Долго я вынашивала идею нашкрябать мнение по этому роману, да уж больно не хотелось открывать книгу вновь. Поэтому пробегусь, пожалуй, по основному и будет мне "щастье".
Для меня вообще поджанр (?) славянское фентэзи подобен подарку от врага: никогда не знаешь, что там внутри окажется, но уже предчувствуешь - не понравится. С этим поджанром - беда.
Речь в романе идёт о славянах: о жизни и судьбе отдельно взятого племени, так сказать. История эта начинается с возвращения князя с дружиной домой, после набега на 'степняшек', которые жуть как искусны в ткачестве и ювелирном искусстве. Пока народ радостно целует или оплакивает родственников (кому как повезло), разделяя меж собой поживу, князюшко бежит домой, где в то время рожает его жена. Родился змеёныш от бога Велеса, не сдержавшего свои телесы в узде в отсутствие князя. Там же обретается и дочка ихняя - Ягда.
Налакавшись наркоты в специальном дубе для общения с богами, князь, по ошибке расслышав не то, что следовало, змеёныша принимает в семью и даже не против передать титул свой отпрыску-полубогу. Это сильно печалит его маленькую дочку, всегда мечтавшую единолично управлять племенем отцовским (Забудем даже официальную историю славян), зато радуется получившейся интриге богиня Мокошь, для которой люди всё равно, что игрушки. Она подливает масла в огонь: даёт силы младенцу 'расти не по дням, а по часам'. А тот гаденыш - паренёк-огонь, до всего жадный, завистливый, огнём балуется и издевается над соплеменниками, и на сестрицу поглядывает, думает, что власть его уже никто оспорить не сможет, если он на ней женится.
Только вот незадача, внезапно появляется соперник, мальчишка-степняк (сын вождя), случайно захваченный славянами в плен, взамен уведенных баб. Настолько он увлёкся Ягодкой, что и о доме забыл почти. А когда решился все-таки сбежать - не удалось, затянул его к себе Симаргал на тучку пушистую и давай учить да философскую лапшу на ушу навешивать, да так хорошо, что мальчишка-степняк решил оставить дом родной, посвятить себя целиком Ягде.
Несколько лет он так 'учился', пока повзрослевший соперник его, гадёныш, не обручился с сестрицей. Потом-то всё же выполз из под крылышка божеского и начался полный экшен: добывание яблок из божественного сада, беготня детей божковских (Лихо и её братец-оборотень Коловул, которые хотели пожениться), прыганье зверьков невиданных, драки людские и божковсие, воровство колесниц божественных и кража солнышка. В итоге, все остались несчастны: Велес и гадёныш побеждены, степняшка стал Кащеем бессмертным, что денно и нощно только об иголке своей печётся, а Ягда с остывшим сердцем призвала от ладейных людей (те ещё дегенераты) себе князя в мужья, чтобы вместе с ним править.
Не тревожьтесь все "особо просвещенные", не буду я сетовать на то, что славянские боги своим поведением и измышлениями дюже на греческих смахивают или на то, что родственные связи меж ними списаны неизвестно откуда.
"Перун со своею женою Мокошью занял небо, а Велеса-бога он сверг под землю и позволил ему там царить - все подземное царство отдал Перун богу Велесу, а отца своего Стрибога отправил Перун на покой, а сына своего Симаргла поставил над всеми воинами и мастерами, а брата своего Даждьбога от решения дел людских удалил, единолично хотел править людьми Перун-бог вместе с женою своею Мокошью".
"Боги живут для себя, люди живут для богов, для того живут, чтобы богов потешать, - в этом Мокошь не сомневалась. И чтобы новая, высмотренная ею в грядущем потеха - с сыном Велеса от земной женщины Лиски - зря не томила, не заставляла себя ждать понапрасну, Мокошь отправилась к Лихо и Коловулу".
"Стоят, в черное небо смотрят: бич над конями сверкает. И с трепетом стали ждать: вот сейчас! вот разгонится только и молнии из колчана станет метать!"
Не спрошу, с какого перепугу славянские боги кровавые жертвы принимают вместо треб бескровных:
"Опустит Мокошь в небесный колодец серебряную бадью, к губам ее поднесет, испробует аромат принесенного в жертву животного и Перуну бадью передаст. Вкусит Перун из бадьи и морщины на суровом его лицо разгладятся".
Не стану спрашивать, отчего Симаргал воин с семью мечами. Лучше спрошу: с чего это вдруг Велес насильником стал?
"Ждал вестей Велес, важных вестей. Княгиня Лиска от него должна была сына родить".
"...вот так же точно и Велес княгиню Лиску в лес от нее уносил".
Да и Мокошь не лучше показана. Богиня-мать? Богиня-покровительница? Зачем, этим никого нынче не удивишь и не привлечешь, куда интереснее, когда богиня "завистливая мегера". Вот что о людях думает:
"Разбуди, распали, рассерди этих глиняных человечков!"
"Стрибог сотворил их из слишком грубого вещества. Их глиняные головы пусты до трескучего звона!"
А впрочем, тут ответом может быть только "хотца" или "задумка такая". Что ж, по всему видать, боги славянские вновь не угодили, бывает, им не впервой. Они вообще больше других отдуваются, не милы ни правнукам своим отказникам, ни чужим народам.
Поговорим тогда о другом: о людях, славянах. Отчего ж это они не промыслом живут да работой своей, а набегами? Рук нет или земля кончилась? С чего же это они такие крохоборы-то?
"Сныпятью их река называлась. Десять лун минуло уже с той поры, как увел Родовит свою дружину за Сныпять, в Дикое поле. А может, и дальше, может, и за Дикое поле увел - не знали этого люди. А только сердца их давно изболелись по мужьям, по отцам, по братьям своим.
...
Впереди всех осанисто, гордо ехал князь Родовит на буланом коне. Уезжали когда - на одних конях были, значит, повозки по дороге нашли, а может быть, у кого и отвоевали. Но про повозки между собой только те рассуждали, у которых ни муж, ни сын, ни брат в поход не ушел. Конечно, им интересно было, с каким гостинцем их князь возвращается".
"И про ножик вдруг вспомнил, не про отцов, не про Богумилов, - нет, упаси Перун, часто тот нож вспоминать! - про другой, который Удал у Кащея отнял. И так захотелось вдруг князю в руках его подержать, его красотой успокоиться, затейливыми золотымиживотными на его рукояти глаза и пальцы потешить".
И почему же народ-то они такой жадный да приземлённый?
"А только всё равно скрипнула, охнула повозка, набок завалилась да и сбросила с себя в воду ткани невиданной в этих местах яркости и красоты, а тонкости и упругости до того небывалой, что даже и вода их почти не брала, так и плыли они по реке, будто большие пятна заката. Разгорелись глаза у женщин. Отлегло у Родовита на сердце. Кивнул он женщинам и их детям кивнул: забирайте, мол, это всё ваше. И вот уже, будто бусины из Веснухиной низки, покатились посклону люди. И вот уже закипела река от их тел. Кто мужей обнимает, кто ткани диковинные к себе прикладывает.
А на самом дне той повозки еще и украшения золотые таились, опустились они в песок, закопались в речное дно".
А набеги на кого совершали? На кочевников, степняков.
"Волосы у этих людей были густые и черные, как воронье крыло, а глаза у них были сине-серые, как ягода голубика. На груди люди эти носили не железные обереги, а отлитые из золота амулеты. И шлемы их тоже были украшены золотом. Даже кони их на конских своих головах имели солнцем сверкающие налобники. Но больше золота, больше жен своих и детей, эти люди любили степь, простор, ветер в гривах своих коней и лихие набеги. Люди Родовита называли их степняками, а когда брали в плен, то кащеями, но только были черноволосые эти люди беспримерно храбры и в плен попадались на удивление редко".
"Но поход этот был у мальчика первым. Семь дней перехода по безводной степи немало его утомили".
Людей, которые подолгу нигде не жили, но при этом каким-то образом и из чего-то создавали вот такие качественные вещи:
"...золотой браслет. Звери на нем были изображены, друг друга в схватке обвившие, незнакомые звери, нездешние".
С мотивацией и адекватностью у славян не лады.
"Пришли, огляделись, поняли, что надолго, - вот и назвали свое поселение Селищем. Выкопали землянки, глубокие, теплые, несколько бревен и над землей уложили, по углам очаги поставили, кровлю из дерева сделали, а по дереву еще дерн, чуть весна - хорошо, зеленеют крыши. Придет из степи степняк и не разглядит даже, что здесь люди живут. Правда,потом для князя, для Родовита, и его молодой жены Лиски дом построили не в земле - настоящий сложили из бревен княжеский дом. Потому что Перун - на небе, а Родовит - в дому. С неба Перун всё видит, а из высокого дома - князь. Потому что нельзя иначе. Потому что иначе всё ходуном пойдет".
Не лады и с объяснением внезапной беременности жены в отсутствие мужа.
"- Там жена? - спросил князь.
Спрятала Мамушка глаза в землю:
- Да... Княгинюшка.
- Уезжал, пустая была! - хмуро вымолвил Родовит и опять в дом войти захотел.
А Мамушка только локти расширила - не позволила, залепетала:
- А может, она в речке купалась... Может, рыбку живую ам, и заглотнула ненароком".
А после того как княгиня родила и князь вынес людям младенца змееподобного на руках, местный Баян выдал:
"И еще вдруг так ясно, так близко послышалось, как Ляс, старик, струны стал теребить. Следом Мамушка в доме заголосила. Выждал минутку Ляс и на крыше своей запел:
- И родился у Ягодки младший брат,
А у бога, у Велеса, - змеёныш-сын,
А у князя, у Родовита, жена умерла -
Луна белая за черный лес закатилась".
И ему за это никто даже лютню в глотку не захотел запихнуть. Всё нормально ведь, в порядке вещей в момент скорби слушать заунывный вой слепца, держа на руках "не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку".
А это уже плачь няни умершей княгини:
"- А-а-у, - в доме заголосила Мамушка. - Ушла от нас княгинюшка. А-а-у, к Закатной речке ушла... А-а-у, на ту сторону плыть! Не вернется обратно!".
От правдоподобности аж слёзы наворачиваются, ага.
А уж как так получилось, что все взрослые мужчины имеют нормальные имена, а выросшие мальчишки, ставшие мужчинами, с детскими бегают - непонятно. Про имянаречение подзабыли, мда.
И волхвы у них куда-то подевались, может вымерли от таких дел, от непонимания мира окружающего. Одни ворожеи прижились, видать у них выдержки побольше или за делами мирскими (заботе о роженицах) не заметили человеческой гнили. Вот поэтому-то и пророчествует, в смысле, общается с богами князь самолично - для того как бы и избран людьми. А как связь налаживает божественную, прямо индейский шаман, не иначе:
"Взглядом призвал Родовит к себе Ладу, и в тот же миг Лада уже возле стояла. Бережно переложил Родовит к ней на руки ребенка, а сам тронул ладонью свой оберег и внутрь Перунова дуба вошел. Наклонился, взял от корней чашу с хмелем - одна Лада знала, какие травки надо собрать и как из травок этих настой сварить, чтобы только немного отпил его Родовит, и стали слышны ему богов голоса.
Вот сделал Родовит один глоток - и люди, что стояли вокруг Перунова дуба, глаза свои крепко закрыли. Вот сделал их князь второй глоток - люди подняли свои головы к небу. Вот третий глоток сделалих князь - взяли люди друг друга за руки, только бы князю помочь волю богов расслышать - и двинулись маленькими шагами по кругу. И вот уже стоны до них донеслись: "Мм-м-м-ы! Ы-ы-ы!" - прежде чем говорить голосами богов всегда стонал Родовит, потом выл, потом внутри священного дерева вздрагивал, бился. И только потом - не всегда, а лишь если была на то воля богов, - начинал разговаривать их голосами.
В этот раз много дольше обычного маялся в дубе Перуновом князь, стенал, выл, хрипел".
И сплошной идиотизм, стадное чувство, бесхребетность в славянах. Да такие, что тошно, мерзко.
"А взрослые - те же дети, когда боги с ними заговорят. И взрослые стали в ладоши друг друга бить, весело повторяя:
- Беды не будет!
- Боги дали ему имя!
- Боги не гневаются!"
"Одна Ягодка со всеми вместе никак обрадоваться не могла. Возле Лады стояла, испуганно на змееныша косилась, когда Родовит подошел к ней:
- Ягодка, дочка! - и ладонь на голову положил. - Ведь это - твой брат. Нам придется... ну да... всегда-всегда хотеть его видеть, - и руку девочкину в свою взял, чтобы она погладила остромордого мальчика".
Зато чуть ли не каждый второй о власти здесь помышляет: кому княжить хочется, кому в небесах царствовать. Не суть. Самой примечательной выглядит ГГ - Ягда. Что в раннем детстве всё волновалась о княжении, что спустя три года у могилы любимой матушки выклянчивала, да не абы как, а с угрозами.
"- Мама, - сказала, - мамочка! Что же ты делаешь? - послушала, не будет ли ей ответа, нет, молчала земля. - Мама, скажи, это правда - что Жар говорит? Получается, ты его княжить благословила?Он Кащея живым чуть не сжег! Он злой! - и опять кулачки в сердцах сжала да так, что в каждом клок вырванной с корнем травы оказался. - Я прошу тебя! Позови его снова! Скажи ему, что ты передумала! А не то я убегу к степнякам! Вместе с Кащеем! И ты будешь одна! Здесь! Тебе даже не с кем будет поговорить!"
Мало что изменилось и позже, а уж заполучив власть, и про любовь можно забыть.
Да что там, они и о запрете на женитьбу меж родственниками забывают здесь во имя власти. Золото и власть - главные здешние ценности для славян. А за что живут, за что страдают - не важно - значит, боги так решили. А потому ничего и не делают, всё спускают нелюдям, вновь оправдывая благодатью богов.
"...люди, которые стали Жару(Сын Велеса и княгини) послушней скотины. А собственного отца, который из страха Жару во всем уступал, Ягда и вовсе ни в чем не смущалась".
И даже понимая, что бесчинствует среди них враг, издевается над их собственными богами - ничего не делают, только и продолжая молиться.
"Кто посмелее был, говорил:
- Накажи нас, Перун!
Лада так говорила. Удал говорил. И Яся. И гончар. И кузнец. Всех и не назовешь.
И Родовит - он на крыше дома стоял, и всё видел, и плакал без слез - тоже безмолвно кричал в небеса: "Мой бог! Сделай же что-нибудь!".
Но даже когда герои пытаются сопротивляться - ничего им не удаётся, остаются они "у разбитого корыта". А люди получают себе новую княгиню, может, и подобрей, чем змеёныш, да только тоже бессердечную. И вновь послушные, будто стадо.
Что пытался рассказать и показать автор? Что люди - это тупой скот, готовый следовать всему, что ему говорят? Что ничем другим, кроме власти, их сердца до конца не могут быть заняты? Что боги - жестокие шутники? Что не стоит верить богам, потому что они могут предать твою веру прихоти ради? Что ж, на мой взгляд, тут обо всё этом.
Ну, и как это можно назвать сказкой? Русской сказкой, где непременно в конце побеждает добро?
По идее, я должна сказать и о языке, и о манере повествования, да только не хочу и не буду. Пора соответствовать своему статусу злостной завистницы, что только и может ругать книжки "добрые".
Ну, а может, правдива притча эта? Может, действительно, люди, точно скот? Позволяют всякой нечести злобной собой управлять. Продали жизни свои за роскошь и веру. Может то и не сказка вовсе, а долг писательский - явление истины, а я намеренно его опошлила, придралась?
Как знать... Только глумления над богами, которым поклонялись наши предки, не могу понять и простить.