Разумкова Татьяна Петровна : другие произведения.

Мои Старшие (Мой Дед, Василий Дормидонтович Разумков, и его семья)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ссылка на родство Разумковых с Мальковыми и Десницкими.





  Разумковы. Корни и ветви. Предисловие
  
  
   В детстве я думала, что наша семья из четырёх человек была всегда. Что Дед не мог не жениться на Бабе, а я не могла не родиться у Мамы . И что Мама всегда была взрослой, а Дед и Баба - пожилыми. Теоретически я, конечно, знала, что были они когда-то и молодыми. Смотрела фотографии, слушала их рассказы о прежней жизни, да и Деда удалось уговорить написать о наших "корнях". Однако только с возрастом я смогла воспринять моих Старших как ровесников. Захотелось узнать, как они росли, развивались, что их радовало, что тревожило. Запоздало я стала приставать ко всем родным с расспросами, сопоставлять события и представлять себе, как жили мои Старшие до меня. Теперь, узнавая новое об интересных событиях и личностях прошлого, я сверяю эти значительные даты с датами моих Старших: сколько лет тогда было моим близким, и как они могли относиться к этим общественным явлениям.
  
  
   Содержание
  
   Часть первая
Василий Дормидонтович Разумков, мой Дед
   Рождение
   Детство, отрочество
   Юность
   О событиях 1905 года в Перми
   Чахотка
   Друзья
   На Амурской дороге
   Владивосток
   Знакомство в Красноуфимске
Мальковы
   Таличка (Наталья Прокопьевна Мотовилова)
   Нина
   Володя
   Брат и сестра
   Впервые в гостях у Мальковых
   Владимир Николаевич
   Развлечения брата и сестры
   Казань - 1967
   Зоя Николаевна Малькова, моя Баба
  
   Часть вторая
Рождение семьи
Белые или красные?
В Омске
Решили переехать в Ключи
"А разве ОН любит?.."
И в самом деле наступил НЭП
Учились бригадным методом
Охота к перемене мест
Ефремовка
Дети
Тучи сгущаются
Воля отца
Поездка в Мелитополь
Арест
Допросы
Очные ставки
Судебный процесс
  
   Часть третья
Перемены
Дед, Василий Дормидонтович Разумков
   Агадырь
     Техник-лейтенант административной службы
   Караганда
     Диагноз "туберкулез" не подтвердился
     Мы играли с Дедом в шахматы
    Дед был для меня таким же родным, как если бы это был мой отец
Баба, Зоя Николаевна Разумкова
   Казань
   Болезнь, смерть Зои Николаевны
Мама, Алла Васильевна Разумкова
   В Казани
   Семейные обстоятельства
   В Агадыре
   В Караганде
  
  Приложение
  
  
   Часть первая

Василий Дормидонтович Разумков, мой Дед

  
  

Рождение

   Дед вспоминал: "Сведения о моём рождении мною были почерпнуты из нашей фамильной книжки. Я хорошо помню эту книжку: была она в переплете, бумага серая толстая, и вначале записи производились гусиным пером. Я дословно помню запись почерком моего отца: "Года 1888 февраля 26 дня в пятницу в 4 часа дня родился сын, по святом крещении наречено имя ему Василий. День тезоименитства бывает 28 февраля". Примерно такими записями отмечали в этой книжке все события в нашей семье. Жаль, что она сгорела в Рябиновке во время небольшого пожара".
   [] [] []
   1. Родовое "гнездо" в деревне Рябиновка. 2. Юртовское озеро. 3. Вид с Соколовского камня.
  
   Родился Дед в Башкирии, в селе Ярославка Дуванского района. Как оказались там родители Деда, долго ли жили - остаётся загадкой. Может, роды у Евгении Ивановны неожиданно случились при посещении родственников или друзей. А может, Дормидонт Никитич, если он был священнослужителем, получил назначение в церковь "во имя святого Николая Чудотворца". Она действовала в селе Ярославка с 1820 года.
  С мальчиками Дормидонту Никитичу и Евгении Ивановне не везло: ждали их, ждали, а на свет появлялись только девчонки. Целых три: Анна, Серафима и Александра. Потом был Иван, но пожил он всего год. С появлением пятого ребёнка было связано много надежд. Потом я узнала, что имя его - Василий - происходит от греческого "базилеус" - царь.
  

Детство, отрочество

   []
   [] []
  
   О детстве Деда, за исключением его поездок в Емаш к тётке Анне , мне ничего не известно. Где оно проходило: в Ярославке или в Рябиновке, что в восьми километрах от Красноуфимска, - теперь не скажет никто. Видимо, в реках Сарге и в Уфе ловил он рыбу, по окрестным лесам ходил за грибами и за ягодами. Видимо, присматривался к плотникам и, повзрослев, ходил с ними артелью: об артелях упоминалось, плотницкие навыки тоже были налицо, специфические плотницкие жаргонизмы - тоже. Дед говаривал: "После скобеля - топором", когда нарушался принятый порядок вещей. Говорил, что бревно, с которого надо снять кору, если снимать её не сплошняком, а полосками, "ощедрится" - само сбросит оставшиеся полоски коры. Вообще, речь Деда была безукоризненно грамотной, даже витиеватой, когда он хотел произвести впечатление. Но иногда, дома, он расслаблялся. И тогда произносил слова так, как много лет спустя я услышу от старожилов деревни на Южном Урале: вместо "щ" - двойное "ш": "дошшечка" вместо "дощечка", "ташшить" вместо "тащить", "ишшо" вместо "ещё". "Вот ведь, штука-то какА". "Сумем" вместо "сумеем". "Сколь" вместо "сколько". Озоровал: "Не хвались идучи на рать..."
   Красноуфимское Промышленное училище []
   Красноуфимское Промышленное (до 1889 года - Реальное) училище.
  
   В конце 1902 года, когда Дед заканчивал учёбу в Красноуфимском Промышленное училище, ему посчастливилось повидать своего дядю, Петра Ивановича Серебренникова.. Дед часто вспоминал о дяде Пете, повторял напутствие, которым тот его "благословил": "Будь честен и трудолюбив". Этому напутствию Василий Дормидонтович следовал всю свою жизнь.

Юность

   После окончания Промышленного училища в 1903 году Василий поступил на службу в то же самое Промышленное училище в Красноуфимске. Работал он "на пишущей машинке" - учеником канцелярии.
   Василий Разумков, февраль 1904 года []
   Василий Разумков. 20 февраля 1904 года.
  
   В августе 1905 году семнадцатилетним юношей Василий отправился из Красноуфимска в Пермь, имея в кармане десять рублей на самостоятельную жизнь.
   [] Открытка начала 19 века [] Открытка начала 19 века []
   2, 3. Пермь. 2. Вид на Кафедральный собор и реку Каму. 3. Костёл.
  
   Дед вспоминал: "В молодости я имел хороший голос, и заветным моим желанием было стать оперным певцом. Для выполнения этого стремления нужны были руководители, каковых в Красноуфимске не было, и я отправился в город Пермь, где устроился на работу в земстве. Пел в хоре".
   Артистка Калиновская. Сопрано. Пермь, 1905 - 1906 год [] Артист Р.Саянов. г.Пермь, начало 19 века. []
  
   1. Артистка Калиновская. Сопрано. Пермь, 1905 - 1906 год. 2. Артист Р.Саянов.
  
   18 октября 1905 года в Перми произошли события, которые назовут Первой русской революцией. На юного Василия они произвели неизгладимое впечатление. Полвека спустя, в 1955 году, в Агадыре, когда в стране пышно отмечали 50-летие революции 1905 года, Дед остро, "по-мужски", заточил карандаш, взял тонкую ученическую тетрадь и написал о том, чему был неравнодушным очевидцем. Пафосный стиль этого описания оправдан: только так и писали о подобном в середине двадцатого века все тогдашние газеты.

О событиях 1905 года в Перми

   "С тех пор прошло 50 долгих лет, богатых яркими событиями, но памятный 1905 год с его волнующими картинами народного торжества первой революции встаёт в памяти со всеми подробностями и деталями, как будто это было вчера.
  
   В то время я жил в городе Перми (ныне Молотов), работал в уездном земстве на пишущей машинке. Имея от роду всего 17 лет, я уже разбирался в политических вопросах, интересовался событиями в столицах. Та атмосфера, какая создалась в России во второй половине года, должна была вызвать политическую развязку. Эта развязка и вылилась в объявление царского манифеста 17 октября 1905 года. Неудачная война с Японией, вскрывшая язвы самодержавия. Кровавые события 9 января 1905 года. Восстание крестьян против гнёта помещиков, зажавших в своих руках кормилицу-землю. Крупнейшие стачки в промышленных центрах. Всё это вынудило самодержавие, дабы как-нибудь избегнуть грядущих революционных боев, задержать победоносное шествие революции, дать народу Манифест, обещая в нём свободу слова, печати, собраний, свободу совести.
   Открытка начала 19 века [] Открытка начала 19 века []
   Город Пермь. 1. Часовня Св. Стефана и Кафедральный собор. 2. Воскресенская церковь и благородное собрание.
  
   Известие о подписании Манифеста в Перми было получено 18 октября. Оно вызвало истинную радость и обратилось во всенародное торжество. Помню, из Мотовилихинского завода, находящегося от Перми всего в трёх километрах, прибыла крупная демонстрация рабочих с красными флагами и революционными песнями.
   На площади перед оперным театром был организован многотысячный митинг. Вместо трибуны был использован наружный балкон театра.
   Как приятно было видеть всеобщую радость всей массы людей без различия пола и возраста; радость была написана на лицах, в ярком блеске глаз, в бурных криках, приветствующих отдельных ораторов.
   Один из ораторов предложил всем отправиться к губернатору и потребовать освободить из тюрем политических заключённых. Предложение было принято, и весь митинг всей массой двинулся к особняку губернатора на Сибирской улице. Путь был недалёк, примерно четыре квартала. Вся довольно широкая Сибирская улица с прилегающими переулками была сплошь забита народом.
   Вызов губернатора к народу успеха не имел, и народ вынужден был избрать комиссию из 10 человек для ведения переговоров. В неё был избран мой знакомый Попов В.Н., который впоследствии посвятил нас во все подробности переговоров.
   Прижатый к стене губернатор заявил, что он по телефону даст распоряжение начальнику тюрьмы об освобождении политических заключенных, и вся масса народа двинулась к тюрьме. Это был не близкий путь, но он был скоро преодолён, и толпа подошла к тюрьме.
   Та же комиссия из 10 человек была пропущена в массивные ворота. Начальник тюрьмы выпустить заключенных отказался, требуя письменное разрешение прокурора и губернатора. Ни просьбы, ни угрозы не поколебали его решимости. Народ, тут же постановив действовать решительно, отправился опять к губернатору, вытащил его из дома и силой повел его в тюрьму.
   День 18 октября был холодным, со свежим ветерком и мелким дождиком. Я, как сейчас, вижу "хозяина губернии": он был в легком вицмундире с генеральскими погонами, на голове фуражка, на ногах лакированные штиблеты без галош, над его головой на двух длинных палках два маленьких гимназиста несли большое красное полотнище с надписью: "Долой самодержавие, да здравствует революция".
   Губернатор всё время пугливо озирался и имел вид затравленного волка.
   Во все время этого памятного шествия раздавались революционные песни: "Марсельеза", "Варшавянка", "Мы кузнецы". Я с кучкой молодёжи особенно старался и так перекричал голос, что несколько дней после этого говорил шёпотом.
   Открытка начала 19 века [] Открытка начала 19 века []
   Город Пермь. 1. Обвинская улица. Государственный Банк. 2. Мариинская женская гимназия.
  
   Но вот и тюрьма. Высокие тяжёлые ворота поглотили губернатора и комиссию. Через четверть часа они широко распахнулись, и на руках в толпу были вынесены первые 17 человек заключенных из одиночных камер. Лица их были бледны от долгого заточения, но у многих из них на глазах блестели слезы радости.
   Народ ликовал, многие целовались с освобожденными. Тут же был организован летучий митинг, и все вновь двинулись в пересыльную тюрьму, захватив с собой и губернатора, дабы не было никаких обманов и проволочек. Там также было освобождено большое число пересылаемых в ссылку и на каторгу политических заключенных.
   Открытка начала 19 века [] Открытка начала 19 века []
   Город Пермь. 1. Покровская улица. Церковь Рождества Богородицы. 2. Набережная реки Камы.
  
   Но недолго радовался освобожденный народ: царские "свободы" оказались только посулами, и манифест, в конечном результате оказался лишь способом выявить активных борцов за народ, вновь собрать их в тюрьмы и ссылки".
   Да ещё и Батюшка предал их анафеме.
   Воспитан Василий был верующим, православным христианином, но когда услышал об анафеме, был потрясен. Он считал этих людей борцами "за народное дело", да и в самом этом церковном действе он усмотрел несоответствие заповедям Христа о всеобщей любви и сострадании.
   Тут Дедова вера в Бога и кончилась. Это, вероятно, очень огорчало его богобоязненную мать, Евгению Ивановну.
  
   В Интернете, в публикации Наталии Брагиной по благословению настоятеля храма во имя Святой Троицы г. Красноуфимска иерея Андрея Рыжакова (Екатеринбургская епархия г. Красноуфимска Приход во имя Святой Троицы) за 2010 год - "Сораспятые с Христом" (Жизнеописание святых новомучеников пресвитеров Красноуфимских Алексия, Льва и Александра) я нашла описание тех самых октябрьских событий в городе Перми, о которых вспоминал мой Дед.
   "19 и 20 октября 1905г. г. Пермь лихорадило по-прежнему. Толпы учащихся с красными флагами и пением 'Марсельезы', с выкриками прекратить занятия, устроили на паперти Кафедрального собора митинг. Однако большая часть населения начала охладевать к подобным демонстрациям. 21 октября патриотически-настроенные горожане вышли на улицу с портретами Государя Императора, государственными знаменами и пением гимна "Боже, Царя храни! ".
   В субботу, 22 октября (празднование Казанской иконе Божией Матери), после обедни епископ Никанор в сослужении всего духовенства города служил молебен на соборной площади при многотысячно собравшихся горожанах. Но учащаяся молодежь и рабочие организовали политическое шествие и спровоцировали столкновение с богомольцами, идущими на молебен, при этом многие изрядно пострадали. Вследствие чего, были закрыты все духовно-церковные заведения, в средних-прекращены занятия.
   В воскресение, 8 ноября (собор Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных), после многих дней и часов, проведенных в молитве о скорбных днях постигших г. Пермь, о. Алексий во второй половине дня шел на пастырское собрание городского духовенства в зале братства св. Стефана. На улицах вспыхивали стихийные митинги различных партий, пресыщавшихся произволом, мнимой, надуманной свободы. Душа и сердце священника переполнялись скорбью и болью".
  
  

Чахотка

   Дед собирался учиться пению у известной в то время в Перми артистки Василенко-Левитан. Но не получилось, потому что весной 1906 года он сильно простудился и заболел. Острый бронхит стал хроническим. Нашлась у него и туберкулёзная "палочка". Чтобы чахотка не получила дальнейшего развития, врачи запретили Деду заниматься канцелярской работой.
   Пришлось бросить Пермь и в сентябре 1906 года вернуться в Красноуфимск. И хотя в Перми Дед прожил совсем немного, он часто говаривал: "Я пермяк, солёны уши".
   Василий Разумков,8 августа 1906 года [] Василий Разумков, 1907 год []
  
   1. Перед поступлением в Александровскую больницу, 8 августа 1906 года (Василию здесь 18 лет). 2. Василий Разумков, 1907 год.
  
   Дормидонт Никитич, чтобы спасти сына, по совету врачей купил для него избу недалеко от Красноуфимска, близ деревни Рябиновка, и организовал Василию обучение смолокуренному делу. Так, в марте 1907 года мой Дед стал мастером и единственным работником на собственном заводе.
   Результат этого мудрого лечения-работы не замедлил сказаться: года через три все болезненные явления прошли, а на лёгких появился рубец, который 60 лет спустя введёт в заблуждение карагандинских врачей.
  

Друзья

   На заимке житьё было хорошее, работы много, скучать не приходилось. Да и друзья Василия часто навещали. Они много говорили, спорили, строили планы на будущее, пели. Василий живал и дома, в Красноуфимске. Приятели бывали у него, дарили свои фотографии, писали письма. Некоторые из писем сохранились исключительно благодаря тому, что написаны были на художественных открытках: к ним в нашей семье относились бережно.
  
   [] [] []
   1. Открытки, посланные почтой в первом десятилетии 20 века. 1. "Эх, распошёл!" 2. Л.О.Пастернак. "Вести с родины". 3. М.П.Клодт. "Больной музыкант".
  
   [] [] []
   1. Открытки, посланные почтой в первом десятилетии 20 века.1. Зиновьев. "Бездорожье в Малороссии".
  
   [] [] [] [] []
  
   1. Открытки, посланные почтой в первом десятилетии 20 века. 2. "Сочи. "Гладиатор" в парке ..." 5. "Ожидание".
  
  
   Одно из писем, адресованных Деду, привожу здесь: лексика, как ничто другое, передаёт дух времени. Текст письма выделен жирным шрифтом, чтобы его легко можно было пропустить, если вы принципиально не читаете чужих писем.
   "Дражайший преблагоприятель Доремифасолевич!
   Се аз воспомянув дни древни и <неразборчиво> писати ти. Узнал случаем, что ты по-прежнему в Красноуфимске. На днях был Васильямыч с каким-то компаньоном насчет литера, ничего, конечно, не нашли в смысле медовой речки с кисельными берегами, и через 2 дня покатили обратно, кажется, на Алтай. Совсем, как в Сызрани: прибежали, побыли 2 дня, решили, что не клюет, не стали рыбачить. Е.Л (Лешка)".
   Василию - Лёня. 30 ноября 1908 года [] [] []
   1. "Помни Лёню. 30 ноября 1908 года". 2,3 - письмо-открытка.
   Василий Калинин 24 ноября 1911 года [] А.А. Вимяшин [] Патль [] []
   1. Василий Калинин 24 ноября 1911 года. 2. А.А. Вимяшин, 14 июня 1907 года 3. Патль 4. Неизвестный.
   Александр Пелянин, 24 октября 1909 года. [] [] Кожинов [] И. Моршеров, 22 октября 1909 года []
   1.Александр Пелянин, 24 октября 1909 года.2. М. Шишкин, 1 апреля 1909 года, Красноуфимск. 3. И.Кожинов, 3 января 1908 года. 4. И. Моршеров, 22 октября 1909 года.
   Юшманов [] Юшманов, Тюмень [] Чета Юшмановых, г.Тюмень []
   Юшманов, один и с супругой (15 декабря 1909 года), г. Тюмень.
   Иван Иванович Горбунов 1909 год [] Романовский, Владивосток [] Джигак-Гирей Гильманович Амиров - Васе 25 марта 1912 года [] Неизвестный []
   1. Иван Иванович Горбунов 1909 год. 2. Романовский, Владивосток. 3. Джигак-Гирей Гильманович Амиров - Васе 25 марта 1912 года. 4. Неизвестный.
  
  Врачи больше не чинили препятствий к канцелярской работе - здоровье пришло в норму. И в декабре 1909 года Василий уехал в Чердынь Пермской губернии. Там он устроился сотрудником бухгалтерии Чердынской Уездной Земской управы и проработал четыре месяца.
  

На Амурской дороге

   Желание научиться петь не оставляло Василия. И в апреле 1910 года, чтобы заработать деньги на учение, он уехал на строительство Амурской железной дороги.
  
   [] Василий Разумков на строительстве Амурской дороги []
  
   2. В.Д.Разумков, Январь 1912 года.
  
  Дед много рассказывал об этом периоде своей жизни. Но всё, что было им сказано после слов "Когда я работал на Амурской дороге...", начисто выветрилось из моей памяти, а потому вся информация - только из писем-открыток.
   Начало было нерадостным. 20 мая 1910 года он пишет открытку товарищу, Николаю Семеновичу Воробьёву, с которым они вместе работали в Чердыни, Василий уехал "на разведку", а Николай работал техником в земстве и тоже собирался приехать на Амурскую дорогу: "Никола! Доехал до места больной. Дорогой напорошил левый глаз и теперь лежу в больнице. Работы - жуть. Я назначен кладовщиком и конторщиком, реал 60. А мой техник (окончил Казанское промышленное Училище) получает 125. Если хочешь, пиши прошение - ст. Могоча Амурской ж.д. Контора А.Л.Животовского. Мой адрес у Ив.Ив.Попова. Пиши. Твой друг Разумков". Настроение у Деда тогда было паршивым. Поразмыслив, он передумал отправлять это письмо. Оно тоже сохранилось благодаря картинке на обороте.
  Упомянутый Абрам Львович Животовский - фигура известная. Дядя Льва Троцкого, по некоторым данным - масон, купец второй гильдии, он в 1910 году принял деятельное участие в строительстве Амурской дороги.
   Друг Василия, весельчак Лёшка, прислал открытку-письмо на память о славном рябиновском времени. Тогдашний адрес Деда был таким: станция Могоча Амурской железной дороги, пункт Н.Олангро.
   "В.Разумкову Доремифасоличу. Шлю тебе, мой славный друг с этой "милой пародией" на нашу достопочтенную Курью (участок прежнего русла реки - Википедия) мое яркое воспоминание. Вася, мне было тяжело как-то, и я подумал, что если бы был со мной, мне не было бы так тяжело.... Твой Лешка. 21 июня 1910 года".
   На открытке, на эффектном цветном пейзаже, дорисованы "необходимые" дополнения с подписями: "Васюхино палаццо" и сам Васюха, будущий мой Дед, стоящий на горе и "поющий" веером нарисованными нотами. Эти дополнения - та самая "милая пародия", о которой говорится в письме.
   Ещё одним дальневосточным адресом Деда была станция Часовинская. Туда из Красноуфимска письма шли по полмесяца.
   Чаще всех писал Василий Калинин, друг Деда и компаньон:
   "Эх, Васюха, скверно, что тебя здесь нет, не могу, я потерял друга в жизни, нет тебя и не с кем поделить свои чувства. Пиши чаще.
   PS. Пиши, не забывай, а мне не забыть тебя, ты мне дорог. Кланяется тебе Саня Пылаева. Васюха Калинин".
   Это он написал 20 августа 1910 года, а пришло письмо только 4 сентября.
  
   Открытка начала 19 века []
  
  
   Поздравления к Рождеству 1911 года из Чердыни и Нерчинска (село Олипское) нашли Деда уже в Красноуфимске, потому что в ноябре 1911 года он прекратил работать на станции Часовинская.
   "Вася, поздравляю тебя с праздником и Новым годом, а также и с приездом. Как живём и можем? Что поделываешь? Я было думал, заедешь к нам в Чердынь. Твой чердынский товарищ П.Ковков".
   Какая-то дама, по фамилии Ры-ова, поехала вслед за Василием на Дальний восток. Адрес у неё теперь в точности тот же, что был у Деда:
   "В Красноуфимск Василию Дормидонтовичу Разумкову
   Из Могочи, конторы Животовского 19.01.1912 г.
   Шлю привет и поздравление с Новым годом старому знакомцу Василию Дормидонтовичу! Желаю счастья, желаю радости - это украшает жизнь. Вы уже бросили Сибирь? А я забралась туда. А.Ры-ова".

Владивосток

  В мае 1912 Василий устроился конторщиком в Товарищество "Грушко и Чернега" во Владивостоке. В сентябре 1912 года Василий Калинин пишет Деду из Омска:
   "Г-ну Чернего-Грушко. Конторщику Василию Дормидонтовичу Разумкову
   Шлю привет из Омска, живу 7-й день. Что ничего не пишешь? Новостей в граде никаких нет, да признаться, никуда не хожу или нет дома. Пиши. Твой Васюха Калинин".
   [] Василий Дормидонтович Разумков во Владивостоке []
   Василий Разумков во Владивостоке
  
  Во Владивостоке Василию удалось наконец поучиться пению. Работая конторщиком (счетоводом) в магазине он три года учился в классах Музыкального общества. Дед вспоминал о методе работы одного из его педагогов. На урок учитель приносил полный кулёк слив. И говорил: "Споёшь как надо - получишь сливу". С такими стимулами результаты не замедлили сказаться. Деду посчастливилось успешно петь в театре Её Императорского Величества во Владивостоке. Окрылённый, Василий стал подумывать о консерватории или о стажировке в Милане. Да и оперный репертуар надо осваивать. Но 28 июля 1914 года началась Первая мировая война. Границы закрыли. О поездке в Милан теперь нечего было и думать. А на какое время закрыли границы, сколько будет продолжаться эта война? Никто не знал. И он решил вернуться в Красноуфимск, а когда кончится война, приехать во Владивосток и морем добраться до Италии.
  

Знакомство в Красноуфимске

  
   С августа 1915 года Василий работал бухгалтером на кожевенном заводе Ксенофонта Калинина в Красноуфимске, на заимке. Кто-то из сверстников уже призван на фронт. Вот-вот должны принести повестку о мобилизации и ему.
   Второй год шла война. Но пока всё было относительно спокойно. В свободные дни осени Василий зачастил в дом к знакомой женщине, которой он не добился: она предпочла ему другого человека. Но в этом доме собирались интересные молодые люди. А с недавних пор у неё на квартире поселилась молоденькая девушка, только что из Казани, Зоя Малькова. Там она окончила гимназию и школу танцев, была подвижной, весёлой, интересной. Служила Зоя в конторе "Отчуждения" - была самостоятельной. Устраивались вечера: умение интересно проводить свободное время воспитывалось с детства. На вечерах пели, танцевали, играли в фанты, шарады, представляли живые картины. Зоя пользовалась на этих вечерах неизменным успехом. Василий начал ухаживать за ней и, кажется, был ей небезразличен. Он был даже рад, что не сложилось у него тогда в этом доме с Зоиной квартирной хозяйкой.
   [] Зоя Малькова, 1915 год []
   2.Зоя Малькова. Серебряная брошь в виде птичьего пёрышка долго хранилась в семье.
  
  
   Он много работал, ездил по заводским делам.
   Его приятель, Николай Аннинский из Сочи, который работал в управлении постройки Черноморской железной дороги, послал Василию поздравительную открытку "С Рождеством" 1915 года:
   "Отрок, дружище! Шлю к празднику поздравление и пожелания всего лучшего. Надеюсь, что тебя еще не взяли на войну. Когда потянут "за зебры" - то черкни. Как твои поклонницы?"
   Саня Пылаева [] Мария 24 февраля 1916 года [] Зоя Малькова, 13 декабря 1915 года []
   1. Саня Пылаева. 2. Сестра Василия - Мария 24 февраля 1916 года. 3. Зоя Малькова, 13 декабря 1915 года.
  
   В числе поклонниц, среди других, Василий из известных мне числил Саню Пылаеву, А.Ры-ову и, кажется, Зою Малькову. У них уже появляются общие фотографии с друзьями.
   Но выбора Василий ещё не сделал, хотя общение с Зоей льстило его самолюбию. На своей фотографии он пишет ей: "На память Зое, солнышку моему яркому. Вспомни порою, если того стою".
   [] [] Квартирная хозяйка Зои Мальковой с дочерью []
   1. В центре - Зоя, справа от неё - Василий; справа - квартирная хозяйка Зои, Ксения Васильевна Ананьева. Рядом с ней - кавалер ордена святого Станислава, прапорщик Владимир Владимирович Голубцов (рожд. 03.08.1888), потомственный дворянин и последний помещик-владелец имения "Александровское". 2. Ксения Васильевна Ананьева, крёстная мать Али Разумковой, квартирная хозяйка Зои. 3. "Зое от квартирной хозяйки, с дочерью".
  
  В 2010 году, когда писались эти строки, я тщетно пыталась вспомнить имя этой замечательной женщины - квартирной хозяйки Зои Мальковой. Когда Баба показывала мне альбом с фотографиями, первое, что она о ней говорила, было: "Моя квартирная хозяйка". Говорилось это всегда с теплотой, уважением и скорбью: "она умерла очень рано". Имя её мне, конечно же, называли. Но даже на фотографии, которую она подарила Бабе, так и подписано: "Зое от квартирной хозяйки". Не знала я и человека, сидящего рядом с ней на этой большой фотографии.
  
  Но в январе 2017 года я получила драгоценное письмо от Игоря Владимировича Васёва с комментариями к этой фотографии. Привожу фрагмент письма, который многое поясняет.
  "Меня заинтересовала фотография от декабря 1915 года, на которой Зоя Малькова запечатлена вместе со своей квартирной хозяйкой. Исходя из того, что офицеров в городе Красноуфимске в то время было не более 20 человек, считаю, что рядом с квартирной хозяйкой сидит кавалер ордена святого Станислава, прапорщик Голубцов Владимир Владимирович (рожд. 03.08.1888), потомственный дворянин и последний помещик-владелец имения "Александровское" в окрестностях Красноуфимска. В годы гражданской войны он станет (в августе-сентябре 1918 года) одним из руководителей крестьянского антибольшевистского восстания в Ачитской волости Красноуфимского уезда и войдет вместе с Белыми 17.09.1918 г. в город Красноуфимск. В 1919 году он станет поручиком в отделе добровольческих формирований при Ставке Верховного Главнокомандующего - Колчака. После поражения в гражданской войне он вместе с семьей окажется в Харбине, где станет основателем музея провинции Хэнь лунь Цзян и преподавателем в Харбинском Ориентальном университете. Погибнет он 10.10.1931 года в городе Цзинь-чжоу, от смертельного ранения, полученного им накануне при бомбежке китайской территории японской авиацией. Только после окончания боевых действий и образования государства Маньчжоу-Го его тело будет перезахоронено в городе Харбине. Его жена, Голубцова (в девичестве Данилова) Ольга Васильевна, погибнет в 1945 году после прихода представителей НКВД. В настоящее время в России проживает их внучка, которая возможно сможет опознать на фотографии своего деда.
   У Ольги Васильевны Голубцовой (Даниловой) было две сестры: младшая - Данилова Вера Васильевна (рожд. 02.03.1891 г.) - закончила в 1912 году Арзамасскую женскую гимназию, до 1914 года работала в ней же, а затем проживала вместе со своей сестрой в имении Голубцовых - "Александровском". Еще была старшая сестра - Данилова Ксения Васильевна (в замужестве Ананьева). Так вот, я предполагаю, что на фото изображена именно она, то есть, по-видимому, квартирной хозяйкой у Зои Мальковой была Ананьева Ксения Васильевна. Во всяком случае очень похожа. В пользу этого моего предположения говорят и еще некоторые детали. На другом фото квартирная хозяйка изображена вместе с дочерью примерно 8-9 лет. В Красноуфимске, на Инокентьевском кладбище, есть захоронение Ананьевой Лидии Васильевны, родившейся 23.03.1908 и умершей 28.11.1970 года. Таким образом, по возрасту тоже совпадает. Похожа Лидия Васильевна на дочь квартирной хозяйки и по фото. Кроме того, необходимо учесть, что до революции люди относились к своей репутации строже, чем сейчас, поэтому Дворянин Голубцов В.В., бывший в Красноуфимске личностью публичной, уже имевший к тому времени законную жену и сына, никогда не стал бы фотографироваться со случайной знакомой. Если же предположить, что сфотографировался он с родственницей своей жены, то тогда все встает на свои места".
  От себя могу добавить, что во время учёбы в казанской гимназии Зоя Малькова жила в доме Ананьева, видимо, у родственников мужа Ксении Васильевны. Так что предположение Игоря Владимировича верно!
  А ещё я узнала, что в Красноуфимске, в Краеведческом музее, ежегодно проходят "Музейные голубцовские краеведческие чтения" (в июне 2015 года были пятые) - Владимира Владимировича Голубцова земляки помнят и любят.
  
  

Мальковы

  
   Открытка начала 19 века [] Открытка начала 19 века []
   Город Вятка. 1. Общий вид города. 2. Церковь Параскевы Пятницы.
   []
  

Таличка (Наталья Прокопьевна Мотовилова)

  
   В Вятке, в государственной винной лавке, "распивочной и на вынос", под номером одиннадцать, много лет работала сиделицей Наталья Прокопьевна Мотовилова. Была она аккуратна, строга, одевалась тщательно и со вкусом. Для родных и друзей она была Таличкой.
  
  На сайте газеты "Аргументы недели" меня заинтересовала статья под заголовком "Зелёные вывески":
   "Что такое тогдашняя "казённая винная лавка" ("монополька"), сочно описал в воспоминаниях, например, Самуил Маршак - мать его детского приятеля была в такой лавке сиделицей (продавцом). Тёмно-зелёная вывеска. Помещение, разгороженное железной решёткой. По одну сторону - продавец. Там идеальный порядок, чистота, ряды полок, где по ранжиру выстроены бутылки-сороковки, сотки, двухсотки (они же по-народному - "шкалики", "мерзавчики", "полумерзавчики") и т.д. Часть запечатана белым сургучом - это "очищенная", она стоит дороже, чем простая, которая с сургучом красным. По другую сторону решётки толпится народ. Пришедшим "под мухой" отпускать товар запрещено. Начнёшь орать, материться - сиделец кликнет городового, который всегда дежурит поблизости. Потому торговля, замечает Маршак, шла в общем мирно. Он пишет про уездный Острогожск, но писатель Александр Никишин, автор серии книг по истории русской водки, добавляет: так выглядели "монопольки" по всей империи. Абсолютная унификация! Везде - одинаковые тёмно-зелёные вывески. Везде одни и те же ассортимент, тара, цена. Ширина прилавка - и то одинаковая. Даже иконы в углу одинаковые (и православный, зайдя, должен был снять шапку, перекреститься).
  
   Наталья Прокопьевна Мотовилова, мать Зои Мальковой [] Николай и Наталья Мальковы [] Наталья Мотовилова, бабушка Зои Мальковой, с внучкой Ниной []
   1. Наталья Прокопьевна Мотовилова. 2. Николай и Наталья Мальковы. 3. Мать Натальи, Наталья Мотовилова с внучкой Ниной.
  
  
   Наталья Прокопьевна вышла замуж за Николая Малькова.
  В 1891 году родилась Нина. В 1893 - Володя. Младшая, Зоя, родилась в феврале 1895 года. В конце этого же года их отец, Николай Мальков, умер от белой горячки.
  
  
   Наталья осталась одна с тремя детьми. Мать Натальи, её тёзка, рано овдовев, перешла жить к дочери.
   Наталья Малькова с матерью и детьми [] Зоя, Володя, Нина Мальковы [] Зоя, Нина, Володя Мальковы []
   1. Наталья Малькова с матерью и детьми. 2. Зоя, Володя и Нина. 3. Зоя, Нина и Володя.
  
   Несмотря на место службы матери, "дети никогда не видели в доме ни одного пьяного мужика" - так часто говаривала моя Баба. У девочек, Нины и Зои, рано обнаружили музыкальный слух, и они пели в церкви вместе с другими детьми.
  
   Отца своего, Николая Малькова, Зоя Николаевна не помнила, отчества не знала, о его родственниках никогда не говорила, а потому и для меня их как бы и не было вовсе.
  Но в феврале 2017 года я получила ещё одно письмо от Игоря Владимировича Васёва. Вот фрагмент этого письма, где всё уже сделано за меня, потому что статья "Фадей Николаевич Мальков" Тамары Владимировны Шистеровой, заведующей фондами Красноуфимского краеведческого музея, после прочтения письма нашлась сразу же.
   "Могу подсказать Вам еще одно из направлений поисков, которое возможно Вас заинтересует. Как я понял из Вашей книги, предки Зои Мальковой - Мальковы были выходцами из Вятки. По-видимому, и в Красноуфимск она приехала не просто так, а потому что там уже были какие-то дальние родственники. Так вот. В Красноуфимске была известна семья Фадея Николаевича Малькова - строителя-подрядчика. Он известен тем, что им было построено большинство каменных зданий в городе. В том числе женская гимназия, городское училище, собор Александра Невского и другие. Родился он в 40-х годах 19 века в Уинском уезде Вятской губернии. Умер в 1915 году и похоронен в Красноуфимске на старообрядческом кладбище, т.к. был старообрядцем. Вы писали, что мама Зои Мальковой работала в Вятке у винных откупщиков. Туда на работу брали, как правило, только своих и обязательно из числа староверов. Видимо в этом направлении можно поискать. Жила большая семья Фадея Малькова вместе с семьями его трех братьев в каменном доме по адресу: ул. Ленина (бывшая Троицкая), 88. В этом здании при советской власти была детская библиотека и выставочный зал музея".
  Просто удивительно, как добры и неравнодушны бывают люди, и какой ленивой и нелюбопытной оказалась я, даже не попытавшись поискать эту фамилию. Спасибо и низкий поклон Вам, уважаемый Игорь Владимирович!
   Открытка начала 19 века [] Открытка начала 19 века []
   Город Вятка. 1. Река против города. 2. Вид на центральную часть города.
  
   Стало интересно: а вдруг мы действительно дальние родственники этой славной семьи Мальковых? Знать бы отчество Бабиного отца - всё было бы проще.
  Непосредственный поиск потомков семьи Мальковых, живущих в Первоуральске, в Интернете не удался. Я обратилась к автору этой статьи в Красноуфимский Краеведческий музей, и Тамара Владимировна Шистерова дала мне адрес и телефон дальней родственницы Фадея Николаевича Малькова - Алевтины Александровны Савенковой, правнучки Игнатия Николаевича. Живёт она в Красноуфимске.
   Мы с удовольствием проговорили с ней по телефону минут сорок. Алевтина Александровна оказалась моей ровесницей, очень приятной, грамотной и общительной. Она рассказала, что после прочтения статьи Тамары Владимировны обратилась в редакцию и поведала историю семьи по линии Игнатия Николаевича. И 30 марта 2006 года в газете "Вперёд" появилась статья "Было у отца четверо сыновей" , которую с её слов написала Людмила Стародумова.
   Теперь стало понятно, что Зоя Николаевна не могла быть внучкой ни Фадея, ни Игнатия, ни Андрея: об Игнатии теперь всё известно; у Фадея и Андрея сыновей не было - только дочери. А вот Тит вполне мог быть отцом Николая: подходит возраст, к тому же, как и Игнатий, Тит мог назвать сына Николаем - в честь своего отца. Игнатий носил усы - и на единственной фотографии родителей Зои Николаевны её отец усат. К тому же жена Николая Малькова работала в винной лавке. Это тоже, как подметил Игорь Владимирович, что-то да значило, да и юная Зоя на работу поехала именно в Красноуфимск.
   Конечно, это всего лишь предположение - семья Мальковых в Вятской губернии вполне могла иметь и другие ветви, но совпадений много.
  
  
   Открытка начала 19 века [] Открытка начала 19 века []
   Город Вятка. 1. Главная аллея Александровского сада. 2. Вокзал Пермской железной дороги.
  
  
   Все дети Мальковых получили образование.

Нина

  
   Гибкая спортивная Нина стала преподавать в гимназии физкультуру и гимнастику. Она прекрасно танцевала и участвовала в концертах с хореографическими номерами. Окончила курсы кройки и шитья, вышивания, вязания крючком и на спицах. Умела изготовить различные отделки к одежде: аппликацию, плиссе и гофре, вышивку всеми способами, даже бисером и стеклярусом. Позже она подарит мне (передаст через сестру) несколько самодельных альбомов с пришитыми к листам образцами вязания, вышивки и шитья.
   Нина Малькова [] Нина Малькова танцует испанский танец с бубном []
   1. Нина Малькова. 2. Нина Малькова танцует испанский танец с бубном.
  
   Много мне приходилось видеть людей, которые росли старшими детьми в семье. Эти люди всегда социально "старше" своих ровесников - заботливы, деловиты, привычно берут на себя основной груз работы. Такой была и моя Мама. Не знаю, была ли заботливой Нина, первый ребёнок Мальковых, скорее всего - нет. У неё был сложный характер. "Нинка - наглая", - говаривала нам Баба. Окружающие думали примерно так же.
  Совсем недавно, когда я снова и снова пристально вглядывалась в фотографии детей Мальковых, у меня возникла догадка, что, вероятно, Наталья Прокопьевна овдовела дважды: после рождения Нины, а потом - Зои. И что Николай Мальков не был родным отцом Нины. Тип её лица иной, чем у младших. И глаза у Нины были голубыми, а у Володи и Зои - карими. Этим же можно объяснить и сложность характера Нины: дети очень чутко улавливают разное к ним отношение, пусть даже самое доброжелательное. Было ли так на самом деле, теперь не скажет никто.
   [] [] [] [] [] [] [] [] [] [] [] []
   Образцы отделки одежды из альбома Нины Николаевны Мальковой
  
  
  

Володя

   Володя в 1905 году поступил в Казанское Первое реальное училище. В этом же училище, года на три старше, учился Вячеслав Скрябин, будущий советский государственный деятель Вячеслав Михайлович Молотов. Скрябин был членом РСДРП с 1906 года и участвовал в создании нелегальной революционной организации учащихся. Занятия организации проходили на каком-то чердаке. И Владимир Мальков тоже туда приходил, читал запрещённую литературу. Но то ли арест Скрябина в 1909 году на Володю подействовал, то ли домашние отговорили, но не пошёл Владимир Николаевич по революционной дорожке. Однако уважение к старшему товарищу сохранил на всю жизнь. Когда сыну Зои, Всеволоду, в Казани пришлось жить с Владимиром Николаевичем в одной комнате, тот рассказал племяннику об этих занятиях.
   [] []
   1. В.М.Молотов в юности. Фото с сайта https://interesnyefakty.org/vyacheslav-molotov/
  
   Владимир Николаевич окончил юридический факультет Киевского университета, позже - экономический факультет Казанского университета. Был он уважаемым человеком, имел в Казани хорошую должность и всего себя отдавал работе. Помимо основной работы в должности инженера экономиста-плановика он ещё преподавал математику в каком-то техникуме.
   [] Владимир николаевич Мальков - студент Киевского Университета []
   Владимир Николаевич Мальков [] Владимир Николаевич Мальков [] Владимир Николаевич Мальков []
  
   Среди фотографий Владимира Николаевича нашлась только одна-единственная, где он снят с дамой. На ней оба молоды. Но в брак или в сколько-нибудь длительную связь это не вылилось: Владимир Николаевич и студентом слишком любил привычный распорядок дня, а когда начал трудовую деятельность, думал только о работе и годами не менял привычного распорядка. Даже смертельная болезнь матери и её ожидаемая скорая смерть не заставили сына отпроситься с работы. Наталья Прокопьевна умерла без него. Владимир Николаевич потом всю жизнь казнился, считал себя виновным в смерти матери, которую очень любил. Умерла Наталья Прокопьевна в 1947 году от рака горла.

Брат и сестра

  
   Владимир Николаевич никогда не был женат, а Нина Николаевна никогда не выходила замуж. Всю жизнь, после смерти матери, они прожили вдвоём в Казани, в квартире на улице Волкова, 20, на первом этаже.
   Их племянник, средний брат моей Мамы, Всеволод, в 1937 году с отличием окончил техникум, а потому имел возможность на льготных условиях без трёхлетней отработки поступить в институт. Но тут его надолго скрутила малярия. Пропал целый учебный год. В начале 1938 года он списался с Владимиром Николаевичем Мальковым. Тот пригласил его приехать в Казань и пожить у него. Всеволод приехал, устроился на работу, поступил на подготовительные курсы при строительном институте. Жил он у Мальковых.
   Всеволод Васильевич вспоминал об этом времени:
   "В доме на улице Волкова, 20 было тогда три комнаты. Одну из них занимала бабушка, Наталья Прокопьевна, вятская мещанка. В те годы слово "мещанка" трактовалось как ругательное, я её и воспринимал соответственно. Но вредной она не была. А вот её дочь, Нина Николаевна, занимавшая другую комнату, была очень эгоистична, если не сказать хуже. Случалось, что она вставала ночами и съедала всё самое вкусное, что бывало в доме. Нина Николаевна преподавала в школе физкультуру - ученики её не любили, как не любили и её предмет. После того, как разбили оконные стёкла в их квартире, Нина Николаевна оставила работу в обычной школе. Будучи уже в возрасте 48 лет, она окончила курсы иностранных языков и стала преподавать немецкий и английский языки в школе рабочей молодежи.
   Жил я в одной комнате с Владимиром Николаевичем, человеком умным, добрым и отзывчивым. С ним мы много говорили обо всём.
   Две третьих заработка я отдавал на питание, остальные тратил на то, чтобы хоть как-нибудь одеться и обуться.".

Впервые в гостях у Мальковых

  
   Помню, как зимой 1950 года мы с Бабой и Дедом приехали в Казань. Дядя Володя встретил нас на вокзале, повёл на трамвай, который я увидела впервые. Потом мы недолго шли пешком до улицы Волкова. Шёл мягкий снежок. В городе я, пятилетняя, была впервые в жизни! С интересом рассматривала огромные дома, уличные фонари, круглые афишные тумбы - совсем как на картинках моей любимой книги Агнии Барто!
   Жили Мальковы на первом этаже. Тётя Нина, увидев меня, унылым голосом произнесла: "Вы и ребёнка привезли?". Немножко подумала и вытащила откуда-то целую горсть пластмассовых пробок от бутылочек с одеколоном - они были с резьбой внутри - играй! Как играть с этими пробками, я не знала.
   Это я видела тётю Нину впервые, а уж она-то слышала мой противный голос в течение моих первых шести месяцев!
   Помню, как мы ходили фотографироваться, как Баба повязывала мне припасённый для этого случая бант. И как потом, дома, Мама пеняла Бабе, что бант получился лепёшкой.
   К тому времени две комнаты у Мальковых отобрали - уплотнили. Квартиру разделили лёгкой перегородкой, поселили чужих людей - к счастью, у них был отдельный вход. Всю мебель Мальковым пришлось снести в единственную оставшуюся комнату. Там стало очень тесно. В центре - круглый стол, вокруг него - стулья с резными спинками. На полкомнаты - огромный резной буфет со множеством ящичков и полочек... Буфет можно было рассматривать хоть целый день, такой он был интересный. Благородное тёмно-коричневое дерево красиво сочеталось со стеклянными дверцами. У меня появилось непреодолимое желание залезть в этот буфет. Но предусмотрительная Баба сказала, что к буфету лучше не подходить: вдруг в нём что-нибудь разобьётся?
   Не помню, где в этой комнате помещалась кровать Нины Николаевны и где спали мы. Кажется, на полу, под столом. Дядя Володя спал всегда на столе в длинном тёмном коридоре. Утром он сворачивал свою постель, а на место постели ставили керогаз. Всё бельё Мальковы всегда сдавали в прачечную.
   [] [] []
   Казань, 1950 год: 1.Владимир Николаевич, Зоя Николаевна, Нина Николаевна, Василий Дормидонтович. 2. Нина Николаевна. 3. Таня.
  
   Назавтра дядя Володя предложил "поводить нас по городу". У него был специальный "гостевой" маршрут, как у заправского гида. Я не запомнила ничего, кроме высокого бетонного ограждения на набережной. Наверное, мы очень долго шли вдоль него. Те, кто повыше, смотрел на Волгу, а мне досталось только ограждение. Когда мы вернулись, в проходной комнате на керогазе в большой кастрюле что-то варилось. Баба заглянула туда - и отпрянула, а потом принялась хохотать. В кастрюле оказалась курица. Непотрошеная, со всем, что у неё было: с лапками, коготками и головкой, увенчанной гребешком. Ладно, хоть ощипанная. Не помню, где была при этом тётя Нина. Кажется, ходила в булочную, что на углу. Баба тут же вытащила курицу из кастрюли, выпотрошила и приготовила вкусный суп. Дома она ещё долго всем рассказывала, давясь от смеха: "заглянула в кастрюлю, а там курица! И головку под крылышко спрятала!".
   Нина Николаевна купила мне игру "Маленькая портниха". В коробке была небольшая глиняная куколка, бумажные выкройки и прекрасные кусочки ткани невиданной расцветки и фактуры. А ещё там было стихотворение, заканчивавшееся словами: "Если ж выйдет косо, криво, неопрятно, некрасиво - знай, ни платьев, ни белья надевать не буду я!". В первом же письме в Агадырь тётя Нина спрашивала, одета ли кукла. Баба ответила: "Одета". А тётя Нина: "Только шила, наверное, не Татьяна Петровна, а Алла Васильевна?". Я искренне удивилась тогда: как тётя Нина смогла догадаться? А что там было догадываться: разве может пятилетний ребёнок сшить всё сам? Мама и сшила, не дожидаясь моих просьб. А по мне бы - и шить ничего не надо: лучше каждый день смотреть и гладить рукой эти замечательные тряпочки.
   А ещё тётя Нина подарила мне игру, в которой было множество плотных карточек с картинками. На одной стороне карточки изображена картинка, на другой - её название, написанное на разных языках: русском, немецком, английском, французском. Эта игра лежала и ждала, пока я подрасту. Как у персонажа Н.Носова - "пока Мишка не поумнеет".
   Когда мы вернулись в Агадырь, от Нины Николаевны пришла открытка:
  
   "В Агадырь ~1950 г.
   Уважаемые Карагандинцы!
   Поздравляю Вас с Новым годом и по-новому и по-старому.
   Желаю быть здоровыми.
   Таня вышла хорошо, но все испортил "бабушкин блин" на её голове.
   Открытку дарю Тане. О курорте напишу позднее.
   Нина".

Владимир Николаевич

   Нина Николаевна никогда не ездила в Агадырь, а Владимир Николаевич бывал у нас неоднократно. Цель поездок была всегда миротворческой. Он хотел раз и навсегда устранить противоречия в отношениях сестры Зои и её мужа. Владимир Николаевич закрывался с Дедом в комнате. Дед пел ему оперные арии, романсы - весь свой репертуар. Или заводили патефон и слушали пластинки, которые мы тогда привезли из Казани и Магнитогорска. Там тоже была оперная музыка. Владимир Николаевич и Дед много говорили.
   [] []
   В Агадыре, в гостях - Владимир Николаевич Мальков. 1. Сидят: В.Н. Мальков с Мишей, Зоя Николаевна и Василий Дормидонтович с Ирой; стоят: Юрий Васильевич, Надежда Александровна, Таня, Алла Васильевна - Разумковы. 2. Впереди: Г.И.Нестеренко и Василий Дормидонтович Разумков, между ними - Ира Разумкова; слева направо: А.И.Нестеренко, Зоя Николаевна Разумкова, Владимир Николаевич Мальков, ..., Мария Ефимовна Чубенко, Таня Разумкова, Пётр Романович Чубенко, Алла Васильевна Разумкова, Н.И.Лобанова.
  
   Я очень уважала Владимира Николаевича. Удивил меня только один его рассказ о молодой девушке, что пришла к ним на работу под его начало. Девушка каждый день одевалась по-новому. Владимир Николаевич терпеливо ждал, когда кончатся её наряды. И когда она пришла, надев то, в чём уже однажды приходила, он едко сказал ей: "Ну, вот, Вы показали нам весь свой гардероб. Теперь прекратите думать о нарядах и давайте заниматься делом". Будто одно мешает другому, подумала я тогда. Какое дело ему до этого? А может, и действительно, эта барышня была легкомысленной - вот и получила своё?
   [] Владимир Николаевич Мальков []
  
   С братом у Нины были раз и навсегда сложившиеся отношения, выражавшиеся в чётком разделении труда, в безупречном распорядке дня. Из средств массовой коммуникации Владимир Николаевич признавал только газеты.

Развлечения брата и сестры

   Мальковы любили театр и частенько ходили на спектакли, даже на дневные. Их друзья, Горицкие, поздравляя со всеми праздниками нашу Бабу, Зою Николаевну, писали к нам в Агадырь: "Ваши родственники развлекают себя тем, что ходят в театры. Даже на балет". А что тут удивительного, думала я: Нина Николаевна окончила школу танцев. Кто, как не она, может получать от этого удовольствие?
   [] Н.Н.Малькова (слева) в Пятигорске, 1961 год [] Владимир Николаевич Мальков (в центре), Мацестинская долина, 1955 год [] []
  
   Каждый год Владимир Николаевич и Нина Николаевна куда-нибудь ездили по туристическим путевкам, чаще всего на теплоходе. Бывали и на курортах. Ездили по очереди - чтобы не обворовали квартиру. Каждая поездка отмечалась фотографией: вот Нина Николаевна у "Авроры" в Ленинграде, а вот Владимир Николаевич у живописного озера Рица. Об озере Рица я знала исключительно по шоколадным конфетам с таким названием - у нас в Агадыре их продавали.

Казань - 1967

   В июле 1967 года мы с моей институтской подругой Надей Сычёвой заехали в Казань, возвращаясь из туристической поездки в Волгоград: Надина мама, Таисия Гавриловна, купила нам путёвки в профкоме своей школы в городе Алексеевке.
   Встретили нас Мальковы очень хорошо. Я без труда узнала эту комнату. Убранство её не изменилось. Тот же буфет-бегемот, тот же стол, те же стулья. Хозяева засуетились, наставили на стол всякой всячины в крошечных тарелочках. Спать нас, как и много лет назад, положили на полу, головы - под столом, а ноги - под стульями. Назавтра Владимир Николаевич повёл нас по городу, по тому же гостевому маршруту. Ходил Владимир Николаевич медленно. Мы с Надей чувствовали себя скованно при этом неспешном перемещении: наш шаг был куда как скорее. Да и объектов мы наметили посмотреть множество. Немного погодя мы отпустили Владимира Николаевича, сказав, что всё посмотрим сами.
   Придя к ним вечером, сообщили, что нас зачем-то вызывают в институт - уезжаем. А на самом-то деле мы с Надей сочли невозможным дольше беспокоить стариков и вводить в расход, а потому определили местом для ночлега речной вокзал. Нина Николаевна проводила нас до остановки, держа меня под руку. Она доверительно сообщила мне, что "у Владимира, кажется, есть женщина". И была Нина Николаевна мягкая, добрая и очень коммуникабельная. Я так и написала домой. Проводила нас Нина Николаевна до трамвая, там мы с ней и простились. Жить ей тогда оставалось всего четыре месяца. А Владимиру Николаевичу - восемь.
   []
   Пассаж, Казань, 1967 год.
  
   Позже я подумала, что, может быть, мы были просто несправедливы к Нине Николаевне. Что, исключив быт и ненужное общение, она живёт богатой духовной жизнью, о которой мы никогда не знали. Однажды я увидела её письмо, написанное большими по высоте, но очень тесно и близко стоящими буквами. Там Нина Николаевна упрекала сестру, что та всё выпытывает в письмах, когда начинается её туристическая поездка: "Ты, наверное, хочешь послать в Казань свою дочь, чтобы она наверняка со мной не встретилась. Я знаю, что я вам абсолютно не нужна, вам нужно только моё наследство". Но - видит Бог - ни о каком наследстве у нас в доме никогда и речи не было. И меня это тогда неприятно поразило. А сейчас в этом письме я вижу только тоску по родным людям, с которыми тётя Нина не умела найти общего языка, отгораживаясь знакомыми и понятными ей категориями вроде той, что все зарятся на её деньги, а сама-то она никакой ценности собой не представляет. И у нас с Надеждой тогда гордыня взыграла. А ведь так мало надо человеку. Всего-то - чуточку тепла.
   У нас с Владимиром Николаевичем завязалась переписка. Баба была очень рада, что мы заехали к её родным, но в письме проболталась ему, что мы "убежали" от них, чтобы не стеснять, а сами ночевали в речном порту. Он меня поругал, а я пригласила его приехать к нам в Воронеж. Здесь тоже есть что посмотреть. Мне было жаль, что мы с дядей Володей так мало поговорили: человек он очень интересный. Но мы с Надеждой были постоянно голодны. Много раз убеждалась, что в гости идти гораздо легче, если знаешь, что дома ты можешь поесть в любой момент и столько, сколько хочешь. А тут надо сдерживать нарастающий аппетит - зачем производить впечатление обжор? Тем более, что они, старые люди, суетятся, хлопочут, а начнёшь помогать - кто знает их обычаи и привычки. Тут и разбить что-нибудь ценное от смущения недолго.

Зоя Николаевна Малькова, моя Баба

   Родилась Зоя 12 февраля 1895 года по старому стилю. Глаза у неё, как и у брата Володи, были карими, а у Нины - голубыми. Какие глаза были у их родителей теперь не скажет никто.
   Открытка начала 19 века []
   Город Вятка. Кафедральный собор.
   При "товарищах", как всю жизнь называла Баба установившийся строй, день своего рождения она праздновала по новому стилю, 26 февраля. Её бабушка, тоже Наталья, как и мама, была хорошим кулинаром, прекрасно готовила. Маленькая Зоя всегда вертелась рядом. И научилась стряпать.
   Зоя Малькова, 1901-1903 гг. [] []
   1. Зоя Малькова, семи лет. 2. Мальковы: слева - Нина, справа - Зоя .
  
   Будучи младшей школьницей, Зоя столкнулась с коварством одноклассницы. Та подложила ей на парту ластик, и Бабу обвинили в воровстве. Баба не забыла этой обиды до самой смерти, а потому найденную, потерянную кем-то вещь, никогда не поднимала: вдруг человек вспомнит и вернётся. И детей, и внуков учила никогда не брать чужого.
   Её, младшую в семье, защищали и мать, и бабушка, и брат. И было Зое комфортно. Она знала, что её не оставят в беде. Даже сестра Нина, если обидчик внешний. С Володей у неё были нежные отношения, он всегда её оберегал. И Зоя была искренне к нему привязана. Когда через много лет в Агадыре мы покупали на базаре граммофон, Баба, увидев среди пластинок "Речь В.М.Молотова на NN съезде", её купила. Отношение к Молотову было неформальным - он был когда-то старшим товарищем её брата Володиньки.
   [] Зоя Малькова []
   2. Зое Мальковой 14 лет.
  
   [] [] []
   1,2: 2. На пикнике: Нина Малькова в сарафане стоит, Зоя Малькова сидит внизу справа. 2. Вятский знакомый Зои Мальковой, 7 апреля 1915 года.
  

  
   Баба всё вспоминала свою подругу, Маню Петухову, горевала о ранней её кончине.
   После окончания школы в Вятке в 1912 году 17-летняя Зоя поехала на работу в Красноуфимск. Дорога оказалась очень трудной - молоденькой девушке пришлось ехать в повозке с мужчинами много часов подряд и ни разу не сходить в туалет. У спутников проблем не было - все решалось просто, за повозкой. А у бедной стеснительной Зои к концу пути каждый дорожный камешек отдавался болью.
   В Красноуфимске предполагаемой работы не оказалось. Для получения приемлемого заработка Зое надо было окончить гимназию. Был совет с домашними - вместе решили: Зоя будет доучиваться в Казани.
   Зоя Малькова (крайняя справа) с подругами-гимназистками [] []
   Гимназистки: 1. Зоя Малькова крайняя справа. 2. Зоя Малькова вторая справа.
   Лиза и Зоя Малькова (справа), Рождество 1913 года, г. Казань [] [] Подруги-гимназистки Зое, 1913 год [] []
   Подруги-гимназистки: 1. Лиза и Зоя. Рождество 1913 года. 2. Зоя Малькова (вторая слева) с Петровой, Кузнецовой, сёстрами Глушковыми. 6-й класс гимназии. 3. Подруги Зое - в Красноуфимск:Казанцева, Сапожникова, Высоцкая 7-й кл. 1913 год 4. Ксения - Зое, 1913 год.
  
   Так она и сделала. К началу учебного года поехала в Казань. И стала гимназисткой шестого класса. Квартиру сняла в доме Ананьева, в Некрасовском переулке. Потекли годы гимназической учёбы. Появились интересные подруги, друзья, поклонники. Переписывалась она и со старыми вятскими друзьями. К концу 1912 года переехала в Казань и вся семья. Письма этого периода времени, написанные Зое на почтовых открытках, приведены в Приложении.
   []
  
  
  
   Открытка начала 19 века [] Открытка начала 19 века []
   Город Казань. 1. Дом Кекина. 2. Дом командующего военным округом.
  
   [] Зоя Малькова, февраль 1914 года [] []
   1. Подруга Зое из Вятки, 1914 год. 2. Зое Мальковой 19 лет, Казань, 17 февраля 1914 года. 3. В сентябре 1915 года.
  
  А через три дня, 20 февраля 1914 года, Зоя и её подруги по гимназии побегут в Колонный зал Дворянского собрания (ныне Городская ратуша на площади Свободы) на выступление поэтов-футуристов: Давида Бурлюка, Василия Каменского и Владимира Маяковского.
  Владимиру Владимировичу был тогда 21 год, в Казани он оказался впервые, в сборнике "Пощёчина общественному вкусу", стихи из которого они читали - дебютировал двумя стихотворениями: "Ночь" и "Утро".
  
  Позже в Казани именем Маяковского назовут улицу в центре города. На этой улице теперь расположен арт-клуб "Маяковский. Желтая кофта", оформленный в стиле футуризма. ( http://prokazan.ru/newsv2/51628.html)
  
  В сборник "Пощёчина общественному вкусу" вошли стихотворения Велимира Хлебникова, Бенедикта Лившица, Давида и Николая Бурлюков, Василия Кандинского, Алексея Крученых, Владимира Маяковского.
  "Как отмечала тогдашняя казанская пресса, на встречу собралось такое количество студентов, что "яблоку негде было упасть". Они так горячо приветствовали поэта, что полицмейстер 6 раз прерывал выступление. Многое в этом выступлении было скандальным, нарочитым и вызывало вопли негодования. Тройка друзей тщательно и долго распивала чай на сцене, стакан за стаканом, не обращая внимания на публику. Вместо председательского колокольчика в руках у одного из них был огромный пожарный колокол, которым он время от времени зычно благовестил. Скандальность выступлению Маяковского придавала его жёлтая рубашка и жёлтый галстук".
  http://prokazan.ru/newsv2/51628.html
  Зое и её подругам не понравилось ни вызывающее поведение поэтов, ни то, что они читали. Их, воспитанных на салонной литературе, шокировала ломка традиционных представлений о поэзии. И это впечатление осталось у Зои Николаевны на всю жизнь. Об этом можно только сожалеть, но было именно так.
  
   Ровно через сто лет после выпуска упомянутого сборника, в декабре 2012 года, читая "Манифест" - "Пощёчина общественному вкусу", подписанный так: - " Д. Бурлюк, Александр Крученых, В. Маяковский, Виктор Хлебников. Москва, 1912. Декабрь" - я не смогла не улыбнуться и не привести его здесь, тем более, что призыв из пункта 2 про "непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку", к сожалению, спустя сто лет, перекликается с существовавшей в 2012 году тенденцией ограничения преподавания Русского языка и литературы в школах России. А в советское время русский язык можно и нужно было учить всем без исключения.
  
  "Пощечина общественному вкусу.
  Читающим наше Новое Первое Неожиданное.
  Только мы - лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве.
  Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее гиероглифов.
  Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности.
  Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней.
  Кто же, доверчивый, обратит последнюю Любовь к парфюмерному блуду Бальмонта? В ней ли отражение мужественной души сегодняшнего дня?
  Кто же, трусливый, устрашится стащить бумажные латы с черного фрака воина Брюсова? Или на них зори неведомых красот?
  Вымойте ваши руки, прикасавшиеся к грязной слизи книг, написанных этими бесчисленными Леонидами Андреевыми.
  Всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Соллогубам, Ремизовым, Аверченкам, Черным, Кузьминым, Буниным и проч. и проч. - нужна лишь дача на реке. Такую награду дает судьба портным.
  С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество!
  
  Мы приказываем чтить права поэтов:
  
  1) На увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами (Слово-новшество).
  2) На непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку.
  3) С ужасом отстранять от гордого чела своего из банных веников сделанный Вами Венок грошовой славы.
  4) Стоять на глыбе слова "мы" среди моря свиста и негодования.
  И если пока еще и в наших строках остались грязные клейма Ваших "Здравого смысла" и "хорошего вкуса", то все же на них уже трепещут впервые зарницы Новой Грядущей Красоты Самоценного (самовитого) Слова".
  
  (http://ru.wikipedia.org/wiki/Пощёчина_общественному_вкусу).
  
  
   В это же время Зоя училась в частной школе танцев А.А. Розова. Война, наступившая в июле 1914 года, принесла эпидемию сыпного тифа. Зоя заразилась и едва выжила. Её красивые волосы пришлось остричь, потом - сбрить. Новые волосы выросли курчавыми. На выпускной фотографии школы танцев Зоя уже в кудрях и сильно исхудавшая, выглядит намного старше своих лет.
   []
   Выпуск в школе танцев А.А.Розова. Зоя Малькова в тёмной одежде в центре. Справа - А.А.Розов. Одинаковые римские цифры обозначают танцевальную пару.
  
   Но со временем Зоя поправилась, повеселела и помолодела.
  
   После окончания восьмого, последнего класса женской гимназии осенью 1915 года двадцатилетняя Зоя снова поехала в Красноуфимск.
   Подруга Зои Мальковой Маня Петухова [] Друзья - Зое Мальковой []
   1. Маня Петухова. 2. Друзья - Зое
   М.Я Куликов 15 мая 1912 года, Вятка [] Зое - на Пасху 1916 года: Герман Мелентьев, Саша Габов и М.Я Куликов - служащие Казанского Округа путей сообщения, Герман учился в художественной школе. []
   1. М.Я. Куликов 15 мая 1912 года, Вятка. 2. Зое - на Пасху 1916 года: Герман Мелентьев, Саша Габов и М.Я Куликов - служащие Казанского Округа путей сообщения, Герман учился в художественной школе.
  
   Зое - Шура 10 апреля 1913 года []
   Зое - Шура 10 апреля 1913 года
   Зое от Георгия [] Зое - от друга Коли 25 декабря 1915 года [] От В.А.Евдокимова, 11 августа 1911 года: Зое от Ермолаева, 20 апреля 1913 года:
   1. Зое от Георгия 2. Зое - от друга Коли 25 декабря 1915 года. 3. От В.А.Евдокимова, 11 августа 1911 года: "помните, Зоинька, нашу общую работу и будьте счастливы".4. Зое от Ермолаева, 20 апреля 1913 года: "Знайте, кто много грозит, тот мало вредит".
  
  
  Работать в Красноуфимске Зоя устроилась в конторе "Отчуждения".
   По договорённости, через маминых знакомых, она нашла квартиру. Хозяйка, Ксения Васильевна Ананьева, старше её на несколько лет, расположила Зою к себе. Они стали задушевными подругами, Зоя вписалась в круг общения Ксении Васильевны. Эта женщина запомнилась Бабе навсегда. Она-то и познакомила Бабу с ее будущим мужем, что, в конечном счёте, определило все будущие поколения...
   Вместе они проводили свободное время. Были пикники, музыкальные и литературные вечера, споры. Время было непонятное. Где-то далеко шла война, то одного, то другого их ровесника забирали на фронт. Ксения Васильевна посоветовала Зое обратить внимание на Василия, высокого, интересного молодого человека с хорошими манерами. Василий старше Зои на семь лет, человек серьёзный, положительный. И Зоя стала к нему присматриваться, видела, что нравится ему. Их взаимный интерес усиливался.
  
   Часть вторая
  

Рождение семьи

  
   12 февраля 1916 года Зоя праздновала день своего рождения. Ей исполнился 21 год. Говорили - самое время для замужества. Праздновали тот день рождения шумно и весело. Потом все гости разошлись. А Василий остался. Он клялся Зое в вечной любви, говорил ей, какая она прекрасная, что прежде не встречал такой чудесной девушки...
   И неискушенная Зоя сдалась - эту ночь они провели вместе. Это с ней случилось впервые, и она поверила, что теперь-то уж они всегда будут вместе и обязательно поженятся. Они стали часто встречаться.
   Писем домой Зое писать не хотелось. Она любила и была любима - что ещё нужно?
   Зоя и Василий Разумковы []
  
   Сестра Нина пишет ей из слободы Николаевской. Это близко, письмо Зое Николаевне M-lle Мальковой идёт всего два дня до Красноуфимска:
   "Дорогая Зоя! Получила твое поздравление - спасибо. Писем же твоих не получаем, должно быть потому, что писала ты на гимназию. Я живу ничего. Скучать, пожалуй, нет времени. Поздравляю тебя с Ангелом, желаю в жизни счастья, а в делах успеха. Как ты живешь?
   Мой адрес: Сл. Николаевская Переулок Меньшикова Дом Абрамовой. Сестра Нина".
   В марте, после интенсивного общения в феврале, Василий стал бывать у Зои всё реже: был занят. Дальше стало ещё хуже: Зоя узнала, что у неё будет ребёнок. Она стала искать встреч с Василием. Но у него всегда оказывались какие-то дела, и поговорить с ним не удавалось.
   Зоя призналась во всём родным. Теперь замолчали они. Жизнь становилась невыносимой.
   Близилась Пасха, а о Василии так ничего и не было известно.
   Зоя отправилась в Кунгур - туда ездили на ярмарку. Вероятно, Зоя дала Василию для конфиденциальности адрес тамошней почты.
   Открытка начала 19 века []
   Город Кунгур. Река Сылва, Реальное училище, церкви Преображенская и Успенская.
  
   Сюда 9 апреля пришла поздравительная открытка от Василия.
   Оказывается, его мобилизовали. Он написал Зое открытку из Пахор... ... батальона: "Христос Воскресе, очаровательная Зоя. Желаю быть счастливой. Василий".
  Этот батальон состоял в основном из пленных чехов. С кем-то из них Дед подружился (у нас сохранилась открытка на чешском языке).
   По данным публикации - Интернационалисты трудящиеся зарубежных стран - участники борьбы за власть советов ★ ИЗДАТЕЛЬСТВО "НАУКА" Москва 1967. Редакционная коллегия: А. Я. МАНУСЕВИЧ (отв. Ред.) М. А. БИРМАН, А. X. КЛЕВАНСКИЙ И. А. ХРЕНОВ) мобилизации пленных чехов в армию предшествовали следующие события:
   'Правление Союза чехословацких обществ в России, основанного в феврале 1915 г. на съезде, созванном буржуазными кругами чешских и словацких колонистов и переселенцев, возбудило ходатайство об освобождении военнопленных чехов и словаков с последующей мобилизацией освобожденных в армию или направлением на работу на военные заводы. В связи с этим начальник штаба Ставки генерал Алексеев представил Николаю II доклад, в котором поддерживал ходатайство и предлагал распространить освобождение на всех военнопленных славян. Разработанный проект в положение военнопленных ничего нового не вносил, если не считать перемены в наименовании - они становились "трудообязанными". "Освобожденные" не имели права переходить с одной работы на другую, их заработок устанавливался властями, эа ними вводился надзор полиции. Но даже этот куцый проект так и не был принят.
  Вопрос о так называемом освобождении был теснейшим образом связан и с формированием воинских частей из подданных Центральных держав, проживавших в России, и из военнопленных, главным образом славян, а также румын и представителей некоторых других национальностей. Союз чехословацких обществ в России приступил с согласия царского правительства к формированию Чешской дружины, состоящей в основном из добовольцев - чехов и словаков - колонистов (австро-венгерских подданных). В марте 1915 г. Союз чехословацких обществ поставил перед Советом министров вопрос о создании "особого войска" из пленных чехов и словаков. Однако эта инициатива не нашла поддержки у штаба верховного главнокомандующего, МИД и других ведомств. Было сочтено возможным лишь разрешить чехо-словацким организациям вовлекать военнопленных в уже существовавшую дружину".
  
   Время шло. Надо было как-то спасать свою репутацию. И Зоя решила поехать к Василию, в его батальон. Всё рассказать. Там их и обвенчают. В сборах Зое, видимо, помогала Ксения Васильевна, кто же ещё? Они хлопотали о возможности регистрации брака по привезённому документу в Красноуфимской церкви, купили кольца.
   В Пах... батальоне. Василий и Зоя Разумковы, 1916 год []
  
   От этого события осталась только фотография, на которой Зоя и Василий сидят в окружении его сослуживцев. Фотография была вдвое больше, но половина оторвана. На Зое - красивый объёмный меховой жилет. У неё торжествующее выражение лица, совсем ей не свойственное. Правую руку с вожделенным кольцом хорошо видно, хотя она и не выпячена. Василию на его солдатский мундир сверху надели чёрную курточку. Он держит трость - не исключено, что уже тогда были проявления его ишиаса. Правую руку Василий прикрыл левой рукой, вероятно, кольцо не подошло, а может, его и не было вовсе. Вот такая свадьба была у моих Бабы и Деда. Как бы там ни было, у будущего ребёнка, моей Мамы, был теперь законный отец. Единственный эпизод из церемонии венчания, о котором Баба рассказывала мне - она первой встала на платок, который Батюшка расстелил перед брачующимся. Подруга говорила: "Шагни первой - будешь главной в семье!"
   А наперсница, Ксения Васильевна, стала крёстной матерью моей Мамы. И подарила ей бусы из тяжёлых, красиво огранённых прозрачных топазов. Они долго хранились у нас в том же мешочке из кожи, в котором были подарены. Но жизнь Маминой крёстной матери была недолгой.
   Друзья из Владивостока - Васе к Пасхе 1916 года []
   Друзья из Владивостока - Васе к Пасхе 1916 года
  
   Мне очень хотелось увидеть свидетельство о браке Василия и Зои Разумковых, узнать дату и место этого события. И наконец, после долгих поисков в семейном архиве, я его увидела! Конечно, настоящее свидетельство было утеряно безвозвратно. Но, когда встал вопрос о получении пенсии, выяснилось, что без этого свидетельства Зоя Николаевна не может претендовать даже на часть пенсии мужа. А ей самой пенсия не положена вообще - она ведь давно не работала. Даже если бы Баба устроилась куда-нибудь на работу - толку мало, стаж-то прерван.
   И тогда, в июле 1951 года, кто-то из них поехал в Красноуфимск. И привёз документ, из которого следует, что "Гражданин, Разумков Василий Дормидонтович, 26 лет, и гражданка, Малькова Зоя Николаевна, 21 года, вступили в брак в 1916 году, 17 апреля. О чём произведена запись за номером 19". Что после регистрации каждый из них будет носить фамилию мужа. Место регистрации: Красноуфимская церковь. Дата выдачи: 18 июля 1951 года. В этом документе явная ошибка: Деду в 1916 году было не 26, а 28 лет.
   Вернувшись замужней в Красноуфимск, в почте Зоя нашла наконец долгожданную весточку от сестры Нины. Штемпель на открытке - как раз 17 апреля 1916 года:
   "Христос Воскресе! Дорогая Зоя! Насчет молчания наших. Я успокоилась. Пишу потому. А мама про тебя спрашивала относительно поведения Василия. Ты проводишь Пасху на чужбине. Как живешь? Я "ничего", но только пока "ничего". Всего лучшего. Сестра Нина".
   Баба никогда и никому не рассказывала о своей свадьбе. Я предположила вот такую. В пользу этой версии говорят не только письма, фотографии, но и поведение Бабы, о котором я вспоминаю теперь в этом контексте. Баба мне (видимо, и Маме) внушала: никакой любви нет! Есть только любовный угар! Не верь мужикам! Все клятвы - ложь! Даже и замуж выходить нечего. Внушение подействовало: ни у Мамы, ни у меня не сложилась личная жизнь в житейском понимании.
   Зоя и Вася Разумковы [] [] []
   1, 3. Зоя и Вася Разумковы. 2. Владимир Мальков, Зоя Разумкова, Наталья Прокопьевна Малькова, Василий Разумков.
  
   День рождения Мамы у нас никогда не праздновали, только День Ангела, который приходился на 8 апреля. Я узнала у Мамы дату её рождения - 18 ноября - и стала поздравлять Маму и в этот день. Мне и в голову не приходило, что дата рождения Мамы могла компрометировать Бабу. Так и стала я поздравлять Маму дважды в год. А Баба была этим недовольна. Мы-то с Мамой думали, что ей просто завидно: всех поздравляют один раз, а Маму два.
   Баба, пережив унижение, нарастающую тревогу за свою репутацию, считала Деда изначально виноватым. Да и поведение Деда нередко бывало таким, что у неё развилась чудовищная ревность, которая отравила всю жизнь не только ей, но и Деду.
   После свадьбы Зоя стала жить с родителями Василия. Вместе дожидались они окончания войны и возвращения его с фронта.
   Отношения невестки со свекровью, как, впрочем, и во многих семьях, оставляли желать лучшего. Евгения Ивановна Разумкова, в девичестве Серебренникова, была из купеческого сословия, но, в отличие от Зои, знала крестьянский труд. А Зоя - городская. На многие вещи они смотрели по-разному.

Белые или красные?

   4 (18) ноября 1916 года родилась Алла. Отец увидел её только в марте 1917 года, когда дочке было четыре месяца. Они тут же пошли фотографироваться. Он с Алюшкой, она с Алюшкой, оба - с Алюшкой. Почему Дед оказался в это время в Красноуфимске - неясно. Вероятно, приходил в отпуск. А 17 (31) декабря 1917 года родился Всеволод.
   Василий Разумков с Алюшкой [] [] []
   Вот цитата из статьи В.Цветкова "Экономическое чудо" по Колчаку":" "18 ноября 1918 года политическая власть в Сибири перешла к адмиралу Александру Васильевичу Колчаку, а Омский Совет министров в первом же своём официальном обращении заявил о продолжении "непримиримой борьбы с большевизмом". Многим казалось, что дни советской власти сочтены. Действительно, имея в своих руках Урал, Сибирь и Дальний Восток, составлявшие две трети территории бывшей Российской империи, белые могли бы, наверное, без особого труда, "задавить" большевистский центр России. Однако экономический потенциал "белой Сибири" оказался явно недостаточным для того, чтобы одержать долгожданную победу в гражданской войне".
   Со слов Серёжи Трейтера , а он слышал это от своей бабушки, Клавдии Ивановны, Василий Дормидонтович, восторженно встретивший революцию 1905 года, в своё время, видимо, после войны, подавался было с частями Белой Армии к Колчаку. Но по дороге произошло некое событие. Я помню, как Дед рассказывал об этом, кажется, младшему сыну Юрию. Я была мала. Собеседники стояли у окна землянки, вполоборота ко мне. Лицо Деда было мне хорошо видно. О чём они говорили, я не знаю, запомнила лишь слово "красные", как наиболее мне понятное. Помню выражение лица Деда. Оно было смятенным и смущённым. Чувствовалось, что Дед рассказывает о своём смертельном испуге. А потом - облегченная улыбка - слова "ишиас" и "белый билет". Как я поняла позже, Деда захватили "красные". И он чудом остался цел. Некоторое время воевал за "красных". Но - заболел. Значит - отвоевался наш Дед, и отпустили его "красные" из армии по состоянию здоровья.
  И в послужном списке Деда появилась следующая запись: с 1 марта по 30 июня 1919 года он работал бухгалтером в Красноуфимском товариществе "Доверие". Видимо, всё второе полугодие Деда мучил ишиас. Баба говорила, что бывали времена, когда он ходил "согнутым пополам".
  С 13 января 1920 года Дед служил в Красной Армии, но не воевал, а был переписчиком.
   Василий Разумков во время гражданской войны [] Василий Дормидонтович Разумков в годы гражданской войны []
  

В Омске

   Но в "экономическое чудо" верили. Народ съезжался в Омск. Думаю, это было так. Иначе чем объяснить, что в 1919 году Мальковы оказались в Омске? А уже к ним, с умирающим от голода Севкой, с Алюшкой за ручку, приехала их беременная Юркой Зоя.
   Алюшка росла тихим, послушным ребенком. "Как вареная", - говорила Баба. Глаза у неё были голубые, как у отца. Мальчики были кареглазыми, очень похожими на мать. 9 октября 1919 года семимесячным родился Юрий. Баба говорила: "Я одного - на руку, другого - за руку, третий сам бежит".
   Времена были трудные. Подруга посоветовала Зое шить детям одежду из своей старой: "Порти да шей!". Зоя и стала шить-перешивать. Конечно, изделия эти не могли тягаться с изготовленными в ателье, но дети всегда были опрятными. В нашей семье считалось дурным тоном ходить с незашитыми дырками, а вместо застёжки пользоваться булавками: "Хоть с заплаткой, но не в рванье и не "на булавках".
   Дядя Сева вспоминает:
   "Самое первое воспоминание детства - Мама, Зоя Николаевна, ведет нас с Аллой за руки по перрону - мы приехали в Омск. Это было во время гражданской войны. Жить стали у Бабушки, Натальи Прокопьевны, которая приехала туда раньше нас. Здесь же, 9 октября 1919 года родился Юрий. Я рос хилым и чуть не умер от дистрофии. Спасла меня бабушка. Она каким-то чудом достала 3 кг рису и варила из него кашу".
   Баба мне рассказывала, как Наталья Прокопьевна называла маленького Севку "Мой кашный истребитель".
  А в ноябре 1920 года к ним в Омск приехал и Василий Дормидонтович. Война для него наконец-то закончилась. Два месяца поработал он агентом в Омском "Губкож", потом, до сентября 1922 года, - главным бухгалтером на Омском кожевенном заводе номер десять.
   Из Омска семья уехала в 1922 году. Тут все поняли, что наступил НЭП, который был декларирован ещё на 10-м съезде РКП(б), в марте 1921 года.
  Составляющими этой политики были следующие меры:
  введение прогрессивного подоходного налога с крестьян,
  свобода торговли,
  разрешение аренды малых и средних частных предприятий,
  возможность найма рабочей силы,
  отмена карточной системы и нормированного снабжения,
  плановость услуг,
  перевод промышленных предприятии на хозяйственный расчет и самоокупаемость.
   http://historynotes.ru/novaya-ekonomicheskaya-politika-nep/
  
   []
   Алюшка
  
  

Решили переехать в Ключи

   Ехали в телеге. Юрий был ещё маленький, приходилось возить с собой горшок. На остановках Баба обихаживала детей. Как-то рядом остановились мадьяры. Они заприметили Юркин эмалированный горшок и послали к Бабе "парламентера" просить "эту посудину" - "Мы в ней суп сварим и сразу же отдадим". Баба удивилась, но дала - свои-то кастрюли были заняты. Те сварили и отдали, предварительно вычистив горшок до блеска.
   В детстве Алюшка, Севка и Юрка были дружны, бегали вместе. Играя с Алей и её подружками, Юрий в раннем возрасте тоже говорил о себе в женском роде: "я ушла", "я пришла".
   Дядя Сева продолжает:
   "Аля росла доброй девочкой. Как старшей, ей приходилось опекать братьев, и она этим нисколько не тяготилась, была спокойная и "не вредная". Приехали в Красноуфимск. Прожили там с год". Там же жили Собянины и Московцевы. Дети вместе играли, бегали друг к другу - их матери, Таисия Московцева и Александра Собянина были родными сёстрами нашему отцу.
   Потом у Отца обострился ишиас, и он в сопровождении Мамы (моей Бабы), согнутый пополам, поехал на уральский курорт - в Касли. Вернулся оттуда прямоходящим. Но лечение надо было продолжить. Тогда и решили переехать в Ключи - там тоже были целебные сероводородные источники. Запрягли лошадь - и тронулись. В Ключах Отец сделал себе большое корыто. На лошади мы ездили к источнику за целебной водой, подогревали её, и он принимал ванны".

"А разве ОН любит?.."

   Дед был воспитан в строгости (их было семеро у родителей), и в отношениях со своими детьми тоже проявлял, мягко говоря, сдержанность. Баба рассказала о том, как Маму в детстве подвела подгнившая ступенька в подполье. Она упала и ушиблась. Дед, когда Баба ему об этом сообщила, очень испугался. Узнав о Дедовом испуге, Мама с нескрываемым изумлением произнесла: "А разве ОН любит?.." Дядя Сева с горечью рассказывал, что дома у них на стене всегда висела кожаная плетка из трех кусочков ремня, которой им всем троим нередко и больно доставалось.

И в самом деле наступил НЭП

   Дядя Сева продолжал:
   "Жили мы в Ключах хорошо: в стране наступил НЭП, и Отец занялся мыловарением. В маленьком сарайчике он устроил себе мастерскую, где стоял котел и формы для разливки. Мыло варил двух сортов: простое черное для стирки, и янтарно-желтое, "ядровое", цветом чуть темнее лимонной корки. Изготавливал его Отец на чистом сливочном масле, которое было тогда удивительно дешёвым. По воскресеньям на лошади ездили в Кунгур, на ярмарку. Мыло там брали хорошо: качество его было отменным. Отец даже выступал со своим товаром на выставках умельцев-кустарей и получал медали. Запомнился огромный кусок мыла размером 60х80х 20 см, изготовленный специально для выставки, на котором крупными красивыми буквами Отец написал: "Шире дорогу - кустарь идет". Я всегда ездил на ярмарку вместе с Отцом. Когда он отходил за покупками, мыло продавал я.
   Продукты становились дешёвыми: десяток яиц стоил 15 копеек. В дом приходил достаток. Завели корову, свиней. В Ключах Мама ставила детские спектакли с нашим участием. Зрителями были многочисленные частые гости. Запомнился спектакль "Война грибов", где у меня была роль Белого Гриба. В 1925 году Отец окончательно вылечился, и мы уехали в Арти. Наш дом был в том же квартале, что и дом, в котором когда-то жил Никита Емельянович, дед Отца. Только наша улица располагалась выше.
   []
   12 сентября 1925 года, Богородицын день. Разумковы: Зоя Николаевна, Евгения Ивановна, Аля; Сева, Василий Дормидонтович, Юра.
   Разумковы: Юра, Аля и Сева []
   1. Разумковы: Юра, Аля и Сева.
  
   Доходы от мыловарения позволили Отцу купить шерстобитку. Она была большая, заняла бы половину комнаты в современных квартирах. С её помощью грязная, в очёсах, свалявшаяся шерсть превращалась в мягкую, расчёсанную, пригодную для пряжи. У наших ворот постоянно стояли подводы, нагружённые мягкими тюками. Их владельцы сами принимали активное участие в работе, чтобы ускорить процесс - привод у шерстобитки был ручным. Один из заказчиков крутил ручку, вращая барабан. Если не было второго -- шерсть в бункер забрасывал Отец или мы, если не были в школе. Платили хорошо, кто деньгами, кто натуральными продуктами. Из очёсов Отец научился катать валенки-чёсанки.
   Отец играл на гармошке. Мама показала мне, как играть на балалайке "Светит месяц", и я с энтузиазмом начал осваивать балалайку. Мама научила меня играть и на мандолине".

Учились бригадным методом

   Система обучения оставляла желать лучшего - в моде был тогда бригадный метод. Один ученик отвечает, а отметку ставят всей группе (4-5 человек). Разумеется, чаще всего отвечать приходилось одним и тем же, кому учиться было интересно. Таким образом, удобно было всем: хороший ученик в очередной раз доказывал себе и другим свою состоятельность, учитель с удовольствием слушал осмысленную речь, а остальные ученики имели приятную возможность уроков не учить - они ведь к этому не привыкли, а потому учеба и не доставляла им радости. Мама и Дядя Сева учились в одном классе. Дядя Сева был хорошим учеником, а Мама часто пряталась за его "широкой спиной".
   Вспоминает Дядя Сева:
   "Прошло три года. Мы с Аллой закончили четвёртый класс, а в пятый нас не приняли - класс был всего один, предпочтение отдавали детям бедняков, а мы были детьми предпринимателя. Тогда я впервые обиделся на власть - ведь Ленин завещал "учиться, учиться и учиться" - всем. А тут учиться не пускают.
   [] []
   1.Аля Разумкова 2. Аля (справа) с подругами.
  

Охота к перемене мест

   В 1927 году на ХV съезде партии был провозглашён курс на коллективизацию. Читая газеты и наблюдая действительность, Отец понял, что предпринимательству пришёл конец. Разобрал он эту свою шерстобитку, что позволяла жить безбедно, и закопал в огороде. И правильно сделал - избежал хотя бы раскулачивания.
   []
   Сева Разумков, Арти, 1928 год.
  
   Из Артей мы уехали в Красноуфимск. А шерстобитка, может, и сейчас там лежит.
   С ноября 1929 года Дед месяц поработал заведующим интернатом Красноуфимского сельскохозяйственного техникума.
   Из воспоминаний Всеволода Васильевича Разумкова:
   "В Красноуфимске мы с Аллой пошли в пятый класс, Юрий - в третий. Мы не были хулиганистыми детьми. Росли втроём и всегда старались держаться вместе. Вместе бегали купаться, вместе ходили в лес за ягодами. Отец работал зав. интернатом в техникуме, получал 56 рублей, а потому жили очень скромно - денег не хватало.
  
  С 20 декабря до 12 апреля 1930 года Дед работал счетоводом на Красноуфимском приёмном пункте треста "Льнопенькосырьё", потом, около месяца - счетоводом на Красноуфимском лесозаводе, потом, до 25 января 1931 года - счетоводом на предприятии "Красноуфимский эксплуатационный район Пермской железной дороги".
  В феврале 1931 года записей о работе нет: видимо, в это время переезжали в Казань и обустраивались. Дед работал там на Госзаводе номер один Жиркомбината имени Вахитова счетоводом - с марта по декабрь.
   []
   В центре - Наталья Прокопьевна, слева направо: Василий Дормидонтович Разумков, Нина Николаевна Малькова, Сева Разумков, Владимир Николаевич Мальков, Юра, Аля и Зоя Николаевна Разумковы.
  
  Дядя Сева продолжает.
  Подумали-подумали, и решили перебраться в Феодосию. Хотели поселиться там, да и жить себе припеваючи у теплого моря, где всё, что ни посадишь, растёт само и где не надо заботиться о зимней одежде. Погрузили скарб в телегу, Дед запряг лошадёнку и поехали. Путь лежал через Москву, мимо Храма Христа-Спасителя. Ехали и любовались.
   []
   Москва. Храм Христа-Спасителя до 5 декабря 1931 года. Фото из Интернета.
  
  Не получилось у отца устроиться в Феодосии на достойную работу. Немножко отдохнули у моря, несолоно хлебавши отправились восвояси, опять же через Москву. Но на месте Храма Христа-Спасителя с удивлением увидели руины: пока мы были в Феодосии, 5 декабря 1931 года его взорвали. Поехали не в Казань и не в Красноуфимск - чтобы как-то улучшить благосостояние, отправились в село Чернушку, оно примерно в 140 км западнее Красноуфимска. Отец устроился мыловаром и счетоводом в Чернушинское отделение "Уралльносоюза". потом, до сентября 1933 работал в бухгалтерии Чернушинского отделения "Заготлён". Там я начал участвовать в школьных спектаклях.
   Нам пришлось пережить страшную голодную зиму 1932-1933 года. Основной пищей был хлеб со жмыхом - отходами производства конопляного и льняного масла. Это было невкусно, прямо-таки несъедобно, даже в хлебе, 10% которого составляла ржаная мука, а от жмыха в чистом виде люди даже умирали. Мы всё время хотели есть. Мама (Зоя Николаевна) стала брать заказы - печатала на машинке. Платили ей мёрзлой картошкой, но мы и этому были рады. Не знаю, как мы тогда выжили..."
   Аля Разумкова [] Сева Разумков [] Юрию Разумкову 14 лет []
   Разумковы: 1. Аля. 2. Сева. 3. Юре 14 лет.
  
   Маме было уже 17 лет, Всеволоду 16, Юрию - 14 в том голодном 1933 году. Всеволод поступил в Свердловский строительный техникум. Немного погодя на своей лошадёнке, погрузив в бричку нехитрый скарб, поколесили по Украине. Баба рассказывала мне, что у Деда был неуживчивый характер. Работая бухгалтером, он не прощал своим директорам использования служебного положения в личных целях, не говоря уж о прямом воровстве. Как только замечал, что директор нечист на руку, тут же писал заявление об уходе. Опять грузили вещи на телегу и ехали дальше, искать новой судьбы.
   Так, с сентября по декабрь 1933 года пожили они в Чехограде Днепропетровской области, где Дед работал в бухгалтерии на Чехоградской МТС. Там жили мадьяры. Один из них за самодельное Дедово мыло сделал ему замечательную деревянную шкатулочку с инкрустацией.
   Потом, с декабря 1933 по апрель 1934 года Василий Дормидонтович работал в бухгалтерии совхоза-артели "Прукопник" в Мелитопольском районе.

Ефремовка

   И наконец, в мае 1934 года, приехали в Ефремовку. Она относилась к Акимовскому району Запорожской области. Директор машинотракторной станции, Иваненко, показался человеком приличным. И семья решила обосноваться здесь надолго. Купили в поссовете ветхий дом. Всё, что было накоплено, ушло на его ремонт. Завели хозяйство.
   [] Разумковы: Зоя Николаевна, Василий Дормидонтовис, Алла, Всеволод, Юрий []
   1. 1934 год. Але 18 лет. 2. Разумковы: Зоя Николаевна, Василий Дормидонтович, Алла, Всеволод, Юрий.
  
   Баба вспоминала, как растили они племенного бычка. Бычок вырос огромным. Однажды, то ли надела она что-то красное, то ли выплеснула мясные помои, но раззадоренный бык прижал Бабу рогами к стенке - спасла только случайность. Быка тут же зарезали.
   Однажды с бахчи Разумковы собрали хороший урожай прекрасных дынь. Баба съела натощак целую дыню, запивая её холодной водой. И чуть не умерла. Пришлось вызывать врача.
   Всеволод после первого курса в Свердловске перевёлся в Мелитопольский дорожный техникум. Учиться стал в 56 километрах от дома. При каждом удобном случае старался побывать у родителей. Однажды весь путь ему пришлось проделать пешком. Пришёл и лёг у огорода - не было сил пройти оставшиеся несколько метров.
   Деда приняли на должность заместителя главного бухгалтера Ефремовской МТС. Домашние подчинялись общему распорядку посёлка: по требованию начальства участвовали в сельскохозяйственных работах, озеленяли и улучшали Ефремовку. Баба рассказывала, как во время работы бригады на поле они посылали гонца к месту приготовления обеда. Гонец бежал к оголодавшим и на ходу кричал: "Скоро будет готово. Уже капусту спустили!"
   В селе Ефремовка [] [] Зоя Николаевна Разумкова в Ефремовке []
   В Ефремовке. На общественных работах.
   Василий Дормидонтович (в шляпе) в последнем ряду [] Работники почты в Ефремовке. Зоя Разумкова - 2 ряд 2-я справа []
   В Ефремовке: 1. Василий Дормидонтович (в шляпе) в последнем ряду. 2. Работники почты. Зоя Николаевна, регистратор почты, в заднем ряду вторая справа.
  

Дети

   Все дети у Разумковых были музыкальны. Алла умела и любила петь. Она знала множество украинских песен. Зоя Николаевна как-то услышала, как один паренёк восторженно говорил другому: "Тише! Алюня спивае!". И знакомые говорили Зое Николаевне: "Такой редкой красоты голос у вашей Али. Ей обязательно надо учиться".
   Аля Разумкова - Подруга Али Разумковой [] Алла Разумкова в украинском костюме []
   На костюмированном вечере в честь празднования первого Нового года в 1934 году. 1. Аля слева в костюме "Весны" 2. Подруга Али. 3. Аля в украинском костюме.
  
   Алла была мастерицей, рукодельницей. Её несколько раз звали замуж, но её мама, Зоя Николаевна, всегда находила в женихе какой-нибудь изъян и обращала на него внимание Али. Но, в сущности, она просто боялась отпустить от себя покладистую и работящую дочь, которая везла на себе основной груз домашней работы.
   В 1936 году Алла начала работать учеником токаря в той же Ефремовской МТС.
   [] [] Всеволод Разумков []
   1.,2. Аля: у станка. 2. слева внизу. 3. Всеволод - студент техникума.
   Подруги детей Разумковых, с.Ефремовка []
   Подруги детей Разумковых
  
   Юрий стал учиться игре на духовых инструментах. Соседки предупреждали Зою Николаевну: "Говоришь, у Юрия слабые лёгкие? Не разрешай ему заниматься, надорвёт он лёгкие, умрёт". Зоя Николаевна безумно этого боялась и стала запрещать Юрию заниматься. И он стал убегать на занятия. И клин вышиб клином! Врачи констатировали: лёгкие у Юрия в норме.
  
   Василий Дормидонтович и сыновья в свободное время часто ходили купаться на лиман. Как-то, на обратном пути, Дед сказал: "А ну-ка, кто первым выбежит в гору?". Встали вровень - раз, два, три! - и бросились в гору. И оказалось, что Дед, которому было уже под 50, взбежал первым. Но Всеволод и Юрий, 20 и 18 лет отроду, сохранили спокойное дыхание, а Дед еле отдышался. Тут он впервые задумался о своём возрасте и здоровье.
  
   Всеволод, тем временем, продолжал учиться в техникуме.
   Он вспоминает:
   "Когда в 1936 году я был на втором курсе, объединили три строительных техникума: Полтавский, Житомирский и Мелитопольский на базе Полтавского, так что пришлось поучиться и в Полтаве.
  
   [] [] Всеволод Разумков - выпускник техникума []
   1. Юрий в центре сидящих. 2. Аля, 23 апреля 1937 года. 3. Всеволод - выпускник техникума.
  

   В 1937 году я заработал диплом с отличием и получил тем самым право поступить в высшее учебное заведение без трёхлетней отработки, обязательной для всех остальных. Из 62 выпускников такой привилегии удостоились трое - имел силу 5%-ный отбор.
   Я послал запрос в три института - в Московский железнодорожный, в Ленинградский и в Харьковский автодорожные. Отовсюду пришли программы -- я стал по ним готовиться. Документы отправил в Московский институт.
   Ждал вызова на экзамены, а его всё не было. Тогда решил отправиться туда сам. Отец поехал со мной. В Москве долго искали, где бы остановиться. Мест в дешёвых гостиницах не было. На Казанском вокзале спать не разрешали, дабы не провоцировать воров-карманников. Устроились было на скамейке в парке культуры им. Горького - но и оттуда турнули по той же причине. Не спали больше суток. В конце концов повезло - нашлись места в самой дешёвой гостинице "Балчуг". Тут уж я лёг и проспал 25 часов подряд.
   В институте стали разбираться, почему мне не прислали вызов на экзамены. Оказалось - документы не поступали. Что было делать? Отец поехал в Ефремовку, а я -- в Полтаву. Там встретился со своим педагогом, который, помимо техникума, преподавал ещё и в Полтавском Строительном институте сельского хозяйства. Он и предложил туда пойти, раз потеряно время для поступления в столичный вуз. Но тут меня скрутила малярия, которой я заболел, ещё будучи на практике в Запорожье в 1935 году. Вопрос о поступлении в Полтавский институт отпал сам собой".
   В январе 1938 года Всеволод уехал в Казань. О его дальнейшей жизни - в главе "Мобилизован на строительство Магнитки (Всеволод Васильевич Разумков)".

Тучи сгущаются

   25 ноября 1936 года Фоку Федосеевича Гальченко, главного бухгалтера МТС, отправили в Киев на курсы повышения квалификации. Василий Дормидонтович остался за главного бухгалтера.
   Ему пришлось ближе столкнуться с заместителем директора по политической части, Ф-ко. Дед характеризовал его как человека малоразвитого, но в высшей степени самолюбивого и мстительного. До февраля 1935 года он работал помощником начальника политотдела Ефремовской МТС. Ф-ко привык во время отпуска получать, кроме отпускных, ещё и оплату по больничному листу за счет страховой кассы. "Болезнь" у него случалась сразу же, как только начинался его отпуск, и заканчивалась с выходом на работу.
   ВАсилий Дормидонтович Разумков []
  
   В начале декабря 1936 года, когда директор МТС Иваненко был в командировке в Москве, Ф-ко, замещая директора, обратился к Василию Дормидонтовичу с требованием оплатить уже оформленный рабочкомом больничный лист за счет страхкассы. В больничном листе был указан срок заболевания, точно совпадающий с очередным отпуском замдиректора. Дед обещал оплатить больничный лист, но предупредил Ф-ко, что отпускные, выданные ему в ноябре за отпуск, будут удержаны. Потому что по закону никто не имеет права получать двойной зарплаты. Дед ещё добавил, что по приезде директора из командировки - 15 декабря - ему, Ф-ко, будет выдана компенсация за неиспользованный отпуск. Это практиковалось и раньше, и было вполне законно. На такое объяснение Ф-ко отреагировал очень резко, заявив, что очередной отпуск ему предоставлен обкомом партии. Что всякие закорючки бухгалтера он считает только бюрократизмом. Демонстративно выхватил у Деда из рук больничный лист и прибавил: "Ты вспомнишь у меня этот разговор!" и грязно выругался.
   С тех пор о том разговоре не было и речи, а больничный лист остался неоплаченным. Отношения между Дедом и Ф-ко резко изменились: начались всевозможные придирки, крупные и мелкие стычки и всякие прочие неприятности. В результате 28 февраля 1937 года Дед подал директору МТС заявление об освобождении от обязанностей главного бухгалтера, но Иваненко обещал уладить их отношения с замом и уговорил Деда остаться на работе.
   Дед был въедлив и непримирим к лодырям. Потому и наживал себе врагов.
   Инструктором колхозного учёта был некто К-ан. Безалаберность К-на вошла в поговорку. Не зная колхозного учёта, он и делать ничего не хотел. Все работники МТС это знали. В 1937 году Дед несколько раз ставил перед директором МТС вопрос об увольнении К-на с должности как некомпетентного лодыря. Но Иваненко, зная семью К-на и, жалея её, держал К-на на работе - думал, возьмётся за ум.
   О плохой работе К-на знал и инструктор райземотдела Свечко и тоже предлагал его заменить.
   Кладовщиком и завхозом МТС работал некто М-ов И хотя Дед предупреждал его о необходимости вести книги кладовщика, М-ов этого не делал - ленился, видимо. Говорил, что он всецело полагается на данные бухгалтерии. При инвентаризации у него получилась недостача ценностей на сумму около 2000 рублей, объяснить которую он ничем ее не смог. Весь грех М-ов свалил на бухгалтерию. Но у бухгалтерии были документы. А М-ов, ничего не записывая, не в силах был доказать недостачу. Балансовая комиссия ОБЛЗУ предложила Деду составить материал и отдать растратчика под суд. Дед так и сделал. Суд состоялся.
   Так понемножку росли ряды личных врагов Деда.

Воля отца

   В ранней юности Алла была активной комсомолкой и добросовестно выполняла все поручения.
   Дед терпел, терпел её комсомольские отлучки, но после того, как дочь собрались отправить пионервожатой в какую-то глухую деревню, он поставил вопрос ребром: "Алла положит комсомольский билет и никуда не поедет". И на своём настоял. Так и перестала Мама быть комсомолкой.

Поездка в Мелитополь

   Ф-ко на время затих, но вскоре вновь обрушился на Деда с нападками. Дед понял, что мира не будет, и решил уехать подальше от Ефремовки, в Московскую область. Это было 26 августа 1937 года. Второе заявление об уходе Дед подал на имя начальника отдела кадров Днепропетровского ОБЛЗУ: надо, чтобы был приказ об уходе по собственному желанию. И акт передачи дел МТС.
   Осенью 1937 года на колхозной автомашине Дед и П-н, завхоз артели имени Калинина, поехали в Мелитополь. Был с ними и колхозный огородник Пётр. В Мелитополь они опоздали и не успели забрать нужный груз. Решили там и заночевать. Вечером отправились в кино. Перед сеансом карманные воришки попытались похитить у Деда кошелек с деньгами. П-н с шофером сказали ему об этом. Дед не смог сдержать досады: возмутился, что правительство не борется с карманными ворами, а потому они обнаглели. После сеанса П-н захватил литр водки, кое-какой закуски, и все четверо отправились в пивную, где весь литр водки был выпит тремя человеками в смеси с пивом, а Дед, не пьющий никаких алкогольных смесей, выпил только одну кружку пива. Но и этого непьющему, в общем-то, Деду оказалось достаточно. На него нашёл приступ красноречия. Потеряв контроль над ситуацией, возмущённый наглыми воришками, Дед говорил, что "сахару заводы выпускают много, а чай пьём всё-таки без сахару. Что брюк фабрики нашили много, а мы ходим с голыми коленками. Что коммунисты терроризируют население, НКВД хватает ни в чём не повинных людей. Что он не уверен в завтрашнем дне: в любой момент тебя могут арестовать". Да ещё и анекдот на эту тему рассказал. В общем, говорил примерно так же, как спустя 50 лет будут говорить на каждой советской кухне.
   Поужинав в пивной сели в автомашину и поехали ночевать в пригородное село Песчаное. Здесь шофер, поставив машину во дворе у приятеля, сам ушёл ночевать к знакомым. А Дед с П-ныи и Петром улеглись на соломе в кузове.
   В Ефремовку они возвращались через село Песчаное. Заезжали в село Данилово-Ивановку, которое лежит в стороне от профилировки. Там огородник Петр ходил на место своего бывшего жительства, на выселки Данилово-Ивановки, и все долго его ждали на берегу речки. Возвратился он с большой кадушкой для засолки овощей и получил замечание от П-на за долгое отсутствие и задержку машины. Потом они заехали в коммуну имени Ленина, где шофер получил два мешка ячменя, а потом часть этого ячменя он завёз своей матери на выселку коммуны. После этого около самой Акимовки они выехали на профилировку и без приключений добрались до Ефремовки.
   Дед вскоре забыл о своих откровениях в пивной. А П-н не забыл.

Арест

  
   Начальник отдела кадров и слышать не хотел об увольнении Деда, ценя в нём опытного и трезвого бухгалтера, да и заместителя у Деда не было. Что-то этот начальник обещал Василию Дормидонтовичу, тянул время. Вот уж и годовой отчет за 1937 год составлять надо. Окончив работу над отчётом, Дед отвёз его в Днепропетровск. А по возвращении, 6 февраля 1938 года, его арестовали и заключили в Мелитопольскую тюрьму.
   Дед недоумевал: в чём причина? Ведь со стороны исполнения им служебных обязанностей нареканий ни у кого не было, и отчётность у него была всегда в порядке, и ОБЛЗУ его аттестовал как опытного, хорошего бухгалтера. И тут он вспомнил о Ф-ко, заместителе директора по политической части, давнем своём недруге. Конечно, это его рук дело! Ф-ко ведь угрожал ему, когда Дед не стал подписывать его "липовые" документы! Конечно, это он собирал всевозможные материалы, дабы скомпрометировать его со стороны политической неблагонадежности, и, очевидно, сообщал эти материалы органам НКВД. Видимо, так оно и было, хотя фамилия Ф-ко в материалах дела не фигурировала.

Допросы

   При первом же допросе в Акимовском райотделе НКВД было вынесено постановление от 15 февраля 1938 года, в котором буквально указывалось, что "Разумков, по происхождению сын попа, будучи враждебно настроенным к Советской власти, проводил контрреволюционную агитацию среди колхозников, призывал их брать оружие и идти на большевиков". Это статья 54 п.10 часть 2 УК Украинской ССР.
   13 марта 1938 года Дед был вызван из тюрьмы в Акимовский райотдел НКВД, где на допросе ему было предъявлено уже другое, совершенно нелепое, обвинение в принадлежности к контрреволюционной организации по ст.54 п.11 УК Украинской ССР.
   Дед, конечно, это обвинение отрицал. Тогда следователи применили к нему 72-часовую непрерывную стойку на допросе без сна, приёма пищи и воды. Это довело Деда до состояния полной невменяемости. И он подписал заготовленный следователями протокол от 24 марта 1938 года о принадлежности к контрреволюционной организации.
   Придя в себя, Дед понял весь ужас положения, и 5 апреля, на очередном допросе, отказался от показаний в протоколе от 24 марта о принадлежности к контрреволюционной организации.
   У Деда в это время обострилось воспаление седалищного нерва (болен с 1920 года и врачебной комиссией был признан инвалидом труда 2-й группы). Он испытывал страдания от болезни. А следователь За-ный заставил его непрерывно простоять на допросе в дежурке Мелитопольской тюрьмы 28 часов. Несколько раз Дед был подвергнут избиению. В конце концов, выбившись из сил, он подтвердил свое показание от 24 марта о принадлежности к контрреволюционной организации.
   5 июля Дед подписал постановление об окончании следствия без ознакомления с материалами дела. В этом ему было отказано следователем За-ным. Это была первая "двухсотка", статья "200" - она подписывалась подследственным по окончании следствия как свидетельство того, что он ознакомлен с материалами дела.
   Особое совещание, не удовлетворившись материалами дела, потребовало дополнительных материалов.

Очные ставки

   И начались очные ставки. 31 августа - с тем самым П-ным, с которым Дед почти год назад болтал в пивной. Место и время агитации П-н изменил, взял и фальшивого свидетеля по фамилии К-ль. Они обвинили Деда в контрреволюционной агитации. П-н говорил, что Разумков агитировал его 10 января 1938 года в уголке клуба МТС перед собранием. Дед, конечно, всё отрицал. Тут же пришлось подписать ему вторую "двухсотку". И он стал ждать отправки в лагерь. Но 14 декабря 1938 года Василия Дормидонтовича снова вызвали на допрос к начальнику Акимовского райотдела НКВД.
   Следователь Сердюк был весьма вежливым и предупредительным. Этот допрос совсем не походил на предыдущие допросы, где в воздухе висел мат и виртуозная ругань. На этом допросе без всякого спора был подписан протокол об отказе от предыдущих показаний, указанных в протоколах от 24 марта, 26 мая и других как вынужденных, и часть 2-я пункта 10 была переквалифицирована в часть 1-ю, но обвинение по пункту 11 было оставлено. Тут же была подписана третья по счету "двухсотка". Дед ждал освобождения из-под ареста, так как обвинение по пункту 11 должно было отпасть, но его снова вызвали на допрос. Это было 5 февраля 1939 года. И ещё было две очных ставки: с П-ным и К-ном. П-н на этой очной ставке показывал почти те же, по существу, обвинения, что и на предыдущей ставке 31 августа 1938 года. Только место и время указывал другие. А именно: что Дед агитировал его в сентябре 1937 года в городе Мелитополе.
   На очной ставке с К-ном Дед заявил следователю о наличии личных счетов со свидетелем. Заявление Деда на очной ставке зафиксировано в протоколе очной ставки от 5 февраля 1939 г. В этот день была подписана четвёртая по счёту "двухсотка", опять же, без ознакомления обвиняемого с материалами дела.
   Указание кассационной коллегии Верховного Суда юридически верно, но коллегия ведь не знает, как это оформляется на местах. Кроме того, в тот же день особым постановлением с Деда было снято обвинение по пункту 11 (принадлежность к контрреволюционной организации) как не имеющее доказательств.
   Где логика, думал Дед? Органы следствия так упорно добивались от него подписания протоколов о принадлежности к контрреволюционной организации, доводя невинного человека до потери человеческого достоинства, а потом одним росчерком пера свели все к нулю.
   У Деда сложилось впечатление о неразберихе и неуверенности следствия, шарахании от одного обвинения к другому. Да ещё с применением физического воздействия на допросах.

Судебный процесс

   А сам процесс проходил так.
   Обвинительное заключение по ст. 54 п.10 ч.1 Деду было вручено 20 апреля 1939 года. Это был сухой и односторонний материал в следственном деле. А 22 апреля он уже был вызван на суд. Не было дано даже возможности вызвать защитника, посоветоваться с ним, познакомить его с закулисной стороной дела. Своего государственного защитника Дед в первый и в последний раз увидел только тогда, когда его ввели в зал заседания. Они не перекинулись ни единым словом - их разговор не был предусмотрен вообще. И Дед защищал себя сам. Не будь он человеком грамотным, с хорошими ораторскими данными, сидеть бы ему не меньше десяти лет.
   Заседание суда по делу нашего Деда началось 22 апреля 1939 года около 11 часов вечера. Суд после разбора пяти дел был утомлен. Члены суда были невнимательны. Видно было, что им хотелось поскорее покончить ещё с одним подсудимым.
   За четыре часа до заседания суда по его делу Дед в коридоре обратился к председателю суда Кор-ню и попросил дать возможность ознакомиться с материалами следствия. Кор-нь ответил вопросом: "Двухсотку подписывал? - Значит, с делом ты ознакомлен!". Ответ юридически правильный, но по существу издевательский. В зале заседания после официального допроса Дед повторил свою просьбу об ознакомлении его с материалами следствия. И получил второй отказ. Дедова просьба к суду занести в протокол судебного заседания этот отказ тоже не была удовлетворена.
   Начался допрос свидетелей.
   Первым был вызван Н.М.М-ов. Свидетель не очень внятно и сбивчиво докладывал суду, что в середине декабря 1937 года в конторе МТС подсудимый Разумков в разговоре с ним, М-вым, в присутствии других людей, оскорбил Вождя народов Сталина, рассказав анекдот.
   Вторым свидетелем была вызвана бывший счетовод-картотетчик МТС Е.И.Н-ло. В своем показании она тоже говорила об этом анекдоте, который будто бы слышала от Разумкова и была свидетелем того разговора с М-овым. Дед спросил её: "А в какое время происходил разговор между М-овым и мною?". Свидетель ответила: "В половине декабря 1937 года приблизительно около 11 часов дня". На аналогичный вопрос Деда свидетелю М-ву был получен ответ: "В 7 часов утра". На эту разницу в показаниях двух свидетелей суд не обратил внимания и отказал Деду в просьбе занести это в протокол судебного заседания. Дед заявил суду, что показания свидетеля Н-ло неверны. Она не могла быть свидетелем его разговора с М-вым, ибо в то время уже не работала в МТС. Дед доложил суду, что после того, как Н-ло вышла замуж, 25 октября 1937 года она получила очередной отпуск с учётом 1936 года - до 3 декабря. И после отпуска на работу не вернулась: её место было занято вернувшимся из Красной Армии Чурсой. Н-ло же упорно подтверждала, что она работала в МТС и в декабре 1937 года. Это очень важное обстоятельство, и требовало проверки. Сделать это очень легко и просто - только запросить директора Ефремовской МТС, начислена ли зарплата Н-ло за работу в декабре. Василий Дормидонтович вторично заявил, что в декабре она на службе не состояла. Что это подтвердит справка директора МТС и опрокинет все показания Н-ло, лишит их всякой юридической ценности. В своих показаниях свидетель Н-ло тоже говорила об анекдоте, рассказанном Дедом М-ву.
   Вторая часть показаний свидетеля Н-ло касалась влияния Деда на дочь-комсомолку при несостоявшемся переводе её на работу пионервожатой. Дед сказал, что это не имеет никакого политического значения и носит чисто семейный характер. Связано это было с наметившимся переездом семьи в Московскую область. У дочери - исключительно богатый певческий голос, он требует разработки и учения в условиях большого города. Это заявление Деда тоже осталось без внимания.
   На допрос вызвали свидетеля К-на. Дед заявил об отводе свидетеля - как и на очной ставке 5 февраля 1939 года - в связи с наличием между ними личных счётов. Но в отводе свидетеля Деду отказали. На суде К-н говорил, что Разумков грубо обращался с трактористами.
   Да, такой случай имел место. В контору после работы явился тракторист (фамилии Дед не помнил), сел на стол главного бухгалтера, свернул из промасленной автолом газеты цигарку и грубо потребовал от Деда выдать ему очередной аванс. Дед посмотрел в его личный счёт и спокойно сказал, что у него перебор, и денег он ему выдать не может. Тогда тракторист ударил по столу кулаком и набросился на Деда с площадной бранью, обвиняя в бюрократизме и крючкотворстве. Дед попробовал его урезонить, но тот не унимался. Потеряв терпение, Дед в конце концов выгнал тракториста из конторы. Интересно, как можно было иначе реагировать на подобный нахальный выпад? Этот вопрос Дед посчитал неотносящимся к делу и неимеющим никакого политического значения. Суд посчитал иначе.
   Четвёртым свидетелем был вызван Т.М.П-ко, который на вопрос председателя суда "Что Вы знаете о контрреволюционной деятельности подсудимого?" ответил: "Я слышал, что он оскорбил Вождя народов товарища Сталина".
   Председатель: "Вы сами слышали об этом оскорблении?"
   Свидетель: "Нет, слышал от других".
   Председатель напомнил: "Говорите только то, что Вы сами слышали от подсудимого".
   Ответ свидетеля: "От подсудимого я ничего не слыхал".
   Председатель: "Значит, Вы ничего не знаете о контрреволюционной деятельности Разумкова?"
   Свидетель: "Ничего".
   Тогда Председатель, заглянув в следственный материал, задал свидетелю прямой вопрос: "А вот на предварительном следствии Вы говорили, что слышали от Разумкова анекдот". Тому ничего не оставалось делать, как согласиться.
   Последним вызвали П-на.
   Председатель: "Сколько раз Вы были на очной ставке с подсудимым Разумковым"?
   П-н: "Два раза".
   Председатель: "Почему же Вы на первой очной ставке 31 августа 1938 года показывали, что этот разговор между Вами и подсудимым происходил в клубе Ефремовской МТС перед общим собранием рабочих и служащих 10 января 1938 года, а не в Мелитополе?"
   П-н уклончиво ответил, что "это не подтвердилось". Что значил этот ответ, что не подтвердилось?
   Что вообще побудило П-на выступить против Деда? П-н, кандидат в члены партии, был выдвинут на должность председателя одного из колхозов Ефремовской МТС и немного поработал в этой должности. Но был снят за пьянство и развал колхоза. После этого стал рядовым колхозником артели имени Калинина. Потом добился должности завхоза этой артели, но в 1938 году его опять сняли за растрату 2000 рублей колхозных денег. И только заступничество со стороны председателя колхоза С-на, его верного собутыльника, спасло П-на от скамьи подсудимых за растрату. Так думал о П-не Дед. Возможно, это стало известно и П-ну.
   Но вероятнее всего, за кулисами всего этого дела стоял "режиссёр", близкий к НКВД человек и явный враг Деда. Василий Дормидонтович был уверен, что это - Ф-ко, хотя его фамилия нигде не прозвучала. Сделал он это чисто и красиво: собрал людей, относившихся к Деду, мягко говоря, без симпатии, и посадил его их руками.
   Вот какие выводы сделал Дед о работе тогдашней судебной машины:
   ведение следствия с применением насилия и невозможностью ознакомления подсудимого с материалами дела;
   подбор свидетелей из числа бывших подчинённых подсудимого;
   наличие личных счетов подсудимого со свидетелями, на что не обратили внимания ни суд, ни кассационная коллегия;
   неправильное ведение судебного следствия председателем суда (постановка наводящих вопросов);
   отказ председателя суда в ознакомлении подсудимого со следственными материалами;
   отказ в ходатайствах подсудимого во время судебного разбирательства о записи в протокол нарушений правил судопроизводства.
   Но, что бы Дед ни думал обо всём этом, а обвинили его по статье 54-10 ч.1 УК Украинской ССР за контрреволюционную агитацию и лишили свободы на четыре года. И ещё на два года ограничили в правах. Начало срока - 20 февраля 1938 года. Ещё легко отделался по тогдашним временам.
   После Двадцатого съезда КПСС Дед изложил всё, что с ним произошло. Добавил просьбу пересмотреть его дело и снять с него клеймо контрреволюционера. Текст отпечатал на пишущей машинке и отправил К.Е.Ворошилову. Но ответа так и не дождался.
  
   Часть третья
  

Перемены

   6 февраля 1938 года - день ареста Василия Дормидонтовича - круто разделил жизнь семьи на "до" и "после". Нелёгкая жизнь досталась домашним. Чего стоило каждому пережить этот стресс! Моментальная утрата прежних знакомых - обычное дело при аресте члена семьи. Ефремовский сельсовет тут же обязал домочадцев освободить жильё. Скольких сил и средств стоило семье привести эту развалюху в божеский вид! Зое Николаевне за ремонт дома сельсовет положил 535 рублей - сумму смешную. Для сравнения: месячная зарплата Деда составляла 500 рублей. Но вариантов не было. Надо было что-то делать с нажитым скарбом, куда-то переезжать, где-то искать работу...
   Всеволод за месяц до ареста отца уехал в Казань. Устроился он там в Татарское дорожное Управление ОШОСДОРа НКВД. Дядя Сева вспоминал, что в этом заведении очень был неприятный коридор... Пока оформлялся, узнал об аресте отца и не скрыл этого. Но его приняли. Параллельно Всеволод учился на подготовительных курсах Казанского строительного института. Жил у Мальковых.
   В 1938 году в Казанском Строительном институте был конкурс: шесть человек на место. Но Дядя Сева поступил.
   Всеволод Васильевич вспоминает: "Стипендия составляла примерно пятую часть моей бывшей зарплаты, а потому жить и столоваться у Мальковых я уже не мог, а потому ушёл в общежитие, холодное и неустроенное, с фанерными перегородками. Питался в плохонькой студенческой столовой".
  Далее о Дяде Севе - в главе "Мобилизован на строительство Магнитки (Всеволод Васильевич Разумков)".
   Оставшись без Василия Дормидонтовича на Украине, Зоя Николаевна с Аллой и Юрием тоже переехали в Казань. У Мальковых им выделили комнату (пока ещё была). Зоя Николаевна устроилась на Жиркомбинат имени Вахитова табельщицей, затем её перевели в отдел кадров. Алла стала работать в Казанской МТМ.
   [] [] Юрий Разумков []
   Юрий Разумков.
   Алла Разумкова, Казань [] [] Зоя Николаевна и Аля, Казань, сентябрь 1940 года []
   1. Алла Разумкова. 2. Пригласительный билет на бал-маскарад, 1940 год. 3."Дорогому папке от Зои и Али, сентябрь 1940 года".
  
  
   Юрий поступил в Казанский техникум кинопленки. Началась война с Финляндией. Юрия со второго курса взяли в армию. О его жизни в главе "Ах, как помнятся прежние оркестры... (Юрий Васильевич Разумков)".
   Итак, каждый стал жить своей жизнью. Неразлучными были только Зоя Николаевна с Аллой. Но связи с остальными членами семьи они не теряли никогда. С 1946 года Василий Дормидонтович, Зоя Николаевна и Алла Васильевна (со мной) стали жить в Агадыре. Об этой железнодорожной станции - в эссе "Агадырь моего детства. Станция Агадырь", а о жизни нашей семьи в посёлке с одноимённым названием - в повести "Моё агадырское детство".
  

Дед, Василий Дормидонтович Разумков

   Самыми суровыми годами в жизни Деда стал промежуток между 1938 и 1946 годами, особенно 1938 год. В конце апреля 1939 года Деда перевезли в Казахстан, в Карагандинский лагерь (КарЛаг). Резиденция администрации лагеря размещалась в ДОлинке, в 50 километрах от Караганды. Деда привезли в "земляной город" близ посёлка Ортау. О его жизни в лагере мне ничего не известно. Сам он об этом не рассказывал. Сначала действовал запрет, а потом эта тема как-то забылась. Знаю только, что в 1942 году его навестил сын Всеволод. Отца он видел всего несколько минут. Василий Дормидонтович был худым, истощённым. Однако от подарка сына, сухарей, отказался - "тебе, сынок, нужнее".
   30 июня 1942 года, то есть, пересидев 5 месяцев сверх срока, Дед был освобожден из лагеря, но на основании директивы N 180 (не отпускать политических во время войны) был принудительно оставлен в лагере, как хороший работник, в качестве вольнонаемного. Четыре с половиной года он проработал в лагере в должностях главного бухгалтера и финансового ревизора отделения. Ездил с проверкой в лагеря близ Джезказгана, Балхаша и Караганды. Работал честно, добросовестно, не имел ни одного административного взыскания.
   После отмены директивы N 180 возвращаться Деду было некуда: на Украине, где его арестовали, семью лишили жилья. Домочадцы прибились к родственникам. В Казани, в маленькой квартирке на улице Волкова, 20, ютилось четыре взрослых человека. Да ещё у дочери Аллы ребёнок родился. То есть я.
   И Дед решил работать в Пятом Основном паровозном депо на станции Агадырь Карагандинской железной дороги. Там требовался старший бухгалтер. И он заранее вызвал туда жену и дочь с ребёнком.
  

Агадырь

Техник-лейтенант административной службы

   Когда Дед приехал в Агадырь, он много курил, по две пачки в день. Докурился до того, что по утрам еле прокашливался. Решил бросить. Когда это у него получилось, на третий же день кашель прекратился. Больше он и не курил, и не кашлял, разве что при простуде.
   В 1946 году, после освобождения из лагеря, Дед просил Акимовское отделение НКВД возвратить изъятые у него документы и получил ответ, что архивы эвакуированы во время Отечественной войны и обратно не возвращены. В 1947 году он повторил свой запрос и получил ответ, что документы при эвакуации уничтожены. Ладно, хоть документ на это выдали.
   29 июля 1950 года Деду было присвоено странное сейчас "персональное звание" - "техник тяги 1-го ранга", а 1 апреля 1954 года - персональное звание "техник-лейтенант административной службы". Наверное, это переводилось как "старший бухгалтер", потому что последнее сочетание слов было у меня на слуху. На работу Дед ходил в кителе с погонами. Лагерное прошлое не оставляло его: несмотря на то, что был он грамотным специалистом, повышения по службе были смехотворными, а поощрений - и вовсе кот наплакал.
   Дед с удовольствием благоустраивал вместе с Мамой нашу землянку. Сами сделали мебель. Развели коз, свиней, кроликов, кур. Занимались огородом. Практически вдвоём, в свободное от работы время, Дед и Мама построили дом из самана.
   Пенсионный возраст Деда наступил в марте 1948 года. В 1952 году Дед подал документы в Жана-Аркинский собес. Но в пенсии ему отказали - его трудовая Книжка начиналась с 1946 года, до 25 лет непрерывного стажа не хватало 19 лет. Дед начал писать запросы в места, где он прежде работал. Ему предложили приехать на место, найти свидетелей - и тогда, мол, выдадут справки. И Дед поехал по местам, где прежде работал. Когда он собрал наконец всё необходимое, ему назначили пенсию. Дед посчитал, что государство недоплатило ему ни много ни мало - 14000 рублей: за время с марта 1948 года, когда ему исполнилось 60 лет, до марта 1954 года ему не дали ни копейки.
   [] [] []
   1.1963 год.Провожаем Всеволода Васильевмча Разумкова. Миша, В.В.Разумков и В.Д. Разумков. 2. 1965 год. Дед провожает меня с каникул в Воронеж. 3. 1967 год. Дед мёрзнет с несовершенным пока водяным отоплением.
  
  
   В декабре 1962-го, поздравляя Деда с Новым, 1963 годом, годом его 75-летия, "треугольник" Депо впервые поздравил его: "Уважаемый Василий Дормидонтович! Руководство, партийная и профсоюзная организации депо Агадырь поздравляют Вас и Вашу семью с Новым, 1963 годом. Желают Вам здоровья и многих лет жизни. Начальник депо Агадырь Беспалов, секретарь парторганизации Мучкин, председатель МК Васьков".
   В 1968 году случился отъезд Зои Николаевны в Казань, смущённое возвращение, а потом её тяжёлая болезнь и смерть. Василий Дормидонтович пять ночей не отходил от постели жены, похудел и осунулся. Казалось, он переосмыслил тогда всю их совместную жизнь. Если после этого случалось, что Деда просили спеть, он пел только "Элегию" Масснэ. Пел и плакал.
   [] [] []
   Декабрь 1968 года. 1. Василий Дормидонтович у гроба Зои Николаевны. 2,3 на похоронах.
  
  

Караганда

   Летом 1969 года Дед с Мамой переехали ко мне, в Караганду. Мы сменили две квартиры в частном секторе.
   []
  
  Потом, в начале 1970 года, от молочного комбината, где я тогда начинала работать после института, мне дали однокомнатную квартиру. Мы жили в ней втроём. Размер комнаты был 17 квадратных метров. Кровать Деда отгородили самодельной ширмой. Балкон был, но открывать его не спешили: совсем рядом располагался завод сантехнического оборудования. Тяжёлый запах его литейного цеха матовым облаком тут же входил в квартиру.
   Когда у Светланы, дочери Дяди Севы, в 1970 году родился сын Андрей, Дед написал Всеволоду Васильевичу такое поздравление: "Здравствуй сын и дед! Хоть дед и "неправский", но всё же дед. Настоящим дедом будешь, когда дождёшься сына от Бориса, продолжателя рода Разумковых".
  

Диагноз "туберкулез" не подтвердился

   В начале 1971 года Дед решил сходить в поликлинику: одышка замучила. Ему сделали флюорографию. Рубец, оставшийся от вылеченного в 1906-1909 годах туберкулёза, был принят врачами за его активную форму. Прежде, чем врачи в этом разобрались, провели многомесячный курс лечения - заточили в туберкулёзный диспансер. Никаких явных признаков болезни у Деда не было. Мы с Мамой боялись, что лечение ему только повредит.
   [] []
   Василий Дормидонтович, Алла Васильевна и Таня Разумковы у тубдиспансера. Караганда, 1970 год.
  
  Лечащий врач, коротавший дежурства то в философских беседах с Дедом, то с ним же за шахматами, узнал, что три взрослых человека живут в однокомнатной квартире. Зная, что диагноз "туберкулез" не подтвердился, врач всё равно написал бумагу, дающую Деду право на дополнительную жилплощадь. При этом с негодованием отказался от благодарности в материальном выражении, которую, проклиная себя за неловкость, Мама с Дедом решились ему предложить. Свет не без добрых людей. И стали мы жить в двухкомнатной квартире в центре промышленного района Караганды с названием "Новый Майкудук", что в переводе означает "Масляный колодец": в этом районе есть артезианские источники с прекрасной водой. На одном из них работала местная баня. А вообще, название "Майкудук" чаще всего фигурировало в объявлениях по обмену квартир в таком контексте: "Пришахтинск и Майкудук не предлагать"...
  
   В том же 1971 году Дед по нашей с Мамой просьбе написал, всё, что знал, о своих предках и о себе. Дед был интересным собеседником, неплохим шахматистом. Самыми большими его увлечениями были раскладывание карточных пасьянсов и разгадывание кроссвордов из "Огонька". Газету "Правда" он прочитывал не только "от корки до корки", но и между строк.
  

Мы играли с Дедом в шахматы

   Дед всё больше ограничивал себя в движениях, утверждая, что они ему вредны. При всех переездах единственной его ношей был рыжий кот Кичи, которого я принесла от агадырских знакомых в рукавичке ещё школьницей. Мы играли с Дедом в шахматы, разговаривали, разгадывали кроссворды, но он обижался, когда я уходила из дому. А меня захватила работа и общественная жизнь. На заводе "на новенького" меня выбрали комсоргом. Поскольку надо было писать ежемесячные отчёты, а писать о том, чего не делала, я не могла, пришлось активизировать на заводе комсомольскую работу. Мы с моей подругой и сотрудницей Галей Прямковой возродили на заводе художественную самодеятельность, проводили вечера на разные темы, организовали КВН, проводы в армию, выпускали стенную газету, и не только к праздникам... А ещё я начала петь в хоре. Надо было догонять - учить свои партии из репертуара этого хора. Потом, в 1974 году, я перешла в Проектный институт промышленного проектирования, что также требовало времени на "погружение". А Дед тем временем обижался.
   Деда вновь обследовали врачи. Выяснилось, что он болен эмфиземой лёгких, аденомой простаты, болезнями пищевого тракта. Кроме того, у него две грыжи, начинающаяся глухота и пониженное зрение.
   Летом 1974 года мы с Мамой взялись делать ремонт в квартире. Дед, чтобы не дышать красками, уехал в Агадырь, к сыну Юрию. Но вернувшись, он сказал, что в Агадыре ему было трудно дышать. Как бы предчувствуя скорый уход, Дед захотел увидеться и с сыном Всеволодом. Он написал ему, приглашал приехать вдвоём с женой, Раисой Ивановной, в Октябрьские праздники. Но дела их не отпустили.
   Дядя Сева приезжал к нам на новый, 1975 год.
   [] [] []
  
   Алла Васильевна, Василий Дормидонтович, Всеволод Васильевич. Караганда, 1 января 1975 года
  

Дед был для меня таким же родным, как если бы это был мой отец

  
   13 марта 1975 года Деду исполнилось 87 лет, а недели через две у него резко ухудшилось здоровье. Когда я пришла с работы, он лежал неподвижно, а Мама говорила, что были все предсмертные признаки: Дед "обирал себя" - водил руками у лица и как бы что-то снимал с него. Дали телеграмму в Агадырь. Наутро Деду стало лучше, он вставал с постели по нужде. Дядя Юра с Тётей Надей приехали, пожили какое-то время - смерти не случилось. Уехали назад, кажется, подосадовав на ложный вызов. Приехали Трейтеры и Новиковы из Темиртау. Дед пришёл в себя, но не совсем. Решив, что он всех разочаровал (пообещал уйти и не ушёл) попытался вскрыть себе вены. Написал записку "Ничто не может спасти моей участи, поэтому ухожу. Простите и прощайте. Дед". Буквы во многих словах были пропущены, но моторика сохранилась. Когда Мама вошла в комнату, он показал ей свою руку, из которой шла кровь. Бедная Мама побежала вызывать скорую помощь. Приехали. Положили Деда на носилки и понесли. Мама говорила, что на носилках Дед по-детски радовался и гордился, чувствовал себя героем дня. После перевязки и минимального обследования около пяти часов вечера Мама привезла Деда домой. Мы его, конечно, поругали. Я-то была на работе, а что пережила Мама!
   Тогда всё вроде бы обошлось, однако вскоре появилось новое чудачество: Дед решил умереть, заморив себя голодом. Мы придумывали кушанья, старались найти такие, от которых он уж точно не сумел бы отказаться.
   [] []
   1. Дед в однокомнатной квартире. 2. Ирина Николаевна Автандилян и Василий Дормидонтович Разумков.
   []
   Юрий Максимович Трейтер и Василий Дормидонтович Разумков за пасьянсом, апрель 1975 года
  
   По новой тревоге приехали Трейтеры из Темиртау, тоже навезли деликатесов: лимоны, свежие огурцы, помидоры. Дед сердился на нас за нашу настойчивость - она мешала ему воплотить его дикий замысел. По Дедовой "теории" следовало, что ему просто надо умереть, так как прожито уже 87 лет и дольше жить незачем! Временами его доводы выглядели даже осмысленными, но были и явные несуразицы, не оставлявшие сомнения в том, что с головой у него не все в порядке. Но всё-таки Дед начал есть.
   14 июля 1975 года состояние Деда как будто не внушало особых опасений. Но, придя с работы, я нашла его на полу. Мама говорила, что пыталась его поднять, но не смогла - Дед стал неимоверно тяжелым...
   Оказалось, минут пятнадцать назад Дед, как всегда, сам пошёл в туалет. На обратном пути упал. Мама побежала к соседям, у которых был телефон - вызвала "скорую". Потом пришла я. Вместе мы положили Деда на кровать. Приехавшая к тому времени врач констатировала смерть.
   На похороны приехали Разумковы-младшие из Агадыря. Хотели вызвать их сына Мишу, служившего в армии, но в военкомате сказали, что дедушка - не отец, не такая уж и близкая родня. А в моём институте помощь мне оказали: Зоя Владимировна Иванова, в группе которой я работала уже год, на заседании профкома сказала, что Дед был для меня таким же родным, как если бы это был мой отец. От меня не отходила Галя Прямкова, она очень помогла мне во всех моих невесёлых делах. Приезжал Дядя Сева из Магнитогорска. Весь наш сантехотдел помогал в похоронах. Были Тётя Клава и Дядя Максим Трейтеры из Красноуфимска, их дети и Новиковы из Темиртау, Автандиляны. Соседи Борисовы и Зейферт помогали с поминками.
  Было жарко. Похоронили Деда в закрытом гробу на кладбище "Зелёная Балка", близ Старого Майкудука.
  С опозданием приезжала Мария Александроана Голошейкина, в девичестве Чугина, Дедова племянница.
   Наш пятнадцатилетний рыжий кот Кичи, с которым Дед в Караганде очень сдружился, умер, пережив Деда всего на месяц.
   [] []
   Караганда. 1. 17 июля 1975 года на кладбище "Зелёная балка". Серёжа Трейтер, Алла Васильевна Разумкова, Клавдия Ивановна и Максим Сергеевич Трейтер. Впереди - Олечка Трейтер. 2. Алла Васильевна Разумкова и Мария Валерьяновна Голошейкина.
  
  
  

Баба, Зоя Николаевна Разумкова

  
   После стресса в феврале 1938 года огорчения накапливались, как снежный ком. Дом отобрали. Все стали шарахаться от них, как от зачумленных. Потом ещё и война началась со своими лишениями. Да ещё дочь родила, не посоветовавшись с ней.
   С обручальным колечком, которым Зоя Николаевна так дорожила, во время войны пришлось расстаться: обменяли на хлеб. Кольцо такой же формы Мама выточила Бабе на токарном станке из алюминия. И Баба носила его до самой смерти.
   [] [] []
   1. Зоя Николаевна Разумкова, фото с пропуска на Казанский Жиркомбинат им. Вахитова. 2. 1945 год. Зоя Николаевна и Алла (фото со мной). 3. Зоя Николаевна уезжает в Агадырь. Последний снимок с коллегами 27 февраля 1946 года. Зоя Николаевна - в центре.
  
   И в этом непонятном Агадыре столько проблем сразу навалилось...
   Часть проблем обозначится позже: приехавшая к мужу на роль домохозяйки, Зоя Николаевна будет лишена собственной пенсии. В небольшой, с опозданием назначенной пенсии Деда, её часть будет ничтожной: всего 15 рублей.
   Муж и дочь работали, Зоя Николаевна вела немалое домашнее хозяйство, распоряжалась деньгами и нянчилась со мной. Она, конечно же, привязалась ко мне. Когда появляется незапланированный ребёнок, нежелание его иметь тут же резко меняется на понятную привязанность.
   В юности Зоя была франтихой: любила одеваться по моде. В Агадыре всё стало проще, однако возможность сшить новое платье всегда её радовала.
   [] Зоя Николаевна Разумкова, Агадырь []
  
   1. Как я рада им! - приехала на каникулы. Мама с котом Кичи. 2. Зоя Николаевна в огороде.
  
   [] []
   Проводы Тани в Воронеж с каникул, с Надей Ситниковой и Валей Ерошенко. 1. Последние напутствия Бабы.
  
  Почти каждый год Баба ездила в Казань. Привозила всем обновы: кофточки, отрезы штапеля на платье, фирменные кожаные домашние тапочки на маленьком каблучке с твёрдым задником. Их украшал красивый татарский орнамент ярких цветов. А ещё Зоя Николаевна привозила связки сушёных грибов, черёмуховую муку и хорошее настроение от общения с братом и сестрой. На улицах она присматривалась, во что одеты модницы. По возвращении Баба старалась, более или менее успешно, сделать для меня что-нибудь подобное: связать модную тогда менингитку, косынку или шапочку из кроличьего пуха.
  
   [] В этнографическом зале Краеведческого музея города Учалы. Татарские домашние туфли. Точно такие же (разных расцветок) привозила Баба из Казани []
   1. Зоя Николаевна Разумкова берёт у кролика пух. Агадырь, конец 50-х годов. 2. В этнографическом зале Краеведческого музея города Учалы. Татарские домашние туфли. Точно такие же (разных расцветок) привозила Баба из Казани.
  
   Усиливающееся взаимное непонимание в отношениях с мужем, формальная экономическая зависимость от него лишали Бабу покоя.
   Одна недоброжелательница, баптистка Надежда П-ко, отбывавшая срок вместе с Дедом, когда-то давно сказала Бабе: "С Вами он все равно жить не будет. У него есть женщина с коровами, они вместе были в Карлаге". Это навсегда вывело Зою Николаевну из равновесия. Она часто плакала. В каждой женщине, приближавшейся к Деду, она видела свою счастливую соперницу.

Казань

   Много друзей осталось у Зои Николаевны в Казани. Это были Горицкие, Глафира Афанасьевна Валентович, Надежда Григорьева, сослуживицы Демидова и Беляева, аккуратная Муся с приветами от Анатолия Васильевича, Ольги Яковлевны, Зои Степановны. Они поздравляли её и нас со всеми праздниками. Были и общие друзья семьи, которые объединяли Зою Николаевну с Василием Дормидонтовичем: чета старичков Махнёвых из Уфы, и совсем уж родные: Валентина Степановна и Ксенофонт Николаевич Калинины из Алма-Аты.
   Баба, обижаясь на Деда, жаловалась на него брату, Владимиру Николаевичу, самому родному ей человеку. Тот, желая помочь сестре, голубем мира прилетал в Агадырь и старался примирить супругов. Он мягко вразумлял их обоих. Всё ему казалось просто и ясно. Советы давались легко, только следовать им было трудно.
   После того, как мы с моей институтской подругой Надей Сычёвой летом побывали в Казани, в сентябре Владимир Николаевич Мальков поехал в отпуск, на юг. Сестра, Нина Николаевна, с которой они всю жизнь прожили в одной квартире, решила его порадовать: сделать ремонт во время его отсутствия. При побелке высоченных потолков Нина Николаевна упала с табуретки, стоявшей на столе, и сломала шейку бедра. С опозданием Нину Николаевну привезли в больницу - соседи пришли домой поздно, услышали стон и прибежали. В больнице Нина Николаевна долго отказывалась от операции, а когда согласилась, было уже поздно. Лечение не помогло, и 14 октября 1967 года её не стало.
   После смерти Нины Николаевны Владимир Николаевич решил, что остатки своих дней лучше всего провести с близким человеком - с сестрой Зоей, у которой к тому времени крайне ухудшились отношения с мужем. Он в каждом письме звал её в Казань. Баба долго не могла решиться, но в январе 1968 года Мама всё-таки отвезла её в Казань, на улицу Волкова, 20. "Теперь я дома, - писала мне Баба в Воронеж 21 января, - и уеду я отсюда только в "Могилёвскую губернию", имея в виду смерть.
   Однако характеры брата и сестры складывались в разных условиях. Будучи помещенными в столь ограниченное пространство, они не могли не проявить свою индивидуальность, причем в самом худшем варианте. Это началось в самое ближайшее время, уже через неделю после Зоиного приезда. У Бабы жизнь в Казани всегда была связана со свободой, подругами, кино и домом. В Агадыре она привыкла к жизни открытой: замки условны, ключ от замка спрятан поблизости. В Агадыре все всё друг про друга знали - общение было очень интенсивным - на завалинках, скамеечках, в очередях, в бане, в кино, на базаре, просто на улице... Жилой площадью тоже, особенно после постройки Дома, мы стеснены не были. Но, что самое главное, в Агадыре Баба была Хозяйкой - она давала нам указания. Мы, более или менее успешно, зачастую с большей или меньшей долей скептицизма, их выполняли. А в Казани всё оказалось не так.
   Владимир Николаевич издавна не ладил с соседями, а потому и не общался с ними. Более того, дверь он постоянно держал на замке и требовал того же от сестры. Все его замечания содержали ключевую фразу: "Ты не в Агадыре!". Зоины разговоры с соседями задевали его. К тому же, не понятая Братом, Зоя Николаевна так же, как в Агадыре про Деда, стала говорить с соседями про Брата, и искать сочувствия у чужих людей. Синдром младшего ребёнка...
   Уже давно, когда в доме по Волкова, 20 убирали печки и проводили водяное отопление, Владимир Николаевич и Нина Николаевна отказались от нагревательных приборов в своей квартире. Соседи, зная, что два пожилых человека рядом, через стенку, будут продолжать топить печь, боясь пожара, хотели одну батарею бесплатно провести в их комнату. Брат и сестра это отвергли. Их квартирку по-прежнему отапливала печь.
   Крошечная комната сплошь была заставлена мебелью (только разных столов и столиков девять штук). Так было всегда, и Владимир Николаевич ничего не хотел менять, хотя пройти по комнате можно было только боком. Баба хотела привычный ему шумный примус заменить бесшумной, привычной электроплиткой - брат не согласился. В Агадыре мы не жили без радиоприемника - у Владимира Николаевича его не было, он читал газеты, и радио стало бы ему мешать. А у друзей Бабы в Казани стали появляться и телевизоры. Телевизор тоже не был нужен Владимиру Николаевичу, хотя он легко мог его купить.
   У Бабы был свой режим сна. В Агадыре у каждого из нас была своя настольная лампа. Можно было читать хоть всю ночь - здесь Владимир Николаевич пресёк Бабино ночное чтение с первой же попытки - светящаяся щель в двери его раздражала, да и электроэнергию незачем зря жечь... Штора на окне, выходящем во двор, всегда была задёрнута. В маленькой комнатке, забитой мебелью, всегда царил полумрак. Открытие этой шторы тоже было воспринято шумно и с неприязнью. В Агадыре мы никогда не экономили на кино. Через месяц Владимир Николаевич стал выдавать сестре на хозяйство ничтожно малую сумму: "чтобы не бегала по кинотеатрам".
   Баба стала всем нам писать слёзные письма. Мама опять поднатужилась и выслала в Казань перевод.
   Терпела Баба, терпела, да и засобиралась назад, в Агадырь. Владимир Николаевич испугался. Сказал, что не отпустит её. Она гордо заявила, что и спрашивать его не станет, уедет, как только за ней приедет племянница Клава. А не приедет - и сама отправится в путь. Клавдия Ивановна Трейтер приехала за Зоей Николаевной в середине марта. Проводила её до Свердловска, посадила в поезд и уехала домой, в Красноуфимск. Мама, встретив Бабу на вокзале, увидела, как она изменилась, похудела и почернела. Все, кто видел Зою Николаевну, охали и спрашивали у неё о здоровье.
   Владимир Николаевич умер через 25 дней после её отъезда, 9 апреля 1968 года, от заворота кишок. Было ему 75 лет. Он ни одного дня не прожил на пенсии. Разрыв с Зоей не мог не ускорить его кончины.

Болезнь и смерть Зои Николаевны

   Мы с двоюродной сестрой Светланой ненадолго приехали в августе 1968 года в Агадырь. Там нас встретила ослабевшая, похудевшая Баба. Только животик её никуда не делся. И смотреть на неё было больно и жалко. На столике у кровати, в баночке под крышкой, где прежде всегда была "отвАрная" вода, была налита водка. Это было тем более странно, что до 1968 года всё спиртное, выпитое Бабой за всю жизнь, вряд ли превысило бы 100 граммов. Мама грустно показала мне батарею пустых бутылок в чулане - из-под кагора, ликёра, вин и водки. По возвращении из Казани Мама отвела Бабу в больницу. Там Бабу подержали с недельку и отпустили, сказав Маме, что у неё рак, и надежды на выздоровление нет. Баба писала мне, что после мяса у неё начинается рвота, что есть она теперь будет только молочную пищу. Писала, каким тяжёлым для неё оказался поход в баню, сколько раз пришлось ей посидеть в дороге. Да ещё и простуда привязалась. Кашляла Баба, кашляла, да и попросила Маму купить ей бутылочку кагора: так её лечили в детстве. Измученная изнуряющим кашлем и мыслями о напрасной поездке в Казань, о Брате, не захотевшем её понять, о муже, к которому пришлось вернуться, о недуге, который не собирался её отпускать, она выпила кагору. И стало ей легко и приятно. И Баба вначале покупала сама, а потом стала просить Маму покупать ей спиртное, ещё и ещё. Мама вздыхала, но не перечила: пусть хоть немного легче ей будет переносить невыносимую боль.
  
   Не стало Бабы 19 декабря 1968 года.
   Похороны были как раз в тот день, когда я защищала Дипломный проект, а потому о кончине мне сообщили позже. Читая телеграмму-поздравление из дома, я почувствовала недоброе: её подписали все поимённо, кроме Бабы. Вскоре получила от Мамы письмо, не оставившее мне надежды:
  "С глубоким прискорбием сообщаю тебе, что наша Баба умерла 19 декабря, в четверг, в час дня в полном сознании. Я работала в первую смену, но отпросилась у мастера и в 12 часов пришла домой. Ей было плохо, я предложила вызвать скорую - Баба согласилась. Молодая женщина-фельдшер не смогла сделать ничего существенного, обещала вечером приехать с врачом.
  После отъезда скорой пришла Маша Ярмузина, разговаривала с ней и попрощалась за руку. Мы с Машей пошли в Депо - я - за своей балеткой. Домой пришла минут через 20. Когда вернулась, Дед сказал "Она умерла". Я не поверила. Подошла ближе - Баба лежит на боку, поджав ноги к животу. Глаза закрыты, нижняя челюсть отвисла. Пульс еле слышен. Поднесла зеркало - не отпотело.
  Позвонила Юрию из Депо. На автобусе поехала в больницу. Врачи разрешили хоронить. На почте дала телеграмму Всеволоду. Надя (жена Юрия), когда я зашла за ней в магазин, уже закрывала свой отдел.
  Был лютый мороз. Могилу копали, сжигая на каждом слое автошины. Надя постоянно "разогревала" землекопов водкой.
У гроба З.Н.Разумковой [] []
   Проводы З.Н.Разумковой. Декабрь 1968 года [] Проводы З.Н.Разумковой. Декабрь 1968 года []
   []
  
  Похороны были хорошие. Деятельное участие принимали Маруся Чубенко, Аня Бунина, Кучина и Катя Калашникова. Хоронили 21 декабря с оркестром. Гроб и памятник сделали в Депо, дали и машину. Фотографировали. На поминках было человек 60.
  Вас с Иришей беспокоить не стали: у тебя защита диплома, у неё - сессия на носу. Дед за последние дни сильно измотался: пять ночей почти не спал, всё дежурил около Бабы."
  
   []
   Декабрь 1968 года. У могилы Зои Николаевны. 3.Миша, Надежда Александровна, Василий Дормидонтович, Юрий Васильевич, Алла Васильевна Разумковы, Мария Ефимовна Чубенко.
  
   Народу и на 40 дней пришло много. Говорили о том, как Баба хорошо танцевала, какой общительной и хлебосольной была... А я подумала: никто и никогда теперь не скажет мне так искренне: "Танюшенька, милая, ты у меня - кусочек сердца"... И захотелось завыть.
   В 1970 году Надежда Александровна, жена Юрия Васильевича, писала нам в Караганду: "Оградку поставили, Юра скоро покрасит".
  
  В последний раз мы с дочерью побывали здесь летом 1990 года. Нашли могилку в хорошем состоянии: мелкие камешки, которыми она усыпана, не позволяют прорастать предательской траве. Только у металлических памятников есть и другое свидетельство бесприютности - облетающая краска. Тут уж ничего не поделаешь, поездка в Агадырь исключена.
   Но летом 2018 года из телефонного разговора с Маргаритой Ефимовной Тёткиной я узнала, что они с Надеждой Григорьевной Ковалёвой, ухаживая за могилками своих родных, недавно покрасили серебрянкой и оградку моей Бабы!
  Храни вас Бог, добрые люди!
  
  
  

Мама, Алла Васильевна Разумкова

  

В Казани

   [] [] [] []
  
  
   Я всегда знала, что Мама в Казани прыгала с парашютом. В тридцатые годы прошлого столетия чуть ли не в каждом городском парке Советского Союза имелась своя парашютная вышка. Была такая вышка и в Казани. Жалею, что не расспросила её поподробнее, как она решилась на этот прыжок.
   В войну в Казани Мама дежурила на крышах -- вместе со сверстниками обезвреживала зажигательные бомбы. А ещё Мама шила кукол из тряпок, а Баба продавала их на базаре. Позже вспоминали, как Маме удалось собрать рассыпанную у дороги муку, чуть больше горсти. Помогла выжить картошка, хотя и её вдоволь, конечно, не было. Как-то Мама нашла картофельные ростки. Но Баба с испугом велела их выбросить -- она слышала об одном смертельном случае. Рисковать не стали...
   И вот передо мной Мамина трудовая книжка - вся жизнь в сухих записях. Членом профсоюза, как и токарем, Мама стала ещё в Ефремовке, в 1936 году. На Казанский Авиационный завод её не приняли: она не стала скрывать, что её отец арестован. Вначале Алла перебивалась случайными заработками, кажется, мыла кому-то полы - Дядя Сева так говорил. За 15 ноября 1938 года есть запись о том, что она принята на должность токаря в Казанскую МТМ. Выше - запись об общем стаже работы по найму - 3 года 11 месяцев, то есть, за всё время жизни и работы в Ефремовке и в Казани, до МТС и МТМ.
   Алла Разумкова у токарного станка [] [] [] []
  
   За хорошую работу в Казанской МТМ 10 марта 1944 года Маме объявили благодарность. В апреле 1944 года - запись о переводе токаря 6-го разряда бригадиром. Запись от 15 июня 1944 года - "переведена на должность мастера".
   Мама рассказывала, что во время войны, когда взрослые работники механического цеха были на фронте, их место заняли подростки, по сути, дети. Чтобы руки были наравне со шпинделем токарного станка, им приходилось стоять на ящиках - роста недоставало.
   9 марта 1945 года Маме была вручена медаль "За доблестный труд в Великой отечественной войне 1941-1945 г.г." Её номер 0093976.

Семейные обстоятельства

  
   В Казанской МТМ Мама проработала до 12 ноября 1945 года. Уволилась "по семейным обстоятельствам". Этими "обстоятельствами" была я.
   Потом я узнала, что Мама родила меня без брака - "для себя", затем только, чтобы в жизни её была хоть какая-то цель. Женихи придирчиво отбраковывались уже без непосредственной помощи Зои Николаевны. Годочков было уже многовато... И Алла решилась. Пётр Дмитриевич Десницкий преподавал в Казанской школе ФЗО и часто приходил в МТМ, где проходили практику его ученики. Алле он показался умным и весёлым человеком. К тому же, он был явно к ней расположен. Подробностей не знаю, спросить Маму за всю жизнь я так и не решилась, боясь причинить ей боль. Баба всё сокрушалась по поводу того, что Мама ничего ей не сказала. Уж она-то приняла бы меры! Я не раз слышала, как она говаривала соседкам: "Заметила только в семь месяцев, когда брюхо выворотилось. Какая скрытная! Опозорила!".
   Алла Разумкова, Казань, 1944 год [] []
  
   Хрупкость существования человека начинается с эфемерности самого его появления. Какой груз взвалила на себя моя Мама! Покладистая во всём остальном, главное дело в своей жизни она спланировала и осуществила сама. На отношения с моим отцом иллюзий она не строила. И знала, что, скажи она об этом матери - её в два счёта постарались бы выдать замуж любой ценой или лишили бы будущего ребёнка. И МЕНЯ, со всеми моими ошибками, комплексами, недостатками, стремлениями, поступками - НЕ БЫЛО БЫ ВОВСЕ! А что было бы с моим сознанием? Интересно, обусловлено оно только физико-химическими процессами в мозгу, сформированном в соответствии с переплетёнными генами всех моих родоначальников, или мне его дали из ноосферы напрокат?
   Мало того, что прочерк в метрике в то время привычно считался позором родившей. Маме надо было ещё преодолеть самый жёсткий барьер - порицание родных и близких, на которых она навлекла "этот позор". И это в то время, когда война вот только кончилась. Самим-то есть нечего, да и жить негде... Мама стала вести себя ещё тише - куда денешься, виновата! Никогда не возражала, вся самая трудная работа была на ней.
   Как все радовались, когда окончилась война! Эту весть, ни с чем не сравнимую, Мама и Баба узнали от соседки, стукнувшей в стенку. Как они стучали в стенку другим соседям, как ликовали!
   А в сентябре родилась я. Роды были трудными - пока Мама, сопровождаемая Бабой, утром добиралась на трамвае до роддома, у неё отошли воды. Да и было тогда Маме уже 29 лет. Баба показывала мне этот роддом, когда мы с ней и Дедом в 1950 году гостили у Мальковых.
   Когда мне было лет 10, Баба во время очередной поездки в Казань разыскала квартиру моего отца. Оказалось, что у него уже двое детей гораздо младше меня. Дома его не было, миловидная жена попросила Бабу подождать, Петр Дмитриевич скоро придет. Он, наконец, пришел. Баба, оставшись с ним вдвоём, показала ему мои фотографии - я, ученица 1-го класса, - в костюме русской боярышни. Она сказала: "Вот Вам, пожалуйста, Ваша дочь". Он задрожал и стал умолять Бабу ничего не говорить жене. Баба сжалилась и ушла. Когда она рассказала все мне, пережила я это болезненно. В моем сознании как-то параллельно существовали официальная версия об Отце, погибшем на фронте и информация о "вывороченном брюхе". Интересно, что друг другу они не мешали.
   Таня Разумкова -
  
   Как-то мои любопытные подружки, узнав о моем геройском отце и посовещавшись со своими мудрыми родителями, засомневались - я родилась в сентябре 1945 года, а война-то окончилась в мае! - дома мне объяснили, что Он приходил в отпуск, а потом Его убили.
   Когда Баба не оставила мне никаких иллюзий, стало как-то плохо и беспросветно. Но появилась мысль при случае разыскать отца инкогнито, чтобы только посмотреть на него.
   И в 1967 году, когда мы с Надей Сычёвой оказались в Казани, я решила взять адрес отца в справочном бюро. "Своего внешнего вида, - думала я, - стесняться не придётся: у меня есть вполне приличное чёрное платье в белый горох с белым воротничком и туфельки, почти новые.
   Таня Разумкова, Казань, 1967 [Разумкова Т.П.]
  
   Представлюсь журналисткой, стану спрашивать его, например, о работе. И узнаю всё о нём, и рассмотрю". Так хотелось его увидеть: как он говорит, как двигается, чем интересуется".
   Но в справочном бюро мне сказали, что Пётр Дмитриевич Десницкий в Казани не проживает. Так я с Отцом и не познакомилась.
  
   Послевоенную зиму прожили в Казани. А в марте 1946 года по вызову освобождавшегося Василия Дормидонтовича Зоя Николаевна с Мамой и со мной поехали в Казахстан, в какой-то неведомый Агадырь.

В Агадыре

  
   Пошла Мама в Депо устраиваться на работу. Приняли её токарем. Почти сразу же присвоили ей седьмой разряд, самый высокий в то время. У нас сохранился большой плакат с Маминой фотографией, где она, будучи токарем, излагала методы своей работы по вопросам ресурсосбережения и рационального размещения инструмента. Мама была безотказной в работе. Ей интересно было делать сложные детали. Мамин добросовестный труд не могли не отмечать её начальники. Как практиковали в то время, если человек как-то себя проявлял, его фамилия от частого употребления бывала на слуху. Мама выступала по радио. В газетах, местной и областной, о ней писали статьи. Премий и поощрений в Маминой трудовой книжке великое множество. Их перечисление заняло бы несколько страниц.
  За годы, которые Мама провела в Казани, они очень сдружились с бабушкой, Натальей Прокопьевной. И в ноябре 1946 года Наталья Прокопьевна послала Маме свою фотографию.
   Наталья Прокопьевна, 1946 год [] []
   1. Наталья Прокопьевна. 2. "Опыт работы токаря Агадырского депо т. Разумковой А.В."
  
   В 1956 году по состоянию здоровья её перевели в компрессорный цех. И цех засиял чистотой. Более того, Мама украсила его вышитыми салфетками, искусно сделанными из бумаги цветами в ажурных вазочках из пластмассовых частей отработавших тепловозных фильтров.
   [] [] []
   1. Мама с котиком Кичи. 2. 1962 год. Мама сама сшила себе это пальто. 3. С тётей Надей и Дедом провожает меня с каникул.
  
   Когда я уже училась в Воронеже, Мама сама сделала в доме водяное отопление - надоела грязь от угля, которым топили печку. Котёл с водой был установлен в теплице. Там утром разводили огонь. Правда, сначала Мама чего-то не учла, и Баба с Дедом плакались мне в письмах, что температура в доме 14 градусов, а Мама жаловалась, что они её за это чуть не съели. Эта работа отняла у неё много сил, душевных и физических. Потом Мама поняла, в чём дело, и в доме стало не только чисто, но и тепло.
   Мама, не выучившись в своё время, очень хотела, чтобы моя будущая работа не была так тяжела, как её. О том, что надо учиться, она говорила мне всегда. И героически тянула меня, по копейкам собирая деньги на мою учёбу, одежду, дорогу от Воронежа до Агадыря и обратно, чтобы я могла приехать домой на каникулы. Стипендия у меня, конечно, была всегда, было и место в общежитии. Но без этих денег и посылок из дома, а ещё без горячей поддержки письмами, в которых всегда была вера в мои силы, ещё неизвестно, как бы всё повернулось.
  

В Караганде

  
   А 8 июля 1969 года в Маминой трудовой книжке появилась запись об увольнении по собственному желанию - это я перетащила их с Дедом в Караганду. Стала Мама санитаркой в областной клинической больнице. И опять пошли премии и благодарности. Медперсонал уважал Маму, больные любили.
  Мама подружилась с Надеждой Ивановной Хуторянской, удивительной женщиной, которая в свои 82 года помимо основной работы санитаркой в урологии была ещё и активным садоводом. Мы с Мамой тоже бывали приглашены на её "дачу". Надежда Ивановна рассказывала о своей фронтовой юности: всю войну шофёром она проехала через несколько стран и доехала до самого Берлина.
   [] []
   1. Надежда Ивановна Хуторянская. 2. Н.И.Хуторянская и мы с Мамой в саду Надежды Ивановны.
  
  Новый, 1971, год мы встречали уже в СВОЕЙ квартире, на третьем этаже нового шлакоблочного дома в центре Нового Майкудука. Фасад нашего дома выходил на улицу Магнитогорскую и был неожиданно для Караганды раскрашен в яркие цвета: красный, зелёный, жёлтый. Напротив - магазин " Колос ".
  Наш пятиэтажный дом был длинным: целых восемь подъездов, по три квартиры на каждом этаже. В нашей - две раздельных комнаты, в каждой - по балкону. Дом строили зимой, оставили много строительных недоделок, а потому нашлось много работы по благоустройству квартиры. Горячей воды не было. В углу крошечной кухни в пять квадратных метров стоял дровяной титан.
  В этом же году мы купили свой первый чёрно-белый телевизор с местной антенной - "усами". Сначала по нему показывали только полоски, но потом нас подсоединили к антенне, что была на крыше, и стало лучше. Мы с Мамой были в восторге от телевизора, а Дед не мог привыкнуть к разному стилю тогдашних передач. Мы ещё и слыхом не слыхали о рекламе. Представляю, как был бы недоволен ею Дед! Дядя Юра, будучи в Караганде, любил смотреть наш телевизор: в Агадыре в то время чёткость изображения была намного хуже.
  В это время мы часто общались с семьями Новиковых и молодых Трейтеров, которые вслед за Людмилой Николаевной Новиковой с Урала перебрались в Темиртау.
  В 1971 году, 18 ноября, Маме исполнилось 55 лет. Помимо темиртаусцев мы пригласили на обед тех, с кем она проработала эти два года. Гости подарили ей электрический самовар и набор чудесных чайных ложечек. Немножко отдохнув, Мама поработала в больнице ещё год, а потом полностью переключилась на дела домашние. Она разводила цветы, в квартире и на балконах, много вышивала и баловала нас с Дедом вкусной едой.
   [] [] []
  
  Поскольку ковровых изделий в магазинах тогда не было, Маминым увлечением стало изготовление настенных ковриков. Она вышивала их крестиком на плотной ткани с серпянкой. Однажды мы с ней сделали и грандиозный напольный ковёр. Мама сама придумала вязать крючком длинные жгуты разного цвета, которые согласно рисунку по спирали плотно пришивались на ткань, заполняя всё пространство. В ход шли старые вязаные вещи. Ковёр получился красивым и тёплым и долго нам служил.
   [] []
   Настенные коврики. 1. Коврик размером 100 х 156. 2. Коврик размером 180 х 170.
  
  В июле 1975 года мы похоронили Деда.
   [] []
   Настенный коврик размером 100 х 156. Мама вышила его в подарок. На фотографии 1976 года ярко-синий фон не получился. 2. Брошь Маминой работы.
  
  В 1976 году у меня родилась дочь. Мама с пониманием к этому отнеслась и во всём мне помогала. Чего она только ни придумывала для развития ребёнка! Мама водила её в наш Майкудукский Дворец - там организовали для малышей шумовой оркестр. Мама сделала ей кассу букв и слогов из газетных заголовков. Думаю, что только благодаря Маме Катя в три с половиной года уже читала вывески на магазинах, а потом в детском саду сама бегло читала детям книжки.
   Когда моей дочери было три года, мы с Мамой решили пригласить на ёлку всех детей нашего подъезда вместе с родителями. Полкомнаты отгородили бумажной "стеной" "домика" с "окошечком". Мы придумали сценарий. Помню, что в "домике" сидела Мама с бумажным петухом, из хвоста которого дети выдёргивали перья с загадками. Но дети наши были ещё слишком малы, так что играли они не по сценарию. Зато чайный стол был неплох: Мама, как когда-то в Агадыре, напекла множество вкусных плюшек, шанежек.
   [] [] []
  
  В нашем доме на лестничной площадке было три квартиры.
  В той, что была рядом с нами, жила семья Зейферт. Обаятельная Вмктория Владимировна преподавала математику в школе, у неё подрастал сынок Вова. Теперь мы видим взрослого Владимира в соцсети Интернета.
  
   Квартира напротив имела печальную историю. Со временем история подзабылась: в этой квартире стали жить Борисовы.
  В нашем подъезде было много детей Катиного возраста, все мамы выгуливали детей во дворе и сдружились. Но особенно дружны мы были с семьёй Борисовых: Стасик родился на два дня раньше Кати. Вместе с Таней Борисовой мы были в роддоме, потом, когда я вышла на работу, откуда на обед домой не прибежать, Таня подкармливала мою дочь своим молоком.
   Вечерами открывались обе двери, и противотоком друг к другу бежали дети и кошки - тоже погостить.
  Таня - экономист, Ваня, её муж, инженер-строитель. В апреле 1986 вызвали его поутру в военкомат, а домой он вернулся через несколько месяцев - был ликвидатором последствий Чернобыльской катастрофы. Все мы очень за него волновались, что уж говорить о Тане...
  Помню, как несколько лет подряд мы вместе встречали Новый год. Однажды, со всеми предосторожностями открыв бутылку шампанского, обнаружили там... простую воду.
   У Стасика - сестра Олечка, на шесть лет старше. Ещё до рождения брата Оля чинно приходила к нам "в библиотеку ": в свои четыре года она много читала. Выросла, стала красавицей, как и её мама, Татьяна Ивановна. После окончания нашего Карагандинского университета Оля стала логопедом-психологом. Вышла замуж за Мишу Евстешина, родила дочь Софью. Теперь они живут в Москве, и Ольгу Ивановну, психолога, знает вся страна. Стасик по-прежнему живёт в Караганде, в Майкудуке, воспитывает двух дочерей. О семье Борисовых у нас с дочерью остались самые тёплые воспоминания.
  Теперь все мы встречаемся в Интернете.
  
   [] []
   [] []
   Борисовы.
  
  В мае 2016 Стасик сообщил нам скорбную весть: 3 мая похоронили его маму, Татьяну Ивановну, дорогую мою соседку Таню, общению с которой я бывала неизменно рада. Милая манера говорить, её яркие рассказы о событиях семьи, больших и маленьких, заставляли меня слушать её, открыв рот. При этом у меня всё сгорало на плите - гори оно синим пламенем - мне было интересно. Обе мы любили книжки Виктории Токаревой.
   Нет слов, как мне жаль, что не стало Тани... Светлая ей память...
  Ваня (простите, Иван Александрович) - человек уважаемый. В своём доме он - старший по подъезду - следит за порядком. А ещё он замечательный дедушка: помогает Стасику и его семье воспитывать девочек.
  
  Я много работала, Мама занималась внучкой. Чтобы ребёнок получал навыки общения, мы устроили Катю в детский сад. Он был рядом с домом. Но большую часть времени Катя проводила всё-таки с Мамой - часто болела. Чтобы хоть немного разгрузить Маму, каждый год, начиная с Катиных двух с половиной, я брала её в отпуск - благо, законодательство предписывало отпускать летом работников с детьми, не достигшими совершеннолетия.
   [] [] []
  
  Когда Маме было 40 лет, у неё на ноге появилась язва. Говорили - от варикозного расширения вен. Все эти 25 лет я панически боялась тромба, который может оторваться и погубить Маму. Но вот вышла книга Александра Микулина "Активное долголетие". Мама поверила его виброгимнастике и стала делать её ежедневно по многу раз. Так совпало, что когда она в очередной раз пришла к врачу, ей порекомендовали новое венгерское средство - Польторколон в аэрозольной упаковке. Неожиданным для нас оказалось, что язва у Мамы зажила ЗА НЕДЕЛЮ ! Я думаю, никакой аэрозоль не помог бы, если бы Мама около года до этого не начала заниматься виброгимнастикой. Жить бы теперь, да радоваться, но беда пришла с другой стороны...
  21 июля 1983 года мы с дочерью вернулись из Анапы. Я обратила внимание на желтизну белков Маминых глаз. Тут же потащила её в поликлинику. Маму сразу же положили в больницу с подозрением на механическую желтуху.
  В больнице Мама всё сокрушалась, что не сможет помочь Кате: весной в детском саду её, шестилетнюю, записали в школу.
   В августе, проездом в Агадырь, у нас гостила Ира, моя двоюродная сестра, дочь Дяди Юры, с сыновьями, Аликом и Женей. Мы все вместе навещали Маму. Лицо её было ярко-желтого цвета.
   До 16 августа Мама пролежала в больнице, а потом, приговору онколога, её выписали домой с диагнозом - рак поджелудочной железы, четвёртая степень. Горько было видеть, как Мама слабела день ото дня. От операции и тяжёлой терапии она отказалась, обо всем догадавшись и предпочтя принять одну муку вместо нескольких, так как в успех вмешательства всё равно не верила. Самое ужасное, что и врачи не верили тоже! Это были очень тяжелые дни. Надежды не было никакой, ложь была жалкой и ничего никому не облегчала. Сильную боль онкологические больные заглушали наркотиками, однако и тут верная себе Мама старалась оставить их "на потом", когда боль станет уж вовсе нестерпимой. Потом Маму парализовало, под левым плечом образовалось синее пятно, речь стала невнятной и детской - видимо, она представляла себя маленькой. Свои ноги называла "ножками", интонации тоже стали детскими - так же, как и попытки движений. Потом Мама впала в кОму, из которой не вышла до самой смерти, пробыв в этом состоянии две недели. Никогда не забуду бессмысленный взгляд её редко открывающихся глаз и громкое, свистящее дыхание.
   Дней за десять до Маминой кончины приехала Тётя Клава Трейтер из Красноуфимска.
   Умерла Мама в два часа ночи с 13 на 14 октября, не дожив до 67 лет одного месяца. Тетя Клава Трейтер была с нами до конца Маминых дней.
   На похороны, которые были 17 октября, Дядя Сева приехал поездом, накануне. Приезжали Разумковы-младшие из Агадыря. Приезжали Трейтеры и Новиковы из Темиртау. Мой прекрасный сантехнический отдел института ПромстройПроект опять мне очень помог, как и отдел САПР, в котором я уже в то время работала. Боюсь назвать не все фамилии, а потому воздержусь от них вовсе, чтобы не обидеть людей: память стала меня подводить.
  Снова мне очень помогла Галя Прямкова, ставшая к этому времени Галиной Ивановной Макаровой, Валя Морозова, Зоя Владимировна Иванова, чета Автандилян: Ира и Юра, наши любимые соседи Борисовы, Зейферт, Лихошерстовы. Тётя Клава удивлялась, какие прекрасные у меня соседи и сотрудники. А секрет был прост: все они бывали у нас и хорошо знали мою Маму. И вообще, мне всегда везло на хороших людей.
  Стараниями наших друзей, супругов Автандилян, Маму удалось похоронить рядом с Дедом, хотя кладбище "Зелёная балка" уже закрыли.
   []
   Кладбище "Зелёная балка", 1997 год. За спиной фотографа - через километры - Старый Майкудук, слева - дорога к нему. Ориентиры - католические кресты, они ещё ближе к северо-западной ограде кладбища.
  
   Дядя Сева в своей речи за поминальным столом сказал в Мамин адрес много добрых слов. Какой славной старшей сестрой была она ему в детстве. Как была справедлива, трудолюбива, честна, порядочна. В каком идеальном порядке содержала дом и огород в Агадыре, куда Дядя Сева с женой и детьми часто приезжал. Как взвалила на себя груз совместной жизни с престарелыми родителями, пожертвовав собственной личной жизнью. Как выучила в институте дочь. Как не замечала своих болячек, всегда выполняя всю самую трудную работу...
  
   От всех родных из Магнитогорска мы с Катей получили письма соболезнования. Светлана, дочь Дяди Севы, писала: "Тётя Алла была для меня образцом доброты и человечности. Я перед ней в вечном долгу. Низкий ей поклон!"
   Тётя Рая писала: "Приношу самые искренние соболезнования по поводу тяжёлой утраты... Память о дорогой Алле Васильевне, человеке большой и доброй души, навсегда останется в наших сердцах".
   В декабре Тётя Рая писала мне: "Мамы всякие бывают, но твоя - одна из самых лучших".
  Мне ли этого не знать...
  
  Весной 2018 года мы с моими двоюродными озаботились заменой металлических памятников Маме и Деду на Зелёной Балке общим памятником из мрамора. Поскольку поездку куда бы то ни было мне не осилить, я обратилась к Ивану Александровичу Борисову, главе семьи наших любимых бывших соседей, с просьбой посоветовать организацию, где делают такие памятники. Ваня тепло откликнулся на мою просьбу: он не только дал удачный совет, но помог найти могилы, а затем, убедившись, что работа сделана хорошо, взял это место под свою опеку. Храни тебя Бог, уважаемый Иван Александрович!
  
   Каждый прожитый мною годпрожитый мною год увеличивает время, прошедшее с тех скорбных дней, когда не стало моих родных. Но когда я рассказываю кому-нибудь о нашей жизни, часто, оговорившись, употребляю настоящее время, потому что вижу их, как живых, знаю, что сказали бы они по поводу моих ежедневных сегодняшних дел и поступков. И через годы я "слышу" их советы и суждения. Много неприятного, порой непосильного, пришлось им пережить. И если по ту сторону земной жизни есть НЕЧТО, пусть им хоть там будет хорошо.

* * *

   [] [] []
   Кладбище "Зелёная балка", 2018 год. Этот памятник установлен на средства правнука Василия Дормидонтовича, Виталия Борисовича Разумкова.
  В центре лежит кусок розового туфа, Когда-то по просьбе Мамы я привезла его из Еревана: она собиралась, будучи наслышанной о мягкости этого материала, сделать из него кусочек ландшафта - с пещерами, гротами, причудливыми скалами. Туф оказался очень твёрдым для наших инструментов, и до его обработки дело не дошло. Когда Мамы не стало, мы принесли этот туф к ней на могилу. Неравнодушные люди, делая новый памятник, почистили его. Мне этот кусок туфа всегда будет напоминать о Мамином стремлении к творчеству в любых его проявлениях.
  
  

Посёлок Карагайский, декабрь 2010 - сентябрь 2018 года.

  

Приложение

  
   Поздравление с днём Ангела матери Зои Николаевны:
   Наталье Прокофьевне Мальковой.
  
   Из Казани 28.08.1910 г.
   в Вятку 30.08.1910 г.
  
   Дорогая Таличка!
   Поздравляю тебя с днем Ангела, желаю тебе всего хорошего и получить все, чего тебе только хочется. Володиньку, Ниночку и Зоиньку поздравляю с дорогой имянинницей...
  
   Письма-открытки, адресованные Зое Мальковой

   Сохранились две её открытки:
  
   Из Слободского Вятской губ. (10.10 1910 г.)
   В Вятку (14.10 1910 г.)
   Преображенская ул.
   У Швецова в винную лавку N 11
   Зое Николаевне M-lle Мальковой.
  
   Милая Зоя!
   Прости, что я так долго не писала, право все некогда было. Как ты поживаешь? Вероятно, очень весело. Ходишь в клубы, танцуешь, гуляешь с подругами? Напиши все подробно, как проводишь время. Прощай.Жду твоего письма.Маня.
   ---------------------------------------------------------------------------
  
   Из г.Слободского Вятской губ. 10.02 1912 г.
   В Вятку 13.02 1912 г.
   Преображенская ул. У Швецова в винную лавку N 11
   Зое Николаевне M-lle Мальковой.
  
   Зоя!
   Поздравляю тебя с Днем Ангела и желаю от души счастья, а также Володю поздравляем с дорогой имянинницей. Твоя подруга Мария Са....
  
  
   Из Вятки 6.09.1912 г.
   В Казань 10.09.1912 г.
   Главная почтовая контора Е.Д.В.
   Зое Мальковой
   до востребования.
  
   Здравствуйте, Зоичка!
   Ну что, попали Вы куда-нибудь или шляетесь, ничего не делая? Спасибо Вам за открытку. А Вы не забыли, что обещали мне прислать карточку с изображением Вашей физиономии?!! Как сошлись Вы с вашими подругами? Каковы кавалеры в Казани? Пишите все подробно в большом письме. А пока до свидания.

Волков

   ----------------------------------------------------------------
   Добрый день Зоя!
   Шлю привет с Волги. Сегодня же спешу исполнить данное слово при прощании. В моей памяти воскресает та картина нашего недолгого гуляния, и думаю, вернется ли она когда-нибудь. Припоминаю наши споры, а помните ли Вы? Как назвал молодых отроков мужик - полная противоположность женскому лицу. Не нахожу! Буду надеяться, что Вы вспомните. Когда могу еще Вас видеть? Может быть, Вы откликнетесь на зов моей души.

Извините. Ваш Коля.

   ----------------------------------------------------------------
  
   Из Вятки (10.04.1913 г.)
   В Казань
   IV женская гимназия
   Ученице 6-го класса
   Мальковой
  
   Христос Воскресе!
   Милая Зоя!
   Поздравляю тебя с праздником и желаю всего хорошего в твоей
   будущей жизни. У нас после Пасхи учиться будут всего 4 дня,
   а там начнутся экзамены.
   т.п. Мила.
   ----------------------------------------------------------------
   Из Кукарки Вятской губернии 11.04 1913 г.
   В Казань
   Некрасовский переулок
   Дом Ананьева квартира N 1
   Зое Николаевне
   г-же Мальковой
  
   Христос Воскресе!
   Милая Зоя!
   Желаю весело провести праздник. Поздравляю Наталью Прокофьевну
   с праздником Св. Пасхи. К вам я не приеду на Пасху, так как
   приехал Коля. Здесь будет вечер в городском, но вообще буду
   Пасху проводить не очень весело, поеду на лодке к Ольге в гости
   или еще куда-нибудь схожу и больше ничего. Встретила на пароходе
   Борю П. Он такой же тонкий, только очень басит. Мне было смешно.
   Я его очень поттравливала. Теперь приехали вятские учащиеся и
   некоторые из Казани. Сшила себе белое батистовое платье и
   шелковую кофту.
   Целую.
   Люба Миттихова.
  
  
   Из Кукарки Вятской губернии 7.09 1913 г.
   В Казань
   Некрасовский переулок
   Дом Ананьева квартира N 1
   Зое Николаевне Мальковой
  
   Миленькая Зоичка!
   Поздравляю тебя с Днем Ангела, желаю в жизни всего светлого и
   радостного, а также, чтобы весело именины свои провела.
   Твое письмо получила. Сегодня писать тебе некогда, но скоро
   напишу. Наталью Прокофьевну, Нину и Володю поздравляю с дорогой
   именинницей. Мама тебя поздравляет.
   Крепко целую.
   Люба Миттихова.
  
  Видимо, Мальковы переехали к Зое в Казань - это следует из предыдущего поздравления и последующего изменения адреса:
  
   Из Вятки ( 26.12.1913 г.)
   В Казань (30.12.1913 г.)
   Собачий переулок
   Дом Аксаева кв. 2
   Зое Николаевне Мальковой
   Е.Н.Г.
  
   Милая Зоя!
   Поздравляю тебя с праздником Р.Х. и наступающим новым годом!
   У нас уже все съехались, время поэтому летит очень быстро.
   И я по этому случаю пишу поздно.
   т.п. Мила. (Очевидно "твоя подруга" - Т.Р.)
  
   В 1914 году - снова новый адрес:
  
  
   Из Петербурга (8.10 1914 г.)
   В Казань (11.10 1914 г).
   Муратовская ул.
   Дом Глушкова
   Кв. Мальковой.
   Зое Николаевне Мальковой
   7 октября.
   Милая Зоя!
   На днях я вспомнила, что тебе письма не написала, выдра.
   Вот адрес мой: Адмиралтейский канал, д.27 кв. 14.
   Мое учение началось с 25 сентября. Мне курсы пока нравятся,
   не знаю, что будет дальше. Маня мне писала, что г. Ухов
   учится у них на курсах. Время у меня сейчас летит моментально,
   т.к. все время нахожусь на курсах. Вечерами у нас бывают
   практические занятия.
   Прощай.
   Мила.
  
  
   Добрый день, Зоя!
   Получил я Ваше письмо, за что весьма благодарен.
   У нас сегодня вроде h-da 8 час. Если, Зоя, можно Вас будет
   видеть в участниках в Державинском саду, то срочно напишите ответ.
   Я буду в городе в 9 часов. В восемь ровно выйду из дома.
   Или где будете? Можно ли будет надеяться?
   Сегодня свободный вечер, можно будет сходить в кинематограф.
   Пишу очень только для того, чтобы это письмо застало
   Вас дома.
   Я обиделся на Вас, зачем Вы там назвали меня "......".
  
   Ваш поклонник ......
  
   Из Москвы 22.03 1915 г.
   В Казань 25.03 1915 г.
   Муратовская ул.
   Дом Глушкова
   Кв. Мальковой.
   Е.В.Б.
   Зое Николаевне Мальковой
   Христос Воскресе!
   22.03.1915 г.

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"