Рястас Юрий Хансович : другие произведения.

На Большую Ньюфаундлендскую Банку

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
  
   НА БОЛЬШУЮ НЬЮФАУНДЛЕНДСКУЮ БАНКУ
  
  
   Шестнадцать суток -- носом на волну,
   Шестнадцать суток море тычет в зубы,
   И на потеху деду Нептуну
   Губастый ветер дует в свои трубы.
  
   Тимофей Синицкий.
  
  
   РЕМОНТ
  
   Каждому промысловому рейсу предшествовала серьезная, напряженная, тщательная и кропотливая работа. Ничего нельзя было упустить. Только высокая организация общесудовой службы, четкое исполнение обязанностей членами экипажа, хорошая выучка команды и всесторонняя готовность судна в техническом отношении обеспечивает безопасность плавания. Эти, казалось бы, сухие, казенные слова написаны потом и кровью моряков. На море нет мелочей -- все главное. Как написал поэт:
  
   За все ошибки море судит строго,
   Будь юнга ты иль грозный адмирал.
  
   СРТ-42.. снова на ремонте. Ответственная пора, когда решается судьба рейса, команды и судна. Но для вахтенных матросов, привыкших в море к шквалистым порывам ветра, завывающего в вантах, тяжелым волнам, терзающим судно, скользкой, уходящей из-под ног палубе, несение вахты у трапа было скукотой с маятой. Но напрягали и их.
   Возмутителем спокойствия беззаботной матросской жизни был капитан группы ремонтирующихся судов Александр Константинович Николаев, по прозвищу "Гроза вахты", любивший по ночам проверять бдительность несения службы на судах. Своими ночными визитами он приводил в трепет и страх молодых матросов и вахтенных помощников.
   Когда Николаев ступил на сходню, вахтенный матрос Иван Пупкин, имевший большой опыт несения караульной службы, своей хилой грудью прервал победную поступь проверяющего, потребовав предъявить документы. Однако бдительность вахтенного не укротила решительных намерений проверяющего, который своим зычным командирским голосом объявил пожарную тревогу, но помпа, как назло, демонстрируя непостоянный женский характер, не заводилась. Движок фыркал и пыхтел, трещал и тарахтел, чихал и кашлял, помпа, как эпилептик, дергалась в судорожных конвульсиях. Наконец, раздался ровный рокот, из рожка показалась долгожданная вода, сжатая в упругую струю, а молодой третий механик смахнул со лба холодный пот.
   На сей раз гроза миновала. В рабочие дни по утрам на совещании в службе главного капитана Николаев в красках рассказывал о результатах ночных проверок. А рассказать ему было о чем. То вахтенный помощник спал, одетым по форме "0", то на судне вообще отсутствовал вахтенный у трапа. От наметанного глаза проверяющего не ускользали и более мелкие нарушения.
   На одном СРТ боцман-аккуратист поставил рабочие сапоги у двери своей каюты. Ночью моряки провели на судно девушек. Гальюн, как правило, в ремонте не работал, и боцманские сапоги были использованы в качестве ночного горшка.
   Наибольшая нагрузка и ответственность лежала на старших помощнике и механике, которые с полным основанием могли сказать: "Покой нам только снится". Вряд ли спокойный и неконфликтный старпом Соколов, временно исполнявший обязанности капитана, мог исключить или хотя бы уменьшить вал кое-как выполненных заводом работ, но выручал второй помощник Самусенко, временно переведенный на место старпома. Его превосходное владение "Великим и могучим" рыбацким языком оказалось, как нельзя, кстати.
   - Что же вы, волосаны тропические, мать вашу в душу, пароход гробите, а ему после вашего ремонта через океан плыть! Если не прекратите халтурить, хрен вам в нос вместо премии. Даю вам торжественное обещание, - распекал Самусенко рабочих.
   Упоминание о премии действовало на них магически-отрезвляюще, и они молча переделывали работу под неусыпным взглядом слегка прищуренных глаз Корнеича, которого Соколов приказом по судну назначил боцманом.
   Он так гонял рабочих, что те шарахались от него, как черт от ладана, а между собой говорили: "Вот это настоящий "дракон", везде успевает и все замечает".
   По установившейся еще с времен парового флота традиции механики находились в машинном отделении, чтобы детали, перебранные заводскими рабочими, прошли и через их руки, так надежнее и в море можно чувствовать себя увереннее. При зимнем переходе через океан нужна гарантия безотказной работы главного двигателя.
   Рейсовый второй механик Анатолий Сергеевич Кабанов почти безвылазно находился в машинном отделении. "Бог машины", как называли вторых механиков на флоте, среднего роста, плотного телосложения, спокойный, выдержанный, рассудительный и трезвый в мыслях, даже несколько флегматичный. Его, казалось, можно было вывести из себя, сказав, что "во втором цилиндре лопнул поршень".
   Машину знал, как "отче наш" и любил особой юношеской любовью. Стоило только завести о ней разговор, как он буквально преображался, его круглое лицо озаряла улыбка, а глаза задорно блестели.
   Внешне выглядел старше своих лет, на вид ему можно было дать далеко за сорок. От начала войны до её последнего дня прошел механиком-водителем танка. Война оставила на нем свой отпечаток. Трижды был ранен , горел и тонул в танке. После войны работал трактористом в МТС и механиком на мельнице, но его тянуло в море. Окончив мореходную школу, пошел плавать мотористом. Поступил на заочное отделение мореходного училища. Теперь механик-дизелист II разряда. Прекрасный специалист и замечательный человек. Его уважали и тянулись к нему, обращались за советом. Ему неоднократно предлагали должность старшего механика, но он отказывался.
   На освободившееся место Корнеича кадры прислали матроса второго класса Адама Осиповича. Он среднего роста, щуплый, с длинным и узким лицом, на котором рельефно выделялся огромный мясистый нос горбинкой, смахивающий на свайку изогнутой формы. Известный писатель Юхан Смуул называл подобное творение природы "носатым носом". Его карие глаза светились холодным блеском, говорил быстро, строчил, как из пулемета. Подозрительный, высокомерный и до болезненности самолюбивый.
   Родился в белорусской семье в селении Большие Суки Ленинградской области. После окончания семилетней школы учился в сельскохозяйственном училище, получил водительское удостоверение.
   Срочную службу проходил в автороте, возил на "Козлике" зампотеха полка, грузного и флегматичного майора. Служба его особо не обременяла. Отвезя в часть майора, возил по магазинам молодящуюся бездетную майоршу, которой уделял определенные знаки внимания. Майор в душе недолюбливал своего водителя, вероятно, за то, что к нему ласково относилась жена. К положенному по приказу министра обороны количеству калорий, Осипович имел определенную добавку с майорского стола. После увольнения в запас поступил в парк таксистом. Будучи человеком оборотистым, практичным и жадным до денег, он обратил внимание на трясущиеся по утрам руки определенной части "гегемона", а успокоительное начинали отпускать только с 11:00. Воспользовавшись этим, крестьянский сын по мере возможностей начал помогать старшему брату -- пролетарию за определенную мзду, разумеется.
   Он слишком долго засиделся "в девках", хотя женщины нравились ему. Когда в машину садилась особа приятной наружности, он своими холодными карими глазами мысленно раздевал её донага, но связать судьбу с кем-нибудь не решился. Так и жил одиноко, замкнувшись в себя.
   Развозя после ресторана рыбаков по домам и дамам, Осипович часто слышал их пьяные разговоры о том, что в Атлантике деньги загребают лопатой и получают в мешках. Он расценил, прикинул, что сходить в Атлантику -- дело стоящее. Харч бесплатный и спецовку выдают.
   Теперь он был матросом второго класса в ремонте, где платили 70% оклада. Для этих денег кошелек не нужен, не говоря о мешке. А "мешки" с рыбацкими деньгами придумали глупые и завистливые люди.
   К морскому делу Осипович особого рвения не проявлял, был ленив и самоуверен, чем навлек на себя справедливый гнев строгого боцмана: "Ты мелковат, саковат, но прожорлив", хотя на харчах из заводской столовой, где питались экипажи ремонтирующихся судов, сильно не пожируешь. Ноги не протянул и ладно, а о женщинах забудешь.
   Осипович очень люб опытен и задавал Корнеичу много вопросов, далеких от морского дела, что очень раздражало боцмана. О бычно спокойный и терпеливый, он однажды не выдержал и вспылил: "Не морской ты, значить, человек и разговоры у тебя не те!"
   - Это почему? -- возмутился Осипович.
   - А все потому, что у тебя, значить, голова чуть приплюснута.
   - Как приплюснута?
   - Тебя, значить, из чрева матери кузнечными щипцами извлекали, вот головку чуть и приплюснули.
   - Нет, боцман, ты не прав, меня мама очень легко родила. Пошла в сарай, нагнулась, и я появился на свет, а бабка пуповину зубами перегрызла.
   - Мне, значить, неизвестно, кто тебе пуповину перегрыз, но море ты не любишь, - зло ответил боцман.
   Корнеич всегда относился к людям уважительно, и только в тех случаях, когда чувствовал, что из человека моряка не получится, говорил старую боцманскую поговорку: "Из тебя моряк, как из моего хрена бросательный конец".
   В следующий раз, когда Осипович достал своими вопросами боцмана до самой невозможности, тот, подметив удивительную схожесть осиповского носа со свайкой, рубанул с плеча: "Что ты, значить, свой нос, как свайку, всюду суешь?"
   И с этого времени с легкой руки боцмана к матросу Осиповичу надолго пристало прозвище "свайка", а сухопутному читателю поясним, что это - деревянный или металлический конусообразный стержень, прямой или изогнутой формы, служит для разделения и пробивки прядей троса.
  
  
   УТВЕРЖДЕНИЕ КАПИТАНА
  
   За день до окончания ремонта Соколова вызвали в партком для утверждения в должности капитана, был тогда такой порядок.
  
   В повестке дня заседания парткома было четыре вопроса.
   1. 0 неудовлетворительном ходе выполнения добычи рыбы в первом квартале. Докладчик т. Галкин.Б.А.
   2. 0 создании стабильных экипажей промысловых судов. Докладчик т. Пустобрехов Н.Ф.
   3. 0 ходе выполнения плана сдачи металлолома. Докладчик т.Апокян Ф.А.
   4.0б утверждении Соколова С.В. в должности капитана СРТ-42. Докладчик т.Владимиров В.В.
  
   Перед каждым членом парткома на столе лежал напечатанный на машинке проект постановления заседания парткома.
   Вел заседание секретарь парткома очень маленького роста.
   Не успел начальник базы Галкин Б.А. закончить свое выступление, как секретарь весьма грубо озадачил его вопросом: "Почему вы срываете государственный план по добыче рыбы?"
   - Море штормит, флот не может работать, - спокойно ответил Галкин.
   - Меня совершенно не интересует, что делает море. Флот должен работать!
   - Флот не будет работать в штормовую погоду, мы не имеем права рисковать людьми.
   - Подумайте о себе, а не о людях. На следующем заседании мы будем рассматривать вопрос о снятии вас с работы.
   - К вашему сожалению, этот вопрос вам рассматривать не придется. Я -- номенклатура министерства и ЦК. Если они сочтут необходимым, снимут без вашего участия, - сдерживая себя, сказал Галкин.
   Вероятно, за долгие годы, прошедшие на военной службе, секретарь не получал такого резкого отпора. Он даже побледнел, но, взяв себя в руки, с металлом в голосе сказал: "Внесите в протокол. Предупредить коммуниста Галкина Б.А., что в случае невыполнения плана первого квартала по добыче рыбы, он будет снят с работы".
   После происшедшего инцидента среди членов парткома не нашлось желающих выступить по первому вопросу повестки дня. В составе парткома не было ни одного рыбака, все имели весьма смутное представление о том, как эту сельдь ловят.
   Заместитель начальника базы по кадрам Пустобрехов Н.Ф. страдал значительным дефектом речи. Казалось, что у него полный рот каши, которую никак не может проглотить. Поэтому многое, что говорил, осталось для слушателей непонятным. Если бы секретарь парткома знал истинное положение с комплектованием экипажей, он от злости бы вырос на полтора вершка.
   Два члена парткома, руководители структурных подразделений, горячо поддержали идею создания стабильных трудовых коллективов.
   В протокол было внесено: "Отделу кадров базы обратить самое серьезное внимание на создание стабильных экипажей судов".
   Не успел Апокян Ф.А. закончить свое выступление, как секретарь парткома озадачил его вопросом: "Почему отдел снабжения сдал в металлолом два насоса норвежского производства, купленные за границей за валюту?"
   Разумеется, заместитель главного инженера на данный каверзный вопрос ответить не мог.
   Занесите в протокол: "Отделу народного контроля провести тщательное расследование случая сдачи в металлолом оборудования, купленного за валюту", - распорядился секретарь.
   По четвертому вопросу повестки дня Владимиров огласил представление руководства базы на Соколова с просьбой утвердить его в должности капитана.
   Задав Соколову несколько вопросов, члены парткома единогласно утвердили его капитаном. Секретарь парткома поздравил Соколова с назначением, выразив уверенность в том, что молодой и энергичный капитан начнет вытягивать базу из тяжелого положения.
  
  
   "ХОЖДЕНИЕ ПО МУКАМ"
  
   У каждого моряка перед выходом в рейс набирается много дел, но больше всего их у капитана, которому нужно обойти, если уже не все, то половину служб и отделов базы. Поход капитанов по служебным кабинетам с чьей-то легкой руки назвали "хождением по мукам".
   Соколову было известно о том, что в некоторых кабинетах была сосредоточена огромная власть, где порой решалась судьба рейса. Соколов на следующий день начал обход служебных кабинетов.
   В соответствии с Кодексом Торгового Мореплавания "Никто из лиц судового экипажа не может быть направлен на судно без согласия капитана". Это морской закон.
   У кадровиков свой закон: "Вытолкнуть судно в рейс любыми путями". Хотя эти законы между собой никоим образом не стыковались, а капитаны знали об этом, они закрывали глаза, стараясь в первую очередь укомплектовать командный состав. Разговор о дефиците рядового состава впереди, а Соколов начал обход со службы главного капитана.
   Ёе возглавлял Борис Борисович Андриевский. Человек высокообразованный, эрудированный, начитанный, остроумный и интеллигентный, владевший английским языком. Умелый руководитель, хорошо относившийся к людям, но кадровыми вопросами не занимался.
   Духовным пастырем и вершителем судеб всех судоводителей был высокий и сухой, постоянно страдающий от радикулита, отставной капитан второго ранга, носящий вычурную фамилию Фуко. Несмотря на скромную должность инженера, он прочно удерживал в своих цепких руках бразды правления кадровой политики, без его ведома на судно не был направлен ни один капитан, ни четвертый помощник.
   Многие штурмана не любили Альберта Филимоновича, так звали Фуко. За глаза его называли "серым кардиналом службы главного капитана". Альберт Филимонович вошел в историю флота как разработчик уникальной системы учета судоводительских прегрешений, которая людям из ведомства, специально занимающимся этим, даже во сне не снилась. Его всеобъемлющий кондуит содержал информацию на все случаи жизни обо всех, начиная с прославленных "морских волков", кончая желторотыми выпускниками мореходных училищ.
   В гроссбухе Альберта Филимоновича сосредоточена исчерпывающаяся информация о том, сколько миллилитров спиртного имярек способен выдержать на ногах, проявляет ли интерес к особам женского пола во время службы, думает ли о ней, находясь в объятиях жгучей блондинки.
   За концентрацию информации подобного рода многие "дети лейтенанта Шмидта" имели веские основания держать на Альберта Филимоновича огромный камень за пазухой. Говорили, что якобы была попытка хищения этого уникального банка данных, которая успеха не имела.
   Колоссальный труд Альберта Филимоновича не пропал даром, он послужил основой для селекционной работы с судоводителями. При назначении на судно любого помощника капитан получал о нем исчерпывающую и достоверную информацию, что облегчало работу в рейсе.
   Альберт Филимонович был сухим и педантичным службистом. У него не было друзей и любимчиков, а явно выраженных поклонников и страстных любителей "зеленого змия" он выжигал каленым железом, занеся их навечно в списки третьих помощников капитана СРТ.
   Штурман Казиев отпахал две сталинских пятилетки и хрущевскую семилетку на "горбатых" до самого списания их на иголки. Уже, будучи в солидном возрасте, встретив знакомых в редкие дни перерыва между пьянками, он, испытывая чувство стыда, закрывал свое широкое, опухшее от пьянки лицо, форменной фуражкой.
   Альберт Филимонович уважал Соколова за отсутствие у него "подвигов".
   - Доброе утро, Альберт Филимонович, - приветствовал Соколов Фуко.
   - Доброе утро, Сергей Викторович! Поздравляю с назначением, рад, что мой сослуживец капитан Камренко вырастил такого гарного хлопца.
   Сказано это было ради красного словца. Действительно, когда краснофлотец Камренко служил на крейсере "Октябрьская Революция", Фуко командовал БЧ-I. Работая в одной базе, они, по словам Камренко, дружеских отношений не поддерживали.
   - Тебе нужен надежный и сильный старпом, - продолжил Фуко, - предлагаю летчика.
   - Альберт Филимонович, зачем мне летчик? -- спросил Соколов.
   - Это летчик особенный, - начал рассказ Фуко, - ты не кипятись и попэрэд батьки в пэкло не лезь. Боевой летчик-истребитель Вадим Петрович Верненко. Человек удивительной судьбы. Когда началась война, ему было 19 лет, его призвали в школу военных летчиков с сокращенным сроком обучения. Окончив школу сержантом, в московском небе сбил четыре самолета противника. В бою был ранен, но посадил подбитый самолет на свой аэродром. Награжден двумя орденами Красного Знамени. После войны поступил в Тихоокеанское высшее военно-морское училище, которое окончил с отличием. Служил на крейсере Тихоокеанского флота, в штабе Балтийского, когда предложили на Северный флот на должность капитана первого ранга, ушел в отставку капитаном третьего ранга. У нас начинал третьим помощником на СРТ. Грамотный судоводитель, хороший организатор, честный и порядочный человек. Вы обязательно сработаетесь, я переговорю с ним. Так берешь летчика в старпомы? -- спросил Фуко, улыбаясь.
   - Беру с удовольствием, спасибо вам, Альберт Филимонович, -поблагодарил Соколов.
   Вторым помощником предлагаю Суханова Николая Александровича. Окончил торговую мореходку, прошел путь от матроса до старпома. Отличный моряк, примерный семьянин, не пьет. Добрый и отзывчивый человек.
   За утерю станового якоря понижен в должности до второго. Ему нужно восстанавливаться, он будет нормально работать. А Самусенко -- готовый старпом, но очень горяч. Направим к опытному и степенному капитану, немножко поостынет. К третьему претензии есть?
   - Нет.
   - Тогда он пойдет в рейс. Вот и все вопросы решены. Желаю тебе счастливого плавания, попутного ветра и семь футов под килем! -- пожелал Фуко и подружески полуобнял молодого капитана.
   Попрощавшись, Соколов вышел, а старый моряк, глядя ему в спину, сказал: "Из этого парня толк выйдет, я нутром чую..." В жизни часто случается, сказанные слова становятся пророческими. Так случилось и со словами Альберта Филимоновича Фуко.
   Соколов, действительно, станет одним из самых известных капитанов рыбопромыслового флота, освоит все типы добывающих судов. Примером для него служили именитые капитаны Иван Агеев и Лембит Сонг, но с особым уважением и трепетом он относился к прославленному рыцарю Атлантики, легендарному Камро -- Юрию Алексеевичу Камренко, у которого был третьим и вторым помощником. У него перенимал опыт и личную скромность, а, став капитаном, часто вспоминал об учителе. Прежде, чем принять решение, он думал, как бы в этой ситуации поступил Камренко. Став знаменитым, Соколов всегда подчеркивал, кто является его учителем, а тот, в свою очередь, гордился учеником.
   В работе во главу угла Соколов ставил отношение к людям, был всегда внимательным и благожелательным к ним. Людей подкупала его доброта, поэтому широкая матросская масса тянулась к нему. Когда он собирался в рейс, в отделе кадров выстраивалась очередь желающих выйти с ним в море. Соколов всегда думал об улучшении труда и отдыха рыбаков. Эти вопросы он поднял в дипломной работе "Совершенствование организации труда на судах рыбной промышленности". О нем говорили: "У Соколова на судне деловой и рабочий климат. Любой член команды может обратиться к капитану и найти у него поддержку".
   За 41 год капитанской карьеры Соколов совершит 77 продолжительных рейсов, проведя в море 35 календарных лет. За это время ни разу не вернулся в порт без выполненного плана. За заслуги перед отраслью и личный вклад в её развитие удостоен почетного звания "Заслуженный рыбак". Среди плеяды прославленных капитанов он занимает свое, особое место. Если бы существовал обычай вносить в книгу рекордов Гиннеса рыбаков, Соколов был бы занесен по многим номинациям. Но все это будет много лет спустя, а пока молодой капитан постигал науку хождения по служебным кабинетам...
   Кроме Фуко в службе главного капитана были и другие выдающиеся личности. Например, морской инспектор Алексей Алексеевич Борисов-Смирнов. Природа наградила его богатым чувством юмора. Он был маленького роста и очень плотного телосложения, за что получил прозвище "Малышка".
   В звании капитана-лейтенанта командовал прорывателем минных заграждений "Вологда". Однажды был премирован командованием за экономию топлива. Пригласив с собой механика, пошли в кафе "Луна". Это питейное заведение было местом встречи и братания всех моряков в Риге. Под утро каплей в обнимку с механиком выходили в сопровождении оркестра, игравшего марш "Прощание славянки".
   Его профессиональные обязанности заключались в приеме техминимума у младших штурманов и проверке их заведования перед выходом и после прихода. Знатоки утверждали, что Алексей Алексеевич на глаз определял крепость жидкости в котелках магнитных компасов.
   Кроме служебных обязанностей он на общественных началах состоял членом жилищно-бытовой комиссии. В его огромном, сильно пошарпанном по бортам, брезентовом портфеле хранилась толстая, потрепанная амбарная книга, куда он карандашом вносил очередников на получение жилья.
   У него было два излюбленных питейных места: "Арарат" и предбанник в "Глории". Если соседом оказывался рыбак, он спрашивал: "Ты уже записался в очередь?"
   - Нет.
   - Назови фамилию, - открывал портфель, доставал книгу и записывал.
   Но не этим запомнился рыбакам старшего поколения Алексей Алексеевич Борисов- Смирнов. Он вошел в историю как знаток и исполнитель известного литературного творения, прославляющего силу русского мужика, стихотворения "Лука Мудищев":
  
   Один Мудищев был Порфирий,
   Еще при Грозном службу нес.
   И х... поднимая гири,
   Порой смешил царя до слез.
  
   Алексей Алексеевич был общим любимцем рыбаков, а когда приходил на судно, его просили прочесть стихотворение. Однажды какой-то "доброжелатель" записал литературный вечер Борисова-Смирнова и дал послушать Галкину. Мудрый Борис Архипович сказал: "Зачем слушать запись, если есть возможность вживую" и попросил секретаря пригласить к себе Борисова-Смирнова...
   Следующим был отдел добычи, где следовало согласовать вопрос о переводе матроса Сереброва в мастера добычи. Поздоровавшись с начальником отдела Поротиковым, Соколов спросил: "Николай Иванович, кого планируете в рейс старшим мастером добычи?"
   - Старшим мастером идет Сакс Вольдемар Артурович. Рыбак от бога, но горяч. Мне о нем капитаны рассказывали.
   - Это не самое страшное, если учесть, что я спокоен. Сработаемся, - сказал Соколов.
   - Мастера добычи подбери из своих хороших моряков, - предложил Поротиков.
   - Николай Иванович, я и пришел, чтоб выдвинуть в мастера добычи матроса Сереброва.
   - Я не возражаю, у нас готовых специалистов нет, дело новое, приходится переучиваться на ходу. Согласуй вопрос в кадрах, -- сказал Поротиков, протягивая руку для прощания.
   С необычайной легкостью на душе вышел Соколов от начальника отдела добычи. Он еще не знал о том, сколько раз ему придется быть в кабинете будущего начальника Таллиннской базы тралового флота и первого заместителя генерального директора Эстонского производственного рыбопромышленного объединения "Океан" Николая Ивановича Поротикова.
   Вдумчивый, рассудительный и внимательный к людям, снискавший уважение плавсостава. У него слова никогда не расходились с делами. Если Николай Иванович сказал, значит сделал.
   После отдела добычи Соколов зашел в кадры. Комплектатор, отставной капитан третьего ранга Павел Михайлович Кобзев, которого все рыбаки называли по-свойски "дядя Паша", встретил капитана приветливо: "А, Соколов, явился, не запылился. Поздравляю, с тебя магарыч причитается. Растешь, как боровик после дождя. Давно ли матросом был. Я тебя на "Урал" направлял. Молодец! С чем пожаловал? -- распылялся комплектатор.
   - Проблема есть, Павел Михайлович, - ответил Соколов.
   - Какая проблема? Выкладывай.
   - Хочу выдвинуть Криворотова в боцмана, а Сереброва в мастера добычи.
   - Эта не проблема, а гениальная мысль, родившаяся в голове непьющего молодого капитана. Корнеичу давно пора, готовый боцман, а Саша Серебров в случае выхода из строя лебедки трал на палубу руками поднимет. Я уверен, что шеф тебя поддержит. Ты, Соколов, очень серьезен, если хочешь посмеяться, почитай, - сказал "дядя Паша", протягивая капитану бумажку. Это было письмо матери:
  
   Глубокоуважаемый
   Товарищ начальник!
   Убедительно просим всей семьей, не присылайте вы бога ради сыну моему Глухову В. вызова на корабль, пожалейте меня старуху, мне уже скоро 80 лет, и его жену. Никуда он и по здоровью негоден. Постоянно ангины и радикулиты, ведь по земле и то едва ходит, плюгавый и маленький, в чем душа держится. Станем говорить, то слова сказать не дает, мне говорит, машина нужна. Хорошо, если помрет в море, а то калека на весь век. Пишу, плачу и молю бога, чтобы он вразумил Вас.
   Помогите мне, а он подождет и перестанет, и жена его бросает -- никого видно ему не жаль.
   Про письмо-то он не знает, так и Вы уж меня не выдавайте.
   Справки-то собирает, да видно, что за деньги все.
   Кончил-то он 5 классов и те с грехом пополам. Пусть сидит на своей работе, а вам проку от него мало.
   В просьбе просим не отказать.
   В. Глухова
  
   - Ну, капитан, как работничек? -- улыбнулся кадровик.
   - От этого письма хочется прослезиться, уважьте старую женщину, не высылайте её сыну В. Глухову вызова на корабль, а мы уж как-нибудь дадим рыбу стране без его помощи, - пошутил всегда серьезный Соколов.
   Распрощавшись с комплектатором, капитан вошел в кабинет начальника отдела кадров. Всегда мрачный Владимиров встретил его весьма приветливо. Расспрашивал о делах. Соколов изложил суть своей просьбы.
   - Не уговаривай, капитан, знаю. Лично приглашал Корнеича, упрямый, как черт. Мне, говорит, новый пароход не нужен, на СРТ родился, на нем и умру. Хороший у тебя будет боцман. Что касается Сереброва, то у него "мешок туго завязан" из-за этой шутки с английской обувью. Если мы его не выдвинем, он может уйти, а такие люди нам нужны. Пойдет он в "Глорию" вышибалой и нас после твоего возвращения из рейса в ресторан не пустит. Я согласен, - закончил Владимиров, - пожелаю тебе счастливого плавания и всяческих успехов.
   В отделе связи капитану сказали, что в рейс выходит Александр Малышкин по прозвищу "Гроза эфира".
   В производственном отделе Соколов решил вопрос о рыбмастере. Начальник отдела заверил, что в рейс идет опытный специалист, много лет работал на траулерах в Баренцевом море, без проблем разбирается в шкерке окуня и трески. Также начальник отдела сообщил, что инженер, занимающийся тарой, передал заявку на погрузку в службу эксплуатации.
   Капитан продолжил хождение. Несмотря на то, что его везде встречали приветливо, процесс хождения - утомителен, читать о нем скучно, поэтому просто сообщим читателю, что капитану Соколову предстояло еще посетить отдел труда и заработной платы, плановый, снабжения, бухгалтерию и службу эксплуатации, где спланируют все работы и назначат время отхода.
  
  
   А КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЕ
  
   Капитан Соколов где-то читал, что один адмирал сказал: "Новый добротный корабль с плохим экипажем куда хуже, чем старый разболтанный ящик с доброй командой". Каждый капитан мечтает о доброй команде, но где же их взять? Соколов радовался в душе -- удалось сохранить в экипаже матросов Криворотова и Сереброва, выдвинув их по служебной лестнице. Это самые опытные, авторитетные и уважаемые люди на судне, честные и преданные морю, никогда не дрогнут и в тяжелые минуты не подведут.
   По-разному приходят на флот люди, об этом написано-переписано. Обычно авторы сходятся на том, что, начитавшись книжек про дальние экзотические страны или наслушавшись веселых баек моряка, прибывшего на побывку, мальчишки с детских лет грезят морем. И этого нельзя исключать, такое есть, когда юноши после окончания школы поступают в мореходные училища, потом начинают по очень скользкой и крутой служебной лестнице сложное восхождение к заветным высотам от матроса до капитана.
   Отцы-командиры идут самым трудным путем. У одних он легче, у других тернист, а третьи не выдерживают и по различным причинам сходят с дистанции.
   Рыболовный флот постоянно испытывал хроническую нехватку рядового состава, каждый экипаж комплектовался с неимоверным напряжением кадровиков.
   Козьма Прутков писал: "Зри в корень". Попытаемся "узреть" этот рыбацкий корень. Флот постоянно пополнялся судами из новостроя, а в республике по причине недоверия властей к местному населению, отсутствовал необходимый людской ресурс: у одних были родственники за границей, убежавшие от прелестей "социалистического рая", у других -- во время войны кто-то из родных носил иную форму, у третьих -- репрессированы родители, у четвертых -- слабые родственные связи.
   Косвенной причиной может служить отсутствие своей учебно-курсовой базы. Поэтому была сделана ставка на прибывших из других областей страны и молодых людей, отслуживших на флоте или в армии. Тогда на корабли и в войсковые части ездили агитаторы, приглашавшие матросов и солдат после окончания службы поработать на судах рыбопромыслового флота.
   В основном прибывали те, кто поддался на обильные посулы агитаторов. Многие из них были в защитной армейской форме, сняв погоны, уходили в море. Среди них были умные и не очень, сильные и слабые, смелые и трусоватые, честные и подловатые. Нельзя утверждать, что не было подонков.
   Море закаляет человека физически и нравственно, обогащает знания и опыт, которого у прибывших молодых ребят не было. Однако в рейсе с помощью опытных моряков они доходили до кондиции. На промысловых судах действовал армейский закон: "Не умеешь -- научим, не хочешь -- заставим". Многие, освоившись, прикипели к морю душой и долгие годы верой и правдой служили ему и рыбацкому делу.
   К сожалению, в то время существовало расхожее и не совсем объективное мнение о рыбаках. Утверждалось, что среди рыбаков много малообразованных неудачников и беспробудных пьяниц. Хотя это ни в коей мере не соответствует действительности. Всякий был народ. За годы работы Соколов встретил и познал много людей. По его глубокому убеждению моряки делились на три категории: случайных, хитропупых и прирожденных. Что касается первой категории, то с ней все ясно. Туда входили любители "длинного рубля" и "острых ощущений", пьяницы и лодыри, прослышавшие, что в Атлантике можно легко заработать большие деньги.
   Случалось, падая от изнеможения лицом в рыбу при выборке сетей, они убеждались, что море не такое уж романтическое, как казалось, и проклинали тот день, когда решили совершить глупость и отправиться в Атлантику на заработки. Они произносили заклинания: "Больше не могу! В гробу я видел эту рыбу! Будь она трижды проклята!" Не пройдя испытания морем, они срочно "завязывали" с ним после получения расчета за рейс. Собрав нехитрые пожитки, спокойно и без оглядки, не попрощавшись с соплавателями, быстрым шагом направлялись к проходной.
   Наиболее интересна по сути своей вторая категория. В неё входили те, кто испытание морем прошел, сделал для себя вывод -- зачем уродоваться самим, если есть другие? Во имя чего терять сознание на палубе или мыться только после сдачи груза у базы? Пусть уродуется кто-то другой. На промысловых судах такие шутки не проходили, поэтому они старались пристроиться на плавбазе, где условия труда несколько легче, а бытовые -- значительно лучше. Если крупно повезет, во время просмотра заезженного фильма удастся подержать тетю Мотю за худое колено, а потом отдаться судовой любви, которая во сто крат слаще земной. Представители данной категории швартовали суда, управляли лебедками и ухманили. В то время, когда они махали руками, у их товарищей, катавших в трюме бочки, из одного места клубился пар.
   И, наконец, третья, самая многочисленная -- моряки по призванию, к ней, несомненно, относился и сам Соколов. Эти люди беззаветно любят море и преданы ему "до дна и покрышки". Возможно, поэтому немногословный и даже несколько замкнутый Соколов в море словно отходил. Его лицо становилось мягче и добрее, а массивная нижняя челюсть казалась не такой тяжелой.
   Капитан Соколов понимал, что среди экипажа могут оказаться представители всех перечисленных выше категорий, а сколько кого -- покажет время.
   Была у него и своя классификация капитанов: удачливые, середняки и неудачники.
   К первой категории относились те, у кого всегда все было в ажуре: безаварийное плавание, постоянное выполнение плана, отсутствие нарушений устава, инструкций и наставлений. Как правило, это ответственные и думающие люди, серьезные и умеющие по достоинству оценивать других. Они бесконфликтны, но не бесхребетны, умеют, когда надо, постоять за себя и своих подчиненных. В свое время прошли "рыбацкие университеты" у опытных наставников. Затем удачно преодолели жернова бюрократической кадровой машины и стали капитанами. Их постоянно хвалили на всех собраниях-совещаниях, ставили в пример другим и по итогам пятилеток даже награждали.
   К числу удачливых относились и некоторые капитаны-самодуры, этакие "монархи от судовождения и диктаторы по призванию". Они были прекрасными промысловиками, не видя при этом в своих подчиненных людей, руководствовались железным правилом: "Не рассуждать, а исполнять, что вам сказано!" Их нисколько не волновало, с каким чувством после разговора уходили униженные и оскорбленные ими люди. К сожалению, некоторые их них занимались самовосхвалением: "Я вышел в рейс и взял план". С такими капитанами команде в море было тяжело, но люди были уверены в успехе, знали, что план будет выполнен, и за это многое прощали. Ведь материальное благосостояние в условиях развитого социализма играло не последнюю роль. А от этого, что отец-командир во время выборки сетей назвал тебя свиньей, на жену при встрече в порту не захрюкаешь.
   Больше всего было капитанов-середняков. Хорошие специалисты и моряки, прекрасные люди, но капитанская карьера не всегда складывалась гладко, нет-нет да что-нибудь случалось. Их особо не ругали, не выдвигали, но глубоко не задвигали.
   Самая малочисленная группа -- неудачники. Они с большим трудом продвигались по служебной лестнице. Один, например, до того, как стать капитаном, был вынужден переписывать автобиографию шесть раз, а кадровики забраковывали. Отчаявшись и поняв, что капитаном ему не быть, переписывая в шестой раз, добавил к тексту пятой: "Мой дедушка умер от заворота кишок". Оказывается, что эта деталь кого-то очень интересовала, его утвердили. У неудачников все время что-то случалось, как в народе говорят: то желтуха, то понос. Их фатально преследовали неудачи, теряли якоря и винты, сталкивались и садились на мель. От постоянных взысканий выработался иммунитет, они обрастали выговорами простыми вперемешку со строгими. Карьера некоторых складывалась по синусоиде: капитан-старпом, старпом-капитан.
   Глядя в судовую роль, капитан увидел в ней мало знакомых фамилий, но в третьем помощнике Рятсеппе, боцмане Криворотове, мастере добычи Сереброве, матросах Ласточкине и Пупкине он был уверен. Это моряки по призванию. В прошлом рейсе был дружный, сплоченный экипаж, о котором капитан Толкачев, покидая судно, сказал: "С такими ребятами можно горы свернуть!" Какая команда сложится в предстоящем рейсе, покажет время, а пока этот вопрос не давал капитану покоя.
   Обычно в послерейсовых разговорах, отчетах и докладах говорят и пишут "Многие члены экипажа в этом составе делали уже не первый рейс", "Экипаж сработался уже в прошлом рейсе" или "Костяк команды более или менее стабильный". Каждый капитан хотел иметь стабильный экипаж, но как его сохранить, если с приходом в порт кадровики начинают его потрошить, как треску?
   Капитан знал, что в команде могли быть люди корыстные и приспособленцы, но, взглянув на знакомые фамилии в судовой роли, улыбнулся, что с ним в последнее время случалось редко, сказал вслух: "Мы и есть этот костяк!" Соколов сознавал, какая огромная ответственность взвалена на его широкие плечи. Теперь он в ответе за все и всех, достигнув того, к чему стремился все эти годы.
   Соколов еще долго сидел, и в который уже раз перечитывал судовую роль фамилию за фамилией, надеясь вычислить агента КГБ. В каждый экипаж внедрялся штатный сотрудник, который, выражаясь профессиональным языком, должен был осуществлять обязанности по контрразведывательному обслуживанию", что на простом русском языке означает следить за всеми членами экипажа и с приходом в порт представлять на них доносы в "Контору Глубокого Бурения" (так часто расшифровывали КГБ). Их называли "стукачи", "тихари", "наши люди", "длинное ухо". На судне они оказывались явно не в своей тарелке. Привыкшие вечерами сидеть в ресторанах, бесплатно пить и закусывать, слушая пьяную болтовню посетителей. Учитывая тяжкий рыбацкий труд, агентов посылали мотористами, электриками, судовыми коками, много их было среди радистов, встречались даже штурмана. Один знакомый капитан рассказывал Соколову, что у него на судне агент был вторым помощником, он вел себя надменно-вызывающе и обещал превратить капитана в пыль, правда, не в "лагерную", как любил говорить Лаврентий Берия. Умные и практичные люди научили капитана, как избавиться от этой мрази методом вышибания клина. Изобразив из себя законченного идиота, он пришел в комитет.
   - Снимите меня с работы.
   - Как мы можем вас снять?
   - А ваш сотрудник утверждает, что снимет.
   - Какой наш сотрудник?
   - Мой второй помощник.
   - При чем здесь ваш второй помощник?
   - Сам ничего толком не пойму. Я ему не верю, а он утверждает, что ваш сотрудник.
   - Чушь какая-то. Идите и спокойно работайте.
   Когда капитан вернулся на судно, второго помощника уже не было, а третий доложил, что второго срочно списали, новый еще не прибыл.
   На предрейсовом инструктаже патрон требовал от агентов "не зарываться", но некоторые, пытаясь выслужиться, писали на соплавателей заведомую ложь. На одном судне агент написал на матроса явную чушь. Матрос оказался принципиальным, чему его учил с детства отец полковник-инженер, имевший прямое отношение к испытанию атомных подводных лодок. Нашлись покровители и делу дали официальный ход. Расследованием было установлено, что отчет высосан из пальца. ОТК могущественного ведомства не терпел брака в работе своих сотрудников, которых безжалостно изгоняли из органов из-за профессиональной непригодности и впоследствии они, как правило, спивались или их засылали с глаз долой к черту на кулички.
   Однажды оклеветанный честный матрос, ставший капитаном, в проводнике вагона поезда Москва-Пекин признал своего визави. Вот уж пути Господни неисповедимы.
   В большинстве своем агенты имели звания старшего лейтенанта или капитана. В первом рейсе плавбазы "Урал" на Большую Ньюфаундлендскую банку электросварщик оказался майором КГБ. Денежное довольствие агенты получали в двух конторах. За профессиональную работу на Пагари, 1, за рыбацкий труд -- на Вана-Пости, 7.
   Кроме штатных агентов в экипаже были осведомители, которые добровольно сотрудничали с органами. Как правило, это были скомпрометировавшие себя люди, отбросы общества и шваль.
   Справедливости ради отметим, что среди агентов, работающих на судах, были и объективные люди. Честь, хвала и рыбацкое спасибо им за это.
   Соколов первыми вычеркнул из роли штурманов, механиков, старшего мастера добычи, мастера добычи, боцмана и матросов, бывших в прошлом рейсе. Видя, что метод последовательного исключения не сработал, Соколов отложил в сторону судовую роль и подумал: "Свято место пусто не бывает, пришлют, кого пришлют"...
  
  
   АВГИЕВЫ КОНЮШНИ
  
   Ночь изменила все. Вместо дней относительно спокойного ремонта наступил день, когда судно введено в эксплуатацию и началась подготовка к рейсу, на что давалось три дня.
   Пусть читателю не покажется, что все рейсы похожи один на другой, как две капли воды, что суда снуют сюда-туда, как речные трамвайчики. В природе нет одинаковых рейсов. Они отличаются по условиям и району плавания, способу лова и обработке рыбы, но главное, чем отличаются рейсы -- это команда. На одном судне стоило дрифу крикнуть: "Тяни!" все, как один наваливались грудью на рол, а другие ползали по палубе, как сонные мухи. Тогда дриф пытался придать им ускорение: "Что вы ползаете по палубе, как беременные вши по мокрому затылку? В печенку, селезенку, душу мать!"
   Рыбаков ругали за чрезмерное увлечение ненормативной лексикой, но физически трудно себе представить дрифа, не ругающегося матом. Звучит, как каламбур, чтоб дриф обратился к матросу: "Милейший, будь любезен, подбери, пожалуйста, верхнюю подбору". Нонсенс. СРТ -- не институт благородных девиц, а рыбаки -- не институтки.
   На первый взгляд, действительно, все рейсы одинаковы. За это время судно должно быть загруженным, укомплектовано командой, получено промвооружение и снабжение, предъявлено по всем частям портовым властям. Дальний переход через океан вдали от берегов, тяжелые условия зимнего плавания и возможная работа во льдах предъявляли к техническому состоянию судна серьезные требования.
   Первый день -- самый напряженный и суматошный, когда происходила смена команд: списывались члены ремонтной, приходили рейсовые. К началу рабочего дня прибыли старший помощник, второй помощник, старший мастер добычи, радист, рыбмастер (рыбкин), его помощник, матросы, кок и юнга.
   Старший помощник, по-морскому чиф, Вадим Петрович Верненко среднего роста, пропорционально сложен, физически крепок. Круглое мужественное лицо. Говорил тихо, не повышая голоса. Спокоен и выдержан. Производил впечатление застенчивого, скромного и доброго человека.
   Не успел старпом появиться на судне, как за дверью его каюты выстроилась очередь жаждущих доступа к его телу. Порт начал погрузку соли и тары, а вскоре на борт потянулась вереница контролирующих и проверяющих.
   Наиболее труднопроходимым был пожарный инспектор, которого на флоте обижали, называя пожарником. Официальных жалоб на "оскорбление при исполнении" не зафиксировано, но доподлинно известно, что за "пожарника" отдувались старпомы и стармехи, из которых "вили веревки" и "выжимали пот". А как те могли показать себя во всеоружии, если матросы Иванов, Петров или Сидоров прибыли на судно за полчаса до прихода пожарного инспектора. Вот уж, действительно, тяжело в учении...
   Пожарный инспектор, оформив отход, начал добреть после первого тоста, которых потом последовало много. Издавна чей-то злой и завистливый глаз определил, что пожарные инспекторы пили люто и до бесконечности. Когда инспектор дошел до кондиции, старпом принял его тело, не имеющее хода, к буксировке "лагом". "Обнявшись крепче двух друзей", они самым малым ходом передвигались по палубе, уходящей из-под ног инспектора. У трапа чиф передал объект буксировки вахтенному, а сам любовался, как инспектор демонстрировал филигранную технику эквилибристики при переходе на матушку-землю. Ноги инспектора вязали самые сложные морские узлы, медленно передвигая его к проходной.
   Улыбнувшись, старпом вспомнил историю, недавно происшедшую с этим пожарным инспектором. Как всегда, он пришел на судно, а молодой капитан послал старпома куда-то по делам. Зайдя к капитану, он поприветствовал его и сказал: "Я оформляю отход, если капитан будет пить со мной на равных. Согласен, капитан?"
   - Согласен, ставьте печать, - улыбаясь, ответил капитан.
   Оформляя отход, инспектор про себя подумал: "Смелый парень. Он вообще представляет себе, сколько я могу выпить?"
   Капитан достал стаканы, поставил на стол две бутылки водки и закуску. Разлил водку по стаканам и выпили за отход. Через некоторое время повторили. Потом еще...
   Когда допивали вторую бутылку, инспектор постепенно начал терять остойчивость, валясь влево. Последнее, что он видел отсутствующим взглядом своих остекленевших глаз, был абсолютно трезвый капитан.
   Проспавшись, инспектор не мог успокоиться от пережитого позора: какой-то сопливый капитан перепил его, загнав под стол.
   О сенсационной новости одним из первых узнал Альберт Филимонович. Он уже извлек из укромного места свой кондуит и собирался, было, внести запись: "Способен перепить при оформлении отхода пожарного инспектора" да призадумался. В его бухгалтерии что-то не сходилось. Будучи человеком аналитического ума, степенным и осторожным, помня о том, что "записываем то, что наблюдаем", решил проверить информацию от первоисточника. Он позвонил диспетчеру и попросил пригласить к себе капитана.
   Когда тот явился и доложил о прибытии, Альберт Филимонович приступил к следственному действию.
   - Это правда?
   - Что, Альберт Филимонович?
   - Ты перепил пожарного инспектора?
   - Правда, - ответил капитан, улыбаясь.
   - Тебе в пору плакать, а не смеяться.
   - Это почему?
   - Ты в рабочее время организовал на судне групповую пьянку, споил до бесчувственного состояния должностное лицо при исполнении им обязанностей.
   - Никакой пьянки я на судне не организовывал, выпивка одного человека не может рассматриваться, как групповая.
   - Вас было двое.
   - Я не пил.
   - Как не пил? Инспектор оказался под столом, а его подготовку в этом деле не сравнить с твоей.
   - Это, Альберт Филимонович, его проблемы.
   - Чем ты это объяснишь?
   - Эффектом оптического обмана.
   - Это еще что такое?
   - Стакан-невидимка. Двухсотграммовый стакан, а в него вмещается 20 капель.
   - Интересно бы взглянуть на это достижение стеклодувной техники, да ладно, тебе сейчас не до этого, я пометку сделаю карандашом, придешь после рейса. Если вещь дельная, войду в ходатайство перед руководством, чтоб все суда снабдили такими стаканами, может еще кому-нибудь пригодится.
   Молодой капитан вышел из отдела главного капитана, улыбаясь, благодаря в мыслях знакомую, подарившую ему этот стакан после возвращения из поездки в Чехословакию.
   Пройдут годы, знаменитый завод Гусь-Хрустальный начнет выпускать аналогичные стаканы, бокалы, фужеры и рюмки. Отдел снабжения централизованно ими суда не обеспечивал, но у некоторых капитанов в запасе такие стаканы были.
   После прохождения пожарного инспектора старпом мог вздохнуть облегченно, ибо строгий, но справедливый санкарантинный врач Вывернидуб был уже не страшен. Он требовал показать чистый поварской колпак и отдельно разделочные доски для мяса и рыбы. Зная о вреде алкоголя для здоровья, он в рот не брал спиртного.
   А тем временем, как всегда, портнадзиратель пытал третьего помощника, требуя показать путевые карты и пособия, откорректированные по последнему "Извещению мореплавателям".
   Из краткосрочной отлучки на судно вернулся матрос Иван Пупкин, ездивший в деревню Палкино Псковской области, чтоб узаконить свои отношения с девушкой Настей, которую безумно любил. Кадры сделали ему свадебный подарок, произведя в матросы первого класса.
   Матросы начали устраиваться в кубрике. По старой матросской традиции бывалые моряки спали в койках первого яруса, а новички -- второго.
   Посмотрев на огромного Вырка, Василий Кузьмин сказал: "Ложись внизу, во время шторма свалишься на меня и раздавишь, а я еще жить хочу".
   - Польсое пасибо, - поблагодарил Вырк Кузьмича. Матрос второго класса Виллу Вырк крупный и широкоплечий мужчина, бывший спортсмен, человек большого жизненного опыта. Малословен. Как и каждый, выходящий впервые в море, чувствовал себя не очень уверенно.
   Второй день подготовки к рейсу менее напряженный. Команда укомплектована, судно загружено, да и проверяющих значительно меньше. Получали промвооружение и судовое снабжение. Палуба была завалена и напоминала "Последний день Помпеи", чего тут только не было? Бухты ваерного троса, бобинцы, кухтыли, тралы, кутки, траловые доски, дель и мокросоленые шкуры. Все это нужно было убрать с палубы и по-хозяйски уложить, а доски закрепить по-походному. Работой руководил старший мастер добычи Вольдемар Сакс. Больше для порядка он подбадривал работавших: "Пруй, ребята!"
   Он маленького роста и неописуемой худобы. Фанатичный рыбак, его настроение зависело от количества пойманной рыбы. Очень вспыльчив, но быстро отходил. Прозвище: Курва-мать.
   Существует старая шутка, что пар на марке держится на мате кочегаров, а рыба ловится на мат дрифа. Как истинный прибалт, Сакс не мог освоить витиеватого дрифовского мата, поэтому, став дрифом, выработал свой призыв для обеспечения выполнения плана добычи и дополнительно принятых социалистических обязательств.
   Трехступенчатый дрифовский мат Сакс разделил тоже на три ступени. Когда сети ровно шли на рол, он подбадривал мужиков: "Пруй, ребята!" Когда шел сплошной белый жвак жирной норвежской сельди и нужно было навалиться, дриф кричал: "Пруй, ребята! Курва-мать!" При свежей погоде, когда СРТ вздыбливался носом к небу, как необъезженный жеребец, а порядок вытягивался, как гитарная струна, лицо дрифа становилось свирепым и он, переходя на петушиный фальцет, истошно кричал: "Пруй, ребята! Курва-мать! Я режу!"
   К сожалению, уровня экономической эффективности этого страстного призыва отдел НОТ не изучал, но известно, что молодой капитан, у которого Сакс был дрифом, стал орденоносцем.
   Со временем слово "дриф" исчезло из употребления, его заменил тралмастер, а с появлением новейших крупнотоннажных добывающих судов, стали называть на западный манер -- "тралмейстер".
   На палубе среди работавших выделялась фигура Александра Сереброва. Огромный рост, мощный корпус, широкие плечи, длинные руки. Он мог на вытянутой руке держать двухпудовую гирю, как кружку с пивом. В его движениях не было торопливости, а неторопливость присуща людям очень большой силы. Не будь той драки, в которой ему огородным колом отрихтовали нос до самой невозможности, ему от женщин отбоя не было. Да он и сейчас не очень обделен их вниманием. Не далее, как вчера, он приголубил одну сухопарую в ресторане "Глория", отмечая свое новое назначение.
   На третий день команда занималась погрузкой продуктов, доставленных к борту на автомобиле со склада "Торгмортранса". Матросы носили ящики, мешки, коробки и пакеты. Четверо моряков взяли говяжью тушу и начали крепить к правым вантам фок-мачты. Теперь при переходе через океан ей придется выполнять все эволюции вместе с судном.
   Продукты -- заведование второго помощника, который руководил работой. Николай Александрович Суханов высок, худощав, строен, утончен в талии. На узком лице запечатлена усталость и грусть. Уверен в себе, держался ровно, матом не ругался. Николай Суханов учился в торговой мореходке, учеба давалась легко, являлся кандидатом попасть на работу в Эстонское морское пароходство, но в одночасье все пошло кувырком и рухнуло: он влюбился. На училищном вечере познакомился со стройной светловолосой девушкой по имени Нонна, а проводив ее до дома, только и думал о ней. На третьем курсе женился, а перспектива попасть в пароходство, где выпускники мореходки и даже "Макаровки" по два года плавали матросами, исчезла, как утренний туман. Он попросил направить его к рыбакам. О рождении сына Андрюшки узнал в море, будучи третьим помощником на СРТ. Карьера складывалась хорошо, он был уже старшим помощником, но за утерю якоря был понижен в должности.
   Потеря становых якорей -- целая эпопея. Столько их теряли, что успевай считать. За время эксплуатации среднего добывающего флота было утеряно 25 якорей! Были даже чемпионы: три якоря за три рейса. Якорная тема была на флоте объектом шуток. Говорили, что потеряв якорь, изготовили деревянный. Когда с мостика скомандовали: "Отдать якорь!", - боцман с ужасом закричал: "Он не тонет!"
   Механики получали снабжение по своей части. Масло в бочках, запасные части в ящиках, кошму, пенные и углекислотные огнетушители. По палубе чинно и важно расхаживал старший механик, судовой "дед", как их по традиции называли на флоте. Игорь Федорович Мильченко необычайно высок и худ. При каждом спуске в машинное отделение он складывал себя вдвое и нырял вниз. Его высокая фигура вызывала добрую улыбку, когда он головой доставал до светильников на подволоке.
   "Дед" коренной одессит, а этим много сказано. За нестандартную фигуру его, казалось, знала вся Одесса. У него удивительное человеческое качество -- умение сходиться и ладить с людьми. Он всюду становился своим, где появлялся. Обладал особым даром врастать в события, участником и свидетелем которых был, а потом передавал все это в лицах. Буквально был нашпигован анекдотами и веселыми байками. Ни один училищный вечер в Одесском мореходном училище, где он учился, не проходил без его участия. С полной уверенностью можно сказать, что в нем умер великий актер с богатым и тонким юмором.
   Человек -- кузнец собственного счастья. Игорь Мильченко своими руками создавал биографию, необыкновенную, полную лишений, трудностей и невзгод, отличную от биографий друзей-одесситов. Они все мечтали попасть на пассажирские суда Черноморского пароходства, чтоб иметь бабки и шмутки, на худой конец, оказаться на портовом буксире, но остаться в Одессе. На распределении Мильченко, имевший право выбора места работы, попросил направить его к рыбакам, чем вызвал недоумение и удивление у командования училища, друзей и товарищей, а у родителей -- раздражение и возмущение. Особенно убивалась мать. А он был непреклонен, заявив, что не желает заниматься черным бизнесом, весьма распространенным в свое время среди моряков Черноморского пароходства, а хочет испытать себя на морскую зрелость. Отец поддержал сына.
   После окончания мореходки с отличием, он, как обладатель красного диплома, поступил на заочное отделение Одесского высшего инженерного мореходного училища и уехал в Таллинн. Любя и хорошо зная свою специальность, Игорь Мильченко прошел все ступени от моториста до старшего механика, став "дедом" в 25 лет.
   Кроме моря и "механического" мира он преданно и самозабвенно любил свой город красавицу - Одессу, которую знал превосходно и мог часами рассказывать о многочисленных памятниках культуры. Как и каждый из миллиона одесситов, был веселым, находчивым, воспринимал Одессу, какой она была. Отсутствие воды в туалете, пиво, разбавленное водой, недопитая водка в порцию коктейля "Кровавая Мэри", веник многократного использования в бане, ставрида не первой свежести на "Привозе", жаркие споры пожилых одесситок в общественном транспорте. Такова Одесса во всей своей красоте. И за это одесситы любят свой город.
   Когда снабжение и продовольствие были убраны, старпом вошел в каюту капитана и доложил: "Сергей Викторович, все виды снабжения получены". - Добро. Спасибо, Вадим Петрович, вы сделали все в лучшем виде. Я попрошу, объявите, чтоб команда собралась в салоне, хочу поближе познакомиться с людьми, -- попросил капитан старпома, который был на десять лет старше Соколова.
   - Есть! -- ответил старпом и вышел из каюты.
   Команда собралась в салоне. Соколову предстояло познакомиться с людьми, которыми ему поручено командовать, чьи судьбы ему доверены. Перед встречей с командой он испытывал внутреннее волнение, но, войдя в салон, успокоился. Обведя всех присутствующих внимательным взглядом, спокойным голосом сказал: "Добрый день, товарищи! Будем знакомиться. Я ваш капитан. Зовут Сергей Викторович. Это мой первый капитанский рейс, так, что будем учиться вместе. На меня возложена обязанность командовать судном и вами. Руководством поставлена задача -- пересечь Атлантический океан и приступить к освоению нового промыслового района. Выловить и сдать шкереной соленой рыбы 3500 центнеров. Продолжительность рейса 135 суток. Есть ли ко мне вопросы?" -- закончил краткое выступление капитан.
   У всех был только один вопрос: "Можно ли до отхода сходить домой попрощаться?"
   - Вадим Петрович, не занятых вахтой и работами отпустите до 19:00. Отход назначен на 20:00, - распорядился капитан.
   Как только очередь у старпомовской каюты исчезла, к старпому вошел мастер добычи Серебров: "Вадим Петрович, поставьте меня на время перехода на ходовую вахту".
   - Вы что, сговорились?
   - Я ни с кем не сговаривался.
   - С боцманом, он уже приходил.
   - Мы с Корнеичем опытные моряки и представляем себе, что такое зимний переход через океан. Тогда вам придется нас просить, а сейчас мы вас просим.
   - Логично. Я очень благодарен вам за солидарность к товарищам, а коль скоро, вы доброволец, скажите, с кем из штурманов желаете стоять вахту?
   - С третьим, я с ним в прошлом рейсе стоял.
   - Добро, Александр Михайлович, - ответил старпом.
  
  
   ОТДАТЬ КОНЦЫ
  
   Перед выходом в море судно напоминало муравейник. Постоянное движение взад-вперед, одни с судна, другие на борт. Торопились и суетились. На причале веселая компания бичей, пришедших проводить корешей. По виду провожающих можно было определить, что им море по колено и готовы форсировать его по первой команде.
   Один автор написал, что "судно, уходящее в рейс, напоминает поезд, отправляющийся в другой город", возможно, он в чем-то прав, но отход судна нельзя сравнивать ни с чем. Очень хорошо написал поэт Константин Ваншенкин:
  
   Как провожают пароходы,
   Совсем не так, как поезда.
  
   К указанному капитаном времени члены экипажа, отпущенные старпомом, начали возвращаться на судно. Некоторые шли с женами и детьми. Перед самым прибытием комиссии на борт поднялся групповой диспетчер Георгий Петров и незаметно юркнул в каюту капитана. Зная слабость диспетчера к горячительным напиткам, Соколов налил ему полный стакан водки.
   - Сергей Викторович, это самое, счастливого тебе плавания! -- сказал Петров и залпом осушил стакан.
   Поскольку диспетчер провожал в рейс все без исключения суда, на этом сходство рейсов заканчивалось. Уже в каждом свой отход. Бывало, сидели в салоне трезвые, как огурчики, а случалось, у некоторых лица были сильно помяты и бурели, как перезревший помидор, а чтобы матросские организмы были способны при оформлении отхода членораздельно произнести свои имя-отчество, над ними долго приходилось работать.
   Групповой диспетчер исчез в темноте, которую разрезал яркий свет автомобильных фар, это к судну ехала комиссия, "зеленые фуражки", как называли пограничников.
   Старпом объявил по судовой трансляции: "Провожающим покинуть борт, команде собраться в салоне!" Провожающие гуськом начали покидать судно, на щеках некоторых женщин блестели слезы.
   Капитан вошел в салон, беглым взглядом оглядел присутствующих и к своему удовольствию, не увидел пьяных. Лишь всегда пунцовое лицо рыбкина дышало цветом остывающего металла. Соколов с ужасом вспомнил, как в прошлом рейсе одновременно с прибытием комиссии через планшир перебросили тело рыбкина без явных признаков жизни. В море, зарабатывая хорошую характеристику, он при засолке рыбы махал руками быстрее, чем руководитель духового оркестра Таллиннской военно-морской базы Шехали.
   Учитывая, что судно уходило на промысел в воды, "прилегающие к берегам недружественных стран", пограничники проводили досмотр с особой тщательностью. Капитан-пограничник достал из кармана штамп "Выход разрешен", поставил на судовую роль, написал время отхода и расписался.
   - Капитан, я доволен порядком и организацией службы на вашем судне. У вас прекрасный экипаж и замечательный старпом. Всего доброго и счастливого плавания, - сказал старший наряда.
   - Благодарю. Счастливо оставаться, - ответил Соколов.
   Капитаны пожали друг другу руки, и пограничник вышел из салона.
   - Убрать трап! Отдать концы! Руль полборта влево! -- спокойно, но уверенно скомандовал Соколов и перевел ручку телеграфа на "малый ход вперед". Трехсотсильный главный двигатель чихнул и выбросил шапку едко-черного дыма. Судно медленно начало отходить от причала, теперь его уже ничто не связывало с берегом. Полоса воды между причалом и судном начала увеличиваться. СРТ лег курсом на выход, троекратным гудком распрощался с судами и по битому льду последовал на рейд, где уже была группа теплоходов, ожидавших ледовой проводки.
   После отхода старпом поднялся на мостик.
   - С отходом! Сергей Викторович, - сказал он капитану.
   - Взаимно, Вадим Петрович. Капитан-пограничник отметил высокую организацию службы и порядок, в чем немалая ваша заслуга. Благодарю. Давайте отойдем от принятых стандартов и поощрим людей за хорошую работу при подготовке судна к рейсу, они это заслужили, а от доброго слова на душе приятно. Мы ведь привыкли только ругать и наказывать, а иногда похвалить надо, пусть даже авансом. Подготовьте проект приказа о поощрении людей, -- закончил капитан.
   - Есть! -- коротко по-военному ответил старпом и покинул мостик. Нужно отдохнуть перед вахтой. Уж кому-кому, а ему досталось, он крутился, как белка в колесе.
   После ухода старпома третий отметил про себя, что между кэпом и чифом начинают устанавливаться деловые и доверительные отношения. Не мог он тогда подумать о том, что будут с Вадимом Петровичем друзьями, доведется работать в одной службе, а потом преподавать в мореходном училище и морской академии, где Верненко читал курс "теории устройства судна". Крепкая мужская дружба связывала их до самого ухода из жизни Вадима Петровича.
   А между тем, в носовом кубрике собралась вся матросская рать. Это человеческий материал разный по форме и содержанию. Почти все прошли суровую школу Северной Атлантики и знали по чем фунт лиха. Теперь им предстояло вместе пробыть четыре с половиной месяца, стоять рядом на скользкой палубе и в любую минуту, не задумываясь, прийти на помощь друг другу. Они стояли вокруг стола, держа в руках металлические кружки, наполненные водкой.
   Роль тамады взял на себя маленький и юркий матрос Вячеслав Ласточкин, которого все называли Славкой. Его отличало потрясающее чувство оптимизма. Он никогда, даже в самой, казалось, безвыходной ситуации, не опускал рук и не терял присутствия духа. Веселый и неутомимый, отличался шутливостью и остроумием. Был человеком склада, который в народе называют "широкой натурой". Взяв со стола кружку, он весело сказал своим будущим соплавателям: "Что вы, братцы-кролики не веселы? Держите хвост пистолетом. Давайте выпьем за отход. В нашем деле, как у подводников -- сколько погружений, столько всплытий".
   - За нормальный отход следует выпить, - поддержал Славку Василий Кузьмин, - осенью 1957 года мы уходили в Норвежское море под сети. Комиссия сошла с борта, убрали трап, отдали концы, запустили двигатель, на мостик буквально влетела... молодая особа: глаза квадратные, рыжие волосы растрепаны. Капитан начал креститься, ведь женщина на судне является плохой приметой. Из-за этой рыжей стервы рейс пошел кувырком. Сначала дружно тянули "генеральского" пустыря, потом намотали сети на винт, а в довершение всего потеряли порядок, который не нашли, наверное, какой-нибудь шустрый мурмаш выхватил. В порт вернулись без плана...
   - По этому случаю предлагаю маленький сабантуй, - предложил Славка.
   - А почему не большой? -- съязвил "свайка".
   - Большой сабантуй ты организуешь в ресторане "Глория", когда вернешься в порт с мешком денег, - не остался в долгу Славка.
   - Предлагаю накатить за отход. Сегодня никто из нас не накропил на душу до прихода комиссии, это нам зачтется. Капитан и старпом -- настоящие моряки и знают матросскую душу от киля до клотика. А теперь морской тост, провозгласил Славка:
  
   Я пью за топенанты,
   За все свои таланты,
   За пальмы, за полярный лед
   За рокот океана,
   За душу капитана,
   Которую сам черт не разберет.
   За все чехлы и тенты,
   За трюмные брезенты,
   Пошитые негнущейся иглой,
   За якорные клюзы,
   За дамские рейтузы,
   Что порваны матросскою рукой.
   За Сахалин, Чукотку,
   ~й За боцманскую глотку,
   За цепи, скобы, гаки,
   За честь матросской сраки!
  
   Раздался железный перезвон кружек, мужики выпили, а Пупкин и Кузьмин только пригубили, с нулей им на вахту.
   - Какой замечательный тост! -- восторгался Пупкин, - в нем вся морская практика. Только непонятно, причем здесь Сахалин и Чукотка?
   - Это тост дальневосточников, мне его один знакомый рассказал. У моряков много различных тостов. У одного большого начальника в пароходстве был тост: "За шлюх, воров и моряков, работающих без выходных". Многие моряки пишут тосты и стихи для себя и друзей.
   - Тебя, Славка, что-то в лирику шибануло? -- сострил Осипович.
   - А тебя на пьянку. Не забывай своих обязанностей и сдавай, - парировал Славка.
   - Разливаю,- буркнул "свайка".
   - Мужики, побойтесь Бога, не крутите фильму, - взмолился Пупкин.
   - А ты почему не пьешь? -- спросил Адам у Ивана.
   - Что ты пристал? Мне на вахту, не хочу появляться выпившим на глаза незнакомому штурману. По виду он очень строгий, - ответил Пупкин.
   - Строгий. Подумаешь! Гроза океана. Скажи, что он может тебе сделать? распалялся Осипович.
   - Ты можешь пить, а меня не принуждай. Я перед вахтой пить не буду. А ты вместо того, чтобы спорить с боцманом, мог бы заглянуть в Устав, а там черным по белому написано: "Членам судового экипажа и лицам, временно пребывающим на судне, запрещается распивать спиртные напитки и находиться на судне в нетрезвом виде".
   - Ты меня не учи, не боцман, - огрызнулся Осипович.
   - Я не учу, тебя жизнь научит, - спокойно ответил Пупкин.
   - Не базарьте, раскудахтались, - резко сказал Ломакин, до этого не проронивший ни единого слова.
   - Мужики! Зачем же спорить? Как писал Гиляровский: "Хочешь пьешь -- не хошь, как хошь", нам же лучше, вина больше останется, - разрядил обстановку Славка.
  
  
   НАУКА ВЫЖИВАТЬ
  
   Расстояние от Таллинна до Копенгагена 533 мили, которое при нормальной погоде СРТ способен преодолеть за 56 часов хода. Но где же её взять, хорошую погоду на Балтике зимой? Таллиннский залив покрыт сплошным льдом.
   В мрачном настроении заканчивал свою первую вахту третий помощник Рятсепп. Он определил место судна, нанес место на карту N 420 сдал вахту второму, сделал запись в судовом журнале, пожелал спокойной вахты и спустился в каюту. Раздевшись, лег на койку, но сон не шел, как написал друг Серега: "Он в койке корчится без сна"... Третьему был известен рецепт Рины Зеленой: "Если не спится -- считайте до трех. Максимум -- до половины четвертого". Пробовал считать, но не помогло, а в голову лезла всякая белиберда. Наконец, сон все же сморил его.
   Он крепко спал и еще окончательно не проснувшись, услышал пронзительный скрежет вдоль борта, а корпус судна слегка вздрагивал. Третий спустился с койки, посмотрел в иллюминатор, судно медленно следовало во льду. Он вспомнил, что при плавании во льду судов с малой осадкой возникает опасность повреждения винта и руля, но все обошлось. Когда ледокол вывел суда до кромки чистой воды, все дали "газа до отказа" и бросились врассыпную. Произошло рандеву с клайпедским СРТ-497, который был определен напарником при переходе через океан. Зунд проходили вместе. При прохождении балтийскими (Датскими) проливами транзитом лоцманская проводка не обязательна. Миновав столицу Дании и пройдя Зунд, капитан дал диспетчеру радио о благополучном прохождении пролива. СРТ попыхтел дальше.
   По существовавшему тогда порядку на каждом судне проводили собрания. Словно сговорившись, все капитаны предпочитали организовывать их при следовании проливом Каттегат, который являлся самым оптимальным местом для подобных мероприятий: в Балтике отходили от предрейсовой суматохи, а впереди был Скагеррак, способный выбросить любой фортель. Собрание состоялось на вахте второго помощника.
  
   Повестка дня судового собрания:
   1.0 задачах экипажа в предстоящем рейсе. Докладчик капитан Соколов.
   2.Принятие социалистических обязательств на рейс. Докладчик рыбмастер Балобанец.
   З.Выборы судового комитета и ревизионной комиссии.
   4. Разное.
  
   Капитан начал выступление со слов благодарности всему экипажу за хорошую и слаженную работу при подготовке к выходу. Был оглашен приказ по судну, в соответствии с которым объявлялась благодарность старшему помощнику Верненко В.П., второму механику Кабанову А.С., матросу первого класса Ласточкину В.Н. и матросу второго класса Вырку В.Я. Для многих это оказалось неожиданностью, чтоб людей поощряли перед началом рейса.
   Затем капитан рассказал о рейсовом задании и призвал всех приложить силы и умение для его выполнения. Свое краткое выступление он закончил обращением к команде: "Товарищи! Выражаю уверенность в том, что мы все вместе выполним возложенные на нас задачи. Надеюсь на штурманов и механиков, старшего мастера добычи, рыбмастера, радиста, боцмана, матросов, кока и юнгу".
   Людям понравилась краткость, конкретность и вера в них, высказанная капитаном.
   Рыбкин Балобанец был серьезней обычного. С чувством огромной ответственности он сказал: "Предлагаю принять на рейс социалистические обязательства сдать шкереного полуфабриката в количестве 3850 центнеров. Кто за данное предложение, прошу голосовать". Все присутствующие подняли руки.
   - Благодарю. Социалистические обязательства на рейс приняты, - сказал рыбкин, его лицо от радости сияло.
   В состав судового комитета были избраны рыбмастер Балобанец И.И., матросы первого класса Кузьмин В.К. и Ласточкин В.Н., а в ревизионную комиссию -- старший мастер добычи Сакс В.А., радист Малышкин А.М. и матрос первого класса Пупкин И.К.
   При рассмотрении четвертого пункта повестки дня возник один-единственный вопрос у матроса второго класса Осиповича: "Будет ли в рейсе регулярно осуществляться помывка и смена постельного белья?" Председательствовавший на собрании рыбкин ответил: "Регулярность помывки будет зависеть от того, как быстро ты будешь на палубе шевелить клешнями". Мужикам понравилась шутка рыбкина, и они засмеялись.
   На первом заседании председателем судового комитета был избран Балобанец И.И., председателем ревизионной комиссии Сакс В.А.
   После решения организационных вопросов боцман вывел свое воинство на палубу. Начали подготовку к встрече с баловнем -- Скагерраком. Работами руководил боцман -- легендарный Корнеич, Моряк с большой буквы. Внешне его с боцманами с "Чайных клиперов" сравнивать нельзя: неказист ростом, без устрашающих усов, серьги в ухе, трубки с замысловато изогнутым чубуком, луженой глотки и свинцовых кулаков, но в нем была богатая морская сметка, огромная сила воли, удивительная способность и умение ладить с людьми. Что касается виртуозного боцманского мата, то он в наличии был, но боцман не желал выступать на палубе солистом, помня о том, что капитан, старпом и второй помощник не поклонники этого вида русского фольклора. Если бы кому-нибудь пришло в голову дать Корнеичу прозвище, то лучше, чем "Вожак", придумать нельзя. Он, как вожак в сетевом порядке, связывал и удерживал всех вместе.
   Боцман является непосредственным начальником палубной команды и правой рукой старпома. Таких боцманов, как Корнеич, на флоте ценят, поскольку на них можно полностью положиться, им по плечу любое дело, а многолетнее пребывание в море выработало у них особую хватку. Корнеич прошел суровыми дорогами северной Атлантики и получил богатый морской опыт в продолжительных рейсах. Подкупало его отношение к людям, особенно к впервые идущим в море новичкам, которых он учил именно тому, что потребуется в первую очередь. Корнеич очень требователен, но справедлив, поэтому люди уважали его и тянулись к нему.
   Молодой матрос Пупкин, испытавший в прошлом рейсе большие неудобства от качки, буквально прикипел душой к Корнеичу за его внимание. Внешне суровый, но в душе мягкий, добрый, внимательный, чуткий и отзывчивый человек. Его сближало с людьми богатое чувство юмора и великолепное умение с юношеским задором рассказать веселую морскую байку и способность поддержать в тяжелую минуту. С ним всегда было весело: на палубе во время работы и в салоне за травлей. Корнеич умел задать тон, организовать работу и при этом сделать больше других, но он органически не терпел и презирал сачков, увиливающих от работы, поэтому матросу Осиповичу доставалось от "дракона" на орехи.
   Многие говорили о нем: "Великолепный боцман".
   Корнеича уважали не только за умение работать, но и за способность потравить. Кстати, о слове "травить". В английском языке есть слова, имеющие более ста значений. Слово "травить" имеет также несколько значений: на судне морить тараканов и клопов, медленно давать слабину тросу или якорь-цепи, рассказывать байки и рыгать во время качки.
   Хотя все было закреплено по-походному, еще раз проверили крепление траловых досок, шлюпок и якорей. Затем приступили к изготовлению леерного ограждения от носового капа к надстройке. Казалось бы, обыкновенный сизальский конец, а сколько рыбацких жизней он сохранил. Если даже волна накрывала рыбака на палубе, она не могла его унести за борт. Борясь за жизнь, он судорожно держался за леера.
   После окончания работ на палубе рыбкин провел с мужиками техническую учебу в салоне. Повесил на переборку плакат с изображением донных пород рыб и сказал: "Я научу вас отличать треску от окуня и шкерить их, но, если кто-то будет делать неправильно, посажу верхом на колючего окуня. Осваивать тонкости придется за рыбоделом".
   На рыбопромысловом флоте за его историю было много хохмачей и "травильщиков", среди которых, вне всяких сомнений, не последнее место занимал рыбмастер, а в быту рыбкин СРТ-42.. Иван Иванович Балобанец. Его знали в Мурманске, Калининграде и Клайпеде под прозвищем "Ваня-куб", которое он получил за свою нестандартную фигуру, образовавшуюся по вине первой тещи. Среди команды рыбкин был единственным человеком, кто работал с тралом, шкерил колючего окуня и пил рыбий жир из металлической кружки. Ему было 14 лет, когда началась война, он оказался разведчиком в партизанском отряде. Не раз, рискуя жизнью, выполнял ответственные задания. За проявленное мужество награжден медалями "За отвагу", "За боевые заслуги", "Партизану Отечественной Войны" И степени и "За победу над Германией в Отечественной Войне 1941-1945 г.г.". Ивана всегда манил суровый север. После окончания войны приехал в Мурманск, устроился на паровой РТ и вышел в море матросом второго класса. В работе и отношении с людьми у него все складывалось, как нельзя лучше. Будучи любознательным и трудолюбивым, быстро научился чинить трал иглицой, шкерить и солить рыбу, охотно помогал работающим в жиротопке, где из печени трески вытапливали жир. Веселый, остроумный и общительный, любил после работы рассказать веселую историю, отнюдь не библейского содержания. Холостой парень славился шебутным, ему нравилось погулять, деньги его не лимитировали, как говорят в народе: "Прилетали птицами, улетали стаями". Когда надоело гулять, познакомился с тихой и застенчивой девушкой Аней, работавшей на рыбозаводе вместе со своей матерью Глафирой Пантелеймоновной, женщиной невежественной, грубой, властной, жестокой, подлой. Вероятно, что-то предчувствуя или опасаясь вероломства своей матери, ходившей в профсоюзных активистках, Аня говорила: "Ваня, ты меня бросишь". Но осознав, что "семья -- якорь жизни", Иван женился на ней, и с самого начала жизнь сложилась не совсем просто, если не сказать больше. В личной жизни Иван оказался неудачником и глубоко несчастным человеком.
   Теща сразу невзлюбила зятя, совала свой сизый нос во все дела, включая постельные, обвиняя зятя в том, что он мало и неумело уделяет внимания молодой жене, казалось, была готова лечь с ним в постель и преподавать молодожену урок первоначальной сексуальной подготовки, упрекала его: "Почему ты не капитан?" и дернула его нелегкая ответить ей вопросом на вопрос: "Почему вы не балерина?" Не мог тогда Иван подумать, на какие мучения и страдания обрекает себя, задавая подобный вопрос. Ожиревшая женщина с ногами типа рояльных, в гармошку сморщенным от пьянки лицом и сизым носом, не простила ему "балерины" до самой своей трагической гибели. С каждым приходом в порт, теща одаривала зятя таким взглядом, после которого Иван спешил умыться. Он боялся оставаться с женой наедине, опасаясь тещи. Женщина зла и жестока, особенно та, которая в своей жизни совершала подлость по отношению к людям. Своего мужа, отца Ани, она досрочно отправила к праотцам. Бравый кочегар, никогда не боявшийся опасностей и лишений, оказался бессильным в борьбе против собственной жены. Он беспробудно запил и в одно утро его обнаружили на улице мертвым. Теперь, как видно, наступил черед зятя. Теща начала писать на него жалобы во все инстанции: в ЖЭК, что он неправильно пользуется унитазом, становясь на края (посадка "орлом"), в профсоюзный комитет, что нарушает права её дочери, как члена профсоюза, не оказывая молодой жене достаточного внимания, в администрацию Тралфлота, что зять любит погулять и выпить, в ОБХСС, что рыбмастер Балобанец подрывает экономику страны непомерным поеданием морепродуктов, пойманных государственными орудиями лова, в НКВД, что находился на временно занятой противником территории, в военное министерство, что необученный рядовой запаса Балобанец своим внешним видом позорит непобедимую Красную Армию, в облисполком, что подрывает авторитет советской власти, приходя в пивную с вяленой треской, завернутой в газету "Известия", а в обком партии, что подрывает роль руководящей и направляющей силы государства, заворачивая жирную соленую сельдь в газету "Правда". Подобные доносы могли в те времена стоить Ивану жизни, но либо его безупречная биография, или какая-то другая сила невидимо хранила его.
   Но чрезмерные психологические нагрузки, связанные с дачей объяснений, вконец расшатали его нервную систему, на почве чего произошло полное нарушение обмена веществ в организме, и он начал катастрофически полнеть. Его лицо с завидной скоростью округлилось, налилось багрянцем восходящего солнца, став похожим на норвежский сетевой буй, а потом полнота пошла по всему телу. Остряки утверждали, что ширина его плеч стремилась к росту, а расстояние от пупа до позвоночника -- к ширине плеч. Поэтому получил кличку "Ваня-куб". Обнаружив катастрофический рост вширь, он отказался от земной пищи, предпочитая только дары моря, поедая виды живности, вываливаемой из кутка на палубу. Для этих целей у него в каюте в готовности стояла киловаттная электрическая печь, на которой он жарил, парил и варил. При этом случались курьезы, о которых несколько ниже.
   На нескончаемый поток жалоб начали поступать ответы. Начальник ЖЭК сообщил, что в штате отсутствует инструктор по обучению пользования унитазом, и рекомендовал теще провести с зятем практические занятия. Председатель профсоюзного комитета проинформировал тещу, что её заявление рассмотрено на расширенном заседании профкома, но, учитывая "отсутствие секса в стране", не могут дать конкретных рекомендаций, как им заниматься и посоветовал ей принять активное участие в обретении молодоженами согласия и мира в постели. Начальник управления ОБХСС написал, что в связи с отсутствием факта хищения рыбопродукции основания для привлечения гражданина Балобанца И.И. к уголовной ответственности отсутствуют. Из высоких инстанций ответов не поступило, с оберточной бумагой в стране было тяжело. НКВД был занят поимкой шпионов, вредителей и диверсантов, поэтому до партизанского разведчика не доходили руки.
   Когда в Тралфлоте изрядно устали от жалоб тещи Ивана, его пригласил к себе на беседу начальник отдела кадров, бывший судовой механик, списанный с флота врачами подчистую: "Иван, ты хороший парень, но родственник очень желчной женщины, которая не даст покоя тебе и замордует нас жалобами, а потом будет лить грязь на администрацию, что не принимает мер в отношении тебя. Мой тебе отцовский совет -- уезжай. Дадим перевод с отличной аттестацией".
   Волевой моряк мужественно переносил все удары судьбы, но не мог вынести черной неблагодарности тещи, её подлости, коварства, наглости, цинизма и крокодилоподобной жадности. Изнурительная борьба с тещей закончилась тем, что она разрушила семью, Иван был вынужден перевестись в Калининград, а теща продолжала писать на него жалобы. Ивана назначили рыбмастером на СРТ, уходивший в Норвежское море на дрифтерный лов сельди.
   Получив приходной аванс после возвращения из рейса, рыбмастер Иван Балобанец, прихватив с собой жирную норвежскую сельдь пряного посола, завернутую в газету "Правда", направился в ресторан "Балтика" скоротать время. Он занял столик в углу и рассеянным взглядом рассматривал редких посетителей, а между тем, одна пара глаз внимательно следила за ним. Это была завсегдатай ресторана -- худотелая блондинка не первой женской свежести по имени Марина, с трехкратным слоем шпаклевки на испитом лице. Когда их взгляды встретились, он незаметным кивком головы пригласил её к себе за столик, она среагировала мгновенно, и Иван полюбил Марину с первого взгляда.
   Полногрудая певица пропитым голосом пела:
  
   Офицеров знала ты немало,
   Кортики, погоны, ордена,
   О такой ли жизни ты мечтала,
   Трижды разведенная жена?
  
   Под звуки музыки Марина охмуряла Ивана, навешивая ему лапшу на уши, рассказывая в мрачных тонах о своей горькой судьбе и неудавшемся замужестве, о неустроенности в жизни. Иван, сам натерпевшийся в жизни трудностей, был очень добрым и жалостливым человеком. Рассказ Марины выжал из него слезу сострадания. Они поженились. Роман с Мариной был самым скоротечным, он безумно любил свою вторую жену, но семейное счастье продолжалась недолго. Через несколько недель он ушел в море, а, вернувшись в порт, узнал, что его любимая жена изменяла ему с каждым встречным мужчиной. Марина оказалась женщиной, которая хочет всех мужчин. К его прозвищу добавилась приставка "рогоносец". Придя домой, Иван спросил: "Это правда?"
   - Если про мужчин, то правда, - глядя ему в глаза, ответила Марина. Такого он вынести не мог, они расстались. Развод отметили в ресторане, а по иронии судьбы оказались за тем же самым столиком, за которым познакомились. Ивану было очень тяжело морально и физически. Он очень любил её, но не нашел в себе сил касаться тела женщины, которого в его отсутствие касались n+1 мужчин.
   Иван перевелся в Клайпеду. Теперь его ничто не обременяло: ни семейные дела, ни хождение по различным инстанциям для дачи объяснений. Поток жалоб на него прекратился. Он пошел в рейс рыбмастером. В районе Лофотенских островов, где работали мурманские суда, совершенно случайно узнал, что во время подачи в порт порожнего маршрута маневровый паровоз переехал через его тещу.
   - Бог шельму метит, - подумал Иван, узнав эту новость.
   Вернувшись из рейса, Иван женился в третий раз! И, как покажут дальнейшие события -- опять неудачно. Уйдя в рейс, оставил молодой жене аттестат, на деньги по которому она безбедно прожигала жизнь в обществе своих ровесников. Придя после рейса домой, Иван услышал за дверью звуки легкого блюза, а дверь не открывали. Поставив на пол чемодан, он начал стучать в дверь ногами. Вышедший на стук сосед сказал: "Моряк, зачем ногами, стучи рогами".
   После трех жизненных нокаутов Иван Балобанец люто возненавидел женщин и проклял их, считая смерть своей тещи слишком легкой. Таких нужно привязывать к вантам фок-мачты, как говяжью тушу и возить по Атлантике, чтобы волны вытрясли желчь, а ветер выдул дурные мысли.
   А пока рыбмастер СРТ-42... Балобанец Иван Иванович был чемпионом судна по количеству штампов и печатей в паспорте: прописка-выписка, прием-увольнение, заключение брака-расторжение. Подумать только! Шесть ходок в ЗАГС! Какое же нужно для этого иметь здоровье?
   СРТ-42... прошел Каттегат, обогнул мыс Скаген, повернул налево, лег курсом на запад и вошел в пролив Скагеррак, весело игравший своими волнами. Через некоторое время, как это обычно бывает, судно начало отпускать низкие поклоны волнам, которые пытались удержать его в своих крепких объятиях.
   В носовом кубрике отдельные матросские организмы начали испытывать определенные неудобства. Так было и в прошлом рейсе, когда матрос Пупкин начал кормить рыб на этом же месте.
   Матрос Осипович чувствовал себя из рук вон плохо. Ему было тяжело дышать, тошнотный ком подходил к горлу, тело стало мягким, как вата. Пупкин, помня о том, как Корнеич и Александр Серебров поддерживали его тогда, взял над Осиповичем шефство. Иван сходил на камбуз, принес черного хлеба с солью, дал Осиповичу.
   - Ешь, будет легче.
   - Не могу, меня тошнит.
   - А ты через не могу. Моряки в жестокий шторм держатся из последних сил, на последнем дыхании. Запомни, что от качки умирают немногие. Английский адмирал Горацио Нельсон начинал травить при волнении моря в пять баллов, у него для этого был специальный кожаный мешок, но он всегда оставался на мостике.
   Тебе обязательно нужно есть. Поешь соленого, потянет пить, вытравишь воду, а то можешь сорвать со штатного места желудок и тогда пиши - пропало, кому ты инвалид нужен? Запомни, в природе нет людей, на которых совершенно не действует морская качка. Одних смаривает сон, они спят, как удавы, других одолевает жор, они уничтожают пищу, как бакланы. Только немногие сходят с ума, а умирают единицы. Если собрался умирать, обязательно переоденься в чистое. Я где-то читал, Нептун любит только чистых покойников. Постарайся заснуть, сон полезен от всех болезней, - напутствовал Пупкин Осиповича.
   СРТ вошел в Северное море, которое встретило судно штормовым ветром и высокой волной, при длительных ветрах волны достигают высоты 11 метров, а бывают даже 13 метров. Северное море безжалостно, как щепку бросало, кидало и швыряло судно, но оно, всем чертям назло, упрямо прорывалось вперед.
   Капитан Соколов вспомнил, как несправедлив к начальнику базы Галкину был секретарь парткома, требующий от него ловить рыбу в штормовом море в феврале. Он отмел крамольную тему, ибо своих забот было по горло.
   Как долго будет штормить, сколько еще пробиваться до пролива Пентленд-Фьорд? Как встретит океан?
   Наконец, пролив пройден, СРТ вышел в величественный, загадочный и неизвестный Атлантический океан.
  
  
   В ОБЪЯТИЯХ ОКЕАНА
  
   Соколов много читал и слышал об Атлантическом океане, но переходить через него предстояло впервые. Знал и старую морскую мудрость: "Да-да, уйти в море может и дурак, а вот вернуться... тут нужен отнюдь не дурак".
   Океан посылал стройные ряды огромных волн в сторону европейских стран. С недобрым, угрожающим ревом, шумом и рокотом наваливались они на судно. Штурмана, механики и матросы, с трудом удерживаясь на ногах, несли ходовую вахту. Тайной остается то, как судовой кок Ион Стамеску умудрялся удерживать суп в кастрюле при ее критическом крене, а котлеты на сковороде отплясывали "чечетку", перепрыгивая друг через друга, как балованные школьники на большой перемене.
   Судовой кок Ион Ионович Стамеску. Высокий, статный, симпатичный молдаванин. Провел как-то в Северной Атлантике три рейса подряд, выросли у него длинные золотистые локоны, из-за которых чуть не лишился девственности. Пошел в рейсе со вторым получать на базе продукты. Не успел он глазом моргнуть, как два заросших рыжей щетиной амбала подхватили его под белы руки и потащили в судовой душ. Стащили с него штаны, но, увидев маленького иончика, с миром отпустили, тогда простой люд не знал ни о каких ориентациях. После этого случая его нога никогда не ступала на палубу плавбазы, а когда со вторым уходил юнга, он лично инструктировал того о необходимости защиты от посягательств. Ион Стамеску скромный, добрый, общительный и уважительный по отношению к другим.
   Старпом на вахте, он предельно внимателен и собран. Вахтенные матросы Ломакин и Гулбис. На руле Ломакин. Он среднего роста, очень плотного телосложения, такие в любую качку устойчиво стоят на палубе. Неразговорчив, на лице запечатлено постоянное недовольство чем-то. Замкнут, избегал общения. Бывший сапер, невозмутим и спокоен. Нагловат, с ленцой. За вахту не произнес ни слова, оправдывая прозвище "Молчун".
   Матрос Янис Гулбис высок и строен, светлые волнистые волосы. Как каждый прибалт, спокоен и выдержан, уважителен и вежлив.
   На мостике появился радист Малышкин, рост которого соответствовал фамилии. Мелкое и сморщенное лицо, говорил, слегка вытянув вперед толстые губы. На флоте его называли "Гроза эфира". Судно, на котором бывал радистом Николай Михайлович Малышкин, никогда не было без связи. Среди своих коллег "Маркони" пользовался огромным авторитетом. Он протянул старпому бланк радиограммы.
   - Что у тебя, Михалыч?
   - Прогноз, Петрович.
   Взяв из рук радиста бланк, старпом, пробежав по нему глазами, стал еще серьёзней, вызвал на мостик боцмана.
   - Слушаю, - сказал боцман, прибыв на мостик.
   - Корнеич, Берген дал усиление ветра до 11 баллов, проверь еще все своим глазом, - распорядился чиф.
   Боцман ушел, а вернувшись через некоторое время, доложил: "По судну, значить, все в порядке. Ветер, мать его в душу, дует, как скаженный, а матрос Осипович отдает Богу душу.
   - Сколько же ты можешь дуть, родимый? -- словно к живому, обратился старпом к ветру.
   - Петрович, у меня, значить, рационализация имеется.
   - Выкладывай, Корнеич.
   - Я, значить, предлагаю на время перехода через океан перевести матросов из носового кубрика в салон.
   - Истину, Корнеич, гутаришь. На Дальнем Востоке на старых судах, на которых команда жила в носу и на корме, во время шторма людей переводили в среднюю надстройку. Не дай Бог, кого смоет, без риска для судна и людей упавшего за борт не спасти. История мореплавания знает единственный случай, когда в Баренцевом море с бака волна смыла матроса, а другой волной его выбросило на ют.
   - Так он, значить, в кальсонах родился.
   - Все может быть, а теперь приступайте к переселению людей в надстройку, - распорядился старпом.
   Верненко видел, как на палубе появилась процессия с постельными принадлежностями, двое под руки вели обессилившего Осиповича. Увидев эту печальную картину, старпом подумал: "Молодец, боцман, дело предложил. Матросам в корме безопасней, и Осиповичу будет несколько легче".
   Боцман поднялся на мостик и доложил о великом переселении народа.
   - Корнеич, я видел, спасибо тебе, -- ответил старпом.
   Вдруг тишину рубки нарушил вызов по радио: "СРТ-42, СРТ-42, я СРТ-497. Прошу ответить.
   - СРТ-497 . Я СРТ-42, слушаю вас.
   - СРТ-42, доброе утро! Я СРТ-497.
   - СРТ-497, я СРТ-42, доброе утро.
   - СРТ-42, я СРТ-497. От Оркнейских островов поплывем по дуге большого круга. Как поняли? Прием.
   - СРТ-497, я СРТ-42, понял вас хорошо.
   - СРТ-42, я СРТ-497. До связи. Счастливого плавания!
   - СРТ-497, я СРТ 42... До связи. Счастливого плавания!
   - Петрович, я хочу, значить, рассказать тебе один нюанс.
   - Слушаю тебя, Корнеич, - ответил чиф.
   - Я, значить, тогда еще от Калининграда ходил. Шли мы, значить, в Норвежское море, а февраль в тот год, мать его в душу, очень лютый был. Ветер, значить, будь он трижды проклят, устроил нам проверку на прочность. Я, значить, на руле стоял, а ребята были в кубрике. Дурная волна шандарахнула в носовой кап и завязала его узлом, а мужики оказались замурованными в кубрике, как бы в заложниках у самого Нептуна. Мы им помощи оказать не могли. Через четверо суток вошли в бухту Фугле-фьорд, где мурманский спасатель "Стерегущий" срезал, значить, ошметки капа. Вытащили мужиков, у них четверо суток во рту, значить, маковой росинки не было.
   Во время рассказа боцмана лицо старпома было очень серьезным. Его мысли были о тяжелом переходе через океан. Старпому было известно о волнах-убийцах, способных оторвать нос судна и даже переломить его пополам на своем гребне. Такие волны возникают в Тихом океане в треугольнике Япония-Китай-Филиппинские острова.
   Во время сильного шторма при работе носом на волну судно относительно дна имело незначительное движение вперед.
   На вахте третий. На руле Александр Серебров. Своими сильными руками крутил он рулевое колесо, а судно "рыскало", не желая удерживаться на курсе. Огромные волны нещадно били по корпусу, а судно зарывалось носом.
   Под мерный рокот океана третий смотрел на бесконечные ряды волн и вспоминал преподавателя метеорологии и океанографии Якова Яковлевича Шапошникова. Он всегда вспоминал его во время шторма. Добрейший и веселый преподаватель был любимцем курсантской братии. Он с юношеским задором рассказывал веселые истории. Как учебный барк "Товарищ" попал в жестокий шторм, как "все летело", как на ледоколе "Ермак" украли чайник, как в Амазонке купался вместе с аллигаторами. Если бы кто-нибудь взялся за труд посчитать, сколько лет проработал милейший Як.Як., как его называли курсанты, то с полной ответственностью можно было сказать, что он был активным помощником адмирала Ушакова при строительстве Черноморского флота.
   Привязанная к вантам фок-мачты говяжья туша исполняла дикий танец, как сететряска на холостом ходу. Об этих тушах написано-переписано и вряд ли можно что-нибудь добавить, если ты, конечно, не Омар Хайям. Простая протокольная констатация факта отсутствия на СРТ холодильника. Правда, из этого можно сделать научный вывод, что "эволюции говяжьей туши, привязанной к вантам фок-мачты, находятся в прямой зависимости от района плавания, статистической характеристики ветровых волн и состояния поверхности моря на данном участке". Иными словами, движения говяжьей туши зависят от высоты, длины, периода и крутизны волны. И если этой туше наплевать, как её качает, то судну и находящимся на нем людям это далеко не все равно. Вообще морское волнение - очень сложное явление. Если формулу частотного ветрового волнения показать беременной женщине, у неё тотчас начнутся предродовые схватки.
   Третий вспомнил своих однокашников, которых судьба разбросала по разным морям-океанам. Вспомнил друга -- Серегу, веселого парня и поэта:
  
   На этой палубе не сможет
   Прижиться трус или слабак,
   А смелый силы приумножит
   И гордо скажет: "Я рыбак"!
  
   Пусть будет лишь попутным ветер
   У берегов далеких стран,
   Пускай тебе удача светит
   И будет щедрым океан.
  
   Сейчас Серега где-то в Тихом океане.
   Третьему казалось, что "море с небом перемешалось".
   Предложение боцмана о переводе матросов в надстройку было правильным и своевременным. Ветер, усиление которого обещала радиостанция Бергена, не заставил себя долго ждать и навалился на судно с чудовищной силой. Океан ревел и с каждым ударом волны раздавался скрежет металла, корпус судорожно дрожал, а ноки мачт вязали такие вензеля, которые вряд ли может изобразить на бумаге самый одаренный художник.
   Будь сейчас в носовом кубрике люди, они бы отрабатывали стойку на голове, а якоря с обоих бортов, словно кувалдой, били бы их по вискам. Но самым опасным для людей был бы переход из носа в надстройку, особенно ночью, когда не видно набегавшей волны.
   Дни шли своим чередом, превращаясь в недели, а океан ревел и посылал все новые ряды могучих волн. Семнадцатые сутки СРТ вел схватку с не на шутку разбушевавшейся стихией, которая решила показать все, на что способна.
   На вахте второй помощник, матросы Василий Кузьмин и Иван Пупкин. Чуваш Василий Кузьмин среднего роста и телосложения. Спокойный и работящий. Сделал в Северную Атлантику семь рейсов, три последних с капитаном Камренко.
   - Не на шутку разыгрался океан, - сокрушался второй.
   - В подобном случае капитан Камренко говорил: "Господа! У кого-то из вас рыжий волос на интимном месте", - ответил Кузьмин.
   Биография матроса первого класса Пупкина типична для молодых: школа, армия, море. По блату мать одноклассницы Насти устроила Ивана поближе к дому в прославленную Псковскую дивизию ВДВ, но десантника из него не получилось. Посмотрев на новобранца, командир заявил: "У меня танковых траков нет, чтоб ему к ногам привязывать, а так его унесет ветром на сопредельную территорию, а это чревато международным скандалом". Рядовой Пупкин оттянул армейскую лямку в карауле: "Через день -- на ремень". По натуре добрый и невозмутимый, очень принципиальный и ни во что не верил. Стоило кому-нибудь начать рассказывать байку, он категорично заявлял: "Такого не может быть!" К работе относился исключительно добросовестно, за что его уважали.
   Опытный второй, вслушиваясь в рев и стон океана, обнаружил в них происшедшие изменения и поставил диагноз: "Ветер начнет убиваться", а Пупкину, стоявшему на руле, сказал: "Иван, сменишься с вахты, обрадуй своего подопечного, что его мучения подходят к концу". Океан, показав все, на что способен, начал успокаиваться. Судно семнадцать суток упиралось стальной грудью в упругие волны.
   Сдавая вахту старпому, второй выразил уверенность в том, что погода улучшается и можно будет начать подготовку к промыслу.
   - Чертовски много потеряно времени на переходе, - сокрушался чиф.
   - Ничего, Петрович, наверстаем. Вот отойдет от качки Осипович, "начнет три нормы выполнять", - успокоил старпома второй, пожелал спокойной вахты и ушел отдыхать.
  
  
   ЗАБОТЫ
  
   Океан в самом деле начал успокаиваться, добавили оборотов двигателя, и СРТ, как обычно, зарываясь носом в волну и плавно переваливаясь с борта на борт, спешил в район промысла, а моряков одолевали заботы, нахлынувшие на них. Заботы были у всех, но у капитана больше, чем у других. Начитавшись "Лоции восточного и южного берегов острова Ньюфаундленд", Соколов знал метеорологическую характеристику района промысла наизусть, как письмо любимой женщины. Шторма, туманы, лед и айсберги, снегопады и метели, обледенение и тропические ураганы. Короче, целый букет и ничего утешительного.
   Траловый лов был самым активным и высокопроизводительным, а как будет работать трал? Куда сдавать груз? Где получать соль, тару, топливо и воду? У старпома были свои заботы. На него уставом возложена обязанность оказывать первую доврачебную помощь при заболеваниях и несчастных случаях. И хотя рыбаки в своей общей массе люди здоровые, проходящие регулярное медицинское обследование, от случайностей никто не застрахован.
   Старпом вспомнил, как после военной службы, будучи на СРТ третьим помощником, на судне в море заболел старший механик. На промысле находилась мурманская база "Заполярье", связались с базой и попросили дать медицинскую консультацию. Судовой фельдшер-эскулап поставил диагноз -- запор, и рекомендовал сделать больному клизму. В ход пошли подручные средства: прокипятили солидольный шприц, наполнили теплой водой, обмотали марлей наконечник, чиф воткнул шприц "деду" куда следовало, и вылил воду. Стармеху стало еще хуже. На базу передавали его остывающее тело. Оказалось, что у него был перитонит.
   Судно следовало на траловый лов. Фауна рыб составляет несколько сот видов, среди них много ядовитых, которые могут оказаться на палубе, а потом в желудках рыбаков. Ведь Балобанец хоть и опытный специалист, тоже всех рыб не знает и снова придется готовить клизму...
   Второй помощник прикидывал в уме, чем будет кормить команду. Ведь мужики от печеночного паштета носы воротят, называя его "пашкетом", а на мурманских и калининградских базах мясом не разживешься -- у самих нет. Мурмаши по примеру плавбазы "Печенга" начали разводить на судах свиней. Был определенный опыт и на некоторых эстонских судах. Александр Серебров рассказывал, как, спасая свинью по кличке "Машка" от продолжительных мучений при забое, задушил её в собственных объятиях.
   Научно доказано, что физический труд требует мяса. А что рыба? От нее только воротнички стоят. Фосфор нужен людям умственного труда. Говядина на вантах особым спросом не пользуется, да и картофель на исходе...
   Старший и второй механик вместе и каждый по отдельности размышляли над тем, выдержит ли главный двигатель нагрузки при тралении.
   "Маркони" подсчитывал в уме и рассчитывал на бумаге с карандашом в руке ресурсы радиолокационной станции "Створ", которая не отличалась особой надежностью в работе, имея склонность выходить из строя в самые неподходящие моменты.
   Рыбкин ломал голову над тем, как быстрее научить мужиков шкерить рыбу и сохранить руки от ужасных уколов окуня.
   Боцман мучился в догадках, когда матрос второго класса Осипович войдет, наконец, в строй "активных штыков" и можно будет продолжить его обучение.
   И только единственный человек, кто был уверен в успехе -- старший мастер добычи Вольдемар Сакс, считавший, "сто драл пудет работат, как цасы".
   А между тем матрос второго класса Адам Осипович начал подавать признаки жизни, постепенно отходя от перенесенной морской болезни. За время вынужденного поста он осунулся с лица, похудел и ослаб телом, а огромный нос торчал еще более устрашающе. Он весьма проворно орудовал алюминиевой ложкой в металлической чашке, наверстывая упущенное и восстанавливая временно пошатнувшееся здоровье.
  
  
   СНЯТИЕ СТРЕССА ПО-РЫБАЦКИ
  
   Вряд ли кто-нибудь осмелится спорить против того, что мореплавание -- занятие, связанное со стрессами, а наука утверждает, что "Стресс состояние напряжения, возникающее у человека под влиянием сильных воздействий". К сожалению, рецепты для снятия стресса отсутствовали. Над этой проблемой моряки бились столетиями, к тому времени, о котором идет речь, уже что-то было придумано.
   На военно-морском флоте отцы-командиры снимали стресс игрой до одури в "шиш-беш", употребляя в перерывах тонизирующе-бодрящий напиток "шило", основным компонентом которого являлся спирт. Напиток потреблялся на всех флотах Советского Союза.
   Великий писатель, общественный деятель, Герой Социалистического Труда и академик Михаил Александрович Шолохов утверждал, что рыбалка успокаивает нервы. Некоторые капитаны следовали его рекомендациям. Один, например, в каждом рейсе отводил свой теплоход на банку, отдавал якорь и под видом проведения учений по тревогам спокойно ловил треску орудием иностранного производства.
   Возникает вопрос: "Что делать рыбаку, если выпить нечего, а от трески в глазах рябит?" Остается одно -- смеяться. Смеяться, пока пупок не развяжется. Богатый юмор и здоровый смех -- единственный рецепт для снятия стресса у рыбаков.
   Известный писатель-маринист Виктор Конецкий говорил: "Все мы знаем, что флот одной ногой стоит на воде, а другой на юморе. И представить себе невозможно кают-компанию, кубрик без каких-то шуточек, подкусывания, юмора. И конечно же, морской писатель все это подслушивает, а потом доводит до ума при помощи пера".
   Специалисты утверждают, что розыгрыши -- явление чисто русское и склонны отнести Чичикова с его мертвыми душами к гениальным мастерам розыгрыша. Так уж устроен человек: чем больше его дурачат, тем больше он верит. Розыгрыши наиболее распространены в артистической среде и у моряков. Причем, с развитием флота совершенствовался уровень розыгрышей. "Эй, салага, сбегай на клотик, принеси пара" уже не проходило. Нужно было искать что-то новое. Во время промысла сельди в Северо-Восточной Атлантике, широкое распространение получил на плавучих базах, стоящих на якоре в районе Фарерских островов, розыгрыш "поход за баранами", описанный автором в одной из книг. Ниже приводятся два розыгрыша, происшедших на судах.
   Плавбаза "Урал" готовилась к выходу на Большую Ньюфаундленскую банку. За день до отхода произошла смена первых помощников. Штатный уходил в отпуск, его сменил человек, впервые выходивший в море. И его, конечно, по добрым морским традициям, следовало разыграть, для чего на судне были соответствующие специалисты. Главным режиссером-постановщиком и художественным руководителем всех розыгрышей являлся технолог, он же секретарь партийной ячейки Иван Сергеевич Шичкин, массовиками-затейниками при нем состояли рыбмастер Глеб Михайлович Штурм и боцман Николай Алексеевич Брагин. На переходе через океан плавбаза попала в жестокий шторм. В двенадцатиместном носовом кубрике молодые рыбообработчики проходили процесс оморячивания, из коек второго яруса обильно обливали лежащих внизу. Но неудобства от качки испытывали не только рыбообработчики, а и первый помощник. Он лежал в койке без движения, с лицом цвета армейской полевой формы после тактических учений -- зеленовато-серым. Шторм и вынужденное безделье угнетающе действовали на психику.
   В каюте первого помощника капитана, отставного армейского политработника в звании майора, раздался телефонный звонок. Превозмогая боль в теле и тяжесть в ногах, он усилием воли, накопленной за 25 лет безупречной армейской службы, заставил себя подняться и взять трубку. Звонил Шичкин, просил его принять. Ему, секретарю партийной организации, никак нельзя отказать в аудиенции. А вдруг он решил поговорить об организации парного соревнования рабочих бригад во время набора груза в районе промысла, ответственность за проведение которого возложена на первого помощника. Будучи на судне человеком новым, он не знал, что кроме своих официальных должностей Шичкин имел общественную нагрузку.
   В дверь каюты постучали. В проеме показался огромный, смахивающий на морскую электромагнитную мину КБ-Краб, живот, а за ним улыбающийся технолог, облаченный в спортивные брюки производства комбината "Марат", даже без резинки давившие в талии. Поздоровавшись и поинтересовавшись самочувствием и здоровьем помполита, Шичкин перешел к основной теме.
   - У меня к вам очень серьезный вопрос, - издалека начал Шичкин.
   - Что-нибудь случилось? -- спросил помполит, изменившись в лице.
   - Нет, все нормально.
   - Доложите обстановку по судну.
   - Все идет по плану. Штурмана и механики, матросы и кочегары несут вахту, рыбообработчики, как им положено, проходят процесс оморячивания, судовая администрация всеми доступными у нее средствами ведет целенаправленную и беспощадную, но пока безуспешную борьбу с клопами. А у меня вопрос специфический.
   - Слушаю.
   - Приближается международный женский день, а у нас в составе экипажа четыре представительницы прекрасной половины человечества и каждая из них -- личность. Возьмем, к примеру, судовую кастеляншу Евдокию Матвеевну -- общественница, активистка, участник художественной самодеятельности, играет на трубе.
   - Иван Сергеевич, расскажите, как вы в море отмечаете праздники.
   - Как рекомендует партком рыбопромыслового флота, доклад по теме продолжительностью до 90 минут, затем концерт судовой самодеятельности.
   Первый помощник открыл блокнот, достал "вечное перо" и начал записывать программу мифического концерта.
   - Первый номер. Цирковой трюк -- глотатель шпаг. Исполняю я, - для убедительности он провел по своему животу рукой.
   - Второй номер. Песня "Три танкиста". Исполняет трио в составе Шичкин, Штурм и Брагин.
   - Третий номер. Соло на трубе. Исполняет Евдокия Матвеевна.
   Помполит записывал, а Шичкин, выдержав паузу, продолжил, - но у неё нет трубы.
   - На чем же она играет?
   - На трубе...
   - А где труба?
   - У "деда".
   - Так возьмите трубу у "деда".
   - Он не дает.
   - Как не дает?
   - Так, не дает.
   Розыгрыш достигал своего апогея, поскольку в действие вступали новые участники. Помполит набрал номер телефона каюты старшего механика и попросил его зайти. Через некоторое время вошел очень недовольный вызовом начальник судовой механической службы. Помполит не знал еще и того, что старший механик Вальтер Антонович Эркман по прозвищу Нельсон имел определенный опыт в организации и проведении розыгрышей. Когда на "Урал" пришел новый начальник экспедиции и пошел в душ, Эркман проник в предбанник, прибил тапочки мелкими гвоздиками к "рыбинсам" и насыпал в них мелко накрошенного химического карандаша. Когда начальник экспедиции сунул ноги в тапочки, он стал по пояс фиолетовым и не мог оторвать ног от палубы.
   Помполит, придавая делу политическую окраску, спросил: "Почему не даёте трубу"?
   - Какой, курат друба? -- в свою очередь спросил с недоумением "дед".
   - Ту, на какой играют, - ответил помполит.
   Посмотрев на довольное лицо Шичкина, стармех понял, что происходит розыгрыш помполита, и якобы что-то вспомнив, сказал, улыбаясь: "О, курат, я зовсем сабыл, сто у меня ест один друба".
   - Идем! -- сухо приказал первый помощник.
   Вскоре на палубе появился злой, но довольный розыгрышем "дед", за ним решительно настроенный помполит и катящийся по палубе улыбающийся Шичкин. Старший механик открыл форпик, по правому борту которого была закреплена металлическая труба длиной около четырех метров, диаметром около 50 мм и с загнутым концом. Посмотрев на трубу, потом на помполита, "дед" серьезно сказал: "Вот друба, пери и играй колько оцес". Пока помполит отходит от шока, отметим, что это единственный случай в короткой истории рыбопромыслового флота, когда помполит снизошел допосещения форпика и освящения его своим присутствием. Действительно, увидя трубу, помполит временно лишился дара речи, онхватал мелкими глотками сырой морской воздух "и вдоволь не могнадышаться". Несколько отойдя, он начал двумя руками бить себя по голове, приговаривая: "Какой же я дурак. Меня предупреждали, что обязательно разыграют, но чтобы так. Купился, как дешевый фраер!" Отставной майор оказался настоящим мужчиной, зла ни на кого не затаил и даже хотел организовать настоящий концерт. Собрал рыбообработчиков,рассчитал на первый-второй, чтоб на два голоса спеть песню В. Соловьева-Седова на слова Е.Долматовского "Если бы парни всей земли". Но измученные качкой рыбообработчики дружно мычали, как голодные коровы в кинофильме "Председатель". От идеи организовать концерт пришлось отказаться...
   Другой розыгрыш также был проведен на просторах Атлантики. На одном судне фельдшер возомнил себя крупнейшим светилом медицины. Он высказывал мысль о том, что наступило, наконец, время обойти Америку в области хирургии, о необходимости чего говорил Иосиф Виссарионович Сталин еще в конце войны, посылая генерал-лейтенанта Иустина Джанелидзе в Америку для ознакомления с хирургией. Также утверждал, что в ближайшее время начнется массовая трансплантация всех человеческих органов от глаз до половых. Кроме того, в рейсе обещал всем судовым женщинам восстановить девственность, вшив вместо плевы по два квадратных сантиметра пластикатовой пленки или куску резины от велосипедной камеры. Воинственное обещание дока не на шутку встревожило, расстроило и озадачило некоторых судовых мужчин, которые пошли к технологу за пластикатовыми мешками якобы для хранения в них рыбных деликатесов. А сами тем временем проверяли пленку на прочность. На ощупь и глаз определяли толщину, даже пробовали на зуб, прикидывая и взвешивая свои потенциальные возможности. Поиски на судне велосипедной камеры результатов не дали. Технолог не удивился просьбе, поскольку фельдшер приходил за мешком раньше. Он на судне был признанным мастером изготовления деликатесных рыбных блюд из даров моря. Самым выдающимся достижением были яства из акул: вяленая печень голубой и плавники сельдяной. Фельдшер приготовил очередную партию деликатесов, но матросы, отдегустировав их, не оставили доку ни одного хвоста. Они вызывающе смеялись ему в глаза, но не пойман -- не вор.
   Фельдшер приготовил вторую партию, обильно посыпав её английской солью вместо натриевой, и теперь настал черед смеяться ему. После того, как мужики клюнули на приманку, он открыл наблюдательный пост рядом с судовым гальюном и отловил всех дегустаторов, предъявив им ультиматум: "Предупреждаю вас всех, за помощью не обращайтесь, лечить не буду". - Как не будете? В соответствии со статьей 305 (02) Устава службы вы обязаны оказать "лечебно-профилактическую медицинскую помощь членам судового экипажа". - Мало ли что я обязан. Против вашего заболевания у меня отсутствуют медикаменты. Побегаете в гальюн десять суток, после чего слабость желудка пройдет сама собой, - разъяснил фельдшер. Вот этого крупного специалиста по восстановлению девственности решили разыграть старпом с радистом.
   Утром радист передал ему бланк радиограммы с текстом:
  
   "Учитывая ваш богатый опыт зпт профессиональное мастерство зпт назначаетесь врачом экспедиции тчк Подходом район промысла "Буревестника" перейдите его борт тчк Исполнение подтвердить тчк Чернухин".
  
   Прочтя текст, фельдшер пошел к старпому: "Читайте, а вы меня ни во что не ставите. Начальство думает иначе" и протянул бланк радиограммы, составленной старпомом.
   - Теперь вы можете диктовать им свои условия, - сказал чиф.
   - Какие условия?
   - Например, насчет квартиры, - ответил старпом.
   - Я стою в очереди, но мне не дали.
   - Теперь дадут.
   Выйдя от старпома, фельдшер написал текст радиограммы:
  
   "Таллинн. Рыбрадио. Чернухину. Ваше указание переходе "Буревестник" принято исполнению. Приходом порт прошу выделить квартиру".
  
   Передав радисту бланк, фельдшер пошел собираться. Узнав о сборах дока, капитан вызвал старпома: "Сами заварили кашу, сами расхлебывайте". На следующее утро радист вручил фельдшеру бланк радиограммы:
  
   "Переход "Буревестник" отменяется тчк Назначаетесь руководителем спортивной делегации рыбаков Эстонии Москве тчк Получением сего немедленно приступите комплектованию команды тчк Приходом порт вам будет выделена трехкомнатная квартира тчк Чернухин
  
   Кто-то случайно подсказал доку, что старпом бывший стайер. Зайдя к чифу, фельдшер показал ему "радио" и попросил принять участие в спартакиаде рыбаков. Поломавшись для приличия, старпом согласился бежать 5000 и 10000 метров, и попутно сказал фельдшеру, что на судне много бывших спортсменов-разрядников, которых он будет посылать для регистрации. Со временем люди стали подходить, "начальника команды" несколько насторожила судовая прачка, сказавшая, что у неё разряд по художественной гимнастике. Когда она выходила из каюты, обозрел её со спины и временно лишился чувств. Придя в себя, выпил пузырек валерьянки, пошел к старпому.
   - Знаете, приходила прачка и сказала, что она гимнастка, но её можно по сумо в тяжелой категории выставлять.
   - Все правильно, это она в рейсе на дармовых харчах малость набрала, - успокоил дока чиф.
   - А вы её сзади видели?
   - И спереди тоже, - ответил старпом.
   Свои услуги предложил одноглазый "дед".
   - Чем вы хотите заниматься? -- поинтересовался док.
   - Встану в футбольные ворота.
   - Но у вас же...
   - Это не мешает, ведь во время игры против солнца надо закрывать оба глаза. В делах и заботах закончился рейс, судно прибыло на таллиннский рейд. Старпом и радист пошли к фельдшеру, извинились перед ним, сказав, что разыграли его. Он не стал их слушать, заявив: "Я не позволю важное государственное дело превращать в комедию". Когда ошвартовались, док сошел с борта, прихватив списки. Он вернулся на судно расстроенным и злым, взял чемодан и сошел на берег, ни с кем не попрощавшись...
   Матросские посиделки известны на флоте с незапамятных времен. Еще на парусных судах матросы собирались на палубе, рассматривали свои, изодранные в кровь при работе с жесткими парусами руки и рассказывали веселые истории.
   На переходах собирались в столовой команды или в кубрике и травили. По воспоминаниям очевидцев застрельщиками и организаторами розыгрышей и веселых хохм были кочегары. Пароходы ушли в прошлое, а добрая традиция морской травли сохранилась. Широкое распространение получили посиделки на рыбопромысловом флоте. Во время переходов и ожидания выгрузки рыбаки после ужина собирались в салоне и рассказывали истории, захватывающие дух.
   На флоте было много хохмачей и травильщиков. Признанными мастерами этого жанра были технолог Иван Шичкин, радист Вячеслав Поляков, рефмоторист Владимир Семенов и многие-многие другие. Определенный опыт травильно-баечной работы был и на СРТ-42... Здесь фаворитами были Корнеич, Александр Серебров и, как покажут дальнейшие события, рыбкин Иван Иванович Балобанец, имевший богатейший опыт по женскому вопросу. После ужина мужики остались в салоне, это означало, что состоится разминка языков, соскучившихся по настоящему делу из-за продолжительного шторма.
   Возможно, кому-то может показаться, что салон СРТ является местом проведения морской травли и обсуждения уровня женской стервозности. Это не так. Согласно "Уставу службы на судах флота рыбной промышленности", салон -- помещение для проведения общих собраний и других мероприятий, связанных с отдыхом и культурным досугом экипажа. Иными словами -- зал заседаний, изба-читальня, кинозал и комната смеха. В салоне обсуждали все вопросы, начиная с производственных, кончая женским. Несмотря на отдаленность от родных берегов, команды рыболовных судов жили одной жизнью со всем народом. Когда удавалось послушать радио Москвы или получали почту, обсуждали события, происходящие в стране. К концу рейса при наборе последнего груза, на переходе в порт наиболее актуальным на повестке дня стоял женский вопрос.
   Но вряд ли, кто-нибудь когда-нибудь мог себе представить, что первым начнет чесать язык матрос Осипович, который еще несколько дней тому назад отдавал душу Господу Богу, а зарплату Нептуну.
   - Я где-то читал, после кораблекрушения в океане один матрос прожил на острове пять лет, после чего соорудил себе плот и пошел проверить, что есть на соседнем острове и обнаружил на нем женщину, которая, обрадовавшись гостю, пригласила его в свое жилье. Посидели, поговорили, поели. Потом женщина легла в постель, и томно потягиваясь, сказала: "А теперь иди и возьми то, о чем мечтал все эти пять лет".
   - Дорогая! Неужели у тебя выпить есть? -- воскликнул гость.
   - У нас случай был, - начал Славка, - пригласила женщина мужчину в гости, накрыла стол, поставила бутылку, выпили, закусили. Женщина встала, обняла мужчину и говорит: "Теперь ты мой!" Посмотрел он на неё и спрашивает: "Ты сама помыть не можешь?" Мужики дружно засмеялись, а "свайка" возмущенно спросил: "Что за мужики пошли? Им хоть на нос вешай".
   - Да, сейчас бы после той бани, какую нам океан организовал, не мешало бы принять на душу, - продолжил разговор третий. - Вот у нас случай был. Собрались мужики на ветучастке выпить. Выпили, что было и, как всегда бывает, не хватило. Колхозный конюх дядя Гриша сказал старику-сторожу:
   - Филиппыч, сходи к врачу, пошукай, может чё завалялось?
   Сторож ушел, а через некоторое время вернулся с бутылкой в руках. Увидев этикетку ККВ, конюх дядя Миша воскликнул: "Так это же коньяк крепко выдержанный! Великолепный напиток, скажу я вам. В Москве в привокзальном ресторане пил, когда с фронта возвращался. Его премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль по две бутылки в день выпивал".
   - Разливай! -- скомандовал дядя Гриша.
   Разлили по стаканам и выпили. Немного поговорили, покурили и разошлись по домам.
   Утром ветеринарный врач Банников, придя на работу, не обнаружив в кабинете бутылки, спросил у сторожа: "Филиппыч, ты бутылку видел?"
   - Яку бутылку? -- в свою очередь спросил сторож.
   - Ту, которая стояла на подоконнике в моем кабинете.
   - Где бутылка, мне не ведомо, а коньяк мужики вчерась выпили, - пояснил сторож.
   - Как выпили???
   - Из стаканов.
   - Филиппыч, да не коньяк это, а крепкий конский возбудитель, я его по три капли на ведро воды жеребцам перед случкой добавляю.
   - Ума не приложу, мужики пили, очень хвалили, знатный, говорят, напиток, его сам Уинстон Черчилль пил по две бутылки... Корма сотряслась от смеха. Когда смех прекратился, Осипович спросил: "Георг Юханнесович, а что было дальше?"
   - А что дальше? Дядя Гриша семь лет страдал полнейшим половым бессилием, а ночью соседи слышали, как тетя Маша истошно кричала: "Ой! Григорий! Я умру! Я больше не могу!"
   - Умерла? -- поинтересовался "свайка".
   - От этого еще никто не умер, спроси Корнеича, он знает, - ответил третий, улыбаясь.
   И тут в разговор вступил Славка: "Официально зарегистрирован один единственный случай смерти женщины во время любовной связи. Это произошло в городе Люберцы, где тридцатичетырехлетняя Людмила во время занятия сексом впала в кому, врачи две недели боролись за её жизнь, но спасти не могли".
   Океан постепенно успокоился, установилась на редкость тихая погода, но жестокий шторм передал эстафету плотному туману, как в песне поется: "И море окутал туман". Туманы на Большой Ньюфаундленской банке знаменитые, ученые отнесли их к категории сильных -- видимость ниже 50 метров, что означает "носа своего не видишь". Каждый моряк, испытавший туманы Большой Ньюфаундлендской банки запомнил их "на всю оставшуюся жизнь". У человека, перенесшего шторма и туманы, возникают о них ассоциации: в шторм, как на телеге с квадратными колесами, в тумане, как с мешком на голове.
   Вообще моряки относятся к туману уважительно и оценивают его по принципу: "Каждый кулик свое болото хвалит". Например, дальневосточники утверждают, что самый густой туман бывает у Курильской гряды, какого "нельзя больше встретить на земном шаре". Северяне считают, что их туманы -- самые густые и шутят: "Вот у нас туман. Вколачиваешь в него гвоздь, вешаешь штурманский полушубок, и он висит".
  
  
   РЫБУ СТРАНЕ
  
   Команда готовилась к промыслу. Под руководством старшего мастера добычи Сакса матросы размеряли и маркировали ваера. Из сетевого трюма выбирали бобинцы и трал, начали вооружать грунтроп и разносить на штатные места траловые доски.
   Промысел начал прослушиваться на дневной вахте старпома. Он вызвал на связь одно из судов и попросил поработать на пеленг. СРТ-42.. лег курсом к группе литовских судов.
   Начинался вечерний совет капитанов. В динамике раздался сиплый голос начальника литовской экспедиции: "Добрый вечер, товарищи! Начинаем совет. Во-первых, хочу сообщить, что нашего полку прибыло и к району промысла подходит эстонский СРТ-42, капитан Соколов. Прошу любить и жаловать".
   - СРТ-42, вы меня слышите?
   - Слышу вас хорошо. Добрый вечер, - ответил Соколов.
   Некоторое время динамик молчал, вероятно, начальник экспедиции искал в списке имя-отчество Соколова.
   - Сергей Викторович, - раздалось из динамика, - поздравляю с прибытием в район промысла. Как тряхнуло?
   - Спасибо. Тряхнуло хорошо.
   - Здесь трясет реже и слабее, но чаще туман и льды. Будете участвовать в совете и выступать после наших капитанов.
   - Понял вас, - сказал Соколов, отключил микрофон и продолжал слушать.
   Литовские суда работали по старой и испытанной схеме в две смены, делая по три, иногда четыре траления за смену. Суточные уловы от десяти и выше тонн. Сдерживающим фактором являлась обработка. Соколов пытался представить себе, как можно ошкерить свыше десяти тонн рыбы.
   В начале вахты третьего прибыли в район промысла, который встретил СРТ густым туманом и разноголосым воем судовых тифонов от писклявого дисканта до сочного баса, исполнявших кантату "Славься, туман!"
   Большая Ньюфаундлендская банка образована повышением дна до глубины не менее 200 метров, простирается по широте на 340 миль, по долготе на 414 издавна славилась своими запасами окуня и трески, которые начали добывать 25 лет после открытия Америки.
   К приходу на промысел СРТ-42.. в районе работали суда Германии, Испании, Польши, из советских - мурманские, калининградские, клайпедские, ленинградские и рижские.
   За многолетнее ведение промысла сырьевая база была существенно подорвана, этому есть научные объяснения, которые здесь вряд ли будут уместны. Достаточно сказать, что 8 февраля 1949 года 16 государств подписали в Вашингтоне с целью поддержания постоянного улова "Международную конвенцию о рыболовстве в северо-западной части Атлантического океана".
   Организация промысла многих десятков судов в районе с постоянно ограниченной видимостью и интенсивным движением было делом довольно сложным. В районе промысла находился начальник промрайона, которому подчинялись начальники экспедиций территориальных управлений. Ежедневно утром проводился промыслово-хозяйственный совет района, на котором устанавливались галсы траления, а также решались вопросы выгрузки, получения топлива и тары. В целях предотвращения столкновения судов и сцепления орудий лова курсы траления устанавливались в зависимости от ветра и волнения.
   Автору неизвестно, как согласовывал начальник промрайона вопросы совместного рыболовства с капитанами иностранных судов, но большинство из них придерживались общепринятых правил, правда, не все. Испанские суда часто не признавали никаких правил. Об этих блудливых девах из "флотилии всех святых" автору уже доводилось писать раньше.
   Ежедневно проводился совет экспедиции. Первым брал слово начальник, затем капитан-флагман, за ним капитаны судов в порядке возрастания номера судна.
   Команда готова к первой постановке трала. Все замерли в ожидании приказа старшего мастера добычи. И вот, словно дирижер, он махнул, сильные матросские руки выбросили за борт куток, пошел трал, за бортом доски, циркуляция, курс траления, полный ход, пошли ваера, их травили боцман Корнеич и мастер добычи Александр Серебров.
   Самое неприятное, что может произойти при постановке трала на циркуляции судна, когда кормовая доска пойдет под корпус и ударит по винту. Из практики тралового лова известен подобный случай. Капитан судна литовского колхоза доложил начальнику экспедиции о сильной вибрации корпуса, что весьма пагубно для дейдвудной втулки судна и зубов членов экипажа. Начальник промрайона дал указание капитану морского спасательного буксира "Ураган" подойти к судну и выяснить причину сильной вибрации корпуса. Подошли, ошвартовались. Под воду ушел старший водолаз Владимир Петрович Слинько. Опытнейший и известнейший на Балтике специалист, "Почетный водолаз СССР". Обследовав винт, он сообщил старшему механику спасателя:
   - Николаич, у него лопасти сложило, как уши у свиньи. Сорвать с места винт направленным взрывом вряд ли удастся, предлагаю в целях экономии валютных средств на докование в Галифаксе отремонтировать винт на месте. Стармех был опытный механик, окончил "Макаровку", много лет плавал на СРТ.
   - Петрович, тебя понял, согласен. Действуй, - сказал "дед".
   - Николаич, я начну подводной сваркой отрезать концы лопастей, а вы попробуйте их выправить, - ответил водолаз.
   Работа продолжалась трое суток. Когда Слинько поднялся на борт спасателя, старший механик перешел на СРТ и спустился в машинное отделение. Запустили двигатель, поработал на малых оборотах, дали малый ход, обошли вокруг спасателя. СРТ приступил к работе и выполнил рейсовое задание. Описанный случай является единственным в истории рыбопромыслового флота, когда в море был проведен подобный ремонт винта.
   СРТ-42.. приступил к выполнению рейсового задания, принятых экипажем дополнительных социалистических обязательств. Судно, переваливаясь с борта на борт, волокло за собой на стальных ваерах нелегкую ношу. Залогом успеха при траловом лове была скорость. Её определяли весьма примитивным способом по времени, за которое судно проходило расстояние, равное своей длине. Для этого с носа судна бросали кусок бочечной клепки и засекали время по секундомеру, по достижении ею кормы, секундомер останавливали и производили простые расчеты, показывающие скорость траления. Обычно это было 3,0 -- 3,2 узла.
   С первого траления у команды начались трудовые рыбацкие будни -- тяжкий труд без праздников и выходных дней. Продолжительность рабочего дня зависит от рыбы, случались смены по 18 и даже 20 часов, но в табель рабочего времени старпом исправно вносил по 8 часов. Вряд ли рыбакам при подобной организации труда можно было позавидовать. Им всем было тяжело: палубной команде -- физически, капитану и штурманам психологически, особенно в тумане.
   Третий, несший вахту, вспомнил, как преподаватель навигации и лоции говорил о том, что "вахтенный помощник должен смотреть только вперед", а здесь не плохо бы иметь глаза и на затылке. Вахта штурмана промыслового судна осложнена тем, что кроме обеспечения безопасности мореплавания, чтоб не столкнуться в гуще судов, он должен следить за тем, чтоб не допустить сцепления орудий лова.
   После двухчасового траления легли в дрейф, отдали стопора и начали выборку трала. Лебедка не завывала, ваера не скрипели, что говорило о весьма скромном улове, далеком от рекордного. В душе рыбак -- всегда рыбак, он никогда не упустит случая своим глазом посмотреть, что поймали. Даже моторист, который нес вахту, вылез из машины, когда развязывали куток. На палубе трепыхался ярко-малиновый окунь с выпученными глазами и вывалившимся изо рта пузырем, серебристая треска активно размахивала хвостом, извивалась большая, пятнистая, под гепарда, красавица-зубатка, широко раскрыв рот, демонстрируя свои острые зубы, загнутые вовнутрь. У зубатки очень ценная кожа, из которой изготовляют женскую обувь и предметы галантереи, продаваемые за границей. Не проявляя активности, лежала ленивая камбала и мелкий палтус. Среди рыб, деловито шевеля огромными клешнями, ползали омары разной величины, и красовался большой электрический скат.
   Учитывая, что после выборки трала на палубе главным начальником был рыбкин, он приказал матросу Осиповичу выбросить ската за борт. Тот, не чувствуя никакого подвоха, мокрыми рукавицами взял ската за хвост и ... получил сильный электрический разряд. Электрические рыбы известны человечеству с древнейших времен. Еще Аристотель рассказывал о них своим ученикам. Матрос Осипович об этом не знал.
   - Но у тебя и шутки! Иван Иваныч, - возмутился Осипович.
   - Не сердись, рыбак должен познать всe, - миролюбиво сказал рыбкин.
   Началось торжественное построение палубной команды для получения инструктажа перед началом шкерки. Как бывалый фельдфебель, рыбкин скомандовал: "Шкерочные ножи разобрать! Вдоль рыбодела встать! Показываю, как нужно правильно шкерить рыбу, чтоб её сохранить... Смотрите внимательно. Кто будет гнать нестандарт, я уже предупреждал, тому сидеть верхом на окуне, а это, поверьте мне, удовольствие ниже среднего". Закончив инструктаж, рыбкин взял с палубы красноперого и довольно ловко располосовал его от анального отверстия к голове, вынув внутренности.
   - Иван Иваныч, а ты сам сидел верхом на окуне? -- ядовито спросил Осипович.
   - Нет, я был способным учеником, а вот ты, всем своим нутром чую, поскачешь на колючем, - отшутился рыбкин.
   - Это почему так?
   - Я по твоим глазам вижу.
   - Причем здесь мои глаза?
   - Они у тебя нахальные, неискренние.
   Он расставил имеющиеся в его распоряжении силы следующим образом: быстрого Славку на подачу рыбы, сильного и трудолюбивого Вырка рубить головы, всех, включая своего помощника, на шкерку, сам встал на засолку. В целях отделения съедобных частей тела от несъедобных, а также удаления скоропортящихся частей, рыбу потрошили, удаляя внутренности и пленку, после чего засаливали.
   Шкерка рыбы -- утомительный процесс, изнуряющий человеческий организм. Когда человек по несколько часов подряд стоял за рыбоделом, не меняя положения тела, начинали ныть предплечья, запястья рук, немела спина и отекали ноги. Кроме того, шкерка окуня доставляла много неудобств, ибо красавец-красноперый впивался в руки своими игольчато-острыми плавниками. Неправильно взял в руки -- получи укол. Больше всех уколов получал Осипович и после каждого издавал звук, похожий на туманный гудок судна.
   Не успели мужики, как следует, приступить к шкерке, как рыбкин, несмотря на нестандартную фигуру, с легкостью неимоверной, как солист из ансамбля "Жок", начал танец вдоль рыбодела с неправильно ошкереной рыбиной в руках. Он совал её каждому под нос, лицо его наливалось злостью, и он сердито спрашивал: "Чья это работа?" Чаще других он останавливался перед Осиповичем, одаривая его свирепым взглядом и спрашивал: "Это ты сделал?" С того, что с гуся вода, он нагло отвечал: "Иван Иваныч, причем здесь я?"
   И хотя улов был не ахти какой, капитан, посовещавшись с командирами, принял решение: трал не ставить, лежать в дрейфе и обрабатывать рыбу.
   Закон моря: сколько поймал -- столько обработал. Пусть команда немножко освоится со шкеркой, которая продвигалась из рук вон медленно. Мужиков даже подбадривал Сакс: "Пруй, ребята!" но это не дало желаемого результата, ибо окунь наносил мужикам болезненные уколы, а Осипович орал почти беспрерывно.
   В то самое время судовой кок готовил команде сюрприз. Будучи человеком уважительным, он жарил одновременно окуня, треску и палтуса: кто что хочет. Вскоре по палубе распространился приятный запах жареной рыбы.
   Обработку улова, который составил около четырех тонн на выпуклый глаз рыбкина, закончили в конце ночной вахты второго.
   Весьма интересна система подсчета выловленной рыбы. Чтобы выполнить рейсовое задание и сдать 350 тонн соленого шкереного полуфабриката, фактически нужно поймать рыбы значительно больше. Для учета выловленной рыбы разработаны и утверждены переводные коэффициенты: на окуня -- 1,92; треску -- 1,8 и камбалу -- 1,3.
   В трюма СРТ вмещалось 720 стодвадцатилитровых бочек. Считали, что в бочке 86-87 килограммов рыбы. Груз 63-65 тонн.
   Мужики смайнали в трюм рыбу, скатили палубу, вывирали соль и тару, пустые бочки залили водой. Те, у кого еще остались силы, пошли в салон отведать жареной рыбы. Так закончился первый промысловый день, которых впереди еще было много. Уже после первого дня матрос второго класса Адам Осипович, в полуобморочном состоянии добравшись до своей койки, понял, что в Атлантике никому дармовых денег не платили, а они доставались тяжким и изнурительным трудом, огромным напряжением физических и моральных сил, обильным потом. Не успели мужики вычеркнуть в самодельных календарях день и заснуть, как их снова подняли на постановку трала.
   Третий проснулся от какого-то неизвестного доселе продолжительного металлического скрежета, а потом понял, что судно следует с тралом, ваера трутся о кормовую надстройку. Войдя перед вахтой в салон, третий увидел, что мужики с заспанными лицами уплетали за обе щеки жареную рыбу, а шеф улыбался, обнажив свои ослепительно белые зубы. Увидя, что рыбкин намерен отправить в рот кусок окуня, боцман спросил:
   - Иваныч, что там у вас на Севере про окуня говорили?
   - Окунь, Корнеич, он везде окунь, а говорили: "Костляв окунек, да уха сладка".
   Погоняв чаи и перекурив, мужики переоделись в рабочее, вышли на палубу.
   На утреннем совете капитан доложил, что сделали одно траление, улов четыре тонны.
   - СРТ-42..., Сергей Викторович, вы, что, чинили трал?
   - Нет.
   - А почему сделали только одно траление?
   - Мы сделали траление ночью, потом обрабатывали улов. Люди без привычки. Идем с тралом.
   - Понял, - прогремел динамик.
   Легли в дрейф, начали брать ваера, которые шли втугую, а это первый признак того, что в трале рыба есть. Увидя, что вода с правого борта начала пузыриться и светлеть, Сакс слегка наклонился вперед, уперся руками в колени и не спускал глаз с того места, откуда должен всплыть куток. И вот он с неповторимым звуком, как мячик, буквально вылетел из воды. Сакс от радости подпрыгнул на палубе, громко крикнул: "Ппух!" и победно потряс поднятыми вверх руками. Это была удача. Подняли и вывалили на палубу около семи тонн рыбы. Сакс не мог скрыть своей радости, довольная улыбка не покидала его лица.
   В промысловом деле свои неписаные законы, если рыба идет, отстает обработка, а чтобы улов спасти, нужно, как писали тогда газеты "мобилизовать все внутренние резервы", которыми на судне были свободные от работы члены команды, иначе подвахта: штурмана, механики, моторист и юнга, который, как самый молодой, появлялся среди дармовой рабочей силы на палубе первым. Капитан Соколов поднялся на мостик: "Юханнесович, помоги ребятам на палубе, я здесь покомандую".
   Третий переоделся, вышел и сразу приступил к своим обязанностям бондаря, вскоре на палубе появились второй механик, второй помощник, моторист. Теперь, как в добрые времена под сетями -- капитан на мостике, "дед" в машине, кок на камбузе.
   В первый день большой рыбы было тяжело, поэтому на палубе работали все, кто лучше, кто хуже, но все, никто не принимал подвахту за принудительный труд, внося вклад в общую копилку, работа нашлась каждому, даже маленькому "Маркони", подносящему к столу пустые бочки. Второй механик, как заправский портовый грузчик, расправлялся с бочками с солью, подкатывая к рыбкину, и с рыбой, которые откатывал. Второй помощник шкерил рыбу, моторист подавал её на стол, а третий бондарил. В матросскую пору он плавал на плавбазе "Урал" бондарем, а теперь приобретенный опыт пригодился. Когда появлялась необходимость смайнать бочки с рыбой в трюм, обработку не прекращали. Второй механик подкатывал бочки к трюму, боцман управлял кран-балкой, а Апександр Серебров по старой матросской привычке спускался в трюм и там расправлялся с бочками, как повар с картошкой. Когда рыбы на палубе поубавилось, поставили трал, подняли пять тонн. Обработку опять закончили на вахте второго. На утренней вахте старпома поставили трал. Подобная организация труда уже после двух дней промысла показала продолжительность рабочего дня свыше 18 часов. Капитан посчитал, что делить команду пополам и работать в две смены нецелесообразно, ибо ночью рыба поднималась с грунта питаться и уловы могли быть нестабильными. По этой причине ночная смена не сможет много сделать. Так думал молодой капитан на третий день промысла под тралом.
   Конечно, работать по 18 часов в сутки и шесть отдыхать было для молодых ребят нормальным делом, да никто особо и не роптал. Хотя организмы испытывали постоянный недосып. Прошли годы, давно уже нет промыслового флота, стало больше возможностей писать в открытой печати, и выяснилось, что недосып вызывает много болезней, в том числе импотенцию. Это так, информация к размышлению, "иных уж нет", а влачащим пенсионерское существование, оно уж ни к чему.
   Из членов экипажа никто кроме старпома теории относительности Альберта Эйнштейна не знал, хотя команда жила по этой самой теории: непомерно длинный рабочий день -- вечность, а непостижимо короткий отдых мгновение. О великом физике и его гениальной теории ходит очень много всяких слухов и баек.
   В купе поезда Москва-Одесса как-то разговорились два пассажира. Один спрашивает другого, по какому делу тот едет в Одессу.
   - Я еду на международный конкурс острословов.
   - И с какой же программой, разрешите полюбопытствовать, вы будете выступать на конкурсе?
   - Я буду говорить о теории относительности Альберта Эйнштейна.
   - А что это за теория такая?
   - Я попытаюсь вам объяснить на жизненных примерах. У вас на работе столовая есть?
   - Есть, конечно.
   - Вы в ней питаетесь?
   - Если не в командировке, то питаюсь.
   - Теперь представьте себе, что в тарелке с супом, которую вы взяли, оказалось две волосины. Много это или мало?
   - Это бессовестно много! .Т
   - Правильно.
   - А если бы на вашей голове было две волосины?
   - Это бессовестно мало.
   - Правильно. Начинаете доходить?
   - Еще не совсем.
   - Скажите, у вас любовница есть?
   - Товарищ, вы меня оскорбляете. Каждый уважающий себя мужчина должен иметь любовницу, это стимул жизни мужчины.
   - Хорошо. Тогда вы меня поймете. Представьте себе, что провели у любовницы два часа?
   - Это мгновение.
   - Правильно. А после возвращения от любовницы ваша жена посадит вас голым задом на раскаленную плиту только на одно мгновение?
   - Это - вечность.
   - Поняли?
   - Я то понял, ты с этой шуткой едешь в Одессу?
   В море кроме плескавшейся у борта воды, тумана, накрывающего судно густой пеленой, рыбы, трепыхавшейся на палубе и изрядно надоевших одних и тех же лиц, рыбаки ничего не видели. В короткие часы отдыха они даже не могли организовать коллективного храпа, поскольку ученые утверждают, что, когда человек спит мертвецким сном, он не храпит. 0 матросском сне тоже много баек, да что там байки, когда во время шторма рыбаки в носовом кубрике спали вверх ногами.
   А что рыбак имел взамен?
   Когда-то много говорили и писали о морской романтике. Постепенно бум прошел, незаметно романтика начала уходить на вторые роли, а потом и вообще исчезла. На смену моряку-романтику пришел моряк-производственник. С ростом флота росли его люди. С появлением крупнотоннажных добывающих и обрабатывающих судов, на которых осуществляются производственные процессы, к званию капитан добавилось "директор", на которого возлагается "обеспечение выполнения производственных планов и заданий".
   Казалось, можно ли среди рыбаков в тяжелом промысловом рейсе отыскать романтиков? Представляется, что можно. Для них рыбацкий труд -- романтика. Вернутся они в порт, отмоются, отоспятся, отдохнут, отойдут от тоскливых звуков туманных гудков и потянет их вновь на безбрежные океанские просторы:
  
   Уходим на полгода в океан.
   Не плачьте, наши жены и невесты.
   Уходим за селедкой, где норд-весты
   Нам будут утверждать начальства план.
  
   И опять куток у борта, рыба на палубе, команда за рыбоделом, кишечно-печеночный след в кильватерной струе судна, тянущего за собой трал. Матросы молча шкерили рыбу, рыбкин солил, и каждый думал о своем. Кто-то думал о доме, жене и детях, а рыбкин вспомнил свою молодость. Как приехал в заполярный Мурманск, скалистые берега Кольского залива, свой первый выход в море на паровом РТ, остров Надежда, банка Копытова, Шпицберген, как в рейс провожала песня:
  
   После короткой стоянки в порту
   В море уходит ЭР-ТЭ.
   Берег любимый уплыл в темноту,
   Скрылись огни вдалеке.
   Эти огни через шторм и туман
   В сердце проносит моряк...
  
   А еще рыбкин вспомнил, как старый капитан как-то тихим голосом напевал старинную матросскую песню:
  
   Все говорят: "Моряки только пьяницы,
   Грубый и дерзкий народ".
   Вышли бы в море да с ними поплавали,
   Знали б, моряк как живет.
   Тянешь канаты рукою мозолистой,
   Кровь на ладонях горит,
   Каплет на палубу, с грязью смешается,
   Взглянешь, так сердце болит.
   Вот уж не даром копейка добытая,
   Долгие ночи без сна!
   Доля матросская, жизнь беспросветная,
   Эх, тяжела и горька!
  
   Будучи человеком любознательным, научился тогда Иван выпаривать из печени трески рыбий жир и с тех пор каждое утро на промысле выпивал на голодный желудок по полкружки рыбьего жира. Неизвестно, как в целом это воспринимал организм, отравленный тещей, но лицо лоснилось, а руки совершенно не боялись холода. Рыбкин солил рыбу голыми руками.
   Многие авторы ссылаются на дневники, которые они в свое время вели, значит им крупно повезло. Как догадался читатель, вести дневник на СРТ в промысловом рейсе не представлялось возможным, и если описать рейс в хронологическом порядке, как судовой журнал, читать трудно и нудно -- постановка-выборка трала и шкерка рыбы. Поэтому обычные промысловые дни, если существенного не произошло, для краткости и удобства сознательно опускаем.
   Четвертый день промысла, СРТ-42... следовал с тралом. На вахте третий помощник. Вдруг динамик ожил:
   - 42, я 497. прошу ответить.
   - Я 42, ответил третий.
   - 42, я 497, доброе утро. Помолоти на пеленг.
   - 497, я 42. Доброе утро. Вас понял. Где вы находитесь?
   - 42, я 497, находимся на подходе к промыслу.
   - 497,я 42, почему задержались?
   - 42, я 497, сильный мордотык, немножко поплутали по океану.
   Спустя много лет бывший третий рассказал эту незатейливую историю своему однокашнику-капитану.
   - Юханнесович, - улыбнулся тот, - как все просто! Никаких тебе тангенсов и котангенсов. Вводишь в компьютер точки выхода и прихода. Он решает задачи сферических треугольников и выдает начальный, промежуточные и конечный курсы.
   И вспомнил третий, как, будучи курсантом, слушал лекцию одного профессора, который проездом из Парижа останавливался в Таллинне, и начальник училища уговорил его выступить перед курсантами. - Ваше поколение, - говорил профессор, - будет жить в век небывалого расцвета технических средств судовождения. У вас постоянно перед глазами будет место судна, вы будете плавать по электронным картам, обеспечивающими точность до пяти метров. В районе плавания вы будете наблюдать все суда, знать их названия, фамилии капитанов и даже видеть цвет напитка, который они пьют у себя в каюте. Курсанты тогда улыбались. От воспоминаний третий вернулся к действительности. Пора выбирать трал.
   Ночная вахта второго. После напряженного трудового дня команда отдыхает. Туман сошел. Низкая облачность, кругом море судовых огней.
   - Толик, поднимись на мостик, - свистнул в машину второй помощник.
   Когда второй механик поднялся на мостик, Суханов сказал ему:
   - Ты посмотри, какая красота, огни большого города.
   - Действительно, красота. Огней больше, чем в Норвежском море на сетях.
   - Мы с Петровичем договорились, что к концу нашей вахты подойдем к каньону, там рыбы больше. Он сделает траление, потом третий, мы, снова чиф, третий и штык в землю. Мудрый у нас кэп, сколько моторесурса сохранил твоему движку, а то пыхтели бы круглосуточно, как другие.
   - Так-то оно так, но кому-то будет не по душе рационализация молодого капитана. Некоторые могут сказать, что саботажник, другие тралят, а он валяется в дрейфе, сохраняя моторесурс,- ответил второй механик,- для них машина -- кусок железа и не более.
   - Ты прав, ответил второй и продолжил, - в конце вахты запустишь двигатель, отбежим на место постановки трала.
   На флоте существовал порядок, что вторые после вахты пили чай и утром не поднимались, но случалось, что ночное чаепитие затягивалось до утреннего чая.
   Если судно ловило нормально, обеспечивая работу выловленной днем рыбой, второй помощник был ночным сторожем, оберегая "покой и сон" товарищей. Днем второму на вахте приходилось выкладываться полностью, на его вахте иногда делали по два траления. А если туман? Вообще после вахты в тумане штурмана спускались с мостика с шумом в голове, словно кто-то хорошо стукнул по затылку.
   На вахте третьего шли с тралом, когда моторист свистнул на мостик:
   - Юханнесович, движок начал греться. Ты, наверное, зацепился за кабель?
   Следует отметить, что к тому времени через Атлантический океан было проложено свыше двух десятков кабелей. Прокладка первого закончена в девять утра 27 июля 1866 года...
   Застопорили ход, начали выборку. Траловая лебедка буквально завывала, как собака на грозу, а ваера скрипели, как полозья саней по снежному насту, Сакс с важным видом расхаживал по палубе, а его маленькое лицо стало несколько больше от самодовольной улыбки. Траловые доски еще в воде, а справа раздался сильный хлопок и из воды вылетел огромный огненный шар -- океан вытолкнул из своих недр полный куток морского окуня. Старший мастер исполнил свой ритуальный танец, махнул рукой и сказал: "Пруй, ребята! Курва-мать". Когда начали брать трал, то даже в нем был окунь, который не поместился в куток. Он завис над палубой, когда его развязали, высыпали чистейшего окуня, который расцвел маковым полем. Все улыбались, только всегда чем-то недовольный Леонид Ломакин явно не испытывал радости и, посмотрев в сторону рубки, буркнул себе под нос: "Опять зачерпнул", взял в руку нож и пошел к рыбоделу, где мужики уже занимали места.
   На совете капитан Соколов доложил, что сделали одно траление, улов сообщить не могу, три подъема кутка высыпали, остальная рыба в кутке за бортом.
   - Поздравляю с богатым уловом, - прогремел динамик.
   - Благодарю, -- ответил Соколов.
   Судно дрейфовало с рыбой у борта, а экипаж шкерил. С небольшими перерывами на отдых и прием пищи команда обрабатывала улов около трех суток. Эта была победа всей команды. Этим тралением СРТ-42.. завершил набор первого груза. Трюма были забиты полностью, а на палубе еще осталось 48 бочек, которые скатали на правый шкафут. Люди еле держались на ногах, но на их лицах была улыбка. Они радовались. Теперь, как любил говорить Корнеич, "забившись до трубы", судно будет лежать в дрейфе до подхода плавбазы, а мужики отсыпаться.
   Туман сошел, видимость улучшилась, низкие облака закрыли небо и плыли своим, только им известным курсом.
   Безделье в море, как и тяжкий труд, утомительно. Об этом хорошо было известно боцману. Когда мужики основательно отоспались, Корнеич начал, чтоб сохранить форму, привлекать их к работе на палубе. После утреннего чая он сказал Ломакину: "Леонид, возьми, значить, Осиповича и заплетите на "Геркулесе" два огона, а то придем в порт и привязаться нечем.
   - Почему именно я? -- настороженно спросил недовольный Ломакин.
   - А потому, что ты, значить, опытный моряк и матрос первого класса, по уставу должен уметь выполнять все судовые работы. А во-вторых, по закону морского братства опытные моряки должны учить менее опытных.
   - Добро, боцман, заплету, но Осиповичу сам скажешь, ершистый он, подумает, что командую, а мне это не нравится.
   Для читателя не знакомого с такелажными работами, кратко поясним, что огоном называется петля, сделанная на конце троса и служит для крепления на рангоуте или причальной тумбе.
   Голос московского диктора был не частым гостем салона СРТ-42, но в тот день радисту Малышкину удалось поймать Москву. В известиях сообщили: В связи с пятидесятилетием Международного женского дня Президиум Верховного Совета СССР своим Указом присвоил капитану Азово-Черноморского бассейна Н.Н.Киссе звание Героя Социалистического Труда".
   - Товарищи! Это же мой капитан, Надежда Николаевна! -- обрадованно воскликнул третий, - я у неё проходил практику.
   - Что за особа? -- поинтересовался Осипович.
   - Надеюсь, ты еще не Наполеон?
   - Георг Юханнесович, при чем здесь Наполеон? -- возмутился Осипович.
   - Наполеон в молодости волочился за женщинами гораздо старше себя, он влюблялся в них искренне и нежно, а некоторым даже предлагал руку и сердце. Когда Бонапарту было 25 лет, он сделал предложение мадам де Монтасье, которой было 60. Когда я проходил практику, Надежде Николаевне было 60 лет
   - Георг Юханнесович, расскажите о ней, - попросил Пупкин.
   - Для вашего общего развития об истории торгового флота и его людях можно и рассказать, - ответил третий и продолжил, - после второго курса мореходки я попал на практику в Азово-Черноморское пароходство на рудовоз "Златоуст". Углерудовоз польской постройки дедвейтом 3200 тонн типа "Алтай". Таких судов было построено 20 единиц, 16 "утюжили" золотую линию Жданов-Поти, а четыре были у рыбаков -- "Урал" и "Украина" в Таллинне, "Пятрас Свирка" и "Марина Мельникайте" в Клайпеде, где используют в качестве плавучих баз. Капитаном на "Златоусте" была Надежда Николаевна Кисса, женщина маленького роста с узким сморщенным лицом и впалыми щеками. Спокойная, никогда никого не распекала, по крайней мере, прилюдно. Очень замкнутая. Носила темно-синий форменный китель, юбку черного сукна, на голове черный берет с кокардой старшего начальствующего состава, обувалась в кирзовые сапоги. К курсантам-практикантам относилась исключительно внимательно и доброжелательно. Спросит, бывало: "Товарищ курсант, какая эта звезда?" Если курсант не знал, а чаще всего так и было, она говорила: "Эта звезда называется Альтаир. Возьмите высоту двух звезд и определите место судна", и хотя мы плавали рекомендованным курсом и часто на видимости берега, определялись для практики. 8 марта, сменив ежедневную рабочую одежду на парадный капитанский мундир, она появилась в кают-компании. Её узкую и впалую грудь в несколько рядов украшали ордена и медали. До войны Н.Н.Кисса была старшим помощником на грузопассажирском судне "Львов", построенном в Киле. Брало на борт 120 пассажиров и 570 тонн груза. Оборудовано каютами, обставленными красивой мебелью. Скорость 12 узлов. Во время войны использовалось в качестве госпитального судна, - закончил рассказ третий.
   А тем временем в район промысла с небольшим разрывом по времени прибыли четыре судна типа "Океан": СРТ-Р 9026 "Азери" (капитан Игорь Клочко), СРТ-Р 9031 "Козе" (капитан Сергей Кудасов), СРТ-Р 9062 "Пирита" (капитан Юрий Камренко), СРТ-Р 90109 "Лихула" (капитан Домедиант Морозов). Флагман перехода капитан Камренко.
   Суда работали в районе Северной Атлантики, но из-за сильных штормов было принято решение перевести их на Большую Ньюфаундленскую банку. Они получили траловое вооружение с плавбазы "Украина" под прикрытием берега.
   Для капитана Камренко это был пятый рейс, среднее выполнение предыдущих составило 132,4%. На флоте его все называли Камро. Он высок, строен, подтянут. Мужчина 34-х лет с юношеским задором. Кумир для молодых капитанов, душа любой компании, шутник, острослов, не лез за словом в карман. Лично скромен, никогда не выпячивал себя вперед, всегда говорил: "Мы поймали". В оценке ситуации был объективен, принципиален и честен, за что его все уважали.
   На первых порах не сложилась рыбалка у CPT-P 9031. поставит трал, выберет, а он пустой. Здесь нужно сделать оговорку о том, что суда пришли работать под трал впервые, а многие его отродясь в глаза не видели. Все было новым, до всего нужно было доходить своим умом. Ведь времени на раздумья не было, никто не давал, а Его Величество План тяжелым грузом давил на плечи капитанов. План нужно было взять любой ценой. Случались досадные ошибки, которые приходилось исправлять самим или с помощью товарищей.
   Соколов решил использовать вынужденный простой в ожидании выгрузки для благого дела и предложил капитану CPT-P 9031 пересадить своего старшего мастера добычи.
   - Семеныч, возьми моего мастера, - сказал Соколов по радио, - может, чем поможет. У нас трал работал безотказно.
   - Викторович, кто у тебя старший мастер?
   - Вольдемар Сакс.
   - А, гроза Северной Атлантики, "Курва-мать", я его знаю.
   - Тем лучше.
   - Знатный специалист и горячий эстонский парень.
   - Хорошо, вы сработаетесь.
   - Викторович, я подойду с носа, подам бросательный, а вы смайнайте его за борт на "пузыри" и мы его подтянем.
   - Добро. Подходи.
   "Пузырями" рыбаки в шутку называли плотик, связанный из астраханских сетевых буев. На промысле его использовали для пересадки специалистов с судна на судно. Больше всего пришлось попутешествовать на "пузырях" электрорадионавигаторам.
   Когда Саксу сказали, что надо помочь другому судну, он очень обрадовался, ибо не привык и не любил сидеть без дела. Сборы были недолгими. Сакса передали по оговоренной капитанами схеме, а его появление на палубе CPT-P 9031 имело эффект разорвавшейся бомбы. Со стороны могло показаться, что команда сдает нормы ГТО в беге на короткие дистанции. Вскоре броуновское движение на палубе прекратилось, за борт пошел куток и CPT-P полным ходом начал травить ваера. Траление продолжалось два часа, после чего начали выборку трала. Когда рыбу вывалили на палубу, Сакс продемонстрировал команде свой ритуальный танец по случаю хорошего улова, поднялся на мостик и вызвал на связь CPT-42.
   - СРТ-42, прошу ответить 9031.
   - 9031, 42.. на приеме, слушаю тебя, Артурыч.
   - 9031 коворит, Викторовиц, я осыбку насел и поправлял. Поймали 5 тонн. Просу указаний, сто мне телат талсе.
   - Артурыч, ты молодец, что помог. Побудь пока на борту до подхода плавбазы, может, еще чем поможешь.
   - Хорошо, Викторовиц, я телаю, как ты сказал.
   В душе Сакс был доволен похвалой капитана и возможностью поработать еще несколько дней на СРТ-Р 9031.
   А тем временем рыбаков осчастливило своим появлением солнце, весьма редкий гость на туманной БНБ. Рыбаки неслыханно обрадовались появлению долгожданного светила, для них солнце -- бальзам на душу. При работе в тумане, когда вахтенный помощник мечется по мостику, как угорелый, команда на палубе солидарна с ним, мужики молчали как рыба, которую шкерили. Теперь можно было отвести душу, рассказать веселую байку и от души посмеяться. Появлению солнца радовались и штурмана, которые хватали его высоту. Пока они по книжкам-таблицам рассчитывали линию положения, на палубе начались приятные воспоминания, душой проведения которых оказался рыбкин. У него в запасе были истории на все случаи жизни.
   - Пришли как-то из рейса, - начал рассказ "Ваня-куб", улыбаясь, - сработали хорошо и выдали мне путевку в санаторий в город Пятигорск, который на весь мир славится своими радоновыми и серными источниками. Туда человека на каталке привозят, а оттуда после процедур своим ходом выгребает. Но санаторий -- не только место для лечения, а также для приятных встреч, знакомств и сладостного времяпрепровождения. Наряду с плановыми процедурами, предусмотренными курсом лечения, больные по собственному желанию принимали лунные ванны, а женщины предпочитали точечный массаж. Для проведения внеплановых процедур курортники облюбовали бедные растительностью скпоны горы Машук. Одновременно с отдыхающими они привлекали местных милиционеров и мальчишек-воришек. Первые штрафовали занимающихся любовью за "нарушение общественного порядка" по рублю с человека, мальчишки, учитывая, что курортная любовь осуществлялась в экстремальных условиях, охотились за кошельками из задних карманов мужских брюк, приспущенных до колен. Моим соседом по палате оказался геолог из Якутии. Высокий, симпатичный парень. У рыбаков и геологов много общего: тяжелый труд и быт, невзгоды и лишения. Мы быстро сошлись с ним. Парень оказался активным участником ночных процедур, прогулок на место дуэли М.Ю.Лермонтова и "боевых тралений"! Однажды сосед пришел, еле сдерживая смех.
   - Ты что смеешься? - поинтересовался я.
   - Ты, знаешь, Иван, только расположились, откуда ни возьмись старшина милиции: "Гражданин, с вас штраф за нарушение общественного порядка один рубль, а с вас, гражданка, три рубля".
   - Почему с меня три рубля?
   - А я вас вижу в третий раз, - засмеялся милиционер.
   - Вот это многостаночница, - заметил "свайка", - теперь я понял, почему мне летом путевку в санаторий не дали. Написал я заявление в профсоюз выделить путевку на берег Черного моря в летний период. Вызывает меня к себе председатель профсоюзного комитета и спрашивает:
   - Осипович, ты любишь теплое пиво и потных баб?
   - Нет.
   - А что ты летом на юг собрался? Поезжай зимой.
   Защищая свое конституционное право на отдых, написал другое заявление, в котором просил, на худой конец, выделить путевку в дом отдыха. На этот раз председатель меня не вызывал, а на заявлении написал оскорбительную резолюцию: "Летом в доме отдыха с худым концом делать нечего".
   По твоему носу этого не скажешь, - съязвил Славка.
   Переждав, пока мужики посмеются, "Ваня-куб" продолжил: "На юге темнеет быстро, а ночь -- глаз выколи. Как-то после просмотра кинофильма предложил одной прогуляться на склоны горы Машук.
   - Нет, не хочу, - ответила она.
   Подумав, что её не устраивает моя физиономия 9х12, спросил у нее причину отказа.
   - Устала. Целый день раздевайся-одевайся. Как вспомнила, что опять раздеваться.
   Женщины, особенно сельские, опасаясь воров, прятали свои скудные сбережения в предметах нижнего туалета, чаще всего в лифчике, а те, кто с глубинки -- в панталонах. Однажды сосед пришел в расстроенных чувствах.
   - Что случилось? На тебе лица нет, - спросил я.
   - Иван, лучше не спрашивай, я попал в неприятную историю. Моя подруга заявила: "Верни деньги, которые у меня взял". А я у нее ничего не брал. Уединились мы вчера с ней на склоны Машука, страстно отдались друг другу, а она о своих сбережениях вспомнила только на следующий день. Все обыскала, наличности нет. Пошла на Машук, но потеряв ориентировку, не нашла того места, где мы с ней были, ни своих денег.
   После этого заявила главному врачу санатория, что её обокрали. Тот вызвал милицию. Приехал сержант, спрашивает у неё: "Подозреваемые есть?" - она указала на меня. Возмущенный подлой выходкой знатной доярки Челябинской области, я предложил милиционеру пройти со мной на место совершения преступления. Безошибочно нашел его, там же были обнаружены её деньги в свертке.
   А что было потом? -- спросил Пупкин.
   - Ничего не было, её песенка на любовном поприще была окончательно и бесповоротно спета. Опасаясь встреч с доблестной советской милицией, мужчины игнорировали её. Она несколько раз предлагала возобновить отношения и даже обещала не прятать больше деньги в панталоны, но, будучи оскорбленным, он отверг её попытки.
   В санатории я познакомился с лечащим врачом. Тигран Вартанович был человеком удивительно доброй души, веселый, отзывчивый, большой любитель интересных историй, которых знал очень много, а некоторые из них рассказал мне. За дверью кабинета гинеколога огромная очередь, среди женщин один молодой грузин, который пытался прорваться к врачу. Преградив ему путь мощными телесами, бабы галдели, как на восточном базаре.
   - Что здесь происходит? -- спросил доктор, открыв дверь.
   - Этот нахал без очереди лезет, вопили женщины.
   - Успокойтесь, будьте благоразумны, он один, вас много, пропустите его.
   - На что жалуетесь? -- спросил доктор у парня.
   - Доктор, это вы женщинам пружины вставляете? -- спросил парень.
   - Я.
   - Тогда снимите!
   - Бедный кацо, намотал на винт, - заметил Славка, и все засмеялись.
   Однажды в кабинет сексопатолога, - продолжил рыбкин, - вошла молодая красивая женщина.
   - Доктор, у меня большая проблема.
   - Что случилось? -- спросил человек в халате. -- Какая проблема?
   - Во время полового акта я ничего не чувствую.
   - Раздэвайтэс, ложитэс, провэрим.
   После проверки спрашивает: "Что-нибудь чувствовали?"
   - Ничего.
   - Гоги, иди сюда, - позвал мужчина.
   Вошел молодой человек кавказской внешности.
   - А это кто?
   - Мой ассыстэнт. Гоги, провэр пациэнту.
   После проверки Гоги спросил: "Ви что-нибудь чувствовали?"
   - Нет, ничего.
   - Да, плохи ваши дела. Ви очен болны, вам нужно срочно обратиться к доктору.
   - А вы, кто?
   - А мы сдес бэлим, красим...
   Мужики дружно засмеялись, а когда замолкли, Славка сказал: "Если бы её проверил наш боцман, она бы до сих пор чувствовала".
   - Энто уж точно,- подтвердил самодовольно Корнеич.
   Как-то пришел к врачу молодой человек:
   - Доктор, у меня сегодня свидание с девушкой, дайте что-нибудь для уверенности.
   - Ну, как вчерашнее свидание прошло? -- поинтересовался на другой день доктор.
   - Я был в экстазе пять раз!
   - А девушка?
   - А девушка не пришла...
   Насмеявшись от души, команда разошлась по местам швартовного расписания. СРТ-42.. следовал на выгрузку к плавбазе "Украина". Перед серьезной работой был получен хороший заряд энергии и веселого настроения.
   - 42, я "Украина". Вам добро. Правый борт, район трюма N 2.
   - "Украина", я 42... Вас понял. Иду на швартовку.
   Объявлен аврал, третий на руле. Судно мягко навалилось носом на висячий кранец. Подан и закреплен носовой конец, затем кормовой. С базы подали металлическую сетку, на которую встал рыбкин. Его подняли на базу. Если сказать "подняли на базу", значит не сказать ничего, ибо пересадка людей в море с одного судна на другое -- ответственная и серьёзная операция. Дело в том, что на плавбазах типа "Алтай" паровые лебедки находились с левого борта, лебедчик не видел судна с правого, поэтому команды лебедчику руками подавал сигнальщик-ухман. Стоящее на концах у борта плавбазы промысловое судно иногда "играло", несколько удаляясь, поэтому при передаче людей с базы могла случиться ситуация, что вместо палубы сетка с людьми могла оказаться между бортами судов. Из практики неизвестно ни одного случая, чтоб люди пострадали, но оказаться в таком положении удовольствие не из приятных.
   На плавбазе в район прибыл начальник экспедиции Борис Иванович Баранов со своим штабом.
   Соколов от рождения был очень скромным человеком, как говорил Альберт Филимонович Фуко: "Попэрэд батьки в пэкпо не лез. Амбициозный и высокомерный начальник экспедиции на базу его не пригласил.
   На мостик после швартовки поднялся старпом.
   - Петрович, не знаю, что мне делать? Подниматься на базу или нет? -- спросил капитан у своего мудрого старпома.
   - Не вызывал?
   - Нет.
   - Ну, и пошел он на систему координат Х, Y и Z перевернутое. У меня на этих чудаков через "м" особый нюх, не трогай, вонять не будет, - со злостью в голосе сказал старпом.
   Каждый подход к базе для рыбаков -- большой праздник, если база пришла из порта -- праздник вдвойне: получение почты, помывка и чистое белье, если почты нет -- только помывка.
   Выгрузка у базы -- тяжелая работа. Нужно вывирать из трюма 720 бочек с рыбой, потом принять соль и тару. Все операции распределены, движения отработаны до автоматизма. Одни в трюме подкатывали бочки к просвету люка, цепляли храпцами, боцман работал на кран-балке, другие катали бочки на металлическую сетку по 10 штук, а вахтенный штурман исполнял роль судового счетчика-тальмана, проставляя в журнале черновых записей после каждого подъема палочку. Описывая работу рыбаков у борта плавбазы, нельзя забывать и о тех, кто катал бочки в трюме принимающего судна. Отдадим должное и им. Ведь они тоже были не на курорте и хлеб насущный ели не зря. Единственно, что 12 часов из 24 они могли быть белыми людьми: отработав смену, мыться, переодеться в чистое, по-человечески поесть и отдохнуть. Все работы окончены, на борт вернулся рыбкин. Отданы концы, судно отошло от базы и исчезло в белой пелене густого тумана. Вызвали на связь СРТ-Р 9031.
   - 42, я СРТ-Р 9031. Викторович, у меня нет слов, чтоб выразить тебе и Вольдемару Артуровичу нашу благодарность за огромную помощь.
   - 9031, я 42, Семеныч, ты поступил бы также.
   Капитаны договорились о встрече для возвращения старшего мастера добычи. Посоветовавшись со старпомом, капитан принял решение после отхода от базы трал не ставить, дать возможность людям помыться, нормально отдохнуть, а утром начать работать. Однако были люди, которые по данному вопросу имели полярное мнение.
   СРТ-42.. шел с тралом, когда тишину рубки нарушил сочный баритон начальника экспедиции: Доброе утро, товарищи капитаны. Начнем совет. СРТ-42, слушаем вас.
   - СРТ-42.. говорит. Доброе утро, Борис Иванович, товарищи капитаны. Стояли у базы под выгрузкой, следуем с тралом.
   - СРТ-42, почему вы нарушаете установленный режим организации труда?
   - Что я нарушил? -- спросил Соколов.
   - Вы должны работать в две смены. Отойдя от базы, следовало поставить трал.
   - Борис Иванович, я никому ничего не должен. После отхода от базы команда мылась и отдыхала.
   - Мылись, парились.
   - Команда работает по 18 часов в сутки и имеет право на отдых. Что касается ночных тралений, то считаю их малоэффективными. Мы с трудом успеваем обработать то, что ловим днем.
   - Вы медленно работаете.
   - Если вы способны научить нас работать быстрее, будем вам признательны и благодарны, - серьёзно ответил Соколов.
   - Я приказываю вам работать в две смены, разделите команду пополам и делайте, что вам говорят. Вы разлагающе действуете на других капитанов, - ревел начальник экспедиции.
   - Чем же я их разложил? Борис Иванович, вы не имеете права приказывать мне по организации работ на судне. На меня как капитана промыслового судна уставом возложена ответственность за обеспечение выполнения производственных планов. У меня есть рейсовое задание, которым я руководствуюсь, - жестко ответил Соколов.
   - Вы будете руководствоваться только моими указаниями. В противном случае можете оказаться не капитаном промыслового судна, - с явной угрозой сказал Баранов.
   - Могу, Борис Иванович, но это вопрос не вашей компетенции, - стараясь сдержать себя, сказал Соколов.
   Присутствующие на совете недоумевали и не могли понять, почему начальник экспедиции так резко и грубо обрушился на Соколова. Возможно, хотел с первого дня показать "железную руку", так здесь собрались люди не робкого десятка: у капитана Клочко шесть рейсов в северную Атлантику, у Морозова служба в военно-морском флоте и два рейса, у Кудасова -- два рейса. Совершенно непонятно, почему Баранов опускается до организации работ на палубе CPT? Уже был один, который приказывал метать сети строем "каре".
   - 9031, слушаем вас.
   - 9031 говорит. Доброе утро, Борис Иванович, капитаны и присутствующие" во-первых, хочу на совете капитанов выразить свою личную и всего экипажа судна благодарность капитану Соколову Сергею Викторовичу и старшему мастеру Саксу Вольдемару Артуровичу за помощь, которую они нам оказали. Благодаря их помощи мы вырвались из пролова. Следуем с тралом.
   Можно только предположить, какую физиономию скорчил Баранов от этих слов Кудасова.
   СРТ- 42.. шел с тралом. На палубе, как всегда, подвахта, третий бондарил, моторист подцеплял крючком за жабры и подавал на стол головорубу. Моторист Павел Нарышкин -- высокий и стройный парень. Веселый и добрый. На рыболовный флот пришел после службы на минном тральщике. Специальность моториста получил в учебном отряде в Кронштадте.
   Юнга вместе с матросами шкерил рыбу, со временем движения рук у мужиков стали более быстрыми и уверенными, а туманные сигналы, подаваемые матросом Осиповичем, раздавались гораздо реже...
  
  
   ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЗАДАНИЕ
  
   СРТ-42.. шел с тралом, когда на мостик зашел радист и передал капитану бланк радиограммы, адресованной начальнику экспедиции, капитанам судов, секретарям партийных и комсомольских организаций, председателям судовых комитетов:
  
   "Указанию начальника главного управления базе установлено дополнительное задание добыче тчк Добычу сверхплановой рыбы обеспечьте за счет увеличения режима траления до 18 часов в сутки зпт улучшения организации труда тчк Проведите собрания зпт мобилизуйте личный состав на выполнение дополнительного задания зпт ликвидацию задолженности февраля тчк Задание каждому судну будет дано дополнительно тчк Начальник базы Галкин".
  
   Капитан попросил собраться на мостике старпому, стармеху, старшему мастеру добычи и рыбмастеру. Когда все собрались, капитан зачитал радиограмму и, слегка улыбнувшись, спросил: "Что вы имеете сказать по существу данной проблемы?" По сути, это было совещание командиров, от которых Соколов хотел узнать их мнение.
   - Я лично в этом никакой проблемы не вижу, - спокойно сказал невозмутимый старпом, - радио дано в адрес всех судов. Получим задание, тогда и будем думать, как его выполнить. Пока паниковать преждевременно. Что касается времени траления, то считаю, что это нас не волнует, поскольку обеспечиваем себя рыбой за несколько тралений.
   Чисто по-одесски подошел к проблеме старший механик, который, улыбаясь, сказал: "Нельзя тралить ради траления. Давайте, как говорят у нас в Одессе: гнать фуфло".
   - Что это значит? -- строго спросил капитан.
   - А это значит, что будем тралить по шесть часов, а докладывать восемнадцать. Ведь недаром на флоте существует поговорка: "Планируем одно, исполняем другое, докладываем третье".
   - Игорь Федорович, будь серьезней, выбрось из головы свои одесские штучки-дрючки и говори по существу.
   - Если по существу, будем работать, пока винт вращается.
   - Вот это мужской разговор безо всяких "рейс сделаем -- семь запишем".
   - Артурыч, твои мысли?
   - Если турмана не будут телат сацеп, драл пудет работат, как цасы, - заверил Сакс.
   - Профсоюзный босс, выкладывай свои мысли-соображения.
   - Викторович, мы в самом тяжелом положении, не успеваем обрабатывать, что вылавливаем. Как председатель судового комитета, благодарю штурманов и механиков за помощь, особенно третьего, моториста и юнгу. Если поможете подвахтой, с заданием справимся! -- закончил рыбкин.
   - Добро. Спасибо всем, я так и думал, - сказал капитан.
   - Добрый день, товарищи! Начнем совет, - раздался в динамике голос начальника экспедиции.
   - СРТ 42, сделал одно траление, семь тонн. Следуем с тралом.
   - Капитан СРТ-42, - Баранов даже не назвал Соколова по имени-отчеству, почему вы не перестроили организацию работы, почему не выполняете указания начальника базы и не тралите по 18 часов? -- ревел динамик.
   - Потому, что не успеваем обработать то, что поймано за два часа траления.
   - Вы плохо работаете.
   - Мы это уже слышали в свой адрес. Работаем, как можем и умеем.
   - Я приказываю вам работать в две смены и тралить по 18 часов в сутки.
   - Товарищ начальник экспедиции, я не буду исполнять вашего приказа. Как капитану мне лучше видно, когда и сколько тралить.
   - Соколов, вы зазнались, забыв известное каждому вашему матросу правило о том, что указания начальства следует исполнять. Вы далеко не пойдете, командовать судном вам явно не по плечу. Придется несколько подпортить вашу карьеру.
   - Что касается моей дальнейшей карьеры, то её будут решать другие люди в другом месте.
   - Буду информировать берег и ставить вопрос о вашем служебном несоответствии, что вы не справляетесь со своими обязанностями, игнорируете указания начальника базы, разлагающе действуете на других капитанов. Так, что ваша песенка спета, капитан Соколов.
   - Борис Иванович, - включился капитан-флагман Камренко, - ведь у нас промысловый совет, а не разбор персонального дела капитана Соколова. Да и так ли уж он виновен?
   Баранов побаивался капитана Камренко, поэтому прекратил распекать Соколова.
   Старпом, не ушедший отдыхать после вахты, поднялся на мостик и сказал капитану: "Викторович, я знал, что твое нововведение одни примут с восторгом, а другие -- в штыки. Помнишь, был призыв: "Металлурги и сталевары! Ваша сила в плавках!" Или призыв к нам: "Работники рыбной промышленности! Увеличивайте уловы рыбы, улучшайте качество и снижайте себестоимость рыбных продуктов!" Единственное оружие против Баранова, выступить с почином: "Дары моря на стол народа!" Выступить инициаторами работы по-суворовски: выполнять план не числом тралений, а умением, то есть количеством выловленной рыбы, экономя при этом топливо, он из тех, кто на подчиненных "напускает холод" и стелется перед начальством. Не успеешь ты ему сказать, как он шифровку куда надо: "Мною проведена работа, я организовал". Подождем дополнительного задания, обсудим вопрос и дадим информацию администрации базы и профсоюзному комитету.
   - Ну, Петрович, ты голова, не зря училище с отличием окончил, - похвалил старпома капитан.
   Прошел еще один промысловый день. СРТ-42.. следовал с тралом, когда в динамике раздался голос Баранова: "Доброе утро, товарищи! Начинаем совет".
   Когда очередь дошла до СРТ-42, Соколов доложил: "Сделано три траления, улов 10 тонн".
   - СРТ-42, когда вы делали траление?"
   - Два вчера, одно сегодня.
   - Вы со своей организацией труда запутали мне голову.
   - Действительно, Борис Иванович, это сложная наука, - не остался в долгу Соколов.
   Радист принес на мостик капитану радиограмму:
  
   "СРТ-42.. км Соколову тчк Дополнение моего 257 вашему судну установлено 370 центнеров тчк Исполнение доложить тчк Галкин".
  
   Во время обеда капитан зачитал радиограмму команде: "Нам заседать некогда, надо работать, поэтому прошу принять это, как должное, если имеются соображения принять дополнительные социалистические обязательства, прошу высказываться. Какую общую цифру вылова будем давать?"
   А сколько надо? -- спросил боцман.
   - Чем больше, тем лучше, Корнеич, -- ответил капитан, улыбаясь.
   - Я предлагаю дать ответ по количеству обработанной рыбы. Раз надо, значит надо. Дадим, что за рейс выловим и сдадим 4500 центнеров соленого полуфабриката. В конторе умных много, подсчитают, сколько же это будет рыбы. Мое такое предложение, - закончил рыбкин.
   - Чего тут, значить, думать, ставь на голосование, - предложил боцман.
   Рыбкин поставил вопрос на голосование, все проголосовали "за". Капитан поднялся на мостик и написал текст радиограммы на берег. РДО показал старпому, стоявшему на вахте:
  
   "Таллинн. Рыбрадио. Галкину, профсоюзный комитет Сухареву. Обсудив дополнительно установленное задание по добыче рыбы, экипаж СРТ-42 принял честь дня независимости Африки обязательство сдать 4500 центнеров соленого полуфабриката, сократив время траления целях снижения себестоимости продукции за счет экономии топлива, промвооружения, моторесурса. КМ Соколов, председатель судового комитета Балобанец".
  
   Прочтя текст радиограммы, чиф пришел в восторг: "Это гениально! Солидная бумага -- не трость, а опереться можно. А чего стоят слова "сократив время траления", ведь ... это индульгенция и щит от нападок Баранова. А Галкин нас поймет, он мужик умный".
   Начальник базы Борис Архипович Галкин был, действительно, мудрым человеком. Ученые утверждают, что "имя, данное человеку при рождении, во многом определяет его характер". Имя Борис говорит о настойчивости его обладателя. Без чьей-либо помощи прошел путь от кочегара до руководителя предприятия, был рассудительным и толковым начальником. Обладал острым умом и быстрой реакцией на происходящее, но никогда не принимал поспешных решений, а всегда основательно все взвешивал. Независим, самостоятелен, с высоким чувством ответственности. Когда база не выполняла плана, и над его головой сгустились тучи, Галкин не отдал флоту приказа метать сети в штормовую погоду, а перевел часть судов на Большую Ньюфаундлендскую банку.
   Борис Архипович был чутким к людям и уважал их мнение. Дружелюбен и приветлив, прост в общении, с каждым мог найти общий язык. Чувствителен к чужому горю, мягкий и добрый. Его добротой некоторые злоупотребляли.
   Один известный рыбак, находясь на берегу в резерве, трижды ходил к Галкину с заявлением выдать аванс. Собрались как-то мужики посетить "Армянскую библиотеку" ("Арарат"), но наличности в кармане не оказалось. Рыбак в четвертый раз написал заявление, указав в качестве причины приезд матери из Татарстана. Когда он вошел в приемную, секретарша попросила оставить заявление на столе. Чья-то подлая рука после мамы из Татарстана начертала "и на закуску тоже".
   Однажды произошел трагикомический случай. Боцман Красношапко попросил выдать аванс на похороны жены, деньги беспрепятственно получил и приступил к поминкам. Через три дня в приемную вошла женщина и попросила у секретаря разрешения пройти к начальнику.
   - Кто вы такая и по какому вопросу?
   - Я жена боцмана Красношапко. Моего мужа третий день нет дома.
   - Вы жена боцмана Красношапко?
   - Да, я законная жена боцмана Красношапко. В чем дело?
   - Вы воскресли?
   - Как воскресла? Я не умирала.
   - Интересно, три дня назад ваш муж получил аванс на ваши похороны...
   Бориса Архиповича отличало высокое чувство юмора. Когда от ходоков за авансом не стало отбоя, он применил метод разноцветной резолюции: если резолюция написана одним цветом, бухгалтерия выдает аванс, если другим -- плакали денежки.
   Минули еще сутки напряженного рыбацкого труда.
   Утром диктор московского радио сообщил интересную новость: "Вдали от родных берегов, преодолевая льды и туманы, ведут промысел донных пород рыбы суда Западного бассейна. Экипаж СРТ-42.. под командованием молодого капитана Сергея Соколова принял в честь дня освобождения Африки дополнительное обязательство сдать за рейс 4500 центнеров соленого полуфабриката при сокращении времени траления в целях снижения себестоимости продукции за счет экономии топлива, промвооружения и моторесурса".
   На утреннем совете Баранов вновь напустился на капитана Соколова:
   - Что за закулисную игру вы ведете за моей спиной? Кто вам дал право без моего согласия принимать дополнительные обязательства?
   - Экипаж, Борис Иванович. И причем здесь, собственно, вы? Судно получило дополнительное задание по добыче. Экипаж обсудил и принял обязательство, - спокойно ответил Соколов.
   Набрав груз, СРТ-Р 9062 подошел к борту плавбазы "Украина", капитан Камренко зашел к начальнику экспедиции.
   После приветствия Баранов сразу задал Камренко волновавший его вопрос: "Юрий Алексеевич, что мы будем делать с Соколовым?"
   - А что с ним делать? Любить и жаловать. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, наш дитко ловит по два дневных задания и по возможности помогает другим. За это его надо хвалить, по крайней мере, публично не ругать.
   - А кто дал ему право не выполнять указаний начальника базы?
   - Каких указаний?
   - Тралить по 18 часов в сутки и работать в две смены.
   - Борис Иванович, в нашем деле важен результат. Зачем Соколову тралить по 18 часов, если он за одно траление иногда ловит столько, что день обрабатывает улов. Ведь тралить 18 часов - не догма.
   - Соколов -- выскочка.
   - И с этим, Борис Иванович, не могу согласиться. Соколов -- хороший, скромный и честный парень. Я его хорошо знаю, он был у меня третьим и вторым помощником. А как он брал сети! Хоть на ВДНХ направляй.
   Вспоминаю, как однажды во время жестокого шторма у Лофотен, нас сносило в зону. Приняли решение брать сети. Третий выбирал, второй помощник на руле, а ваш покорный слуга, капитан Камренко хоть и большой грешник, стоял, скрестив руки на груди, творил молитву, чтоб никого не смыло за борт. Для капитана потеря человека в море -- самое страшное.
   - Я уверен, Борис Иванович, из Соколова получится прекрасный капитан. Поверьте моему опыту.
   СРТ-42.. оказался в сложной ситуации: если не удастся сдать еще один груз на "Украину", судно будет простаивать в ожидании подхода плавбазы "Урал", а это может вызвать серьёзные осложнения с выполнением рейсового задания. Капитан обратился к команде, объяснил ситуацию, люди все прекрасно понимали и работали, не покладая рук. На палубе практически были все. Капитан по много часов бессменно находился на мостике, он осунулся с лица и стал ещё серьёзней.
   Обычно рыбаки не верили в чудо, но оно свершилось, груз был набран. Сдав на базу груз, СРТ-42.. отвалил от борта "Украины" и попрощался трехкратным гудком.
  
  
   РЫБАЦКОЕ СЧАСТЬЕ
  
   У команды было приподнятое настроение. В район промысла прибыла плавбаза "Урал", что означало получение почты. Для рыбака почта -- святое дело, красный день в календаре, праздник, когда "душа поет". Почту для отряда получало судно, которое первым подходило к базе на выгрузку, доставляло в промысловый квадрат и передавало судам. В отличие от суровой Северной Атлантики, где почту передавали в бочке, в Северо-Западной Атлантике было проще -- на бросательном конце. Суда сходились носами на безопасное расстояние, передавали почту, кинофильмы и посылки. В день получения почты счастливчиков можно разделить на три категории: одни получали посылки, другие письма, а третьи наслаждались чтением журналов "Огонек", "Крокодил" и газет не первой свежести.
   Капитан-директор плавбазы "Урал" Петр Алексеевич Ярковой, старейший среди капитанов флота. Среднего роста, спокойный и неразговорчивый. Мягкий, добрый и чуткий человек. Участник войны и 13-ти экспедиций в Антарктику за китами. Не курил, не пил, не ругался матом, за что команда называла его "баптистом", а среди промысловиков у него было другое прозвище "Мука есть -- муки нет". Спокойствие и невозмутимость капитана вызывали восхищение. Когда в Зунде нахальные паромчики норовили проскочить буквально перед носом судна, он сдерживал эмоции, но когда у парохода вышла из строя рулевая машинка, а паром прицелился в правый борт плавбазы, капитан трижды сплюнул в открытое лобовое окно рубки и сказал: "Блядская отрава!" большего от него никто никогда не слышал. Плавбаза "Урал" славилась не только своим знаменитым капитаном, но и как известный питомник судовых клопов и тараканов, длине усов которых мог позавидовать любой боцман.
   База была своеобразным плавающим учебно-курсовым комбинатом, в её трюмах молодые моряки оттачивали технику катания бочек, в носовом двенадцатиместном кубрике получали первые уроки оморячивания и проходили испытания на выживание, получая многочисленные укусы обнаглевших и окончательно потерявших всякую совесть клопов.
   Петр Алексеевич Ярковой сделал на базе 15 рейсов. Временно командовал производственным рефрижератором "Советская Родина".
   Выйдя на пенсию, Петр Алексеевич остался в службе капитаном-наставником. Вернувшись из рейса 2-го мая, 8-го он выступал на митинге с воспоминаниями о войне и умер на руках своего бывшего матроса Георга Рятсеппа...
   СРТ-42.. ошвартовался к базе, куда переправили рыбкина сдавать груз, и второго помощника получать продукты. Второй передал почту. Счастливчиком первой категории оказался радист Малышкин. В посылке оказалась медицинская грелка. И хотя в ней был не медицинский спирт, а самогон, но весьма пригодный для употребления. Многие получили письма. Третью категорию уверенно возглавил старший мастер добычи Сакс, он никогда не получал ни от кого писем.
   Когда боцман присел на крышку второго трюма читать письмо от своей "старухи", старший мастер добычи сел с ним рядом, положил свою тонкую руку ему на плечо и участливо спросил: "Корнеевиц, сто писет твой кобыла? Ребятиски телезка еще не нуздается?
   - Артурыч, отстань что ты, значить, пристал, как банный лист? -- сказал боцман, шутя отталкивая Сакса, но вдруг его всегда серьёзное лицо расплылось в улыбке, своими сильными жилистыми руками он схватил Артуровича в охапку, закружился с ним по палубе, приговаривая: "Нуздается, Артурыч, нуздается!" Так команда узнала об огромной радости боцмана.
   Получил письмо от горячо любимой жены Насти матрос Иван Пупкин, но своей радости о том, что жена беременна, прилюдно не выразил.
   Получил письмо и третий помощник Рятсепп, так именно и было написано на стандартном голубом конверте. Держа в руках письмо, он думал, как поступить. Или прочесть, или выбросить за борт, как поступила она в свое время с ним, но, увидев подходящего Сакса, раскрыл конверт. Письмо было очень коротким:
  
   Здравствуй, Георг!
   Узнала из газеты, что ты работаешь третьим помощником на СРТ-42... Решила тебе написать. Если получишь это письмо, напиши ответ.
   До свидания. Светлана.
  
   Эти две строчки, как ножом полоснули по еще не окончательно зарубцевавшейся сердечной ране третьего.
   С первой оказией он отправит на берег ответ:
  
   Здравствуй, Светлана!
   Письмо твое получил. Спасибо, что вспомнила через столько лет.
   До свидания. Георг.
  
   Работа на палубе шла, как обычно, но опытному глазу могли показаться некоторые особенности. Боцман управлял кран-балкой с таким довольным лицом, какое бывает у любителя выпить при виде обильной выпивки и богатой закуски, а матрос Иван Пупкин катал по палубе бочки на сетку с таким энтузиазмом, будто ему перед работой пятую точку опоры обильно смочили скипидаром.
   Второй механик читал письмо от жены в машине во время вахты. Жена с двумя детьми жила у своей матери в деревне в Костромской области. Читая письмо от жены, бывший танкист вспомнил песню "Когда приходит почта полевая", на фронте письма из дома от родных читали в перерывах между боями. Письмо было длинным и подробным:
  
   "Здравствуй, мой дорогой и любимый муж, Анатолий Сергеевич! Обращается к тебе твоя жена Анфиса Георгиевна, дети -- Галя и Игорь, теща Ефросинья Максимовна, сестра Дарья, двоюродная сестра Марфа, племянники Митя и Петя, племянницы Маша и Света, крестная Ульяна Елисеевна и соседи Егоровы, Петровы и Скворцовы. Во первых строках письма сообщаю, что мы все живы-здоровы, чего и тебе желаем. Корова отелилась в рождественскую ночь, принесла бычка. Сена, что накосил и дров, что напилил, должно хватить. Дети твои целыми днями катаются на лыжах и санках с горки. В школе ведут себя и учатся хорошо. Племянники тоже учатся хорошо, но Петька очень балованный, отца в школу вызывали. Дома был проведен воспитательный процесс ремнем по известному тебе месту. Теща твоя Ефросинья Максимовна стала часто хворать, крестная Ульяна Елисеевна плоха глазами стала и на улицу не выходит. Сестра Дарья и двоюродная сестра Марфа работают на ферме, у них все хорошо. К Петровым в отпуск приезжал младший сын Николай со своей кралей. Худа, как осиновый кол, обвешана безделушками, как новогодняя елка, во рту длинная сигарета, как козья ножка у деда Кондрата, размалеванная, как клоун в цирке. Он служит на Дальнем Востоке в офицерах, на погонах маленькие звездочки, а вот сколько, не упомню, в званиях не разбираюсь. Скворцовы выдали замуж внучку, свадьбу гуляли в колхозном клубе. Сеньке Егорову во время драки сломали два ребра и выбили левый глаз, но он хорохорится. Заживут, говорит, ребра, пойду сторожем в сельпо, а то, что глаза нет, оно еще к лучшему, меньше буду видеть, как воруют. Ветром сорвало крышу с бани, но я никого не прошу, приедешь, сам починишь, ведь у тебя золотые руки. Возвращайся скорей, мой любимый. Мы все тебя любим и ждем.
   Твоя жена Анфиса Георгиевна, дети, родственники и соседи".
  
   После окончания выгрузки рыбы, пока мужики в трюме базы перекуривали, Корнеич достал из кармана письмо и еще раз прочел:
  
   Здравствуй наш дорогой и любимый папуличка!
   Узнала, что в ваш район уходит судно, решила тебе написать письмо. Мой родной, сообщаю тебе радостную весть. То, о чем мы с тобой так долго мечтали, свершилось. Я безумно рада сообщить тебе о том, что жду ребенка. Как ты чувствуешь себя? Я плохо сплю по ночам. Мне все время снятся кошмары, что вы столкнулись с айсбергом, судно тонет и вы в холодной воде. Милый, я никогда не ждала тебя из рейса так, как теперь. Мы гуляем по парку "Живых и мертвых", проходим мимо бара, где ты любишь выпить пива. Рыбаки гуляют.
   Крепко обнимаю, целую, люблю. Твоя мамуля.
  
   Родным и близким повеяло от этого маленького листка бумаги. Корнеич еще раз прочел письмо, сунул в карман, надел на руки перчатки и пошел к кран-балке.
   СРТ отвалил от базы. После помывки "Маркони" и "Ваня-куб" сидели в каюте радиста и пили самогон. Во время выпивки у них произошел спор на художественную тему: сколько медведей изображено на картине Ивана Ивановича Шишкина "Утро в сосновом бору"? Ночью радист дал жене телеграмму:
  
   "Срочно радируй, сколько медведей на картине Шишкина Утро в сосновом бору".
  
   Получив радиограмму весьма странного содержания, жена пошла к председателю базового комитета.
   - Вот к чему приводит бездушное отношение к людям. Мой муж просил путевку, а вы ему не дали, - сказала она.
   - А в чем, собственно, дело? -- спросил председатель.
   - Читайте, - сказала женщина и подала председателю бланк радиограммы.
  
  
   РУЗИКИЙ, ЗОБИРАЙ ЗОБРАНИЕ
  
   Уловы обрезало сразу, как ножом. Выбрали трал, а в нем сиротливо трепыхалось несколько десятков рыбин. Об этом на совете стыдно говорить. В промысловой практике случалось, что трал бывал пустым, тогда забегали на ветер, ставили трал и были с рыбой. Но чтобы сразу у всех судов тралы были пустыми, это было уже серьезно. Суда заметались в поисках, щупая толщу воды лучами эхолотов. Первым ощутил отсутствие рыбы Соколов, который всегда давал в сводке то, что реально поймал. Более опытные капитаны давали заниженные данные, создавая заначку. Не имея ни рыбы, ни заначки, Соколов оказался "голым, как король". Ему первому предстояло объясниться с Барановым на совете. Что творилось в душе молодого капитана, можно только представить.
   СРТ-42 шел с тралом, когда в динамике раздался голос начальника экспедиции: "Доброе утро, товарищи капитаны! Начинаем совет. Юрий Алексеевич, слушаем вас".
   - 9062 говорит. Доброе утро, Борис Иванович, товарищи капитаны. Считаю себя на Большой Ньюфаундлендской банке. Пять раз просил, ни разу не дала. Буду щупать до тех пор, пока расщедрится, а потом, хоть ложкой хлебай. Все присутствующие на совете поняли, что капитан Камренко в иносказательной форме доложил, что сделал пять тралений, улова нет, будет искать рыбу до тех пор, пока не найдет, а потом поймает.
   Баранов не одернул капитана Камренко злым окриком: "Не засоряйте эфир!"
   - Говорит 42... Доброе утро, товарищи! Три траления, колеса. Когда капитаны всех судов доложили о нулях, колесах и баранках, Соколов вновь оказался мальчиком для битья.
   - Ну, что, Соколов, допрыгался? Где ваши рекордные уловы с "сокращенным числом тралений"? Почему вы теперь не радируете, что в честь дня освобождения Африки за три траления вы не поймали ни единого хвоста? Чем вы реально помогли африканским друзьям? Почему вы не выполнили суточного задания по вылову? В ам нечего сказать в свое оправдание! Вы зазнались и перестали ловить. Капитан СРТ-42, я вас спрашиваю, почему вы не выполнили суточного задания?
   - ГоворитСРТ-42, Борис Иванович, я не хотел бы здесь обсуждать все детали наших временных неудач, в которых в большей степени виновны вы.
   - Дерзость! В чем вы меня обвиняете? Если каждый капитан будет со мной так разговаривать, то где же принцип единоначалия?
   - Говорит СРТ-42... товарищ начальник экспедиции, я и не делал никакой попытки, а только констатирую факты. Когда в Северной Атлантике шторм разгонял сельдь по всему Норвежскому морю, начальник экспедиции Владимир Чернухин назначал суда в поисковый режим работы с сокращением вдвое суточного вылова, у вас такое право есть. Почему вы им не воспользовались?
   - Соколов прав, - включился Камренко.
   - Соколов прав, - подтвердил Кудасов.
   - Что будем делать, товарищи?
   - Рузикий! Рузикий! Зобирай зобрание! -- прогнусавил в эфир японец. Приняв японца за кого-то из своих, Баранов рыкнул: "Не засоряйте эфир!" Вездесущие японцы успевали всюду, они работали практически во всех промысловых районах Мирового океана, обойдя по вылову Америку, СССР, Китай и Чили.
   - 42, прошу ответить.
   - 42.. на приеме.
   - 42, с сегодняшнего дня назначаетесь в поисковый вариант работы.
   - 42.. говорит. Борис Иванович, благодарю за оказанное доверие, но считал бы правильным назначить поисковым судном СРТ-Р 9109, у которого трудности с выполнением плана, а искать рыбу мы будем всем отрядом, - ответил Соколов.
   - Говорит 9062. Борис Иванович, Соколов -- настоящий джентльмен, он поступает порядочно, благородно и логично.
   - СРТ-Р 9109, прошу ответить.
   - СРТ-Р 9109 на приеме.
   - СРТ-Р 9109, с сегодняшнего дня, Доментиан Николаевич, ваше судно является поисковым.
   - Есть! -- по-военному ответил капитан Морозов.
   После совета капитан Морозов думал о Соколове. Какой порядочный человек. Никакого лизоблюдства и чинопочитания, правду-матку рубит в глаза, а не всем начальникам нравится, особенно такому, как Баранов. От неудач не застрахован никто, она приходит, "когда её совсем не ждешь". Безрыбье -- "беда для всех одна", но все капитаны-промысловики воспринимают и переживают её по-разному.
   Один известный капитан, привыкший купаться в славе, очень тяжело и весьма странным образом реагировал на неудачу. Увидя с мостика всплывший пустой куток, он, как молодой горный козел, разбегался и бился головой о носовую переборку рубки, затем бросал на палубу "галкинскую" шапку, полученную на складе отдела снабжения, и начинал яростно топтать её ногами, вероятно считая, что во всех бедах виновата шапка, а не то место, на котором она только что была.
   Некоторые капитаны замыкались в себя, а другие становились агрессивными.
   Соколов относился к тем капитанам, которые серьёзно переживают неудачи, но при этом умеют держать себя в руках. Он постоянно находился на мостике, прослушивал советы всех экспедиций. Его лицо было уставшим, мрачным и насупленным, но он никогда не устраивал разносов, зная о том, что нервозность и раздражительность передается подчиненным.
   Вообще неудачи стойко переносят люди с твердым характером и крепкими нервами, хладнокровные и волевые.
   Как писал Данте
  
   Здесь нужно, чтоб душа была тверда,
   Здесь страх не должен подавать совета.
  
   Радист Малышкин связался с польским траулером и выяснил у своего коллеги, что они весьма удачно ловят треску. На всякий случай "Маркони" запеленговал польское судно. Малышкин пришел на мостик и доложил капитану, что он связывался с поляками, которые ловят треску, и он запеленговал траулер.
   - Молодец, Михалыч! -- бросил капитан радисту.
   - Юханнесович, хватай мешок, побежим за помощью к друзьям-полякам.
   Выбрали трал, легли курсом по пеленгу к группе польских судов, мужики в мгновение ока обработали скудный улов, а рыбкин засолил четыре бочки.
   - Корнеич, из-за этих четырех бочек не будем открывать трюм, - сказал "Ваня-куб" Корнеичу.
   - Пусть, значить, они стоят, на остойчивость судна это не влияет, -- со знанием дела ответил боцман, прямо академик Крылов. Этим премудростям боцмана учил старпом, по-юношески влюбленный в теорию устройства судна. Старпом всегда говорил, что когда на палубу вирали бочки и заливали их водой, это влияло на остойчивость судна.
   Вадим Петрович трепетно любил море, морскую науку, и ему нравилось говорить на эти темы. Однажды во время вахты старпома на мостик поднялся боцман, чиф сказал ему: "Корнеич, тебе уже поздно постигать тонкости теории судостроения и уравнение академика Жозефа Луи Лагранжа, но может случиться так, что спустя годы, я буду об этом рассказывать твоему сыну".
   - Петрович, мой сын, значить, обязательно будет моряком, -- заверил боцман старпома.
   После известия о том, что жена беременна, Корнеич очень изменился. На душе у него был постоянный праздник, даже походка изменилась. Раньше шагал по палубе уверенной и твердой поступью, теперь же походка стала неузнаваемо легкой, он словно плавно парил в воздухе, а всегда серьёзное лицо теперь сияло от радостной улыбки, как у ребенка, получившего давно желанную игрушку. Корнеич даже не сомневался в том, что у него будет сын, двух мнений быть не должно, только сын, которому уже придумал имя. Оставаясь наедине, боцман постоянно думал о жене и не родившемся еще ребенке, представляя его веселым карапузом. Если кто-то хотел по-доброму подкусить Корнеича, в разговоре, как бы случайно, говорил: "Наш "дракон" родит засыху". Это действовало на него, как красная тряпка на быка. Корнеич расходился не на шутку. Его узкие глаза еще больше сужались, улыбка исчезала с лица, он возмущенно говорил: "Типун вам на язык! У меня, значить, будет сын. Я вам, значить, официально заявляю!" В уверенности Корнеичу нельзя отказать.
   СРТ-42.. полным ходом следовал по пеленгу к польским судам, мужики курили на палубе и отводили душу в травле.
   - Адам, руки болят? -- участливо спросил рыбкин.
   - Болят, - ответил Осипович.
   - Ничего, до свадьбы заживут, - успокоил рыбкин Осиповича, - но только, чтоб не стали расти.
   - Как расти?
   - Натурально. У нас у одной старушки начали расти. Это страшное дело.
   - Я -- не баба, - резко оборвал рыбкина Осипович.
   - Так-то оно так, но, когда я служил в стройбате, военный комендант города был сущий зверь. Так вот, значить, в международный женский день ему позвонили: "Товарищ полковник! Поздравляем вас с женским днем!"
   - А шо вы мене поздравляете, я - не женщина.
   - Так-то оно так, но стерва порядочная.
   - Кто говорит?
   - Все говорят, - и повесили трубку.
   Поняв тонкий намек боцмана, мужики дружно засмеялись.
   Второй помощник, приложив к глазам бинокль, смотрел вдаль. Опустив бинокль и высунувшись в открытое окно, он крикнул мужикам: "Скоро подходим, будем ставить трал". Подошли к польским судам, поставили трал.
   Старпом на вахте, он, как всегда, внимателен и собран. Впереди строем уступа, как на учениях, следовали четыре польских траулера. Чиф смотрел вперед, а перед глазами, словно в кино, прошло одной неразрывной цепью все пережитое: детство, родители, учеба, война, авиационная школа, выпуск, подмосковный полевой аэродром, тупоносые И-16, ч асовой: "Стой! Кто идет? Предъявите документы!" Сырая землянка КП истребительного авиационного полка, "Товарищ майор! Сержант Верненко после окончания авиационной школы прибыл для прохождения дальнейшей службы", первый боевой вылет, воздушный бой и сбитый "Юнкерс", посадка поперек взлетного поля, фюзеляж самолета, пробитый зенитными снарядами, залитое кровью лицо, госпиталь, командир полка -- батя и особист, склонившийся к нему: "Товарищ майор, неужели вы его в полет планируете?"
   - Кого?
   - Верненко.
   - А почему нет? На то он и летчик, чтоб его в полет планировать.
   - Разве вы ничего не знаете?
   - Что я должен знать?
   - У него родители на временно оккупированной территории.
   - У многих нынче родственники на временно оккупированной территории. Верненко летчик, он должен летать!
   - А если он немножко довернет и посадит самолет на фашистский аэродром?
   - Сержант Верненко не "довернет". Будучи тяжело ранен в воздушном бою, он посадил подбитую машину на свой аэродром, за что награжден орденом Красного Знамени.
   - Вы доверяете ему?
   - Как себе, - отрубил командир полка, - и впредь, товарищ майор, прошу вас по данному вопросу ко мне не обращаться.
   Старпом вспомнил командира полка, ставшего полковником после Московской битвы, посмотрел на часы и дал команду к подъему трала. Ваера шли туго, со скрипом. Когда весь улов, около десяти тонн чистейшей трески, был на палубе, старпом сказал радисту: "Михалыч, пшек не обманул, хорошие у тебя друзья".
   Среди улова оказалась акула и неизвестная рыба длиной около метра голубоватого цвета с двумя горбами. Третий, еще с детства начитавшийся об изготовлении чучел из акул, а на Кубе - тростей из их позвоночника, сразу приступил к делу. Зная о том, что акула может ударом хвоста перебить человеку ногу, на хвост накинули удавку из сизальского конца и закрепили. Акула извивалась, сгибаясь колесом, будто намереваясь укусить себя за хвост. Широко раскрыв пасть, она обнажила свои мелкие и острые, как терка, зубы, а зеленые глаза блестели злобой.
   - Печень моя! -- крикнул рыбкин.
   Голубую рыбину отнесли на камбуз, чтоб Ион Ионович поджарил к ужину. Когда деликатесная рыба была готова, желающих отведать её, кроме рыбкина и поддержавшего его Корнеича, никого не оказалось. Боцман осилил только один кусок. Ночью ему стало очень плохо, в голове гудело, в животе урчало, температура поднялась такая, что под мышкой в пору чай кипятить. Собрав в кулак волю, боцман поднялся и пошел к рыбкину. Тот тоже был очень плох, на него без слез трудно было смотреть. Он лежал в сильном жару, его мощное тело горело, огромный живот казался еще больше, а лицо значительно круглее. Боцман с трудом выдавил из себя: "Иваныч, ты отравил меня, я так и не увижу своего сына".
   - Корнеич, друг, прости, я отравил тебя, но крепись, та рыба, от яда которой умер бы Иван Балобанец, еще не появилась. Будем жить, -- успокаивал боцмана рыбкин.
   Любители деликатесной рыбы доставили много хлопот чифу, который скормил им все имеющиеся в судовой аптечке таблетки. Пригодился и опыт, приобретенный на СРТ, когда он был третьим. Жидкость из Балобанца и Корнеича лилась в две струи. Дегустация деликатесной рыбы стоила им части кожного покрова. На третий день у них полностью сошла кожа с рук до локтей и с живота.
   СРТ следовал с тралом.
   - Доброе утро, товарищи! Начинаем совет.
   - СРТ-42, слушаем вас.
   - СРТ-42.. говорит. Одно траление, 10 тонн. В дрейфе. Обрабатываем улов.
   - СРТ-42, вы единоличник и не можете работать в коллективе. Имея улов, вы не сообщили судам, - возмущался Баранов.
   От такого обвинения Соколов поперхнулся и не мог выговорить ни слова.
   - СРТ-Р 9062 говорит. Борис Иванович, вы несправедливы. Соколов поработал на пеленг, и мы уже щупаем в его районе.
   Под валом крупной трески все уходило на задний план, даже обиды и горечи. Только работа, а работать с крупной треской -- сплошное наслаждение и удовольствие. Бочки наполнялись быстро, да и мужики уже наловчились шкерить. Команда понимала, что лучший вариант -- успеть сдать на "Урал" еще один груз.
   Пройдена половина трудного пути, преодолен рейсовый экватор, теперь с каждым днем в календаре оставалось меньше промысловых суток, но их еще много. Продолжительный промысловый рейс можно сравнить с марафонским бегом, на победу в котором может рассчитывать спортсмен, правильно распределивший силы на всю дистанцию, в конце которой должен наращивать темп.
   Если вначале движения рук при шкерке были медленными и неуверенными, а колючий окунь доставлял своими уколами много хлопот, то теперь все изменилось к лучшему. Даже не очень прилежные к работе Ломакин и Осипович довольно ловко расправлялись с рыбой.
   Теперь Иван Иванович мог работать в свое удовольствие, ему никого не надо было ругать за неправильно ошкереного окуня, даже нюанс с голубой рыбой особо не вывел его из равновесия. Команда работала, как хорошо смазанный механизм. Никого не нужно агитировать. И результат труда налицо, набран очередной груз. Связались с базой, получили добро на швартовку, а время перехода использовали для написания "конспектов на родину".
   Корнеич писал жене письмо. Он называл её самыми нежными и ласковыми словами, всячески подбадривал и утешал. После того, как он узнал, что его на берегу ждут двое, в нем что-то изменилось. Ему казалось, что море, которое он так безумно любил, начало отдаляться от него, но Корнеич гнал от себя прочь эту навязчивую мысль. Он опасался того, что жена может сказать ему: "Папулечка! Суши весла! Приплыли!" Для него это было бы самым жестоким ударом судьбы.
  
  
   ДВА КАПИТАНА
  
   СРТ-42.. ошвартовался к борту плавбазы "Урал", а капитана Соколова вновь начали мучить сомнения. Он никогда не держал камня за пазухой и в любом случае предпочитал выяснять отношения прямым и честным мужским разговором. Соколов спросил совета у своего мудрого старпома: - Петрович, может мне подняться на базу и поговорить с Барановым с глазу на глаз и выяснить отношения до конца?
   - Викторович, ведь ты знаешь, что запретить тебе подняться на базу я не могу, но говорить с ним не рекомендую. Он оставил тебя в покое, не лезь на рожон. Тебе нужно нервы беречь, только половину рейса отработали, его нужно завершить и выполнить план, а нервы еще пригодятся. Какие твои годы. А на базу поднимись, навести старика, ему будет приятно. Ведь не каждый день его посещают бывшие матросы, ставшие капитанами, - ответил Верненко.
   Соколов в душе благодарил Альберта Филимоновича за то, что послал ему такого замечательного старпома.
   Когда молодой капитан вошел к старому, тот даже не пытался скрыть своей радости. Встал из-за стола, подошел и по родительски обнял своего бывшего матроса.
   - Я очень рад видеть тебя, только не знаю, как теперь называть? -- спросил Петр Алексеевич.
   - Называйте просто Сергеем, - ответил Соколов.
   - Ты прав, называть тебя по имени-отчеству мне как-то не с руки, ведь ты в два раза моложе меня. Согласись. Проходи, садись, в ногах правды нет. Коль зашел, разговор между нами будет долгий. Попьем чайку, ты мне расскажешь, как за три года стал капитаном.
   - Петр Алексеевич, благодарю. После "Урала" получил рабочий диплом штурмана малого плавания. Направили третьим помощником к капитану Клочко И.А., после был третьим и вторым помощником у капитана Камренко Ю.А.
   - Уважаю этого капитана, колоритная личность. Человек, моряк и отменный рыбак, - расчувствовался обычно скупой на похвалу Петр Алексеевич. Уже за чаем, Соколов посетовал на плохие отношения с Барановым.
   - А у кого с ним хорошие отношения? Кто ему в рот заглядывает и молчит. Я вижу. Ведь это удельный князь со свидетельством колхозного счетовода. В нашем-то деле он ничего не соображает и не стремится к знаниям. Его единственной страстью является власть, за которую он будет держаться зубами и всеми конечностями. Не уважая людей, он сделал для себя открытие: "Чем жестче, суше и холоднее относиться к людям, тем больше они будут уважать". Его главная задача -- удержаться в должности. Работа не слишком пыльная и неплохо оплачиваемая. Должность-то по блату получил, а блат -- всемогущ, и поделать с ним ничего нельзя. Если Баранов не изменит своего отношения к людям, на флоте долго не задержится. Вспомни, когда у него в Северной Атлантике возник конфликт с Иваном Агеевым. Иван Александрович весь в ореоле славы, да и нрава крутого, дал на берег радио: "Баранов -- не моряк зпт ему флотом не командовать тчк". Ты молод, энергичен, честен и принципиален. У тебя все еще впереди, ты далеко пойдешь. Грядет этап развития флота, на смену существующим судам появятся современные крупнотоннажные добывающие и обрабатывающие суда. Вам молодым ими командовать, а нас, стариков, спишут вместе со старыми судами. Я пожелаю тебе всяческих успехов, а что касается Баранова, то пока ты ловишь, ему не по зубам, перестанешь ловить, он сразу попытается тебя прижать к нолю и раздавить, как клопа. Время рассудит, кто из вас прав. Возможно, Баранов когда-нибудь дойдет до истины, и тогда ему самому за себя будет стыдно. Ты меня понял, Сергей? -- закончил монолог старый капитан.
   - Понял, Петр Алексеевич. Спасибо за чай, науку и добрые слова. Хорошей вам погоды при переходе через океан, -- сказал Соколов, вставая.
   Петр Алексеевич проводил Соколова до двери каюты и полуобнял на прощание.
   Перейдя на свое судно, капитан поднялся на мостик.
   - Как сходил? -- спросил старпом.
   - А ты сколько палочек проставил? -- спросил Соколов.
   - Скоро заканчиваем, ребята работают, как звери.
   - Я сходил хорошо, Петрович, спасибо тебе за добрый совет. Старик был рад, угостил своим знаменитым чаем, рассказал о некоторых деталях биографии Баранова, прочел лекцию о перспективах развития рыбопромыслового флота.
   - Молодец старик! Таких людей на флоте осталось немного. Удивительный человек, всем желает добра, никому не сделал плохого, - восхищался старпом капитаном Ярковым.
   - Да, Петр Алексеевич -- самый старый капитан. Он в 1925 году окончил Батумский морской техникум, тогда еще мореходных училищ не было...
   На борт вернулся рыбкин, получили соль, тару и отошли от базы, дав три прощальных гудка.
   На промысле, когда не было стабильной промысловой обстановки, суда постоянно поддерживали между собой радиосвязь. В промысловой практике это называлось "чувством локтя".
   - 9031, прошу ответить 42...
   - 42, 9031 на приеме.
   - 9031, как рыбалка?
   - 42, я 9031. Красноперый прёт валом.
   - 9031, я 42... Понял, поработай на пеленг.
   - 42, я 9031. Добро.
  
  
   БАНКА ФЛЕМИШ-КАП
  
   Запеленговавшись, СРТ 42.. лег курсом к группе эстонских судов, работавших на банке Флемиш-Кап, которая славилась скоплением окуня. Команда отдыхала.
   Пришли в район, поставили трал, а мужики размышляли между собой, что даст известная банка. Ждать пришлось недолго. Через два часа начали подъем трала. Не успели закончить циркуляцию, как всплыл куток, полный окуня. Высыпали на палубу улов, среди окуня шевелили клешнями омары разной величины. Рыбкин взял деревянную ручку зюзьги и сунул в давящую клешню самого большого омара, через мгновение от ручки остались щепки. Рыбкин объяснил мужикам, что давящее усилие клешни омара составляет 5 тонн. Измерял ли кто-нибудь это усилие, неизвестно. После проведенного эксперимента омар был приобщен к коллекции третьего помощника, а маленьких отнесли на камбуз.
   Громом среди ясного дня стало известие о том, что на базе в порт убыл Баранов, которого руководство отозвало с промысла. Обычно подобная реакция руководства на действия подчиненных кончалась для них очень печально. Узнав об отбытии Баранова, Соколову в душе стало жаль его. На промысле рыбаки недоумевали, и появилось много всевозможных кривотолков и версий по поводу отзыва Баранова, ни один из них позже подтверждения не получил, а о нем скоро забыли. Исполнение обязанностей начальника экспедиции было возложено на капитана-флагмана отряда Камренко, который отлично справился с поставленной задачей. Превосходный моряк, будучи человеком открытым и простым, не устраивал разносов, не давал дилетантских указаний. Дела у всех судов отряда шли хорошо.
   Об одном приходилось сожалеть, после набора груза суда снимались в порт, у них заканчивался срок нахождения в море. После их снятия в порт и до подхода других судов, СРТ-42.. останется в гордом одиночестве. От этого Соколов ощущал некоторое неудобство, он привык работать с людьми, старался, как мог, помочь им, кроме того, промысел в одиночку всегда трудней. Оставалась надежда на приобретенный кое-какой опыт и команду. В душе он благодарил всех, кто помог ему укомплектовать экипаж. Соколов не относил к своей заслуге того, что в рейсе сложился дружный коллектив, который создали старший помощник, старший механик, старший мастер добычи и боцман. И хотя из старой команды осталось пять человек, вновь пришедшие не ударили в грязь лицом и не подвели капитана. Никому нельзя предъявить претензий. Команда работает слаженно. Даже Осиповичу боцманские "университеты" пошли на пользу. Положительно повлиял на него и матрос Иван Пупкин, с которым они подружились.
   Теперь Соколов может с любой трибуны заявить: "В рейсе сложился крепкий трудовой коллектив. С такими ребятами можно горы свернуть!" Можно было подводить предварительные несложные математические подсчеты. Сдано четыре груза -- 255 тонн, оставалось еще 195 тонн, три груза по 65 тонн.
   Свято место пусто не бывает, на Большую Ньюфаундлендскую банку следовала флотилия судов: СРТ-Р 9108 "Лейзи" (капитан Голованов Б.Н.), СРТ-Р 9045 "Панга" (капитан Горский Г.И.), СРТ-Р 9080 "Лайне" (капитан Котов А.Н.), СРТ-Р 9101 "Кассари" (капитан Ломтев Н.И.), СРТ-Р 9027 "Атла" (капитан Нарышкин А.Н.), СРТ-Р 9032 "Кейла" (капитан Петер В.Э.).
   В продолжительном рейсе людей даже в короткие часы отдыха начинала мучить бессонница и тоска по дому. По утрам они стали подолгу задерживать взгляд на фотографиях любимых, у кого они были. Главным фактором успеха должен был стать настрой команды. Только в нем успех дела, при хорошем настрое время шло быстрее.
   На вахте третьего сделали траление. Когда улов высыпали на палубу, рыбкин увидел свою старую знакомую -- голубую двугорбую рыбу. Теперь он не торопился нести её на камбуз, а изолировал от другой рыбной общности в отдельную бочку с забортной водой, решив выяснить, какого она роду-племени. На палубе появился юнга, готовый к свершению трудового подвига, а за ним кок с большой чашкой, чтоб набрать рыбы для жаренья.
   Мужики шкерили, рыбкин солил. Когда палуба наполнялась бочками, открывали трюм, боцман становился за кран-балку, а Александр Серебров спускался в трюм. С каждым разом бочек в трюме становилось больше.
   Ровной чередой тянулись промысловые дни: траление за тралением, рыбина к рыбине, бочка к бочке, тонна к тонне.
   Капитан-директор Вячеслав Аркадьевич Знаменский привел в район промысла новую плавучую базу "Йоханнес Варес". Первая специализированная база, построенная на судостроительной верфи в ПНР.
  
   Длина -- 155,1 м,
   Ширина -- 20,04 м,
   Осадка -- 8,2 м.
   Четыре охлаждаемых трюма. В то время это было последним достижением судостроения.
  
   На базе прибыл новый начальник экспедиции Дмитрий Павлович Тихонов. Тридцатидвухлетний капитан дальнего плавания. Спокойный, выдержанный и рассудительный человек. Романтическая натура, любил поэзию. Смерть прервала его последний рейс на плавбазе "Академик Павлов". И только после ухода из жизни выяснилось, что в лице Дмитрия Тихонова флот потерял не только мужественного моряка, но и талантливого поэта. Представляется, что из всего творчества замечательного человека и поэта наиболее дорогим и близким для сердца рыбака является стихотворение "Над картой Атлантики":
  
   Разбитая на четкие квадраты,
   Она лежит на штурманском столе.
   Над ней пылают майские закаты
   И бесятся метели в феврале.
  
   Рыбаками написано много стихов, но Дмитрий Тихонов умел найти свои слова, чтобы рассказать о дальних плаваниях, об отважных покорителях океана, о любви...
   Прежде, чем подойти к борту плавбазы, СРТ-42.. совершил вокруг неё круг почета. Вся команда любовалась судном, сверкающим свежестью заводской краски. Ошвартовались, с базы подали сетку, на ней переправили рыбкина с голубой рыбиной, которую он взял для проведения анализа. Рыбкин передал почту, работа продолжалась. Организация выгрузки у базы была доведена до автоматизма. Окончив работы, СРТ-42.. отошел от базы. Это был пятый груз, оставалось еще сдать один на базу, а с последним, седьмым по счету, следовать в порт. Как говорится, быстро сказка сказывается, а поймать и нашкерить груз -- дело очень серьёзное.
  
  
   ОСТРОВ СЕЙБЛ
  
   Радист Малышкин получил информацию, что в районе острова Сейбл ловится крупная треска. Связавшись с судами, работающими в районе острова, СРТ-42, запеленговавшись, лег курсом к ним.
   Сейбл -- маленький песчаный "блуждающий" островок. Океан размывает его западный берег и намывает восточный. За два века остров переместился на 22,6 мили (43 км) и получил название "Остров погибших кораблей". За сто лет на его мелях погибли 500 судов и 5000 моряков.
   Пришли в район и поставили трал. Когда начали брать, ваера шли втугую, а когда высыпали улов на палубу, все были поражены: такой крупной трески никто из рыбаков до этого не видел, чуть меньше сельдяной акулы. И такой крупной трески было около шести тонн.
   Это был настоящий успех и хорошее начало набора шестого груза. Нужно было только посмотреть на сияющее от счастья лицо старшего мастера добычи. В обработке богатого улова, как всегда, участвовала подвахта. Моторист с трудом подцеплял огромную треску за жабры и подавал на стол, где Виллу Вырк акцентированным ударом отсекал ей голову. "Ваня-куб" солил и возникла реальная угроза того, что его широкое лицо может лопнуть от удовольствия. Бочки наполнялись так быстро, что третий помощник своей левой рукой еле успевал их бондарить, а второй механик откатывать.
   В один из дней, когда на вахте второго помощника выбирали трал, к судну подошел и лег в дрейф учебный фрегат военно-морских сил Канады. Кадеты гурьбой высыпали на палубу и о чем-то оживленно говорили, показывая руками в сторону СРТ-42...
   - Корнеич, забондарь пару бочек и передай ребятам, пусть треской побалуются, - сказал второй боцману.
   Когда бочки выбросили за борт, дали сигнал тифоном. Выловив бочки, фрегат поднял сигнал по международному своду с пожеланием счастливого плавания, а кадеты еще долго махали руками и головными уборами.
   СРТ-42, вас вызывает "Варес", раздался из динамика женский голос, который в промысловом эфире является, безусловно, редкостью.
   - Варес, я СРТ-42... Слушаю вас.
   - 42, я Варес, у аппарата заведующая производственной лабораторией,меня зовут Галина Владимировна. Рыба, которую вы оставили на анализ, очень ядовита. Степень ядовитости в судовых условиях определить не представляется возможным, повезем в порт, где в стационарных условиях лаборатории врач-паразитолог сделает окончательное заключение. Скажите, кто-нибудь из членов команды употреблял эту рыбу в пищу?
   - Варес, я СРТ-42.. Да, употребляли.
   - СРТ-42, вы их с нами будете отправлять в порт?
   - Варес, я СРТ-42.. Зачем их отправлять в порт?
   - СРТ-42, я Варес. Вас поняла, по старому морскому обычаю вы предадите их тела морю?
   - Варес, я СРТ-42.. Галина Владимировна, вы нас неправильно поняли. Те члены команды, которые потребляли в пищу эту рыбу, живы-здоровы, чувствуют себя превосходно и работают.
   - 42, я Варес. Как живы??? Это невероятно! До связи.
   - До связи.
   Набор груза шел своим ходом. Второй и председатель ревизионной комиссии решили подбить бабки за рейс по организации питания в соответствии с существующими нормами -- по 1 руб.13 коп. в сутки на человека. Теперь только они могли вынести окончательный вердикт. Команда при наборе последнего груза и переходе в порт будет восстанавливать стройные фигуры, питаясь манной кашей с яблочным джемом, или несколько дней баловаться в обед свежей свининой, а к чаю получать копченую корейку. Ревизия показала, что все в порядке, да и при таком коке, как Ион Стамеску, иного и быть не могло. Команда всегда накормлена и никакого перерасхода.
   Уловы были стабильны и груз набран. Соколову не верилось, что так быстро, спокойно и без каких-либо приключений это удалось. И все благодаря команде. Каждый умело и ответственно делал свое дело: штурмана несли вахту, благодаря механикам работал главный двигатель и вспомогательные механизмы, заслуга старшего мастера добычи в том, что надежно и безотказно работал трал, а рыбмастер правильно умел организовать обработку улова.
   Соколов попросил добро на швартовку. Сдача шестого груза. Ничего нового, все, как уже было. Команда серьёзна и сосредоточена.
   Был у рыбаков добрый обычай -- у борта плавбазы самый вкусный обед. С этой задачей Ион Стамеску справился отлично. Закончив все работы, СРТ-42.. отвалил от борта плавбазы "Йоханнес Варес" и последовал к группе судов.
  
  
   ПОСЛЕДНИЙ ГРУЗ
  
   "Он трудный самый", - шутили рыбаки. У людей возникало двоякое чувство: с одной стороны, приближение окончания промысла окрыляло и вселяло силы, а с другой, от постоянного недосыпания и рева туманных гудков физические и, особенно, моральные силы были на исходе. Но каждый член команды знал магическое действие слова "надо". Как правило, среди рыбаков не было верующих, но они все были суеверны. Некоторые считали, что не может весь рейс пройти "без сучка и задоринки". Обязательно должна случиться какая-нибудь неприятность. И, как говорят, накаркали на свою голову.
   У берегов Лабрадора водились мощные косяки трески, которую ловили в разводьях плавающего льда. Наиболе е стабильно работали испанские суда, имеющие узкий корпус и мощные главные машины. Но из-за подвижки льда "флотилия всех святых", как называли испанцев, вынуждена была перейти в другие промысловые квадраты. Появление "святых" насторожило и расстроило многих капитанов, ибо кроме названия у них ничего святого не было. О них среди рыбаков шла плохая молва, ибо они не признавали никаких правил совместного плавания, а тралили курсами, какой Бог на душу пошлет. Из-за этого происходили сцепления орудий лова, и даже их гибель. СРТ-42... следовал с тралом, когда третий увидел, что сзади пересекающимся курсом следовал "святой". Прибывший на мостик капитан начал подавать звуковые сигналы, но испанец на них не реагировал. Подали сигнал ракетой, но траулер опасно сближался. Во избежание намотки ваеров на винт застопорили главный двигатель, последовал мягкий рывок и они сошлись вместе. В подобной ситуации маломощный СРТ оказывался в безвыходном положении, ибо отвернуть или уйти он не мог.
   "Святой" начал выборку трала, а когда ваер СРТ появился из воды, огромный рыжебородый детина ударил по нему топором, ваер безжизненно обвис. "Святая Лилия" сделала свое черное дело.
   До этого никто не видел Вольдемара Сакса в таком возбужденном состоянии, он не мог сдержать своего гнева, когда испанец рубил ваер. Казалось, он был готов доплыть до испанского судна и своими маленькими руками вцепиться в горло здоровяка. Он требовал от третьего ракетницу: "Турман, дай пистолет, я пуду ему дрелят, Курва-мать! Я режу!" Но эмоции плохой советчик делу.
   Требовались холодный расчет и твердая воля. Начали выбирать трал. Обрубленный ваер пришел чисто, теперь оставалось только надеяться на удачу. Удержал ли другой ваер трал и доску. Время тянулось медленно, казалось, прошла вечность, пока появилась доска, затем трал. Повозиться пришлось, но теперь это было делом техники. Неимоверными усилиями трал был поднят на палубу.
   "Святой" преподнес мерзкий подарок, но рыбаки радовались, что дело закончилось так легко. Испанец мог обрезать трал вместе с досками, тогда могла возникнуть продолжительная пауза в промысле. Ваер срастили, заново промерили и отмаркировали. Начали готовить трал к постановке.
   Капитан опасался, что инцидент с испанским судном отрицательно подействует на команду, но, к счастью, он ошибся. Наоборот, у людей появилась здоровая злость. На вахте старпома снова поставили трал.
   На вахте третьего помощника сделали еще одно траление и вошли в нормальный ритм работы. За утренним чаем все были серьёзны и сосредоточены, еще очень свежи были воспоминания о неприятном случае, но время -- лучший лекарь, скоро о нем забудут. Дольше всех не мог успокоиться Сакс, который грозил испанцу: "Курва-мать! Я режу!"
   На утренней вахте третьего в улове оказалась огромная особь палтуса. Такого большого никто из рыбаков раньше не видел. Второй помощник попросил мужиков взвесить его, а потом отнести на камбуз, переднюю часть оставить на жаркое, а из задней сделать котлет. Палтус весил 57 килограммов. Жареного палтуса команда практически ела ежедневно, но вкус котлет не поддается описанию. Они были настолько вкусны, что отведавший их тогда по сей день ощущает во рту их неповторимый вкус.
   Дни шли своим чередом, мужики, ложась в койку, остервенело вычеркивали в самодельных календарях прожитый день, которых оставалось все меньше и меньше. На вахте старпома поймали семь тонн. Сакс был до безумия рад, команда настроена весело, но до "половецких плясок" было еще далеко. Нужно поймать и нарезать еще груз, тогда пляши сколько душе угодно.
   В этот день команда работала 20 часов кряду. У некоторых рябило в глазах, а Ивану Пушкину даже померещилась теща. Трудно себе представить, что произошло, если теща померещилась бы рыбкину.
   Капитан приказал лечь курсом на ост, а сам написал текст радиограммы:
  
   "Таллинн. Рыбрадио. Галкину. Связи окончанием промысла, выполнением рейсового задания прошу добро сняться порт. Км Соколов".
  
   Развернувшись, СРТ-42.. троекратным гудком попрощался со всеми судами. Некоторые вызывали на связь, просили передавать привет земле, родственникам и близким. Желали счастливого плавания.
   Из горловины люка показалась мощная фигура Александра Сереброва с победно поднятыми вверх руками, что означало -- трюм забит! Трудно описать радость рыбаков в первые минуты окончания промысла. Это нужно прочувствовать самому. Каждый выражал радость по-своему. Обычно вверх летели шапки, за борт рабочие рукавицы. Случалось, люди даже пускались в пляс. Тогда еще африканского танца "Арангапегу" рыбаки не знали. Команда закрыла трюма, расклинила люковые брезенты, скатила палубу и все закрепила по-походному. После этого старпом распорядился: "Команде отдыхать!" Около четырех месяцев ждали рыбаки этой команды.
  
  
   КУРСОМ ДОМОЙ
  
   Неожиданно для туманной БНБ чудесная погода, по-весеннему светило солнце, океан был тих и спокоен, его воды нежно ласкали пошарпанные борта судна, будто извиняясь перед рыбаками за причиненные им неприятности во время зимнего перехода. СРТ-42.. полным ходом следовал в порт, отмеряя мили, на судне все, словно вымерли, бодрствовала только вахта. Радист принял радио:
  
   "42.. км Соколову Добро тчк Канторович".
  
   С этого времени судно переходило в оперативное подчинение диспетчера. На протяжении всего перехода по состоянию 18:00 мск судно должно было давать диспетчерскую сводку. Капитан написал РДО:
  
   "Снялись порт. Полный груз. Координаты, запасы, экипаж 25 человек. По судну ФБ. Км Соколов".
  
   На следующее утро отдохнувшие и довольные мужики собрались в салон к чаю, но боцман их сильно расстроил и порядком озадачил: "Попейте, значить, чай, перекурите, переоденьтесь в рабочее и выходите на палубу".
   - Это еще зачем? -- спросил Осипович.
   - Будем, значить, судно готовить к ремонту, - спокойно ответил боцман.
   - Мы не судоремонтники, - огрызнулся Осипович.
   - Кто, скажите мне, должен, значить, как не мы сами следить за судном? -- спросил боцман.
   Инициатива боцмана, как в зеркале отразилась на всегда чем-то недовольном лице матроса Ломакина, не сказав ни слова, он вышел из салона. После продолжительного рейса можно было отдохнуть, но боцман расценил ситуацию по-своему: благо приятная погода, продолжительный переход. Усилия команды сократят сроки ремонта и сэкономят деньги. Когда мужики собрались на палубе, к ним с краткой и содержательной речью обратился боцман: "Главным, значить, врагом судна является коррозия металла. Сегодня, значить, мы дадим ей смертельный бой путем ручной очистки металла от ржавчины скребками и стальными щетками. Труд низкопроизводительный, но очень важный. Разбирайте инструмент и за дело". Возможно, кому-то из мужиков хотелось послать "дракона" открытым текстом на хрен, но в душе даже Осипович понимал, что ржавчина гробит пароходы.
   К концу рейса многие обросли бородами и усами самых диковинных фасонов. Вне конкуренции была отдающая кузбасслаком, купеческая борода Александра Сереброва. По совершенно непонятной причине у третьего при черной шевелюре отросла рыжая борода. Горькую усмешку и сострадание вызывали четыре волосины на лице Пупкина. В начале рейса боцман напрочь отверг идею отпускать бороду. Он не мог забыть той уничтожающей критики, которой подвергли его бороду соплаватели. С чем её только ни сравнивали? Некоторые, наоборот, хотели вернуться в порт с бородой. После напряженного рейса все спешили домой, кто-то в мыслях уже был в кругу родных. Женатые прикидывали, на сколько сантиметров подросли дети и узнают ли в порту своих бородатых отцов. Кто-то представлял себе торжественную встречу, которую они заслужили. Оркестр, цветы, торжественные речи. Но не все радовались приходу. Что было делать тем, у кого судовой кубрик -- дом родной, а прописка по отделу кадров? Спустить в порту заработанные в море деньги, просить "дядю Пашу" направить на отходящее судно. Что делать человеку, если вся его недвижимость помещалась в потертом чемодане? Ни кола -- ни двора. Гол, как сокол. И некому склонить на плечо буйную головушку.
   Александр Серебров чувствовал себя из рук вон плохо. Он лежал в койке и смотрел в подволок, он так делал всегда, когда кошки скребли душу. Перед приходом в порт у него портилось настроение, но он старался не показывать этого, чтоб не повлиять отрицательно на других. Вот пройдет судно Зунд, счет времени будет определяться часами, а потом минутами. Куда торопиться ему, к кому спешить скитальцу океана? В голову лезли навязчивые мысли: "Ради кого и чего я живу? Кому я нужен?" Так думал мужественный человек, не раз смотревший смерти в глаза. Он не мог забыть и простить жене измены.
   Днем команда работала на палубе, а после ужина по просьбе боцмана старпом выступил с интересным сообщением о великих русских ученых. Он отметил, что каждый моряк должен знать о том, кто сыграл огромную роль в развитии и создании теоретических основ судостроения и судовождения. Он назвал Михаила Васильевича Ломоносова основоположником научного мореплавания, обогатившего науку глубокими исследованиями. Много интересного узнали моряки про академика А.Н.Крылова, который разработал "Таблицы непотопляемости", применяемые на всех флотах мира, об адмирале С.О.Макарове, который впервые в мире использовал пластырь из шпигованной парусины для закрытия пробоины в подводной части корабля. Старпом также рассказал об академиках В.Л.Поздюнине и Леонарде Эйлере. Вряд ли моряки когда-нибудь могли подумать, что на промысловом судне узнают столько интересного из истории отечественного флота. После выступления старпома боцман обратился к Осиповичу: "Учись, салага, будешь большим человеком".
   - Куда мне, Корнеич, уменя грамоты маловато.
   - Не в грамоте, Адам, дело. Ты, значить, думаешь, что у других лишние мозги через уши выпирают. Дураков пруд пруди, но они умеют себя показать, преподнести, значить, в лучшем виде. Ты понял? Показать, - поучал боцман Осиповича.
   - Если умеют, пусть показывают, - ответил матрос.
   Вспоминаю, значить, работали в Норвежском море. Начальник экспедиции по фамилии Лаптев, бывший крупный партийно-хозяйственный работник, снятый за пьянку. Его за глаза, значить, капитаны лаптем называли. Вот он решил себя, значить, показать. На утреннем совете один капитан докладывает: "Нахожусь в квадрате "Дэ", беру по 100 кг". Когда все капитаны выступили, Лаптев отдал приказ выметать сети в квадрате "Дэ" строем "каре". Многие, значить, капитаны с обветренных щек слезу утирали, а некоторые, значить, исполнили его приказ и сети выметали, а утром все дружно выбирали пустыря. На совете, значить, капитан Камренко, как всегда шуткой докладывает: "Считаю себя в Норвежском море, лежу на "Марии", беру сети".
   - Капитан Камренко, почему вы не выполнили моего приказа? -- спросил Лаптев.
   - Какого приказа?
   - Выметать сети в квадрате "Дэ".
   - Так я до "Дарьи" не дошел, лег на "Марью", а она мне, родимая, по тонне на сетку отваливает, - закончил боцман.
   На следующий день старший механик рассказал про красавицу-Одессу, сделав основной упор на Дерибасовскую, как красивейшую улицу во всем мире, с которой Бродвей не идет ни в какое сравнение. Одесситы свято чтут своего градоначальника Дерибаса Осипа Михайловича, в честь которого названа улица и русского адмирала испанского происхождения Хосе Рибаса, руководившего строительством одесского порта и города. А, между прочим, это одно и то же лицо. Дерибасовская улица славится тем, что по её тротуарам, стуча каблуками модных туфель иностранного производства, плавно двигаются, изгибаясь в талии, самые красивые создания женского рода, - закончил "дед".
   - Мне бы попасть на Дерибасовскую, - сказал Осипович.
   - Спеши, они уже штабелями лежат, тебя ждут, - сострил Славка.
   - А что, ко мне женщины буквально липнут, да и я их уважаю.
   - Адам, их привлекаешь не ты, а твой диковинной конструкции нос. У тебя, как в солдатском анекдоте получается: "Солдат, девок любишь? Люблю. А они тебя? Я их тоже", - закончил Славка.
   - В нашем деле, сколько поймал, столько отшкерил, - сказал гроссмейстер женского вопроса рыбкин Иван Балобанец.
   - Адам, а что ты до сих пор не женат? -- поинтересовался Славка
   - Да все как-то руки не доходили.
   - Ничего, ты еще не опоздал. Вернемся в порт, поедешь со своим другом в деревню Палкино и женишься на его теще. Сколько можно говорить про женщин, давайте поговорим о любви. Вот ты, Иван, женатый человек, а что ты знаешь про любовь? -- спросил Славка.
   - Любовь -- нежное и светлое чувство, - ответил Пупкин.
   - Иван, ты хороший парень, но о любви ты ни хрена не знаешь. Вот в Одессе был проведен всемирный симпозиум на тему "Что такое любовь". Ниже приводятся ответы специалистов по этому вопросу, - пояснил Славка.
   Врач: "Любовь -- болезнь, требующая постельного режима".
   Педагог: "Любовь -- это работа".
   Инженер: "Какая это работа, если основной механизм стоит? Это процесс".
   Адвокат: "Какой это процесс, когда одна дает, другой берет? Это взятка".
   Коммерсант: "Какая это взятка, если удовлетворены обе стороны? Это искусство".
   Артист: "Какое это искусство, если этим могут заниматься, кто не имеет таланта? Это наука".
   Профессор: "Какая же это наука, если любой студент может больше меня? Это сделка".
   Старый одессит: "Какая это сделка, если вкладывают больше, чем вынимают?
   В тот вечер мужикам так и не удалось выяснить, что такое любовь. Итог разговору подвел боцман: "Если уж, значить, умные люди не могли разобраться в энтой самой любви, мы будем любить своих "старух", как умеем и можем". Став начальником палубной команды, Корнеич активно сам не выступал, но по-прежнему удерживал травильно-баечную работу в своих крепких руках. Теперь он делал только небольшие дополнения.
   Вечером второй помощник проводил информацию об Атлантическом океане и привел ряд интересных цифр: на долю океана приходится 69% всех мировых морских перевозок, 70% всех мировых пассажирских линий. Океан является наиболее интенсивно использованным районом мирового промыслового рыболовства, на океан приходится 2/3 мирового улова.
   - Николай Александрович, мы пересекли океан и не видели ни одного судна. Почему? -- спросил Пупкин.
   - Хороший вопрос ты задал, Иван. Дело в том, что мы пересекаем океан в самой узкой его части северным путем от Оркнейских островов до Ньюфаундленда, а торговые и пассажирские суда следуют по "трансатлантическому пути северной части Атлантического океана" южным путем и плывут по дуге большого круга. Мы выходим в океан от северной оконечности Англии, они - от южной через проливы Па-де-Кале и Ла-Манш, по которым в год проходит около 300 тысяч судов. Когда ты будешь капитаном, поведешь свой лайнер Английским каналом, - закончил второй.
   Прошли еще сутки перехода. После ужина "свайка" пристал к Вырку: "Виллу, это правда, что ты ездил по Москве верхом на лошади?
   - Прафта. Я слузил на конно-спортивном пазе ЦСКА коневодом.
   - А кого ты встречал там из знаменитых конников? -- спросил любопытный Пупкин.
   - Та, я снал многих: Иван Калита, Иван Кизимоф и тругие.
   - Ты, поди, самого маршала Семена Михайловича Буденного видел? -- снова спросил Пупкин.
   - Маршала Пуденного я видел каздый тень сесть цасов утра, когда он прибывал на пазу. Броверял посади, если сытый и систый, плагодарност, колодный и крязный -- куба.
   - А сколько у тебя благодарностей от маршала Буденного? -- спросил Осипович.
   - От маршала Пуденного 26 стук и отин от Кручева.
   - Я уцил верхой есде его точь Раду.
   - Брешешь ты все, -- сказал Осипович.
   - Засохни, "свайка", - рыкнул Ломакин.
   - Мой командир приказал мне уцить верховой есде отин сенсина и сказал, сто она точь Кручова. Он пыл оцен кордый и никогда не коворил: "Здрастуйте", а я ему са это сильно тавил ногу, когда он садился верхом на лосад. Когда концил уцебу, на пазу приехал Кручов, он пыл оросем строении, сал мне руку и садил рядом.
   - Куришь? -- спросил Кручев
   - Курю.
   - Сакуривай.
   Я снап, сто са курение в манеже - куба, но рука сам тянулся карман и я сакурил, а когда это видел старсина, стал пелый, как пумага.
   - Как служится? -- спросил Кручов.
   - Хорошо.
   - Откуда родом?
   - Эстония.
   - У вас в Эстонии кукурузу сеят?
   - Та, сеят, но он плохо растет.
   - Ей нузен трукой технология семлетелия.
   - Ты, Вырк, хорошо скреби ржавчину и получишь еще одну благодарность от боцмана, - сострил Осипович.
   - Снаес, Осиповиц, ты не ест оросий целовек, ты ест ленивый, а поцман любит работа. Ты мне месал коворит, а сам не снаес, как посади субы цистить?
   - Яныч, расскажи, - попросил Пупкин.
   - Нам прибыло пополнение. Отин молодой из Ростова цистил посад, а "старики" просили: "Ты посади субы поцистил?
   - А это как?
   - Это просто, восми субную сетку, пасту, поднимай посади верхняя куба и начинай цистит. Эта видел старсина: "Сто ты творис твою дусу-мать?
   - Чисю посади субы, - ответил молодой.
   Старсина понял, сто эта сутка и не накасал солдата.
   Рассказ Вырка понравился мужикам, и они попросили рассказать еще что-нибудь. Конечно, 26-тикратному призеру по выездке было что рассказать. Он поделился с мужиками, как на даче маршала они с ним собирали грибы, а потом пили водку. Когда Вырк закончил рассказ, он подошел к Осиповичу, положил руку ему на плечо и сказал: "Ты меня не сердис, Вырк сказал прафту".
   Старпом Верненко был очень серьёзным человеком и в матросской травле участия не принимал, предпочитая шахматы, но на судне ему не было достойных противников. Все, кто умел передвигать по доске фигуры, проиграв, больше не садились играть. И тогда чиф решил приобщить к интеллектуальной игре "деда", более предрасположенного к байкам. Однако это очень расстроило боцмана, морально ответственного за проведение травли и имевшего на "деда" свои виды. Боцман посетовал старпому на то, что в последнее время старший комсостав начал отрываться от коллектива.
   В очередной партии белыми "дед" разыграл гамбит Шичкина. В теории этот гамбит отсутствует, его применял известный хохмач Иван Сергеевич Шичкин. Вся хитрость заключается в том, что он брал в руку коня, долго крутил его над доской, а потом ставил на клетку с объявлением шаха королю и одновременной потерей ферзя. Конечно, у старпома такие шутки не проходили, но атмосфера матча была испорчена. Сделав правильные выводы из критики, он пошел в салон. Не успел сесть, как Корнеич взял быка за рога: "Вадим Петрович, вы, значить, редкий гость наших сборов. Поэтому прошу вас рассказать что-нибудь".
   - Корнеич, рассказать у меня есть, что, но я не любитель травли.
   - Тогда расскажите о чем-то серьёзном, мы с удовольствием послушаем.
   - Хорошо, я расскажу вам случай, когда несерьёзность и безответственность могут привезти к непредсказуемым последствиям, - начал старпом. Я служил на крейсере Тихоокеанского флота, стояли на бочках, увольнение личного состава и сход офицеров на берег по установленному графику на буксире. На корабль для дальнейшего прохождения службы прибыли два молодых лейтенанта после окончания училища, которое давно окончил я. Ничем особым они не отличались и звезд с небес не хватали, короче, как все молодые офицеры, у которых иногда в определенном месте играет детство. Однажды они оба сошли на берег, вечером вернулся один. Докладывая о прибытии, сказал, что Чойбалсан будет утром. Дежурный по кораблю доложил о визите маршала Монголии командиру корабля, тот оперативному дежурному флота, тот командующему флотом. Командующий флотом приказал поднять военный оркестр и приступить к репетиции исполнения монгольского гимна, но не оказалось нот. Адмирал приказал готовить к экстренному вылету свой самолет в Москву за нотами, а сам доложил оперативному дежурному военно-морского флота, а тот - главкому. В министерстве обороны главкому сообщили, что о визите маршала Чойбалсана ничего неизвестно. Ничего не слышали о визите и в министерстве иностранных дел. Самолет командующего флотом уже выруливал на взлетную полосу, когда решили перепроверить информацию. Разбудили спящего лейтенанта и спросили: "Откуда вам известно о визите в СССР маршала Монголии Чойбалсана?"
   - Он сам сказал.
   - Кто?
   - Чойбалсан.
   - Где вы его видели?
   - Мы вчера были с ним в ресторане "Золотой Рог".
   - С Чойбалсаном? В ресторане? Такого не может быть?
   - Вчера вечером я был в ресторане "Золотой Рог" с лейтенантом Михайловым, которого в училище называли Чойбалсаном, - закончил старпом, а мужики дружно засмеялись.
   - Вадим Петрович, скажите, пожалуйста, как говорить правильно "ходить" или "плавать", - обратился к старпому Пупкин.
   - Очень интересный вопрос ты задал мне, матрос Пупкин. Вопрос теоретический, - улыбнулся Верненко, - из-за которого в последнее время ведутся споры между моряками. Дело в том, что за многовековую историю мореплавания российского флота говорили "плавать". Вся морская практика исходит из плавания: одиночное плавание, плавание в тумане, в узкости, во льдах, плавание по дуге большого круга. Как вы назовете капитана дальнего плавания? Капитан дальнего хождения или дальней ходки. Абсурд. Но серьезное противодействие "плаванию" оказала одна из главных наук -- навигация, которая переводится, как "хождение" по морю. Вошло в обиход при Петре I. За пять веков слово "хождение" было употреблено в литературе один раз, когда тверской купец Афанасий Никитин совершил в 1466-1472 годы путешествие в Персию и Индию, написав книгу "Хождение за три моря". Но нужно учитывать, что он был купец. В 1947 году композитор Константин Листов на слова Александра Жарова написал песню "Ходили мы походами", после чего молодежь на флоте начала "ходить". Вероятно, этим молодым невдомек, что главной характеристикой любого судна является плавучесть. Кроме того, "ходить" не выдерживает критики с позиции человеческого фактора. Мне не доводилось видеть человека, способного ходить по воде, дойдет до шеи и бросается вплавь. Я лично считаю, что правильно говорить "плавать", хотя категорически не отвергаю "ходить". Ведь существуют мореходы, мореходная астрономия, мореходные таблицы и мореходные инструменты, - кончил старпом.
   - Спасибо вам, Вадим Петрович, - поблагодарил Пупкин.
   - Всегда к вашим услугам, - улыбаясь, ответил Верненко.
   Океан спокоен и мерно дышал. Чистое, без облачка, лазурное небо, ярко светило солнце, а штурмана во главе с капитаном отводили душу с секстаном в руке, определяя место судна по солнцу. Ведь еще в старину моряки относили умение определять место судна по звездам-планетам к признаку высокой морской культуры.
   Сменившись с вахты, третий и моторист обедали, в салоне кроме них никого не было.
   - Герман, заканчивается рейс, стоим одну вахту, а путем друг о друге ничего не знаем, расскажи, как ты пришел на флот.
   - Юханнесович, особо рассказывать нечего, все просто и банально. Окончил среднюю школу, призвали на службу. В телячьем вагоне привезли в Ленинград, на электричке в Ломоносов, оттуда на буксире в закрытый город Кронштадт. Разместили в Петровских казармах. Оказался в учебной группе корабельных мотористов, куда зачисляли ребят, имеющих образование 9 классов и выше. Начальником курса был майор Евтеев по прозвищу "Чтоб я не сдох". Учебка -- настоящая тюрьма, за шесть месяцев не был ни разу в городе. По окончании попал в Таллинн на тральщик. После службы подался к рыбакам, пришел вместе с Виктором Никитиным, прекрасный парень, эрудированный и начитанный.
   - Виктор Никитин -- настоящий моряк, мы с ним прошлый рейс в Норвежском море вместе были. Он со мной вахту стоял, а я его все в мореходку поступить агитировал, - сказал третий.
   - Я тоже поступать думаю.
   - Решение правильное, но как говорил мой школьный учитель: "Думать не надо -- надо соображать". Решил -- поступай.
   - Спасибо тебе, Юханнесович, на добром слове.
   Днем команда работала на палубе, а после ужина снова "большой сбор" в салоне.
   - Вячеслав Николаевич, расскажи, как ты стал моряком, почему оказался у рыбаков? -- вежливо попросил Пупкин Ласточкина.
  
  
   РАССКАЗ МАТРОСА ВЯЧЕСЛАВА ЛАСТОЧКИНА
  
   - Вроде бы и рассказывать нечего, но если хорошо порыться в сусеках памяти, то что-то можно наскрести, - начал Славка.
   - Известный бас Борис Штоколов поет романс "Слушайте, если хотите". Я совершенно лишен вокальных способностей, да вряд ли заслуживаю того, чтобы мое жизнеописание перекладывать на музыку. Типичная судьба мальчишки, с детства грезившего морем. Как у всех: школа, армия, мореходная школа, после которой попал в Эстонское пароходство. Хочу сразу предупредить, что жизнь на судах была далеко не медом и даже не манной небесной. В то время, как громко пели:
  
   Не нужен мне берег турецкий
   И Африка мне не нужна
  
   боязнь того, что кто-то убежит и попросит за границей политического убежища, была возведена до уровня государственной политики. Тогда действовал принцип: доверяй, но проверяй. Поэтому люди находились под постоянным и неусыпным наблюдением многих пар пытливых глаз: кадровых чекистов, внедренных в состав экипажа, пароходских осведомителей, первого помощника. А если на судне был капитан-самодур, то при нем состоял целый штат прихвостней, доносившись ему все, что говорили и делали на судне и за его пределами. Мне доводилось слышать чудовищные вещи о таких капитанах, узурпировавших власть, унижающих человеческое достоинство своих помощников и экипажа. Самодуры бывают двух сортов. Одни, зная, что они дураки, стараются этого не показывать, а пожинать плоды труда помощников и команды, выдавая их за свои.
   Самой опасной категорией являлись капитаны-самодуры, которые демонстрировали свою интеллектуальную ущербность в состоянии подпития при посторонних. Мне с капитаном крупно повезло. Я оказался на судне, которым командовал опытный моряк и прекрасной души человек. Назовем его Николаем Ивановичем Николаевым. Требовательный, но справедливый. К команде относился исключительно по-доброму. Всегда сдержан, спокоен, корректен и рассудителен. Он никого не распекал. Команда уважала его и за глаза называла "папой".
   И надо же такому случиться, что при прекрасном капитане старпомом оказался субъект, которого человеком можно назвать только с большой натяжкой. Герман Трифонович Зубов среднего роста, сухощавый, его хищное лицо рыси никогда не озарялось улыбкой. Ему были присущи непомерное самомнение и самовосхваление. Всех кроме себя считал глупцами. Завистлив к чужой славе. Издавна известно, что у старпома собачья до лжность, но даже ругаясь, нельзя унижать человеческого достоинства подчиненных. Посмотрите на нашего старпома, за весь рейс никому не нагрубил, никому не сказал плохого слова. Особенно старпом презирал тех, кто не лебезил перед ним и не пресмыкался. Между мастером и старпомом были весьма натянутые, официальные отношения, как сейчас говорят: между ними не было психологической совместимости. Не могу понять, почему капитан терпел рядом такое ничтожество, как Зубов? Команда не уважала старп ома и поддерживала мастера. Мне выпало стоять со старпомом вахту.
   Перед выходом в рейс произошла смена первых помощников. Я штатного знал мало, но ребята говорили, что нормальный мужик.
   Выходили на Европу, рейс трамповый. После окончания погрузки собрали экипаж, капитан рассказал о первом порте захода, сколько нужно перевезти груза, сделать тонно-миль и получить чистой валютной выручки. Закончив выступление, капитан спросил у первого, имеет ли он что сказать. Первый помощник был немногословен: "Митинг окончен, прошу разойтись по камерам". Если бы он этого не сказал, нам бы в рейсе пришлось к нему присматриваться, теперь мы знали, с кем имеем дело. У некоторых от слов первого помощника в глазах потемнело, а кто-то подумал, если в рейсе старпом споется с первым помощником, "папе" будет, как говорят немцы: kaput. Пришли в Антверпен. От бывалых моряков услышал про дядю Алиса и его ковры-гобелены. Как мне показалось, самая большая нагрузка в иностранном порту у капитана: проводил лоцмана, встречай портовые власти, агента, шипшандлера, представителей грузополучателей. И каждому нужно налить русской водки, которую господа-капиталисты уважают.
   У первого помощника одна забота -- составить тройки на увольнение. Старший тройки -- лицо командного состава. Такой был порядок. За границей нас называли "Русской тройкой".
   Для меня заграница первый раз была прежде всего землей, на которой хотелось постоять после моря. Перед увольнением было короткое собрание, на котором капитан призвал соблюдать правила поведения советского моряка за границей, чтить лучшие традиции и не употреблять спиртных напитков. Затем выступил первый помощник. На этот раз его речь была значительно длинней, в которой он отметил, что мы находимся во вражеском окружении, в городе против нас возможны всякие провокации, вплоть до предложения выпить на халяву, на что боцман, побывавший за свою жизнь во многих заграничных портах, сказал: "Интересно, мне никто никогда бесплатно не наливал". Первый смерил боцмана уничтожающим взглядом и продолжил: "Я требую строго держаться тройками, ибо распад тройки является самым тяжким нарушением за границей. Запрещаю употреблять спиртные напитки, что приравнено к предательству".
   Я оказался в одной тройке с мотористом и третьим механиком, возглавлявшим группу. Они раньше бывали в городе. Не успели мы выйти из порта, как между нами возникла ситуация, как в басне И.А. Крылова "Лебедь, рак и щука". Третий механик намеревался поехать в магазин дамского белья, чтоб купить любимой девушке некоторые предметы нижнего туалета, с которыми у нас будто была напряженка, моторист хотел ознакомиться с достопримечательностями города, а мне хотелось познакомиться с одним из крупнейших портов Европы. Победил принцип единоначалия, мы поехали в магазин дамского белья выбирать для девушки третьего механика трусики, комплект которых у нас называли "Неделька". Не приняв в изнывающие от жары организмы ни капли прохладительного или горячительного, спокойно вернулись на судно.
   Пришли на рейд порта Лагос. Это столица Нигерии. Отдали якорь, не успело судно выйти на цепь, как его окружила целая армада разнотипных плавсредств. В них сидели мужчины, женщины и дети. Они протягивали вверх руки с экзотическими фруктами, которых никто из нас до этого не видел, и кричали: "CHANGE", предлагая обмен, но на что нам было менять, если в кармане вошь на аркане. Но голь на выдумку хитра и кто-то предложил угостить негров хозяйственным мылом из боцманских запасов. Одни нарезали мыло на мелкие дольки, другие майнали вдоль борта вниз. Негритята хватали мыло и в рот, а через некоторое время стали пускать пену, как из огнетушителя. Это узрел старпом, пенообразование прекратил и сразу назначил виновного -- матрос первого класса Ласточкин В.Н. Всю африканскую ночь потратил старпом на написание гнусной бумаги. Видно плохо у него было с сочинительством. Но как бы там ни было, наутро появился приказ. В констатирующей части отмечалось, что я чуть ли не самый ярый расист.
   Процитируем приказную часть:
  
   "За разжигание межнациональной розни и унижение человеческого достоинства представителей дружественного народа Африки, выразившихся в кормлении их хозяйственным мылом -- объявить матросу первого класса Ласточкину В.Н. выговор".
  
   Так старпом сыграл со мной 1:О. Потом мне стало известно, старпом и первый помощник спровоцировали "папу" подписать этот приказ.
   Подошли к причалу, ребята уволились в город, а я любовался прелестями Африки с борта судна. Вернувшись из города, парни рассказали, где были и что видели. Пошли на городской рынок. Стояла сильная жара, а базарная площадь покрыта асфальтом, который плавился, выделяя тяжелый запах. Над площадью витало черным облаком несметное количество огромных мух. Негритянки в длинных юбках без нижнего белья и обнаженные сверху, сидели прямо на асфальте, по их толстым ногам и между ними ползали откормленные мухи. У многих из них за спиной были маленькие дети. Стоило ребенку заплакать, как африканка отработанным и резким движением плеча буквально выстреливала грудь, как торпеду при стрельбах на приз Главкома, за спину, а малыш ловил её на лету, как хоккейный вратарь шайбу.
   - Такого не может быть! -- категорически заявил Пупкин.
   - Чего не может быть?
   - Чтобы ребенок питался грудью за спиной матери.
   - Очень даже может. Ты, Иван, не представляешь систему устройства груди африканской женщины. По объему она, как астраханский сетевой буй, а по форме вытянута, как траловый куток, - разъяснил Славка.
   - Николаич, ты трави дальше, а Пупкин в следующий рейс пойдет на БМРТ в Африку и вдоволь насмотрится на груди африканок, - произнес неожиданно длинный для себя монолог матрос Ломакин.
   - Ребята выпили красного кислого вина, - продолжил Ласточкин, - а действие оно возымело только ночью, когда организм выдавал на три метра против ветра, не считая мелких брызг.
   Выгрузив часть груза, перешли в порт Абиджан, столица республики Берег Слоновой Кости. Начали выгрузку. Уволились в составе тройки: третий помощник -- старший группы, моторист и я. "Мотыль" сказал: "Быть в Африке и не попробовать негритянку -- грех на всю оставшуюся жизнь". Третий сразу отказался от участия в этой авантюре, заявив, что начальник мореходки говорил: "Изменить жене -- изменить Родине", но согласился постоять на шухере. Довольно быстро организовали двух мулаток, у них губы, как боксерские перчатки, а груди по пуду каждая. Пришли до хаты, маленькая комнатка на втором этаже. "Мотыль" устроился у открытого окна, а я у двери. Не успели еще приступить к делу, как открылась дверь, в комнату ворвались два шкафоподобных амбала с огромными тесаками наголо и потребовали: "Money". Времени на размышление не было, схватив свои пожитки с криком "Умрем, но флот не опозорим!" - бросился одному между ног, успев боднуть затылочной частью головы, а "мотыль" выпрыгнул в окно, но Икара из него не получилось. Мать-земля не очень ласково встретила своего блудного сына, который при приземлении сломал левую ногу в двух местах. Мы с третьим в айн момент подхватили моториста под белы руки и полным ходом в порт. На счастье, нас никто, кроме вахтенного у трапа, не видел.
   Судовой эскулап, видевший впервые в жизни сломанную ногу, сложил её так, что она, сросшись, походила на хоккейную клюшку. А сломанная в двух местах левая нога моториста не на шутку встревожила мастера, старшего механика и первого помощника. Ведь перелом конечности с потерей трудоспособности на судне -- ЧП, о чем следовало доложить на берег. Отцы-командиры собрали военный совет, на котором обсуждали стратегическую линию содержания доклада на берег. Нужно обсудить все варианты, принять самое оптимальное решение. Если доложить, что несчастный случай произошел в машине во время вахты, это -- травма, связанная с производством, рейсовой премии лишат всю машинную команду, если сообщить, что несчастный случай произошел в иностранном порту, то с приходом в советский, образно выражаясь, голову снимут с капитана, помполита, старшего механика и третьего помощника. Обсудив, остановились на том, что моторист сломал ногу на судне в свободное от вахты время, занимаясь с самодельной штангой, которая упала мотористу на ногу.
   Для написания подробной объяснительной записки мотористу в помощь отрядили судового "деда", имевшего некоторый опыт написания объяснений в случае нанесения травмы ноги. Когда его сыну было 12 лет, он играл во дворе с мальчишками в футбол старым изорванным резиновым мячом. Когда играть стало невозможно, они ошметками мяча накрыли силикатный кирпич и стали ждать жертву. Когда мимо проходил мужчина средних лет, они попросили его подать мяч. Тот, вероятно, вспомнив свою мальчишескую пору, разбежался и ударил по кирпичу. Во дворе раздался душераздирающий крик, мальчишки разбежались, а прибывший врач "Скорой помощи" констатировал перелом всех пальцев правой ноги.
   Перед самым выходом из Абиджана к борту подъехала легковая машина, из которой вышли судовой агент и важный господин в цилиндре и тростью в руке. Поднялись по трапу и прошли к капитану. Через несколько минут появились грузовики с клетками, в которых были дикие звери. Вскоре клетки погрузили на палубу, а по трапу поднялся господин, державший за лапы двух обезьян. Самец по кличке Жуж, а самка -- Жужу. Агент с важным господином сошли с борта, после окончания формальностей отдали концы и снялись в порт назначения цирка -- Касабланку. Стояла чудесная погода. В металлической клетке одиноко скучал огромного роста горилла. Он неописуемо обрадовался, когда к клетке подошел моторист Резо, решивший продемонстрировать обезьяне неимоверной красоты галстук, купленный в городе. Дитя джунглей просунуло переднюю лапу между металлическими прутьями клетки, схватило за галстук и резко дернуло на себя. Резо лицом ударился о клетку. Когда глаза моториста вылезли из орбит, а смуглое лицо стало мертвецки белым, укротитель электрошоковым пистолетом выстрелил в гориллу, а на палубу замертво упал Резо. Электрический заряд свалил его наповал. После оказалось, что галстук был изготовлен из токопроводящего материала, а моториста с большими трудностями удалось спасти от смерти.
   После утреннего чая буфетчица решила воспользоваться прекрасной солнечной погодой, полюбоваться природой, подышать свежим морским воздухом, подставить лицо палящему солнцу и продемонстрировать свою фигуру.
   В цирковом номере Жуж исполнял верного супруга Жужу, но дальнейшие события показали, что он не прочь пофлиртовать с другими особами женского рода. Жуж, подкравшись бесшумно к буфетчице сзади, схватил её за обе ноги, и в одно мгновение она оказалась на палубе в положении бойца "горизонтального фронта". Еще не представив окончательно, что может произойти, завизжала, как циркулярная пила на максимальных оборотах, а новоявленный Дон Жуан от испуга навалил на палубу больше лошади.
   Возможно, отставной майор милиции подозревал что-нибудь об обстоятельствах перелома ноги моториста, но нам сказочно повезло. В пароходстве произошла смена комсомольского секретаря, а новая метла всегда метет чисто. Радист принял радио:
  
   "Целях резкого улучшения спортивно-массовой работы на судах зпт ощутимого повышения спортивных результатов плавсостава проведите судовое собрание зпт обсудите зпт примите решение каким видом спорта будет заниматься экипаж тчк Сообщите заявку необходимый инвентарь тчк Секретарь ВЛКСМ"
  
   В нашей ситуации это был бальзам на душу капитану, который написал ответ:
  
   "Обсудив вопрос улучшения спортивно-массовой работы среди плавсостава пароходства, экипаж единогласно решил заниматься конным спортом. Приходом первый совпорт прошу выслать два экземпляра инвентаря. Км Николаев".
  
   Первому помощнику пытались втолковать, что если бы на судне был настоящий спортивный инвентарь, нога моториста была бы целой и невредимой. Сдав в Касабланке цирк, снялись на Италию. По мировой статистике известно, что итальянцы являются самой темпераментной нацией во всем мире. Любят быстрый секс в необычных условиях, как-то примерочные кабины в магазинах и лифты. Пришли в Геную. В итальянских портах отсутствуют заборы и охрана типа нашего ВОХР. Однажды ночью к борту подошла жгучая итальянская женщина и горячий эстонский парень Антс провел с ней сеанс быстротечной одноразовой любви. Когда уходили, девушка, стоя на причале, махала рукой, посылая воздушные поцелуи. Антс решил подшутить над ней. Сложив руки рупором, он на эстонско-итальянском языке крикнул ей: "Синьорина! Долларино валерино". Доллар, стало быть, фальшивый. Ответ не заставил себя долго ждать: "Синьор! Трипперино гарантино!"
   Пришли в Лондон. Резо собирался жениться, а я при нем на свадьбе должен быть дружком, поэтому решили купить одинаковые костюмы. Попросили первого помощника пустить нас вместе в город, но он отказал, вероятно думая, что если просятся вместе, то сбегут. В тройке с Резо уволился матрос примерно моей комплекции, я передал ему размеры и деньги. Когда ребята вошли в магазин, их поразили убийственно высокие цены, а темпераментный Резо не мог сдержать нахлынувших эмоций и понес по кочкам проклятый "загнивающий капитализм". Хозяин магазина, старый одесский еврей, посоветовал сходить в магазин напротив. Там они обнаружили костюмы по весьма сходной цене и купили еще по паре модных корочек.
   В Гамбурге ошвартовались по корме огромного западного немца, когда иссяк поток чиновников, на борт поднялись двое с немецкого судна и предложили поменяться фильмами, обычная практика, распространенная среди моряков. Поскольку культпросветработа - епархия первого помощника, он принял в обмене фильмов самое активное участие. Я уже не помню названия того фильма, в котором старуха варила самогонку, выбросила отходы, а петух поклевал и захмелел. Как могли рассказали немцам содержание фильма. Для порядка пунктуальные немцы поинтересовались: "Was ist das samagonka? - Что такое самогонка? Объяснили, что это вода, прошедшая через огонь и медную трубу. И тут совершенно для нас неожиданно первый помощник рассказал немцам краткое содержание фильма на их родном языке: "Петух shnaps trink und niht ku-ka-ге-ku" - выпил шнапса и перестал кукарекать.
   Немцы сказали, что все в порядке, взяли наш фильм, оставили свой и ушли. Мы расселись поудобней и приготовились смотреть. От первых кадров фильма сидеть стало не совсем уютно. Фильм назывался "Mein kampf", книга Адольфа Гитлера "Моя борьба" - библия нацизма. От первых кадров повергло в шок. Хотя фильм был американского производства и особых ужасов в нем не было, но он оставил гнетущее впечатление. После просмотра фильма первый помощник заперся в своей каюте писать объяснение в партком.
   Пришли в Копенгаген. На сей раз уволились в город с Резо и третьим помощником. Совсем недалеко от географического центра датской столицы есть небольшая улица Красных фонарей. На ней расположены дома работниц самой древней из профессий. Сюда съезжались проститутки со всего мира всех возрастов, включая несовершеннолетних. На посещение борделя у нас не хватило ни смелости, ни денег. Поэтому рискнули зайти в магазин сексуальных товаров sex-shop. Когда вошли, дух захватило от изобилия и голова пошла кругом. Такого мы отродясь не видели! Нас поразило обилие искусственных мужских половых органов, по научному фаллос-имитатор называется. Навалены, как в деревне поленница дров. Разных размеров, на электрическом ходу и на ручной тяге. Мне подумалось, что эти самые "фаллосы" могут оказать достойную конкуренцию нашему мужскому достоинству, ибо у них есть свои преимущества: морду не набьет, не отматерит и за водкой не пошлет. Искусственные груди от размера обычной фиги до норвежского сетевого буя. Украшением магазина были резиновые женщины с ногами от ушей, с различной окраской волос: блондинки, брюнетки, шатенки, были даже с фиолетовыми волосами. Как сказал Кончак из оперы Бородина "Князь Игорь": "Если хочешь, любую из них выбирай!" Третий облюбовал блондинку с короткой стрижкой, она, словно живая, соблазнительно подмаргивала. Разве кто-нибудь из нас мог тогда подумать, что резиновая игрушка станет причиной гибели такого замечательного парня, каким был наш третий. Резо купил упаковку презервативов в форме крокодила, а я коробку таблеток для тонуса деду, которому было 94 года.
   Мы возвращались в Таллинн, у всех было прекрасное настроение. Моторист Резо давно отошел от электрошока в Абиджане, буфетчица от испуга. Несчастье произошло, когда мы следовали по Балтике. Третий помощник сменился с вахты, а через некоторое время вместе с резиновой женщиной выпрыгнул за борт. Теперь никто не узнает, что явилось причиной гибели третьего. Принятые меры для его спасения результатов не дали, тело не обнаружили, возможно, его затянуло под винт, а игрушку достали, и в деле третьего она будет фигурировать в качестве вещественного доказательства. В соответствии с уставом на судне было проведено служебное расследование, с нас затребованы объяснительные записки, в которых мы написали, что не видели, как третий покупал резиновую женщину.
   Пришли в Таллинн. В то время была раздута страшная шпиономания. Кому-то взбрело в голову, что шпионы проникают в страну на судах пароходства. К трапу поставили пограничников с автоматом, которые проверяли документы у сходящих с судна. На злобу дня появилась даже песня:
  
   Уберите человека с автоматом,
   Ведь это наш -- родной, советский порт.
  
   С приходом в порт началось следствие, которое вели умные люди из Большого дома. Нас с Резо списали с судна. Потом по окончании разбирательства по пароходству был подписан приказ, в соответствии с которым мы "опорочили высокое звание моряка заграничного плавания и совершили проступок, выразившийся в недонесении командованию судна о приобретении третьим помощником капитана вещи, запрещенной к ввозу в СССР". Врубили нам по выговору с одновременным направлением на "золотую линию" Виртсу-Куйвасту. Оставшись временно не у дел, решили развеяться и сходить в кинотеатр "Сыпрус", надев новые костюмы и обув модные корочки. Накрапывал моросящий дождь, потом полил сильней и я почувствовал, что у меня промокли ноги, а одновременно начал разваливаться пиджак.
   " История "сексуальных кукол" относится ко второй мировой войне, когда заказ на изготовление для солдат немецкой армии сделали руководители "Третьего Рейха" Адольф Гитлер и Генрих Гиммлер. Первую сексуальную куклу изготовил сотрудник Дрезденского института гигиены Франц Тшакерт в 1941 году. В июле того же года руководство проектом было передано датскому врачу Олену Хануссену. Куклы изготавливались трех размеров: 168, 176 и 182 сантиметра.
   Резо начал ругать старого еврея, который посоветовал им зайти в магазин похоронных услуг.
   Несмотря на происки капиталистов и гибель свадебных обнов, свадьба состоялась. Правда, одеты мы были с Резо в костюмы швейной фабрики "Балтика", обуты в неудобные полуботинки обувного предприятия "Коммунар".
   Оформив отпуск, поехал в Свердловскую область к деду, передал ему таблетки из Копенгагена. Он положил одну из них на язык, через некоторое время тот вывалился изо рта, набух, стал кумачево-красным и три часа торчал, как мороженый окунь. Об этом пятая жена деда бабка Пелагея рассказала старухам у колодца. - Пелагея, он чё у тебе, совсем ненормальный? Энту таблетку в рот берут и глотают, тогда будет толк, - посоветовала одна.
   - Николаич, так был толк? -- поинтересовался Осипович.
   - Не знаю, но утром бабка почти бегом бегала по кухне, была весела, шутила, а потом помчалась к колодцу рассказывать старухам о чудодейственном влиянии заграничных таблеток.
   Приехал после отпуска, зашел в кадры, комплектатор сказал, что мне закрыли визу и предложил каботаж, от которого я отказался и попросил направить меня к рыбакам. Так закончилась моя пароходская одиссея, и я стал вашим соплавателем. Могу сказать одно, что здесь прекрасные люди и, если когда-нибудь представится возможность вернуться в пароходство, сломя голову, не побегу, хотя там много честных и порядочных людей, - закончил свой рассказ Славка.
   Мужики с вниманием выслушали историю до конца. Корнеич был весь в делах. Работы по судну, думы о доме, но был еще вопрос, не дававший ему покоя: кому поручить сделать информацию по женскому вопросу на последнем заседании клуба любителей морской травли. Явных кандидатов было два: рыбмастер Иван Балобанец и мастер добычи Александр Серебров. Боцман тщательно взвешивал кандидатуру каждого. Рыбкин -- ярый женоненавистник, неоднократно обманут женщинами, серьёзно обижен первой тещей, грубоват, слишком прямой, может сказать резко и неэтично. Серебров тоже жертва женской неверности, но он мягче, сдержанней, начитан, сможет построить свое выступление объективней и дипломатичней, нежели рыбкин.
   - Саша, хочу, значить, попросить тебя сделать одну услугу, - обратился Корнеич к Сереброву.
   - О чем речь? -- поинтересовался Серебров.
   - Хочу попросить тебя выступить по вопросу женской сущности.
   - Почему я, а не Иван Иванович? У него огромный опыт, он дока в этом вопросе.
   - Саша, ты пойми, он очень горяч и готов выйти на площадь с транспарантом "Женщина -- злейший враг человечества", а нужно, значить, показать, что она -- лучший друг человека, энто можешь сделать только ты, - убеждал боцман друга.
   - Добро, Корнеич, делаю это только ради нашей дружбы.
   - Ну, и лады, - сказал Корнеич. Он понимал, что Сереброву тяжело бередить незаживающую рану, но попросить кого-то другого он не мог.
   Переход через океан подходил к концу, по носу открылась земля, пусть даже не своя, но мужики радовались ей и зелени, а СРТ ровно пыхтел двигателем, из которого механики выжимали все, на что он еще был способен. Винт рубил зеленоватую воду, с каждым своим оборотом приближая время встречи с родными. СРТ с попутным течением быстро прошел пролив Пентленд-Фьорд, впереди простиралось Северное море.
   После ужина все мужики кроме капитана и вахты остались в салоне, стояла мертвая тишина, которую нарушал гул винта. Корнеич был неузнаваемо торжественен, он буквально сиял.
   - Моряки! Я, значить, открываю последнее заседание нашего клуба в энтом рейсе. Мы рассматриваем, значить, самый главный вопрос, информацию по которому сделает Михалыч.
   - А почему не Иван Иванович? -- у него гораздо больше опыта, - влез с вопросом Осипович.
   - Может такой важный вопрос поручить тебе? -- вскипел боцман.
   - Я не претендую, у меня совершенно нет опыта, -- начал оправдываться "свайка".
   - Осипович, ты выступаешь? -- взревел матрос Ломакин, -- выступай, Михалыч, не обращай внимания на этого балабола.
   - Я, значить, не умаляю заслуг и опыта Ивана Ивановича, но в последнее время он как-то отошел от женского вопроса, больше интересуется новейшими методами лечения, короче, полностью посвятил себя медицине, - объяснил свое решение боцман.
   Если бы в салоне СРТ-42.. находился корреспондент любой газеты, он озаглавил бы свой репортаж:
  
  
   АЛЕКСАНДР СЕРЕБРОВ К ВОПРОСУ О ЖЕНСКОЙ СУЩНОСТИ
  
   Александр Серебров встал, обвел всех спокойным взглядом, поборол в себе внутреннее волнение и тихо начал:
   - Друзья мои! Вопрос, который мы сегодня обсуждаем, действительно, сложный, даже очень сложный. Он оказался не по силам ученым. Сила человеческого разума подняла его в стратосферу, опустила на океанские глубины, человек расщепил атом, но не мог до конца открыть все тайны женской сущности. Хочу вас сразу предупредить, что моя информация не является научным докладом и не представляет научной ценности. Скорее всего, это инструкция для неопытных холостяков. Все, что я вам сейчас скажу, является правдой, это плод личных наблюдений, горький опыт моих друзей и знакомых, а также известные научные данные. Я не намерен глубоко вдаваться в дебри этой, еще не до конца изученной проблемы, моя задача гораздо скромней. Хочу, чтоб выслушав меня, вы не повторили моей ошибки, хочу предостеречь вас от необдуманных поступков и принятия скороспелых решений. Если мне удастся кого-нибудь из вас наставить на путь истинный, буду считать стоящую предо мною задачу выполненной. Вероятно, многие из вас думают, что я сейчас, подобно океанской волне, обрушусь на слабых и беззащитных женщин. Нет. Наоборот, я славлю женщину-мать, боготворю честную, порядочную и верную жену. Из науки известно, что женщина -- самое лучшее, что есть в жизни. Это одно из самых совершенных и удивительных творений природы. Женщина прекрасна, величественна и грациозна. Лучшие минуты творческого вдохновения посвятили женщине писатели и художники, женщину воспели композиторы и поэты. 0 женщине с вожделением говорят в столовых сухогрузов, в курилках танкеров, в каютах пассажирских лайнеров и, конечно же, в салонах рыболовных траулеров. Мир оказался перед лицом качественно новых проблем, которые принято называть глобальными, а их решение зависит от всего человечества, но главнейшей из всех проблем является женская сущность, которую до сих пор, к сожалению, не удалось раскрыть ни одному ученому в мире.
   Крупный знаток женщин сказал: "Женщина -- это академия, в которой мужчина должен учиться, пока его оттуда не выгонят". В науке нет проторенных дорог и рекомендованных курсов. Видя в этом свой долг, ученые тратят много физических и моральных сил, чтоб до конца раскрыть эту тайну. Была предпринята попытка детального изучения проблемы, но единое и бесспорное понятие сущности женщины отсутствует. Ученые не пришли к оценке факторов, влияющих на неё. Им не удалось пока открыть законы, которым подчиняется логика женщины. В изучении вопроса женской сущности еще много черных дыр и белых пятен, а нам стыдливо говорят: "Не вторгайтесь в неизведанную область науки". Проблема женской сущности безгранична, как вселенная, а женские пороки безбрежны, как океан.
   На Руси издавна считалось, что женщина связана с дьяволом. Старинная пословица гласит: "Баба и бес -- один у них вес". Я и сам, грешным делом, так думал, когда жил с женщиной, имевшей сатанинский характер, который постоянно зависит от фазы луны и даже направления ветра. В экстремальных ситуациях женщина агрессивна, непредсказуема и неуправляема, загадочна и таинственна.
   Восславляя любовь к женщине, как высочайшее и наиболее красивое чувство, на которое способно человеческое сердце, Максим Горький писал: "Самое умное, чего достиг человек -- умение любить женщину, поклоняться её красоте, от любви к женщине родилось все прекрасное на земле". В беседе с М.Горьким Л.Н.Толстой сказал: "Человек переживает землетрясения, эпидемии, ужасы, болезни и всякие мучения души, но на все времена для него мучительней есть и будет трагедия спальни". Ни одному ученому не удалось достичь вершин графа Л.Н.Толстого в познании женщины.
   Царь Соломон говорил, что из 1000 женщин нет ни одной порядочной, а известная во всем мире французская поговорка "шерше ля фам" -- за всякой пакостью ищите женщину.
   Это не выдерживает никакой критики, настоящий поклеп на женщин. А есть ли вообще плохие женщины и сколько их? Для того, чтобы любить, нужен дар божий и талант. К величайшему сожалению, есть женщины, не способные любить мужчину, а только его деньги. Эта категория женщин у нас до сих пор не изучена. Никто не знает, сколько таких женщин.
   Одному Западно-Сибирскому научно-исследовательскому институту поручили изучить данный вопрос и доложить на самый верх. Подобная постановка совершенно правильна и оправдана, но она изначально была обречена на провал в самом её зародыше, ибо исследование было проведено путем анкетного опроса. Скажите мне на милость, какая женщина скажет вам правду? Даже особа, на которой штамп поставить негде, с гордо поднятой головой, не моргнув глазом, скажет: "Я -- девственница!", а охмуренному ею легковерному олуху признается: "Любимый, ты у меня второй". Известно, что к данной категории относятся женщины всех возрастов, от комсомольского до пенсионного, образованные и безграмотные, работящие и ленивые, тощие и толстые, матери-одиночки, разведенные и никогда не бывшие замужем.
   Как правило, они капризно-требовательны, им присущи такие пороки, как алчность, коварство, наглость, хамство и упрямство. Они дифференцированы: одна жаднее, другая наглее, третья подлее. В жизни они весьма реально оценивают и взвешивают возможности избранной жертвы и в зависимости от этого развивают аппетит: одной нужно много денег, другой -- дом, третьей -- машина, четвертая желает побывать на новогодней елке в Кремлевском дворце, пятая, чтобы он строил ей дачу. В народе их называют по всякому: хищницы, охотницы и просто стервы. Например, в Италии и Франции их называют аферистками, а в Мексике -- авантюристками.
   - Александр Михайлович, ты был в Мексике? -- перебил Пупкин Сереброва.
   - Нет, Иван, в Мексике я не был, читал в книгах, - ответил Серебров и продолжил, - будем и мы их в дальнейшем называть аферистками. Осмотритесь кругом, все портовые города буквально кишат красавицами. Вы думаете, в Мурманске, Калининграде, Клайпеде, Риге или Таллинне существуют инкубаторы по выведению девиц с "ногами от ушей"? это "бабочки", слетевшиеся "на ловлю счастья и чинов", чтоб в экстренном порядке выскочить замуж за моряков или военных. Люди этих суровых профессий привыкли действовать быстро и решительно: пришел, увидел, победил. Известны многочисленные случаи, когда вполне нормальные мужчины до жвака-галса влюблялись и поспешно женились на истеричках, нахалках, хамках и упрямых, как ишак Ходжи Насреддина. До сих пор нет научного объяснения тому, почему умный мужчина связывает судьбу с пустой и никчемной женщиной. Но за то наука доказала, что существует любовь с первого взгляда.
   Встретив аферистку, прекрасно исполняющую роль бедной и несчастной женщины, обманутой и брошенной прохвостом, легковерный мужчина испытывает волнение, его сердце трепетно бьется в груди от избытка нежных чувств. Он ощущает радость и восторг от встречи. В то время, как мужчина притупляет бдительность, увлеченный и покоренный её красотой, женщина, наоборот, никогда не теряет присутствия духа, твердо зная, чего она хочет и добивается, ясно видя поставленную перед собой цель: охмурить и облапошить. Женская краса всегда возбуждала мужчину и доставляла удовольствие, за которое, как известно, следует платить, а иногда приходится расплачиваться чересчур большой ценой, оказавшись в ловко расставленных аферисткой сетях. Если мужчина влюблен -- ему хоть кол на голове теши, он глух и слеп, становится беспомощным и беззащитным, как новорожденный котенок. Мужчина не реагирует на замечания друзей: "Не нужен ты ей, её интересуют лишь твои деньги". Ради денег аферистка готова сыграть какую угодно роль. Для этого у неё даже улыбка двойственная: то добрая волшебница, то злая фея. С утра до вечера твердит ему о деньгах, а если намного моложе его, то с вечера до утра напоминает ему об этом. Деятельность аферистки весьма условно можно подразделить на четыре стадии: поиск, обработка, закаливание и разрыв.
   Каждая женщина данной категории постоянно находится в режиме активного поиска. Остановив выбор на мужчине с определенным служебным положением и достатком, аферистка включает форсаж и приступает к обработке, для чего использует арсенал артистических и кулинарных способностей. Она соблазняет не только стройной фигурой и длинными ногами, божественной улыбкой, которая по свидетельству специалистов, является главным оружием обворожения мужчин. Во время обработки аферистка смирней овцы, она скромно опускает глаза, внимательна, нежна и ласкова. Готовит ему чертовски вкусную солянку, жарит натуральный свиной шницель величиной с подошву рабочего ботинка 45-размера, печет медовый торт. Обезумев от внимания, заботы, нежности и ласки, мужчина чувствует себя в земном раю, он готов кричать: "Остановись, мгновение, ты прекрасно!", а человек, наделенный вокальными способностями, готов петь: "Боже, мой Боже, как хороша!" Убедившись, что клиент "созрел", и наживка прочно зацепилась за его поджелудочную железу, аферистка решительно переходит к стадии закаливания. Она постепенно перекрывает ему кислородную трубку, а вместе с кислородным голоданием, он начинает терять зрение, не видя своих денег. Если аферистка поймет, что мужчина мягкотел, слабохарактерен, покладист и доверчив, она сразу берет бразды правления в свои руки. Тогда она самоуверенна, самолюбива и властна, готовая все подмять под себя.
   Одиночество -- одно из самых серьёзных испытаний для мужчин. Некоторые считают, что брак -- оковы, связывающие их свободу и независимость. Поэтому мужчины долго взвешивают, какое из зол меньше: одиночество или цепкие руки аферистки, которая подобно танку прет напролом.
   Восточная мудрость гласит: "Прежде чем войти, обдумай, как выйти". Многие мужчины, не знавшие этой мудрости, оказывались в ловушке. Порядочная и честная женщина желает, чтобы мужчина заботился о ней, был лидером в доме, аферистка -- наоборот. При попытке мужчины воспротивиться она разыгрывает из себя христианскую мученицу, брошенную в пасть тигра. Природа наградила женщину удивительной способностью перевоплощения. В стадии закаливания, подмяв мужчину под себя, она изменяет курс на 180®, превращаясь в волчицу. Теперь она груба, дерзка, зла, капризна, нагла и упряма. Во время стадии закаливания аферистка, не щадя живота своего, делает все, чтобы больше выжать из него, а убедившись, что это не удается, принимает решение о разрыве. Мавр сделал дело и должен уйти. Научно доказано, что разрыв - тщательно продуманная и спланированная акция, к которой аферистка готовится серьёзно и основательно. Она снимает его со всех видов довольствия, включая половое, отказывая ему в близости. Допускает его к своему телу только по великим праздникам, испытывая его терпение. При этом разыгрывает из себя больную: "Милый, я больна, завтра иду к доктору". Сходив к врачу, она говорит, что у неё болезней больше, чем в медицинской энциклопедии. А когда мужчина взрывается, она закатывает ему страшный скандал, потом обвиняет в этом его и делает "дяде ручкой". Если мужчина проявит характер, то она сама бросается в "последний и решительный бой".
   Исследованиями доказано, что женщина -- собственник и ревнует мужа не только к телеграфному столбу, но и к бывшей жене, даже покойной, к детям от первого брака, сестрам и братьям. Аналитическим путем установлено, почти во всех случаях разрыва аферистка начинает свою обвинительную речь словами: "Я устала"... Примерно это выглядит так: "Я устала! Я больше не могу! У тебя скверный характер. Ты поддерживаешь отношения со своей дочерью и помогаешь брату, ты мало работаешь по дому и мало приносишь денег". Получив такую инъекцию адреналина, мужчина начинает думать: "Пора в путь-дорогу"...
   Ученые считают, после разрыва человек испытывает невероятное ощущение. Мне неизвестно, что ощущала она. У меня на душе было, будто все бродячие собаки и кошки порта одновременно нагадили мне в неё.
   Обычно в разговорах женщины любят утверждать, что бросить человека очень трудно, а на практике они делают это с легкостью неимоверной. Если женщина поймет, что он для её жизненного плавания превратился в балласт, она немедленно выбросит его за борт. После разрыва аферистка не плачет, не бьется лбом о стенку, не рвет волос на голове, она не мучается угрызением совести в связи с её отсутствием. Уже на следующий день она начинает поиск очередной жертвы в активном режиме, а найдя, снова варит вкусную солянку, жарит шницель и печет торт. И они едут к ней на дачу, которую еще пару дней назад строил предыдущий клиент. Такова горькая правда жизни. Разрыв считается окончательно состоявшимся, когда она позвонит ему: "Верни ключи от квартиры". Нормальные люди даже после разрыва не теряют отношений:
  
   Любовь прошла. Остались отношенья.
   Привет!
   Привет!
   Как жизнь?
   Да так себе...
  
   У аферистки после разрыва отношений остаются злость и ненависть. Случайно встретив его, она шипит ему в лицо: "Я люто ненавижу тебя и всю твою семью. Я готова выцарапать тебе глаза".
   Народная молва приписывает нобелевскому лауреату Бернарду Шоу слова: "Разъяренная женщина -- опасней кобры", этих слов подтвердить не могу, а сравнение весьма удачное. Я очень уважаю и люблю женщин, но не приемлю в них наглости, подлости и хамства. И.С.Тургенев предупреждал: "Бойся женской любви, бойся этого счастья, этой отравы"...
   В заключение своего выступления хочу рассказать случай, происшедший с одним из племени водоплавающих. Он механик. Стояли в порту, судовые механизмы не работали, электропитание береговое. Он на вахте, но какое-то дурное предчувствие терзало душу. "Наверно, что-то дома случилось", подумал он. Зашел к вахтенному помощнику, попросил разрешения отлучиться на час съездить домой. Вышел из порта, сел в такси, назвал адрес. При въезде на площадь Победы машина остановилась перед красным огнем светофора. Люди начали переходить улицу. То, что он увидел, не приснится даже в дурном сне -- перед самым капотом машины улицу переходила его жена в обнимку с мужчиной. От увиденного сердце учащенно забилось в груди, кровь запульсировала у висков, его трясло, как в лихорадке, от отчаяния чуть не плакал. Отпустив такси, пристроился в кильватер парочке, которая следовала в ресторан "Астория". Несколько успокоившись и взяв себя в руки, вошел в ресторан, который навлек тяжелые воспоминания. Он тогда был начинающим третьим механиком, а его женой была другая женщина. Придя из рейса, среди встречающих не увидел своей молодой жены. Получив приходной аванс, решил выпить с горя и пошел в ресторан, где встретил жену со своим "другом"... Теперь эта, увидев его, изменившись в лице, спросила: "Как ты здесь оказался?
   - А ты как? -- спросил он. Сдержав себя, вышел из ресторана, внутри все кипело, возмущался про себя: "Какая мерзость!" Еще вчера ночью она клялась в любви, что он единственный её мужчина, а теперь, уложив дочь, принарядившись, вышла на свободную охоту, подцепила чужого мужика и в ресторан".
   Утром разбор ночных полетов был бурным. Она атаковала: "Кто ты есть? Ты нищий, а мне нужны деньги, много денег. Мне нравится ходить по барам-ресторанам. Я танцевать хочу!"
   Так на безбрежных океанских просторах появился еще один дважды обманутый, униженный и оскорбленный.
   Дуста против аферисток еще не открыли, поэтому будьте бдительны. Это все, что я хотел вам сегодня сказать, - закончил выступление Серебров.
   Первым отошел от оцепенения Осипович: "Все бабы стервы!"
   - Истину глаголят уста младенца, - резюмировал рыбкин.
   Но под убийственно-уничтожающим взглядом слегка прищуренных боцманских глаз Осипович частично изменил свое мнение, добавив: "За редким исключением".
   Бурного обсуждения не получилось, но слова Сереброва подействовали на некоторые буйные головы отрезвляюще. Только Славка сильно боднул рыбкина: "Иван Иванович, при подобном отношении к женщинам твой инструмент заржавеет, как фригидная девственница", а мужики дружно засмеялись. Довольный Корнеич подошел к Сереброву, с трудом дотянулся ему до широких плеч, полуобнял и сказал: "Спасибо, друг! Ты, значить, сделал хорошую информацию и показал этим бездельникам профессорам-академикам Кузькину мать. Совсем, значить, заелись и мышей ловить перестали. Жаль только, что они тебя не слышали, а то бы знали, какой прогресс, значить, достигнут у простых тружеников моря по вопросу женской сущности. Чтоб у них, значить, мозги в правильном направлении работали, а то привыкли, мать их в душу, прикрываться своей концепцией: отрицательный результат -- тоже результат. Если бы мы, значить, возвращались в порт с отрицательным результатом, капитану голову открутили бы". Повозмущавшись бездеятельностью ученых в вопросе изучения женской сущности, Корнеич немного помолчал, улыбнулся и начал свой рассказ: "Мы находились тогда, значить, на энтом самом месте, когда встретили огромную стаю шетландской сельди. Кэп вызвал на мостик дрифа и приказал стаю взять".
   - Куда? Как? - спросил дриф.
   - А у тебя голова для чего? Только зюйдвестку носить?
   Поставили на нос юнгу со шваброй, и погнал от стаю впереди судна.
   - Такого не может быть!" - возразил Пупкин.
   - Пришли, значить, в Калининград, рыбаки выловили стаю до последнего хвоста, а нашего кэпа орденом наградили.
   - Такого не может быть, - снова возразил Пупкин.
   - Ты думаешь, значить, что у нас ордена зря дают? -- спросил боцман, подошел к матросу, по-отечески потрепал его по голове и сказал: "Если бы мы сейчас встретили стаю, ты, значить, гнал бы её до Таллинна своей бородой. Иди, сынок, сбрей, значить, бороду, а то ребенка в чреве матери дюже испугаешь".
   Вошли в Скагеррак, он приветливо встретил и проводил рыбаков. Прошли Каттегат и Зунд с его нахальными паромчиками. Счет времени пошел на часы.
   Объявлен санитарный день. Мужики с остервенением выбивали пыль из матрасов и буквально вылизывали носовой кубрик, который с приходом будет Гранд-отелем для гостей и бездомных.
  
  
   У РОДНОГО ПРИЧАЛА
  
   Наконец, отсчет времени пошел на минуты, на горизонте показались высокие церковные шпили Таллинна. На подходе вызвали на связь диспетчера.
   - СРТ-42, я диспетчер, - раздалось в динамике.
   - Диспетчер, я СРТ-42..
   - СРТ-42, вам готовится торжественная встреча. Ждите на рейде подхода буксира "Сулев" с комиссией на борту. Как поняли?
   - Я СРТ-42.. понял вас хорошо.
   Буксир ошвартовался к правому борту, комиссия перешла на СРТ. Старшим наряда оказался капитан, оформлявший отход.
   - С благополучным возвращением, - сказал пограничник.
   - Благодарю, - ответил Соколов, пожимая протянутую для приветствия руку.
   Под звуки торжественного марша СРТ-42.. подходил к причалу, на котором встречающие с цветами. Команда на палубе, увидя своих, рыбаки махали им руками. Закреплены концы, подан трап, по которому на борт поднялся начальник базы Борис Архипович Галкин. Музыка смолкла, Соколов скомандовал:
  
   "Смирно! Товарищ начальник базы! Вверенный мне СРТ-42.. вернулся из рейса. Задание выполнено, все механизмы находятся в рабочем состоянии. Экипаж здоров. Капитан Соколов".
  
   Галкин пожал руку и сказал: "Спасибо, капитан". Потом поздравил всех с приходом и поблагодарил за хорошую работу.
   Встречающие начали подниматься на борт. Корнеич расцеловал жену и не мог налюбоваться.
   - Ты в каюту, значить, не заходи. Постой на палубе. Пусть, значить, парень к морскому воздуху привыкает, - сказал Корнеич.
   - Хорошо. А где твой неразлучный друг? -- спросила жена.
   А где ему, значить, быть. Вот он собственной персоной. Вы поговорите, а мне к старпому нужно зайти.
   - С приходом вас, Вадим Петрович, - сказал боцман.
   - С приходом, Корнеич., - ответил чиф.
   - Вадим Петрович, по судну все в порядке. Прошу добро сойти на берег. Вместо меня остается Ласточкин, он в курсе всех дел.
   - Добро, боцман, сход разрешаю и благодарю за работу, -чиф крепко пожал жилистую руку Корнеича.
   Выйдя от старпома, прихватив с собой видавший виды чемодан, взяв осторожно под руку жену, боцман сошел на берег. - Саша, ждем тебя на ужин, будут твои любимые пельмени! -- крикнула Сереброву жена Корнеича.
   Второй уехал в контору за деньгами, на борту осталась неженатая часть команды, вахта и рыбкин, присматривающий за ходом выгрузки. Александр Серебров сошел на берег следом за Корнеичем, которого он искренне уважал за верность в дружбе. Ведь его никто не ждал, единственной отдушиной для него была семья Корнеича, жившая в районе Копли. Сделав первые неуверенные шаги по твердой земле, как это всегда бывает после длительного пребывания в море, Серебров бесцельно побрел вдоль причала, вспомнив слова из бессмертной оперетты Имре Кальмана:
  
   Устал я греться у чужого огня,
   Но где же сердце, что полюбит меня?
  
   Никто не ждал и матроса Осиповича, который после получения приходного аванса и окончания вахты намеревался сходить в "Глорию", а потом пройтись по старым адресам, но этому не суждено было сбыться. Уходя с судна, матрос Кузьмин сказал Осиповичу, стоявшему на вахте у трапа: "Пойду домой, организую своей каскадный оргазм".
   - Вася, это как? -- поинтересовался Осипович.
   - Адам, это не поддается описанию, нужно самому испытать, - ответил Кузьмин.
   На судно вернулся второй с деньгами. Получив аванс, привязчивый Пупкин начал уговаривать Осиповича съездить с ним в деревню Палкино.
   - Ваня, как я поеду? Кто меня отпустит?
   - Сделаем так. Я пойду к Петровичу и попрошу его тебя отпустить. Если он отпустит, ты поедешь? -- спросил Пупкин.
   - Поеду, но к добру ли это все?
   Пупкин вошел к старпому, тот разбирал какие-то бумаги.
   - Вадим Петрович, у меня к вам большая просьба. Отпустите матроса Осиповича на пару дней съездить со мной в деревню, - попросил Пупкин.
   - Добро, Иван, - чиф не мог отказать в просьбе этому старательному матросу, кроме того, он был тронут тем, что Пупкин просил за своего друга. Сияющий Пупкин вышел от старпома.
   - Адам, все хоккей! Петрович разрешил. Сменишься с вахты, и вечером на псковском поезде махнем в Палкино" - радовался он.
   И в это время Осипович увидел Кузьмина, неуверенной походкой шедшего по причалу.
   - Ваня, смотри, он пьян,- сказал Осипович.
   - Такого не может быть! Вася в пьянстве не замечен, - уверенно ответил Пупкин.
   В черствой душе Осиповича возникло какое-то неприятное предчувствие. Когда Кузьмин поднялся на борт, Осипович с лукавой улыбкой спросил:
   - Ну, что, Вася, организовал своей каскадный оргазм?
   Кузьмин посмотрел на Осиповича долгим пронзительным взглядом и ответил: "Нет, Адам, не организовал, я опоздал, оргазм ей организовал другой. Кузьмин походкой усталого человека побрел к носовому кубрику. Осипович смотрел ему вслед. Чувство горечи и обиды за хорошего человека наполнило его душу. Войдя в кубрик, Кузьмин разделся и лег в койку, которая пискливо скрипнула под тяжестью тела. Он лежал на спине, смотрел отсутствующим взглядом вверх, а из глаз текли обильные слезы обиды и горечи. Природа не наградила его большой физической силой, как Сереброва или Ломакина, но в нем была заложена огромная выносливость, а сейчас он не мог сдержать слез. Пытался в мыслях восстановить картину происшедшего. Их он застал сидящими за столом, увидя его, на лицах появился ужас. Постепенно выражение ужаса на её лице сменилось огорчением и недовольством. Кузьмин бросился к нему и замахнулся, а она тем временем повисла на руке. Вырывая руку, он нечаянно задел ей по носу, из которого пошла кровь. Теперь жена смотрела на него с ненавистью, как акула, пойманная на крючок. Она зло сказала: "Опомнись, ты сошел с ума. Между нами ничего не было". Не помня себя, он выскочил из квартиры, опомнился только в воротах пора. Когда несколько успокоился, она предстала перед ним, словно живая.
   - Любимая, зачем ты это сделала? -- спросил он у привидения.
   - Любимый, я устала тебя ждать, - ответило оно голосом жены.
   В море все рыбаки равны, выкладывались до потери сознания, а вот в порту они делились на две категории: одни работали, чтобы жить, другие жили, чтобы работать. Некоторых деньги не лимитировали, они по своему усмотрению прожигали жизнь на берегу и тратили заработанное тяжким трудом в море. Они куражились, летая в Ригу бриться и в Ленинград поужинать в ресторане "Астория". Рекорд побил электрорадионавигатор плавбазы "Йоханнес Варес", заказавший себе эскорт из трех такси типа ЗИМ. В первой машине он восседал лично, во второй - шляпа, а в третьей -- его видавший виды, синий габардиновый плащ со следами на нем всех опробованных хозяином алкогольных напитков. Не без помощи добрых людей об этом узнали в парткоме. Там внимательно со всей серьёзностью разобрались, объявили строгий выговор "за проявление барских замашек", закрыли визу, после чего он предпочитал ходить только пешком.
   Будем честными и объективными перед читателем, соплавателями и собственной совестью. Случалось, с приходом в порт напропалую веселились в ресторанах с до неприличия накрашенными девицами. Однако это ни в коей мере не значит, что все рыбаки беспробудные пьяницы. С глубоким знанием дела описал послерейсовое гуляние рыбака поэт Тимофей Синицкий, сам отдавший морю 35 лет:
  
   Окончен рейс. Звенит в карманах
   Не только медь и серебро...
   Теперь в кафе и ресторанах
   Он будет угощать щедро.
   И будут песни исполняться!
   Коньяк рекой! Шашлык! Икра!
   И будут женщины смеяться
   С ним беззаботно до утра!
   И все бичи друзьями станут,
   И три недели будут льстить
   Ему, скитальцу океанов,
   Что щедро он умеет жить.
   И он последний рублик спустит,
   И станет грустно и смешно,
   Когда швейцар его не пустит
   И скажет: "Топай, брат, в кино".
   И он похлопает карманы,
   В которых свищут сквозняки...
   И вновь подастся в океаны
   На ловлю рыбы и тоски.
  
   Действительно, имели место случаи, когда рыбаки пили, напевая:
  
   Пьем и водку, пьем и ром,
   Завтра по миру пойдем.
  
   И шли к комплектатору "дяде Паше" и просили: "Павел Михайлович, направьте, пожалуйста, на отходящее судно, денег ни копейки". И уходил рыбак на широкие океанские просторы навстречу штормам и туманам...
   Александр Серебров гордился дружбой с Корнеичем, ему нравилось зайти к нему на огонек, выпить водочки, закусить пельменями и поговорить о будущем рейсе. Теперь этих разговоров вести нельзя, чтоб не расстроить беременную жену Корнеича. В молодости Корнеич пользовался у женщин ошеломляющим успехом, за ним буквально охотились, случалось, даже устраивали кулачные бои. Полюбив свою будущую жену, он не удостоил ни одну женщину взглядом своих чуть прищуренных глаз. Был верен только одной, которая ждала от него ребенка. Корнеич знал, что через две-три недели его снова потянет в море, но боялся об этом подумать, не то, что сказать жене.
   На ночном поезде Пупкин с Осиповичем доехали до станции Печоры, а утром на автобусе до деревни Палкино, где жила Настя вместе с матерью.
   Встреча Ивана с женой была эмоциональной, трогательной и долгой. Наконец, выпустив из объятий жену, он представил ей друга: "Настя, познакомься, мой товарищ Адам". Они раскланялись друг другу и пожали руки. Осипович любовался Настей, даже беременна она была хороша собой. Про себя Осипович подумал: "Какова же её мама?"
   Мать Насти заведовала сельмагом, случайно узнав от покупателей о приезде зятя с другом, в обеденный перерыв прибежала домой. Она внимательно рассматривала зятя, стараясь определить, насколько он изменился, а потом бросилась к нему, обняла и расцеловала. Освободившись из тещиных объятий, Иван представил Осиповича: "Мой товарищ Адам".
   - Ольга Павловна, - сказала она, протягивая свою маленькую руку, беглым взглядом пробежав по его огромному носу, скромно опустив глаза.
   Разглядывая её, Осипович словно обвороженный, остолбенел и стоял, как истукан. Он не мог оторвать от неё взгляда, под которым она чувствовала себя весьма неуютно, её рассматривали, как ворованную лошадь на базаре. Перед Осиповичем стояла молодая, красивая женщина. Строгое платье плотно обтягивало её стройную фигуру, а голубые глаза, словно бездонный океан, излучали тепло и ласку. Они пожали друг другу руки. При рукопожатии тело Осиповича пронзил электрический разряд, значительно большей силы, чем удар ската. Осипович влюбился с первого взгляда. Перед ним стояла женщина, которую он искал все эти годы.
   Придя после работы домой, Ольга Павловна накрыла праздничный стол. Когда все расселись, она встала и сказала: "Выпьем за встречу и знакомство". Затем поднялся Осипович. Он чувствовал жар во всем теле, удары сердца в груди, его лицо сияло от радости, а глаза искрились страстной любовью. Держав в руке рюмку, Осипович торжественно произнес: "Я пью за здоровье прекрасной хозяйки и прошу её стать моей женой". Дети радостно захлопали, а она тихо ответила: "Я согласна"... Настя с Иваном закричали: "Горько!" Ольга Павловна и Адам поцеловались. Казалось, что этот их первый поцелуй продолжался вечность. А утром председатель сельского Совета зарегистрировал их брак, внеся в паспорта соответствующую запись и поставив печать. Трудно утверждать, а гадать на кофейной гуще не станем о причинах поспешного замужества Ольги Павловны. Возможно, одной из причин явилась необычная конструкция осиповского носа.
   По рейсовому заданию на выгрузку, сдачу промвооружения и тары, представление в контору всех рейсовых отчетов и характеристик отводилось два дня. На 10:00 второго дня был назначен инспекторский осмотр. Каждый моряк помнит это, изматывающее нервную систему, мероприятие по комплексной проверке судна после рейса по всем частям. Предстоящий осмотр вызывал у капитана двойственное чувство: с одной стороны все вроде бы в порядке, план выполнен, аварий и аварийных происшествий не было, все механизмы в рабочем состоянии, а с другой стороны - мало ли можно найти недостатков: редко проводились судовые собрания, члены экипажа не имели персональных социалистических обязательств, не выпускался "Комсомольский прожектор" и стенная газета "Ваер". Да мало чего можно найти? Никого не будет интересовать то, что люди в море работали по 18-20 часов в сутки. Вопреки опасениям капитана все прошло нормально. Нужно отдать должное членам комиссии, подошедшим к вопросу со знанием дела, объективно и компетентно. В акте комиссии было отмечено, что "рейсовое задание выполнено на 131,7%, достигнута экономия топлива в количестве 73 тонн и промвооружения, сумма которой уточняется. Судно в удовлетворительном техническом и санитарном состоянии. Палубные механизмы и устройства в рабочем состоянии. Надстройка защищена, засуричена и покрашена. Нарушений в организации службы не обнаружено".
   Попутно отметим, что первая экспедиция на Большую Ньюфаундленскую банку сработала успешно, выполнив план на 129,0 %. Лучших результатов добился СРТ-Р 9062 "Пирита" (капитан Камренко Ю.А.), выполнивший план на 142,0%.
   За год на БНБ было выловлено 3870 тонн рыбы: окуня -- 2869 тонн, трески -- 956 тонн и камбалы -- 45 тонн.
   Вечером того же дня на борт вернулись Пупкин и Осипович. У обоих женатиков на душе скребли кошки. Рыбаки знали, что плохое настроение может развеять только хорошая морская шутка. На вахте у трапа стоял матрос Виллу Вырк. Поздоровавшись с ним, Осипович сказал: "Яныч, травани что-нибудь про лошадей, у тебя это классно получается".
   - Осиповиц, ну сто тебе коворит про лосад? Он ест оросий трук целовека, начал Вырк, - он никогда не станет целовека ногами, как целовек. Отин раз я телал дренирофка и мой лосад стал, как копанный. На семле лежал парочка и икрал любоф. Я клонился и сказал: "Joudu toole!" - Бог в помощь! (Эст.)" Музык молчал, как рыба, а тефка поевой и коворит: "Joudu tarvis!" - Сила нужна! (Эст.)
   Поговорив с Вырком, матросы пошли в кубрик, разделись и легли. Осипович лежал в койке и думал, слова Вырка "Лошадь никогда не встанет на человека ногами" глубоко запали в душу. Очень мудро сказано. Он пытался представить свою жену-красавицу, но голова покоилась на казенной подушке, а рядом с ним была стальная переборка СРТ-42...
   Удачное окончание рейса договорились отметить в ресторане, но к оговоренному времени капитан своим присутствием подчиненных не осчастливил. Действительно, он ехал в такси на встречу, но непредвиденные обстоятельства спутали все его планы. Соколов совершенно неожиданно увидел старого приятеля. Зная его склонность выпить за чужой счет, капитан решил угостить его в ресторане и попросил таксиста остановиться. Он вышел из машины.
   - Здорова, Володя! -- поприветствовал Соколов.
   - Сергей, привет! Ты откуда?
   - С морей. Еду отмечать приход.
   - А ты что здесь делаешь?
   - Девушку жду.
   - Что за девушка?
   - Вчера познакомился в поезде, когда ехал из Тарту.
   - Красивая?
   - Красивая!
   - Tогда будем ждать! -- решительно сказал Соколов.
   Буквально через несколько минут подошла девушка, она, действительно, была хороша собой.
   - Едем в ресторан, угощаю, - сказал Соколов, приглашая их сесть в такси.
   - Куда едем?
   - В "Асторию", - с готовностью ответил Владимир.
   В ресторане ели, пили, закусывали и танцевали, а Соколов начал осознавать, приходит конец его холостяцкой жизни. После ресторана темноволосую девушку домой провожал Соколов...
   По результатам рейса многие члены экипажа получили повышение. Старпом переведен в службу эксплуатации флота, второй помощник назначен на БМРТ, старший механик -- вторым механиком на транспортный рефрижератор, третий помощник -- вторым.
   Когда возвращались в порт, все мечтали о встрече с родными, отпуске и предстоящем рейсе, в который выйдут вместе, но отдел кадров разбросал их по разным судам.
   Через месяц Соколов снова вышел в море, теперь в его сердце и мыслях вместе с морем была красивая темноволосая девушка на семь лет моложе его. С ним вышли старший мастер добычи Сакс В.А., рыбмастер Балобанец И.И., боцман Криворотов Е.К., матросы Ласточкин В.Н. и Пупкин И.К.
   За круговертью событий из поля зрения исчез Александр Серебров...
  
  
   ВМЕСТО КОМЕНТАРИЯ
  
  
   0x01 graphic
  
   Большая Ньюфаундлендская банка (Grand Bank), обширная отмель в Атлантическом океане, у острова Ньюфаундленд. Преобладающие глубины менее 100 м, наименьшая глубина 5,5 м (скала Вёрджин). Грунт -- преимущественно песок, галька, гравий. В районе Б. Н. б. встречаются воды холодного Лабрадорского течения и тёплого течения Гольфстрим. Часты туманы. Встречаются айсберги. Б. Н. б. -- один из богатейших в мире районов рыболовства (треска, сельдь и др.).
  
   Большая Советская Энциклопедия
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"