No28

Сборник стихов

Написан Николаем Рябовым в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге в течение Октября - Ноября 2015 года. 

К лету поход начиная

1. Размышление 
2. Долгие обеды 
3. Ветер
4. Письмо
5. Инстанция
6. Святой
7. Наивное 
8. Скульптура из пепла 



Размышление

Моя жизнь - это от первой до последней строчки,
Всё остальное - лишь отступ, отблеск сгоревшей свечи.
Кричи - не кричи, муза не поместится в поезд.
Чей голос ты хочешь услышать внутри своей головы ?

Фонари с деревьями уносятся в прочерк,
Их жалкий вид - роспись страны,
Где часто меняется почерк,
Где полем ходит лишь дым.

Я всегда принимаю форму того, с кем я рядом
И жалею о тех, с кем раньше был.
Глупость уже не порок - но радость.
Скорбь не познаешь, коли ты без души.



Долгие обеды 

Наши долгие обеды на веранде в час с зимой
Мне остались вожделением и на скатерти пятном
Помнишь, шторы колыхались и звенело серебро
За окном слеза упала, это оттепель кругом.

Но мороз ещё заявит о себе во мгле ночной,
В этот час мы предавались сладкой дрёме
Пост обеденности снов, и насытившись 
Хмельному, предвкушали наш вечор.

Помнишь, снегом моросило, выли оклики отцов
Гулкий филин доносил их по вселенскому метро.
С тех времён остался ветер, в степь унёсся, страсть унёс
Только реки мне носили весть о том, что ты живёшь.

Как надеюсь безмятежно, ты приедешь в этот дом
В флигельке огнём надежда засияет над рекой,
Что зимой всегда безбрежна и качает станом крон.
Повторится та обедня и рассядутся за стол: 
только я, весна, ... - втроём.



Ветер

Мой лучший собеседник это ветер,
Он вечен, чист и светел,
Он веет водной твердью,
Ему послушны: гром, огонь.

С горы взираю на простор и лепет
Детский слышу где-то за спиной,
Где за зимой уездный город N-ый
Справляет с самоваром рождество.

Стою - лечу над снежной степью,
Бесплотная сущность и вера
Со мной, мальчуган идёт полем,
На салазках поленья лежат.

Он затащит по склону, на гору
Тяжёлую ношу, сюда
Он ныне до сели приходит,
Сегодня я это он, он это я.

Привольно лететь, салазки летят
Сквозь сугробы, панорама тонка
Белы и легки её кружева.
Вздымается дымом печная труба.



Письмо

И вот письмо, что начинал
Писать я утром, кончаю в вечеру.
Не жду ответа, всё же
Настроение иное, я памятью топлю

Печурку, где по бересте читал
Наказ на жизнь в лесном кругу
И успевал любить сорняк без дум,
Как сей народ душой берёзу.

Ветвь мимозы подарю и дальше
В келье проживу до нового прихода,
Воздвигнув храм в своём мозгу,
Я зеркало направлю на героя.

Конверт зачат ударом штампа, почта.
Что производства матка родила
Узнаешь с нетерпением позже,
Жди, послышится глухой удар.



Инстанция

Я перестал верить книге,
Как истине в последней инстанции.
Констанция Де Буонасье умерла
Вопреки рыцарству и любви.

Понимание тщетности страстности
Приходит лишь на год семнадцатый
Проживания в отеле с борделем
И неизменным пейзажем.

Высшая точка жизни - смерть,
Человек рождён в тишине, туда
Ему предстоит возвращаться,
Каждый раз смотреться в зеркало

И ужасаться, ибо в нём грех,
А у кого нет, тому пора оставаться,
Но увы не все хотят,
Потому на земле семь миллиардов.



Святой

Во мгле ночной, во страшной муке,
В долгой стуже, там, в грязи одной
Стоит святой с горящей свечой
И видит свет, и ангел греет крылья от неё.

Знамения нет, как воет волк,
Из подземелья выходят страх и боль,
Но дым удушья костров рассеет вновь
Рассвет спасения для тех, кто не поверил.

Небо становится ближе и скоро
Совсем упадёт, столпотворение грядёт:
Великое море сверкает в разливе своём,
Пойдём, за скалой слышится звук чарующих волн его.

Во мгле ночной с улыбкой просветления
Стоит святой в росе дневной, он на коленях
Благодарит голодного, его не тронувшего,
Зверя за избавление и новый горизонт.



Наивное

И я взглянул за грань зрачков
Затмением громких дум.
Туда, где дни проходят по часам
И правдой зачинается мечта.

Цветут сады, фонтаны бьют
И фонари оранжевый подол -
Как кренальдином стерегут
Великий Вавилонов Сон.

Когда же бьют колокола,
Когда забылся прошлый снег,
Сей город озаряет смех
И тёплой водой летят ветра.

И я взглянул за грань зрачков,
Где миллионы скрипок и смычков
Сию симфонию играют,
Что человек простой зовёт

По имени, страны не зная,
Что благоухает и живёт
За той невидимой гранью,
Где я познал великое легко.

И новый день познание зачинает.



Статуя из пепла

Ведите нас вперёд, о Ариадна,
Мне видеть мягкие черты отрадно,
Лелеять солнцем залиты мечты,
И образ ваш приходит к идеалу.

Во света ореоле пред о мной
Предстали вы, о Бог,
За что отрада сласти наказания
И страсти низкой оправдание -
Шальная пуля розовой любви.

По что Офелия ворвалась
В житейских дум мои пределы.
По что святое упоение неся,
Звезда сорвалась в бесконечность.

В каштановых её копнах
Не пронесётся смелый ветер,
И на свершения не поманит уж меня,
Летая в злата ореоле вешней.

Но озарит улыбкой уста
Рассвет румяных щёк, он весел
И беспечен, смеётся в холодах.
Тогда над мостовой я воспарял
Не в силах выше её стать и верил.

Отрада жить, лишь что бы разгадать,
Что спрятал Бог в бездонности зрачков,
Где в яркой тьме томится вечность,
Велика и лучше не найти мне упоения.

Я так боялся вдруг влюбиться в вас,
Как будто знал, что это неизбежно.
Нет правды более в моих словах.
Я в небо пал, утратив целостность.

Забрал багаж и погрузил швейцар,
Сей номер пуст, в нём, как в моей душе
Жильцов сменяют дочки света и огня -
Богини, пред вашим словом меркнут.

Похоже, неизбежно, навсегда
Вся жизнь моя остыла пеплом,
Что стряхивали вы ещё вчера
В канал и на меня в порядке
Всех вещей смотрели.

Я падаю сквозь вечность от стыда
И от бессилия перед безбожным веком.
О, как надеюсь, глядя из окна,
Что на пороге встанешь ты вольна

И взглянешь, наконец, в мои глаза,
Оставшись там раздольной бестией.
И засверкает в них слеза,
Как символ бесконечности.