Если вообразить, что подобно тому, как можно "подвесить" статью или иную публикацию в интернете, то можно сказать, что среди людей со смартфонами, в обстановке обычной "улицы", можно и себя "подвесить", и здесь только, пожалуй, общее, бытующее в стране образование, а также твоя личная репутация могут способствовать выработке именно элитарных законов и ты можешь и далее продолжать свой "путь воина". Историческое расширение сознания, скажем, в современной Москве, предполагает, что социализация человека, даже чисто поверхностно проанализированного окружающими на улице, несет на себе отпечаток работы СМИ: ведь, скажем, если то же телевидение - друг скорее старшего поколения россиян, то не может не быть того, что в основу многих аналитических программ эфира кладутся солидные научные работы, включая диссертации и другие исследования, и таким образом, в России, даже "гоняя кнопки" ТВ на пульте, человек приобщается к умственной работе, и работе именно старшего поколения интеллектуалов, приобретая порой и сам опыт работы (и вместе с ним место работы). С появлением капиталистического рынка рабочей силы в РФ, что опосредованно связано с появлением массового интернета и в месте с ним всеобщей "движухи", для граждан стало возможным брать работу на дом, и так была растревожена сама семья, будучи погружена в новые социально-экономические порядки, и тут хранителями традиций и устойчивости жизни оказались старшие члены семьи, лидерство которых в обыденной жизни страны не подвергается сомнению и сегодня. Возможно ли то, что все-таки поколения молодых и пожилые в социальном смысле пойдут "стенка на стенку"? Представляется, что нет, ведь понятие, скажем, "моя молодость" и "моя Россия" коррелируются и представляют собой смысловую пару, исторически, со времени начала становления демократического суверенитета страны, и пока взрослые будут "скидывать" свой историко-лингвистический материал на линию общения молодым, будет сохранятся социальная стабильность (и даже квалифицированно "подвешенные" в СМИ материалы пропагандистского характера, учитывая сказанное выше, будут восприниматься обществом с долей сомнения).
Думается, что современное почти десятилетие - это время своего рода "раскрытия фонда" самой истории России, так как к рубежу 2010-х - 2020-х гг. молодое поколение страны приобрело гораздо больший вес, чем это было, скажем, в 1990-х гг., когда общество было занято в целом социально-экономическим выживанием. Цикл постсоветской жизни не является закрытым, поскольку современные информационные технологии могут быть освоены всеми постсоветскими поколениями, и историческая память мира так или иначе гуманизирует историю страны, которая сама по себе является отдельно стоящей в контексте истории всемирной - прежде всего геополитически и социально-экономически. Определенное общественное недоверие к возможным партнерам в жизни экономической укрепляет авторитет старшего поколения, а "претворение" нарративных материалов любого рода (и прежде всего в СМИ) в социальный контроль и самоконтроль создают ситуацию возможного приоритета именно старшего поколения. "Введение к введению" в новую жизнь - вот, как представляется, принцип построения современной социально-правительственной идеологии. Здесь можно также учесть своего рода "панорамность" и угол зрения, отражающиеся во вкусах широких общественных слоев: так, сверхэлитарная "опера", где лучше попасть в первый ряд партера театра - это, фигурально выражаясь, не всем и не во всем понятные СМИ, а вот понятный и зрелищный "балет" - это скорее кино( если брать давнее и во многом юмористическое деление советских людей на любителей оперы или балета). Конечно же, упомянутая "панорамность", в сочетании с любым видом информации и будучи выражением общественных вкусов, может преодолевать плоскостность подачи любой информации через СМИ - и прежде всего самым дешевым путем, что связано с социальным менеджментом, то есть создавая демократические "иконы стиля", апеллирующие к быту обычного человека, то есть в первую очередь к так называемой обыденности. Однако, если существует "Сеть истории", то она создает и романтическо-историософское настроение у жителей России, ведь лучший способ "уйти из дома" и остаться "остаться дома" в кажущемся бесконечным интернете - отвлечься, подумав о своей жизни как о части истории, и даже всемирной.
Если человек хочет приобрести, сидя дома, навыки деловой жизни, то он часто советуется со знакомыми, составляя им письма по интернету; собирание материала о текущей жизни через информирование корреспондента тоже присутствует в домашних занятиях - мол, что-либо кидаешь в толпу и получаешь ответ, хотя бы по принципу бумеранга. Так, цивилизованные способы добывания информации для практической деятельности - это часто способы "без паспорта", а "говорящий" принцип политической пропаганды - в первую очередь принцип научный (хоть в современной российской науке в первую очередь "защищают текст"). По поводу же литературоцентричности российских СМИ можно сказать то, что своего рода пародийное массовое моделирование, которым часто занимается обычная толпа людей на улицах, выряженная среди бела в сугубо рабочее-блеклую одежду (причем люди стараются на улице быть незаметными, чтобы не выложили их фото в Сеть), увеличивает социальный вес именно книги, уважение к ней - не только как к атрибуту чего-либо солидного, академического, но и успокаивающего, надежного, а отличие от призрачности интернет-информации. Книга может считаться в ряде случае "силовым стандартом" общественных наук в современной России - тем более, что "точка приложения" ее есть конкретный живой человек вне Сети, к тому же явно сопрягаемый с конкретными живыми людьми из числа "поколений книги", то есть старшими представителями профессорско-преподавательского состава российских вузов (с их лекциями, семинарами и учебниками). Книгоцентричность современной интеллектуальной культуры РФ позволяет лучше редактировать информацию, "собирая" ее на определенных интеллектуальных полюсах, и таким образом даже обман, имеющий социальный подтекст, можно, усилив государственный менеджмент в области той же безопасности, претворить в "обманки" (прообраз - "обманки", то есть декоративные фигурки людей в садах и парках в XVIII в.).
Представляется, что именно народная культурология, проявляющаяся как народный способ изучения той же "улицы", порождает исследования, то есть точки приложения социальной силы, вместе с социальным поведением. Такие исследования, оседающие в Сети в форме фольклора, и в других формах, могут иметь стратегический характер, заставлять даже многие кафедры вузов научно повзрослеть, а упомянутые выше "обманки" (то есть подконтрольные властям и обществу прежде всего криминогенные очаги) - персонализироваться, проявившись, и, в шутку говоря, стать "обманками из хорошей семьи". Обычная бумажная книга, на которую опирается в первую очередь школьное образование, может определять тот своеобразный, консервативный аристократизм мышления обычного российского человека (а также самого русскоязычного интернета) - то есть то, что уже три десятилетия практически безболезненно для работоспособности человека в России заставляет его отказываться от откровенно буржуазных благ. Так что можно сказать, что историография истории России в ближайшем будущем будет "принимающей", "историографией примеров" - поскольку именно бумажная книга определяет судьбу того или иного научного проекта, связанного в обязательном порядке с Сетью: будет он вечным или же, наоборот, невечным. Представляется также, что по мере того как будет расти социальная ответственность создателей эфира российских СМИ, будет чаще встречаться оперативная работа журналистов с другими, конкретными, журналистами в эфире, то есть будет оттачиваться методика и хронологичность даваемой ими информации в расчете на массу зрителей или слушателей. При этом в памяти массовой аудитории (как в физиологическом, так и в романтическо-историософском смысле) будет оттачиваться понятие "силового стандарта" именно как массового, народного способа восприятия реальной работы государства.