Глава 1

"Ужин"

- Ты хорошо подумал? - вопрос вывел меня из размышлений, в которые я был погружен какое-то время. У ситуации было два решения, но так как вариант со свадьбой отпадал сразу, то оставалась только судьба рыцаря-менестриала. Благо исходя из писем, что приходили к отцу, военный поход, организованный по личной инициативе императора, должен был стать неплохим трамплином для меня, как военного.

- Да, мне жаль, что таким образом, подвожу тебя, но иного выйти из сложившейся ситуации я не нахожу.

- Вижу ты принял решения. А по поводу мыслей о том, что ты меня как-то подводишь, не стоит. Да я в неоплатном долгу перед Германом, но и перспектива выдать тебя за его дочь мне тоже не улыбается. Они сами виноваты, что тот прохвост оказался тем, - тут он сделал паузу и погрузился в себя. Было видно, что судьба дочери друга его волновала так, словно она была его ребенком. - Да, собственно, кем и являются выходцы из Реймланда, переменчивыми, что погода Хельмова моря и недалекими, раз убегают от богатств, которые достались им просто так. А в итоге девочка прожила в браке полгода и теперь по факту разведена, ибо этот пёс сбежал в, как он сказал путешествие, которое спасет его от "невыносимой скуки бытия", вроде бы так говорилось в его письме, оставленном на прикроватном столике.

- Полагаю барон Вальгау не очень хорошо перенес эти события? - то, что дочь хорошего и по сути единственного друга отца, насколько вообще может быть другом человек, который крутится в высоких кругах имперской бюрократической машины, пусть и не нажила в браке детей, но уже являлась, для остальных перспективных женихов, дамой несколько "второго сорта", а значит на желании заключить хороший брак можно было ставить точку. Теперь, в лучшем случае, мечтой ее родителя стала просто надежда обеспечить дочери хоть какое-то подобие счастья, после такого провала.

- Здоровье старика и до этого было не в самом лучшем состоянии, ведь жизнь помотала его изрядно. А после всех этих событий, его очень сильно подкосило. Он любит Эльзу, а теперь сам понимаешь. Приданное было отдано и его не вернуть, ведь Варин хоть и виноват, что воспитал идиота, но к его побегу никак не причастен. Да и требовать подобного Герман не стал бы, это ниже его достоинства.

- Стало быть, приличного кандидата не найти?

- Как я сказал ранее, Эльза уже не девочка, ибо брак был консумирован, а теперь, когда все возможные ресурсы барон должен направить на выход из кризиса родовых земель, то надеяться на хорошую партию глупо.

- Поэтому предположу, он сделал предложение устроить ее свадьбу со мной?

- Да, видит Солнце, я не могу ему отказать, но и тебе не хочу судьбы клерка в Харленбурге. А выше с такой женой не поднимешься. Аристократия в столице или в любом другом крупном городе просто не будет воспринимать тебя серьезно. Ты не воин, ратные подвиги не совершал, не топил города врагов Его в крови, не бросал знамена противником к Его ногам. Будь ты, как великие герои прошлого, тогда возможно многое могли простить и на многое закрыть глаза, - отец подошел к шкафу, в котором располагалась библиотека моей комнаты и проведя взглядом по книгам добавил, - впрочем, не думаю, что теперь тебе пригодятся труды Ависценатиса, Гилиотиса и других унылых мыслителей древности. Война быстро вправляет мозги и помогает расставить приоритеты.

- Я хотел бы, с твоего позволения, отправится скорее на сборы. Если я правильно понял, они будут у замка ВейБерБерг?

- Да на смотровых полях, и, кстати, надо не забыть отдать тебе письмо.

- Что за письмо?

- Геру Валенроду, хочу, чтобы взял тебя под свое крыло.

- А кто он?

- Командир копья рейтар, которое выставляет Зальц. Так как ты нобиль, представляющий отдельную территорию, то войти в его отряд ты не можешь, такой поступок сам понимаешь, сочтут унизительным. Но если просто будешь рядом с ним во время войны, никто против не будет. Два благородных, в дружественных отношениях, приехали на войну ради славы, чести и зачем еще ездят люди на такие мероприятия.

- Вполне резонно, в таком случае мне надо будет как можно быстрее, в идеале завтра, получить все снаряжение, положенное мне. Попробовать одеть его, походить, свыкнуться. Ну а дальше... дальше семейный ужин в честь моего Дня Рождения и можно отправляться в путь.

- Говоря об ужине, там уже подали на стол скорее всего. Заговорились мы что-то. Спускайся поговори с братьями и сестрой, да и матери удели время. Я понимаю, ты парень не особо разговорчивый, все держишь в себе. Но порадуй их в эти два дня, особенно мать. Ей сложнее всех.

- Хорошо, ты иди, а я приду следом.

Отец вышел из комнаты, оставив меня одного, после чего разные мысли снова начали одолевать меня. Когда ты читаешь про войну, слушаешь истории о битвах от родных или знакомых, она кажется тебе чем-то далеким и даже романтизированным. Все эти подвиги, реки крови, сраженные противники, покоренные города. Но когда тебя ставят перед фактом, что буквально через пару недель ты сам можешь оказаться среди кровавых рек и разрушенных крепостей, то становится не по себе. Жизнь начинает казаться такой хрупкой, и появляется желание забиться в угол.

Сделав мысленную пощечину себе, за столь неподобающие, для благородного, рассуждения, я вышел из комнаты и направился в гостиную. Спускаясь по лестнице и проходя мимо большого портрета прадеда, я остановился и внимательно осмотрел его. Суровый взгляд синих глаз был направлен куда-то вдаль. Героическая поза, начищенные доспехи и все это на фоне поля боя, на котором буквально только что отгремело сражение. Эта картина была практически единственной вещью, которую с собой привезла мать, после свадьбы с отцом. Она напоминала ей о своем прошлом, о роде воинов из которого она происходила. Традиции, выработанные за столетия безупречной службы. Легенды, что были составлены из рассказов свидетелей бесчисленных подвигов, совершенных ее предками. И честь, которую не смогли опорочить не враги, постоянно плетущие интриги, не представители рода, ни разу не опорочившие свое гордое имя. Все это мне рассказывали, когда я был в возрасте Астера, моего младшего брата, которому сейчас десять. Улыбнувшись своим воспоминаниям о детстве, я пошел дальше, оставив деда на своем вечном посту сторожа и невольного судьи для тех, кто ходит по лестнице.

Подходя, услышал смех сестры и восторги младшего брата, а войдя в комнату, увидел их причину. Густав, мой старший брат, стоял перед остальными и рассказывал о каких-то своих злоключениях на ниве управления родовыми землями. Решив послушать и не вмешиваться, я тихо подошел и облокотился к колонне, пытаясь понять сюжет истории. К тому моменту, как в комнату вошел отец и предложил садиться за стол, я лишний раз убедился, что быть феодалом не так просто, ибо, по словам братца, ему постоянно приходилось вникать во всевозможные нюансы налогообложения, сложности, связанные с урожаем и влияющем на него климатом.

Рассевшись за столом, мы прочитали молитву и поблагодарили Солнце за еду, после чего глава семьи кивнул дворецкому и ужин начался. Слуги, коих было всего 4, ибо мои родители не любили пышность и роскошную жизнь напоказ, начали раскладывать блюда по тарелкам и наливать напитки.

- Густав как идут дела в наших землях?

- Пока ты не вошел, я рассказывал о различных сложностях и особенностях этого непростого занятия.

- Просто тебе надо было дать родиться первым Вильгельму, ему достались мозги в нашей семье, а тебе мышцы дорогой братец, - с улыбкой сказала сестра.

- Агата прекрати, твои шутки неприличны и оскорбительны. Тем более для девушки, которая скоро свяжет себя, перед лицом Солнца, узами брака.

- Однако правдивы мам. Кстати, когда я увижу вашего избранника?

- Думаю, месяца за два до свадьбы, Карстен должен вместе с отцом проезжать через наши края. - Ответил отец.

- А вдруг он окажется страшным? Или старым? Или страшным и старым, как наш конюх?

- Ну тогда вы будете жить в мире и согласии, - высказал предположение сестре, Густав.

- Это еще почему?

- Ну лошади любят Джорга.

- Ах ты подлец! - Агата демонстративно отвернулась и надула губки. Было видно, что шутка ей самой понравилась, да и брата она любила, просто их характеры не позволяли им проявлять нежность, а скорее делали их объектами насмешек друг для друга.

Через некоторое время, когда все отсмеялись, отец решил перевести разговор в другое, более конструктивное русло.

- Кстати, Густав, а почему Франциска не приехала с тобой и не почтила нас своим присутствием?

- Я решил, что ей лучше остаться в поместье, скоро подходит срок и лекарь говорит, чтобы роды прошли удачно, ей нужен свежий воздух, легкая еда и хорошее настроение.

- Полагаю, поездка до Харленбурга, во время подготовки к войне не пойдет ей на пользу?

- Ты, как всегда, подвел итог и сказал главное Вильгельм. Жаль, что ты не стал чиновником.

- Ну в войске тоже нужны интенданты, бухгалтера и прочие бойцы с цифрами, - решил сгладить углы рассуждений, касаемо своего будущего.

- Войны, впрочем, выигрывают не они, а те, кто с оружием принимает удар врага, гордо встав во весь рост и, смотря ему прямо в глаза, - припечатала моя мать, которая обладала удивительным умением уничтожить любые надежды, вкупе с военной прямотой и воспитанием ее рода.

- Эти люди обычно и умирают первыми, а иногда и единственными. Кстати, умирают они чаще всего во славу и за интересы этих самых бухгалтеров, - парировала сестра. А слуги тем временем подали второе.

- Но в такой жизни не снискать славы Агата. Какой смысл жить, если не можешь рубить врага большим мечом, когда тебя несет огромный конь в гущу битвы? Я вот завидую Вильгельму, - наивность и идеализм касаемо жизни рыцаря, казалось, не имели пределов в моем младшем брате.

- Мой маленький мечтатель, иди к маме. Ты единственный, кто понимает, что такое жить, как аристократ, - отец лишь грустно посмотрел на то, как она нянчится с сыном. Он хоть и был благородным, но состоял в так называемых "рыцарях пера", иными словами, чиновниках, которые словно болтики в огромной машине имперской власти позволяли решить тысячи ежедневных проблем. Эта его особенность, словно невидимая стена не позволяла им сблизиться за более чем двадцать лет брака.

Я улыбнулся, глядя на эту картину. Эти люди были моей семьей. Семьей, в которой я вырос, которая дала мне воспитание и вырастила меня. Пусть, и по мнению матери, не таким, каким должен быть настоящий нобиль.

- Кстати, как я понял, скоро в Харленбурге должны быть проездом будущий муж Агаты с отцом, зачем им понадобилось так далеко выбираться из своих владений?

- Насколько я знаю, они поедут туда же, куда и ты. В замок ВейБерберг. У виконта есть молодой сын и наверняка они хотят договориться о помолвке.

- Такие дела обычно решаются почтой или на крайний случай отправкой послов с подарками, но ехать самим.

- Думаю причина еще и в том, что им хочется убедиться в правдивости определенных слухов.

- Это каких же?

- По поводу того, как стали выращивать пшеницу в деревнях Северной Шазии.

- А что там?

- Торговцы говорят они таки решились перейти на трехполье. Идут споры насколько это выгодно, ведь надо вырубать лес под увеличивающуюся площадь для посевов, а это в свою очередь... - В дальнейшем разговор ушел в тонкие моменты техники землепашцев. Слуги вскоре принесли десерт и, наслаждаясь сладостями, я провел вечер в кругу родных. Через какое-то время все начали расходиться по комнатам и, добравшись до своей, я лег в услужливо расправленную кровать и провалился в небытие.

Глава 2

"Приготовления"

Пробуждение было не из приятных. Мне снился сон, какая-нибудь впечатлительная торговка назвала бы его пророческим или вещим. Была зима, я бежал по полю. Каждый раз, отрывая ногу от земли, снег под ней оказывался красным, отчего дорога за мной походила на кровавую тропу. Оглянувшись, я увидел всадника, который скакал ко мне. Самое удивительное было то, что он был похож на ангела, ну или очень богатого рыцаря. Его доспехи сияли, плащ расправлялся от скорости и придавал вид, будто это крылья. Я, замерев на месте, завороженно смотрел на это прекрасное создание, которое с огромной скоростью приближалось. На расстоянии, которая лошадь покрывает за пару ударов сердца, у него в руках возникло копьё с огненным наконечником и, поравнявшись со мной, он нанес удар, после чего исчез. Не было слышно шагов или ржания лошади. Я же лежал на земле и смотрел на небо. Потрогав левую сторону груди и воздев руку, я увидел кровь, которая капала на лицо. Меж тем надо мной кружила стая птиц, периодически собиравшаяся в фигуру, напоминающую череп.

Открыв глаза, я некоторое время лежал и пытался понять, что произошло. Сны мне снились редко, а таких ярких и вызывающих бурю эмоций, не было ни разу. Оглядев комнату, я понял, что еще очень рано, ибо на улице было темно. Спать не хотелось, а потому я решил встать и сделать разминку, дабы разогнать кровь и отвлечься от мыслей.

Спустя полчаса я вошел в кухню, где уже вовсю трудились кухарки, готовя завтрак для себя и хозяев. Слуги, по обыкновению, вставали часа на два, а то три, раньше господ, ибо перед пробуждением последних, они должны были подготовить дом, вымыв полы, очистив камин от копоти и положив туда новые бревна, а также зажечь светильники. Мое появление застало всех врасплох, но махнув рукой, показывая, что все нормально и не надо обслуживать меня и торопиться, подрываясь со своих мест. Заметив меня, подошла старая кухарка, которая служила еще при моем деде. По рассказам, которые я периодически невольно подслушивал, обитая в библиотеке, когда прибирающиеся там сплетницы думали будто одни в комнате и шептались, выходило, что в молодости она была красива и мой предок, какое-то время до своей свадьбы имел с ней связь, от которой родился ребенок. Случай довольно обыденный для жизни в доме нобиля, но дед продолжил эти порочные отношения даже женившись, ибо как говорил отец, не мог найти общий язык с моей бабкой. Детей же этой служанки он устроил и ее сын, например, работает у нас конюхом, а дочери было выдано неплохое, по меркам слуг, приданое. Сама же Марта, так ее звали, так и не вышла замуж и всю жизнь проработала вначале в родовом имении, а потом, когда отец перебрался в город, став бургомистром, в нашем доме.

- Чегось молодой господин желает?

- Пусть подадут кофею или же чаю, а также чего-то легкого. Каши, например.

- Исполним ваша милость, токмо подождите чутка.

Быстро перекусив, я покинул кухню, так как нахождение господина в одной комнате со слугами, всегда плохо действует на них, ибо когда кто-то стоит над душой, человек начинает нервничать и совершать ошибки.

Выйдя во двор дома, я задумался, что делать дальше и куда идти. Ранним утром лавки были закрыты, читать что-то я не хотел, чувствуя непонятную нервозность перед отбытием, а посему поразмыслив, нашел самым логичным сходить в конюшню, дабы проверить коня, на котором мне предстояло провести большую часть времени в походе. Зайдя в здание, я пошел вдоль стойл и через какое-то время остановился. В своем загончике, не обращая на меня внимание, ела сено небольшая лошадка. Зайдя к ней, я, приблизившись, начал гладить и разговаривать с животным. Где-то через четверть часа моих рассказов о ждущих нас подвигов, меня окликнул конюх, который, видимо, отходил за водой судя по ведру в его руках.

- Утречко юный господин. Смотрю вы к нам решили заглянуть. - Сказал он, наполняя поилку.

- Да вот решил зайти к Крапинке и поведать ей о нелегком бедующем, что ожидает нас.

- Тогда вы это, к Буцику зайдите тоже.

- Зачем? - не понял я, - Буцик был конем Керта, одного из воинов, что служили отцу и кто тренировал меня владению мечом, хотя, по его словам, воин из меня выходил не очень, но он замечал, что от группы крестьян или ополченцев отмахаться смогу, а с учетом того, что у меня, скорее всего, будет пистолет, недоступный из-за дороговизны обычному человеку, то шансы мои возрастают многократно. Но это ровно до момента, когда я встречусь с воином в нормальном доспехе, тот, по словам старого мечника, размажет меня, как святой Гаминий черепаху, которая по легендам, надоедала ему своими вопросами и, потеряв терпение, он обрушил на не свои посох.

- Дык отец ваш, пусть Светило дарует ему долгие лета, - тут конюх поднес руку к груди и сложил большой и средний палец, а остальные оттопырив, сделал знак солнца, - велел приготовить коня Керта для вас. Ему-то он того, не нужон, ибо умер он, как вы верно помните, во втором месяце. А в походе значится два коня надобно, ну барон так сказал. А раз господа говорят надо, значит надо.

- Хорошо, пойду и на него взгляну. Нрав, помнится, был не простой у той лошади. Где ты его держишь?

- Дык это, как выйдите, так налево поверните и через, - тут он посмотрел на пальцы и начал загибать их, пытаясь посчитать. - Четыре, да значицо, четыре стойла будет он. Токмо вы верно заметили, непростой норов у него, так что вы это, осторожнее значица, не спеша заходите, ибо пока не привык он к вам.

Выйдя, я проделал путь, указанный Джоргом, и остановился, осматривая животное. Конь был темный, почти черного цвета и заметно больше моей Крапинки, которая была на пол-локтя ниже, уже в плечах и имела бурый оттенок с белыми вкраплениями, отчего и получила такую кличку. Медленно зайдя и аккуратно ступая, я начал разговаривать, постепенно приближаясь к лошади. Подойдя вплотную и взяв щетку, уверенными движениями стал расчесывать шерсть и делая комплименты, дал, заранее заготовленную, морковку. Поначалу Буцик внимательно следил за мной, но после лакомства успокоился и, казалось, даже погрузился в какие-то свои мысли. Постепенно мне начало казаться, что я вошел в некий контакт с животным и подумав, что раз оно уже больше полугода без хозяина, решил устроить ему прогулку. Заодно надо было проверить, как он отреагирует меня, как на всадника. Позвал конюха, велел надеть седло и сбрую, а сам пошел во двор, дабы подышать свежим воздухом и насладится последним рассветом моей безмятежной жизни.

Вскоре вывели моего коня с надетым новым седлом, снаряженным седельными сумками и специальными отверстиями в ремешках для различных подвесов. Джорг передал его мне и снова попросил быть осторожнее. Взобравшись на коня, я повел его шагов, выписывая круги перед конюшней. Потом аккуратно перешел на рысь и поняв, что животное спокойно относится к тому факту, что в седле я, решил проехать по брусчатой улице Харленбурга, поэтому велел отпереть ворота.

Утренний город не был тихим местом. Всюду сновали слуги, которые несли в дома своих хозяев продукты, купленные на рынке. Редко попадающиеся стражники несли свою вахту, облокотившись на стены караулок, в которых они находились. Я, гордо восседая в седле, гарцевал проезжая мимо них. Объехав таким образом, Старый Город, по одной из нескольких брусчатых улиц, которая обозначала границы первой крепости, когда Харленбург еще был поселком или, правильнее сказать, сторожевым пунктом, через который колонисты с юга, недовольные жизнью, шли в поисках удачи на северные рубежи империи, я возвращался в родные пенаты, когда встретил Фриду. Она была служанкой в нашем доме, которая в первую очередь, обслуживала семью, во время приемов пищи или, что более важно, когда устраивались различные мероприятия вроде вечеров, на которые собиралась знать города и окрестностей. Подобное требовало соответствия определенным критериям внешнего вида и воспитания. Ей было 23 года, среднего роста, со всегда аккуратно уложенной прической и волосами русого цвета. Она была достаточно привлекательной, могла заставить глазеть на себя мужскую половину гостей, тем самым отвлекая их от своих мыслей, тем самым позволяя отцу проталкивать свои идеи прожектов и реформ. Мама года два назад, когда мне исполнилось 16 подослала ее, дабы та обучила меня, как вести себя с женщиной. Естественно, как юноша, я тут же влюбился в девушку, что отдала мне себя. От этого времени у меня навсегда останутся теплые воспоминания, хотя они и связаны с довольно грустным и поучительным финалом. Со временем я узнал, что у Фриды есть муж, который работает на какой-то мануфактуре в городе. Потом я понял, что все нежные чувства были не более чем фикцией, чтобы показать мне разные грани отношений между мужчиной и женщиной. Как-то раз даже решил было забрать ее и увезти в столицу, куда хотел поступать в университет, но когда я, как мне казалось крайне хитро и ненавязчиво, начал расспрашивать маму о биографии объекта своих воздыханий, она в свойственной ей манере, спокойно и твердо объяснила мне, что союз с таким мизераблем, как Фрида это мезальянс и, вообще, такие мысли для нобиля должны быть противоестественны. После этого наши встречи с ней прекратились, и мы остались в отношениях слуги и господина. Улыбнувшись этим воспоминаниям, я, поравнялся с девушкой и пожелав доброго утра, предложил помочь донести вещи.

- Что вы молодой господин, пустое это, да и как я могу передать свою ношу вам. Это в высшей степени неприлично, - на людях она всегда обращалась ко мне на вы и держалась крайне холодно и отстраненно.

- Я лишь хотел оказать пассивную помощь, чтобы запомнить день чем-то хорошим и потом вспоминать об этом.

- Уверена любое ваше слово или дело, вызывает в людях радость от нахождения рядом с таким человеком, как вы.

- Хотелось бы в это верить, но я реалист и думаю большая часть людей, которых я буду видеть впредь, будут хотеть меня убить или не быть убитыми вместе со мной.

- В таком случае делайте то, что лучше всего умеете.

- Это что же? - уже специально напрашивался я на комплимент.

- Работайте мозгами, вы это умеете, когда захотите. Я знаю. Меняйте окружение вокруг вас, заставьте других быть ближе к врагу либо же примирите их и тогда не нужно будет бояться пасть в сражении.

- Есть еще вариант с убийцами, которых могут подослать.

- Уверена и с этим можно разобраться. Ваша смерть никого не обрадует, более того, сильно опечалит, особенно мать, - тут она запнулась и опустив голову проговорила уже тише. - Простите господин, я не должна была так говорить о домине.

- Ничего страшного. Правда, я сомневаюсь, что матушка так огорчится. Она всегда была больше мужчиной, воином, а не женщиной. Я же с моим стремлением к цифрам и всем этим наукам, был для нее тем, в кого вырождается аристократия. Крючкотворцы и кабинетные властители, которым вынуждены подчиняться благородные воины, что не могут позволить себе, опустится до таких вещей, как образование, планирование и бюрократия.

- Неважно. Она ваша мать. Она любит вас, пусть и по-своему. Родительская любовь не объясняется логикой милорд. Поверьте мне, когда год назад родилась дочь, хотя я, видит солнце, очень хотела сына, я была вне себя от счастья, - после этих слов она замолчала, и мы погрузились каждый в свои мысли. Так в тишине мы добрались до дома и когда ворота услужливо были открыты я выплыл из своих раздумий.

Въехав на территорию дома, я сразу же заметил выходящего брата. Густав был бодр и, подойдя к нам, поздоровался с Фридой, после чего та ушла на кухню со своей поклажей. А я слез с коня и повел его в стойло.

- Как тебе лошадь Вильгельм? Конюх говорит он своенравный, но судя по тому, что я вижу тебе удалось обуздать его дикий нрав.

- На самом деле Буцик хорош. Шаг уверенный, рысью идет хорошо, а галоп в городе не проверить, но думаю и с ним проблем не будет.

- Это радует, заводной возьмёшь свою Крапинку?

- Да я к ней привык, да и думается мне, во время долгих переходов важен в первую очередь спокойный характер, как раз как у нее.

- С этим не поспоришь, а вот и Джорг. Отдай ему коня и пошли со мной. Хочу тебе кое-что показать, - закончил он и пошел в дом.

Брата нашел болтающим со слугой по поводу продуктов, используемых ими при приготовлении блюд на ужин, видимо, ему так понравилось первое, что он решил допытать бедного парня, какие конкретно овощи и где они покупают. Подождав, пока дражайший родственник удовлетворит свое кулинарное любопытство, я кашлянул, чем привлек его внимание, и он уверенной походкой повел меня за собой. Мы шли по коридорам поместья, сквозь большие окна уже пробивался солнечный свет и озарял пространство внутри. Густав молчал, а я пытался понять, куда он меня ведет. Наконец, через какое-то время, не доходя до комнат, используемых как склад, он остановится и нарушил тишину.

- Скажи честно, ты все еще испытываешь чувства к Фриде?

- Я. Гм... - внезапность вопроса и его тема вывели из безмятежного состояния, в котором я пребывал, - не то чтобы я испытывал чувства.

- То есть, после того как мама подослала ее к тебе, ты не влюбился?

- Глупо отрицать, естественно, я был в некоторой эйфории и думаю, ощущал привязанность. Но была ли это влюбленность? - не совсем понимая, куда ведет разговор брат.

- Хм. А я вот до сих пор испытываю чувства к Ханне.

- Это которая...

- Дочь одного, когда-то почти разорившегося, купца из Нижнего города. Отец помог им, а через какое-то время мать сделала ему предложение, от которого он не смог отказаться.

- Предложение подложить свою дочь под тебя?

- Хм. Когда ты используешь такие слова, то история становится какой-то мрачной и начинает отдавать некоей пошлостью, а не романтикой.

- А была эта самая романтика?

- На самом деле да. Мне она понравилась, да и она, кажется, испытывает ко мне определенные чувства.

- Ну глупо было бы ссориться с тем, чьи родственники позволили твоей семье сохранить тот образ жизни, который она вела.

- Согласен, но поверь мне, спустя столько лет, она уже давно могла прекратить наши отношения. Видимо, все-таки я лучше ее мужа.

- Оу. Какую серьезную деталь ты сообщил нам в самом конце.

- Ну, когда родители им помогли, они, естественно, и обеспечили ей приданое, сопоставимое ее статусу, да и какой смысл было предлагать мне незамужнюю женщину.

- Давай подумаем дорогой братец. Быть может, для того чтобы не вызывать ненужных мыслей у ее супруга. Да и рога, мне кажется, мешают нормальному проживанию в обществе.

- Я прямо слышу в твоих речах идеи этих южных реформаторов. Равенство сословий, права людей, выборы эти по разным поводам. Есть одни выборы, это когда курфюрсты выбирают императора. А он уже думает, решает и назначает. Одни сеют, другие куют, кто-то управляет, воюет, молится. Все при деле.

- Вернемся к главному, зачем про Фриду спрашивал? - брат мог бы долго продолжать изливать свои мысли, но мне не давало покоя начало разговора.

- Хотел узнать твое отношение к ней.

- Для чего?

- Беспокоюсь за тебя. Ты отправляешься на войну, видит Солнце, хотелось, чтобы она была короткой, но в жизни все обычно бывает не так, как нам хочется.

- А как волнения обо мне и Фрида связаны?

- Мужчине нужен кто-то к кому он может вернуться.

- У меня есть родители, ты, Агата и Астер.

- Это да, но как говорил наш учитель по искусству боя. Во времена битв, когда кровь льется ручьями, воины начинают терять связь с той своей частью, что делает их людьми. В такие моменты, даже самые стойкие из нас, могут превратиться в животных, которые перестают различать хорошее и плохое. Они просто начинают следовать инстинктам.

- Истории Керта всегда казались мне несколько высокопарными и отдаленными от реальности.

- Смысл в том, что человек должен иметь некий маяк, того кто для него дорог. Того, кто ждет его дома. А самое важное, чтобы ты всегда думал о том, как он отреагирует на твои действия. Должен бояться упасть в его глазах. Тебе сегодня станет 18. А через пару недель, максимум месяц, ты попадешь на поле боя. Война быстро делает людей взрослыми, или убивает их.

- По-твоему, если бы я был влюблен в нашу служанку, то стал лучшим воином?

- Скорее ты боялся бы стать худшим человеком.

Какое-то время мы стояли молча, и я обдумывал сказанное братом. Мне не доводилось раньше слышать подобные речи от него и это вызывало беспокойство, как будто мыши скреблись за стенами комнаты, в которой ты пытаешься уснуть. Поняв, что мы долго стоим перед дверью и наверняка вызываем недоумение у проходящих слуг, решил, что пора узнать, зачем меня сюда привели.

Густав открыл дверь и пригласил меня войти, после чего зашел сам. Комната была типичным складом с полками, сундуками и мешками, в которых хранилось все для нужд усадьбы. Открыв один из бесчисленных ящиков, ничем не отличающихся от других, он аккуратно достал что-то, завернутое в ткань, и положил на стол. Подойдя и раскрыв упаковку, я обнаружил кирасу и тасеты к ней.

- Это мой подарок тебе. Выглядит, может и не очень дорого, но партия, в которую она входила, проверена на противодействие аркебузе, так что в случае чего защитит тебя от пули. Ну а так как ты кавалерист, то от ближнего столкновения сможешь уехать.

- А если лошадь подо мной убьют?

- Тогда тебя и броня имперских рыцарей или представителей храмовых орденов не защитит. Просто затопчут.

- Это очень дорогой подарок Густав.

- Мы семья Вил. И я хочу, чтобы ты выжил и вернулся. Может там на войне, ты заслужишь себе громкое имя, станешь серьезной фигурой и сможешь сам жениться на ком захочешь, а не плясать под дудку отца.

- Отец сам не очень хотел этого.

- Я знаю, но такова наша жизнь, мы не всегда можем выбирать.

- Кстати о выборе, а ты до сих пор бываешь у Ханны?

- Да у нее сын от меня, я даю им денег и периодически навещаю ее, когда бываю в городе.

- И как на это реагирует Франциска?

- Как и любая порядочная жена аристократа. Ни о чем не подозревает. Как говорят - меньше знаешь, крепче спишь.

Договорив пословицу, брат похлопал меня по плечу и вышел из помещения. Постояв и подумав над столь революционным взглядом на жизнь, я взял подарок и отправился в свою комнату, дабы добавить его к остальным вещам, которые заберу с собой.

Позже, перебирая и сортируя снаряжение, вспомнил, что отец упоминал про письмо, которое он написал моему будущему командиру. Поэтому решил, что перед тем, как заниматься остальными делами, а их было еще множество, надо зайти к нему и напомнить об этом.

Подходя к кабинету, увидел, как выходит наш кладовщик и, поклонившись мне, быстрым шагом направился прочь. Зайдя, я застал родителя сидящим за столом и читающим корреспонденцию, которая постоянно приходила к нему, как к должностному лицу высокого ранга.

- А Вильгельм заходи присаживайся. Слышал ты с утра выезжал на лошади Керта. Как она тебе?

- Все устраивает, прекрасный конь. Думаю, в виде боевого он будет отлично служить мне.

- Отрадно слышать. Ты я думаю видел Аделя, когда подходил сюда. Я дал задание подготовить броню и оружие для тебя, поэтому зайди к нему потом.

- Обязательно. Но пришел я к тебе за другим. Вчера ты говорил о письме... - имя вылетело у меня из головы.

- Валенрод. Бернхард Валенрод. Запомни, пожалуйста, - отец открыл один из ящиков стола и извлек конверт. - Держи. Он хороший человек. Насколько хорошим может быть тот, кто живет войной. Но с его сюзереном, маркизом ДеЛурье из Зальца, я в некотором роде, в дружеских отношениях. Так что думаю, он примет тебя доброжелательно.

- Что же сделаю как ты говоришь, - беря письмо, я вспомнил мучавший меня вопрос. - А как я узнаю гера Валенрода?

- Так как он представляет копье, которое выставляют земли Зальца, то на штандарте, стоящем у его палатки, будет изображен? - отец посмотрел на меня, всем своим видом желая, чтобы я вспомнил геральдику северных земель империи.

- Лазурная арка акведука на белом фоне с имперским орлом на вершине.

- Без него. Орел - это символ императора и поэтому изображается только на гербах того, над чем он лично властвует. Например, на гербе Зальца, а вот копье Валенрода уже подчиняется маркизу, который правит вышеупомянутым городом и землей, а значит напрямую император не властен над ним.

- Я понял и запомнил отец. Вассал моего вассала...

- Не мой вассал. Ты умный парень Вильгельм. Я верю и молю Светило, чтобы оно оберегало тебя от смерти и глупых поступков.

- Мне казалось, что ты не особо религиозен.

- Когда твой сын уходит и существует вероятность, что больше ты его не увидишь, думаю любой родитель станет религиозен. Кстати, о глупых поступках, - передо мной лег увесистый кошель.

- Деньги? Зачем?

- А ты думал, что тебя там будут кормить и обслуживать бесплатно? Жалование в лучшем случае дадут либо к концу похода, а он неизвестно, когда будет, либо через три месяца. Поэтому тут немного золота на первое время. Не трать его на всякую дурь типа женщин и выпивки. Осознаю, что соблазн будет, но я надеюсь на тебя.

- Я тебя не подведу, - пообещал я, забирая мешочек с приятно звенящими монетками.

- Надеюсь на это сын мой. А теперь иди, у тебя еще много дел.

После разговора с отцом, я зашел в комнату и положил выданные мне письмо и кошель в седельные сумки. Далее нужно было зайти к кладовщику, дабы забрать оружие и броню, которые ему приказали приготовить. Неудивительно, что, когда я зашел в помещение склада, там вовсю кипела работа.

- Приветствую, Адель.

- Доброго дня, юный господин. Вы, я так полагаю, за снаряжением пришли?

- Именно так. Отец сказал, что ты его выдашь.

- Не извольте сомневаться. Нужно подождать немного. Я почти закончил, тут пары вещей не хватает.

Успокоив парня, я присел на стул и начал рассматривать то, что уже было приготовлено, а он убежал искать недостающее. На столе лежала кольчуга, ботфорты, штаны и наручи. Перебирая свое имущество, я вспоминал уроки по военному делу, которые раньше мне казались ненужными и бесполезными. Зачем человеку, желавшему связать свою жизнь с наукой и видевшем себя в кресле чиновника или лаборатории ученого, знания как парировать, блокировать и контратаковать. Великое Солнце, как же я был неправ. Придавая грустным мыслям о своей нелегкой судьбе, я ждал Аделя, который гремя железом, вскоре появился подле меня.

- Вот ваша милость, принес остальное. Тут, как видите утепленное сюрко, сабля, нож, два пистолета с кобурами и шлем. Вроде бы все. Спрашивайте ежели что.

- Да вроде все в порядке. Спасибо. А теперь помоги мне отнести это ко мне.

Взяв часть приготовленных вещей, кладовщик пошел за мной. После того как все было доставлено, я поблагодарил его и остался в своей комнате, дабы все рассортировать и приготовиться к долгому путешествию. В процессе решил проверить оружие, ибо мозг подсказывал, что от него будет зависеть моя жизнь. При осмотре отметил, что два пистолета в прекрасном состоянии. Механизм спуска и движения курка работает как часы. Все детали недавно смазывались и оружие содержалось опытным в этом деле человеком. Сабля вызывала те же эмоции. Простое и без изысков, с небольшим изгибом и имеющая фальш-лезвие на верхней трети клинка. Она олицетворяла убийственную простоту. Утилитарное оружие, где каждая часть была на своем месте, несла след практичности и опыта веков применения и модернизации.

Потеряв счет времени, занимаясь любованием, теперь уже моим, вооружением, я был прерван служанкой, сообщившей, что настало время обеда и мне надобно идти есть. Когда появился в трапезной, время уже близилось к полудню. За столом сидели мать с сестрой и молчали. Возникало ощущение, что они обижены друг на друга, но зная их обеих, мне никогда не скажут истинную причину такого поведения или того, что стало причиной конфликта.

- А где остальные? - решил прервать неловкое молчание, садясь за стол и, давая знак слугам, чтобы подали первое.

- Отцу накрыли в кабинете. Последнее время у него много работы, - решила прервать молчание мать.

- Полагаю, это из-за войны. Когда начинаются конфликты, торговля всегда испытывает определенные сложности. А нервозность купцов передается и бургомистру, ибо от этого напрямую зависят налоги.

- Именно так мой мальчик. Густав куда-то ушел еще утром и не сообщил прислуге, когда появится. Он, конечно, взрослый, но хотелось бы знать, накрывать на него ужин или нет.

- Думаю к любовнице. Ворваться с утра к ней в опочивальню, это такой романтик.

- Святое Солнце Агата, когда ты стала такой взбалмошной девушкой. Где мы с твоим отцом допустили ошибку в твоем воспитании. Что будут думать люди, если ты начнешь себя так вести, когда выйдешь замуж?

- Мам, я думаю она тоже взрослая и понимает разницу, где, когда, с кем и в каком тоне разговаривать.

- Ты слишком хорошего мнения о ней Вильгельм. Меня в ее годы выпороли бы за такое поведение.

- Как же хорошо, что я не ты в твои годы.

- Ах ты наглая девчонка. Вон отсюда. Пойди прочь, - сестра встала и вышла из комнаты с гордо поднятым подбородком, всем своим видом показывая, что она считала себя правой. Было видно, что мать гнетут какие-то мысли, помимо того, что ее средний сын скоро уедет и, возможно, не вернется.

- Что случилось? Я же вижу, будто между вами черная кошка пробежала.

- Не забивай голову сын. Просто она выросла избалованной и невоспитанной. Твой отец слишком сильно любит дочь и многое прощает. А теперь ей взбрело в голову, что Карстен, не лучшая партия для нее.

- Погоди, она считает его недостойным?

- Нет. Скорее ей хочется мифического принца на коне. Девочка не хочет понимать, что реалии жизни таковы, что принцев нет, да и те, кто есть не такие, как в ее глупых книжках. Полно, не надо тебе думать про эти дела. Твои мысли должны быть заняты своим будущим.

- Последнее время только об этом и думаю. Жизнь как-то слишком круто поменяла свое направление.

- Планы - это хорошо Вильгельм, но они имеют свойство разбиваться, словно волны, которые накатывают на скалы жизненных обстоятельств.

- Красивые слова мам.

- Красивая обертка, приукрашивающая суровые реалии.

- Почему мы раньше так мало общались? Вот так просто, сидя за столом и обсуждая различные неурядицы.

- Ты все время проводил за своими книгами, а я, как полагается почтенной жене аристократа, занималась воспитанием подрастающего поколения и ведением семейного хозяйства.

- Кстати о подрастающем поколении. Где Астер?

- У учителей. Я хочу, чтобы он закончил пораньше, чтобы присутствовать на твоем дне рождении. Ты должен увидеть всех нас. Запомнить нас семьей.

- Ты так говоришь, как будто я больше не вернусь.

- Это война Вильгельм. На ней случается всякое, - сделав паузу, мама задумалась о чем-то своем, после чего встала из-за стола. - Пойдем к тебе. Хочу поговорить наедине, - и повернувшись к слугам, стоявшим около стола и ждавшим указаний. - Десерт и чай не будем. Отнесите барону сладости, а тут можете убирать, - те поклонились и принялись исполнять указания, а я, последовал за матерью, на удивление быстро вышедшей из помещения.

Войдя в комнату, застал ее, внимательно рассматривающей мои пожитки. Очень непривычно было наблюдать мать в таком нервозном состоянии. Сколько себя помню, она всегда была женщиной со стальной волей и уверенностью в правильности того, что говорила и делала. Сейчас эта картина, как мне казалось, давала трещину.

- Ты все приготовил? - вопрос вывел меня из раздумий и я, закрыв дверь, подошел к ней.

- Кажется, да. Снаряжение получил, коней проверил, забрал у отца письмо к своему командиру, ну и денег он выдал.

- Золото прибереги и не трать попусту.

- Да я как бы...

- Вильгельм, тебе сегодня исполнилось восемнадцать. Ты парень, впервые в жизни получивший свободу от родительской опеки. Поверь мне, тебе захочется совершать разного рода поступки и ввязываться в сомнительные авантюры.

- Попробую не опозорить семью.

- Лучше делай все так, чтобы тебя не заметили, - фраза матери вызвала некоторое удивление у меня, отразившееся на лице. - Да брось. Ты ожидал, что я буду говорить тебе мол, береги это и то, не делай того? Я взрослая женщина и понимаю, что бывает в смутные времена. Многие люди перестают быть людьми. Насилие видится единственным способом решения проблем. А сила кажется единственным мерилом успеха. Вскоре ты поймешь, что природа человека изменчива, что порой хорошие поступки могут вести к ужасным последствиям. В то же время, казавшиеся вначале, плохие и аморальные решения, могут в результате, сделать жизнь окружающих лучше. - Видеть философствующую мать для меня было в новинку, поэтому я молча стоял и наслаждался моментами, когда она была настолько откровенной.

- Попробую запомнить и осознать твои слова.

- Со временем ты сам дойдёшь до чего-то подобного, - достав что-то из лежащего на столе мешочка, она протянула мне руку.

- Что это? - спросил я, вертя в руках и изучая взятое кольцо.

- Перстень нашего рода. Гайзенау. Последним его носил твой прадед, портрет которого я привезла сюда.

- Разве твой отец не владел им?

- Мой отец и твой дед был... - тут она задумалась, подбирая нужное слово, - скажем так, несильным приверженцем традиций нашей семьи.

- Не воином? - решил уточнить я.

- Пф. Воином он не был никогда, думаю даже не смог бы им стать. Скорее ему не было присуще желание стать первым, азарт битвы, что позволяет человеку со временем, путем тренировок, приблизится к тому, что можно было бы назвать воином, - все еще не совсем понимая, к чему ведет свою мысль мать, я стоял и слушал, - он был мягок и податлив, словно масло для горячего ножа. Думаю, из-за этого меня и выдали за твоего отца. Не умение говорить нет и добиваться своего. Хотя, надо отдать должное, твой отец хоть и чиновник, но характером гораздо тверже, чем мой.

- Хм. А кольцо?

- Твой прадед передал его мне. Он не хотел, чтобы его сын носил реликвию и знак рода, когда сам не имеет качеств, отличавших этот род.

- И ты думаешь, что я достоин его? Обладаю этими качествами, присущими членам Гайзенау.

- Нет. Не обладаешь, - ответ матери, как обычно, мог разрушить, даже крепостную стену, не то что зачатки амбиций человека. - Но в нашей семье, ты единственный, кто может приблизиться ним. Густав, при всей своей воинственности, увяз в болоте, поглотившем твоего отца. Цифры и таблицы, вот его стезя, кто бы что не говорил. Остаёшься ты. Моя надежда и моя боль.

- А Астер? Мне казалось, ты его любишь больше других и всячески благоволишь к нему.

- Астер - маленький мечтатель и романтик. Его проблема в том, что не родился девушкой, а проблема Агаты, что не родилась парнем. Воистину судьба имеет черный юмор. Я люблю его, ибо он мой младшенький. Но я прекрасно понимаю, что таких, как он, убивают в самом начале, причем свои либо они сходят с ума в процессе.

Она замолчала, глядя в окно, а я изучал ее подарок. Это был перстень, из серебра, с выгравированным изображением черепа и двух веток рябины по бокам, направленных кончиками вверх. На внутренней стороне кольца была надпись на староимперском.

- Помни о смерти. Это что-то вроде девиза Гайзенау?

- Нет. Это скорее девиз людей, живших тогда, когда империя была объединённой. Имеется в виду, что надо принимать, что все окружающее, конечно, и что ты сам можешь уйти в любое мгновение.

- Девиз воинов?

- Скорее кредо, да и то не всех. По легенде, рассказанной мне дедом, эти кольца сделали сторонники императора Веспасия, когда тот отправился осматривать колонизированные земли севера, а в его отсутствие, сенат поднял восстание и попытался поставить на трон нового императора. Вернувшись, он собрал войско и, победив заговорщиком, вернул отнятое по праву. Корона предателя была расплавлена, а кольца, выплавленные из нее розданы приближенным Веспасия. Наш предок был одним из них. Твой род, ведет свою историю из глубины веков Вильгельм. Помни об этом.

- Я запомню мам, - сжав кольцо, которое, как мне показалось, сильно потяжелело, уверил ее.

- В таком случае я пойду, - сказала мать, поцеловав меня в лоб, при этом обнимая и гладя по голове. Уходя, она остановилась у двери и произнесла, - поговори с сестрой, ей нелегко, а после твоего отъезда, проще не станет. Подари ей эти минуты радости. В жизни жены аристократа, которой она скоро станет, очень малоприятных моментов. Пусть все связанное с тобой, она запомнит, только как хорошее.

- Обязательно. В таком случае пойду найду ее.

Агата обнаружилась в оранжерее, сидящей напротив Апельсинового дерева, с блокнотом и карандашом. Увлекшись процессом, она что-то рисовала, поэтому когда я сел рядом, на меня даже не обратили внимание.

- Хочешь прослыть художником сестра? Думаешь портрет апельсина будет оценен высокой публикой Харленбурга? - решил я обозначить свое присутствие.

- Кровь Ядвиги! Вильгельм, когда ты пришел?

- Не так давно. И не надо употреблять имя святой в таком тоне.

- Не надо подкрадываться к девушкам и пугать их.

- Согласен был неправ. Ничья? - Я протянул руку, ища примирения.

- Ничья. Хорошо, что ты навестил меня. Присаживайся.

- Как продвигается процесс рисования? Разговаривала с учителем, по поводу своих работ?

- Нет, а зачем? Скоро я стану, как говорит мама, женой аристократа. Высокая честь будет дарована мне, под стать моему новому положению в обществе. А там уже надо будет следить за домом и детьми, что как ты понимаешь не оставляет много свободного времени на хобби.

- Мне кажется, ты слишком сгущаешь краски, - я решил поддержать сестру. Не хотелось видеть ее в таком меланхоличном состоянии.

- Ох Вил, ты не понимаешь, - одна за другой, слезы начали скатываться по ее щекам. - Я никогда не желала себе жизнь, как у матери. Не хотела быть послушной хранительницей очага, - тут она обняла меня и уткнулась в грудь. - Я всегда смотрела на тебя и завидовала. Ты должен был пойти по стопам отца. Стать рыцарем пера. Быть ученым или чиновником, а не махать мечом. Святое Солнце, как же жизнь несправедлива.

- Ну, не надо плакать, - прошептал, гладя по голове сестру. - Возможно, я стану великим полководцем, а потом приеду и заберу тебя в столицу. Ты откроешь себе салон, станешь известной писательницей, законодателем мод или новатором в кулинарии.

- Ты умеешь красиво говорить брат. Спасибо. - Она взяла себя в руки и вернулась на свое место. - Хотя бы за эти слова. Пусть даже ты сам в них не веришь. - Я хотел возразить, но она подняла руку, не дав мне начать. - Не надо Вил. Я принимаю свою судьбу. Да я хотела бы ее изменить, но думаю не в этой жизни. Пообещай мне, что будешь писать письма. И кстати, - она взяла со стоящего рядом столика завернутый в обертку предмет и протянула мне, - возьми, тут записная книга и карандаш. Если увидишь или узнаешь что-то интересное, то обязательно напиши об этом. А потом прочитав и вспомнив, сообщи мне. Думаю, вскоре это будет моим единственным развлечением.

- Обязательно Агата.

- А теперь посиди со мной в тишине. Дай насладиться этими моментами.

Мы оба хотели этого. Она, чтобы успокоится. Я, чтобы осознать сказанное. В какой-то момент обратил вникание, как красив апельсин, во время созревания плодов. Их было много, словно десятки маленьких солнц, разбросанных по зеленому небу. Мне даже стало жаль, что так редко посещал оранжерею и наблюдал за такими, казалось незначительными событиями, как рост растений, представленных здесь.

Нашу идиллию прервал служанка, сообщившая, что начали готовить ужин и мама просит напомнить сестре переодеться.

- Видимо, хочет взглянуть, как я буду смотреться в новом платье, которое надену, когда приедет Карстен, -съязвила Агата.

- Не надо так. Думаю, ты понимаешь, что она беспокоится за тебя и хочет как лучше.

- Это я знаю. Я не могу уяснить, почему ты ее защищаешь. Ты не являешься старшим сыном, на которого возлагают надежды. Не стал ты и младшим, на которого молятся и буквально сдувают пылинки. Ты всегда был между ними. Будто бы принимал удар за недостатки обоих. Одна я тебя жалела, втайне надеясь, что когда-нибудь ты уедешь и заберешь меня с собой.

- Мне жаль, что я подвел твои ожидания. Но пообещай, что будешь с мамой помягче. На ее плечи давит груз забот. Тревога за семью и судьбы детей подтачивает ее разум. Думаю, она боится не успеть сделать нас счастливыми.

- Тебя-то уж точно.

- Я сам выбрал свой путь. Надеюсь, что смогу пройти его с высоко поднятой головой и не опозорив наш род.

- Говоришь, как она любит.

Покинув сад, мы разошлись по своим делам. Я вернулся в свою комнату и наконец-то смог закончить сбор вещей. Получилось несколько сумок, что было немного, ибо часть одежды и все оружие я надену на себя. Разобравшись с проблемой багажа, осознал, что до начала ужина еще много времени. Идти на прогулку не хотелось. Люди, виды из окон, даже картины, попадающиеся на глаза, все это вызывало мысли о скором отъезде. Поэтому решил полистать случайно взятую книгу, дабы переждать до начала праздника. Ею оказался труд художника, гравюра и ювелира Томаса Дорюра, умершего пару веков назад, но при жизни бывшего чрезвычайно плодовитым автором. В его трудах были описаны различные техники рисования, проведен анализ лучших основ для печатных форм и зачем-то в конце автор описывал свои рассуждения о геометрии и преломление лучей, проходящих через призму. Подобные тексты раньше навевали скуку, а сегодня и вовсе быстро накатило состояние дремы, в результате чего я уснул, сидя за столом.

- Вильгельм проснись! - голос Фриды вывел меня из состояния сна.

- Что случилось?

- Твоя матушка велела передать, что скоро подадут ужин. Надо поспешить в трапезную.

- Хорошо. Все уже собрались?

- Барон еще работает. Густава и Агаты нет, а Астер уже пришел с занятий.

- В такой случае надо переодеться и идти.

- Я все приготовила. Одежда на кровати. Тебе помочь? - обычный вопрос заставил меня немного задуматься. Я знал ее с самого детства, а два года назад узнал, как женщину, но все равно испытывал неловкость. Решив, что пора что-то менять в своей жизни я утвердительно ответил и начал раздеваться. Фрида забирала старую одежду и подносила новую, помогая мне одеваться. В конце, отойдя на пару шагов, внимательно меня осмотрела.

- Прекрасно. Выглядишь совсем взрослым, - заключила она.

- Сегодня просто день, когда мне исполняется восемнадцать. Я ничуть не изменился за последний год. И что значит твое "Выглядишь совсем взрослым"?

- Это тебе кажется, что ничего не изменилось. Я вижу со стороны и поверь ты стал не мальчиком, но мужчиной. Я рада, что была рядом с тобой эти годы, - подойдя, она поцеловала меня и быстро отошла, пока я не успел заключить ее в объятья. У двери, развернувшись и грустно посмотрев на меня, сказала: "Пойдемте ваша милость. Неприлично заставлять гостей ждать".

Войдя в обеденный зал, увидел, что все собрались. Ждали только меня. В нашей семье было не особо принято отмечать Дни Рождения, поэтому посторонних людей обычно не приглашали. Все праздники отмечались в узком семейном кругу. Вот и сейчас за столом находились только родители и братья с сестрой. Слуги подали еду, а отец, как глава семейства прочитал тост, по обыкновению, затрагивающий такие темы, как взросление, тяжелый груз ответственности, который теперь лег на мои плечи, необходимость думать не только о себе, но и о чести и благополучии рода. "Последнее особенно актуально, ибо если совершу, что-то непотребное, то последствия могут самым негативным образом сказаться на них. Гнев императора вещь неприятная и порой даже смертельная", - подумал я.

В дальнейшем все остальные брали слово и желали то, что беспокоило их больше всего. Мать вторила отцу, напоминая о таких вещах, как традиции, родовая честь, что была заработана предками за столетия безупречной службы. В конце пожелав не бояться опасности и гордо смотреть в лицо врагу. Густав напомнил о прекрасных возможностях молодости, о важности поиска женщины в жизни мужчины, а также недопустимости победы зла в битве за мою душу. Агата заявила о важности отстаивания своего мнения и непреклонности в движении по жизненному пути. А Астер, мой младший брат желал побольше трофеев, которые, по его мнению, должны доставаться мне после каждой битвы. Его вера в мою непобедимость и мои навыки, как единственного представителя Делормов, который отправился на войну в этом поколении, превосходила веру священников в божественность Солнца.

Ужин плавно перетек в посиделки с разговорами и кофе со сладостями. На смену вечерним сумеркам пришла ночь. В какой-то момент я понял, что никто не хочет объявить о желании покинуть мероприятие и отправится спать. "Они боятся заявить о своем уходе. Боятся сказать, что устали и хочется спать. Не желают стать тем, кто первый покинул меня в момент, когда я, возможно, видел их в последний раз", - осознал, когда, допивая горячий напиток, наблюдал, как мама с сестрой по третьему разу обсуждают одно и то же. Младший брак клевал носом. Отец с Густавом сидели и курили трубку, развлечение привезенною с юга несколько лет назад. В тот момент я в первый раз в жизни почувствовал себя лишним. "Чужим среди своих", - так говаривал Керт, когда рассказывал о том, как сложно жить человеку, всю жизнь занимавшемуся войной, среди людей, которые ее никогда не видели. Видимо, я понял, какого было ему, когда он служил моему отцу, сторожа поместье и обучая его детей всему тому, что знал.

Решив разорвать порочный круг, я встал и объявил, что устал и мне нужно выспаться перед отправлением. В глазах присутствующих читалось неподдельное облегчение. Уйдя первым, пошел в комнату, лишь на немного остановившись около портрета прадеда, чье кольцо теперь стало моим.

- Если ты слышишь меня, то попроси Владыку, чтобы он приглядел за ними, - шепотом попросил я, обращаясь к картине. Хотелось верить, что мою просьбу услышали. Успокоившись, я дошел до комнаты, где, раздевшись, лег спать. Последняя мысль, посетившая меня, перед тем как глаза сомкнулись, была о кошмаре, который видел прошлой ночью.

Глава 3

"Отъезд"

Проснулся в прекрасном расположении духа. Ночь прошла спокойно, а самое важное никто не хотел убить или покалечить меня, пусть даже и во сне. Едва я встал с кровати и потянулся, дверь открылась и в комнату вошли слуги. Фрида с еще одной девушкой принялись помогать мне привести себя в порядок, а два парня начали уносить мои вещи, дабы расположить их на конях. Я решил, что не стоит одевать все то железо, что вчера мне выдал Адель. Поэтому в багаж отправились кираса, шлем, укрепленные сапоги и наручи. Фактически на мне осталась только кольчуга, ну и, разумеется, оружие. Последним штрихом было черное сюрко с белой окантовкой на воротнике, все в цвет семейного герба. Закончив, повернулся к служанке с зеркальцем. "Видимо, принесла от матери", - пришла мысль. На меня смотрел парень, теперь уже восемнадцати лет, облаченный в доспехи и выглядевший внушительно, даже при родном росте в 7 локтей. Сабля и кинжал на боках придавали воинственный вид, а наличие пистолей в кобурах сразу давало понять, что на снаряжение было потрачено немало средств, ибо огнестрельное оружие было крайне дорогим.

- Выглядите, как настоящий воин из легенд ваша милость.

- Прекрати Фрида, я не того роста, чтобы быть воином из легенд. Да и этот вид обманчив. Одежда скрывает мою худобу, делая меня, скорее похожим на распушившего мех суслика, которого загнала в угол лиса.

- Вы неправы милорд. Ваш вид довольно грозный. Хотя, надо признать, лицо у вас не воинственное, но думаю пара шрамов, и будете как те герои, о которых ваш брат читает на своих занятиях.

- Полагаю, в тех книгах не пишут, что наличие шрамов на лице, предполагает, что по этому лицу бьют острым предметом, а это, в свою очередь, часто приводит к смертельному результату.

- Я верю в то, что вы не допустите подобного. А вообще, постарайтесь не получать лишних ударов, - разглаживая руками ткань сюрко, она пыталась придать ей идеально ровный вид. Было видно, что она тоже нервничала. "Расставание никого не оставляют равнодушным", - пришла ко мне мысль.

- Похоже, все готово ваша милость, - закончила она, когда в дверях остановился слуга, кашлянул и поклонился, показывая, что все вещи были унесены.

- Пора.

- Пора Вильгельм, - почти шепотом произнесла моя юношеская влюбленность.

Во дворе, казалось, собралась вся усадьба. Отвлеклись даже кухарки и уборщики, обычно занятые в утренний час. Подошли и те, кто по долгу службы, когда-то были воинами, а сейчас просто служили стражниками и телохранителями. Если лица обычных слуг были грустными, то во взгляде бывалых бойцов читалось сочувствие, как будто они знали некую вселенскую тайну, которую не могли открыть, но понимали, что скоро я сам стану разделяться с ними их секрет. Впереди всех стоял отец, который принял свой образ типичного чиновника и без эмоциональным выражением смотрел на меня. Справа от него, словно ожившая статуя, стояла мать. Единственное, что выдавало ее нервозность, было движение рукой, которым она разглаживала подол платья. Чуть позади были братья и сестра. Их состояние тоже было предсказуемо. Густав пытался скопировать манеры отца и выглядеть словно сборщик налогов, который сообщает крестьянам, что сборы были повышены и им надо работать больше. То, что в сутках двадцать четыре часа, а они уже работают двадцать три, его не волновало. Младший брат походил на начищенный гульден. Он буквально светился от счастья быть здесь. Наверно ему казалось, что в этот момент рождается легенда, и сама возможность присутствовать на таком мероприятии наполняла радостью. Сестра была его противоположностью. Я подошел и обнял ее. Уткнувшись мне в грудь, она пару раз всхлипнула, но потом, взяв себя в руки, посмотрела мне в глаза и поцеловала в щеку.

- Поклянись, что будешь писать мне Вильгельм, - прошептала, чтобы никто не услышал. Слуги при этом отводили взгляд и рассматривали внезапно ставшую интересной изгородь.

- Клянусь. Как будет возможность, сразу отправлю весточку.

- Спасибо. Большего я не прошу.

Обойдя остальных, немного задержавшись около матери и пожав руку отцу, я залез на лошадь. Люди смотрели на меня и было понятно, что надо что-то сказать перед отъездом.

- Слушайте все. Вчера мне исполнилось 18 лет, а это значит, что я стал полноправным мужчиной. Так получилось, что территории наших северных соседей страдают от несправедливости людей, возомнивших себя выше закона империи. Но на это можно было бы закрыть глаза. Хуже то, что они возомнили себя выше закона Солнца, нашего Владыки, Судьи и того, кто дарует жизнь! - Я смутно знал про конфликт в северных землях, но как говорил учитель по риторике: "Вильгельм, когда ты чего-то не знаешь или в чем-то не уверен, говори так будто это всеми признанный факт". Сделав глубокий вдох, я продолжил.

- Услышав о такой несправедливости, я решил изменить своему желанию поступить в университет Пфальцбурга, дабы стать ученым и служить умом на благо империи. Теперь же я хочу связать свою жизнь с военным ремеслом и быть там, где нужен Владыке и императору, - некоторые женщины даже всплакнули, видимо, поверив в серьезность моих намерений. Остальные, особенно отец, стояли и слушали, понимая, что я говорю скорее для себя.

- Напоследок хочу сказать, что я ценю ваш труд и заботу, которую вы давали мне все эти годы. Я благодарен вам! Надеюсь, что и впредь вы будете так же служить семье Делорм. Я же клянусь, что не подведу нашего славного имени. Прощайте! - Пришпорив лошадь, я выехал на улицу города, покинув усадьбу.

Харленбург покинул в течение получаса. В душе было странное чувство, когда, смотря на здания, которые посещал, понимал, что могу больше их не увидеть. Видя людей, которые утром идут по своим делам, общаясь, ругаясь и рассказывая сплетни друг другу, я понял, что ничего не изменится, если меня не станет. Я и раньше понимал, что не центр вселенной, но в этот момент это открытие заставило сердце сжаться.

Ритмичные удары копыт о мостовую ввели меня в состояние раздумья и я, смотря на дорогу, буквально уснул с открытыми глазами. Пришел в себя от странного вида, когда в нескольких саженях прошла лошадь с поврежденной сбруей. Свернув с дороги, она вышла в поле и начала жевать траву, не обращая внимание на меня. Оглянувшись на столь несуразное действо, продолжил движение и вскоре нашел объяснение увиденному. Невдалеке стояла телега с отвалившимся колесом, за которой, судя по звукам возился мужик, который, по всей видимости, и являлся возницей. Остановив лошадей, я решил поинтересоваться, как человек попал в такое положение и, подождав пока он подойдет ко мне, поздоровался.

- Сынок, ты бы это помог старому-то, а? - крестьянин щурился, по всей видимости испытывая проблемы со зрением, но подойдя и увидев на мне доспехи с оружием, быстро сменил тон и поклонился.

- Простите дурака господин, не увидел, что вы из благородных. - Не бейте только, - отходя и кланяясь, говорил он.

- Не бойся. Я просто так на людей руку не поднимаю. Да и в поведении твоем оскорбительного ничего не нахожу, ибо как погляжу, зрением слаб, - вообще будучи человеком скорее науки, чем воином, мне претила жестокость, а когда кто-то из слуг мне мешал просто отсылал его по другим делам.

- Все вы верно подметили господин. Совсем незрячий уже я.

- С телегой что? Сломалась?

- Да, тут такая оказия случилась. Еду я, значит, и вдруг лошадку мою то ли пчела укусила, то ли еще какая тварь испугала. Она вдруг возьми и начни брыкаться. Концы оглобель погнула и упряжь порвала, - старик в чувствах хлопнул по телеге ладонью. - Да еще и колесо, будь оно неладно, отлетело. Чем я прогневал Владыку сам не пойму.

- Теперь понятно, чью лошадь я видел недавно.

- Смилуйтесь господин! Помогите старику, - крестьянин чуть ли не плакал. - Концы я выправлю, с колесом что-нибудь придумаем, но вот без лошади помру. Да и ладно я, что мне осталось, но вот старуха моя. Жалко ее, не лучшая у нее жизнь была подле меня.

- Ладно не нервничай. Солнце завещало помогать ближнему, - успокоил я собеседника. Привязав к дереву Буцыка и положив лишние вещи в телегу, я вновь оседлал Крапинку и поехал обратно.

Животное нашлось там же, где видел его в последний раз, а именно на поле. Лошадь спокойно щипала траву, не обращая ни малейшего внимания на меня. Справедливо рассудив, что навыками объездчика я не обладаю, а значит пытаться накинуть лассо бессмысленно, решил пойти на хитрость и попробовать подманить лошадь более вкусным, чем трава, лакомством. С собой у меня был кулек с морковками, добавленный к моему багажу конюхом, за что я, про себя, поблагодарил его. "Надо было имя лошади узнать гений", - пришла запоздалая мысль, когда, взяв в руки еду, начал медленно приближаться к животному и постоянно разговаривая с ним успокаивающим тоном. К счастью, все обошлось и вскоре я возвращался к старику с его имуществом.

- Возвращаю тебе твоего коня, - порадовал, обернувшегося на звук копыт, крестьянина.

- Благодарю милорд. Спасли вы меня. Молится буду о вас и старуху свою заставлю.

- Как там твоя телега? А молится, - я сделал паузу, осматривая упавшее колесо, - лучше за себя помолись, когда вернёшься.

- Телега-то. Ну крепления я поправил. Упряжь значится тоже сработаю щас. А вот, - он посмотрел на колесо, скорее всего, понимая, что один не починит его, а просить меня боялся.

- Не бросать же тебя здесь. Чини упряжь, я пока палку найду, чтобы телегу приподнять, - сказал я и пошел искать ветку, способную исполнить роль рычага. Вскоре, найдя искомое и вернувшись к старику, я приподнял телегу, и мы установили колесо, после чего он вновь рассыпался в благодарностях.

- Оставь свои причитания. Лучше пододвинься, я с тобой на козлах поеду. Думаю, ты в Садендорф едешь?

- Истинно так милорд, - пролепетал попутчик и пододвинулся, я же, забравшись к нему, велел трогаться, и мы поехали.

- Судя по солнцу, время уже за полдень, - решил я начать разговор, так как ехать нам предстояло еще долго, а молча переносить дорогу было невмоготу.

- Истинно так, теперь бы к ночи добраться до деревни-то.

- Кстати, о деревне, слыхивал, что там два человека головами числятся. Как же так получилось?

- Дык, знамо как. Они обе находятся на переправе, через Траве. Но Нордендорф, та, что на севере принадлежит северным землям, которыми князь Гроссе управляет. Южная же, эт в которую мы путь держим, напротив, за землями барона Делорма водится.

- Хм интересная система у вас тут, - рассказывать, что это знаю с молодых лет и в каком-то смысле нахожусь в очереди на владение, не стал. Это сразу бы лишило наш разговор прекрасной атмосферы посиделок.

- А вы неместный милорд? Таких вещей не знать просто.

- Нет, я с южных земель путь держу. Из предместий столицы. В императорском домене относительно спокойно, а зарабатывать на жизнь надо. А тут как раз слухи ходят, война у вас намечается.

- Да если бы просто война, то стерпеть можно. Господа постоянно что-то делят. Тут еретиков выкорчевывать хотят, нам пастор рассказывал.

- Это каких таких еретиков? В столице просто говорят война и все, - решил я узнать мнение народа, касаемо конфликта, в котором собрался участвовать.

- Дык это, алхимики в учениях своих, дошли до того, что природу Солнца отрицать вздумали. Против Владыки пошли охальники. Пастор наш рассказывал, что они, когда анститут свой открыли в Альенбурге, то начали там учения свои распространять. Говорят даже сына бургомистра там очаровали и в свой ковен затащили, а еще ритуалы срамные там проводят, - старик долго рассказывал про свое видение мира. В разговоре с ним не заметил, как мы добрались до деревни. Расставаться было жаль, ибо страсть, как хотелось еще послушать о том, что думают о власти предержащих простые люди.

- Ладно дед, спасибо за разговор и компанию, но мне пора.

- Вам спасибо господин, выручили меня дурака, - отвесив поклон, протараторил крестьянин.

- Ты мне лучше вот что скажи. Куда тут на ночлег можно стать? - задал резонный вопрос, ибо за все свои годы, из города я выбирался несколько раз, а уж ночевал либо дома, либо у друзей отца. "Отличная подготовка к смертельно опасному мероприятию Вильгельм, ладно хоть предмет географии и родословные семей ты помнишь, а то мог бы уехать в другую сторону" - сразу пристыдил я себя.

- На ночлег-то, вы это по центральной улице поезжайте, а там по правой стороне таверну и найдете. Здание в два этажа. Знак еще смешной такой на нем висит, гуся изображает.

- Спасибо еще раз. Бывай тогда, - распрощавшись с попутчиком, я повел коней в указанном направлении. Деревня представляла собой полукруг, примыкающий к реке с переправой посередине. Пока ехал, заметил коров, возвращающихся по домам. То тут, то там загорались огни костров, служащих для приготовления ужина. "Видимо, люди, таким образом, наслаждаются возможностью поесть на улице, которую дарит, внезапно теплая в этом году, осень", - решил я и уставился на виселицу, мимо которой проезжал. На болтающемся теле мужчины отчетливо были видны следы ударов, оставляемых кнутом. "Видимо перед казнью пытали или, таким образом, воспитывали остальных", - пришла запоздалая мысль, когда отъехал от места экзекуции. Таверна, как и виселица находились наподобие площади, незатейливо образованный расширением дороги, поэтому быстро добравшись до нужного здания, я сдал коней конюху и, дав пару монет, велел дать овса получше, а вещи отнести в номер.

Таверна встретила запахами табака, пережаренного мяса и пота. Заведение было заполнено наполовину и судя по всему, самая напряженная часть рабочего дня только начиналась. Несколько воинов сидели и играли в карты, при этом активно комментируя происходящее, шлепая, проходящих мимо, официанток и крича трактирщику, чтобы тот выкатил еще пива. "Невоспитанные свиньи", - пришла первая мысль, смотря на происходящее. Но резонно предположив, что у каждой социальной группы свои способы проводить досуг, решил не влезать в чужой монастырь со своими правилами. С другой стороны группы деревенских, разделенных по возрасту, занимали несколько лавок и попивали принесенные напитки, при этом тихо обсуждая какие-то свои проблемы. Подойдя к хозяину заведения, я поздоровался и огласил свои пожелания, а именно комната и еда.

- Из еды предложить могу щи и куриную ножку с пивом, - подождав, пока я кивну, продолжил. - А касаемо комнаты, то остались, только те, что по 50 медяков за ночь. Сами понимаете, дешевые раскуплены.

- Из-за войны?

- А из-за чего еще господин. Говорят, храм чуть ли не крестовый поход затеял, так что к белой горе на сборы едут и наемники, и по господскому кличу воины. И всем надо где-то спать.

- Ну, тогда организуй свободную комнату.

- Будет сделано, только такой вопрос. Вам с или без? - уже немного тише проговорил трактирщик.

- В каком смысле с? - решил перестраховаться, ибо вопрос меня озадачил.

- Ну, желает ли молодой господин женщину перед сном или, так сказать, не хотите, чтобы вам мешали? - пояснили для меня, как для маленького. "Интересный сервис", - отметил про себя, хотя чему удивляться, ведь подобные заведения я не посещал в Харленбурге. Но так как мне исполнилось восемнадцать, я был рыцарем и, вообще, в доспехах и при оружии, казался себе достойной партией для любой дамы, то тут же согласился на предложение. "А ведь прислать-то могут и убогую какую-нибудь", - пришла мысль, когда, сделав заказ, собирался уходить к столику, но в последний момент вспомнил о том, что не давало мне покоя с момента, когда зашел в заведение.

- Хозяин, а чего так тихо-то у вас? Там откуда я родом, таверна от поля боя отличается лишь тем, что бьются тут ложками и кружками, - задал не дававший мне покоя вопрос, вспомнив рассказы Керта о своей молодости и его удачные описания питейных заведений империи, а также всех соседних стран.

- А вы это, видели тело на виселице, когда подъезжали милорд? - вопросительно посмотрев на меня и дождавшись, пока я кивну, продолжил. - Ну вот он с друзьями вел себя буйно вчера.

- И за это у вас лишают жизни? - неплохое знание имперских законов говорило о том, что за простой погром петлю не дают.

- За это дают 10 плетей, а вот за погром с убийством уже и вешают. Слишком хорошо посидели они, ну и как водится, не поделили что-то с подмастерьем нашего кузнеца, что выпить зашел. А там знаете же как бывает. Слово за слово и, вот уже, у тебя голова пробита кружкой. Эх жалко парня.

"Определенно, я попал в интересный мир человеческих отношений", - думал я, садясь за свободный столик. Впрочем, вскоре принесли еду, и проблемы прошедшего дня были быстро забыты, поедая угощения.

Глава 4

"Ночь в Садендорфе"

Где-то под вечер, когда солнце уже почти село, я спокойно сидел и протирал саблю, к весу которой уже начал привыкать, в комнату заглянула девушка, и участливо поинтересовалась, хочет ли милорд принять водные процедуры.

- Всенепременно, - ответил я, предположив, что после начала похода и военной кампании такая роскошь, как ванна с горячей водой, будет крайне маловероятно доступна по моему желанию.

- Тогда я прикажу слугам нагреть и натаскать воды, все это займет от силы четверть часа, - и помедлив пару мгновений осматривая мои пожитки, разложенные по комнате, вздохнув, спросила. - Не желает ли милорд немного вина и фруктов? Просто хозяин недавно открыл бочку хорошего туллийского и пока вы ждете, когда закончат носить воду, могли бы слегка выпить и расслабиться.

- Неси, - бросил я и пока девушка, как мне показалось специально, не торопясь шла к двери внимательно рассмотрел ее. Она была среднего роста, чуть выше шести локтей, с гривой темных волос, стянутых в косу, ниспадающую почти до талии. Мне она понравилась, и я начал надеяться, что именно ее пришлют ко мне ближе к ночи, как женщину, за которую заплатил хозяину трактира.

Скрип открывающейся двери вывел меня из состояния, в котором придавался приятным мыслям и, повернув голову, я увидел, как в комнату заходит, недавно ушедшая девица. В руках у нее был поднос с кувшином, а также тарелка нарезанных яблок и каких-то ягод.

- С вас 15 медяков, - несколько неловко сказала она и я решил узнать причину ее смущения.

- Куда ты дела ту бойкую и уверенную в себе красавицу, что несколько минут назад предлагала мне помыться?

- Я? Куда дела? Кого дела? Какую красавицу? Я не совсем понимаю, о чем вы милорд, - не поняла вопроса служанка и еще больше стушевалась, опустив взгляд.

- Расслабься и скажи в чем причина твоей напряженности и смущения, ведь недавно ты вела себя гораздо увереннее.

- Просто тут такое дело, вы благородный, я про все забыла и напредлагала разного, вина там значит, фруктов, а сказать, что это не входит в стоимость комнаты забыла, - теребя подол платья, выдавила из себя совсем поникшая девушка.

- Так, держи четвертак, но расскажи подробнее, что ты пыталась мне объяснить сейчас, - Сказал я, кинув монетку на прикроватный столик, если так можно было назвать грубую мебель из 4 ножек и небольшой столешницы. Как человек, любящий с детства науку, счет и порядок мне было интересно докопаться до тайны, разгадать загадку и узнать ответ. Поэтому перипетии жизни СаденДорфа всецело заняли мои думы, вытеснив оттуда различного рода мысли о бурной ночи и подвигах, что предстоят мне.

- Как я сказала раньше, вы благородный, а значит защищены имперским законом 4 ступени, поэтому если бы отказались платить, то максимум, что мог сделать хозяин сделать - это недовольно бурчать на вас завтра. Стража не стала бы даже слушать его жалобу, как только выяснился бы ваш статус. Потому что разбираться с нобилями может только...

- Имперский суд, - закончил я за нее. - А ближайший находится в Харленбурге, до которого полдня только пути. - Я все понял, ибо из-за 15 медяков никто даже чесаться не станет, а уж если в деле есть благородный, то там нужны совсем из ряда вон выходящие причины, чтобы напряглось местное руководство и закрутились шестеренки правосудия. Говорить, что я сын бургомистра города, в котором находится суд не стал, ибо в таких случаях разваливались дела с гораздо более суровыми нарушениями.

- Ну и выпороли бы меня, куда уж без этого, - произнесла девушка, попутно убирая монетку куда-то в складки платья. И после этого расправила плечи, демонстрируя размер груди выпирающей из-под ткани одежды.

В этот момент дверь открылась и зашел парень лет 14-15, держащий в каждой руке по ведру с водой. Оглядев мои вещи, особенно остановившись на перевязи с саблей и пистолями, он подошел к ванне и вылил воду, после чего поклонился мне и ушел.

- Ты это сходи к хозяину и возьми еще одну кружку, - предложил я повелительным тоном. - Пить в одиночестве это моветон, а пить в компании красивой девы праздник для души и раздолье для мыслей.

Девица улыбнулась и быстрым шагом удалилась из комнаты, оставив меня на некоторое время в одиночестве. Пока она ходила по своим делам, пару раз приходил юноша и наполнял кадку. Я уже было начал думать, что ей дали новое поручение обслужить кого-то или она рассказывает трактирщику, каким образом развела молодого дворянчика на дополнительные 10 медяков, как дверь открылась и легкой походкой в комнату вошла прелестница, захватившая мои мысли сегодня.

- Кстати, забыл спросить, а зовут-то тебя как? - решил заполнить пробелы в знаниях о объекте моих мечтаний.

- Брунхильда, но все кличут просто Бруней или Брунькой, - с легким смущением сказала служанка и села около меня на кровать, после чего передала мне свою кружку.

- Не желает ли почтенный нобиль помочь беззащитно девушке не умереть от жажды? - и подмигнула мне чертовка.

- Вильгельм.

- А?

- Зовут меня Вильгельм, ты же мне представилась, поэтому некультурно будет, если я не назову тебе своего имени.

- А, оу, очень приятно, - немного опустив взгляд, проговорила она. - Хотите сказать я могу вас так называть? Вы же благородный и обращаться к вам вот так просто как-то... неправильно.

- Ну мы же сейчас вдвоем в этой комнате, а утром я уеду на сбор войска в замок Вейбер...бер...бер, в Вейберберг, - чуть ли не выплюнул я название пункта назначения своего путешествия.

- Мы его просто замок называем, а то название сильно мудрёное, знать бы что оно еще означает.

- Белая гора, - машинально ответил я.

-Что?

- Вейберберг - это Белая гора на староимперском, - пояснил для нее.

- Милорд знает науки? То есть я хотела сказать, что милорд очень умный, а не то, что благородные обычно ничего не знают, да и писать не всегда обучены, - все больше пыталась оправдаться Брунгильда, но с каждым новым словом понимала, что оскорбляет нобилей еще больше. - Простите дуру господин, не понимаю, что несу, - промямлила она, после чего отчаявшись, закрыла лицо руками.

Решив, что девушка сейчас замкнется в себе или того хуже заплачет налил обоим вина и протянул ей кружку, после чего передвинул столик так, чтобы он оказался приблизительно перед нами, а сам ближе подсел к уже поедающей яблоко прелестнице, так что коснулся ее ног своими.

- Давай вернемся к началу нашего разговора, у тебя очень необычное имя, точнее, оно немного архаичное, взятое из старой речи. Кто решил тебя так назвать?

- Мама, она почему то считала, что если дать такое необычное имя, то и человек вырастит необычным. Только вот как вырасти необычным, когда ты родилась в деревне, стоящей на переправе одной из бесчисленных рек империи.

- Ну определенная логика в ее рассуждениях была, но в целом да, намерения весьма инфантильные.

- Инфан... что?

- Инфантильные, то есть детские, не отдающие полный отчет о своих действиях мысли или поступки, - пояснил и сделал себе заметку, чтобы поменьше говорил сложных или иностранных слов перед деревенскими. - А как стала работать в трактире?

- Дак это, отцу моему он приходится шурином, трактирщик наш, вот поэтому и взял меня к себе, когда родителей моих не стало.

- А что с ними случилось? - не успев остановится, задал я вопрос и только потом понял, что спрашивать такие вещи у девушки, с которой хочешь провести ночь несколько не тактично и попросту глупо, ибо испорченное настроение плохой друг в деле соблазнения дамы.

- Мать умерла от оспы, вначале думали, что простуда, а потом, когда волдыри пошли, стало поздно, да и лекарь ближайший в Харленбурге, пока приехал, пока осмотрел, успели лишь потом других деревенских спасти. - Тут мои воспоминания услужливо подсказали мне о чуть было не начавшийся эпидемии около 7-8 лет назад, тогда отец работал допоздна, сидя в своем кабинете и рассылая почту с призывами проверить людей на предмет болезни, воду на предмет отравления, выставить карантин, если понадобится.

- Отец умер через полгода, ибо винил себя за смерть мамы, а лекарка и повитуха, которая могла бы заранее сказать, что за недуг ее поразил как раз тогда умерла за пару месяцев, ну как умерла, медведь ее задрал, когда она пошла растения собирать в лес. Вот он и замыслил на медведя идти, но, видимо, Солнце решило, что и ему пора к жене на небеса, а не мстить животному. В общем, и его задрал медведь. Такие дела... - Закончила моя собеседница свой автобиографический рассказ. После чего протянула мне кружку, которую пила пока изливала историю своей жизни.

- Давай еще выпьем Вильгельм, а потом я тебя помою и тогда, если хочешь, задашь свои вопросы, - я только сейчас обратил внимание, что пока слушал Брунгильду, тот паренек натаскал воды, а от ванны поднимался легкий пар и в комнате стало заметно теплее, хотя возможно, такой эффект оказывало вино.

Допив напиток, я отодвинул столик и поднялся. Последнее кстати далось мне не совсем легко. После чего начал раздеваться, а Бруня встав, подошла к ванной и высыпала туда непонятно откуда взявшейся у нее порошок.

- Соли умывальные, с запахом фруктов. Будешь пахнуть, как корзинка ягод.

- Это можно, - согласился я, снимая штаны и стягивая рубаху. Подойдя к ванне, заметил, как девица оценивающим взглядом, нарочито медленно, прошлась по мне, опустил одну ногу в воду, чтобы проверить насколько та горяча, а убедившись, что температура ровно такая, какой должна быть, полностью залез и облокотился спиной на одну из стенок.

- Как водица? - поинтересовалась, закатывая рукава и взяв мочалку с баночкой мыла, девушка и подошла к кадке.

- В самый раз, думаю можно и приступать, - ответил я и вытащил ноги из воды и положил их на края ванны.

- Тогда давайте начнем, - произнесла Брунгильда, намыливая мне ногу.

- У милорда остались еще вопросы к моей скромной персоне или его любопытство удовлетворено полностью?

- Пока меня беспокоит только одно.

- Что же?

- А натирать ты будешь только голени или постепенно доберёшься и до бедер?

- Как скажет господин, но если мне позволено будет сообщить, я хотела бы убедиться, что вы уйдете от нас чистым настолько, насколько это возможно, - лукаво шепнула мне она, постепенно доходя мочалкой до пояса. Делая все это, она изрядно нагнулась и моему взору предстала ее полная грудь, которая непонятно как держалась в корсете, ибо по всем законам нашего мира, должна была просто выпрыгнуть оттуда.

Девушка, проследив за моим взглядом, улыбнулась и сдвинула плечи слегка вперед, отчего и так неестественно аппетитно выглядящие прелести стали казаться местом, в которое должен был уткнуться любой, уважающий себя, взрослый мужчина или, плохо представляющий себе, что происходит, возбужденный юноша.

Сидя в ванной, я чувствовал каждый удар собственного сердца, а когда спустя мгновение кровь разносилась по организму и ударяла в голову, создавалось ощущение, что мысли начинают убегать от меня. Вот в таком положении я находился какое-то время, пока легкий толчок не заставил меня нагнуться вперед. Слабо отдавая отчет своим действиям, я подался вперед и почувствовал, как ловкие руки уверенными движениями начали натирать мне спину. Наслаждаясь ощущениями, я потихоньку терял ход времени, поэтому кода мягкие от воды руки легли мне на шею и потянули обратно, я поддался и блаженно облокотился спиной о стенку. После чего процедуре помывки была подвергнута грудь, живот и в конце голова, которую долго мылили, потом чего-то ждали и, в конце концов, смыли всю пену, тем самым закончив водные процедуры.

- А ты не хочешь залезть ко мне? - задал я мучивший меня вопрос, - тут места хватит обоим, да и вода все еще теплая.

- Если только ополоснуться, думаю ты не выдержишь долго рядом голую девушку.

- Я всеми силами буду сдерживать себя.

- Это каким же образом?

- Мыслями о великих подвигах и вечных свершениях.

- Ну давай попробуем, мой герой, - призывающе сказав, она и отвернулась чтобы расшнуровать корсет. - Можешь развязать шнурок от сорочки на шее, пока я занимаюсь тем, что спереди?

- Не вопрос, - я вылез из ванной и дернул за веревочку, после чего узел развязался, а я остался стоять в ожидании окончания действа.

Через пару мгновений платье упало на пол, а девушка развернулась, дабы предстать во всей красе, так сказать, показав товар лицом.

- Нравится? - вопрос в принципе был ненужным, но ответить стоило, ибо мало ли что может подумать и на воображать себе женщина.

- Да! - произнес я, а потом медленно и хищно осмотрел ее. - Я даже почувствовал душевный подъем.

- Только душевный? - игриво подметила она и, взяв мочалку, начала мылить себя.

Тут я понял, что служанка в трактире и служанка в доме бургомистра, в общем-то, равны по статусу, но вот возможности по поддержанию себя в лучшем виде у них отличаются. Хотя возможно Фрида сама по себе была чистоплотней и ухоженней. Не исключено, что именно из-за этого мама выбрала ее для меня. По находящейся рядом и натирающей себя мочалкой девице было видно, что такие процедуры, как бритье ног, например, в деревне были крайне малодоступными, про остальное история думаю может умолчать. Этот факт несколько охладил мою голову и возможность мыслить вернулась в почти привычное русло, хотя нахождение рядом с голой женщиной все же сказывалось.

Пока я предавался разного рода рассуждениям, Бруня помылась и развернувшись, игриво спросила. - Как милорд желает?

- Что именно "как" я желаю? - теперь уже мне пришлось сыграть роль непонимающего собеседника.

- Как вы желаете взять меня? - медленно проговорила девушка при этом, присев на противоположный край ванны, раздвинула ноги и выгнула спину назад, дабы дать мне насладится видом.

- Эм...- Кровь стучала в голове, заставляя хоть что-то сделать, но мозг попросту не видел правильного ответа, а бросится и повалить ее на кровать было хоть и хорошим вариантом, но остатки разума, не поглощенные мыслями о доступном женском теле, требовали осознать вопрос.

- Святое солнце Вильгельм, как ты хочешь овладеть мной? - поняв, что я слишком долго нахожусь в задумчивости решила разъяснить свои вопрос Брунгильда.

- А есть варианты?

- Добрые духи дайте мне терпения. Ваша светлость, Светило дало женщине, скажем так, много возможностей ублажить мужчину.

- А-а, оу, - постепенно до меня начал доходить смысл сказанного.

- Вот и оу, и все-таки куда и как хотите милорд?

- Про "куда", предпочту по старинке, как завещали деды. А в остальном, удивите меня миледи, - сказав, сделал легкий поклон, что выглядело весьма комично, ведь я был абсолютно голый, по колено в воде и, со скажем так, восставшим естеством.

- В таком случае выходи из этого корыта и начнем.

Как только переступил край ванны и оказался на полу, тонкая ручка с острыми ноготками толкнула меня в грудь и попятившись, я уперся ногами в кровать, после чего не удержался и упал на одеяло.

Дама деловито подошла, осмотрела меня с ног до головы. Видимо, зрелище понравилось, так как она улыбнулась и решительно забралась на меня. Прильнув, нежно поцеловала, потом положила ладошки на мою грудь и оттолкнулась, вернувшись в вертикальное положение. Засмеявшись от каких своих мыслей, она начала двигаться, постепенно наращивая темп. Поначалу я попытался обхватить и сильно сжать ее ягодицы руками, дабы контролировать процесс, но потом видя, что мои усилия мало на что влияют, расслабился, разведя руки по сторонам, стал наслаждаться видом. В тот момент я был похож, на потную морскую звезду, которую оседлала северная дикарка, при этом всячески выжимающая из этой звезды все соки и наслаждающаяся творимым действом. Из-за малого опыта в постельном общении со слабым полом, хватило меня ненадолго поэтому, когда понимание того, что скоро наступит "великий финал" очевидной мыслью образовалось в голове, я, взяв девушку за плечи, притянул к себе и перевернув на спину, оказался сверху, после чего завершил последний акт водных процедур.

- Милорд, зачем мы местами поменялись? Я хотела завершить начатое сама.

- Красавица моя, я рыцарь, - пафосно проговорил я. - А рыцарь не может давать другим делать что-то вместо него. Иными словами...

- Тебе захотелось почувствовать себя главным, - закончила она за меня, после чего приподнялась на локтях, страстно поцеловала в губы и, встав с ложа, пошла собирать свои вещи.

- Ты куда?

- Надо одеться, унести поднос с кувшином, да и спать пора ложиться. Завтра рано вставать, а время уже позднее. Конечно, если у тебя нет каких-то еще пожеланий?

- Ну, положа руку на сердце, кровать для меня одного большая, ночь холодная, а за окном что-то постоянно издает непонятные звуки.

- Милорд боится ночных хищников? Или страшных монстров, созданных алхимиками? В таком случае такая храбрая девушка может побыть вместе с ним и постеречь его покой.

- Это было бы в высшей степени приятно.

- А издает непонятные звуки за окном наша вывеска, ее давно не смазывали, вот и скрипит, покачиваясь на ветру.

Сложив собранные вещи на стул, Бруня подошла к кровати и скользнув под одеяло, прижалась ко мне спиной. Я лег на левый бок, обнял ее, нащупав рукой грудь, и через какое-то время заснул.

Глава 5

"Новая семья"

Утро встретило меня лучиком солнца, пробивающимся через разрез между штор, надоедливо светящим в глаза, и криками питухов, которые как часы отмечали начало нового дня в деревне. Встав и немного размявшись, чтобы разогнать кровь по телу, я обошел комнату и начал собирать свои вещи. Надо было одеваться и отправляться дальше, ибо на сбор лучше приехать загодя, чем опоздать и подставиться. Так как мало ли, что может взбрести в голову отцам командирам. Вдруг решат отправиться раньше, что маловероятно, ведь не было случая, чтобы войско собиралось в срок. Обычно на сборы уходит от двух недель, до пары месяцев, в зависимости от того, насколько много людей надо собрать. А вот отряд гера Валенрода, в составе которого я должен был быть на время кампании, мог быть легко отослан на разного рода задания. Все-таки относительно легкая, в сравнении с тяжелыми латниками, кавалерия, способная на быстрый марш и разведку. Такое подразделение можно отправить вперед, дабы проверить броды и, вообще, составить общее впечатление о расположении противника.

С такими мыслями я вышел из комнаты и, скрипя ступенями, спустился на первый этаж. В общем зале стояла тишина, так как утром в деревне все заняты либо в поле, либо в доме по хозяйству, а пьянству придаются обычно ближе к вечеру. Подойдя к хозяину заведения задал пару дежурных вопросов о погоде и состоянии дел, после чего поблагодарив за все, кинул ему еще пару медяков и, попрощавшись, пошел на выход. Проходя мимо распахнутой двери в кладовку, увидел вчерашнюю служанку, которая, опустившись на колени и сидя вполоборота ко мне, мыла пол. Вначале появилось желание окликнуть и сказать что-нибудь, но потом, подумав, понял, что я для нее никто, просто проезжавший мимо молодой господин, с которым она провела ночь, о последствиях оной впредь будет рассказывать подружкам. Хотя, трезво отдавая себе отчет о вчерашнем понимал, что я далеко не былинный герой большой любви.

Выйдя из здания, направился к конюшне, где вчера оставил на попечение, свою лошадку. Там уже вовсю кипела работа. Два парня, лет 10-12, вывозили в тачках навоз и раскладывали вилами сено по кормушкам. Подойдя поближе, увидел, как из постройки вышел конюх и поприветствовал меня.

- Молодой господин, лошадка ваша готова, протер ее значится вчера, покормили естественно, не извольте беспокоиться. Сена лучшего с утра дали, воды натаскал свежей, чтобы она значится, от жажды не мучилась и несла вас спокойно вот.

- Звать то тебя как парень?

- Йован милорд.

- Держи пару монет за старания Йован, - кинув парню два медяка, я взял поводья своей кобылки, вывел ее на улицу, разложил по седельным сумкам вещи и оседлав отправился в путь. Парень стоя у ворот пожелал мне спокойного пути и удачи в дороге, после чего сам обратно удалился.

Добравшись до переправы, я увидел столпотворение. Люди, растянувшись в очередь, ждали, когда специальный канатный паром подойдет, и они смогут начать свое путешествие на другой берег. Подъезжая, стало понятно, что очередь неоднородна и фактически разделена на две. Справа стояли крестьянские повозки, которые везли какой-то скарб, а слева стояли легкие кавалеристы, со своими телегами. Направившись ко вторым, я обнаружил там воинов, с которыми познакомился вчера в таверне, когда, поужинав, решил поинтересоваться новостями о состоянии дел соседний земель и военном походе. Поздоровавшись, я влился в их отряд и тем самым обеспечив себе привилегированное положение при посадке на паром. Через полчаса мы преодолели водную преграду и направились к выезду из Нордендорфа. Находясь на развилке, я впервые в жизни увидел войсковой лагерь. Десятки палаток, все разных цветов и размеров. Рядом со многими из них находились флаги и знамена, повсюду сновали люди, но самое интересное было расположение лагеря, он фактически перекрывал дорогу, что уходила в земли Восточного Гироля. Обратив на это внимание, я отвлек своего нового знакомого, ехавшего около меня, и жующего кусок пирога.

- Видимо, людей перехватывают, - невозмутимо ответил он, посмотрев в указанную сторону.

- Каких людей?

- Купцов с обозами или гонцов каких.

- А если они на лодке проплыть захотят? - тема скрытного перемещения в военное время сразу захватила меня.

- Лодку увидят и остановят дальше на реке. Ты не местный, но там находится застава, в месте, где Вирда впадает в Траве, - еще один кусок отправился в рот кавалериста. "Какой же опыт должен быть у человека, чтобы так расслаблено сидеть в седле и есть при этом", - думал я, когда моя уверенность в собственном мастерстве верховой езды, растаптывалось глядя на собеседника.

- А если по лесу попробовать? - не унимался я.

- Вильгельм, друг мой, мы едем по дороге и при этом испытываем трудности. Поверь мне, даже на ровной местности лошадь может споткнуться и повредить ногу. А теперь представь, что творится, когда пытаешься проехать по лесу. И это притом что ты должен торопиться. Да и все равно нужно будет выехать на дорогу, а там наверняка разъезды из людей, типа нас.

- Вполне логично, - признал я доводы оппонента.

- Предки не дураки были, воюем уже веками. Все придумано до нас.

Продолжив разговор о различных особенностях ведения войны, мы проехали лагерь у деревни и направились в сторону пункта сбора, по всей видимости, мы должны будем служить в одном войске.

После обеда, наш небольшой отряд добрался до предместий главного оборонительного форпоста империи на севере, а именно замка Вейберберг. Увиденное поразило меня, недалеко от посадов раскинулось море из штандартов, шатров и телег. Все это напоминало кочующий город, решивший на какое-то время осесть вблизи другого.

- Ни разу не видел войсковой лагерь Вильгельм?

- Да, если не считать тот, что мы проехали утром.

- Тот был в разы меньше, ибо в нем был полк инфантерии и в лучшем случае эскадрон гусар типа нас.

- И все равно зрелище было впечатляющее. А тут, тут как будто маленький город.

- Так и есть, помимо военных, здесь можно найти торговцев всем чем угодно, мастеровых, способных починить что угодно, - тут он сделал паузу, посмотрев на переходящую через дорого группу девушек, - ну и женщин, способных сделать все что угодно, - его шутку оценили остальные и громко засмеялись.

- Буду иметь в виду, - согласился я, смутно осознавая, какая разнообразная жизнь меня ожидает.

- Матиас, псина ты Панийская, решил привезти свою задницу на войну? - всадник с таким же вооружением, что у моих сопровождающих, двигался навстречу нам, возглавляя небольшой отряд.

- Руперт, неужто твоя жена разрешила тебе уехать? - со смехом ответил вопросом на вопрос мой собеседник, - или ты, как нашкодивший мальчишка сбежал через окно, ничего ей не сказав? - после чего спрыгнул на землю и, дождавшись, когда другой сделает то же самое, обнял его.

- Рад тебя видеть друг мой. Здесь среди всех этим знамен и нобилей, мы обычные гусары должны держать вместе, - остальные последовали примеру командиров и тоже принялись здороваться друг с другом. Руперт же, похлопав моего знакомого, продолжил, - пойдем выпьем. Расскажешь, как дела у вас на юге, да и, вообще, жарко. Осень в этом году какая-то теплая задалась.

Матиас принял его предложение и, развернувшись, скомандовал остальным проследовать за ними. Увидев меня, он по всей видимости вспомнил, что в их отряде есть лишний, поэтому добавил, - Вильгельм, ты с нами? - Его друг, как будто только сейчас меня увидел, внимательно присмотрелся к моей персоне.

- Нет спасибо. Мне надо до своего командира добраться и побыстрее. А попойка, думаю, оттянет этот момент на неопределенный срок, что недопустимо, - и указав пальцем вверх, - служба превыше всего.

- В таком случае желаю удачи и богатых трофеев. Надеюсь, свидимся в бою, - остальные тоже попрощались и пошли за главными.

"Гений, забыл спросить самое главное. Где теперь искать рейтаров в этом море палаток?" - злился я на себя, стоя на краю дороги. Поняв, что не стоит мешать движению, решил двигаться хоть куда-то, в надежде узнать нужную информацию.

- Позвольте полюбопытствовать, а где располагаются рейтары?

- Четвертак, - пехотинец не обратил на меня внимания, стоя, прислонившись к столбу и смотря сквозь толпу.

- Четвертак? - переспросил я, ибо такого ответа не ожидал. Вообще, идея платить за информацию показалась мне дикой.

- Ну информация - это товар. Я им обладаю и называю цену.

- Вполне логично, - не мог не согласиться я, отсчитывая двадцать пять бронзовых монет и передавая их "торговцу". "Надо будет тоже слушать и запоминать, глядишь так когда-нибудь тоже заработаю", - внезапно пришедшая мысль, немного сгладила разочарование от "вынужденных" трат.

- Езжайте туда, - указывая направление, ответил он, убирая деньги в кошель, - когда доедите до развилки, берите левее и строго вперед, пока не достигнете палаток из ткани петуши... - тут он осекся, - благородных оттенков. Там ваша братия и остановилась.

- Благодарю, - произнес, разворачивая лошадей в нужную сторону. Мужчина кивнул, а когда, проехав с десяток саженей, я развернулся, он снова принял позу наблюдателя и, казалось, забыл обо мне.

Отыскать нужное место оказалось довольно просто. Проехав по маршруту, я уткнулся в разноцветный палатки, среди которых было разительно больше лошадей, что свидетельствовало о наличие здесь всадников, нежели пехотинцев. Еще одним доводом были гораздо более хорошие доспехи на людях. "Выходит, не обманул мужик", - подумал и, увидав бело-голубое навершие у одного шатра, направился к нему. Перед входом находился штандарт с гербом Зальца, а невдалеке несколько мужчин, сидевших у костра, ждали обеда, варившегося в котелке. "Скорее всего, мои будущие братья по оружию", - мелькнула мысль и, отворив полог, вошел внутрь.

Не успел я пройти и пары шагов, как был остановлен препятствием в виде ноги, выставленной поперек движения. Посмотрев налево, обнаружился хозяин - мужчина, облокотившийся на спинку стула, смотрящий на меня оценивающим взглядом. Руки расслабленно лежали на ремне, но при этом находились близко к рукоятям кинжала и меча. Жуткую картину довершал распахнутый шейный платок, который должен был скрывать шрам. "Ему что горло перерезали?" - отметил про себя и понял, что слишком долго смотрю на заинтересовавшее меня уродство.

- Что нравится? - неловкую паузу нарушил голос с противоположного конца помещения. - Но твой взгляд его не проймет. Отто у нас больше по женщинам, - сидящий передо мной мужчина слегка улыбнулся, чем сделал собственный образ еще более устрашающим.

- Ну вернемся к главному. Зачем пожаловал? - продолжил разговор, расположившийся за раскладным столиком, воин. "Наверное, он тут всем заправляет", - решил я, ибо человек манерами чем-то напоминал отца, когда тот принимал просителей в своем кабинете. Такой же спокойный и властный.

- Ищу герра Валенрода, дабы передать письмо.

- Ну, допустим, ты его нашел. Давай сюда, - аккуратно вскрыв конверт, неизвестно откуда взявшимся ножиком и развернув лист бумаги продолжил. - Интересное пишут, однако, - после чего достал трубку и начал набивать ее табаком.

- Что-то не так? - немного нервничая, я переминался с ноги на ногу, а вся ситуация напоминала мне те дни, когда сдавал экзамены преподавателям. "Никогда не думал, что снова переживу эти, давно забытые, чувства", - отметил про себя.

- Отнюдь, все нормально, - мой будущий командир встал из-за стола и протянул руку, - добро пожаловать в отряд. Надеюсь, ты не из тех нобилей, что лезут вперед, наплевав на слова старших?

- Скорее наоборот, капитан, - я ответил на рукопожатие, - навыки мои не сказать, что плохие, но и звезд с неба не хватаю.

- Насколько "не хватаешь"? - Валенрод с прищуром посмотрел на меня.

- Ну, меня с детства готовили в чиновники или ученые. Конечно, я обучен верховой езде, стрельбе из пистолей на должном уровне, да и саблей могу помахать, - и поднял плечи в извиняющемся жесте. - Но сами понимаете, не совсем мой профиль.

- Ты это, давай поподробнее про "готовили в чиновники", - подался вперед командир и, казалось, моим рассказом заинтересовался даже Отто, который до этого не подавал признаков не то что эмоций, а жизни. Сейчас же две пары глаз, с интересом смотрели на меня.

- Отец мой, как вы возможно знаете, бургомистр в Харленбурге и всю жизнь прослужил в бюрократической машине империи. Так как я не старший сын, то меня готовили к поступлению в университет Пфальцбурга. Но из-за некоторых обстоятельств я был вынужден избрать военную службу.

- Каким наукам обучен?

- Обучен письму на имперском, более или менее понимаю староимперский, язык франов и каракули каганата. Само собой, изучал счет, географию, историю, богословие и юриспруденцию, но в последних трех не особо силен. Поэтому боевые навыки не на высоте.

- Шут с ними с боевыми навыками. Идиотов с острыми железками у нас хватает, - и, посмотрев куда-то за меня, крикнул - Ларс, оторви свой зад от скамейки и зайди сюда! - После чего еще раз внимательно оглядел мою персону, а затем продолжил расспрос - Все оружие и броня на тебе?

- Нет. Кирасу с ташками и шлем решил не одевать, жарко в них, да и неудобно. А остальное на мне.

- Хорошо, но кирасу и шлем надо одевать, чтобы привыкнуть. Хотя тут война на носу, нравится или не нравится, а привыкнешь.

- Вызывали? - в шатер зашел парень, ненамного старше меня, с рыжей шевелюрой и такого же цвета пушком на месте бороды.

- Да. Найди Вольфа и скажи, что хочу видеть его. Срочно!

- Сделаем, - отрапортовал "рыжий" и так же быстро вышел.

- Деньги какие с собой есть?

- Ну отец выделил на первое время некоторые сбережения, - сделав паузу, я попробовал подсчитать, какой суммой располагаю: - Думаю, я располагаю что-то около 5 золотых.

- Отлично, - Валенрод хлопнул себя по бедру. - А лошадок, надеюсь, две?

- Обижаете господин, - я даже развел руками, показывая, что такой вопрос меня немного оскорбляет.

- Что же, тогда сейчас придет мой заместитель и дам вам пару поручений, а то, видит Солнце, могут приказать скоро выдвигаться, - конец фразы он договорил совсем тихо, погружаясь в только ему известные мысли.

Пока ждали обозначенного заместителя, я успел осмотреть шатер капитана и отметить то, что человек он аскетичный. Не было ковров, меховых подстилок и дорогих украшений, да и сам Валенрод не носил бесконечного количества перстней и цепочек, как многие магнаты из моего родного города. При этом его одежда была достаточно дорогой, хоть и смотрелась скромно. Обычные сапоги, ничем не отличающиеся от моих, темные штаны и такого же оттенка дублет, под которым виднелась рубаха. Гладковыбритый и с зачёсанными назад волосами с проступающей сединой, придающей прическе вид земли, на которую упали первые снежинки.

- Вызывал Бернхард? - теперь уже в помещении оказался мужчина возраста капитана, но, в отличие от него, одетый в доспех.

- Да проходи, - подходя ко мне, продолжил, - позволь представить тебе наше пополнение, про которое я говорил недавно. Вильгельм, - похлопав меня по плечу, - сын барона Альберта Делорма.

- Это случаем не бургомистр Харленбурга?

- Именно так, - подтвердил я, протягивая руку.

- В свою очередь, - продолжил капитан, - перед тобой Вольф Штайнер, моя правая рука и теперь тот, кто за тебя отвечает, если меня нет рядом. Поступаешь под его начало. Вам обоим это ясно?

- Да, - хором ответили я и Штайнер, после чего пожали друг другу руки.

- Отлично. Значит, с этим разобрались, теперь Вольф задание тебе, - идя к столику сказал Валенрод.

- Я весь внимание.

- Берешь парня и идете в город, там посетите оружейную лавку и приобретете ему булаву, деньги у него есть.

- Можно вопрос, капитан? - я не мог сдерживать свое любопытство.

- Нет, но все же отвечу. У тебя из оружия только сабля, а она не слишком хороша против бронированного противника, да и в принципе может затупится или получить сколы. Ты же сам сказал, что не шибко тренированный воин. А булава хорошо работает против любого, да и в ремонте почти не нуждается. И да, хоть мы и конница с пистолями, но ближнего боя порой бывает не избежать, - закончил он, а я же признал логичность его доводов, при этом, поставив себе галочку, сдерживаться и не перебивать старших.

- Далее. Потом приведи его к войсковому казначею, пусть поставят его на довольствие и, вообще, впишет в состав.

- А вписать как? Малым копьем, под руководством нашего.

- Нет, он из рода, который владеет землями. Сын барона как никак. Пусть будет сам по себе, а так будет ездить с нами. Да и чинуша этот, думаю, сам придумает как лучше. Главное, ты-то Вильгельм не против? Не умоляет это твоей чести? - смотря на меня и приподняв брови, немного иронично закончил свой монолог Валенрод.

- Я хоть и нобиль, но понимаю разницу между отстаиванием чести и глупым желанием самоутвердится. Неразумно доказывать остальным, что ты лучше всех, зная свой потолок.

- Вот и отлично, - капитан, протянув Вольфу какую-то бумагу, продолжил, - когда закончите с этим, познакомь его с Вениамином, - заметив теперь уже вопросительный взгляд Штайнера, пояснил, - парень готовился стать чиновником и поступать в университет, а значит обучен наукам и письму, - желая показать, чтобы его слушали внимательно, он указал пальцем вверх, - пусть пристроит парня к своим делам, возможно, ему скоро нужно будет работать по профилю, а за деньгами и прочими документами надо следить. Слава Солнцу, теперь, кажется, есть кому.

- Что же круг задач ясен. Разрешите идти? - получив согласие, мы покинули шатер.

Выйдя на улицу, заместитель командира раздал указания сидящим у костра мужчинам и параллельно представил меня. Обедающими были, как мне пояснили, четыре бойца, что составляли полукопье под командованием Вольфа, когда отряд делился на равные доли, для выполнения специфических задач в бою. Пообещав, что после завершения дел в городе, я вернусь и поговорю со всеми, мы отправились по делам.

Путь до города проходил вначале через лагерь, а впоследствии через посады. Само по себе расстояние было небольшим, но быстрому передвижению мешали снующие повсюду люди. Окружающий мир напоминал муравейник. Преодолев суматоху воинского поселения и выйдя на относительно тихую дорогу, которая пролегала между домов, расположенных снаружи стены, я решил, что настал момент для того, чтобы лучше узнать своего сопровождающего, но он опередил меня.

- Кстати, Вильгельм, а когда ты приехал в лагерь? - первым начал разговор Вольф.

- Сегодня после обеда, а что?

- Удивила скорость с которой нас нашел. Ты, как я понял, первый раз на подобном мероприятии? - пояснил мне вопрос.

- Я заплатил какому-то пехотинцу и мне показали дорогу.

- А-а вот в чем дело. Мелькнула мысль, что ты, как настоящий лазутчик, можешь инстинктивно найти нужное место, - посмотрев на меня, словно родитель, который что-то понял про свое чадо, он продолжил, - разгадка оказалась гораздо проще. Наверное, мы не можем быть хороши во всем, хотя некоторые и, вообще, талантами не обладают.

- То есть было неразумно платить за информацию? Мне думается - это один из способов, которым лазутчики находят нужные сведения.

- Доля истины в этом есть, - согласился Вольф, - но тут тебя развели, как чай в стакане, - увидев мой непонимающий взгляд, пояснил, - инфантерия не особо любит кавалеристов. Особенно рейтаров и рыцарей, ибо мы почти поголовно состоим из нобилей, ну или из семей очень зажиточных горожан, как например, Хэмил и Вилко у нас. Из-за этих светлых чувств и возникает неприязнь, которая порождает такие выходки. Сколько отдал кстати?

- Четвертак. Тогда мне показалось, что это честно, - немного поникшим голосом ответил я. "Отличное начало службы Вильгельм!" - корил себя, когда мы подошли к воротам.

После того, как стражникам был продемонстрирован документ, нас пропустили в город. Внутри стен обстановка разительно отличалось от того, что было в посадах или лагере. Гораздо более чистые улочки, ровные ряда домов и степенно прогуливающиеся горожане. Все это напомнило мне Харленбург, стало немного тоскливо, хотя родные пенаты покинул всего два дня назад.

- У меня есть несколько вопросов Вольф.

- Валяй, все равно в тишине идти скучно, - он, казалось, тоже изменился. Шаг стал неспешным, а движения будто ленивыми.

- Как можно к вам обращаться? Что за бумагу предъявили стражникам? Зачем меня нужно обязательно знакомить с Вениамином? И кстати, почему Вениамин? А не Бенджамин, ну или Бенжамен, если он из франов, - меня терзало множество загадок, ответы на которые требовал мой разум.

- "Многие знания - многие печали", Вильгельм, - я узнал цитату из "Писания о Владыке", - но давай по порядку. Обращаться можешь на "ты", или называя сержантом, кем я и являюсь. Документ, что показал на воротах - это пропуск, ибо когда войско стоит на смотровых полях, горожанам не хочется, чтобы в городе случались погромы и пьяные драки, постоянные для воинов на постое. Для этого и есть пропуска, чтобы внутрь могли попасть только те, кому разрешили и в ком уверены. А Вениамин - это наш лекарь и по совместительству писарь, так как образован, а значит, может работать с документами. Имя же такое, потому что неместный, алхимики своих набирают по всем окружающим краям и весям.

Мне хотелось еще узнать, как им удалось заполучить алхимика. В Харленбурге было их представительство, но за свои услуги они брали огромные деньги, а уж, чтобы заиметь такого человека себе на индивидуальной основе. Тут нужны бил договоренности совершенно другого уровня. Хотелось узнать и это, но мы дошли до здания, где заседали чиновники и, разобравшись на входе с охранниками, поднялись на второй этаж, где и располагался кабинет казначея.

- Мастер Гроссе, вижу, вы работаете не покладая рук, - сержант, войдя в кабинет, сразу поздоровался с его хозяином.

- А-а герр Штайнер, заходите. Расскажите с чем пришли. Что понадобилось великому воину от мелкого чинуши? - было видно, что казначей рад нашему визиту. Он вышел из-за стола и налил себе вина, после чего предложил нам, на что мы ответили вежливым отказом, сославшись на службу.

- К нам прибыло пополнение, и я пришел поставить его на довольство, - объяснил цель прихода сержант.

- Пополнение говорите. У вас же полное копье. Или Зальц решил прислать еще? - попивая напиток, задал вопрос казначей. - Впрочем, где мои манеры. Представьте нас друг другу.

Вольф обозначил меня и мой титул, после чего сделал тоже и с хозяином кабинета. Оказалось, что казначей является родственником хозяина земель - князя Аратара Гроссе. "Видимо, чем выше род, тем более талантливые люди там рождаются," - подумал я, ибо сын князя, как я помнил, был известным воином и представителем императора на дипломатических приемах с северными государствами, а собеседник пошел в чиновники. Меж тем, пока я предавался раздумьям по поводу успешности высокородных в делах управления страной и людьми, сержант объяснил, что конкретно нам требуется и как лучше это оформить.

- Я все понял, Вольф, - герр Гроссе достал листок бумаги, на котором уже был текст и протянул мне. - Это контракт с описанием условий вашей службы, барон. Прочтите и, если согласны, подписывайте. Письму, как я понимаю, вы обучены?

- Именно так мастер, - быстро пробежав по тексту, я взял перо и подписал документ. "В принципе ничего из ряда вон выходящего" - сделал вывод по прочтению. Большая часть пунктов документа была посвящена правилам поведения на службе, причинам для ухода и продления контракта, который заключался на год.

- В таком случае, - казначей встал из-за стола и протянул мне руку, - добро пожаловать на службу князю, а значит императору и империи. Жалование будет выдаваться каждые три месяца, а о трофеях и прочих приятных способах пополнения кошеля вам расскажут уже в отряде.

Попрощавшись с чиновником, мы пошли в оружейную лавку. По пути я снова задавал вопросы, а Вольф, с терпением настоящего учителя, давал на них ответы и пояснял, если что-то было непонятно. Пройдя пару кварталов по центральной улице, мы нашли лавку оружейника, зайдя в которую, я попал в мир вещей, потенциально близкий по духу для любого мужчины - мир оружия. Всюду были стеллажи с различным вооружением, от кинжалов до алебард. Были даже представлены образцы огнестрельного оружия, лишь недавно получившее довольно широкое распространение. В зале были посетители и помощники хозяина, которые им рассказывали и показывали товар, делая это так умело и увлекательно, что только охранник на входе оценивающе провел по нам взглядом и снова уставился в книгу с картинками, показывающими приемы фехтования. Глава заведения обнаружился сидящим за столом у витрины с наиболее дорогими товарами, среди которых были мечи с гравировкой на лезвии и посеребренными гербами на навершиях. Взглядом опытного дельца, которым, как я помню смотрели на всех магнаты Харленбурга, он оглядел нас и поприветствовал в своей лавке.

- Господа ищут что-то конкретное?

- Господа хотели бы приобрести булаву, - я начал разговор.

- Хм, булавы в данный момент нет, но могу предложить шестопер. Причем в наличии имеются разные варианты. Есть простые и довольно дешевые, а есть и такие, с каким даже князю будет не зазорно появиться.

- В данный момент нас интересует качество изделия, а не внешний вид, - сержант сразу сузил круг того, что мы ищем.

- В таком случае прошу сюда, - торговец подошел к стеллажу и показал рукой на интересующее нас оружие. Там были разные варианты одно и того же, а именно разновидность булавы, к головке которой были приварены металлические пластины, количеством шесть штук

- Этот думаю будет в самый раз, - он указал на одно из висящих изделий, - прочность гарантирует кузнечный цех нашего города, а в остальном отличное оружие, без каких-либо изысков.

- Сколько вы хотите? - я взял указанный шестопер и покрутил его в руки, проверяя вес и то насколько удобно его держать.

- Думаю за пятьдесят серебряных я готов с ним расстаться, - улыбка хозяина красноречива говорила о том, что начался торг. "Что же давайте начнем" - подумал я, но Вольф опередил меня.

- Мастер, а не многовато ли? Не меч все-таки и даже не сабля, чтобы такие деньги просить.

- Если господин не заметил, то у города собирается армия. Птички же нашептали мне, что она здесь не для того, чтобы устроить смотр и разойтись по домам. Грядет война, а значит всем вам требуется оружие. Отсюда и цена, - посмотрев куда-то сквозь нас и немного подумав, он продолжил, - но я могу уменьшить до сорока пяти, если вы в придачу возьмете еще и тент.

- А что с ним не так? - спросил я, зная, что когда торговцы пытаются продать что-то еще, то обычно такой товар бракован или испорчен. При этом сам пытался вспомнить, а есть ли в моем багаже спальник и тент. "Будет смешно, если слуги забыли положить. С другой стороны, надо соглашаться, раз купец пытается избавиться", - пришла пугающая мысль.

- Да все с ним в порядке. Просто залежался он. Всю остальную партию раскупили, а этот вот остался. Думаю, армия нескоро второй раз будет собираться. Так зачем мне его держать у себя, - рассказывал о товаре хозяин.

- Сорок и мы согласны, - продолжил торг сержант.

- Сорок два и не серебряным меньше, - озвучил последнюю цену купец.

- Тогда, пошли со мной кого-нибудь, чтобы забрать твой тент. Осмотрю его, а ты Вильгельм, оплати все и забирай шестопер. Пора нам обратно.

Закончив дела в лавке и забрав имущество, мы шли обратно. Путь назад оказался быстрее, ибо мы избегали тех улиц, где, когда мы шли в обед, были столпотворения и толкучка. Очутившись среди шатров и палаток, я вновь окунулся в атмосферу муравейника. Не успев перейти перекресток, от которого до места, где стоял наш отряд, было около 100 саженей, мы были остановлены громким ревом труб. Оглянувшись на источник шума, увидел тяжелую кавалерию, которая шествовала по центральной улице лагеря с ритмичностью секундной стрелки, отбивая копытами удары по мостовой.

- Никогда не видел "солнценосцев"? - Вольф, стоя около меня, своим вопросом отвлек от разглядывания элиты любой армии.

- Нет, - честно ответил, - в Харленбурге был храм, но там в основном находились лишь служители культа и храмовая стража, а боевых братьев я вижу впервые.

- Да в регионе они базируются только в одном месте и это печально, - в отличие от меня, сержант казался поникшим.

- Почему?

- Если Храм решил прислать своих лучших людей из Одердорфа, до которого недели три маршировать, значит планируется не веселая войнушка, где мы просто пограбим и сожжём пару деревень, а серьёзное вторжение с осадами и штурмами. А это плохая война, на ней обычный солдат скорее умрет, чем разбогатеет.

- Такие перспективы печалят сержант, - согласился я, при этом любуясь начищенными доспехами и красивыми белыми табардами. На последних был изображен золотой круг с расходящимися треугольными лучами - символ солнца. Впрочем, самих тяжелых конников было не больше тридцати.

- Кстати, Вольф, а те, что едут рядом, но одеты в более легкий доспех? - спросил я, показав рукой в сторону других всадников.

- Аколиты или как-то так называют их. Еще не прошедшие инициацию в полноценных представителей ордена, а поэтому приставленные помогать боевым братьям во всем. Как я понимаю, когда учитель посчитает, что ты готов, то говорит об этом и тебя возводят в ранг. Хотя могу и ошибаться. Я не силен в храмовой кухне, - он как-то не добро посмотрел в конец колонны всадников и совсем поник. - Ох, черт. Это нехорошо, очень нехорошо, Вильгельм.

- Что именно? - я тоже обернулся, пытаясь понять, что так его огорчило. За всадниками, вышагивал отряд людей, который сильно отличался от головного отряда. Они не соблюдали особого построения, не шли нога в ногу и, казалось, были скорее сбродом крестьян, чем воинами. Вооруженные боевыми молотами и кистенями, они представляли странное зрелище. Картину дополняли бритые головы с татуировками полукруга с лучами, по-видимому, обозначающими закат, и такими же гербами на табардах, только нанесенными оранжевым цветом.

- Флагелланты, - голос моего спутника опустился до шепота, - теперь мы точно в заднице. Предвидя твой вопрос. Если боевые братья хоть и заряжены божественным рвением, но они все же воины и, поверь мне, порой не гнушаются таких простых вещей, как грабеж, насилие и пьянка, но вот эти, - он красноречиво обвел пехотинцев взглядом, - они безумны, мой мальчик. Лезут в первых рядах в любую битву, в порыве боевой ярости могут убивать даже своих. С ними наверняка будет какой-нибудь боевой священник, который будет требовать идти вперед и жечь всех, ибо такова воля Владыки, как ему кажется. Но для тебя есть и положительный момент.

- Какой? - я пытался схватиться за любую соломинку, которая может стать светом в мрачном царстве предсказаний и недалеком будущем.

- Ты подписал контракт, а значит дезертировав, навлечешь на себя императорское наказание. Поэтому в твоей жизни теперь нет такого понятия, как выбор. А когда он отсутствует, жизнь становится веселее, - с улыбкой сообщил мне заместитель капитана.

- Грустно все это.

- Не надо опускать руки. Может они в первом же бою нарвутся на атаку кавалерии и сдохнут. Поверь, война непредсказуема и случается всякое, - к этому моменту колонна храмовников прошла, и мы двинули к месту расположения отряда.

Добравшись до своих, мы пошли к повозке, где женщина чистила картошку и что-то говорила светловолосому парню, одетому гораздо лучше большинства людей, что я встретил сегодня.

- О Вольф, доброе утро, - сказал парень, когда мы подошли, ехидно улыбаясь сержанту.

- Тео, уже вечер. А как ты, возможно, заметил, Кларисса готовит ужин. Поэтому не мешай.

- Утро - это когда я проснулся, - философски изрек парень. - А с Клариссой мы мило болтали, ибо остальные в лагере либо глупы, либо слишком угрюмы, чтобы развеять мои печали и скуку. Бернхард же не разрешает идти к женщинам из-за каких-то, только ему ведомых, обстоятельств.

- Ну если бы ты за эти два года больше обращал внимание на особенности нашей жизни, а не волочился за каждой юбкой, то осознал, что мы в начале военного предприятия и сейчас крайне важна дисциплина, а не разброд и потакание своим желаниям.

- Господа, если желаете спорить найдите другое место и не мешайте, - закончив, женщина встала и пошла, прихрамывая, чтобы взять овощей для чистки.

- Пойдем. Не будем даме мешать, - сделав пару шагов, Вольф обернулся, - Тео, пошли с нами, поможешь с одним делом.

- Это с каким еще?

- Надо установить тент, для парня, он, кстати, с сегодняшнего дня будет с нами.

- Я представляю древний род нобилей, - Теодор принял горделивую позу, - мне не с руки палатки устанавливать. Это работа для черни.

- Во-первых, ты представляешь младшую ветвь этого рода. Во-вторых, представляя ее, ты умудрился опозориться в родном городе так, что отцу пришлось отправить тебя с нами, чтобы горожане не пробили твою пустую голову дубиной. И последнее, позволь представить тебе сына барона Альфреда Делорма, - сержант указал рукой на меня, - Вильгельма, который хоть и второй по старшинству, но имеет право наследования на земли Вангау. Так что в феодальной лестнице он выше тебя, мой мальчик. Поэтому ноги в руки и пошли с нами, - парень с каждым новым аргументом немного сникал, в конце же Вольф добавил, - кстати, Вильгельм, перед тобой Теодор Лурье, которые Лурье из Зальца, младшая ветвь, как можно понять, - мы пожали друг другу руки, - раз познакомились, тогда пошли.

Найдя подходящее место для палатки, сержант оставил нас и ушел. Во время процесса установки, я разговорился с Теодором, который показался мне хорошим парнем. Его ранняя заносчивость была скорее показной, ну или просто тот факт, что я выше, как аристократ, сделало парня более спокойным. Мы обсудили разные темы начиная от моего родного города, до походной жизни, ведь он был в отряде уже два года, поэтому мог рассказать мне о будущей жизни. За разговорами время пролетело быстро и вот уже палатка была установлена, вещи перетащены внутрь, а я, сняв лишнее, решил насладиться вечерним отдыхом. Выйдя наружу, чуть было не столкнулся с воином, которого видел ранее у костра, когда уходил в город. Тогда он запомнился мне тем, что был гораздо старше остальных. На вид ему было за сорок, а в остальном он был типичным военным, как Керт, обычно спокойный, в хорошо подогнанных доспехах и с выражением лица, как у кошки, когда она вроде расслаблена, но постоянно ждет нападения.

- Вильгельм? - голос был низким, но по-родительски дружелюбным.

- Да я. С кем имею честь? - хотя бы из вежливости надо было узнать имя визитера.

- Вигорус, - он протянул руку, - Вигорус Флаке. Как и ты в полукопье с Штайнером.

Я ответил на рукопожатие, и спросил зачем он пришел. Оказалось, звали ужинать. Отряд, если не было чрезвычайных обстоятельств, принимал пищу вокруг костра около повозки. Когда пришли, большая часть уже собралась. Капитан представил меня, после чего женщина, которую звали Кларисса, подала тарелку с кашей и мясом. Во время трапезы обсуждались возможные маршруты нашего похода, бойцы мечтали о трофеях и богатой добыче. Я поведал о себе и рассказал несколько историй о Харленбурге, после чего немного поспрашивал об особенностях походной жизни и возможных проблемах, с которыми, по моему мнению, мог столкнуться отряд. Порадовало то, что большая часть моих опасений была напрасной и люди за многие поколения воин и уничтожения себе подобных сделали выводы и не совершали ошибок прошлого. Когда закончили с ужином, капитан разрешил налить вина и выпить за успех предстоящих боевых действий, что было воспринято радостно, ибо в походе, как мне объяснили, алкоголь старались не употреблять. Выпив кружку, я захмелел с непривычки, поэтому сославшись на усталость, пошел спать. Добравшись на вялых ногах до палатки, не раздеваясь, упал на лежак и провалился в долгожданное небытие.