Не было -- и всё. Круглый год шелестели зелёной листвой отпрыски Мирового Древа, земля не знала холода и щедро кормила всех живущих. И Срединное море, сквозь которое Древо растёт, было тёплое-тёплое, как парное молоко. Сёстры Жар-Птицы, сменяя друг друга, летали под кроной, и ночью оттого было почти так же светло, как днём. И ни Варги, ни рождённые после них ничего не страшились.
Жил тогда один варг -- молодой, задиристый, умом-разумом или особыми какими талантами не отличающийся, он во всём считал себя правым, а любые споры предпочитал решать дракой. Так и прозвали его за то Буяном.
И вот пришло Буяну в голову желание добыть себе Жар-Птиц. "А что? -- думал он. -- Или они не птицы? Что ли их и сохотить нельзя?" О том, как мир без Жар-Птиц будет, он и не задумался. Выбрал Буян в году самый длинный и жаркий день, когда Птицы в своём пути под кроной встречаются, пошёл к самому краю мира, где ветви Древа к самой земле опускаются, и полез наверх. Сколько он лез -- никто не скажет теперь: Мир тогда совсем мал был, а вырос с тех пор многократно.
Долго ли, коротко ли, а забрался Буян на такую высь, что вниз не то что взглянуть -- подумать взглянуть страшно! Подкараулил Жар-Птиц -- да как прыгнет! Птицы с перепугу врассыпную бросились: Дневная ещё выше взлетела и в самых верхних ветвях спряталась, а Ночная вниз бросилась, к самой земле. Увидел Буян, что добыча от него в разные стороны кинулась, разозлился, но выше лезть не стал -- за Ночной Птицей прыгнул. А та от страха ещё сильнее крыльями замахала, да так с разлёту, не успев остановиться, в Срединное море влетела, дно корневое собой пробила и провалилась прямо в Подземный мир.
А в Подземном мире уже тогда холодно было. Очень холодно. Почему это Люди вдруг решили, что посмертие у них должно быть без тепла и света -- кто знает? Но только вера человеческая и по сей день порой такое творит, что ой-ей!
Быстро замёрзла Ночная Птица, перья распушила, вся в комочек съёжилась -- так и скакала по дну Подземья, своим теплом да движением согреться пытаясь, да от страха пережитого потихоньку в себя приходя. А тем временем холод подземный сквозь дыру в морском дне выходить начал, да так быстро и так сильно Срединное море остыло, что варг Буян, вскоре после Жар-Птицы в воду упавший, так и замёрз насмерть. Хмуро посмотрел на это Бог, но сказал только, что Буян сам себя покарал, из плоти его соорудил вокруг ствола Мирового Древа остров, шкуру по всему миру густой травой расстелил, а костями дыру в морском дне залатал.
Но кости -- не корни, плотно их не переплетёшь. Тяжёлое началось время: из Подземного мира холод идёт, Дневная Птица высоко летает и спускаться не хочет, сестра её больше ночи не освещает, земля словно камень стала, вместо дождей с кроны сыпятся мелкие колючие льдинки. Всё живое страдало и гибло, лишившись привычных тепла и света, а Срединное море таким холодным стало, что корабли, далеко от берега ушедшие, замерзали и плавали по воде огромными глыбами льда. С тех самых пор море и стали звать Ледяным. Так остыл Мир, что с цветов на кроне все лепестки осыпались, и ночи стали совсем чёрные.
Посмотрел Бог, сколько бед одна дурная голова сотворила, и пошёл к Дневной Птице -- уговаривать её спуститься ниже, хоть немного согреть замерзающий мир. Рано ли, поздно ли, Жар-Птица страх свой забыла, спустилась, начала снова мир греть и освещать. А там и сестра её из Подземного мира выбралась, под крону вернулась. Нескоро, но всё же стал мир таким, как прежде.
А Бог, чтобы все живущие с тьмой и холодом справляться научились, попросил Дневную Жар-Птицу улетать выше в крону, разве что не так высоко, как в первый раз. И теперь раз в год холод Подземного мира с новой силой дышал сквозь Ледяное море и наступало время, которое Люди назвали Зимой, холодное и тёмное; раз в год, в самую длинную, самую тёмную и холодную ночь облетали лепестки с Цветов, а на следующую ночь в кроне сияли уже новые, незнакомые соцветия.
Только Ночная Птица от пережитого так и не оправилась: она словно стала меньше, перья потускнели и света теперь давали гораздо меньше, а тепла и вовсе не стало.
И вместе Жар-Птицы больше уж не летали. Мало ли что.