Аннотация: НФ. ВНИМАНИЕ!!! Содержит мозголомный матан. Не рекомендуется гуманитариям дабы огорчения избежать.
Дом был ветхий, трехэтажный, покрытый желтой облупившейся краской; на крыше, по бокам, белели два купола обсерватории. По усыпанной яблоками и листьями дорожке старого парка катил велосипед. Профессор Славнов аккуратно объезжал выбоины на асфальте, придерживая корзинку с булочками и бутылкой вишневого морса.
Аксенов ждал Славнова на крыльце, нетерпеливо вышагивал туда-сюда. Его безукоризненный костюм портили повязанный набок галстук и нечищеные ботинки.
Пронзительно-желтые листья клена плавали в ровном голубом небе. Аксенов запарился в шерстяном пиджаке, но снимать его не решался. Впопыхах собираясь в институт, рубашку надел вчерашнюю. Мысли тоже блуждали несвежие, за бессонную ночь они налились еще большей тяжестью.
Скрипнул велосипед, Аксенов вздрогнул, оживился.
- Дело серьезное! А что-то давно я не видел вас, - радостно заговорил он. - Искал вас и в Кембридже, и... А вы в отпуске, да? Но дело уж очень...
- Не в отпуске. Я на заслуженной пенсии. Письмо пришло на дачу, я живу здесь неподалеку.
- Вот и замечательно!
- Думаете? - старик посмотрел на Аксенова в упор. - Мне семьдесят пять, я, как пишут в энциклопедиях, основоположник, лауреат, основатель и все такое прочее, а вы хотите заинтересовать меня некой, по-видимому, вселенской задачей? Я приехал только потому, что...
"Потому что я был поблизости? Потому что попросили именно вы? Потому что мне непривычно жить без работы?.."
- ... хотя вы ничего толком не объяснили в свое письме, - чуть раздраженно оборвал сам себя Славнов.
...Внутри было пыльно и по-осеннему сонно. Сквозь бархатные шторы конференц-зала припекало солнышко.
Аксенов занял председательское место. В зале сидели двенадцать человек. Очень много, если знать, какой заоблачный научный уровень они представляли. И очень мало, если знать, что для той задачи, что собирался озвучить Аксенов, кроме них никого в мире больше нет.
"Главное, без вступления, сразу, как в ледяную воду..." - торопливо думал Аксенов, а сам все зачем-то прокручивал в голове это самое вступление...
Славнов смотрел в окно, на большой клен, рыжий, золотой, желтый.
Остальные сидели, кто как: разговаривали вполголоса, листали блокноты, что-то писали. Кто-то дремал.
- По данным реликтового излучения в далеком космосе найдена аномально холодная область пространства, - сказал Аксенов каким-то придушенным голосом. Как будто он не президент академии, а студент на защите диплома.
Зал на мгновение оторвался от своих мыслей, разных и сложных.
- Ошибка обработки, - хмыкнул один.
- Ошибка интерпретации, - равнодушно бросил другой, снова уткнувшись в блокнот.
- Все равно негауссовости минимальны, - констатировал третий и о чем то-то заговорил с соседом.
- Эта область геометрически четкая даже при высоком угловом разрешении, она не случайная и обладает выраженным направлением движения. Обзоры неба разных глубин дают различное местоположение этой области, из чего следует, что она меняет свое положение в пространстве, - Аксенов повысил голос.
И снова зал колыхнулся, чуть заинтересовано; перекинулся в себе самом односложными уточняющими вопросами и ответами, но только для того, чтобы сделать утверждение Аксенова совершенно незначимым.
- Можно рассчитать скорость распространение этого холодного пятна. И его направление. Оно движется к нашей Галактике, - продолжил Аксенов.
Зал поднял глаза и дружелюбно, чуть снисходительно ответил, обращаясь уже к нему, Аксенову.
- Вы о чем? О скорости распространения случайной температурной флуктуации? Не имеет физического смысла.
- Профессор Аксенов, здесь нет смысла говорить о величине скорости и тем более о векторе.
- Профессор Аксенов, наша Галактика ничем не выделена, она типичный представитель местной группы.
- В ней много источников сильного гравитационного излучения, - сказал Аксенов.
- Как и в любой другой, - тут же ответили ему.
- Поясните, - вдруг сказал Славнов.
- Траектория холодного пятна проходит в других галактиках - всегда там, где когда-то были тесные двойные системы звезд, - ответил Аксенов.
- Были? - переспросил Славнов.
- Именно. После прохода холодного пятна гравитационная амплитуда всегда резко падала, равновесие систем нарушалось, и они в большинстве случаев разрушались.
Теперь на Аксенова посмотрели внимательнее.
- И за счет чего ослабевала энергия гравитационных волн? - поинтересовались из зала.
- Я не знаю, за счет чего она ослабевала, но я знаю, на что она пошла. В холодном пятне есть следы космических струн, непрерывно создаваемых в процессе его движения. Эти следы подтверждаются наблюдениями. А рождение струны всегда означает фазовые переходы пространства. В этой странной области не просто понижается температура, но происходит перестройка пространства-времени.
Аксенов привычно сделал паузу, ожидая, что тут же последуют объяснения - любые, кроме того, что готов был дать он сам. Зал молчал.
- Как кристаллы льда задают структуру в замерзающей воде, так и струны задают структуру пространства-времени. Нарушается симметрия нашего привычного однородного и изотропного пространства - оно становится кристаллом. И этих областях время и пространство меняются уже совсем не по теории относительности. Они меняются по выбранным направлениям осей симметрии этого кристалла. Но это еще не все! Пятно целенаправленно забирает гравитационную энергию двойных систем, оно умеет отыскивать такие системы и забирать их энергию... Оно обладает понятием цели и способами ее достижения.
- Оно разумно, - тихо констатировал Славнов. Сцепил тонкие сухие пальцы обеих рук. Его глаза зажглись интересом.
Зал собрался, задумался, деловито без эмоций зашелестел. Много лет принадлежа этому сообществу, Аксенов все же не мог не поразиться, как четко и быстро информация поступила в математическую обработку. Эмоции, как правило, вызывает красота задачи, но не ее влияние на жизни и судьбы людей. И никакие события и обстоятельства не нарушают логику мыслей...
- Контакт?...
- Надо сформировать информационный сигнал...
- Надо оценить направление...
- Кто сейчас директор Института по внеземным связям?...
- Сейчас позвоню ему...
- И когда оно дойдет до нашей Галактики?...
- Да подождите! - чуть не крикнул Аксенов. - Цель этого пятна или облака - совсем не контакт!
- Точнее, не совсем тот контакт, - чуть усмехнулся Славнов. - Надо действительно понять, когда ожидать это событие в нашей Галактике. Быть может, речь идет о миллиардах лет и тогда не только нам, людям, но и нашей Солнечной системе и даже всей Галактике это будет совсем не актуально.
- А вот теперь самое главное - то, что труднее всего объяснить, - Аксенов разгладил небольшой листок с колонками цифр, утренними данными телескопа Вебер. - Зафиксирован луч, идущий из ниоткуда, то есть, просто начинающийся в пространстве. И идущий в центр нашей Галактики, тоже непонятно куда. Однако если аккуратно экстраполировать в будущее движение Земли и Солнечной системы, то получается, что начало луча приходится на околоземную орбиту, а его конец - на сверхмассивную звезду, вращающуюся вблизи галактического центра, который как известно, представляет собой черную дыру в миллионы солнечных масс...
- Что за луч? - перебил Славнов.
- Луч искусственного происхождения, вполне земных технологий, способный стимулировать сильный гравитационный всплеск в центре нашей Галактики.
Зал загудел, все сильнее и сильнее.
- Интересно...
- Так это означает...
- Именно...
- На сколько лет вперед сделана экстраполяция?
- Десять лет, - устало сказал Аксенов. И добавил то, что, как он видел, все стало ясно и так. - Мы увидели будущее. А увидеть его мы смогли только по одной причине: кристаллизация пространства докатилась до нашей области космоса. Пласты времени и пространства сдвинулись, что и позволило нам увидеть этот луч. Из этого наблюдательного факта следует не только то, что этот... это нечто... дошло до нас, но и то, что через десять лет будет создан луч, способный стимулировать гравитационный всплеск. Но вот зачем он будет создан...
Аксенов беспомощно замолчал, почти ощущая, как произносимые им слова влияют на будущее, но ясно понимая, что такого влияния быть не может, и что в бесконечном космосе есть только наблюдения и есть математика, для их безупречно точной интерпретации.
- Ну как зачем? - тут же раздалось из зала. - Оно же, это пятно, "питается" гравитационной энергией. Луч - это приманка для него. Луч "заведет" вблизи центра мощные гравитационные токи. Эти процессы с необходимостью привлекут пятно к центру нашей Галактики. Где оно, в силу своих размеров, скорости и относительно небольшой массы, которую мы тут оценили исходя из плотности создаваемой им сети космических струн, будет захвачено сверхмассивной черной дырой в нашем галактическом центре. Сама по себе масса пятна мала, все его энергия уходит на кристаллизацию пространства-времени.
- Но такой луч даже теоретически невозможен, - сказал Аксенов, - его скорость, его необыкновенно узкий пучок и, наконец, его мощность...
И снова отвечал зал.
- Элементарно. Движение пластов пространства перенесет луч и при нужном расчете достаточно усилит его изначальную мощность. Телескоп, предназначенный для отправки информационных сигналов гипотетическим внеземным цивилизациям, при некоторой модификации вполне подойдет.
- Собственно, это все, что я хотел сообщить, - хрипло сказал Аксенов.
А что еще он мог сказать? Контакт с иным разумом человек всегда был склонен воспринимать в режиме своего, человеческого времени. Начиная от банальных космических войн, где контакт сводился к контакту непосредственному, физическому. И заканчивая долгими и нудными обменами сигналов, когда эти сигналы были почему-то обязаны пересылаться, обрабатываться и приниматься темпам все того же человеческого времени. Навыдумывали гипотез о несовместимости цивилизационных уровней, связанных все с тем же запаздыванием сигналов. И никому почему-то не приходило в голову, что иные разумные могут оказаться в других отношениях со временем и с пространством... Хотя, почему не приходило? Вот, пришло, в этом стареньком институте на окраине одного маленького провинциального городка однажды ранней осенью. Наблюдения маленькими телескопами с маленькой Земли собрали все тени со всех стен всех платоновских пещер, и богиня математика отлила из них понимание того, что происходит, и что будет происходить.
...Славнов вышел на крыльцо и снова взглянул на клен. Этот клен рос долго, оставил много потомков и теперь тихо старел, на заслуженном отдыхе. Какой с дерева спрос? Что оно должно? Давать жизнь идущим после него? Но и человек должен делать то же самое.
Все тот же день, то же голубое небо и теплое Солнце. Но с неба теперь веет холодом.
Оно движется. Оно разумно. Разумно! Оно опровергает все гипотезы о максимально возможном размере живых существ. И откуда явилась мода мерять все человеческими мерками!? Антропный принцип может однажды очень сильно навредить людям - помните, люди, Коперника, не ставьте себя и свои законы в центр мироздания. Пожирая звезду за звездой, странное холодное пятно, которому нет и, надеюсь, не будет названия, складывается гармошкой, сжимается, складка за складкой, миллиарды складок прозрачнее медузы, сминает пространство и время, позволяя процессам внутри себя бежать быстрее. И тогда в нем движется то, что у человека называется нейронами, происходит акт мышления - это существо принимает решение о полете к другой звезде. И рассчитывает траекторию. Потом снова растягивается, обмен сигналами снова замедляется на миллионы лет и оно снова глупо, слепо и глухо, но неизменно двигается к намеченной цели.
Велосипед одиноко стоял среди опавших листьев, воробьи расклевывали булочку. К Славнову плавно подъехала правительственная машина. Войны за человечество начинаются без огня, они в умах и формулах. Предстоит работа. Лучше сказать так, скупо, без патетики. Через десять лет все должно быть спроектировано, доведено до железа, протестировано и пущено в дело. Разве может быть не сделано то, что уже существует, пусть и в будущем? И разве может быть не сделано то, от чего зависит вся человеческая цивилизация? Славнов поморщился - все-таки прорвался ненужный пафос. Просто с этой секунды он, его мозг - и все его силы до последней капли, - принадлежат будущему, и он не имеет права остановиться.
А разве нет на свете большего счастья, чем знание, что работа удалась?