Иванца приближался к месту своего назначения. Лес становился гуще, эльфы толще, а уши у них длиннее с каждым пройденным километром. Плотоядное пернатое прокричало на клюквенных болотах. Баньши, подумал Иванца. Идиот, подумала Гамаюн. И оба ошиблись. Что делать, контакт двух миров всегда начинается с ошибок.
Иванца поправил туристический топорик, который всё норовил выскочить из-под верёвки, опоясывающей довольно обширную талию. Между ёлок на холме виднелась почерневшая избушка, видом своим напоминавшая рюкзак. Возле крыльца копались в земле куры, а на крыше стояла коза.
"Изба на круче. Посмотрим, кто из нас круче. Попал я куда надо", - подумал Иванца.
Заветную формулу он произносить не стал, какой смысл, лес кругом, - просто обошёл избушку и постучал.
Дверь пискнула на кожаных ремнях, явив довольно симпатичную старушку в платочке на голое тело.
- Ты когда последний раз мылся? Не Шанель номер пять, - старуха шмыгнула горбатым носом.
- Я эта... Того... Оплачу... Отбатрачу... - слова, так долго подбиравшиеся по пути, вылетели из головы.
- Так. Гражданин Ревич, значит. Ну заходи, - старушка, скрипя то ли половицами, то ли суставами прошла в горницу.
Обилие трав, пучками свисавших с потолочной балки, впечатляло.
- Мне б попить, - пересохшее горло Иванцы пело петуха. - Молочка бы?
- Дурак, - сказала старуха. И угадала. А ещё говорят, что Гамаюн - птица вещая. - У ведьм только простокваша. Сама бы молочка не прочь, но киснет, зараза.
Однако водичку в алюминиевой кружке, как полагается, цыкнув зубом, поднесла. Правила хорошего тона и нежить уважает. Ужин, банька и постель, слава всем богам, односпальная, - всё как полагается по прейскуранту.
Ну а утром, ни свет ни заря, вредная старуха толкнула в бок Иванцу и пригласила за стол переговоров.
- И зачем пожаловал?
- Мне бы это... В другой мир, - Иванца поднатужился и выдал почти связную фразу.
- Какой-такой "другой мир"? Загробный что ли? - старушка подозрительно посмотрела в окно. - Мир-то, он один на всех.
- Ну это... Где бы я стал кем-то. Чувствую, миссия у меня. Высокая. Кто был никем, тот станет, - в глазах Иванцы полыхнул фанатичный огонь.
- Так чего ж ты ко мне? Иди лукай. Тому чёрт не нужен, у кого чёрт за спиной. Юзай поиск, как говорят.
- Ну хоть в светлое будущее или в тёмное прошлое дорогу покажи, на худой конец.
- На худой конец, это не ко мне. Это к Кощею, - мигнула старушка жёлтыми глазами. - В общем так, мил-человек. Бизнес есть бизнес. Ты мне одно дело сделаешь, дам я тебе клубочек. На нет, и суда нет. И туда тоже.
- Какое дело, бабушка? - Иванца уже усвоил, что подписываться под любое дело - себе дороже.
- Дело простое. Кота моего, Гиппопотамушку, в пруду утопишь, и мы в расчёте. Достал он меня. Ссыт где ни попадя. Всю избу пометил. А в том углу уж и доска половая сгнила. Вон лодка, в мешок его и концы в воду, - бабуся, плотоядно ухмыляясь, придавила корявым ногтем несуществующего клопа на столе.
Иванца вздохнул и, понурив буйну голову, вышел в сени. Ловить кота. Кот был толстый, белый и пушистый, с коротким недоразвитым хвостом и длинными ушами с кисточками. Иванца, пыхтя и отдуваясь, гонялся за ним по болотам с огромным сачком для бабочек, то и дело проваливаясь в кроличьи норы. Кот светил на него голубыми глазами, и Иванца в который раз ловил в клетчатую пасть сачка лишь этот глумливый оскал.
Он уже совсем было отчаялся, но тут кот рванул направо, туда, где из болота валил едкий зёлёный дым. Ревич бросился следом.
Кот сидел на краю ямы и лакал из чашки валерьянку. Иванца, изловчившись, ухватил зверя за шкирку и сунул в мешок. Потом вылил туда и остатки валерьянки.
- Эй, - высунулся из ямы чумазый археолог, - куда кота тащишь?
- Утопить скотину надо, - выпустил археолог зелёный дым из ноздрей. - Все раскопки мне пометил и валерьянку всю вылакал. График срывает...
И скрылся в яме. А Иванца пошёл к реке. Кот радостно мурлыкал, чуя запах валерьянки.
...Скупая мужская слеза пала вслед за котом в мешке. От спазма Иванца мог только мычать, как Герасим. Но дело было сделано, и клубочек считай уже в кармане.
Долго ли коротко, но, отревев в кустах, Иванца вернулся в избу.
Отдавая клубок, старуха поинтересовалась:
- А чего ты там забыл? Так и будешь стоять раком, одна нога в будущем, светлом, заметь, а вторая в прошлом, тёмном и холодном. И ноги не свесть. Ты же интеллигент, представитель самой древней профессии. Ну, второй по древности. Может, останешься? Я бы тебе пятак неразменный - бизнесменом станешь, или гусли-самогуды - шоуменом заделаешься, а? Подумай.
Соблазн остаться был велик.
И тут Иванца вспомнил про топорик. Что жизнь одной старухи, против тех добрых дел, которые он может совершить дома?
"Бить или не бить, вот в чём вопрос", - ни одного мига нельзя было терять более. Он вынул топор совсем, взмахнул его обеими руками.
- Лопата, как на тебя, - прохрипела старушка и испустила дух.
Пятак приятно оттягивал карман, а гусли рюкзак. В кустах виднелось что-то чёрное и слышалась негромкая музыка. Наверное, контрабас, подумал Иванца. Музыка напомнила старый шлягер, и Ревич замурлыкал под нос: "я не хотел бы вновь встретиться с той козой".
- Куда идём? - на повороте стояли коза и чумазый археолог, капающий валерьянку из пузырька в походную фляжку.
- Домой... - проблеял Иванца. - Как насчёт лжесвидетельствования?
И протянул археологу пятак.
- Никогда! - отчеканила коза. - У нас на этот пятак давно и полспички купить нельзя, не то что разбогатеть.... Оставайся с нами, герой! Злую ведьму извёл, белого кота Гипу, юных девиц к ней заманивающего, утопил, на одной из них и женим тебя...
- Не, - Иванца с облегчением спрятал пятак в карман. Граммов пятьдесят тянет. Что бы там ни говорили, а медь всегда в цене. Двадцать пятаков, уже кило меди. А уж нумизматы... Это же Клондайк, Эльдорадо! - Дома подвиги ждут!
- Жаль, - прищурил археолог восемь слезящихся глаз, - ступай тогда...
У края леса Ревич оглянулся на вершину холма. Археолог стоял на крылечке, из-под щупальца озирая окрестности. Коза бродила по огороду. Иванца, прощаясь, помахал им туристическим топориком.
Иванца Ревич возвращался домой. Шумели берёзки с клёнами. С неразменным пятаком зачем ему новый мир?