Кара, отличная серость от других. Любовь, ревность, зубная боль - всё едино - это убивает. Дом и горящие шторы, занавешивают окно, выходящее в сторону от севера. Где та вода, погасить пожар? Тысячи осколков топчем в пыль, превращая стекло в песок, из которого оно сделано. И это убивает. Вот дождь после жары, ночь в октябре, апрель и слякоть - цель всей жизни. Растворять и растворяться; приливы столетий. Это ацетон или суррогат. Всё сущее уходит в почву, прорастая здесь вниз, гниёт, возрождает смерть. Карусель и её мармелад - смерть. Подготовка к ней - смысл существования, и в этом существовании - смысл. Шторы кровоточат судьбой. Любое движение образует, соответствует, является простым. И от него круги по занавесям. Опять огонь и кара, быть бессмертным, не включённым в карусель. Мой мир разделён по лекалу. Линии ладоней ребёнка, взрослого, шерсть собаки, грива коня, щупальце осьминога - всё это неразумно по отдельности. Моя жизнь в этом огне штор на окне. Почва под ацетоном бессмысленна без парадигмы и цейтнота Карусели. Дуализм моей кары очевиден: быть пройденным и повториться опять и опять... Наказание - видеть одинокий костёр в своих глазах утром, стоя перед зеркалом.