Давным-давно, в маленькой английской деревушке, у самого берега морского, родилась Кейт. Мать её была портнихой, а отец - фермером. Жили они не богато, но и не бедно, словом, на жизнь хватало. Когда появилась Кейт, вся деревня радовалась за её родителей. Наверное, целую неделю заглядывали соседи посмотреть на малышку. А уж Кейт с рождения была писаной красавицей! Она росла здоровой и весёлой - не было человека, который, посмотрев на неё, не улыбнулся бы. Кейт подрастала, и всё чаще её звонкий смех оглашал улицы родной деревни. И каждый, кто видел её, останавливался, заворожённый её дивной красотой. И даже звери и птицы были её друзьями - ведь Кейт была доброй и ласковой. Мать часто говорила соседкам:
- Нет, ну подумайте - такая маленькая, а уже глаз не отвести! И заботливая, и нежная - золото, а не ребёнок!
А Кейт росла, становясь всё более и более красивой. И мать и отец радовались, глядя на неё. Лучше, чем Кейт, не было, пожалуй, во всей Англии! И жили они счастливо - Кейт была словно талисман семьи.
Но однажды, когда Кейт было уже три года, проходила по деревне одна старуха. Кейт сидела на пороге, играя с маленьким пушистым цыплёнком, улыбаясь, как всегда. Старуха остановилась, глядя на девочку, и спросила:
- Как зовут тебя, прелестное дитя?
- Кейт, - отвечала та с улыбкой.
- Ты просто загляденье - светлые волосы, голубые глаза, настоящая красавица!
Мать Кейт, услышав, что дочь с кем-то разговаривает, вышла на крыльцо:
- Кейт, иди в дом! - а сама смотрела на старуху.
- Такую красивую девочку могут увести эльфы, - сказала она.
- Эльфы? - мать Кейт насторожилась. - И что же мне делать?
- Пусть на голове Кейт всегда будет венок из маргариток - тогда фейри не посмеют украсть её, - сказала старуха и побрела дальше.
"Ведьма, не иначе", - подумала мать Кейт, но слова старухи заронили в ней сомнения, потому уже на следующий день на голове Кейт красовался первый в её жизни венок из маргариток. И ходила Кейт как королева. Ей нравились маргаритки, поэтому она стала плести венки себе сама. Прошло ещё пять лет, и теперь звали её все не иначе, как Маргаритка. Кейт хорошела на радость родителям. Время шло, Кейт росла, но продолжала ходить, как в короне, в венке из маргариток. Казалось, где проходила Кейт, поселялась радость. Но не всех трогала красота и доброта Кейт. Были злые люди, завистливые, с чёрными сердцами. То и дело бросали они на Маргаритку косые взгляды, но от этого красота её не угасала.
Вот исполнилось Кейт уже семнадцать, был уже у неё жених, потому и она, и её родители были заняты приятными предсвадебными хлопотами. Отец её за это время нажил неплохое состояние, чему ещё больше завидовали. И сказал он ей однажды:
- Маргаритка, дай Бог тебе жить счастливо, да поскорее перебраться с мужем в соседнюю деревню. Уж такой красавицей ты уродилась, что так и завидуют соседи!
Но Кейт, хоть и видела ненависть деревенских, продолжала радоваться жизни. Венок из маргариток, казалось, делал её ещё лучше.
Но не знала она, что дочка их соседки, которая сама положила глаз на избранника Кейт, уже довольно долго нашёптывала жениху, что не гоже невесте быть в венке, а не в фате. Бедняга сначала отмахивался, а потом подумал, что это неплохая мысль. Вот уже совсем чуть-чуть оставалось до свадьбы, как жених заявил, чтобы на свадьбе была Кейт в фате, а не в венке. Кейт плакала, просила, но ничего не помогало. Делать нечего, пришлось покориться. Родители опасались за Кейт, хоть была она уже взрослой. Но, делать нечего, пришлось смириться.
И вот, в день свадьбы, произошло невероятное - невеста пропала! Все сбились с ног, разыскивая Кейт, пока, наконец, не нашли человека, который видел, как невеста убегала в лес, в сопровождении странных маленьких существ. Безутешны были родители Кейт - всё корили себя, что не уберегли дочку от эльфов. А вот жених не долго сожалел о возлюбленной, поэтому фейри отомстили ему: однажды забрёл он в горы, неподалёку от деревни, а выйти уже не смог - гвиллион постарался.
Мать Кейт умерла через год, не выдержав разлуки с любимой дочерью, а отец прожил ещё долго. Он стал замкнутым и странным, не иначе сошёл с ума: всё состояние своё раздал беднякам, а, проходя мимо леса, приговаривал: