Аннотация: вольная рецензия на пьесу Стоппарда "Изобретение любви" (пер. В. Купермана. СПб: Азбука, 2007). "Латынь" и "любовь" не только имеют одинаковое число букв, они начинаются и кончаются одинаково.
Том Стоппард "Изобретение любви" / Пер. В. Купермана. СПб: Азбука, 2007.
Они учились вместе с Уальдом, всего на каких-то пять лет были его младше ("Слышал, что тут недавно учудил этот эстет с Магдалины?"). Рескин читал у них лекции ("Что-то последнее время неладное с ним творится..."). Президентом колледжа был Джоуитт ("Ну, старик сегодня и выдал!.."). Деканом другого колледжа был автор греческого словаря Лидделл. Старший из них был влюблен в его дочь Алису, которую обессмертил Кэрролл. А младший любил старшего. Ведь это же так естественно, если ты дышишь латынью и греческим, любить своего старшего товарища, даже если сам он естественник и не видит разницы между этими двумя языками. Любить настолько, чтобы быть готовым положить за него свою жизнь. А если осады Трои так не случиться, то хотя бы просто бросить ее к его ногам, как циновку. Например, отказаться от ученой карьеры, от академического престижа, от статуса университетского преподавателя. Ради скромного счастья снимать вместе одну квартиру, вместе по утрам спешить в одно и то же учреждение на работу, вместе ходить обедать, по вечерам вместе ходить в театр. А всего-то и надо было, что, наплевав на славу университетского гения, провалить выпускной экзамен! Конечно же, жертва окажется неоцененной... И все это на фоне обжигающих людские сердца глаголов, громких имен, непрочных союзов, надуманных предлогов - разумеется, латинских. Трансформации герундива в инфинитив - превращение ерунды в бесконечность истины. Восстановить Проперция! Вырвать у небытия подлинное звучание его элегического стиха! Пренебрегая материей, он бежит от исторической правды - прочь от исцарапанного средневековым писцом пергамена и мимо вышедшей из-под ренессансного пресса бумаги. Он отвергает очевидное и, погрузив свои пальцы в безвременье - флексию за флексией, - вылавливает из сумрачных вод Леты подлинный текст. Оттуда, где нет ни стилоса, ни табличек, ни папируса, ни калама, а лишь одна свинцово-чернильная муть, на которой даже веслом ничего не напишешь. Оттуда, где нет ни автора, ни предмета его любви - Харон давно переправил их через Стикс. Оттуда, где даже нет этого "где". "Nec Lethea valet Theseus abrumpere caro vincula Pirithoo..." Узы Леты оказываются прочнее, чем узы любви. Друга от них не спасти, он умрет раньше на целых четырнадцать лет, на другой стороне земного шара. Спасти удается один лишь текст...
А кому-то, кто путает пассивный инфинитив с генетивом, везет неизмеримо больше, и старший университетский товарищ дарит ему эту книгу...