Я угнал полуостров арабов, кнутом
Как на Дюне червем земляным погоняя.
Когда Африка заполыхала огнём,
Тапком Мадагаскара сбил пламя огня я.

'Ассу' видели? Там с кормы в жертву валам
Лилипут оступился, играющий в жмурки;
След мой словно от гусениц трактора шрам
Заживляла ладонь филиппинских хирургов.

В самолетов угонщике дух мой воскрес,
Я свой рок навяжу прилипалам на днище - 
Это в ад ледяной транссибирский экспресс,
За Разломом Орла саранчи токовище.

У кальмара гигантского, как Беовульф,
Оторвал я клешню, маме жалуйся, Грендель!
Я плыл дальше - сорвиголова -: Вельзевул
Двух монахов заузлил как карточный крендель.

Стетакант - фаршированная голова
Губернатора города Глупова. Споро
Граммофончик улитки добычу урвал,
Баритоном хозяина съев лабрадора. 

Воплощали акулы безудержный жор:
Пирожками горячими лопали ядра,
Детективы Донцовой читали в метро,
Склонясь через плечо над кухаркой нарядной.

Солнце - чайник из меди, учите матчасть!
У тукана в рубильнике ток трибунала!
Распахнула акула тигровая пасть:
Гаражом для фольксвагенов стать загадала.

Задавались белухи: вид лучше людей
Эволюция слепит из них как из теста - 
Если белых от лунки прогнать медведей - 
Души мертвых родных, лизуны-полтергейсты.

Звездной пыли песок застилал райский пляж,
Где баюкала ядерный гриб Матерь-бомба,
Протирает кометы пушистый плюмаж
Мечехвоста кирасу от пыли и помпы.

Пустоту оставляет на месте горы,
Гранит гиперболоидом режа, свобода.
Пока небо держал Геракл, в тартарары
Провалился атлант без молниеотвода.

Альбемута Свободного Радио звук
Посылал волны гнущихся трав на рассвете
По степи целомудрия. Чувствовал жук
В муравейнике: волнами гасится ветер.

Лучезарное море дельфины несли, 
Словно ангелы зеркало перед Венерой: 
Облака, купола, взбитых сливок кремли, 
Я меж пышных грудей паучком был затерян.

Я внутри телевизора плыл и любой
Видел в нем исполненье заветных желаний:
С облаков опускался к девице рябой
Златокудрый ребёнок с экрана на длани.

Манго-манго кальмаров поддатых пасло, 
И я искренне верил, что аквалангисты - 
Латимерию я, оседлавший ослом, - 
Мои глубоководные евангелисты.

Бэтман манта над Готэмом реял, на дно
Субмарины акул загоняя. Едва ли
Вечность будешь лежать в ожиданьи Гадо
С каракатицей, чтоб не запеленговали.

Дежавю подарив Властелину колец,
Я плыл в жерле вулкана, прохладой пугая,
Между тем, за загривок хватая, овец
Уносили воинственные попугаи.

Я познал Антарктиды ледовый террор,
Закусив ремень, прятал зубов скрип дежурный,
Риф барьерный судам оставляет зазор
Уже щели Кассини меж дисков Сатурна.

Я парил, в каплю амбры одетый, шаля,
Словно лыжник с трамплина, по воле Гольфстрима.
Появленье китов на гречишных полях
И в горах джаггернаутов - непостижимо!

Я умел отличить от прилива отлив,
Как быка от медведя на фондовой бирже,
На рога матадора поднявший, бодлив,
Снявший с мели кита, вечный грузчик без грыжи.

Люк Скайуокер встань на капитанских мостках,
В нашу пользу сложились бы Звездные войны,
В пользу скрипок, играющих на кораблях,
В пользу мачт, скрипом аплодисментов достойных.

Если снятся химерам с Нотр-Дам-де-Пари
Буржуа, как андроидам электроовцы,
Если в спрутах морских козаностра внутри,
То не дрейфь, Марианская падь, я - Дубровский.

Я познал, что движение рыб косяка
Гармоничней и слаженней русских балетов,
И что рыба-калашников, наверняка,
Рыбы-меч эффективней на картах валетов.

Я рассматривал море, сам им становясь,
Ибо все мы становимся тем, что мы любим:
Балерин в белых пачках ткала пены вязь,
На подхвате у них были Демоны Врубеля.

Я летел как собака, чтоб выпить ручей:
Утолить марсианскую жажду дерзанья,
Оросив обелиск жертв чузи, он ничей,
Ибо вечность чужие, по совести, сани.

В окруженьи дельфинов я плыл - Мастодонт
В гурьбе юных слонов. На последних гастролях
Паруса я раскрою, как фокусник зонт,
И сотрусь как узор на рабочих мозолях.