Очередной снаряд, прошелестев в воздухе, разрывается между Федоровкой и высотой. Город подбрасывает мячиком, заставляя перепуганных людей сжаться ежами в глубоких убежищах. А ведь до Ольхово готы не добивают - в тылу стрельба всегда кажется страшнее и громче в разы.
Бомб для симерийцев враги не жалеют. Ураганный обстрел передовой начинается ровно в полночь и не стихает до сих пор. Генерал Ли, похваляющийся победой над Никой за пару часов, берет измором - ночь выжимает из защитников и горожан силы. Едва ли на считанные минуты удается уснуть в подвале или окопе завернувшись в шинель, как новые взрывы заставляют вскочить.
- У аппарата, - хриплым голосом говорит Швецов, слыша эхо собственного голоса.
Только Алексей знает цену проявленной стойкости. Командир всю ночь выслушивает доклады и вместе с остальными офицерами координирует действие рот. Ни единый мускул не дрожит на лице подполковника, пусть внутри бурлит целый поток страха, раз за разом заталкиваемый в глубь. Глядя на командира и остальные без лишней суеты погружаются, не смотря на все грохочущую артиллерию, в кропотливую работу.
- Это не минометы! - "тапик" сильно фонит из-за рвущего связки Розумовского. - По нам бьет ствольная артиллерия. Прицельно! Мы по ним не достаем.
- Есть визуальный контакт?
Раздается вой и на какое-то время все заглушает оглушительный грохот. Ротмистр на том конце провода замолкает.
- Розумовский! - вызывает штабс-офицер.
В ответ тишина. Потрясенный Швецов медленно встает, продолжая сжимать трубку. Весь штаб замирает, застыв в невесомости и смотря на бледнеющего командира.
Швецов выдыхает и вслед за этим оживает и комната, вновь наполняясь спорами, шуршанием карт и трезвоном аппаратов.
- До роты, - продолжает Розумовский сквозь ружейные залпы. - Мы держим их на расстоянии,ближе чем на пол километров не подходят.
Рота? После громких заявлений о целом полке с осадными пушками к пригороду подходят отдельные взвода. Саммерс просто пыль в глаза пускал? Нет, что-то определенно не так.
- Я понял, - говорит в трубку,наконец, Швецов. - Докладывайте каждые пять минут.
Прервав связь, Алексей ловит взгляд Максима.
- На двести третьей стрелковый бой, - передает только говоривший с Корниловым начальник штаба. - Два взвода пехоты вышли из-за посадки, дали залп и отошли без потерь.
Оставив без комментариев доклад, схожий с десятком таких же почти под копирку, подполковник выходит на балкон. К этому времени его оборудуют в настоящий наблюдательный пункт. Убрав все лишнее, обкладывают мешками в несколько рядов и прикрепляют длинную подзорную трубу.
Федоровка и высота скрыты черным столбом дыма и пыли, нависшими, будто взорвавшийся вулкан. Горит трава, факелом пылают деревья и постройки, в небе нет свободного места от шрапнельный разрывов. Трудно поверить, как человек способен выжить в таких условиях, но драгуны упорно держатся за землю руками и ногами. Наученные горьким опытом первых дней, кавалеристы берутся за лопаты, в последние сутки превратив подступы к Ольхово в целый лабиринт укреплений и укрытий.
"Что же тут не так?", - снова и снова задается вопросом Швецов, водя трубу по горизонту.
Пускай готы изображают активность и настойчиво мозолят глаза, штабс-офицер нутром чувствует подвох. Нет в действиях республиканцев стремления взломать оборону любой ценой и прямо сейчас.
Не видя ни единой подсказки к ключу, Алексей возвращается внутрь.
- Есть новости от Великого князя? - спрашивает он.
- Никак нет, ваше благородие, - поднявшись, рапортует дежурный офицер.
Вот это плохо. И хуже всего замолкшая пару часов назад тяжелая артиллерия корпуса. Тишина на востоке пугает больше оборвавшихся проводов. А ведь так все хорошо складывалось.
- Дневальный! - зовет, выглянув в коридор Швецов. - Магов ко мне.
Через пару минут всю пятерку выстраивают перед штабом. Молодняк наряжается в форму, старательно прилизываясь и поправляя ремни и портупеи. Каждый вооружается клинковым и огнестрельным оружием - правильно, колдовство может дать сбой.
- Так, - Алексей осматривает потешное сборище. - Выдвигаетесь на передовую. Двое в помощь Алене на Федоровку, остальные на двести третью.
Образцовые мужи царства симерийского покрываются потом и становятся похожи на пожмаканные половые тряпки. Подполковник готов пари держать кого-то вот-вот мутить начнет.
- Как? - не выдерживает один из них, еще недавно активно напирающий на положение и звание. - Мы же маги.
- Вот именно - маги, - усмехается командир, щелкая по любовно пришитым погонам подпоручика. - А вы думали, вас для почетной службы прислали? - он резко меняет выражение лица, припечатав юных волшебников к стене. -Марш в окопы. Хватит прохлаждаться.
Швецов только головой качает в след спускающимся по лестнице волшебникам. Вот еще одна причина ухода царского офицера из мира волшебства.
- Не воины, а кисейные барышни, - сокрушается Алексей. - Бульбаш, - зовет околачивающегося тут же ротного. - Давай два отделения, сопроводи этих горе-колдунов до места. И пускай твои там же и останутся.
Бульбаш козыряет и спешит выполнить приказ. У южанина давно руки чешутся, он не раз предлагает померяться силами с готами в открытом поле. Предложение помимо безумия храбрости имеет и резон. Все же дойди дело до рукопашной - симерийцы готов опрокинут.
"Что? - лихорадочно ломает голову штабс-офицер, возвращаясь к карте. - Что я еще могу сделать?"
Отойдя от стола, он подходит к шкафу и после короткого раздумья рывком открывает. Среди вещей наружу извлекается прикрытый шинелью пистолет-пулемет с разгрузочным жилетом под магазины. Защелкнув карабин, Швецов обводит собравшихся взглядом.
- Остается дежурный и дневальные. Остальным строится.
Внизу замковый двор наполнен лязгом металла и военных духом. В небольшом пространстве не протолкнуться, казаки и драгуны в спешке выводят коней. Некоторые, особенно реквизированные шахтные тяжеловесы, с непривычных шумов войны дергаются и шарахаются.
- Вся ставка на один удар? - у порога Алексея догоняет начальник штаба, застегивающий на бегу пояс с оружием.
- На улицах мы драться не сможем, - Швецов расчерчивает воздух взмахами ладони. - Нас мало, готы просто разрежут наши отряды на отдельные части. Или удержим передний край или Ольхово можно сдавать и переходить к партизанщине.
За стенами город наполнен шумом моторов и острым машинным запахом, высоко поднимается тянущийся шлейфом дым. Из передней машины высовывается командир, руководя волокущейся колонной взмахами флажков. Броня переваливается прямо через бордюры, разрушая кладку, роет некогда заботливо ухоженные кусты и цветы. Война не оставляет места для прекрасного.
- Стой! - встав на улице, подполковник машет двумя руками.
Так не навоюешь. Лошади не сильно и торопясь легко обгоняют тихоходные машины. Как раз мимо колонны скачет отряд казаков, охаживающих низеньких лошадок хлыстами. Танк вообще в хвосте плетется - завелся и на том спасибо.
- Пешие! - привлекает внимание Швецов. - У кого коней нет, садись на броню.
И первый, оттолкнувшись от земли, вскакивает на ближайший блиндированный автомобиль.
- Они справятся? - сквозь тарахтенье кричит Алексей механику.
Замызганный маслом водитель улыбается гнилыми остатками зубов и снимает очки.
- Не сомневайтесь, вашбродь, - нахваливает он, поглаживая металл. - Коробка старая, но нутро молодое. Машинка не подведет.
Войска в спешке грузятся. Броневики и танкетки для такого не предназначены, сидеть неудобно и держаться не за что. Но сейчас важно быстро среагировать в нужный момент и ударить разом.
"Теперь только ждать", - подполковник кладет автомат на колени.
Командир засматривается на дерево, хрупкое, как девичий стан. Швецов даже видит среди раскачивающихся ветвей человеческое лицо. Трепещущие на ветру листья складываются в веки, незнакомка открывает глаза, взглянув на человека с еще большим удивлением. Но стоит моргнуть, видение обрывается.
"Просто дерево, - вздыхает Алексей, облокачиваясь о башню и прикрывая глаза. - Выспаться бы..."
Часом позже
Лейтенант Дуглас пытает пошевелится, засидевшись в неудобном кресле аэроплана. В узкой кабине только бьется локтями едва пытаясь размять затекший до онемения таз. Долгие полеты явно не для этого корыта, но летать гот любит. Пусть частенько смотрит на дрожащие и кажется вот-вот рухнущие три крыла, ощущение эйфории неба затмевает все.
С высоты открывается отличный обзор на расположение врага. Сквозь утренний туман как раз выплывают очертания древнего каменного моста и лейтенант теснится, стремясь лучше рассмотреть. Отсюда вся местность как на ладони, поле за поселком расчерчено будто под линейку. Тянущаяся кривая окопов, выдвигающиеся вперед реданы, отдельные точки дзотов.
- Лейтенант, сэр! - раздается сзади.
Второй номер, техник-сержант Кайл, как всегда весь отдается работе. Пользуясь моментом, рискованно высовывается, зависнув с фотоаппаратом. Оглянувшись, Дуглас старается вывернуть раскачивающийся в потоках воздуха самолет.
- Сэр! - сквозь шум двигателя кричит Кайл и привлекая внимание указывает вниз. - Федоровка, зуб даю. А вот там дальше Ольхово.
Дуглас поминает черта, но из-за бьющего в лицо ветра сам не слышит. Летчик сжимается, пытаясь достать из складок плотной кожанки карту. Еще раз чертыхнувшись, прижимает ларингофоны.
- Всем! Всем! - вызывает он. - Это Чарли один.
В ответ нет даже фонового шума. Повертев ручки и тумблеры, лейтенант в сердцах стучит по аппаратуре.
- Вечно не вовремя, - бормочет он под нос и делает жест технику-сержанту сесть на место.
Самолет покидает строй и качнувшись устремляется назад. Из облаков как раз выныривает корпус дирижабля, обшитый металлом. Лейтенант улыбается, представляя физиономии симерийцев. Эти восточные варвары немногим лучше негров с копьями, наверняка падают ниц перед шествующим по небу божеством. Военный дирижабль и правда производит впечатление, отливающийся блеском на солнце, похож на восставшего из легенд героя, бога Ра, скачущего на колеснице. Говорят один из таких за считанные минуты похоронил целую железобетонную крепость Нику.
Подлетев близко к гондоле, Дуглас активно жестикулирует.
- Мы не в том квадрате, - кричит непонятно зачем пилот и указывает на север. - Нужно поворачивать.
Но на бомбовозе и так понимают ошибку, махнув рукой. Едва достигнув черты реки, дирижабль и сопровождающие эскадрильи начинают разворот на север.
Пуля взбешенным шершнем проносится, едва минуя самолет. Вздрогнув, Дуглас вжимается в кресло и тянет штурвал на себя, взмывая триплан ввысь. Нет, лейтенант ошибается - воздушный флот не пугает симерийцев. Пусть и не имея нормальной воздушной обороны, пехота смело выходит из укрытий, ведя огонь из винтовок.
- Эти обезьянки стреляют, сэр, - происходящее кажется Кайлу забавным.
Второй номер высовывается из кабины и швыряет вниз бомбу, смеясь, провожая взглядом падение. Окопов снаряд не достигает, разорвавшись где-то в огородах межу домами.
- Отставить, - машет Дуглас техник-сержанту, достающего второй смертельный груз. - Не трать, не наша цель.
Не принимая бой с наземными силами, авиагруппа благополучно уходит вдоль реки прямо на север. Только сейчас ожившая, видимо настроенная Кайлом, рация взрывает в мозгу переговоры. Неожиданный и очень резкий звук заставляет схватится за шлем и задергать лихорадочно тумблер.
- Я Чарли пять, - настроив громкость удается расслышать, - подтверждаю. Это наши войска.
Внизу рассыпаны миниатюрные фигурки солдат и техники, с высоты полета кажущиеся игрушками. Армия Республики форсирует реку. Первые, погрузив сверху пеший десант, в воду погружаются плавающие танки. Еще немного и плацдарм на левом берегу будет в руках готов.
- Кольцо двадцать два, кольцо двадцать два, - оповещает всех Дуглас, - движемся на восток.
Монархисты наверняка бросят в контратаку все имеющиеся резервы. Появление самолетов и дирижабля станут для Брянцева последним гвоздем вбитым в гроб корпуса.
В нескольких боях, говорят, симерийцы пытались применить самолеты. Несчастные. На царских аэропланах даже пулеметов нет и пилоты начали отстреливаться из револьверов. За сутки ВВС Симерии сгорели дотла и остались только на страницах готских газет, изувеченные и раскуроченные.
- Я Чарли три, - слышит лейтенант в наушниках, - что-то вижу... не знаю, мелькнуло в облаках...
Дуглас вертит головой в поисках, но вокруг ничего, только наступающие стройными клиньями готы. Неужели у царя остались в строю летательные аппараты?
- Чарли три, я Чарли один, - вызывает пилот, - это самолеты?
- Не уверен, сэр, мне кажется это ...
Голос летчика обрывается в крике и грохоте. Огненный шар, фыркая и растягивая шлейф кометного хвоста пересекает воздух. Планирующий слева триплан разваливается на куски, разбрасывая остатки крыльев, отделившегося хвоста и обломки корпуса. Самолет вспыхивает спичкой.
- Что это было! Откуда стреляли! - перебивая друг друга десятками голосов верещит эфир.
Дуглас успевает лишь разглядеть вынырнувшее из облаков существо. Какая-то противная Божьему замыслу тварь, сотканная из различных животных. Оперенный лев с клокочущей головой орла обрушивается на ближайший самолет. Триплан качается под огромной ношей, теряя скорость и оказываясь сзади строя. Под крики обреченного пилота монстр за считанные секунды ударами когтей и клюва превращает аэроплан в лохмотья.
- Санта Мария! Это же грифоны! - паникуют пилоты.
Дуглас рассматривает внезапно возникшего врага. На каждой крылатой твари в конном седле располагается всадник. Вот значит - каков последний ответ царя?
Очередной сгусток горящей магии устремляется прямо к машине лейтенанта. Дернув за штурвал гот отправляет триплан в вираж, едва успев разминуться с огненным шаром. Он украдкой смотрит на след гари, заклеймивший бок корпуса и мысленно вспоминает крест.
- Без паники, - включается в работу готский офицер, - это же просто летающие курицы.
Дуглас разворачивает самолет вслед уходящему после неудачной атаки врагу. Громадные твари да еще с всадников на загривке не такие уж проворные.
- Второй и четвертый, за мной, - передергивая затвор на обоих пулеметах говорит лейтенант.
Грифон пытается уклонятся, но в маневренности творение республиканских конструкторов легко превосходит алхимического монстра. Тварь обиженно кричит, не в силах оторваться и сбросить преследователей. Дуглас видит обернувшегося всадника, даже сквозь шлем и очки разглядывая очень молодое лицо.
Без лишних эмоций лейтенант наводит прицельную шкалу и вдавливает педаль. Триплан дергается и на несколько мгновений будто замирает в воздухе. Росчерк трассеров шинкует кувыркающееся животное и Дугласу остается лишь проводить взглядом падающего и барахтающегося симерийца.
- Не подпускайте их к дирижаблю, - командует Дуглас, осматривая небо. - Делитесь на тройки и бейте их по одному.
Очень быстро эффект внезапности сходит на нет. Не имея связи, грифоны отрываются друг от друга, в одиночку пытаясь прорваться к бомбовозу. С гондолы отвечают свинцом из пулеметов. Группы истребителей гоняются за грифонами, как стрекозы за комарами, превращая бой в охоту.
Ольхово. 26 июня 1853 г. Ок 3 - 00
Тишина на переднем крае проникает сквозь сон и Швецов открывает глаза. Стоящий над ним Максим видимо только-только собирался будить командира. Алексей с большим трудом, не в силах сдержать стон сквозь сжатые зубы, пытается пошевелиться. За пару часов, проведенных в обнимку с колесом броневика, все члены разом немеют. Да и неудачно лежащий автомат бок отдавливает.
- Есть новости с передовой? - говорит Швецов, растирая мышцы, первое время даже не чувствуя прикосновения.
- Только отзвонились, - Максим дышит полной грудью и поднимает взгляд. Небо постепенно сереет, но звезды все еще покрывают лик неба сияющими веснушками. - Противник повсеместно отошел на исходные позиции.
Опираясь о спицу автомобиля, Швецов поднимается, все еще прихрамывая на одну ногу.
Батальон до сих пор раскидан кто где на улице. Солдаты, пользуя передышкой, разводят костры прямо посреди клумб и газона. Спят, свернувшись у огня, в некоторых местах слышна тихая беседа. Казаки поют тягучую, но все равно красивую мелодию, едва касаясь пальцами струнного инструмента.
Горячий, очень крепкий кофе без сахара наполняет кровь жизнью. Подполковник с блаженством отпивает, впервые за день дав подачку заурчавшему желудку.
Среди света костров он замечает завернутую в шаль Ольгу. Конечно, кто еще в ночное время встанет, растолкает слуг и поможет родной армии. Замковые дворовые как раз ходят от группы к группе с корзинами, полными бутербродами и прочей снедью.
- Барон, - привлекает внимание начальник штаба. - Люди на пределе, давайте отбой трубить.
Швецов не спеша дует на кофе и отпивает, давая еще немного времени для размышления.
- Вообще-то я хотел провести рекогносцировку, - мысль не дает покоя целый день, но сейчас беспокоит особенно сильно.
- В принципе дело нужное, - быстро соглашается Максим, видимо думая в том же русле. - Но за реку сейчас идти категорически не рекомендую. Корнилов колбасников и так с высотки видит. Ходов они кротовых нарыли поболе нашего. Сунемся - зря людей положим.
- Не запад меня беспокоит, майор. А восток.
Швецову начальника штаба удается удивить. Он даже озирается и берет Алексея под локоть, отводя дальше от солдат.
- Господин майор, - продолжает штабс-офицер, - я не понимаю, что происходит и это беспокоит меня больше хваленых пушек этого Ли. Готы целый день устраивали спектакль, хотя запросто могли взломать нашу оборону.
- Вот как, - протягивает Максим, поглаживая подбородок, - хотите штаб корпуса найти? Что ж, связь в любом случае нужно срочно восстанавливать. Без артиллерии Брянцева не война, а игра в одни ворота. Пошлем полусотню казаков, они давно на бездействие жалуются, пускай разомнутся.
- Да. Только я сам их поведу... и не нужно возражать, - останавливает начальника штаба Алексей. - У меня недалеко фамильное имение.
С таким аргументом спорить бесполезно.
За семью барон переживает не без оснований. Родственников и близких друзей семьи у Швецовых хватает, есть где ненастье пересидеть. Но бабушка человек упертый, вполне способна отказаться наотрез покинуть имение. Ей что дирижабли с бомбами, что конец света.
Отряд без лишнего шума формируют на железнодорожной станции. Казаки, радостные хоть какому малому делу, перешучиваются и наперебой хвалятся. Швецов тоже улыбается, глядя на колоритное войско. Все эти папахи и черкески - офицер чувствует себя горным партизаном.
- В добрый путь, барин.
Командиру достается престарелый есаул, очень крепкий для возраста. В смуглом лице и носе с горбинкой явно есть курхская кровь, но говорит казак без тени акцента.
- Да, - вместо слов ободрения штабс-офицер недовольно смотрит на небо. - Поторопиться бы, скоро совсем расцветет.
- Верно, барин, - подхватывает есаул, - понапридумывают бесовских машин, - казак сплевывает и крестится, - прости Господи.
Активизация самолетов не беспокоить не может. К тому же ведут себя они странно. Подлетели-улетели. Бойцы готов само собой плотным огнем встретили, но не испугались же они винтовок?
Алексей ненадолго прикрывает глаза и нащупывает письмо невесты, хранимое в кителе.
- С Богом, братцы! - громко восклицает он и поднимает вверх кулак. - Трогаем!
Отряд выдвигается на восток, следуя прямо по пути рельс. Железная дорога, по крайней мере пока, не разбомблена, да что толку. При явном господстве республиканцев в воздухе посылать в Ольхово паровозы никто не станет. А это ни еды, ни патронов. Разве Великий князь наладит конные поставки. Найти бы только генерала.
Постепенно солнце берет свое и казаки, не рискуя переломать лошадям ноги в посадках, охаживают бока животных. Лучше устанут, зато и сами целы останутся и седоков вывезут. Одна неудачная встреча с аэропланом и нет полусотни.
- Смотри, барин, - сжимая в руках ногайку указывает есаул. - Кажись пушка.
Небесное светило начинает печь и Швецов прислоняет руки козырьком. Короткоствольная и без щитка, стоит одна-одинешенька.
- Наша, - узнает даже вдали орудие Алексей и пускает коня вперед. - Спешится и осмотреться.
Неужели тут, на востоке, был бой? Штабс-офицер подходит ближе, но ни единого следа не находит. Ни человеческих тел, ни животных нет, ровно как и пятен крови. При детальном осмотре и пушка оказывается цела и без следа гари в стволе.
- Полный, - казак бьет сапогом о лежащий тут же ящик от снарядов, не решаясь, однако открыть.
- Боек заберите, - с сожалением смотрит подполковник на дорогое оружие. Жаль с собой никак не увести. - Станичники! По коням.
Есаул свистит и машет рукой, созывая своих. Следов вокруг натоптано много, двигался пеший и конный - все на восток. Но кто да что не разобрать.
- Давай, барин, хоть на пригорок взберемся, - предлагает есаул, когда отряд трогается дальше. - Осмотреться нужно, а то как-то на сердце не спокойно.
И сам с силой натягивает поводья, лошадь от неожиданности ржет и встает на дыбы. На присмотренной высотке появляются тени и вскоре можно рассмотреть всадников. За века гусарская форма почти не претерпевает изменений, все еще пестря шнуровкой и высокими шапками. Вот только у симерийских гусар не бывает черных доломанов, ровно как и скалящей зубы Мертвой Головы на флаге.
- Готы! - Алексей тянется к висящему сбоку пистолету-пулемету.
Есаул перехватывает руку офицера.
- Ты чего? - изумляется подполковник.
- Ты смотри, барин, - плотоядно улыбается казак, кивая на колбасников, - кажись они сабельками помахать удумали.
Гусары и прям не пытаются спешится и занять оборону на выгодной позиции. Сохраняя идеальный строй, ряды всадников неспешной рысью спускаются с холма.
- Раз сами просят, - предчувствие драки горячит и Швецов изымает драгунскую шашку, - пусть не жалуются.
- Вперед, станичники! - подхватывает казак.
Симерийцы наоборот с места бросают коней в галоп, припав к холке и выставив пики. Какие тут тактические ухищрения, два отряда просто несутся друг на друга в безумной порыве разорвать и уничтожить.
Подполковник примечает впереди гусарского строя титаноподобного всадника, не иначе возглавляющего готов. Высокая меховая шапка перекрещена двумя серебряными мечами под скалящимся черепом. Да и сам кавалерист похож на посланника самой смерти, издавая драконий рык и потрясая саблей. Не отдавая себе отчета, Алексей вдавливает шпоры в бока коня, спеша вырваться вперед.
Со страшным гусаром штабс-офицер схлестывается лишь на мгновение. Звякнув под брызнувшие искры, сталкиваются в воздухе клинки. С большим трудом симерийцу удается удержать в руке эфес, запястье пронзает сильная боль на секунду даже звезды перед глазами загораются. Бой однако разводит командиров и гусар вязнет в наступающей массе казаков, лишь взметается позади обшитый соболем ментик.
Все разом смешивается под крики людей, лошадиное ржание и песнь стали. Перед глазами мелькают силуэты сражающихся, бой разом превращается в свалку. К Швецову тот час с нескольких сторон тянутся клинки - командир сильно выделятся среди колоритных казаков и каждый норовит срезать в качестве трофеев офицерские погоны.
К Алексею пробивается молодой гусар, высоко занося оружие для удара. Не иначе намеревается воздеть голову подполковника на палку в видя стяга и тем завершить бой. Крепкий замах Швецов принимает на шашку, чувствуя пальцами вибрацию удара.
"Не отобьюсь", - на удивление спокойно приходит мысль.
На помощь молодому спешат еще несколько, а казаки как на зло увязают в отдельных поединках.
Сам не понимая, что делает, штабс-офицер протягивает руку к сердцу юного гота. Тот открывает рот, но вдохнуть боле не в силах, обессиленная ладонь выпускает саблю. Извивающиеся нити, будто вопящие о помощи, пытаются уцепится, но неумолимо тянутся от иссыхающего гота в руку симерийца.
Кто-то из гусар достает револьвер, но грохнувший выстрел проходит в пустую. Лошади, чуя злую, ненормальную даже для здешних мест магию в испуге шарахаются.
Собранная в руке энергия до икоты пугает и самого Швецова. Она извивается, пульсирует и больно кусает пальцы, вереща пойманной в капкан крысой. С отвращением Алексей швыряет магию в толпу врагов, взорвавшуюся не хуже шрапнели.
С этим бой и заканчивается, остальные гусары предпочитают с непонятным для них противником не связываться и поворачивают назад.
- Эдак ты их, благородие, - бубнит в бороду есаул, единственный осмелившийся приблизится к подполковнику. - Сколько живу, отродясь такого не видел. Токмо ты, барин, больше так не делай.
Алексей и сам хочет знать ЧТО он сделал. Бывший академик не то что видеть - даже читать о таком не мог. Это не симерийская магия, если вообще магия. После страшного ритуала Швецова мутит, он едва держится в седле. Командир сплевывает несколько раз тягучую слюну, но никак не избавится от мерзкого привкуса.
- Преследовать, - с трудом выговаривает штабс-офицер. - Нужно не дать им закрепится на высоте.
Теперь в воздухе начинают свистеть пули, но Алексей не обращает внимание на вялую перестрелку, погоняя коня. Ведь чем выше взбирается отряд, тем отчетливее видны поднимающиеся клубы дыма.
- Осторожно! - запоздало кричат симерийцы.
Увлекшись погоней, на самой верхушке пригорка казаки натыкаются на броневик. Да не обычный обшитый листами автомобиль, а настоящий, полугусеничный. Машина с завидной легкостью преодолевает все кочки и рытвины, выезжая по крутому склону прямо перед монархистами. Хлещет пулеметная очередь, несколько всадников и лошадей падают замертво.
- Все назад, - с горечью отдает единственную нужную команду Швецов. - Уходим в Ольхово.
Алексей холм покидает последний, обернувшись на последок.
"Будьте прокляты", - скрежещет он зубами, прежде чем пустить коня вскачь.
Теперь нет никаких сомнений - горит его родной дом.