Р. Т-Т. Ли ака Ноланец : другие произведения.

Пляжная история

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Ах, Коктебель, Алушта, Ялта...
  Милые сердцу места, чьи названия столь приятны слуху в унылую пору долгих зимних вечеров. Счастливые мгновения, увековеченные фотографом-любителем, неизменно согревают душу и освобождают разум от тоски, навеянной монотонной болтовней телевизора и жалостливыми всхлипами вьюги за окном.
  
  Позади целый год жизни, честно проведенный в трудах и заботах, и как заслуженный финал его - нежные объятия моря, что томно раскинулось между Европой и Малой Азией.
  Благословенная пора, когда вся заумная цифирь и прочая отчетность, долго терзавшая ослабленный городской неволей организм, изгоняется без жалости прочь терпким, настоянном на веселье и молодом вине ветром. А освободившееся место спешат занять целебный йод и любезно предоставленные местной природой витамины.
  
  Порозовевшие в лучах щедрого светила, словно овощи на колхозных грядках насыщаются здесь впрок ультрафиолетом степенные академики и вечно озабоченные бизнесмены, самодовольные банковские клерки и безмятежно флиртующие студиозусы.
  А какие жгучие страсти бушуют порой в тени разросшихся акаций, какие бурные романы случаются там! Любовь, рожденная под южным небом, приправленная шепотом прибоя и застенчивым стрекотом цикад, остаётся в памяти человеческой до последних дней жизни.
  
  Я верю, читатель, что и ты знаком с магической силой здешних мест. А потому, не забегая раньше времени вперед, спешу обратить взор твой на север, откуда через пропахшую полынью степь древней Тавриды по стальным ниточкам рельсов неторопливой гусеницей ползет в сторону моря скорый поезд "Москва-Черноморск".
  
  Что в нем особенного, спросишь ты меня, недоуменно пожимая плечами? Да ничего, отвечу я, обычные люди томятся в чреве его, измученные жарой, теплым пивом и ожиданием встречи с самым прекрасным, на их взгляд, местом на земле. А разве, будь иначе, рвались бы они сюда с таким нетерпением, всю зиму откладывая про запас заработанное и выстаивая долгие очереди в привокзальных кассах?
  
  В упомянутом мною поезде неторопливо покачивались под веселый стук колес граждане абсолютно разные и непохожие друг на друга. Женатые и случайно сошедшиеся на недолгое время пути, улыбчивые обладатели санаторных путевок и не менее благодушные поклонники "частносекторного" сервиса, что мирно дремали на узких полках вперемешку с верными адептами неформально-палаточного "дикого" отдыха.
  
  Ехали пожилые и рассудительные, терпеливо просидевшие большую часть дороги у окна, наедине со своими воспоминаниями о прежних вояжах. А рядом с ними спешили навстречу празднику едва оперившиеся, шумные и всё-всё-уже-знающие, с широко открытыми ртами и глазами.
  
  Случались также среди отпускников люди одинокие: одни по убеждениям, другие исключительно по воле судьбы. Среди последних замечен был Соломон Арутюнович Сероглазов, человек возраста чуть старше среднего, семьянин и ответственный столичный чиновник среднего звена.
  
  Вы, разумеется, поинтересуетесь, и, на мой взгляд, вполне обоснованно, отчего вдруг столь солидный гражданин взялся коротать благодатные дни отпуска отшельником, вдали от милых сердцу детей и супруги?
  
  А никакого подвоха здесь нет, уверяю вас! Просто жена Соломона Арутюновича, как впрочем, и многие иные супруги обремененных заботами о благе народа государственных мужей, будучи женщиной с коммерческим складом ума, все силы свои и время без остатка посвящала приумножению совместно нажитого с мужем состояния.
  
  Вот и накануне, нежно расцеловав его на перроне, она отбыла с личным шофером в сторону очередных деловых переговоров, строго-настрого наказав Соломону Арутюновичу не скучать и с нетерпением ожидать её скорого прибытия.
  Не сказать, чтобы отсутствие жены сильно огорчало Соломона Арутюновича. Наоборот, он находился в настроении приподнятом, и отчасти даже непривычно легкомысленном, а потому, едва засунув свой багаж в полку, с нескрываемым интересом огляделся, желая оценить будущих попутчиков.
  
  Кроме него в купе заселились ещё двое. На верхней полке расположился атлетического сложения молодой человек в шортах турецкого пошива и майке с непереводимой надписью на вроде бы английском языке. Все его движимое имущество состояло из небольшого саквояжа и электронного планшета, размером с книгу, кнопки которой он увлеченно терзал, не обращая внимания на окружающих.
  Напротив него изволил пребывать субтильного вида неулыбчивый гражданин, обряженный в изрядно потертые джинсы и мятую рубашку. Угнездившись на своей полке, он тотчас закрылся от соседей толстой книгой с длинным и мудреным названием.
  
  Одно из нижних мест принадлежало Соломону Арутюновичу, второе - его дражайшей "половине". Билет супруги был недавно сдан в кассу вокзала, и, судя по всему, до сих пор никем не приобретен.
  
  - Ну и хорошо! - рассудил мысленно Соломон Арутюнович. - "Три" - цифирь вполне достойная, недаром она испокон веков так любима и почитаема людьми на Руси.
  
  - К морю следуете? - приветливо обратился он к попутчикам, желая завязать долгий, длиной в полторы тысячи верст, неторопливый и обстоятельный разговор.
  
  - В пансионат, - гордо пробасил с верхней полки молодой человек в майке.
  
  - Один, как я погляжу? - продемонстрировал свою наблюдательность Сероглазов.
  
  - Естественно, - усмехнулся молодой человек, не отрывая взгляда от экрана, - я ведь отдыхать еду.
  
  - Оно и верно, - поддержал его Соломон Арутюнович, присаживаясь у окна и аккуратно сдвигая в сторону белую занавеску, - одному завсегда спокойнее. С семьёй толком не отдохнёшь: то им одно подавай, то другое...
  
  Что конкретно и как часто требуется подавать семье на отдыхе, чиновник уточнять не стал, но молодой человек понимающе кивнул головой:
  
  - Вы тоже холостой или смылись от своих спиногрызов на пару недель?
  
  - Удрал, удрал! - любимая супруга находилась сейчас далеко, и Соломон Арутюнович впервые за долгое время почувствовал себя вольной птицей. - Надоело, знаете ли, табором выезжать. Хочется тишины, покоя, неторопливого созерцания. Вас, кстати, как звать-величать?
  
  - Борян, - отложил в сторону свой девайс молодой человек. Спрыгнув вниз, он присел рядом с Сероглазовым, протягивая тому широкую ладонь. - А вас?
  
  - А меня вот Соломоном батюшка сподобился наречь, - осторожно пожал ему руку чиновник.
  
  - Папашка кино любил? - осклабился весело Борян. - Мне, помню, оно тоже понравилось. Там ещё деваха одна аппетитная играла.
  
  - Имя действительно нерядовое, - отложил в сторону свою книгу третий пассажир, - и накладывающее определенную ответственность на своего владельца!
  
  Возраста он оказался примерно равного с Соломоном Арутюновичем, носил массивные, в золотой оправе очки и едва заметно заикался. Свысока оглядев попутчиков через толстые линзы, новый собеседник сдержанно, но с достоинством представился:
  
  - К-коалов Мауриций Робертович.
  
  - Эвона как! - с восхищением выдохнул Борян. - Да ты прямо как древний римлянец! Слышь, Соломон, а у мужика-то имечко покруче твоего будет!
  
  Соломон Арутюнович с деланным безразличием пожал плечами. Подумаешь, Мауриций... Какой, к чертям собачьим, из него "римлянец" при такой-то затасканной внешности? Тощий, словно кобель блудливый, на сизой физиономии похмелье за версту видать. Самый обычный интеллигентишка опустившийся, даже очочки позолоченные не спасают. Когда книжонку свою держал, ручки предательски подрагивали, болезные, с головой выдавая хозяина. Но надо признать, что спину пытается держать прямо, и глазками блеклыми зыркает, словно учитель перед строем первоклашек.
  
  - А ведь я вас раньше видел! - продолжал между тем Борян, бесцеремонно разглядывая Коалова. - По "ящику". Вы там, на пару с каким-то седым чертом за культуру трындели. Я, правда, мало чего понял, да ещё по другому каналу как раз боевичок клёвый начинался...
  
  - "Боевичок"? - скривился презрительно Коалов. - Два умных заслуженных человека беседуют о святых для всего русского народа понятиях, а отдельные представители его, между тем, травятся на сон грядущий низкосортной голливудщиной! Весьма показательный факт, знаете ли!
  
  Глядя на возмущенно фыркающего "римлянца", Соломон Арутюнович поймал себя на мысли, что тоже где-то раньше встречал этого человека. Что-то очень знакомое мелькало в мутных глазах за выпуклыми линзами, в суетливых движениях рук, в кривящихся презрительно губах.
  
  - Не приходил ли он ко мне на прием? - спрашивал себя Сероглазов, тщетно роясь в воспоминаниях. - Или это было на заседании у главы департамента? Нет-нет, среди просителей его точно не было - каждую дающую руку я прекрасно помню. А если он из Ксюшенькиного института? Ректор или завкафедрой? Черт, никто из тамошних руководителей в памяти не отложился, хоть и пришлось в тот раз много улыбаться и обещать, лишь бы дочь приняли в престижный вуз. Старею, старею... А ведь раньше на память не жаловался!
  
  - Зря вы так! - с нескрываемой обидой возразил между Борян раздраженно фыркающему с верхней полки соседу. - Я ведь в понятиях не меньше вашего секу и за святое для каждого русского человека пасть порву любому. А фильмы ихние смотрю только потому, что в наших сериалах обычно всякую муру показывают. Про то, чего в природе не существует.
  
  - Это вы о чём так категорично сейчас? - заинтересовался в свою очередь Соломон Арутюнович. - О неподкупности и высоком профессионализме сотрудников наших правоохранительных органов? Вы что же, Борян, не верите в их кристальную честность и бескорыстное служение своему народу, как это правдиво озвучивают на экране наши замечательные телезвёзды?!
  
  - Верю, - поспешно кивнул в ответ Борян, - но иногда всё-таки сильно сомневаюсь. Особенно, когда приходится доставать из кармана кошелёк и отстёгивать очередному "неподкупному".
  
  - А вы не давайте! - подал голос Мауриций Робертович. - Сами их балуете и сами же потом плачете! Вот вы, Борян, где и кем трудитесь на благо родной страны?
  
  - У меня свой "сервис" имеется и пара магазинов запчастей, - скромно потупился молодой человек. - Хозяйство небольшое, но вполне доходное.
  
  - Бизнесмен, значит? - подытожил Коалов. - Типичный представитель нарождающегося среднего класса. Оплот и надежда, так сказать, встающей с колен страны. Похвально, похвально! Богатые граждане - богатое государство! Азбука, знаете ли...
  
  - А давайте по этому поводу коньячку? - предложил Борян, потянувшись к своему саквояжу и извлекая на свет бутылку с красивой этикеткой. - Я тут взял с собой в дорогу, чутка горло промочить. Исключительно для поддержания нужного тонуса в организме и ускорения течения времени. В нашем мире всё надо периодически "подмазывать", даже стрелки часов.
  
  - Однако... - невольно сглотнул слюну Мауриций Робертович, впившись завороженным взглядом сильно пьющего человека в появившуюся на столе емкость.
  
  - Налетай, покуда даром! - ловким движением откупорил сосуд владелец "сервиса". - Коньячок из дьюти-фри, качественный, а не "левак" какой-нибудь.
  
  Соломон Арутюнович помедлил недолго, разглядывая этикетку на импортном напитке, а потом мысленно махнул рукой - была не была! В конце концов, он не на службе и вдали от строгого взгляда супруги, а эти двое с виду вполне приличные люди.
  
  - Я за стаканами схожу, - сказал он, поднимаясь, - а то из горлышка такой нектар глотать как-то несолидно.
  
  За отдельное вознаграждение у проводницы отыскались не только стаканы, но и внушительного размера лимон. Мауриций Робертович выложил на стол три вареных яйца, пару крупных картофелин и помидор. Борян присовокупил к ним жареную курицу и батон хлеба, а Сероглазов пожертвовал на благое дело баночку лососевой икры и пол палки сервелата.
  
  - Лепота, товарищи дорогие! - первым подхватил со стола стакан Коалов. - Вот оно, истинное единение русского народа: капля благородного напитка, экологически чистая закуска и непринужденный разговор в тесном кругу порядочных людей! Врут бессовестно хулители наших традиций - нет пьянства в народе нашем, а есть лишь иссушающее, аки жажда, вечное желание непринужденного общения!
  
  - Тут, конечно, не всё так однозначно... - собрался было возразить Сероглазов, но его перебил Борян.
  
  - Всё правильно сказал, - с хрустом отламывая куриную ножку, поддержал он Коалова, - именно общение! Вот раньше, бывало, приедешь на "стрелку", а перетереть толком-то и не с кем. Стоят тупые отморозки с одной извилиной, и та от лагерной ушанки, с ноги на ногу переминаются, да стволы по карманам тискают. Очень хотелось порой спросить у такого обмылка: вот ты, козёл безрогий, русский человек или как?
  
  В этом месте Борян досадливо махнул рукой, выдохнул и залпом осушил свой стакан. Было видно, что затронутая "римлянцем" тема весьма близка типичному представителю нарождающегося класса.
  
  - Так ни разу и не спросил? - подтолкнул его заинтересованно Сероглазов.
  
  - Не-а, не успел. Те дураки давно уже на кладбище, - усмехнулся владелец сервиса.
  
  - Так и должно быть! - провозгласил Мауриций Робертович. - Ещё сам Дарвин сказал, что первыми сдохнут дураки! И только потом все остальные, но уже со скуки.
  
  Коньяк волшебно преобразил лик его: скрытые толстыми линзами тусклые глаза молодо заблестели, на впалых щеках проступил едва заметный румянец, а в движениях появилась барственная вальяжность. Подобно истинному патрицию, непринужденно откинувшись на подушку, он лениво обгладывал куриное крылышко, поглядывая на собеседников взглядом человека многоопытного и умудренного жизнью.
  
  - Умный, дьявол! - крепко хлопнул по колену вздрогнувшего от неожиданности чиновника Борян. - Я как в "ящике" его приметил, сразу понял - этот хмырь языкастый научит нас любить родину! Давай ещё налью, Мауриций!
  
  Выпили по второй, затем по третьей...
  А поезд, между тем, незаметно выскользнул из душной, пропитанной бензиновой гарью и суматохой Москвы, и плавно набирая ход, помчался прочь, к далекому морю, с грохотом пролетая мимо спрятавшихся в зеленой листве дачных поселков.
  
  Прошли по вагонам, разнося чай и запуская кондиционеры, хлопотливые проводницы, а пассажиры, достав приготовленные загодя припасы и откупорив емкости с соками, пивом и чем покрепче, с присущим всем отпускникам оптимизмом дружно отпраздновали начало пусть и недолгого, но всё-таки путешествия.
  
  На шум голосов в купе завернула шустроглазая хозяйка вагона, углядела коньяк на столе и поинтересовалась между делом, не нужно ли "мальчикам" чего ещё?
  
  - Мальчикам не помешали бы девочки, - многозначительно подмигнул ей Борян, отчего она застенчиво хихикнула и скрылась за дверью.
  
  
  Дорога к морю...
  Томительно-сладостное мгновение между душно-тусклым вчера и ослепительно солнечным завтра.
  Уже остались далеко позади ежедневные заботы и надоедливые домочадцы, начальники, сослуживцы и осточертевший до изжоги телевизор, а где-то впереди призывно катится к берегу голубая волна, гуляют по набережной утомленные зноем прекрасные незнакомки и манят огнями, ароматом шашлыков и задорной музыкой уютные кафешки. И запах, запах свободы, что врываясь в приоткрытые вагонные окна, дурманит голову, опьяняя почище дорогого иноземного коньяка.
  
  - Вот вы говорите - Дарвин! - настойчиво вопрошал изрядно захмелевший Соломон Арутюнович. - Но ведь это прошлый век, хлам! Теория эволюции себя изжила, ведь мы давно уже не обезьяны, а разумные люди с соответствующими понятиями. Мы забрались на вершину пищевой цепочки, откуда способны выследить, загнать, убить и сожрать любое живое существо. Мы перекраиваем саму планету согласно своим представлениям об удобствах и целесообразности, построили общество, в котором каждый знает свое место. Разве не так?
  
  Не обладающий необходимыми знаниями, Борян повернулся с надеждой к Коалову. Тот открыл было рот, собираясь что-то сказать, но Соломон Арутюнович поднял палец, жестом призывая собеседников сконцентрировать внимание на излагаемых им истинах:
  
  - Не спешите возражать, я знаю все ваши аргументы. И если желаете, то легко объясню вам, как устроен современный мир на самых простых примерах...
  
  Тут Соломон Арутюнович сдержал на краткий миг иноходца своего красноречия, давая ему перевести дух. Спутники в ожидании продолжения молчали, один почтительно и чуть смущенно, явно испытывая немалые затруднения в толковании предложенной темы, второй же только фыркнул презрительно. И именно в нём ответственный столичный чиновник почувствовал возможного оппонента.
  
  - Давайте рассмотрим внимательно место нашего нынешнего обитания, - широко размахнулся он своей дланью, явно желая охватить жестом пару-другую соседних купе вместе с частью коридора, - и что мы видим? А наблюдаем мы некое закрытое от посторонних глаз пространство, в котором по собственному желанию и в соответствии с личным достатком пребывает определенный социум или, проще говоря - общество. В нашем случае речь идет о "среднем классе", который отделяет так называемую "элиту", пребывающую в категории "СВ" от той серой массы, что испокон века принято было называть "плебеями". Иначе говоря - от "плацкартного" населения. "Средний купейный класс", дорогие мои, это мы с вами! Энергичные и хозяйственные, пусть без искры гениальности, но зато с твердыми жизненными принципами и всем понятными целями. Опора государства и власти, фундамент огромного здания, имя которому - Расея!
  
  - Это что ещё за вагонная философия? - не смог удержаться от ехидной реплики Мауриций Робертович, недовольно поглядывая при этом на свой пустой стакан. - Какая-то дремучая и примитивная. Значит, вы - "фундамент"? А кто в таком случае, простите за любопытство, "крыша"? Про "стены" я пока помолчу.
  
  Произнес он это весьма едко, с явным желанием уязвить Соломона Арутюновича, но сильно прогадал, до поры о том не подозревая. Чиновника, да ещё ответственного, да ко всему прочему и столичного, подобным безыскусным манером из седла выбить весьма и весьма сложно. Иначе не чиновник это, а горлопан обыкновенный, по дурацкой прихоти судьбы над толпой взлетевший. Перед таким лишний раз спину гнуть не станут и в конверте не поднесут, ибо сразу видно, зачем человек во власть пришел.
  
  Соломон же Арутюнович к своему креслу путь проделал долгий, хватку соответствующую развивая беспрестанно в подковерных и далеко не потешных баталиях, а потому в ответ на слабый "укол" Мауриция Робертовича лишь улыбнулся снисходительно:
  
  - Примитивная, говорите, философия? А я бы сказал иначе - упрощенная. Но зато весьма и весьма наглядная. А простому человеку что надо? Ясность. Во всем. Вот, к примеру, родился он, и сам ещё не подозревая, уже сподобился угодить в поезд, плавно двигающийся из пункта "А" в пункт "Б". Кому-то с батюшкой и матушкой повезет, и он сходу определён будет судьбой в "СВ", а кому-то с "плацкарты" придётся путь начинать... Ну и что с того? Не горюй, не посыпай голову пеплом, а смело двигай вперед - ножками, локотками, зубками! Устал - передохни в вагоне-ресторане, если есть на что, а коль нет, так у проводника кипяточек для каждого страждущего завсегда найдется. Но только поезд твой, между тем, колесиками на стыках тук-тук - и все ближе и ближе к конечной станции... Так что не зевай и не рассиживайся на одном месте долго!
  
  - А если найдется человек, не желающий на вашем идиотском поезде ехать? - несколько взвинчено спросил Коалов, адресуя клюющему носом Боряну весьма выразительный взгляд.
  
  Тот сразу встрепенулся, торопливо извлекая из бутыли пробку, и разлил по стаканам новую порцию.
  
  - Да пущай не едет, - легко махнул рукой Соломон Арутюнович, - оно даже к лучшему. Во-первых, хороших мест под солнцем раз-два и обчелся, а кандидатов на них, как муравьев в лесу. А во-вторых, и это я вам по секрету, как человек опытный заявляю - те, которые ехать не желают, большую услугу всему остальному сознательному человечеству оказывают. Я думаю, что вы их тоже часто встречаете: у вокзалов, в подъездах, переходах метро... Вонючие такие, грязные и пьяные. Многие несознательные граждане порой ругаются, требуют их изолировать и тому подобное. Но лично я в ответ говорил и говорю - никогда! Это ведь такая наглядная агитация по городу ходит - любо-дорого посмотреть!
  
  - Омерзительно! - стукнул по заставленному столику Коалов и посуда в ответ испуганно звякнула. - А мы-то не перестаем удивляться тому жалкому положению, в котором пребывает ныне Отечество! Немудрено, коли в нем существуют такие вот "вагонные" философы!
  
  Температура в купе разом подскочила на пяток градусов. Изрядно осоловевший от выпитого коньяка Борян удивленно таращился на обоих спорщиков. Соломон Арутюнович, закаленный в словесных баталиях куда более яростных, довольно щурился, словно узревший добычу кот, откровенно нежась под испепеляющим взглядом своего разгоряченного оппонента.
  
  - А кто это "мы", позвольте полюбопытствовать? - тень от набежавшего облака накрыла стремительно летящего к югу поезд, и привиделось Боряну в наступившем полумраке, как расшитый золотом плащ королевского гвардейца укрыл вислые плечи Соломона Арутюновича. - Уж, не из тех ли вы лондонских "патриотов", что радеют о благе Отчизны исключительно по приказу заокеанского дядюшки?
  
  - У свободомыслия нет хозяев! - гордо вскинул подбородок Мауриций Робертович.
  
  Коммерсант перевел взгляд на Коалова и удивленно заморгал глазами: на широкополой, невесть откуда взявшейся шляпе "римлянца", красовалась белая повязка а-ля фронда.
  
  - Я, к вашему сведению, сударь мой, заслуженный деятель культуры, член партии... правящей партии, - торопливо поправился Коалов, - и хорошо знаком со многими! Но взглядов своих никогда не скрывал! Ибо если дать волю таким, как вы, то вскоре всю страну снова загонят в один огромный столыпинский вагон и отправят туда, куда Макар телят не гонял!
  
  - Вы, сударь, болтун и измышленец! - рука Соломона Арутюновича легла на эфес шпаги. - И того не ведаете, что каленым железом следует выжигать измену в государстве, дабы не было в нем смуты и неповадно было всяким разным!
  
  - Руки коротки! - отвечал ему дерзко Мауриций Робертович, предпочитавший хладной стали украшенный искусной резьбой пистоль аглицкой работы. - Ещё посмотрим, кто кого! Народ не с вами!
  
  - Народ?! - возвысил голос Соломон Арутюнович, одной рукой освобождаясь от завязок плаща, а второй выхватывая клинок. - Народ испокон веков почитает власть сильную, способную сдержать его в узде, а при случае готовую накормить от пуза. А что можете дать народу вы, либерасты всех мастей? Свободу? Она ему не нужна, ибо он не знает, что с ней делать! Дайте ему свободу, и он, безумствуя, отправит вас первыми на костер. А затем устроит междоусобную резню, деля с остервенением чужое добро, водку и баб.
  
  Острое лезвие, подобно змее, уже скользнуло было вперед для последнего смертельного укуса, но навстречу ему мрачно глянула начиненная свинцом и порохом не менее стремительная погибель...
  
  - Да ладно вам, мужики! - пытаясь отделаться от странного наваждения, отчаянно затряс головой Борян. - Хорош лаяться! Давайте лучше ещё по одной дернем, а?
  
  Солнечный луч неожиданно прорвался сквозь пелену облаков, приветствуя плотный строй деревьев, бесконечным почетным караулом растянувшихся по обе стороны взявшего хороший разбег поезда. Пролившийся с небес яркий свет мгновенно рассеял сгустившийся в купе морок, дрогнула рука, крепко сжимавшая эфес истаявшей тотчас шпаги, и также нерешительно опустился увенчанный мушкой призрачный вороненый ствол.
  Взоры обоих спорщиков обратились на коммерсанта, а тот, окончательно придя в себя, с явным облегчением выдохнул, и указал взглядом на три полных стакана.
  
  Всё-таки ничто так не сближает совершенно разных людей, как хорошее застолье. Снова заглянувшей на шум в купе проводнице Соломон Арутюнович торжественно вручил шоколадку в обмен на обещание принести всем по чашечке кофе, дабы закрепить воцарившееся спокойствие и взаимопонимание.
  
  - За мир во всем мире! - провозгласил Борян очередной тост. - И за дружбу между народами!
  
  - Угу, - вяло поддержал его слегка покачивающийся в такт движению поезда Мауриций Робертович, - но на безопасном расстоянии и в пределах сложившихся исторических границ!
  
  Сидящие за столом, соглашаясь, покивали в ответ головами. Беседа незаметно свернула на темы вечные - что за жизнь была раньше, и что за смутные денечки стоят на дворе нынче...
  
  Соломон Арутюнович очень любил вести разговоры о временах уже прошедших, но ещё свежих в памяти. Как-никак, именно тогда началось его восхождение, нелегкий путь от комсорга курса до облеченного немалой властью городского функционера.
  
  Тяпнув иной раз с друзьями воняющего дымом клетчато-юбочного самогону, он с нескрываемым удовольствием предавался ностальгии, развалившись в плетеном кресле на веранде собственного загородного особняка. Душу столичного чиновника приятно бередили воспоминания о дешевом отечественном портвейне, что так легко пился когда-то под четвертушку пятикопеечной "черняшки" и украденный из ближайшего "Универсама" плавленый сырок.
  
  А чего стоили подробные, до тягучей слюны во рту, обсуждения той, прежней колбасы, а также воспоминания о шумных пирушках в студенческой общаге, куда порой заглядывали и юные однокурсницы, что хоть изредка, но все же отзывались на его робкие предложения о свиданиях.
  
  - А вы не слыхали, часом, что нынешним летом в Крыму объявились вампиры? - задал вдруг неожиданный вопрос Борян.
  
  - Да полноте! - отмахнулся Соломон Арутюнович, вгрызаясь в хрустящее крылышко. - Сказки всё это!
  
  - Есть многое на свете, друг Горацио, - назидательно произнес, потрясая в воздухе пальцем, уже совершенно пьяный член правящей партии, - что можно под икорку обсудить...
  
  - Говорят, что они выходят по ночам из моря и охотятся на людей, - приглушив голос, поведал коммерсант. - На тех, которые возле самого берега шляются. У меня пацан знакомый месяц назад домой вернулся совсем седой. Гадом буду, но мы даже обалдели поначалу! Реально другой человек: глаза испуганные, от каждого шороха вздрагивает, к сортиру крадется по стенке и только с "пушкой". Заказал где-то за сумасшедшие бабки целую обойму серебряных пуль, а во фляжке вместо коньяка теперь таскает святую воду. Короче, сбрендил мужик. Делать нечего, взяли мы его под белы руки - и в любимую сауну. Попарили, водкой с пивом отпоили... Упирался сначала, но потом заговорил...
  
  - И что же он вам поведал? - заинтересовался Соломон Арутюнович. - Расскажи, будь так добр.
  
  - Настоятельно рекомендую употребить ещё по одной, - встрял в разговор Мауриций Робертович, настойчиво протягивая пустой стакан коммерсанту. - Исключительно для усиления мозговой деятельности и наиболее верной оценки изложенных фактов.
  
  Никто из собеседников возражать не стал, и когда все формальности были соблюдены, а стаканы отставлены в сторону, Борян начал повествование.
  
  - Не сказать, чтобы Толян, так кличут кореша, уж больно за девками ухлёстывал. Просто пацан он холостой, видный - тридцати пяти ещё нет, и оттого в общении с ними свободнее прочих себя чувствует.
  
  - Тридцать пять лет для мужчины не возраст, - авторитетно качнул головой Соломон Арутюнович, - по себе знаю. Это как с хорошим коньяком - чем дольше срок выдержки, тем насыщеннее вкус напитка.
  
  - Короче, пацаны, - продолжал между тем коммерсант, - на отдыхе Толян реально отрывался. Судите сами: разгар курортного сезона, вокруг толпа холеных скучающих баб, съехавшихся к морю ради романтических приключений. Естественно, что одинокий, состоятельный и не обременённый семьёй мужик сразу привлекает к себе внимание. Чем Толян и пользовался.
  
  - Орел! - кратко резюмировал вводную часть рассказа Коалов, старательно подпирая клонившуюся к низу голову обеими руками.
  
  За тонкой стенкой в соседнем купе кто-то смеялся заливисто и жизнерадостно, порой чудились звуки гитары и вторящий ей нестройный хор голосов. Звенела стаканами проводница, тянуло сигаретным дымом от туалета и шумно топали в проходе, спеша в вагон-ресторан, проголодавшиеся пассажиры.
  
  Постукивая колесами на стыках, мчался по Средне-Русской возвышенности поезд "Москва-Черноморск", мелькали за окнами леса и поля, деревушки и полустанки, а над всей этой красотой раскинулось беззаботное пронзительно-голубое небо.
  
  - ... и вот гуляет как-то вечером Толик по набережной, кушает себе пломбир вприкуску с морским воздухом, а навстречу ему шагает настоящая принцесса, шикарная блондинка с осиной талией и точеными ножками.
  
  - Блондинки, к вашему сведению, исключительно вредные для нервной системы существа! - решил на правах старшего товарища поделиться личным опытом Соломон Арутюнович. - Опасней блондинок только рыжие. Потому, как все до одной - ведьмы!
  
  Сказал - и испуганно прикусил язык, вспомнив о любимой супруге.
  
  - Фи, какая банальщина! - поморщился Мауриций Робертович, тщетно пытаясь извлечь из портсигара папиросу. - Незнакомая блондинка, пломбир, ведьмы... Как все это избито, просто таки безжалостно истоптано кирзовыми сапогами бездарей... Где, черт вас всех побери, характеры главных героев, интрига, сверхидея, наконец?! И налейте, в конце концов, коньяку, дилетанты...
  
  Борян поднял двумя пальцами за горлышко пустую емкость, в тщетной попытке рассмотреть что-либо на дне. Соломон Арутюнович грустно вздохнул, но поднялся с места и полез в чемодан за купленной загодя в московском супермаркете бутылкой. Стаканы вновь были наполнены и заслуженный деятель на время успокоился.
  
  - Едва приметив эту кралю, - продолжил между тем повествование коммерсант, - Толян сразу пошел на абордаж. Барышня гуляла одна, и он тут же кинулся с ней знакомиться. Она поначалу решила слегка пококетничать, но он был пацан настойчивый и закат они встретили за столиком в ресторане на набережной. Затем он пригласил её к себе, она в ответ предложила прогуляться вдоль берега. Толик божится, что не помнит, каким образом они оказались поздней ночью на пустынном пляже. Похоже, что это зараза его реально загипнотизировала.
  
  - Гипноз? - поднял тяжелое веко Мауриций Робертович. - Свежо... Сейчас все больше о магии предпочитают писать. Дремучий народ, дальше бабкиных сказок фантазии не хватает. Метла летающая, палка волшебная, шапка-невидимка - выть хочется от тоски! А вот гипноз, знаете ли, хорошо! Нестандартно.
  
  Он снова устало сомкнул ресницы. Заметив, что рюмка деятеля пуста, Борян без напоминаний наполнил её. Затем повернулся к терпеливо ожидающему Сероглазову.
  
  - И вот только хочет он её обнять, погладить нежно в различных местах, как эта курва острыми клыками у него перед носом - щелк! С Толяном чуть грех детский не случился. Он ей - "Ты чё, милая, я же к тебе со всей душой!" - а на него со всех сторон вурдалаки стеной прут: страшные, грязные, воют жутко... И вампириха всё ближе подбирается, к шее прицеливается! Тут Толян просёк всю серьезность ситуации - и ка-ак задаст деру... Наряд милиции на патрульном автомобиле сумел догнать его только у входа в санаторий!
  
  - Милиция? - беспокойно дернулся задремавший под неспешное повествование Мауриций Робертович. - Я милицию не вызывал! Это соседи, сволочи, доносы на меня строчат! А я перед Родиной чист! И светел, аки ангел небесный... а-аве Ма-ар-и-и-я-а... На колени, смертные, пред поющим хвалу вечности!
  
  Внезапная жажда бурной деятельности обуяла захмелевшего Коалова: римский император, одновременно грозный и склонный к лицедейству бушевал сейчас в тесном пространстве вагонного купе, потрясая костлявыми кулаками в такт рвущимся на свободу рифмованным строчкам.
  
  Только совместными усилиями собутыльникам удалось утихомирить не на шутку разошедшегося служителя Мельпомены. Некоторое время заслуженный деятель ещё взбрыкивал, пытаясь осчастливить мир своими талантами, но затем неожиданно сник и затосковал. Глядя сквозь толстые линзы дорогих очков на Соломона Арутюновича, он ни с того, ни с сего обозвал его "гражданином начальником" и стал жалостливо клянчить прощения за "грехи молодости".
  
  - Во даёт интеллигент! - восхитился Борян, в ответ на что Мауриций Робертович сделал страшные глаза и торжественно пообещал "товарищам из органов" подробно рассказать о фактах жуткой коррупции и протекционизма в одном престижном столичном вузе.
  
  - Всё напишу, как обещал! - истово клялся он, преданно поблескивая золоченой оправой. - В двух экземплярах - вам и вам...
  
  - Спи, писатель! - заботливо устраивая притихшего бузотера на свободной нижней полке, ворчал добродушно коммерсант. - Успеешь ещё покаяться и товарищей своих заложить. Все у тебя впереди. Отдохни пока.
  
  Мауриций Робертович в ответ всхлипнул обиженно, и, отвернувшись к стене, тот час уснул. Накрыв его одеялом, Борян и Сероглазов снова присели к столу.
  
  - Ну и что там дальше было? - поинтересовался Соломон Арутюнович.
  
  - Поначалу бедолагу забрали в околоток. Представь себе: несется вечером по улице мужик в одних трусах и орет дурным голосом, пугая прохожих.
  
  - А где же он брюки-то потерял?
  
  - Сам не помнит, - пожал плечами Борян. - Брюки, пиджак, портмоне с отпускными - всё вурдалакам досталось. А Толян вдобавок ещё и поседел к утру, чисто древний дед. Хорошо хоть билеты на обратную дорогу в чемодане лежали. Так и проторчал парень до конца отпуска в номере, пугаясь собственной тени. И за территорию пансионата - ни ногой.
  
  Соломон Арутюнович покачал в сомнении головой.
  
  - Уж больно на сказку похоже...
  
  - Не веришь, значит?
  
  - Не то, чтобы совсем не верю, - поджал губы чиновник, - но как-то, знаешь ли, сомневаюсь.
  
  Последние слова Сероглазова заглушил богатырский храп Мауриция Робертовича.
  
  - В таком хилом теле и этакий могучий звук, - подумал вслух Соломон Арутюнович и предложил, - а не прогуляться ли нам в тамбур на предмет свежего воздуха?
  
  - Могу гаванской цигаркой спонсировать, - снова раскрыл коммерсант свой саквояж, - у меня есть с собой коробка настоящих тамошних.
  
  - Тоже из дьюти-фри? - усмехнулся Сероглазов.
  
  - Обижаешь! Кореш один на Кубе недавно оттягивался, привез в подарок.
  
  В узком проходе было пусто. Из-за прикрытых дверей соседних купе доносился приглушенный смех, отрывки неясных фраз. Соломону Арутюновичу ужасно захотелось остановиться возле одной из дверей и прислушаться к разговору сидящих там пассажиров, но позади него, шумно зевая и почесываясь, грузно ступал Борян.
  
  Отметившись по очереди в туалете, попутчики перебрались в лязгающий тамбур. Здесь воняло табаком, мочой и женскими духами, а под ногами уныло перекатывалась пустая бутылка из-под пива.
  
  - Угощайся! - коммерсант пнул бутылку ногой, отправляя её точным ударом в дальний угол, и протянул собеседнику изготовленную на далеком острове сигару.
  
  - Извини за любопытство, - затягиваясь душистым дымом, поинтересовался Соломон Арутюнович, - я вот тут заметил случайно, что у тебя вещей с собою немного. Коньяк, сигары и еда на один раз. Все, по-моему?
  
  - А зачем таскать за собой кучу ношеных трусов? - искренне удивился коммерсант. - Достаточно иметь в кармане "кредитку" и чуток наличных. Вот выпивку лучше брать заранее и в надежном месте, иначе втюхают, сволочи, какую-нибудь отраву. А жратвы на каждой станции навалом. Я на отдыхе как делаю: сначала поселюсь в пансионате, затем легкий шопинг по местным "бутикам". А уж после - готовьтесь, девчонки! - Борян приехал вам породу улучшать!
  
  Неожиданно распахнувшаяся дверь тамбура со всего размаху ударила Соломона Арутюновича по спине. Зашипев от боли, он, взбешенный, быстро развернулся, желая дать резкую отповедь неосторожному балбесу, но так и застыл на месте с открытым ртом. Та, что стояла перед ним в проеме двери, была настолько вызывающе красива, что дыхание перехватило и у топтавшегося рядом Боряна.
  
  - Сорри, - испуганно хлопая огромными ресницами, едва слышно произнесла незнакомка, - айм... как по-рюски... не хотеть.
  
  От неё пахло дорогой парфюмерией и чем-то ещё, таинственно-волнующим, пробуждающим смутные желания. Белокурые волосы слегка растрепались от быстрого шага, а в бездонной зелени глаз застыла тревога. Незнакомка нервно обернулась, словно опасалась увидеть кого-то позади себя. Затем виновато улыбнулась преграждавшему ей путь чиновнику.
  
  - Айм... идти... гоу, - с трудом подбирая слова, произнесла барышня торопливо, снизу вверх заглядывая ему в глаза, - сорри, плиз.
  
  Соломон Арутюнович вышел, наконец, из ступора и неловко посторонился.
  
  - Иностранка, - подумал он, отчего-то смущаясь и краснея, - красивая, чертовка!
  
  - Соломон! - громко выдохнул рядом с ним Борян, провожая девушку восхищенным взглядом. - Ты, случаем, языками не владеешь?
  
  Мысленно отругав себя за бездарно профуканные школьные годы, чиновник молча покачал головой.
  
  - Вот ведь невезуха... - расстроенно почесал затылок коммерсант, а потом решительно махнул рукой. - Эх, была не была!
  
  Не успел Соломон Арутюнович и глазом моргнуть, как владелец "сервиса" сорвался с места и резво припустил вдогонку за быстро удаляющейся девушкой.
  
  - Гражданочка! Мадам! Сеньорита! Айн момент, елы-палы!
  
  Очаровательная незнакомка не сразу поняла, что хочет от неё странный молодой человек в майке с непонятной надписью на якобы английском языке.
  
  - Айм очень спешить, меня ждать группа, - бросая тревожные взгляды на всё ещё раскрытую пасть лязгающего тамбура, повторяла она, но коммерсант был красноречив и настойчив.
  
  - Уно моменто, дамочка! - чертом вился он подле неё. - Куда денется ваша группа с нашей подводной лодки? А у нас здесь коньячок - настоящий, не из сельмага! Снизойдите, не губите - пожалейте, пригубите! Мы люди порядочные, душевные - нальем, не обидим! Соломон, ну что ты стоишь - подтверди, а то барышня сомневаются!
  
  Соломон Арутюнович звучно откашлялся и, преодолев, наконец, внезапную робость, шагнул ближе.
  
  - Вы не пугайтесь, гражданочка, - начал он, стараясь говорить убедительно. - Дело в том, что господа иностранные туристы у нас тут нечасто встречаются вот так, запросто... Поэтому, нижайше просим хоть ненадолго составить нам компанию.
  
  - Ви есть алкачи? - растерянно хлопала ресницами блондинка. - У вас ноу мани на дринк?
  
  - Да нет же! - осторожно взял её под руку Борян. - Мы вполне состоятельные и приличные люди: я бизнесмен, а товарищ мой... Ты, кстати, кто у нас, Соломон?
  
  - Я ответственный руководитель, - скромно потупился Сероглазов. - Возглавляю один весьма важный отдел в столичной мэрии.
  
  В глаза незнакомки зажегся огонек интереса. Она откровенно оценивающе оглядела стоявшего перед ней чиновника. Это заметил коммерсант и засуетился, стараясь перетянуть внимание на себя.
  
  - Вот видите, сеньорита - никаких причин для беспокойства нет! А в купе нас ждет третий товарищ - тоже заслуженный деятель чего-то там... Его даже однажды по "ящику" показывали, я сам видел!
  
  - Фри? - в широко распахнутых глазах девицы вновь мелькнула тень сомнения. - А ещё говорить - не алкач?
  
  - Так вышло, - Борян успокаивающе гладил украшенное золотым браслетом запястье незнакомки, - что одно место у нас пустует. Поэтому едем втроем и ужасно скучаем по женскому обществу. Мы только выпьем по рюмочке, поговорим... Уважьте нас, не обижайте! А потом найдем вашу группу. Всё равно до ближайшей станции ещё целый час и никуда она не денется.
  
  Из соседнего вагона донеслись приглушенные стуком колес голоса. Поезд слегка дернулся, увеличивая скорость, отчего дверь тамбура с лязгом захлопнулась. Интуристка вздрогнула и решительно кивнула головой:
  
  - Гуд. Файф минут. О`кей?
  
  - О`кей, о`кей, какой разговор?! - радостно засуетился коммерсант, торопливо распахивая перед гостьей дверь в купе. - Силь ву пле, мадам! Мауриций, черт снулый, просыпайся! У нас гости!
  
  Растолкать сладко храпевшего Коалова стоило немалых трудов. Даже приведенный в вертикальное положение, он категорически отказывался открывать глаза, гневно рычал и пытался удрать под стол.
  
  Борян тщетно хлопал его по щекам, тер ладонями уши и обещал налить ещё сто грамм "настоящего" коньяка. Видя безуспешность предпринятых усилий, гостья проявила великодушие.
  
  - Ноу, плиз! Пусть он спать.
  
  А вот ее голос произвел на Коалова гораздо больший эффект, чем все предыдущие манипуляции Боряна. Мауриций Робертович, словно боевой конь при звуках полковой трубы, тотчас распахнул налитые кровью глаза.
  
  - Муза, - выдохнул он восхищенно, заставив гостью в некотором замешательстве отшатнуться, - приди же ко мне в объятия!
  
  - Во дает деятель! - ухмыльнулся Борян и хлопнул Коалова по плечу. - Протри очки, римлянец, это иностранная гражданка! Веди себя прилично, а то нарвешься на международный скандал. Усёк?
  
  Соломон Арутюнович попытался было протиснуться ближе к столу, но коммерсант решительно преградил ему путь.
  
  - Надо бы мусор выбросить, посуду пустую... И пару слов наедине. Мауриций, мудрила сонный, не зевай во весь рот, а развлекай девушку, пока мы наводим порядок.
  
  Задвинув за собой дверь, коммерсант почти силком потащил Сероглазова в тамбур. Навстречу им, из соседнего вагона, по проходу торопливо пробежало несколько молодых людей с весьма озабоченными лицами.
  
  - Слушай, Соломон, - уступая им дорогу, зашептал горячо Борян, - ты видел, что за женщина?
  
  Соломон Арутюнович молча кивнул головой, провожая глазами явно кого-то преследующих парней.
  
  - Давай тогда мы с тобой сразу договоримся, - продолжал между тем коммерсант, - чтобы не было недоразумений: баба эта - моя.
  
  - С чего вдруг? - больше для приличия поинтересовался Сероглазов, занятый в этот момент своими мыслями.
  
  - С чего, с чего... Нравится она мне - и точка!
  
  - Ну, знаешь ли! А вдруг у неё в поезде муж едет?
  
  Борян усмехнулся снисходительно, хлопнул собеседника по плечу. Он был уже изрядно пьян и оттого самоуверен сверх меры.
  
  - Ты руки её видел? То-то! Нет у неё колечка обручального, брат! Я в подобных делах собаку съел вместе с шерстью. А ты, я гляжу, запал на неё? Зря, не твоего калибра птичка. Да и зачем она тебе? Ты уже немолод, женат, дети взрослые, положение в обществе имеется. Да и любовница, поди, тоже?
  
  Соломон Арутюнович пожал неопределенно плечами. Иностранка, спору нет, штучка та ещё, и в иное время Сероглазов с удовольствием приударил бы за ней. Однако сейчас придется открыто конкурировать с молодым и наглым соперником, и неизвестно к чему приведет подобное противостояние. Но и уступать просто так столичный чиновник не любил.
  
  - Да наверняка есть! - между тем приятельски хлопнул его по плечу Борян. - У такого-то бобра и чтобы не было? В жизни не поверю!
  
  - Короче, - поморщился от столь фамильярного обращения Соломон Арутюнович, - переходи к сути.
  
  Борян, оглядевшись по сторонам, на всякий случай слегка приглушил голос:
  
  - Молоток! Сразу видно делового человека! Хорошо, давай сделаем так: ты мне не мешаешь её кадрить, а я тебя потом отблагодарю. Лады?
  
  Вместо ответа Соломон Арутюнович молча протянул раскрытую ладонь.
  
  - Ну, ты даешь! - удивился коммерсант. - Чего так сразу?
  
  - Нет, - спокойно ответил чиновник, - даешь ты, а я беру. Но если ты против, то сделка не состоится.
  
  - Хваткий ты мужик, Соломон! А вдруг она меня пошлёт куда подальше?
  
  Соломон Арутюнович равнодушно пожал плечами:
  
  - Это не моя проблема. Ты ведь, Боря, человек опытный и знаешь
  правила игры. Кто не рискует, тот не похмеляется шампанским в постели королевы.
  
  Коммерсант сердито засопел, всей пятерней яростно терзая свой затылок. Сероглазов молча ждал, провожая взглядом убегающие за окном деревья. Он перевидал за свою долгую жизнь великое множество таких вот "борянов" и прекрасно знал, как с ними нужно обращаться. Ему был неприятен нелепый торг в прокуренном тамбуре, но гораздо более отталкивающим казался сейчас стоявший рядом человек.
  
  - Я ведь могу и сам с ней договориться...
  
  - Валяй, - легко согласился Соломон Арутюнович, - но тогда никаких джентльменских соглашений. И пусть победит сильнейший.
  
  Коммерсант придвинулся ближе, буравя собеседника тяжелым взглядом. Соломон Арутюнович невольно поморщился от пахнувшего в лицо перегара, но не отступил.
  
  - Зачем она тебе, Соломон, а?
  
  - Ты дурак или прикидываешься? Молодая красивая женщина, одинокая, и, похоже непростая. Браслетик на руке видел? Солидная вещица! Такие девочки на поверку часто оказываются богатыми вдовушками с недвижимостью где-нибудь в Калифорнии или Коста-дель-соль.
  
  - Но ведь у тебя всё это уже есть?! - не сдержавшись, грохнул в сердцах кулаком по стене Борян.
  
  Соломон Арутюнович усмехнулся и ласково похлопал собеседника по плечу - не серчай так, любезный друг! Всё шло, как по маслу: коммерсант жадно заглотил крючок и неистово бился сейчас на конце лески, ещё не подозревая о том, что подсечен опытной и безжалостной рукой.
  
  - Глупый ты, Боря, человечек! Какая к черту жена, какое положение? Где - в провонявшем ворьем и гастарбайтерами городишке? Да я забуду обо всём, едва лишь окажусь с ней в одном бунгало на берегу теплого моря!
  
  - Ты ещё там не оказался, - с ненавистью произнес владелец "сервиса", - и не думай, что это выйдет так легко.
  
  - А если мне не улыбнется удача, что я теряю? - пожал в ответ плечами Соломон Арутюнович. - Ровным счетом ни-че-го! А вот для тебя, дружок, это действительно реальный шанс открыть дверь в мир успешных людей. Как ты там давеча представился? Владелец ржавого гаража и двух палаток возле рынка, торгующих деталями от угнанных "жигулей"? Ах, Боря, Боря, мне искренне жаль, когда я вижу достойного молодого человека в столь незавидном положении! И я говорю тогда себе: Соломон, ты таки должен ему помочь! Поэтому я без тени сомнения отказываюсь сейчас и от виллы на берегу океана, и от красивой девчонки. И всё это, заметь, исключительно в твою пользу! Окончательно и бесповоротно!
  
  - Черт тебя подери, Соломон! - воскликнул совершенно сбитый с толку коммерсант. - Хватит парить мне мозги! Чего ты хочешь? Или сколько?
  
  - А понять меня просто, Боря, - доверительно ответствовал чиновник, кладя на плечо собеседника мягкую ладонь, - ибо главная моя цель в жизни заключается лишь в скромном желании помогать людям. Помогать от всей души и в меру сил. Но друг мой, посуди сам, ведь ты получаешь всё: женщину, богатство, новую жизнь. А я, с чем остаюсь я, твой самый верный и преданный товарищ, способный ради дружбы пренебречь личным счастьем? Кто ещё из твоих знакомых способен на такой подвиг, скажи мне? Молчишь? То-то!
  
  Борян некоторое время с подозрением всматривался в дышавшие благородством черты Соломона Арутюновича, затем неохотно полез в карман. Достав несколько смятых купюр, он принялся с недовольным видом пересчитывать их.
  
  - Столько хватит? - отделив часть, протянул он Сероглазову остальное.
  
  - Хватит на что? - насмешливо поинтересовался тот, демонстративно убирая руки за спину. - Дать на чай в ресторане? Боря, тебя в купе дожидается курочка, которая несется исключительно золотыми яичками, а ты желаешь получить её за стакан семечек? Быть жлобом в наше время непозволительная роскошь.
  
  - Сколько же ты хочешь? - поднял на него глаза коммерсант.
  
  Соломон Арутюнович вздохнул, прикидывая в уме сумму компенсации. Он никогда не брал сразу то, что ему предлагали, предпочитая называть сумму клиенту, исходя из собственных соображений. В этом скрывался тонкий расчет и немалая выгода: испытывающий неловкость от отказа "даритель", впоследствии легко расставался суммой гораздо большей.
  
  - Ну, знаешь! - услышав цену, завелся с пол-оборота коммерсант, но Соломон Арутюнович приложил палец к губам, призывая его к молчанию.
  
  - Борис, мне стыдно за тебя! Что ты жмешься, как гимназистка на исповеди? Пока ты тут выгадываешь гроши, наш вываленный в заслугах сизорылый друг без помех охаживает любезную твоему сердцу красотку. А учитывая его немалый опыт в подобных делах и умение произносить зажигательные речи...
  
  - Черт с тобой! - последние слова Соломона Арутюновича сделали свое дело. Борян заспешил, и вся имевшаяся у него наличность благополучно перекочевала в руки чиновника. - Пошли быстрей, а то не ровен час и вправду уведет демон языкастый девку.
  
  Бросив Сероглазова одного, коммерсант почти бегом кинулся обратно в купе. Соломон Арутюнович отправил, не пересчитывая, полученные деньги в карман брюк. Затем, вполне удовлетворенный результатом завершившейся сделки, покинул тамбур, насмешливо высвистывая "...сердце красавицы склонно к измене...".
  
  За годы бесконечной борьбы с такими же, как и он сам пройдохами-функционерами, Соломон Арутюнович развил в себе и отточил до совершенства ряд весьма полезных умений. Одно из них, без всяких преувеличений, вполне могло сойти при случае за дар предвидения.
  Разглядывая из-за плеча застывшего на пороге Боряна обстановку внутри купе, Соломон Арутюнович мысленно потирал руки в предвкушении безобразнейшего скандала.
  
  Что ж, ликовал он в душе, поделом этому замухрышистому либерасту-задаваке в протертых до дыр джинсах! Вообразил себя лучом света в царстве вечных сумерек, блудливый совратитель доверчивых интуристок! Погоди, заслуженный деятель, сейчас тебе натруженной среднеклассовой дланью "рамку-то" поправят!
  
  Но Борян молчал, застряв в дверях подобно статуе командора. На фоне равномерного стука колес был хорошо слышен страстный голос припавшего на одно колено "римлянца", торжественно вещавшего что-то прекрасной незнакомке. Она сидела перед ним совершенно ошеломленная яростным напором, и, широко распахнув восхитительные пушистые ресницы, безропотно внимала изливающемуся на неё Ниагарским водопадом потоку цветистого коаловского красноречия.
  
  Соломон Арутюнович опытным глазом оценил её состояние как предкапитуляционное и искренне посочувствовал владельцу "сервиса". Несмотря на довольно заурядную внешность, выпивоха-деятель явно обладал немалым опытом в деле запудривания мозгов молоденьким барышням.
  
  - ...боюсь пропасть, туман перед очами. Забыл про всё за бурными речами, в ожившем сердце пробудилась страсть. Что медлишь, дай спасенья руку, не то в пространстве растворюсь, растаю, уподоблюсь звуку...
  
  - И правильно сделаешь, - очнулся, наконец, Борян, тяжелым шагом командора переступая через порог. - Если хочешь остаться невредимым. Я хоть человек не жадный, но за своё кровное глотку порву любому!
  
  Однако захваченный врасплох Мауриций Робертович отступать явно не собирался. Поднявшись с колен, вызывающе поблескивая стеклами очков и по-петушиному выставив грудь, он запальчиво ответил мрачно гоняющему желваки Боряну:
  
  - Она не твоя и ты её не купил!
  
  - А может быть, ты её купил? - возвышаясь горою над тщедушным "римлянцем", спросил негромко, но так внушительно владелец "сервиса", что Коалов моментально увял, почувствовав близость жестокой расправы.
  
  Гордый патриций, проснувшийся было в нем, вспомнил сейчас во всех подробностях, насколько больно проходило это в детстве. Но собрав остатки мужества, он выкрикнул, обращаясь больше к спокойно наблюдавшему за развитием событий Соломону Арутюновичу:
  
  - Ей понравились мои стихи! Мы с ней уедем в Париж и будем счастливы!
  
  Чиновник равнодушно пожал плечами и прикрыл дверь в купе, лишая жертву внезапной страсти возможности сбежать или позвать на помощь. Иностранка в недоумении вертела головой, явно жалея в этот момент о своем легкомысленном согласии заглянуть "на огонек", а Борян уже нежно теребил похожими на сардельки пальцами пуговицу на рубашке Мауриция Робертовича.
  
  - В Париж, значит, собрался? А почему не в Рио-де-Жанейро или на Бали? "Баблосиков" столько нема? Решил, выходит, богатую девку по-быстрому охмурить и слинять? А как же Родина-мать, подонок?
  
  - Сам хам! - пискнул было возмущенно заслуженный деятель, но поперхнувшись, испуганно осел на нижнюю полку под тяжелым взглядом Боряна. И уже оттуда, снизу, попросил тихо и жалобно:
  
  - Отпустите нас, пожалуйста! Мы с ней уедем далеко-далеко, и вы нас никогда больше не увидите.
  
  - Молчи, падла, пока я добрый, - посоветовал ему Борян, и Коалов окончательно сник.
  
  Присев на соседнюю полку, владелец "сервиса" по-хозяйски распорядился, указав пальцем на початую бутылку коньяку:
  
  - Налей-ка нам с красавицей по чуть-чуть, а то вон у неё какие глазки испуганные после твоих стихов.
  
  - А у меня как раз ещё одна шоколадка завалялась! - сообщил бодрым голосом Соломон Арутюнович. - Сейчас мы нашей гостье закусочку организуем!
  
  Он достал из чемодана плитку шоколада и подмигнул растерянно хлопающей ресницами девушке:
  
  - Погоди, милая, сейчас попробуешь наш продукт! В твоей Америке такого нет.
  
  - А то! - поддержал его Борян, в свою очередь, протягивая барышне стакан с коньяком. - Знаем, какая там у них жратва - химия одна модифицированная!
  
  Приумолкший было в углу "римлянец" бросил негромко, но язвительно:
  
  - Нашли чем удивить цивилизованного человека - шоколадом! Нет, господа, от вашей прозы так и тянет нестираными портянками!
  
  Соломон Арутюнович аккуратно разломил плитку на три равные части и две из них вручил Боряну с девицей, демонстративно проигнорировав Коалова. Чокнувшись затем с ними по очереди, неторопливо употребил свою порцию коньяка. Утирая платком губы, произнес, тщательно выговаривая каждое слово и не удостаивая при этом взглядом печально сгорбившегося возле окна Мауриция Робертовича:
  
  - Прав Борян - подонок ты, хоть и деятель заслуженный. Надо будет в твою партию сообщить, как ты с первой попавшейся иностранной шпионкой собирался за границу деру дать. Пусть они тебя всем скопом того - с пристрастием, во все места... За измену Родине в извращенно-стихотворной форме.
  
  Мауриций Робертович в ответ только зло скрипнул зубами и отвернулся, уставившись в окно, под довольный гогот коммерсанта.
  
  "Быдло! - сжимая в бессилии кулаки, думал он, глядя на мелькающие за окном дачные участки с теснящимися на них аккуратными домиками. - Какое же быдло, Господи!"
  
  И ещё он запоздало жалел, что тридцать лет назад не пошел вместе с друзьями записываться в секцию бокса, что вел при ЖЭКе бывший чемпион города, посчитав преступным тратить отпущенное природой драгоценное время на всякие плебейские рукомашества и ногодрыжества.
  
  - Айм ноу шпионка, - подала голос иностранка, - айм гость.
  
  На затихшего в углу Коалова она уже не смотрела, а употребив коньяку, бодро хрустела предложенным шоколадом. Карауливший каждое её движение владелец "сервиса" тут же придвинулся ближе.
  
  - Ну что вы, дорогая, дядя шутит! Какая там шпионка... Однако мы до сих пор не познакомились: меня, к примеру, зовут Борян. А как вас?
  
  - Мэри, - скромно потупив глазки, представилась интуристка. - Поппинс.
  
  Мужчины восторженно загудели - неужели та самая? Иностранка, мило смущаясь, на ломаном русском объяснила им, что Поппинс фамилия в Америке весьма распространенная, как, например, в России Иванов или Петров, а подобное совпадение имени и фамилии не более чем каприз любимых родителей. И что именно это совпадение и стало причиной её нынешней поездки в Россию.
  
  Один русский помещик, из "новых", редкостный интеллектуал и обаяшка, случайно познакомившись с ней в Интернете, завязал дружескую переписку. В конце концов, плененный умом и красотой новой знакомой, он пригласил её погостить у него в имении, оплатив все расходы на поездку.
  Уже через час, на ближайшей станции, гостью будет ожидать лимузин, который и отвезет её во владения нового друга.
  
  - Через час?! - подскочил от удивления коммерсант, и, потирая ушибленную об верхнюю полку макушку, расстроенно посмотрел на Соломона Арутюновича.
  
  Это был сокрушительный по силе удар. Широкие плечи Боряна поникли, глаза моментально потеряли блеск, а дурацкая надпись на майке стала выглядеть ещё нелепей. Разметенные в клочья внезапно налетевшим штормом, истаяли без следа мечты о неожиданном богатстве, а вожделенное бунгало на берегу океана снова превратилось в набитый ворованными запчастями ржавый гараж на окраине Москвы.
  
  Иностранка ещё что-то увлеченно трещала о красоте русской природы и будущих прогулках верхом по бескрайним полям своего приятеля-землевладельца, но Борян её уже не слышал. Словно проигравший генеральное сражение полководец, он завернулся в тогу молчания, уединяясь со своим позором.
  
  Соломон Арутюнович дипломатично молчал, с отстраненным видом разглядывая проплывающие за окном пейзажи. Один лишь ренегат Коалов торжествующе скалился из угла, злорадно поблескивая стеклышками очков. Осознав, наконец, что её никто не слушает, барышня растерянно умолкла. Затянувшееся молчание прервал хриплый голос Боряна.
  
  - Давай прогуляемся, - указал он Соломону Арутюновичу на дверь, поднимаясь на ноги.
  
  Помедлив в нерешительности несколько секунду, Сероглазов расстроенно вздохнул и двинулся следом. Владелец "сервиса" ждал его в тамбуре, мрачный и явно не расположенный к долгим разговорам. Стоило Соломону Арутюновичу захлопнуть за собой скрипучую дверь, как он повернулся и коротко приказал:
  
  - Деньги.
  
  - Какие деньги? - сделал удивленное лицо Сероглазов.
  
  Борян молча навис над ним тяжелой грозовой тучей и Соломону Арутюновичу впервые за многие годы стало по-настоящему страшно. Он и рад был вернуть деньги этому неандертальцу с тяжелой нижней челюстью, но сидевший внутри него чиновник не имел привычки расставаться с тем, что он уже считал по праву своим. Поэтому Соломон Арутюнович собрал всё отведенное ему природой мужество и повторил слегка охрипшим от волнения голосом:
  
  - Какие деньги? Мы же договорились!
  
  - К черту договор! - налитые кровью глаза смотрели в упор, свирепо и неумолимо. - У меня не было ни единого шанса - эту кралю уже застолбили! Ты что, Соломон, не въезжаешь?!
  
  Соломон Арутюнович попытался аккуратно отстраниться, изрядно смущенный напором, но в тесном тамбуре сделать это было невозможно. Борян просто шагнул следом, лишая оппонента свободы маневра. Соломон Арутюнович почувствовал спиной прохладу входной двери и решил перехватить инициативу.
  
  - Ну и что? - старательно выпячивая грудь, бросил он. - В любом новом деле всегда наличествует определенный процент риска! И ты об этом прекрасно знаешь! Сегодня тебе банально не повезло, но разве это имеет отношение к нашему джентльменскому соглашению? Тебе приглянулась девушка, и ты решил её завоевать. Дело достойное настоящего мужчины. Не желая, чтобы тебе мешали соперники, ты договорился с ними, предложив взамен некую сумму. Смею тебе напомнить, что все это было сделано по взаимному согласию. Я вовсе не хочу обидеть тебя отказом, но подобные договоренности обратной силы не имеют.
  
  Он хотел добавить ещё пару слов о внезапно возникающих препятствиях на пути искателей удачи, о роли везения и разного рода превратностях судьбы, но его довольно грубо прихватили за грудки и слегка приподняли над землей.
  
  - Ты, падла, решил, - услышал он хриплый голос и невольно зажмурился, - что я лох последний? А ведь я не посмотрю, что ты где-то там, в мэрии своей занюханной, бумажки перекладываешь: открою дверь и вышвырну из вагона к чертовой матери! Хочешь ощутить напоследок радость свободного полета?
  
  Летать Соломон Арутюнович не любил с детства. С того самого момента, когда поддавшись на уговоры соседского мальчишки, впервые забрался на росшее возле школьного забора дерево. Тонкая ветка не выдержала веса двух покорителей высоты и с душераздирающим хрустом обломилась. Полет был недолгим, но последовавшая затем встреча с землей оказалась весьма болезненной и запомнилась на всю жизнь. Но более всего Соломону Арутюновичу не понравилось то, что его напарник по несчастью волею судьбы оказался сверху и отделался легким испугом. С малых лет проявляя чудеса сообразительности, Соломон Арутюнович, проанализировав на досуге случившееся, сделал на будущее соответствующие выводы, а также навсегда исключил для себя воздушные способы перемещения в пространстве.
  
  - Боря, - ласково произнес он, обезоруживающе улыбаясь в оскаленное лицо, - я тебя прекрасно понимаю. И как твой друг просто обязан помочь.
  
  Стальная хватка слегка ослабла, позволяя Соломону Арутюновичу перевести дух. Коммерсант смотрел недобро, явно ожидая подвоха, и не собирался до поры выпускать его из угла.
  
  - Сволочь! - подумал про себя Соломон Арутюнович, но вслух произнес иное:
  
  - В обращении с барышнями требуется проявить определенную настойчивость, ибо они всегда подсознательно готовы к сдаче, но только после соответствующей осады. А ты взял и спасовал у первого препятствия, как сопливый недоросль.
  
  Сжимающая горло удавка затянулась сильнее, заставив Сероглазова поспешно добавить:
  
  - Зато как ты её склеил - это просто высший класс! Боря, я никогда такого не видел, клянусь здоровьем горячо любимой мамочки! Ты был неподражаем: сколько ошеломляющего напора, сногсшибательного обаяния и бьющей через край сексуальной энергии! Я сражен, Боря, и вполне искренне завидую. Но теперь самое главное не упустить пташку из клетки!
  
  - Но как? - снова дернул его со злостью за ворот рубахи коммерсант. - Как, черт бы тебя побрал?!
  
  Ткань купленной в дорогом бутике рубашки не выдержала, с треском разрываясь, и на пол весело посыпались пуговицы. В ту же секунду громко лязгнула, отворяясь, дверь тамбура, пропуская внутрь уже знакомых Соломону Арутюновичу компанию молодых людей со строгими и озабоченными лицами.
  
  Равнодушно мазнув взглядами по стоявшим в тамбуре попутчикам, молодые люди вереницей проследовали в соседний вагон, аккуратно прикрыв за собой дверь. Услышав звук шагов за спиной, Борян нехотя отпустил чиновника. Соломон Арутюнович отступил на шаг и расстроенно ощупал образовавшуюся прореху.
  
  - Извини, - виновато буркнул коммерсант, стряхивая с его плеча невидимую пылинку, - не рассчитал малость.
  
  - Знаешь сколько эта "малость" стоит? - окрысился на него Сероглазов. - Через неделю жена прилетит - и что я ей скажу?
  
  - Я дам тебе ещё денег, - успокоил его Борян, - купишь себе новую рубашку, краше прежней. Говори поскорее, как девку охмурить!
  
  - "Как-как"! - передразнил Соломон Арутюнович незадачливого ловеласа. - Заинтересовать её надо. А ещё лучше сильно удивить. Так, чтобы у неё глазки загорелись. Понял?
  
  - Нет, - честно признался попутчик.
  
  - Вот ведь, - в сердцах начал было Сероглазов, но вспомнив недавнее давление на своей шее, передумал и произнес следующее, - пыль ей надо в глаза пустить. Наврать в три короба.
  
  - Это понятно, - кивнул головой Борян, - а что именно врать? Нужно ведь, чтобы она нам поверила.
  
  Соломон Арутюнович в ответ лишь снисходительно улыбнулся. Появилась возможность в очередной раз заработать практически на ровном месте, и он не собирался её упускать. Рядом нетерпеливо сопел молодой и глупый самец, и следовало ковать железо, не дожидаясь, пока оно остынет.
  
  - Врать нужно квалифицированно, чтобы даже тени сомнения не возникло. Чую, не справишься ты с этим делом без меня. Ты ведь привык обманывать, преследуя сиюминутную выгоду, а в нашем случае необходимо сработать на перспективу. Выходит, требуются навыки стратегического мышления. Тем более, что речь идет об иностранной гражданке, и скорее всего - миллионерше. А это уже, как ни крути, задача государственной важности!
  
  Заметив, как вытянулось лицо собеседника, Соломон Арутюнович закивал важно головой.
  
  - А ты как думал, брат? О своем кармане заботься, и о других не забывай! Коли ты девицу эту, со всеми её миллионами сможешь сюда переманить, Родина тебе великую благодарность объявит. А начнешь деньжищами ворочать, хорошие барыши заколачивать и наверх кое-что передавать, то сразу попадешь в круг самых уважаемых в столице людей. Да что там столица - на всю страну известен станешь! Уж я-то об этом позабочусь. Летом отдых на вилле в Майами, зимой на собственном острове. Командочку футбольную прикупишь, а то и две, да яхт разных с пяток. С серьезными людьми дела заведешь, а там, глядишь, и в политику подашься. Сумеешь понравиться сильным нашего мира - губернатором для начала сделают, благо фактура у тебя подходящая. Срок-другой - и ты опять в столице, но уже при дворе и на первых ролях, а там кто знает... Престол, он ведь не всегда занятым пребывает.
  
  Борян нервно сглотнул. Испарина выступила на лбу его, а широкое лицо побагровело. Довольный произведенным эффектом, Соломон Арутюнович ловко прихватил его под локоть и пристально глядя в глаза, произнес:
  
  - Слушай меня внимательно! Сейчас мы вернемся в купе и возьмем эту дурочку в оборот. Говорить буду я, а ты только поддакивай. Если наш заслуженный придурок опять полезет к ней со своим романтическим бредом, просто вышвырни его в коридор.
  
  Коммерсант с готовностью кивнул. Он ждал только команды, чтобы сорваться с места и нестись размашистым галопом к новой жизни. К такой ослепительной и уже вполне осязаемой.
  
  - А теперь вперед! Время дорого, а сделать надо много!
  
  В купе стояла тишина. Мауриций Робертович, прикончив остатки коньяка, мирно похрапывал на своей полке, а молодая интуристка мило скучала, поедая шоколад и разглядывая проносящиеся за окном пейзажи.
  Обернувшись на звук открывшейся двери, она улыбнулась шедшему первым Соломону Арутюновичу и указала взглядом на похрапывающего деятеля:
  
  - Бай-бай...
  
  - Черт с ним! - махнул рукой чиновник и присел рядом с Мэри. - Нам поговорить с тобой надо, девка...
  
  - Девка? - удивленно подняла та тонкую бровь, но Сероглазов только махнул в ответ рукой.
  
  - Привыкай к нашим порядкам, раз решила здесь жить. Мы народ прямой и открытый, а потому всегда называем вещи своими именами. Была бы ты парнем, тогда бы и звалась иначе. Хотя сейчас такие парни порой встречаются, что и перепутать не сложно. Особенно в ваших краях. Да-с...
  
  Он замолчал, раздумывая, стоит ли углубляться в дебри затронутой проблемы, затем решил все же не отвлекаться и оставить воспитательную часть на потом. А тут ещё Борян, устроившись у него за спиной, весьма недвусмысленно пихнул в бок здоровенным кулачищем.
  
  - Так о чем это я? - спохватился Соломон Арутюнович. - Ах, да... Разговор у нас с тобой будет серьезный, так что слушай внимательно и не перебивай.
  
  Ничего не понимающая гостья недоуменно переводила взгляд с застенчиво улыбающейся физиономии Боряна на торжественно-официальное лицо Сероглазова. В купе царил полумрак, позванивали негромко стаканы на столе, а в углу безмятежно похрапывал незадачливый претендент на руку, сердце и потенциальные миллионы.
  
  - Про Мауриция забудь! - презрительно усмехнувшись, махнул в его сторону рукой Соломон Арутюнович. - Так себе человечишко, с гнильцой. Стишки хоть и складные плел, но то все слова были. Другое дело - Боря! Вот это достойный внимания объект! Молодой, видный, состоятельный! При деле парень, не какой-нибудь болтун-зазнайка в очках - бизнесмен! На Москве таких головастых - раз-два и обчелся! А при моей поддержке ему знаешь, что светит?!
  
  Сероглазов обернулся, взглядом подбадривая нетерпеливо ерзающего за его спиной коммерсанта, дескать, не стесняйся и покажи породу. Борян старательно тянул рот до ушей, выпячивал грудь и подмигивал ошеломленной девице сразу обоими глазами.
  
  - Теперь о тебе поговорим, - взял быка за рога Соломон Арутюнович. - Ты вот девка вроде умная, а рванула из своей Америки к черту на задворки счастья искать. В Интернете познакомились, говоришь? Знаем мы про такие дела. Многие наши сограждане, чтобы им сидеть в местах не столь отдаленных аккурат до Судного Дня, промышляют подобным образом. Заманивают таких вот легковерных, потом мешок на голову - и привет родителям! Объявят в качестве выкупа цену в пару миллионов, а если что не так - с этим же мешком на голове кинут в речку. Уяснила?
  
  - Ноу! - замотала головой Мэри. - Моя не понимать, зачем мешок и речка.
  
  Борян негромко гоготнул в ответ и звучно хлопнул себя по коленке. Соломон Арутюнович вздохнул сокрушенно и взглядом призвал его к тишине. Владелец "сервиса" смущенно затих, старательно изображая примерного ученика. Чиновник вновь повернулся к девушке, и покачивая укоризненно головой, продолжал:
  
  - Поражаюсь я тебе, девка! С виду взрослая, а на поверку - дитя дитём. Это счастье, что мы на твоем пути встретились и не позволили пропасть такой красоте в деревенской глуши. Кто, говоришь, твой избранник? Землевладелец? А ты наших отечественных землевладельцев хоть раз вживую видела? Нет?! Ну, так я сейчас нарисую в красках и с комментариями всю твою будущую жизнь. Как тебе заросший бородой до самых бровей мужик в грязной телогрейке и стоптанных кирзовых сапогах? Это не ваш красавец ковбой в отутюженных джинсах, с кольтом на поясе и сигарой в зубах. И разит от здешних принцев не тонким ароматом "Баллантайна", а самым натуральным "первачом". Ты о прогулках верхом нам тут толковала? Будут тебе прогулки, обещаю! Чуть свет на утреннюю дойку, затемно - на вечернюю. И в осеннюю грязь, и в зимнюю стужу. Коров-то, поди, ни разу в жизни за титьки не дергала? Да не отвечай, я и сам вижу, что барышня городская, утонченная, от запаха навоза в обморок падающая. А то, что под окнами наших, властью и богом забытых деревень, волки ночами воют, знаешь? А то, что в деревне каждый второй мужик - алкаш, тебе твой милый не писал? Нет?! А может он и сам того, а? Представь, что за веселье тебя ждет: не успела с корову подоить, как пора за поросят и птицу браться. Муж с похмелья злой, норовит кулаком в ухо заехать, дети голодные орут... Денег в доме ни гроша, потому как в колхозе работы нет, да и последний магазин в поселке давно закрылся. Вся надежда на автолавку: что проедет сегодня по раскисшей дороге, а не застрянет в грязи, посреди поля, как неделю назад. Что так смотришь на меня, голубушка? Не ожидала?
  
  - Ноу, - нехотя ответила барышня. - Моя ехать к бизнесмен. Богатый человек.
  
  - Бога-а-атый?! - насмешливо протянул Соломон Арутюнович. - А чего богатому в деревне делать? Тут ведь ни театров, ни супермаркетов, одни комары да лягушки на болоте. За чей счет здесь богатеть, скажи на милость? Все хваткие мужики, к твоему сведению, давно в город перебрались. Как я, как Борян, как вон тот переполненный дрянными рифмами пьяница и болтун, что опохмелившись ежеутренне, спешит порадеть за простой народ.
  
  Словно услышав обращенную в его сторону язвительную реплику, Мауриций Робертович на несколько секунд прервал богатырский храп и что-то неразборчиво забормотал сквозь сон.
  
  - Спи, спи, ангел сизорылый, - бросил ему Соломон Арутюнович. - Береги силы для борьбы за всеобщее счастье.
  
  - Соломон, не отвлекайся, а то станция скоро! - не утерпев, снова подтолкнул его в спину Борян.
  
  - Да что тут долго говорить? - усмехнулся Сероглазов. - Ты, Мэри, лучше сюда взгляни. На парня, что рядом со мной сидит. Настоящий орел, не чета какому-нибудь провинциальному помещику. Воспитание, обаяние, фактура - чего ещё желать? Человек он хоть и молодой, а уже с капиталом, да при серьезном деле. Не сегодня-завтра в политику пойдет, губернаторство начнем ему присматривать. Какую-нибудь спокойную хлебную волость. Чукотку, к примеру.
  
  - Ты сдурел?! - едва не потерял дар речи Борян. - Сам езжай в чуме жить!
  
  Соломон Арутюнович только головой покачал в ответ. Ох, уж эти молодые, вечно они торопятся, забывая, что поперед языка завсегда ум стоять должен. Дался тебе тот чум, Боря, когда в землях дальних и золотишко имеется, и меха по тундре бегают, и икорочка в речке плавает... да мало ли чего ещё? И до Америки-матушки рукой подать, на лодке моторной ходу на две цигарки. А в проливе, что материки разделяет, пограничные корабли ещё днем с огнем искать надо.
  
  Соляра в тех краях и в прежние времена была в дефиците, а уж ныне и подавно. Вся боевая техника на ладан дышит: что корабли - погранзаставы да маяки вдоль берега брошенные стоят, а возле радиоизотопных генераторов чукчи в пургу греются.
  
  Но для хозяйственника с размахом лучше места не найти. Если с умом за дело взяться, то быстро озолотишься. Чукчи - народ покладистый. Это тебе не столичные бузотеры, что по любому поводу митинги затевают, крамольные статейки в Интернет пишут, да в Страсбург кляузы шлют. Нет, Боря, заветная мечта любого правителя - тихий и послушный народ. Но как дураку всё это объяснить? Да и надо ли?
  
  - Хорошо, хорошо, - не желая спорить, кивнул головой Соломон Арутюнович, - для тебя подберем что-нибудь менее экзотическое. Краснодарский край подойдет? Там и море рядом имеется.
  
  - Во! - оживился Борян. - Другой разговор! А то заслал куда-то к белым медведям, как неродных. На Краснодарский край я согласный, нам с Мэри там обязательно понравиться. Правда, Мэри?
  
  Иностранка застенчиво кивнула головой. Вне себя от радости, коммерсант подскочил было на месте, но крепко приложившись головой о верхнюю полку, звучно шлепнулся обратно и затих, расплывшись в улыбке. Сероглазов грустно вздохнул, глядя на ликующего верзилу, про себя пожалев, что так мало содрал с него за свою помощь.
  
  - А когда я стану губернатором? - нетерпеливо затряс его пришедший тем временем в себя будущий хозяин края станиц и курортов.
  
  Сероглазов сделал вид, будто старательно прикидывает что-то в уме.
  
  - Да вот как в Москву вернёмся, - задумчиво произнес он, - так сразу и начнем предвыборную компанию. Чего тянуть-то? Людей нужных подключим, там-сям проплатим... Масштабное дело - оно ведь не сразу делается. Да вы ребята молодые, потерпите. Годок-другой - и станешь ты, Боря, губернатором, а Мэри губернаторшей. Слово даю!
  
  - Соглашайся, Мэри! - тянулся из-за плеча Сероглазова разгоряченный открывающейся перспективой Борян. - Вместе править станем! А потом он меня обещал президентом сделать. Представляешь?
  
  - Об этом пока рано говорить, - поморщился Соломон Арутюнович. - Поцарствуйте пока возле Черного моря, политическим жирком обрастите, а там поглядим.
  
  - Да ладно тебе, Соломон! - рубанул ладонью воздух без пяти минут губернатор. - Чего глядеть-то? В этом деле тормозить нельзя, не то конкуренты враз обойдут. Да и этих, которые сейчас в Кремле тусуются, давно пора гнать поганой метлой! Жульё одно, мать их... Вот как сяду на трон, я им, подлецам, устрою кузькину мать! Привыкли, суки, из народа жилы тянуть! А нефть, а газ, а прочие богатства державы?! Всё разворовали, подонки! Но теперь-то я до них доберусь... умоются они у меня кровавыми соплями! Лично из глотки каждого олигарха достану все наворованное!
  
  - Так их, так! - поддакивал, едва сдерживаясь от душившего его смеха Сероглазов. - Давно пора в стране порядок навести. А кому, как не тебе, надежа-государь, за столь серьезное дело взяться?
  
  Неожиданно умолкнувший Борян крепко прихватил за плечо охнувшего чиновника и сильным рывком поднялся на ноги. Воодушевленный, он достал из своего бездонного саквояжа ещё одну бутылку коньяка и торжественно водрузил её на стол.
  
  - У меня родился тост, друзья! - возвестил он в ответ на недоуменные взгляды.
  
  - Поддерживаю! - не открывая глаз, буркнул Коалов, с трудом отрывая тяжелую голову от подушки.
  
  Заслуженный деятель выглядел хмурым и недовольным, больше всего походя в момент пробуждения на завсегдатая московских вокзалов. Мрачно глянув на попутчиков налитыми кровью глазами, он сразу протянул руку за своим стаканом.
  
  - Да погоди ты, утроба! - прикрикнул на него Борян. - Дай человеку речь сказать. Мне теперь часто придется перед людьми выступать. А значит, нужно тренироваться.
  
  - Чего? - тряхнул очумело нечесаной башкой "римлянец", но на него дружно шикнули Сероглазов и Мэри.
  
  Дождавшись, когда в купе наступит тишина, Боря солидно откашлялся. Оглядел строгим взглядом замерших в ожидании попутчиков, поддернул на всякий случай повыше турецкой выделки шорты.
  Соломон Арутюнович искренне наслаждался, наблюдая первое публичное выступление свежеиспеченного кандидата на престол, не забывая при этом следить за остальными участниками спектакля.
  Во взгляде Мэри, обращенном на будущего спасителя Отечества, горело искреннее восхищение. Сероглазов почувствовал запоздалый укол ревности.
  Но что поделать, мысленно успокаивал он себя, с этими глупыми женщинам, если они вечно предпочитают напыщенных дураков-павлинов невзрачным соколам? Да если бы он только захотел, белокурая дамочка уже давно смотрела в другую сторону!
  
  Впрочем, нет смысла грустить понапрасну, усмехнулся чиновник. Ведь и порванная рубаха, и заморская миллионерша, и сам спектакль уже сполна оплачены амбициозным питекантропом, неожиданно возомнившим себя Отцом народов.
  
  - Товарищи! - сурово сдвинув брови, произнес тем временем новый лидер нации. Коротко обозрев с высоты орлиного полета доступные ему в данный момент просторы и дали родной страны, он разбавил каплей тепла прохладу официального приветствия. - Братья и сестры мои! Пацаны и девчонки!
  
  Не сдержав эмоций, Сероглазов громко всхлипнул, прикрывая лицо рукой. Мэри и Коалов недоуменно повернулись в его сторону, но на плечо чиновника успокаивающе легла тяжелая длань будущего "гаранта".
  
  - Я осознаю, братва, всю глубину ваших чувств. И обещаю доверие ваше оправдать. Гадом буду!
  
  Мэри восторженно захлопала в ладоши, ничего так и не понявший Мауриций Робертович передернул неопределенно плечами, а Сероглазов почувствовал, как ладонь коммерсанта вновь сильно сдавила его плечо.
  
  - А тебе, Соломон, от меня особое спасибо! Ты ведь мне теперь, как отец родной, честное слово! Такой подарок сделал, в люди, можно сказать, вывел! Не забуду, клянусь! Стану президентом, сядешь, как сейчас - подле меня. Премьер-министром или даже вице-президентом. Мэри, с тобой всё ясно: будешь первой ледью или как их там? Мауриций, горе луковое! Тебя тоже отмоем и к делу приставим - телевидение тебе подарю, вот! Вместе с башней останкинской. Владей, "римлянец", во славу Отечества! Но помни, сучий потрох: если вдруг умыслишь предать меня или слинять за бугор - отыщу и замочу! Где именно, будет зависеть от настроения.
  
  Слегка обалдевший от внезапной щедрости непредсказуемого попутчика, Мауриций Робертович кивнул благодарно в ответ и торопливо припал к стакану с коньяком. Соломон Арутюнович, мысленно поаплодировав всем участникам представления, не замедлил последовать его примеру.
  
  А поезд уже сбавлял торопливый бег, приближаясь к очередной станции. Леса и поля сменили огороды и частные домики, за окном то тут, то там потянули к небу свои закопченные жерла фабричные трубы. Всё чаще стали попадаться здания из кирпича и бетона, и вот уже наполненные автомобилями улицы потянулись по обеим сторонам железнодорожного полотна. Загрохотали на стрелках колеса, что-то заскрипело устало под вагоном, а впереди медленно вырастало здание вокзала с суетящимися на перроне людьми.
  
  - Айм... итить, - поднялась с места интуристка, - надо.
  
  - Мэри, - удивленно вскинул голову Борян, - я не понял? Какой-такой "итить"? Соломон, я что-то опять не врубаюсь в суть момента!
  
  Соломон Арутюнович перекрыл спиной проход в коридор, преграждая гостье путь. Вновь захмелевший "римлянец" кривил губы в презрительной усмешке, молча наблюдая за происходящим в купе.
  
  - Прошу прощения, мадемуазель, - чиновник завладел узкой ладошкой гостьи, - но мне показалось, что мы поняли друг друга. Неужели вы всё-таки совершите роковую ошибку и променяете надежду отечественной демократии на какого-то жалкого фермера из Запропащенского уезда?
  
  - Ноу, ноу! - энергично замотала та головой. - Айм только предупредить шофер не ждать. Предупредить и возвращаться. Йес.
  
  - Но это совсем другое дело! - моментально освободил проход Сероглазов. - В таком случае не смею более задерживать будущую первую леди страны.
  
  - Я провожу! - вскочил с своего места коммерсант. - Вот только пиджачок прихвачу, а то мало ли... Люди разные в поездах катаются.
  
  Он ухмыльнулся довольно гадко, зачем-то погрозив похожим на сардельку пальцем Сероглазову, и, пошатываясь, как матрос во время шторма, выбрался вслед за иностранкой в коридор.
  
  Поезд тем временем достиг перрона и длинной неторопливой гусеницей полз мимо шумной толпы встречающих, провожающих и просто случайных зевак. Побежали торопливо вдоль вагонов бойкие старушки с сумками и лукошками, изнемогая от желания осчастливить измученных столичным пищепромом пассажиров снедью домашнего приготовления.
  
  Овощи и фрукты со своего огорода, горячая вареная картошка, пирожки и вяленая рыба спешили на встречу с покупателями наперегонки с пломбиром, пивом и жареными курицами. Вкусные запахи будили аппетит, заставляя даже самых ленивых вспоминать, где среди множества взятых в дорогу вещей спрятаны честно заработанные купюры.
  
  Говорливая толпа продавцов и покупателей забурлила у вагонных дверей, едва лишь машинист остановил состав. Соломон Арутюнович, зевая и почесывая брюшко, неторопливо сошел на платформу, желая немного развеяться и поглазеть на народ. Отмахнувшись от назойливых попрошаек в живописных лохмотьях, он приобрел стакан семечек у благообразного вида старушки и присматривался уже к вяленым лещами в сумке расторопного и горластого парнишки-лоточника, когда внимание его привлекли события, случившиеся неподалеку.
  
  Замеченные им ранее в поезде строгие молодые люди в этот самый момент плотным кольцом окружили иностранку Мэри и её спутника, направлявшихся в сторону вокзала. Старший достал из кармана удостоверение и сунул его под нос девице.
  
  - Мария Васильевна Щипачева? Уголовный розыск!- произнес он негромко. - Ах, какой браслетик у вас приметный... Вы не представляете, как хозяйка по нему скучает! Пройдемте-ка с нами, здесь уже недалеко...
  
  - Эх, капитан, - вздохнула кротко белокурая Мэри, освобождая свой локоток из лап удивленно озирающегося Боряна, - такую сказку испортил...
  
  Не произнося более не слова, даже не глянув на замершего столбом кавалера, она послушно двинулась вслед за сыщиком. Опергруппа дружно зашагала рядом, но тут коммерсант вышел из ступора и разбуженным медведем кинулся спасать любимую.
  
  - Эй, братва лихая, я не понял шутки юмора! Куда это вы её повели? А ну, стоять, я сказал!
  
  "Братва" охотно притормозила, привычно беря нового клиента в кольцо.
  
  - Предъявите документы, гражданин! - повернулся к нему капитан.
  
  - Какие документы? - напирая грудью, заревел разбуженным среди зимы медведем Борян. - Ты хоть знаешь, с кем дело имеешь? Я без пяти минут губернатор, будущий президент! Да я тебя в бараний рог, в землю, в асфальт закатаю!
  
  - Иными словами, - подытожил спокойно сыщик, - документов при вас не имеется? Это случайно не твой клиент, Машенька? Вернула бы гражданину портмоне, а мы бы тебе сей факт зачли как явку с повинной, а?
  
  - Да я первый раз его вижу! - равнодушно дернула плечиком Мэри-Маша. - Пристал на платформе - "давай познакомимся, давай познакомимся!" Я уже и не знала, куда бежать от него. Хорошо, что вы, товарищ капитан, так оперативно среагировали, а то бы точно затащил под вагон и изнасиловал! Пойдемте, я вам благодарность напишу...
  
  - Мэри, елы-палы! - едва не решился дара речи коммерсант. - Я же к тебе со всей душой! Даже жениться хотел, чтобы все по-людски было!
  
  - Так он жених твой? - поднял удивленно бровь капитан. - Тогда вам точно с нами по пути, господин "без пяти минут президент". У нас и апартаменты соответствующие вашему чину имеются. Толя, Вася - помогите гражданину!
  
  Два названных сотрудника аккуратно взяли владельца "сервиса" под локотки, недвусмысленно давая понять бесполезность дальнейшей дискуссии на свежем воздухе.
  
  - Не нужна мне ваша помощь! - заворочался в крепких милицейских руках несостоявшийся губернатор. - Документы мои желаете? Айн момент!
  
  Соломон Арутюнович с нескрываемым интересом наблюдал, как долго и безуспешно коммерсант выворачивал карманы своего пиджака, ощупывал шорты и старательно морщил лоб. Утомившись, наконец, от бесплодных поисков, Борян поднял глаза и заметил стоявшего у вагона Сероглазова.
  
  - Соломон, дружище! - заорал он обрадованно. - Скажи хоть ты этим придуркам, кто я такой! А то они творят тут беспредел, в натуре...
  
  Соломон Арутюнович, не меняя безмятежного выражения лица, быстро шагнул назад, растворяясь среди ожидающих отправки поезда пассажиров.
  
  - Не крути руки, козёл! - донеслось со стороны вокзала. - Сейчас мой кореш принесет документы!
  
  - Заодно пусть о передачах побеспокоится! И где ты, Маня, умудряешься таких типов находить? Ладно, потопали оформляться, граждане жулики, а то ужин пропустим! Мы и так за вами полдня гонялись.
  
  Соломон Арутюнович, надежно укрывшись за широкой спиной проводницы, со злорадством наблюдал за позорным финалом Борянова сватовства. Густой запах перегара и гаденький смешок, раздавшийся рядом, заставили его обернуться.
  
  - Ну, что же ты, "отец родной", не спешишь выручать балбеса-сыночка? - ехидно поинтересовался "римлянец", покачиваясь на нетвердых ногах. - Уведут ведь премьерское кресло.
  
  - Молчи, сука! - посоветовал Сероглазов сквозь зубы заслуженному деятелю. - Сгною.
  
  - Да пошел ты! - презрительно скривился Мауриций Робертович. - Плевал я на тебя, понял?
  
  Жгучее и непреодолимое желание здесь и сейчас переломить "патрицию" худую шею овладело Соломоном Арутюновичем. Нежно прихватив нахального забулдыгу под локоток и приветливо улыбаясь шагающим навстречу прохожим, он заговорил подчеркнуто неторопливо, старательно выговаривая каждое слово:
  
  - А ведь я таки вспомнил, где впервые увидел вас, уважаемый Мауриций Робертович. Да-да, не удивляйтесь, мы действительно однажды с вами пересекались. В том самом ресторане, где сотрудники соответствующих ведомств имеют привычку встречаться со своими агентами. Нет-нет, мой друг, не смотрите на меня с таким презрением - перед вами отнюдь не коллега-сексот! Просто ваш куратор доводится мне родственником по линии супруги. Я потом так, исключительно из любопытства, поинтересовался у него в приватной беседе. Мол, кто, да что... Да дрянь, говорит, человечишко. Трусливый, завистливый и подлый. Но на редкость наблюдательный и инициативный, а нам "стучит" исключительно из любви к искусству. Плюс объедки с барского стола - уж больно любит подонок выпить и пожрать за казенный счет. Кстати, товарищи по партии и коллеги по работе знают о вашем хобби? Нет? Представляю, как они будут приятно удивлены.
  - Ты не посмеешь! - хрипло отозвался Коалов. - Мне обещали защиту и неразглашение.
  
  - Не посмею я, посмеет кто-то другой, - пожал плечами Соломон Арутюнович. - Анонимных доброжелателей в нашем государстве не меньше, чем ура-патриотов. Умные люди говорят, что в стране давно назрела необходимость провести частичную люстрацию. Знаком тебе такой термин? Так что, голуба, лети пчелкой в купе, заройся в подушку и не жужжи до самого Дивноморска. А я так и быть, постараюсь на время забыть о нашей давней встрече.
  
  Нахальная толстая тетка сунулась было к ним, призывно распахивая доверху огромную, набитую бутылками с пивом сумку, но Сероглазов отмахнулся от неё, как от назойливой мухи, и, подтолкнув в спину окончательно сникшего "римлянца", велел строго:
  
  - Спроси у проводницы чаю пару стаканов, а то коньяк уже в горло не лезет. За мой счет, угощаю...
  
  
  Черноморск встретил очередную партию гостей плавящим асфальт солнцем и вокзальной суетой. Повсюду, бодро шаркая сандалиями, сновали бледнокожие отдыхающие в разноцветных шортах и панамах. Утирая платком обильно выступивший на лице пот, Соломон Арутюнович раздраженно отдавал приказания не менее взмокшему Коалову.
  
  - Мауриций, не охай, а хватай чемоданы и тащи к вокзалу. Там где-то поблизости должна быть стоянка такси. Да не суетись ты, чудило - сумку свою в зубы возьми, а пакет с соком я уж как-нибудь донесу.
  
  Шагая за торопливо семенящим под тяжестью поклажи "римлянцем", Сероглазов с привычной барственной ноткой выговаривал ему сердито и недовольно.
  
  - Вот ни к чему вы, деятели искусственные, не пригодны. Только по телевизору себя хвалить умеете, да физиономии умные в камеру строить. А ковырни вас, к примеру, ногтем - под гламурной кожурой одна гниль. Шуты гороховые, подлая братия! Насмешничать да наушничать - вот и всё, что можете. Ручки-то вон как трясутся, не приучены к тяжелой работе. И ведь на словах такие патриоты - умрем за Отечество! - а на деле у каждого по банковскому счету в Швейцарии и по квартирке в Майами. Есть у тебя бунгало в Штатах, а Мауриций? Хотя, откуда... то-то ты в эту поддельную миллионершу вцепился, как блоха в бобика! А тебе в ответ хрен показали! И поделом!
  
  Весь остаток пути Коалов покорно выслушивал сыпавшиеся на его голову поношения. Сейчас он с облегчением поставил тяжелую кладь на тротуар возле стоянки такси. Утирая рукавом пот с лица, он смиренно ожидал, пока Соломон Арутюнович закончит свой монолог.
  
  - Была бы моя воля, - подзывая взмахом руки загорелого таксиста, бросил на прощание Сероглазов, - я бы всю вашу творческую шайку-лейку отправил одним этапом в сторону Ледовитого океана, перед белыми медведями кривляться. Но раз уж у нас до поры объявлена демократия... живи пока, деятель...
  
  Хлопнули, надежно закрываясь двери такси, весело фыркнул мотор под капотом, обдав выхлопом жалкую фигуру Коалова. Украшенный "шашечками" автомобиль помчал Соломона Арутюновича в сторону невидимого за городскими строениями моря, к честно заработанному ничегонеделанию на прогретом санаторном песочке, восстановительным процедурам и сбалансированному курортному питанию.
  
  Ах, какая прелесть, думал Сероглазов расслабленно, подставив лицо встречному ветру. Море, солнце, покой и свобода - как, однако, мало надо человеку для счастья!
  
  Он рассеяно скользил взглядом по проносящимся мимо белым корпусам домов отдыха, санаториев и пансионатов, лениво размышляя о причудливых явлениях, с завидным постоянством встречающихся на его жизненном пути, о бездарности или преступной халатности Творца, позволяющего существовать на белом свете разного рода борянам, маурициям и прочим недоразумениям в человеческом обличье. Но запах моря и атмосфера праздника всеобщего безоговорочного отдохновения, смягчили, в итоге, суровое сердце ответственного функционера и хозяйственника.
  
  Когда впереди показались ворота санатория, Соломон Арутюнович уже не настаивал на прежних суровых мерах, признавая за вышеперечисленными индивидуумами право на существование. В пределах, разумеется, специально возведенных для этой цели спальных районов-гетто.
  
  Самым верным решением назревшей проблемы, думал он, шагая с чемоданом в сторону главного корпуса санатория, стала бы полная перестройка ныне существующих городов по социальному признаку. В Центральном округе - избранные и наиболее успешные, "отцы нации" и поддерживающая их творческая, полит- и бизнес-элита. Во втором эшелоне чиновники-управленцы среднего звена, на чьи плечи возляжет почетная обязанность контролировать и управлять населением "окраин" - тем самым "народом", чья жизнь целиком и полностью будет посвящена удовлетворению многочисленных и разнообразных потребностей первых двух категорий граждан. А не желающим жить в столь мудро организованном обществе будет выделено место на свалке. Это и разумно, и милосердно.
  
  Идея подобного мироустройства показалась Соломону Арутюновичу весьма и весьма перспективной. Довольный своей способностью мыслить по-государственному рачительно и масштабно, он гордо прошествовал в отведенные ему апартаменты, желая принять душ и отдохнуть с дороги.
  
  Уединившись в номере, Сероглазов первым делом наполнил ванну. Скинув влажную от пота одежду, он с наслаждением плюхнулся в воду.
  Покой и тишина, повторял мысленно Соломон Арутюнович, расслабленно погружаясь в дремотное полузабытье, покой и тишина... Никаких просителей, совещаний, бумаг... Только море, солнце и...
  
  - А ведь до приезда супруги ещё целая неделя! - заставила его встрепенуться неожиданно выпорхнувшая из глубин сознания мысль. - Время, которое можно и нужно использовать с пользой! Сколько денег я вытряхнул из этого неандертальца? На пару-другую скоротечных романов должно хватить с лихвой.
  
  Впрочем, рассуждал он далее, шумно зевая и потягиваясь, для успеха у здешних красавиц вполне достаточно букета цветов, скромного ужина в ресторане и вечерней поездки на такси до отеля. И не стоит терять времени даром: все, что мне сейчас нужно для восстановления сил - это короткий сон, необременительный ужин и...
  
  И тогда уже можно будет отправляться на набережную. Туда, где под лукавым взором луны гуляют преисполненные желания феи с зовущими глазами, что привычно слетелись на берег теплого августовского моря из дальних и не очень уголков необъятной страны.
  
  К вечеру жара немного спала. Незаметно удлинились спасительные тени, легкий ветерок потянул с моря щедро пропитанную йодом живительную прохладу, пробуждая от дремы укрывшихся за шторами и кондиционерами отдыхающих.
  Соломон Арутюнович, внимательно оглядев в зеркале свой вечерний наряд и гладко выбритое лицо, одобрительно кивнул, не обнаружив видимых глазу изъянов. Неплохо, похвалил он себя, старательно выпячивая грудь и втягивая живот. Годы, разумеется, берут своё, но личное обаяние, издалека видимая респектабельность и немалый жизненный опыт легко нивелируют любые недостатки фигуры.
  
  - А что ещё требуется женщинам? - неторопливо вышагивая по коридору, думал Сероглазов, раскланиваясь с собирающимися на ужин соседями. - Состоятельность и успешность - вот, что более всего прочего ценят они в мужчинах. Молодость, красота, талант - чушь собачья! Не подкрепленные мощным фундаментом материальных благ, эти картонные стены легко сметёт первый же ураган житейских проблем. Но стоит только женщине почувствовать запах богатства и стабильности, как она легко закроет глаза на пивной живот, огромную лысину и прочие физические недостатки своего избранника. Любовь - и та ей станет не нужна, ведь взамен она получит гораздо больше - уверенность в завтрашнем дне. Для себя и своего потомства.
  
  Он галантно поздоровался с симпатичной женщиной-администратором, дежурившей при входе в столовую, мысленно занося её в свой донжуанский список.
  
  - Но осуждаю ли я их за это? - вопрошал себя далее Соломон Арутюнович, тщательно пережевывая поданный ему ужин и разглядывая людей за соседними столиками. - Ни в коей мере! Природа поступила мудро, создав их именно такими. Пусть ты хоть трижды талантлив, но если не способен воплотить данное тебе Богом в звонкую монету, то ни одна женщина никогда не доверит такому простофиле судьбу своих детей. Пусть наивные герои сражаются с ветряными мельницами, а бессребреники сжигают свой гений на потеху толпы, не требуя взамен даже краюхи хлеба - не на них держится этот мир! Дураки лишь побочный продукт, пусть и частое, но исключение из общего правила. Чистоплюи и праведники рано или поздно сопьются и вымрут, как до них уже случилось с неандертальцами, кроманьонцами и прочими неприспособленными к борьбе за место под солнцем созданиями. А потому - да здравствует успешность, добытая любым способом, ибо цель оправдывает средства!
  
  Сделав очередное блистательное умозаключение, Сероглазов игриво подмигнул сидящей за соседним столиком молоденькой девице в коротеньком полупрозрачном платьице, заставив ту смущенно зардеться, и молодецки, одним махом опорожнил стакан с вишневым компотом.
  
  - И хватит на сегодня размышлений, - бодро тряхнул головой Соломон Арутюнович. - В конце концов, я здесь на отдыхе. Меня ещё ждет самая увлекательная забава, из всех известных человечеству - охота на женщину!
  
  
  Набережная Черноморска напомнила ему столичный Арбат по выходным: непрерывным потоком текла людская река, огибая пороги торговых палаток и сувенирных лавок, островки художников с мольбертами и фотографов с различной живностью.
  
  Словно указывая безопасный фарватер впервые посетившему незнакомые воды мореплавателю, подобно маякам загорелись над головой Соломона Арутюновича огни фонарей. Уютные гавани ресторанов манили дефилирующих мимо курортников запахом готовящихся блюд и свободными столиками. Отовсюду звучала музыка: странное смешение ритмов и стилей, голосов и аранжировок вызывало порой ощущение легкого дискомфорта, но на помощь сразу спешил пропахший гниющими водорослями ветер - влажное дыхание мирно дремлющего неподалеку моря. Аккуратно лавируя среди совершающих вечерний променад отдыхающих, Сероглазов жадно ловил взглядом одинокие женские силуэты, подыскивая беспроигрышный вариант для знакомства.
  
  - Вон та блондиночка явно выглядит скучающей, - прикидывал он на ходу свои шансы, зацепившись глазами за вышагивающую поодаль барышню. - Фигура, правда, не в моем вкусе, но для первого вечера трофей вполне достойный.
  
  Некоторое время Сероглазов медлил, ещё не решаясь догнать приглянувшуюся ему женщину и подбирая слова для начала знакомства, как вдруг внимание его привлекло движение впереди.
  
  Огненно-рыжая копна волос, гордо поднятая головка, легкая походка и обжигающий из-под длинных ресниц взгляд - вот и все, что он сумел рассмотреть в первый момент.
  Незнакомка тотчас уловила всплеск его невольного восхищения, сразу замедлила шаг, и уже совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, неожиданно улыбнулась ему и только ему, чуть застенчиво, но вполне доброжелательно.
  С этого мгновения остальной мир перестал существовать для Соломона Арутюновича, сузившись до размеров крохотного пятачка, в центре которого неожиданно сошлись он и она.
  
  - Я только сегодня прибыл в Черноморск, а вы первая женщина, что улыбнулась мне на его улице. Это хороший знак и серьезный повод.
  
  - Повод для чего? - голос её оказался чарующе мелодичен.
  
  Соломон Арутюнович почувствовал приятное томление в груди. Итак, он нашел ту, которую искал, и она его сразу не оттолкнула. Каким же будет финал их случайной встречи зависит теперь только от его красноречия и обаяния.
  
  - Повод для нашего с вами знакомства, - улыбнулся он. - Знаете, я привык честно говорить людям всё, что думаю. Если женщина мне нравится, то я сразу сообщу ей об этом, не помышляя при этом о взаимности. Потому что отношусь к редкой породе мужчин, которые дарят женщинам цветы, своё внимание и прочие мелкие радости исключительно в обмен на улыбку или возможность просто побыть рядом. Если вы не возражаете, я с удовольствием угощу вас бокалом вина в одном из здешних ресторанчиков?
  
  Он готов был дать голову на отсечение, что уловил в её глазах огонек интереса, но длинные ресницы мгновенно опустились, скрывая его, а так понравившийся Соломону Арутюновичу голосок неуверенно произнес:
  
  - Мне кажется, что вы несколько торопитесь...
  
  - Нет-нет! - вскричал он излишне громко, испытав неожиданно странное волнение внутри себя. Гуляющие рядом пары обернулись, привлеченные его возгласом, а прекрасная незнакомка смущенно покраснела. - Из-за своей природной скромности я наоборот жутко медлителен и неуклюж. Пойдемте лучше туда, где играет музыка, сядем за свободный столик, возьмем по бокалу шампанского, легкую закуску и поговорим о погоде. Да к черту погоду - поговорим о вас!
  
  Еще несколько мгновений она медлила, не решаясь принять приглашение, но Сероглазов просто фонтанировал комплиментами, шаг за шагом уводя незнакомку с переполненной гуляющими людьми аллеи в сторону призывно распахнутых дверей ближайшего ресторана.
  
  Они расположились за столиком рядом с эстрадой, выпили по бокалу вина, неторопливо продегустировали поданную закуску. Вино, морской воздух и свобода делали свое дело - Соломон Арутюнович был сегодня в ударе. Глядя на длинные, скромно опущенные ресницы, нежный овал лица в обрамлении густых рыжих волос, он без остановки сыпал анекдотами и забавными случаями из чужой и собственной жизни. Под колдовским взором зеленых глаз в нем проснулся гусар - любимец женщин, отчаянный гуляка и бретер. Улучив момент, Сероглазов придвинулся ближе, в надежде обнять тонкий стан, но чутко уловив произошедшую перемену, незнакомка легко поднялась с места, увлекая Соломона Арутюновича за собой.
  
  - Пойдемте гулять! Сегодня такой замечательный вечер!
  
  - Гулять, так гулять! - махнул он рукой, швыряя деньги подоспевшему официанту.
  
  Она тянула его за собой, сквозь разноликую толпу, и он спешил следом, счастливый, как мальчишка, боясь потерять из виду её стройную фигурку.
  
  Маня разноцветными огоньками, вскоре открылся перед ними городской парк культуры и отдыха, переполненный ликующими детскими голосами и шумом работающих аттракционов. Задорная мелодия гуляла среди ветвей раскидистых деревьев, по аллеям бродили пары и чей-то счастливый визг долетал с вершины медленно катившегося по темному небу колеса обозрения.
  
  - Вы любите качаться на "лодочках"? - остановившись у ограды парка, обернулась она к нему.
  
  Глядя на рыжие её локоны и возбужденно блестевшие в полумраке глаза, он только и смог, что молча кивнуть головой.
  
  - Тогда пойдемте, пойдемте? - манила она его, а он послушно кивал, не произнося ни слова в ответ.
  
  - Ну что же вы? - ей пришлось взять его под руку и, внезапно оробевшего, чуть ли не силой тащить за собой.
  
  - И в самом деле, чего это я? - подумал он, распрямляя плечи и забираясь вслед за незнакомкой в "лодочку". - Засмущался, как мальчишка, право слово! А ведь я гораздо опытнее в вещах подобного рода, чем она! И кому, как не мне, мужчине в годах и при соответствующих знаниях, дать милой девочке первый по-настоящему предметный урок любви?
  
  От столь откровенных мыслей сердце Соломона Арутюновича застучало быстрее, сильными толчками разгоняя по венам закипающую кровь. Теплая крымская ночь раскинула над ним бескрайний звездный полог, от запаха степных трав и ещё чего-то, неведомого или давно забытого слегка кружилась голова.
  
  Качнулась "лодочка", заставив его крепче ухватиться за поручни, звонко рассмеялась, запрокидывая свою прелестную головку спутница - и огонь первобытного, едва сдерживаемого желания, одуряющей волной прошелся по телу Сероглазова.
  
  Уже иным, настойчивым и хищным взглядом пожирал он стоявшую напротив девушку, её стройные, едва прикрытые короткой юбочкой ноги, тонкую талию и хорошо развитую грудь. Диким гунном, нет - янычаром, смуглым и смертельно опасным для всего живого, с острым кривым ятаганом за широким кушаком ощутил он себя в ту минуту. Точно также, наверное, смотрели на плененных в разбойном набеге наложниц царствовавшие здесь в далекие времена татарские ханы.
  
  Качалась, взлетая все выше "лодочка", гремела музыка в бесчисленных, щедро разбросанных по округе ресторанах.
  Цветами порой обжигающе яркими, а порой скромными и незаметными для постороннего взгляда, во множестве рождалась сейчас любовь на берегу древнего и спокойного в эту звездную летнюю ночь моря.
  
  Спустя непродолжительное время, совершенно опьяненный и потерявший голову, Соломон Арутюнович со своей новой знакомой оказался где-то в тихом, заросшем густыми высокими кустами тупичке, возле ограды городского пляжа.
  Он попытался обнять свою спутницу, но девушка отстранилась и, прижав палец к губам, поманила его за собой.
  Вот, чертовка, восхищенно думал он, скользя за ней в темноту. Сколько в ней огня, сколько грации, страсти! Нет, Соломон, тебе сегодня отчаянно везет! Это ночь станет самой яркой в твоей, чего уж скрывать, довольно бесцветной жизни.
  Стараясь не шуметь, они перебрались через невысокую ограду и ступили на теплый ещё песок. Набежавшие облака скрыли луну. Где-то далеко, в прошлой жизни, осталась залитая огнями набережная, полная гуляющих курортников, а совсем рядом, во мраке, слышался размеренный шорох накатывающихся волн.
  Они остались наедине, под стыдливо набросившим вуаль небом - и Соломон Арутюнович, не в силах более сопротивляться зову природы, шагнул к спутнице.
  
  - Подожди, - остановила она его, к чему-то прислушиваясь.
  
  Неведомая птица в кустах подала робкий голос и тут же испуганно смолкла, когда словно кивнув ей в ответ, девушка одним движением скинула блузку.
  Сердце Соломона Арутюновича уже давно громыхало в груди подобно африканскому барабану, руки предательски дрожали и совершенно пересохло во рту. Содрав с себя рубашку, он швырнул её на песок рядом с блузкой и снова потянулся к незнакомке.
  
  - Возьми, - одними губами шепнула она, сунув ему что-то в ладонь.
  
  Соломону Арутюновичу не понадобилось много времени, чтобы понять, чего от него хотят. Каждый благоразумный мужчина и каждая предусмотрительная женщина всегда имеют с собой эти маленькие достижения цивилизации, позволяющие получить удовольствие от любовных игр без разного рода нежелательных последствий.
  
  Для произведения соответствующих манипуляций Сероглазову требовалось расстегнуть брюки. Заметив краем глаза, что его подруга уже отправила узкую полоску, заменяющую ей юбку вслед за блузкой, Соломон Арутюнович решил не мелочиться и разом скинул с себя всю одежду.
  
  Пока он рвал зубами неподатливую упаковку, его спутница, отвернувшись, проделала странные манипуляции со своим лицом.
  Она едва успела повернуться к своему пылкому кавалеру, когда он, распаленный желанием, по-медвежьи обхватил её, опрокидывая на песок. Ловко извернувшись, девушка неожиданно оказалась сверху и, упираясь маленькими ладошками в его плечи, утвердилась на нем в позе наездницы.
  
  - Давай, детка, - голосом старого, повидавшего виды мачо, хрипло согласился Соломон Арутюнович.
  
  Незнакомка медленно наклонилась к нему, растягивая в улыбке рот. Сероглазов потянулся навстречу в предвкушении долгого страстного поцелуя - и в этот момент из-за тучи показалась огромная, багровая, словно искупавшаяся в крови луна. Холодный пот прошиб Соломона Арутюновича при взгляде на лицо его прелестной спутницы: глаза её были широко открыты и горели в темноте странным огнем, а во рту - боже милостивый! - блеснули ужасные и острые клыки.
  Крепко прижимая обмякшее тело жертвы к песку, она примерилась к испуганно пульсирующей на шее жилке и звонко щелкнула страшными зубами.
  
  Неожиданный звук сей пробудил в Соломоне Арутюновиче задремавший инстинкт самосохранения. Отчаянно всхлипнув, он резким движением отшвырнул в сторону вампирицу, шустро вскочил на ноги, и, увязая в песке, кинулся бежать вдоль берега. Кто-то невидимый оглушительно залаял совсем рядом, во мраке мелькнула неясная тень...
  
  - Вампиры охотятся стаями! - пришла неизвестно откуда страшная догадка, и он шарахнулся прочь от моря, туда, где играла музыка, горели огни и гуляли беспечные, ничего не подозревающие люди.
  
  Сонмища неведомых чудовищ яростно рычали у него за спиной и хлопали кожистыми крыльями, смрадным дыханием едва не лишая Сероглазова чувств. Больно приложившись с разбегу об ограду, он заскулил жалобно в голос, и, обдирая до крови тело, тяжелым кулем перевалился на другую сторону.
  
  Испуганно завизжала рядом незамеченная им женщина, кто-то свистнул вслед оглушительно и заливисто, но Сероглазов, не обращая внимания на боль в босых ступнях, рвался к спасительному свету, совершенно потеряв от страха голову. Только влетев на полном ходу в толпу беспечно фланирующих по набережной людей, Соломон Арутюнович наконец остановился, испуганно озираясь и тяжело дыша.
  
  - Господи, он же совершенно голый! - раздался рядом негодующий женский голос.
  
  Людское море вокруг возмущенно заволновалось. Кто-то стал истошно звать милицию, недоуменные возгласы вскоре сменились шутками и смехом.
  
  - Дайте же ему брюки! - потребовал кто-то сердобольный. - Совсем ведь замерз человек.
  
  Соломону Арутюновичу сунули в руки какое-то тряпьё. Трясясь всем телом и громко стуча зубами от пережитого, он не нашел ничего лучше, чем обернуть переданные доброхотами вещи вокруг бедер.
  
  - Что случилось? - возник перед ним сержант милиции, но Сероглазов смог только махнуть рукой в сторону скрытого во тьме пляжа.
  
  - Разберемся, - кивнул сержант и зашагал через кусты к ограде.
  
  На залитом светом предательницы-луны пляже было пусто и печально, и лишь со стороны моря доносился звук удаляющегося мотора.
  
  - Ваши? - кивнув на разбросанные вещи, поинтересовался сержант.
  
  - М-мои, - заикаясь, произнес Соломон Арутюнович, с опаской приближаясь к лежащим на песке брюкам.
  
  - Что-нибудь пропало? Документы?
  
  - Н-нет... только деньги.
  
  - Гастролеры, - кивнул в сторону моря сержант, - ищи их теперь... Заявление будете писать?
  
  - Нет, - после недолгого молчания сказал Сероглазов, - не буду. Черт с ними, с деньгами. Я лучше пойду.
  
  Он почти бежал по ярко освещенной улице, тревожно вглядываясь в таящуюся за кустами темноту, и думал расстроенно о том, как все-таки несовершенен мир, раз в нем находится место стольким отвратительным и подлым созданиям.
  
  А из распахнутых окон и с балконов дремлющих по обеим сторонам дороги пансионатов, словно насмехаясь над его душевными страданиями, доносился настойчивый жаркий шепот, счастливый женский смех и звуки страстных долгих поцелуев.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"