Робинзон : другие произведения.

Под покровом тайны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.25*25  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ее жизнь ни чем не отличалась от жизни сотен тысяч сверстниц, учившихся в школах Советского Союза в начале 60 годов 20 века, но неожиданный поворот судьбы изменил все, и события в жизни девятиклассницы закрутились бурным водоворотом, приносящим и горе и радость.

   -Ленка! Ленкаааа!- сквозь сон донесся громкий шепот.
   Спросонья, не соображая, что происходит, я одернула бретельки сорочки и уселась в кровати, вытирая рукой ниточку слюны со щеки.
   В открытом настежь окне маячила голова подружки.
   -Валька, зараза, ну чего разбудила! - сердито сказала я, пытаясь запомнить убегающие образы.- Такой сон классный снился!
   -Ну, и что же тебе приснилось? - спросила Валька Клевина, ловко перебираясь через подоконник в комнату, сверкнув при этом заплаткой на трусиках.
   -Валька!- ужаснулась я. - Ты что, в этих трусах на пляж собралась? Как не стыдно! Я с тобой никуда не пойду!
   -Не дрейфь, подруга,- фыркнула та - Это так, для бабушки маскировка. Мне же запретили загорать. Врачиха мамке наговорила всяких ужасов. Сейчас переоденусь. А пока, давай, выкладывай, что там тебе снилось?
   -Представляешь, мне снилось, что я на вечере в школе. И меня пригласил танцевать Славка Свистунов из восьмого б. Он обнял меня за талию, и так смотрит, смотрит! - начала я вспоминать, исчезающий из памяти сон.
   Тю!- разочаровано воскликнула Валька. - Смотрит, не смотрит - разве это интересно! Вот если бы он тебя поцеловал, или обнял.
   У меня, как всегда, сразу запылали щеки.
   -Валя, сколько можно просить, не говори такого больше,- строго сказала я. - Вообще, надоело повторять одно и тоже. Как закончили восьмой класс, тебя не узнать, совсем язык без костей.
   Валька насмешливо глянула на меня.
   -Глупая ты Лена - пена, отличница ты наша. Скромница-красавица.
   Она повалила меня навзничь и, хихикая, начала щекотать живот.
   Высвободившись, я вскочила с кровати и зашипела:
   -Валька, перестань баловаться, мы не в детском саду. Хватит щекотаться.
   А ну, тебя Гайзер! - та махнула рукой. - Раз шуток не понимаешь, давай собирайся, а то самые хорошие места на пляже займут.
   В это время дверь в комнату открылась и к нам зашла мама.
   -Здравствуйте Варвара Степановна,- сразу поздоровалась Валя.
   Я уже вслед за ней успела пробормотать:
   -Доброе утро мамочка.
   Та, подозрительно оглядела все вокруг.
   - Доброе утро, девочки. Валя, а тебе не судьба в двери, как все люди зайти?- тут же спросила она.
   Валька ловко отбоярилась тем, что не хотела никого будить ранним субботним утром, увидела открытое окно, вот она и залезла.
   Ну ладно, - подобрела мама. Я тесто для оладий растворила, сейчас напеку по быстрому, поедите, чайку выпьете и можете на пляж отправляться.
   Не успела она выйти из комнаты, как Валя, попрыгунчиком, снова выскочила в окно, и залезла обратно, держа в руке авоську с лежащим в ней свертком. Затем быстро через голову стащила сатиновое платье и осталась только в драных трусиках.
   -Видишь?- сказала она.- Как грудь выросла. Давай померяемся, спорим, моя больше.
   После чего мне почти в нос уперла грушевидную грудку с розовым соском.
   Я молчала. А что говорить? Валька уже в прошлом году гордо бродила по пляжу в раздельном купальнике, я же надевала верх только для вида, потому, что даже нулевой размер был мне велик. В этом году ситуация оставалась почти такой же. И если бы не Валькины уговоры, я бы ни за что пошла на речку. Хорошо, хоть мама, поняв мои проблемы, вчера подшила лиф купальника изнутри поролоном, и сейчас я собиралась продемонстрировать Вальке это улучшение.
   Валька, между тем, сдернула трусики и показала пальцем островок рыжих волосков на лобке.
   -Видала, как у меня волосы растут,- похвасталась она, - если мальчишки щупать будут, обязательно заметят.
   _Валька, перестань говорить гадости! - завопила я, и кинула в нее подушкой. - Зачем парням туда лезть? Ну, ты и дура!
   -Это ты дура,- сообщила Валька, быстро надевая купальник,- блаженный ты наш комсорг, ладно, не буду тебя больше дразнить, пошли лучше есть оладьи.
   Она стремительно направилась к дверям, и мне опять не удалось похвастать усовершенствованным верхом купальника.
   Когда мы зашли на кухню, там уже завтракал папа. Он уже переоделся в свой рабочий комбинезон, привычно пахнувший варом, и кожей.
   -Здравствуйте дядя Лазарь,- поздоровалась Валька и уселась на табуретку рядом с ним.
   -Лазарь Моисеевич, - умильно глядя на него, продолжила она.- Вы мне туфельки сможете отремонтировать, помните, я вам показывала?
   Тот кивнул, и сказал:
   -Отчего же не помнить, помню, приноси сама, или с Леной передай.
   Тут мама начала снимать со сковородки скворчащие оладьи, и мы, временно отставив разговоры, принялись за них. Намазанные яблочным джемом оладушки, были необычайно вкусны. Через двадцать минут, все было съедено, и папа принялся, как обычно, наставлять мою беспутную подружку.
   -Валюша, Лена мне говорила, что ты не хочешь дальше учиться, и планируешь поступать в медицинский техникум. Это правда?
   Услышав положительный ответ, он принялся уговаривать ее продолжить учебу в школе и уже потом, поступать в мединститут, если ей так нравится медицина.
   -Валя, я думаю, в наше время можно закончить десять классов и не торопиться после восьмого класса, поступать в техникум. Подумай, ты через два года станешь старше и сможешь более правильно определиться с будущей профессией. И не будешь сейчас подавать плохой пример Лене, - назидательно бубнил он.
   Валька, не спорила, послушно кивала головой, якобы соглашаясь с его словами, еще бы! Ей сто процентов надо починить свои туфли. Когда папа, довольный проведенными наставлениями, отправился в мастерскую, мама, укоризненно качая головой, произнесла:
   -Эх, Валя, Валя, пороть тебя некому.
   -Да ладно вам тетя Варя,- хихикнув, ответила та. - Вы же знаете, что у меня дома творится. А в медучилище общагу дают. Так что поеду туда учиться, на стипендию проживу.
   -Да, что с твоей стипендии, шиш, да ни шиша,- с горечью сказала мама, - наголодаешься в чужом городе. Ай, ладно, дело твое, раз мать волю дает.
   Спустя полчаса, мы с Валей сбегали вниз по откосу к песчаному речному берегу, откуда доносились крики парней и девчачий визг. Время было около десяти часов, однако на пляже уже лежало и купалось множество народа, и еще больше подходило пешком, или с автобусной остановки. Шли семьями, компаниями, поодиночке. Казалось, что сегодня весь наш небольшой городок переехал сюда.
   Но все же мы смогли занять свое любимое место у большой ракиты, где уже лежали несколько девочек из нашего класса, с ними точили лясы два десятиклассника. Третий натирал тряпкой свой мотоцикл.
   Увидев нас, девочки радостно закричали :
   -Наконец, вы появились! А нас мальчики обещали прокатить на мотоцикле, Коля даже предложил научить нас кататься.
   Валя, искоса посмотрев на мальчишек, принялась стягивать с себя платье, те скромно отвернулись, хотя их никто не просил этого делать. Валька показала им язык в спины и под хохот девчонок начала расстилать покрывало. После чего пошла к парням и стала с ними шептаться. Те же откровенно разглядывали ее выдающиеся формы.
   Я тоже смотрела на колышущуюся грудь подруги и отчаянно завидовала. Мне казалось, что у меня никогда не будет ничего подобного. Хотя мама, пришивая поролон, уверяла, что все будет хорошо, надо только подождать год, или два.
   Я неторопливо разделась, демонстрирую новый купальник и девки с удивлением начали меня разглядывать, им, видимо, не терпелось спросить, когда у меня успела вырасти грудь, но они стеснялись сидящих рядом парней.
   Тут Танька Климова что-то шепнула на ухо Любке Махаевой, и они обе засмеялись, глядя на меня.
   Как обычно мои щеки вспыхнули ярким румянцем, игнорируя смех, я легла на покрывало ничком, и подставила спину летнему солнцу.
   Какое-то время лежала не шевелясь, но вскоре спину начало припекать и пришлось повернуться. Парни ушли наверх вместе с Валькой, укатив с собой мотоцикл.
   -Эй, недотрога,- негромко сказала Климова, - расскажи, с чего бы у тебя грудь появилась, ты же еще вчера плоскодонкой была?
   Я шмыгнула носом, пытаясь не заплакать, это на какое-то время получилось.
   -Молчит, еврейка,- удовлетворенно продолжила он.- Ваты напихала в чашечки и довольна. Теперь будет мальчишек кадрить.
   Не желая дальше слушать Таньку, я вскочила и, собрав одежду, почти бегом ринулась от одноклассниц.
   Мне удалось найти неподалеку местечко между упавшими деревьями, где был пятачок песка. Там вновь разложила покрывало, улеглась на него и начала хныкать.
   -За, что мне это, за что, я люблю своего папу, он хороший, добрый человек, мастер своего дела, его уважают на работе. Но иногда я его ненавижу, за то, что периодически слышу в свой адрес,- думала я, прерывая свои мысли всхлипываниями.
   Как было хорошо в детском саду и первых двух классах, никто меня не трогал, учителя ставили в пример за поведение и учебу.
   Но однажды в третьем классе ко мне на перемене подошел Сережка Филимонов, наш самый хулиганистый одноклассник.
   -Слышь, Гайзер, а ты, правда, жидовка? - спросил он.
   -Нет,- возмутилась я.- Какая я тебе жидовка, я такая же, как все, обычная. А кто такие эти жидовки, ты знаешь?- в свою очередь спросила я.
   Сережка растерянно почесал голову.
   -Ну, батя говорил, что жиды во всем виноваты, они жадные, носатые и с черными кучерявыми волосами. А бабушка сказала, что они этого продали, как его, ну Христа вроде. И сказала, что твой отец тоже жид, хоть и сапожник.
   -Неправда! - заплакала я,- сам ты жид, и родители у тебя жиды!
   -Ах, ты еще и обзываться!- закричал Сережка и больно дернул меня за косу. В ответ я расцарапала ему лицо ногтями. Когда учительница зашла в класс у нас была боевая ничья. Я убирала в портфель порванный фартук, а Сережка, оторванный воротник рубашки. Инга Николаевна во время урока периодически кидала взгляды на расцарапанную Сережкину рожу, но так, ничего и не сказала.
   Дома я первым делом убежала к папе в мастерскую. Он, как обычно, сидел на табурете в своем кожаном фартуке, перед надетым на лапу сапогом. Рот у него был полон деревянных гвоздиков, которые он заколачивал в подошву, как из пулемета.
   , -Папа!- закричала я.- Меня сегодня назвали жидовкой! Скажи, ведь я не жидовка, правда? И ты тоже не жид?
   Папино лицо, стало серьезным. Он вынул гвоздики изо рта и аккуратно положил их на столик. Потом снял фартук и посадил меня на колени.
   С минуту, крепко прижав к себе, он гладил меня по голове, потом вздохнул и начал говорить.
   -Леночка, это не совсем так, но в тебе течет и моя кровь. Да я еврей, так по-настоящему называется моя национальность. Слово жид придумали те, кто по каким-то причинам не любит нас. Я предполагал, конечно, что когда-нибудь ты услышишь эти слова, но надеялся, что это случится, как можно позже.
   Да, ты наполовину еврейка и наполовину русская. Так получилось. Тебе в жизни придется еще не раз услышать слова пренебрежения. Но ты всегда повторяй про себя; "говорите, что хотите, я сама все про себя знаю и уверена, что мои предки одни из самых древних и умных народов Земли".
   -Я шмыгнула носом и спросила:
   -А ты не врешь, действительно мы самые умные и древние, может, ты сказал это, чтобы я не плакала?
   Папа засмеялся.
   - Как народ в целом, так и есть. Ну, а как отдельные люди, бывает по всякому. Есть умные, есть не очень. Есть плохие, есть хорошие. Вот твой папка, к примеру, работает сапожником и вполне доволен своим занятием. Мой двоюродный брат играет в симфоническом оркестре, моя тетка - портниха. Но обувь они все заказывают у меня.
   -Все понятно! - воскликнула я.- Ты самый нужный мастер,- ведь без обуви никто не сможет ходить по улице.
   Ты, дочка, не поняла,- терпеливо начал объяснять папа.- Все люди хороши на своих местах, там, где могут раскрыть свои таланты. Надеюсь, что когда-нибудь и ты станешь уважаемым человеком в своей профессии.
   -А тогда меня не будут больше обзывать жидовкой?- вернулась я к тому, с чего начала.
   Папино лицо вновь нахмурилось.
   -Леночка, надо привыкать к тому, что всегда может найтись человек, который попрекнет тебя твоим происхождением. Не нужно ссориться, ругаться, надо быть выше этого. Учись на отлично, окончи школу на пятерки, и ты всегда сможешь найти себе место в жизни.
   -Папа, а как получилось, что мама на тебе поженилась? Она знала, что ты жид?- простодушно полюбопытствовала я.
   Отец усмехнулся в густые усы.
   -Не поженилась, а вышла замуж. Конечно, она все знала. Но ей это было неважно. Мама относится к тем хорошим людям, кто не оценивает людей по национальности. Ты же знаешь, что мы познакомились в госпитале, сразу после войны. Я лежал там с тяжелым ранением, а она работала санитаркой.
   -Да, мне мама рассказывала,- она говорила, что ты был там самым красивым пациентом,- перебила я его,- ей еще твои черные усы очень понравились.
   -Ну, вот видишь, ты все знаешь,- сказал папа и встал с табурета, держа меня на руках.- А сейчас давай мое солнышко, пошли обедать, мамка сегодня готовила фаршированную щуку.
   -Ура!- закричала я и зажмурилась от удовольствия, прижавшись к колючей папиной щеке.- Поехали есть рыбу фиш.
  
   - Кто тут горько плачет?- неожиданно раздавшийся голос, прервал мои воспоминания.
   На слух молодой мужской голос был мне незнаком. Я вытерла слезы и подняла голову, чтобы рассмотреть говорившего.
   На стволе тополя, лежащем рядом со мной, стоял высокий мускулистый парень, на вид ему было лет девятнадцать. Странно, но в первую секунду показалось, что он намного старше. На его шее была завязана пестрая косынка, а брюки были очень странного кроя, синего цвета и прошиты желтой ниткой. На мой возмущенный взгляд он ответил такой ослепительной белозубой улыбкой, что я не смогла ему высказать свое негодование.
   Подивившись странной одежде, все же нашла в себе силы буркнуть, что вовсе не плачу и в сочувствующих не нуждаюсь. После этого, гордо отвернулась, в надежде, что парень уйдет.
   Но тут рядом со мной что-то зашуршало. Пришлось вновь оглядеться. Нахал никуда не ушел, а наоборот, по-хозяйски уселся рядом на ствол тополя и слегка улыбаясь, смотрел в мое возмущенное лицо.
   -Послушайте,- обратилась я к нему.-Вы видите, я загораю одна, в компаньонах не нуждаюсь, пожалуйста, оставьте меня в покое.
   Он смотрел на меня удивительными светло-голубыми глазами, и казалось, что я начинаю в них тонуть.
   -Что вообще происходит?- думала я, чувствуя, как по спине побежали мурашки.
   -Мне показалось,- сказал парень нерешительно. - Что тебя кто-то обидел, и просто хотел отвлечь от грустных мыслей.
   - Никто меня не обижал,- сказала я, понемногу приходя в себя, - и в утешении я не нуждаюсь.
   - Отлично!- улыбнулся парень.- Давай тогда просто поговорим. Кстати, меня зовут Саша,- представился он.
   Я никогда в жизни не заговаривала с незнакомыми парнями. Нет, в школе, как комсомольская активистка совала свой нос везде, где только можно. Но вот с кем-то познакомиться на улице - это было слишком.
   - Меня зовут Лена, - растерялась я.- Дальше не знаю, что надо говорить?
   Саша, слегка улыбнувшись, сказал:
   -Ну, к примеру, скажи, сколько тебе лет, в какой школе учишься? Очень хочется знать, где учится такая красивая девочка.
   -И этот надо мной издевается,- со злостью решила я, вскочила и начала собирать вещи.
   -Постой! Мы с тобой даже не поговорили!- воскликнул Саша в недоумении.
   -Не о чем нам говорить, - отрезала я, надела платье и, подхватив пакет с покрывалом и книжкой, пошла вверх по косогору.
   Парень, немного промедлив, пошел вслед за мной.
   - Погоди! - крикнул он.- Что случилось, я вроде не говорил ничего обидного.
   -Да?- повернулась я к нему.- Кто меня красавицей назвал? Не стыдно так врать?
   Мы стояли, смотря друг на друга, и в это время к нам подкатил, стреляя выхлопом, мотоцикл. Валька сидевшая за спиной у водителя легко соскочила с сиденья и подошла к нам.
   -Ну, вот, стоило тебя на пять минут оставить, и ты уже себе спутника нашла,- сказала она, внимательно оглядывая Сашу.
   -Может, познакомишь нас? - Валя сразу защебетала, усиленно строя ему глазки.
   Пока я их представляла, Колька Егоров, сидевший за рулем тоже разглядывал моего недавнего знакомого.
   -Наконец он встал, подошел к нам и, отжав Вальку в сторону, нахально спросил у Саши.
   -Слышь, парень, ты откуда тут взялся? Я тебя раньше здесь не видел.
   Тот улыбнулся и сказал:
   - Приехал к родственникам на лето, решил сегодня прогуляться на пляж.
   Пока мы разговаривали, Кольке замахали руками два его приятеля.
   -Колька, ты чо там застрял,- закричали они.
   -Да тут какой-то борзой приезжий наших девушек клеить решил,- крикнул тот в ответ,- надо бы разобраться.
   У меня в животе захолодело. Они же сейчас начнут драться!
   -Колька,- немедленно отойди от Саши,- громко сказала я и встала перед ним.-Не смей драться.
   -Уйди, малявка,- пренебрежительно сказал тот. -Не путайся под ногами.
   Он протянул руку к моему плечу и внезапно оказался на земле.
   Со стороны послышался топот, на выручку к Кольке бежали оба приятеля. Саша стоял, не двигаясь, и внимательно смотрел на них. В течение следующих двух или трех минут окружающие наблюдали, как один, голый по пояс крепкий парень, валяет, как хочет трех местных заводил. Набежавшая толпа сначала с недовольством наблюдала, как их бросают на песок, но мастерство незнакомца сделало свое дело, и вскоре раздались смешки, а потом и одобрительные возгласы, когда после ловкого приема очередной страдалец бороздил носом песок.
   Вскоре драка прекратилась сама собой.
   После нее раздались редкие хлопки довольных невиданным зрелищем очевидцев. Троица, не обращая внимания на окружающих, пошатываясь, удалилась к своему месту и принялась запивать свое поражение жигулевским пивом.
   Саша, отбиваясь от желающих высказать ему одобрение, подошел к нам с Валей и сказал:
   -Надо бы мне слегка придти в себя, Леночка, может, пойдем, погуляем по парку?
   Валька, стоявшая рядом, открыла рот от удивления, но быстро пришла в себя.
   -Конечно, пойдемте, я только платье накину,- быстро проговорила она.
   Саша глянул в ее сторону и покачал головой.
   -Прости, но мы с Леной договаривались пойти вдвоем, так, что извини.
   Такой отповеди моя подружка еще не получала, она судорожно хлопала глазами, не зная, что сказать.
   -И ты пойдешь с этим невеждой? - возмущенно спросила она. Если до этого вопроса я еще сомневалась, то сейчас все было решено.
   -Конечно, Валя ты, если хочешь, можешь меня подождать, с девочками поболтать, может тебя Коля еще покатает на мотике, а я пойду, погуляю с Сашей,- мстительно ответила я.
   Мы медленно шли по засыпанной хвоей тропинке старого парка. Здесь в тени было немного прохладно после жаркого пляжа. Огромные лиственницы шумели под легким ветерком.
   Я не знала о чем говорить, Саша тоже не проявлял активности. Когда молчание уже стало тягостным, он все же заговорил.
   -Мне нравится здесь,- сказал он,- так тихо спокойно, Лена, спасибо, что согласилась погулять со мной.
   С этими словами он взял меня под руку. От неожиданности мне показалось, что его кожа горячая, как кипяток, я ойкнула и выдернула руку.
   -Что-то не так?- спросил мой спутник.
   -Рука,- сбивчиво пробормотала я,- твоя рука, мне показалось она очень горячая, может, у тебя температура высокая? Ты не болен, случайно?
   -Тебе показалось, со мной все хорошо - ответил он и уже сам предложил взять его под руку. Я, на всякий случай поглядела по сторонам, редкие прохожие не обращали на нас никакого внимания, а знакомых поблизости не наблюдалось, и робко положила свою кисть ему на предплечье. Оно действительно было очень теплое, но не так, как показалось в первый раз.
   От прикосновения стеснение почему-то прошло, и я понемногу разговорилась.
   В первую очередь узнала, где у Саши остальные вещи. В ответ он махнул рукой в сторону пляжа.
   -Да, я их оставил там, на берегу, пусть лежат, ничего там нет особенного.
   -Ага, а откуда у тебя такие брюки, я таких не видела, это спецодежда такая? Да еще с заклепками.
   Саша глянул вниз и пожал плечами.
   -Ты, что джинсов никогда не видела. Их же все носят.
   Я засмеялась.
   -Саша, может там, откуда ты приехал, эти брюки и носят, но у нас в городе их точно нет. Мне и название это незнакомо, никогда такого не слышала. А погоди! Вспомнила! При мне папе знакомый моряк говорил, что в Америке какие-то новые штаны в моду вошли, это не они?
   -Точно, они - согласился Саша и продолжил,- что-то мы не о том говорим. Расскажи лучше немного о себе.
   Я глубоко вздохнула, собралась с духом и выпалила:
   -Я перешла в девятый класс, отличница, комсорг класса, и мой папа еврей.
   После этого впилась глазами в лицо своему собеседнику.
   Саша продолжал смотреть на меня, нисколько не изменившись в лице.
   -Ну, что же замолчала? - сказал он,- значит ты отличница, ну, если папа у тебя еврей - это понятно, а кем он работает?
   -А тебя не волнует, что ты гуляешь с еврейкой?- спросила я дрожащим голосом.
   Странная ты какая-то,- удивленно сказал Саша, - если еврейка, так не человек что ли? Мне, честно сказать, это до лампочки. Но зато я понял в кого ты такая красивая.
   Мне вновь захотелось убежать, скрыться, и там кричать и плакать. Но локоть спутника ловко прижал мою руку, не давая ее вырвать.
   - Лена, ты куда ринулась?- шепнул он мне в ухо, - я опять что-то не то сказал? Но ты же действительно красива, у тебя такие глаза зеленые, длинные ресницы, фигура классная, я сразу тебя заметил, когда вы на пляж с подружкой пришли.
   Говоря все это, он пристально смотрел мне в глаза, и я тонула, тонула в его голубых радужках.
   В голове зашумело, а ноги стали подкашиваться.
   Тут сильные руки подхватили меня и понесли, как пушинку. Сашино лицо было рядом с моим, и я чувствовала его дыхание, пахнущее молоком и почему-то малиной. Он сел на скамейку и посадил меня на колени.
   -Господи! Что он делает со мной,- думала я, мне совсем не хотелось устраивать скандал, наоборот, хотелось сидеть у него на коленях и чувствовать его поднимающуюся плоть.
   -Не надо,- тихо сказала я,- не надо, отпусти меня, пожалуйста.
   Я говорила правильные слова, а в душе просила:
   -Не отпускай, мне так сейчас хорошо.
   Но Саша послушался того, что бы произнесено вслух, и легко посадил меня рядом с собой. Сделал он это вовремя. Потому, что почти сразу мимо прошли три бабули, которые с любопытством нас разглядывали.
   -Совсем молодежь распустилась,- посетовала одна из них,- дите еще, а уже по скамейкам с парнем обжимается.
   Прости, это я виноват,- сказал Саша, когда после этих слов моя кожа покраснела от макушки до самых пяток,- больше так не буду делать.
   -Чего не будешь делать?- спросила я,- носить на руках не будешь?
   -Нет, - слабо улыбнулся он,- не буду наваждение наводить.
   -Я засмеялась.
   - Какое еще наваждение? Что за сказки, ты же знаешь, что я комсомолка, и в суеверия не верю,
   В ответ на эти слова, Саша пропел короткий стишок -

Ох, сама не верю я

в эти суеверия

   Я засмеялась и спросила:
   -Ты сам сейчас эти строчки придумал.
   Саша странно посмотрел на меня и ответил:
   -Ну, да, только что сочинил,- и после этого засмеялся.
   Я встала со скамейки и тоже засмеявшись, сказала:
   -Все, больше никаких наваждений и скамеек, прогулка закончена, пошли на пляж.
   Обратная дорога оказалась не в пример короче, потому, что мой язык развязался, и я выкладывала своему новому знакомому свои немногие тайны со страшной скоростью.
   Саша внимательно слушал и в нужных местах сочувственно кивал головой.
   -Ну, вы и гулять!- воскликнула Валя. Она уже оделась и ждала нас у выхода из парка.
   -Вот любопытная!- возмутилась я про себя,- шла бы себе домой потихоньку, так нет, надо ей все выяснить, что да как. Сейчас пристанет с расспросами.
   Мы втроем прошли до места, где Саша оставил свои шмотки. Я очень боялась, что их уже украли. Но, как ни странно, все было на месте. Притом, я заметила роскошное махровое полотенце и странную майку с рисунком, только когда мы подошли к ним вплотную.
   Валька, схватила большие темные очки лежащие на полотенце и начала их разглядывать.
   -Ух, ты, Саша, у тебя очки импортные, и надпись на наклейке - Том Форд. Они американские?
   Тот пожал плечами.
   -Понятия не имею, купил в ларьке,- ответил он равнодушно.
   -Хотела бы я попасть в этот ларек,- завистливо протянула Валя.
   -А ты откуда к нам приехал? - продолжила она свой допрос.
   -Из Калининграда, - ответил собеседник.
   -А, тогда все понятно, - вздохнула Валя,- там, рядом Польша, оттуда наверно что-нибудь привозят иностранцы.
   Саша быстро оделся после чего мы снова поднялись в парк и направились к выходу. Там, почти у самых ворот, стоял небольшой ларек, в котором продавали мороженое.
   -Хотите пломбир?- внезапно спросил наш спутник.
   Я стеснительно молчала, зато Валя энергично закивала.
   Саша вытащил из кармана брюк свернутые банкноты. Отделив красную бумажку, он встал в короткую очередь.
   Валька поглядела на меня круглыми от удивления глазами.
   -Кто он такой?- шепотом спросила она,- в жизни столько денег не видела, у него там, наверно, рублей пятьсот.
   Мне пришлось признаться, что я ничего о своем новом знакомом не выяснила, а только говорила о своих радостях и заботах.
   Валя укоризненно покачала головой.
   -Очень подозрительный тип,- вновь шепнула она,- приемы всякие знает, денег куры не клюют. Странный парень, по виду не скажешь, что уже работает. Больше на студента похож.
   -Почему ты думаешь, что он работает, - спросила я.
   -Гайзер! Ты чего? У тебя с головой все в поряде? Тебе родители столько денег доверят с собой таскать? А студенты все нищие, у них вечно денег нет.
   До меня дошло, конечно, никто из родителей не доверит нам таких денег, просто поносить в кармане.
   -Так, что тут только два варианта,- заключила Валя,- или он работает, или эти деньги где-то стырил.
   -Ты, что! - возразила я,- он не такой.
   -Ох, Ленка,- хихикнула Валя, - романтик ты наш, тебе только "Алые паруса" читать. Я помню, как ты над ними ревела в прошлом году.
   В это время к нам подошел Саша и протянул нам по два пломбира.
   -А почему себе не купил?- удивилась я.
   На Сашином лице промелькнула почти незаметная гримаса недовольства.
   -Понимаешь, просто не люблю мороженое,- признался он.
   -И хорошо,- сообщила Валя,- нам больше достанется.
   -А что ты любишь? - не успокаивалась я.
   Юноша смущенно улыбнулся.
   -Только не смейтесь, я бы съел кусок копченой колбасы. У вас она такая вкусная.
   -У нас это где?- удивились мы,- в нашем городе? А в Калининграде, разве такую не делают?
   Саша засмеялся.
   -Делают и много, только мяса в ней нет.
   -Странные истории ты рассказываешь,- недоверчиво сказала Клевина,- очки вон, импортные купил, а колбаса плохая. Разве колбаса бывает не из мяса. Ведь всех, кто ее делает, ОБХСС сразу в тюрьму посадит, а может, и расстреляют за воровство.
   После колбасы Валя переключилась на Сашины синие брюки, которые он назвал джинсами, пощупав материал, она сказала, что тот очень крепкий и подходит для тяжелой физической работы.
   Саша рассмеялся, и сквозь смех сообщил, что мы еще не раз вспомним эти штаны в будущем.
   -Слушай, - неожиданно спросила Валя,- а почему ты ушла от девочек и загорала отдельно?
   Мое настроение резко упало.
   -Да, так,- неохотно ответила я,- надоели они своими разговорами.
   -Понятно,- нехорошо прищурилась Валя,- Гайзер, ты, когда себя как надо поставишь? Она же специально тебя обзывает. Я ведь не могу с тобой все время быть. При мне никакая сука тебе ничего бы не сказала! Почему ты, когда занимаешься комсомольскими делами, все можешь, ничего не боишься, а как тебя начинают обзывать, сразу в кусты.
   Саша шел рядом и внимательно слушал наш разговор. Мне было ужасно стыдно, но я знала, что Валька теперь не отцепится, пока не выяснит, кто на этот раз меня обзывал. А завтра побежит колотить Климову, раз я сама не могу этого сделать.
   Все это было неприятно слушать, поэтому, когда мы подошли к Валиному дому, я даже обрадовалась. Валя, явно не хотела с нами расставаться, но ей надо было сидеть с младшей сестрой, поэтому она с печальным выражением лица рассталась с нами.
   -Ленка,- шепнула она мне напоследок,- не теряйся, но будь начеку.
   Саша вежливо попрощался с ней и ловко взял меня под руку.
   -Лена, ты знаешь, мне совсем не хочется домой, может, в кино сходим,- предложил он.
   Я долго не раздумывала. Уже несколько дней у нас шел американский фильм приключения Сингбада - морехода. Все, кто смотрел, были в восторге. Мне ходить на него было некогда, но вчера последний экзамен был сдан, и сегодня я была свободна, как птица.
   У кинотеатра, как всегда толпился народ, но к кассе стояло всего три человека. Мы встали в очередь и через пять минут держали в руках две небольших синих бумажки. Саша с интересом их разглядывал.
   Я не преминула спросить.
   -Ты так на билеты смотришь, как будто никогда их не видел.
   Мой спутник почему-то смутился и начал сбивчиво объяснять, что у них билеты немножко другие. Попав в фойе, мы сразу прошли в буфет, где Саша купил бутылку крюшона и эклеры. Признаться, его щедрость начинала меня пугать. Никто и никогда на меня так не тратился, кроме папы.
   -Саша, - сказала я серьезным голосом,- пожалуйста, больше ничего не покупай мне.
   -Почему,- взглянул он на меня.
   -Потому, что я так хочу,- был мой ответ.
   Он улыбнулся и сказал:
   -Не переживай, я слышал, что говорила твоя подружка, эти деньги не краденые и не родителей, я сам их заработал. Поэтому могу тратить, как хочу.
   Мои щеки снова вспыхнули пожаром, и тут спасительно прозвучал первый звонок.
   У нас оказался последний ряд и места в самой середине. Поэтому пришлось пробираться мимо уже усевшихся зрителей. Однако, когда мы сели, оказалось, что на соседних с нами креслах никого нет.
   Я молча подивилась такой ситуации, но ничего не говорила.
   Увидев, как верчу головой, Саша усмехнулся.
   -Ты разве не заметила, я купил восемь билетов. Рядом с нами никого не будет.
   Услышав эти слова, я даже не знала, как поступить. Нашим мальчишкам такое даже бы в голову не пришло.
   Вскоре начался фильм, и минут через двадцать я вместе с другими зрителями охала, когда увидела первого рыжего циклопа. В один из моментов, когда я схватила Сашу за руку, он обнял меня за плечи и привлек к себе.
   Его губы мягко коснулись моей шеи, от неожиданного поцелуя, я чуть не вскочила.
   -Саша, ты с ума сошел,- зашептала я,- не надо целоваться, я не хочу, и вообще, чем это ты колешься?
   -Ничего я не колюсь, - сообщил мой спутник и демонстративно снял руку с моего плеча. Однако через минуту та вновь вернулась на место, когда жуткий циклоп, дрался с драконом колдуна. Я тронула шею, где что-то недавно кололось, но там ничего не обнаружила.
   -Наверно показалось, - решила я и выбросила это событие из головы.
   Когда кино закончилось, было около четырех часов дня. Я сообщила Саше, что мне пора домой, он с сожалением вздохнул и предложил проводить.
   Я жутко застеснялась и попросила дойти со мной только до перекрестка, а дальше не ходить. Почему-то не хотелось, чтобы его видели мои родители. Скажут еще, что не делом занялась.
   Однако провожание затянулось надолго. Саша без умолку что-то рассказывал, читал неизвестные стихи, и почему-то мы вновь оказались у реки. Там уселись в круглую, открытую всем ветрам беседку, и продолжили болтать ни о чем. Идти домой, совсем не хотелось. Однако время шло неумолимо и пришлось заканчивать нашу прогулку. Мы шли в лучах закатного солнца, с реки дул прохладный ветерок, но от Саши несло теплом, как от печки и мне не было зябко.
   На перекрестке мы остановились.
   -Давай завтра встретимся,- предложил мой спутник, - сходим на пляж, позагораем, потом еще куда-нибудь отправимся. Буду ждать тебя, там, где ты сегодня загорала часов в десять утра.
   Я, без тени сомнения согласилась, и храбро мазнув своего кавалера губами в щеку, побежала домой.
   Отца с работы еще не было, но мама уже пришла и была на взводе.
   -Лена!- обратилась она ко мне,- ты, где так долго бродила, даже на обед не явилась. Кастрюли нетронутые стоят. Время седьмой час, скоро папа с работы явится. Опять Клевина тебя куда-то таскала. Не дружила бы ты с ней, оторва ведь растет, смотри, и тебя в неприятности втянет.
   Мама опять принялась за свое, ей не нравилась моя дружба с Валькой, она ведь не знала и половины моих проблем с одноклассниками.
   -Мамочка, перестань, пожалуйста, мы уже об этом сто раз говорили, и вообще Валя через неделю уедет поступать в медучилище, и мы с ней и так полгода потом не увидимся,- выдала я ей в ответ, радуясь, что соскочила с темы моего сегодняшнего загула.
   Но мама еще не закончила.
   -Так, я не слышала ответа, где ты болталась? - строго сдвинув брови, спросила она.
   -Мама, я сегодня познакомилась с замечательным парнем, представляешь, мы с ним в кино ходили!- сообщила я.
   Мама тяжко вздохнула и уселась за стол.
   -Так-так, ну, что же взрослеешь дочка, где ты его хоть встретила.
   -Я загорала на пляже, а он подошел и сам со мной заговорил. А потом его хотели наши парни втроем побить, а он их по песку повалял, весь пляж смеялся,- начала я выкладывать события сегодняшнего дня.
   -Так, он не местный?- спросила мама.
   -Саша сказал, что он с Калининграда приехал в гости.
   А к кому он приехал?- тут же начала уточнять мама,- как его фамилия? Кто родители?
   -Мамочка!- оскорбилась я,- спрашиваешь, как будто я замуж за него собралась, мы всего лишь в кино сходили! А ты знаешь, у него полный карман денег, одни десятки.
   -О Господи!- охнула мама,- сколько хоть лет ему?
   -Не знаю,- честно призналась я,- но на вид лет восемнадцать, может, немного больше. Он слышал, как Валька предположила, что деньги краденые и сказал мне, что сам заработал.
   -Так Валя с вами была все время?- с надеждой в голосе спросила мама,- и в кино тоже?
   -Нет, в кино мы уже вдвоем пошли, а потом по городу гуляли. Было здорово, он так много знает и рассказывает интересно. Да, он назначил мне на завтра свидание.
   Мама, выглядела слегка озадаченной.
   -Дочка, как-то неожиданно все произошло, не понимаю, что в тебе его могло привлечь.
   Увидев мой обиженный взгляд, она поспешила объясниться.
   -Ну, погоди, не дуй губы, я просто имела в виду, что ты немножко отстаешь от своих сверстниц, выглядишь еще совсем девочкой, а мальчики ваши больше старшим внимание уделяют, на собственном опыте помню. Это уже потом они с возрастом на молоденьких девиц начинают заглядываться.
   -А Саша не такой!- гордо сказала я,- он честно признался, что я красивая, он меня сразу заметил, еще когда мы с Валей на пляж вышли.
   Мам, ты знаешь, он такой красивый, я даже не представляла, что такие красивые парни бывают.
   Мама засмеялась.
   -Ха-ха, молодой, а уже дамский угодник, ну если завтра действительно у вас свидание, можешь его домой к нам привести, хочется на него взглянуть, уж очень ты про него хорошо говоришь. Посмотрю, что красавец писаный у тебя появился. Давай условимся, папе пока говорить ничего не будем, он еще расстроится, начнет тебя ругать, что слишком рано с парнями гулять начала. Он завтра целый день на работе, а мне во вторую смену, так, что приводи его к обеду. А сейчас иди, переоденься, ужинать будем, когда папа появится.
   Я быстро переоделась у себя в комнатке и вышла в гостиную. Мама возилась на кухне, а я сняла салфетку с телевизора и включила его. Когда уселась перед ним, то обнаружила, что линза очень пыльная. Пришлось взять тряпку и протереть огромное выпуклое стекло, заполненное водой.
   Как раз шли новости. Показывали Никиту Сергеевича Хрущева, он громко кричал о том, как мы догоним и перегоним Америку. Мне стало скучно, и я хотела уже все выключить, когда начали показывать, как он ездил в Америку и смотрел кукурузу у какого то фермера.
   Я позвала маму.
   -Смотри мам, какая огромная кукуруза, в ней даже взрослых не видно, У Никиты Сергеевича только лысина сверкает. А помнишь, как нас в школе в прошлом году заставили сажать кукурузу, так она мне даже по колено не выросла.
   -Ох, Лена, ну что судишь о вещах, которых не понимаешь, - нервно сказала та,- я на этом экранчике не вижу ничего. Как вы только с папой его смотрите? Выключай свой ящик и иди мыть руки, папа уже дверь открывает.
   Ужин пролетел незаметно. Я была в мыслях о завтрашней встрече и витала в облаках. Папа оживленно обсуждал с мамой проблемы на работе и периодически кидал в мою сторону озадаченный взгляд, удивляясь моему отсутствующему виду.
   После ужина я быстро прибрала на столе, помыла посуду и ушла к себе. Папа, как всегда уткнулся в телевизор и вслух комментировал последние новости. Мама продолжала хозяйничать на кухне, ей нужно было сварить на завтра обед.
   Сначала решила, как обычно, заняться вышивкой. Но сегодня ничего не получалось, мысли уходили в сторону, и я уже два раза укололась иголкой. С досадой бросила пяльцы с вышивкой в корзинку, где лежали вязки мулине, и рухнула на кровать.
   Снова и снова переживала этот день, вспоминала, что сказал мне Саша, и что я ему ответила, периодически заливаясь краской, за свои слова и поступки.
   Я, такая вся положительная ученица, и вдруг целую парня, которого видела в первый раз в жизни. И пусть это был как бы невзаправдашний поцелуй, но он был.
   -Ой! А что же завтра надеть? - неожиданно пришло в голову,- придется, наверно, платьице крепдешиновое достать.
   Я вскочила и начала стучать дверцами шифоньера. На эти звуки в комнату сразу зашла мама.
   Она понятливо улыбнулась и сказала:
   - Небось, платье свое ищешь? Оно вон в том углу висит. Я его недавно стирала. Осталось только погладить. Только осторожнее гладь, с изнанки, и утюг выключи, а то спалишь нечаянно. И носочки белые новые возьми в пакете.
   Мама погладила меня по голове и присела на кровать.
   -А тебе идет стрижка, папа у нас молодец, что посоветовал косы остричь. Зачем такие кудри скрывать. Кучеряшка ты моя! - ласково сказала она.
   -Ага, буркнула я,- ничего хорошего, как утром волосы расчесывать, так плачу.
   -Не понимаешь, ты ничего,- сказала мама,- все твои подружки через год или через два на бигудях спать будут, а тебе от природы такая красота дана. Не то, что у меня.
   Мама провела рукой по своим светлым волосам, гладко зачесанным назад и схваченным в тугой узел.
   -Мамочка, что ты на себя наговариваешь, все у тебя хорошо, ты очень красивая, ответила я, уселась на кровать рядом с ней и прижалась к теплому боку.
   Скрипнула дверь, и в комнату заглянул папа.
   -Что-то мои девушки притихли, секретничаете? - спросил он с улыбкой.
   -Лазарь,- сказала мама,- не мешай, можем мы немного о своем, о женском поговорить?.
   -Говорите, говорите,- улыбнулся тот в усы,- но не забывайте про меня.
   Иди уж, - махнула мама рукой,- сиди у ящика, ты теперь без него жить не можешь. Кстати пора нам уже другой телевизор купить. Я тут в магазине приценилась к "Рекорду" у него экран огромный, целых двадцать пять сантиметров по диагонали, может, озаботишься покупкой на следующей неделе.
   Папа кивнул и закрыл дверь за собой.
   -Лена,- обратилась мама ко мне,- я ханжой никогда не была, и не хочу запрещать тебе, встречаться с парнем. Но, на всякий случай, напоминаю, тебе пятнадцать лет, месячные уже год, как идут. Так, что если понесешь от кого, на одну ногу наступлю, вторую выдеру, все поняла?
   Я вновь покраснела, но уже от возмущения.
   -Мама! Как ты можешь так говорить! Ты мне не доверяешь?
   Та виновато улыбнулась.
   -Леночка,- да доверяю, я тебе доверяю. Но в жизни это случается сплошь и рядом. Ты сама не заметишь, как разрешишь делать с собой все, что захочет твой друг. А потом поздно метать бисер. Я то может, и переживу, если, не дай бог, это случится. А вот папа, ты же знаешь, что у него с сердцем проблемы, он такого позора не точно перенесет.
   Я ошеломленно молчала. Моя мамочка так еще со мной не говорила. Как ни старалась сдержаться, но слезы сами потекли по щекам.
   -Ну, что ты, как маленькая плачешь,- шепнула она,- я только добра тебе хочу и плохого не желаю. Гуляй со своим парнем, ничего плохого в этом нет, но границ не переходи. И не забудь, приведи его завтра, чаю хоть попить. Очень хочется поглядеть, что это за парень, которого моя привереда назвала замечательным.
   Она чмокнула меня в щеку и ушла в комнату к папе.
   Я переоделась и в ночнушке улеглась в кровать с книжкой Жорж Санд "Консуэло". Еще вчера увлеченно читала эту книгу, а сегодня никак не могла уловить смысла текста. Мысли путались, на меня вдруг накатила необычайная сонливость.
   Последнее, что помню, дергающуюся боль в шее там, куда сегодня прикоснулся губами Саша.
   Ночью проснулась, от жуткой головной боли. Очень хотелось пить и в туалет. Я выдула пол чайника кипяченой воды, сходила в туалет и снова легла.
   Пока бродила в темноте голова немного успокоилась, и я почти сразу вновь уснула.
   Проснулась как обычно. Глянув на ходики, обнаружила, что времени семь утра. Но солнце, как обычно, не светило в окно. Подойдя к нему, я с замиранием сердца увидела, как от крупных капель дождя на лужах вскакивают многочисленные пузыри.
   Со мной же было явно, что-то не так. Комнатные запахи были необычайно сильны. От них даже заслезились глаза. Я открыла форточку и с наслаждением принялась вдыхать чистый уличный воздух, напоенный ароматом цветущей сирени, дождем и озоном.
   Однако настроение быстро падало до нуля.
   -И зачем так старалась? - пришла ожидаемая мысль,- придется идти в плаще и с зонтиком. А может, он испугается не придет? - обожгло внезапное подозрение.
   - Нет, не может быть, он же обещал,- успокоила я себя. Накинув халат, вышла на кухню. Папа уже допивал чай. Увидев меня, он удивленно произнес:
   - Леночка, доброе утро. Чего это ты не свет ни заря вылезла? Под такую погоду спать бы тебе и спать.
   Тут к нам вышла мама и сразу наехала на папу.
   - Что ты с утра раннего к ребенку пристаешь! Ну, не спится человеку, так чего глупые вопросы задавать.
   Папа глядел в мамину сторону, раскрыв рот.
   -Варя, ты чего, не с той ноги сегодня встала? Чего расшумелась? И вообще, дайте мне спокойно позавтракать, - сказал он раздраженно.
   Он откусил сразу полбутерброда с сыром и сделал вид, что занят исключительно едой.
   Когда папа оделся и ушел на работу, мама сочувственно посмотрела на меня.
   -Доча, может, ну его... твоего парня? Погода - хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. А ты по лужам километр шлепать собираешься и куда вы под дождем пойдете?- сказала она.
   -Мама! Как ты можешь так говорить!- возмутилась я, - если обещала, значит приду. Надену плащ, сапоги, зонтик возьму и через полтора часа пойду.
   На пустынном пляже не было не души. Я осторожно шла по мокрой траве, стараясь не упасть на косогоре, и облегченно вздохнула лишь на песке пляжа. Чулки промокли, и по ним вода медленно подтекала в сапоги. Подолы у платья и плаща были напрочь мокрые и прилипали ногам. Но, на удивление мне было очень комфортно, и нисколько не холодно. А вот нос удивлял сегодня все больше и больше. Он чуял все, что только возможно. Вот откуда-то донесся горьковатый запах папиросы. Я посмотрела в ту сторону и увидела на песке раздавленный окурок.
   -Точно "Беломор" - без труда определила я.
   -Интересно, что со мной происходит, еще никогда такого не случалось?- удивлялась я.
   За этими размышлениями дошла до места, где мы условились встретиться. Но там никого не было.
   Я глянула на часы.
   -Ну, еще без пяти десять,- подумала я,- сейчас Саша придет, он же обещал к десяти.
   Но прошло пять минут, потом десять, потом полчаса, а его все не было.
   Несмотря на зонт, я намокала все больше и больше.
   -Все больше не жду,- наконец решила я и направилась обратно в сторону дома. Перед тем, как идти на несостоявшееся свидание, мне пришла в голову плохая идея, я слегка накрасила ресницы маминой тушью, и сейчас она вся размазалась от слез. Поэтому сейчас пришлось идти, опустив голову, чтобы никто из редких прохожих не мог заметить темные потеки на моем лице.
   Когда я, зареванная, мокрая и грязная ввалилась домой, мама еще не ушла.
   -Леночка, что случилось?- воскликнула она,- я себе места от волнения не нахожу, на работу пора, а тебя все нет и нет. Что, не пришел твой кавалер?- сочувственно спросила она.
   -Не пришееел!- заплакала я,- мамочкааа! Я как дура почти час под дождем стояла, а он не пришееел!
   -Ну, бог с ним с этим кавалером, не плачь, будет их у тебя не один десяток, давай раздевайся,- начала она меня утешать, в это время, снимая с меня мокрый плащ, после чего громко ахнула.
   -Да, ты мокрая до нитки! Немедленно раздевайся и марш в душ! Я пока горячую воду включу. Одежду и белье здесь снимай, а то воды по всему дому натечет.
   Пока я раздевалась, на полу действительно образовалась небольшая лужица.
   Когда я, голышом отправилась в ванну, мама неожиданно схватила меня за руку.
   -Лена,- сказала она трагическим шепотом,- что это с тобой?
   -Что? Где?- не поняла я.
   Но мама продолжала внимательно разглядывать меня со всех сторон. А потом подтолкнула к трюмо.
   -Иди, глянь на себя.
   Я пошла туда, оставляя за собой влажные следы, и в зеркале увидела невысокую заплаканную девочку, со спутанными мокрыми кудрями и слегка выдающимися холмиками грудей.
   -Как же так? - выдавила я, - ведь еще вчера ничего не было, неужели за ночь выросли?
   -Ну, вот, а сколько переживаний было зря, - сообщила мама, - все у тебя, как у людей, ладно, иди в душ прогрейся хорошенько. Чистое белье я тебе положила. Обед готов, где, что взять, знаешь. А я побежала, и так из-за тебя опаздываю.
   Когда за мамой закрылась дверь я все еще стояла перед зеркалом, разглядывая себя со всех сторон. Мама переживала совершенно зря, я совсем не замерзла, падающая с неба вода казалась теплой и приятной. Но в душ все же пошла, надо было помыться и привести себя в порядок.
   После душа на меня напал зверский аппетит, я смолотила большую тарелку щей и картошки с мясом, выпив стакан компота, наконец, почувствовала себя человеком. Хотя я все еще переживала в душе, что Саша не пришел на встречу, но это уже было не так остро, как там на берегу.
   Усевшись на диван, принялась искать ему оправдания.
   -Может, он не смог придти, по каким-то важным причинам, может, его родители не отпустили в дождь. Не у всех же такие хорошие родители, как у меня.
   Так перечисляя все возможные причины, я и уснула.
   Когда проснулась в окно ярко светило солнце. От дождя, лившего почти весь день, напоминанием остались лишь лужи на асфальте. Я поставила на газ чайник, и побрела в к зеркалу, там расстегнула халат и снова посмотрела грудь. Действительно два маленьких белых холмика оставались на месте и никуда не исчезли. Я осторожно тронула розовый сосок, и он отозвался легкой болью. Второй вел себя точно также. Меня начала охватывать паника но, когда вспомнила, как Валька говорила, что у нее тоже немножко болела грудь, перед тем, как начать расти, немного успокоилась.
   Чайник закипел, я заварила любимый мамин тридцать шестой номер грузинского чая и уже собиралась налить себе чашку, когда в двери постучали.
   Я чертыхнулась и направилась к дверям. На пороге стояла Клевина.
   Мне стало смешно.
   -Валя привет! Что решила мамин наказ выполнять, входить через дверь?
   -Привет Гайзер,- выпалила та,- ничего я не выполняю. У тебя просто сегодня окно закрыто. А дождь, между прочим, уже час как закончился. Ну, давай рассказывай, что там у вас с этим Сашей было, не тяни. Я от любопытства умираю.
   -Чай пить будешь?- вместо ответа предложила я.
   -Да, ну тебя! Какой чай? Давай рассказывай быстрее. Вы целовались?- нетерпеливо спросила Клевина.
   -Валя, ты, что? - возмутилась я,- никаких поцелуев. Мы с ним в кино ходили, на Сингбада-Морехода, а потом он меня домой проводил.
   -А на каком ряду в кино сидели?- хитро прищурилась подруга.
   --На последнем,- покраснев, призналась я.
   - вот это похоже на правду,- сообщила Валя, - ты разве не заметила Юрку Феклистова, он в этом же ряду сидел. Так он мне рассказал, что вы всю дорогу сосались.
   -Неправда!- вспыхнула я,- врун твой Юрка, меня Саша всего один раз поцеловал в шею, вот сюда.
   И ткнула пальцем в небольшой плотный бугорок, который оказался на месте поцелуя.
   -А, что это у тебя там?- Валя стала серьезней,- успокойся, я про Юрку наврала, никто тебя в кино не видел. А вот на шее у тебя засос остался.
   -Какой засос?- испугалась я и почти побежала к зеркалу.
   На шее, действительно, было небольшое темное пятнышко, под которым пальцем ощущался маленький, немного болезненный бугорок.
   Валька внимательно наблюдала за моими манипуляциями, а потом сама потрогала это место.
   -Лена,- сказала она,- нет, на засос совсем не похоже, я на днях у Катьки разглядывала на сиське, так у нее он багровый и никаких бугорков нет. Может, тебе показалось, что он тебя сюда поцеловал. Здесь, наверно воспаление какое-то, если не пройдет, сходи завтра к врачу.
   Ой, Клевина, вечно ты что-нибудь выдумаешь!- сказала я,- никуда я не пойду. Подумаешь бугорок.
   -Не скажи,- протянула Валя,- я вчера у сеструхи учебник рассматривала по венерическим болезням, там черным по белому написано, что сифилис может так начаться, вначале пятнышко, потом бугорок, язвочка, а потом лет через пять, нос проваливается.
   -Мне стало жарко, сразу вспомнилась про женщину, которая жила неподалеку. Я ее часто встречала в магазине. У нее было страшное лицо - вместо носа черная дыра. Мальчишки дразнили ее сифилитичкой.
   -Валя! - упавшим голосом спросила я,- а как скоро после поцелуя такое происходит, в учебнике наверно написано было?
   -Ну, я точно не помню, но вроде через две недели,- замялась та.
   -Тогда, зачем ты меня пугаешь, дура! - закричала я,- откуда этот сифилис возьмется на следующий день! Ох, Валька! Ну, ты на меня жути напустила, я чуть от страху не описалась.
   -Да, ладно, я так на всякий случай сказала, чтобы ты серьезней отнеслась. Слушай, ты говорила, что у тебя из Кругозора две новые пластинки есть с Майей Кристалинской. Давай послушаем,- примирительно сообщила Клевина.
   -Валя, ты всегда так, сначала как по голове портфелем стукнешь, напугаешь, а потом, пластинку тебе ставь, проворчала я и полезла в этажерку за последним номером журнала Кругозор, в котором была пластинка с Таежным вальсом.
   Я включила радиолу, поставила новую иголку в адаптер и осторожно поставила ее на крутящуюся тонкую голубую пластинку.
   Сквозь шипение и треск до нас донесся голос певицы. Валя слушала песню, наморщив лоб и, когда она закончилась, сказала:
   -Нет, зря ты Кругозор выписываешь, очень уж плохо записано. Лучше пластинку в магазине "Мелодия" купить, плохо только, что мне это не светит. Денег на пластинки нет, и не будет. Мамка опять с животом ходит.
   -Да, ты что,- поразилась я,- опять беременная, вот здорово! У тебя теперь уже пятая сестренка будет.
   -Чего тут хорошего,- мрачно сообщила Валя,- отец снова запил, денег нет. Хорошо бабушка немного помогает, но у нее пенсия тридцать два рубля, ей самой только-только прожить. Скорей бы уехать, глаза мои бы этого всего не видели.
   Я помолчала, а что тут можно было сказать. Подруга очень редко жаловалась на родителей, но иногда ее прорывало, как сегодня.
   -Валя, так ведь в медучилище нужно будет без троек учиться, чтобы стипендию получать,- осторожно намекнула я.
   -Ничего страшного,- та махнула рукой,- если, что пойду уборщицей по вечерам подрабатывать, сама знаешь, мне не в первый раз.
   Конечно, я знала про то, что Валя вместе с матерью, убирает по вечерам в Горсовете. Я сама ей помогала, пару раз, когда у нее приболела мама. Ходили мы туда втроем, с нами была Валина старшая сестра Катя, высокая крепкая девушка, она одна успевала вымыть полов больше, чем мы с Валей.
   Мои родители ничего против мытья полов не имели. Папа даже сказал, что такая работа очень здорово помогает научиться ценить чужой труд.
   Я все же усадила подругу за стол, мы с ней выпили чаю с баранками и начали обсуждать, куда сегодня пойти. О том, что случилось сегодня утром, я молчала, как партизан, и Валя была уверена, что я проспала до обеда и никуда не выходила.
   Поэтому ее вопрос, договорились ли мы с Сашей встретиться, был ожидаем.
   В ответ, я соврала, что он с родителями должен сегодня уехать в куда-то в деревню, на две недели и обещал, что напишет мне письмо оттуда.
   Валя с подозрением поглядела на меня, но никак не прокомментировала. И мы начали вновь думать, куда сейчас отправиться.
   -А давай, пойдем на танцы,- глядя смеющимися глазами, предложила Валентина.
   Она, наверняка ожидала обычной реакции, когда я начинала размахивать руками, кричать, что нечего нам больше делать, как шляться комсомолкам по всяким танцулькам, где полно хулиганов и пьяниц.
   Поэтому когда я согласилась, Валя посмотрела на меня, открыв рот.
   -Ленка!- воскликнула она,- ты ли это? Неужели пойдешь на танцы?
   -Пойду,- сказала я решительно,- надо же когда-нибудь там побывать. Только мне нужно папу с работы дождаться, ужином накормить.
   -Отлично,- согласилась подруга, - давай занимайся делами, а я пока сбегаю домой немного приоденусь, время седьмой час, через полтора часа я за тобой зайду.
   Нельзя сказать, что папа радостно согласился на поход на танцплощадку, но, все же слегка нахмурившись, разрешил, только сказал, чтобы в половину двенадцатого была дома, как штык.
   -Даже не верится,- сказал он,- моя малышка идет на танцы. Боже, какой я уже старый!
   Я пошла к себе и, вытряхнув всю одежду из шкафа начала подбирать наряд.
   Вариантов было совсем немного, поэтому подумав, надела темную плиссированную юбку и белую блузку, покрутившись у зеркала, расчесала частым гребнем волосы.
   -Папа,- посмотри, тебе нравится?- спросила я, выйдя в гостиную.
   Отец уже сидел около телевизора. Он повернулся ко мне и улыбнулся.
   -Лена, какая ты у нас взрослая и красивая. Все парни будут твои,- сказал он.
   Вот еще! очень нужно!- презрительно фыркнула я,- на фиг они мне сдались!
   -А чего же тогда идешь на танцплощадку?- папа задал очевидный вопрос.
   -Ну, мы просто с Валей договорились, сходить, музыку послушать, там оркестр песни Битлз играет, и еще Элвиса Пресли,- вдохновенно врала я.
   -Что еще за Элвис? Тот который буги-вуги разные орет?- спросил отец,- ты смотри не вздумай под эту музыку танцевать. А вальсы то они будут играть.
   -Ой, папа, я понятия не имею, ты же знаешь, я в парке вечером не была ни разу, вы же в прошлом году не разрешали на танцы ходить, А вот Валю, мама уже прошлым летом отпустила.
   -Меня не волнует, в каком возрасте кто кого отпускает, - сообщил отец,- это дело ее родителей, Еще раз предупреждаю, после танцев не болтайтесь, сразу домой, а то пойду искать.
   В это время в двери без стука ввалилась Клевина. На ней было красивое платье, но немного большеватое, видимо она взяла его у старшей сестры. На голове был завязан платок, который скрывал накрученные бумажки.
   -Добрый вечер Лазарь Моисеевич!- воскликнула она и сразу обратилась ко мне.
   -Лена ты уже все, готова?
   -Конечно,- ответила я.
   -Отлично! Тогда мне сейчас голову в порядок приведешь и пойдем.
   Папа сразу пристал к подруге с наказами.
   -Валя, я тебя попрошу, чтобы друг друга там не оставляли и домой вместе пошли.
   Валка хихикнула.
   Лазарь Моисеевич, а если меня мальчик домой пойдет провожать, как тут быть? - спросила она.
   -Очень просто,- не растерялся папа,- вначале проводите Лену до дома, а потом гуляйте сколько хотите.
   -А если Лену провожать, кто-то пойдет?- не успокаивалась Клевина.
   -Хм, - хитро улыбнулся папа,- Лена только что сказала, что ей парни на фиг не нужны, так, что придется тебе с твоим кавалером ее до дома довести.
   Мы посмеялись и ушли с Валей, делать ей прическу. Бумажные фантики, на которые она накрутила волосы, я выкинула в мусорное ведро, и теперь беспомощно смотрела на смешные завитки, которые от расчески сразу раскручивались и висели, как пакля.
   - Тоже придумала бигуди! В этих бумажках не то, что час, надо сутки ходить. Давай лучше тебе начес сделаем, - предложила я.
   Валька огорченно глянула на себя в зеркало, и согласно кивнула головой.
   Когда я закончила с прической, подруга предложила мне свои духи " Красная Москва", но у меня от резкого запаха, даже перекрыло дыхание, я несколько секунд пыталась безуспешно вдохнуть, и только после того, как Клевина треснула меня кулаком по спине, дыхание пришло в норму.
   -Валька,- кашляя, сказала я,- пожалуйста, не открывай больше этот флакончик, я точно задохнусь.
   Подруга что-то обиженно проворчала и убрала духи в сумочку. Затем достала тюбик с ярко-красной помадой и накрасила губы.
   -Эх! - с сожалением сказала она,- Любка спрятала голубые тени от меня, ей приятель моряк из Польши привез. Сейчас бы марафет навели.
   Я с осуждением посмотрела на нее.
   -Валя, как тебе не стыдно, мы не должны пользоваться косметикой.
   В ответ Валя вздохнула и сказала:
   -Конечно, Гайзер, тебе легко говорить, прическу делать не надо, волосы кудрявые, темный каштан, брови как моя бабушка говорит - соболиные, и глаза ярко зеленые. А мне, как быть? Только косметика и спасает.
   Подобные рассуждения от подруги я слышала не первый раз, но всегда считала, что она меня утешает, по причине моего "плоскодонства".
   И сейчас не удержалась и расстегнула блузку.
   -Валька, посмотри на меня,- шепнула я ей прямо в ухо.
   У Клевиной глаза стали широкими.
   -Ленка, ну ты даешь! Я даже не заметила, когда это случилось. Слушай, твои титьки уже на первый размер выросли. Ну, все, теперь тебя тоже в школьной раздевалке будут парни зажимать.
   Мне стало смешно, и почему моя подруга все вечно переводит на парней и всякие зажимания.
   -Валя, я давно заметила, что в раздевалке зажимают тех, кто сам этого хочет. Вот Таньку Ковригину никто не трогает, а у нее грудь больше чем у тебя, - наставительно сказала я,- потому, что она серьезная девочка и не дает повода для этого.
   -Ой! Нашла, кого в пример привести,- возмутилась Валька,- зануду и стукачку. Может, ей бы и хотелось, что бы ее где-нибудь зажали, да дураков нет с ней связываться.
   А вообще, ты наверно, права, к тебе точно не будут парни приставать, есть в тебе, что-то такое - командирское, мальчишкам это не нравится,- призналась она.
   Мы медленно шли по проспекту Ленина, редкие машины не мешали гуляющим по тротуару и прямо по дороге людям. Чем ближе подходили к парку Культуры и Отдыха, тем громче была слышна музыка, и все больше оживленных стаек девчонок и парней двигались в ту же сторону. Когда мы зашли в парк, круто спускающийся к берегу озера, то сверху могли видеть волнующееся море голов на огороженной высоким забором в два человеческих роста, танцплощадке. Это море ритмично двигалось под пронзительный дискант певца
  

Well be-bop-a-lula she's my baby,
Be-bop-a-lula I don't mean maybe.
Be-bop-a-lula she's my baby
Be-bop-a-lula I don't mean maybe
Be-bop-a-lula she's my baby love,
My baby love, my baby love.

   Валя дернула меня за руку.
   -Давай, пошли быстрей, скоро у оркестра перерыв начнется, они после этой песни что-нибудь медленное играют и белый танец объявляют.
   -Ну, и что?- удивилась я,- ты, что хочешь кого-то пригласить? Да в этой толпе никто никого не найдет.
   Валя в ответ улыбнулась, продолжая тащить меня за руку к кассе.
   -Чтобы ты понимала! Там все стоят на своих местах. Сейчас зайдем, и увидишь, вон в том углу полшколы нашей пляшет,- говорила она, немного задыхаясь от быстрой ходьбы.
   Около входа на танцплощадку стояли компании парней, провожающих нас оценивающими взглядами. Я чувствовала себя неуютно, а вот Валя, наоборот вся цвела, и только шептала мне на ухо.
   -Ты глянь, как на тебя тот светленький вылупился!
   Мы быстро купили билеты, прошли контролера и милиционера, проводившего нас равнодушным взглядом. Валька влекла меня вперед, через толпу, ближе к эстраде. И тут я уже начала узнавать учеников нашей школы. Там стояли несколько десятиклассников, там девчонки из параллельных классов. А вот наших парней я не увидела.
   -А кому из них ходить,- пренебрежительно сказала Клевина, отвечая на мой вопрос,- они все от горшка два вершка. Вот Свистунов, ты же вчера о нем вспоминала, точно здесь будет.
   Она хитро улыбнулась.
   -А вот и он, легок на помине, видишь, там стоит с ребятами. Сейчас белый танец объявят, сходи, пригласи, твой вчерашний сон сбудется.
   -Да, ну, тебя Валька, никого не буду приглашать,- смутилась я,- а вдруг он откажется, я тогда умру от стыда.
   -Ой! Умрешь ты, как же,- скептически ответила подруга, лихорадочно выискивая кого-то в толпе.
   -Ну, все, Ленка, я пошла,- крикнула она и под звуки зазвучавшей музыки ринулась приглашать на танец десятиклассника Ваську Боброва, нашего чемпиона по вольной борьбе.
   Я, оставшись одна, отошла к ограде и стояла, разглядывая танцующие пары. Рядом несколько парней кого-то обсуждали громко матерясь. Слушать было неприятно, но уходить не хотелось, я боялась, что Валя меня не найдет.
   Периодически к груди накатывала дурнота от множества запахов. Усилием воли я пыталась ее подавить, иногда это получалось, запахи исчезали, но потом появлялись вновь.
   Кто-то тронул меня за плечо. Обернувшись, я увидела Кольку Егорова, который вчера с друзьями безуспешно пытался разобраться с Сашей.
   -Послушай, - обратился он ко мне,- тебя вроде Леной зовут?
   Я согласно кивнула.
   - Лена, расскажи о том парне, что с тобой был, кто он такой, где живет?- попросил он.
   -А зачем это тебе?- спросила я,- хочешь еще в глаз получить?
   -С чего ты взяла? Мы ему вчера хорошо рыло начистили, - Колька принужденно засмеялся, - но надо бы еще добавить. Давай рассказывай, не телись!
   - А нечего рассказывать,- сообщила я,- ничего про него не знаю.
   -Не сочиняй! - начал злиться Колька,- ты вчера с ним до вечера болталась
   даже в кино была.
   -Ну и что?- удивилась я,- он мне почти ничего про себя не рассказал. Понятия не имею, где он здесь живет, да, он говорил, что приехал с Калининграда.
   -Колька задумчиво хмыкнул, распространяя запах перегара.
   -Вермут... красный,- безошибочно определил мой нос, - наши мальчишки таким же на восьмое Марта упились в кабинете домоводства, потом блевали за кочегаркой, а мы как дуры полдня им всякие салаты готовили. И сигареты у него Памир. Ну, и вонь! Господи! Когда же он уйдет? Меня же вырвет сейчас!
   Видимо я побледнела, потому, что он спросил:
   -Эй, что с тобой, ты испугалась?
   -Уйди, - прошептала я,- меня сейчас вытошнит.
   -Ого, так ты подруга винища нажралась! - завопил Колька в полном восторге,- ни хрена себе девятый класс дает!
   -Меня от тебя тошнит,- собравшись с духом, сказала я.
   Смех сразу оборвался.
   Колька со странным выражением оглядел меня.
   -Думаешь, если девчонка, так тебе в табло не прилетит? Считаешь поэтому всякую херню можно нести?- спросил он угрожающе.
   Видимо мой испуг был хорошо заметен, потому, что он с превосходством посмотрел на меня и сказал:
   -Не ссы, бить не буду, тебя от одной моей плюхи неделю придется в чувство приводить.
   Неожиданным, внутренним чувством я вдруг поняла, что он хочет меня щелкнуть по лбу. Сама не понимаю, как, я стремительно отстранилась, шагнув в сторону, и Колькина рука попала в пустое место.
   Он недоуменно моргнул и перевел взгляд на меня.
   -Ты, как это сделала? У меня же реакция отличная! - воскликнул он,- я даже не увидел, как ты сдвинулась.
   Я и сама этого не понимала. К тошноте сейчас прибавилась резкая боль в ногах. Мне пришлось даже присесть на одну из скамеек, стоявших вдоль ограды.
   -Уйди, пожалуйста, - вновь попросила я Егорова, - от тебя сигаретами пахнет, мне плохо от этого.
   Колька зыркнул исподлобья и, ничего не сказав, ушел к своим приятелям.
   Когда появилась запыхавшаяся Клевина, я все еще растирала икры. Боль в них понемногу стихала.
   -Наверно, это от резкого движения,- догадалась я.
   -Лена, чего ноги трешь?- спросила Валя,- устала стоять?
   Я без подробностей сообщила, что ногу схватила судорога, а то с Вальки еще станется пойти разбираться с Егоровым.
   Клевина в ответ назидательно сообщила:
   -Это, оттого, что ты стоишь, а надо танцевать. Сейчас быстрый танец будет, пойдем с тобой твист спляшем. Ноги сразу болеть перестанут. И вообще, давай, присматривай себе парня, а меня сегодня Васька домой провожает.
   Вновь загремела музыка и солист оркестра голосом, весьма отдаленно напоминающим Леннона, запел исковерканные английские слова:


Come on let's twist again
like we did last summer!
Yeaaah, let's twist again,
like we did last year!

   Валька завизжала и потащила меня к танцующим. Первые движения еще немного отзывались болью в ногах, но затем я целиком отдалась музыке и, улыбаясь, танцевала напротив Вали.
   -А у вас неплохо, получается!- крикнул, влезший между нами, Славка Свистунов,- можно я с вами потанцую?
   Валька из-за его спины, обрадовано мне жестикулировала, дескать, давай действуй.
   Я, продолжая танцевать, кивнула головой и немного сдвинулась, освобождая Славке немного места.
   Мы танцевали пару минут, потом оркестр без перерыва заиграл "Падает снег". Славка таинственно улыбнулся и обнял меня за талию. На этот раз мой нос не протестовал, хотя от разгоряченного парня сильно пахло потом и тройным одеколоном. Мы медленно танцевали среди сотен таких пар, иногда натыкаясь на соседей. Чувства ритма у партнера не было никакого, поэтому пришлось взять на себя эту задачу, к моему удивлению Славка сразу понял это и послушно следовал моим движениям. Я все надеялась, что во время танца он заговорит, но этого так и не случилось. После танца он молча поклонился и отошел к своим приятелям, от которых сразу донесся взрыв хохота.
   -Ну, что он тебе что-нибудь сказал? - сразу начала меня допрашивать Валя.
   Пришлось признаться, что тот молчал всю дорогу.
   Вечер прошел незаметно, я очень быстро освоилась и танцевала все быстрые танцы. Валя, попрыгав со мной пару раз, начала отлынивать и ворчать, что я загоняла ее и вообще, она сюда пришла не физкультурой заниматься. Меня еще пару раз приглашал танцевать Свистунов, он уныло дышал мне в ухо и старался держаться на расстоянии, чтобы случайно не ткнуться стоячим членом мне в ногу. Каждый раз, когда это случалось, он вздрагивал и отстранялся. Мне было смешно, и я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
   -А он у него большой,- первым делом спросила Валька, когда я, хихикая, рассказала об этом.
   Я еще больше засмеялась и сквозь смех сказала:
   -Откуда мне знать, я же не измеряла.
   -А у Васьки большой,- гордо сообщила Клевина, как будто это была ее заслуга.
   -А ты, чем измерила?- тут же спросила я, и мы начали хохотать уже вдвоем.
   В одиннадцать вечера оркестр закончил игру, и музыканты начали собирать инструменты.
   Валька стояла передо мной с виноватым видом, ее сзади облапил Бобров, положив ладони прямо на грудь.
   -Лена, прости, - шепнула она,- меня Вася пойдет провожать, а тебя, похоже, Свистунов дожидается, ты с ним до дома дойдешь?
   -Ладно,- великодушно сказала я, - идите, меня, надеюсь, Славка проводит, недаром у выхода ошивается.
   Парочка засмеялась и, взявшись за руки, двинулась вперед. Я пошла за ними, немного завидую Клевиной, которая трещала, как сорока, сама же напряженно думала, о чем говорить со Славкой.
   Но когда подошла к нему, слова неожиданно быстро нашлись.
   -Славик, ты наверно меня дожидаешься?- затараторила я и взяла его под руку,- ну, вот я пришла, ты же меня проводишь?
   Парень от моего нахальства, потерял дар речи и только глупо моргал.
   Я двинулась вперед, увлекая его за собой. Пока мы шли по парку, не сказали ни слова друг другу. Но потом понемногу разговорились, начали обсуждать одноклассников, наши комсомольские дела, Славка, как и я, был в классе комсоргом и ему эта тема была интересна. Он с удовольствием выкладывал свои планы на будущее, я даже начала ему немного завидовать, настолько у него было все продумано.
   Улицы, по мере того, как мы уходили от парка, становились все более пустыми. Неожиданно из-за угла дома впереди нас вышли трое парней и остановились.
   От Свистунова пахнуло странным запахом, глянув на него, я обнаружила, что он сильно побледнел. На миг он остановился, затем нерешительно пошел вперед.
   -Да это же от него страхом несет! - поняла я. Мне тоже стало немного страшно, но такого резкого запаха от меня не было.
   Когда мы подошли ближе, я сразу узнала, кто нас поджидает. Перед нами с радостной улыбкой стоял известный школьный хулиган Вовка Ситюков. Его исключили из школы в прошлом году, и с тех пор я о нем не слышала, рядом с ним стояли его ухмыляющиеся приятели Юрка Петров и Алик Суворов по кличке Пончик.
   -Кого я вижу!- радостно воскликнул Вовка,- Свистун, как дела? Ты никак очередную девку провожаешь? А кто это с тобой? Ленка, ты, что по танцулькам начала ходить? - засмеялся он,- вот сейчас посмотришь, как мы твоего кавалера попинаем. Давно хотел его отмудохать, так он все не попадался.
   Славка, стоявший, как статуя, вдруг резко выдернул руку, за которую я держалась, повернулся и побежал обратно по улице.
   Троица громко улюлюкала ему вслед.
   -Беги быстрее провожальщик херов! - крикнул ему вдогонку и Вовка и, потеряв к этому зрелищу интерес, повернулся ко мне.
   -Слышь, Ленка,- сказал он, осматривая меня с головы до ног,- а ты вроде ничего баба становишься, тощеватая, правда, но красивая. Как вы парни думаете?
   Пончик посмотрел на меня мрачным взглядом
   -Че ты выдумываешь Ситюк, че в ней хорошего? Даже сисек нету,- сказал он, скептически оглядывая меня.
   Я все еще не пришла в себя после панического бегства своего кавалера. Первое, что пришло в голову, была мысль:
   -Неужели этот высокий красивый блондин испугался трех мальчишек, каждый из которых был явно слабее и младше, чем он?
   Потом я подумала, что он без раздумий оставил меня наедине с тремя хулиганами и слезы обиды сами потекли из глаз.
   -Сейчас пощупаю, есть ли у нее сиськи или нет, - сказал Юрка Петров и решительно шагнул ко мне.
   -Не подходи!- завизжала я, выставив перед собой руки.
   Но Пончик сбоку ловко поймал их и завел за спину. Юрка подошел и не торопясь, стал аккуратно расстегивать пуговицы на блузке.
   -Не бойся,- сказал он хрипло дыша куревом,- ничего не оторву. Слышь, Пончик,- сказал он громко,- а сиськи у нее есть, ни чо такие, розовые.
   Внезапно страх, который овладел мной начал уходить. Лавина спокойствия затопила мою голову. Окружающие звуки замедлялись и становились все ниже, пока не превратились в тихий гул. Движения моих мучителей казалось, совсем остановились.
   Я шевельнула руками и легко высвободила их из захвата.
   Отскочив назад, увидела полностью странную картину:
   Рядом со мной стояли трое почти неподвижных мальчишек. У двоих открыты рты, как будто они хотят что-то сказать друг другу. Суворов стоит с болезненной гримасой на лице, поднося к нему руки.
   -Получи гадина,- крикнула я и со всей своей силы ударила ладонью по щеке Юрку Петрова.
   Эффект был потрясающий, парня, как будто сдуло. Он тяжело упал на землю и проехал по ней пару метров.
   Я удивленно смотрела на свою худенькую ладошку.
   -Это что? Я так, оказывается, могу стукнуть! Быть этого не может!
   Я оглядела еще раз неподвижно лежащего Юрку и торопливо зашагала в сторону дома, застегивая блузку.
   Удалось пройти метров триста, как меня повело в сторону, застывший в неподвижности мир вновь пришел в движение. Но на меня навалилась такая жуткая слабость, что я думала лишь об одном.
   -Только бы не упасть, не упасть!
   Я шла, автоматически переставляя ноги, не понимая, что делается вокруг, понемногу слабость несколько уменьшилась, и мой шаг стал бодрее.
   Когда подошла к двери квартиры и хотела позвонить, она уже открывалась. За дверями стояла мама. Она первым делом оглядела меня с ног до головы, потом отошла в сторону и пропустила к вешалке. Вид у нее был усталый и озабоченный.
   Я робко спросила:
   -Мама, ты чего такая стоишь?
   Какая такая?- переспросила та.
   -Ну, уставшая. Злая. - уточнила я.
   -Да не злая я нисколько,- начала оправдываться она.
   Тут в коридор выглянул папа и бодро заявил:
   -Тебе доча повезло, не слышала, что мне мама наговорила, за то, что тебя отпустил.
   Сейчас она уже слегка успокоилась. А ведь сама на танцы в этом же возрасте бегала.
   -Ну вы родители даете!- восхитилась я, - время почти двенадцать, а вы еще не спите, меня ждали?
   -Конечно, - улыбаясь, сказал папа, - мать мне все шею мылила, а так бы я давно храпел.
   -Да ладно тебе сочинять,- сказала мама,- сам тут по окнам бегал глядеть, мне только нервы трепал.
   -Лена,- обратилась она ко мне,- на кухне ужин тебе оставлен, если хочешь, поешь и ложись, небось, все ноги отплясала?
   Я кивнула и, сказав спасибо, пошла на кухню, старясь не опираться руками о стены.
   На блюде, прикрытом тарелкой, лежал большой кусок вареной курицы и рис.
   Я схватила его руками, и начала его есть прямо с костями.
   -Лена, ты что делаешь!- раздался возмущенный мамин голос,- кто же так кости куриные грызет, все зубы поломаешь.
   -Ой, прости мамочка,- извинилась я и продолжила трапезу. Но под подозрительным маминым взглядом кости пришлось откладывать в сторону.
   Как только в моем желудке появилась приятная тяжесть, слабость начала уходить, в глазах прояснело, и я пила чай, уже полностью придя в себя.
   Почистив зубы, я переоделась, но, когда легла в постель, сна не было ни в одном глазу. Я крутилась, вертелась, переворачивала подушку, но ничто не помогало. Перед глазами стоял сегодняшний, долгий день, вместивший в себя так много событий. Ожидание свидания, дождь, сегодняшние танцы и самое главное; все время возникла картина - открытой ладонью я бью Юрку по лицу и он, как пушинка улетает в сторону.
   -Может, это просто показалось,- в который раз, подумалось мне. Но картина, так запечатлевшаяся в голове, была совершенно реальной.
   Однако, проворочавшись с час, мне все же удалось заснуть в обнимку с подушкой, и проснулась я только, когда утреннее солнышко припекло лицо своими лучами.
   Бодро вскочив с кровати, я обнаружила, что время уже почти девять утра. Пару раз зевнув, приступила к одеванию и заправке кровати. В это время, видимо услышав мое хождение, в комнату зашла мама.
   -Леночка, доброе утро. Ну, как ноги не болят после танцев,- спросила она улыбаясь
   -Доброе утро мамочка, у меня все в полном порядке,- бодро отрапортовала я.
   -Это хорошо, а у меня для тебя есть сюрприз,- загадочно сообщила мама.
   Я сразу забыла все свои переживания по поводу вчерашних событий и начала выспрашивать, что за сюрприз.
   Мама сопротивлялась недолго и все выложила на блюдечке.
   -Доча, ты через неделю едешь в лагерь комсомольского актива в Пергубе!- сказала она.
   От неожиданности я не могла сказать не слова и только недоверчиво глядела в ее сторону.
   Мама вздохнула и начала рассказывать.
   -Понимаешь, я вчера так же, как ты удивилась, когда мне на работу позвонил ваш директор школы. Он первым делом спросил, не уехала ли ты куда-нибудь, а потом сообщил, что на школу райком ВЛКСМ выделило еще одну путевку на старшеклассников и вчера на партийной группе вместе с комсомольским бюро школы ее решили отдать тебе за активное участие в комсомольской работе.
   Сказав все это, она внимательно уставилась на меня, наверно в поисках радости на лице. Не найдя ее, мама обратилась ко мне с вполне ожидаемым вопросом.
   -Лена, ты не рада? Тебе не хочется две недели провести на природе, купаться, загорать?
   Я хмыкнула.
   -Мама, если бы вы меня не отправляли каждый год в пионерский лагерь, ты могла бы вешать мне эту лапшу про купания. Я лучше проведу каникулы дома, буду на пляж ходить загорать. Погоди! Ты же меня обещала устроить на работу на июль, как же с ней теперь быть?
   -Ой, успеешь наработаться, - отмахнулась мама,- отдыхай, пока время есть.
   Я сделала вид, что раздумываю, и минутой позже глубокомысленно сказала:
   -Знаешь, если хочешь, чтобы я хорошо отдохнула, отправьте меня к прабабушке Аглае.
   -Лена!- сразу завелась мама,- сколько раз буду одно и тоже говорить, ноги твоей там не будет.
   Я хихикнула.
   -Мама, ты что серьезно думаешь, что прабабушка Аглая -колдунья? Ты же тоже была комсомолкой, даже Ворошиловским стрелком и такая суеверная.
   Мама, как-то съежилась, говоря о своей бабушке.
   -Не знаю, я всю жизнь ее боялась, до сих пор, если она приснится, целый день, как не своя хожу, - вдруг призналась она, - часто вспоминаю, как мы в детстве мимо нее на цыпочках бегали. А цыганки за километр ее двор обходили и никогда второй раз в деревню нашу не заезжали.
   Но папа ведь не боится,- снова начала я разговор,- прошлой весной ездил ей забор поднимал.
   -Что ты отца приплетаешь,- возмутилась мама,- он взрослый человек, и прабабушке в нос пришелся.
   -Так и я в нос пришлась,- пришел мне в голову ответный аргумент.
   -Этого то и боюсь,- в сердцах сказала мама, и испуганно остановилась на полуслове.
   -Но я услышала достаточно.
   -Мама, так чего ты боишься? - тут же задала я очередной вопрос.
   -А ничего я не боюсь! Все! Закончили разговор. Не хочешь ехать в лагерь сиди дома на жопе. Ходи по асфальту все лето, да на танцульки свои, - выпалила она и вышла, хлопнув дверями.
   -Ай, на фиг!- подумала я,- Валька через три дня уедет в Выборг поступать, говорит там конкурс меньше, а мне что делать? Ничего, я папу уговорю и поеду в деревню, там ко мне никто приставать не будет. До обеда можно спать, бабушка с утра пирожков с щавелем нажарит, или блинов. Хорошо! А в этом лагере... могу представить, что там будет - примерно тоже самое, что в прошлом году в пионерском. Купание раз в день по десять минут, конкурсы дурацкие, походы, и игра в бутылочку по вечерам. Девки в комнате будут хихикать да глупости всякие рассказывать. Не хочу!
   С такими мыслями отправилась завтракать. Мама, несмотря на нашу размолвку, уже приготовила яичницу с луком, и я с удовольствием начала ее поглощать.
   -Значит, в лагерь не поедешь?- вновь вернулась она к предыдущему разговору.
   -Не поеду,- коротко ответила я и встала, чтобы налить себе какао.
   -Вот упрямая, вся в отца,- себе под нос буркнула мама,- ну не хочешь, как хочешь. Тогда наверно, хоть и не желательно, а придется отправить тебя на две недели в деревню.
   -Ура!- завопила я, и, поставив кружку с какао на стол, обняла маму за плечи,- спасибо мамочка! Тогда я Валю провожу через три дня и сразу уеду в Серебряное.
   -Ну, ладно-ладно, тебе, успокойся, что ты право, как маленькая виснешь,- смущенно сказала мама, - с одной стороны хорошо, что поедешь, хоть бабушке поможешь, дом приберешь, а то он напрочь грязью зарос. Я последний раз там три года назад все намыла. Так мне казалось, что меня все время кто-то холодными лапами за ноги хватает. Потом корвалол неделю пила, чтобы успокоиться. А вот тебя почему-то всегда туда тянет, как будто тебя бабушка, чем приманила.
   Я слушала мамину речь и думала:
   -Ой, можно представить, хватали тебя за ноги. Придумываешь ты все. Просто прабабушку Аглаю не любишь и она тебя тоже, поэтому так и говоришь.
   Мне всегда было трудно понять мамину неприязнь, для меня прабабушка была связана с яркими солнечными днями, теплой речкой, запахом трав на чердаке. Мое любимое занятие было забраться туда, рухнуть в ароматное зеленое сено, заготовленное для козы Марфы, и лежать, разглядывая пучки разнотравья, висящие на балках. Я даже иногда ночевала там, хотя меня ждала в комнате кровать с большой периной. Под тихий стрекот сверчка, очень здорово засыпалось. В основном меня отправляла туда бабушка, чтобы я не мешала ей читать заговоры, приходящим к ней под покровом ночи, женщинам.
   Но хоть я и не разбирала слов, с чердака их было не разобрать, но рваный ритм и мелодия оставляли странное впечатление и погружали меня в удивительное состояние безвременья.
   Мне было лет шесть, когда я сидела у конуры и разглядывала нашего пса Шарика. Тот в это время зализывал порез на передней лапе и жалобно смотрел на меня. Не знаю почему, но я положила ладонь ему на лапу и начала без слов мурлыкать один из таких заговоров.
   Пес затих, и только смотрел на меня своими большими добрыми глазами.
   Понемногу эти глаза расплывались передо мной, и я уже не понимала и не ощущала, что вокруг происходит.
   Неожиданный удар по щеке, заставил меня прервать напев, я подняла голову и увидела бабушку Аглаю, она стояла растрепанная, без своего платка, седая коса толщиной с мою тогдашнюю голень, висела у нее чуть не до земли.
   -Ты что творишь, девка!- закричала она,- кто разрешил? С ума сошла!
   Я, взявшись за горящую щеку, непонимающе смотрела на нее. Потом у меня брызнул фонтан слез.
   -За чтооо, бабушка?- заныла я.
   Та, вместо ответа, схватила меня за руку и потащила в дом. Там усадив на лавку, оглядела со всех сторон и изрекла:
   -Еще раз услышу, как бормочешь то, чего не понимаешь, вицы получишь!
   Ее разъяренный вид так запал в памяти, что мои редкие попытки снова вспомнить заговоры, не увенчались успехом. В первых классах я думала, что бабушка Аглая, действительно колдунья, но потом, когда стала пионеркой, прочитала, как вредны суеверия и религия и поняла, что моя бабушка просто гипнотизерка, об этом очень понятно было написано в антирелигиозной брошюре.
   А воспоминание о том, что у Шарика после моего напева исчезла ранка на лапе, я постаралась выбросить из памяти.
   Мама сегодня работала в первую смену, поэтому она быстро собралась и ушла, оставив меня в одиночестве. Сначала я прибралась на кухне. Помыла посуду, протерла пол, и вроде все дела на первую половину дня были сделаны. Погода с утра опять не баловала, и на пляж идти не хотелось. Я взяла в руки книжку и попыталась читать. Но чтение не получалось. Мысли все время возвращались к вчерашним событиям.
   Странно,- думалось мне,- откуда в моей руке взялось столько силы. Интересно, а с Юркой ничего не случилось? Он так здорово стукнулся. У кого бы узнать? Валька все всегда знает. Может к ней в гости сходить?
   Подруга жила вроде бы и недалеко от меня, но идти к ней, нужно было минут пятнадцать, потому, что короткий путь перегораживала глубокая траншея. Ее выкопали ранней весной, и закапывать пока не собирались. До Вали можно было еще проехать на автобусе первого маршрута, но я предпочла пройтись пешком. На улице почти никого не было. Только редкие старушки с авоськами направлялись в магазин, Я медленно шла по улице, привычно читая кумачовые лозунги на домах.
   Увидев надпись, "Слава КПСС", фыркнула, вспомнив анекдот, рассказанный совсем недавно одноклассником, про двух пьяниц, один из которых впервые узнал, что Слава КПСС - это не человек. Пройдя еще немного, я зашла в бакалею, чтобы купить чего-нибудь к чаю. У меня был заныканный рубль, который я и намеревалась потратить. Как обычно к прилавку стояла очередь. Но сегодня она была не очень длинная, всего человек пятнадцать. Так, что через сорок минут я, купив печенья и подушечек, довольная отправилась дальше.
   Валина семья жила на первом этаже в двухэтажном восьмиквартирном доме. В небольшой двухкомнатной квартире у них было прописано шесть человек. Правда две старшие сестры уже работали, и жили в общежитиях, где под любыми предлогами отказывались от прописки. Так, что на самом деле сейчас Клевина жила с родителями младшей сестрой. Но как она сказала, скоро у них будет прибавление в семействе.
   Однако Вальки дома не оказалось. Никто не мог сказать, куда она ушла и когда придет.
   Пришлось мне не солоно хлебавши, отправиться домой. Хорошо хоть узнала, что уезжает Валя в Выборг завтра вечером.
   Через два дня на вокзал я шла в одиночестве. Поезд отправлялся в середине дня, и провожать меня было некому. За плечами висел увесистый рюкзак с вещами, а в руках сетка с подарками для прабабушки. Телеграмма ей была уже отправлена, и получен ответ, что встреча на станции будет организована. Поэтому родители утром провели очередную беседу об осторожности, по очереди облобызали меня и отправились на работу.
   Когда вошла в гулкий вестибюль, до прибытия поезда оставалось двадцать минут. Поэтому, купив в буфете мороженое, я уселась в практически пустом зале ожидания.
   Вчера я уже здесь была, когда провожала Валю. По пути мы с ней весело болтали. Но когда начали обниматься около вагона, Клевина неожиданно расплакалась, ну, и я начала ныть вместе с ней. Развела нас недовольная проводница, завопившая:
   -Девочка! Быстро заходи в вагон, хорош, нюни распускать, не навек прощаетесь!
   Поезд неторопливо тронулся, и я пошла вслед за ним, размахивая платком. В окне вагона мне в ответ махала рукой Валька, с улыбкой на заплаканном лице.
   А сегодня настала моя очередь, только идти за вагоном было некому.
   Я ничуть об этом не переживала и периодически нетерпеливо поглядывала на часы. К прибытию поезда, людей в зале прибавилось. Напротив уселся наголо стриженый парень и, улыбаясь щербатым ртом с фиксой, начал нахально разглядывать мои ноги. Я заметила на его пальцах выколотые перстни и поняла, что это тюремщик. Так моя мама называла отсидевших в тюрьме.
   Мой нос заметил появления этого типа сразу, как он зашел в зал. И сейчас меня уже мутило от его запаха.
   Я резко встала и вышла на перрон, волоча за собой свою поклажу.
   -Тебе помочь?- послышался сзади хриплый голос, и на меня вновь пахнуло смесью немытого тела, махорочного дыма и нечищеных зубов.
   Обернувшись, я обнаружила, что тюремщик стоит рядом и протягивает руку к набитой сетке.
   -Не тронь?- пискнула я,- сама донесу,- и прижала сетку к себе.
   Вокруг было множество людей, и я не очень испугалась. Парень глянул по сторонам, и сказав:
   - Не хочешь, как хочешь, - прошел дальше по перрону.
   Через несколько минут подошел поезд и я, высчитав, где примерно остановится мой вагон, пошла в ту сторону.
   -Когда собиралась в поездку, у нас дома разгорелся спор, ехать ли в общем вагоне, или все-таки купить плацкарт. Мама и я были за общий вагон, папа за плацкарт.
   -Ну, зачем ей плакарт?- горячилась мама,- все равно в час ночи выходить. Только рубль зря за белье потратит.
   Но папа победил.
   -Я, что для единственной дочки рубля пожалею,- сказал он и добавил непреклонно:
   -Поедет в плацкарте и точка!
   Поэтому сейчас я пробиралась к своему месту через торчащие с левой стороны с верхних полок ноги пассажиров и думала, что лучше бы мне ехать в общем вагоне и не нюхать эти ароматы. Мое место оказалось занято бабулей, которая, увидев меня, явно обрадовалась.
   -Ой, деточка, ты же уступишь бабушке нижнюю полку. Ты девочка легонькая, тебе на вторую полку легко забираться,- сразу затараторила она.
   К такому варианту я была вполне готова, поэтому, уложив свой мешок и сетку под нижнюю полку, безропотно отправилась к проводнице за постельным бельем.
   Когда поезд тронулся, я уже лежала на верхней полке с книжкой в руках.
   -Может, хоть здесь ее дочитаю, - промелькнула в голове последняя мысль, перед тем, как заснуть.
   Проснулась от желания сходить в туалет. Открыв глаза, обнаружила, что проспала несколько часов, потому, что за окном смеркалось. Мои попутчики внизу собрались поужинать, и от столика одуряюще несло жареной курицей, чесноком и салом.
   -А Леночка, проснулась,- приветливо заговорила бабушка,- вот и молодец, давай спускайся, поможешь нам справиться с едой.
   Я спрыгнула вниз, нашарила туфли побрела в сторону туалета. Около проводника туалет оказался занят и я, ругнувшись про себя, отправилась в другую сторону.
   Когда подошла к дверям тамбура в стекле увидела, что напротив туалетных дверей стоит все тот же лысый парень, пристававший ко мне на перроне. Сердце тревожно застучало, и я остановилась у двери в раздумьях.
   -Может, он в очереди стоит?- подумалось мне. Но парень, сверкнув золотым зубом, показал, что туалет свободен.
   Я прошла мимо него и тщательно закрыла туалетную дверь. Уложив, специально взятую с собой газету на стульчак, я села него и в этот момент дверь туалета открылась, и в нее ввалился тюремщик.
   Глядя на меня сумасшедшими глазами, он выхватил финку и приставил к шее.
   Другой рукой он лихорадочно расстегивал ширинку и вытащил оттуда страшный фиолетово-красный бугристый член.
   -Соси сука!- шепнул он мне,- а то зарежу. И поднес головку члена к моим губам.
   -Рот открывай, тварь!- скомандовал он и нажал на финку, я почувствовала, как по шее потекла горячая жидкость.
   От вонючего члена у меня перекрыло дыхание. Зашумело в голове и зазвенело в ушах. И тут, снова, как позавчера, на меня "накатило". Тюремщик застыл неподвижной статуей. Я немного подалась назад и отвела финку от шеи. Потом крепко схватила, торчавший перед моим носом, член и с силой провернула. Вокруг все по-прежнему застыло в неподвижности. Даже выражение лица у парня оставалось прежним.
   Я поднялась и быстро выскочила из туалета. Перед входом по-прежнему никого не было. Облегченно вздохнув, побежала по коридору.
   -Надо уйти, подальше! - стучала одна мысль в голове. Пройдя вагон, я вышла в тамбур. В нем никого не было. Я прислонилась к стенке, и тут все опять пришло к жизни. Застучали колеса по стыкам рельсов, послышался шум ветра. А я опять боролась с резкой слабостью и прилагала все силы, чтобы не упасть.
   Тут открылась дверь и в тамбур выскочила взволнованная проводница, она молнией проскочила мимо меня в следующий вагон.
   Я, немного придя в себя, зашла обратно и увидела, что весь проход занят выскочившими в него пассажирами, которые оживленно переговариваются между собой.
   -Что случилось,- спросила я у пожилой женщины стоявшей прямо передо мной.
   -Ох, девочка не знаю, - вздохнула та,- буквально минуту назад в туалет женщина пошла, а там мужик без сознания лежит. И ножик рядом валяется.
   Тут она перешла на шепот:
   -Муди ему вроде бы отрезали, проводница за мильтоном побежала.
   -А чего народ в коридоре столпился?- продолжила я свои расспросы.
   - Эта баба начала кричать диким голосом в тамбуре так, что мертвого можно разбудить, вот все и повскакали с мест,- сказала женщина и тут же спросила:
   -А ты что не из этого вагона?
   -Из этого,- подтвердила я, только я в туалет ходила, а потом в тамбур вышла подышать, там прохладно. Очень уж жарко в вагоне.
   В это время сзади меня появилась проводница в сопровождении высокого милиционера. Тот громко произнес:
   -Граждане, прошу вас разойтись по местам и не мешать работе проводника. Через полминуты в проходе никого не было. Милиционер с проводницей проследовали дальше, и я спокойно за ними прошла в свое купе.
   Там уже никто не ужинал, все оживленно обсуждали происшествие, и что могло случиться с мужчиной, если у него как осторожно выразилась старушка, перед этим искоса глянув на меня.
   - В паху все расперло и почернело!
   Я уселась рядом с толстым дядькой, который все время выглядывал в проход, вместе с другими любопытными. Слабость не проходила, наоборот, в глазах потемнело, казалось, что сейчас потеряю сознание. Я уже хотела попросить соседа, чтобы тот помог забраться наверх, когда мимо нас еще одна проводница пронесла носилки в сторону тамбура. А через пару минут милиционер с какой-то бледной взволнованной женщиной прошел в противоположном направлении.
   -На допрос повел бедную,- посочувствовала старушка и по моим глазам увидев, что мне ничего не понятно, пояснила:
   -Эта женщина первая увидела, что парень в туалете лежит. Ох, она и кричала! Я думала у меня сердце выскочит. Видали, носилки принесли, на следующей станции отправят в больницу болезного,- громко объявила старушка,- и чего это с ним такое приключилось? - задала она вопрос в никуда.
   Толстый дядька в ответ сказал:
   -А не наше это дело, пусть им те, кому положено занимаются. А я лучше чай допью.
   Он раскрыл тряпичный сверток, ножом нарезал несколько ломтей сала, положил один горбушку черного хлеба и протянул мне.
   -Держи девушка, растущему организму хорошо питаться нужно,- сообщил он.
   Я поблагодарила и впилась зубами в ароматное сало. Уже с первым проглоченным куском, мне стало гораздо лучше. По крайней мере, черная пелена с глаз ушла.
   В это время бабушка повела носом и с подозрением спросила:
   -Что-то паленым запахло, не горит ли случаем чего?
   Мой нос, уставший от обилия запахов, после этих слов обнаружил, что паленым действительно пахнет.
   И только тут я поняла, что этот запах идет с моей стороны. Оглядевшись, заметила, что на манжетах платья есть небольшие подпалины. В это время женщина, сидевшая рядом с бабулей добродушно засмеялась и спросила:
   -Девочка, а ты знаешь, что у тебя брови обгоревшие? Ты, наверно, проводнице титан помогала разжигать?
   -Я провела пальцем по брови, и с нее осыпалось облачко пепла.
   -Наверно я так быстро двигалась, что у меня брови обгорели!- пришла разгадка, и меня затрясло от переживаний. Я не могла сказать ни слова и в ответ на вопрос только кивнула головой.
   Этого хватило, чтобы тема разговора перешла с происшествия в туалете на различные случаи с розжигом печек.
   Меня покритиковали за неловкость и продолжили беседу. Она прервалась, когда остановке все кинулись к окну посмотреть, как из тамбура на перрон сгружают носилки с больным. Вновь разговор перешел на предположения, что случилось с пассажиром.
   Закончил эту тему дядька сказавший:
   -Что тут голову ломать, все уже знают, что он бывший зэка, наверно, в чем-то провинился, вот его приятели и изуродовали. В последнем купе все спали, никто в тамбур не смотрел. Так, что ничего странного, что никто ничего не видел. Ого! - воскликнул он, посмотрев на меня, - ты уже бутерброд умяла, ну-ка бери еще, вот твой чай стоит, мы на тебя заказали, попей, а то потом захочешь, а его и не будет.
   -А вода дырочку найдет!- добавил он добродушно.
   -Спасибо,- поблагодарила я,- я ночью уже приеду. Так, что в следующий раз чай буду пить дома.
   -Ну, такого то не будет,- продолжил дядька,- в поезде чай особо вкусный.
   Начался новый разговор про чаи, а я воспользовавшись, что про меня забыли, с трудом забралась на верхнюю полку и начала переживать все случившее со мной с самого начала.
   Было очень страшно и непонятно. Что происходит? Откуда у меня берется такая сила, и почему я двигаюсь так быстро. Еще несколько дней назад, до странной встречи на пляже, у меня все было в порядке. Постой! Странная встреча? Саша, и укол в шею в кинозале. Может, у меня все началось от этого укола?
   -Да, ну, не может быть. Здесь что-то другое,- успокаивала я себя,- Наверно у меня просто болезнь, про которую еще никто не знает.
   Так в сомнениях и волнениях я незаметно погрузилась в сон.
   Этот сон нарушила проводница, дотронувшаяся до моего плеча и шепнувшая:
   - Девочка, вставай, твоя станция через полчаса.
   Я соскочила вниз, осторожно оделась, и только потом разбудила бабулю, чтобы достать свои вещи.
   В вагоне кроме меня никто не собирался выходить. Поэтому я без проблем прошла к выходу.
   Проводница, стоявшая в тамбуре с фонарем озабоченно спросила:
   -Тебя хоть встречают?
   -Конечно, - сказала я. Мы стояли с ней вдвоем около дверей и под стук колес разглядывали пробегавший мимо нас еловый лес, темневший в призрачном свете белой ночи. Поезд замедлил ход, лес стал редеть, и я увидела приближающее станционное здание. На перроне тускло освещенном несколькими фонарями, кроме фигурки дежурного ,никого не было видно.
   -Ну, и кто тебя встречает?- скептически спросила проводница, и с грохотом подняла подножку.
   -Бабушка обещала, значит, встретят,- сказала я и, попрощавшись, спустилась на перрон.
   Выходя, я накинула шерстяную кофту, но на улице было удивительно тепло, поэтому сняв кофту и спрятав ее в рюкзак, двинулась по знакомой тропинке в сторону деревни.
   -Не успела я сделать и несколько шагов, как послышался старческий голос, кричавший:
   -Ленка! Ты куда собралась? Да стой же тебе говорю. Вот же етишкина жизнь, все самостоятельные стали!
   Обернувшись, я увидела, как ко мне, прихрамывая, идет бабушкин сосед дед Евсей.
   Он, как всегда был в своих галифе, заправленных в хромовые сапоги, рубахе косоворотке и картузе с ломаным козырьком. В руках у него торчал кнут, без которого он никогда не появлялся.
   -Ой, здравствуй дедушка!- обрадовалась я. Перспектива идти одной три километра по лесной дороге меня совсем не радовала.
   -Здравствуй, красна девица,- улыбаясь, сказал дед, потом обнял меня за плечи и звучно чмокнул в лоб.
   Ох, и намучился я тебя, дожидаясь!- сразу начал он жаловаться,- бабка твоя покою ведь не дала, над душой стояла, - езжай мол, да езжай, а вдруг поезд раньше придет. Пришлось, Шаньку запрячь и ехать, а то ведь старуха чуть дырку в голове не высверлила.
   Не переставая говорить, Евсей увлек меня к телеге, в которую была запряжена старая кобыла Шанька. Она стояла, спокойно помахивая хвостом, и хрупала что-то из стоявшего перед ней мешка. Когда я подошла ближе, та вдруг испуганно заржала и дернулась, увлекая за собой телегу.
   -Но-но! Не балуй! - закричал дед и схватился за вожжи.
   Лошадь остановилась, но продолжала косить на меня испуганным глазом.
   -Что это с ней такое,- недоумевал дед,- может, ты с поезда запах какой принесла?
   -Не знаю, деда.- ответила я, скинула свою поклажу на телегу а затем уселась сбоку, так, чтобы можно было разговаривать с Евсеем.
   Дед чуть шевельнул вожжами, и Шанька послушно двинулась вперед.
   Пока мы собирались, на востоке уже появился багрово-красный кусочек солнца. И сейчас мы ехали по узкой ухабистой дороге, с обеих сторон которой поднимался густой туман, из которого периодически выглядывали корявые ветви деревьев.
   Было такое ощущение, что на всей земле никого нет кроме нас, и мы медленно плывем через туман в необычайную сказочную страну.
   Единственное, что мешало полностью ощутить это состояние, была дедова болтовня. Он уже успел просветить меня, что бабка Аглая, слегка приболела, поэтому сама не поехала меня встречать. Но пироги испечены, поэтому, по приезду домой нас ожидает роскошная трапеза, а деда ждет еще шкалик Московской.
   Понемногу лес стал редеть, а вместе с ним уходил туман. Начались поля колхоза "Путь Ильича", который тридцать лет был старинной деревушкой Серебряное.
   Это название, со слов местных жителей было дано чуть не тысячу лет назад, когда на перешейке между двумя озерами остановилась рать какого-то князя и он под утро, выйдя из шатра поглядев на раскинувшееся озеро, сказал:
   -Ищь, прямо, как серебром налито блестит.
   С тех давних пор с легкой руки князя озеро стало Серебряным, а с ним и деревня.
   Легкий ветерок сдул туман и сейчас мы ехали по все больше сужающей полосе земли между двумя озерами, Грязным и Серебряным, по которой в два ряда домов протянулась деревня.
   Сама деревня еще во всю спала. На наше появление отозвались лишь несколько собак, да и то, лаяли они без всякого энтузиазма.
   Прабабушкин дом стоял в дальнем конце деревни, немного на отшибе, поэтому мы проехали до дома деда Евсея, больше напоминавшего развалину, где он распряг лошадь и, сняв с нее хомут и сбрую, завел в бревенчатый сарай без крыши.
   -С утра в конюшню отведу,- объяснил он мне и, схватив с телеги рюкзак, пошел вместе со мной к бабушке.
   В ее большом высоком доме горел тусклый огонек в одном окне.
   Когда мы подошли к калитке, залаял Шарик, Но его лай почти сразу перешел в радостное повизгивание. Видимо бабушка нас ждала, потому в этот момент скрипнули петли, и открылась входная дверь. На пороге стояла моя прабабушка, высокая сухопарая старуха, сколько я помнила, она всегда была такой и совсем не менялась.
   -Ну, старая, получай свою правнучку в полном здравии!- громко сказал Евсей, - и вообще, что-то так жрать хочется, что переночевать негде.
   -Все неймется тебе пьяница, добрые люди спят ночью, а не водку хлещут,- проворчала бабушка и обняла меня.
   -Здравствуй внучка! Наконец тебя дождалась,- сказала она и тут же оттолкнула и начала пристально разглядывать.
   -А это еще, что за дела?- вслух удивилась она,- ну-ка быстро, идем в дом.
   -Эй, а меня ты, что не приглашаешь?- встревожился дед.
   -Да идем уж, старый ты пень,- сказала бабушка и прошла в коридор.
   Там на старом комоде стояла горящая керосиновая лампа. В ее свете мы прошли на кухню. Я, по привычке, войдя туда, щелкнула выключателем на стене, но лампочка не загорелась.
   -Ишь, ты,- съязвил дед,- городские думают, что в деревне лепестричество все время есть. Не милая, дизель у нас ночами не работает. Мишке-дизелисту тоже спать надобно. Включат только в пять часов, когда доярки на дойку пойдут, Ныне у нас два доильных аппарата привезли, так они эту, как ее? Апробацию проходят.
   Бабушка, тем временем, зажгла еще одну лампу, и в комнате стало светлей. Она отодвинула крышку русской печи и вытащила оттуда противень с пирогами. После чего откуда-то достала четвертинку водки.
   Дед оживленно потер руки, глянул на ходики.
   -О, как раз половина третьего утра, пора петухам первый раз кричать,- сказал он и набулькал себе полный стограммовый стаканчик.
   -Эх, хорошо проклятая пошла,- крякнул он, после того, как одним махом проглотил его содержимое. Потом схватил пирог и начал есть, соря крошками.
   Бабушка поморщилась, но ничего не сказала и налила мне кружку чая из стоявшего на столе самовара.
   -Бери пирожок вот этот со щавелем, тебе же они нравятся,- посоветовала она и придвинула ко мне противень.
   Сама она ничего не ела, сидела напротив, подперев подбородок руками, и озабоченно разглядывала меня.
   Дед допил водку и порывался что-то спеть, но стоило бабушке сдвинуть брови, как он вскочил и, схватив картуз, вышел в коридор.
   -Ты, эта, меня толкни часиков в шесть,- сказал он бабушке из дверей,- пойду коров по деревне собирать, а пока на сеновале твоем покемарю.
   -Иди-иди,- ответила бабушка,- разбужу, куда денусь.
   Потом она повернулась ко мне и нахмурила брови
   -Так,- сказала она, - сейчас давай разбираться с тобой. Оборотня след чую.
   -Рассказывай, что произошло.
   Сейчас бабушка совсем не казалась доброй и старой. Она пристально смотрела на меня и ее губы шептали наговор.
  
   На море на Окиане, на острове на Буяне, на полой поляне, светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый; а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц-- золотые рожки! Расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и гады, чтобы они серого волка не брали и теплой бы с него шкуры не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской.
  
   Я почувствовала, как по спине побежали мурашки. Огоньки в керосинках замигали, и черные тени побежали по стенам.
   -Какие оборотни, бабушка ты сошла с ума! - хотела я закричать, но вместо этого из моего горла вырвалось хриплое рычание. Пирожок, который я держала в руках, оказался проткнут выросшими острыми ногтями.
   Бабушка выставила вперед руку, в которой был зажат пучок травы.
   -Вот тебе оборотень полынь! Сгинь оборотень сгинь!- крикнула она.
   Неожиданно появилась жуткая слабость, и я чуть не упала с лавки.
   Бабушка с кряхтением встала и, взяв меня подмышки, потащила к кровати. Уложив на перину и поправив подушку, она уселась рядом и сказала:
   -Давай признавайся, как все случилось, кто инициацию провел?
   Мне, однако, было не до разговоров. Я с ужасом разглядывала свои руки, покрытые густым белым волосом и острые трехсантиметровые когти, торчавшие из скрюченных пальцев. И тут волосы начали быстро втягиваться в кожу, а когти уменьшаться в размерах.
   Голова закружилась, мир покачнулся вокруг меня и исчез. Когда пришла в себя, на улице совсем рассвело. В открытое окно доносились человеческие голоса, урчание тракторов и овечье блеяние.
   В комнате стоял интенсивный запах мяты с валерианой. Я повернула голову и обнаружила, что прабабушка Аглая сидит у стола, опустив голову на руки, и храпит.
   -Бабушка,- тихо спросила я,- ты спишь?
   -А, что,- встрепенулась та,- ну, что проснулась девка, ох, и напугала ты меня этой ночью.
   -Бабушка, так это мне не приснилось? - робко поинтересовалась я.
   -Не приснилось,- сказала, как припечатала бабушка,- я в тебя зелья сонного столько влила, думала, что до вечера без задних ног дрыхнуть будешь, а ты даже четырех часов не спала.
   Помнишь, о чем я тебя ночью спрашивала?- впилась она своим взглядом прямо в мои глаза.
   -Помню,- призналась я, и сразу продолжила, - бабушка, но ведь оборотней не бывает, это все сказки и пережитки прошлого. Ты наверно на мне гипноз использовала. Мне это все просто приснилось?
   -Ох, Лена, никакого гипоза я не делала. И не приснилось тебе ничего. Кровь в тебе проснулась предков наших. Очень хочется узнать, какой храбрец нашелся, что ее в тебе пробудить смог,- задумчиво сказала бабушка, - давай, рассказывай, может, заметила, когда с тобой чудные дела стали твориться?
   Я, удивляясь собственному спокойствию, начала рассказывать, о последних днях перед поездкой. Бабушка внимательно слушала, и не перебивала меня до тех пор, пока я не рассказала о своем новом знакомом и, как он укусил меня в кинотеатре.
   -Ааа, вот в чем дело! - закричала она,- ну, охальник, ну паразит, я так тебе это не спущу, ты у меня кровью харкать будещь! На правнучку мою планы состроил!
   Она вышла в коридор и вскоре вернулась с десятком фигурных, стеклянных флакончиков.
   -Нюхай!- приказала она, сняв с первого притертую пробку.
   Я послушно нюхнула и вопросительно глянула на бабушку.
   -Ну, что повесой твоим не несет? - спросила она.
   Я отрицательно мотнула головой, и бабушка открыла следующий флакон.
   Через несколько минут все флаконы были мной обнюханы, а нужного запаха так и не нашлось.
   Бабушка, красная от злости, ругалась во весь голос, а я лежала и не знала, что делать. В голове была жуткая каша из мыслей.
   -Как же так, я комсомолка, не верю ни в каких чертей и русалок, сама уже провожу политинформации, и вдруг оказалось, что я - оборотень. Нет, этого не может быть! Мы просто с бабушкой сошли с ума! - пришла моя голова к окончательному выводу.
   -Бабушка, а я в кого могу оборачиваться?- неожиданно для себя самой вылетел из моего рта вопрос.
   -Хм, а ты как думаешь?- вопросом ответила та.
   Я немного помедлила с ответом, и затем уверенно сказала:
   -В рысь.
   Мы сидели с бабушкой, в десятый раз пили чай, и она, как в прошлом году, рассказывала о своей жизни. Но, сейчас с такими подробностями, о которых я раньше и не подозревала. За окном светило солнышко, пели птицы, а меня не покидало чувство нереальности происходящего. Казалось, что сейчас прабабушка Аглая рассмеется, и скажет:
   -Лена, да я пошутила, ничего такого нет, тебе просто все приснилось.
   Но бабушка как раз начала говорить о том, что последним, кто мог перекидываться зверем, был ее дед, умерший задолго до революции, а было ему почти сто пятьдесят лет.
   А потом никому это способность не давалась, разве, что почти все женщины имели талант к лечению.
   -Бабка твоя Анна, была лекарка знатная,- сказала прабабушка, вытирая слезу, -в войну в Белоруссии германцы ее убили, узнали, что партизан лечила. А матка твоя, Варька -бесталанная совсем. Даром, что мужика хорошего захомутала,- перешла она на моего папу.
   -Вот золото мужик,- похвалила она,- все в руках горит. Хоть и нехристь. Видала, какой он мне забор сделал?
   Я кивнула, и прабабушка продолжила свой монолог.
   -Когда тебя Варька родила и мне на смотрины представила, сразу ясно стало, что есть дар в тебе. Вот только кем ты можешь прекидываться, тогда не поняла. Думала, есть еще время, разберусь. А вишь, как вышло, какой-то холуй меня опередил. Увидел тебя и сразу дар раскрыл, дела ему нет, что дикий оборотень по городу будет шляться.
   -Ох, Ленка! Есть Господь на белом свете, что родители тебя ко мне отправили. Натворила бы делов, вовек не разгребли. А может, ты уже людей жизни лишить успела? Признавайся! - прабабушка поводила корявым пальцем у меня перед носом.
   Пришлось рассказать ей о случае в поезде.
   Но за него бабушка ругать не стала, наоборот, пожалела, что я так мало сделала.
   -Правильно, надо таким извергам рода человеческого укорот давать. Нужно было ему муди вообще с корнем выдрать и в очко выбросить,- рассержено сказала она.
   -В какое очко?- удивилась я.
   -Ну, в дырку в нужнике,- неохотно пояснила бабушка.
   -Бабушка, - укоризненно сказала я,- что ты говоришь, меня бы кровью с ног до головы забрызгало.
   -Ого!- с усмешкой воскликнула бабуля,- чую родную кровь, не стала возмущаться зачем, почему, а сразу по делу, как без крови обойтись. А этому я тебя научу, ничего сложного, - добавила она, выглянув в окошко.
   -Хоть и никого вокруг не чувствую,- но береженого бог бережет,- сообщила она, закрыв раму.
   Я тоже никого вокруг не ощутила о чем и сообщила бабушке Аглае. А потом спросила:
   -Бабушка, ты папу нехристем обозвала, а сама в церковь не ходишь, и поп тебя боится, я еще в прошлом году видела, как он мимо нашего дома шел и плевался.
   Та перекрестила лоб, глядя на икону в красном углу, и строго сказала:
   -Господь в своей милости всех нас любит и жалеет. Мне для того, чтобы с богом говорить, попы без надобности. Я сама ему в грехах каждый день каюсь. Может он, в своей милости неизреченной позволит хоть умереть спокойно.
   Она на миг остановилась, и мне снова удалось влезть со своими вопросами.
   -Бабуля, а как ты думаешь, мальчик, что меня укусил, откуда взялся, и почему не пришел, как обещал? Он же сам предложил встретиться на следующий день.
   -Сама в непонятках,- пожала плечами бабушка,- ну, для чего он тебе свиданку назначил, в этом все ясно -посмотреть хотел, как у тебя превращение идет. Эта, как ее мета.. мита.. митромоф.. ага! Вспомнила, метаморфоза!
   Бабушка гордо посмотрела на меня. Я тоже была впечатлена, такого мудреного слова мне еще слышать не доводилось.
   Бабуль,- а ты где слышала такое выражение? - тут же поинтересовалась я.
   Та, наморщила лоб, и явно что-то припоминая начала рассказывать.
   -Ленка, давно энто было. Еще при Николашке придурошном. Я тогда молодая, здоровая была, а годков мне было всего сорок. Как-то взял меня в прислуги врач наш уездный, Ребровский Иван Палыч.
   Знал он, что ходют ко мне людишки болезные, вот и решил выведать, почему у него они все на кладбище переселяются, а у меня живехоньки. Я сдуру не поняла, чегой-то он мне должность предложил, и сразу согласилась, Федя то мой ненаглядный на японской войне сгинул, а я с дитями горе мыкала. Ко мне, кто тогда ходил лечиться -голь перекатная, они сами без копейки сидели. Так и со мной расплачивались, то картохи полмешка, то мучицы принесут. А тут Иван Палыч два рубля с полтиной обещал за месяц платить. Большие деньги по тем временам.
   -Так бабушка, ты, когда про метромарфозу скажешь?- перебила я ее рассказ.
   -Молчи! Не перебивай! - рявкнула бабуля и продолжила:
   -Я тогда еще грамоту не разумела, так, по складам слово могла прочитать. А у доктора книг было море, наверно штук тридцать. Мне их было велено раз в месяц от пыли протирать. Вот я их протирала, да разглядывала. И тут меня как стукнуло, в одной книжке картинку увидела, как человек в волка оборачивается. Я Степана Панкратьича, деда своего сразу вспомнила. Бывало, посадит меня на коленки, гладит по волосам и приговаривает:
   -И чего тебе Глашка таланту мово не досталось, совсем фамилиё наше захирело, последний я, видать, оборотчик остался.
   Я то наслушалась таких речей и его как то раз попросила:
   - Деда обернись в волчка. Поглядеть хочу.
   Тот сначала взъерепенился, разозлился, а потом взял меня на вечер к себе на хутор и там в волка обернулся. Поверишь ли, нет, уссалась я со страху, все ноги обмочила. Волк выше ростом меня был, седой, как клыки оскалил, так я и пустила струю.
   Дед, когда в человека вновь оборотился, ругался сильно. Вишь, пришлось ему байну топить, да меня намывать. Не мог совсем он запах мочи выносить.
   Тут бабушка все же вернулась к основной линии рассказа.
   -Так, к чему я это все говорила, когда увидела в книжке оборот в волка, обмерла вся, а тут Иван Палыч зашел, увидал, какую я картинку смотрю. Покачал головой и объяснил:
   -это метаморфоза, то есть превращение по латынски. Вервольф превращается в волка.
   Вот сколько лет прошло, много чего забыла, а почему-то эти слова в памяти остались,- улыбнулась прабабушка, показывая полный ряд чуть желтоватых острых зубов.
   Понятно,- вздохнула я,- а мне то, как теперь быть, вдруг начну опять превращаться прямо на людях?
   -Ленка, тебе бог такие силы дал, - вдруг зашептала прабабушка,- здоровье, долголетие. А самое главное - если постараешься лекаркой станешь такой, что никаким докторам рядом с тобой не ровняться. Вот смотри, мой дед сто пятьдесят лет прожил. Мне старухе уже сто двадцать будет. В деревне никто об этом не знает. Кто знал - давно в сырой земле лежит. Даже матка твоя думает, что мне девяносто лет всего.
   А тебе лафа полная! Чего теперь не жить! Это мне дед Степан Панкратьич рассказывал, как один из семьи остался. Еще при царице Елизавете Петровне староверы в тайге их сожгли. Вызнали, где волколаки обитают. Повезло ему, что рыбалить ушел в Заповедье. А сейчас дивья жить! Все нас за сказку считают. И ты бы в жисть не поверила, если бы сама не убедилась.
   А касаемо вопроса твоего, то сегодня к ночи в лес пойдем. Есть там место одно, заговоренное, сто лет его блюду. Там тебя учить начну. Чтобы превращаться по своей воле могла, а не как придется.
   -Бабуля,- снова прервала я прабабушку,- где-то слышала или читала, что оборотни в полнолуние зверем становятся и ничего соображают, пока вновь не станут человеком.
   -Ерунда,- махнула бабушка рукой,- вранье все это. Слышали звон, а не знают где он.
   Наш разговор прервало недовольное гавканье Шарика.
   -Ну, кому я понадобилась?- проворчала бабушка и выглянула в окно.
   -Настасья идет, Федорова,- сообщила она, встав из-за стола,- надо встретить, Шарик ее не любит, будет с цепи рваться.
   Она ушла на улицу, откуда раздалось громкий лай собаки и женские вопли.
   Спустя пару минут, в дом зашла толстая женщина в ситцевом халате и кирзовых сапогах.
   Увидев меня, она радостно воскликнула:
   -Ой, Никаноровна, у тебя гостья городская объявилась. Здравствуй, Леночка, что решила бабушку на каникулах навестить?
   Я встала и вежливо поздоровалась.
   -Смотри, воспитанная какая,- восхитилась та,- мои то обормоты, не то, что не встанут, головы не поднимут.
   -Пороть их тебе надобно, Настасья,- посоветовала прабабушка, - сразу шелковыми будут.
   -Ох, твои слова да богу в уши,- отмахнулась женщина,- да все без толку, луплю, как сидоровых коз, а ничего не помогает. Аглая Никаноровна, послушай, пришла с просьбишкой малой, не обессудь, помоги если сможешь.
   Сказав это, Настасья выразительно показала глазами в мою сторону.
   -Лена, сходи-ка, прогуляйся,- сказала бабуля,- можешь на озеро сходить, только не перекупайся до трясухи, как в прошлом году.
   Я быстро надела купальник, накинула легкое платье и босиком отправилась в сторону озера. Как всегда первые шаги по песчаной тропинке были немного болезненными, поэтому я ступала с осторожностью, однако у самой калитки попала ногами в крапиву и, зашипев от прикосновения обжигающих листьев, зашагала дальше. Зато, когда вышла на берег озера, пятки уже не чувствовали мелких неровностей и камешков.
   На берегу, заросшем травой, лежа на длинном самодельном половике, загорали две девчонки моего возраста, а трое парней пытались столкнуть в воду тяжелую лодку.
   Увидев меня, они бросили свое дело и начали кидать любопытствующие взгляды в мою сторону. Девочки тоже повернулись и, я их сразу узнала. Это были Машка Голованова и Ирка Фадеева, я с ними была знакома еще со второго класса, когда родители впервые оставили меня на лето у прабабушки.
   Они тоже узнали меня, быстро поднялись и начали засыпать кучей вопросов, типа, когда приехала, сколько здесь пробуду и прочее.
   Пока мы говорили, подошли парни, загоревшие уже до черноты, двое из них тоже были мне хорошо знакомы. Это были старший Машкин брат - Федька и его друг Егор Леванов. А вот третий, высокий черноволосый парень, голый по пояс, и в трениках, закатанных по колено, был явно старше их.
   -Женя Славин,- представился он, протянув мне руку. Я немного сконфузившись протянула свою. В нашей школе мальчишки с девочками за руку не здоровались, поэтому мне было неловко.
   -Лена Гайзер,- сказала я в ответ.
   -Ух, ты! - воскликнул он,- почти, что гейзер, одну букву только поменять. Знаешь, что это такое?
   Я ехидно улыбнулась.
   -Думаешь, ты один книжки читаешь? Конечно, знаю. Это такие фонтаны природные, они метров на сто могут подниматься.
   Разговаривали мы недолго, парни собирались ловить рыбу и пригласили нас с собой.
   Через десять минут нашими общими усилиями лодка была спихнута в воду, мы все залезли в нее и поплыли на рыбалку.
   Вначале Женька храбро сел за весла один, но после нескольких гребков, поняв, что переоценил свои силы, подвинулся и уступил второе весло Федьке. Вскоре деревня скрылась с глаз, а мы двигались вдоль берега сплошь заросшим лесом.
   На мой вопрос, далеко ли нам плыть, ответил Егор.
   -Да не, сейчас за тот мысок зайдем, там, напротив ерика из Грязного озера встанем.
   Действительно вскоре мы завернули за мыс, и я увидела полосу темной воды идущую от берега. Она по мере удаления расплывалась и исчезала в прозрачной воде Серебряного озера.
   -Смотрите,- тихо сказал Женька.
   Мы все уставились за борт, и в глубине на границе прозрачной и темной воды увидели сверкающих желтоватой чешуей рыбин.
   С плеском тяжелый камень упал в воду.
   -Ты, что сделал, всю рыбу распугал! - закричал Федька на неуклюже кинувшего якорь Егора.
   -Да будет тебе,- примирительно сказал Славин,- постоим немного, вся рыба назад придет.
   Он быстро разобрал четыре ореховых удилища с привязанными к ним толстыми лесками. Поплавки были из винных пробок, заткнутые спичками, крючки чуть ли не с мой мизинец.
   -Странно, что они хотят поймать?- думала я, вспоминая папины аккуратные бамбуковые удочки,- разве на это что-нибудь клюнет?
   Женька достал из-под сиденья консервную банку и вытащил оттуда здорового червяка и для начала сунул его под нос Ирке. Та ожидаемо завизжала, и он с довольной улыбкой хотел проделать такой фокус со мной.
   Я спокойно взяла ближнюю удочку и, поблагодарив, сняла у него из пальцев червяка и начала насаживать на крючок.
   Парни разочарованно переглянулись, и занялись тем же самым. Машка с Иркой, остались без снастей, и оживленно комментировали мое хладнокровное поведение.
   Минут десять мы сидели в ожидании поклевки, разговоры пока прекратились.
   Я тоже сконцентрировалась на неподвижном поплавке.
   -Интересно, рыба уже вертится около наживки? - промелькнула мысль. И тут каким-то шестым чувством я поняла, что могу увидеть их. И действительно, ясно увидела, как около тускло светящегося синевой скрюченного червяка стоит большая рыба также слегка светящаяся голубоватой дымкой.
   Я чуть двинула кончик удочки и увидела, как рыба рванулась вперед и проглотила дернувшуюся наживку.
   Конец удочки резко согнулся, и я ощутила рвущуюся вниз тяжесть. Невероятный азарт охватил меня. Я с воплем тащила рыбину на себя, ловко оттолкнув Женьку, который хотел отобрать у меня удочку.
   -Подсачек! Подсачек, вашу мать! - заорал он. А между тем, я уже вытащила огромного леща на поверхность воды, и тот ходил кругами около лодки.
   Наконец, увидев опущенный в воду подсачек, я завела туда рыбу, и Егор быстро вытащил его в лодку.
   Пойманный лещ лежал на мокром дне лодке, а я боролась с желанием схватить его в руки, вонзить в живую плоть зубы, а главное, удрать с добычей подальше, чтобы никто не мог помешать мне в трапезе.
   Может, я бы и начала перекидываться, но в этот момент рыба клюнула у Федьки, и я, сосредоточившись и отрешившись от окружающего, понемногу пришла в себя. Этого момента никто не заметил, потому, что все были увлечены вываживанием крупного язя.
   Клев продолжался около часа, за это время у нас было поймано полтора десятка рыбин. В основном это были крупная плотва и подъязики. Но мой лещ, так и остался победителем в негласном соревновании.
   Когда мы выгрузились со смехом и шутками из лодки, Женька вручил мне кукан с надетым на него лещом и сказал:
   -Бабке своей отдашь, пусть пожарит, или завялит, если хочет.
   Потом он уже тише добавил:
   -Не знаю, как ты с ней живешь. Я вроде уже вырос, а все мимо вашего дома стараюсь лишнего не ходить.
   -Ну, и зря,- улыбнулась я, - прабабушка очень добрая, и Шарик тоже. Он только лает грозно, а так, он не кусается.
   Слушавшие наш разговор ребята, засмеялись.
   -Как же очень добрая,- скептически сказал Егор,- совсем недавно Кузьма Петрович из нужника два дня не вылазил пока не догадался твоей бабке гуся с птичника послать. Тетка Прасковья сказала, что Никаноровна порчу малую на него навела. И Шарик твой не не лыком шит. Тебя то он ,может, и не трогает, а других запросто.
   Мне тоже стало смешно. Опять бабушка с председателем колхоза повздорила, а ведь мне еще ничего не рассказала.
   -Егорка,- обратилась я к мальчишке,- ну, что глупости чужие повторяешь, ты ведь комсомолец, наверно, а веришь во всякую ерунду.
   Спорить со мной никто не стал, но после этого мы быстро разошлись по домам. Я шла домой и чувствовала, как жжет плечи, половину дня бывшие на солнце.
   -Ленка, да ты вся обгорела,- воскликнула бабуля, когда я увидела, меня, в купальнике, с платьем в одной руке и лещом в другой, зашедшей в дом.
   -Давай ложись на кровать,- уже спокойней сказала она, осмотрев меня внимательней,- сейчас тебя полечим.
   Я легла на кровать, уткнувшись носом в подушку, и почувствовала, как прохладные сухие бабушкины руки легли на мою пылающую спину.
   Она запела знакомый с детства заговор, и я провалилась в сон.
   Когда проснулась солнце светило уже из другого окна.
   -Шесть вечера,- безошибочно определила я, и встала, скинув легкое покрывало. И только тут обнаружила, что стою голая. Рядом, на табурете лежал мой халатик, я схватила его, и быстро накинула на себя. Спину уже не щипало, самочувствие и настроение было прекрасным.
   В комнате аппетитно пахло жареной рыбой, и мой организм сразу почувствовал, что не ел по нормальному целый день.
   Сковородка с жареным лещом, нарезанным крупными кусками, стояла на плите.
   Мне хотелось дождаться бабушку, видимо вышедшую куда-то, но терпеть голод сил не было, и я приступила к еде.
   Когда в комнату зашла бабуля, на сковородке сиротливо лежал один кусок рыбы.
   -Ой, бабушка, - расстроилась я от неожиданности,- прости, даже не заметила, как всю рыбу съела.
   -Съела и хорошо,- согласилась та, - мне и одного кусочка хватит. Тем более, что в печи чугунок с картошкой в мундире стоит. Сейчас мы эту картошечку с селедкой навернем.
   От бабушкиных слов, сказанных так смачно, вновь засосало в животе, и я с нетерпением глядела, как она ухватом достает из русской печки обещанный чугунок.
   Когда, наконец, отвалилась от стола, живот явно пополнел, и напала жуткая сонливость. Мне даже не хотелось ругаться с бабулей за то, что та оставила меня раздетой в кровати.
   -Не клюй носом,- строго сказала прабабушка,- сейчас в лес пойдем.
   Я нехотя встала и начала думать, что надеть на вечернюю прогулку.
   - Ничего не бери, так в халате и пойдешь. Сандалии только надень,- приказала бабушка.
   И увидев, что я собираюсь возражать, пояснила:
   -Мне твои тряпки по лесу таскать неохота. Не бойся, не простынешь.
   Я вздохнула и, надев сандалии, вышла на улицу. Уже смеркалось. Мимо нас по дороге медленно брели несколько коров, за которыми шел дед Евсей, щелкая кнутом.
   Увидев нас, он остановился, сдвинул картуз на затылок, помолчал, а потом сказал:
   -Что Никаноровна, правнучку к ведовству начала приучать? Хорошее дело.
   Бабушка что-то сердито шепнула, и дед застыл смешно надув щеки.
   -Я тебе Евсейка мало задницу хворостиной полировала, когда ты пацаненком безобразил?- сварливо спросила она,- смотри, будешь много болтать, рта больше открыть не сможешь. Понял меня пащенок?
   Дед, красный как рак, согласно замотал головой.
   -Ну, смотри, - смилостивилась бабуля,- в последний раз я тебе снисхождение сделала, ступай себе с богом, но ежели еще узнаю, что, где лишнего сбрехнул, смотри, сам знаешь, что будет.
   Она махнула рукой, и дед шумно выдохнув воздух, побежал вслед за своими коровами.
   Прабабушка погрозила ему вслед пальцем и, перехватив клюку, бодро зашагала в сторону темнеющего леса.
   Я автоматически последовала за ней. Перед глазами все еще стоял испуганный дед Евсей. Действительно, когда он стоял перед разгневанной бабулей, то очень напоминал проказливого мальчишку. Я пыталась в уме подсчитать насколько он младше бабушки, и получилось почти пятьдесят лет.
   Неужели бабушке так долго живет на свете? - думалось мне,- она же выглядит младше его.
   - Ты, правда, его лупила?- спросила я, поравнявшись с бабулей.
   -А то! - сказала та,- я их всех алояров, разбойников вицей учила. Поймаю, голову между ног зажму и по голой жопе отстегаю. Потом родители приходили, благодарили за науку. Твоей мамке тоже изрядно доставалось.
   Я замолчала и шла задумавшись.
   -Может, мама, поэтому не хочет сюда ездить, что бабушка ее в детстве била.
   -Бабуль, а почему ты меня не колотила?- спросила я после всех раздумий.
   Та хитро усмехнулась.
   -Так если бы я руки распускала, Варька сразу домой тебя забрала, а мне такой расклад совсем не нужен. Терпела я твои художества, понимаешь. Зато ты каждый год у меня лето проводила, после ваших лагерей пинаерских. А результат вот он.
   -Ну-ка прочитай заговор на затворение крови! -неожиданно предложила она.
   Я не успела возмутиться этим предложением, как слова сами начали слетать с моих губ
  
   "На море, на океане, на острове на Буяне лежит бел-горюч камень Алатырь, на том камне Алатыре сидит красная девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку шелковую, руду желтую, зашивает раны кровавые. Заговариваю я раба божьего от порезу. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань".
  
   Видишь, - усмехнулась бабуля, - сразу вспомнила, только слово Алатырь немного не так говоришь. Надо протяжней голос сделать, вот так... Она пропела слово и посмотрела на меня.
   -Если так пропоешь, кровушка свернется. Тысячи людей этот заговор знают, а работает он только у тех, у кого сила есть и умение,- назидательно закончила она и шибче поковыляла по дороге.
   Мы дошли до леса, и дорога сразу сузилась, превратившись почти в тропу. Было видно, что сюда ездят только на телегах. В лесу сразу стало прохладней, и я облегченно вздохнула, потому, что даже в одном халате было жарко.
   Потихоньку мы добрались до ерика - узкой глубокой протоки, соединявшей озера, однако бабушка не пошла по хлипкому мостику, а повернула направо, спустившись вниз по пригорку к небольшому моховому болоту.
   -Интересно, и где же тут бабушкино заветное место?- разочарованно думала я.
   Та, прошла к большому валуну, торчавшему из земли рядом с краем болота, и поманила меня к себе.
   -Что столбом застыла, иди быстро ко мне,- скомандовала она.
   Я подошла, чувствуя, как холодная вода заливает ноги по лодыжки.
   Бабушка, между тем, вытащила из торбы громадный кованый ключ, положила на валун и начала опять напевать заговор.
  
   Покажи, камень белый, мели светлые, броды тайные, все подходы твои, все мостики! Чтоб глубокой воды не бояться мне - Аглае, чтобы минули беды черные, чтоб дорога была ко мне ласкова, чтоб печали-тревоги сгинули. Посади, камень, лихую долю в железну клеть, не забудь ключом верным запереть! А сейчас открой ворота дубовые, замки потаенные. Позволь пройти в земли Заповедья заветные!
  
   Что-то мигнуло, как вспышка белого света и болото исчезло. Мы с бабулей стояли в полутьме на небольшой поляне, окруженной высоким мрачным еловым лесом, на другом конце поляны расположилась вросшая в землю избушка, срубленная из огромных бревен. Дверь у нее была открыта. Мне стало жутко, и в этот момент из темного проема дверей вылетела большая птица и уселась на бабушкино плечо.
   Я дико завизжала и ринулась в лес. Бабушка что-то крикнула вдогонку. Ноги заплелись, и я с размаху упала на мягкую мшистую почву.
   -Ну, что же ты трусиха такая, Фили испугалась, - укоризненно сказала бабуля, легко подняв меня за руку.
   Ушастая птица на ее плече, что-то проскрипела в ответ.
   -Сымай халат и сандалии,- сказала прабабушка.
   Я испуганно посмотрела по сторонам.
   -Давай-давай,- бабуля, не дождавшись, сама начала расстегивать пуговицы,- нету тут никого окромя нас.
   Пока она сворачивала халат, я послушно сняла сандалии и встала, прижав руки к груди и озираясь по сторонам. От страха побежали мурашки по всему телу.
   Бабушка, увидев это, хмыкнула, вытащила из своей торбочки лыковую кисточку и поллитровую банку с какой-то жидкостью и начала разрисовывать меня узорами с ног до головы. От жидкости несло самогонкой.
   -Она и есть, - подтвердила бабуля,- только трав в ней без счету настоено.
   Закончив с рисованием, она сложила все в свою сумку и начала опять читать заговор.
   Что-то тяжелое навалилось на плечи и пригнуло к земле. Я хотела закричать, но горло перехватила судорога. Неуклюже упав на правый бок, скрючилась в неудобной позе. В висках щелкнуло, и я почувствовала, как зубы начинают выползать из челюстей и заостряться. С тихим шорохом полезли белые волосы на руках, острая боль пронзила позвоночник, Я заскребла острыми когтями по земле, собирая мох в кучки, и потеряла сознание,
   Мне снился удивительный сон. Я мчалась, прыгая с ветки на ветку по ночному лесу, залитому лунным светом. Мое гибкое тело легко взлетало в воздух и летело вперед до встречи с очередным деревом, намертво впиваясь в него когтями. Иногда от меня в панике бросались в стороны мелкие тени. Но мне было не до них. Непонятный зов звал вперед и вперед. Это было так здорово! Высоко над землей, мчаться, не думая ни о чем, и полностью отдаться наслаждению бегом.
   Но вот где-то в отдалении на краю слышимости в голове появился голос. Он становился все сильней, а тот зов, что неосознанно гнал меня все дальше и дальше в сумрак леса, вдруг исчез.
   -Бабуля зовет,- разочарованно поняла я, и хотела продолжить свой бег. Но, нет, тело не подчинилось моим приказам и послушно повернуло в обратную сторону.
   Как только я подчинилась приказу прабабушки, замершее тело рыси вновь обрело гибкость и стремительно помчалось на ее зов.
   Когда я последним прыжком оказалась на поляне, то обнаружила, что бабушки там нет. Зато в избушке тускло светился желтоватый огонек, и пахло дымом.
   Я мягко прокралась к дверям и тут услышала в траве шевеление. Прыжок и в моей лапе оказалась жирная полевка. Еще секунда и я пережевываю восхитительно пахнущий травой и кровью кусочек мяса.
   Осознание того, что сделала, пришло слишком поздно, когда пища уже проглочена. Единственное, что раздражает сейчас - мышиный запах. Нужно срочно от него избавиться.
   Когда бабуля, привлеченная шумом, вышла на порог, она увидела, как я, сидя на траве, тщательно вылизываю свои лапы.
   -Ага, ты уже здесь!- добродушно сказала она,- а я никак не пойму, где ты могла застрять? Смотрю, ты добычу словила. Это хорошо, а то у нас тут кроме чая пустого ничего нет.
   -Ну, хватит умываться, пошли в дом, и смотри на Филю не кидайся. Он тебе глаза живо выклюет,- предупредила она.
   Я согласно мурлыкнула и пошла вслед за ней в дом.
   В избушке, места было совсем немного, в углу была железная печка, в которой сейчас потрескивали горящие дрова, на ней шумел черный закопченный чайник. Остальное пространство занимали две широкие лавки с наброшенными на них шкурами и между ними стол, представлявший собой разрезанный пополам древесный нарост. Я никогда не думала, что кап может быть такого размера, чтобы сделать из него стол. К стене была прибита лестница, которая вела на чердак. На этой лестнице сидел филин и подозрительно смотрел в мою сторону.
   Я наморщила нос и зашипела. Прабабушка сразу закричала:
   -Но-но, я кому сказала, Филю не трогать!
   Филин заерзал на перекладине и неожиданно, раскрыв крылья, вылетел в открытую дверь.
   -Ну, вот спугнула птицу, - укоризненно сказала бабушка и пошла к закипевшему чайнику. Поставила его на стол и тяжело уселась на лавку.
   -Садись рядком,- предложила мне она. Я легко вспрыгнула на лавку и недовольно зафыркала. От шкур лежащих не ней шел незнакомый тяжелый запах.
   -Не фыркай! - сказала бабуля, - не барыня, потерпишь. Лучше перекинься, сейчас чаю попьем из местной водички, да домой начнем собираться.
   Я жалобно мяукнула, намекая, что не понимаю, как начать превращение.
   -Да, что тут непонятного,- пробурчала бабушка,- вот зеркало тебе на стол ставлю, смотри в него и начинай меняться.
   Я уставилась в мутноватое, выщербленное от старости зеркало и, страшась предстоящей боли, начала вспоминать свой облик.
   Какое-то время ничего не изменялось, затем отражение огромной белой рыси как бы расплылось в воздухе, и на лавке появилась моя худенькая фигурка.
   -Бабушка, мне сейчас совсем не больно было,- воскликнула я радостно, - не, как в первый раз.
   -Так, всегда бывает,- ответила та, - теперь сможешь превращаться, когда захочешь, хоть днем, хоть ночью. Повезло тебе правнучка! Эх, как я плакала, когда так и не смогла оборотиться. Деда тогда тоже расстроился напрочь. Только когда я ведуньей стала, тогда он немного отошел, сказал хорошо, что хоть такое наследство мне оставил.
   -Бабуля,- спросила я,- как ты думаешь, почему у меня получилось оборачиваться.
   Та посмотрела на меня, как бы думая, стоит мне рассказывать об этом.
   - Думала я уже об этом,- призналась она,- и решила, что из-за отца твоего все это произошло. Так Господь видно решил, чтобы встретился он с внучкой моей Варькой. Помнишь, тебе флаконы давала нюхать. Эти флаконы еще от прадедов наших лежат. Десять родов оборотней на Руси жило, десять запахов во флаконах хранится. А ты ни одного не признала. Значит мальчишка твой -оборотень, не наших родов. Не понимаю, откуда он взялся. Сколько лет на свете живу, ни одного кроме деда и тебя не видела. Хотя он мог мальчишкой только внешне быть, а на самом деле, может, еще постарше меня будет.
   -Так, что ты думаешь, у моего папы в предках тоже оборотни были?- для уверенности переспросила я.
   -В первый раз я видела, что бабушка засомневалась.
   -Ну, вроде так, получается, - подтвердила она, - когда Варька мне тебя в пеленках понянчить дала, я по запаху сразу поняла, что оборотня в руках держу.
   Тут я обратила внимание, что до сих пор веду беседу, сидя голышом. Поняв причину моего замешательства, прабабушка протянула мне халат.
   -На будущее, ежели одежу хочешь сберечь, не забудь раздеться перед тем, как в рысь перекинуться, а то все на тряпки пойдет,- сказала она и пошла смотреть чайник.
   Надев халат, я почувствовала себя комфортней и начала с любопытством оглядываться по сторонам.
   -Бабуль,- а где мы вообще сейчас находимся,- спросила я, изучая огромные бревна из которых была срублена избушка.
   -А не знаю я,- пожала та плечами,- Дед это место Заповедьем называл. Наши предки сюда на охотничий промысел ходили, да за рыбой.
   У меня в голове теснились сотни вопросов. И я их начала задавать бабушке.
   - До чего ты любопытная однако! - удивилась она, - сразу видно жизнь у тебя легкая. Мне то некогда было деду вопросы задавать. Он сразу розгой по заднице нащелкает, и все вопросы вмиг вылетают. Он со мной сюда без дела не ходил. Да мне, собственно, без разницы, в каких краях мы сейчас. Знаю только, что людишками здесь и не пахнет. Дичи много, ягод, грибов. Только день и ночь с нашими по времени немного не совпадают. И звездочки на небе чуть-чуть не так расположены. Выйди, глянь, у ковшика форма другая.
   Я вышла в открытую дверь и поглядела на звездное небо.
   И действительно, ковш был немного не таким, как я привыкла его видеть. Луна поднялась еще выше и сейчас освещала все призрачным голубым светом. Вокруг меня мрачно возвышались высокие ели.
   Я передернула плечами и прошла обратно в избушку, тщательно прикрыв за собой дверь.
   Но бабушка тут же заворчала:
   -дверь не закрывай, скоро Филя прилетит. Он на вышке мышей ловит.
   До меня сразу не дошло, что вышкой она называет чердак, а я представила себе что-то огромное и высокое.
   -А как мы назад пойдем?- задала я очередной вопрос.
   -Все покажу, ничего таить не буду,- добродушно сказала бабуля,- кому мне еще то рассказывать. Единая ты у меня кровиночка осталась, которая дверь в Заповедье может открыть.
   -А можно кого-нибудь кроме нас сюда привести?- спросила я.
   От бабушкиного добродушия не осталось и следа. Ей не надо было даже перекидываться, сейчас ее оскал напоминал ощеривщуюся старую седую волчицу.
   -Никогда! Слышишь никогда, ни одному человеку, ни слова! И вопросов таких, чтобы больше я не слышала,- разъяренным голосом прошипела она,- ныне же наложу заклятье на язык твой длинный, чтобы двадцать лет не могла про Заповедье ни единого слова сказать, или написать.
   -Я испуганно сжалась в комочек, мне еще не доводилось видеть бабулю в таком гневе.
   -Бабулечка! -заюлила я,- ведь только спросила и все, никого мне здесь не нужно.
   -То-то,- сказала прабабка,- спужалась девка, и правильно, а заклятье я все одно, наложу. Вот старше станешь в силу войдешь, лет в восемьдесят, тогда и решай, кого сюда звать, а кого нет.
   Указанный бабушкой возраст показался мне таким далеким, что, несмотря, на страх, я не смогла сдержать улыбку.
   -Зря смеешься,- печально вздохнула бабуля,- сама не заметишь, как лучшие годы пролетят, так, что девка гуляй, пока молодая.
   Она с кряхтением поднялась и высыпала полпачки чая со слонами прямо в большой чайник.
   Несколько минут мы в молчании сидели и ждали, когда заварится чай. В избушку неслышно влетел Филя и сразу запорхнул на чердак.
   Бабушка достала с полки жестяную банку с большими кусками сахара и щипчики.
   Разлила чай по старинным тяжелым чашкам.
   -Ну, попьем чайку, помолясь, - сказала она, и налив по края блюдце напитка кирпичного цвета, начала звучно его хлебать.
   Я, тем временем, перевернув блюдце, разглядывала надпись на нем. Но единственное, что смогла разобрать, что сделано оно было в 1783 году.
   Ты пей, пей, нечего разглядывать,- сказала бабуля между глотками,- эти чашки с блюдцами дед мой сюда принес еще при Катьке-царице.
   Я налила в блюдце чай, взяла кусочек сахара и отпила горячую терпкую жидкость. И с удивлением поняла, что до этого момента настоящего чая я не пробовала.
   -Бабушка,- не удержалась я от восторженного отзыва,- мне такого чаю пить, еще не доводилось.
   -О чем и говорю,- охотно поддакнула та, - я вот всю зиму сюда не хожу, так до того по нему соскучусь, что весной, как снег сойдет, чуть не бегом сюда ковыляю.
   Я едва не спросила, почему прабабушка не ходит сюда зимой, но вовремя сообразила сама.
   -А откуда ты воду берешь?- задала я очередной вопрос.
   Бабушка возмущенно фыркнула в блюдце и оттуда выплеснулась половина содержимого.
   -Ты дашь мне чайку попить или нет,- рявкнула она,- помолчи Христа ради хоть пару минут!
   Затем бабушка степенно выхлебала три чашки чая, потом привалилась к стене и сказала:
   -давай-ка внучка потрудись, не все, задравши хвост по лесам бегать, помой хоть посуду, да чайник от сажи ототри. А потом, благословясь, избенку приберешь, и пойдем домой в Серебряное.
   Она с явным удовольствием смотрела, как я сначала мыла посуду, а потом, сняв халат, чтобы не уделать его грязью, на коленках скоблила косарем деревянный пол.
   -Ох, и ладная ты девка,- с довольной усмешкой сказала она, - от кавалеров отбою не будет.
   -Да ладно, тебе бабуля!- застеснялась я и снова надела халат.
   Прабабушка обвела взглядом посвежевшую комнатку, чайник, оказавшийся зеленого цвета и, расчувствовавшись, сказала:
   -Ну, спасибо правнучка, уважила старуху, матери передай, не сержусь я на нее больше, прощаю за воспитание твое правильное. А сейчас пошли время, домой вертаться, по дороге родник покажу, где водица студеная ключом бьет.
   Она прикрутила фитиль у керосиновой лампы, и мы очутились в темноте, только из открытого дверного проема голубоватым отсветом падал лунный свет.
   Мы вышли на поляну и начали спускаться куда-то вниз. Не прошли и двух десятков шагов, как стало слышно слабое журчание ручейка. Но небольшой замшелый сруб, стал виден, только, когда мы подошли к нему вплотную. На нем, на четырехгранном гвозде белел деревянный ковшик. Из-под сруба бодро журчал ручей, невидимый в сгустившейся темноте.
   А вот и родничок, откуда я воду беру,- сказала бабушка,- а теперь идем дальше.
   Мы прошли еще немного и уткнулись в камень, почти такой же, какой перенес нас в эту непонятную страну.
   Бабушка тяжело вздохнула и твердо сказала:
   -Теперь твоя очередь заговор читать. Пора самой учиться двери открывать.
   Дрожащим от напряжения голосом я начала проговаривать намертво оставшиеся в памяти слова.
   После первой же фразы я почувствовала, как вокруг меня ощутимо подрагивает окружающее, и становится плоским, как нарисованное. На миг я остановилась, но бабушкина ладонь крепко сжала мое плечо, и я продолжила заговор. Нарисованная картинка начала быстро переходить в надувающийся радужный пузырь, стенка которого вдруг открылась и проглотила нас.
   Мы снова стояли у валуна на мшистом болотце. После темноты елового леса, сумрак белой ночи казался обычным днем. Вокруг нас звенели комары, однако не подлетали ближе полуметра.
   -Слава тебе Господи! - громко сказала прабабушка,- уже не верила, что событие такое сподоблюсь увидеть! Ну, девка, держись! Теперича от тебя не отстану. Сегодня же телеграмму твоим родителям отпишу, чтобы до сентября тебя домой не ждали. С этого дня начну тебя учить по настоящему.
   Она взяла ключ, лежащий на валуне, и отправила его в торбу. Потом, опираясь на клюку начала выбираться к тропе. Я шла сзади и видела, как тяжело дается ей этот путь.
   Когда мы выбрались на тропинку, я робко предложила немного передохнуть. Но прабабушка, тяжело дыша, сказала:
   -На том свете отдохнем, идем домой, пока деревня спит. Нечего пищу сплетням давать, мне то они уже не повредят, а тебе ни к чему лишние разговоры.
   Когда мы, наконец, прибрели домой, на ходиках было уже три часа утра. Бабуля подтянула гирьку и, посмотрев на циферблат, сказала:
   - Вторую ночь с тобой не спим, так, что сейчас ложимся и покуда не выспимся не встаем.
   Я согласно кивнула и пошла к кровати. Сил не было даже помыться, и почистить зубы. Надев ночную сорочку, рухнула на перину и заснула.
   Разбудил меня запах жареных блинов. Открыв глаза, увидела, как летают пылинки в солнечных лучах. Из открытого окна веял легкий ветерок.
   Я встала и, надев сандалии, пошлепала в туалет. Когда пришла на кухню, бабушка уже гремела крышкой умывальника.
   -Доброе утро Леночка,- сказала она,- я тебе водички в умывальник подлила. Можешь умываться.
   -Бабушка, а где моя щетка зубная?- начала я поиск своих умывальных принадлежностей.
   -Выкинула я твою щетку,- сердито сказала бабушка,- нечего зубы всяким дерьмом портить! Сколько можно вам втолковывать одно и то же.
   -Бабушка опять за свое,- подумала я,- во всех книжках написано, что надо зубы чистить, да еще после каждой еды, а она думает, что умнее всех.
   Но так, как мне было прекрасно известно, что с прабабушкой спорить бесполезно, я умылась, так и не почистив зубы, и уселась за стол.
   На тарелке уже лежала стопка блинов, а рядом банка сметаны, в которой стояла большая деревянная ложка.
   Положив пару ложек сметаны на тарелку, я принялась макать в нее один блин, за другим.
   Бабушка, тем временем, грохнула на стол ломаный кирпич и ржавый большой напильник.
   -Вот это, - показала она на кирпич -твои зубы, а напильник - зубная щетка, смотри, что сейчас будет.
   Она начала тереть кирпич напильником и на стол посыпалась обильная красная крошка.
   -А теперь представь, что это твои десны - она показала на свое запястье, и провела по нему
   напильником. На месте, где тот содрал кожу, сразу выступили мелкие капельки крови.
   У меня сразу заныл живот.
   -Бабушка, зачем ты так сделала!? - закричала я.
   -Чтобы ты дура, себя не уродовала и для ваших зубных врачей работу не копила,- сердито сказала та, зализывая ранку языком, - умом то раскинь, только кажется, что щетка и мел мягкие, а зубы точат со временем не хуже напильника. А хуже всего, что десны все время тревожишь. А если их тереть до крови, гноетечение может начаться, потом зубы шататься начнут, выпадать.
   Положим - нам это не грозит, пугаю я тебя, - улыбнулась она волчьей улыбкой, - но, вред от щеток знать должна. А хочешь, чтобы во рту было хорошо, полощи сразу после еды рот водой холодной кипяченой да ниткой с зубов ошметки сымай.
   -На какой-то момент нравоучения прабабушки меня впечатлили, но уже через пять минут я о них забыла.
   После завтрака мне хотелось пойти снова на рыбалку, и еще сохранялась слабая надежда, что парни еще не уехали в озеро я смогу отправиться вместе с ними.
   Но эти надежда не оправдалась. Посреди моих сборов, во дворе зашелся в громком лае Шарик.
   Мы с бабулей одновременно высунули головы в окно и увидели, что около калитки стоит старенький "козлик" председателя колхоза Кузьмы Петровича, а тот, вытирая потную, бритую голову, топчется у калитки.
   - Чего встал, заходи, коль пришел! - крикнула бабушка, - видишь, собака на цепь посажена.
   Председатель открыл калитку и боком, стараясь держаться подальше от заливающегося лаем Шарика, прошел в дом.
   -Ну, чего явился, не запылился? - недружелюбно спросила прабабушка, когда тот, держа тюбетейку в руках, появился в дверях.
   -Ты, это, Никаноровна, зла на меня не держи,- сказал Кузьма Петрович, толстый, очень похожий на артиста Леонова в "Полосатом рейсе", мужчина, он был явно чем-то озабочен.
   -Приехал попросить, не глянешь ли внучку мою? Что-то она второй день орет, не спит, титьку выплевывает. Юлька тоже вторые сутки глаз не сомкнула, все ее на руках носит. А я отвезу тебя туда и обратно,- сообщил он
   Прабабушка задумчиво поглядела на него и затем высказала все, что думает.
   -А кто на днях кричал, что меня на чистую воду выведет? Не ты ли Кузька на собрании говорил, что советская медицина все болезни лечит, а знахарям здесь места нет? Чего ты тогда фершалицу Нинку не позовешь? Пусть она твою внучку лечит.
   Кузьма Петрович снова тюбетейкой вытер крупные капли пота с головы и жалобно сказал:
   -Дык, Нина Васильевна уже смотрела, сказала с животиком у Анюты проблемы, надо укропную воду давать. Мыльце в попку вставить. Все делаем, а толку нема. Ну, будь ты человеком, Аглая Никаноровна, посмотри ребенка.
   Бабушка испытующе посмотрела на него и сказала:
   -Ладно, Господь с тобой, поехали, посмотрю, чего там у вас случилось.
   -Лена! - повернулась она ко мне,- собирайся, со мной поедешь, будешь на подхвате.
   Кузьма Петрович воспринял бабушкины слова, как должное, а вот у меня от них все внутри опустилось.
   Я попыталась возразить, но бабушка так сверкнула глазами, что слова застряли во рту. Сборы были недолги, прошло всего несколько минут, а мы уже катили по деревне в открытой машине, оставляя за собой шлейф пыли.
   Еще через несколько минут мы остановились перед большим, новым, рубленным из бревен, домом. Нас никто не встречал. Кузьма Петрович ринулся вперед, открыл дверь и ждал, когда мы пройдем. В его взгляде на прабабушку была такая надежда, что мне стало еще больше не по себе.
   В доме было натоплено, все окна были закрыты. Стоял сильный запах прелых пеленок. Бабушка поморщилась, ей, как и мне было душно.
   В маленькой комнатке туда-сюда ходила молодая женщина, очень похожая на Кузьму Петровича, на руках у нее заливался бурным плачем ребенок. На стуле у кроватки сидела еще одна женщина в белом халате, рядом с ней на табуретке лежал открытый чемодан с лекарствами.
   Бабушка огляделась и начала командовать:
   -Кузька пошел вон отсюда, когда надо позову! Ты Нинка чего сидишь, погоды ждешь? Быстро встала, окошко открывай!
   Юлька, а ты чего уставилась? Клади робенка на кровать распеленывай шустрей.
   Так, Нинка, окошко открыла? Молодец, теперича давай тащи воды теплой, руки мне сполоснуть и Ленке.
   Буквально за секунды атмосфера уныния и безнадежности исчезла, все забегали, получив указания.
   Я, не отрываясь, смотрела, как молодая мама осторожно развернула пеленку и на ней заливалась плачем малюсенькая красная девочка, со сморщенным лицом. Из живота у нее торчала какая-то штука, завязанная ниткой и замазанная зеленкой.
   Мне как-то доводилось видеть новорожденную сестренку Вальки Клевиной, но та была больше этой девочки и не такая сморщенная и красная.
   Тут в комнату зашла фельдшер с тазом и чайником и начала поливать на руки бабушке.
   -Ты тоже мойся, - приказала мне бабуля.
   Я тщательно мыла руки и думала:
   - Чего она хочет от меня? Я ведь ничего не понимаю, мне страшно!
   Фельдшерица, поливавшая мне руки, поставила пустой чайник на стол и дала полотенце.
   Я вытиралась им и глядела на бабушку.
   А она подошла к кровати и положила руку на животик девочки, та на мгновение смолкла и снова заверещала.
   -Иди сюда,- поманила бабушка меня.
   Когда я подошла, бабуля положила мою дрожащую руку на животик ребенка.
   - Закрой глаза и осторожно пальчиками ощупай живот,- прошептала она.
   Я, осторожно отодвинув подсохший огрызок пуповины, до меня уже дошло, что это такое торчит из пупка, начала ощупывать пальцами живот. И сразу почувствовала, что в одном месте он немного горячее, чем в других, и в этом же месте явно ощущалось небольшое округлое образование.
   -Что это, бабуля?- шепнула я ей.
   Но та повернула озабоченное лицо к молодой маме и спросила:
   -Юлька, когда она сильней орать стала?
   Услышав, что с утра, бабушка облегченно вздохнула и сказала:
   -Ну, слава те Господи! Есть еще время..
   Она положила снова руку на живот и положила сверху мою:
   -Закрой глаза и смотри,- шепнула она.
   Затем она начала медленно тянуть слова заговора
  
   Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Слово мое, исполняйся, кишка с кишкой не слипайся. Ножом засеку, голиком разделю. Мать Богородица, бабушка Соломоница Христа пеленали, внутренности поправляли. Поправлю и я рабу божью Анюту. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь.
  
   И я увидела! Увидела рукой, не глазами! Красноватое свечение появилось под бабушкиной ладонью и начало распространяться в глубь животика. Под ним проявилась та опухоль, которую я прощупала пальцем. Только сейчас она немного шевелилась, и до меня дошло, что это распрямляется кишка, которая в одном месте вошла вовнутрь себя
   Заговор резко оборвался. Бабушка покачнулась и навалилась на меня.
   Я вскочила и попыталась ее удержать, но если бы не фельшерица, мне бы, ни за что не удалось этого сделать.
   -Аглая Никаноровна,- громко обратилась она к бабуле,- что с вами?
   Та уже немного пришла в себя и оттолкнула нас в сторону.
   -Фуу, - выдохнула она, - стара, становлюсь для таких дел.
   Немного успокоившись, мы все уставились на девочку, которая спокойно спала рядом с ней.
   В комнате сразу исчезло напряжение, Юлия села рядом с дочкой и пальчиком осторожно гладила ее по острой макушке.
   В этот момент мне так захотелось быть на месте матери, нянчить эту кроху, что я не выдержала и непроизвольно протянула руки, чтобы взять девочку.
   Куды руки тянешь?- улыбаясь, сказала прабабушка,- вот родишь свою, тогда и будешь тютюшкаться сколько влезет.
   В этот момент я заметила взгляд, который кинула на бабулю фельдшер. В нем было столько зависти и восхищения. И мне уже не хотелось уезжать ни в какой город, сейчас я желала только одного, чтобы на меня хоть иногда смотрели так же, как сейчас смотрят на бабушку.
   Обратно Кузьма Петрович вез нас гораздо тише и клубы пыли за нами не поднимались, поэтому многочисленные бабули и редкие деды, сидевшие кое-где на скамейках у домов внимательно провожали нас взглядами.
   Когда вышли из машины, председатель загородил дорогу и сказал:
   -Слышь, Никаноровна, не серчай на меня, я все помню, и отца своего, тобой спасенного и брата. Просто время такое, приходиться иногда говорить, что требуют, а не то, что думаешь.
   Он покосился на меня и замолчал.
   -Вот,- сказала ехидно бабушка,- в этом вся твоя натура сказывается, червоточинка в тебе Кузька имеется. Ежели не вытравишь ее, плохо дело!
   Кузьма Петрович, досадливо поморщился и вытащил из кармана кошелек.
   - Никаноровна, возьми, не побрезгуй, от чистого сердца даю.
   Он протянул бабушке свернутую сторублевку.
   Та испытующе глядела на него.
   -А ведь и правда, - сказала она, наконец,- от чистого сердца благодарность.
   Ну, раз так, приму я твои деньги. Пенсии мне страна не платит, не заслужила, так хоть люди поддержат. Пошли Лена, домой, - сказала она, - скоро обедать будем.
   Когда мы зашли в дом, Кузьма Петрович, все еще стоял у забора, и чем-то размышлял.
  
  
   Я сидела на боковом сиденье вагона и глядела в окно. Вид из него энтузиазма не вызывал, серое небо, мелкий дождь, говорили об одном - осень на пороге.
   Напротив сидел молодой парень, он ехал на учебу в ЛИТМО и, узнав, что я буду учиться только в девятом классе, начал выделывался передо мной. Еще два месяца назад, я бы, наверно, смотрела ему в рот и слушала, затаив дыхание. Но сейчас за плечами были шестьдесят дней неустанного труда, и столько всего пережитого, что кривляния мальчишки меня нисколько не трогали.
   До него это сразу не дошло, и он все хвастался, как хорошо сдал экзамены и в каком вузе ему предстоит учиться. Но для меня его треп был просто посторонний шум, под который хорошо вспоминалось прошедшее лето.
   После того, как бабушка при мне вылечила от заворота кишок новорожденную девочку, по деревне пронесся слух, что правнучка у Никаноровны тоже лекарка, но в отличие от прабабки, порчей не занимается и вообще у нее легкая рука.
   Для меня эта новость стала фатальной.
   Все планы на отдых рухнули, стоило выйти в деревню, как сразу же находились желающие проконсультироваться по какой-нибудь проблеме.
   К бабушке они попросту боялись идти, и шли ко мне. Два или три дня я честно пыталась выслушать всех, потом бежала за советом к бабуле и затем, как испорченный телефон, передавала ее советы всем желающим.
   Но на третий день, когда, ни свет, ни заря, за калиткой прогуливались две девицы, желающие, чтобы я приворожила им суженых, бабушка хлопнула по столу ладонью и сказала:
   -Все, хватит дурью маяться. Сейчас разгоню твоих доярок, на такие задницы, желающие, без приворотов найдутся! Потом чайку попьем и за работу. А то я, на тебя глядючи, совсем дела запустила.
   Стоило ей выйти во двор, девушек сразу сдуло, как ветром.
   После этого мы попили чаю с шаньгами и отправились собирать травы. В прошлые годы я не задумывалась, как это должно быть. Бабушка иногда просила меня принести ту или иную травку, но никогда не говорила, что именно ее надо собирать в начале июля, а другую в августе. А третью вообще рано утром или ночью.
   Но сейчас на меня свалился целый справочник. Выручало только то, что все, что говорила прабабушка, в моей голове укладывалось с первого раза, и повторять не было нужды.
   Вернулись домой мы только под вечер. Потом еще долго развешивали на чердаке нашу добычу по пучкам.
   После ужина, когда я намылилась немного почитать, бабуля посадила меня за стол, и началось изучение заговоров и заклятий.
   И так было каждый день.
   В таких трудах прошла неделя. И тут оказалось, что пришла пора заготавливать сено для козы.
   Большую часть сена бабушке привозили благодарные пациенты, но у нее в лесу были две полянки, которые ей непременно хотелось скосить. И вот ранним утром мы с ней, взяв косы и перекус, отправились туда.
   Узкая тропинка вилась в березовом лесу, кое-где на прогалинах краснела земляника, и мне иногда удавалось на ходу сорвать несколько сладких ягодок, еще мокрых от росы.
   Когда вышли на поляну, солнце уже начало подсушивать траву, бабуля заторопилась, быстро повесила узелок на приметное место, взяла косу поменьше и начала примерять ее ко мне, чтобы переставить ручку.
   -Смотри-ка, вслух удивилась она,- я с прошлого года косу не трогала, так сейчас пришлось на ладонь ручку поднять. Эко ты вымахала за это время!
   Бабуля повязала себе и мне по веревке на пояс и привесила на них сплетенные из бересты чехольчики для точильных брусков.
   Отбитые вчера дедом Евсеем, косы сверкали на солнце свежей заточкой, но бабушка все равно прошлась по ним несколько раз бруском.
   -Для порядку,- объяснила она.
   Я же с тоской смотрела на густую траву чуть не с меня ростом, и вспоминала, как мучилась в прошлом году и как бабушка орала, когда моя коса втыкалась в землю или оставляла за собой огрехи в виде островков нескошенной травы.
   Достав из своей торбы киянку, она, на всякий случай, подбила клинья и, наконец, вручила мне косу.
   -На-ка внучка пройдись немного, погляжу, не забыла ли ты с того лета, как косить надобно,- сказала она с усмешкой.
   Я взяла косу и сделала первый замах. Лезвие с шуршанием врезалось в траву, и та послушно улеглась валиком в нужном месте.
   -Но бабуля осталась недовольна.
   -Чего наклоняешься так, ровно спину держи. Зачем я тебе ручку переставляла? Опять пятку поднимаешь, вишь, какой огрех остается.
   Гляди, как надо!
   Бабушка взяла свою великанскую косу в двенадцать рук и легко прошла вокруг меня, оставив за собой ровный газон, не хуже, чем где-нибудь в городе.
   -Понятно?- спросила она.
   Я кивнула, мне все было понятно уже целых три года, с тех пор, как впервые попала на покос. Оставался сущий пустяк - перевести понятно в умею.
   -Ну, все, хватит болтовни, начнем с божьей помощью,- сказала бабуля и пошла вперед, оставляя за собой выложенные, как по ниточки ровные валки скошенной травы.
   Я следовала за ней, стараясь прижимать пятку косы к земле и не воткнуть, как бывало не раз в прошлом, в землю.
   Прошло минут двадцать, я усердно махала косой и все ждала, когда начнут слабеть руки, и польется пот.
   Но, пока усталости не было. Я шла вплотную за бабулей и нисколько не отставала.
   Мы прошли с ней два полных прокоса и остановились одновременно, воткнули косовище в землю и начали синхронно водить брусками по металлу.
   -Ишь, ты!- сказала бабуля, вытерла пот подолом длинного платья, которое почти доставало до земли. Потом расставила ноги и оттянула рукой платье вперед.
   -Посикать надобно,- объяснила она мне.
   Я захихикала.
   -Смейся, смейся,- добродушно сказала бабуля,- я бы сто лет назад на тебя посмотрела, тогда в сенокос вся деревня в поле была. Мужики то без совести, уды свои повытаскивают и обольют все кругом. А нам бабам, что делать? На виду не усядешься, не будешь голым задом сверкать, вот так и обходились, ноги шире поставишь и сикаешь.
   -А как же трусики,- спросила я,- они же мокрые останутся.
   -Окстись! - засмеялась бабушка, - какие трусики! Мы и названия такого не слышали. Век вековечный без них обходились. Посмеявшись мы снова приступили к косьбе.
   К обеду мы справились с одной полянкой и прилегли в тенечке, поесть, что бог послал.
   А послал он нам по паре куриных яиц, черному хлебу с куском сала и бабушкин домашний квас.
   После еды бабушка почти сразу заснула и начала похрапывать, я же отправилась обследовать окрестности. Почти сразу вышла на буйные заросли малины, но ягоды были еще совсем зелеными, поэтому я там не задержалась. Впервые мне можно было ходить по лесу без всякой опаски, нос ловил запахи не хуже собачьего, и я без труда могла пройти обратно до поляны по своему следу.
   Однако гулять быстро надоело. Этот лес теперь для меня был чем-то вроде городского парка. Все время в нем ощущалось близкое соседство человека. Порубки, ржавое железо, на все это постоянно отвлекалось мое внимание.
   -Хочу в Заповедье!- наконец, осознала я свое желание.
   Когда вышла на поляну, бабушка уже снимала с высокой ветлы двое деревянных грабель потемневших от старости.
   -Ага, вот и ты гулена!- воскликнула она и протянула мне одни из них, - сейчас сено разворошим, и хватит на сегодня, - добавила она,- завтра с утра сено перевернем, а потом вторую полянку докосим. К вечеру Евсей на телеге приедет и просохшее сенцо домой оттарабаним. Косточки ныне не болят, так, что назавтра дождика не обещается.
   -Бабуля,- вкрадчиво обратилась я к ней,- а может, мы по дороге в Заповедье заглянем, я потренируюсь двери туда открывать?
   Прабабушка, недовольно буркнула:
   -Вот закончим дела, потом поговорим.
   Мы разворошили сено, спрятали в кустах наши орудия труда и пошли в сторону деревни.
   Там, где тропинка на пожни выходила на старую дорогу, я остановилась и умоляюще посмотрела на бабулю.
   -Ладно,- недовольно сказала та,- уговорила, идем, только не надолго, часика два. Согласилась лишь потому, что сегодняшний урок быстро закончили. Только договоримся так, если дверь не откроешь, идем домой. Согласна?
   -Конечно! Спасибо бабушка!- запрыгала я в восторге.
   До болота от этого места было совсем недалеко и вскоре мы стояли у валуна.
   Бабушка полезла в торбу за ключом, и я уже приготовилась читать заговор, как в голову пришла одна мысль.
   -Бабуль, а может, я попробую без ключа, заговор читать? - предложила я.
   Та выпучила на меня глаза.
   -Ты, что, с ума сошла, деды, прадеды с ключом ходили, а ты их за дураков всех держишь! - начала ругаться она.
   -Ну, бабуля, ведь если не получиться, всегда можно положить его на камень и вновь прочитать заговор,- гнула я свою линию.
   -А делай, что хочешь,- махнула рукой бабуля,- не откроются двери, домой пойдем, мне еще и лучше.
   Она встала рядом, и я начала читать заговор. Сейчас все прошло как-то буднично. Мы оказались без всяких эффектов на полянке, залитой солнцем. Избушка в его лучах выглядела совсем старой и дряхлой.
   -Ну, девка! Удивила, так удивила! - воскликнула бабуля,- оказывается, и Степан Панкратьич ошибаться мог. Он мне сколько раз говорил, чтобы ключ берегла пуще глаза!
   Но мне уже было не до чего, я скинула с себя платье и трусики и помчалась в лес, на ходу перекидываясь в рысь.
   Сегодня наслаждение от прыжков по деревьям было еще ярче, я неслась, ловко перескакивая с ветки на ветку, вдыхая аромат хвои и цветущих трав.
   Понемногу я пришла в себя, и мой путь немного изменился, где-то впереди запахло речной водой. И меня понесло в ту сторону. Внезапно лес закончился, и впереди появилась неширокая порожистая речка. Я с высоты храбро прыгнула в нее и ушла с головой под воду. Сразу же всплыв, завертела головой и поплыла к берегу.
   -Оказывается в теле рыси, купание далеко не так приятно, как в человеческом,- решила я, тщательно отряхиваясь на берегу.
   Осмотревшись, обнаружила недалеко следы от старого кострища, уже заросшего травой, а рядом с ним груду хлама, которая когда-то была шалашом.
   Вокруг летали многочисленные стрекозы бабочки, и я начала в восторге прыгать в безуспешных попытках поймать хоть одну.
   В один из таких прыжков странный желтый отблеск в реке привлек мое внимание.
   Я осторожно ступила в воду и прошла по мелкому перекату, туда, где увидела этот отблеск и замерла.
   Все дно речушки было усеяно золотыми самородками.
   Незаметно для себя я приняла свой настоящий облик и сейчас стояла по колено в воде, разглядывая искрящиеся в текущей воде желтые камни.
   Сгоряча схватилась за крупный округлый слиток размером с мою голову и даже не смогла его пошевелить. После этого уже выбрала камушек размером с яйцо и выбравшись на берег начала его разглядывать.
   В мыслях я уже представляла заголовки в газетах "Школьница из небольшого городка обнаружила богатое месторождение золота!" Меня поздравляли в школе, директор жал руку.
   И тут, остужающе пришло осознание того факта, что в этом случае придется рассказать всю правду о себе и о бабушке. Кто же этому поверит?
   Все мысли об известности сразу вылетели из головы. Я зажала самородок в зубах и, перекинувшись, побежала в сторону избушки.
   Когда прибежала, бабуля уже нетерпеливо поглядывала по сторонам.
   Не успела я, перекинувшись подняться с земли, как та протянула мне одежду.
   -Где тебя только черти носят,- начала ворчать она,- ведь договорились, что часик и все.
   И тут прабабушка увидела, как я вытаскиваю изо рта золотой самородок.
   -Нашла, нашла, сразу нашла,- запричитала она,- ведь не девка, а не знаю, кто ты есть. Выкинь немедленно и не вздумай на ту сторону брать!
   -Но почему? - возмутилась я - это же золото! Правда?
   -Правда, правда,- подтвердила бабуля, и ловко выхватив из моих рук самородок, закинула его в лес.
   -Из-за проклятого этого золота весь наш род сгинул, - воскликнула она,- и ты забудь, что видела его.
   Одевайся, и пойдем, у нас еще дел полно,- сказала прабабушка уже спокойней.
   Я послушно оделась, и мы пошли к месту перехода в наш мир.
   В этот вечер я долго не могла заснуть. Перед моими глазами стояла искрящаяся, текущая вода и манящее желтое мерцание в ее глубине.
   И последующие дни, когда я сидела, разбирала травы и слушала бабулины наставления меня не отпускали мысли о том, что совсем рядом, бесцельно лежат в реке огромные сокровища.
   Прабабушка, понимая, что творится со мной, подробно рассказала, чем закончилось для ее прапрадеда попытка вынести золото из Заповедья. По неопытности он не смог продать его незаметно, и вскоре в деревню пожаловали солдаты царя Петра Алексеевича, жителей таскали на дыбу, мучили, пытаясь дознаться, откуда взялось золото в деревне, где его испокон веков не находили.
   Именно после этого староверы, с которыми оборотни жили в добрососедстве двести лет и стали их врагами, и эта вражда окончательно прикончила, и так немногочисленный, род волколаков.
   Поэтому дед заклинал ни в коем случае не трогать проклятый металл.
   Я слушала бабушкины истории и думала, что сейчас совсем другое время, и если я заберу немного золота, то родители смогут его продать, и мы купим папе мотоцикл, а маме ковер, о котором она так мечтала. Может быть, если останется немного денег, мне купят часы и новую готовальню. А если спросят, откуда у меня золото, то скажу, что просто нашла и все. Меня ведь никто не будет подвешивать на дыбе. Во всех фильмах про милицию милиционеры очень вежливые, даже с преступниками, а я ведь не преступница.
   Убедившись, что я прониклась ее словами, прабабушка полностью переключилась на учебу. Я же осваивала ее науку очень быстро, и она не переставала этому удивляться.
   Мне же казалось, что я не учу новое, а просто вспоминаю то, что когда-то знала, просто все это находилось под флёром тайны - тяжелым плотным покровом, лежащим на моих знаниях. А бабушкины слова просто понемногу отворачивают этот покров.
   Когда я сказала об этом, она прошептала:
   -Ленка,- это память рода в тебе пробуждается. Ох, надо бы осторожней быть! Как бы чего не вышло худого!
   С этого времени она стала еще более озабоченной и каждый день допрашивала меня, не хочется ли причинить, кому ни будь зла, не появлялись ли искры в моих ладонях, если сержусь.
   Когда я просила ее объяснить, что она, собственно хочет выяснить, бабуля замолкала или отделывалась ничего не значащими объяснениями.
   Понемногу она стала приглашать меня, когда к ней приходили женщины, и я сначала смотрела, а потом все уверенней стала лечить большей частью надуманные, а меньшей настоящие болезни.
   Бабуля была довольна. Поток желающих получить совет или лечение намного возрос. А каждый посетитель оставлял рубль или трешку. Не все ведь могли, как председатель колхоза, выложить сразу сто рублей. Большинство колхозников таких денег и не видело. Когда я спросила бабушку, почему ей не платят пенсию, она засмеялась.
   -А за что платить? Когда всех в колхоз согнали, меня никто не трогал, потому, как старуха. Лет мне было под девяносто, да и боялись активисты сглазу, не меньше чем все остальные. Вот так и получилось, что пенсии мне не полагается.
   Я знала, что мама каждый месяц посылает прабабушке десять рублей, и решила, что не буду просить часы, и готовальня мне не так уж нужна. А деньги я пошлю бабуле, чтобы она могла покупать свои любимые подушечки и селедку. Ей я, конечно, ничего не сказала. Мне еще предстояло как-то незаметно пронести самородок домой из Заповедья и где-нибудь заныкать.
   С учебой и лечением отдыхать совсем не получалось, хотя вечером часов в шесть вечера я ухитрялась сбегать на озеро и искупаться. Вот только общаться по нормальному с девчонками уже не выходило. Они меня вроде не боялись, но все равно таких, как раньше откровенных разговоров у нас не было. Да и мальчишки, ко мне особо не лезли. Если Ирку с Машкой они хватали в воде за ноги, могли сдернуть, вроде бы нечаянно лифчик, то рискнуть проделать такое со мной, никто не отваживался. Я, правда, сама была виновата, когда при всех сдернула в воду лодку, которую они еле сталкивали втроем. Парни тогда понимающе переглянулись и с этого момента все их шутки закончились.
   Когда бабушка решила меня оставить до сентября я написала маме письмо, где сообщила, что очень довольна этим обстоятельством. Мама в ответ разразилась письмом, на четырех страницах которого грозила разными карами, но во втором письме про них уже не вспоминала, только напомнила, что к первому сентября я должна быть дома.
   Насыщенные учебой и лекарскими делами, июль с августом пролетели незаметно
   Хмурым дождливым утром я попрощалась с бабулей, мы долго обнимались, плакали, и потом, пока телега, на которой я ехала с дедом Евсеем не скрылась из вида, она стояла у калитки и махала платком.
   Я хлюпала носом еще долго, и перестала только, когда мы въехали в лес. Там у приметного места попросила остановиться.
   Дед Евсей хмыкнул и сказал, что нужно дома в нужник ходить. Но, тем не менее, лошадь придержал . Я прошла метров сто в глубь леса и вытащила из дупла золотой самородок, завернутый в тряпицу.
  
   -Лена! Ты случайно не спишь? - прозвучал у меня над ухом голос попутчика,- я тебя спрашиваю, а ты не отвечаешь.
   Я очнулась от своих размышлений и слабо улыбнулась.
   -Нет, Паша, не сплю.
   Тот обиженным голосом заявил:
   -Оказывается, ты меня совсем не слушала!
   Чтобы ничего не доказывать, я просто повторила ему все, что он мне рассказывал последние пару минут.
   -Вот же паразит, - думала я про себя,- как надоел со своими линзами телескопами. Хорошо, что скоро выходить.
   Парень смотрел на меня, открыв рот.
   -Лена у тебя же идеальная память! Я сам не смог бы так повторить свои слова! - воскликнул он.
   -Тренируйся,- фыркнула я, - может, что получится.
   Сама же в это время бросила взгляд в окно, в котором мелькали домики очередной станции, и решила, что можно собираться. Через сорок минут я буду дома.
   За эти сорок минут Паша достал с просьбами написать ему мой адрес, он якобы так проникся моими талантами, что будет писать мне письма. Я сначала не хотела этого делать, а потом написала ему адрес Валькиной общаги в Выборге, пусть она со своими подругами сочиняют ему ответы, если, конечно, он не выкинет адрес сразу, как сойдет с поезда на Московском вокзале и выйдет на площадь Восстания.
   Поезд замедлял ход, я вытащила свой потрепанный рюкзачок и пошла к выходу.
   В рюкзаке среди моих, ставшими маловатыми платьев и блузок, лежал тщательно замотанный самородок.
   Паша увязался за мной, и все пытался помочь спуститься со ступенек.
   Я вышла на перрон и, махнув ему рукой, быстрым шагом пошла к входу в туннель.
   Когда вышла на привокзальную площадь обнаружила, что дождь идет еще сильней. Поэтому решила, что можно поехать домой не на автобусе.
   Отстояв короткую очередь, я залезла в "Волгу" и назвала адрес. Шофер включил счетчик, и я впервые в жизни поехала домой на такси. Поездка заняла всего пять минут.
   Заплатила по счетчику шестьдесят копеек, и довольная, побежала к подъезду. В кошельке оставалось еще целых полтора рубля.
   Дома, конечно, никого не было. Как обычно, я достала ключ из-под коврика и открыла дверь.
   В квартире ничего за это время не изменилось, даже пахло, как раньше. Проходя мимо трюмо, я по привычке посмотрелась в него. Рюкзак выпал из моих рук. Из зеркала на меня смотрела незнакомая стройная девушка. Вроде бы я, а вроде и не я. Рукава платья, которые были мне немного длинны, сейчас выглядели на три четверти. И само платье полностью открывало колени. Меня даже бросило в краску, когда я вспомнила взгляды соседа по купе.
   -Вот же дура! За два месяца, привыкла не обращать внимания на внешность,- пришло мне в голову,- за все время в зеркало только два раза смотрела. Что же делать? Мне же в школу не в чем идти!
   Немного подумав, я ринулась к своему шифоньеру, и точно! В нем висела новая школьная форма. Обо всем забыв, я начала ее примерять. Покрутившись снова у зеркала, решила, что кое-что надо будет подшить, сделать глубже вытачки, а так вполне прилично.
   -Какая мама молодец! - подумала я и, повесив форму в шкаф, принялась за неотложные дела.
   Разобрала рюкзак, разложила вещи, заварила чай, а когда уселась за стол, мне показалось, что все, что со мной произошло этим летом, просто приснилось. И только увесистый самородок на столе подтверждал, что все было на самом деле.
   Однако рассиживаться было некогда. Скоро придут родители, и надо включаться в будни- разогревать ужин. Пошарив по холодильнику и буфету, я нашла, все, что мама приготовила к моему приезду.
   Поставила разогреваться картошку с мясом на газ и начала резать салат.
   Когда вытирала глаза после резки лука, в прихожей раздались шаги. Я бросила нож и побежала встречать маму. Следующие пять минут мы обнимались, целовались. Потом передавала приветы от бабушки и вытащила из рюкзака огромный пакет сушеных грибов.
   -Понятно,- с улыбкой заметила мама,- пишут по Северо-западу неурожай грибов, а у бабушки Аглаи, как всегда полные корзины.
   -Конечно,- подтвердила я, не вдаваясь в подробности, что все грибы собрала за час в Заповедье. А потом несла домой две огромных корзины замаскированные листьями.
   Именно в этот день я и ухитрилась незаметно для бабушки вынести небольшой самородок. Хотя он был небольшой только по размеру. На дореволюционном бабушкином безмене он вытянул на три фунта.
   Мы не успели закончить с поцелуями, как домой зашел папа.
   -Ну, что наша лягушка-путешественница приехала?- спросил он уже от дверей.
   Увидев меня, он восхищенно завопил:
   -Мать, ты только погляди на Ленку - красавица! Софи Лорен отдыхает вместе Лоллобриджидой!
   Мама укоризненно глянула не на меня, а на него. Папка, не обращая внимания на мамины взгляды, подошел, обнял меня и закружил по комнате.
   Однако, так легко, как раньше, ему это не удалось.
   Он поставил меня на пол и с удивлением сказал:
   -В тебе доча весу хорошо прибавилось, чем это тебя там Аглая Никаноровна откармливала!
   -Вот-вот,- вступила мама в разговор,- подумай Лазарь, где деньги будем брать? Я форму покупала на вырост, а Лене она только-только придется. Я думаю, ей нужно будет весь гардероб менять.
   Я слушала разговор и решала, показать самородок сейчас или отложить на вечер, чтобы не портить момент встречи. И пришла к выводу, что сделаю это завтра, поговорю с папой на работе, послезавтра уже будет проблематично, все-таки первое сентября.
   Наш ужин затянулся допоздна. Я рассказывала, как провела время, загорала, купалась, и периодически ловила на себе задумчивый папин взгляд. Казалось, что он все время хочет что-то спросить, но не решается.
   Уже около десяти вечера, когда я намылась в ванне, и расхаживала по комнате в одной сорочке, расчесывая волосы, он постучался и зашел ко мне.
   Леночка,- как-то неуверенно начал папа,- нам с мамой кажется, что ты о многом умалчивала, когда рассказывала о пребывании в деревне. Ты прости мое любопытство неуместное, может, у тебя там появилась любовь?
   Я ожидала всего, что угодно, но не такого вопроса и сразу засмеялась. Потом, продолжая смеяться, рухнула на кровать и начала болтать ногами.
   Папино лицо разгладилось, видимо этот смех, объяснил нелепость таких подозрений.
   -Ну, прости, дочка, просто по тебе было заметно, что стараешься что-то скрыть, а кроме этого, мне ничего не пришло в голову,- начал он оправдываться.
   Я сочла этот момент вполне подходящим и достала самородок.
   -Пап, я вот о чем хотела поговорить,- сказала ему, протягивая увесистый слиток.
   -Это золото?- спросил папа. Его лицо сразу стало серьезным.
   -Я пожала плечами.
   -Не знаю, папа, случайно нашла в лесу. А где мне было его проверять? Но если по весу судить, так, наверняка, золото.
   -Ну, и что ты предлагаешь?- спросил он, - ты нашла, тебе и решать.
   Я затараторила:
   -Мне кажется, его надо продать, может он тысячи три стоит, ты же хотел мотоцикл купить, мама ковер, ну, и бабушке надо помочь.
   -А тебе, ничего не нужно?- вновь спросил отец.
   Я замялась.
   - Хотелось бы купить платье красивое, часы, и еще хочу готовальню. Помнишь, я тебе показывала в ученическом магазине.
   -Понятно,- задумчиво сказал папа,- надо же! Найти в лесу самородок, везет некоторым! Сдается мне, что здесь без Аглаи Никаноровны не обошлось.
   Он открыл дверь и позвал маму.
   -Варя иди сюда, пожалуйста,- надо нам важный вопрос обсудить.
   Мама тоже уже готовилась ко сну и зашла в комнату с недовольным выражением лица.
   -Ну, говорите, какие проблемы без меня не решаются,- буркнула она.
   Папа молча показал ей на самородок.
   -О господи! - тихо сказала мама и села на стул,- так и знала, что твоя поездка ничем хорошим не закончится, это ведь золото?
   Папа подбросил самородок в воздух и сказал:
   -Если это, действительно, золото, оно будет стоить тысяч пятьдесят минимум.
   Я открыла рот от удивления.
   Папа глянул на наши лица и усмехнулся.
   -Я думаю, здесь немногим больше килограмма. Если сейчас грамм золота стоит от сорока до шестидесяти рублей, в среднем пятьдесят, вот и умножьте пятьдесят на тысячу грамм.
   -Мне ощутимо поплохело.
   -Пятьдесят тысяч рублей даже представить нельзя эдакие деньги! На них можно целых пять Волг купить!
   -Вот такие дела,- продолжил папа,- все очень серьезно, поэтому считаю, что надо оформить этот самородок, как клад. Пусть нам отдадут только четверть от его стоимости, зато будем спокойно жить.
   -Конечно Лазарь, так и сделаем,- тут же согласилась с ним мама,- завтра же пойдем в милицию и сдадим золото. Не нужно нам неприятностей.
   -Я, пожалуй, покажу самородок Бергману завтра, перед тем, как в милицию идти,- сказал папа,- пусть посмотрит, может это не золото вовсе. А что-нибудь типа медного колчедана. Вот веселья наделаем в милиции.
   Мама нахмурилась.
   -Не нравится мне твой Бергман, - сказала она,- вечно глазки бегают, и руки потные.
   Папа засмеялся.
   -Не знаю насчет глаз, а ювелир он замечательный, и опыт большой имеет. Сразу определит, что это за штука у нас в руках.
   -Лазарь, не ходил бы ты к нему, пусть лучше в милиции посмеются. Не нравится мне твоя затея,- в ответ настойчиво сказала мама.
   Я же переводила глаза с одного родителя на другого и не знала, что сказать. Этого Бергмана, про которого сейчас говорили, я не знала и не видела никогда.
   -Может и правда, папа, - сказала я неуверенно,- пойдем сразу в милицию.
   -Нет уж!- решительно заявил тот,- не хочу дураком выглядеть. Завтра с утра отпрошусь на пару часов, потом пойдем с тобой, сначала в ломбард к Бергману, а от него в милицию. А сейчас ложимся спать. Время позднее.
   Засыпала я плохо. Посреди ночи проснулась, как что-то толкнуло. Сердце стучало, как сумасшедшее. Мне только, что приснилась растрепанная встревоженная бабуля, она грозила пальцем и кричала:
   -Зачем взяла проклятое золото! Не будет в нем счастья! Спрячь его и никому не показывай! Одно горе горькое будешь горевать!
   Я лежала в постели, плакала, ругала себя за глупый поступок. Но все же через какое-то время сон вновь меня сморил.
   Солнечным утром, все уже не казалось таким страшным. Мы позавтракали втроем, помечтали о том, что купим на полученные деньги, мама ушла первая, а потом мы с папой отправились к нему на работу. Там он отпросился у директора на полдня, и мы пошли в сторону ломбарда.
   Идти было недалеко. Ломбард у нас был в старом здании восемнадцатого века, в котором сейчас был городской архив, а с другой стороны в подвале и располагался ломбард.
   Мы спустились вниз по широкой лестнице, и попали в небольшую комнатку с единственным окошком и стальной дверью в этой же стене. В комнатке не было ни души.
   Папа сунул голову в окошко и крикнул:
   -Мойша, привет! Смотрю, у тебя никакого перевыполнения плана в этом месяце не предвидится.
   В окошке показалась голова в больших очках в роговой оправе.
   -А Лазарь, привет! Это ты так шутить изволишь?- сказала голова и продолжила говорить на идише, который я не понимала.
   Почти сразу стальная дверь загремела и открылась.
   Мы с папой вошли в проем, и Бергман мгновенно закрыл за нами дверь на замок.
   Невысокий лысый еврей явно обрадовался, что может поболтать со старым знакомым.
   -Он усадил меня за стол, налил стакан какао, рядом положил заварную булочку.
   -Кушай детка, а мы с твоим папой пока поговорим,- погладив меня по плечу, предложил он.
   Папа пристально посмотрел на него и сказал:
   -Нет Мойша, пусть Лена тоже присутствует - это важно для нее.
   Он вытащил из портфеля сверток, развернул его, и выложил на стол мою находку.
   У папиного собеседника от изумления открылся рот.
   -Он неверящим тоном спросил:
   -Лазарь, это то о чем я думаю?
   Папа пожал плечами.
   -За этим и пришли, удостовериться,- объяснил он.
   Бергман дрожащей рукой снял с полки набор флакончиков и пипетку.
   Он капнул пару капель жидкости на самородок, и, схватив лупу начал разглядывать это место.
   Руки у него продолжали дрожать, а на лысине выступили крупные капли пота.
   Закончив с осмотром, он положил самородок на странные весы.
   Взвесив его, он повернулся к папе и сообщил:
   -Ну, что тебе сказать, да это золото, правда, с небольшой примесью серебра.
   Предлагаю его купить за девять тысяч рублей, и заметь, не спрашиваю, откуда оно у тебя.
   Я молчала, но про себя думала:
   -Ну, давай, папочка, соглашайся, пожалуйста, все равно нам больше никто не даст.
   Девять тысяч казались мне сейчас невообразимо большой суммой.
   Папа молча завернул самородок в тряпицу и сунул в портфель.
   -Нет Мойша, спасибо за экспертизу, а золото мы сейчас с Леной в милицию сдадим. Сколько нам за него дадут, столько и хорошо.
   -Ты, что с ума сошел!- закричал Бергман и снова перешел на идиш.
   Он продолжал кричать, брызгая слюной, но на папу это не действовало.
   Когда мы уходили, он крикнул вдогонку уже по-русски.
   -Дочку бы пожалел, затаскают потом по допросам!
   На это папа ответил.
   -Ну, наверно, без этого не обойдется. Зато когда будем тратить деньги, никто не скажет, что мы их украли. Я предпочитаю жить с чистой совестью и не скрываться ни от кого.
   Мы вышли во двор, и я на секунду остановилась, привыкая к дневному свету.
   -Идем на остановку, - предложил папа, и мы пошагали к ближайшей автобусной остановке. Ехать предстояло, чуть ли не через весь город.
   Подошли мы к остановке в тот момент, когда от нее отходил переполненный людьми автобус.
   -Какой номер уехал,- спросила я у мальчишки, который не смог влезть в двери.
   -Да четверка ушла,- досадливо ответил тот,- теперь минут двадцать надо ждать.
   Я за два месяца уже отвыкла ждать автобус и предложила идти пешком, но папа сказал, что все равно на нем будет быстрее. А ему еще надо возвращаться на работу.
   Автобус пришел раньше, чем предсказывал мальчишка и мы с удовольствием уселись на свободные места.
   Поездка заняла около двадцати минут, наконец, папа скомандовал выходить.
   Мы вышли из автобуса и по липовой аллее пошли к городскому отделу милиции.
   Неожиданно мне стало зябко, появилась нехорошее предчувствие.
   -Вот они!- послышался шепот из-за толстого дерева.
   И сразу из-за него выскочило двое мужчин в надвинутых на лоб кепках.
   Один из них вырвал у папы портфель, и они побежали в ближайший двор.
   Я стояла, как столб и ничего не делала. Зато папа бросился за убегающими ворами и ловко повалил одного из них на землю.
   Убегающий с портфелем вернулся и два раза ударил папу в спину ножом. Затем поднял второго, и они опять бросились удирать.
   Тут раздался дикий женский крик:
   -Убили! Убили!
   Этот крик привел меня в чувство. Я ринулась к папе. Он лежал навзничь и тяжело дышал.
   Мне удалось перевернуть его на бок и взглянуть в лицо. Он увидел меня, слабо улыбнулся и хрипло сказал:
   -Прости дочка, не смог я их догнать. Пропало твое золото.
   Тут он закашлял, и у него потекла кровь изо рта.
   - Папочка, не умирай! Не умирай, пожалуйста!- закричала я.
   Затем решительно положила руки ему на спину и начала читать заговор.
   Я так ушла в процесс лечения, что не слышала тяжелый топот милиционеров за спиной. Внезапно меня схватили и начали оттаскивать от папы.
   -Не трогайте меня, не трогайте, я должна вылечить папу, иначе он умрет,- кричала я, выдираясь из цепких рук. На какой-то момент мне удалось раскидать их всех по сторонам. Но меня вновь схватили и теперь уже держали вчетвером.
   -Бедная девочка не в себе,- послышался за спиной женский голос,- отца ударили ножом прямо при ней. Скорую вызывали?
   -Да что тут вызывать, - услышала я спокойный голос милиционера, наклонившегося над папой,- он уже не дышит. Тут перевозку в судмедэкспертизу надо заказывать.
   После этих слов, со мной что-то произошло. Как будто оборвались все жизненные нити. Я безучастно позволила увести себя в горотдел. Потом также безучастно слушала милиционера. Он сначала пытался задавать мне вопросы, успокаивал, затем начал кричать. И только видимо что-то сообразив, начал названивать по телефону. Через некоторое время в кабинет зашла женщина в белом халате. Она осмотрела меня, задала несколько вопросов, оставшихся без ответа, и вышла. Сразу после нее в дверь зашли двое мужчин в белых халатах, и повели меня на улицу.
   Там стояла санитарная Волга.
   Меня долго везли по окраине города и, наконец, выехали на берег озера, где на пустынной улице стояло несколько деревянных бараков.
   -Психбольница на Фурманова,- всплыло в голове название места, куда мы приехали.
   От этого понимания в душе ничего не шевельнулось. Мне было все равно.
   Я послушно стояла в душе, когда старая санитарка мыла меня дегтярным мылом. Потом равнодушно наблюдала, как с меня осыпаются волосы, под стрекот ручной машинки для стрижки.
   Попытки расспросить меня для заполнения истории болезни, также остались безуспешны.
   Потом две санитарки повели меня в соседний барак.
   -Принимайте новенькую!- крикнула одна из них, когда ключом открыла дверь в тускло освещенный коридор.
   Из дверей кабинета выглянула медсестра.
   -Ведите ее в пятую палату, - сказала она,- там, у окна есть место. Откуда девица? Что-то я раньше ее не видела.
   А не знаю! - ответила санитарка,- со скорой сказали, что из милиции привезли.
   -Она не буянила? - вновь спросила медсестра.
   -Нее, тихая,- сказала санитарка и, взяв меня за руку, повела в палату. В конце коридора она открыла ключом вторую дверь и растолкала несколько старушек, толпившихся около нее.
   - Вот старые, так и ждут момента, чтобы удрать,- сказала говорливая санитарка второй.
   Та в ответ пробурчала:
   - Пора бы привыкнуть Тамара, а то все для тебя, как в первый раз.
   Здесь коридор был шире и светлей, из многочисленных окон, забранных решетками, струился дневной свет. Мы прошли в палату, где стояло не меньше двадцати кроватей. Меня подвели к кровати стоявшей в углу. Она была застелена протертыми чуть ли не до дыр простынями и драным одеялом. Я уселась на нее, и санитарки с чувством выполненного долга пошли обратно. В палате сразу стало оживленней. К кровати на одной ножке подскакала одна из больных и, продолжая скакать около меня, начала спрашивать, кто я и откуда.
   Я молчала. Мне было все равно кто я и откуда. Невыносимо давило в груди, и серая пелена закрывала мысли. Но долго сидеть мне не пришлось. В палату зашел высокий бородатый врач, найдя меня глазами, подошел и предложил пойти с ним в ординаторскую. Я молча встала и пошла за ним.
   В ординаторской, в отличие от палат, было уютней. На стене висели вышивки и несколько картин.
   -Хочешь чаю? - внезапно обратился ко мне доктор.
   Я понимала смысл его вопросов, но ни отвечать, ни что-то делать не собиралась.
   Доктор повертел в руках историю болезни, на которой была прикреплена бумажка с надписью "Неизвестная". Потом начал изучать направление скорой.
   В этот момент в ординаторскую зашла женщина врач.
   -Привет, Сергей Михайлович, а это что у тебя за прелестный ребенок, Блейер?
   -Нет, Ольга, похоже, реактивное состояние. Пишут в направлении, была очевидцем гибели отца. Сегодня зарезали, прямо у горотдела, представляешь?
   Так она четырех взрослых мужиков, как котят раскидала, когда хотели ее от тела отвести.
   -Понятно,- ответила докторша,- ну будем надеяться, что в более серьезную болячку не перейдет. Как думаешь лечить?
   Доктор улыбнулся.
   -Как учили, так и буду. Ничего особенного. Не аминазином же ее колоть.
   Женщина посмотрела на меня и сказала:
   -А мне кажется, что несколько уколов аминазина ей не повредят.
   Сергей Михайлович с некоторым раздражением ответил:
   -Тебе кажется, вот и лечи своих больных, а я сам разберусь, что делать.
   -Ладно-ладно, не заводись,- сказала женщина и, стуча каблучками, выскочила из кабинета.
   Оставшуюся часть дня я просидела на кровати. Ко мне никто не подходил и не тревожил. Лишь когда пришло время ужинать, тарелку каши принесли в палату и раздраженная санитарка начала кормить меня с ложечки. Я, не сопротивляясь, глотала попавшую в рот пищу, пока тарелка не опустела.
   -Вот и славно,- сказала санитарка и повела меня в туалет.
   Туалет представлял собой дощатую пристройку к бараку, из дырок, прорезанных в полу, несло холодным воздухом. Глаза резало от запаха хлорки.
   В углу туалета громко стонала женщина, прижимая голову, стоящей перед ней на коленях девушки к своей промежности.
   -Ах вы сучки!- громко закричала санитарка,- Клавка, ты опять за свое, ну погоди, сегодня получишь аминазина в толстую задницу!
   Стоявшая женщина засмеялась и погладила лижущую ее девушку по голове.
   -Зинка,- сказала она,- да разве я заставляю ее, она сама этого хочет. Правда, Машка?
   Та, не отрываясь от своего занятия, энергично закивала. Тут эта Клавка внимательно посмотрела на меня.
   -Зинка, а эта, что за девка? В первый раз ее вижу! -спросила она.
   Санитарка не ответила, она, подняв мне больничную рубашку, заставила присесть на корточки.
   -Ну, давай делай свои дела, - предложила она,- а то если напрудишь в кровать, так и будешь на мокром спать, поняла?
   Наверно, привычная поза сделала свое дело, потому, что у меня все получилось.
   Когда мы выходили из туалета, женщина с мужеподобным лицом ласково улыбнулась мне и сказала:
   -Жди меня сегодня вечером, голубка.
   Ее слова, не вызвали у меня никакого отклика, впрочем, как и все остальные, с момента страшного события. Санитарка привела меня обратно и ушла.
   Я легла и бесцельно смотрела в потолок. Соседки по палате, шушукались между собой. Две бабули через койку от меня вели обстоятельный разговор, называя друг друга мужскими именами.
   Через три койки от них металась привязанная к кровати женщина. Периодически она громко визжала, но на этот визг никто не реагировал.
   Я вроде и не спала, но пропустила тот момент, когда на меня опустилась тяжелая туша женщины из туалета. Она села мне на грудь, опираясь коленями об матрац.
   -Ты же будешь послушной девочкой,- улыбаясь беззубым ртом, сказала она, - полижешь писю тете Клаве.
   Она начала придвигаться ко мне свой заросший лобок, затем привстала немного, чтобы опуститься на лицо.
   В моем безразличии появилась первая трещина. Эмоция возмущения горячей волной прошла по телу, заставляя его изогнуться в судороге.
   -Ого, а тебе это нравится, моя сладкая!- воскликнула тетка и опустилась промежностью мне на рот.
   От зловония у меня перехватило дыхание. Я задергалась, стараясь освободить нос, чтобы вздохнуть воздуха и выпустив рысьи зубы, впилась в ерзающее по лицу тело.
   От дикого крика у меня заложило уши.
   Женщина упала с кровати и каталась по полу, держась за промежность, руки у нее были в крови.
   В палате зажегся свет, и в нее влетела медсестра в сопровождении трех санитарок.
   -Ну, слава те Господи дождались!- прокомментировала, представшую перед ними картину одна из санитарок,- хоть одна нашлась, что не побоялась Клавке кусок п-ды откусить.
   -Успокойся Егоровна,- хмуро сказала медсестра, глядя на лужицу крови, появляющуюся на полу,- дело то худое. Иди на телефон вызывай дежурного, эту профуру придется в гинекологию отправлять по срочной. Да. что же это такое! - в сердцах воскликнула она,- опять ЧП на моем дежурстве!
   Одна из санитарок наклонилась над стонущей женщиной и попыталась осмотреть ее промежность.
   -Страсти Господни! - воскликнула она, - у нее тут выдрано все.
   Все столпились вокруг пострадавшей, не обращая внимания на меня.
   Тут в палату зашел Сергей Михайлович.
   -Ну, что тут происходит? - недовольно спросил он.
   Медсестра, виновато потупив лицо, сообщила:
   -Да, вот тут Полянская, как обычно, решила к поступившей больной пристать. А та ее укусила.
   Сергей Михайлович еще более недовольным тоном спросил:
   -Валерия Павловна, а где были вы и ваши санитарки, когда Полянская свободно расхаживала по отделению. Вы вообще помните, за что вам деньги платят? Устроили в больнице вертеп какой-то! Мне завтра опять за вас перед главным врачом отдуваться.
   Медсестра, сделав страдальческое лицо, произнесла:
   -Сергей Михайлович, пожалуйста, давайте это на потом, сейчас надо больную к хирургам отправлять. Там так просто не заживет.
   Врач присел на корточки и приподнял кровяное полотенце, прикрывающее рану.
   Посмотрев, он скривился и сказал:
   -Хорошо, сейчас санитаров мужчин пришлю с носилками и машину из гаража вызову, пусть везут в гинекологию. Черт! С ней же пост придется организовывать! Ага, вот ты Валерия Павловна и поедешь на этот пост.
   Через несколько минут в палату зашли санитары с носилками, перегрузили на нее больную и унесли.
   А еще минут через десять в палате появился Сергей Михайлович. Он подошел ко мне и сказал:
   - Почему-то, кажется, что ты сейчас вполне сможешь говорить. Пойдем в ординаторскую. Мне все равно всю ночь дежурить, так, что послушаю твою историю.
   Я встала и пошла вслед за доктором.
   Больные лежащие в кроватях провожали меня глазами, и только женщина в вязках спала, тяжело всхрапывая.
   В ординаторской было накурено, пахло свежезаваренным кофе.
   Доктор глянул на меня и показал на умывальник, за перегородкой.
   Можешь умыться, - предложил он и достал из шкафа чистое полотенце. Я молча прошла туда и осмотрелась, в мыльнице лежало земляничное мыло, такое же, как у нас дома. Я всхлипнула и начала умываться, хотелось, как можно скорей, убрать с себя запах этой отвратительной старухи.
   Тем временем Сергей Михайлович взял кофейник и налил мне чашку. Подвинул сахарницу и тарелку со слойками.
   Себе он тоже налил чашку и сказал:
   - Ну, что голубушка, давай кофейку попьем и поговорим. Нельзя держать переживания в себе. Расскажи, пожалуйста, что сегодня произошло.
   Я отпила глоток кофе, открыла рот и неожиданно для себя разревелась. Я плакала и не могла остановиться.
   -Понимаете доктор, сегодня убили моего папу, это я виновата во всем, если бы я не привезла самородок, он бы остался жив, - говорила я, глотая слезы, - мне жить, не хочется, я самая плохая дочь, как теперь встречусь с мамой, я не смогу ей смотреть в глаза, лучше умереть!
   -Ты поплачь малышка, поплачь,- неожиданно ласково сказал доктор,- слезы они иногда нужны. Не торопись, расскажи, с самого начала, как тебя зовут, адрес, как звали папу. Понимаешь, мы ведь про тебя ничего не знаем.
   Я рассказала доктору все, что могла. Он вроде бы не утешал меня, и не разговаривал, как с ребенком. Мне не то, чтобы стало легче, осознание потери оставалось, однако тяжесть в груди понемногу уходила. Единственное, о чем я не смогла ему рассказать, были мои способности и Заповедье. Как только разговор начинал сползать к ним, мой язык становился самостоятельным и говорил совсем не то, что я хотела сказать.
   Когда разговор зашел о недавнем происшествии в палате, Сергей Михайлович, пытался тактично обойти острые углы, но потом, сказал, что с одной стороны это ужасно, но с другой, именно это переживание вернуло меня обратно в реальный мир.
   -Не знаю, - сказал он, - может, пришлось бы тебя полгода из этого состояния вытягивать, а так ты уже почти в норме, и сейчас твои эмоции это обычные эмоции человека потерявшего близкого человека. К сожалению, раз попала к нам, придется тебе пробыть здесь еще пару дней. Хотя, если завтра я успею поговорить с твоей мамой, то решу, что лучше, побыть тебе здесь еще два-три дня, или отправить с ней домой.
   -Я боюсь,- был мой ответ на предложение Сергея Михайловича.
   -Чего боишься? - слегка удивился тот.
   -Боюсь, встречи с мамой,- снова заплакала я,- мне просто не вынести, если она хоть одно слово скажет упрека, я повешусь, отравлюсь!
   -Леночка,- мягко сказал доктор,- как ты думаешь, что будет с твоей мамой, если еще и ты ее оставишь?
   Я подумала и заплакала еще сильней.
   Сергей Михайлович вздохнул, открыл шкафчик и достал из него бутылочку с надписью микстура Кватера.
   -Вот, выпей две ложки, - сказал он,- думаю, что больше тебе ничего не нужно давать. Ты молодая красивая девочка, у тебя все будет хорошо. А то, что так переживаешь в этом ничего странного. Пройдет время и боль уляжется, главное, чтобы ты сейчас смогла подставить плечо своей маме, которой тоже очень плохо, ты должна помочь ей перенести это горе, а не усугублять его глупой бравадой и угрозами самоубийства.
   Доктор проводил меня обратно в отделение и постоял, пока я укладывалась в постель.
   Как он уходил, я не видела, потому, что сразу заснула.
   Утром проснулась от шума в палате, пришедшая санитарка с ведром и шваброй, выгоняла всех ходячих в коридор при этом, громко ругаясь матом на бабушек, которые бесцельно бродили между кроватями.
   На столах уже расставляли завтрак овсяную кашу и чай с хлебом. После завтрака больные выстроились в длинную очередь к медсестре, стоявшей у столика с разложенными таблетками, рядом стояла повариха, наливавшая очередной больной кружку киселя.
   Больная брала таблетки в рот и под взглядом медсестры запивала их киселем, после чего открывала рот для проверки.
   Мне таблеток не полагалось, поэтому я пошла обратно в палату, которая была уже намыта. За такое мытье мама бы меня отходила тряпкой. Было видно, что сделано все кое-как.
   Я уселась на кровать и опять заплакала. Но сейчас я была в состоянии рассуждать о том, что случилось вчера. И никак не могла ответить на вопрос, откуда эти бандиты узнали про золото? Ведь не могли же они рисковать из-за обычного портфеля, который вообще мог быть пустым.
   От этих мыслей у меня даже высохли слезы.
   -Бергман! Вот гадина! Только он знал, что мы несем в портфеле! - наконец, дошло до моей головы.
   Мои размышления прервала девушка, снова прыгающая на одной ножке.
   -Привет,- сказала она, - ты новенькая, красивая. Я тебя люблю. Хочешь, дам тебе свою тетрадку. Я вчера тебе написала стишок.
   Когда я отказалась, она стала злиться.
   -Ты должна прочитать стих, так надо! - сердитым голосом сказала она.
   -Ну, давай твой стих,- сказала я, не желая очередного происшествия.
   В это время в коридоре раздался крик медсестры:
   -Гайзер! Кто такая Гайзер? К тебе пришли!
   Я спрыгнула с кровати и быстро пошла к выходу, мысленно готовясь к встрече с мамой.
   Медсестра, стоявшая у дверей посмотрела на меня и, отстранив рвущихся наружу бабушек, выпустила в коридор.
   В коридоре, однако, мамы не было. Там стоял толстый милиционер, вытирающий шею платком. В руках у него была черная папка. За милиционером с заспанным видом стоял Сергей Михайлович.
   -Лена,- сказал он,- к тебе пришел следователь, он сейчас тебя допросит по убийству твоего отца. Ты сможешь с ним говорить?
   В это время он, из-за спины милиционера, отрицательно покачал головой.
   Но я не обратила на это внимания. Уверенная в виновности Бергмана, я, без раздумий согласилась на допрос.
   Доктор укоризненно вздохнул, и сказал:
   - В таком случая я должен присутствовать, девочка еще не вышла из болезненного состояния и мне, возможно, придется остановить вашу беседу.
   Милиционер с готовностью кивнул и сказал:
   -Конечно, конечно, доктор, без проблем.
   Мы втроем уже дошли до ординаторской, когда в коридор зашла еще одна милиционер - молодая девушка тоже с черной папкой.
   -Вы к кому?- спросил Сергей Михайлович.
   Девушка, боязливо озираясь, сказала:
   - Мне надо бы опросить ночной дежурный персонал и больную Гайзер по телесным повреждениям.
   Мужчины переглянулись, после чего милиционер сказал:
   -Знаешь Галочка, я первый пришел, и дело у меня важнее, так что подожди, пока я закончу, а лучше приходи завтра.
   -Действительно, - добавил Сергей Михайлович,- люди уже ушли домой, так, что лучше приходите завтра с утра, они как раз будут в день работать. А с больной я вам разговаривать сегодня не разрешу. Думаю, ей много будет и одной беседы.
   Мы снова зашли в ординаторскую. Доктор пригласил присесть милиционера за стол, и напротив посадил меня. Сам же уселся на диван и взял руки книжку.
   -Елена Лазаревна,- официально обратился ко мне милиционер, - меня зовут Василий Иванович. Я следователь городского отдела милиции, капитан. Веду дело по убийству твоего отца. К сожалению, так получилось, что мы долго выясняли кто вы такие, потому, что никаких документов у твоего папы не было, а от тебя ничего нельзя было узнать. Только благодаря звонку твоего доктора мы можем начать разбираться в том, что произошло вчера.
   -Не успел он закончить свои слова, как я закричала:
   -Я все знаю, все поняла, это Бергман виноват! Он наверняка позвонил бандитам, чтобы они отобрали у нас золотой самородок.
   Василий Иванович, покачал головой.
   -Нет, Лена так не пойдет. Давай начнем с самого начала.
   Он надел очки, открыл свою папку и вытащил несколько листов бумаги.
   -Я сейчас буду писать протокол, и задавать тебе вопросы, а ты на них будешь отвечать, так будет правильно, - пояснил он мне.
   Пока он заполнял графы с моими данными, я немного собралась и когда Василий Иванович начал меня опрашивать, я старалась ясно и четко рассказать о произошедшем.
   Капитан записывал, быстро скрипя пером по бумаге и со стуком макая его в чернильницу.
   По его лицу совершенно нельзя было понять, верит он мне или нет. Говорили мы довольно долго, пока не раздалось предупреждающее покашливание со стороны Сергей Михайловича.
   Василий Иванович дал мне расписаться под каждым листом протокола, и, собрав их вместе, сложил в папку.
   На мой умоляющий взгляд он не реагировал, только в дверях обернулся и коротко сказал:
   -Будем разбираться.
   -Как вы думаете? - спросила я у доктора,- он мне поверил? Они арестуют этого Бергмана или нет?
   -Сложно сказать,- подумав, ответил Сергей Михайлович,- я внимательно слушал твой рассказ, все вроде бы логично складывается. Но, понимаешь, - это твоя информация, твой взгляд на случившееся. Нельзя обвинять человека просто так. Понимаешь, в жизни может случиться всякое, в том числе и ограбление, а ты заранее обвиняешь невинного человека. Могу только конкретно сказать одно - Бергмана не арестуют. Нет доказательств. Вот если поймают убийцу тогда совсем другое дело.
   Я шла в палату, кипя от ненависти и злобы, и давала себе клятву, что не успокоюсь, пока не узнаю, кто виновен в смерти моего папы, и сама не разорву ему горло. Видимо это желание было так заметно на моем лице, что бабушки стоявшие у дверей испуганно шарахнулись по сторонам.
   До обеда ко мне никто не приставал. А во второй половине дня за мной приехала мама.
   Я вышла в комнату для посетителей и не узнала ее в постаревшей женщине в темном платье и черном платке.
   Она тоже сразу не поняла, что за девочка стоит перед ней, стриженная налысо и в застиранном больничном халате.
   -Леночка, это ты,- спросила она неуверенно, глядя на меня красными от слез глазами.
   Я кинулась к ней и, упав на колени, обняла ее за ноги и зарыдала.
   -Мамулечка, я знаю, ты меня не простишь, такое нельзя прощать, но я же этого не хотела! Я бы все сейчас отдала, чтобы папа был жив...
   -Что ты солнышко мое, - сказала она и тоже заплакала,- мне не за что тебя прощать. Если бы ты знала, как мне было жутко, страшно этой ночью. Вас не было долго, я начала звонить в милицию. Никто ничего не знал. Только уже часа в два ночи мне сообщили, что Лазарь убит, а ты в психушке. Господи! Что я пережила! Если бы не твой доктор, точно бы с ума сошла. Бывают же такие люди внимательные! Он на разговор со мной столько времени потратил. Прости, что сразу не приехала. С похоронами очень дел навалилось.
   Я встала и мы, крепко обнявшись, продолжили плакать.
   Самый страшный момент ожидания встречи с мамой для меня прошел и сейчас снова, из глубин моего разума поднималась слепая яростная сила, которая кричала:
   - Убей всех, никто не должен уйти.
   Слезы неожиданно закончились. Я отстранилась и почти спокойно сказала:
   -Мама, доктор обещал меня отпустить с тобой, если ты согласишься.
   Та жалобно посмотрела на меня и спросила:
   -Может тебе лучше полежать в больнице несколько дней, успокоиться, придти в себя, а когда выйдешь из больницы, мы с тобой съездим на могилку к папе.
   Конечно, я отказалась, и через полтора часа мы вышли из больницы и направились к остановке. И в отличие от вчерашнего дня на мне был надет черный платок.
  
   Следующие два дня слились в одну череду тревог и забот. Хорошо, что директор мастерской оказался очень внимательным человеком и помог нам с похоронами.
   В тот день мы с мамой вообще ходили сами не свои.
   Папка лежав в гробу, как живой, и когда его накрыли крышкой, наверно, только в этот момент до меня по настоящему дошло, что его больше нет и не будет.
   Никто не обнимет меня, не скажет, "майн либер менделе". Я собиралась зарыдать еще сильней, но тут с мамой стало плохо и мне пришлось давать ей нюхать нашатырный спирт.
   Поминки провели в мастерской. К нам с мамой все время подходили люди и говорили, какой хороший человек был наш папа, и, как его всем будет не хватать.
   После поминок, когда мы пришли домой, я хотела только одного, улечься в кровать и забыться. Но мама усадила меня за стол и сказала:
   -Лена, завтра уже третье сентября, и я хочу, чтобы ты пошла в школу. Мне понятно, что тебе тяжело. Но мы пока еще живем на белом свете, и надо думать, как жить дальше, так, что сейчас возьми себя в руки и готовься к завтрашним урокам. Я тоже завтра иду на работу, мне давали три дня отпуска на похороны, они сегодня заканчиваются.
   Мама, мне наверно придется бросить учебу,- сказала я.
   -Это еще почему?- возмутилась та.
   -Ну, как же мы будем жить на твою зарплату, удивилась я,- ты получаешь всего девяносто рублей на фабрике, нам же не хватит этих денег.
   -Не переживай,- слабо улыбнулась мама,- я возьму приработок небольшой, умерим аппетиты, переживем как-нибудь.
   Мы еще немного поговорили, и я отправилась собирать портфель и готовить форму. Потом долго стояла у зеркала и думала, что делать с головой. В приемном покое больницы меня ужасно обкромсали. Мама, правда, не видела в этой прическе ничего ужасного, сказала, что в войну многие так ходили, чтобы вши не заводились. На мои слова, что сейчас не война, она не отреагировала.
   -Наденешь платок симпатичный и будешь в нем ходить, пока волосы не отрастут,- предложила она.
   И сейчас я пыталась повязать платок, чтобы тот выглядел достаточно прилично на голове.
   Когда легла в кровать, мне стало вдруг холодно и пришлось закрыть форточку. За окном тихо шумел дождь, а я вспоминала похороны.
   Из маминой комнаты до меня донеслись всхлипывания. Я встала и пошла туда.
   -Ты чего бродишь в темноте,- спросила мама.
   Вместо ответа я забралась к ней под одеяло и легла рядом.
   -Мамочка, можно я с тобой немного полежу?- сказала я и обняла ее за плечо.
   Рядом с маминым боком было тепло и уютно, и меня сразу начало клонить в сон.
   Когда проснулась, мамы в постели не было.
   За окном уже рассвело.
   С кухни доносился запах яичницы. Когда я туда пришла, мама уже приготовила завтрак и сейчас сидела за столом и плакала. Мы немного поплакали вместе, и без аппетита позавтракали. После завтрака я начала собираться в школу.
   Мама давно ушла, а я все стояла перед зеркалом и удивлялась, что еще вчера мне было все равно, что думают окружающие о моей прическе, а сегодня из-за нее у меня ноги не идут в школу.
   И тут меня осенило. Я проверила, закрыта ли дверь, разделась и встала перед зеркалом.
   Миг сосредоточения и моя фигура начала меняться, и спустя минуту, в зеркало смотрела большая черная рысь с ярко-зелеными глазами.
   Какое-то время я прохаживалась, пытаясь разглядеть себя со всех сторон, а затем изменила цвет шерсти на белый. М-да, белой я выглядела симпатичней. Тут мой взгляд упал на часы, которые показывали без пятнадцати восемь.
   Я моментально перекинулась в человеческий облик, но в отличие от прежнего на голове у меня вновь кудрявились волосы.
   Быстро одевшись, я схватила портфель и почти бегом направилась в школу.
   Подойдя к школьному двору, нырнула в дырку в заборе, и по натоптанной тропинке прошла к главному входу.
   В вестибюле, как всегда был хаос. Младшеклассники, дико орали и бегали туда-сюда, дежурные у входа ругались, проверяя наличие второй обуви.
   Я сменила туфли и пошла к расписанию. Около него стоял мой одноклассник Вовка Гусев. Он глянул на меня и спросил:
   -Ленка ты, что закосить решила, два дня тебя не видел? Комсомольцы без тебя плачут.
   -Ой, успокойся,- сказала я,- не пропадут. А ты чего еще не переписал расписание, если тут околачиваешься?
   Мы, продолжая болтать, поднялись на третий этаж, где нас ждал урок физики.
   Когда я зашла в класс, все с жадным любопытством уставились на меня, как будто никогда не видели.
   Мое место в среднем ряду было занято неизвестным мальчишкой, с виду очень даже симпатичным.
   Я подошла к нему и сказала:
   -Послушай, разве тебе не говорили, что это место занято?
   Сзади я услышала явственный смешок Любки Махаевой.
   Парень возмущенно ответил:
   -Я все годы на этом месте сидел и не собираюсь никому уступать. Иди и ищи другое. А здесь будем сидеть мы с приятелем.
   Я вздохнула.
   -Как плохо, что нет Вальки Клевиной, Сейчас бы этот нахал вылетел пробкой из-за парты,- подумалось мне
   Девчонки сзади меня хихикали уже вполне откровенно. И тут на меня неожиданно накатила волна бешенства. Я схватила парня за шкирку, и легко выдернув из-за парты, кинула на пол. Вслед за ним полетел и портфель.
   В классе наступила мертвая тишина. Такого от меня никто не ожидал.
   Я молча сунула свой портфель в парту, села на сиденье и, повернувшись к парню, сказала:
   -Предлагаю тебе поискать другое место, а здесь сидеть буду я, понятно?
   Тот все еще сидя на полу, растерянно кивнул головой. А по классу пошел, легко различимый моим слухом, чей-то шепоток.
   -У Ленки недавно отца убили, она в психушке лежала. Вчера только выписали.
   Когда я обернулась посмотреть на хихикавших девочек, те уже с серьезными лицами смотрели в парту. Смех, как по волшебству прекратился. В это время в класс зашел какой-то очкарик, растерянно посмотрел на меня, осторожно сел рядом и завертел головой по сторонам. Наверно искал, где сидит его приятель.
   Найдя его глазами, он повернулся ко мне и тихо спросил:
   -А чего Витька с этого места ушел?
   Я не успела ему ответить, потому, что в класс зашла Галина Петровна, наша учительница физики, и мы все, дружно загремев крышками парт, поднялись со своих мест. Мой озадаченный сосед, оказался болтуном, сообщил, что его зовут Сергей, и он перешел вместе с другом в нашу школу, потому, что у них была восьмилетка, потом он все пытался выяснить, как я уговорила его приятеля уступить место.
   В течение урока девчачьи шепотки за моей спиной не умолкали. Когда зазвенел звонок, мы похватали портфели и отправились в кабинет литературы.
   На этот раз мое место оказалось свободным, а Сергей, кинув портфель на сиденье, оживленно беседовал у окна со своим другом Витькой, кидавшим на меня недружелюбные взгляды.
   Ко мне, тем временем, подошла Танька Ковригина.
   -Ну, ты нас всех удивила,- манерно сказала она,- надо же! Как котенка Витю Иевлева из-за парты вышвырнула. Разве так можно поступать? Обязательно подниму этот вопрос на комсомольском собрании. Какой пример ты подаешь остальным ребятам.
   -Поднимай хоть, чего,- сказала я, - на этой неделе напишу заявление, что не могу быть комсоргом по семейным обстоятельствам.
   -Да, ты, что!- ахнула Танька,- неужели правду про тебя говорят?
   -А что говорят?- поинтересовалась я. Танька замялась, но все же решилась и сказала:
   -Я слышала, что у тебя папа, погиб. Мы тебе очень сочувствуем.
   Однако в голосе у нее сочувствия не было ни на грош.
   -Спасибо,- поблагодарила я и села за парту. Мне было очень плохо, ужасно хотелось заплакать. Рядом присела Людка Мухина, тронула меня за плечо и тихо спросила:
   -Лена, так это правда, что твоего папу убили?
   Я кивнула. Она, немного помолчав, сказала:
   -Мы вчера вечером об этом узнали, я даже уснуть не могла, все за тебя переживала.
   Мысленно я усмехнулась, Людка Мухина - простая душа, всегда всем хочет помочь.
   Поговорить мы не успели, в класс зашла новая учительница по литературе и начала знакомиться с классом.
   Уже второй урок я сидела и думала:
   -Что мне здесь делать, слушать глупые разговоры одноклассников, когда мама будет работать, чтобы нас двоих содержать. Нет, приду домой обязательно поговорю с ней. Надо как-то заканчивать со школой.
   Не успел прозвенеть звонок, как в класс зашла завуч Нелли Николаевна . Она нашла меня глазами и сказала:
   - Гайзер, Лена, идем со мной, с тобой хотят поговорить.
   В классе резко оживились, всем было интересно, зачем меня вызывают.
   Я взяла портфель и пошла рядом с Нелли Николаевной. Мы вдвоем шли по широкому коридору, и я ловила себя на мысли, что еще совсем недавно, так спокойно к подобному сообщению бы не отнеслась, а сейчас шла без особого волнения, только слегка удивлялась, кому так срочно понадобилась.
   Когда увидела в учительской вчерашнюю девушку-милиционера, сразу все поняла.
   Нелли Николаевна посадила нас в свой кабинет, и вышла, исходя любопытством.
   Девушка достала листы протокола и, начала меня опрашивать.
   Мне снова, как и вчера пришлось отвечать на множество вопросов. Но все же их было значительно меньше, чем у Василия Ивановича.
   По лицу следователя было видно, что та явно мне сочувствует.
   Когда протокол был заполнен и подписан, она убрала его в папку и сказала:
   -Леночка, хочу тебе успокоить, все это чистая формальность, просто гинекологи, которые оказывали помощь, как положено, сообщили о травме в милицию. И нам пришлось открыть дело. Но так, как это происходило в психиатрической больнице, мы его закроем, ведь по факту имеются всего лишь легкие телесные повреждения. Женщина эта находится в психиатрической больнице по определению суда, ей там еще лежать и лежать. А ты, как я понимаю, на нее заявление писать не собираешься.
   Но есть одна странность. Гинеколог, который зашивал рану, сказал, что если судить по ее виду, она никак не могла быть нанесена человеческими зубами, скорее это мог сделать какой то хищный зверь. Неужели ты так могла ее укусить?
   Я исподлобья глянула на нее и спросила:
   -А если бы с вами такая история произошла, что бы вы сделали.
   Девушка, слегка покраснела и ответила:
   -Даже не знаю, наверно то же самое, что и ты.
   Мы распрощались, и я вышла в учительскую из кабинета завуча. В учительской сидели двое учителей. Наш физкультурник Юр Саныч и учительница биологии Светлана Михайловна пили чай и чем-то сплетничали.
   Светлана Михайловна сразу предложила:
   -Лена, присаживайся к нам, вы так долго беседовали, уже четвертый урок к концу идет, ты ведь в буфет не ходила, может, с нами чайку попьешь?
   До меня сразу дошло, что ей хочется узнать, о чем мы говорили со следователем. Но так, как идти на урок совсем не хотелось, пришлось согласиться и сесть за стол.
   Юрий Александрович налил мне чашку чая, подвинул блюдце с коржиком.
   -Давай ученица, налетай, подкрепись,- сказал он, улыбаясь,- а то сегодня у вас два урока физкультуры, ты, надеюсь, форму не забыла?
   -Нет,- сказала я,- про физкультуру мне ничего не было известно, но, на всякий случай форму сунула в пакет.
   Светлана Николаевна бесцеремонно перебила нашу беседу и спросила:
   -Леночка, а о чем тебя следователь расспрашивала, не о папе случайно?
   Юр Саныч, укоризненно поглядел на коллегу, но та на этот взгляд не обратила никакого внимания.
   -Нет, Светлана Михайловна,- спокойно ответила я,- меня расспрашивали совсем о другом.
   По лицу биологички было видно, что ей хочется продолжить расспросы, но она стеснялась учителя физкультуры.
   Я съела коржик, допила чай и только хотела сказать спасибо за угощение, как прозвенел звонок. Юр Саныч встал и обратился ко мне
   -Ну, что пошли в спортзал?
   Я глянула на него с благодарностью, было понятно, что он специально уводит меня от расспросов учительницы.
   Если бы не Юрий Александрович, я бы, скорее всего с физры сбежала. Но пришлось вместе с ним идти в спортзал.
   В раздевалку я пришла первая и уже натянула трико, когда двери распахнулись и в них начали проходить девчонки.
   -Ничего себе! - воскликнула Таня Бойцова, высокая стройная девчонка,- мы на уроках мучаемся, а Гайзер тут загорает!
   Вскоре в тесное помещение набилось пятнадцать человек, и все они принялись переодеваться.
   Мой бедный нос не выдержал жуткой смеси запахов пота, месячных, и всего остального, и я стрелой выскочила из раздевалки.
   Уже переодевшиеся мальчишки, бросавшие баскетбольный мяч в кольцо, приветствовали мое появление восхищенным гулом.
   -Ленка,- крикнул Вовка Гусев,- а тебе на пользу лето пошло, кое-что появилось, чего раньше не было.
   Парни дружно загоготали.
   -Да ну, вас придурков чокнутых!- сказала я и хотела пройти к скамейке у стены. Но тут в меня полетел мяч, кинутый кем-то из них.
   Я, не глядя, отбила его и тот, описав дугу, влетел в баскетбольное кольцо.
   Все восторженно загомонили.
   Не успела сесть на скамейку, как ко мне подошел Лешка Еремин, " наша баскетбольная надежда", как его называл Юр Саныч.
   -Ленка, мне показалось, что ты специально так отбила мяч,- сказал он подозрительно,- хотя в корзину он все же попал нечаянно.
   -Ну, и что из этого? - спросила я.
   -Как это что! - возмутился тот,- за все годы учебы наши девочки ни разу в соревнованиях не выигрывали. Тебя мы вообще в расчет не брали. Хочешь попробовать еще раз кинуть по кольцу? - внезапно предложил он.
   -Я не сомневалась, что попаду в кольцо с любого расстояния, главное, чтобы с него хватило силы докинуть мяч. Но очень захотелось утереть нос парням.
   Когда подошла к штрафной линии в зале уже появилось несколько девочек, и они с удивлением смотрели на меня.
   Я взяла мяч стукнула пару раз им о пол и небрежно бросила в сторону щита. Мяч опять описал дугу и пролетел в корзину, даже не задев кольца.
   Попав еще три раза подряд, я пошла к скамейке, не глядя на окаменелых от удивления парней. Зато девчонки встретили меня восторженным визгом.
   -Ленка молодец!- кричали они,- утерла нос задавакам.
   Тут в зал зашел Юр Саныч и сразу засвистел в свой свисток.
   Когда все построились, непривычно путаясь из-за новых учеников, он разразился речью, что мы учимся в старших классах, поэтому должны серьезней относиться к физкультуре, потому, что без нее не будет хорошего здоровья.
   Я же стояла и думала, что скорее бы заканчивались уроки, и мне можно будет пойти домой и готовиться к серьезному разговору с мамой.
   После того, как мы провели разминку, Юр Саныч скомандовал парням, вытащить на середину зала козла и коня, объявив, что парни буду отрабатывать прыжки через коня, ну, а девочки через козла. Те, кто раньше выполнить эту задачу сможет играть в баскетбол, а тем, кто не выполнит, светит заниматься прыжками до конца занятий.
   Я выполнила норматив первая и уселась на скамейку, с желанием смотаться отсюда быстрее.
   Но тут, меня отвлек Ерема, позвавший сыграть в баскетбол вместе с мальчишками.
   -Ты, главное, особо не бегай, не заводись,- сказал он,- мы тебе будем пасовать, а твоя задача отправлять мяч в кольцо.
   Играли мы четыре на четыре, в одно кольцо, потому, что в другой половине зала продолжали "переползать" через снаряды неудачники.
   Через пару минут игры я немного забылась, и у меня даже появился азарт. Но, к сожалению, очень быстро, другая команда потребовала моего удаления.
   -Леха,- доказывали парни Еремину,- так нечестно, мы проигрываем сорок на шесть, Ленка ни разу не промахнулась, у нас силы неравные.
   Их спор привлек внимание учителя. Тот подошел и поинтересовался в чем проблема.
   Он, естественно, не поверил и опять устроил мне испытание, которое я прошла с честью.
   -Даже не знаю, что и сказать,- признался Юрий Александрович, почесав затылок, -росточку побольше и тебе цены бы не было. Но все равно! - добавил он,- с сегодняшнего дня ты в сборной школы.
   -Ну, вот, доигралась,- подумала я про себя,- собираешься школу бросать, а тебя в команду берут.
   Но Юр Саныч не собирался на этом останавливаться. Он решительно прекратил дальнейшие прыжки неудачников и объявил, что сейчас поиграем в баскетбол.
   Были сформированы две команды; одна, в которую вошли лучшие игроки класса, и вторая, так себе, в которую вошла и я.
   Через двадцать минут игра закончилась полным разгромом команды мастеров. Самое интересное, что в конце игры я уже почти не кидала мяч по кольцу. Мои воодушевленные товарищи по команде, так разыгрались, что сами накидали кучу мячей.
   Я стояла, окруженная девчонками, радостно поздравлявшими меня с выигрышем, и думала:
   -Ведь почти год была комсоргом, столько мероприятий проводила, стенгазету выпускала, и никто меня так не поздравлял и не благодарил. А тут, стоило накидать мячей в корзину и все хотят с тобой дружить.
   Когда урок закончился и все стали расходиться, Юр Саныч, стоявший до этого в странной задумчивости, подошел ко мне.
   -Лена,- сказал он,- по-моему, ты никогда раньше таких талантов не проявляла. Была крепким середнячком по физкультуре, и не более того. Не скажешь, что с тобой произошло?
   Я пожала плечами.
   -Не знаю, само собой как-то получается.
   -Ну, да, ну да, - скептически заулыбался мой собеседник, - наверно все лето тренировалась?
   -Не без этого,- ответила я и пошла переодеваться.
   Из школы я вышла в сопровождении нескольких девочек. Пока мы шли вместе, болтали ни о чем, им очень хотелось, чтобы я рассказала в подробностях, что у меня случилось. Но смелости им не хватило, а мне совсем не хотелось делиться своими переживаниями.
   Когда зашла в пустую квартиру, чувство огромной потери вновь охватило меня.
   Кинув портфель в угол, я села на трюмо и снова начала плакать.
   В очередной раз, хлюпнув носом, я повернулась и увидела в зеркале свое заплаканное лицо, в обрамлении шапки волос.
   -Вот дура! Чуть не попалась! - пронеслось в голове.
   Я сосредоточилась, и шапка волос на глазах стала уменьшаться. Вот только повторить то, что было на моей голове после больницы, не получилось. Волосы оставались ровным ежиком.
   -Нет, так не пойдет,- решила я и, взяв ножницы, выхватила несколько клочков волос.
   Взяв веник начала выметать эти клочки, потом решила протереть пол. Закончилось все, тем, что я убрала всю квартиру. И закончила только к шести часам.
   Это здорово меня отвлекло от всяческих мыслей. Зато, когда мама зашла домой, у нас все сияло и блестело
   -Мама!- крикнула я в коридор, когда услышала скрежет замка,- вытирай ноги! У меня там тряпка положена.
   Мама зашла в комнату и поглядела по сторонам.
   После похорон и всей суеты в квартире был страшный бардак. Сейчас же все стояло на своих местах, как всегда. Только на комоде появилась папина фотография, перевязанная черной лентой.
   -Леночка, ну чего ты одна корячилась! - укоризненно сказала она,- в выходные мы бы вдвоем сделали уборку.
   Выглядела она плохо, бледная, уставшая с мешками под глазами и по-прежнему в черном платке.
   -Я даже не стала отвечать на ее упреки и понеслась на кухню накрывать стол.
   Когда мы заканчивали ужинать, я решила начать разговор.
   -Мамулечка,- вкрадчиво обратилась я к ней,- мне кажется, что нам следует поговорить, как будем жить дальше.
   -Чего это на тебя нашло!- вскинула голову мама,- опять хочешь школу бросить?
   -Ну, зачем же бросить, есть ведь вечерняя школа, буду в нее ходить. И начну работать.
   -Ох, и кем же ты горе мое работать собираешься?- вздохнула мама,- кто тебя на работу возьмет?
   -Возьмут! - сказала я беспечно,- Клевина говорила, что в горбольнице санитаркой влегкую можно устроиться. А зарплата целых шестьдесят рублей. Представляешь!
   -Представляю? - с непонятной интонацией сказала мама,- до сих пор вспоминаю, как в войну в госпитале на морозе белье стирали и раненых на себе таскали.
   -Ну, сейчас же не война, - сказала я,- и на мороз никто меня не пошлет стирать белье.
   Мама вздохнула и, спрятав лицо в ладонях, заплакала.
   -Делай Леночка, как знаешь, какая я теперь тебе советчица, - говорила она сквозь слезы,- только учиться все равно тебе нужно. Не хочу, чтобы ты всю жизнь утки за больными выносила.
   После ужина мы разошлись по комнатам, и в квартире наступило тягостное молчание.
   Я бесцельно сидела за столом в своей комнатушке и перебирала учебники. Делать домашнее задание не было никакого желания. Неожиданно запахло валерьянкой.
   -Понятно,- подумала я,- опять мама пьет успокаивающие. Я вышла на кухню и обнаружила, что мама сидит за столом, а перед ней открытая бутылка водки и граненый стаканчик.
   -Ну, что так смотришь!- сказала она,- не мешай, дай мне напиться. Вчера на поминках такого позволить не могла, так хоть сейчас выпью по настоящему за упокой.
   Эх, Ленка, Ленка, остались мы с тобой без нашего папки! - сказала она, и одним махом выпила водку.
   -Уходи!- повторила она, и налила еще стаканчик.
   По маме было видно, что разговаривать с ней сейчас бесполезно, поэтому я, не споря, ушла к себе и прикрыла дверь, чтобы не слышать ее плача.
   У себя прилегла, не раздеваясь, на кровать и ждала, окончания маминого питья. Видимо мне удалось задремать, потому, что когда неожиданно подняла голову, в квартире была тишина, только с кухни слышался легкий храп.
   Я прошла туда и обнаружила, что мама спит, опустив голову на стол. Пустая бутылка валялась на полу, на столе оставалась кастрюля из-под щей и недоеденный кусок черняшки. На часах было половина первого ночи.
   Я стояла в раздумьях, как мне дотащить маму до кровати, но, вспомнив, как вчера выдернула из-за парты мальчишку, храбро приступила к задуманному. Мне удалось поднять тяжелое тело не без труда, но все же я смогла взять его на руки и донести до кровати.
   После этого я открыла форточку на кухне, уничтожила все следы пьянства.
   Потом, собравшись с духом, села у кровати, взяв в руки чашку с водой, положила ее маме на грудь, и мысленно попросив прощения начала читать заговор.
  

" Небо, всё ты слышишь, всё ты видишь,

Что хочу творить над Варварой.

Тело Маэрена, печень тезе.

Звёзды ясные, падите в чашу чистую.

В моей чаше вода из заговоренного колодца.

Месяц красный, сойди в мою клеть,

А в клети моей ни дна ни крышки.

Солнышко красное, взойди на мой двор,

А на моём дворе нет ни людей, ни зверей.

Звёзды ясные, уймите Варю

Усмирите мою маму от вина.

Слово моё в том будет крепко".

   Заканчивая его, я послала в свои руки так много силы, что резко закружилась голова и появилась жуткая слабость.
   Я немного отдышалась и пошла к себе. Не раздеваясь, рухнула в постель и отрубилась.
   Ночью мне приснился сон. Я опять мчалась по ночному лесу Заповедья. Еловый лес в призрачном свете луны казался сказочно прекрасным. Кругом царила тишина прерывающаяся моими легкими движениями.
   Меня манил неясный зов. Было в нем что-то таинственное и притягивающее. Снова путь привел на знакомый речной берег. Но на этот раз я перескочила речушку в три прыжка, стряхнула резким движением воду с шерсти и понеслась дальше.
   Не знаю, сколько продолжался этот бег, но на востоке уже начал алеть восход. И тут я выбежала на поляну с росшим на ее середине огромным раскидистым дубом.
   Осторожно ступая, я подошла к его подножию, и тут с него бесшумно спрыгнула рысь.
   Зашипев, я отскочила назад и уставилась на огромного черного самца, стоявшего передо мной. Он с любопытством глянул на меня, затем зевнул широко раскрыв пасть с изогнутыми острыми клыками. Подойдя ближе, он лизнул меня в нос , затем повернулся и коротко мяукнув позвал за собой. Сейчас мы бежали по лесу уже вдвоем. Прыгая через поваленные стволы деревьев и заросли малины. Путь привел нас снова на речку. Черный кот с разбегу влетел в воду, оставив за собой кучу брызг, я прыгнула за ним без тени сомнения и увидела стоящего по пояс в воде высокого смеющегося парня. Пеекинувшись я встала перед ним, вода слегка не доходила мне до груди, но мне почему-то были ни капельки не стыдно. Мы брызгались друг на друга водой, плавали, не обращая внимания на окружающее. Затем сон стал распадаться исчезать и я услышала как мама зовет меня на завтрак.
   -А здоровский сон приснился!- подумала я , усаживаясь за стол, и хотя мысли никто не мог слышать покрылась легкой краской смущения,- неужели бывают такие красивые парни?
   -Ты чего тут глаза в потолок завела, да еще и порозовела?- оборвала мама мои воспоминания, - небось забыла что-нибудь сделать?
   -Нет, мамочка, обдумываю, с чего сегодня новую жизнь начать, со школы или с больницы. - соврала я.
   -Опять ты за свое,- устало сказала мама,- ладно, я с работы позвоню тете Вере, в больнице ее разыщешь, она тебя пристроит куда-нибудь, чтобы в смены не ставили, а то в школу не сможешь ходить.
   Тут она нахмурилась.
   -Скажи, я что-то не очень хорошо вчерашний вечер помню. Чем мы занимались с тобой?
   -Да, ничем,- я хладнокровно пожала плечами, - посмотрели телевизор, потом ты спать легла, ну а я вслед за тобой.
   -М-да, наверно, перенервничала с похоронами,- задумчиво сказала мама,- память совсем никудышная становится.
   Вскоре она собралась и ушла на работу. Я тоже не задержалась и отправилась в школу, но уже без портфеля.
  
   Несмотря на всю решительность, по спине пробежал холодок, когда я постучала в дверь с надписью "директор школы".
   -Можно зайти?- робко спросила я, входя в кабинет.
   Директор сидел за столом, что-то разглядывая через свои окуляры. Услышав мой голос, он поднял голову, снял очки, сощурившись, внимательно посмотрел на меня и, не узнав, спросил:
   -Ты чего хотела девочка?
   -Здравствуйте Илья Григорьевич, - пришлось начать мне разговор,- я Лена Гайзер, ученица 9 в класса. Вы меня не узнали?
   -Не узнал,- улыбнувшись, признался директор,- все ученики за лето очень изменились, подросли, вот сейчас заговорила, и сразу вспомнил. Ну, рассказывай, какие проблемы привели ко мне.
   Он выжидательно посмотрел на меня и я, собравшись с духом, выдала:
   -Илья Григорьевич, мне необходимо продолжить учебу в вечерней школе, по семейным обстоятельствам больше не могу учиться днем, надо идти работать,- доложила я.
   Илья Григорьевич наморщил лоб.
   -Так-так, понятно, Гайзер, Гайзер? Ага, все теперь уже все вспомнил,- лицо его стало хмуриться.
   -Ну, что же,- сказал он,- я в курсе вашего несчастья, от души сочувствую. Лазарь Моисеевич был настоящим человеком, жаль, очень жаль, что так получилось.
   Леночка, просьбу твою я выполню, - продолжил он говорить, - нет никаких проблем, сейчас черкану записку, зайди к секретарю, она тебе все оформит. Вечерники у нас начинают учиться с первого октября, так, что ждем тебя в девятый класс в октябре. Кстати, а где ты планируешь работать?
   -В горбольнице, санитаркой,- ответила я.
   -Ну, что же,- побарабанив пальцами по столу, сказал Илья Григорьевич,- у нас каждый труд почетен, но я бы советовал надолго на этой должности не задерживаться, мне кажется, ты сможешь принести большую пользу нашей стране, получив высшее образование.
   Я улыбнулась.
   -Но пока его у меня нет, буду работать санитаркой.
   Вышла я из кабинета, и сразу столкнулась со Славкой Свистуновым. Увидев меня, он на мгновение сник и начал стрелять по сторонам глазами, нет ли свидетелей нашей встречи. Потом, приняв свой обычный высокомерный вид, продефилировал мимо, даже не поздоровавшись.
   - Ишь ты! - пронеслось у меня в голове,- морду еще отворачивает! Как последний трус сбежал, а теперь делает вид, что меня знать не знает.
   Я тоже гордо отвернулась и направилась сторону выхода.
   Времени пока хватало, и не нужно было особо торопиться, тем более, что до больницы оставалось идти совсем недалеко. У меня же все еще не выходил из головы утренний сон.
   -Интересно, а этот оборотень действительно живет в Заповедье, или это, на самом деле, только приснилось и больше ничего,- думала я.
   Эта мысль больше всего меня занимала. Перед глазами вновь и вновь возникала фигура высокого атлета с гладкой белой кожей и черными волосами с косой челкой над густыми бровями. Когда же вспомнила свое странное желание дотронуться до его гениталий, меня вновь бросило в краску. Пришлось даже остановиться, чтобы немного придти в себя.
   Потом я шла и вспоминала, как Клевина впервые обозвала причиндалы парней - гениталиями. Она все время разглядывала картинки в медицинских учебниках сестры и приносила оттуда новые слова.
   В тот день она спросила почти всех парней в классе, что они думают по поводу гениталий. Ох, и ржачка у нас стояла, когда те пытались ответить на ее вопрос. Конечно, кроме Вальки у нас никто бы не осмелился вести с парнями такие разговоры.
   Тут мысли перекинулись на подружку, и так захотелось ее увидеть, пожаловаться на свои несчастья, что от этого выступили слезы на глазах.
   Как ни старалась не спешить, но все же когда дошла до больницы, часы над главным входом показывали всего одиннадцать часов..
   В приемном покое, на меня сразу набросилась пожилая санитарка.
   -А тебе чего девка тут надо? Если к больным, приходи с четырех часов!
   Но когда я сообщила, что мне нужна главная медсестра, та сразу сменила тон.
   -Ой, голубушка, так ты к Валентине Александровне! Так бы сразу и сказала, а ты ей кто будешь? Личности у вас больно схожи,- заюлила она.
   -Мне стало смешно, хотя главная медсестра являлась нашей дальней родственницей, но схожести в нас не было ни капельки.
   -Разуверив любопытную не в меру санитарку, я прошла по коридору до нужного кабинета и уже хотела зайти, но, услышав громкие голоса, решила подождать.
   Ждать пришлось неожиданно долго. Ругань за дверями не умолкала. Мне стало скучно сидеть на стуле, я встала и начала разглядывать санбюллютень, висевший на стене. Потом перешла к чтению социалистических обязательств. Но все же спустя полчаса двери распахнулись и выпустили в коридор несколько раскрасневшихся женщин в белых халатах, продолжавших браниться на ходу.
   Заглянув в кабинет, увидела, что Валентина Александровна стоит у стены и что-то там рассматривает. Она тоже была малинового цвета, но выглядела спокойной.
   Я кашлянула, после чего она глянула на меня и сразу узнав, пригласила зайти.
   -Лена, мама уже час, как звонила, так, что я уже нашла тебе подходящее место, будешь работать дневной санитаркой приемного покоя. Ну, может, иногда в выходные дни придется выйти в ночь. Мытья там хватает, но ты девушка молодая энергичная справишься, - бодро сказала она.
   -Что-то в ее голосе было не так, но мне в этот момент было все равно, главное меня берут на работу, а все остальное неважно. Теперь я буду сама зарабатывать себе на жизнь и не висеть обузой на маминой шее.
   Валентина Александровна сама отвела меня в отдел кадров, где у меня взяли свидетельство об окончании восьми классов и свидетельство о рождении.
   Мне пришлось переписать заявление о приеме на работу три раза, потому, чо от волнения я посадила пару клякс на бумагу.
   Потом я расписалась в новехонькой трудовой книжке, и вновь в сопровождении Валентины Александровны пошла в приемный покой.
   Там в это время скорая помощь привезла больного после автомобильной аварии, когда его в окровавленных бинтах, повезли на каталке мимо нас, спутница испытующе глянула на меня.
   -Молодец,- сказала она после некоторой паузы,- даже глазом не моргнула. Это хорошо.
   Мы зашли в небольшой закуток, где сидела старшая медсестра приемного покоя и я была передана с рук на руки. Тетя Валя ушла, передав со мной маме свои искренние сожаления по поводу папиной смерти и извинения, что не смогла придти на похороны.
   Галина Петровна, просмотрела график и сухо сказала:
   -Лена, завтра выйдешь с восьми утра, а то у нас Евдокия Егоровна совсем замучилась, по двенадцать часов каждый день пашет. Надеюсь, мыть полы ты умеешь?
   В ответ я кивнула и продолжила внимать словам своей прямой начальницы. Той это, видимо, понравилось, потому, что она, уже менее сухо добавила.
   -Сейчас пройди в сестринскую комнату, там сейчас Евдокия Егоровна с дежурным врачом чаи гоняет, она тебе все расскажет и покажет, чтобы завтра с утра смогла сразу к работе приступить.
   Я послушно отправилась в сестринскую. Врач - мужчина средних лет с седыми висками равнодушно окинул меня взглядом, а вот Евдокия Егоровна, пившая чай из блюдечка завопила:
   -Ну, что там еще! Неужели подождать нельзя пять минут. Дайте врачу хоть чуток передохнуть!
   Но, когда я объяснила, что буду работать санитаркой, она сразу сменила гнев на милость и вскоре мы начали обход всех помещений, которые мне надлежит убирать.
   Из больницы я ушла только часа два спустя. Но зато в памяти прочно улеглось количество хлорной извести необходимое для приготовления осветленного раствора и количество лизола, для добавки в воду при мытье кафельных полов. А также где и как получать белье для поступающих больных и еще много и много всего.
   Когда подошла к дверям, то сразу углядела в почтовом ящике белый конверт. Сразу достала его и, прошла в квартиру, читая на ходу.
   На конверте ничего не было написано, кроме нашего адреса и моей фамилии и инициалов.
   В конверте лежала две небольших листка, на которых было написано -повестка.
   Этими повестками нас с мамой приглашали завтра к четырем часам на улицу Кузьмина, дом шесть к следователю Шевцову.
   Вначале я решила, что меня снова хочет допросить Василий Иванович. Но потом вспомнила, какое учреждение находится на Кузьмина, и мне стало не по себе.
   Но, тем не менее, надо было готовить ужин, и я на время выбросила из головы все мысли о КГБ и занялась неотложными делами.
   Когда с работы явилась мама, она так спокойно к этой повестке не отнеслась
   -Так и знала, что это добром кончится!- сказала она, рухнув на стул и держась рукой за сердце,- ох Ленка, сколько нам нервов еще придется потерять из-за твоего золота!
   Тут она глянула на меня, осеклась, и сразу заговорила о другом.
   -Ну ладно, с этим все ясно, завтра сходим, узнаем, что от нас нужно. Лучше расскажи, как сегодня день провела? Кем тебя на работу взяли?
   Я начала собирать на стол и одновременно рассказывала маме о том, как прошли мои переговоры.
   Мама внимательно слушала мой рассказ никак, впрочем, его не комментируя. Лишь когда он подошел к концу, вздохнула и сказала:
   - Ну, что же работай, коль не хочешь на материны деньги учиться. Уж если тебе что в башку втемяшится, так ничем не выбьешь. Зарплату хоть сказали, сколько будешь получать?
   Я, помотала отрицательно головой и, проглотив макаронину, сообщила:
   -Не мам, не спрашивала, а если бы спросила, мне бы ее изменили?
   Мама грустно усмехнулась.
   -Вся в отца, такая же гордячка. Ну, погоди, жизнь тебя еще обкатает.
   На такой ноте наш ужин завершился, и мы пошли в комнату, где начали обсуждать, зачем нас вызывают в комитет госбезопасности.
   Так и не придя ни к какому выводу, мы перешли на то, как проведем девятый день. Решили, что людей в этот раз будет немного, поэтому можно будет всех принять у себя в квартире.
   Немного всплакнув, мы отправились спать.
   Я легла в постель все еще в слезах. Понемногу они высохли. Но вот сна не было ни в одном глазу. Почему-то снова в голову пришли мои утренние виденья.
   -Интересно,- подумала я,- прабабушкин ключ оказался не нужен для того, чтобы попасть в Заповедье. Может, для этого и камень не нужен?
   -После того, как эта мысль пришла в голову, я решила ее немедленно проверить.
   Собравшись с духом, продолжая лежать в кровати, и нервно комкая край одеяла, я начала читать заговор, подпитывая его силой. Сначала вроде ничего не происходило, но затем в окружающем меня пространстве, что-то изменилось. Раздался тонкий звук, как будто зазвенел хрустальный бокал, и на меня повеяло свежим лесным запахом. Перед моей кроватью открылось овальное отверстие почти до потолка.
   В него доносился шум ветра в вершинах елей и призрачно светила Луна. На миг, закрывая ее, пролетела большая черная птица.
   От испуга я негромко вскрикнула, и окно в другой мир закрылось.
   -Ты, чего там кричишь? послышался встревоженный мамин голос,- опять сон плохой приснился.
   -Нет, мама, все в порядке, просто форточку решила закрыть, и оступилась,- ответила я.
   В коридоре раздались шаги, мама вошла ко мне и, помедлив, сказала:
   -Действительно, прохладно у тебя, а как свежестью пахнет! Как будто в лесу живем. Ну, спи, давай и больше к форточке не лезь.
   Я лежала в полном восторге. С тех пор, как я попала домой, мне все время хотелось попасть в Заповедье. А после загадочного сна и тем более.
   Мои колебания длились недолго.
   Услышав мамино посапывание, я тихонько, на цыпочках вошла к ней в комнату и негромко прочитала заговор на беспробудный сон.
   Забежав обратно к себе я в секунду открыла дверь в черный лес, не колеблясь, скинула ночную сорочку и кувыркнулась на мягкую траву на ходу перекидываясь в рысь.
   Как тогда во сне, меня опять звал к себе зов, и я легко вскочив на дерево, помчалась, перепрыгивая с ветки на ветку в его сторону.
   В отличие от сна, когда я храбро прыгнула в речную воду, сейчас она неожиданно сильно ожгла меня холодом. Но вскоре, от быстрого бега шерсть просохла, распушилась и стала потрескивать зелеными искорками.
   Когда я прыгнула на очередную еловую ветку, рядом на нее же вскочила огромная черная кошка. Ветка угрожающе затрещала, но не сломалась. Черный самец приблизился и облизал языком мой нос. От неожиданности я зафыркала и помчалась дальше. Черный следовал сзади, стараясь не забегать вперед. Зова больше я не слышала, и, сделав круг вернулась к реке.
   Мы оба пригнули в холодную воду и начали играть друг с другом, легонько покусывая и встречаясь лапами с втянутыми когтями. И вдруг, как-то вместе перекинулись в людей.
   Мой спутник был тот самый парень, виденный во сне. Сейчас он держал меня голую на руках, и мне опять было нисколечки не стыдно.
   -Ты красивая,- сказал он со странным акцентом и лизнул меня в сосок.
   По телу прошла легкая судорога. Оборотень засмеялся и куснул меня уже в другую грудь. Я застонала и обняла его за шею.
   Меня зовут Тим,- представился он и понес меня на берег,- это я тебя позвал, я чувствовал, что ты где-то рядом,- сказал он мне прямо в ухо, заставляя все волоски на руках подняться мурашками.
   Неожиданно в моей голове всплыли мамины слова, и я резко высвободилась из объятий оборотня.
   -Руки не надо распускать,- коротко предупредила я,- Лучше давай побегаем, кто быстрей добежит до дуба.
   После этих слов Тим вновь обернулся рысью и пулей взлетел на дерево. Яростно мяукнув, я помчалась вслед за ним.
   Потом мы, вновь перекинувшись, лежали молча под дубом и глядели в звездное небо
   -Я видел тебя раньше,- неожиданно сказал Тим. Его рука лежала у меня на животе легонько гладя его кончиками пальцев. Я же только мурлыкала от удовольствия.
   -Когда ты меня видел? - спросила я.
   -Когда тебя привела колдунья, в дом, - ответил тот.
   Вскоре я выяснила, что моя прабабушка прекрасно осведомлена о деревне оборотней, и что все они наши дальние родственники. Вот только почему она никогда мне об этом не говорила, было совершенно непонятно.
   -Тим, - спросила я,- не знаешь, почему бабуля мне о вас ничего не говорила.
   -Тот очень по-человечески пожал плечами.
   -Не знаю, мне не рассказывают, я еще молод.
   Однако я почувствовала, что он что-то утаивает.
   -Тимчик,- ну, пожалуйста, скажи, ты же знаешь? - этим словами я опустила голову ему на грудь и провела языком по солоноватой коже. Мне это жутко хотелось сделать еще во сне.
   Парень выгнулся дугой и застонал.
   -Ну, пожалуйста, скажи,- опять спросила я и провела языком еще раз.
   Тим вновь застонал и прижал мою голову к себе.
   -Что ты делаешь со мной, так нельзя,- шептал он,- перестань, я не выдержу, и староста заругается.
   -За что? - спросила я, легонько щекоча его мускулистую грудь.
   -Я должен был забрать у тебя дар,- выдохнул Тим и замер, уставившись на меня неподвижным взором.
   -Ты,- ты такая же колдунья, как твоя бабка!- неожиданно закричал он и, перекинувшись, исчез в густой кроне дуба.
   Опешив от неожиданности, я некоторое время лежала неподвижно. Потом огляделась и убедившись, что вокруг ни души, открыла проход, вошла в свою спальню и невидимая дверь за моей спиной захлопнулась, скрыв от меня угрюмый лес Заповедья.
   Натянув ночнушку, я улеглась в кровать. За окном уже светало. Мне не спалось, в голове бродили разные мысли, в основном о скором подъеме, Сегодня же у меня первый рабочий день.
   Поэтому, вылежав минут пятнадцать, плюнула на дальнейший сон и, вскочив с постели, начала одеваться.
   Заправив кровать, отправилась на кухню и под мамин храп, стараясь не шуметь, вскипятила кофе.
   Сделав бутерброды с маслом и сыром, уселась за стол и начала завтракать. Бутербродов оказалось маловато. Есть хотелось невероятно. Поэтому из холодильника были вынуты несколько яиц и нажарена сковородка яичницы.
   Когда закончила с едой, на часах, висевших напротив стола, время было половина шестого. Маму можно было еще не будить.
   Я же сидела и размышляла над загадками, которых с каждым днем становилось все больше и больше. Меня очень беспокоили мои странные желания, сейчас я вполне понимала маму, когда та говорила:
   -Девочка, сам не поймешь, как согласишься на уговоры своего парня.
   Но дело было в том, что меня не надо было и уговаривать. Сегодня я была согласна на все, и только странное нежелание оборотня, дало возможность остаться девушкой. Так раздумывая над своими проблемами, не заметила, как прошло время.
   В комнату вошла заспанная мама и сразу поправила папину фотографию на комоде. У меня запылали щеки.
   -Какая бессовестная, думаю только о себе, даже не вспомнила ни разу о папочке,- начала страдать я и тоже прослезилась.
   -Ничего доча, - сказала мама,- надо держаться, нельзя плакать, постоянно.
   Я вскочила и налила ей кофе, пока она умывалась и чистила зубы. Бабушкиным инструкциям о запрете зубной щетки мама не доверяла. Но я то теперь знала, что мне зубные щетка и порошок не нужны вовсе.
   Я сидела напротив мамы, которая без аппетита жевала бутерброд, и все вспоминала косую черную челку Тима, его сверкающие белые зубы, когда он улыбался. А особенно его руки со стальными мышцами, которые, тем не менее, могли так нежно касаться моей кожи. Интересно, какой дар он должен взять у меня?
   -Леночка,- слабо улыбнулась мама, - опять в облаках витаешь. Сейчас у тебя такой вид... если бы ничего про тебя не знала, подумала, что ты влюблена по уши.
   От неожиданно сказанных слов я ужасно покраснела и сконфузилась.
   -Ну, мама, что ты говоришь,- смогла я пролепетать,- смотри, меня всю в краску вогнала, какая еще любовь?
   -Значит, и вправду влюбилась,- вздохнула мама,- когда и успела с этими переживаниями?
   На мои дальнейшие отговорки она только улыбалась, и качала головой.
   Вскоре мы собрались и вместе пошли на работу. Остановка автобуса была за углом. Мамин автобус подошел первым, она чмокнула меня в щеку, пожелала удачного трудового дня и прошла в открытую дверь.
   Я тоже недолго торчала на остановке, вскоре села в подошедшую четверку и покатила в сторону больницы.
   Торжественных встреч по поводу первого рабочего дня не было, только Галина Петровна, улыбнувшись, пожала мне руку и вручила новый рабочий инструмент; швабру и ведро.
   В сестринской я переоделась, по совету напарницы, осталась только в трусиках, и надела глухой медицинский халат, завязывающийся сзади. Его наверно, можно было обернуть меня в два раза, но, к сожалению, тогда не удавалось завязать завязки. Поэтому я вместо пояска обвязала себя бинтом, получилось вроде ничего.
   Пожилая женщина оглядела меня критическим взглядом и сказала:
   -Щупловата ты девка, не знаю, как носилки с такими кабанами будешь таскать?
   -С какими кабанами?- удивилась я?
   -Да вон, видишь, боров толстый лежит, пудов десять в нем наверно весу наберется,- сказала она, кивнув в сторону дверей, где врачи скорой завозили на каталке грузного мужчину.
   -Сейчас они его на кушетку положат, а нам потом его таскать по кабинетам придется,- объяснила мне санитарка, когда я при знакомстве назвала ее Нинель Николаевна, она замахала руками и предложила называть по-простому - тетя Нина.
   Следующие несколько часов для меня в памяти не остались, я только и бегала с ведром и тряпкой, замывая следы грязи, крови, рвоты. Застирывала испачканное фекалиями белье, судорожно сглатывая, чтобы самой удержаться от рвоты. Около часу дня поток больных почти прекратился и тетя Нина, вытирая пот, сказала:
   -Ну, Ленка тебе и повезло, сколько лет работаю, а такой запарки еще не бывало. Наверно Господь тебя предупреждает, что зря ты сюда работать пришла.
   -Нет, тетя Нина,- сказала я,- наоборот, для меня, наверно, сегодняшний день - испытание, если его пройду, то дальше все будет нормально.
   Санитарка улыбнулась и сказала:
   -Ну, дай то Господь.
   Мы едва успели перекусить, когда скорая привезла молодую девушку, немногим старше меня. Она лежала, скрючившись, на каталке, бледная и безучастная ко всему.
   Когда мы переложили ее на кушетку, она только простонала и схватилась руками за живот.
   Через десять минут в смотровой кабинет быстрым шагом зашел высокий черноволосый доктор.
   -Ого, - сказал он, посмотрев на меня,- у нас новенькая санитарка, да еще и премиленькая. А вот осмотр ты у меня не проходила, ну, сейчас мы это исправим.
   С этими словами он ловко сунул руку мне в халат и быстро ощупал обе груди.
   Я так растерялась, что даже не успела ничего сказать, как он убрал руку и заявил:
   -Ну, вот теперь все в порядке, онкоосмотр проведен, патологии не выявлено.
   -Борис Палыч, ты опять за свое!- послышался сзади возмущенный возглас Галины Петровны,- совсем обнаглел, щупал бы медсестер у себя в гинекологии, они там у тебя все сисястые. Чтобы больше к девочке нашей не подходил!
   Борис Павлович, нисколько не огорченный отповедью, присел рядом с больной и спросил:
   -Анализы взяты, как давление?
   Выслушав медсестру, он осмотрел живот у девушки, и его лицо сразу стало серьезным.
   -Так, звоните в оперблок, пусть готовят операционную!- приказал он.
   После этого надел перчатку, и разведя ноги больной, осторожно ввел два пальца во влагалище. От его манипуляции та немного пришла в себя и попыталась закрыться.
   -Ну, что ты милая, потерпи чуть-чуть,- неожиданно ласково сказал он,- сейчас секундочка и все.
   Я смотрела на его манипуляции, и у меня тоже заболел низ живота.
   Борис Павлович, действительно, смотрел девушку недолго, Встав, он подмигнул мне и сказал:
   -Ну, давай, готовь больную, и везите в операционную, После чего вылетел из кабинета, так же быстро, как в нем появился.
   Тут появилась тетя Нина с помазком, бритвенным станком и мылом.
   -Лена, давай брей больную, хватит глядеть, как я это делаю,- сказала она и вручила инструмент.
   Я села туда, где только что сидел гинеколог и начала намыливать помазком лобок больной. Мне никогда не доводилось заниматься такой процедурой и я боялась, что у меня, ничего не получится.
   И на самом деле, получалось отвратительно, тупое лезвие рвало волос. И когда я закончила, кожа на лобке представляла собой жуткое зрелище.
   Я оглянулась. В кабинете кроме нас двоих никого не было. Тетя Нина сплетничала с дежурной медсестрой и ждала моего сообщения о том, что больную можно везти на операцию.
   Я положила ладонь на лобок и сосредоточилась. Закрыла глаза и увидела, как из разрыва в трубочке отходящей от матки вытекает кровь.
   Первая попытка ее остановить не удалась, но кровотечение немного уменьшилось, Меня начало немного покачивать, я попыталась второй раз и кровь остановилась.
   Открыв глаза, я увидела, что кожа на лобке практически стала чистой, без порезов.
   А девушка почти пришла в себя и смотрит на меня удивленно расширившимися глазами.
   Я жутко смутилась, что-то пробормотала и выскочила в коридор.
   Тетя Нина, на всякий случай проверила мою работу и удивленно покачала головой.
   -Теперь девка, всех больных будешь брить,- сказала она,- у меня так ни разу не получалось.
   Мы отвезли девушку в операционную, где Борис Павлович уже стоял готовый к работе, переложили ее на стол и уехали. А мне так хотелось посмотреть, как будет проходить операция!
   В три часа мой рабочий день закончился, я собиралась переодеваться, как меня пригласили к телефону. Это была мама, она интересовалась, как у меня прошел первый день и помню ли я, что нам сейчас нужно идти в комитет государственной безопасности.
   Договорившись, где мы встретимся, я кинула трубку и начала собираться.
   Галина Петровна осталась довольна моими трудовыми свершениями и сказала, что у нее сложилось неплохое впечатление о моей работе.
   До комитета я решила пройтись пешком, потому, что еще не пришла полностью в себя после выброса силы, и в начале пути меня еще немного покачивало. Но потом на свежем осеннем воздухе я пришла в себя и медленно брела по улице, разглядывая, начинающие желтеть березы. Тополя все еще стояли ярко-зеленые и по ним, приближение осени было почти незаметно.
   -Ленка! - воскликнула мама, когда мы столкнулись с ней на углу Кузьмина и проспекта Ленина,- ты меня с ума сведешь, уже без десяти четыре, нас же следователь ждет! Могла бы шустрей дойти!
   -Подождет,- сказала я безапелляционно,- это ему надо, а не нам.
   Мама вздохнула и ничего не сказала.
   Когда мы подошли к главному входу в здание, тот оказался закрыт. Мы обошли вокруг в поисках входа и обнаружили сзади обитую железом дверь, на которой было написано:
   -Пришедшим по повестке звонить три раза.
   Я храбро нажала на кнопку звонка и дверь со скрипом отворилась. За ней оказалась небольшая комнатка, где за барьером сидел молодой мужчина в военной форме. Он тщательно прочитал наши повести и равнодушно сообщил:
   -Пройдете сразу направо, кабинет 108. Вас ожидают.
   Мы прошли по полутемному коридору, разглядывая номера кабинетов. И уже на третьем наткнулись на нужный.
   Мама явно чувствовала себя нехорошо, меня это удивляло.
   - Мы же ни в чем не виноваты, почему мама так себя ведет? - думала я.
   Я храбро постучала в дверь и, услышав разрешение, вошла, широко раскрыв дверь.
   В большом кабинете, за столом сидел мужчина лет сорока, немного с залысинами, с умными живыми глазами. На стене за ним висел большой портрет Дзержинского и Хрущева.
   -Проходите, - обрадовано сказал он,- давно вас поджидаю. Пожалуйста, присаживайтесь, чувствуйте себя, как дома.
   Мама на эти слова хмыкнула и присела на краешек стула. Я тоже уселась напротив нее.
   Мужчина принял обиженный вид:
   -Варвара Степановна, что вы так нервно реагируете? Поверьте, я вас вызвал только для уточнения кое-каких данных и ничего более,- заявил он,- сейчас опрошу вас с дочерью, и на этом формальности будут завершены.
   Я ведь понимаю, такая трагедия произошла! Всем сердцем вам сочувствую.
   Меня зовут Михаил Андреевич Шевцов, работаю я следователем,- представился он, наконец, - большего, вам знать не нужно. Убийством вашего отца до вчерашнего дня занималась милиция. Однако сейчас это дело забрали мы.
   -Наверно, вы понимаете, почему это произошло?- вопросительно глянул он на нас.
   -Из-за золота? - не выдержала я.
   -Точно, из-за него,- охотно согласился Шевцов, - вот Лена сейчас ты расскажешь все в подробностях, где, когда и при каких обстоятельствах обнаружила самородок.
   К моему удивлению, он не стал вести протокол, а включил магнитофон "Яуза", стоявший на столе и стал задавать мне вопросы.
   Я, естественно, рассказала ему, все, что придумала для родителей. Дескать, нашла самородок случайно, в яме, недалеко от покоса прабабушки. Искала грибы и провалилась в старую картофельную яму или еще что-то. А когда стала выбираться, самородок выпал из земли.
   Следователь выслушал мою историю с непроницаемым лицом. Потом выключил магнитофон и спросил:
   -Леночка, а почему ты бабушке ничего не рассказала о своей находке?
   Этого вопроса я совсем не ждала, поэтому не сразу сообразила, что сказать. Шевцов согласно кивал в ответ на мои сбивчивые объяснения и внимательно слушал.
   Когда закончила, он сказал:
   -Лена, я знаю из материалов дела, что вы с отцом решили сдать золото государству, это было правильное решение, поэтому никаких претензий к вам с этой стороны не имеется. Но возникает гораздо более важный вопрос, откуда взялось золото в местности, где его никогда не находили. Если это клад, то возможно там были еще другие драгоценности. Ты ничего больше не обнаружила? - неожиданно спросил он, жестко глядя на меня.
   Я ожидала такой вопрос и вполне правдоподобно изобразила обиду.
   _ Что вы говорите, Михаил Андреевич! Кроме самородка там ничего не было,- выпалила я в ответ.
   -Понятно,- задумчиво протянул следователь и посмотрел на маму.
   -А теперь Варвара Степановна, расскажите, пожалуйста, при каких обстоятельствах и когда, ваша дочь сообщила о золоте.
   Мама волновалась гораздо больше, чем я и во время рассказа неоднократно начинала плакать.
   После маминого рассказа, следователь снова выключил магнитофон и сообщил, что мы можем идти, если у него возникнут новые вопросы, он нас вызовет.
   Я не выдержала и сказала:
   - А чего тут думать, это все сделал Бергман. Кроме него никто не знал, что у папы в портфеле самородок. Арестуйте его, и он все расскажет. Эти бандиты действовали с ним заодно.
   -Елена Лазаревна,- официальным тоном сказал Шевцов, рассматривая меня, как козявку,- идет следствие, о его результатах вы будете извещены в установленном порядке. Не волнуйтесь, мы найдем убийц вашего отца.
   Про золото он не упомянул.
  
   Когда мать и дочь покинули кабинет, капитан Шевцов встал из-за стола и потянулся.
   Потом, энергично замахал руками, чтобы размяться от долгого сиденья за столом.
   Прогулявшись по кабинету, он вновь включил магнитофон и начал внимательно слушать, сделанную запись, периодически останавливаясь на заинтересовавших его моментах.
   Закончив, он налил из китайского термоса с драконами крепкого дымящегося чая и приступил к чаепитию, одновременно, что-то чиркая на листе бумаги.
   После чего решительно поднял трубку черного телефона без диска.
   -Товарищ полковник, это Шевцов вас беспокоит. Разрешите явиться для рапорта по интересующему вас делу,- сказал он.
   Он снял с магнитофона катушку с записью, исчирканные листы, глянул в зеркало и вышел из кабинета, заперев его за собой.
   Начальник управления комитета по городу полковник Воскобойников встретил своего подчиненного добродушно неофициально.
   -Ага, Миша подошел, ну давай заходи, присаживайся. Может, чайку, мне только что Зина индийского заварила.
   Капитану отвечать в таком же тоне был не по чину, поэтому он заявил:
   -Извините, товарищ полковник, откажусь, недавно перекусил.
   -Ну, и зря, - заявил Воскобойников,- а я стаканчик дерну, пока ты доложишь, чего там накопал.
   Капитан попытался снова встать для доклада, но полковник жестом приказал оставаться на месте.
   Около десяти минут Шевцов рассказывал о допросе свидетелей по делу.
   Наконец, полковник не выдержал.
   -Слушай, Михаил Андреевич, ты мне эту демагогию брось разводить? Сам знаешь, какая в этом году обстановка, стране золото крайне необходимо. Из-за чего я от мусоров дело и забрал, хотя их генерал рожи корчил. Через месяц в Союзе жрать нечего будет, элеваторы пустые стоят. А за зерно капиталистам придется золотом платить, мать их перемать.
   Говори, будет толк из этого дела или нет!
   -Шевцов задумался.
   -Понимаете, товарищ полковник, жена убитого женщина простая, вся, как на ладони, а вот девчонка, хоть ей всего пятнадцать лет, врет, как дышит. И при том, никаких внешних признаков, как у подготовленного агента. Если бы не незначительные нестыковки в ответах ни за что бы не понял, что мне вешают лапшу.
   -Так, ты думаешь, что она обнаружила не один самородок, а гораздо больший клад, или, что там еще, - спросил заинтригованный начальник.
   -Уверен на сто процентов,- непреклонно заявил капитан.
   -Понятно, - выдохнул Воскобойников, - а что Бергман?
   -А, что Бергман,- пожал плечами Шевцов,- плачет, рыдает, всех уже заложил, кого мог. Столько интересного рассказал. Бьет себя в грудь, уверяет, что хотел только забрать золото и ничего больше, перекидывает ответственность за убийство на исполнителей, в частности на известного вора Луку Касимовского. Все золото у него конфисковано, самородок отправлен на экспертизу.
   -И что предполагаешь с ювелиром дальше делать?- обманчиво безразличным тоном поинтересовался начальник.
   -Товарищ полковник,- начал отвечать капитан,- мне кажется, Бергмана следует оставить на свободе, в качестве осведомителя будет очень ценным сотрудником, да и в плане работы эмиграции в Израиль, намечаются очень интересные комбинации. А Луку Касимовского с подельником надо объявлять в розыск.
  
   Когда мы вышли из здания, мои щеки горели от стыда.
   -Ну, я и дура!- вертелось в голове,- это же надо, даже складного рассказа не могла придумать за два месяца. Этот Шевцов под конец разговора почти смеялся мне в лицо. Интересно, что теперь будет? Он меня еще вызовет, или пошлет, кого-то в деревню, проверять мои слова? То, что я все вру, он понял через пять минут.
   - Леночка, ты, что сама не своя идешь,- спросила мама, толкнув меня в бок.
   Разве не рада, что убийц нашего папы ищет КГБ? Это не милиция, они в два счета всех найдут и посадят.
   -Ага, как же,- скептически сказала я,- если найдут, всего лишь посадят, а их надо расстрелять.
   Мама молча погладила меня по голове. И мне показалось, что сейчас она была полностью согласна с моими словами.
   Время было уже около шести, мы отстояли очередь в магазине и, купив, молока, творог и батон, пошли домой.
   Пока мама готовила ужин, я разбирала вещи в комнате. Как-то раньше, со всеми проблемами, было не до этого. Решив для начала, вымести мусор из-под шкафа, я залезла туда палкой от карниза и начала ей там шуровать. В результате на свет появилась куча различного хлама. Сначала я хотела его сразу отправить в мусорное ведро, но потом подумала, что там может, завалялось хоть что-нибудь стоящее, и начала разглядывать этот мусор. Результатом этих усилий оказались два карандаша, пустой флакончик, несколько сушек, и небольшая фотография, где я совсем маленькая сижу у папы на коленях. Он еще в военной форме, осторожно держит меня, как драгоценность. Я же, явно испуганная, гляжу куда-то в сторону и собираюсь заплакать.
   Странно,- подумала я,- как это фотка из альбома туда залетела? Наверно мы с Валькой еще прошлой зимой, его разглядывали и выронили.
   Я поставила фотографию на этажерку рядом с учебниками и слезы опять появились на глазах.
   Желание продолжать уборку исчезло. Я улеглась на кровать и стала обдумывать, что делать дальше. И пришла к выводу, что мне необходимо поговорить с бабулей. В глазах капитана Шевцова я увидела непреклонное желание разобраться с непонятным для него событием, поэтому мне надо было спешить.
   Время тянулось невыносимо медленно. Прошел ужин, потом я притворялась, что вышиваю. Но как только мама заснула, время понеслось аллюром. Уже привычно открылось окно в другой мир, и я уверенно шагнула в него. На этот раз я не перекинулась и вышла на поляну одетая в платье и легкую куртку. Как и подозревала, в избушке горел огонек.
   -Ну, что явилась, не запылилась,- этими словами встретила меня прабабушка, она сидела, развалившись на лавке в платье до пят, старом плюшевом жакете и пуховом платке.
   Ее клюка лежала поперек стола. Как обычно на лестнице сидел Филя и недружелюбно косился на меня круглыми желтыми глазами.
   -Вот сейчас как отхожу тебя клюкой! - проворчала бабуля,- будешь тогда знать, как не слушаться. Господи! Сколько горя себе и матери принесла, непослушанием своим.
   Как знала, что явишься сегодня. Из-за тебя из-за сучки пришлось по слякоти тащиться.
   Я, опустив голову, слушала справедливые бабушкины слова. Слезы ручьями текли по лицу.
   Бабуля перестала ругаться и молча смотрела на меня.
   Через некоторое время она сказала:
   -Ну, все хватить ныть, слезами делу не поможешь. Давай выкладывай свою кручину.
   Все еще шмыгая носом, я рассказала бабушке о последних событиях в подробностях, потому, что в телеграмме мы ей сообщили только, что папу убили.
   -Я же тебе говорила, что кровью золото обернется,- вновь не удержалась от упрека прабабушка,- ну ладно, сейчас подумаем, как твоей беде помочь. Насчет энтих присланных служивых ты не переживай, я им такой отлуп устрою, рады будут отсюда ноги унесть. Слова твои все подтвержу.
   Она, кряхтя, встала и сняла с печки закипевший чайник.
   -Ты внучка бабушке не догадалась конфет городских принести,- спросила она неожиданно, - знаешь ведь, что у нас в сельпо одни подушечки каменные лежат.
   Я покраснела и воскликнув:
   -Бабушка я сейчас вернусь!
   Выскочила на улицу, открыла проход, зашла к нам на кухню, взяла пакетик пастилы и вернулась назад.
   Бабушка смотрела на меня со странным выражением на лице.
   -Знала, что талант у тебя большой, но, чтобы так двери между мирами открывать, нужно талантище целый иметь,- с чувством сказала она.
   Я протянула бабуле пастилу и сообщила:
   -Мне повезло с местным оборотнем познакомиться, он моего возраста, его Тимом зовут. Он тоже, что-то про Дар говорил, который нужно у меня забрать. А почему ты не говорила, что тут оборотни живут?
   Только, что спокойное бабулино лицо исказила гримаса. Верхние клыки со скрипом вылезли изо рта и прижали нижнюю губу. Руки скрючились, выпустив кривые когти. Ее глаза пылали красным огнем.
   -Кто посмел!!! Ивашка, мерзавец! В порошок гаденыша сотру! Ишь, чего удумал, внучку мою без дара оставить! - низким басом проревела она.
   После этого провела рукой над столом, и на нем появилось неизвестно откуда взявшееся красное яблоко.
   Оно покатилось по кругу, оставляя за собой черную поверхность. Та вдруг вспыхнула сиреневым светом, и я увидела тускло освещенную комнатку, в которой за столом сидели четверо человек. В углу возились несколько рысят.
   В одном из сидящих за столом я сразу узнала Тима. Рядом с ним сидела красивая темноволосая женщина, очень похожая на него. Напротив сидели два старика с длинными седыми бородами.
   Бабушка дотронулась черным когтем до изображения одного из них и начала петь заговор. Старик схватился за сердце и начал падать на пол.
   -Бабуля, не надо!!! - завизжала я и схватила ее за руку,- пожалуйста, не надо! Тим хороший.
   Бабуля дернула рукой, и я улетела в угол.
   Пока выбиралась оттуда, она села снова на лавку, а стол принял обычный вид, яблоко с него исчезло.
   -Тьфу!- сказала прабабушка, шепелявя из-за еще торчавших клыков,- куда это годится, ну, кто тебя просил под руку лезть, ведь до смерти могла зашибить. И вообще, ты чего хочешь? Ты хоть поняла, что тебя без дара хотели оставить? Вишь, им до смерти хочется обратно на Землю попасть. Не нравится, что прапрадеды наши род их проклятый здесь в наказание заперли. Не над кем им здесь издеваться.
   От недостатка любопытства я никогда не страдала и начала задавать кучу вопросов, начиная с бабушкиных клыков.
   -Так, уж получилось, - вздохнула бабушка, - не выходит у меня полная метаморфоза. Не дает что-то во мне ее завершить. Дед считал, что это моя лекарская сущность мешает. До этого дня я так и думала, а сейчас на твоем примере вижу, что все это не так. Ты и лекаркой знатной будешь, перекидываешься в рысь, и без заговора в любом месте двери в Заповедье настропалилась открывать.
   -Ох! Ума бы еще тебе побольше! - вздохнула бабуля,- чтобы на речи сладкие и горячие не велась. И как тебя бог уберег в этот раз?
   -Тим сказал, что я не готова,- покраснев, сообщила я.
   -Дурак, твой Тимошка! - сообщила бабуля,- наверняка советы матери слушал, она хоть хитра и коварна, а умишко небольшой имеет. Так, что повезло тебе в этот раз. Сейчас мы с тобой кое-чем займемся и никакие "умники" тебе не будут страшны.
   Она что-то произнесла и я отключилась.
   Когда пришла в себя, то обнаружила, что лежу голая на столе в избушке, а бабушка своим когтем что-то чертит у меня на животе.
   В промежности немного саднило и пощипывало.
   -Ага!- обрадовано сказала прабабушка,- очнулась, давай подымайся!
   Я уселась на столе и с удивлением разглядывала свой живот испрещенный кровяными свастиками.
   -Бабуля, ты зачем меня фашистскими знаками исчиркала,- возмутилась я.
   -Молчи дура,- ответила та, - коль не понимаешь ничего. Это старинные рунные знаки. Я тебе про них еще ничего рассказывала.
   -А откуда кровь появилась?- поинтересовалась я.
   Тут бабуля немного смутилась.
   -Ну, ты это, не расстраивайся, кровь это твоя, девственная. Грех я на душу опять взяла, ради тебя.
   Я смотрела на клыкастую старуху, смущенно вытирающую руки окровавленной тряпкой, и не знала, что сказать. Среди всех неприятностей, которые свалились в последнее время на мою голову, потеря девственности беспокоила меньше всего.
   -Ладно, бабушка, не переживай,- бодро заявила я,- топиться в омут не побегу.
   Прабабушка начала плеваться через левое плечо.
   -Ну, Ленка, язык у тебя без костей, хоть чего скажешь.
   Но на лице у нее нарисовалось явное облегчение после моих слов. Наверняка, она ожидала не такой реакции.
   -И для чего ты это делала? - спросила я.
   -Как это для чего?- удивилась та, - теперь можешь со своими кавалерами, что хошь творить, дара твоего они забрать не смогут. Все силы твои при тебе останутся.
   А мамашка Тимошкина, которая козни эти строила, останется с носом.
   Она поглядела на мое смущенное лицо и усмехнулась.
   -Да, не менжуйся ты так, Лена! Что же здесь такого, у вас молодых кровь кипит, все познать хочется. Это по теперешним законам ты еще дитя. А меня в тринадцать лет замуж отдали. Через год я уже не куклу нянчила, а робенка своего. Правда Федя мой был уважительный, да и побаивался он меня, прямо скажу. Я хоть и малолетка была, а силы не пример больше чем у него было. Копушку сена на стог легко закидывала.
   Бабушка закончила с воспоминаниями и начала смывать с меня кровяные разводы.
   Когда я оделась, она внимательно оглядела меня и сказала:
   -Ну, все вертайся домой, да спать ложись. Завтра ведь на работу надо идти. За меня не переживай, и за субчика твоего тоже. Не трону я его. А этих, которые вынюхивать приедут, я быстро на место поставлю.
   Она чмокнула меня в щеку и, застегнув жакет, шагнула в ночную темноту. Через мгновение и я, открыв переход, прошла в свою уютную спальню.
   Я возвращалась домой с работы. Сегодняшний день, по сравнению с вчерашним был, как небо и земля. Больных почти не поступало. Мы большую часть просидели в смотровом кабинете с Евдокией Егоровной и чесали языки.
   Потом я отчистила кафельные полы в двух кабинетах лизолом, намыла их до блеска и с сознанием выполненного долга, отправилась домой.
   В погожий сентябрьский денек ехать в душном автобусе не хотелось, и я с удовольствием шла по улице, разглядывая витрины магазинов.
   Неожиданно порыв ветра донес до меня знакомый запах, от которого дыбом встали все волосинки на теле. Я повела носом, пытаясь понять, откуда принесло этот запах, и увидела, как невысокий мужчина в рабочей одежде и кепке, скрывается за углом.
   -Это он, убийца! - пронеслась мысль в голове, и я быстро зашагала вслед за ним. Небритый, плохо пахнущий мужчина шел без опаски, не глядя по сторонам. В руке он нес авоську с продуктами и бутылку водки.
   Мы прошли квартал новой застройки и углубились в частные дома. Пройдя еще немного мужчина остановился перед калиткой у небольшого бревенчатого домика и посмотрев по сторонам зашел во двор. Меня он равнодушно окинул взглядом, видимо не запомнив в первый раз.
   Я посмотрела на номер дома и отправилась домой. В душе все бурлило, от угрюмо-радостного предчувствия, что сегодня поквитаюсь с одним из убийц моего папы.
   Как, по заказу мама сегодня работала в ночь, и не могла мне помешать в моих черных замыслах.
   Когда я зашла домой, она что-то строчила на швейной машинке. Мы с ней поболтали, я рассказала о том, как прошел день, немного о сотрудниках. На мамины нравоучения я только согласно кивала головой.
   Затем мы поужинали, и как всегда после этого я занялась мытьем посуды. Потом хотела немного почитать, но от возбуждения не могла усидеть на месте и решила намыть газовую плиту. Мама удивилась моему трудовому энтузиазму после рабочего дня, но возражать не стала. Мытье оказалось неожиданно долгим. Когда заканчивала свои труды, мама уже собиралась уходить. Мы чмокнулись в коридоре, и как только за ней захлопнулась дверь, я ринулась к гардеробу подыскивать себе одежду для ночной вылазки.
   Все было готово, и сидела, дрожа от переживаний, бесцельно глядя в телевизор.
   Наверно я на какое-то время выпала из реальности, потому, что когда очнулась, по экрану бежали черно-белые полосы, а на часах было половина второго.
   Я надела темно-синий лыжный костюм, кеды и шапочку. После этого вышла из дома и осторожно пошла по освещенной улице, на которой не было ни единого человека. Так, не встретив никого, я дошла до старой части города. Здесь фонарей было гораздо меньше, но для меня это было безразлично. Я отчетливо видела все в призрачном зеленоватом свете.
   Подойдя к приметному дому, я перепрыгнула через изгородь, мимолетно удивившись, как легко это получилось.
   В доме не спали, из светящегося окна доносились пьяные голоса. Приникнув ко окну я увидела, что за столом сидят двое мужчин, и женщина. Та сидела в одной комбинации, держала в руке стакан с водкой и заливалась смехом. Лямка комбинации у нее, с одной стороны была спущена и открывала большую грудь.
   Но мужчины, похоже, не обращали на алкашку никакого внимания, они громко спорили о каких-то деньгах.
   Я застыла в раздумьях, из троих присутствующих только один был моей целью, и мне совсем не хотелось убивать свидетелей.
   -Придется ждать,- вздохнув, решила я и спряталась в тени раскидистого куста калины.
   Не знаю, сколько времени прошло, но свет в окне, наконец, погас. Прислушавшись, я поняла, что в доме все спят.
   Подойдя к дверям, тронула веревочку задвижки, и мысленно проговорила заговор. Тихо звякнув, та открылась. Я неслышно вошла в дом, не дотрагиваясь ни до чего, втянула носом воздух, и безошибочно пошла к нужной мне цели.
   Когда села верхом на спящего мужчину тот задергался и открыл рот, чтобы закричать, но когтистая лапа перехватила ему гортань, и он смог только тихо застонать.
   -Не кричи и останешься живым, - прошептала я.
   Он судорожно задергался, пытаясь сбросить меня на пол. Но сил, чтобы справиться со мной у него не хватило.
   -Где золото?- вновь прошептала я.
   -Какое, твою мать золото?- просипел бандит.
   -Самородок, который вы украли для Бергмана,- пояснила я.
   -Ты, кто?- снова начал дергаться мужчина.
   Я сильнее сжала лапу, и он заговорил:
   - Золото у Бергмана, а Бергмана мусора замели. Он нам кучу лавэ остался должен.
   -Где второй твой приятель?- спросила я.
   -Лука, что ли? Понятия не имею, он сразу из города ноги сделал, как ювелира взяли,- прохрипел бандит.
   -На миг я задумалась.
   -Вроде больше ничего с этого вора мне не вытрясти полезного, - пришла я к окончательному выводу и сомкнула когти на трепещущем кадыке жертвы.
   Дождавшись, когда закончатся последние судороги, легко встала и покинула дом так же тихо, как вошла.
   Потом я прибежала домой, залезла в ванну и пустила горячую воду. Мне надо было смыть с себя это жуткое ощущение, пришедшее ко мне в миг убийства. Я ненавидела себя, ненавидела свои способности, которые дали возможность самой творить правосудие. Но сейчас мне казалось, что так поступать было нельзя.
   Выйдя из ванны, я пошла к буфету, выпила сразу пол флакона валерьянки и легла в постель. Мне оставалось до подъема на работу всего полтора часа.
   Сон, однако, не приходил. В голове снова и снова звучал предсмертный хрип бандита. Мне не было его жалко, наоборот я чувствовала, что поступила правильно. Но все равно, меня до сих пор трясло, несмотря на выпитое лекарство. Наверно, этот поступок выбил весь запал мщения, и я чувствовала, что уже не смогу также просто убить ювелира и второго вора. Тем более, что они не убивали папу. И тут мысли перескочили на Бергмана. Убитый вор, говорил, что ювелира арестовали, но следователь об этом ничего не упоминал. Странно все это.
   Подумав, решила, что в ближайшие дни в ломбард не пойду. Хотя, в то, что меня могут обвинить в смерти бандита, я нисколько не верила. Но привлекать к себе внимание, не хотелось.
   Так и не сомкнув глаз, я встала и, насильно затолкав в себя завтрак, отправилась на работу.
   После этого события, ничего экстраординарного не происходило. На девятый день мы с несколькими знакомыми съездили на кладбище. В этом раз мама вела себя сдержано, не кричала, а просто плакала стоя у могилки. Я тоже плакала вместе с ней. И мысленно говорила:
   -Папочка родной мой! Прости, я еще не полностью отомстила за тебя. Твой убийца мертв, и клянусь, что отомщу и Бергману и Луке, пока еще не знаю, как, но отомщу.
   Конечно, никто мне ответил на эти мысли. Но когда выходила с кладбища, то почувствовала, что тугая пружина сидевшая во мне все это время, понемногу разжимается.
   Прошел месяц. С октября я начала ходить в вечернюю школу. В первые дни было очень странно сидеть среди взрослых, решивших продолжить свое образование. Большинство из них не училось несколько лет и, неожиданно для себя, я стала самой лучшей ученицей в классе. Меня начали ставить в пример другим ученикам, и естественно это не всем нравилось. Если парни не обращали на мои успехи внимания, и лишь посмеивались в ответ на замечания учителей, то несколько девиц, по возрасту недалеко ушедшие от меня, воспринимали все не очень доброжелательно.
   Я старалась не обращать внимания на их ядовитые замечания, но когда в туалете одна из них замахнулась на меня, я схватила ее за руку, и отпустила, только когда та заверещала от боли. Потом эта Зинка ходила и всем показывала синяк на запястье. Но приставать ко мне перестали. Через две- три недели мы все перезнакомились, подружились, и больше таких проблем уже не появлялось.
   В больнице же все было отлично. Моей работой были довольны, и все чаще звали, когда надо помочь справиться с тяжелым больным. Никто не понимал в чем дело, и принимали это, как данность.
   А гинеколог Борис Павлович все ходил и делился с коллегами своим рассказом о том, как он пошел на операцию внематочной беременности и обнаружил, что диагностированного им разрыва маточной трубы нет. Но в малом тазу больной оказалось поллитра крови, неизвестно как туда попавшей. Тем же, кто сомневался в его словах, он совал под нос банку раствора формалина с плавающей там, извитой маточной трубой с небольшим вздутием на месте прикрепления эмбриона и предлагал найти место кровотечения.
   Комсорг больницы откуда-то узнала о моей активной комсомольской жизни в школе и начала приставать с всякими поручениями. Я же удивлялась сама себе, если в школе мне это нравилось, я с удовольствием организовывала комсомольские собрания, субботники, проводила вечера, то сейчас этого совсем не хотелось. После того, как прошедшим летом бабуля рассказывала, как у них в тридцатые годы организовывали колхоз, и как она жила в войну, заголовки в газетах у меня вызывали улыбку. Но свои мысли я благоразумно держала при себе, и старалась увильнуть от комсомольских поручений каким либо разумным способом.
   И тут я вновь обнаружила в нашем почтовом ящике повестку к следователю.
  
   Михаил Андреевич Шевцов, смотрел на скромно сидящую перед ним девочку и все еще не понимал, как следует начать с ней разговор. За прошедший месяц почти ничего нового в этом деле не появилось. За исключением нескольких странных и необъяснимых вещей.
   Вначале был обнаружен мертвым один воров ограбивших и убивших Лазаря Гайзера. Притом, как следовало из заключения судебно-медицинской экспертизы, рана была нанесена диким животным, хищником, его волосы были найдены прямо на теле жертвы. Потом пришло совершенно непонятное заключение из лаборатории, где исследовали золотой самородок.
   По этому заключению такого золота на Земле существовать не должно. Следователь не очень хорошо учил в школе химию, но понял, что там что-то не порядке с атомным весом элемента. И самое главное, три человека отправленные в командировку в глухую северную деревеньку попросту пропали и уже неделю не выходили на связь.
   Вчера он имел очень неприятный разговор со своим начальником. Исчезновение сотрудников, пока еще скрывалось, но вскоре все грозило выплыть наружу, и тогда последуют определенные выводы в отношении тех, кто санкционировал и организовывал все это мероприятие.
   И сейчас перед ним вновь сидела красивая зеленоглазая девочка, скромно сложившая руки на коленях, и внимательно смотрящая на него.
   -Вроде ничего в ней нет особого,- думал он,- почему же тогда у меня периодически пробегают по спине мурашки, как будто смотрю в глаза волку или другому зверю.
   Вообще, непонятное самообладание девчонки его удивляло и прибавляло еще больше загадок к этому непонятному делу, которое, себе на голову, полковник Воскобойников перехватил у милиции.
   -Сейчас наверно волосы на жопе рвет,- подумал Шевцов со злорадством, - не все мне выговора получать.
   -Лена,- наконец, он обратился к девушке,- я вызвал тебя, чтобы уточнить кое-что в твоих показаниях.
   Ничего не изменилось в лице его собеседницы, но ему показалось, что ее глаза насмешливо сверкнули.
   Ничем, не показав своей злости, следователь терпеливо начал опрашивать ее повторяя практически те же самые вопросы, как и в первый раз. Он не надеялся выяснить что-то конкретное, но думал, что может, уловит хоть небольшую зацепку, с помощью которой он все же сможет начать раскручивать это замысловатое дело.
   В это время дверь кабинета открылась, и в проем заглянул его коллега, который был отправлен в командировку и чьего возвращения ждали почти неделю назад. Он явно исхудал, на лице были заметны полузажившие ссадины и царапины.
   -Лена, вновь обратился Шевцов к девушке,- посиди немного в коридоре,- мне необходимо переговорить с товарищем.
   Та послушно встала и пошла к выходу, когда она проходила мимо зашедшего в кабинет офицера, то в ее глазах мелькнуло легкое удивление.
  
   Когда за девушкой закрылась дверь, Шевцов радостно выдохнул:
   -Валентин, ну, наконец, ты появился. Полкан наш, кипятком уже ссыт. Давай, колись, что там у вас приключилось?
   -Понимаешь Миша, я ничего не понимаю, точно так же, как и Игорь с Колькой. Мы пришли в себя с час назад, в поезде, прямо перед тем, как в город въехать,- признался Валентин, болезненно улыбнувшись.
   Шевцов от этих слов буквально онемел и только молча взирал на своего давнишнего приятеля, с которым десять лет назад добивал последних "лесных братьев" в литовских лесах.
   Тот, между тем, уселся на стул, на котором только, что сидела Лена Гайзер, и продолжил свой рассказ:
   -Когда получил задание, подумал, вот, опять буду ерундой заниматься, типа - поди туда, не знаю куда, принеси то, неведомо что. Ну, приехали мы в эту деревню. Настоящий медвежий угол, глушь последняя!
   Представились местному участковому проверяющими, из Питера, благо ксива имелась соответствующая.
   Посидели вечерок за бутылочкой Московской. Мужик словоохотливый, за язык не нужно было тянуть. Вмиг всех подопечных своих обрисовал. О жителях всю подноготную знает.
   Но, как только речь о старухе зашла, все, не узнать человека! Будто подменили. Глаза опустил, бормочет что-то невнятное. Тут уж я напрямую стал его расспрашивать.
   И все равно ничего толкового не добился.
   С утра я вместе с ним к этой Аглае Никаноровне направился. Парням же дал задание по деревне пробежаться, узнать, кто, чем тут дышит.
   Пришли мы к этой бабке Силантьевой. У нее изба полная дыму, пироги она печет. С виду ведьма ведьмой -страхолюдина!. Нос крючком, глаза бешеные. Пироги горячие голыми руками переворачивает.
   Петрович, участковый вообще сразу сник. А бабка ему эдак заявляет:
   -Что Славка давно от меня розог по заднице не получал? Смотри, можешь схлопотать, за мной не заржавеет. Ишь, чего удумал, гостей незваных мне приводить!
   Тут, Петрович и дал деру из дома, только у порога мне сказал:
   -Ты уж тут сам капитан бесёду проводи, а я пойду, прилягу, чего-то меня лихоманка одолевать начала.
   А бабка сразу, как он ушел, переменилась. Ласково так за стол усадила. Шанег полную тарелку наложила. Мы с ней два часа чаевничали. Она, как про золото услыхала, начала правнучку свою материть, за, то, что та ей ничего не сказала. Вроде искренне ругалась. Сразу согласилась показать то место, где якобы самородок был найден.
   Тут и мои орлы подошли, их бабка тоже чаем напоила, а потом мы в лес подались.
   Недолго вроде и шли. Там перешеек между озерами, километров восемь в длину, а в ширину, самое большее полтора. Вышли на пожню бабкину. Сено уже увезено. Она вывела нас прямо к остаткам жилья и яме картофельной провалившейся. Сказала, что другого места быть не может.
   Ну, я ее домой отправил, не хотел перед ней секретную технику светить. Когда она ушла, мы два миноискателя собрали и начали прозванивать все, как положено. Железа там было немного, так, что дело шло довольно быстро. Когда половину участка уже проверили, начало смеркаться. Мы так прикинули, что заночуем здесь, чтобы время не тратить, завтра с утра досмотрим все. Потом вернемся в деревню, еще раз с бабкой поговорим, с соседями и поедем в сторону дома.
   Утром проснулись вокруг туманище! На шаг не отойти. Матерились, матерились, но пришлось ждать почти до обеда. Когда солнце пригрело, туман вроде рассеиваться стал.
   По сторонам смотрим, мать моя женщина! Ни хрена понять не можем, лес дремучий стеной стоит вокруг палатки. Игорь, наш лесовик главный, компас вытаскивает, а в нем стрелка крутится, так, что ее почти не видно.
   -Все мужики, песец котенку! - сказал он растерянно,- пришел Леший по наши души грешные. Говорил мне батя, не гневи Господа, да я не слушал, вот и расплата пришла.
   Мне бы его на место поставить надо, да я сам растерялся, ничего понять не могу.
   Ну, потом вроде по солнцу сориентировались карту достали, по ней до берега Серебряного озера всего триста метров. К нему и пошли.
   Лес жуткий, завал на завале, промоины, болото. Через час остановились, никакого озера в помине нет. Все в грязи перемазавшиеся, как свиньи. Опять карту достали, мудрили, мудрили, пошли обратно. И ты представляешь! Как по ниточке вышли к месту ночлега. Тут Игорек совсем запаниковал.
   -Не отпустит нас Хозяин, - говорит, пока жертву ему не принесем. Ну, тут уж я распсиховался сам и его истерику начинающуюся прекратил. Пару раз ему по сусалам съездил. Привели мы себя немного в порядок. Костерок запалили, перекусили, чем было, и начали думать, что дальше предпринять.
   И все, на этом. Чувствую, кто-то меня плечо трясет. Открываю глаза, проводница рядом стоит и говорит:
   -Мужчина, ваша остановка скоро. Подымайтесь, и белье сдать не забудьте. Товарищей своих сами разбудите.
   Я с верхней полки чуть не вывалился от удивления.
   Гляжу, в купейном вагоне нахожусь, на нижней полке Николай храпит, а на верхней Игорь. Старичок подо мной сидит газету читает. И на меня так вверх ехидно посмотрел.
   -Что,- говорит,- молодой человек, хорошо вчера поддали, ничего сообразить не можете?
   Я, все еще в шоке от неожиданности, даже ответить не мог. Спрыгнул на пол и начал своих товарищей будить. Те тоже глазами хлопают, ни хрена сообразить не могут.
   Я уже немного начал в себя приходить, поэтому сразу скомандовал Игорю бежать проводницу опрашивать, где и как мы в поезд попали, а сам с пассажиром начал разговаривать.
   Пришлось удостоверение показать, потому, как вид у нас всех был, как у бичей. Старик, конечно, очень удивился, с кем всю ночь ехал. Но рассказал, что зашли мы на станции, всё путем, билеты предъявили. Только больно уж грязные были и заросшие, меж собой особо не разговаривали, сразу белье взяли и на боковую. Он еще подумал, что геологи к нему купе сели, и так по тайге ушатались, что ни а ни бэ сказать не могут. Да еще на станции водочки откушали.
   Как ни странно все вещи при нас остались, главное табельное оружие и боеприпасы,- вздохнув, добавил злосчастный оперативник.
   Шевцов, не моргая, смотрел на сослуживца, и не знал, что и думать. Валентин Фомин всегда очень ответственно подходил к выполнению заданий и был на хорошем счету в управлении. Но, то, что он сейчас рассказал, могло поставить крест на всей его карьере и карьере его подчиненных.
   Ведь первое о чем подумает начальство, после того, как ознакомится с рапортами, что командированные оперативники все десять дней банально пьянствовали, а затем придумали эту глупую историю.
   -Да, Валентин Иваныч очень неприятная история приключилась,- задумчиво сказал Шевцов.
   -Еще, какая, неприятная! - подхватил Фомин,- кранты нам полные Андреич! Не знаю, что теперь делать?
   -А что делать,- флегматично сказал Шевцов,- у нас все отработано. Вас троих разведем по разным кабинетам, будете писать рапорта, потом допросы, сам понимаешь, ты только, что признался, что несколько дней выпало из твоей памяти и что вы в это время делали, никто понятия не имеет.
   Сейчас позвоню дежурному, чтобы вас все устроили, да накормили, а то видуха у тебя, как будто из концлагеря прибыл. А сам пойду на доклад к Воскобойникову. Ох, чувствую, херово мне там придется.
   -Не хуже чем мне,- ответил резко загрустивший капитан Фомин.
  
   Выйдя в коридор, Шевцов широко улыбнулся вопросительно поглядевшей на него девушке и сказал:
   -Еще немного придется подождать.
   Та согласно кивнула и принялась изучать, висевший на стене, порядок действий при ядерном взрыве.
   Полковник оказался на месте и принял подчиненного достаточно быстро.
   Он, оказывается, уже знал о возвращения пропавших оперов, но о подробностях осведомлен не был.
   И сейчас с каждым словом капитана, его брови поднимались все выше. Шевцов с тревогой ждал, когда возмущение перейдет в словесный разнос, но этого не случилось.
   Наоборот, лицо Воскобойникова стало напоминать выражение кота съевшего, банку сметаны.
   Он жестом остановил приободрившегося следователя и поднял трубку красного телефона.
   -Товарищ генерал,- сказал он в нее внушительным басом,- Воскобойников на проводе, у нас тут проблема появилась, как раз для отдела К-1. Да, так точно. Да уверен. Товарищ генерал, вы же меня знаете. Хорошо, будем ждать. Служу Советскому Союзу.
   После разговора он положил трубку и строго уставился на Шевцова.
   -Михаил, так уж получилось, что ты в курсе всех подробностей этого дела, назначаю тебя координатором по нему. Приказ сегодня выйдет официально в управлении. Другие дела передай Калашникову сегодня же.
   Завтра из Москвы прибудут специалисты нужно их разместить в нашем общежитии, место для оборудования найти, в общем, что я тебе объясняю на пальцах, сам знаешь, что делать не маленький.
   Наших заблудших в строгую изоляцию, чтобы ни с кем не контактировали, до приезда москвичей. Головой отвечаешь. Девицу свою отпускай и больше пока не дергай.
   Дальнейшие инструкции получишь от московских товарищей.
   Все, действуй, каждое утро ко мне на доклад!
   На такой ноте, закончив разговор, полковник уткнулся в бумаги лежавшие на столе.
   Шевцов, отдав честь его лысине, неслышно вышел из кабинета.
   Спускаясь к себе он размышлял, о причинах, которые заставили командира , обратиться за помощью к вышестоящему начальству и открыть своему подчиненному существование секретного отдела К-1, о котором он никогда раньше не слышал.
   Пытаясь расшифровать для себя это название, он почему-то сразу подумал о слове - колдун.
   Подойдя к дверям кабинета, он улыбнулся девушке, терпеливо ждавшей его, и сказал:
   -На сегодня все Леночка. К сожалению, у меня появились срочные дела, так, что можешь идти домой. Сейчас только пропуск тебе выпишу.
  
   Я вышла из полутемного коридора на залитую холодным осенним солнцем улицу и глубоко вздохнула. Пришлось провести в комитете почти два часа. Причина суеты следователя стала мне понятна сразу, как только увидела, заглянувшего в кабинет, истощенного пахнущего дымом костра, бабушкиными пирогами и лесом мужчину. Мне стало смешно, бабушка видно хорошо погоняла по лесу приехавших следователей. Наверно, крутились по одному и тому же месту несколько дней, раз этот дядечка выглядит таким худым.
   После этого всем стало уже не до меня. Видимо поэтому Михаил Андреевич и отпустил меня, не заходя в кабинет.
   Время было уже ближе к шести, и я прибавила шагу, чтобы застать маму дома и сообщить, что все в порядке и меня никто не арестовывает и не сажает в тюрьму, как она предрекала.
   Мама, как я и думала, дожидалась у дверей, чтобы узнать, чем закончился мой поход в комитет, и сразу после этого убежала на работу.
   Я, не замечая вкуса, съела оставленный для меня ужин, включила телевизор и под его бормотание начала мечтать. В последние месяцы нечасто выпадало такое настроение для этого. Но сегодня, после того, как почувствовала запах леса, бабушкиного дома, вновь захотелось в Заповедье, снова мчаться по лесу, наслаждаясь бегом. И чтобы рядом бежал большой черный самец.
   -Фуу,- очнулась я от своих мыслей,- опять Тим пригрезился.
   Хотя бабушка и утверждала, что его ко мне специально подослали, мне никак в это не верилось, при одном только воспоминании о нем, на душе становилось сладко-сладко, и хотелось со всех ног бежать к нему, забыв обо всем.
   -Нет,- сказала я сама себе,- больше так нельзя, надо раз и навсегда разобраться со своими чувствами. Я должна с ним поговорить.
   Мигом подобрала себе подходящую одежду, связала ее в узел, и через мгновение, перекинувшись в рысь, неслась по вечернему лесу, крепко держа в зубах заветный узелок.
   Сейчас я не нуждалась в проводнике. Мой нос вел меня прямой дорогой к деревне оборотней. Почему-то не было сомнений, что там, меня не может ждать что-то плохое.
   Когда внизу у подножия высоких елей появилась узкая тропинка, я спрыгнула на нее, и, перекинувшись, быстро оделась. Как ни странно, здесь в Заповедье было намного теплее, чем на Земле, и дыхание осени почти не ощущалось. Я медленно шла по тропе, направляясь к деревне, которая располагалась на берегу небольшого озера. Полтора десятка рубленных из бревен домов в беспорядке расположились около него. От них несло хлевом, дымом и кислым запахом опары. И лишь чуть-чуть пробивался тонкий запах рыси.
   На улице не было ни души. Но мне по-прежнему не были нужны провожатые.
   Нос безошибочно вывел меня к большому дому, в котором жил Тим.
   Я взошла на высокое крыльцо, взялась за желтое металлическое кольцо, висящее на двери, чтобы постучать и тут меня охватила неожиданная робость.
   Так я стояла в сомнениях до тех пор, пока за дверью не послышались легкие шаги, и она распахнулась.
   Напротив стояла плотная темноволосая женщина, которую я видела, когда смотрела в бабушкин волшебный стол.
   Она смотрела на меня с легким удивлением, видимо, пытаясь понять, кто я такая и откуда взялась. Но тут в ее глазах вспыхнуло понимание, она отошла в сторону и сказала:
   -Ну, здравствуй гостья нежданная, заходи в дом, коли пришла.
   Я храбро шагнула внутрь и оказалась в нежилой части дома. Внизу было слышно, как жуют жвачку овцы и коровы. С правой стороны громоздились горы сена. А с левой стороны в стене виднелась утепленная дверь, ведущая в жилую часть дома. Собственно от бабушкиного жилья дом почти ничем не отличался. Вот только бревна, из которых он был собран, были толще раза в три.
   Женщина зашла вслед за мной и открыла дверь в комнату, оттуда пахнуло теплом, хлебом и вареным мясом, от этого запаха сразу захотелось есть.
   Я зашла туда и завертела головой, чтобы оглядеться. В это время из-за стола с грохотом вскочил высокий черноволосый парень, он уставился на меня, открыв рот, и затем густо покраснел.
   Мы стояли, молча разглядывая друг друга. Однако молчание было вскоре нарушено женщиной.
   -Тимоша,- обратилась она к парню,- что встал как не родной, давай приглашай красну девицу за стол. Ведь наверняка, тебя навестить зашла.
   С этими словами она глянула на меня.
   Я по-прежнему стояла, как столб, все приготовленные слова вылетели из головы.
   Тим, все еще с краской на щеках, вышел из-за стола и смущенно сказал:
   -Здравствуй Лена, проходи, будь, как дома.
   Я прошла от дверей и по вбитой в мою голову прабабушкой привычке, наплевавшей на мои комсомольские замашки, перекрестилась на икону Николая угодника, висевшую в красном углу. Мать и сын переглянулись и сделали тоже самое.
   Когда села за стол, за занавеской над русской печкой послышалось хихиканье, и оттуда высунулись две чумазые девчачьи физиономии.
   Потом там что-то зашуршало, и оттуда вывалились две голозадые девчонки лет четырех. Они на бегу перекинулись в рысят и заскочили ко мне на колени.
   -Машка, Глашка!- прикрикнула на них хозяйка, - быстро на печку убрались и не вылазьте, пока по людски не оденетесь. Оба рысенка соскочили на пол и вмиг исчезли за занавеской
   -Совсем от рук отбились,- пожаловалась она мне. После этих слов я, наконец, переборола свое смущение и начала говорить.
   -Извините, что я к вам так поздно пришла и незваной. Меня зовут Лена Гайзер, прабабушка сказала, что вы наши дальние родственники, И еще,- тут я замолчала на несколько секунд, но затем храбро выпалила,- мне очень надо поговорить с Тимом и с вами.
   Ну, что же,- сказала хозяйка,- давай поговорим, только сначала познакомимся да поснидаем, чего бог послал. Меня зовут Милица Ивановна, это как ты уже знаешь, сынок мой старший, Тимофей, на печке возятся сестренки его, Маша и Глафира. Еще два сыночка Васька да Сашка сегодня у деда Ивана Тимофеича в гостях.
   В это же время Милица Ивановна быстро поставила на стол еще одну глиняную миску и наложила в нее половником куски разваренного мяса, а рядом огромный ломоть душистого хлеба.
   Не знаю почему, но у меня разыгрался такой аппетит, что я слопала всю миску мяса и даже сгрызла мелкие косточки.
   Девчонки между тем оделись в простые домотканые платьица и, забравшись на лавку с другой стороны стола, не стесняясь, во всю разглядывали меня. Когда я дочистила миску, хозяйка налила мне отвара сушеной малины в золотой кубок и придвинула тарелку из золота, полную меда. Я автоматически взяла кубок и чуть не выронила его, не ожидая такой тяжести.
   -Это правда золото? - спросила я.
   Хозяйка пожала плечами.
   -Золото, ну и что, оно у нас тут под ногами валяется,- сказала она равнодушно.
   Я вспомнила папу, убитого из-за дурацкого самородка, который весил раза в два меньше чем кубок и чуть не заплакала. Подумать только здесь оно обычный металл, такой же, как все остальные.
   -А вот и не так,- сказал неожиданно Тим.
   Я вопросительно глянула на него, и он пояснил:
   -Нетрудно догадаться, о чем ты сейчас думала, так вот для нас железо гораздо дороже потому, что его так просто не соберешь в речке.
   Я поставила кубок на стол и, собравшись с духом, сказала:
   -Милица Ивановна, мне очень хотелось поговорить с Тимом, но раз моя прабабушка считает, что это вы заставили его встретиться со мной, может, вы сможете сказать, зачем так сделали, а если это, действительно, была просто случайность, тогда извините меня, пожалуйста, за этот вопрос.
  
   Я лежала в кровати в своей комнатке и думала о Тиме. После непростого разговора с его мамой, он отправился проводить меня до того места, где, как я ему объяснила, мне можно будет перейти к себе. Не знаю почему, но не хотелось ему говорить, что мне по силам открыть двери на Землю в любом месте Заповедья.
   Мы шли по темному ночному лесу, сейчас я никуда не спешила. Тим осторожно положил мне руку на плечо. Я не возражала, мне было приятно, и хотелось самой прижаться к его горячему мощному телу. Странно, Тим оказался моим родственником гораздо более дальним, чем я считала. Теперь я думала, что немного понимаю свою прабабушку. Оказывается, ее дед, был не таким уж однолюбом. И завел себе зазнобу в Заповедье, которая родила ему сына Тимофея. Так что отец Милицы Ивановны, Иван Тимофеевич был троюродным братом моей прабабушки. До меня сразу не дошла вся цепочка нашего родства, которую объясняла хозяйка, но, в конце концов, я поняла, что являюсь примерно пятиюродной племянницей Тима. И это Ивана Тимофеевича чуть не убила моя бабуля, когда посчитала, что меня хотят лишить Дара родственники из Заповедья.
   Мы, кстати, аккуратно обошли этот момент в нашем разговоре. Но и Тим и Милица Ивановна убеждали меня в том, что бабуля ошибается, и никто из местных жителей не желает возвращаться обратно туда, откуда они бежали несколько сот лет назад, спасаясь от преследований волков-оборотней.
   За это время выросло не одно новое поколение и им гораздо интересней пока двигаться дальше в неизведанные леса новой планеты, чем возвращаться в полный опасностей покинутый мир.
   Я же разглядывала убогую обстановку дома, тусклый коптящий светильник, грубую одежду, сшитую из ткани, сотканной на стоящем в другой половине дома станке, и думала, что никогда не смогла бы жить здесь, без всех благ, которые имеются у нас.
   И, наверно, здесь было ужасно скучно!
   Я постаралась ничем не выдать свои мысли, пообещала поговорить с бабулей, которую здесь боялись нисколько не меньше, если не больше, чем в Серебряном, и убедить ее в том, что мне никто не хотел ничего плохого. Хотя словам Милицы Ивановны о том, что про мой дар Тим сболтнул ничего не понимая, я не совсем поверила. Но вообще то, мне на это было наплевать. Теперь я знала, что дар у меня никто отнять не может, а Тима я могу теперь навещать когда хочу.
   Когда я прощалась с ним у реки, он протянул мне золотое колечко.
   -Вот возьми, пожалуйста,- смущенно сказал он, глядя на меня, - я его сам сделал.
   Я тоже смотрела в его темные глаза и боролась с желанием прижаться к нему и никуда не уходить. В этот момент мне казалось, что я бы смогла все перенести и отсутствие электричества и неуютное жилье, лишь бы остаться с Тимом навсегда.
   -Спасибо,- выдохнула я и, выхватив из его рук кольцо, ласточкой нырнула в открывшийся проход.
   Я сидела на полу в своей комнате, сердце бешено бухало в груди, как бы говоря:
   -Вернись! Вернись!
   Вот и сейчас, лежа в кровати, я пыталась понять, что мне дальше делать. Рассказать все маме и отправиться в Заповедье, плюнув на все будущее здесь, или лишь иногда встречаться с Тимом, зная, что, в конце концов, ему тоже придется делать свой выбор.
  
   Но маме я так ничего и не рассказала. Мне пришло в голову, что ей будет очень непросто узнать, что ее единственная дочь обладает странными талантами, может переходить в другой мир, и к тому же является оборотнем.
   -Пусть все будет, как будет,- решила я,- продолжу встречаться с Тимом, работать, учиться, и может, решу, наконец, как поступить дальше.
   Прошло несколько дней, и я обнаружила, что за мной ненавязчиво наблюдают. Вроде бы никого не удалось заметить, но обострившиеся чувства, ясно давали понять, все мои передвижения тщательно отслеживаются.
   Зима в этом году началась рано, и я знала, что прабабушка по снегу не пойдет к переходу в Заповедье, поэтому написала ей письмо, в котором передавала приветы и спрашивала, как у нее дела. В ответ получила от нее писульку на половине тетрадного листа, написанную корявым почерком, да еще и печатными буквами. В нем она сообщила, что чувствует себя хорошо, и все у нее в порядке. Приглашала следующим летом вновь приехать в гости. Из короткого письма стало ясно, что за бабулей тоже наблюдают, потому, что она написала, что в деревне появились новые жители. Для тех, кто мог читать ее письмо, в этом не было ничего особенного, но я то знала, что моей бабуле было всегда до лампочки, кто там приезжал или уезжал из деревни.
   До Нового Года удалось несколько раз вырваться в Заповедье, притом один раз в воскресенье и провести целый день с Тимом. Мы катались на коньках на расчищенном участке озера, вместе с кучей деревенских мальчишек. Потом катались с горок на ледянках -досках обмазанных навозом и облитых потом водой. Домой пришли все мокрые и довольные. Милица Ивановна приготовила праздничный обед. В этот раз на нем были все члены семейства, кроме отца Тима, насколько я поняла он уже год, как вместе с несколькими такими же непоседами ушел в поисках новых мест, где можно было бы построить новое поселение, и главное, найти железную руду.
   Когда мы уселись рядом с Тимом за стол, его дед улыбнулся нам и чем-то напомнил мне прабабушку, все же ей он был троюродным братом.
   После обеда мы удрали на сеновал и там целовались до одури. Шустрые руки Тимоши быстро добрались до запретных мест, но мне не хотелось ничего запрещать. Однако Милица Ивановна, появилась, как раз в то время, когда я уже была согласна на все.
   Пришлось срочно натягивать на себя все, что было снято и расстегнуто Тимом. Милица Ивановна с усмешкой поглядела на наши раскрасневшиеся лица и позвала полдничать. Мы пили малиновый взвар с пирожками уже при светильнике, на улице быстро темнело. Потом Тим проводил меня до околицы, и я перешла к себе домой. Мама еще не пришла, она должна была работать до восьми вечера. Поэтому мне удалось привести себя в порядок, отмыться под душем и вытряхнуть из одежды все сено, набившееся в нее на сеновале.
   -Интересно,- думала я,- что должны были думать наблюдатели, когда в нашей квартире за целый день не отдергивались шторы, и свет зажегся только часов в пять вечера.
   Декабрь прошел незаметно. Я работала, училась. На слежку за собой внимания уже не обращала, настолько она стала привычной. Два раза мне удалось побывать в гостях у Тима. Он обещал взять меня на охоту за тетеревами. И я с неожиданным для себя удовольствием согласилась. Мы весь короткий световой день, перекинувшись, пробегали по лесу. Когда с высокой сосны Тим кивком ушастой головы показал мне на лунки в снегу, я сразу поняла, что там сидит наша добыча. Прямо с ветки стремительно прыгнула вниз и растопыренными лапами схватила бьющуюся птицу. Рядом со мной Тим уже перекусил тетереву горло и зубами разрывал его на части. Я последовала его примеру и с наслаждением пережевывала горячее мясо.
   Потом мы сидели на снегу и тщательно вылизывали себя. В деревню мы принесли еще по тетереву, и я в душе жалела, что не могу принести такого красавца к нам домой. Будет трудно объяснить маме, откуда я его взяла.
   С каждым разом уходить обратно становилось трудней и трудней. Меня просто ноги не несли туда, и если бы не мама, то я уже осталась в Заповедье навсегда, плюнув на все блага цивилизации.
   Как-то незаметно подошел Новый год. Зима в этом году выдалась морозная и снежная, почти такая же, как в Заповедье.
   Я получила табель с оценками за первое полугодие, в нем были почти один пятерки.
   Мама даже расплакалась, когда я гордо продемонстрировала свои достижения.
   Мои одноклассники долго спорили, как встречать Новый год, кто-то предложил ресторан, но большинство все же решило, что отпразднуем в доме культуры строителей, потому, что большинство учащихся в классе работали на комбинате строительных конструкций.
   Я сначала не хотела идти, но когда ко мне с приглашением подошел уже третий парень с нашего класса, не выдержала и пообещала, что приду.
   Из-за этого обещания пришлось сидеть два дня и шить карнавальный костюм, но вдвоем с мамой мы все же успели, и вечером тридцать первого декабря я шла по скрипучему снегу в Дом культуры, держа подмышкой свой наряд.
   Когда подходила к дверям почувствовала, что кто-то стоит за мной, резко обернулась и увидела растерянно улыбающуюся Вальку Клевину.
   -Ты меня напугала!- сказала она, - а ведь я хотела напугать тебя первая.
   -Валька!- воскликнула я,- ты не представляешь, как я тебя рада видеть!
   Мы начали обниматься целоваться.
   Потом я все же спросила:
   -Слушай, а как ты узнала, что я иду на праздник именно сюда?
   Валька улыбнулась.
   -Да я сегодня только приехала, и первым делом все справки о тебе навела, и решила, что пойду с тобой, так соскучилась ужасно! Мы с тобой долго не говорили, в письмах ведь все не напишешь. Так жалко дядю Лазаря!- добавила она.
   Мое отличное настроение начало моментально улетучиваться.
   Валька сразу поняла, что не вовремя заговорила об этом и, замолчав, потащила меня за собой в высокие двери Дома культуры.
   Внутри царило праздничное оживление.
   Для начала мы пошли в раздевалку, и спрятавшись за вешалками переоделись в карнавальные костюмы. Валя была в платье Мальвины и в парике из смешных синих волос. У меня же был брючный марлевый костюм с подкладкой с пришитым коротким хвостиком. Шапочка с рысьими ушками и маска в виде кошачьей морды с длинными усами.
   Валька неодобрительно рассматривала мой костюм.
   -Какой то кот в сапогах, получается,- недовольно сказала она,- могла бы хоть снегуркой нарядиться.
   -Ай, ладно, и так сойдет,- махнула я рукой, и мы отправились в зал со стоявшей посередине огромной елкой. Звучала музыка, смех. Дед Мороз пытался организовать танцы вокруг елки. Мне с моим нюхом не представляло трудности узнать всех своих одноклассников. Зато меня не мог узнать . Кем меня только не называли, но я решила пока не снимать маску, оставаясь неузнанной.
   Мы с Валей прошли в буфет, сели за угловой столик взяли бутылку лимонада, два мандарина и начали сплетничать. Первым делом моя подружка похвасталась, что закончила сессию неплохо, без хвостов, и после праздника поедет сдавать экзамены.
   На танцы она почти не ходит, нет времени, но надеется, что все еще впереди.
   Мне, в отличие от нее можно было бы много рассказать, но, к сожалению, говорить о моих проблемах даже с лучшей подругой было нельзя.
   Наш разговор прервал высокий молодой человек в темном костюме тройке с галстуком и в черной маске, выглядевший очень импозантно и в тоже время несколько чужеродно среди карнавальных костюмов.
   -Девушки,- извините, что прервал вашу беседу,- знакомым голосом сказал он,- вы позволите присесть к вам за столик?
   Валька недовольно наморщила лоб, а у меня все опустилось внутри.
   Этот запах я не забыла. Перед нами стоял Саша, собственной персоной.
   -Как ему не стыдно? - внутренне возмутилась я,- сам назначил свидание и не пришел, а теперь, видите ли, разрешите присесть.
   Однако парень уже садился за стол, одновременно ставя на него бутылку шампанского и коробку конфет.
   Валя вопросительно посмотрела на меня, как бы спрашивая, это кто, ты его знаешь?
   Я пожала плечами и взяла конфету из уже открытой коробки. Саша, посчитав этот жест за согласие, ловко откупорил шампанское и разлил по бокалам.
   -За наступающий Новый год! - сказал он громко и поднял свой бокал.
   Валя опять кинула подозрительный взгляд на него и спросила:
   -Саша? Мне почему то кажется, что это ты?
   Тот загадочно усмехнулся и снял маску. Действительно, это был Саша. Он, по-моему, стал еще красивее, чем был летом. Девчонки с соседних столиков и стоявшие в очереди, буквально пожирали его глазами. Но он, как мне казалось, не замечал этих взглядов.
   В присутствие подруги было неловко вспоминать старое, тем более, что я ничего не рассказывала ей про несостоявшееся свидание. Так, что я тоже подняла бокал и храбро чокнулась с ним и Валей.
   Шипящее вино холодной струйкой пробежало в желудок и защипало там. Но вскоре холод ушел, и я с удовольствием выпила второй бокал. После вина стало еще веселей, хотелось петь и танцевать. Валя между тем не отставала от Саши, расспрашивая его, каким образом он попал сюда, и задавала еще кучу вопросов. Тот без запинки отвечал на ее подковыристые вопросики и слегка улыбался.
   -Пойдем танцевать,- неожиданно для самой себя предложила я, когда зазвучала медленная музыка.
   Мы встали и Саша, взяв меня за руку, повел в зал. Валя, улыбаясь, помахала нам рукой.
   Саша осторожно положил мне руку на талию и повел в такт музыке. Он был так высок, что пришлось задирать голову, чтобы поговорить. От него пахло все тем же одеколоном, что летом, но сейчас к нему примешивался острый запах хищного зверя.
   Подняв голову, я тихо сказала:
   -Жду твоих оправданий, надеюсь, они будут достаточно весомыми, чтобы я могла тебя простить.
   Мой партнер по танцу, задумался, потом, наконец, решившись, сказал:
   -Понимаешь, мне пришлось срочно уехать,
   Видя, как я скептически улыбнулась, он поправился.
   -Лена, мне пришлось очень срочно уехать. даже не было времени тебя предупредить.
   Мне стало так себя жалко, что я невольно всхлипнула.
   -И это все, что ты можешь сказать? - уже почти плача спросила я.
   Видимо мои слова что-то затронули в нем, потому, что он неожиданно сбился с ритма и чуть не наступил мне на ногу.
   Когда он подхватил меня, уберегая от падения, я почувствовала крепость его мышц, не уступающих Тиму.
   -Неуклюжий волк,- тихо сказала я, - совсем не умеешь танцевать.
   Сашино лицо после моих слов сразу приняло настороженное выражение.
   Зыркнув по сторонам, он крепко прижал меня к себе и также тихо спросил:
   -Что ты еще знаешь про меня?
   Но я сейчас была уже не та девочка, что он летом водил в кино. Легко высвободившись из его объятий, я пошла к столику, не оглядываясь. Саша последовал за мной.
   Я села рядом с Валей и храбро схватив бутылку, налила себе полный фужер шампанского. Саше, собиравшемуся тоже усесться за стол, заявила:
   -А тебя мы не приглашали, пойди, проветрись, может, у меня злость пройдет, тогда приходи.
   Потоптавшись тот, сказал, что ему действительно нужно проветриться, и ушел.
   Валька сразу начала на меня наезжать:
   -Ленка, ты что, с ума сошла, разве так можно с парнями разговаривать. Ты видала, какой он красавец, только моргнет, тут любая с ним пойдет.
   -И ты?- спросила я подружку.
   -И я,- призналась та, глядя мне в глаза,- у меня таких парней в жизни не было, рядом с ним им делать нечего.
   -Да ну их всех,- сказала она немного погодя. Мы посмеялись и допив шампанское отправились в зал к елке, где, уже поддатый, дедушка Мороз со своей Снегурочкой вел представление.
   Мое инкогнито продержалось недолго. Вскоре Генка Ветров ткну в меня пальцем, и заявил:
   -Мужики, а ведь это Ленка Гайзер кошкой прикинулась!
   Нас тут же окружила толпа моих одноклассников. Я познакомила их с Валей, и вскоре мы веселой толпой плясали вокруг елки. Парни периодически отлучались, чтобы выпить припасенного портвейна. А мы с девчонками продолжали болтать и веселиться. Несколько раз я ловила на себя Сашины взгляды, он стоял у колонны, скрестив руки на груди, и строил из себя лорда Байрона, - бледного и с горящим взором. Но надо сказать, что девки, на него западали со страшной силой.
   Ближе к двенадцати часам мы все собрались за столиками и начали откупоривать шампанское. Когда прозвучали куранты, все вскочили, начали чокаться бокалами. В этот момент мне казалось, что впереди у меня будет только хорошее.
   Когда куранты отзвучали, ко мне подошла Валя и как всегда сообщила:
   -Лена, ты извини, но я тут с одним мальчиком познакомилась. Сейчас мы с ним идем кататься с горки. Если хочешь, можешь пойти с нами.
   Мне было понятно, что приглашала она формально, надеясь на отказ, и я не подвела, сказала, что с горок кататься не хочу.
   Сама же хихикнула про себя:
   -Валька, Валька, тебя не переделаешь.
   Мы договорились с ней о встрече, через пару дней и она побежала переодеваться. Симпатичный светловолосый парень уже нетерпеливо маячил в дверях с ее верхней одеждой.
   Неожиданно, я очутилась в одиночестве, все уже разобрались на компании, а мне в них места не нашлось.
   Тут ко мне подошел Саша. Он, похоже, был немного пьян, потому, что глаза его необычно блестели, и говорил он возбужденно.
   -Леночка, послушай,- обратился он ко мне,- давай пойдем в другое место, поверь, там будет очень здорово.
   -А будь, что будет,- подумала я и согласилась.
   В гардеробе Саше выдали на руки странную куртку из блестящей непонятной материи с молнией, а на голову черное кепи с наушниками. Все, кто был рядом, изумленно смотрели на него, как на иностранца.
   Когда мы вышли из дверей Дома культуры, Саша взял меня под руку и увлек в сторону, туда, где был узкий тупик между домами. Я не успела удивиться, как почувствовала, как под заклинанием разрывается грань миров. И мы шагнули в такую же ночь, но совсем в другом месте. Прозвучавшее заклинание, намертво отпечаталось в моей памяти. Оно немного отличалось от того, каким пользовалась я.
   Мы вышли из узкого простенка между зданиями, и я замерла в удивлении. Перед нами стояли сотни легковых машин, освещаемые необычными яркими желтыми фонарями. Саша почти силком тащил меня вперед, а я все озиралась по сторонам, пытаясь понять, куда мы попали.
   Он остановился перед огромной черной машиной, на которой хромированными латинскими буквами было написано "Гелендваген"
   Саша вынул из кармана какую-то штучку и нажал. Машина пискнула и моргнула фарами.
   -Садись,- предложил он, открыв передо мной дверь.
   Я храбро села в огромное кресло и замерла в удивлении, передо мной приборная панель переливалась разноцветными огоньками. Саша уселся рядом и завел двигатель. Я же сидела в шоке, голова шла кругом от увиденного, нос не мог разобраться в тысячах новых запахов и ароматов.
   Неожиданно по ушам ударила громкая музыка, и огоньки на панели начали подмаргивать ей в такт.
   -Саша, куда ты меня везешь_ - спросила я, когда машина, тихо мурлыча двигателем, выкатилась на залитый светом широкий проспект, полный несущихся автомобилей.
   В машине пахло кожей, табаком и одеколоном. Было удивительно тепло и комфортно.
   На мой вопрос Саша только коротко сказал:
   -Сейчас увидишь.
   Мы проехали совсем немного и остановились около здания, напоминающего высокую стеклянную коробку. Вокруг него почти не было свободного места, все занимали машины. Между ними ходило множество молодежи. Они поджигали фейерверки, которые расцветали в небе разноцветными узорами. Около нашей машины прошла плачущая девушка, одетая в парчовое платьице. Оно было ей чуть выше середины бедра и оставляло открытыми ноги с розовыми резинками, держащими черные чулки, спина у платья была полностью открытая.
   Меня бросило в жар, я покосилась на Сашу, заметил ли он эту проститутку? Однако тот даже не глянул в ту сторону, а сосредоточенно копался в ящичке на панели.
   Наконец он нашел то, что искал, вышел из машины, открыл дверь с моей стороны и протянул мне руку.
   Я вышла и робко пошла вслед за ним к сверкающим дверям. Над ними бежала неоновая надпись "Поздравляем с Новым 2015 годом"
   У меня сразу закружилась голова, и я чуть не упала. Саша вовремя ухватил меня за локоть и поддержал.
   -Мы в будущем?- спросила я, глядя ему в глаза.
   -В нем самом,- ответил он, - только для меня это не будущее, а настоящее.
  
   Орфей докладывает Гефесту.
   В течение последних дней с 23.12.1963 года по 31.12.1963 года объект К2 ничем себя не проявляла. Записанные разговоры на работе и дома никакой полезной информации не несут.
   31 декабря объект отправилась на празднование Нового года в Дом культуры строителей. Там у нее произошла встреча с неизвестным ранее человеком, далее проходящим, как объект К3.
   Судя по их беседе, они раньше были знакомы. Полностью беседу не удалось записать из-за помех в зале.
   После выхода из Дома культуры, объект К2 и К3 ушли от слежки необъяснимым образом.
   В настоящее время проводятся розыскные мероприятия. На место исчезновения объектов отправлена группа экспертов.
   Запись беседы отправлена в ваше распоряжение фельдъегерской службой.
  
   Гефест - Орфею
   Вашу мать! Как вы могли выпустить их из-под наблюдения! Немедленно разберитесь с этим вопросом и накажите виновных. В любом случае, запрещаю любые контакты с объектом К2. По объекту К3 выяснить все, что возможно и доложить.
   Жду сообщений по объекту К1.
  
  
  
   Я шла за Сашей, как во сне. Вокруг гремела музыка, слышались радостные крики, взлетали шутихи и ракеты.
   -Неужели у нас настал коммунизм? - спросила я у своего спутника. Тот остановился, непонимающе глянул на меня, а потом захохотал, Он хохотал до слез, держать руками за живот.
   -Коммунизм! Ой, ну, просто не могу не смеяться! - сказал он, успокаиваясь,- Лена, не шути так больше, пожалуйста!
   -А что тут такого смешного? - удивилась я, - Никита Сергеевич Хрущев нам обещал, что мы коммунизм уже к 1980 году построим. Я уже давно подсчитала, что когда у нас начнется коммунизм, мне исполнится тридцать два года, я буду совсем старая. А теперь благодаря тебе, я попала в коммунизм молодой. Так здорово! Смотри машин как много! Теперь они наверно есть у всех, кто хочет. Ведь говорили, что от каждого по способностям и каждому по потребностям.
   Саша еще раз фыркнул и успокоился. Потом наставительно сказал:
   -Леночка, никакого коммунизма у нас не построили, у нас самый настоящий капитализм, есть бедные, и есть богатые. Все, кого ты видишь здесь - богатые. Бедные празднуют в другом месте.
   Настроение у меня сразу из восторженного опустилось до ни какого.
   Даже по сторонам смотреть расхотелось. А Саша стал просто неприятен.
   Почему ты тогда выбрал меня? - зло спросила я,- ведь по вашим понятиям я бедная, у нас нет такой машины, денег, зачем ты ходишь в наш мир, что тебе там надо?
   Мой спутник тревожно оглянулся:
   -Лена, - сказал он тихо,- помолчи, пожалуйста, нынешние времена не ваши, на улице нельзя откровенно говорить. Пойдем вовнутрь, хватит тут мерзнуть. Я тебя познакомлю со своими друзьями, а потом мы поговорим обо всем, в том числе и о том, что тебя интересует.
   -Да, - сказала я, - меня очень интересует, почему у нас стране настал капитализм и кто в этом виноват.
   Когда мы прошли в огромный вестибюль, и я глянула на туалеты девушек, мне стало не по себе.
   -Саша,- прошипела я,- ты с ума сошел,- как я здесь разденусь, ты мой карнавальный костюм видел?
   Тот опять непонимающе посмотрел на меня, потом хлопнул себя по лбу.
   -Действительно! Я что-то не додумал,- признался он, - ладно, сейчас будем думать, как все исправить.
   Он вытащил из кармана плоскую черную коробочку и на ней сразу зажегся экран. Потом приложил к уху и стал разговаривать.
   Я с восторгом смотрела на маленький портативный телефон.
   -Какие молодцы ученые в нашей стране! Пусть тут и капитализм, но у нас научились делать такие классные вещи. Наверно, вся заграница их у нас покупает? - думала я.
   Саша положил телефон в карман и извиняющим тоном сказал.
   -Леночка, извини, я действительно не сообразил, что твой костюм не подойдет для праздника. Сейчас мы с тобой поедем в еще одно место, и там решим, что будем делать дальше.
   Он взял меня за руку и вновь повел на улицу. Я шла за ним без сопротивления, уверенная в том, что в любой момент, когда захочу, смогу уйти в свой мир, младше этого почти на шестьдесят лет.
   Мы снова сели в его удивительную машину и понеслись по ночным улицам Москвы, светящимися красочными рекламами. Я так увлеклась окружающим, что даже не заметила, что улица, застроенная огромными высотными домами, сменилась проспектом, на котором за высокими заборами стояли роскошные особняки.
   -Это наверно детские садики или дома отдыха?- наивно спросила я, и нарвалась на новый взрыв смеха от своего спутника.
   -Нет Лена, - сказал он уже серьезно, - это частный жилой сектор. Здесь живут миллионеры.
   Когда перед нашей машиной стали бесшумно открываться металлические ворота, я все еще не могла придти в себя.
   - Как же так, ведь мои родственники участвовали в революции, сражались в Великой Отечественной войне, и все это зря? - потерянно думала я, а слезы сами начали наворачиваться на глаза, - в нашей стране теперь все снова принадлежит богачам!
   Мы въехали в большой двор, тщательно вычищенный от снега, на площадке стояло несколько машин, на них я уже не смотрела, все внимание занимал красивый трехэтажный дом с башенками, представший перед нами. Как только мы вышли из машины, к нам подошел молодой человек в форменной одежде, но, видимо, узнав Сашу, молча отошел в сторону, насмешливо окинув меня взглядом. Причина насмешки была ясна, поэтому я прошла мимо с гордо поднятой головой.
   Мы зашли в высокие стрельчатые двери и оказались в большой комнате с зеркалами, в ней было тепло, была слышна музыка, а где-то в коридоре разговоры и смех. Пахло хвоей, мандаринами и волками.
   На стене висела, как мне показалось вначале, огромная картина в черной рамке. Но затем стало понятно, что это такой цветной телевизор. Но что он показывал! По-моему у меня даже спина покраснела. Никогда не считала себя пай девочкой, а уж имея в подругах Вальку, прекрасно знала, что происходит между мужчиной и женщиной, но, зрелище откровенно показывающее, как мужской член, занимающий половину огромного экрана, заходит в женский анус, меня просто выбило из колеи.
   Саша, даже не глянув, какую унизительную грязь показывает телевизор, повел меня дальше по коридору.
   Я автоматически следовала за ним, а перед глазами все еще стояла эта отвратительная картина.
   Но в глубине души, я понимала, что просто называю это отвратительным и грязным, а на самом деле, очень хотелось остаться и посмотреть, что там будет дальше. И от этого я еще больше злилась и обзывала себя всякими дурными словами.
   Мой спутник, даже не понял какую бурю чувств, поднял в моей душе нечаянный просмотр, завел меня в небольшую комнату всю заваленную и завешенную платьями, и блузами.
   -Леночка,- обратился он ко мне,- посиди минутку, сейчас я позову Катерину, она тебе что-нибудь подберет на сегодняшнюю ночь.
   Я ненадолго осталась одна в гардеробной, пропахшей ароматами духов и кремов.
   Через минуту в нее буквально влетела темноволосая девушка со смешливым курносым лицом.
   -Какой очаровательный ребенок!- воскликнула она низким контральто, разглядывая меня, - Александр Евгеньевич! Вы, кажется, становитесь педофилом, - обратилась девушка к идущему за ней Саше.
   -Болтай-болтай,- добродушно ответил тот,- Лена и слова такого не слышала.
   -Правда? - спросила девушка, смотря на меня.
   -Что правда? - не поняла я.
   -Ну, что ты не знаешь, кто такие педофилы.
   -Нет, мотнула я головой,- понятия не имею.
   -М-да,- протянула та, - интересно в какой глубинке тебя откопали.
   -Все, хватит болтать, - сказал Саша, - Катя у тебя двадцать минут на то, чтобы Лена была одета на Новогодний бал.
   -Слушаюсь,- сказала та, на глазах становясь серьезной. Но все же не удержалась еще от одного вопроса, - а можно узнать, Лена из какого клана?
   - Брехливой Варваре на базаре язык оторвали, - вместо ответа сказал тот т вышел из комнаты.
   Кода мы остались вдвоем, девушка обвела меня придирчивым взглядом.
- Чего он в тебе нашел? - наконец, сказала она удивленно, вздохнула и добавила:
   -Ладно, давай, раздевайся.
   -Что, совсем? - робко спросила я.
   -Конечно, подтвердила та, разве не слышала? Приказано одеть тебя на бал.
   Я быстро скинула свой карнавальный костюм, оставив трусики и бюстгальтер. Катерина, поджав губы, брезгливо смотрела на меня.
   -Боже мой! - воскликнула она, - мне казалось, что такого жуткого белья у нас уже не найти.
   -А что в нем такого, - недоумевала я, - все новое, мама по блату купила.
   -Нет, я не могу больше с провинциалками,- сокрушенно сказала Катя, - на, посмотри, что ты сейчас наденешь.
   После чего протянула мне несколько невесомых на вид вещиц.
   -Это трусики? - спросила я дрожащим голосом, разглядывая тонкую полоску ткани, они же ничего не закрывают!
   -Ну, и что, - раздраженно сказала девушка, -давай скидывай свое барахло, ему место на помойке и дуй в ванную, тебе побрить лобок не помешает.
   -Зачем? - недоуменно спросила я.
   Вместо ответа, та просто подняла подол платья и я увидела, что ее черные чулки переходят в такие черные почти прозрачные трусики.
   -Как думаешь? - спросила она, - красиво, если волосы будут просвечивать?
   -Да я как-то не задумывалась над этим,- сообщила я в ответ,- кому нужно разглядывать это место?
   -Святая простота! - вздохнула Катя и провела меня в ванную комнату.
   Минутой спустя она, открыв рот, наблюдала, как я опытной рукой сбриваю жидкие кудерочки. Ей было невдомек, сколько больных я побрила жуткими лезвиями Нева, а не этим волшебным станком, безболезненно скользившим по коже.
   -Оказывается, ты все умеешь,- ехидно сказала Катерина,- а строила тут целку.
   -Ничего я не строила, - пришлось ответить мне, - работа у меня такая.
   По лицу собеседницы было заметно, что ей до смерти хочется узнать, что у меня за работа и все остальное, но нарушить Сашин запрет она явно дрейфила
   Это, кстати навело на мысль, что Саша намного старше, чем он выглядит. Иначе, зачем Кате называть его по имени и отчеству. И потом, она интересовалась, из какого я клана, хотя я тоже не могла определить, к какому клану принадлежат хозяева дома. По крайне мере у бабушки такого запаха не хранилось. Да это же просто другой мир, - дошла до меня простая истина, - такой же, как Заповедье. Мне сразу стало легче. Значит, еще ничего не решено и в моем мире возможно не случится такая же реставрация капитализма, как здесь.
   Все это я обдумывала, стоя под душем и затем, пока Катя вертелась вокруг меня, помогая справиться с непривычно маленьким поясом и чулками.
   -Почему ты мне не дала такие чулки с трусиками, как у тебя, - спросила я.
   -Так намного эротичней, - ответила Катя и, увидев, что я не поняла, пояснила:
   -Для мужчин это намного привлекательней.
   Я все равно не поняла, что привлекательного в резинках. На мой взгляд чулки, названные Катей колготками были намного удобней.
   Когда надела невесомое серебристое платье, почти открывающее грудь, Катя восхищенно присвистнула и сказала:
   -Волшебное преображение гадкого утенка. Александр Евгеньевич, как всегда оказался прав.
   И заторопившись потащила меня к зеркалу.
   -Ох, тебе еще лицо и прическу делпть, а времени почти не. Ладно, макияж почти не нужен, только веки оттенить слегка, говорила она, достав огромную коробку теней, за которую девочки из моего класса продали бы душу. Я сидела у трельяжа, смотрела на свое меняющееся лицо и впервые думала, что при капитализме есть много того, чего нет у нас.
   Катя почти закончила меня причесывать, когда в комнату заглянул Саша и нетерпеливо спросил:
   -Ну, что вы уже все. Тут он увидел мое отражение в зеркале и застыл.
   -Вам не нравится? - робко поинтересовалась Катя.
   Саша шумно выдохнул и сказал:
   -Ну, что ты, все великолепно. Леночка, я подозревал, что ты будешь неотразима, но сейчас у меня просто нет слов.
   Он прошел в комнату и, когда я встала, окинул меня оценивающим взглядом. Сейчас Саша не выглядел юношей, это был мужчина лет двадцати пяти с жестким выражением лица. Он властно взял меня за руку, и от этого в низу моего живота разлилось неожиданное тепло. Краска смущения покрыла щеки, было непонятно, как я могла так ошибиться с возрастом, было стыдно, что я столько времени говорила с ним, как с мальчишкой.
   Александр Евгеньевич явно догадался о моих мыслях, ободряюще кивнул и повел меня по коридору к широко открытым дверям, откуда доносилась музыка и веселые голоса.
   Посреди большого светлого зала стояла роскошно украшенная елка, вокруг нее толпился народ. Большинство мужчин были во фраках, женщины в длинных полупрозрачных платьях, не скрывавших почти ничего. В ушах у них были сверкающие серьги. На изящных шеях висели не менее драгоценные ожерелья. Несмотря на то, что все присутствующие были увлечены беседой, наше появление не прошло незамеченным.
   На меня были устремлены десятки оценивающих взглядов. И если в мужских взглядах преобладало любопытство, то в женских к нему примешивалась доля раздражения.
   -Странно,- подумала я, - неужели такие красавицы в чем-то завидуют мне? Мне пятнадцатилетней девчонке. К нам подошел молодой парень с подносом на котором стояли бокалы с шампанским. Мой кавалер предложил мне один и взял себе другой. Я же проводила пошедшего дальше молодого человека пристальным взглядом. Если не ошиблась, это первый человек в этом доме, не являющийся оборотнем.
   Саша сразу понял, что меня заинтересовало, и тихо шепнул на ухо:
   -прислуга здесь из обычных людей.
   Он крепче взял меня за руку и повел прямо к елке. Около нее он повернулся к присутствующим и громко сказал:
   - Представляю вам нашу гостью Леночку Гайзер, любезно согласившуюся провести этот Новый год в нашей компании.
   Его слова пробили завесу молчания, воцарившую в зале с нашим приходом. Но заговорить со мной никто не пытался.
   Саша поднял бокал и предложил:
   -Давай выпьем за Новый год, пусть он принесет нам только хорошие вести.
   -Давай,- бесшабашно согласилась я и залпом выпила холодную шипящую жидкость.
   В это время заиграла музыка. Это был Севастопольский вальс. Саша церемонно склонил голову, приглашая меня на танец. Я, не менее церемонно, сделала книксен и положила руку ему на плечо. Мы плавно кружились по залу в такт музыке, а у меня текли слезы. Всего лишь год назад мы под этот же вальс танцевали с папой. А сейчас его уже не было.
   -Что с тобой? - тревожно спросил мой партнер, тебе нехорошо, или я тебя чем-то обидел?
   - Нет, - хрипло ответила я,- ты здесь не при чем, давай танцевать.
   Саша согласно кивнул, и мы закружились по залу, в котором больше не было ни одной танцующей пары. Это было здорово, хотелось кружиться и кружиться в крепких мужских руках.
   Неожиданно появившееся чувство опасности заставило остановиться, Почти сразу прекратилась музыка, а из коридора послышались крики и сдавленное рычание. В двери вполз огромный черно-серый волк с окровавленной головой, почти сразу за ним в зал начали забегать люди в черной амуниции в шлемах с темными стеклами и начали расстреливать присутствующих из странных коротких автоматов.
   Я, ничего не соображая, стояла столбом посреди этого переполоха и только, когда Саша, упав на пол, принялся стрелять в нападающих из пистолета, начала приходить в себя. Вокруг уже лежало несколько окровавленных тел, когда я собралась действовать и мир привычно замер. Звуки выстрелов стали низкими и тягучими, Пули, летящие рядом, двигались со скоростью мухи, дернув головой, я пропустила одну такую рядом с правым виском. И нападающие, и оборотни застыли в неподвижности. Одна из пуль, поблескивая серебром, неторопливо подлетала к Саше и должна была попасть ему в спину. Стиснув зубы, я напряглась, и пожелала одного:
   -Исчезни!
   С легким хлопком пуля размылась в воздухе, а я, преодолев свой ступор, бросилась к черным фигурам. Удар когтистой лапой и голова в шлеме улетела в сторону, а тело продолжило стоять, держа в руках автомат. Меня выбросило из ускорения неожиданно. В зале, еще недавно заполненном веселящимися гостями, сейчас лежали окровавленные трупы. Я посмотрела на свои лапы с выпущенными пятисантиметровыми когтями, и они начали втягиваться в кожу. Шатаясь, подошла к человеку, приведшему меня в этот ужас. И только тут поняла, что стою совершенно голая. Ускорение сорвало и платье и белье.
   Но сейчас мне было все равно. Я смотрела на пробитое десятком пуль тело Саши и не испытывала никаких эмоций, кроме жажды убивать.
   Однако пока убивать было некого. Восемь, изуродованных моими когтями, трупов в черной униформе неподвижно лежали на полу среди мертвых гостей.
   -Домой! Скорее вернуться домой!- пришла в голову первая здравая мысль. В это время в дверном проеме появился очередной автоматчик и сразу начал стрельбу.
   Меня, как молотком, стукнуло несколько раз в живот. Наклонившись, я увидела три небольших дырочки около пупка. В голове зашумело, появилась резкая слабость, и сознание ушло.
   Проснулась я от холода. В глазах двоилось, по телу пробегала крупная дрожь. Я лежала, скрючившись, на цементном полу. Рядом со мной громоздилась гора трупов, накиданных навалом. Из разбитого окна, заделанного толстой решеткой дул пронизывающий ветер. Судя по темноте, на улице все еще продолжалась новогодняя ночь. Я с трудом встала, и меня бросило в сторону. Вытянув руку, автоматом схватилась за волосы ближайшего трупа. В призрачном ночном свете на меня смотрели широко раскрытые немигающие глаза Катерины.
   От увиденного зрелища я не закричала только каким-то чудом. С трудом, оторвавшись от печально смотревших на меня мертвых Катиных глаз, подошла к окну, где было немного светлей и начала разглядывать свой живот. Два ранки уже рубцевались, а из третьей, на моих глазах выпала серебряная пуля. Ее негромкое звяканье о пол, для меня прозвучало громче выстрела. Однако за дверями было тихо, и я продолжила осмотр. Первым делом обратила внимание на свою жуткую худобу, ребра буквально выпирали сквозь кожу, а живот прилип к позвоночнику. Однако голова работала четко и спокойно.
-По-видимому,- начала я размышлять, -меня вместе со всеми убитыми привезли сюда и сгрузили до утра, думали, что я мертва.
   Не было никаких сомнений в том, что за нападением на клан оборотней стоит КГБ или другая организация, появившаяся в СССР после его развала. Мысленно я представила переход и с радостью поняла, что мои способности не пропали.
   Я уже собралась перейти в Заповедье, чтобы там немного привести себя в порядок перед приходом домой, как услышала тихий стон, доносившийся с пола. Встав на колени, я начала перебирать лежавшие тела, отыскивая живое среди них. Поиск увенчался успехом, я схватила теплую мужскую ладонь и с трудом вытащила еще живого оборотня из-пд наваленных на него трупов.
   - Это же Саша! - обрадовано поняла я и тут же открыла переход к бабушке, в надежде, что та поможет в лечении. Когда затаскивала в избу тяжелое тело, в камере зажегся яркий свет, а в коридоре послышались торопливые шаги. Дверь камеры открылась, как раз в тот момент, когда переход закрывался, и я успела увидеть высокого горбоносого мужчину в накинутом на военную форму, белом халате. Он тревожно вглядывался в портал. Но из ярко освещенной комнаты было трудно что-либо разглядеть в темной избе. Но до того, как переход схлопнулся, мне удалось наслать на мужчину малую порчу.
   Мое появление разбудило прабабушку, спавшую сладким сном. Ведь Новый год для нее ничем не отличался от остальных дней недели. В доме было натоплено и немного душно. От русской печки несло жаром. Бабуля, кряхтя, встала с кровати, шумно вдохнула воздух и удивленно воскликнула недовольным голосом:
   - Ленка, кого это ты приволокла ко мне не свет ни заря?
   -Бабуля, милая, помоги, - сквозь зубы выдохнула я, поднимая безжизненное тело на старую тахту, - моего друга тяжело ранили.
   -Сейчас посмотрим, что у тебя за друг появился,- проворчала бабушка, зажигая лампу. В ее тусклом свете она подошла к тахте и наклонилась над Сашей. На ее лице появилось удивленное выражение.
   -Так это же тот субчик, что тебя инициировал,- с удовлетворением сказала она, - ну, все попался гаденыш!
   Бабушка!- завопила я, - он же ранен тяжело, его спасать надо!
   -А чего тут спасать? - удивилась бабушка,- ни одно ранение не смертельно, а плохо ему от серебра.
   Все-таки моя прабабушка - молодец! Она ни ахала и не задавала много вопросов, а сразу приступила к лечению. Один заговор следовал за другим. Неожиданно очертания тела раненого начали размываться, и через пару минут на кушетке лежал огромный белый волк. Несколько пуль выпавших из его тела упали и покатились по полу.
   -Собери серебро,- приказала бабушка,- пригодится в хозяйстве, и халат накинь, негоже перед мужиком титьками и жопой сверкать.
   Я робко спросила:
   -А мне от серебра плохо не будет?
   -Нет,- коротко ответила та,- тебе, не будет.
   Одевшись, я почувствовала себя уверенней. Положила пули в карман халата и встала рядом с бабушкой. После летней учебы я вполне понимала, что она делает, но одновременно осознавала, что мне до нее далеко.
   Почти час бабуля сидела рядом с волком, держа руки у него на голове. Наконец, она вздохнула и встала. Я с удивлением заметила, что выглядит она довольно бодро. Видимо бабушка заметила мое удивление и пояснила:
   -Легко лечить было, силы вполовину ушло, как если бы обычного человека пользовала. Твой дружок теперь до утра спать будет, а ты девка садись за стол и выкладывай все, как есть, в какую историю ты влипла на этот раз.
   -Мой рассказ много времени не занял. Бабушка слушала внимательно, когда я закончила свою историю, то долго молчала, а потом спросила:
   -Ну, и что с Алексашкой твоим делать будем?
   Я растерянно молчала, и она продолжила:
   - Оборотень сам подошел, значит, большой к тебе интерес имеет.
Увидев мое смущение, бабуля усмехнулась.
   -Не о том думаешь, девка, ты его интересуешь только, как свежая кровь в род его вырождающийся.
   Мое лицо вспыхнуло от возмущения.
   - Бабушка, зачем ты так говоришь! Саша не такой, я ему просто понравилась.
   -Ха-ха-ха - раскатисто засмеялась та,- какой он тебе Саша! Ему лет немногим меньше, чем мне.
   Бабушкины слова не оказались для меня неожиданностью. Что-то такое я начала подозревать с того момента, как оказалась в Москве 2015 года. Но все же продолжала считать, что Саше не больше тридцати лет.
   - Так ему больше ста лет?- все еще не веря, спросила я у бабули. Та кивнула в ответ.
   -Ну, в точности до года не скажу, но к ста годам подбирается,- уточнила она, - он скорее всего глава рода и есть. Сама же говорила, что его там все слушались.
   Спящий волк на тахте рыкнул во сне и дернул ногой. Хлипкая тахта угрожающе затрещала.
   -В общем, так внучка сделаем,- сообщила бабушка,- время почти семь утра, темень еще изрядная стоит, сейчас откроешь переход в его мир в лес под Москвой, мы его туда перенесем. Одежу, на раз надеть, я ему найду, проснется, сообразит, что делать.
   Она встала, подошла к громадному сундуку и начала перебирать пахнущую нафталином, одежду.
   Вскоре на полу лежали синие брюки-галифе, гимнастерка и ветхий полушубок. К ним присоединились валенки и драная шапка- ушанка.
   Когда я представила Сашу в этой одежде, несмотря на все переживания, меня разобрал смех.
   -Хватит ржать! - одернула меня бабушка, - давай переход открывай.
   Сейчас мне не надо было даже собираться с мыслями. Окно перехода раскрылось беззвучно посреди редкого ельника.
   -Туда ли хоть попала? - недоверчиво поинтересовалась бабушка, одна легко взяв подмышку волчью тушу.
   -Туда,- ответил я и, взяв одежду, босиком вышла в проем, провалившись в глубокий снег по колено. Бабушка покачала головой и вышла вслед за мной, но не босиком, а в валенках. Она осторожно уложила оборотня под ближайшую ель, а я рядом положила одежду.
   Потом схватила меня за руку и потащила назад в избу.
   -Ничего с ним не случится, - успокаивала она, - оборотню лес- дом родной.
   А сейчас садись за стол, поесть тебе надо хорошо. Все твои жиры на лечение ран ушли.
Только сейчас я поняла, что ужасно хочу есть. Поэтому, когда бабушка достала пироги, меня от них было уже не оторвать.
  
   Князю снился удивительный сон. Самое интересное было в том, что он осознавал себя именно во сне, но был в нем только наблюдателем. Сейчас он сидел за столом в обычной деревенской избе, около большой русской печи копошилась рослая сухопарая старуха. От нее знакомо пахло волком. Но князь чувствовал, что-то произойдет. Внезапно входная дверь широко распахнулась, и оттуда пахнуло стужей и мерзлой хвоей. А в дверном проеме стояла девушка с ярко зелеными глазами. Князь улыбнулся, намереваясь что-то сказать, но девушка предостерегающе зашипела и, перекинувшись в белую рысь, одним прыжком скрылась с глаз.
   Александр Евгеньевич, открыл глаза и рывком принял сидячее положение. В первую секунду резкий переход от стрельбы в усадьбе к тихому ночному лесу его ошеломил. Но мощный разум старого оборотня уже быстро раскладывал все случившееся по полочкам.
   -Судя по запаху, его подлечили, а затем оставили здесь две женщины- оборотни, одна волчица, вторая рысь. И если запах рыси был хорошо знаком и понятен, то запах волчицы нес в себе скрытую угрозу своей мощью.. Князь легко вскочил на ноги и удивленно уставился на следы, возникшие из ниоткуда.
   -Так-так,- мысленно сказал он, - значит меня сюда порталом закинули, и кто же, интересно, у нас такой шустрый? Лена Гайзер явно не при делах, видимо оператор - волчица неизвестного клана. Ладно, сейчас не это главное. Почему мой клан решили уничтожить, и кто за этим стоит вот основное, чем надо заняться.
   Он наклонился и с ироничной улыбкой взял в руки сверток с одеждой. Через несколько минут никто бы не узнал в обычном деревенском расхристанном парне видного московского бизнесмена, владельца банка Онексим-стандарт Разумовского Александра Евгеньевича.
   Он поднял голову и сделав несколько глубоких вдохов, безошибочно направился в сторону ближайшей железнодорожной станции.
   -Первым делом, - думал он на ходу,- надо попасть в резервное хранилище, там одежда, документы, оружие. После этого надо искать генерала Грибова, без него тут не обошлось. Он и все остальные сильно пожалеют о своем решении. Гибель моих людей я никому не прощу.
   Но обдумывая планы мести он периодически вспоминал худенькую зеленоглазую фигурку и невольно удивлялся тому обжигающему острому чувству, возникающему у него при этом воспоминании.
   -Суламифь, мать твою, - пробормотал он, - похоже, я влюбился без памяти в глупую девочку рысь. Но ведь я не Соломон, я старше его почти в два раза. Неужели это чувство снова пришло ко мне..
   Надо будет отправить пару переярков на поиски Лены, хотя, если верить тому, что видел, ей сейчас ничего не угрожает. Но все равно ее надо срочно отыскать и отправить домой.
  
   Я протянула руку за очередным пирогом и поняла, что больше в меня не влезет. Спать хотелось неимоверно. Подняв глаза, обнаружила, что бабушка озабоченно смотрит на меня.
   -Домой тебе надо попадать,- сказала она. - Чего матери то скажешь? Одежи то у тебя кот наплакал. С улицы в дом не войдешь.
   Бабушкины слова заставили вспомнить о недавней трагедии, и меня вновь затрясло от ненависти и страха.
   -Ишь, как тебя корежит,- сочувственно сказала бабуля. - Возьми себя в руки, давай думать, что делать будем.
   Вместо ответа я сосредоточилась, и перед нами открылся окно в вестибюль Сашиного дома. Он был мрачен и пуст. Из разбитых окон задувал ветер. Одежда в гардеробе валялась, разбросанная на полу. Я осторожно прошла по холодным плитам и безошибочно нашла свое пальто и сверток с одеждой. Искать маскарадный костюм, оставшийся в примерочной, не было никакого желания.
   Пройдя обратно, я быстро оделась и, попрощавшись с бабушкой, переместилась в свой подъезд.
   -Мама уже не спала и, видимо меня ждала, потому, что открыла дверь сразу после моего звонка.
   -Ну, наконец, явилась, не запылилась,- облегченно произнесла она.- Ну, ты и гулять, я уже волноваться начала.
   -Ой мамочка, прости! -заюлила я.- Мы с ребятами, после дома культуры еще бродили по городу, к елке ходили, с горки катались. Потом Валю домой провожала. Жуть, как устала!
   Мама окинула меня внимательным взглядом.
   -Костюм то где свой оставила? И что-то пирогами от тебя пахнет. - принюхиваясь, спросила она.
   -Так у Вали и оставила,- заявила я с самым невинным видом. - и пирожок с морковкой мне ее мама дала.
   -Валина мать пироги пекла? - воскликнула мама. - Быть такого не может!
   -Ну может и не она,- не стала я спорить и сняв пальто, направилась в ванну. Почистив зубы и умывшись я прямым ходом двинулась в кровать и, упав головой на подушку, сразу заснула крепким сном.
   Мама разбудила меня только к вечеру.
   -Лена, вставай, тебе на дежурство скоро идти,- сказала она, тронув меня за плечо.
   Встав, я зевнула и побрела на кухню ужинать.
   Доев с мамой остатки оливье, и выпив чая, я оделась и отправилась на работу.
   Орфей Гефесту.
   Довожу до вашего сведения, что объект К2 появился дома 1.01 196 года в восемь двадцать три утра. Наблюдатели ее появления не заметили. Время засечено по началу записи. Каким образом объект появилась в подъезде, выясняется. В настоящее время объект движется в сторону больницы.
  
   Гефест Орфею
   Хорош маяться дурью. Немедленно берите ее и везите в управление. Спецы уже на подходе.
   Стоять в мороз на остановке совсем не хотелось, поэтому я бодро прошагала мимо нее. Когда до больницы осталось совсем чуть-чуть, меня обогнала черная "Волга" с длинной антенной на крыше. Она остановилась метрах в десяти от меня, и из нее медленно вышел высокий мужчина. Он прислонился к полуоткрытой двери и закурил папиросу.
   -"Казбек" -безошибочно определил мой нос. Когда я проходила мимо, мужчина схватил меня за руку и попытался втолкнуть вовнутрь.
Сопротивления он не ожидал, поэтому мне довольно легко удалось вырваться. Я бросилась бежать к больнице. Однако, довольно быстро поняла, кто пытался меня задержать, открыла вход в Заповедье и кубарем влетела туда. Окно захлопнулось, оставив с носом очередных преследователей из КГБ.
   Мороз в Заповедье был не в пример крепче, чем у нас. Я барахталась в сыпучем, колючем снегу, пытаясь встать. Однако проваливалась все глубже в глубокий сугроб. Пришлось лечь на снег и по-пластунски ползти к избушке. Когда я, мокрая и вспотевшая, добралась до нее, то обнаружила, что входная дверь завалена снегом почти доверху. Осмотревшись, обнаружила под свесом крыши лопату и принялась лихорадочно раскидывать слежавшийся сугроб.
   Через несколько минут удалось откопать дверь и зайти в избушку. В ней царила темнота. Хотя для меня она не была проблемой, но все же я поспешила зажечь керосиновую лампу. Спички, как обычно лежали на полке в жестяной банке. В тусклом свете стало чуть веселее. Я затопила печку и поставила на нее чайник, набитый снегом.
   Печка на сухих дровах быстро раскочегарилась и громко загудела. Почти сразу от нее пошло приятное тепло.
   Усевшись на лавку, я глядела на пляшущие огненные отсветы, бегающие по стенам, покрытым инеем, и пыталась понять, как жить дальше.
   Слезы сами текли из глаз, я их даже не вытирала.
   -Так тебе и надо,- мстительно думала я. - Сама во всем виновата. Не взяла бы золото, и ничего бы не случилось. А теперь; папу убили, меня ловят, только и остается жить в деревне у Тима, без газа и электричества и без телефона. Забыть про школу, работу. Назад не вернуться невозможно, кэгэбисты поймают, и будут опыты проводить
   Слово телефон снова заставило вспомнить Сашу и то, как разговаривал по небольшой черной коробочке. Слезы потекли сильней, мне и хотелось туда вернуться, и в тоже время было страшно до ужаса.
   -А, что мне могут сделать? - пришла неожиданная мысль в голову.- Ну, поймают, закроют в камеру... Я ведь все равно сбегу.
   -В это время на печке начал шуметь чайник. Я встала, чтобы достать заварку. В доме еще было также холодно, как и на улице. Из неплотно закрывающейся двери сильно задувало. Однако иней на потолке уже начал подтаивать..
   -Да, уж, -подумала я. -Зимой здесь жить не будешь. Разве, что перекинуться в рысь, тогда печку не надо будет топить.
   Заварив чай, уселась за стол и налила полную кружку. Отпивая горячую жидкость мелкими глотками, боялась признаться самой себе, что всеми силами откладываю срочный визит домой. Было страшно, обнаружить пустую квартиру, без мамы.
   -Может, с бабушкой вначале поговорить? - малодушно, подумала я.
   Однако решительно отбросила эту мысль и открыла портал в прихожую нашей квартиры. Сразу, на всякий случай, крикнула:
   -Мамочка, это я. Мне надо с тобой серьезно поговорить!
   Однако мне никто не ответил. Да и я сама чувствовала, что дома никого нет. Когда прошла дальше, сердце тоскливо сжалось, вокруг на полу валялись разбросанные вещи, ящики из комода были выдернуты. В одном из них лежала папина фотография. На ней он молодой, красивый, с белозубой улыбкой смотрел на меня.
   Глухое рычание непроизвольно вырвалось из груди, выросшими когтями я полоснула по комоду, оставив на полированной поверхности, пять глубоких борозд. Дикая ярость красным туманом застила глаза.
   Вроде бы я ничего не делала, а передо мной уже открылся портал в здание комитета.
   Изумленный моим появлением дежурный схватился за кобуру, стараясь достать пистолет. Но моя реакция была намного быстрей. Одной рукой я схватила его за горло, а второй оторвала кобуру с пистолетом от ремня и откинула в сторону. Легко выдернув мужчину из-за стола, я продолжала держать его на весу, наблюдая, как его лицо медленно наливается синевой.
   -Дура! Задушишь! - сообщил внезапно голос благоразумия. Я разжала когти, и дежурный упал на пол, держась обеими руками за шею.
   -Где моя мама? - хрипло прорычала я, наклонившись над ним.
   Мужчина с ужасом глядел на меня и молчал.
- Говори! - с этими словами я легонько его встряхнула.
   -У дознавателя,- прошептал он и потерял сознание.
   Быстрым шагом я пошла по коридору, распахивая все двери подряд. На меня с удивлением, или с возмущением смотрели хозяева кабинетов.
   Коротко сказав извинения, я шла дальше. Наконец, открыв знакомые двери, я увидела знакомое лицо. Михаил Андреевич Шевцов приветливо улыбнулся мне из-за стола.
   -А вот, Варвара Степановна, и ваша дочка нашлась,- обратился он к сидевшей напротив него маме.
   Та медленно повернулась ко мне, и я увидела ее заплаканное лицо.
   Все мои тормоза мгновенно отказали. Я ринулась к ней. Отшвырнула в сторону, рванувшегося на перехват следователя и, схватив маму за руку, открыла портал к бабуле.
   В это время та, встав на карачки, закладывала дрова в печку.
   Вздрогнув от шума, она с грохотом рассыпала поленья.
   С кряхтением, встав на ноги, она неодобрительно уставилась на меня.
   -Так ведь и знала, - сказала бабуля и в сердцах начала матерно ругаться. - Ох, Варька, надо же тебе было такую невезуху выродить, - сообщила она маме. - Всю ведь жизню вам и себе поломала. Ну, Ленка, ежели бы знала о твоих художествах, всю бы задницу тебе исполосовала.
   Мама, между тем, стояла, не говоря ни слова. Для нее мое внезапное появление и переход к бабушке стал полным шоком.
   Видимо до бабули это дошло, потому, что она прекратила кричать, и повела, послушно зашагавшую за ней маму, к кровати. Уложила ее на перину, накрыла одеялом, после чего дала выпить настойки, остро пахнувшей валерьянкой. Затем положила руку на лоб.
   Я почувствовала знакомый выплеск силы, и мама тут же заснула.
   Бабушка встала и с грозным видом нависла надо мной.
   -А теперь, давай правнучка, рассказывай, чего еще натворила, что мать пришлось с собой забирать. - сердито буркнула она.
   Я быстро сообщила все, что произошло за сегодняшний короткий зимний день. Бабушка слушала меня, неодобрительно качая головой.
   -Ну, и дуреха ты выросла, вроде девка взрослая, а ума совсем нет. Зачем ты к этим чекистам полезла. Ну, подержали бы они Варьку день или два, да отпустили.
   А теперь все, дорогая, показала ты себя во всей красе. Нету вам теперь обратного ходу, да мне придется на старости лет в Заповедье переселяться. Тьфу на тебя кошка драная, безалаберная! - ругнулась она под конец и отвесила мне звонкий подзатыльник.
   Я только сердито засопела, но ничего не сказала. А что можно было говорить? Виновата я кругом. От грустных мыслей на глазах снова начали появляться слезы. После того, как я всхлипнула, бабушка грозно сказала.
   -Перестань реветь сейчас же. Лучше давай размыслим, что делать теперь будем. Я надеюсь, время у нас еще есть. Снег валил почти неделю, не переставая, дороги не чищены, так, что доберутся сюда к нам нескоро. Да и твой следователь понятия не имеет, куда вы с маткой подались. Хотя меня в первую очередь проверят. -Вздохнула она.
   Мы просидели с ней почти до часу ночи, обдумывая, как поступить. Электричество отключили в одиннадцать часов, поэтому пришлось раздуть самовар. Чаю мы выпили без меры и наговорились вдоволь. Но без мамы это все было несерьезно. Вряд ли она захочет перебраться вместе с нами в Заповедье. Так ни о чем не договорившись, мы легли спать.
   Утром я проснулась от разговора. За перегородкой, на кухне тихо шептались бабушка с мамой.
   Подслушивать мне не хотелось, поэтому я встала, надела войлочные чуни на босу ногу и пошлепала к ним.
   На кухне горел свет, видимо было уже утро. Дизель в деревне включали в пять часов. Однако за окошком все еще оставалась непроглядная темень. И только лай собак напоминал, что за бревенчатыми стенами дома есть другая жизнь.
   Бабушка сидела в сорочке, ее толстая коса была развита, седые волосы лежали тяжелым шлейфом на спине и плечах, в этот момент она сильней чем когда-либо напоминала бабу-ягу.
   Мама была намного миниатюрней и сейчас больше походила на испуганную девочку перед строгим учителем, чем уважаемого работника молококомбината. Было заметно, что она недавно плакала, на щеках у нее выступили красные пятна.
   Мне стало ее жалко-жалко, и не сдержав порыв, я обняла ее за плечи и прижалась щекой к ее щеке.
   Она прижала мои ладони к груди и прошептала:
   -Бедная моя девочка.
   От этих слов я тоже начала нюнить, бабушка молча, с видимым неодобрением,
   разглядывала нас. Молчать ей надоело быстро, и она рявкнула:
   -Хватит ныть, давай Варька думай, что делать будем.
   Мама поглядела на меня и неуверенно произнесла:
   -Куда же мы спрячемся? Лене школу надо заканчивать.
   -Нет! Вы только поглядите,- воскликнула бабуля. - я ей про Фому, она мне про Ерёму. Я в дверь, она в окно. Варька, я тебе битый час объясняю, Ленка твоя в школу не пойдет. Заберут ее на опыты, а заодно и нас с тобой. Всю жизнь придется взаперти провести.
   -Ладно, бабушка,- ответила мама. - Поняла я все, поверить только в это до сих пор не могу. Долгие годы рассказы твои за побасенки держала. А оказалось, что моя дочка единственная, оборотнем стала.
   Она выжидательно посмотрела на меня. Я вздохнула и начала говорить. Рассказ занял немало времени, но мама слушала внимательно, не говоря ни слова. Зато бабуля, которой все это было уже известно, развила бурную деятельность. Он выгребла из шкафа и комода белье и одежду, пропахшую нафталином и начала связывать их в тюки. Увлеченные беседой, мы не сразу обратили на это внимание.
   -Бабушка, что ты делаешь? - спросила я, когда та принялась снимать занавески с окон.
   -Что-что,- ворчливо отозвалась бабуля. - что думаете, я всяким голодранцам имущество свое оставлю. Все с собой заберем, могла бы, и избу в Заповедье перенесла. Ну, что, как чувырлы уставились! Хватить воду в ступе толочь, давайте помогать начинайте. Все едино, теперь отсюдова убираться придется. Так лучше раньше, чем позже.
   Мы с мамой переглянулись и начали помогать бабушке, собирать вещи.
   Вскоре всю середину комнаты заняли большие тюки одежды, посуды и прочего скарба.
   -Ну, чего встала,- сообщила мне бабуля. - Открывай дверь в Заповедье, да не в избушку, - быстро добавила она. - Открывай к свекрухе своей будущей.
   При этих словах мама кинула на меня удивленный взгляд, а я недоуменно пожала плечами, намекая, что бабушка преувеличивает.
   Однако, когда перед нами открылось высокое окно, ведущее в холодную часть дома Милицы Ивановны, мама вздрогнула и начала падать в обморок.
   Бабушка, легко удержала ее на весу и легонько похлопала по щекам. Пока мама приходила в себя, распахнулась дверь, ведущая в комнату, и оттуда с топором в руках выскочил Тим.
   При виде нас топор выпал у него из рук. Он стоял и удивленно разглядывал нашу компанию. Через мгновение за ним появилась Милица Ивановна. Она с не меньшим удивлением смотрела на нас, пока бабушка не раскрыла рот и не скомандовала:
   -Чего уставились, живо ноги в руки, помогайте вещи переносить! Потом все расскажу.
   Как ни странно, все бабушкины вещи мы перетащили довольно быстро. В первый раз я держала так долго открытый портал. Вначале казалось, что я могу делать это сколько хочу. Однако после пары часов, края окна, соединявшего наши миры, стали дрожать и размываться. А внутри появилась тянущая боль, начинающаяся где-то в солнечном сплетении. Поэтому, когда бабушка в очередной раз ринулась в проем, чтобы притащить что-то еще, я схватила ее за руку и призналась, что больше не могу держать переход. Она кивнула, и я с наслаждением расслабилась. Края окна мгновенно сомкнулись и оно, сверкнув легкой вспышкой, исчезло.
   Наступило неловкое молчание, прерванное словами Милицы Ивановны
   -Ну, что же гости нежданные, проходите в избу, угостим, чем богаты.
   -Мы тоже не с пустыми руками явились,- сказала бабушка и, взяв тяжелый тючок, прошла в открытую дверь.
   В жилой комнате было тепло от натопленной печи. Пахло щами. На лавке рядком сидели четверо детишек и испуганными глазами смотрели на нас.
   Когда один мальчишка начал перекидываться у нас на глазах в рысенка, маме опять стало плохо.
   Бабушка усадила ее за стол и раздраженно произнесла:
   -Варька, ну, сколько можно! Ведь сто раз уже сказано про оборотней, привыкай, может, всю жизнь теперь здесь придется провести.
   Она водрузила тючок на стол и, развязав, начала оттуда выкладывать пироги, потом несколько пачек чая, и две банки сгущенного молока. Завалив снедью пол стола, она последней поставила на стол бутылку Столичной.
   -Ну, чего хозяева стоите у дверей,- сказала она. - Давайте, сядем за стол, обрисую я всю картину, чего это мы к вам средь зимы всем табором явились.
   Естественно в подробности бабуля вдаваться не стала, а просто сообщила, что пришлось сюда бежать из-за преследования государевыми людьми. Этого объяснения вполне хватило. Однако я заметила, как заинтересованно заблестели глаза Милицы, когда она узнала, что я могу создавать переходы между нашими мирами, туда, где хоть раз побывала.
   Она многозначительно посмотрела на Тима в этот момент, а тот сразу покраснел и кинул виноватый взгляд на меня. Бабушка и мама, к этому времени выпили по две стопки водки и этих переглядываний не заметили. Я вообще удивлялась, как мама после стольких потрясений еще держится на ногах.
   Пока мы рассказывали о наших злоключениях, четверо детишек на полу расправлялись со сгущенным молоком. Две банки были уже вылизаны дочиста и похоже это грозило и оставшимся.
   За окном, между тем, быстро темнело. Я уже знала, что время здесь идет вперед нашего на два часа и сейчас здесь уже почти три часа дня. Зимний день короток, и меня начинало вновь одолевать беспокойство.
   -Больше всего волновал вопрос, не придется ли нам сегодня ночевать на улице. Между тем женщины за столом продолжали свой разговор. Бабуля, конечно, заметила, что мама только пригубила стопку с водкой и незаметно погрозила мне крючковатым пальцем, намекая на мои проделки. Однако Милица Ивановна и без мамы составила ей достойную компанию. Бутылка пустела быстрыми темпами.
   Пока старшие болтали, мы с Тимом занимались переглядываниями. Я смотрела на высокого красивого парня и удивлялась тому что совершенно не ощущаю того нервного трепета, бившего в теле, в наши прошлые встречи.
   -Так ведь это из-за Саши! - неожиданно дошло до меня. Конечно, Александр Евгеньевич был личностью, это сквозило в каждом его слове и поступке. Тим по сравнению с ним был обычным парнем. Рядом с Сашей я чувствовала себя Золушкой, удостоившейся внимания принца. А Тимом можно было командовать, как мне захочется.
   Обычный мальчишка, может и не почувствовал бы моего изменившегося отношения. Но только не оборотень. Вскоре у него на лице появилось тревожное выражение. Он кивнул мне на дверь и через минуту тихо вышел из комнаты. Через некоторое время я тоже последовала за ним. Увлеченные разговором женщины, не обратили внимания на наш уход и продолжали оживленно обсуждать сложившуюся ситуацию. Когда я забралась на сеновал, Тим был уже там. Он сразу обнял меня и повалил в душистое сено.
   Когда же он попытался целоваться, я осторожно отстранилась и тихо попросила:
   -Тим, пожалуйста, не надо.
   Встревоженный парень забросал меня десятком вопросов, и все сводились к одному, не появился ли у меня кто-то другой. Я же не знала, что говорить. У меня перед глазами все еще периодически появлялась картина расстрела в Сашином доме, когда его тело, пробитое пулями, медленно падало на пол.
   До боли в груди хотелось вернуться в подмосковный лес на пятьдесят лет тому вперед и убедиться, что Саша пришел в себя и находится в безопасности.
  
  
   Ранним утром первого января 2016 года на пустынный станционный перрон из заснеженного леса выбрался странный тип. Внешне он здорово смахивал на бомжа, поэтому редкие пассажиры, ожидающие первую электричку на Москву, старались держаться от него подальше. А появившийся перед самым прибытием поезда полицейский сразу принялся проверять у него документы. Стоявшие на перроне люди не обратили внимания, что после короткого разговора полицейский, козырнув, отошел в сторону, уселся на скамейку и задремал. Криво усмехнувшись, молодой человек зашел в вагон, уселся на ближайшее место и уставился в окно.
   Полтора часа до города он так и просидел, глядя в окно на заснеженные пригороды столицы. Оригиналов в Москве хватало, поэтому прикид мужчины особого внимания не привлек. Он вышел из вокзальных дверей и почти сразу подбежал к подошедшему трамваю и снова безучастно смотрел в окно, дожидаясь нужной остановки.
   Выйдя из трамвая, он бодро зашагал по знакомому пути и вскоре стоял перед трансформаторной будкой, на дверях которой алел рисунок черепа с костями.
   После нажатия скрытой кнопки, стальная дверь неслышно отворилась. Парень огляделся, но идущим мимо него людям не было никакого дела до того, что кто-то хочет зайти в будку. Если заходит средь бела дня, не скрываясь, значит так нужно.
   Когда за главой клана захлопнулась тяжелая дверь, в помещении вспыхнул неожиданно яркий свет. Большую часть комнатки занимал огромный, мерно гудевший трансформатор. Однако Александра Евгеньевича он не интересовал. Он наклонился и одной рукой поднял крышку люка, почти незаметную на сером бетонном полу. Легко отодвинув в сторону двухсоткилограммовый диск, он начал спускаться в узкий цилиндрический колодец. Опустившись на свой рост, также легко задвинул чугунную громадину обратно на свое место и продолжил спуск. Вскоре колодец закончился проходом, из которого тянуло знакомым запахом метро.
   Путь по подземным путям оказался не близким. Несколько раз путь преграждали толстые стальные двери. Однако они все открывались после необходимых манипуляций.
   Наконец князь дошел до своей цели, после очередной открытой двери, он очутился в роскошно обставленных подземных апартаментах. Не останавливаясь, он начал раздеваться, оставляя одежду на паркетном полу. Когда дошел до ванны, то был уже полностью обнажен. Мельком глянув в зеркало на свое исхудавшее лицо, он открыл кран и из него с фырканьем вырвался коричневый поток воды.
   -Давненько я здесь не бывал,- вслух сказал Александр Евгеньевич и дождавшись , когда пойдет чистая вода рухнул в огромную ванну-джакузи.
   Через сорок минут он закончил с мытьем и, надев халат, зашел в соседний кабинет, где вся стена была уставлена мониторами слежения. Несколько серверов перемигивались разноцветными огоньками. Огромный панорамный монитор стоял на рабочем столе.
   -Ну что же,- сказал он, усевшись в кресло перед ним.- Начнем раздавать всем сестрам по серьгам.
   Полковник Леонид Кравченко заместитель начальника отдела "К" ФСБ, все еще нежился в кровати. Рядом на тумбочке стояла недопитая бутылка виски. Жена тихо суетилась на кухню. На службу сегодня, первого января, можно было забить. Все-таки Новый Год празднуется не каждый день.
   Однако утреннюю негу прервал неожиданный телефонный звонок. Взглянув на высветившийся номер, полковник почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он тяжело вздохнул и решительно поднес телефон к уху.
   Однако вместо хорошо знакомого голоса в трубке прозвучала странная музыкальная композиция.
   На миг глаза Леонида Гавриловича остекленели, он застыл в неподвижности. Затем осторожно положил телефон на тумбочку и начал одеваться.
   Когда он уже надевал аляску, из кухни выглянула встревоженная жена.
   -Леня! Куда это ты собрался?! - спросила она, отряхивая руки от муки.
   -Надо на работу подъехать срочно,- ответил тот. - Генерал звонил, какие-то проблемы нарисовались.
   -Все, как всегда,- констатировала жена.- Ни одного праздника с тобой не встретишь нормально. Ладно уж, иди, постарайся пораньше освободиться.
   Муж кивнул и закрыл за собой дверь.
   Через двадцать минут он уже входил в здание управления. Дежурный у входа удивленно глянул на него, но ни о чем не спрашивал. Зайдя в свой кабинет, Кравченко открыл сейф и достал оттуда футляр с лежащей в нем новенькой Береттой и глушителем. Он вставил заряженную обойму в рукоятку и осторожно навинтил глушитель на ствол. Затем положил еще две полные обоймы в карманы и покинул кабинет.
   Кабинет начальника отдела "К" генерала Грибова находился немного дальше по коридору.
   Кравченко, держа руку с пистолетом за спиной, беззвучно открыл дверь в кабинет начальника+.
   Генерал, сидевший за столом, удивленно поднял голову.
   -Леня, чего это тебя сегодня занесло? У тебя же отгулы,- воскликнул он.
   Двое сидевших вместе с генералом мужчин недовольно смотрели на вошедшего.
   Кравченко вместо ответа направил на них пистолет. Два негромких хлопка и мужчины с пробитыми головами упали на пол. Генерал вскочил, уронив стул, и попытался открыть ящик стола, но не успел этого сделать. Раздался еще один хлопок, и у него во лбу появилась небольшая красная дырочка, из которой плеснула струйка крови.
   Кравченко нагнулся над двумя мертвыми собеседниками Грибова и начал их обыскивать. Собрав все имеющиеся на них документы, он вытащил охотничий нож из ножен, висевших у него на поясе и осторожно, чтобы не запачкаться начал отрезать головы всей троице.
   Закончив с этим неприятным делом, полковник подошел к зеркалу и внимательно себя осмотрел. Стряхнув несколько капелек крови, он поправил прическу, и, открутив глушитель, спрятав пистолет в подмышечную кобуру. Осторожно закрыв за собой дверь генеральского кабинета, он пошел по пустому коридору в направлении лифта.
   На минус шестом этаже лифт остановился. Кравченко вышел из него и увидел перед собой двух охранников стоявшими с наведенными на него короткоствольными автоматами.
   Из-за них вышел человек в форме майора и удивленно воскликнул:
   -Леонид Константинович, что вы себе позволяете? Разве можно без предупреждения. Что вообще происходит?
   Автоматчики опустили оружие, это стало их фатальной ошибкой. Кравченко выхватил пистолет и мгновенно расстрелял всю троицу. На этот раз головы он не резал. Взял один из автоматов и запасные рожки и прошел в стальную дверь, из-за которой пахло больницей.
   Навстречу ему с тревожным выражением лица вышел пожилой мужчина в медицинском халате. Он не успел раскрыть рот, как упал, получив пулю в сердце. Кравченко равнодушно перешагнул через дергавшееся в посмертных судорогах тело и пошел дальше по коридору, открывая двери в кабинеты и расстреливая всех, кто там находился. Коридор метров через пятьдесят заканчивался мощной стальной дверью, Кравченко открыл ее двумя ключами. За дверью находился большой архив. На полках стояли десятки коробок с документами. Вытащив из кармана документы, забранные у собеседников генерала, он сложил их горкой на ближайшей коробке и поджег. Хватило всего одной спички, чтобы они разгорелись ярким пламенем. Какое-то время полковник молча наблюдал за начинающимся пожаром затем кинул на пол автомат и вытащив пистолет из кобуры, выстрелил себе в висок.
   Где-то, глубоко под землей, удовлетворенно вздохнул оборотень. Нейролингвистическое программирование не подвело. Кравченко сделал даже больше, чем он рассчитывал.
   Александр Евгеньевич устало откинулся на спинку кресла. Ментальное наблюдение за обреченным на смерть зомбированным сотрудником ФСБ забрало у него немало сил.
   -Так, с Грибовым закончено, - подумал он,- слегка передохну и займусь делами банка, а затем придется искать заказчиков всей этой передряги.
   На миг его лицо приняло сумрачный вид, такого сильного удара судьбы он не получал. Да, что говорить, с тех пор, как сорок лет назад он стал главой, потерь клан Белого волка почти не имел. Он полностью контролировал всю территорию СНГ, не отдав после развала Союза ни пяди своего влияния. Сейчас Разумовский нисколько не сомневался в том, кто являлся заказчиком расстрела верхушки клана. Но все же, прежде, чем объявлять войну, следовало проверить свои предположения.
   Однако расслабиться не удалось, стоило оборотню отвлечься, перед его внутренним взором возникало задумчивое лицо девочки смотрящей на него в упор ярко зелеными глазами.
   -Нет,- сказал он решительно сам себе. - Первым делом надо отыскать эту сумасшедшую рысь. Кажется, я влюбился второй раз в жизни и в кого... в девчонку.
  
   К моей радости наша беседа с Тимом была прервана хозяйкой. Она открыла дверь на сеновал и, пустив в него волну холодного воздуха, скомандовала.
   -Тимошка, давай быстро сгоняй до старосты, сообщи ему, что к нам гости пожаловали! И быстрей, одна нога здесь, другая там! Еще успеешь с девкой намиловаться.
   Сконфуженный парень виновато глянул на меня и съехал на пол с горы сена.
   -Ты там ночевать собралась?- громко спросила Милица Ивановна, когда за Тимом захлопнулась входная дверь.
   Я, по примеру Тима, съехала с сена на пол и стала невозмутимо отряхивать себя от приставших сухих травинок. Милица Ивановна со странным выражением лица в это время разглядывала меня.
   -Перестань Тимохе голову морочить,- вдруг сказала она.
   Я вопросительно поглядела на нее.
   Она в ответ серьезно сказала:
   -Не пара ты ему. Это Тимофеевич мне напел, что ежели вы сойдетесь, твоя бабка, нам даст возможность обратно на родину попасть. Однако вижу я, что не будет из этого толку.
   Она немного помолчала, затем взяла меня за руку и горячо зашептала:
   -Как мать прошу, оставь ты его в покое. Не будет у вас счастья. Тебе высоко дано летать, а он мальчишка простой деревенский.
   -Милица Ивановна,- обратилась я к хозяйке,- зачем вы так говорите, мне же еще пятнадцать лет, я не собираюсь замуж, и вообще все пока непонятно. И потом, почему вы думаете, что у нас с Тимом ничего не получится.
   Женщина горько улыбнулась.
   -У твоей прабабушки дар есть -она колдунья. У меня тоже свой дар есть, я просто знаю, что не будет у вас вместе счастья и все.
   Я не удержалась и спросила:
   -А если не вместе то будет?
   -Конечно, будет,- убежденно сказала та и вытерла рукавом появившиеся слезинки.
   В это время скрипнула дверь, и в открывшемся проеме показалось голова бабушки.
   -Вы тут долго еще сплетничать будете? - спросила она и без разговоров втащила меня в теплую комнату. Милица Ивановна вошла следом и уселась за стол рядом с моей мамой.
   Бабушка села напротив них, достала з-под стола вторую бутылку, налила водки в граненые стаканчики, один из них пододвинула ко мне.
   Мама хотела что-то сказать, но, глянув на бабушку, осеклась и потупила взгляд.
   -Вот это да,- подумалось мне.- Мама боится бабулю еще больше чем я.
   -Давайте за новую жизню выпьем,- предложила тем временем бабушка,- и подняв стакан чокнулась с нами.
   -А была, не была,- решила я и храбро выпила горькую обжигающую жидкость.
   Водка горячим комом прошла по пищеводу и в животе сразу защипало. Я схватила соленый огурец и откусила половину, борясь с подступившей тошнотой.
   Однако через минуту тошнота отступила, зашумело в голове, и я почувствовала, что напряжение, владевшее мной последние двое суток, исчезает.
   Когда я потянулась, чтобы налить еще, бабуля прижала мою руку к столу и заявила:
   -Хватит с тебя этого.
   Мне налили чаю и предложили ограничиться им.
   Когда в дверях появился запыхавшийся Иван Тимофеевич, бабушка и Милица Ивановна были уже прилично навеселе.
   -Ага, вот и брательник явился, не запылился,- отметила бабуля. Иван Тимофеевич взглянул на нее и слегка побледнел.
   Действительно, бабуля красавицей никогда не была, а сейчас в полутьме избы, раскрасневшаяся от выпитого с торчавшими клыками, она казалась страшней любой бабы-яги из кинофильма.
   -Садись рядком братец,- продолжила бабушка,- покалякаем о делах наших скорбных. Вишь, как приключилось, пришлось и мне на поклон к вам идти..
   Услышав такие слова староста приосанился и проведя рукой по роскошным усам, присел за стол.
   -Рад тебя видеть Аглая Никаноровна в полном здравии,- сказал он, только вот радости в его голосе нисколько не было.
   -Вижу, вижу, как ты рад, родственничек,- ехидно ответила бабушка, - только зря ты так переживаешь сердечный, вам от нашего появления только чистая польза будет.
   -Это еще почему? - в унисон спросили Иван Тимофеевич с Милицей Ивановной.
   -А потому,- таинственно сообщила бабушка,- что правнучка двери в любые миры открыть может.
   Особого удивления на лице моего дальнего, предальнего родственника не нарисовалось. Видимо с тех пор, как я первые появилась в деревне оборотней, меня обсудили уже на сто раз.
   -Ну, и какой нам прок от того?- спросил он у бабушки.
   -Как это какой?- удивилась та,- вы тут живете, как деды и прадеды, даже не знаете что такое электричество, про радио тоже ничего не слыхали. При свечах да лучинах вечерину сидите.
   Староста скептически кашлянул.
   -Действительно, мы про твое лепестричество не слыхивали. Может, растолкуешь, что это за штука такая.
   -Бабушка замялась.
   -Ну, как тебе бестолковому объяснишь, тут показывать надо,- попыталась она уйти от ответа.
   -Ааа, так ты сама не знаешь, что это такое!- по-своему понял ее заминку Иван Тимофеевич.
   -Ленка, открой дверь в мой дом в Серебряном!- неожиданно потребовала бабушка.
   Я не сразу поняла, что от меня требуется. В голове продолжало шуметь и хотелось спать.
   Только когда бабуля ткнула мне в бок, до моей головы дошло, что нужно сделать. Портал открылся сразу и оттуда задул теплый ветер. В бабушкином доме было все еще намного теплей, чем в доме оборотней. Бабушка вышла из-за стола и, пройдя к себе в дом, щелкнула выключателем.
   -После сумрака тусклая электрическая лампочка показалась ярким светильником. Наши хозяева сидели за столом открыв рот, разглядывая опустевшую комнату, где на выцветших обоях хорошо выделялись места на которых до сегодняшнего дня висели любимые бабулины коврики с лебедями и оленями.
   Иван Тимофеевич встал из-за стола, подошел к проему и с опаской заглянул в него.
   -Ишь, ты,- сказал он задумчиво,- не думал, не гадал, что сподоблюсь такое диво увидеть. Так это, Никаноровна, мы твои хоромы разглядываем?
   Бабушка кивнула в ответ, и старик осторожно прошел к ней и начал разглядывать горящую лампочку.
   -Вот оно, значит, какое лепестричество твое,- сообщил он через пару минут.
   Пока он разглядывал почти пустую комнату, Милица Ивановна боролась со своими малолетками, перекинувшимися в рысят и рвущимися обследовать новое место.
   Иван Тимофеевич, между тем подошел к железной кровати с пружинной сеткой, сиротливо стоящей без перины и постельного белья.
   -Неужто железная!? - ахнул он, дотронувшись до нее. - Это же сколько такая стоит?
   Я тут не выдержала и громко сказала:
   -У нас железа дешевое, не то, что золото.
   Староста на эти слова не отреагировал и продолжал свой обход. Подойдя к окну, он провел пальцем по стеклу и завистливо вздохнул. Ничего не сказав, прошел дальше к плите и тут завис по-настоящему. Он чуть не облизал чугунную дверцу, колосники и вьюшку.
   На лбу у него выступили крупные капли пота.
   Выпрямившись, он прошел обратно к нам, бабушка последовала за ним, выключив по дороге свет, и вокруг стало мрачно и темно.
   Я закрыла проем, и ветродуй сразу прекратился. Милица Ивановна зажгла еще один жировой светильник, но все равно после электрического света, светлее у нас не стало.
   Иван Тимофеевич уселся за стол и вперил в меня свой оценивающий взгляд. Было ясно, что до него только сейчас дошло, какие возможности открываются у него с нашим появлением.
   -Так, это, Никаноровна,- обратился он к бабуле. - Ежели вы сюда насовсем перебираетесь, могет мы у тебя из дома все сюды перетащим? В твоей печи одного кирпича тыщи две штук будет. Настил целый, Там еще я чугунков несколько приметил.
   -Эх деда, деда,- сочувственно подумала я.- Ничего ты еще не понял, пока я с вами, можно целый хозяйственный магазин сюда перетащить и не только.
   Прабабушка, услышав слова троюродного брата, мгновенно разозлилась и начала ругаться.
   -Да ты Тимофеич совсем охренел! Чтобы я свой дом, который еще наш дед строил, своими руками ломала? Не будет такого никогда. Ни одного гвоздика выдернуть не дам!
   Я смогла прекратить начинающую ссору, пообещав, что смогу принести в Заповедье все, что будет нужно и любых количествах.
   После этого разговор стал более спокойным. Иван Тимофеевич откушав водочки, и услыхав мои обещания, стал необычайно покладистым и и пообещал выделить нам для жизни пустующий дом, его хозяин погиб в прошлом в году в схватке с медведицей, или еще каким-то зверем.
   Они оживленно переговаривались с бабушкой, вспоминали каких-то давно умерших знакомых. Меня же все больше беспокоила мама. Она сидела с отсутствующим лицом, не прислушиваясь к разговору.
   -Мамочка, - обратилась я к ней.- Ты устала, может, ляжешь, отдохнешь.
   -Не устала я нисколько,- раздраженно ответила она.- Вы меня вчера с бабкой травами опоили, я до сих пор в себя придти не могу. Ох, Ленка, Ленка! Порушила ты всю нашу жизнь, - добавила она и, обняв меня за плечи, прослезилась.
   Тим во время всего этого сидел на лавке у печки и оттуда наблюдал за мной. По его надутому лицу было понятно, что он злится на меня.
   -Ну, и ладно,- подумала я. - На сердитых воду возят. Сердись, сколько хочешь.
   Однако, когда я попросила его, помочь уложить маму спать, он сорвался с лавки, как подстреленный.
   Иван Тимофеевич, увидев наши приготовления, сразу начал прощаться, впрочем, пообещав завтра придти с утра, чтобы показать нам новое жилье.
   Когда он ушел, мама уже спала. Я улеглась рядом с ней, прижалась к теплому боку и почти сразу провалилась в сон, не обращая внимания на продолжавшуюся беседу прабабушки с Милицей Ивановной.
  
  
   Утром я проснулась оттого, что в ухо кто-то дышит. Открыв глаза, увидела рядом сопящего рысенка. По запаху это была Глаша. Я опустила руку на ее мягкий пушистый живот и начала почесывать. Рыска довольно заурчала. Однако наша идиллия долго не продлилась. Рука Милицы Ивановны ухватила дочь за ухо и бесцеремонно сдернула с кровати. Та моментально перекинулась в голую замызганную девчонку и начала заливисто рыдать. От этих воплей проснулись уже все. На дворе была еще темень, поэтому хозяйка зажгла коптящий светильник. Бабушка выбралась из-под своего ватного одеяла и начала рыться в вещах. Выудив оттуда керосиновую лампу, она поставила ее на стол и зажгла. Осторожно распаковав завернутое в тряпку стекло, установила его в лампу. Она прибавила огня, и в темной комнате явно посветлело.
   - Смотри-ка почти как ваше лепестричество светит,- сказала довольная хозяйка.
   В это время мама толкнула меня в бок.
   -Лена, может, попробуем в нашу квартиру попасть. За ней если и приглядывают, так снаружи. Последний раз по-человечески помыться хочется, да сюда нужно забрать много чего, - попросила она. Я согласно кивнула, у меня еще вчера, во время бабушкиных сборов мелькали такие же мысли. Вот только времени на это бабуля не дала.
   Встав, я сосредоточилась, и передо мной открылось окно в нашу квартиру.
   Оглядевшись, осторожно зашла в комнату. Здесь ничего не изменилось с позавчерашнего дня, все так же валялись разбросанные вещи и ящики комода. На кухне тоже был тарарам посуда вытащена из буфета, ящики перевернуты.
   В моей комнате вообще царил полный тарарам.
   Пока я осматривала квартиру, мама оккупировала ванну и начала мыться под душем.
   Милица Ивановна и Тим благоразумно не переходили из своего дома, но во все глаза из проема портала разглядывали наши скромные апартаменты.
   На всякий случай я взяла толстую доску, стоявшую без дела в прихожей и уперла ее в дверь. Мало ли за квартирой наблюдают, и решат проверить, кто тут хозяйничает.
   Однако повезло, пока мама мылась, никто нас не побеспокоил.
   Только бабуля все ходила по квартире и ахала.
   -Ох, Варька! Как вы богато живете, прям буржуи. У нас даже у председателя колхоза такого благолепия нету.
   Мама, выйдя из ванной комнаты, грустно сказала:
   -Закончилось наше благолепие бабушка, будем теперь в деревне жить, а в этой квартире не сегодня, так завтра, другие жильцы появятся.
   Мы едва успели собрать часть нужных нам вещей, как раздался звонок, а затем дверь содрогнулась от мощных ударов.
   -Уходим!- зашипела я и, схватив маму за руку, нырнула в проем портала. Бабушка последовала за мной, после этого проем закрылся.
   -Ну, теперь они все там разнесут. - Вздохнула мама.
   -А какой воевода стрельцами командует,- простодушно спросила Милица.
   -Мама, я же тебе говорил,- воскликнул Тим. - Нету там у них стрельцов и воевод тоже, теперь царю, солдаты служат. Мне Лена это давно говорила.
   Наш разговор прервал появившийся Иван Тимофеевич. Он с любопытством глянул на керосиновую лампу, и сказал:
   -А чего это вы вокруг пустого стола хороводы водите. Я думал вы уже во всю блины едите. Кто-то вечор обещал испечь.
   -Ой, батя, прости!- воскликнула Милица Ивановна,- Запамятовала совсем, сейчас я все мигом сгоношу. А пока сымай тулуп, да садись за стол.
   Довольный староста скинул поношенный овчинный полушубок и уселся за стол.
   -Садись и ты, Аглая Никаноровна, - обратился он к бабушке, - в ногах правды нету.
   Посидим, поговорим. Давненько мы с тобой так не сиживали.
   Бабушка насупилась и явно что-то хотела ляпнуть, но вместо этого вздохнула и села напротив.
   Милица Ивановна в это время уже хлопотала у плиты, наливая на смазанную топленым маслом сковороду, пахнущее дрожжами жидкое тесто. Мы же продолжали стоять, ожидая, что будет дальше.
   Троюродные брат с сестрой заговорили неожиданно мирно, после чего мы с мамой также уселись рядом с ними. Тим тоже присел на лавку у окна и что-то тихо рассказывал своим младшим братьям и сестрам.
   -Ходил с утра дом смотреть,- громко сказал Иван Тимофеевич. - С лета туда не заглядывал. Все там в порядке, только протопить и жить можно. Даже сено на сеновале полно. Только вот скотины я у вас не вижу,- ухмыльнулся он.
   -Как это нет скотины?! - воскликнула бабушка. -а коза моя, не скотина что-ли? Ты Ивашка, смотри, не заговаривайся!
   Возможно, что старики снова бы разругались, но в это время им на деревянные тарелки Милица Ивановна положила горячие блины и поставила рядом горшок сметаны. Беседа прекратилась сама собой и в следующие минут двадцать, все усиленно поедали блины.
   Затем мы напились чаю из бабушкиного самовара, и после этого отправились на осмотр нашего будущего жилья.
   Никакой ограды вокруг дома не было. Сам он был огромен, наверно в два раза больше бабушкиного. Высокий, с резным крыльцом, ведущим на второй этаж. В его задней половине широкий помост также поднимался на второй этаж и упирался в большие, закрытые ворота.
   На мой вопросительный взгляд мама тихо пояснила:
   -Это чтобы на телеге сено на сеновал возить.
   День выдался солнечный, на небе не было ни облачка. Снег под яркими лучами искрился мириадами искр, так, что было больно смотреть. Несмотря на подавленное настроение, хорошая погода брала свое и я почувствовала, что апатия проходит.
   -А почему бы и нет? - подумала я.- Люди живут везде. А мы, оборотни, ничем не хуже, а еще лучше. Сейчас намоем этот дом, протопим, и заживем втроем. Возьмем сюда бабушкиного пса и козу, потом, может, еще корову заведем.
   Внутри, как ни странно было чисто и сухо, не пахло затхлостью. Наоборот, присутствовал легкий запах смолы и сушеных трав. Бабушка одобрительно фыркнула, разглядывая русскую печку. А вот маленькие окна, закрытые ставнями, ей явно не понравились.
   -Ленка!- сказала она, не поворачиваясь. - у меня в сарайке оконные стекла в ящике лежат, принеси их сюда. Стеклорез не забудь, он полке у двери лежит.
   Я засмеялась про себя, удивляясь тому, как быстро бабуля стала использовать мои способности, но вслух ничего не сказала и нырнув в открывшийся портал, принесла пару небольших стекол и стеклорез. Иван Тимофеевич, наблюдая за моими действиями, помалкивал, но на лбу у него выступила испарина. Вероятно, в мечтах он представлял, как я тащу для него все подряд из старого мира.
   -Иван Тимофеевич, а кто тут жил раньше? - не удержалась я от вопроса.
   Староста нахмурился, было заметно, что отвечать ему не хотелось. Тем не менее, он коротко повторил свой вчерашний рассказ о бобыле Никодиме, всю жизнь прожившем в этом доме и без следа сгинувшем в дремучих лесах Заповедья.
   Видя явное нежелание старосты говорить на эту тему, вопросов я больше не задавала.
   Бабушка с мамой, в отличие от меня, времени не теряли и активно шарились по всем углам. Довольно быстро они выяснили все, что нужно и заявили Ивану Тимофеевичу о том, что их все устраивает, а затем бабуля намекнула, что ему лучше пока уйти.
   -Тимофеич, иди-ка домой, под бочок к старухе своей,- сообщила она. -Лизавета твоя, небось все окна проглядела, тебя дожидаясь. А мы тут, благословясь, намоем все, да полы нашоркаем.
   Староста предупреждение принял всерьез и быстро ушел, пообещав зайти вечером, глянуть, как мы устроились.
   И тут меня припахали по-настоящему. Так я не работала даже в больнице.
   Первым делом бабушка заставила открыть портал к ней домой и забрать козу и собаку. Увидев раздувшееся от молока вымя, она, забыв обо всем, принялась доить свою любимицу. Я же начала носить дрова к печке. Высохшие до звона березовые поленья быстро разгорелись и через пару минут активно затрещали в топке.
   Тут меня озаботила мама, вручив коромысло и пару деревянных ведер литров сорок каждое, отправила за водой. Колодец располагался на задах, почти у самого леса, закрытый тяжелой дубовой крышкой. Вода в нем стояла высоко, поэтому ее можно было просто зачерпнуть ведром.
   Потом, таща на себе в дом почти сто килограмм совокупного веса воды, ведер и коромысла, я размышляла:
   -Как здорово, быть оборотнем, раньше бы не оторвала от земли даже одно такое ведро. Собственно это даже не ведра, а тяжелые деревянные ушата. Да и колодезную крышку не сдвинула бы с места.
   Когда принесла воду и поставила полные ведра на лавку, оказалось, что греть воду не в чем. Пришлось бежать к Милице Ивановне и оттуда вместе с Тимом тащить бабулины чугунки в наш новый дом.
   Тим сразу не ушел, а присев в уголке на лавку, молча наблюдал за нами. Лишь, когда я приступила к мытью пола и начала скоблить огромным косарем половицы, он тихонько ушел домой. В комнате к этому времени немного потеплело, поэтому я сразу разделась и, подоткнув платье, продолжила мытье.
   Бабушка, подоив козу и пристроив ее в хлеву, пришла к нам и сразу начала пристраивать в красном углу икону и лампадку.
   Закончив с этим делом, она включилась в процесс уборки. Когда за окном начало темнеть, мы почти завершили все дела. В доме стало по-настоящему тепло, и уютно. выскобленные полы сверкали белизной. На кухонном столе лежала цветастая клеенка, а на ней стоял чайный сервиз. Вскипевший самовар тихо шумел рядом с ним. Белые занавески закрывали окна с вставленными в их рамы стеклами. Усевшись на отполированные временем и задницами лавки, мы с удовлетворением оглядывали итоги своих трудов.
   Бабушка заварила чай, на этот раз индийский со слонами, и выложила на стол связку баранок.
   -Ура! - крикнула я и быстро схватила одну. К моему разочарованию, баранки были твердыми, как камень. Однако это обстоятельство не помешало ее сгрызть. Пока я расправлялась с баранкой, бабушка со странным выражением наблюдала за мной.
   -Ленка, а ты ведь можешь нам свежих баранок принесть, - неожиданно предложила она.
   -Это, как? - растерялась я. - В магазине купить?
   Бабушка улыбнулась своей волчьей улыбкой, от которой непривычному человеку стало бы не по себе.
   -В магазине, где же еще,- подтвердила она,- только не купить, а просто взять.
   - Чему правнучку учишь?! -возмутилась мама.- Воровкой ее сделать хочешь?
   Сама же всегда говорила, чужого не брать.
   -Говорила, - согласилась бабуля. - От своих слов не отказываюсь, только рассуди, мы по своей воле сюда сбежали, или нас вынудили так сделать? А кто вынудил? Государство! А магазины у нас чьи? Государственные. Вот пусть теперь нас кормят забесплатно.
   -Все равно, неправильно это,- сказала мама. - У меня деньги есть, можно заплатить.
   -Ага, седня заплатишь, завтра заплатишь, а деньги закончатся, что будешь делать?- ехидно спросила бабушка.
   -Хватит вам ссориться,- сказала я.- Сейчас баранок принесу.
   Встав из-за стола, я открыла портал в знакомую бакалею. В помещении было темно. В большом окне было видно освещенную фонарями улицу. На какой-то момент мне до ужаса захотелось пройти по этой улице к нашему дому. Справившись с собой, шагнула в магазин, прошла к полкам и, взяв две связки баранок, пошла обратно.
   -Ну. вот так и будем жить,- удовлетворенно сообщила бабуля взвешивая связку в руке, - Ленка у нас теперь добытчица! Все, что нужно принесет. Ты, Варька, список напиши, чего нам надобно.
   Мама ошарашено смотрела на нас.
   -Бабушка, разве так можно поступать! -возмущенно закричала она. - Это грабеж беспардонный! Ленка! Немедленно отнеси баранки на место!
   -И не подумаю, - заявила я, - бабушка все правильно сказала. - От нас в магазинах не убудет. Помнишь, твоя знакомая рассказывала, как они там, на усушку и утруску товар списывают. Так, что давайте список писать, что нам сюда еще нужно. А до этого свое имущество из квартиры и бабушкиного дома, заберем все до последней ниточки.
   -Истину глаголешь,- согласилась бабушка. - Только дом мой сюды надо целиком перетащить. Ни хрена колхозу не оставлю.
  
   -Ну, что тут у вас происходит? - послышался голос полковника Воскобойникова в прихожей. Дознаватель Шевцов вздохнул и, оторвавшись от диктовки протокола, пошел встречать начальство.
   Воскобойников, зайдя в квартиру, снял шапку и сейчас, вытирая вспотевший лоб, с любопытством оглядывался по сторонам.
   -Нашли, что-нибудь интересное? - спросил он у Шевцова.
   Тот, немного помедлив, сказал:
   -Никак нет, товарищ полковник, не нашли. Да и что тут можно найти? Сами видите все вынесено, одни стены остались. Даже плита с газовым баллоном утащена.
   Действительно, квартира семейства Гайзер, еще несколько дней назад вполне благополучная, сейчас представляла грустное зрелище. В ней не осталось ничего, что бы хоть как-то напоминало о хозяевах. Вынесено было абсолютно все, вплоть занавесок и полочек в ванне и туалете.
   Два сотрудника с миноискателями или еще какими-то приборами, тщательно водили ими по полу и стенам. Третий притулился на подоконнике, где писал протокол обыска под диктовку Шевцова.
   -Есть какие соображения по всему этому? - спросил Воскобойников.
   -Люди из отдела К работают, -кивнул Шевцов в сторону занятых обыском людей.
   -Я тебя спрашиваю,- начал злиться полковник.
   -Имеется одна гипотеза,- пожав плечами сообщил дознаватель. -Учитывая то, что квартира все время была под наблюдением, можно предположить, что вещи были вынесены хозяевами в тоже место, куда они исчезают порталом. Однозначно, это не Серебряное. Вы еще не в курсе, мне пару часов назад звонил капитан Зайцев. В Серебряном вообще переполох, там за ночь разобран и увезен в неизвестном направлении дом Аглаи Силантьевой, прибабушки наших подозреваемых. Селяне, проживающие неподалеку, рассказывали, что слышали, как все происходило, но боялись даже нос высунуть из дома, настолько там эту бабку боятся.
   -Понятно,- выдохнул полковник.- куда-то удрали паразитки, видимо, в еще более глухую деревню и сейчас устраиваются. Необходимо...
   Он замолчал, потому, что Шевцов резко замотал головой.
   -Товарищ полковник, думаю это бесполезно. Разрешите, объясню. Помните то золото, с которого все закрутилось. По заключению ученых такого золота на Земле не существует.
   Воскобойников был далеко не дурак, и сразу понял, на что намекает Шевцов.
   -Ты так считаешь? - на всякий случай переспросил он.
   Когда Шевцов утвердительно кивнул, полковник матерно выругался и тихо сказал:
   -Представляешь, как мы попали? Тут через пару дней не протолкнуться будет от московского начальства.
   Они смотрели друг на друга и отчетливо понимали, что подобного ляпа им не простят. Взрослые умные люди не смогли договориться с пятнадцатилетней девчонкой, которая могла открывать дверь в другие миры.
  
   Заканчивалась первая неделя нашего пребывания в Елизаровке, небольшой деревушке, затерянной в бескрайних лесах Заповедья. В ней было всего тридцать семь дворов. Со слов Ивана Тимофеевича сейчас здесь проживало двести три жителя вместе с детьми. Правда сюда он включил и два десятка охочих до приключений оборотней, ушедших под предводительством его зятя искать железную руду.
   К моему разочарованию контакта с молодежью у меня пока не получалось. Теперь, когда здесь жила прабабушка, мне тоже досталась частица ее значимости. Короче, боялись меня все, почти так же, как бабулю. Только Тим ходил с тоскливым видом около дома и периодически приглашал то на охоту, то на рыбалку.
   Зато маму никто не боялся, ей сразу удалось сойтись с соседками и сейчас ее буквально разрывали на части, приглашая на посиделки. Всем хотелось послушать истории о том, как живет старый мир, из которого их предкам пришлось бежать.
   Однако мы с ней все же нашли время, чтобы вынести все вещи из нашей квартиры. Я даже умудрилась забрать газовую плиту. Нас всегда раздражал газовый баллон, стоявший в углу кухни, но зато сейчас утащить его было нетрудно. Не нужно выходить на улицу, чтобы у всех на виду вытаскивать баллон из железного ящика. Мама, правда, не удержалась от замечаний и спросила, что мы будем делать с плитой, когда закончится газ.
   В ответ, я, вскинув на плечо баллон, беззаботно сообщила:
   -А когда закончится, открою переход на заправку и заменю пустой баллон на полный.
   Мама укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Бабушка, увидев плиту, разворчалась еще больше мамы, однако, когда увидела, как быстро и легко можно готовить на газу, стала его ярой фанаткой. Мне даже пришлось отбиваться от ее требований, притащить в дом еще пару-тройку заправленных баллонов.
   Но тут она быстро отстала от меня из-за пришедшей ей в голову идеи, перенести ее дом из Серебряного в Елизаровку. Иван Тимофеевич горячо поддержал это предложение и несколько мужиков за три дня разобрали и перенесли весь дом по бревнышку в Заповедье. Так что теперь рядом с нашим новым домом громоздилась гора размеченных бревен, досок. Весь кирпич также был перетащен и сложен под навес. Я никогда не думала, что можно так быстро разобрать целый дом. Когда все было вытащено, бабуля вместе со мной прошла порталом к своему бывшему жилью и долго смотрела на запорошенный снегом, оставшийся от дома венец.
   -Эх! Ленка, Ленка,- вздохнула она.- Думала ведь, что из этого дома меня хоронить повезут, а вон оно, как вышло. Теперича в Заповедье век доживать придется.
   -Ты чего бабуля о смерти заговорила? Не надо! - запротестовала я. - Ты еще здоровей молодых будешь. А чего нам в Елизаровке не жить? Дом у нас есть. Весной еще твой старый дом мужики соберут, Иван Тимофеевич же обещал. Посадим картошку, травки всякие. А я все, что нам нужно всегда смогу принести.
   Бабушка тяжело вздохнула.
   -Не поймешь ты меня правнучка, чтобы понять, много лет надобно прожить. Тогда узнаешь, каково все бросить и в новом месте корни пускать. Глянь на матку свою. Та сама не своя бродит. Ежели я ей зелья не давала, ей бы вообще ни до чего дела не было.
   Я слушала бабулино ворчание и внутренне соглашалась с ее словами. Сейчас у нас вроде бы все обстояло неплохо. Мы не голодали, жили в тепле, местные жители хоть и относились к нам с опаской, но без враждебности. Несколько женщин похрабрей, уже обращались к бабушке за лечением.
   Но нам с мамой, лишенным своей работы и привычного круга общения, приходилось непросто.
   Наше наступившее молчание, нарушило легкое поскрипывание снега. Обернувшись, я увидела, что к нам направляется дед Евсей.
   - Здорово, что ль Никаноровна!- закричал он издалека. - Чего это ты старая учудила, посреди зимы дом свой рушить? Да еще артель справную нашла. Меня вчерась работники твои так шуганули, я до председателя без остановки бежал. А тот сегодня с утра на станцию укатил, в район будет звонить про твое самоуправство.
   Бабушка молчала, и расхрабрившийся дед подошел ближе. От него несло картофельным самогоном, а глаза были полны боязливого любопытства.
   Я собралась шагнуть ему навстречу, но бабуля предупреждающе тронула меня за руку.
   -Не ходи, тихо шепнула она. - Не видишь, что ли, засланец это, заболтать нас послан. Быстро дверь в Заповедье открывай!
   В ее голосе было столько тревоги, что я без вопросов открыла переход. В этот момент меня чем-то несильно ударило в плечо.
   Сразу закружилась голова, зазвенело в ушах. Последнее, что слышала, был громкий голос бабушки, выкрикивающий заклятие черной порчи.
  
   Полковник Воскобойников, с хмурым выражением лица, в который раз перечитывал мятые листы рапорта капитана Зайцева, написанные нечетким, рваным почерком. На последнем листе практически ничего разобрать было нельзя.
   В кабинете присутствовали оба его заместителя и прикомандированный командир группы отдела "К" из Москвы. Недружелюбно покосившись на того, Воскобойников поинтересовался:
   -Ну, как там Зайцев, не полегчало ему?
   -Никак нет,- ответил пожилой круглолицый подполковник в мундире с эмблемами танковых войск. - Пока в коме. Находится под постоянным врачебным контролем.
   Понятно,- тяжело вздохнул Воскобойников и обвел всех усталым взглядом.
   -Вот такие дела товарищи, - сказал он. - Отстраняют нас от этого дела, завтра прибывает комиссия, которая будет разбираться со всеми этими проблемами.
   А что собственно случилось?- решил на свою голову поинтересоваться майор Решетов, только сегодня, после длительной командировки, появившийся на работе.
   Воскобойников кинул скомканный рапорт на стол и неожиданным фальцетом завопил.
   Вот, б-ь! Такие, как ты оболтусы, ни бога, ни черта не боитесь, лезете брода не зная. Ведь предупреждали этого Зайца лысого - действуй осторожней! Ты даже не представляешь, какой кипеж стоит! На севере области целый район закрыть пришлось. Оцепление в три этапа. Восемь человек наших от какой-то хвори там загнулись. Вот полюбуйся!
   Решетов осторожно взял, брошенные Воскобойниковым фотографии, глянул на них и резко побледнев, выскочил в коридор.
   Сам же полковник в это время в очередной раз взял в руки фотографию, на которой громадная старуха, держа на руках белую рысь, уходила в подсвечивающийся изнутри солнцем, стрельчатый проем, хорошо заметный на фоне зимнего леса.
   Через пятнадцать минут в кабинет зашел грузный седой мужчина. На нем была надета расстегнутая бекеша без знаков различия, но широкие генеральские лампасы на брюках говорили сами за себя.
   Присутствующие торопливо встали, под громкую команду Воскобойникова.
   -Товарищ генерал, - начал, было, он свой доклад. Однако генерал, махнув рукой, раздраженно сказал:
   -Погоди, не части, дай раздеться.
   Он снял бекешу, повесил ее на вешалку и сел на заскрипевший под его весом стул.
   -Ну, давай полковник докладывай, чего тут нарешал, мать вашу! Ты вообще, мудак, понимаешь, что вы натворили? На всю страну прославились! Через пару дней о нас все вражеские голоса будут говорить. Дело на контроле у председателя комитета. Прониклись, сукины дети!?
   Полковник стоял навытяжку перед сидящим генералом и только периодически моргал глазами.
   Тот хлопнул по столу ладонью, от чего присутствующие вздрогнули, и сказал:
   -Хорош тянуться, садись на место и докладывай, что вы на настоящий момент накопали. Только без лишних подробностей. Квинтэссенцию, так сказать. Надеюсь, знаешь, что это слово означает.
   Воскобойников уселся снова на свое место, надел очки и открыл толстую картонную папка.
   --В наше поле зрения,- монотонно начал он. - Гайзер Елена Лазаревна сорок девятого года рождения попала в сентябре 1964 года, когда выяснилось, что она нашла золотой самородок на севере нашей области в районе старинного села Серебряное. Однако при попытке сдать его в милицию, самородок был похищен. А отец девушки Гайзер Лазарь Моисеевич был убит.
   Генерал поморщился.
   -Она, что еврейка, девчонка эта? - прервал он докладчика.
   -Ну, в общем да,- после паузы сообщил полковник. - Но мать у нее русская, как раз родом из Серебряного. Учитывая ситуацию, дело у милиции я изъял и передал нашему лучшему дознавателю товарищу Шевцову. При дальнейшем расследовании создалось впечатление, что девочка в своих показаниях лжет. В связи с этим за ней было установлено наблюдение, с целью выявить контакты, и прочее. А в Серебряное была отправлена группа сотрудников для осмотра места находки самородка.
   Вот тут в первый раз и начались непонятные события. Сотрудники, опытные проверенные люди, несколько дней блуждали по лесу, а потом вдруг обнаружили, что находятся в поезде, на пути домой. Я практически сразу после этого события позвонил вам и попросил прислать в мое распоряжение сотрудников отдела "К"
   Генерал кашлянул, и полковник замолк, но тут же продолжил говорить, поняв, чего от него хочет начальник.
   -Не волнуйтесь, Николай Григорьевич,- успокаивающе сказал он. - Кабинет тщательно проверен и защищен от прослушивания, все сотрудники присутствующие здесь имеют соответствующие допуски.
   Генерал машинально кивнул, и Воскобойников принялся рассказывать дальше.
   -После прибытия людей и техники мы смогли более плотно следить за Леной Гайзер и ее матерью. До Нового года в поведении девушки не было ничего подозрительного. Хотя обращали на себя внимание ее выдающиеся физические характеристики. К примеру, в больнице она могла легко одна переложить тяжелого больного с каталки на кровать.
   Архивная группа, тем временем, работала по ее прабабушке Аглае Никаноровне Силантьевой, проживающей в Серебряном. Было выяснено, что там она пользуется репутацией опасной и мстительной знахарки. Тем не менее, очень популярной у местного населения. И тут нас ожидал первый сюрприз. В районном архиве при изучении книг церковных записей было выяснено, что Силантьева родилась в 1843 году. Честно говоря, мы думали вначале, что речь идет о ее матери, или еще какой родственнице, но оказалось, что это именно она.
   -Так, что этой бабке сейчас сто двадцать лет? - воскликнул генерал.
   -Так точно,- подтвердил полковник. - Именно сто двадцать. Однако ничего конкретно мы не узнали. Я хотел уже в ноябре снимать наблюдение с семейства Гайзер, однако подполковник Симонов,- тут Воскобойников кивнул в сторону руководителя группы отдела К и продолжил. - Уговорил меня оставить слежку еще на пару месяцев.
   -Вы чем руководствовались товарищ Симонов? - поинтересовался генерал. - У вас возникли какие-либо подозрения?
   -Подполковник вздохнул и сказал:
   -Товарищи офицеры, я знаю, как вы между собой расшифровываете название моего отдела. Должен вам сказать, что расшифровка правильная. Да, мы занимаемся очень специфическими вопросами и проявлениями сверхъестественного, не укладывающимися в рамки марксистско-ленинской философии. Говорю вам все это потому, что с сегодняшнего дня все присутствующие здесь, подпишут очередную бумагу о неразглашении, а потом с вами поработает наш специалист, чтобы даже во сне или под пытками не смогли рассказать то, о чем сейчас пойдет речь.
  
   Мне снился занимательный сон. Я сидела на берегу золотой речки, у старого кострища. Напротив меня стоял на карачках Тим и пытался разжечь костер. Однако трут был влажный и, несмотря на сноп искр, сыплющихся от кремня, не хотел разгораться. Когда запыхавшийся парень поднял голову, я хихикнула, глядя на его раскрасневшееся озабоченное лицо.
   Тим вскочил и, кинув огниво и кремень на землю, с разбегу нырнул в струящуюся воду.
   -Вот-вот охладись,- подумала я и протянула руки к наломанным сучьям. Из моих пальцев вылетели синеватые огненные струйки, и дрова вспыхнули ярким пламенем.
   -Ленка! Ты что творишь!- раздался над ухом голос бабули и меня начали трясти за плечи.
   Я открыла глаза и обнаружила, что лежу в своей кровати, в комнате пахнет дымом, мама топчет ногами тлеющее одеяло, а бабушка держит меня за плечи и шепчет заговор от пожара.
   Увидев, что я проснулась, она отпустила меня, распахнула окно и, оттолкнув маму выбросила в него все еще дымящееся одеяло.
   -После этого устало опустилась на лавку и сказала:
   -А ведь уже уверена была, что не будет девки огненного дара. Богу молилась. Ан, нет! Служивые все испоганили, зельем своим. Чуть ведь нас не сожгла. Теперь морока будет, учить ее огонь в узде держать.
   Неожиданно я вспомнила что только, что стояла с бабушкой у останков ее дома, к нам подошел дед Евсей, и меня что-то ударило в плечо. Я машинально дотронулась до этого места, и оно отозвалось легкой болью.
   -Что чешется,- спросила бабушка, -почеши, почеши, подживает ранка. Я то вчера, грешным делом подумала, убили тебя солдаты. От горя напасть черную на них наслала. Когда увидала, что в тебя сонным зельем стрельнули, пожалела, конечно, но сделанного не вернешь. В муках ребятушки померли.
   Однако особого раскаяния в бабулином голосе не было. До меня же пока не особо доходило, о чем она говорит.
   -Объясните толком, что случилось,- хрипло сказала я.
   -Ко мне подошла мама и, протянув стакан с водой, поправила подушку. Выглядела она плохо, под заплаканными глазами были хорошо видны синие круги.
   Только сейчас я поняла, что жутко хочу пить. Залпом, выпив воду, я решительно села на кровати и начала расспросы.
   Вскоре я поняла, что произошло. Оказывается в Серебряном нас караулили сотрудники КГБ, и когда они увидели, что мы можем уйти, они выстрелили в нас ампулами со снотворным. В бабушку тоже попали. Но игла не пробила толстый тулуп, поэтому она смогла меня унести. Засыпая, я перекинулась, и ампула с иголкой отвалилась. Но снотворное уже начало действовать. Бабушка ничего не поняла и подумав, что меня убили, закляла всех кто был поблизости.
   Однако больше всего бабушку огорчило то, что этот эпизод инициировал у меня огненный дар. Из-за которого мы сейчас чуть не сожгли дом.
   Я встала с кровати и в сорочке пошлепала к окну. В сумрачном утреннем свете начала разглядывать руки. Однако на кончиках пальцев не было даже легкого покраснения.
   -Не будет тебя этот огонь жечь,- буркнула бабушка. - Кого другого запросто. Ох, Ленка ты Ленка, - вздохнула она. - Сколько хлопот с тобой. Теперича в избушку мою переберешься, там жить будешь, покуда, со своим даром не разберешься.
   -А ты меня разве не научишь? - с надеждой спросила я.
   -Если бы знала, научила, - сообщила бабушка. -Да вишь, не знаю, я про это ничего От деда свово слыхала, что у предков наших такой дар появлялся. А вот как им управляться ей богу не знаю.
   Бабушка обещание сдержала и действительно отправила меня в свою избушку. Правда, случилось это после того, как я опять во сне нечаянно подожгла постель.
   -Нет уж, сударыня! - сообщила она после этого случая. На тебя белья постельного не напасешься. Да и нас спалишь за милую душу. Собирай узелок и шуруй в мою избенку.
   -Бабушка, куда ты ее отправляешь? - нервно воскликнула мама. - Пусть она хотя бы в бане ночует!
   -Варька, перестань чушь нести! - рассердилась бабушка. - Если баня загорится, дом тоже заполыхает, а потом пал по деревне пойдет. Нам такая слава не нужна. Поживет девка одна, ничего с ней не случится. Рысью перекинется, будет зайцев да тетеревов ловить.
   Она помолчала, а затем с хитрой усмешкой сообщила:
   -Думаю, она там одна долго скучать не будет. Тут один добрый молодец, все клинья к ней подбивает.
   Сборы были недолгими. Поцеловав маму и бабулю, я перекинулась в рысь и, схватив в зубы узелок с одеждой, помчалась по пушистому снегу к темной стене леса. Я предпочла пробежку по лесу, быстрому переходу порталом.
   Добравшись до леса, продолжила путь уже по деревьям. Услышав легкий шелест, я замерла, пытаясь понять, кто следует за мной.
   Порыв ветра принес знакомый запах, и мне стало смешно.
   Бабушка на этот раз оплошала. Тим вычислил мой уход гораздо быстрей, чем она предполагала.
   Через несколько секунд огромная черная рысь бесшумно прыгнула на соседнюю ветку. Усатая морда приблизилась ко мне и провела шершавым языком по носу.
   Я фыркнула и продолжила свой бег. Тим последовал за мной. Потом, на какой-то момент он исчез, и появился какое-то время спустя, таща в зубах большого зайца. Вскоре мы выскочили на поляну, где стояла избушка, по крышу занесенная снегом.
   Я положила узелок на снег и перекинулась в человека. Тим, не выпуская зайца из пасти, уселся и откровенно разглядывал меня.
   В его щелевидных оранжевых зрачках я видела свое отражение - стройной белокожей девушки с небольшими смотрящими в стороны грудями и широкими бедрами.
   -Неужели это я?- проскочила мимолетная мысль.- Видели бы меня сейчас одноклассницы!
   -Ну и пусть смотрит, вон слюни, как закапали,- подумала я, взглянув на выронившего зайца Тима, вытащила лопату из-под стрехи и начала откапывать дверь.
   Не успела сделать несколько копков, как на плечо опустилась горячая ладонь.
   -Давай помогу,- предложил Тим, он тоже перекинулся в человека и сейчас стоял обнаженный рядом со мной. Меня кинуло в жар при виде его атлетически сложенного тела и гуляющих под кожей мышц. Без слов я отдала ему лопату и кинулась к узелку, чтобы надеть хоть что-нибудь на себя. Одевшись, почувствовала себя уверенней, однако при взгляде на работающего парня, у меня опять потеплело в животе. Чтобы справиться со своими инстинктами попыталась думать, о чем ни будь другом, однако непроизвольно переводила взгляд на широкую спину и крепкие ягодицы Тима.
   Вскоре дверь была откопана и мы зашли вовнутрь.
   На заиндевевшей стене висел мой халатик, оставшийся здесь еще с лета. Я сняла его с гвоздя и подала Тиму. Тот удивленно повертел его в руках и попытался надеть. Халат закрывал ему только верхнюю треть бедра и был узок в плечах, поэтому его нельзя было застегнуть.
   -Займись делом, - предложила я парню.- Зайца нужно ободрать и сварить, раз не съели сразу в звериной ипостаси.
   -Так давай обратно перекинемся,- ответил Тим, не отводя взгляда от моих голых ног.
   -Вот тебя черт принес на мою бедную голову! - подумала я, и по низу живота опять прошла сладкая судорога.
   Видимо, Тим что-то почувствовал, он придвинулся ко мне вплотную, положил руку на бедро и осторожно повел ее вверх.
   От необычного ощущения по телу побежали мурашки. Я буквально почувствовала, как волосинки на коже поднялись дыбом.
   Я хотела сказать, чтобы Тим прекратил меня трогать, и не могла этого сделать. Было так сладко и хорошо.
   Осмелевший парень осторожно взял меня за ягодицы и посадил на стол. Его глаза в упор смотрели на меня. Совсем потеряв голову от желания, я впилась поцелуем ему в губы.
   Зарычав, он одним движением закинул мои ноги себе на плечи и мощным движением вошел в мою, истекающую соком, вагину.
   После этого я не соображала уже ничего. Тело само двигалось в такт толчкам Тима. Я рычала и стонала точно также как он, пока неожиданная волна наслаждения полностью не отключила мой мозг.
   Очнувшись, поняла, что все еще лежу на столе с бесстыдно раскинутыми ногами.
   -Ну, и пусть,- подумала я. Вставать совсем не хотелось. На душе было радостно и спокойно.
   -Какая я была дура, - вдруг подумалось мне.- Считала это занятие отвратительным и низким.
   Однако, когда повернула голову и увидела хмурое лицо Тима, радость сразу испарилась. Вскочив со стола, одернула платье и, подойдя к нему, осторожно спросила:
   -Тим, что произошло? Ты на меня рассердился? Я, наверно, что-то не так делала?
   Тот отвернул голову и глухо сказал:
   - Нет, все хорошо.
   Я обняла его и сразу почувствовала отсутствие ответного отклика. Хотя он тоже обнял меня, в его объятьях не было даже капли того чувства, что сейчас бурлило во мне.
   - Признавайся, что, случилось? - требовательно произнесла я. - Говори, все равно не отстану, пока не скажешь.
   Парень глубоко вздохнул и выпалил:
   -Ты, не девушка!
   От неожиданного упрека я растерялась. Мысли беспорядочно рассыпались в голове.
   -Что же делать? Он же не поверит моим словам.
   Однако растерянность понемногу проходила и вместо нее пришла жуткая злость и разочарование.
   Открыв настежь дверь, я закричала:
   -Убирайся, сволочь! Уходи, чтобы духу твоего здесь не было! Видеть тебя не могу!
   Тим вскочил с лавки и обиженно спросил:
   -Ты меня гонишь? После всего, что у нас было?
   Я схватила его за руку и вытащила за дверь.
   -Вали отсюда! - снова закричала я.- Если тебе нужна целка, ищи ее у деревенских девок и никогда больше не приходи ко мне!
   Тим со злостью содрал с себя халат, швырнул его на снег и, перекинувшись, черной тенью умчался в лесную чащу.
   Проводив его взглядом я ушла в избушку и закрыла за собой дверь на хлипкую заложку.
   Кинув на пол старую медвежью шкуру, улеглась на нее и дала волю слезам.
   Было обидно до ужаса.
   Оказывается, этому мальчишке было наплевать на мои чувства, его беспокоило только одно, что я не девственница. А сам то он кто? Уж очень ловко пристроился ко мне, после того, как посадил на стол .
   - Наверняка, переспал с половиной девок в деревне, - окончательно пришла я к окончательному выводу. - А передо мной строит из себя не знаю кого.
   Потихоньку мои рыдания утихли. Я встала с пола и начала размышлять, что делать дальше. Только сейчас заметила, как неуютно и темно стало в моем жилище. Видимо, короткий зимний день подошел к концу, пока мы тут развлекались. Делать ничего не хотелось. Особенно топить плиту.
   Однако вскоре в животе подозрительно забурчало.
   -Сходить что ли к родным, а заодно и поужинать,- подумала я. Взяла, лежащего около двери зайца, и открыла портал домой.
   Первой меня увидела бабушка, улыбнувшись, она сказала:
   -Что уже соскучилась, решила нас навестить? Смотри, еще и зайца по дороге словила! Варька!- обратилась она к маме. -Глянь, Ленка дичь принесла!
   Мама, в это время сидела в кресле около гудевшей печи и что-то читала.
   Она внимательно посмотрела на меня и тревожно спросила:
   -Лена, у тебя что-то случилось?
   Честно, мне совсем не хотелось делиться своими переживаниями. Но тут в домашней спокойной обстановке слезы снова сами потекли из глаз.
   - Чего ревешь белугой? - запричитала бабуля,- злишься, что я тебя на выселки отправила? Так ведь то для твоей же пользы.
   -Не.. бабуля, не из-за этого,- всхлипывая, ответила я. - Мы с Тимом поссорились.
   Мама с бабушкой переглянулись, и на их лицах явственно нарисовалось облегчение.
   - Ну, как поссорились, так и помиритесь,- успокаивающе сообщила бабуля.- А не помиритесь и ладно, у тебя таких Тимов, может, еще сто штук будет. Вон ты у нас какая краса-девица выросла. Скоро парней у дома штабелями складывать будем.
   Но тут она неожиданно встревожилась.
   -Может, он тебя обидел чем? Говори! Я с ним быстро разберусь, охальником эдаким.
   -Нее, не обидел,- проблеяла я. - Мы просто поругались и все.
   -Поругались, говоришь? - подозрительно спросила бабушка,- а ну, подойди ко мне правнучка.
   В животе похолодело от страха. Я прекрасно знала, что стоит бабушке взять меня за руку, она сразу поймет, чем мы занимались.
   --Не, бабушка, не сейчас.- торопливо затараторила я, - мне просто надо было зайти по-быстрому, кое что из одежды забрать, в избушке тоже плита топится. Давай, завтра поговорим.
   Я ринулась к своей кровати, схватила висевшую на спинке одежду. Потом сняла с вешалки пальто и, сунув подмышку ботики, нырнула в открывшийся портал.
   После комнаты, освещенной керосиновой лампой, темнота в избушке показалась непроницаемой. Однако через пару секунд я четко увидела все окружающее в черно серебристых тонах.
   Положив утащенную одежду на стол, уселась на скамью и задумалась. Сна не было ни в одном глазу. После сегодняшних событий хотелось просто погулять, подумать о случившемся сегодня. Никогда бы не подумала, что такое событие произойдет так буднично и закончится ссорой. Но куда пойдешь гулять по занесенному снегом лесу?
   -А не отправиться ли в Москву 2015 года? - пришла неожиданное решение. Откинув в стороны мысли о том, что одета не так, как принято и что в кармане нет ни копейки, начала лихорадочно одеваться.
   Легко припомнив заклятие, открыла портал в узкий простенок перед автомобильной стоянкой, где всего лишь неделю назад первый раз появилась с Сашей в этом мире.
   -Назвав в мыслях столетнего оборотня, Сашей, посмеялась над своей наивностью и решительно шагнула вперед.
   Висевшие неподалеку часы показывали половину девятого вечера, когда я неспешно пошла по ярко освещенной улице. В окнах роскошных магазинов светились разноцветные гирлянды. По проезжей части неслись тысячи автомобилей. Периодически они сигналили, от чего я вздрагивала. Навстречу шло множество людей, не обращавших на старомодно одетую девчонку никакого внимания.
   На какое-то время стало грустно и тоскливо. Решение спрятаться в Заповедье от своих проблем показалось глупым и смешным. Сидеть в глухой деревушке, отрезанной от мира, когда можно было бы жить и радоваться жизни среди людей, общаться, учиться. - Нужно было перебраться вместе с мамой и бабушкой сюда, - подумала с раскаянием. - Я бы смогла найти деньги, мы сняли квартиру и жили спокойно. Саша же сказал, что здесь теперь капитализм, а при нем за деньги можно сделать все, что хочешь, так ведь говорили нам учителя.
   Но затем перед глазами снова появилась картина расстрела оборотней в новогоднюю ночь, и очарование вечерней Москвы сразу померкло.
   Размышляя о том, что спокойно думаю о краже денег, улыбнулась. Ведь еще месяц назад подобная мысль не могла придти в мою голову.
   Поглощенная своими мыслями, я свернула на боковую улицу. Сколько прошла по ней не знаю, но, в конце концов, уперлась в огромное окно, в котором крутилась роскошная елка, рядом с ней стояли манекены, наряженные снегурочками, Среди них одиноко возвышался дед Мороз.
   Я, раскрыв рот, разглядывала эту красоту, когда сзади чуть слышно скрипнули тормоза.
   Чувство опасности легкими мурашками пробежало по спине. Неожиданно, подошедший сзади мужчина, от которого тянуло, непривычно сладковатым куревом, схватил меня в охапку и потащил в машину.
   Для приличия, я тихонько крикнула однако редкие прохожие, отворачивались, делая вид, что не замечают, как меня тащат к машине. Ни один из них даже не попытался что-либо сделать.
   -А у нас такого бы никогда не было,- успела подумать я, перед тем, как меня кинули на заднее сиденье.
   -Сиды тихо твар,- с акцентом сказал, схвативший меня парень. - Не бойся, ничэго тэбе нэ сдэелаем. Понэла? Ночь с нами провэдешь и отпустым, дэнга многа дадим.
   Я боязливо кивнула. Удовлетворенный моим молчанием, парень заговорил на незнакомом языке с двумя приятелями. Это продолжалось несколько минут, потом они громко засмеялись, и машина тронулась.
   Страшно не было. Я знала, что в любой момент могу убить их всех. Но меня одолевало любопытство. Мир будущего открывался опять с какой-то новой, неизвестной стороны.
   -Неужели в столице нашей Родины можно безнаказанно похищать людей? - такие мысли вертелись у меня в голове, пока мы мчались по освещенным московским улицам. На одном из перекрестков на дорогу выбежал милиционер с жезлом, но, вглядевшись в машину, показал, что можно проезжать. Парни презрительно засмеялись и начали оживленно переговариваться.
   -Мальчики, а вы не грузины? - спросила я, воспользовавшись паузой в их беседе.
   Машина затормозила, а водитель повернулся назад и, вглядевшись в меня, спросил на русском у моего похитителя.
   - Ахмед, тебе не кажется, что телка нас не боится? Мальчиками называет.
   Тот лениво махнул рукой. После чего гортанно сказал несколько слов.
   Машина снова тронулась под гогот бородачей, а тот, кого назвали Ахмедом, повернулся ко мне и спокойно сказал:
   -Мы нэ грузыны, не путай нас с этими трусами. А если еще раз раскроешь рот, я тебе язык отрэжу.
   Пассажир, сидевший впереди, засмеялся.
   -Ахмед, не спеши, если отрежешь ей язык, кто будет нам отсасывать.
   -Интересно,- что это я должна им отсосать?- мелькнула мысль в голове. И тут сразу вспомнила событие полугодовой давности и тюремщика в вагонном туалете.
   Красно-черная пелена ярости закрыла глаза, а острые когти молниеносно рассекли кадык собеседника.
   Тот, выпучив глаза, схватился руками за горло и пытался что-то сказать, но получалось только неразборчивое бульканье. Струя крови, брызнувшая у него между пальцев, ударила в шею водителю.
   Тот крикнул что-то неразборчиво и остановил машину.
   Когда он повернулся ко мне, пятисантиметровые когти вошли ему в оба глаза и проткнули мозг.
   Зато передний пассажир сразу не умер. Он попытался выскочить из машины, но не успел. Когда я прижала его к спинке кресла, он пытался сопротивляться, но, сообразив, что сил не хватает, беспомощно опустился на место.
   Оглядевшись по сторонам, я поняла, что до нашей машины нет никому дела и начала допрос.
   Что происходит в машине за темными стеклами, редкие прохожие видеть не могли. Я по-прежнему сидела на заднем сиденье, придавив когтями, пока еще живого азербайджанца, за горло. А тот еле слышным шепотом рассказывал, кто они такие и зачем забрали меня в машину. Слушать его было ужасно противно. Никогда не думала, что возможно такое скотство. Узнав все, что хотела, уже собиралась прикончить его и выйти из машины, когда в голову пришла неожиданная мысль.
   Она не помешала мне спокойно задавить, трясущегося в страхе мужчину. После чего я планомерно обчистила карманы покойников и бардачок. Собрав их бумажники и телефоны, и два пистолета в кобурах, прямо из машины открыла портал и прошла в свою холодную, промерзшую избушку.
   Закрыв плотнее дверь, развила бурную деятельность. Первым делом растопила плиту, поставила на нее набитый снегом чайник, затем зажгла керосиновую лампу и разложила награбленное на столе.
   Как ни странно, в душе не было никаких переживаний, в отличие от первого случая, когда я задушила убийцу папы. Наоборот, я чувствовала, что все сделала правильно - такие люди не должны жить на белом свете.
   Прибавив света, я приступила к потрошению бумажников.
   Вскоре передо мной лежала небольшая горка удивительных банкнот. Я насчитала в общей сложности шестьдесят тысяч рублей, кроме них там были еще несколько стодолларовых купюр и какие-то евро. Пересчитав деньги, надолго задумалась.
   -Надо будет посмотреть цены в магазинах, не может быть, что бы продавцы с рынка носили с собой денег на шесть автомашин Волга,- решила я. Деньги были очень странные, совсем не похожие на те, к которым я привыкла.
   -Интересно, откуда Саша взял деньги нашего времени, когда приходил к нам на пляж? - сразу возник вопрос в моей голове. Как-то раньше я над этим не задумывалась.
   Кроме денег в бумажниках была целая куча забавных карточек с цифрами. Названия Visa, Mastercard, Maestro, ни о чем не говорили. Повертев их в руках, отложила в сторону, подумав, что потом разберусь, что с ними надо делать.
   Но вот совсем дурой почувствовала себя, когда попыталась разобраться с телефоном. Я еще на новогоднем вечере в доме у Саши заметила, что все гости были с телефонами, и никто из них не испытывал затруднений в работе с ними. После нескольких попыток экран у одного из телефонов загорелся, и на нем появились десятки значков. Попытки как-то ими управлять, полностью провалились.
   Так ничего, не добившись, убрала телефоны к карточкам и собралась посмотреть пистолеты. Но тут на плите засвистел чайник, поэтому проверку оружия пришлось отложить.
   Вскоре мой скудный ужин был готов. Он состоял из крепкого чая с сахаром и старых ванильных сухарей, лежащих здесь еще с лета.
   С сожалением, подумав об унесенном к бабушке зайце, принялась за чаепитие.
   Только смолотив весь пакет сухарей, и выдув полчайника, я смогла остановиться.
   От протопленной плиты шло тепло, и хотя из-под двери и плохо законопаченных швов сильно дуло, мне было вполне комфортно.
   Закрыв трубу, я потушила керосиновую лампу и, перекинувшись в рысь, свернулась в клубок на медвежьей шкуре, непонятно как попавшей сюда. Я боялась, что после всех сегодняшних передряг и переживаний не смогу уснуть одна среди дикого леса, но сон одолел меня сразу, как только опустила голову на лапы.
   Сколько спала, не знаю, но когда проснулась, желудок поджимало от голода.
   Одевшись, я сразу порталом прошла домой в Елизаровку. Бабушка с мамой как раз вертелись у печки, снимая противни с пирогами.
   -Привет всем! Вот это повезло!- крикнула я и попыталась стащить пирожок со стола. Однако реакция у бабули была не хуже моей. Она больно шлепнула мне по руке и сообщила:
   -Иди, умойся, да переоденься сначала, а потом за стол сядешь.
   Мама, поставив противень на стол, обняла меня, как будто не видела сто лет и начала расспрашивать, как я ночевала одна, и не было ли мне страшно. Но по комнате витали такие запахи съестного, что я, пообещав, что все расскажу позже, побежала к умывальнику и, сполоснувшись, уселась за стол.
   После пятого пирожка с зайчатиной и трех с грибами я почувствовала, что, наконец, наелась. Еще бы! Вчера кроме хилого завтрака и чая с сухарями вечером, во рту у меня ничего не было.
   Икнув от пережора, отвалилась к спинке стула и начала обстоятельно сочинять, как провела вчерашний день.
   Маму рассказ полностью удовлетворил, но бабуля глядела на меня с большим подозрением. Однако её больше интересовало, не подожгла ли я ненароком ее избушку. Узнав, что там все в порядке она сразу успокоилась.
   Мы болтали о том, о сем часа два, потом бабуля вручила мне список продуктов, которые нужно было принести. Просмотрев его, я про себя засмеялась. Бабушке, явно понравилось бесплатное снабжение. Хотя ничего особенного она не заказывала. В основном крупы, мука и хлеб, из мясных продуктов она заказала только докторскую колбасу и тушенку. Последняя запись в списке гласила:
   -Не забудь две бутылки Столичной.
   Я сложила список и, убрав его в карман, стала собираться.
   -Куда торопишься, посидела бы еще,- предложила бабушка. Но меня уже снедало беспокойство. Хотелось потратить деньги, лежащие сейчас на столе в избушке. Поэтому покрутившись у зеркала под недоуменными взглядами родственников, я поправила берет на голове, и ушла в открывшийся портал. В избушке сложила деньги в один бумажник и, засунув его карман пальто, перешла в мир будущего.
   Днем в Москве суеты было еще больше. Множество людей целеустремленно неслись по тротуарам, не глядя друг на друга. Меня несколько раз толкнули, и никто даже не извинился. Я некоторое время бесцельно слонялась по улицам, разглядывая вывески, и, наконец, не выдержала и зашла в очередную кофейню. В ней, по сравнению с улицей, было тихо, и спокойно. Раздевшись в гардеробе, я прошла в зал и уселась за столик. Народа в зале было немного. Через столик от меня сидели две девочки, примерно моего возраста. Они что-то оживленно обсуждали и периодически заливались смехом. Я взяла меню и начала выбирать, что попробовать. Все названия были незнакомы, поэтому решила взять то, что стоит первым в списке. Прошло несколько минут, девочки перестали смеяться и сейчас внимательно разглядывали меня, что-то периодически шепча друг другу.
   -С моим слухом было нетрудно понять, о чем они говорят.
   -Жанка, наверно эта девка из детдома сбежала, я такого жуткого наряда не видела никогда. Вот дура! Еще сюда приперлась, себя показать.
   После этих слов они снова начали хихикать..
   В это время ко мне подошел официант, он с недоумением оглядел меня и вежливо спросил:
   -Девочка, ты ничего не перепутала? У тебя хватит денег здесь поесть? Может, стоит пройти в столовую, она в следующем доме, за углом. Там комплексные обеды продают.
   Видимо на моем лице все же отразились эмоции, которые я испытывала, потому, что он торопливо сказал:
   -Извините, пожалуйста, я вас слушаю.
   Если перед этим мой заказ тянул на пятьсот рублей, после слов официанта, я шиканула на три тысячи.
   Девки, внимательно следившие за разговором, снова зашептались, обсуждая, откуда у меня, могут быть такие деньги.
   Я съела мороженое и выпила кофе с кусочком торта, не чувствую его вкуса, расплатилась и пошла к выходу. У гардероба посмотрела на себя в зеркало и внутренне охнула. Действительно, по сравнению с ухоженными девушками сидевшими в кофейне, я выглядела ужасно.
   На щеках ярко выделялись красные пятна. Волосы, забывшие про гребень, выглядели не лучше.
   -Так тебе и надо,- говорила я себе. - Мама и бабушка сидят в лесу, едят кашу с пирогами, а ты тут торты жрешь, как не стыдно!
   -Мне, действительно, было стыдно, и я решила, что бабушкин список дополню деликатесами, какие только смогу найти.
   А пока я искала глазами вывеску, на которой написано "Женская одежда".
  
   Александр Евгеньевич, сидел на заднем сиденье роскошного автомобиля и задумчиво глядел в окно. После аутодафе, устроенного московским фэсбэшникам, он считал, что уничтожил всех сотрудников, занимавшихся вопросами клана оборотней, а главное сжег архив, ведущий историю еще с Екатерининских времен. Тогда этими делами занималась тайная служба Синода, и к делу относились гораздо серьезней, чем сейчас. Добраться до этих бумаг была его хрустальной мечтой, с тех пор, как он узнал об их существовании. Правда, пришлось раскрыть своего агента, но он об этом не сожалел.
   Однако, как оборотень, проживший сотню лет, он прекрасно понимал, что всегда может найтись неизвестный доселе документ, который может обозначить след, ведущий к клану.
   Несмотря на то, что большинство клановой верхушки было убито в злополучную новогоднюю ночь, рядовой состав клана практически уцелел. И сейчас Разумовский, сменив личину, на запасную, занимался восстановлением разрушенных связей.
   В настоящее время в кармане у него лежали документы американского бизнесмена русского происхождения Говарда Буркалофф, приехавшего в Белокаменную с целью вложения свободных средств. Легенда была железобетонная. Оборотень, живший в Штатах под личиной Буркалофф действительно приехал по своим документам в Россию. Талантливый айтишник и хакер, продолжил свою работу в подземельях клана, переводя миллиарды долларов американских банков на нужные счета. А Разумовский в это время без проблем мог решать свои вопросы.
   Сегодня у него планировалась встреча с представителем одного из министров экономического блока правительства, поэтому в дипломате, лежавшем на коленях находилось ровно сто пачек американских долларов. Это был всего лишь первый транш необходимый для знакомства. Сколько таких дипломатов придется еще передать, было неясно. Но Александр Евгеньевич надеялся, что сегодняшний разговор прояснит ситуацию. Он находил ее несколько комичной. Министр получит доллары, похищенные с банковских счетов, и затем положит их на эти же счета. Вполне возможно, что сейчас он получит во второй раз свои же деньги.
   Машина встала в очередной пробке. Водитель, тихо выругался, и Разумовский успокаивающе сообщил:
   -Гриша, не суетись, времени еще навалом.
   Неожиданно его внимание привлекла девушка, идущая по краю тротуара.
   -Лена? - мысленно воскликнул он. - Да, нет! Не может быть! Просто, очень похожа девушка, и к тому же очень неплохо одетая, - засомневался он. - Надо бы проверить.
   В этот момент машины впереди начали трогаться, и он моментально скомандовал водителю.
   -Гриша, притормози у тротуара!
   -Но тут же остановка запрещена, мистер Буркалофф! - возмутился тот.
   -Не переживай, штраф оплачу!- выскакивая из машины, крикнул Разумовский.
   Водитель осторожно остановил машину и с недоумением следил за своим пассажиром. За несколько дней, что он возил богатого иностранца, тот зарекомендовал себя здравомыслящим, прижимистым человеком. Поэтому было очень странно, что он, забыв обо всем, как молодой побежал за какой-то девицей, годящейся ему во внучки.
   -Любой каприз за ваши деньги,- насмешливо подумал шофер, глядя, как Буркалофф что-то горячо объясняет, уставившейся на него девице.
   К его удивлению, после непродолжительной беседы, наниматель вместе с девушкой направился к машине.
   Усевшись в кресло, Разумовский скомандовал:
   -Гриша, поехали!
   Сразу после его слов за креслом водителя начала подниматься тонированная полупрозрачная переборка.
   Григорий Северцев ухмыльнулся про себя. В машине давным-давно была установлена сотрудниками ФСБ записывающая аппаратура, и он надеялся, что вечером прослушает запись, и если она будет стоящей, отправит ее своему куратору.
   Надеялся он зря. На пленке присутствовал только шум помех и ничего более.
  
   Я разглядывала бодрого пожилого человека и никак не могла поверить, что это все тот же Саша, с которым полгода назад бродила по парку, обнималась и смотрела кино. Ни одной прежней черты в его лице не было. Однако если прикрыть глаза, то по запаху это был именно он.
   -Когда знакомый голос окликнул меня, было трудно поверить, что мы могли случайно встретиться в огромном городе, где живут миллионы людей.
   -Повернувшись, увидела абсолютно незнакомого пожилого мужчину, однако пока я растерянно улыбалась, он успел сказать:
   -Лена, не волнуйся, это я, Саша, а внешность, просто маскировка.
   Запах подтверждал истинность его слов. Поэтому я, без долгих уговоров, согласилась сесть в машину и вместе прокатиться по городу, пока, он не закончит с делами.
   После того, как перегородка отделила нас от водителя, и мы могли говорить, без опаски быть подслушанными, Саша начал свои расспросы, где я была все эти дни и чем занималась.
   Мне же было не по себе. Новая внешность моего знакомого давила на меня. Казалось, что я разговариваю с учителем или даже директором школы. Я запиналась в разговоре и чувствовала себя крайне неловко. Кроме того, его слова стали больше напоминать допрос, мне это совсем не понравилось.
   Видимо Саша, наконец, заметил мое недовольство, и прекратил разговор. Сообщил только, что пробудет на переговорах около часа. После них мы съездим в его новый офис, взятый в аренду всего пару дней назад. И там обсудим, как быть дальше.
   Мне стало смешно, он думает, что я нуждаюсь в его помощи и поддержке. Хотя при одном только взгляде на меня можно понять, что в помощи я совершенно не нуждаюсь.
   Саша оставил меня в машине, заблокировав при уходе стеклянную переборку.
   -Водитель не наш,- коротко пояснил он мне. - Не следует с ним ни о чем говорить. Не исключено, что он работает на ФСБ.
   Видя мое недоумевающее лицо, он пояснил:
   -Ну, что тут непонятного. В твоем мире есть КГБ, а у нас есть ФСБ. Хрен редьки не слаще,- философски добавил он, и быстрым шагом начал подниматься по ступенькам, ведущим к огромным деревянным дверям, правительственного учреждения.
   Я же откинулась на мягкие подушки сиденья и кинула в рот очередную жевательную резинку. У меня в карманах их было несколько пачек.
   Сейчас я жевала резинку с запахом клубники и вспоминала, как в прошлом году родителям моего одноклассника Тольки Нюлунда пришла посылка из Финляндии. Тот на следующий день принес в школу несколько жеваных резинок и предложил всем желающим. К своему стыду, я тоже не удержалась и пожевала, на десять раз пользованную, жвачку.
   А сейчас в кармане лежала целая пригоршня резинок, я даже пожалела, что не могу придти в школу и гордо высыпать из кармана такое сокровище. Вообще, когда я, потратив почти все деньги в салоне модной одежды, зашла в продовольственный магазин, мне стало плохо. Никогда не думала, что бывает так много разных продуктов.
   -Может, действительно, капитализм это хорошо?- подумала я, выходя из раздвигающихся дверей. Однако эти соображения не выдержали вида нескольких оборванных вонючих мужчин, роющихся в мусорных контейнерах.
   -У нас такого точно нет,- сказала я сама себе, и мысли о "хорошем" капитализме вылетели из головы.
   Я жевала жвачку и разглядывала в окно идущих мимо людей. Краем глаза заметила пытливый взгляд водителя, внимательно разглядывающего меня в зеркало заднего вида.
   -Наверно, никак не может понять, что нужно американцу от девчонки, и почему я не побоялась сесть в машину к нему, - решила я. И снова начала обдумывать свои ощущения от встречи с изменившимся оборотнем. Надо сказать, его новый облик мне не понравился. Было неприятно выслушивать от пожилого человека комплименты своей внешности. И теперь пыталась понять, если он вернет свой прежний вид молодого человека, смогу ли я, вести себя с ним, как прежде. С легким холодком в душе, сообразила, что это вряд ли случится.
   Ожидание, тем временем затягивалось. С чувством легкой досады, глянула на водителя, увлеченного читающего книжку. Если бы не он, можно было за это время погулять еще, где ни будь. Я уже всерьез собралась накинуть на него сонное заклятие, как увидела мистера Говарда, идущего к нам в сопровождении какого-то мужчины. Мысленно назвав оборотня его новым именем, почувствовала явное облегчение. Действительно, у меня язык не поворачивался, называть этого самодовольного типа, Сашей.
   Он легко сбежал по ступенькам и, усевшись рядом со мной, сказал шоферу:
   -Поехали в офис.
   Пока ехали до офиса, в машине царило молчание. Не знаю почему, но у меня резко испортилось настроение.
   - Наверно, из-за предстоящего разговора,- неожиданно догадалась я. Интуиция твердила, что именно так дело и обстоит.
   Поэтому, когда мы вошли в офис мистера Буркалофф, я уже была готова к ссоре.
   Пройдя по короткому коридору, мы зашли в пустой кабинет, расположенный на двадцать шестом этаже высотки в Москва - сити.
   От злости, я почти не обратила внимания, на скоростной лифт, поднявший нас сюда. До сегодняшнего дня, я вообще не бывала в лифте, только знала, что они существуют.
   Как только за нами закрылась дверь, этот старик попытался меня обнять.
   Я легко отвела от себя его загребущие руки и сообщила:
   -Вы меня обманули мистер Буркалофф. Зачем вы притворялись мальчишкой? И вообще мне все про вас известно. Я вам нужна, как свежая кровь в ваш вырождающийся клан.
   Говард стоял, задумчиво разглядывая меня, и улыбался.
   -Ну, чего вы улыбаетесь? - раздраженно спросила я. - Разве не так дело обстоит?
   -Не так, - коротко ответил он, и начал меняться.
   На моих глазах пожилой человек, стоявший передо мной, вырос сантиметров на десять, его полный живот исчез, морщины на лице разгладились, а глаза заблестели по-молодому, а зрачки стали небесно-голубого цвета.
   Сейчас рядом со мной стоял Саша, таким, каким он был прошлым летом, когда был со мной на пляже.
   - Не расслабляйся! - говорила я себе,- Не верь, это старик, ему сто лет, он тебя обманывает.
   Но, когда Саша раскрыл руки мне навстречу, я кинулась ему в объятья, не раздумывая ни секунды.
   Почему я так поступила, было совершенно непонятно, и пока Саша кружил меня по комнате, держа на руках, все пыталась разобраться в своем импульсивном поступке. Тут вспомнила, как когда-то он обещал, не наводит на меня наваждение.
   -Так он опять на меня как-то воздействовал! - возмущенно подумала я и уперлась руками ему в грудь.
   Озадаченный оборотень резко остановился и внимательно глянул мне в глаза.
   -Отпусти немедленно! - прошипела я. - И никогда больше так не делай!
   Саша тут же поставил меня на пол и начал извиняться. Однако по его лицу нельзя было заметить, что он сожалеет о своем поступке.
   Мне показалось, что он больше был озадачен тем, что я смогла противостоять его воздействию, а не моими обидами.
   -Конечно, что я для него,- думала я. - капризная маленькая девочка, не более того. Правильно бабуля говорила, я ему нужна только для решения своих проблем.
   Я глянула на свои часы. Времени было около трех часов дня. На улице начинало темнеть.
   -Мне пора идти,- буркнула я.
   -Да, кстати, - оживился мой притихший собеседник, - куда ты собираешься? Может, расскажешь? Я знаю, что тебя нашел внекланоый оборотень, ведь это она помогла тебе спасти меня?
   -Мне нельзя об этом рассказывать? - сообщила я. До меня только сейчас стало доходить, что Александр Евгеньевич не подозревает о моих способностях и считает, что я заперта в этом мире, и только помощь неизвестного оборотня спасла мне жизнь.
   -Сейчас начнет меня доставать, что, да как произошло, даже не знаю, чего ему наврать,- тревожно подумала я.
   Однако Саша только согласно кивнул и безмятежно произнес
   -Нельзя, так нельзя. Но почему не просишь вернуть тебя в свое время, к родителям. Я ожидал, что это будет первое, что ты попросишь. Разве тебе здесь было не страшно и не одиноко? Давай я сейчас верну тебя домой?
   Я замялась, не зная, как правдоподобней отказаться от такого предложения.
   -Ннет, пока мне не хочется домой,- сообщила я неуверенно. - Здесь столько всего интересного. Разве ты не видишь, как я сейчас одета?
   Я расстегнула куртку и показала свой модный наряд.
   -Вижу, - с кривой усмешкой протянул оборотень. - Вас, женщин, не переделать. Понятно, чего ты не хочешь возвращаться.
   -А деньгами тебя твоя волчица снабдила? - неожиданно спросил он, пристально вглядываясь мне в глаза.
   Неожиданно ко мне вернулась обычная смелость, и я с улыбкой сообщила:
   -А почему я должна все рассказывать и поступать, как ты хочешь? Один раз ты мне уже устроил "праздник", мне второй такой не нужен.
   Собеседник сделал вид, что обиделся. Но я уже гораздо лучше разбиралась в его мимике и ясно видела, что под маской обидчивого юнца на меня изучающее смотрит опытный, матерый хищник. Одновременно я чувствовала его искреннее стремление помочь мне.
   -Странно, - в первый раз подумала я. - Кажется, он ко мне неравнодушен. Может, он влюбился?
   Я даже хихикнула от такого предположения.
   Саша в ответ тоже улыбнулся и сказал:
   -Ну что же, если тебе надо идти, то иди, раз устроилась здесь без моей помощи, наверняка сможешь прожить еще несколько дней. А своей покровительнице передай, что она безбоязненно может придти ко мне, я умею быть благодарным к тому, кто спас меня от смерти, рискуя собой. Ей всегда будут рады в моем клане.
   -Хорошо, - кратко сказала я и направилась к выходу.
   -Не поцелуешь на прощание?- донеслись до меня слова оборотня.
   Повернувшись, я сделала несколько шагов обратно и, чмокнув его в гладкую щеку, выбежала из комнаты.
   Около лифта я остановилась, не сразу разобравшись в кнопках. Подошедшая расфуфыренная тетка, подозрительно глянула на меня и объяснила, что надо делать.
   Выйдя на освещенную улицу, прогулочным шагом пошла по ней. Парой минут спустя я поняла, что по моим следам кто-то идет. Ясно, что это был оборотень, только он мог идти вне поля зрения, по одному запаху.
   На миг мной овладела растерянность, если сейчас уйду, то Саша сразу догадается, о моих способностях. Вспомнив одну из прочитанных книжек, я запрыгнула в трамвай, который уже закрывал двери, и затем в заднее стекло наблюдала, как из-за угла выбежал молодой парень и начал оглядываться по сторонам.
   -Ищи, волчок, ищи, - мысленно посоветовала я ему и прошла дальше в вагон.
   Через несколько остановок сошла и, зайдя в какой-то двор, перешла в свой холодный дом.
   Кинула сумку с вещами на стол и начала переодеваться. Меньше всего хотелось, чтобы мама и бабуля увидели меня в этом наряде.
   Глянув на часы, обнаружила, что у меня еще есть время в запасе и решила протопить плиту. И только тут обнаружила, что сожгла уже все дрова. Пришлось взять лучковку, висевшую на стене, и отправиться в лес.
   Выбравшись на улицу, обнаружила, что в отличие от морозной Москвы в Заповедье пришла оттепель. Снег на поляне осел, а с крыши интенсивно капало. Решив не мочить ботики, я отправилась на поиски дров босиком, радуясь, что могу делать это вполне спокойно.
   На краю поляны быстро свалила сухую сосну и распилила ее на чурки.
   Колоть их все было лень, поэтому расколола пару штук и на этом успокоилась.
   Пока занималась этой работой, ушло возбуждение от сегодняшней прогулке по Москве, и сейчас я обдумывала, все ли там сделала правильно.
   С грохотом, скинув охапку поленьев перед печкой, глянула на часы и обнаружила., что могу отправляться по бабушкиному заданию. Поэтому отложила топку плиты и, открыв портал, перешла в знакомый гастроном. Бродя по пустому магазину, собирала с полок все, что заказывала бабуля. Понемногу я разошлась и остановилась, набив две доверху две авоськи. И после этого сразу перешла в Елизаровку. Интересно, что с каждым разом переход получался у меня все легче и легче.
   Когда я появилась, мама и бабушка сидели за столом и играли в лото.
   Увидев меня, бабушка заулыбалась и пропела своим низким голосом:
   -Вот и наша девочка пришла, молока принесла!
   -Не только молока,- засмеялась я, ставя сумки на стол.
   Мама, быстро сняла мешок с бочонками, лежащий у нее на коленях и убрала в сторону карточки лото. Я начала выкладывать пакеты на стол, а бабушка громко комментировала все что появлялось из сумок.
   Когда закончили с этим делом, бабушка жалостливо сказала:
   -Садись, что ли поешь, как следует, небось, за день во рту кусочка хлеба не было.
   Она сняла крышку с кастрюли, стоявшей на газовой плите и по комнате разнесся аромат борща. У меня сразу потекли слюнки и, схватив ложку, я с нетерпением дожидалась, когда мне поставят налитую доверху миску.
   После борща последовали котлеты из медвежатины, принесенной бабуле благодарной пациенткой.
   Чай с непременными баранками мы пили уже втроем.
   -Леночка,- вдруг обратилась мама ко мне. - Может, хватит скитаться по всяким избушкам? Я прямо извелась вся, тебя дожидаясь
   -Варька, не суетись, - прервала ее бабуля. - Надобно еще немного потерпеть.
   Она повернулась ко мне и спросила:
   -Ты там седни пожару не наделала?
   -Нет, бабуля, - сообщила я. - Кажется, огонь меня начала слушаться.
   -Это, как? - удивилась та.
   -Вот так,- ответила я и подняла руку, из указательного пальца мгновенно вырвался короткий сине-красный лучик. По моему желанию он становился то длиннее, то короче.
   Мама и бабушка, открыв рот, смотрели на мои манипуляции.
   -Все, хватит баловаться! - сказала бабуля,- гаси свой огонек, огневушка-поскакушка. Ишь, что делается! Сто лет считала, что дед присочинил малехо, а оказывается, он еще не все и рассказал. Ладно, ночуй с нами сегодня, но смотри, если опять искры от тебя полетят, снова на выселки отправлю.
   Я потянулась за очередной баранкой, когда мама снова заговорила.
   -Лена, я тут все думала, как нам дальше жить. Ведь мы здесь весь век не просидим. Это нашей бабушке хорошо, она одну деревню на другую сменила и все. Как там знахаркой была, так и здесь. А скажи мне, пожалуйста, что ты здесь будешь делать?
   За Тима своего замуж выйдешь и детей в избе нянчить будешь? Ты этого хочешь?
   Я ничего не ответила, только смотрела в стол. Мне было стыдно. Это ведь из-за меня нам пришлось сбежать сюда.
   Мама, не дождавшись ответа, продолжила говорить.
   -Мы тут с бабушкой целыми днями обсуждали этот вопрос и решили, что нам надо вернуться домой.
   Я, вскинув голову, хотела возразить. Но мама замахала руками.
   -Погоди, послушай, нам надо уехать в другой город, сменить фамилию и имена. С паспортами что-нибудь придумаем. Я устроюсь на работу, а ты в школу сможешь ходить.
   У меня в голове ворохнулась какая-то мысль.
   -А ведь так действительно можно сделать,- подумала я. - Только надо устраиваться не в нашем времени, где нас хочет найти КГБ, а в Сашином мире 2016 года, в Москве столько народа живет. Нас там некому искать. А Саша пусть нам документы делает и меня в школу устраивает. Он нам с бабушкой обязан жизнью.
   Увидев, что я витаю в облаках, бабушка тронула меня за руку.
   -Ленка, о чем мыслишь, уговорила тебя матка что ли?
   -Уговорила, бабушка,- кивнула я в ответ. - Только надо все продумать хорошо.
   -Так думайте,- сообщила бабуля. - Никто вас не торопит. Но я отсюда ногой никуда не ступлю, мне и здесь хорошо. А если нужно чего будет, я завсегда в Серебряное выйти смогу, вам телеграмму отправить или другое что сделать.
   Идея перебраться в 2016 год так меня захватила, что я вполуха слушала маму с бабушкой.
   Те решили, что я слишком вымоталась за последние пару дней и отправили меня в постель.
   Засыпала я с мыслью, что надо будет завтра навестить мистера Говарда Буркалофф в его новом офисе.
  
   Александр Евгеньевич Разумовский в облике Говарда Буркалофф сидя в офисе, слушал доклад подчиненного.
   Молодой переярок, с волнением докладывал о результатах слежки за неизвестной ему девушкой. Оборотень явно волновался, до недавнего времени он не мог и надеяться, на встречу с главой клана. Но после новогоднего расстрела, у князя оставалось совсем мало людей, поэтому пришлось вызывать в столицу немногих оставшихся в живых членов клана Белого волка.
   -Ваша светлость,- слегка дрожащим голосом докладывал светловолосый молодой паренек. - Как вы приказали, я проследовал за рысью, сразу, как та вышла на улицу.
   Чтобы она ничего не заподозрила, я шел только по следу. Однако она меня перехитрила, и вскочила в отходящий трамвай. Видимо, как-то смогла почувствовать слежку за собой. Мне пришлось пройти по маршруту трамвая и через несколько остановок, я снова обнаружил ее след. Однако через двести метров во дворе дома, след рыси исчез, и больше я найти его не мог.
   Парень замолчал и с несчастным видом уставился на своего шефа.
   -Хорошо, Андрей, - спокойно сказал Разумовский. -На сегодня заданий больше не будет. Можешь идти отдыхать.
   Повеселевший оборотень вскочил и направился к дверям. Около них он вдруг остановился и озадаченно произнес:
   - Ваша светлость, никак не могу понять, куда могла деться эта девушка. Такое ощущение, что она просто взлетела в воздух.
   -Иди, отдыхай, - недовольно буркнул Разумовский, - это не твои заботы.
   Когда за молодым оборотнем закрылась дверь, он встал и начал в раздумье ходить по своему неустроенному офису. Подойдя к огромному окну, он окинул взглядом вечернюю панораму Москва- Сити и произнес вслух:
   -А вот я, похоже, нашел настоящую проблему себе на голову.
   Покинув офис, он отправился в гостиницу, где после скромного ужина в ресторане, отказавшись от услуг многочисленных проституток, ушел в номер и, отключив телефон, улегся спать. А его водитель уселся сочинять отчет своему куратору в ФСБ.
   Следующее утро новоиспеченного мистера Буркалофф было такое же беспокойное, как вчера. Он мотался по Москве, пытаясь как можно быстрей запустить остановившуюся махину своих предприятий, на время, оказавшихся неуправляемыми. После обеда он приехал в офис проверить, как идут дела по установке мебели, оргтехники и прочего.
   Когда он вышел из лифта на двадцать шестом этаже, то обнаружил, что перед ним стоит улыбающаяся зеленоглазая девушка. На высоких каблуках и строгом черном платье она казалась значительно старше своего возраста.
   -Леночка! Как я рад, что ты пришла! - непроизвольно воскликнул он.
   -Боже мой, как я ее хочу!- думал он, борясь с диким желанием обладать этой худенькой стройной красавицей. - Что со мной происходит? Совсем голову потерял. Такого не бывало с юности.
   Между тем, девушка, продолжая улыбаться, сказала:
   -Мистер Буркалофф, вы не могли бы уделить мне несколько минут?
   Обращенный к нему вопрос заставил Разумовского собраться, и он почти спокойно сообщил:
   -Конечно, пройдемте в мой кабинет, там мы сможем обсудить ваши проблемы.
   -Значит, ты хочешь легализоваться здесь, в Москве, вместе с мамой,- задумчиво произнес Разумовский некоторое время спустя. - А отца не хочешь взять с собой?
   -Отец умер,- сухо ответила девушка, сразу потеряв всю свою веселость.
   -Прости,- также сухо ответил оборотень. - Я ведь почти ничего не знаю про тебя. Может, объяснишь причины, по которым хочешь жить в этом мире. Предупреждаю, он не только ничем не лучше твоего, а намного хуже.
   -Я все понимаю, - прервала его собеседница. - Просто так сложились обстоятельства, что здесь нам будет спокойней.
   -Ох, что-то темнит девица,- насмешливо подумал Разумовский. - Скорее всего, прошлась по магазинам, тряпки голову вскружили. Хочет сюда, несмотря на страшные события в ночь на Новый год., Кто же ей помогает, притом владеющий телепортацией. Ну, ничего, это мы выясним, как бы ты милая не шифровалась. Даже расспрашивать не буду, чтобы не тревожить. Очень удачно получилось, что девочка хочет жить здесь, я смогу отыскать эту волчицу, какого клана она бы не была. А ты, Леночка, мне нужна еще больше!
   -Хорошо, я тебе помогу, - сказал он. - Сделаю вам документы, купим квартиру, где-нибудь на Варшавском шоссе. По школе у тебя какие-нибудь есть предпочтения?
   Если можно, я бы хотела с изучением английского языка,- сообщила девушка.
   Разумовский кивнул и сказал:
   - Думаю, что устрою это без проблем. Ну а сейчас давай обсудим, как будем переводить сюда твою маму.
  
   Я вышла из офиса Разумовского в отличном настроении. На этот раз за мной никто не следил. Было вполне понятно почему. Саша рассчитывал, что найдет волчицу, помогавшую мне, когда мы будем жить здесь. Он же понятия не имеет, что помогала мне прабабушка. И здесь она, скорее всего никогда не появится.
   А сейчас надо переходить в Заповедье и рассказывать маме о том, куда мы с ней скоро переедем. Я уже в картинках представляла себе, как мы обставим квартиру, и как я пойду в школу в девятый класс в 2016 году вместо 1964.
  
  
   Конец первой книги.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 6.25*25  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"