"Заводной пёс. 1856 г. Не заводить". Перечитав надпись на пожелтевшей табличке, Майкл озадаченно хмыкнул. Почему нельзя заводить заводного пса? Тем более, такого красавца - сверкающий полированной сталью с костяными и латунными вставками, стоявший на витрине механический зверь был поистине прекрасен. Некоторое время Майкл смотрел на заводного пса через стекло витрины, не в силах отвести взгляд, а потом решительно толкнул дверь антикварной лавки.
- Да, досточтимый сэр, заводной пёс, сэр... Сконструирован самим фон Штейнхаузом... - хозяин лавки, пожилой мужчина с густыми седыми бакенбардами, говорил тихо, растягивая слова, и то и дело поглядывал наверх, словно спрашивая у Всевышнего соизволения продолжать говорить. - Нет, заводить никак нельзя, досточтимый сэр... Столько лет прошло, пружина просто лопнет и сломает весь внутренний механизм, сэр... Желаете приобрести, досточтимый сэр?
Да, досточтимый сэр желал. Распрощавшись с половиной месячного оклада, Майкл кое-как впихнул ящик с заводным псом на заднее сиденье автомобиля, и поехал домой, совершенно счастливый.
По правде сказать, собаки пугали Майкла. Даже мимолётная встреча с болонкой на улице могла лишить мужчину спокойствия на полдня - более же крупные породы внушали ему откровенный ужас. Он просто не знал, чего ждать от этих устрашающих зверей.
А заводной пёс - это ведь просто механизм. Валы и шестерни, рычаги и передачи - механизм, безусловно, сложный, но вряд ли он будет способен на нечто большее, нежели короткая пробежка по прямой. Это просто игрушка - и, рассеянно улыбаясь, Майкл повернул массивный железный ключ на спине освобождённого от ящика пса. Какой смысл в заводной игрушке, если её нельзя завести?
Когда пружина была взведена, Майкл освободил спусковой рычаг - и пёс, едва слышно заскрипев только что смазанными суставами, раскрыл пасть и резво задвигал металлическими лапами, выбежав через открытую дверь во двор. Майкл радостно рассмеялся, захлопал в ладоши и бросился за псом.
Целый час человек и механический пёс носились по двору, играя друг с другом, пока наконец Майкл, обессилев, не рухнул на траву. Да, ничего себе игрушка! Пожалуй, заводной зверь был сообразительнее всех собак, что встречал Майкл...
Это немного беспокоило Майкла. В самом деле, откуда взяться такой сообразительности у обыкновенного механизма? Отдышавшись, Майкл поднялся с травы, отряхнул брюки и, нагнувшись, погладил стальную голову разлёгшегося на земле пса - а затем вошёл в дом. Кажется, антиквар давал ему карточку...
- Добрый день... Я купил у вас сегодня заводного пса... Да-да, штейер... мм... штейнхаузовского, да. Да, всё замечательно, спасибо. Я хотел спросить... Вы говорили, что пса нельзя заводить, так? Нет, я его не заводил, просто... Понимаете, мне интересно - не было ли для этого ещё каких-то причин. Откуда я знаю, каких... Послушайте, я же купил у вас этого пса - я имею право знать... Что?.. Что?!
- Этот пёс очень любил своего конструктора, профессора фон Штейнхауза, - терпеливо повторил антиквар в телефонную трубку. Теперь он смотрел только вниз - ему больше не нужно было ничего придумывать, лишь вспоминать. И, всего на мгновение опередив дикий крик в трубке, антиквар договорил: - Так любил, что однажды попытался его завести.
Шутёнка.