Аннотация: Авторское название романа - "Сделка с морским дьяволом"
Пролог
Юго-западная акватория Черного моря
Март 1944 года
Адмирал Отто Кречмер курил у окна рулевой рубки "Гессена". Судно вышло из Одессы и уже сутки, борясь с волнами, держало курс на пролив Босфор. До пролива осталось миль семьдесят...
Ночь. Море прилично штормит, небо еще днем заволокло тучами; несколько часов льет дождь, вокруг сверкают молнии. В такую погодку не стоит опасаться налета русской авиации или атаки вражеских субмарин. Тем не менее, бортовое освещение, за исключением двух носовых прожекторов, выключено.
Мощная волна бьет в левый борт. Удар сильный и неожиданный - стоящий на руле обер-матрос едва удерживается на ногах. Судно кренится, взмывает вверх и переваливает через гигантский гребень.
- Черт, - ломает в пепельнице окурок Кречмер. - Я полагал, сильные штормы случаются только в северной и южной Атлантике. Оказывается, в таких лужах тоже бывает неспокойно.
Фрегаттен-капитан Лют тактично помалкивает. Для него - командира транспорта "Гессен" - это двенадцатое плавание в акватории Черного моря. Он неплохо изучил здешние воды, успел познакомиться с их норовом в осенне-зимнюю навигацию, видимо, поэтому ему и поручили столь ответственное дело. Ранее Лют приводил сюда транспорты из Италии под завязку загруженные боеприпасами и военной техникой; обратно уходил с раненными солдатами и офицерами. Вот и на этот раз "Гессен" вошел в Черное море, загруженный боеприпасами для сражающихся частей из группы армий "Юг". Одессу покинул, якобы имея на борту четыреста раненных. Словно в подтверждение благородной миссии на верхней палубе красуется пришвартованный санитарный грузовик со свежими красными крестами в огромных белых кругах на закрывавшем кузов брезентовом тенте. На самом же деле, кроме штатной команды на "Гессене" присутствовал старший перехода - адмирал Кречмер и турецкий лоцман, постоянно меняющий из-за шторма курс движения судна...
Адмирал Отто Кречмер был молод, полон сил, его карьера шла в гору даже в сорок четвертом - не слишком удачном году для Третьего рейха.
Первого марта 1944 года в Берлине он стоял перед Адольфом Гитлером рядом с Вальтером Моделем.
- Благодарю вас, Вальтер. Вы сумели сделать то, чего не смогли другие - остановили русские части под Нарвой и Псковом, - негромко говорил вождь нации. Взяв у адъютанта погоны генерала-фельдмаршала и маршальский жезл, торжественно передал все это Моделю: - Поздравляю.
Отто не без зависти косил на атрибут высшего воинского звания. Восточный фронт откровенно буксует, в войсках и на флоте все чаще поговаривают о скором вступлении в войну американцев, канадцев, англичан и тогда шансов на успех в этой войне почти не останется. Успеет ли он - Отто Кречмер - стать гросс-адмиралом и получить похожий жезл?..
Подойдя к Кречмеру, фюрер с минуту разглядывал его пронзительным взглядом - будто силился вспомнить, зачем приказал прибыть в ставку. И вдруг сказал совершенно неожиданную вещь, ибо ничего выдающегося в последние месяцы Кречмер не совершал:
- Вы, Отто, с сегодняшнего дня - адмирал. Для выполнения важнейшей и секретной миссии на востоке вам делегируются особые полномочия. Отныне вы подчиняетесь только мне. Слышите? Мне и только мне!
- Да, мой фюрер, - вытянулся тот. - Вам и только вам!
Из Берлина Кречмер с Моделем вылетели на восточный фронт на одном самолете. Вальтер сторонился молодого выскочки. Однако Модель не был бы Моделем, если бы по прибытии на Украину, точно и в срок не исполнил бы все указания, полученные в ставке.
Приказ фюрера звучал так:
- Завтра из порта итальянского Наполи в порт украинской Одессы выходит немецкое транспортное судно "Гессен" под командованием опытного фрегаттен-капитана Вольфганга Люта. Плавание "Гессена" продлится ровно шесть дней, за которые вы вдвоем обязаны подготовить к погрузке на судно все ценности, собранные ранее особыми подразделениями СС. Далее генерал-фельдмаршал Модель приступает к прямым обязанностям командующего группой армий "Юг", а вы, Кречмер, сопровождаете ценный груз. Пункт назначения вам сообщат позже...
Ветер крепчает, волны становятся выше, но "Гессен" точно выдерживает курс и упрямо приближается к турецкому берегу.
- Сколько до Босфора? - не оборачиваясь, спрашивает адмирал.
- Шестьдесят миль, - бодро докладывает фрегаттен-капитан. - Через шестьдесят миль мы войдем в спокойные воды пролива и забудем...
Резкий толчок, сопровождаемый вспышкой по правому борту и грохотом взрыва, прерывает Вольфганга. Впечатление такое, будто корабль налетел на подводный риф, отчего все, находившиеся в рубке, едва не попадали на пол.
- Неужели русская подлодка? - кинулся к иллюминаторам рубки капитан.
- Перестаньте, Лют! Ни одна подлодка не сможет точно прицелиться и выстрелить торпедой при таком волнении моря, - мрачным голосом извещает Кречмер. - Это скорее мина. Сорванная с якоря мина...
Капитан передает по телеграфу "стоп-машина", приказывает по постам и отсекам осмотреться, доложить обстановку.
Пару минут в рубке тихо. Судно швыряет волнами. Становится заметен дифферент на нос и крен на правый борт. Поступающие доклады подтверждают самые худшие предположения: в районе ватерлинии по правому борту носовой части зияет большая пробоина.
Лют делает шаг к Кречмеру:
- Герр адмирал, прикажете готовить шлюпки?
- Какая здесь глубина? - не оборачиваясь, спрашивает тот.
- Чуть больше двух тысяч метров, - заглядывает в морскую карту капитан. И повторяет вопрос: - Прикажете готовить спасательные средства?
Кречмер молчит.
Держась обеими руками за бронзовый поручень, он наблюдает в иллюминатор, как судно все сильнее ложится на правый борт.
- Бесполезно. Мы все трупы, Вольфганг.
- Но почему?
- Ты знаешь, сколько в трюмах "Гессена" золота, драгоценных камней, картин, антиквариата и прочего дерьма?
- Нет.
- А я знаю...
Команда "Покинуть судно" из рулевой рубки так и не прозвучала. Вместо нее прогремели два выстрела, после чего судно совершило оверкиль, встало на нос, а через три минуты и вовсе исчезло под водой.
На поверхности средь бушующих волн остались несколько человек из судовой команды. Сцепившись руками и веревками от спасательных жилетов, они старались держаться вместе. Немного в стороне от них, ухватившись за спасательный круг, потихоньку отдалялся на юг молодой турок - лоцман, взятый на борт "Гессена" в Стамбуле.
Часть первая
ИРИНАРХ
Глава первая
Российская Федерация; черноморское побережье
Три недели назад
С протяжным хрипом я вскакиваю с постели. Свесив босые ноги, долго сижу в темноте и наслаждаюсь свободным дыханием.
Черт! Этот идиотский сон донимает второй или третий раз! Один и тот же сон о моем непростом спасении из разведывательной субмарины "Косатка". Сумеет ли моя память когда-нибудь сгладить остроту этих воспоминаний? Надеюсь, сумеет...
Топаю босиком к холодильнику, где стоит початая бутылка коньяка. Плеснув в стакан грамм сто, опрокидываю в себя алкоголь и выхожу на узкую террасу-лоджию, где воздух еще свежее, еще приятнее. Устраиваю локти на перилах, оглядываю слабо освещенную площадку перед парадным входом в жилой корпус. И, наконец-то, забываю о проклятом сне. Забываю, потому что приходит радостное осознание того, что я нахожусь в долгожданном отпуске.
Надо же! Мой непосредственный шеф второй раз подряд держит слово и дарит мне маленькое, восхитительное счастье - отпуск на целых три недели. Шеф (большая шишка мелкого роста, генерал-лейтенант, но в генеральской форме я не видел его ни разу в жизни) и сам позабыл об отдыхе, потому больших претензий к нему не имею. Тем более что напоследок он вторично преподнес бесплатную путевку от нашей "конторы" в тихое солнечное местечко под названием "Лечебно-оздоровительный комплекс "Витязь".
Впервые он позволил мне отдохнуть здесь около месяца назад. Правда, за пару суток до окончания путевки вероломно выдернул из рая, прислав "конторский" самолет и отправив в ад, именуемый Норвежским морем. Хотя нет, ад случился немного позже, когда меня с ребятами перебросили на три тысячи километров к востоку. Там, плескаясь в море Лаптевых, мы с леденящей грустью вспоминали ласковую теплую воду, омывающую самый северный мыс Норвегии.
Отпуском я был премирован по окончании лечения в госпитале - в море Лаптевых мне пришлось не только изрядно померзнуть, не только побывать в чреве вражеской разведывательной субмарины малого класса "Косатка", но и заполучить две пули. Одну из подводного "Хеклер и Кох P-11" калибра 7,62, а вторую из обычной "Беретты". В Москве меня вылечили довольно быстро, похвалив при этом корабельного врача с БПК "Адмирал Никоненко", своевременно и квалифицированно оказавшего первую помощь.
Ну да ладно об этом - все трудности и печали остались в прошлом. Я выздоровел, окреп, а за пару недель бесшабашной отпускной жизни даже слегка прибавил в весе.
Обширная площадь комплекса "Витязь" зажата на перешейке между Черным морем и серой гладью многокилометрового лимана. На юго-восточном берегу лимана раскинулся поселок Витязево - ближайший к зоне отдыха населенный пункт. Чуть дальше аэропорт Анапы, куда меня и привез небольшой самолетик, принадлежащий "конторе". Анапа в двадцати километрах, но туда лучше не соваться - там пышет жаром асфальт; там шумно, суетливо и слишком много народа.
В самом комплексе очень даже неплохо. Особенно в одноместном благоустроенном номере с холодильником, телевизором, кондиционером и отменным трехразовым питанием. По-соседству со спальным корпусом расположены: крытый бассейн, спортзал, теннисный корт, киноконцертный зал, парочка магазинов и ночной клуб. Здесь вообще есть всё. Половина этого "всё" включена в стоимость путевки, за другую половину при желании можно заплатить на месте. Хочешь в номер холодной водочки с маринованными груздями - позови горничную и мягко намекни о желании; жеманно поведя плечиком, она тут же озвучит расценки. Полагаю, точно так же обстоит дело с осуществлением и других чисто мужских прихотей. Почему я в этом уверен? Все просто. Однажды в дверь моего номера робко постучала девочка в белом фартуке - такая вся из себя блондинка с растопыренными ресничками, пухлыми накрашенными губками и пергидролевым каре. Показав сто баксов, она попросила разменять их по полтиннику.
- Зачем тебе здесь доллары, детка? - наивно спросил я красотку.
- Понимаете, минет стоит пятьдесят, а у меня нет сдачи, - доверчиво пояснила она.
Вот так. Капитализм, мать его. Херня, о которой так долго матерились большевики, свершилась.
На недельку сюда приезжала молодая женщина по имени Анна. Да-да - та самая Анна Воронец, ради которой несколько недель назад я постучал тыльной стороной мощного подводного фонаря по дверце шлюзовой камеры подводной лодки неприятеля, лежащей на дне моря Лаптевых.
Мы неплохо провели здесь время: отдыхали, купались, ездили в Анапу и ужинали в ресторанах... Она - ведущий инженер закрытого секретного предприятия и, к сожалению, у нее всегда ограничено свободное время. Мы и не заметили, как пролетели семь счастливых дней. Я проводил ее до аэропорта, поцеловал на прощанье в губы и попросил не забывать. Промокнув платком влажные глаза, она пообещала...
Анна чертовски хороша собой и великолепна в постели. Не то что парочка моих предыдущих подружек. Первая - Жанна была холодна и флегматична. Ее темперамент - это легенда, которую никто никогда не видел. На ее темпераменте знойным летом две тысячи десятого года я охлаждал пиво. Вторая звалась Вероникой и вообще превратила мою половую жизнь в трагедию - секса с ней не бывало неделями. То понос, то золотуха, то больная голова... И мало того: если где-то собиралась компания, она несла такую пургу, такие лепила многозначительные мины!.. Типа она настолько гиперсексуальна, что все остальные лежат пластом по окопам. Друзья вздыхали и завидовали, а я молча негодовал и не мог признаться, что эта пантера выходного дня дома являет собой плюшевый валенок...
Одному тут чертовски тоскливо. Да и непривычно, когда рядом никого из друзей или коллег по службе. И совсем уж скучно без вездесущего любимца команды Босса - благородной помеси беспросветной дворняги с жутко породистой лайкой. Босс был крохотным щенком, когда на берегу Белого моря его подарила моей команде такая же кроха-девочка за спасение тонущего отца. Вообще-то "Босс" - сокращенное имя, произошедшее от "Барбоса".
Да, одному тут хреново. А после отъезда Анны вообще хотелось напиться в зюзю. Короче, я вдоволь наплавался в море, належался на горячем песочке, выспался и отъелся. Я был свеж, бодр и готов к половым приключениям, но при этом подспудно ожидал звонка от той единственной женщины, что не раздражает и всегда готова понять...
Пару вечеров тупо сидел перед телевизором, вливал в себя холодное пиво и ждал чуда. Вдруг послышится тихий стук, откроется дверь и вернется Анна?..
* * *
Пиво кончилось. Досматриваю какой-то скучный футбольный матч с выключенным звуком и невольно вспоминаю начало этого лета...
В общем, в голове не мысли, а мюсли. Всего одна буква другая, а разница - будь здоров! Сквозь этот вялый кисель слышу тихий стук. Сердце вздрагивает и пускается вскачь.
- Открыто!
Напрасно я ждал чуда. Вместо Анны на пороге появляется пухлый мужчинка лет шестидесяти с большой проплешиной посреди круглой башки. Одет прилично, явно не алкаш; в глазах просьба, если не сказать мольба.
Говорить лень. Вопросительно взираю на гостя.
- Прошу прощения, - мямлит тот. - Я ищу Евгения Арнольдовича Черенкова. Мне сказали...
- Вы не ошиблись. Чем обязан?
- Видите ли...
Я хоть и пьян, но совесть трезва и на страже.
- Проходите. Садитесь.
Мужчинка делает несколько шагов и скромно присаживается на край дивана. Господи, кто ж ты такой? И чего тебе надо? Денег? Власти? Славы?.. Увы, дорогуша, ты пришел не по адресу.
- Тут такое дело...
- А вы, собственно, кто?
- Я заместитель главы администрации города Анапы. Агапов Илья Игоревич.
Так. Агапов из Анапы. Или Анапов из Агапы - так звучит лучше и загадочнее. Власть отпадает - она у него есть. Маленькая и ненастоящая, но есть. Стало быть, явился за богатством. Или хочет услышать концерт медных труб.
- Очень приятно, - вру с полнейшим равнодушием.
- Тут такое дело... Вчера поступил к нам сигнал с северного пляжа. В общем... - мнется он, промокая платком мокрую шею. - В общем, позвонили со спасательной базы и...
- Да говорите же! Что там произошло на вашем пляже? Села на мель натовская подлодка? Или поселился гигантский осьминог?
- Ах, если бы подлодка! Если бы осьминог!.. Нет, Евгений Арнольдович. Ближе к вечеру к спасателям подошел какой-то молодой человек с аквалангом и сказал, будто недалеко от берега на глубине метров двадцати лежит длинный металлический предмет, похожий на торпеду.
О, как - торпеда! А чего ж ты, дядя, хнычешь?! Торпеда - гораздо лучше гигантского осьминога.
Стараясь держать себя в руках, осторожно интересуюсь:
- Ну, а я-то причем? Я же не сапер, не подрывник. В торпедах тоже не шибко смыслю.
- Евгений Арнольдович, мне порекомендовали вас, как лучшего боевого пловца! Нам не нужно ее разминировать, не нужно подрывать...
Интересно, что за гад распускает обо мне сплетни на побережье?
- ...Мы были бы очень признательны за ваше заключение. Только заключение! Несколько слов о похожем на торпеду предмете опытного моряка-подводника и образованного в военном смысле человека. Понимаете?
- Честно говоря, не совсем.
Анапов из Агапы волнуется, мнет в руках платок.
- Понимаете, если на дне действительно лежит торпеда, то это влечет за сбой целый ряд глобальных проблем. Нам необходимо сообщить по команде во все инстанции: в ГО МЧС, военному командованию, краевому руководству... И, разумеется, срочно эвакуировать весь прибрежный район.
- Ну, так сообщайте, эвакуируйте. Дело-то и впрямь нешуточное.
- Верно, нешуточное, - соглашается Илья Игоревич. - Но вы не представляете, сколько людей придется лишить долгожданного отдыха, за который они, между прочим, заплатили немалые деньги. В зону эвакуации попадает санаторий "Эллада", расположенные по соседству с ним дом отдыха и недавно открытый пионерский лагерь. Представляете?
Качаю головой:
- Вы бы еще полгорода эвакуировали. Двадцатиметровая глубина находится на приличном удалении от берега, плюс полоса пляжа - метров сто пятьдесят. Или вы считаете, что она ядерная?
- Не знаю, - смешно разводит он короткими руками. - Поэтому и обращаюсь к вам за помощью.
- И что я должен сделать?
- Просто осмотреть эту загадочную штуку и дать свое заключение. Вдруг там не торпеда, а кусок старой канализационной трубы? А мы тут панику разводим - людей понапрасну пугаем и дергаем. Да и влетит нам от краевого начальства за ложную тревогу. Если там простая труба... Ну, как, Евгений Арнольдович - согласны?
Сижу, раздумываю. Или делаю вид, потому что проклятая совесть опять начеку и опять заставляет быть примерным. А так порой не хочется!..
Вздыхаю. Громко и сокрушенно. Что б Анапову из Агапы стало стыдно.
- Далеко топать?
- Обижаете, Евгений Арнольдович! - расплывается плешивая голова в широчайшей улыбке. - Завтра рано утром мы пришлем за вами машину! А после вашей экспертизы накормим царским обедом под царскую водочку!..
Другой разговор! Если бы вы, товарищ Агапов, начали с обеда и водочки - я был бы гораздо сговорчивей.
* * *
Пожалуй, самое время представиться.
Я - Евгений Арнольдович Черенков. По отцу - русский, по матери - украинец и немного белорус. Капитан второго ранга, командир особого отряда боевых пловцов "Фрегат-22", находящегося в прямом подчинении руководителя одного из важнейших Департаментов Федеральной Службы Безопасности. Руководитель - человек весьма занятый, поэтому "Фрегат" курирует тот самый шеф, который и генерал-лейтенант, и мой непосредственный начальник, и благодетель, подаривший путевку в рай.
Ребята из "Фрегата" - особая "каста" великолепно подготовленных бойцов. Почему "каста"? А потому что нас невероятно мало в сравнении с элитой сухопутных спецподразделений. Да и методика нашей подготовки являет собой тайну за семью печатями. Когда-то советским пловцам приходилось учиться у итальянцев и англичан, а сейчас эти господа не прочь позаимствовать кое-что из нашего опыта.
Забыл сказать: мне тридцать пять, и я до сих пор выдерживаю тяжелейшие психофизические нагрузки боевого пловца или подводного спецназовца - кому как привычнее. Если бы мне довелось служить в рядах американских "тюленей" и выполнять задачи "Нэйви спешиал", то последние года три-четыре я лежал бы на диване, поплевывал в потолок и вспоминал былые подвиги. При счастливом раскладе остался бы в строю с нашивками советника или инструктора центра подготовки коммандос, школы боевых пловцов или рукопашного боя. У них ведь там все по науке, а у нас голый энтузиазм...
Моя карьера стартовала в далеком детстве - в секции подводного плавания ближайшего к дому бассейна. Три раза в неделю мама приводила меня за ручку к огромному строению и сдавала под опеку тренеру - поджарому и добродушному Вениамину Васильевичу, так и оставшемуся на всю жизнь непререкаемым и самым большим авторитетом. Чуток повзрослев и окрепнув, я уговорил его взять меня с собой к теплому морю, где к простенькому снаряжению добавился акваланг. С тех пор я заболел морем и стал постоянным спутником Вениамина Васильевича в глубоководном дайвинге. Так постепенно легкое увлечение превратилось в серьезную спортивную карьеру: я начал показывать неплохие результаты, пришли победы на различных чемпионатах и кубках.
Видно, там - на спортивных соревнованиях меня и приметили кадровики из Комитета государственной безопасности - аккурат к окончанию средней школы поступило заманчивое предложение, и вскоре я без вступительных экзаменов оказался зачисленным в Питерское высшее военно-морское училище, где ровно два года постигал азы военной службы с практикой на кораблях и подводных лодках.
КГБ тем временем реформировался и менял вывеску: КГБ РСФСР, АФБ, МБ, ФСК... К моменту моего перевода из военно-морского училища в закрытую школу боевых пловцов, подоспел Закон "Об органах Федеральной службы безопасности Российской Федерации", на основании которого ФСБ становилась правопреемницей ФСК. Еще через два года, сдав последние экзамены, я получил диплом с лейтенантскими погонами и был направлен стажером во "Фрегат-22".
Таким вот незатейливым образом спорт и хобби стремительно переросли в дело всей моей дальнейшей жизни.
* * *
За мной приехали ровно в семь.
Сохраняя конфиденциальность (как просил товарищ Агапов), я вышел из номера в пляжном прикиде и с легкой сумкой на плече; спустился по лестнице и, не объясняясь с дежурной, покинул жилой корпус.
Свежее утро, пустынная дорога вдоль побережья. Черный представительский автомобиль с каким-то пропуском на лобовом стекле домчал меня до нужного места за считанные минуты.
На пляже встречают двое спасателей: начальник станции и сотрудник, с которым разговаривал парень, обнаруживший на дне странный предмет.
Знакомимся, негромко болтаем о предстоящей работе и делимся предположениями. За разговором выясняю приблизительные координаты места, где находится предмет. Это уже кое-что.
Вскоре появляется товарищ Анапов из Агапы.
- Здравствуйте, Евгений Арнольдович! - едва не лезет он обниматься.
Коротко поздоровавшись, спрашиваю:
- Где шмотки?
- Простите? - непонимающе хлопает он выгоревшими ресницами.
- Акваланг или ребризер.
- А-а! Сейчас должны подвезти. Я вчера договорился.
Ждем около получаса. Машины с дыхательным аппаратом нет.
Агапов волнуется, кому-то названивает, требует и торопит. Но что-то у него не срастается - с аппаратом заминка.
Зато к пляжу, резво прыгая на кочках, подкатывает автомобиль скорой помощи.
Задумчиво шмыгаю носом:
- Это для меня?
- Так положено, - категорично отвечает Илья Игоревич и снова на кого-то орет по телефону.
Мне порядком надоела эта бессмысленная суета. Лезу в сумку за ластами и маской.
- Там метров двадцать, - предупреждает спасатель. - Сумеешь?
- Нормально. Лишь бы видимость была хорошей.
На пляже в такую рань полтора человека. Это нам на руку - зрители в таком деле ни к чему. Тем удивительнее явление двух женщин, идущих по песочку от машины скорой помощи в нашу сторону. Шатенке лет под тридцать; она высока, сквозь легкий халатик просвечивают шорты и блузка. Рядом среднего роста брюнетка лет двадцати пяти с объемной сумкой на хрупком плече; на ней такой же халатик, под которым ничего, кроме купальника.
- Врачи? - цепляю на бедро свой специальный нож, без которого по привычке глубже десяти метров не ныряю.
- Точно. Наши люди: врач и медсестра, - улыбается спасатель и вскидывает руку в приветствии: - Доброе утро, девчонки! И вас в такую рань подняли?
Те что-то весело отвечают, смеются, но я уже не слышу. Я иду к воде - к своей родной стихии.
Забредаю в воду по пояс, не спеша надеваю ласты. Ополоснув маску, водружаю ее на голову. И, хорошенько прочистив легкие, без всплеска исчезаю под водой...
* * *
Фри-дайвингом - свободным нырянием без аппарата на задержке дыхания я занимаюсь давно и чувствую себя превосходно до глубины метров тридцать. Запросто могу нырять и глубже - пока здоровье подобные эксперименты снисходительно прощает. Но мне хотелось бы заниматься любимой работой еще лет пятнадцать, поэтому приходиться себя беречь. Да и видимость в прибрежных водах Черного моря такова, что всякая надобность в столь глубоководном плавании отпадает.
Сначала иду на детской глубине в точку, координаты которой указали ребята со спасательной станции. Точка находится приблизительно в двухстах пятидесяти метрах от берега. По пути пару раз появляюсь на поверхности за глотком воздуха.
Кажется, здесь. Попробуем...
Первое погружение результатов не приносит.
Двадцать метров - не мелководье, однако волны все же "стаскивают" от берега мусор и муть. Сейчас большой волны нет, но для детального исследования дна приходиться по нему едва ли не ползать. Дело в том, что видимость под водой напрямую связана с освещенностью дна, а та в свою очередь зависит от положения на небе нашего светила. Наиболее глубоко солнечные лучи проникают на экваторе, когда солнце висит в зените. При погружении в тех краях, иногда кажется, будто причудливый рельеф просматривается до отметки метров в триста. На самом деле, цифра поскромнее, но, тем не менее, в заполярных районах такой фокус не проходит - там вода несравнимо прозрачнее, а без искусственного освещения на глубине семидесяти метров черта-с-два увидишь и собственную руку...
Вторая попытка. Немного смещаюсь от обследованной территории к северо-западу. Около двух минут шныряю галсами над подводными барханами и, ничего не обнаружив, снова устремляюсь вверх.
Третий заход. Прочесываю дно юго-восточнее отправной точки.
Пусто.
Поднявшись на поверхность, ложусь на спину. Пора немного перевести дух, а заодно сместиться подальше от берега.
С четвертой попытки я натыкаюсь на вытянутый предмет, наполовину присыпанный песком и мелким камнем. Солнце еще низковато и недостаточно хорошо освещает мутноватое дно, чтобы с приличного расстояния точно классифицировать происхождение находки. Решаю подплыть ближе.
Вот оно. Нечто длинное - метров семь, жутко старое, изъеденное коррозией.
Осторожно отбрасываю ладонями грунт и узнаю один из стандартных калибров: 533 миллиметра. Дабы окончательно убедиться в том, что передо мной торпеда, смещаюсь к хвостовой части и снова изображаю из себя земснаряд.
Четыре полусгнивших стабилизатора и останки двух соосных гребных винтов. Это очень старая конструкция боевой торпеды. Где-то мне доводилось ее видеть...
Впрочем, пора наверх.
Поднимаясь, боковым зрением замечаю второй продолговатый предмет, лежащий немного дальше.
"Неужели следующий сюрприз из Второй мировой войны? - точит нехорошая мысль. - Если так, то я влип. Сейчас товарищ Анапов из Агапы насядет: нырни еще разок - уточни, сколько там этого добра..."
Внезапно и опять же боковым зрением улавливаю поразительную странность: вторая торпеда будто оживает и с невероятной скоростью срывается в сторону открытого моря.
Господи, что за хрень?!
Разворачиваюсь и пытаюсь разглядеть непонятное явление.
Не получается - слишком мутная вода делает видимость отвратительной. Заинтригованный я вновь устремляюсь к поверхности...
Глава вторая
Турция; Стамбул
Одиннадцать месяцев назад
- Мост, - негромко предупреждает Мехмет.
На самом деле до моста еще пилить и пилить. Просто грузовичок с легковым авто, перевалив через возвышенность и покинув район Бейоглу, оказались на спуске с отменным видом на пролив и Первый Босфорский мост.
Башкурт нажимает несколько клавиш на мобильном телефоне.
- Да, босс, - отзывается водитель грузовика.
- Скоро улица Бешикташ и важный поворот на бульвар - не проскочи.
- Да-да, мы помним...
По мере приближения к висячему мосту и к главной цели поездки напряжение нарастает. Подцепив из пачки очередную сигарету, главарь цедит:
- Повтори-ка наши действия, Мехмет.
- Если дорожная полиция тормознет грузовик, мы останавливаемся метрах в двадцати сзади, - четко отвечает сидящий за рулем тридцатилетний турок.
- Правильно. Что дальше?
- Мы, как будто не с грузовиком - мы сами по себе. Осторожно наблюдаем за проверкой и ждем.
- Чего ждем?
- Окончания проверки.
- А если они полезут проверять груз?
- Покидаем машину, подходим и снова глядим.
- Ну, дальше-дальше! - торопит босс.
- Если "евнухи" проверяют верхние или ближайшие к дверям коробки, в которых находится легальный груз: мониторы, системные блоки и принтеры, то прогуливаемся рядом и не вмешиваемся. Если лезут глубже - расстреливаем в упор, прыгаем в машины и чешем через пролив.
- Все правильно, Мехмет, - поправляет Башкурт спрятанный за поясом пистолет. - Молодец...
Предложенная Али Эрдоганом работенка была настолько легкой, что Башкурт поначалу не поверил своим ушам. Неужели за провоз пятисот килограммов какого-то барахла через пролив, с его банды спишут огромный долг?! Да, расстояние немаленькое - товар следовало не просто перекинуть с одного берега Босфора на другой, а переместить из района международного аэропорта Ататюрк в азиатский район Стамбула Ускюдар. И если Ускюдар располагался буквально на берегу пролива - сразу у съезда с Первого Босфорского моста, то аэропорт - в двадцати пяти километрах от цели - аж на берегу Мраморного моря. Целых двадцать пять километров по пятнадцатимиллионному мегаполису! Далековато. По времени поездка займет часа полтора - не меньше. Покуда минуешь все мосты и развязки, покуда поторчишь на светофорах и в огромных пробках...
Само собой риск в деле имеется. Кто знает, что лежит в темных картонных коробках, уложенных аккуратными рядами в фургоне грузовичка-полуторки? На картоне изображена компьютерная техника; наклеено множество этикеток, свидетельствующих о легальности сертифицированного товара; у сопровождающего груз имеются все необходимые перевозочные документы. Более того - в коробках, сложенных у дверей фургона, и в самом деле упакованы новенькие мониторы, системные блоки и что-то там еще. А вот в глубине... Эрдоган не стал посвящать в подробности и сохранил это в тайне, но там запросто могут быть и наркотики, и оружие, и пластиковая взрывчатка, и даже замороженные человеческие органы. Все что угодно! Там может быть спрятан такой криминал, за перевозку которого любой судья упечет за решетку лет на двадцать!..
Невероятный риск! Однако дело того стоило. Огромный долг, висевший непосильным грузом на банде Башкурта, рано или поздно пришлось бы возвращать. Али Эрдоган, коему задолжали пять миллионов долларов - очень большой, влиятельный и дальновидный человек. Он - не сосед по кварталу и даже не главарь аналогичной банды. Его гнев способен лишить Башкурта не только благополучия, но и жизни. Потому-то он и не раздумывал, получив заманчивое предложение Эрдогана отработать огромный долг перевозкой небольшого груза...
* * *
Район Бешикташ. Одноименная улочка, натянутая тонкой стрункой вдоль берега. Одноименная площадь с высоким монументом и крохотной пристанью. На площади грузовичку и BMW следует подвернуть влево - обогнуть мечеть Синан-паша и выехать на бульвар Барбаросса, названного в честь Хайреддин-паши - великого пирата и прославленного адмирала. По бульвару они попадут на широкую трассу, прямиком выходящую к Первому Босфорскому мосту.
- Как обстановка? - спрашивает по телефону Башкурт.
Парни в кабине грузовика настроены оптимистично:
- Пока все спокойно, босс, "евнухов" не видать. Скоро будем у пролива...
Остается совсем немного. Они почти у площади, а от нее до начала моста не более трех с половиной километров. Каких-то десять-пятнадцать минут, и компания окажется на азиатском берегу пролива. В восточной части города полицейских поменьше, да и ехать до центра района Ускюдар - всего ничего.
Вдали уже виднеются желтые таксомоторы, автобусы и долмуши - маршрутные такси, коих на площади Бешикташ всегда с избытком. На примыкающей к площади набережной имеются удобные причалы для многочисленных лодок и вместительных судов. На пристань автодорожный транспорт свозит массу туристов, желающих за относительно небольшую плату полюбоваться красотами Стамбула со стороны пролива.
И вновь верещит сотовый телефон.
- Босс, у нас проблема.
- Говори.
- Впереди "евнухи" и "башибузуки".
О, Аллах! Это действительно проблема!
- Сколько "башибузуков"?
- Две машины. И одна - "евнухов".
- Проклятье!.. Народу вокруг много?
- Хватает. В основном иностранцы и наши таксисты.
- Понятно. Попробуйте проскочить.
- Хорошо, босс, попробуем. А если не получится?
- Деваться некуда, - говорит Башкурт тихим, но упрямым голосом. - Если не проскочим - будем действовать согласно разработанному плану...
Дорожные полицейские груз проверяют нечасто. Они больше заняты безопасностью движения на улицах и магистралях. Изредка требуют для проверки перевозочные документы у водителей фур и небольших грузовиков.
А вот встреча с "башибузуками" - представителями турецкой национальной полиции - хорошего не сулит. Башибузуками во времена Османской империи называли отряды турецкой пехоты, не входившие в регулярную армию. Дословно "башибузук" означает "с неисправной головой" или "больной на голову". Набирали их в воинственных племенах Албании и Малой Азии. Воевать они умели и частенько оказывали неоценимую помощь в решающих сражениях. Зато после окончания боевых действий турецкое командование с огромным трудом избавлялось от этих мародерствующих разбойников, склонных к жестокому насилию мирного населения.
Нынешние "башибузуки" отвечают за безопасность законопослушных граждан, за соблюдение законности и порядка на улицах городов. Национальная полиция имеет несколько подразделений: отдел по борьбе с наркотиками, отдел расследований убийств и тяжких преступлений, отдел по борьбе с коррупцией... Эти суровые ребята всегда хорошо вооружены и не церемонятся с преступившими закон. Запросто остановят любого и обшманают с ног до головы. Кстати, даже "евнухи" находятся под контролем "башибузуков".
Тихо выругавшись, Башкурт цедит:
- Езжай спокойно, Мехмет - ничего не случилось. Мы просто следуем за грузовиком...
Да, внешне действительно ничего не изменилось - чистенький грузовичок с фургоном равномерно движется по дороге, за ним с той же неторопливой степенностью едет черный BMW пятой серии.
Сначала Башкурт замечает бело-синюю машину дорожной полиции и двух "евнухов" в синей форме. Один рассматривает документы остановленного мотоциклиста, другой важно расхаживает вдоль проезжей части, третий находится в салоне машины и разговаривает по рации с начальством.
А буквально через пару секунд взору открывается тенистое местечко, облюбованное "башибузуками". Их он тоже узнает сразу. Ну как же не узнать старых знакомцев после стольких лет плотного и не слишком приятного общения! Пять или шесть крепких истуканов в темной приталенной форме, с висящими на плечах короткими пистолетами-пулеметами стоят плотной кучкой неподалеку от "евнухов".
"Вдруг пронесет?!" - надеется Башкурт, когда грузовик вкатывается на площадь и плавно подворачивает влево.
* * *
Повезет. Но не в этот раз.
Короткий недвусмысленный жест болтающегося вдоль дороги офицера дорожной полиции, и грузовик, сбрасывая скорость, принимает вправо.
Грязно выругавшись, главарь приказывает остановиться под сенью высокого раскидистого дерева. В салоне повисает тишина; оба закуривают и молча наблюдают за действиями "евнуха"...
Поначалу проверка происходит буднично: человек в синей форме разглядывает водительское удостоверение и документы на машину. "Башибузуки" не обращают на грузовик внимания - стоят в сторонке и, посмеиваясь, о чем-то переговариваются...
Затем дело доходит до перевозочных документов.
- Чего ему надо?! - рычит сквозь зубы Башкурт. - Черт!.. Не было бы здесь "башибузуков" - он давно бы отпустил грузовик!
- Да он бы его и не остановил! - в унисон возмущается Мехмет.
А "евнух" меж тем просит открыть дверцы фургона и медленно смещается к корме полуторки.
Обернувшись, Башкурт достает с заднего сиденья пару тонких ветровок.
![[]](/img/r/rin_w_g/7-7/19.boewyedelxfiny.jpg)