Рейнеке Патрик : другие произведения.

Легенда о чёрной верёвке и левой ступне повешенного

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Про один сказочный немецкий город и его драконов ко Дню апрельских снежков в "Заповеднике сказок" (оммаж Нилу Гейману). Опубликовано в сокращенном варианте в Сборнике избранного 2015 г.

   В апреле в "Заповеднике Сказок" играли в снежки. Кидались друг в друга сказочными темами, а затем из этих снежков участники сказочной битвы стали лепить снеговиков и целые снежные крепости. Вот обмен снежками: http://zapovednik-2005.livejournal.com/226366.html; а вот сводный перечень тем, составленных Сумеречным Максом (исключая те, что накидали составителю): http://zapovednik-2005.livejournal.com/229905.html.
   Мне бросили следующее:
   "Три яшмовых чаши и свисток из глины" от amarinn
"Сказка о жабе, которая мечтала стать березкой" от deep_water_fish
"Волшебные очки" от ga1a
 "Плачут ли птицы?" от karalek
 "Пора поэтов и влюблённых" от triam_time
 "Утраченные хроники Великого похода под гору" от karwell
 "Особенности отдыха на Берегу Скелетов в сезон звездопада" от rualev
 "Сыграй со мной в шахматы" от marinaiv
"Загадка смотрителя маяка" от artfeltig
"Клетка из медных прутьев" от natalyushko
"Смех над бездной" от karetu
 "Времени - целый дождь" от latbrand
 "Лучше страны не найдешь" от rabivn
"Ленивый маятник" от aibolit77
"Легенда о чёрной верёвке и левой ступне повешенного" от darkmeister
 "Тринадцать ночей" от kaeronth
"Похищение Эго" от zgorevna
 "Прищемили Кузе лапу..." от konzhezerova
"Черновик, серовик и желтовик" от faerie_anett
"Тиберминимум" uckuccmbo
"О бедной Кикиморе и богатом Дубе" от titova_tatiana
"Про кота,который стащил радугу" от sdobnajbulochka
"Загадочное ку" от olko_mol
   "Три ручья счастливых слез" от supercalifragia
  
   И подумал я, что напишу-ка я обо всем, чтобы никому не было обидно. В принципе, любая из этих тем может быть взята в качестве заголовка, если не всей истории целиком, то хотя бы какой-то ее существенной и важной для понимания сюжета части. Но в название сказки я все-таки решил взять тему, предложенную сэром Максом, чтобы сразу было понятно, что речь идет о драконах. Но все равно хочу выразить свою благодарность всем авторам предложенных тем. Без них Айхенхольц получился бы гораздо менее колоритным, да и фамилия у него, явно была бы другой, без отсылки к древесине дуба. А так, по-моему, очень забавный персонаж вышел в результате наших совместных сказочных усилий. Отдельную благодарность хочу выразить Леди Суперкалифраджии, без ее предложения, конец был бы трагичным, а так пришлось все переделывать, в результате чего текст получился в два раза длиннее, ну и ладно... Не мне ж читать, в конце-то концов!..
   Естественно, я, как всегда, разошелся и захватил часть чужих снежков. Раз уж обещан конкурс авторов самых востребованных тем, то почему бы не сделать приятное хорошим людям и хорошим темам. Подбирал я только то, что без особой натяжки могло послужить кратким выражением сути произошедшего, но все равно набралось много. По максимуму постарался вставить и эти темы в повествование, но влезли не все. Неуверен, что все авторы будут удовлетворены моими трактовками, но претензии - не ко мне, а к главным героям и их фантазии.
   "Игра в фанты на вылет" от latbrand
   "Лавка древностей закрыта на переучёт" от latbrand
   "Письмо без обратного адреса" от latbrand
   "Игры для взрослых" от latbrand
   "Книга без обложки" от latbrand
   "Не я создавал этот мир" от latbrand
   "Сказка о чистой совести" от latbrand
   "Кто-кто в тихом омуте живёт?" от latbrand 
   "Инкубатор для драконов" от latbrand
   "Как карта ляжет" от latbrand
   "Подарок ангелу-хранителю" от latbrand
   "Как это принято у змей" от supercalifragia
   "Как дуют в ус" от supercalifragia
   "Игра в правду" от faerie_anett
   "Мастерская добрых дел" от faerie_anett
   "Один волшебный день в апреле" от artfeltig
   "Странное происшествие в пятницу тридцать первого" от artfeltig
   "Честь нечисти" от karetu
   "Лунка для ворчуна" от karetu
   "Друг мой, враг мой" от karetu
   "В старом городе" от triam_time
   "Третья сторона медали" от triam_time
   "Скажи, зачем и почему" от triam_time
   "Дела житейские" triam_time
   "Любимая уродина" от karalek
   "Подарок ко дню смерти" от karalek
   "Честный обман" от karalek
   "Про день наизнанку и вещи, которые нельзя потерять" от sdobnajbulochka
   "О вредных принцессах и бедных драконах" от sdobnajbulochka
   "О вреде нерассказанных сказок" от sdobnajbulochka
   "Час на обручение" от zgorevna
   "Боюсь, поэтому иду" от zgorevna
   "Хохот кольчатых червей" от zgorevna
   "Та, которая на дне" от zgorevna
   "Трамвайное настроение" от marinaiv
   "Ссора дуэльных пистолетов" от marinaiv
   "Однажды на краю земли..." от kroharat
   "Однажды, на том берегу..." от zoya_montrose
   "Какая дорога самая короткая?" от konzhezerova
   "Тридцать три поворота до большого города" от amarinn
   "Другая сторона" от yulkar
   "Там, где темно..." от natalyushko
   "Дракон-обитаемый остров" от oko21
   "Таинственный город" от arivik
   "По ком звенит будильник" от darkmeister
   "Тяжкие будни Смотрителя Маяка" от dalmar
   "Поход в никуда" от aibolit77
   "Дневник невылупившегося дракона" от olko_mol
  
   Подумал, пусть это будет оммажем Гейману. Но аниме, оно и есть аниме...
  
  
  

Легенда о чёрной верёвке и левой ступне повешенного.

  
  
   Лучше страны не найдешь... Эта мысль непременно приходит в голову всякому, кому довелось хоть раз побывать в Киршберге. Не верите?.. Тогда порасспросите своих знакомых. Наверняка, кто-то из них бывал здесь проездом, а может статься, даже провел несколько счастливых недель, месяцев или даже лет своей жизни. Все-таки здесь расположен не самый последний в Германии университет... В сущности, это небольшой городок, здесь почти нет промышленных предприятий, а население на две трети состоит из студентов и заезжих туристов, среди которых преобладают молодожены и разного рода творческая публика. "Город поэтов и влюбленных" - так называют Киршберг практически во всех путеводителях. И это неслучайно. Сколь бы скептически ни был настроен недоверчивый путешественник, впервые ступающий на красноватые плиты Вокзальной площади, стоит ему сделать по ним всего несколько шагов, как со всех сторон к нему начинает подкрадываться очарование этого места. Уже сам ландшафт - окружающие со всех сторон город поросшие лесом холмы и петляющая вокруг кварталов, ловко выныривающая из-под каждого моста черноводная речка Вурм - убеждает вас в том, что вы попали в самую настоящую сказку. А если вы пройдете вглубь Старого города по его извилистым улочкам и уютным площадям, тут и там уставленным столиками кафе, или же решитесь воспользоваться трамваем, то считай, дело сделано!.. Еще даже не встретив поблизости от себя достойный внимания объект, вы неожиданно откроете, что влюбились...
   Не случайно завистники и недоброжелатели - а куда ж без них, когда речь заходит о чувстве? - отмечают, что, несмотря на славу и величие местного университета, в Киршберге никогда не было своей собственной философской школы. Что поделаешь?.. Таково очарование этого места. Любой, кто приезжает сюда с твердым намерением написать диссертацию, вдруг ни с того, ни с сего обнаруживает в себе страстную любовь к поэзии, начинает читать такое, что в других обстоятельствах ему бы и в голову не пришло взять в руки, а заканчивает тем, что издает собственный сборник стихов, добрая половина которых представляет собой признание в любви этому удивительному городу.
   Помимо сказочного ландшафта, знаменитого университета и славных поэтических традиций, город обладает не менее увлекательной и трагической историей. И десяти метров нельзя пройти спокойно, чтобы не наткнуться на какой-нибудь осколок прошлого, удачно вписанный в современность. Тут и развалины бывшей княжеской резиденции, разрушенной войсками Людовика XIV, взрастившие своей живописностью не одно поколение немецких художников; тут и знаменитая Белая гора на другом берегу реки, где останки кельтское поселения соседствуют с фундаментом античного храма, воздвигнутого Геркулесу-змееборцу, и руинами средневекового монастыря Святого Георга; тут и возведенная в честь местного святого горячо любимая всеми горожанами Хубертскирхе с ее высоким шпилем и барочными росписями; тут и дыбящиеся каменными арками, словно навечно испуганные кошки, мосты через Вурм; тут и старый дребезжащий фуникулер, поднимающий вас над Замковой горой к вершине, увенчанной университетской обсерваторией... Да мало ли чего еще!..
   Наряду с этими и другими, не менее достойными внимания достопримечательностями вы, наверняка, найдете в путеводителе упоминание о Киршгассе, по праву считающейся одной из самых живописных улочек города. Примечателен этот переулок тем, что с любой точки, где бы ни находились, вы всегда будете видеть только три дома: тот, что слева, тот, что справа, и тот, рядом с которым вы стоите - настолько круто сворачивает эта улица вниз к реке от Марктплац. Выйдя с площади и оставив за спиной Хубертскире, вы будете все время поворачивать вправо, и когда вам уже будет казаться, что вы сделали полный круг и еще немного - и вы снова выйдете к старому зданию городского рынка, перед вами неожиданно откроется вид на Белую гору и буквально через несколько шагов вы увидите Вурмштрассе, где трамвай соревнуется в скорости с автомобилями, а еще ниже - набережную.
   Посередине Киршгассе расположены друг напротив друга два заведения: кофейня Киршбаума и букинистическая лавка Айхенхольца. В кофейне вам в любой час предложат кусок свежайшего киршбергского штруделя - гордость этих мест. Да и кофе, надо сказать, тут вполне сносный. Перед магазинчиком Айхенхольца почти всегда, исключая разве что самую дождливую погоду, выставлены раскладные столы с недорогими книгами на любой вкус. Их можно взять почитать на те час или два, что вы будете сидеть у Киршбаума. На меньший срок можете даже и не рассчитывать. Потому что вы обязательно зачитаетесь. Выпьете гораздо больше чашек кофе и съедите больше кусков штруделя, чем собирались, наконец, не выдержите и закажете что-нибудь более основательное, и все равно все кончится тем, что вы купите начатую книгу. Эти уже порядком выцветшие экземпляры стоят совсем недорого, но Айхенхольц знает свою выгоду: через каких-нибудь две-три недели, после того как книга обойдет всех ваших знакомых, она снова окажется в его магазинчике, причем совершенно бесплатно. Ну не будете же вы перевозить с собой библиотеку малоосмысленной легкой литературы, скажем, меняя комнату или переезжая в другой город?... А о том, чтобы продать Айенхольцу дешевую потрепанную книгу, купленную в его же лавке, не стоит даже и думать. Пойти же к какому-то другому букинисту вам просто не придет в голову. Ну, и потом, бывают просто благодарные читатели...
   Главной достопримечательностью Киршгассе, по общему мнению, является Юбер - бессменный продавец Айхенхольца. У него белая молочного цвета кожа, сапфировые глаза и белые, с едва заметной желтизной длинные волосы. Он со всеми одинаково приветлив, никого особо не выделяя, благодаря чему одной своей внешностью и манерами обеспечивает стабильный приток покупателей, и особенно покупательниц. Киршбаум с завидной регулярностью выражает пожелание видеть его за стойкой своего кафе, но несмотря на все возрастающую привлекательность этих предложений, Юбер с той же регулярностью от них отказывается. Хорош с виду и сам Айхенхольц: темные волосы, незабудкового цвета глаза, аристократическая манера одеваться. А его красивые белые зубы, которыми он так элегантно закусывает длинные тонкие усы, даже вошли в поговорку у его конкурентов: оскал Айхенхольца означает, что торговаться уже бессмысленно. Оба статные, высокие, все еще довольно молодые и неженатые. Но если ангельская красота Юбера притягивает к себе все женское население города, то его патрон, заслуживший благодаря ворчливости и упрямству репутацию чуть ли не демона книготорговли, хоть и пользуется определенным успехом у дам, только самые независимые из них решаются открыто выражать ему свои симпатии. Понятно, что такое колоритное соседство на руку Киршбауму: не случайно столики снаружи и у окна почти всегда оказываются заняты.
   Это мирное и обоюдовыгодное сосуществование двух заведений было нарушено, когда папаша Киршбаум вдруг ни с того, ни с сего решил сменить вывеску на "Кофе и книги", объявив тем самым монополию на сочетание этих двух, мало с чем сравнимых по своей привлекательности удовольствий. Он выкупил у одного из айхенхольцевых конкурентов целый стеллаж литературных новинок и расставил их внутри кофейни, чтобы посетители проводили за распитием кофе не обычные полтора-два часа, а приходили бы снова и снова, пока не дочитают начатое произведение. И хотя книги, отобранные Киршаумом, были не хуже тех, что выставлялись перед заведением Айхенхольца, ничего из этой затеи не вышло. Ведь одно дело - самому снимать со стеллажа книгу на собственный страх и риск, а совсем другое - получать ее из рук солнцеподобного Юбера, который всегда может что-нибудь посоветовать и непременно выберет то, что будет интересно лично вам...
   Тем не менее, учиненный демарш требовал ответных решительных действий, и Айхенхольц сменил название на "Книги и кофе". Ничего не перекрашивая, а просто прибив к вывеске дополнительную фанерку с двумя новыми словами. Юбер попробовал было вяло протестовать, но патрон решительно заявил, что большего унижения, чем смена французского названия во время последней войны ему все равно уже не представить. Действительно, слыханое ли дело: старинная фирма "W.Eichenholz: Librairie ancienne et modene", основанная еще в 1856 году, вдруг превратилась в банальное "Eichenholz: BЭcher". "Это моя тяжелейшая детская травма!" - любил приговаривать в этом месте патрон. И вот по причине этой самой травмы, а главное, несгибаемого упрямства, ради соответствия новой вывеске пришлось расстаться с одним стеллажом (который тут же был любезно предложен Киршбауму), расчистить угол и установить вдоль всего окна длинную полку-столик, оснастив его двумя высокими стульями.
   Кофе, который можно было попробовать у Айхенхольца, был хуже и вдвое дороже того, который варили у Киршбаума. Деньги за него предлагалось опускать в специальный деревянный ящик, который обычно служит для сбора пожертвований (разумеется, без сдачи). Когда кто-либо из посетителей, опустив в прорезь требуемую сумму, выражал желание выпить чашку-другую, Юбер нарочито медленно откладывал книгу, не спеша шел мыть руки и с еще большей неторопливостью отправлялся на кухню подогревать остывший кофейник, всем своим видом выражая свой скептицизм по отношению к этому нововведению. Наблюдавшему за ним клиенту становилось неловко, он опускал в прорезь чаевые, потом кормовые, и больше уже кофе никогда не заказывал. В результате практически единственным человеком, который регулярно пил кофе у Айхенхольца, был сам Айхенхольц. Денег он в ящик, правда, не бросал, кофейник ходил подогревать себе сам (поскольку этот предмет как был, так и остался в доме единственным), зато посетители обоих заведений получили новое развлечение: наблюдать по утрам небритого, заспанного, в одном халате, но от этого не менее элегантного букиниста, сопровождаемого ироничными взглядами Юбера.
  

* * *

   Фундаменты домов, церкви и общественные здания сложены в Киршберге из красноватого песчаника, им же вымощено и большинство улиц. Обработанная морилкой темная древесина фахверков соседствует с глиняного цвета штукатуркой, которую богатые горожане покрывают тонкими черно-коричневатыми узорами. Знойным июньским полднем город представал перед взглядом только что сошедшего с поезда путника разными оттенками сепии, как на старой выцветшей фотографии. Если в этот безлюдный час человек оказывался на Киршгассе, то, скорее всего, это был именно что заезжий путешественник, свернувший сюда с Марктплатц в поисках тени. Ах, нет, простите, не путешественник, а путешественница... Невысокого роста, в брюках и огромных ботинках, с короткой мальчишеской стрижкой, холщевым рюкзачком за спиной и небольшим чемоданчиком в руке. Щурясь на солнце и вертя головой в разные стороны, она остановилась между кофейней и букинистом, внимательно прочитала обе надписи и толкнула дверь в заведение Айхенхольца. Юбер, оторвавшись от книги, поднял голову на звук брякнувшего колокольчика, сказал свое обычное "Guten Tag", но его как будто бы не расслышали. Замерев посредине торгового зальчика, девушка принялась разглядывать книги на стеллажах, шевеля губами и поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, как будто проговаривая про себя названия. Большеротая, с разной формы оттопыренными ушами и огромными широко расставленными глазами, один из которых явно смотрел чуть в сторону... Юбер решил не мешать и, снова вернувшись к чтению, перелистнул страницу. От этого шороха посетительница вздрогнула, на какое-то время замерла, потом решительно развернулась и, опустив голову, подошла к кассе.
   - Здравствуйте. Мне нужны блокнот, карандаш, точилка и стирательная резинка, - сообщила она без пауз сосредоточенным тоном.
   Юбер уточнил цену. Она назвала самую низкую из предложенных. Он выложил на прилавок все, что она просила, и тут в поле ее зрения попала прядь его волос, оказавшаяся на сгибе локтя. Она часто заморгала, и он увидел, как открылся ее рот и широко распахнулись глаза. На какое-то мгновение они застыли друг перед другом: она - с зажатыми в кулаке деньгами, он - так и не выпустив из пальцев точилку с карандашом. Внимательно следя за ее взглядом, он увидел, как тот медленно двинулся снизу вверх от конца пряди к его плечу, дальше - выше, и наконец, их глаза встретились. Ночью он скажет патрону, что сегодня видел, как возникает любовь с первого взгляда. Патрон в ответ проворчит, что если с первого взгляда, то за любовь это не считается. Но то будет ночью. А тогда он просто не выдержал напора этих расширяющихся зрачков, смутился и отвел глаза. Потом снова посмотрел на нее, увидел, что она тоже смутилась, очевидно, тоже, в свою очередь, поняв, что он все понял.
   - Я еще хотела спросить, - произнесла она, глядя в сторону. - Как пройти к Святому Хуберту?
   - Смотря к какому, - улыбнулся Юбер. - Если к Хубертскирхе, то вверх по Киршгассе на Марктплатц. Если до Хубертстор, то вниз до Вурмштрассе и дальше направо, двадцать минут до Старого моста.
   - Нет, мне нужен тот, который с драконом. Который фонтан, - потупившись, уточнила она. - Его мой отец проектировал.
   Юбер тихонечко рассмеялся.
   - Кофе хотите?
   Она подняла на него свои темно-серые глубокого оттенка глаза и, как бы еще не веря, разглядывала его улыбающееся лицо. Потом вдруг вспомнила вопрос, снова смутилась.
   - У меня не так много денег...
   - Первый день в Киршберге - кофе бесплатно.
   - Ой, правда?.. Это для всех так?
   Он кивнул, заговорщицки подмигнув ей.
   - Только смотрите, никому не проговоритесь. Кроме вас этого никто не знает.
   Она заулыбалась, выглянула в окно.
   - Даже Киршбауму нельзя говорить?
   - Особенно Киршбауму!
   Поставив на кухне подогреваться остывший кофейник, Юбер, не глядя, закинул в кассу мелочь, засыпал корма канарейке и принялся расспрашивать гостью о том, где она остановилась и с какой целью приехала в город. Выяснив, что она собирается поступать на художественный факультет и что никаких знакомых у нее в городе нет, он особенно оживился. Наскоро напоив ее кофе, он запер кассовый аппарат, крикнул патрону, что ему нужно ненадолго отлучиться, и повел будущую рисовальщицу показывать ей тот самый фонтан.
   "Святой Хуберт, убивающий линдвурма" был такой же визитной карточкой Киршберга, как развалины замка, знаменитая Белая гора, Хубертскирхе или мосты через Вурм. Фонтан на Бисмаркплатц, сооруженный на средства, собранные киршбергскими буржуа и членами студенческих корпораций, в одночасье прославил автора победившего конкурсного проекта - дотоле безвестного студента Университета. Облаченный в римскую тунику воин с гордым профилем и длинными развевающимися волосами готовился нанести смертельный удар бескрылому четырехлапому дракону. Подавшись вперед в широком пружинящем шаге, левой рукой человек держал чудовище за загривок: корпус развернут, правая рука с коротким мечом отведена назад, лезвие строго параллельно земле. Суровое, словно высеченное из камня лицо, решительная поза, напряженная мускулатура, крепко сжатый кулак, под которым складками бугрилась звериная шкура. Сила и несгибаемость человека - против коварства и изворотливости змеи. Из разинутой пасти запрокинутой головы дракона на три с половиной метра вверх била струя воды. У линдвурма было длинное покрытое чешуей тело, причудливыми петлями в несколько раз обвивавшее туловище и ноги святого. Когтистые лапы в бессильной хватке цеплялись за землю, передняя упиралась в грудь человека, разрывая тунику в клочья, но не запуская когтей в его плоть. Горло змея, повернутое в вертикальное положение и служившее трубой для фонтана, обращало на себя внимание отчетливым, вполне себе человеческим кадыком. Но оскал физиономии был узнаваемо звериным, как и безумная жажда жизни: выпятив глазные яблоки, сопротивлявшееся животное косилось на схватившую его руку и всеми силами пыталось вывернуться из-под занесенного на него меча.
   Саму скульптуру было плохо видно из-за водяных брызг, но изображение ее многократно воспроизводилось и было известно каждому. Так что Юбер предложил просто посидеть на лавочке в окружающем памятник сквере, тем более что у воды было легче дышать. После фонтана они, следуя той же логике, прошли вдоль набережной Вурма, посетили парк рядом с городской больницей, прогулялись по узким и уже тронутым тенью улочкам до подножия замка, зашли к трем почтенным старушкам, сдающим в наем комнаты, и, в конце концов, нашли крохотную клетушку в мансарде на середине замковой горы, куда вместо улицы вела каменная лестница, а последний этаж, словно в поросшую мхом стену, упирался окнами в кустистую зелень холма. И только после того, как вещи были распакованы, выяснено нахождение и ассортимент ближайших магазинов, начерчена карта маршрутов с полезными адресами и достопримечательностями - только после этого Юбер вернулся обратно в лавку.
  

* * *

   Весь оставшийся день патрон беспрерывно ворчал, то так, то этак преподнося идею о том, что между тремя с половиной часами и "ненадолго" есть некоторая разница. Видя, что на Юбера, как и почти всегда, его рассуждения не производят должного впечатления, он, наконец, высказался напрямую: мол, если уж собрался куда-то в самое пекло, то мог бы хотя бы надеть шляпу. И вообще, почему о том, что чувствительную кожу необходимо беречь от ожогов, должен помнить он, Айхенхольц, тогда как самому обладателю этой чувствительной кожи, его собственное здоровье глубоко безразлично?.. Но Юбер и это замечание пропустил мимо ушей. И лишь ночью, лежа в постели, патрон поинтересовался причиной столь неожиданного ухода.
   - У нее темно-серые глаза, короткие темные волосы, зовут ее Линде Шверт, и она дочь Дитриха Шверта, автора "Жертвоприношения". Еще она никогда не была в Киршберге, но с детства слышала о том, какое это сказочно прекрасное место, и кажется, знает, наизусть все городские достопримечательности, по крайней мере, те, о которых можно прочесть в книгах...
   - Полагаешь, нам настало время завести девушку?.. Ты же вроде никогда ими не интересовался.
   Юбер пожал плечами. Понимай, как хочешь: то ли на самом деле интересовался, то ли в данном контексте это вообще не имело значения.
   - Ну, кому-то из нас все равно придется это сделать, - философически произнес он.
   Патрон задумался.
   - Н-да... Твоя деликатность в этом вопросе меня всегда умиляла... - пробормотал он. - Надеюсь, у тебя есть достаточно веские причины... Ну, кроме того, что я тебе надоел...
   На последнее замечание Юбер никак не прореагировал.
   - Будет война, - сказал он. - В темные времена лучше иметь обычную семью. Так проще выжить...
   - Война... Мы уже одну пережили.
   - Это будет другая война.
   - Что, мы опять проиграем?
   - Похоже на то.
   - А если ничего не делать, то что?
   - Ну, тебя в любом случае пошлют на фронт. Должен же тут со мной кто-то остаться...
   - Да? Пошлют на фронт?.. - вспылил патрон. - А ты разве не представляешь у нас интереса для поборников расовой гигиены?..
   Юбер повернул к нему голову, окинув его снисходительной улыбкой.
   - Ты всерьез полагаешь, что меня можно напугать принудительной стерилизацией?
   - Ах, да... Прости, забыл, с кем я разговариваю... - раздраженно проворчал патрон.
   Он протянул руку к тумбочке, взял спички, достал из портсигара папиросу и закурил.
   - Но ты полагаешь, что решение нужно принимать уже сейчас? - совсем другим голосом поинтересовался он у Юбера.
   - Город, похоже, будут бомбить с воздуха, - продолжил тот бесстрастным тоном. - Я видел во сне руины на месте Хубертскирхе и взорванный Старый мост. Весь город был похож на развалины замка после того, как его разрушили французы в конце 17 века.
   - О, нет... Только не Хубертскирхе... - простонал патрон. - Значит, говоришь, на этот раз все будет серьезно?..
   - Похоже, что да... - вздохнул Юбер. - Но ты смотри... Нас теперь трое. Так что есть некоторый выбор.
   Патрон на это ничего не ответил, только крепко сжал челюсти.
   - Для этого достаточно, чтобы она всего лишь полюбила город, как мы, и, например, влюбилась в тебя... - нарочито небрежно продолжил Юбер. - Ну, или чтобы ты сам в нее крепко влюбился. Настолько, чтоб было больно расстаться...
   - Так, а вот об этом я тебе даже думать запрещаю! - перебил его патрон.
   Юбер покорно умолк. Но через некоторое время все же продолжил:
   - Имей в виду, что первый вариант даже ты исключить не можешь. Я имею в виду, если она сама этого захочет. Потому что никто не может отнять у человека его волю.
  

* * *

   На следующее утро, не успел Юбер расставить на улице книги, как вчерашняя путешественница была уже тут как тут. В руках - купленный вчера блокнот, точилка и карандаш. Несмотря на проведенное вчера вместе время, она нерешительно замялась на пороге, тут же отвела взгляд и принялась заправлять за оттопыренное ухо упорно не желавшую там держаться прядку.
   - Скажите, а можно я немного тут посижу. Мне нужно делать зарисовки людей, а у вас удобно наблюдать за посетителями кафе.
   Юберу, привыкшему, что посетители с той стороны улицы наблюдали за ним, впервые пришло в голову, что окно книжного магазинчика тоже, оказывается, можно использовать как наблюдательный пост.
   - Если нужно, я могу заказать кофе.
   - Ни в коем случае!.. Если хотите, можете покормить канарейку.
   И он кинул ей пакет с кормом. Она великолепно справилась с поставленной задачей. Потом села к окну и, действительно, принялась рисовать, совершенно забыв о существовании Юбера. Через какое-то время он встал, подогрел оставшийся после патрона кофе, разлил по чашкам и, вернувшись, поставил одну из них перед девушкой.
   - Но ведь мой первый день уже кончился...
   - В Киршберге время течет иначе.
   - Это тоже секрет?
   - Еще какой!
   Через некоторое время стали появляться первые покупатели, любопытные читатели, и почитательницы Юбера. Пока он в своей неспешной манере обслуживал покупателей и раздавал советы по части чтения, она все так же незаметно выполняла свои этюды. К обеду блокнот был изрисован почти полностью, и когда патрон, окинув ревнивым взглядом посетителей, сообщил о том, что время закрывать лавку и идти обедать, она испарилась вместе со всеми остальными.
   После обеда наступило полуденное затишье. И они снова остались наедине. На этот раз рисовала она менее сосредоточенно, постоянно прерываясь на разговор с Юбером, а он так и вовсе даже не взялся за книгу.
   - "Загадка смотрителя маяка", - прервал их беседу патрон, неожиданно возникший в дверном проеме с какой-то книжкой в руках в неброском бумажном переплете. - О чем может быть эта книга, если она написана в Киршберге, издана в Киршберге и дело, судя по частоте упоминания, - тут он с шорохом пролистал страницы, - происходит опять-таки в Киршберге?
   Лишь закончив фразу, он оторвался от книги, взглянул на внимательно наблюдающего за ним Юбера, потом перевел взгляд на притихшую у окна девушку.
   - Какие варианты? - строго спросил он.
   - Сборник любовной поэзии?... - осторожно предположил Юбер.
   Патрон выжидающе молчал.
   - Я думаю, это история про человека, который умеет предвидеть будущее вместе с надвигающимися катастрофами. И он использует свой дар предвидения, чтобы, словно лучом прожектора, осветить их путь и тем самым отвести их от города, позволить им пройти мимо. Так он уберегает город от грядущих опасностей.
   Покуда она говорила, глядя в пол и тщательно подбирая слова, лицо патрона становилось все суровее и суровее.
   - Это она? - бросил он Юберу, когда девушка закончила.
   Юбер промолчал, глядя ему прямо в глаза. Патрон швырнул на прилавок книжку и, так и не дождавшись ответа, стремительно удалился.
   - Не обращайте внимания, - тихо произнес Юбер, глядя патрону вслед.
   Потом обернулся к втянувшей голову в плечи девушке, протянул руку за книжкой, заглянул в нее и с улыбкой сообщил:
   - Я угадал. Это действительно, поэтический сборник, состоящий из объяснений в любви разным городским достопримечательностям. Автор, кстати, женщина. А назван он по стихотворению, посвященному не кому-нибудь, а Киршбауму.
   - Киршбауму?
   - Ага. Он тут сравнивается с сухопутным морским волком. Сейчас у него стеклянный глаз, а раньше он ходил с черной повязкой, так что вид у него и в правду был довольно пиратский. Ну, и потом он когда-то в молодости вел дела комитета по возведению Башни Бисмарка. Но я, кстати, не припомню, чтобы там когда-нибудь зажигали огонь... Надо будет у него поинтересоваться.
   Через некоторое время из рабочей комнаты до них донесся голос патрона:
   - Юбер!...
   Двое в лавке прислушались.
   - Юбер!... Иди сюда!.. Ты мне нужен.
   Юбер медленно встал и с ангельской улыбкой прошел за занавеску. Через несколько минут снова вернулся, прошептав испуганной Линде, что все в порядке. Через какое-то время до них донесся еще один крик. Юбер встал и снова пошел к патрону. Снова с улыбкой на лице вернулся. Линде как раз рассказывала о своем отце, и ему хотелось дослушать. На его, юберов, взгляд оценка палеотипов для продажи по каталогу, вполне могла подождать.
   - Юбер!..
   Линде остановилась на полуслове. Юбер со вздохом поднялся, вышел к патрону, но уже через минуту появился в дверном проходе.
   - Юбер, ну что ты, как ленивый маятник! Мотаешься то туда, то сюда. Словно не можешь выбрать, с кем остаться...
   Юбер вывернул голову за занавеску.
   - Патрон... Я уже объяснял, что я ничего и никого не выбираю.
   И так и остался стоять в проходе, поворачивая голову внутрь за занавеску, когда патрон о чем-то его спрашивал, и выныривая к Линде для продолжения разговора. Раза три ему пришлось покинуть свой пост, чтобы принять деньги у покупателей. Один раз, когда какой-то заезжий франт потребовал, чтобы его напоили кофе, он изобразил такое страдание на лице, что Линде спрыгнула со своего стула и сама кинулась на кухню ставить на огонь кофейник. Ближе к концу дня патрону надоело работать над каталогом, и он ушел наверх читать, предоставив Юберу возможность вернуться к дочери скульптора и своим непосредственным обязанностям.
   Спустился он почти перед самым закрытием, когда лавка снова опустела. Юбер с помощью девушки только что убрал с улицы книги, внес внутрь столы, и теперь они снова пили кофе. Патрон, опять с книгой в руке, внимательно оглядел их обоих, замерших при его появлении с чашками в руках.
   - Так, "Похищение Эго". Что это может быть, как вы думаете?
   Он по очереди повернулся к работнику и к припозднившейся посетительнице. Юбер молчал.
   - Пособие по психоанализу?.. - робко предложила Линде, опять принявшись засовывать свободной рукой непослушную прядку да ухо.
   - Это было бы слишком банально. Еще варианты?
   - Опять любовная поэзия? - спросил Юбер без улыбки.
   - Совсем не поэзия, - мрачно констатировал патрон, глядя ему в глаза.
   - Но любовная? - опять же без улыбки уточнил Юбер.
   - Очевидно, да.
   Какое-то время они молча сверлили друг друга взглядом. Пока патрон не продолжил:
   - Это роман о городе. О городе и человеке, который настолько влюблен в город, что не может уже располагать собой, не может принимать никаких решений, не может сделать никакого выбора...
   - Кто автор?
   - Не знаю... - Патрон открыл книгу и продемонстрировал Юберу титульную страницу. - Некое загадочное "Q." Вещь недавняя, издана небольшим тиражом всего каких-нибудь пару лет назад.
   - И, разумеется, про Киршберг?
   - Про Киршберг. Я думал, ты знаешь...
   Юбер, как бы извиняясь, пожал плечами.
   - А-а-а... Простите, а вы уже дочитали до конца?
   Патрон обернулся. Линде перестала крутить прядку и начала кусать губы, бегая глазами по полу.
   - Нет. А что, есть предположения по развитию сюжета?
   - Да. Я подумала, а что если это детектив? Ну, то есть выяснится, что изначально похитителем был совсем не тот, кого нас сначала заставили подозревать.
   - И кто же может быть этим похитителем?
   - Ну, например, какой-нибудь человек, в которого влюблен главный герой. И который полностью подчинил его себе, да еще и заставил думать, что дело не в нем, а всего лишь в окружающем их пространстве.
   Патрон еще раз внимательно оглядел девушку с ног до головы.
   - Ну, что ж... Мои поздравления легиону киршбергских романтиков. В их стройные ряды прибыло достойное пополнение.
   Спрятав книгу подмышку, патрон развернулся и направился во внутренние покои:
   - Юбер, мы закрыты. Проводи нашу гостью.
   Юбер ничего не ответил. Девушка тихо попрощалась и незаметно выскользнула за дверь.
   Ночью, раздеваясь, Юбер задал давно жегший ему уста вопрос:
   - Ну, правда же, она славная?
   - Правда, - грубо отрезал патрон, не отрываясь от книги. Потом молча встал, надел халат, выключил свет и ушел дочитывать в кабинет.

* * *

   На следующий день, когда первая волна посетителей уже схлынула, и Юбер остался наедине с художницей и канарейкой, в лавку спустился патрон. Всю ночь он читал "Похищение Эго", и сегодня предстал в своем наиболее колоритном утреннем виде. Щетина, синяки под глазами, кое-как завязанный вишневый халат с фигурными кожаными заплатами на локтях, на лице - выражение решительного несогласия со всеми элементами сущего. Едва возникнув в дверном проеме из-за занавески, он уставился на сидевшую у окна Линде. Отступил на шаг право и внимательно посмотрел еще раз, склонив голову на бок. Потом переместился на два шага влево и снова вперился в ее спину. Наконец, он разглядел прятавшийся за ее плечом кофейник, и с кряхтеньем направился к ее сосредоточенной фигурке. Она обратила на него внимание, только когда он вытащил у нее из-под локтя листки оберточной бумаги, которые дал ей Юбер для ее набросков. Она ахнула, но было уже поздно.
   - Ну-ка, что тут у нас?.. Так, посмотрим... - и патрон помахал темным листком бумаги, пуще других исчирканным штриховкой. - Черновик...
   - Серовик... - он повернул к сидящему за кассой Юберу серую оберточную бумагу.
   - И желтовик... - закончил он, взмахнув в воздухе обрывком кукурузного цвета картона.
   - На всех трех, - один за другим он быстро просмотрел рисунки. - Вне зависимости от стадии их завершения мы имеем ярко выраженное портретное сходство.
   Патрон издали продемонстрировал Юберу веер из трех картинок. Тот взирал на патрона с заинтересованной улыбкой. Линде сидела в скрюченной позе, отвернувшись к окну и уставившись лицом в стол.
   - Мне лично больше всего нравятся усы, - в бодром тоне продолжил патрон, повернувшись уже к девушке. - И единственный вопрос, который бы мне хотелось задать присутствующим - это, с каких это пор в Киршберге открыта торговля волшебными очками?
   - Мне ничего об этом неизвестно, - пожал плечами Юбер.
   Девушка напряженно молчала, глядя в сторону.
   - Угу... - и патрон, облокотившись о приоконный столик, принялся рассматривать рисунки.
   Все они представляли собой вариации иллюстраций к старой городской легенде о святом Хуберте, прекрасном солнцеликом юноше, предназначенном в жертву ужасному чудовищу, обитавшему на Белой горе и питавшемуся человечиной. Согласно самой распространенной версии этой истории, дракон был настолько поражен красотой Хуберта, что не стал сразу его убивать, а оставил жить в плену, потребовав развлекать себя рассказами. Тринадцать дней и ночей святой заступник Киршберга рассказывал линдвурму сказки о своем городе, всячески расписывая его красоты, благородный нрав и достоинства его жителей. За это время киршбержцы, набравшись смелости, сумели передать пленнику меч, спрятанный в копне из цветущих ветвей дикой вишни, которые по обычаю доставлялись дракону для украшения его жилища.
   Дальнейшие события вдохновили Дитриха Шверта на создание его знаменитого фонтана, меж тем как его дочь сосредоточилась на взаимоотношениях пленника и хозяина. Свернув в кольца свое длинное тело и свесив до полу хвост, дракон возлежал на диване, заложив когтистые лапы за голову, с папиросой в зубах. В одном варианте он был заботливо укрыт пледом, в двух других - валялся в темном халате с фигурными заплатами на локтях. Облаченный в римскую тунику святой Хуберт сидел на переднем плане на полу, прикованный цепью к ножке дивана. В одном варианте он читал книжку, в другом - наливал из айхенхольцева кофейника кофе, в третьем - играл в шахматы, при этом явно выигрывая. Несмотря на основательную проработанность деталей лучше всего получился сам Айхенхольц. Хотя Юбера тоже можно было узнать с первого взгляда. Но если Юбер был узнаваем, в основном, за счет характерной позы и внешних атрибутов, то физиономия букиниста настолько явно проступала в драконьей морде с фонтана на Бисмаркплатц, что в какой-то момент Айхенхольцу даже стало неловко от столь пристального внимания к своей персоне.
   Патрон отложил в сторону рисунки и протянул руку к кофейнику. Девушка вздрогнула и обернулась.
   - Ну что ж... Забирай, если он настолько тебе нравится, - серьезным голосом проговорил патрон, наливая себе кофе.
   От удивления девушка приоткрыла рот. Протянув руку, патрон коснулся указательным пальцем краешка ее подбородка. Рот она тут же закрыла, но пальца патрон так и не убрал.
   - Тринадцать ночей, - прошептал он, наклонившись к ее лицу.
   - Что? - шепотом переспросила она.
   - Тринадцать ночей, говорю. Выкуп. Заплатишь - и он твой.
   Патрон убрал, наконец, руку и принялся пить мерзкий остывший кофе.
   - Должен же я проявить себя как сказочное чудовище, - заметил он внимательно наблюдающему за ними Юберу. - Как это принято у змей...
  

* * *

   Несмотря на утренний эксцесс, Линде никуда не ушла, просидев, как и вчера, в магазинчике до обеда, а потом - и весь день до вечера. Патрон никак больше не проявлял себя, но где-то за час до закрытия из-за занавески раздался его требовательный голос:
   - Юбер!.. Мне надоело работать.
   Юбер тихо вздохнул, глядя на занавеску, и опять погрузился в чтение.
   - Юбер!.. Иди сюда, сыграй со мной в шахматы.
   - А кто останется в магазине? - не вставая с места, громко поинтересовался Юбер.
   - Иди сюда!... Я знаю, что у тебя никого там нет.
   - А если кто-то придет?
   - Оставь караулить фройляйн Шверт!.. В качестве платы за бесплатный кофе!..
   Линде, прислушивавшаяся к их перебанке, подняла на Юбера недоумевающий взгляд. Тот пожал плечами.
   - Хорошо, что в шахматы можно играть только вдвоем, - скорчив рожицу, скептически заметила она.
   - Патрон!...
   - Да?
   - А если она придумает шахматы для игры втроем?
   - Втроем?.. Белые, черные и...?
   Юбер вопросительно посмотрел на девушку.
   - Может быть, красные? - спросила она.
   - Красные!...
   - Геральдические цвета Киршберга?...
   - Ну да!..
   - Пускай придумывает!.. Если придумает, возьмем к нам в компанию!..
   Юбер задумчиво постучал пальцем по закрытой книге, отложил ее, запер кассу и, бросив на ходу "Bon courage!", направился к патрону. Когда ей потребовалось вызвать Юбера к покупателю, то перед тем, как снова исчезнуть во внутренней комнате, он заглянул через плечо на ее наброски и шепнул на ухо, что доска должна быть круглой. После этого она сумела основательно продвинуться, и когда из-за занавески появился патрон в сопровождении Юбера, у нее уже было и поле, и правила расстановки фигур, и даже несколько идей, связанных с особенностями передвижения фигур по доске.
   - Ну, что ж... Можно сказать, традиционные византийские шахматы. Ладно, пойдет... Правила потом додумаем... Ну, что? Берем? - спросил патрон у Юбера.
   - Берем, - спокойно согласился Юбер.
   - Будешь подменять Юбера в лавке. Все равно так и так тут сидишь. Ну, и помогать нам вечером разбирать книги, если будет необходимость. Так что к самому открытию приходить необязательно.
   Линде кивнула.
   - Тогда завтра поговорим об оплате.
  

* * *

   - Ну, и как же это понимать, патрон?..
   Они сидели за стаканчиком рома в кофейне Киршбаума, которая волшебным образом в конце рабочего дня превращалась в бар и служила местом встречи холостяков примыкающего к Марктплатц квартала.
   - Готов поспорить, что вы уже влюбились, - с ангельской улыбкой продолжал допытываться Юбер.
   - Я?.. Влюбился?.. В это чучело?..
   - Тогда зачем?
   - Затем, что она будет сидеть в лавке, а ты отныне будешь занят со мной более интеллектуальными делами. И вы будете меньше общаться.
   - В таком случае самым разумным было бы на ней жениться, - резонно продолжил Юбер.
   Патрон, ничего не говоря, выразительно посмотрел на непрошенного советчика.
   - А что?.. Бедная дочь известного скульптора облагодетельствована благородным книготорговцем... Сюжет вполне в духе киршбергской романтики.
   - Да, так и вижу перед глазами книгу для чтения школьников младших классов, всю составленную из таких вот поучительных и высоконравственных историй. И еще с такими, знаешь, как бы народными названиями. Что-нибудь вроде "Сказка о бедной Кикиморе и богатом Дубе"...
   - Ну, не такая уж она и кикимора, - мирно возразил Юбер. - А что похожа на лягушонка, так ведь она еще просто маленькая. А выйдет замуж, тут же и расцветет. Знаете, многие девушки только ради этого замуж и выходят...
   - Угу... Вот еще название для той самой книжки: "Сказка о жабе, которая мечтала стать березкой"...
   Юбер хмыкнул, но патрона уже было не унять.
   - Пострашнее никого не мог найти?..
   Юбер непонимающе захлопал своими белесыми ресницами.
   - Кого-нибудь поинтереснее?.. Вокруг тебя вечно девицы толпами вьются!.. Какую-нибудь истеричную дуру, или стерву, или женщину-вамп?... Кого-нибудь не такого умильно-трогательного? Без вот этой вот покорности перед жесткостью мира?..
   - Так она вам все-таки понравилась?...
   - Какое "понравилась"?.. Да на нее смотреть страшно!... Как на котенка, которого только что кипятком ошпарили!.. Или на воробья с переломанной лапой!...
   - Патрон... - с улыбкой обратился к нему Юбер. - Патрон, ну признайтесь, что вы влюбились!...
   Патрон хлопнул по столу ладонью, а потом, наклонившись над столешницей, неожиданно тихо, но внятно произнес:
   - Нет, Юбер. Нет. И еще раз - нет.
  
   * * *
   И вот на четвертый день пребывания в городе Линде начала работать в книжном магазинчике на Киршгассе. Сначала в ее обязанности входило дежурить в лавке, пока Юбер занимался с патроном во внутренней комнате, подавать незнакомым с местной спецификой гостям кофе и кормить канарейку. Потом ей доверили работать на кассе, и самой предлагать забредшим без особой цели случайным покупателям книги. Впрочем, она довольно быстро изучила ассортимент выставленной в магазине продукции и вскоре могла уже основательно проконсультировать какого-нибудь влюбленного в старинные книги студента или просто любителя. Для настоящих ценителей ей приходилось вызывать Юбера, а коллекционеров и специалистов мог принять только сам владелец - в отдельном кабинете на втором этаже, куда по требованию гостя поднимались для показа отдельные раритеты, после того, как они были отмечены в каталогах.
   Раз в три месяца Айхенхольц издавал собственный небольшой каталог где-то на сотню номеров с фиксированными ценами, который рассылался по почте ограниченному числу постоянных клиентов. На дешевой бумаге, всегда в одной и той же типографии, каждый раз с разного цвета обложкой - но всегда с великолепными описаниями и точными датировками. И всегда с одной и той же орнаментальной рамкой в стиле art nouveau на обложке - из цветущих веточек вишни и переплетенных между собой драконов. Собственно над составлением каталога, по большей части и работал патрон, еще с юности успевший заслужить репутацию серьезного эксперта. Линде, поначалу, пораженная этим открытием, вскоре, однако, выяснила, что для распознавания владельческий надписей патрон нередко привлекал Юбера. Тот не только мог почти сходу прочесть практически любой сложный почерк, но даже вспомнить кого-то из членов того же киршбергского семейства, а иногда и сказать, где они жили и чем занимались. Но если сообщенные помощником сведения патрон тут же вносил в рукописный справочник, проясняя на их основе прочие обстоятельства, могущие повысить цену той или иной книги, то сам Юбер был совершенно равнодушен к тем знаниям, которыми он располагал, и не видел в своих способностях ничего заслуживающего восхищения.
   Посетители обоих заведений на Кришгассе поначалу были разочарованы тем, что вместо прекрасного Юбера в лавке теперь можно было застать вечно смущенную и не сказать, чтобы особо привлекательную девчонку. Сложно было даже сказать, кто был расстроен больше: изнывающие по Юберу представительницы прекрасного пола или же их кавалеры, которым теперь приходилось выслушивать болтовню своих спутниц, вместо того чтобы позволить им тихо любоваться продавцом, а самим в это время обсуждать деловые вопросы. Но Линде пару раз очень удачно предложила таким кавалерам купить для своих дам захватывающие любовные истории, еще одного скучающего молодого человека, которого невеста привела знакомить с подругами, снабдила сборником детективов, порекомендовала хмурому отцу семейства два приключенческих романа для его вечно ссорящихся детей-подростков... И вскоре утренний и дневной Киршгассе смирился появлением в его антураже нового лица.
   Этому немало способствовало и то обстоятельство, что Линде продолжала упражняться в моментальных зарисовках, которые она вскоре начала раздаривать своим случайным моделям. Эти рисунки, которые никому не льстили, но умели неожиданно показать скрытые черты характера, больше всего пользовались успехом у тех, кто поддавшись очарованию Киршберга, собирался немедленно обвенчаться. Скромные невесты и робкие юноши приводили на чашку кофе к Киршбауму своих избранников и избранниц, заранее прося сделать зарисовки со своих будущих половин. Линде никогда не отказывала, в результате чего одни, внимательно изучив ее портреты, переменили свое решение, а другие - наоборот, упрочились в своем мнении.
   Другое обстоятельство, примерившее посетителей и обитателей Киршгассе с новой работницей, заключалось в том, что Айхенхольц ревновал. Яро, открыто, никого не стесняясь, и очень красиво. Стоило только Юберу случайно опустить девушке на плечо руку, как патрон тут же одергивал его неистовым ревом, требуя от него присутствия в каком-нибудь другом месте. Тут, впрочем, надо заметить, что и Юбер позволял себе такие фривольные жесты, как правило, только в присутствии Айхенхольца. Обедать они ходили теперь втроем, и одним из постоянных развлечений киршбержцев стало следить за тем, как букинист и его работник, обмениваясь лишь им понятными, но, безусловно, многозначительными репликами, сверлили друг друга взглядами. На всех концертах и театральных представлениях, трудовой коллектив Айхенхольца появлялся в полном составе. Девушку всегда усаживали посередине, патрон строго следил за Юбером, Юбер по своему обыкновению делал вид, что вся эта ситуация нисколько его не касается, а Линде сидела, мрачно опустив голову и глядя в пол. Неблагонамеренные киршбержцы предавались различным фантазиям, благонамеренное же общество гадало, каким образом разрешится этот любовный треугольник, тем более интригующий, что речь шла о довольно неброской девочке, неожиданно для всех ставшей предметом соперничества двух прославленных в городе красавцев.
  

* * *

   Времена были неспокойные, шла ожесточенная партийная борьба, политические и общественные кружки, военизированные отряды возникали то тут, то там, поэтому многие горожане, привычные к более размеренному темпу жизни, стали задумываться о смене места жительства. Кто-кто уезжал в Америку, кто - во Францию, Англию или Швейцарию. Среди уезжающих было немало коллег Айхенхольца, его клиентов и конкурентов. Пользуясь ситуацией, он порой скупал целые библиотеки. Соответственно, товар по его доставке на Киршгассе предстояло разбирать, и Юбер засиживался с патроном до позднего вечера. Закрыв лавку, Линде тоже присоединялась к ним, иногда оставаясь наедине с хозяином, когда Юбер отправлялся на кухню готовить ужин. В отсутствие Юбера патрон становился задумчиво-молчаливым, и Линде каждый раз поражалась тому, насколько он был не похож на того склочного, ревнивого и непоследовательного человека, в которого он неизменно обращался, когда они были втроем.
   В особое бешенство патрон приходил от того, что каждый раз, когда Линде засиживалась с ними допоздна, Юбер неизменно шел ее провожать.
   - А что? Мой рабочий день давно кончился, - отвечал он на все возражения патрона.
   - Твой рабочий день определяю я!
   - И в каком же договоре это прописано?
   Патрон зеленел от злости, из чего Линде делала вывод, что никакого договора между работником и владельцем не существовало.
   Каждый вечер Юбер провожал ее новой дорогой, пересказывая ей сюжеты из многовековой городской истории: кто и когда жил и работал в том или ином доме, в связи с чем возвели то или иное строение, и что было на его месте прежде. Казалось, он знал и помнил в Киршберге каждый камень и каждое дерево... Вдохновившись его рассказами, Линде вставала рано утром и, прежде чем появиться на работе у Айхенхольца, шла рисовать город. Когда этих зарисовок накопилась целая пачка, она принесла их с собой спросить Юбера, что он об этом думает. Случившийся рядом с кофейной чашкой в руке патрон, отнял у нее рисунки, долго и задумчиво их рассматривал, потом отобрал несколько штук и сказал, что закажет с них открытки, которые можно будет продавать в лавке туристам.
   Вечером он суровым взглядом пригвоздил Юбера к дивану и сказал, что сегодня сам пойдет провожать фройляйн Шверт. Юбер меланхолично пожал плечами. Мнения самой Линде, разумеется, даже не спросили.
   - Пройдемся по нашим набережным Тибра, - предложил патрон, едва они вышли в ночную августовскую темноту.
   Они свернули вниз, дошли до Вурмштрассе, перебежали, пропустив последний трамвай, через дорогу и спустились к самой воде. В эти жаркие дни река совсем обмелела, обнажив внизу вдоль набережных полоску темного с черными и красноватыми вкраплениями песка.
   - Тиберминимум... - задумчиво произнес патрон.
   - Тибер что?
   - Наименьший уровень воды в реке. На набережной у географического факультета установлен в 1864 году ординар на основе среднегодовых замеров. Сейчас где-то на полтора метра ниже этого уровня.
   - А-а... А когда случается Тибермаксимум?
   - Причин две - таяние снегов или обильные осадки. Это может случиться и в марте, и в июне, и в январе, но в основном - поздней осенью. У Хуберстор на Старом мосту есть каменный столб с отметками. Такие же отметки есть почти на всех дверных проемах в близлежащих переулках и на углах всех общественных зданий на Вурмштрассе. От четырех до шести метров выше ординара.
   - Вот это да!..
   - Самое страшное было в феврале 1784-ого. Тогда ледяные глыбы разрушили Старый мост, он был еще деревянный на каменных опорах. В реку смыло пристань и мельницу в Торговой части, а Старый город затопило до самой Хауптштрассе.
   - До Хауптштрассе!.. Это же почти весь Киршгассе оказался под водой!..
   - Ну, не весь... Где-то до середины, примерно до кофейни Киршбаума. Марктплатц все-таки находится на возвышении...
   - А когда был последний Тибермаксимум?
   - Последний... - патрон остановился, достал из кармана портсигар. - Последний случился, когда нам с Юбером было четырнадцать. На нашем берегу вода затопила подвалы, на том - нанесла большой убыток в Торговой части. Здесь, на набережных, где сейчас мы с тобой стоим, было по колено.
   Патрон достал папиросу, убрал портсигар.
   - Были какие-то жертвы? - на всякий случай поинтересовалась Линде.
   - Конечно, были... - мрачно произнес патрон. - Куда ж без жертв...
   В его глазах как будто блеснули слезы, и Линде уже готовилась услышать страшную историю о личной трагедии, но вместо этого патрон рассказал следующее:
   - У нас с Юбером было два годовалых щенка. Мы их подобрали на Марктплац. Какая-то приблудная сука ощенилась прямо у стен Хубертскирхе, жалостливые старушки ее подкармливали и какое-то время ее никто не трогал, а потом ее сбила машина. Два кутенка остались сиротами, как мы с Юбером. Разумеется, мы притащили их домой, долго уламывали мою тетку, в конце концов, нам позволили их оставить, с условием, что мы сами их выкормим. Я кормил их из соски, какую дают человеческим младенцам, а когда они подросли, то спали с нами в одной кровати... Они оба были такие ласковые, и как только видели у нас ссадину или царапину, тут же принимались их зализывать. Поэтому мы назвали их в честь святых братьев-лекарей Козьмой и Дамианом. Козьма был черненький с белым пятном на лапе, а Дамиан - почти белый в мелких серых пятнышках. Юбера они страшно любили, но его вообще все любят, а слушались в основном меня... Мне всегда в детстве хотелось иметь собаку, а тут их было сразу двое... Нас двое, и их -двое...
   Патрон осекся и замолчал. Глубоко вздохнул. Потом достал коробок, чиркнул спичкой и закурил. Выдул ноздрями дым и проговорил, как бы сам с собою, слова из какой-то детской песенки:
   - "Прищемили Кузе лапу, уронили Дёму на пол..." В общем, неудачные оказались у них имена... Разделили участь своих небесных патронов.
   - Так это они погибли?
   Патрон кивнул.
   - А-а... - разочарованно сказала Линде. - Я думала, кто-то из людей...
   - Нет, на этот раз обошлось...
   Патрон докурил, бросил окурок в реку.
   - Ладно, пойдем домой.
   Проводив девушку до замковой горы, несмотря на все ее протесты, он поднялся вместе с ней в ее комнату. Обвел задумчивым взглядом ее скудную остановку и поинтересовался ценой.
   - Знаешь, я думаю, мы могли бы освободить для тебя нашу бывшую комнату, где мы спали детьми. Там сейчас только папки с автографами. Но для них можно освободить шкафы в кабинете, в крайнем случае, поставим там для них сейф.
   Ничего не понимая, Линде уставилась на его печальное лицо.
   - Вы хотите предложить мне переехать жить в лавку?
   - Да. Мне так будет спокойнее.
   Линде задумалась... Конечно, это был бы прекрасный вариант, вот только...
   - Денег я с тебя не возьму, на зарплату это никак не повлияет. Но будет одно условие...
   - Какое? - с замиранием спросила девушка.
   - Обещай мне не ходить с Юбером на Белую гору.
   "И это все?..." - про себя удивилась Линде.
   - Это не только ради тебя. Это я и ради него тоже. Пообещаешь? А ему, если будет звать, можешь так прямо и сказать, что патрон запретил. Он поймет. Лучше как-нибудь все вместе втроем сходим...
   - Хорошо, - Линде кивнула. - Обещаю.
   - Ну, и славно. Завтра разберем комнату, найдем где-нибудь кровать, шкаф и можешь сразу перебираться. Вещи тебе Юбер поможет перенести.
   Так не прошло и двух с половиной месяцев, как Линде Шверт прибыла в город, а она уже стала жительницей Киршгассе. Благонамеренные киршбержцы не знали, что и думать. Неблагонамеренные торжествовали.
  

* * *

   В конце августа в Киршберге отмечают праздник сбора вишен. Вообще-то вишню и черешню в Кирберге собирают чуть ли не в течение полугода с конца мая по первую неделю октября - с самого раннего сорта "шпейерской майки" до завезенного из Канады "позднего красного". Но так сложилось исторически, что еще до выведения особых сортов в 18 и 19 веках, именно на конец августа выпадал сбор основного урожая - основы будущего варенья, желе, компотов, штруделей и киршвассера. В этот день горожане и члены студенческих обществ проходят праздничным шествием с оркестрами, флагами и цветами по улицам города, вурмским набережным и мостам. В голове шествия непременно тащат на высоких шестах сделанную из длинной черной ткани фигуру Червя, в которого стреляют из хлопушек и швыряются конфети. Позади шествия на коне, а с недавних пор - стоя в открытом автомобиле, едет человек в сверкающих доспехах, изображающий небесного заступника Киршберга, святого Хуберта. Финальным действием праздника, является театрализованное представление, разыгрываемое на Марктплатц, в котором городской ангел-хранитель непременно побеждает чудовище.
   - Плебс гуляет... - высказался патрон, стоя у окна с утренней чашкой кофе в руке, когда до них донесся гром барабанов движущегося по Вурмштрассе шествия.
   Обитатели букинистической лавки на Киршгассе в городском празднике принципиально не участвовали, хотя магазин и был закрыт для посетителей.
   - Может, отпустим Линде посмотреть? - предложил Юбер. - Она же никогда этого не видела.
   - Пускай сходит, посмотрит на эту профанацию. А мы вечером пройдемся. Хочу фейерверк посмотреть, детство вспомнить...
   Линде схватила блокнот, засунула в нагрудный карман рубашки пачку карандашей и чуть ли не бегом бросилась вниз по Киршгассе прочь от этих зануд, ничего не смыслящих в городских праздниках. Кроме самого шествия, в городе в разных местах устраивались концерты, танцы и благотворительные ярмарки. И Линде обошла пешком чуть ли не весь Старый город, задерживаясь то тут, то там в гуще разноцветной жизнерадостной суматохи. За день она изрисовала и раздала в подарок своим случайным моделям не одну пачку бумаги, а потом ее охватило трамвайное настроение, она купила себе билет и проехалась через весь город на Другую сторону до самого конца Торговой части, потом - в обратную сторону мимо Белой горы и вновь через мост - в Старый город по Вурмштрассе. Вернулась она в лавку уставшая, довольная и преисполненная еще большего восхищения Киршбергом, чем она могла представить. Юбер с патроном, весь день проведшие за каждодневным разбором новодоставленных книг, никак на изливаемые ею восторги не отреагировали, лишь Юбер в своей меланхоличной манере сделал несколько уточнений касательно описанного ею маршрута и увиденных достопримечательностей.
   После ужина они, как и обещал патрон, вышли на вечернюю прогулку. Празднующие киршбержцы сосредоточились в верхней части Старого города, где цветными огнями сияли ресторанчики и варьете, или на Замковой горе, откуда должен был открываться наилучший вид на фейерверк. Разумеется, наши герои отправились строго в противоположную сторону. Они спустились вниз по переулку до Вурмштрассе, прошли вдоль набережной до моста и вышли на Бисмаркплатц. Вода была выключена и освещенную прожекторами скульптуру можно было рассмотреть как следует.
   - Вот, пожалуйста, наши местные Зигфрид и Фафнир...
   Проходя мимо фонтана, патрон каждый раз ворчал, что герои городской легенды больше похожи на любовников, чем на героя и жертву. Видимо, подразумевалась теснота драконьих объятий и тот почти человеческий жест, которым когтистая лапа чудовища упиралась в грудь святого воителя. Но Юбер знал, что патрону фонтан нравился: особенно Айхенхольца трогали длинные развевающиеся усы линдвурма и ровный ряд обнажившихся в оскале зубов.
   - На самом деле, ворчание патрона, - прокомментировал он, - это своего рода проявление патриотизма. Патрон искренне полагает, что возмущаться местными красотами и порядками - это его святое право как местного уроженца. Но попробовал бы кто-нибудь из приезжих высказаться в его присутствии в том же духе...
   - И что тогда? - осведомилась Линде.
   - О, я бы не хотел оказаться на его месте... Потому что патрон моментально превращается в атакующего дракона, становится похожим вот на этого нашего Фафнира, а далеко не у каждого есть наготове меч.
   Патрон окинул Юбера мрачным выразительным взглядом, почти подтверждающим его правоту, но ничего не сказал - очевидно, чтобы не подтвердить ее окончательно.
   От Бисмаркплатц они снова спустились к реке и перешли ее по мосту на Другую сторону, чтобы пройтись по низким набережным вдоль основания Белой горы и уже оттуда смотреть на фейерверк, первые вспышки которого уже взметнулись между Замковой горой и Торговой частью. Когда они сошли с моста, то услышали позади себя крик. На противоположной стороне трое молодчиков в тропической форме и с повязками на рукавах прижали к каменным перилам какого-то человека. Линде оглянулась на своих спутников: почему они не вмешиваются?.. Патрон сжал челюсти и как-то весь напрягся, словно только ждал момента, чтобы бросится обратно на мост, но тут ему на плечо легла бледная рука Юбера, и его мягкий голос произнес:
   - Патрон... У нас с вами есть другие задачи.
   - Какого черта! - крикнул, смахивая его руку, патрон.
   Двое из троих в повязках обернулись. Прижатый к перилам воспользовался моментом и громко свистнул. С улочек, выходящих на Бисмаркплатц ему ответили, и вот уже застучали по плитам мостовой каблуки, несколько молодых людей бросилось на подмогу своему товарищу.
   - Ладно, пойдем. Они как-нибудь сами разберутся, хоть бы и с ножами... - Юбер, снова положил руку на плечо патрона, и на этот раз тот его послушался.
   - "Особенности отдыха на Берегу Скелетов в сезон звездопада", - выругавшись, пробормотал он, когда они отошли на некоторое расстояние.
   - Что? - переспросила Линде.
   - Это мы с патроном придумываем названия историй для несуществующего сборника киршбергских сказаний, - пояснил Юбер.
   - А почему "на Берегу Скелетов"?
   - Потому что на этом берегу реки находится место человеческих жертвоприношений, - раздраженно сообщил патрон.
   Юбер ничего не ответил. Линде еще раз посмотрела на нервно кусающего усы патрона, потом - на мирно идущего рядом и, как всегда, нарочито спокойного Юбера, и все-таки спросила:
   - Но ведь это же было давно, еще до принятия христианства...
   - Да? До принятия христианства?.. - взвился патрон. - А ты что же это, думаешь, в Дыру с тех пор больше никто не падает?.. Нет больше поводов?.. Юбер, напомни, пожалуйста, сколько аббатов и монахов за всю историю монастыря туда скинули?..
   Юбер как будто задумался.
   - Нет, так сразу я не скажу. Это надо думать, считать. Но много...
   - Но если говорить только об аббатах, - не унимался патрон. - То первым, кого туда сбросили, был сам основатель обители - святой Хуберт. Исторический святой Хуберт. Почему и всех реликвий от него - только один посох.
   - А за что?
   - Юбер, расскажи ей, пожалуйста! Будь так добр, просвети девушку, раз уж у нас именно ты олицетворяешь собой светлое начало.
   Юбер, обычно с такой готовностью сообщающий мельчайшие детали из городской истории, на этот раз явно не горел желанием вдаваться в подробности:
   - Считается, что это была месть родственников одного пропавшего без вести послушника. Подозревали, что у них с аббатом были особые отношения и думали, что он покончил с собой.
   - А где об этом сказано? - изумилась Линде.
   - В одной хронике 12 века.
   - Спустя три столетия!.. Так это же могут быть какие-то домыслы...
   - Могут, - согласился Юбер. - В киршберсгких анналах того времени написано только, что в таком-то году первый аббат воссоединился с Богом.
   - Но в любом случае, какие же это жертвоприношения?..
   Патрон, не произнося ни слова, все так же сверлил взглядом Юбера.
   - Видишь... - неторопливо продолжил тот. - Дело в том, что Дыра была создана именно для жертвоприношений. Это рукотворная каменная шахта. Когда-то поселившиеся на Белой горе люди выбирали из своей среды человека, или же он сам вызывался... Он принимал на себя все будущие несчастья, и его бросали в Дыру, погребая злую судьбу вместе с ним в глубине горы. Собственно, от этого обычая и пошла легенда о драконе, якобы обитающем на Белой горе в пещере...
   - А-а.. Я думала, что легенда о линдвурме родилась из созвучия с рекой. Я поняла из экспликации в городском музее, что жертвы приносили с целью предупредить наводнения - чтобы умилостивить реку. Она такая черная, что, и в правду, выглядит, как змеечервь.
   Патрон усмехнулся.
   - Из-за созвучия, из-за созвучия... Только к червю это, как ни смешно, никакого отношения не имеет... Юбер, рассказывай!
   - Ну, считается, что название реки происходит от имени кельтского божества, - нехотя продолжил Юбер. - Того самого, в честь которого назван Вормс и родовое гнездо Бурбонов. Есть какое-то родственное ему праиндоевропейское слово, обозначающее бурление, кипение, горячий источник и просто бурливую реку. Ближе к истоку Вурм - довольно неспокойная река.
   - Ага, а знаешь, что самое смешное? - непонятно с чего оживился патрон. - Что в галло-римский период его, этого бога, ассоциировали с Аполлоном. Златокудрым богом-драконоборцем, предсказателем будущего, защитником от зла и болезней, богом улиц и берегов, охоты и леса, собак и дубов... С богом, который дарует очищение совершившим убийство, а иных склоняет к тому, чтобы сброситься со скалы... А с учетом того, что древнегерманское имя нашего местночтимого святого состоит из двух слов "свет" и "разум", являющихся квинтессенцией аполлонического начала, то становится совсем смешно...
   Отчаявшись отыскать в этом нагромождении слов и символов хоть какой-нибудь смысл, Линде повернулась к Юберу. Но тот шел, молча, опустив голову.
   - Так что, как видишь, червь и червеубийца - это две стороны одной медали, - триумфально закончил свою мысль патрон.
   "Ну, это-то и так было понятно...", - с досадой подумала про себя дочь Дитриха Шверта.
  

* * *

   Спешащие на работу клерки уже выпили свой утренний кофе, обсудили биржевые новости и даже успели позавтракать. Замужние дамы и девушки уже встали, но еще не привели себя в порядок, чтобы идти по магазинам, в гости или засесть в кафе - обсуждать события вчерашнего вечера и планы сегодняшнего. На какие-то полчаса в заведении Киршбаума воцарилась тишина, лишь несколько случайных посетителей допивали свой кофе, листая книги. Из-за полупрозрачных занавесок со столика у окна можно было видеть, как Юбер в своей неторопливой манере расставляет на только что вынесенных наружу столах сегодняшние книги.
   - Ненавижу, - шепчет, склонившись над чашкой, маленькая большеротая девчушка.
   - И кого же это вы ненавидите, фройляйн Линде? - с отеческой улыбкой интересуется у нее Киршбаум. - Неужто Юбер успел настолько разбить вам сердце?
   - Ненавижу всю эту ситуацию.
   - Какую же именно ситуацию? - не отстает хозяин кафе.
   - С Юбером. Он там, как эта их канарейка в клетке из медных прутьев. Живет и даже не понимает, до какой степени он зависит от патрона.
   - А-а-а... Так это вас молодой Айхенхольц так раздражает?.. - посмеивается Киршбаум.
   - Да он просто какое-то чудовище!.. Относится к Юберу, как к своей собственности и, главное, все время к нему придирается, все время чем-то недоволен!.. Он похож на кота, который стащил радугу, запутался в разноцветных полосках и теперь сам не знает, как ему выбраться из этих силков.
   - Да-а-а... - смеется Киршбаум. - Сравнение с радугой гораздо больше подходит нашему солнечному лучику, чем сравнение с канарейкой... На птичку в клетке, пожалуй, больше похож сам Айхенхольц. Все время щебечет, скачет туда-сюда, всегда такой энергичный, беззаботный, несмотря на свое ворчание... Хотя не знаю, вообще плачут ли птицы..
   - Ой, вы тоже это заметили? - вскидывается девушка. - Вы не представляете, как меня это из себя выводит!.. Я едва сдерживаюсь, чтобы ему что-нибудь не сказать. Я считаю, что это недостойно мужчины. Настоящий мужчина должен быть умным, рассудительным, а патрон только и делает, что ворчит, капризничает и несет всякую чушь...
   - Фройляйн Линде, фройляйн Линде... Вы несправедливы к мужчинам. Признайтесь, что вам отвратительна сама мысль о том, что женщина непременно должна быть привлекательной...
   Линде опускает голову к зажатой в ладонях кофейной чашке.
   - Зачем же требовать от других соответствия собственным стереотипам?.. А что до Айхенхольца, то я уверяю вас, что это он только в вашем присутствии так нелепо куражится. А все оттого, что вы ему нравитесь!...
   - Я?! Нравлюсь патрону?!.. Да он меня терпеть не может! Все время Юбера ко мне ревнует!...
   - А вы на него так раздражаетесь, потому что он тоже вам, на самом деле, очень нравится. И гораздо больше, чем Юбер...
   Тут, окончательно насупившись, девушка утыкается в свою кофейную чашку, всем своим видом показывая, что отныне и по любому вопросу мнение господина Киршбаума для нее ровно ничего не значит.
   - Но вы в чем-то правы... - уже без улыбки продолжает Киршбаум. - У них не простые взаимоотношения. Начать хотя бы с того, что когда-то ради Юбера, Айхенхольц похоже, убил человека...
   Линде вздрагивает.
   - Фамилия Юбера - Лесэн, - начинает свой рассказ загадочный "смотритель маяка" из кофейни на Киршгассе. - Пишется как Le Saint. Все дело в том, что он из приюта. Его нашли подброшенным ранним майским утром на ступеньках Хуберсткирхе в тот год, когда случился этот ужасный оползень... Наверное, уже знаете, видели в городском музее фотографии... Часть склона замковой горы прямо вместе с одной из каменных башен обрушилась на южную часть Марктштрассе. Обвал произошел ночью, и тогда погибло много народу. И еще сильно пострадало здание исторического факультета вместе с библиотекой... Вот в тот памятный год и нашли полуторамесячного Юбера - на ступенях церкви, в корзине с приколотой к одеялу запиской на французском. Лицо, пожелавшее остаться неизвестным, просило покрестить мальчика под именем Hubert в честь покровителя охоты, епископа Люттихского, чей праздник во Франции отмечают 30 мая. Эта просьба была выполнена, а тот, кто отвечал в приюте святой Маргариты за раздачу фамилий, видимо, был человеком с юмором, вот и придумал ребенку такую "говорящую" фамилию.
   - Так он не француз?
   - Как знать?... Высказывались некоторые предположения по поводу того, кем могли быть его родители... Но предполагаемый отец исчез за несколько месяцев до того, как нашли младенца, а мать либо умерла (если это была та, о ком все судачили), либо обстоятельства не позволили ей оставить у себя ребенка... Ему было лет пять, когда его взял на воспитание доктор Вильгельм Драхе, историк и краевед, бывший директор городского музея. После смерти жены он жил уединенно в своем загородном доме, и до десяти лет Юбер нечасто бывал в городе. Во время своих редких визитов в город доктор Драхе непременно посещал лавку Айхенхольца, которой тогда владел его дядя - тот, что потом погиб на Западном фронте. Юбер, в те времена был еще более белый, чем теперь, еще более тихий, и весь был похож на какую-то бледную личинку. Да-да, в это трудно поверить, но в детстве он своей внешностью вызывал отнюдь не всеобщую любовь, а скорее легкое отвращение... В книжной лавке он забивался в угол у стеллажей с какой-нибудь книжкой и, сидя на полу, рассматривал картинки. Тогда-то они и познакомились с Вурмом, который был, пожалуй, единственным из детей, кто сразу отнесся к нему с симпатией... Да-да, у патрона, кроме фамилии есть еще и имя...
   - Вурм? Как река?
   - Именно.
   - Так вот, почему он все время называет себя книжным червем!..
   - Да. И еще так нервно реагирует на всякие шутки по поводу линдвурмов, святых и человеческих жертвоприношений... Но не только поэтому. Дело в том, что он сам явился свидетелем некоего страшного ритуала. Ему тогда было десять лет, как и Юберу... Совершенно непонятно, как и почему он оказался в тот день на Белой горе. Может, что-то почувствовал, может кто-то ему дал знать. Но судя по тому, что они потом рассказали в полиции, Вурм Айхенхольц за какой-то своей мальчишеской надобностью поздно вечером выбрался из кустов рядом с тем местом, которое называется Хайденлох. И в темноте он увидел, как Вильгельм Драхе веревкой душил связанного по рукам и ногам Юбера. По собственному признанию мальчика, он не думал, что делает, схватил первый попавшийся под руку камень и бросил его в насильника. Бросил удачно, попал ему прямо в голову, а тот, падая, стукнулся виском о скалу и тут же умер. Вместо того, чтобы сразу пойти к старшим, дети, испугавшись, попытались спрятать тело и не нашли ничего лучше, как бросить его в провал. Как они сумели это сделать, было абсолютно непонятно. Потом, когда полиция обследовала место преступления, установили, что если бы Драхе упал у самой Дыры, то теоретически, мальчишкам оставалось только подтолкнуть его с помощью трости Драхе, которую они, опять же чисто теоретически, могли использовать как рычаг. По признанию родных Айхенхольца, их племянник привел Юбера к ним ночью, когда они уже извелись в поисках ребенка. Оба были грязные, исцарапанные, Юбер был в слезах, Вурма трясло. Но он решительно заявил, что отныне Юбер будет жить с ними. Тетка Грета решила не задавать лишних вопросов, отложить все до утра, но когда она повела детей мыться, то обнаружила у Юбера на горле след от веревки и такую же содранную кожу на запястьях. Дождавшись утра, ее муж сходил за полицмейстером, и дети все ему рассказали. Тело Драхе так и не нашли, но - и это на мой взгляд самое загадочное в этой истории - Айхенхольцев нашел его адвокат. Оказывается, за полгода до этих событий Драхе составил завещание, в котором - в случае своей кончины или внезапного исчезновения - объявлял своим наследником маленького Вурма. При условии, что его дядя с теткой примут Юбера в свой дом на воспитание... Поскольку "малолетние преступники" сами были, скорее, похожи на пострадавших, никаких доказательств совершенного преступления, кроме их собственных слов, не было, да и дети явно были чем-то сильно напуганы, а значит, могли ошибаться, дело за отсутствием улик закрыли. Да и чета Айхенхольцев, как вы понимаете, не особенно была заинтересована в дальнейшем расследовании... Что же именно произошло в ту ночь на Белой горе, до сих пор остается одной из самых страшных загадок Киршгассе. Мне известно больше, чем кому-либо, потому что я был другом семьи и после смерти мужа Грета часто обращалась ко мне за помощью. Но и остальные соседи, не знающие всех обстоятельств, чувствуют, что этих двоих связывает какая-то страшная тайна.
   Линде, напряженно слушавшая рассказ Киршбаума, опустила голову и обреченно произнесла:
   - Они спят в одной комнате. И там всего одна кровать.
   - Да, мне это известно. С той самой ночи, как Юбер поселился в доме на Киршгассе, они всегда спали в одной кровати, держась за руки. Сам помню, Грета мне как-то показывала.
   - Да, но...
   - Фройляйн Линде, я никогда не интересовался тем, что происходит в чужих спальнях, но одно могу вам сказать точно. Юбер непохож на человека, которого можно к чему-то принудить, против его желания. Скорее уж это справедливо по отношению к мягкосердечному Айхенхольцу.
   Линде еще ниже опустила голову, чтобы Киршбаум не видел ее лица.
   - Но если вы любите кого-то из них, то вам придется полюбить и второго. Тут ничего не попишешь... Они как святой Хуберт с драконом, в интерпретации вашего отца, непредставимы один без другого.
  
   * * *
   Адвокату Рубинштейну вот уже который раз разбили стекло. Юбер, подметавший осколки, рассказал об этом патрону за завтраком. Тот пошел навестить соседа, потом вернулся, и они с Юбером нашли какую-то фанеру, чтобы одолжить адвокату забить оконный проем.
   Через некоторое время лавка Айхенхольца пополнилась богатой подборкой юридической литературы. Они сидели с Юбером в рабочей комнате и беседовали за разбором только что доставленных книг, не обращая внимания на приютившуюся у подоконника Линде, которая рассматривала художественный альбом.
   - Ты знаешь, я иногда думаю, хорошо было бы, чтобы они все отсюда уехали, - задумчиво произнес патрон, разглядывая книгу без обложки, неожиданно оказавшуюся введением в кельтскую мифологию.
   Юбер пожал плечами.
   - Они такие же горожане, как и все остальные. И в той же мере находятся под покровительством святого градозащитника.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я имею в виду, что городу, из которого уезжают его горожане, угрожает опасность. Кем бы эти горожане ни были.
   - Вот я как раз и хочу сказать, что меня беспокоят участившиеся погромы... И меня беспокоят не столько те, против кого они направлены, сколько те, кто их совершает. Если киршбержцы привыкнут бить стекла и начнут получать от этого удовольствие, что станет с ними самими?
   - Да, все верно. Но я хочу напомнить, что каждый делает свой выбор самостоятельно. За спасение своей души каждый отвечает сам. Святой защитник бережет только город, ему важно сократить количество возможных разрушений, снизить число будущих смертей. С этой точки зрения совершенно не важно, где найдут свою смерть его жители, в самом Киршберге или за его пределами. Это к вопросу об отъезде...
   - Найдут свою смерть... Что ты хочешь этим сказать?
   Юбер, до того в процессе беседы мирно листавший книгу, закрыл ее и отложил в сторону.
   - Помнишь Иду Майер, которую мы с тобой дергали за косы и, кажется, даже оба хотели на ней жениться? Ты еще страшно расстроился, когда узнал, что даже когда мы вырастем, этого нам будет сделать нельзя.
   - Да, помню. В итоге она вышла замуж за какого-то жутко богатого банкира и уехала с ним жить в Берлин.
   - Помнишь ее прекрасные волосы?
   - Конечно, помню.
   - Так вот я видел сон, где люди в военной форме - чужой, не нашей военной форме, вспарывали мешки, набитые такими волосами. В каждом мешке - двадцать килограммов срезанных женских волос. Всего - где-то три с половиной тысячи таких мешков. Семьдесят тонн. Это примерно сто сорок тысяч женщин, подобных Иде Майер. Всего лишь в одном из лагерей смерти.
   Линде притихла на полу у подоконника, боясь шелохнуться. Патрон сидел, не двигаясь. Когда мерный голос Юбера затих, в комнате воцарилась такая тишина, что стало слышно, как на Киршгассе стучат по мостовой каблуки случайных прохожих.
   - Лагеря смерти?
   - Надо думать, это такие места, построенные для уничтожения негодного человеческого материала. Людей отравляют газами, сжигают в специально построенных печах, потом из костей делают удобрение. Пред смертью на них ставят опыты, снимают волосы для мебельных фабрик, выдирают золотые зубы, иногда - сдирают кожу, ее дубят и потом из нее шьют сумки, абажуры и портмоне.
   - Этого не может быть...
   - Почему? - спокойно спросил Юбер.
   - Нет, этого просто не может быть!.. - отказывался верить патрон.
   - Что тебя удивляет? Массовость или сам способ?
   Патрон не нашелся, что ответить...
   - Последний раз женщину сожгли на Марктплатц в середине 18 века, - продолжил Юбер. - По меркам человеческой истории, это совсем недавно. А что до размеров явления, то это логичное следствие общего индустриального развития. Если теперь с помощью прессы и кино стало возможным внушить одновременно большому числу людей такие личные чувства, как страх и ненависть... Если даже такое индивидуальное переживание, как любовь, стало, благодаря кинематографу, массовым и управляемым явлением, то логично ожидать, что и такое личное событие, как смерть, тоже должно стать массовым и организованным... Особенно, если речь идет о жертвоприношении...
   Патрон не знал, что возразить.
   - Не я создавал этот мир. Этого требует ваша человеческая природа.
   Патрон едва заметно кивнул, глядя куда-то в сторону.
   - Но... но скажи мне, - наконец, собрался он с мыслями. - Можно ли с этим что-нибудь сделать?.. Как-то помешать этому безумию?..
   Юбер пожал плечами.
   - Я же уже сказал, что нельзя за человека спасти его душу. По крайней мере, мы с тобой этого сделать не можем... Каждый сам выбирает, становиться ему убийцей или нет. Мы можем спасти только город.
  

* * *

   В один из будней перед днем Св. Барабары патрон объявил выходной и предложил прогуляться на Белую гору для того, чтобы набрать к празднику веток вишни. Юбер встретил это предложение долгим внимательным взглядом, который не остался незамеченным.
   - Что? Ты хочешь сказать, что якобы удивлен? - вспылил патрон. - Скажи еще, что мы никогда так не делали!.. Так вот, делали!.. Когда была жива тетя Гретхен, она каждый год посылала нас за ветками и непременно на Белую гору... Заодно Линде туда сводим, надо же ее ввести в курс дела, что там и как.
   Юбер только пожал плечами.
   На Белую гору они поднялись по противоположному от реки склону, пройдя по петляющей гравиевой дорожке, изначально предназначенной для колясок и экипажей, а теперь в выходные служившей бегунам и велосипедистам. Следуя туристическим указателям, они прошли вдоль кольца стен древнего кельтского поселения, обследовали руины монастыря Св. Георга, заглянули в открытый для обозрения раскоп с фундаментом храма Геракла, обнаруженный в транссепте монастырской церкви. Прирожденный экскурсовод, Юбер без остановки рассказывал, каким образом выглядели древние постройки до разрушения: вот тут был колодец, но его в 14 веке засыпали... вот эта каменюга служила основанием алтаря, но археологи поставили ее не в том месте, потому что нашли вон в том углу... вот тут находилась первая келья и огород Св. Хуберта, на их месте потом в 11 веке был свинарник, а спустя столетие построили каменный странноприимный дом... Где, в каких источниках, черпал он свое вдохновение, неизвестно, но пред глазами Линде сами собой вставали из небытия деревянные укрепления кельтов над земляными валами, крашенные деревянные балки и мраморные колонны античного портика, могучие стены с романскими арками, изрезанные суровыми лицами капители и исписанный вдоль нервюр тонкими черно-коричневыми узорами готический свод... Оказалось, что именно мотивы этой средневековой росписи до сих пор вдохновляют киршбержцев на то, чтобы украшать свои фахверковые дома тончайшими листиками и стебельками, называемыми в народе die WЭrmchen, или "червячками".
   Преодолев остатки каменной доисторической насыпи, они вышли к первой обзорной площадке, на которой из камней разрушенного аббатства была в начале 19 века возведена башенка-бельведер, как водится, гораздо более отвечавшая современным представлениям об эпохе рыцарства, чем подлинные средневековые бурги. Под скрип ржавого флюгера, они поднялись на ее вершину, где патрон тут же воспользовался образовавшейся паузой, чтобы раскритиковать выложенный на полу осколками средневековой черепицы городской герб. Послушать его, так и крылья у черного в белом поле линдвурма были лишними и аббатский посох Св. Хуберта, белый в червленом поле - главная католическая святыня Киршберга - был изображен неправильно.
   Линде надоело слушать ворчание патрона, и она отошла к парапету, откуда отрывался вид на город, надеясь, что Юбер продолжит свою экскурсию. Но не тут-то было...
   - Что ты видишь? - услышала она прямо над ухом не терпящий возражения строгий голос.
   - Э-э-э... Киршберг.
   - Киршберг?
   - Ну, да... город.
   - Надо же, как странно... Ты видишь Киршберг, и я вижу Киршберг. Но ты видишь город, а я вижу повешенного. Мерзкого карлика с большим брюхом, гигантской башкой и крошечными раскинутыми в разные стороны ножками, вокруг шеи которого обернулась черной змеей веревка.
   Линде присмотрелась к пятну городской застройки, зажатому между холмами и берегами реки. Выпавший за ночь снег еще не успел растаять, и поля и сады выделялись белесыми полосами на фоне красноватого камня и черепицы городских кварталов. Река, казавшаяся в этом время года особенно черной, петлей отсекала район с торговым речным портом от Замковой горы и кварталов Старого города.
   - Видишь, он танцует, - патрон взял ее за плечи и наклонился к самому ее уху, как бы желая удостовериться, что с высоты ее роста ей видно то же самое, что и ему. - У него две ноги, одна белая, другая черная.
   И в правду, если продолжать ту же ассоциацию, вытянувшаяся вдоль реки белесая полоса городского парка могла быть сочтена за ногу, оканчивавшуюся и вовсе белой "ступней" городского стадиона. А протянувшийся между холмов в сторону от воды городской квартал - вторая нога - завершался черным пятном железнодорожных путей городского вокзала.
   - Петля надета на шею, но веревка еще не затянулась. Одной ногой этот карлик уже в могиле, вторая застряла в небесах. Если как следует дернуть за белую правую ногу, то ему наступит конец, а если немного поддержать его за черную левую ступню, то глядишь, какое-то время он еще провисит, болтаясь между землей и небом...
   Линде оглянулась на Юбера за помощью и возможным смыслом. Но тот, внимательно выслушав бессвязную речь патрона, кивнул и задумчиво произнес:
   - Хорошая метафора... Единственно, непонятно, как можно одновременно быть и веревкой, и левой ступней повешенного. Но оставим это на совести патрона..
   - Да, оставим на совести патрона...
   Он, наконец, выпустил Линде.
   - Ибо червь он, а не человек, поношение у людей и презрение в народе... - добавил он с издевательской, как показалось Линде, усмешкой.
   - Да уж, агнец... - вздохнул Юбер.
   Линде вспомнила цитату и заулыбалась. За что тут же удостоилась мрачного взгляда черноусого агнца.
   Они спустились с башенки и направились через вишневую рощицу вдоль седловины горы к ее второй вершине. Когда они вышли на просвет, небо стало совсем серым, и внезапно, разродилось дождем. Не снегом, не градом, не крупой, а именно дождем. Они буквально двадцати метров не успели дойти до Башни Бисмарка. Схватив Линде с двух сторон за руки, они бросились в укрытие. Пока бежали, все трое запыхались, но намокнуть по счастью не успели. Строение было возведено в первые годы века по типовому проекту "Сумерки богов" на деньги киршбергского студенчества. Снаружи она выглядела как массивное соединение четырех колонн с гигантской каменной чашей факела наверху, который, как уже знала Линде, ни разу с момента постройки не зажигался. Внутри квадратной в сечении башни была устроена чугунная лестница с перилами, шедшая вдоль стен, как в обычном многоквартирном доме. По сути, это была еще одна смотровая вышка.
   Внутри патрон за руку притянул к себе девушку.
   - Будем учиться целоваться. Времени у нас - целый дождь.
   Она растерянно оглянулась на Юбера. Тот стоял к ним спиной, слегка поскачивая чугунную кованную решетку на металлических петлях, которая служила дверью в каменную башню. И если его что-то и волновало в этот момент, так это то, с какой скоростью срываются с черных перекладин водяные капли... Ну, может быть, еще скрип дверных петель...
   - Давай, - патрон прижал ее к себе. - Видишь, он не против. Надо же тебе будет его чем-то впечатлить, когда вы, наконец, останетесь вдвоем.
   Юбер медленно обернулся. С такой ангельски-блаженной улыбкой, что ей захотелось его ударить. Они встретились глазами, и он вдруг рассмеялся.
   - Все правильно, патрон, - одобрительно произнес он, проходя мимо них и поднимаясь по лестнице. - Физический контакт, как известно, укрепляет привязанность. А чем крепче привязанность, тем вернее жертва.
   Патрон проводил его мрачным взглядом, покуда тот не скрылся на верхней площадке, потом оттолкнул от себя Линде, бросив ей "Не путайся под ногами!", и кинулся наверх. Юбера он нашел сидящим на корточках спиной к стене у основания каменной чаши с защищенной от дождя подветренной стороны.
   - Ты что же это, собака такая, решил, наконец, с кем хочешь остаться?
   - Я ничего не решаю, - ответил Юбер, глядя вниз на черные стволы вишен.
   - Тогда что это за выходки? Мне казалось, мы обо всем с тобой договорились.
   - Ну, считай, что это обычная ревность. Если тебе так легче.
   - Нет, мне не легче!.. Так что изволь объясниться!..
   Юбер, наконец, поднял на него глаза.
   - Не забывай, что нас теперь трое, а не двое.
   - Так, вот об этом даже думать не смей!.. - вскипел патрон. - Даже разговаривать с ней не вздумай!.. Это только твое и мое дело!.. Вообще не впутывай ее сюда!.. Ни в каком виде!.. Ты слышишь, что я говорю?
   - Слышу, - со вздохом ответил Юбер. - Но я не об этом. Я хотел напомнить, что она теперь тоже принимает решение. Не ты один.
   - Ах, вот оно что... - патрон опустился рядом с ним на корточки, достал из внутреннего кармана спички и портсигар, закурил. Потом передал папиросу Юберу, тот морщась от табачного дыма, затянулся и тут же протянул ее патрону обратно.
   - В самый непредсказуемый момент она может вмешаться. А ты сам знаешь, каково это жить, когда на руках чья-то кровь. Неважно, чья. Я уж не говорю о том, что ни ты, ни я не знаем, что ей может прийти в голову. Так что не играй, пожалуйста, с ее чувствами, пока все не кончится. И потом видишь же, что ей это неприятно...
   - Думаешь, может вмешаться?.. - вздохнул патрон. - Тогда хорошо бы, чтоб на стороне города. Иначе вообще непонятно, для чего это...
   - А точно, хорошо бы...? - без всякого выражения спросил Юбер.
   - Неужели жить не хочется? - с сарказмом поинтересовался патрон.
   - Мне? Нет.
   - А мне хочется! - патрон глубоко затянулся и выпустил из ноздрей прямо в дождь облако дыма, тут же растворившееся в окружающей мороси. - Мне даже тебе не передать, как хочется. И чем дальше, тем сильнее...
   Докурив, он хлопнул Юбера по коленке:
   - Ладно, пойдем вниз. Хватит ребенка нервировать... Вот уже и дождь кончается.
   Когда они сошли вниз, девушка стояла в дверном проеме у чугунной решетки и так же, как до того Юбер, внимательно смотрела на срывающиеся с нее дождевые капли. Проходя мимо нее, патрон вдруг быстро обнял ее за плечо и шепнул ей в самое ухо:
   - А ты все-таки подумай насчет того выкупа, о котором я тогда говорил.
   - Время, знаешь, бежит. Хочется все успеть, - процедил он сквозь зубы обернувшемуся на них Юберу. Тот опять ангельски улыбнулся.
   Спустившись от Башни Бисмарка вниз и пройдя по туристической тропе, которая обходила гору по кругу на середине ее высоты, они неожиданно свернули в сторону, углубившись в древесные заросли по совсем небольшой тропке. Двигаясь друг за другом, они поднялись чуть выше и продвинулись вглубь обозначившейся расселины. Заваленная опавшей листвой и присыпанная снегом тропа, петляя между разбросанных тут и там осколков скалистой породы и пробивающихся между них деревьев, привела их к полупрозрачной рощице диких вишен. Мокрые стволы чернели на фоне красноватой стены голого скального выступа. Небольшое пространство перед этой уступчатой пологой скалой было расчищено от камней, и лишь один гигантский валун с человеческий рост остался лежать у самой стенки. Слева от валуна, подобно пустой глазнице, зиял провал, в глубине которого находилась Дыра - загадочная Хайденлох, куда, если верить экспликации из городского музея, в незапамятные времена сбрасывались останки принесенных в жертву людей. Юбер еще раз напомнил, что шахта рукотворная. Но кем и для чего она была вырыта, доподлинно неизвестно, потому что когда сюда на рубеже 6 века до нашей эры пришли кельты, она уже тут была.
   Часть склона с валуном и провалом была перегорожена тяжелой цепью, растянутой между чугунными столбиками. Навершия столбиков были выполнены в виде драконьих голов, сквозь зубы которых и была протянута черная корабельная цепь. Тринадцать черных линдвурмов должны были служить напоминанием беззаботному путнику, что приближаться к провалу может быть опасно для жизни. Тем не менее, уверенные в себе кришбержцы привычно перешагнули через ограду и направились к валуну. Линде, разумеется, последовала за ними. У валуна оказалось свое романтическое название - Каменное Око. А само место именовалось Край Света, потому что здесь малозаметная тропка, служившая ответвлением туристической тропы, заканчивалась и дальше дороги не было.
   Патрон, выругавшись, сплюнул в сторону камня.
   - У меня такое чувство, что я здесь каждый выступ на ощупь помню... - пробормотал он. - Тебе не кажется, что камень сдвинулся?.. Или у меня паранойя?
   - Сдвинулся, - задумчиво подтвердил Юбер. - Они все время движутся. Вода, скапливаясь в скальных трещинах, зимой замерзает и, увеличиваясь в объеме, расширяет трещины и немного приподнимает камни. Потом, когда лед тает, камни опускаются под своим весом, занимая немного другое положение. Но это, от силы, несколько миллиметров в год. Глазу почти не заметно... По крайней мере, за человеческую жизнь, движения не увидеть... Так что, да, патрон, - Юбер улыбнулся, - у вас именно что паранойя.
   И он принялся рассказывать о том, как в первой половине 19 века, на вершине камня была установлена гипсовая статуя святого Хуберта в виде аббата, но лет через тридцать она упала, и ее не стали восстанавливать. А до разграбления города французами в 17 веке, тут была такая смешная позднеготическая беседка, опять же со святым Хубертом... Слушая его, Линде вскарабкалась вверх по склону, чтобы посмотреть, не осталось ли на вершине валуна чего-то, что могло бы напоминать о том времени, когда он служил постаментом.
   - Осторожнее, - пробормотал патрон.
   - Не-не, со мной все в порядке...
   Линде выпрямилась во весь рост, задрала голову, но ей все равно было не видно. Тогда она, едва взглянув под ноги, шагнула вверх по склону, и встала на цыпочки. Но тут камень под ее левой ступней пошатнулся, она не удержала равновесия и, ахнув от удивления, упала в провал.
   - Линде!!!
   Патрон кинулся к ней и успел схватить ее за руку. Она карабкалась, пытаясь зацепиться ногами за скалу, но стенки каменной воронки были покрыты слоем полусгнившей опавшей листвы и ее нога все время соскальзывала. Хуже того, рука ее начала вдруг выскальзывать из пальцев патрона, потому что он не успел, как следует, захватить ее кисть. До второй руки ему было никак не дотянуться, этому мешала неровность скалы.
   - Юбер!!!... Да что ж ты стоишь!... Помоги мне!!..
   Юбер, часто заморгав, вышел из оцепенения и кинулся на помощь. Промедление его длилось всего пару секунд, но бессильно цеплявшейся за скалу Линде и покрасневшему от напряжения патрону это мгновение показалось вечностью.
   - Бледная немочь!... Как можно было столько медлить?! - ругался на него патрон, когда они вытащили из провала девушку и помогли ей встать на ноги.
   - Не надо... - попыталась было возражать Линде.
   Но патрон тут же оттолкнул Юбера и, крепко обняв, прижал к себе Линду, так что она чуть не задохнулась.
   - Ох, Юбер... Какую мы глупую девку себе нашли... - зарывшись в ее волосы прошептал он. - Это ж надо, самой броситься в Хайденлох, когда тебя об этом даже не просят... Но ты все-таки сволочь, святой защитник!.. Еще бы секунда...
   - Не надо нападать на Юбера!.. - Линде начала возиться, пытаясь выбраться из объятий патрона, но тот только крепче обнял ее и вдруг засмеялся. Линде испуганно замерла под его руками.
   - Патрон, по-моему, у вас истерика, - с улыбкой произнес Юбер, подходя к ним и обнимая их обоих.
   - У меня не истерика, - решительно возразил патрон, вытерев кулаком глаза. - Я придумал еще одно название!.. Для той самой книжки поучительных киршбергских сказаний.
   - А-а.. Тогда я придумал второе, - сияя глазами, сообщил Юбер.
   - "Утраченные хроники великого похода под Гору". Линде, как тебе?
   - Да, вроде ничего звучит.
   - О, смотри-ка, Юбер, меня, наконец, оценили! - и патрон громко чмокнул ее в макушку.
   - Мое название - "Смех над бездной".
   - У Юбера лучше, - подала голос девушка из-под мышки патрона.
   - Ну, еще бы, кто ж сомневался!.. - ответил тот.
   Юбер потрепал ее по волосам:
   - Пойдемте домой.
   - А как же ветки?.. - спросила Линда
   - Ничего, переживет старушка Барбара. Она и не такое переживала...
   И обняв девушку с двух сторон за плечи, они не спеша отправились в обратный путь.
  

* * *

   Юбер дочитал главу, отложил книгу и ждал, когда патрон оденется и можно будет выключить свет. Патрон только что побрился, почистил щеткой пиджак и, стоя перед раскрытой дверцей платяного шкафа, мучительно долго выбирал галстук.
   - Патрон, ну сколько можно?..
   - Молчи. Ты в этом ничего не понимаешь.
   - Ну, сколько времени она будет на него смотреть, прежде чем снять?
   - Вот ради этого... - патрон выглянул из-за дверцы. - Ради этого все и затевается!..
   - Уму непостижимо...
   Тук-тук...
   - Кто там? - поинтересовался патрон.
   Дверь открылась, и в свете прикроватной лампы они увидели Линде Шверт, с головы до ног завернутую в одеяло. Оба с изумлением воззрились на нее, она же уставилась на благоухающего одеколоном патрона.
   - Что это за явление? - спросил патрон.
   - Ну... Выкуп, - глядя в пол, пробормотала она.
   Патрон посмотрел на Юбера. Тот всем видом выражая то же недоумение, пожал плечами.
   - Какой выкуп?
   - Тринадцать ночей...
   - Что?!
   Линде, потупившись, молчала. Патрон в поисках разъяснений снова воззрился на Юбера. Но тот, прикрыв лицо ладонью, уже трясся от смеха. Переведя взгляд на стоящую, словно мышь в капустном листе, девушку, патрон и сам засмеялся. Линда подняла на них недоумевающее лицо, глядя на которое, патрон разразился еще более громким хохотом.
   - Нет, ну, Юбер!... За кого она нас держит?!..
   - Ну, ты ж сам сказал, что ты чудовище...
   Отсмеявшись, патрон, не глядя, вытянул из шкафа галстук, быстрыми и точными движениями повязал его, подхватил со спинки стула пиджак и направился к двери. Проходя мимо Линде, он обнял ее за плечи и подтолкнул в комнату, шепнув при этом с улыбкой:
   - Что ж ты раньше-то не сказала, что явишься? А то я тут, видишь, уже на свидание собрался... - и, выскользнув из комнаты, закрыл за собой дверь.
   Оставшись наедине с Юбером, она оглянулась на дверь, но с места не двинулась.
   - Он что? Правда, пошел на свидание?
   - Ну, да, - с улыбкой ответил тот. - Кто-то у него там есть.
   - А кто?
   Юбер пожал печами.
   - Кто-то, о ком мне знать не положено. Но не думаю, чтобы что-то серьезное. Так что можешь особо не переживать.
   Она еще раз оглянулась на дверь, снова посмотрела на Юбера.
   - Я думала, вы любовники.
   Юбер с улыбкой помотал головой.
   - Совсем-совсем?..
   - Ну, когда-то, когда были подростками, в том возрасте, когда все что-то пробуют... Но это было давно и неинтересно. С тех пор, как патрон познал прелести женского тела, моя страсть безответна...
   Все так же улыбаясь, Юбер хлопнул ладонью, по одеялу:
   - Давай ложись. Поболтаем.
   Путаясь в тяжелых складках, Линде обошла кровать и, не отпуская одеяла из рук, как гусеница, проползла на середину постели. Юбер повернулся на бок лицом к ней.
   - Когда ты понял, что ты его любишь? - спросила она его.
   - В последнее наводнение. Нам тогда было четырнадцать.
   - В последний Тибермаксимум?
   - Ну, да...
   - Это когда погибли две ваших собаки?
   - Они не погибли. Он их своими руками бросил в Хайденлох. В ту самую Дыру, в которую ты недавно чуть не упала.
   - Своими руками?!..
   - Да.
   - Подожди... Как такое может быть?.. Он же как-то рассказывал мне о том, что они погибли из-за наводнения. Так у него тогда чуть ли не слезы в глазах стояли.
   - Вот-вот... Столько лет прошло, а он до сих пор не может успокоиться.
   - Ничего не понимаю!..
   - Чтобы замирить реку, нужно принести жертву на Белой горе под вишнями. В жертву приносят дракона. Либо того, кого дракон выберет вместо себя. Кого-нибудь, кто ему очень дорог.
   - Дракона?!..
   - Угу. Понимаешь теперь, насколько неверно трактуется подвиг святого Хуберта?...
   И Юбер улыбнулся своей ангельской улыбкой, видя, что Линде смотрит на него с ужасом.
   - Но в этот раз так не будет, - уже без улыбки продолжил он. - Я дал себе тогда зарок, что в следующее наводнение дракон одолеет. Я возненавидел этот город, когда увидел, как он рыдает... Из-за каких-то щенков!.. У доктора Драхе, с которым я жил до десяти лет, были собаки, и суки довольно часто щенились. Так что топить кутят для меня было обычным делом. Мне в голову не могло прийти, что можно так убиваться. Я знал, что он к ним сильно привязан, поэтому и предложил ему пожертвовать ими. Но мне в голову не могло прийти, что это будет так страшно... Там больше ста метров, и скорее всего, когда они туда упали, то сразу погибли. Но он чуть сам не бросился вслед за ними, все уверял меня, что слышит, как они воют, а значит, они живы, и еще можно что-то сделать... Он несколько дней подряд слышал, как они воют... А когда он сказал мне, прямо там, на горе, что он меня ненавидит, и никогда не простит мне того, что я уговорил его сделать... я понял, что пойду на все, что угодно, лишь бы в следующий раз он остался жить, а я бы ушел вместо него под гору... Так что можешь за него не бояться.
   - Но ему для этого придется бросить туда тебя?..
   - Не велика потеря... Город, правда, лишится части своих построек. Но они тут уже столько столетий всем мозолят глаза, что можно не расстраиваться.
   - Будет такое сильное наводнение?!..
   - Нет, бомбежка.
   - Еще одна война?!..
   - Ну, все ее так хотят!..
   - Какой ужас...
   - Ужас, не ужас, а война - такое же обычное дело, как и наводнения. Люди к ней, в принципе, привычны.
   - Но он никогда не пойдет на это!.. Не знаю, может, я опять чего-то не понимаю, но мне кажется, что он тебя очень любит. Он даже поединка с тобой не будет устраивать.
   - Ничего, разлюбит, - и Юбер, снова улыбнувшись, как ангел, протянул руку, тронул ее правую бровь и ласковым жестом провел по ней пальцем.
   "Обещай не ходить с Юбером на Белую гору", - вспомнились ей слова патрона.
   - Я буду приманкой?
   - Например... Обещаю тебе, что с тобой ничего не случится, если ты пообещаешь мне, что останешься с ним и будешь о нем заботиться.
   - Мне надо подумать, - прошептала она.
   - Подумай.
   Он запустил руку в ее короткие волосы и провел большим пальцем по краю оттопыренного, как у мартышки, уха.
   - Если не хочешь сделать это ради него, сделай это, пожалуйста, для меня. И ему - ни слова. Договорились?..
   Линде с ужасом кивнула.
   - Ну, вот и хорошо, - он коснулся губами ее лба. - А теперь давай спать...
   Он обнял ее, и она, действительно, вскоре уснула. Очевидно, Юбер, как и всякое волшебное существо, обладал своим даром убеждения.
  

* * *

   Утром Линде проснулась от того, что кто-то провел пальцем по ее носу. Она открыла глаза и обнаружила себя лежащей посередине кровати в спальне Айхенхольца. Первое, что она увидела, была улыбающаяся физиономия Юбера.
   - Пора вставать, - прошептал он.
   Она попробовала шевельнуться и тут увидела прямо у своего лица лежащую на ее сплетенных руках холеную мужскую кисть с аккуратно остриженными ногтями и прозрачной рощицей тоненьких черных волосков на фаланге пальца. Патрон спал, уткнувшись лицом ей в затылок, вплотную прижавшись к ее спине и мелодично посапывая у самого ее уха. И выпускать девушку из своих объятий он явно не собирался. Под ироничным взглядом Юбера, Линде осторожно высвободила из-под его руки правую руку, двумя пальцами, словно краба, аккуратно приподняла кисть, собираясь выскользнуть из-под нее самой... Патрон всхрапнул, возмущенно пробормотал сквозь сон "Ну, что это еще такое..." и только плотнее прижал к себе Линде. Юбер довольно ухмылялся, наблюдая за ее беспомощными попытками подняться с постели. Она обратила к нему умоляющий взгляд.
   - Патрон... - тихонько позвал он.
   Тот еще раз всхрапнул.
   - Патрон, а патрон... Время открывать магазин, отдайте мне Линде.
   - Что? - спросонья не понял тот.
   - Девушку отпустите.
   Тот как будто только сейчас понял, что лежит с Линде в обнимку.
   - Ох... Это я что, полночи спал с лягушкой подмышкой?.. - сказал он, выпуская Линде и перекатываясь на спину к своему краю постели. - То-то мне, думаю, было так хорошо...
   - Да-а... свидание, я так чувствую, прошло неудачно, - прокомментировал его реплику Юбер.
   - Да. Не пойду больше туда.
   - Патрон, ну признайтесь честно, что вы влюбились, - все с той же улыбкой произнес Юбер.
   Ни слова не говоря, патрон запустил в Юбера подушкой - и так резко и внезапно, что тот охнул, - выдернул его подушку из-под Линде и, накрыв ею голову, отвернулся к стенке, всем своим видом давая понять, чтобы его больше не трогали. Ухмыляющийся Юбер пропустил спешно выползающую из кровати Линде, так ни разу и не взглянув в ее сторону.
   - А в кого влюбился патрон? - поинтересовалась она во время завтрака.
   - В кого надо... - без всякого выражения ответил Юбер.
  

* * *

   Через несколько дней патрон читал, лежа в постели, когда дверь приоткрылась и на пороге возникла Линде, закутанная в одеяло.
   - А где Юбер?
   Она уставилась на пустую половину кровати. Патрон пожал плечами.
   - Откуда я знаю. Меня его личная жизнь не интересует.
   - У Юбера есть личная жизнь?
   - А почему нет?
   - Мне казалось, что это только вы по ночам гуляете...
   Патрон усмехнулся:
   - Уже не гуляю... В отставку выгнали.
   - А что, если вы ходите с ним в одно место?
   - Мы с Юбером? - расхохотался патрон. - Ну, нет! Он, конечно, всеяден, но не до такой степени! Не думаю, чтобы истеричные старые девы были ему интересны.
   - Можно с тобой полежать?
   Патрон смерил ее удивленным взглядом.
   - Это ты настолько расстроилась, что Юбер оказался святым только по имени?
   - Да нет, не очень... - отведя взгляд, сказала он.
   - Ну, ложись, - патрон аккуратно подвинулся на самый край.
   Линде влезла на кровать рядом с ним, подползла вплотную к нему и уткнулась носом в плечо.
   - Поцелуй меня, пожалуйста...
   - Что?
   Она тихонько заплакала. Ему ничего не осталось, как повернуться к ней и обнять.
   - Да что с тобой такое?
   - Меня ни разу никто не целовал... - расслышал он сквозь судорожные всхлипы.
   - Послушай, ты же влюблена в Юбера... Причем тут я?
   Она зарыдала еще громче.
   - Линда, да что с тобой? - простонал патрон.
   - Он... он... он не хочет... не хочет, чтобы ты умер...
   - Ах, вот оно что...
   И вдруг внезапная догадка обожгла ему мысли:
   - Эй, ты чего удумала?! Ты что, всерьез помирать из-за нас собралась?.. Линде!.. Глупая!.. Не смей даже думать об этом!.. Ты что?.. Линде, я тебе запрещаю!.. Слышишь?!.. Юбер - вообще не человек, чтобы из-за него помирать!.. А уж тем более из-за каких-то там его чувств...
   Рыдания внезапно стихли, а через некоторое время она подняла голову:
   - Не человек?
   - Конечно, не человек!.. Какой человек способен помнить в деталях всю городскую историю Киршберга?!.. Да еще видеть во снах будущее?..
   - А ты? - шмыгнув носом, спросила она.
   - Я - вообще чудовище! Меня тем более жалеть не стоит...
   - А я?
   - Ох... А ты, Линде, извини - глупое чучело, которое лезет, куда его не просят...
   - А зачем же вы тогда меня к себе взяли? - втянув носом сопли, спросила девушка.
   - Зачем-зачем... Затем, чтобы с Юбером кто-то остался... На, платок возьми...
   Она громко высморкалась.
   - А зачем я Юберу?.. Чтобы стать следующим чудовищем?..
   - Да... Но это, надеюсь, будет еще нескоро.
   - А если я откажусь?..
   - Попробуй, - со вздохом ответил патрон.
   Потом прижал ее к себе, погладил по голове, уткнулся лицом в ее волосы, поцеловал в макушку.
   - Помнишь, я тебе говорил, чтобы ты уезжала из города?.. Надо было уехать тогда... Если у тебя есть силы все бросить, собирайся и уезжай, и никогда больше не появляйся в Киршберг... Здешняя сказка замешана на крови. Я понятия не имею, почему Юбер тебя выбрал, как когда-то выбрал меня... Но я знаю одно, если его полюбишь, разлюбить уже невозможно... что бы эта светлая сволочь ни сделала.
   - Так и есть...- тихо вздохнула она.
   - Ну, видишь, значит, мы с тобой в одной лодке... Так что не надо спешить вперед меня. Еще успеешь...
   Линде размазала рукой по лицу слезы и прижалась к нему.
   - Давай спать, малыш...
   Она ничего не сказала. Тогда он выключил свет, снова обнял ее, и она, кажется, через какое-то время заснула.

* * *

  
   Посреди ночи явился Юбер. Не зажигая света, разделся и ничком упал на кровать по другую сторону от девушки.
   - Осторожно, - шепотом предупредил патрон. - Тут у нас гусеничка в липовом листочке...
   - О, фройляйн Линде у нас сегодня не просто Шверт, а Меч Тристана!...
   - Ты что, пьян?
   - А то!.. Трезвым бы я никуда не пошел.
   - Помыться не хочешь?
   Юбер приподнялся на локтях и с чувством помотал головой.
   - Утром!..
   - От тебя несет, как... Слов даже не могу подобрать, чем именно.
   - Чем несет?... - заухмылялся Юбер, переворачиваясь на спину. - Развратом... Но на самом деле, это немецкий дух.
   - Немецкий дух?... И где это ты им так пропитался?
   - Штурмфюрер СА, - гордо произнес Юбер.
   Патрон присвистнул.
   - Тоже люди... - пожал плечами Юбер. - И ничто человеческое им не чуждо...
   - Да уж... Смотри там, поосторожнее с ними.
   - Не-не... Они там тоже не заинтересованы афишировать свои пристрастия. Так что это было разовое мероприятие.
   Он придвинулся вплотную к закутанной в одеяло Линде, погладил ее по голове.
   - Так и лежит, древесным червячком?
   - Угу.
   - Что ж вы так?.. Можно сказать, специально от вас ушел, чтоб не мешать.
   - Вот я так и думал, что это все ты... - проворчал патрон. - Нечего сказать, благородный поступок, подложить мне девушку, а самому пуститься во все тяжкие.
   - Мне сегодня сказали, что я земное воплощение Бальдера.
   Патрон усмехнулся.
   - Ну, что-то, безусловно, есть... Но можешь не переживать, я точно не Локи...
   - Да, пожалуй, не стоит продолжать ассоциации... А то, глядишь, папаша Киршбаум окажется слишком важной персоной... Но ты знаешь, я вдруг понял, что ни разу в жизни не умирал от старости, - зевнув, добавил Юбер.
   Патрон тихо рассмеялся.
   - Можно подумать, кто-то из живущих может сказать о себе иное...
   - Да, но мало кто может похвастаться такой привычкой к умиранию.
   - Что, не так часто везет, как хотелось бы?..
   - Ну, знаешь, страх смерти - такое дело... В самый последний момент далеко не все выбирают город.
   - А если кто-то не захочет умирать, но при этом и не захочет становится убийцей?
   Юбер повернулся к нему с ироничной улыбкой.
   - О, ты думаешь, я знаю, что такое милосердие...- усмехнулся Юбер. - Нет, если кто-то не захочет умирать, ему просто придется убить меня...
   Через какое-то время, видя, что патрон молчит, он снова лег лицом в потолок и продолжил, уже серьезным тоном:
   - Так что подумай, Вурм. Подумай еще раз. От твоего выбора зависит, окажется ли в будущем на твоем месте Линде Шверт. Гора всеядна, ей все равно, какого пола дракон.
   - У тебя раньше были девушки? - со спокойным интересом спросил патрон.
   - Конечно, были. Женщин проще соблазнить чувством долга. Но, знаешь, с ними морока. Иногда нежданно-негаданно у них обнаруживается спаситель.
   - Как в последний раз?
   Юбер вдруг замолчал. Патрон видел, как в полоске лунного света из-за неплотно закрытых штор, поблескивают его глаза, обращенные к потолку.
   - Что-нибудь помнишь с того раза?
   Юбер кивнул.
   - Ты ведь неслучайно попал к Драхе?
   Он помотал головой.
   - Расскажи.
   Юбер молчал, но патрон терпеливо ждал и, наконец, дождался:
   - У него была жена. Лет на тридцать младше его. Мы с ней любили друг друга. И когда я понял, что будет оползень, я предложил ей вместе покончить с жизнью. Вдвоем спрыгнуть в Дыру. Она согласилась, мы назначили день и час. Я ждал ее, но она не пришла, вместо нее явился сам Драхе. Мы сцепились, но ему под руку попался камень, и он размозжил мне голову. Труп, естественно, сбросил в Дыру, чтобы скрыть следы преступления.
   - Ну, прям, как мы...
   - Да, это древний языческий способ. Чтобы мозги и кровь попали на вишневые побеги. Меч - это уже средневековое изобретение...
   - Подожди, мне бы хотелось узнать, что стало с ней. Я правильно понимаю, что после твоей смерти она оказалась беременной?
   Юбер кивнул.
   - Что с ней стало потом?
   - Не знаю... - вздохнул Юбер. - Драхе никогда о ней не упоминал. Хотя на кладбище прибирать могилу мы с ним, я помню, ходили. Наверное, умерла при родах...
   - А младенца тогда кто подкинул?
   - Да он же, скорее всего, и подкинул. Или кто-то, кому он поручил - повитуха там, или кормилица. Потому что записка точно его была. Его стиль: не мог не обыграть свою фамилию... Дракон, побежденный святым.
   - "Побежденный", потому что не смог убить тебя сразу?
   - Да нет, не думаю, чтобы он собирался убивать младенца. Он же даже из приюта меня потом забрал. Растил, заботился... Хотя взрослые, как я сейчас думаю, прекрасно понимали, чей я ребенок. Поэтому мы почти и не бывали с ним в городе.
   - А потом внезапно "сошел с ума"?
   - Да, нет... Просто у меня в десять лет пробудились воспоминания. Как раз перед очередным подъемом воды. Он сначала подумал, что меня специально подговорили, чтобы отравить ему жизнь. Но когда я, десятилетний ребенок, принялся рассказывать ему о его жене, причем такие вещи, которых, кроме него, не мог знать никто, он понял, что все серьезно. Ну, и в очередной раз решил избавить от меня город.
   - Скажи, а если бы она пришла... Ты бы прыгнул с ней вместе?..
   - Только, если бы она меня столкнула. Я не могу убить себя сам.
   - Но ты пытался ее на это подговорить. А потом зачем-то, не имея возможности самому разобраться с Драхе, открылся ему, дал связать себя и, как пасхального агнца, привести на гору. Ведь я мог тогда не успеть... Почему?
   - Нет, они оба знали, что городу угрожает опасность, и что для того, чтобы его спасти, надо убить дракона. Так что это был их собственный выбор. Ведь когда Драхе убил меня, я ему перед этим тоже все рассказал. Он на меня потому и набросился, что я сказал ему, будто собирался принести в жертву его жену.
   - Юбер... Почему?
   Юбер повернул к нему полные слез глаза.
   - Вурм, я уже говорил тебе, что не хочу жить... И очень давно.
   Патрон протянул руку через голову девушки, погладил его по волосам, а потом вдруг крепко схватил за загривок.
   - Ага, - сказал он. - Только я помню, как ты рыдал тогда на груди этого мертвого мерзавца... Так что не надо мне врать, что тебе жить не хочется. Дело в другом. Но на этот раз у тебя ничего не выйдет. Я уже все решил. И не смей впутывать в это дело Линде!.. По крайней мере, на этот раз...
   Утром Линде проснулась первая и обнаружила, что она лежит на спине, все также по самый подбородок завернутая в одеяло. С левого бока к ней прижимался громко храпящий Юбер, привычно уткнувшись носом в ближайшее к нему плечо. А справа на одной с нею подушке тихонько посапывал, чуть приоткрыв рот, патрон, привычно сцепившийся под одеялом пальцами с ближайшей к нему рукой. Лицо у него, спящего, оказалось по-детски нежным, несмотря на усы и обозначившиеся за ночь темные пенечки щетины. Линде высвободила руку, патрон всхрапнул, но тут на прикроватной тумбочке всхрапнул и дернулся было звонить будильник. Патрон хлопнул по нему рукой, точно муху убил, и только потом проснулся:
   - А, это ты... - протирая глаза, с некоторым изумлением уставился он на Линде. - Так вот по ком звенит будильник... Магазин откроешь сама?
   Она кивнула. Патрон, просунул руки под одеяло, обхватил ее ребра руками и перетащил ее через себя на край постели.
   - Юбера пока не буди, - все так же шепотом попросил он. - Пусть проспится после вчерашнего.
   Он подал ей одеяло, сонным скептическим взглядом оглядел ее фигурку в длинной, до самого полу, и просторной, как плащ-палатка, ночной рубашке.
   - Ну вот, а я-то все гадал, какая ты там, под одеялом... А ты похожа на только вылупившуюся бабочку-капустницу, - в своей привычной манере проворчал он и, улегшись головой на подушку, придвинулся у Юберу.
   Когда через некоторое время, одевшись и умывшись, Линде заглянула через приоткрытую дверь в их комнату, патрон снова спал с таким же детским лицом, держа Юбера за руку, а тот по-прежнему храпел, уткнувшись в чужое плечо.
  

* * *

   Наступила весна, пора поэтов и влюбленных. В Киршберге это означает, что даже те немногие, кто весь остальной год относится к любви и поэзии со сдержанным скептицизмом, не выдерживают и проникаются общим настроением. Любопытные киршбержцы, которые все лето, осень и зиму гадали, чем же разрешится любовный треугольник в букинистической лавке на Киршгассе, получили новый повод для пересудов. В последний день апреля, когда в окружающих город садах и рощах расцвели деревья, а Белая гора действительно стала белой, в один из будних дней, утром, в Хубертскирхе состоялось венчание, на котором не было ни родственников, ни специально приглашенных гостей. Свидетелями были Юбер и Киршбаум. По завершении обряда, Киршбаум надолго задержал в своих крупных ладонях руку невесты и сказал ей с ласковой улыбкой:
   - Госпожа Линде, я верю, что вы станете настоящей хозяйкой и не позволите мальчикам больше ссориться.
   Юбер расцеловал ее в обе щеки с самой хулиганской улыбкой, на какую только был способен, прибавив при этом:
   - Мадам патронесса...
   По поводу чего молодая чета Айхенхольц тут же обменялась мрачными взглядами, отвесила Юберу по еще более мрачному, но так ни слова произнесено не было. Прямо из церкви, патрон отправил свою жену и работника домой, а сам зашел к адвокату. Тот долго терпел после его ухода, но ночью, ложась в постель, все-таки проговорился жене.
   - Вот что любовь-то с деловым человеком делает...
   Ей этого намека оказалось вполне достаточно, чтобы понять, что в день своей свадьбы Айхенхольц озаботился составлением завещания, по которому, в случае своей кончины или внезапного исчезновения, передавал свое дело новоиспеченной супруге. Нанеся еще несколько деловых визитов, букинист купил билет на фуникулер и остаток дня, до самого вечера, провел, гуляя среди цветущих вишен и черешен, то и дело выходя на обзорные площадки, чтобы еще раз окинуть взором город, замок, мосты и возвышающуюся на другом берегу реки Белую гору.
   Когда он вернулся домой на Киршгассе, то застал своего работника и свою супругу, увлеченно играющими в карты на щелбаны. Линде очень смешно жмурилась и морщила нос, подставляясь под длинные белые пальцы Юбера. Она так и не сняла с себя белое подвенечное платье и в этом наряде с торчащей во все стороны приколотой невидимками к волосам фатой выглядела за этим занятием особенно нелепо. Юбер смеялся, щелкал ее по носу почти что ласково, но она очень сосредоточенно каждый раз готовилась к наказанию. На кухне патрона ожидал большой вишневый пирог, присланный Киршбаумом, а в лавке - несколько букетов цветов и куча поздравительных открыток, которые нанесли за день постоянные покупатели, не дожидаясь, пока они дойдут по почте. Больше всего поздравлений было от поклонниц Юбера и соперников Айхенхольца (да-да, у патрона в его амурных похождениях были, оказывается, еще и соперники...). Все они в самых разных выражениях изливали бурную радость по поводу того, что букинистический любовный треугольник, наконец, разрешился в правильном направлении. На столе во внутренней комнате, где Линде с Юбером соорудили праздничный ужин, стояла, посреди всего прочего, коробка с надписью "Для фрау Айхенхольц" - свадебный подарок все того же Киршбаума.
   - Ну, вскрывайте, - прервав их веселье, нетерпеливо проворчал патрон.
   Там оказались три больших выточенных из яшмы чашки без ручек, напоминавшие своей формой те, в которых у Айхенхольца подавали кофе.
   - Н-да... - задумчиво изрек патрон. - Любопытное представление у нашего соседа о нашей будущей семейной жизни.
   - Думаешь, стоит ли идти бить ему морду? - поинтересовался Юбер.
   - Да нет, думаю, не стоит... А это что?
   В коробке, кроме каменных чашек, завернутых каждая в свою бумажку, оказалась еще одна вещь - глиняная свистулька в виде пузатого дракончика-линдвурма с нарисованными по бокам крохотными крылышками и двумя лапками, похожая на те, что охотно раскупались туристами. Патрон повертел ее в руках, сунул в рот и, разумеется, тут же свистнул. Юбер с опозданием заткнул уши:
   - Патрон!.. Вы зачем женились?! Чтобы в детство впадать?... Головой за вас кто думать будет?..
   - У меня теперь жена, между прочим, есть. Вот пускай за меня и думает.
   - Вообще, отдайте ее сюда! - Линде принялась отнимать у них свистульку. - Это мне подарили.
   - Вот, пожалуйста, уже думает... Просто рай на земле. Так что, Юбер, женись скорее, новым человеком себя почувствуешь...
   - Мальчики, не ссорьтесь... - строго сказала Линде, вытирая отобранную свистульку салфеткой.
   - Как видите, я в том же раю, - резонно заметил Юбер. - Можно и не жениться...
   Потом они долго ужинали, пили из подаренных чашек вино, ели киршбаумский штрудель и играли в тройные шахматы, одновременно придумывая книжные названия, а к ним - сюжеты. В какой-то момент Линде прямо на диване заснула, патрон накрыл ее пледом, и они с Юбером еще какое-то время тихо разговаривали, вспоминая забавные случаи из истории книготорговли. На чем-то запнувшись, патрон беззвучно попросил взглядом прощения, сел к столу и принялся писать письмо Линде. Юбер же переставил свой стул поближе к дивану и, опершись подбородком о спинку, долго глядел на спящую фрау Айхенхольц.
   - У нее такое ангельское лицо, когда она спит, - не отрывая взгляда, тихо сказал он. - Кажется, вот так бы вечно сидел и смотрел.
   - Еще насмотришься... - вздохнул патрон.
   - Ты так уверен в этом...
   - Уверен, - мрачно произнес патрон и продолжил писать.
   Писал он про то, как ему жаль, что он не встретился с ней в другом месте и в другое время. Про то, какая она на самом деле славная и замечательная, и что другой такой в этом старом дряхлом городе нет и, пожалуй, за всю его долгую историю не найдется. Всячески желал ей быть счастливой, несмотря ни на что. В очередной раз безо всякой надежды уговаривал ее все бросить, забыть и уехать из Киршберга. И тут же принимался подробно расписывать ей, что и как ей следует предпринять для сохранения книготорговли на Киршгассе, какие у Юбера могут быть проблемы с его беспигментной кожей, как важно следить за тем, чтобы он не выходил подолгу на открытое солнце без шляпы и что делать, если все-таки будут ожоги, как при этом важно следить за тем, чтобы он правильно питался, и что, самое главное, ей не стоит обращать внимания на его показное равнодушие и мнимую самостоятельность, потому что на самом деле Юбер - совершенное дитя и не может жить один.
   Закончив, он свернул исписанные листы в несколько раз, сунул вместе с авторучкой в карман пиджака, потом поднял на руки так и не проснувшуюся Линде, и они вместе с Юбером поднялись наверх в ее комнату, где и уложили ее в постель прямо в подвенечном платье и фате, накрыв одеялом. Потом они спустились вниз, заварили и выпили кофе, доели остывший ужин, тихо переговариваясь, вспоминая истории из их детства их совместной жизни в лавке на Киршгассе. В какой-то момент патрон посмотрел на часы и сказал:
   - Пора.
   Юбер покорно кивнул. Они поднялись к Линде в комнату и по очереди ее поцеловали. Потом патрон сходил в их с Юбером спальню, принес оттуда будильник и завел его на пять утра, примерное время рассвета. Под будильник он положил сложенное письмо, поверх которого написал: "Линде, беги к Хайденлох, нужно спасти Юбера. Ключ в почтовом ящике". После этого он зашел в кабинет, отпер небольшим ключиком ящик в столе, достал револьвер вместе с патронами и сунул их в карман пиджака. Потом из другого ящика достал заранее приготовленные веревки, подумав, взял охотничий нож, завернул все это в бумагу и уже внизу сунул в карман плаща. Юбер ничего не сказал. Только когда они вышли в переулок и патрон запер дверь, кинув ключ в прорезь на двери для почтовых конвертов, он отстраненно спросил:
   - Не боишься?
   - Боюсь, - честно признался патрон. - Боюсь, потому и иду.
   Больше до самой Дыры они не разговаривали.
  

* * *

   Когда они подошли к каменному лику с пустым провалом вместо правого глаза, патрон достал из кармана плаща сверток, вынул из него нож и принялся распутывать вывалившиеся оттуда веревки. Юбер протянул ему руки.
   - Не, не так, - и патрон отвел его на противоположную от Дыры сторону каменистой площадки к последнему чугунному столбику заграждения напротив Каменного Ока, где попросил его встать на колени лицом к Дыре.
   Юбер послушно повиновался, заложив руки назад. Патрон крепко, но стараясь не пережимать сосуды, связал ему запястья и привязал концами веревки к дереву вишни, так что Юбер не мог ни встать, ни повернуться - только стоять или сидеть на коленях.
   - Да, под вишней - самое то, - одобрил Юбер. - Ну, что рассказать тебе, чем мы занимались с твоей супругой в твое отсутствие? Со всеми интимными подробностями?
   - Не надо, - ответил патрон.
   Тем не менее, он все же затянул узел покрепче, так что Юбер даже охнул от того, как ему пришлось выгнуться.
   - Отчего же "не надо"? - не унимался он. - Неужели не хочется узнать напоследок горькую правду о том, с кем прожил столько лет вместе?
   - Не надо, потому что ты не умеешь врать. А без толку наговаривать на себя и на Линде незачем. Все равно своего не добьешься.
   - Не добьюсь? - азартно поинтересовался Юбер.
   - Нет, - все также стоя на коленях рядом со связанным Юбером, патрон достал из кармана револьвер и принялся его заряжать. - Говоришь, мозги должны на стволы вишни брызнуть?
   - Ага... - с тем же азартом в глазах подтвердил тот.
   - Очень хорошо...
   Протянув руку назад, патрон положил на расстоянии метра от пленника охотничий нож, чтобы тот не мог до него дотянуться. Потом все так же с револьвером в правой руке, левой обнял Юбера за шею и прижался лбом к его лбу.
   - Никогда никого у меня не было дороже и ближе, чем ты. И нет. Поэтому слушай меня внимательно. Ты чувствуешь, что небо светлеет, значит, где-то примерно через полчаса, через час сюда придет Линде. Я ей оставил записку и завел будильник. Она тебя освободит.
   - Нет... - в ужасе прошептал Юбер, до которого только сейчас дошло, как его обманули.
   - Я сказал, она тебя освободит. Нож лежит перед тобой. Пожалуйста, береги ее.
   Патрон встал и направился к Хайденлох.
   - Вурм... Нет... Не делай этого!..
   Патрон шел не оборачиваясь.
   - Вурм, ну, правда же!.. - Юбер залился слезами. - Она на самом деле тебя любит!... Ты слышишь, что я говорю?.. Ты должен вернуться к ней!.. Вурм, ты обязан!.. Ты ведь даже уже женился... Она ждет тебя!... Тебя, а не меня!...
   Патрон взобрался на скалистый склон, повернулся и встал спиной к провалу. Весь в слезах, он поднял револьвер и приставил его к виску.
   - Вурм, не делай этого!... Пожалуйста!... - обливаясь слезами, завопил Юбер.
   Патрон вытер левой рукой глаза, втянул носом.
   - Прощай, Юбер... Не поминай лихом!..
   Юбер рванулся в его сторону, но веревки не дали ему даже подняться на ноги, и он разразился громкими рыданиями... Внезапно сквозь предутреннюю возню и заливистое стрекотание птиц раздался свист. Пронзительный свист подаренного Киршбаумом глинного свистка. Юбер прекратил рыдать и поднял голову. Патрон обернулся.
   - Патрон!.. Сейчас же остановитесь и опустите руку!.. Иначе я буду стрелять в Юбера!
   Патрон опустил револьвер.
   - Линде, какого черта! - взревел он.
   - А теперь медленно... слышите?... медленно отойдите от Хайденлох!...
   Патрон отступил на шаг от Дыры, развернулся и в изумлении уставился на вышедшую из кустов Линде Шверт в рваной фате и грязном подвенечном платье с дамским револьвером в руке. И дуло револьвера, действительно, было направлено в сторону Юбера. И непросто направлено, она в него целилась, с каждым шагом приближаясь к нему все ближе, уверенно ступая по камням в своих обычных мальчишеских ботинках.
   - А теперь вытряхните из барабана все патроны. Причем так, чтобы я видела, - патрон заметил, как она быстро скользнула взглядом в его сторону, но тут же снова вернулась к Юберу.
   - Предупреждаю, я умею стрелять, - сообщила она, видя, что патрон все еще сомневается. - Мой отец был лучшим стрелком Киршберга. Он меня научил.
   - Вурм, делай, что она говорит!.. - крикнул Юбер. - Отойди от Дыры!..
   - Патрон!.. Я сказала, патроны! И еще шаг вниз от провала...
   - Что, и рука не дрогнет? - криво усмехнулся патрон.
   Он увидел, как Линде сжала челюсти и как у нее расширились ноздри.
   - Священная вишневая роща, говорите...
   Раздался выстрел. Пуля чиркнула по древесному стволу в двадцати сантиметрах от головы Юбера. Патрон вздрогнул, побледнел. Отступил на шаг вниз по склону, открыл барабан и высыпал под ноги патроны. Продемонстрировал, что он пуст.
   - Хорошо. А теперь бросьте револьвер в Хайденлох.
   - Вообще-то это дядин подарок, - мрачно сообщил патрон.
   - Ладно, кидайте в сторону, потом подберу.
   Линде уже совсем близко подошла к Юберу. Но тот не обращал на нее внимания, все так же не сводя глаз с патрона.
   - Патрон, мне выстрелить еще раз? Поближе к его голове?
   И в наступившей тишине явственно раздался щелчок взводимого курка. Патрон повиновался, выбросив револьвер. Внезапно Линде подскочила к Юберу и приставила дуло к его макушке.
   - Еще три шага вниз от Дыры.
   - Так, Линде, я тебя умоляю!.. Только не дури... Слышишь?.. Не смей трогать Юбера... - патрон ступил на площадку и сделал несколько шагов в сторону Линде вдоль черной цепи заграждения.
   - Линде, стреляй... - шептал Юбер. - Стреляй, куда собиралась... Если я буду мертв, ему не будет смысла убивать себя... Очень прошу тебя, сделай это...
   Она отняла руку с револьвером от его головы, отступила на шаг назад...
   - Ну, же стреляй... - Юбер зажмурился.
   Раздался выстрел. Патрон охнул от удивления и упал. Юбер открыл глаза.
   - Вурм!!! - завопил он.
   Рванулся вперед, но веревки снова его удержали, и он беспомощно повис на них, содрогаясь в громких рыданиях.
   - Черт! - неожиданно донесся до него возмущенный голос патрона. - Юбер, она меня подстрелила!..
   - Патрон!.. - ахнул Юбер.
   Снова он дернулся встать, и снова у него ничего не вышло.
   - Линде, развяжи меня!.. Ты слышала, он жив!...
   - Ну, еще бы...
   Щелкнул взводимый курок, и дуло револьвера уперлось Юберу в голову.
   - А теперь ты слушай меня, святой защитник. Отныне твое время кончилось...
   - Линде, остановись!.. - завопил патрон. - Этим ты ничего не изменишь!.. Только сделаешь хуже городу!..
   - Плевать на город!.. Он заслужил это!..
   - Линде!!!...
   - Ты хочешь, чтобы он умер? - спросила она Юбера.
   Тот, с ужасом глядя ей в глаза, замотал головой. Сейчас, весь в слезах, с распухшими красными глазами, губами и носом, со вздувшимися на лбу и на шее венами, со спутанными волосами, он, и вправду, стал похож на какую-то бледную личинку.
   - Тогда будешь делать, что я скажу. Я развяжу тебя, и ты поможешь ему. Перевяжешь, отнесешь домой, и мы вызовем к нему врача.
   Юбер с готовностью закивал.
   - И ты никогда больше... Слышишь?.. Никогда не будешь никого призывать к убийству или к смерти ради спасения отечества... Слышишь?... Никогда!..
   Юбер оторопело уставился на нее, как будто не понимая.
   - Линде, он спасает город уже две с половиной тысячи лет!... - крикнул патрон.
   - И что?.. Давность традиции служит ей оправданием?!.. Ты что, тоже не понимаешь, насколько порочна эта ваша градозащитная практика?..
   Она оглянулась на притихшего под дулом пистолета Юбера.
   - Вы, что не понимаете? Если вы все время будете отводить наводнения, киршбержцы так никогда и не научатся им противостоять. Люди должны строить защитные сооружения и научиться прогнозировать периодичность паводков. Они должны научиться договариваться со своими соседями, живущими вверх по реке. Сами должны организовать общую систему предупреждения катастроф. Но они никогда этому не научатся, пока вы решаете за них, жить Киршбергу или погибнуть. Пусть сами решают свою судьбу!.. Вы говорите, что вы не спасаете души и каждый должен сам отвечать за себя... Вот пусть и учатся отвечать!.. И пусть враги бомбят этот город, если его жители не могут отличить врагов от сограждан!.. Если сегодня киршбержцы готовы бить витрины другим киршбержцам и никак этому не противодействуют, то пусть будут готовы, что завтра придет кто-то другой и разрушит их собственный дом!..
   Дракон и драконоборец оба молчали.
   - Все!.. Жертвоприношений больше не будет!.. И так уже это безумие длилось слишком долго!.. Хватит!.. Вы оба сейчас поклянетесь мне самым дорогим, что у вас есть, что отныне с этим покончено. Иначе... - тут Линде не выдержала и разразилась слезами. - Иначе я застрелю сначала тебя, а потом тебя!.. А потом пойду и сдамся в полицию!.. И вы оба будете гнить на городском кладбище, и ни один из вас не попадет внутрь горы!.. Попробуй тогда возродиться, ты, галльский аполлонишка!...
   Тут Линде разрыдалась и принялась размазывать по лицу слезы той самой рукой, в которой у нее был зажат заряженный револьвер.
   - Линде!.. - умоляюще завопил патрон, с кряхтеньем пытаясь подняться хотя бы на руку. - Линде, ну что ты делаешь?..
   - Патрон!.. - простонал Юбер. - Ну, сделайте что-нибудь!... Я не могу видеть, как она рыдает!..
   - Линде, я хочу напомнить, что я все еще истекаю кровью, и у меня, кажется, сломана рука! - не нашел ничего лучше, чтобы сменить тему, патрон.
   - А ты!.. - вскинулась она, обернувшись к патрону. - А ты только попробуй еще когда-нибудь меня бросить!.. После того, как женился... после того, как написал все вот это!.. - она рывком вытащила из-за выреза платья скомканные листки прощального письма патрона. - Только попробуй еще раз у меня кинуться в какую-нибудь Дыру!..
   - Ого!.. - воскликнул патрон.
   Линде выронила револьвер и, уткнувшись лицом в ладони, снова зарыдала.
   - Юбер, ты не находишь, что последнее утверждение звучит как-то двусмысленно?
   - Нахожу, - крикнул ему в ответ Юбер. - Но патрон... Даже в этой интерпретации я его полностью поддерживаю. Если вы перестанете шляться по бабам, всем будет только лучше.
   - Что, будешь меньше ревновать?
   - А то!..
   - А как же Линде?
   - Ну, во-первых, Линде - это Линде. Я к ней уже привык. Во-вторых, у нее в руке заряженный револьвер. С ней сложно спорить.
   - Знаете, вы кто?... - Линде убрала руки от лица. - Вы два придурка!..
   Юбер с готовностью закивал.
   - Что ты решил? - спросила она упавшим голосом.
   - Линдочка, я все понял, - тихо ответил он. - Ты абсолютно права. Стоило дожить до двадцатого века, чтобы это услышать.
   - Юбер, если ты способен полюбить какого-то человека, то ты и к людям должен научиться относиться с доверием. Понимаешь?...
   - Ты права, - еще раз кивнул он. - А теперь развяжи меня, пожалуйста, а то, он, правда, истечет кровью. Если боишься, можешь держать меня на мушке, пока мы не покинем Белой горы, - и он робко ей улыбнулся.
   Она кивнула, подобрала оставленный для нее патроном охотничий нож и перерезала стягивавшие Юбера веревки.
  

* * *

   Как оказалось, Юбер умел, если нужно, двигаться быстро и очень быстро. Не обращая ни малейшего внимания на нацеленное на него оружие, он перепрыгнул через цепь и кинулся к патрону. Оглядел его, бросился обратно к Линде, схватил охотничий нож, метнувшись обратно, надрезал с его помощью штанину и осмотрел рану. Скинул с себя куртку со свитером, стянул через голову рубашку.
   - Ох, Юбер, на ком мы женились... - простонал патрон.
   - Это вы женились, патрон. Не я, - сияя от счастья, Юбер в одной майке быстрыми и точными движениями рвал рубашку на длинные полосы.
   - И все-таки, несмотря на все приведенные нам резоны... А-а!.. Юбер, у меня, кажется, еще и ребро сломано... Так вот, невзирая на восхищение красотой и скоростью проведенной операции, я бы не хотел дожить до того времени, когда нами будут командовать женщины...
   - Не доживем, не доживем, - подмигнул ему Юбер, наклоняясь над ним, чтобы перевязать рану.
   - Даже если умрем от старости?
   - Да!.. Это я вам гарантирую!..
   Юбер перевязал рану на ноге, потом соорудил шину из срезанных вишневых прутьев, примотав к ней поломанную руку. Патрон стонал и причитал, пока его высвобождали из плаща.
   - Ох, Линде, Меч Карающий... Нет, это какая-то сказка "О вредных принцессах и бедных драконах"...
   - Нет, это "Сказка о чистой совести", - серьезно возразил Юбер.
   - "Инкубатор для драконов"! - мрачно высказалась Линде.
   - О, да!.. - хохотнул и тут же охнул от боли патрон. - А история, рассказанная от лица Линде должна называться "Дневник невылупившегося дракона"...
   - А история про хохочущего патрона - "Хохот кольчатых червей"!..
   - А история, рассказанная Юбером - "Три потока счастливых слез"...
   - Линде, он, оказывается, считать не умеет!.. А еще за кассой работает!.. Юбер, у людей по два глаза!.. Один глаз только у Киршбаума...
   - Линде, снимай юбку.
   Она отложила револьвер, и сняла из-под шелкового платья пару нижних юбок. Юбер и их порвал на бинты, которыми перетянул патрону ребра. После этого он присел перед Линдой на колени и умоляюще посмотрел ей в глаза.
   - Я не смогу его донести.
   - И что?
   - Ну... придется сделать носилки и нести его вдвоем.
   Линде нахмурилась.
   - Это значит, что тебе придется убрать револьвер, - ласково улыбнувшись, пояснил Юбер.
   - Вы мне, между прочим, так и не поклялись, - обиженно пробурчала она.
   - Патрон... Мы клянемся?
   - Клянемся-клянемся... Убери револьвер, Линде. Правда, надоело уже...
   - И чем же вы клянетесь?.. - опустив голову, спросила она.
   Они с улыбками переглянулись.
   - Так мы тебе и сказали!...
   - Ну и не надо... - совсем обидевшись, пробурчала Линде. - Все равно вы оба противные дураки.
   Юбер с сияющей физиономией, потрепал ее по голове.
   - Это нечестно, потому что у меня рука сломана. И я не могу сделать того же, -заметил патрон.
   Шмыгнув носом, Линде вынула из револьвера патроны. Потом встала, подобрала второй револьвер, и заткнула их оба за пояс своего подвенечного платья. Юбер нарезал из молоденьких деревец жерди и, натянув на них плащ патрона и еще одну нижнюю юбку Линды, соорудил из них носилки. После перекладывания-переползания патрона на этот снаряд, начался длинный путь вниз. Юбер шел спереди, Линде, облаченная поверх платья в куртку Юбера, из-за разницы в росте тащила носилки сзади.
   - Какая дорога самая короткая? - поинтересовалась она.
   - Та, которая на дне... - мрачно пошутил патрон. - Тут тридцать три поворота до города!.. Философский путь - так официально называется эта обзорная тропа.
   По счастью, вдоль этой основной туристической тропы тут и там были расставлены деревянные скамейки, на которые они периодически возлагали носилки с раненым, чтобы передохнуть.
   - "Однажды на Краю земли..." Как тебе такое название? - поинтересовался Юбер.
   - На Краю Света, ты хочешь сказать?..
   - Да, какая разница? Что на край земли, что на край света... Согласитесь, патрон, не каждая девушка пойдет за вами в такую даль на следующий день после свадьбы...
   - Тогда уж скажи прямо "Однажды на Том берегу..." С учетом того, откуда мы возвращаемся...
   - Да уж, подарок ко дню смерти...
   - Подарок ангелу-хранителю!
   - Ага, "Игра в фанты на вылет"...
   - "Лунка для ворчуна"! - вставила Линде.
   - "Поход в никуда", - напомнил о ее несостоявшемся падении патрон.
   - "Там, где темно..."
   - "Игры для "взрослых"" - добавила Линде.
   - Ага, скажи еще "Дела житейские"!...
   - Не, я вам сейчас скажу самое правильное название для сегодняшней истории, - сказал Юбер. - "Странное происшествие в пятницу тридцать первого"
   - Хочешь сказать, сегодня тридцать первое апреля?
   - С рассветом уже закончилось.
   - Что за тридцать первое апреля? - спросила Линде.
   - Ну как же! Главный праздник кельтского аполлонического культа! Когда танцуют вокруг майского дерева и жгут костры...
   - Ах, вот оно что... То есть вы не просто так день свадьбы выбрали?
   - Да, мы такие, ничего просто так сделать не можем, - проворчал патрон.
   - Линдочка, давай специально для тебя день вашей свадьбы и последующая за ним ночь будет называться "Один волшебный день в апреле".
   - А я еще название придумала: "Про день наизнанку и вещи, которые нельзя потерять"
   - Вещи, которые нельзя потерять? - переспросил патрон.
   - Ну, да...
   - Честь нечисти?
   - Ну, если хочешь быть нечистью...
   - Ты слышал, Юбер?!.. Линде вспомнила, что она за меня замуж вышла и никакой я ей теперь не патрон!..
   - Вспомнила... - вспылила она. - Кто так делает?!.. Единственный раз поцеловаться во время венчания, а потом взять револьвер и пойти стреляться!..
   - О, патрон... Впервые кто-то по достоинству оценил, как вы целуетесь...
   - Юбер, заткнись!...
   - А что? Он, на самом деле, плохо целуется?
   - Нет, неплохо. Просто не с теми. Он всегда слишком долго ухаживает, а как доходит до дела, его тут же прогоняют.
   - Юбер, я сказал: "Заткнись!"
   Так небольшими переходами, с остановками и перебранками, они добрались до начала Философского пути, где уже начиналась, вернее, заканчивалась Бергштрассе. Юбер сказал, что оставит их, чтобы найти автомобиль.
   - Вот-вот... - проворчал патрон. - А уже к вечеру все в Киршберге будут обсуждать, как на следующее утро после свадьбы Айхенхольц стрелялся с Лесэном из-за своей молодой жены...
   - Пусть попробуют!.. Иначе я всем расскажу, что на самом деле это мы с тобой стрелялись из-за Юбера.
   - Из-за Юбера?... - удивленно оглянулся на них Юбер. - Вообще-то по-хорошему стрелялись из-за патрона.
   - "Ссора дуэльных пистолетов"... - пробормотал патрон.
   Как только Юбер умчался, от его балагурства не осталось и следа. С мрачным и задумчивым выражением, он лежал на садовой скамейке, голова его покоилась на коленях Линде, прямо под этими самыми пистолетами, торчащими у нее из-за белого шелкового пояса.
   - Как ты там оказалась так вовремя?
   - Ну, ты же оставил мне записку и завел будильник.
   - Будильник?... Линде, я завел его на пять часов!
   - А-а... - рассмеялась она. - Все понятно, это будильник, по которому встает Юбер. Они на час спешат, эти часы.
   - Почему? - изумился патрон.
   - Ну, ему просто противно слишком рано вставать, чтобы умыться и причесаться. Поэтому он ставит время так, как будто у него короткие волосы, и потом целый час моется и расчесывается...
   - Откуда ты знаешь?.. - ревниво спросил патрон.
   - Ну, я же с ним в лавке работаю. А не дрыхну до десяти.
   - Понятно... Значит, когда я его заводил, совсем уже ничего не соображал... А ты, получается, прибежала спасать Юбера...
   - Ну, ведь спасли же!
   - Спасли... - вздохнул патрон.
   Юбер вернулся на автомобиле и с врачом. Патрона осмотрели, перевезли на Киршгассе и там же в его спальне быстро прооперировали, чтобы не сообщать в полицию. Когда хирург, наконец, ушел, наказав строго настрого не тревожить загипсованного и перебинтованного больного разговорами, они снова собрались все в одной комнате. В основном разговорами развлекал всех Юбер, сам светящийся и излучающий радость, как и положено всякому порядочному солнцеликому божеству. Внезапно раздался звонок в дверь.
   - Юбер, посмотри, кого там несет, - попросил патрон. - Никого сегодня не принимаем. Лавка древностей закрыта на переучет.
   Как только Юбер вышел из комнаты, патрон снова погрустнел. Линде сидела рядом с ним на кровати с ногами поверх одеяла, все еще в изодранном и измазанном зеленью подвенечном платье, хотя уже без пистолетов, башмаков и фаты. Из-за неглубокого выреза она выудила скомканные листки и принялась читать.
   - Скажи, а ты это все всерьез написал?.. Ну, не про Юбера, а... про меня, - она замялась и, как всегда в таких ситуациях, начала усиленно запихивать прядь волос за оттопыренное ухо.
   - Всерьез... - со вздохом ответил патрон, глядя в сторону.
   - Ну, да... Ты же ведь думал, что мы больше не увидимся, и надо что-то сказать хорошее на прощанье... Сейчас, наверное, это все не имеет значения...
   -Линде!.. - перебил он ее. - Ну, почему ты такая дура?!..
   - Я?
   - Да, ты!.. Ты рисуешь портреты совершенно незнакомых тебе людей, и всем сразу ясно, кто к кому как относится. Почему ты про меня до сих пор ничего не можешь понять?..
   - Ну... - она отвернулась, и патрон увидел, как на одеяло упали одна за другой две капли. - Я же ведь, правда, некрасивая...
   - Линде!.. А ну иди сюда!.. Ох, что же мне за дуреха-то досталась...
   Линде подползла к нему, и он прижал ее к себе здоровой рукой.
   - Чтоб я вообще ни разу... Слышишь?.. Ни разу от тебя этой глупости больше не слышал!.. Поняла?..
   Она, всхлипнув носом, кивнула. Но не успели они поцеловаться, как в комнату вошел сияющий сверх всякой меры Юбер. В руке у него было письмо, которое он тут же, не стесняясь прерванной сценой, и продемонстрировал.
   - Что это? - не понял патрон. - Письмо без обратного адреса?
   - Ага. От Киршбаума!..
   - И что же он такого пишет?
   - Он пишет: "Мальчики, рад за вас, что вы, наконец-то, пришли к правильному решению. Всячески поддерживая его, я, со своей стороны, чувствую излишним и мне оставаться на своем посту. Пора бы киршбержцам, и в правду, научиться делать какие-то выводы самостоятельно. Сколько мы их оберегали!.. Линде, девочка, береги их обоих!.. Вам еще многому предстоит научиться у обычных людей. Не думайте, что вы чем-то их лучше или хуже. Просто у вас все еще впереди. Навсегда с вами прощаюсь. Кофейню я в случае своего безвременного исчезновения завещал Юберу. Мой поверенный найдет его сам".
   - Ого! И как это понимать?
   - Тут еще есть подпись: "Искренне ваш Q."
   - То самое загадочное Q.?.. Автор "Похищения Эго"?.. - воскликнула Линде.
   - А это точно Киршбаум? - усомнился патрон.
   Юбер протянул ему листок с конвертом.
   - На, смотри, эксперт!... Это его почерк!..
   Патрон деланно вздохнул, но ничего не сказал.
   - А кто-нибудь помнит, как зовут Киршбаума? - поинтересовался он вместо этого.
   Юбер от изумления даже раскрыл рот.
   - Я не помню...
   - И ты не помнишь?
   - Этого не может быть!.. Но я, действительно, не помню... А самое главное, что он всегда жил тут на Киршгассе... Все время с самого начала городской застройки!... До меня только сейчас это дошло.
   - Э-э-э... Это века с тринадцатого?.. - аккуратно уточнил патрон.
   - С одиннадцатого!.. Причем именно на этом месте, на границе максимального подъема воды в реке!.. В 1784 вода остановилась у дверей старой таверны Киршбаума, и не пошла дальше... Там даже стоял потом специальный камень в честь этого, для привлечения посетителей. Вот это да!.. Я даже никогда не думал об этом, а он все время был тут, рядом. Тот, для кого древние люди вырыли Хайденлох.
   - Ай да, Киршбаум!.. - воскликнул патрон. - Третья сторона медали!.. Ну, кто бы мог подумать!.. Это ж я чуть было в его правую пустую глазницу сегодня не отправился... Соседушка... Нечего сказать... "Кофе и книги"!..
   - "Тяжкие будни Смотрителя маяка"... - задумчиво произнесла Линде.
   - Ха! - Юбер радостно хлопнул в ладоши. - Я же теперь стану владельцем второго заведения на Киршгассе!..
   - Ну-ну... - окинул его скептическим взглядом патрон.
   Но Юбера было уже не остановить.
   - Хе-хе... Буду сам себе патроном!.. Отныне ни одна черноусая драконья морда не посмеет на меня орать!.. А если тебе понадобится что-то у меня спросить про всякие там загадочные письмена, будешь ходить ко мне с книжками через улицу!..
   - Чего это я буду ходить?... - надулся патрон. - У меня жена есть. Она пускай и ходит.
   - Угу... - скривила она рожицу. - Кухня, книги и кафе Киршбаума...
   - Линдочка!... Я так счастлив! - воскликнул Юбер. - И все благодаря тебе!..
   - Эй, вот только через меня не надо лезть к моей жене целоваться!.. У меня, между прочим, ребро сломано, и рука в гипсе!..
   Так они и играли весь день в подкидного - словами, символами и названиями нерассказанных сказок. А из вечерних газет им, как и остальным жителям Киршберга, стало известно об утрате одной местной достопримечательности. На Белой горе случился оползень, в результате которого под грудой камней оказалась погребена замечательная туристическая площадка - место уединения философствующих поэтов и влюбленных парочек, известное как Край Света. Погребено целиком - вместе с Каменным Оком и таинственной каменной шахтой, прозванной средневековыми монахами "языческой Дырой", или Хайденлох. Но даже это досадное обстоятельство никак не повлияло на общее очарование Киршберга.
   Известно, что это один из немногих немецких городов, которому повезло избегнуть бомбежки в последнюю войну. Говорят, тот полковник, от которого зависело это решение, в молодости провел тут медовый месяц и из сентиментальных соображений, не стал отдавать приказа. Поэтому и сегодня вы можете пройтись по кривым улочкам этого старинного города, погрузиться в красно-черно-коричневую гамму его каменных и фахверковых строений, насладиться весенней белизной окружающих город холмов и воскликнуть, как и подобает всякому заезжему путешественнику: "Лучше страны не найдешь!.."
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"