Я проступал на иконе Серафима Саровского, как навигатор,
Как клеймо лилии на плече Девы Марии,
Шестикрылый серафим выдрал мой руль, дав мне звездный билет хоть куда,
Я тонул в сиропе из кленовых листьев как плодовая мушка.
Я видел всё, что только возможно увидеть.
Я видел "Психо" от лица моющейся под душем.
Я смотрел на кафельную плитку, пока не проницал её насквозь.
Я эволюционировал, мой кислород становился озоном, мои щепки топорщились шишкой.
Я эволюционировал, я путешествовал по звёздам и во времени.
В Индии Духа я был стеллеровой коровой,
Гулял по подводным лугам и объедал
Сердца капуцинов, брошенные Богу на алтарь.
Я видел, как Ахилл бежал по волнам
И проваливался в оркестровую яму,
А черепаха превращалась в божью коровку и улетала на небо.
Стрела сидела глубоко в горбу северного ветра.
Медузы вращались, как девушки синхронного плавания
И сам я кружился как дервиш в семе,
Счастливый баклан сверху видел мою тюбетейку,
Водоворот был циркулем из тающего шоколада.
Я видел девятый вал, он был
Как горящее бревно, катящееся на слонов Ганнибала,
Водовороты были, как кроты,
В их норы угождали копыта фрегатов.
Секс акул напоминал самбо,
Секс дельфинов падение желудей с дуба,
Секс китов - стыковку станций на орбите,
А икрометание тунца - тираж лотерейных билетов.
Я видел сухой лист с зелёной каймой - Австралию,
И сам падал грушей в ад без тепла и света,
Туда, где на дне чёрт-удильщик ловит глупую рыбёшку на живца,
Я лежал на дне, как монета в мешке пылесоса.
Я видел закаты подобные фригийским колпакам,
И ночь подобно Ослеплению Гулливера,
Я чувствовал запах икры, как Парфюмер,
И ощущал себя поросёнком, зажаренным на пире Пантагрюэля.
Я раскручивался, как камень в праще,
Клянусь, кто-то хватит лиха в этом тумане!
Тюлень приветствовал меня, бросая осьминога,
И я возвращался бумерангом на место преступления.
Я летел, как сумасшедшая фигура лыжного слалома,
Как всадник без головы, как бурка без черкеса,
Как пугало, несомое железным дровосеком,
Как скальп индейца на швабре последнего конкистадора.
На гребнях волны несли шапки пены, как гроздья сирени,
И белухи были, как дамы в шиньонах и декольте,
Акула рыскала между фигурных кустов, как безумный фермер с бензопилой.
Летучая рыба сшивала суровой нитью рану горизонта.
Я шел китайцем навстречу танку на площади Тяньаньмэнь,
И айсберг таял, как шоколадный танк на пляже в Калифорнии.
Чайки сплачивались в фигуру Командора,
На плечиках Южного креста висела кружевная сорочка.
Я уйду на дно. Коралл облепит меня
Белой яичной скорлупой изнутри и снаружи,
Как алебастровую голову знатока,
Скрыв тайну черной курицы, живущей в зазеркалье.
Волны шли, как миллионы официантов с чашечками кофе, боясь их расплескать,
На берегу сидела старуха у разбитого корыта,
Солнце сияло, как взрыв миллиона бензоколонок,
И золотой павлин Эрмитажа делал предложение зебре-крылатке.
Я плыл и наслаждался плаванием,
Сорвавшиеся с корней острова сопровождали меня как банда разбойников,
Я бежал по зеркальной глади, как капля
По бутылке оттаивающей водки.
Я видел голубых китов и жёлтых осьминогов.
Зелёных креветок и море, зацветающее, как булка плесенью.
Между тропиками Рака и Козерога упал парашютист,
Медузы встречали его, как горожанки гусарский полк, и в воздух чепчики бросали.
Я плыл, дрейф генов, как плот Португалии в Бразилию,
Я видел, как скелет Южного креста обрастал мясом трицератопса,
Огоньки святого Эльма становились мотыльками
И садились на ресницы мальчика, лежащего на ковре из дёрна.
Блики солнца играли на море, как мурашки
От музыки великого композитора,
И пятна на солнце исчезали,
Как чёрные спички на извёстке потолка.
Я плыл, низко накренив мачту,
Как атакующий буйвол. У меня на бровях была туча,
Замаскированная под гнездо стервятников.
Желтоклювые молнии клевали в купол царя Дадона.
Я видел, как корабли растворяет в
Царской водке в Бермудах высшая раса.
Желтый гной любви тёк из моих пробоин,
Питая рыб, соблюдающих Великий Пост.
Я прыгал, я ножкой дрыгал. Я долетал до Солнца и спускался в подводные каньоны.
Я удил рыбу, свисая с Месяца, как серьга из уха флибустьера.
Я плыл наперерез новой волне, я растворялся в фиолетовом закате,
Чтобы всплыть в лиловых сливах на носах, водимых Ставрогиным генералов.
Я плыл внутри бутылки,
Я видел в кунсткамере замаринованных уродов.
Я вывернул себя наизнанку так,
Что созвездие Киля карябало стекло телескопа.
Я видел море рикошетом через созвездие Ориона,
И рыба-бубен била в колокол цыганской юбки.
Рыбы были шестерёнками в часах тектонических плит
И время обрясивало ковры кораллов.
Я двигался по морю, как бык с плугом по пашне.
Дельфины были селезёнкой моря, а акулы его печенью.
Сердце кита билось, как набат. А мысли Океана
Двигались синхронно, как косяк золотопёрой макрели.