Лена с мамой снова вернулись к бабушке с дедушкой и младшей маминой сестре Ире, по которым очень соскучилась. Живут они в частном секторе города, разделенном на участки по 10 домов. Небольшие улочки и переулки с названиями, встречающимися в любом городе Советского Союза, составляют жилмассив под названием Плановка.
Мама устроилась преподавателем в строительное училище, и хотя летом нет учеников, на работу она почему то все равно уходит. Ира работает секретарем-машинисткой на заводе. Она такая же рыжеволосая, как Ленина мама, только небольшого росточка. Ира увлеченно собирает глянцевые фотографии известных актеров и певцов. В два толстенных фотоальбома аккуратно вставлены черно-белые, коричневые, или реже цветные открытки-фотокарточки. Актеры запечатлены вполоборота, смотрящие в правый или левый верхний угол, томно закатив подведенные глаза и блистая напомаженной укладкой волос. О них Ирина может рассказывать бесконечно, перечисляя фильмы и песни. Вечерами и на выходные дни она самозабвенно крутит любимые пластинки с модными мелодиями. Лена многие выучила наизусть, и вместе с Ирой подпевает Синий иней, Последнюю электричку, Каникулы любви.
В доме напротив живут двоюродные брат с сестрой - Вовка Денисов и Людка Ерофеева. Между собой они немного похожи - темный вьющийся волос, круглые глаза и большеватый рот, верхняя губа чуть приоткрыта, обнажая передние зубы. Вовка довольно худенький, вертлявый мальчишка, он еще не ходит в школу. Люда медлительна и уравновешенна, длинная челка зачесана назад. Говорят, когда-то она упала в открытый погреб, теперь из-за левой ноги, которая чуть короче правой, у нее неровная походка. При этом она часто держит руки, чуть сгибая в локтях, а кисти расслаблены и покачиваются в сторону в такт шагам. Люда закончила второй класс и старше Лены года на полтора.
Частыми играми бывали прыжки по нарисованным классикам, беготня в прятки, пересмешки в глухой телефон или постройка домиков из песка. В первую неделю приезда Лены дети с удовольствием прятались по старым тайникам, а чтобы было побольше народу, позвали Уколова Сашку с углового дома. Он тоже, как Вовка, еще не ходит в школу. Весь какой-то неловкий и малоподвижный, он делает все невпопад, любые вопросы решает слезами. За это его прозвали Сашка-хлызда.
Дети встали кругом, и Люда начала считалку, касаясь ребят рукой по очереди на каждом слове:
- Вышел немец из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать, буду бить, все равно тебе галить! - вытолкнув их круга Сашку на последнем слове. Тот привычно затянул свою нудную историю, что его обижают, и он сейчас пойдет домой. Люка махнула рукой и согласилась галить за него. Она подошла к воротам, закрыла глаза, согнув в локте правую руку и облокотившись на ворота, начала медленно считать:
- Раз, два, три, четыре, пять - я иду искать! Кто не спрятался, я не виновата! - и, не открывая руки, вопросительно крикнула - Всё?
- Не-е-т, - откуда-то издалека крикнула не успевшая спрятаться Лена. Она вспомнила замечательное старое место, в котором укрывалась в прошлом году - за густой травой в палисаднике ее дома, и торопливо утаптывалась в самом дальнем углу.
Наконец, на голос Люды никто не откликнулся, и она стала обходить знакомые потайные места, стараясь не отходить далеко от ворот. Вовка, как всегда, внезапно выскочил из укрытия и первым подбежал к воротам, бешено колотя ладонью и крича "Баш, баш, баш!". Люда только нервно развернулась - она знала, что за Вовкой не угнаться, и привычно стала искать ребят дальше. Вовка радовался недолго, заскучал, начал, как обычно, обкидывать ее мелкими камушками, больно попадая по рукам и ногам. Люда разозлилась, отвлеклась, и Сашка бросился из-за широкого кустарника ей наперерез. Люда была ближе к воротам, но Вовка подставил ножку. Сестра неуклюже растянулась на пыльном дворе. Сашка ликующе заорал, тарабаня по воротам и подпрыгивая на месте. Люда приподнялась, села на землю, осматривая царапины на локтях и коленке, тихонько всхлипывая от обиды.
Лена с досадой выбралась из своего укрытия, неторопливо подходя к месту событий. Всем своим видом она демонстрировала миролюбивый вид, обдумывая метод наказания и стараясь захватить Вовку врасплох. Тот виновато топтался чуть поодаль от Люды, зыркая глазами по сторонам. Лена приготовилась схватить его за руку, но он опередил, сорвался с места чуть раньше нее, сделал бегом круг почета, и с хохотом ловко увернувшись, скрылся вместе с Сашкой за углом улицы.
Люда обязательно наябедничает на него бабушке, но ему все равно от нее не попадет. Прошлым летом Вовкин отец по пьянке зарезал соседку, теперь сидел в тюрьме. Его мама от чего-то умерла, и осиротевший мальчик остался под опекой бабушки, которая, жалея сорванца, за его проделки строго не наказывала. Люда говорила, что его мама умерла потому, что Вовка похоронил как-то птенца, поставив крестик из прутиков прямо на дороге. Это была плохая примета. Теперь все ритуальные погребения дохлых птенцов и кошек проводились только в неприметных заброшенных местах, а крестики совсем не ставили.
У Лены руки так и чесались проучить Вовку, но никак не удавалось придумать подходящего плана. Решение пришло неожиданно, ближе к вечеру. Девчонки копались в песочнице, когда мальчишки стали к ним приставать, устав от безделья. Они нарвали где-то огромные ветки крапивы, и, обернув стебли газетой, чтобы не обжечь ладони, тыкали в девчонок колючими листьями. Люда болезненно ойкала и ругалась, а Лена терпеливо молчала, будто и не больно ей вовсе. Вовка заинтересованно подошел ближе, несколько раз провел крапивой Лене по руке, та любезно предложила ему попробовать еще, и он ослабил бдительность, подойдя совсем вплотную. Лена выхватила ветки из рук Вовки и принялась хлестать его со всех сил. Обезумевший пацан запоздало рванулся, потеряв начальную скорость, поэтому Лена бежала за ним довольно долго, ударяя то по спине, то пониже, и приговаривая "На тебе, на тебе!", а Вовка разогнался так, что сандалии слетели и замелькали голые грязные пятки. "Ле-е-енка не-е на-а-адо-о-о!" - орал он, пока не вырвался далеко вперед, да и крапива обтрепалась. Уставшая Лена поплелась назад довольная настолько, что нисколько не хотелось даже плакать от боли в руках.
Татьяна.
На следующий день в гости пришла Вера, средняя мамина сестра, и привела с собой дочь Татьяну, чтобы оставить с ночевой на два дня к великой радости девчонок. Тане 6 лет, но для своего возраста она довольно крупный развитый ребенок с сильными руками и тугими косичками из пружинистых колечек каштановых волос. Если Лена теперь жила у бабушки постоянно, то Татьяну отпускали не часто, говоря, что у нее есть свой дом и своя кровать, поэтому каждую встречу девочки старались использовать в полной мере. Иногда их запирали дома одних, не разрешая выходить на улицу, когда взрослых не было. Тогда они устраивали дурацкие игры, доводя друг друга до полного изнеможения от смеха.
Однажды, пока бабушка уехала по делам, а дедушка ушел в магазин занимать очередь для покупки колбасы, они решили попробовать новую забаву, о которой недавно услыхали. Нужно сесть друг против друга, набрать полный рот воды и смотреть глаза в глаза до тех пор, пока кто-то первый не рассмеется. Первые опыты закончились в самом начале: Татьяна припадала к открытому крану губами, покрасневшие от смеха щеки раздувались, глаза становились какими-то круглыми, и она не успевала поднять головы, как вода с шумом вырывалась изо рта в раковину. Лена, глядя на нее, беззвучно хохотала и сдавленно всхлипывала, стуча ладонями по столу и припадая к нему зареванным от смеха лицом. Обессиленная Татьяна села на ее место, но и Лена не смогла ни разу набрать в рот воды. Обе они согнулись в три погибели и просто стонали без сил. Взгляд Лены упал на старые пятикилограммовые весы, которые стояли в нижнем ярусе буфета, и ей пришла идея помериться, чья коса тяжелее.
Поставив весы, похожие на большой будильник, на стол, положили на них сверху весовую чашку. Татьяна села на стул и наклонилась боком так, чтобы коса полностью легла на поверхность. Лена внимательно стала считать деления, близко наклонившись к разметкам, и остановившись на цифре в сто пятьдесят грамм, подняла на Таню глаза. Новый взрыв смеха напал на девчонок, потом с грехом пополам выяснили, что у Лены коса весит всего 100 граммов.
Когда бабушка вернулась, она увидела странную сцену. Татьяна сидела боком к столу, облокотившись на правую руку, и держала на весовой чашке голову. Стрелка на делениях металась вверх-вниз, повторяя вибрацию всего Таниного тела, сотрясаемого мелким смехом. Лена почему-то была на четвереньках и ритмично смеху двигалась вдоль кухни, заикаясь и хихикая. Сквозь бессвязный лепет бабушка поняла, что девочки взвешивали свои головы, кажется, получилось по 3 килограмма у каждой. Она недоуменно сказала, что весы трогать нельзя, они сломаны и больше трех кило все равно не показывают. Лена просто легла на пол от нового взрыва смеха, а Татьяна схватилась за живот и согнулась пополам.
Мировая.
На этот раз девочек отпустили гулять на улицу - бабушка готовила обед, а дедушка возился в сарайке. Позвали Люду и в лицах изобразили Татьяне вчерашнюю историю, передразнивая вопли Вовки и показывая обожженные крапивой руки. Потом Люда живописно рассказала, как Вовка стонал пол ночи, поворачиваясь в постели на больные места, и девчонки от души посмеялись. Лена пыталась представить, как поделом Вовка мучается, но в глазах вставала картина, когда она весь вечер держала свои руки под струей ледяной воды по локоть, снимая обжигающую боль пузырей от крапивы.
Мальчишки не заставили себя долго ждать. Услышав громогласный хохот, они выросли как из-под земли и, не стерпев унижения, стали обкидывать девчонок земляными комьями. Началась взаимная перестрелка, причем Татьяна, играючи так, запульнула наклонившемуся Вовке в спину. Тот разозлился и не шутя швырнул в ответ камень. Татьяна басом заревела и схватилась за переносицу. Между пальцев показалась обильная густая кровь, все побросали камни, и мальчишки срочно разбежались.
Дедушка сидел на скамейке в палисаднике и строгал из вишневой ветки мундштук для папирос. При этом он умудрялся курить, бормоча что-то про себя губами и не вынимая старый мундштук изо рта. Длинный столбик пепла на папиросе нарастал, падал и рассыпался у деда на круглом животе, прикрытом полу расстегнутой рубашкой. Услышав громкий рев, он отложил работу, встал и подошел к калитке, всматриваясь к подходящим девочкам. Он разглядел на лице Татьяны кровь, обернулся к открытому кухонному окну и громко позвал:
- Оля! Оля, иди скорее сюда!
Бабушка собирала из теста пирог, поэтому рассерженно выглянула из-за створки на улицу. Короткое каре полуседых волос, заколотых за ушами, слегка растрепалось и придавало невысокой полной бабушке еще более строгий вид. Она собралась крикнуть, чтобы он сам к ней подошел, но осеклась и стала срочно отмывать руки от муки. Татьяне аккуратно вытерли лицо и отвели к врачу. Переносица вскоре зажила, но маленький шрам остался на всю жизнь.
На этот раз Вовке влетело, его отлупили и не выпускали на улицу несколько дней. Девчонки объявили мальчишкам холодную войну. Их безжалостно изгоняли из общества, не принимали в свои игры и не поддавались на провокации, мальчишки быстро наскучили друг другу и готовы были пойти на мировую, даже просить прощения. Девочки и сами устали дуться, но уступать просто так не хотелось. Решили устроить окончательный бой и взять реванш.
Возле Сашкиного дома лежала огромная куча песка - родители затеяли дома ремонт. Мальчишки заняли там оборонительные позиции. Девочки легли за ветвистый кустарник напротив через дорогу, недалеко от соседской мусорной кучи. Договорились в окружную не ходить, но девочки знали, что мальчишкам верить нельзя, и Лена крадучись покинула засаду, решив обойти вокруг всех десяти домов и подобраться к ним с тыла. Не успев завернуть за угол, услышала, как дети начали перестрелку, кидая глиняные комья и пусто породные камни из золы. Люда отыскала в траве пустую консервную банку и неловко закинула за песочную кучу. Послышалось звонкое "Пум-м-м!" и короткое Вовкино "Ой!" - рука мщения попала точно в цель. К удивлению девчонок, вместе с ними громко заржали пацаны, всем стало необыкновенно легко и весело, но заканчивать так быстро бой не хотелось.
Лена по партизански перебегала улицу в окружную, опасаясь подобной вылазки со стороны мальчишек и преждевременного ее обнаружения. Могли подвести мальчишки с соседней улицы, которые частенько со всеми ними задирались, но в данном в военном положении могли поддержать Сашку с Вовкой и выдать планы Лены. К счастью, никого на улице не было, и Лена, сдерживая смех от Вовкиного ойканья и предвкушения внезапного нападения, приняла дополнительные меры предосторожности. Она встала на четвереньки перед последним поворотом, затаив дыхание, по кошачьи бесшумно переставляя руки и ноги, высунулась из-за угла. Удар в лоб был не больным, скорее, неожиданным, мелькнули ошеломленные круглые Сашкины глаза, и оба они оказались сидящими друг против друга на земле, потирая ушибленные лбы. Не говоря от хохота ни слова, они вместе поплелись на боевые рубежи, неся обезоруживающий смех как белый флаг на обе позиции. Наступила долгожданная мировая.
Витька и велосипед.
На окружной улице Витьке-первоклашке купили новенький велосипед. Неделю на зависть всей ребятне мальчик неровно колесил вдоль улицы, научился разгоняться по горке вниз, и даже благосклонно дал прокатиться пару раз своим приятелям. Был вечер, когда Лена возвращалась от подружки Иры, которая жила на той улице, но ее не оказалось дома. Витька с гордым видом пронесся мимо Лены. Недавно она была со всей семьей в детском парке, там брали напрокат небольшой двухколесный велосипед. Лена села на него и проехала по наклонной аллее, слегка покручивая педали, первый раз в жизни! Если бы он дал сейчас прокатиться, у нее получится не хуже.
Витька, заметив говорящий взгляд девочки, приостановился и важно сказал:
- Я сейчас в окружную проеду, и дам тебе покататься.
- А я тоже там живу. Мне все равно туда, я за тобой пойду.
Мальчик неторопливо поехал дальше, а Лена чуть прибавила шаг, стараясь от него не отставать. Витька немного разогнался, Лена весело побежала рядом вприпрыжку, с каждым шагом прибавляя скорость. Витька раскраснелся, натужно крутя педалями, даже запыхался. Лена тоже почувствовала жар, но отставать почему-то не хотелось. Вместо своей улицы Витька повернул на другую, с большим усилием нажимая на педали.
- Витька, ты куда? - задыхаясь, крикнула Лена.
- А я еще немножко! Сейчас! - тусклым голосом ответил он и со всех сил прибавил скорость. Лена никак не могла понять, почему он так странно поступил, но надежда на его обещание еще теплилась, поэтому она побежала за ним дальше, тем более что возвращаться с чужой улицы одной не очень то хотелось.
Стало заметно смеркаться. Лена заволновалась, что ее могут потерять дома, да и Витьку наругают. Она все еще бежала рядом с ним, и теплый летний воздух обдувал ее горячее лицо, сушил дыхание. Незнакомые дома мелькали вереницей, Лена неслась, не чуя под собой ног, словно поднимаясь над дорожной колеей. Ни усталости, ни жажды, никакого другого желания больше не было - хотелось попасть домой. Она боялась, что если остановится, то не сможет больше двинуться с места. Так и расстались они на развилке - Витька промчался к себе на улицу, а Лена, повернув за угол, выбежала на свою. Замедляя шаг и устало приближаясь к ребятам, Лена споткнулась и грузно рухнула посередине улицы. Дети, не зная, какой путь она проделала, дружно расхохотались, показывая на нее пальцем.
Наверное, недавнее чувство маленького полета над землей не позволило ей расплакаться. Поймав слезинки в уголки глаз, сидя на земле, она громче всех засмеялась, вытянув перед собой правую ногу и показывая вконец разодранный сандалий, из которого, как сосиски в двойном бутерброде, выглядывали грязные ушибленные пальцы. Домой на этот раз ушла рано - сильно "гудели" ноги и саднила коленка. Нерадиво вымывшись, она наспех поела борща с картофельными шанежками и бухнулась в постель, сразу уснув.
Осторожно, двери закрываются.
Хорошо, что на следующий день была суббота. Мама насобирала последние копейки до получки, и костеря на чем свет стоит неугомонную дочь и обувную промышленность в целом, отправилась с Леной покупать новые сандалии. Пока пришлось одеть прежние рваные, но ожидание новеньких глянцевой обуви с целыми ровными ремешками позволяло не обращать на такие мелочи внимания. К остановке шли молча, мама о чем-то думала. На небе с утра было пасмурно, начинал накрапывать мелкий прохладный дождь. Лена беспокойно поглядывала на маму, которая могла в любой момент повернуть назад, если дождь вдруг пойдет очень сильно. Стояли на остановке, казалось, целую вечность, пока вдалеке из-за поворота не показался долгожданный троллейбус. Пока он медленно полз, неохотно приближаясь, подошли еще несколько человек и нетерпеливо встали у края тротуара.
Почему во время непогоды троллейбусы куда-то пропадают, а те немногие, что есть, так переполнены, что проезжают мимо без остановки? Этот остановился, с вздохом раскрыл двери, и Лена с ужасом увидела плотную стену из спин. Все, можно поворачивать домой, они ни за что сегодня не уедут. На пределе отчаяния она как бы со стороны услышала свой звонкий голос: "Граждане пассажиры! Пропустите женщину с ребенком!". Спины дружно как-то заколыхались, по салону прокатился густой негромкий смех, и в проходе передней двери стена распалась надвое. Покрасневшая от неловкости мама подхватила Лену за локти и зашла с ней в троллейбус.
Вечером Лена обновляла желанную покупку, взлетая на качелях возле девятиэтажки, рядом с остановкой. Толстые ровные наружные швы сандалий отлично тормозили, если зарываться ими в землю. Буруны сухой пыли волнами разлетались по сторонам, разрытая под качелями чужими ногами ямка еще больше углубилась. Последняя проверка прошла блестяще. Лена спрыгнула с качели на ходу, так шлепнув сандалиями о землю, что даже ступни отбила.
Позорное отступление.
В следующую субботу вся семья была дома. Мама сначала писала что-то в тоненьких тетрадках, потом с облегчением отложила их в сторону и натянула между двумя шурупами на крышке стола толстую тугую нить. Затем кропотливо начала вплетать в нее пряди собственных отрезанных локонов, чтобы потом скрутить снятую нить спиралью и собрать на затылке модную прическу из накладного парика. Бабушка жарила в сковородке картофельные драники по специальному заказу дедушки, а он терпеливо ждал первой порции, неторопливо потягивая горячий чай с сахаром вприкуску.
Для этой церемонии у него есть специальный позолоченный подстаканник с широким 200-граммовым стаканом, как у проводников в поездах, и плоская стеклянная сахарница, вставленная в ажурные металлические ножки. К этому набору прилагаются небольшие кусачки, чтобы раскалывать твердые сахарные головы на более мелкие куски. Крупными пальцами больших сильных рук он выбирает сладкие осколки и складывает в рот, потом запивает горячим черным чаем и медленно глотает, рассасывая любимое лакомство. Своих зубов у него давно нет из-за перенесенной цинги, поэтому сахар как сладость считается на первом месте после сгущенки.
Лена должна прополоть маленькую грядку проросшей морковки, но она провертелась все утро дома, а теперь и подавно ждёт драников на пару с дедушкой. Ира только что вернулась из магазина с новой пластинкой ансамбля "Ариэль". Для Лены она купила грамзапись мультфильма "Бременские музыканты". Лена мусолит в руках первую масляную картофельную лепешку и канючит у Иры поставить сначала песню Трубадура. Ира сама горит нетерпением насладиться новой покупкой, и, не взирая на приставания племянницы, включила погромче "Алешкину любовь".
- Ленка, паразитка, куда тебя с куском понесло, быстро на кухню! - фальцетом крикнула бабушка и загремела, что-то прибирая, кастрюлями. Пока мама не вмешалась, Лена юркнула на кухню и пристроилась к дедушке, ожидая, когда освободится его чайный стакан.
Музыкантов дослушать так и не удалось, пришли Вера с Таней. Взрослые стали собирать стол к обеду, а девчонки под шумок смылись на улицу. Позвали гулять Люду. Она волнуется - Вовки нигде нет, в любой момент бабушка может кинуться его искать, и тогда ее накажут вместе с ним. На детские уличные крики из дома Цимлянских вышел пятилетний Димка. Раньше он жил здесь вместе со своими старшими сестрами, теперь наезжает редко, но дети снисходительно принимают в компанию, посмеиваясь над его трусостью и неуверенностью в играх. Вовки с Сашкой нигде не было, Люда волновалась.
Лена провела палочкой на земле черту, отмерила двадцать шагов, начертила еще одну, и все стали выбирать, кто поведет в игре.
- Чур, не я, - крикнула Татьяна.
- Чур, чур, - одновременно подхватили Лена с Людой.
Димка оторопело оглянулся, не ожидая от них такой прыти, отчаянно заголосил:
- Кто чурачил, тот и начал!
Минуты две девчонки с ним перепирались, малыш готов был расплакаться, поэтому Татьяна сказала "Ладно" и встала за дальнюю черту ко всем спиной. Остальные бросились бегом за другую черту и, чуть наклонившись и поставив правую ногу вперед, приготовились к броску. Таня медленно нараспев начала говорить:
-Ти-и-ше е-еде-ешь, да-а-льше-е..., - и выпалила резко, - будешь!
Пока она стояла спиной, дети бешено рванули к Татьяне, но стоило ей быстро обернуться на последнем слове, все остановились как вкопанные, держа руки и сохраняя причудливые фигуры в неестественных позах. Димка замер раньше всех, но гладкая подошва сандалий его подвела. Таня хмыкнула на подкатившего как на лыжах Димку с выпученными глазами и приказала ему вернуться назад. Димка обиженно засопел и молча отбежал.
Через один счет Лена первая коснулась Таниной спины, и та вместе с остальными оправилась на исходную черту. Лена, ожидая начала кона, затянула веселое "Па-па-па па-ру па-ру па-ру па-ру па, е-е!" и запылила новыми сандалиями в твисте. В этот момент из-за углового дома раздался торопливый топот, и на дорогу выбежали запыхавшиеся Вовка с Сашкой. Вслед за ними выскочили трое мальчишек с окружной улицы. Они были гораздо старше всех, классе в четвертом, и меряться силами с ними желания не возникало. Видимо, Вовка сдуру совсем обнаглел и напросился у них на хорошую трепку, наверняка дразнил и задирался, а Сашка исподтишка подначивал. Но как бы там ни было, своих надо защищать, и дети сбились в кучу, ожидая нападения чужаков. Надо было быстро придумать план, Лена попыталась что-то предложить, испуганный Сашка крикнул, что они сейчас подерутся, а Ленка будет командиром.
- А почему всегда Ленка? - возмутился маленький Димка. - Командиром должен быть пацан!
От маленького "храбреца" такой смелости никто не ожидал, поэтому все дружно заржали, даже старшие мальчишки. Они вовсе не собирались играть в эти детские игры в войнушку и собрались было уйти, однако новый поворот событий привлек их внимание. Чувство справедливости в отношении каждого отдельно взятого человека побудили Лену великодушно передать командование Диме. Он схватил прутик, замахнулся и кинулся к ближнему пацану, призывая остальных своим примером к решительным действиям. Еще никто не успел двинуться, как взрослый пацан резко топнул ногой перед подскочившим Димой. Малыш резко развернулся, вскинул прутик саблей вверх, и как Чапаев на боевом коне, рванул в обратную сторону, тоненько закричав:
- У-р-р-а, отступа-а-ай!
Вся команда буквально попадала навзничь на землю, давясь от приступов смеха, Вовка с Сашкой просто катались по земле, схватившись руками за животы. Чужаки тоже посмеялись, махнули рукой, и поплелись восвояси.
Димку снисходительно пустили в свои ряды и весь вечер дети играли мячом в вышибалы. Потом всей толпой провожали домой Татьяну с мамой до третьего поворота, а дорогой назад рассказывали нехитрые истории, над которыми почему-то смеялись как над хорошим анекдотом.
Сон в летнюю ночь.
Лена всегда ложилась спать в зале на старом раскладном диване. Сегодня домочадцы угомонились довольно поздно, только дедушка задержался на кухне возле радиолы, чтобы посидеть и докурить последнюю папироску, заправленную в новый мундштук. Во всем доме погасили лампочки, только светящееся окошко приемника выхватило из темноты дедушкин силуэт и отбрасывает на стену его усталую задумчивую тень. Радио "Маяк" передавало ночной концерт, но дедушка скорее слушал свои мысли, звучно вздыхая в клубах дыма. При каждой затяжке папироса вспыхивала красным огоньком, словно далекий маячок. Наконец, дедушка встал, выключил радио, шаркая тапочками и откашливая дым, прошел вдоль стены в соседнюю комнату, где уже задремала бабушка. Он улегся на пружинную кровать, недолго поворочался, потом затих.
Было уже за полночь. Лена честно закрывала глаза несколько раз, но события последних дней оживали в картинках и не давали уснуть. Ставни на окнах бабушка не закрыла, и сквозь открытые форточки доносились ночные звуки. Где-то одиноко забрехала сонная собака, под окном прокрался, шелестя травой, наверное, кот. С проезжей части за девятиэтажкой донесся стонущий гул пустого запоздалого троллейбуса - транспорт работал до часу ночи. Лена повернулась на другой бок к стене. В ночной тишине далеким эхом динамика разнеслось бормотание железнодорожного диспетчера, послышались грустный гудок тепловоза и многократный звук колес, сдвинувшихся с места под тяжестью груженых вагонов.
Было такое чувство, что над Леной нет потолка, словно открылось огромное звездное небо. Кроме звуков невидимых людей и машин, ничего больше вокруг не было, только она одна на всем белом свете. С шумом откинув одеяло, Лена вскочила босиком на прохладный пол и прошлепала к маме в спальню. Мама спросонья почувствовала, как дочь закопошилась у нее под одеялом, но выгонять не стала, несмотря на тесноту односпальной кровати. Лена прижалась к маминой спине, закинула ногу на ее бедро, затихла и, наконец, уснула.
Они опять воевали с мальчишками с соседней улицы. Дома стояли невероятно далеко друг от друга, на пустыре не было видно другого края, но до него нужно было добежать. Лена с легкостью разогналась и раскинула руки крыльями - еще пара полу прыжков, и приподнялась над землей в стремительном разбеге. Она как большая птица невысоко парила, почти не шевеля руками, ноги перестали перебирать воздух, лишь теплый ветер уносил ее мимо медленно сменявшихся домов. Грудная клетка готова была разорваться от нахлынувшей радости, свободы, восторга. Откуда-то издалека послышалась красивая грустная мелодия: невидимый музыкант пронзительно играл на трубе, а нежные скрипки печально подпевали. Лена открыла глаза, полные теплых слезинок, постепенно понимая, что лежит в пустой маминой постели, сбив ногами в комок одеяло и разметав руки. В комнате светло, из зала слышны голоса бабушки и мамы. Ира включила на всю громкость пластинку, и по всему дому разносится "... есть только миг, ослепительный миг".
Чтобы слезы не пропадали даром, Лена решила немного поплакать - мама бросила ее здесь одну и, наверное, спала на диване. Услышав хныкание, мама заглянула в спальню и со смехом оправдалась:
- Так ты всю ночь в футбол играла, с тобой невозможно спать!
Лена вспомнила огромное поле из своего сна, стремительный бег и подумала, что маме действительно здорово досталось. Она спрыгнула с кровати и побежала на кухню, на запах бабушкиных блинов.