Аннотация: Иногда, дорога заканчивается не там, где должна закончиться, а там где идущий хочет ее закончить. И, возможно, это вовсе не конец пути.
***
Шаг за шагом, вдоль обочины, и пыль поднимается выше, и, кажется, что идешь по грязно-серому облаку.
Темное полотно дороги, гладкое, девственно-чистое, нетронутое подошвами ног путешественника, настолько широко, что приходится долго всматриваться, чтобы различить пепельно-серую тонкую полоску песка на обочине с противоположной стороны.
Песок и на этой обочине сер, кое-где расцвечен темно-бурыми полосами и маленькими островками грязно-зеленой мертвой травы.
Песок на обочине зол. Он забивается в рот, нос, он жжет глаза, а от его скрипа под ногами хочется оглохнуть раз и навсегда.
Леф любил наблюдать за людьми. На самом деле, он смотрел на них так часто, как только мог. Любую минуту, когда удавалось избегать надзора, он проводил сидя, обычно, на придорожном валуне, подставив лицо острым солнечным лучам, прикрыв глаза, и устремившись всем своим нутром в мир людей.
В начале, он смотрел все подряд, без разбора. Эпохи и эры проходили перед его мысленным взглядом, не оставляя следа в сердце. Затем он останавливался там и тут, смотрел ближе, и даже слушал. Обрывки разговоров, отрывки сцен привлекали его внимание. Он научился различать людей, и выучил их повадки, как ему казалось, но каждый раз, пытаясь угадать, как поведет себя тот или иной человек, он терпел сокрушительное поражение. Он пытался понять их, проникался все больше той суетой, которую люди называли "жизнь", вкладывая в это слово намного больше смысла, чем Леф мог осознать.
А дорога его подходила к концу, и это Леф понимал, осознавал и даже уже смирился.
Не смотря на то, что времени у него оставалось все меньше, он продолжал каждую свободную от надзора секунду тратить на них. Но братья говорили с ним чаще, чем раньше, чувствуя окончание его пути. Уговаривали его идти медленнее, чаще останавливаться и беседовать с ними. Пытались убедить, что несколько вечностей проведенных на камне у обочины, помогут ему лучше встретить надвигающийся конец.
Леф только отмахивался от братьев и их наставлений, прогонял их из своих мыслей, стараясь освободить больше места для людей.
Он торопился.
Начиная свой путь несколько вселенных назад, он и не думал, что будет так спешить к его окончанию. Леф чувствовал, что конец дороги близок, но не боялся, лишь ускорял шаг, и облачко пыли у его ног становилось все гуще.
Братья покинули его. Камней у обочины больше не было, и ему приходилось идти целые века без отдыха. Но его и не жаждал.
Горизонт становился ближе.
Песок из серого стал почти черным.
Небо опустилось так низко, что Лефу приходилось наклонять голову, чтобы не задеть его.
Он шел так быстро, как только мог, и, наконец, дорога подошла к концу. И на обочине показался последний камень.
- Что теперь, отец? - спросил Леф.
- Присядь, - ответил отец, и голос его был полон тоски.
Леф опустился на песок, прислонившись спиной к камню, закрыл глаза.
- Ты так молод, сын мой. Зачем ты спешил, у тебя так много времени впереди?
- Отец, мне казалось, ты можешь читать в моей душе.
- Я могу, - теперь в голосе отца была скорбь, - но мне больно от того, что я вижу в ней.
- Ты отпустишь меня?
- К ним?
- Да.
- Ты выбрал с кем из них ты пойдешь дальше?
- Нет. Я не могу понять, кто из них достоин этого. Значит - достоин любой.
- Или ни один.
- Я все решил отец.
- Хорошо. Иди. Исполни только одну мою просьбу, Леф.
- Какую?
- Помни своё имя!
- Да, отец. Я не забуду имя, что ты дал мне...
***
- А здесь у нас пациент, - девушка поморщилась, стараясь скрыть от пары молодых людей брезгливое выражение.
- Что с ним?
- Он безнадежен, идемте.
Уже выходя из комнаты, она обернулась. Мальчик с волосами цвета белого льна смотрел им вслед. Впервые на ее памяти, в его взгляде была осмысленность. Он поднял руку, вытер губы тыльной стороной ладони и хрипло, почти без артикуляции произнес:
- Я - Леф. Я не забуду имя.
Мальчик встал. Нетвердо держась на слабых ногах, сделал шаг. Еще один. Со стороны могло показаться, что он едет по песку. И призрак песчаного облака на одно мгновение мелькнул у его стоп.