Одежда детей была странной, она никак не вписывалась в стереотипы, бережно расставленные в сознании капитана. Не оборванная, поношенная, снятая со старших братьев и сестёр, одежда деревенской ребятни. Не малопригодные с практической точки зрения, украшенные одеяния знати. И не неброские, но качественно сшитые из дорогих материалов, одежды детей купцов и зажиточных горожан.
Платье девочки, куртка и чулки мальчика были как бы... безликими. Не намекая ни на бедность, ни на богатство владельца. Казалось, что они сливаются в одно тёмно-зелёное пятно. Даже швы можно было заметить лишь пристально вглядываясь.
А вот лица были различны. Лицо девочки было застывшей маской робости и покорности. Видимо, перепугалась, бедняжка. Лицо мальчика напротив было подвижным, как бы притягивало взгляд собеседника. Казалось, что он рвётся ответить на вопрос до того, как тот задавался.
- Сироты, значит?
- Да, дяденька.
- Она в монастыре в прислужницах, значит?
- Да, я ж и говорю, мы с дядей её забрали из монастыря. У дяди Тома сыроварня под Коиславом, там я и работал. А Брисса, сестрёнка, в монастыре Святого Августина в Кристбурге. А дела у дяди пошли хорошо, вот он и говорит, что ж родная кровь, всё же. Забрать, мол, надо Бриску.
- Так. Забрали, поехали обратно? А кой же чёрт вы здесь потеряли? Кристбургский тракт на заход в пол-ста милях!
- Так я ж говорю, сыроварню дядя держит. Мы в Кресно заезжали, там травы на базаре смотрели. В сыр добавлять. Там они паху-у-чие. А обратно этой дорогой на Брой, а там и на Коислав.
- А отстали от дяди в Древешках?
- Да, мы на телеге легли меж рогож, в Бриска говорит, пойдём, вот, в сарай. Там сено, мягко, говорит, тепло. А утром - дяди нет. А шинкарь говорит, что он выпил крепко, чуть поспал, да на заре и выехал. Мы и думали, что он на Брой поедет. А, видно, в похмелье дороги попутал, раз вы его не видали.
- Ну, ясно.
Было ясно, что парень крепко врёт, и девчонка перепугана, видимо, по тому же поводу. Было ясно, что дело с этой парочкой было слишком нечистым.
Ручки девочки совсем не походили на задубевшие, красные ручонки тех несчастных созданий, которых отдавали в услужение монастырям. А мальчик, как бы не старался изобразить простонародный говор, на племянника деревенского сыровара не смахивал. Да и слишком гладенько выглядели они оба для ночевавших на сене и кинувшихся в испуге в погоню за мифическим дядей.
Будущее было до тошноты очевидно. Сейчас он, капитан, крикнет своих людей. Те вытащат ревущих врунишек из избы, свяжут и отвезут в город, в Службу, к мастерам, которые вытянут из них настоящую историю.
Жаль, что нельзя разбираться на месте. Приказ. Власть чем-то встревожена, всех подозрительных в Службу. Сейчас он позовёт...
"Всё", - сказала девочка и её застывшее лицо вдруг стало таким же подвижным и озорным, как и у брата.
"Давай уже", - сказал тот. И тоже, кажется, совсем другим, более низким голосом.
Капитан хотел спросить "Какого?!", но тут со всех сторон разом затрубили в трубы, забили в барабаны, заорали тысячи армий. А правый зрачок девочки расширился и объял всё вокруг тьмой, в которой затанцевала белая пылинка. Пылинка приближалась, увеличилась, и оказалась Святым Себастьяном, весело подмигивающим капитану, размахивающим кровяной колбасой и поющим: "Трель-трель, вечный хмель. Под горой жил гном. Он ходил за водкой в сорок пятый гастроном".
И опять капитан хотел спросить "Что?". Но Себастьян сказал: "Пока, балбес", показал язык, откусил кусок колбасы и исчез. А осталась одна темнота.
Брат с сестрой обошли с двух сторон осевший на стуле труп капитана и отворили дверь избы. Снаружи в разных позах навек успокоились остальные бойцы заставы. Лишь лошади взволнованно переступали, ещё не почуяв, что их хозяева стали просто пугающей мертвечиной.
- Что так долго то? Я устал сочинять про честных сыроваров!
- Ну, знаешь, что за помойка у него в башке была! А сколько грязи да пошлости! Что смеёшься, ты тоже в его фантазиях фигурировал! В следующий раз твоя очередь копаться! Три заставы ещё до Броя. Первая в десятке миль. Но можно обойти по ручью слева, если только покойничек в мозгах на напутал. Хватит уже смерти.
- Добренькая какая. Опять Себастьяна ввернула? Кстати, а что такое "водка" и "гастроном"?