украшенного оборками и рюшем белого цвета. На обеих девушках были ещё надеты чулки и длинные "оперные" перчатки, всё тоже резиновое, и того же цвета, что и платья. Руки у подружки невесты, в которых она гордо несла перед собой огромный букет белых роз, действительно, были скованы сверкающими стальными наручниками. Разумеется, это могли быть только Наталья и Люба! Люба выступала свидетелем со стороны невесты, а вот со стороны Александра никого не было, но он легко нашёл подходящего человека прямо здесь, во дворце. Началась регистрация. И вот только теперь, стоя перед женщиной-регистратором, в момент торжественной регистрации брака, Наташа с изумлением узнала возраст своего жениха! Раньше ей просто не приходило в голову поинтересоваться этим вопросом. Наташа знала, что Александр гораздо старше её, но чтобы настолько! Её жених оказался лишь совсем чуть-чуть моложе её отца!
   "Да, ладно, какое это имеет для меня значение! Ведь я всё равно люблю этого человека!" - подумала Наташа и сказала своё твёрдое "Да" служащей дворца, после чего расписалась в журнале регистрации. Кольца, шампанское, вспышки фотоаппарата фотографа, всё дальше было, как во сне. Потом жених деловито надел на глазах у всех присутствующих на свою невесту наручники и, провожаемые изумлёнными взглядами служащих и посетителей дворца, новобрачные и подружка невесты прошли к машине с кольцами на крыше, чтобы ехать домой. Вид у компании был, и правда, непривычным для присутствовавших в тот момент во дворце бракосочетания. Рядом с одетым в строгий костюм женихом гордо шла невеста со скованными за спиной руками и вся в белоснежной резине, а следом ещё и подруга, тоже в наручниках и тоже в наряде из громко шелестящей поскрипывающей резины. Люди сначала столбенели от такого зрелища, потом узнавали в девушках участниц недавнего реалити-шоу, понимающе кивали головами и потом ещё долго заинтересованно смотрели вслед странной процессии. А Наташа чувствовала, несмотря на счастье переживаемого момента, что какая-то заноза только что засела в её мозгу и теперь свербит там. И не только у неё, как оказалось. Люба тоже долго морщила лоб, чесала задумчиво скованными руками свой носик, и внимательно всматривалась в Наташиного жениха, точней, теперь уже в её мужа. Она несколько раз даже оборачивалась в машине, сидя на переднем сиденье, посмотреть на сидящих позади молодожёнов. Только войдя в квартиру, Люба решилась задать вопрос, вертевшийся у неё на языке:
   "Саша, извините, если я ошибаюсь, но не были ли мы с вами знакомы до нашего участия в шоу?"
   Жених пожал плечами - "Возможно!" - он улыбнулся - "А где мы, по вашему, могли познакомиться?" И в этот момент Наташу озарило! Господи, как она не поняла раньше! Возраст совпадает, отчество - тоже! Она снова внимательно посмотрела на Александра и мысленно дорисовала ему большой красный нос, морщины и мешки под глазами, убрала густую шевелюру. "Точно! Это он!" - окончательно поняла она.
   "Так ты работал у папы шофёром?? Ты Сан Саныч??? Задушу!" - изумлённая и разгневанная Наташа беспомощно дёрнула всё ещё скованными за спиной руками, а потом бессильно рухнула на стоящее рядом кресло.
   Жених засмеялся - "Моё счастье, что ты в наручниках! Ну да, это я! А что такого? Не узнали? Богатым буду! Хотя я и так не бедный. Деньги у меня есть, сходил, подтянулся у пластического хирурга, нос подправил. Потом и шевелюру сделал погуще. Сейчас, при наличии денег, можно сделать всё! Но что это меняет? Разве ты меня из-за этого разлюбила?" Наташа перестала рваться из наручников и ещё раз посмотрела на своего возлюбленного внимательным взглядом, потом пожала плечами и немного грустно вздохнула:
   "Да ничего это не меняет теперь! Я тебя уже не могу разлюбить! Зато теперь мне с тобой всё ясно, ведь все говорят, что я, это вылитая мама, только моложе и красивее!" - и после короткой паузы добавила - "Надеюсь, это всё, что я о тебе не знала, или ещё есть что-то? Может, ты ещё, чего доброго, и Морфеус по совместительству?" - Наташа вначале сказала про Морфеуса для "красного словца", а только потом вдруг сообразила, что и такая возможность вполне возможна, весьма логична и даже прекрасно вписывается в происходившие ранее события.
   "А кто это? Это тот здоровенный негр, который в "Матрице?" - Саша быстро сделал совершенно честное лицо, хотя в глубине его глаз искрился смех.
   "Нет, это тот злыдень из интернета, который сделал так, что мы с Натахой полюбили носить одежду из латекса и наручники!" - Люба подошла и сердито позвенела перед самым носом у Александра своими скованными руками.
   "А разве это произошло не во время шоу? Я думал, вы там ко всему этому привыкли! - Саша сделал ещё более честное, и оттого даже немного глуповатое выражение лица и даже удивлённо захлопал глазами - "И потом, почему ваш Морфеус - злыдень? Ведь разве вам так уж плохо оттого, что вы любите носить наряды из латекса, и оттого, что вам нравится, когда на вас надевают наручники?"
   "Нет, нам от всего этого как раз очень даже хорошо. Да и в шоу я не победила бы, если бы не Морфеус! Просто.... Ну, я не знаю!" - Люба медленно опустила свои скованные руки и ласково посмотрела на сверкающие браслеты, плотно сжимающие ей запястья. Наташа, глядя на своего жениха и подругу, не выдержала и рассмеялась -
   "Да, пожалуй, ты всё же не Морфеус, хотя мог бы им быть! Но, если бы ты оказался ещё и Морфеусом, это было бы уже совершенно невероятно!" - собственное предположение после минутных размышлений показалось Наташе довольно абсурдным. Слишком сложная многоходовая интрига в этом случае вырисовывалась. Хотя.... Почему нет? Трудно было решить что-либо теперь наверняка после первого, столь неожиданного, открытия. А к тому же вскоре ещё выяснилось, что и Морфеус пропал из чата навсегда, едва Наталья стала постоянно жить с Александром. Это всё было весьма подозрительно! Так что подруги так и не смогли поверить до конца, что Наташин муж не имеет никакого отношения к их злому гению. Да ещё и манера разговора у Александра оказалась уж больно схожа с манерой Морфеуса.... Опять же, его пристрастие к латексу, к наручникам.... Хотя, прямых улик у девушек против Саши так и не нашлось. Так, одни догадки. Сам он категорически отрицал свою связь с интернетовским злодеем. Последним подарком от Морфеуса оказались несколько толстых альбомов с фотографиями подруг в латексе и оковах, но может, это Саша послал их сам себе, чтобы не прятать улику от жены? Но что было теперь строить догадки, разбираясь в этой весьма запутанной истории? Да и вообще, какая отныне была подругам разница, кто такой был этот Морфеус? Ведь сейчас девушкам предстояло строить нечто гораздо более сложное, чем эти самые догадки, им предстояло строить семью, где было двое господ и две рабыни. И это при наличии всего троих членов в их немного странной семейке! Если не считать четвёртым членом семьи виртуального Морфеуса, который, вот сюрприз, мог оказаться всё тем же третьим! Тут и так запутаешься! В общем, девушкам было, чем заняться и над чем поломать голову, притом даже и без поисков этого исчезнувшего виртуального злого гения! Но это была уже совсем другая история. Конец.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"