Любочка, я уже почти готов, крикнул Владимир Николаевич своей жене из ванной комнаты, заканчивая утренний моцион.
- И у меня уже все готово, ответила Любовь Ивановна громко. Иди, садись..
Владимир Николаевич вошел в кухню, запахиваясь в оранжевый махровый халат. Он был аккуратно выбрит, свеж, лицо его сияло. Утренний душ придал ему бодрости и хорошего настроения.
-Ну, давай нашу вечную гречневую кашу, сказал он с улыбкой, присаживаясь к столу и обнимая за талию скользящим движением свою жену.
Любовь Ивановна стояла у плиты в мягком абрикосовом халате и тапочках на босу ногу. Она аккуратно накладывала в большую, но мелкую тарелку гречневую кашу и добавляла в нее немножко масла. Владимир Николаевич любил кашу. Когда-то давно, еще в студенческие годы он испортил желудок из-за нерегулярного и некачественного питания. Позже желудок вылечил, но рецидивы желудочного дискомфорта нередко случались. Поев с утра кашу он чувствовал во всем организме какую-то легкость, в желудке ничего не тянуло и не закручивало.
-Любочка, ты какая-то бледная с утра. Может, нездоровится? - спросил Владимир Николаевич озабоченно, заглядывая жене в лицо. Не ходила бы ты сегодня на работу . Хочешь я позвоню Ивану Ильичу и скажу, что ты приболела.
-Что ты, произнесла Любовь Ивановна, повернувшись от плиты в сторону мужа,. Со мной все хорошо. Просто утро еще. Губы не подкрашены, щеки не напудрены... Все нормально. Да и как это ты себе так просто представляешь " позвоню Ивану Ильичу". Разве он будет беспокоиться о замене занятий. У нас на кафедре каждый ищет себе замену сам.
-Ты сам- то не забудь хоть сегодня принять " Нолипрел" от давления. Вчера я не напомнила, а ты забыл. А вечером давление повысилось.
-Да, это так. Целый букет болезней, слегка вздохнув и уже приготовившись уходить, тихо ответил Владимир Николаевич. Откуда все берется, задал он себе риторический вопрос. Вдруг это давление, да еще и диабет...
- Любочка, как бы я смог без тебя. Ты для меня все: жена, врач, "записная книжка"... При этих словах Владимир Николаевич как-то криво улыбнулся, положил жене руки на плечи и посмотрел в глаза.
Любовь Ивановна провожала его в коридоре, махала рукой в открытую дверь удаляющейся фигуре мужа и оставалась одна.
Владимир Николаевич уходил на работу рано, а ей еще можно было часок поспать. Она очень любила утренние часы. Именно в эти часы ей спалось очень хорошо и снились сны. Но поспать в такие часы удавалось только по воскресеньям, когда не надо было вставать, готовить кашу и провожать Владимира Николаевича на работу. В остальные одни она не спала. Просто лежала с закрытыми глазами в полудреме, перебирала задачи наступившего дня, что-то вспоминала...
Любовь Ивановна быстро сняла халат и зарылась в мягкую постель. Закрыла глаза... Как замечательно,- подумала она и слегка потянулась. Господи, какая я счастливая, благодарю тебя за все, что ты мне дал - произнесла Любовь Ивановна тихо. Дочь, муж, внук, все со мной рядом. Никого не потеряла. Всех взростила, всем помогла. Мама, слава богу, жива... А главное - главное терпение, терпение, терпение, подытожила Любовь Ивановна уже который раз в своей жизни.
Сладость утренних часов ввела Любовь Ивановну в полудрему. Она проснулась от будильника мобильного телефона, который настроила еще вчера, предполагая, что, проводив мужа на работу, немножко вздремнет. Любовь Ивановна быстро встала, с удовольствием приняла душ, умылась и приступила к завтраку. Ее завтрак всегда был вегетарианским: кофе, овсяное печенье, фрукты, еще что-то в этом роде... Она уже и не помнила, когда начала использовать раздельное питание: завтрак и ужин вегетарианские, а обед - белковый. Главное - такой режим позволял ей сохранять фигуру. А фигура всегда была предметом особой заботы Любовь Ивановны. Ведь Владимиру Николаевичу никогда не нравились полные женщины. Он любил женщин с ярко выраженной талией, стройными ногами и подчеркнутыми бедрами. Всегда обращал на таких внимание. Не раз, досадуя и негодуя, Любовь Ивановна перехватывала его восхищенные взгляды. И потому вопреки своей природе, располагающей по прошествии лет к накоплению жировых отложений на животе и бедрах, Любовь Ивановна изо всех сил старалась соответствовать пристрастиям Владимира Николаевича. Она не только использовала раздельное питание, но в разное время посещала то бассейн, то аэробику, то колонетику, то уроки танца живота... В результате, несмотря на свои пятьдесят четыре года, выглядела Любовь Ивановна отменно. Стройная, хотя и не высокая, всегда аккуратно подстриженная. На чистом ухоженном лице не очень выразительные, но лучистые серые глаза. Походка легкая, пружинистая.
Часы в соседней комнате пробили десять раз. Любовь Ивановна быстро оделась, взяла подготовленный еще с вечера портфель со всеми необходимыми материалами и направилась на работу.
Легкий теплый ветерок сентября дул ей в лицо, теребил маленький шейный платочек. Она шла энергичным шагом деловой женщины и чувствовала, что ее сердце переполняет радость. Она радовалась тому, что ее душа спокойна и больше не терзается. Дома все хорошо.
-Вот так, вот так, - повторяла про себя Любовь Ивановна. Все вознаграждается, все. А главное - терпение, терпение. И все...
Она даже не заметила как вошла в Университет и поднялась на свою кафедру. На работе Любовь Ивановну уважали. Работалось ей легко. Сказывался большой опыт, хорошее знание предмета и умение общаться с аудиторией.
Когда-то, много лет назад, оставив адвокатскую карьеру, Любовь Ивановна пришла на работу в Университет. Ее пригласил старенький профессор, известный ученый в области земельного права, у которого она когда-то писала дипломную работу. Науку Любовь Ивановна любила. Она без особого труда защитила кандидатскую диссертацию и стала преподавать на кафедре земельного права. Через год после защиты любовь Ивановна вышла замуж за Владимира Николаевича, тогда уже известного в городе адвоката, а вскоре у них родилась дочь Анастасия. Проблемы семьи вышли на первый план. И лишь через несколько лет, полностью использовав отпуск по уходу за ребенком, Любовь Ивановна возвратилась на работу. Она быстро наверстала упущенное, подготовила новые учебные курсы и через несколько лет стала доцентом. Сегодня многие из тех, с кем она начинала работать, уже защитили докторские диссертации. Но Любовь Ивановна к этому не стремилась. На все расспросы коллег отвечала: " Когда я защитила кандидатскую диссертацию, то поняла, что мне больше ничего не нужно". Многие коллеги, зная ее научные способности удивлялись такому решению, недоумевали, а иногда и откровенно говорили о странной жизненной приземленности, даже какой-то недалекости Любовь Ивановны. Но она не реагировала, Она хорошо знала, что ей этого не нужно. Не потому, что была лишена профессиональных амбиций и ей не хотелось защитить диссертацию, стать профессором, а потому, что делать этого ей было нельзя. Она знала, что Владимиру Николаевичу это не понравится. Он любил быть первым и не терпел ни малейшего намека на превосходство, даже формального. Но главное, в чем Любовь Ивановна не признавалась даже себе, заключалось в другом. Она понимала, что работа над докторской диссертацией отвлечет ее внимание от семьи, от мужа . Ведь ей надо будет не только посвящать время научной работе дома, но и ездить на научные конференции, выступать с докладами. А значит, она не сможет всегда быть приветливой, встречая мужа с работы, внимательной и заботливой женой, хорошей хозяйкой. А она всегда была уверена, что их семья держится только на ней, на ее женских усилиях. И если эти усилия ослабнут, кто знает, чем все может кончиться. Ведь своего мужа Любовь Ивановна знала, даже очень хорошо. Он позволял себе многое. И не только провожал стройных женщин улыбчивым взглядом ... А поэтому у Любовь Ивановны даже при мысли о том, что она может куда-то уехать, хотя бы и в командировку, замирало сердце и пробегал по коже холодок.
Зазвонил телефон. Любовь Ивановна открыла крышку своего мобильника и услышала радостный голос дочери.: " Мам, ты представляешь, Колюшка сегодня в школе первую пятерку получил. Рад, невозможно передать. Как Ваши дела? Как здоровье папы?"
-Все замечательно, Маша, все замечательно. Я так рада. Колюшка, какой молодец..., пятерку...
-Мам, мы завтра с Павликом и Колюшкой к Вам приедем. Я тебе перезвоню. Ой, моя маршрутка... Целую. Пока.
Любовь Ивановна выключила телефон, вынула из своего портфеля земельный кодекс и пошла в аудиторию на лекцию. В перерыве между лекциями она думала о том, что приготовить сегодня на ужин и каких продуктов в холодильнике не хватает. А по окончании лекций, войдя на кафедру и засунув в портфель две большие курсовые работы, сразу стала прикидывать, в какой супермаркет ей лучше зайти, чтобы все закупить и приготовить горячий мясной салат, который Владимир Николаевич очень любил.
Ее размышления прервал хриплый голос заведующего кафедрой, Ивана Ильича.
-Любовь Ивановна, а не подскажете ли вы мне, в котором часу Вы заканчиваете в пятницу лекции? Как сегодня, в шестнадцать тридцать? Я, если не возражаете, на следующей неделе хотел бы назначить заседание кафедры.
Любовь Ивановна слегка задумалась, застегивая лежащий на столе портфель и коротко ответила: " да, как сегодня". В тот же момент в ее мозгу как-будто что-то щелкнуло. И Любовь Ивановна почувствовала, что ее захлестывает бог знает откуда накатившая волна негодования. Она глубоко вздохнула и судорожно стала теребить замок портфеля, лежащего на столе. Неожиданно для себя она вспомнила, что сегодня пятница. А этот день в ее жизни был самым плохим. Плохим потому, что ее муж всегда в этот день приходил домой за полночь, а бывало, что и вообще не приходил. Когда-то давно, еще в первые годы их совместной жизни, Любовь Ивановна пыталась с ним разговаривать на эту тему, объяснять, что так вести себя в семье нельзя . Но Владимира Ивановича это только злило. Он нехотя объяснял жене, что встречался с какими-то старыми друзьями, нужными людьми, а то и просто праздновал дни рождения " товарищей по цеху".
Любовь Ивановна страдала, плакала, даже старалась занять мужа чем-нибудь в этот день: покупала билеты в театр, на концерты. Но ничего не помогало и изменить она ничего не могла. Любовь Ивановна решила просто терпеть. Терпеть, чтобы не потерять мужа, семью.
Так было раньше. Но сейчас все изменилось. Едва закончив рабочий день Владимир Николаевич стремился домой, ужинал и ложился на диван отдыхать.
Домой Любовь Ивановна пришла как обычно, держа в одной руке портфель, а в другой - полиэтиленовый пакет с продуктами. Едва войдя в квартиру, она заметила в коридоре туфли мужа и сразу услышала его слабый голос: " Люба, Любочка, подойди скорей, мне плохо". Еще не успев снять туфли, она сразу устремилась в спальню. Владимир Николаевич лежал на кровати в одежде и обуви. Его голова была повернута к двери комнаты и на бледном лице выделялись испуганные глаза, а правая нога свесилась с противоположной стороны кровати и слегка подрагивала.
-Володя, что с тобой, - произнесла скороговоркой Любовь Ивановна.
-Сердце, сердце... дай что - нибудь.
Любовь Ивановна подбежала к ящику с лекарствами, который находился тут же, в спальне, и нервно в нем порывшись, достала валидол.
-На, на скорей. Она почти засунула лекарство мужу в рот и побежала к телефону. Едва в трубке послышался женский голос, Любовь Ивановна выкрикнула:
-Мама, мама, скорей. Володе плохо. Скорей...
Мать Любовь Ивановны, Анна Андреевна, жила с ней в одном доме, в соседнем подъезде. Когда-то она работала участковым врачем, но уже около пятнадцати лет как вышла на пенсию. Анна Андреевна не любила мужа дочери. Так уж случилась. Но как всегда в таких случаях, а это бывало нередко, она быстро взяла медицинские препараты, которые были наготове в тумбочке и сразу пришла.
У Владимира Николаевича было высокое давление. Анна Андреевна сделала ему укол и через некоторое время измерила давление еще раз. Оно стало спадать. Любовь Ивановна помогла мужу раздеться и уложила в постель.
Женщины удалились на кухню, прикрыв в спальню дверь, Анна Андреевна, присев на стул у стола и достав из кармана старого жакета пачку сигарет, медленно затянулась. Любовь Ивановна, резко схватив мокрую губку, лежащую в раковине, начала протирать электрическую плиту. Руки у нее тряслись, а на лбу выступил пот,
-Что ты так разволновалась, спросила ее спокойно мать. Разве это первый раз с ним.
-Да, не первый. Конечно. Но ведь ты знаешь, у него столько болезней. Вдруг что... При этих словах Любовь Ивановна тяжело вздохнула и взяв со стола бумажную салфетку, вытерла ею со лба пот.
- Ах, ах, покачав головой, иронично произнесла Анна Андреевна.
" Вдруг что" - повторила она слова дочери. Как жила, так и будешь жить. Ты, я вижу, не принимаешь в расчет, что у тебя есть дочь, внук, да и мать еще жива...
-Мама, я знаю, что ты скажешь. Прекрати. Это моя семья, понимаешь.
-Все понимаю, все. Только он -то не очень часто вспоминал где его семья. Сына на стороне имеет, всю жизнь делал что хотел. Сколько ты выплакала, забыла? Всю жизнь как будто подвиг совершала, его завоевывала. А теперь, когда у него куча болезней, он сдался. Позволил себя покорить.
При этих словах Анна Андреевна облокотилась локтями на кухонный стол и закрыла лицо руками. Недокуренная сигарета неловко торчала между пальцами ее правой руки. Воцарилось молчание...
-Любочка,- послышался из комнаты голос Владимира Николаевича. Принеси мне , пожалуйста, чаю. Пить очень хочется.
Любовь Ивановна побежала в спальню и обнаружив, что мужу лучше, стала бодро готовить чай.
Анна Андреевна молча встала, загасила сигарету в ею же сделанный маленький кулечек из бумажных салфеток, лежащих на кухонном столе, и направилась в коридор к раздевалке. Она молча сняла домашние тапочки, легко " скользнула" в свои растоптанные туфли и неловко поцеловав подошедшую к ней дочь, произнесла; " Я ухожу. Если понадоблюсь, сразу звони. Перед сном измерей ему давление еще раз".
В эту ночь Любовь Ивановна спала плохо. Она несколько раз просыпалась, прислушивалась к дыханию мужа и молила бога о его здоровье.
Утро субботнего дня началось с приезда дочери, зятя и внука. Любовь Ивановна суетилась, готовила завтрак и слушала восторженный рассказ внука о полученной вчера пятерке в школе. Владимир Николаевич выспался и был бодр. Потом вся семья сидела за столом и завтракала.