Аннотация: Я иногда ощущаю, как дрожит мозг в моих руках, его болезненную пульсацию и вспышки нервных импульсов от одной извилины - другой...
Границы разума
Безмолвная, укрытая шаткой тишиной палата номер семь встретила персону Журналиста слегка иронично. Мол, что твои, Журналист, писульки значат для этого мира? Тьфу, одна миллиардная часть буквы в бесконечном алфавите Вселенной. И может ли хоть одна твоя статья что-то изменить в нашем безумном мире?
"Безумный не мир, а вы!" - хотелось заорать Журналисту, но он промолчал. Будто знал, что следует ему сказать только слово - и палата взорвется беспричинным хохотом Пациентки. Пожилая Сестра в заляпанном когда-то бывшем белым халате молча кивнула и показала на пальцах: пять минут. Им обоим было понятно, что это значит. После столь же молчаливого обмена взглядами сестра удалилась
Журналист вздохнул и присел на табуретку. Ему было сложно наладить прежний порядок в голове. Но он должен это сделать. Просто обязан.
- Привет.
Веселый детский голосок зазвенел в густом воздухе и остался висеть, раскачиваясь на нервах Журналиста. Тот ещё раз вздохнул, успокаивая биение сердца, и ответил тихо:
- Привет.
- Ты пришел за Мозгом?
- Я пришел поговорить с тобой, - еле справившись с собой, произнес Журналист. Что за мозг имела в виду малолетняя Пациентка, он не имел понятия.
- Нет, ты пришел за Мозгом! - требовательно произнесла она. - Мозг тебя долго ждал! А ты - плохой, все не приходил и не приходил! Он плакал, - жалостливо скривила симпатичное личико Пациентка.
- Ты знаешь, кто убил твоего братика?
- Мозг говорит, что ты - хороший. Я ему верю.
Журналист попросил Бога о терпении и перевел дыхание. Пациентка не казалась хоть в какой-то мере адекватной. Но её глаза - глаза! - они затягивали, как два бесцветных омута Времени, без надежды на возвращение.
- Мозг попросил показать ему тебя. Только не пугайся, хорошо?
Пациентка резво спрыгнула с койки и босиком прошлепала до маленького шкафчика в углу. Оттуда она вытащила обувную коробку, видимо, тяжелую, поскольку тащила она свою ношу вся красная от напряжения. Журналисту на один миг показалось, что скоро из ее ушей повалит белыми клочьями пар, но наваждение схлынуло - Пациентка бережно положила коробку на жесткую поверхность койки.
- Иди сюда, - она поманила Журналиста тоненьким пальчиком, снимая крышку. Тот, с некоторой неохотой, повиновался. Ему не терпелось поскорее сбежать из этого края тихого сумасшествия, однако дело его осталось незавершенным. Смерть маленького мальчика наверняка кажется нелепостью в понимании его старшей сестры и нынешней Пациентки. Она сошла с ума, как только увидела трупик трехлетнего ребенка в своей комнате. И с того момента, то есть, уже три месяца, находилась здесь, под присмотром пожилой Сестры.
Одно беспокоило Журналиста - его прежние коллеги, все, кто ходил знакомиться с Пациенткой, в количестве трех штук загадочно исчезли из палаты номер семь. И никто ничего больше о них не слышал.
Возвратившись в реальность, Журналист тут же пожалел, что это сделал. Поскольку ему сразу же захотелось стать тихим-мирным пациентом палаты по соседству.
- Правда, он красавец?! - восторженно взвизгнула пациентка, баюкая на руках нечто, состоящее из извивающихся багровых колбасок. Они испускали, как ни странно, терпкий запах ладанки, единственное обонятельное воспоминание Журналиста, которое он сохранил с детства. Ему сразу захотелось вдохнуть воздух с удвоенной силой.
- Что это?
- Это Мозг! - удивленная его непонятливостью, пояснила Пациентка. - Он все может! Я его попрошу - он мне песенку споет. Или сказку расскажет. Он очень добрый и меня любит. Но ему нужен ты.
- То есть - нужен я? Для чего?
- Ну что ты, как маленький? Не знаешь, для чего ты Мозгу нужен? Он же МОЗГ! Ему надо все-все-все знать!
Вязкие "колбаски" в её руках согласно хлюпнули. Пациентка умильно чмокнула их и снова обернулась к Журналисту. Её губы были перепачканы багровыми разводами, будто она только что крови напилась.
- А где ты его нашла? - постепенно пятясь к двери, спросил Журналист. Ему хотелось сбежать отсюда подальше, из этой безумной палаты номер семь, в которой нет ничего, кроме стойкого запаха ладанки. Этот запах тянул его, как бесцветные глаза Пациентки, как медленные движения "колбасок" в её руках.
- Я его нашла во сне. Он всегда путешествует по Вселенной, для него границ нет! Он и меня с собой возьмет! Понимаешь?
- Нет, - честно признался Журналист, не оборачиваясь к Пациентке спиной, чтобы открыть, наконец, дверь. Та, однако, не поддавалась, то ли петли заело, то ли кто-то нажал с другой стороны. Пациентка смотрела на его попытки к бегству слегка отстраненно, будто её здесь вообще нет. Она подошла к Журналисту и просто подняла на него взгляд.
Журналист почувствовал, что его засасывает холодная прорубь с тягучим запахом ладанки. Все дальше и дальше в прошлое, без надежды на возвращение. Ему почудился зловещий смех, но за это воспоминание он уже не мог поручиться. А потом исчез сам Журналист, и просто не кому было что-то вспоминать.
- Тебе хорошо, мой сладенький? - ласково проворковала Пациентка, поглаживая свой любимый Мозг. Тот сыто агукнул и умильно засопел.
Дверь чуть приоткрылась и пропустила фигуру Сестры. Она подобрала оставшийся от Журналиста бумажник и, кряхтя, вышла. Наверное, пересчитывать наличность. Но Пациентка будто не заметила её краткого визита. Она села на кровать и, поглаживая спящий Мозг, нашептывала:
- Да-да, родной, больше нам никто не нужен. Сейчас мы отправимся туда, куда ты хочешь. Я думаю, сначала мы полетим к вечности, да? Потом свернем к пустоте, и там останемся на выходные. А затем...
Недолго ещё раздавался тихий шепот из палаты номер семь. Скоро голос Пациентки смолк, и в воздухе повисла легкой шалью тишина.
Сестра зашла к Пациентке только через три дня...
...Пациентку похоронили втайне от всех, даже от родителей. Пресса узнала только то, что загадочные исчезновения из седьмой палаты областной психиатрической клиники закончились пропавшей Пациенткой...
На далеких просторах Вселенной, среди звезд, обрывков человеческих мыслей и воспоминаний нет места человеку. Его путешествия туда заканчиваются смертью.