Вышел на улицу - ну, бляпиздец. Все стены домов расписаны: Виктор Савик педераст, деторастлитель, извращенец, педофил. Что за Савик такой? Вот же прославился чел на весь город.
На переходе через Б.Советскую очень херово работает светофор. Приходится подолгу ждать зелёного. Рядом со мной стоит задроченный мужик и повторяет: сегодня хуёво, очень хуёво, а вот вчера было хорошо, отлично. Я думал это он про светофор. Оказывается: вчера вечером пришёл к нему кто-то с двумя бутылками вотки. Хорошо ему было, а сегодня - очень плохо.
Блять, иду дальше по Ленина, вижу, в подворотне стоит спившийся блатной Шугрей. Качается, тянет руку. Раньше он постоянно наезжал, требовал деньги. Бью его с ноги, он падает в лужу. Из своего дома выходит другой бандит - Баляса. Этот бухает редко, в основном своими бандитскими делишками занят. Предлагает мне выпить во дворе возле кирхи. Раньше эта улица Кирочная называлась. Чево ж здесь не кирнуть, правда? Купили в Пушкинском хорошей вотки, выпили, вспомнили Дядю. Помянули. Дядю недавно убили. Он тоже мудаг пил с кем попало, вот и нарвался, блять. Жаль мужика, канешна. Дядя он нармальный был. У него всего одна ходка за убийство по малолетки. И он никогда, кстати, в отличие от многих, не жалел денег, если они у него появлялись. Баляса говорит, в соборе, когда отпевали, Дядя лежал в гробу и как бы улыбался даже, а на кладбище сильно помрачнел.
Ну, распили мы, сидя на каком-то ящике, бутылку Бахуса, поговорили о всякой отвлечённой поебени. Я малость аклимался и осмотрелся. Что я замечаю в последнее время так это ахуенное количество челов мужеского и женского рода с испорченными серной кислотой рожами. Видно такие у нас нынче разборки. Даже одному члену партии Родина и депутату недавно плеснули в харю, чтобы не пиздел лишку. Об этом все местные СМИ сообщали.
Балясин, наконец, говорит, что ему уже захорошело, и он идёт спать.
А я ещё только раскумарился. Заходу в трактир Ы, там Клюгер спит за столом, а перед ним стоят два полные бокала пива. Клюгера недавно менты сильно побили, и он теперь засыпает в самых неожиданных местах. Да это хуйня. Я вот вспомнил чисто визуально, как когда уезжал из маскво, зашёл в одно мелкое заведение и вижу картинку шопиздец. Сидит за столиком здоровенный такой амбал и спит, а в руке навытяжку держит полный бокал пива. Тут подлетает к нему пожилая алкашка, резко выхватывает бокал и моментально выпивает всё пиво. Чел просыпается, видит пустой бокал, идёт к стойке, требует наполнить, потом возвращается на своё место и опять засыпает с полным бокалом в руке.
Ну, я Клюгера толкнул несколько раз в плечо - он ноль эмоций. Скучно стало, и в "Ы" совсем пусто. Караоке тоже молчит. Помнится, под Новый год тут весело было.
Заскочила Тоня Йабанутая и сразу к барменше с большими сиськами. Кричит: какая грудь! Этапиздец! Если б я была мужиком, я б тебя сразу выебала.
Ёбнула чего-то, присела к нашему столику, толкнула Клюгера так, что тот чуть не свалился со стула, и уснула. Ей снилось, что у неё вырос хуй, и она по-быстрому переебала всех, кого давно хотела переебать в этом городе. Проснулась. Увидела по телику фильм про лесбиянок, подрочила, кончила и опять уснула.
Мне с этими спящими идиотами скучно стало сидеть. Пошёл пройтись. Встречаю Гену-юриста. Тот, как встречаемся с ним, (обычно раз в год стопудово) угощает меня кофе и заводит разговор на культурологические темы. На это раз среди прочего, когда пили кофе в парке по-над озером, Гена рассказал мне интересную феню. Оказывается, в зоне уголовнику считается в доблесть выебать кобла (то есть, активную лесбиянку), а той это большой позор. По понятиям она должна тотчас покончить жизнь самоубийством, а зеку от братвы уважуха. Потом мы ещё пили кофе по-восточному в бывшей "компотнице", на втором этаже кондитерской. Раньше это было очень модное место. Народу всегда битком. Все свои. Можно было легко напиться или подкурить дури. Теперь зал пустой, только в дальнем углу сидят пожилые писатели и поэтессы. Пиздят что-то про литературу и поют романсы под гитару. Скука витает в воздухе. Но кофе по-прежнему (по-брежневу) очень ничего.
Чевота после кофе мне ещё больше захотелось вмазать. Возвращаюсь в трактир "Ы".
Захожу - там Тоня Йабанутая сидит. Пьёт стаканами Перцовку и плачет. Морда вся красная, глаза, как обычно, безумные. Говорит мне: давай пятихатку проссым. У неё блять горе. Мобильник спиздили. Да и хуй с ним, но в нём были эсмски от любимого человека, который в начале лета утонул в Днепре по пьяни.
Пили мы с Тоней, пили, потом она вроде отошла от горя и начала мне один случай рассказывать. Идёт она как-то глубокой ночью под ж.д. мостом. Вдруг из кустов выскакивает страшный, грязный и вонючий чел. Она шуганалусь канешно, а урод так вежливо и по-интеллигентски к ней обращается: девушка, вы не возражаете, если я при вас подрочу. Ну, Тоня не стала возражать. Хуй ево дурака знает, может ещё как ебанёт, если откажется. Потом ебанат говорит: а вы не могли бы меня постегать крапивой, я вам заплачу. Ну, Тоньке как раз деньги нужны были срочно, чтобы хмельнуться, понятное дело... Она придурка отстегала, как надо, и он заплатил ей семьдесят рублей.
Когда мы пятихатку Тонькину пропили, я решил пойти развеяться в сауну. Давно там не был. Зашёл и сказал этой толстой бабке, что дежурит у входа, чтоб пригнала мне пять шлюх. Пока ждал, разделся, поплавал и попил пива. Проститутки прибыли, и я начал ебать их. Ебал, ебал, потом мне всё это надоело, вынимаю штырину и ну их блядей кромсать. Я гений пера. Пописал их шопиздец и орал при этом, как сумасшедший идиот: "Твари! Мрази! Грязные вонючие продажные шкуры!" Ненавижу это крысиное племя! Залил кароче эту сауну кровью.
Возвращаюсь после этого опять в "Ы", там Клюгер всё спит, а Йобанутой уже нет, куда-то сдёрнула. Она, как выпьет, летает непредсказуемо. Оказалось, однако, что к ней подсел какой-то угрюмый амбалистый еблан. Сначала угостил, потом предложил пойти с ним. Тоня отказалась, он потащил. Она упиралась, уебан стал избивать её. Потом никто не знает, что с Йабанутой стало. Да и хуй с ней. Придёт в "Ы" расскажет.
Напротив Клюгера сидит Даня. Перед ним запечатанная бутылка водки. Даня угрюмый почемута и мне сразу предлагает: Давай, наливай и пей.
Ну, я налил себе полный стакан, как нас учили мужики в детстве, и выпил. Запил, как положено, пивом. Даня тоже ёбнул и начал рассказывать. Его батя любит гулять ночами. И вот вчера, в два часа ночи оказывается на окраине города, где-то в Садках. (Страшный вабще район, там цыгане торгуют наркотиками). Вдруг из темноты перед батей рисуется огромный амбал, типо уебан. Батя, канешна, обоссался натурально, а уёбище, типо зомби ему говорит: слушай мужик, отсоси у меня, дам пятихатку. Ну, батя, делать нечего, начал сосать, однако так перессал, что никак не мог довести уебана до оргазма. Тот, наконец, не выдержал, оттолкнул батю и кричит: вот тебе пятихатка, уябывай отсюда нахуй!
Одели мы с Даней эту водку довольно быстро, а тут и стемнело уже. Вышли покурить. Народу дахуя, смотрим, гуляет. Оказалось, праздник был, день ВДВ. К нам вдруг один датый десантник подходит, говорит: ребята, подскажите, где тут чёрного найти можно, я тока-тока из Чучни и хочу оторваться.
Мы не знаем с Даней, а тут вдруг из "Ы" выползает Клюгер с почерневшей от бухла рожей. Ну, десантник на нём и оторвался. Мы не встреваем, а то нарваться можно. А нам это нужно?
Короче, потом Клюгер долго лежал возле трактира и бормотал: ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ.