Аннотация: 14. ГЛАВА "Махмуд Эсамбаев: Линия Жизни"
Махмуд Эсамбаев: Линия Жизни
Здесь моя жизнь. Я расскажу все по порядку. Здесь самое главное. Я помню мои чувства и события из года в год. Здесь то, что в памяти. Здесь то, что когда-то казалось важным и оказалось суетой. Я расскажу о себе от сердца из сегодняшнего - одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Я живу долго. Из меня получился долгожитель. Так захотел Аллах.
1926
Я еще не знаю жизни. Смотрю на отца Али-Султана. Шепчу имя матери Бикату. Вижу мамину неродную мать. Это старушка Забант. Вокруг меня брат Мума и брат Муца. Есть у меня и сестра Пада. Я еще не понял, кто меня любит и кто не любит. Все вокруг старше меня. Отцу - 79, а матери 16 лет. Мы живем в доме, в крестьянском селении Старые Атаги. Это горный Кавказ. Все вокруг мусульмане. Меня носят к реке, когда мать идет за водой. Это всегда в одно и то же время: 5 утра и 9 вечера. Живем на пенсию отца и приданое матери. Я родился в теплый солнечный день. Позднее я осознал , что я "Тигр" с сердцем "Рака". Я самый загадочный знак Зодиака. Все, что я здесь говорю - это моя жизнь. Я внимателен к окружающему миру. "Когда я был на руках, я уже танцевал", - повторяла бесконечно мать.
1927
Мне 1 год. Перед глазами лицо мамы. Улыбка. Тону в ее карих глазах. Чувствую ласку, теплоту и мягкость рук. Льну к бабушке Забант. Люблю всех вокруг. Почти не плачу. Ем без каприз. Трогаю и удивляюсь волосам матери, которые стелются до пола. Люблю солнце. " Ты хороший мальчик, сыночек" - поет мама перед сном.
Я смотрел на мир с открытыми глазами. Я не догадывался, что для меня готовят ловушку бесы. Все делалось так, чтобы я не знал о существовании Баха, Моцарта, многих произведений Льва Толстого, Платона и Канта, Чайковского и Рахманинова со Стравинским... Эти факты я узнал позже, когда мне исполнилось 50 лет. Меня обокрали от рождения. В стране, где я родился уже были взорваны мечети и минареты. Вот то, что было за моей спиной. Я был ребенок, но уже обреченный на жертвоприношения в тюрьмах СССР. От меня скрывали культуру, которую берегли сотни лет прадеды и деды. Духовные ценности мусульманства и всех других религий мира стремительно уничтожали в тот год.
Я хочу здесь сказать о том, что стало мне известно позднее. Это все относится к этому времени. Многое я узнал, как депутат Верховного Совета СССР... позднее. Нельзя поддаваться лжи и молчать о 1927 годе. Думая об этом времени верю, что к месту будет и следующее:
Я все чаще и чаще обращаюсь к трагедии Библии и Корана в России. Со дня своего рождения Советская власть осознала в них главного врага и их уничтожение поняла, как одну из своих первостепенных задач. С 1922 года при ЦК РКП(б) действовала секретная Антирелигиозная комиссия, или по ихнему - Партийный Штаб, где в обстановке строжайшей тайны разрабатывались планы тотального подавления Православной Церкви и всех других религий. Бессменным председателем комиссии был под секретным и фальшивым именем - Емельян Михайлович Ярославский (имя от рождения: Миней Израилевич Губельман).
В начале двадцать третьего у них было решено и подписано: суд для Патриарха Всея Руси! Расчет, надо полагать, такой: смертный приговор (безусловно!) как циничное орудие воздействия на Патриарха, как верный способ окончательно его согнуть и навсегда подчинить шестому отделению... политической полиции вождя Дзержинского. Произносила свое тайное слово Антирелигиозная комиссия именно ради этого.
Фото: Типичная картина в социальной жизни России. 1917-1991. Internet, 1997.
Протоколы Губельмана принадлежали к тому разряду документов, которые коммунистическая партия берегла, как Кощей иглу, таившую в себе его погибель. Написано было на каждом из них: "Совершенно секретно", или "Хранить наравне с шифром"... Что это за шифр, хотел бы я знать? Партийный "сезам" какой-нибудь или взятые напрокат бесовы классические три шестерки, открывающие доступ к присланному из преисподней, как наблюдателю и консультанту? Я достал из архивов... через моих друзей на Лубянке:
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ? 26 от 26 июня 1923 г.
Слушали:
1. О Патриархе Всея Руси Тихоне и тихоновщине.
Постановили:
1. а) Тихона из-под стражи освободить 27 июня (завтра).
1. б) Воззвание-обращение и опровержение Тихона поручить распубликовать тт. Попову и Тучкову.
1. в) ....................(не подлежит рассекречиванию на 1997).
1. г) Поручить ГПУ производить постепенную ликвидацию дел, связанных с изъятием ценностей..., освобождая от наказания тех тихоновцев, которые публично заявят о своем раскаянии.
1. д) В отношении тех церковников, которые не пожелают раскаяться в своих преступлениях, а будут продолжать свою деятельность и впредь независимо от заявлений Тихона, продолжать политику репрессий и расстрелов.
2. О сектанстве.
2. а) .................... (не подлежит рассекречиванию на 1997).
2. б) Поручить ГПУ усилить работу по разложению сектанства, через своих агентов внутри сект.
3. Текущие дела.
3. а) .................... (не подлежит рассекречиванию на 1997).
3 б) О церковных ценностях, эвакуированных из Польши во время империалистической войны, хранящихся в Металлофонде для продажи за границу.
3. в) Хранить в прежнем положении особо от остальных ценностей впредь до особого распоряжения.
Председатель Ем. Ярославский
Секретарь Е. Тучков.
Все сто восемнадцать протоколов Кремлевской наисекретной Антирелигиозной комиссии: от первого (23.10.1922 г.) до последнего (4.11.1929 г.) вызывают ужас. Увозили ли Патриарха Всея Руси Тихона, а в будущем Святого Тихона, из Троицкого подворья под домашний, но тем не менее "строжайший" арест, в Донской монастырь; забирали ли его на пытки на Лубянку во внутреннюю тюрьму, где в течение тридцати восьми дней истязали два умельца: особоуполномоченный ГПУ Яков Саулович Агранов (имя от рождения: Сорендзон) и начальник 6-го отделения секретного отдела ГПУ Евгений Александрович Тучков... Бесконечные документы ужаса и бесконечной крови.
Якова Сауловича Сорендзона товарищи еще расстреляют 1 августа 1938 года в Москве... Или в конце концов тоже встанет к стене Тучков в подвале дома ? 3 по Варсонофьевскому переулку, куда подземными ходами с Лубянки водили на расстрел... Или Тучков пошел воевать, но уж, наверное, не писарем, а каким-нибудь начальником в СМЕРШ? Где и погиб втуне, но неизбежно попал вместе со всеми своими сподручниками - убийцами в Ад!
Пропал... как в воду канул Евгений Александрович Тучков, он же агент для сект "Игумен". Известно, правда, что он комфортно жил в Москве, на улице Горького, в доме НКВД...
Запомним Якова Агранова, друга Бриков и, стало быть, Маяковского, еврейского мальчика из местечка Чечерск ( в Могилевской губернии), дослужившегося до заместителя наркома НКВД СССР!... Напомним себе еще раз с похолодевшим сердцем об ужасе происходящего и подумаем о судьбе России и о тюремной участии Патриарха, при его допросах... бандитами...
Индекс запрещенных книг, с 1918 года составленный Н. Крупской и на десятки лет оградивший меня, как читателя Страны Советов включал имена: Платона с его пещерой, Канта с его звездным небом, Владимира Соловьева с его оправданием добра, Льва Толстого с его соединением и переводом четырех Евангелий, включал также действовавший с 1927 года, запрет на исполнение "Реквиема" Моцарта, "Божественной Литургии" Чайковского и "Всенощной" Рахманинова.
И еще одно событие! Миней Израилевич Губельман вскоре стал академиком АН СССР под фальшивым именем Емельяна Ярославского и там остался пожизненно. Он составил славу позора академической мысли СССР во всем мире. Убийца и палач олицетворил мораль молодого и первого в мире социалистического государства.
1928
Мне почти 2 года. Пережил ужас. Никогда не забуду "вкуса" смерти. В голове слова матери:" Ты убьешь сына, Али-Султан". Отец не внял ей и, подхватив, бросил меня на спину лошади. Ударил уздечкой полудикого мерина. В глазах все потемнело. Я вцепился пальцами в гриву. "Если умрет. У меня еще есть два сына. Наездником будет Махмуд-Али", - был его голос вслед пыли из под копыт. Случилось чудо. Конь не убил меня. Без седла я искалечил себе задницу. Однако, конь устал и возвратился к дому. Мать сняла меня с коня. Обняла и залечила раны. Конскую щетину я вынимал из под кровоточащей кожи рук и ног несколько месяцев. Я понял своего отца. В нем жил "командир партизанского отряда и революционер". Он был персональным пенсионером в честь Красной Армии СССР. Я плохо ходил в 1928. Часто, через 10-20 шагов падал на землю. Все вокруг гордились, что на лошади мне проще и сподручнее чем на ногах. Никто из братьев не ободрял и не сочувствовал мне. Я был один на один с собой в семье.
1929
Мне 3 года. Помню себя танцующим. Все восхищаются моей выносливостью и силой. Танцую бесконечно и везде. С тех далеких времен в голове голоса:" А был ли на свадьбе Махмуд, что сын Али-Султана?" В ответ эхо с гор:" Был. И, значит, хорошая была свадьба!" Я купался в улыбках, восхищении и доброте, что шла от зрителей. Я избалован ощущением славы. Я полюбил, как смеются мужчины. Я полюбил, как меня одобряют. Мне нравились подарки и изысканная еда, которые меня радовали.
Я еще не знал о том, что обязан буду потом узнать об этом годе. Но ежедневные газеты об этом уже писали. Мою судьбу готовили лидеры и вожди государства, в котором я родился. В Чечено-Ингушетии еще не догадывались о своей неизбежной судьбе в руках Правительства СССР. Все это самое из архивов...
Ленинец и Вождь Г. Зиновьев полагал, что фашистский переворот в Италии был лишь одним из этапов созревания пролетарской революции. Слепота вождя Зиновьева в отношении античеловечности фашизма не случайна. Своих врагов он видел не в бандах вождя Муссолини и вождя Гитлера, а в интеллигенции социал-демократического толка. В 1929 году Г. Зиновьев писал: "Грядущие революционные бури - а они не за горами - сметут германскую буржуазию и ее агентуру в рабочем классе - германскую социал-демократию".
Коричневой опасности в Германии он не замечал. И для этого были свои причины. Товарищи из Москвы не могли не отметить, что кадры нацистской партии черпались из того же колодца, что и коммунистическая гвардия. Первыми адептами фашизма: были ветераны войны и активисты левого профдвижения синдикалисты-революционеры. И в Гестапо, и в ЧК, особенно на раннем этапе, была велика прослойка преступного элемента. Такими были: вор церковных ценностей Губельман, наемный убийца Сорендзон, и наркоман кокаинист Дзержинский...
И, позднее, созданная Гитлером тоталитарная машина с полным подчинением человека государству, с тотальным контролем над душой и телом каждого, подозрительнейшим образом напоминала военный коммунизм, уже изобретенный вождем Лениным и вождем Троцким. "Империя смерти" под руководством вождя Гиммлера была построена по чертежам вождей сталинского ГУЛАГа. Разница была в идеологическом "бемоле" партий от бесов. Коммунисты эксплуатировали интернациональные лозунги, фашисты - национальные. Каждый же из них строил Анти-Христианство и убивал христианские эталоны морали в своих государствах! Человеческие жертвоприношения стали нормой.
1930
Мне 4 года. Часто танцевал всю ночь на свадьбах. Обычно с 5 вечера до 7 утра. Никогда не уставал. Радовался, когда я был без отцовского дома. Отец пьянствовал и бил детей, чем попало под руку. Когда я был на свадьбах, то я избегал побоев. Я был далеко от отца и это меня спасало от побоев.
Себя помню, как я с легкостью "копировал" "мужчин" и "женщин". Все дефекты походки, особенности мимики и индивидуальность жестов - стали моим хобби. Я учился видеть и сопереживать собеседников. Ритм музыки начинал жить у меня под кожей. В доме к этому относились по-разному. Бабушка молчала. Отец по-прежнему презирал мои способности. Мать - обожала мой талант от Аллаха. Я жил вблизи матери и бабушки. Я сторонился отца и братьев, но в тоже время их всех бесконечно любил. Они моя семья и в этом весь смысл жизни.
1931
Мне 5 лет. Я стал бунтовать. Я напал на своего двадцатилетнего брата. Эта история незабываема. Как часто бывало, отец напился и наказал старшему брату добраться до мусульманского кладбища и оставить в могильнике сельского муллы свою папаху. Так он забавлялся часто по вечерам. Брат не сделал, как хотел Али-Султан. Мертвый от страха "герой" вернулся нескоро. Я же в ужасе ждал его стука в дверь. Я знал - следующая за ним - будет моя "очередь". Так и случилось. Я был выгнан из дома в ночь. Я пошел покорно на кладбище. Ничего более страшного я не мог для себя представить. Звезд не было. Темнота. Дорога на ощупь босых ног еле различалась. Я искал и искал папаху отца на песке могильника. Нет. Я не нашел, что искал в обычном месте в центре могильника. Папаха была заброшена из страха встретить змею куда-то в угол под кирпичи. Все-таки, я нашел "это" и в панике прибежал назад. В нервом "тике" я вцепился в горло брата. Почти его убил в своей ненависти. Я не мог простить обиды и обмана. "Ведь, отцовская папаха была не сверху на могиле, а где-то в углу и в пыли. Я боялся тоже змей". Так я выразил свою обиду на несправедливость. Нас разнял отец побоями. Я сильно заикался. Я долго не прощал Муму. Нет. Я не любил разносить вещи по могилам. С тех пор я никогда уже не подчинялся старшим братьям. Они начали открыто побаиваться меня. И еще, случилось событие, которое потрясло всех... Я бегал голым на реке и тут вновь сверстники стали смеяться, что "я русский, а не чеченец". Я обиделся. Прибежал к отцу с жалобой. Попросил сделать обрезание немедля. Отец сказал: "Подожди, соберем кукурузу... и сделаем тогда. Вот-вот это закончим". Я помнил, что это он обещает не раз и не два. Вот почему, я взял нож и отсек ненужную кожу у плоти. Посмотрел на себя придирчиво, показалось, что отрезал "мало". Тогда, я полоснул свою плоть "еще раз". Кода увидел, что все "хорошо", то убрал нож и стал гордиться своим подвигом перед мальчиками. Все это рассказали в ужасе отцу "со стороны". Отец обиделся. Была задета его чеченская гордость. Он поймал меня тут же и жестоко избил. Рану обернули лепешечным сырым тестом. Я перестал кровоточить. Тесто засохло. Через несколько дней все зажило. Я стал, как и все мусульманские мальчики, "на одно лицо". Больше меня не дразнили на реке. Все перестали меня как бы замечать. Я хотел быть, как все. Я и стал, как все вокруг меня мусульмане. Все поняли, что я сильный и смелый.
1932
Мне 6 лет. Весь год танцевал на свадьбах и праздниках. В свободное время пас овец. Помогал пастухам в горах. Из интереса, однажды, подошел к школьному двору. Там учились мои два брата и сестра. Из-за того, что я младше, то на меня и напали и стали бесжалостно избивать школьники. Один из моих братьев стал помогать своим однокашникам. В ответ я вытащил свой секретный нож и хотел ударить его в живот. Не удалось убить его. Он повернулся задницей. Я попал не туда. Штаны залились кровью. Я никогда не видел братской крови. Брат упал в обморок, а я в испуге побежал прочь из отцовского села Старого Атаги. Я пробежал 25 километров до города Грозного. Я стал искать там спасение у брата отца. Встретил он меня, когда я был еле-еле живой. Тот расспросил меня о моих слезах. В ответ мой дядя - милиционер рассмеялся. "Ведь ты не убил его! Не бойся! Задница заживет. Я тебе помогу. Ведь, я для тебя дядя Муххадин. Я тебе обещаю". Через некоторое время за мной приехал отец. Дядя не вернул меня назад. С февраля до мая я жил в его доме. Меня не отдали и в ответ на просьбы матери. " Брось издеваться над ребенком. Его спина, как подошва ботинка у его сверстников. Побоям не было конца..." Помню я такие фразы по-чеченски из их разговора... Это было все в тот год. С тех пор я был с ножом и днем и ночью. Это мой друг по сей день. С тех пор я не доставал его из ножен.
1933
Мне 7 лет. Я пасу овец. Танцую на свадьбах. Братья и сестра в школе. Однажды отец собрал всю семью и сказал:" Я не знаю ни слова по-русски. Мать знает по-русски. Будете знать русский язык и будете богаты". В тот год один из старших братьев женился и у него родились дети. Мы же собрались впятером и бабушка к переезду в город Грозный. Так прошел 1933 год. Многое я узнал об этом годе позднее. Вот, что я должен еще добавить... Это все из газет тех лет. Я все это прочел будучи очень взрослым, но для этого место только здесь...
Коммунисты с грохотом и помпой, пропаганда старалась вовсю, строили на человеческих костях и крови социализм. И еще, 7 июля ЦК ВКП (б) вынуждено было принять постановление " Об организации хлебозаготовок в кампании 1932 года" с требованием во что бы то ни стало выполнить план, сломив " сопротивление кулацких элементов". В результате этого в зерновых районах страны к концу года разразился невиданный голод. Я видел и сам, что стало вокруг моей семьи.
Вокруг родилось много горя. Много вокруг Старых Атаги селилось беженцев из других мест. Много голодающих сюда пришло с Урала и Украины. Я оценил это несчастье позднее. Но, все это было вокруг меня тогда. Факт истории был рядом. Нельзя мне говорить о своей жизни только "глазами ребенка". Смерть и горе нельзя прятать в обман молчания. Я хочу это включить в свою биографию этого года.
В октябре 1984 года Конгресс США провозгласил 4 ноября Днем Памяти о Великом Голоде на Украине в 1933 году. Во главе этого разбоя над Украинцами стоял вождь Никита Хрущев. Подвиг этого вождя: миллионы могил под Киевом, Харьковом и Львовом. В Прокламации ко Дню Памяти говорилось, "...что украинский голод... был трагической главой в истории славян особенно потому, что он имел место не из-за стихийного бедствия, а был искусственно вызван и заранее обдуман коммунистами России и Украины, ради тоталитарной политической власти..." В СССР этот день позора для коммунистов не отмечался в календарях, как день национального траура двух государств. Нет этого и позднее...
1934
Мне 8 лет. Вот и началась моя жизнь в городе Грозном. Вокруг незнакомый язык. В потолке чудо - горит электрическая лампочка. Я говорю: "Уйдем, черти здесь поселились, раз светит днем!" На улице бежит трамвай. Все зовут это - " черная сила!" Этот год был годом открытий и невероятных событий... Перед тем, как пойти со мной в школу, что в четырех кварталах от нашего маленького дома, отец присел со мной на углу улицы и сказал строго-настрого: "Завтра идешь в школу. Твои танцы остались в селе. Затанцуешь, то сразу убью. Ты приехал сюда учиться, а не танцевать". В ответ я горько заплакал. Я помнил мерина, который почти убил меня несколько лет назад. Я помнил шрамы и конскую щетину под кожей на моих руках, что вызывали боль и мешали умываться несколько месяцев из-за кровотечений. Я жил долго с той памятью о своей боли в двухлетнем возрасте. Я согласился с отцом. Я перестал "хотеть" танцевать. Это было в тот год. Я помню, однако, эти дни с особым счастьем. Ведь я все же был рад тому, что я в школе не один, а с двумя братьями и сестрой. Я не был дома больше один. Я не ждал их из школы. Мы были все вместе!
И еще, в этот же год началась детективная история, которая потрясла меня через много лет. Я хочу вставить эту детективную историю сюда. Ведь и я жил в том году. Было бы ложью, если бы я знал и смолчал об этом. Здесь-то и есть вся подноготная рецептов расправы над неугодными. Все подобные события все чаще и чаще происходили между современниками. Меня же, как гражданина страны СССР по причине малолетства оставили про запас на будущее.
Хочу начать со стихов О. Мандельштама, 1934. Ведь после этих стихов его и пустили "в расход..." Коллеги - литераторы не могли ему спустить с рук его гениальность и чистосердечие. Вот это:
"Сухомятная русская сказка -
деревянная ложка, ау!
Где вы, трое славянских ребят
из железных ворот ГПУ?...
Чтобы Пушкина чудный товар
не пошел по рукам дармоедов,
Грамотеет в шинелях с наганами
племя пушкиноведов..."
Дальше я все узнал из архивов и газетных вырезок: История продолжилась в ночь с 16 на 17 мая, когда трое сотрудников ОГПУ: Герасимов, Вепринцев и Забловский произвели "операцию" по московскому адресу Мандельштама: Нащокинский переулок, дом 5, квартира 26. Ордер на "арест-обыск" был выдан 16 мая и подписан не его начальником Ягодой, как считала Надежда Яковлевна Мандельштам, а заместителем председателя ОГПУ Аграновым.
"При обыске кроме сотрудников ОГПУ, присутствовал, как полагается, и понятой - управдом Ильин. Забрали с собой: письма, записи с телефонами и адресами и рукописи на отдельных листах в количестве 48 листов". Розыск изъятых рукописей, проведенный в наши дни, не дал ничего, видимо они были сожжены или в архиве Лили Брик до 2015?
На Лубянке Мандельштам заполнил анкету:" Место службы или род занятий - писатель, профессия - писатель, социальное положение - писатель... Политическое прошлое - ни в одной партии не состоял".
18 мая оперуполномоченный 4-го отделения секретно-политического отдела Шиваров допросил Мандельштама. Шиваров Николай Христофорович - тот самый печально известный "Христофорыч с Лубянки", литературный "спец" из нового "племени бандитов - пушкинодавов". Он же вел дело смертников Клюева и Гумилева, писал "заключения" на творчество Платонова и других советских писателей из которых сотни исчезли на каторге. Шиваров работал в "органах" до 1937 года, а потом и сам исчез "под расстрел" в подвалах родной Лубянки.
Много лет спустя я и еще узнал об этом деле и о допросах в подробностях, как депутат Верховного Совета СССР. Вот документ из допроса Мандельштама на Лубянке:
ВОПРОС: Признаете ли вы себя виновным в сочинении произведений контрреволюционного характера? (Очевидно, после пыток электричеством и избиений резиновой палкой по ладоням и ступням...).
ОТВЕТ: Да, я являюсь автором следующего стихотворения контрреволюционного характера:
"Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов
не слышны,
А где хватит на пол разговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви,
жирны,
А слова, как пудовые гири, верны.
Тараканьи смеются глазища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих
вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову дарит за указом указ -
Кому в пах,
Кому в лоб,
Кому в бровь,
Кому в глаз.
Что ни казнь у него, то малина
И широкая грудь осетина."
ВОПРОС: Кому вы читали в 1933 или давали в списках это стихотворение?