Oracle : другие произведения.

Грезы предрассветной синевы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Yami no Matsuei. "Я благодарно принял стакан воды, выпив его залпом, затем блаженно откинувшись на подушки. Вот оно - счастье... Татсуми задумчиво водил пальцем по ободу стакана. Он явно хотел мне что-то сказать, однако никак не мог решиться, видимо считая, что это не самая лучшая информация для этого утра. Однако голова моя болела как никогда, и я решил, что хуже уже не будет. "

   Грезы предрассветной синевы.
  
   Я грустно посмотрел вслед удалявшемуся секретарю Энма-Те, Татсуми Сейчиро. Татсуми был, вопреки обыкновению, облачен в темно-синий костюм и нежно-кремовую рубашку, чуть расстегнутую, без галстука. Конечно, у него ведь сегодня выходной - первый, за такое долгое время. Куда направлялся секретарь - что-то в последнее время мне стало очень приятно так называть его даже про себя, - для меня оставалось загадкой, но, судя по его довольному виду, замышлял он что-то интересное. Вот он оборачивается, стекла его очков сверкают в мою сторону. Он машет мне рукой, выходит из офиса. Остальные, похоже, даже не замечают его ухода. Все равно все уверены, что без Татсуми Сейчиро дела будут идти также великолепно, как и при нем. Отлаженная система.
   ПЕРЕЗАГРУЗКА.
   ОПЕРАЦИЯ НЕВОЗМОЖНА.
   Ко мне на стол нагло садится Хисока и, буравя меня своими не в меру большими зелеными глазами, предлагает съесть кусочек пирога с корицей. Я, вопреки всему своему, отказываюсь и отвожу взгляд. Хисока на меня обижается и съедает кусочек сам, демонстративно отвернувшись. Мне, вопреки всему, совершенно наплевать. Сегодня я сам не свой - флегматичный циник, без единого упрека. Замечаю записку от Татсуми, оставленную на столе под кипой прочих бумаг. Верчу в руках, но не могу понять ни слова - и не потому, что у секретаря такой плохой почерк (очень наоборот, между нами говоря). Просто голова забита совершенно другими вещами, совершенно не желая воспринимать гнетущую действительность.
   На часах в кабинете бодро тикает одиннадцать дня. Странно, что еще так рано. Мне казалось, уже куда позже. Хисока все еще сидит на столе. Для меня остается загадкой, как он смог поместиться на оставшейся свободной от бумаг поверхности стола. Похоже мальчик всерьез на меня обиделся, а потому покинул кабинет, грустно повесив голову. Я выхожу следом за ним. На столе за стеклянной дверью с моей любимой в последнее время надписью ("Секретариат") стоит букет оранжевых и красных лилий. Ну, так всегда - у Ватари в лаборатории только подсолнухи, у Хисоки вечно эти жутко вонючие белые, у меня присланные (о боже) Мураки розы и собственные тюльпаны, а там, на столе у Мастера Теней - лилии.
   Подхожу к общему компьютеру, чтобы хоть как-то занять свое время. На глаза тут же из сотен документов попадается досье Татсуми. Странно, что оно тут, хотя все может быть, я этим компьютером почти не пользуюсь. Открываю документ.
   Агент: Сейчиро Татсуми; Дата рождения: 27 декабря (год неизвестен); Дата смерти: (неизвестна); Место рождения: (неизвестно); Цвет волос: брюнет; Цвет глаз: голубой; Группа крови: А; Род занятий: Секретарь Энма-Те, отдел Секан; Способности: Мастер Теней; Прочее: (нет).
   Конец документа.
   Удивляюсь тому, как о секретаре мало информации. Лично мой файл занимает страниц двенадцать, с подробным описанием каждого подневольного мне демона... А тут - "Мастер Теней" и все. Даже никакой биографической справки, как обычно включают в досье. Насколько мне известно, Татсуми жил с матерью и у него есть младшая сестра, то есть так было при его жизни. А там, конечно, не мое дело. Все равно начинаю сомневаться в правдивости данного файла.
   ПРОГРАММА ВЫПОЛНИЛА НЕДОПУСТИМУЮ ОПЕРАЦИЮ И БУДЕТ ЗАКРЫТА.
   Подходит шеф Коное. Со спины. Я вздрагиваю от его голоса, но быстро справляюсь с собой. Он отправляет меня в Токио. Одного. Я удивляюсь, но в силу сегодняшней флегматичности ничего не уточняю. Просит также купить сувенир. Не удивляюсь, цинично пожимаю плечами. Радуюсь тому, что в Токио нет риска... черт, именно там есть риск встретить этого полоумного маньяка Мураки! В силу сегодняшней флегматичности, фыркаю и забываю об этом.
   На земле. Не люблю я Токио. Слишком шумный, перегруженный город. Другое дело - Нагасаки, хоть с ним у меня связаны самые неприятные воспоминания, он все же лучше. Хожу мимо кафе, думая, стоит ли зайти. Зайду - потом отчитает секретарь за потраченные деньги, не зайду, получу по маковке от гениального себя, а точнее своего голодного желудка. И ладно, лучше быть сытым и отруганным, чем не отруганным и голодным. Моя гениальная логика. Захожу в первую кофейню. Заказываю пирог с корицей и чашку кофе латте. Сижу себе спокойно, никого не трогаю, жду заказа.
   Нога на ногу, чуть выставлены в проход. Отвлекаюсь на проезжающие автомобили за окном. Кто-то больно наступает на левую ногу. Начинает извиняться. Голос вроде знакомый. Не парюсь и, не поворачиваясь, позволяю себе простить неуклюжего. Проходит минут пять. Приносят заказ. Оглядываю кафе. Напротив улыбаясь, сидит какая-то до боли знакомая голова. Ну и туловище в придачу тоже. Размышляю, кто бы это мог быть, потому что мозги отключились еще на лилиях.
   Татсуми. Начинаю думать о секретаре помимо собственной воли. Вот он аккуратно, но "гламурненько так" закидывает ногу на ногу прямо напротив меня. Вот он отпивает из большой чашки капучино. Вот он отламывает ложечкой кусочек пирога... минуточку! Так ведь это же секретарь сидит напротив меня! А я-то, бака, думал...
   В панике пытаюсь решить, что делать дальше. Портить первый выходной за пять лет секретарю не хочется. Не поздороваюсь - подумает, что я - законченный хам. Поздороваюсь - подумает, что хочу испортить ему выходной. Да еще и деньги государственные просаживаю в одном из самых дорогих кафе Японии... В панике, не могу ничего выбрать, благоразумно отворачиваясь.
   - Тсузуки, эй! - окрикивает меня такой знакомый голос с несвойственной ему, голосу, беспечностью. Ну, все. Я труп. Сжимаю кулаки и поворачиваюсь. Удивляюсь. На лице Татсуми - приятная, даже радостная, улыбка, голубые глаза мерцают... "Как не ограненные аметисты"... О боже, у меня развился комплекс сумасшедшего доктора... Короче говоря, глаза горят, а улыбка пляшет.
   - Татсуми! - Притворно удивляюсь я, знаю, что за столько лет совместной работы секретарь успел изучить меня вдоль и поперек, так что совершенно нет смысла что-либо изображать - все равно не поверит. - А что ты тут делаешь, я думал у тебя выходной...
   - А у меня выходной, - подтверждает секретарь, пересаживаясь за мой столик, также гламурно закидывая ногу на ногу. Синий костюм прекрасно оттеняет его красивые глаза. Надо же, никогда не замечал, какие у секретаря красивые глаза. А еще у него очень красивые руки.... О господи, кажется, меня капитально заносит в совершенно непроходимые дебри. Я, конечно, понимаю, что Татсуми дорог мне как бывший напарник, лучший друг, самый лучший мужчина на... ??? Сжимаю зубы, приказываю себе об этом не думать.
   - А что ты делаешь здесь, в Токио? Да еще и в таком ресторане, тут довольно дорого... - заставляю я себя проговорить, все также смущенно отводя взгляд.
   - Да что ты говоришь? - Издевательски продекламировал Татсуми. - А ты что тогда тут делаешь? Тратишь отложенные на ремонт Секана денежки? Вообще, Тсузуки, тебе следует быть более экономным, иначе ты никак не научишься жить на собственные деньги и только на собственные. Вон лучше на Хисоку посмотри.
   - Ты еще Ватари тут припомни. Кстати, - я почувствовал, что начинаю краснеть при одной мысли о следующем вопросе. - А почему ты тут без него?
   - Ватари, конечно, мой хороший друг и все такое прочее, но выходные я предпочитаю проводить без него. Он мне друг и ничего больше, - мне показалось, что на губах Татсуми выступила какая-то горькая усмешка, словно бы он чувствует свою вину за то, что он просто дружит с Ватари. Или о чем-то другом? Я не эмпат, а угадывать чужие эмоции и вовсе никогда не было моей сильной стороной. Так что вот приходиться довольствоваться простыми догадками.
   - Понятно, - тихо сказал я, боясь нарушить хрустальную хрупкость происходящего. - Может быть... выпьем за встречу?
   - Ага, мы не виделись лет десять, - ухмыльнулся секретарь и подозвал официанта. Что-то тихо заказав, он повернулся лицом ко мне и впился в меня таким взглядом, что я тут же покраснел до кончиков волос. Во-первых, из-за нездоровой двусмысленности взгляда, во-вторых, просто от неожиданности - я никогда не думал, что Татсуми способен на ТАКИЕ взгляды.
   ДАННЫХ НЕ ДОСТАТОЧНО, ИЗМЕНИТЕ ПАРАМЕТРЫ ЗАПРОСА.
   Мы выпили за встречу, за Энма-Те, за Шинигами и Шикигами, за ГуШоШинов, за выходные, за Токио, еще раз за встречу, за шефа, за нас самих, в конце концов. Короче говоря, через пару часов я уже был неприлично пьян, как будто пил не закусывая, а вот на лице секретаря не выступило ни единого признака избыточного количества алкоголя в крови - только блеск в глазах его выдавал. Потом до меня медленно стало доходить, что я удобно устроился головой на плече Татсуми, его рука небрежно перебирает мои волосы по прядке, вторая рука находится где-то между моими лопатками и поясницей. Положение своих рук спьяну я определить не мог.
   Потом мы как-то очень быстро и безболезненно переместились в такси. Там я, похоже, задремал, потому что совершенно не помню, как переместился из машины на кровать. Более того - когда я пришел в себя, я ощутил, что чья-то рука лежит у меня на шее, благо, что не пытается задушить. Открыв глаза, я понял, что нахожусь где-то в отеле, судя по помпезным светильникам, секретарь лежит рядом, положив руку мне на шею; одна моя рука лежит под моей головой, а вот вторая где-то в складках одеяла, также я понял, что одна моя нога, неким причудливым и пока непонятным образом, сплелась с одной из многочисленных (господи, что я говорю!)... двух ног Татсуми.
   Затем мой взгляд невольно скользнул на лицо Татсуми. Он лежал с открытыми глазами, его лицо находилось на расстоянии пары сантиметров от моего, чуть улыбаясь и очень мягко водя взглядом по моему лицу. Голубые глаза казались еще более голубыми, что было крайне приятно видеть. Еще некоторое время спустя, опять покраснев, я понял, что все-таки мы лежим одетыми, что не могло не радовать. Или нет?..
   Видимо мой красноречивый взгляд говорит больше, чем мои несказанные слова, так что Татсуми тепло улыбается и убирает руку с моей шеи. Нога его пока остается на месте.
   - Выспался? - Спрашивает он, поправляя сползающую на глаза челку. - Что-то ты вчера явно перебрал, я вот и подумал тебя сюда отвезти. Отоспишься, и все будет нормально.
   - Ааа, - потянул я, все еще очень плохо воспринимая действительность из-за жуткой головной боли. Оказывается, я вчера надрался, как свинья, в переводе с языка Татсуми на общечеловеческий. Он всегда крайне осторожен в подборе выражений и никогда не позволит себе лишнего в присутствии кого бы то ни было. Даже меня, как оказалось. - А я... не очень себя неприлично вел?
   - Что ты! - Лучисто рассмеялся Татсуми, проводя рукой по моей щеке, чем заставил меня немедля покраснеть. - Ты очень прилично себя вел даже после такого количества выпитого. Ну, конечно, кто же закусывает саке пирогом с корицей? Ладно, лежи, сейчас принесу тебе воды.
   Он встал, каким-то чудом разъединив наши ноги, совершенно, причем, не смущаясь (в этом месте я окончательно уверился в том, что совершенно ничто не способно вывести секретаря из равновесия), прошелся в ванну, налил стакан воды и вернулся, подав ее мне. Я же во все глаза смотрел на секретаря. На нем была оливкового цвета рубашка с закатанными до локтей рукавами, коричневые брюки, неизменные очки - но все же что-то изменилось. Что-то совершенно неуловимое глазом - только эмоциями. Он стал как-то... ТЕПЛЕЕ. Теплее и родней.
   Я благодарно принял стакан воды, выпив его залпом, затем блаженно откинувшись на подушки. Вот оно - счастье... Татсуми задумчиво водил пальцем по ободу стакана. Он явно хотел мне что-то сказать, однако никак не мог решиться, видимо считая, что это не самая лучшая информация для этого утра. Однако голова моя болела как никогда, и я решил, что хуже уже не будет.
   - Давай, говори уже, сейчас лопнешь от невысказанных фраз, - сказал я в воздух, конкретно ни к кому не обращаясь. Конечно же, имел в виду я секретаря, но он предпочел сделать вид, что ничего не слышал.
   - Ладно. Лежи уж, как захочешь позавтракать - позвони вниз, тебе принесут. А у меня выходной, не хочу себе его портить, - ухмыльнулся Татсуми, приподнимаясь с кровати, надевая пиджак и застегивая верхние пуговицы рубашки. - Оставайся, чего там. Все равно твое дело... как бы это сказать... откладывается.
   - Ты говорил с шефом? - На этот мой вопрос секретарь только загадочно улыбнулся. Он вообще последнее время часто улыбается, как я не посмотрю. Осваивает новую технику управления тенями? Я улыбаюсь своим мыслям и под приятный стук его ботинок засыпаю.
   ОПЕРАЦИЯ НЕВОЗМОЖНА. ИДЕТ ПЕРЕЗАПУСК ПРОГРАММЫ.
   Проснувшись, я не обнаружил никого в комнате, только часы прогромыхали три часа дня. Да, выспался я знатно. И главное - голова почти полностью перестала болеть. Разорять экономного Татсуми я не смел, так что предложением заказать обед не воспользовался, поскольку постольку вчера просадил в кафе кучу денег. Похоже, моя память меня не подводит, и шестизначное число (в иенах, разумеется) на чеке на много лет вперед предостерегает меня от подобных трат. До вечера никто не являл о себе знать, так что я вполне законно насладился горячей ванной (благо, таковая имелась) и легкими напитками из бара. Удивительно для меня самого - в последнее время я стал есть куда меньше сладкого.
   Полистал журналы и немного посмотрел телевизор, затем нашел в кармане итальянскую головоломку и игрался с ней до самого вечера - то есть до того момента, как начало темнеть и пришел Татсуми, не очень довольный, но все же настроенный дружелюбно по отношению ко мне (это он показал усталой, вымученной улыбкой. Похоже, наш Мастер Теней все время проводит в работе, а не в отдыхе, как было заявлено выше). Моему обществу он обрадовался, но почти сразу заперся в ванной - как говориться, никто не заставляет терпеть мое общество.
   Через полчаса, пока я смотрел вечерние новости и пытался их воспринять, Татсуми вышел из ванной благоухая каким-то явно дорогим парфюмом (это называется "время - деньги"), закатывая рукава очередной вариации на кремовую рубашку - на сей раз в мелкую серую полоску. Я стараюсь не обращать на него никакого внимания, все еще вникая в новости. Потом меня просто распирает у него спросить. Спрашиваю. Решаюсь.
   - Татсуми? А почему ты утром сказал, что дело откладывается? Ты все-таки говорил с шефом? - Спросил. Ну вот, теперь только ждать его реакции, которая может быть абсолютно любой. Жду еще какое-то время. Тишина. Татсуми надолго задумался и, судя по всему, выходить из этого состояния не желает. От нетерпения я начинаю ковырять затянувшиеся шрамы под ремешком часов на правой руке. В последнее время я почти всегда это делаю.
   - Насколько я понял намек Коное, - секретарь один позволял к себе столь панибратское обращение к шефу, - твое дело - я.
   Повисло молчание. На сей раз, долго соображал я. Татсуми - это мое дело? Тогда какого черта я тут делаю, разложившись на его диване, ведь, скорее всего ему нужна защита... или нет? Нет, в это поверить я не могу - слишком велики силы Татсуми, Мастера Теней. Или же шеф хотел чего-то другого. И тут до меня дошел, очень медленно, но все-таки верно, очень хороший дурацкий вопрос. Хорошо, что всего один.
   - А как же твои выходные?
   - Какой же ты все-таки, Тсузуки, смешной. Никаких выходных нет и не было. Все эти выходные были запланированы как какое-то для меня важное дело. Шеф приказал мне прийти в то кафе в то время. Когда я увидел там тебя, я все понял. Я понял, что мое дело шеф поручил тебе. Или твое дело мне? Не знаю. Шеф иногда откалывает такие фокусы. Я на самом деле еще не до конца понял, что ты - или я? - должен узнать, но это определенно точно, узнать. Видимо, нам не хватает доверия, - Татсуми пожал плечами. - Сегодня я рылся по архивам Джу-о-Чо, но ничего не нашел. Хотя нет - вру. Нашел. Но это не самое приятное из нашей работы.
   - И что же? Прошу тебя, ради нашей дружбы, выскажи все, не молчи. Мне ведь тоже было бы не лишним узнать, что это за дело такое, - сказал я, абсолютно выпав в осадок и ничего не соображая толком.
   - В архивах я узнал лишь одно - напарники-Шинигами должны делиться друг с другом чем-либо: чувствами, силой, жизнью, грезами. Вы с Хисокой уже успели разделить силу одну на двоих, тогда, в Нагасаки, а мы с тобой, хоть и были напарниками, ничего подобного не делали. У нас даже мнение всегда различалось. Вот видимо шеф решил, что нам не хватает понимания. И я, если честно, с ним согласен. Мы почти перестали говорить на одном языке, Тсузуки-сан. А в нашей работе понимание необходимо, как воздух. - Татсуми улыбнулся в середине своей речи, а теперь умолк. Я не мог поверить в услышанное. Поэтому задал еще один хороший дурацкий вопрос.
   - Грезами? Как это так - делиться грезами? - Я действительно это не совсем понял. Понимаю, разделять чувства, силу, жизнь. Но - грезы? Это же самое святое и личное, что есть у человека. И нечеловека вроде меня тоже.
   - Была раньше такая практика. Делиться самым дорогим и личным... - Грустно проговорил Татсуми. Я сразу понял, о чем надо спросить. Странно, но он ничего не утверждал, как обычно - своим волевым тоном, не терпящим возражения.
   - Ты это уже делал? Со своим предыдущим напарником, так?
   - Да. - Тихо выдохнул Татсуми. Я посмотрел на него - и взгляда мне хватило: он не хотел об этом даже вспоминать. По его лицу скользнуло столь непонятное и незнакомое выражение настоящей боли, что я поспешил переменить разговор. Но я не мог. Любопытство взяло вверх над солидарностью и сочувствием.
   - И каково это? Делиться самым дорогим? Или для тебя грезы не имеют такого значения, как для остальных, а? - Мои слова прозвучали как пощечина, звонкая и больная. Мне сразу стало стыдно за свои слова, по-моему, я даже снова покраснел.
   - Ты меня очень обижаешь такими словами. Считаешь меня бесчувственным, да? Может, тогда мне стоит приоткрыть свои грезы тебе, а? Может, тогда ты мне поверишь? - Татсуми взметнул свой взгляд на меня. Мне стало еще больней. Чувство вины захлестнуло полностью. Стоило думать, прежде чем говорить. Теперь секретарь еще и обидеться.
   - А ты можешь?..
   Я не успел моргнуть, как уже был уложен на кровать на лопатки, бережно укрыт одеялом, а рядом, отвернувшись от меня лежал Тастуми. Мастер Теней свое звание оправдывал. Он поежился, видимо готовясь к погружению в грезы. Я приблизительно представлял себе, как происходит погружение в грезы, но не думал, что все так просто.
   - Сейчас ты уснешь. А когда откроешь глаза, я открою тебе свою самую сокровенную грезу. - Волевым голосом сказал Татсуми, чуть ли не приказным. - Повтори.
   Я повторил, это не принесло мне большого неудобства, но и удовольствие я получил ниже среднего. Какая-то странная, болезненная строчка. Чуть ли не гневная, звучит как приказ. Я все равно повторил. Даже не один раз. По затылку Татсуми я понял, что он остался мною доволен. И вот, я уснул.
   Когда я открыл глаза, то даже не поверил, что все еще нахожусь во сне. У окна стоял Татсуми, полуобнаженный, сложивший руки на груди. Волосы были непривычно взъерошены, голова склонена на бок. Я понял, что это и есть его греза. Он подошел ко мне, протянул руку. Я понял, что не могу сопротивляться. Его лучистые глаза приглашали меня. Я послушно подал ему руку. Он подвел меня к окну. Я не совсем понял, сказал ли Татсуми следующую фразу или же я прочитал его мысли, но это было: "Взгляни, какая красота за окном". И я взглянул.
   В этом отчасти иллюзорном мире закат был совсем не таким, каким он был в настоящем Токио. Солнце большим оранжевым блином закатывалось за неровную линию горизонта, освещая все мягким светом, чуть слепя глаза, пощипывая кожу. "Красота", - согласился я, зная, что Татсуми поймет мои мысли. Я ведь был для него сейчас открытой книгой.
   Татсуми посмотрел на меня, развернув к себе лицом и просто прикоснулся своими губами к моим. Это нельзя было назвать полноценным поцелуем - вообще нельзя поцелуем назвать, просто такое символическое прикосновение. Но длилось оно долго. Приятно, долго, притягательно. Я невольно обнял Татсуми, не желая отпускать его. Он наконец-то позволил себе оторваться от моих губ и посмотреть мне в глаза. "Именно это и было моей самой главной грезой за все это время", - вот что я услышал (почувствовал, подумал). "Это? Всего лишь закат в моем обществе?" - "Да. Всего лишь закат, Тсузуки-сан." - "А почему ты... ты никогда не говорил." - "Ты не знаешь главного принципа разделения грез. Это тайна даже для их... их хранителя. Уверен, ты и сам не знаешь, что может прийти в твоем случае." - "Не хотел бы это увидеть.".
   Татсуми подтолкнул меня к кровати, мы беззвучно повалились на нее. "Дай мне свою ладонь". Я дал. Татсуми водил пальцами по моей ладони. Это было все, что я видел. Только закат, Татсуми и моя ладонь в его руке.
   Когда я наконец-то зажмурился и открыл глаза вновь, я понял, что это была моя греза. Но... ничего не изменилось. Все было по-старому, как в предыдущей грезе, только глаза Татсуми были куда более удивленными, а не блаженно-спокойными. "Что произошло?" - удивился он. "Я... я не знаю. Это ведь моя греза, так?" - "Да, твоя".
   Когда я наконец-то проснулся, то лежал, уткнувшись носом в шею Татсуми, а секретарь тяжело дышал мне в макушку. Я осторожно, поверх его головы посмотрел в окно. Там синел рассвет. Предрассветная синева. Грезы в предрассветной синеве. Татсуми открыл глаза и посмотрел на меня. Его глаза были такими же синими, как и небо за окном. И мне немедля же захотелось раствориться в этих глазах...
   Конец.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"