Однажды в эльфеечный лес пришла зима. Она была белой, холодной, колючей и злой. Все, кто видел её, покрывались мурашками, и кое-кого помельче эти мурашки немилосердно втаптывали в замерзающую землю.
Зима шла по лесу, и где она проходила - стелилось белое покрывало. Деревья обращались в лёд, и дятлы со звоном отскакивали от стволов. Вода схватывалась ледяным панцирем, и кое-кто из животных оставался пить из озера до весны. Злые сосульки шныряли в ветвях, выискивая, на кого бы случайно упасть, - и, завидев жертву, иногда срывались на неё даже с соседних деревьев.
Эльфеечка порхала по лесу, наблюдая приход зимы. Она никогда раньше не видела зиму, и никогда у неё не было таких приходов, а потому её интересовало и удивляло буквально всё. И кружащиеся в воздухе снежинки, и враз побелевшие деревья, и недвижимо замершая вода в озере, и даже заяц с зайчихой, греющиеся в весьма оригинальной позиции. Хотя этих двоих эльфеечка решила рассмотреть потом - всё равно позиция им не помогла, так что они простоят в ней ещё очень долго.
Ну и, конечно, эльфеечку интересовала сама зима - огромная, белая, очень-очень колючая и очень-очень злая. В общем, полная противоположность эльфеечки.
Наверное, она белая потому, что просто испачкалась в мелу, - подумала эльфеечка, глядя на зиму, - и оттого такая колючая и злая. Эльфеечке стало жаль несчастную. И тогда она своим волшебством сняла с зимы её колючую белую шубу, окунула шубу в озеро, растопив лёд, сполоснула её от мела, а потом одела на зиму обратно.
И зима перестала быть белой и колючей, и навсегда ушла из эльфеечного леса. Правда, злой она быть не перестала, даже наоборот. Наверное, зря эльфеечка одела на неё шубу колючками вовнутрь...
Шутёнка.