Аннотация: В русских селеньях есть все -
зеркала, добрые собаки, женщины...Сунь У-чан, 6 век.
ВАВОЧКА И РУССКАЯ РУЛЕТКА
или
"Разбитое зеркало"
рассказ
В русских селеньях есть все -
зеркала, добрые собаки, женщины...
Сунь У-чан, 6 век.
В эти февральские завьюженные дни Охринеловна стремительно и неожиданно, словно комета, вошла в черную полосу. Эдуард Бзделович, бритое лицо иностранной национальности, на которого она положила глаз, был не прочь предаться и воспарить, но жениться не спешил. Вторую неделю он терзал слабое женское сердце, рвал, бесчувственный, белье и душу бедной дамы, и все о чем-то думал, думал, окаянный. О чем думал он, жуя свои чебуреки и шашлыки, попивая кизиловую чачу? И колготки порвались, и рыба подгорела, и сосулька упала возле самой охринеловной головы, когда она шла по улице одна, грустная, печальная, отрешенная, истерзанная тоской, тупой болью в пятке, где росла шпора. Коня только не было, а шпора была. Кавалерийская, гусарская, надеждодуровская.
- Все! - сказала Охринеловна, входя домой. - Нет моих больше никаких сил. Гуд бай, май лав, гуд бай! Ауфвидерзеен, арррриведерчи! Не сыпь мне соль на рану. Не виноватая я! Прости, прощай.
Верная подруга Охринеловны собачка Вавочка встретила хозяйку, помахивая хвостом, повизгивая визгом, полаивая лаем, любезно глядя в отчаявшиеся и разуверившиеся глаза несчастной дамы. Охринеловна погладила Вавочку по ее белой пушистой шерстке, по ее естественному меху, по дружелюбной доверчивой мордашке. Вавочка лизнула хозяйке руку, а та заплакала, залилась слезой горючей, бабьей.
Она полезла в шкаф, вытащила оттуда какую-то большую и подозрительную штуковину.
Охринеловна крутанула барабан револьвера, высыпала патроны на пол, оставив в барабане один патрон. У Вавочки от нехорошего предчувствия захолонуло сердце.
Охринеловна еще раз крутанула барабан, приложила ствол револьвера к виску. Вавочка закрыла глаза, ожидая оглушительного, спецназовского, военно-патриотического грохота. Может быть, даже антитеррористического, защитно-конституционного. Но ничего не грохнуло. Вавочка открыла глаза. Охринеловна, плача, стояла возле давно, еще при третьем муже, разбитого зеркала, разглядывая свои постылые годы. Вместе с уходящими в туман годами, из паутины зеркальных трещин, ей скалился Эдуард Бзделович, жевал шашлык с чебуреком, запивал, сладострастно двигая кадыком, кизиловой чачей.
- Русская рулетка! - сказала Охринеловна, промокнула платочком расплывшиеся глаза, поискав их на своем печальном лице. Нашла.
- Пойду, выпью вина! - решительно сказала она. - Для храбрости. Пусть он потом кусает локти. - Она ушла в кухонную тоску, застучала там, зазвенела.
Вавочке было так жалко хозяйку, так жалко. Она не знала, чем помочь бедной женщине. Но потом все же придумала. Вавочка была очень умная собачка, всегда принимавшая близко к сердцу все многочисленные проблемы хозяйки. Она всегда приходила к ней на помощь в трудные минуты ее жизни. Она была добрым другом, meine lieben Herren. Не зря собака - друг человека.
Из паутины разбитого зеркала Эдуард Бзделович показывал Вавочке язык - лицо изменщицкое, завлекущее, роковое.
"Бедная моя Охринеловна, - подумала Вавочка. - Она так расстроилась, что уронила патроны, и руки у нее дрожат. А ведь она уже два дня капли в рот не брала. Но я помогу ей". Вавочка подобрала с пола желтые, весело и невинно звякавшие, такие симпатичные патроны, вставила их в барабан револьвера.
"Теперь-то она точно не промажет, - подумала Вавочка. - Бедная моя Охринеловна!".