Дурасов Александр Михайлович : другие произведения.

Дилогия "По ту сторону измены" Книга 2 "Вернуть себя" Часть 3 "Возмездие"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
  • Аннотация:
    Последняя третья часть будет выкладываться главами по мере отработки корректором. Остался один ЭПИЛОГ.
  
  КНИГА 2
  
   ВЕРНУТЬ СЕБЯ
  
   ЧАСТЬ 3
   Возмездие
  
  
   Глава 1
  
  
  - У-у-у, - послышался протяжный, устало зовущий, но еще грозный вой одинокого старого матерого волка.
  - У-у-у, у-у-у, у-у-у, - со всех сторон поддержали его звонкие нетерпеливые голоса молодняка волчьей стаи.
  - У-у-у, - чуть позже послышались сдержанные голоса бывалых и познавших суровую жизнь взрослых особей. Обезумевшая от голода стая готовилась к бою за выживание.
  Чуть поодаль ее провожали за добычей самки. Их хищные, полные тревоги и печали желтые глаза выражали безысходность. Вокруг них терлись, повизгивая, голодные волчата.
  - Игнат, чуешь? - насторожился участковый Федор Цариков.
  - Чую, командир. Волки это, - буркнул недовольно через плечо тот и, крутанув вожжой в воздухе, с силой поддал бегущую впереди лошадь. - Гони, родимая. Но-о!
  Лошадь, храпя, мотая головой, с трудом преодолевая засыпанную снегом дорогу, ускорила свой бег.
  - Говорил я вам, Федор Карпович, давайте не поедем на вечер, - продолжил охриплым прокуренным голосом Игнат. - На постое переночевали бы. Утром машину, глядишь, починили. Дорогу почистили бы. Нет, едем, служба зовет. Гости столичные скоро будут здесь. Что им тут надо в наших медвежьих углах-то? У них одно на уме: охота да бабы. А нам расстелись, да выложи, да подай. А о нас кто подумает?
  - Тише ты, раскаркался, - прервал ездового капитан. - Лучше скажи, сколько осталось до таежного поселка.
  - Немного, километров пять. Дорога вот только засыпана. Мать в дышло этих дорожников. Обещали же прочистить.
  - А до заброшенного лагеря сколько будет?
  - Вдвое больше этого. Но туда вообще сейчас лучше не суйся. Разве что на широких охотничьих лыжах.
  - Ладно, не дрейф, Игнат, проскочим. Ружье-то с собой хоть?
  - Ружье-то? С собой. А где ему быть? Пошла, савраска, - и ездовой, хлестанув посильнее лошадь, зычно прокричал: - Но-о! Но-о!
  - У-у-у, - снова раздался впереди и справа ближе более грозный вой матерого волка.
  - У-у-у, - вторил ему молодняк, поддержанный клацаньем зубов и сильными голосами остальной стаи.
  Волчья стая, разделившись надвое, рысцой спускалась с возвышенности к таежной лесной дороге, чуя приближающуюся повозку.
  Лошадь, услышав невдалеке хищников, заржала громко и, погоняемая извозчиком, напряглась вовсю. Сани быстрее заскользили по еле определяемой дороге, оставляя глубокий след.
  - Игнат, возьми пальни разок.
  - Погодь, командир. Чуть позже.
  - Возьми ружье, говорю. Давай вожжи, - участковый пересел поближе к Игнату и забрал их. - Но, родимая! Черт не выдаст, свинья не съест. Но-о!
  - К-карпыч! - вдруг заикаясь, с изумленно вытаращенными глазами проронил Игнат.
  - Чего тебе? - не оборачиваясь, спросил капитан, размахивая вожжами.
  - Ружья нет!
  - Что? - резко обернулся полицейский.
  - Видно, в машине осталось.
  - Ты что, Игнат! Что ты наделал?
  - Поздно, Федор, причитать. Выживем, разберемся.
  Игнат вновь перехватил вожжи и что есть силы хлестанул лошадь:
  - Но-о! Но-о! - затем обернулся к участковому. Колючий ветер донес тому малоутешительные слова напарника: - Не все потеряно, Федя, у тебя же пистолет. Да и топор есть. Я на медведя ходил.
  - Эта пукалка мало нам поможет, - ругнулся Цариков. Тем не менее достал из кобуры пистолет, снял его с предохранителя и передернул затвор.
  Вдруг лошадь стала резко сбавлять ход.
  - Но-о, савраска! Что испугалась? Невидаль, волки. Но-о!
  Но та, протянув сани еще метров двадцать, остановилась. Не выдержав тяжести обильного снегопада, две старые ели, переломанные посредине, лежали поперек дороги.
  - Федя, смотри, завал деревьев! - громко крикнул Игнат.
  - У-у-у, у-у-у, у-у-у, - послышалось рядом.
  - Федя, стреляй! Справа волки! Стреля-ай! - остервенело, раскатисто пронеслось по лесу.
  Раздались два выстрела. Обезумевшая лошадь от грохота и рева нападавших хищников шарахнулась в сторону и, переворачивая сани, рванула назад. Дикое, безумное ржанье тревожно разнеслось по тайге.
  Снова послышались выстрелы. Визг, ржанье, крик, лязг зубов, вой, стоны, матерщина - все перемешалось в снежном вихре.
  Сражение было коротким. Силы были неравные. Если бы не завал, вероятность выжить у незадачливых вояжеров в отдаленный таежный поселок все же бы оставалась. Но, вывалившись из саней, в сумерках люди стали беззащитными перед разъяренными и очумевшими от голода сгруппировавшимися в большую стаю хищниками.
  Через несколько минут картина представилась страшная. Огромный волк перегрыз лошади горло и, распоров живот, рвал ее на куски. В этом ему помогал молодняк. Люди были также загрызены. Но их по какой-то причине волки больше не трогали...
  В одиннадцать часов дня тайгу разрезал гул машин. Это шли два чистильщика дороги. Стальными ножами они сгребали снег. До таежного поселка оставалось километра три, как ехавшая впереди машина остановилась. Остановилась и вторая, подъехав поближе.
  - Семен, что у тебя стряслось? Чего остановился?
  - Не кричи, посмотри лучше вперед, - одернул товарища водитель первой машины и, сняв шапку, вытер рукой пот, стекавший со лба.
  - Оба-на! - присвистнул второй водитель и прошелся вперед. Подойдя, он увидел в кроваво-снежном месиве то, что осталось от зарезанной и растасканной по кускам лошади. Недалеко от перевернутых саней лежал в крови заиндевевший и запорошенный Игнат. Чуть дальше с перекусанной правой кистью, уткнувшись обнаженной чубастой головой в снег, распластался капитан Цариков. На его шее сзади зияла огромная рваная рана от волчьих клыков, припорошенная утреней поземкой. Рядом лежали, словно две продолговатые колоды, со вздыбленной шерстью и вспоротыми животами два убитых молодых волка. Вокруг кровавые следы от растасканных внутренностей своими же соплеменниками.
  - Фу, - скривился водитель от нахлынувшей волны омерзения. Сняв рукавицу, глотнул немного снега. Затем, глянув в сторону напарника, похмурнел и недовольно крикнул: - Сема! Что варежку раззявил? Иди помоги.
  Не дожидаясь водителя, он уперся двумя руками в застывшее тело участкового и перевернул его. Глаза вытаращились от удивления.
  - О боже! - вырвалось из груди. - Это же наш участковый с района. Как же его сюда занесло?
  Подошедший Семен, вблизи увидев кровавую схватку людей с волчьей стаей, перекрестился и тихо промолвил:
  - Царство им небесное... Давно такого в наших краях не было. Целая бойня. Надо охотников поднимать, отстрел делать. Позвони по мобильнику в район о происшествии.
  - Да здесь не берет, раньше пробовал.
  - Что будем делать?
  - Не знаю.
  - Ладно, оставайся здесь. Только машину ближе подгони. Думаю, волки днем сюда не придут. А я быстро в район. В поселок не проедем, завал. Он-то им и помешал проскочить...
  
  - Товарищи! Я собрал вас, чтобы поведать о том, что завтра к нам приедет...
  - Ревизор, товарищ подполковник?
  - Типун тебе на язык, Севастьянов. Молчи и не дерзи. Ты первый пойдешь сдавать весенние зачеты.
  - Иван Матвеевич, не надо. Это я так пошутил. Вырвалось слово, - игриво, но и немного заискивающе выпалил в оправдание старший лейтенант Севастьянов.
  - Мы его на поруки возьмем, - оживились на совещании оперативники одного из отделов Управления уголовного розыска УМВД по Архангельской области.
  - Да-да. Возьмите. Погоняйте его по этике поведения в коллективе.
  - Может, по этикету?
  - И по нему тоже, Сарычев, - подполковник Демин строго посмотрел на подчиненного и, когда все притихли, добавил: - Хватит разминаться в остроумии. Дела не ждут... В общем, завтра, - выдохнул он полной грудью, - приезжает к нам утром оперативная группа из Москвы в количестве трех человек. Старшая группы - молодая женщина, сотрудник спецподразделения.
  Среди оперативников появились улыбки и смешки.
  - Только баб нам не хватало, - съязвил резче всех Сарычев.
  - Отставить шуточки, - одернул начальник подчиненного. - Порой женщина в деле важнее целого отдела. Раз ее направили, значит, так надо. Не нам об этом судить. Все. Разговоры прекратили! Скажу одно, - продолжил подполковник, - дело, по которому москвичи приезжают, непростое. И нам поручено оказывать им всяческое содействие.
  - Что за дело, Иван Матвеевич? - обратился к нему заместитель.
  - Завтра утром узнаете, - уклонился от ответа Демин. - Но два задания мы получили. Надо покопаться в архивах и собрать все, что будет известно о Григории Фридриховиче Шварце и его семье. Знаю, данных мало, но нужно постараться. Зацепка одна. Он в свое время отбывал срок в Сорокском лагере с 1938 года по политическим мотивам. После жил в наших краях и вроде никуда не выезжал.
  - Товарищ подполковник. Мы же давали данные о нем. Он давно умер.
  - Умер, говоришь, Алексей? А вот мне дали понять, что он живой и скрывается где-то. Вот какая петрушка... Второе задание следующее. Нужно просмотреть сводки за последние три года и выписать все чудные вещи, происходившие в этом районе и которые рядом.
  - Например, скажите? - спросил капитан Сарычев.
  - Например... - задумался подполковник. - Черт его знает. В общем, все, что покажется неестественным, аномальным, связанным с людьми. Возможно, нераскрытые убийства, исчезновения детей, взрослых и тому подобное. И разбираться в этих ребусах мы поручим, - он бросил пристальный взор на крепкого шатена в толстом вязаном свитере, сидящего справа и задавшего ему вопрос, - вам, капитан Сарычев. Вам ясно, капитан?
  - Ясно, товарищ подполковник, - сдержанно, с некоторым раздражением ответил тот. - Кто тянет, на том и возим.
  - Вы правы. Кстати, Владимир Иванович, - добавил Демин, - вы встретите завтра наших гостей. И в дальнейшем будете помогать группе, если это им понадобится. И еще, - подполковник помрачнел, - вам придется съездить в один район.
  - Какой еще район? - вскочил с места оперативник, навис над столом. Жесткий взор устремлен на начальника.
  - Садись, Сарычев. Садись! - махнул рукой раздраженно подполковник. - Слушай лучше. Там сейчас невесело. Совсем невесело.
  - Что случилось, Иван Матвеевич? - оперативники притихли.
  - Что случилось? Да случилось ужасное и нелепое, - Демин достал из пачки сигарету, покрутил ее желтоватыми пальцами, как папиросу, и захотел было закурить, но отложил с тяжелым вздохом. Обвел взглядом подчиненных и с болью произнес: - Вчера вечером стая волков напала на участкового и его напарника в Онежском районе. Они на санях добирались до таежного поселка. В общем, не добрались.
  В комнате стало совсем тихо. Оперативники сидели, понуро опустив головы. Демин кашлянул и негромко добавил:
  - Перед капитаном Цариковым стояла задача прощупать эту местность, а именно заброшенный лагерь. Туда он и направлялся. Туда, кстати, уходят следы и этого немца. Вот такие дела, товарищи сыщики.
  - Давно не было случаев, чтобы волки стаями нападали на людей, - заметил майор Трубников.
  - Я, Николай Яковлевич, не припомню за свою бытность ни в милиции, ни в полиции таких кровавых баталий. Тем более чтобы гибли таким вот образом наши сотрудники. Вот вам, Сарычев, и первый пример, - подполковник внимательно посмотрел на подчиненного. Тот ничего не ответил, только еще больше помрачнел, сдвинув густые брови, свисавшие на глаза.
  - А чего они поехали на санях? Что, машин мало? - высказался удивленно старший лейтенант Севастьянов.
  - Мало немало, Алексей, а вот поехали. Долг выполняли свой. Кто знал, что на дороге будет завал? Думали проскочить до ночи.
  - Да, не повезло ребятам.
  - Я вот что еще подумал, - подполковник Демин решительно обвел всех взглядом, - наш отдел должен собрать деньги и передать родным через Сарычева. Пусть это будет нашей инициативой. Глядишь, и в управлении нас поддержат. Как вы, товарищи, смотрите на это предложение?
  - Все правильно, Иван Матвеевич. Дело нужное, - поддержал его заместитель.
  - Ну и ладушки. Сейчас сделаем перерыв на десять минут, покурим. Заодно и обговорим этот вопрос. А после остановимся на наших текущих делах. Все, перерыв...
  
  
  Глава 2
  
  
  Поезд Москва - Архангельск заканчивал свой суточный бег. Разрезав тайгу вдоль русла Северной Двины, он приближался к финишной черте у Белого моря. По звонкому стуку колес и заиндевелым окнам было видно, что в северный таежный край пришел поток холодного арктического воздуха. Хотя приближалось весеннее равноденствие.
  - Подъем, товарищи, подъем! - миловидная женщина-проводник смело открывала каждое купе вагона. - Подъем, через сорок минут Архангельск. Не забываем свои вещи.
  Виктор к этому времени уже проснулся, хотя спал мало. Долго согревался. Из окна дуло, и в купе было прохладно. Да и храп нижнего пассажира мешал отдыхать. 'Вот и приехали, - пробежала мысль, - надо вставать. Время 'Ч' наступило'.
  Он переборол желание нежиться и, отбросив одеяло, слез с верхней полки. Сосед еще лежал, отвернувшись к стенке. 'Хорошо, не надо любезничать', - подумал он. Достав гигиеническую сумочку, прихватив полотенце, в спортивном костюме вышел из купе.
  В коридоре Виктор встретился с Николаем, который, умывшись, шел к себе. Тот и Женя ехали в купе возле проводника.
  - Доброе утро, Виктор Васильевич! Как спалось? - поздоровался молодой сыщик, губы разошлись в добродушной улыбке. Чисто выбритое лицо издавало свежий запах лосьона.
  - Неважно, Коля. Я не романтик, не люблю ездить в поездах. Предпочитаю по возможности летать самолетом. Быстро и удобно.
  - Не знаю, а я люблю поезда. С детства полюбил и, кажется, катался бы всю жизнь.
  - Это потому, что ты еще молодой. Любые неудобства переносятся легко.
  - Возможно, вы правы.
  - А где наша леди?
  - Да она уже час как встала. Гуляет по вагонам. Зачем, не знаю. Нервничает.
  - Ей виднее, Коля. Она профессионал с большой буквы.
  - Это я уже почувствовал, - его глаза заискрились, а улыбка разошлась на весь рот. - Она вчера вечером пять раз в карты оставила меня дураком. Вы правы, она профессионал.
  - Вот видишь! Но, думаю, не только в картах. Ладно, Коля, я пошел умываться, очередь подошла.
  Виктор быстро выполнил все необходимые процедуры и, выйдя в коридор вагона, напоролся на громогласный зазыв:
  - Предлагаются туристические поездки по историческим местам края. Лыжные турпоходы, - доносилось из конца вагона. - Пожалуйста, приглашаются гости столицы Беломорья. В продаже имеются буклеты и открытки города. Пожалуйста, покупайте!
  Устремленный взор Доронина моментально потух. Горячечность от процедур спала, но жизненные удары сердца тревожно усилились. Он узнал в турагенте второго подельника. 'Вот и приехали...' - вновь упрямо выстрелила фраза. Чтобы не столкнуться лицом к лицу, он тормознулся у окна и, как только злодей пропал в очередном купе, быстро зашел к себе.
  'Что же делать? Что можно предпринять в таких случаях? Как об этом сообщить Соболевой? Это проверка или случайность?.. - мозг вспухал от наваливавшихся вопросов, но военные тренированные руки в это время одевали, застегивали, обували его. - Спокойнее, Витя, спокойнее. Главное, нельзя спугнуть врага и не поддаваться панике...' - заелозила новая мысль, словно пластинка в сломанном патефоне.
  Вдруг резко распахнулась дверь и раздался, как гром с небес, голос:
  - Предлагаются туристические поездки по историческим местам края. Лыжные турпоходы...
  Виктор вздрогнул, медленно выпрямляясь, развернулся в сторону двери. Его глаза встретились с дерзкими черными, чуть прищуренными глазами подельника. Отчего в голове появилась налитая свинцовая тяжесть, захотелось вскрикнуть от боли, но он удержал взгляд, не отвернулся. А мозг моментально отработал: 'Я не ошибся: все тот же тяжелый подбородок и нос с горбинкой. Только этот будет стройнее. Неужели родной брат, о котором говорил учитель?'
  - Что вам надо? - не скрывая раздражения в голосе, бросил Виктор и отвернулся, продолжив упаковывать сумку.
  - Турагентство приглашает гостей Беломорья в лыжные турпоходы. Поездки по историческим местам, - гремел голос.
  - Хорошо, оставьте на столе ваши буклеты и визитку. И сколько с меня? - он размашисто затянул молнию на сумке и, присев на диван, вновь взглянул на гостя. Разноцветные книжечки легли на стол...
  - Пожалуйста, - отдал деньги под расчет.
  Подельник еще раз цепко взглянул на Доронина и, не прощаясь, нагнув голову, вышел. В купе сразу посветлело.
  - Ух! - выдохнул Виктор Васильевич и без промедления набрал по мобильнику номер Жени.
  - Что случилось, Виктор Васильевич? - спокойно отреагировала Евгения на его звонок.
  - У нас ЧП.
  - Говорите.
  - В купе вы одни?
  - Да.
  - Женя, в вагоне появился второй подельник. Вернее, его брат. Он был у меня в купе.
  - Это тот, который приглашал всех на лыжные прогулки?
  - Да. И он что-то пронюхал. Уж очень он внимательно на меня смотрел.
  - Не преувеличивайте, Виктор. Тем не менее на выходе мы не встречаемся. Идите на вокзал самостоятельно. Я вас найду, - Соболева отключилась.
  Доронин по-военному, словно по тревоге, надел теплую с пуховой подстежкой куртку, меховую шапку и, подхватив дорожную сумку, вышел в коридор. Подельника там не было.
  - Я вижу, вы уже собрались, - обратился к нему подошедший сосед по купе.
  - Через десять минут приезжаем. Я вышел, чтобы вам не мешать.
  - Спасибо, спасибо! С прибытием в наш северный край!
  - И вам спасибо за компанию!
  Виктору сейчас не хотелось ни с кем разговаривать, почему-то болела голова. Он отвернулся и уставился в окно на пробегающий заснеженный город...
  Вот и вокзал. Не торопясь, спокойно двинулся к выходу.
  'Здесь настоящая зима', - подумал он, вдыхая морозный сухой воздух, выйдя на перрон, который быстро заполнялся гостями и встречающими людьми. Виктор огляделся. Подельника не обнаружил, но и Николая с Женей также не было в толпе. 'Выходят последними', - промелькнула мысль.
  Чтобы не толкаться у вагона, по совету Соболевой зашел в здание вокзала. Он ему показался старомодным: прямоугольная коробка постройки семидесятых годов из стекла и металла, похожая на универмаг.
  Купив еженедельник 'Аргументы и факты', он уселся на свободное место недалеко от входа и стал читать, временами поглядывая на дверь. Прошло двадцать минут, но никто из членов группы не давал знать. В душу закрадывалась тревога. Однако вскоре зазвонил телефон.
  - Виктор Васильевич, - говорила Женя. - Не волнуйтесь. Выходите с вокзала в сторону города. Слева у автобусной остановки стоит такси с работающим двигателем. Садитесь в него. Мы вас ждем.
  - Я вас понял. Выхожу.
  Виктор встал, спокойно оглянулся по сторонам. Не обнаружив ничего подозрительного, не торопясь, вышел на привокзальную площадь.
  - Куда ехать, шеф? - вдруг его остановил один из таксистов, стоявших у входа.
  - Спасибо, меня уже ждут, - ответил он и, заметив одиноко стоящую на автобусной остановке желтую машину с шашечками, направился к ней.
  - А вот и я, - выдохнул радостно, возбужденно Доронин, открыв дверь такси.
  - Доброе утро, Виктор Васильевич, - не оборачиваясь, сидя впереди, сдержанно поздоровалась Женя.
  - Здравствуйте, Евгения! Привет, Николай! Рад видеть вас.
  - Не задерживаемся. Поехали, - махнула рукой Соболева, не поддерживая разговора.
  - Понял, - водитель шустро уложил сумку Виктора в багажник, развязно бросил: - Куда едем, дамочка?
  - В гостиницу на Урицкого.
  - Не вижу препятствий, - таксист лихо взял старт с места.
  - Э-э, уважаемый, - нахмурилась Женя. - Я не сомневаюсь, что вы первоклассно крутите баранку, но не забывайте - у вас еще зима. Мы не спешим на кладбище.
  - Будь 'спок', красавица, довезу в лучшем виде.
  - Вот и прекрасно, не гони тогда.
  - Не пойму я вас, - не унимался говорливый таксист, - в гостинице в основном иностранцы тусуются, а вы вроде наши.
  - Парень, смотри вперед, не отвлекайся.
  - Ладно, молчу, - он сбавил скорость и больше не задавал вопросов.
  Женя с интересом рассматривала мелькающие дома города, его улицы. А ее мозг тем временем напряженно работал: 'Появился подельник. Откуда он взялся? Кто его мог вывести на нас? Видел ли он Виктора с Николаем вместе утром? Скорее видел. Затем он пропал. Какой вывод? Что-то задумал. Но что? Это была разведка. И его послал Черный Маг или тот, кто скрывается под этим именем. Ладно, об этом потом. Что мы имеем с местными оперативниками? Нас встретил их представитель. Фото подельника я ему передала. Пусть объявят в розыск. Информация о Шварце еще не готова. Обещали представить завтра. А без нее мы сидим на месте. Непростительная медлительность. А капитан этот наглый. Заигрывать стал. Дебил. Правильно, что отфутболила его. Сами справимся. Хотя без помощи не обойтись, нужны вертолет, лыжи, кое-что из одежды. Тем не менее в управление не поедем. У всех будем на виду. Сразу начнутся пересуды. Встречаться будем в гостинице...
  Все же красивый город Архангельск. Красив своей суровостью. Жаль, что не удастся его посмотреть ближе, побродить по улочкам. Времени мало. Однако сегодня день отдыха. Ну что же, будем отдыхать'.
  - Холодно, однако, у вас, - Женя повернулась к водителю.
  - Холодно? Да нет, обычно для этой поры, - оживился сразу таксист. Видно, ему нравилась дорожная болтовня. - Ночью было пятнадцать. Днем будет десять. К концу недели обещали потепление. Погода у нас меняется часто. Весна настоящая только в мае будет. А вы надолго к нам?
  - Не знаем еще. Конференция спланирована на четыре дня.
  - Так вы ученые?
  - Вы угадали, молодой человек, ученые.
  Евгения вновь задумалась. 'Потепление - это хорошо. Это лучше морозов. Дай сейчас лыжи Доронину, дыхание сорвет в два счета. А ему надо поберечься. Впереди Черный Маг. Неужели я стала верить в сказки, что наговорил следователь Кропоткин? Ну а как не верить, коль в деле Оберман столько трупов и все без единого выстрела? Придется поверить. Как я должна вести себя в этом случае? Надо подумать и даже посоветоваться с Виктором. А почему не Виктором Васильевичем? Нет, с Виктором, мне так хочется. А почему вдруг хочется?'
  - Гражданочка, проснитесь, приехали. Оплачиваем проезд.
  - Это что, гостиница?
  - Да, эти домики и есть гостиница. Она на тридцать мест. Посмотрите, как красиво в лесу. Кстати, рядом озеро есть. Баня. Вы бы летом в наши края приехали. Разве увидишь сейчас всю красоту природы? Хотя летом вы вряд ли бы устроились сюда. Бронь - для иностранцев.
  - Все, спасибо за помощь! - оборвала она не первый раз речь частного водилы. - Возьмите деньги.
  Получив оплату от Жени, таксист вышел из машины. Вышли и все пассажиры.
  - Ну что, мои дорогие, - Женя одарила своих подчиненных немного усталой, но необыкновенно красивой улыбкой. Чистый задорный взгляд, как этот воздух, как лесная природа, был в унисон с ее настроением. - Берите вещи - и за мной, - и уверенно пошла к гостинице.
  
  
  Глава 3
  
  
  По расчищенной от снега дорожке большого двора с постройками, огороженного высоким прочным частоколом, медленно и устало шел высокого роста человек, опираясь на трость. Его шаркающая согбенная походка, также невероятная худоба говорили о запредельной старости. Дряхлые плечи согревались наброшенной шубой из волчьего меха. Но голова оставалась непокрытой, несмотря на мороз. Седые волосы, а точнее их остаток, облезлым хвостом прятались под шубой. Каждый шаг человек-тень делал с трудом, тяжело дыша. Дойдя до ворот, он сильно раскашлялся и, выплюнув мокроту с кровью, зло выругался:
  - Проклятые рудники.
  В это время где-то далеко завыл старый матерый волк. Его поддержал хор из множества голосов молодых и бывалых особей.
  - А, распелись серые, услышали меня, - воодушевился дряхлик. - Вперед! Смелее! Покажите этим вертухаям, кто хозяин тайги! - и, получив заряд энергии от контакта со стаей, зашептал заклинания, высоко устремив взгляд к небу.
  Через какое-то время послышался новый, сильнее прежнего звериный вой.
  - Вперед, Акелла! Вперед! - гневно проревел человек и затем засмеялся хриплым старческим демоническим смехом, перешедшим чуть погодя в сильный кашель и брань, чем взбудоражил всю живность и людей, обитающих в ските.
  Через жуткий смех вдруг донеслось дикое, не менее жуткое отдаленное ржание лошади, несколько коротких хлопков-выстрелов и новый победный вой стаи. После чего все стихло.
  Человек посмотрел на небо. Из-за темных туч медленно выползала полная, с кратерными пятнами луна.
  - Наконец я тебя дождался, - прошептал высохший, словно урюк, чернокнижник. - Выходи, светило ночи!
  Когда луна полностью освободилась из плена тяжелых туч, она бросила бледноватый косой взгляд на его чело. На фоне старческих впалых, пробитых оспинами небритых щек особенно устрашающе высветились большой крючковатый нос и волевой подбородок. Безумные черные глаза, устремленные к небу, отражали сатанинскую решительность и злость. Это был Григорий Фридрихович Шварц. Он что-то шептал и длинным узловатым пальцем размахивал, как бы кого-то отчитывая.
  - Поделом тебе, старый невежа! - разнеслась по эфиру его заключительная хула.
  Затем он зло сплюнул и побрел по морозной дорожке, постукивая клюкой, в сторону большого добротного двухэтажного дома, сложенного из толстенных, в приличный обхват, бревен. В сенях, столкнувшись со старой, но гораздо моложе себя полной женщиной, ядовито прошипел:
  - Что путаешься под ногами, Авдотья?
  - Тебя дожидаюсь. Что ты, батюшка, так кричал?
  - Не твоего ума дело. Лучше бы на стол накрыла, пора трапезничать.
  - Ты опять за старое взялся, Гришенька?
  - Цыц! - рыкнул костлявый упырь. - В темницу посажу крыс кормить.
  - Тише, тише, сажальщик. Иди ужинать, Татьяна тебя ждет, - и, пропустив мужа вперед, закрыла входную дверь.
  - Господи, когда уж это кончится! Никакая лихоманка этого дьявола не берет.
  - Что ты там бурчишь?
  - Иди-иди, это я о своем.
  В просторной, довольно чистой комнате-столовой хозяина дома встретила Татьяна, русоволосая молодая женщина лет тридцати, одетая в старомодный косоклинный распашной сарафан-штофник брусничного цвета.
  - Садитесь, батюшка, все стынет.
  - Ты, Татьяна, меня одна-то и любишь, - глаза Шварца заслезились. Он сбросил на лавку шубу, которую тут же подхватила и повесила на крючок невестка, и уселся за стол.
  - Ну, подавай, Танюша.
  Татьяна достала из печи чугунок с тушеной картошкой и зайчатиной, наложила в тарелку и поставила перед Шварцем. Необыкновенно вкусный запах и парок разнесся по комнате.
  - Приятного аппетита, батюшка.
  - Спасибо, доченька. А Мидгард вестей не присылал?
  - Так вы же вчера его только сопроводили в дорогу в Архангельск.
  - Да? А, ну да. Поехал наш Мидгард разобраться, что почем. Едут к нам гости от Божка. Поглядим на их прыть, - колдун на мгновение прикрыл глаза и стал что-то быстро шептать, как полоумный. Татьяна поняла только несколько фраз: 'И молитвы твои не помогут... Получил от меня по зубам неделю назад?.. Получишь еще, божок московский'.
  Произнеся такие слова, Шварц нервно дернулся, осклабился. Однако через мгновение притих и, прислушиваясь, оглянулся по сторонам, как будто кого ища. Его взгляд наткнулся на перевязанной черной траурной лентой портрет, стоявший в углу на столе.
  - Эх, Феликс, Феликс, - с горечью выдохнул он, похмурнел, еще больше осунулся, глаза наполнились мутной влагой. - Не уберег я тебя, орел мой. Думал всю силу тебе передать, да не успел...
  Татьяна! - прохрипел он через плечо в сторону жены внука, смахнув скатившуюся слезу.
  - Подай водки. Что-то я продрог. Да и помянем нашего Феликса.
  Женщина споро выполнила команду, налив Шварцу в граненую стограммовую рюмку охлажденной водки.
  Здесь к столу подошла Авдотья.
  - Налей и мне, Таня, и присядь с нами.
  - Садись, садись, Авдотья. Все каркаешь и ждешь моей смерти. Не дождешься, - Шварц гневно уставился на нее. Седые обвисшие брови сдвинулись к переносице. - Я как перевалил за сто, так почуял второе дыхание. Ожил... Да и дел невпроворот. Вот Феликса нашего прибрали поганцы, а какой был мужик! Ты слышишь меня, старая?
  - Не глухая. Пей уж, коли налили. Ты во всем виноват. Грехи твои род за век не отмолит.
  - Молчать! - стукнул Шварц по столу и закашлялся. Через кашель прохрипел: - Вскормлю волкам, бестия.
  Авдотья перекрестилась и замолкла. Она познала гнев и силу Григория еще более пятидесяти лет назад, будучи молодой женщиной. Лучше в этом случае не перечить. Хотя в иной раз на нее находили мысли вылить на мужа выварку с кипятком, настолько он ей опостылел.
  - Царство тебе небесное, внучок, - тихо прошептала она и выпила горькое зелье. Шварц, успокоившись, молча осушил рюмку водки и принялся есть. Затем уже сам налил и снова молча выпил. После третьей рюмки он, совсем опьяневший, облизывая выцветшие потресканные губы, обратился к Авдотье.
  - Дай знать братьям, Авдотья. Слышишь меня? В пятницу провожу собрание. Пора напомнить всем гимны сатанинской веры.
  - Что ты опять надумал? Остановись, Григорий. Совсем же больной.
  - Потому и надумал. Чую, быть большой беде. Знамение было. Звезда упала...
  В эту ночь Шварц почти не спал. Его душил кашель, болели кости, мучила бессонница. После одной из попыток заснуть он, кряхтя, поднялся с деревянной кровати, зажег керосиновую лампу, ноги-палки вставил в прикроватные валенки, накинул на плечи душегрейку и спустился на первый этаж к кабинету. Так он называл отдельную комнату возле столовой. Она всегда была заперта на внутренний замок. Ее практически мало кто посещал, даже внуки. Авдотья несколько раз заглядывала сюда к мужу, но тот раздраженно выдворял ее. Однако ближние знали, что здесь он проводит свои спиритические опыты и различные заклинания, иногда с жертвоприношениями.
  В последние годы Шварц сильно сдал здоровьем и все реже обращался к своему черному ремеслу. Но вдруг он ожил...
  Шварц снял небольшую связку ключей с шеи и одним из слегка подрагивающих пальцев открыл дверь в кабинет. Он сразу почувствовал знакомые запахи курения фимиамов, пыли, старых книг, засушенных трав. Они, перемешавшись, как ему казалось, источали в этой комнате дух нетленности его жизни и бытия.
  Подняв лампу вверх, он оглядел уединенное обиталище.
  Тяжелые, бордового цвета шторы с большой по центру пентаграммой Бафомета - сатанинским знаком закрывали окно наглухо, не пропуская света. Все было на месте: мебель, сделанная из дуба местными умельцами и покрытая черным лаком, шкура медведя, лежащая на полу, книги в старинных переплетах на полках, засушенные травы, висящие над лабораторным столом, где стояли давно не тронутые запыленные колбы и разные баночки. По-другому и не могло быть. Едкая улыбка выдавилась беззубым ртом, но глаза радостно заблестели, даже старчески прослезились, когда взор уперся в массивный письменный стол у теплой стены, за которым он провел не один час в работе и размышлениях.
  Шварц мелкими шажками притопал к нему, осторожно поставил лампу 'Летучая мышь' и, возложив мослы на тяжелый стул-кресло, руки - на отполированные временем подлокотники, задумался, глубоко и хрипло дыша. 'В последние дни обострились все хронические болячки. Неспроста это... И эта звезда. Неспроста... Пронюхал Божок. Указал дорогу... Давно наши пути-дорожки не пересекались. Вот-вот будут гости. И не только от него. Завтра Мидгард мне доложит. Все доложит, что за вороны появились. Ну что же, встретим. Боя не избежать. Если бы не этот умник, никто бы меня не нашел'.
  Сумрачные глаза Черного уставились на большой, с яйцо страуса, хрустальный шар, расположенный правее на столе. Отблески жалких лучей лампы, отраженные им, тревожно засаднили душу. Еще больше он напрягся, взглянув на фото Фридриха Ницше, помещенное в серебряную рамку и стоящее рядом.
  'Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни', - вдруг выскочила из памяти цитата любимого философа. 'Да-да, смерть близка. Она всегда ходит рядом. А что такое жизнь, как не один шаг в вечную смерть?..' Он не боялся смерти и лез на рожон жизни, и судьба его щадила.
  Его взгляд прошелся по шкатулке, сделанной из карельской березы с инкрустацией, замыкавшей его настольные реликвии. Шварц открыл ее, посмотрел внутрь, как бы проверяя содержимое, и, закрывая шкатулку, тихо в задумчивости произнес:
  - По ту сторону Севера, по ту сторону льда, по ту сторону сегодня - наша жизнь, наше счастье. Кто это сказал?..
  'Да это все тот же Ницше. Что это он сегодня мне лезет в душу?'
  А как не лезть, когда он был его кумиром в юные годы, до революции. Если бы не революция. Если бы не революция... Шварц прикрыл глаза и, почти дремля, в размышлении, переворачивал отдельные страницы своей жизни.
  'А что бы тогда? Да ничего. Революция дала мне выучиться, несмотря на бред ее идей. Я стал молодым ученым. Меня заметили. Приглашен был к Мессингу. Там и столкнулся взглядами с Божком - Бестужевым. Там и произошла с ним первая битва о 'вечном': о добре и зле. Силен был Божок, а с виду не скажешь... Затем арест и лагеря за теорию хаоса, за философию скатывания к вечной тьме.
  Почему? За что? Ведь большевики на деле претворяли его взгляды. Ведь это они уничтожили церковь, перестреляли буржуазную интеллигенцию, вели классовую борьбу, строя новую жизнь. Это они подняли на небывалую высоту низменные темные силы в период репрессий. Разве здесь не претворялись идеи сатанизма?.. Двадцать лет лагерей по всему Северу. За что? За что лесоповал и непосильный труд по прокладыванию железных дорог? Если бы не его воля да незаурядные способности психики и духа, давно бы ушел к праотцам'.
  От воспоминаний у Шварца перехватило дыхание, открылся нарастающий безудержный кашель. Астматическое удушье сдавливало горло. Он терял сознание, хватал воздух, словно рыба, и медленно сползал на пол. Протянутой костлявой рукой из последних сил он сумел ухватиться за шар, сбив рамку с портретом Ницше. Та упала со стола, и стекло разлетелось вдребезги. Но он не слышал падения. Он спасал шар и держался за него, как за личное спасение. Его губы судорожно дрожали, выдавливали дьявольское заклинание:
  - Лучше быть владыкой ада, чем слугою Неба! Лучше быть владыкой ада, чем...
  И шар вдруг засветился розоватым светом. Невидимые лучи, словно электрические разряды, устремились к Шварцу, прошивая его с ног до головы. По комнате растелился сизо-пудровый туман, окутавший дряхлика. Его тело затряслось, глаза выперлись и на секунды мертвенно застыли. Но он удержался, не свалился замертво, выдержал страшный удар.
  И здесь с треском разлетелось окно, срывая тяжелую штору и задувая лампу, и ветер, коснувшись дьявольской комнаты, издал громоподобные скорбные вздохи вихря, частицу безумного свиста запредельного ветра, кружащегося во тьме среди безмолвных звезд.
  Раздался неумолчный рык, завывающий из недр подземного мира. Рык, заполняющий вневременные небеса потаенного Лэнга.
  'Это же голос Гастура, - промелькнуло в сознании Шварца. - Мощь его валит лес и сокрушает города. Никому не дано увидеть беспощадную руку и познать душу разрушителя.
  Проклятый безлик и безобразен. Форма Его неведома людям. Услышь же Его Голос в темные часы, ответь на Его зов своим призывом; склонись перед Ним и молись, когда Он будет проходить мимо, но не произноси Его Имя вслух', - мгновенно выплыли из тайников подсознания некогда заученные в юности строки манускрипта 'Некрономикон'.
  Пальцы Шварца разжались, отпуская холодное светило, и он обессилено рухнул на пол. Его дрожащие, бледные, словно поганка, губы успели скоротечно прошептать:
  - Я слышу тебя, Ужасный. Я с тобой. Помоги... - и мозг отключился.
  
  Глава 4
  
  
  Официальную информацию о жизни Шварца и его семьи Соболева получила только через два дня. Куда ни обращался капитан Сарычев, практически везде недоумевали: данные в архивах не сохранились. Тем не менее кое-что собрать ему удалось. После напряженных поисков он сидел в уютной просторной комнате двухместного номера и, попивая чай, которым его угостила Женя, доводил результаты работы. В гостиничном номере находились Николай и Виктор Васильевич.
  - Парадоксально, - начал разговор сотрудник уголовного розыска, - ваш Шварц оказался на редкость темной личностью.
  - В каком плане? - вскинула брови Евгения, сдерживая нарастающую раздражительность, которая находилась с ней эти двое суток в ожидании информации о Шварце.
  - В плане отсутствия следов. То что-то сгорело, то где-то утеряно. Но скупые автобиографические данные я все же собрал. Кстати, из всех Шварцев, которых я нашел в архивах по лагерям Севера и кто был арестован в годы сталинских репрессий, только ваш оказался живой, остальные расстреляны. Это еще один из парадоксов. Вот посмотрите, что я о нем раскопал. Сарычев торопливо открыл замок служебного портфеля и передал Соболевой файлик с печатными листами.
  - Евгения, читайте вслух, - попросил Доронин, - чтобы лишний раз не повторяться.
  - Хорошо, слушайте.
  Шварц Григорий Фридрихович, 1910 года рождения. Уроженец деревни Досниттен (Восточная Пруссия). Немец. Беспартийный. Проживал в Ленинграде, улица Петра Лаврова, дом 47, квартира 6. Преподавал психологию в Военно-медицинской академии. Арестован 6 ноября 1938 года. Тройкой при НКВД Ленинградской области по статье 58-10, часть 1, осужден на 15 лет. Отбывал срок в Сорокском лагере. Управление лагеря находилось в городе Беломорске, позже поселке Кодино Онежского района Архангельской области. Участвовал в строительстве железнодорожных путей Сорока - Мурманск, Сорока - Плесецкая, позже - в лесозаготовках. Освобожден в апреле 1954 года. С 1955 по 1992 год проживал в районе рабочей слободы города Онеги. Занимался частной лечебной практикой. В 1991 году организовал культовую организацию 'Сатанинский дом'. После закрытия пропал. В 1994 году умер.
  Сын, Шварц Ференц Григорьевич, рожден в 1948 году вне брака от гражданки Симуковой Авдотьи Петровны. Погиб во время пьяной драки в 1991 году.
  Внук, Шварц Феликс Ференцевич, 1972 года рождения. Уроженец города Онеги. Служил в войсках ВДВ. Не женат. В настоящее время место пребывания неизвестно.
  - Уже известно, - Соболева оторвалась от чтения листка и посмотрела на Сарычева.
  - О чем вы, Евгения? Как вас по батюшке?
  - О том, что Шварц Феликс Ференцевич - ну и отчество у внука, не выговоришь - погиб при задержании в Москве.
  - Нам пока неизвестно. Сводок не получали.
  - Не волнуйтесь, капитан, все расскажем. Пойдем дальше.
  Внук, Рогозин Мидгард Ференцевич, 1972 года рождения. Уроженец города Онеги. Не служил. Женат на Смирновой Татьяне Алексеевне.
  - Так вы брата-подельника нам откопали? - удивленно и радостно вспыхнула Женя. Ее взгляд потеплел. - Вот за это спасибо. Не пойму только, почему Рогозин, а не Шварц?
  - Эта фамилия перешла к нему по матери. Брак у Шварца Ференца был скоротечен. Они развелись, а детей поделили.
  - Неужели близнецов разделили? - удивился Доронин, загремев стулом, поднялся.
  - А что вы думаете? - повернулся к нему Сарычев. - И не такое бывает.
  - Вы правы... Виктор Васильевич, не мельтешите, садитесь, - махнула Евгения рукой. - Только этим можно объяснить, что вначале пришла информация об одном внуке-подельнике. Что еще вы нашли? Место пребывания неизвестно. Это все? - Соболева внимательно посмотрела на капитана Сарычева.
  - Пока все.
  - Да, не густо. Сведения, я вижу, брались в основном из загса и военкомата. Но и по ним у меня вопросы.
  - Давайте обсудим, Евгения...
  - Яковлевна.
  - Евгения Яковлевна.
  -У нас есть информация, что старый Шварц жив. Как это может быть? Где он умер, что знаете об этом?
  - Видите ли, в нашей области есть такие глухие места, что до них просто не доберешься. Особенно весной, когда кругом болота. Инсценировать смерть человека здесь не так уж трудно, если он очень старый. Пока приехали уточнить, в чем суть да дело, уже и похоронили. Так, видимо, сделал и Шварц. Дали сведения, что он умер в Сухой Вычере, где и похоронен. Это километров пятнадцать от Кодино. Если что, можно проверить.
  - Нет, проводить эксгумацию не будем. Мало времени. А что это за место?
  - Это умирающий поселок. Бывшее поселение заключенных, работавших на лесозаготовках. Я узнавал, поезда по узкоколейке туда уже не ходят.
  - Так, может, наш Шварц и прячется в тех местах? У вас карта района есть?
  - Да, я прихватил с собой. Вот, смотрите, - Сарычев развернул карту и показал местоположение пунктов. - Сплошная тайга, кругом болота, особенно непроходимые весной. Отличное место для темного человека, чтобы спрятаться.
  - А как же они там живут? - удивился Николай.
  - А вот так и живут, молодой человек. В основном заготавливают с лета, да и свое хозяйство ведут.
  - Давайте дальше, капитан, время. Что у вас еще? - перебила Соболева с дрожью в голосе.
  - Между прочим, меня Владимиром зовут, а по отчеству Иванович, Евгения Яковлевна, - огрызнулся Сарычев.
  - Ладно, извините, Владимир Иванович. Просто жутко долго приходится ждать. Трое суток прошло, как нас видел внук Шварца, а мы здесь сидим бездействуем, - оправдалась Соболева за резкость. - Расскажите, пожалуйста, о неординарных явлениях, имевших место в этих краях в последнее время.
  - Кое-что есть. Это была сложная задача. Я понял ваш интерес к Шварцу, поэтому круг поисков сузил до Онежского района. И вот что мне показалось интересным.
  - Говорите, только без прелюдий, - заинтересовались москвичи, подвигаясь ближе к столу.
  - Во-первых, за день до вашего приезда сравнительно недалеко от места предполагаемого нахождения Шварца произошло нападение стаи волков на повозку с людьми. Они погибли.
  - Как это случилось? - напряглась Соболева, сдвинув брови.
  - Их послали проверить заброшенные лагерные поселки. Машина сломалась в дороге, и они пересели на сани. Где они их только нашли? Нападение было жестоким. Лошадь зарезана и растаскана, а вот людей, их было двое, один наш участковый, волки только зарезали, а тела не тронули. Вот какая беда произошла, - Сарычев замолчал.
  - Женя, я вижу, здесь не обошлось без помощи этого дьявола, - после небольшой паузы заговорил Доронин, обращаясь к Соболевой. Его лицо пылало от нахлынувшей тревоги, глаза блестели. - То, что волки не тронули людей, говорит об этом. Это предупреждение нам. Смотрите, мол, и с вами это будет, на кого вы лезете.
  - Мы тоже подумали в отделе, что здесь не все чисто, - вступил в разговор Сарычев. - Напасть на вооруженных людей большой стаей волков, не боясь выстрелов, - такое явление давно не помнят старожилы.
  - Покажите, Владимир Иванович, где это произошло.
  - Вот здесь.
  - Действительно, здесь может находиться берлога Шварца.
  - И вот еще, - вспомнил капитан Сарычев. - Я просмотрел сводку происшествий в районе за последние пять лет. Так вот, в этих местах самое большое количество пропавших стариков и детей.
  - Поясните, - уже встревожилась и Соболева.
  - Ушли в лес по грибы, по ягоды и не вернулись. Даже в газете писали о пропаже мальчика Захарки и деда Владимира. Поиски положительных результатов не дали.
  - И куда же подевались люди?
  - Кто знает? Сгинули...
  - Да, страсти разгораются. Мы точно напали на его след. Это работа Шварца, - уверенно отрубил Доронин и вновь поднялся из-за стола, прошелся по комнате, чтобы справиться с охватившим его волнением. Николай сидел задумавшись, морщил лоб.
  - Виктор Васильевич, вы правильно мыслите, след действительно есть. Но мне не все нравится, и об этом поговорим позже... Владимир Иванович, - Евгения перевела взгляд на Сарычева, тем самым дав понять Доронину помолчать, - может, еще чаю налить?
  - Вы знаете, не откажусь. Можно и с бутербродом. Я сегодня не обедал.
  - Сейчас организуем. Коля, будь добр, - Женя раскрылась в улыбке, обратившись к товарищу, - принеси гостю еще чай. А может, с нами поужинаете? - взор старшей группы вновь обратился к Сарычеву. - Только оговорим детали операции.
  - Можно и поужинать, - повеселел капитан.
  - Хорошо. Тогда скоординируем наши действия. Посмотрите на карту, - Соболева взяла карандаш и наклонилась над столом. - Вот круг поиска. В центре его - заброшенный лагерь. Недалеко - умирающий поселок Сухая Вычера.
  - Евгения, я забыл вам сказать один факт, - вдруг перебил ее Сарычев. - Он еще больше придаст вам уверенности в поисках.
  - Говорите.
  - Я вчера разговаривал с начальником уголовного розыска района, так он, помогая мне по вашему делу, поведал, что у него есть информация, правда, еще не проверенная. В обозначенном месте появилась тайная секта. Возможно, это то, что вы ищете. Только я до сих пор не пойму, зачем было вам приезжать из Москвы. Выслали бы нам ориентировку, в чем суть да дело. Мы бы этого Шварца под белые рученьки забрали и доставили к вам, если он такая важная птица.
  - Секта обнаружилась? - Евгения отстранилась от карты.
  - Ну да.
  - Владимир Иванович! C этого факта и надо было начинать! - вдохновилась Женя, не сдерживая эмоционального всплеска. Ее щеки чуть зарумянились, в глазах появился азартный блеск. - Мы на правильном пути поиска Шварца. Кто еще мог организовать секту, как не он? Надо звонить в Москву.
  - А зачем вам дался этот столетний старик? - не унимался Сарычев. У него все больше стал проявляться профессиональный интерес к делу москвичей.
  - Это очень опасный преступник. Он принес много бед. Но об этом расскажу позже.
  - Чем я еще могу помочь вашей группе? Соболева внимательно посмотрела в голубые глаза Сарычева, тому даже стало неловко, и он кашлянул.
  - Весь во внимании, Евгения Яковлевна.
  - Первое, - начала она высказывать свои просьбы. - Вы нас доставите вертолетом в этот район.
  Второе: нам, кроме лыж и снаряжения, понадобятся некоторые вещи. Вот список, - Женя отдала вдвое сложенный листок, лежащий на столе. - Потом ознакомитесь. Не беспокойтесь, расходы наши.
  Третье: все должно быть организовано четко и оперативно. Время начала операции, следовательно, и вылета оговорим завтра, когда вы подготовитесь. И, в-четвертых, чем меньше об этой операции будет знать сотрудников, тем лучше. Иначе могут быть нежелательные последствия.
  - Это так серьезно? - удивился капитан.
  - Серьезнее не бывает, Владимир Иванович, - тот задумался, но вопросов больше не задавал.
  - На сегодня все, - закончила Соболева. - Только позвоните утром, как выполняется наш список. Возможно, понадобится помощь из столицы. Ну что, Владимир Иванович, пойдете с нами ужинать?
  - Вы знаете, Евгения, - замялся Сарычев, - как-нибудь в другой раз. Вот поймаем Шварца и отметим, как полагается. Времени у меня мало. Пойду выполнять ваши задачи. Их целая тележка. С вашего позволения, я откланяюсь.
  Капитан поднялся, одернул свитер и уставился на командира в юбке сверху вниз, что еще придумает москвичка.
  - Будьте готовы полететь с нами, - промолвила Евгения, также поднимаясь с кресла. Взгляд строгий, задумчивый.
  - Это необходимо? - удивился Сарычев, в голосе недоумение, протест.
  - Да, необходимо. Вы уже ознакомлены в общих чертах с нашим делом. Других ваших сотрудников я не хочу вводить в курс командировки.
  - Понятно, - выдохнул обескураженный Сарычев. - Буду готов, раз надо. Всем привет, - махнул рукой в сторону мужчин и безрадостно покинул гостевую комнату. На выходе у дверей Женя задержала гостя.
  - Успехов вам, Владимир Иванович.
  - Не беспокойтесь, все сделаю в лучшем виде, - убедительно ответил тот с натянутой улыбкой, прямо глядя в глаза сотруднице 'Центавры'.
  - Я надеюсь...
  Соболева вернулась в хорошем настроении. Она нащупала логово Шварца и на пороге комнаты застала разговор Николая с Виктором.
  - Виктор Васильевич, не пойму, зачем нам этот капитан? Состав группы утвержден, - молвил Кузьмин.
  - Видимо, планы изменились, - отвечал Доронин.
  - Мне лично это не нравится.
  - Коля, может, ты ревнуешь Женю к нему? - с легкой иронией подметил военный пенсионер.
  - Еще чего. Не люблю дополнительных вводных.
  - Виктор Васильевич прав, - неожиданно подала голос Евгения. Мужчины сразу замолкли.
  - Планы действительно изменились, - добавила она, зайдя в гостевую. - Но об этом, мальчики, позже. А сейчас я хочу есть. Ну что вы сидите? Кавалеры, ваша дама голодна.
  - А что, поесть - это мы умеем с Васильевичем. Правда, Виктор Васильевич? Организуем? - Николай вскочил и хотел было двинуться на кухню.
  - Подожди, Коля. Готовить не надо. Мы едем в ресторан. Перед боем надо хорошо отдохнуть.
  - И это правильное решение, - подхватил разговор Виктор. - А знаешь, Коля, японским камикадзе в ночь перед вылетом разрешалось все. Им полагались деньги на ресторан и ночные девушки.
  - Так сегодня и нам все разрешено, Виктор Васильевич: ресторан и девушки в придачу?
  - Да, Коля, видимо, все.
  - А Женя может быть моей девушкой? - молодой офицер бросил искренний наивный взгляд на Соболеву.
  - Ты этого желаешь? - обворожительная улыбка Кузьминой обволокла душу оперативника.
  - Почему бы и нет, - лицо Николая побледнело. Лучистые глаза смело, с вызовом смотрели на Женю.
  - Даже так? - Евгения перестала улыбаться. - Мы не в Японии, ребята, поехали куда-нибудь. Я действительно проголодалась, - в голосе усталость и некоторое смятение.
  - Вот так всегда, - заметил то ли с иронией, то ли с обидой Кузьмин.
  - У нас в полиции, как в авиации, первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом.
  - Ты прав, Коля, - поддержал молодого опера Доронин. - Девушки под занавес, а сейчас ресторан. Приказываю всем на выход...
  
  
  Глава 5
  
  
  - Здравствуй, Николай Дементьевич. Это Павловских.
  - Слушаю вас, Иван Николаевич.
  - Что не докладываешь об операции в Архангельске?
  - Перерабатываю информацию, позже хотел зайти к вам на доклад.
  - Долго пережевываешь, рассказывай.
  - Заканчивается подготовка. Я удовлетворен решением всех наших северных вопросов для группы. Местоположение Черного определено.
  - Нашли, значит, его?
  - Да, нашли. Выбранное направление поиска оправдалось.
  - Хорошо. Когда начало операции?
  - Спланировано завтра на восемь утра. Группа готова, но... - следователь замялся.
  - Что ты молчишь? Говори!
  - Соболева беспокоится. У нее есть подозрение, что идет утечка информации.
  - Не может быть!
  - Я думал над этим и склонен Соболевой доверять. Слишком уж всевидящ этот дьявол.
  - Меры какие-нибудь предпринимал?
  - Есть мыслишка одна, но она требует проверки. Я вам доложу.
  - Значит, кто-то крысятничает. Плохо, очень плохо. Это сильно навредит заданию? Как думаешь, Коля?
  - Несомненно. Но Соболева - опытный специалист, на месте скорректирует свои действия.
  - А где наш 'муровец'?
  - Улетел сегодня. Он возглавляет группу поддержки во время операции.
  - Ладно, Дементьевич, держи меня в курсе всех событий. Жду также твою мыслишку.
  - Как подготовлюсь, я к вам загляну.
  - Заходи, поговорим. Заодно о семье расскажешь. С дочкой помирился хоть?
  - Лучше уже.
  - А как ее парень-наркоман?
  - Выкарабкивается. Параллельно лечат от наркомании.
  - Вот видишь, не все так плохо. В общем, заходи...
  А в это время далеко от Москвы в глухой тайге после обеденной трапезы отдыхал в кабинете, лежа на диване, Черный Маг. Он же Григорий Фридрихович Шварц, столетний старик, который в основу своей жизненной концепции положил самые темные силы человека. Именно они, по его мнению, являются вселенским двигателем вечного. Несут упорядоченность, строгую иерархичность и господство в мире.
  Несмотря на глубоко преклонный возраст и обострившиеся хронические болезни, он чувствовал себя довольно сносно. А после общения с Ужасным Гастуром он почувствовал в себе небывалый прилив энергии. Однако с тех пор, как он вступил в борьбу с Бестужевым, тревога с его лица не сходила.
  В тот час он принимал внука, который вернулся из Архангельска и пришел доложить о поездке.
  - Расскажи, Мидгард, что ты видел, - тихо спросил Шварц, не глядя на внука, который сидел у изголовья.
  - Они приехали, гросфатер. Двое мужчин. Один молодой, а второй тот, у кого нашли письма.
  - Все же приехали. Не побоялись, поганцы, - Шварц выдавил из себя ухмылку. - А где женщина?
  - Больше никого не было. Я проследил.
  - Странно, - Шварц приподнялся, провел перед собой рукой, ею завибрировал. - Я чувствую присутствие с ними бабы.
  - Видно разминулся.
  - Ничего-ничего, посмотрим позже, кто такая. Деньги переслал?
  - Да, гросфатер. Должен был получить.
  - Прекрасно, все идет, как я предвижу. Не обманул нас господин Крыса. Как тебе мой подарок, Мидгард?
  - Спасибо, гросфатер, - внук стоял по стойке смирно. - Великолепные ходовые качества.
  - Садись, - Шварц повернулся к нему. - Не суетись. Держи снегоход в готовности. Бензин в запасе есть?
  - Да, гросфатер. Все сделал, как вы требовали.
  - Молодец, мальчик. Проучим этих поганцев, отправлю тебя в фатерлянд. Наберешься ума-разума европейского.
  - Спасибо, гросфатер, - внук опять вскочил.
  - Ладно, стой. Моя школа, что с тобой поделаешь. Сил только моих мало передалось тебе. Феликса ты не заменишь. Жаль, не уберегся он. А вначале как гладко пошло! Больно много намудрствовал, вот и поплатился. Я им еще покажу, - у Черного заблестели глаза. - Помоги мне.
   Мидгард учтиво подал деду руку. Тот оперся о нее, поднялся с дивана и стал ходить по комнате. Внук закрутил головой, наблюдая за ним, боясь пропустить указания.
  - К вечеру приезжают братья по вере, - говорил тихо Шварц. - Я провожу черную мессу. Вся безопасность собрания ляжет на тебя. Отберешь из верных сатанистов пять-семь человек, дашь оружие. Оно в бане спрятано. Ты знаешь.
  - Слушаюсь, гросфатер.
  - Утром всех выпроводишь. Оставишь только охрану. Но это на всякий случай. Мы воду замутим такую, им мало не покажется, - глаза Шварца разгорались, словно угли. - Мы вызовем из глубин океана великого Ктулху. Мы призовем Эмблемы Йог-сотхотха. Полчища демонов придут к нам и помогут победить силы добра. Они уничтожат этих единорогов. Земля разверзнется, и наступит тьма...
   Мидгард заволновался. Его гросфатер входил в экстаз, готовясь к сходу братьев Сатаны. Он понял, что надо уходить.
  - ЭЗФАРЕС, ОЛЙАРАМ, ИРИОН-ЭСЙТИОН, - скрипуче-визгливо, будто гвоздем по стеклу, выдавливал Шварц, закатывая глаза и простирая вверх руки. Мидгард поклонился и пошел на выход.
  - ЭРЙОНА, ОРЕА, ОРАСИМ, МОЗИМ! - доносились вдогонку устрашающие жуткие заклинания.
  'Это не мое... - сжав плечи, поспешно выдворился внук. - Безопасность собрания - вот моя задача. Гросфатер шкуру сдерет, если будут проколы...'
  Поздно ночью началась черная месса - собрание сатанистов. Приверженцы идей Сатаны прибыли из разных районов области. Было несколько молодых людей из Архангельска. В просторной комнате, стены которой были покрашены в черный цвет, а окна задрапированы тяжелыми красными шторами, собралось человек сорок. На западной стороне заметно воздвигался кубической формы алтарь. На нем были расположены церемониальные предметы: колокол, волшебная палочка, гонг, монета, меч, чаша и особенно выделяющийся перевернутый черный крест. Все эти предметы символизировали власть Черного Мага над землей. По центру алтаря возвышалось изображение Бафомета. Перед ним стояли две свечи: черная и белая. Когда зажглись черные свечи, укрепленные по стенам, шепот и разговоры моментально прекратились. Все устремили взгляды к алтарю, где стоял грозный, страшный человек-дьявол, Черный Маг, одетый в черный балахон с капюшоном. Он источал невероятную силу и решительность. Глаза его горели. Движения стремительные. Даже не верилось, что ему перевалило за сто лет. Черная месса началась.
  Маг позвонил в колокол девять раз, направляя звук на четыре стороны света, при этом против часовой стрелки. Затем он повернулся на запад к символу Бафомета и стал читать хриплым старческим, но сильным голосом заклинания Сатане:
  
  - Во имя Сатаны, Правителя Земли и Царя Мира,
  Я призываю силы Тьмы поделиться Адской Мощью со мной.
  Да откроются шире врата Ада и выйдут обитатели бездны.
  Чтобы приветствовать меня - своего брата (сестру) и друга!
  Да будут дарованы милости мне, о которых прошу!
  Имя Сатаны я принимаю как часть себя!
  Я живу подобно зверям лесным, радуясь плотской жизни!
  Я тот, кто поощряет справедливость и проклинает гниль!
  Всеми богами Бездны я заклинаю ткань мира
  Принять и исполнить мои желания!
  Услышьте же свои имена, о Великие Боги Бездны,
  Сделаете явью мои желания!
  Шамемфораш! Да здравствует Сатана!
  
  Все участники мессы, как один, повторили:
  - Да здравствует Сатана!
  После чего Шварц ударом в гонг оповестил об открытии ворот ада и, взяв в руки волшебную палочку - фаллическое олицетворение энергий природы, стал вызывать адские имена в алфавитном порядке. Каждое произнесенное им имя с нарастающим гулом повторялось сатанистами. И при произнесении последнего, 'черт', публика взвыла:
  - Во имя Сатаны и радостных мне законов жизни я испиваю сию чашу греха и блуда! Да здравствует Сатана!
  Черный Маг поднял чашу с вином и, сделав из нее глоток, передал ее по рукам.
  - Да здравствует Сатана! - вторила ему публика, прикладываясь к напитку. Атмосфера всеобщей вакханалии накалялась. Сатанисты, особенно молодежь, начинали входить в раж под влиянием голоса Черного Мага.
  - О великий противник единорогов. Обличитель грязи и гнили, Сатана, явись к нам! - взывал Шварц мечом, направленным на юг.
  - О вечно юный принц Люцифер, свет ада и укрепление звезд, явись к нам! - указывая на восток, произносил он.
  - О царственный искуситель и соблазнитель душ Белиал, явись к нам! - повернулся Шварц на север.
  - О могучий змей, познавший глубины и истоки тьмы, Левиафан, явись к нам! - указывая мечом на запад, хрипел он.
  - Явись к нам! Явись к нам! - взывал народ и ошалело визжал, особенно женщины, когда Черный Маг в это время благословлял их искусственным фаллосом. Но Шварц умело манипулировал собравшимися людьми. Он, как великий дирижер, мог заставить плакать сатанистов, но мог и превращать их в зверей. В данный момент ему нужны были звери.
  Шварц высоко поднял правую руку, требуя тишины. Все моментально стихли, глядя на него, что скажет их Черный Маг, гросфатер.
  - Кругом враги Сатаны! - закричал он. - Они лезут из всех щелей. Они светом хотят убить нас, детей тьмы. Но мы непобедимы. Нас много. Мы везде. Ибо тьма - родоначальница всего живого. Мы все рождены во тьме. Нет свету. Уничтожим свет. Явись, Сатана!
  Сатанисты хором закричали:
  - Явись, Сатана!
  Здесь Шварц наизусть стал читать заклинание на уничтожение:
  - Узрите, как могучий глас моего возмездия со свистом пронзает воздух и окаменевает чудовищным монолитом гнева средь лесов и полей, распугивая там тварей и змеев! Я ощущаю себя ужасной машиной уничтожения. И я готов растерзать тех, кто пытался противодействовать мне! Я безжалостен в том, что мои призывы к возмездию оседлали ураганные ветры и что умножилось жжение моего яда.
  Пускай восстанут великие призраки и изрыгнут копившийся в них столетиями гной на жалкий мозг моего врага!
  Пускай потешат свое удовольствие мрачные посланники рока и изрубят выбранную мной жертву на куски.
  Безмолвна будет ночная птица, питающаяся мякотью мозга моей жертвы! Ее агония неизбежна. Она будет предупреждением тем, кто посмеет затаить на меня злобу.
  Выйдите же названные мною духи и уничтожьте того, чье имя я укажу!
  Придите же живущие в храме дьявола и выезжающие на жарких ветрах ада члены великого братства ночи!
  Предстаньте и совершите свой суд над тем, кто насмехается над сильными и справедливыми!
  О Кали, прижги раскаленными щипцами язык нашего врага!
  И порази его внутренности, о Сехмет, жалами яростных скорпионов!
  Могучий Дагон, ввергни его жалкую мышиную суть в гнетущую пустоту, в пасть змея!
  Теперь моей мести жертва насажена на раздвоенный адский крюк.
  Да совершат исполнение приговора демоны ада!
   Шамемфораш! Да здравствует Сатана!
  Сатанисты дружно поддержали:
  - Да здравствует Сатана! - и после звучания гонга стали терзать, колоть мнимого врага. Одна женщина вытащила из кармана фигурку мужчины и стала яростно втыкать в нее иголки. Лицо ее выражало злобу и одновременно радость мщения. Недалеко стоящий худой долговязый молодой человек, видимо, образно представив объект своих сексуальных желаний, усиленно мастурбировал рукой. Рядом совершенно незнакомые люди, образовав парочку, стали неистово отдаваться друг другу, видимо, мстя своим вторым половинам. Некоторые пели и размахивали руками. В другом углу пошла по кругу принесенная бутылка водки.
  Разнузданная вакханалия набирала свой темп. Многие устремились к Черному Магу, чтобы просто дотронуться до него. Другие понесли свои записки с пожеланиями, которые Шварц величаво сжигал на алтарных свечах.
  Чтобы подчеркнуть воинствующее направление сатанинского ритуала и закончить его, Шварц вновь остановил впадавших в экстаз сатанистов и прочитал десятый Енохианский Ключ, порождающий неудержимый гнев и вызывающий насилие.
  - Горе, горе, горе, - вторили Магу неистово сатанисты по окончании прочтения Ключа, топая ногами и улюлюкая.
  Но вот все стихли, и Шварц зазвонил в колокол, поворачиваясь вновь на четыре стороны света, однако уже по часовой стрелке. Окончив это действие, он произнес:
  - Итак, свершено!
  
  
  Глава 6
  
  
  Вертолет Ми-8 уверенно поглощал воздушные километры, взяв курс с Архангельска на юго-запад. Погода была сложной, но летной. Видимость достаточной для пилотирования в этих условиях. Летчики умело справлялись с боковым ветром из Атлантики.
  - Пойди скажи старшей, - обратился командир экипажа к бортмеханику, - через пятнадцать минут подлетаем к точке.
  - Это молодая дамочка?
  - Да. Других женщин я больше не наблюдал. Между прочим, она капитан.
  - Понял, Сергеевич. А как ее зовут?
  - Какая тебе разница? Обратись по званию.
  Бортмеханик вышел в салон вертолета. Странные пассажиры сидели тихо и дремали, несмотря на шум работы винтов.
  - Товарищ капитан, - толкнул легонько Соболеву бортмеханик.
  - Тихо, не шуми, - открыла та глаза. - Видишь, люди задремали.
  - Подлетаем к первой точке.
  - Так быстро?
  - Да, будьте готовы, через пятнадцать минут посадка.
  - Хорошо-хорошо, идите... Ребята, подъем! - негромко, но требовательно произнесла Соболева. - Подлетаем.
  Доронин и капитан Сарычев, открыв глаза, повели плечами, сбрасывая короткое забытье. Николай замычал, но сидел без движения.
  - Быстро, однако, прилетели, - заметил Виктор, зевнув в ладонь, и тревожно глянул на Евгению.
  - Да, Витя. Но вам еще лететь.
  - Не понял, Женя? - вскинул брови военный пенсионер.
  - Я вам не говорила раньше. Но так надо. Я и Володя выйдем сейчас у заброшенного поселка. Попытаемся найти по приметам подземный ход - и следом за вами. У вас посадка дальше, где гнездо этого Шварца.
  - Почему не вместе, Евгения Яковлевна? - проснувшись и протирая кулаком глаза, вякнул с досадой Николай.
  - Потому что я так решила. Есть утечка информации. Поэтому группа разделяется на две части. Об этом никто не знает, кроме нас.
  - Вот так новости, - похмурнел оперативник, окончательно проснувшись, и хлопнул с досадой ладонями по коленям. На лбу недовольная складка. - А как же общая задача?
  - Задача для всех одна - попасть на территорию Шварца и найти краски. Вам это ясно?
  - Евгения сурово смотрела на мужчин.
  Николай хрюкнул и задумался, осмысливая новую вводную в ходе операции.
  - Не унывайте, ребята. Я буду рядом. Кроме того, я для вас подготовила второй комплект. Вот, возьмите, - Соболева вытащила из мешка пакет и передала Виктору. - Здесь карта, компас, оружие и передатчик. С нами также будет на связи Волков. Он вечером прибывает с группой поддержки... Все, парни, говорите, если есть вопросы. Подлетаем. Вертолет снижается, - и вплотную подойдя к мужчинам, наклонилась, обняла за плечи: - Так надо, мои дорогие. Мы привыкли друг к другу, я понимаю вас, и нам вместе было бы лучше. Но так надо.
  - Только не мне, Женя, - Николай дернул плечом, отодвинулся, уязвленно бросил: - Могла бы раньше сказать. Мы ведь не пешки.
  Здесь вертолет завис и медленно стал садиться на землю. Бортмеханик зашел к пассажирам и громко, почему-то озорно, шутливо прокричал под шум двигателя:
  - Кто на выход, вперед, господа! - и открыл дверь, когда остановились винты.
  Небольшой морозец и свежий ветер ворвались в салон. Все засуетились. Сарычев быстро и сноровисто вытащил снаряжение и лыжи.
  - Евгения Яковлевна, все разгружено. Выходите.
  - Подожди. Иду, - ответила та резко через плечо, прощаясь с группой.
  - Берегите себя, ребята. Не лезьте на рожон. Прежде чем что-то предпринимать, свяжитесь со мной. Я помогу. Все, мне пора. Коля шмыгнул носом.
  - Коля, Коленька, это несерьезно, - Женя притянула Кузьмина и, поцеловав в щеку, тут же отстранилась. - До встречи, - и вышла наружу.
  Вертолет тут же взлетел и взял курс на северо-запад, к предполагаемому пристанищу Шварца. Но не прошло и десяти минут полета, как он попал в зону разбушевавшейся стихии, непредсказуемой и не отмеченной на карте. Обильный снегопад, гонимый штормовым ветром, плотной стеной обрушился на воздушную машину.
  - Смотри, как погода разгулялась, - напрягся Виктор, вглядываясь в окошко. Коля молчал, находясь под впечатлением расставания с Женей.
  - Возьми прочти, - Доронин протянул ему листок с текстом.
  - Что это?
  - Отче наш.
  - Зачем? Мне не нужно.
  - Прочти, я говорю.
  Николай взял листок и положил в карман.
  - Потом.
  - Как знаешь. А я мысленно прочту.
  Погода не унималась. Вертолет не слушался руля управления. Его трясло и бросало из стороны в сторону и тянуло креном влево к земле.
  - Что это с нами? - уже забеспокоился и Николай.
  - Пойду к пилотам узнаю, - бросил Виктор.
  Не успел он сделать и трех шагов, как послышался треск над головой. Огненные сполохи от загоревшего двигателя блеснули в иллюминаторе. Затем раздался свист, скрежет и страшный хлесткий удар по кабине и хвостовому оперению частей разваливающихся винтов. Вертолет резко крутануло, и он стремительно стал падать на заболоченный таежный лес, коренгу.
  Виктор, ударившись о стену, ухватился за какую-то ручку и по инерции потянул на себя. Это было аварийное открытие двери. Она сдвинулась, и снежный смерч, словно пушинку, вытянул его наружу во мглу.
  - Коля, держись! - успел он крикнуть, а в мыслях промелькнуло: 'Господи! Помоги и сохрани'.
  Горящая воздушная машина, срезая и ломая вековые ели, с грохотом врезалась в землю, покрытую глубоким снегом, и взорвалась...
  Через какое-то время Доронин очнулся.
  'Где я? Что со мной? - он пошевелил руками и ногами. - Все цело. Я живой, - и, открыв глаза, повернул голову в сторону блеклого света, пробивавшегося через снег. - Я засыпан и лежу в яме, - подумалось ему. - Где Коля? Что с ним? А как же задание?.. Иди и исправь ошибки! - эта мысль болью отдалась в груди. - Надо действовать!'
  Он зашевелился и, словно медведь из берлоги, стал подниматься, почувствовав ногами твердь, что получилось с трудом, настолько много было снега, почти с его рост. Высунув непокрытую голову (меховую шапку куда-то сдуло) и смахнув талые капли, катившиеся по лицу, оглянулся и понял, что находится в плену заснеженного неширокого рва. Не раздумывая, двинулся к свисавшей недалеко старой ели. Дорогу прокладывал, наваливаясь телом, разгребая руками лежалый снег.
  - Фу!.. - выдохнул наконец он, уцепившись за ветки валежины.
  Отдыхая, осмотрелся. Удивился стоящей вокруг тишине. Снежного бурана как и не было. Сосны, чуть поскрипывая, пропускали через верхушки хвои косые брызжущие лучи заходящего солнца. 'Что же это было?.. - подумал Доронин. Но мозг отработал иначе: - Иди и исправь ошибки! Иди и исправь ошибки!'
  - Да, пора! - сжав зубы, выдавил офицер запаса и, половчее ухватившись за крепкий сук, с усилием подтянулся и вытащил тело из снежного мешка.
  В глаза сразу бросилась картина недавней авиакатастрофы. Сквозь редкие высокие посеченные сосны метрах в двадцати в черной воронке, заполненной талой водой, виднелись останки сгоревшей воздушной машины, а вокруг - разметанные взрывом куски искореженной обшивки и внутренностей вертолета. Тянуло дымом и гарью.
  - Боже мой!.. За что мне такое наказание?
  Виктор Васильевич медленно опустился на снег. От нахлынувших чувств возобновилась головная боль, хотелось пить. Вспомнив о родниковой воде учителя, он достал из внутреннего кармана куртки фляжку и сделал три глотка. Вроде полегчало.
  'Встань и посмотри, может, кто-то остался жив. Собери все, что уцелело, и продолжи выполнять задачу'.
  - Да-да, - выдохнул он и, сделав еще пару глотков воды, поднялся и пошел к месту катастрофы.
  Вдруг справа раздался еле слышимый стон.
  'Неужели кто-то остался жив?' - удивился Доронин и двинулся на звук. Его сердце заколотилось от радости, когда он увидел стонущего человека, лежащего глубоко в снегу. Это был Николай.
  - Коля, ты жив! - обрадовался Виктор Васильевич, даже глаза увлажнились, и бросился к нему... - Потерпи немного. Сейчас я тебе помогу.
  Он быстро выгреб оперативника из снега и слегка приподнял голову.
  - А-а-а, - застонал от боли тот и открыл глаза. - Виктор Васильевич... Вы живы? - Николай попытался улыбнуться, но здесь его лицо вновь исказилось от боли. Он застонал.
  - Потерпи, Коленька. Потерпи. Только скажи, где болит?
  - Нога. Левая нога. И в груди давит. Очень больно, Васи... лич, - Николай прикрыл глаза и сжал зубы, чтобы не стонать.
  - Сейчас, сейчас. Потерпи. Я сделаю тебе укол, - Виктор быстро вытащил из бокового кармана индивидуальную медицинскую аптечку и, достав из нее шприц-тюбик с обезболивающим средством, сделал другу укол в бедро через одежду.
  - Теперь станет легче. Вот водички еще попей. Молодец. Все будет нормально. Через несколько минут Коля вновь открыл глаза.
  - Виктор Васильевич, - прошептал он. - Почему так случилось с нами? Ведь погода была хорошая. Как же это могло случиться?
  - Это война, Коля. Война с дьяволом. Он пронюхал про нас. Это его рук дело.
  - Как же мы задание будем выполнять, Виктор Васильевич?
  - Пока не знаю. Думаю, нас скоро найдет Женя. Но и нам надо предпринимать какие-то меры. Ты полежи сейчас один, а я посмотрю в округе, соберу, что уцелело от взрыва, и сразу к тебе. Я буду рядом.
  - Иди, Васильевич, иди. Не думай обо мне... А Женя была права, - губы сдвинулись в улыбке, веки дрогнули, скатилась слеза. - Хорошо, что мы разделились... Женя...
  Доронин, утопая в снегу, пролез к воронке. Подойдя ближе, остановился, крепко сжал голову руками и закрыл глаза, чтобы отдышаться, успокоиться. Искореженный огнем металл он перенес легко. Вид торчащей из воды оторванной руки пилота будоражил психику.
  - Сволочь! Скотина! Дрянь! - вырывалось из груди. - Мы найдем тебя, Сатана, и отомстим... Простите, ребята... - мужская слеза застыла на щеке. - Вы сражались со стихией до конца. И погибли, как герои, делая все возможное, чтобы смягчить удар. Может, поэтому мы и живы. Простите за все...
  Не жалея сил, Виктор, как медведь-шатун, облазил округу. Все, что могло быть полезным в деле, он складывал рядом у воронки. К глубокому сожалению, не нашелся пакет, переданный Женей. 'Видимо, сгорел', - подумалось ему. Он обрадовался, как ребенок, найдя целыми лыжи, а также коробку с консервами. Особенно был рад, обнаружив недалеко лесную избушку старых леспромхозовских времен.
  Зайдя туда, он нашел там крупу, сухари и спички. В стеклянном бутиле немного керосина.
  'Это бог послал мне такой подарок, - первое, что промелькнуло в голове. - Спасибо, Боженька, за помощь'.
  После такой находки он заспешил к Николаю.
  - А я уже подумал, что вы меня оставили, - тихо, немного испуганно произнес оперативник.
  - Что ты говоришь, Коля! Как я тебя могу оставить в таком состоянии? Я лазил по округе. И нашел, не поверишь, - глаза Виктора сияли.
  - Что? Убежище Шварца? - прошептал Николай.
  - Да нет, это потом. Я нашел таежную избушку. Осталась, видно, от лесозаготовщиков. Вот туда мы сейчас и пойдем.
  - Там куриных ножек, случайно, нет? - сухие губы Николая чуть раскрылись в улыбке.
  - Куриных? - засветился и Виктор. - Куриных нет. А ты стал шутить, это хорошо. Подняться сможешь? Позвоночник вроде цел. Руки, ноги шевелятся.
  - Давай попробуем, Васильевич. Виктор взял под руки Николая и стал поднимать.
  - Ну вот, уже сидишь. А нога где болит?
  - У стопы. Видимо, скрытый перелом.
  - В избушке посмотрим. Поднимаемся дальше.
  - А-а-а, - застонал Николай.
  - Что, грудь? Терпи, коза, а то мамой будешь.
  - Уже и вы стали шутить, Виктор Васильевич?
  - А что остается делать в наших условиях? Шутки - лучшее средство выздоровления. Сейчас доберемся до моего клада. Сделаем из лыж санки и поедем отогреваться в избушку. Там и прикинем, как быть дальше.
  Доронин подхватил правой рукой Кузьмина, и они осторожно поковыляли к месту падения вертолета...
  
  
  Глава 7
  
  
  Время близилось к обеду. Погода стояла пасмурная, но не холодная. Циклон с Атлантики принес потепление. Оперативники Соболева и Сарычев, дойдя на лыжах до покинутого поселка, приостановились.
  - Как здесь люди жили, не пойму, - обронила фразу Евгения. - Дорог нет, жилье убогое, погода мерзкая.
  - Вы не правы, Женя. У нас великолепный край. Краше природы не сыщешь. Рерих, Верещагин, Грабарь черпали здесь вдохновение. А места, связанные с именем Ломоносова? Первые землепроходцы и мореплаватели? Этого не отнять. Нет, Евгения, вы ошибаетесь. А то, как люди живут, это дело каждого.
  - Я не думала, что вы так рьяно будете защищать свой Север, - улыбнулась Женя.
  - Я здесь родился и люблю этот край.
  - Браво, браво. Ну что же, посмотрим ближе поселок.
  Оперативники на широких лыжах поехали вперед.
  'Бараки, бараки, покосившиеся избы, опустение. Никого. Даже собак, - тягостное настроение закрадывалось в душу Соболевой. - Что со мной происходит? Откуда тревога? Ведь все пока хорошо'.
  - Володя, как вы думаете, в поселке кто-нибудь еще живет?
  - Не знаю, - ответил коротко Сарычев, немного уязвленный высказываниями напарницы об их крае, и быстрее побежал на лыжах. Затем понял бестактность, остановился, оглянулся назад и, когда подошла Женя, добавил: - По данным сводок из района, жители этого села покинули его два года назад. Здесь никого нет. Хотя смотрите, дымок стелется, - и лыжной палкой указал на конец села.
  - Точно. Глазастый вы, однако. Поехали туда.
  Через десять минут они подкатили к старой, вросшей в землю избе с покосившимся невысоким забором. Из печной трубы действительно шел дымок, который постепенно усиливался. Кто-то затопил печь.
  Женя сняла лыжи и требовательно сказала:
  - Я первая, ты на подстраховке.
  Сарычев молча согласился. Он из первой встречи с москвичами уже понял, что возражать этой профи в юбке бесполезно. Себе в натяг.
  Женя постучала в дверь, но ей никто не ответил. Тогда она осторожно вошла в избу. Увидев старуху у печи, подкладывающую дрова, громко поздоровалась:
  - Здравствуйте, бабушка!
  - Фу-у! - вздрогнула старуха и перекрестилась, с недовольным взором повернулась к гостье.
  - Бабушка, не бойтесь, мы ученые, - Женя широко улыбалась. - Войти можно? Забрели случайно к вам.
  Тут с шумом распахнулась дверь и показался Сарычев, внеся завывающий ветер и мелкий снег.
  - Добрый день, - выпалил он с порога, вытирая ноги. Глаза оперативника в это время бегали по избушке, охватывая с любопытством внутренние покои. - Что, Женя, сделаем привал? - добавил напарник, снимая с плеча увесистый рюкзак и прислоняя его к бревенчатой, слегка заплесневелой внизу стенке.
  - Да, Володя, поговорим с бабушкой.
  - Откуда вы будете, люди? Дверь плотнее закрой, - бросила хозяйка безбоязненно, зыркнув на Сарычева и вытирая руки о передник.
  Вояжеры переглянулись.
  - Не стойте у порога, заходите, коль зашли, хоть и без приглашения, - и, сменив вдруг недовольство на милость, добавила: - Сейчас печь растопится, вода закипит, чаю попьем, - голова наклонена, глаза старческие, слезливые, но любопытные.
  - Спасибо, бабушка, - Женя прошлась вперед и цепким взглядом быстро охватила старую избу с неприхотливой мебелью, довоенными фотографиями в рамках. - Мы ненадолго. Вот поговорим с вами и дальше поедем.
  - А что вам делать-то в наших краях? - еще больше удивилась таежница.
  - Мы, бабушка, из Архангельска, из института этнографии. Изучаем причины увядания и гибели сел в области. Вот и в ваш поселок заехали.
  - А что их изучать? Денег платят мало, всё и разваливается. Мужики без работы спились, а молодежь уехала. Вы, надо думать, не за этим приехали. А, молодица?
  - А зачем же, бабушка? - уже удивилась и Женя недоверчивой старухе, которая еще довольно бодро двигалась по избе в валенках с галошами.
  - Из полиции вы?
  - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! - засмеялся Сарычев открыто, искренне, весело, бросая взор то на хозяйку дома, то на Соболеву.
  - Почему вы так решили? - Женя сконфузилась и округленными глазами уставилась на бабку.
  - Ой, миленькая. Я на Севере с тридцать девятого года. Как родителей привезли сюда по политической статье, так и живу. И вашего брата насмотрелась вдосталь. За километр учую. Не вертухаи вы, это точно, но из полиции вы, из полиции.
  - Да, бабушка, мы из полиции, - с лица Евгении сошло удивление, в голосе строгость. - Не будем кривить душой и пытаться вас обманывать. Видно, горя за жизнь вы хлебнули много, поэтому в людях разбираетесь. Присядьте, поговорим о том, что нас беспокоит.
  - Сейчас, моя хорошая. Вот доложу все дрова в печь и присяду, - старуха, несмотря на преклонный возраст, ловко выполнила свою задачу и подсела к столу. - Что, деточка, вас беспокоит? Поведай, может, и помогу чем. Я вижу, вы люди хорошие, хоть из полиции.
  - Бабушка...
  - Меня Екатерина Сергеевна зовут. Евлампиева Екатерина Сергеевна.
  - Хорошо, Екатерина Сергеевна. Нам известно, что у вас где-то собираются сектанты. Нам очень нужно увидеть этих людей. Среди них много плохих, - спокойно и просто начала беседу Соболева. - Может, вы что-то знаете об этом?
  - А что же, деточка, не знать. Знаю, - и вдруг старуха всхлипнула. Из ее увядших, но умных глаз потекли слезы.
  - Бабушка, что с вами? - поднялась Женя, не ожидая такой реакции на свой вопрос. - Может, вам воды подать?
  - Нет-нет, сидите. Сейчас я отойду. Успокоюсь, - старуха вытерла платком слезы и уже по-доброму посмотрела на Женю. - Вы мои слезы сейчас поймете. Правнучек Захарка с дедом моим ушли по осени в лес и не вернулись. Сколько мы ни искали их в лесу, не нашли. Участковый приехал из района только на пятые сутки, мол, положено выждать четверо, а вдруг объявятся. Походил-походил, а в лес да болота не сунулся. Тайга забрала их, так и сказал мне. А я знаю, что не тайга. Этот нехристь, этот дьявол забрал моего Захарушку и деда моего, - глаза старухи вновь наполнились слезами, но она все же справилась с душевной болью и не заплакала. - Сколько людей погубил, сатана, а все продолжает черные дела творить. И управы на него нет. Может, вы что сделаете. Я поэтому сразу и раскрылась вам. Вдруг мои найдутся.
  - Бабушка, кто этот человек и где он живет?
  - Это не человек. Это ирод. Другой бы помер давно, а он все живет. Говорят, ему уже за сто лет перевалило, страшный, как Кощей. Как его только земля носит.
  - Успокойтесь, пожалуйста, - вступил в разговор Сарычев. - Расскажите лучше, что вы о нем знаете.
  - Разное люди говорят, - уже более спокойно начала вещать старуха. - Слышала, что он из бывших заключенных. Лет двадцать тому назад приехал, уже после распада Союза, и поселился недалеко от наших мест.
  - А где конкретно, бабушка? - подвинулась ближе Женя.
  - Километров десять отсюда, в чащобе находится его обиталище. Это рядом с заброшенными бараками лесорубов. К ним еще дорога раньше была, но она заросла и заболотилась.
  - Вы нам можете эту дорогу показать?
  - Показать-то покажу, но дойдете ли вы до него, не знаю. Наши деревенские, кто пытался туда пойти, назад не возвращались. С ними обязательно что-нибудь случалось. Заговорена дорога эта. То ли волк нападал, то ли в болото угождали. А то и совсем пропадали, как мой Захарушка и дед. Это же они по грибы пошли в ту сторону, - и старуха вновь всхлипнула.
  - Ладно, бабушка, - вздохнула глубоко, с горечью Женя. - Мы учтем ваши опасения, будем осторожны... Но кто-то же ему должен помогать? Одним воздухом сыт не будешь.
  - Ой, деточка, - простодушно воскликнула старуха. - У него же там целая сатанинская семья, да и темных людей у нас хватает. Но как эти нехристи добираются до его логова, я не знаю... А вот и чайничек закипел, - подскочила вдруг хозяйка. - Попьете чаю на травах со мной, а, опера? - глаза старухи блестели и улыбались.
  Брови Сарычева взметнулись вверх, на мужественном скуластом лице отражалось недоумение.
  - Откуда такая проницательность, бабушка? - улыбнулась Женя, в ее глазах ответная веселинка.
  - Я проработала в леспромхозе много лет в отделе кадров. Людское нутро чую.
  - Да уж. У вас глаз - алмаз, - заметил шутливо Сарычев и поднялся из-за стола, бросая взгляды на пожелтевшие фото в рамках.
  - Ну не алмаз, сынок, но людей вижу. Ну так что, молодые люди, чай будем пить?
  - Не откажемся от такого удовольствия, бабушка, - благодарно ответила Женя и также поднялась. - Доставай, Володя, продукты, давно пора перекусить. Давайте, бабушка, я вам помогу...
  Прошло почти два часа, как оперативники на лыжах осторожно по слабо заметной лесной дороге шли к поселку, указанному старухой. Ничего необычного на своем пути они не встречали. Несмотря на красоту дикой таежной природы и тишину, настроение было тревожным. На связь не вышел Доронин. Молчал и майор Волков.
  'Странно все это, - думала Женя, двигаясь за Сарычевым. - С ребятами что-то произошло. Где она допустила ошибку? Им ставилась задача скрытно, не вступая ни с кем в контакт, найти жилище Шварца. После чего выйти на связь для получения новых указаний. Но сеанс не состоялся. Что же случилось?' - Соболева так задумалась, что наткнулась на Сарычева, когда тот остановился.
  - Тише, кажется, приехали, - настороженно сказал он и поднял руку вверх. - Посмотри, впереди справа столбы с колючей проволокой.
  Женя достала бинокль и впилась в окуляры.
  - Это лагерь, - шепотом обронила она, глядя в указанную сторону. - Похоже на старый заброшенный военный объект, вовсе не поселение лесорубов. Даже узкоколейка к нему проложена. Посмотри сам, - и она передала бинокль оперативнику.
  - Интересная находка. Но мертвая. Людей в ней не вижу. И на карте она не отмечена. Не исключено, что это секретный довоенный объект. В виде летних учебных специальных лагерей. Что будем делать, Женя? - Сарычев отнял бинокль от глаз.
  - Обойдем по периметру. Только тихо. Думаю, где-то рядом и находится гнездо Шварца. Возможно, здесь мы найдем и подземный ход к нему, если нас не обманули и нам повезет.
  - Что за подземный ход? Я уже второй раз слышу о нем, объяснись, - возмутился Сарычев.
  - Значит, уже сказала. Есть такая у нас информация.
  - Откуда, Женя?
  - Вон оттуда, - девушка загадочно улыбнулась и, подняв голову, показала рукой вверх. Сквозь разлапистые заснеженные ели на ее глянул кусок серого, затянутого тяжелыми тучами неба.
  Сарычев хмыкнул недовольно, покрутил пальцем у виска, не развивая тему, требовательно произнес:
  - Надо ехать искать ночлег. Через час стемнеет. -
   Да, поехали, Володя. Прощупаем лагерь и определимся, что будем делать дальше. Я первая, ты за мной на небольшом расстоянии, - и Соболева расстегнула чехол добротного специального ножа. - Двигаем...
  'Что же случилось с ребятами? Неужели попали в плен к Шварцу?' - вновь появившиеся мысли заскребли душу, но глаза внимательно смотрели вперед и за колючую проволоку.
  - Посмотри, Женя, хозяйство мертвое, а ворота закрыты на замок, - указал Сарычев, подкатив к напарнице, стоящей у ворот.
  - Что? Да нет. Не мертвое. Здесь кто-то был. И не один. Притом недавно. Смотри, везде следы от ног и, главное, от лыж.
  Сарычев наклонился, убрал перчаткой порошу со следа, крутанул головой по сторонам и, поднявшись, четко произнес:
  - Это утренние следы от снегохода. Лыжи более широкие.
  - Ты прав, - подтвердила Соболева. - Интересное место. Очень интересное... Дальше не пойдем. Делаем засаду, - и, наклонившись, отстегнув крепление, прошла к воротам подобрать смятую пачку от сигарет.
  - Женя! Волк! - вдруг крикнул Сарычев и попятился назад, пытаясь вытащить пистолет. Огромный матерый волк, выскочив откуда-то из ельника, стремительно приближался к Соболевой.
  - Не стреляй, я сама, - молнией отреагировала Евгения и, развернувшись, хлестко сделала выброс рукой в направлении опасности. Сверкнуло лезвие, и хищник, не долетев несколько метров до девушки, упал на снег. Из горла волка торчал нож наподобие охотничьего, вошедший по рукоять.
  Бешеный зверь еще несколько раз дернулся в предсмертных конвульсиях и затих. Его желто-кровавые глаза выражали невероятную злобу и безумие.
  Сарычев, слегка растерянный, удивленно уставился на Женю.
  - Как это вы его завалили? - прошептал он, переходя на вы.
  - Не знаю, - выдохнула тяжело Женя. - Как-то само получилось, - дрожь в голосе и побледневшее лицо выдавали ее волнение. С такой опасностью профи встречалась впервые. - Пойдем в казарму, Володя, - негромко, еще бледными губами промолвила она. - Что-то я устала. Будем устраиваться на ночлег. Сегодня к этому дьяволу без шума мы не попадем. Хотя, чувствую, он рядом. Зверье не даст нам этого. Ты видел, какие безумные глаза у хищника. Это дело рук Шварца.
  - Возьмите.
  - Что это?
  - Спирт. Выпейте, легче станет. Соболева взяла фляжку и сделала пару глотков жгучего напитка, забросила в рот горсть снега.
  - Спасибо, Володя.
  Взглянула на волка. Огромное чудовище лежало бездыханно. Черно-бордовая кровь пульсировала с затуханием, оставляя заметное талое пятно. Подошла вплотную, наклонилась и вытащила из горла специальный нож, отерла о шкуру. Ток крови усилился. - Прости, серый, я не хотела тебя убивать. На твоем месте должен быть двуногий зверь. Но так уж распорядилась жизнь.- Затем Женя выпрямилась и, проходя мимо оперативника, сурово приказала:
  - Убери следы, капитан. Я пошла в зону. На сегодня работа завершена...
  
  
  Глава 8
  
  
  Виктор очнулся от сильной головной боли и легкого удушья. Открыв глаза, он ничего не увидел перед собой - стояла кромешная тьма. Исходивший откуда-то справа резкий запах мешал думать. Однако он понял, что лежит на деревянной кровати, притом голый, а его руки и ноги привязаны к спинкам кожаными ремнями.
  'Что за чепуха, где я?' - появилась осознанная мысль.
  Вдруг скрипнула дверь. Он дернул головой на звук и увидел входящую молодую женщину со свечой. Прозрачная ночная рубашка облегала ее стройное, красивое тело. Она тихо босиком приближалась к нему.
  - Ну что, проснулся, любимый? - из ее пунцовых уст вырвались, воркующе, слова, глаза вожделенно горели.
  - Кто ты? Что тебе надо? - растерянно, даже испуганно произнес Виктор.
  - Тебя, любимый, тебя, - незнакомка еще ближе наклонилась к его лицу. Свеча, потрескивая и оплавляясь, хорошо освещала ее черты.
  Глаза Доронина выпучились, голова приподнялась.
  'Где я видел эти большие серо-голубые пронзительные глаза, эту легкую надменную улыбку, эти волны рыжих роскошных волос, эту гибкую манящую фигуру? Где я видел эту женщину? Где?' - вдруг тело заколотилось от волнения, и он рванулся вперед. Тонкие кожаные ремни натянулись, как струны, и, обжигая запястья, врезались в вены.
  - Это ты, Софья? - из опухших губ узника выплеснулось с шепота на крик восклицание. И голова упала на подушку. В глазах ужас и отчаяние.
  - Да, любимый. Это я!
  - Тебя нет! Ты погибла! Уйди, ведьма! Прочь! Прочь! - Виктор заметался по постели, делая попытки вырваться из плена.
  - Тише, тише, дорогой. Не терзайся. Ты всегда желал меня видеть, ласкать и любить. Вот я и пришла к тебе. Теперь насовсем.
  - Тебя нет, Софья. Ты погибла! Уходи. Прочь, фантом. Уходи!
  - Как же нет? Посмотри на меня, - прозрачная легкая ночная рубашка грациозно сползла к ногам девушки. Обнаженная Софья закружилась перед глазами Виктора. Бледный огонь свечи затрепыхался, гибкие воздушные тени задвигались по комнате. Чашечки упругих грудей маняще заколыхались, все ближе и ближе приближаясь к пленнику.
  - Ты же меня всегда по жизни искал, а когда находил, то старался забыть, потерять. Почему, Витенька? Я же тебя люблю. Я твоя, - доносились до Виктора сладостно-льстивые слова высоким грудным голосом.
  - Уходи, ведьма! Я тебя никогда не любил. Ты приворожила меня.
  - Нет, Витенька. Ты сам ко мне пришел. Помнишь? Сам, - жаркие губы Софьи нежно коснулись груди Виктора. - Я же фея, феечка, а не ведьма. Ты не понял этого, любимый.
  Виктор извивался, как ящерица, противился ласкам потусторонней любовницы.
  - Не дергайся, любимый. Мы сейчас сольемся воедино. Я тебе помогу. Мы будем вместе всегда, как ты этого хотел, - шипела Софья над его головой, мостясь на кровать.
  - Что тебе надо? Зачем ты пришла? - прорычал сквозь зубы Доронин, еще пытаясь вывернуться из ее объятий.
  - Забрать тебя с собой. Чтобы мы были всегда вместе. Это так сладко - быть вместе, Витенька, - путана еще жарче прижалась к нему грудью, лаская руками и языком все менее сопротивляющееся тело. - Откажись от своей затеи, - нашептывали ее губы. - Отдай мне письма, и наши души будут вместе. Где эти роковые письма, милый? Ведь из-за них погибло столько людей. Отдай их мне, и все твои страдания прекратятся. Слышишь, Витенька? Где они лежат?
  Доронин перестал сопротивляться. Голова кружилась от несуразицы явлений. Он видел, слышал и чувствовал рядом эту женщину, стопроцентную копию Софьи. Но этого не могло быть. Может, он уже мертв и душа встретилась с ней. Но зачем? Он ее не любил. И почему она просит письма? Это бред. Это галюники. 'Учитель! Учитель, что это? Помоги...'
  - Мы будем счастливы, как никто, в нашем подземном царстве, - продолжала мурлыкать Софья, громоздясь на него, пытаясь распалить плоть. - У нас будет сын. Ты же хотел иметь от меня ребенка, Витенька? Иди ко мне, мой милый. Иди!.. Иди!..
  - Нет! Нет! Нет! Учитель, я не могу! Не могу справиться с ведьмой. Помоги мне, учитель! Помоги мне, господи! Отче наш! Помоги! Растлевают и отнимают душу, - голова Виктора раскалывалась от тупой боли, он терял сознание. Но вдруг мысленно промелькнул образ распятого Христа, и его губы непроизвольно зашептали 'Отче наш'.
  - Да! Да! Да! - кричала Софья, сжимая его в объятиях и пытаясь слиться воедино.
  - Нет! Нет! Не-е-ет! Тьфу на тебя, ведьма! - Виктор изловчился, плюнул ей в лицо и потерял сознание.
  Он уже не видел, как Радонова вдруг исказилась страшной гримасой. Как ее тело потеряло вес, она стала таять и через мгновение исчезла совсем...
  Доронин с трудом открыл правый глаз. Левый, заплывший от удара в ходе рукопашной схватки, не открывался. Но и одного глаза было достаточно, чтобы определить свое плачевное состояние.
  Он лежал в кандалах на соломе в углу какого-то стылого могильного подземелья. Руки и ноги прикованы каторжным методом к стене, от которой исходил ледяной холод. Старые холщовые рубашка и портки согревали слабо, он коченел. Ноги в деревянных колодках застыли, посинели, слушались плохо. Голова покруживалась, отдавало болью в затылке, отчего трудно было собраться с мыслями. Все же он заворочался, огляделся.
  Блеклый свет керосиновой лампы, стоящей у колонны на табуретке, тускло освещал темницу со ступеньками, высоко поднимающимися вверх на выход. Рядом у лампы располагалась чашка, наполненная едкой жидкостью, которая, испаряясь, издавала странный специфический дурманящий запах.
  - Хуже не придумаешь! - прошептал он опухшими разбитыми губами и, громыхая цепями, свернулся калачиком, задумался.
  'Где находится Николай? Как он? Выдержал ли экзекуции этого дьявола? Надо же, так попались! Нас, оказывается, ожидали и взяли голыми руками, как цыплят, в зимней избушке. Но что мы могли сделать без оружия, потрясенные авиакатастрофой, раненые против здоровых мужиков с волками? Ничего. А где Женя? Сколько прошло времени, как меня избили, выпытывая о задании, и бросили сюда? Странно, а что было с ним пять минут назад? Радонова появилась, как наяву. Что ей надо? Ведь она погибла. Или ведьмы не погибают? Бред какой-то. Еще просила, чтобы я ей письма отдал. Хорошо, что их забрала в последний момент Женя, почувствовав интуитивно возможную беду.
   Кто же предатель, кто? Кто доложил Сатане о нашем прибытии?' - мысли, как белка в колесе, прыгали от одного вопроса к другому, не находя ответа.
  Сверху со скрипом отворилась дверь и послышались шаги. По скользким ступенькам спускались двое мужчин. Они что-то говорили. Виктор закрыл глаз и напряг слух.
  - А он оказался сильнее духом, чем я думал, - говорил старый треснувшим голосом.
  - Да, гросфатер. Я смотрю, ваше зелье тоже не помогло.
  - Ничего-ничего. Душу мы из него вытрясем. А будет упираться, скормим волкам.
  - Может, второй расколется.
  - Боюсь, не доживет до рассвета. Но я его у жизни еще подержу. Мужчины подошли вплотную к Виктору.
  - Что, смерд, очухался? - услышал он старческий голос, и тут же его пронзила острая боль ниже подреберья. Шварц острым концом трости сильно ткнул в эту область. Виктор дернулся, отпрянул к стене, правым глазом уставился на врагов.
  - Не упрямься, Доронин. Лучше расскажи, куда ты подевал письма и где девка, что была с вами.
  Узник подался вперед, зазвенели кандалы, его глаз раскрылся шире и, казалось, вот-вот вылезет из орбиты, настолько он был удивлен услышанной фразой.
  - Что встрепенулся? Я все о тебе знаю. На то я и маг. Черный Маг Севера, - Шварц засмеялся и закашлялся противно, словно жернова заброшенные, старые провернулись, да так сильно, что Мидгарду пришлось сбегать наверх и принести воды.
  - Ты скоро подохнешь, Шварц. Дни твои сочтены. Как еще земля тебя носит, - медленно шевеля разбитыми губами, проговорил Виктор и закрыл глаз.
  - Ах ты, поганец! - злобно рыкнул Шварц и нанес Доронину ощутимый удар тростью по голове. - Ты еще заговоришь, ой, заговоришь. Мидгард! - он грозно позвал внука.
  - Слушаю вас, гросфатер, - стремглав подскочил тот к деду, стоя чуть поодаль.
  - Всыпь ему пятнадцать плетей за хамство. Только смотри, жизни не лишай. Утром приведешь в кабинет. Я продолжу с ним психотерапию. Будет молчать - мы его зажарим на адовой сковородке, - и Шварц разразился новым приступом смеха, кашля и брани.
  Вместе с ним смеялся и Мидгард.
  - Может, его на растяжку, гросфатер?
  - Не выдержит. Раньше богу душу отдаст. А она нужна нам. Проводи меня наверх.
  Шварц сутулой тянущей походкой, кряхтя и чертыхаясь, стал подниматься по крутой лестнице.
  - Чуть не забыл. Проверь вечером весь маршрут, - опираясь на руку Мидгарда, говорил он внуку. - На заброшенном лагере выставь охрану. Всякое может быть. Чую, где-то баба их здесь. Вдруг попадется в сети. Что-то мое зверье забегало. Назад вернешься знаешь как. Если увидишь что подозрительное, доложи немедленно. Ох!.. - тяжело преодолел последнюю ступеньку Шварц. - Человек-крыса нам не звонил?
  - Нет, гросфатер. Завтра он должен быть на месте.
  - Хорошо, мальчик, - Сатана остановился у двери. - Выполни, что я тебе велел. Но этого, - он посмотрел вниз на Доронина, не обращая внимания, что тот мог их слышать, - не забивай насмерть. Душа его пять лет назад была с нами. Если бы не... - Шварц вдруг прикрыл глаза и зашатался, но не упал, держась за внука. Мидгард почувствовал, как задрожала рука могучего деда.
  - Что с вами, гросфатер? - испуганно спросил он.
   постепенно приходил в себя, уцепившись корявыми пальцами за внука. Через минуту-другую устало и болезненно, открыв выцветшие, но по-прежнему грозные глаза, тихо сказал:
  - Ничего, мальчик. Я уже отдышался от удара. Ничего. Иди выполняй, что я приказал. Я увидел бабу в заброшенном лагере. У нее письма. Она идет не одна. С нею мент. Иди устрой им вечернюю прогулку, - и тростью толкнув дверь, вышел из подземелья...
  Через десять минут два огромных сатаниста принесли в подвал широкую скамейку, поставили рядом с узником и, ухватив его за руки, за ноги, не снимая кандалов - цепи были длинные, - взгромоздили на нее.
  Засвистела плеть, рассекая воздух, и с натягом легла на спину Доронина.
  - А-а-а! - изогнулся от боли Виктор, крича. Новый взмах, и острая нестерпимая боль вновь пронзила все тело...
  Рядом стоял Мидгард и наблюдал экзекуцию. Она была ему неприятна. Он отвернулся и присел на табуретку, стоявшую рядом. Несмотря на стоны и крики пленника, в его памяти всплыли вдруг мотивы детства. Он вспомнил, как однажды с матерью находился у деда, и тот, уединившись с ним, поучал его жизни.
  - Не бойся ночи, Мидгард, - внушал ему дед. - Во тьме человек проводит большую часть жизни. Ночь - это власть. Это сила. Полюби ночь. И все тебя будут бояться.
  - А зачем меня должны бояться? - спросил он тогда деда.
  - Затем, - задумавшись, ответил тот, - что только в этом случае ты добьешься великой цели. Цели править людьми и управлять миром.
  - Деда, а я не хочу править миром. Я хочу работать на автокране, - промямлил он тогда по-детски. Дед тогда рассердился на него.
  - Слабак, я вижу ты, Мидгард. Ничего, внучок, со временем я воспитаю в тебе бойца ночи.
  Но он так и не полюбил ночь.
  - АЛУ ЦЕРА, - вдруг до него донесся крик пленника.
  - Что он сказал? - Мидгард вскочил с табуретки. - Что он сказал? Стой, прекрати! - он зло дернул сатаниста, который, войдя в раж, хищнически оскалившись, весь потный, считал удары. Плеть со свистом опустилась на истерзанную и окровавленную спину Виктора.
  - Девятнадцать!
  - КИЙГ ЦЕРЕ, - прошептали еле слышно губы пленника, и он провалился в беспамятство.
  - Стоять! - закричал Мидгард и с размаха ударил палача в челюсть. Тот с грохотом завалился к стене. - Скотина, я же сказал - пятнадцать плетей. Ты что, его убил? - ревел внук. - Гросфатер на дыбы тебя повесит, а заодно и меня.
  Сатанист рукавом смахнул кровь с лица и молча выскочил из подземелья.
  - Куда ты побежал, свинья? Вернись! - крикнул Мидгард вслед, дрожа от гнева. Бугай появился скоро, неся ведро воды. Подойдя к жертве, не слушая угроз Мидгарда, со всего размаху выплеснул ее на спину. Виктор пошевелился, застонал.
  - Жив! - радостно воскликнул сатанист. - Он еще жив, молодой хозяин. Может, добавить?
  - Убью! - взревел Мидгард, вырывая плеть из рук придурка. - Вон отсюда! Вон! Сатанисты никогда не видели такого разъяренного внука Черного Мага и попятились назад, затем развернулись и, тяжело стуча сапогами по лестнице, выбежали из темницы.
  - Ублюдки! - ругался Мидгард. - Я же им сказал пятнадцать плетей, а не двадцать. Я же не выполнил повеление гросфатера!
  'Пленнику надо помочь, - промелькнула мысль, - иначе он до утра не доживет. Пусть Татьяна или Авдотья помогут. Да, ему надо помочь! Что он говорил в бреду? Его даже затрясло от услышанных слов. Откуда они взялись на нашу голову? Дед ищет какие-то письма. Ой, не к добру это. Не к добру. А впрочем, что я заладил? Гросфатер всегда выходил победителем. Выйдет и сейчас. Главное, четко выполнять все его указания. А пленнику надо помочь!' - Мидгард еще раз посмотрел на окровавленного, исполосованного плетью Доронина, так и лежавшего на скамейке без движений, скривился от ужаса и, бормоча проклятья в адрес сатанистов, спешно удалился из темницы.
  
  
  Глава 9
  
  
  - Первый, первый, я второй, ответьте. Что вы молчите? Первый, я второй, ответьте, - Соболева сделала еще одну попытку связаться с майором Волковым.
  - Почему ваш человек не выходит на связь? - спросил ее Сарычев.
  - Не знаю, - блеснув огоньками глаз, сердито ответила та. - Первый, я второй! Ответьте!
  Вдруг в миниатюрной рации что-то хрюкнуло и послышался глухой мужской голос.
  - Второй, я первый, слушаю вас.
  - Почему вы не отвечаете, когда я вас вызываю? - раздраженно бросила в аппарат Соболева.
   - Я не слышал раньше от вас никаких сигналов.
   - Не говорите глупостей. Я с утра вас вызываю, - Женя бесилась. - Почему ваша группа не прибыла на условную точку?
  - В Архангельске страшная метель. Погода нелетная.
  - Когда вы будете у нас?
  - Завтра обещали погоду. Завтра вылетаем. А что, помощь нужна?
  - Да нет. Я соскучилась по вам. Хотела предложить лыжную прогулку по тайге - посмотреть живого волка.
  - Все ехидничаете.
  - Как раз нет. Они здесь стаями бегают!
  - Хорошо. Скажите ваши координаты.
  - Прибудешь на место, тогда поговорим, майор. Все, отключаюсь. Сеанс закончен.
  - Второй, где письма Доронина? - услышала она последнюю фразу Волкова, но не ответила, отключилась и задумалась.
  - Что случилось? Когда прибудут ваши люди? - Сарычев вновь обратился к Соболевой.
  - Еще тот тип! - со злостью бросила Женя. - На чужом горбу хочет в рай въехать. Не получится. Скорее в ад попадет, - и повернулась на уцелевшем табурете к Владимиру. - Потом расскажу, Володя. Извини за резкость, голова болит. Займись ночлегом, - и, прижав пальцы к вискам, она сделала несколько массирующих движений, углубляясь в размышления.
  Сарычев нахмурил брови, недовольно выдохнул:
  - Ладно, расскажешь позже, пойду выберу комнату.
  Женя махнула ладонью, отвернулась... В голове возникали вопросы, на которые не было ответа. 'Что предпринимать завтра? Как проникнуть в логово Шварца, не наделав шума? Как достать краски? Где мои помощники? Чует сердце, что попали в беду, возможно, в плен... На поддержку Волкова надежды мало. Не нравится он мне. Хитрит. О письмах спросил зачем-то. Хорошо, что взяла их у Доронина. Надо покурить, может, успокоюсь, новые идеи появятся'.
  Она поднялась из-за стола и подошла к окну, неплотно забитому досками. Из огромных щелей и дыр тянуло холодом, порой со свистом врывался ветер, принося снежную крупку.
  - Все думаешь о ребятах? - не отставал Сарычев, вновь подойдя.
  - Да, о них.
  - Напрасно волнуешься. Думаю, с ними все хорошо. Наверное, с рацией неполадки. Соболева молчала.
  - Женя, - оперативник положил руку на ее плечо. - Пойдем спать. Утро вечера мудренее. Завтра все прояснится. Я уже спальники подготовил - здесь рядом, в комнате без окон, там не дует.
  Девушка повела плечами, сбросив руку, повернулась. В глазах сумеречность, тревога, но губы натянуто улыбнулись.
  - Возможно, ты прав. Иди. Я скоро приду. Убери только рацию. Может, и заснем в таком холоде на несколько часов, - и, достав пачку сигарет, она пошла к выходу из казармы, осторожно ступая на полусгнившие доски.
  Легкий морозец и ветер окружили Соболеву и попытались забраться под спортивную, удобную для похода зимнюю куртку. Но Женя не чувствовала холода. Беспокойство за операцию держало в напряжении. Прикурив сигарету, она прислонилась к обшарпанной дощатой стене, чтобы проанализировать события прошедшего дня. Неглубоко затянулась, но, не сделав и нескольких затяжек, услышала рокот мотора. Что-то двигалось по лесу в направлении лагеря. Звук быстро приближался. 'Вот и поспали', - ухмыльнулась она, затушив окурок, и быстро зашла в помещение. Отыскав оперативника, негромко, но довольно резко отдала команду:
  - Сарычев, подъем! К нам гости пожаловали.
  - Что еще за гости? - возмутился тот, вылезая из нагретого спальника.
  - Не шуми, сейчас разберемся, - Женя умело достала пистолет из грудной кобуры, резко отвела затвор, дослала патрон в патронник, флажок вверх, включила предохранитель. - Следуй за мной. Слышишь гул? О
  перативники тихо, крадучись, вышли наружу и стали за угол дома. К воротам лихо подкатил мощный снегоход с прицепом, освещая пространство за колючкой.
  - Ты посмотри, нехило живут! - прошептал с нажимом Сарычев. - Сколько же их приехало? Человек пять, не меньше.
  Кто-то из враждебных гостей открыл ворота, и снегоход шумно вкатил в центр натоптанной площадки, ближе к казарме. Двигатель не глушили, и в свете фар вооруженные люди просматривались как на ладони. Один из них, рослый, крепко сложенный, видимо, главный, что-то говорил.
  - Да, пять человек, притом у троих ружья и у одного - автомат, - подсчитал Сарычев.
  - Бой будем принимать?
  - Подожди ты с боем, - шикнула Соболева. - К нам пожаловал сам внук Шварца. Видишь того высокого, кто дает распоряжения? Это он и есть.
  - Это тот, что в розыске?
   - Да. Надо выяснить, зачем они приехали. Это явно гонцы от Шварца. Но что они здесь потеряли ночью?
  - Смотри, группа разделилась. А снегоход подъехал к котельной.
  - Они, Володя, ищут нас, - вдруг убедительно высказалась Соболева. - Придется играть в прятки. В детстве любил эту игру, а, Сарычев?
  - Как ищут нас? - удивился тот.
  - А вот так. Бегом неси вещи, и уходим за периметр. За казармой есть проем. Хорошо, что лыжи спрятали.
  - Может, перестреляем их, как собак?
  - Исключено! Пока шум рано поднимать. Выполняй, что приказала!
  Сарычев быстро принес снаряжение, и оперативники, мгновенно нырнув в проход разломанного ограждения, скрылись за разлапистыми елями. Пробыли, прячась, недолго, с полчаса, их никто не преследовал.
  - Возвращаемся. За мной, - тихо прошептала Женя после небольшой передышки и осторожно проследовала к лагерю, но уже со стороны котельной. - Смотри, Володя, охрану выставили. Два человека возле котельной, а где же остальные?
  - У ворот стоят. Видишь две тени?
  - Да, вижу. Итого четыре. А где же внук Шварца? Что думаешь об этом, Володя?
  - Что думаю?.. Их концерт скоро закончится. Они уедут. Это непрофессиональные бойцы. Они не привыкли часами караулить. Или другой вариант. Шварц уедет, оставив их здесь. Сам, наверное, сейчас в котельной греется.
   - Скорее ты прав, пинкертон, - пошутила Соболева, губы сдержанно раскрылись в улыбке.
   - Обижаешь, начальник, - беззлобно ответил Сарычев, пряча пистолет в кобуру. - Какие будут дальнейшие указания?
  - Расклад такой, Володя. Через некоторое время они спрячутся в котельной. Там мы и возьмем их тепленькими. Убивать не будем - ненадолго отключим.
   - Задача ясна. А до этого что будем делать? Наблюдать?
   - Зачем? Никуда они не денутся. Нам самим надо немного отдохнуть. Идем в наше обиталище. Ты же гостиничный номер подобрал? Туда эти вояки больше не сунутся...
  Оперативники, попеременно отдохнув, в предрассветное время осторожно подкрались к лежбищу сатанистов. Как и предвидела Соболева, охранники Мидгарда, окончательно продрогнув, попрятались в котельной.
  Сарычев тихо потянул за ручку входной двери. 'Не заперта', - обрадовался он. Вглядываясь в полутьму коридора и прислушиваясь, он не учуял опасности. Зато из глубины помещения доносился отменный храп.
  - Слышишь, Женя, как храпят? - улыбнулся он, показывая пистолетом в сторону горы угольного шлака.
  - Да уж, вояки. А ты хотел их ликвидировать. Пусть живут. Суд разберется, кто виноват. Дальше я пойду первой... Молчи, никакого джентльменства.
  И, держа наготове оружие, собранная для прыжка, словно кошка, она бесшумно подкралась к чугунным печам. Рядом, скрючившись в разных позах, спали на шлаке сатанисты.
  - Я держу их на прицеле, а ты обойди все помещение, - шепотом передала она указание подошедшему Сарычеву. - Что-то не видно самого господина Мидгарда.
  - Может, где спит в закутке?
  - Проверь.
  Сарычев осторожно обошел все помещение, но внука Шварца нигде не обнаружил.
  - В котельной его нет, - доложил он результаты поиска.
  - Ты хорошо проверил? - Во всяком дерме не копался, но при поверхностном осмотре никого не нашел. Он же не иголка в стогу сена. Его просто здесь нет.
   - Странно. Это уже загадка, - Соболева на мгновение похмурнела, сдвинув брови, а затем повела головой в разные стороны, улыбнулась и, задорно блестя глазами, прошептала: - Я знаю отгадку, Володя, - и подмигнула напарнику. - Но о ней потом расскажу. Давай вначале с этими разберемся. Я отрублю их сама. Ты на подстраховке. Первым того дебила возьмем, что с автоматом. Пошли.
  Она, как маленькая пантера, подкралась к бугаю. Тот смачно чмокал губами и похрапывал. Женя легко, профессионально, будто поглаживая, надавила ему на сонную артерию. Здоровяк дернулся и сник, теряя на время сознание.
  - Вяжи, - коротко приказала она, подобрав автомат Калашникова. Сарычев достал приготовленную веревку и, заломив бугаю руки, крепко их связал.
  - Готов. Давай следующего.
  Вторым был долговязый молодой человек.
  - Совсем еще сосунок, а туда же, - в сердцах вырвалось из губ Сарычева.
  - Володя, эти сосунки убьют в два счета и глазом не моргнут. Да ты и сам об этом знаешь. Вяжи.
  Третьим оказался мужчина неопределенного возраста, небритый, вонючий и заросший, в подранной одежде, валенках и видавшей виды меховой военной шапке-ушанке.
  - А это чмо как сюда попало? Руки жалко марать, - зло выдавила Соболева, дотронувшись до шеи бомжа. - Фу, как ему ружье еще дали! Вяжи.
  Как только Женя нагнулась к четвертому охраннику, молодому парню, тот вдруг открыл глаза. Увидев Соболеву, он рванулся в сторону и тут же подкошенный упал на шлак.
  - Не убивайте меня, не убивайте. Я женат. У меня маленькая дочка, - залепетал истерично он.
  - Лежать. Не двигаться! - цыкнул Сарычев, подбежав к нему, держа под прицелом. Парень и не думал сопротивляться. Его ружье сползло вниз, когда он пытался бежать. Он весь дрожал от страха.
  - Не дрожи и будь хорошим мальчиком, - хладнокровно, прищурив глаз, оценивая ситуацию, произнесла Соболева. - Мы тебя не тронем. Но один вопрос зададим. Где старший группы? Куда он подевался?
  - Не знаю.
  - Но он же был с вами.
  - Был, а здесь пропал. Я первый раз, тетенька, простите.
  Парень, видя, что его не собираются убивать, осмелел и приподнялся.
  - Может, врезать ему пару раз? Вспомнит сразу.
  - Не надо, Володя, он не знает. По глазам вижу, что он не меньше нас удивлен отсутствием внука... А за тетеньку... - Соболева вплотную придвинулась к охраннику. Тот сжался, но смотрел нагло. Вначале она хотела ударить его рукой, но, передумав, неожиданно развернулась на сто восемьдесят градусов и, резко, как пружина, выбросив правую ногу назад вверх, яростно выдохнула: - Получи! - и припечатала сатаниста в шлак. Через мгновение, успокаиваясь, глядя в сторону отключенного преступника, вымолвила:
  - Так меня еще никто ни обежал. Вяжи его, Владимир.
  Когда с охраной Мидгарда было покончено, Соболева присела на старое бревно. Лицо сосредоточенное, взгляд въедливый, думающий.
  - Присядь, Володя, обсудим.
  - Лучше постою. Ты мне хотела что-то сказать?
  - Мидгард ушел через подземный ход, - сразу ответила она и, глубоко вздохнув, добавила: - Но где он, я не знаю. Надо искать.
  - Не может быть!
  - У тебя есть другие соображения, куда он подевался?
  - Нет у меня никаких соображений. Просто не верится. Откуда этот ход и где он?
  - Это другое дело, - Соболева поднялась. - Пошли искать. Уходит время. Оперативники еще раз обошли помещение. Перерыли валявшийся старый хлам, заглянули под каждый лежащий предмет, но не нашли ничего, что бы напомнило им о входе куда бы то ни было, тем более под землю.
  - Стоп, - вдруг подняла руку Соболева. - Я вспомнила: старец предупреждал Доронина, что ход находится возле огромной пихты. Когда мы обходили котельную, ты видел пень?
  - Не обратил внимания.
  - А зря. За мной.
  Сыщики обошли котельную и сзади, недалеко от наружной стены, увидели разрытый сугроб.
   - Вот он, - воскликнула радостно Женя и побежала к нему. В сугробе она увидела огромный пень от старого дерева. Но пень ей показался подозрительным, ненастоящим.
  - Женя, это муляж, а не пень, - убедительно произнес Сарычев, глядя на находку. - Он отодвигается, видишь - рельсы. Я сейчас сдвину его.
  Оперативник налег на край муляжа, и тот действительно стал сдвигаться.
  - Женя, помоги, не стой.
  Соболева уперлась в крышку пня, и они вместе сдвинули ее по полозьям.
  - Это целая подводная лодка, мать твою, - сочно выразился от удивления местный опер.
  - Э-э-э! - крикнул он вниз.
   - Перестань ребячиться. Беги лучше за снаряжением. Сейчас мы с тобой займемся спелеологией.
   - Есть, товарищ полковник! - отрапортовал Сарычев, войдя в кураж от находки, и устремился за вещами...
  Зачем был сделан бетонированный проход под землей в рост человека и длиной несколько сот метров, оперативники не знали. Да и не хотели они думать об этом в ту минуту, когда до Черного Мага оставались считаные шаги. Вся их жизненная энергия была направлена на достижение конечной цели - найти его убежище и завладеть его красками. И они спешили. Впереди с фонариком шла Женя. Сзади Сарычев с вещами и автоматом. Мерзкую слизь, водяных гадов, крыс они просто не замечали. Их гнало вперед, кроме выполнения основной задачи, опасение за жизнь товарищей, которые, как они полагали, находятся в плену.
  Наконец их путь по омерзительно заплесневелому, почерневшему от времени и сырости проходу закончен. Они уперлись в ступеньки, ведущие наверх.
  - Все, - тяжело выдохнула Женя и стерла тыльной стороной перчатки пот с лица. - Мы на территории сатаны. Это почти победа. Вперед! Времени очень мало. Думаю, Шварц уже знает о нас.
  Соболева приподняла деревянную крышку пола и осветила фонариком помещение, куда привел их ход. Перед ее глазами предстала вместительная безлюдная комната, стены которой были окрашены в черный цвет, а окна зашторены тяжелыми красными портьерами.
  - Что там, Женя? - прошептал из подполья Сарычев.
  - Никого нет. Похоже, мы попали в ритуальный дом сатанистов.
  Женя осторожно вылезла наружу. За ней поднялся Сарычев.
  - Что дальше, командор? - азартно блестя глазами, спросил тот.
  - Ты остаешься здесь, сиди тихо. Я погуляю.
  - Может, вместе пойдем?
  - Нет, я одна. Скоро вернусь, - Женя незаметно исчезла...
   Появилась Евгения через пятнадцать минут. За ней в дверь, тяжело дыша, с красным морщинистым лицом вошла пожилая женщина.
  - Это Авдотья, - представила Соболева хозяйку скита. - Она согласилась нам помочь. Я нашла ее в сарае во время дойки коз. Наши опасения подтвердились. Ребята в плену. Виктор - в склепе, а Коля - в бане.
  Володя пристально взглянул в поблекшие серые с красными прожилками глаза старухи. Та взгляда не отвела. Решимость и воля исходили из этих глаз.
  'Видно, Шварц довел до белого каления Авдотью, коль она пошла против этого черта', - промелькнула мысль у сыскаря области.
  Отважная бабуля, также въедаясь в Сарычева, вдруг подала голос:
  - Светает. Надо поспешить! Мой проклятый скоро поднимется. Быть тогда беде... Что зыришь? Не зырь, не подведу.
  - Пошли, Володя. Ей можно доверять. Скоро действительно здесь будет жарко. Но сначала идем к ребятам. Веди нас, Авдотья! - и Соболева решительно направилась к выходу из сатанинской ритуальной комнаты.
  
  
  Глава 10
  
  
  Старый Шварц проснулся ближе к утру от шороха. Но не в его спальне, а в голове. Вернее, это был не шорох, а шум провиденческих мыслеформ, нашептывающих о грозящей опасности. То, что Мидгард ночью доложил ему о безрезультатных поисках бабы, его сильно разозлило. Он в ту минуту с яростью вспылил:
  - Я же сказал, она в лагере, ищите! - затем плюнул в его сторону и с болью в сердце промолвил: - Феликс давно бы справился с ментами, но его нет в живых. С тебя что взять, тем более с этого заблудшего отребья? Ладно, иди проверь здесь охрану.
  'Значит, баба уже здесь, - Шварц с трудом поднялся и стал одеваться. - Достала все-таки, сука. Профессионал, ничего не скажешь. И пришла она через подземный ход. Напрямую она не добралась бы. Ловушек я наставил достаточно. Или с ума сошла бы, или попала бы в медвежью яму. Да и встречи с волками было не избежать. Где-то Акелла запропастился. Старый уже стал. Пора ставить другого вожака стаи...'
  Шварц спустился на первый этаж. Было тихо. Охрана вытянулась во фрунт.
  - Смотрите в оба, чуть что - стреляйте. Стрелять-то умеете? - он посмотрел на молодых сатанистов с тревогой.
  - Не беспокойтесь, гросфатер. Все будет окей.
  - Окей, окей, - недовольно буркнул Шварц и, тяжело ступая, направился в кабинет. Тревога не сходила с его лица. Он явно чувствовал присутствие в ските чужака.
  - Мидгард! - бросил он, оглянувшись. Но, поняв, что тот его не слышит, приказал охране немедля вызвать его.
  Через несколько минут внук постучался. Ответа не последовало. Тогда он робко открыл дверь и оторопел. Зрачки расширились от удивления. В комнате стоял розоватый туман. Дед коленопреклоненно причитал непонятным языком какие-то заклинания. Его высушенное небритое лицо с закатанными глазами подсвечивалось стеклянным шаром, от которого исходило розовое свечение. Шварц показался Мидгарду привидением, отчего он растерялся от испуга, окаменел у порога.
   Черный Маг закончил ритуал и, сурово взглянув на внука, рыкнул:
  - Что застыл? Заходи!
  - Прибыл по вашему повелению, мой гросфатер, - заикаясь, отрапортовал тот, вытягиваясь и выпячивая грудь.
   - Вот что, Мидгард, - Шварц, тяжело дыша, придвинулся ближе к внуку. - Дела наши плохи. Здесь скоро будут люди из Москвы.
   - Вы имели в виду господина...
   - Нет, - хрипло перебил Черный Маг. - Тот с нами. Я вижу, летят другие в помощь бабе, которая где-то рядом.
  - Не может быть!
  - Может! - Шварц топнул ногой, оскалился. - Я когда-нибудь ошибался? - яростные глаза сверлили Мидгарда, прожигали сердце.
  - Виноват, гросфатер, - пролепетал тот, покачиваясь и хватаясь за стену, чтобы не упасть.
  - Стоять! Не падать!.. Слушай меня внимательно. Свяжись с человеком, пусть меня ждет в лагере. Снегоход там?
  - Да, гросфатер.
  - Хорошо. Ты останешься здесь, присмотришь за всем хозяйством. Тебе помогут Авдотья и Татьяна. Тебя не тронут. На тебе крови нет. А я временно удалюсь. Меня прикроет человек-крыса. Но сначала пощекочу нервы прорвавшимся смельчакам! - и, показывая гнилые корешки, Шварц зашелся хриплым кашляющим старческим смехом. Мидгард стоял молча. Успокоившись, дед спросил: - Где Доронин?
  - В склепе.
  - Жив?
  - Дышит. Ему Авдотья сделала перевязку.
  - Ладно, с ним потом разберусь. Писем у него все равно нет. Я видел это по глазам. Они у той бабы. Как же мне сейчас нужны письма!
  - Зачем они вам, гросфатер? - ляпнул вдруг отошедший от гипноза и осмелевший внук.
  - Зачем? - Шварц сверлящим взглядом уставился на внука. Костлявые руки сжались в кулаки, задрожали. В эту минуту маг источал столько злобы и решимости, что Мидгард вновь, не выдержав напора черных буравящих сатанинских глаз, закачался и, пятясь назад, уперся в стену, сполз на пол.
  - Чтобы быть победителем, внучок! Понял меня? Поднимайся, рохля. Победителем темного над светлым. К этому я стремился всю жизнь. Именно мрак вселяет звериный страх в людей, и они становятся беспомощными. Именно тогда вершится люциферов суд. Именно тогда я сломаю хребет Божку, Боженову, своему заклятому врагу.
  Произнеся имя недруга, Шварц вдруг побледнел. Ему становилось плохо. Зачастило сердце, сбился ритм. Кружилась голова.
  - Достает, архангел, достает, - беззвучно прошлепал он, делая движение к столу, и, навалившись на массивное дубовое кресло, свалился в его разбитое потертое ложе. Мидгард вскочил, рванулся помочь деду. Тот махнул безвольно, замычал:
  - Иди, иди, не беспокой меня...
  Шварц довольно быстро справился с ментальным ударом, после чего впал в раздумье. 'Обложили... Обложили со всех сторон, как волка, флажками. Пора уходить. Закончилась моя лесная жизнь. Жаль, привык. Ничего, в лагерях выжил. Многие не дотянули до свободы. Выживу и сейчас. Подамся на родину, в фатерлянд. Там можно и завершить свое пребывание на земле, не дожидаясь апокалипсиса'.
   Маг взглянул на шар. Его розоватое свечение вдохновляло и взбадривало. Он выпрямился, глубже вздохнул и, глядя куда-то вверх, помахивая узловатым пальцем, прочамкал устрашающе:
  - Последний бой! И я его выиграю! - и с решительностью, непонятной для столь преклонного возраста, опираясь о поручни, уверенно поднялся с кресла. Дернул дверь стола и выхватил из глубокой ниши старомодный саквояж наподобие медицинского для инструмента, открыл. Туда спешно побросал пачки сотенных купюр евро и пятитысячных купюр рублей, которые выгреб из потаенного сейфа. Наверх положил инкрустированную шкатулку. Осклабился, вздохнул и вновь с лихорадочным блеском в глазах посмотрел на магический шар, свет которого угасал. Прочитал заклинание и бережно вложил реликт в сумку. Затем налил в пиалу известного только ему фимиама и присел в кресло передохнуть, обдумать дальнейшие действия...
  А в это время Женя находилась в склепе, помогала Виктору подняться. Тот при каждом движении стонал от боли. Экзекуция, проведенная сатанистами по приказу их гросфатера, отняла много сил. Его левый заплывший глаз по-прежнему не открывался. Правый лихорадочно сиял при виде друзей.
  - Женя, - разбитыми губами шептал Доронин, - видишь, как все получилось. Женя...
  - Ничего-ничего, все будет нормально. Попейте воды, она святая, поможет.
  - Откуда она у тебя?
  - Так вы же поделились с нами еще в Архангельске.
  - Да? Я и забыл... Что с Колей, Женя?
  - Ему совсем плохо. У него поврежден позвоночник. Да и эти гниды постарались добавить.
  - А где Шварц?
  - Авдотья отведет вас к Коле в баню, а мы с Володей идем брать Шварца.
  - Нет-нет, мне уже лучше. Я с вами, - запротестовал военный пенсионер. - Эту мразь, этого дьявола я должен собственными руками, понимаешь, собственными руками удавить. Видите, я уже стою.
  - Вас шатает.
  - Ничего. Вода подействовала. Не отказывай мне в удовольствии сразиться со Шварцем. Ты же знаешь, я упрямый.
  - Хорошо, Виктор Васильевич. Оружие можете держать?
  - Могу, - Виктор взял у Соболевой пистолет, снял с предохранителя.
  - Я готов.
  - Только не лезьте вперед. Все за мной. Пошли...
  Вот и последняя ступенька. Осторожно открыли дверь. Сквозь верхушки вековых елей пробивался заревой свет. Стояла необычная тишина. Даже домашние животные не мычали и не кудахтали. Группа, крадучись, вышла во двор.
  И вдруг резко изменилась погода. Огромной силы ураганный ветер, срывая снежные шапки и ломая вершины старых елей, ворвался в замкнутое пространство. Смерч закружил оперативников и попытался опрокинуть и оторвать от земли.
  - Быстрее в дом! - крикнула Соболева. - Авдотья, ведите! Куда? И Евгения рванула к особняку, указанному старухой, с трудом преодолевая снежную круговерть. За ней Сарычев и Доронин.
  - За дверью охрана... - прохрипела Авдотья, задыхаясь и хватая воздух широко открытым ртом, забежав последней на просторную террасу. - Это сатанисты. Берегитесь... Они готовы...
  - Уходите отсюда, - повернулась на хрип Евгения. Ее глаза азартно блестели. Тело сгруппировано, готово к бою. - Мы сами... Володя, - повела оружием в направлении основной двери. - Ты первого берешь. Я, прикрывая, второго, - оперативник чуть махнул головой, и Женя громко постучалась.
  - Кого там еще несет? - выкрикнули изнутри недовольно. - Это ты, Авдотья? Соболева приложила пальцы к губам. И только дверь открылась, как капитан Сарычев резко, неожиданно для сатаниста притянул его к себе и, сделав подсечку, нанес тому сильный удар рукояткой пистолета в область шеи. Сатанист мешком рухнул на пол. Сарычев тут же заломил ему руки, клацнули наручники.
  - Всем на пол! - закричала Соболева, опережая автоматный грохот с лестницы второго этажа. Раскаленные свинцовые жучки по касательной прошлись по двери, по стене, впиваясь и разрывая в щепы внутреннюю вагонку.
  Не ожидая второй очереди, Евгения бурей ворвалась в прихожую и, перевернувшись через голову, практически не целясь, выстрелила на звук. Второй охранник не успел охнуть. Пуля попала точно в лоб, отбросив его в сторону.
  - За мной! - ринулась наверх Соболева.
  - Стойте! - держась за сердце, выдохнула Авдотья. - Он здесь, на первом этаже... - и, чтобы не упасть от нахлынувшей боли в груди, прислонилась к стене, показав рукой на кабинет. - Там он, вяжите его.
  Соболева остановилась, в два прыжка подлетела к двери Шварца и со всего размаха ударила ногой резко, мощно, сбивая внутренний засов. Полотно распахнулось с треском. И Женя по инерции ввалилась в обиталище Черного Мага.
  Острый специфический запах, стоящий в полумраке кабинета, ледяной ветер, рвущийся в полуоткрытое окно, ударили в лицо, грудь, сбивая с ног. Она зашаталась и, пройдя несколько метров вперед, стала падать, теряя рассудок, но все же успев вымолвить:
  - Не входить... - ее рука откинулась в сторону окна...
  Сарычев быстрее, а за ним, пытаясь не отставать, превозмогая боль, Доронин выбежали во двор. Снежный вихрь подхватил их и понес за особняк в направлении к лагерю, прямо на ловушки Шварца.
  Черный Маг в это время, кашляя, харкая кровью и с яростным огнем в глазах-углях, также пробирался по глубокому снегу вперед.
  - Идите, идите, вертухаи, - хрипел он, огибая ловушки, ведомые ему, оглядываясь назад. Увидев погоню, остановился, вскинул руки, зловеще прокричал: - ЭЗФАРЕС, ОЛЙАРАМ, МОЗИМ! Деревья затрещали еще сильнее, заглушая его крик. Снежный буран, словно дракон, встал на пути оперативников. Но Сарычев был почти у цели. Он увидел худую сгорбленную спину Шварца, мелькнувшую среди вековых елей.
  - Стой, злодей! Буду стрелять! - что есть мочи вырвалось из его груди. Порыв ветра донес дикий гортанный смех.
  Раздался выстрел.
  Одновременно с ним звонко треснула огромная верхушка и, ломаясь, шумно падая, завалила оперативника.
   Доронин следовал за Владимиром. Видя трагедию, бросился на помощь другу, полез в густой лапник. Однако в этот момент остро, молнией ворвалась мысль: 'Иди исправь ошибку. Злодей уходит! Иди исправь ошибку. Злодей уходит!'
  Виктор на мгновение растерялся, не зная, что делать. Но мысль не отпускала, гнала вперед.
  - Полежи, Володя, я скоро, - торопливо произнес он и вновь двинулся за сатаной. Проделал полсотни шагов, еще с десяток и упал, обессиленный метелью. Сжав зубы, поднялся. Снежно-ледяная крошка терзала лицо, будто наждачной бумагой, впивалась в полуседые разметанные волосы, рвала одежду - не устоять. Виктора шатало из стороны в сторону. Видя рядом удаляющуюся фигуру йети, закричал, как ему казалось. Только хрип вдогонку:
  - Стой, Шварц! Стой, негодяй!
  Он сделал еще несколько шагов и, падая, окончательно уткнулся в сугроб. Шварц уходил...
   - Господи! Помоги! - умоляюще застонал Доронин, понимая, что врага не догнать, а он выжал из себя все, что мог. От досады потекли слезы. Однако молоточки в голове по-прежнему стучали: 'Иди исправь ошибку! Иди исправь ошибку!'
  Этот стук вдруг превратился в колокольный звон, который все громче и пронзительнее отдавался божественным голосом в его душе. И в эту минуту он вспомнил просьбу старца перед отъездом в Архангельск.
  'Когда будет очень тяжело, - наказывал тот, - повторяю, невыносимо тяжело, вспомните меня и произнесите на рунном языке священные слова:
  АЛУ ЦЕРА,
  КИЙГ ЦЕРЕ,
  ЛАУКАР АЙЯ ЦЕРЕ'.
  - Да-да, - радостно прошептал Виктор, до предела изнеможенный. - Я помню все. Спасибо!
   Приподняв с трудом голову, глотая капли таявшего снега, он мысленно обратился к учителю с благодарностью. В глазах надежда и поклонение его силе.
   - АЛУ ЦЕРА, - первое слово пошло легко.
  - КИИГ ЦЕРЕ, - выдыхалось с трудом.
  - ЛАУ-КАР АЙ-Я ЦЕ-РЕ, - вырывалось уже по слогам с затихающими ударами сердца. Доронин терял сознание...
  Он уже не видел, как налетевший снежный ураган мгновенно прекратился, как, задыхаясь и матерясь площадно, Шварц силился пройти ловушки и добежать до заброшенного лагеря, где его ждал человек-крыса. Он уже не видел и не слышал, как, оступившись, падая в медвежью яму, сатана обезумевшим от страха и леденящим душу голосом закричал. Как проткнутый в трех местах острыми кольями повис в глубокой яме и в предсмертной агонии пытался дотянуться до саквояжа. Как крючковатыми пальцами все же раскрыл его и дотронулся до шара и беззубым шамкающим ртом успел выдавить:
  - Лучше быть владыкой ада, чем слугою неба! - но шар не светился. Паутина из глубоких трещин покрывала его глянцевую поверхность.
  Виктор уже не видел, как Шварц дернулся из последних сил, обращая спасительный взор в темную вечность. Но лишь черный огромный ворон появился откуда-то из выси и, кружа над ним, прокаркал свой страшный приговор о смерти.
  Его враг, человек-сатана, Черный Маг, мгновенно умер. Из его омерзительного скелета-тела торчали острые колья, с которых стекала бурая густая кровь. Поединок завершился...
  
  
  Глава 11
  
  
  Воскресенье. Полдень. Светит яркое апрельское солнце. Зима подлинно отступает. Шумно идет капель. Тает неубранный снег, образуя веселые ручьи. Им особенно рады городские птицы. Они с наслаждением пьют талую воду, здесь же купаются.
  Восторженно принимают весну и люди, особенно больные. Природное возрождение отлично влияет на их психоэмоциональное состояние. В Архангельской областной больнице как никогда много посетителей. Больные и гости оживленно беседуют, прохаживаются по внутреннему скверу. Многие отдыхают на скамейках, подставляя лица солнцу. У всех превосходное настроение.
  - Доронин, Соболева, Сарычев, Кузьмин. Пожалуйста, на выход, - медсестра травматологического отделения, заглядывая в палаты, оповещает их. - К вам приехали.
  Первой открыла дверь Евгения и, увидев следователя Кропоткина, вскинула брови от удивления, но через мгновение радостно подбежала к нему. Губы раскрылись, даря очаровательную улыбку:
  - Николай Дементьевич, здравствуйте! Какими судьбами здесь? Никак не ожидала вас увидеть.
  - Здравствуй, Женя. Все по работе. Это вам, - Кропоткин галантно преподнес Соболевой цветы.
  - Мне? - брови вскинулись вновь. - Это лишнее. Здесь не положено.
  - Берите, берите, уже можно.
  - Спасибо... А вот и наши мужчины.
  Доронин и Сарычев радостно подошли к московскому гостю. Крепкие рукопожатия и возгласы создали гомон и суету в коридоре.
  - Все, друзья. Все. Я вижу, вы идете на поправку, - отбивался Кропоткин. - Хватит меня обнимать, трогать, щипать. Это я должен вас качать на руках. Ведь вы мои герои! Лучше пройдемте в палату, где можно спокойно поговорить. Видите, медсестра косо смотрит. И где Коля?
  - Коле сделали операцию, подниматься еще рано. Но ему уже лучше, - участливо, по-доброму сказала Женя. - Пойдемте к нему. Там и поговорим. Ему будет приятно с вами встретиться. Он один лежит в палате.
  - А можно?
  - Конечно. Нас уже допускали. Вы же в халате.
  - Тогда ведите.
  Возбужденные от встречи, но еще физически ослабленные, оперативники один за другим вошли в палату к Кузьмину, столпились у входа, притихли. Коля дремал.
  Кропоткин присел на стул, стоящий у кровати, дотронулся до руки больного:
  - Здравствуй, Николай.
  Кузьмин открыл глаза. Как в замедленной съемке, на его лице выплескивались удивление и восторженность:
  - Николай Дементьевич? Как я рад вас видеть! И вас, ребята, - оперативник хотел приподняться, оперся рукой о царгу кровати.
  - Лежи-лежи, - Кропоткин остановил его. - Не беспокойся... Коллеги, - подозвал он оперативников, - подходите ближе, присаживайтесь, где можно. Не будем создавать неудобств Николаю, оглядываться на нашу свиту... Коля, - следователь повернулся к больному, - расскажи, как ты себя чувствуешь.
  Щеки Николая румянились. Его волновали теплота и сопереживание сослуживцев, которые по-настоящему стали друзьями, пройдя с ним тяжелые испытания. Тем более рядом находилась Женя.
  - Мне уже лучше, но полежать придется, - ответил он с сожалением, пытаясь не смотреть на Евгению. Ее глаза тянули к себе, словно магнит.
  Николай Дементьевич, как проницательный человек, заметил причину неловкости молодого сотрудника и пришел ему на выручку, сам повел разговор.
  - Николай, мы очень рады, что тебе лучше, что ты пошел на поправку после операции. Я надеюсь, ты не сожалеешь, что связал жизнь с нами после всего того, что с тобой произошло.
  - Что вы, Николай Дементьевич! - вспыхнул тот. В глазах протестные искорки. - Если врачи разрешат, то оперативную работу я не брошу.
  - А следователем хочешь быть?
  - Следователем?.. - переспросил Коля и быстро, не ожидая ответа Кропоткина, четко произнес: - Если вы будете меня рекомендовать, я оправдаю ваши надежды.
  - Вот и молодец, - работник прокуратуры легко похлопал по руке Кузьмина. - Я подумаю над твоими словами. Надо же готовить молодую смену. В общем, не залеживайся, я тебя жду. Кропоткин поднялся и деликатно, чтобы ничто и никого не задеть, подошел к окну, взглянул на внутренний двор больницы. 'В Москве снега нет. А здесь еще много. Что значит север - до мая таять будет', - подумалось ему.
  - Дорогие мои, - следователь повернулся к сослуживцам. В глазах лукавинка. - А почему вы не спрашиваете, каким образом я оказался здесь, в Архангельске, и чем закончилось дело Оберман?
  - И вправду, Николай Дементьевич, расскажите, - Женя присела на кровать Николая, дав понять всем, что эпицентр слушателей должен быть здесь. - А то мы так углубились в лечение своих болячек, что совсем забыли о службе. Разъедаемся на больничных харчах.
  - Это уж точно. С голоду не помрем, - поддержал шутку Сарычев, стоявший несколько отдельно, опершись о стену. - Нам бы сала сейчас да боевых сто грамм. И завтра можно снова в бой, - и он подарил коллегам здоровую мужскую улыбку.
  Виктор Васильевич не повелся на шутливое настроение сотрудников. Тревога и неопределенность не сходили с его лица. Увидев следователя, он напрягся и не мог расслабиться. Он боялся задать главный вопрос, мучивший душу: 'Нашлись ли краски?' Он боялся отрицательного ответа. Об окончании операции никто не знал. Оперативники не думали о красках, находясь на грани жизни и смерти. Черный Маг потрепал всех основательно. Врачи добросовестно отнеслись к москвичам, выполняя свои обязанности. И жизнь победила. Сегодня был третий день, как им разрешили выходить.
  Кропоткин нутром почувствовал накал переживаний Доронина и поспешил разрубить его сомнения. Он бы и раньше это сделал - не допускали. Пришлось ждать неделю, пребывая в Архангельске. И вот этот час настал.
  - Начну с самого главного, а потом уж подробности, - повел он разговор, взглянув на Доронина. Тот присел от волнения в ожидании момента истины.
  - Шварц погиб, попав в медвежью яму. Смерть мгновенная. Когда его доставали, рядом нашли раскрытый саквояж. В нем были деньги. Кстати, много денег, в том числе евро. Мы уже знаем, откуда они, но это потом. Кроме денег, Шварц прихватил еще треснутый стеклянный шар размером с гандбольный мяч и инкрустированную дорогую шкатулку. В ней мы обнаружили краски, - следователь улыбнулся Доронину, видя, как тот вспыхнул, приподнялся. - В поисках этих красок, - продолжил Кропоткин, - и спланирована была ваша операция. Экспертиза показала, что монограмма с пламенеющей дельтой в письмах нанесена именно ими. Вот такая краткая информация.
  Все притихли, переваривая изложенные факты. В палате стало тихо-тихо. Затем на лицах москвичей появился восторг, и захотелось крикнуть 'Ура!', а у Жени потекли слезы. Слезы радости от победы. Настолько она досталась тяжело. Девушка крепко сжала руку Николаю, поднялась, подбежала к следователю, словно школьница к знаменитому актеру, и поцеловала в щеку.
  - Спасибо вам, - вытирая слезы ладонью, произнесла она.
  Никто не ожидал от такой суровой и волевой сотрудницы 'Центавры' проявления мимолетной слабости. Но ее никто не осуждал. Несмотря на силу духа, она оставалась женщиной доброй и нежной.
  Впрочем, мужчины и сами готовы были расцеловать следователя за хорошие новости. Слишком много сил и здоровья было потрачено на борьбу со злом в поисках красок.
  Когда первые страсти от услышанной информации утихли, следователь продолжил свой рассказ:
  - Операция прошла бы гораздо проще, - он посмотрел на сотрудников, думая, как бы емче сказать. - В общем, без ваших огромных страданий. Но среди офицеров, кто знал и готовил операцию, нашелся гнус, который опозорил честь мундира, став предателем.
  - Николай Дементьевич, - перебила вдруг его Соболева. - Я знаю, кто это был.
  - Кто же?
  - Предателем был Волков. Я права? - Соболева в упор смотрела на Кропоткина.
  - Когда вы позвонили и доложили об утечке информации, - следователь уклонился от прямого ответа на вопрос Жени, - я начал анализировать, кто знал о деле, а затем о готовящейся операции. Кто мог бы стать потенциальным предателем, - Кропоткин неторопливо стал прохаживаться по палате, рассуждая вслух. Видно, ему было так легче думать. - Круг лиц был мал. Но, рассматривая каждого сотрудника отдельно на предмет измены, я не находил веских причин, кого можно было бы заподозрить. Все были безупречны по службе.
  - Так как же вы его вычислили? - подал голос Николай, приподняв голову с подушки.
  - А ты догадайся, Николай.
  - Попробую. Почти всякое преступление имеет свои мотивы, - начал излагать прописные истины офицер оперативно-розыскной службы. - В основе их лежат человеческие потребности, страсти, слабости. Самые главные из них - это деньги, власть и женщины. В нашем случае больше всего подходят деньги. Искать надо было сотрудника, остро нуждающегося в деньгах, притом - в большой сумме, из-за которой он мог пойти на предательство, - Николай остановился перевести дух. В этот момент он был в окружении внимательных глаз товарищей, которые взглядами и тишиной подбадривали его.
  - Тех, кто ушел на задание, я бы исключил из этого списка. Слишком велика ответственность. Можно и пулю схлопотать в случае провала. Остаются сотрудники, знавшие о деле и о готовящейся операции, но в ней не принимавшие активного участия. С них надо было начинать. Я бы поступил так. Я правильно изложил свои мысли, Николай Дементьевич?
  - Пожалуй, Коля, я дам тебе рекомендацию, - удовлетворенно согласился Кропоткин с предложенным направлением поиска. - Примерно так же размышлял и я.
  - Так кто же это был? Не томите нас, следователь, - Соболева привстала с кровати. - Это Волков, да? Или я ошиблась? - губы и скулы Евгении сжались от напряжения.
  - Хорошо. Я скажу. Им действительно оказался майор Волков.
  - Ес-с! Я так и знала, - Соболева резко и с удовлетворением опустила согнутую в локтевом суставе правую руку, сжатую в кулак.
  - Вот гнида! Все крутил да крутил. На связь с нами не выходил. И группы поддержки не было, - добавил капитан Сарычев.
  - Так как же вы его вычислили, Николай Дементьевич? - Коля опять приподнял голову с подушки.
  - Когда очередь дошла до Волкова, я запросил его личное дело. Там и откопал один фактик. Он был замечен в увлечении казино. Даже имел взыскание за ссору с сослуживцами по поводу невозврата долгов. До его отъезда к вам мы установили за ним 'наружку'. И, как оказалось, в тот вечер он промотал в казино кругленькую сумму. Таких денег водиться у него не могло в принципе. Ведь он мент, сыскарь, а не бизнесмен. С женой он в разводе, а богатых родственников не имеет. А дальше, как говорится, чем глубже в лес, тем больше дров. Установлено, что он получил крупную сумму, отправленную из Архангельска. Прослушивая его разговоры по сотовому, мы вышли на Шварца-младшего. Была срочно создана группа в Архангельске по его задержанию. Туда вылетел и я.
  Дальше пошло как по заученному сценарию. Он сам привел нас к заброшенному лагерю, где ждал Шварца и внука. В том месте мы его тепленьким и взяли. Там же задержали и четверых связанных охранников Мидгарда. Их нашли в котельной. Это ваша работа? - следователь, улыбаясь, смотрел на Женю.
  - Наша, Николай Дементьевич, - зрачки Жени искрились, словно бенгальские огни.
  - Николай Дементьевич, а как вышли Шварцы на Волкова? - Кузьмин задал новый вопрос
  - О, это просто. За Дорониным шло наблюдение не только с нашей стороны. Волкова вычислили, когда он брал Виктора Васильевича.
  Нельзя забывать, что первый подельник, он же Феликс Шварц, проходил службу в ВДВ. Тем более от деда ему передалось необыкновенное чутье. Кстати, его задержание на Ленинградском шоссе и ликвидация были организованы Волковым. После слива информации Шварцу он вдруг забеспокоился о собственной персоне. Боялся, что его уберет Шварц. Это мы выяснили в ходе допроса.
  - А Мидгарда, второго внука Шварца, взяли? - спросил молчавший до этого Виктор.
  - С Мидгардом хуже. Он повесился. Когда мы ворвались в логово Шварца, то основное внимание стали уделять вам, совсем забыв о нем. Его нам показала позже Авдотья, когда он висел. Спасти его не удалось.
  Да, вот еще. В одной хозяйственной постройке мы нашли мальчишку лет семи. Но как его зовут и как он к Шварцу попал, он не знает. Сейчас с ним работают психиатры. Может, вы что-то знаете о нем?
  - Николай Дементьевич! - воскликнула Женя. - А дедушки с ним не было?
  - Нет, не было.
  - Значит, умер.
  - Женя, откуда вы знаете о мальчике?
  - Это Захарушка. Точно, это Захарушка, - Соболева посмотрела на Сарычева, требуя подтверждения.
  - Возможно, это тот мальчик, что потерялся с дедом в прошлом году. Сводки об этом случае поступали, - добавил тот.
  - Ну-ка, Женя, расскажите мне подробнее, что вы узнали, - заинтересовался следователь.
  - Рассказывать, собственно, нечего, Николай Дементьевич. Просто, когда мы были в Сухой Вычере, обнаружили там одну бабку. Она нам и поведала о своей трагедии. Ее муж и внук Захарушка ушли в лес по грибы в сторону логова Шварца и не вернулись. Эта старая женщина, убитая горем, живет в заброшенном поселке одна. Живет надеждой, что вернутся ее дед и Захарушка. Кстати, она нам и показала дорогу к Шварцу.
  - Все ясно, - следователь достал из внутреннего кармана блокнот, с которым не расставался, и коротко записал для себя информацию. Затем, весело посмотрев на сотрудников, пафосно произнес: - А теперь, друзья, самый ответственный момент! Виктор Васильевич, пройдемте со мной к столу... Вот вам стул. Садитесь удобнее. Другие могут находиться рядом, только не толкайтесь, и прошу соблюдать тишину.
  Николай Дементьевич достал из портфеля письма и флакончики с красками и аккуратно разложил их перед Дорониным.
  - Ну-с! Приступайте, уважаемый Виктор Васильевич. Исправьте ошибку судьбы!
  Все ахнули, когда услышали такое от следователя.
  - Спокойнее, Доронин, - официально обратился Кропоткин. У Виктора подрагивали пальцы. - Сосредоточьтесь. Вопрос очень серьезный. Вы знаете об этом лучше меня.
  - Виктор, выпейте святой воды, - Соболева протянула ему небольшую пластиковую бутылку.
  - Еще осталось?
  - Немного есть.
  - Спасибо, - Доронин сделал три глотка... Почувствовав прилив сил, взялся за работу. Вначале он проверил, какой цвет в каждой бутылке. Затем попробовал, как пишет тонкая беличья кисть. Сделал несколько пробных рисунков на отдельной бумаге. И только после этого написал внизу первого письма черным цветом фигуру, состоящую из пирамиды. На нее наложил пламенеющую дельту вершиной вниз.
  - Ух, переведу дыхание, - тихо пробубнил он, дотронувшись до лба. От волнения и нервного напряжения выступали капли пота. Кропоткин пришел на помощь, подал чистый платок.
  - Спасибо, Николай.
  - Может, воды принести?
  - Не надо. Продолжу работу, - Виктор обмакнул кисть в красную краску и, глядя на образец, осторожно написал копию, очень даже похожую на глаз, нарисованный ранее Черным Магом. Отложил кисть и выдохнул с облегчением: - Все. Свершилось!
  - Виктор, - Кропоткин легонько дотронулся до плеча Доронина. - Вы забыли перечеркнуть старую монограмму.
  - А что, надо?
  - Не знаю, на всякий случай перечеркните.
  - Хорошо.
  Жирными полосами крест-накрест Виктор Васильевич ликвидировал рисунок Шварца.
  - Отлично. Теперь все, - удовлетворился следователь.
  Через минуту Доронин написал пирамиду с пламенеющей дельтой вниз и на втором письме. Рисунок Шварца перечеркнул. Эта операция прошла быстрее.
  - Все, - выдохнул он с облегчением. - Работа над ошибками судьбы проведена, принимайте, Николай Дементьевич.
  Он аккуратно поднялся и неуверенно, пошатываясь, отошел от стола. Все сотрудники полиции смотрели на него и молчали. В глазах сострадание и легкая растерянность.
  - Что-то не так? Что вы на меня уставились?
  - Все так, Виктор Васильевич, только взгляните на себя, - Женя подала ему карманное зеркальце.
  - Это что, я? - обронил испуганно Доронин, впившись округлыми глазами в посеребренное стекло. На него смотрел человек - его копия, только с совершенно белыми волосами, словно их обсыпали мукой.
  - Ничего, друг, не смущайся, - выдохнул Сарычев, подойдя к Виктору, и похлопал его несколько раз по плечу. - Не такое бывает. Главное, все мы живы. Ведь так? Я правильно говорю? Главное, мы живы! И мы выполнили задачу. Я не понимаю эти письма с рисунками. Но, видно, так надо, иначе бы вас не прислали сюда.
  - Вы говорите правильно, Владимир. Седой, но живой. Сейчас проверим, свершилось ли чудо.
  Кропоткин взял первое высохшее письмо, прочитал про себя текст и пристально всмотрелся в глаз старой и новой дельты. Затем взял второе письмо и, словно клещ, впился в его содержание. Постоял с минуту, ожидая чего-то, хмыкнул себе под нос и удовлетворенно сложил письма и краски обратно в портфель.
  - Вот теперь порядок в танковых войсках. Это уже простые вещдоки, - и под удивленные взгляды сослуживцев захлопал в ладоши. - Это вам, Виктор Васильевич, мое почтение и овации.
  Поддержите, друзья!
  - Все, все, ребята, хватит, - замахал Виктор, останавливая бурное рукоплескание. - Мы были одной дружной командой. Хорошо, что волосы остались, - и он с улыбкой бегло взглянул на большие залысины Кропоткина.
  - Согласен, - беззлобно усмехнулся следователь. - Не имею возражений!.. А ну-ка, друзья, разбирайте посуду! - в руках Николая Дементьевича, как по волшебству, оказалась бутылка шампанского, а на столе появились стаканы.
  Веселый смех, улыбки заполнили палату.
  - Вы уже магом заделались, Николай Дементьевич, - подтрунила его Соболева.
  - Нет-нет, никаких больше магов. Нам хватило с лихвой одного. Подставляйте кружки, - и он умело, с легким хлопком, открыл бутылку.
  - Друзья! - начал говорить тост Кропоткин, подойдя к Николаю, - тот уже держал стакан с игристым напитком, поданный Евгенией. - Я предлагаю всем выпить за жизнь! Ее нам дал Всевышний. И никто, я повторяю, никто не вправе отнять ее у человека. Тем более какая-нибудь мразь, в какие бы наряды она ни наряжалась: белые или черные. Нет ничего прекраснее для человека, чем жизнь на Земле. Жизнь счастливая и светлая.
  Пусть наша победа над Шварцем, этим дьяволом во плоти, будет маленьким, но весомым ручейком в потоке побед добра над злом. За победу, друзья! За жизнь на Земле!
  
  
   ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"