Аннотация: О лобызании мёртвых: между духовностью и некрофилией. Кусочек "Ананаса веры", наиблее полно отражающий его суть. Если понравилось - читайте "Ананас".
МАШЕНЬКА
Когда-то в детском православном лагере нас повели на экскурсию в Свято-Троицкий монастырь. Когда наш отряд отстоял литургию, мы прикладывались к мощам святого Иова: его голову выставили у алтаря. Нам запретили целовать его в губы, но я увидел, как Машенька - девочка из другого отряда, что стояла рядом со мной - улучив момент, всё-таки прильнула своими губами к истлевшему рту святого. Я тоже хотел его поцеловать, но бдительные старушки тут же ревниво выгнали нас из храма.
Взволнованные, мы стояли за храмом, держась за руки, и смеялись - и летний ветерок трепал Машенькино платьице. Повинуясь какому-то неосознанному желанию, я вдруг обнял Машеньку и поцеловал её. Она ответила.
И я почувствовал, как к свежести её дыхания примешался намоленный тлен - бальзамический смрад мощей. В первый миг я отпрянул, испуганно глядя на неё, на её приоткрытый рот и голубые глаза - и вдруг понял, что ведь именно этот тлен объединяет нас, осеняя благодатью святых уст. Что сам праведный Иов присоединился к нашему поцелую, возвещая о нём в Небесах...
И если задуматься, то таков и поцелуй самой русской культуры, печатью ложащийся на каждого новокрещенного младенца нашей земли: он как аромат кладбищенской сирени - в нём мистически смешивается вечная юность и потемневшие кости святых - и с по-детски нежных губ стекает загустевшее миро древних мощей - и трепещет на ветру у покосившегося креста василёк... И мы, русские люди, вновь и вновь находим высокое упоение в том, как нашу кровь пьянит бражная сладость святого праха.
Именно в тот день, ещё мальчишкой, я понял, что должен стать священником - ибо нельзя, невыносимо человеку нести эту любовь и это знание в одиночестве. И своею проповедью я сделаю всё, чтобы и на чело ваших детей лёг поцелуй наших мёртвых.