Они собирались на охоту. Собирались спокойно и обстоятельно, как молодые мамаши собираются на прогулку со своими малышами.
Их желудки давно забыли, что такое голод, в карманах ощущалась приятная тяжесть налички, а гардероб отвечал самым высоким требованиям местной молодёжи. Теперь ни одна красавица района не в силах была устоять перед их блеском и королевской щедростью.
Сегодня среда - их день. День безграничной власти и триумфа.
Им уже не надо было думать куда идти и как действовать - десятимесячная практика разбудила в них первобытные инстинкты, которые руководили ими, как опытный кукловод руководит своими марионетками.
Они шли по центральной алее городского парка к противоположной его окраине. Там, на перекрёстке тропинок находился бесплатный общественный туалет а совсем рядом -,,толкучка"". Настоящий заповедник для охотников за удачей.
Середина рабочей недели, разгар трудового дня. В парке безлюдно. И вдруг, на боковой аллейке они увидели Её.
Она сидела на облупившейся за зиму скамеечке, держа на коленях ярко-рыжего, пушистого кота. Апрельское солнышко ласкало её седину, играя весёлыми зайчиками в тяжёлых золотых серьгах. Её бледная сухая рука покойно лежала на холёной спине кота, ослепляя бриллиантами в массивных перстнях.
Ни одна морщинка не дрогнула на её равнодушном, строгом лице, когда рядом с ней, с двух сторон, сели молодые парни. Сытые и ленивые, как её любимец Фредерик десятый.
Вокруг ни одной живой души, ни единого постороннего шороха.
Гуня, сверкнув золотой фиксой, склонился к старушке и дохнул на неё резким ароматом ,,Орбита"".
- Отдыхаем, мамаша?
С другой стороны к ней, почти вплотную, придвинулся Карась. Его бесцветные глаза со знанием дела оценивали алмазы на руке жертвы.
- Господь велел делиться, мэм....
Старушка сидела спокойная и равнодушная как мраморное изваяние, и, только взлетевшая крылом чайки , бровь, да ледяной блеск в потускневших, было, глазах, говорили что она ещё жива. Очень даже жива.
- Вам нужны деньги? - глухо, как из преисподней, прозвучал её голос, хотя лицо оставалось неподвижным.
- И они, родимые... - шепнул Гуня.
Звонко щёлкнула ,,выкидуха"", и острое лезвие больно кольнуло старушку в левый бок.
- Ну что ж.... Как хотите....
И опять ни единый мускул не дрогнул на её царственном лице.
Её тонкая рука скользнула по спине кота и утонула в норковой муфточке. Гуня протянул, было, ладонь, готовую принять полагающуюся по праву сильного, мзду, но вдруг произошло нечто невообразимое - тишину парковой аллеи разорвал приглушённый хлопок и Гуня, удивлённо распахнув чёрные ресницы, повалился головой на плечё старушки. Карась инстинктивно отпрянул но, даже увидев направленное прямо в лицо дуло маленького, почти игрушечного пистолета, не понял что произошло. Ужас охватил его гораздо позже, когда его мозг зафиксировал хлопок второго выстрела и ещё какое-то мгновение сопротивлялся смерти.
- Мы же пошутили...- прохрипел он и откинулся на спинку лавочки.
Старушка спрятала пистолет в муфточку, прижала кота к груди и встала.
Даже не взглянув на недавних собеседников, пола по аллейке к перекрёстку. Подойдя к повороту, остановилась, оглянулась:
- Больше не будете шутить... - шепнула она и шагнула за угол. Там, в тени едва пробившейся зелени кустов её ждал ,,Мерседес"". Двое плечистых молодцев встревожено кинулись её навстречу.
- Ольга Юрьевна...? - почти в голос воскликнули они, взяв из её рук рыжего Фредерика и бережно поддерживая её под локти.
- Всё в порядке, мальчики... - совершенно спокойно ответила она, утопая в роскошном чреве сверкающего жемчужным перламутром, ,,Мерседеса"".
Колёса беззвучно покатили по гладкому асфальту. Было слышно только дыхание телохранителей и мерное потикивание двигателя.
Она закрыла глаза и увидела своего младшего сына - мальчиком ещё. В тёмно-синей школьной форме и белоснежной рубашечке. Именно таким. Она навсегда вычеркнула из памяти его изрезанное хулиганской ,,финкой"" тело и лицо, изуродованное чьими то грязными сапогами.... И железный стол в морге....
Тех подонков так и не нашли....
Старушка тяжело вздохнула, сбрасывая с себя мираж воспоминаний и тихонько шепнула, глядя на проплывающие за окном улицы весеннего города: