Когда, в славно-известные времена, вся наша страна перевернулась с ног на голову, я, как и большая часть добропорядочного населения, оказался за бортом жизни. Все мои усилия хоть как-то вырваться из плена нищеты никаких результатов не дали. Утешало только одно - не я один застрял между небом и землёй. Офицеры всевозможных рангов, академики и профессора дружненько торговали калошами и носками на местном рынке, под соточку горькой, вспоминая свои прежние заслуги, проклиная всех и всё.
Торговля у меня не склеилась, и приходилось с утра до ночи крутиться, чтоб удержаться на плаву и не оказаться возле мусорных баков.
Шли годы и вот, в один прекрасный день, Господь услышал мои отчаянные вопли и подкинул мне книжонку новоиспечённого писателя с яркой обложкой и интригующим названием. Содержимое текста напоминало скорее детский лепет, но книга активно расходилась, принося владельцам издательства и автору, ощутимый доход.
А что если...?
И я ухватился за эту идею как утопающий за сухую соломинку.
И вот, изучив карты области, чудом уцелевшие со времён Великой коммунистической инквизиции, отметив на них наиболее подходящие точки, я собрался в дорогу.
Моей первой целью стало село, расположенное в самом глухом, труднодоступном месте - идеальный вариант для поиска первобытности. Взвалив на плечи огромную, тяжеленную сумку, ранним, субботним утром, я вышел из дому.
Душный, прокуренный вагон электрички, до отказа набитый озабоченными дачниками показался мне люкс - салоном высококлассного лайнера, кода я, скрюченный, сдавленный со всех сторон потными телами, трясся в маленьком автобусе по разбитой временем и гусеничными тракторами, каменной дороге. Битых два часа, клумки, мешки и сумки стоящих, вернее втиснутых в миниатюрный салон автобуса, попутчиков, больно давили по рёбрам, угрожая в любой момент пронзить моё тело и превратить его в жуткое месиво.
Наконец, автобус притормозил, и я был выплюнут из его чрева, напоминающего газовую камеру.
С наслаждением, коего не испытывал ранее, я вдохнул свежий, наполненный июльскими ароматами, воздух.
- Ляпота! - непроизвольно вырвалось из самой глубины души.
Судя по карте, мне ещё предстоял десятикилометровый марш - бросок. Вокруг, на сколько хватало глаз, бескрайние изумрудные просторы, без какого либо намёка на присутствие человеческого жилья.
Едва заметная под ковром спорыша, подорожников неизвестных мне вьющихся трав, глиняная дорога, петляя между огромными валунами, бог весть, как здесь очутившимися, исчезала в густых зарослях кустарника. Собрался с духом, взвалил на плечо сумку и заковылял вперёд. Она с каждым шагом, становилась тяжелее и тяжелее, и уже через полчаса возникла острая необходимость хоть в коротеньком, отдыхе. Сел прямо на обочину дороги, вытянул гудевшие ноги, прислушался. Для меня, горожанина в ...надцатом поколении, вся эта зелёная буйность и какофония птичьих голосов как чудодейственный бальзам на израненную душу. Так бы и сидел, слушая звонкий щебет, шум ветра в кронах деревьев, заливистые трели кузнечиков в высоких травах.
Метрах в двухстах с левой стороны от дороги, несла свои воды неширокая, но очень глубокая речка. С удовольствием бы искупался, не смотря на утреннюю свежесть, однако время шло, а путь предстоял неблизкий. Пришлось отбросить фантазии, удобнее пристроить на плечах свою ношу и двигаться дальше.
Уже через час я не замечал окружающих меня красот девственно- чистой природы и, наверное, сотню раз пожалел, что не воспользовался предложением брата, и не поехал с ним в эти дикие места на его ,,Запорожце"". Спина гудела, ноги, даже через толстую подошву кроссовок, чувствовали каждый камешек, каждую ямку этой клятой дороги.
Матушку, питая к ней особое уважение, я старался не поминать. Она имела самые добрые намерения, утрамбовывая в мою сумку сахар, соль, целый мешок карамели, постное масло в пластиковых бутылках, всякие порошки и мыло, спички, нитки и целый арсенал женско-хозяйственных принадлежностей, о назначении которых я даже не догадывался. Она, моя матушка, добрейшей души человек!
Вот так, слёзно жалея свои многострадальные плечи и сетуя на свою тугую сообразительность, я, наконец, увидел на горизонте бледное пятнышко явно искусственного происхождения. Это значит, что там есть живые люди....
За спиной, будто крылья выросли. Почувствовав прилив свежих сил, я зашагал бодрее и, примерно минут через двадцать, моим глазам открылась живописная картина, навевавшая фантастические образы исчезнувших цивилизаций и затерянных миров. Восторженно осматривая полуразрушенные, заросшие гигантским бурьяном развалины, я не сразу заметил фигуру, призраком возникшую из-за леса цветущей бузины.
- Что-то не признаю тебя, сынок... Ты чей будешь? - проскрипела старушка, заглядывая мне в лицо с низу в верх, опираясь на кривую, до блеска отшлифованную ладонями, палку.
От неожиданности я вздрогнул и, увидев перед собой, оживший персонаж из фильма ужасов. Старушка улыбнулась, обнажив беззубые челюсти:
- Напугала? Прости старуху... Я вот, смотрю, ищешь кого?
Из под выцветшего платка выбилась жёлто-седая прядь волос. Изрезанное глубокими морщинами лицо светилось неприкрытым детским любопытством и ожиданием чуда.
- Здравствуйте... - пробормотал я, почувствовав, как густая краска стыда заливает меня от пяток, до кончиков ушей. - Я..., это..., я просто в гости...
Старушка удивлённо вскинула редкие брови:
- Ты уж извиняй, но никак не признаю...
- Нет, я не из местных. Просто решил отпуск провести поближе к природе и, так, что б не очень дорого....
- А-а, вот оно что.... Постояльцем, значит...?
- Ага....
- Ну, тогда пошли?
Старушка повернулась и, всем телом опираясь на палку, довольно-таки быстро зашагала по едва заметной тропинке сквозь густой кустарник бузины.
Метров через двадцать кусты расступились, и передо мной расстелился великолепный луг с разноцветным узором из маков, васильков, ярко-жёлтых звёздочек и целой радугой соцветий всевозможных оттенков. Его противоположный край чётко выделял густой ольшаник. С той стороны ветер доносил слабый шелест воды по оголённым корням, всплески играющих рыбёшек, ленивое кваканье. И запах. Неповторимый запах речной воды.
Миновали стороной луг, прошли сквозь развалины хозяйственных построек, и, наконец, добрались до уцелевшего жилья.
Никогда не поверил бы, что запах навоза, перепревшей древесины и куриного помёта может так обрадовать и, даже, вдохновить!
Ухоженный огород встретил меня буйной, сочной зеленью всевозможных культур, за глиняным домиком стена фруктового сада. В тени виноградных лоз, надёжно укрывающих северную часть дома от ветров, лежал совершенно свободно, даже без ошейника, огромный, лохматый пёс. Я не боюсь собак, но этот зверь заставил меня замереть.
- Не бойсь Цуцика, не тронет.... Если ты хороший человек.... Плохого он и близко не подпустит, сердцем чует плохого человека....
Её слова не прибавили мне уверенности, тем более что пёс приоткрыл один глаз и пристально осмотрел меня с ног до головы.
- Проходь в хату, а я мигом обернусь...- кивнула мне старушка и зашагала вдоль огорода к густому ивняку, в который упирались ровные полоски грядок.
Если этот Цуцик приложится к моей ноге, пришивать будет уже нечего - со страхом подумал я, не решаясь даже шевельнуться.
- Цуцик! Айда...! А ты, сынок, проходь и не боись...! - крикнула она и, не оборачиваясь, исчезла в изумрудных зарослях.
Пёс нехотя поднялся во весь свой исполинский рост, ещё разок измерял меня хищным взглядом и побрёл следом за хозяйкой. Я мысленно приставил собаку к себе и содрогнулся - его морда без напряга доставала до моего пупка, и при желании, он легко мог бы вырвать все мои внутренности.... Такой себе динозаврик....
Как только лохматое чудовище скрылось из вида, я нырнул в прохладу сеней, наполненных запахом свежеиспеченного хлеба и сушёных травок. Дверь в комнату занавешена лёгкими шторами, другая дверь, напротив входной, плотно закрыта. За ней, видимо, кладовка.
Сбросил сумку, с наслаждением расправил плечи. Когда глаза привыкли к полумраку помещения, шагнул в низкий проём дверей, ведущей в единственную комнату.
Просторная, светленькая. На дощатом полу плетёные из каких-то сухих веток половички, на окнах занавесочки с вышитыми васильками. В углу, напротив двери, икона под белым, вышитым рушником, на стенах выцветшие фотографии. Стол, кровать, старинный, тяжёлый комод, сундук, обитый коваными рамами и буфет со стеклянными дверцами. Именно таким я и представлял себе жилище оторванного от цивилизации человека. Экзотику интерьера завершала свежевыбеленная печь, с огромной, как распахнутая пасть зверя, топкой.
- Что, убого, после городских - то роскошей...?
Я не услышал, как вошла в дом старушка, и от неожиданности едва не вскрикнул.
- А ты садись, отдохни..., дорога, чай, не близкая... .
Она поставила на стол полную корзинку молоденьких огурчиков, бурых, недозревших помидоров и целый букет сочной зелени.
В ответ я лишь кивнул, с любопытством рассматривая блеклые фотографии на стене.
Не выпуская из руки палку, она достала из буфета огромную, не в пример магазинной, румяную буханку хлеба, тарелки, алюминиевые вилки и гранёные стопочки
Легко, привычно передвигаясь, принесла из сеней завёрнутый в белую холщину толстый кусок нежно - розового сала.
- На-ка, порежь... - дала мне самодельный, сточенный до основания, нож, отшлифованную доску. - А я мигом...
Она снова исчезла
За стеной звякнуло железо, послышался скрип и стук деревяшек и, через несколько минут, она вернулась, неся миску с творогом и глиняный горшочек со сметаной.
- Ты пока перекуси, отдохни, а я скоренько ....
Она снова исчезла.
Не старушка, а динамо-машина, ей Богу... - подумал я, нарезая сало тоненькими ломтиками.
На этот раз, она вернулась не скоро. Я уже разложил по тарелкам овощи и зелень, изучил расплывчатые лица на фотографиях, полюбовался старинными часами - ходиками с узорчатыми гирьками на длинных цепочках, а её всё не было.
Наконец, с улицы послышались тяжёлые шаги и радостное повизгивание собаки.
В комнату, тяжело дыша, вошёл старик. Ярко-белая щетина на смуглом, обветренном лице казалась ненатуральной. Широко улыбаясь щербатым ртом, он прямо с порога загромыхал:
- Ну, слава тебе, Господи! Услышал мои молитвы и послал мне сотоварища!
В руках он держал трёх литровую бутыль с хрустально-прозрачной жидкостью, закупоренную прошлогодним кукурузным початком и внушительных размеров узелок из старого клетчатого платка.
Я пожал его сухую мозолистую ладонь.
- Родион...?
Я кивнул, пытаясь спрятать глупую неловкость за вежливой улыбкой.
- Тёзка, значит....
Неслышно ступая по плетёной дорожке, вошла старушка.
- Принимай, Тимофевна.... - Он отдал ей узелок и одним движением откупорил бутылку. - Ну что, за встречу...? - Хитро подмигнул.
- Да куда ты прёшь, как голый в баню...! Хлопец ещё не снедавши...! - С укором бросила Тимофеевна, развязывая узелок и извлекая оттуда едва ли не весь ассортимент колбасного отдела самого шикарного супермаркета: огромное кольцо домашней копчёной колбасы, кусок окорока, целую дубину копченого балыка, скрученные змейкой и залитые жиром сардельки (таких, признаться, я и в магазинах то не встречал), и целую миску смальца со шкварками. Завершила натюрморт пол литровая банка янтарно - прозрачного мёда.
Горделиво приосанившись, дед Родион комментировал свой кулинарный арсенал и тут в дом вошли ещё две женщины. Они были удивительно похожи друг на друга - обе в ярких клетчатых передниках поверх тёмных платьев без рукавов, обе с густыми, обильно украшенными сединой, копнами волос, связанных на макушке ,,дулькой"" и обе с удивительно обаятельными улыбками.
- Ганна Ивановна....
- Галина ... також, Ивановна.... - представились они, синхронно развязывая абсолютно одинаковые узелки, принесённые с собой и извлекая оттуда яйца, микроскопические шарики отварной картошки в чугунке, обильно сдобренной маслом и зеленью, целую гору ещё тёплых пирожков и кусок жёлтого сыра.
Я больше не мог смотреть на это изобилие. Руки предательски дрожали, ноги подкашивались, а слюна неудержимым потоком текла в глотку, грозя пробить себе дорогу сквозь плотно сжатые губы.
Меня представили старушкам - близнецам и, наконец, заметили голодный блеск в моих глазах и нездоровую бледность лица.
- О-о-о, сынок, да ты и впрямь доходишь...! А мы тут изгаляемся...! - с сочувствием заглядывая мне в самую душу, проговорил дед Родион и положил мне руку на плечё. Достаточно было бы небольшого усилия с его стороны, и я хрустнул бы как прутик, под его сухой, жилистой ручищей.
Откуда появились стулья, я уже не видел - мгновенно возле меня поставили тарелку, наполненную всем, что было на столе. Сгорая от стыда, но не в состоянии больше сдержаться, я запихнул в рот кусок хлеба с салом, четверть помидора и заработал челюстями, стараясь не глядеть на радушных хозяев.
Ивановны, (близняшки), с пониманием очистили пару яиц:
- Кушай, сынок, да не спеши, не то живот сведёт....
Вошли ещё две женщины убелённые сединой и принесли всевозможные соленья и целый кувшин холодного кваса. Приветливо улыбаясь как старому знакомому, разложили на стол продукты, представились:
- Катерина...
- Мария....
Трудно было сказать сколько им лет. Само Время, казалось, забыло тот миг, когда их глаза увидели этот мир, и потеряло счёт прожитых ими эпох.
- Ну, вот и собрались все живые.... - Торжественно провозгласила хозяйка, окинув взглядом рассевшихся за стол гостей.
Я чуть не поперхнулся:
- Как все???
- Все, милок.... Все наши погореловцы....
- Теперь ты представляешь, как мне тяжко? - нетерпеливо двигая стопками, вздохнул дед Родион.
Я, конечно, представлял, но, что б до такой степени...! Учитывая пролетевшие над страной вихри перемен, болотную топь кризисов и головокружительное падение уровня жизни, я предполагал увидеть здесь, хотя бы, семь - восемь десятков из трёхсот доперестроечных, дворов, но что б так...!
Я не в состоянии был поверить ни собственным ушам, ни собственным глазам.
- Земля у нас богатая, да никому, ныне, это ненадобно.... - Сокрушённо вздохнула Катерина. - Если дождик капнет, и на тракторах не проберёшься, а уж зимой, как заметёт, ни пешему, ни конному пути сюда нет....
- Все, кто мог, у кого родичи в городе, давно уже поразъехались, кинули всё на прозволяще.... Остальные вымерли.... - Добавила Мария.
- А вот про нас Бог, совсем забыл.... Никак не упокоит.... - Дед Родион сдержанно вздохнул, сунул мне в руку пирожок. - Ты ешь, сынок, не тушуйся.... Голод плохой товарищ за столом....
Она достала из буфета солонку и тут я вспомнил....
Ругая себя всеми ругательствами, какие только знал, я бросился к своей сумке.
Бог, ты мой! Как же я мог забыть? С плеч долой - из памяти вон...?
В гробовой тишине, под изумлёнными взглядами стариков я открыл сумку и извлёк из неё гостинцы, приготовленные моей матушкой. Хоть и пришлось мне надрывать непривыкшие к подобным нагрузкам мышцы, однако, я был безмерно благодарен ей за мудрую предусмотрительность.
- Вот.... - удовлетворённо выдохнул я, под конец достав внушительных размеров пакет со всевозможными женскими принадлежностями. - ...Это матушка моя вам собрала....
В этот момент я чувствовал себя самым счастливым человеком, видя слёзы благодарности в седых от прожитых лет, глазах женщин.
Неловкая пауза затягивалась. Дед Родион, (мужик есть мужик), со свойственной сельскому человеку основательностью, разделил гостинцы между своими подружками и, сдержанно сопя, наполнил стопочки самогоном.
- Ну..., никак не ожидали.... Спасибочки такое вот.... - пробормотал он.- Давай-ка, сынок, за матушку твою, за тебя....
Я взял до верху наполненный стограммовый стаканчик. Захотелось сказать что-то тёплое, доброе, но слова застряли в горле, и я смог лишь кивнуть. Все дружно закивали мне в ответ и молча выпили.
Ничего не подозревая, я одним глотком осушил стопочку и тут понял, какую неосторожность совершил - крепкая как спирт, мягкая как молоко, с едва уловимым сладковатым привкусом водка упала в желудок и мгновенно растеклась по всему телу, наполнив мозг тягучей слабостью. Хватая ртом воздух, вытаращив глаза, я пытался подцепить с тарелки хоть что-нибудь, но тщетно.
Дед Родион понимающе улыбнулся:
- Что, в городе такой не пробовал? Это тебе не казёнка.... На-ка... - он сунул мне в рот квашеный помидор, положил руку мне на плечо и силой усадил на табурет.
Немного отдышавшись, я решил больше не рисковать - непривычный к таким градусам организм быстро придёт в полную негодность, а я ещё не определился с жильём.
Через несколько минут я уже не чувствовал неловкости среди незнакомых людей. Казалось, будто прожил рядом с ними целую вечность и только вчера, совсем ненадолго покинул этот дом.
После второй порции домашней медовухи, (я, помня её опасную крепость, лишь пригубил), обстановка за столом заметно оживилась и было решено, что остановлюсь я у деда Родиона - дом у него просторный, места хватит на десяток таких как я, и незаметно, как-то сам собой, завязался разговор о жизни и истории села.
Слушая фантастические легенды, небылицы и байки, я поглощал яства, млея от насыщения и действия выпитой водки.
После третьей, женщины вдохновенно запели.
Как они пели!!!
Я понимаю - ,,Виагры"" Ани Лораки с ""Иванушками"" тоже необходимы. Иногда хочется просто забыть обо всём и ,,побесноваться"", как говорят мои старушки, под дикие ритмы барабанов и рёв гитар не вслушиваясь в тексты песен. Просто отключиться под наркотическим влиянием музыкальной абстракции.
Но голоса этих простых, никому неизвестных женщин, эти слова, написанные самой жизнью, пробирали до мозга костей. По спине ползали мурашки, на глаза, сами собой навернулись слёзы. (Хотя, повторюсь, я был практически трезв).
Дед Родион, подперев голову огромным кулачищем, тоскливо глядел на бутылку, уйдя в воспоминания, иногда подхватывая запевы, разбавляя дивный хор грудным басом.
- Слышь, Тимофевна, - мечтательно вздохнул дед Родин, когда закончилась очередная песня, - А ты расскажи ему про остров....
Все, вдруг, притихли, многозначительно переглядываясь.
Я, (после такого количества мистики и сказок, услышанных за короткое время), положил отяжелевшую голову на кулак и приготовился слушать, с трудом отгоняя от глаз приятную дрёму. Но, то, что я услышал, заставило не только взбодриться, но и протрезветь.
- ... И сейчас, в полнолуние, можно увидеть прозрачно - голубой столб света, уходящий в чёрное небо... - Закончила рассказ Тимофеевны одна из близняшек - в прошлом учительница литературы.
Я не верил собственным ушам - неужели, вот так просто, я нашёл то, о чём даже мечтать не смел? Я ехал сюда, в эту заброшенность лишь для того, чтоб воочию наблюдать дикую природу и писать о ней с натуры, а уж потом втиснуть в её лоно что-нибудь уфологическое. А тут такая удача!!! Жаль, что нынче не полнолуние...!
- Во - о - о..., а ты говоришь... - ткнув указательным пальцем в потолок, многозначительно протянул дед Родион. - Бабка - то моя не из местных была, а вот дед сам их видел.... Мальчонкой ещё, при пане пастушком был. Теля заблукало, да забрело на Ведьмин луг.... Это там, где ольшаник начинается, у реки.... Вы с Тимофеевной проходили рядом, когда шли сюда.... Так вот, говорил, их шестеро было, все в серых балахонах и с мешками на головах.... Со стороны кладбища, что по ту сторону реки, шли и прямо по воде на остров. Там и исчезли....
- ...Такой красивый, и вдруг - Ведьмин, почему? - вспомнилась изумрудная сочность трав с яркими вкраплениями луговых цветов на его гладком ковре.
- Это ещё до моего деда его так окрестили. Говорят, жила в селе ведьма - ворожея, долго, говорят, помереть не могла - наследницы не было, а как у пана дочка народилась да выросла немного, вот та старуха-то, и померла. Сейчас-то не знаю, а вот старики говорили, что после её смерти на этом лугу ведьмы шабаш свой гуляли....
- И нынче гуляют. - Вставила Тимофеевна, сметая ладонью крошки хлеба со стола. - В то рождество, когда Филлипыч помер, я за полночь к нашему фелшеру ходила, старик мой прихворал, мимо луга-то и шла, и видела....
Я молча кивал, мысленно составляя план будущей книги, и только тут заметил, что ряды погореловцев заметно поредели. Куда то исчезли обе Ивановны и Катерина.
- Скотину пора обходить... - заметив мой растерянный взгляд, сказала Тимофеевна. - И нам пора.... А ты посиди, отдохни....
- А с вами можно...? - с надеждой спросил я. Никогда в жизни мне не приходилось принимать непосредственное участие в таинстве добычи натурального продукта, отдалённый аналог которому мы покупаем в наших магазинах.
- Отчего же..., коль охота....
Я совершенно забыл про Цуцика и похолодел, когда, выйдя из хаты, увидел перед собой огромную распахнутую пасть с белоснежными клыками и алым языком. В самую мою душу пристально смотрели два жёлтых волчьих глаза. Я замер на месте, боясь не только шевельнуться - даже вздохнуть.
Пёс подошёл ко мне, обнюхал, лениво шевельнул хвостом и скрылся в зарослях винограда.
- Он у меня смирный.... Старый только, совсем.... - прихватив с собой два ведра, сказала Тимофеевна. - Надо бы где-то молодого искать..., да где же его найти то...
Я уже знал где, но предпочёл промолчать, помня о близости хоть и смирного, но, всё же, зверя.
Но когда я шагнул в полумрак хлева, я вообще потерял дар речи - две коровы, двое телят, два здоровенных кабана и четверо поросят, не считая кур и гусей! Ну, скажите на милость, как эта пожилая женщина, такая хрупкая и болезненная, в одиночку справляется со всей этой прожорливой оравой???
Пока я, с разрешения Тимофеевны, поил телят разбавленным кашкой молочком, пока следил, чтоб поросята не лезли ногами в корыто, она выдоила коров. Молоко, укрытое густой пенкой издавало неповторимый аромат. До коликов в челюстях захотелось нырнуть с головой в эту пьянящую сладость, вобрать в себя всё его тепло, всю его силу....
Тимофеевна поглядывала на меня со странной улыбкой и я, вдруг, понял какой я ограниченный!
Сколько красивых и умных фраз рождалось в моей голове, когда я сочинял для богатеньких студентов рефераты и дипломные по лингвистике, расписывая неповторимость и первобытность наречий, красоту и музыкальность словооборотов. Но ни разу не задумывался, даже находясь среди людей, сохранивших своё исконное начало, ни разу не пришло на ум, что всё это рождено образом жизни их предков, горестями и трудностями. Лишениями и вечной борьбой за существование.
Осознав всю свою неполноценность, я понуро брёл к дому. Осторожно, боясь расплескать драгоценный продукт, нёс полные вёдра молока и с тоской думал о невосполнимых пробелах в жизни таких как я....
В хате уже кто-то был - звенела посуда, двигались стулья, чьи-то ноги тяжело топали по утрамбованной глине.
- Ивановны..., - не задумываясь, сказала Тимофеевна. - Они вдвоём скоро справляются...
Чувствуя себя полным невеждой, я наблюдал, как молоко превращается в сливки, монотонно крутя ручку старенького сепаратора. Вся моя вдохновенная восторженность померкла, уступив место тяжёлой грусти....
... Остаток вечера, и до глубокой ночи меня не покидало чувство ущербности рядом с этими простыми, забытыми Богом, стариками....
Я уже потерял счёт сказкам и легендам, узнал всю историю Погорелова от самого сотворения, а конца темам не было видно.
За окном, сверкая холодным диском луны, хозяйничала ночь. Её щупальца достали и до меня - голова отяжелела, веки с трудом выдерживали собственный вес. Порой я ловил себя на том, что забываюсь в дрёме под тихие голоса стариков. В какой-то момент, я совсем отключился, едва не ткнувшись носом в тарелку с крошками и колбасными шкурками.
- Заговорили хлопца...- тихо шепнула Анна Ивановна. - Не привычный он к нашим то укладам....
- Это ничего.... Это нормально....- Нарочито громко сказал дед Родион, с шумом вставая. - Ну, что, бабоньки, по домам...? Засиделись, чай.... Айда, тёзка домой, отдыхать....
На следующий день, подсобив деду Родиону по хозяйству, я попросил его отвести меня к острову. Глянув на меня как-то странно со своей, без малого двухметровой, высоты, он пожал плечами:
- Как скажешь.... Но смотри, как бы чего не сталось....
- Что, такое гиблое место? - Я очень надеялся, что именно таковое оно и есть.
- Наши туда близко не подходят.... И деды наши строго-на строго запрещали нам, малым, подходить к нему....
Это как раз то, что мне надо было!
- Как скажешь.... Как скажешь.....
Он коротко свистнул и из сенника, лениво потягиваясь, вылезли два огромных кобеля неопределённой породы.
- Тут у нас одичавших псов развелась тьма, без охраны никак нельзя, порвут.... - Заметив моё напряжение, сказал дед Родион и неторопливо зашагал по дороге в ту сторону, где вчера обнаружила меня Тимофеевна.
Я семенил рядом с ним.
Утренний туман уже рассеялся, жемчужные бусинки росы на изумрудной зелени превратились в бледные пыльные пятна. Солнце ощутимо припекало мою макушку, даже сквозь густую шевелюру чувствовалось обжигающее прикосновение его лучей. Пожалел, что не взял кепку. Если бы не тень от деревьев, пришлось бы туго.
Ещё около часа продирались сквозь всевозможные заросли, и, наконец, вышли на край Ведьминого луга.
- Вон там, за кустами, река.... - Кивнув на противоположную сторону, почему-то, в самое моё ухо, прошептал старик. - За ними река, там и остров.... Но я туда не ходок....
- Да я и сам справлюсь. - Тоже шёпотом ответил я, и решительно двинулся вперёд.
- Только смотри осторожно, там есть болотце. Небольшое, но коварное.... А я тут побуду.... - Добавил он и присел на траву.
Нырнув в сырую прохладу колючей зелени, я услышал равномерный шум речных волн впереди, и лёгкие мгновенно наполнились запахом перегнившей листвы. Под ногами хлюпало месиво из ржавой воды и останков прошлогодних листьев, напуганные моим вторжением, с шумом разлетались в разные стороны лягушки. И кругом густая сетка паутины. Пока добрался до края зарослей, весь, с головы до ног был укутан ей как младенец пелёнками.
Вот он, Остров!
По буро-голубой ряби плыл зелёный корабль, рассекая русло реки надвое. Размеры острова я не смог определить - близко подойти к берегу не позволила топкая жижа, но даже сквозь поредевший кустарник было видно, что он громадный.
Без лодки туда не попасть.... Жаль, а то бы я уже сегодня обосновался там и уже сегодня приступил бы к работе....
Как ни было досадно, а пришлось возвращаться.
Но, лишь для того, чтоб очень скоро вернуться.
Часть 1.
1.
Я не просто торопился я, буквально, сгорал от нетерпения вновь попасть в Погорелово и обустроиться на загадочном острове.
Целую неделю носился по городу, улаживая незаконченные дела, подбирая необходимую литературу, снаряжение и ежеминутно убеждая матушку в полной безопасности моего путешествия. Успокаивало её лишь одно - рядом со мной будут умудрённые жизнью старики - местные.
Не могу сказать, что именно побудило меня рассказать о своих планах моему соседу, старику лет шестидесяти пяти. Выслушав меня, он загорелся юношеским азартом, и уговорил меня взять его с собой. Он тут же начал собираться, прикрикнул на седовласую невестку, попытавшуюся было возразить, и уже к вечеру был готов. Я знал, что он был в своё время хорошим психологом, увлекался всякой чертовщиной и, даже публиковал свои статьи в научном журнале. К тому же, он мог стать отличным консультантом в вопросах магий, в чем я был полным профаном.
Наконец, в пятницу вечером я ещё раз проверил всю свою экипировку - всё в порядке. Вроде ничего не забыл. Старенькая печатная машинка надёжно упакована, две упаковки бумаги для неё, целых пять толстых тетрадей для черновых записей, фотоаппарат с плёнкой и..., в общем, всё в порядке. Под столом возился со старым башмаком лохматый щенок кавказской овчарки - подарок Тимофеевне.
Помня скрип костей под тяжестью ноши во время первого посещения села, я заранее договорился с братом и утром он заедет за нами на своём Мустанге тёмно-зелёного цвета с грязными пятнами шпаклёвки по бортам.
Всю ночь меня мучили кошмары - целыми толпами гуляли по моей комнате мужики в балахонах, прикрывая головы капюшонами, сверкая из-под них красными глазами, что-то зловеще бормоча и махая руками, как крыльями. В одном из них я, точно, узнал деда Родиона. Он подлетел к потолку, оскалил белоснежные клыки и громко сказал:
- Я тебя пр-р-р-редупр-р-р-реждал-л-л-л-л-р-р-а-а-ди-и-к.... Радик, вставай, сынок.... Семён приехал.... И дядя Веня заждался уже....
Я открыл глаза и с ужасом вжался в подушку - прямо надо мной висело бледное лицо женщины. Сфокусировал взгляд, настроил объектив зрачков - матушка. Под моей кроватью рычал щенок, догрызая мой старый ботинок.
...Тьфу ты, Господи...!
Вениамин Анатольевич - дядя Веня - мой сосед и товарищ по предстоящему походу, в полной готовности сидел на кухне, допивая терпкий, ароматный чай.
- Долго спим, сынок, - Улыбнулся мне навстречу, вытирая тонкие губы рукавом пятнистой, военного образца, куртки. Не смотря на глубокий, почтенный возраст, выглядел он довольно-таки уверенно. Чисто выбрит, лысина сверкает под лампочкой, в глазах настоящий пожар бодрости. Я рядом с ним, признаться, выглядел слегка потрёпано.
В прихожей громыхал железяками Сёмка.
- Ну, скоро вы там...? ...Здрасьте, дядя Веня....- Прохрипел он, заглядывая на кухню. - Мне сегодня ещё в Осиновку ехать.... Шевелитесь, следопыты юные....
...Споткнуться бы мне тогда обо что-нибудь, сломать бы ногу, не пришлось бы теперь благодарить Бога, что все остались живы, и не пришлось бы казнить себя, наблюдая, как угасает жизнь в глазах старика....
Ну, да ладно, после драки кулаками не машут....
И так, всё готово, всё уложено, мы все трое, не считая, собаки, втиснулись в миниатюрный салон Сёмкиного ""Мерседеса"" и трясёмся по разбитой дороге. За поцарапанными стёклами окошек сверкает солнышко, ползут мимо нас столетние ивы и каштаны, ухоженные дворики селян, придорожные трапезные. Жизнь цветёт и пахнет бензином и выхлопными газами.
Бесконечно долгие три часа нас массировало и трамбовало, когда, наконец, притормозили у поворота к Погорелову. Дальше ехали осторожно, всматриваясь в едва заметные полоски заросшей дороги, пока не уткнулись в кустарник бузины. Что ж, придётся топать своим ходом и, к тому же, в несколько приёмов - за один раз никак не перенести весь багаж из пяти громадных сумок, двух рюкзаков и картонного ящика из-под телевизора с инструментом для деда Романа. И щенок постоянно норовит укусить за ногу или затеряться в лопухах. Пришлось снять с джинсов ремень и соорудить что-то вроде поводка. Вот ведь, не подумал сразу купить....
- Ну, не думали, что так быстро ты обернёшься! - Вынырнул из тени кустарника дед Родион. - Да не один?
Он с ходу протянул руку дяде Вене.
- Родионом кличут....
- Вениамин.... Можно просто Веня.... - Широко улыбаясь, ответил дядя Веня, пожимая протянутую ладонь.
- Извиняй, но, как-то по детски.... Можно просто Иваном?
Дядя Веня согласно кивнул, с любопытством рассматривая высокую, сухую фигуру.
- А мы с вами, случай, не встречались где? - Прищурившись, спросил дед Родион. - Что-то лицо ваше мне очень знакомо....
- Всё возможно, мир тесен....
Щенок недоверчиво ощетинился, следя глазёнками за незнакомцем, и, вдруг сорвался на звонкий лай - из-за кустов, со своей неизменной палкой, вышла Тимофеевна.
- День вам добрый.... - Из под платка, как всегда, выбивалась жёлтая прядь волос. - А это кто будет, батька твой?
- Нет, - Почему-то смутился я, - Это мой сосед и товарищ.... А это вам...! - Я подхватил щенка на руки, протянул старушке.
Пока она рассматривала своего нового Цуцика, на тропинке появились обе Ивановны, Мария и Катерина. Коротко поздоровавшись, подхватили по сумке и молча понесли, слегка склонившись под их тяжестью. Дядя Веня, было, воспротивился, как истинный джентльмен, но его остановил дед Роман:
- Ты не фонфарься, Ваня, наши бабы, что кони ломовые.... Привыкшие.... И не такие тяжести таскать доводилось.... А вот дай им все городские удобства да кресла мягкие, быстро загнутся и сгинут....
Разобрали оставшиеся вещи и, гуськом, направились к дому деда Родиона.
Остаток дня, вечер и почти вся ночь прошли в непрерывных разговорах, суете, переупаковке вещей. Старики, довольные гостинцами, устроили настоящее застолье, повергнув в шок истинного горожанина - дядю Веню. Так и не вспомнили ни дед Родион, ни дядя Веня, где они могли встречаться раньше, перебирая в памяти все возможные и невозможные моменты и ситуации. Не смотря на то, что мой сосед, как и я, практически никогда не бывал в настоящей глубинке, он быстро влился в их компанию и, уже после второй стопки медовухи, почти ничем не отличался от хозяев. Разве что военная спецовка да чистая, без мозолей, кожа на руках.
Когда за окном поплыл предрассветный туман, женщины разошлись.
- Вы точно решили попасть на остров? - Вдруг посерьезнев, спросил дед Родион.
Мы молча переглянулись.
- Ох, не советовал бы, плохая затея.... - Как-то странно глядя на нас, будто на самоубийц, добавил он, похрустывая малосольным огурчиком. - Бывал тут один..., давно, ещё при союзе.... Обследователь какой-то....
- Ну, и? - дядя Веня вновь загорелся азартом, усталость и хмель как рукой сняло.
- Что, ну и? Пропал. Ни слуху, ни духу. В первую ночь ещё горел костёр, а во вторую уже не было....
- Искали...? - Распаляясь ещё больше, спросил дядя Веня.
- Отчего же не искали? Искали.... Да не нашли.... Пропал человек и всё тут....
- А кто искал?
- Знамо кто, мы же и искали.... Он ведь по своей воле пришёл, без указов да командировок, как вот вы.... Никто и не знал где он, да куда направился.... - Дед Родион с силой потёр лицо ладонями, закурил терпкую сигарету без фильтра. - Да и не было у него родни, чтоб розыск учинять....
- Интересно, интересно.... А сами то вы ходили на остров, когда искали этого человека?
- Да ты что, Ваня...! Сколько себя помню, никто из наших даже близко к нему не подходит, не то что бы.... И предки наши туда не хаживали.... Гиблое, говорю вам, место....
- Как же вы его искали, не заходя на остров? - Это уже я спросил, почувствовав, как в душу проникает прохладная волна сомнения.
- Кричали, звали..., хотели милицию вызывать, да наш местный вещун остановил. Если, говорит, понаедут сюда комиссии всякие, погибели нам всем не миновать....
- Странно, всё-таки.... - Не унимался я, - Человек пропал, и никто не пошевелился.... А может, он другой стороной ушёл, а вы и не видели?
- Всё может.... - Выдохнув, ответил дед Родион, подкурил очередную сигарету. - Да только с той стороны топи непроходимые до самой трассы.... Бывало, скотина гинула, даже трактор, как-то, потонул....
- Ну, это мы посмотрим! - Решительно ответил дядя Веня, глянул на меня, - Ты как, Радик, не передумал?
Уверенность дяди Вени разогрели моё любопытство и желание сотворить литературный шедевр, потому, никаких возражений в душе моей уже не возникало, напротив, захотелось немедленно приступить к реализации своего плана.
- Возьмёте с собой моего Кудлю.... Он хоть и старый, но боевой пёс, пригодится....
Дед Родион понял, что никакие отговоры не подействуют, и только сокрушённо вздыхал, пакуя в тряпичный мешочек копчения и куски сала. - Это чтоб скучно не было.... Когда есть что пожевать, и жизнь веселее кажется.... - Приговаривал он.
Проводить нас до Ведьмина луга пришли все погореловцы. Шли молча как на кладбище за покойником. Женщины, сдержанно вздыхая, перекрестили нас и, прижимая к губам уголки платков, глядели нам в след, пока мы не перешли через луг и не скрылись в густом кустарнике. По словам деда Родиона, можно было пойти в обход, со стороны старого кладбища, но с весны ещё, там не спала вода, и можно порвать лодку о корневища завалившихся деревьев.
Старый лохматый пёс терпеливо ждал, пока мы надуем лодку, пока уложим в неё все наши пожитки и пригласим его. Умнейшее создание, этот Кудля - достаточно мне было кивнуть, как он запрыгнул в неё и уселся возле рюкзаков. Будто всю свою жизнь только и делал, что катался по реке в резиновых лодках.
Что-то тревожное закралось в самую душу. Совсем не по теме вспомнился ночной кошмар с дедом Родионом в главной роли, его клыкастая улыбка и предупреждение. Мне, почему-то показалось, что дядя Веня заметил мою растерянность и разочарованно усмехается, глядя на мутную воду, но, мне это лишь показалось. Он размашисто грёб вёслами, и с нетерпением смотрел на мрачную зелёную громаду.
Продвигались медленно - течение постоянно сносило нас в сторону, отдаляя от берега острова и приходилось применять титанические усилия, чтоб справиться со стремительным потоком. Мы уже дважды менялись местами, а прошли чуть больше половины пути. И всё-таки он ближе и ближе. Вот уже можно различить среди общей массы зелени узорные листья папоротника, замшелые камни у кромки воды и отшлифованные волнами уродливые корневища деревьев. Ещё немного и нос лодки ткнулся в твердь почвы. Но, тут возникла ещё одна проблема - как высадиться? Берег острова крут и высок, чтоб просто въехать на него, а прыгнуть в воду, даже у самой его границы небезопасно - дно неизвестное. Да и не втащить весь наш груз по отвесному, мокрому склону. Осторожно, стараясь держаться ближе к берегу, пошли вдоль него, выискивая подходящее для высадки, место. Хорошо, не отказались взять багор, предложенный дедом Родионом. Цепляясь им за корни, помогая вёслами, наконец, добрались до маленькой бухточки, вполне подходящей для причала.
Уставшие, промокшие до нижнего белья, но довольные мы разгрузили лодку, вытащили её из воды и позволили себе коротенький привал. Кудля, почему-то, забеспокоился. Тревожно поводя ушами, с шумом втягивая в себя воздух, он ворочал жёлтыми глазами и глухо рыча, прижимался к моим ногам. Но, мы были слишком измотаны бессонной ночью и трудным переходом, чтобы придать значение его странному поведению. К тому же, надо было до темна, устроить лагерь и просушить мокрую одежду.
Решили остановиться тут же - места для палатки достаточно, для костра тоже, да и к воде близко - в случае чего, можно и вплавь.... Хотя в каком именно случае, мы не задумывались. Эта была даже не мысль, а какое то двадцатое, интуитивное чувство, доставшееся нам в наследство от далёких предков, осваивавших дикие территории.
Ночь наступила как-то вдруг, внезапно. Без обычной для июля вечерней дымки, без тягучих сумерек. День будто провалился в звёздную яму, не оставив даже следа на иссиня-чёрном небе. Мирно потрескивал костёр, брызгая искрами, совсем рядом шептались деревья. Мы лежали у костра, прямо на согретой за день земле. У моих ног устроился Кудля, вздрагивая при каждом шорохе, не сводя горящих в свете костра, глаз, с мрачной стены леса.
- Слышишь, Радик? - Прошептал дядя Веня, глядя в небо.
- Что?
- Тишина....
- Так ведь ночь....
- В том-то и дело, что ночь, только тишина какая-то мёртвая, ни сверчков не слыхать, ни лягушек.... По идее, здесь должны жить совы, а их тоже не слышно....
Я прислушался. Действительно, тишина неестественно глухая, будто в погребе....
Ну и пускай себе. Главное мы уже тут, завтра обследуем остров, и я приступлю к работе. Первая часть рассказа уже готова, осталось разбавить её пейзажами и вставить маленький эпизодик борьбы главного героя со стремительным водным потоком.