Альгерт замолчал, и еще несколько минут никто не мог произнести ни слова. Все смотрели на него, и лица людей выражали самые разные чувства. Понимание, боль, скрытый гнев, надежду и недоверие. Они мириадами всполохов проступали на бледной, загрубевшей коже, но старику все равно. Он смотрел на Люми и читал в ее взгляде одобрение.
Она поверила ему тогда.
И верит до сих пор.
Кроу, сидевший рядом с женой, одобрительно кивнул.
Старейшины не произнесли ни слова. Когда старик рассказал о том, что произошло в городе, двадцать пять лет назад, те, кто делил власть (и давно покоится в земле Пустоши) не поверили ни единому слову. Все списали на галлюцинации, вызванные страхом и нервным потрясением. Что показалось Альгерту забавным и зловещим тогда, так это что никто не стал преследовать Лико и его спутницу. То ли им было жалко тратить время и терять людей, то ли они все же опасались, что отправившиеся в погоню, погибнут от рук Энви.
Альгерт же так и не нашел в себе сил отправиться в путь. Он не мог идти один, и в глубине души не хотел. Ему было двадцать пять. Давно уже не мальчишка, но и необходимой смелости для такого путешествия в нем не оказалось. Хотя теперь он был готов испытать судьбу. Он не хотел окончить свою жизнь в пасти этих тварей. Лучше уж умереть там, в пустыне, глядя на искривлённый красный горизонт, с верой в то, что ты сделал все возможное.
Решимость Люми подтолкнула его.
Никто никогда так в него не верил.
Старик не заметил, что вокруг стало неестественно тихо. Лишь потрескивание костра нарушало липкую, тошнотворную тишину. Насторожившись, Альгерт посмотрел на Кроу. Мужчина держал в руках оружие.
Не может этого быть, подумал старик, не может этого быть! Духов было всего двое, неужели один решил вернуться?
Но он не слышал никаких посторонних звуков.
Ни скрежета металла, никакого-либо другого шума обычно сопровождающего этих существ.
Люми повернулась к Альгерту, на ее губах появилась улыбка.
Она хотела что-то сказать, старик увидел, как движутся губы.
Странный свист рассек тишину, точно нож масло. Кровавое пятно расцвело на груди Люми. Женщина издала какой-то странный хриплый звук, словно в нем пыталась выразить все, что хотела сказать. Огонек, всегда горевший в ее взгляде, погас, на губах запузырилась кровь. Альгерт не услышал собственного крика, словно что-то сдавило его горло и не давало произнести ни слова.
Он увидел, как сорвался со своего места Кроу, как в руках сверкнули пистолеты.
Все будто сошли с ума. Старейшины сбились в кучу, точно животные, которых должны вести на убой.
Все, кто взял с собой оружие уже стояли у стен, окружавших поседение, хотя почему-то в Альгерте проснулась уверенность, что это не имеет больше никакого значения.
За первой металлической иглой с неба посыпались другие. Их было так много, что спрятаться оказалось невозможно. Старик даже не мог представить себе, сколько Духов способны одновременно атаковать подобным образом.
Рванувшись к стенам, он прижался к камням, словно те могли уберечь. Обернувшись, он едва удержался, чтобы не зажмуриться. Мало кто смог добежать до укрытия и спрятаться от падающей с неба смерти. Старик не мог смотреть. Эти люди были обречены.
Альгерт никогда не расставался с оружием. Такого было его правило, выработанное многими годами борьбы за выживание.
Старик старался абстрагироваться от криков, которые обволакивали его и мешали сосредоточиться. Нужно было заблокировать их, ни о чем не думать, позволить пустоте заполнить разум.
Странный, раздирающий звук прорезал ночь.
Стоящий рядом с Альгертом мужчина упал на колени и зажал уши руками. В глазах несчастного заплясало безумие, из носа потекла кровь.
Звук повторялся снова и снова, точно кинжал впиваясь в сознание людей.
Если стальные иглы не убивали их, то это делал он.
Альгерт уже не понимал, где реальность, а где иллюзия.
Показалось, что он видит Лико, его желтые волчьи глаза заполнили весь мир, они смеялись, и в них больше не было теплоты и жалости, которую видел Альгерт когда-то.
Крики превратились в хрипы. Умирающие с мольбой смотрели на небо, черное точно смола, и искали спасения, спекшиеся от крови губы, молили об избавлении, кто-то просил продлить ему жизнь, еще хотя бы на несколько мгновений.
"Мы дураки, подумал Альгерт, мы действительно считали, что можем их победить".
Его сознание угасало медленно.
Словно в наказание за собственную трусость, старик видел смерть. Хотя судьба все-таки была милосердна и не заставила смотреть, как умирали дети. Но Альгерт слышал их крики. Жалобные, протяжные, которые с каждой секундой становились все тише.
Что-то темное выросло рядом с тем местом, где лежал старик. Отвратительный смрад разлагающейся плоти накатил, подобно удушливой волне, окончательно погрузив Альгерта в беспамятство.
Запах гниющей плоти?
Или может быть запах гниющей души...?
Сознание возвращалось медленно.
Мучительный момент пробуждения от горького, тошнотворного сна, навечно врезался в память. Во рту появилась странная горечь, отвратительный привкус старой крови.
Оперевшись на руки, старик с трудом поднялся на ноги. Голова закружилась, к горлу подкатил удушливый комок.
Он едва нашел в себе силы, чтобы посмотреть на то, что осталось от поселения. А осталось, по сути, не так много.
Дома разрушены. Кое-где видны следы пожара.
И почти нет тел.
Духи забрали всех, кого убили. И старик даже боялся себе представить, зачем они это сделали. Пошатываясь, он пытался пробраться к тому месту, где убили Люми. Ее улыбка все время возникала в его памяти.
Он должен увидеть ее. В последний раз.
Шаги становились все увереннее, тошнотворная одурь постепенно покидала его, мысли очищались, вернулась возможность четко видеть, и понимать происходящее.
Вокруг валялись бетонные блоки, остатки каменной стены, прочий мусор, который еще недавно был частью простого быта, живущих здесь людей. Пробираясь среди осколков своей прошлой жизни он видел кровавые следы на песке. Неужели в людях может быть столько крови? Кажется, старик уже задавался этим вопросом раньше.
Когда это было?
Жадный песок впитывал любую жидкость. Этот больной, прогнивший мир утолил свою жажду, но кто знает, когда ему снова захочется пить.
Следы вели в город. Неужели духи стали умнее? Отправили на разведку только двоих, и дожидались, пытались определить момент, когда люди будут наиболее уязвимы.
Стоит ли тогда вообще говорить о надежде?
Альгерт почувствовал, как по его щекам катятся слезы. Непрошенные, горькие вестники близкого конца.
Они не тронули ее тело. Альгерт так никогда и не сможет ответить почему.
Сделав еще несколько шагов, он остановился.
Люми лежала на спине, раскинув руки в стороны. Ее глаза широко раскрыты, застывший взгляд устремлен в небо, темное, словно переполненное ядом. Можно сказать, что ее выражение лица было удивленным. Женщина не могла понять, почему так неожиданно оборвалась ее жизнь. Мужчина опустился на колени у тела, провел рукой по ее волосам. Ему показалось, что лицо исказилось, в мягких чертах проскользнул укор.
Тряхнув головой, Альгерт отвернулся.
Лико в него верил, и он мертв. Затерялся где-то в Пустоши.
Ему верила Люми, но и она не сможет проделать путь, по которому Альгерт, наконец, решился пройти.
Боль. Снова и снова. Боль от потрясений, боль потерь, боль от неизвестности. Боль, как вечный спутник. Как лучший друг. Уткнувшись в колени, Альгерт заплакал. Впервые за много лет, как маленький ребенок он плакал и не мог остановиться, выплескивая боль, которой в его уставшем теле накопилось слишком много.
Он похоронил Люми.
Отдал ее Пустоши, в глубине души понимая, что эти похороны похожи на дань, которую старик отдает пустыне. Слез больше не было. Их все впитала земля, оставив в душе Альгерта лишь пустоту, которая, он в этом не сомневался, вскоре заполниться новой агонией и новыми слезами.
Подняв взгляд, он заметил, как бьется линия горизонта, отсчитывая последние удары умирающего сердца мира.
Или может она отсчитывала его последние минуты?
Оставался только один путь.
Закинув на плечо рюкзак, который старику удалось наполнить остатками продуктов, Альгерт двинулся вперед, не оглядываясь на разоренное поселение. Оказалось, тело Люми было не единственным, которое не забрали духи, но похоронил он только ее. Не было времени останавливаться. Впереди ждали сотни километров пути, которые старик должен был преодолеть еще двадцать пять лет назад.
Медленно разгорался восход. Со своего смертного одра, с трудом поднималось равнодушное солнце. Прикрыв глаза рукой, Альгерт на мгновение остановился. Ему показалось, что рядом скользнула чья-то тень. Старика охватил ужас. Неужели не все твари ушли?
Кто-то решил остаться и добить выживших?
Резко обернувшись, Альгерт застыл на месте. Это, наверное, галлюцинации. Солнечный свет играет злую шутку с его воспаленным сознанием.
Но нет. Это не видение. Он действительно видит.
Она совсем не изменилась.
Энви смотрела на него, со странной улыбкой на тонких губах.
Ее волосы мягко колыхались под порывами ветра, точно нити ртути. Альгерт заметил, что они светятся.
- Здравствуй, Альгерт.
Он возник из ниоткуда. Дерзкий мальчишка, чьи желтые глаза заставляли старика дрожать. Просто появился рядом со своей вечной спутницей.
- Здравствуй, Волк.
Именно это значило его имя. Осознание пришло к Альгерту неожиданно.
Лико улыбнулся. Точно так же, как и при их первой встрече.
- Сложные решения требуют времени,- он протянул Альгерту руку,- теперь ты можешь идти?
Старик почувствовал, что готов заплакать.
- Да. Могу.
Дорог в Логос было множество. И Лико знал их все.
Альгерт не мог поверить, что его друг снова здесь, что он чувствует прикосновение его руки, что рядом идет Энви и на ее лице играет слабая улыбка. Солнце вставало все выше, его жар становился нестерпим.
Что-то шевельнулось в сознании старика. Странное неприятное осознание нелепости происходящего. Но он отогнал его прочь, не желая задумывать о такой мелочи сейчас, когда дорога, наконец, лежит перед ним.
- Не думал, что еще раз увижу тебя. Ты ведь должен был умереть.
Лико улыбался.
- Никто не может знать наверняка, когда он умрет.
Альгерт прикоснулся к его руке.
- Кажешься вполне реальным.
В глазах Волка мелькнуло что-то похожее на лукавство.
- Реальность - понятие условное, Альгерт.
Старик осекся, и предпочел не продолжать разговор.
Посмотрев вперед, он представил себе город, где все начиналось. Каким он будет?
Единственное, на что осталось уповать, что у старика хватит сил туда дойти.
Он не оборачивался, даже когда солнце опаляло глаза, старался смотреть только вперед.
Старик не видел, что, не смотря на яркий, раздражающий свет, на песке позади них не было теней.