Зачарованный лес горел. Но не жарким, ярким и злым пламенем, а тихо коптил. Низко стлались клубы злого, тяжелого и удушливого дыма. Дым был мокрый. Он ел глаза и не давал дышать .
На самом краю леса стоял "Абрамс", с развороченным бортом и сорванными гусеницами. Прощальный подарок от Совы, от старой анархистки не осталось даже пуговиц с блузки, но зато большая часть отряда Кириша Рабани успела уйти лесными тропами и оставить за собой кучу приятных сюрпризов начиная от простецких растяжек заканчивая радиоуправляемыми "монк" -ами.
А потом тяжело ухали минометы и над лесом с надсадным завыванием прошли королевские штурмовики. Спецназ решил поберечься и выжечь революционеров напалмом и летающими чемоданами из 122 мм-вых стволов. Над лесом в очередной раз с завыванием прошли штурмовые Хок-и ...
Пятачок бредил, О'Пух вытирал ему окровавленное лицо и уже в тысячный раз слушал как тот на скверном немецком напевает "Die Rote Fahne". Старый террорист умирал тяжело, он то клялся в любви Ульрике Майнхофф, то выкрикивал проклятья мировому капитализму. Его истрёпанную чёрную майку с портретом Егора Летова заливала почти такая же чёрная кровь. Наконец он дёрнулся и затих.
- Мементо мори, камрад! Все умрем! - О'Пух, закрыл глаза товарищу, и приготовился встреть английских псов и старуху с косой, которая однажды приходит за каждым.
Винни О'Пух устроился поудобней среди корней огромного дуба и взял на мушку выход с тропы. Огладил приклад старой, но все такой же неизменно-верной СВД, весь приклад которой был щедро покрыт зарубками и надписями: "Ливан", "Палестина-89", "Косово".
Вдали раздались очереди из Калашникова и отдельные выстрелы из тяжелой снайперской винтовки. Это в бой вступили Кенга по прозвищу "Блонди", лучший снайпер леса и полностью отмороженный баск по кличке Малыш.
- Командир, - обратился к Киришу Раббани О'Пух.
- Слушаю, - Кириш тянулся сигареткой с травой, и в воздухе летал сладковатый дымок дурмана.
- Да, я это, спросить хотел. Как думаешь, командир, нас хоть кто-нибудь помнить будет ? То, что мы за свободу сражались ? - О'Пух тяжело вздохнул и представил младших братьев, свой клан и зелёные поля Ирландии. Свободной Ирландии.
- Те, кто знают, будут помнить. Мы останемся в сказках, в легендах. Свобода стоит жизни, ибо если нет её, этой самой свободы, то зачем тогда жить ? - Кирриш выплюнул чинарик и разложил сошки АГС-а.
Винни О'Пух внимательно смотрел на тропу сквозь прицел. Он был спокоен, как и в тот день, на улицах Дублина, когда впервые стрелял в захватчиков. Наверно так был спокоен и его предок Джеймс О'Конноли, отдавший жизнь за счастье других ирландцев. И когда на тропе показались первые спецназовцы О'Пух плавно нажал на курок и тихонько затянул "Rocky road to Dublin" ....