Из Канцелярии разило канцелярским духом, и всё этому духу было подчинено. Все её комнаты и коридоры были заставлены сейфами, сгораемыми и несгораемыми шкафами, допотопными стульями, а также стеллажами и столами - со множеством ящиков и ящичков. На всех горизонтальных поверхностях, в том числе на рабочих столах, на подоконниках и кое-где на полу, лежали различные пакеты, каталоги, справочники, папки, стопки бумаг, коробки и коробочки. Воздух в Канцелярии был пронизан причудливой смесью запахов документов, клея, сургуча, корректирующей жидкости, пыли, мебели, всевозможных мелких вещей Канцелярии и косметики её сотрудников.
Процесс прохождения документов в Канцелярии наводил на их авторов
и посетителей Канцелярии тоску: чтобы документ обрёл статус действующего, он должен был прокручиваться по одному и тому же маршруту не менее десяти раз. Так среди посетителей и сотрудников Канцелярии обрёл право на существование термин "Канцелярское колесо".
Созданием Канцелярских колёс обеспечивалась постоянная занятость сотрудников Канцелярии. Кроме того, в течение длительного рассмотрения документа у его авторов высвобождалось время, которое они могли использовать для подачи запросов и составления дополнительных документов, что являлось движущей силой появления новых Канцелярских колёс.
Никаких Канцелярских колёс не создавалось только для документов, полученных от Начальника Канцелярии.
На любом обороте Канцелярского колеса путь прохождения документа мог быть прерван - для детального ознакомления с документом и, при необходимости, с автором или подателем документа, для сбора дополнительной информации.
На время остановки одного или нескольких Канцелярских колёс сотрудники Канцелярии чувствовали себя более раскрепощённо и могли позволить себе поболтать. Однажды одно из Канцелярских колёс застопорилось. Карандашов, как всегда в подобных случаях, сплетничал с Копиркиной. Копиркина, кокетничая с Бумагиным, разбалтывала ему услышанные сплетни. За Копиркиной с пристальным вниманием и нескрываемой завистью следила скромница Чернилова. Ей очень хотелось, чтобы не Копиркина, а она, Чернилова, постоянно общалась с Бумагиным и чтобы он не Копиркиной, а ей дарил свою солнечную улыбку.
Чернилову привлекали также подтянутость, постоянно опрятный вид, доброта, робость, отзывчивость, светлые, как день, глаза Бумагина. Бумагин никогда ни с кем не спорил, а о его честности и порядочности ходили легенды. Это был во всех отношениях положительный мужчина. Чернилова корила себя за то, что всё более и более поддавалась его обаянию, но ничего с этим поделать не могла: она была явно неравнодушна к Бумагину. Чернилову до глубины её чернильной души возмущало то, что Копиркина бесстыдно неотвязно липла к Бумагину. Чернилову раздражали постоянная болтовня Копиркиной и безволие Бумагина, всё более поддающегося её чарам.
Во время перерыва в движении одного из Канцелярских колёс, Чернилова, чтобы заставить Бумагина обратить на неё внимание, решила очернить его перед сотрудниками. Она стала рассказывать всем о том, что он, из-за болтовни с Копиркиной, допускает брак в работе, что он только прикидывается добрым, а на самом деле с высокомерием и даже с презрением относится к таким достойным сотрудникам, как, например, она, не ценит её труд, разбалтывает Копиркиной содержание конфиденциальной переписки граждан с Канцелярией, распространяет через Копиркину скабрезные слухи о сотрудниках Канцелярии. Но, так как всем было известно о чувствах Черниловой к Бумагину, все её старания ни к чему не привели, авторитет Бумагина в Канцелярии не пошатнулся. Бумагина ещё больше стали ценить и уважать за то, что он не вступил в дрязги с Черниловой и не стал наговаривать на неё напраслину.
Но всё-таки нападки Черниловой не остались без последствий. Уязвлённый коварством Черниловой, Бумагин стал всё чаще засматриваться на явно благосклонную к нему молоденькую, хорошенькую, одетую всегда с иголочки подругу Черниловой Авторучкину. Она всё больше нравилась ему своей открытостью, непосредственностью молодости и какой-то, только ей одной присущей, бесшабашностью.
- Вы очень хорошо выглядите, - сказал он ей как-то при встрече.
- Это потому, - ответила Авторучкина, - что, когда я вижу Вас, у меня улучшается настроение.
Отступать было поздно, да Бумагин, к тому же, не заготовил заранее запасных позиций для отступления. От очаровательной улыбки Авторучкиной и блеска её завораживающих глаз у Бумагина закружилась голова. Он совершенно непроизвольно обнял Авторучкину за талию. Она не возражала. И ему, и ей всё в их отношениях казалось простым и естественным. Однако, в памяти Бумагина всплыл образ Папкиной, с которой ещё недавно его связывало непреодолимое взаимное влечение. Переживания по поводу разрыва отношений с Папкиной захлестнули Бумагина. Он неловко извинился перед Авторучкиной, сказал, что у него неотложные дела, пообещал позвонить и, оставив её в недоумении, быстро удалился.
- Нет, так больше продолжаться не может, - бормотал на ходу Бумагин. - Надо, наконец, решить для себя, кого предпочесть: Копиркину, Чернилову, Авторучкину или Папкину.... Женщины не прощают измены. Измена со стороны одного из любящих неизбежно сопровождается изменой со стороны другого...
Так размышлял Бумагин, не зная, на что решиться. Сомнения его окончательно развеялись после неожиданной встречи с Папкиной, которая сделала вид, что не заметила его, и прошла мимо. Бумагин понял, что старая любовь сильнее нескольких новых и, уже без колебаний, попытался возобновить с Папкиной прерванные отношения. Однако, на его телефонные звонки она не реагировала, на письма и записки не отвечала, а при случайных встречах по-прежнему с ним не здоровалась, как бы не замечая ни Бумагина, ни его приветствий. Через месяц безуспешного натиска Бумагин впал в уныние. Заламывая от безысходности свои угловатые руки, он не знал, на что решиться, и был близок к истерике.
За развитием этой любовной истории внимательно наблюдал их общий начальник Господин Рулон. Он вызвал Бумагина к себе. Посочувствовав ему, Господин Рулон высказал твёрдое убеждение, что, во благо Бумагину, его надо изолировать от наскоков обиженных Копиркиной, Черниловой и Авторучкиной, от постоянных встреч с Папкиной, травмирующей душу Бумагина. После этого свидания с Господином Рулоном, Бумагин был переведён на работу в самый отдалённый отдел Канцелярии.
Узнав об этом, Папкина подумала: "Как же я теперь жить-то смогу без Бумагина?" В порыве отчаяния она развязала на своём платье большой декоративный бант из шёлковой тесьмы и стала ею себя душить.
Неожиданно перед Папкиной появился Начальник Канцелярии, он освободил шею Папкиной от сдавливающей шею тесьмы и пригласил Папкину в свой Кабинет, чтобы успокоить. Войдя с нею в Кабинет, Начальник Канцелярии запер дверь Кабинета на ключ и положил ключ в карман своих брюк. Усадив Папкину на стул, Начальник Канцелярии сел напротив неё и произнёс:
- Послушайте, Папкина, мы доверяем Вам ценнейшую информацию, а Вы нам платите чёрной неблагодарностью...