Мальчик по имени Людвиг не может позволить себе выглядеть глупо. Когда бабушка, ероша твои золотые кудри, сетует со злорадным взрослым торжеством, что нынешняя детвора не то что настоящего шашлыка никогда не нюхала, но и спичек в руках не держала, ты с пеной у рта доказываешь, что видел спички сто раз у хулиганов в школе. И попутно пытаешься выведать про поджигательные мини-палочки побольше, чтобы потом соврать бывалым одноклассникам, что их показывала тебе бабушка - и даже дала поджечь одну.

Позднее, в университете, ты даже не пытаешься бегать за первой красоткой на курсе, чтобы не выглядеть глупо, когда она тебя отфутболит. А чтобы не выглядеть глупо с гёрлфрендой не первого сорта, ты выбираешь кривую дорожку коротких знакомств. Положительный момент - чтобы не выглядеть глупо, ты выпускаешься с красным дипломом и получаешь доходное место в мэрии.

Василиса - из тех, что слушали враньё про спички с раскрытым ртом. Широколицая худышка с толстыми губами и прямой стрижкой русых волос.

Людвиг едва узнал её при случайной встрече в одном из ресторанов клонированной еды, понатыканных чужаками на каждом шагу, словно капканы. Худосочность превратилась в стройность, луновидное личико манило пухлыми губками, тонкую кофточку туго натянули два аппетитных конических холмика. И только стрижка осталась прежней.

- Как поживает наш юный поджигатель? - красотка была рада его видеть!

Людвиг галантно склонил голову, козыряя главным достоинством своей внешности - подлинно гусарской осанкой.

- Позволите, милая фройляйн?

И она зааплодировала:

- Ура, поздравляю! Ты всё та же церемонная Людочка...

Добираясь до места, пришлось пересаживаться с метро на экспресс, а потом пробираться пешком просёлками. Но прежде того, на Гвардейской площади, где Василиса назначила встречу, к ним подошёл бритоголовый верзила с рюкзаком, куда пришлось сложить карманную электронику, получив взамен по тонкому эластичному браслету. Василиса объяснила, что браслеты замкнут трансляцию подкожных чипов на заветный рюкзак - и никто не будет знать, куда они направляются на самом деле.

Вся эта конспирация выглядела довольно глупо. Конечно, ничего хорошего не было бы в том, чтобы их застукали за разведением несанкционированного костра. Но, выхватывая взглядом голубые шевроны с серебряной пятилапчатой звездой космопола, всё равно чувствуешь себя идиотом-клоуном, а не злодейским правонарушителем.

За городом в голову полезли истории из фольклора младших классов: про исчезновения людей, обнулённые чипы и чужаков-кровососов.

Свежело.

Компания в заброшенном карьере собралась крайне разношёрстная. Косматобородый старик с массивным выпуклым лбом, представленный Людвигу как профессор, и его жена - милая старушенция в седых кудряшках. Солидного вида молчаливый господин и мужиковатый Юра с гитарой. Беспрерывно тискающиеся юные пары и дамочка, похожая на школьную училку. Приземистый головастик Вениамин с необычайно серьёзным выражением лица - не то карлик, не то глубоко ушедший в образ вундер. Разбитная студентка Инга и её дружок Михась - бровастый экземпляр лет сорока в чёрном шаманском балахоне, Людвиг немедленно заподозрил в нём верховного жреца этой секты.

Но особое беспокойство поначалу вызвал чернявый напружиненный молодчик по прозвищу Чебурок. Он так пытливо вглядывался в Людвига и Василису при знакомстве, что показалось, будто Василиса на самом деле с ним, а Людвиг здесь третий лишний, то есть не более чем подцепленный на крючок неофит. Впоследствии, однако, Чебурок вёл себя отстранённо, с Василисой не переглядывался, и Людвиг успокоился на его счёт.

Развели трескучий и жаркий костёр. Раскалённые алые паруса яростно полоскали ночь, искры выстреливали поодиночке и залпами, каждая хотела долететь до неба и стать звездой. Людвиг оказался по-настоящему очарован и возбуждён, но старался себя не выдать.

- Вот мы и дома, - крякнул, потирая ладони, старик профессор, устремил взгляд и бороду к Людвигу:

- Знаете, молодой человек, там, в городе, все мы бесприютны и неприкаянны. Ведь настоящий дом немыслим без очага. Поэтому в наш век небездомны только те, кто может себе позволить хотя бы камин. Разумеется, не электрический.

- То есть, миллиардеры и чужаки, - поддакнул Михась.

- Да, - кивнул Людвиг, почувствовав, что пора внести свои пять копеек. - Огонь сотворил человека. Не орудия труда, не речь, они в какой-то мере доступны и звериному миру. Но какое животное способно развести костёр? Только человек. Так что огонь у нас в крови. И даже газ...

- Вот тут вы глубоко неправы, - азартно возразил профессор. - Газ, электричество, пар способны давать тепло, греть. Но не согревать. Пробрать душу, прогреть все косточки может только живое пламя. Я помню, как в деревнях топили печи каменным углём и дровами. С тех пор никогда не чувствовал себя согретым. Между тем, выросло целое поколение, которое не грелось ни разу в жизни. И это ужасает.

- Печи, камины, костры... - небрежно тронул струны гитарист Юра, - вот душа закатной эпохи, мистика ночи людей...

- Душа, мистика, - фыркнул профессор, - если угодно, то да. Но я-то говорил о доле инфракрасного спектра, которая у живого огня максимальна.

- Эй, а ну! - возмутилась Инга. - Профессор, в универе мозги затрахали! Давайте лучше картошку печь.

- Давайте, - встрепенулась профессорская жена и завозилась в сумках, - а то и правда, развели диспуты как на учёном совете.

Михась подмигнул Людвигу:

- Когда к нам забредает новый человек, как-то само собой повторяются одни и те же разговоры. А кстати, какими путями вы к нам? Идейно? Ведь, в сущности, наши встречи - форма социального протеста, а огонь - лишь символ. Хотя и совершенно особенный.

- Я здесь из-за неё, - Людвиг кивнул на Василису. - Но и у костра давно не грелся.

На самом деле он не грелся у костра никогда, но признаться не мог, чтобы не выглядеть глупо.

- Похвальная откровенность, - кивнул профессор.

- Так и гибнет наша молодёжь, - мрачно изрёк загадочный Вениамин. - Романтика, девушки, звёзды... костры, пожары, тюрьма.

Никто не засмеялся, и на миг сделалось неуютно - а была ли тирада шутливой?

Просидели до третьих петухов, Людвигу очень понравились и костёр, и общение, и то, что все считали Василису его девушкой. Расходились поодиночке и парами, один за другим растворяясь в предрассветном тумане.

В городе они с Василисой проделали обратный манёвр с браслетами и разъехались отсыпаться. А в полдень позвонил Чебурок. Срочно надо поговорить.

Ночной знакомец сидел на скамейке в сквере на Ломоносовском и поигрывал пластиковой бутылкой с тёмной вязкой жидкостью.

Кривая улыбочка:

- Тебе гостинец, наш нордический друг. В пакете ещё пять таких.

- Что за мазут?

- Гляди, сюда вмонтирован запал. Чтобы его активировать, пробку надо довернуть. До первого щелчка - запал сработает через час. До второго - через минуту. На полный оборот - а это три щелчка - и у тебя только пять секунд, чтобы спрятаться. Модифицированный напалм, мы называем его буравчик. Горит в воде и безвоздушном пространстве, прожигает камень, бетон и сталь. Нет технологий, чтобы его потушить. Даже у чужаков. Бери.

- Зачем? - Людвиг машинально спрятал руки за спину. - Я не...

- Никто тебя не принуждает к террору, - пожал плечами Чебурок. - Захочешь - скажи, получишь задание. А иначе, чтоб никакой самодеятельности, навредишь себе и людям. Никто не должен страдать, кроме чужаков и продажной власти. Просто спрячь и жди. Когда-нибудь обязательно начнётся, и уж тогда ты либо с нами, либо с ними. В общем, держи, товарищ Людвиг. Или больше не клейся к Ваське и к нашим кострам.

Едва бомбист канул в толпу проспекта, Людвиг позвонил Василисе. Она удивилась: "Как, тебе уже вручили?!" - и мухой примчалась в сквер.

- Вы поджигатели? - напрямик спросил Людвиг. Конечно, он навидался репортажей о необъяснимых возгораниях, причинённом ущербе, жертвах среди чужаков и полиции. - Но зачем, ради кого? Мы живём в безопасном, благополучном мире, поголовно довольные всем, включая технологии чужаков...

- У нас планету оттяпали за технологии, - брезгливо поморщилась Василиса. - И особенно забавляет, что за одну из услуг мы чужакам не платим: если надо зафиксировать изнасилование мозга. Правда, когда твой мозг поимело правительство или космопол, это считается сексом по согласию.

- А окно в Галактику? Тысячи обитаемых миров?

- Не смеши меня. Кто на них когда-нибудь побывает? Убогое процветание на задворках вселенной - вот на что нас обрекли.

Она драматически заломила руки:

- И, Людвиг, ведь люди исчезают! Каждому подшит чип, но люди всё равно исчезают бесследно.

- Чушь. Детсадовские страшилки.

- Как же!

- Мы тоже вчера исчезали - на всю ночь. Помнишь?

Василиса сердито повела влажными миндальками глаз - словно жилы потянула. Красивая и опасная, как костёр. Нет, к ней нужен осторожный, вкрадчивый подход.

- Ну хорошо, отчасти согласен, - отвёл взгляд Людвиг. - Мне тоже не всё нравится. Но поджоги - это безумие и варварство.

Она утешительно погладила его по руке, заискивающе улыбнулась:

- Тебя ведь никто не заставляет, нет? Просто будь сердцем с нами. И помоги, если война. Никакое рабство не может длиться вечно, всеобщее отупение когда-нибудь пройдёт. Может быть, при нашей жизни.

- Сердцем-то не сложно... Ладно. По крайней мере, ваша кампания мне точно ближе по крови и духу, чем чужаки.

Он вымученно улыбнулся.

- Пообедаем? - робкая нотка надежды... - Можно в кафе или ко мне.

- О-о, - кокетливо отстранилась Василиса, - да у вас, сударь, на меня нескромные планы?

- Есть грешок.

Она укоризненно покачала головой.

- Как не стыдно... Впрочем, мне твои планы льстят. Только я так и не пойму, насколько ты с нами. Погоди, пока не разберусь. А не хочешь ждать - позвони Чебурку. Он тебе даст шанс доказать всё быстро. Непременно даст.

Эх, Василиса... заманчиво целовать твои пухлые губы. Но не записываться же и вправду в поджигатели. Да и нечаянно влюбиться не хочется. Влюблённость - унизительная зависимость, глупее наркотика.

Мда. Романтика, девушки, тюрьма.

Василиса, конечно, буйнопомешана. Устраивать в собственной квартире бомбовый склад - да неужто у каждого из тех странных, но милых на вид людей хранится такое?

Людвигу начало казаться, будто он внезапно перенёсся в иную вселенную. А родную - безочажную и пустую, но такую привычную - потерял навсегда. Потрясающе глупое ощущение.

После второй подряд бессонной ночи, на сей раз в холодной постели, наконец вызрело в сердце: будет честно и милосердно поступить согласно велению гражданского долга, постучаться в двери под пятилапчатой звездой.

Положение в мэрии позволило добиться аудиенции у комиссара, не вдаваясь в подробности дела, чтобы уже там, в кабинете яйцеголового инопланетного начальника выложить все свои перипетии, включая шесть бутылок с буравчиком прямо на стол.

- Прекрасно, господин э-э... Людвиг. Надеюсь на долгое плодотворное сотрудничество. Вот вам призовой купон. Вы должны быть в курсе: десять таких можно обменять на блиц-турне по Золотой Медиане Галактики. Лучшие курорты и достопримечательности.

- А как вы поступите с любителями печёной картошки?

Чужак собрал в колечко безгубый рот:

- Будет следствие, особые методы дознания. Нам ещё не удавалось выйти на такую мощную, организованную ячейку заговорщиков. Теперь-то потянем за ниточки! Хорошо, что вы обратились напрямую в космопол, не в земную полицию. Всё могло ограничиться реабилитацией тех, кто подвергся растлению мозга, и тюремными сроками для идейной верхушки. А мы изведём всю плесень начисто. Обнулим саму память о мерзавцах! Кстати, можете принять участие. Хотите? Заработаете ещё купон. И если пожелаете проявить особую изощрённость по отношению к кому-либо, а кого-то, напротив, устранить безболезненно, то мы возражать не будем.

Людвига бросило в краску.

- За изощрённость тоже купон дадите?

Чужак монотонно заклекотал, у его расы это означало смех.

- Нет, за изощренность купонов не полагается. Мы не поощряем фанатизм. Напротив, стремимся к предельно возможной гуманности. И от вас ждём того же.

- Конечно, - кивнул Людвиг. А про себя подумал: "Не дождётесь".

Эх, Василиса, ты не буйнопомешана. А в настолько глупом положении, как теперь, дружище, ты не бывал никогда в жизни. Хорошо, что рядом нет никого, кто мог бы оценить.

Людвиг закатил себе мысленную оплеуху за то, что так бездарно упустил шанс замутить интрижку с лучшей девушкой из всех, что ему встречались в жизни; встал, взял со стола буравчик и довернул пробку. На три щелчка.