Аннотация: Hellsing. " Она подняла голову совсем чуть-чуть, но, увидев совершенно растерянного и беззащитного слугу, провела рукой по его лицу. Он слабо улыбнулся, слизнув с ее лица одну капельку слез. "
Till death do us whole...
От автора: начиналось все с небольшого плагиата на тему "Этого вещего-вещего сна" моей подруги Эдриан, но потом это переросло в нечто совсем иное, и из простого хентайного рассказа получилась очень тяжелая, серьезная и психологическая вещь. На самом деле, я не стала бы считать это фанфикшном, так как я полностью абстрагировалась от знакомых персонажей, оставив лишь место действия и основополагающие моменты.
Большое влияние на меня при написании этого рассказа произвели произведения Джона Ирвинга и Джоанны Харрис, также два рассказа Эдриан, а также тот первый, что она не стала учитывать в сборнике. Также отдельное огромное спасибо за все некоторым людям, которые смогли поддержать меня в этом рассказе. Музыка тоже на меня повлияла и это были: Lacrimosa, Camui Gackt, My Chemical Romance, Evanescence (в особенности песня Exodus), Nightwish (в особенности песни Ghost Love Score и She is my sin), далее следует отметить классический саунд к Хеллсингу. Про все остальное хочу сказать следующие слова.
Особое спасибо относится к человечку по имени Саша, который, будучи моим родственником смог понять идеи моего рассказа и предложил кое-какие развития сюжета. Так же этого рассказа не было бы без Армана, чей так изменившийся взгляд сподвиг меня на великие дела. Спасибо хочу сказать Эдриан, которая научила-таки меня завязывать галстук а-ля Интегра. Спасибо обоим Маринам и Даше.
Спасибо тому Алукарду внутри меня, что назойливо напоминал о себе последние несколько месяцев, которые были для меня наиболее тяжелыми.
А посвящаю я это все дело, Тебе.
Я помню свет, я знаю ад -
Его я знаю даже лучше,
Но жизни я и так не рад -
Если не станет меня - послушай.
Я любовью предан был,
Оставили меня мечты.
Лишался я в подвале сил -
Но был лишь свет один - ты.
Мои откровения для тебя -
Тлен, пепел, прах...
Лед сковывал меня,
Но окутывал теплом страх...
(фрагмент стихотворения "Завещание Графа")
As I begin to lose my grip
On these realities your sending
Taste your mind and taste your sex
I'm naked underneath your cover
Covers lie and we will bend and borrow
With the coming sign
The tide will take the sea will rise and time will rape
(Black black heart)
- Алукард! - услышал еще сонный вампир над своим ухом требовательный зов Масты. Вампир вскочил, невольно запутавшись в черной шелковой простыне, но когда осознал, что масты рядом нет, поднялся наверх.
Интегра Уингейтс Ван Хеллсинг, как и обычно заснула в своем кабинете. Перед ней на столе светился приятным синим ноутбук, которого по странной случайности звали Лестат. Лестат, как и обычно засыпать не собирался, а сканировал жесткий диск не менее неизменным антивирусом Касперского.
Интегре снилось... что ей снилось было довольно трудно понять, но, судя по всему это, было нечто очень-очень приятное. Рядом материализовался Алукард и посмотрел на нее. Серебристые в свете Лестата волосы, закрытые глаза под стеклами очков, догорающая в пепельнице сигара. Все в лучших традициях.
Алукард пока не совсем понял, что произошло - он ведь отчетливо слышал ее зов. Потом он машинально подсмотрел ее сон и... волосы на голове вампира встали, как никогда. Полностью сон он смотреть не стал, но то, что увидел, было вполне определенным.
Он проводит рукой по плечу хозяйки, бретелька ее шелковой ночной рубашки спадает с него, он отводит ее волосы назад и начинает... простите? Целовать ее шею?.. Она прильнула к его обнаженному торсу и провела рукой от волос до пояса брюк (вот тут вспоминается одна Солидовская картинка - та, выполненная в персиковом мраморе - и фраза "ка-а-а-а-акой мужчина-а-а-а-а"), не отрываясь от его груди - холодной, но такой родной...
Алукард вынырнул из ее сна, тихо фигея. Потом он взял масту на руки и понес в соседствующую спальню. Положив ее на кровать, он задумался. Не спать же ей в одежде? Но если он начнет ее переодевать, то Хеллсинг проснется и ему будет... лучше не вспоминать. Тогда он просто встал рядом, наблюдая за ней и всячески стараясь удержатся от удовольствия посмотреть в ее сон еще раз. Но он удержался, видимо от этого он несколько увлекся процессом бужения своей хозяйки взглядом, совсем не сфокусированным (ну вот, опять лучшие традиции солидовских картинок - чем меньше фокуса взгляда, тем соблазнительнее выглядит персонаж), и она... проснулась.
Теперь поставьте себя на место леди Хеллсинг. Вам снится эротический сон, потом вы просыпаетесь, обнаруживая рядом с вашей постелью полуобнаженный предмет своего желания, который соблазняющее смотрит на вас. Ваши действия?
Но Интегра не была обычной девушкой, а потому с максимальной скоростью выхватила из-под подушки верный файрстар.
Алукард малость прибалдел, но потом, осознав весь изучающий и красноречивый взгляд леди, смущенно обмотался простыней по шею. Интегра, осознав, как неприлично пялится на красавца-слугу, тут же перевела взгляд на свое тело, с облегчением поняв, что она одета, а значит ее сон был всего лишь сном.
- Что ты тут делаешь да еще... в таком виде?! - взвизгнула она первым делом.
- Вы уснули в кабинете, я вас решил перенести в постель... - начал оправдываться Алукард, смело глядя на хозяйку. Она-то не знала, что вампир смотрел ее сон.
- Ну что ж, тогда ты свободен. Мог бы меня и не будить, - Интегра чуть не прибавила "ведь это был такой приятный сон". Но Алукард все понял по ее взгляду. Он, молча улыбнувшись своим мыслям - только левым уголком рта (опять солидовские традиции - ах, Эдриан моя Эдриан, кто тебя просил меня к этому приучивать?), удалился.
Интегра осталась сидеть на кровати. Она была поражена всем - поведением подчиненного, его внешним видом после того, как ей приснился этот сон...
Но, стоило признать, Интегре понравилось это появление Алукарда. Теперь она знала, какое у него тело (великолепное), как загорались его глаза при взгляде на нее (немного алчно, но соблазняющее), как он был смущен (приятно) тем фактом, что стоит в одной лишь простыне в ее спальне... она была в лучшем настроении. Да еще и этот сон...
Если бы Алукард не разбудил ее, наверное она бы досмотрела его до ТАКОГО решающего финала, что потом ей пришлось бы убить Алукарда на месте раза три, чтобы у него отшибло все желание читать ее мысли.
Алукард же, переместившись к себе в полной прострации и недоумении сел на край гроба, все еще открытого, лег, повернулся на правый бок так, что было видно лишь один глаз, и постарался забыть то, что увидел во сне у хозяйки. Но чем больше он старался, тем больше ему хотелось воплотить это в жизнь...
На следующее утро, а точнее вечер, леди Хеллсинг пребывала в крайне мрачном настроении. А именно - ей сделали предложение, от которого не отказываются. И это никак не связано с прекрасным мертвым графом. Это было предложения капитала и руки. Но не сердца. Сами знаете - все взаимовыгодно. Но единственное, чего точно не хотела леди - сообщать об этом своему Алукарду. Вампир всегда был очень проницательным, от него мало что могло скрыться, но все же, годы службы у Хеллсингов научили его в нужный момент задвигать свое мнение подальше. Но что-то Интеграл подсказывало, что в этот раз подчиненный не промолчит. Но она не была дурочкой, а потому вызвала графа к себе.
- Алукард?
- М-м-м... - неопределенно промычал Алукард, рассматривая портрет Артура. Почему-то ему вспомнилось, что когда-то давно за этим портретом Артур держал стратегический запас горячительного.
- Алукард, - голос Интегры немного подрагивал от неуверенности, но лорд опять же сделал вид, что не слышит. - Есть что-либо, что ты не смог бы дать... человеку?
"Мне", - про себя сказала Интегра.
Алукард ухмыльнулся и повернулся лицом к Интегре.
- Не надо так начинать, - сказал он твердо и решительно, скалой надвигаясь на сидящую Интегру. (Вот тут автору вспомнилось самое начало фильма "Интервью с вампиром", где герой Бреда Питта стоит у окна, потом говорит написанную выше фразу и начинает идти к персонажу Кристиана Слейтера).
- Так... есть? - Интегра была уже на грани.
- Знаете, Маста, зависит от того, что именно вы имеете в виду. Если вы имеете в виду человека - мужчину, то я отвечу одно, если же женщину - совсем другое, - он уже начал понимать, куда именно клонит Интеграл.
- Скажем, мне? - Интегру уже всю трясло. Она предвидела, что вампир поймет ее и станет над ней опять грубо и неприятно шутить и подтрунивать.
Алукард был на перепутье - рассказать правду или же сокрыть ее и боль, связанную с ней под неотесанными шуточками. Но, вспомнив сон Интегры и те чувства, что охватили его, он ответил.
- Есть. Только одно. - Тихо, не оглядываясь на Интегру.
- Что же? - спросила она. Она уже поняла, что он скажет правду.
- Ребенок. - Еще тише, почти на уровне мыслей.
Интегра посмотрела на него с такой смешанной гаммой чувств, что у Алукарда появилось стойкое желание испарится. Интегра задала один дурацкий и совсем неуместный вопрос. Правда, всего один.
- И все?
Алукард непонимающе воззрел на нее поверх очков.
- Я... я... я запуталась... - Интегра положила голову на руки и зарыдала.
Она плакала редко, но Алукард точно знал, что он должен сделать. Он подошел к ней, опустился на колени перед ней и положил голову на ее стол, так, чтобы видеть каждый ее серебристый волосок. Он не знал, что положено делать в таких случаях.
Она подняла голову совсем чуть-чуть, но, увидев совершенно растерянного и беззащитного слугу, провела рукой по его лицу. Он слабо улыбнулся, слизнув с ее лица одну капельку слез.
- Не плач, мы обязательно справимся, обязательно... я верю...
Он подхватил ее на руки, прижав к себе.
Они оба знали, что то, что должно произойти неправильно, но им обоим нужно было как-то пережить эту ночь. У каждого в голове роились свои мысли, но легче от этого никому не становилось. Алукард не знал, как подступится к своей Хозяйке, чтобы не сделать ей еще больней. Интегра не знала, как ответить Алукарду, чтобы не дать ему ложных надежд. Но оба они поддались зову своего естества - или оба отдались на милость ночи, разжигая костры Белтайна чуть раньше обычного в этот год.
Алукард тихо, почти бесстрастно целовал лицо Интегры, ее глаза, ее губы, ее шею... сейчас вся его натура настоящего Носферату куда-то пропала, осталось лишь его неменяющееся тело, его глаза, в которых уже очень сложно было отыскать отголоски того сложного времени, когда вампир был еще не таким бесчеловечным, и в нем все же было что-то от смертного мужчины.
Интегра же почти не могла думать о нем - боль и так была невыносима - боль предстоящей разлуки. Она старалась запомнить его таким, каким бы она хотела его всегда помнить. Но ее мысли разбегались, и, тем не менее, она не могла не поверить в сказку. В призрачную мечту.
Она стала тихонько грезить о чем-то нереальном, чем-то своем, чем-то, о чем никто не должен был знать.
Алукард тихо напевал что-то себе под нос.
Интегра аккуратно уткнулась в копну его шелковистых волос.
Когда она проснулась, вампира уже не было рядом.
Алукард тихо выскользнул из объятий Интегры и поднялся во весь рост. Странно, но раньше он не видел в Интегре этого. Этого раздирающего притяжения. Он, скорее всего, поступил глупо, но тихо одевшись, он ушел, предпочтя не вспоминать о произошедшем - ведь у нее скоро свадьба. Он знал об этом с самого начала, но тем не менее ничего не сказал.
Выскользнув из спальни Хозяйки, которая снова стала его Хозяйкой, он направился в подвал, где рухнул в гроб, мечтая о том тяжелом, но целебном забвении, которое дает силу проснутся. Он хотел, чтобы хоть пару недель его никто не трогал и не напоминал о том странном, но приятном воскрешении из мертвых. Хотя бы на пару часов.
Нет, он не боялся потерять ее. Он боялся, что она станет его искать. Он боялся, что он не сможет дать ей всего себя - с плюсами, минусами и всем прилагающимся.
Но не нам копаться в мыслях лорда.
Интегра же боялась совсем другого - она не сможет забыть его. Его голос, его взгляд, его манеры. Что она не сможет жить с ним под одной крышей и не иметь и малейшей возможности с ним поговорить. Она ведь будет уже одной из тех великосветских замужних матрон, чье дело не управлять гос. организацией, а воспитывать следующие поколение Сэров.
Она боялась. Но кто-то считал это нормальным. А через несколько часов приехал ее жених.
Это был один из тех молодых гениев, на которых было даже противно взглянуть, не то что там. Он был одним из тех вечных педантов, у которых носки темно-синего цвета не могут лежать рядом с серыми, минуя стадии синих, светло-синих, темно-голубых, голубых, светло-голубых и так далее.
Интегра не чувствовала к нему ничего, кроме пустого раздражения. А то, что ей придется целовать его на свадебеной церемонии или, что еще хуже, ложится с ним в одну постель...
Но свадьба должна была состоятся. Так или иначе. Вот и день бракозаводного процесса. Прошел месяц после той буквально Белтайнской ночи, а Интегра так и не могла найти слугу. Он не откликался на зов, в гробу тоже его никто не видел. Он просто... исчез.
Интегра бросила на себя косой взгляд в зеркало. Платье было нежно-голубого цвета, оно очень хорошо подчеркивало цвет ее кожи, ее волос и ее глаз. Оно было совсем простое - без пышной юбки или тугого корсета. Без бретелек, с аккуратной вышивкой бисером по подолу. Она посмотрела на свои руки. Обручального кольца еще не было, но она видела совсем не это.
Она видела лишь следы прикосновений Алукарда.
На пути к алтарю она осматривала ряды. В основном все гости были со стороны жениха - от Интегры были лишь Бернадотте, обнимающий промокающую платочком глаза Викторию, Уолтера, благоговейно держащегося за сердце, Максвелл и Андерсон, которых пригласили неизвестно за чем. Жених стоял перед алтарем со скучающим выражением лица, из-за его спины виднелся священник.
Она подошла, встала рядом с женихом. Священник начал читать речь.
- Уважаемые гости! Сегодня мы собрались здесь, чтобы воссоединить священными узами брака ... и Интегру Уингейтс Ван Хеллсинг... Если кто-либо из присутствующих знает причину, по которой этот брак не должен быть заключен, то пусть скажет ее прямо сейчас или молчит вечно...
Священник обвел глазами залу и, не найдя желающих прервать церемонию, продолжил...
Через некоторое время после окончания торжественного банкета все приглашенные, пьяные и веселые начали расходиться по домам, Интегра и ее теперь уже муж (в этой истории он играет весьма относительную роль, так что автор решил не утруждать себя выдумыванием его имени) направились в спальню, которой служила старая спальня Интегры.
Сейчас ей предстояло самое неприятное - первая брачная ночь. Но сначала, ей предстояло кое-что похуже.
- Надеюсь, мила моя женушка, - обратился муж к новоиспеченной жене Интегре, - ты сохранила свою честь не поруганной , ты ведь понимаешь, что первая брачная ночь должна быть действительно первой...
Тут Интегра по первоначальному сценарию должна была разораться и с видом оскорбленной невинности наорать на недипломатичного муженька. Но она лишь с облегчением вздохнула, и молвила:
- Тогда можешь обрадоваться и подать на развод, - она обворожительно (читай: обольстительно и с язвенностью) улыбнулась.
Что тут началось! Муж рвал и метал, орал на Интегру с клятвенными обещаниями полной кастрации на месте обещал прибить Интегру, которая не смогла сохранить честь и совесть и так далее. Что подумала про себя Интегра я не буду приводить по причине чувства врожденного сострадания к ближнему.
- Ну, и кто он???
- Какая разница, - с царственной холодностью парировала леди.
- Надеюсь, хотя бы детей у тебя нет.
- Нет.
- Но как же тогда...
- О, Господи!
- Ну, что ты на это скажешь, дура??? - муженек выхватил из-под подушки Интегры файрстар, который она держала там по привычке и направил его на жену.
- Нет, спокойно, спокойно, - Интегра перепугалась, но старалась не подавать виду. - АЛУКАРД!!!
- Yes, my Master, - услышала она почти уже забытый соблазнительный баритон носферату.
Видимо, прифигела не только Интегра, когда развернулась к лорду лицом. Муж ее тоже был в шоке. Надо признать, было от чего.
Давайте на минуту забудем, кто такой Алукард. Просто... выкинем из головы его образ. А теперь - представьте себе высокого, с фарфоровой кожей и черными до плеч волосами молодого человека, с горящими алыми глазами, в потрясающей шелковой черной рубашке, расстегнутой на три верхние пуговицы и обнажающей тем самым идеальный торс, галстуке, который очень соблазнительно развязан. Да еще и этот молодой человек стоит так совершенно непосредственно опершись на косяк двери, засунув руки в карманы брюк, и одаривая всех ослепительной усмешкой во все сто тридцать два зуба?..
Что-то мне подсказывает, что ваша реакция будет вполне определенной. А теперь прибавим к вышенаписанному то, что это был Алукард.
Ну, на мой взгляд все ясно...
Вот и у всех было такое же отношение.
- А ты, свинья, посмел назвать мою Хозяйку изменницей? - он надменно приподнял бровь, совершенно равнодушно наставив Кассул на мужа Интегры.
- Я не... - залепетал муж.
Интегра подошла ближе к Алукарду.
- Это правда ты?
- Да, это правда я.
И их уже не волновало, что их история не войдет в легенды...